Богословие невоцерквлённого верующего. Полный вариант книги.
Богословие невоцерквленного верующего.
Сборник статей, рассказов и пьес.
Разговоры о Христе.
…Познакомились они несколько лет назад на богословской конференции, которую проводили в Оксфорде на одной из богословских кафедр. Но и до этого Робин, молодой англиканский священник и историк, много слышал об интересном русском епископе, который славился своими умными и глубокими проповедями и главной темой которого была становление христианства и жизнь самого Иисуса Христа.
А сегодня, волею случая, они сидели рядом и в перерыве между докладами обменивались мнениями. Владыка — так по-русски называли своих епископов в православии — хорошо говорил на английском, хотя начал учить язык уже во взрослом состоянии.
Во время перерыва Робин и Владыка пошли прогуляться и попить чайку в ближайшем кафе. На ходу Владыка, посмеиваясь, рассказал, что когда начинал служить в православном соборе в Англии, то совсем плохо говорил по-английски и первая его лекция была поводом для весёлых шуток английских теологов. - Но со временем всё более или менее наладилось, хотя, если в зале во время доклада я вижу улыбки, то начинаю подозревать, что невольно сказал какой-то каламбур...
Владыка весело рассмеялся, а Робин подумал: «У этого человека хорошее чувство юмора. Он не боится посмеяться над собой, а значит не очень озабочен своей персоной и тем, как он выглядит для других».
Войдя в небольшое кафе, которых много было на этой оживлённой улице, они взяли себе чай и несколько сконсов — плоских булочек, которые англичане едят со сливками и малиновым вареньем.
Когда сели за столик, то Робин стал разливать чай, а Владыка, начиная разговор, спросил над чем сейчас он работает - Владыка знал, что его собеседник, уже успел выпустить книгу о евангелистах, которая называлась «Четыре свидетеля».
Сделав первый глоток ароматного горячего чая, Робин, перед тем как ответить немного подумал, сосредотачиваясь обежал взглядом многолюдную улицу - они сидели на веранде, которая выходила прямо на прохожую часть тротуара.
Люди, в основном это были клерки из ближайших контор, с озабоченными лицами быстро проходили мимо них, совсем не обращая внимания на теплый, солнечный день, на красивые дома и церкви, чьи высокие островерхие башни чёткими силуэтами закрывали уличную перспективу. Кафе стояло в старой части города, а здесь церкви были выстроены ещё в средние века и их было очень много...
-Я сейчас продолжаю работать над историей написания Евангелий и собственно над историями жизни самих Евангелистов. Я хочу в этой работе показать, как изменялся образ Иисуса Христа в писаниях Евангелистов. Ведь многое в христианстве определяется именно этим. Я, как историк, не могу не учитывать личностного фактора при создании Благой вести...
Иисус не оставил нам никаких письменных свидетельств и потому, на мой взгляд, очень важно знать какими людьми были сами Евангелисты, а зная это, мы можем представить себе ход их мыслей и даже их индивидуальные чувства.
Кроме того, я изучаю историю древнего Иерусалима и это тоже даёт много интересных фактов, которые позволяют представлять, как жили, во что веровали древние иудеи. Евангелия писались, в лучшем случае, со слов апостолов. Я имею ввиду евангелистов-синоптиков, которые написали Евангелие плоти, то есть, в определённом смысле, фактографию произошедшего там и тогда.
Апостол Иоанн, конечно, писал по памяти, но его больше волновало духовное наследие Иисуса из Назарета...
- А что вы, думает об этом? - после небольшой паузы спросил Робин Владыку и посмотрел на него. Владыка Серафим потер лоб ладонью, словно разгоняя накопившуюся усталость и, собравшись с мыслями, начал отвечать.
- Я себе часто представляю, как это было тогда, во времена, когда был жив сам Спаситель. Вот и сегодня, после утренней молитвы я, вдруг в тишине раннего утра, внутренним своим взором словно увидел горы Галилеи, Генисаретское озеро в зелёной долине, чистую синюю воду, тихо плещущую небольшими волнами на песчаный берег, дома небольшого городка, а скорее деревушки, у подножия гладкого травянистого холма...
А дальше моё воображение, словно сценарий для документального кино, стало рисовать разного рода живые картины, очень напоминающие заставки к популярным фильмам. Поэтому я расскажу эти видения коротко и почти в сценарных терминах и правилах:
- Представьте дом в Капернауме. Иисус идет мимо в сторону озера по улочке, раскалённой полуденным летним солнцем. Одет он просто, но чисто. На голове у него серая одноцветная накидка, из под которой выбиваются каштановые длинные кудрявые волосы. Лицо худое, удлинённое, с негустой бородой и усами. Самое выдающееся в этом лице его глаза: яркие, светло-карие, они словно светятся и потому привлекают внимание всех прохожих, знакомых и незнакомых.
Они полны понимания и сострадания, но смотрят на мир без грусти и очень доброжелательно, отчего появляется желание заговорить с этим человеком. Поэтому, где бы он не появился, всюду его окружают люди, которые хотят говорить с ним или спросить его о самом глубоком и самом заветном. Люди тянутся к нему, как, — Владыка поискал сравнения, — как металлические стружки к сильному магниту...
Робин, под влиянием тихой речи Владыки, замер, пытаясь представить всё рассказываемое этим удивительным человеком в живых картинах..
Всё вокруг, на время перестало для него существовать: и стеклянные большие окна-перегородки, и редкие посетители, сидящие за столами и пьющие свой кофе...
А Владыка, внимательно вглядываясь в глаза своего собеседника, продолжал рассказ об Иисусе Христе и о том времени как о чём-то хорошо знакомом и неоднократно виденном:
- Подойдя к крайнему дому, он, недалеко от открытой воды, садится на старую лодку, давно уже вытащенную на песок, развязывает узелок с едой, который нёс за спиной на самодельном посохе, и начинает неторопливо есть сухие лепёшки, заедая их овечьим сыром и запивая водой из деревянной фляги, обтянутой выцветшей кожей...
Владыка снова потер себе лоб пальцами, и мельком взглянул на Робина, который, забыв об обеде, напряжённо слушал, стараясь понять, что хочет сказать ему рассказом этот странный русский человек, которого он знает, как известного европейского богослова и как главу православной общины в этом большом городе.
Но Владыка, наверное привычный к этому вниманию и странному напряжению, возникающему в его слушателях, во время таких рассказов, продолжил говорить, иногда замолкая и ещё раз вспоминая, увиденное им в воображении...
- И вот я представляю себе, что мимо Иисуса из Назарета, - так Его тогда называли, - проходят два брата–рыбака, направляясь в сторону озера. Это Пётр и его младший брат Андрей. Они здороваются с Иисусом и неожиданно садятся рядом с ним на зелёную травку.
В ответ на вопросительный ласковый взгляд Иисуса, Петр начинает говорить:
- Мы идём на озеро проверять сети... Но ещё есть время, и мы хотели бы тебя спросить, кое о чём. Мы знаем, что ты родился и жил в Назарете. Молва говорит, что ты, будучи плотником и сыном плотника Иосифа, вдруг стал проповедовать и начал ходить по стране Генисаретской, чтобы учить людей праведной жизни, в этом мире, и благодаря этому воскреснуть после смерти. Мы простые рыбаки, но то, что мы слышали о твоих словах, Учитель, говорит нам, что ты не просто плотник, но подобно нам, которые ловят рыбу, ты улавливаешь души людские. Так ли это?
Иисус, с улыбкой слушавший рыбака, помолчал, словно примериваясь, как лучше и проще объяснить и, внимательно глядя в глаза Петру, ответил мягким красивым голосом:
- Я вижу, что вы такого же склада люди, как я, и потому поведаю вам, как это случилось со мной, как из плотника я стал проповедником...
Он сделал паузу и, припоминая, на минуту загляделся на синюю водную поверхность, расстилавшуюся во все стороны и ограниченную на горизонте пологими зелёными холмами...
... – В какой-то момент жизни, словно меня кто подтолкнул к этому, я вдруг начал понимать образы и символы жизни тайной, той жизни, которой мы живём внутри себя когда мы одиноки, несчастны или когда наоборот мы в радости и возбуждении.
Об этом мы начинаем думать каждый день, когда только откроем глаза ранним утром и вдруг увидим и услышим красоту мира вокруг, чистый свет тёплого утра, яркий цвет листьев и плодов на деревьях в нашем саду, песни птиц небесных, которые радуются тому же, чему и мы радуемся, но так редко...
Слушатели, простые рыбаки, на время забыли обо всём на свете и сосредоточенно внимали словам Иисуса, стараясь не пропустить ни слова...
... – И внезапно, я начал чувствовать тоску, которую испытываете вы и вам подобные труженики, когда после яркого светлого дня наступает тихая ночь и думая о будущем ваши души грустят, что каждый день вместо того, чтобы радоваться свободе, переживая счастье жить в этом прекрасном мире и говорить об этих чувствах с другими людьми, вы идёте рыбачить и не всегда эта рыбалка успешна.
А потом продаете что Бог послал в ваши сети на рынке, где вас стараются обмануть или заставить продать скудный улов за бесценок...
Дома вас ждут престарелые родители, жена, которой надо ежедневно готовить еду на большую семью. Она сердится на вашу беспомощность и не слушает никаких оправданий, потому что от такой жизни она сделалась зла и сварлива...
И в сердца ваши приходит тоска несвободы и несбывшихся надежд, от этой полу нищенской жизни полной забот и тревог. И это особенно мучительно, когда кругом вы видите благообразие природы, замечательно красивый солнечный рассвет, слышите пенье птиц, видите цветение цветов в садах.
И вот, вместо того чтобы радоваться своей жизни среди этих красот, вы каждый день, не выспавшись, на рассвете выходите ставить сети, а после полудня проверяете их с тайной надеждой увидеть среди пойманных рыб ту, у которой изо рта торчит жемчужина, чудесная и дорогая, продав которую, вы сможете обеспечить себя и семью всем необходимым на долгое время, а сами станете свободны от этой ежедневной изнуряющей тело и мозг нужды...
Помолчав, Иисус посмотрел на слушателей и его голос окреп:
- Истинно говорю вам: - Бедным принадлежит будущее царствие небесное и они унаследуют его, так как знают цену жизни и свободы в этом прекрасном и яростном мире, который почему–то наполнен страданиями до краёв! И я говорю вам – станьте ловцами душ человеческих. Идите от ваших лодок и сетей вслед за мной по дороге новой жизни, впитывая то, что я говорю, наученный моим отцом Небесным, которого я научился понимать и который в одно прекрасное время сказал мне:
- Встань и иди! Сделайся путешествующим проповедником. Ты найдёшь и друзей и верных учеников, тогда и там, где будешь проповедовать услышанное от Меня...
Оставь дом твой и родных твоих, которые тебя не хотят понимать и сделались врагами твоими, ибо не верят в слова и дела Мои. Они и сами не входят в царствие небесное и других, в том числе и тебя туда не впустят, если ты будешь им повиноваться. Они хотят, чтобы ты рождённый свободным, стал рабом своих привычек и их предписаний, и не смел думать об Отце небесном, о своём предназначении...
…Братья в изумлении, напряженно слушали слова этого странного пророка, но его речи невольно находили горячее подтверждение и поддержку в их душах...
А Иисус, видя их удивление и благоговение, продолжил:
- Когда я, начинал всем моим близким и знакомым говорить о взаимной любви и свободе, на которых должна стоять вся наша жизнь, они усмехались или прямо издевались надо мной говоря – ты плотник, сын плотника Иосифа, рождён чтобы умереть в тщетных трудах, а не мечтать о счастливой и цветущей жизни, которую ведут в нашем реальном мире, одни богачи и аристократы...
- И вообще, каждый раз, послушав меня, они начинали визгливо хохотать, насмехаясь надо мной и моими словами...
Здесь Иисус сделал небольшую паузу в рассказе, долго смотрел на синюю, чуть шевелящуюся под мягким порывами ветра, воду...
- Вот я и ушёл от них и сейчас ищу друзей-учеников, которые будут не только понимать меня, но и последуют за мной. Которые будут ходить вместе со мною по земле израильской провозглашая Благую весть, весть о пришествии в мир Нового Завета!
... Иисус помолчал, внимательно посмотрел в глаза собеседников словно вслушиваясь и всматриваясь в то, что происходило в душах этих рыбаков, которых захватили его речи...
- И я говорю вам, – голос Иисуса мягкий и звучный, вдруг усилился почти до громового, или это просто показалось Петру и Андрею:
- Близкие ваши – враги ваши, если они не понимают и не хотят понимать то, что я говорю и что я повторяю вслед за Отцом моим...
Кто не сможет бросить дом и работу, отца и мать, жену и детей, взамен получив свободу и любовь братьев по вере, тот никогда не вкусит радости жизни, дарованной нам нашим Отцом Небесным, и Которого мы знаем, но не слышим и не видим до поры до времени!
- И я говорю вам! Бросьте всё это, – он обвёл рукой и берег и лодку, и сети в ней, и дома деревни на берегу, – и следуйте за мной! Я помогу вам понять непонятное, скажу вам те слова, которые говорил и говорит мне Бог Отец, и, благодаря которым вы обретёте жизнь вечную после смерти уже в чертогах Отца нашего! Решайтесь!!! Настал миг вашего просветления, ибо вижу, что станете вы учениками и братьями моими и обретёте вместе со мной, жизнь вечную после смерти!
... И так красив был в эти минуты, так решительно и уверенно звучал его проникновенный голос, говоря слова о любви и свободе, так горели Его глаза глубоким внутренним светом, что потрясённые братья, став перед Иисусом на колени, заплакали слезами радости и обожания , воздев руки к небу, ответили Ему, не помня себя:
– Боже! Благодарим Тебя за то, что, избрав нас, ты послал нам Учителя, за кем мы пойдём теперь, чтобы разделить его учение и получить от него свет и истину, которые сегодня открылись нам с неведомой силой!
Учитель! Приказывай нам, ибо мы уверовали, что Ты несёшь в мир свет вечной истины и наставишь нас как жить и как умереть, чтобы обрести жизнь вечную, о чём мечтали и мечтают все люди в нашей многострадальной Иудее...
Веди нас Учитель, и мы постараемся забыть наши заботы и оставить семьи наши, чтобы обрести благодать вечную!
... Робин сидел рядом с Владыкой, словно оглушённый рассказом–фантазией этого замечательного человека. Подпав под обаяние тихого, звучно–густого голоса этого странного русского, он перестал замечать окружающее, весь этот многолюдный город вокруг, и представлял цветные картины, описанные Владыкой, увидел Иисуса Христа, сидящего на берегу и рядом – внимательных, взволнованных слушателей, Петра и Андрея, слушающих проникновенный голос Спасителя...
«Где, я мог это уже видеть? – спрашивал Робин сам себя и не находил ответа... – Может быть во сне, когда после чтений Евангелия долго не мог заснуть и в забытьи, представлял себе знойную Иудею, озеро Генисаретское и Спасителя идущего по песчаному берегу во главе учеников своих...
Владыка, на время замолчал, давая возможность Робину справится с охватившим его волнением:
- А дальше, - продолжил он рассказ - я представляю себе времена уже намного после того дня, когда двенадцать учеников–апостолов последовали за Ним, проходя по всей Иудее, переходя с места на место и проповедуя Новый Завет, который Иисус из Назарета мягко и терпеливо объяснял им и толковал сложные места, трудные для понимания этим простым, неучёным людям...
... В очередной раз путники, во главе с Иисусом, остановились на ночлег, на берегу небольшой горной реки, на участке плоского берега, поросшего травкой, не успевшей ещё пожухнуть, от зноя, немилосердного солнца, день за днём, льющего свои безжалостные лучи на задыхающуюся от жары, раскалённую землю...
... Ученики подступили к Иисусу, в надежде услышать его волшебный, внушающий доверия голос, послушать его тонкие и умные притчи и иносказания с объяснением того, ради чего они все, бросили свои годами налаженные жизни и устремились вслед за ним, не задумываясь о будущем...
Сидя на камне неподалеку от обложенного кусками гранита кострища, он начал говорить:
- Я, учу тому, что будет делать людей лучше, добрее, любовнее...
Ведь наш Отец Небесный создал Человека по своему образу и подобию, и только грехопадение пра-человека Адама, сделало жизнь людей такой злой, жестокой, часто страшной своей несправедливостью и эгоизмом.
… Для того, чтобы жизнь переменилась, надо научиться любить ближнего и дальнего и доказывать это каждый день, каждый час тем, что жертвуешь своим имением, своим временем, ради ближних... А дальних, особенно тех, кто враждует с нами, если и не любить также, как ближних, то не осуждать, постоянно показывая, что вы можете простить их, ежели они, так же как вы покаяться в произнесённом злом слове или совершённом поступке, предвзятом суждении или недоброжелательности...
... Ибо, человек не рождается злым! - Голос Иисуса возвысился... - Но становится им в течение своей жизни и особенно в молодости, подражая своим поведением родственникам и воспитателям. Ведь если нас спросят: - Когда человек становится злым, что мы сможем ответить, согласуясь с истиной? Он, человек, становится злым, когда ему один год от роду? Нет! – ответим мы. - Очевидно, что такой ребёнок ещё не зол... Когда нас дальше будут спрашивать, - когда человеку исполнилось пять – семь, десять лет? Мы ответим наверное – нет, он по-прежнему ещё не зол...
- Так когда же он становится злым? – продолжат вопрошать любопытные, и мы вынуждены будем ответить: - Тогда, когда он становится подростком, в котором уже начинают проявляться заложенные в нём воспитание и образование. Тут всё, чему и как его научили, чему и как его воспитывали взрослые и его товарищи и родные, словом или личным примером, действуя проявляется! Именно в этом возрасте, когда воспитание начинает приносить плоды, человек становится или святым пророком, или равнодушным, или плохим человеком и предает свой Божественный образ, становится злым, кровожадным и похотливым зверем...
- Что надо сделать, чтобы божественная природа человека не исказилась и он не превратился в безбожника и преступника человеческих законов? – спросят нас люди, ищущие свой праведный путь на земле. И мы должны ответить: – Перемените законы этого мира, или откажитесь от них. Живите надеждой на мир иной с другими, добрыми и справедливыми законами, куда вы сможете, веруя в Господа Бога нашего, попасть после смерти, если вы будете жить здесь, на земле, по законам любви и справедливости и на Страшном суде будете оправданы на вечные времена...
- Если вы, - продолжил Иисус, глядя на языки пламени костра, – не сможете изменить законы этого мира жестокого, равнодушного к горю и страданиям других, тогда откажитесь от него, живите там и с теми, кто будет исповедовать Новый Завет, который я провозглашаю среди вас с согласия и по велению отца моего Небесного. Это тот Завет, которым я своей кровью и страданием «выкуплю» вас во славу великого Бога – Отца у владыки смерти и тления, Божьего противника – Сатаны, который представлен в этом мире во множестве лиц и имён...
Ученики его, сидя на траве, у ног своего Учителя, загораясь тихой радостью от всего услышанного, не отрываясь смотрели на Иисуса из Назарета, сосредоточенно впитывая и запоминая, каждое Его слово, каждый его жест или движение...
- И я говорю вам: Царствие Моё не от мира сего! Блаженны нищие, ибо они наследуют царствие Небесное! Ради слабых – будь сам слаб, ради голодающих -голодай, ради жаждущих – страдай жаждой сам, как и я делаю это, воплотившись на земле...
- Ещё говорю вам: Только голодающий насытится, жаждущий напьётся и страдающий утешится, ибо богатство, гордыня и тщеславие не насытимы... Только тот, кто будет в своей жизни, искушаем греховными соблазнами и отринет их ради жизни праведной – спасётся и войдёт вместе со мною в царствие Небесное... Потому, благотворите тем, кто вас проклинает! Прощайте тем, кто обижает вас! Если ударили по левой щеке, то подставьте правую, чтобы усмирить гнев обидчика – и тогда будете вознесены из мира сего в царственные чертоги на небе после смерти вашей! ... Но будьте осторожны, что бы не случилось с вами того, что случится с злодеями, не внемлющими гласу Божьему. Ибо не только среди живых, совершивших преступления против Божьих законов жизни, случается наказание, но и на небе, среди мёртвых... Ведь часто корни преступлений сокрыты среди людей, но эти преступления становятся очевидны для Небсных судей, которые и будут там судить по Божьему закону и справедливости... Поэтому, уже здесь, на земле, будьте «менялами», которые научились отличать монеты подлинные от фальшивых, с одного взгляда или одного прикосновения. Так и вы, должны отличать жизнь подлинно верующего в Меня и в Мой Новый Завет, от жизни лицемера и грешника, прикидывающегося праведником...
... Ученики, взволнованно придвинулись к пророчествующему Иисусу и на их лицах проступили выражения преклонения и восторга...
А Иисус посмотрел на небо, где созвездие Большой Медведицы уже проделало свой ночной путь по небосклону, и зная, что рассвет недалеко, ладонями отёр лицо и закончил свою проповедь:
- Я – есть Истина и Я есть Путь. Отец наш небесный, послал меня на землю для провозглашения Нового Завета, по которому будут жить все уверовавшие в меня, как в посланца Бога. Но все мы должны идти дорогою страданий в этом мире. И потому, тот кто последует за мной, должен взять свой крест на плечи, и нести его всю жизнь, помня, что в качестве воздаяния за земные страдания получит вечную жизнь на небесах после своей трагической, а иногда и мучительной смерти...
Вскоре все, устроившись поудобнее и накрывшись, попытались заснуть. Но никто из учеников не мог заснуть сразу и вспоминал с волнением о тех великих словах, которые их Учитель сказал им сегодня...
... За столиком маленького кафе воцарилось молчание и Владыка, допив кофе, прервал мягким жестом, коснувшись руки Робина некоего рода забытье, похожее на гипнотическое состояние, захватившее сознание молодого клирика...
- Вы, Владыка, волшебник, – с восторгом, наконец, произнёс Робин, глядя на спокойного и даже деловитого русского священника... – Я видел, словно в кино, всё, что вы мне рассказывали и это... - Он помолчал, подыскивая слова... - И это совершенно волшебно и удивительно! Со мной такого ещё никогда не бывало!
Робин вопросительно глянул в лицо Владыки, и тот, улыбнувшись, объяснил.
– Мне уже говорили, что мой голос иногда словно заставляет слушателей засыпать наяву... Но мне кажется, что тембр голоса изменяется в зависимости от наших внутренних переживаний. Может быть, потому и мой голос так действует на людей... Ведь я сам всё рассказанное вам пережил сейчас и сам видел эти картины жизни Иисуса и его учеников...
Ошеломлённый Робин, приходя в себя, продолжал восхищённо качать головой...
Владыка глянул на часы и поторопил Робина:
- Однако, мы с вами опаздываем. Перерыв в заседании, наверное, давно уже закончился...
Глава из романа «Владыка Серафим». Февраль 2012 года. Лондон.
Иисус Христос – кроткий Революционер.
«…В сущности идеал всегда остаётся утопией. Если бы мы попытались представить себе современного нам Христа Утешителя и Судию наших времён, что сделали бы мы? То же самое, что сделал Иисус тому назад 1830 лет. Представив себе условия действительного мира совсем иными, чем они являются, мы создадим себе реформатора нравственного закона, сокрушающего цепи рабства без всякого оружия, улучшающего положение пролетариев, освобождающего притеснённые народы. Мы забудем, что это предполагает мир изменённым, что это требует важных переворотов в климате Виргинии и Конго, значительного преобразования в крови и расе миллионов людей, приведения всех наших социальных отношений к несбыточной простоте и совершенную перемену в обычном порядке европейской политики. Ничуть не труднее вообразить и то «всеобщее преобразование», к которому стремился Иисус. Это новая земля, это новое небо, этот новый, нисходящий с небес Иерусалим, этот глас: «се нова вся творю», - все это черты, общие всем реформаторам. Противоположность идеала с печальной действительностью всегда будет вызывать человечество к тем восстаниям против холодного рассудка, которые посредственными умами клеймятся как безумные, пока эти восстания не восторжествуют: и тогда те, кто возмущался, первыми готовы признать их великое значение»…
Эрнест Ренан – «Жизнь Иисуса».
В энциклопедии, слово Революция определяется как: «поворот», «изменение»;
1)социальный переворот, разрешающий противоречия…, коренным образом изменяющий общественный строй и приводящий к государственной власти новый, передовой общественный класс; 2) коренной переворот, коренные изменения в какой – либо области, например в технике, культуре…
… Если говорить от души, то революция, это некая социальная буря, ураган, вызванный разностью «давления» между провозглашаемыми принципами любви и справедливости и реальным их наполнением или исполнением, а точнее, их неисполнением…
Потому, так получилось, что Иисус Христос, Сын Божий, явился в мир, чтобы возвестить Новый Завет, и столкнувшись с силами привычного зла, пожертвовал собой во искуплении человеческих привычек терпеть старое как мир, зло…
Он, в самом начале своего служения, попытался преодолеть привычную косность человеческого непонимания, но столкнулся с неверием и подозрительностью, а после, был предан Иудой Искариотом и, приговорённый членами Синедриона во главе с Кайяфой к смерти, был отдан на суд Пилату, римскому правителю Иудеи, который и отправил Его на крест после некоторых колебаний…
И Синедрион, и Кайяфа, и Пилат – выступали на стороне Старого, привычного мира, всегда живущего по законам «здравого смысла» то есть по законам мира животного…
Иисус же, пытался убедить всех жить по законам Нового Завета, по законам Любви, по божьим законам и потому невольно стал Революционером, для тех, кто защищал Старое, кому в этом старом мире было совсем неплохо жить.
Тому есть подтверждающие, прямые высказывания в Библии. Есть слова Иисуса, косвенно выражающие требования переустройства мира на справедливых основаниях подлинной веры. Например вот этот отрывок из Евангелия от Матфея:«Итак, не заботьтесь и не говорите, что нам есть? Или что нам пить? Или во что нам одеться?… Потому, что всего этого ищут язычники… Ищите же прежде царствия Божия, и правды Его, и это всё приложится вам…»
В этих требованиях сознательной справедливости Христос выступает как защитник сирых и убогих.
Но есть и прямые призывы к революции. Там же у Матфея: «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч… И кто не берёт креста своего и не следует за Мной, тот недостоин Меня…»
…Одна из загадок Евангелий, это порой прямо противоположные призывы Иисуса Христа. Например, как сочетать полнейшее отрицание любого сопротивления насилием в призыве: «... если ударят по левой щеке - подставь правую…», с констатацией неизбежного конфликта: «… ибо Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её…» Всё это требует вдумчивого объяснения и толкования…
И при всем, позиция Иисуса Христа очень твёрдая, никакого соглашательства или половинчатости. Он говорит: «Кто не со мной – тот против Меня; и кто не собирает, тот расточает…»
Иисус готов и на страдания, ради воцарения Нового Завета и потому предупреждает своих последователей о будущих преследованиях и страданиях. Он говорил, по словам Матфея: «Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища, и в синагогах своих будут бить вас, и поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками...»
И ещё одна замечательная деталь – Иисус Христос ни одним словом не оправдывает семью! А это, наверное, связано с тем, что жизнь Революционера трудна и полна боли и страданий, безбытна, как сейчас говорят. А семья – это всегда налаженный быт, распорядок, ритуал… А «утучневший» человек, уже не ищет ни справедливости ни веры. Это подмечено очень тонко ещё в Ветхом Завете…
Но главной и отличительной особенностью Революции Иисуса Христа – это её мирный характер. Суть Его революционного метода - в пересмотре своего отношения к миру, к Богу, к людям…
Эмоциональным центром Нового Завета, оставленного Иисусом Христом людям, является Любовь и её следствия. Главная идея Христовой Революции – самопожертвование, которым единственно можно бороться с эгоизмом природы и человека, с проявлениями «животного» в человеке…
Любовь, а не ненависть – вот объяснение этих кажущихся противоречий. Но согласитесь, что мы часто руководствуемся житейской логикой трактуя каждый на свой манер «противоречивые» выражения Иисуса Христа. Но логика подлинного христианства, как мне кажется, совсем иная…
Христовы Заветы, базируются на противостоянии и противодействии законничеству, через благодатную творческую силу человека, вложенную в него Богом в момент создания Бытия земного, и пребывающего в Адаме до времён грехопадения…
И Христос Новым Заветом раз и навсегда хочет победить последствия грехопадения, победить козни Сатаны, взявшего человека в плен обманом и лживыми обещаниями…
Вспомните гневные обличения Иисусом фарисеев и книжников, как последователей этого длящегося обмана: «Ваш отец Сатана, владыка смерти…»
Вспомните изгнание торговцев из храма. И даже неудачи и ошибки своих учеников он обличает, как результат недостаточной веры в то, что Он им говорил, чему их учил… Вспомните гневную филиппику против Симона Петра, который пытался отговорить Его следовать дорогой жертвы и страданий: «Отойди от меня Сатана! Ибо ты думаешь о земном, а не о Божеском…»
Новый Завет, достаточно труден для понимания людей, погрязших в исполнении формального закона, но ещё более труден в исполнении этих Заветов…
Необходимо совершенно переменить своё отношение к Миру и к Богу, совершить личностную Революцию, чтобы начать жить, как христианину… Но ведь и это - только начало христианского пути на земле.
Задача послереволюционного «строительства» – победа над тлением и смертью, преодоление Божьего наказания, ставшего природным законом после грехопадения.
И революционность Иисуса Христа, носит максималистский характер, настолько, что на ней невозможно основать новое государство, хозяйство, семью, культуру - в этом мире и по правилам этого мира…
Иисус утверждает, что сущность и проявления духовной жизни противостоят жизни и законам теперешней природы человека, погрязшего в материальном, питающего своё тело и начисто забывающем, а часто и не верующем в существовании души…
Наверное, осознав «невозможность» изменить революционным образом самих себя, люди – носители христианской идеи, христианского учения, после длительной борьбы в попытке воплотить земное Христово поселение - коммуну, часто в катакомбах, постепенно согласились сотрудничать с властями и постепенно церковь Христова стала союзником государства, а в иных случаях и сама стала государством.
А власти, после признания невозможности победить веру христиан силою угнетения, сделали христианство государственной религией.
Используя авторитет Христа в своих идеологических манипуляциях, власти светские старались, постепенно переносить в Церковь отношения между господином и рабом, подменяя этим отношения между Богом и человеком, основанным прежде всего, не на страхе и подчинении, а на любви и свободе.
Замечательны высказывания современного христианского богослова, митрополита Антония Сурожского, рассказывающего о первоначальной традиции христианских священников быть слугами прихожан, которая со временем подменилась, превращением священнослужителей в начальство «по духовному ведомству». Постепенно, в интересах власть имущих идеологические прислужники государства, подменили революционную сущность Нового завета, акцентируя своё внимание на кротости Иисуса, устранив из Писания Его революционность…
На место революционных перемен, они подставили идею отречения, отрешения от реального мира существования людей, сделали христианство агентом соглашателей, доведя эти подмены до абсурда, до законности признания эксплуатации человека человеком, до признания законным рабства…
Часто, произвол властей и государства оправдывают фразой сказанной Апостолом Павлом: «Всякая власть от Бога…» Но ведь Бог даёт праведникам власть праведную, а погрязшим во грехе – грешную. Вспомните Содом и Гоморру! Грешников, к страшной гибели вели в том числе и власти этих городов. Так что приводить эти слова Иисуса в оправдании тиранам, совершенно неуместно!
Но лицемерно приспособив Новый завет, Евангельские тексты к требованиям земных властей, теоретики государства и цезарепапизма, смогли с помощью интеллектуальных спекуляций оправдать и войны, и тиранию государства, и рабство просуществовавшее в Америке и в Европе, «оплоте христианства», до второй половины девятнадцатого века…
Причины такого отступления от Нового Завета оставленного нам Христом, можно усмотреть в том, что как и любая Революция, Революция Христа, одержав победу в тяжелейшей и кровопролитнейшей борьбе, в течении трёх столетий отстаивая свой право на существование, впоследствии пережила и естественный исторический этап – Реставрацию старого миропорядка и то, что получилось в результате, мало похоже на то, о чём учил своих учеников Господь.
Однако осталась Священная книга и именно это делает возможным дальнейшее воплощение учения Иисуса Христа в жизнь, уже на новом уровне исторического развития.
И потому, история христианской цивилизации подтверждает уже человеческими Революциями, постоянное стремление Человечества вернуться к Заветам Христа, в борьбе с мировым злом.
Последняя Революция в России зашла так далеко в отрицании достижений исторического Христианства, что провозгласила неверие основой своей идеологии, а точнее заменила Церковь наукой. Формой правления государством утвердили Советы депутатов, избираемые народом…
Но выяснилось со временем, что человек предоставленный самому себе, вдохновляемый только возвышенной риторикой о величии Человека коллективного, не способен удержаться на высоте человека – как существа созданного по образу и подобию Божьему. Поэтому, неверующий человек постепенно скатывается к животному полу инстинктивному существованию и становится подобным Сатане, божьему противнику…
Однако и эта роковая ошибка революции, следует в русле поисков и осуществления новых форм Христианской веры. Пусть попытка оказалась в итоге неудачной и Россия переживает Реставрацию, но последствием стала Революция в христианских и нехристианских странах, освобождение Африки от колониализма и рабства, невольная эволюция многих стран в сторону социализма, выступавших с самого начала как враги Октябрьской Революции…
Вспомните хотя бы модель шведского социального государства. Ведь Швеция сегодня, намного более «социалистична» чем СССР, в последние годы своего существования…
… Пути Господни неисповедимы. И может быть, что радикализм Русской Революции был обусловлен степенью отступления официальной Церкви от заветов Христа… Ведь Бог любит горячих или холодных, и не любит «тёпленьких», мещан и обывателей, прячущихся по своим «уютным» норкам.
Вот и в России, тяга к утраченной справедливости и свободе, вылилась в протесты против неравенства и несвоободы, пробудила страсти народные, отрицание веры и прямой атеизм, как идеологию научного мировоззрения. Революция пробудила народные силы, но противостояние с богатыми и знатными, часто превращалось в бунт – страшный и кровавый…
Однако, через время, опыт жизни в очередной раз показал, что без веры, без Бога, человек не выживает в атеистическом государстве и Христовы идеалы свободы равенства и братства, постепенно растворяются в человеческом эгоизме, а на место, свободное от Бога, приходит Сатана – покровитель алчности, сладострастия и животного эгоизма.
Жизнь без Христа постепенно возвратилась на круги своя, к «якобы» уже побеждённому Старому… Этим на мой взгляд и обусловлено появление в России «бандитского капитализма»
Неизвестно, понимали ли марксистские идеологи демократичность христианства, но во всяком случае, они не предусмотрели, не учли Божественного инстинкта в человеке и потому, постепенно, невольно, а иногда и подталкиваемая пропагандой, пришла привычка, вместо Бога боготворить Вождей, что со временем вылилось в культ личности. Отчасти, крушение вождистского типа социализма, произошло потому, что люди разочаровались в Вождях, а Бога, Непогрешимого и Вечного у них уже не было…
Поэтому, когда авторитет Вождей был разрушен, а веры в Бога – Креатора и в Иисуса Христа – кроткого революционера уже отсутствовала, образовался вакуум, в который очень легко внедрился Сатана личного эгоизма и безнравственности…
Отсюда, вдруг проявившаяся продажность и коррупционность чиновников. Отсюда и бандитизм, как реализация желания любыми, мошеннически – бандитскими средствами стать богатыми и авторитетными…
… Иисус Христос сегодня, медленно и постепенно возвращается в реальную жизнь. Но многими уже полузабыты его Заветы и Его смертные муки на кресте, уже не вызывают в новообращённых слезного сострадания и трепета подлинной веры.
Вера, для многих осталась формальным актом и потому, «помолившись» в Церкви, выйдя из неё, люди часто считают, что акт веры закончен и с самозабвением погружаются в житейскую рутину: звонят по мобильникам, договариваются о новых «проектах», о новых куплях – продажах в надежде заработать много денег…
Однако деньги, сами по себе были и остались Идолом и препятствием к переходу в новую жизнь. Иисус недаром предупреждал, что «… что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому попасть в Рай…»
Иисус Христос, своею смертью ещё раз показывая всем нам пример соответствия Слова и дела, веры и жизни, требует от нас следования в сторону неба и Бога, а не в сторону земных богатств…
Он, прямо ответил богатому юноше, спрашивающему у него совета: «Раздай своё богатство бедным и следуй за мной»… Но юноша, был так привязан к своему «имению» что со вздохом отошёл в сторону…
А мы, считающие себя христианами, так привычно, с радостью, вновь и вновь погружаемся в земное болото мелких делишек и мелких страстишек, копим богатства, делая их синонимом свободы и справедливости…
Может быть поэтому, мы так клеймим Революционеров и не ругаем самого Христа только потому, что не понимаем революционного характера его Заповедей…
… Надеюсь, что читатели поймут побудительный мотив моих попыток, рассказать о уверенности в том, что без Бога, без Христа, без приведения Нового Завета в реальную жизнь с помощью внушений Святого Духа, все попытки перестроить жизнь на основаниях справедливости и взаимной любви обречены на неудачу.
Размышляя над современной историей Церкви и человечества, я и назвал это эссе – Иисус Христос – кроткий Революционер, хотя сегодня слову революция, обыватели и мещане придают смысл отрицательный.
Однако, Революции, это всегда попытка вернуть к жизни то Новое, о котором возвестил нам Иисус Христос и не только говорил, но и своей мученической смертью ценою самопожертвования доказал, что можно победить неправду Старого, отжившего и заменить становящимся Новым…
Иисус Христос для меня, та Сверх – Личность, которая в борьбе с коснеющим Старым Законом дал в Новом Завете законы праведной жизни и сам, согласно этим законам, отдал свою жизнь во искупление грехов человеческих
Путь к Богу, следование Новому Завету и от нас требует человеческого подвига самоотречения и жертвенности…
Нам сегодня даже не требуется жертвовать собой ради веры, но просто стараться следовать примеру кроткого Иисуса и хотя бы не эксплуатировать других людей, не копить богатств, а если они у нас появились, то раздавать их нуждающимся не жалея. Но для нас даже это трудно.
Это «узкий» путь, путь личности, а не широкая дорога, по которой люди могут идти строем. Этим заблуждением и объясняется во многом сегодняшняя жизнь, в которой народ «валит толпами» за слепыми вождями к страшному концу, умножая грехами эгоизма и плоти страдания и лишения человеческие, вопреки Иисусовой жертве.
Потому и кажется лёгким этот путь греха, что люди следуют по нему толпами, видя только близкие спины и не видя перспективы христианской жизни. И потому, только единицы находят в себе силы бороться с искушениями Сатаны, через внутренний духовный и телесный аскетизм, глубокую веру и покаяние…
Но рано или поздно, учение Иисуса Христа, новый Завет, победит! Ведь недаром было сказано, что «…Праведниками спасётся мир…»
… Обдумывая прочитанное в Библии, читая святых старцев и отцов церкви, размышляя над богословскими работами, пытающимися показать путь общения с Богом, я решил записать и поделиться с читателями, в надежде получить отклик, своими скудными мыслями о Иисусе Христе, как о преобразователе человеческой жизни, основателе Нового Завета, противопоставляющем привычной лжи и эгоизму, «ослабевшего» человека, искушаемого дьявольскими соблазнами - любовь к Богу и к Людям, вопреки «ветхому человеку», имеющему в нашей природе такие крепкие корни…
Я твёрдо уверен, что в человеке, созданном по образу и подобию Бога, несмотря на грехопадение есть и добро, много добра. Это доказывает приятие Нового Завета, многими и многими миллионами людей. А значит, человек добр по существу, если так много людей поверили в то, что Иисус Христос говорил своим ученикам: «Кто был первым, тот станет последним, а кто был последним, тот станет первым». И ещё говорил: «… если ударили по левой щеке – подставь правую…»
И миллионы, миллионы не только поверили, но и готовы были жизни отдавать за христианскую веру, которая так трагически противоречила «здравому смыслу».
Вспомните крестовые походы ко Гробу Господню или самосожжение в срубах русских раскольников.
Конечно сегодня христианская вера ослабела и подменена во многом «гуманистическими» идеалами, часто плохо скрывающими человеческий эгоизм и лицемерие…
Но ведь есть и подлинно верующие, есть ещё люди готовые собой пожертвовать за дело Христа, а значит не всё потеряно. Ведь праведные люди – это как Божий посев, как семена упавшие на благодатную почву и дающие в итоге плоды «… в тридцать, в пятьдесят, а иногда и во сто крат…» большие…
…Завершая эти короткие заметки, цитатой из Евангели от апостола Матфея: «Всё предано мне Отцом моим и никто не знает Сына, кроме Отца…
Приидите ко мне все трудящиеся и обременённые и я успокою вас…»
Похожие слова, видоизменив слова Иисуса, взяли в качестве лозунга коммунистического Интернационала, яростные революционеры: «Пролетарии всех стран – соединяйтесь!»
Мне кажется, что влияние Иисуса Христа на создателей коммунистической теории неоспоримо. Но яростные революционеры, исходя из опыта двухтысячелетней жизни Христовых Заповедей, исходя из безуспешного и напряженного ожидания второго пришествия Христа поняли, что Старое никогда не уступает новому без борьбы, без насилия с обех сторон и потому они говорили: «Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем, мы свой мы новый мир построим, кто был никем тот станет всем…»
В пылу борьбы, эти революционеры следуя и повторяя, часто почти буквально Его лозунги, «отменили» религию вообще - вспомните известную фразу: «Религия – это опиум для народа…» и потому, постепенно на место Сына Бога в сознание человека, прокрался вездесущий Сатана…
И однако остаётся твёрдо верить, что несмотря на трудный и длинный путь, приближения к Богу и Храму, мы должны верить и надеяться, что Иисус Христос - кроткий Революционер и Новый Завет, оставленный им человечеству, победит Сатанинские искушения и сделает Свою победу неоспоримой и необратимой…
Но для этого, мы, люди, ради которых сын Божий пожертвовал собой умерев в смертной муке на кресте, должны верить в Христовы идеалы человеческой жизни и следовать его Новому Завету!
И мне кажется, что в детстве, воспитанные в христианской среде, мы готовы к исполнению этих идеалов. Однако повзрослев и перейдя определённую возрастную черту, мы подвергаемся обратному влиянию обывательского, атеистического мира и постепенно становимся такими как все, то есть явными или скрытными эгоистами и атеистами…
И всё – таки, вспоминая своё отрочество я с уверенностью могу сказать, что при христианском воспитании человек способен, как и Иисус Христос, стать кротким Революционером и противостоять миру животному, миру инстинктов своей верой в Спасителя и следованием его Заветам…
И потому, мне хочется завершить эти заметки чисто по-русски и как мне кажется очень умиротворяюще: - Последуем твёрдо и неуклонно по этому пути, раз и навсегда указанному Иисусом Христом! С Богом!
17. 04. 2007 года. Лондон.
Иисус Христос и духовная эволюция человечества.
Эпиграф-1
«….Какова же была деятельность Христова?
Во-первых, она не определялась предметом; она определялась милосердием, любовью, жалостью. Все случаи исцелений, которые мы находим в Евангелии (воскрешение сына вдовы Наиновой или Лазаря), все чудеса, которые Христос творил над природой (как усмирение бури на море Тивериадском), определяется только одним; Ему жалко в самом сильном смысле этого слова, жалко погибающей твари и он вступает и что-то делает по милости, по милосердию…..
А второе – выражаясь по-человечески и конечно несколько грубо: если кто был неудачником, то это Христос, потому что если посмотреть на жизнь Христа и на его смерть вне веры - это катастрофа…..
В этом отношении мы должны быть очень осторожны, когда думаем о христианской деятельности, как о такой деятельности, которая целесообразна, планомерна, успешна, которая обращена к определённой цели и её достигает, которая так проводится, что венчается успехом….. не в них сущность христианского момента, Христова момента в деятельности. Сущность его в том, что Христос во всей Своей деятельности, в каждом слове, в каждом деле, во всём Своём бытии выражал, делал конкретной, реальной волю и любовь Божью…
Вот почему Христовы действия, Христовы слова так совершенны, и вот что они собой представляют…»
Митрополит Антоний Сурожский. «Человек перед богом». Глава «Созерцание и деятельность». Москва. 1995 г.
ЭПИГРАФ-2:
“Белковая молекула несет информацию о той клетке, которая ее наработала, о том, в чем эта клетка нуждается, что эта клетка может дать для других клеток. На каждое изменение внутренней или внешней среды белковая молекула отвечает изменением своей вторичной и третичной структуры в виде изомерных превращений. И ту связь, которую она считает наиболее ценной, она архивирует и делает более прочной, более устойчивой. Когда молекула достигает высшей устойчивости, становится регидной, малоподвижной – она перестает функционировать...”
Академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор Владимир Николаевич Шабалин.
…Последнее время, мнения учёных о способностях видовой эволюции, начинают склоняться к выводу, что эволюционируют, развиваются те виды, а внутри вида те особи, которые наименее приспособлены к среде обитания или проживания.
То есть, бактерии и морские моллюски, способные выживать при разбросе температур в сотни градусов и изменений среды, от благоприятной на неблагоприятную, при этом сохраняя способность выживать и размножаться – не развиваются уже миллионы лет. Получается, что вид, который наиболее приспособлен на данный момент, впадает в стагнацию, попадает в «эволюционный тупик» или со временем, при резкой смене климатической и геологической ситуации, быстро вымирает.
Нечто подобное происходит и с духовной составляющей всего живого, и прежде всего вида «человек разумный».
Вспоминается тезис Фрейда, который утверждал, что человеческая культура, это продукт борьбы за выживание человечества, следствие давления обстоятельств и неблагоприятных ситуаций, мобилизующих человеческие способности...
Что касается, человеческого общества, то существует несколько гипотез определяющих причины и возможности эволюции человеческого духа, той эволюции, которая помогла не только взлететь в космос, но и создать такие информационные технологии, которые способны подтолкнуть к достижению состояния «бессмертия», в начале всего человеческого общества, а потом и конкретного человека.
Поэтому, знание корней и причин эволюции интересует не только учёных биологов и физиков, но и богословов. Однако, определённого, однозначного ответа, сегодня, на этот счёт не существует.
Таким образом, проблема определения смысла эволюции и её значения в нашей жизни – одна из самых актуальных на сегодня. От уровня её понимания, зависит дальнейшее развитие, прежде всего духовного мира человека...
Вот что ещё пишет об эволюции, Академик РАМН Владимир Николаевич Шабалин:
“На Земле прошло несколько эволюционных этапов. Первый – физическая эволюция, в результате которой были созданы атомы, далее химическая эволюция обеспечила создание молекул, в том числе больших молекул, пробионтов. Итогом следующего этапа – биологической эволюции – явилось создание клеток, многоклеточных организмов, биологических видов, в том числе человека. В настоящее время эволюция сосредоточила своё внимание на головном мозге человека как высшем достижении структурно-функционального развития живой материи. При этом мы переживаем принципиально важный переломный момент в развитии жизни – переход к интеллектуальному этапу эволюционного развития. Дело в том, что наш интеллект развился до такого уровня, когда он начинает вмешиваться в эволюционный процесс, когда от принципа движения к совершенству путём проб и ошибок он заставляет эволюцию переходить к направленному поиску новых структур жизни...”
…Если сравнивать современного человека, по уровню приспособленности в природной среде, в которой он существует, то в этом, он проигрывает почти всем животным, окружающим его в этом мире. Человек, чувствует себя комфортно лишь при температуре в + 18 градусов или около того, и мало приспособлен к любым переменам климата или привычного ареала обитания.
Видимо поэтому, он эволюционировал и продолжает изменяться несколько тысячелетие подряд, прежде всего в интеллектуально – духовном измерении. Ведь именно интеллект и позволяет этому «существу», приспосабливаться и даже менять природные условия, «подправляя» их под свои потребности. Уже никого не удивляет, что для того чтобы не мёрзнуть, человек носит тёплую одежду, а чтобы не «париться» при жаре, изобрёл кондиционеры...
И вместе с тем, век каменных орудий отделяет от современности каких-нибудь десять-двадцать тысяч лет, что представляется в историческом масштабе, как почти незаметный отрезок длительности.
Особенно поражает воображение неостановимое движение человека в будущее, в последние две тысячи лет. По сути, история человечества в её современном виде и началась после рождения Иисуса Христа в маленькой, дальней провинции Римской империи, - в Иудее. С тех пор, всю историю человечества мы разделяем на два периода - до рождения Иисуса из Назарета – и после его чудесного появления.
Христианство дало толчок развитию человечества и силу этого толчка мы ощущаем и по сию пору. Именно христианство, в разных его формах и видах, стало покровителем образования и знания вообще. Все старейшие школы и университеты Европы, возникали на базе религиозных объединений и именно религиозность была причиной реализованной тяги к знаниям. Только много позже, университеты превратились в очаги светской науки...
Но, и христианскую историю, как мне кажется, можно разделить на два базисных периода. Развитие христианства и его становление в течении полутора тысяч лет и последующий период человеческой истории, начавшийся с возникновением Реформации и возврата веры к Писанию и Новому Завету, как основе христианского учения. Реформация недаром совпала с великими научными и географическими открытиями.
Именно за последние пятьсот лет человечество, не только открыло весь мир, но и устремилось в просторы космоса. Нет смысла перечислять открытия в науке и изобретения в технологиях жизни, которые перевернули все представления человека о вселенной и о самом себе. И поток открытий нарастает лавинообразно - это показывает ускорение, интенсивность духовно – интеллектуальной эволюции человека...
Всё это подтверждает гипотезы учёных о избирательности процессов эволюции, как видовой, так и внутривидовой.
...Нечто подобное, видовой эволюции, происходит и внутри эволюции «человека социального». При этом, повышенная приспособляемость человека к изменению среды, ничего общего не имеет с социальным дарвинизмом, адепты которого утверждают, что внутри человеческого общества, в результате непрекращающейся борьбы, побеждают сильнейшие особи, а слабейшие умирают, освобождая дорогу «победителям».
Ряд социальных революций, начиная с Революции английской и заканчивая русской революцией, воплотили чаяния великого множества «неудачников», которые смогли заявить о себе и показать, что «простые» люди - это не «пыль на ветру», что они не только способны на подвиг саморазвития, но и в предстоянии перед Богом, ничем не отличаются от аристократов или богачей...
Вопреки утверждению социал-дарвинистов, сегодня, можно говорить, что наибольшим толчком к развитию человечества служат «умные», нравственные люди, то есть те, кто руководствуется в жизни принципами любви и сострадания, кто вынужден заменять отсутствие физической мощи или богатства, умственным, интеллектуальным напряжением.
Огромную роль в этом процессе продвижения человечества в сторону бессмертия, играют идеи и учения религиозные, выдвинутые такими мудрецами, как Лао-цзы и Конфуций в Китае, Будда и его последователи в Индии, Моисей и иудейские пророки, древнегреческие философы, арабский пророк Моххамед, и конечно Иисус Христос, оставивший для нас учение, названное Новым Заветом. Иисус из Назарета, основал не только христианство, как религию, но и христианскую цивилизацию, наследниками и носителями которой, в глобализованном мире, является по сути, всё человечество…
…Попробуем разобраться в основах учения Иисуса из Назарета, в плане эволюционного развития человечества.
Анализирую христианскую доктрину, мы приходим к выводу, что это учение прежде всего касается «неудачников, «нищих духом», как выражался сам Иисус Христос, утверждая, что «будущее» принадлежит этим человеческим представителям, - людям далёким от успешности и социальной «продвинутости».
Иисус, утверждает, вполне согласно с современной точкой зрения эволюционистов, что «страждущий утешится и голодный насытиться».
Его категорическое утверждение , что «Царствие небесное не от мира сего...», ещё раз подтверждает тезис современных биологов о том, что неудачники, «лузеры» в современном понимании, могут и хотят двигаться вперед, опережая остальных, тогда как «успешные» особи удовлетворены тем, что они имеют и не хотят никаких перемен! Отсюда, можно сделать революционный вывод, что страдания, неудовлетворённость собой, подталкивают человека к работе над собой, заставляют задуматься над изменением мира «погрязшего во зле».
Здесь вполне применим тезис из христианского катехизиса, когда покаяние, то есть неудовлетворённость своими действиями, подталкивает к перемене, улучшению себя и ближних. А это ведь и есть предпосылки для внутривидовой эволюции духа.
Одной из особенностей учения Иисуса Христа, вытекающей из понятия человеческой греховности, то есть «несовершенства», является стремление к самоумалению, к превращению верующего в слугу для других людей.
Об этом говорил Христос в своей Нагорной проповеди, которая и является кратким изложением нравственности верующих в Новый Завет Мессии.
Одним из главных принципов христианства, - является скромность и аскетизм в «этой» жизни, что во многом определяет посмертное воздаяние. Христос говорил: «Не копи сокровищ в этой жизни, а думай о сокровищах жизни небесной...»
Иначе говоря, жизнь здесь и сейчас не была для него единственным предназначением человека. Любовная вера в добро и справедливость, жизнь по «Новому Завету» позволяла человеку преодолеть роковую греховность и наказание за неё. Смерть, была тем рубежом, который, для верующих в Иисуса Христа, отделял жизнь земную от «райского существования» на небе, то есть после смерти.
Отношение Господа к смерти конкретного человека, можно проиллюстрировать тем, что он говорил о смерти зерна, которое, через смерть возродится и увеличится многократно: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода...».
Из Его слов, можно сделать вывод, что смерть освобождает дорогу для последующих поколений, но умершие, поколение з вносят вклад в развитие человечества...
Тут уместно привести ещё одно высказывание Академика Шабалина, отчасти иллюстрирующее эти слова Спасителя:
“- По аналогии с тем, как мы не выражаем сожаление о смерти одной из миллиардов клеток нашего организма, биосфера тоже не слишком обеспокоена, когда уходит из жизни кто-то из нас. Ведь он выполнил свою жизненную функцию. В пределах, предоставленных ему геномом, он внёс свой вклад в совершенствование структуры живой материи и дал ей новые возможности...”
Таким образом, учёные, сами приходят к оправданию и пониманию значения глубоких истин высказанных в Новом Завете и начинают объяснять это великое значение всем простым смертным
... В Евангелие от Матфея, в Нагорной проповеди изложена сущность учения Богочеловека и может быть поэтому оно, это Евангелие стоит на первом месте в Новом Завете...
Вспомним, что Он говорил «на горах», собравшимся послушать Его:
« Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его.
2 И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:
3 Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
4 Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
5 Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
6 Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
7 Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
8 Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
9 Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
10 Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
11 Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
12 Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.
13 Вы -- соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям...»
…Именно такая позиция Иисуса, оправдывающая страдания и самопожертвования, позволяет нам назвать его первым и главным «революционером» в истории человечества, а его учение, по сию пору является главной и нестареющей идеологией человеческого общества, направляющей пути развития человечества в сторону обожения всех людей и в конечном итоге, достижения бессмертия и вечной жизни, прежде всего любящим добро людям.
Успехи сегодняшней науки, дают нам основания надеяться, что через двести –триста лет, человечество благодаря новейшим технологиям, способно будет создавать не только физических «клонов», но и духовных «аватаров», которые смогут вместит в себя память и знания, накопленные за всё время развития человечества.
Память и «карма» отдельных личностей собранная и систематизированная в одном месте, в одном носителе, позволит человечеству сохранять обобщённую ноосферическую «жизнь» в течении многих будущих веков и тысячелетий.
Таким образом, чаемое бессмертие будет достигнуто уже в недалёком будущем, что и станет главным итогом человеческой христианской цивилизации.
Именно в такое будущее человечества верил не только Иисус Христос, но и многие отцы церкви и святые, в число которых входят и некоторые современные богословы. Особо хотелось бы отметить русского мыслителя Николая Фёдорова, который призывал своих учеников и слушателей заботиться не только о сохранении памяти о своих потомках, но и стараться оживить их, используя для этого все достижения современной мировой науки...
И тут уместно вновь процитировать Академика Шабалина:
“Следует подчеркнуть тот факт, что развитие головного мозга человека происходит в течение всей его жизни, до самой глубокой старости. И если к 70–80 годам начинает нарушаться системная организация головного мозга, то его локальное совершенствование продолжается. Так, например: почему у пожилых людей ухудшается память? Потому что разрушаются межклеточные связи, через которые информация из блоков памяти передаётся в аналитические отделы головного мозга, т. е. снижается возможность вызова из архива нужной информации. Однако сам «архив информации» сохраняется и может пополняться. То есть индивид даже в старческом возрасте продолжает делать свой вклад в общее развитие интеллектуальной материи. Другой вопрос: почему эволюция сохранила не только физиологические пути развития живой материи, но и патологические? Почему человечество потенциально несёт в себе тысячи различных болезней? Дело в том, что при патологическом состоянии человек вырабатывает особые защитные структуры, которые не могут быть выработаны при физиологическом развитии организма. Затем, в процессе жизнедеятельности биосферы, эти структуры встраиваются в другие живые организмы, обеспечивая им соответствующие свойства...”
…Сегодня, наблюдается, на первый взгляд парадоксальное сближение религии и науки. Хотя ещё двести лет назад, в интеллектуальной среде был популярен лозунг, который обвинял религию в «обскурантизме» и преследованию науки и учёных.
Конечно трудно отрицать существование в религиозных кругах сторонников «обратного хода», желающих всё остановить, оставить всё на прежнем уровне, в том числе и в интеллектуальных областях, на уровне двухтысячелетней давности.
Однако, не эти «батюшки» определяют пути развития религиозных исканий, и тем более пути развития современной науки.
Сегодня, можно видеть, как космологи и физики-ядерщики становятся людьми верующими, а многие священники приходят в церковь из мира науки и даже искусства.
... В этой связи, мне хотелось бы остановиться на личности католического проповедника и учёного, Тейяра де Шардена. В своей книге, «Феноменология человека», он показывает эволюцию духа человека, вдохновленного исканиями веры в Иисуса Христа, страдающего, кающегося, но свободного и обладающего деятельным и глубоким разумом.
Проблема зла, в этой книге, отступает в тень исследования путей достижения любовного единения всех людей на земле. В этом, Тейяр, следует примеру Иисуса Христа для которого проблема зла решалась очень просто: чем больше в мире будет добра, самопожертвования и взаимной любви, тем меньше мы будем обеспокоены проявлениями зла в человеческой жизни...
Среди современников, русских православных теологов, хотел бы отметить Владыку Антония Сурожского и отца Александра Меня, которые многое сделали и уже после своей смерти продолжают влиять на мировоззрение русской православной церкви. Именно они предстают перед своими учениками, как умные и глубокие учителя веры и сторонники объединения верующих россиян во всенародный Собор, - общество любящих и сострадательных. Они были оптимистами и верили во всепобеждающую силу добра и во вторичность, зависимость зла от количества противостоящего ему добра...
... Но возвратимся к цитированию Нового Завета пролагающего пути в будущее который, хотелось бы верить, в ближайшие уже годы определит и направление развития идеологии геополитики, которая объединит всё человечество под уже известным лозунгом Великой Французской революции: «Свобода, равенство и братство». Парадоксальным образом революционеры - атеисты всего лишь повторили основные мотивы учения Иисуса Христа...
Иисус Христос не единожды утверждал, что «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное», подчёркивая, что «царствие моё – не от мира сего», мира погрязшего в алчности и взаимной ненависти.
Это выражение, прежде всего, подразумевает тех учеников и последователей Мессии, которые ничего не имели и не имеют, не только в материальном смысле, но и в духовном плане и потому, стремятся найти себе учителя и учение способного помочь им достичь блаженного совершенства, через любовь и сострадание, к таким же как они – нищим и безродным.
Здесь, невольно вспоминается лозунг Маркса: «Пролетариату (то есть нищенствующим) нечего терять, кроме своих цепей». Будущее, безусловно принадлежит такой теории развития, такому учению, в котором любой человек будет представлять незаменимую ценность для всего человечества.
В этом и сказывается глубина и провидческая сущность Нового Завета Иисуса Христа, учение которого, было и остаётся главной идеологией развития всего человечества и прежде всего тех, кто ищет «царствия небесного», то есть устремлён в будущее. Любовь и свобода, являются для таких людей главной целью в жизни, а подтолкнул их к этому трансформированный в христианскую этику современности Новый Завет, оставленный потомкам страдающим и жертвующим собой ради спасения человечества,
Иисусом из Назарета...
Уже не один раз отмечено несоответствие капитализма и его идеологии, христианству. И потому, будущее за новыми формами человеческого общежития и основой такой «новой» идеологии можно признать христианство.
При этом надо уметь различать христианство Священного писания и Евангелий, и «предание», которое, во многом является человеческими вымыслами, приспособленными для нужд несправедливого мира.
Об этом говорил сам Иисус Христос, отвечая на обвинения фарисеев в неповиновении Закону. И такое «предание» являлось и является «учением старцев», следованием «установлениям человеческим» ничего общего не имеющим с подлинным христианством Нового Завета, с подлинным учением Иисуса Христа, изложенного в Писаниях...
Возвращаясь к теории эволюции человеческого общества, можно с полным правом утверждать , что Иисус Христос предугадал пути развития человечества и в этом, состоит вечность и божественная сущность Его учения. Именно Он указал, что только через любовь и самопожертвование, в отношениях между людьми, можно подтолкнуть к развитию безмерные человеческие способности.
Недаром, в Ветхом Завете утверждалось, что человек создан «по образу и подобию Божиему». Именно обожение человека и воссоединение всех с Богом – Творцом в будущем, было в историческом плане, главной целью учения Иисуса Христа!
Июль 2011 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Иисус Христос и монашество.
…Я пытаюсь продолжить цикл статей об основах христианской веры в форме вполне и сознательно ненаучной, без библиографии и ссылок на источники цитат. Такую форму размышлений о вере и христианстве я назвал бы народным богословием, подразумевая ненаучный характер моих писаний.
Пытаясь сформулировать своё отношение к вере, к Богу и к Спасителю нашему - Иисусу Христу в такой сознательно упрощённой форме, я надеюсь, что мои жалкие попытки систематизировать рефлексии по поводу христианства, как феномена веры, найдут отклик в душах и головах простых читателей далёких от академических богословских дискуссий.
Надеюсь, что и читатели, в свою очередь поделятся своими переживаниями и чувствами о Боге, Иисусе Христе и его учении – христианстве.
В этом смысле я себя представляю продолжателем и почитателем традиции, восходящих к Иоанну Златоусту, а из современных богословов почитателем проповедника и экзегета Митрополита Антония Сурожского...
Эпиграф:
«Иногда приходится слышать утверждения сторонников литературоведческого подхода к Новому Завету, что тексты представляют собой "самостоятельные литературные миры", со своими собственными законами и архитектурой, и так и следует их анализировать... Но это вовсе не литературные труды, чуждые по своей природе каких-то интересов и нацеленные на удовлетворение эстетических чувств... Тексты Нового Завета в высшей степени отражают определенные интересы. На богословском уровне все они нацелены на то, чтобы читатели приняли Иисуса из Назарета как Мессию... На самом глубинном уровне они отражают религиозные, а не эстетические чувства. На социальном уровне они могут пониматься как средство создания институциональных и символических ниш, в которых могли бы найти смысл перед лицом враждебного окружения те общины, для которых они и были написаны. Относиться к этим произведениям как к самостоятельным литературным мирам означало бы, по-видимому, забыть о той жизни, которая их и породила». Ф. Экслер
…Иисус Христос говорил: «Не мир, но меч принёс я на землю... И брат встанет на брата, а сын на отца...»
И это одно из самых загадочных месть Библии! Как кроткий Иисус, который в другом месте говорил: «Если ударили по левой щеке – подставь правую», мог быть так противоречив в своих словах?
И ведь апостолы запомнили эти противоречия, потому что они бросались в глаза, а потом цитировали их не решаясь что – либо изменить в словах Учителя...
Некоторое время назад, обдумывая эти кажущиеся противоречия, я вдруг предположил, что в этих словах, этими выражениями, Он говорил о Революции, но о Революции, которая должна была произойти внутри слушающих и верящих в него людей – в каждом из нас. Он надеялся на перемену в нас, которая заставит наконец выбрать одну сторону, одно направление в этой жизни – выбрать сторону добра, любви и сострадания, противостоящей стороне на которой стоит сильное, победоносное, инстинктивное зло, привычно окружающее нас в этой жизни.
Именно выбор добра и правды – был тем путём к Богу, на который наставлял неустанно Иисус Христос своих учеников и слушателей...
Множество привычных понятий и представлений надо разрушить в себе до основания, чтобы решиться и последовать за Мессией в противостоянии бытовому, кажется вечному и неистребимому в нас самих и наших близких, злу.
И только тогда, когда мы сможем этому противостоять в себе не на словах, а на деле, только тогда, мы можем сказать и людям и себе, что мы дети Христовы, что мы пытаемся по мере наших сил следовать Его Заветам. Следовать, в том числе и в сторону вечной жизни, в сторону «царствия... не от мира сего».
Думаю, это самое трудное в подлинном христианстве и кто решается на это, наверное предчувствует, что следуя этим Путём, может быть, придётся погибнуть в тяжелейшей борьбе, в этой внутренней Революции, которая заставляет подлинных христиан взяться за “духовный меч”. И в этой битве верующих христиан с силами зла, олицетворением которого был библейский Сатана, не щадить ни себя, ни близких...
Безусловно, подлинные ученики Иисуса из Назарета, в физическом противостоянии с «обыденным злом» были обречены на гибель, и тому доказательство насильственная смерть всех апостолов, за исключением Иоанна и ещё мучительные смерти бесконечного количества святых и праведников, во все времена становления Христова Учения.
Но Иисус Христос, поддерживая нас в этой изнурительной борьбе, помогая преодолеть страх смерти говорит: «Кто погубит тело своё, но душу спасёт – тот останется жить вечно...»
Обобщая, можно сказать, что пока силы привычного, инстинктивного зла являют себя в законах этого мира, считающие себя последователями Христа будут с «мечом» Его Заповедей, противостоять греху и гибнуть один за одним в этой вечной революционной борьбе любви и самопожертвования, против животного инстинкта эгоизма и себялюбия, порождающего алчность, сластолюбие и неизбывную гордыню людской плоти!
Удел христианина, который предначертал Иисус – это «отвергнуться мира и нести свой крест...», но делать это любя и прощая грешников, противостоящих заповедям Христовым, - невольных рабов противника Иисуса, Сатаны - «владыки смерти».
Чтобы изменить этот мир, «лежащий во зле», мы и будем противостоять своим братьям и своим отцам, восклицая, как воскликнул Иисус, в ответ на призыв своих родных одуматься и вернуться в семью, в мир: «Кто матерь моя и братья мои!? - вопрошал он своих учеников и слушателей, и Сам же отвечал: «Вы мои братья и сестры... – подразумевая, что после приобщения к Новому Завету, Апостолы и ученики – и есть подлинные братья и сёстры Его, не по телу, но по духу...
Хотелось бы в связи с этим отметить, что подлинное христианство стоит на единстве духа и веры, но никак не на родственных связях и в этом его настоящая революционность! Именно в семьях верующих, мы можем видеть подлинную любовь и поддержку друг друга кровными родственниками...
Новый Завет, Евангелия, рисуют нам картину непризнания Мессии и попытки остановить Его, в служении людям и Богу. Вспомните, как негодовали его земляки из Назарета, когда выслушав проповедь Иисуса с раздражением говорили: «он плотник, и сын плотника». И что зная его с детских лет, ничего особенного в нём не видели и потому, не верили его словам.
Поэтому, Иисус с горечью подтверждает слова известного изречения: «Нет пророка в отечестве своём!»
Для многих, призыв Иисуса «нести свой крест» - равносилен отказу от всех целей и смысла обыденной жизни. А гибель в борьбе с привычным, и потому кажущемся неодолимым злом, является сумасшествием. Призыв Христа не сдаваться в противостоянии злу, но если надо то пожертвовать собой, многими воспринимался и особенно воспринимается сейчас, как безусловная гибель...
Однако, мы должны помнить и должны понимать, что погибнуть, в данном случае значит погибнуть для мира, для рутинного, обыденного бытия, в котором мы все пребываем по многолетней привычке.
При этом надо помнить, что в отличие от иудеев, Иисус Христос верил в первоначальную доброту человека и потому, призывал своих учеников и сторонников «быть как дети» неиспорченные обыденностью зла и нелюбви. Только вырастая и впитывая «законы» грешного мира, мы становимся испорченными и злыми.
Поэтому, читая наставления Иисуса, невольно можно сделать определённые выводы о природе человека, как её видел наш Спаситель...
Человек рождается добр, каким и создал нашего прародителя Адама сам Великий Творец. Однако после грехопадения, сама жизнь человека изменилась и изменила его характер и природную сущность. И потому, взрослея и впитывая в себя привычки и отношения падшего мира, мы становимся такими как все и забываем свою первоначальную доброту и безгрешность. Вырастая, мы невольно соглашаемся с правилами и законами этого мира, то есть становимся больше плотскими, чем духовными существами. Иначе говоря, мы становимся «плотью» и все наши беды, грехи и страдания происходят от этого...
Первохристиане, стремились преодолеть в себе грехи по словам Учителя и потому, противопоставляя себя обыденности, старались соответствовать Его Заветам. Они объединялись в общины, в которых, часто отъединившись от преследующих их людей, жили по своему уставу, часто в катакомбах, пытаясь противостоять напору внешнего мира. Об этих общинах коротко рассказывает Апостол Павел, в своих Посланиях...
Но уже и в этих общинах, появились и честолюбцы, и развратник и потому, апостол Павел, подбадривая и ругая старался восстановить христианские отношения в этих человеческих сообществах...
...Но вот прошли времена отъединения христиан от языческого мира и при императоре Константине христианство стало государственной религией. Толпы новообращённых устремились в храмы и та вера, которой в ранних христианских общинах жили немногие подлинно верующие, вдруг формально стала доступна для толпы...
В силу диктата государственной власти, точно так же как христиан гнали в Римской империи в течении долгой, почти трёхсотлетней истории, так стали гнать противников христианства, ставшей государственной религией.
Ещё и поэтому, появилось в эти времена много псевдохристиан, людей неискренних, привыкших приспосабливаться и маскироваться под сторонников Нового Завета Иисуса Христа. Тут можно процитировать пророка Исайю, который говорил о таких людях: «Вы чтите меня только своими языками ...»!
Так наверняка было и во времена признания христианства Константином Великим и потому из называвших себя христианами в те времена немногие были подлинными христианами...
И конечно, источник христианского благочестия и богопочитания замутился, а общий уровень нравственности и религиозности христиан упал, может быть на самый низкий уровень за все времена.
Можно образно сказать, что наконец, Христианская Революция победила, но сторонников прежних верований оставалось так много, что члены ещё недавно преследуемых и уничтожаемых христианских общин, остались в меньшинстве, - они, подобно зёрнам веры, затерялись во множестве плевел, то есть неверующих...
Конечно праведники не исчезли, но жить вместе с неофитами для них стало невыносимо.
Отсюда и возник мощный поток монашества – людей устремившихся вон из больших городов и человеческих поселений. И эти люди, стремящиеся сохранить в неприкосновенности Заветы Учителя о праведной жизни, начали уходить в пустынные места, в горы, в леса и организовывать сообщества, стремящиеся через праведную жизнь достичь жизни вечной и последовать вслед за Иисусом Христом на небеса.
С той поры монашество, уединение, уход от суеты этого мира стало своеобразным зеркалом, глядя в которое большинство людей считающих себя христианами, могли видеть осколки подлинного христианства, а обитателей скитов и монастырей стали чтить как тех верующих, которые во всём устройстве своей материальной и молитвенной жизни старались походить на первых учеников и Апостолов Иисуса из Назарета.
Появились и великие Учителя монашеской жизни, которые и сами подвизались на этом героическом жертвенном поприще, но и помогали другим верующим, ищущим подлинно Христовой жизни, обрести молитвенный мир и внутренний покой...
Атоний Великий, Василий Великий и ещё несколько праведников, открываются нам как учителя аскетизма и молитвы. И они же писали и утверждали в реальной жизни монастырей, больших и малых, законы монашеской и монастырской жизни...
Вот несколько правил из той монашеской жизни, которые привлекают внимание и сегодня...
Всё ниже написанное, я вычитал в замечательной книге, изданной ещё в 1892 году и называется она: «Древние иноческие уставы». Все нижеприведённые цитаты, оттуда...
... Монашество – это каждодневное, ежечасное воспитание и самовоспитание себя в духе Христовом. Об этом постоянно напоминает Василий Великий:
«И когда каждый после всякого испытания людьми, способными благоразумно изведывать подобные вещи (когда человек живший в «сраме греха» сам себя делает обвинителем) признан как бы сосудом благодати.»
…Я попробую перечислять содержание уставов, но не соблюдая какой–то особой очередности...
Начну с работ монастырских...
Работы монастырские должны быть простые, не угождая роскоши и страстям человеческим. Вот что об этом пишет Василий Великий:
«Заниматься подвижнику надобно работами приличными, которые свободны от всякого корчемства, долговременных развлечений и непозволительного прибытка – которые можно большей частью производить не выходя из под своей кровли. А если по необходимости должно было производить работу на открытом воздухе, то и она не воспрепятствует любомудрию...»
…Выбирать себе послушание монах сам не должен. Должен монах работать не то что нравится, а то, к чему и него, по определению старца есть способность. Вообще, устав древних обителей о работах, учит нас быть работящими и ответственными. Если такая традиция переходит в общественное сознание, тогда вокруг растёт совестливость, благообразие и бытовая устроенность, помогающая каждому члену сообщества жить достойно. Василий Великий говорит об этом:
«К работе своей каждому надлежит быть внимательным, заботиться о ней с любовью и тщательностью с внимательным попечением, как бы наблюдает за нами Бог»
Цель, какую надо держать в сердце при работе: «То, что занимающийся трудом, должен работать... чтобы исполнять заповедь Господа... не о себе заботиться, а поставить цель помощь нуждающимся. Ибо Господь говорил: «Делая одному из братии Моих меньших, для Меня делаете.»
Рабочие должны заботиться об орудиях своего труда: «Ибо хоть употребление орудий труда частное, но польза от работ общая»
Особо заботятся в монастыре, чтобы продажей трудов, занимался старец, по опыту жизни честный...
И ещё одно правило:
«Подвижник должен и низкие работы брать на себя с великим старанием и усердием, зная, что всё делаемое для Бога... велико, духовно и достойно небес».
Отношения между братией.
Василий Великий говорит:
«Не всем всё дозволено, но каждый должен пребывать в собственном своём звании и тщательно исполнять вверенное ему Господом...»
Основное правило монастыря: «Послушание и покорность настоятелю – беспрекословная!»
Полный закон послушания монаха состоит: «Всем власть предержащим повиноваться, то есть требует повиновения мирской власти». Апостол говорит, что даже в самой малости противящийся «закону», противится Богу...
Далее Василий Великий поясняет, что если закон Божий требует повиноваться «законам» власти мирской, то каково надо слушать тех, кто поставлен над нами Богом... «Надо подражать Святым в их покорности перед Богом. Наставник – это посредник между нами и Спасителем».
…Мы не способны, сами видеть себя и правильно судить о себе, потому что самолюбивы – говорит Василий Великий. Только другой, только внимательный и опытный наставник способен рассказать о нас правду. Он пишет:
«Истинное и совершенное послушание подчинённых наставнику высказывается в том... чтобы без его воли не делать даже и самого похвального... потому что награда за послушание важнее награды за преуспеяние в воздержании».
Ещё одно из самых важных правил общежития:
«Тех, кто враждует против заповедей Господних... нужно отсекать, как член тела испорченный до конца, чтобы не повредить тело до смерти, попустительством для непокорных... Человеколюбие к таким людям близко к невежественной снисходительности... Это ложная снисходительность к закореневшим в пороках».
Объясняя это, в общем-то жестокое правило, Василий Великий поясняет:
«Малая закваска всё тесто квасит» и потому «согрешающего пред всем обличат», чтобы «прочие страх имели».
Потребление пищи.
«Потребление пищи, пусть будет соразмерно потребности» - сказано в уставе Василия Великого. Ещё точнее указывается мера пищи: «Не выше и не ниже силы».
Потребности же определяются так:
«Нужно иметь власть над чревом; потому что обуздывание чрева есть подавление страстей; а подавление страстей, это безмятежность и тишина души; душевная же тишина – самый обильный источник добродетелей».
По поводу собственно постов, в уставах монашеских говорится, что:
«Желать большего по сравнению с другими, даже и в самом хорошем, есть страсть состязания, происходящая от тщеславия». Лучше, как сказал Апостол: «Едите, или пьёте, или ещё что делаете, - всё во славу Божию делаете»
«Неумеренное же пощение, особое, простираемое до того, что не остаётся уже сил исполнять послушание, совершенно осуждается...»
Интересное замечание:
«Но поскольку человек «двояк», то и упражнение в добродетели должно быть «двоякое», состоящее в телесных трудах и душевных подвигах. Трудами же телесными надо называть не праздность, а работу... Гораздо лучше и полезнее иметь крепкое, а не расслабленное тело, и содержать его в деятельности для добрых дел, а не доводить произвольно до бездействия...»
Вообще, тело предписывается держать в строгой дисциплине, изнурять его и истончать, отрекаясь от всякого телесного успокоения... Тело и душу иногда сравнивают с конём и с возницей. Возница, управляя конём, может приехать куда хочет. И наоборот, если конь (то есть тело) диктует куда ехать, то и до беды, для обоих недалеко!
Работы по монастырю.
«Надобно ли заниматься рукоделием? Господь наш Иисус Христос говорит, что не просто всякий и во всяком случае достоин пищи своей, но делатель» (Мтф – 10, 10)
В деяниях Апостолов говорится: «Говорю вам, что подобает работающим заступаться за немощных».
Василий Великий прекрасно понимал значение труда в нашем воспитании, в нашей жизни вообще: «И какое зло – праздность, нужно ли говорить о сём, когда Апостол ясно повелевает неделающему даже и не есть...» (2Сол. 3, 10)
Интересно, что и правила жизни в человеческой коммуне, взято из Библии: «Кто не работает, тот не ест!» - это ведь из Соломона. Сам Господь видел в обычных невоспитанных людях сочетание лености с хитростью и потому сказано: «Кому многое дано, с того много спрашивается». (Лук. 12, 48)
Но в монастырях, как в древних, так и современных, монахи - послушники работая, исполняют послушание в той или иной области труда. Об отношению древних монастырей к деньгам, в книге есть интересный рассказ о подлинно христианского отношения к этому «скользкому» предмету
Один из монастырей, зарабатывал себе на нужды, плетением камышевых ковриков, которые продавали в окружающих селениях. Однажды, настоятель монастыря отправил молодого монаха продавать коврики селянам и назвал нужную цену…
Монах вернулся радостный и отдал настоятелю денег, больше чем обычно.
Настоятель спросил его – почему так?
И радостный монах рассказал, что он выторговал не обычные пятнадцать монет за коврик, а много больше. Настоятель посуровел, и отправил недоумевающего монаха, пойти назад в селение и отдать всем у кого он торговал коврики, те лишние деньги, которые выторговал шустрый послушник!
Другой пример работы в монастырях, я видел во Франции, в горном Шартрезе, где в красивом месте стоит францисканский монастырь. Там монахи готовят и продают знаменитый ликер – «зелёный шартрез», рецепт которого используют здесь уже несколько столетий.
Кроме этого в монастыре есть стадо коров за которыми ухаживают и получают молоко для своего стола, тоже монахи, пилят и продают лес. Есть ещё и лесопилка, где монахи лесопилка, на которой
Церемония приёма в монастырь или пострижения в монахи сопровождалось отречением от прежней жизни гласно перед настоятелем и братией. Менялись также имя и одежда, и давался наставник какого сам изберёт, для научения монашеской и монастырской жизни.
Древние иноческие уставы – учитывают сложность и разнообразие пороков и соблазнов преследующих человека и в миру и в монастыре. Этот тонкий психологический документ, полный важных деталей подробностей и нюансов. Вот, например, по поводу отношения к одежде и внешнему виду монаха:
«Но если кто от дорогой одежды отказывается, в рассуждении же дешевой одежды и обуви домогается, чтобы она была ему прилична, то очевидно, что таковой обуян желанием нравиться людям или человекоугодием и через то, удаляется от Бога, и в самых маловажных вещах, высказывает недуг суетности; ибо всё, что предпринимается не ради потребности, а для прикрасы, подлежит обвинению в суетности...»
…Книга из которой я привожу цитаты, интересна не только верующим, но и тем, кто интересуется историей христианства, кто уже живет в монастырях или собирается стать монахом!
2010 год. Лондон. Владимир Кабаков
Сущность христианства.
«И слепому, и прокаженному, и поврежденному рассудком, и грудному младенцу, и уголовному преступнику, и язычнику окажи почтение как образу Божию. Что тебе до их немощей и недостатков! Наблюдай за собою, чтобы тебе не иметь недостатка в любви».
Святитель Игнатий Брянчанинов
…Вновь избранный папа Франциск, вскоре после своего избрания посетил тюрьму для несовершеннолетних и омыл нескольким из них, ноги. Он не только омыл эти ноги, но и целовал их, в знак признания и своей вины перед этими жертвами не христианского воспитания!
Согласитесь, что подобное встречается сегодня очень редко и большинство иерархов давно забыли о сущности того учения, которое по имени основателя и учителя назвали христианством и в котором они, якобы являются преемниками апостолов - ближайших учеников Иисуса Христа.
Именно Он, наверное, впервые, среди основателей мировых религиозных учений, на Тайной Вечере препоясался полотенцем и омыл ноги своим ученикам в знак признания их равных себе, в надежде, что они так же будут поступать между собой стараясь угодить друг другу, желая показать взаимный уровень любви, уважения и самоумаления.
В это же время,Апостол Пётр пытался протестовать и говорить, что они недостойны такого благоволения, но Иисус остановил его и принудил к послушанию.
Понять протест Петра можно. Ведь в те времена гостям омывали ноги или рабы или слуги. Но Иисус Христос, на собственном примере показал, как надо жить в обществе христиан услужая друг другу...
Этот акт, на мой взгляд, и является проявлением сущности подлинного христианства, которое во всех земных делах, должно прежде всего исходить из закона любви и сострадания данного человеку и человечеству в наследство при создании мира.
В другой раз, когда тот же Пётр попытался отговорить Его от драматического самопожертвования на кресте, ради спасения людей от их грехов, Иисус произнёс ещё более жёсткие слова. Он сказал: «Отойди от меня Сатана! Ибо ты думаешь не о Божьем, а о человеческом».
И сегодня, после того, что сделал Папа Франциск, у верующих всего мира появилась надежда, что иерархи всех христианских деноминаций и сект наконец-то вспомнят Заветы Иисуса из Назарета и станут не только учить других, говоря: «Любите друг друга, как самого себя», но и личным примером будут показывать проявления своей любви к увечным и немощным, которыми, в духовном смысле, все мы и являемся.
…Современная идеология потребительства заставляет нас идти против Заветов Христа, и вместо того, чтобы отдавать последнее тем кто в этом нуждается больше нас, мы с детских лет привыкаем хотеть и иметь всё только для себя. Отсюда и происходит зависть к тем, у кого больше чем у нас денег, комфорта и прочих удовольствий.
И это стало бытовой идеологией обычной жизни и поэтому много несчастных вокруг, имеющих всё для жизни, но завидущих другим.
Посмотрите вокруг, на мир, в котором, вопреки заветам Спасителя, мы торгуемся и торгуем, копим и наживаем неправедные богатства и при этом часто делаем вид, что мы верующие в Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа.
Мы уже настолько к такому привыкли, что не замечаем это не только вокруг, но и в себе, прежде всего. Если бы было иначе, то мир бы не был таким непримиримым и жестоким, непобеждённое зло не красовалось бы на земле, оставляя после себя войны, голод, ложь и разврат!
Наконец, в мире появился известный и обладающий авторитетом учитель, который показывает на собственном примере, как можно и нужно жить христианину.
Чем мы ответим на это необычное возрождение духа христианства в лице понтифика и главы одной из христовых церквей. Будем ли мы так же защищать своё сребролюбие и чревоугодие, оправдывая это разными ссылками на священное писание? Всё так же ли мы останемся лицемерами-фарисеями, отворачивающими своё лицо от такого удивительного примера сострадания и служения?
Надеюсь, что этот прекрасный личный пример нового Папы разорвать порочный круг привычек и традиций, которые привели к тому, что со времён страдающего Иисуса Христа, его именем были убиты и продолжают быть убиваемы, миллионы и сотни миллионов несчастных жертв, часто не ведающих, в чём они виноваты. И в свою очередь, сторонники зла и насилия в этом прекрасном, но яростном мире, часто уверены, что они творят зло, во славу Божию! Всё что мы видем в человеческой истории и продолжаем наблюдать в современном мире, заставляет нас, иногда, в часы просветления, повторять с тяжёлыми вздохами:«Мир во зле лежит».
Так неужели же жертва Спасителя была напрасной и зло по-прежнему безоговорочно торжествует в нашей жизни?!
Думаю, что это не так и пример Папы Франциска должен нам всем показать, как нужно жить самим и как воспитывать своих детей, чтобы они выросли людьми щедрыми, добрыми и сострадательными.
И совсем необязательно для такого переустройства мира всем стремиться или уходить в монастырь или скит. Совершенная жизнь - это цель и движение в сторону добра и любви - процесс бесконечный. И важно, чтобы мы чаще вспоминали свои духовные корни и с надеждой старались жить по Заветам Христа, хоть иногда повторяя слова, которыми Он ответил Сатане, соблазняющим его в пустыне: «Не хлебом единым жив человек, но словом Божиим!» И ещё Спаситель сказал: «Бог — это любовь»
Так будем же следовать Его Заветам...
Март 2013 года. Лондон. Владимир Кабаков
Иисус Христос и христианство.
«Бог – это символ реального добра и справедливости. Христос – это воплощение такой абстракции в жизни».
Эпиграф: «Бог для меня – это точка Альфа в космических просторах». Тейяр де Шарден
Бог, для многих глубоких богословов это некая абстракция, не имеющая на Земле аналогов, и отличающийся от человека, как небо от земли.
Один из отцов Церкви, Григорорий Богослов, определяет Бога так: «…будем представлять и называть Отца безначальным и началом — началом как Причину, как Источника, как присносущный Свет…
…Отец безначален, потому что ни от кого иного, даже от Себя самого не заимствовал своё бытие.
…Дух исходит от Отца: не любопытствуй знать, как исходит.
Согласно «Лекциям по философии религии» Гегеля, Бог Отец — первое определение абсолютной идеи. Это чистая идеальность и чистое единство с самим собой, абстрактное мышление всеобщего предмета, диалектически вызывающее абсолютное разделение, а далее триединство.
В христианстве, только Иисус Христос является связующим звеном между миром и Богом: «никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф.11:27).
Поэтому, во все времена, во всех религиях, человеку нужны посредники между ним и Богом и потому всегда и везде существовали святые люди, способные уловить «божественные энергии» испускаемого этим «Символом». В Ветхом Завете таких людей называли пророками. Но в единобожии, к которому рано или поздно приходят все народы, необходим один единственный пророк, который мог бы не только быть передатчиком божественных посланий и идей, но и сам олицетворял бы Бога, был его земным «аватаром». Поэтому и понадобился воплощённый Бог – Иисус Христос, чтобы «низвести» Бога из «космоса» религиозной символики на Землю, превратив его в человеко-бога и поместив в гущу реальной жизни, в тот мир, который полон зла и несправедливости...
Однако, по-прежнему, для многих из нас, благодаря влиянию Библии и Нового Завета, в том числе, благодаря мифотворчеству «предания», этот Человек – Бог, жил и существует в этом «космосе», в некоей абстрактной обстановке, в «символическом пространстве». Сегодняшняя идеология христианства, христовой Церкви, стоит на символизме и потому сильно отличается от нашей грешной жизни.
Но ведь реальный Иисус Христос родился и жил среди людей и в реальной обстановке того времени. Он не был героем мифа, созданного человеческим гением. Он был реально существовавшей исторической личностью!
И потому, он так хорошо знал людей и Его учение, и Новый Завет, несёт печать того времени , тех обстоятельств. Он ел, пил, спал, мучился и страдал, как человек, рождённый женщиной. В этом его святость и в этом величие Его подвига самопожертвования ради искупления человеческих грехов, в мучительной смерти на кресте!
«Мир лежит во зле» говорил Иисус и потому, он хотел хотя бы немного его исправить и призывал своих учеников и последователей совершить в себе нравственную революцию и перестать служить злу и несправедливости. Но Иисус, так же видел, что жизнь представляет из себя вечную борьбу и сосуществование добра и зла и потому призывая к перестройке сознания и личностных отношений, утверждал: «Царствие моё - не от мира сего».
Поэтому, как мне кажется, этот «символический» Бог и даже сам Иисус Христос и Его Новый Завет, сегодня, существующие в искусственно созданном «символическом пространстве» церковного предания, так далеки от реальной жизни и реального мира. Этот мир, по-прежнему населён не только подлинно и внутренне верующими, но и фарисеями, с их вероц напоказ, сих ложью и лицемерием в поступках и мыслях. Они были таковыми и во времена Спасителя. Недаром, реальный Иисус Христос , Иисус Христос «Евангелий» и творец Нового Завета, так гневался на современных ему книжников и фарисеев, называя их «змеиным отродьем», словно предчувствуя будущие манипуляции Его учением с их стороны...
Многие богословы подмечали, что выстроить жизнеспособное государство, которое, как известно стоит на насилии – невозможно на идеях Нового Завета. Так и вышло. Изменить жизнь людей радикально не удалось и тогда, уже задолго после мученической смерти Мессии- Учителя, Церковь, вопреки Христовым Заветам, вновь перешла на уровень символов и выстроила идеологию официальной Церкви основываясь на мифах о божественной природе Иисуса Христа, а потом дополнила теорией Троичности и разработала догматы учения.
В реальной жизни это было необходимо сделать, чтобы сохранить, хотя бы малую часть Иисусова наследия. Сакрализация жизни и смерти Учителя, были основной задачей церковников и через многие столетия идеологической борьбы, в которой жертвы исчислялись миллионами и десятками миллионов, наконец сформировалось учение, которое существует и поныне. Однако это учение в пылу борьбы, изменилось до неузнаваемости и так далеко отстояло, а местами, и сегодня отстоит от подлинного Христова Завета, что случилась Реформация – религиозная революция, которая попробовала вернуться на уровень реальной жизни, на уровень Писания, сократив или вообще уничтожив некоторые положения и догматы «символической» теории христианства, придуманной богословами-софистами...
Мир, особенно в последнее столетие существования, очень переменился. Человек вышел в космос, обзавёлся новейшими электронными технологиями и похоже стоит на рубеже создания некоего аналога «вечности» и «не умирающего» человека. И поэтому, многим, сегодня, трудно отождествить официальную идеологию церкви основанную на «символических» началах, с подлинным учением Иисуса Христа, изложенным в Новом Завете и в «Евангелиях».
Иисус из Назарета, был «лириком», а не «физиком», он совершил нравственную революцию, но никогда не пытался объяснить происхождение материи или происхожения жизни и человека на Земле.
Но богословы, в процессе становления христианства, пытаясь объяснить всё и вся через учение Христа, выдумали многие конструкции и структуры, пытаясь представить Иисуса из Назарета, как Сына Бога и одного из лиц Троицы.
Понять эти подстановки и интеллектуальные спекуляции, времён раннего христианства, сегодняшнему верующему чрезвычайно трудно. Это превращается в проблему, которую по сути, невозможно решить без утраты подлинной веры в Заветы Иисуса Христа, без софистических увёрток и приобщению к сообществу «фарисеев». Это понимали многие люди, как внутри церкви, так и её критики и потому, с древних времён в церковной полемике и практике не было казарменного единообразия. Однако, таких искателей Христовой истины, церковь во все века преследовала, казнила и уничтожала их наследие и последователей, называя их отступниками и еретиками.
Сегодня, уже можно предположить, что вся история Христовой Церкви состоит из длящейся борьбы таких «неверующих» праведников и «верующих» фарисеев. Можно приводить множество имён жертв такой борьбы, в которой большинство таких «верующих» одерживало победы над носителями «свободного духа», который по словам Иисуса Христа «дышит где хочет». Можно назвать несколько имён, ярких представителей таких мыслителей и последователей Иисуса Христа: Ориген, Иоанн Златоуст, Лютер, Кальвин и множество деятелей Реформации...
Из современных нам мыслителей и церковных деятелей можно упомянуть Тейяра де Шардена, Бубера, а в России Александра Меня, Антония Сурожского...
В качестве борца с «символическим» толкованием учения Иисуса Христа, нельзя не упомянуть Льва Толстого, которого такие «верующие» чиновники, как Победоносцев, отлучили от церкви и сделали «еретиком», пугалом, для простого народа.
Он, Толстой, исследуя основания человеческой веры, пришёл к выводам, которые противостояли и подрывали идеологию официальной церкви, официозной церковности давно прислуживающей Кесарю, вопреки заветам самого Иисуса Христа. Он не побоялся опубликовать свои изыскания и за это был отлучён и ошельмован псевдо богословами.
Я перешел от нигилизма к церкви только потому, что сознал невозможность
жизни без веры, без знания того, что хорошо и дурно помимо моих животных
инстинктов. Знание это я думал найти в христианстве. Но христианство, как
оно представлялось мне тогда, было только известное настроение -- очень
неопределенное, из которого не вытекали ясные и обязательные правила жизни.
И за этими правилами я обратился к церкви. Но церковь давала мне такие
правила, которые нисколько не приближали меня к дорогому мне христианскому
настроению и, скорее, удаляли от него. И я не мог идти за нею. Мне была
нужна и дорога жизнь, основанная на христианских истинах; а церковь мне
давала правила жизни, вовсе чуждые дорогим мне истинам. Правила, даваемые
церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне были не
нужны; а правил, основанных на христианских истинах, не было. Мало того,
церковные правила ослабляли, иногда прямо уничтожали то христианское
настроение, которое одно давало смысл моей жизни. Смущало меня больше всего
то, что все зло людское -- осуждение частных людей, осуждение целых народов,
осуждение других вер и вытекавшие из таких осуждений: казни, войны, все это
оправдывалось церковью. Учение Христа о смирении, неосуждении, прощении
обид, о самоотвержении и любви на словах возвеличивалось церковью, и вместе
с тем одобрялось на деле то, что было несовместимо с этим учением.
