Брат Василий и брат Геннадий недавно окончили библейскую школу. Теперь они вернулись в поместную церковь. Их епископ, Андрей Петрович, предложил каждому написать по одной проповеди на заданное место Писания (Матф. 9:13) и устроить репетицию. Вечером они собрались втроём в пустом молитвенном доме. Первым должен был прочесть проповедь Вася. Он хорошо подготовился и был уверен в себе. В библейке его всегда хвалили за грамотно написанные проповеди. Он умел хорошо аргументировать свои суждения, подбирать цитаты из Библии, великолепно владел русским языком.
Андрей Петрович попросил Васю начать проповедь с молитвы благодарности за устройство библейской школы, что тот и сделал. Затем Вася мастерски прочёл свою проповедь, блеснув красноречием и знанием Слова.
Геннадий получил задание слушать Васю и дать анализ Васиной проповеди. Когда Вася закончил, Андрей Петрович предложил Гене высказать свои замечания. Гена перечислил все достоинства Васи, как теолога, и добавил, что сам он неустанно молится и постится, чтобы и его Господь благословил столь же убедительным словом. Перед выступлением Гены Андрей Петрович предложил спеть псалом на тему его рассуждений. Гена начал бегло листать сборник, но Вася пришёл на помощь и нашёл то, что нужно. Втроём они великолепно исполнили псалом. У Васи был звонкий тенор, у Андрея Петровича – раскатистый баритон, а Гена, хоть и не отличался большими вокальными способностями, но зато знал этот псалом наизусть, потому что его очень любила Генина мама.
- Как тебе удалось так быстро найти подходящий псалом? – спросил Гена у Васи.
- Я выбрал его ещё дома. Помнишь, нас учили находить псалмы для группы прославления на тему проповеди. Ведь у нас с тобой общая тема. Я, конечно, не думал, что Андрей Петрович предложит петь, но готовился, как к настоящей проповеди перед всем собранием. Епископ похвалил предусмотрительность Васи и дал ему то же задание, что и Гене: внимательно слушать проповедь брата и готовить отзыв о его работе.
Было заметно, что Гена волновался. Он то и дело запинался на труднопроизносимых арамейских названиях и именах, хотя в духовном плане его проповедь была глубже Васиной, тем не менее, она сильно проигрывала из-за сбивчивости изложения. Всё это отметил Вася в своей критике, заострив внимание на слабом знании библейской терминологии, хотя он назвал работу «интересной с точки зрения композиции и содержательной в целом». Последнее слово было за Андреем Петровичем. Он вздохнул, извинившись за свою усталость, и похвалил обоих выпускников, сказал, что церковь не зря отправляла их на учёбу. Епископ добавил, что когда-то и он испытывал трепет, выходя за кафедру, но со временем робость проходит. Он также посоветовал Гене посидеть несколько вечеров со словарём. Потом все трое совершили молитву и разошлись по домам с миром.
На следующий день Андрей Петрович предложил молодым братьям, не откладывая в долгий ящик, выступить в ближайшее воскресенье. Вася с радостью согласился, а Гена сначала замялся, но потом тоже кивнул. «Не робей!»- подмигнул ему Вася. А епископ добавил: « В молитвах проси у Господа смелости, как у Давида. Ничего не бойся, кроме наказания за грехи, конечно».
Однако в субботу вечером Гена пришёл к Андрею Петровичу домой и покаялся, что за год, проведённый в библейке, он так и не научился сам писать проповеди. Он выучил наизусть множество чужих проповедей, но говорить своими словами о Христе не умел. Гена признался, что на репетиции прочёл проповедь, которую скачал из Интернета. Но епископ не рассердился и, улыбнувшись, сказал:
- Я рад, что Дух Святой дал тебе силы преодолеть малодушие. Думаю, именно эта проповедь помогла тебе покаяться . Когда-то много лет назад я тоже покаялся через неё. Недавно Господь положил мне на сердце связаться с сыном автора, и тот разместил её на одном христианском сайте. Мне приятно, что из множества проповедей на эту тему, выложенных в сети, ты остановился на этой.
-Так Вы знали, что я занимался плагиатом и читал чужую проповедь? И не стали обличать меня перед Васей? Спасибо большое.
-Вовсе не из-за этого. Господь ждёт искреннего покаяния. Если б я обличил тебя, грех, хоть и небольшой, остался бы на тебе. Но теперь у тебя есть Божье прощение. А что касается проповеди, в христианстве нет плагиата, авторских прав и гонораров – это всё в миру. Каждый из нас служит Господу тем талантом, который получил от Него. Нет ничего зазорного в том, чтобы благовествовать с чужих слов. Павел тоже не был прямым учеником Иисуса, как первые двенадцать апостолов, но с чужих слов прекрасно засвидетельствовал о Сыне Божьем после обращения. Тебе нужно больше времени, чтобы развить дар красноречия. Я буду тебе помогать в этом. Так что не переживай и уповай на Бога. Он даст тебе дерзновение и обновит в силе. У тебя всё получится в воскресенье.
