Нок (Как маленький безродный песик с лихвой отплатил своему спасителю)

Случай на даче.

Небольшого ростика собачка, белая и лохматая и, не будь она такой грязной, очень даже симпатичная, медленно трусила по дачному проселку. Большой живот задевал иногда за неровности дороги, и тогда собачка скулила жалобно и останавливалась. Покрутив головой, она вновь бежала дальше, выискивая безопасное место для совершения таинства воспроизведения в этот недобрый и враждебный мир существ, одновременно похожих на нее и не похожих. Собачка не помнила, сколько таких вот ее авторских копий бегало по дорогам и тропинкам примыкающего к городу дачного поселка. Могучий инстинкт вновь и вновь сокрушал ее волю и понуждал соглашаться на «уговоры» бездомных кудлатых ухажеров.
Терпеть дальше не было сил. Маленькие живые комочки изо всех сил толкались носами и лапами изнутри ее живота. Собачка закрутилась волчком, в надежде в последний момент найти хоть какое-нибудь подходящее место…, как вдруг, - о, радость! - она увидела большой садовый сарай, стоявший на столбах, словно сказочная «избушка на курьих ножках». Вряд ли собачка знала известную сказку. Вряд ли она задумалась о сходстве. Вероятно, хозяин сарая собирался обшить фундамент досками, но так и не довел дело до конца, - это ее и спасло. С трудом, протолкнув свой раздувшийся живот между досок забора, собачка шмыгнула под сарай. Повозилась немного, устраиваясь поудобнее, поднатужилась и, словно автомат на сарделечной фабрике, вытолкнула из себя четырех крошечных щенков. Влажные и слепые создания засопели, тыкаясь неуклюже и неумело в ее живот, а собачка, шумно вздохнув и радостно взвизгнув от осознания успешно выполненного долга, стала облизывать их и подталкивать мордой к наполнившимся молоком соскам. Щенки быстро сообразили, что их ждет очень даже приятное занятие, завозились, довольно похрюкивая и повизгивая, и стали сосать, наполняясь живительной влагой, и ощущали своими крошечными сердечками, как с каждым глотком жизнь входит в их маленькие тельца.
Так незаметно подошла ночь. Собачка подтолкнула щенков поплотнее под свое брюхо и засопела утомленная длительной пробежкой, и родами, и кормежкой. Возможно, что-то снилось маленькой бродяжке. Возможно, грезилось ей, в который уже раз, что вот проснется она и увидит себя в уютном теплом доме, среди приветливых и радостных людей, среди своих щенков, которые сыты, чисто вымыты, расчесаны и самое главное, находятся в безопасности. Возможно, где-то видела она такой дом, возможно и довелось ей некоторое время пожить вот так, как мечталось. Возможно….
Прошло несколько дней. С каждым разом собачке приходилось все плотнее прижимать своих щенков, все круче изгибать свое невеликое тельце, чтобы хоть как-то сохранить остатки дневного тепла. Ночи становились все холоднее.
Как-то днем, когда собачка возвращалась с «охоты», а ей все труднее доводилось находить достаточно еды, она услышала около сарая детские голоса. Трое человечьих детенышей, сидя на корточках перед сараем, заглядывали под его днище и о чем-то оживленно переговаривались.
– Женя, – средний по росту и по возрасту, мальчик обращался к мальчику постарше, – это ваши собаки?
– Не-еет, – мальчик постарше, присев еще ниже, заглянул под сарай, – не-еее, это, наверное, чья-то дикая собака принесла.
– Саша, – самая младшая девочка, чем-то неуловимо похожая на среднего мальчика, потянула брата за рукав, – а мама нас сильно заругает, если мы принесем их на зиму домой?
Мальчик, которого назвали Сашей, встал на коленки и протянул руку под сарай.
– Иди, иди сюда, – его пальчики забрались под худенькое пузцо серенького щенка, – не бойся, иди ко мне.
Щенок слегка взвизгнул, задвигался, но цепкие пальцы мальчишки не отпускали. Еще мгновение и мальчик, перехватив щенка под брюшко и передние лапки, вытащил его из-под сарая. Впервые оказавшись на солнце, щенок зажмурился с непривычки и заскулил, глядя испуганно на человека, казавшегося ему таким огромным.
Через некоторое время та же участь постигла и сестренку серого щенка. Лежа на руке старшего мальчика малышка удивленно и испуганно таращила свои черные бусинки глаза, сопела и порывалась спрятать мордашку под мышку своего похитителя.
Мама собачка молча смотрела издали на действо, происходившее у сарая, и, казалось, не выражала особого беспокойства. Возможно, ей приходилось уже принимать участие в подобных «похищениях»; возможно, она надеялась, что ее щенкам будет лучше там, куда унесут их человечьи детеныши? Возможно….
Звонкие колокольчики детских голосов стихли за поворотом, потом прошумела машина и на улицу опустилась тишина. Собачка протиснулась под сарай, обнюхала оставшихся щенков и стала их кормить. Догадались ли маленькие существа, что обильный, на удивление, ужин – это прощальный подарок от их канувших в неизвестность сородичей?
Мама собачка не была свидетелем разговора, что произошел у маленьких человечьих детенышей с их большими родителями. Но ее инстинкт, предчувствие и покой в маленьком зверином сердечке словно говорили ей, что исполнились для ее малышей полусон – полугреза – полумечта о том, что увидят они теплый уютный дом, и будут находиться среди заботливых и дружных людей.
Девочку назвали Джульетта, а попросту – Джуля. Мальчик получил короткое, но емкое имя – Нок.

