Белая церковь.

Проводница оказалась опытной и умелой. Она носилась по вагону, без устали, собирая хлам и мусор, на ходу вытирая, залитые пивом столики и сгоняла пассажиров с верхних полок, объявляя, что до Кургана осталось 40 минут и, что она одна, а нас много. Я сидел в самом конце вагона, с правой стороны и видел, как она медленно приближается к моему столику.
Напротив меня сидел молодой человек, который уже собрал все свои вещи и теперь смотрел на пассажиров со спокойной и, несколько презрительной улыбкой. Пассажиры суетились, укладывая свои пожитки и оставшеюся
еду в свои чемоданы. Некоторые их них уже были готовы и, с нетерпением, ходили по вагону, хоть как то убить время. Я посмотрел в окно, за которым проносились ветхие голые деревья, грязная трава, а параллельно, вилась, залитая грязью, дорога – была Осень. Я снова взглянул на проводницу. На вид, ей было лет 35. Чувство глубокой усталости мелькнуло, на миг, в ее тонких чертах. Кстати, она была замечательно хороша собою, с прекрасными темными глазами, темно-русая, не худая и, в то же время – стройная. Только одежда портила ее немного: на ней были серые кеды, такого же света носки и, непонятного цвета платье, на котором было отпечатано, почему то, на английском языке “ I love you”, с улыбающейся желтой рожицей.
Она подошла к нашему столику и, махнув по столику мокрой тряпкой, от которой пахло хлоркой, сложила его и сказала, – Ну вот и все. Теперь можно и отдохнуть. До Кургана осталось 30 минут и, добавила – Вы иностранец?
– А что так заметно? – спросил молодой человек, сидевший напротив меня, – я из Москвы.
– Во – первых, Москва – не заграница, – а потом я не тебя спрашивала, а их, – сказала девушка, взглянув на меня.
– Вы бы присели, – сказал я, встав со стульчика.
– Ой, спасибо. Но Вы не беспокойтесь, я отдохну в своем купе. А Вы, если не возражаете, составьте мне компанию, у меня колбаса московская и помидоры свежие. Вы целый день ничего не ели, только в тамбур выходили покурить, – добавила она.
– Хорошо, – согласился я.
Купе ее было прямо напротив нашего столика, которое она открыла специальным ключом.
– Заходите.
Я встал, не обращая внимание на презрительный взгляд москвича. Купе оказалось очень уютным и для одного человека – это были просто хоромы. С правой стороны располагались две полки – нижняя и верхняя, посередине, возле окна, стоял раскладной столик, за которым я и примостился. Проводница стала накрывать на стол, а я посмотрел в окно. Было заметно, как поезд снижает скорость и я успел рассмотреть маленький город мимо которого мы проезжали. За вокзальчиком тянулась улица, с маленькими ободранной краской, домами, а в самом конце стояла белая церковь и кладбище. Церковь выделялась на фоне всего города – белая, чистая и в ней, как бы, отражался весь город и все окружающее вокруг. Я мысленно помолился.

Я посмотрел на проводницу – она уже успела разложить все на столике и, кроме еды, она поставила два граненых стакана и бутылку водки.
– Ну что? – Выпьем за приезд и хорошую поездку!
– Вам нельзя, – сказал я, – Вы в положении.
– Откуда Вы знаете? – с удивлением спросила она. Вы что – врач?
– Нет, – ответил я, – просто догадался, видя, как вы работаете, невольно кладя руку на живот.
– Ну, тогда Вы, сказала она.
– Я не пью.
– Как, совсем?!
– Ну, если только по праздникам.
– А сегодня и есть праздник. Вы первый раз в Кургане? А зачем? Вас кто – ни будь встречает? – засыпала она меня вопросами. – Нет, нет – не отвечайте, сначала поешьте, а то времени не будет.
Действительно, поезд заметно снижал скорость, – мы подъезжали к вокзалу.
Я вытащил пачку сигарет, – можно? – спросил я
– Курите, курите, жалко только, что Вы ничего не поели.
– Еще не вечер, – сказал я, с наслаждением, затягиваясь сигаретой.
Над окном висела крошечная фотография малчишки, лет десяти – двенадцати, а рядом, иконка Божьей Матери. « А ведь сегодня действительно праздник » – подумал я, – « Двадцать первое Сентября – день Божьей Матери»
– Вы церковь ходите?
– Конечно. Каждое воскресенье. Как же без этого?
Я вытащил деньги из кармана и вложил их в руку проводницы, – это для мальчика.
– Откуда Вы знаете?
Я кивнул на фотографию.
– Но это очень много.
– Если много, то на оставшиеся, поставьте за меня свечку в церкви которую мы только что проехали, – прощайте. Спасибо Вам за все.
Я вышел из купе. Пассажиры чинно сидели на лавочках. Я взял свою сумку с верхней полки и вышел в тамбур. Мы въезжали в вокзал.