Но в воскресное утро Гена проспал. Накануне вечером он так разволновался, что долго не мог уснуть. Заснув, наконец, во втором часу ночи, он проспал, как убитый до девяти, когда его разбудила мама. Она вернулась домой с ночной смены, думая, что сын давно в церкви. Но когда она начала разогревать свой завтрак на кухне и запела псалом (тот самый, который пели братья на вечерней встрече), заспанный Гена показался из своей комнаты. Ему пришлось дожёвывать бутерброд, одеваясь в прихожей, - без завтрака мама не отпускала его на служение,- а на улице – ловить такси.
Вася, напротив, поднялся, как обычно, рано, умылся, побрился, сделал гимнастику, помолился вместе с родителями перед завтраком, а после еды оделся потеплее и пошёл в молитвенный дом пешком. Он жил гораздо ближе к церкви, чем Гена. На улице ярко светило солнце. После вчерашней метели снег был глубоким и чистым. Он бодро поскрипывал под Васиными ботинками. Вася радовался солнцу, свежему снегу, предстоящему служению и своему выступлению в роли проповедника. До отъезда в библейку он был наставником в воскресной школе и молодёжным лидером. Вася шёл и про себя славил Господа за чудесный день:
Милости Твоей полна вся земля,
Милости Твоей полна жизнь моя…
Однако скоро он уловил запах сигарет, в том же направлении перед ним шёл парень в чёрной куртке с многочисленными стальными заклёпками. В одной руке он держал бутылку с пивом, в другой – мобильный телефон, из которого звучал панк-рок, обильно унавоженный матерщиной.
-Сколько всё-таки зависимостей у мирских! - подумал Вася. - Вот идёт мой ровесник. Ему тоже около двадцати трёх лет. Но он явно не спешит в церковь в это воскресное утро. Надо его обогнать, чтобы не быть пассивным курильщиком.
Вася ускорил шаг, обогнав панка.
-Жаль, что мои родители не смогут быть на сегодняшнем собрании. – Размышлял Вася.
У его младшей сестры обнаружили панкреатит, поэтому родители в этот день отвозили её в детский загородный оздоровительный пансионат на все зимние каникулы. Вася решил, что попросит кого-нибудь из друзей заснять его проповедь на камеру в мобильном телефоне, чтобы потом показать всей семье.
За поворотом Вася увидел старенький «Москвич», застрявший в сугробе снега во дворе частного дома. Машина беспомощно буксовала. У Васи тут же мелькнуло язвительное замечание:
- Какой лентяй этот водитель! Ему бы надо взять лопату и расчистить снег в своём дворе, а не издеваться над движком.
Вася ускорил шаг, чтобы не опоздать на служение. Радостное настроение Васи куда-то улетучилось. Как только он вошёл в молитвенный дом, следом за ним вбежал запыхавшийся Гена: шофёр такси не поехал по нерасчищенной дороге частного сектора, которая вела к церкви, поэтому последний километр незадачливый соня прыгал через сугробы.
Группа прославления уже была на сцене, молодые сёстры распевались на любимом псалме Васи, что вернуло ему прежний воскресный настрой и радость:
Любовь не ищет своего,
Любовь не оставит одного.
Однажды Она умерла за тебя,
Чтобы воскреснуть навсегда.
Служение после молитвы открыл Андрей Петрович. Он начал с чтения притчи о добром самарянине, сказав, что это место Писания будет хорошим предисловием к выступлениям начинающих проповедников: Геннадия и Василия, которых он ласково назвал «молодой лозой». А сам он вместо проповеди решил засвидетельствовать о том, как уверовал, и прочесть свидетельство другого брата во Христе.
- Много лет назад я был обыкновенным карманником и отбывал свой первый срок в тогдашней Коми АССР. В те годы в местах заключения находилось довольно много верующих. Они держались от нас, уголовников, особняком. Нашего мата, драк и пьянок они не переносили. Сейчас я припоминаю, что они делали попытки евангелизации. Но, во-первых, это не находило одобрения у безбожного начальства, а во-вторых, мы сами сторонились этих «чокнутых». Они приглашали нас на разборы Слова, но мы не приходили, они раздавали нам переписанные от руки отрывки из Нового Завета, а мы делали из них самокрутки. Одним словом, общего языка мы не находили. Во время моей второй «ходки», уже в Саянах, когда началась перестройка, верующих всех повыпускали на свободу. Не только я, но и другие заметили, что без «чокнутых» на зоне стало как-то ещё тоскливее. Однажды после очередной драки я попал в лагерную больницу , там мне довелось познакомиться с другим уголовником , и его покаяние перевернуло моё представление о жизни. Звали его Толик Цветной – так много было на нём татуировок – и это в колонии строгого режима, где наколкой никого не удивишь. Меня поразило то, что Толик часто молился и пел псалмы. Когда я его спросил об этом, он ответил, что он из семьи верующих. Не знаю почему, но Толик, едва успев со мной познакомиться, вдруг поведал мне историю своей жизни. Это удивительный рассказ, и я хотел бы, чтобы вы, дорогие братья и сёстры, услышали его из первых уст. Дело в том, что вчера брат Анатолий приехал в наш город на машине, а сегодня должна была прибыть его семья, которую он собирался забрать с вокзала и привезти к нам на собрание. Перед началом служения я получил от него СМС о том, что он задержится. Свой рассказ он записал и передал вчера мне , чтобы я смог распланировать служение по времени. Я начну читать его сам от первого лица, потом выступят Вася и Гена. Я надеюсь, Господь усмотрит, чтобы мы сегодня послушали и самого Анатолия. Итак, вот его рассказ.