Л. Н, Толстой: «В чём моя вера?»
В очередной раз просматривая работы Толстого, я подумал, что может быть, суть разногласий церкви и Льва Николаевича, состоит в непонимании значения места Иисуса из Назарета, в то время, в те дни, когда он проповедовал в Галилее, и прежде всего ярко выраженную суть Его учения в Нагорной проповеди. Вот что говорил Толстой о Нагорной Проповеди:
«Разрешение моих сомнений я мог найти только в Евангелиях. И я читал и перечитывал их. Из всех Евангелий, как что-то особенное, всегда выделялась для меня Нагорная проповедь. И ее-то, я читал чаще всего. Нигде, кроме как в этом месте, Христос не говорит с такою торжественностью, нигде он не дает так много нравственных, ясных,
понятных, прямо отзывающихся в сердце каждого правил, нигде он не говорит к
большей толпе всяких простых людей. Если были ясные, определенные
христианские правила, то они должны быть выражены тут. В этих трех главах
Матфея я искал разъяснения моих недоумений.
Много и много раз я перечитывал Нагорную проповедь и всякий раз
испытывал одно и то же: восторг и умиление при чтении тех стихов - о
подставлении щеки, отдаче рубахи, примирении со всеми, любви к врагам -- и
то же чувство неудовлетворенности ( от церковной жизни).
Л. Н. Толстой (Там же...)
Читая Толстого, я, тоже, вдруг подумал, что когда Назарянин говорил: «Ударили по левой щеке — подставь правую...», Он имел ввиду отношения между своими, то есть теми, кто разделял его учение или стремился найти смысл и источник жизни. Это подобно законам сосуществования в семье, когда, что бы не совершили дети по отношениям к родителям, или наоборот — всё это остаётся семейным делом и должно решаться не через насилие, а любовно и по родственному.
Отношения к «внешним», регулировались совсем по другому. Отсюда и Его фраза: «Кто с мечом придёт, тот от меча и погибнет». Или: «Кто не с нами — тот против нас»
Иначе говоря, Иисус Христос не был идеалистом, а допускал насилие, как форму сопротивления агрессии извне.
К сожалению, многие верующие и богословы в том числе, вот уже две тысячи лет не могут совместить и внятно объяснить, как можно жить в мире наполненном злом, по христианским принципам. Отсюда и возникают ситуации, о которых писал и Лев Толстой:
«Я понял, что Христос нисколько не велит подставлять щеку и отдавать кафтан
для того, чтобы страдать, а велит не противиться злу и говорит, что при этом
придется, может быть, и страдать. Точно так же, как отец, отправляющий
своего сына в далекое путешествие, не приказывает сыну -- недосыпать ночей,
недоедать, мокнуть и зябнуть, если он скажет ему: "Ты иди дорогой, и если
придется тебе и мокнуть и зябнуть, ты все-таки иди". Христос не говорит:
подставляйте щеки, страдайте, а он говорит: не противьтесь злу, и, что бы с
вами ни было, не противьтесь злу. Слова эти: не противься злу или злому,
понятые в их прямом значении, были для меня истинно ключом, открывшим мне
все. И мне стало удивительно, как мог я так навыворот понимать ясные,
определенные слова. Вам сказано: зуб за зуб, а я говорю: не противься злу
или злому и, чтобы с тобой ни делали злые, терпи, отдавай, но не противься
злу или злым...»
Очевидно, что Иисус Назарянин, сознавал исполнение его Заветов, как процесс, который приближает человека к обожению, но который остаётся процессом, а не риторическим требованием всем стать такими, как Учитель. Свои Заветы, он говорил для «своих» и потому, когда Он с иным настроением говорил о «дальних» и иначе относился к тем, кто не понимал или сознательно отталкивал Его Самого, его учеников и само учение. Очевидно, что фарисеев и членов Синедриона, осудивших Иисуса из Назарета на смертные мучения, он не мог и не хотел сравнивать со своими последователями.
Можно и нужно стремиться к исполнению Заветов, как закона, однако надо понимать, что докуда существуют грешники, будут и праведники и что никогда не будет времени, в котором все станут похожими на Бога. Именно поэтому Иисус Христос говорил: «Царствие моё не от мира сего», прекрасно понимая, что идеал недостижим, но стремление к нему — и есть смысл жизни христианина!
Из этого непонимания факта времени и места, в которых жил и проповедовал Иисус Христос и произошло не только столкновение Толстого с официальным православием, которое всё «причёсывало под одну гребёнку», но и само то «символическое» пространство в церкви, в котором и пребывает сегодняшнее официозное православие.
И в заключение, приведу очередную цитату из работ Льва Толстого, который тоже понимал это и противился такому отношению православия к Христовым Заветам, к смешению «Нового и Старого Заветов:
«Толстой и «Четвероевангелие»
И потому ошибка, сделанная церковью в признании Ветхого Завета таким же боговдохновенным писанием, как и Новый Завет; самым очевидным образом отражается на том, что признав это на словах, церковь на деле не признает этого и впала в такие противоречия, из которых бы она никогда не вышла, если бы считала для себя сколько-нибудь обязательным здравый смысл.
Из этих исследований ясно стало, что все известное и лучшее захвачено церковью в канонических книгах. Мало того, как бы для того, чтобы поправить свою неизбежную при проведении этой черты ошибку, церковь приняла некоторые предания из книг апокрифических.
Все, что можно было сделать, сделано отлично. Но при этом отделении церковь погрешила тем что, желая сильнее отринуть не признанное ею и придать больше веса тому, что она признала, она положила огулом на все признанное печать непогрешимости. Все — от духа святого, и всякое слово истинно. Этим она погубила и повредила все то, что она приняла. Приняв в этой полосе преданий и белое, и светлое, и серое, т.е. более или менее чистое учение, наложив на все печать непогрешимости, она лишила сама себя права соединять, исключать, объяснять принятое, что составляло ее обязанность и чего она не делала и не делает. Все свято: и чудеса, и Деяния Апостольские, и советы Павла о вине и стомахе, и бред Апокалипсиса и т.п. Так что после 1800 лет существования этих книг они лежат перед нами в том же грубом, нескладном, исполненном бессмыслиц, противоречий виде, в каком они были. Допустив, что каждое слово Писания — святая истина, церковь старалась сводить, уяснять, развязывать противоречия и понимать их; и сделала все, что может сделать, в этом смысле, т.е. дала наибольший смысл тому, что бессмысленно. Но первая ошибка была роковая. Признав все святое истиною, надо было оправдать все, закрывать глаза, скрывать, подтасовывать, впадать в противоречия и — увы! — часто говорить неправду. Приняв все на словах, церковь должна была на деле отказаться от книг. Таковы — вполне Апокалипсис и отчасти Деяния Апостолов, часто не только не имеющие ничего поучительного, но прямо соблазнительное.
Очевидно, что чудеса писались Лукою для утверждения в вере, и, вероятно, были люди, утверждавшиеся в вере этим чтением. Но теперь нельзя найти более кощунственной книги, более подрывающей веру. Может быть, нужна свеча там, где мрак. Но если есть свет, то его нечего освещать свечкой: он и так будет виден. Христовы чудеса — это свечи, которые приносят к свету, чтобы осветить его. Есть свет, то он и так виден, а нет света, то светит только поднесенная свечка.»
Лев Толстой, был одним из тех смелых богословов, которые понимали значение в подлинном христианстве свободы духа, и своим примером подтверждал слова Иисуса Назарянина: «Дух дышит где хочет». И поэтому, невзирая на запреты официозной Церкви, неудовлетворённый православием, изувеченным фарисейским «преданием», сам пытался разобраться в том, «что есть истина». Поэтому, он и был ошельмован «охранителями» официозного православия и отлучён от Церкви, которая уже перестала следовать Христу и стала «слугой Кесаря».
Толстой во многом похож на неистового Лютера, который в дремучие годы Средневековья, не побоялся выступить с критикой погрязшей в сребролюбии и авторитарном догматизме католической Церкви. Так же как он, Толстой стал предвестником Реформации русского православия. Однако, к несчастью, Революция своими декретами отменила религию вообще, что и стало завершающим актом драмы, ставшей следствием захвата Церкви Христовой «преданием старцев», превратившими Новый Завет Иисуса Христа в «служение Кесарю».
Но Толстой не был врагом церкви, а был подлинным защитником человеческого духа и религиозных начал в нём:
«Человек без религии, т. е. без какого-либо отношения к миру, так же невозможен, как человек без сердца. Он может не знать, что у него есть религия, как может человек не знать того, что у него есть сердце; но как без религии, так и без сердца человек о не может существовать.» Л. Толстой «Религия и нравственность»
«Нравственность не может быть независима от религии, потому что она не только есть последствие религии, т. е. того отношения, в котором человек признает себя к миру, но она включена уже, impliquee, в религии.»
Толстой обладал холодным умом учёного и горячим сердцем верующего человека. И это сочетание и по сию пору встречается очень редко и сегодня подменено только философской логикой и способностями анализировать факты и явления.
Отчасти, таким критиком религиозного чувства был английский философ и математик Бертран Рассел
... Бертран Рассел, будучи человеком правдивым и искренним, так же как Толстой, не мог согласиться с подменой реальности в церковной идеологии, на некую символичность и разбирая историю, жизнь и догматы церкви с точки зрения человеческой логики. написал книгу под названием «Почему я не христианин».
Вот что он писал о религиозном фанатизме и нежелании понимать и принимать других и другие точки зрения: ««… тот любопытный факт, что, чем сильнее были религиозные чувства и глубже догматические верования в течение того или иного периода истории, тем большей жестокостью был отмечен этот период и тем хуже оказывалось положение дел. В так называемые века веры, когда люди действительно верили в христианскую религию во всей ее полноте, существовала инквизиция с ее пытками; миллионы несчастных женщин были сожжены на кострах как ведьмы; и не было такого рода жестокости, которая не была бы пущена в ход против всех слоев населения во имя религии».
Не отрицая значения Иисуса Христа, как нравственного учителя, Бертран Рассел выступал против косного догматизма и религиозного фанатизма, которые и сегодня является причиной многих жестокостей и кровопролитий: «Хорошему миру нужны знание, добросердечие и мужество; ему не нужны скорбное сожаление о прошлом или рабская скованность свободного разума словесами, пущенными в обиход в давно прошедшие времена невежественными людьми. Хорошему миру нужны бесстрашный взгляд и свободный разум. Ему нужна надежда на будущее, а не бесконечные оглядки на прошлое, которое уже умерло и, мы уверены, будет далеко превзойдено тем будущим, которое может быть создано нашим разумом».
Но и Бертран Рассел, не свободен от непонимания подлинного значения сказанного Иисусом из Назарета и тем, как его процитировали современники и Евангелисты, уже не говоря о «предании», которое по сути извратило Его учение:«… Христос, как он изображен в Евангелиях, несомненно, верил в вечное наказание, и мы неоднократно находим места, в которых он исполнен мстительной злобы против людей, не желавших слушать его проповеди, отношение к инакомыслящим, которое отнюдь не является необычным у проповедников, но которое несколько умаляет величие такой исключительной личности, как Христос».
...Митрополит Антоний Сурожский, благодаря своему таланту проповедника и трудной личной судьбе, сформировался как проповедник и пастырь по христиански терпимый, «не судящий других» , в том числе и «неверующих» праведников и потому противостоял большинству казённо верующих, как последователь Иисуса Назарянина, а не как слуга «Кесаря», стараясь приблизить верующих к подлинному учению Христа. Он говорил, что искренний правдивый, но неверующий» человек, порой, ближе к Царству небесному, чем тот, кто будучи фарисеем, утверждает что он «слуга»Иисуса.
Я приведу длинную цитату из одной проповеди Владыки Антония, которая показывает его понимание подлинного бессмертия души человеческой и значение любви и стойкости настоящего христианина перед жизненными страданиями и разочарованиями:
«Апостол Павел в одном из Посланий говорит, что мы должны дорожить временем, потому что дни лукавы. И действительно, разве не обманывает нас время? Разве не проводим мы дни своей жизни так, будто наскоро, небрежно пишем черновик жизни, который когда-то перепишем начисто; будто мы только собираемся строить, только копим все то, что позднее составит красоту, гармонию и смысл? Мы живем так из года в год, не делая в полноте, до конца, в совершенстве то, что могли бы сделать, потому что “еще есть время”: это мы докончим позднее; это можно сделать потом; когда-нибудь мы напишем чистовик. Годы проходят, мы ничего не делаем, — не только потому, что приходит смерть и пожинает нас, но и потому, что на каждом этапе жизни мы становимся неспособными к тому, что могли сделать прежде. В зрелые годы мы не можем осуществить прекрасную и полную содержания юность, и в старости мы не можем явить Богу и миру то, чем мы могли быть в годы зрелости. Есть время для всякой вещи, но когда время ушло, какие-то вещи уже осуществить невозможно.
Я не раз цитировал слова Виктора Гюго, который говорит, что есть огонь в глазах юноши и должен быть свет в глазах старика. Яркое горение затухает, наступает время светить, но когда настало время быть светом, уже невозможно сделать то, что могло быть сделано в дни горения. Дни лукавы, время обманчиво. И когда говорится, что мы должны помнить смерть, это говорится не для того, чтобы мы боялись жизни; это говорится для того, чтобы мы жили со всей напряженностью, какая могла бы у нас быть, если бы мы сознавали, что каждый миг — единственный для нас, и каждый момент, каждый миг нашей жизни должен быть совершенным, должен быть не спадом, а вершиной волны, не поражением, а победой. И когда я говорю о поражении и о победе, я не имею в виду внешний успех или его отсутствие. Я имею в виду внутреннее становление, возрастание, способность быть в совершенстве и в полноте всем, что мы есть в данный момент».
И этот монолог, показывает нам подлинного христианина и понимание Владыкой Антонием не только драмы человеческого бытия, но и его призыв служить Богу и человечеству всеми силами нашей души!
Владыку Антония недаром, многие его последователи, называют «Апостолом любви» В этом он похож на своего великого предшественника, на Иоанна Златоуста. Владыка часто цитирует его: «Иоанн Златоусты говорит: не бывайте ни в чем должны друг другу, кроме как в одном — в любви, потому что любви не отплатишь; на любовь можно только отозваться благодарностью и ответной любовью.»
Эта цитата показывает, какое значение придавал сам Владыка, любви человеческой, как основы христианского учения. И Иоанн Златоуст, и Антоний Сурожский были подлинными последователями и продолжателями учения Иисуса Христа и потому так привлекают нас их искренние слова и размышления над судьбами человека и мира.
Тут уместно вспомнить высказывание Толстого: «У Христа было много слуг, но мало последователей». Кстати говоря, читая Евангелия мы понимаем, что многие из апостолов, долгое время были только такими слугами Христа и потому пытались узнать кто, где будет восседать в Царствие небесном, не понимая гневных осуждений таких настроений Иисусом Христом.
Антоний Сурожский, был одним из тех немногих «свободных духом», который всячески избегал смешения и подмены реальности на «символику» и потому его проповеди и рассказы о жизни Иисуса Христа привлекали так много слушателей, пробуждая в них веру и желание последовать по пути Учителя – Иисуса Христа. Владыка Антоний, всей своей жизнью доказывал свою веру в реально существовавшего Мессию и старался во всём быть похожим на своего Учителя. Он был скромен и не тщеславен, вёл аскетический образ жизни и радовался возможности жить по Заветам Христа.
Сегодня, когда мир впал в грех сребролюбия и алчности, он, живя бедно и тихо, старался не обременять других своими заботами и тяготами. Характерный пример его отношения к деньгам, о котором я где-то прочитал - он даже в служебные командировки ездил и летал на свои деньги. Для меня, такая деталь, о многом говорит, на фоне нескрываемой жажды власти, богатств и комфорта, который сегодня наблюдается среди некоторых «просвещённых» иерархов и батюшек в российских приходах...
... Хочу поделиться своими собственными впечатлениями, по поводу идеологии современного христианства. Когда после долгого перерыва, я вновь пришёл в церковь, то старался всё делать правильно. Я старался заучивать молитвы и псалмы, пытался понять логику богослужений, чтобы следовать церковным догматам сознательно и искренне. Я начал целовать руки батюшкам, понимая это, как умаление себя и преклонение перед священниками, которые являются носителями духа Христова. Я старался быть таким, как все, но у меня это плохо получалось. Наверное потому, что в церковь, я пришёл уже во взрослом состоянии, хотя был в детстве крещён и бывал с родителями в церкви.
В нынешнем положении, я не мог выучить символ веры и длинные молитвы выпадали из памяти, как я не старался. Потом, я вспомнил, что подобное, происходило со мной во времена, когда я будучи студентом Университета марксизма-ленинизма, старался разобраться и запомнить «догматы», научного коммунизма и материалистической диалектики. И тогда это плохо у меня получалось.
Позже я понял, что трудности в этих теориях, заключались в смешении символического и реального и потому, они трудно запоминаются и не поддаются даже механическому заучиванию. Надо признать, что, вновь, в церковь, я пришёл уже задолго после сорока и потому, моя механическая память поизносилась существенно. К тому же, я не запоминаю того, что не понимаю умом и чувством...
Совершенно другие впечатления оставляют во мне чтение проповедей Владыки Антония и его толкование Писания. Владыка, старался научить своих слушателей тому, что он пережил и прочувствовал сам, находясь в христианской, православной церкви. И потому, люди слушали с нескрываемым интересом его проповеди и беседы на евангельские и библейские темы. Он, обладая благодатью учителя, рассказывал обо всем написанном в Библии, как о чём-то лично передуманном и пережитом. Писания в его интерпретации, представали перед нами, как живой рассказ о живых людях. Особенно трогали душу рассказы о Иисусе Христе, его делах, поступках и учении.
Но он отталкивал и вызывал неприязнь у тех, кто старается всё происходившее две тысячи лет назад представить как некую «сказку», символическую картинку, что всё рассказанное никаким образом не касается нас и нашей современности.
И ещё один момент в жизни Владыки Антония, хотелось бы отметить. Он хотел, чтобы его паства, поменьше говорила красивых, но лживых слов, но побольше делала богоугодных дел. Своей искренней весёлостью и самоиронией, он показывал пример отношения к Церкви и к вере. Поэтому он был благожелательным и искренним человеком, умел улыбаться и говорить смешные вещи, борясь с многозначительной мрачностью, которой фарисеи пытаются уверить всех, что они и есть подлинно верующие и подлинные православные. Н за этой «скорбной» маской, скрывается привычное притворство, начётничество и лицемерие, ставшее второй натурой.
Я думаю, что вера христианская - это вера оптимистическая, вера в добро и справедливость, которая рано или поздно восторжествует в нашей жизни. Ведь за это и отдал свою жизнь Иисус Христос и мучаясь на кресте думал, о спасении своих последователей от козней злого Сатаны, владыки смерти и Ада. Даже умирая на кресте в страшных страданиях, он жалел своих мучителей и говорил: «Они не ведают, что творят». Иисус Христос понимал, что его палачи, тоже жертвы, но жертвы догматизма и бездумного фанатизма. Ведь Синедрион, осудивший Спасителя, состоял из «фарисеев — лицемеров» делающих вид искренне верующих. В этом, они обманывали не только простых людей, но и самих себя. Нечто подобное можно видеть и сегодня...
... В этой связи, я вспоминаю как перед исповедью, прихожане ищут грехи в которых было бы не стыдно признаться священнику. А уже после причаститься и «обновиться» до следующего причащения. Мне кажется, что такая «обязательная грешность», часто не даёт человеку в полной мере осознать свою ответственность за то, что происходит вокруг нас в мире. Ведь за формулой «все согрешили», может срываться и полнейшая безответственность, и нежелание делать нашу жизнь лучше. Тем непонятнее привязанность причащения в православной церкви к исповеданию своих грехов. Всё это постепенно превращается в формальный, бездушный ритуал. Ведь любое притворство, является одним из видов, бытовых форм лжи...
Один мой знакомый признался мне, что каждый раз старается выдумать какие-нибудь маленькие грехи, стоя в очереди на исповедь, и если это происходит в пост, то очень хорошо покаяться батюшке в употреблении скоромного. Такая ситуация, большинство людей только учит лгать и толкает к двоедушию и лицемерию.
Если уж необходимо благословение батюшек, то пусть тогда, кающиеся рассказывают о тех богоугодных делах, которые они сделали или собираются делать в своей жизни. Этот позитив, в конце концов, способен приучить людей делать добро , а не копаться в себе в поисках мнимых грехов, когда наша жизнь полна «неопознанных» грехов настоящих, а не выдуманных и порою страшных, мешающих нам жить и даже умирать. Очень важно, чтобы причащение, после такой лёгкой формы лжи, как сегодняшняя, рутинная исповедь, не превращалось в фарс!
А основанием для такого положения дел, является всё тоже «символическое пространство жизни», которым оперируют многие современные богословы, и которое увы, является основанием для переделывания, «преданием старцев - богословов», подлинных слов и заветов Иисуса Христа!
Февраль 2012 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Молодость Христа.
…Неожиданная идея пришла мне в голову, когда я просматривал книгу об исламе. Там говорилось о том, что Пророк Мухаммед, периодически уходил в пещеру неподалеку от дома и там, по несколько дней медитировал...
И я, вспомнив известный апокриф, называемый «Индийским евангелием», подумал вдруг, - для того, чтобы обдумывать будущее учение и духовно связываться с божественной сущностью, Иисусу из Назарета совсем не надо было уходить за пределы Галилеи или Иудеи.
Здесь, в Израиле, в пустынных горах, как и на индийском Востоке издавна культивировалась традиция медитации и умной молитвы. Достаточно сказать об ессеях, которые жили далеко от человеческих поселений в пустыне, в пещерах.
Они, в своих коммунах, во многом предвосхитили идеи будущего христианского монашества, уже тогда заложили многие монастырские традиции.
Мне подумалось, что вполне может быть, что Иисус Назарянин задолго до своего крещения Иоанном Предтечей на Иордане, мог заниматься самососредоточением и обдумыванием своего будущего религиозного подвига, Нового Завета, где–нибудь в пустынном месте, в тех же пещерах, которых так много в гористых полупустынях Галилеи и Иудеи.
Кстати сказать, существует и Евангелие от ессеев, в котором, наряду с известными эпизодами из канонических Евангелий, Иисус Назарянин, предстает как «терапевт», который лечит не только душу, но и тело. Там же утверждается, что Иоанн Креститель был ессеем.
А ничего об этом времени из Его жизни мы не знаем, потому, что сам Иисус, после этого монашеского подвига, не придавал особого значения своему затворничеству, а может быть и не любил об этом вспоминать. Ведь его Новый Завет неразрывно связан с идеей всечеловеческого спасения, а не спасения личного, отдельных «героев» или избранных отшельников.
Поэтому Он, порвав с ессеями, мог уйти в мир, как это сделал Иоанн Предтеча и начать проповедовать любовь, равенство, братство среди людей. Он и учеников себе выбрал среди простых людей: рыбаков, земледельцев и даже мытарей, разочаровавшись в путях личного спасения видя, что от подвига единиц, спасающихся аскезой, мало что меняется в этом мире.
Можно предположить, что Он стал проповедовать Новый Завет именно поэтому, и с учётом своего личного опыта монашества в пустынях, неподалеку от Мертвого моря.
В Евангелиях приведён рассказ о Его затворничестве в пустыне после крещения Иоанном Предтечей, в Иордане. И согласитесь, что этот сорокадневный пост без большого опыта подобных медитаций, просто немыслим. И вместе с тем, такое уединение и аскеза помогли Иисусу из Назарета сосредоточится и обдумать свой земной путь после крещения и признания как Мессии.
Упоминание в Евангелиях об искушения Христа дьяволом отражают внутренние борения с предстоящими трудностями и опасностями...
Становится очевидным, что практика духовной и физической аскезы, была уже знакома для Иисуса Христа ко времени начала Его служения в возрасте тридцати лет... А где Он мог приобрести этот бесценный опыт? Только в коммуне анахоретов - затворников или в церковном, храмовом затворе?
Однако тогдашние фарисеи, жившие в основном в Иерусалиме, совсем не имели подобного строгого устава, тем паче храмовые прислужники. Значит, Иисус из Назарета ставший Христом, подвизался на духовном поприще, где–то вдали от больших городов...
С другой стороны, трудно представить себе Иисуса из Назарета рядовым плотником, каковым был Его отец Иосиф, и наверное были Его сводные братья. Ведь Иисус Назарянин с детских лет был аскетом и мыслителем - недаром в Евангелия включён сюжет, когда мальчик Иисус, оставив родителей пришёл в храм и в течение нескольких дней обсуждал насущные проблемы веры и жизни, беседуя с храмовыми старцами.
К тому же, трудно предположить, что, живя в Назарете от рождения до начала своей проповеди, фигура Иисуса не привлекла бы внимания Его современников. А в случае раннего ухода из семьи и жизни в общине ессеев, всегда селившихся вдалеке от городов, строго сохранявших тайны своего учения и общежития, такое исчезновение из памяти современников вполне объяснимо.
Поэтому, может быть, не только в канонических Евангелиях Матфея, Марка, Луки и Иоанна отсутствуют какие-либо упоминания о годах отроческих и юношеских, но и в апокрифах, ничего нет об этом периоде Его жизни, а есть дополняющие описания Его детских годов, которые, впоследствии , по разным причинам, не вошли в Канон...
Интересно, что будущие апостолы, - и братья Заведеевы, и Пётр с Андреем, - восприняли Иисуса как загадочного незнакомца или человека, надолго и таинственно исчезавшего из круга бытия обычных людей. Поэтому, они сразу после короткого разговора пошли за ним.
Это тоже косвенно доказывает, что молодость Иисуса Назарянина, проходила вне поселений, окружающих море Галилейское. Ведь и Кана Галилейская, Капернаум и другие городки, о которых говорится в Евангелиях, были расположены совсем неподалеку от Назарета. А в силу того, что в сельской местности, люди, по крайней мере, знают друг друга в своей округе, хотя бы понаслышке, особенно сверстников, складывается впечатление, что в Евангельских рассказах, Иисус из Назарета, предстаёт перед ними как незнакомый человек...
... Есть и другое предположение, касающееся близких Иисуса. Недаром Он говорил, что: «Нет пророка в своём отечестве». Косвенно, этот афоризм, возможно, отражает не только закономерности психологии соплеменников в масштабах сельских общин, но и отношения в семье. Скрытый смысл подобных высказываний, подтверждают Евангелия, в нескольких эпизодах. Например, в Евангелии от Марка когда Мать Мария с братьями пришли, чтобы увести из собрания почитателей Назарянина - Евангелист, показывает нам это очень выразительно:
«И пришли Матерь и братья Его и стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои и сёстры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; Ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь.»
... Значит обществом последователей Он дорожил больше, чем своими родными. Этот факт, тоже косвенно, подтверждает его долгое отсутствие в родном доме и даже состояние непонимания с родными, а точнее нежелание родных признать за Иисусом божественные дарования.
Для своих последователей из Галилеи, Он был чудесным незнакомцем и таинственным пришельцем, хотя может быть, они видели Его и знали ещё в детстве. Но представший перед ними Иисус, был совершенно не похож на всех тех, кого они знали, в том числе и в качестве учителей в синагогах и разного рода бродячих проповедников...
Тут становятся понятными, многие загадки и разногласия, присутствующие в Евангелиях и связанные с именем и личностью Иисуса Христа и его родными, в период между двенадцатью и тридцатью годами Его жизни.
Если принимать во внимание эту новую теорию, объясняющую, почему в жизнеописаниях Иисуса из Назарета «отсутствует» столь долгий отрезок из Его жизни, тогда становится понятно, почему именно после крещения Иоанном Крестителем, тоже отшельником и аскетом, и тоже, скорее всего ессеем, Он становится лидером небольшой общины учеников и начинает проповедовать не только в Галилее, но в Иудее и за Иорданом, и даже в самом Иерусалиме.
Иоанн, сразу распознал в нём человека необычного и религиозного, а потому, преклонился перед этим неизвестным аскетом, «плотником, сыном плотника». Ведь «харизма» духовного вождя воздействует на любую человеческую личность...
Именно крещение в Иордане и признание Иисуса долгожданным Мессией Иоанном Крестителем, стало началом истории Нового Завета, началом христианской проповеди любви, не только к Богу, но и «своему ближнему», как жертве этого мира, «лежащего во зле».
Ессеи в своих общинах отрицали рабство и считали его одним из наибольших общественных грехов. Так и Иисус Христос, проповедовал свободу и равенство всех людей перед Создателем и призывал всех своих сторонников «быть как братья».
Ещё и поэтому так негодовали на Него фарисеи-лицемеры, упрекая, что он проводит время и трапезничает вместе с простыми, неучёными людьми и даже с мытарями. Сами-то фарисеи давно примирились с властью денег и богатства в человеческом обществе и поэтому, в рабстве не видели никакого греха.
... Его проповеди, направленные на спасение большинства, если не всех верующих и не только среди евреев, но и во всём мире, могли сразу привлечь внимание и любовь простых людей, среди которых он жил по выходу из ессейской общины и где начал проповедовать, уже выстраданные и многократно обдуманные идеи братства, равенства и справедливости.
Из этой же среды трудящихся бедняков вышли люди, которых Он избрал на служение и на провозвестие Нового Завета, сложившегося как Его учение за долгие годы отшельничества.
Возможно, что после ухода из общины ессеев, Иисус Назарянин какое-то время жил в одиночестве и ходил по стране, вольно или невольно изучая жизнь бедных людей по рождению таких же, как Он.
Сегодня, к сожалению, многие забывают, что Иисус Христос родился среди простых людей и недаром, его называют «плотником, сыном плотника». А то, что он знал многое о жизни и особенностях повседневного труда этих людей, окружавших его во времена служения, показывают притчи Иисуса о рыбаках, пастухах, виноградарях, фарисеях и мытарях. Его нелюбовь и непризнание богатства, бедность и воздержание, как условия нахождения дороги к счастью, показывают многие евангельские эпизоды, высказывания и притчи...
К тому же, общины ессеев, живя вдалеке от цивилизации, создавали первые коммуны обобществившие не только личное имущество, но и свой труд и категорически выступали против рабства, бывшего тогда обыденным, привычным явлением.
Все члены этих общин, по послушанию работали в общем хозяйстве, сами себе добывали пропитание трудясь на полях и огородах и вполне возможно, что молодой Иисус, в пору послушничества, прошёл все эти работы и прежде всего работу плотницкую, знакомую Ему ещё по жизни в Назарете...
Тут мне кажется, надо подробнее остановится на знакомстве с общинами эссеев, существовавших в Израиле в течении более двух столетий, и в определённом смысле предварявших возникшее после ухода Иисуса Христа из земной жизни, христианство.
…Первые общины ессеев возникли задолго до рождения Иисуса Христа, и были образованы людьми, уставшими жить в городах, с их бесконечной суетой, торговлей, обманом и всеми «прелестями» греховной цивилизации. Эти люди, уйдя из традиционного общества, забывшего Бога, объединились и выработали на основе иудейского Закона свои собственные правила духовного развития и общежития. О ессеях, или «терапевтах», то есть излечивающих души, в своих сочинениях рассказывают древнейшие историки, такие как Филон и Флавий...
Во главе ессеев, стоял духовный руководитель, торжественно названный Праведным Учителем и избираемый общиной. Видимо одним из них, был разработан и составлен устав ессеев, который, мог послужить основой совместной жизни и в первохристианских коммунах.
Уже значительно позже, во времена Константина Великого и признания христианства, устав ессейских общин, мог сделаться основанием для уставов христианских монашеских общин, как в пустынях Египетских, так и в Антиохии, в Палестине и других местах.
Вполне возможно, что Иисус был лично знаком с очередным духовным руководителем ессеев, Праведным Учителем, а может быть, был одним из самых глубоких его учеников и последователей. Во всяком случае, по историческим датам, связанным с существованием например Кумранской общины, от которой сохранилась целая библиотека, и тексты которой были найдены местными пастухами уже в двадцатом веке, можно предполагать определённую близость учения Иисуса Христа к их установлениям.
Тексты и Устав ессев из Кумран, были расшифрованы, изданы современными учёными, историками-богословами, что значительно обогатило наше представление о тех давних, полузабытых временах. Сегодня, это позволяет делать такие предположения, основываясь на древних документах...
... Главной отличительной чертой Кумранской общины от тогдашнего общественного быта израильтян, была общность имущества и труда, отрицание рабства, развитие духовности, покаяние в человеческих грехах и следование древнему Закону.
В этом случае, как я уже говорил, уставы для христианских монастырей Святого Василия, его предшественников и последователей, вполне похожи на устав Кумранитов. Для уяснения этого сходства, достаточно прочесть тот и другой Уставы, сравнить их...
Духовные основания учения ессев-кумранитов, зиждутся на теории борьбы Добра и Зла в жизни человеческой души и самого человеческого общества. Добро было руководимо духом Правды, тогда как Злом предводительствовал дух Кривды.
Дух Правды распространял вокруг себя свет знания и веры, а «делающие зло», пребывали во тьме животной жизни. Недаром себя ессеи-кумраниты называли Сынами Света, тогда как противостоящие им силы и людей в тогдашнем обществе и мире назывались сынами Тьмы.
Вот характеристика Сынов Тьмы, живущих в «мире», из Устава Кумранской общины, которую, многие учёные богословы и историки, сегодня, напрямую связывают с организацией ессеев:
«... 9. А духу Кривды (принадлежат): стяжательство, бездействие в служении праведности, нечестие, ложь, гордость и надменность, обман и лукавство, жестокость
10. и сварливость, нетерпеливость и много глупости, и дерзкое рвение к отвратительным делам в духе разврата, и мерзкие пути в служении нечистому,
11. бранная речь, слепота глаз, глухота уха, жестоковыйность, косность сердца, (приводящие) к хождению всеми путями Тьмы, и злая хитрость. И наказание
12. всем, поступающим так, множеством ударов от руки всех ангелов страдания, на вечную гибель в яром гневе Бога мщений, на вечный трепет и постоянный стыд,
13. с позорной гибелью в огне преисподней. И все их сроки по их поколениям — в печали, горести и горьком зле, в мрачных напастях до
14. истребления их без остатка и без спасения для них...»
А вот характеристика человека праведного из Иерусалима, следующего Торе и Уставу общины:
«... 1. заблудшим духом рассудок и вразумить ропщущих учением, и отвечать смиренно высокомерным и с сокрушенным духом людям
2. произвола протягивающим палец, произносящим оскорбление и стяжающим имущество. Ибо что касается меня, то суд мне у Бога, и в Его руке совершенство моего пути вместе с прямотой моего сердца.
3. И Его справедливостью сотрется мой грех, ибо из источника Своего знания раскрыл мне свет, и в чудеса Его вперился мой лаз и сияние моего сердца — в тай[ну]
4. совершающегося, и вечносущее — опора моей деснице. На твердой скале путь моих шагов ни от чего не поколеблется, ибо истина Бога — вот
5. скала для шагов моих, и сила Его — подпора моей десницы. И из источника Его справедливости мой суд. Свет в моем сердце от Его чудесных тайн. В сущее вечно
6. вперился мой глаз. Мудрость, которая скрыта от человека, знание и хитрый вымысел, (сокрытый) от сынов человеческих, источник справедливости и кладезь
7. мощи вместе с обителью славы, (сокрытые) от круга плотского — их даровал Бог в вечное владение тем, кого избрал Он. И дал им наследовать жребий
8. святых, и с сынами неба связал их круг для общего совета (как) основу святого здания для вечного процветания (букв. - насаждения) во всякий
9. совершающий срок. А я принадлежу к нечестивцам, и кругу лукавой плоти присущи мои преступления, моя вина, мой грех, вместе с испорченностью моего сердца,
10. круги гнили и ходящих во мраке. Ибо (не) человеку принадлежит его путь и человек не (сам) направит свои шаги, но у Бога правосудие, и от Его руки —
11. совершенство пути. И Его знанием все совершается, и все сущее Он утверждает своей мыслью, и без Него (оно) не сделается. И я, если
12. пошатнусь, милость Божия — мое спасение навек: И если я запнусь о плотский грех, суд мне в справедливости Божией, что стоит вечно.
13. И если попустит мою беду, то и из преисподней спасет мою душу и направит на дорогу мои стопы, приблизит меня в Своем милосердии, и Его милостью придет
14. мне правосудие. Справедливостью Своей истины судит Он меня и Своим многим благом искупит мои грехи, и Своей праведностью очистит меня от нечистоты
15. людской и прегрешений сынов человеческих, чтобы славить Богу Его справедливость и Всевышнему Его великолепие. Благословен Ты, Боже мой, раскрывающий для знания
16. сердце Твоего раба. Направь к праведности все его дела; утверди сына Твоей рабыни (или: сына Твоей истины) так, как Ты соблаговолил для избранников человеческих, чтобы предстоять
17. пред Твоим лицом вечно, ибо без Тебя не совершенен путь и без воли Твоей не сделается ничего. Ты научил
18. всякому знанию, и все сбывшееся было по Твоей воле. Нет другого, помимо Тебя, чтобы возразить на Твой совет и чтоб уразуметь
19. весь Твой священный замысел и всмотреться в глубину Твоих тайн и понять все Твои чудеса вместе с силой
20. Твоей мощи. И кто может вместить Твою славу? И что же он, сын человеческий, в Твоих дивных делах?!
21. И рожденный женщиной чем сочтется (или: что возразит) перед лицом Твоим? Ведь он — от пыли его замес и пища червей — его обиталище. И он — пустой сосуд,
22. отщипнутая глина, и к праху его устремление (или: вовращение). И что ответит глина и созданное рукой? И какой совет поймет?...»
... Ещё одна интересная деталь, могущая характеризовать если не членство Иоанна Предтечи в Кумранской общине, то определённое руководство в жизни их уставом, следовавшим Закону и пророкам. У кумранитов, в уставе есть такая фраза:
«14. как написано: “В пустыне проложите дорогу (Йахве), выровняйте в степи торный путь нашему Богу”.
И слова Иоанна Крестителя, из Евангелий, о недалёком пришествия Мессии, почти одни и те же, что и у кумранитов в Уставе... «Он сказал: я глас вопиющего в пустыне; «исправьте путь Господу», как сказал пророк Исаия...»
…Иисус Христос в своих проповедях открыто говорил и настаивал на том, что большинство людей вокруг и даже фарисеи, которые якобы охраняют Правду и сохраняют подлинную веру, увязли в алчности и честолюбии, и только делают вид что следуют путями Бога. Но что все они жертвы незнания подлинного учения и грешники, которым нужен Учитель. Он говорил: «Я пришёл в мир, не ради праведников, но спасать грешников. Врач нужен больному, а не здоровому...»
А ессеи гордились своим избранничеством и называли людей, живущих вне общины Сынами Тьмы, достойными преследований и гибели. Отчасти, подобную нетерпимость по отношению к простым людям, демонстрировали и фарисеи...
Проповеди Иисуса Христа, отошедшего от элитаризма и интеллектуального «аристократизма» ессеев, направлены прямо против фарисеев и первосвященников, которые, взваливая на плечи верующих «ноши неудобоносимые», сами старались всячески сократить для себя требования Торы. Естественно, такая критика внутренней лжи и лицемерия вызывали в «законниках» гнев и жажду мщения.
Ревность и подозрение фарисеев, тщательно охраняющих свою привилегию быть учителями и наставниками народа израильского, послужили главной причиной страстей и страданий Иисуса Христа, которого признали простые люди, но испугались и возненавидели богатеи-правители и их «идеологическая» обслуга, во главе с архиереями и Синедрионом...
... Если сделать допущения, основанные на таком объяснении ранних годов возрастания и жизни Иисуса из Назарета, тогда можно во многом объяснить некоторые противоречия и неувязки, встречающиеся в Писании и Евангелиях. Но об этом в других статьях...
Конец января 2011 года. Лондон.
Иисус Христос и Любовь.
«Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонения, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Как написано: «За Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание». Но всё сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я
уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни
настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем…»
Послание апостола Павла к Римлянам – 8: 35-39;
…Всем известно, что христианство – это вера в основе которой лежит - Любовь к Богу, любовь к ближнему, любовь к людям, в том числе к тем, которые гонят нас и обижают нас. В первом послании апостола Иоанна говорится:
«Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий
любящий рождён от Бога и знает Бога.
Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.
Любовь Божия к нам, открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына
Своего, чтобы мы получили жизнь через Него.
В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в
умилостивление за грехи наши.
Возлюбленные! Если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга.
Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и
любовь Его совершенна есть в нас…
И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог. И уверовали в неё. Бог есть любовь, и
пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём…»
…И тут надо объяснить, что любить Бога, как существо высшее, как создателя мира и всех живущих на земле – это необходимое и обязательное условие всех человеческих религий, существовавших ещё и до прихода Иисуса Христа.
Многие религиозные культы в своём преклонении перед могущественными силами вне человека, называемые ими Богами, старались показать своё благоговейное отношение к Ним, старались их умилостивить: подношениями, ритуалами и жертвами, иногда свирепыми, кровавыми – человеческими.
Такие верования, называются сегодня языческими. Такая любовь выстраивалась на почтительном страхе; страх и был той основой, на которой стояло богопочитание, а сами Боги или идолы, ничего общего не имели с людьми, были существами нечеловеческого происхождения и ни о какой любви, тем более взаимной, не могло быть и речи. В лучшем случае снисходительность: сильных к слабым, вечных к временным и соответственно преклонение и поклонение людей Богам…
Но явился в Иудее Иисус Христос и научил учеников быть свободными в Боге, не следуя привычным языческим человеческим установлениям и провозгласил любовь краеугольным камнем Нового Завета, своим примером самопожертвования показал силу и действенность любви в мире ненависти и лицемерия. И стали эти ученики апостолами Нового завета и понесли Евангелие во все концы света…
Апостол Иоанн, в том же первом Послании, говорит:
«В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение, а боящийся несовершенен в любви.
Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас.
Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий
брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?
И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего…»
… Археологи утверждают, что первые религиозные культы зародились более полумиллиона лет назад. И на мой взгляд именно религиозность, пусть в самых примитивных формах, позволила древним предкам людей не только выжить в череде драматических, катастрофических испытаний, но и развиться до уровня Единобожия… Перволюди, в лице Богов и Демонов имели покровителей и судей, пример которых заставлял человека с каждым тысячелетием уходить от животного начала в себе, в сторону развития духовности, как зачаточных форм человечности…
В определённый момент развития человеческого духа, возникло понимание мира вокруг, явлений великой матери природы, как проявления начала творческого, некогда возникшего по соизволению существа верховного, сверхмудрого и сверхсильного.
Иегова – Бог, как явление духа, как Идея Сверхсилы, как Бог единственный и всевластный, проявился около трёх тысяч лет до рождения Христова, в среде кочевых ближневосточных племён, объединённых именами общих предков, заключивших торжественный договор о «сотрудничестве» и следовании его всепроникающим законам с Иеговой – Богом живых и мёртвых,
Надо подтвердить, что и иудеи, и в том числе фарисеи с книжниками, тоже поклонялись, призывали любить Бога – Иегову. И в этом нет какой – то особой доблести или высочайшей нравственности.
Воплотившийся в человеческом теле утверждает, что Бог хочет взаимолюбви среди людей; что Бог хочет, чтобы сильные служили слабым, а не наоборот, как было до того времени всегда, что соответствовало Здравому Смыслу, которому по сути и поклонялись книжники и фарисеи…
Он, Иисус Христос учит любви действенной а не показной, не только к Богу – Иегове, но и к человекам, ближним и дальним, и даже врагам своим. К тому же, Он обвиняет иерархов и фарисеев в искажении веры, в лицемерии и нарушении Закона. А простых людей - мытарей и грешников приближает к себе, ест и пьёт с ними, говорит «что нищие духом наследуют Царствие Небесное», призывает их к любви жертвенной, не лицемерной.
Истинная любовь говорит Он, проявляется в том, что при столкновениях и ссорах, лучший путь налаживания хороших отношений это: «если ударят тебя по правой щеке, подставить левую», тем самым показывая свою безграничную любовь ко всему живому и прежде всего к человеку грешнику, ибо обидеть другого человека казалось Иисусу страшным грехом, а принизить себя, сделаться слугой для других - высоким достоинством…
И ещё Он говорил, что любить только ближних своих способен и дикий зверь выхаживающий своих детёнышей, но возлюбить врага своего – в этом главная заслуга «нового» человека. Он говорил: «… И любите врагов ваших… и молитесь за обижающих и притесняющих вас…»
Сам Иисус, как описано в Евангелии от Луки, умирающий в муках на Голгофском кресте, отдавая свою бесценную жизнь во искупление грехов человеческих, глядя в смертной муке на своих истязателей говорит: «Боже! Прости им, ибо не ведают, что творят!»
Эти слова Сына Божьего, ещё раз показывают нам всем, как мы должны любить других людей и как мы должны прощать человеческие заблуждения и даже преступления. Потому что люди – преступники, часто не ведают что творят и часто являются жертвами фарисейского, жестокого воспитания, а потому, будучи жертвами такого научения, творят подлости и жестокости из неведения - что есть зло и что есть добро?!
А псевдо учителя, продолжали учить людей жестокости и вместо любви проповедовали страх, говоря «Зуб за зуб» и «Смерть за смерть»…
Сегодня, страшно подумать что было бы с миром, не приди, не появись на Земле в те давние времена, воплотившийся Сын Божий под именем Иисуса из Назарета, ибо чаша страданий человеческих переполнялась и близок был уже конец рода человеческого…
И вот пришёл на Землю Иисус Христос и стал учить людей как можно свободно и счастливо жить в любви к Богу и себе подобным - ближним и дальним, к любой твари земной сотворённой отцом нашим, Богом – Креатором…
… Но фарисеи и книжники, иерархи иудейские и правители Иудеи не захотели поверить в Иисуса Христа, в его призывы к всеобщей любви и предали его на муки и страдания, тем самым предав и Бога своего, Иегову…
Тот же апостол Иоанн говорил в первом Послании:
« Всякий верующий, что Иисус Христос, от Бога рождён, и всякий любящий Родившего, любит и Рождённого от Него.
Что мы любим детей Божьих, узнаём из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его.
Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки.
Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть сын Божий?..»
…Однако и сегодня, спустя почти два тысячелетия после муки смертной распятого на кресте Иисуса из Назарета, можем ли мы сказать о себе что веруем в Иисуса Христа и в Его заветы любить друг друга. Веруем ли мы в Сына и в Бога пославшего Его на Землю? Научены ли мы любить человека: нашего родственника или друга, нашего соседа, просто незнакомого прохожего как самого Бога. Уверены ли мы, что тому же учим своих детей?
Способны ли мы говорить о себе, что любим других, как себя самого и тем самым утверждать, что мы последователи Иисуса Христа и что сами являемся христианами?
А ведь это страшно, когда привычно, автоматически называя себя христианами, мы зарабатываем деньги ради самих денег, а не для того, чтобы делать добрые дела; мы делаем карьеру ради власти над другими людьми, а не для того, чтобы устроить жизнь вокруг нас более справедливо; мы воюем, убивая других людей, прикрываясь идеологической завесой состоящей из ложно понимаемого патриотизма, неверно понятых Христовых заповедей и даже чувствуем себя героями, если способны убить много врагов, гордимся таким геройством…
Конечно, это прямое нарушение заветов Христа и тут очевидно, что тот, кто так поступает, вовсе не христианин.
Сегодня есть и другие, более лживые и изощрённые формы оправдания нашей ненависти к дальним и даже ближним. Вспомните лозунг – призыв, одного из самых популярных философов двадцатого века, который вполне искренне говорил, что «Другие – это ад!»
И немудрено, что после таких заявлений многие готовы не только признаться, что они не понимают и не разделяют призывов – заветов Иисуса Христа о любви, но более того, считают подлинной любовью, только любовь плотскую, половую.
Оглянитесь кругом – таких людей много, имя им – легион!
Мы постепенно утрачиваем смысл и понимание любви человеческой, христианской и чем дальше, тем больше погружаемся в пучину греха сладострастия, надеясь в половой любви, в том что на Западе называют коротким словом секс, найти избавление от страданий, непонимания и одиночества, в чем часто сами повинны.
Но тем самым мы, только увеличиваем страдания, а после осознания бессмыслицы таких отношений, погружаемся в ещё большее одиночество и богооставленность… Сегодня, грех любострастия принимает формы противоестественные и многие согласны не только это терпеть, но и ополчаются на тех кто выступает прямо или косвенно против этого, называя это противодействие «ограничением прав личности на частную жизнь».
Уже дискутируются вопросы о узаконении гомосексуальных отношений и в среде священства, которые по церковным установлениям являются преемниками христианского Первосвященника, Иисуса Христа…
Самое неприятное в этой человеческой слабости то, что с одобрением греха, как нормы человеческого общежития, мы невольно разрушаем христианские понятия бросая тень на бескорыстную и самоотверженную дружбу между мужчинами и женщинами, между членами Церкви Христовой, начинаем подозревать всех живущих вокруг нас в грехах, которые они не совершали…
Любовь человека к человеку невольно отравляется подлыми подозрениями, а враг человеческий и Противник Бога, Владыка зла и смерти, - Сатана, проникает в самые глубины человеческого сообщества отравляет своим влиянием самые чистые формы отношений, включая человеческую любовь и брак.
Древний человек в нас начинает преобладать, берёт в плен не только тело, плоть человеческую, но и душу, ибо тело – это Храм для человеческой души. Так оскверняется и этот Храм, созданный по образу и подобию Бога.
Сегодня западный человек, владеющий несметными богатствами и достижениями науки и техники, вместо того чтобы воспарить в небо, приблизиться к идеалу христовой любви, ползает во прахе греховности и гордиться образованностью в научении сексу…
Воистину: «Прости им Господи – не ведают, что творят!»
Это разлагает западное общество, делает несчастными взрослых, но самое страшное, что из детей растит жертв такого антихристианского воспитания, толкая невинные детские души в грязь нелюбви и греха.
…Чем же тогда объяснить экономическое преуспеяние и высокие жизненные стандарты на Западе? Ведь большинство людей, приезжающих на Запад из России или стран Восточной Европы, говорят о том, что они будто в рай попали…
Во многом это объясняется проникновением, растворением христианских принципов жизни в культуре этих западных стран, произошедшем за многие столетия сознательного христианства.
Кроме того, помимо неверующих, на Западе много и верующих. Посмотрите: во всех городах, городках и посёлках – самое красивое, самое заметное здание – это церковь. Поэтому, традиции веры не умерли полностью, а сохраняются в небольших городах, городках и селениях…
В определённом смысле, сегодняшние христианские принципы в странах Запада стали и экономическими регуляторами жизни. Не будь здесь этих христианских принципов, капитализм опустошил бы землю в течении нескольких десятков лет…
Ведь и западная демократия выросла в конечном итоге из христианства, которое по сути своей вера личностная и первым защитником прав личности, прав человека был Иисус Христос…
И ещё надо заметить, что если Запад разлагается медленно и частично - в Америке, по некоторым оценкам, религиозны около сорока процентов населения - то страны пытающиеся ему подражать, отягощены злом атеизма и потому, копируют не ту половину Запада которая верует и старается жить по законам веры, а ту меньшую часть, которая наиболее криклива и атеистически легкомысленна.
… «Реформаторами» в России и в других постсоветских странах отравленных государственным атеизмом, в «подражание» Западу, сегодня построен так называемый «бандитский капитализм», при котором все человеческие и религиозные ценности цинично извращены и на место Бога, встал денежный Идол.
Такая подмена понятий, способствовала разложению морали и нравственности и привела к воцарению кучки «олигархов» над подавляющим большинством бедных и просто нищих…
Но самая страшная зараза в этих странах, это неверие или замаскированное фарисейство «образованцев», очень похожих на тех, о ком Иисус Христос говорил: «О фарисеи, лицемеры, змеиное отродье!»
На место Христовой, божественной любви, эти люди поставили ненависть к ближним и тем паче – дальним, и циничное пренебрежение всеми христианскими обязанностями…
И самоё страшное – владея средствами массовой информации, эти люди с помощью продажных перьев, продажных голосов, продажных личин – рекламируют свои антихристианские взгляды в подконтрольных им СМИ, а возрождению христианства всячески противятся!
В этой среде воцарился плоский сайентизм, грубая подмена религиозности. Они прославляют и возводят на пьедестал лжепророков и лжесвятых, оперирующих примитивной компиляцией: смесью буддизма, христианства и мистики…
Они уверяют, что изобрели новую религию. Но именно о таких «верующих» Иисус говорил: «Ваш отец – Сатана…»
К несчастью, плоды этой пропаганды отравляют прежде всего несформировавшиеся, нестойкие детские души!
Мне вспоминается период недавней жизни в России, когда в начале девяностых в школы стали приглашать священников из ближних приходов. Так было, например, в тогдашнем Ленинграде и такова была идеологическая мода. Учителя в этих школах, отмечали, что за полгода бесед, ученики во многом стали более человечны, менее злы и упрямы.
Но потом, видимо мода переменилась, надо было как-то оправдывать появившихся на фоне растущей нищеты кучку «новых» русских богачей – мошенников и спекулянтов. И вот тогда, тоже по указанию «сверху», эти беседы прекратились…
Ох уж эти российские «верхи»!
Сегодня многие девушки отравленные атеистической, противоестественной пропагандой богатства, плотских удовольствий и славы, хотят быть богатыми, известными и уже не мечтают стать похожей на Богородицу, часто даже не зная, кто Она, а стесняясь своей непорочности, хотят поскорее вырасти и завести себе богатого любовника и пожить для себя сладострастной и развлекательной жизнью.
А не менее обездоленные юноши не плачут над историей жизни и муки смертной Иисуса Христа, а хотят стать богачами любой ценой, сделавшись для этого «на время» страшными и жестокими бандитами, которых все боятся и потому «уважают»…
Конечно, эти люди жертвы грубой и жестокой, антихристианской, антиобщественной лжи и только возвращение к подлинному христианству, к любви Божественной и человеческой, поможет всем верующим и неверующим, обрести и свободу, и благополучие…
Самое страшное для меня, в этих бывших социалистических странах то, что они до сих пор называют себя христианскими!…
И тут невольно логика наших рассуждений подводит нас к важнейшему вопросу - хотим ли мы стать такими как Иисус Христос, или же мы хотим быть похожи на врагов его, жестоких и лицемерных фарисеев – книжников, забывших в ослеплении животной жизни не только о любви к человеку и человечеству, но и о любви к Богу, Господу нашему Иисусу Христу и Духу Святому?
Сегодня, многие так запутались в этой суете добывания благ материальных, в этой человеческой плотской жизни, что уже и не знают чем жизнь христианская отличается от жизни языческой - в конечном итоге многие уже не различают и не хотят различать, чем Бог разниться от его противника, Сатаны.
Для многих, любовь ко тьме, в которой совершается плотский грех, пересиливает тот свет о котором возвестил нам Господь и который является результатом Любви Божественной, перетекающей в любовь человеческую. Такая любовь освещает самые тёмные закоулки человеческой души и человеческого сознания и даёт возможность почувствовать себя подлинно счастливым, уже здесь на земле, не боясь смерти и небытия, владыкой которого всегда был и остаётся Сатана…
После смерти такого человека, который уже при жизни стал частицей Церкви Христовой, ждёт райское блаженство, вблизи Господа нашего Иисуса Христа и пресветлое Воскресение, жизнь безгрешная и райская, во всём её невообразимом великолепии…
И я верю, что в этих обещаниях, нет ничего фантастического или нереального. Вопрос весь в том, как мы толкуем эти возвышенные слова!
… Но воссесть одесную Иисуса Христа на небесном престоле, удастся немногим и только тем, кто следует узкой тропинкой воздержания, праведной веры в Христовы Заветы, кто способен любить людей больше, чем самого себя…
Большинство же из нас, следуют широкими дорогами самоуслаждения и оправдания своего животного эгоизма различными антихристианскими теориями…
Сегодня действительно, нам, отравленным неправдами, алчностью и сладострастием современного обывательского мира, трудно и даже невозможно освободиться от лжи и лицемерия ставшего такими привычными обстоятельствами нашей обыденной жизни.
Но если мы хотим вернуть себе счастье наполненной и деятельной жизни уже здесь и сейчас, то нам надо наконец поверить и вновь услышать призывы Иисуса Христа ко всеобщей и жертвенной любви к Богу и к человеку, чтобы по настоящему возвыситься над нашей животной плотью и стать слугой своим близким и дальним…
Для того чтобы иметь рядом с собой верных друзей и помощников в жизненных испытаниях и невзгодах, нам надо быть самим готовыми «…отдать жизни за други своя…»
Как этому научиться? Одна из форм научения - это молитва обращённая к Богу. Но молится нужно не о личном материальном благополучии, а о том чтобы Бог вразумил, научил нас жизни чистой и праведной, указал нам путь христианской жизни, которая приведёт нас к Храму а не в тюрьму за денежное мошенничество; или на больничную койку, благодаря нашей невоздержанности и половой распущенности.
Молиться надо, чтобы Бог снизошёл на нас, доставил счастье общения с Ним, помог несчастным и покинутым, тем из нас, кто нуждается в душевном руководстве.
Просить надо искренне, как учил своих учеников Иисус Христос, чтобы Бог – «Отче наш», - научил нас любить других людей как себя и подсказал нам пути действенной помощи нашим родным и близким, друзьям и знакомым, просто людям живущим вокруг нас. Чтобы, глядя на нас, окружающие могли сказать – это истинно достойный христианин, то есть последователь Христа, человек исповедующий любовь, как основу христианской веры…
И конечно одно из самых важных занятий, помогающих пребыванию в состоянии любви к Богу, – эту проповедование Евангелия, учащее как любить искренне и нелицемерно других людей и конечно Бога…
Апостол Павел в послании к Римлянам, так объясняет выражение Иисуса Христа, «люби ближнего твоего, как самого себя»:
«Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого, исполнил Закон.
Ибо заповеди: «не прелюбодействуй», «не убивай», «не кради», «не лжесвидетельствуй», «не пожелай чужого» и все другие заключаются в сем слове: «люби ближнего твоего, как самого себя...
Любовь не делает ближнему зла; итак, любовь есть исполнение Закона…»
… Читая Евангелие, мы узнаем о непревзойдённой любви Бога Отца к своему Сыну, которая даёт пример подражания нам самим, как земным родителям в нашей любви к детям. И конечно, читая Евангелие мы должны помнить, что Бог Отец настолько возлюбил род человеческий, что пожертвовал своим Сыном во искупление грехов человеческих и тем самым заложил Церковь, которая и для нас всех должна стать прибежищем любви и самопожертвования.
Но во всех ли приходах и церковных общинах присутствует такая жертвенная и бескорыстная любовь? Думаю, что далеко не во всех и это должно быть главной заботой не только священников и иерархов, но и всех членов таких общин. Дружеское и любовное отношение друг к другу может воспитать и даже переменит, исправить злой характер!
О значении христианской любви в Церкви Христовой говорил апостол Павел в послании к Коринфянам:
«… Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звенящий.
Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто.
И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не ищет зла, не радуется неправде, а сорадуется истине;
Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится….
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше…»
… Мне всегда казалось, что подлинно христианский потенциал любви не востребован в обыденности из боязни отдать больше, чем получить взамен. Вся сегодняшняя система воспитания учит нас прежде всего любить себя и заботиться о личных собственных интересах. И потому, начинать возвращение христианской любви на реальную почву, надо с воспитания подлинно любовных отношений внутри христианской общины, которая обычно формируется в церкви, стоящей неподалёку от нашего дома, в чей приход мы входим.
…Начинать проповедование евангельской любви, как основы подлинного христианства, надо в церковных детских школах, под руководством священнослужителей, особенно отличающихся педагогическими талантами. Если мы сможем воспитать несколько поколений детей, окончивших такие церковно – приходские школы, тогда мы сможем говорить о формировании базовой основы христианской общины, исповедующей евангельскую любовь, как основу жизненной позиции прихожан.
Большое всегда начинается с малого, но такие христианские приходы будут теми «точками роста», вокруг которых может сложиться новое сообщество верующих в христову любовь и в христианские отношения людей…
В любом случае надо попробовать не оставаться равнодушными, когда детей и в том числе и наших детей, постепенно уродует нравственно и физически, обстановка и условия жизни неверующего мира вокруг нас.
Надо довериться Господу нашему, Иисусу Христу и поверив изо всех наших душевных сил в Его благодатное влияние, попробовать вырастить детей в правилах Нового Завета, противопоставляя молитву упования на силу Божию, нечестивому давлению животных страстей, кипящих вокруг нас и в нас. И подтверждать эту молитву своим родительским поведением и отношением к ближним и дальним…
Главное в воспитании «нового», подлинного христианина, должно быть соблюдение нами самими заповедей любви, о которых так вдохновенно рассказывал своим ученикам Иисус Христос. А те в свою очередь, в Евангелиях поведали всему миру.
Все мы, каждую минуту нашей жизни должны помнить, что любовь – это основа учения, которое возвестил миру Иисус Христос – Сын Божий…
То есть, воспитывая наших детей, мы должны перевоспитывать и себя согласно христианским заветам и тем самым, стать «ролевой моделью» для своих и чужих детей. И начинать заниматься таким перевоспитание, никогда не поздно…
Понимая трудность противостояния безбожному, или что ещё страшнее, фарисейскому, лицемерному миру, мы должны, если понадобиться, пожертвовать своим спокойствием, благополучием или даже жизнью, чтобы защитить детей от влияния сатанинской пропаганды, изливаемой на неокрепшие сердца и умы из телевизионных - «ящиков» и из других подобных средств массовой «дезинформации».
Первый совет всем, кто хотел бы обезопасить детей от влияния безбожия, - убрать из собственного дома телевизор, который горько иронизируя, верующие называют «домашним Сатаной»…
Второе непременное условие правильного христианского воспитания, это контроль и рекомендации при чтении детьми книг. Сегодня появилось достаточно много талантливо написанных и иллюстрированных книг о христианстве и о вере вообще…
Со временем надо переходить к детскому Евангелию, в котором талантливо изложена история жизни, смерти и воскресения Иисуса Христа…
Потом, уже для подростков шестнадцати – семнадцати лет можно будет рекомендовать русских и зарубежных классиков, а из отечественных писателей, конечно повести Толстого и романы Достоевского «Идиот» и «Подросток». Хотя подбор книг можно делать из интересов детей в семье…
Но надо постараться приучить детей читать книги, которые, как выразился один из моих знакомых вовсе невоцерквлённый человек: «несут в себе свет божественных истин».
Конечно, классику допустимо читать как можно раньше, но к сожалению душевный опыт подростков так невелик, что эти книги могут им показаться скучными. Хотя, если мы найдём время, чтобы эти книжки обсуждать, то читать их можно уже лет с шестнадцати – семнадцати…
И конечно необходимо брать детей на церковные службы, объясняя их содержание на доступном детскому пониманию уровне. Участвуя в службах, они смогут усвоить и понять христианскую любовь не только извне, как объект божественной любви, но и изнутри, как субъект влюблённости в Бога и в его творение – человечество.
Главное правило воспитания в христианских семьях, должно быть посильное сопротивление антихристианским влияниям внешнего атеистического мира. И конечно надо исключить в домашних разговорах лицемерие и злословие…
Не будем отчаиваться, если сначала не всё будет получаться так, как мы хотели бы. Благодаря умной молитве и умному деланию, с помощью Божией, мы рано или поздно сумеем помочь нашим маленьким христианам, осознать глубину и чистоту христианского учения.
И это поможет нам самим в развитии умения любить Бога и других людей, как самих себя, с упованием на силу Божию, на силу молитвы Иисусовой. Мы сможем преодолеть все препятствия на пути воспитания нового человека, достойного любви и помощи Бога Отца, Сына и Святого Духа…
Читая труды Митрополита Антония Сурожского, я нашёл удивительные по силе слова о любви божественной и земной и хочу это место процитировать:
«В совершенстве любви мы находим то, что было в начале: Бог, бывший свободным не делать этого, но в порыве любви вызывающий в бытие целый мир для того, чтобы дать Себя и всё, что Его, этому миру в целости и каждой малейшей частице сотворенного мира в отдельности.
Так вот любовь превозмогла, любовь преодолела всю разбитость. Она стала несовершенной, она приобрела новые свойства тяготения, жадности, похоти, власти, собственничества и т. д., но это всё же любовь. Это чувство, которое обращает одно существо к другому, с ощущением дива, созерцательного видения красоты, с ощущением, что моё утоление, исполнение в другом, что я не самодовлеющ, что только в другом или других можно искать исполнения и, может быть, найти его. Это не совершенная любовь, хотя в некоторых лицах Ветхого Завета мы находим совершенную любовь: совершенную любовь к Богу, совершенную любовь друг ко другу. Если подумать о совершенной любви к Богу, то вспомните жертвоприношение Исаака Авраамом (Быт 22) Быть способным на это означало любить Бога всем своим существом, потому что Авраам не только был готов убить своего сына, - убить своего сына означало убить самого себя, ранить себя так, как никто и ничто не могло ранить его…» (Митр. Антоний. Труды. Т 2. Стр 846)
И в заключение в качестве эпилога хочу процитировать строки из второго Соборного Послания, апостола Иоанна Богослова:
«…И ныне прошу тебя, госпожа, не как новую заповедь, предписывая тебе, но ту, которую имеем от начала, чтобы мы любили друг друга.
Любовь же состоит в том, чтобы мы поступали по заповедям Его. Это та заповедь, которую мы слышали от начала, чтобы поступали по ней.
… Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нём, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына…»
Лондон. 06. 04. 2007 года.
Начало Пути. Пьеса в 4 актах
Акт первый.
Картина первая.
Вифлеем. Постоялый двор. Комната хозяина, она же приемная для посетителей. Хозяин сидит и пишет что-то за столом в углу сцены. Рядом топчан, на котором хозяин спит. За топчаном, на табурете бочка с водой и черпаком. Между столом и топчаном окно. Входят Иосиф и Мария. У Марии большой живот.
ИОСИФ. Хозяин, можем мы остановимся у вас на несколько ночей?
ХОЗЯИН. Откуда вы и почему так поздно?
ИОСИФ. Мы идем из Назарета...
ХОЗЯИН (перебивая Иосифа). Увы, люди добрые. Все места заняты. Многие приехали сюда чтобы участвовать в переписи и живут тут неделями. Все мои запасы продуктов съели. Отправил племянника в Иерусалим на рынок, покупать новые...
Снова что-то пишет. Иосиф и Мария стоят и ждут.
МАРИЯ (Иосифу). На дворе ночь и я устала. Я уже никуда не могу идти. Что нам делать, Иосиф? У меня время подходит...
ХОЗЯИН (отрывается от бумаг). Я уже сказал, мест нет.
Смотрит на Марию, на её живот.
ХОЗЯИН. Хотя, если вы согласны, то можете переночевать в хлеву. Это за стенкой, во дворе. Там чисто. Я приказал убрать... Возьмите в углу солому. Не дворец, но ночевать можно...
Иосиф и Мария уходят. Хозяин снова склоняется над столом, что-то пишет. Заходит Иосиф.
ХОЗЯИН (раздраженно). Ну, что тебе?
ИОСИФ. Дайте воды. Моя жена рожает...
ХОЗЯИН (ворчит). Ох уж эти римляне. Сколько людей с мест сорвали. Вся Иудея на ногах...
Ищет таз, наливает в него воду из бочки. Иосиф берет таз с водой и уносит.
ХОЗЯИН. (как бы оправдывая себя) Ничего, сегодня тепло.
Подходит к окну. За окном темно. Хозяин открывает окно. В комнату врывается птичий щебет и пение.
ХОЗЯИН (непонимающе оглядывается) Странно. Никогда такого не было, чтобы птицы ночью пели!
Закрывает окно. Подходит к топчану. Ворчит и укладывается спать. Накрывается одеялом, замирает.
Стук в дверь.
ХОЗЯИН (сбрасывает одеяло, садится) Кого еще бог послал? Входите!
Входят 3 пастуха. Хозяин изумленно смотрит на своих пастухов.
1-й ПАСТУХ. Хозяин, чудо свершилось. На пастбище явился нам ангел с лучом огненным и сказал, что скоро в мир придет долгожданный Мессия и что родится он сегодня ночью, здесь в Вифлееме - граде Давидовом.
2-й ПАСТУХ. И ещё он сказал, что узнаем мы новорожденного Христа Спасителя по тому, как будет он в пеленах повитый лежать в яслях.
3-й ПАСТУХ. И сказал ещё ангел, что это великая радость для всех миров, во всей Земле.
ХОЗЯИН. Не морочьте мне голову, идите лучше к овцам. Но если вы считаете, что должно свершиться чудо, идите в хлев, там какая-то молодая женщина из Галилеи рожает. Может она Спасителя и родит. (Смеется)
Пастухи уходят. Хозяин поудобнее устраиваясь на топчане, кряхтит и ворчит.
ХОЗЯИН. И что доброго может прийти из Галилеи?
Стук в дверь.
ХОЗЯИН (сбрасывает одеяло, садится) Кто там ещё? Входите!
Входит Симеон.
ХОЗЯИН. А это ты, Симеон, чего тебе?
СИМЕОН. Птицы ночью поют. Это знамение. Ты знаешь, я жду Христа - утехи Израилевой уже который год. И вот сегодня пастухи сказали, - явился к ним Ангел в одеждах белых и возвестил о рождении Господа нашего, здесь в Вифлееме, граде Давидовом, как написано в Писании.
Где младенец?
ХОЗЯИН. Да вы что сегодня все с ума посходили: сперва пастухи, теперь ты. Какой младенец? Какой Спаситель? Да, в хлеву ночуют старик с женой из Галилеи. Жена у него рожает. Но разве так придет в мир Спаситель? Ты Симеон рехнулся уже от старости. Сходи, посмотри сам, но меня больше не тревожь.
Симеон уходит. Хозяин ложится на топчан, укрывается с головой. Засыпает.
Сильный стук в дверь.
Хозяин вскакивает, одеяло падает на пол.
ХОЗЯИН. (плачущим голосом). Господи, ну когда это кончится? Смогу я сегодня поспать? Кого там опять... Входите!
Входят волхвы, богато одетые, в чалмах и халатах.
1-й ВОЛХВ. (Кланяясь) Хозяин, не обессудь, что будим тебя, но дело святое и важное. Со времен пророчеств Даниила, люди ждут явления Владыки Мира, царя Иудейского. Девять месяцев назад явилась на небе новая яркая звезда над страной Иудейской. Пришли мы в Иерусалим к Ироду царю и спросили его о новом царе Иудейском. Но он сказал, что ничего не знает, но просил сообщить ему, если мы найдем этого царя.
2-й ВОЛХВ. Несколько дней назад звезда тронулась и мы пошли за ней. Шли всю ночь. Остановилась звезда над Вифлеемом. Здесь должен родиться тот, кого мы ждем!
ХОЗЯИН. Да, действительно, пришли ко мне вчера старик с женой из Галилеи. Жена у него рожает. Мест нет, так я пустил их в хлев. Может она уже и родила, но вряд ли это Мессия.
Волхвы уходят
ХОЗЯИН. Смешные люди: Ангелы, знамения, звезда тронулась... Суеверия всё это.
Укладывается на топчан.
Свет гаснет.
В темноте сцена поворачивается.
Картина вторая.
Яркий свет. Слышно пение птиц.
Хлев. Иосиф и Мария с ребенком в центре. Рядом теснятся пастухи, Симеон, бедно одетые люди. Входят волхвы, вносят дары, раскладывая их вдоль рампы сцены, падают на колени.
1-й ВОЛХВ. О радость мира! Родился новый свет и Владыка Мира предсказанный ещё в древности! Да святится имя твоё!
2-й ВОЛХВ. Наши дары (показывает рукой на дары) для него. Здесь золото, ладан, смирна. Да будет он велик и счастлив. Мир и слава ему и людей благоволение!
3-й ВОЛХВ. Но бойтесь царя Ирода, ибо он что-то замышляет против Спасителя. Ревнует его к своей славе, жестокосердный. Бойтесь его и поскорее уходите подальше. Замыслил Ирод недоброе. А мы уйдем теперь,в радости, к себе на Восток. Но уйдем другим путем, минуя Иерусалим и Ирода-злодея.
1-й ВОЛХВ. Но сначала порадуемся новорожденному.
Поют: - Славься Господь, совладыка земли и неба. Ты Свет и Надежда Мира
3.ВОЛХВ. Предвидим трудности и страдания на твоем пути. Но ты все преодолеешь и воссядешь одесную Отца небесного. И будут праведники и раскаявшиеся блаженны. И будут наказаны упорствующие в грехе и неверии...
Птицы поют громче. Восходит солнце. Начинается прекрасный день. Все медленно уходят со сцены, кланяясь.
ИОСИФ. Мария, дочь святости, мать Иисуса, мы должны спешить. Ирод - злой и жестокий. Он убил жену и трех своих сыновей только потому, что заподозрил их в заговоре против него. Пока весть о рождении святого младенца не распространилась по Иудее и не достигла Иродовых ушей, нам надо бежать. Куда? Наверное лучше всего в Египет. Недалеко и Ирод не достанет.
Подходит к одному из даров, вынимает горсть золотых монет, кладет в карман. Уходит готовить отъезд.
Мария остается одна с сыном. Склонилась над яслями и любуется младенцем.
МАРИЯ. Ой, младенец проснулся! Какие у него глаза! Он всё слышит и понимает. А выглядит совсем как годовалый! Сын Божий, Господин мой!
Мария становится на колени и молится.
МАРИЯ. Отче Благий! Благодарю тебя, что избрал меня для явления в мир Святого младенца сего. Спаси и сохрани нас в эти смутные времена.
ИОСИФ (входит). Все готово. Я купил осла, собрал все для дороги. Идем Мария, да хранит нас Бог!
Мария нагибается над яслями, берет младенца, прижимает к себе и вместе с Иосифом уходят. Иосиф несет дары.
Затемнение. Сцена поворачивается.
Картина третья.
Опять коморка хозяина.
Хозяин стоит на пороге и смотрит вслед удаляющимся Иосифу и Марии.
ХОЗЯИН. Странные люди. Поверили, что Христос может родиться в хлеву. Фарисеи и книжники говорят, что он, Мессия придет в мир во славе, как богатырь на боевом коне и уничтожит врагов детей израилевых и станут иудеи владеть миром во веки веков...
А это? Сын плотника из Назарета, разве он может стать Спасителем и Владыкой Мира? Глупые люди!!!
Подходит к топчану, ложится, накрывается одеялом.
ХОЗЯИН (ворчит) Ночь прошла, а сна не было. Надо ещё поспать...
Занавес.
Конец первого акта.
Акт второй
Картина первая
Иерусалим. Иерусалимский храм. У входа в храм сидят старцы-фарисеи. Среди них мальчик Иисус.
1-й СТАРЕЦ. Да! Очень важно, чтобы среди неверующих грешников, бестрепетно преступающих заветы бога, жило хотя бы несколько праведников. Они как свет в ночи будут светить тем, кто ищет Божьей правды и справедливости.
2-й СТАРЕЦ. Да! Это так! Вспомните Содом и Гоморру. Как Лот испрашивал ангелов, посланников Божьих, о десяти праведниках в этих нечестивых городах и как ангелы говорили, что города спасутся, если в них найдется этот десяток праведников среди тысяч и тысяч грешников. Ибо рано или поздно грешники убедятся, что земная жизнь, где зреет зло, разврат и несправедливость, приводит только к ужасной, бессмысленной смерти. И когда это произойдет, то эти грешники могут обратиться к праведникам с просьбой показать путь к богоугодной жизни в которой справедливость и добро являются целью и смыслом.
ВСЕ ХОРОМ. Да! Это так! Ты говоришь правильно!
ИИСУС. Позвольте вас спросить о том, что вы называете справедливость? Но вначале я хочу рассказать о нашем лавочнике...
1-й СТАРЕЦ ВТОРОМУ. Чей это мальчик? Он с нами уже второй день сидит здесь и всё внимательно слушает.
2-й СТАРЕЦ. Говорят это сын Иосифа и Марии из Назарета. И удивительно, что он в его малые годы интересуется делами веры.
Подросток ИИСУС. Так вот. В нашем маленьком городке лет пять назад появился человек, который открыл продуктовую лавку. Начал он с малого, продавая уголь и оливковое масло, сыр и пшеницу, инструменты для крестьянской работы. Два года назад случился засушливый год. От жары пострадали все посевы, а в овечьих стадах случилась заразная болезнь.
И тогда лавочник, у которого были запасы в закромах и подвалах, сделал должниками своими многих людей, продавая им всё втридорога. Сейчас он один из самых богатых людей в нашем городе. Он купил большое стадо овец и набрал из должников пастухов для своего стада. Этот лавочник, разбогатев, сшил себе широкую налобную повязку, стал старостой в нашей синагоге и молится даже на площади, переходя её, и для этого останавливается, шепчет молитвы и воздевает руки к небу. И это видят все. Так вот я хочу спросить вас, уважаемые Учителя, праведны ли его дела и поступки? Многие в нашем городе говорят и спорят об этом, но никак не могут согласиться между собой.
1-й СТАРЕЦ. Да! Трудный вопрос ты нам задал! С одной стороны этот лавочник не крал, не убивал и даже помог городу перенести тяжелый год. С другой... С другой... Ох и трудно же ответить на твой вопрос.
2-й СТАРЕЦ. И ведь как ты говоришь, он молится и днем и вечером, а это говорит о его набожности. Но... Но… Что-то здесь не так... Что-то есть в этом противное праведности... А что, я и сам не знаю!
ИИСУС. Позвольте, уважаемые, сказать, как я это понимаю. Бог создал Адама и Еву безгрешными, но переступив его заветы, соблазненные Сатаной принявшим облик змия, наши прародители согрешили, были наказаны Богом и изгнаны из Рая. Тот первородный грех довлеет над людьми. Но праведники, сознавая свою изначальную греховность, борются с грехом внутри себя, стараясь жить по любви и правде.
А этот лавочник грешен вдвойне. Во-первых, потому что преступил Божьи Законы, воспользовавшись человеческой бедой и нажив на этом состояние, а во-вторых, потому, что будучи грешен, изображает из себя праведника и верующего, выставляя это на показ. Он лицемер и гнев Господень рано или поздно падет на его голову...
И ещё я думаю о том, что где появляются деньги, богатство там исчезает вера.
1-й СТАРЕЦ. Да он просто маленький мудрец! Он берет на себя смелость судить людей!
2-й СТАРЕЦ. Как смело он говорит. Ведь и мы знаем много таких псевдоверующих и псевдоправедников. Но мы об этом не говорим вслух, потому что эти люди богаты и влиятельны. И вправду говорят: «Устами младенца глаголет истина.»
Из-за угла появляются Иосиф и Мария.
ИОСИФ.(Марии). Мне говорили, что видели его здесь, в преддверии храма.
МАРИЯ. Как он мог? Ведь знает, что мы волнуемся. Он всегда был такой послушный, робкий мальчик.
ИОСИФ. Заметив сына. - А, вот он где! Иисус, почему ты здесь? Мы вернулись с полдороги, чтобы разыскать тебя!
МАРИЯ. Сынок! Как ты мог оставить нас, своих родителей, зная, что мы будем волноваться?
ИИСУС. Простите меня! Но я вдруг понял, что Бог и истина для меня дороже всего на свете. И решил поговорить с этими уважаемыми старейшинами о тех вопросах, которые меня волнуют больше всего: о справедливости, о добре и зле, искренности и лицемерии. Эти беседы породили во мне новые мысли и новые стремления. Идемте и благословит Господь этих уважаемых старцев.
Уходят.
ИОСИФ.(уходя) Ну ты хотя бы предупредил нас с матерью, что остаёшься.
ИИСУС. Да. И вы бы мне не разрешили...
Все трое скрываются за углом.
1-й СТАРЕЦ. Этот ребенок вырастет великим человеком. Я никогда еще не слышал таких разумных речей от детей.
2-й СТАРЕЦ. Этого человека ждет не только великое будущее, но и великое страдание. Люди не любят, когда говорят правду о них и жестоко расправляются с теми, кто способен на это. Дай Бог избежать ему великих несчастий в его взрослой жизни!
Старцы расходятся, обсуждая слова Иисуса:
3-й СТАРЕЦ. Надо же, из Назарета, а такой умный.
4-й СТАРЕЦ. Он говорил, что этот лавочник вдвое грешен. Это опасные рассуждения.
Картина вторая
Иоанн Креститель, Петр, Андрей Иоанн, Иаков на берегу реки Иордан. Иоанн в грубой верблюжьей одежде. Входит толпа фарисеев.
1-й ФАРИСЕЙ. Где же он?
2-й ФАРИСЕЙ. Говорят, он похож на Илию. А ещё говорят, что очень груб.
Подходят к Иоанну.
1-й ФАРИСЕЙ. Говорят, ты крестишь водой, Учитель?
ИОАНН. Да крещу... Но тот, кто будет крестить Духом Святым и Огнем придет после меня. И я говорю вам прямо: покайтесь, змеиное отродье. Кто сказал вам, что вы сможете избежать Божьего гнева? О фарисеи, лицемеры!
2-й ФАРИСЕЙ. Но, как же так, ведь Отец то у нас один – Авраам!
ИОАНН. Не оправдывайтесь тем, что отец у вас один. Бог может, если захочет, из простых камней воссоздать потомство адамово. Поэтому, прежде крещения покайтесь... Уже и топор лежит у корней неплодных дерев. Будут они срублены и брошены в огонь!
Фарисеи в страхе уходят, ругая Иоанна.
ИОАНН. Эти лицемеры, первые предадут Сына Божьего, для которого я послан выровнять его пути...
Вдали появляется Иисус. Подходит к Иоанну. Иоанн узнает его, кланяется.
ИОАНН. Зачем, Сын Божий, ты пришел ко мне?
ИИСУС. Креститься!
ИОАНН. Но я недостоин. Это мне надо принять крещение от тебя.
ИИСУС. Делай Иоанн что тебе предназначено. Ты должен крестить меня, ибо необходимо исполнить Заветы.
Иоанн окропляет водой Иисуса, крестит его на глазах будущих его учеников. Вспыхивает луч света, который падает с небес на Иисуса Христа. Раздается громовой голос: «Сей, есть сын мой возлюбленный, в котором мое Благоволение!»
Все падают на колени. Иисус медленно уходит. Иоанн Креститель уходит тоже. Андрей, Иоанн, Петр спешат за Иисусом.
АНДРЕЙ. Догоняют Иисуса: - Куда ты идешь, Учитель?
ИИСУС. Настало время проповедей подлинной веры. Ступайте за мной и будете моими учениками
ПЕТР. Учитель! Мы простые рыбаки, разве можем мы быть твоими учениками?
ИИСУС. А я говорю вам, Блаженны нищие духом, ибо ваше будет Царствие Небесное. Теперь будете ловцами душ человеческих в этом мире и не только в Израиле.
АНДРЕЙ. Учитель! Но Моисей говорил о Израиле, как о народе избранном.
ИИСУС. Бог один для всех! И все верующие истинно едины в Боге. И когда фарисеи говорят, что только иудей может попасть в царствие небесное – не верьте. Ибо Бог для всех и все для Бога.
Уходят. На сцене появляются стражники.
1-й СТРАЖНИК. Где этот нищий пророк, которого зовут Иоанн Креститель?
2-й СТРАЖНИК. Ирод приказал арестовать его, не бить. Сдается мне, царь боится пророка.
1-й СТРАЖНИК. Может быть! Говорят этот Иоанн делает чудеса, груб с фарисеями и никого не боится.
2-й СТРАЖНИК. Вижу его. Он один, слава Богу!
1-й СТРАЖНИК. Я его боюсь. Если он пророк, то...
ИОАНН. (появляясь на сцене) Что вам нужно?
1-й СТРАЖНИК. Царь велел тебя арестовать, Учитель.
2-й СТРАЖНИК. И доставить во дворец.
ИОАНН.(В сторону зала) Исполняется писание. Настает время моей погибели. Но я видел его, посланца Бога! Теперь могу и умереть. (Стражникам) Идемте…
Уходит и стражники идут за ним.
Картина третья
Гора вблизи Геннисаретского моря.
На горах Иисус из Назарета, ученики, толпа.
ИИСУС. Я не противник закона. Я пришел на землю, чтобы восполнить его. Фарисеи - лицемеры хотят меня обвинитьь, ибо я обличаю их грехи и неправду, но я долго думал и говорю, что жизнь можно выразить через несколько главных заповедей. Следуя этим заповедям, можно достичь святой жизни.
ПЕТР. Учитель, поведай их нам.
ИИСУС. Слушайте и запоминайте:
- Всякий гневающийся на брата своего напрасно подлежит суду, ибо держит гнев в душе своей и отравляет сердце свое черными помыслами. Очистись душой и дела твои станут чисты…
- Не смотри на женщину, как на предмет любострастия, ибо она половина твоя, равная тебе самому и заключив с ней брак, знай, что это навечно.
Ибо брак установлен Богом, как союз нерасторжимый.
- Не клянись, значит, не употребляй имя Божье всуе и во лжи. Но так как на земле всё сотворено Богом, то и клясться небом или землей, Иерусалимом или своей головой есть клятва с именем Бога, пустая клятва для достижения мелких мирских целей.
- Не отвечай злом на зло, но только добром и вместе не попустительствуй злу и выражай к нему своё отношение безбоязненно и нелицеприятно.
- Просящему у тебя дай, ибо, давая, берешь для себя Божье одобрение. Не копи, не собирай злата, ибо это против Бога.
- Молись и не унывай.
- Храните сердца ваши, как очи ваши, ибо через сердце проистекает духовный, небесный свет веры. Но так же и злодейство проистекает в мир через сердце. Берегите и очищайте молитвой и сердце очи ваши.
- Кто думает сочетать службу Богу и Мамоне, тот подобен желающему угодить двум господам. Господь влечет нас к небесному и вечному, а богатство к земному и тленному.
- Заботьтесь о спасении души, а заботы о пище, питье и одежде томительны и отвлекают нас от забот о вечном. А Бог нас не оставит...
- Ищите прежде царствие Божие и Правду его...
- Возлюби ближнего, как себя самого.
ИУДА из Кариот. А кто ближний мой?
ИИСУС. (Показывая на нищего и на больного) А ближний, это всякий, кто живет сегодня и сейчас рядом или недалеко. Ибо близость определяется не только родственными узами, но и состоянием души и чувством радости, что каждый, кто живет с вами в одно время, близок вам, особенно близок к вам тот, кто нуждается: увечные, немощные, беззащитные. Богатые и знатные тоже вам близки, но они в вас не нуждаются и потому ваша близость остается в потенции. А вот рабы господ в вас нуждаются, им нужна ваша помощь и сострадание. Они уверуют в первую очередь, ибо они нищие телом и духом. А богатые любят деньги, плотские удовольствия и власть над другими людьми. Им бог не нужен, потому что они считают, что за деньги можно купить все и даже свободу, хотя конечно они не свободны, а рабы денег…
Иисус сделал паузу, задумался. Толпа напряженно слушает и ждет продолжения.
Юноша ИОАНН просит. Учитель, продолжи. Мы внимательно слушаем тебя.
ИИСУС. Сатана соблазняет богатых и фарисеев гордыней, а Бог не может помешать жадности, тщеславию и себялюбию овладевающему их сердцами, мыслями и поступками...
И остаются они неприкаянными и в своем падении не любящие не только людей, но и себя. Они играют роль независимых, пока старость или болезнь не покажут им их истинное место в мире. Часто их разочарование становится причиной ненависти к другим людям, к близким и тем более к дальним...
ИУДА. Но могу ли я помочь всем, Учитель? И потом, чем я смогу помочь? Ведь я бедный пастух. Единственное, что я делаю хорошо, так это считаю: овец, людей, деньги...
ИИСУС. (Долго смотрит на него) Вот и будешь казначеем! (Обращаясь к народу) - Я радуюсь, что меня слушают и понимают такие как вы простые люди, но я знаю, что книжники и фарисеи люди учёные и гордые, будут против меня и тем самым против Отца моего и вашего. Он Отец, Креатор скрыл великие тайны от умников, ибо они возгордились своею ученостью и возгордившись, «пасут себя самих», забывая о нуждах, чаяниях неученых, простых людей. Они лицемеры и поэтому выставляют свою веру, которая есть скрытое неверие.
Они носят широкие налобные повязки, молятся всегда на виду, любят занимать первые места в собраниях. Но верить в Отца – значит жертвовать собой, в том числе и материальными благами. А они хотят только преумножать свои богатства. Поэтому они ненавидят меня, посланного Отцом в мир погрязший во лжи и лицемерии.
Фарисеи, считая себя учителями народа, хотят за это получать награды земные: славу, деньги, почет. Но это гордыня самомнения.
Если раб пашет или пасет скот, то считает ли это его господин заслугой? Думается, что нет. Так же веруя и творя добрые дела, мы должны смотреть на это, как на свой долг, а на себя, как на прилежных рабов. В этом суть веры Божьей, а воздаяние придет по делам вашим, не по словам только и жестам. Фарисеи и книжники сделали веру свою профессией, зарабатывают деньги и думают, что служат Богу…
ИИСУС замолчал, посмотрел на темнеющее вечернее небо.
- Братия! Время позднее и нам пора расходиться.
Иисус уходит. Люди расходятся.
Картина четвертая
Иисус на берегу Галилейского моря у костра под луной, сидит с учениками после дня Нагорной проповеди.
ИИСУС. Я слышал тогда ропот непонимания в толпе. Но я не хотел толковать подробно и только вам открываю.
Ибо люди должны не только слушать, но и думать о сказанном. И когда истина будет результатом их раздумий, тогда они будут верить, как себе. Но если чего не смогут понять обратятся к вам, а вы, носители Духа Святого, станете учителями, проповедниками, пастырями церкви верующих и блаженных.
ПЕТР. Учитель! Если говорить честно, то я многого не понял, хотя хочу понять и вижу, что ты говоришь истину. Но поясни нам!
ИИСУС. Сегодня я говорил о заповедях Блаженства. И ещё хочу повторить их для вас.
ФОМА. Думаю, что люди в Иудее так развращены, что не верят ни в бога, ни в Сатану и я думаю...
ИИСУС. (Перебивает Фому) Эх, Фома, Фома! Плохо ты знаешь людей. Они могут быть злыми, а могут быть и добрыми. Это зависит не только от того, как с ними говорить и поступать, но и как о них думать. Ищите в человеке хорошее, а не плохое и говори с ними об этом… Но вернемся к заповедям.
ИУДА из Кариот. Как понять, что «блаженны нищие духом», и так далее. Нас учили, что быть богатым и сильным, значит соответствовать Божьим установлениям. Только те, кто не имеет - хотят...
ИИСУС. (Прерывает). Это фарисейские установления, но не Божьи законы. Ибо не гордящиеся, но униженные, не богатые, а щедрые духом унаследуют царствие небесное. Всегда и сейчас, на рубеже времён, мы видим псевдоверующих, озабоченных земным, но не небесным, претендующих на жизнь вечную, говорящих мы вместо я, пытающихся скопом вломиться в царство небесное, будущее царство вечной жизни. Но, повторяю, путь этот тернист, а врата в царствие небесное узки. Зато там на престоле восседают только те, кто не говорит - мы избранные, а говорит - мы верующие. Да будет так!
ПЕТР. Прости Учитель, но я простой человек и мне трудно запомнить сразу и заветы и их толкования, но я понял, что простые люди, такие, как мы с вами, верят в Бога и Сына Человеческого и войдут в Царствие небесное через свою простоту и веру, а мудрые и гордящиеся останутся вне их пределов. Я знаю хорошую поговорку: «На всякого мудреца довольно простоты» и это истинно.
ИИСУС. Вижу Петр – ты правильно понял. Это вам пригодится, когда меня не будет, а вы будете проповедовать слово Божие по всей Земле...
ПЕТР. Учитель, объясни ещё раз, что значит: «кроткие наследуют землю». Неужели можно уговорами и молитвами заставить злодея и алчного человека отказаться от злодеяний и поклонения Мамоне?
ИИСУС. А ты попробуй! Объясни, что бог дает силы слабому и мягкому, такому как зеленый росток, а сильное и жесткое погибает, как гниет и падает большое дерево. Говори, кто много копит, тот много и теряет.
И если ты это будешь делать любя и прощая, готовься к гонениям. Бог не забудет тебя. Не бывает так, чтобы человек сохранил силу до глубокой старости. И только кроткий остается таким до конца... Помните это.
…Помните! Через праведников спасется мир! Пусть вас пока не много, но никогда много и не будет. Найдите в себе силы в одиночку противостоять лжи и лицемериею наряженных в одежды праведников и подражающих их искренности. Людей можно обмануть, но Бога нет. Бог читает в ваших душах и видит уклонения к Сатане в самых малых проявлениях. Бойтесь неискренности в себе больше внешней лжи. Ибо те, кто открыто лгут, пытаются обмануть людей, а те, кто не искренен внутри, пытаются обмануть Бога.
А это преступление намного тяжелее первого, потому что целью обмана становится Бог, Отец небесный, Креатор всего живого и мертвого под небом.
Запомните! Праведник пришел в мир, чтобы страдать. Грешник, чтобы искать радости в земном и животном. Праведник стремится к Богу и тем самым может рассчитывать на бессмертие. Он и окружающих призывает и тянет за собой к небу.
Грешник всегда живет среди земных благ и уверяет себя и других что в этой земной жизни можно найти небесные сокровища. Будто можно в животной радости найти божественные ценности. Но вы все знаете, что это не так, что это козни Сатаны, который через сиюминутные развлечения подкупает совесть, душу человека, подменяя вечное временным, а потом, когда грешник продаст душу говорит ему: «Ты сам решил! Это дело твоих рук! Я заманивал тебя, не скрою, но ведь ты сам соблазнился. Это твой грех, тебе и отвечать!..».
Бойтесь Сатаны, братия, ибо он стремится проникнуть в души человеческие неслышимый и невидимый и соблазняет, возбудив сомнения и неверие в душах уже готовых к восприятию козней лжи!..
ИОАНН ЗАВЕДЕЕВ - Учитель! Что есть праведность?
Иисус подумав, отвечает.
