Вы можете признать царя Давида агрессором в битве с Голиафом? Вы ведь говорите, что Путин агрессор на основании того, что Россия напала на Украину первой, не так ли?
Но ведь Давид тоже первым напал на Голиафа, но при этом он не агрессор, а Божий помазанник. Так? Вы будете идти против фактов, будете говорить, что Голиаф вызвал Давида на бой, провоцировал его, понося Бога и Израиль. Но то же самое делала и Украина, спрятавшись за НАТО и готовя армию на завоевание Крыма и Донбасса. Она провоцировала Россию на войну.
Помните мультфильм как, по моему, заяц зашел в лесной бар и начал цепляться к другим зверям, к лисе, к волку, к медведю? А когда те выходили к зайцу драться на улицу, на улице стоял лев, друг зайца...
Путин ударил первым, он - агрессор, а Давид ударивший первым не агрессор, почему? Ну оскорблял Голиаф Давида и Израиль, и Бога на словах, так почему Давид не оскорблял в ответ, а сразу применил оружие? Почему Давид не агрессор, а Путин агрессор? У вас двойные весы? Вы способны признать, что помазанник Божий может быть агрессором?
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".
