Тот день, когда Этлен прискакал в монастырь и сообщил епископу Альбину о том, что Кевин нашёл приют в доме Родерика Иберийца, стал одним из самых радостных дней в жизни старого служителя церкви. С деланым равнодушием он выслушал отчёт юного воина и только покачал головой, когда Этлен рассказал о грубости Габура. А затем неожиданно для юноши заговорил о том, что больше всего волновало Этлена, а именно — о препятствиях на пути к его женитьбе. Этлен, удивлённый тем, что епископ знает про его сердечные дела и про бессердечную принципиальность родителей его возлюбленной, вначале смутился, но потом осмелел и поведал епископу всё как есть.
—Я третий сын в семье, — рассказывал он, — и благодарен братьям за то, что после гибели нашего отца в битве они при разделе имущества отдали мне отцовского коня и доспехи. Я только год на службе у короля Лугайда, однако надеюсь найти способ отличиться и заслужить его особое расположение. Ведь благосостояние дружинников зависит от щедрости их вождя, а наш король — щедрый человек. Но попрошайкой я быть не хочу…
— Это правильно, сынок, — улыбнулся ему епископ. — Нехорошо быть попрошайкой. Однако я ещё не забыл тот день, когда выкупил твоего отца у пиратов. Сын заморской страны, он отдал жизнь за наше королевство. И худо было бы, если бы мы забыли о его детях. Так что найди брата Давида и скажи ему, чтобы выбрал тебе из монастырских стад пять славных коровок.
Нельзя сказать, что Альбин облагодетельствовал Этлена за то, что он поспособствовал исполнению его желания и Кевин поселился в той семье, где хотел его видеть епископ. Этлен приходился племянником брату Давиду, и именно от пожилого монаха епископ узнал про неприятности юноши. Всю свою жизнь Альбин славился милосердием и уже сам подумывал о том, чтобы оказать содействие юному влюблённому. Да и благодарности заслуживал скорее кузнец Ирголл, направивший Кевина к дому иберийцев. Но как бы там ни было, сегодня епископ ощущал себя должником молодого воина и свой дар рассматривал не как подарок, а как возвращение долга.
А Этлен, не веря своему счастью, поцеловал епископу руку и, приняв от него благословение, выбежал во двор. То, что казалось для него невозможным, стало вдруг вполне реальным, и будущее распахнуло перед ним свои двери.
Епископ, смотревший вслед счастливому юноше, невольно задумался. Для этого мальчика начинается новая жизнь. А вот его собственная подходит к концу, и всё чаще он чувствует за плечами дыхание великой избавительницы. Восемьдесят лет жизни, шестьдесят лет священства, пятьдесят лет епископства... Это много, невероятно много. И многое за этот срок сделано, да только несделанного, что ни говори, больше.
Епископ Ниниан был невыразимо рад тому, что Альбин возвратился от пиктов живым и здоровым, да ещё привёл с собой целую паству новообращенных христиан. Во время богослужения он вознёс Богу горячую хвалу за такое счастливое завершение приключений своего воспитанника. Назвав его новым Моисеем и познакомившись с прибывшими пиктами, он сообщил Альбину о тех событиях, которые произошли в королевстве Тариан. Старый король умер, и теперь королевством управлял его сын Мелвин. Альбин вспомнил тринадцатилетнего мальчика, которого он обучал грамоте, и к которому вместе с епископом Нинианом приходил в замок перед совершением обряда, и у него не получилось представить его в качестве нового короля. Какой он теперь, его прежний ученик и новый властитель королевства?
Тревоги молодого священника оказались безосновательными. Мелвин с радостью приветствовал Альбина и пиктов, к первому проявив искреннее уважение и почтение, а последним предоставив земли в северных пределах королевства. Ниниан, Альбин и Мелвин здраво рассудили, что не стоит без необходимости принуждать пиктов сражаться с их воинственными родичами, а охрана границ от нежданных гостей из Дикого Края всегда была необходимым делом.