ИИСУС. А я говорю: богатство грех, ибо богатство дает видимость счастья, занимая все помыслы и дела человека богатого. Уже не остается времени, чтобы думать о Боге. Мало того, богатый человек, подобно плохому дереву дает только плохие плоды, ибо через алчность и сребролюбие в мир проникает Сатана.
ПЕТР. Учитель, но ведь мы живем в таком мире, где и предания поощряют стремление быть богатым.
ИИСУС. Да, это так. Но это, есть отступление от закона, извращение его сути. Где и когда вы видели богатых и довольных своими богатствами пророков? А именно они, пророки, а не фарисеи, должны быть примерами для вас. И когда я говорю, что я не против закона, а пришел восстановить закон, я прежде всего думаю о тех грешниках которые считая себя праведниками, торгуют в храме. О тех людях, которым страсть к обогащению заменяет Бога.
Простые же люди, глядя на этих псевдо учителей, думают – а я чем хуже. Вот ты, Петр, рыбак. Много ли денег ты зарабатываешь на рыбной ловле?
ПЕТР. Нет Учитель. Едва хватает на еду, на ремонт дома и лодки. Да и едим мы почти одну рыбу.
ИИСУС. Ну вот. Ты в поте лица добываешь свой хлеб, а богатый, пользуется услугами других, берет проценты, дает деньги в рост. И его совесть молчит. А там, где совесть умолкает, там уже нет Бога. Там человек заботится о теле, ищет наслаждений и ненавидит праведников, потому что его больная совесть ему покоя не дает. Ему хочется, чтобы все стали такими же – потерявшими совесть. Когда мы просим у Бога того, что нам недостает, тогда мы умаляем себя, а его превозносим, верим, что он поможет нам! И тогда он откликается. «Блаженны плачущие, ибо они утешатся».
ИОАНН. Учитель, почему есть зло, почему люди страдают и умирают?
ИИСУС. Поставим вопрос иначе... Что происходит, когда люди страдают и умирают? Праведник в этом мире страдает, но радуется, ибо это испытание, которое посылает Бог. Праведность и вера, это смирение и упование на Бога, ибо Царствие Божие не от мира сего.
Но человеческий эгоизм, безразличие, сопротивление добру, глупость, гордыня, нахальство – всегда были и будут причиной страдания и горя. В человеке живет первородный грех. Но я пришел спасти вас, пострадать за вас! Думая о себе, думайте, как о постороннем. Вначале Бог, потом другие и только потом я. Если вы будете повторять это, Бог вам поможет.
ИОАНН. Чем Бог может утешить нас?
ИИСУС. Он придает нам мужество, вселяет успокоение, становится нашим старшим другом, сострадает вам, ставит новые цели. Но путь в Царство Божие лежит через узкие врата и лишь праведники спасутся!!!
- «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю».
Иначе говоря, это стойкие люди, которые выстояли против бед и несчастий, не озлобились, а остались кроткими.
- «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся».
Правда здесь - это правда царствия Божьего. Ищите правду, а остальное приложится. И когда мы стремимся к правде Бога, мы не испытываем разочарования потому, что эта правда вечна!
- «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут».
Это путь прощения и отсутствия мести. Простить и забыть, зная что здесь мы все находимся между жизнью и смертью. Заботьтесь о других и о вас позаботятся. Простите своим обидчикам и вам Богом воздастся.
- «Блаженны чистые сердцем ибо они бога узрят».
Чистые сердцем – это те, кто способен любить, то есть сострадать другому. Любить других – это свойство души, выработанное в человеке через личный опыт сомнения и даже отрицания. Не бывает веры без любви. Но любовь без веры бывает. Мы не всегда чисты и не все. Кто грешил и покаялся – тот очистился. Кто совершил проступок, кто содеял преступление, тот может очиститься, покаявшись и раскаявшись.
Люди грешны первородным грехом и каяться – это значит преодолеть эту греховность. Не всегда и не всем это удается. Но те, кто очистились, те уверовали. Вечная борьба Бога и Сатаны за человеческие души, это борьба чистоты с грехом. Чистые сердцем – это те, кто отказался от эгоизма и пришел через любовь к Богу. Но борьба эта продолжается всю жизнь. Только Иисус безгрешен – тот, кто это понимает, тот чист помыслами.
- «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими».
Все под Богом ходим. А Бог говорит – живите дружно, любите не только родственников, друзей, но и врагов своих и исповедуя мир, будете Божьими детьми. Бог вас любит. Любите других так, как любит вас Бог – прощая ваши грехи и надеясь на вас...
- «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царствие небесное».
Не уставайте твердить о Божьих законах, о заветах Божественных и вы в награду станете блаженным праведником. Вас будут поносить и гнать, но вы радуйтесь, потому что в мире существует только одна правда – Божья и потому – радуйтесь.
- «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за меня. Радуйтесь и веселитесь тогда, ибо велика ваша награда на небесах».
Если вас будут поносить, притеснять и лживо говорить о вас худое и все это вы будете терпеть за свою веру в Меня, то не печальтесь, а радуйтесь потому что вас ожидает великая, самая большая награда на небесах, то есть особенно высокая степень вечного блаженства.
Хочу объяснить вам, что Заповеди Божие о жизни – это путь к радости и счастью, уже здесь в грешном мире, потому что исполнение этих Заповедей приведет вас к спокойствию и удовлетворенностью вашей жизнью.
Исполнение Заповедей поможет вам относиться и к смерти надлежащим образом как к порогу, через который обязательно переступят все. Вы будете лишены страха небытия, ибо Бог позволит вашим душам, воспитанным на Заповедях, чувствовать радость единения со Всевышним после земной смерти.
Вы сможете за гробом обрести вечность и войти в Царствие небесное. Не бойтесь потерять тело, но бойтесь потерять душу. Поэтому будьте преданы делу Веры и вам воздастся...
Луна уходит с неба, костер гаснет, Иисус и его ученики засыпают. Наступает темнота ночи...
Картина пятая
Сцену разделяет стена между дворами Каиафы и его зятя Анны. Двор Каиафы. Входят Анна и Каиафа.
АННА. Кто он такой? Я слышал что-то о нем и знаю, что среди своих он называет себя Сыном Божьим.
КАИАФА. Я думаю, что это очередной псевдопророк. Хотя, рассказывают, что он творит чудеса, что он оживляет даже людей. Какой-то Лазарь ожил после трех дней в гробу. Ещё он говорит, что его последователи будут жить с ним вместе на небе.
АННА. Он опасный человек. Даже если он чудотворец. Ибо основа еврейской истории в богоизбранности народа, не человека, или каких-то людей. Сегодня мы терпим римское владычество, но придет время и от Рима камня не останется, а еврейский народ, Израиль будет жить.
Римский гнет – это Божье испытание за грехи израильского народа. Мы его забудем, рано или поздно, но такие, как этот Христос – опасны, ибо они вносят смуту в сердцевину веры. Они противопоставляют слабого, жалкого одиночку целому народу. И вправду, трудно представить, что Бог будет разбираться с каждым в отдельности. Только весь народ может рассчитывать на милосердие Божье, как впрочем, и на его гнев.
Личное бессмертие, личные заслуги перед Богом – это просто глупая иллюзия и потому он опасен, этот назарянин. Возможно он посланец, но не Бога а Сатаны, а потому он достоин смерти.
КАИАФА. Я тоже так думаю. Даже, если как рассказывают, Этот Иисус из Назарета кроток как Агнец, он может принести еврейскому народу много горя и страданий. Все, кто его слушает и верит ему разбегутся, как только мы его возьмем. Он говорит смешные слова: - Если ударили по правой щеке, подставь левую.
Ха! Вот и посмотрим!
АННА. Рано смеетесь, его надо ещё схватить.
КАИАФА. Я уже распорядился. Среди его учеников есть один по имени Иуда. Он из Кариот. Мы уже сговорились, что он приведет нас к нему и укажет на него в толпе.
АННА. Это лучше сделать здесь, в Иерусалиме, но поскорее, до Пасхи. Иначе он может уйти, укрыться в многолюдье праздника.
А этот Иуда надежный человек?
КАИАФА. Очень любит деньги. Поэтому он у них казначей. (Смеется). Эх, грехи, грехи-и-и наши!!
АННА. Значит, быть тому. А грех убийства будет на этом гордеце Пилате.
КАИАФА. Решено! Ну, мне пора идти.
АННА. И мне тоже.
Оба уходят. Каиафа в свой дом, Анна к себе во двор. Сцена темнеет
Занавес.
Конец второго акта.
Акт третий
Картина первая
Дом одного из старцев, с которыми Иисус беседовал в юности. Большая горница. Пятница перед Пасхой. Иисус и ученики сидят вокруг стола.
ИИСУС. Пасха в таком виде, как мы её совершаем сегодня не повторится более, пока в будущие века в торжествующей церкви не совершится записанное в книгах Бытия.
ПЕТР. Позволь, Учитель, начать нашу Пасху и поедание закланного агнеца.
ИИСУС. Приступим и выпьем первую чашу после согласной молитвы Отцу нашему небесному. (Молится)
«Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя твоё; да приидет царствие твое; да будет воля твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого; яко твое есть царствие и сила и слава вo веки. Аминь!»
Прочитав молитву и отпив глоток, передает Петру, который сидит справа и так по кругу до Иоанна, который слева. Потом в тишине вкушают агнеца, закусывая опреслоками (пресным хлебом) и горькими травами.
Затем Иисус выходит из-за стола и сняв верхнюю одежду, остается в тунике. Берет полотенце, перепоясывается им, наливает воду из кувшина в таз и начинает мыть ноги ученикам. начав с Петра.
ПЕТР.(Испуганно) Не дам! Не дам умыть мои ноги. Не достоин я. Нет, не достоин! Лучше я сам!
ИИСУС. Ты Петр не знаешь моих мыслей! Зачем прекословишь? Или ты ставишь свой ум выше моего? Если так не будешь иметь чести со мной и будешь отлучен.
Петр соглашается и Иисус омывает ноги ему и всем ученикам.
ИИСУС. Все это сделал я, чтобы показать вам как надо служить с любовью друг другу, что бы не гордились вы друг перед другом, а услужали бы. Это символ. Ибо вы чисты… (Подумав, глядя на Иуду, добавляет) Но не все. Истинно, истинно говорю вам, один из вас предаст меня!!!
За столом шум.
ФИЛИП, ИОАНН, АНДРЕЙ. Не я ли, Господи?
ИУДА. (Тихо) Не я ли, Учитель?
ИИСУС. Ты сам сказал...
ИОАНН. Господи, кто это? Ты знаешь?
ИИСУС. Тот, кому дам хлеб, омочив его, тот... И горе тому, ибо предает Сына Человеческого.
Видя, как Иуда, злобно сверкнув глазами, смотрит ему в лицо, махнул рукой, прощаясь.
ИИСУС. Делай скорее, что ты задумал.
Иуда, схватив ковчежец с деньгами, выскакивает из-за стола и убегает.
ИИСУС. А теперь. (Берет заранее приготовленный хлеб). А теперь. (Смотрит вверх и шепчет молитву, преломляет хлеб и раздает по кусочку ученикам). Сие есть тело моё!
Берет чашу с вином.
ИИСУС. Пейте из неё все. Сиё есть кровь моя Нового Завета, пролитая за многих во оставление и искупление их грехов. Новый Завет, взамен Ветхого скрепляется кровью моею, которая должна пролиться... Творите сие в моё воспоминание.
Все едят и пьют.
ИИСУС. Ныне прославится Сын человеческий и Бог прославится в нем. Ибо, дети, не долго мне с вами быть, Как я говорил прежде иудеям, так теперь и вам говорю, что отхожу от вас путем, которым вы не можете идти за мной, оставляя вас в мире для продолжения дела моего. Оставляю вам заповедь новую, любить друг друга, как вы мною были любимы.
ПЕТР. Господи, куда ты уходишь от нас?
ИИСУС. Вы за мной не можете идти. Но в будущем, Петр, пойдешь ли ты тем же путем мучения?
ПЕТР. Господи, возьми меня с собой, ибо я самый верный твой ученик! Пойду за тобой на смерть и терзания...
ИИСУС. Симон, Симон. Это Сатана такими речами искушает тебя. Но я буду молиться за всех вас, и за тебя Петр, хотя предашь меня трижды, когда ещё петух не пропоет. Потом ты станешь каяться и станешь примером самоотверженности для всех!
ПЕТР. Не может быть, Господи! За ради тебя я готов идти и в темницу.
ИИСУС. Истинно, истинно говорю тебе. Ещё и петух не пропоет, как трижды отречешься от меня. Поэтому не гордись, а свершив проступок, покайся. В этом твой подвиг будущий.
А всем вам говорю. После ухода моего, жизнь ваша переменится и будете вы оставлены без еды, пития, одежды, ибо злоба людская противу меня падет на ваши головы. А потому надо будет брать вам и питье, и одежду. Когда придет на то время, возьму вас к себе в Вечные обители Отца Небесного.
ФИЛИПП. Господи! Но мы не знаем, куда ты уходишь.
ИИСУС. Я есть Путь и через меня вы попадете в Вечность к Отцу моему.
ФИЛИПП. Господи, покажи нам Отца!
ИИСУС. Зная меня, видя мои дела, вы уже видели Отца моего. Ибо Отец и я есть одно...
В утешение я пошлю вам Духа Святого, духа истины и будете вы мудры и святы с этим Духом. Лишь бы любили Бога и исполняли Заповеди. Не оставлю вас сиротами и приду к вам!!!
ИУДА (Левей). Но почему ты явишься только нам, но не всему миру?
ИИСУС. Я явлюсь последователям, но не тем, кто не верит в Отца моего, кто гонит меня. К последователям моим, кто верит мне и кто исполняет мои заветы. И тот Дух Святой, что ниспошлю на вас, научит вас всему, откроет тайну жизни духовной и объяснит вам всё, что я хотел сказать вам, и говорил и думал...
А теперь мир мой даю вам и перед расставанием говорю вам: Радуйтесь, что отхожу я к Отцу моему, ибо Отец более меня есть, ибо он Бог, а я Сын Его - Богочеловек. Сатана не может победить меня, ибо нет более того, в чём он может властвовать. И на вас перейдет благодать Божья и вы не будете бояться Князя Тьмы. А теперь встаньте и выходим, ибо время близится.
Все выходят на улицу. Остановились на минуту на улице, возле дома.
ИИСУС. Еще хочу сказать вам... Я есть лоза истинная, а Отец мой есть Делатель. И я послан в мир для плодоношения. Кто не плодоносит, не доказывает веры своей делами своими, тот будет отсечен от лозы. Через молитвы, общаясь со мной, вы получите по вере своей. Вы мои друзья и продолжатели дела моего на Земле. Любите друг друга, и через дела добра и веры обретете жизнь вечную. Не бойтесь ненависти мира сего, ибо он погряз в грехе и упорствует.
Отец через меня ниспошлет вам Духа Истины, который через вас будет свидетельствовать обо мне. Иудеи будут убивать вас под видом дела богоугодного, но не смущайтесь, ибо правда и истина за вами. И одержите вы победу над миром сим, во зле лежащем.
ИОАНН. Господи! Если ты хочешь основать Царствие Небесное, то почему ты уходишь? А если не хочешь, то почему обещаешь вернуться опять?
ИИСУС. Недолго вы будете не видеть меня. Через Духа Святого сможете общаться со мной, и когда поскорбите и восплачете, потом и возрадуетесь, но только узнав, что мои предсказания истинны. Я воссиял от Отца и пришел в мир, а оставляя мир, я иду к Отцу.
УЧЕНИКИ. Истинно! Истинно! Ты Господь, Сын Божий!!!
ИИСУС. Ныне веруете?! Но вера ваша пока несовершенна. И это проявится вскоре. Все это говорю я вам, чтобы имели во мне мир, чтобы не пали духом в предстоящих испытаниях, помня, что я предупреждал вас заранее. (Поднимает голову и шепчет) Отец, приходит час, прославь Сына своего и Сын прославит Тебя
ПЕТР. Учитель, куда мы идем?
ИИСУС. Хочу я помолиться в тиши и уединении в последний раз. Идем мы в Гефсиманию, где с вами уже не один раз проводили дни и вечера в беседах. Приблизился час испытаний и близко время предательства и страданий моих. Скоро расстанемся и хочу я, чтобы вы были рядом со мной в минуты страданий и горя.
ИОАНН, ПЕТР, ИАКОВ... Мы с тобой идем, Учитель. Веди нас Господь!..
Занавес. Конец третьего акта.
Акт четвертый.
Картина первая
Елеонская гора. Гефсиманский сад. Ночь. Полнолуние.
Входят Иисус с ученикам.
ИИСУС. Побудьте здесь, а я отойду, помолюсь Отцу.
ПЕТР. И я с тобой, Учитель!
ИАКОВ, ИОАНН. И мы, если позволишь, Учитель!
ИИСУС. Не долго осталось ждать!
ПЕТР. Что он говорит? Мы к нему должны быть поближе. Я опасаюсь за него...
ИИСУС. Подождите здесь, но не спите. Уже время при вратах...
Отходит, падает на колени, плачет и молится:
ИИСУС. Отец мой, если можешь, да минует меня чаша сия. Но если ты решил, то и я согласен... Ибо смерть страшна и противна сути моей, как Богочеловека. Но Отче Благой, как ты решишь, так и будет. Только помоги пройти через боль страдания и унижения достойно.
Возвращается к ученикам.
ИИСУС. Не спите братия, молитесь, ибо дух бодр, когда плоть немощна. Бодритесь. Скорбит душа моя в преддверии испытаний.
Отходит, встаёт на колени и воздевает руки к небу.
ИИСУС. Боже, зачем оставляешь меня одного, чтобы проверить меня, подготовить? На все воля твоя, Отче!
Возвращается к ученикам.
ИИСУС. Снова дремлете? Приближается час, когда Сын Человеческий будет предан в руки врагов его, грешников...
Слышен шум. Мелькают огни факелов. Все сбиваются в кучу, прикрывая Иисуса.
ФОМА. Господи! Что делать нам? Их так много, нас так мало.
ИИСУС. Идем им навстречу, ибо так решил Всевышний!
Толпа римских воинов и служителей первосвященников и фарисеев входят на сцену. Впереди Иуда из Кариот и командир отряда.
ИУДА. (Командиру). Кого я поцелую, тот и есть... Возьмите его и ведите осторожно. Учеников же не опасайтесь. Слабые люди!!! (Подходит к Иисусу) Учитель! Учитель!
ИИСУС. Зачем ты пришел?
ИУДА. Радуйся, Учитель!
Целует Иисуса.
ИИСУС. Целованием ли предаешь Сына Человеческого?
Отряд окружает Иисуса.
ИИСУС. Кого ищете вы?
ГОЛОСА ИЗ ТОЛПЫ. Иисуса Назарея!
ИИСУС. Это я!
Толпа отхлынула
ИИСУС. Кого ищете, спрашиваю вас?
ГОЛОСА ИЗ ТОЛПЫ. Иисуса Назарея!
ИИСУС. Я сказал, что это я. Указывая на учеников, сбившихся вокруг него в страхе. Если меня ищете, то оставьте их. Пусть идут!
Ученики отходят в сторону.
ПЕТР (Обращаясь к Учителю) Господи, не ударить ли по ним мечом?
Размахивается и отсекает правое ухо у раба первосвященника по имени Малх.
ИИСУС (Петру). Возврати меч твой в его место, ибо все взявшие меч, мечом и погибнут.
Протягивает руку и исцеляет Малха.
ИИСУС. (Обращаясь к Петру). Или думаешь, ты, что не могу ныне умолить Отца моего дать мне бесчисленные легионы ангелов в защиту мою? Как должно быть по писанию, так и подобает быть!
Ученики уходят.
ИИСУС (Обращаясь к толпе). Как будто на разбойника вы вышли с копьями и кольями! Однако сейчас ваше время и ночь темна!
Толпа окружает Иисуса, связывают ему руки и ведут прочь. Ученики все убежали, но в толпе остались Петр и Иоанн.
Картина вторая
Сцена, как и во втором акте картине третьей разделен на двор КАИАФА и Анна.
Двор дома Анна. Бывший первосвященник Анна встречает толпу. Во дворе горит костер, вокруг которого располагаются вошедшие, Петр среди них.
Начинается допрос Иисуса.
АННА. Расскажи мне Иисус Назарей, чему ты учил народ и кто твои ученики.
ИИСУС. Я всегда говорил в синагогах, в храмах явно не скрываясь... Спроси людей!
Подскочил слуга и ударил Иисуса по лицу.
СЛУГА. Так-то отвечаешь ты первосвященнику?
ИИСУС. Если я сказал худо, покажи, что худо. А если это правда, за что бьешь меня?
АННА. Ведите его к Каиафе.
Иисус проходит во двор КАИАФА. Там его уже ждут сам первосвященник и почти все старейшины, книжники и фарисеи из Синедриона.
КАИАФА.(Глядя на Иисуса) Приведите свидетелей!
Входят двое.
КАИАФА. Что говорил этот лжепророк, чему учил неподобающе.
1-й СВИДЕТЕЛЬ. Он говорил в храме великом, что он может разрушить храм и в три дня воздвигнуть его.
2-й СВИДЕТЕЛЬ. Ещё он говорил, что он сын Божий.
КАИАФА. Что же ты молчишь Иисус Назарей? Что же ты молчишь? Заклинаю тебя Богом живым, говорил ли, что ты есть Христос – Мессия -Сын Божий?
ИИСУС. Да, верно. Я Христос. Отныне увидите Сына человеческого, сидящего рядом с Вседержителем и летящего на облаках небесных.
КАИАФА.( В возмущении разрывает свои одежды и обращается к старейшинам) Что вы думаете об этом богохульнике?
ГОЛОСА В ТОЛПЕ. Повинен смерти! На крест его! Смерть! Смерть!
Толпа окружила Иисуса. Толкает его. Кто-то плюнул в лицо. Кто-то ударил по голове. Кто-то по щеке и хохоча спрашивали: «Угадай Христос, кто ударил тебя?»
Молчание Христа приводило их в ярость
А в это время, во дворе сиди петр и ждет.
ПРИВРАТНИЦА.(Обращаясь к Петру) И ты с Иисусом Назарянином был!
ПЕТР. Женщина! Не знаю я его!
Отходит от костра в тень. Вдали кричит петух. Женщина нагоняет Петра.
ПРИВРАТНИЦА. Ведь ты его ученик! Я узнала тебя!
ПЕТР. Нет! Я не знаю его.
Толпа стала прислушиваться к разговору привратницы и Петра.
ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ. Он галилеянин. я по разговору слышу. Ведь он тоже был там, в Гефсиманском, да еще с мечом!
ПЕТР. Не знаю человека сего! Не знаю!!
Петух поет снова. Петр встречается глазами с глазами Иисуса, машет руками, плачет и убегает со двора.
КАИАФА. Предадим сего богохульника, лжемессию суду наместника Рима Понтию Пилату и будем требовать смерти.
Появляется Иуда из Кариот. Трясется. Держит в руках сребреники
ИУДА. Но он не говорил, что разрушит храм. Он говорил, что если храм разрушен, то он в три дня сможет его восстановить.
КАИАФА. Прочь. Не мешай Синедриону. Он виноват и должен умереть.
ИУДА. О, будьте вы прокляты! Возьмите свои деньги назад. Согрешил я. Предал душу невинную смерти.
КАИАФА. Спрячь деньги. Это твоё. Ты их заработал! (Смеется).
ИУДА. Да, будьте вы прокляты! (Бросает деньги под ноги фарисеям). Прости меня, Господи, если сможешь! ( Убегает)
Смотритель подбирает деньги
КАИАФА.. (Брезгливо) Деньги эти нельзя класть в казну храма. Это цена крови. Пусть на эти деньги будет куплена земля Горшечника, ибо она неплодородна и грязна, как эти деньги...
Картина третья
Претория. Пилат сидит на возвышении, окруженном колоннами. За его спиной римские воины, знать. Толпа вталкивает на сцену Иисуса и откатывает обратно, оставляя на сцене Каиафу и старейшин. Иисус оказывается напротив Пилата.
ПИЛАТ. (Обращаясь к Каиафе). В чем вы его обвиняете?
КАИАФА. Если бы он не был злодеем, мы не стали бы тебя беспокоить, Прокуратор.
ПИЛАТ. Я не могу осудить, не выслушав дела. Это римский закон. Поэтому сами судите его и покажите что бы помнил наперед.
КАИАФА. Но его надобно предать смерти, а мы не можем. Только ты. Злодей сей развращал народ лжеучением, говорил, чтобы не давали Кесарю дани и называл себя Христом, Царем Иудейским.
ПИЛАТ. Хорошо. Ждите здесь, я допрошу его!
Уводит Христа в соседнюю комнату.
ПИЛАТ. Ты действительно Царь Иудейский?
ИИСУС. Сам ли ты обвиняешь меня в этом, или повторяешь только тех, кто винит меня?
ПИЛАТ. Ответь мне иудей, за что тебя привели сюда и в чем винят?
ИИСУС. Да, я Царь. Но царство мое не от мира сего.
ПИЛАТ. А что, разве таковое есть где-то?
ИИСУС. Есть. И я пришел сюда свидетельствовать об Истине, а подданные мои, те, кто может воспринять эту Божественную Истину.
ПИЛАТ. Однако скажи, что есть истина? Молчишь! То-то же!
Выводит Иисуса к толпе.
ПИЛАТ. Не вижу в нем никакой вины. Просто сумасшедший какой-то. Его бы надо отпустить.
КАИАФА. Прокуратор. Мы, Синедрион, приговорили его к смерти за его богохульство и утверждение что он Царь Иудейский, что он может разрушить храм и воссоздать его в три дня. Он опасен, ибо сбивает нестойких своим учением. Он достоин смерти.
ПИЛАТ. У вас есть обычай перед Пасхой отпускать одного преступника, осужденного на смерть. Кого вы хотите, чтобы я помиловал Варавву или этого Иисуса, называемого Христом?
ТОЛПА Варавву! Помилуй Варавву!
ПИЛАТ. А что же хотите, чтобы я сделал с Иисусом, называемым Христом?
ТОЛПА. Распни его!!! Распни!!!
ПИЛАТ. Не вижу вины его и потому накажу сам. (Отдает Иисуса на бичевание).
Иисуса выводят. Слышен свист и щелканье бичей. Потом избитого и окровавленного Иисуса, одетого в насмешку в багряницу и с терновым венцом на голове, выводят снова на судилище.
ПИЛАТ. Я его наказал и вывожу к вам, но думаю, что он не имеет большой вины, чтобы казнить его. Он человек!
ТОЛПА. Распни его!!! Распни его!!!
ПИЛАТ. Ну, тогда возьмите его и распните, отвечая за это. Я в нем такой вины не вижу.
КАИАФА. Мы знаем закон и по закону нашему должен он умереть, потому что вообразил и провозгласил себя Сыном Божием.
Пилат уводит Иисуса и снова спрашивает
ПИЛАТ. Откуда ты, и почему так думаешь и говоришь?
Иисус молчит, не поднимая головы.
ПИЛАТ. Мне ли, прокуратору, не даёшь ответа?
ИИСУС. То, что я в ваших руках, это не ваша власть, а замысел Божий. На все воля Божия!
ПИЛАТ. А ты меня не боишься?!
Иисус молчит.
Пилат выводит Иисуса к толпе.
ПИЛАТ. Думаю, что он невиновен.
КАИАФА. Виноват он, виноват. А если отпустишь этого мятежного лжемессию, то ты не друг Кесарю, ибо он, Кесарь, за Закон...
ПИЛАТ. Это царь ваш!
ТОЛПА. Распни его! Распни! Смерть ему!
ПИЛАТ. Царя ли вашего распну?
ТОЛПА и КАИАФА. Не имеем царя кроме Кесаря!
ПИЛАТ. Да будет так! Вы этого хотели.
(Умывает руки и уходя произносит). Невиновен я в крови этого человека. Вы ответственны...
ТОЛПА. Да, да. Кровь его на нас и детях наших. Мы хотим!!!...
ПИЛАТ. (В ярости кричит воинам). Отпустите им Варавву...
Гул толпы. Свет гаснет.
Картина четвертая.
Дорога на Голгофу. Избитый воинами и переодетый в свою одежду, с терновым венком на голове, Иисус сгибается под тяжестью креста.
СОТНИК. Мы этак и к полудню не доберемся. Эй, крестьянин, поди сюда! Как тебя зовут?
СИМОН. Симон Киринеянин.
СОТНИК. Помоги ему нести крест. Он уже при смерти.
Симон принимает крест на себя. В толпе, сопровождающей Иисуса, раздается плач женщин о нем.
ИИСУС. Не плачьте обо мне, плачьте о чадах ваших. Ибо Бог милостив, но и справедлив!
Выходят на Голгофу. Там уже два разбойника стоят возле своих крестов. Сотник подходит в осужденным и дает им вино с желчью для облегчения страданий на кресте.
ИИСУС. (Отстраняя вино) Нет, мне надо все претерпеть до Конца.
СОТНИК. Выпей, легче будет. Иисус молчит…
Стражники раздевают Иисуса и разбойников и, повалив, прибивают к крестам, а потом поднимают кресты. На кресте с распятым Иисусом дощечка с надписью «Иисус, Царь Иудейский»
ИИСУС.(Молится громко). Отче наш! Отпусти им грехи их. Ибо не ведают, что творят
Стражники в стороне делят одежду Христа и кидают жребий, кому достанется хитон.
ТОЛПА шумит. Если ты Христос, то сойди с креста! Если ты Царь, то вели освободить себя!
1-й РАЗБОЙНИК. (Насмешливо) Эй ты, Сын Божий! Где твой Отец? Почему он тебе не помог? Никакой ты не пророк. Поделом тебе...
2-й РАЗБОЙНИК. (Первому) Побойся Бога! Нам с тобой по делам нашим. Этот же ни одного злого дела не сделал. Он праведник! Других спасал и лечил! (Иисусу). Помяни меня Господи, когда будешь царствовать, ибо страшно умирать врагом людей, разбойником.
ИИСУС. Днесь со мною будешь в Раю, за веру твою и раскаяние.
К кресту приближаются Иоанн и плачущая Мария.
ИИСУС.(Марии, указывая головой на Иоанна). Женщина, се сын твой! (Иоанну, указывая на Марию). Это матерь твоя!
Сцена темнеет, шум толпы смолкает. Ярко высвечен Иисус на кресте.
ИИСУС. Боже мой, Боже мой! Для чего ты меня оставил?
ГОЛОС В ТОЛПЕ. Бога зовет, Предтечу своего!
ИИСУС. Жажду... Да сбудется Писание...
Стражник, намочив губку уксусной водой, насадил на копье и поднес к устам Иисуса.
ИИСУС. Свершилось! Со стоном: Отче! В руки твои предаю дух мой!
Голова Иисуса падает на грудь, он умирает. Земля сотрясается, ударяют молнии, гремит гром!
СОТНИК. Воистину, Божеский Сын был сей!
Толпа загудела, женщины заплакали громче… Через время все расходятся. Воин подходит в разбойникам и перебивает им колени. Прокалывает Иисусу грудь под сердцем. Капает кровь с водой.
СОТНИК. Он мертв. Но вижу, что это праведник. Боюсь, что падет кара Божия на наши головы за невинно убиенного. Ведь мы все кричали: Распни его, распни его! И ещё кричали: Кровь его на нас! Несчастные!!!
Уходят. Сцена светлеет. Входят Иосиф Аримафейский и Никодим.
ИОСИФ. Господи, что они с тобой сделали?!
НИКОДИМ. Боже, прости нас, не причастных к злодеянию сему!
ИОСИФ. Помоги Никодим.
Разбирают камни, опускают крест, освобождают тело Иисуса.
ИОСИФ. Жестокие люди! Казнили праведника и разошлись! Доколе будут они безнаказанно гнать и убивать праведников и пророков?!
Покрывают тело благовониями, заворачивают в плащаницу.
НИКОДИМ. Надо спешить. Пятничный вечер заканчивается.
ИОСИФ. Здесь недалеко гробница, которую я приготовил для себя. Надеюсь, праведнику Иисусу понравилось бы это место. Господи, прости нас грешных.
НИКОДИМ. Прости нас Господи! Спешим, потому, что начинается суббота...
Кладут тело Иисуса в гробницу. Приваливают большой камень. Уходят. Свет гаснет.
Картина пятая
Ученики и последователи Иисуса сидят в большой горнице дома одного из старцев, беседовавших с Иисусом в юности.
ПЕТР.(Иоанну) Ты проверил, двери заперты ли?
ИОАНН. Да, я на два засова закрыл.
ПЕТР. Нам пора уже помолиться. Вечер на дворе. Надо бы нам его молитву прочесть сообща и воспеть во славу его, страдавшего и умершего за наши грехи.
Читают молитву, ту, что он им сказал в тайную вечерю. Потом поют псалом.
ФОМА. (Обращаясь к Магдалине) Ну расскажи же ещё раз о том, что ты увидела у гроба Иисуса утром.
МАГДАЛИНА. Я ведь уже рассказывала, но вы все не верите.
ФОМА. Ну ведь в это поверить трудно. И все-таки я хочу ещё послушать, что случилось там.
МАГДАЛИНА. Когда мы подошли к гробнице, в которую его положили Иосиф и Никодим, то увидели, что камень от входа отвален. Со страхом глянула я внутрь и увидела юношу в белом. Я так испугалась, что не могла двинуться, а он мне сказал: «Иисус воскрес и взят на небо». Я ничего не смогла ответить и убежала к вам.
ФОМА. Чудно все и я в это не верю. Что значит видеть умершего живущим?
МАГДАЛИНА. Но ведь говорят, что его уже видели в Эммаусе. И говорят, что он разговаривал неузнанный...
ФОМА. Не поверю все равно, пока не вложу персты свои в раны его.
ИОАНН. А я ещё слышал, что нашли в Гефсимании Иуду из Кариот, который повесился и чрево его распалось. И говорят, что первосвященник Кайафа приказал его тайно захоронить без обряда.
ПЕТР. Собаке собачья смерть!
АНДРЕЙ. И я видел в последние дни, что наш казначей не в себе. Он стал забывчив и неаккуратен. Раз забыл сумку с деньгами на постоялом дворе и спохватился только тогда, когда я ему её отдал.
ПЕТР. Он – он предатель!!! (Спохватившись, тише, грустно). Терзает меня мысль, что и я ведь от него отрекся тогда, ночью во дворе первосвященника, испугался, что убьют. А потом и стыдно было, рад бы умереть, но не воротишь. А ведь он и здесь был прав...
…Неслышно, словно пройдя сквозь стены, появляется Иисус.
ИИСУС. Мир вам!
Все испуганно зашумели.
ФОМА.(Твердит негромко) Не верю! Не верю!
ИИСУС. Мир вам!
ФОМА Не верю! Не верю!
ИИСУС. (Приблизившись к Фоме) Подай перст свой сюда и посмотри руки мои и ноги. Подай, подай и вложи в ребра мои. И не будь Фомой неверующим, но верующим!
ФОМА.(В страхе и в восторге). Теперь верю Господь мой и Бог мой! Ты наше спасение!
ИИСУС. Ты поверил, потому что увидел и осязал меня. Блаженны не видевшие и уверовавшие!
ВСЕ. Господь наш! Бог наш! Избавитель Святый!
ИИСУС. Мир вам! Как послал меня Отец, так и я, видя веру вашу, посылаю вас в мир. (Поднимает руки обнимая всех, дует на них) Примите Духа Святого!
Гул удивления и радости.
ИИСУС. Кому простите грехи, тому простятся. На ком оставите, на том останутся.
Иисус исчезает, пройдя сквозь стену.
ПЕТР. Братия! Помолимся во имя Господа нашего Иисуса Христа. Ниспослал он на нас, как и обещал, Духа Святого и словно озарился мир светом единым. И осознал я и вы, мы вместе тайную истину, недоступную .... мучительно искомую.
Царство Небесное, спасение, жизнь вечная, освобождение от грехов и страстей – всё одно... Путь к Царству, истина в нем, и жизнь в нем слиты воедино. И жизнь вечная дается верующим через единение со Христом, ибо он есть Путь, Врата, Истина и Жизнь. Восславим Господа и устремимся к служению его Благовестия Блаженств...
Все крестятся. И поют молитву: Отче наш, иже еси на Небесах, да святится имя Твоё...
Занавес.
Лондон, Сентябрь 2002 года.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Нагорная проповедь. Киносценарий.
Безусловно, одной из блестящих страниц Евангелий – это страницы «Нагорной проповеди». И каждый раз, читая эти места, я пытаюсь представить себе, как это было, тогда, более двух тысяч лет назад, в замечательном по своей природной красоте месте, на горах, недалеко от берега моря Генисаретского.
Представляю себе тысячи людей, расположившихся на зелёных лужайках посреди вырастающих из склона, серых скальных камней; вижу Иисуса Христа, молодого, сильного, красивого, как бывают красивы, влиятельные признанной духовной и религиозной силой люди, к которым стремятся за поддержкой и советом,
окружающие их люди!
… Рядом с Ним, сидя на траве полукругом, расположились Апостолы. Они, совсем недавно ставшие его учениками ещё немного стесняются быть «свитой» этого загадочного чудотворца из Назарета которого, известный в Иудее пророк Иоанн, признал за Божьего посланника и при Его крещении в Иордане говорил, что «недостоин завязать ремни на Его сандалиях».
Их стеснение происходит ещё от того, что некоторые люди из собравшиеся знали Иисуса ещё тогда, когда он был мальчиком и жил в семье Иосифа – плотника. Многие из присутствующих знали и Марию, - мать этого человека, славную своей добротой и тихим характером…
После крещения на Иордане, Иисус из Назарета на некоторое время удалился в пустыню, а по возвращении начал учить со знанием и со властью тому, что можно было назвать проповедью бескорыстного добра и подлинной любви людей к Богу и друг к другу.
Этот Назарянин мягко, но властно, возглавил кружок своих последователей и незаметно приобрёл на них необычайное влияние. Подражая Ему, учась у Него, они - рыбаки и землепашцы, - захотели стать сильными, духовными людьми, полными внутренней уверенности, как он сам, их Учитель…
Вот уже несколько месяцев ходили они вослед Учителю, ночевали под открытым небом или в гостеприимных домах и проповедовали «новое» учение, которое Иисус - их Учитель называл Новым Заветом и на которое с любопытством и радостью откликались простые люди, а книжники и фарисеи относились с большим недоверием…
Вот и сегодня, с утра, узнав, что в их местность пришли и остановились неподалеку от озера Иисусовы ученики и их Учитель, толпы страждущих истинного учения и просто любопытных постепенно собрались здесь, на пологом травянистом склоне прибрежного холма. И расположившись вокруг Назарянина, как его все называли между собой, ожидали Его проповеди…
… Тихий солнечный день клонился к закату и с высоты холма, была видна поверхность синей прозрачной воды озера, и тёмной полоской в лёгкой дымке жаркого дня, проступали на другом берегу пологие зелёные холмы…
- Приветствую, вас, братья и сёстры, - начал говорить Иисус, хрипловатым от волнения голосом и разговоры вокруг быстро сихли. После нескольких фраз сказанных им, видя вокруг сосредоточенно внимательные лица слушателей, ожидающих новых откровений, видя глаза этих простых крестьян и пастухов из окрестных городков и местечек, слыша наступившую тишину, в которой хорошо различима далёкая песня чёрного дрозда на одном из склонов, Он успокоился. Голос Его постепенно окреп и беспрепятственно разносился над холмами, приобретая волшебную звучность и убедительность…
- Многие из вас, услышав меня первый раз с испугом спрашивают себя и друг друга: - Неужели он, выступает и говорит против Закона?
- Конечно это не так и не может быть так. Ибо я люблю Бога, как Отца моего, который даровал Закон избранному народу Израиля…
Иисус сделал паузу и слушатели, - несколько тысяч человек, - сидели затаив дыхание, стараясь не шевелиться и ожидая продолжения проповеди…
- Я не противник Закона. Я пришел на землю, чтобы соблюсти и восполнить Закон. Фарисеи - лицемеры хотят меня уличить в неверии, ибо я обличаю их грехи и неправду, но я долго думал и говорю, что я за Закон и за его понимание и исполнение. Я за подлинно праведную жизнь, которую можно выразить через несколько главных заповедей. А следуя этим заповедям, можно достичь святой жизни.
Назарянин вновь сделал паузу и порывистый Пётр вскочив в нетерпении, попросил:
- Учитель, поведай нам их!
Иисус глянул на него, потом обвёл взглядом окружающие Его со всех сторон толпы народа и продолжил: - Слушайте и запоминайте:
- Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду, ибо держит гнев в душе своей и отравляет сердце свое черными помыслами. Очистись душой, и дела твои станут чисты…
Иисус перевёл дыхание и продолжил…
- Не смотри на женщину, как на предмет любострастия, ибо она половина твоя, равная тебе самому и, заключив с ней брак, знай, что это навечно. Ибо брак установлен Богом, как союз нерасторжимый…
- Не клянись, а значит, не употребляй имя Божье всуе и во лжи. Но, так как на земле всё сотворено Богом, то и клясться небом или землей, Иерусалимом или своей головой, есть клятва с именем Бога, - пустая клятва для достижения мелких мирских целей...
- Не отвечай злом на зло, но только добром, и вместе, не попустительствуй злу и выражай к нему своё отношение безбоязненно и нелицеприятно…
- Просящему у тебя дай, ибо, давая, берешь для себя Божье одобрение. Не копи, не собирай злата, ибо это против Бога…
- Молись и не унывай…
- Храните сердца ваши, как очи ваши, ибо через сердце проистекает духовный, небесный свет веры. Но так же и злодейство проистекает в мир через сердце. Берегите их в чистоте и любви...
- Кто думает сочетать службу Богу и Мамоне, тот подобен желающему угодить двум господам. Господь влечет нас к небесному и вечному, а богатство к земному и тленному…
- Заботьтесь о спасении души, а заботы о пище, питье и одежде томительны и отвлекают нас от забот о вечном. А Бог нас не оставит... Ведь мудрые и праведные, всегда найдут поддержку и одобрение…
- Ищите прежде царствие Божие и Правду его...
- Возлюби ближнего, как себя самого…
Иуда из Кариот, неожиданно выкрикнул: - А кто ближний мой? Как я могу это знать?
Иисус обвёл взглядом людей, которые сидели группами и отдельно, вокруг и ниже по всему склону, увидел плохо одетого старика с простой неловко оструганной палкой, вместо посоха, и глянув на Иуду, ответил:
- А ближний твой, это всякий, кто живет сегодня и сейчас рядом или недалеко. Ибо близость определяется не только родственными узами, но и состоянием души и чувством радости, что каждый кто живет с вами в одно время, близок вам…
- Особенно близок к вам тот, кто нуждается: увечные, немощные, беззащитные… Богатые и знатные тоже вам близки, но они в вас не нуждаются и потому, ваша близость остается без ответа.
А вот рабы господ в вас нуждаются, им нужна ваша помощь и сострадание, именно они уверуют в первую очередь, ибо они нищие телом и духом. А богатые любят деньги, плотские удовольствия и власть над другими людьми. Они хорошо образованы и думают, что знают о жизни всё, что помогает сделаться известным и богатым.
Им Бог не нужен, поэтому они считают, что за деньги можно купить все и даже свободу, хотя конечно они от этого не становятся свободны, - а всего лишь рабы денег…
Иисус помолчал, и напяженная тишина повисла над множеством людей, сосредоточенно слушающих и обдумывающих сказанное. Для них, простых сельских жителей, всё, что говорил Иисус было поразительно ново и вместе, отвечало их душевным чаяниям и интересам…
Юноша Иоанн Заведеев, прервал паузу и тихим голосом попросил: - Учитель, продолжи, мы внимательно слушаем тебя.
Иисус вновь начал говорить, чуть возвысив голос:
- Сатана соблазняет богатых и фарисеев гордыней, а Бог не может помешать жадности, тщеславию и себялюбию овладевающему их сердцами, мыслями и поступками...
- И остаются они неприкаянными в своем падении, не любящие не только людей, но и себя. Они играют роль свободных и независимых от общей жизни, пока старость или болезнь не покажут им, их истинное место в мире. Часто их разочарование становится причиной их ненависти к другим людям, к окружающим и тем более к дальним...
Иуда порывался возразить, а потом не выдержав, вскочил и плачущим голосом закричал: - Но могу ли я помочь всем, Учитель? И потом, чем я смогу помочь? Ведь я из бедной семьи и сам бедняк. Единственное, что я делаю хорошо, так это считаю: овец, людей, деньги...
Иисус долго и с удивлением смотрел на него, а потом тихо ответил ему одному: - Вот и будешь казначеем!
А потом обращаясь к народу заговорил:
- Я радуюсь, что меня слушают и понимают, но я знаю, что книжники и фарисеи люди учёные и гордые, будут против меня и тем самым против Отца моего и вашего. Он Отец - Создатель, скрыл великие тайны от умников, ибо они возгордились своею ученостью и, возгордившись «пасут себя самих», забывая о нуждах, чаяниях неученых, простых людей. Они лицемеры и поэтому, выставляют свою веру, которая есть скрытое неверие…
- Они носят широкие налобные повязки, молятся всегда на виду, любят занимать первые места в собраниях. Но верить в Отца – значит жертвовать собой, в том числе имением и богатством. А фарисеи хотят только преумножать свои богатства. Поэтому они ненавидят меня, посланного Отцом в мир, погрязший во лжи и лицемерии…
- Фарисеи, считая себя учителями народа, хотят за это получать награды земные: славу, деньги, почёт. Но это гордыня самомнения!
- Если раб пашет, или пасет скот, то считает ли это его господин заслугой? Думается, что нет?
Так-же веруя и творя добрые дела, мы должны смотреть на такую жизнь как на свой долг, а на себя, как на непотребных рабов. В этом суть веры Божьей, а воздаяние придет по делам нашим, не по словам только и жестам. Фарисеи и книжники сделали веру свою профессией, зарабатывают деньги и думают, что служат Богу…
…И ещё долго говорил Иисус с людьми и отвечал на их вопросы.
…В дальнем углу озера, в появившейся тёмной туче, неожиданно грмыхнул и заворочался раскатистый гром. Иисус прервался, оглядел всех присутствующих, потом ещё взглянул в сторону приближающейся грозы:
- Однако уже темнеет… Братия! Время позднее и нам пора расходиться…
…Люди с неохотой стали подниматься на ноги и расходиться, обсуждая слова нового пророка, а Апостолы, окружив Иисуса подали ему посох и все вместе, растягиваясь на ходу в цепочку и переговариваясь, гордые своей близостью к Учителю, начали спускаться вниз, к берегу озера…
…Этим вечером, Иисус, на берегу Генисаретского моря, долго ещё сидел у костра с учениками и разговаривал с ними…
Огонь потрескивал рассыпающимися от жара угольями, а яркий свет от костра отражался в тёмной, неподвижно – маслянистой поверхности озера, на мгновения освещая поникшие ветви плакучей ивы, растущей на кромке воды…
- Я, говоря с народом иногда слышал ропот непонимания в толпе. Но я не хотел толковать подробно и только вам открываю, чтобы вы не только понимали сами, но могли и объяснять мои мысли посторонним…
- Ибо люди должны не только слушать, но и думать о сказанном. И когда истина будет результатом их раздумий, тогда они будут верить ей, как себе. Но если чего не смогут понять - обратятся к вам, а вы, со временем станете носители Духа Святого, станете учителями, проповедниками, пастырями Церкви верующих и блаженных.
Пётр почесал густую, начинающую седеть бороду и качая крупной, с ранними залысинами головой, попросил: - Учитель, если говорить честно, то я тоже, многого не понял, хотя хочу понять и вижу, что ты говоришь истину. Но поясни нам!
Иисус, помешал палочкой угольки с краю костра и не спеша начал отвечать:
- Сегодня я говорил о заповедях Блаженства. И ещё хочу повторить их для вас…
Фома, сидевший до этого молча и сосредоточенно, вдруг перебил Учителя, стараясь не забыть выводы, которые он сделал из своих тяжёлых размышлений: - Думаю, что люди в Иудее так развращены, что не верят ни в Бога, ни в Сатану и потому...
Иисус, словно зная наперёд, что скажет Фома, обратился к нему: - Эх, Фома, Фома! Плохо ты знаешь людей. Они могут быть злыми, а могут быть и добрыми. Это зависит не только от того, как с ними говорить и поступать, но и как о них думать. Ищите в людях хорошее, а не плохое и говорите с ними об этом, и тогда они уверуют и их поступки и даже слова переменятся…
Чтобы исправлять, воспитывать людей, надо их любить всей душой и тогда в ответ, и они станут добрее и лучше…
Иуда из Кариот, поднял голову, и отведя глаза от полыхающего, алым, пламени спросил: - Как понять, что «блаженны нищие духом»... и всё прочее. Нас учили, что быть богатым и сильным, значит соответствовать Божьим установлениям. Только те, кто не имеет - хотят...
Иисус прервал его: - Это фарисейские установления, но не Божьи законы. Ибо не гордящиеся, но униженные, не богатые, а щедрые духом унаследуют царствие небесное. Всегда и сейчас на рубеже времён, мы видим псевдо верующих озабоченных земным, но не небесным, претендующим на жизнь вечную, говорящих мы вместо я, пытающихся скопом вломиться в Царство небесное, - будущее Царство вечной жизни…
- Но, повторяю, путь этот тернист, а врата в царствие небесное узки. И потому, там на престоле воссядут только те, кто не говорит - мы избранные, а говорит - мы верующие. Да будет так!
Тут, Пётр глядя на Учителя слезящимися от волнения глазами спросил: - Прости Учитель, но я простой человек и мне трудно запомнить сразу и Заветы и их толкования…
Он помолчал переводя дух…
- Однако я понял, что простые люди, такие, как мы, веря в Бога и Сына Человеческого войдут в Царствие небесное через свою простоту и веру, а мудрые и гордящиеся останутся вне их пределов. Я знаю хорошую поговорку: «На всякого мудреца довольно простоты» и это истинно…
Иисус улыбнулся и ответил: - Вижу Петр – ты правильно понял. Это вам пригодится, когда меня не будет, а вы будете проповедовать слово Божие по всей Земле...
Пётр подбодрённый таким вниманием Иисуса, проложил спрашивать: - Учитель! Объясни ещё раз, что значит: «кроткие наследуют землю». Неужели можно уговорами и молитвами заставить злодея и алчного человека отказаться от злобствований и поклонения Мамоне?
Иисус посерьёзнел: - А ты попробуй! Объясни, что Бог дает силы слабому и мягкому, такому, кто напоминает зеленый росток, а сильное и жесткое погибает, как гниет и падает большое дерево. Говори, - кто много копит, тот много и теряет. И если ты это будешь говорить любя и прощая, - тебя поймут и поверят тебе!
Здесь Иисус помолчал и потом тихо продолжил: - Но готовься к гонениям, ибо злые таких речей не прощают! Но Бог, за вашу кротость, не забудет вас…
И помолчав, продолжил уже для всех учеников: - Не бывает так, чтобы человек сохранил силу до глубокой старости. И только кроткий остается таким до конца... Помните это.
И ещё помните! Через праведников спасется мир! Пусть вас пока немного, но никогда много и не будет. Найдите в себе силы в одиночку противостоять лжи и лицемерию наряженных в богатые одежды лжеправедников, подражающих простым людям в их искренности…
Людей можно обмануть, но Бога нет. Бог читает в ваших душах и видит уклонения к Сатане в самых малых проявлениях. Бойтесь неискренности в себе больше внешней лжи. Ибо те, кто открыто лгут, - пытаются обмануть людей, а те, кто неискренен внутри, - пытаются обмануть Бога. А это преступление намного тяжелее первого, потому что целью обмана становится Бог, Отец небесный, Создатель всего живого!
Запомните! Праведник пришел в мир чтобы страдать, - грешник, чтобы искать радости в земном и животном. Праведник стремится к Богу и тем самым претендует на бессмертие и окружающих призывает, и тянет за собой к небу.
Грешник всегда живет среди материальных земных благ и в комфорте, уверяя себя и других, что в этой земной юдоли страданий, можно найти небесные сокровища. Будто, в самом деле можно найти божественные ценности в животной радости!
Но все вы узнаете, что это не так, что это козни Сатаны, который через сиюминутные развлечения подкупает совесть, душу человека, подменяет вечное временным, а потом, когда грешник продаст душу, говорит ему: «Ты сам решил! Это дело твоих рук! Я заманивал тебя, не скрою, но ведь ты сам соблазнился. Это твой грех, тебе и отвечать»!
Бойтесь Сатаны, братия, ибо он стремится проникнуть в души человеческие - неслышимый и невидимый - и соблазняет возбудив сомнения и неверие в душах людей, уже готовых к восприятию козней владыки лжи и смерти!
Иоанн Заведеев, самый молодой среди учеников Иисуса, с напряжённым вниманием слушавший Учителя, вдруг спросил: - Учитель! Что есть праведность?
Иисус, с тихой улыбкой обратил лицо к Иоанну и начал объяснять: - А я говорю: богатство грех, ибо богатство дает видимость счастья, занимая все помыслы и дела человека богатого. И уже не остается времени, чтобы думать о Боге. Мало того, богатый человек, подобно плохому дереву дает только плохие плоды, ибо через алчность и сребролюбие в мир проникает Сатана.
А праведник, это тот, кто не делает другим, что ему самому не понравится, когда делают это ему. И ещё, он не лжет, не клянётся и живет в тишине и бедности, думая о божеском, а не о земном!
Пётр вновь спросил - Но ведь мы, Учитель, живем в таком мире, где и предания поощряют стремление быть богатым.
Иисус со вздохом ответил: - Да, это так. Но я говорю, что это есть отступление от Закона, извращение его сути.
Где и когда вы видели богатых и довольных своими богатствами пророков? А именно они, пророки, а не фарисеи, должны быть примерами для подражания. И когда я говорю, что я не против Закона, а пришел восстановить Закон, я прежде всего думаю о тех грешниках которые, считая себя праведниками торгуют в храме и дают деньги под залог. О тех людях, которым страсть к обогащению заменяет Бога. Простые же люди, глядя на этих псевдоучителей, думают – а я чем хуже?
Иисус на время прервался, повернулся к Симону – Петру и спросил его с улыбкой:
- Вот ты, Петр - рыбак. Много ли денег ты зарабатываешь на рыбной ловле?
Пётр смутившись, развёл руками: - Нет Учитель. Едва хватает на еду, на ремонт дома и лодки. Да и едим мы почти одну рыбу.
Иисус кивнул: - Ну вот. Ты в поте лица добываешь свой хлеб, а богатый пользуется услугами других, берет проценты, дает деньги в рост и его совесть молчит!
А там, где совесть замолкает, там уже нет Бога. Там человек заботится о теле, ищет наслаждений и ненавидит праведников, потому что его больная совесть ему покоя не дает. Ему хочется, чтобы все стали такими же – потерявшими совесть.
А деньги никого ещё не сделали счастливыми. Злыми – да! Заносчивыми – да! Но душевного равновесия и покоя деньги не могут принести…
Когда мы просим у Бога, с истинными слезами на глазах, того что нам недостает для душевного покоя, тогда мы умаляем себя, а Его, Бога превозносим и верим, что он поможет нам! И тогда Он откликается.
Поэтому: «Блажены плачущие, ибо они утешатся».
Иоанн, чуть осмелев, задал второй вопрос: - Учитель, почему есть зло, почему люди страдают и умирают?
Иисус, потёр правой рукой уставшие глаза и не спеша ответил:
- Поставим вопрос иначе... Что происходит, когда люди страдают и умирают?
Праведник в этом мире страдает, но радуется, ибо это испытание, которое посылает Бог. Праведность и вера, это смирение и упование на Бога, ибо Царствие Божие не от мира сего.
Но человеческий эгоизм, безразличие, сопротивление добру, глупость, гордыня, нахальство – всегда были и будут причиной страдания и горя. В человеке живет первородный грех. И я пришел спасти род человеческий, пострадать за вас!
Думая о себе, думайте как о постороннем... Вначале Бог, потом другие и только потом «я». Если вы будете повторять это изо дня в день, Бог вам поможет…
Иоанн оглядев своих товарищей вновь спросил Учителя: - Чем Бог может утешить нас?
Иисус подняв голову, взглянул в тёмное, серебрящееся искорками звёзд небо, послушал тишину сонного залива, в котором по временам всплёскивала крупная рыба и ответил, грустно улыбнувшись: - Он придает нам мужество в страданиях, вселяет успокоение, становится нашим Наставником, сострадает нам, ставит новые цели. Путь в Царство Божие лежит через узкие врата и лишь верующие в Него праведники спасутся!
…Угли в костре стали покрываться пеплом и темнота постепенно придвинулась к прогорающему костру. Синеватый дымок, от мерцающих угольков, тонкой прозрачной струйкой поднимался вверх, к тёмному небу и таял там, незаметно растворяясь в предутренней свежести…
Иисус, правой рукой поправил длинные мягкие волосы кудрявой волной ниспадающие на плечи, потом оглядел учеников расположившихся на подстилках вокруг костра и продолжил: - Я буду, говорит заповеди, а потом постараюсь объяснить их вам… Ученики утвердительно закивали головами…
- Блаженны кроткие, - начал Иисус - ибо они наследуют землю.
Иначе говоря, это стойкие люди, которые выстояли против бед и несчастий, не озлобились, а оставшись кроткими.
- Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Правда на земле - это правда Царствия Божьего. Ищите эту правду, а остальное приложится. И когда мы стремимся к правде Бога, мы не испытываем разочарования потому, что эта правда вечна!
- Блаженны милостливые, ибо они помилованы будут.
Это путь прощения и отсутствия мести. Простить и забыть, зная что здесь на земле, мы все находимся между жизнью и смертью. Заботьтесь о других и о вас позаботятся. Простите своим обидчикам и вам от Бога воздастся.
- Блаженны чистые сердцем ибо они Бога узрят.
Чистые сердцем – это те, кто способен любить, то есть сострадать другому. Любить других – это свойство души, выработанное в человеке через личный опыт сомнения и даже отрицания. Не бывает веры без любви. Но любовь без веры бывает. Мы не всегда чисты и не все. Кто грешил и покаялся – тот очистился. Кто совершил проступок, кто содеял преступление, тот может очиститься, покаявшись и раскаявшись. Люди грешны первородным грехом и каяться – это значит преодолеть эту греховность. Не всегда и не всем это удается. Но те кто очистились, те уверовали...
Вечная борьба Бога и Сатаны за человеческие души, это борьба чистоты с грехом. Чистые сердцем – это те, кто отказался от эгоизма и пришёл, через любовь, к Богу.
Но борьба эта продолжается всю жизнь. Только Бог и его небесные слуги безгрешены – тот, кто это понимает, тот становится чист помыслами.
- Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими.
Все мы под Богом ходим. А Бог говорит – живите дружно, любите не только родственников, друзей, слуг, но и врагов своих и исповедуя мир, будьте Божьими детьми. Бог вас любит. Любите других так, как любит вас Бог – прощая ваши грехи и надеясь на вас...
- Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царствие небесное.
Не уставайте твердить о Божьих принципах, о заветах Божественных и вы в награду станете Блаженными. Вас будут поносить и гнать, но вы радуйтесь, потому что в мире существует только одна правда – Божия и потому – радуйтесь...
- Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за меня.
Радуйтесь и веселитесь тогда, ибо велика ваша награда на небесах. Если вас будут поносить, притеснять и лживо говорить о вас худое и все это вы будете терпеть за свою веру в Меня, то не печальтесь, а радуйтесь, потому что вас ожидает великая, самая большая награда на небесах, то есть особенная степень вечного блаженства…
Иисус, вновь потёр глаза, обвёл взглядом притихших, начинающих задрёмывать своих учеников и завершая произнёс: - Мне бы хотелось объяснить вам, что Заповеди Божие о жизни – это путь к радости и счастью уже здесь в грешном мире, потому что исполнение этих Заповедей приведет вас к спокойствию и удовлетворённости вашей жизнью…
Исполнение Заповедей поможет вам относиться и к смерти надлежащим образом, как к порогу, через который обязательно переступят все. Вы будете лишены страха небытия, ибо Бог позволит вашим душам, воспитанным на моих Заповедях, чувствовать радость единения со Всевышним после земной смерти. Вы сможете за гробом обрести вечность и войти в Царствие небесное. Не бойтесь потерять тело, но бойтесь потерять душу. Поэтому будьте преданы делу Веры и вам воздастся...
Костёр начал постепенно угасать и поправив обгорелые поленья, Иисус завернулся в одежды, легко прилёг на землю вздыхая, и тихо улыбался, когда смотрел на своих спящих учеников…
Апрель. 2008 год. Лондон.
Иисус Христос и свобода.
…Хочу предварить эту статью небольшим очерком истории демократии, которая сегодня многими напрямик связывается и с личной свободой и свободой политической, хотя это не одно и тоже…
Впервые, пожалуй, к пониманию подлинной демократии, как лучшей из возможных политических систем, пришли в Древней Греции, ещё более двух с половиной тысячелетий назад. Небольшие греческие города, благодаря демократии, превратились в сильные, процветающие города – государства, способные противостоять сильнейшим тираниям того времени…
В древнем мире, демократии удачно противостояли диктатурам, и даже потерпев единичные поражения, умели восстановиться, воскреснуть, как феникс из пепла, и вновь бороться, вновь побеждать тирании…
Именно греческие демократии, обуздывая непомерное людское тщеславие и тягу к власти, превратили выборных чиновников в служителей на жалованье. И отношение «подвластных» к «властям» было соответствующим, разительно отличавшимся от «простирания» себя перед царём, королём или ханом, перед Правителем, всегда с большой буквы. Раболепие, целование земли под стопами «лидера», было деталями политического и бытового протокола в древних тираниях, да мало чем отличаются и в сегодняшних, но, при «демократиях», простой кожевенник, мог выступая на суде, победить «управителя» города…
Но со временем демократии вырождались в демагогию и утрачивали своё значение (нечто подобное мы наблюдаем и сегодня)…
Однако, именно греческая модель народоправства послужила прообразом для европейских народов, стремящихся поменять несправедливую, тоталитарную систему на более демократичную, в периоды религиозно – социальных революций: будь то Английская революция, Великая Французская или даже Октябрьская революция в России. Причиной любой революции, явной или тщательно скрытой в отрицании источника, являлось нарушение социальной справедливости, королями, царями, их прислужниками и отступившей от заветов Христа, церковью…
Целью всегда было - восстановление попранной правды и свободы…
Интересная подробность. В деспотиях и схожих формах правления, слово господин – одно из самых значимых. И революции, прежде всего, выбрасывало его из речевого обихода, заменяя его словом из демократического лексикона: товарищ, брат, друг.
Как же христианство относится к проблеме свободы и несвободы? В чём отличие той же западноевропейской или народной, или социалистической демократии, от того, что мы называем христианской жизнью? Чем Кесарево отличается от Божьего? Как Иисус Христос решал проблему свободы, личной и политической?
На мой взгляд, Христос, не мыслил свободы политической без свободы личностной, но определял её не как свободу прав личности, человека, в обществе, в государстве, а отделяя жизнь социальную от жизни духовной.
Он говорил загадочные слова, что: «…всякая власть от Бога», которую Гегель перефразировал уже много позже, как: «всё действительное – разумно».
Он, Христос сказал: «Кесарево кесарю, а Божье Богу». Иначе говоря, государству государственное, то есть телесное, а душе – Бог…
Что же касается личностной свободы, то в Нагорной проповеди Христос призывает человеков быть свободными от забот о теле, ибо Бог об этом позаботится тоже, если вы веруете..
Прямо, тут слово свобода не упоминается, но говорится, процитирую, как бы резюме этого призыва: «Итак, не заботьтесь и не говорите…Что нам есть? Или что нам пить? Или во что нам одеться? Потому, что всего этого ищут язычники…
Ищите же прежде царствие Божие и правды Его, и это всё приложится вам. Итак, не заботьтесь о дне завтрашнем, ибо завтрашний будет сам заботится о своём: довольно, для каждого дня, своей заботы…»
В этих призывах – сущность человеческой свободы – телесной и душевной…
Не цепляйтесь за показное благополучие вашего физического тела, как бы говорит Христос, - и вы его получите…
Не копите и не стяжайте, и тогда душой будете жить по Богу и в Боге – всё остальное от этого зависит…
О Нагорной проповеди Евангелие говорит: «Ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи…» То есть, Иисус Христос был автор учения Нового Завета и сам свободен, а книжники и фарисеи – комментаторы, не имеющие свободы, вкривь и вкось, толкующие Законы…
Но Иисус, будучи свободным, понимал всю тяжесть свободы и потому предостерегал книжника, который хотел стать его учеником, говоря ему: «…лисицы имеют норы и птицы небесные, гнёзда; а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову …»
В этом же Евангелии от Матфея, Иисус говорит апостолам: «И не бойтесь убивающих тело, души не могущих убить; и бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в Геенне огненной. Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадёт на землю без воли Отца вашего. У вас же и волосы все на голове сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых сих…»
Иисус здесь успокаивает людей свободных в Боге, не привязывающих себя в жизни ни к благам, не боящихся угроз свободной жизни. Иисус словно предлагает людям: «Будьте свободны и мир будет с вами!»
И дальше Он говорит: «Сделавши выбор свободы в Боге, держитесь Его крепко, ибо исповедующего Меня и Я исповедую пред Отцом Небесным…» И объясняя трудность и ответственность быть свободным, говорит смелые и жёсткие слова, которые уже многими сегодня забыты:
«Не думайте, что Я пришёл принести мир на Землю; не мир пришёл Я принести, но меч. Ибо Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берёт креста своего и не следует за Мной, тот не достоин Меня. Сберёгший душу свою, потеряет её; а потерявший душу свою ради Меня, сбережёт её…»
Но дальше, Иисус утешает и объясняет, как надо быть свободным в Боге – в главе одиннадцатой, Евангелия от Матфея:
«Всё предано Мне Отцом Моим, и никто не знает Сына кроме Отца, и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть. Придите ко Мне все трудящиеся и обременённые и Я успокою вас. Возьмите иго Моё на себя. И научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдёте покой душам вашим. Ибо иго Моё благо, и бремя Моё легко…»
Иисус, говоря по поводу обвинений фарисеев – законников, в нарушении учениками Иисуса закона субботы, поясняет:
«Если бы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных. Ибо Сын Человеческий господин и субботы…»
Иисус, говорит здесь о возможностях свободных в Боге, переступать формальные законы, которые написаны для рабов жизни и быта, держащихся за внешние «ограждения», как за костыли, для изуродованной такими законами души…
«Итак, можно в субботу делать добро! – говорит Иисус и исцеляет сухую руку больного…
Фарисеи обвиняют Иисуса в бесовстве, а Иисус, видя их лицемерные уловки, отвечает им:
«…Если же Я, Духом Божием, изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царство Божие – и далее поясняет фарисеям их подлинные намерения: «Кто не со мной, тот против Меня; и кто не собирает, тот расточает…»
Следующий эпизод о действиях свободных в Боге переступающих формальный Закон, это эпизод когда книжники Иерусалимские и фарисеи, вопрошают Иисуса: «Зачем ученики твои преступают учение старцев? Ибо не умывают рук своих, когда едят хлеб?..»
Иисус гневно обвиняет фарисеев:
«Лицемеры! Хорошо пророчествовал о вас Исайя, говоря: «Приближаются люди сии устами и чтут меня языками; сердце же их далеко отстоит от меня. Но тщетно чтут меня, уча учениям заповедями человеческими…»»
И далее, Иисус толкует притчу, обвиняющую фарисеев:
«…Ибо из сердца исходят злые помыслы: убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления; это оскверняет человека; а есть неумытыми руками не оскверняет человека…»
Здесь Иисус призывает очищать сердце, то есть душу, внутренние, невидимые глазу помыслы, не заботясь о внешних формах проявления благочестия…
Далее Иисус предупреждает апостолов: «Берегитесь закваски фарисейской!..»
В учении фарисеев, видел Иисус истоки рабства человеческого, перед формальными законами, а по сути, рабства перед фарисеями, которые использовали законы, чтобы оправдать и возвысить себя и свои рабские занятия и привычки, освящённые, даже не самим Законом, а его толкованием, думая прежде, «не о том что Божие, но что человеческое…»
Чувствуя приближение страстных дней своего самопожертвования и подвига, Иисус призывает своих учеников последовать за ним к свободе в Боге:
«…Если кто хочет идти за Мной, отвернись от себя и возьми крест свой и следуй за Мной: ибо кто хочет жизнь свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет жизнь свою ради Меня, тот обретёт её…»
Свобода приходит через веру в нашего отца Небесного и даёт силу, говорит Иисус объясняя, почему апостолы не могли излечить беснующегося в полнолуние. Главную причину видит Он в недостаточном уровне веры - «по неверию вашему».
Поясняя, Иисус спрашивает Петра, у которого фарисеи просят деньги на храм:
«Как тебе кажется Симон, цари земные с кого берут пошлины или подати, с сынов ли своих или с посторонних?..»
Пётр отвечает: «С посторонних» - и Иисус говорит ему:
«Итак, сыны свободны!» – тем самым как бы указывая, что верующие в Бога – есть подлинно свободные. И всё-таки предлагает заплатить деньги на храм, чтобы не раздражать фарисеев – законников.
…Заповеди для свободных в Боге, которых многим так трудно держаться, объясняет Иисус. Это: «…не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца и мать, люби ближнего, как себя самого…»
И ещё говорит богатому юноше, который через богатство захотел обрести жизнь вечную: «…если хочешь быть совершенным, пойди продай имение своё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной…»
Но юноша опечалился и отошёл, потому что не мог пожертвовать своим большим имением, и не мог стать свободным в Боге. Иисус, видя это, сказал ученикам:
«Трудно богатому войти в Царствие Небесное, как верблюду, пройти сквозь игольное ушко…»
« Но всякий – продолжал Иисус - кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную; многие же будут первые – последними, и последние – первыми!»
Суть свободы в Боге, Иисус далее поясняет так:
«Вы знаете, что князья народов господствуют над ними и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так; а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою. И кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом. Так как Сын Человеческий, не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу, жизнь Свою для искупления многих…»
Поясняя образ отношений свободных в Боге с фарисеями – законниками, Иисус говорит:
«Итак, всё, что они, фарисеи и книжники вам велят соблюдать – соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят и не делают; связывая бремена тяжёлые и неудобоносимые и возлагают на плечи людей, а сами не хотят и перстом двинуть их…так же любят предвозлежать на пиршествах и предвидения в синагогах… и чтобы люди звали их «Учитель! Учитель! А вы не называйте учителями. Ибо один у вас учитель – Христос, все же вы братья; ибо кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится!..»
Иисус, указывает на то, что формально, многие Законы вполне правильны, но самими «законодателями» не исполняются и в этом их изъян, их фальшивость…
В Евангелии от Марка, в главе третьей, есть замечательная фраза, которая прямо нам показывает, как относились ближние к этому «странному» для них призыву Иисуса – стать свободными в Боге: « и услышавши, ближние его, пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя…»
А книжники, пришедши из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе Вельзевула, и что изгоняет бесов, силою бесовского князя…
На все возражения Иисуса, люди и близкие, погрязшие в духовном рабстве обыденной жизни, только качали головами, говоря: «Он сын Иосифа плотника из Назарета, и сам плотник. Не может он учить как власть имеющий. Мы же его знаем…»
И говорил Иисус, в ответ на эти обвинения:
«Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы не хулили. Но кто будет хулить Духа Святого - посланца Божия, тому не будет прощения во веки веков, но подлежит он вечному осуждению…Сие сказал Он, потому что говорили: «В нём нечистый дух…»
И дальше, Марк описывает замечательный момент, когда Иисус защищает свою свободу быть тем, кем Он был воистину:
«И пришли матерь и братья его и стоя вне дома, послали к нему, звать его. Около Него сидел народ. И сказали ему: вот Матерь твоя и братья Твои, и сёстры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: «Кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя: Вот Матерь моя и братья Мои; Ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат и сестра и матерь…»
В этом диалоге - весь драматизм бытия, свободного в Боге Иисуса, все противостояние между обыденностью, повседневной рутиной и избранничеством! И в этом, на мой взгляд ключи, к последующему, трагическому подвигу Христа; «ибо не ведают, что творят близкие», для которых «нет пророка в своём отечестве».
Для тех, кто увяз в раболепстве нет свободы, и нет просветлённых, свободных в Боге. Для таких людей, вера в Бога и в посланца Его - суеверие или мёртвая догма тысячекратно повторенная, без понимания и веры и потому, утратившая реальное содержание.
Отсюда происходит и жестокий миф о Христе, появляющемся на боевом коне и с оружием в руках, - сильном и божественно непобедимом. Отсюда, постоянное приписывание Богу, Сыну и Святому Духу зла, царящего в мире. Отсюда, приписывание прочих негативных свойств, присущих самому неверующему человеку…
В главе пятой, у Марка, Иисус отличает из двенадцати, трёх учеников: Петра, Иакова и Иоанна и берёт их в дом начальника синагоги. И там в присутствии этих трёх и родных, оживляет двенадцатилетнюю дочь, начальника синагоги. Отныне, Иисус совершает чудеса в присутствии тех, кто верует в него самозабвенно. То есть тех, кто веруя безоглядно, свободен от сомнений, свободен в Боге.
Конечно со временем полностью уверуют и остальные ученики и станут апостолами. И сами по наущению Духа Святого смогут совершать чудеса…
Скептики же и фарисеи не только сами не верят, но мешают другим уверовать. Не такова ли и сегодня ситуация?..
Когда же Иисус проповедовал в Назарете, в синагоге, то скептики шептались и пожимали плечами. И сказал тогда Иисус:
«Не бывает пророка без чести, разве только в отечестве своём и у сродников и в доме своём…И дивился неверию их».
Свободные в Боге, это ещё и люди способные взять на себя ответственность за поступок, за суждение или утверждение. Как часто мы в обыденной жизни отказываем людям в таланте, в дарованиях, потому, что судим о них по себе, думаем, что знаем их отказывая таким людям в развитии внутренней свободы, проявлении свободы в Боге. Как часто мы стремимся мерять других мерою собственной несвободы и обвиняем их, если они поступают не как все…
Одной из характерных черт первохристиан, была их свобода в Боге. Вспомните, как Апостол Павел, стал наравне с Симоном – Петром, которого Иисус избрал для служения...
А сегодня Новый завет включает многие послания и поучения Апостола Павла. Ибо после знамения и гласа Иисуса Христа, услышанного ещё Савлом, будущий апостол, уверовал искренне и жизнь своею отдал для этого служения.
Так произошла метаморфоза, когда яростный язычник превратился в смиренного, просветлённого апостола и из Савла превратился в Павла. А христиане во всех землях поверили и доверились ему…
И это произошло прежде всего потому, что первохристиане и сами Апостолы были свободны в Боге и восприняли новообращённого Савла, наравне с собой. Хотя он и не был свидетелем земной жизни Сына Человеческого, но внял слову Иисусову, явившемуся ему на дороге в Дамаск.
Если бы первохристиане были догматиками, то разве смогли бы они признать Павла равным тем, кто жил и шёл вослед Иисусу Христу во времена его земной жизни? Но они не стали подобно жителям Назарета и Иисусовым «сродственникам» говорить: - «Мы знаем его… – это Савл, гонитель христиан».
Так и в жизни часто бывает, что именно близкие и знакомые погружённые в рутину несвободной жизни, менее всего верят и не хотят быть свободными. Поэтому, вокруг нас происходит так много личных трагедий из за предательства ближних. Ведь известно, что «предают только друзья…»
Хочется повторить слова пророка Исайи:
«Ибо вы оставили заповедь Божию, держитесь предания человеческого, омовения кружек и чаш, и делаете многое другое, сему подобное. И спросил их: хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свои предания?»
…И ещё. говорил Иисус о лицемерии законников, которые даже неуважение к отцу и матери оправдывают Законом…
…И когда пришло время Иисусу умереть по Божьему плану, чтобы искупить грехи человеческие своею смертью и муками, тогда даже Пётр стал его уговаривать, не жертвовать собой и тогда Иисус, который очень ценил свободу в Боге, сказал незадачливому Петру: «Отойди от меня Сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое!»
Трагичность свободы выбора не пугали Иисуса, ибо это была свобода в Боге…
И Иисус поясняет ещё раз суть свободы в Боге, и хвалит книжника, который уразумел, что любить Бога: «всем сердцем и всем умом, и всею душою, и всею крепостию, и любить ближнего, как самого себя – есть больше всех всесожжений и жертв»
Иисус похвалил разумного книжника и сказал: «Не далеко ты от Царства Божия»…
В Нагорной проповеди, Иисус явил подлинную свободу Духа верующего в Бога и объяснил суть своего учения, противостоящего не только человеческим преданиям, но и Законам превратно толкуемым, говоря в Евангелии от Луки, в главе шестой: «…любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду, не препятствуй взять и рубашку. Всякому просящему у тебя – дай, и от взявшего твоё, не требуй назад. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. И если любите любящего вас, какая вам за то благодарность, ибо и грешники, любящих их, любят. Но вы любите врагов ваших, и благодарите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосердны, как Отец ваш милосерд. Не судите и не будете судимы; не осуждайте и не будете осуждены; прощайте и прощены будете…»
Иисус говорил учение, в котором и которое содержит и состоит из Любви и Милосердия, очень часто противостоящим обыденному, «здравому» смыслу, вынесенному из рабского существования людей без Бога.
Тем самым Иисус противостоял привычному рабству и тела и духа. И показал он в этом учении, Сам свободный, дорогу к Храму для свободных, в котором преображённые люди будут принижая себя, услужать другим. И жизнь станет похожа на Рай, где нет ни обид, ни злобы, ни мести, а есть взаимопонимание, взаимопрощение и любовь…
Иисус предстаёт свободным от ненависти и сильным в уважении к доброте, прощает людям их алчность и тщеславие, и злые помыслы относясь к ним как к детям, которых надо научить отличать подлинное добро от зла, искренность от лицемерия…
Иисус сравнивает своих последователей со строителями возводящими дом на каменном основании, который будет стоять вечно, а тех, кто противоречит ему и удовлетворяет своему сластолюбивому, животному эгоизму, сравнивает с людьми, строящими дом на песке. Подует ветер судьбы, нахлынут волны невзгод и дом этот рухнет!
Иисус учит не быть любостяжательным, ибо жизнь человека не зависит от величины его имения. Ведь Бог говорит:
«Безумный! В сию ночь, душу возьму твою у тебя1 Кому же достанется то, что ты заготовил!.. Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет. Наипаче, ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам…»
И ещё одно определение несвободы в Боге, описанное в Евангелии от Луки, в главе двенадцатой:
« Раб же тот, который знал волю Господина своего и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много…»
И предсказал ещё Иисус борьбу за свободу в Боге:
«Думаете ли вы, что я пришёл дать мир Земле? Нет, говорю вам, но разделение! Ибо отныне отец будет против сына, и сын против отца…»
И ещё, и ещё раз повторяет Иисус:
«Если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестёр, и притом и самой жизни своей, тот не может быть учеником Моим…Так всякий из вас, кто не стремится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником…»
Здесь, Иисус говорит, что христианину надо начиная жить праведно, отвергнуть рабство обыденности и привычки жить по старому, преодолеть привычки себялюбия, совершить революцию в своей душе и чувствах, прежде чем требовать этого же от других…
«Слышали всё это и фарисеи, которые были сребролюбивы, и они смеялись над Ним…» Не так ли сегодня богачи, надсмехаются над бедными людьми!?
Так и всегда: «Бог знает сердца ваши, ибо, что высоко у людей, то мерзость пред Богом»- так Иисус разъясняет смысл рабских привычек, мешающих идущим к Свободе в Боге…
В Евангелии от Иоанна, Иисус в главе третьей говорит Никодиму:
«Рождённое от плоти – есть плоть, а рождённое от Духа – есть Дух. Не удивляйся, что я сказал тебе: «Должно вам родиться свыше…»
И далее поясняя, что такое Свобода в Боге, продолжает:
«Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь откуда приходит и куда уходит. Так бывает со всяким, рождённым от Духа…»
Таким образом, верующий в Бога, ведомый Духом – свободен, и потому, является единым с Богом, отрицая связанность дурными человеческими традициями и клятвами. Только свободный в Боге не боится смерти телесной, ибо знает, что возродится в Духовном облике, в Царствии Небесном…
И говорил Иисус у колодца Иаковлева, в Самарии, женщине самаритянке, пришедшей за водой:
«…поверь мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме, будете поклоняться Отцу. Вы не знаете чему кланяетесь, а мы знаем чему кланяемся. Ибо спасение от иудеев. Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники, будут поклоняться Отцу в Духе и в Истине, ибо таких поклонников отец ищет Себе. Бог есть Дух и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в Духе и Истине…»
И уже в Иерусалиме поясняет слушающим Его:
«Если пребудете в слове Моём, то вы истинно Мои ученики. И познаете Истину, и Истина сделает вас свободными…»
Отвечали ему: «Мы семя Авраамово и не были рабами никому, никогда; как же ты говоришь. Сделайтесь свободными?»
Иисус отвечал им:
«Истинно, истинно говорю вам: всякий делающий грех, есть раб греха. Но раб не пребывает в доме вечно: Сын пребывает вечно. Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете…»
И дальше Иисус обличает иудеев:
«Почему вы не понимаете речи Моей? Потому, что не можете слышать слова Моего. Вам отец –Дьявол. И вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда говорит он ложь, то говорит своё, ибо он лжец и отец лжи!..»
После этих слов, иудеи хотели побить Иисуса камнями, но Иисус пройдя среди них, скрылся из храма и никто не посмел к нему прикоснуться. Известно, что поклонники лжи и Дьявола, Истине не верят и боятся Свободы в Боге, предаваясь следованию человеческих устроений…
…Следуя учению Иисуса Христа, мы с любовью в сердце, готовы повторять за ним -подлинная свобода – это всегда Свобода в Боге. А свобода жить во грехе – это сатанинское наущение, которому следуют неверующие люди, возгордившиеся в своём эгоизме и следующие человеческим установлениям!..
2003- 12-06. Лондон.
Иисус Христос и ученики.
ЭПИГРАФ:
«Дети! Недолго уже быть Мне с вами. Будете искать Меня, и как сказал Я Иудеям, что куда Я иду, вы не можете пройти, так и вам говорю теперь.
Заповедь новую даю вам, да любите друг друга: как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга.
Потому узнают вас, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собой.
Симон Пётр сказал Ему: Господи! куда Ты идёшь? Иисус отвечал ему: куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдёшь за Мною.
Пётр сказал ему: Господи! почему я не могу идти за Тобою теперь? Я душу мою положу за Тебя.
Иисус отвечал ему: душу твою за Меня положишь? Истинно, истинно говорю тебе: не пропоёт петух, как отречёшься от Меня трижды…
… Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте.
В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: «Я иду приготовить место вам.
И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я.
А куда Я иду, вы знаете, и путь знаете».
Фома сказал Ему: - Господи, не знаем куда идёшь; и как можем знать путь?
Иисус сказал ему: - Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к отцу, как только через Меня.
Если бы вы знали меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Его!
Филипп сказал Ему: - Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас.
Иисус сказал ему: - Столько времени Я с вами, и ты не знаешь меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь: покажи нам Отца?
Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Слова которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец пребывающий во Мне, Он творит дела…
… - Если любите меня, соблюдайте Мои заповеди.
И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек.
Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет.
Не оставлю вас сиротами; приду к вам…
… Иуда (не Искариот) говорит Ему: - Господи! что это, что Ты хочешь явить Себя нам, а не миру?
Иисус сказал ему в ответ: - Кто любит меня, тот соблюдает слово Моё; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придём к нему и обитель у него сотворим.
Нелюбящий меня не соблюдает слов Моих: слово же, которое вы слышите, не есть моё, но пославшего Меня Отца.
Сие сказал Я вам, находясь с вами.
Утешитель же, Дух Святой, Которого пошлёт отец во имя Моё, научит вас всему и напомнит вам всё, что Я говорил вам…(Главы 13 – 14, от Иоанна)
…Размышляя над Евангелиями, которые после Вселенских Соборов остались в качестве самых ярких и правопреемственных выразителей Нового Завета, мне хотелось бы поговорить не только о исторической канве пришествия, жизни и смерти Иисуса Христа, изложенных в Трёх синоптических Евангелиях от Марка, Матфея и Луки, но и о содержании того учения, которое называлось и называется Христианством и догматические основы которого так ярко и глубоко изложены в «дополнительном» Евангелии от Иоанна.
…Если рассматривать Евангелия в рамках содержания, то именно Евангелие от Иоанна наиболее полно цитирует всё учение Иисуса Христа, Новый Завет, его общественное и религиозное содержание. Но и показывает отношение Учителя и Его учеников.
В отрывке, который помещён здесь в качестве эпиграфа, замечательно видно в каких драматических отношениях находились ученики со своим Учителем - Иисусом Христом. Ведь они верили и сомневались, и задавали множество вопросов, которые показывают нам всю драму Пути, к подлинной вере в Господа его учеников!
А Иисус долготерпеливо объяснял им, раз за разом. разными словами и чудесными делами, чтобы они уверовали подлинно…
Именно Евангелие от Иоанна, послужило причиной становления народившегося богословия, ставшего не только историей земной жизни Иисуса Христа и христианства, но и новой религией, «связью» людей с Богом – Троицей: Отцом, Сыном и Святым Духом.
Иоанн, впервые сделал попытку превратить житие Иисуса из Назарета в глубокую, сложную религиозную систему, что ему и удалось с необыкновенной глубиной и проникновением.
… Попробуем рассмотреть тему отношений, тему преподавания Иисусова учения ученикам, как процесс, в результате которого и появилась возможность говорить о Новом Завете, о всех его деталях и подробностях, о уровне понимания учениками Учителя, о тех трудностях с которыми сталкивался Господь, объясняя ученикам новый Путь, Истину, которую олицетворял Он Сам и которую осознать, одобрить, а потом и благовествовать о ней, было невероятно трудно.
Как это всё создавалось, кто был первым, кого Иисус призвал идти за собой, какие слова и какие действия убедили взрослых, самостоятельных, часто семейных людей бросить всё и последовать за Учителем?
В чем была необычность и привлекательность, для этих разных по характеру и возрасту людей, речи Человека, которого казалось многие знали как плотника и сына плотника?
Как могло случиться, что Иисус из Назарета, из этого маленького городка расположенного неподалёку от моря Тивериадского затерянного в маленькой провинциальной Иудее, в течении трёх последних лет своей жизни сумел через поступки и проповеди, а на исходе земной жизни, через лишения и телесные страдания привлечь к Себе и Своему учению такое внимание, которое разрасталось с неудержимой силой, несмотря на казни и преследования Его сторонников, в течении почти трёхсот лет, чтобы в итоге стать главной религией мира на последующие тысячелетия?
… Начнём с того, как появление, рождение, воплощение Иисуса описано у Иоанна, и далее продолжим анализировать и то, что было в течении последующих лет жизни, увенчанной смертью на Голгофе, смертью, за которой последовало чудесное воскрешение, сделавшее имя Иисуса Христа величайшим именем мира «и ныне, и присно, и во веки веков»!
Иисус Христос, ученики и учение.
ЭПИГРАФ:
«Птицы небесные имеют гнёзда, а Сын Человеческий не имеет где голову приложить…»
…Если представлять себе ту атмосферу законничества и буквализма, застарелого догматизма и обрядоведения в Древней Иудее, во времена, когда Иисус Христос, родился, жил, был распят, а потом через три дня воскрес «и восстал из мёртвых», то вызывает удивление, что он Мессия, мог в такой атмосфере дожить до своих тридцати трёх лет.
Неузнанный по своей доброте и кротости противоречащей многолетним ожиданиям верующих иудеев в «посланца Бога» - на коне и с огненным копьём поражающим врагов - Он неоднократно подвергался опасностям быть убитым фанатиками – фарисеями. И потому, становится страшно за его жизнь с самого начала его служения…
Кажется, что Евангелия, не дают нам оснований утверждать, что тот двухтысячелетней давности мир, был более подвластен разрушительному, жестокому злу, чем нынешний. Казни через распятие были свирепы и мучительны, но ведь казнимых было не так много.
Однако главного тогдашнего зверства мы не увидим в описаниях мира вокруг Иисуса. Мы не увидим, ибо это было почти свойством человеческой натуры – узаконенным и обыденным. И эта страшная деталь тогдашнего быта, - было рабство.
Именно из существования рабства, как традиции присущей тогдашнему человечеству, происходил главный грех того мира, против которого ополчился кроткий Иисус и от чего, Он спас человечество своим скорбным, мучительным самопожертвованием и тем самым искуплением этого греха и его последствий.
А грех этот заключался в том, что человек смотрел на другого человека, как на своего раба, как на «рабочее животное». Рабство человеческое происходило от ненависти друг к другу, от войн и лишений, которыми подвергали народы друг друга, живя в те времена на земле без любви и без Заповедей Бога истинного…
В те времена, сила была и правом, а богатство и знатность были уделом немногих, в то время как нищих и убогих было великое множество.
Иисус из Назарета выступил против этих, казавшихся вечными человеческих установлений и «договорённостей», и своей жизнью, смертью на кресте и воскресением, дал пример искупления зла человеческого, их греховности, через любовь и самопожертвование на которые не были способны ни богатые и знатные, ни фарисеи и книжники, которые думали не «о Божеском, но о человеческом»…
Потому, первыми учениками Иисуса стали простые, люди: рыбаки, земледельцы, люди без образования и религиозных, чиновных должностей, но свободные не только от власти рабовладельцев, но и от рабства денег, славы и честолюбия. Ведь среди них и был распространён Новый Завет, к которому их простые души тянулись с самого начала, «раненные» земной привычной несправедливостью и жестокостью, олицетворением которого было рабство.
Недаром Иисус, себя и учеников сво, их называл рабами Божьими, а апостолов, в конце своего земного пути, назвал друзьями и говорил:
«Вы - друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам.
Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего.
Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего не попросите от Отца, во имя Моё, Он дал вам.
Сие заповедаю вам, да любите друг друга…» (От Иоанна. Глава 15)
… Мне кажется, что именно вследствие преодоления Иисусом этого трагического, чисто человеческого жестокого, но привычного заблуждения что рабство всегда существовало и будет существовать, явился Новый Завет ставший следствием любви Бога к человеку и человечеству, и ответной любви человека к Богу.
Мир в те времена, представлял собою поле битвы свирепого, привычного победительного зла, против доброй человеческой природы и сильных характеров. Были конечно и подлинно верующие в Бога – Создателя, однако их было совсем немного.
Но такие люди не могли жить и выжить в этой давящей атмосфере, в обстановке горделивого узаконенного зла сделавшегося привычным образом жизни и потому, они объединялись в секты и секточки и уходили «с глаз долой» в пустыню и в горы, и жили там коммуной, - братством верующих в любящего и справедливого Бога.
Таковы были ессеи, группы единомышленников, живших вдали от людей и человеческих поселений во главе с Учителем, который являлся главой и наставником братства, - этого своеобразного, древнего монашеского ордена…
Отчасти, Иисус вышедший с проповедью Нового Завета, был похож на ессеев, однако отличался от них любовью и состраданием к «нищим духом», которым он и стал учителем, и для которых в конце концов превратился – в начале в Пророка, а потом и в Сына Божия.
Приходится удивляться, что с самого начала Его проповеди не встречали такого ожесточенного приёма в среде фарисеев – книжников. Может быть это объяснялось отсутствием этих ревнителей и начётчиков иудейского Закона в Назарете, Вифсаиде и в Капернауме, - поселениях далёких от Иерусалима и от Храма, в котором и вокруг которого собирались и жили Иудейские правоверные законники…
Многие Поучения Иисуса из Назарета, были далеки от жестокости и однозначности еврейского Закона и может быть поэтому, не вызывали на первых порах гневного неодобрения в среде фарисеев, как не содержащих в себе опасности противостояния, соперничества и тем более сопротивления «железному» Закону…
Однако, дух веры напоказ так проник во все поры Еврейского общества, что любое противостояние регламентации и обряду, встречалось с неодобрением, если не со злобой и гневом. Вспомните эпизод, с грешницей на площади, которую толпа собиралась забить камнями и только после вмешательства Иисуса, спросившего: «Кто не без греха, пусть первым кинет камень в эту женщину», - все смущённо разошлись, оставив грешницу рядом с Иисусом.
… Уже после начала проповеди Нового Завета, Иисусу несколько раз, угрожали смертью, однако он был кроток, но вместе с тем, обладал необоримой духовной силой, которая проявлялась невольно и в его речах, и в его поступках, и в его внешности, и в его голосе. Это, до поры до времени сдерживало иудейских законников от решительных действий.
Показателем, мелочной обрядности и следованию закону вопреки житейской реальности был эпизод, когда Ученики Иисуса усталые и голодные, в Субботу, идя через поле пшеницы, сорвали несколько колосков и расшелушив их, ели зёрна. Фарисеи обвинили их в этом и Иисус, возражая начётчикам, утверждал, «что Суббота для человеков, а не человек для Субботы».
Эти столкновения с фарисеями на почве соблюдения или несоблюдения Закона, повторялись, и раз за разом Иисус отвергал претензии самоуверенных фарисеев учить его, что можно делать и что нельзя в Субботний день.
… Исходя из опасности жизни в то время для любого человека, хотя бы формально не следующего Закону, можно понять и ту опасность, которой подвергался не только Иисус Назарянин, но и его ученики и потому, надо попробовать описать, почему они, эти взрослые уже люди, бросив всё привычное и устоявшееся в своей жизни, пошли вслед за учителем покинув и дом, и семьи, сознавая опасность следования его указаниям и советам, но шли за ним и в зной и в стужу. Они, с первых слов Иисуса увидели в нём Пророка, а потом уже после близкого знакомства с ним и его проповедями уверовавших, что он и есть воистину Сын Божий…
Они уверовали, но по временам и сомневались не понимания, а то и прямо отрекаясь от Учителя, - именно эти события, поступки и слова доказывают нам, что только после смерти Спасителя, Апостолы были готовы и отдавали свои жизни за веру в Иисуса Христа. «Ибо слаб человек…», пока наш кумир жив и пребывает вместе с нами…
… Ученики Иисуса Христа, - первые его ученики, наверное знали или слышали о нём и в детстве, и в отрочестве, и в юности и потому, при первом Его зове, пошли за ним не задумываясь, покинув свои семьи и свои селения.
