Отец фараону. Роман. Глава 28. Кто ты?

Иосиф сомневался, было ли принятое им совместно с фараоном решение единственно верным. Оно касалось его веры, его Бога. Но фараон плохо разбирался во всем этом. Он находился в плену суеверий и предрассудков. И к тому же, нуждался в конкретной и незамедлительной помощи. Правильно ли поступил он, Иосиф, пойдя на уступку? Что руководило им в первую очередь? Желание помочь монарху или страх навлечь на себя его гнев, отказавшись выполнить просьбу?

Наблюдая, с приличной долей неприязни, за сменяющими друг друга религиозными ритуалами, сопровождаемыми чувствительными, полными смака, танцами в исполнении обворожительных, полуобнаженных жриц (что составляло большую часть каждого ритуала), он невольно вспоминал оргии на окраинах Кириаф-Арбы, случайным свидетелем которых ему приходилось быть несколько раз. Эти назойливые мысли не давали ему покоя. А когда Иосиф смотрел на грандиозного истукана с мордой загадочного животного, не принадлежащего этому миру, и человеческим телом, ему становилось все более противно.

Истукан сидел на особом постаменте в передней части храма, и на его руки, лежащих на коленях, была поставлена чаша, в которой горел огонь, а его ноги спускались в обширное прямоугольное углубление в полу. Это углубление, вымощенное, как и весь остальной пол, массивными плитами, занимало почти две трети помещения храма. В центре его располагался обелиск, со скульптурами львов по обеим сторонам, с противоположной от истукана стороны – место для принесения даров, а у его ног – алтарь для жертвоприношений. Жрецы и жрицы, находящиеся внизу, сливки общества, стоящие наверху, массивные колонны по краям, подпирающие высокий свод, дрожащие факелы, фрески, изображающие того же самого истукана то в царственном величии на троне, то с луком и стрелами в темных, часто в красно-коричневых тонах, – все многоликое действие вращалось вокруг мрачного, равнодушного изваяния.

«Неужели здесь нет никого, кому были бы по-настоящему важны справедливость, благочестие и праведность? Неужели только вероломство, непристойнсть и разврат правят миром?» Сытые, довольные лица вокруг приводили Иосифа во все возрастающее негодование. Его разум как будто начал проясняться, и он ужаснулся своего состояния. Что делал он, Иосиф, среди всей этой мерзости? Он был почти уверен, что своим присутствием в этом капище бесчестил Бога. Министр по агрокультуре посмотрел по сторонам, – выйти было практически невозможно из-за множества скопившегося народа. Но ему было уже все равно.

Компромисс тяжелым бременем лежал у него на сердце и ему во что бы то ни стало необходимо было освободиться от него. Поэтому он предпринял попытку продраться сквозь толпу. Непредвиденные действия министра не остались незамеченными: со всех сторон до Иосифа доносились приглушенные возгласы, но он не обращал на них внимания. Тут кто-то схватил его за локоть. Иосиф еще не успел выдернуть его, как услышал голос Таппуаха: «Иосиф, не надо, умоляю...» Он на мгновение замешкался, так как сомнения вновь завладели им, и в этот момент услышал звуки поистине душераздирающей, адской музыки, от которой стыла кровь. Иосиф вздрогнул и взглянул туда, куда смотрели все.

Внизу все задвигалось и завращалось в ином ритме, действующие лица поменяли свои места в ожидании чего-то важного. Вслед чего появилась весьма странная процессия. Несколько жрецов несли на вытянутых вверх руках черный блестящий щит, на котором лежало что-то белое. Они двигались очень медленно и осторожно, особенно по ступеням вниз, делая остановку после каждого шага.