В лице нового короля Альбин обрёл верного друга. Возрастные границы стёрлись, и прежний ученик превратился в соратника. Вместе они обсуждали дела войны и мира, вместе путешествовали по королевству, а порой и за его пределами. Самым памятным для них было морское путешествие на остров Ирландия, где Мелвин пылко влюбился в юную принцессу, дочь короля союзной державы. Дело усложнялось наличием более выгодных женихов, отец девушки сомневался, и именно такт и мудрость Альбина помогли решить дело в пользу Мелвина. И когда епископ Ниниан заявил, что Альбин станет его преемником, король Мелвин был этому искренне рад.
Сам Альбин подобных восторгов не разделял. Он пытался отказаться, ссылаясь на молодость и неопытность, но Ниниан напомнил ему про обет послушания, чем дело и кончилось. Вместе с епископами, приглашёнными из Ирландии и южных бриттских королевств, епископ Ниниан совершил над Альбином обряд рукоположения, и последний ещё при жизни своего наставника стал епископом и аббатом.
Когда Ниниан умирал, Альбин, тихо плача, высказал ему свои опасения, что он не сможет стать достойным продолжателем его дела. Но старик успокоил юношу:
— Не тревожься, сынок. Уповай на Господа, и всё будет хорошо. Пекись об овцах своего стада, а не о себе самом, будь честен перед Богом и милосерден к людям. Ты хорошо знаешь, чего Господь требует от нас. Помнишь его слова к книжнику Ездре? «Оправдай вдову, дай суд бедному, помоги нищему, защити сироту, одень нагого, о расслабленном и немощном попекись, над хромым не смейся, безрукого защити и слепого приведи к видению света Моего, старца и юношу в стенах твоих сохрани, мёртвых, где найдёшь, запечатлев, предай гробу, и Я дам тебе первое место в Моём воскресении… Не ослабевай…» Всё это ты исполнял при моей жизни; верю, что будешь исполнять и после моей смерти.
Старый епископ умер и был погребён, а молодой понял, что ему некогда горевать: даже обычные обязанности аббата и епископа отбирали у Альбина немало времени. Воскресные и праздничные богослужения, а также связанные с ними торжества и шествия, многочисленные ритуалы и обряды, забота о физическом и духовном здравии монахов и попечение о материальном благополучии монастыря — всё это ложилось на его молодые плечи. И, конечно, он оставался другом и помощником юного короля, будучи первым среди его советников. Но, кроме основных, Альбин возлагал на себя немало дополнительных обязанностей. Духовный сын епископа Ниниана, он каждого человека в королевстве старался видеть неповторимым и уникальным, и всеми силами стремился к тому, чтобы вверенные ему люди не превратились для него в безликую массу. Поэтому, исполняя завет апостола Иакова, он исповедовал, венчал, крестил и отпевал людей из простонародья, саму мысль о разделении прихожан на знатных и незнатных считая греховной. Не было в королевстве дома, который не посетил бы епископ за свою долгую жизнь, и всегда он был желанным гостем там, куда приходили болезнь и скорбь. Альбин по-прежнему оставался умелым лекарем, и многие жители королевства Тариан были обязаны ему своей жизнью. Единственное, от чего он отказался, так это от переписывания книг. На это у него времени уже не оставалось; благо, в монастыре обитало немало талантливых переписчиков.
Но главную цель своей жизни он видел в том, чтобы христианская вера активно проповедовалась, однако не навязывалась жителям королевства против их воли, а была для них желанной и понятной. Он знал, что простые истины о жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа для многих людей не так уж просты, и поэтому не жалел сил для того, чтобы объяснять их в проповедях и частных беседах. И длительные философские споры со знатными и образованными римлянами, и немудреные рассуждения с крестьянами и ремесленниками, и красочные, исполненные притч и аллегорий рассказы, предназначавшиеся собиравшимся вокруг него детям, — все они сводились к тому, что только искреннее покаяние и искренняя вера делают человека христианином и что одно только христианство способно даровать людям светлую и святую радость. Всем сердцем преданный Христу, епископ Альбин учился у Него находить нужные слова для людей — образованных и малограмотных, молодых и старых, богатых и бедных, радующихся и скорбящих.