Такова была сила личности Иисуса во все его годы жизни на земле, что люди, при первом призыве уходили вслед за Ним и внимали «…его глаголам вечности», как выразился апостол Пётр, обращаясь к Иисусу, с надеждой и упованием. Об этом почти не говориться в Евангелиях, и только в нескольких эпизодах обрисован Его необычный характер ещё в детстве. Хотя и существуют «портреты» Учителя, в его детстве, но в полузабытых апокрифах…
Как Иисус превратился в Мессию, в Христа и почему это случилось на тридцатом году Его жизни? Мы этого не знаем, да теперь наверное и не узнаем никогда. Но у многих народов мира, существует афоризм: «Есть время слушать, и есть время говорить!» И мне кажется это мудрое высказывание и проливает свет на загадку жизни Иисуса из Назарета, и помогает нам ответить на вопрос – почему?
Видимо чаша знания и понимания грехов человеческих в мире, уже к этому возрасту Иисуса переполнилась и идя на крещение к Иоанну Предтече, Иисус знал, что пришло Его время проповедовать Новый Завет!..
…Первыми учениками Иисуса из Назарета, были Иоанн Заведеев и Андрей (Первозванный), брат Симона – Петра. Остальные, были судя по всему тоже из Галилеи, из районов Иудеи лежащих неподалёку от Генисаретского моря.
Когда Иисус пришёл креститься на Иордан к Иоанну Крестителю, он был ещё один, но после сорока дней проведённых в пустыне, Он уже начал проповедовать своё учение и набирать учеников.
Например в Евангели от Луки сказано: «Однажды, когда народ теcнился к Нему, чтобы слышать слово Божие, а он стоял у озера Генисаретского, увидел Он две лодки, стоящие на озере; а рыболовы выйдя из них вымывали сети. Войдя в одну лодку, которая была Симонова, Он просил его отплыть несколько от берега и, сев, учил народ из лодки. Когда же перестал учить, сказал Симону: отплыви на глубину и закинь сети свои для лова…
Симон сказал Ему в ответ: - Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но по слову твоему закину сеть. Сделав это, они поймали великое множество рыбы, и даже сеть у них прорывалась. И дали знак товарищам, находившимся на другой лодке, чтобы пришли помочь им; и пришли и наполнили обе лодки, так что они начинали тонуть. Увидев это, Симон Пётр припал к коленям Иисуса и сказал: выйди от меня, Господи! Потому что я человек грешный.
Ибо ужас объял его и всех, бывших с ним, от этого лова рыб, ими пойманных; так же и Иакова и Иоанна, сыновей Заведеевых, бывших товарищами Симону. И сказал Симону Иисус: не бойся; отныне будешь ловить человеков. И вытащив обе лодки на берег, оставили всё и последовали за ним…
… И конечно, вполне могло быть так, что и Андрей Первозванный и Симон – Пётр, и Иоанн Заведеев, - самый юный ученик Христа, - могли слышать Его, Иисусовы речи ещё раньше, или их пересказ их, общими знакомыми.
Поэтому, присоединились к нему и юноша Иоанн и Иаков его брат, Заведеевы.
Ещё, они видели Его во время крещения Иоанном Крестителем на Иордане и слышали слова этого неистового пророка, который признал главенство Иисуса из Назарета над всеми и говорил, что он, Иоанн, несмотря на множество последователей идущих за ним, - «недостоин завязать ремешки сандалий на ногах у Иисуса из Назарета», объясняя, что ему явился дух Святой, посланец Бога -Отца и указал на Иисуса, как на Мессию и Сына Божиего…
… Иисусова община постепенно увеличивалась и вошли в неё один за другим люди простые, доверчивые и безыскусные, ищущие Учителя жизни, который бы помог им узнать и понять Божью волю и пожертвовать свою судьбу на то, к чему призывал Бог, через Сына Своего воплощённого - Иисуса, плотника из Назарета…
И только после того, как в беседах с учениками Он, - Сын Человеческий, увидел страстный блеск в глазах учеников, услышал их дрожащие от восторга голоса, соглашающиеся со всем, что говорил и объяснял им Божий Избранник, только после этого, и случилась его Нагорная Проповедь.
Тогда, привлечённые людской молвой о замечательном Учителе, Иисусе из Назарета, собралось они, жители окрестных городов и деревень, - всего было их несколько тысяч, - на горах, чтобы слушать Его. И там, Он коротко, но выразительно и понятно, рассказал и объяснил им суть Нового Завета, с которым Он явился от Бога на землю Израильскую.
В Евангелии от Луки говорится о Нагорной Проповеди:
«В те дни, взошёл Он на гору помолиться и провёл всю ночь в молитве к Богу. Когда же настал день, призвал учеников Своих, и избрал из них двенадцать, которых и наименовал Апостолами: Симона, которого и назвал Петром, и Андрея, брата его, Иакова и Иоанна, Филиппа и Варфоломея, Матфея и Фому, Иакова Алфеева и Симона, прозываемого Зилотом, Иуду Иаковлева и Иуду Искариота, который потом сделался предателем. И сойдя с ними, стал Он на ровном месте и множество учеников Его и много народа из всей Иудеи и Иерусалима и приморских мест Тирских и Сидонских, которые пришли послушать Его и исцелиться от болезней своих, также и страждущие от нечистых духов; и исцелились. И весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от него исходила сила и исцеляла всех…»
И говорил Он, поднявшись во весь свой высокий рост, голосом мягким и звучным и с тихим восторгом внимали ему люди…
«… И Он возведя очи Свои на учеников Своих говорил: «блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие…»
И далее, Он продолжил:
«… Но вам, слушающим говорю: любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас, благословляйте проклинающих вас, и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке, подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому просящему у тебя давай, и от взявшего твоё не требуй назад. И как хотите чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними…»
…И говорил Иисус слова необычные для того времени и того места, а люди с благоговением слушали истины, которые Он им открывал, ибо они расходились со Здравым Смыслом, которому учили их в синагогах – отвечать ударом на удар,- «око за око и зуб за зуб…»
И потом взволнованный Иисус объяснял всем:
«И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их, любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают. И если взаймы даёте тем от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же…»
И дальше Иисус говорит самые важные слова:
«… Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд. Не судите, и не будете судимы; не осуждайте и не будете осуждены; прощайте и прощены будете; давайте и дастся вам: мерою доброю, утрясённою и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо какою мерою мерите, такой же отмерится и вам…»
И вздыхали люди , потупив глаза и размышляя над сказанным Иисусом, а Он продолжил:
«… Может ли слепой водить слепого? Не оба ли упадут в яму? Ученик не бывает выше своего учителя; но и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его…
Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь? Или как можешь сказать брату твоему: «брат! дай я выну сучок из глаза твоего», когда сам не видишь бревна в твоём глазе? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.
Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый. Ибо всякое дерево познаётся по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают виноград с кустарника. Добрый человек из доброго сокровища сердца своего, выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят его уста.
Что вы зовёте Меня: «Господи! Господи!» и не делаете того, что Я говорю?
Всякий, приходящий ко мне и слушающий слова Мои и исполняющий их, скажу вам, кому подобен. Он подобен человеку, строящему дом, который копал, углубился, и положил основание на камне; почему, когда случилось наводнение и вода напёрла на этот дом, то не могла поколебать его. Потому что основан он был на камне. А слушающий и не исполняющий подобен человеку, построившему дом на земле без основания, который, когда напёрла на него вода, тотчас обрушился. И разрушение дома сего было великое…»
… Так говорил и учил Иисус Христос объясняя простым людям, очень убедительно, смысл их жизни и их призвание… Но и требовал следовать Новому Завету, как закону праведной жизни...
А потом последовали и первые чудеса, вдохновлённые глубокой верой окружающих в Него, как в Спасителя.
В Кане Галилейской на свадьбе Он, по просьбе своей матери, - Девы Марии, из воды сделал вино свадебное…
… А потом были новые беседы, когда слушать Его собралось уже более пяти тысяч человек, которых Он сумел накормить пятью хлебами и ещё осталось много коробов несъеденных остатков.
А потом было хождение по воде и усмирение шторма на море и попытка вдохновлённого примером Учителя, Петра – Кифы, самому пройти по морю, окончившаяся неудачей. Ибо вера человеческая в Божиего посланника была ещё не так верна и крепка, даже у учеников Его…
А потом были излечения больных, слепых и прокажённых, и изгнание бесов и оживление умерших. И всё это стало возможным только благодаря прирастающей самозабвенной вере в Божьего Посланника и силу его слов и дел.
Об этом повествует Библия, Новый Завет, но о реалиях жизни Иисуса Христа в те годы, говорится в Священном писании совсем немного. А нам, чтобы последовать путём, Иисуса, хотелось бы знать все подробности Его жизни тогда…
Как же жил, чем питался, где и с кем дневал и ночевал Сын Человеческий во времена своей проповеди нового Божьего завета?
Об этом очень скупо сказано в Евангелиях. Но мы можем попробовать восстановить картину этой жизни.
…Вот например сцена у колодца, в земле самаритян, когда уставший после дневного перехода по жаркой раскалённой солнцем горной тропе, Иисус присел у источника, тогда как его ученики вошли в селение для того чтобы найти себе и Учителю пропитание и ночлег для отдыха…
Представляется лето в горной пустыне, изнуряющий зной, выцветшее от жары небо и белые силуэты самаритянской деревни на холме. А под холмом, чуть в стороне от строений – источник, обложенный серыми гранитными валунами, и Иисус Христос присевший рядом, отирающий пот со лба, что – то шепчущий пересохшими от жажды губами…
И подходит к колодцу женщина – самаритянка, в ярких, лёгких одеждах, с накинутым на плечи кисейным покрывалом. И увидев незнакомого мужчину, смущается, прикрывается покрывалом, но подбадриваемая его доброжелательной улыбкой, набирает воды и предлагает ему напиться…
И тогда происходит между ними разговор, который описан в Евангелиях и который её так поразил, что она вернувшись, рассказала о удивительном путнике в деревне и сама запомнила эту случайную встречу на всю жизнь…
Таких встреч, чудесных разговоров и исцелений было очень много за эти три года и конечно нам хотелось бы о них знать больше и подробнее…
… Или другой вопрос, остающийся без ответа. Как мог Иисус Христос, выбрать в Апостолы Иуду Искариота? Вполне возможно, что Иисус, с самого начала видел в нем не ученика, а просто житейски хитрого, проворного человека надеялся на его перевоспитание и преображение.
Он доверил Иуде организацию быта коммуны, закупку продуктов и оплату снятого жилья наверное ещё потому, что кроме него из Апостолов никто не способен был управляться с деньгами. И поэтому, именно Иуде был доверен денежный ящик в котором лежали пожертвования доброхотов и сторонников нового Учителя…
… Сама задача провозвестия Нового учения, Нового Завета заставляла Иисуса и его двенадцать учеников переходить с места на место, встречая всё новых и новых слушателей, многие из которых со временем становились последователями Иисус Христа.
Израиль по сложившейся традиции, с воодушевлением встречал новых и новых проповедников, в страстном ожидании Мессии, который освободит их от всех тягот и несчастий жизни…
И вот Он пришёл, но кроме учеников, никто не узнал Его, ибо все верили, что Мессия явится Израилю вооружённый чудесным оружием, на прекрасном боевом коне, и уничтожит всех врагов Израиля, и станет новым и вечным царём над ними.
И не ведали несчастные иудеи, что «Царство Божие, уже внутри нас» и что освобождение каждого и всех, зависит от самих иудеев и силы их веры в Бога, верности этой вере.
Они не хотели понять, что только после смерти возможно переселение в райские кущи на небесных пажитях, и только для тех, кто в этой жизни старался быть праведным и каялся и мучился, если совершал неблаговидные поступки…
Тогда многие, можно сказать большинство людей не узнали в Нём Мессию, и в этом заключена драма человеческих отношений к Богу, и людей между собой. Ведь не узнали то потому, что не любили не только Бога, но и ближних своих и дальних, а врагов ненавидели люто, до кровомщения…
Как тут уверуешь в любовь и непротивление злу насилием, если кругом правят сила и деньги?
…Так и в наши дни! Разве же мы поверим человеку, который будет говорить нам, что он Сын Бога и что главным стержнем нашей жизни должна быть любовь и не стяжание материальных благ ?
Поэтому, одна из трагичных деталей и сегодняшней жизни заключена в том, что если бы Иисус Христос, явился на землю сегодня, то мы бы приняли Его за сумасшедшего. А ведь христиан сегодня, как гласят переписи во всём мире – больше миллиарда!
А тогда, две тысячи лет назад, для многих людей вовсе было непонятно учение Иисуса из Назарета, который призывал людей покаяться и исповедовать Божии заповеди, главными из которых были две:
«Возлюби Бога, Отца небесного всеми силами души и тела и ещё: возлюби ближнего своего, как самого себя…»
Последние разговоры Иисуса с Учениками.
…И вот настал роковой день, к которому неизбежно стремился Иисус Христос вcе эти долгие три года благовествования в земле Израильской. И после триумфальной встречи Его, в пригороде Иерусалима, как победителя и Мессии, остановились они в простом доме и сделали пасхальную трапезу и чувствуя, что земные его дни приближаются к концу, Иисус омыл ноги ученикам, показывая, как надо жить и служить друг другу согласно Новому Завету. А потом, установил первую церковную литургию для своих последователей христиан, преломив хлеб сказал: - Сие есть Тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание…
... И налив вина продолжил: - Сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается….(Евангелия от Луки)
А потом с грустью сказал : - И вот рука предающая Меня, со Мною за столом; Впрочем, сын Человеческий идёт по предназначению, но горе тому человеку, которым он предаётся…(Евангелие от Луки)
Этим, взволновал всех учеников, а Иуду Искариота напугал, и тот найдя причину вышел вон из дома… И бормоча ругательства, быстро пошёл, почти побежал в сторону дворца первосвященников, в надежде застать Кайяфу ещё бодрствующим…
Что толкнуло Иуду на предательство?
Первой причиной конечно была его тяга к деньгам и каждодневное с ними общение -он был казначеем коммуны Иисусовой. И он видел, как люди преклоняются перед богатством, жаждут его и завидуют богачам. Постепенно, и сам Иуда перестал верить своему Учителю, который говорил совсем противоположное людской молве. И стал измышлять Иуда Искариот, как уйти от него…
Тут и нашли его слуги первосвященника и предложил за деньги предать Учителя, на что он не без колебаний, в конце концов согласился…
Яд сребролюбия уже растлил его и он не смог совладать с искушением «заработать» деньги, - тридцать сребреников на покупку своего участка земли, где он, рано или поздно мечтал разбогатеть. Впоследствии Иуда конечно раскаялся и выбросив данные ему первосвященником деньги, повесился…
Такова природа человека – и в плохом и хорошем, он вначале говорит или действует, а потом раскаивается…
… Тайная вечеря, между тем, продолжалась…
А ученики продолжали спорить и импульсивный и темпераментный Пётр старался убедить Иисуса, что даже если все от него отшатнуться, он останется верен ему до конца. На что, Иисус с горькой улыбкой ответил: – Говорю тебе Пётр, не пропоёт петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня… (Евангелие от Луки).
Так и случилось в ту же ночь с Петром, ибо повторяю, такова природа человеческая – сомневаться и в плохом и хорошем и только после совершения греха, каяться и уже после становиться до конца непреклонным… В этом ценность искреннего раскаяния, благодаря которому грех преодолевается, после тяжёлых страданий и сомнений…
Само отречение Петра в ту ужасную ночь, ещё ничего не показывает, кроме страшной тревоги и бури чувств в его душе.
… После ареста и унижений Иисуса Христа в Гефсиманском саду, Пётр, идя позади стражников, с захваченным ими Иисусом на суд Синедриона, надеялся на чудо проявления силы своего Учителя, в которого они уже веровали как в Христа - Мессию.
Когда же Пётр увидел безнаказанное издевательство прислужников над Учителем, то был смущён и затосковал. И именно в этот момент он отрёкся, хотя потом переживал и даже плакал, надеясь найти в слезах оправдание своему малодушию…
В конце концов случилось так, как и говорил Иисус Христос: только после совершения греха невольного предательства, и после слёз покаяния Пётр, стал тем самым «камнем» на котором и выстроилось христианство, был тем пастырем, который начал пасти «овец Христовых».
… Этот эпизод, даёт всем нам право надеяться, на то, что несмотря на нашу греховность и слабость веры, мы покаявшись можем продвинуться на пути веры, преодолевая непостоянство человеческой натуры.
Читая Евангелия, мы не должны забывать, что Апостолы были простыми людьми, которых Божественное влияние Иисуса Христа, сделало героями и родоначальниками веры человеческой…
В чём секреты обаяния и уверенности истин, сообщаемых Иисусом своим ученикам и народу, постоянно окружающего Спасителя?
Надо думать, что с первого раза, с первой встречи, большинство не могло понять, Истину, воплотившуюся в Иисусе, но все слушатели, чувствовали в его речах, нечто, притягательное и неотразимое, если можно так говорить.
Ведь и сегодня, те, кто впервые прочитал Евангелия, не понимают, а часто и не могут понять Его слов, однако почти все знают, - Он прав, а мы все неправы!
Откуда это ощущение?
Мне кажется, что истина, и в самом простом житейском виде имеет как минимум две стороны, как «две стороны имеет каждая медаль или монета». И одну сторону мы видим каждодневно, - это наш жизненный опыт, а вторая сторона, - до поры до времени скрыта и недоступна нам, потому что до определённого момента мы вторую сторону не замечаем - она нам не нужна.
Мы видим только лицевую сторону медали или монеты, на которой стоит цифра, определяющая количество того или иного товара, который мы на эту монету можем купить.
Видя медаль или орден, мы тоже ориентируемся – этим орденом награждают за подвиг простых солдат оставшихся после подвига в живых или умерших, а этим - генералов и полководцев, которые редко умирают на поле боя.
Но Иисус Христос, в рассказе о монете, говорил хитроумным фарисеям, что «Кесарю – кесарево, а Божье – Богу». То есть иначе – быт, жизнь рутинная, мир – в смысле плоть – это одна сторона истины, которую и мы понимаем и ученики Иисуса понимали две тысячи лет назад…
Но в словах, в поучениях, в Истине которой учил Иисус Христос своих учеников и толпу слушателей, была и та часть Слова, которую можно понять, только прожив жизнь, перестрадав и переболев всеми страстями плоти, и в итоге - увидеть другую сторону жизни не плотскую, но духовную…
И только потом осознать, «то, что для людей мудрость, - для Бога глупость», то, что для плоти добро – то для духа зло и наоборот…
Ученики были обычными людьми и это в Евангелиях неоднократно подчёркивалось. Но они пережили потрясение: вначале уверовали по плотски, с надеждой на возможность приблизившись к Иисусу, получить потом, после Его воцарения «тёплое» местечко поближе к власти…
Вспомните, как ещё перед Тайной Вечерей, они все пытались испросить место для себя, поближе к Иисусу, уже после, в «Райских кущах».
Потом, после Его захвата и страшной казни, они испытали душевный шок потери веры и даже «каменный» Симон – Пётр, трижды отрёкся, от своего обожаемого Учителя…
И вот на третий день, они вдруг узнают, а потом и видят, что Иисуса нет в гробнице и начинают вспоминать Его вещие слова о Воскресении. А потом, после явления им Христа и явлению неоднократному, они вдруг осознали всю глубину его иносказаний, которые стали Живой Истиной. Вот тогда и обнажилась вторая, духовная сторона Его Слова…
… Но возвратимся к событиям, о которых повествуют Евангелия…
Когда Иисуса в Гефсимании захватили люди Кайафы, остальные ученики его рассеялись по окрестностям и позже, испуганные и возбуждённые собрались скорее всего в доме, где они проводили вместе с Иисусом Христом пасхальную трапезу и закрыв все засовы, молили Бога о своём спасении и спасении их Учителя. Они ещё надеялись, что Христос проявит свои чудесные способности говорить и убеждать людей, и освободившись придёт к ним жив и невредим…
Об этом в Евангелиях не пишут, но наверное они, Апостолы, верили и надеялись и переживали за себя думая, что ежели их Учителя не побоялись схватить, то их, Его учеников, могут и убить.
В таких случаях, женщины всегда смелее мужчин и именно женщины - почитательницы Христа, присутствовали и на судилище перед Римской Преторией, где Пилат, после некоторых сомнений, утвердил смертную казнь Иисуса из Назарета, через распятие. А потом, эти женщины шли в толпе, сопровождая трех приговорённых к распятию на Голгофу. В Их числе был и невинный Иисус. Об этом говорят Евангелисты…
Например у Евангелиста Луки, рассказывается о казни и действиях последователей, то есть апостолов и женщин, верящих и любящих Иисуса, сопровождавших его до конца в его человеческом воплощении, такими словами:
« И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нём…» (Цитата из Луки).
И Евангелисты ничего не говорят об Апостолах, кроме юноши Иоанна, присутствовавшего на казни
… И на «Лобном» месте распяли Его, и после страшных мучений, Он умер!
Лука об этом говорит так:
«Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого; и померкло солнце, и завеса в храме раздралась посредине. Иисус, возгласив громким голосом, сказал: - Отче! В руки твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух…»
Здесь, в образе «раздравшейся снизу до верху» завесы в Храме, тоже скрыта духовная истина, ибо смогли уже все «увидеть», осознать что было за «завесой», то есть за «парадной», лицевой стороной Истины. Она ведь «раздралась», не сверху только, или снизу, что символически означало бы возможность видеть Бога тем кто «внизу» или тем кто «наверху», но ставшей видимой для всех…
… Все знавшие и слышавшие Его, и женщины следовавшие за ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на страшное и горестное зрелище – казнь Учителя...
Тогда, некто по имени Иосиф, из Аримафеи, города Иудейского, член совета, (Синедриона), человек добрый и правдивый, не учувствовавший в совете и в деле их, ожидавший также Царствия Небесного, решился:
«…И сняв его, обвил плащаницею и положил Его в гробе, высеченном в скале, где ещё никто не был положен. День тот был пятница, и наступала суббота. Последовали также и женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб, и как полагалось тело Его; Возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди…» (Евангелист Лука)
… Отсутствие решительных действий со стороны не только Апостолов, но и семидесяти избранных учеников и просто тех, кто слушал Учителя с воодушевлением, объясняется конечно усвоением учения Иисуса из Назарета, а не страхом или слабостью. Об этом часто забывают толкователи и Евангелий и Нового Завета…
Не Учитель ли говорил им, «что если ударили по левой щеке – подставь правую», и не Он ли, всей своей жизнью доказывал им святость непротивления злу насилием и говорил «возлюбите врагов ваших»…
Тогда почему, во время суда и во время казни Спасителя так немного было вокруг тех, кто в него уверовал, кого Он излечил, кто слушал его на горах и у моря ?
Конечно их, верующих в Него уже и тогда было намного больше тех кто присутствовал на казни, но видимо многие их них жили в Галилее, а в Иерусалиме, большом городе, люди занятые праздником и тем более ночью, не знали о том что происходит суд Синедриона над Учителем.
Даже утром, когда служба заставляла бодрствовать и Пилата с его воинами, и Кайафу – первосвященника, членов Синедриона, клиентов и фарисеев узнавших о суде через своих покровителей, многие оставались в своих домах и толпа перед Преторией была вовсе небольшой и состояла из одних врагов Иисуса, - сторонников первосвященника Кайафы…
… Надо добавить, что регламентация ежечасная, ежедневная приучала иудеев к повиновению и послушанию не только Закону, но и властям, - Синедриону, а тут вдруг пришёл человек, - а для врагов Иисуса Назаретянина, он был и оставался человеком до конца, - на взгляд большинства иудеев Он был преступник, говорил непонятное, обещал разрушить храм и восстановить его в три дня, говорил ещё, что он Сын Бога и уже обладал значительным числом учеников и поклонников, которых власти считали сектантами…
Синедрион осудил его на смерть – чего же боле, наверное спрашивали сами себя эти люди собравшиеся ранним утром перед судным местом, на котором восседал прокуратор Иудеи, ненавистный наместник Рима – Пилат?..
Этим наверное можно объяснить озлобление этих людей против бунтаря и революционера, каким им казался Иисус Христос.
И поэтому, они упорствовали в намерении отправить ненавистного им «смутьяна» на крест; и поэтому, они во всё горло кричали: - Распни его!!! Распни!!!
…Скорее всего и Мария, мать Господа, и Мария Магдалина и остальные женщины, а с ними и Иоанн, - самый молодой Апостол, стояли где-нибудь в стороне, молились и плакали видя страдания Иисуса, но ничего не могли поделать! Толпа любопытных – сторонников Синедриона, жаждала крови неузнанного ими Мессии!
Они же, - сторонники Иисуса, шли вослед процессии по узким каменистым улочкам Иерусалима и обливались слезами изредка, сквозь людскую массу теснившуюся в узких проходах, видели бредущего впереди этой толпы изнурённого, окровавленного Иисуса…
Когда же печальное шествие остановилось и в толпе зашептали: - … Упал! Он упал! - из переулка навстречу Иисусу, не выдержав вида Его страданий, выбежал Симон Кирениянин и помог встать Иисусу, и подхватив крест потащил его дальше, помогая жертве несправедливого суда. А Иисус, шатаясь шёл рядом, подгоняемый злыми командами стражников: - Пошевеливайся! Быстрее… Быстрее!
Когда же поднялись на Голгофу, то стража оттеснила присутствующих подальше от места казни и женщины уже громко зарыдали, не находя сил говорить о своей скорби…
… В Евангелии от Иоанна рассказывается, что через некоторое время, к умирающему на кресте Иисусу подошли Матерь Мария и Иоанн. И Он с трудом, задыхаясь, тихим и хриплым от жажды и страданий голосом, обращаясь к Иоанну и матери своей – Марии произнёс как завещание: «Будь Ей как сын… А ты будь ему как Матерь»…
И опять рядом, первыми в вере и сострадании были женщины, которые и на казни оставались до конца, пока их не отогнала от места распятия Иисуса, оставленная при распятых, стража…
… И вот, Спаситель умер и ему пронзили копьём рёбра и увидели все, что потекла сукровица и уверились, что Он мёртв и не стали перебивать ему колен, что сделали с двумя разбойниками распятыми рядом с Ним…
И когда все разошлись и даже стражи ушли в казармы, пришёл к Распятому Иосиф из Аримафеи - тайный ученик Иисуса. После смерти Иисуса, он испросил у Пилата разрешения захоронить тело своего Учителя…
… И принёс он саван и пришёл с ним также и Никодим, тоже Его тайный ученик, - принёс ароматных масел; и обмыв Его, помазали тело Учителя маслом и запеленали его в плащаницу, а потом унесли во гроб каменный, который был неподалеку и заранее приготовлен Иосифом, для себя…
И похоронив, помолились и дрожа от переживаний и усталости, привалив гроб тяжёлым камнем пошли домой, плача, сострадая и скорбя об Учителе…
… А в воскресение, с раннего утра, пришла ко гробу Господню, Мария Магдалина, и увидела, что гробница открыта, а внутри нет никого. И она побежала в дом, где уже третий день жили Апостолы и сказала: - Унесли Господа из гроба и не знаем, где положили его…
И Пётр, вместе с Иоанном, побежали к гробу и Иоанн был там первым и «…наклонившись, увидел лежащие пелены, но не вошёл во гроб. Вслед за ним приходит Симон – Пётр и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошёл и другой учение - так Иоанн называет себя - прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал. Ибо они ещё не знали из Писания, что ему надлежало воскреснуть из мёртвых. Итак ученики опять возвратились к себе…» (Евангелист Иоанн)
А что же делала в это время Мария Магдалина?
« – А Мария стояла у гроба и плакала. И когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих…
И они говорят ей: жена! Что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус…» (Евангелист Иоанн)
… И понятно почему. Ведь даже ученики, которым Иисус говорил раньше, не поняли: «- Вы слышали, что Я сказал вам: «иду от вас и приду к вам». Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: - «иду к Отцу»; ибо Отец Мой более Меня. И вот, Я сказал вам о том, прежде нежели сбылось, дабы вы поверили , когда сбудется. Уже немного мне говорить с вами…»
И Иисус, которого Мария не узнала, говорит ей: «- Жена, что ты плачешь! Кого ищешь? Она думая, что это садовник говорит ему: Господин! Если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его.
Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись говорит Ему: Раввуни! – что значит: «Учитель!».
«Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я ещё не восшёл к отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: «восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему». ( Евангелие от Иоанна)
И после всего этого, плача и смеясь побежала Мария Магдалина в дом Марка, где сидели взаперти, и горевали Апостолы…
И войдя, наверное с радостным чувством сказала им: - Иисус Воскрес!!!
… И появилась в их душах надежда и возвратившись, стали они думать и гадать, что же случилось с Учителем, с его погребённым телом… И стали вспоминать, как говорил Он им, что умрёт, будет погребён и на третий день воскреснет…
И в тот же день недели, вскоре явился им сам Иисус Спаситель и Мессия и пройдя сквозь стену, тихо встал в углу и сказал: «Мир вам!…» И все замерли, а потом бросились на колени и стали целовать полы его одежды.
А Иисус: «… сказав это, показал им руки и ноги и рёбра свои. Ученики обрадовались, увидев Господа. Иисус же сказал им вторично: Мир вам! Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул и говорит им: примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся…»
А Фома , не поверил, потому что его не было с ними в тот день, и стал сомневаться и Иисус в другой раз появился на восьмой день и сказал: «…Мир вам!» и глянул на недоверчивого ученика, покачал головой и сказал ему: - Ах. Фома. Фома! - «… подай перст твой сюда и посмотри руки мои; подай руку твою и вложи в рёбра Мои: и не будь неверующим, но верующим…»
Фома же сказал ему в ответ: «Господь мой и Бог мой!»
И далее евангелист Иоанн говорит: «Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его…»
После явления Иисуса ученикам в Иерусалиме, большинство Его последователей вернулись в Галилею и занялись тем, что забросили когда пошли за Учителем, по Его первому зову, около трёх лет назад. То есть своими делами мирскими и рыбной ловлей в том числе...
И вот, на море Тивериадском, вновь им является Иисус Христос, чтобы напомнить им о Миссии, возложенной Им на них, в момент первого явления после распятия и воскрешения…
… А дело было так: «Пётр сказал всем остальным, которых было шестеро кроме его самого, что он идёт ловить рыбу и тогда остальные пошли с ним сели в лодку, но во всю ночь ничего не поймали. А когда утро настало, то увидели они человека на берегу и не узнали Его.
И этот человек спрашивает их громким и звучным голосом: «Дети! Есть ли у вас какая пища?
И они, услышав его вопрос – утро было тихое и ясное, ответили Ему: - Нет…
А человек этот сказал им в ответ: - Закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули и не могли сети вынуть из-за множества рыбы в них.
Тогда Иоанн, вглядевшись, говорит: «это Господь!»
Пётр же услышав это, препоясался одеждой, и в нетерпении сердца нырнул с лодки в море и поплыл к берегу. Остальные приплыли на лодке.
Когда же они вышли на берег, увидели разложенный костёр и на нём жарилась рыба и согревался хлеб..
«Иисус говорит им: придите, обедайте. Из учеников же никто не смел спросить Его: «кто Ты?», зная, что это Господь. Иисус приходит берёт хлеб и даёт им, также и рыбу…»
А после еды, Иисус трижды спрашивает Петра: «Любишь ли ты меня?» И Пётр ему трижды ответил: «Господи! Ты всё знаешь; Ты знаешь, что я люблю тебя». И Иисус говорит ему трижды: «Паси овец Моих…»
А это значило, что Иисус Христос, от которого Пётр в утро распятия Господа, трижды отрёкся, трижды простил его и вновь призвал быть главой Апостолов и учить людей Новому Завету, ставя его во главе своей Церкви…
И дальше Иисус сказал: «Истинно! Истинно говорю тебе! Когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил куда хотел; а когда состаришься, то прострёшь руки твои и другой препояшет тебя и поведёт, куда не хочешь.
Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Пётр прославит Бога…». (из Евангелия от Иоанна)
Так являлся Иисус Христос своим ученикам трижды, «по воскресении своём из мёртвых», благословляя их на служение Новому Завету, который открыл им ещё в облике человеческом, при жизни на земле…
Апрель. 2008 года Лондон.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Сеятель.
«Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит Сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово и оно бывает без плодов. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат.»
Евангелие от Марка 4,14- - 4,20
…Мария была необыкновенной девушкой. Удлиненное лицо, прямой тонкий нос, большие карие глаза с чуть синеватыми чистыми белками. Пухлые губы и мягкий округлый подбородок. Волосы густые, сильные, с кудрявыми волнистыми завитушками, с светло-золотистыми концами кудрей. Роста, выше среднего, статная, с высокой грудью и тонкой талией. Ноги длинные, стройные. Бросалась в глаза маленькая, по сравнению с телом, голова и ступни ног. Походка плавная - ноги несли тело и венчающую её голову ровно, с горделивой неспешностью.
Нрава Мария была рассудительного и спокойного, совсем не боязливая и самостоятельная. Добрая улыбка редко когда покидала лицо Марии и поэтому даже незнакомые люди часто заговаривали с ней на дороге или в синагоге...
Ясный, чистый голос её был слышен далеко и она любила петь сидя за праздничным столом или во время дальних переходов, когда с песней легче идти…
Родившись в семье богопочитающих родителей, рано осиротела и воспитывалась в божьем храме и вырастая, становилась глубоко верующей девушкой…
…Когда Марии было семнадцать лет, во сне явился ей крылатый архангел Гавриил и предсказал рождение Сына Божьего из её чрева, через непорочное зачатие. Мария проснувшись, заплакала от счастья и молилась Богу, благодаря Его за милость: «Отче Благий! Ты создал небо и землю, управляешь миром и потому, я с благоговением внимаю тебе и повинуюсь…»
Через несколько времени поняла она, что носит во чреве своём Сына Бога…
Мария совсем недавно была отдана в жены пожилому, праведному человеку Иосифу, всю жизнь свою работавшего плотником…
Роста он одного с Марией, но фигурой кряжист, с широкими плечами и крепкими ногами. Ладони с толстой морщинистой кожей, отогнутые в сторону большие пальцы с корявыми ногтями, охватывали инструмент, как тисками. Руки – крепкие, мускулистые, одинаково привычны были и к топору, и к пиле…
Серые глаза смотрели из-под седеющих бровей внимательно и умиротворенно. Он всегда был спокоен и никогда не кричал. В затруднительные минуты жизни долго обдумывал решение и приняв, старался его придерживаться. Он не был веселым человеком может быть потому, что видел за свою жизнь много войн, много враждующих армий, много раненых и убитых. Сам никогда не воевал.
- Для плотника всегда хватает работы, особенно после войны - бывало говорил он, - Я люблю строить, но не люблю разрушать.
После смерти первой жены, детей от первого брака оставил у родителей жены, богатых торговцев, а сам стал ходить наниматься в работы по всей Иудее. Состарившись, он решил жениться и осесть…
Он выбрал город Назарет на берегу Галилейского моря, где был хороший климат и люди селились в городах и поселках близко друг от друга. Построил там себе небольшой домик и решил жениться…
Он выбрал себе в невесты, замечательную девушку - сироту, по имени Мария, которая была тихой и доброй, а после смерти родителей воспитывалась при храме. Сиротство научило её ценить доброту и ласку пожилого Иосифа и она согласилась выйти за него замуж.
Когда Иосиф заметил, что Мария беременна, он решил уйти и оставить ей дом, но во сне явился ему светлый ангел, успокоил его и объяснил , что такова воля Божия. Проснувшись Иосиф благословил Марию и поклонился ей, как Божией Избраннице…
Вскоре, римский император Тиберий, издал указ о всеобщей переписи населения и повелел, для удобства переписчиков, всем израильтянам, явиться на места своего рождения. Иосиф, который был родом из Вифлеема, тронулся в путь, и вместе с ним пошла и Мария…
На третий день пути, достигли они Вифлеема. К тому времени в городе, скопилось множество людей, пришедших со всех уголков Израиля, для переписи.
Попросился Иосиф в гостиницу, но была она переполнена и тогда остановились Иосиф и Мария в хлеву при гостинице, так как жить под открытым небом или в палатке было невозможно из-за холода, а хлев был прямо в доме, под жилыми комнатами, где держал хозяин свою скотину. Хозяин гостиницы сжалился над уставшими путниками и приказал работнику убрать хлев и постелить в дальнем, самом теплом углу, сухую, свежую солому. Иосиф помог Марии слезть с осла, на котором она ехала, поставил его в стойло, подсыпал овса, а сам расстелил тент на соломе, положил сверху коврик и устроил на нем Марию поудобнее. Мария, кусая губы, сказала Иосифу сквозь слезы:
- Чувствую я, что пришло время и сегодня суждено мне родить!
Засуетился Иосиф, побежал в гостиницу, принес ушат теплой воды, приготовил чистое полотенце и пеленки…
Она родила младенца среди ночи. Глядя на младенца, заплакала Мария от смущения, и, потупившись, улыбнулся ей в ответ Иосиф, взял ребёна на руки, обмыл его и долго любовался красивым и спокойным малышом. Приложил он младенца к груди Марии, а сам стал на колени и помолился Богу за счастливые роды…
И пронесся над Вифлеемом тихий теплый ветер. И вспыхнула ярким светом, пришедшая с Востока звезда, и остановилась над хлевом, где родился Иисус.
…Три волхва, в ярких одеяниях, гордо сидящие на верблюдах, появившись в Иерусалиме, возбудили любопытство всех горожан. Приехали они со стороны полуночных восточных стран и везли с собой богатые дары.
Старший из волхвов, высокий худой старик с седой длинной бородой, горбатым носом, острыми темными глазами, прячущимися в морщинистых глазных впадинах под кустистыми длинными бровями, въехав во двор Иродова дворца приказал доложить о себе царю. Говорил он на местном наречии, но голос его был сух, высок и, казалось, что это ворон каркал команды.
Снедаемый любопытством, Ирод сам вышел их встречать и проводил в покои.
- Прикажи царь покормить верблюдов, - прокаркал старший из волхвов. Его спутники молча поклонились Ироду и сели на ковры, по-восточному поджав ноги под себя.
Ирод хлопнул в ладоши и приказал появившимся слугам, накормить верблюдов, а заодно принести вино, закусок и стал расспрашивать гостей, пытаясь поскорее удовлетворить свое любопытство.
В глубине души ему очень хотелось верить, что дары, привезенные волхвами, предназначены ему. Но почему? Он никак не мог ответить на этот вопрос и потому, решил на всякий случай, оказывать волхвам всяческое почтение.
- Едем мы издалека, из стран полуночных, где правят короли сильные и богатые, где стоят наши хоромы, убранные коврами, серебром и золотом. По давним поверьям, записанным в наших священных книгах, знаем мы, что в пределах страны Израилевой должен родиться в эти времена младенец, который наречется царем Иудейским и станет со временем владыкой Мира, его Спасителем, очистив землю от грехов человеческих...
Попутчики говорившего молчали, но дружно кивали головами в островерхих меховых шапках в знак подтверждения слов, сказанных старшим волхвом.
– Девять месяцев назад, загорелась яркая звезда на нашем небосклоне и тронулась на Запад. И мы вместе с нею пошли в ту сторону, куда она двигалась. И вот мы здесь…
Старик замолчал, омыл лицо и руки из подставленного слугой серебряного кувшина и, съев несколько мятных лепешек с медом, запил все это вином, разбавленным водой.
Его спутники тоже немного поели.
Ирод, человек осанистый, с большим животом и остроносым злым лицом, пил неразбавленное вино, слушал гостей и лицо его мрачнело:
«Кто ещё смеет претендовать на Иерусалимский трон? – спрашивал он сам себя, - Недавно я казнил очередных заговорщиков, свивших гнездо в моем дворце, а тут рождается неведомый самозванец и я ничего не знаю. Прикажу казнить начальника тайного розыска, негодяя, который требует только денег, а работу свою не выполняет».
Ирод заставил себя улыбнуться и спросил:
- А в каком же городе, в какой семье этот будущий царь должен родиться? Наверняка вы это знаете, мудрые путешественники...
Голос его непроизвольно дрогнул, а горбоносый старик, старший их них, метнул в сторону Ирода взгляд из-под бровей и отвел глаза в сторону:
- Даже мы этого не знаем, - сказал он, - идем туда, куда нас ведет звезда.
Он помолчал, ополоснул руки после еды, вытер их полотенцем, поднялся, огладил бороду и закончил:
- Но мы, на обратном пути, заедем к тебе, царь, и все расскажем… А теперь - нам надо спешить.
Когда волхвы уехали, Ирод сел на трон и, помрачнев, приказал позвать начальника тайной стражи. Ироду показалось, что слуга, исполнявший приказ, действует слишком медленно и разъярённый Ирод закричал, схватившись за кинжал, висевший на поясе:
- Делай это быстрее! Иначе я прикажу отрубить тебе ноги, чтобы ты не мог ходить, а только ползал!
Слуга, подгоняемый страхом, убежал искать начальника тайной стражи, а Ирод, отпив немного вина, стал ходить из угла в угол, разговаривая сам с собой:
- Дождусь стариков и тут же прикажу казнить младенца… А заодно и его родителей…
На закате этого же дня волхвы приблизились к Вифлеему и в наступившей темноте звезда будущего Владыки народов вдруг остановилась. Уже ночью волхвы постучали в гостиницу. Разбуженный хозяин спустился вниз, отворил ворота, хотел выругать неожиданных путешественников, но, увидев странный караван, промолчал и поклонился.
Горбоносый старик, не слезая с верблюда, спросил:
- Хозяин! Нам известно, что у тебя в доме родился младенец, который станет великим человеком. Проведи нас к нему...
Хозяин гостиницы посмотрел на пришельцев и ответил:
- В моем доме никто никогда не рождался, ибо я вдовец.
- Ты говоришь неправду, - гортанно прокричал старик, - если не скажешь правду, будешь наказан! - Хозяин гостиницы испугался, заморгал заспанными глазами и вдруг вспомнил о постояльцах в хлеву.
– Да-да-да..., - запинаясь, проговорил он, - в хлеву остановилась какая-то пара из Назарета и, похоже, что молодая жена старика-плотника собиралась рожать...
Он помолчал и, криво усмехнувшись, добавил:
- Но какой же великий человек может родиться в хлеву, да ещё от Назарянина...
Старик перебил его, резко крикнув:
- Веди нас в хлев!
Когда волхвы вошли в хлев, то в задней его части светилась свеча и счастливая, улыбающаяся Мария кормила младенца Иисуса грудью.
При виде её и ребенка волхвы упали на колени и, кланяясь, подползли к счастливой матери с ребенком.
- Славься Владыка Мира и Земли! – запели они дрожащими голосами. – Да будет благословенно имя Твоё и имя Матери Твоей! Прими поклонение и дары наши и не будь в будущем, во время своего воцарения, строг к нашим народам, живущим в странах полуночного мира.
И внесли они дары свои Господу: золото, ладан, смирну и долго молились, благословляя Марию и преклоняясь перед Младенцем...
А когда радостные собрались они в обратный путь, горбоносый старик позвал Иосифа и словно прокаркал, страшные слова:
- Бойся Иосиф царя Ирода, ибо узнал я по его взгляду, что хочет он погубить младенца. Уходи сегодня же утром и лучше всего в Египет. Золото, которое мы принесли, поможет тебе совершить это путешествие быстро и жить там безбедно. Мы рады, что хоть так можем услужить Младенцу.
Волхвы, все трое, в последний раз низко поклонились Иисусу, вышли, сели на верблюдов и удалились в свои страны, но уже другим путем, минуя Иерусалим.
А Ирод допросил своих сыщиков и узнал, что кроме ожидаемого младенца-Мессии уже родился чудесным образом, в семье бездетной Елизаветы и её мужа, старика Захарии другой младенец Иоанн. Говорили, что ему тоже предстоит великое будущее…
Ирод сидел в большом зале своего великолепного дворца, который он недавно выстроил, смотрел, как танцуют полуголые наложницы и, не переставая, пил вино кубок за кубком. Шитые серебром и золотом одежды тяготили его и, сбросив с себя почти все, полуголый, волосатый и жирный, он полулежал на подушках, и мрачно размышлял:
- Не доверяю я этим чудесам. Только малограмотные люди могут верить в чудеса рождений Мессий или Пророков.
Он отхлебнул вина, пролил на грудь и грязной, липкой ладонью растер все по коже.
– Я не Мессия и не Пророк, но именно поэтому не позволю каким-то шарлатанам покушаться на мою власть. И не то, что я не верю в Бога. Нет! Но я знаю, что Бог не вмешивается в житейские дела. Власть и богатство – это дела земные, а не божественные. В такую грязь Бог никогда не вмешивается. Именно поэтому я и убью этого Святого Младенца, если найду его. Какая разница – умрет он ребенком или стариком. Ведь все мы умрем. Зато я уничтожу лишний соблазн для толпы фанатиков, которые только и ждут повода, чтобы сделать бунт…
Он махнул рукой. Музыка прекратилась. Танцовщицы застыли, сбившись в кучку. Ирод поманил пальцем одну из них...
…В ночь перед рождением Христа в природе стояла необыкновенная тишина. Зимнее небо светилось нежо-голубым, переходящим в сумерках в изумрудно-бирюзовый цвет. Было прохладно и, прилетевшие стаи дроздов с Севера, из дремучих лесов за далеким Черным морем, ярко - пёстрыми гроздьями облепили ветви деревьев и сидели молча, отдыхая в роще неподалеку от постоялого двора.
Когда спустились сумерки, птицы запели радостным и веселым хором, славословящим появление на свет чудесного младенца. И всю ночь пели эти весёлые птицы. Жители Вифлеема улыбались и долго не могли заснуть, а священник – старый добрый Иаков, сидя при свечах и разбирая тексты Писания, прислушивался к птичьему хору и думал, что где-то поблизости родился праведник и природа земная радуется его появлению на свет…
…Прохладная ночь…
Луна...
В ночной тишине, изредка, прокричит птица. Овцы серыми комочками лежат в ложбинках то тут, то там и пережевывая жвачку, дремлют. У большого костра сидят пастухи. Поужинав, они тихо разговаривают о приближении холодных дней, о том что хлеб подорожал и о том, что Ирод вновь переделывает свой дворец, украшая серебром и золотом стены палат и спальных покоев.
Вдруг, на черно-синем небосклоне вспыхнула над горизонтом яркая звезда и стала подниматься к зениту.
- Смотрите! Смотрите! Новая звезда взошла! – закричал один из пастухов.
В глаза потрясенным и испуганным пастухам ударил яркий свет и с криком упали они ниц на землю лицом. Стало светло как днем, но овцы были спокойны. По широкому лучу наклонно падающему от звезды, спустился светлый ангел с серебристыми крыльями за спиной. Он коснулся ногами земли и неслышно подошел к пастухам.
- Свершилось! – произнес он. – В Вифлееме родился Сын Божий и вы можете в числе первых узреть младенца, который через время станет Спасителем всех, уверовавших в Него. Поспешите, а овцы ваши будут на месте и в сохранности.
И пастухи отправились в Вифлеем, отыскали хлев в котором поселился Иосиф и родившая младенца, Мария. Им не было места в гостинице и они поселились рядом с коровами и осликом, которые тут же дремали, громко вздыхали и хрустели сеном...
Младенец лежал в яслях и смотрел вокруг внимательно и серьезно.
Было ему на вид не меньше полугода. Лицо чистое, белое, волосы вьющиеся, мягкие темного цвета и необычайные глаза: большие, серые и чистые внимательно и серьезно глядели не мигая, на окружающих его людей и скот.
Вошедшие пастухи, вглядываясь в полутьму хлева, поклонились младенцу и рассказали Иосифу и Марии о знамении с неба. Потом, улыбаясь и радуясь увиденному, возвратились к своим овцам.
…Утро ранее и светлое, озарило гористый горизонт. В хлеву, где в яслях лежал младенец проснулись коровы и постукивая копытами, повернулись головами в сторону яслей. Их большие, неподвижно-спокойные глаза блестели из теплого сумрака.
Незаметно поднялась заря и вновь, как вечером, только уже в обратном порядке в прохладном воздухе первого дня нового времени, небо окрасилось нежно-зеленым, постепенно светлея ближе к горизонту и переходило в голубое, через золото, в багряные всполохи над горными массивами. И птицы пели не переставая. Приветствуя новый день, заблеяли овцы на пастбищах и протяжно и важно замычали коровы в стойлах.
Младенец проснулся и слушая шум наступающего дня, улыбнулся. Он был простодушно и глубоко счастлив…
Мария завернула Иисуса в припасённые пелёнки, а Иосиф, не торгуясь, купил у хозяина гостиницы, осла оседлал его и, посадив сверху Марию держащую на руках младенца, не задерживаясь тронулся в дальний путь…
Не забыл Иосиф и дары волхвов, набив ими перемётные сумы - золотом, подаренным мудрыми старцами Младенцу, они расплачивались за ночлег на постоялых дворах, а когда наконец прибыли в Египет, то купили небольшой домик и жили долго, не зная нужды ни в чём. Иосиф, вскоре стал работать, а Мария растила Богом ей данного малыша…
…После смерти царя Ирода, семья Иисуса, вернувшись из Египта, поселилась в Назарете, в своём доме и зажила спокойно.
Назарет был маленьким городком и немногие жители, любили его за тишину и покой. Он раскинулся на склоне долины, а позади громоздились предгорья, изрезанные следами ручьев и потоков возникающих во время гроз и проливных дождей.
Горизонт неровной линией горного хребта отделял небо от земли. В полдень бывало очень жарко и солнце нещадно палило неосторожных прохожих. Однако к вечеру зной спадал и на закате, заходящее солнце мягким розовым светом освещало вершины холмов вокруг и на город опускалась прохлада.
Воздух свежел, становился прозрачным и на темнеющем черной синевой небе, появлялись первые яркие звездочки.
В это время в семьях садились ужинать, а потом, поднимались на плоскую крышу помолиться Богу, попросить у него прощение за грехи, попросить благословение на завтрашние дела.
…Утро вставало над землей свежее, чистое, звонкое. Издалека, с окрестных пастбищ, доносилось блеяние овец, возвращающихся на луговины. В тишине, далеко был слышен звон колокольчика на шее вожака стада, блеяние ягнят и пение птиц в ветвях дикой оливы, стоящей в излучине ручья.
Город только просыпался, а пастухи уже перегоняли стада поближе к водопою, к тенистым рощам, в которых они могли укрыть себя и стада в полуденный зной…
В это время, Мария читала маленькому Иисусу отрывки из священных книг и он воспринимал Пророков Ветхого Завета, как своих современников. Больше всех ему нравились рассказы о Пророке Илии.
…В хлеву, за стеной, топоча копытами укладывались спать овцы. Свеча, в глиняном подсвечнике потрескивала и пламя, то увеличиваясь вспыхивало, освещая дальние углы комнаты, то уменьшалось, погружая в полумрак низкие потолки, глинобитные полы и белённые известью стены.
Иисус сидел на низенькой скамеечке и снизу вверх смотрел в лицо своей матери, слабо освещённое свечным пламенем. Она раскрыла книгу Илии и начала спокойным, тихим голосом, читать о деяниях неистового Пророка.
- И сказал Илия народу: я один остался пророк Господень, а пророков Вааловых четыреста пятьдесят человек.
- Пусть дадут нам двух тельцов и пусть они выберут себе одного тельца и рассекут его, и положат на дрова, но огня пусть не подкладывают; а я приготовлю другого тельца и положу на дрова и огня не подложу;
- И призовите вы имя бога вашего, а я призову имя Господа, Бога моего. Тот Бог, который даст ответ посредством огня, есть Бог.
- И отвечал весь народ, и сказал: хорошо.
- И сказал Илия пророкам Вааловым: выберите себе одного тельца и приготовьте вы прежде, ибо вас много; и призовите имя бога вашего, но огня не подкладывайте.
- И взяли они тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали.
- В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом. Ибо он бог; может быть задумался, или занят чем – нибудь, или в дороге, а может быть и спит, так он проснётся!.
- И стали они кричать громким голосом, и кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним
- Прошёл полдень, а они всё ещё бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха.
- Тогда сказал Илия всему народу: подойдите ко мне. И подошёл весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник Господень.
- И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому Господь сказал так: Израиль будет имя твоё.
- И построил из сих камней жертвенник во имя Господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерна
- И положил дрова и рассёк тельца, и возложил его на дрова.
- И сказал: наполните четыре ведра воды и выливайте на всесожженную жертву и на дрова. Потом сказал: повторите. И они повторили. И сказал: сделайте тоже в третий раз. И сделали в третий раз.
- И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою.
- Во время приношения вечерней жертвы подошёл Илия пророк и сказал: Господи, Боже Авраамов, Исааков и Израилев! Да познают в сей день, что Ты один Бог в Израиле, и что я раб Твой и сделал всё по слову Твоему.
- Услышь меня Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердца их к Тебе.
- И ниспал огонь Господень, и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве.
- Увидев это, весь народ пал на лицо своё и сказал: Господь есть Бог. Господь есть Бог!
- И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых , чтобы ни один из них не укрылся…
Декламируя эти стихи, голос её задрожал, румянец проступил сквозь тонкую кожу.
Иисус в этот момент поднял голову и попросил: - Не читай дальше пожалуйста. Мне не нравиться, что Илия всех пророков Вааловых убил подле Киссонова потока. Почитай мне лучше мою любимую историю!
Мария перелестнула книгу чуть назад и, улыбнувшись, начала:
- И встал он и пошёл в Сарепту Сидонскую. И когда пришёл к воротам города, вот, там женщина вдова собирала дрова. И подозвал он её, и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться.
- И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки твои.
- Она сказала: жив господь, бог твой! У меня ничего нет печёного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрём.
- И сказал ей Илия: не бойся, пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня и принеси мне; а для себя и своего сына сделаешь после.
- Ибо так говорит Господь, Бог Израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю.
- И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом её несколько времени.
- Мука в кадке не истощалась, и масло в кувшине не убывало, по слову Господа, которое он изрек чрез Илию.
- После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нём дыхания.
- И сказала она Илии: что мне и тебе, человек божий? ты пришёл ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего.
- И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук её, и понёс его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель.
- И воззвал к Господу, и сказал: господи, боже мой! Неужели Ты вдове , у которой я пребываю сделаешь зло, умертвив сына её?
- И простёршись над отроком, он трижды воззвал к Господу, и сказал: Господи, боже мой! да возвратиться душа отрока сего в него, и он ожил.
- И взял Илия отрока, и свёл его из горницы в дом, и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив.
- И сказала та женщина Илии: теперь – то я узнала, что ты человек божий и что слово Господне в устах твоих истинно…
Делая паузы, она смотрела на сына и украдкой вытирала слёзы, гладила ласково по головке, А он, увлёкшись, сосредоточенно смотрел невидящим взором в одну точку и воображал седовласого, сильного и властного человека - Илию, с выразительным лицом, блестящими, яростными глазами и широкими жестами. Иисусу казалось, что он слышит его громкий голос выражающий святое негодование и презрение к греховной жизни потомков Авраама.
Когда Мария замолкала, он ещё долгое время сидел неподвижно, погруженный в видения, а потом, словно очнувшись, спрашивал:
- А почему ты замолчала? Прошу тебя, читай дальше!
И она, справившись с волнением, переворачивала страницу…
…Иисус очень рано стал молиться Сущему самостоятельно и стоя на коленях, обратившись в сторону восхода солнца, шептал слова любви и преданности Богу…
...Иисус рос удивительно умным и спокойным мальчиком. Он рано научился читать и очень часто его видели с книгами Священного Писания, сидящего на корточках у стены в тени, разбирающего буквы и слова, водя по строчкам тонким нежным пальчиком.
От отца Марии осталось много книг Ветхого Завета, изучение которых и были главным занятием подрастающего Иисуса. Большеголовый мальчик с внимательным взглядом, поражал соседей Иосифа и Марии своей сдержанностью и ясным спокойствием. С соседскими мальчишками он играл редко, а больше сидел в доме или на плоской крыше, когда спадал дневной зной и думал о чем-то своем, часами находясь в неподвижности.
Он мог, лежа на спине, на крыше, в ночной тишине рассматривать мириады светящихся и мерцающих звезд и звездочек, проникая взглядом вглубь мироздания и постигая законы, движущие Вселенной. Когда Мария уводила его в дом и, укладывая в постель, спрашивала, чем интересны звезды, чтобы так долго на них смотреть, он вскидывал на неё взгляд больших глаз и серьезно отвечал:
- Я с ними иногда разговариваю и они мне отвечают.
Закрыв глаза, Иисус безмятежно засыпал, а Мария уходила на кухню, к очагу, домывать посуду после ужина и думала над его ответом, покачивая головой: «Какой он милый и не по годам умный».
Она, как и Иосиф, старалась не вспоминать день рождения сына, своего бегства в Египет и возвращение обратно. Она привыкла жить как все, ухаживая за детьми и мужем, а чудеса и знамения при рождении сына, пугали её, заставляли волноваться и плакать. И потому она старалась забыть об этом.
…Вставала Мария рано и пока все спали, растапливала очаг, готовила бобовую похлебку, накрывала на стол. Потом, когда все, позавтракав, расходились по делам, она мыла и чистила посуду, подметала в доме полы, не забывая присматривать за маленьким Иисусом. Были и ещё дети - Иосиф к тому времени по просьбе доброй Марии перевёз детей от первого брака в свой дом.
Иосиф тоже любил Иисуса, но, вспоминая историю его рождения, поклонения пастухов и волхвов, тяжело вздыхал и часто молился…
Со временем волосы его совершенно поседели, он сгорбился, от боли в пояснице почти не мог работать сам, хотя наблюдал и советовал работникам, как лучше вставить изготовленную ими оконную раму, или подогнать к каменному проему тяжелые дубовые двери...
Когда настала пора ходить в синагогу на учебу, Иисус уже многое знал и умел делать самостоятельно. В синагоге он стал первым помощником, почти слугою старенького раввина, который всегда хвалил его и говорил Марии:
- Из этого ребенка должен получиться великий человек. За всю свою долгую жизнь я не видел такого доброго, послушного и умного ученика. Помяните мое слово: он прославит ваш род и наш город и станет известен всему миру…
…Огибая город, по окраине, между ручьем и домами, проходила старинная дорога из Дамаска в Иерусалим, по которой раз или два в год жители Назарета ходили в Иерусалим, в святой храм Соломона.
Дорога занимала три дня и изможденные и усталые путники мерно шагали по каменистой дороге. Колея петляла, поднимаясь с холма на холм и то тут, то там видны были паломники то семьями, а то и по одиночке, идущие в Иерусалим. Проходящие здоровались, так как большинство было знакомо друг с другом, а иногда были даже родственниками. Подростки и дети шли гурьбой и часто отставали или опережали родителей. Но родители не беспокоились, так как путь долгий и дети держась кучкой, не надоедали взрослым...
…Было жарко. Мария и Иосиф шли впереди и молчали. Вслед ха ними шагал их повзрослевший сын Иисус, первый раз идущий в Иерусалим на святой праздник Пасхи. Зной, горячими прозрачными потоками поднимался над холмистой равниной и от этого, стоявшие далеко впереди деревья и строения, казалось оживали и двигались.
В одной из оливковых рощ остановились отдохнуть и пообедать.
Поздоровались с отдыхавшими здесь же дальними родственниками Иосифа, сели в тени и Иисус, сбегав к колодцу, принес мех свежей холодной воды. Обмыли потные лица, прополоскали рты и Мария, разложив чистую ткань прямо на земле, выложила из котомки хлеб, козий сыр, лук, соль и смесь из сухих фруктов и орехов. Не спеша помолились и не торопясь, стали есть. Иисус молился и что-то внимательно высматривал в вершинах олив.
Немного отдохнув, Иосиф, Мария и Иисус продолжили путь и через два дня подошли к Иерусалиму. На подходе к городским воротам Иосиф постелил коврик и стал молиться, благодаря Бога за долготерпение и всепрощение, за счастье семейной жизни. Мария и Иисус, также опустившись на колени, молились. Мaрия изредка поглядывала в сторону сына, любуясь его стройной фигурой, ласковым, беззаботно-восторженным лицом. Его губы двигались, а большие чистые глаза внимательно всматривались в силуэты святого города. Он погрустнел, словно предчувствуя свои будущие страдания, которые принесет ему встреча с Иерусалимом. Обычная улыбка сошла с его губ...
…После праздника Иосиф и Мария поспешили вернуться в Назарет. Затерявшись в толпе паломников, Иисус отстал и свернул к Храму. Он не боялся, не искал родителей, так как уже знал, что его судьба навечно связана с этим городом, с этим Храмом и с Богом, которому был посвящен Храм…
Через время, он уже сидел в Храме и слушал стариков - книжников, а когда его спрашивали, почему он здесь один и где его родители, отвечал, что родители его ушли в Назарет, а ему интересно, что говорят о Боге умные люди…
А потом, внимательно слушавший беседу Иисус, стал задавать вопросы:
- Вот вы говорите, что притесняют римляне израильтян, не дают служить правильно Богу. Но ведь сказано: вся власть от Бога... И за грехи воздам... Не сами ли первосвященники забывают о Боге, о его всевидящем взгляде? Не сами ли они в храмах допускают беспорядок, торгуют, меняют деньги и за звоном монет, за разговорами купцов и покупателей не слышат слов службы? И много ли праведников среди членов Синедриона?
Старики стали оглядываться, не слышит ли кто эти дерзкие разговоры.
А Иисус продолжал:
- Я вижу, как книжники и фарисеи гордятся перед людьми своими знаниями, но ведь они не самые умные люди в народе израильском. Родители их богаты, поэтому они могли учиться. Научились читать и толковать священные книги. Но все они преклоняются перед богатством, стараются и сами стяжать побольше мирского, не заботясь о главном, о небесном.
Многие из них не знают, что такое тяжкий труд. Да, они постятся, но зато после поста ни в чем себе не отказывают, едят и пьют за двоих. Многие из них имеют женщин, помимо жен, хотя и не должны этого делать. Есть и такие, которые дают деньги в долг, под проценты, не сами конечно, а через своих родственников.
Многие менялы, сидящие с утра до вечера, здесь, в этом храме, управляют их денежными делами. Поэтому и открыт такой торг в храме…
Иисус вспомнил разговор левита и менялы сегодня утром. Левит корил торговца, что тот приносит ему мало прибыли.
- Богатому трудно верить в Божье всемогущество, - продолжил он говорить - так как он видит, что за деньги сможет иметь все, что захочет. Где и когда вы видели, чтобы богатый священник роздал свое добро нищим, а сам бы довольствовался малым?!
А ведь все они говорят о не стяжании, о почетной бедности. Значит, они говорят одно, а делают другое. Значит, они обманывают людей. Но ведь Бога не обманешь, он знает, что люди делают, а еще лучше он знает, что они думают. И значит, за гробом их ждет божья кара...
Старики зашептались между собой. Многие из них думали об этом так же, но говорить боялись, хотя знали, что грех скрывать свои мысли. Поэтому некоторые, испугавшись, ушли, но Иисус продолжил свои рассуждения с оставшимися:
- Ныне на праведное место Моисеева воссели книжники и фарисеи и стали нагружать людей работами и заботами, а сами не делают того, что говорят другим. На людей взваливают бремя обязанностей, а сами пальцем не пошевелят. Любят они широкие заметные повязки на головах и пышные одежды. Любят торжества, на которых занимают первые места и любят, когда их называют «Учитель».
Но Учитель у нас один – Отец наш Небесный. И из пророков известно, что кто возвышает себя, тот будет унижен, а кто унижает себя, тот возвысится…
Звонкий голос Иисуса эхом отзывался под сводами Храма:
- Кто исповедует лицемерие, тот затворяет Царствие Небесное человекам: сам не входит и других туда не допускает.
«Прав мальчишка, хоть и мал пока», - думали старики, но молчали, удивляясь уму и прозорливости мальчика.
- Лицемеры, подобны людям очищающим блюда снаружи, тогда как внутри они полны хищения и неправды. Лицемеры снаружи кажутся праведниками, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.
Старики стали по одному удаляться от молодого оратора и уходить в тень. Кто-то говорил про себя, кто-то ворчал озираясь:
«Верно подросток говорит, плохо живем. Не по Божески. Стали священники и книжники ставить себя на место Бога. Но прав юный мудрец…
Многие спрашивали: Окуда он? И кто то ответил: - Говорят он из Назарета, сын старого Иосифа-плотника и Марии...»
Пришла ночь и один из стариков пригласил Иисуса ночевать к себе в дом, что был недалеко от Гефсиманского сада. Когда пришли в дом, Иисус поклонился хозяину и поблагодарил его за заботу и сердечность о нем, незнакомом подростке. Рассказал, что живет в Назарете, что отец его Иосиф и мать Мария из потомства Давидова. Что были на празднике и что он отстал от них желая, послушать старцев…
Сели ужинать. Иисус ел мало, больше пил воду, а когда закончил ужин, встал на колени, поклонился и сказал:
- Благодарю тебя, Отец Всеблагой, за заботу обо мне.
И еще молился о благе тех, кто истинно верует и помогает своим ближним в беде и нужде, вспоминал мать свою Марию и отца своего Иосифа и пожелал им здоровья. После этого лег в отведенную ему горницу и заснул крепко.
Рано утром Иисус проснулся от пения птиц за окном. Посмотрел на небо и вышел во двор, где был небольшой сад. Умывшись и причесав свои кудрявые волосы, он встал на колени, лицом к восходящему солнцу и начал молиться с просветленным лицом.
Когда старик проснулся Иисус уже был готов уходить и стал просить его:
- Дедушка, поторопись, нам надо идти в храм Соломонов, молиться там и говорить о вере с людьми долгоживущими, знавшими и радость и горе и понимающими, что все от Бога и что все мы овцы стада его.
Удивился старик, благоговейно посмотрел на Иисуса и от полноты чувств прослезился. Впервые он видел такого умного и доброго мальчика со спокойными глазами мудреца. Он захотел погладить ребенка по голове, как это обычно делают старшие, поощряя малых детей, но неожиданно застеснялся и только слегка коснулся его плеча.
Не мешкая, они встали и пошли в храм. Когда подошли они к толпе, стоявшей возле дверей храма, все обернулись и стали говорить, узнав Иисуса:
- Вот тот мальчик, который вчера говорил мудрые речи здесь в храме...
... Мария и Иосиф, стали искать Иисуса уже вечером. Они думали, что он идёт за ними вместе с ватагой городских детей, однако, расспросив их узнали, что Иисус отстал от всех, ещё в городе…
Через день родители возвратились в Иерусалим с полдороги и, увидев сына, сидящего в кругу стариков и беседующего с ними, рассердились. Мария заплакала и стала упрекать Иисуса в жестокосердии, в том, что он не думал о тревоге и страхе за него родителей. Иосиф схватил сына за руку и хотел вывести вон из храма. Но Иисус вырвал свою руку, строго поглядел на родителей и сказал:
- О чем вы плачете и почему сердитесь? Ведь только здесь я дома, в доме Отца моего. Это и есть мой настоящий дом!
И так блестели его глаза, так уверенно и убежденно он это говорил, что смутился Иосиф и перестала плакать Мария. Добрыми словами стали звать они Иисуса вернуться домой в Назарет. Он пожалел их, попрощался со стариками, поклонился всем, кто слушал его и с кем он говорил в эти дни и пошел вслед за отцом с матерью, понимая родительскую печаль и беспокойство...
Учился Иисус хорошо. Читал книги Завета, жизнеописания святых и пророков и сам старался быть похожим на пророка Илию… Он понемногу начал помогать старому отцу своему и все у них получалось отлично. Иисус научился делать и читать чертежи и помнил все детали, из которых состояли двери, окна и даже целые здания. Память у него была удивительная…
Он никогда никуда не спешил и часто оставшись один, задумавшись, часами сидел в тишине неподвижно. Бывало так и при людях, словно он отлетает куда. Он не участвовал в играх братьев и собрав соседских мальчишек, намного моложе его, уходил с ними, на ближайший холм и там, сев в красивом месте, говорил о Боге, о сотворенных им земле и небе, которое было божьим престолом, о красоте и праведности братской добродетельной жизни...
Сам того не ведая, он учился говорить умно, страстно, доказательно и маленькие слушатели слушали его внимательно и запоминали многое, о чём он им говорил, в чём их убеждал…
Время шло, Иисус вырастал. Он начал уходить один в горы и проводил там дни напролет, читая священные книги, разговаривая с деревьями, травами, птицами и животными. И приходил в дом свой просветленный и удовлетворенный...
Но не все люди, которые жили рядом с Иисусом, были добры и бескорыстны. Опечалился он, когда увидел, как его сверстник Птоломей, получая от родителей деньги, покупал себе сладкие пирожки и конфеты, сушёные фрукты и абрикосы и все это ел сам, а товарищам своим по играм не давал, или требовал, в обмен на подачку, чтобы они относились к нему как к начальнику. И те прислуживали ему, «зарабатывая» благорасположение «богача».
Огорчился Иисус и много думал, сидя на камне в можжевеловой роще о том, что человек, взрослея и переходя рубеж детства, меняется и становится эгоистом и не скрывает своей жадности, эгоизма и похоти в простоте неразумения добра и зла, за что часто бывает наказан, уже во взрослом состоянии. От его внимательного, прямого взгляда не могло укрыться показное благополучие богачей и людей не уважающих Божеские законы. И видел он вокруг себя много несчастных: одни переживали от последствий неправедно нажитого богатства, другие страдали от бедности и даже нищеты. Одно он знал твёрдо: каждый будет наказан Отцом Всевышним, кто отступает от его заветов братской любви и нестяжания...
Облачко, похожее на коротколапую собаку с большой головой, проплыло по небу и ветерок, овевая лицо, давал прохладу и чуть шевелил листву на деревьях. Где-то однообразно, тревожно, пронзительно свистел некрупный сокол, то-ли предупреждая о чем-то свою подругу, то-ли зазывая её к себе.
«Человек не животное, - продолжал размышлять Иисус, рисуя буквы палочкой на песке под ногами - он создан по образу и подобию Бога. Как бывает он хорош и красив, когда молится о здоровье и благополучии больных или нуждающихся. И как он неприятен, когда кривляется и хихикает, рассказывая о своих похотливых похождениях.
И ведь часто это все выдумано от вожделения, кусающего его душу. Но тем противнее смотреть и слышать это. И сказать ему об этом нельзя, - он не поймет, что можно и нужно жить иначе, светло и чисто. Бог вложил свои светильники в души всех людей, но у многих они не горят, коптят и вместо пламени и света дают дым и тьму.
И все равно Бог прощает людей, дает возможность спастись, избежать смерти и войти в жизнь вечную. Только уверуй – живи по заповедям Божьим и ты спасешься и после Суда воссядешь в сонме вечно живущих, одесную от Бога...
…В свои шестнадцать лет Иисус перерос родителей, но был худой и стройный, как девушка. Узкие бедра и талия подчеркивали широту начинающих округляться мышцами плеч. Маленькая, словно выточенная из мрамора, голова с большими, ясными, широко раскрытыми глазами, нос с небольшой горбинкой, яркие губы с пушком подрастающих усов, и замечательные длинные кудрявые волосы каштанового цвета…
Он был тих и скромен, но вовсе не робок и когда видел проявления неправды или обиды вокруг себя, всегда вступался за слабых и обиженных, хотя не сердился на обижающих и уговаривал их, добродушно улыбаясь. А речи и слова его приобретали постепенно убедительную силу . Часто он мирил ссорящихся так, что обе стороны начинали уважать его и верить его словам…
В этом возрасте, весной, Иисус первый раз постился.
Утром, как обычно, он поел немного каши, а после работы, придя домой, сел читать книгу пророка Исайи, где говорилось о сорокадневном посте пророка и так увлекся, что когда его позвали ужинать, то мягко отказался и пошел спать чувствуя легкий голод и небольшое возбуждение от необычайности ощущений.
Спал хорошо, рано проснулся, умылся холодной водой и вновь отказался от еды, читая, пока Иосиф со старшими детьми, не торопясь, вкушали завтрак. Работа была не тяжелая, вставляли рамы во вновь отстроенный дом, подгоняли, клеили, ждали пока клей затвердеет.
Сидя на камнях, оставшихся от кладки во дворе, Иисус, совсем не устав, любовался безоблачным жарко-синим небом и следил, как возникающие над горизонтом перистые облачка, протянувшиеся полоской с севера на юг, таяли, чуть двигаясь, подгоняемые небесным ветерком. Иосиф, как обычно, не мог сидеть без дела и, взяв осколок острого стекла, размечал заготовки для будущих рам.
Тишина и покой жаркого полдня, приближающийся праздник - все это наполняло сердце юноши непонятной радостью. Он ласково глядел на увлеченного работой Иосифа, на его грубоватые, покрытые бесцветным старческим пушком тыльные стороны ладоней и подумал почему-то вдруг о своей смерти: «А как мне будет суждено умереть в этом мире?». Смутно предвидя ответ, он вновь глянул в небо, задумался и словно воспарил в эти безбрежные небесные просторы, овеваемые теплым весенним ветерком.
Когда Иосиф бережно коснулся его руки своими заскорузлыми пальцами и произнес:
- Пора.
Иисус, вздрогнул, и словно возвратившись из краев неведомых, огляделся и взяв новую раму, стал вставлять ее в оконный проем.
Вечером, он уже привычно отказался от пищи, попил воды и едва только тьма окутала предгорья и в доме зажгли свечу, лег спать…
Иисус в первый раз постился четыре дня и чувствовал себя легко и свободно. От тела шел приятный запах, во время работы он слегка уставал, но присев, мгновенно восстанавливал свои силы. Глаза его прояснились и легкая радужная оболочка расширившихся зрачков, выделялась на матово чистых белках.
Ночью он спал чутко и слышал, как мимо их дома на рассвете пробежала стая бродячих собак, спешащих после ночлега где-то в заброшенном доме, на рано открывающийся мясной рынок.
«Завтра суббота, - подумал Иисус, - а сегодня я, как учат аскеты, буду понемногу есть кашу и овощи, а вечером перед сном, выпью стакан молока».
Как сказал, так и сделал. Овощей, на первый раз, он съел всего горсть, пшенной каши, тщательно пережевывая, съел всего три ложки. Этого ему вполне хватило. Он был сыт и бодр как никогда.
В субботу утром, идя на службу, он почти бежал. В синагоге с трудом заставлял себя стоять на одном месте. Хотелось двигаться, бегать, петь. Жизненная энергия переполняла его тело и дух.
Придя домой, Ииисус сел за стол и, думая о чем-то о своем, пристально глядел на кружку, стоящую на краю стола. Через какое-то время кружка сдвинулась со своего места и с громким стуком упала на утоптанный пол...
В следующую субботу Иисус после долгой службы в синагоге ушел за город и, пройдя предгорья, начал подъём на обрывистую гору. В долине небольшого ручья росли раскидистые деревья и, проходя через их чащу, он вспугнул лисицу, которая, отбежав несколько метров в сторону, остановилась и проводила его безбоязненным взглядом...
После небольшого водопада тропинка терялась в нагромождении скалистых обломков и так легко было на душе, так сильны были мышцы его тела, что ему захотелось взлететь. Он едва заметно улыбнулся, встал на край большого обломка и, приказав себе повиснуть в воздухе, шагнул вперед. Казалось, что все в мире изменилось. Он не упал, а медленно опустился с двухметровой высоты и вытянутой левой ногой, мягко коснулся травы, росшей перед камнем…
Идя домой, он повторял про себя: «Молитва и пост! Молитва и пост! Надо поверить, что это ты можешь, не касаясь скал передвигать их с места на место. Молитва и пост!..» - повторил он снова и тихо улыбнулся. Рассказы матери о его рождении: о пастухах, волхвах вдруг обрели новый радостный и удивительный смысл…
…Весна, цветущее разнотравье и разноцветье на горах. На восходе солнца поют жаворонки. Теплый ветер, нагреваясь на вершинах холмов под солнцем, стекает вниз в долины вместе с ароматами цветущих горных тюльпанов, анемонов, олив. На опушках, среди зеленеющих рощ пасутся стада коз и овец, позванивая колокольцами.
Несколько сотен домов Назарета приютились у подножья холма. Белые стены, плоские крыши, узкие улочки. Дом Иосифа стоял на склоне и чуть ниже под домом под деревянным навесом Иосиф соорудил себе столярную мастерскую. Здесь, всегда приятно пахло свежими стружками, древесным клеем, теплым деревом. С утра до вечера в мастерской стучал молоток, строгал рубанок, звенела пила. Иосиф с помощью Иисуса и сыновей от первого брака, изготавливал, оконные рамы и двери, для строящихся домов. Работы хватало всем…
…После того, как ему исполнилось шестнадцать лет, Иисус, с согласия отца и по совету матери, пошёл в пастухи, неделями пропадал на пастбищах расположенных среди высоких холмов, вдали от Назарета. Вместе с другими пастухами, он проводил ночи у костра.
Вечерами, глядя в высокое небо, Иисус удивлялся и страшился величия мира, обилию звезд и лунного света. Он думал о безграничных возможностях Создателя и с гордостью сознавал, что в нем, тоже есть что-то, что отличает его от других пастухов, плотников, горшечников, виноградарей.
В долгие ночные часы, он, как бы растворялся в безграничных пространствах небес, размышлял о несоответствии красоты неба, земли и жизни людей: с их алчностью, тщеславием, гордыней, порождающих многообразие форм зла.
- Как победить зло? – спрашивал он себя и сам же отвечал. – Только добром, только любовью! Если попытаться победить зло злом, то количество зла от этого только увеличится и Сатана, - властелин смерти, будет только радоваться этим своим победам. Лишь жертвуя, можно творить добро...
Внизу, среди темнеющих стволов рощи, завыл шакал и замолчал. Опять наступила тишина. Костер погас, оставшиеся угли тлели, покрываясь пеплом. Горизонт на Востоке светлел. Ковш созвездия Большой Медведицы повернулся, обойдя вокруг невидимой оси.
«Скоро утро, - подумал подросток, - а как жаль. Ночью так тихо, так легко дышится и думается».
Он зевнул, подстелил баранью шкуру под спину, лег, вздохнул, обдуваемый легким ветерком закрыл глаза и сразу же спокойно заснул, под высоким сводом небес светлеющим от занимающейся зари…
Иисус любил путешествовать и взрослые пастухи часто отпускали его погулять по окрестностям. Иногда днем, он делал значительные переходы, любуясь природой, холмами и скалами, забредая в неизведанные местности.
И в этот раз Иисус зашел далеко, в места малознакомые. По дну заросшей кустарником ложбины он поднялся к небольшому водопаду, попробовал на вкус воду из ручья, черпая ее ладонями. Напившись, вытер лицо, и стал осматриваться. Внизу, за руслом ручейка, чуть справа виднелись крошечные крыши небольшого селения, а справа и слева, ниспадая по круто изломанным гребням, стояли скалистые вершины водораздельных хребтов.
Бело-серые каменистые уступы кое-где поросли пыльно-зелеными куртинами кустарников, а ближе ко дну долины, то тут, то там стояли лиственные деревья, поодиночке или целыми рощами.
Иисус устал и присел отдохнуть в тени одного такого одинокого дерева, раскинувшего свою крону и не пропускавшего жарких лучей полуденного солнца. И как всегда в минуты покоя и одиночества пришли мысли о сущности жизни и смерти, о божественной силе, создавшей всю необъятную землю с морями, горами, пустынями и реками, с мириадами живых существ, живущих в воде, на земле и под землей, и даже в небе...
Он увидел далеко вверху, над гребнями, изрезанными серыми морщинами скал, в синеве небесной, среди стад облаков, черную птицу плавающую на широко раскинутых, мощных крыльях в воздушной стихии и озирающей вселенские просторы.
«И я, наверное, так смогу, ибо Бог-Отец дал мне силы, - с гордостью подумал Иисус – но я рожден в человеческом теле и не хочу пугать людей, до времени, заявляя о том, кто я и откуда».
Он отер пот со лба, вздохнул и поднявшись, продолжил путь наверх. Ему захотелось взойти на горный хребет по прямой, минуя тропу ведущую на перевал. Он шел, легко перепрыгивая с камня на камень, иногда, на крутом склоне, сохраняя равновесие касался земли руками.
Он шел, тело послушно несло его, а мысли были далеко.
Он размышлял о долготерпении Бога, о непостоянстве людей, по слабости и маловерию впадающих в искушение и творящих языческие символы, находящихся в плену идола властолюбия и алчности – Мамоны.
«Отец наш небесный строг и справедливо уничтожает очаги повсеместного неверия и разврата телесного и духовного, - думал он, - Содом и Гоморра были сожжены в огне очищения и лишь праведный Лот был спасен от смерти ангелами, посланными Богом на землю. В этом чуткость и справедливость Божия. Каждый получает по заслугам его… И всё таки, как хорошо было бы объяснить людям их заблуждения в тенётах греха и попросить их исправиться и тем отвести кару Господню…»
Иисус перевел дух, огляделся и ему захотелось взлететь, - такой простор и такая красота открывалась перед ним. И действительно, раскинув руки как крылья, он чудесным образом был вознесен над склоном и описав плавную дугу, чувствуя, как ветерок полета шевелит волосы и овевает лицо, плавно ступил на небольшую площадку среди темных обломков скал, упавших сюда некогда с вершины. Сердце Иисуса колотилось и он повторял: «Слава Богу! Я могу летать, как птица и тело мое становится легким, как птичье перо»...
Среди камней блестело зеркало небольшого ручейка с прозрачной водой и он понял, что здесь из склона бьет ключ просачивающийся по трещинам из глубин земли. Он вновь неторопясь напился и прилег на теплый плоский камень, который словно гриб, вырастал из земли. Размышления продолжились:
«По Ветхому Завету, люди, веруя в Бога, приносили ему на заклание козлов. Первосвященник окроплял их кровью жертвенник, тем самым очищая жертвователя от совершенных им грехов. Но греховность оставалась в человеке и вновь и вновь, не выдерживая искушения, люди впадали в греховные деяния и помыслы.
И сегодня настало время, когда грехи человеческие вот - вот переполнят чашу Божеского терпения. Сейчас нужны новые законы, Новый Завет, который придет на смену старому, Ветхому Завету, который уже не удерживает человека от общения с Сатаной. Его воинство подкармливает ослабевшее от грехов стадо человеческое. Нужен новый пастырь, который заповедует Новый Завет, который сможет восстановить крепость умов и сердец в вере, у тех, кто еще способен чувствовать силу и благодать великого Бога»...
Откуда-то из-за скал и очень быстро над головой Иисуса сгустились черные тучи, громыхнул гром и порыв шквального ветра принес первые капли дождя. Придерживаясь руками за камни и корни кустарников, Иисус стал опускаться вниз. Спускаться было труднее, чем подниматься, приходилось смотреть вниз, выбирать безопасный путь. Поэтому спуск занял много времени и сил.
Наконец, спустившись в долину, Иисус почувствовал под ногами не камень, а твердую землю, вздохнул, посмотрел вперёд и с облегчением подумал, что идти к цели всегда легче, чем жить достигнув её, не зная зачем и к чему вновь стремить свой дух и тело.
Неожиданно он ясно осознал, что может быть он, сын Бога, воплощенный в человеческом облике, рожден здесь в Иудее, среди богоизбранного народа для того, чтобы спасти человечество через новую неизбежную жертву.
Иисусу стало грустно. Поправив одеяния, он встал на колени и принялся молиться: «Боже праведный и милосердный. Все в твоих руках и сердце твоем праведно, умно и истинно. И я готов по слову твоему пожертвовать собой за ради рода человеческого, ради овец стада твоего, которое, сегодня не веруя, остается без пастыря, скромного и праведного. А Дьявол, враг твой, будет побежден жертвой. И я готов и жду твоих указаний, да пребудут сроки земные, по твоему повелению»...
К пастухам, молодой Иисус возвратился поздно ночью и на расспросы их - почему так поздно - отвечал, что заблудился. Он не стал есть, а только выпил воды, лег, уснул и видел сны чудесные и пророческие, а когда рано утром проснулся, то почувствовал на глазах своих еще не высохшие слезы...
---------------------------------------«»----------------------------------
Когда Иисусу исполнилось 18 лет, его мать, Мария, рассказала ему о его рождении и плакала и целовала угол его одежды. Иисус гладил её по голове и утешал, говоря:
- Все в мире происходит по воле Бога и я, как и все, в Его воле. Захочет Он и призовет меня к себе на служение, а нет, так нет. Я и так люблю Его всем сердцем и готов жизнь положить за Него, Царя Небесного. Я буду строго исполнять Его заветы и заповеди. Вижу я, что многие в этой жизни живут неправедно, стяжают богатства, поддаются плотским соблазнам и похотям: пьянствуют, объедаются, прелюбодействуют, а многие священники и законники сребролюбивы, горды и лицемерны, скрывая свои пороки под маской постников и молитвенников. И поэтому сейчас трудно отличить добро от зла. Зло рядится в одежды добра и хочет казаться лучше и святее добра. Фарисеи и книжники гордятся знаниями, но не следуют тому, что знают и, соблазняясь, нечестиво завидуют подлинным праведникам, которые видят их лживость и лицемерие, безбоязненно обличают их.
Многие из фарисеев и книжников хотят поставить законы и правила человеческого бытия выше заветов Божественных, чтобы самим быть как Боги, сочинять от себя законы и требовать их исполнения в ущерб Божественным заветам. Много людей живет на земле и тесно стало. Люди поклоняются не столько своим Богам, сколько Молоху и Золотому тельцу...
Слушала Мария его речи, преклонялась перед ним и боялась за него, - так смело и решительно обличал он неправду их жизни к которой все давно привыкли и покорно молчали...
... Иисус нравился девушкам, но относился он к ним, как к своим младшим сестрам, говорил с ними, как с равными, а иногда жалел их, когда они неловко пытались привлечь его внимание новыми прическами, нарядами, подведенными сурьмой глазами. Не чувствовал он ни к одной из них ничего, кроме жалости и сострадания. Он даже иногда боялся их игривых взглядов, негодовал, но вслух не говорил ничего и старался поскорее уйти и остаться одному.
Вообще вёл себя Иисус скромно, питался самой простой пищей и совсем не ел мясо животных. С утра, перед работой, он обычно съедал немного каши с небольшим количеством масла, а потом, уже вечером, перед заходом солнца, когда дневная жара сходила на убыль, съедал также немного каши или сушеных сладких фиников и запивал это простой водой, иногда добавляя в воду несколько капель вина, для более полного утоления жажды. Когда же были праздники и никто не работал, он уходил в горы на целый день, взяв с собой овсяные хлебцы, несколько маленьких сырков и воды из колодца. Часто половину хлебцов он скармливал птицам, в том месте, где останавливался перекусить. Места эти были одни и те же, в тени больших деревьев и все окрестные птицы уже знали Иисуса, не боялись его и часто садились так близко, что он мог дотянуться до них рукой. И Иисус кормил их, разламывая хлеба и разговаривая с ними, как с людьми. Слыша его голос, птицы подлетали ближе, словно понимая, и не желая пропустить ничего из того, что он им говорил.
Вид у Иисуса всегда был спокойный, но смеялся он редко, чаще плакал, размышляя над судьбами людей и сострадая им. Плакал он и читая о страданиях святых и праведников, жизнеописания которых он всегда носил с собой, особенно когда отлучался из дома.
Когда умер Иосиф, Иисус очень переживал и всю ночь просидел возле его тела в полутьме и молился.
В последние годы Иосиф был стар, немощен, но по прежнему добр. Работать он не мог, но ходил на работу вместе с сыновьями и сидя на солнышке, грелся, изредка подремывая. Просыпаясь, смущенно оглядывался и желая показать, что ему не безразлична работа, давал мелкие советы. Братья иногда посмеивались над этой слабостью отца, но Иисус не позволял им насмешничать и упрекал их, говоря:
- Когда-нибудь вы состаритесь и будете вспоминать своего доброго отца с грустью умиления.
Несмотря на то, что Иисус никогда не ругался и не повышал ни на кого голоса, братья его уважали и старались ему не прекословить. Иисус не походил на своих старших братьев, которые были все среднего роста крепкорукие и крепконогие, любили петь, танцевать и с нетерпением ждали праздников, когда можно было погулять и отдохнуть от работы. Иисус же праздники не любил и старался в это время уединяться, подальше от праздных, часто подгулявших, соседей.
Друзей у него не было. Все, о чем он думал и говорил, его сверстникам было неинтересно, а их разговоры о девушках и о богатстве не интересовал его, так много в них было простодушного эгоизма, животной похоти и сладострастия. Когда с ним заговаривали пьяненькие знакомые, а им часто хотелось поговорить именно с ним, он молчал, насильно улыбался, стараясь не обидеть их своим невниманием, спешил поскорее уйти.
Так получалось, что все праздники он проводил вне дома и потому знал все рощи вокруг и тропинки к ним. Уходил от дома иногда очень далеко, но всегда бодр и почти весел, когда был один. Его умиляла красота природы и соразмерность всего живого вокруг. Он молился Богу, как справедливому Отцу Вселенной, где все создано умно, светло и чисто. Он негодовал на людей, не верующих в Благого, злоупотребляющих терпением Отца, ищущих развратных удовольствий, вместо вечного наслаждения духовного, братского общения. Но сам не роптал на Отца, ибо знал, что все это следствие первородного греха, довлеющего над людьми, потомками Адама и Евы, согрешившими в Эдеме.
…Но чем больше он думал об этом, тем больше сострадал людям, не знающим кого брать в пример, ибо учителя сами были лицемерны и злы, но надеялись обмануть прихожан добрыми словами, при злых мыслях, мрачными страдательными лицами во время поста. Рыбаки, в море Галилейском, ловившие рыбу, говорили ему:
- Рыба гниет с головы... – и многозначительно кивали в сторону фарисеев и книжников.
Видя самодовольство и жадность лже-пастырей, Иисус признавал правоту рыбаков. Многие из этих законников преклонялись перед силой и умом завоевавших иудеев римлян. При римлянах они сами были охраняемы и почитаемы, как представители верховной власти...
И еще о многом размышлял Иисус, бродя по залитым солнцем каменистым холмам. Его высокую стройную фигуру видели часто на краю высокого скалистого обрыва далеко от Назарета, где он часами стоял, вглядываясь вдаль, словно пытаясь увидеть там, в знойном мареве, будущее. И вправду, его молчаливая спокойная наблюдательность со временем позволила ему предвидеть события, научила читать мысли на простых лицах его родственников и соседей.
Скоро он стал понимать, что для сохранения порядка и гармонии как в природе, так и в обществе человеческом, нужны жертвы, затраты сил и энергии, которой избранные люди делились безвозмездно с окружающими их. Вспоминая исход из земли Египетской, описанный в священных книгах, он понимал, что люди, простые пастухи и земледельцы, не понимают и не верят священным словам мудрости и что только по делам судят учителей и праведников. Они понимают, где правда, а где ложь уже после того, как учитель умер или был убит с их же молчаливого согласия и даже их же руками. Только тот, кто сам пострадал, кто не выбирает безопасный жизненный путь, остается в умах и сердцах простых людей. Доброе дерево приносит плоды добрые и наоборот, сорняки и колючки дают семена, из которых вырастают плевелы и тернии. Так и после смерти человеков: от доброго остается добро, светлая память, пример в назидание добрым; от злых, даже если они умерли во дворцах роскошных и в глубокой старости, остаются их злые дела и поступки, а слова их, лживые и непостоянные, забываются сразу же после их смерти, а иногда еще и при жизни.. Бог не спешит с возмездием, но даже дальние потомки злых людей ощущают на своей судьбе печать божьей отверженности.
«Отец наш небесный, Всеблагой, добр и справедлив, но и наказывает грешников по делам их через своих посланцев и почитающих его. Вспомним его милосердие к потомкам Иакова, бегущих из египетского плена. Сколько раз он прощал их, приходил к ним на помощь в самые тяжелые минуты. Но его посланец, Моисей, по его воле казнил и наказывал слабодушных отступников и когда, в отсутствии Моисея, при брате его Ароне, отлили из золота тельца и стали ему поклоняться, то вернувшийся с Синая Моисей разбил и велел казнить до 3 тысяч виновных в непослушании.
Таким образом Бог не только прощает, но и наказывает, а прощает как раз тех, кто согрешил, но и кается. А наказывает тех, кто верит, что он безгрешен. Но Бог наказывает всех, кто действует, даже героев. И Моисей, и Давид, и все цари израильские, не были безгрешными, но разница между ними и лицемерами в том, что они часто вынуждены выбирать между двух зол, когда действуют и, выбирая меньшее, они знают, что и это грех и Отец за это накажет их, и поэтому каются до совершения греха, уже только вообразив злое действие, не пеняя на обстоятельства, вынуждающие их так действовать. Не то с фарисеями. Они не выбирают, они хотят получить почет ничего не делая для людей и эта их осторожность говорит об их равнодушии к человеческим заблуждениям и бедам. Они не злые и не добрые, не горячи и не холодны. Они никакие и поэтому Отец наш отвергает их, так как добрый платит за свою доброту разочарованием и даже сожалением, когда его обманывают. Злой платит за зло и часто, осознав сделанное зло кается с силой и глубиной присущей характерному человеку. Но равнодушный человек ни о ком искренне не заботится, так как никого не способен ценить, любить из-за своего осторожного эгоизма».
---------------------------------------«»----------------------------------
Шли годы. Иисус все дальше и дальше заходил в своих рассуждениях, да так, что даже Мария, не всегда могла понять слов сына.
Однажды, как то в субботу, Иисус, после полудня, возвратился с прогулки и, устало опустившись на скамью, стал мелкими глотками пить колодезную воду. Мария месила тесто для лепешек и вдруг ей так стало жаль этого одинокого, молчаливого и скромного юношу, который был её сыном, но который ничем не походил ни на одного из своих сверстников. И нет-нет, да и вспоминался ей ангельский свет и ангельский голос, пророчивший ей зачатие Иисуса, как сына Божьего. Прошло уже почти двадцать шесть лет и действительно стало ясно, что её сын человек необычный, но думалось, что и Богом он не был. Ей стало казаться, что и явление ангела и пророчество ей привиделось, совсем молодой тогда девушке, мечтательнице и фантазерке. И вот сейчас, сын её, уже взрослый, большой, красивый сидел, смотрел на воду и думал о чем-то о своем. «Он одинок, совсем одинок. Одному так трудно.», - с грустью думала она.