2. Мачо…

Кто научил Нока этой жестикуляции? Бог весть. Лохматое серо-белое чудо становилось у входной двери, поднималось на задние лапы и начинало быстро – быстро двигать вверх и вниз передними лапами, сложенными одна на другую. При этом хвост щенка описывал совершенно неимоверные кривые, мотаясь из стороны в сторону, словно лохматый маятник. Всю эту феерию жестов сопровождало такое выразительное повизгивание, что двух мнений не возникало – песик намеревался выскочить на улицу. Едва только дети или кто из взрослых открывал дверь, Нок пулей вылетал на площадку, кубарем скатывался по лестнице, с разгону бросался на входную дверь подъезда, распахивая ее свои маленьким тельцем не хуже заправского вышибалы и столь же стремительно выносился во двор. Еще мгновение и вот, по всей округе разносится его восторженный лай. Держись, дворовые красотки! Мачо Нок вышел на утренний променад. Впрочем, утренний, он же незаметно переходил в дневной, а затем и в вечерний. Мелкотравчатый проныра, изучив за короткое время все близлежащие, средне-удаленные, а так же и весьма далекие дворы, носился целыми днями по своим собачьим делам, которых, судя по времени отсутствия, у него было немало. Но при всей своей «невообразимой занятости» Нок умудрялся найти и время, и возможность подкрепить свое, отнюдь не богатырское тело достаточным харчем. Об источнике и происхождении «пищеблока» он скромно умалчивал и никогда не делился своими секретами ни с человечьими детенышами, ни, тем более, с их родителями. Домой он возвращался с заходом солнца и возвращался всегда. На лестничной площадке раздавалось тихое повизгивание, энергичное царапанье и стоило приоткрыть дверь, как чумазое и всклокоченное создание протискивалось в узкую щель еще до того, как дверь успевали открыть достаточно широко.
Нок бросался к поставленной перед ним миске, но, лизнув два – три раза то, что было в нее положено, отходил важно в сторону, преисполненный собственного достоинства и значимости. Потом он подходил к подстилке, тявкал коротко, словно желая всем спокойного отдыха и, увалившись на бок, крепко засыпал. Во сне он вздрагивал иногда, вспоминая видимо насыщенный событиями день, повизгивал слегка, сопел носом и опять засыпал крепко и сладко, как спят после утомительного, но удачливого, дня все многочисленные и счастливые обитатели планеты земля.
Иногда случалось так, что кто-нибудь из членов семьи, выходя по своим делам, встречал во дворе свое замурзанное и взлохмаченное чудо и тогда Нок демонстрировал еще одну из своих забавных особенностей. Он бежал впереди, не оглядываясь и совершенно не обращая никакого внимания на идущего позади него человека. Всем своим видом Нок демонстрировал свою полнейшую независимость: я, мол, тут сам по себе, а то, что вы оказались рядом…, так это – случай, знаете ли. То он начинал обнюхивать придорожные кусты, то, ускоряя бег, пытался схватить нахального воробья, то, вдруг, усаживался посреди тротуара и начинал энергично расчесывать задней лапой свой загривок. Словом, развлекался, как мог. Но стоило человеку вознамериться повернуть на какую-либо поперечную улицу, Нок, находясь метров в десяти впереди, уже сворачивал на нее, словно заранее зная, что произойдет именно так и никак иначе. Глядя со стороны, складывалось впечатление, что это человек приручено идет за щенком, но никак не Нок сопровождает человека. Потом человек заходил в магазин и. выйдя обратно, уже не находил своего попутчика на месте. Дела, знаете ли, дела…. Некогда занятым собакам рассиживаться и выжидать. Нока ноги кормят.
Впрочем, зимой картина изменялась с точностью до наоборот. Нок все так же энергично просился на улицу и еще более энергично возвращался обратно. Вернувшись с мороза, он демонстрировал отменный аппетит, и его миска опорожнялась со скоростью, достойной мультипликационного фильма.
Где-то вы теперь, дворовые красотки? Ваш Мачо - Нок спит, уютно уткнувшись носом в свой хвост, и возможно видит вас в своих сновидениях. Ну, что же, - до весны.

