Свидетельство Лиды

СВИДЕТЕЛЬСТВО ЛИДЫ
Р а с с к а з

Доброе имя лучше большого богатства,
и добрая слава лучше серебра и золота.
Притч.22:1

Конференц-зал московской гостиницы «Турист» едва вместил всех желающих встретиться с американскими миссионерами и богословами. За кафедру поднимается невысокая, несколько полноватая для своих лет женщина - будущий пастор, а пока студентка духовной семинарии Лидия Макарова. Ей поручили сегодня свидетельствовать. Она волнуется, в зале не только семинаристы, но и епископ, представители церквей и, главное, опытные американские богословы. Как не волноваться? Воспримут ли? После долгих размышлений для выступления решила взять примеры из собственной жизни, как рекомендовали строить проповеди на занятиях преподаватели семинарии.
Воздав хвалу Господу, сестра Лида начала с важности добрых дел. На землю своих предков Лида приехала в дни хрущевской оттепели, ей тогда исполнилось восемнадцать. После 30-летней ссылки ее семья вернулась на родину. С удивлением Лида открывала новый для себя мир, южный уклад жизни, побеленные домики, утопающие в садах, пирамидальные тополя. Знакомилась наяву со всем, о чем долгими северными вечерами рассказывала мама. Увидела добротный кирпичный дом деда, из которого в 1930-м их, как семью кулака, выслали в глушь Архангельского края. Как-то, отдыхающие на лавочке, старушки остановили Лиду, спросили «Ты чья, будешь?»
- Да вы все равно не знаете, мы приехали с Севера.
- Твою мать не Надя зовут?
- Надя, а что?
Одна из старушек вдруг притянула Лиду к себе и принялась целовать руки.
- Что вы, бабушка! - опешила Лида.
- Всю жизнь я благодарю Господа за твоего деда. Он спас семью от голода в тяжелом 1922-м году. Все свои запасы хлеба отдал людям. Не он, так полдеревни вымерли бы. Никто никогда не забудет, как он помог выжить.
Заговорила и вторая старушка.
- Дед твой, Моисей, добрый, работящий человек был, а семью любил! Мама рассказывала? Когда вас разорили, всех отправили на Север, его одного почему-то в Казахстан. Не прошло и года, как он там умер от тоски. В село, помню, письмо от нашего земляка-врача пришло, и тот писал, что Моисей умер совершенно здоровым. Не вынес разлуки с семьей.
С этого эпизода Лида и начала свидельствовать о добрых делах на земле. На нее понимающе смотрели добрые глаза епископа, семинаристов и преподавателей, американцев и она перестала вол-новаться, успокоилась. Слушают, выходит аудитории интересно. Перешла к параллелям из Святого писания. Свидетельство перерастало в самую настоящую проповедь.
… Девятнадцатилетняя Надя - мать Лиды едва вышла замуж, как началось раскулачивание. И ее семью, и семью мужа выгнали из собственных домов, погрузили в холодные товарные вагоны и отправили на Север. Высадили в лесу, снег по грудь, никаких признаков жилья. До ближайшего поселка сорок километров, до Архангельска несколько сот. Мужчины принялись рубить елки и делать большие шалаши, в которых ночевали по 50-60 человек. Дети и слабые начали умирать с первых дней. К лету умерла треть, высланных из теплых донских степей. Работали на лесозаготовках. На работу выгоняли затемно в шесть утра и под конвоем приводили обратно к полуночи. Бежать беспо-лезно, лесопункт охранялся, кругом болота, не зная мест, сгинешь, а встретишь местных - выдадут. Мужчины подпиливали огромные ели и сосны, а Надя шестом направляла падающее дерево. Когда забеременела, лишь накануне родов позволили не выйти на работу. На третий день снова пришел конвойный с винтовкой и погнал в лес. Первый ребенок - сестра Лиды - Юля, росла болезненной, все ее жалели и понимали, не выживет в этих условиях.