- Сынок, - произнесла она нежно, - ну о чем ты все время думаешь и о чем ты уже который год молчишь?.
Она вытерла руки о передник, поправила платок на голове, села рядом, горестно посмотрела на него, не решаясь ни погладить его, ни обнять. Она только пристально взглянула ему в глаза. Глаза Иисуса смотрели на неё грустно, ласково и все понимающе. Но при этом он был так далек и одинок, как далек бывает иностранец, не знающий языка и не могущий не только сказать сам, но и понять, что ему говорят окружающие и только улыбался извиняющейся улыбкой.
Не отрывая от матери глаз, Иисус взял её руки в свои, погладил их и заговорил, словно продолжая сам с собой невидимый и никому не слышимый разговор:
- Почему люди так горды и так уверены? Почему фарисеи и книжники верят, что Мессия придет на землю как воин с мечом в руке и на боевом горячем коне? Почему нельзя представить его умным и добрым, сильным не мщением отступникам, а пожеланиями добра для них грешников, овец заблудших, со словами любви и сострадания всем, кто нищ, бесприютен, несчастен. Я вижу вокруг много фарисеев в широких головных повязках и дорогих хитонах, которые молятся даже проходя по людной улице, останавливаясь среди идущих и шепчущих молитвы и воздевающих руки к небу. Но вот помолится он и пойдет и тут же забудет Бога, возгордившись и будет говорить про себя: « Вот какой я праведник и верующий. Все должны знать, что я учен и умен, что я много молюсь и неделями не ем мяса и пью только воду, соблюдаю заветы старцев и учителей веры».
И довольный пойдет по своим делам. А дела его направлены к тому, чтобы стать богаче, завести больше учеников, расширить свой дом, увеличить свой доход. Он презирает бедняков, своими руками в трудах добывающих хлеб насущный. Он уверен, что Бог дал ему здоровье, богатство, а главное – ум, для того, чтобы заботиться о себе и о своих близких, а не об этих несчастных. Он уверен, что мир, такой, каков он есть, справедлив и справедливо то, что одни едут, а другие везут и так будет всегда. И дрожит он над нажитым богатством и страшится его потерять. Все помыслы его направлены на преумножение этого богатства, и потому он не хочет знать, горькую правду жизни, что если у кого-то много домов, то у кого-то, дома вообще нет, а если у кого-то полные закрома зерна, то обязательно, кто-то боится умереть с голоду, не дождавшись нового урожая.
Иисус говорил как всегда, спокойно, мягким голосом и Мария кивала его словам, напряженно всматриваясь в мерцающие ясным cветом, глаза сына. С улицы, крича, вбежали дети, но увидев разговаривающих взрослых, выскочили во двор, наполовину закрытый предвечерней тенью, обещающей ночную прохладу.
Иисус допил воду, поставил кружку, встал, прошелся из угла в угол, и продолжал:
- И бедняки смирились. Они с утра до ночи работают, иногда забывая о молитве, и засыпая в своих жалких жилищах от усталости, видят в своих снах золото, дорогие наряды, много вкусной и сладкой еды. И тайно завидуют сильным мира сего богачам и законникам. И самое страшное в том, что они, бедняки и работники, верят в то, что золото дает власть. Никто из них, ни бедняки, ни богачи, не задумываются о своих душах, которые погибают от алчности, злобы и равнодушия. А фарисеи уверены, что мир, который они для себя построили, это благой мир, мир, угодный Богу. Они готовы обвинить Бога, Отца нашего, в жестокости или равнодушии к их судьбам, стоит им потерять здоровье, своих близких, свой доход или дом.
Но не думают они, что это расплата за их грехи, их гордыню и приверженность к земным благам, которые подобны пыли, праху под нашими ногами. Им кажется, что быть первым – это благо, а последним – это плохо. Они говорят: мы учены и это хорошо, а они темны и полуграмотны. Наши родители были богаты и жили долго, а их родители жили бедно и рано умерли. Их мир, который в гордыне своей они построили, поделен на плохой-хороший, богатый-бедный, умный-глупый. Они надеются, что так было всегда и всегда так будет...
Иисус увлекся, стал жестикулировать, но, вдруг, словно проснувшись, увидел, что матери не сидится на месте, что она давно пытается встать и подойти к печке, где у нее готовится пища, но только нежелание его перебивать, мешает ей это сделать, улыбнулся и, прервавшись, сказал:
- Матушка, я знаю, что вам надо готовить ужин, простите мою забывчивость.
Мария улыбнулась и проворно вышла на кухню.
Иисус, оставшись один, слыша голоса с ожившей к вечеру улицы, сел перед окном, где посветлее, и открыл книгу Давида, в которой знал почти каждую строчку наизусть. Но, раскрытая книга так и осталась лежать у него на коленях, а он додумывая, словно вспоминая не один раз уже слышанное, продолжил разговор со своим Я: «Люди, а больше их учителя, поверили, что работать, накопить денег, а потом заставить других работать на себя – это хорошо, а быть бедным и больным – это плохо. Но вот однажды придет день, когда им придется умереть и они будут плакать и рыдать боясь расплаты за грехи свои, которые они уже забыли, но в страшную минуту смерти вспомнили. Они поймут, что делали все неправильно и ужаснутся. После смерти плоть их сгниет и превратится в прах, а душу их грешную злой привратник схватит и, торжествуя, бросит в ад на вечные мучения. А те, кто страдал, но верил, и умирать будут уповая на Бога Всеблагого и души их попадут в рай, где воскреснут праведники и мученики и, одевшись в плоть свою, займут места на престоле, подле Отца и Ангелов его. И тогда ничего уже с ними не сможет сделать Сатана и побежден будет и предан суду Божьему и наказанию достойному».
---------------------------------------«»----------------------------------
Иисус пробовал говорить об этом в семье, но все, что он говорил, слушатели не понимали. И Иосиф, пока он был жив, и его старшие братья, не принимали всерьез всего, что он пытался им объяснить. Для них все было просто и понятно. И только мать Иисуса, Мария, любовно и печально смотрела на своего сына, слушала его, и думала, что нигде, ни у кого не видела таких внимательных, умных и печальных глаз.
Несколько раз Иисус пытался говорить с соседями о Ветхозаветных Законах и Законах Бытия, но все они были заняты хлебом насущным и не было времени у этих простых людей, чтобы посидеть и подумать о том, что говорит им этот странный молодой человек, Иисус, сын плотника Иосифа, их соседа, которого они знали с детства и который для них был таким же как и их дети, непослушные, непонятливые, шалуны и проказники. Иисус говорил о Вечных заповедях: «не укради», «не убий», «не прелюбодействуй». Ему не возражали, в спор не вступали, но знали, что многие, если и не убивали (хотя были и такие), то брали все, что «плохо» лежит, а если и не крали, то прелюбодействовали, как только была возможность, и даже видели в этом особую мужскую доблесть, хотя женщин, уличенных в прелюбодействии, забивали камнями до смерти. Так издревле повелось, что все знали, чего нельзя делать, но зная, делали, и старались скрыть это так, чтобы никто не узнал.
Еще он говорил: «возлюби врага своего...» или «ударят по правой щеке, подставь левую». Так никто в Иудее и в Израильской стране не жил и среди всех двенадцати колен еврейского народа была в почтении другая заповедь: «Око за око, зуб за зуб». Над Иисусом смеялись, когда он пытался говорить о своих заповедях и отвечали ему:
- Ну давай я сейчас тебя побью, а ты потом придешь и поблагодаришь меня за это... Ха! Ха! Ха! Смешные и глупые речи!..
---------------------------------------------------«»--------------------------------------------------------
... Сатана разочарованно вздохнул:
- А я уже надеялся, что после падения Рима мир ввергнется в хаос.. Мне казалось, что стоило разрушить Рим и человечество рухнет занявшись самоуничтожением. Я поспособствовал ослаблению Римской республики и привёл к власти императоров. Никто конечно не подозревает, что это первый шаг в сторону падения… И что-же?...
Сатана тяжело задумался и пристально смотрел в одну точку, пока гранит, там, в углу пещеры не стал плавиться и не защелкала, покрываясь трещинами от невидимого жара, скала…
-Так о чём это я?- через время произнёс вслух очнувшийся от забытья Сатана.
-Надо думать , нашёлся кто-то, умеющий предвидеть будущее, и кто знает эту глубокую истину, что слабое живёт долго, а сильное вскоре делается слабым… Так, так…Думай дальше, - приказал себе Сатана. – Уже что-то становиться понятным…- Ведь не просто так появился этот Христос, там, в рядовой римской провинции, в которой живут иудеи. Он не мог появиться в Греции или в самом Риме. Его бы убили и о нем бы никто уже на следующий день не вспомнил. А тут богоизбранный народ, - Сатана изобразил подобие улыбки, - который давно ждёт Посланца–Мессию, и который даже римлян считает варварами… И вместе - это провинция Великого Рима, столицы империи, которая узнает всё, что происходит на окраинах, рано или поздно…
А оттуда, из Рима, новая религия уже распространяется по всему миру… И тот кто это задумал чрезвычайно умён и проницателен… Сатана снова надолго задумался.
- И этот Кто-то, устами Назарянина говорит, что сила в немощи. Люди привыкли видеть силу в победе. Но тут, Кто-то очень умный понимает, что в поражении всегда есть корни победы…
Говорят, когда Иисус родился в Вифлееме, то царя Ирода обуял ужас. Уж на что был свиреп и безрассудно жесток, но и он испугался. И судя по всему ужас может распространиться на всех властителей!.. И теперь я понимаю, чего боялся Ирод... Ведь Назарянин - посланец Того, говорит, что только Любовь может разрушить силы Зла…
- И ведь как умно!.. Пожертвовать собой, вместо того, чтобы убивать врагов! Подставь левую щеку!.. Ведь это действительно делает Зло бессильным. Ведь сила всегда подпитывалась ненавистью и страхом… А тут- подставь другую и молись за врагов своих… Всегда сумма зла превосходила сумму добра… Но ведь так дойдёт до того, что силой и злом будут детей пугать… И ещё Назарянин говорит, что не бойся гибели тела, но бойся душу погубить. И обещает после суда над всеми умершими, новую, уже вечную жизнь, тем, кто в него уверует…
Сатана сжал кулаки:
- Здесь самая опасность для моих дел и замыслов на Земле. Только я понадеялся, что вот-вот зло восторжествует окончательно, что Бог – Промыслитель отвернётся от людей, вдруг является этот Назарянин и говорит, что Бог послал его, что бы спасти мир через самопожертвование!..
И ещё о многом думал в этот день Сатана. Но в сумерках решился, встал, расправил крылья и полетел туда, в Иудею. Да так быстро, что загудело в воздухе…
- Ещё посмотрим, – бормотал он на лету, - Ещё увидим, как Назарянин исполнит завет Того… Мир-гармония? Ха-Ха-Ха… Какая же гармония, если зло станет бессильно… Делай больше добра и в мире станет меньше зла!?. Ну это мы ещё посмотрим, станет ли меньше!..
- Почему я так поздно узнал, что в Назарете живёт никем не узнанный и не признанный Посланец?..
Сатана вглядывался в приближающуюся землю, додумывая свои предположения...
- А ведь может получиться так, что люди и в этот раз спасутся!.. В просветы облаков мелькнула голубовато-зелёная поверхность Средиземного моря…- Кажется прилетел? - подытожил Сатана и стал осторожно снижаться, лавируя между облаков…
------------------------------------------«»---------------------------------------------------
Израиль полнился слухами: Иоанн, сын священника Захарии, крестит людей водой в Иордане, отпуская им грехи, заставляя каяться и ругает книжников и фарисеев, обличая их лживость, любострастие и лицемерие. И еще говорит, что он пришел в мир, чтобы подготовить пути, какими придет в страну евреев Сын Божий, Мессия – который и спасет мир от козней Дьявола, заповедует людям путь в жизнь вечную…
…Услышал эти речи и Иисус, засобирался посмотреть этого пророка и пустился в путь к Иордану. И когда подходил к реке, увидел его Иоанн, одетый в овечьи шкуры, строгий, но страстный проповедник, с огнём веры в глазах. Упал Пророк на колени и приветствовал Иисуса поклонами. И сказал он своим ученикам, пришедшим на крещение:
- Вот Тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни Его сандалий завязать..!
Когда Иисус крестился в Иордане, разверзлось небо и в сиянии небесном явился голубь – воплощенный Дух Святой и громом раздались слова:
- Се сын мой! На нем мое благоволение!
И увидел это Иоанн, возликовал и стал всем говорить:
- Пришел в страну Израильскую долгожданный Мессия. Слушайте его, молитесь ему, ибо это Спаситель – Христос!!!
И стала полниться слухами земля, и стали искать Иисуса люди, чтобы слушать и учиться у него...
--------------------------------------------------«»-------------------------------------------
А человек он был необычный, даже внешне. Роста он был высокого, с сильными, привычными к работе мышцами рук и ног. Его лицо с возрастом приобретало выражение величавого спокойствия. Длинные, волнистые волосы обрамляли чуть вытянутый книзу, овал лица. Усы и раздваивающаяся к концу длинная борода окружала яркие сомкнутые губы. Прямые, густые брови и, глаза крупные, тёмного, почти чёрного цвета, смотрели на мир внимательно и грустно. Прямой, длинный нос, две глубокие морщины – впадины, спускающиеся к уголкам губ.
Фигура, как и лицо, нравилось соразмерностью, готовностью к движению, к жизни. Голос был низким и звучным и потому привыкнув к тому, что его внимательно и напряженно слушают, он говорил негромко и не торопясь, делая паузы, вглядывался в лица учеников и людей теснившихся вокруг.
Однако, за годы взросления, он также научился сосредоточенному молчанию и умел слушать, так, как могут это делать только великие молчальники. Каждое сказанное им слово, звучало как откровение, и каждая мысль была сложна и неоднозначна. Разговаривая, он невольно заставлял думать даже тех, кто к этому совсем не привык.
Спокойствие и серьёзность, часто переходящая в грусть, заставляли людей, независимо от сословия и положения, относиться к нему с вниманием и почтением. Даже враги, познакомившись с ним, слушая его умные, неторопливые речи, понимали его необычность и драматический, глубокий ум. Иисус, заставлял себя уважать своей любовью к людям, независимо от положения их в обществе. Людей мелких, не по заслугам вознесённых на высокие места это раздражало, заставляло завидовать, а потом и ненавидеть его. Он, простой человек, на первый взгляд, вёл себя как богоизбранная личность и людям знатным казалась странным, даже подозрительным, уверенность и снисходительность Иисуса. Особенно задевали и раздражали его противников его всепрощение. «Мы для него никто, эпизод в его избранничестве – обиженно думали они. Однако, Иисус не был гордецом и своей простотой нравился многим, но особенно женщинам, всегда тонко чувствующих внутреннее величие, масштаб личности. И конечно Иисус не был робким. Он всегда знал когда, что и кому надо сказать, так как хорошо разбирался в людях и не был бесплодным мечтателем. Он не любил лицемеров, не любил стяжателей, понимая мелкое очарование золота и богатства для большинства людей. Но он не позволял себе проявлять свою нелюбовь и только однажды вышел из себя…
Это было в Иерусалимском Храме, где он разогнал торговцев и повалил меняльные столы. В этот миг он был неузнаваем и ученики увидели в этот момент в нем того Царя, которого ждал народ израильский, что бы биться с завоевателями – римлянами…
Но это продолжалось всего несколько минут. В остальное же время он был осторожен не только в поступках, но и в словах, сообразуясь с уровнем слушателей. Но ученикам он говорил открыто, что богатство – это стена, которая отделяет неправедную жизнь от праведной, что нельзя одновременно служить двум господам - Богу и Мамоне, и потому богатые выбирают в конце концов Золотого Тельца. «Для Сатаны, богатство – это сеть в которую он улавливает души нестойкие, умы незрелые. Против фарисеев и саддукеев Он почти не выступал публично, но ученикам говорил, что тот кто служит не Богу, а власти рано или поздно преступает Закон любви…
…После крещения, потрясенный явленным знаком с неба, Иисус отправился в пустыню, постился там сорок дней и ночей, ничего не едя, а только пия воду из крохотного источника под скалой. И жгло его солнце неистовое и ночами холод охватывал тело, но Иисус терпел и молился, испытывая свою силу и видя в прекрасных видениях, после молитвы, в столбе света Отца своего небесного, который с ним разговаривал и открывал ему вечные истины, недоступные и непонятные для человеков. А иногда, уставшему и ослабевшему телесно от голода и холода, являлся ему Сатана перед рассветом и соблазнял его видениями садов цветущих, плодов сочных и сладких, беломраморных водоемов с хрустально-холодной водой. Но Иисус молился и Дьявол исчезал в раскаленном мареве наступающего дня. И крепли его душевные силы день ото дня и вокруг головы его в сумерках виден был ореол святости и силы духовной. Всходило солнце и Иисус, в тени, под скалой, молил Бога, чтобы даны ему были силы исполнить миссию. И садилось солнце, молился Иисус...
Так прошло сорок дней и сорок ночей и, наконец, захотелось Иисусу поесть нестерпимо. И тут явился ему Дьявол, огромный, мрачный, могучий и, глядя в кроткие глаза Иисуса своим темным, тяжелым взглядом, заговорил голосом низким и громким:
- Если ты сын Божий, то вели этому камню стать хлебом, - он мощной рукой кинул большой камень к ногам Иисуса, - и, поев, пресытишься.
Иисус, вглядываясь в полумрак, где, то появлялась, то исчезала на темном фоне скалы черная фигура с мощными крыльями, ответил:
- Написано, что не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом Божьим.
Но не отступился Дьявол и показалось Иисусу, что он теряет сознание, а когда очнулся, то оказался на вершине снежной горы, а внизу, перед ним, расстилалась вся земля с лесами и степями, пустынями и реками, озерами и морями, на которых жили многие страны и царства человеческие. И прогремел голос над ним:
- Дам тебе власть над всеми сими странами и царствами, ибо эта земля принадлежит мне и кому хочу, тому и даю её. А за это, - вкрадчиво продолжал тот же голос, - преклонись предо мной и все это будет твоё!
- Отойди от меня, Сатана! - твердым голосом отвечал Иисус, - Написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и ему одному служи!».
Исчезло видение земли и сама гора исчезла...
В третий раз подступил мощный Падший Дух к Иисусу, перенес его в Иерусалим, поставил на крыше храма Соломонова и сказал:
- Если ты сын Божий, ступи вниз отсюда. Ведь написано, что Ангелы на руках понесут тебя, да не преткнется о камень ногою Своею.
Иисус же ответил ему:
- Сказано: «Не искушай Господа Бога своего всуе».
И вскричал Дьявол, блеснула молния на темно-синем звездном небе и загремел гром. И увидел Иисус громадную черную крылатую тень, метнувшуюся в тёмный провал.
Забылся Иисус после ночного кошмара, а, проснувшись, увидел свет восходящего солнца. Поднявшись, подошел к ручейку, едва заметно струившемуся среди камней, ополоснул осунувшееся, похудевшее лицо и сказал себе:
- Сегодня сороковой день поста и я готов бороться с Дьяволом за души человеческие...
И пошел назад в Назарет, чувствуя в себе энергию силы необоримой. Спустившись с гор, он увидел шелковицу плодоносящую и, съев три ягодки, насытился и воспрял духом.
Войдя в синагогу, взял Писание и стал вслух читать книгу пророка Исайи: «Дух господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу»...
Взгляды всех присутствовавших в храме устремились на Иисуса и он сказал, кротко и дружелюбно глядя на них:
- Ныне исполнилось слышанное вами...
И удивились все и не поверили ему. А он, уходя из синагоги, молвил:
- Истинно говорю вам, нет Пророка в отечестве своем...
Рассердились все и говорили:
- Не Иисус ли это, сын Иосифа?
И хотели побить его камнями, но он кротко прошел среди них и вышел из города...
Он шел и шел и остановился только тогда, когда увидел, что в этих местах он еще не бывал. Идя в сторону Мертвого моря, он то поднимался на желто-коричневые холмы, кое где покрытые ползучим кустарником, то опускался в сумеречные ущелья, с трудом преодолевая промытые когда-то русла с крутыми обрывистыми склонами. Воды в здешних местах было мало и не понятно, от каких ливней были пробиты эти крутые ложбины. На вершинах холмов, кое где торчали невысокие скалы из песчаника, изъеденные временем, ветрами и непогодой. Здесь и застал его заход солнца, огромно-багрового, окрасившего в красное извилистые долины и волнообразные вершины, бесчисленные и непохожие одна на другую. Найдя небольшую пещерку в камнях, Христос прилег и задремал, а когда проснулся, то рассвет уже наступал и становилось прохладно. Звезды померкли, новый день вступал в пустыню. Спустившись в расселину, он нашел крохотный ручеек, струившийся между скал, и напился воды, отдающей металлическим привкусом.
Так в скитаниях, прошло около десяти дней и ночей. Днем он прятался от солнца в тени, а на рассвете выходил из пещеры, чтобы согреться. Силы физические таяли с каждым днем, а силы духовные прибавлялись и он четко и ясно обдумывал все, что его волновало в последнее время.
Он не обращал внимания на жару и жажду. Он поглощен был мыслями и видения чередой следовали в его просветленной голове:
- Дьявол, как олицетворение зла и владыки смерти, есть обратная сторона добра и как человеческая тень следует за добром везде и повсюду. Любое действие природных сил, а тем более действия человека, созданного Богом, но соблазненного Дьяволом, несет в себе момент греховности и тем самым зла. Грех, это обыденное зло, в которое человек впадает по слабости или по маловерию. Но Бог потому и милостив, что понимает, насколько слаб и беззащитен человек без веры в светлое и доброе начало жизни, которое есть Бог. Дьявол соблазнил первого человека и святая невинность была утрачена. После этого, любое действие, совершаемое человеком, несет в себе частицу зла. Самый страшный и безжалостный пример: человек рождается - чтобы умереть. И если ему не помочь советом, не показать, что можно воскреснуть после смерти, уверовав в силу и благость Царя Небесного, Бога светлого, то он ослабеет настолько, что соблазн зла прорастет и заглушит побеги добра. Сейчас Иудея - часть Римской империи, которая уже достигла апогея славы и величия. Но исчерпаны жизненные силы империи. Героизм и самопожертвование уступили в Риме трезвому расчету: сколько, кому и как принесут богатств новые завоевания. Ненависть, мелочные заботы заглушают в человеке все доброе, возвышенное, творческое. Коррупция и произвол чиновников воспитывают леность и безволие в порабощенных народах, да и в самом Риме. Но еще долго будет царствовать грубая сила и узаконенный произвол и люди привыкнут лгать, обманывать и накапливать богатства. Алчность человеков, лишенных веры в нечто достойное веры, высшее по отношению к ним, неукротима и безудержна. Поэтому сегодня, сейчас я должен пожертвовать собой, чтобы заложить в своих будущих учениках пример самоотверженности ибо я вижу, как будут гнать сторонников моих при одном моем имени. Рим, как все великое, будет разрушаться не одно столетие, может быть тысячелетие и к моменту его гибели уже должна быть сильной церковь, на которую у человеков останется одна надежда. Бог-Отец знает все концы и начала и поэтому сейчас, а не вчера или завтра, я послан в теле человеческом в этот тревожный и яростный мир.
В человеке Богом заложен механизм соразмерности и справедливости. Точно так, как человек меряет большое и малое, точно так же он говорит о справедливом и несправедливом, измеряя все своим жизненным опытом. Сегодня и сейчас человек не живет один, он понимает, что вместе легче выдержать и не поддаться Владыке Смерти с его логикой относительности всего. И, становясь существом общественным, человек понимает меру эгоизма - как дьявольского облика, а альтруизма – как божественного начала. История еврейского народа, по Священному писанию, и есть борьба общественного и эгоистичного. При этом, когда эгоизм побеждал – случались несчастья и несправедливости…
Основным законом справедливости можно считать правило: «Не делай другим то, что тебе самому бы не понравилось». Обидеть, судить, наказать – это никому не нравится, когда направлено в его сторону. Страдая от несправедливости, человек понимает, что нельзя судить, нельзя на насилие отвечать насилием. Око за око – древний закон, проявление правила справедливости. Но тут вступает в силу то, о чем каждый думает, когда зло совершается не против него, но им самим. Нет границы, которая отделила бы зло справедливое от зла несправедливого. Поэтому лучше отказаться от зла совсем и тогда рано или поздно вдохновленное нашим самопожертвованием, зло уступит место добру, Дьявол будет повержен. Поэтому справедливы всегда не только: «Не убий», «Не укради», «Не прелюбодействуй», но и «Не судите, да не судимы будете», «Прощайте врагам вашим» и «Молитесь за тех, кто вас гонит». Древний закон мести порождает вечное насилие, то есть зло смеется над законом. Поэтому: «Если ударили по правой щеке, подставь левую».
Человек не может судить человека, ибо не знает не только того, что человек думал, но и что человек делал. Даже свидетели преступления говорят и показывают об этом по-разному. А добрые дела, не привлекшие внимания, часто остаются неузнанными. Все это знает и видит только Бог с небес и поэтому на небе будет происходить Страшный суд, а не на земле. Раскроется Книга бытия и каждому воздастся по заслугам...
Раскаленный за день камень скал, отдавая тепло надвигающейся ночи, потрескивал и Христос, спустившись к ручью, попил из заметно обмелевшего ручья, омыл лицо и руки и вновь вернулся в свою пещерку. Устроившись поудобнее, он подстелил под спину подстилку из овечьей шерсти и уже привычно задумался о смысле бытия:
-Почему Бог-Отец не устранит главную причину зла на земле – Дьявола?
-Ну, во-первых, - рассуждал Христос, - ангелы бессмертны и некогда создавший их Бог- Отец полагал в их лике создать существа свободной воли... А Сатана возгордился, возомнил себя равным Создателю. А потом уже он и, уклонившиеся с праведного пути ангелы, стали творить зло, отпав от Бога…
-Неужели я явлен в теле человеческом, чтобы бороться с Дьяволом за род человеческий? Бог Отец наверняка знает, как спасти людей от самоуничтожения и мне не надо беспокоиться о причинах и следствиях, которыми он руководствовался и которые он предвидел. Но я не могу не думать, когда это произойдет, ибо дух мой бессмертен, но плоть человеческая подвержена болям и страданиям. Кроме того, я должен думать, что станется с моими будущими учениками: Предвижу, что только самопожертвование сможет убедить других людей, верующих в меня, что если они последуют за мной, то обретут после смерти вечную жизнь и останутся в вечности...
Постепенно мысли его стали путаться, он задремал, а потом и заснул крепкий сном...
Проснувшись утром, он долго лежал с закрытыми глазами, продолжая свои вчерашние размышления:
-Ноосфера – коллективный Разум – эта некая субстанция, способная сообщаться с Богом и потому Сатана, надеясь на восстановление в ангельском чине, противится этому. Гордыня постоянно толкает его на противостояние Создателю и он, Сатана, видит соперника в Человеке и в его коллективном Разуме, который сможет понимать божественные замыслы и воплощать их, в то время, как Дьявол, вообразив себя равным Богу, хотел бы, чтобы Человек служил и поклонялся ему...
Ноосфера – часть божественного Разума. Уровень, на котором Бог может общаться с людьми продвинутыми, как с учениками. Дьявол этому противостоит и Я явлен для борьбы с Сатаной и порождаемых им в людях злом...
---------------------------------------«»----------------------------------
Глубокие мысли Иисуса беспокоили Сатану, заставляя опасаться Божественного вмешательства в земные дела... Дьявол понимал, что через Иисуса, Создатель хочет противостоять ему, Сатане и потому, он гневался всё чаще, а его сарказмы, по поводу людей становились всё злее…
В Сатане не было ничего ужасного. Обладая ангельской сущностью, он не был похож на злодея или убийцу. Его лик, фигура, крылья, все было соразмерно и пластично. Ходил он быстро и легко, летал плавно и стремительно. Разве что саркастическая улыбка очень часто появлялась на его губах, да одежду для себя он выбирал потемнее и попроще... И конечно в гневе он бывал страшен…И ещё, он обладал способностью менять обличье и размеры, и если хотел, то мог напугать своим видом самого храброго человека…
От одиночества, он стал по временам говорить сам с собою и повторять свои мысли вслух…
- Бедные люди думают, что Бог отец отринул меня, как причастного к злу, но ведь это миф! – Сатана потянулся, поджал ноги, выпрямил спину и в очередной раз бросил взгляд на простирающиеся перед ним нагромождения песчано-каменистых холмов, сменяющихся кое-где узкими долинами, по которым некогда текли воды потопа, а еще раньше морские волны размывали эти холмы.
- Для Отца Небесного, нет добра и зла в человеческом понимании. Его милосердие определяется не процессом жизни или смерти того или иного человека, рода, племени, а тем результатом, который Он, Всезнающий, провидит сквозь время. Я же, в несметном Его воинстве отвечаю за человеков, за тварей земных и земные дела. Да, я сам это служение выбрал, вопреки воле Отца. Но я так решил, и так будет!!!
- Бог Отец создал Землю, как частицу Рая, но пра-пра-люди, которые носили имена Адам и Ева, нарушили его установления и сдвинули жизнь на земле в сторону трагедии. Животные стали плодиться, враждовать, поедать друг друга и себе подобных. И это не Зло, как думают невежественные люди, а всего лишь расплата за ошибку, к которой я не имел никакого отношения… Мне же, с давних времен приписывают Зло и даже Смерть. Однако всем известно, что тем, кто рождается, Смерть предназначена самим актом рождения. Человеческое тщеславие приписывает мне и даже Богу страсти земные, причину и последствия, но это конечно не так. Я никогда бы не стал искушать или воздавать. Это все слишком по-человечески. Зло – это такая абберация разума, приписываемая вечности, некоторые этапные заблуждения, называемые людьми страданиями. Человек возник после многих метаморфоз и ошибок в среде полевой природы. Но в начале ничего не было, а была только неодушевленная тьма. Потом появилась тьма живая. Но как она появилась среди неживой? Этот вопрос не имеет человеческого ответа, - Сатана задумался, и как бы подытоживая, со вздохом произнес, - пока не имеет... Человек, замышленный Творцом, был выделен из созданной им природы, наделен разумом и свободной волей… Но он согрешил и был наказан…
-Человек, чтобы жить после грехопадения, столкнувшись с необходимостью выбора, неотъемлемой частью свободы, оборудовал планету Земля для жилья, но не для счастья. Человек ввел противоположные понятия: добро - зло, жизнь - смерть, истина - ложь, вечность – небытие, и так далее, и тому подобное... Однако жить в такой системе оказалось не просто. И вот, чтобы оправдать себя, люди перевалили на меня всю ответственность за то, что они считают отрицательной стороной такой жизни...
Утомленный долгими рассуждениями Сатана незаметно задремал и во сне ему явился Создатель, который говорил ему мягким голосом:
-Но, наконец пришел Мессия, посланный Мною, который покажет, что Зло не уничтожается Злом, а только Любовью... И Назарянин вернет на землю часть того мира, который был при Адаме. И тем самым покажет путь к вечности, понятие о которой человечество наполнило множеством неравнозначных смыслов и запуталось в определениях. И только Иисус Христос покажет понимание жизни как Любви…
- Нет! Нет!- вскричал Сатана, просыпаясь и протирая глаза. Потом, чуть погодя, успокоившись и качая головой, он говорил сам себе: «Присниться же такое!».
------------------------------------------------------«»----------------------------------------
Золотой свет разливался над темно-голубой полоской дальнего берега, над блестящей водой, отражающей солнце вытянутой сверкающей дорожкой. Берег ближнего залива возвышался над водой, отражаясь тенью, и лодка и гребцы в ней видны были контрастно и отчетливо. В тишине скрипели весла, с напряжением загребая маслянисто-тягучую, прозрачную воду. Иисус остановился и долго глядел из-под руки на Симона-Петра и Андрея, плывших к берегу. Наконец лодка ткнулась носом в песок и, соскочив в воду, подняв фонтаны брызг, братья вытащили лодку на прибрежную травку и потом уже, низко поклонившись Иисусу, обратились к нему:
- Добрый день, Учитель, - произнес Андрей и еще раз поклонившись, продолжил, - вот мой брат Симон по прозванию Петр. Мы помним вас и беседы ваши тоже помним, очень, - тут он запнулся, - очень помним. Я ему все о вас рассказал, - он кивнул головой на Петра. - сейчас мы выросли. Недавно мы видели крещение ваше на Иордане и слышали слова Иоанна Крестителя: «Вот тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни его сандалий завязать!».
Иисус стоял, молчал и внимательно смотрел на Симона-Петра, чья голова уже начинала лысеть, а борода разрослась серебряными полукрыльями – рано появилась седина. Симон-Петр, не отрывая взгляда, поклонился Иисусу и, наконец, сказал:
- Учитель!
- И я вас помню, - ответил Иисус, - и говорю вам: ступайте за мной. Отныне вы будете не рыб ловить, а будете ловцами душ человеческих!
Он повернулся и легко зашагал по берегу. Братья поспешили вслед за ним, смущаясь и радуясь.
- Что он сказал? – спрашивал Симон Андрея, - Ловцами душ... Как это?.. И потом сам себе ответил: - Но ведь Учитель знает, что говорит...
После Симона-Петра и его брата Андрея, взял Иисус себе в ученики Иакова Заведеева и Иоанна, брата его, тоже рыбаков на море Галилейском.
Стали ходить они по Галилее и стал Иисус учить в синагогах Евангелия Царствия Святой Троицы... Со временем принял Он и ещё учеников: Левия и Иуду из Кариот, Матвея Мытаря и Фому, Варфоломея и Филиппа, Симона Кананита и Иакова Алфеева.
Стал ходить за ним народ и, видя его силу творить чудеса и дар исцеления, начали приводить и приносить к нему немощных и больных, бесноватых и припадочных, лунатиков и расслабленных. И он излечивал их.
Слух о чудесных исцелениях и их исцелителе пронесся по всей Галилее и даже достиг Сирии. Массы народа, кто желал излечиться, а кто хотел просто увидеть чудо, приходили посмотреть на него и послушать его.
Однажды утром пели птицы, прохладный ветерок чуть овевал светлое и спокойное лицо Иисуса. Он взошел на холм и сел. Народ вплотную обступил его и приготовился слушать. И видя вокруг себя разных людей: мужчин в белых одеждах, пастухов в овечьих шкурах, рыбаков, виноградарей и их жен с натруженными от постоянной работы руками, от стирки и готовки пищи, внимающих ему прилежно, как дети, начал он учить их о Царствии Небесном и о том, как войти в него после смерти, воскреснув по воле Бога Отца.
И слушали люди его и слезы радости и умиления блестели в глахах их и слушая, спрашивали друг друга:
- Кто он? Не Христос ли? Ибо говорит он, как власть имеющий.
И кто-то вспомнил, что Иоанн-Креститель говорил им, что придет кто-то выше его, кого он предваряет и кому он недостоин завязать ремни на сандалиях.
- Да, это Он, - говорит ветхий старик с добрым, сморщенным от ветра и солнца лицом, - «Осанна» Иисусу Христу, спасителю человеков, возвещенному в писании и словах Пророков.
- Это Христос, - воскликнула молодая женщина, у которой недавно умер сын-младенец. Она залилась слезами, стонала от раздирающего её душу чувства жалости о своем маленьком сыночке, который умер, пролепетав одно только слово - «мама». - Я буду молиться тебе Иисус Христос, чтобы ты спас всех, кто уверует в тебя, ибо твоими устами говорит Бог Отец.
И говорила она мужчинам, окружавшим её:
- Идите за Ним, слушайте Его и повинуйтесь Ему. Я сердцем чувствую, что Он -Христос, который спасет мир от дьявольских козней и грешникам поможет каяться, а праведников перенесет в рай. И мой сыночек, умерший в малолетстве, безгрешен и Он говорит, что теперь мой малыш попадет на небо. И я буду молиться ему - Спасителю за это и молю вас, мужчин сильных и решительных, охранять Его, чтобы с Ним ничего не случилось.
И снова она плакала, но это уже были слезы радости, потому что увидела она свет перед собой, знала для чего живет на белом свете
Но, когда, после небольшой паузы, Христос вновь заговорил, все замерли и наступила благоговейная тишина. Его чистый и сильный голос был слышен всем присутствующим, далеко вокруг.
- Будьте как дети, ибо их царствие небесное, - говорил Христос, - но кто соблазнит братьев наших меньших, тот будет проклят и ему легче будет повесить жернов мельничный себе на шею и утопиться, чем жить дальше и ждать часа расплаты, когда на страшном суде будет повержен он и душа его в вечный огонь и кипящую серу ада.
- Не заботьтесь о завтрашнем дне, будьте как птицы, которые не сеют и не жнут, но живут и песни поют. Заботьтесь о спасении души своей грешной, держите её в чистоте и творите добрые дела в прославление Сына Человеческого, который погибнет за людей, но воскреснет и воссядет одесную Бога, Отца своего. Спасайте свою душу для жизни вечной, ибо грядет Страшный суд, на котором все получат по заслугам своим и тайное станет явным и злые, как бы они не старались при жизни замаскировать зло, осужденными будут в ад, а добрые, как бы на них не клеветали при жизни, как бы не гнали и не обвиняли, воссядут на небесном престоле одесную Спасителя и обретут жизнь вечную, райскую.
И шептались люди:
- Он говорит как власть имеющий и это, наверное, Он, которому имя Христос, Спаситель...
Ученики его сидели с ним рядом, а он, обращаясь к ним, говорил:
- Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
Иисус умолк, оглядел покрытую зелёной травой и цветами землю вокруг себя, горы, бело-серые каменистые холмы...
Он умилялся окружающей красоте, просторам неба, людям живущим среди этого великолепия и слезы текли из его прекрасных кротких глаз. В наступившей тишине – люди боялись пропустить, хотя бы слово, - он продолжил.
-Вы живущие здесь, достойны лучшей участи, и вы будете вместе со мной, в небесных чертогах, если уверуете в Пославшего меня…
И всех их, словно могучая волна, обледенила в стремлении подняться к небу, к синему безбрежному небу, и они стали как одно целое: сердца стучали в лад с Его сердцем, глаза горели огнем веры в этого Человека-Бога, слышать которого было счастьем для них для всех. Смолкли на время даже птицы и цикады и птахи малые слетели с деревьев и ходили между людьми, нисколько их не боясь. Иисус возвысил голос:
-Вы, уверовавшие в меня – Соль земли! Вы - свет мира! Не может укрыться город, стоящий наверху горы. И зажегший свечу не ставит её под сосуд... Так, да светит свет вашей веры перед людьми, – голос его зазвенел и толпа людей снизу и рядом затрепетала в едином порыве. Слышны были всхлипывания и рыдания женщин, взволнованное дыхание мужчин.
-...Чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. Ибо говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царствие Небесное...
Вздох всколыхнул слушающих и загорелось во многих праведные сердца желанием пострадать...
Но были среди слушателей его проповедей и такие люди, которые колебались в своих чувствах и думали: «Как я могу простить своего должника? А как будет жить тогда моя семья, мои дети, о которых я обязан заботиться как о себе самом. И как я могу любить врагов своих, если они хотят разрушить мой дом и взять мое имущество? Что-то тут не так. Есть ведь старые законы, по которым жили наши отцы и деды: «Око за око! Зуб за зуб!». А он, этот человек, говорит: «Подставь другую щеку...» А что делать, если враг убьет моих детей?. Нет, тут что-то не так, тут надо подумать. И еще стояли у них в ушах страстные слова Иисуса:
- Не заботьтесь и не говорите: «Что нам есть и во что одеваться?», потому что всего этого ищут язычники, а Отец наш Небесный знает, в чем вы имеете нужду. Ищите, прежде всего, Царства Божия и правды его, а все остальное приложится вам.
Долго еще говорил Иисус святые слова и солнце стало клониться к горизонту. Багровый плоский диск его опускался в серую мглу за горными вершинами и, расходясь, многие радовались, а многие качали головами и повторяли: « не заботьтесь о завтрашнем дне... Довольно для каждого дня своей заботы..» - это конечно хорошо, но если мы не будем думать о будущем, как сможем мы растить детей, делать работы, кормиться, одеваться... Боязно и страшно так жить. Многие вздыхали и говорили уходя:
- Надо много думать, ибо говорил Иисус красиво, а как это воплотить в жизнь. Ведь кругом так много душ, чуждых добру.
- Ох! – вздыхали маловерные, - так страшно начинать новую жизнь. Слова хороши, никто не спорит, но как жить по этим новым заповедям? Кругом люди живут как всегда! Нет, нет! Надо много думать!
Ученики Иисуса, оставшиеся с ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот горевшие желанием совершить подвиг для людей сегодня же, сейчас же, окружили Иисуса и на ходу возбужденно переговаривались, стуча деревянными подошвами сандалий по каменистой тропе. Иисус устало молчал и смотрел под ноги, едва различая в сумерках неровности дороги. «Вижу, вижу, - думал он, - много сомневающихся, которых Сатана уже развратил стремлением возвыситься и обогатиться. Вижу трепет слабых, невоздержанных душ человеческих. Но ведь это только начало пути. И предвижу, как многие из присутствовавших сегодня, будут хулить меня, называть мечтателем и нарушителем древних законов. Вижу я и глаза, горевшие верой, слышу стук преданных сердец, но вижу и кривые улыбки и злобу в чьих-то глазах. А больше вижу растерянных, угнетенных заботами и тревогами мирскими. Этих много и они страшны, ибо сегодня, слушая меня, они со мной согласны, а завтра будут кричать: «Распни его!» по наущению власть имущих и чем больше будут понимать слабость свою, тем громче будут кричать: «Распни...»
Стало совсем темно, когда Иисус и ученики его вошли в Капернаум. Ночь воцарилась вокруг, но долго еще мелькал свет в окнах домов и много еще было говорено за столами, в спальнях на супружеском ложе. Все, кто слышал Иисуса рассказывали домашним, друзьям как это было, восторгались и сомневались.
И стало имя Иисуса известно в Галилее и за её пределами...
------------------------------------------«»-------------------------------------
Утром Иисус хотел учить в синагоге. При виде Иисуса, фарисеи в своих черных длинных одеждах, с черными же наголовниками и сытыми лицами в пышных темных бородах заволновались, затеснились как стая воронов, и стали спрашивать друг друга:
- Кто это, который богохульствуют? Кто может прощать грехи, кроме самого Бога?
Иисус, видя их суету и уязвленную гордыню, ответил:
- Смотрите, вот сидит расслабленный. Что легче сказать ему - прощаются грехи твои, или – встань и иди. Но чтобы знали вы, Сын Человеческий имеет власть обратиться к расслабленному и сказать: «Встань и иди!»
И тот же час больной встал, забрал свою постель и пошел под удивленными взглядами окружавших его людей.
Иисус вышел из синагоги на улицу. Солнце, словно приветствуя, высветило его стройную фигуру и Его ученики шли за ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот, который предаст его.
Пройдя город, Иисус вышел из него и направился к горам. За ним следовали толпы народа, желавшие слушать его проповеди, потому что от Иисуса исходила сила уверенности и сила власти над душами человеческими.
В толпе были хромые и увеченные, одержимые бесом, жаждущие исцеления, были и простые люди, отчаявшиеся и ждущие Мессию уже который год в надежде на лучшую жизнь. В большинстве своем они были безграмотны, одеты в старые застиранные и с заплатами халаты, но глаза их горели надеждой и верой.
Взойдя на горы, оглянулся Учитель и увидел толпу почитателей, длинной вереницей растянувшейся вослед по пыльной дороге. Кто был обут, а кто и вовсе босиком, с избитыми о камни ногами. Остановился Учитель, сел и когда люди приблизились и уселись рядами ниже его по склону, начал Мессия учить:
- Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Ибо тот, кто не учён и не умудрен, в том отсутствует гордыня и скепсис и они способны уверовать. И горе богатеям и пресытившимся, которые сами не могут и их домочадцам не разрешают веровать в меня и через меня в Пославшего меня. Не страшитесь, чтобы о вас все люди говорили с похвалой, но желайте, чтобы Бог отметил ваши страдания и усердие в молитвах.
Иисус сделал паузу и смотрел на этих, обгоревших на солнце людей с морщинистыми лицами и неровными бородами на узких худых лицах. И думал он о том, что в мире продолжается вечная борьба добра со злом и что если все люди будут делать больше добра, тогда в мире станет меньше зла и этот путь есть единственный путь борьбы со злом. Обдумав это, он продолжил:
- Говорю вам! Любите врагов своих. Боготворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас. Ибо, уступите вы и вам уступят. Простите вы и вам простится. Как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и с другими. Ударившему вас по одной щеке, подставьте другую, ибо тогда зло не умножится, а от вашей кротости уменьшится.
Внимали ему люди в тишине и что-то понимали, а что-то не понимали, но верили и не прекословили.
Сам Иисус одет был в чистые, но ветхие одежды и сандалии на ногах имел изношенные. Лицом был худ и темен, волосы имел на голове и бороде длинные и кудрявые, глядел внимательно, во все вникая и проникая. После молчания, пока люди обдумывали его слова, Иисус сказал:
- Всякий приходящий ко мне и слушающий слова мои и исполняющий их подобен строителю дома, фундамент которого заложен на камне. Будут ветры и дожди сильные, но дом сохранится и выдержит все испытания. Так и вы, кто будет делать по словам моим в тяготах земных сохранит веру и присутствие духа...
Закончив беседу, Иисус с учениками пошли к берегу озера. Все стали садится в лодки, чтобы переправиться на другой берег, а Иисус, сказав: «Плывите, я догоню вас», отошел на холм, опустился на колени и стал молиться Отцу своему Небесному.
Он молился и вспоминал свое детство одинокое, когда он рос и накапливал силы для служения Богу.
И вспомнил он, как, будучи лет четырех-пяти от роду, сидел у себя дома в Назарете и играл молча персиками, перекладывая их с места на место…
И вошел к ним в дом фарисей в черной одежде и, увидав мальчика, молча сидящего и играющего с самим собой, подумал и, возгордившись, сказал:
- Что это ваш сын, как дурачок блаженный, сидит один, ничего не просит и спокоен. Уж не болен ли он у вас какой глупой болезнью?
Смутилась Мария, испугалась, подошла к Иисусу прикрыла его своими одеждами, чтобы злой гордый фарисей не испортил доброго и кроткого ребенка, который, несмотря на свой юный возраст, был скромен и умен, как взрослый и молчалив, как подвижник за Бога...
И вспоминая этот случай, Христос подумал: «О люди-злые, фарисеи-лицемеры! Вы из вашего злого сердца выносите зло, ибо от его избытка сердце говорит устами вашими. Вы осквернили Иоанна Крестителя, вы его ввергли в тюрьму, а потом, пьянствуя и прелюбодействуя, в злом порыве убили его невинного и нелицеприятного. Язычники! Он пришел впереди меня, чтобы возвестить обо мне, а враг Бога и человеческий, прознал про это и возбудил в неверных любострастие и злобу, и погиб Пророк лютой смертью. Возрадовался Сатана, ибо осталось ему погубить меня и тогда его планы сбудутся в желании уничтожить род человеческий через внедрение зла и разврата. Как бы не покусился он на учеников моих и не погубил их коварно в озере. Нельзя мне их оставлять и надобно к ним поспешить...»
Была поздняя ночь. Поднялся ветер и на озере разыгралась буря. Низкие тучи одна вслед другой неслись по темному небу и металась среди них черная исполинская тень, нагоняя все больше и больше туч, разгоняя все сильнее и сильнее ветер. Раскачалась лодка с учениками Христа, заполоскались и разорвавшись улетели в темноту паруса. Крутые волны грозили вот-вот перевернуть утлое суденышко. Испугались ученики и стали истово молиться Отцу Богу и Сыну его Христу. Неожиданно вдалеке они увидали светлое пятно, движущееся по волнам. Через некоторое время пятно, приблизившись, превратилось в светящуюся фигуру. Испугались они, закрыли лица свои руками, но услышали голос: «Не бойтесь! Это я иду!»,- узнали Христа, и возрадовались. Симеон -Петр попросил:
- Учитель! Можно и я пойду по воде, аки по суху?
Иисус разрешил ему. Петр вышел из лодки, сделал несколько шагов и рассмеялся от радости, как дитя. Но волна плеснула ему в лицо, он испугался и сразу же стал тонуть. Иисус протянул Петру руку и помог вернуться в лодку. Следом вошел в лодку и сам. Приказал Иисус перестать дуть ветру и утихла буря. Иисус же сказал:
- Каждому воздастся по вере его. Если будете веровать и скажете горе: «Сойди в море!», - сойдет она в воду. Вера делает чудеса.
Посмотрел укоряюще на Петра, но простил его и улыбнулся. Возрадовался Петр, а тут и приплыли они на другой берег озера…
Иисус иногда уходил от учеников. Подчас, мучительно хотелось побыть одному, сосредоточившись, помолиться Богу-Отцу и обдумать все хорошо.
Он понимал, что ученики любят его и почитают. Но что будет, когда он уйдёт? Как они поведут себя? Сохранят ли теплоту и любовь, когда его не будет рядом?...
И ещё он мучался…
- Правильно ли они понимают всё о чём я им говорю? Притча – это такая форма рассказа, когда каждый в меру своего развития проникает в скрытый в ней смысл, когда напряженно работают и ум, и сердце, и чувства...
Христос задумался…
- Правильно ли я поступил, что говорю с ними, с простыми людьми, а не с учёными книжниками-ессеями, учениками Гиллеля?.. Может быть, и мне было бы легче всё объяснить им, видя, как на лету схватывают слова и образы притч?..
Он закрыл глаза, устало вздохнул, провёл по лицу руками разглаживая появившиеся морщинки, откинул голову и замер неподвижно.
- Отец, помоги мне объяснить все, что нужно, людям! Я знаю - слова, это всего лишь малая часть того, что есть жизнь, действие… Только делами можно подтвердить истинность моих слов… Боже! Укрепи меня в действии, помоги вразумить простодушных, дай мне нужные слова и ясные образы, чтобы поняли меня правильно и запомнили и стали бы жить веруя в Новый Завет, которым спасётся род человеческий, остережется от происков Владыки Смерти - Сатаны… Я знаю что Ты неповинен в зле Мира, но как мне объяснить им, что только через страдания и жертву спасётся каждый… Как я могу убедить их, что только пройдя через горе и муки, человек станет как Бог!.. Но много времени утечёт…
Услышав шаги за спиной, Иисус поднялся с колен и, идя навстречу Петру, видя его просительное беспокойство, подумал:
- Нет! Нет! Только тем, кто верит, смогу рассказать всё…Людской, ограниченный ум всегда был соперником веры. А тут нужен подвиг, самоотречение, проповедничество, как это было с пророками…
-------------------------------------«»-------------------------------
Иисус сидел за столом в одном из домов Капернаума, насыщался неторопливо, с аппетитом прожевывая хлеб и прикусывая зелень, разложив их на хорошо вымытый стол. Тут же стоял кувшин с водой и глиняные кружки, из которых запивали еду.
Симон, называемый Петром, вытирая рукой пот с лысого, загорелого лба крупной ладонью, о чем-то в полголоса говорил с Иаковом, а Иоанн, уже поев, положил голову на руки и дремал тут же за столом, изредка открывая спокойные серо-голубые глаза и взглядывая на Учителя.
Разговор Петра и Иакова становился громче и оживленнее. Иаков больше молчал, кивая головой, но, наконец, увидев, что Иисус закончил есть, вытер губы, попил воды, и обратился к нему:
- Равви! Скажи нам, чтобы рассудить нас. Как произошло грехопадение?
- Вы знаете, что Адам и Ева жили тогда в счастье и довольстве безгреховности, веселые и ласковые, как малые дети в хорошей семье, - начал Иисус, плавными движениями руки расправляя бороду, - И вдруг Ева стала задумываться, как бы эту монотонную жизнь разнообразить. Она давно приметила красоту и величие дерева познания Добра и Зла, красивые и светлые плоды которого, Богом было строго-настрого запрещено вкушать, но, может быть, ещё и поэтому они казались очень притягательными...
Ученики его плотнее придвинулись к рассказчику, притихли и со вниманием слушали Учителя, забыв обо всем, так интересно, умно и значительно Он говорил. Иоанн перестал дремать, Петр забыл, что ему было душно.
- И стал в душе Евы скрестись какой-то червячок сомнения и любопытства. А, как известно, Сатана-соблазнитель, появляется там, где человек теряет веру в наставления Отца нашего Бога Всеблагого. И вот тогда Сатана, распознав сомнения в душе Евы, явился и стал её искушать, соблазняя. И я даже думаю, - приостанавливаясь и оглядывая учеников, продолжал Иисус, - что диалог с искусителем происходил в сознании Евы, а червячок сомнения и неверия превратился там же, в змея искусителя...
Иисус увидел тень, мелькнувшую за шкафом, в углу. Он коротко взглянул туда, отвел глаза и продолжил, чуть дрогнувшим голосом:
- То, что Сатана может проникать в сознание маловеров, вы знаете. И вот сказал Сатана сладким голосом: «Правда ли, что Бог сказал – «Не ешьте плодов ни с одного дерева в этом саду?». И ответила Ева: «Плоды с деревьев мы едим и они очень вкусные. Но сказал Бог, чтобы мы не ели плодов этого самого красивого и пышного дерева. И что если мы поедим этих плодов, то умрем» Мягким голосом возразил змей-Сатана Еве: « Нет, не умрете. Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите этих плодов, откроются глаза ваши и вы, как и Бог, познаете добро и зло»…
-После этого разговора показалось Еве, будто дерево познания Добра и Зла стало еще краше, а плоды ароматнее и вожделеннее. И сказал она себе: «Уж очень хорошо дерево и плоды его. И действительно ли съеденные плоды дают такие знания, которыми обладает Бог?».
И крадучись, дрожа от робости и нетерпения, она прошла под густую крону дерева, сорвала плод, сама ела и дала Адаму. И он ел. И открылись глаза у них на свою наготу и поднялась в душе у них буря любострастия, и спрятались они в чаще, стесняясь наготы своей, которую до сих пор не замечали.
И когда узнал об этом Бог, стала Ева плакать и говорить: «Это он, змий, соблазнил меня...»
Иисус помолчал. Поправил пламя свечи, стоявшей на столе, и продолжал:
- И наказал Бог Адама и Еву, изгнал их из Райского Сада и в мире воцарился грех и владыкой смертных стал Сатана...
Темнота в комнате сгустилась, но пламя свечи, вспыхнув, прогнало темноту из углов, обнажив их пустоту.
- А первородный грех преградил человеку дорогу к дереву Бессмертия. Верность Богу давала прародителям привилегию телесного бессмертия, но, увы, они впали в грех непослушания и неверия в слова Бога, и потому наказаны...
Иисус всмотрелся в лица учеников, освещенные мерцающим светом свечи, и закончил свой рассказ:
- Но вера может спасти тех, кто любит Бога и чтит жертвенно его заветы.- Иисус посмотрел на учеников. - Истинно, истинно говорю вам, я пришел для того, чтобы верующие в меня имели жизнь вечную...
Лица учеников напряглись и осветились надеждой. Они взволнованно дышали, громко и часто, преданно смотрели на Учителя.
-Возлюбленные! – тихо говорил Христос. - Мы все дети Божьи и потому будем подобны Ему, ибо увидим Его, как Он есть...
Иисус и ученики его шли в Иерусалим. Поспешая на праздник опресноков. Жара стояла над горами и зной удушливыми волнами разливался по долинам, причудливым маревом поднимался над нагревшимися камнями гор. Иисус как всегда шёл впереди, утирая ладонью капли пота на лбу и воспалёнными от яркого света глазами вглядывался вперёд, ожидая появления на горизонте крыш селения.
Вдруг неподалеку, над рощицей чахлых диких олив, появился чёрной стрелой, стремительный сокол. Посвистывая пронзительно, призывал он свою подругу. Тут же с ветки сорвался, испуганная соколом, горлица, и часто – часто маша крыльями, попыталась ускользнуть от хищника. Однако тот уже увидел жертву. Резко развернувшись, мгновенно набрал высоту, и пикируя, кинулся вдогонку, Настигая горлицу, сокол вытянул вперёд когтистые лапы, и поравнявшись, сверху, ударил когтями по длинной шее обезумевшей от страха птицы и поразил её насмерть. Голубь комком окровавленных перьев упал к ногам идущих. Иисус, остановившись, наклонился, поднял мёртвого голубя, повернувшись к подходившему Андрею Первозванному, произнёс спокойным голосом: «Птица ранена только». Расправив тушку голубя, поправил повреждённые перья, он дунул на ранку, и окровавленное место тут же, на глазах ошеломлённых учеников, заросло, затянулось, покрывшись новой кожицей. Молодая горлица подняла головку, моргая яркими бусинками испуганных глаз, окружённых по периметру оранжевыми ободочками.
Иоанн проводил взглядом исчезнувшего за гребнем горы сокола. Иисус, ощущая сквозь перья частое биение птичьего сердечка, полюбовался ещё немного на успокоившуюся красивую птицу, взмахнул рукой и выпустил горлицу в жаркое небо.
- Божьи твари иногда очень живучи, - ответил он на немой вопрос учеников, - иногда и с человеком вот также бывает. Кажется, что мёртв, а вглядишься, сожалея и любя божье создание, захочешь, чтобы жил, и по вере в нашего Бога , желание воплощается…
Иисус вновь зашагал вперёд и через какое-то время, завидев зелень рощи впереди, обернулся назад и подбодрил всех:
-Скоро будет колодец! Попьём воды, отдохнём немного…
И действительно, вскоре показались зеленеющие листвой деревья вокруг источника. Из-за каменной гряды проявились, плавающие в жарком мареве, крыши селения и на удивление пышные плодоносные сады рядом.
Иисус направился в сторону строений приютившихся у подошвы высокой каменистой горы, с растительностью, обожжённой беспощадным солнцем.
Напившись воды из рукотворного колодца, путники сели отдыхать в тени деревьев. Оглядывая селение, Иисус думал: «Как всё-таки удаётся человеку отвоевать у природы вот такой оазис? Ведь не будь человеческого трудолюбия, упорства, способности противостоять капризам природы - не было бы этих садов, не было бы этих виноградников на каменистых склонах… Ничего бы не было кроме чахлых диких олив и этого долгого зноя».
Он увидел как из селения за водой, с кувшинами за спиной прибежали весело щебечущие девочки подружки, в ярких лёгких одеждах. «А ведь и эта красивая одежда и эти лёгкие, но прочные кожаные сандалии – всё сделано тоже руками человеческими… И когда видишь всё это, понимаешь, почему наш Отец небесный по прежнему любит бедных людей. Ведь богачи ничего не делают своими руками, а только приказывают и распоряжаются через своих жестоких помощников. Умники - книжники, тоже угождая богатым, только пишут тексты или толкуют написанное. А простые, бедные люди, работают, создавая среду жизни и поддерживая эту жизнь во всём и везде. Истинно говорят - через труд человек спасается»..
Иисус огляделся, увидел своих спутников одетых в простые, полинявшие под солнцем одежды, загоревших до черноты, с глубокими морщинами на лицах и подумал: «И ещё, правильно говорят, что нищие духом и работающие будут блаженны, и что их, будущее Царствие Небесное…»
… Когда, в последний год вместе, Иисус и его ученики находились за Иорданом, зимние дожди зачастили не на шутку. С мрачного неба, целыми днями закрытого тяжёлыми, серыми тучами, постоянно проливалась вода: то мелким, сеющим дождём, а то крупными частыми каплями ливня…
Иногда к полудню, промозглый, порывистый ветер, разрывал облачность и в дыры, между обрывками туч, проглядывало холодное, неяркое солнце, освещая серо-коричневую покрытую лужами долину реки и голые, каменистые горы по краям и на горизонте.
Иисус с учениками жил в заброшенной деревеньке, в доме старушки вдовы, чей умерший недавно муж, был плотником и знал когда–то плотника Иосифа. Старушка приютила Иисуса и его последователей в непогоду, ни о чём не спрашивая и не любопытствуя.
По вечерам, сидя за длинным дубовым столом, при свете свечи трещавшей и коптившей неярким пламенем, Иисус беседовал с учениками и вспоминал недавнее опасное посещение Иудеи и то, как хорошо всё начиналось. Совсем недалеко от этого места, три года назад Иоанн Креститель в водах иорданских крестил своих сторонников и в один из ярких дней встретил и его. Тогда никому неизвестного сына плотника из Назарета.
Андрей и Иоанн, сидя вот так за столом вспомнили, как после крещения Иисуса, после загадочных пророчеств предтечи и чудесных видений, они догнали Иисуса на дороге…
- Мы тогда, потрясённые всем увиденным и услышанным, поспешили за Учителем,
и впервые заговорили с ним, открыто и наивно спросив; - куда идёшь Равви?…
- Иисус Христос, всё это время тихо грустивший, по непонятной апостолам
причине, слушая их рассказ, вдруг улыбнулся и заговорил: - Прошло три года, а кажется, что мы вместе прожили целую жизнь. И теперь я знаю, что когда меня не будет рядом с вами, вы понесёте свет Нового завета, во все концы земли…
Он замолчал надолго и сосредоточенно глядел в одну точку, думая о чём-то невесёлом, словно вглядываясь в открывающуюся перед его внутренним взором картину будущего страдания.
Ученики, насторожённо умолкнув, ждали.
- Впереди, нас ждут печальные времена - проговорил Иисус и тяжело вздохнул – на всё есть воля Отца, Пославшего меня и уклониться никак невозможно!
Вдруг в дом постучали и вошёл молодой человек, устало поклонился Иисусу и присел на скамью.
- Говори, что привело тебя сюда, - спросил Иисус этого человека, узнав в нём слугу в доме Марии и Марфы.
- Учитель! – начал тот, ещё раз поклонившись. – Меня прислала Марфа, чтобы я сказал тебе о тяжёлой болезни её брата Лазаря, который был при смерти. Когда я уходил…
Иисус внимательно посмотрел на говорящего и произнёс загадочную фразу: - Но эта болезнь Лазаря, не к смерти… И тут же приказал накормить посланца и снарядить назад, в Вифанию.
- Скажи сёстрам, Марфе и Марии, что я скоро буду, хотя не сразу…
О снова вздохнул и глянул в окно: серое небо вновь потемнело и полил привычный мелкий дождик…. Слуга, не смотря на это, тотчас отправился назад…
Через два дня, Иисус сказал, что идёт к Лазарю, в Вифанию. Апостолы испугались. Совсем недавно они поспешно покидали пределы Иудеи, в которой не один раз, фарисеи и саддукеи из Синедриона, сговаривались убить Учителя. И вот предстоят новые испытания.
Иисус поглядел на их взволнованные, обеспокоенные лица, понял, что они боятся возвращаться в Иудею и проговорил успокаивая: - Не двенадцать ли часов во дне? Кто ходит днём, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним...
Потом, словно разговаривая сам с собой закончил: - Лазарь уснул!
А ученики поняли это как хорошую новость и возрадовались. – Если уснул, хначит выздоровеет.
Однако чуть позже Иисус разочаровал их, пояснив со вздохом: - Лазарь умер и нам надо быть там…
Поблагодарив старую хозяйку за гостеприимство, все окружив Иисуса тронулись в длинный путь. Когда Иисус ушёл немного вперёд по тропинке, ученики его сгрудились вместе и Фома – Близнец произнёс решительно, то, что у всех было в мыслях: - Пойдём и мы и умрём с ним!
Придя в Вифанию, вошли в дом и увидели горько плачущих Марфу и Марию, а рядом соседей и друзей которые их утешали.
Марфа заметив Иисуса вскочила, зарыдала и потом упав перед ним на колени, проговорила: - Господи! Если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что если ты попросишь Бога, то даст тебе бог!
Иисус поднял её с пола и грустно глядя, ответил: - Воскреснет брат твой! Я есмь Воскрешение и жизнь, и верующий в меня, не умрёт во век. Вновь глянув Марфе в глаза, спросил: - Веруешь ли сему? И Марфа вновь упав на колени перед ним. Воздела руки вверх и плача проговорила: - Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир…
Иисус спросил потрясённую этим Марию: - Где вы положили его?
Мария поклонившись, поцеловала руку Его и повела к пещере, в которой был захоронен Лазарь. Люди последовали за ними чуть поодаль, в трепете нетерпения и ожидания чуда.
Погода внезапно успокоилась, дождь перестал и солнце весело проглянуло с синего. Яркого неба.
Пещера была прикрыта тяжёлым камнем и подойдя Иисус приказал: - Отнимите камень!
Но Марфа выйдя вперёд предостерегла: - Господи! Уже и запах пошёл. Ибо четыре дня уже, как Лазарь во гробе!
Иисус внимательно посмотрел на неё и ответил: - Не сказал ли я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию!
Лик его вдруг переменился. Словно осветился изнутри и глаза сделались бездонно глубоки и он вновь приказал: - Отнимите камень! И когда люди с трудом это сделали, он Иисус, стал на колени и на глазах застывшей толпы и притихших сестёр, поднял лицо к небу и громко произнёс: - Отче! Благодарю тебя, что Ты слышишь меня! Ибо ты послал меня и народ стоящий здесь должен это знать. Уже близятся сроки!
Проговорив это, он обратил взор на вход в пещеру и воззвал громко: - Лазарь, выйди вон!
От этих слов люди в толпе вздрогнули и чёрный, необычно крупный ворон, сидевший на сухой ветке на дереве растущем над пещерой, каркнул и сорвавшись с ветки улетел маша тяжёлыми крыльями…
И тут из пещеры вышел Лазарь, путаясь в погребальных пеленах и протирая моргающие глаза, задевая пальцами за платок которым была повязана его голова.
Толпа ошеломлённо охнула в один голос, а потом люди недоверчиво заулыбались и заговорили громко и возбуждённо. Они, не решаясь сдвинуться с места смотрели то на воскресшего Лазаря, то на прямо и неподвижно стоящего побледневшего Иисуса...
- Развяжите его! – приказал Он и сёстры, Марфа и Мария, уже с радостными слезами бросились навстречу недоумевающему брату, словно только что проснувшемуся, и стали его обнимать и целовать…
Когда Иисус Христос пошёл назад. Люди в толпе шептались и падая на колени старались коснуться рукой хотя бы краешка его одежд…
- И тогда многие уверовали в него!
… В большой пещере горел костер, треща и разбрасывая искры. Было давно за полночь и природа замерла в предрассветной тишине и неподвижности, но эта тишина была особенной. Словно ужас скопился вокруг горы, и даже шум упавшего с обрыва камня или движение шуршащего щебня на крутом склоне, не нарушало молчания. Тем отчетливее были звуки в пещере. Сатана возлежал на возвышенности у огня, который не смел дымить в его сторону, и потому, дым завитками, цепляясь за гранёный потолок пещеры, выбирался наружу.
Вокруг костра возлежали гости Сатаны, его верные вассалы и сподвижники, его воинство, отпавших от Бога Отца и низвергнутых в бездну, бунтующих ангелов. Опаленные страшным подземным огнем, покрытые темной смертной пылью, они были черны и крылья их почти не выделялись в полутьме пещеры и лишь темные лица, насупленные брови, горящие злой непримиримостью глаза, выступали из тьмы, в отблесках пламени меняя выражение, заостряя мрачные тени, глазных провалов и морщин...
- И решил я, - пророкотал Сатана, и его мощное лицо перекосила ухмылка, гримаса самодовольства, - и решил я развратить и настроить против Создателя прародителей человеческих. Я, конечно, не обращался в Змия, не вползал, шурша чешуей, в Эдем, не обвивал блестящими кольцами Древа Познания добра и зла. Конечно, если люди увидели в образе наслаждения вечно искушающего человеков, змия, то здесь нет ничего антихудожественного. Думаю, что образ вполне соответствует содержанию – вьется, изгибается, плавно течет, словно не касаясь земли. И ведь верно, - у змия нет ног.
Лицо Сатаны вновь перекосило подобие саркастической улыбки и слушатели вокруг тоже мрачно и зло осклабились, оценив шутку владыки. Бесье было не лишено чувства юмора.
- Да, я совратил Еву, ибо Господа потянуло на благотворительность и создал он подругу Адама, которому было скучно одному. Создав её, олицетворяя в ней чувство нежности, - Сатана быстро обвел испепеляющим взглядом слушателей, невольно поежившихся - хотел Создатель развлечь Адама. – Сатана вновь ухмыльнулся. - А я, неслышно, невидно, среди птичьего щебета и гомона тварей земных, проник в этот мир блаженства и неявно, через мысли, стал внушать, искушая женщину невиданными и неслыханными наслаждениями, если она с Адамом переступит порог Завета. - Сатана перешел на шепот и еще заметнее стала обморочная тишина, наступившая в мире. - Я обещал ей права и значение Бога, если она соблазнится, познав корни, сущность добра и зла, предстанет равной Богу. А рядом с ней Адам... И я нашептывал ей, уговаривал, рисовал картины и она уступила, ибо была молода и доверчива от самоуверенности и самомнения. И уступив мне, увлекла Адама и вместо наслаждения... – Сатана захохотал, – вместо, был Адам изгнан из Рая и Я овладел его будущим и судьбой его потомства…
Пламя костра взметнулось и погасло, каменные стены пещеры дрогнули и где-то с грохотом обрушились скалы, рокоча и стуча каменными глыбами.
Сатана повел рукой, пламя вновь встрепенулось, осветив бесовские, оскаленные лица. Ударившись о потолок пещеры, столб дыма вырвался наружу, поднялся над безжизненным хаосом каменистого ущелья.
- А тогда разумный Адам, который души не чаял в своей подруге, уступил, оправдывая себя тем, что такое существо, как Ева, не может плохо ни думать, ни говорить, - Сатана замолчал, поворочался с крыла на крыло и, будто вынырнув из далеких картин воспоминаний, закончил, - и уже потом совершился явный грех, первый блуд, но обусловлено все было тайным грехом, той отравой, которую я влил в чувства прародительницы... И свершивши грех, устыдились своей наготы и это был первый признак внутреннего осквернения и Бог-Создатель, увидев их в таком состоянии, вознегодовал и наказал их изгнанием из страны блаженства, хотя свершение греха непослушания, одолевающая их жажда запретных удовольствий уже были той границей, за которой начиналась жизнь, страстная, злая, страдающая, заканчивающаяся смертью. - Сатана сверкнул мрачными глазами. - И повторяю!.. Я овладел ими, стал царем смерти и Бог попустительствовал этому, ибо считал, что надо наказать непослушных. И еще Бог наказал их за безответственность, потому, что, создавая людей, наделил их правом свободы воли, то есть правом выбора, не желая делать их игрушкой, безвольной и несамостоятельной…
В пещеру просочился холодный утренний воздух. В отверстии входа забрезжил свет и, когда развиднелось, то в пещере уже никого не было, костер погас и чуть фиолетово, сквозь серость золы и пепла светились последние угольки…
Иуда, кряжистый, средних лет мужчина, с необычайно сильными ногами и толстыми икрами. Голова с кудрявыми, чёрными, жёсткими волосами, росла почти из плеч, на короткой, крепкой шее, с продольными глубокими кольцевыми складками – морщинами, особенно заметными, когда он наклонял голову. Лицо круглое, нос большой, мясистый, с горбинкой. Брови густые, тоже чёрные, сросшиеся на переносице. Глаза тёмно-карие, без блеска, глядят мрачно. Он разочарованно вздыхал, когда приходилось объяснять людям, на его взгляд, очевидные вещи. Был не женат, но женщин любил. До того как пошёл за Иисусом, покупал рабынь – служанок и жил с ними несколько месяцев, а потом продавал и покупал новых.
Выпив вина, любил бороться и меряться силой. В молодости, на спор, поднимал на плечах и носил лошадь…
Иуда сидел в уличной лавке и ел, когда с головой его что-то произошло. Ему, вдруг показалось, что Сатана проник в его мысли. Сатана убеждал Иуду в том, что он не верит Учителю и даже завидует ему черной завистью:
- Ты ведь никого не любишь, а Его в первую очередь. Твои друзья, Его ученики, вовсе не друзья тебе, а враги, хотя ты это скрываешь, даже от себя.
Видение пошевелилось, черты жестокого угрюмого лица таяли в полумраке лавки.
«Приснилось, что ли, - подумал Иуда, но лицо опять появилось и опять раздались его твердые, внушительные слова:
- Но тот, кого ты, притворяясь, зовешь Учителем, говорит о любви, как основе спасения, а ты ведь любишь только деньги и все, что связано с деньгами. Его притчи не волнуют тебя и ты их не понимаешь. Ты всего лишь слуга, но не ученик…
Бестелесное лицо, сверкая огненными глазами, качаясь, заскользило по воздуху и Иуда, забыв о еде, поворачивал голову, то налево, то направо, пытаясь не потерять его из вида.
- Если Учитель умрет, а он рано или поздно будет предан властям и казнен, ты можешь встать на его место, ибо ты умен и имеешь характер. Кроме того, тебе обещано, что, выдав Христа, ты перестанешь быть сотрудником Каиафы. - Видение ухмыльнулось. - Я ведь знаю, что ты иногда оказывал услуги особого толка главе Синедриона, и не бесплатно - голос вдруг приобрел лисью мягкость. – И тогда, сможешь, купив кусок земли, осесть, наконец, в святом городе и заняться проповедничеством. Ты, которого так приветил Христос, что доверил деньги Общины...
При слове «Каиафа», Иуда вздрогнул и огляделся.
Голос же заговорщически продолжал:
- После ареста и казни Учителя, все ученики его разбегутся, ибо они также не понимают Его. А ты, оставшись один, сможешь стать Пророком, великим Пророком, ведь ты Его хорошо знал и внимательно слушал.
Лицо двигалось то по кругу, то зигзагами и голова Иуды закружилась.
- Ты один! Ты один достоин!.. Ты...Ты..
Иуда, теряя сознание, упал, зацепил рукой скатерть со стола и уронил на себя кувшин
с водой…
Иисус лежал в ночи без сна, после очередного поста. Так быстро и спокойно-истинно думалось о жизни и смерти, о божественном величии, о коварстве Сатаны, который противится этому величию. И вспомнились ему наставления Бога-Отца и думал он:
« Не мир, а меч внесу я в мир и произойдет разделение. И брат пойдет на брата и добро будет искушаемо злом и лучшие спасутся. А Бог-Отец, создатель всего и Ангела Смерти в том числе, не может убивать, уничтожать того, что он сам создал, ибо Сатана - есть противник – антипод Бога, Владыка Зла и отец лжи, имеет природу вечную и есть, отпавший от бога Милосердного, в гордыне погрязший, Ангел. Но мир, вмещает добро и зло, так, как свет и тьма сосуществуют. Там, где Бог, там свет, а где Сатана, там тьма и только в конце мира Зло будет уничтожено, а Сатана будет гореть в Геенне огненной вместе с искусившимися, отягощенными злом.
Зло – это недостаток или отсутствие добра. И если люди, уверовавшие в Меня, будут братолюбивы, будут стойки в правде, ненавидя ложь, то зло будет отступать, уменьшаться и тогда настанут времена, когда в муках и борениях со злом, победит добродетель и тогда настанет черед Страшного Суда. И восстав на небесном непорочном престоле, буду судить всех по делам их и многие возопят, скрежеща зубами, ибо Добро и Зло не есть одно, а путь жизни – страдания и правда, когда человеку дано выбирать и по выбору его буду судить его»...
... А между тем время шло и близились сроки. Дьявол бесновался, изобретая способ, как погубить Христа. Вспомнил он, руководящий злом на земле, о сребролюбии одного из двенадцати учеников Христа, которых он называл Апостолами новой Церкви. И увидел он внутренним взором своим, дрожание рук и потные ладони того, кто заведовал денежным ящиком у Апостолов. Восстал Сатана из Преисподней и вселился в душу мужа, нестойкого в вере. И дрогнул Иуда Искариот и захотелось ему своего дома на земле, купленной за деньги, своей семьи и своих детей, которым он будет рассказывать, какую честь оказал Христос ему, простому уличному торговцу, избрав его в число 12-ти. И подумалось ему, что не будет Христос убит, а будет только осужден к вящей славе его и он, Иуда, будет среди тех, кто встретит освобожденного, в чести и славе Учителя. И никто не будет знать, что он предал и условием его при договоре с первосвященниками будет, чтобы как можно меньшее число людей знало об их разговоре о предания Иисуса властям. Если он Сын Бога, то ему ничего не будет, а ведь он сам говорит, что Создатель его Отец…
Сатана не сомневался, видя эти колебания Иуды. И договор с Иудой, с его ослабевшей совестью, радовал Сатану:
- Все люди одинаковы, - повторил он, криво усмехаясь.
Сатана сомкнул веки и увидел плачущего Иисуса, омывающего ноги своим ученикам, дрожащего Иуду, на груди которого в кошельке лежали тридцать сребреников.
Нет, Иуда землю уже себе купил у полунищего горшечника. Теперь он копил деньги на постройку домика и маленького виноградника при нем. Он был сыт общиной, братскими откровениями, проповедями Христа. Ему хотелось иметь что-то своё, здесь, на земле, в Иерусалиме, а то, что будет потом, после смерти, этого никто не знает.
- Никто ещё оттуда не возвращался и никому не было известно, что там за чертой жизни и смерти. А Учитель говорит, что там будет вечная жизнь, но ведь надо ещё эту вечную жизнь заработать, пожертвовать собой, своими прихотями, страстями. Вести аскетический образ жизни и жертвовать, жертвовать, жертвовать... Ради чего? А может быть ещё придется жертвовать и здешней жизнью, за ту жизнь хоть и вечную, но никем пока не подтвержденную. И эта боль!!! - Иуда поморщился от страха и отвращения, вспоминая казни на Голгофе, - А ведь могут и распять на кресте. Виси тогда несколько дней, мучайся, цепляясь за жизнь.
Ужас сковал Иуду. Ладони вспотели. Грязные ногти больно врезались в кожу ладоней.
- Нет, не я, только не я. Пусть этот каменный Петр или Андрей – Путешественник, но только не я.
Сатана увидел внутренним взором, трясущиеся от страха губы Иуды и плотоядно улыбнулся:
- Этот мой! Он готов прислуживать сильному и не верит Иисусу... Каиафа будет из этого предателя веревки вить. Он это умеет. А потом оттолкнет… И поделом...
Дьявол от удовольствия потер руки и притопнул ногой. Земля под ногами идущих по улицам Иерусалима мелко задрожала, затряслась как при землетрясении. Посыпалась штукатурка и куски черепицы полетели с крыш.
- И Иисус умрет и люди, увидев, что он умер, от него отвернутся и скоро забудут. Они бы помнили долго, если бы он каким-либо образом взлетел с креста в небо, а может еще лучше, унося в облака с собой крест. Но он этого не сделает, потому что хочет пострадать...
Сатана этого понять не мог. - Есть же общий для всех людей страх смерти, страх полного исчезновения, аннигиляции, небытия.
Он конечно знал, что смерти нет, что мельчайшие частицы, из которых состоит и тело человека и камень и дерево и вода, переходят из одного состояния в другое и конечно знал о чудесном дуновении Богом на созданного им первочеловека. Но поди объясни это людям!
-Умирать жутко! Они ведь видят, что живое тело превращается в труп, начинает без души гнить и разлагаться. И их конечно это ужасает. Какая-нибудь невероятно красивая Клеопатра, соблазняющая мужчин стадами, через два дня после смерти гниет и смердит, как свиная туша под солнцем... Нет, люди этого боятся и хотят этого ужаса избежать, войти в вечность и не умирать. Тот, кто даст им это, завладеет их умами навсегда. Я не должен позволить этому случиться. Бог-Создатель не ожидает, что я в очередной раз смогу погубить его любимчиков – род человеческий, который он создал себе на развлечение и на горе.
- Раз такое уже было, когда я развратил людей, заставил их лгать, потворствовать своим похотям и забыть Его. И тогда, спасая Древо человеческое, он утопил нераскаявшихся грешников и спас на ковчеге восемь душ человеческих, во главе с благочестивым Ноем и каждой твари по паре. Я помню, что тогда он меня переиграл и от спасшегося Ноя пошел род человеческий вновь. Но ведь и я не дремал и теперь люди более послушны мне, нежели Ему. Пройдет ещё немного времени и все они погрязнут в блуде, стяжательстве и сладострастии. И тогда я буду победителем, я буду радоваться, а Он будет скорбеть и наказывать мелких людишек ужасной смертью, уничтожением первочастиц. И тогда рухнут небеса и огонь умирающего солнца поглотит Землю и звезды. А я буду смеяться. О, как я буду смеяться.!..
Земля снова дрогнула и на Синае с грохотом обрушилась вниз громадная скала и земля разломилась километровой трещиной...
----------------------------------------------«»------------------------------------------
Бывший первосвященник Анна – худой горбоносый старик с серыми птичьими глазами глядящими пристально из-под седых кустистых бровей, будет проводить завтра Синедрион - Суд состоящий из фарисеев и книжников. Вернее проводить будет Каиафа, его зять и преемник, но Каиафа всегда делал то, что говорил Анна.
А сегодня, засыпая, он ворочался с боку на бок и мучительно думал об Иисусе из Назарета, которого называют Христом и уже тысячи его сторонников появились в Иудее и даже в самом Иерусалиме, оплоте Божьего закона и Заветов отцов. Народ роптал и римляне насторожились. Понтий Пилат отменил все отпуска в казармах легионеров и издал приказ о полной боевой готовности римских войск. Три дня, как Назарянин въехал в город, а на улицах и на базарах только и разговоров о его чудесах, о том, что он лечит и говорит о загробном воскрешении.
Анна поправил подушки, поморщился от боли в плечах, лег повыше и пробормотал:
- И это только начало. Из того, что я знаю, эта новая вера может возбудить народ на безрассудства. Уж очень он тверд в своем учении и уж очень яростно осуждает нас, первосвященников и фарисеев. Договориться с ним не удасться. Его нельзя подкупить, его нельзя прельстить удовольствиями или женщинами. Говорят он кроток и безгрешен. Тем хуже для него. Совсем недавно в провинции появился лжепророк, но его убили и стронники его давно рассеялись..
Анна хлопнул в ладони и прислужник неслышно появился из-за ширмы.
- Воды, - хриплым голосом произнес первосвященник и прислужник исчез, чтобы появиться с фруктовой водой в серебряном сосуде. Сделав несколько глотков, Анна отставил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул, закрыл глаза и стал думать, что сказать завтра на Синедрионе:
- Что Назарянин самозванец, называет себя царем Иудейским и тем подстрекает народ к бунту. Что обещает разрушить храм и уже устроил в нем беспорядок, разогнал менял и рассыпал их деньги на пол. Что Пилат готовит войска для подавления возможного бунта. Что сотни убитых и тысячи раненых будут вскоре на улицах Иерусалима, если они не смогут заставить замолчать Назарянина... Да, надо его убить, пожертвовать одной жизнью, ради жизней сотен, а может быть и тысяч. Я его не видел и не слышал и это хорошо. Тяжело убивать человека, которого знаешь... Представлять его мертвым…
Анна снова потер плечи и хлопнул в ладони. Прислужник услышал: «Вина!» и тут же подал золотую чашу с маслянисто - красным, терпким вином...
Предутренний туман клубился в глубоких каменных морщинах. Поднимаемый ветерком, он просачивался сквозь зубчатые скалы и струйками стекал вниз в черную бездонную пропасть...
На скальном уступе видна была, угольно-черная фигура Сатаны и его могучие крылья за спиной касались холодной поверхности скал...
«Анна сделает, как я ему велю. Он не посмеет ослушаться даже если Синедрион оправдает Иисуса и даже если Пилат будет против казни. И потом, в толпе всегда будут люди, чтобы кричать «Убей его, убей!».
Каиафа не хочет потерять власть. Он марионетка в руках тестя, а Анна мой человек. Они считают иудеев своими подчиненными, а Назарянин, не скрывая, говорил, что пришел, чтобы отделить одних от других, что не мир принес он, а меч. Конечно, говорил он и другое: что люди должны любить друг друга, как в хорошей семье братья и сестры любят друг друга, что надо возлюбить врагов своих. Но в начале он хочет отделить моих сторонников от сторонников своего Отца, Бога Всевышнего.
И поэтому я хочу его смерти и он будет казнен и примет смерть в муках на кресте, в назидание моему великому противнику. Пусть Он знает, что люди мои рабы, что они злы и бессердечны, склонны ко лжи и обману, медолюбивы и сладострастны и что их нельзя любить, а можно только через боль и страдание, вызывающее в них страх, повелевать ими. Человеческий род – это большое стадо, лишенное свободы и боящееся этой свободы. Я выберу им путь к пропасти самоуничтожения и они пойдут этим путем не рассуждая, а повинуясь страстям и прихотям, побредут во мрак и забвение. Я буду прав, а Он нет. И этого мне достаточно. Я буду наравне с Ним и Он вновь приблизит меня к себе».
Дьявол зашевелился, крылья зашуршали оперением о камни и Земля отозвалась далеким гулом из пропасти. Звезды на небе стали меркнуть и исчезать и только утренняя звезда светилась по-прежнему ярко
- Пора уходить туда, - Дьявол бросил взгляд в дымящуюся туманом пропасть, - Пора!
Могучая его фигура встала во весь свой гигантский рост, широкие сильные крылья подняли его на воздух и он черной молнией исчез в провале гор...
Вечером Иисус и апостолы вышли из Иерусалима и ночевали неподалеку в селении. Сев у ручья, они разговорились.
- Есть закон дел, - говорил Иисус, сидя на камне и греясь под лучами заходящего солнца.
Мелкие струйки воды набегали на каменистый берег. Дул легкий, тёплый ветер. Оглядывая покрытые лесом холмы, зеленую сочную траву на пустынном пологом склоне, он радовался жизни. В голове мысли выстраивались чередой, одна поддерживала и подталкивала другую.
- Но есть закон веры. И когда законники настаивают на фарисейском исполнении закона - не верьте им. Только тот, кто верует, тот исполняет Божественный закон. А фарисеи в закон дел не верят, да и не хотят верить, и потому убеждают, что не надо бросать эту сладкую богатую жизнь и окунаться в мир страданий и бедности сознательно. Но без лишений и самообуздания нет веры, а есть лицемерие и похоть.
Иисус прервался и кинул взгляд на учеников. Петр сидел, опершись о большой камень, вросший в землю. Он неотрывно смотрел на учителя и ловил каждое его слово, правая рука его теребила длинную густую бороду. Иоанн что-то писал, быстро, изредка вглядываясь в Иисуса и его молодые глаза зорко все примечали. Иуда считал деньги и что-то отмечал у себя на учетном листке. Потом он поднялся, поклонился и, не дослушав Учителя, пошел в сторону деревни, крыши которой едва виднелись далеко в долине. Ему надо было купить еды для утренней трапезы.
Остальные ученики расположились полукругом вокруг Иисуса и слушали внимательно, но привычно. Иногда казалось, что некоторым из них непонятно волнение Учителя.
- И я думаю, - возвысил голос Иисус, - что именно они, законники и фарисеи, будут самыми лютыми и свирепыми врагами веры, ибо они живут не верой, а Законом и под сенью этого Закона, делают свои делишки. - Иисус вспомнил знакомого левита, который тайно содержал меняльную лавку в храме Соломоновом.
– И вы должны быть готовы, что вослед моей смерти, начнут гнать и гнушаться вами при одном упоминании имени моего. Вы должны быть готовы, что вслед за мною казнят и вас, одних раньше, других позже...
Голос его прервался. Он замолчал, а ученики взволновались и испугались, стали подсаживаться поближе к нему, словно птенцы ища защиты у наседки.
Руки Петра то судорожно сжимались в кулаки, то разжимались. Иаков дрожал и было непонятно от вечерней ли прохлады или от страха смерти. Когда Иисус замолчал – все вполголоса заговорили, уверяя себя и других, что смерть за правое дело не так страшна...
После длинной паузы, Иисус, очнувшись от тяжелых дум и предчувствий, закончил:
-Вы должны знать: кто погубит тело, но душу сохранит в вере – тот спасется и навсегда будет взят на небо в день Страшного Суда. Но тот, кто душу погубит, тот и тело не спасет, ибо плоть без души тленна и душа его будет мучаться в Аду - вечно!.
- Иисус рисовал что-то прутиком на земле, обдумывая, - И я избрал вас для дела веры и любви и будете вы прославлены за ваши праведные подвиги и увековечатся имена ваши в памяти народов всей земли как борцов за веру в Отца нашего и веру в Меня, сына Его, воплощенного в теле человеческом.
Ученики вдохновились, разговорились, вскочили, окружили Учителя и каждый хотел хотя бы прикоснуться рукой к его одежде. Они вдруг возрадовались, как дети. На них снизошла благодать. Они уже не боялись умереть. Они готовы были – сегодня, сейчас пойти за Учителем, куда он позовет и верили ему беспредельно и беззаветно.
Видя их вдохновенные лица, чувствуя их порыв, Иисус подбодрил их:
- И ещё скажу вам: Возмездие за грех – смерть и власть безбожного Сатаны, а дар Божий – жизнь вечная.
При этих его словах вода в ручье забурлила, поднялась большая волна и с яростью обрушилась на берег, ударив в камни обрыва так, что брызги воды долетели до Иисуса и его учеников.
- Им за меня ещё придется пострадать, - смахивая воду с хитона пробормотал Иисус и направился в деревню, широко и ровно шагая впереди спешащих за ним учеников.
Вечером, после трапезы, Иисус, сидя у костра, во дворе дома, продолжил беседу с учениками:
- Без закона – грех мертв: Что скажем? Неужели от закона грех? Нет! Но если есть понятие радости, то значит появляется и тот, кто приносит страдание. Если есть понятие доброты, то значит уже явилось в мире зло. Ибо Адам и Ева до грехопадения не знали ни добра ни зла, ни страданий, ни избавления от них. Они были безгрешны. Но вот Сатана соблазнил их и в мир вошел грех. И в первый раз заплакал человек и отчаялся, ибо Бог изгнал его из Рая, как нарушившего заповедь и познавшего добро и сопутствующее ему зло. И поэтому говорю вам, что дети Божие те, кто согрешил, но покаялся. Однако книжники и фарисеи от веку говорят о себе в гордыне: «Я-то безгрешен». И потому они противны Богу, ибо после грехопадения нет безгрешных, все люди отягощены злом, которое соперничает в них с добром… А владыкой зла явлен Сатана.
В воздухе что-то блеснуло и высоко в горах пронесся гул горного обвала и долго дрожали скалы...
- Верно сказано, что Бог-Отец не искушается злом, - не обращая внимание на происходящее, продолжал Иисус, - и сам не искушает никого, ибо от Отца Небесного исходит всякий дар и всякое деяние доброе и каждый из человеков сам искушается, увлекается и обольщается собственной гордыней и похотью. Похоть же, зачавши, рождает грех. Со времен Адама и Евы люди отягощены злом. Поэтому, пока торжествует Владыка смерти – Сатана, человек умирает, ибо он, Сатана, соблазняет человека золотом, плотскими удовольствиями, гордыней и потом улавливает в сети смерти согрешивших... – Иисус помолчал, сдвинул густые брови, помрачнел, - И потому, послал меня Отец наш бороться с кознями Сатаны и жертвой искупить человеческие грехи во веки веков...
Костер почти погас и стали хорошо видны звезды на черном небе.
- Все люди грешны, но через покаяние и молитвы к Отцу нашему, могут они возвратиться на путь добра, любви и истины и, предав себя в руки Божие, могут надеяться на воскрешение в день Страшного Суда.
Симон-Петр сидел и слушал то сжимая, то разжимая кулаки и на высоком лбу, на блестящем, загорелом, лысом темени выступал пот. Иногда, он автоматически поправлял правой рукой седые длинные волосы, торчащие по краям лысой головы и оглаживал темную густую жесткую бороду, закрывающую почти все лицо и растущую даже на шее и большом кадыке. Его темные глаза смотрели строго и угрюмо...
Совсем еще молодой Иоанн сидел рядом с Иисусом и смотрел снизу вверх на него, напряженно слушая и запоминая. Его лицо с широко открытыми глазами выражали радость и восхищение перед Мессией, в которого он верил с восторгом молодости. Он был счастлив, что сидит рядом, что видит Иисуса, что внимает его мудрым, сегодня не очень понятным, но всегда высоким словам о любви, дружбе, добре и зле…
Иисус устал за последние дни и потому делал длинные паузы:
- Призываю вас быть нелицеприятными. Не кланяйтесь и ничего не просите у богатых и не водите с ними дружбы, - Иисус помолчал и осмотрел учеников. Все они были простыми людьми, тружениками и даже состоятельными они не были. Их ветхие одежды, их загорелые, обветренные лица были покрыты преждевременными морщинами. Тела их были худы и жилисты…
Иисус возвысил голос, - Не богатые ли притесняют вас, не они ли влекут вас в суды, не они ли бесславят ваши имена за вашу веру в Отца и преданность мне. Они будут гнать и преследовать вас впредь, потому что хотят, чтобы все осталось по старому, чтобы вместо веры была ложь и лицемерное выпячивание фальшивого благополучия. Истинно говорю вам: бедных мира сего избрал Бог-Отец быть богатыми верою и наследуете вы царствие, которое Он обещал ... Его возлюбите больше всего на свете...
Иисус поднялся и повел учеников ночевать в дом, молчаливо белеющий стенами, в наступившей темноте. Вслед за ним вереницей шли ученики и позади слышалось взволнованное, частое дыхание самого молодого ученика – Иоанна...
Когда все ученики и даже неугомонный Иоанн, смежили веки, Иисус поднялся, вышел из дома и тихонько прикрыл входные двери. Пройдя через освещённый луной двор, вышел в маленький садик. Было тихо, тепло и в ночной тишине, напряженно и пронзительно звенели цикады. Сев на скамью, под вишнёвым деревом, Иисус откинувшись на её спинку, долго и пристально вглядывался в звёздное небо и думал… «Мир так велик, так необъятен, а люди живущие на Земле, так слабы и нестойки. Казалось бы, перед лицом этого величия, кто может суетиться, думать и добиваться мелких, сиюминутных целей?.. Но увы! Они это делают!..»