3. Композитор

В доме появилась новинка. Как-то, возвратившись с прогулки, Нок увидел в комнате огромный коричневый ящик. Блестящий, словно он попал под дождь во время перевозки, ящик стоял у стены и пах чем-то незнакомым. Рядом стояли две новые табуретки. Нок сразу оценил непрактичность их конструкции и фыркнул презрительно, недоумевая, – как можно садиться на это сооружение с тремя ногами и на круглое сиденье, которое крутится во все стороны, словно хвост у собаки? Он обнюхал тщательно весь комплект новинок, попытался забраться под ящик, постучал хвостом по его полированным бокам и, решив для себя, что хозяева лишь даром заняли место в квартире, улегся на свой половичок.
Какое-то время Нок не уделял новинке достаточного внимания. Белокурая пассия из соседнего двора всецело овладела его вниманием, и Нок пропадал все дни на улице, самозабвенно увиваясь вокруг привередливой красотки. Но вот, как-то неожиданно случилось так, что он возвратился домой раньше обыкновенного и стал свидетелем странного приключения. Хозяйская дочка, возвратясь из школы, – так люди почему-то называли большой серый дом на другой стороне улицы, положила свой портфель на письменный стол и села рядом с ящиком. Нок собрался, было, исполнить свой коронный номер – «танец уходящей собаки» и выпроситься на двор, как увидел, что изогнутая коричневая доска поднялась наподобие верхней челюсти гигантского животного и на девочку ощерилась пасть с огромными белыми зубами. Нок залился оглушительным лаем, предупреждая свою хозяйку об опасности. Он прыгал вокруг ящика, отвлекая внимание страшного зверя на себя, давая малышке, время убежать, но она, с удивлением глядя на своего самоотверженного защитника, не то чтобы никуда не торопилась, а наоборот, смотрела на Нока с удивлением. Затем девочка соскользнула со своего стульчика и, подойдя к собаке, присела на корточки.
– Но-о-оок! Но-о-окушка, – девочка гладила песика по загривку, успокаивая его и лаская, – что такое? Что ты так рассердился? Но-о-окушка, ма-а-аленький, – девочка трепала собачку за ушами, – Что с тобой, глупенький?
– Странное дело. Никогда не поймешь этих людей, – Нок зажмурил глаза и, вытягивая шею, млел от блаженства, ощущая прикосновение маленьких ласковых пальчиков к его шее. Все-таки его любят больше, чем этого зубатого зверя. Разве будут гладить ящик вот так – за ушами, как гладят его – Нока?! Да у него и шерсти-то нет. Фи, гладкий и противный.
Девочка возвратилась на свое место у ящика и положила пальцы на его белые зубы. Нок снова зарычал, было, но, увидев, что девочка не выражает никакого беспокойства, прилег у порога. И тут начались совсем уже странные вещи. Пальчики хозяйской дочки аккуратно надавливали на белые зубы, а те прятались послушно куда-то. И в это же самое время, словно в ответ на прикосновение пальцев, из глубины ящика раздавались странные, неслыханные ранее звуки. Иногда звуки получались какие-то неровные, нескладные, словно сбивались, или у ящика, вдруг, что-то портилось. Тогда девочка внимательно смотрела в большую книжку, что лежала перед ней на подставке и снова нажимала на белые зубы. И ящик, словно освоившись в незнакомой ранее обстановке, вдруг начинал отвечать ровно и слаженно.
