Посреди ночи сквозь сон Наташа услышала, как в её спальню вошла крупная собака, от тяжёлых шагов которой когти, соприкасаясь с линолеумом, издавали звук, точно кто-то стучал по компьютерной клавиатуре.
Женщина переживала странное состояние: голова её была ясной, но, как это часто бывает во сне, Наташа не могла самовольно из него выйти, а только оставалась в роли стороннего наблюдателя.
С появлением невидимой собаки Наташу сковал сверхъестественный ужас, похожий на тот, что случился с ней при нападении крысы, только более сильный, такой, что Наташу на время парализовало – она не могла пошевелиться. Невидимая собака, подойдя к кровати, приготовилась для прыжка – у Наташи перехватило дыхание, и в тот же миг она почувствовала, как кровать скрипнула под навалившейся тяжестью. Собака постояла в ногах у Наташи, затем потопталась на месте, кружась и приготавливали вливая себе удобное ложе, и улеглась.
Всё это время ужас крепко держал Наташу в оцепенении. Она не могла сказать, как долго собака пролежала у неё в ногах, но понимала, что сверхъестественное животное не дремлет, а как будто чего-то выжидает. Наконец положенное время вышло, и собака, тяжело прыгнув на пол, застучала когтями из комнаты на кухню. Тут же из кухни послышался страшный грохот, как будто обвалилась полка с посудой, и собака простучала когтями в комнату Феликса. Оттуда послышался вскрик.
Уснуть Наташа не могла, но и подняться с кровати не могла тоже. Она лежала по-прежнему объятая липким ужасом, и, несмотря на то, что сердце её разрывалось от беспокойства за Феликса, была не в силах преодолеть сверхъестественное наваждение.
Так она промучилась до рассвета. Едва окно посерело, как Наташа, приподнявшись на локтях, оглядела комнату: все стояло на своих местах. Тогда она встала и, накинув поверх сорочки халат, включила свет и направилась в кухню. По пути она зажгла свет в коридоре, прихожей, ванной и туалете. И в кухне она первым делом также щелкнула выключателем, ожидая увидеть гору разбитой посуды. Но странное дело – всё было как всегда. Даже губка лежала сверху на мыльнице, где Наташа вечером её оставила.
Облегчённо переведя дыхание, Наташа отправилась в комнату сына. Ни крысы, ни собаки там, к счастью, не было. Но не было и самого Феликса. Наташа не поверила своим глазам: куда он мог отправиться посреди ночи? Она проверил входную дверь, но та оказалась заперта изнутри на щеколду.
Наташа вернулась в комнату Феликса, открыла шкаф, заглянула под кровать, но сына нигде не оказалось.
В какой-то момент женщине почудилось, что она сходит с ума. Ранее ей не приходилось сталкиваться со сверхъестественным – ни с Богом, ни с дьяволом. Она выросла в семье атеистов: мать всю жизнь проработала бухгалтером, отец – столяром, бабушки-дедушки и вовсе жили при социализме. В их семье даже не разговаривали о потустороннем, хотя Бога и черта всуе поминали частенько.
Женщина ещё раз заглянула под кровать. Феликс любил чистоту, но пыль на полу не вытиралась уже несколько дней. Наташа заметила у стены под изголовьем кровати черный прямоугольный предмет. Это оказалась книга. Достав её, женщина ладонью вытерла пыль. Золотое тиснение на обложке – Библия.
Наташу охватило томительное предчувствие чего-то необыкновенного, точно сейчас ей откроется какая-то очень важная тайна. Как будто она держала в руках ключ ко всем этим невероятным событиям, случившимся тотчас после четырнадцатилетия Феликса.
Дрожащими руками женщина раскрыла книгу наугад и прочитала в самом верху во втором столбике под надписью «ОТ ЛУКИ»: «И тебе самой оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец».
Неожиданно Наташа залилась слезами. Она не знала, кто сказал эти слова и к кому они обращены. Она чувствовала, что Некто сейчас говорит к ней, и что слова эти – сама истина.