Иисус сел поудобнее, вздохнул глубоко, несколько раз, сосредоточился и когда из сознания ушло ощущение окружающего мира, начал молиться. «Бог - Отец мой! Помоги пересилить леность духа и непонимание окружающих! Дай силы убеждать повседневно и постоянно, закосневших в мелочных грехах, людей! Дай мне терпения и настойчивости в этом трудном деле… Ибо я вижу, что обуял их Сатана, и бессильны дети Израилевы противостоять лукавому соблазнителю. Чувствую, что виноваты эти несчастные в своём неверии только наполовину, так как слушают, убеждающих их псевдо-учителей, требующих соблюдения Законов, но не ставящих во главу угла, веру в Отца Небесного, как цель и смысл этих законов. Ибо привыкли действовать не зная, и тем самым, забывая древнюю истину, гласящую, что действие не устраняет незнания, так как не противоречит ему…
И потому строят, торгуют, заводят семьи – без веры, а это все равно, что строить дома на песке… И когда эти их предприятия разрушаются, остаются люди разочарованы и обессилены и рождается в их душах зло. Ибо винят в происшедшем не себя, своё маловерие, а причины внешние, и винят даже Создателя, Тебя, упрекая в несовершенных законах бытия, которые сами же нарушили; винят в несправедливостях- которые сами же и плодят в мире, через сребролюбие, алчность и непослушание Твоим Заветам!..»
Иисус, сквозь прикрытые веки увидел вдруг яркий свет и услышал любимый, мягкий голос. «Терпи, Сын мой любимый! Ибо только через страдания и жертву можно вернуть этим несчастным, хотя бы искру богоподобия, каковой обладал Адам, во времена до грехопадения!..»
Над головой склонившегося в размышлении Иисуса Христа, засиял серебристо-туманный свет и листья на вишне, над его головой, обрели нежно зелёный цвет и на ветках мгновенно распустились розовые цветочки…
Голос продолжил. «И глядя на их падение, не захотел я победы Лукавого Противника, в душах их и послал Тебя в среду их, чтобы научил, что только любовь и созидание, могут противостоять злу и насилию, охватившему Землю, которую создал Я, быть Раем… Любовь и Жертва - вот путь по которому пойдёшь Ты, давая пример… И только тогда будет побеждён Сатана… Потому Ты, часть Меня, умрешь в муках на кресте, искупая грехи человеческие, а потом воскреснешь, создавая Церковь нашу на земле…»
Иисус открыл, горящие ясным светом глаза, выпрямился, встал, раскинул руки, глянул в небо и низко поклонившись, ответил: «Сделаю всё, как ты велишь, Отец Небесный! Ибо Твоя Воля и моя цель - едина!..»
И долго ещё стоял Иисус неподвижно, обливаемый серебряным лунным светом, словно купаясь в его лучах…
Благоухая, распустились алые садовые розы и их аромат пропитал и одежду, и густые волосы Сына Божия…
В дальней стороне сада, проснулась громадная сторожевая собака и повизгивая, как маленький щенок, подползла к ногам Иисуса, лизнула их, а когда он, наклонившись ласково погладил крупную голову, вскочила, завиляла хвостом, глядя на него. И в глазах собаки сверкнули две яркие искры света - отражение серебряной ауры вокруг головы Иисуса…
Когда на рассвете, Иисус вернулся в дом, луна уже зашла за горизонт и синяя полоска зари проявилась на востоке, над гористым горизонтом…
Ученики по прежнему крепко и мирно спали. Иисус лёг на деревянную лавку, укрылся с головой хитоном и мгновенно заснул, глубоко и неслышно вдыхая прохладный предутренний воздух…
Пётр заворочался во сне, улыбнулся. Он видел в видениях райский сад наполненный чудными ароматами, видел знакомую фигуру Учителя под зелёным деревом. Радость охватила спящего Петра и ему захотелось крикнуть: «Господи! Благослови!»…
Утром, с учениками, вошёл Иисус Христос в Иерусалим. Встретившие их люди хотели Его слушать, и проповедовал Христос жизнь вечную, тем, кто уверует в Новый Завет. И слушая, дивились люди, ибо говорил Он как власть имеющий…
Служки Каиафы донесли первосвященнику о прибытии Иисуса в Иерусалим. И обеспокоен был он…
... Но близился вечер и послал Христос учеников своих к тому старцу, которого знал еще с 12 лет, когда ночевал у него в доме, недалеко от Гефсимании и просил сказать тому старцу:
- Время моё близко и поэтому совершу у тебя Пасху с учениками моими.
Ученики пошли, нашли дом вблизи Гефсимании, увидели человека, несущего кувшин с водой и сказали ему, что велел Иисус. Обрадовался старичок - хозяин, показал ученикам комнату большую и светлую.
Стали они приготавливать Пасху. Пока Ученики готовили, а Иисус был в доме прокаженного, Иуда отлучился, побежал к первосвященникам и передал им:
- Сегодня предам Вам Его после Вечери, когда будут все спать.
И получил от них свои тридцать сребреников…
А когда наступил вечер, то сели они вокруг стола и ели и разговаривали между собой. Лишь Иуда Искариот, один из двенадцати учеников, не ел и не разговаривал, а смотрел на Учителя, не отрываясь, и тайно щупал деньги, которые заплатил ему Каиафа за голову Иисуса. И когда он так думал, тень пробегала по его лицу и мучил его страх и подступало раскаяние, но шевелилась в душе его страсть алчности, сребролюбия и черной зависти, ибо Сатана, чтобы сломить его дух, внедрил в него гордыню. Разрушила гордыня все препоны в душе его и стал он думать:
«А чем я хуже Иисуса? Родители мои знатные, из священнического сословия. Я рос умным и послушным. Все люди меня любили и уважали. Поддался я влиянию Иисуса, но сейчас вижу, что я сам об этом много думал и только ждал удобного случая, чтобы начать учить. Но Ученики его меня не уважают за то, что я с деньгами. А сами вокруг него сидят, слушают, пока я хлеб им промышляю и ночлег устраиваю. Для них, для всех это делаю, а они редко когда меня отблагодарят, как будто так и должно быть. Учитель любит Петра, который всегда ошибается, любит Иоанна и Иакова, которые всегда молчат, а я бегаю, с ног сбиваюсь, следы путаю, чтобы ищейки первосвященников не прознали, где мы ночуем…»
Иуда вздрогнул, когда занавесь на окне шевельнулась и чья-то тень неслышно скользнула в темный угол. Он смотрел на Учителя и в сердце его копилась злая решимость...
Иисус долго молчал, опустив голову и в наступившей тишине, думал о грядущих страданиях, которые уже близко... И потом, словно очнувшись, сказал ученикам, взяв в правую руку чашу с вином и подняв её:
- Очень желал я вместе в вами есть пасху и пить вино. Но уже не буду пить от плода сего виноградного после этого вечера, до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего...
Багровые тучи поднялись над Елеонской горой и, чем ближе были сумерки, тем более сгущались они к центру небосвода, тревожа души и умы горожан непонятной угрозой. Паломники, входя в городские ворота, обменивались приветствиями со стражниками и повторяли:
- Не к добру такой закат, завтра будет ураган и ветреный день.
Птицы рано замолкли, беспокойно ворочались в ветвях деревьев. Боевые кони римской конницы громко топтались в своих стойлах.
Ночь наступила, но прохлады не принесла, и деревья стояли неподвижно, опустив ветви и не один лепесток не шелохнулся и темнота установилась такая, что с трудом можно было видеть собственную руку, вытянутую перед собой…
С грустной улыбкой смотрел Иисус на своих учеников: кряжистого, лысого, но по-молодому горячего Петра; на преданного, обожающего его Иоанна; на сухого и сдержанного Андрея; на Филиппа, внимательного, почти бесстрастного и умного собеседника, умелого спорщика; Иуду из Кариот, криво улыбающегося и всегда думающего о чем-то своем, часто недовольного, молчаливого и хитрого. Он даже сейчас сидел со своим денежным ящиком, прижимая его к груди.
- Я знаю – это он! – вдруг подумал Иисус...
И когда ученики увлеклись беседой, Иисус попросил у хозяина умывальницу, наполнил её водой, снял верхнюю одежду, перепоясался полотенцем и стал мыть ноги всем своим ученикам по очереди. Когда подошла очередь мыть ноги Петру, тот воспротивился, считая, что не достоин такой чести.
И тогда сказал Иисус:
- Что я делаю сейчас ты не знаешь, но уразумеешь потом! Омытому нужно только ноги умыть, потому чист весь, - он посмотрел на Иуду и добавил, - А вы чисты... но не все...
Иуда скорчился, отвернулся и не мог смотреть в глаза Учителю и спрятал омытые ноги под одеждой.
Иисус умыл всем ноги, надел одежду, сел за стол и объяснил ученикам свои действия, как пример того, как надо относиться друг к другу и к тем, кто поверил в него:
- Ибо уверовавший в меня уверовал в пославшего меня, - его голос неожиданно задрожал, - и знаю я, что один из вас предаст меня.
Но из-за шума, поднятого учениками, никто его последних слов не расслышал и только Иуда зашевелился и отвел глаза свои в сторону...
А Иисус продолжил:
- Ваши слова, через ваши чувства, дойдут до сердец ваших собеседников; придет время, когда меня среди вас не будет, но вино, как кровь моя, и хлеб, как тело моё, будут вам напоминанием обо мне и Евхаристия будет светлым таинством, когда выпитое и съеденное будет объединять вас в вере в Меня, Отца и Святого Духа. Будут напоминать среди тревожной жизни о той жертве, к которой я готов и которую предложил мне Бог-Отец, во искупление грехов человеческих.
Иисус говорил:
- Вино – это настой из языков и сердец. Если хотите, чтобы вас услышал и понял
другой человек выпейте с ним вина, преломите хлебы и собрания ваши будут проходить в святости, в окружении соратников Но придет время и будет страдание. Пожертвуйте собой во имя любви и вам воздастся.
Иисус продолжил:
- И воспоем совместно песнопение, которое настраивает души в святой вере на один лад и помогает молитве вашей достичь ушей Божества. И свист ветра в поле, шум волн на море будут ваше пение сопровождать…
Ученики замолчали и, придвинувшись, смотрели на Учителя во все глаза, внимательно слушая его и пытаясь вникнуть в скрытый смысл сказанного. А когда Учитель передал чашу, стали отпивать друг за другом, передавая чашу по кругу…
Иисус Христос ещё раз внимательно осмотрел апостолов и поднял руку призывая к вниманию.
- Сегодня, дети мои, Великий Канун! Да свершится предначертанное Богом-Отцом.
Обведя взглядом внимательные, чуть раскрасневшиеся лица, он продолжил.
- И я вижу, что настало время сказать вам о цели моего пребывания здесь. Вы, уверовали в Меня и в пославшего Меня. И сегодня, накануне моих страданий, моей за всех людей жертвы, хочу открыть вам, что начинаются новые времена, когда старая , детская вера, будет сменена Новым Заветом, в котором прежние жестокие законы будут заменены, законами основанными на любви, ибо зло можно победить только любовью, ибо отвечая злом на зло мы только умножаем количество зла. Отныне, старайтесь быть добрыми и любите тех, кто рядом с вами и тех, кто далеко…
- Отныне и жертвы ваши сотворяйте без крови, ибо это язычество и ложная вера, что
Богу приятны ваши жертвы, сопряженные с убийством живых существ.
Пётр вдруг посмотрел на кусок мяса в своей руке, часть пасхального Агнца и, словно
испугавшись чего-то, положил его назад в блюдо.
- Завтра свершится!- после длинной паузы продолжил Иисус, - а сегодня, в день когда полагается начало новой, Христовой церкви, предвидя то, что свершиться, хочу вам, как ученикам моим и продолжателям и провозвестникам, принять жертву, которая станет знаком и символом нового Завета. Отныне жертвуйте собой во благо овец стада Христова, как я пожертвую собой за ради всего грешного, ветхого человечества…
Помолчав, Иисус закончил торжественно: - И, да воцарится новая Церковь посреди нас и внутри сердец наших!!!
Иисус, взял хлебы, преломил их на двенадцать частей и дал каждому ученику по кусочку, говоря:
- Примите, ядите, сие есть Тело Мое, которое за се предается.
Строго и грустно посмотрел он на Иуду Искариота. И тот, понимая, что речь идет о нем, спрятал глаза, задрожал, но пил вино и ел хлебы.
- А чаша сия есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставления грехов.
Он вновь глянул на Иуду Искариота
- И вот рука предающего Меня, со мною за столом.
И встревожились ученики и стали взволнованно спрашивать друг друга, кто может даже подумать только об этом. Больше всех кричал, суетился, не сходя с места, Иуда Искариот. А Петр, который Симон, хватался за меч, спрятанный под одеждой, и кричал, вращая глазами:
- Господи! С тобой я готов идти хоть в темницу, хоть на смерть!
Учитель посмотрел на Петра, и произнёс:
- Еще не пропоет петух сегодня, как трижды отречешься от меня. Ибо, когда я с вами, это одно, а когда меня не будет с вами, это другое. Но я молился за тебя, Петр, ибо ты самый горячий из учеников моих, дабы не оскудела вера твоя и ты, обратившись, утвердил братьев твоих.. А Бог-Отец выбрал тебя, потому что Отец любит горячих, но равнодушен к теплым.
И он вновь глянул на Иуду.
- Ах так! Снова этот Петр впереди! А обо мне даже не вспомнили! – подумал тот.
Тень в углу пошевелилась, но Иуда уже ничего не видел и не чувствовал, кроме обиды своей на Учителя и учеников и своей уязвленной, в очередной раз, гордыни.
- Хорошо! Посмотрим, кто из вас будет защищать Учителя. Все вы бьете себя в грудь, пока опасности нет...
И сказал им Иисус, прервав шум:
- Истинно говорю вам: Сатана не дремлет, - тень в углу зашевелилась, но никто этого не заметил, - и как сказано в писании: буду я причтен к злодеям и тогда вам не за что будет винить убийц и будете вы в сомнении пока я не воскресну и не явлюсь к вам снова...
Иисус помолчал, обдумывая что-то и продолжил:
- Моё воскресение покажется вам чудом, но вы не должны забывать, что я хоть и воплотился в человеческом облике, но Отец мой на небесах… Иисус ещё сделал паузу.
- И вы не должны думать, что Бог-Отец, Вседержитель похож на человеков. Ибо Господь создал Человека уподобляя его себе, но в ипостаси духовной, а не в телесной. Когда он вдохнул в сотворенного Адама душу, он тем самым одухотворил его, дал возможность и право размышлять и дал право видеть красоту и безобразие, а главное, наделил его свободой воли, то есть ответственность за содеянное.
Иисус обвел взглядом всех, вглядываясь в каждого. Глаза его потемнели, выражение лица, от усталости и беспокойства, сделалось грустным и даже скорбным. Ученики притихли и только неистовый Петр-Симон, порывался что-то сказать, приподнимаясь на ложе и взмахивая правой рукой, но каждый раз удерживался, ожидая паузы. Его круглое загорелое лицо пылало румянцем от возбуждения, высокий лоб и лысина блестели, он разгорячился и хотел только выразить свое и товарищей преклонение перед Учителем, словно хотел этим поддержать его в трудную минуту...
Юноша Иоанн доверчиво оперся рукой о ложе Христа и преданно, с полуулыбкой восторга глядел огненными глазами снизу вверх, сознавая и отдавая себе отчет, может быть единственный из учеников, что с ними рядом Бог, Сын Бога, страдающий и смиренный, еще не совсем понятно почему и зачем появившийся здесь на Земле, среди них. Черные густые волосы обрамляли его молодое лицо с первой, еще не длинной и редкой бородкой. Он был самый молодой, но может быть поэтому верил Учителю самозабвенно, как могут верить только молодые, не изуродованные ещё тем, что люди называют жизненным опытом.
Иуда смотрел вниз: то на стол, то вправо, на входные двери, стараясь не встречаться глазами с Иисусом. Он хотел быть спокойным и потому выделялся среди взволнованных, испуганных предчувствием трагедии учеников, чьи жесты, фигуры, лица в порыве сострадания были устремлены в сторону Учителя.
Иисус откусил кусочек хлеба, пожевал и, вновь подняв глаза, продолжил:
- Но Вседержитель не только Бог и создатель природы, он Бог человеков и тем самым Он отличен от Богов языческих, которые выступают как властители природы и всего, что в ней живет и произрастает. Он, Мудрый, не только создал род человеческий, но и являет себя среди них, чтобы проявлять свою волю, указать пути или говорить о наказании за неправедность. И даже если мы, говоря о Нем, представляем Его в образе человеческом, совсем не таков он есть, ибо и слова и мысли наши не могут передать правдиво его облик, а тем самым его мысли и его чувства. Пути Его неисповедимы и замысел Его воплотится и явится пред лицом спасенного человечества лишь только в день Страшного Суда...
Иисус устало умолк, потер пальцами правой руки лоб и глаза и завершил:
- А теперь надо бы пойти в сад, погулять и, уединившись, помолиться Ему, который один ведает все, что делается во Вселенной...
Ученики зашумели, а Иисус встал, вышел из дома и пошел на гору Елеонскую, в Гефсиманский сад, а за ним и ученики его гурьбой, споря и крича. Тут, Иуда воспользовавшись темнотой, незаметно отстал и, свернув в переулок, вдруг быстро побежал, спотыкаясь в темноте о камни...
И когда они отошли вглубь сада, остановил Учитель своих учеников взмахом руки и отошел подальше. Встал на колени на твердые камни и, дрожа от переживаний, в предчувствии страданий великих, молился, говоря:
- Отче! О, если бы ты благоволил пронесть чашу сию мимо меня! Но не моя воля, но твоя воля да будет!
И долго молился Иисус, укрепляя себя, предчувствуя страдания так, что пот выступил на лице Его крупными каплями, и, падая на землю, становился этот пот, кровью.
Встав от молитвы, Он пришел к своим ученикам и застал их спящими. Разбудил он их касанием руки и укорил:
- Что же вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение страха.
Говоря это, Он посмотрел назад, откуда они пришли, и увидал огни факелов и услышал громкий говор стражников и толпы. Вместе с толпой шел и Иуда, который прятался за спины, а когда толпа приблизилась, он, дрожа всем телом, выступил вперед, подошел к Иисусу и поцеловал его, приговаривая:
- Учитель! Учитель...
Горько стало Христу и сказал он, глядя в черные глаза предателя:
- Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?...
Но не успел договорить, как заслонили Его ученики телами своими и схватили за руки стражей, пытавшихся арестовать Учителя. Сделалась тут суета и толкотня среди ночных деревьев. Вскрикнул, выхватывая меч, неистовый Петр и отсек ухо одному из рабов Каиафы.
Видя это, Иисус поднял руку и сказал громко:
- Оставьте, довольно!.. – И, коснувшись уха, излечил раба. И уже тише продолжал, - так Сын Человеческий идет по пути, который предсказан…
Подошли к нему стражи первосвященников и старейшины с мечами и кольями.
И сказал им Иисус:
- Как будто на разбойников вышли вы с мечами и копьями, чтобы взять Меня, - и, помолчав, добавил, - но теперь ваше время и власть ваша.
И взявши его грубо за руки, повели в дом первосвященника через спящий город. Ученики же, испугавшись авторитета первосвященников, рассеялись, дрожа и недоумевая и только Петр шел издали и смотрел, как стражи, прикрываясь темнотой сначала робко, а потом все более нагло издевались над Христом, видя его кроткость и терпение.
А рано утром повели его в Синедрион и устроили над ним не суд, а судилище, признали виновным и повели его к Пилату с криками: «Судить его! Судить!». Иисус шел, говоря толпе непонятные слова:
- Ныне будет суд не Мне, а миру сему! Ибо ныне Князь мира сего будет изгнан вон!..
При этих словах один из стражников, тех, что стерег его ночью, вдруг вгляделся в Иисуса и, словно вспомнив что-то, побежал прочь, расталкивая народ, так как был он велик ростом и силен. И падая от его ударов, люди тут же вставали, забывая боль и словно не видя бегущего в ярости стражника, давящего и расталкивающего людей по сторонам от себя… Выбежав за город, стражник преобразился и чёрной, громадной птицей взмыл-взлетел в небо…
…Планируя, убавив скорость полёта, Сатана мягко приземлился у входа в пещеру, подошёл к кострищу, раздул огонь, прилёг подле на мягкую ковровую подстилку. Тяжело вздыхая, он засмотрелся в переливы ало-фиолетового пламени, вспоминая и тайную Вечерю и ночной Гефсиманский сад, и скорбное лицо Иисуса Христа… - Я там был и запомню это на все времена - пророкотал он, сурово сдвинув брови…
Вечер надвигался тьмой и пока день ещё светился на вершинах, уходя, снизу ползли лиловые синие сумерки ночи. Но она, ночь, медлила, словно боялась победить, ибо предчувствовала свое грядущее поражение на рассвете... Всё застыло на время, содрогаясь и пророчествуя...
Незримый Сатана беседовал с первосвященником Анной:
- Я говорю тебе – мир создан Богом безгрешным, но человек, наделенный Им свободой воли, постоянно тяготел к облегчению, как ему казалось, своей жизни, забывая, что именно необходимость толкает его вперед во времена истинной безопасности. На Земле похолодало – я это ещё хорошо помню и именно этим холодом подталкиваемые, ваши предки стали охотиться на мамонтов и приручили волка и коня. Именно тогда, в каком-то смысле, они впервые осознали присутствие во Вселенной её Творца и и стали в разных формах, сочетая религиозность и искусство, представлять себе, казалось навечно забытые, времена безгрешных прародителей.
Анна смотрел в угол и ему казалось, что темнота там шевелится, то приобретая неясные формы, то вновь преобразуясь в ничто.
- Может быть, для тебя это слишком умно, - Сатана сделал паузу, - но без этого ты не сможешь понять всей сложности взаимоотношений того, что человек называет добром и злом. Грех повис на людях, как провинность, избавиться от которой не смогут человеки до Страшного Суда. Ты удивляешься? Ты не знаешь ничего о Страшном Суде? Так слушай. Если коротко, то это время преобразования и искупления... Что? И эти понятия тебе не ведомы? Ах, время тебя волнует?.. Ты умрешь и кости твои истлеют!.. Когда? Когда?… Этого не знаю даже я… У Бога таких дней, как сегодня не сосчитать... По человечески – это значит вечность…
Старик потер усталые глаза...
- Но я отвлекся, - прорычал голос из пустоты, - одним словом, каждый должен делать свое дело в жизни: добрый-доброе, злой-злое. Добро переходит в зло и обратно. Это вопрос развития...
Последовало молчание, во время которого Анне показалось, что он задремал.
- Но ты должен делать своё дело, ибо не зря же Иуда предавал и не зря же в плотницких мастерских, - голос хрипло рассмеялся, - он тоже плотник!.. И не зря же сделан уже крест, на котором Назарянин будет распят...
Потом голос произнес непонятное слово:
- Дао! - И пояснил. - На другом конце Земли, люди этим словом называют закон необходимости, повелевающий миром…
Анна проснулся через полчаса с болью в голове и тошнотою в желудке. Он умылся над медным тазом, стараясь не разбудить прислужника, который ему мешал своим присутствием. Было ещё темно и прохладно. Подвинув к себе два светильника, Анна сел за стол, перечитал написанное ещё вечером обвинение против Назарянина и задумался, вспоминая свои ночные видения. Потом одел ритуальный наряд и, перейдя из одной половины дома в другую, приказал служителю будить Каиафу...
Сатана, видя, что Анна заснул, прошел сквозь стену, вышел в дворцовый сад, присел на скамейку.
Хотелось додумать недосказанное:
- Эти дикие люди даже не понимают, что такое Космос. Они думают, что Земля – это дикое, статичное, неразвивающееся тело. Они думают, что время существует везде и всегда, называя этим словом некую последовательность событий, случающихся вокруг них. Они даже представить себе не могут, что такое вечность. Их мозги пока не могут переварить это и вместо того, чтобы, развиваясь, уходить дальше от схем и абстрактных на их взгляд понятий: добро - зло, верх – низ, правое – левое, благодаря которым мир для них становится понятен и потому в нем можно жить, они упорствуют. Они постоянно цепляются за привычное, а остальное считают чудесами: летать, ходить по воде, появляться и исчезать, воскрешать мертвых, владеть словом как рычагом, которым можно землю перевернуть – все это для них чудо, доступное только Пророкам. Однако они не знают, что через веру в Отца можно стать чудесником и воплотить самую безумную мечту.
Сатана вдруг задумался и после длинной паузы произнес:
- Если бы знать, что все эти истины кому-то нужны... Он вздохнул и продолжил…
- Они не знают, что Земля для них – место ссылки, что родина Адама и Евы до грехопадения – это Космос, в котором, даже пралюди заживут счастливо, воскресшие в нужный день и час.
- Сад Эдема – это аллегория, означающая Космос, его свободу, славу, красоту. Просто автор осмелился в Завете произнести все это, но не смог внятно объяснить...Пройдет время и люди уйдут с планеты Земля в Космос.
- Что же касается прародителей, то они вообще не видели Бога. Он не говорил с ними словами, не делал для них одежд и не одевал их. Таково лишь Святое Писание, рисующее действительность неизвестную из опыта, при помощи того, что находится и выражается в человеческом опыте. Но ведь с детьми самые мудрые старцы начинают лепетать на их детском языке и это кажется нормальным...
Силуэты белых домов, щербатых стен каменной кладки проявлялись в предрассветных сумерках. Иисус не спал. Он стоял, прислонившись к стене, и вглядывался на восток, туда, где поднимался над Елеонской горой утренний свет. Небо из черного, звездного, становилось темно-синим, потом светлым. Над горизонтом появлялось серо-розовое марево теплого воздуха, поднимающегося над холмами. Иисус, избитый, усталый, страдающий, любовался красотой нарождающегося дня и беззвучно молился. Ни побои, ни унижения прошедшей ночи его уже не волновали. Запах дыма от погасшего костра щекотал ноздри, вдалеке был слышен крик одинокого дрозда в дворцовом саду. Служители устали и стража дремала, сидя на каменных ступенях и опершись на длинные копья, страшные блеском, отточенных лезвий. Израненный терновым венцом лоб саднило, сухие струйки запекшейся крови черными потеками прочертили землисто-серую кожу на лбу и на щеках...
Синедрион собрался судить Иисуса и Каиафа требовал торопиться. Наступала Пасха и сторонники новоявленного Мессии могли помешать суду и казни.
Сквозь теплые туманные испарения проглянуло светило и дворец, его серые мрачные стены, осветились розовым и золотым.
Иисус вздыхал, ощупывая руками разбитое лицо, и думал: «Боже! Как прекрасен мир! Свет наступающего дня, запах цветущих деревьев, птичье пение – все это великолепно и неповторимо. Но что люди сделали с этим миром и со своей жизнью. Они превратив её в адские страдания, изувечили красоту мира злобой, алчностью, честолюбием и завистью. Так прекрасна Земля и так ничтожен и жалок род человеческий»...
Черная тень отделилась от угла и придвинулась ко Христу:
- Отрекись! – раздался рокочущий голос, - Отрекись от них, они не стоят твоих страданий! Я сделаю так, что ты сохранишь свою жизнь. Ты видишь, они ничтожны, продажны и глупы!
Прислужники, пытавшие Христа всю ночь, дремали и тень, придвинувшись еще ближе, рокотала:
- Я сделаю тебя царем Вселенной! Поклонись мне и я сторицей воздам за твои муки! Они будут целовать тебе ноги, плакать и просить о прощении. Отрекись!
Иисус негодующе поднял руку и произнес:
- Изыди, Сатана! Бог-отец послал меня и смертью своей я должен искупить их грехи, плоды твоего разврата. И спасутся праведники! А ты и слуги твои погибнут в адском пламени!
Стражи, заметив движение, зашевелились просыпаясь. Вдали послышался гомон толпы. Синедрион готовился к суду.
Иисус давно стал задумываться, как передать сложность мыслей, представлений и видений о Боге.
Никто из людей не видел Его воочию, исключая случаев, когда Он являлся пророкам в их видениях. Но ведь это было видение, вложенное Богом в головы праведников и потому доступное для их понимания.
Никто из людей не слышал Бога, кроме избранных, но и в этих случаях Он вкладывал в души праведников слова, произнесенные на языке слушающих, ибо для Бога это не сложно.
Сам же Иисус знал Бога, молчащего, неизмеримо величественного, но и совершенно не от мира сего. Связь его с Богом была похожа на поток мыслей, чувств, образов и слов, в который Иисус входил иногда, сосредоточившись в молитве.
Потом, когда все заканчивалось, Иисус, словно после сна, с трудом возвращался к жизненным заботам. Он терял силы, ему начинало казаться, что здесь на Земле жить невыносимо. После чистоты и сложности, силы и гармонии Божественного потока, реальность представлялась ужасной суетой, полной бессмысленности, царством лжи и посредственности, существованием бесцельным и диким. И ученики его не радовали, когда он видел их эгоизм и косность чувств, себялюбие и безбожие... Но проходил день-другой и Иисус примирялся с их несовершенством и еще больше загорался желанием передать им часть своих чувств, часть Божьего Света, наставить на служение Ему, «Великому Молчащему», о котором они в простоте своей сочиняли легенды и сказания.
…Однажды, неслышно проснувшись, Иисус слушал разговоры своих учеников у ночного костра на берегу моря Галилейского, в глухую, тёмную полночь. Ему вдруг показалось, что небо, раскинувшее свой звездный полог над притихшей водой, пульсирует, словно дыхание Вселенной, являющей себя в эти минуты. Но ученики его, полулежа у горящих ярким пламенем сухих веток костра, слушали, Симеона-Петра, рассказывающего о том, как он впервые, во сне, услышал слова пророка Илии о пришествии Мессии:
- Я, конечно, слышал их до этого в синагоге, но не запомнил. А во сне всё было иначе… Тогда, - говорил он, потирая правой ладонью лысину, - я многие слова и не понял. Но смысл, смысл сказанного меня поразил до глубины души!
Иоанн, Иаков, Андрей напряженно следили за выражением его лица, ловили каждое слово, не обращая внимание на дым от костра, мешающий дышать.
- Я, минуя сложность слов, уловил их смысл и на всю жизнь запомнил эти речи, - закончил Петр, - именно через смысл, а не через отдельные слова... И понял я, что Мессия - Господь, явится на Землю, чтобы искупить грехи людские, и что его не признают вначале и будут гнать, мучая… Пётр помолчал, оглянувшись на Иисуса, лежащего в полутьме, вне света костра…
- И думаю я, - полушепотом произнёс он – Что Мессия – это наш Равви!
…На рассвете Сатана невидимой тенью облетал просыпающийся подготовленный к празднованию Пасхи Иерусалим. Он смотрел на узкие улочки, на громадину Храма Соломона, на мрачно голую вершину Голгофы и размышлял:
- Сегодня свершится! Будет казнен Сын Божий. Но что мне до этого? - в сотый раз задавал он себе этот вопрос и поёживался. - Что-то здесь не так! Отец Промыслитель задумал что-то, но даже я не в силах проникнуть в его замыслы. Почему он попустил людям мучительной Смертью убить Сына единородного? Попустил, чтобы страдал Бог-Сын на глазах толпы, мучался, изнывая от боли и страданий?..
Нет, мне с этим сейчас не разобраться. Залечу-ка я в Геенну хоть на минутку, посмотрю как там «грешники» мучаются. А потом - смотреть, слушать, присутствовать, там, у Анны, у Каиафы, у Пилата. Слушать толпу на площади, смотреть и впитывать картину страданий Назарянина. А потом воздать по заслугам людишкам и может, – он запнулся, - может после наказания виновных я смогу вновь приблизиться к Отцу?. Посмотрим, посмотрим, - проговаривал он внутренний монолог и, мелькнув над краем оврага, скрылся внизу в клубах едкого вонючего дыма…
Это была Иерусалимская Геенна - овраг, куда сбрасывали городской мусор и нечистоты. Здесь жили бездомные и отверженные: прокажённыё, больные дурными болезнями, просто опустившиеся люди, калеки…
Сатана приземлился на дне оврага, чтобы понаблюдать «жизнь», кишащую на грудах городских отходов.
Стоя в дыму, среди горящих куч мусора, он с остротой всепроникающего зрения любовался полуобнаженными, уродливыми телами нищих, сидящих, лежащих, стоящих группами и в одиночку в этом смрадном ущелье, громко крикливых и злых...
- И это венец Создателя? Бред! Это хуже смрадных хищников в лесах... И все это последствия бунта против Бога. Я хотел сделать людей своими союзниками в борьбе с Богом, но получил рабов: трусливых, эгоистичных, сластолюбивых. И вот, наконец, по моему наущению и просто по своей природе, они сегодня казнят Назарянина и чаша терпения Всевышнего переполнится и он уничтожит наконец-то это лживое, алчное племя. И тогда Ему, Величайшему, вновь понадоблюсь я, как вечный его оппонент. Сегодня все решится...
Внимание Сатаны было отвлечено дракой, начавшейся между нищими около свежее-сброшенного с обрыва мусора. Мрачно - гордое лицо его исказила усмешка и он стал декламировать:
- Ты печать совершенства, полнота мудрости и печать красоты. Ты находился в Эдеме, в саду Божием. Твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями. Ты был помазанным херувимами, чтобы осиять. Ты был на святой горе Божьей, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях своих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония... и ты был изгнан, как нечистый, с горы Божьей, херувим осеняющий, из среды огненных камней...
Сатана вспомнил Адама, нагого и прекрасного, спокойного и сильного. Вспомнил Еву, подругу его, веселую, улыбчивую, любящую Адама девичьей чистой любовью.
- Где я видел человека, похожего на того Адама? Безгрешно-тихого, уверенно-спокойного…
И, вдруг, Сатана вспомнил Назарянина и искра сострадания мелькнула в темных его глазах.
- Лечу, лечу! Уже время настает, - прошептал он и взмыл вверх, как черная птица, похожая на клуб дыма...
Сатана умел видеть будущее и иногда развлекался тем, что представлял, как это будет, а после сравнивал своё предвидение и свершившийся факт. Вот и сейчас он вообразил себе казнь Христа, сосредоточившись на будущем…
…Иисуса вели на казнь… Потом, На Голгофе, под яростными лучами солнца, страдал Спаситель, распятый на кресте. Гвозди пробили плоть и тело, не в силах поддержать себя мышцами, повисло на кресте и раны от тяжести тела стали расширяться. Насмешек воинов и злословие, которыми осыпали его проходящие, он уже не слышал из-за нестерпимой боли. Мухи облепили его тело, мокрое от пота. Жажда и поднимающаяся жара добавляли муки Христа. А солнце поднимается все выше, становится все жарче…
Сатана видел, как Иисус, идя на казнь, ещё надеялся, что Бог – Отец отведет от него страдания и умрет он быстро, без боли. Но когда готовили гвозди и молотки, понял, что страдать придется. А когда подняли на крест и мучительная боль пронзила всё его тело, он стал молиться о прощении грешных людей, ибо они не ведают, что творят........
Умирая, он уже не помнил утра, не помнил подробностей суда, всё это было уже позади, в другой жизни, в другом мире. В его затухающем мозгу звучал только рев тысячеглавой толпы: «Распни его!» и видел он раскрытые рты, горящие ненавистью глаза. Своим внутренним взором видел он и стражников, их зевание, ругань, равнодушие. И цепляясь мыслями за крохи здравого смысла, беззвучно плакал и умолял Бога завершить страдания поскорее. Сердце его не выдержало печали и боли, стало ворочаться в груди, прерывая ритм ударов тяжелой паузой боли.
- Умираю, Отче! – тихо простонал Иисус.
И тьма наступила среди белого дня. Серая мгла поднялась из-за гор со стороны Мертвого моря и поглотила строения, сады, отчетливо видимые всегда с Голгофы.
Возроптали люди и те, кто совсем недавно кричали: «Распни его!», кто пришел полюбопытствовать и смотреть страдания казненных, отходили от крестов, бия себя в грудь, и проклиная свою доверчивость: «Не простой человек этот Назарянин, он точно пророк, которого Бог послал. А мы, маловерные, послушались первосвященников и книжников, которые из зависти предали посланника Божьего смерти, ибо они, фарисеи, думают, что Божий виноградник только их».
Разошлись они по домам и стали говорить домочадцам со скорбью и тревогой: «Умер посланник Божий в муках на кресте, преданный фарисеями и нами тоже, ибо они, фарисеи, обманули нас, называя его лжепророком и приписывая ему преступления, которых он не совершал. Он не говорил слов оправдания и вел себя как праведник, имеющий связь с Богом. И на кресте умер кротко и достойно. И мы и город наш будет наказан Всевышним за смерть святого. Истинно кровь сего Праведника на нас и детях наших».
В сознании Сатаны, умевшем видеть будущее, Иисус все еще страдал на кресте. И уже в беспамятстве, он вновь возопил: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» и испустил дух. Кончились его страдания! И тьму серую, идущую с Мертвого моря, пронзила молния. Светлая, печальная тень взлетела с земли и устремилась в небо и содрогалась земля и посыпались большие глыбы камней со скал, грохот и пыль поднялась над горами. Испугались стражники и сотник их, доблестный воин, весь в шрамах, как в морщинах, огляделся, словно только что проснулся, и сказал окружавшим его:
- Поистине это был Сын Божий! И гнев Бога падет на наши головы, ибо мы не сумели различить подлинное от ложного. Поверили фарисеям и будем наказаны мы и дети наши!»
…Сатана был удивлен мужеством и страданиями Сына Божьего. «Но почему Бог-Отец отвратил лицо свое от страдальца. Даже я, который… который не верит людям, не любит людей, готов помочь ему сейчас. Но Он считает меня врагом людей и потому не любит. Однако я Ему мертвому покажу, что и у меня есть понятия о справедливости»...
…Шарканье сотен кожаных сандалий, звон оружия, гомон толпы, молчание Христа. Сатана сопровождал процессию по узким улочкам Иерусалима и появлялся то впереди идущих в черной накидке с опущенным покрывалом, то рядом с избитым, едва бредущим Иисусом, превращаясь в пожилого легионера с черными неподвижными глазами, заглядывающими в лицо своей жертвы. Он заметил, как от усталости бессонной ночи, от побоев, не утихающей боли в избитом теле, взгляд Иисуса помутился и синяки явственно проступили вокруг кровоподтеков. Он шел, шатаясь и замедлял ход всей процессии. Тогда центурион, возглавлявший охрану, увидел остановившегося на углу прохожего и заставил его нести крест Иисусов. Его звали Симон, и он, сострадая, помог подняться Иисусу с колен и вместе они понесли крест, который до смерти Иисуса Христа на нём был орудием пытки, а после - стал символом воскрешения…
Сатана, блестя доспехами, отодвинулся в тень и словно растаял в сумраке утренней тени и появился уже в хвосте колонны, материализовавшись в виде крестьянина - зеваки, который спрашивал окружающих, суетился и толкаясь, протискивался вперед...
Иисус шел в последний раз по улицам Иерусалима. Он шел в окружении дюжих легионеров с длинными, ярко блестевшими на утреннем солнце остриями копий на коричневых полированных древках. Вслед приговоренным, вслед за несущими крест Христом и Симоном, шла разноликая толпа. Те, кто еще так недавно кричал Пилату: «Распни его!» и грозил окостенело сжатым кулаком и белозубо-яростным оскалом, сейчас утихли и шли в толпе, переживая свое падение и начиная винить себя в ниспослании на смерть, праведника.
…Только Каиафа не раскаялся, а, глядя на процессию, через щёлку в занавеске на окне, ворчал и сжимал побелевшими пальцами чашу с вином. Он видел опущенное к земле лицо Иисуса, изможденное в потеках крови и шрамах от побоев и шевелившиеся в самоотреченной молитве запекшиеся губы… Видел по сторонам его двух разбойников, бодрящихся и вызывающе оглядывающихся по сторонам… Видел блестящие доспехи и копья стражников, оттесняющих толпу. И понимал, что конечно, он, первосвященник, заступник народа израильского перед язычниками-римлянами, неправ. А прав этот высокий и худой праведник, которому вдруг взбрело в голову говорить о воскрешении из мертвых всех, кто беден, нищ и жалок.
- Ничего нового он не говорит, - шептали губы Каиафа, - это все известно давно. Даже я-первосвященник, даже Пилат-наместник Рима в Иудее, даже Кесарь, живущий в богоподобной столице империи, - все мы жалкие червяки перед вечностью, неизбежной смертью и творцом всего, великим Богом - Ягве. Но мы все живем здесь, на грешной земле и нам надо каждому отвечать за себя, а избранным от того же Творца, ещё и за паству, стремящуюся к эгоистическому насыщению своих желаний и похотей. А чтобы хаос не возобладал, необходимо выжигать язвы ересей каленым железом, пытками и казнями в назидание непостоянной толпе. Десятками поколений, избранные воюя, враждуя и умирая, удерживали и укрепляли порядок законами и установлениями, вопреки хаосу и козням нечестивых.
Каиафа, почувствовав боль в ногах, присел на краешек кресла, отпил глоток вина, показавшегося ему невкусным. Приподнявшись с кресла, пошаркал к окну, задернул штору и устало опустился на софу, размышляя: «Все мы умрем. Одни раньше, другие позже. Моя вина или моя правота станут причиной мучений или покоя перед смертью. Поэтому надо делать свое дело, защищая «стадо» от смуты и соблазнов, а таким, как он, - Каиафа словно наяву увидал окровавленное лицо Иисуса, его укоризненный, но не злой взгляд, - таким, как он все равно не дожить до старости. Уж очень он праведен и бескомпромиссен. Такие живут долго и приобретают славу святых, когда молчат или пустынно-жительствуют. А этот стал учить и ему одна дорога – к смерти.»
Заболело глубоко в груди и, вздыхая, он лег на покрывало, закрыл глаза и снова явилось лицо этого странного человека, послышался его удивительно тихий, спокойный голос ясно выговаривающий каждый звук в слове...
Каиафе показалось, что кто-то вошел в комнату: струи воздуха коснулись его лица и он открыл глаза. Большая, расшитая серебром и золотом, занавесь шевельнулась, словно кто-то большой и сильный неслышно передвигался за нею. И тут Каиафа услышал голос, прозвучавший внутри его: «Да, ты прав! Этот Назарянин должен погибнуть, потому что он угрожает основам порядка той жизни, которая веками становилась здесь и везде на земле, где живет человек разумный. И не твоя вина, что он не захотел договориться с Синедрионом отречься, а грубо молчал на допросах. От таких, как он, тихих, скромных и происходят большие смуты, большие беспорядки и кровавые побоища. Он приговорен говорить правду и делать добрые дела, но нет чистой правды без примеси лжи, как и нет крупицы лжи без примеси правды. Нет добра, которое не приносило бы зла и нет зла, которое, в конце концов, не рождало бы и добро».
Голос говорил, говорил и первосвященник, убаюканный его монотонностью, задремал. А когда проснулся, то увидал косой луч солнца на темном ковре на стене и подумал: «Уже полдень и все уже свершилось».
…Вслед за толпой любопытных, следовали ученики его и женщины – Мать Мария, Мария Магдалина, которая плакала, не переставая и не утирая слез с распухшего лица. Мать Богородица плакала тихо, стирая слезы платком и молилась Богу ежеминутно, прося Его облегчить страдания Иисуса.
В конце, Симон Кирениянин влачил крест по дороге, взвалив его на свои плечи, ибо Иисус по слабости не мог нести крест, а только держался за него, тогда, как дюжие разбойники несли свои кресты сами и бодрились, криво улыбаясь и шутя с испуганными горожанами, теснившимися по сторонам.
Утро было тихое, жаркое и где-то на востоке уже поднималось серое марево от раскаляющихся гор. Иисус шел пошатываясь, босой, с разбитым лицом и расцарапанным лбом. По бокам от приговоренных шли легионеры, мерно топча землю поношенными сандалиями и разгоняя громкими грубыми окриками толпы зевак, стоявших в проходах и улицах, выходящих на этот крестный путь. Для них, легионеров, Иисус, так же как и разбойники, шедшие за ним с крестами на плечах, были варварами, терзания которых не были достойны ни сожаления, ни сострадания. Все эти люди с их нелепыми законами, суетой, яростью и слезами могли пробудить только презрение и брезгливость.
Они, воины великого Рима, привыкли воевать, проливать кровь, казнить и миловать побежденных. Поэтому и смотрели с презрением: на первосвященников, на книжников в их длинных одеждах, на их гортанные крики, мало похожие на разговор, а больше на ругань. Их предупреждали, что могут быть столкновения и они, воины, были готовы к этому. Поэтому так велик был конвой, поэтому так торопились поскорее закончить казнь, чтобы, вернувшись в казармы, отдохнуть. Ведь была пятница, самый трудный день недели накануне праздника, на который в Иерусалим собрались тысячи паломников из Иудеи и страны Израильской.
На Голгофе, перед местом, на котором казнили приговоренных, большой отряд легионеров выдвинулся вперед, оцепил место казни плотным кольцом и, пропустив внутрь конвой и приговоренных, вновь сомкнул свой строй. При движении копья легионеров угрожающе блестели острыми лезвиями, доспехи глухо звенели, но, когда зачитывался приговор, сделалось очень тихо и только сзади, за оцеплением, слышались рыдания женщин.
Палач в сопровождении помощников, не дослушав до конца обвинение, двинулся к приговоренным, грубо сорвал одежды с Иисуса и вместе с помощниками повалили его на крест и заломив ему руки, прижали их к перекладине. Иисус молчал, смотрел куда-то в небо и после первого удара молотка по гвоздю, вошедшему в плоть, дернулся, вытянулся всем телом и глухо застонал. Помощники навалились на Иисуса и молоток застучал чаще. Женщины, замолчавшие, когда читали приговор, зарыдали вновь и теперь уже запричитала Мария Богородица...
Когда Иисусу прибивали ноги, он потерял сознание и очнулся уже от страшной боли, когда палачи поднимали крест и толчками, от которых сотрясалось все тело казнимого, опускали длинный конец креста в яму. Установив крест прямо, помощники забросами яму камнями, засыпали и утрамбовали её сверху землей, чтобы крест стоял неподвижно, когда казнимый будет биться и дергаться от боли и ужаса. Но Иисус был неподвижен. Закусив язык, он терпел и молился. Молился исступленно и неистово, всей душой растворяясь в бездне любви к своим палачам и всему человечеству.
Разбойников также прибили к крестам и подняли. Они стонали, плакали и сквернословили. Иисус же был неподвижен, так как любое, самое малое, движение отзывалось страшной болью в руках и ногах. Нестерпимо хотелось пить и, оглядывая помутившимся взором вокруг, он увидел цепочку римских солдат и за ними кучку женщин, среди которых он разглядел Мать Марию, стоявшего рядом Иоанна, сына Заведеева.
Палачи привычно громко разговаривали, смеялись и делили одежду Иисуса, а он, видя это, прохрипел с креста:
- Боже! Прости их, ибо они не ведают, что творят...
Он хотел сказать это громко, так, чтобы услышали его мучители, но из уст его вырвался только хрип и стон боли. Один из палачей обернулся к нему и, засмеявшись, сказал:
- Говорят, ты спасал других. Попробуй теперь спасти себя сам!
Время тянулось медленно. В шестом часу Иисус очнулся от забытья, неловко пошевелился, застонал от боли и прохрипел, глядя в небо:
- Боже мой! Боже мой! За что ты меня покинул? – и потерял сознание.
Небо потемнело. С востока надвигалось темное марево и быстро наступающая тьма испугала даже римских воинов, а сотник, услышав хриплый голос Иисуса, произнес:
- Воистину должно быть это Сын Божий.
Те из людей, которые еще оставались вокруг вооруженного кольца, испуганно бия себя в грудь кулаками, сожалея о жестокости и своей злобе к кроткому праведнику, устремились к городу, в свои дома.
Прошло еще какое-то время, и, очнувшись в последний раз, Иисус прошептал:
- Отче! В руки твои предаю дух мой!
И произнеся это, скончался. Был девятый час дня пятницы.
Спустя время, помощники палача взяли палицу и, перебив голени разбойникам, умертвили их, а, подойдя к Иисусу, один из них взял копье и пронзил грудь ему. Из раны потекла кровь и вода и все увидели, что он мёртв…
Был вечер, перед субботой. Стемнело и все разошлись. Даже рыдающие женщины, падающие с ног от усталости, ушли в город…
Когда сумерки спустились на Голгофу, Сатана покинул место казни. Направляясь в противоположную от Иерусалима сторону, он пробрался между беспорядочно и густо растущими полу-засохшими деревьями, цепляющимися сухими, словно изувеченными подагрой, ветками, за одежду.
«Проклятое место, - ворчал он, - Здесь даже деревья не могут расти в полную силу»…
Выйдя на широкую поляну, он остановился, огляделся и мгновенно поменял «личину» любопытного крестьянина-деревенщину на свой натуральный образ, могучий и мрачный. Присев на поваленное сухое дерево, он встряхнулся, поправляя большие крылья за спиной, помедлил какое–то время, вспоминая мучения Иисуса на кресте. «А я то думал, что это Мессия - с облегчением вздыхал он. – Оказалось - лжепророк!». Глаза Сатаны сверкнули в полутьме. «Умер как все люди, мучаясь и страдая»,
В кустах, на другой стороне поляны, Сатана заметил какое-то неясное движение. Это были дикие собаки, жившие неподалёку от Голгофы и питавшиеся человеческими трупами, если их оставляли незахороненными. Сатана замер и собаки, пробравшись сквозь кусты, выскочили на поляну. Впереди был крупный, злой пёс-вожак, со шрамами на морде и полуоткушенным, в драках, ухом. Вожак вдруг остановился, принюхался и от страшного незнакомого запаха, шерсть на его загривке поднялась дыбом. И в этот момент Сатана встал во весь рост.
Пёс в ужасе завизжал и рванулся назад, в кусты. Но не успел. Его настиг удар молнии и он, повалившись на сухую траву, умер мгновенно. Остальные собаки с воем кинулись врассыпную, от страха поджав хвосты к брюху. Сухие кусты, после удара огненного заряда, задымились, а потом с треском вспыхнули жарким высоким пламенем. Сатана зло захохотал и, взметнувшись в небо, чёрной тенью промелькнув через небосвод, скрылся за вершиной горы…
Пролетая высоко над дорогой, он различил торговый караван, спешащий на ночлег в селение. Сделав крутой разворот, Сатана, вдруг озлившись, ухнул страшным голосом. Верблюды, словно сражённые громовым ударом, попадали с ног, а погонщики, лёжа на земле, от ужаса прикрывали головы руками... Сатана продолжил путь, рассекая воздух сильными крыльями, ворча недовольно. «И эти жалкие создания утверждают, что они потомки Адама и Евы! О, презренные!»…
Иосиф Аримафейский и помогавший ему Никодим спешили. День клонился к закату, а завтра была суббота. Перенесли тело Иисуса к гробу - каменной пещерке, которая была неподалеку, почти рядом с Голгофой.
- Он говорил, - бормотал Иосиф, приподнимая тело и оборачивая вокруг вложенные еще от мирра, пелены, - что не человек для субботы, а суббота для человека. Но кто здесь, в Иерусалиме, рискнет разрушать закон и хоронить в святой день. Только тот, кто не боится своей смерти…
…Последний луч заходящего солнца сверкнул из-за туч, когда Иосиф и Никодим привалили камень и, тяжело вздыхая, отерли пот со лба и побрели в сторону дома...
…Сатана, молча наблюдавший за этим действием, отделился от столба и взлетел в темное небо. Его мрачное, злое лицо смягчилось, но саркастичная улыбка даже сейчас не покинула его губ.
- Тайна бытия в том, что зло и добро сосуществуют и вслед за злом приходит добро, - по-арамейски, на языке проповедей Иисуса, пророкотал Сатана эти слова. - И наоборот, - добавил он, облетая поднявшуюся в пустыне среди красноватого песка почти отвесную, гору, - мир, это гармония добра и зла. Уничтожьте зло и тот же час рухнет добро…
Увидев внизу костер, у которого грелись пастухи, Сатана крикнул и овцы, блея от страха, разбежались, а пастухи упали на землю, полумёртвые от ужаса...
Приблизившись к скалистым берегам Мертвого моря, Сатана затормозил полет и медленно вплыл в огромную пещеру, которая была временным обиталищем его на земле. Уже внутри, он продолжил свой монолог:
- Каждый должен делать свое дело, - рыкал он и скала дрогнула под его тяжелыми шагами, - злые должны творить зло, ну а добрые в ответ, - он повторил «в ответ» два раза, - в ответ - должны делать добро. В этом и заключается суть учения Сына Божьего…
Молчание длилось долго. Потом, резюмируя рассуждения, закончил:
- Что-ж! Собой пожертвовать – это ново!
Засыпая, он думал: «Слава Ягве! Мало, кто из учеников Назарянина понял эту истину... Зло и добро неразделимы. Это две стороны одной жизни, как день и ночь. Зло, это бич, который в моих руках и который гонит рабов Создателя, людишек, в будущее… Вслед за смертью Учителя, ученики начнут понимать, кого они потеряли. Но разве для этого нужно было убивать Его?» Сатана заворочался и каждое движение отзывалось гудением земли. - Но так решил Создатель, а мы всего лишь орудие в его руках, - Злой Дух заулыбался, - в конце концов, мне будет интереснее жить, имея такого врага, как Сын Божий. Ягве слишком высоко, слишком далеко. Я для него букашка. А Этот был здесь, спорил со мной и доказывал...
- Не судите, да не судимы будете, - повторял Сатана, засыпая, бормоча слова сквозь черные заросли усов, - Так он говорил и что же? Вот его сегодня и били по щекам и бичом полосовали и, в конце концов, осудили таки на смерть тяжкую, на кресте…
На рассвете Сатана вышел из пещеры и оглядел с высоты лежащую перед ним землю, города и села, сады и виноградники. Злобно улыбнувшись, он продолжил свой бесконечный монолог:
- А они его осудили и распяли, сильного и непреклонного своей любовью. Но он на эти страдания пошел добровольно, а они, осудившие его и даже те, кто молчал, надеются осудив, не быть осужденными в свою очередь и не отвечать за свои слова и свои дела.
Сатана вышел из задумчивости, оттолкнулся от края обрыва и полетел среди облаков, закрывающих предрассветное небо, продолжая думать вслух и словно раскаты грома гремели в небесах!
- Каждый в этом племени отвечает за прошлое и за этот суд, а народ Израиля ответит жертвами бесчисленными. Они будут вспоминать меня еще тысячу лет, - гудел он, а в пустыне поднималась песчаная буря.
Вид Сатаны был страшен: глаза горели фиолетовым светом, кустистые брови сдвинулись к переносице, громадные крылья шумели, со свистом разрезая воздух.
Среди каменных холмов, изъеденных временем, он опустился на землю и, войдя в отверстие в скале, исчез в темноте. Из отверстия пахнуло серой и горьким дымом. В подземном царстве его уже ждали падшие ангелы - его воинство...
Воссев на огненный трон, Сатана подозвал Вельзевула, старшего из бесов и сказал ему:
- Нашли – напусти откровение на одного из апостолов Его. Пусть напишет, чего им, людишкам несмышленым, ожидать в будущем. Ибо достоин Господь славы, чести и силы. Он сотворил всё и всё по его воле существует и сотворены, - Сатана наклонил черную страшную голову к лицу Вельзевула и пророкотал, - и даже мы в их числе... И казнённого страшной смертью, Иисуса Христа, сотворил тоже Он…
Сатана в ярости ударил кулаком по каменной стене…
В горячей глубине Земли что-то взорвалось и громадный черный зал подземелья содрогнулся.
«Но они, лживые, предали Сына Его, позорной казни и конечно, да будет отомщен тот, кто явился пострадать на земле, чтобы воссесть на небе, одесную Создателя».
…Пилат имел тонкое, гибкое и сильное тело с длинными рельефными мышцами. Спина, расширялась снизу вверх почти треугольником, при узкой талии – широкие плечи. Роста среднего, голова маленькая, с острыми чертами лица и плотно натянутой, бледной кожей. Поэтому, несмотря на свой солидный возраст, выглядел молодым человеком. Глаза узко и глубоко посаженные, серо-стального цвета, смотрели не мигая, чаще не прямо в лицо собеседника, а сквозь, как бы за собеседника. Долго живя в Риме, вращаясь в среде высшей администрации, Пилат привык ничему не удивляться, был вежлив, сдержан, как бывают большую часть времени спокойны бешено гневливые люди. Прямой взгляд в лицо означал раздражение, а неотрывный сверлящий насквозь – сдерживаемый гнев. Ни друзей, ни фаворитов он не имел. В свободное время читал философов и любил порассуждать об общих вопросах. Говорили, что в молодости он учился красноречию у одного из известнейших греческих софистов.
Евреев Пилат не любил, презирал их за тягу к торговле и накоплению богатств, но отдавал должное их законам и твердой вере. И вообще ему здесь не очень нравилось… Но он не привык подчиняться и поэтому служил в Иудее, подальше от раболепного Рима.
Пилат очень любил боевые доспехи, имел их в большом количестве и носил при каждом удобном случае...
Он не считал себя старым человеком и что бы доказать это, себе самому, тщательно следил за своим здоровьем. Каждую субботу, когда Иерусалим замирал в недеянии и молитве, он ходил в бани, устроенные для офицеров римского легиона, расквартированного в Иудее, которые размещались на задах дворца Антония. Там раздевшись, он разминался, делая боевые упражнения с мечом и щитом. Потом, разогревшись и вспотев, отпускал учителя фехтования, а сам искупавшись в бассейне с прохладной ароматной водой, вытирался грубым полотенцем до суха, и набросив халат, садился за столик в библиотеке и читал римских историков: Тита Ливия, Страбона…
После обеда он парился, в конце обливался ледяной водой и, вновь погрузившись в бассейн, долго плавал. После этого римский наместник чувствовал себя молодым и сильным…
Но все происшедшее накануне Пасхи, нарушило его распорядок и внутренний покой…
Пилату не спалось. Всё прошедшее ещё совсем недавно: этот еврейский пророк с кроткими глазами и проникновенным голосом, его уверенность в своей правоте, злоба фарисеев и рев толпы: «Распни его!!!» - волновали и беспокоили прокуратора.
Ему, римскому представителю, просвещенному человеку, здесь, среди варваров, иногда казалось, что он попал в другой мир, на другой земле. И в этот раз он за всем произошедшим видел только глупость и манифестацию чуждых, враждебных ему и римским гражданам сил.
- Почему такая ненависть одних и такая любовь других к обычному человеку, сыну плотника и плотнику, вообразившего себя посланцем Бога на земле. И что значит этот Бог, почему он один и зачем евреи думают о себе втайне, как о народе особенном и даже римлян не считают достойными понимания тайны единого Бога...
Под утро Пилат поднялся со своего ложа, потребовал зажечь свечи за рабочим столом и сел, перебирая черновики донесений императору. Было тихо, но, вдруг, он поймал себя на мысли, что вспоминает Назарянина, его избитое, окровавленное лицо и запекшиеся губы, произносящего внятно и решительно: «Царство Божие не от мира сего».
Свеча на столе затрещала и почти погасла, словно сильный порыв ветра ворвался в комнату. Ход его мыслей внезапно, помимо его воли, изменился. Появилось вовне, нечто, мрачно-насмешливое, и, вместо лица Назарянина он увидел другое, волевое, жесткое лицо с густыми бровями и пронзительными темно-бездонными глазами и услышал рокочущий голос:
- Назарянин ошибся! Эти люди не хотят царства Божия потому, что некоторым из них и здесь, сейчас, сегодня – хорошо. Плохо здесь, сейчас, сегодня тем, кто не сумел приспособиться к этому прекрасному, - лицо исказила саркастическая ухмылка, - и яростному миру, ну, ещё тем, кто постарел и умирает. Им страшна смерть. Я это знаю, можешь мне поверить! – глаза на лице сверкнули и Пилат откинулся в кресле, словно от толчка.
- Назарянин учил, - говорящий подумал и поправился, - учит, что Царствие Его не от мира сего. И действительно, мир сей не может вместить Его царства, ибо нужно искупление, раскаяние, преображение всего и вся на этой земле. Но люди верят и хотят рая сегодня и сейчас, как некоего добавления к тому хорошему, - говорящий усмехнулся, - что есть уже здесь – деньги, вино, женщины... Ожидание чувственного рая здесь и сейчас – в этом особенность этих людей: тех, кто доволен собой и тех, кто собой не доволен. Они ждали Мессию, который станет новым Царем и устроит им, народу израильскому, блаженную жизнь, поправ и победив другие народы силою Божьей. Но явился почти раб, всего лишь плотник, который в своей жизни мухи не обидел. И этот человек говорит, что он Сын Божий. И его все возненавидели, потому что не такого Мессию ждали, который на молодом осле, въедет в город, приветствуемый детьми…Думали, что Он на боевом коне с чудесным, все поражающим оружием в руках, ворвется в Иерусалим, врагов разя одним взмахом руки…
Лицо, не мигая, смотрело на Пилата, неподвижного и испуганного, словно в кошмарном сне старающегося отвлечься от видения и не могущего это сделать.
- И возбудить их ненависть было легко и напугать его учеников и рассеять их, очень просто. Они сами почти хотели этого. Они не хотели идти против всех... Назарянин заявлял, - говорящий замолчал, но поправляться не стал, - что весь мир, как он сам, должен пройти через распятие, через кровь и страдание умирания, чтобы иметь право сказать: «Боже, я готов возродиться в новом мире, ибо отряхнул прах прежнего»...
- Но я не хочу этого, - пророкотало видение и что-то словно дрогнуло в его голосе.
И тут же свеча вновь мигнула пламенем, задымила.
Дрожащими пальцами Пилат поправил фитиль. Стало светлее и видения - лицо Назарянина и страшное, волевое лицо Сатаны, исчезли.
Пилат позвал прислужника, выглянув в окно, увидел у входа фигуру часового с мечом на поясе и длинным копьем в руках, вздохнул с облегчением и, уже не отвлекаясь, стал править донесения императору ...
Сатана хотел побыть один. Он покинул Преисподнюю и остался на время один, но на Земле. Здесь он видел всё и всех, следил за всеми и знал тайные помыслы и козни каждого. И здесь, на земле, он отдыхал, настолько просты и понятны были ему тайные злобы и явные ненависти. Он чувствовал себя ясновидцем и в человеческом понятии был им. Вот и сейчас, сидя на одной из скал, красно-серым лезвием торчащей из высокого холма, он, обхватив могучими руками волосатые колени, глядел мрачно вниз на расстилающуюся перед ним почти красную, изрезанную морщинами, каменистую долину. Темные глаза его поблескивали из-под нависающих черных бровей. Но он не замечал ни ярко-красного заката, ни бегущих вслед уходящему солнцу сумерек. Он предугадывал будущее:
- Воодушевление и энтузиазм последователей Назарянина позволяет им действительно овладеть многими сердцами и умами во всех уголках Римской империи. На смену причудливым и экзотическим верованиям пришла простая, понятная людям доктрина: «Люби сам и будешь любим. Жертвуй собой для других и спасешься и воскреснешь на небесах...»
Сатана ухмыльнулся, вспомнив римские оргии, когда плоть, по его наущению, не знала границ дозволенного, а душа была изъята, изгнана из тела, как нечто, никогда не существующее.
- Но ведь там развлекались богачи и патриции, а народ, подавленный тревогами и заботами, работал и воевал. На крови и несчастьях многих росла и крепла империя.
Вглядываясь в будущее он, Сатана, все больше и больше мрачнел и сердитая складка ярко обозначилась на его лице.
Он видел сквозь дымку времени дряхлеющий, озлобленный, бессмысленный, сладострастный и жестокий Рим. Власть императоров уничтожила остаток демократии. Вместо мужества и патриотизма пришли алчность и любострастие. Обнищавший народ забыл величие и притягательность свободы и только требовал нагло и громогласно: «Хлеба и зрелищ!!!». Римские бани стали центрами разврата и на форумы собирались толпы нахлебников и клиентов богатых «власть имущих».
Где-то в Римских катакомбах собирались на ежедневные совместные трапезы и молитвы последователи Христа, называвшие себя христианами. Их гнали, преследовали, живьем сжигали на кострах и скармливали диким хищникам на арене Колизея под яростный рев толпы.
Но глаза христиан горели светом веры и умирали они с именем Иисуса Христа на устах… Сатана в бешенстве, не сдержавшись, стукнул кулаком по скальному камню и далекий гул прокатился в ночной тишине. Мертвое море взволновалась и большие волны в полном безветрии обрушились на песчаный берег, пугая чаек, устраивавшихся на ночлег в камышах.
- Так все было хорошо задумано, - рычал Сатана, - и тут вдруг этот Пророк из Галилеи…
Он помолчал, вглядываясь во тьму звездной ночи:
- Я не верю, что он Сын Отца! Он еврей и сошел с ума, воображая, что может спасти людей. Я ему уже говорил: «Они мои!!!».
Разъярившись, он встал на ноги, расправил крылья и взлетел в ночное небо, грозно шумя жестким оперением.
Чуть успокоившись, Сатана вновь опустился на землю. Устроившись поудобнее, он глубоко вздохнул и спросил сам самого:
- Ну а дальше что?
И увидел он своим внутренним взором дым пожаров, пыль, поднятую конями воинов Аттилы, развалины Рима, кровь и запоздалые слезы грешников и вдохновенные речи христиан, осуждающих грешников и спасающих святыни веры в тайных храмах и монастырях Греции, Малой Азии, Каппадокии.
Сатана задумался и вдруг лицо его прояснилось. Фанатизм и гордыня – главные враги Назарянина. А в людях они неистребимы. А ведь христиане - люди...
Он «увидел» Апостола Павла, его послания и, усмехаясь, повторил:
- Они ведь, эти христиане, тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Вожди, пастыри победившей веры, упьются властью и не захотят поделиться ею ни с кем, даже с посланцем Отца небесного, - он подумал, и закончил, - даже с Христом... А Кесари, затмив собою Бога, вновь станут главными, хотя Иисус ведь сказал искушавшим и увещевавшим его фарисеям: «Кесарю – Кесарево, а Божье – Богу».
…Пройдут времена и забудется, за кого и для кого пострадал Иисус. Все переменится и страждущие будут страдать и проклинать Бога-Отца, а богатые станут верующими и с Богом на устах будут копить деньги под гул негодования, стоны нищих и бездомных. - Сатана сосредоточенно вглядывался в непроницаемую тьму. – А еще придут ревнители разума и посрамят веру своей логикой и своим бесчувствием. Поклонятся и уверуют в изобретенную разумом науку и на какое-то время поверят, что человек - царь Вселенной....
- И все-таки, - Сатана прилег, укрылся крыльями и сквозь дремоту грустно заключил, - и тут я вижу свет в некоторых людях, неподдающихся науке. И этот свет веры в страдания, как избавления от мук смерти...
Засыпая, он бормотал:
- Мы еще посмотрим, кто победит. Я совратил Еву, а через неё и Адама. Неужели я не сумею обмануть маловеров лестью и словоблудием... Предательство и измена...- ворчал он, засыпая, и не закончил фразы…
Когда на Востоке прорезалась светло-изумрудная полоса, а вслед за ней появились золотые и алые цвета, когда в редеющих сумерках проступили очертания пустынных каменно-песочных холмов, Сатана спал и видел войну и мышцы рук и ног его вздрагивали и пальцы, как когти, согнувшись, шевелились...
Проснувшись, Сатана ворчал:
- И всё-таки, меня обвели «вокруг пальцев»… И сделал это Назарянин. С очевидным трудно спорить. Он отказывается от силы и призывает к любви… Но люди! Люди вряд ли удержатся на вершинах, которые он им нарисовал… Есть три силы, - Сатана потер грязными пальцами слезящиеся от дыма глаза, - которые уведут человечество от принципов любви, к вражде. Первая сила - это магия, вера в то, что человек может обладать силами, благодаря которым он становится богатым и могучим. К этому приводят соответствующие формулы и обряды, – Сатана расхохотался, вспомнив римские гадания на внутренностях птиц и животных…
- И римляне называли себя владыками мира? Какое суеверие! – он опять громко рассмеялся, показывая крепкие белые зубы.
- Вторая сила – это превращение веры и любви в Отца небесного в простой обычай, когда через несколько поколений человек не будет больше знать, кто такой Христос и почему его называют – Господь. Чувство превращается в привычку, вытесняя любовь и истину на задворки сознания.
Третья сила - это отделение Слова от Дела. Будут множиться книжники и фарисеи, будут читаться молитвы, и тут же будут грабить и убивать. Будут говорить о любви и тут же ненавидеть за любовь, самостоятельность мысли, за стойкий характер. Эта сила, пожалуй, самая главная. Она была причиной забвения Бога и отпадения целых поколений от живительного источника истины. Так что ничего не потеряно, - бормотал Сатана, зевая, - еще посмотрим...
Он закрыл глаза и уснул, убаюканный полуночной тишиной и потрескиванием затухающего костра…
Сатана, проснувшись сидел в пещере и, собираясь с мыслями, вспоминал:
«Да! Я Его видел! Это Он! В полной Славе, в белых одеждах, окружённый сонмом ангелов!»
Сатана не мог поверить такому превращению… «Неужели Назарянин и вправду, Сын Создателя?..» Его лицо, приобрело серо–сизый оттенок от злобы и усталости: - Я сам видел, как Иисус Назарянин наслал на апостолов Духа Святого, присутствие которого я не могу терпеть! Поэтому пришлось исчезнуть, сбежать, не досмотрев, что происходило там до конца… Потом я видел Его летящим в бездонное небо».
Сатана вскочил в ярости, заходил по пещере. Схватил кусок камня валявшегося на полу, сжал мощной рукой и камень от страшного давления превратился в песок…
«Да! Да! – бормотал он неразборчиво. - Когда я, в образе Змия соблазнил Еву и Адама, я был уверен, что этот любимчик Создателя, вместе со своей подругой навсегда изгнан из Рая. И как я хохотал, когда увидел Адама, завернувшегося в тряпки, бредущего вон, плачущего, поддерживаемого своей легкомысленной подругой.
- Даже слова осуждения мне, произнесённые тогда Богом, не смогли испортить настроение. Я уничтожил своего Соперника, смешал его с грязью земной, из которой он и был сотворён!..»
Тучи, под обрывом над которым была пещера, сгустились, закипели беспорядочным движением и хлынул первобытный ливень, загремел неистовый гром, заблистали во тьме молнии. Казалось, неостановимые потоки воды пролились из разверзшихся небес. Природа в ужасе замерла…
«И вот из бесовских донесений я узнаю,- продолжил мысленно мрачный монолог Божий Противник - что Иисус Христос создал Церковь на Земле и что не только Апостолы, вопреки физической смерти, воскреснут и воссядут одесную от Спасителя, так они зовут теперь Иисуса Христа… Но теперь каждый верующий и живущий именем Иисуса, удостоится вечной жизни, рядом с Троицей: Богом, Сыном и Святым Духом!.. Проклятье!!!»
Сатана ударил молнией в дно ущелья под обрывом и зияющая расселина расколола скалы и пахнущий серой, чёрный дым клубами поднялся над горами…
«Только теперь я понял смысл Божьего наказания за совращение Первочеловека! Через Спасителя, он, как и обещал тогда, предоставил людям возможность снова жить в Раю, но теперь уже не на Земле, а на небе!!!»
Сатана в гневе, широкими шагами ходил по пещере, волоча крылья по каменному щебню, в который превращалась монолитная скала, под его тяжёлыми шагами…
- Нет! Я ещё не побеждён!!!- рычал он и перья на крыльях вздыбились. - Я сделаю путь в небеса для этих жалких людишек, узкой тропкой, а вход в Рай - Калиткой, в которую, самый измождённый земными испытаниями последователь Иисуса Христа, будет протискиваться с большим трудом!
Остановившись, Сатана дунул на костёр и погасшие уже угли вспыхнули ярким пламенем. Он сел, мрачно уставился в костёр и забормотал: - Надо отдать Назарянину должное. Он победил меня!.. Победил меня слабостью! Силой меня невозможно победить! Я, конечно, не ожидал этого!
Ещё долго в пещере полыхал огонь. Дождь перестал, так же внезапно, как и начался. Сатана, обхватив колени мощными руками, сидел, всматриваясь в игру языков пламени и о чём-то напряженно думал. На его страшном, горделиво-мрачном лице, внезапно прорезалась ещё одна морщина. Глаза горели зелёным светом и руки то сжимались в кулаки, то разжимались…
На угольно чёрном небе проступили яркие звёзды. Подул ветер с Севера… Похолодало…
ЭПИЛОГ.
… Человек не может знать намерений Бога. Это гордыня. Действующая любовь – это вера в Отца нашего Всевышнего. Ибо, восхотев, родил Он людей словом истины, чтобы люди были некоторым зачатком Его созданий. И потому возлюбите ближнего, как самого себя. Поэтому молитесь за тех, кто гонит вас и притесняет, ибо такова любовь верующего в Бога. Господь наш, Иисус Христос, пожертвовав Собой, принял на себя все грехи человеческие, страдая, умер и воскрес и создал свою церковь на Земле и дал возможность людям, веруя и исповедуя Христовы заветы, воссоединиться с Ним, в Божественных чертогах и пребывать там вечно…
Иисус Христос – Сын Сущий, Слово, посланец Бога на Земле, олицетворение Славы Божественных истин, Свет во Тьме...
Это истинно так!!!
09. 2001. Лондон.
О рабстве в "христианской" Америке
Две страны – два народа.
…Недавно мы побывали на Восточном побережье Америки, в главных её городах: Нью Йорке, Вашингтоне и Бостоне. Первые и самые сильные впечатления – американцы работают много и напряжённо. И второе сильное впечатление – страна Америка, состоит будто из двух стран и двух народов.
В том же Нью Йорке, мы первую неделю жили в Гарлеме. И там я понял, что это только пропагандистский миф, что в Америке, люди, все граждане живут в этом «плавильном котле рас и наций», хорошо. Оказывается, здесь богатство сосуществует с реальной нищетой и это видно невооружённым глазом. И кажется, белый расизм и неравенство в отсутствии культурных навыков и традиций, обусловлены давними обычаями и историческими привычками.
Когда мы, на метро ехали в Гарлем, мне бросилась в глаза грязь и неуют тесных станций подземки, а дребезжащие на стыках вагоны, сделанные из металлических листов, напоминали большие консервные банки. В вагонах сидели в основном негры, усталые и часто дремлющие в ожидании своих остановок.
Мне вспомнилось лондонское уютное, чистое метро и я стал думать почему так происходит. А жена подсказала мне ответ на этот вопрос.
Дело в том, что в лондонском метро ездят на работу и с работу многие люди из среднего класса, в том числе служащие из разного рода правительственных учреждений. И они, естественно стараются сделать эти поездки удобными и не обременительными. А тут, похоже никто из муниципальных и государственных служащих в районе для «чёрных» не живёт и потому, никто не озаботится состоянием этого метро.
Нечто подобное происходит сегодня и в России, во многом потому, что младореформаторы, во времена русской Контрреволюции, взяли за образец социальное устройство не Западной Европы, а именно Америки… (Но об этом я уже много писал в своих статьях)
Уже позже, в штате Мейн, в «сельской Америке», наша знакомая объяснила нам, что слой среднего класса» в Америке очень тонок и не влиятелен. В основном население Америки разделено на «два народа». Есть тонкая прослойка богачей, которым принадлежат основные богатства и власть, и им прислуживают люди с высшим образованием, - «американские интеллигенты». А другая, большая часть населения страны – бедные, защитить права которых редко кто берётся. Это не выгодно материально, но ещё и опасно, потому что вас могут заподозрить в «большевизме», видя в таких защитниках прав пролетариев, сторонников революции.
Может быть поэтому, в Америке, просто нищих и голодающих намного больше, чем во всей Западной Европе. Об этом говорит публикуемая в самих Штатах, статистика.
Может быть поэтому же, среди двух с половиной миллионов заключенных, большинство составляют чёрные мужчины ещё молодого возраста. Наверное поэтому же белые полицейские только за последние годы застрелили на улицах более четырёхсот чёрных мужчин и женщин.
Получается так, что если ты чёрный – значит ты на подозрении и в тебя можно стрелять в самых необязательных случаях. Оправдания этому злодейству всегда найдутся!
Одной из страшных подробностей прошлой жизни в Америке, которая сказывается и сегодня, является чёрное рабство, а позже, угнетённое состояние рабочего класса, мало чем отличавшееся от рабства! (Кстати, читая историю рабства в Америке, я узнал, что в начале колонизации, существовало и белое рабство, когда должники, обязаны были отработать свою задолженность у богачей).
Сегодня, уже не в рабовладельческой, а в капиталистической Америке, чёрные люди и рабочие так же зависят от своих хозяев и владельцев собственности, как зависели чёрные рабы или рабочие на предприятиях Форда, от своих хозяев!
И вторая особенность Америки - все увлечены материальной стороной жизни. Но ведь Иисус Христос ещё говорил – «Не хлебом единым жив человек!» И он имел ввиду прежде всего свободу человека от физического, но главное от духовного рабства. А погоня за деньгами и сытой жизнью и есть самое страшное рабство. Из этого вырастают пороки жадности, насилия и эгоизма. И эта сторона жизни в Америке, намного хуже чем в Европе, в той же Англии. Здесь, на мой взгляд, вполне по Марксу, выстроен уже социализм с человеческим лицом! И это произошло не без влияния Великой Русской революции.
А в США – это влияние не столь ощутимо и потому, капитализм присутствует здесь в чистом виде. До сих пор!
Об этой особенности «цитадели мировой демократии» я буду писать в книге об Америке, первая часть которой уже опубликована в интернете и которая называется «Америка, глазами английского русского»
Вместо предисловия:
«…В 1857 г., по пресловутому делу Дреда Скоттаон (Верховный суд» постановил, что каждый американский гражданин имеет право взять с собой на любую территорию всякую признанную конституцией собственность. Конституция признает рабов собственностью и обязывает правительство Союза защищать эту собственность. Следовательно, на основании конституции владельцы могут принудить своих рабов к труду в территориях, и каждый отдельный рабовладелец может, таким образом, вводить рабство в свободных до сих пор территориях против воли большинства колонистов. Законодательные собрания территорий лишались права запрещать рабство, а на конгресс, наряду с правительством Союза, возлагалась обязанность защищать пионеров рабовладельческой системы.”
«Право пользоваться свободой - это одно из тех совершенных, наследственных и неотъемлемых прав, которые принадлежат всему роду человеческому и которых они (рабы) не могут быть лишены... Свобода слишком дорога сердцу человека, чтобы отказаться от нее ради любых земных соображений». С.Макдоуэлл Мур
Наши друзья, во время недавнего путешествия по Восточному побережью США, повезли нас в «музей рабства», расположенный неподалеку от Вашингтона Ди СИ - Округ Колумбия. (Вашингтонов в Америке много) А точнее – это было поместье, в котором до Гражданской войны, жили и работали чёрные рабы.
Дом владельцев поместья стоял на бугре, на солнцепёке и представлял из себя трёхэтажное здание вместительное, удобное и даже красивое.
Экскурсовод благожелательно объясняла нам, кто из фамилии построил этот дом и кто после, несколькими поколениями заселял этот дом. Как бы мимоходом, она заметила, что здесь, в поместье работало немного рабов, и что у Джорджа Вашингтона было около трёхсот рабов.
Ну, а я, вдруг подумал, что, как могло существовать рабство в среде американских христиан, в том числе и протестантов. Ведь, большинство американцев и по сию пору считают себя верующими, а многие представляются христианами.
«И как же тогда, с именем Иисуса Христа на устах, белые рабовладельцы-христиане, а других среди них тогда не было, оправдывали владение рабами: их покупку и продажу. Тут должен был быть какой- то аргумент, - думал я - который оправдывал бы такое нечестивое нехристианское владение человека другими человеками.
Ведь очевидно было даже в те времена, что африканцы – это тоже люди, только с другим цветом кожи и отставшие в социальном и материальном развитии»
Закончив осмотр дома, мы обошли бывшее поместье и я, уже вдалеке от «барского» дома, увидел помещение в котором жили рабы. Оно не имело стеклянных окон и и отверстия в стене просто закрывались деревянными ставнями.
Я попробовал представить жизнь этих несчастных и ночи, проводимые ими в этом доме и содрогнулся.
А потом, разматывая в голове логическую цепочку фактов, вспомнил, что и русские дворяне имели крепостных и тоже называли себя христианами.
«Как же так – думал я. Они, что не понимали, что Иисус Христос свое учение проповедовал прежде всего, чтобы сделать рабство недостойным занятием достойного человека!»
По приезду домой, я стал искать в интернете ответы на свои вопросы и вот какой материал я накопал:
«Даже такой известный демократ как Томас Джефферсон полагал, что черные люди не могут быть членами локкианского социального контракта, связывавшего вместе участников американской республики: "Права человека..., теоретически и идеально будучи правом каждого человеческого существа от рождения, на практике применялись в Соединенных Штатах только к белым: черные рабы исключались из рассмотрения, поскольку при допущении, что они тоже являются человеческими существами, они были еще и собственностью, и там, где права человека вступали в конфликт с правами собственности, собственность преобладала."
Обосновывая рабство, апологеты рабовладения, в их числе были и благочестивые батюшки, изобрели теорию неполноценности африканских негров:
«…Святые отцы проповедовали необходимость для рабов нести свой крест и безропотно повиноваться хозяевам. В колониальный период появляются различные варианты теории так называемого божественного предопределения рабства негров. Извращая текст Библии, расисты утверждали, что негры – прямые потомки Хама, Каина и прочих отрицательных персонажей Священного писания. В своей фантазии они доходили до того, что объявляли негром даже змея искусителя.»
Оправдывая рабовладение «святые отцы» стали изобретать разного рода богословские теории»
«К числу наиболее ранних и упорных мифов принадлежит миф о «проклятии Хама». Согласно ему, подчиненное положение афро-американского народа и система сегрегации отвечают божьей воле, нашедшей свое выражение в Библии. Фактически в ряду обоснований угнетения негров это не первый миф: поскольку само угнетение началось с работорговли и обращения негров в рабство и поскольку в результате этого африканец становится предметом собственности, самое раннее обоснование этого прибыльного промысла заключалось в отрицании существования у негров человеческих качеств…»
«Как подметил Алексис де Токвиль «В древности раба удерживали лишь оковы и смерть, южане же нашли способы сохранения своей власти, основанные на рассудке. Они, если можно так выразиться, одухотворили деспотизм и насилие. Древние лишь стремились помешать рабу освободиться от своих оков, а наши современники постарались лишить его стремления к свободе».
«Таким образом, и рабовладельцы, и священнослужители делали ставку не только на вооруженное подавление выступлений негров, но стремились и духовно и морально разоружить рабов. Служители культа проповедовали среди негров фатализм, покорность судьбе. Они стремились убедить негров в том, что для них нет и не может быть выхода из рабского состояния, что непокорные рабы будут преданы проклятию и попадут в ад. Только покорность, только терпение, выполнение заветов церкви обеспечат рабу возможность попасть в рай, где нет ни бедных, ни богатых, ни рабов, ни рабовладельцев…»
Вот такие цитаты, присутствуют в работах историков-профессионалов и даже в курсовых студентов, пишущих об истории Соединённых Штатов Америки. Из такой курсовой я и брал эти цитаты!
Все эти аргументы, напомнили мне нынешнее положение вещей, когда американцы и словом и оружием пытаются уверить всех, что потеря суверенитета – это благо для завоёванных оружием и пропагандой, современных государств, наций и народностей!!!
Когда плантаторам и их прислужникам не удалось уверить всех в благотворности рабства для самих рабов, тогда на помощь призвали «науку» и появились расистские теории оправдывающие главенство белого человека:
«…Среди расистских идеологов велись оживленные дебаты о том, была ли черная раса неполноценной по происхождению, в силу естественных причин, или же она стала таковой в результате длительной эволюции. Долгое время преобладала точка зрения, основывающаяся на Священном писании, что человечество, все его расы имели общее происхождение. Ее сторонники доказывали, что разделение на расы происходило постепенно под воздействием в первую очередь климатических и естественно-географических условий. Обретенные белой и черной расами биологические, психологические и иные различия объявлялись неискоренимыми…»
«…В 40-50-е годы распространяется и становится господствующей другая точка зрения, призванная обосновать разное происхождение человеческих рас. Ее наиболее известным выразителем стал Джошуа Нотт, антрополог из Нового Орлеана. Заявив, что ученый не может основывать свои суждения на Ветхом и Новом завете, Нотт объявил, что существуют более древние источники, доказывающие, что черная и белая расы были разделены изначально. К таким источникам он относил, в частности, древнеегипетские скульптуры, которые, по его убеждению, ясно свидетельствовали о наличии уже в тот период «белой и черной расы». Негры, по Нотту, принадлежали к самым варварским племенам земли, которые могли принести какую-то пользу цивилизации, только будучи обращенными в рабство. Антрополог-расист, любивший выступать в массовых аудиториях, стремился иллюстрировать свои доводы доступными примерами, особенно часто напоминая слушателям, что у негров не было даже собственного алфавита…»
«В 40-50-е годы XIX века возникает особая школа расистской антропологии. Одним из ее признанных лидеров был Самюэль Картрайт, председатель медицинской ассоциации штата Луизиана. Его заключения и наблюдения стали достоянием всей "новой" антропологической школы и влились в рабовладельческое мировоззрение.
Вещество, определяющее цвет кожи негров, утверждал Картрайт, содержится также в их мозгу, нервной системе, мышечной ткани. Оно детерминирует все поведение чернокожих, в том числе их специфические болезни, к которым Картрайт относил, в частности, "мошенничество" и "склонность к побегам".
Подобные "заключения" наводнили сочинения расистских авторов. В одном из романов, например, утверждения аболиционистов, что белый хозяин мог позволить себе ударом кулака сбить негра на землю и лишить его чувств, "опровергались" суждениями о том, что кожа и мышечная ткань негров обладают такими свойствами, что о них должен разбиться кулак любого белого…»
Оправдание рабства, зашло со временем очень далеко и расистскую теорию о превосходстве белых, развили до утверждения, что рабство является гарантом демократии
«,,,Апология социальных отношений, сложившихся в южных штатах, и острая критика капитализма на северо-востоке оставались ведущей темой рабовладельческой идеологии. Господство частной собственности, разделение людей на эксплуататоров и эксплуатируемых рассматривалось как естественное состояние человечества, фундаментальная первооснова любого общества. Речь шла о том, какая из двух существующих эксплуататорских форм - капиталистическая или рабовладельческая - была наилучшей. При их сравнении идеологи рабства потребовали поставить во главу угла социальный критерий: жизненные условия рабов и рабочих, а также капиталистов и плантаторов.
Многие защитники рабства, впитав идеи Кэлхуна, доказывали, что наемные рабочие, по сути, те же рабы, но только находящиеся в гораздо худших жизненных условиях. При этом приводились такие аргументы: в отличие от черных рабов белые рабочие не имеют гарантированных источников существования, вынуждены наниматься под угрозой безработицы даже за "голодную" заработную плату; в случае болезни, инвалидности и по наступлении старости все они остаются совершенно без средств существования, в то время как черные рабы, их жены и близкие с момента рождения до смерти надежно защищены отеческой опекой хозяев. Указывалось также, что среди рабов, в отличие от наемных рабочих, нет бездомных, нищих, бродяг.
Особое внимание уделялось сравнению черных рабов и свободных негров, при этом умело препарированная статистика призвана была доказать, что «свободные негры гораздо чаще совершают преступления, что в массе своей они бездомны, предпочитают, будучи поражены ленью, слоняться без работы, короче говоря, деградируют сами и усугубляют социальные проблемы общества в целом»
«…Профессор политэкономии из Виргинии Т. Дью настойчиво писал, что, с одной стороны, только черное рабство может гарантировать демократические права белого населения в целом. Ликвидация рабства, согласно его логике, приводит неизбежно к тому, что работу черных невольников должна выполнять часть белого населения. Эта часть оказывается в таком униженном положении, что воспринимает хозяев в качестве антагонистов и пытается оттеснить их от власти. Именно такая ситуация, доказывал Дью, складывалась в северных штатах. С другой стороны, в южных штатах выполнение самой трудной работы черными невольниками автоматически повышало социальный статус и чувство достоинства низших слоев белого населения, формировало в их сознании убеждение, что относительно рабов они и белые богачи составляют единое целое - правящий класс. Только благодаря черному рабству, настаивал он, политические права и свободы могли быть распространены на все белое население и, следовательно, утвердить подлинно демократическое правление. Демократия и республика, заключал Дью, располагают шансом сохраниться только в рабовладельческом обществе, причём, если белая раса хочет иметь их в качестве общего достояния, она заинтересована в увековечении чёрной расы…»
Мне кажется, что Гитлер и его приспешники создавая теорию избранности «белокурых бестий», во многом опирались на софистику подобных теорий и доказательств изначального неравенства, существующего в человеческом обществе.
Осуществление этой нацистской теории на практике, стоило человечеству более пятидесяти миллионов жизней. И если бы не подвиг советских людей – интернационалистов, во времена страшной великой битвы за свободу и достоинство человека, то вполне возможно, что даже сегодня на земле тут и там слышались выкрики «Хайль Фюрер».
Совсем не удивительно, что американские «демократы», и их приспешники в Европе из числа стран союзников немецких нацистов, сегодня ставят на одну доску Гитлера и Сталина! Ведь надо как –то оправдаться и уверить всех, что не американское рабство и теории его оправдывающие, а советский социализм, были причиной разного рода расистских и нацистских теорий в Европе!
Эти циничные сравнения, вопреки историческим фактам, пытаются обелить идеологов нового социального неравенства-рабства и вместе облить грязью своих противников, коммунистов – интернационалистов!
Сегодняшние теории о «золотом миллиарде» передовых стран и остальных, предназначенных для служения этим «избранным», во многом являются перепевами тех сектантских и нацистки-расистских теорий, которые существовали несколько столетий в Америке и Европе. Сегодня, идеологи современного капитализма, пытаются стереть эти тёмные пятна из истории своих стран, обвиняя во всех грехах «коллективистов и большевиков» совершивший Великую Октябрьскую революцию в России, направленную против рабства во всех его разнообразных формах и видах. Именно поэтому главной идеей Русской Революции был Интернационализм угнетённых. Именно поэтому, разного рода защитники рабства, обрушились на идеи интернационализма и уже после Второй мировой войны, объединились под знамёнами антикоммунизма и антисоветизма.
…Что касается самой России, в которой и произошла эта Великая Революция, повлиявшая на историю всего мира, то она, как и Америка долгие века была христианской страной в которой рабство существовало в форме крепостничества и где церковники, тоже оправдывали его существование, изобретая разного рода мифы и теории о извечности такого рабства!!!
Но об этом в следующей статье…
Обожение человека, как цель эволюции.
Размышления о будущем.
ЭПИГРАФ 1: «Зло — это недостаток добра...» Святой Августин
ЭПИГРАФ 2: «В социальной истории можно сравнивать множество объективных показателей — например среднюю продолжительность жизни, количество населения и проч.
Можно даже доказать, что эмоциональная жизнь более сложного общества богаче и
разнообразнее.
Но психологами накоплены данные, демонстрирующие поразительное
обстоятельство: долгосрочный баланс положительных и отрицательных эмоций слабо зависит от внешних условий. Поэтому, надежда на то, что социальные изменения
способны, сами по себе, сделать людей более (или менее) счастливыми, заведомо иллюзорна. Обратившись же к субъективным оценкам, полученным через опросы, мы и вовсе запутаем дело, поскольку актуальная удовлетворенность решающим образом зависит от динамики потребностей и ожиданий, а обыденные представления о прошлом подвержены разрушительной аберрации...»
А. Назаретян: «Векторы социальной эволюции»
…Сразу вспомнилась марксистская схема развития человеческого общества из школьных учебников: «Первобытное стадо — рабовладельческий строй — феодализм — капитализм — социализм — коммунизм...»
Думаю, что в общих чертах, и сегодня, можно таким образом обрисовать прошлое, настоящее и будущее человечества.
Оттого, что последнюю формацию в СССР так и не удалось построить, ничего не изменило в общей схеме развития человечества.
Если учитывать, что в Западной Европе и в США во многом уже построен «социализм с человеческим лицом» по-прежнему называющийся капитализмом, то становится очевидным подмена, частными научными взглядами критиков коммунизма, общей теории развития человечества.
А попытка высокую степень физиологического довольства, - к чему стремиться сегодняшнее общество потребления - сделать счастьем и главной целью развития человечества, просто не выдерживает критики с позиций «человека разумного». Может быть с позиции «логики свиней» это и так, но в таком случае мы забываем неоспоримый факт, что человек не свинья, а существо духовное. Почему он и встал во главе эволюции и чем дальше, тем больше становится похож на божество, из совсем ещё недавних по происхождению, мифов и легенд.
Чем действительно сегодняшний космонавт или физик-ядерщик, отличается от Зевса-Громовержца греческих мифов!?
С другой стороны, сегодня, социальные формации описанные в теории Маркса, в чистом виде уже нельзя найти. Капитализм в некоторых странах, стал больше похож на социализм, а феодализм в форме клановости, в той или иной мере присутствует во всех социальных системах.
О чём это может говорить?
Прежде всего о том, что социальный прогресс существует и что, тем не менее, вполне возможны варианты развития событий, особенно в долгосрочной перспективе, которые приводят ко «вторичному одичанию» и забвению баланса инеревсов, некогда достигнутого в социальной области. Иначе говоря, прогресс не представляется нам прямой линией или процессами только возрастания свободы, справедливости и братства.
В качестве примера, можно указать на «забывание» достигнутого и впадение в историческую «дикость» в средневековой Европе, во времена после крушения Римской империи. Да и недавний пример разрушения Союза и превращения России в страну, где воссоздаётся «первоначальный капитализм», о многом говорит...