История повторялась, и когда к ящику подходил хозяйский сын, и когда рядом садился сам хозяин папа. Глядя со стоны, казалось, что люди ведут с ящиком беседу на незнакомом Ноку языке. Наверное у ящика были проблемы со слухом и ему приходилось объяснять что-то, нажимая на его зубы. Ящик же отвечал людям звуками.
Ноку все стало ясно. Люди обучали ящик чему-то новому и для него – Нока, непонятному. Девочка учила ящик рассказывать ей маленькие веселые истории, мальчик – наверное, что-то про войну или приключения. Когда же сам хозяин - папа пытался поговорить с ящиком о чем-то серьезном, то у ящика сразу начинались трудности. Он запинался, сбивался, попадал не в тон и не в такт. Устав, видимо, от своего бесталанного ученика, папа закрывал крышку и уходил по своим папиным делам.
Однажды Нок подошел к ящику и внимательно посмотрел в его полированный бок. Словно из-за туманного занавеса на Нока смотрела какая-то чужая лохматая собака. Нок оскалил клыки и рыкнул потихоньку, не столько для страха, сколько для порядка. Собака взъерошила шерсть на загривке, а ящик отозвался глухим звуком, словно передразнивая. Нок отскочил на всякий случай в сторону и тявкнул уже громче. Странное дело, собака тоже отскочила назад, словно испугавшись, а из глубины ящика раздался громкий звук, очень обидно похожий на тявканье Нока. Рассердившись всерьез, Нок выдал раскатистую собачью руладу и ящик, так же яростно, скопировал его опять.
– Ах, так! – Нок все понял, – Так значит, ты понимаешь?! Так значит, ты слышишь?! Это ты нарочно прикидывался, что у тебя что-то там ломается?! Это значит, ты просто так дразнил моих хозяев?! Ну, вот я тебе…!!!
Возвратившиеся домой хозяева вначале не поняли всего драматизма и глубинной сути происходящего. Маленький Нок, взъерошенный и рассерженный, прыгал вокруг пианино и забористо лаял на него, с каким-то необъяснимым укором. Пианино же отзывалось на его лай, словно оправдываясь в чем-то, и недоумевая, – чем оно вызвало недовольство обычно такой добродушной домашней собачки.
Однажды хозяин – папа присел к инструменту и стал что-то наигрывать. Странное дело, в музыкальной фразе ему послышался какой-то незнакомый посторонний призвук. Папа оглянулся вокруг, прислушался, – нет, все в порядке. Взяв очередной аккорд, папа вновь услышал дополнительный звук. Что такое? Папа постучал по клавишам, пробежался по гамме, – тишина. В смысле – нет ничего лишнего. Но стоило заиграть, как снова очень явственно слышался дополнительный звук. Так продолжалось некоторое время. В комнате никого не было. Телевизор был выключен, и из-за стенки от соседей тоже ничего не звучало. Чудеса, наваждение какое-то. Папа снова заиграл и, вновь услышав звук, быстро оглянулся назад, не прекращая игры. Нок, блаженно закрыв глаза, закинув голову и, подняв нос к потолку, тянул самозабвенно свою вокальную партию, удивительно точно повторяя мелодику и тональность проигранной фразы. Папа оборвал игру, Нок тут же сотворил паузу и отрешенно смотрел в окно, словно его ничего не касалось и это не он подпевал только сейчас столь выразительно и слаженно.
После ужина вся семья со смехом и восторгом слушала, как Нок дает вечерний концерт для фортепиано и одной добродушной лохматой домашней собаки.