Успокоившись, она вытерла лицо и внимательно рассмотрела книгу. Чёрный кожаный переплет был исцарапан с обеих сторон когтями какого-то животного, и на сгибе обгрызен. Страницы же оказались не порваны, хоть и местами смяты, как будто кто-то у кого-то пытался из рук вырвать книгу.
Наташе внезапно почудилось, что она – в иллюзорном мире, что всё вокруг – ненастоящее: комната, предметы, соседи, улица, а настоящее только Наташа и эта книга, и что если книга вдруг потеряется, то с Наташей непременно случится несчастье. Или с Феликсом.
Где он? Куда запропастился? Женщина понимала, что ничего не сможет поделать. Случилось то, что должно было случиться, и чего она больше всего на свете боялась: Феликс повзрослел и вышел из-под её опеки.
***
Войдя в кухню, Феликс увидел за столом Наташу с раскрытой книгой.
– Доброе утро, – он поцеловал мать в щеку. – Что сегодня на завтрак?
Она перевела на него рассеянный взгляд.
– На завтрак? Ничего.
Озадаченный юноша подсел к столу.
– Впервые за четырнадцать лет я слышу такой ответ.
Наташа закрыла книгу.
– А я впервые за четырнадцать лет не нахожу тебя утром в комнате.
Феликс смутился и взял у неё книгу.
– Кто это её так? – удивился он, разглядывая царапины на обложке.
– Крыса.
Юноша вопросительно посмотрел на мать.
– Да-да, крыса, не удивляйся. Помнишь, я тебе рассказывала?
В связи с последними событиями Феликс уже ничему не удивлялся, но ему не понравилось, что события эти коснулись его матери.
– Где ты её нашла? – Феликс кивнул на книгу.
– Под твоей кроватью. Откуда у тебя Библия?
– Мне подарила её незнакомая женщина. В ту ночь, когда я ушел из дома.
– Хорошая, должно быть, женщина, – заметила Наташа.
– Да, это она уговорила меня вернуться домой и примириться.
– Тогда очень хорошая, – улыбнулась сквозь подступившие слезы Наташа. «Какая-то я стала плакса!»
– Пусть она будет твоей, – Феликс протянул матери книгу, но Наташа уставилась на его левое запястье.
– Что это?
– Это? – юноша растерялся. – Браслет.
– Вижу, что браслет. Откуда он?
– Подарили.
– Кто? – продолжала допытываться мать.
– Так, один приятель, – помедлив, признался Феликс и подумал: как хорошо, что он догадался спрятать одолженный Сесахом перстень.
– Какой ещё приятель? У тебя нет приятелей.
– Он не из нашего города, мы познакомились не в реальной жизни, – Феликс замолчал, помыслив о том, что не может с определённостью сказать, чем так называемая «реальная» жизнь отличается от жизни в мире духа, и какая из них является настоящей.
– Стало быть, в интернете? Тогда каким образом он передал тебе этот браслет?
Но сын проигнорировал её вопрос.
– Знаешь, мам, скоро наше с тобой существование сильно изменится. Тебе необходимо привыкнуть к тому, что я уже взрослый.
– Я думала об этом, Феликс, – перебила его Наташа, – но ведь тебе всего четырнадцать лет.
– И тем не менее, поверь, я смогу позаботиться о нас с тобой.
– Разве нам плохо жилось, Феликс?
– Неплохо, – согласился он, – но всё равно мы можем жить лучше.
– Смотря какая за это будет плата.
– Ты сомневаешься в моих способностях? – он, как показалось ей, снисходительно, улыбнулся.
– Я сомневаюсь в твоих знакомствах. Пообещай, что ты представишь мне своих новых друзей.
– Непременно, мам. Если не всех, то, по крайней мере, некоторых.
– Надеюсь, это не секта? – встревожилась Наташа. – По телевизору вчера передача была…
– Не секта, – перебил её Феликс. – Тебе нужно больше доверять мне, мам. Хочешь, я приготовлю нам яичницу?
Женщина так и не решилась спросить сына, где он был и каким образом оказался снова в квартире. Отныне между ними пролегла полоса отчуждения – у Феликса появилось право на независимую от матери жизнь и право не отвечать на некоторые вопросы.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