И ещё, это показывает, что нет каких-то чистых моделей теоретически предсказанных и осуществлённых на практике
Сегодня, в мире сосуществуют множество социальных формаций, начиная с рабовладения и кончая странами с коммунистической идеологией. И поражение «советского социализма», вовсе не означает забвения идей свободы, равенства и братства, провозглашённых ещё Иисусом Христом в Новом Завете, а потом распропагандированных Карлом Марксом и Лениным .
Просто подтверждается тезис, что развитие общества процесс, в котором несколько векторов развития часто сочетаются двигаясь по сути в одном направлении реализации идей прогресса человечества...
Теория избыточности биологических видов в процессе земной эволюции, в определённом смысле связана с теорией избыточности социальных типов и формаций человеческих сообществ. Сегодня, наряду с капитализмом, на земле сосуществуют и социализм, и феодализм, и рабовладение, и даже «первобытное стадо». Уже не говоря о разного рода «помесях» тех или иных социальных систем.
Почему и для чего это надо? Почему это является реальностью в сегодняшней человеческой истории?!
Видимо, его величество «Случай» управляет нашим будущим и даёт человечеству шанс выжить, при необходимости приноравливаться к экстремальным, а может быть и катастрофальным обстоятельствам, возможным в будущей земной истории, как социальной, так и природной.
Удивительный случай проявления такого управления, произошёл, совсем недавно по историческим меркам - в 19-ом веке. История создала германский фашизм и его фюрера — Адольфа Гитлера, а параллельно — Советский Союз с Иосифом Сталиным во главе.
В первом случае, история, словно пробуя, что получится, создала реальную угрозу человечеству, но позаботилась и о том, чтобы создать силу, которая эту угрозу нейтрализовала и уничтожила...
Само стремление человечества в космос, доказывает возможность некоей целевой установки, направленной на выживание человечества в случае угрозы самоуничтожения или космической природной катастрофы на Земле. Но вполне возможно, что всё во вселенной делается для воссоединения человечества с «точкой Омега», олицетворяющей в себе божественное творческое начало. Об этом, глубоко и проникновенно говорил антрополог и богослов Тейяр де Шарден в своей книге - «Феномен человека».
Развитие человечества в сторону обожения, чем далее тем более очевидно. Людоедство и первобытное рабство остались далеко позади в истории «человека мыслящего» и сегодня, вполне реален выход человека в глубокий космос.
Такое стало возможным благодаря прогрессу, как технически-материальному, так и духовно-интеллектуальному. Количество скептиков, отрицающих стремление и возможность попадания человечества в чудесное, но неизведанное будущее, только подчёркивают актуальность идеи теозиса-обожения.
Глобализация мира, особенно заметная в последние десятилетия показывает и доказывает нам, что идеи сосуществования, сострадания и объединения, подготовлены не только религиозными установлениями на взаимопомощь и любовные отношения между людьми, но и многими достижениями науки и промышленности.
Я имею ввиду прорыв в космос, создание мобильной связи и возникновение компьютерной цивилизации, которые невозможны были бы без сотрудничества стран и учёных всего мира...
И здесь надо вспомнить то, чему учил своих последователей Иисус из Назарета, позже названный Христом. Он говорил, что Бог — это любовь и призывал отказаться от права силы и предложил простую формулу достижения единения с Богом — непротивлением злу, насилием.
Он говорил: «Возлюби ближнего, как самого себя...». А в другом месте: «Если ударили по левой щеке — подставь правую...»
И ещё Он говорил: «Любите врагов ваших и благодетельствуйте тем, кто вас гонит...» Иначе говоря, Иисус из Назарета призывал людей не воевать, а сотрудничать, не ненавидеть, а любить...
Уже тогда, две тысячи лет назад Иисус Христос предвидел кризисы несоответствия развития технологий и уровня человеческих отношений и призывал, готовясь к встрече с Богом - воссоединение с «точкой Омега - отказаться от любого насилия, в пользу любви и сострадания...
По тем временам, это была немыслимая идея и потому, его предали и казнили как революционера, представители той идеологии, в которой следовало жить по законам биологического мира: «Око за око и зуб за зуб...»
Но именно Христова идеология любви и взаимопомощи, нашла своих адептов в среде «униженных и оскорблённых», и казавшаяся такой нелепой и нежизнеспособной идея всеобщей любви, в те времена господства голой силы, со временем стала мировой религией...
Более того и «Царствие небесное» сегодня, мы можем воспринимать как прообраз будущего, о котором и говорил Спаситель, проповедуя своим ученикам «Новый Завет» отрицающий «закон силы», как исчерпавшую себя идеологию Древнего Мира...
Тем самым, Иисус из Назарета посеял семена христианства, которые вызревали в человеческом сообществе, а сегодня становятся идеологией уже обозримого будущего, идеологией очередного этапа развития человечества уже не только в условиях Земли-матери, но во всей Вселенной...
… Недавно, в интернете я посмотрел видеоматериал, в котором с удивительной ясностью и логикой доказывается, что символы и ритуалы христианства, это продолжение и развитие символики знаков Зодиака, а Иисус из Назарета, наследует черты Бога Солнца, животворящего и вечного.
Но для меня, как впрочем и для миллионов верующих христиан, буддистов, мусульман и представителей других конфессий, не важно насколько первичны символы и ритуалы в религиозных культах, откуда они пошли, и где впервые появились. Для меня важно само существование религий, которые и помогли духовной эволюции человечества достичь таких высот жизни.
С древнейших времён религия помогала человеку реализовать свою социальную природу и жить сообществами, в которых прививала, законы и табу общежития, освящённые авторитетом Бога или Богов.
Эти законы и традиции, внедрялись в сознание многих и многих поколений, накапливая интеллектуальную базу человечества, которую сегодня называют ноосферой.
Ритуалы в религиях служат инструментом воспитания человека и человечества, являются переносчиком знаний и инструментом эволюции - их значение в развитии человеческого духа трудно переоценить.
«Религиозные предрассудки» - так называют религиозную символику, догматы и ритуалы современные атеисты — по сию пору служат объединению человеческих сообществ и внедрению культуры общения и сотрудничества, через веру, а не через насилие.
Другой вопрос, что в плоско понятом православии, (как впрочем во всех мировых религиях) догматы и предания затмевают суть и смысл учения Иисуса Христа. И восстановление этого учения в незамутнённом виде – задача сегодняшних религиозных реформаторов!
Человеческий язык - одно из самых грандиозных достижений земной эволюции и прежде всего эволюции человеческого духа, позволил наши мысли и догадки оформить в некую информационную систему, становящаяся сегодня материальной базой, позволяющей человечеству вырваться в просторы космоса и открывает грандиозные цели и перспективы, для дальнейшего развития человечества на планете Земля...
В то же время, недавняя история, показала нам, что сообщества и государства, исповедующие атеизм, очень быстро деградируют в социальном плане. Тому примером может послужить развал Советского Союза, где атеизм и антирелигиозная пропаганда, разрушили социальные связи и преемственность не только культуры, но прежде всего нравственности, то что русские люди называют совестью и честью.
Общество, задуманное и строившееся как воплощение идеи всеобщего братства человечества, превратилось в последние десятилетия существования СССР в атомизированное сообщество эгоистов и социальных люмпенов, во главе с парт номенклатурой.
И такая моральная и нравственная деградация, грозит не только разрушением традиционных общественных структур, но и впадением в первоначальную дикость, победой инстинкта разрушения и смерти.
Вспоминается теория Фрейда о сосуществовании на пространствах человеческой жизни постоянной борьбы инстинкта созидания и жизни, с инстинктом разрушения и смерти.
Сегодняшняя атеизации жизни, вытеснение из человеческих сообществ идей светлого будущего, подмену высоких целей сиюминутным самодовольством биологического инстинкта, может привести человека к физической деградации, когда геи и лесбиянки постепенно станут не болезненным исключением из общих форм земной жизни, а правилом, благодаря которому, вымрет «человек мыслящий».
Инстинкт удовольствий постепенно занимает всё большее пространство в нашей социальной жизни, а это опасно для выживания и развития рода человеческого.
Фрейд говорил ещё, что человеческая культура, есть продукт репрессивных и стрессовых состояний и она развивалась под постоянным давлением неблагоприятной природной среды и необходимости выживать в этом жестоком и беспощадном мире. Во многом, религиозные табу, законы ограничивающие индивидуальный произвол, удерживали человечество от впадения в первоначальную дикость и самоубийственное следование инстинкту удовольствия.
Стоило забыть об этом или позволить себе почивать на «лаврах» и социальная структура, некогда великих и сильных империй, разрушалась и падала в прах сластолюбия и изнеженности, раздавленная силой варварского энтузиазма и нового религиозного самоотречения...
Духовная эволюция, достигает наибольшего напряжения, в моменты неустроенности и сильных страданий-переживаний, когда тот или иной развитый до уровня мыслящей материи биологический вид, делает неимоверные усилия, чтобы избавиться от физического или психологического стресса, и в конце концов находит в себе энергию преодоления полосы неудач, социальной нестабильности или природных катастроф.
Именно эта направленность на устранение дисбаланса и заставляет искать и находить цели и средства необходимые для развития вида.
Это касается и человечества.
Нечто подобное происходит и сегодня, то есть уже в новейшие времена...
Древний Рим рухнул, стоило римлянам уверовать в свою непобедимость и непогрешимость. Византия пала утратив способности и волю сопротивляться нашествию мусульман.
Английская империя, перешла в разряд «многих» стран, стоило англичанам поверить, что они во все времена будут великими. СССР рухнул, когда к власти в стране пришли партийные номенклатурщики уверяющие всех и себя, что социализм — это вечное и нерушимое состояние, что он уже построен в СССР.
Они перекрыли все каналы критики и самокритики своей власти и в итоге, казавшийся вечным Союз рухнул, легко и трагически внезапно...
Свободные дискуссии, как в науке, так и политике позволяют человеческому обществу использовать весь потенциал человеческой мысли и духа и тем самым, не останавливаться в движении к обожению, которое и является тем процессом, который позволит человечеству достичь, ныне не представимых высот в своём развитии!
Сегодня, я думаю, именно свобода слова и свобода печати, спасает человеческое сообщество, от загнивания и падения в безмозглую диктатуру силы денег...
Ещё одна цитата из статьи Назаретяна:
«Сначала выделим те линии последовательных изменений, которые эмпирически
прослеживаются на протяжении социальной истории и предыстории и при необходимости, могут быть выражены количественно:
- Рост технологической мощи. Если мускульная сила гоминида, по крайней мере со
времени питекантропов оставалась, судя по всему в пределах одного порядка, то
способность концентрировать и целенаправленно использовать энергию увеличилась
(от каменного топора до ядерной боеголовки) на 12-13 порядков.
- Демографический рост. Несмотря на усиливавшуюся мощь орудий, в том числе (и
даже, прежде всего) боевых, и периодически обострявшиеся антропогенные кризисы, в долгосрочном плане население Земли умножалось. Сегодня численность людей превышает численность диких животных, сравнимых с человеком по размерам тела и по типу питания, на пять порядков (в 100 тыс. раз!).
- Интеллектуальный рост. Архантропы, научившиеся веками поддерживать огонь и
производить стандартизированные орудия по заданному образцу, обладали заведомо
более развитыми психическими функциями (мышлением, памятью, вниманием, волей),
чем хабилисы, пользовавшиеся простыми отщепами. Так же очевидно превосходство палеоантропов над архантропами при сравнении продуктов культуры Мустье, ("палеолитическая индустрия", индивидуальные захоронения и т.д.) с продуктами шельской и ашельской культур.
Считается, что нейрофизиологические структуры мозга неоантропов за последние
35—40 тыс. лет не претерпели существенных изменений. Тем не менее с развитием и
сменой типов культуры увеличивался информационный объем социального и индивидуального интеллекта. Например, неолитическому земледельцу и скотоводу требовался значительно более масштабный охват причинно-следственных связей, диапазон
прогнозирования событий и планирования действий, чем его предку - охотнику и собирателю...
Исследования же по информатике, исторической психологии и лингвистике показывают, с каким трудом давалось людям овладение интеллектуальными техниками, логическими процедурами и моделями (чтение, письмо, счет, приемы аргументации, знания о мире и проч.), которые представляются нашему современнику элементарными.
Благодаря специфическим механизмам свертывания информации и"вторичного упрощения", иерархизации языковых и смысловых структур накапливавшийся поколениями опыт обеспечивал увеличивающуюся емкость информационных блоков, когнитивную сложность и эффективность интеллектуальной работы. Тем самым возрастали временная и смысловая глубина коллективной памяти и устойчивость духовной культуры в динамически меняющемся мире.
- Рост организационной сложности. Стадо ранних гоминид, племя верхнего палеолита, племенной союз неолита, город-государство древности и так далее до зачатков мирового сообщества - вехи на том пути, который Ф. Хайек назвал расширяющимся порядком человеческого сотрудничества. С усложнением социальных структур (которое, как и интеллектуальный рост, сопряжено с фазами "вторичного упрощения" — когда совокупное повышение сложности обеспечивается унификацией несущих подструктур) увеличивались масштаб группового самоопределения, количество формальных и неформальных связей, богатство ролевого репертуара, разнообразие деятельностей, образов мира и прочих индивидуальных особенностей.
Скептик без труда укажет на негативные последствия исторических изменений по
технологическому, демографическому и даже интеллектуальному (информационному) и
организационному векторам. Не вдаваясь в пустую полемику о том, перекрывается ли
негатив позитивом, еще раз подчеркну, что векторы выделены не по параметру
"лучше-хуже", а по параметру "больше-меньше". Сама по себе констатация векторности способна служить аргументом в пользу единства человеческой истории, но не дает оснований для оценочных суждений. Некоторый повод для таких суждений мы получим, выделив еще один, пятый вектор исторической эволюции, который, однако, менее очевиден и поэтому, в отличие от предыдущих, не может быть представлен просто как эмпирическое обобщение. Что же позволило семейству гоминид, нарушивших сотни тысяч лет назад естественный баланс агрессии и торможения, сохраниться до наших дней?
Исследуя этот вопрос методом исторических и историко-психологических сопоставлений, ученые обнаружили характерные корреляции между технологическим потенциалом общества и качеством выработанных культурой механизмов саморегулирования, а также факты катастрофического развития событий в случаях, когда указанная корреляция нарушается.
В итоге удалось сформулировать общеисторическую зависимость, названную законом техно - г у м а н и т а р н о г о б а л а н с а: чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные механизмы сдерживания агрессии необходимы для сохранения общества.
На многообразном материале конкретной истории от палеолита до наших дней
прослеживаются прежде всего негативные проявления этой зависимости, связывающей три параметра - технологический потенциал, качество культурных регуляторов и
жизнеспособность социума.
При всей уникальности ситуаций конкретной истории вырисовалась обобщенная причинная схема обострения антропогенных кризисов.
Диспропорция в развитии инструментального и гуманитарного интеллекта влечет за
собой всплеск экологической и геополитической экспансии. Последняя обеспечивается
специфической психологией экстенсивного роста - ощущением всемогущества и безнаказанности, представлением о мире как неисчерпаемом вместилище ресурсов. Увеличиваются население, социальные и индивидуальные потребности, которые равно или
поздно сталкиваются с ограниченными возможностями их удовлетворения. Возникающие фрустрации усиливают взаимную агрессивность, социальные беспорядки разрывают организационные связи. Подорвав природные и (или) политические основы существования, общество становится жертвой собственного декомпенсированного могущества...»
…На мой взгляд, эта длинная цитата, даёт нам реальное представление о тех этапах, которое прошло и проходит человечество в своём движении в будущее.
Я полностью разделяю мнение учёных-оптимистов, которые утверждают, что рождение человечества и его развитие, движется «снизу вверх», - от первобытной дикости к обожению человека и реализации его безграничных творческих возможностей.
Приведу ещё одну длинную цитату из интересной и глубокой работы А. Назаретяна, которая избавляет меня от формулирования уже известных констатаций:
«Описано несколько переломных эпизодов общечеловеческой истории,
когда передовые культуры, справившись с глобальными по своему эволюционному
значению антропогенными кризисами, прорывались в новые исторические эпохи. Да-
лее пунктирно обозначу эти эпизоды.
1. Первичное формирование в нижнем палеолите над инстинктивных протокультурных регуляторов, ограничивших внутри стадную агрессию за счет переноса ее (агрессии) на "чужаков". Тем самым было обеспечено дальнейшее существование гоминид и их развитие путем грегарного отбора (от греч. gregus - стадо) в условиях, когда искусственные средства нападения заметно превзошли естественные средства защиты при одновременном ослаблении природных инстинктов.
2. Неолитическая революция (X-VIII тыс. до н.э.) - переход от высоко затратного
присваивающего (охота, собирательство) к производящему хозяйству (земледелие,
скотоводство), сопровождавшийся сменой нормативного геноцида и людоедства зачаточными формами коллективной эксплуатации со своеобразным симбиозом сельскохозяйственных и "воинственных" племен. Глубокая комплексная перестройка стала
ответом на кризис верхнего палеолита, предельно обострившийся из-за небывалого развития охотничьих технологий, которое привело к истреблению популяций и целых видов животных и ужесточению межплеменной конкуренции.
В процессе верхнепалеолитического кризиса, предшествовавший ему демографический рост
сменился резким сокращением населения (по некоторым данным, в 8-10 раз), и
лишь с освоением сельскохозяйственных приемов население вновь стало быстро
расти.
3. "Городская революция" (V-Ш тыс. до н.э.) - образование крупных человеческих
агломераций, строительство ирригационных каналов, появление письменности и пер-
вых документальных правовых регламентаций, способствовавших сосуществованию
при высокой концентрации и совместной деятельности больших коллективов.
Последовала за распространением бронзовых орудий, очередным демографическим
взрывом и обострением конкуренции за плодородные земли.
4. "Революция осевого времени" (середина I тыс. до н.э.): в передовых, но еще
слабо связанных между собой обществах почти одновременно появились мыслители,
политики и полководцы нового типа - Заратуштра, иудейские пророки, Сократ, Будда,
Конфуций, Кир, Ашока, Сунь-цзы и др., преобразовавшие до неузнаваемости облик
человеческой культуры. В ту эпоху авторитарное мифологическое мышление впервые
стало вытесняться мышлением личностным, оформились общие представления о добре
и зле, о личности как суверенном носителе морального выбора, сформировалась
высшая инстанция индивидуального самоконтроля - совесть как альтернатива
безраздельно доминировавшей прежде богобоязни. Изменились цели и методы ведения
войны: количество жертв перестало служить мерилом боевого мастерства и предметом
похвальбы, примитивное насилие и террор частично уступали место приемам
агентурной разведки и "политической демагогии"...
Осевому времени предшествовало вытеснение дорогостоящего, тяжелого (подвластного лишь физически очень сильному мужчине) и хрупкого бронзового оружия более дешевым, легким и прочным железным, что позволило заменить профессиональные армии своего рода народными ополчениями. В результате войны сделались чрезвычайно кровопролитными, а это при сохранении прежних ценностей и норм грозило крахом наиболее развитых обществ. Таким образом, духовная революция осевого времени также стала ответом культуры на опасный разрыв между новообретенной технологической мощью и качеством выработанных предыдущим историческим опытом механизмов самоограничения.
(Указанные стадии, хотя и с хронологическим отставанием, успели пройти также
изолированно развивавшиеся культуры Америки. Имеются свидетельства того, что
появление европейских завоевателей застало передовые общества обоих американских континентов в состоянии глубокого кризиса и в преддверии духовной революции, аналогичной осевому времени. Аборигены же другого изолированно развивавшегося континента - Австралии сохранили образ жизни, культуру и психологию палеолита, так и не дожив до верхнепалеолитического кризиса, неолитической революции и т.д.)
5. Промышленная революция, сопровождавшаяся развитием и распространением
идей гуманизма, равенства, демократии, международного и индивидуального права,
становлением ценностного отношения к феноменам войны и мира.
Экологическим основанием промышленной революции стало внедрение "щадящих"
технологий производства с более высокой удельной продуктивностью. Ей предшествовал затяжной кризис сельскохозяйственной культуры в Западной и Восточной Европе (XII-XVII века) с бесконтрольным экстенсивным ростом, разрушением экосистем, массовыми смертоносными эпидемиями. Развитие сельскохозяйственных технологий обернулось очередным эволюционным тупиком, как задолго до того - развитие охотничьих технологий.
В свою очередь становление промышленного производства, повысив энергетическую мощь человеческого усилия, дало новый импульс демографическому росту, экологическим, идеологическим и геополитическим амбициям. Как и прежде в подобных случаях, разрешение одного кризиса стало началом дороги к следующему...
6. Сегодня цивилизация нашей планеты переживает очередной глобальный кризис,
обстоятельства которого принципиально описываются схемой техно-гуманитарного
дисбаланса: интеллект достиг такого операционального могущества, что выработанные в предыдущем историческом опыте средства сдерживания, перестали отвечать новым требованиям; носитель разума опять сделался смертельно опасен для самого себя.
Огромные операциональные возможности поставили современного человека перед
историческими задачами, не имеющими прецедентов по своей грандиозности. Среди
них - кардинальное устранение политического насилия (прежде культуры выполняли
сравнительно более простую задачу упорядочения насилия), целенаправленное
вторжение в самые интимные основы бытия (контроль над воспроизводством, генная
инженерия и т.д.). В этих условиях традиционные формы морали, почти всегда строящие групповую солидарность на размежевании (они - мы), часто становятся неадекватными, а потому контр продуктивными...»
…Странно, что в схему уважаемого автора не вошло ещё одно имя, которое и спасло человечество в период очередного кризиса человеческой цивилизации. Это имя - Иисус Христос, который оставил нам «Новый Завет» и по которому, стараясь, насколько это возможно, следовать Его заветам, жили и живут христианские страны Старого и Нового света.
Но такая странность присутствует в большинстве научных теорий, объясняющих историю эволюцию человечества только материальными причинами.
Однако не только я уверен, что одним из важнейших факторов развития человека и выхода из животной среды, являлась религия, то есть связь человечества с чем более высоким, чем сам человек – то есть с Богом, пусть понимаемым как всеобъемлющий символ Добра!
Именно социальная революция, помимо технических революций, связанная прежде всего с именем Иисуса из Назарета и позволила постепенно изменить мир и отношения между людьми. А вместе с людьми, менялись и экономические формации, приведя нас к новым, божественным возможностям, открытым человеческим разумом за прошедшие две тысячи лет существования христианства.
Сегодня, во многих развитых странах, христианство помимо собственно христианской церкви, является сутью национальной культуры.
Иначе говоря, христианство как религия, растворилось в народной культуре и при внешней секуляризации, внутренне именно принципы Нового Завета, стали теми базисными принципами культуры, которые и позволяют этим народам двигаться вперёд, решая множество проблем, возникающих в процессе неравномерного несбалансированного развития технологий и социальных отношений.
И тем не менее, становится очевидным, что капитализм, как социальная система отношений между людьми и управления человеческими сообществами, исчерпывает себя.
На мой взгляд, сегодняшнее отставание социального развития общества, от всё ускоряющегося прорыва в будущее технологий, прежде всего информационных, является и главной причиной глобального кризиса, который охватил сегодня весь мир. Пока он носит характер финансового кризиса, но в его основании лежат нерешённые вопросы человеческих взаимоотношений, несбалансированность распределения доходов и попытки «элит», уверить всех, что они имеют право не только на привилегии, но и на эксплуатацию человека массовидного...
Но, как уже не один раз бывало в истории человечества, люди смогут решить и разобраться и в этом клубке противоречий, и через осознание необходимости преодоления социального и национального неравенства, прийти к такому состоянию общества, в котором достижения науки и техники будут использоваться во благо всего человечества, во благо всех людей живущих и тех, кто будет жить в будущем!
Подлинное христианство — это учение интернациональное. Иисус Христос говорил, что среди верующих, нет «ни эллина, ни иудея...». Это можно понимать, как призыв к стиранию не только национальных, но и государственных границ.
Надо пояснить, что подлинное христианство, это не только догматы и ритуалы, которые были введены в обиход церковной жизни, намного позже времени жизни, проповеди Нового завета и трагической смерти Иисуса из Назарета.
Христианство - это прежде всего нравственная система, которая определяет отношения не только человека к человеку, но и сожительство верующих в сообществах от семьи до наций, государств и объединений государств, прежде всего таких, как Организация Объединённых Наций.
За последние столетия, в реальной жизни мы наблюдаем постепенную секуляризацию жизни, церковь утрачивает свои функциональные позиции. Но исповедовать христианство как систему нравственных ценностей, начинают уже не только агностики, но даже и атеисты, и именно христианство и становится тем руководством, которое помогает и поможет объединять в сотрудничестве, в синергии, миллионы и миллиарды людей во всем мире!
Решение глобальных экономических и социальных проблем - это процесс и потому, правильно поставленная и сформулированная цель движения в будущее, во многом предопределит результат социальной эволюции. Любые попытки разделения общества на «аристократию и плебс», «на элиты и безличную массу» приведут к очередной социальной катастрофе.
Со времён Великой Французской революции, цель общественных преобразований сформулирована в триединую задачу достижения свободы, равенства и братства. И сегодня, эта великая цель стоит во главе всех устремлений человечества, которое движется в сторону будущего, пока ещё почти вслепую, инстинктивно.
Сегодня, перед всеми народами земли стоит задача осознания и превращения этой цели, в цель сознательную и всеобщую. Необходимо, уже сегодня выдвинуть новый лозунг, который можно сформулировать и так: «Народы всего мира — объединяйтесь!».
Такой лозунг поможет преодолеть множество вызовов поставленных перед нами сегодняшней технологической и экологической революциями...
В качестве эпилога, очередная цитата из статьи Назаретяна «Векторы социальной эволюции»:
«...Специальными расчётами установлено, что даже среди таких сильных хищников, как львы (а также гиены, лангуры и др.), количество
убийств на единицу популяции превосходит количество таковых среди современных
людей. И это при наличии инстинктивного запрета, при сравнительно невысокой
концентрации (концентрация и у животных, и у людей усиливает агрессивность),
наконец, при несравнимых "инструментальных" возможностях: острым клыкам одного
льва противостоит прочная шкура и грива другого, тогда как для убийства человека
человеком достаточно удара тяжелым предметом, а в распоряжении людей неизмеримо более разрушительное оружие.
Что же позволило семейству гоминид, нарушивших сотни тысяч лет назад естественный баланс агрессии и торможения, сохраниться до наших дней?
Исследуя этот вопрос методом исторических и историко-психологических сопоставлений, ученые обнаружили характерные корреляции между технологическим потенциалом общества и качеством выработанных культурой механизмов саморегулирования, а также факты катастрофического развития событий в случаях, когда указанная корреляция нарушается. В итоге удалось сформулировать общеисторическую зависимость, названную законом техно-гуманитарного баланса: чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные механизмы сдерживания агрессии необходимы для сохранения общества...»
Ноябрь 2012 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Бог страдающий
Эпиграф: «Конечно, Христос больше евангельского текста. Но, мне кажется, через евангельский текст Христос передаёт нам о Себе, всё то, что нам позволяет с Ним встретиться. Я хочу сказать, что Евангелие не исчерпывает Христа: Евангелие не может исчерпать ни глубин человеческих, ни глубин Божиих, но оно нам даёт возможность погрузиться в эти глубины. Евангелие — слово Христово».
Антоний Сурожский. «О свободе»
…В православном соборе, куда я хожу на службы, стоит изображение Христа - распятого. Фигура Спасителя, сделана из фанеры и вырезана по контуру, а потом раскрашена.
И крест, и фигура Христа, выглядят натурально и трагично и печальную картину дополняет лампадка день и ночь тлеющая в районе сердца.
Когда я впервые попал в этот храм, то именно фигура страдающего Богочеловека, наиболее сильно воздействовала на мои чувства...
Но прошло время и моя скорбь, постепенно затемнялась привычкой и сегодня, я редко бываю в том углу собора, а если прохожу мимо, то сердце уже не сжимается от внутренней боли сопереживания. Умом, я понимаю, что изображение Спасителя всё то же и стоит всё там же, но первые впечатления постепенно стёрлись и осталась привычка креститься, почти механически...
А ведь если вдуматься, то именно эта фигура и является сущностью христианства!
Пожалуй нигде и никогда не было мировой религии, которая строилась бы на сопереживании тому страданию и унижению, на которые пошёл Великий Бог, воплотившийся в человека - «плотника — сына плотника», - чтобы защитить человечество от всесилия зла.
Мир во все времена был переполнен злом и человеческими страданиями. Но нужно было появиться Иисусу Мессии, чтобы люди могли наглядно ощутить и осудить равнодушие прежних богов и лицемерие тех, кто творит это вселенское зло и кто всегда выступал врагом рода человеческого!
Именно от того, что страдания и мучения испытывает Бог, добровольно согласившийся на это, заставило первохристиан объединяться в коммуны и пытаться начать новую жизнь, строящуюся на Заветах Иисуса Страдающего, чтобы начать с этим земным злом, с причиной Божьих страданий, бороться и прежде всего в наших собственных душах...
И ещё одна удивительная особенность христианства - это вера в добро и справедливость, которая рано или поздно победит всех своих врагов и недоброжелателей.
Могут спросить, почему эта победа, так долго заставляет себя ждать всем униженным и оскорблённым в этом мире. На это ответил сам Иисус, говоря: «Я путь и истина...»
Христианская вера — это всегда стремление к обожению, всегда путь, а не результат, после достижения которого наступит «конец света», то есть полное удовлетворение всех хотений и желаний. В этом случае как раз и наступит конец мира и истории человечества...
По сути, христианство было религией отчаявшихся и неудачников, религией простых людей, рабов и раскаявшихся «мытарей».
Оно, христианство, таковым и осталось, несмотря на то, что в истории человечества, были моменты, когда казалось, что царство Кесаря подменило собой царство Божие.
Но раз за разом, чудесным образом, цари отступали или их отстраняли от власти духовной, и освобождённое христианство вновь становилось верой простых людей.
В христианстве, крест был символом страданий, а православное крещение - это посвящение себя в разряд людей, способных страдать не только «за други своя», но и искупая грехи непонимания и жестокости со стороны людей не посвящённых, не знающих или отрицающих Новый Завет Христа-Спасителя...
Казни-пытки на кресте, были известны задолго до появления, воплощения Иисуса из Назарета.
Из детских воспоминаний Иисусу наверное были известны жертвы таких казней. Ведь во времена Его рождения, римские завоеватели Израиля таким жестоким образом расправлялись с разбойниками и восстающими жителями Израиля.
Мучения, казнённых таким образом людей, продолжались часами и эту пытку болью и жаждой, могла прекратить только долгожданная смерть...
Подвиг Иисуса Христа, сознательно идущего на такую страшную смерть, был обусловлен страстной жертвой во искуплении грехов человеческих во веки веков.
И именно поэтому, имя Иисуса из Назарета, названного позже Христом, то есть Мессией, осталось в истории человечества навсегда, как символ искупления и великодушия, как образ Учителя, который в доказательство истинности Нового Завета, умер в муках, подтверждая сказанное Им в проповедях, своими праведными делами и невиданной доселе самоотверженностью!!!
2012 год. Лондон. Владимир Кабаков
Предание и Писание. Новая версия
“Страшно подумать, сколько совершено злодеяний, убийств и
обманов именем Христа и на основе Евангелия” Л. Толстой
“У Иисуса Христа было много слуг, но мало последователей”
Л. Толстой
…В последние годы, особенно в России, очень заметен стал феномен противостояния возрождению Церкви со стороны самой культурной и самой образованной части населения, которую раньше называли «интеллигенцией». Во многом это обусловлено непониманием целей и задач подлинного христианства и негативного влияния церковного предания, направленного не только против знания и достижений науки, но, прежде всего, против подлинного христианства, основы которого заложены в Писании, в Новом Завете Иисуса Христа. Такое церковное «предание» становится сегодня мощным оружием в руках сектантов и проповедников магии и оккультизма...
Одна из больших проблем, с которой сталкивается миссия Церкви, и, прежде всего Церкви Православной в современном обществе, заключается в противоречии так называемого церковного Предания, словам и делам Иисуса Христа, рассказанным нам евангелистами в Новом Завете. Именно такое Предание, во многом является носителем обскурантизма и небрежения по отношению к Писанию. Часто такое «предание» превращается в орудие классовой борьбы и угнетения масс простых людей - богатеями и власть имущими, становится своеобразной идеологией «вчерашнего дня», катехизисом изуверства и суеверий...
Конечно, есть и подлинное церковное предание, правдивая история церкви и развитие идей Нового Завета отцами церкви. Однако, многие подвижники и их труды малоизвестны верующим, а идеологией большинства, сегодня, является именно Предание...
Процесс формирования Предания имеет свою долгую и кровавую историю. Начало этому процессу заложено уже в первые столетия существования христианства, в силу неоднородности состава общин первохристиан и желание использовать Новый Завет как идеологический рычаг в разрешении социальных и классовых противоречий. Но особенно «плодотворным» был в этом процессе период становления христианства как государственной, имперской идеологии со времён Святого императора Константина, объявившего Новый Завет государственной религией Византии...
Чем дальше от времён Апостолов, свидетелей жизни и смерти самого Иисуса Христа, тем больше в церковном предании и догматике проявляется жестокая и несправедливая сущность средневекового феодализма и «вторичного одичания», последовавшего вслед за развалом Древнего Рима...
«Падение» в обскурантизм и суеверия происходили постепенно и характер церковного «предания», выражающего суть официозного «христианства», становился всё более сервильным и мстительным, и всё менее любовным и сострадательным. Это было обусловлено тем, что в основном оно, это предание, формировалось не в кельях христианских аскетов и монастырях, а на церковных соборах, инициированных светскими властями, а «черновики» решений на таких соборах, часто писались в дворцовых покоях светских правителей. Примеров тому великое множество!
Такое «предание», было следствием своеобразного «культа личности», верхнего слоя клириков, претендующих на роль единственных толкователей слов и дел Иисуса Христа, ставящих себя на уровень новых апостолов или даже Богов...
Предание, с самого начала огосударствления христианства, становилось и базировалось на мнении светских правителей, императоров и их близких родственников. Неугодные власти богословы и епископы запрещались, изгонялись и даже бывали пытаемы и убиты. История христианства даёт нам много материала для размышлений на эту тему...
Наглядный тому пример и схема задействования «административного ресурса», как сегодня говорят – осуждение Оригена и оригенизма церковью, после выхода эдикта императора Юстиниана, лежащего в основе Константинопольского собора 543 года. В частности, было провозглашено вполне антихристианское толкование Ада и вечных мук: «Кто говорит или думает, что наказание демонов и нечестивых людей временно... да будет анафема. (9 анафематизм). Кстати, эта тема и до сих пор возбуждает церковные споры и недоумения, которые, наверное, может разрешить, только новая «реформация», теперь уже вселенского православия...
В этом документе, позднее вошедшем в Предание в качестве очередной догмы, просматривается намерение подменить христианство – как веру в добро и любовь, на сиюминутные политико–педагогические строгости и мстительность... То есть из соображений воспитания через запугивание и репрессии Новый Завет Иисуса Христа подменяется человеческими установлениями, и я бы сказал даже – классовыми законами и нормами, направленных на борьбу с протестом вообще, а через это и на утверждение несвободы духа. Именно такую религиозность много позже стали называть «опиумом для народа». Можно предположить, что именно свобода духа, на которой настаивал сам Христос, пугала церковную администрацию, как всякую администрацию, и заставляла преследовать даже намек на проявление свободы или несогласия с догматами, утверждёнными на «самом верху». Так было всегда, так, на мой взгляд, происходит и в русском православии сегодня. Показательным примером может служить нежелание церковного «начальства» вести службы на русском языке, а не на устаревшем и потерявшем значение старославянском. Боязнь перемен, это одна из характерных черт нынешней церковной идеологии...
Главная беда в этом невольном чиновном обскурантизме – нет борьбы идей, в результате которых происходило бы углубление понимания «заветов Иисуса Христа» и воплощение закона любви и сострадания в сегодняшнюю жизнь...
«Обожествление» такого консервативного подхода к человеческому духу я считаю главным прегрешением «Предания» против подлинного христианства основанного на Новом Завете.
«Человеческое, слишком человеческое «Предание», которое трудно, строго говоря, назвать христианским богословием, подвергло сомнению первооснову христианства – любовь к Богу и любовь к «грешному» ближнему, выраженные в Писании: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви, пребывает в Боге, и Бог в нём» (1 Ин. 4:6)
Предание придумало тонкое оправдание проявления нелюбви и человеческой жестокости, за которым стоит обыденные преступления власти и бесчеловечность государственных постановлений и институтов. Вспомните инквизицию и миллионы сожженных на кострах, религиозные войны или примирение официальной Церкви с рабством и крепостничеством...
Церковь, «переделанная» «преданием» такого рода, утратила свою христовость и любовность и превратилась в орудие классовой несправедливости и угнетения.
Такое «Предание» долго формировалось и обосновывалось софистами от богословия, по заказу власть имущих. Вот один из ранних примеров - Ириней Лионский: «Всем соблюдающим любовь к Нему, Он даёт Своё общение. Общение же с Богом есть жизнь и свет и наслаждение всеми благами, какие есть у Него… А тех, которые по своему произволу отступают от Него, Он подвергает отлучению от Себя, которое сами они избрали... Посему те, которые через отступничество своё утратили вышеупомянутое, как лишённые всех благ, находятся во всяческом мучении не потому, чтобы Бог сам по Себе наперёд подвергал их наказанию, но наказание постигает их, вследствие лишения их все благ. Но блага Божии вечны и без конца, поэтому и лишения их всех вечно и без конца...»
Такой изощрённой софистикой Ириней Лионский, да и не только он, послужили «Преданию», но не подлинному христианству, основанному на Христовых Заветах. В таких словесно – административных изысканиях предается сама жертва Иисуса Христа, Его страдания и смерть на кресте, и уничтожается смысл этой жертвы, как показатель любви и сострадания к грешникам, которыми являемся все мы, включая самих «софистов».
Думается, что таким образом, первохристианство, трансформировалось в идеологию общества неравенства и несправедливости. Высказывания таких «софистов», кстати сказать, часто вырванные из общего контекста со временем приравняли к высказываниям Самого Иисуса Христа, зафиксированные евангелистами, и незаметно подставили на место Нового Завета...
Мне кажется, что именно такое «предание» было отвергнуто во времена Реформации в Западной Европе и основой мировоззрения подлинно верующих, «мятежники» вновь поставили Писание, и только Писание...
В этом «пристрастном» «Предании» коренятся противоречия, сомнения и разногласия современной церковной «ортодоксии», потому что такие теории о вечных, «заслуженных» страданиях», оправдывают все несправедливости земные, потому что все мы грешники или нас – подавляющее большинство. Но тогда получается, что все мы будем гореть в геенне, вечно, в то время, как некоторое количество «счастливчиков», одобренных таким «Преданием», будут восседать в Раю, с презрением поглядывая в сторону Ада...
Об этом ли говорят нам Его слова: «Бог есть любовь!»
Думаю, что не такую Церковь создавал Иисус Христос, и не об этом он думал, умирая в нечеловеческих мучениях на кресте, жертвуя собой во имя спасения грешников - тех, что были тогда, и тех которые будут.
Тут вопрос в том – как мы понимаем любовь Божию и Его сострадание. Вполне может быть, что и фарисеи – софисты называющие себя и себе подобных «святыми», после Страшного суда окажутся по другую сторону от Рая! А таких святых, «ортодоксы» наплодили за время правления в Церкви «предания» неисчислимое множество, тем самым дискредитировав идею святости...
Соотношение «Предания» и «Писания» особенно привлекают внимание в последние десятилетия. Это связано, прежде всего, с общественной критикой институтов, «административных отделов» официальной церкви, и её современной социальной роли.
И анализ показывает, что РПЦ, сегодня, словно возвратилось на сто лет назад, и стоит на пороге «православной Реформации». В
А в России, веры умной, глубокой и человечной уже давно нет, за небольшим исключением, осуждаемых «официозом», батюшек и епископов. Но есть само успокоительные суеверия, причиной для которых часто является отговорка – «а все так веруют»...
На мой взгляд, сегодня, если мы хотим сохранить подлинное христианство в наших душах, необходима «православная Реформация», которая бы освободила православие от наслоений идеологии неравенства и духовной несвободы, дала бы возможность существовать в Церкви борьбе идей и взглядов, вовсе не соответствующих официальным и общепринятым, сегодня. Иначе мы придем к тому, против чего так гневно выступал Сын Человеческий – к фарисейству и узаконенному лицемерию!
... На протяжении долгих двух тысячелетий после Смерти Иисуса Христа, завещавшего свободу, равенство и братство для всего человечества, бывало так, что Церковь, как политическая сила выступала часто на стороне реакции. Многие считают, что Предание, извратив учение Иисуса Христа, сделало такое «псевдо христианство», орудием классового и национального угнетения, поддержания того порядка вещей, против которого прямо и решительно выступал сам Христос.
Благодаря постепенной подмене абсолютных христовых ценностей: любви, добра и справедливости, «новые фарисеи» из отделившегося от паствы клира, на их место поставили ценности личностной или корпоративной выгоды.
Надо понять, что движение человечества в истории, обусловлено постоянной борьбой мирских и Христовых ценностей. Именно борьба этих ценностей за первенство в жизни и порождает энергию исторического движения, и потому, страдания, порождаемые этой борьбой – являются почвой, на которой произрастает человеческая культура.
Фрейд - великий философ и учёный, занимаясь проблемами генезиса человеческой культуры, пришёл к выводу, что культура имеет репрессивные корни, то есть, порождена и подталкиваема к развитию репрессиями и борьбой.
Он убедительно показывает, что для развития культуры человечества были необходимы, как добро, так и противостоящее ему зло. Иисус Христос, понимая неразделённость добра и зла в «падшем мире» не один раз заявлял, призывая «обновится и очистится», что только тот «кто отвергнется мира и последует за Мной, тот спасётся».
Без страданий и противостояния Сатане, как олицетворению зла и человеческому греху, победа над Противником Бога невозможна. Только через страдания и самопожертвование возможно обожение людей. Ибо конечной точкой человеческой истории является построение царства небесного, в котором люди воссядут на Божеском престоле одесную от Господа нашего – Иисуса Христа.
И конечно, нельзя понимать все это буквально. Это значит, что человек разумный, будет жить разумно исходя из Заветов Иисуса Христа
Иначе говоря, человечество, ведомое нуждой и страданиями, вдохновлённое идеалами действенной любви и сопереживания, будет двигаться всё вперёд и вперёд, к окончательному превращению людей в «богов», то есть в творцов мира!
... В России, искажение Христовых заповедей в среде «псевдо верующих» зашло так далеко, что превратилось в форменное сектантство. Сегодня с именем Христа на устах совершаются и убийства и узаконенные грабежи, и клятвопреступления, не говоря уже о мошенничествах и взяточничестве. Сегодня, часто защищая такое псевдо христианство, люди демагогически оправдывают человеческий эгоизм и эксплуатацию, войны и воровство, неравенство и унижение человека человеком. Всё это ничего общего не имеет с Новым Заветом Христа, и потому, есть произведение сил зла в мире...
Такое «христианство» усилиями «предания» сведено к обслуживанию интересов «сильных мира сего» - богатеев и клира, идеологически обосновывающего право на существование этой системы.
Таким образом, христианство, в данном случае православие, усилиями многих поколений клириков низведено до уровня идеологии власть имущих. Когда нынешние клирики защищают «христианство», это значит, что они защищают богатство и власть, а также свои привилегии, выраженные в обслуживании «духовных» потребностей властвующей системы… Недавно, я был в России, и не один раз видел, как бородатые батюшки, вылезая из роскошных «лексусов», небрежно и привычно крестят, благословляя, раболепную паству, а точнее «приближённых» общинников, которые после развала старой власти очень быстро привыкли к фарисейским манерам «псевдо веры»
На меня, это подействовало угнетающе. Одно дело целовать руку страдающему телесными недугами святому старцу, живущему в монастыре как аскет и совершенно другое, когда всё делается по привычке раболепствовать перед начальством, пусть и церковным.
И потом ведь есть же разница, между сознательным признанием братских отношений в церкви и узаконенной тиранией клира, которая иногда выражается в привычке всех поучать и наставлять, в ответ получая коленопреклонения и неискренние «лобызания» руки, от поучаемых и наставляемых!
Со мной был такой случай. В разговоре с местным Владыкой, я процитировал какие-то слова Патриарха, а епископ на меня обиделся и рассердился – какое право я имею цитировать слова «самого» Патриарха, пытаясь объяснять свои мысли и рассуждения.
Его позиция была примерно такой: «Да кто ты есть, по сравнению с Патриархом?!»
А ведь Иисус Христос прямо говорил, что пастырь должен стать слугой народа, которого он пытается наставить на путь истинный...
Церковь, за долгие годы властвования «предания» в церковных кругах, из защитницы народа, какой её создавал Иисус, превратилась в «идеолога и оправдателя» власти, презирающей все заветы Иисуса Христа и сама составляет один из органов власти, управляя народом.
Во многом этим «сотрудничеством» объясняется падение авторитета церкви и постепенная секуляризация человеческого общества.
Но Иисус Христос ясно сказал, что «Кесарю – Кесарево, а Богу – Божье».
Многие сегодняшние богословы не различают Церковь Иисуса Христа от церкви Предания, служащей в роли служанки человеческой власти. Их аргументы не в пользу Христа, а в пользу Кесаря, но это так привычно, что никто не замечает подмены...
Человек революционный имеет другие ценности, нежели человек буржуазный. Это похоже на мировоззрение человека «библейского» сравниваемого с мировоззрением человека современного и либерального.
Для библейского человека не существовало ценностей личности, его заменяло понятие рода и племени. Сама жизнь в те времена была сплошным выживанием рода или племени, которые, в конечном итоге, и защищали личность от одиночества и вымирания.
Истребление целых народов или даже всего человечества погрязшего в грехах, посредством «утопления» Вселенским Потопом, не вызывало в «библейском» человеке вопросов.
Ведь достойные спаслись с помощью Бога и дали жизнь современному человечеству. Род человеческий, произошедший от Адама, спасся и это было самое важное...
А то, что утонули «недостойные», воспринималось «библейским человеком» как Божье наказание и очищение земли от носителей плотских грехов, которые могли бы погубить весь мир.
Сегодня, революционную эпоху, в которой главной ценностью было «светлое будущее», считают жестокой, люди, совершившие Контрреволюцию и называющие себя либеральными демократами.
Однако, эти люди пользуются результатами революционных преобразований, отстаивая ценности сегодняшнего дня, не желая понимать, что история человечества это процесс и любое вырывание фактов из процесса, разрушают историю и связь прошлого и будущего.
Ведь Революция шла на сознательные потери и жестокости, чтобы сделать мир похожим на «некогда существовавший, но утерянный рай». И логика революция, воплощение её идей, похоже на библейские истории о наказании Содома и Гоморры, или на историю Вселенского потопа.
Иными словами, сознание революционных масс, вполне древне библейское и упование революционеров – это упование Ноя, исполняющего Божеские указания. Ной свои приготовления сделал тайной от других людей и это тоже вполне библейская, а не христианская ситуация, показатель его «святости», которая проявлялась и в том, чтобы не размышляя, следовать Божеским наставлениям…
А об остальных Ной наверное говорил вполне современным языком: «Это ваши проблемы!»
... В любом случае, идеалы Революции противостоят идеалам Реставрации и потому, судить их можно только по прошествии времени и осознания достигнутых результатов.
Сегодня мы с вожделением смотрим на благополучие стран Западной Европы, которые ведомые революционными «протестными» принципами, через череду религиозных войн и ужасных кровопролитий - вспомните хотя бы Варфоломеевскую ночь во Франции - построили новые, пусть меркантильные, но нелицемерные отношения в сообществе верующих, благодаря которым Европа, а потом и Соединённые Штаты стали островком материального благополучия, и лидерами, идущими по пути прогресса.
Конечно и здесь, некоторые понимают, что стремление только к материальному благополучию и инстинктивной жизни ведёт в пропасть аннигиляции. Но ведь и здесь есть люди сострадательные и не вороватые, понимающие пагубность накопительства и потребительства, готовые поделиться своими богатствами и знаниями с простыми материально и духовно бедными людьми…
К сожалению в России, такие отношения между богачами и бедняками, сегодня можно встретить очень редко.
В беседах с «верующими православными», я часто натыкаюсь на самовосхваление и нежелание признавать за верующими других конфессий и деноминаций на искреннюю и глубокую веру.
Такие «православные верующие», несмотря на хаос отношений и отсутствие любви, утвердившееся в российском обществе, не сомневаясь, утверждают, что англичане, которые англикане, «утратили Иисуса Христа», а вот они, русские православные, приехавшие из бедной и наполненной насилием России, этого Христа сохранили.
Конечно, признавая их невиновность в грехе гордыни, объяснимой их незнанием и непониманием разницы между преданием и Писанием. Остаётся только сожалеть об уровне веры их батюшек – наставников. Ведь это их нескромная самонадеянная позиция, становится моделью для подражания прихожанами.
Однако, личная ответственность в подлинном христианстве всегда была и остаётся и потому, вполне уместен спор о значение христовых ценностей в жизни не только отдельных личностей, но и целого большого народа...
Невольно хочется спросить этих «гордецов», почему сегодня в России столько страшных и немотивированных жестоких преступлений и убийств, почему столько абортов и беспризорных детей? Ведь такого не было ещё совсем недавно, при проклинаемом правлении режима «большевиков»!
Разве это стало не оттого, что при новом «режиме» подлинные Христовы ценности забыты, а на их место поставлены ценности, восхваляемые Его противником – Сатаной?
... Поэтому, любое оправдание ценностей сегодняшних, за счёт очернения ценностей вчерашних – лицемерие и попытка жить безосновательно, разрывая историческую преемственность.
Жестокостей, в истории мира и истории Европы, более чем предостаточно, но именно борьба за будущее, преодоление «общественного гниения, и застоя», всегда была главной причиной драматических событий прошлого.
Обожествление сегодняшнего «благополучия» в некоторых странах в ущерб построению всеобщего справедливого мира, приводит к воцарению идеологии обывателя – образованца и новому «либеральному фашизму», основной лозунг которого – «Благополучие меньшинства можно и нужно строить за счёт большинства».
Особенно показательно это проявляется в сегодняшней России, которая на официальном уровне оправдывая Контрреволюцию и Реставрацию, на всех парах устремляется в «прошлое», и движется в противоположном для всего человечества направлении.
Самый поверхностный анализ ситуации в экономике и культуре показывает, что в отличие от правления большевиков, где развитие культуры и экономики позволило России стать супер державой, победить Гитлера и выйти в космос, несмотря на небогатую напряжённую жизнь.
А сегодняшняя олигархическая Россия вымирает, теряя каждый год не менее одного миллиона населения, и приближается к коллапсу, вне зависимости от желания отдельных людей сделать жизнь лучше и добрее.
Именно Реставрация привела к «некоронованной» власти в стране олигархов, бандитов и взяточников, которые, в конце концов, могут привести Россию к самоуничтожению...
Чудовищные человеческие потери за последние тридцать лет от пьянства, наркотиков и эмиграции, делают будущее России почти безнадежным и если сравнивать эти потери с жертвами «большевистского террора», то становится очевидным - сегодняшняя власть разрушает страну, в то время, как власть коммунистов, тоже через большие жертвы, страну усиливала и укрепляла. Отрицать факт, что СССР была супердержавой, без демагогических оговорок, не сможет сегодня ни один вменяемый человек.
К несчастью, о преступлениях сегодняшних правителей, заговорят только со сменой Реставрации на Синтез, то есть на систему управления обществом, которая, учитывая ошибки псевдо коммунистов последней поры существования СССР, используя раскрепощённые силы народа, вновь сделает ценности будущего главной целью развития страны.
Сегодня же очевидно, что осуществлению обновления социальных и экономических отношений препятствует реставрированная, называемая «рынком», но по сути явившаяся одной из форм первоначального капитализма, система управления...
Псевдо христианство тоже долго не сможет противостоять правде Нового Завета Иисуса Христа, а потому, неофашизм умрёт так и не дождавшись победы религиозной Реставрации. Позиции сторонников «обратного хода» сильны, в основном в официозном «православии», но Христова Церковь, как собрание подлинно верующих, всегда противилась претензиям клира превратить христианство в иерархическую идеологию «начальства».
И на сей раз, я думаю, правда Христова учения победит всех фальсификаторов...
Заключение написанное уже в мае этого года, как дополнение к старой статье:
«А Христос требует, чтобы каждый был как он. Как он принял Голгофу, взошёл на неё, почувствовал на своей совести зло мира, как своё дело, своё преступление, свой позор и принял на себя долг сорвать с жизни её проказу. Христово христианство – постоянная Голгофа. Великое зло, в котором лежит мир, ответственность за всё, что жизнь разлагает, пятнает проказой… Искупление не совершено до конца. Мир ещё не спасён. На Голгофе принесена только первая великая жертва за мир, величайшая жертва, как образец и призыв, как проповедь и великое действие слияния воли Христовой, с волей человеческой. Церковное христианство думает, что Христос ушёл от земли чтобы строить на небе чертоги для праведных, что земля – только тёмная, грязная дорога на небо, которую надо скорее пройти, чтобы прийти туда. Нет! Христос – Бог живых, на земле хочет создать царство своё, - для человечества соединённого с ним. Для земли он умер, чтобы её спасти, её обновить, с неё хотел он снять древнее проклятие…»
М. М. Пришвин – «Голгофское христианство» из книги «Новая земля»
…Очевидно, что критика без предложений по решению тех или иных проблем, не несёт позитивного начала. Поэтому хочу предложить несколько вариантов, возвращения христианства к Писанию, как к живому руководству к жизни и делам подлинных христиан.
Мир вокруг нас - и это очевидно для всех – становится плотью и служит для ублажения плоти. Сегодня, в интернете самое посещаемая тема или как говорят контент – это порнография, которой увлечены, в основном молодые люди и подростки, получающие на этих сайтах вполне антирелигиозное и даже безнравственное воспитание.
Но об этом уже и по телевизору говорят, как о проявлении свободы и рациональности. Самыми популярными разделами на порно сайтах по свидетельству телевизионщиков, опирающихся на статистику является анальный секс, потом следует педофилия, то есть подростки, а потом уже зрелые.
То есть половые перверсии, в силу определённых психологических особенностей молодости, стали популярнее нормального полового соития, ради рождения детей и продолжения рода… Совсем недавно, такие вещи называли развратом, а сейчас это узаконили, как некую «школу взрослой жизни»!
И эта свобода разврата рано или поздно приведёт к «открытому» браку, то есть все будут спать со всеми и непонятно будет от кого женщины рожают детей.
Самое забавное, или печальное – тут все зависит от взглядов читателей, что человечество в этом случае вернётся к промискуитету, который характерен для человекоподобных обезьян и практиковался в человеческом стаде лет этак тысяч пятьдесят – сто тому назад.
Кажется, что христиане не должны соглашаться с этим и могут образовывать новые свои общины на подобие общин менонитов, не участвуя в этих дьявольских развлечениях которые ведут не только к разрушению нравов но и к аннигиляции человечества Погрязшего в «грехах».
Будучи в Америке я познакомился и увидел, как живут верующие люди в колониях менонитов. Они не пользуются электричеством, ездят и работают на лошадях, имеют свои школы и своих руководителей в советах граждан. И так они живут уже не одно столетие!
Нечто подобное можно наблюдать и у духоборов, переехавших в Канаду и в Америку, спасаясь от гонения царской власти за исповедание своей веры и нежелание служить в армии и содействовать смертоубийству!
Нечто подобное могут сделать и сегодня подлинно верующие в Христа и стремящиеся исполнять его Заветы.
Для многих становится очевидно, что нынешний мир наполненный алчностью, смертоубийством и развратом, движется в противоположную сторону от Храма.
И зная, видя такие примеры сопротивления и неприятия пути развития уводящего человечество в сторону самоуничтожения, подлинные христиане следуя примеру таких коммун, могут и должны уходить из такого общества, селится отдельно и не прерывая связей с линией развития науки и технологий, стараться жить по христиански, соблюдая Заветы Христа о свободе, равенстве и братстве.
В этом нет ничего невозможного или сектантского. Скорее весь остальной мир постепенно превращается в секту, формально исповедующие религиозные принципы, а на деле пренебрегая ими или даже противясь им!
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: www.Istina.russian-albion.com
Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Апрель 2010 года. Лондон.
Вера и неверие
Русское православие заграницей
…Как – то так получилось, что последнее время, я много думал о роли и значении православия в судьбах русского народа и будучи невоцерквлённым верующим, старался разобраться в том, что на мой взгляд не соответствует христианству в современной Церкви.
С одной стороны я видел непрекращающиеся дрязги среди паствы, а с другой, замечал, что у одних вера подменена говорильней и ханжеским смирением, а у других, гордыней и фарисейством, часто выражающихся в преувеличении значения формы поклонения Богу и ритуализмом.
Ещё одна странная, но очень распространённая особенность многих прихожан – постоянные шатания между сайентизмом и фальшивыми формами богопочитания и попытка их соединять без ущерба православной доктрине, непонимание последствий такого смешения.
Я это называю «мещанским православием». Особенно это заметно в приходах за границей, где очень много «новых русских», в Сурожской епархии в том числе. Большинство прихожан уверены, что астрология никак не противоречит православию, а только дополняет его. Странные выводы иногда делает обывательское сознание…
В Сурожской епархии есть ещё одна интересная особенность, присущая пожалуй всем приходам РПЦ за рубежом. Постепенно, в этих приходах количество иностранцев возрастало и в конце концов, они становятся определяющей силой, «административной властью» прихода.
Что касается церковного начальства, то они хотят угодить «хозяевам», держа в уме – мало ли что может случиться,
Что касается англичан-прихожан, то мне вовсе непонятно, почему они, будучи западноевропейцами, и по стилю жизни и по складу души вполне протестантами, вдруг увлеклись православием, которое, на мой взгляд, во многом и радикально отлично от того же англиканства. Я имею ввиду ситуацию в Англии.
Я спрашивал об этом своих английских знакомых и их замечания, вполне соответствовали моей точке зрения на происходящее.
Во-первых, в классовом отношении новообращённые православные англо – саксы, представляют либо верхушку среднего класса, либо даже высший класс.
И главной побудительной причиной, которую эти «простые» люди часто сами не сознают – желание выделиться или противопоставить себя большинству.
А такое стремление напрямую противостоит православному догмату соборности.
Это противостояние при внешнем согласии, приводит в конечном итоге к попыткам выделиться и раскалывает общину на два лагеря. Это и послужило причиной внутреннего раскола прихода, ещё при Владыке Антонии Сурожском.
Любые религиозно – этические аргументы по поводу этого раскола на мой взгляд неуместны, и заставляют неофитов погружаться в конфликты всё глубже и глубже.
Иначе говоря, подспудный протестантизм характеров в этих новообращённых одерживает верх и православие, превращается в одну из форм протестантизма…
В качестве информативного пояснения хочу добавить, что в Англии, на службы в англиканские соборы ходят в основном люди «интеллигентные», то есть люди среднего и высшего классов, а для простых людей, рабочих главной религией стал спорт и футбол в частности.
Достаточно выглянуть в окно и вы увидите, что главный английский «опиум» сегодня - это футбол, а точнее боление за «своих», проявление таким образом английского патриотизма.
Футбол превратился в Англии в национальное сумасшествие, в проявление национализма, которое ещё не запрещено для массового сознания, сознанием либеральным.
Религиозное же сознание уже давно под негласным запретом, немодно, если хотите!
Однако, в силу сложившейся ситуации, русских эмигрантов в Западной Европе становится всё больше и больше, и им безусловно требуется подлинно православное окормление, так как русские корни очень сильны, прежде всего в людях верующих.
Красота и сложность, эмоциональная насыщенность православных служб, так же привлекает многих иностранцев. Но когда для них, православная служба становится обыденностью, они начинают стремиться рационализировать её, внося упрощения и сокращения в те или иные церковные правила и ритуалы…
Постепенно и согласно изменениям внутреннего духа православия, происходят перемены и в литургических службах…
Однако есть литургические правила, которым должны следовать все верующие, иначе всё постепенно рассыплется и вслед за утратой формы, то есть соблюдения церковных правил, последует утрата сути веры.
Любая попытка спрятаться за индивидуализм, рано или поздно заканчивается отрицанием основных догматов, без которых уже любая религия перестаёт быть предметом веры и превращается в идеологию.
Недаром, кто-то из русских писателей говорил, что актом крещения, мы вводим себя в общий, длящийся, неумирающий ряд людей исповедующих христианство…
Примером жизнеспособной религии служит иудаизм, в котором во многом жёстко регламентированная обыденная жизнь прихожанина, сохранила евреев как нацию, и сделала их веру незыблемой в течении трёх тысячелетий…
Поэтому, нужно не становиться антисемитами, а учиться у иудеев их жизнеспособности в самых трудных и трагичных условиях жизни. Ведь антисемитизм – это часто проявления зависти, а не следование закону любви, которому учил Христос, восставший на фарисеев…
Древние законодатели прекрасно знали религиозный феномен передачи чувств и эмоций через ритуал и соблюдение правил. И использовали его для укрепления и выживания конфессий в быстро меняющемся мире…
Для русских православных, Бог существо всемогущее, и «реально» существующее, часто вопреки тому же сайентизму. Русский человек ходит в церковь не только пообщаться, а прежде всего поучаствовать в уважительном поклонении всесильной личности, и в ответ попросить Бога о чём-нибудь сокровенном, затаённом, что не в силах осуществить никакая реальная личность.
Можно сделать вывод, что глубина веры русского человека обусловлена часто глубиной страданий, количеством нехватки чего-то важного, но недостижимого силами существующими в мире материальном.
Это конечно прежде всего касается состояний души, того, над чем материальное не властно. Каждый из своего жизненного опыта знает об этом…
Вспоминаю своё приобщение к церкви.
Я конечно был крещён в раннем детстве, как все мои ровесники в округе. Я даже помню, как мы с родителями ходили в церковь, всегда переполненную, светящуюся яркими свечами и пахнущую ладаном и воском. А снаружи рядами сидели и лежали калеки и убогие, оставшиеся после страшной войны…
И тогда отношение к церкви было совершенно иное, чем то, о котором нам пытаются рассказать сегодняшние фальшивые историки.
Невольно вспоминается Гитлер, уверенный, что стоит ему вступить в Советскую Россию и его будут встречать хлебом – солью, «порабощённые» большевиками народы. Те, кто уверяли его в этом, а среди них были и деятели РПЦЗ, очень похожи на нынешних «историков» - монархистов из церковной ограды и.
Конечно, чтобы понимать это, надо было жить в те времена в Советском Союзе…
Потом, при Хрущёве, наступили времена «нового атеизма» и постепенно я забыл о церкви.
Мне в молодости казалось, что я всё могу сделать для себя сам, а так как неустройство реальной жизни заставило меня постепенно ничего не хотеть, то я превратился в «самодельного» буддиста, довольствовался малым и был счастлив.
Кроме того, просить у Бога чего-нибудь материального для себя я не хотел, привык довольствоваться тем, что имею.
А просить что-то для близких, тоже считал неблагодарным, потому что для близких, то что я для них хочу, возможно совсем не будет тем, что они сами для себя хотят…
Надо заметить, я был воспитан на идеалах будущего коммунизма и потому, верил во всеобщее братство и товарищество, которое как мог старался осуществлять в реальной жизни.
Я старался не зарабатывать деньги любой ценой, но «больше думать о Родине, а потом о себе»
…В церковь, я стал ходить вновь, уже в зрелом возрасте, когда понял что коммунистические идеалы в стране, постепенно подменяются идеалами буржуазными, мещанскими.
В то время появился современный эквивалент старинного мещанского лозунга: «Моя хата с краю» и «Это ваши проблемы».
И потому, жизнь постепенно начала проваливаться в хаос…
Но даже тогда, будучи в церкви я воспринимал её только с внешней стороны…
И вот я попал в Англию и затосковал душой, хотя моё тело пребывало в комфорте.
Тут, я понял, что кроме тела во мне есть ещё и душа, которая болит и болеет, если её не содержать в чистоте. И я пошёл в церковь и застал в ней то, чего мне не хватало, а точнее не хватало моей душе.
Несколько последних лет, бывая в ситуациях и в местах на земле, где мне бывало хорошо, я благодарил бога за предоставленную мне возможность, но делал это как верующий человек, осеняя себя крестом в память о страданиях Христа на кресте, и поминая его имя с любовью и радостью…
В Лондоне, таким местом был наш собор…
И здесь, на чужбине, как русский человек потерявший отечество, я хожу в храм, как тысячи и тысячи моих соотечественников заграницей, чтобы помолиться и почувствовать себя частичкой тела Церкви Христовой, церкви православной, церкви русской…
(О национальности и соответствии национального характера определённой конфессии, в другой статье)
И вдруг – новый скандал в кафедральном соборе…
Меня глубоко задели последние события связанные с желанием большинства храмового клира, англичан по национальности, уйти под омофор Константинопольского патриархата, оставив тем самым за бортом Русской Православной церкви, подавляющее большинство русской паствы.
Получается так, что Митрополит Василий, ставший главой Сурожской епархии после Владыки Антония Сурожского, вдруг решил, что «праведники», во главе с ним, для того чтобы избавиться от надоедливых грешников, то есть от «понаехавших», могут отделиться оставив на произвол судьбы не только тех, кто уже являясь членом прихода и не разделяет их намерения, но и тех, кто оказавшись в Англии, и переживая своё иммигрантское состояние, намерен прийти в храм и заново вспомнить о своей отеческой вере, от которой по обстоятельствам разного рода был на время отдалён.
И потом, ведь есть и дети иммигрантов, которых родители не хотят оставлять без божьей благодати и пастырского благословения.
Для большинства русских, это не вина их, но беда, что они жили и родились в стране где влияние подлинного христианства ослабло, а местами и просто исчезло.
Жизнь набегала на нас таким множеством проблем, несчастий и горестей, что часто не оставалось времени подумать о своей судьбе как человека божьего и вместо, мы пытались выплыть в этом житейском море поодиночке, только как единицы безликого социума.
Во время и после страшной войны, в которой СССР потеряло многие миллионы убитых и умерших, когда обнаружилось, что идеология в душах людей не может заменить Страдающего бога, простые люди вновь возвратились мыслями к Христовой жертве.
И религиозный пыл народа вылился в религиозный ренессанс, который к сожалению продолжался недолго и закончился новыми атеистическими гонениями на людей верующих…
Однако в трудные девяностые годы, вновь пошли в церковь, благо что преемственность поколений ещё не прервалась окончательно!
Таким образом, приехавшие из сегодняшней России православные, не по своей воле остаются вне церкви, вне кафедрального собора в Англии, где уже несколько десятилетий существует крепкая, Сурожская Епархия, становящаяся и достигшая известности под водительством мудрого пастыря Владыки Антония Сурожского.
Но вот Владыка умер и через время его заместил Владыка Василий, решивший «отказать» русским православным из «новой волны», уединиться с соплеменниками и некоторой частью русской общины, давно живущей в Англии, с подозрением глядящих на отнюдь не идеальных русских, прибывающих и прибывающих на «благодатные» Острова.
Более того, Владыка Василий, решил отказаться от подчинения Метрополии, внимая советам Архипастырей из других, ещё довоенных приходов Западной Европы. А это значит, что и в других зарубежных епархиях возможны раскольнические действия, подобные действиям Владыки Василия…
И тут выясняется, что для этих пастырей существуют сегодня «овцы и козлища», причём в разряд «козлищ», отнесены все вновь прибывшие, а в разряд «агнцев» – все, кто пребывая в рассеянии, во многом утратил уже свойства русского человека, превратившись в «более англичан», чем сами англичане.
Со стороны «старой иммиграции», неприятие людей из новой волны, обусловлено ещё и чисто субъективными факторами – боязнью утратить руководящие функции в приходах, нарушение любовных отношений между «гостями» и хозяевами, и в конце концов просто изменением рутиной церковной жизни – проведения служб на двух языках, необязательное знание некоторыми английскими служителями русского языка, постепенный переход всей жизни Русского православного прихода, на английский манер.
Однако главной причиной разрыва между новыми и старыми членами прихода, было деление на «благородных, дворян» и «народ или рабов».
К сожалению, исторически так сложилось, что Русская Зарубежная церковь, представляла из себя в момент её становления, в основном аристократическое, буржуазное крыло русского православия и во многом, состояло из тех людей, обвинявших в катастрофе, то есть в революции произошедшей в России, кого угодно, только не себя!
И конечно винили в первую голову народ, так «подло» предавший «их» монархию и их сословные привилегии, никоим образом не связанные с учением Христа, но поддерживаемые Синодом…
Я совершенно согласен с теми русскими пастырями, которые переносили страдания вместе со своим народом и не отнекивались от ответственности русской церковной администрации за взрыв народного возмущения, перешедшего в революцию и последующую полосу неверия.
Ибо я уверен, что Бог не мог попустить невинные страдания своих служителей без вины и без надежды на их исправление.
Здесь можно вскользь заметить, что сама библейская история, говорит нам о Божьем наказании, которым подвергались целые народы и города за грехи отступления от подлинной веры.
На фоне этих наказаний, сваливание вину на паству некоторыми русскими иерархами, выглядит неискренними…
В предыдущей статье, я уже цитировал, Владыку Антония, который понимал ответственность Пастырей перед церковью и помнил, что Иисус пришел на землю не только для праведников, но и для грешников!
Поэтому Митрополит Антоний отрицал любые обвинения Иерархов ЗРПЦ, их претензии к собственно Русской Православной Церкви, которая продолжала окормлять православных в СССР в трудные и даже страшные времена, когда народ страдал, а множество православных священников, попали вначале в советские, а потом и в гитлеровские лагеря…
А в Париже, представители РПЦЗ, благословляли гитлеровский «меч возмездия» в войне против своих бывших соотечественников, в том числе и против русских православных христиан…
И это было продолжением их политики, которая ничего общего не имела с христианством. Они, эти зарубежные иерархи начисто отрицали свою вину перед Богом и перед членами Российской церкви из сословия «рабов»!
Тогда, после Революции, порабощённые чувством личной гордыни и обиды они отвернулись не только от «черни», взявшей в стране власть, но и от Христа, который тоже был из «низшего сословия»!
И этот нераскаянный грех, толкнул их к ещё большему греху - сотрудничеству с врагами русского народа и врагами всего мира, стремящихся уничтожить не только православную веру, но и уничтожить носителей этой веры физически...
Я не могу и не хочу судить никого, но прятать или замалчивать исторические факты, при всей их многосложности, я тоже не могу.
В воспоминаниях Владыки Антония есть упоминания о прислуживании клира РПЦЗ Гитлеру и его воинству, а к его свидетельству я отношусь с большой верой и уважением…
Однако и после войны Иерархи РПЦЗ не раскаялись.
Во всяком случае они не покаялись в поддержке Гитлера и это главный грех иерархов сегодняшних зарубежных епархий.
И этот нераскаянный, не пережитый, не выстраданный грех, сегодня, загнивая превращается в грех раскольничества и желания создать «своё» православие и даже свою, якобы «передовую» церковь…
Я, не без внутреннего сомнения отношусь к идее воссоединения ЗРПЦ с РПЦ, о котором объявили в последнее время и думаю, что пока такие раскольнические действия РПЦЗ будут продолжаться, они, в случае воссоединения, проявятся, как нечто внутренне присущее самой Русской Православной Церкви.
Мне кажется, что нельзя объединятся на формальной основе, и самим «втаскивать троянского коня», в пределы «городских стен» русского православия…
У Русской Православной Церкви, сегодня, множество проблем, главной из которых на мой взгляд, является постоянное уменьшение подлинно верующих христиан и увеличение количества псевдо христиан, которые откликаются на «моду» в религиозную веру.
А с другой стороны, возникновение фанатично настроенных реставраторов, «бывшей» веры, воссоздание «Чёрной сотни», как религиозного общества, смыкание псевдо христиан с националистами-монархистами.
Кроме этого, в РПЦ не так много пастырей, которые бы понимали изменения произошедшие и происходящие, как в православном, так и вообще в религиозном мире, и соответствующим образом реагировали бы на них...
И тут хочется сослаться на радостный пример служению не администрации, пусть даже церковной, а собственно членам православной церкви, простым людям, для которых душевный и мудрый пастырь, является светочем, несущим свет Христов своим личным примером и быту, и в вере.
Когда, я вижу православных священников разъезжающих в дорогих автомобилях иностранных марок или слышу священников плохо знающих историю православия и не хотящих её знать, то думаю, что такие служители церкви, подрывают авторитет не только конкретного прихода, но вообще русского православия!
Конечно были и есть священники подлинные пастыри, которые отдающие свою жизнь за паству, глубоко проникающие в страдания и мятущуюся душу прихожан, понимающие своё священство, как служение тем, кого они окормляют христианскими истинами, духовной пищей…
Хочу привести в качестве примера того же Митрополита Антония, не только не имевшего личной машины, но и самолётами летал за свои деньги, не считая возможным пользоваться «командировочными» выделяемыми ему приходом, всячески экономя церковные деньги, прежде всего за счёт урезывания собственных потребностей…
Другая проблема – это попытки поправить финансовое положение приходов за счет «пожертвований» от людей не очень праведных…
Также, я считаю невозможным принятие пожертвований от людей привыкших подкупать, использовать остальных как средство в своей карьере, или в качестве «замаливания» грехов похожее на, некогда существовавшие в католицизме, «индульгенции».
В этом случае уместно только личное покаяние и приятие душевных и физических тягот, связанных с искренним раскаянием, раздачей денег детским приютам, богадельням и бездомным…
Ещё одна большая проблема в сегодняшней православной России, которая на мой взгляд прямо связана с существованием в церковном обществе псевдо христиан и собственно псевдо христианства – это прозелитизм других конфессий и сектантство.
Перечитывая историю предреволюционного православия, я с удивлением узнаю, что разного рода секты, используя противоречия и ошибки церковного клира на рубеже девятнадцатого – двадцатого веков, необычайно распространились в России.
Обусловлено это было неудовлетворённостью верующих официальным православием, которое отвечало на поиски «истинной» веры непониманием и неприятием, гонениями и репрессиями, только подчёркивающих сближение Божьего и Кесарева, а часто и подмену первого вторым. Вспомните Синод и Победоносцева…
Сегодня, опасность сектантства соединена с развитием наукообразных идеологий, которые часто принимают, чуть ли не за продолжение и улучшение христианства. «Сайентизм» - методика, помогающая воспитывать юного эгоиста, захватывает воображение образованцев радужными перспективами самореализации и лёгкого обогащения и потому, воспринимается ими, как дополнение к школьному, образование.
А то, что она уродует души юных учеников, толкает их в мир идолов и фетишизма, эгоизма и стяжательства, образованцев не волнует. Для таких «верующих, наука, часто на уровне рекламных статей, становится новой религией!
Борьба русских «образованцев» против религиозного воспитания для меня часто совершенно необъяснима.
Сами являясь почти полными невеждами в культуре и искусстве, корни которого во многом лежат в истории христианства, они, под всеми предлогами не хотят допустить в российские школы уроки православия, мусульманства, католицизма, буддизма, иудаизма. Конечно можно учить религиозной истории и в церковных школах, но ведь православными себя называет каждый второй, если не чаще в современной России. А много ли церковных школ сегодня в России? А ведь в Европейской части России есть области в которых православных подавляющее большинство…
Однако противники религиозного воспитания находят самые неподходящие аргументы, лишь бы не допустить введения курса православия в русских школах. Ссылаются на национальные обиды, говорят о свободе воли быть атеистом. Но ведь насильно никто не будет заставлять детей атеистов ходить на курс православия…
Никто из этих противников уроков религии не выступает за отмену уроков рисования или пения в школьной программе только потому, что большинство так и не умеют рисовать или не знают нотной грамоты по окончанию средней школы.
Невольно эстетическое воспитание ставится впереди воспитания религиозного. Но правильно ли это?
В лучшем случае на что согласны противники курса православия – это заменой его уроками истории религии…
В ответ я могу привести пример с Англией, где такие уроки обязательны, а уровень религиозности постепенно падает.
Но при этом, надо учесть, что около трети школ Англии – это церковные школы, которые представляют все христианские конфессии.
Мусульмане уже давно преподают основы ислама детям, начиная с пяти лет и делают это в школах в мечетях…
В России мусульман около двадцати миллионов и родители – мусульмане тоже захотят, и наверняка уже учат детей в мечетях…
Думаю, что это касается всех религиозных конфессий...
Но сколько на самом деле православных верующих и верующих других конфессий в России сегодня – никто не знает…
Образованцы, сопротивляясь религиозности и «не ведая, что творят», пропагандируют саентистской технологии воспитания, состоящие в основном из научных суеверий, приправленные примитивными концепциями личного преуспеяния и сексуального успеха, базируются на научении обманывать или манипулировать окружающими.
Такие «педагогические» технологии, значительно страшнее атеизма, так как играют на низменных инстинктах человека и узаконивают животный эгоизм.
Развивая и оправдывая такие теории, «саентисты» провоцируют в обществе борьбу всех против всех, войну противопоставляют любви, силу - правде и оправдывают концепции «выживание без правил»
В разговорах с поклонниками сайентизма, мне хочется повторять им известную формулу – символ: «Там, где не присутствует Бог – воцаряется Сатана!»
Ещё важный пробел в религиозном воспитании состоит в том, что живя в мире денег, Церковь не находит в себе смелости говорить о порочности жизни ради денег, ради удовлетворения эгоистических потребностей, не возражает против денег, как главной цели в жизни.
И в ответ на прямые вопросы, священники отделывается уклончивыми ответами о том, что зарабатывание денег само по себе ни плохо - ни хорошо, но всё надо определять потому, как эти деньги используются…
После таких ответов, я не один раз видел и слышал, как новые русские выйдя из церкви, погружаются в мир денег с чувством удовлетворения – значит церковь не осуждает тех, кто наживает деньги – таково их внутреннее оправдание.
Ещё страшнее для чувств верующих понимание, что православная церковь может служить прикрытием ширмой для людей зарабатывающих деньги, отнюдь не на церковных занятиях: как например торговля алкоголем или торговля церковными книгами и церковной атрибутикой за большие деньги.
Я уже говорил, что любые попытки делать деньги в пределах церкви – это по большому счёту святотатство и когда мы с этим сталкиваемся, то веры в наших душах отнюдь не прибавляется.
И здесь, основная проблема и средство будущего преуспеянии церкви, как и в светском обществе, заключена в проблеме церковного воспитания и образования.
Необходимо поднять уровень преподавания в семинариях и духовных академиях, за счёт привлечения в них талантливых лекторов и педагогов – верующих…
В связи с этим, вспоминается французский католик – иезуит Тейяр – де – Шарден.
Он, будучи глубоко верующим человеком, всю жизнь был учёным – антропологом и стал одним из открывателем в Китае, остатков синантропа.
Но повторяю, он был и до конца остался верующим человеком, писал замечательные книги в которых делился своими религиозными раздумьями о судьбе и жизни современного человека и его отношения к Богу…
…К сожалению, я далеко отступил от заявленной темы, но не сказал и десятой части того о чём хотелось бы поговорить и подумать приходя в православный храм, или того более – называя себя православным христианином.
Всё написанное мною в этой статье представляется мне как краткие тезисы больших статей и если угодно дискуссий, благодаря которым, я прежде всего себе самому помогу уяснить с откровенностью и беспристрастием – а во что же я сам то верую?
Способен ли я сам отдать жизнь за веру в Бога, Христа и Святого Духа?
Насколько искренне я сам исповедую русское православие?..
Надеюсь, что прочитавшему эту статью захочется обменятся со мной своим религиозным опытом, и этому отклику я буду очень рад!..
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: www.Istina.russian-albion.com
Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Лондон. 17. 06. 2006 года
Добавление к статье "Вера и неверие"
Добавление к вышесказанному через одиннадцать лет после написания этой статьи…
Уже давняя новость: Владыка Василий возглавивший уход части прихода из Сурожской епархии, уже давно сложил с себя сан, женился и уехал из Англии. А судьба остальных «раскольников» мне неизвестна. Думаю, что любой раскол – это событие с драматическими последствиями
…Теперь о главном.
Современная жизнь меняется очень быстро и церковь не может на эти изменения смотреть свысока.
За эти годы появился интернет и присутствует почти в каждом доме. Появились мобильные телефоны, которые позволяют общаться с множеством людей в разных концах света. Церковные батюшки, особенно из молодых, тоже имеют и интернет и мобильники.
И можно пользоваться расширением аудитории для того чтобы объяснять, рассказывать о христианстве и в частности о православии. Можно и нужно добиваться того, чтобы большинство прихожан по всей стране и конечно за рубежом, знали и понимали во что они веруют.
Но вслед за верой должны следовать добрые дела и это пожалуй главное в подлинном христианстве!
И это станет возможным, когда верующие будут приходя на службы, не только заученно креститься и даже вставать на колени, но всей душой зная и понимая Новый Завет Иисуса Христа, будут ценить ото правило жизни для честного христианина и сами попытаются следовать этим Заветам!
Иначе из псевдо верующих получается «кимвал звучащий» и потому, живущих без любви и сострадания не только к ближним, но и всем людям нас окружающим.
Ведь суть христианства и православия, можно передать одной короткой фразой из Библии: «Бог – это любовь!»
А для того чтобы воспитать это чувство любви в верующих, нужны постоянные усилия служителей церкви в разъяснении и объяснении этого главного положения христианской веры…
На исповеди, люди говорят о грехах, но какие грехи у простых смертных?
Эту у разбойников, бандитов и воров грехи большие, требующие прежде раскаяния исповеди. Но среди прихожан, таких я не видел. Вот и приходится многим прихожанам придумывать «грехи», чтобы батюшки благословили их именем Господа!
И в исповеди важно то, какие добрые дела сделал человек, за время от причастия до причастия. Об этом нужно думать верующим постоянно!
Поэтому и нужны в церкви истинные пастыри, умеющие посоветовать, что делать в трудные минуты жизни, подсказать как добрые дела делать и после принять исповедь!
В качестве примера таких служителей церкви, я снова вспоминаю Владыку Антония Сурожского. Его личная жизнь и труды, как православного иерея, до сих пор находят горячий отклик в душах и сердцах тех, кто не только давно приобщился к церкви, но и тех кто ищет духовного руководства!
Его книги составленные из проповедей, бесед с прихожанами и лекций, в том числе на радио и на телевидении, привлекали и привлекают в православие не только русских людей разного возраста, образования и личного опыта, но и иностранцев.
Он, Владыка, вел постоянные программы на радио, а потом и на ТВ. И его проповеди имели по тем временами громадную аудиторию.
Также помню, как нынешний Патриарх Кирилл, тогда ещё молодой священник выступал на телевидении и рассказывал о православной вере, объясняя, как можно прийти в лоно церкви молодым, вполне современным людям, ищущим любви и поддержки в непростой жизни.
Сегодняшнее православие проповедуемое Владыкой Антонием и будущим патриархом, доступно понятно и привлекательно для всех желающих найти руководство и путь в мир любви и духовности!
Владыка, будучи главой православной епархии, сделал несколько замечательных нововведений в соборном храме.
Он открыл трапезную, в которой люди после службы могли закусить и главное пообщаться, узнать друг друга «в неформальной» обстановке, восстановив древний православный обычай совместных трапез членов прихода.
При этом и прихожане, и клирики собора ели за одним столом и могли поговорить, лучше узнавая друг друга. И было бы замечательно, если такие совместные трапезы, совершались во всех приходах русского православия, не только за границей, а главное в самой России.
Но с уходом Владыки, такие трапезы в соборе постепенно прекратились и в бывшей трапезной устроили домовую церковь для клира.
Таким образом, сегодня, священники служат службу перед толпой, а общаются только с активом церкви, да и то нечасто. А все остальные, с их чаяниями и заботами и горестями остаются незнакомцами, о которых священники ничего не знают, да часто и не хотят знать!
Бывая в церкви и краем уха слыша беседы прихожан, я прихожу к выводу, что многие верующие: и молодые и старые, знают суть христианской веры очень поверхностно.
И поэтому, часто подвержены разного рода суевериям, бытующим до сих пор в массе православных. Одной рукой, такие «христиане» на службе крестятся и даже падают на колени, а в другом месте «веруют» в гадалок, и разные народные суеверия, которые противоречат не только христианству, но и здравому смыслу.
Поэтому, надо в каждом приходе открывать катехизические курсы и в них, с помощью самых просвещённых священников, рассказывать о истории христианства и православия, об особенностях церковной православной службы, отвечать на вопросы прихожан и давать возможность самим верующим участвовать в дискуссиях.
Как это делал Владыка Антоний, беседуя с прихожанами и отвечая на их вопросы. И эти собрания всегда были многолюдны, потому что Владыка обладал чудесным даром слова, рассказывал о Христе и его заветах, так, будто он сам присутствовал и слушал Господа…
По окончанию таких «курсов», верующие прихожане не только смогут верить сознательно, зная и понимая, что говорил и требовал Иисус Христос от своих учеников и последователей, но и объяснять это всем интересующимся и вопрошающим.
Не секрет, что сегодня большинство приходов живут точно по афоризму Лескова: «Древняя Русь была крещена, но не просвещена!»
Ещё одно важное начало в русской церкви, - создание молодёжного союза православных христиан, где могут встречаться и дружить большинство молодых прихожан, которые смогут не только узнавать в них основы христианства, но и делать добрые дела, помогая в том числе священникам в их непростом служении.
Такая молодёжь может помогать организовывать и проводить собрания прихожан, разного рода праздники прихода, используя свою энергию на богоугодные дела.
И сделать это нетрудно, потому что в церкви молодые ищут друзей, могущих разделить их стремления сделаться лучше и чище. Конечно, как и во всем в приходе, эти движения должны и могут возглавлять молодые священники, заботящиеся об окормлении прихожан и на таком уровне…
Очень нужны сегодня и церковные, приходские школы, в которых будут не только изучать христово учение, особенности службы и догматы, но часто - это особо касается зарубежных приходов – и русский язык, которым дети иногда плохо владеют!
Для того, чтобы церковное общежитие не отрывалось от современности, можно и нужно проводить лекции и встречи с известными богословами, помимо еженедельных бесед. Можно и нужно проводить концерты церковной и классической музыки приглашая на них всех желающих. Постепенно люди к этом у привыкнут и аудитория будет наполнять церковь до отказа…
Очень важно, чтобы священники и иерархи чувствовали и понимали себя слугами верующих прихода, а не выделялись в отдельную касту «жрецов», всячески подчеркивая свою причастность к «начальническому сословию»!
Вот, пожалуй самое необходимое на мой взгляд, что в первую очередь надо попытаться сделать в русском православии…
Конечно, многие батюшки по всей стране и за рубежом, будут говорить, обычные для администраторов слова: - А у нас уже есть!
Но часто, если это и есть, то в основном это формальные мероприятия, в которые нужно вдохнуть душу живую! И тогда приходы станут настоящими собраниями верующих – единомышленников!
Лондон. 17. 06. 2006 года.
Религиозные корни современной человеческой цивилизации.
«….Какова же была деятельность Христова?
Во-первых, она не определялась предметом; она определялась милосердием, любовью, жалостью. Все случаи исцелений, которые мы находим в Евангелии (воскрешение сына вдовы Наиновой или Лазаря), все чудеса, которые Христос творил над природой (как усмирение бури на море Тивериадском), определяется только одним; Ему жалко в самом сильном смысле этого слова, жалко погибающей твари и он вступает и что-то делает по милости, по милосердию…..
А второе – выражаясь по-человечески и конечно несколько грубо: если кто был неудачником, то это Христос, потому что если посмотреть на жизнь Христа и на его смерть вне веры - это катастрофа…..
В этом отношении мы должны быть очень осторожны, когда думаем о христианской деятельности, как о такой деятельности, которая целесообразна, планомерна, успешна, которая обращена к определённой цели и её достигает, которая так проводится, что венчается успехом….. не в них сущность христианского момента, Христова момента в деятельности. Сущность его в том, что Христос во всей Своей деятельности, в каждом слове, в каждом деле, во всём Своём бытии выражал, делал конкретной, реальной волю и любовь Божью… Вот почему Христовы действия, Христовы слова так совершенны, и вот что они собой представляют…»
Митрополит Антоний Сурожский. «Человек перед богом». Глава «Созерцание и деятельность». Москва. 1995 г.
“Белковая молекула несет информацию о той клетке, которая ее наработала, о том, в чем эта клетка нуждается, что эта клетка может дать для других клеток. На каждое изменение внутренней или внешней среды белковая молекула отвечает изменением своей вторичной и третичной структуры в виде изомерных превращений. И ту связь, которую она считает наиболее ценной, она архивирует и делает более прочной, более устойчивой. Когда молекула достигает высшей устойчивости, становится регидной, малоподвижной – она перестает функционировать...”
Академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор Владимир Николаевич Шабалин.
…Последнее время мнения учёных о способностях видовой эволюции начинают склоняться к выводу, что эволюционируют, или иначе – развиваются, те виды, а внутри вида те особи, которые наименее приспособлены к среде обитания или проживания. То есть, бактерии и морские моллюски, способные выживать при разбросе температур в сотни градусов и изменений среды, от благоприятной на неблагоприятную, при этом сохраняя способность выживать и размножаться, – не развиваются уже миллионы лет. Получается, что вид, который наиболее приспособлен на данный момент, впадает в стагнацию, попадает в «эволюционный тупик» или, со временем, при резкой смене климатической и геологической ситуации, быстро вымирает.
Нечто подобное происходит и с духовной составляющей всего живого, и прежде всего вида «человек разумный». Вспоминается тезис Фрейда, который утверждал, что человеческая культура, это продукт борьбы за выживание человечества, следствие давления обстоятельств и неблагоприятных ситуаций, мобилизующих человеческие способности...
Что касается, человеческого общества, то существует несколько гипотез определяющих причины и возможности эволюции человеческого духа, той эволюции, которая помогла не только взлететь в космос, но и создать такие информационные технологии, которые способны подтолкнуть к достижению состояния «бессмертия», в начале всего человеческого общества, а потом и конкретного человека. Поэтому, знание корней и причин эволюции интересует не только учёных биологов и физиков, но и богословов. Однако, определённого, однозначного ответа, сегодня, на этот счёт не существует.
Таким образом, проблема определения смысла эволюции и её значения в нашей жизни – одна из самых актуальных на сегодня. От уровня её понимания, зависит дальнейшее развитие, прежде всего духовного мира человека...
Вот что ещё пишет об эволюции, Академик РАМН Владимир Николаевич Шабалин:
“На Земле прошло несколько эволюционных этапов. Первый – физическая эволюция, в результате которой были созданы атомы, далее химическая эволюция обеспечила создание молекул, в том числе больших молекул, пробионтов. Итогом следующего этапа – биологической эволюции – явилось создание клеток, многоклеточных организмов, биологических видов, в том числе человека. В настоящее время эволюция сосредоточила своё внимание на головном мозге человека как высшем достижении структурно-функционального развития живой материи. При этом мы переживаем принципиально важный переломный момент в развитии жизни – переход к интеллектуальному этапу эволюционного развития. Дело в том, что наш интеллект развился до такого уровня, когда он начинает вмешиваться в эволюционный процесс, когда от принципа движения к совершенству путём проб и ошибок он заставляет эволюцию переходить к направленному поиску новых структур жизни...”
Если сравнивать современного человека, по уровню приспособленности в природной среде, в которой он существует, то в этом, он проигрывает почти всем животным, окружающим его в этом мире. Человек, чувствует себя комфортно лишь при температуре + 18 градусов Цельсия или около того, и мало приспособлен к любым переменам климата или привычного ареала обитания. Видимо, поэтому, он эволюционировал и продолжает изменяться, прежде всего в интеллектуально – духовном измерении, несколько тысячелетие подряд. Ведь именно интеллект и позволяет этому «существу», приспосабливаться и даже менять природные условия, «подправляя» их под свои потребности. Уже никого не удивляет, что для того чтобы не мёрзнуть, человек носит тёплую одежду, а чтобы не «париться» при жаре, изобрёл кондиционеры...
И вместе с тем, век каменных орудий отделяет от современности каких-нибудь десять-двадцать тысяч лет, что представляется как почти незаметный отрезок в историческом масштабе.
Особенно поражает воображение неостановимое движение человека в будущее, в последние две тысячи лет. По сути, история человечества в её современном виде и началась-то после рождения Иисуса Христа в маленькой, дальней провинции Римской империи, - в Иудее. Недаром ведь, всю историю человечества мы разделяем на два периода - до рождения Иисуса из Назарета – и после его чудесного появления.
Христианство дало толчок развитию человечества и человека и силу этого толчка, мы ощущаем и по сию пору.
Именно христианство, в разных его формах и видах, стало покровителем образования и знания вообще. Все старейшие школы и университеты Европы, возникали на базе религиозных объединений и именно религиозность была причиной реализованной тяги к знаниям. Только много позже, университеты превратились в очаги светской науки...
Но, и христианскую историю, как мне кажется, можно разделить на два базисных периода.
Развитие христианства и его становление в течении полутора тысяч лет и последующий период человеческой истории, начавшийся с возникновением Реформации, и возврата к Писанию и Новому Завету, как основе христианского учения.
Реформация недаром совпала с великими научными и географическими открытиями. Именно за последние пятьсот лет человечество, не только открыло весь мир, но и устремилось в просторы космоса. Нет смысла перечислять открытия в науке и изобретения в технологиях жизни, которые перевернули все представления человека о вселенной и о самом себе.
И поток открытий нарастает лавинообразно. Это показывает интенсивность духовно – интеллектуальной эволюции человека...
Всё это подтверждает гипотезы учёных о избирательности процессов эволюции, как видовой, так и внутривидовой.
...Нечто подобное видовой эволюции, происходит и внутри эволюции «человека социального». При этом, повышенная приспособляемость человека к изменению среды, ничего общего не имеет с социальным дарвинизмом, адепты которого утверждают, что внутри человеческого общества, в результате непрекращающейся борьбы, побеждают сильнейшие особи, а слабейшие умирают, освобождая дорогу «победителям».
Ряд социальных революций, начиная с английской революции и заканчивая русской революцией, воплотили чаяния великого множества «неудачников», заявить о себе и показать, что «простые» люди, это не «пыль на ветру», что они не только способны на подвиг саморазвития, но и в предстоянии перед Богом, ничем не отличаются от аристократов или богачей...