4. Пирожки к празднику.

«Но от Москвы до далеких морей, Красная армия всех сильней»! Бравурные марши и песни военной тематики заполнили эфир и радио, и телевидения. Все газеты напоминали, что вот он, скоро – папин праздник. День Советской армии. Папе не довелось по настоящему послужить в армии – в институте, который он закончил много лет назад, была военная кафедра; и теперь, по прошествии лет, папа всегда говорил, что он – старший лейтенант запаса. Дедушка, которого ребятишки почти, что не помнили, по рассказам мамы и папы был военным и потому в семье по-особому чтили этот праздник.
На улице был холодно. Февраль не баловал оттепелями и Нок, пулей вылетев во двор, быстренько возвращался в теплую квартиру. В этот вечер все были слегка взволнованы и оживлены. Завтра наступал Этот День. Маленькая дочка хозяев, отгородившись от «внешнего мира» на кухне, посапывала усердно, раскатывая тугие комочки теста и стараясь вылепить из них потешных зверюшек. Папа делал вид, что ничего не замечает, и если возникала необходимость войти в кухню, то он старательно отворачивался в сторону, чтобы не смущать маленькую хозяйку. Время было уже позднее и, хочешь – не хочешь, пора было готовиться ко сну. Нок первый проявил сознательность и послушание, вскоре с его коврика послышалось сонное посапывание. За ним следом в постель отправился сын хозяев, а потом и родители. Уговорить дочку отложить изготовление плюшек на завтра не удалось. Папа с мамой не стали портить дочке настроение и отлучать ее от важного дела, тем более что назавтра день был нерабочий и не учебный, а значит, можно было поспать подольше.
Противень, тем не менее, наполнился плюшками и девочка, включив плиту, поставила его в духовку. Вначале она посидела некоторое время около плиты, потом, почувствовав усталость, перебралась в комнату. Устроившись поудобнее в кресле, маленькая хозяйка принялась читать книжку, коротая время в ожидании, когда плюшки испекутся. Прочитав пару страниц, она сходила на кухню и, удостоверившись, что до готовности угощения есть еще время, возвратилась в комнату. Вновь зашелестели страницы книги, но вскоре сон смежил ее веки, и девочка уснула незаметно для себя, свернувшись калачиком в уютном и теплом кресле. Квартира погрузилась в сон. Спал Нок, вспоминая свою лохматую кралю и спал братишка. Спали папа и мама, и только плита продолжала работать и нагревать помещенный в ее нутро противень. Вот пирожки стали покрываться румяным золотистым налетом, но никто не торопился их вынимать из печки. Вот они стали твердеть и сохнуть, вот стала чернеть, подгорая, самая нижняя их часть. Вот затлела одна плюшка, вот – другая, за ней – третья. Духовка наполнилась дымом, и уже не стало видно ее содержимого. Дыма становилось все больше, больше. Вот он проник через щелку в дверце на кухню и стал наполнять помещение, вначале поднимаясь под потолок, а потом заполнил и середину, и стелился уже по полу. Вот дым подобрался к закрытой кухонной двери и так же тихо и незаметно потек в коридор, а оттуда и в комнаты. Никто не видел и не слышал его бесшумного движения. Окутывая спящих своим горьковатым запахом, дым все больше заполонял квартиру и, проникая в легкие людей, делал их сон все более крепким. Еще немного и произойдет непоправимое. Ко времени, когда последняя плюшка перестанет производить продукты сгорания, уже некому будет вынимать ее из духовки. Все будут спать сном, от которого не пробуждаются.