- Приветствую, дорогая церковь. Меня зовут Анатолий. Родом я из небольшого городка в Иркутской области. Вырос я в семье пастора, где нас было восемь сыновей. Четыре моих брата ушли в мир. У меня вражда с церковью началась со столкновения с моим отцом. Тогда я ещё не понимал, что это – столкновение с Богом. Мой отец был очень строгим, а я во всём оспаривал его авторитет. Теперь, имея своих детей, я понимаю, что по-другому нельзя в семье, где растут восемь сорванцов, особенно, когда начинается переходный возраст, и юношеский максимализм прёт изо всех щелей. Учёба мне легко давалась. У меня была хорошая память. Я мог дословно пересказать несколько параграфов из учебника. В общине, где служил Богу мой отец, собирались главным образом пожилые сёстры. У меня было много мирских друзей в школе и в спортивной секции – я увлекался самбо. Девочки уже тогда строили мне глазки – я был красивым юношей. «Погибели предшествует гордость, и падению – надменность, » - записал Соломон в Притчах 16:18. Я хорошо знал это место, но попался на ту же удочку дьявола.
Моего деда сослали в Сибирь за веру ещё до войны. Он дожил до 86 лет, молясь каждый день за всех окружающих, даже за сотрудников НКВД. Он был очень кротким и благодарил Господа за всё, что Он даёт и за то, что Он не даёт. Тогда я этого не понимал. Я считал, что сам добьюсь всего. Мне всегда нравились физика и математика. Я решил, что поеду поступать в Иркутск учиться на инженера. Но сначала надо было сдать выпускные экзамены. С русским языком и литературой у меня были проблемы. Кроме того, надо было как-то скрыть, что я верующий. В те годы дорога в ВУЗ для «лиц, открыто практикующих религиозные культы» была закрыта. Помню как-то, раз учительница русского языка предложила мне позаниматься у неё дома. Это было перед самым экзаменом. Я ответил: «Лучше поздно, чем никогда». Она рассмеялась. Я не знал тогда, что её муж, геолог, только на днях уехал в экспедицию. Вечером я с книжками и тетрадью был у неё. Только они не понадобились, потому что занимались мы не русским языком, а пьянством, чревоугодием и блудом.
У нас дома на кухне висела цитата из Библии: «Не будь мудрецом в глазах твоих, бойся Господа и удаляйся от зла». Притчи 3:7. Я каждый день читал её, но, как говорят, «за деревьями не видел леса ». Нарушив и первое наставление, и последнее, я ещё страшился кары Божьей. Первые несколько дней после падения я с опаской переходил улицу, не ходил на тренировки, ожидал возмездия. Господь терпелив, он ждёт от грешника покаяния, не наказывая сразу. За сочинение я получил «пятёрку», хотя ошибок там было много. Математику я и сам сдал хорошо. Я мысленно уже оправдал свой поступок: я стал утешителем для женщины, которой было одиноко. Каяться я и не думал. Гроза разразилась перед самым отъездом в Иркутск. Дух Святой, конечно, ревнует за чистоту Своей церкви. Учительница, которая не была верующей и никогда не ходила на собрания, вдруг пришла на служение к моему отцу и покаялась в том, что соблазнила меня. А отец вынес дело на рассмотрение церкви. Короче говоря, меня отлучили.
А ведь только два месяца прошло со дня моего водного крещения, когда все братья и сёстры так радовались за меня и поздравляли. Я помню, как прибежал домой под дождём. Ненависть к отцу и другим клокотала во мне. Я считал их всех святошами и лицемерами. Увидев на столе недавно написанную проповедь отца, я прочитал название: « Милости хочу, а не жертвы».
- Какой фарисей! Где же здесь милость, если так он позорит собственного сына? – подумал я, схватил листки и выбросил их в окно. И тут же услышал всхлипывания, это плакала на кухне мама – она ушла домой до голосования церкви. Она ничего мне не говорила, только гладила по голове и прижимала к своей груди. Мне стало легче. Обида прошла. Я бросился на улицу и начал собирать листки, но они уже промокли. Отец писал своей старой чернильной ручкой. Буквы на промокших листах начали расплываться. Я быстро прочёл проповедь и запомнил её слово в слово.
На этом месте Андрей Петрович прервал чтение свидетельства и пригласил за кафедру Гену.
- Сейчас, дорогая церковь, вы услышите эту проповедь. Её я первый раз услышал от Толика в тюремном госпитале и покаялся. Но сначала хор прославит Господа.