Вот они приближаются к истукану и аккуратно кладут между его стоп свою необычную ношу. Движения жрецов слаженны и размеренны, но достаточно всего лишь небольшого толчка, и белый предмет начинает шевелиться. Иосиф широко раскрывает глаза, пытаясь всмотреться в намотанные пелены... Это – человек! Живой человек!!! Белые пелены туго обматывают его туловище: ноги вместе, руки – плотно к бокам, лицо также замотано. В действительности, эта немощная, вздрагивающая фигура похожа скорее на кокон бабочки, чем на человека.

«Боже, что здесь происходит? Это неслыханно и невиданно! Это просто безумие! Уж не собираются ли это существо принести в жертву этому монстру?»

Иосиф, весь в холодном поту, начал протискиваться назад, чтобы как есть прокомментировать свои соображения фараону, который, как никак, считался высшей религиозной властью. Но тут в центр «выплыл» верховный жрец Потифер и направился к белому существу. Это привлекло внимание Иосифа, и он приостановился. Потифер важно приблизился к несчастному созданию, которое, вероятно, почувствовав его приближение, отчаянно затрепыхалось. Вслед за этим ему подали огромный нож на золотом подносе. Потифер взял нож обеими руками и, прикрыв глаза, принялся что-что невнятно бормотать.

«О, Боже, – Иосиф поднял взгляд к воображаемому небу. – Неужели сейчас, здесь, на моих глазах, произойдет убийство? И я ничем не могу помешать? Что мне делать? Кричать? Протестовать? Поговорить с фараоном? Вон он стоит, тоже прикрыв глаза... Боже, ну неужели Ты не вмешаешься?» – Иосиф говорил это на своем родном языке, и некоторые из придворных, стоящих рядом, с удовлетворением подумали, что он читает заклинание вместе с верховным жрецом.

Время тянулось очень долго...

«Нет, это просто абсурдно! Этот «бог» так же грешен, как и его бренная жертва! Бессмыслица! Боже святый, неужели Ты не вмешаешься в эту несправедливость?!» Придворные вновь с довольством поглядели на Иосифа. И тут... случилось неожиданное.

Нож выпал из рук Потифера, он схватился за голову и, корчась, рухнул на каменный пол. В мгновение ока его окружили преданные люди. Весь храм, потрясенный непредвиденным поворотом, пришел в движение: народ бежал, кто куда, но большинство, тем не менее, стремилось выбраться из толчеи наружу, полагая, что случившееся было карой.

Иосиф, недолго думая, кинулся к ведущим вниз ступенькам, преодолевая на своем пути беспорядочный людской поток. Он подбежал к оставленному всеми белому существу, безвольно лежавшему на черном, блестящем щите, схватил какую-то накидку, валявшуюся рядом и, завернув в нее несчастного, подхватил его на руки и бросился обратно. Вокруг царил хаос. Ноша была нелегка, и Иосиф запыхался. Он тяжело дышал, а его руки буквально немели от напряжения. Добежав, в конце концов, до своей колесницы, он в изнеможении плюхнулся на сиденье и перевел дух. Существо, лежавшее у него на коленях, слабо шевельнулось.

– Гони домой! – прозвучал приказ, и лошади тронулись.

К счастью, до дома было близко. Иосиф не успел опомниться, как уже очутился перед своим белым жилищем.

– Ты ничего не видел, – сказал он кучеру, спускаясь со своей ношей с колесницы.

Затем он поднялся по мраморной лестнице и на последней ступеньке подумал, что предпочел бы войти никем незамеченным. Но, как нарочно, его управляющий и слуга находились в гостиной. Этот факт несколько озадачил Иосифа: по их вопросительным взглядам он догадался о степени их удивления при виде своего хозяина со странным «свертком» в руках. Ну, что ж... В капище он действовал спонтанно... Дома придется поступать также.

– Иоханан! Мишманна! Скорей, помогите мне! – попросил Иосиф, и тут же крепкие, преданные руки взяли у него его ношу. – Пойдемте, отнесем его наверх! – торопливо продолжал он, переводя дыхание и пропуская вперед слугу, несущего несчастного, который уже перестал шевелиться. – Нужно поскорей размотать его, не то он задохнется! Иоханан, в доме больше никого нет, кроме вас двоих?