Братья решили организовать Надежде побег. В эти дни они распиливали срубленный лес на двухметровые бревнышки. Выросшие в шахтерском крае, они догадывались, что пойдет такой лес, скорее всего в шахты на крепеж, и, видимо, в Донбасс, не в Сибирь же пошлют архангельский лес, Рискнули братья, и, загружая очередной вагон с бревнами, оставили в нем место для Нади. Отгоро-дили пространство метра полтора на полтора, только чтобы сестра с шестимесячным ребенком по-местилась. Запасли пищи, воды, заложили сверху бревнами, помолились, чтоб Господь не оставил в пути, и опять принялись за работу.
Сколько длилось это страшное путешествие в сплошной темноте и тесноте, где не разогнуться, Надя вспомнить не могла. Господь услышал ее молитву, молитву родных, оставшихся в лагере, и распорядился, чтобы состав с лесом прибыл в Макеевку. Оттуда до родной деревни полдня пешим ходом. Разгружали состав не на станции, а на шахтном дворе, это и спасло беглянок.
За ночь Надя с ребенком добрались до Старо - Бекешевки. Родственники накормили, обогрели, спрятали от посторонних глаз. Энкавэдэшники знали, о ее побеге и уже ждали. Несмотря на все предосторожности, на третий день за Надей пришли. Испытания, ниспосланные на семью Макаровых продолжились. Дочку разрешили оставить у родственников, а Надю выслали на поселение в Томскую область. Однако Господь не оставил ее. В далеком сибирском поселении она встретила не сломленных духом одесситов, подружилась с ними. Им прислали из Одессы поддельные документы для побега. Одна из одесситок к тому времени умерла, и бежать предложили Наде. Сто двадцать ки-лометров по льду в мокрых дырявых валенках и обмотках оставили след и ноги болели до самой смерти.
Выбравшись на «большую землю», одесситы подались к себе, к теплому морю, а куда деваться Надежде? В родном селе снова поймают. После долгих колебаний она решила вернуться на свой лесопункт Солюта и сдаться НКВД. Будь, что будет, на все воля Господа.
С ее исчезновением из лесного лагеря, ее многочисленную семью еще полгода ночами таскали на допросы, пытаясь выяснить, куда подевалась сестра с ребенком. В конце - концов, начальство ус-покоилось и вдруг Надя возвращается. Снова допросы, очные ставки, но семья держалась твердо - никто ничего не знал. Надя отсидела в карцере и снова отправилась на лесозаготовки. Как ни было тяжело, теперь рядом муж, братья, близкие люди. Жили все в тех же бараках, семья от семьи отгораживалась лишь занавеской.
Тайные молитвы помогали переносить нечеловеческие условия жизни. Помолиться открыто нельзя - донесут, а тогда карцер, отправка в другой лагерь на еще более тяжелые работы.
Бежало время. Надя родила еще двух ребят и двух девочек. Последней в 1948-м родилась Лида. В жизни ничего не менялось. Все также каждое утро выгоняли в лес и к полуночи приводили обратно. Как-то Лида заболела и стала чахнуть на глазах, необходимо было к врачу. Спросила у коменданта разрешения отправиться в райцентр, в сорока километрах от лагеря. Комендант отказал. Ребенок продолжал угасать и тогда Надя, привязав девочку полотенцем к спине, снова пришла, теперь на дом к нему и решительно заявила:
- Не отпустите, пойду без разрешения, делайте что хотите!
- Буду стрелять. Вернись в барак! Оклемается. Если что, у тебя еще четверо. Брусничного настоя дай.
Решив, будь, что будет, как не раз она принимала ответственные решения, Надя отдалась на волю Господа и пошла, не оборачиваясь, в райцентр. Раздались выстрелы. В воздух ли, в нее, она не поняла. Позже узнала: жена коменданта - тоже мать, повисла на его руке, не позволяя прицелиться. Тот жестоко избил жену.
Как самой младшей Лиде многого не рассказывали, не посвящали в семейные проблемы. Оканчивая школу, она оставалась в неведении, что семья репрессирована, что живут в глухом северном поселке не по своей воле. Оберегали от лишних знаний, которые лишь повредили бы в жизни.
Прозрение пришло неожиданно от брата, по наивности поехавшему в Москву поступать в институт международных отношений. Розовощекий мордастый чиновник, возвращая ему документы, презрительно заметил: «дети лесорубов здесь не учатся».
- А кто же учится?! - возмутился парень.
- Дети дипломатов.