Гена, не ожидавший такого предисловия, ещё больше опешил, но, помня о совете пастора, закрыл глаза и начал просить у Бога смелости. Когда хор умолк, он вышел за кафедру и начал читать, сначала сбивчиво, но потом всё более воодушевляясь, всё реже подглядывая в бумажку. Он хорошо поработал с библейским словарём и теперь не запинался на именах и названиях.
Тем временем Вася не находил себе места. Он ёрзал на лавке и не слушал. И дело было не в том, что он уже слышал эту проповедь. Его охватило какое-то безотчётное беспокойство. Он как будто пытался вспомнить что-то важное. Он помахал Андрею Петровичу, показывая на выход. Тот одобрительно кивнул. Вася встал и, стараясь не привлекать внимания, направился к вешалке, оделся и вышел на крыльцо. Там одна из сестёр старалась успокоить свою расплакавшуюся дочку. Вася умел веселить детей, поэтому и был в своё время наставником: он смешно раздул щёки и заворковал голубем, потом закудахтал курицей, закукарекал петухом, наконец, отломил с крыльца сосульку, и, играя на губе, вручил её девочке. А она сразу перестала реветь и радостно заулыбалась.
В наступившей тишине Вася расслышал вдалеке знакомые завывания мотора. Он поспешил на этот звук. Подойдя к «Москвичу», Вася увидел новую картину. Двор, в котором застряла машина, был расчищен от снега. Рядом с лопатой, воткнутой в сугроб, лежала кожаная куртка с заклёпками. Тот самый парень, которого обогнал Вася по дороге в церковь, только уже без сигареты и пива, упёршись в багажник, силился вытолкать машину на проезжую часть. Сама машина была очищена от снега, и Вася заметил знак инвалида на стекле. Дорогу в частном секторе ремонтировали дедовским способом: время от времени засыпали щебнем и выравнивали грейдером, поэтому улица была несколько выше прилегающих участков. Это-то и мешало «Москвичу» выехать со двора. Недолго думая, Вася схватил лопату, принёс золы, которая лежала кучкой у соседних ворот, и посыпал ею выезд со двора. Потом они вдвоём с парнем, кряхтя от натуги, вытолкали машину на прокатанную колею улицы. Инвалид поблагодарил молодых людей за помощь, спросил, не нужно ли их подвезти, и, когда они отказались, посигналив на прощание, уехал.
- Тебя как звать-то? Меня Саньком кличут.
- А меня Васей. Будем знакомы.
Запыхавшиеся парни пожали друг другу руки. Санёк отнёс лопату соседям, Вася подал ему куртку:
-Накинь, а то простынешь. Пойдём к нам в церковь. Нельзя тебе, распаренному, остывать на морозе.
- Я бы зашёл, да чуешь, от меня куревом и пивом за километр несёт. Неудобно: что ваши скажут?
- Пойдём, ничего они не скажут, вообще можешь посидеть на кухне. Там сейчас никого. Я тебя чаем угощу.
- Ну, пойдём, Васёк, пить охота. На автобус я всё равно опоздал, пока с этим мужиком возился. Иду, гляжу: земляк застрял, буксует, да ещё инвалид – без ног, это я уже потом разглядел. Хотел быстренько ему подсобить, но не получилось. Пока за лопатой к соседям сбегал, пока снег расчистил, смотрю: на автобус я опоздал. Взялся за гуж – не говори, что не дюж. Не бросать же земляка. Стал враскачку пробовать вытолкать. Да тяжела тачка для одного. Клёво, что ты подоспел.
- А с чего ты решил, Саша, что он земляк? Номера у него не наши.
- Вот именно, что не ваши, а наши. Я сам не местный. В гости после сессии приехал – с Иркутска.
Вася удивлённо посмотрел на Сашу, вспомнив начало сегодняшнего служения и рассказ пастора. «Мир тесен», - подумал Вася и повёл Сашу на кухню, потому что ребята уже пришли в церковь.
Вася налил Саше чая, отрезал лимон, подал тарелку с ватрушками.
- Большой спасиб! – промычал Саша, уплетая ватрушки.
-На здоровье, а спасибо скажешь нашей дьяконице – Анне Никитичне. У неё дар Божий на выпечку. Я сейчас отлучусь, а ты не стесняйся, подливай себе чай и ешь.
Вася вышел из кухни и осторожно проскользнул в зал собраний. Гена к этому времени уже закончил, и за кафедру вновь поднялся Андрей Петрович. Совершив молитву, он продолжал:
- Хотелось бы закончить рассказ Анатолия. Тем более что один из сегодняшних проповедников отпросился, и время позволяет. ( Епископ не заметил прошмыгнувшего через кухню Васю). Свидетельство на самом деле очень поучительное. Как видно из этой проповеди, отец Анатолия был исполнен Духом Святым, а вот самому Толику Его явно не хватало. После размолвки с отцом он поехал в Иркутск. Там он успешно сдал вступительные экзамены по математике , но провалился на изложении, чего и следовало ожидать. Гордость не позволяла ему вернуться в родной городок. Он случайно узнал, что влепивший ему «двойку» профессор литературы является по совместительству заместителем редактора «Комсомольской правды» Иркутска. У Толика созрел план. Через несколько дней в «комсомолке» появилась статья, в которой некий сын «пастора-мракобеса» публично отрекался от «пагубного влияния тлетворной секты» и торжественно клялся в верности идеалам коммунистического строительства. Разумеется, анонимом был Анатолий. В награду он получил проходной балл и зачисление. Сам Толик вспоминал об этом так : (Андрей Петрович надел очки и стал читать.)
