Про Вартимея и его друга...

Город Ирода Великого — Иерихон. Полдень. Горячие лучи Палестинского солнца накалили камни строений. Над дорогой стоит легкое колеблющееся марево. Все живое в эти часы укрылось в прохладу. Улицы безлюдны и лишь на городском рынке, да на таможне по вывозу бальзама, заметны признаки жизни.
Вартимей, сын Тимеев, утер на лице пот и с досадой сжал кулаки в пустых карманах стеганого халата. Его третий день не оставляет мрачное настроение. Возвышенное чувство от встречи с Иисусом и чудесное прозрение – всё, как ему кажется, осталось далеко, в прошлом; а новая жизнь, в пестром мире красок и впечатлений – скучна и безынтересна. Она доставляет все меньше наслаждения.
Вартимей ещё не может понять причину своей грусти. Он лишь догадывается, что его всё сильнее беспокоит желание встретить Иисуса ещё раз. Вартимей хочет снова видеть любящий взгляд Господа, или просто коснуться руки дорогого исцелителя…
Вартимей в который раз вспоминал минуты своего прозрения. Ведь в тот благословенный момент, у него было мало надежды… «...сын Давидов, помилуй меня», – кричал он, и его сердце, отчаявшееся найти помощь, трепетало и надеялось. О, как был рад он, вверить себя Христу – отдать ему свою искалеченную душу! Отдать и следовать за Господом, куда бы тот ни пошёл. Но заботы о хлебе насущном помешали ему тогда.
Сейчас Вартимей устало ходил по рынку в поисках работы. Узкие проходы среди товаров, торговцы, гортанными криками зазывающие покупателей, красота и обилие пищи, которую нельзя съесть, потому что нет денег – все это, стало для него новой жизнью. Вартимей украдкой поглядывал на тугие кошельки покупателей, и ему приходилось сдерживаться, чтобы унять порывы греховной решимости. Работу ему почти не предлагали, а когда случалась удача – платили жалкие лепты. Все хорошие места, где требовались сноровка и крепкая рука, были заняты. К тому же сказывалось недоедание. Вартимей выглядел нездоровым, и торговцы не обращали на него внимание.
День угасал, когда ему улыбнулось счастье. Продавец пряностей и бальзама, высокий худощавый эллин, собирался домой. Он попросил Вартимея помочь донести корзину с товаром. Всю дорогу эллин балагурил, но Вартимей понимал чужой язык с трудом и пытался говорить на родном, арамейском, но эллин только смеялся. Дома, накормив нищего, он дал ему две бронзовые лепты.
Так сытно Вартимей ещё никогда не ел. Он благодарил Господа, и ему было стыдно за своё маловерие.
– Прости Христос, прости меня, – шептал он, – я не знаю, где ты сейчас, но я верю – ты меня любишь и не оставишь. Я так хочу встретить тебя вновь, чтобы больше не расставаться!
Когда Вартимей добрёл до городских окраин, где у него была маленькая лачуга, большое красное солнце медленно опустилось в голубоватую дымку. Наступил вечер. На южном небе зажглась первая звезда.
Нищие собирали скудные пожитки. Простоволосый, сгорбленный старик, с закрытыми глазами, босой и в отрепьях, заслышав его шаги, изобразил на сморщенном лице что-то похожее на улыбку. Он протянул черную сухую руку. Вартимей в нерешительности остановился и нащупал в кармане деньги. Ему показалось, что кто-то подсказывает отдать старику две лепты, но в то же время требовательный голос настаивал: «Одумайся! О, сын Авраамов. Что ты будешь, есть завтра?». Борьба длилась недолго. Вартимей решительно положил монеты в дрожащую руку нищего.
Южная ночь опустилась на Иерихон. На стене, над главными воротами, маячила фигура воина-наблюдателя. Он зорко всматривался, в темнеющие дали, где росли пальмовые рощи. А в лачуге, приклонив колени, Вартимей молился Иисусу: «...Сын Давидов, помилуй меня. Ты знаешь, что я нищ и жалок, но ты моя сила, ты мой исцелитель. Помоги мне, Христос, сохранить веру. Приди ко мне ещё раз и поддержи мои слабые руки».
На городской площади медленно остывали накаленные за день камни. У горизонта, где-то на западе, подсвеченная закатом, лениво вытянулась полоска золотистых облаков. Было душно. Вартимей сын Тимеев, крепко спал на ворохе свежей соломы и видел сон. Будто стоит он высоко в небе, на белоснежном облаке, а перед ним легкий ажурный мостик. «Иди, иди,– зовет его с другой стороны Иисус, – но смотри только на меня...». Вартимею страшно, но он набирается смелости, делает шаг, глядит вниз – и падает в пустоту. Его охватывает ужас – смерть неминуема! Но что это? Сверху, с неба, опускается крепкий канат, за который он успевает ухватиться... «Тук, тук, тук», – бьется у него сердце...