– Нет, господин, – отвечал управляющий, следуя за Иосифом по лестнице. – Только мы. А повар отлучился за какими-то особыми приправами, которые может выбрать только он. Он так желает Вам угодить, господин.

– Спасибо, я это ценю, – механически ответил Иосиф. – Ну, вот, наконец... Сюда, сюда. Мишманна, клади его на постель. Где же конец, чтобы размотать?

Принялись искать конец. Но пелены были намотаны настолько туго, что все усилия оказались напрасными. Вдруг человек судорожно дернулся.

– Может, это уже предсмертная агония? – нервно вскричал Иосиф. – Дайте что-нибудь острое, ради Бога!

Мишманна помчался вниз, на кухню, и принес большой нож. Он был почти такой же величины, как тот, что был в руках у Потифера в капище.

– Чего-нибудь «побольше» ты не мог принести? – сострил Иосиф, всеми силами пытаясь взять под контроль выходящую из-под контроля ситуацию. – Хорошо, дай его сюда.

Иосиф схватил нож и почувствовал нервную дрожь во всем теле, особенно в руках. Он приноровился, как мог, и принялся разрезать тугую ткань, обматывающую голову, чтобы поскорее освободить лицо, стараясь при этом быть как можно осторожнее... Как вдруг раздался писк.

– Прости за причиненную боль, но это единственная форма освободить тебя, – промолвил Иосиф, потянув за отрезанный кончик.

Ткань поддалась. Показались темные, волнистые волосы, чистый лоб, изогнутые брови, закрытые глаза с маленькими ресничками, прямой нос, маленькие губы... Иосиф в изумлении отпрянул. Это была девушка. Без сознания и без чувств.

– Размотаем ее всю, так ей будет легче дышать, – предложил Иоханан, заметив реакцию хозяина, и продолжил разматывать: шея, плечи, грудь...

На ней была короткая белая туника, едва прикрывающая бедра и, сняв последние узы, управляющий тут же прикрыл ее покрывалом. Затем приложил ухо к груди.

– Дышит, – улыбнувшись, произнес он. – Все в порядке. Она скоро очнется.

Иосиф продолжал молча смотреть.

– Что с Вами, господин? – спросил Иоханан.

– Я никак не мог предположить, что этим белым существом окажется... – рассеянно ответил Иосиф. – Только прошу Вас ни о чем меня не спрашивать, – добавил он, спохватившись. – И никому ничего не комментируйте, хорошо?

– Будь спокойны, господин. Никто не узнает.

– Благодарю Вас. А сейчас оставьте меня с... – в замешательстве он запнулся, не зная, как назвать ее. – В общем, оставьте нас одних. Ладно?

– Хорошо, господин. Мы будем внизу.

– Спасибо.

Иосиф остался наедине со спящей. Она продолжала лежать совершенно мирно, ровно дыша. Сначала он тихонько подошел к ней и наклонился к ее лицу близко-близко, чтобы получше рассмотреть. Он нашел ее достаточно приятной, но не красавицей. «Любопытно, какого цвета у нее глаза?» – подумал он. Иосиф осторожно опустился на корточки сбоку от постели, положив руки на ее край и глядя на профиль девушки. Его поза напоминала позу маленького ребенка, с трудом сдерживающего любопытство в ожидании обещанного подарка. Хотя «белое существо», обернувшееся девушкой, вряд ли можно было рассматривать, как подарок...

«Во что это все для меня выльется?» – подумал Иосиф и стянул с головы белую накидку, начавшую его раздражать. Пальцами обеих рук он «расчесал» густую шевелюру и забрал все волосы назад. Подкрадывалось беспокойство. Он низко опустил голову, и волнистые пряди вновь заняли свое место. Ситуация выглядела настолько щекотливой... Настолько компрометирующей... Неужели он с этим попал впросак? И кто эта девушка? Иосиф удрученно поднялся, отошел в глубину комнаты и сел в кресло. «Мне кажется, что я начинаю на самом деле бояться ее пробуждения», – было его последней мыслью перед тем, как он забылся.