- В статье я называл Иисуса Христа «шарлатаном». Я тогда ещё только начал уходить в безбожный мир и сильно боялся кары Божьей. Но в то же время я хотел угодить своим новым покровителям, поэтому так и написал. Ведь атеисты не читали Новый Завет, а я знал с детства: «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему. «(Матф.12:32) Когда апостол Пётр отрёкся от Христа, он раскаялся в то же утро, а у меня на это ушли годы. Сколько ошибок я натворил! Учился я не очень прилежно, но зато был «душой компании» на всех студенческих вечеринках и капустниках. Я хорошо играл на гитаре, только вместо псалмов пел теперь комсомольские песни. Продолжал заниматься спортом. Только вместо самбо, ходил на каратэ, хотя наш кружок был тогда подпольным, потому что этот вид восточного единоборства считался в те годы буржуазным. Наш сэнсей очень хвалил меня, обещал в будущем «чёрный пояс». За девушками я тоже не бегал , они бегали за мной. Правда , усвоив первый урок, я вёл себя осторожнее.
На втором курсе я, завалив зимнюю сессию, лихорадочно искал способа избежать отчисления и нашёл. Я познакомился с однокурсницей Наташей и начал с ней встречаться. Она хоть и не отличалась особой красотой, но зато была дочкой секретаря обкома. На третьем курсе мы поженились, и нам сразу дали «молодожёнку». В свадебный подарок от тестя я получил новенький «Москвич». Это сейчас таким автомобилем никого не удивишь. А тогда я был единственным студентом на нашем факультете, у которого был автомобиль. Немногие счастливчики могли похвастаться мотоциклом. На четвёртом курсе у нас родилась дочка, и Наташа ушла в академический отпуск. Нам дали квартиру, хоть и небольшую, но очень уютную, в хорошем районе. Другие семьи в то время годами стояли в очереди на жильё. Мне уже обещали перспективную должность технолога на Иркутской ГЭС, а я мечтал о Москве. Одним словом, я катался, «как сыр в масле» и считал себя успешным. Я забыл, что вечный закон сеяния и жатвы не может отменить ни один покровитель.
За годы учёбы в институте я ни разу не съездил в родной городок. Мама и братья приезжали на мою свадьбу, но с отцом я не общался. Мама часто писала. От неё я узнал, что моя бывшая учительница через год после покаяния приняла водное крещение. Потом и её муж заключил завет с Богом. У них родились мальчики - двойнята. Конечно, мама хотела, чтобы и я покаялся и вернулся в церковь, меня могли восстановить, но я продолжал роптать.
Я знал, что « гордым Бог противится, « но мир уже увлёк меня. Я давно перестал молиться, на отца уже не столько злился, сколько презирал его. Он, проработав всю жизнь водителем, не имел собственной машины. Наташа, как мне казалось, перенесла всю свою любовь с меня на дочку. А я почему-то не чувствовал никакой нежности к своему ребёнку. Я оправдывал это тем, что меня в семье были только братишки, и я даже не знал, как вести себя с девочкой. Свободное время я проводил с друзьями-студентами или в кружке каратэ. К Наташе я всё больше остывал. Если бы я общался с верующими или читал Библию, я бы знал, почему «охладевает любовь». Но я уже давно перестал считать Слово законом. Вспоминая в кругу друзей своё детство, я говорил, что религия – это то, чем мне когда-то забивали голову старики.
На пятом курсе Наташа ждала второго ребёнка, а я писал дипломную работу, точнее за меня писал её мой научный руководитель. На одной вечеринке я познакомился с Катей. Она была очень красивой девушкой. У нас произошёл с ней стремительный роман с далеко идущими последствиями. Однажды мой высокопоставленный тесть застал нас с Катей на собственной даче. Он приехал на своей служебной «Волге» за маринованными помидорами и другими соленьями, которые делала тёща. Последовала бурная сцена. Тесть рассказал всё Наташе, настаивая на немедленном разводе и аборте. Наташа отказалась делать и то, и другое. Тогда тесть решил расправиться со мной. Через неделю меня исключили из комсомола за аморальное поведение. Ещё через неделю меня отчислили из института за «хвосты». Даже сэнсей выгнал меня из кружка каратэ, сказав, что у меня «плохая карма»…
В это время к Васе из первых рядов пробрался Гена.
- Ты где пропадал? – спросил он.