Великой радостью для епископа была забота о монастырской школе, где каждый желающий того ребёнок мог обучиться грамоте, а величайшей — выкуп пленных у жестоких пиратов. Не только мальчики, участвующие в обряде, получили свободу из рук доброго епископа. Многих мужчин и женщин, юношей, девушек и девочек он выкупал, способствуя их возвращению на родину, если это было возможным. И всюду, куда они возвращались, разносилась весть о святом епископе. А те, которые оставались в Тариане, укрепляли силы крошечного королевства. Монастырское хозяйство приносило немалый доход, король Мелвин был щедрым жертвователем, однако епископ с грустью отмечал, что не в его силах помочь всем, кто нуждается в помощи, и каждый день в молитвах предавал таковых милосердию Господню.
Что же касается соседних племён и королевств, то сам епископ никогда больше не отправлялся с проповедью к язычникам, но подготовил многих проповедников: некоторые из них стали мучениками, а некоторые — основателями церквей и обителей средь народов и островов. Альбин несколько раз отправлялся в далёкие путешествия по христианским странам, основной целью которых был поиск редких книг, отсутствующих в монастырской библиотеке. Дома, в родном королевстве, монахи снимали с книг копии, но всё равно их не хватало, поскольку на книги был очень большой спрос. Ирландия, внявшая призывам святого Патрика*, избавлялась от языческого прошлого и как губка впитывала христианское учение. Да и вообще любые книги, написанные на латинском языке, были крайне желанны для обратившихся ирландцев и британцев. Правда, Альбин охотней делился богатствами своей библиотеки с ирландскими аббатами, которых уважал за чистосердечие и искреннюю веру, и вместе с книгами посылал к ним учёных монахов-священников, в которых они нуждались не меньше, чем в книгах. Те, в свою очередь, старались не оставаться в долгу, и их благодарность позволяла епископу выделять больше средств для дел милосердия.
А вот церковные дела в Британии очень печалили Альбина, и его отношения с южными епископами были крайне холодными. Короли и князья многочисленных миниатюрных держав, возникших после ухода римлян, пытались сосредоточить в своих руках не только светскую, но и духовную власть, а потому высшие церковные должности, как правило, доставались либо близким, либо выгодным для них людям, благочестие которых часто было очень сомнительным. Однако, не желая иметь дело с теми людьми, которые покупали епископский сан за деньги, славились недостойным поведением и игнорировали свои обязанности, Альбин, в отличие от сурового епископа Гильды**, не стремился их обличать, считая, что каждый из пастырей ответственен за себя и своё стадо и негоже судить других, когда хватает своих забот.
Благодарение Богу, в маленьком королевстве Тариан отношения между светской и духовной властями были иными. Епископ был для короля мудрым советчиком, но не более, а король покровительствовал духовенству, но не пытался его подчинить. И Мелвин, и Альбин добросовестно исполняли свои обязанности перед Богом и людьми, не мешая друг другу, а глубокая личная дружба хорошо этому помогала. И если в своё время епископ способствовал женитьбе короля, что для последнего послужило источником великой радости, то впоследствии Альбин стал его утешителем в скорби — первые трое сыновей Мелвина умерли в младенческом возрасте. Снова епископ молился и давал советы несчастным матери и отцу, сохраняя их от самоосуждения и взаимных обвинений, а также заботясь о том, чтобы не охладела их любовь к Богу и друг к другу. А потом родился Лугайд. Через две недели Альбин и травник Ильтуд заверили обеспокоенных родителей, что жизни мальчика ничего не угрожает.