Его разбудило то, что кто-то сказал: «Ох!» Иосиф подскочил в кресле и прислушался. «Ох» повторилось. Иосиф посмотрел на постель и увидел, что оттуда на него тоже кто-то смотрит.

– Где я? Кто Вы? Что все это значит? – раздался голос.

Иосиф встал и подошел к кровати. Взгляд черных жгучих глаз выглядел достаточно суровым. Иосиф был застигнут врасплох и не знал, что отвечать. Он сконфуженно молчал. Девушка села на постели.

– Объясните же мне наконец, не молчите! Я не понимаю... Я что же, все еще жива? Вы умеете говорить или нет?

Тут Иосиф собрался с духом и сказал:

– Не надо так волноваться, прошу Вас. Хотите воды?

– Хочу, как ни странно.

– Вот, пейте. Только не волнуйтесь.

– Странно... Все же я ничего не понимаю... – отдавая назад бокал, продолжала девушка. – Вы – кто?

– Я – Иосиф. Вернее, это мое настоящее имя. Но многие меня зовут Цафнаф-пенеах. Это имя дал мне фараон.

– Что-то Вы темните... – черные глаза подозрительно посмотрели на Иосифа, – насчет настоящего имени... Вы – что, скрываетесь, да?

– Надо сказать, что я Вас тоже не вполне понимаю, – сказав это, Иосиф сел на кровать. – Вы добровольно согласились принести себя в жертву или Вас заставили?

– В жертву! – девушка зарделась румянцем. – Как я могла забыть! Да! И если бы Вы (или кто там еще, не знаю) не вмешались, то сейчас через меня на Египет излились бы величайшие благословения! Что же Вы наделали! Это была моя миссия, мое предназначение! А Вы! Вы лишили меня всего этого! И лишили благословений весь наш народ! – она перешла на крик. – Да как Вы только посмели?! Я согласилась отдать свою жизнь богу Сету во благо общества, а Вы... Вы самовольно...

– Ну, хватит!!! – Иосиф хлопнул рукой по кровати. – Хватит безумствовать! Я спас Вам жизнь! А Вы ничего, совершенно ничего не собираетесь понимать! Что Вы там болтаете про Ваше предназначение и про «величайшие благословения»? Чушь!! Все это сплошная чушь, скажу я Вам!! – Иосиф вскочил с постели и принялся расхаживать взад и вперед по комнате. Девушка наблюдала за ним с некоторым испугом. – Да! Это так! Кому вы все молитесь? Вы только посмотрите! Ведь это же просто смешно! Кто он, этот ваш Сет? Истукан с песьей мордой! Это ваш бог, от которого вы ожидаете «величайших благословений» через принесение в жертву таких юных и невинных созданий, как Вы? Это же жестоко! Но даже если это так, даже если этот истукан или тот, кого он представляет, действительно способен посылать благословения, то скажите мне, какого рода??! Да, он пошлет вам... узурпацию, насилие, бесчестие, ложь, коварство, зависть... И множество других, подобных этим. Получайте! Сет не скупится! То, чем обладает он сам, охотно дает просящим! Вот какой у вас бог! Полюбуйтесь! И неужели Вы... Вы хотите быть на него похожей??

– Какой оригинальный способ мышления... – недоуменно проговорила девушка. – Нестандартный... Но, в общем, я в чем-то с Вами согласна, хотя и не во всем. Сет также творит много добра, особенно если его очень попросить...

– А из чего он его творит? Из тьмы и зла, которые представляет? Что же это за добро такое?