-А ты не видел по дороге сюда буксующий «Москвич»? – вопросом на вопрос ответил Вася, что было совсем на него не похоже.
-Нет, не заметил, я сегодня проспал, ты знаешь, поэтому очень спешил. А почему ты спрашиваешь?
-Ох, и намаялись мы с ним сегодня, но всё-таки вытащили.- Это сказал Саша, который давно закончил пить чай и теперь тоже стоял за спиной Васи, внимательно слушая свидетельство.
-Приветствую брата! – сказал Гена и протянул Саньку руку. Чёрная рокерская куртка Саши осталась на кухне, и Гена принял его за гостя из другой церкви.
-Здорова, братан! – ответил Санёк.
- Видишь, что я тебе говорил, - сказал Вася Саше, а про себя подумал: «Иногда лучше опоздать в церковь, чем опоздать к Богу. Те двое, священник и левит, тоже, наверное, в синагогу спешили, но пробежали мимо, забыв про милость, а язычник-самарянин, как Санёк, сжалился над попавшим в беду.»
-Пацаны, давайте слушать . интересно тут за жизнь чувак базарит, - сказал Санёк.
На ребят, действительно, зашикали, потому что Андрей Петрович продолжал читать свидетельство Анатолия:
- Мне было жутко обидно, что меня во второй раз выгоняют вон, но я по-прежнему не желал смириться. Вскоре после отчисления, мне пришла повестка в военкомат. Я даже обрадовался, потому что отношения с Наташей оставались натянутыми, хотя она и не ушла от меня.
Вездесущий КГБ знал о том, что я каратист, поэтому я попал в батальон охраны ракетных войск стратегического назначения. Все ребята там были хорошо подготовлены: не ниже КМС по самбо, боксу или борьбе.
После студенческой вольницы казарменная рутина показалась мне невероятной скукой. Единственными развлечениями у нас были водка и драки с ракетчиками – у нас было противостояние между родами войск. Я и на этот раз не выдержал испытания, и, как обычно, был наказан за это.
Однажды мы, охранники, возвращались под хмельком из увольнительной в казарму. Нас было трое, а ракетчиков – восемь человек, поэтому они, чувствуя своё превосходство, полезли на нас первыми. Но воевать, как говорил Суворов, нужно не числом, а умением. Мы их всех побили. Через два дня один из ракетчиков умер в больнице от полученного сотрясения мозга, а нас троих отдали под суд за убийство.
Наташа и мой отец приезжали на суд. Мне было стыдно смотреть им в глаза. Ещё меня поразило, как сильно постарел отец, хотя я не видел его всего пять лет. Наташа сказала, что будет ждать и за всё простила, спрашивала, как назвать новорожденного сына. А отец отдал все деньги, которые он с братьями давно откладывал на покупку машины – в нашей большой семье было только 3 велосипеда и один старенький мотороллер. Тогда эти деньги пошли на оплату услуг лучшего адвоката. Я был очень благодарен отцу и жене. Но и тогда у меня не мелькнуло мысли сказать спасибо Господу.
Сначала я отбывал срок на шахте, в которой производили захоронение радиоактивных отходов. Там я потерял свои волосы. После Чернобыля под напором критики шахту закрыли, а отходы стали перерабатывать. Нас этапировали на лесозаготовки Колымы. Когда экономическая ситуация в стране начала ухудшаться, это сказалось и на снабжении лагерей. Еда стала просто невыносимой. Многих валил туберкулёз. У меня от цинги начали выпадать зубы. Несколько человек, в том числе и я, решились на побег. Большинство из нас просто погибло в тайге. Мне посчастливилось: собаки быстро взяли мой след. Я вновь оказался за решёткой. Мне добавили срок – 3 года за побег, но родные смогли добиться моего перевода в другой лагерь – в Саянах – эта зона была ближе к Иркутску, поэтому ко мне приезжали родственники и привозили еду. В этот раз за меня хлопотали не только отец, братья и Наташа, но и тесть, сменивший, наконец, гнев на милость.
На этом месте Андрей Петрович остановился, потому что входная дверь отворилась, в неё вошли молодые брат и сестра, а потом женщина постарше, видимо, их мама, вкатила кресло-каталку, в котором сидел лысый мужчина с многочисленными татуировками на руках.
- А вот и сам брат Анатолий, сказал, улыбаясь, Андрей Петрович. – Приветствую тебя и твоё семейство! Я уже думал, что ты не появишься на сегодняшнем служении, поэтому твоё свидетельство читаю сам.
- Приветствую, дорогая церковь! Здравствуй, Рыбак! – раскатистым басом прогудел на весь молитвенный дом человек в кресле-каталке.
Вася и Саша переглянулись. Это был тот самый инвалид , которому они помогали выехать из засыпанного снегом двора. Только теперь на нём не было шапки и перчаток, поэтому были видны лысина и татуировки.
-Может, ты сам продолжишь своё свидетельство? – спросил Андрей Петрович. – Надоело мне читать по бумажке.