Вартимей открыл глаза. Светало. В щель у порога пробивался мутный полумрак. «Тук, тук, тук» – теперь уже наяву, постучали осторожно в дверь. Вартимей встал, поежился от утренней прохлады и спросил:
– Кого Господь послал в таков час? Злого или доброго?
– Открой душа, не бойся, я не сделаю тебе зла, – раздался с улицы голос.
Вартимей откинул крючок и увидел мужчину маленького роста в богатых одеждах.
– Не бойся меня, – повторил незнакомец, – я на одну минуту. Выполню то, что обещал Господу Христу. Вот, возьми...
– Что это, – спросил Вартимей, разглядев солидный кожаный мешочек.
– Бери, увидишь сам…
– Я не заслужил этого, – вздохнул Вартимей, – но скажи, добрый человек, хоть своё имя?
– Имя мое – тебе ничего не даст, но если хочешь знать, кто перед тобой – в этом нет тайны, – улыбнулся незнакомец, – не робей, я всего лишь начальник мытарей.
– На-чаль-ник! Да еще мы-та-рей, – прошептал Вартимей, и ему сделалось не по себе, но он взял мешочек, взвесил его на руке – и в тот же миг забыл про незнакомца. А когда вспомнил – того след простыл.
Присев к ящику, который служил ему обеденным столом, Вартимей развязал тесемки и не поверил глазам: серебряные динарии, звеня и подпрыгивая, покатились по засаленным доскам. Их было невероятно много!
– Господи, – изумленно вымолвил Вартимей, – да тут целое состояние! – Откуда, Господи?
Он взял монету, поднес её к лицу и стал рассматривать тисненое изображение императора. Для убедительности попробовал серебро на зуб. Но деньги были настоящими, и это ещё больше потрясло Вартимея.
Таких чудес, с ним ещё не случалось. Хотя за свою жизнь, которая прошла во тьме, ему не раз приходилось слышать о вещах неправдоподобных. К примеру, его всегда удивляли истории из жизни отца Моисея. Слушая их, и, по вполне понятным причинам, не имея возможности видеть лицо рассказчика, Вартимей всякий раз, как дитя, восторгался. Его радовало спасение соплеменников от Египетского рабства; он, глубоко и искренно, сопереживал за каждую победу Моисея над гордым фараоном. Никто на свете не знал и маленьких радостей слепого, и его слёз, которые текли из пустых глазниц, когда Вартимей у себя в лачуге предавался воображениям. То он видел себя по правую руку от Моисея, то ему представлялось, как он вместе с Аароном поддерживает на холме руки патриарха, когда воевода Иисус Навин сражался внизу, в долине, с Амаликитянами.
Таким был Вартимей. Жалкие медяки, которые прохожие бросали к его ногам, он считал не самым главным в жизни. Он любил всё, что касалось Бога Израиля. Драгоценность, которую он берёг в своём сердце, была выше ничтожных грошей. Вартимей хранил её долгие годы. Бывали времена мрачные, когда он отчаивался, и его вера слабела. Но, что бы с ним ни случалось, он всегда тянулся душой к Господу, и просил прощение за своё малодушие. И Бог Израиля не оставил его. Оказывается, Вартимей был так дорог для Христа! И больше того… В это прекрасное утро, Господь снова услышал его молитвы и увидел преданное сердце! Христос пришёл к нему ещё раз с благословением, о котором Вартимей и не мечтал!
Выполняя волю неба, Иисус ходил где-то по Священной земле, но в то же время Его присутствие было явным в лачуге Вартимея. Осмыслить или дать объяснение этому, было невозможно. Вартимей просто верил, искренне и горячо, как может верить лишь ребенок. Серебряная личность императора стала для нищего холодным металлом, жалкой монетой, прахом. Царем и властелином ему, теперь был Христос. И лишь одно огорчало Вартимея: до своего прозрения он много раз слышал имя начальника мытарей, но, увы, не знал его в лицо. Сейчас это имя Вартимей совершенно забыл. То ли Заведей, то ли Зихрий или Завдий – он вспомнить не мог. Это имя хулили люди, о нем отзывались плохо те, кто почитали закон отца Моисея, – его не любили все евреи. Но для Вартимея – это был теперь лучший друг!
Между тем на востоке разгоралась заря. Солнце ещё не встало, но край неба на горизонте уже окрасился в нежно-бирюзовые и розовые тона. Озабоченные горожане, не замечая красоты утра, спешили по своим
делам. Иерихон просыпался. И только нищий на пороге своей лачуги вглядывался в сияющий восток. Что видел он там, люди не знали. Им было непонятно, почему этот странный человек, улыбается мокрыми от слез глазами. Горожане, по-видимому, сочли его ненормальным.
А Вартимей был по-настоящему счастлив. Его не смущали прохожие. Он молился Иисусу Христу и первый раз был доволен жизнью и тем сердечным покоем, который совсем недавно стал его достоянием.

Про Вартимея и его друга...Проза

Про Вартимея и его друга...

Про Вартимея и его друга...
Проза