– Вы очень радикальны... Есть еще и другие боги... У каждого – свое назначение. Амун-Ра, например, бог солнца, Осирис – бог загробного мира...

– Которого из зависти убил его вероломный брат Сет! Война на небе! Главный бог – убийца! Превосходно! Потрясающе!

– Вы загоняете меня в тупик и сбиваете с толку своими высказываниями, – дрожащим голосом ответила девушка.

– Прекрасно! А Вы полагали, что находитесь на правильном пути? Вот оно, тлетворное влияние! Посмотрите, Вы же запутались в своих многочисленных богах! Я достаточно хорошо ознакомился с вашей религией. И могу Вам сказать, что кроме проклятия она не несет ничего!

Девушка съежилась и закрыла лицо руками.

– Я боюсь, боюсь... Не говорите мне этого... К чему такая суровость? Ведь я ни в чем не виновата, клянусь Вам...

– Простите, я, кажется, погорячился, – ответил Иосиф, остановившись у окна и глядя наружу. – Я сам от себя такого не ожидал... Дело в том, что я еще никогда ни с кем не говорил подобным тоном об этих вещах. Не в моих правилах оскорблять религиозные чувства других. Но сегодня утром я возненавидел все общество ради того несчастного белого создания, которым впоследствии оказались Вы...

– Наряду с Вашей суровостью в Вас чересчур много милосердия.

– Милосердия не может быть чересчур много. Наоборот, его всегда не хватает.

– Ваши речи столь странны и необычны. И, как я поняла, Вы поклоняетесь какому-то другому, чуждому Богу. И каков же Он, Ваш Бог?

Иосиф еще несколько мгновений продолжал смотреть в окно, за которым открывался аккуратный внутренний дворик. Потом нехотя повернулся к девушке.

– Мне нет нужды разъяснять Вам, кем является мой Бог, так как, судя по Вашему мировоззрению вряд ли Вы сможете уразуметь... Скажу только, что мой Бог – эт Бог святости, справедливости и милосердия.

– Ну, зачем же быть таким строгим? – более миролюбиво сказала девушка. – Я же только спросила. Большого значения для меня это все равно не имеет. Так что не сердитесь, пожалуйста. Лучше посоветуйте, что мне теперь делать, раз уж Вы меня спасли.

– Ступайте домой, к родителям, – все еще сурово проговорил Иосиф.

– К родителям? Вы, мой спаситель, посылаете меня на смерть?

– Странно мне Вас слушать, – Иосиф покачал головой. – Родители – это самое лучшее, что может быть в жизни.

– А что Вы скажете на то, что именно отец принудил меня принести себя в жертву?

– Для чего?? Что Вы такое говорите?

– Уж во всяком случае не для благословения Египта! Я не дурочка, чтобы верить этому.

– Совсем недавно Вы очень яростно защищали свою позицию.

– Я боялась. И поэтому из предосторожности перешла в наступление.

– Тактика? У Вас это забавно получилось. Ну, а теперь Вы уже освоились и совершенно не боитесь?

– Не знаю... Мне страшно подумать, что я могу вернуться назад.

– Тяжелый случай. Так для чего же он, Ваш отец, по Вашему мнению, совершил такую гнусность – толкнул Вас, свою родную дочь, на принесение себя в жертву? Вы были ему послушны?

– Как хорошо, что Вы пытаетесь поднять мне настроение... Надо сказать, у Вас это неплохо получается.

– Не отвлекайтесь, пожалуйста. Мне это важно.

– Я стала жертвой задолго до сегодняшнего дня... Он держал меня взаперти. Убеждал всеми правдами и неправдами. Тайно привез в Аварис. Сегодняшний день должен был стать последним актом всего ритуала.

– Но какова была причина?

– Мною он собирался загладить перед Сетом свои собственные грехи. А так как я, по его мнению, тоже плод греха... Идеальный вариант.

– Грех в жертву за грех... Гнилая философия!