Так могло бы произойти, но так не произошло. Маленький Нок был на страже, даже когда спал. Его чуткий нос уловил едва заметный запах угарного газа и Нок проснулся. Он поднял голову и удивленно огляделся. В квартире была тишина. На кухне горел свет, но там никого не было. В комнате тоже горел ночник, но его любимица спала в кресле в позе очень похожей на позу самого Нока. Но что это? Что за запах? Это же пожар. Почему никто не встает? Почему никто не бежит открывать окна? Так ведь можно задохнуться!
Вряд ли в голове маленького Нока были подобные мысли, вряд ли он знал, что такое пожар и как с ним нужно бороться. Но одно он знал твердо – то, что произошло, опасно и нужно всех поднимать на ноги. Нок вскочил и помчался по комнатам. Он принялся оглушительно лаять и, хватая зубами за свесившиеся края одеял, стягивал их на пол. Нок вспрыгнул на одну кровать, тявкнул в ухо братишке, потом затормошил за руку маленькую хозяйку. Потом потащил на пол папино одеяло…. Наконец-то! Ура! Взрослые проснулись, и что тут началось! Мама помчалась на кухню, но от удара дыма, ворвавшегося сквозь открытую дверь в коридор, у нее закружилась голова. Папа уже открывал окна и двери. Дым валил так, как будто в квартире что-то и впрямь горело. Морозный воздух проносился сквозь открытые окна и двери, но улучшения все не наступало – слишком много накопилось дыма. Нок лаял и прыгал от одного человека к другому, словно пересчитывал своих хозяев, и пытался убедиться все ли на месте?
– Все, Нокушка! Все на месте! Спасибо тебе, наш маленький спаситель! Не будь тебя, чтобы с нами со всеми было?! Славный ты наш! Милый ты наш малыш! Спасибо, спасибо тебе!
С верхних этажей выглядывали встревоженные соседи,
– Что там у вас? Не пожар ли там у вас?
– Все в порядке! Слава Богу, все в порядке! Все хорошо!
Мало помалу тревога утихла. Дым выветрился, соседи успокоились. Маленькая девочка все сидела в кресле, прижав к груди серого лохматого щенка, и шептала ему ласковые слова,
– Все, Нокушка! Все в порядке! Все хорошо!

- * -

Виктория закрыла страницы книги и откинулась на спинку кресла, невидяще глядя куда-то вдаль.
– Нок – всего лишь собака…, – ее пальцы вновь перевернули страницу книги с этими словами, – Да, всего лишь – собака. Но как же часто такие вот маленькие собаки дают огромную фору милосердия нам – большим людям!

Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?
И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. (*)

Так маленький безродный и беспородный песик с лихвой отплатил своему спасителю за проявленное однажды милосердие. Нок – всего лишь собака, но вся его богатая на приключения жизнь, может послужить неплохим примером для многих людей.

(*) – Матф.25:37-40

Нок (Как маленький безродный песик с лихвой отплатил своему спасителю)Проза

Нок (Как маленький безродный песик с лихвой отплатил своему спасителю)

Нок (Как маленький безродный песик с лихвой отплатил своему спасителю)
Проза