- Конечно, но сначала хотелось бы спеть псалом. Дайте-ка мне гитару.- Сказал Анатолий, подкатываясь к сцене и убирая подлокотники кресла и фиксируя тормоза.
Пропев псалом, Анатолий отложил гитару, на удивление быстро соскочил с кресла на свои культи и начал молиться. В микрофоне он не нуждался. Его зычный голос, очевидно, был слышен и за пределами молитвенного дома. Всё собрание молилось вместе с ним. Анатолий прославлял Господа за помощь в дороге, за устройство всех церквей, которые он навестил по пути, за благословение поместной общины, за все дары материальные и духовные, а особенно за веру, надежду и любовь, которыми Бог обильно благословил народ. Свой. После молитвы он подтянулся на руках обратно в кресло, подозвал Гену и своего сына, и братья подняли его на сцену. Вася тоже хотел помочь, но Анатолий отказался:
- Тебе и так пришлось попотеть из-за меня сегодня.
Свидетельство он продолжал быстрым речитативом опытного проповедника:
- Я зову вашего епископа Рыбаком, потому что так звали его у нас на зоне. Уж больно ловко он тогда умел выуживать кошельки из карманов. Но с тех пор, как он пошёл за Христом, Андрей сделался ловцом человеков, как и его знаменитый тёзка. Так что и теперь я продолжаю звать его Рыбаком, вы уж не серчайте.
В тюремной больнице, где Андрей лежал со сломанной ключицей после очередной драки (вообще он был большим забиякой – из БУРов и изоляторов не вылезал), я находился с гангреной нижних конечностей. Я отморозил ноги, и их мне ампутировали. Через это испытание я, наконец, примирился с Богом. Я лежал и славил Господа, распевая псалмы, которые помнил с детства. А окружающие не могли понять меня, считали, что я сошёл с ума.
Никто не хотел слушать моих покаяний. Только Андрей проникся Духом Святым, и я начал благовествовать ему.
Когда человек принимает в сердце Господа, всё становится на свои места. Так было и в моей жизни. Так было и моей жизни. Меня вскоре амнистировали по причине инвалидности. Одновременно и у Андрея окончился срок . Мы освободились и отправились к моему отцу в церковь , где он принял наши покаяния .Андрей принял водное крещение . Меня восстановили в церкви. Потом Андрей уехал сюда. А я зажил, наконец, в мире с собой и Господом. Когда-то в лагере один медвежатник, то есть специалист по отмычкам, замкам и сейфам, научил меня своему ремеслу, он хотел взять меня к себе в подельники после побега, но сам утонул при переправе в Колыме. Теперь я изготавливаю ключи от квартиры или машины, если кто теряет их или забывает внутри. Мои инженерные знания пригодились и в другом деле. Я переделал машину на ручное управление. Теперь езжу по всей стране, навещая многочисленных братьев и сестёр во Христе. Моя жена, Наташа, не продала автомобиль, хотя ей приходилось воспитывать двоих детей одной. Познакомившись во время суда с моим отцом, она уверовала и теперь служит в нашей церкви руководителем воскресной школы.
По дороге сюда я проехал пять часовых поясов, заехав в несколько общин. Но моя семья не смогла разделить моё паломничество. Ведь я предприниматель и сам себе хозяин, а им приходится брать отпуск на работе, поэтому они приехали сюда поездом сегодня утром, я должен был забрать их с вокзала. Но человек предполагает, а Бог располагает. Дом, в котором меня разместил Рыбак, хоть и недалеко от церкви, но далековато от вокзала, его хозяева уехали с вечера на христианскую конференцию, а ночью прошёл сильный снег.
- Позвонил бы мне, я бы послал кого-нибудь за тобой и за твоими детьми и женой, - перебил епископ.
- Я же вырос в пасторской семье, а сейчас и сам пастор. Я знаю , что в воскресное утро епископа лучше не беспокоить. Так что я помолился и Бог послал мне вон тех помощников (Анатолий указал на Сашу и Васю), которые и вызволили меня из снежных уз. И вот я здесь, слава Господу! Передаю приветы от всех церквей, которые я посетил по дороге сюда, и от нашей общины в Иркутске.
Андрей Петрович в один голос с собранием произнёс традиционное:
- За приветы сердечно благодарим и передать от нас взаимно просим, - потом епископ спросил:
-Есть ли кто-нибудь, кто хочет покаяться сегодня?
- Я хочу, очень хочу, если можно, - к сцене пробрался Санёк, улыбаясь и подмигивая Васе.
У Васи от удивления перехватило дыхание. Он, конечно, слышал о чудесах евангелизации, но увидел это воочию впервые. В библейке было много молодёжи из реабилитационных центров, но все они приходили подготовленные, уже приняв водное крещение или осознанно планируя сделать это в будущем. А здесь был человек с улицы, тем более из другого города.
- Отчего же нельзя? Я рад, что ещё одна душа ищет путь к спасению во Христе. Помолимся молитвой покаяния , - ответил Андрей Петрович.