Как раз в то время в их королевстве гостил ирландский епископ, и именно его Альбин попросил крестить маленького принца, что давало ему возможность стать для Лугайда крестным отцом. В будущем он со всем усердием исполнял в отношении крестника свои духовные обязанности. Потом Лугайд женился, и родился Кевин. Так и вышло, что король Мелвин был епископу как младший брат, король Лугайд — как любимый сын, а принц Кевин — как любимейший внук.
Ни за кого епископ так не волновался, как за этих троих. И тогда, когда король Мелвин уходил в походы против пиктов. И тогда, когда вместе с ним стал уходить Лугайд. И тогда, когда Лугайд с ближайшими друзьями, втайне от своего отца и от епископа, ускакал в Дикий Край и вернулся оттуда совсем иным человеком, чем был раньше. И теперь, когда принц Кевин исполнял старинный обычай.
Так пролетели годы, и приблизилась смерть. Епископ понимал, что ему уже не увидеть Кевина королём, и вряд ли он доживёт даже до его свадьбы. Привычный круговорот жизни оборвет его, Альбина, смерть. И епископ каждый день возносил благодарность Богу за подобную милость. Не к каждому Господь был так благ, как к нему. А что будет дальше с Лугайдом и Кевином? Пока он жив, он приложит все усилия для того, чтобы всё у них было хорошо. А когда умрёт… Но епископ верил в Господню любовь к людям и поэтому знал, что все жизненные обстоятельства, трудности и даже трагедии Бог обратит во благо для тех, кого Он любит.
И ещё он знал, что не имеет права уйти, не оставив королевству достойного претендента на свой сан. Дело всей жизни может погибнуть, и души людские понесут ущерб, если епископом станет недостойный человек. А самых достойных кандидатов было двое, и старик был в сомнениях. Римлянин и кельт, Пелагий и Элвин…
Конечно, Пелагий превосходил Элвина в учёности и науках. Он являлся также умелым организатором и обладал волшебной способностью влиять на людей. Римлянин был серьёзным, ответственным, в нём не имелось ни грамма легкомыслия. Но Элвин, оправдывая своё имя, был светлым и чистым человеком, всегда спокойным и добродушным. А про Пелагия епископ знал, что тот человек страстный, и только огромным усилием воли ему всегда удавалось утишать бушующие в его груди бури. Что, если воля ослабеет, а бури усилятся? Что, если учёность и знания приведут к непомерной гордыне, ответственность и серьёзность превратятся в жестокость и угрюмость, а способность влиять на людей — в духовную тиранию? Храни, Господи, Твой народ от такого епископа!
Может, он и не прав. И Пелагий, и Элвин пришли в монастырь после пережитой ими сильной душевной скорби. Элвин — после того, как потерял брата в Запретных Землях, а Пелагий… Эх, Пелагий, Пелагий… Нужно быть честным. Ни разу епископ не застал сурового римлянина за недостойным поступком, ни разу не слышал, чтобы он кого-то обидел или оскорбил. Но Элвин — крестный отец Кевина и его учитель, а про то, как прошлое Пелагия пересеклось с королевской семьёй, епископ знал слишком хорошо. Пожалуй, Элвин. Но есть ещё время, чтобы всё обдумать.
Епископ вышел из кельи на залитый солнцем двор. Отец Ильтуд работал на клумбе среди кустов и саженцев, брат Давид помогал ему, а вдоль стены шли и тихо беседовали двое монахов, о которых он только что думал. Пелагий и Элвин почтительно поклонились епископу и проследовали в скрипторий. Будет время, чтобы всё обдумать и решить. А пока вновь все его мысли обратились к мальчику, о котором он волновался, и добрые вести о котором его сегодня так успокоили.
* Речь идёт о святом Патрике — крестителе Ирландии, авторе «Исповеди» и «Послания воинам Кередига».
* *Гильда Премудрый — бриттский святой и историк, автор книги «О погибели Британии». Сурово обличал нравы своих современников
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