Привокзальная площадь, на удивление, оказалась чистой и ухоженной. Веял южный ветерок и, поэтому погода для сезона, видимо была хорошей, теплой.
Я взглянул на огромное табло на котором красными буквами было написано:USD ЦБ 30.1224.5462 0.0064, EUR СБ 30.12 35.9332–0.0078. Мне это ничего не сказало и я, мысленно, ответил на вопрос проводницы, – «я все таки иностранец».
Около выхода стояли такси, водители которых, с нетерпением, ждали клиентов. Я забрался в первое, – В городской сад, – попросил я, – у вас там сегодня выставка цветов.
Таксист, за несколько минут езды, успел мне пожаловаться, что курс доллара опять повысился и, что за Август этого года жертвами преступлений стали 43 подростка и, число убийств, за последние шесть месяцев возросло в вдвое и, что такие организации, как «семья и Школа», «Безнадзорные Дети» и прочие только наживаются, а делать ничего не делают.
« У меня что – на лбу написано, что я чужеземец», –подумал я. Мы подъехали. Расплатившись с таксистом, я вылез на улицу и, чуть не грохнулся от одуряющего запаха цветов.
« Цветущий рай» занял место у центрального входа в городской сад. Вокруг столпились люди, в ожидании призов, обещанными компаниями цветов: «Надежда», « Орхидей», «Бургундия». А рядом, украдкой, продавали цветы несколько старушек, которых гоняла милиция. Я подошел к одному из их и спросил, где улица Горького. – Так это ж совсем рядом, объяснил он мне, показывая мне рукой, куда я должен идти. Я поблагодарил его и спросил, – это ничего, если я куплю цветы у одной из этих старушек? – Давай, давай, – сказал он, вон у той, показав на одну из женщин и, тихо добавил – это моя мать.
– И вы их гоняете?
– Служба, –строго сказал он.
И в этот момент я увидел ее! Я узнал ее сразу, скорее почувствовал. Она стояла одна, вдыхая полной грудью этот одуряющий аромат цветов, как наркоманка, не замечая ничего вокруг себя. Какой–то мужчина подошел к ней и что–то прошептал ей. Она отмахнулась от него, как от мухи и он сразу отошел. Одета она была просто, но аккуратно. Южный ветерок шевелил ее волосы, но она не поправляла их, так как руки ее были заняты громадной охапкой цветов. Она стояла прямо напротив меня, в шагах десяти. Смотрела она в мою сторону, но меня не видела. Как люди, обычно, смотрят сквозь стекло, но самого стекла не видят.
Я вытащил пачку сигарет и закурил. Так продолжалось минут десять. Я смотрел на нее, а она сквозь меня. Я на мгновение, опустил глаза и снова взглянул на нее и не поверил своим глазам. Прямо за ее спиной стояла та самая белая церковь, которую я видел из окна поезда. И в этот же момент она увидела меня. Она тряхнула головой, как бы отгоняя какие то мысли, ее темные глаза еще больше потемнели, детский взгляд изменился в взгляд самоуверенной взрослой женщины и она тихо спросила – «это ты?» Я промолчал. Я смотрел ей в глаза, в которых смешались слезы с сиянием заходящего солнца. Она сделала шаг в мою сторону, как бы колеблясь, обернулась на секунду и, увидев церковь, бросилась ко мне, обняв меня,прижалась ко мне всем своим телом, бросив цветы на тротуар и, еще сильнее прижавшись ко мне, сказала, – боже сколько я ждала тебя. Она гладила мои волосы, тело ее все тряслось, а я держал ее крепко, так так сильно, что дрожь ее прекратилась.
А вокруг стоял этот одуряющий запах цветов.

Белая церковь.Проза

Белая церковь.
Проза