После молитвы сестра Наташа, жена Анатолия, вместе с сыном и дочерью великолепно исполнили псалом « Косари на лугу размахалися острыми косами». Всё собрание подпевало вместе с ними:
- Уповая на милость, лишь только на милость Твою!
Потом церковь молилась за нужды братьев и сестёр, записки о которых поступали Андрею Петровичу по ходу служения. Затем, помолившись молитвой Господней и молитвой благодати вместе со всей церковью, епископ пожелал присутствующим Божьих благословений и распустил собрание с миром.
Когда служение закончилось, регент хора и некоторые другие члены церкви, Андрей Петрович, Вася, Гена и брат Анатолий с семьёй прошли на кухню. Анна Никитична с двумя другими сёстрами накрыла на стол. Вася пробовал пригласить на обед и Сашу, но тот отказался, объяснив, что и так сыт, «слопав недельный запас ватрушек». На прощание епископ сказал Саше, что теперь, после покаяния, дьявол будет особенно злобствовать, пытаясь сбить покаявшегося с пути, но Саше нужно молиться и не унывать, искать помощи у Господа. Анатолий написал на салфетке адрес церкви в Иркутске и вой телефон, сказав, что сейчас начались подготовительные занятия для тех, кто желает принять летом водное крещение в Байкале. Он благословил Сашу, и тот ушёл. За обедом Анатолия завалили вопросами:
- За что же ты, дорогой брат, Христа шарлатаном-то обозвал? – спросила Анна Никитична.
- Да вот, сестра, слова Его «бремя Моё легко» покоя мне в юности не давали. (Матф. 11:30) Мне-то казалось :столько ограничений у христианина.
- Ну, теперь понял, что и взаправду легко?
-Уж как не понять, сестрица! Хлебнул мирской жизни сполна. Оказалось, мы, верующие, - самые счастливые люди на земле. Истина Христова делает нас свободными.
Следующий вопрос задал Гена:
- Брат Анатолий, скажите, пожалуйста, что Вам было страшнее всего в жизни, и как Вы с этим справлялись?
При этом вопросе Андрей Петрович улыбнулся в кулак: « У кого что болит…» - подумал он.
- Самый большой ужас? Наверное, это было тогда, когда я дальше всего отошёл от Бога. Это было в армии. Я впервые присутствовал при учебном запуске ракеты. Меня предупредили, что это не для слабонервных, но всё равно я к такому не был готов. Точное время никому из охраны не сказали: во времена холодной войны всё держали в секрете. Земля задрожала так, что на ногах трудно было устоять. Грохот стоял неописуемый, казалось, что сердце сейчас разорвётся. Все мы знали, что в случае неудачного старта, ракета может взорваться на земле и выжечь своим топливом всё живое в радиусе нескольких километров. Я закрыл глаза и закричал, не услышал собственного крика, подумал, что Бога нет, потом подумал, что я атеист и надеяться на Бога не могу и тут же начал молиться, как в детстве. А грохот стал стихать – ракета оторвалась от земли. С тех пор я начал своё возвращение к Господу, хотя ещё долгие годы сомневался. Помню, на следующее утро иней выпал, хотя дело было в июле. Похолодало так, что в бушлатах приходилось патрулировать. Ракета, выходя на орбиту, дыру в атмосфере прожигает, а в неё космический холод засасывается. Мой юный брат, с сердцем точно также. Когда ты впускаешь в него дьявола, оно остывает, перестаёт верить, надеяться и любить. Ну, а с Господом ничего не страшно.
- Андрей Петрович, а почему Вы служение начали с притчи о добром самарянине? Ведь к этому свидетельству лучше подошла бы притча о блудном сыне, - спросил Вася. Он всё ещё думал, что епископ каким-то образом узнал, о том, что было утром.
Андрей Петрович не знал об этом, но он был, действительно, недоволен Васей. Во время репетиции он был неприятно удивлён, видя, как Вася загибает пальцы, считая каждую ошибку брата, вместо того, чтобы молиться за успех Гены. Вот почему он начал служение именно с этой притчи. Теперь он намеревался прочитать Васе нотацию на тему: « По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою». (Иоанн. 13:35)
- Нет, Василий, притчу я выбрал самую подходящую, - начал, было, Андрей Петрович, но подумал: «Ведь эти слова относятся и ко мне». Он откусил печенье (за неимением ватрушек Анна Никитична выставила на стол свой НЗ), отхлебнул чай, улыбнувшись, продолжил другим тоном:
-Некоторые выводы из Библии лежат на поверхности. Но иногда , чтобы извлечь совет из значения Слова , нужно вникать глубже. Тебе, как начинающему проповеднику, надо учиться это делать. В мирской моей жизни, как я уже рассказывал, я не работал, а шманал по карманам, а потом сидел свой первый срок. Мне встречались верующие в лагере. Они не достучались до моего сердца – не захотели связываться с нечестивцем, или делали слабые попытки, обречённые на провал. Во время второй «ходки» я познакомился с Анатолием, он был в то время уголовником, отлучённым от церкви. Но он привёл меня к Богу, а значит спас меня, когда я погибал.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