– Гнилее не бывает. Но все это – величайшая тайна. Ведь для всех остальных эта жертва должна была послужить во благо Египту. Вы понимаете?

– Понимаю, – Иосиф присел на краешек кровати, пристально глядя в лицо девушки, внутреннее сознавая, что это было совершенно необычное знакомство. – Вы описали своего отца, как порочного, лживого диктатора... Это действительно так или Вы вложили сюда долю преувеличения? Все это время он был в своем уме? Вы можете со мной поделиться и сказать, кто он?

– Могу, – промолвила девушка после небольшого замешательства. – Отчего же нет? С Вами могу. А потом судите сами... Он – верховный жрец в Аварисе. Его имя – Потифер.

– Как??! Как Вы ска...за...ли? Э...то он? – Иосиф от удивления начал заикаться. – Он самый? Невероятно. Немыслимо! Смотрите, какой лицемер в священническом облачении! Я, конечно, подозревал, что служители Сета – первые негодяи, но не до такой степени, – Иосиф не скупился в выражениях. – Это же он сам намеревался Вас убить! И убил бы, если бы...

– На его языке это – «принести в жертву».

– Не вижу никакой разницы, – в негодовании парировал Иосиф. – Кстати, Вы еще не знаете, что если бы он не почувствовал себя плохо, когда с занесенным над Вами ножом, бормотал заклинания, и не рухнул бы, как подкошенный, на пол, я сильно сомневаюсь, что Вы сейчас сидели бы на этой постели...

– Я как будто пробуждаюсь после тяжелого сна... – девушка на мгновение закрыла глаза. – А Вы? Ну, а Вы? Разве я не Вам обязана спасением? – она вновь посмотрела на Иосифа. – Неужели снова отец? Он всегда считал себя хозяином моей жизни. Неужели опять?

– Косвенно – да. Если бы с ним не случилось этого приступа, то вряд ли мне удалось бы Вас спасти. Я был один против всех. Все, буквально все были за то, чтобы Вас убить.

Глаза девушки заблестели от прилива каких-то смешанных, разнородных чувств, теснящих одно другое и, вполне возможно, также от выступивших слез.

– Он умер? – последовал четкий вопрос, на который, предположительно, ожидался столь же однозначный ответ.

– Я не знаю, – простодушно ответил Иосиф. – Но если бы это было так, Вы бы очень опечалились?

Она помрачнела, уйдя в своих размышлениях куда-то очень далеко. Потом сказала, как бы невзначай:

– Мне все равно.

– Тогда и мне все равно, – как можно непринужденнее сказал Иосиф. – Кстати, я еще не знаю, как Вас зовут.

– Пирра.

– А на самом деле?

– Откуда Вы знаете?

– Создалось впечатление, что «Пирра» Вам не подходит.

– Это имя дал мне отец, когда мы переехали из города Он в Аварис. Это тоже было связано с жертвоприношением.

– А настоящее?

– Асенефа.

– Вот видите! А Вы подозревали меня из-за того, что у меня два имени! – сказав это, Иосиф засмеялся легким, почти беззаботным смехом, и Асенефа тоже заулыбалась.

– Знаете, Иосиф, – сказала она. – Я Вам про себя многое рассказала, но про Вас я практически ничего не знаю. Вы служите фараону?

– Знаете, Асенефа, – ответил Иосиф, вставая. – Это очень долгий рассказ. И не все его части одинаково интересны. Простите, но думаю, что у нас еще будет время. Поэтому сейчас предлагаю подкрепиться. Повар обещал приготовить что-то вкусное, – изображая наслаждение, Иосиф даже причмокнул. – Я Вам дам что-нибудь из своей одежды, чтобы переодеться. Вы согласны?

– Да.

– Вот и отлично.

Отец фараону. Роман. Глава 28. Кто ты?Проза

Отец фараону. Роман. Глава 28. Кто ты?

Отец фараону. Роман. Глава 28. Кто ты?
Проза