Ответ возмутил Лидиного брата, и он не мог не поделиться с братом и сестрами. Лида была шокирована еще больше. Воспитанная хоть в глуши, но советской школой, она верила в справедливость. Впервые зародилось сомнение в правильности жизни, искренности советской идеологии. Прочитав «Один день Ивана Денисовича», не поверила автору и спросила дядю Костю, отсидевшего в Соликамском ГУЛАГе, правду ли пишет Солженицын. Дядя Костя подтвердил: «Да он одну десятую правды показал. Все гораздо страшнее. Знаешь, за что я сидел? 0тказался под диктовку поселкового энкавэдэшника написать донос на хорошего парня. На следующий день четверо других написали на меня, что ненадежный, не верю в победу над фашистами. Мне припаяли десять лет лагерей».
Идеальный мир детства давал трещины. Она начинала понимать, все в жизни совсем не как учили в школе и показывали в кино. О Боге Лида ничего не знала. Мама, правда, часто поминала Бога, но больше для связки. Сама впервые обратилась к Богу, будучи студенткой. Летела со стройотрядом в Норильск, и самолет в воздухе загорелся. Тогда и обратилась с мольбой к Богу.
- Господи, помоги летчикам посадить самолет! Не дай сгореть заживо!
Мастерством ли летчиков, а вернее с Божьей помощью, все закончилось благополучно. Потом она не вспоминала о Боге, пока сестра в Киеве приобрела себе и ей по Библии. Прочитать, а уж тем более стать владельцем собственной книги Священного Писания в то время было несбыточной мечтой. Как все запрещенное, книга вызывала жгучее любопытство, и Лида горячо взялась за чтение. Знакомство с Библией разбудило души Лиды и её мужа. Они стали ходить в церковь. Муж словно знал о скором Божьем суде, где придется держать ответ за земные дела. Горячо взялся помогать священнику восстанавливать храм.
Отец Алексей пригласил мужа окреститься, но он еще не был готов и сказал «восстановим храм, начнем службы, тогда и окрещусь». Господь рассудил иначе. Муж Лиды серьезно заболел, и крещение принял уже в больничной палате. Болезнь оказалась не излечимой, и Господь вскоре призвал его к себе. Лида долго не могла придти в себя от горя, примириться с потерей любимого человека, отца двух парней.
Однажды по приглашению администрации в их городок приехала группа американцев: представители бизнеса, образования и религии для установления взаимных контактов. Знакомая уговорила Лиду принять под свой кров одну из американок, надеясь, что забота о гостье отвлечет от горестных переживаний, хоть на время. Так Лида познакомилась с 74-летней Руфь Кинг, оказавшейся миссионеркой методистской церкви. Первым вопросом гостьи был: «А ты верующая?»
- Нет. Верила, а Бог забрал мужа, отца у детей.
Искренне верующая, Руфь поразилась её ответом. Принялась убеждать, что Господу виднее как распорядиться жизнью человека и это не наказание. Когда сели за стол, прежде чем приступить к еде, прочитала молитву. Простыми, понятными словами «Спасибо тебе Господи за этот день, за зна-комства и встречи с русскими людьми, спасибо за кров и пищу, благослови этот дом, еду и руки, приготовившие ее». Все было не знакомо и до глубины души тронуло Лиду. Десять дней прожила Руфь, вместе ходили по больницам, в детский сад, слушали проповеди приезжего пастора, а вечера-ми говорили и говорили о Боге, о методистской церкви. Уезжая, Руфь взяла слово, что Лида начнет посещать церковь. Американка перевернула ее жизнь. Лида стала прихожанкой методистской общины. Шло время, и она уже не мыслила себе жизни без общения с Богом, молитвы, без ежедневного чтения Библии, без посещения Богослужений. Когда в Москве открылась духовная семинария Российской Объединенной Методистской Церкви, Лида поблагодарила Господа и с радостью приняла приглашение поступить на учебу.
... Весь этот рассказ о своей жизни, Лида положила в основу свидетельства. Закончив, услышала шквал аплодисментов, её не упрекнули, что перебрала отведенное время. Выступление произ-вело сильное впечатление на американских миссионеров. Богословы отметили талантливое умение четко выстроить речь и донести до слушателей свою мысль.
… Минули годы с той встречи. Лида давно служит пастором в методистской общине небольшого городка под Москвой. У нее около сотни прихожан, много молодых. В своих проповедях Лида широко использует богатый жизненный опыт и встречи с людьми, органично их связывает с заветами Господа нашего Иисуса Христа, посланиями и пророчествами Святых апостолов.
Борис Борисович Михайлов
С-Петербург. Тлф 7.812.745.41.34
E –mail: borborm@mail.ru

Свидетельство ЛидыПроза

Свидетельство Лиды
Проза