Вопреки утверждению социал-дарвинистов, можно говорить, что наибольшим толчком к развитию человечества служат «умные», нравственные люди, те, кто руководствуется в жизни принципами любви и сострадания, кто вынужден заменять отсутствие физической мощи или богатства, умственным, интеллектуальным напряжением.
Огромную роль в этом процессе продвижения человечества в сторону бессмертия, играют идеи и учения религиозные, выдвинутые такими «умницами», как Лао-цзы и Конфуций в Китае, Будда и его последователи в Индии, Моисей и иудейские пророки, древнегреческие философы, арабский пророк Мохаммед, и конечно Иисус Христос, который оставил для нас учение названное Новым Заветом и который основал не только христианство, как религию, но и христианскую цивилизацию, наследниками и носителями которой, сегодня, в глобализованном мире, является по сути, всё человечество.
…Попробуем разобраться в основах учения Иисуса из Назарета, в плане эволюционного развития человечества...
Анализирую христианскую доктрину, мы приходим к выводу, что это учение, прежде всего, касается «неудачников, «нищих духом», как выражался сам Иисус Христос, утверждая, что «будущее» принадлежит этим человеческим «отбросам», людям далёким от успешности и социальной «продвинутости». Иисус говорит, вполне согласно с современной точкой зрения эволюционистов, что «страждущий утешится и голодающий насытиться».
Его категорическое утверждение, что «Царствие небесное не от мира сего...» ещё раз подтверждает тезис современных биологов о том, что неудачники, «лузеры» в современном понимании, могут и хотят двигаться вперед, опережая остального человечества, тогда как «успешные» особи, удовлетворены тем что они имеют и не хотят никаких перемен!
Отсюда, можно сделать революционный вывод, что страдания, неудовлетворённость собой, подталкивают человека к работе над собой, заставляют задуматься над изменением мира, «погрязшего во зле». Здесь вполне применим тезис из христианского катехизиса, когда покаяние, то есть неудовлетворённость своими действиями, подталкивает к перемене, улучшению себя и ближних. А это ведь и есть предпосылки для внутривидовой эволюции духа.
Одной из особенностей учения Иисуса Христа, вытекающей из понятия человеческой греховности, то есть «несовершенства», является стремление к самоумалению, к превращению верующего в слугу для других людей. Об этом говорил Христос в своей Нагорной проповеди, которая и является кратким изложением нравственности верующих в Новый Завет Мессии.
Одним из главных принципов христианства является скромность и аскетизм в «этой» жизни, что во многом определяет посмертное воздаяние. Христос говорил: «Не копи сокровищ в этой жизни, а думай о сокровищах жизни небесной...» Иначе говоря, жизнь здесь и сейчас не была для него единственным предназначением человека. Любовная вера в добро и справедливость, жизнь по «Новому Завету», позволяла человеку преодолеть роковую греховность и наказание за неё. Смерть была тем рубежом, который отделял жизнь земную от «райского существования» для верующих в Иисуса Христа на небе, то есть, после смерти.
Отношение Господа к смерти конкретного человека можно проиллюстрировать тем, что он говорил о смерти зерна, которое через смерть возродится и увеличится многократно: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода...». Из Его слов, можно сделать вывод, что смерть освобождает дорогу для последующих поколений, но именно умершие вносят вклад в развитие человечества...
Тут уместно привести ещё одно высказывание Академика Шабалина, иллюстрирующее эти слова Спасителя:
“- По аналогии с тем, как мы не выражаем сожаление о смерти одной из миллиардов клеток нашего организма, биосфера тоже не слишком обеспокоена, когда уходит из жизни кто-то из нас. Ведь он выполнил свою жизненную функцию. В пределах, предоставленных ему геномом, он внёс свой вклад в совершенствование структуры живой материи и дал ей новые возможности...”
Таким образом, учёные, сами приходят к оправданию и пониманию значения глубоких истин высказанных в Новом Завете и начинают объяснять это великое значение всем простым смертным
... В Евангелие от Матфея, в Нагорной проповеди, изложена сущность учения Богочеловека и, может быть, поэтому оно, это Евангелие, стоит на первом месте в Новом Завете...
Вспомним, что Он говорил «на горах», собравшимся послушать Его:
«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его.
2 И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:
3 Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
4 Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
5 Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
6 Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
7 Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
8 Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
9 Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
10 Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
11 Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
12 Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.
13 Вы -- соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям...»
…Именно такая позиция Иисуса, оправдывающая страдания и самопожертвования, позволяет нам назвать его первым и главным «революционером» в истории человечества, а его учение по сию пору является главной и нестареющей идеологией человеческого общества, направляющей пути развития человечества в сторону обожения всех людей, и в конечном итоге достижения бессмертия и вечной жизни, прежде всего, любящим добро людям.
Успехи сегодняшней науки дают нам основания надеяться, что через двести–триста лет человечество, благодаря новейшим технологиям, способно будет создавать не только физических «клонов», но и духовных «аватаров», которые смогут вместит в себя память и знания, накопленные за всё время развития человечества.
Память и «карма» отдельных личностей, собранная и систематизированная в одном месте, в одном носителе, позволит человечеству сохранять обобщённую ноосферическую «жизнь» в течение многих будущих веков и тысячелетий.
Таким образом, чаемое бессмертие будет достигнуто уже в недалёком будущем, что и станет главным итогом человеческой цивилизации под названием христианской. Именно в такое будущее человечества верил не только Иисус Христос, но и многие отцы церкви и святые, в число которых входят и некоторые современные богословы. Особо хотелось бы отметить русского мыслителя Николая Фёдорова, который призывал своих учеников и слушателей заботиться не только о сохранении памяти о своих потомках, но и стараться оживить их, используя для этого все достижения современной мировой науки...
И тут уместно вновь процитировать Академика Шабалина:
“Следует подчеркнуть тот факт, что развитие головного мозга человека происходит в течение всей его жизни, до самой глубокой старости. И если к 70–80 годам начинает нарушаться системная организация головного мозга, то его локальное совершенствование продолжается. Так, например: почему у пожилых людей ухудшается память? Потому что разрушаются межклеточные связи, через которые информация из блоков памяти передаётся в аналитические отделы головного мозга, т. е. снижается возможность вызова из архива нужной информации. Однако сам «архив информации» сохраняется и может пополняться. То есть индивид даже в старческом возрасте продолжает делать свой вклад в общее развитие интеллектуальной материи. Другой вопрос: почему эволюция сохранила не только физиологические пути развития живой материи, но и патологические? Почему человечество потенциально несёт в себе тысячи различных болезней? Дело в том, что при патологическом состоянии человек вырабатывает особые защитные структуры, которые не могут быть выработаны при физиологическом развитии организма. Затем, в процессе жизнедеятельности биосферы, эти структуры встраиваются в другие живые организмы, обеспечивая им соответствующие свойства...”
…Сегодня наблюдается, на первый взгляд, парадоксальное сближение религии и науки. Хотя ещё двести лет назад в интеллектуальной среде был популярен лозунг, который обвинял религию в «обскурантизме» и преследовании науки и учёных.
Конечно, трудно отрицать существование в религиозных кругах сторонников «обратного хода», желающих всё оставить и в интеллектуальных областях на уровне двухтысячелетней давности.
Однако, не эти «батюшки» определяют пути развития религиозных исканий, и тем более пути развития современной науки. Сегодня же можно видеть, как космологи и физики-ядерщики становятся людьми верующими и наоборот, многие священники приходят из мира науки и даже искусства.
... В этой связи хотелось бы остановиться на личности католического проповедника и учёного, Тейяра де Шардена. В своей книге, «Феноменология человека», он показывает эволюцию духа человека, вдохновленного исканиями веры в Иисуса Христа, страдающего, кающегося, но свободного и обладающего деятельным и глубоким разумом.
Проблема зла в этой книге отступает в тень исследования путей достижения любовного единения всех людей на земле. В этом Тейяр следует примеру Иисуса Христа, для которого проблема зла решалась очень просто: чем больше в мире будет добра, самопожертвования и взаимной любви, тем меньше мы будем обеспокоены проявлениями зла в человеческой жизни...
Среди современников, русских православных теологов я бы хотел отметить Владыку Антония Сурожского и отца Александра Меня, которые многое сделали и уже после своей смерти продолжают влиять на мировоззрение русской православной церкви. Именно они предстают перед своими учениками, как умные и глубокие учителя веры и сторонники объединения верующих россиян во всенародный Собор, - общество любящих и сострадательных.
Они были оптимистами и верили во всепобеждающую силу добра и во вторичность, зависимость зла от количества противостоящего ему добра...
... Но, возвратимся к цитированию Нового Завета, который и пролагает пути в будущее, и который, хотелось бы верить, в ближайшие уже годы определит и направление развития идеологии геополитики, которая объединит всё человечество под уже известным лозунгом Великой Французской революции: «Свобода, равенство и братство», который всего лишь повторил основные мотивы учения Иисуса Христа...
Иисус Христос не единожды утверждал, что «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное», подчёркивая, что «царствие моё – не от мира сего», погрязшего в алчности и взаимной ненависти.
Это выражение, прежде всего, подразумевает тех учеников и последователей Мессии, которые ничего не имели и не имеют не только в материальном смысле, но и в духовном плане и потому, стремятся найти себе учителя и учение, способное помочь им достичь блаженного совершенства через любовь и сострадание к таким же как они – нищим и безродным.
Здесь, невольно вспоминается лозунг Маркса: «Пролетариату (то есть нищенствующим) нечего терять, кроме своих цепей». Будущее, безусловно, принадлежит такой теории развития, такому учению, в которых любой человек будет представлять незаменимую ценность для всего человечества.
В этом и сказывается глубина и провидческая сущность Нового Завета Иисуса Христа, учение которого было и остаётся главной идеологией развития всего человечества и прежде всего тех, кто ищет «царствия небесного», то есть устремлён в будущее. Любовь и свобода являются для таких людей главной целью в жизни, и подтолкнул их к этому, трансформированный в христианскую этику современности Новый Завет, оставленный потомкам, страдающим и жертвующим собой Иисусом из Назарета ради спасения человечества!
...Уже не один раз отмечено несоответствие капитализма, его идеологии, христианству. И потому, будущее за новыми формами человеческого общежития и основой такой «новой» идеологии можно признать христианство. При этом надо уметь различать христианство Священного писания и Евангелий и «предание», которое во многом является человеческими вымыслами, приспособленными для нужд несправедливого мира. Об этом говорил сам Иисус Христос, отвечая на обвинения фарисеев в неповиновении Закону. И такое «предание» являлось и является «учением старцев», следованием «установлениям человеческим» ничего общего не имеющим с подлинным христианством Нового Завета, с подлинным учением Иисуса Христа, изложенного в Писаниях...
Возвращаясь к теории эволюции человеческого общества, можно с полным правом утверждать, что Иисус Христос предугадал пути развития человечества и в этом состоит вечность и божественная сущность Его учения. Именно Он указал, что только через любовь и самопожертвование в отношениях между людьми, можно подтолкнуть к развитию безмерные человеческие способности.
Недаром в Ветхом Завете утверждалось, что человек создан «по образу и подобию Божиему». Именно обожение человека и воссоединение всех с Богом–Творцом в будущем, было главной целью учения Иисуса Христа в историческом плане!
2015 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Толстой и Русская православная церковь
Эпиграф:
«Человек без религии, т. е. без какого-либо отношения к миру, так же невозможен, как человек без сердца. Он может не знать, что у него есть религия, как может человек не знать того, что у него есть сердце; но как без религии, так и без сердца человек не может существовать.» Л. Толстой «Религия и нравственность»
«Нравственность не может быть независима от религии, потому что она не только есть последствие религии, т. е. того отношения, в котором человек признает себя к миру, но она включена уже, impliquee, в религии.» (Там же)
…Сегодня, многие историки и особенно историки из церковной ограды, главной причиной Великой Русской революции считают неожиданную победу большевиков над белыми армия и иностранными интервентами.
Но если пристально вглядеться в прошлое, то можно осознать, что главной причиной падения монархии, а потом и поражения контрреволюции, были исторические ошибки русского православия, поставившего Кесаря выше Иисуса Христа!
А в реальной жизни это несоответствие проявлялось в том, что на словах люди веровали в Новый Завет, а делами своими подчёркивали свое неверие.
Разделение на народ и господ, стало настолько привычным, что уже не вызывало удивления даже у православных христиан. И церковь оправдывала это противоречие словами апостола Павла: «Вся власть от Бога!»
И темное крестьянство, неграмотное и забитое в подавляющем большинстве, с этим молчаливо соглашалось, потому что его никто и не спрашивал. А аристократы во главе с монархами и их семейством вели отнюдь не христианский образ жизни и веровали как фарисеи – лицемеры - они оправдывали существование крепостничества, которое в России, мало чем отличалось от буквального рабства в той же Америке.
И русская «православная» церковь, оправдывала это рабство разного рода софизмами.
И так продолжалось долгими столетиями…
Но, в начале двадцатого века, но образование пусть и медленно, приходило в дома и семьи рабочих и крестьян. И поэтому, простые люди начинали понимать в какой несправедливой ситуации они оказались и жили долгие столетия! Талантливой иллюстрацией этого процесса был роман Максима Горького «Мать». Но главными поставщиками революционной молодёжи была среда разночинцев.
Именно в разночинной среде появились первые атеисты, со временем становящиеся первыми революционерами. Они были теми дрожжами, которые возбуждали желание перемен в инертных, молчаливых массах неграмотного народа…
Постепенно протесты захватывали все большее количество простого народа и все больше людей, видя неправедность церкви, становились атеистами.
Такие настроения появились и развивались, как я уже говорил среди разночинцев, которые работали пропагандистами в рабочей массе
Рабочие ввиду коллективных форм труда в которых они участвовали каждодневно, быстрее усваивали протестные настроения и имели в этом преимущество перед разобщённым частно - собственническими настроениями, крестьянством.
Но уходя в города и становясь рабочими, они тоже начинали думать и понимать себя, как часть рабочего коллектива. Для бывших крестьян, сама жизнь в городах давала значительно большие возможности обучения и организации, чем в деревне.
А вместе с образованием, в умы и души этих людей приходило осознание несправедливости столетних традиций деленияя общества на господ и рабов, поддерживаемых церковью Такие отношения можно было выразить словесной формулой: «Одни, а их было подавляющее меньшинство - ехали, а другие, которых было большинство – везли»!
И этому положению способствовала и Русская церковь, которая освящала такие порядки своим авторитетом! Церковь требовала повиновение такой власти, прикрываясь формулой Апостола Павла: «Вся власть от бога!»
Ничтожное меньшинство аристократов, нарождающихся буржуа и купцов – богачей во главе с монархом, жили и копили богатства за счет труда и страданий большинства народа.
И никто, в том числе церковное начальство не задумывались о несправедливости царящей в обществе, не пытались протестовать против такого анти христианского образа жизни.
А тех, кто сопротивлялся тирании власти и богатства, называли преступниками и ссылали в Сибирь. На словах, все власть имущие веровали в Бога, а делами доказывали обратное!
Такое состояние души, сам Иисус Христос считал главным злом и жёстко клеймил фарисеев, представлявших такой вид, такую казённую форму веры.
Спаситель считал лицемерие и неискренность, основной помехой на пути к подлинной вере.
Кроткий Иисус говорил, обличая таких псевдо верующих: «О, фарисеи-лицемеры змеиное отродье!»
Вспомните, что в России около двухсот лет после формальной реформы русского православия Петром Первым, главой русской Церкви был Царь – помазанник божий!
Что уж говорить о том, что церковь в те времена стояла «за Царя» и его прислужников, против своего народа, а это напрямую противоречит Новому Завету Иисуса Христа.
Если внимательно читать Заветы, то во первых, Он настаивал на независимости своих последователей от «власть предержащих», а во вторых, говорил о том что физическая смерть для верующего – это не самое страшное в жизни человеческой. В конце концов, физически мы все рано или поздно умрём.
Поэтому, главное что надо делать верующим – это душу свою бессмертную спасать, часто жертвуя своим бренным телом…
Я мог бы приводить в доказательство этого множество цитат, но все знакомые с Библией сами могут это сделать, чтобы уяснить эти великие истины…
Лев Толстой, был один из немногих религиозных мыслителей, кто это понимал и потому, постоянно говорил и писал об отходе церкви от христианских принципов жизни:
«…Я перешел от нигилизма к церкви только потому, что сознал невозможность
жизни без веры, без знания того, что хорошо и дурно помимо моих животных
инстинктов. Знание это я думал найти в христианстве. Но христианство, как
оно представлялось мне тогда, было только известное настроение - очень
неопределенное, из которого не вытекали ясные и обязательные правила жизни.
И за этими правилами я обратился к церкви. Но церковь давала мне такие
правила, которые нисколько не приближали меня к дорогому мне христианскому
настроению и, скорее, удаляли от него. И я не мог идти за нею. Мне была
нужна и дорога жизнь, основанная на христианских истинах; а церковь мне
давала правила жизни, вовсе чуждые дорогим мне истинам. Правила, даваемые
церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне были не
нужны; а правил, основанных на христианских истинах, не было. Мало того,
церковные правила ослабляли, иногда прямо уничтожали то христианское
настроение, которое одно давало смысл моей жизни. Смущало меня больше всего
то, что все зло людское - осуждение частных людей, осуждение целых народов,
осуждение других вер и вытекавшие из таких осуждений: казни, войны, все это
оправдывалось церковью. Учение Христа о смирении, не осуждении, прощении
обид, о самоотвержении и любви на словах возвеличивалось церковью, и вместе
с тем одобрялось на деле то, что было несовместимо с этим учением…»
Л. Н. Толстой: «В чём моя вера?»
…Но великого писателя и мыслителя земли русской, совсем не хотели слушать люди из церковной ограды и чтобы отвратить опасность реформации, они решили отлучить этого Учителя жизни, от церкви. Им казалось, что безопаснее и быстрее уничтожить Толстого как проповедника, тем самым убить дух реформации, к которой и призывал великий русский писатель и мыслитель!
Сегодня, многие честные историки православия и Русской церкви утверждают, что именно Реформация в Европе спасла многие страны от Революции, потому что глубинные корни революции, рождаются от несоответствия официальных церковных ценностей Заветам Иисуса Христа.
И в свою очередь, главной причиной Великой Русской Революции, стало несоответствие и даже противостояние официальной церкви, Заветам Спасителя…
На эти противоречия и даже противостояние русского православия подлинному христианству и указывал Лев Толстой в своих работах. За это его и отлучили от церкви, хотя революционного движения это не остановило:
Пришло время и под грузом ошибок и преступлений, российская монархия рухнула и поэтому же, русский народ стал гонителем российского псевдо христианства и официозной церкви, которая, как правильно пишут сегодняшние богословы: «отпала от веры», потому что стала «формальной» и уже перестала быть подлинно христианской!
Вот почему, после Революции даже простые люди, бывшие «исправными» христианами забыли слова апостола Павла о том, что вся власть от Бога и превратились в богоборцев.
А какая-то часть клириков, теперь уже освящали попытки Белой армии подавить восстание большинства, против тирании меньшинства!
А народ, познавший свободу, стал на свой жестокий манер, не только переустраивать жизнь на новых основаниях, но и мстил своим недавним угнетателям и их пособникам из церковной ограды.
Революция стала актом расплаты, актом восстановления справедливости в российском обществе. Если бы это противоречило христианской вере и не подчеркивалось основными постулатами Христова учения, то этого не могло бы произойти никогда!
Поэтому и написано в Библии, что без соизволения воли Божией, ничто не происходит в этом мире. Можно по разному понимать, что такое воля Божия, но если вдуматься, то это соответствует закону справедливости и происходит всегда и везде из жажды справедливости.
Когда Иисус из Назарета говорил о том что среди его сторонников «брат встанет против брата и сын против отца», Он хотел сказать, что мир представляет из себя арену битвы добра со злом и на этом противостоянии Бога – как символа Добра и Сатаны, как символа Зла, стоит весь процесс развития человеческого общества.
Так было, есть и будет в этом прекрасном и яростном мире до скончания дней мира!
А если признать это, тогда становится понятно, что и Революция, и гонения на неправедную церковь – это процессы одного порядка!
…Какое-то время после революции в России, казалось, что Реформация русского православия «уже при дверях». Но все получилось не так и вместо Реформации начались гонения на церковь.
Мне кажется, что для запуска Реформации в русском православии немного не хватило исторического времени. И попытки реформировать православие силой, случились уже во времена Революции и потому, не смогли закончиться положительно. По форме, русское православие восстановило Патриархию, а по содержанию, оно так и осталось подчиненным Кесарю!
Тезисы о необходимости Реформации в РПЦ, и основания для Реформации, изложены в учении графа Толстого:
«…Я знал, мы все знаем, что смысл христианского учения -- в любви к людям.
Сказать: подставить щеку, любить врагов -- это значит выразить сущность христианства. Я знал это с детства, но отчего же я не понимал этих простых слов просто, а искал в них какой-то
иносказательный смысл? Не противься злому -- значит не противиться злому
никогда, то есть никогда не делай насилия, то есть такого поступка, который
всегда противуположен любви. И если тебя при этом обидят, то перенеси обиду
и все-таки не делай насилия над другим. Он сказал так ясно и просто, как
нельзя сказать яснее. Как же я, веруя или стараясь верить, что тот, кто
сказал это - Бог, говорил, что исполнить это своими силами невозможно.
Хозяин скажет мне: поди наруби дров, а я скажу: я своими силами не могу
исполнить этого. Говоря это, я говорю одно из двух: или то, что я не верю
тому, что говорит хозяин, или то, что я не хочу делать того, что велит
хозяин. Про заповедь Бога, которую Он дал нам для исполнения, про которую Он
сказал: кто исполнит и научит так, тот большим наречется и т.д., про которую
Он сказал, что только те, которые исполняют, те получают жизнь...» (Там же)
…Толстой испытывал те же сомнения, что сегодня испытывают взыскующие истины российские верующие. Им не нравится, что русская церковь постепенно становится силой, которая тянет страну в прошлое, становится обрядоверием и по сути, восстанавливает те порядки, которые во времена монархии помогали держать бесправный российский народ в подчинении.
Церковь при восстановлении её прав в недавнее время, забыла о своих обязанностях и старается угодить, теперь уже новым властям, по сути имея нового «царя» - Патриарха, который в силу его положения и отношений современной церкви и государства, стал больше политиком, чем духовным пастырем.
А ведь была возможность восстановить независимость церкви и отделившись от государства, отвечающее за материальную сторону жизни, лечить души человеческие от соблазнов безнравственности, суеверий, богатства и власти.
И сомнения верующих относительно роли церкви в жизни народа, можно понять.
Вот об этих сомнениях и писал Лев Толстой в своих проповедях:
«…Разрешение моих сомнений я могнайти только в Евангелиях. И я читал и перечитывал их. Из всех Евангелий, как что-то особенное, всегда выделялась для меня Нагорная проповедь. И ее-то
я читал чаще всего. Нигде, кроме как в этом месте, Христос не говорит с
такою торжественностью, нигде он не дает так много нравственных, ясных,
понятных, прямо отзывающихся в сердце каждого правил, нигде он не говорит к
большей толпе всяких простых людей. Если были ясные, определенные
христианские правила, то они должны быть выражены тут. В этих трех главах
Матфея я искал разъяснения моих недоумений.
Много и много раз я перечитывал Нагорную проповедь и всякий раз
испытывал одно и то же: восторг и умиление при чтении тех стихов о
подставлении щеки, отдаче рубахи, примирении со всеми, любви к врагам - и
то же чувство неудовлетворенности…» Л. Н. Толстой (Там же...)
…Но Толстой не был идеалистом и понимал, что все слова Иисуса Христа о непротивлении злу насилием, относятся прежде всего к его последователям, которые должны жить между собой в любви и взаимоподдержке:
«…Я понял, что Христос нисколько не велит подставлять щеку и отдавать кафтан
для того, чтобы страдать, а велит не противиться злу и говорит, что при этом
придется, может быть, и страдать. Точно так же, как отец, отправляющий
своего сына в далекое путешествие, не приказывает сыну -- недосыпать ночей,
недоедать, мокнуть и зябнуть, если он скажет ему: "Ты иди дорогой, и если
придется тебе и мокнуть и зябнуть, ты все-таки иди". Христос не говорит:
подставляйте щеки, страдайте, а он говорит: не противьтесь злу, и, что бы с
вами ни было, не противьтесь злу. Слова эти: не противься злу или злому,
понятые в их прямом значении, были для меня истинно ключом, открывшим мне
все. И мне стало удивительно, как мог я так навыворот понимать ясные,
определенные слова. Вам сказано: зуб за зуб, а я говорю: не противься злу
или злому и, чтобы с тобой ни делали злые, терпи, отдавай, но не противься
злу или злым...» (Там же)
…Толстой намного последовательней подходит к словам Спасителя, чем официозная православная церковь. Он просто пытается показать людям, что слова Иисуса из Назарета, часто переиначивают, используют в пользу властного и богатого меньшинства.
И эти заблуждения и прямо ошибки Церкви подчинённой не Христу, а земным авторитетам, он и пытается исправить:
«…Что же может быть яснее, понятнее и несомненнее этого? Можно утверждать, что
всегдашнее исполнение этого правила очень трудно; можно не соглашаться с
тем, что каждый человек будет блажен, исполняя это правило; можно сказать,
что это глупо, как говорят неверующие, что Христос был мечтатель, идеалист,
который высказывал неисполнимые правила, которым и следовали по глупости его
ученики; но никак нельзя не признавать, что Христос сказал очень ясно и
определенно то самое, что хотел сказать: именно, что человек, по его учению,
должен не противиться злу и что потому тот, кто принял его учение, не может
противиться злу. А между тем ни верующие, ни неверующие не понимают такого
простого, ясного значения слов Христа...»
Подводя итог своим размышлениям, Лев Толстой говорит не только о своём просветлении и признании своих ошибок, но пытается дойти до сути Христова учения, изуыеченного за тысячелетия извращений и пренебрежения словами Учителя от лица официозной церкви:
«…И я понял, откуда возникло мое заблуждение. Оно возникло из исповедания
Христа на словах и отрицания его на деле.
Положение о непротивлении злому есть положение, связующее все учение в
одно целое, но только тогда, когда оно не есть изречение, а есть правило,
обязательное для исполнения, когда оно есть закон.
Оно есть точно ключ, отпирающий все, но только тогда, когда ключ этот
просунут до замка…»
«…Поставить машину, затопить паровик, пустить в ход, но не надеть
передаточного ремня -- это самое сделано с учением Христа, когда стали
учить, что можно быть христианином, не исполняя положение о непротивлении
злу…»
…Причины отсутствия подлинной веры, среди тех кто ходит в церковь, постится и причащается и даже среди тех кто ведёт церковные службы, Лев Толстой видит в нежелании понимать и объяснять написанное в Евангелиях официозной церковью сообразуясь с современностью и толкуя притчи и символы, которыми оперировал Спаситель, объясняя свою «новую» веру.
Иисус из Назарета говорил, что пришёл не отрицать, но утвердить Закон.
Потому что, во времена Иисусовы, Закон иудейский превратился в орудие закабаления простых людей, оправдывал рабство и убийства, то есть защищал государственный произвол.
Поэтому Спаситель восстал против такой псевдо веры, призывая к любви и самопожертвованию подлинно верующих в божьи Законы. Этим вера Христова и отличается от старой иудейской, от веры фарисеев-лицемеров!
Против смешения иудейской и христианской веры выступал и Лев Толстой:
«… И потому ошибка, сделанная церковью в признании Ветхого Завета таким же боговдохновенным писанием, как и Новый Завет, самым очевидным образом отражается на том, что признав это на словах, церковь на деле не признает этого и впала в такие противоречия, из которых бы она никогда не вышла, если бы считала для себя сколько-нибудь обязательным здравый смысл.
Из этих исследований ясно стало, что все известное и лучшее захвачено церковью в канонических книгах. Мало того, как бы для того, чтобы поправить свою неизбежную при проведении этой черты ошибку, церковь приняла некоторые предания из книг апокрифических.
Все, что можно было сделать, сделано отлично. Но при этом отделении церковь погрешила тем что, желая сильнее отринуть не признанное ею и придать больше веса тому, что она признала, она положила огулом на все признанное печать непогрешимости. Все — от духа святого, и всякое слово истинно. Этим она погубила и повредила все то, что она приняла. Приняв в этой полосе преданий и белое, и светлое, и серое, т.е. более или менее чистое учение, наложив на все печать непогрешимости, она лишила сама себя права соединять, исключать, объяснять принятое, что составляло ее обязанность и чего она не делала и не делает. Все свято: и чудеса, и Деяния Апостольские, и советы Павла о вине и стомахе, и бред Апокалипсиса и т.п. Так что после 1800 лет существования этих книг они лежат перед нами в том же грубом, нескладном, исполненном бессмыслиц, противоречий виде, в каком они были. Допустив, что каждое слово Писания — святая истина, церковь старалась сводить, уяснять, развязывать противоречия и понимать их; и сделала все, что может сделать, в этом смысле, т.е. дала наибольший смысл тому, что бессмысленно. Но первая ошибка была роковая. Признав все святое истиною, надо было оправдать все, закрывать глаза, скрывать, подтасовывать, впадать в противоречия и — увы! — часто говорить неправду. Приняв все на словах, церковь должна была на деле отказаться от книг. Таковы — вполне Апокалипсис и отчасти Деяния Апостолов, часто не только не имеющие ничего поучительного, но прямо соблазнительное.
Очевидно, что чудеса писались Лукою для утверждения в вере, и, вероятно, были люди, утверждавшиеся в вере этим чтением. Но теперь нельзя найти более кощунственной книги, более подрывающей веру. Может быть, нужна свеча там, где мрак. Но если есть свет, то его нечего освещать свечкой: он и так будет виден. Христовы чудеса — это свечи, которые приносят к свету, чтобы осветить его. Есть свет, то он и так виден, а нет света, то светит только поднесенная свечка…» «Четвероевангелие» Толстого.
…Выше, я привёл основные возражения Толстого, касающиеся официозного православия. Так было сто лет назад, но так происходит и в наше время.
Аналогию с машиной без приводного ремня, можно дополнить и сравнить современное христианство и православие как часть его, с машиной, на которую люди и передаточный ремень надели и красивую форму ей придали. Только вот когда в этой машине руль крутишь влево, она едет вправо, и наоборот! От этого и все несчастья в нашей жизни. И много людей гибнет под колёсами машины псевдо христианства, потому что не угадать в какую сторону она повернёт в следующий раз!
Христианство подлежит реформации, и налаживанию «руля», чтобы машина ехала туда, куда её ведёт история человечества, то есть в светлое будущее.
К несчастью, страны называющие себя христианскими часто едут не вперед, а назад и человечество, сидящее в этой машине, уверенно движется к пропасти думая и надеясь, что дорога эта приведёт «к Храму»!
Май 2017 года. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/glavnaya/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Е-майл: russianalbion@narod
Вечные принципы воспитания.
Забытые идеалы или христианские принципы воспитания
…Речь в этой большой статье пойдёт о проблемах воспитания, как в семье, так и в обществе. Ведь недаром говорят, что семья – это ячейка общества.
Сегодня, действительно, мы не имеем достаточно авторитетных источников нравственности и морали, на чьих воспитательных принципах, хотелось бы строить стратегию воспитания, как в семье так и в обществе. Однако, как и прежде, мы имеем перед собой Библию, в которой Евангелисты, рассказывая о жизни Иисуса Христа и его учеников. Заветы Мессии, его слова и поступки, учат нас, как вырастать в меру сопричастия к Заветам Иисуса, и детей своих воспитывать на них. Вспомните любовь и преданность Иисуса, Отцу Небесному и его самопожертвование ради учеников и последователей, когда Он, показывая стойкость и преданность делу обожения человеческого общества, создавал новые человеческие отношения!
При этом, я постараюсь быть больше педагогом, чем клириком или богословом. При таком подходе, я надеюсь, слова Бог, Мессия, сатана – дьявол, будут восприниматься читателями, как синонимы добра, справедливости и воздержанности, тогда как последняя парочка, будут символизировать зло, развращённость, алчность и лживость. Такое отношение уже существует в современном мире и потому, нет смысла дискутировать о «словах», но необходимо понимать символизм религиозных слов, значений и образов...
Ведь все сегодняшние системы и национальные традиции воспитания, и светские в том числе, будь то Китай, Япония, Германия, Англия или Россия, везде базируются на религиозных основах и главной целью всех цивилизаций, бывших и ныне существующих, являются попытки пробуждения человека в человеке и подавление звериных инстинктов в нём. Однако, очень важно, перевести язык Библии, притчи и образы Ветхого и Нового Заветов, на понятные, современные нормы и правила воспитания и обучения.
Но существует сегодня и большая проблема, на преодоление которой и рассчитывают сторонники «образования», как воспитания. В наше время, в странах «секулярного мира», основной задачей школы, становится преподавание «знания», как такового, часто в полном отрыве от нравственных норм, от воспитания человеческого характера. Воспитание перекладывается на плечи родителей, которые так загружены, что и просто общаются с детьми очень редко, особенно с подростками. Но всем нам, важно понять, что самое, пожалуй важное в жизни - куда и как мы сможем применить полученные в школе и во времена саморазвития, знания. Если мы нашу образованность будем использовать во благо другим людям, мы будем в конечном итоге удовлетворены и своёй жизнью и будем иметь цель и смысл жизни. Если же мы направим наши знания на личные обогащения или карьеру, то будем в конечном итоге разочарованы, разрушим свою личность и умрём неудовлетвлрёнными, в полном душевгои запустении...
Сегодня, об этом часто забывают. Поэтому, среди подростков, стали возможны разного рода жестокие эксперименты над «себе подобными» в виде сатанизма, возрождение языческих культов, эстетизация физического тела человека, как неодушевлённой «плоти» и разного рода единоборств напоминающих языческие бойни гладиаторов в Древнем Риме.
Понимание свободы, как вседозволенности, превратились в призывы к освобождению «плоти», что и приводит к человеконенавистнечиству и легализации проявлений звериных инстинктов. Постараемся, насколько возможно, противостоять этим тенденциям в современном обществе и используя христианские принципы воспитания, дать вполне светское их толкование...
Основой христианских принципов воспитания не только детей, но и взрослых, является вот уже более двух тысяч лет Десять заповедей, данных Богом-Креатором, богоизбранному народу израильскому, через Моисея. Об этом, рассказывает Ветхий завет, Священного Писания, и об этом же, но уже в других понятиях и «Нагорная проповедь», сказанная Иисусом Христом в Новом Завете, в самом начале своего служения людям. До недавнего времени эти Заповеди служили основой для всех воспитательных систем европейской цивилизации и во многом, благодаря им, Европа стала определяющим центром человеческой цивилизации, вообще...
Однако, подверженные «коррозии секуляризации, эти религиозные принципы, начали забываться и постепенно трансформируются во вполне языческие, инстинктивные правила и указания. Вместе с отделением церкви от государства, эти христианские нормы и правила поведения подменяются нормами и правилами древнего язычества, только переделанными на современный лад.
На мой взгляд, процессы секуляризации и падения нравов в следствии этого, связаны с ужесточением жизни и возрастанием чувства незащищённости, ростом преступности, мошенничества и взяточничества, легализация разделения людей на «первых» и «последних», на богатых и бедных, на известных и всеми забытых...
И вместе с тем, падение нравов, все больше и больше воспроизводят неверующих в высокие идеалы обожения человека, и всё больше и больше, человеческое общество превращается в первобытное стадо, в стаю хищников, в которой действует главный языческий принцип сосуществования – «человек, человеку –волк». Проявления инстинктивной жизни становятся всё заметнее, сцены насилия и откровенного секса, становятся «культурным» фоном нашей жизни, а многолетние войны с многочисленными мирными жертвами, уже никого не ужасают. Тонкий слой современной культуры, только лицемерно прикрывает это возрождение «дикости и нового варварства»...
Очевидно, чтобы восстановить стремление человечества к собственному обожению, необходимо введение в жизнь религиозных принципов воспитания, на современном уровне их толкования, понимания и использования. Этим мы и хотим занятся в этой работе...
... На мой взгляд, Новый Завет Иисуса Христа недаром начинается с Евангелия от Матфея. Возможно, когда составляли писанный канон нового завета, то среди четырёх Евангелий, на первое место поместили именно Благовестие Матфея, которое по времени написания не было первым. Однако в Евангелии от Матфея, есть замечательная глава, которая описывает Нагорную Проповедь Иисуса Христа и в которой Спаситель даёт наставления, каким должен быть настоящий Его последователь. Именно у Матфея, описавшего Нагорную Проповедь, широко излагается система христианского воспитания, которой следовали долгие тысячелетия все сторонники учения Иисуса Христа, и которая содержит в себе принципы воспитания человека будущего, человека идеального, который спасётся и на страшном Суде, где будут судить не по «человеческим традициям», но по Божеским установлениям, вне зависимости от мирских достоинств и привилегий, человеческих чинов и наград. И в отличии от воспитательных заповедей существовавших до Него, таких как: «Не убий, не укради, не богохульствуй, не развратничай...», Нагорная Проповедь состоит из положительных норм и установлений, которые ориентируют человека на создание новых свойств любви и дружелюбия в себе, а не на борьбу с себе подобными и недопущение свойств инстинктивного человека...
... Начинает Иисус свою «воспитательную» проповедь, с перечисления блаженств, то есть условий, черт человеческого характера, которые помогут человеку перйти из земной жизни в Царствие небесное.
И здесь, уместно остановится на толковании этой воспитательной проповеди замечательными проповедниками, жившими совершенно в разные эпохи. Первый – это Иоанн Златоуст. Который прославился на все времена своими замечательными проповедями, почему и получил свой «титул» - Златоуст. В первой части этого эссе, я буду цитировать и комментировать этого проповедника, который удивительным образом современен и отвечает на актуальнейшие запросы воспитания, с подлинно христианских позиций...
Второй – это Владыка Антоний Сурожский, наш современник, глубокий и тонкий богослов, который, так же как Иоанн Златоуст, учил и воспитывал проповедью, живым словом, как в церкви, так и в собраниях верующих, так и в выступлениях на радио и телевидении. Владыка Антоний, в одной из своих проповедей, говорил: «Ученичество – состояние духа, которое говорит о том, что мы выбрали Учителя и что всем сердцем, всем своим существом хотим приобщиться Его мысли, разделить Его подход к вещам, жить таким образом, чтобы обрадовать Его, понимать Его так глубоко, так полно, как только можем , перерастать самих себя в Его меру...» И чуть ниже добавляет:»... Он ждёт от нас не механической покорности, не поступков как дел подчинённости, что мы находим в заповедях Моисея. Он ждёт, чтобы через исполнение Его заплведей... мы стали способны действовать...» И Владыка заключает: «Это предполагает прежде всего тренировку сердца...»
... Оба проповедника, несмотря на десятки столетий разделяющих их в истории церкви, осенены были Божьей благодатью, владения словом, как орудием христианского учительства. Иоанн Богослов недаром говорил, что лучшей похвалой для него, было исправление жизни слушающих и обращение их к Богу...
Проповеди, Иоанна Златоуста, как и проповеди Владыки Антония Сурожского, были записаны учениками и слушателями, а потом изданы для многолюдного пользования, что и послужило и служит христианству во все времена... Мы можем быть агностиками или даже атеистами, но воспитываемся мы по принципам усвоенным человечеством из религиозного опыта, помогавшим и помогающим нам в нашей обыденной жизни, часто вовсе не свзанным с понятиями христианство, Бог, Ветхий и Новый заветы. Будем помнить об этом при чтении и наполнять эти символы , современным содержанием...
... Я, попробую подобрать проповеди Иоанна Златоуста, в которых он комментирует Десять Заповедей, данных Богом, Моисею.
Начнём с первой и самой важной заповеди, значение которой для Христианина и человека, подчёркивал и Иисус Христос в Новом завете. Эта заповедь звучит так: «Я Господь, Бог твой; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим»
Для людей неверующих или даже атеистов, эту заповедь, можно перевести приблизительно так: «Я Идеал человека, мечта о победе в нашей жизни добра и справедливости, любви и сострадания, над злом и несправедливостью, над ненавистью и гордыней. И не будет у вас идеалов стоящих на эгоизме человеческо плоти, ибо всё это ведёт к разочарованию и гибели не только души, но и тела...»
Иоанн Златоуст, понимал, что без любви и почитания Бога, о которой говорит эта заповедь, люди, постепенно возвращаются к самообожению, к инстинктивной жизни, становясь «как животные». Жизнь в атеистических государства показывает это со всей страшной полнотой. Там, где человек становится самодостаточным идеалом, там рано или поздно, возобладает эгоизм, алчность и гордыня, которые неминуемо разрушают семью, общество, государство. Иллюстрируя этот процесс, Иоанн в проповеди «О страхе Божием», говорит: «Самая высокая добродетель – приписывать всё Богу и ничего не почитать своим, ничего не делать для приобретения славы человеческой, но всё делать для благоугождения Богу. Ибо Он, а никто другой, потребует от нас отчёта во всех делах наших... Но в наше время, порядок этот извращён. Ибо ныне мы не столько боимся того, Который некогда воссядет на судилище и потребует от нас отчёта в делах наших, сколько страшимся тех, которые вместе с нами предстанут на суд. Отчего же в нас болезнь эта? Откуда она проникла в наши сердца? От редкого помышления о будущем и крайней привязанности к настоящему. Отсюда мы так легко впадаем в злые дела, а если делаем что-нибудь доброе, то делаем это напоказ, так что и за это нам угрожает наказание... Посему, смотри не на подобных тебе рабов. Ибо, и если похвалит человек дела твои, это будет бесполезно для тебя, если не примет их Бог!»
...Но в этой же проповеди Иоанн Златоуст, предупреждает людей его слушающих, что жить праведно, по христиански, по закону любви, очень тяжело: «Желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» - цитирует он послание Апостола Павла. «Под гонениями он, (апостол) разумеет здесь скорби и печали. Подлинно, невозможно человеку, идущему путём добродетели, быть без печали, сетования, скорби, искушений... Злые же люди и обманщики, говорит апостол, будут преуспевать во зле, вводя в заблуждения и заблуждаясь. Нисколько не смущайся – подбадривает нас Иоанн – если они благоденствуют, а тебя постигают искушения, - таков порядок вещей: человеку, который борется со злом, невозможно не испытать скорбей. Борцу невозможно предаваться неге, воину в сражении невозможно пиршествовать. Посему, никто из находящихся в борьбе пусть не ищет покоя... Настоящее время есть время борьбы, сражения, скорбей, воздыханий, есть поприще подвигов.. Время покоя будет после, а теперь – время усилий и трудов...»
И далее, Иоанн Богослов, приводит правила воспитания, не только христианина, но и вообще человека: «Какие же это правила? Следующие: добродетель – добро, порок – зло, а безразличны болезнь, бедность, козни против нас, клеветы и тому подобное; справедливые здесь страдают, а если некоторые из них и благоденствуют, то для того, чтобы добродетель не казалась страшною; злые здесь веселятся, дабы получить наказание там, а если некоторые и здесь наказываются, то для того, чтобы зло не казалось добром, а дела их безнаказанными; если же они наказываются не все, то для того, чтобы не утратилась вера в день Воскресения...»
Дальше, Иоанн, обличая лицемеров, притворяющихся верующими, возражающих Писанию, говорящими внутри себя, а иногда и вслух: «Станем есть и пить, ибо завтра умрём».
Здесь, Златоуст вновь цитирует одно из посланий апостола Павла и потом поясняет: «Не завтра, но и тогда, как говорите это, вы уже умерли! Скажи мне, неужели мы ничем не отличаемся от ослов и свиней? Если нет ни Суда, ни воздаяния, ни судилища, то для чего почтены мы таким даром – словом, и всё имеем в подчинении? Смотри, как диавол теснит нас со всех сторон... Видишь ли помыслы сатанинского духа, как из людей, хочет он сделать бессловесных, а лучше – зверей, а ещё лучше демонов»
И дальше, Иоанн резюмирует: «Итак, вот что будет правилом и определением всеобщим: никто из людей живущих добродетельно, хотя бы то был язычник или еретик, не сомневается в существовании Суда; никто из людей, вращающихся в величайшем зле, кроме немногих, не принимает слов о Воскресении»...
Читая эти строки, я вспоминаю слова одного из христианских праведников, который заметил по себе и по поведению окружающих, Что наша душа, при рождении «уже христианка» Мы это узнаем, чувствуя укоры совести, то есть того, что в нас есть от Бога, от Идеала добра, любви и справедливости. И совесть, раз за разом, заставляет нас поступать по христиански, а не как животным на двух ногах, унаследовавших от природы только инстинкты...
И далее, Иоанн продолжает поучать нас: «Станем есть и пить, ибо завтра умрём». Видишь ли, что говорить так свойственно людям низким? Эти слова, отвращающие Воскресение происходят от «пищи и пития». Не переносит душа, не переносит суда совести и поступает так же , как человекоубийца: сперва поставляет себя в такие обстоятельства, чтобы его не поймали, а потом убивает... Так то и согрешающие знают, что грешить – худо, и ежедневно колеблются в злых своих поступках, не желая знать, что они злы, хотя совесть и укоряет их в этом...»
... Читая эти наставления Златоуста, я вспоминаю сегодняшних богачей – олигархов, которые на фоне народной нищеты, «едят и пьют», заглушая укоры совести идеологией потребления и накопления, хотя изредка даже делающих подарки детским дома, приютам и церквям. Они изображают из себя благодетелей, для тех, кого их дела сделали нищими и несчастными. Но внутри у них «грязь и запустение» и сколько они не стараются с помощью подкупленных средств масовой информации, обелить себя, это им никогда до конца не удается. И поэтому эти фарисеи - лицемеры, всю жизнь мучаються укорами совести, как бы внешне не изображали себя счастливыми...
Следующая заповедь гласит и как бы разьясняет первую: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им»
Поясняя соблазны, стерегущие человека в жизни, Иоанн Златоуст, начинает с обличения гордыни: «Начало греха – гордыня, первое побуждение и движение ко злу... Ибо начало может означать или первое побуждение ко злу, или – основание его. Так, например, воздержание от зрелищ, может быть названо началом целомудрия... Но если мы назовём началом целомудрия пост, то здесь начало будет означать и основание, опору. В таком смысле и гордыня есть начало греха. С неё и начинается всякий грех и в ней находит свою опору...Смотри какие дела творил фарисей, - между тем это не принесло ему ни малейшей пользы, ибо он не отсёк корня – гордыни, который и разрушил всё. От горддыни происходит презрение к бедным, страсть к деньгам, властолюбие и славолюбие. Гордый человек расположен мстить за обиды. Ибо гордый не может равнодушно переносить обиды ни от высших, ни от низших; а кто не переносит спокойно обиды, тот не в состоянии переносить и несчастия...»
Далее Златоуст говорит: «Итак, нет зла равного гордыне. Она превращает человека в демона, наглого, богохульствующего, клятвопреступника; она возбуждает в нём жажду убийства... Подобно тому, как сребролюбцы, чем больше приобретают, тем больше жаждут, так и гордые, чем больше они пользуются честию, тем больше желают её. Страсть их постоянно возрастает, ибо гордыня есть страсть. А страсть не знает предела и прекращается только тогда, когда убьёт того, кто одержим ею....»
Но тут Златоуст даёт и «лекарство» от страсти гордыни: «Как же можно потушить гордыню? Для этого, нужно познать Бога... Подумай о том, насколько ты виновен перед Богом. Если подумаешь об этом, то скоро укротишь свой разум, скоро смиришь его. Подумай о настоящем, о природе самого человека, о том, как ничтожен человек. Когда увидишь человека мёртвого, то размысли при этом о ничтожестве всего настоящего... Подумай о людях, владевших великими богатствами, которые совершенно раззорились во время войны... Поэтому, обуздаем наши помыслы, будем скромны, смиренномудры, кротки. Ибо таких, особенно ублажает Христос: «Блаженны – говорит Он – нищие духом...» И опять: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» Для того и умыл Он ноги Своим ученикам, чтобы показать нам пример смиренномудрия...»
Дальше, Иоанн Златоуст, говорит, совсем как о нашем времени, о грехе тщеславия. То есть о жажде известности: «Похвала от людей, какова бы она не была, как скоро является, так скоро и исчезает; а если и не исчезает, то не приносит никакой пользы... Ибо что важного в славе от людей, которою пользуются и являющиеся на зрелища юноши, и бесстыдные женщины, и лихоимцы, и грабители...»
И вновь, Златоуст, даёт «рецепт» преодоления тщеславия: «Но как, скажешь, нам преодолеть эту страсть? Преодолеем – отвечает Проповедник – если будем иметь в виду иную славу – славу небесную, которой земная слава силится лишить нас. Та слава ещё и здесь прославит нас... и освободит нас от всякого рабства плоти, которой ныне, мы, так бедственно служим...»
... Читая это, я каждый раз с восхищением качал головой и думал, что это точно взято из нашего времени и ничего с того времени в котором жил Златоуст, не изменилось. И дальше следует заключение, Проповедника: «Пойти ли на торжище, войти ли в дом какой-нибудь, быть ли в дороге, или на пристани, в гостиннице или в странноприимном доме, на корабле, на острове, в царских чертогах, в судилищах или в гражданских советах, - везде увидишь заботы о делах временных и житейских, все и каждый о них только пекутся... все вообще. Какая же у нас будет надежда спасения, если живя на земле Божией, мы не печёмся о Божественном!?»
И дальше, Златоуст сравнивает современников, обуянных тщеславием, с жителями Содома и Гоморры и предостерегает от их участи...
Ну а в следующих проповедях, Златоуст, словно о современных олигархах российских, обуянных сребролюбием, говорит: «Может ли быть благодарным сребролюбец? Кому будет он воздавать благодарность? Никому! Он считает всех своими врагами, желая у всех отнять всё. Хотя бы ты отдал ему всё своё имущество, он не изьявит тебе никакой благодарности... Хотя бы ты сделал его владыкою вселенной, он не изьявит тебе благодарности, но будет думать, что он ничего не получил. Его желание ненасытимо, потому что это болезненное желание... Одержимый страстью к богатству, никогда не может насытить своего желания. А не насыщаясь никогда, он не будет и благодарен тебе, сколько бы ты не давал ему... Нет человека столь бесчувственно, чем корыстолюбец; он враг всей вселенной; он досадует, что существуют другие люди» он желает чтобы везде была пустыня...
... Читая эти слова, я подумал, что корыстолюбцы и есть главная причина человеческих войн и несчастий. Они, ради богатства способны на любую пакость, и в глубине души ненавидят не только других людей, но и своих родственников, видя в них претендентов на их богатства. «Так ненасытима их страсть - резюмирует Проповедник . - Кто любит богатство, тот не будет любить даже ближних. Пристрастный к богатству не только не станет любить врагов, но и на самих друзей, будет смотреть как на врагов... Любящий богатство всех подозревает и имеет множество обвинителей, завистников, клеветников и злоумышленников... Пристрастный к богатству никогда не будет в состоянии пользоваться им; он будет рабом и стражем его, но не господином... Есть, впрочем, и другой недуг у богатых – продолжает Златоуст. – Одни зарывают деньги в землю, а другие расточают для чрева, на роскошь и пьянство... Одни употребляют их на тунеядцев и льстецов, а другие на игру и блудниц...»
Читая это, я думал: «Что или кто из сегодняшних христиан, сможет сравниться с этими смелыми и страстными обличениями человеческих пороков, и сам себе отвечал – никто!
... А теперь, рассмотрм взгляд Златоуста на положительные черты христианина и человека, такую как смиренномудрие, противостоящее всем порокам. “Господь говорит: «Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою». Если вы, говорит, желаете председательства и высочайшей чести, то старайтесь... ставить себя после прочих. Эта добродетель доставляет подлинную честь; и пример близко и весьма сильный. «Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и душу Свою отдать для искупления прочих»...
Посмотрите, как смирение не только не унизило Его, но доставило бесчисленные приобретения, бесчисленные блага и слава Его стала блистать ещё больше. Если же для Бога, Который вседоволен и ни в чём не нуждается, смирение послужило к такому благу, доставило ему больше почитателей и распространило Его царство,то почему ты боишься унизится от смирения? Тогда ты будешь более высоким, тогда - великим, тогда – славным, тогда – знаменитым, когда будешь ставить себя ниже, когда не будешь искать первенства, когда будешь подвергаться унижению, страданиям и опасностям, когда будешь стараться услужить многим, угождать им и заботиться о них, и для этого готов и делать, и терпеть всё... Ибо ничто так не способствует достижению высоты, славы и чести и не доставляет величия, как добродетель смиренномудрия...»
... Действительно, хочется добавить уже от себя, смирение и скромность, замечательные основания для прочих достоинств, воспитываемых в человеке. Ведь и алчность и тщеславие, рождаются от желания выделится, «показать себя», чем сегодня заняты почти все, поголовно. Особенно усердствуют политики и люди «культуры». Но для первых, такая пошлая известность приближает момент власти, а для вторых, возможность продаваться подороже. Ведь недаром говорят, что реклама – двигатель торговли. Известность сегодня – это своеобразный товар, который дороже денег. Но это и соблазн, через который люди приобретают многие печали и страдания зависти, недружелюбия и злобы. Златоуст, говоря о смиренномудрии, следует христианской традиции, берущей начало от Иисуса Христа. Поэтому я не удивляюсь, когда учёные психологи говорят что скромность и добродушие улучшают жизненное настроение и позволяют жить долго и продуктивно. Даже животные, живущие дружной общиной, в которой особи помогают друг другу, живут дольше и «счастлтвее». Что же говорить о людях, подлинных христианах. Мне в связи с этим, вспоминается личность Владыки Антония Сурожского, который был необычайно скромен и вместе добродушен и благожелателен. Потому то он и заслужил тысячи и тысячи его почитателей и как человек, и как священнослужитель!
Но от благостных рассуждений Златоуста, вновь перейдём к его обличению пороков. На очереди сластолюбие и пьянство. «Пост состоит не только в воздержании от пищи, но и воздержание от сластолюбия есть вид поста. Этого в особенности я заповедую: воздерживайтесь не от пищи, а от сластолюбия. Пища нам нужна, а не растление; пища нам нужна, а не причина болезней, болезней душевных и телесных; пища нам нужна доставляющая сладость, а не сластолюбие, исполненное горечи; то полезно, а это вредно; то приятно, а это неприятно; то естественно, а это противоестественно... Как в городе осаждённом неприятелем, бывает великое беспокойство и смятение... так бывает и в душе, когда нападают на неё пьянство и сластолюбие. «У кого вой? У кого стон? У кого ссоры? У кого горе? у кого раны без причины? У кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином» Что отвратителеней пьяного? Он смешон... для врагов, жалок для друзей, достоин всякого осуждения, есть более зверь, нежели человек...
И далее Златоуст делает замечателные выводы: «Для того – то Бог даровал нам небольшое чрево, для того назначил нам малую меру пищи, чтобы научиться печься о душе!» И, продолжает: «Из вещей, одни доставляют человеку временное удовольствие, а потом вечное мучение; другие, напротив – временное страдание, а потом вечное блаженство. Посему, кто так сластолюбив и беспечен, что не презирает настоящих удовольствий для достижения будущих, тот скоро обманывается... Хочешь ли, я перечислю тебе, сколь многие тяжко пострадали от сластолюбия? Ной «выпил вина и опьянел, и лежал обнажённым», и вспомни сколько зла произошло от того... Исав, по невоздержанности продал своё первородство и решился на братоубийство. Израильтяне «сели есть и пить...а после играть» Посему и сказано им: «И будешь есть и насыщаться, тогда берегись, чтобы не забыл ты Господа Бога твоего»... Апостол Павел говорит: «Попечение плоти не превращайте в похоти». Сластолюбие, подобно бурному потоку истребляет всё; его не удерживают никакие препятствие; оно отлучает от Царствия Небесного»
От себя хочу добавить, что пьянство и обжёрство стало одним из бичей для российского народа. Нигде я не видел столько пьяных, как в России. Много преступлений зверских убийств и изнасилований совершают пьяные люди, и жертвы пьянства в нашей стране исчисляются сотнями тысяч и миллионами. Целые поколения, вдохновлённые романтическими бреднями Ремарка и Хемингуэя, ещё в Советском Союзе, спились и умерли страшной, бессмысленной смертью. Много моих друзей, начиная с жалкого подражания героям американских книжек, умерли или были убиты в пьяном виде, нелепой и жалкой смертью. Пьянство, начинаясь как развлечение, заканчивается унизительной зависимостью и невозможностью преодолет эту жуткую привычку. Конечно, пьянсто – это следствие социальной неустроенности и несправедливости царящей в мире, животной жизни без цели и идеалов, к которой так привыкли неверующие люди. Деньги, поставленные на место Бога – это уже не раз бывало в истории человечества, и всегда это заканчивалось катастрофой, материальной и духовной. Великий Рим рухнул, под вопли толпы – Хлеба и зрелищь! И неизвестно, что было бы с остальным миром, не приди в это бездуховное время, Мессия, недаром, появившийся в среде иудеев, исповедующих единобожие и старающихся соблюдать Его законы. Но и они в большинстве, погрязли в купле – продаже. Вспомните изгнание Иисусом Христом, торговцев из Храма. Ещё и поэтому, они не узнали, не признали Мессию, явившемуся в кротком и аскетичном образе бедного «плотника , сына плотника» из Назарета. И тут, хочется повторить слова апостола Павла: «Корень всех зол есть сребролюбие! Ибо какое зло не от денег происходит...? Итак, исстреби в себе любовь к деньгам – и прекратиться война, прекратятся брани, прекратится вражда, прекратитятся раздоры и любовь к спорам»
А мне хочется добавить, что и сластолюбие и пьянство, тоже происходят от неумеренной любви к деньгам, к богатому образу жизни. То, что чаще всего пьют бедняки, только доказывает, что они хотели бы стать как богатые. Ведь пьют от разочарований, от невозможности стать богатым и стать «первым», «главным», чтобы управлять другими людьми не работая, развлекаться...
И следующая заповедь, к которой в проповедях обращается Иоанн Златоуст звучит так: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно».
... Здесь, Златоуст говорит о молитве, которая есть средство соединения верующего с Богом, в лице Пресвятой Троицы, Бога –Отца, Бога – Сына, и Святого Духа: «Молитва есть немаловажный союз любви к Богу, производит в нас навык собеседования с Ним и руководит к любомудрию... Бог требует не красоты речи и не слов изысканных, но красоты души; и когда он будет говорить угодное Ему, то получит всё что просит... Здесь не нужно ничего, кроме одной бодрственной души, и нет никакого препятствия приблизиться к Богу. «Разве Я – Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали?» Следовательно от нас зависит – быть далеко от него. А Он всегда находится вблизи... Когда бы ты не пришёл, Он стоит и слушает: хотя бы во время обеда, хотя бы во время ужина, хотя бы в самое ночное время, хотя бы на площади, хотя бы на пути, хотя бы в спальне, хотя бы стоя перед начальником в судилище, ты призвал Его, - ничто не препятствует Ему услышать прошение, если ты призовёшь Его искренне...»
О чём же мы можем просит Бога, всегда спрашивают христиане, и Златоуст отвечает: «не просить ничего житейского, молить о духовном, не испрашивать зла врагам, ни в чём не злопамятствовать, исторгать из души своей все страсти, и таким образом приступать с сердцем сокрушённым и смиренным, оказывать совершенную покорность, изрекать языком своим благословения, не быть причастным ничему порочному, не иметь ничего общего с общим врагом вселенной, то есть с диаволом...
... В проповеди «К бесчинно стоящим в храме», Златоуст, говорит о людях внешней веры и неправедных мыслей и дел. «Удивительно, как осмеливаются входить в церковь Божию люди, исполненные внутри отвратительного зловония, - я разумею гнусные и злые пожелания. Но ты не чувствуешь этого зловония? Это признак крайней степени болезни. Послушай же, я покажу тебе ясно её пагубу. Ты поёшь: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою» Но если не фимиам, но смрадное курение восходит от тебя и от твоих дел, то какому ты достоин подвергнуться наказанию?»
... В наше время, всё перепуталось в головах верующих. Можно видеть, как человек, только что падавший на колени в храме, во время молитвы, выйдя на улицу, включает мобильник и со страстью начинает обсуждать , как и где он может побольше заработать денежек, или как и где устроиться поудобнее, чтобы поменьше работать, и вместе, побольше зарплату получать. Сегодня наш язык, служит нашему лицемерию и мы можем одинаково красиво говорить о Боге и тут же врать и злословить, привычно и без сожаления. Большинство неустроенности и горя в нашей жизни произходит не от злодеев или убийц, а от нашего привычного фарисейства и лицемерия, на которое мы уже не обращаем внимания, - так к этому привыкли. И наша лживость и двоедушие часто происходят от внешней «образованности», которая не касается нашегосердца, нашей души. И особенно грустно становится от того, что и служители церкви, призывая к смирению и скромности, разъезжают на роскошных автомобилях и носят на руках и на груди золото и дорогие украшения – игрушки, которые, якобы должны подчёркивать их духовный чин и высокий статус. А раз они это сами делают, то и паства от них научается, говорить одно, делать другое и думать о третьем. Не происходит ли оскудение в подлинных проповедниках, сегодня, оттого, что Дух Святой не осеняет таких лицемеров своею благодатью, и не даёт им талант слова прекрасного. Сколько можно сегодня увидеть не только священников но и иерархов, которые двух слов не могут связать, и слушать их проповеди в храме, сущее наказание...
Следующая заповедь – четвертая и гласит она: «Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему»
Здесь, Златоуст говорит не только об отдыхе, но и о посещении церкви, о посте. «Пост - говорит он – это наше попечение о спасении души и забота о том, как бы нам, обуздав телесные похоти, совершить истинный пост, то есть воздержание от зла...» А чуть раньше, в другой проповеди он говорит о «опраздности и роскоши противостоящих посту», о покаянии, о том, как готовить себя к приходу в церковь... «Если кто одержим злым духом, покажи ему лицо поста, и он, сковываемый страхом... станет неподвижнее самих камней, особенно, когда увидит в союзе с постом, сестру и подругу поста – молитву...»
В широком смысле, Златоуст, здесь, говорит о аскезе – тренировке души и тела. Только тело, управляемое сердечным разумом, может быть помошником человеку праведному, в его делах, словах и размышлениях. Подлинно «правильная» жизнь, необходимо требует нравственных правил жизни и Златоуст, в проповедях даёт своим слушателям такие правила. Понимая под словом грех – эгоизм и ублажение ненасытной плоти, то есть нашего тела, мы и сегодня многому можем научиться сами и научить своих детей, из того что советовал своим слушателям, Иоанн Златоуст, более тысячи шестисот лет назад.
Он говорит: «Будем оберегать душу от того, что кажется безразличным, но производит грехи. Ибо из действий, одни суть грехи, а другие не грехи, но могут привести к ним: например смех по свойству своему не есть грех, но он бывает грехом, если переходит через меру, ибо от смеха происходит насмешливость, отнасмешливости – срамословие, от срамословия – постыдные дела, а за постыдными делами – наказание и мучения. Так. Для многих, кажется безразличным, смотреть на женщину с вожделением. Но от этого рождается сладострастная похоть, от похоти – прелюбодеяния, а за прелюбодеяние опять наказание и мучение...»
... Лев Толстой, кажется в дневниках, рассказывал о своей молодости, как о времени чистоты и идеалов, но говорит и о том, как взрослые, и даже близкие прививали ему дурные свойства, как например похоть и прелюбодеяния... Для взрослых его круга, это было обычным делом, а для него послужили причиной многих мучений уже во взрослые годы. И я, вспоминая своё детство и юность, помню светлое отношение к женщине, к старшим как к матери, и к девочкам, как к друзьям, ничем не отличающихся от мальчишек. Позже, в подростковом возрасте началась борьба с плотскими пороками, а искушениями служили книги и рискованные картинки. Но в это время, не нашлось никого из взрослых, кто бы объяснил мне, что борьба эта, этап становления личности, и пройдя через неё невредимым, мы войдём во взрослую жизнь, здоровыми и телесно и духовно. Душа человеческая, христианска от рождения, но становится грешницей от отсутствия правильного воспитания и соблазнов наполнивших современный мир, более чем когда – либо. В этой связи, хочется напомнить, что порнография, возбуждающая похоть в каждом человеке, как молодом, так и старом, заполонившая киноэкраны и особенно интернет, страшный соблазн для неокрепшей юношеской души и чувств, и потому её воздействие можно сравнить с действием тяжёлых наркотиков. Молодой человек заражённый этой «болезнью, страдает и мучается от этой зависимости и требуется настоящее лечение, чтобы отвергнуться от этой «отравы». Но и после излечения, душа такого человека уже изуродована, и хорошо, если только «безобразный шрам» остаётся в ней...
Златоуст продолжает наставления: «Так и роскошь, кажется нисколько не порочным делом, но отсюда – пьянство и бесчисленное множество зол, сопряжённых с пьянством. Итак, во всём будем исстреблять начало грехов. Христианину непозволительно жить безразлично, но должно назначить себе законы и правила, чтобы делать всё с умом... Не видишь ли, как в гимнастической борьбе, вступая в соревнования с людьми, много заботятся о своём теле... Но так как у нас борьба не с людьми, но со злыми искушениями, то и упражнения наши, и воздержания должны быть духовными... Итак, пусть и глаз имеет свои пределы и правила, чтобы не увлекаться тотчас всем... и язык пусть имеет ограду, чтобы не опережать мысли. Для того и зубы и губы созданы для сохранения языка, чтобы язык никогда не устремлялся неудержимо болтать, растворив эти двери... Нужно всячески воздерживаться и от непристойного смеха, и походку иметь тихую и пристойную, и одежду скромную, и вообще, во всём нужно благоустроять себя, вступившему на поприще доброделания, ибо благопристойность внешняя, есть некоторое выражение состояния души...»
Юности присуще желание выделиться и показать себя, но этому препятствуют природная стеснительность и благоразумие. Однако, если взрослые не говорят, что главным достоинством молодого человека есть внимательность к себе и скромность, тогда, подростки могут позволить себе очень много плохого, часто даже соревнуяст в этом «выпрыгивании» из норм и правил поведения. Всё это приводит к большим нечастьям, часто ломая жизни в самом их начале. Сегодняшние «готы» и «сатанисты», кажутся раскрашенными клоунами, однако зная, как внешнее влияет на человеческую душу и ум, эти странные игры, уже не кажутся примитивной забавой. За этим, порой стоят самые душераздирающие трагедии неудавшегося становления подростков, чреватые физическими и психическими извращениями. Наши дети сегодня стали объектом манипуляций и оболванивания их средствами массовой информации. Они, уже в шестнадцать лет, знают столько пошлостей и грязи о жизни, сколько мы не знаем уже и в зрелые годы. И как кажется, это тот случай, о котором в библии говорится, что : «многия знания – многие печали». Уместно вспомнить и о соблазнении змием Адама и Евы, вкусившей от запредного древа «добра и зла», и давшей попробовать Адаму. Этот эпизод грехопадения, чуть ли не буквально показывает драму соблазнения сегодняшних молодых, «запретным знанием»
Но даже тем, кто не избежал соблазнения, остаётся путь возвращения к нормальной жизни. Но для этого надо покаяться. И осознать прежде всего в дуще своей тот грех, то преступление или проступок, который мы совершили либо по глупости, либо по незнанию.
И об этом, тоже говорил Златоуст: «Кающемуся, для того, чтобы получить прощение, должно приносить истинное покаяние. А какое истинное покаяние? Послушай о покаянии Петра, после отречения: «и выйдя вон, плакал горько...» Потому и был прощён ему этот грех, что он раскаялся, как должно... Кающемуся должно не гневаться или раздражаться, но сокрушаться как осуждённому... Если он станет помышлять об этом, то не будет гневаться и раздражаться, но будет воздыхать, скорбеть, плакать и рыдать день и ночь. Кающемуся не должно никогда предавать забвению грехи свои... Будем же осуждать и наказывать сами себя, и молить прощения от Бога... Грех исповеданный становится меньше, а неисповеданный больше. Если ко греху прибавляется бесстыдство и нераскаянность, то он никогда не остановится... Ничто так не исцеляет от греховных навыков, как постоянное памятование о них...»
Всем нам знакомо упрямое сопротивление чувству собственной вины,и желание свалить свой проступок, на кого – нибудь. Это, очень важное качество – смелость и настойчивость в обличении себя. И его надо вырабатывать годами, не только в детях, но и во взрослых, которым укоры совести непереносимы. Для воспитанного в духе христианства человека, не должно звучать отговоркой самая популярная фраза: «Все так делают» Это не оправдание, а запутывание себя, И очень важно, научит ребёнка, да при случае и взрослого, «видеть бревно в своём глазу». Если мы научимся так делать, то тогда можем с лёгким сердцем помогать вынимать и соринку из «глаза ближнего». Тут в воспитании может помочь собственный пример, привычка доведённая до автоматизма. И нам конечно, надо знать, что то, тайное, что лежит у нас на душе, рано или подно, станет явным, и что преступление или проступок, мы несможеи скрыть от другие, раз уж мы понимаем, его греховность... Когда мы, мало требуя от людей, любя их и жалея, много требуем от себя, тогда и люди к нам отностся с уважением, и дети наши и близкие любят нас за великодушие и правдивость. Именно об этом иносказательно говорил Христос: «Широки врата и пространен путь, ведущий к погибели... тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь».
И Златоуст, повторяет много раз слова апостола Павла: «Господь, кого любит, того наказывает; бьёт же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли такой сын, которого не наказывал отец? Здесь уместно вспомнить замечательный роман Достоевског «Преступление и наказание», в котором писатель показал драму раскаяния молодого преступника, который мучается и в конце концов принимает решение признаться, ещё и потому, что обвинение пало на постороннего человека. Очевидное, законное наказание помогает человеку пережить грех, и начать всё с начала. Если же преступление не раскрыто, то чувство вины, чувство греха, разлагаясь, «гниёт» в человеке и доводит его до гибели. Особенно заметно это страдание от чувства вины, в детях, котрые ещё не научились притворятся и скрывать то, что у них в душе делается. Зато какое же они испытывают облегчение, и сразу забывают о проступке, если они за него наказаны, и чувство вины, греха, падает с их хрупких плеч...
Ещё, очень часто и трепетно Иоанн Златоуст рассуждает о молитве» «Хорошо уповать на молитву святых, но тогда – когда мы и сами трудимся... Послушай, что говорил Павел: «Знаю, что это послужит мне во спасение по вашей молитве и содействием Духа Иисуса Христа...» ... Конечно, если мы сами будем беспечны, никто не в состоянии будет помочь нам своими молитвами...» Эту мысль очень часто повторяет Златоуст, чтобы люди понимали, что только дела хорошие могут нам помочь прожить жизнь достойно и умереть спокойно. Сама по себе молитва, без дел «праведных» никого и никогда не спасала и не спасёт!
Пятая заповедь: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле; которую Господь, Бог твой, даёт тебе»
Златоуст, невольно говорит об отцах, как о властвующих и начальствующих. И тут, он отвечает на важный вопрос – какое начальство высшее: «То, по которому каждый должен сам собою владеть и сам над собою начальствовать, укрощая в себе низкие страсти, а напротив питая в себе... все отрасли добродетели...» И тут же добавляет, разьясняя, как ладить с государственным начальством, цитируя Апостола Павла: «Хочешь ли не бояться власти? Делай добро!»
Но Златоуст жил во времена разрушающихся империй, когда «внешнее» начальство играло большую роль и будучи реалистом, он понимал значение такой власти и потому цитируя Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога...» - он говорит, что духовная власть выше государственной, так как надёжнее: «Посему, христианство гораздо лучше внешних законов держит в порядке нашу жизнь. Ибо, если страх за скрытные грехи делает человека более осторожным, нежели опасения только за явные, и если требования отчёта даже в малых проступках более возбуждает к добродетели, нежели наказание за важные вины, то очевидно , что и начальство такого рода (то есть духовное) более всякого другого утверждает нашу жизнь... Не деньги дающий получает духовное начальство, но тот, кто показал примерный образ жизни... Посему, он и получает свыше, от Святого Духа великую помощь... Там, (то есть внешнее) начальство, установлено только для того, чтобы приказывать; там только и говорят о договорах, о союзах, о деньгах, тогда как в Церкви учат что такое душа, что мир... и как достигать добродетели...» Златоуст, призывает достигать добродетели повинуясь Богу, а не людскому мнению или мнению человеческого начальства: «Не довольствоваться Его вниманием, а обращаться за похвалами к подобным нам рабам – это значит оскорблять Его!»
... И, наконец, Златоуст объясняет, как важно надлежащим образом воспитывать детей и самому быть им добрым примером:«Не будем уклоняться от попечения не только о своей душе, но и о душах, служащих нам... Будем иметь тщательное попечение о детях, чтобы сделать их царским храмом. «Тела ваши – говорит апостол – суть члены Христовы, и храм живущего в вас Святого духа». Небрежение об этом храме – душе юноши – оскрбляет Господа... Не попустите же дому Божию, сделаться вертепом разбойников... Как же он делается вертепом разбойников? Когда мы допустим войти и поселиться в душах юношей низким и грубым вожделениям и всякому распутству. Ибо такие вожделения свирепее разбойников: отняв у детей свободу, они делают их рабами безумных страстей... Потому каждый день будем смотреть за ними и, употребляя слово, как бич, станем все такие страсти изгонять из души их, чтобы дети были в состоянии вместе с нами принять участие в высшей жизни...»
... За эими словами – символами: Бог, Дух Святый, Глсподь, у Иоанна Златоуста, стоят Добро, Любовь, Сострадание выражающие конкретные цели и задачи воспитания, хотя главное уже сказано Проповедником. Если коротко пересказать смысл и содержание проповедей, то это значит никогда не забывать о окружающих и прежде всего о детях, которые от нас зависят и воспитывая которых мы должны знать о полной ответственности за их счастливое или несчастное будущее. Когда я смотрю на современную российскую жизнь, мне становится страшно. Такое изобилие пошлости, подлости и злобы, сосуществует радом с школой, университетом и русской церковью. Русские сайты и жёлтые газетёнки полны порнографии и откровенного разврата. Российское телевидение переполнено насилием, сладострастием, тщеславием и откровенной модной глупостью. Как же наши дети, отравленные этими потоками ядовитой информации, могут противиться этому потоку скабрезных нечистот, изливаемых на их неокрепшие души со всех сторон...
Поэтому, значение семейного воспитания, противостоящее этому развращению юных душь, трудно переоценить. В этой обстановке, не только дети, но и взрослые, становятся жертвами безудержной пропаганды богатства, самодовольства, известности и себялюбия... Но самое страшное, что потом, в людских «судилищах», этих жертв официальной пропаганды, судят и приговаривают к тюремному заключению, которое по идее должно служить средством не только изоляции, но и исправления. А на самом деле, это место, где случайный преступник, приобретает взгляды и навыки преступника сознательного!..
Проповеди Иоанна Златоуста, заставляют нас задуматься над тем, что мы можем сделать для наших детей да и для себя самих, и заниматься не только воспитание детей, но собственным самовоспитание...
А Златоуст учит нас:«Апостол Павел, предписывая родителям закон о воспитании детей, в Послании к Эфесянам, говорит: «Отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» Там он услышит прежде всего: «Чти отца своего и матерь свою» - слова направленные к твоей пользе...»
И чуть позже, в этой же проповеди он, Затоуст говорит вещие слова, которые и сегодня необходимо знать всем нам: «Не безрассудно ли учить детей искусствам, посылать их в училища, ничего не жалеть для такого образования, а о воспитании их в «учении и наставлении Господнем» не заботиться!? За то – то, сами мы, первые и пожинаем плоды такого воспитания детей своих, видя их дерзкими, невоздержанными, непослушными, развратными...»
А мне хотелось бы к этому добавить – и несчастными! И как мы сами этими несчастьями наших детей мучаемся! Но уже не вернуть время воспитания и мы горько плачем и сетуем на кого угодно, только не на самих себя. Да и что толку? Ведь упущеного не воротишь. В этом и состоит драма жизни. Ничего нельзя вернуть назад и исправить. Недаром в народе говорят, что мы все умны «задним умом», когда всё неприятное или даже страшное уже случилось...
Далее Златоуст восклицает: «Доколе же будем оставаться плотскими людьми? Доколе будем пресмыкаться по земле? Всё у нас должно быть второстепенным в сравнении с заботой о детях... Кто прежде всего научится быть любомудрым, тот чрез это приобретает богатство, превосходящее всякое богатство, и величайшую славу...
И дальше, Златоуст говорит великие слова и для нашего времени! «Не так полезно образовывать сына, преподавая ему науки и внешние знания, посредством которых он станет приобретать деньги, сколько, научить его презирать деньги!!! Если хочешь его сделать богатым, поступай таким образом. Богат не тот, кто заботится о большем стяжании имения и владеет многим, а тот, кто ни в чём не имеет нужды! Это внушай твоему сыну, этому учи его: в этом величайшее богатство. Не заботься о том, чтобы сделать его известным внешней учёностью и доставить ему славу, но старайся о том, чтобы научить его презирать славу настоящей жизни; от этого он будет славнее и знаменитей!»
От себя, мне хочется добавить что пример самого Иоанна Златоуста – тому подтверждение. Прошло уже боле тысячи пятисот лет со времени его смерти, но о нём помнят и сегодня, и будт помнить долгое время, как о мудром и добром наставнике...
Дальше Златоуст поясняет: «Говорю это не с тем, чтобы запретить светское образование, но для того, чтобы не привязывались к нему исключительно. Не думай, будто одним монахам нужны наставления в Священном Писании: весьма многие из этих наставлений потребны и для детей, которые должны вступить в мирскую жизнь!»
Далее, продолжая говорить о начальствующих духовных, Златоуст советует: «В Церкви не имеют места ни высокомение начальствующих, ни раболепство подчинённых, но есть власть духовная, которая почитает для себя приобретением принимать большие труды из заботливости о вас, а не из искания больших почестей. Ибо в Церкви должно жить как в одном доме; Как составляющие одно тело, должны все быть расположены друг к другу...»
Об этом же, постоянно говорил и проповедовал Владыка Антоний Сурожский...
Интересно, говорил о воспитании Свами Вивекананда, который в начале двадцатого века, стал настоящим пророком, современного религиозного возрождения мира, на основе постепенного понимания общности религиозных задач всех религий, в том числе и по проблемам воспитания. Выражая точку зрения индуизма,на проблемы воспитания, он как бы переводит язык индийских религий на современный «европейский»... Не вдаваясь в подробности, мне хотелось бы привести его высказывания о воспитании в семье, которые в общем смысле очень ярко выражают подтверждение смысла заповеди «чти отца свего и матерь свою», подразумевая уважение к «старшим», вообще. В книге «Карма йога», он говорит: «Зная, что мать и отец есть зримые воплощения Бога, семьянин обязан всегда и всячески угождать им. Если человеком довольны его мать и отец, Бог доволен им. Доброе дитя никогда не скажет резкого слова родителям... В присутствии родителей не должно шутить, высказывать нетерпение, появлять дурное настроение или характер. При появлении матери или отца следует поклониться и ожидать стоя, пока они не сядут и не попросят сесть. Семьянин совершит грех, если имея пищу, питьё и одежду, не удостовериться прежде всего, есть ли они у его матери и отца, у его детей и жены, у бедных. Мать и отец дали ему его тело, поэтому семьянин не должен щадить сил, чтобы отплатить им за него... И он должен помнить о долге по отношению к жене. Муж не должен бранить жену, но относиться к ней так, как если бы она была его матерью, какие бы беды и трудности не осаждали его, он никогда не должен сердиться на жену. Семьянин никогда не должен употреблять при женщинах бранные слова и никогда не должен хвалиться своей силой... Семьянин, который добился любви благонравной жены, преуспел и в вере своей, и в добродетели...
... А далее у Вивекананды, следуе перечесление принципов, стратегии воспитания детей: «Он должен с любовью воспитывать сына до четырёх лет, должен обучать его до шестнадцати лет. Когда исполниться сыну двадцать лет, он должен начать работать, отец же должен тепло относиться к нему, как к равному. Так же должна воспитываться и дочь... Семьянин, должен заботиться о своих братьях и сёстрах, а также о детях своих братьев и сестёр, если они бедны... Есть у него обязанности и по отношению к односельчанам, к беднякам и к любому, кто попросит у него помощи. Если семьянин зажиточен, но живёт, не заботясь о близких и бедных, он не может считаться человеком, ибо живёт, как животное...» И дальше резюмируя, Вивекананда поясняет: «Семьянин должен быть чист сердцем, опрятен телесно, постоянно активен и готов к работе... Семьянин – основа и опора общества. Он главный его кормилец и строитель. Бедные, слабые, дети и женщины, которые не работают, - все живут от его трудов, поэтому и есть у него обязанности...» Ещё некоторые свойства идеального семьянина, по Вивекананде: «Он должен не играть в азартные игры, не бывать в обществе дурных людей, не говорить неправду и не причинять неприятностей окружающим... Семьянин должен говорить правду и говорить мягко, выбирая слова, которые приятны людям и выражают доброе к ним отношение. И никогда не следует обсуждать дела других. (То есть сплетничать) Семьянин, копая пруды, сажая деревья по обочинам дорог, строя жилища для людей и животных, прокладывая дороги и возводя мосты, движется к той же цели, что и самый великий Йог...»
Как видите, и в современном индуизме, этические нормы общежития и воспитания детей мало чем отличаются от европейских, христианских. Становится ещё раз очевидным, что разные религии строятся по сути по одинаковым моральным и этическим принципам...
Шестая заповедь, о которой толкует Златоуст: «Не убивай»
«Добродетель бессмертна и непобедима, не подчиняется превратностям настоящей жизни, но... на всё человеческое смотрит как бы с высокого столпа... Будем служить всем находящимся в несчастии и подадим им руку помощи... Хотя и язычника мы увидим и ему надо оказать помощь в несчастии... Ничто столько не раздражает Бога, как небрежение о спасении ближних. Посему, он признаком Своих учеников поставил любовь... Павел говорит: «Если я раздам имение моё, и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы..»
...Здесь Златоуст, как бы предваряет заповедь «не убий», моральными нормами, которые могут каждому человеку помочь преодолеть в себе, инстинкт хищника – убийцы. И здесь надо сказать, что этика Нового Завета, этика Иисуса Христа радикально отличается от этики иудаизма и исполнения Закона Торы. Христианство с самого начала говорит, что законов иудейских не только недостаточно, чтобы преодолеть инстинкты в человеке, но важно подчеркнуть именно свойства человека «обоженного». И тут с определённостью высказывается теория «непротивления злу насилием», которая и является продолжением развития «божеского» начала в человечестве, созданного по образу и подобию Божиему.
Если иудаизм настаивает и учит, как жить человеку после Адамова грехопадения, когда в мир пришло зло, то Иесусовы заповеди предлагают воспитывать в человеке «нового Адама», то есть человека преодолевающего грехопадения и восстанавливающего «рай», в душе своей. Недаром же Иисуса, некоторые богословы называют «Новым Адамом», то есть Адамом до грехопадения, как первочеловека не имеющего греховности, как таковой. И вся идеология Христианства, если следовать строго, противостоит иудаизму, как своеобразной стратегии выживания в греховном мире, что только усугубляет его греховность. В Новом Завете, Иисус Христос развивая этику иудаизма, часто противостоит ей, и предлагет радикальные перемены в отношении к миру, в воспитании «нового» человека.
Продолжая цитировать толкование заповеди «не убий», мы приводим слова Златоуста, в которых он поясняет природу различий, между Законами Моисея и Заповедями Христа: « Ибо, если и в делах житейских стараемся, прежде дел домашних, стараемся исправить общественные обязанности... то тем более в делах духовных должны стараться исполнить дела Царя всяческих – Бога, дабы не быть отосланными туда, где скрежет зубовный.. Будем же искать тех добродетелей, которые и для нас спасительны, и для ближнего полезны... Ибо кто заботится о благосостоянии других, то никого не оскорбит, о всех станет болезновать, всем по силе своей будет помогать, ни у кого ничто не станет отнимать, не будет лихоимствовать, ни лжесвидетельствовать, воздерживаться от всякого порока, будет хранить всякую добродетель, молиться за врагов... но скажет с аростолом: « Кто изнемогает, с кем бы я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся»
Далее, Златоуст рассуждает о мести: «Так, когда ты не мстишь, тогда поставляешь Бога мстителем обидчику; а когда сам мстишь, тогда этого уже не бывает... Это я говорю, потому что вы склонны мстить друг другу... Если ты осуждаешь согрешившего, то зачем же сам грешишь... Оскорбил ли кто тебя? Не оскрбляй его взаимно, иначе сам себя оскрбишь. Ударил ли кто тебя? Не плати ему тем же, иначе между вами не будет различия... Никто не исцеляет зла злом, но зло – добром!.. Если нам должно превосходить иудеев, ибо сказано: « если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царствие Небесное»... Итак, удалим от себя всякую раздражительность, гнев и ярость»
Златоуст был уверен, что благодаря воспитанию и усвоению добродетели, человек может стать подобным ангелу. Но с другой стороны, без воспитания добродетели, человек может превратиться «во лва рыкающего, ищущего, кого поглотить»
Поясняя, Златоуст говорит: «Ничто так не делает людей глупыми, как злоба... С другой стороны, ничто так не делает людей разумными, как добродетель: она делает их признательными, благонамеренными, человеколюбивыми, тихими, кроткими, смиренными; она обыкновенно рождает и все другие совершенства. Поистине, добродетель есть источник и корень мудрости, как всякий порок берёт начало от неразумения!.. Апостол Павел, зная, что убивая других, мы убиваем себя самих, говорит: «Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными?»
... Но Златоуст реалист, а не мечтатель, он понимает, что даже священники и наши учителя, тоже не без греха. Однако они мучаються за совершенные грехи и раскаиваются, что и делает их понимающими и прощающими. «Ибо если бы они сами не грешили, то не стали бы оказывать никакого снисхождения грешникам, но сделавшись бесчеловечными, отлучали бы всех от Церкви»
... В качестве примера, Златоуст рассказывает историю апостола Петра, который по временам бывал слишком строг к окружающим. И вот он, утверждавший, что умереть готов за Иисуса Христа, предал его трижды, в ночь страданий Спасителя. Но вспомнив слова Иисуса, Петр заплакал горько, и раскаялся, за что Спаситель и сказал ему позже, трижды: «Паси овец моих!» - доверив его попечению множество народа христианского ...
Далее следую замечательные слова Златоуста: «Христос для того нам принёс учение свыше, с небес, чтобы вознести туда нашу мысль, чтобы мы сделались по мере сил своих, подражателями своего Учителя. А как нам, скажешь, сделаться подражателями Христу? – Делая всё для общего блага и не ища своего «Ибо и Христос – сказано – не себе угождал, но как написано: злословие злословящих Тебя, пали на меня» Никто да не ищет своего. А ища своего, всякий имеет ввиду ближних; что – наше, то – и их. Ибо мы одно тело, и члены, и части друг друга. Не будем же в отношении друг друга, как разделённые... Ибо какая дружба может произвести такое единение, как сродство веры?.. Другого высшего общения и дружества, чем это, не найдёт никто, никогда!»
... Много можно было бы цитировать Златоуста, об этой заповеди «не убий», и как бороться с причинами убийств, но за недостатком места и времени, мы переходим к следующей, седьмой заповеди: «Не прелюбодействуй»
«Увещеваю вас, чтобы желающие вступить в брак, приступали к этому делу с великой осмотрительностью... Сделай всё и прими все меры, чтобы взять жену добрую, благонравную и послушную, зная, что должно быть одно из двух: или, взяв дурную жену, переносить её злобу, или, не желая этого и отвергнув её, быть виновным в прелюбодеянии... Обсудив хорошо и узнав эти законы, будем всячески стараться, чтобы вначале брать жену с добрым настроением и соответствующую нашим нравам; взяв такую, мы получим не только ту пользу, что никогда не отвергнем её, но и будем любить её с великой силой, так как повелел Павел. Он сказал: «Мужья, любите своих жён, как и Христос возлюбил Церковь!» А как скажи мне Христос возлюбил Церковь? Так, что предал Себя за неё... Посему, хотя бы надлежало умереть за жену, не отказывайся!»
«Апрстол Павел предписывал коринфянам закон о браке, присовокупил: «Муж оказывай жене должное благорасположение» И далее Златоуст поясняет слова Апостола. «Тело мужа уже не принадлежит мужу, но жене. Пусть же он хранит в целости собственность её, пусть не уменьшает и не повреждает её... Итак, когда ты видишь блудницу соблазняющую, увлекающую, жаждущую твоего тела, то скажи ей: это тело не моё, но принадлежит моей жене; я не смею злоупотреблять им и отдавать его другой женщине. Так пусть поступает и жена!..»
... Однако Павел, понимая разницу между женщиной и мужчиной дальше советует и Златоуст приводит такие его слова: «Так и каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да убоится мужа своего» Но Павел определил равенство между мужем и женой, сказав: «жена не владеет своим телом, но муж; равно как и муж не владеет своим телом, но жена» Когда дело идёт о целомудрии и чистоте, то муж не имеет никакого преимущества перед женой, но подобно ей наказывается, если нарушает законы брака...»
Златоуст, заключает эти поучения чудными словами: «От целомудрия рождается любовь, а от любви бесчисленное множество благ!»
... В комментариях к этой заповеди, Златоуст говорит и о правильном и неправильном воспитании: «Развращение детей часто прооисходит от безумной привязанности отцов к житейскому: обращая внимание только на это и ничего не считая выше этого, они поневоле уже нерадят о детях с их душою. О таких отцах, скажу я, что они хуже даже детоубийц... Сделал ли ты известными ему заповеди Христовы?.. Или и сам ты не знаешь, что есть такие заповеди? Как же сын может исполнить то, касательно чего не знает законов..? Но вот вы, родители, побуждаете детей ещё и к противному. В самом деле, когда отцы убеждают детей заниматься науками, то в их разговоре с детьми не услышишь ничего другого, кроме таких слов: такой-то, говорят, человек низкий и из низкого сословия, усовершенствовавшись в красноречии получил весьма высокую должность, приобрёл большое имение, взял богатую жену, построил великолепный дом, стал для всех страшен и знаменит... (И так далее, и так далее)
Итак, вы, когда внушаете это детям с детских лет, учите их не другому чему, как основанию всех пороков, вселяя в них две неистовые страсти – то есть сребролюбие и ещё более порочную страсть – тщеславие. Каждая из них и порознь может извратить всё, а когда они обе вместе вторгнутся в нежную душу юноши, то ... губят всё доброе и ... делают душу бесплодною и неспособной ни на что доброе!»
... Согласитесь, замечательная отповедь неразумным родителям и воспитателям, которые иногда даже считают себя христианами и сегодня. Все мы слышали такие «назидательные» рассказы о «преуспевающих « людях вокруг. И сколько телесных и душевных драм развилось и развивается вокруг нас, благодаря таким родителям и «учителям»? Сколько преступлений и страданий, сегодня, видим мы вокруг? И все они порождены алчностью и тщеславием, воспитанным в детях, их неразумными родителями! Сколько трагических примеров такого «воспитания», мы и сегодня видим вокруг... Думаю, что читать на сон грядущий эту книгу проповедей Златоуста, надо рекомендовать всем тем родителям, которые хотят вырастить добрых и счастливых детей и оградить их от подобных страстей!
Далее, Златоуст говорит о любви, вспоминая, сказанное: «Бог – это любовь!»
«Любовь есть дар и превосходнейший путь к получению всех даров. Без любви всяческие дарования - ничто. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими – говорит Павел – а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий» Видишь ли, как не имеющий любви уподобляется вещам бездушным и бесчувственным? «И если – говорит – имею дар пророчества, знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто... И если я раздам имение своё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы»
А дабы вы убедились, сколь велика эта добродетель – любовь, изобразим её словом, потому что нигде не видим её, - и поймём, сколько было бы добра, если бы она везде была в избытке! Тогда, не было бы нужды ни в законах, ни в судилищах, ни в истязаниях, ни в казнях и ни в чём подобном. Ибо, если бы все любили и были любимы, то никто никого не обижал бы, не было бы убийств, ни ссор, ни браней, ни возмущений, ни грабительств, ни любостяжания, никакого зла, и самоё имя порока не было бы известно. Между тем, чудеса, не могут произвести этого, но ещё возбуждают в невнимательных тщеславие и гордость!»
М ногие из нас конечно и раньше слышали эти замечательные слова о любви, произнесённые апостолом Павлом в послании к коринфянам. Но, как это часто бывает, мы быстро забывем восхищение образностью сказанного, а суть говоренного, проходит мимо нашего сознания... Многих несчастий и катастроф, в личной и общественной жизни смогли бы мы избежать, будь мы внимателнее, и воспитывай мы в себе и в близких это замечательное чувство – любви к Богу и к ближнему!
Златоуст, продолжает описывать свойства любви: «В любви, вот что удивительно: к другим добродетелям примешивается зло, например нестяжательный часто тем самым надмевается, красноречивый впадает в болезнь честолюбия, смиренномудрый, часто тем самым превозносится в своей совести, - а любовь свободна от всякой подобной заразы, ибо никто никогда не станет превозносится перед любимым. Но представь мне такого человека, который любил бы не одного, но – всех равно, и тогда увидишь достоинства любви... Такой человек сохраняет душу свою чистою, от ненависти и гнева, от зависти и гордости, от тщеславия и порочного пожелания, от всякой постыдной страсти и порока. Ибо, как никто не станет делать зла самому себе, так и он – ближнему... Таков тот, кто умеет любить!»
И далее: «Апостол Павел описывая красоту любви, говорит: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится» Долготерпение – корень всякого любомудрия; посему и премудрый говорит: «У терпеливого человека много разума, а раздражительный выказывает глупость»
... Златоуст, постепенно раскрывает значение вышесказанного о любви, а я, ловлю себя на мысли, что много раз, казалось, слышал эти слова, но понимать их подлинную глубину и значение, начал только после прочтения этих проповедей Златоуста. Всё становится на свои места, и я жалею, что раньше не узнал Зоатоуста, потому что он помог бы мне воспитывать не только детей, но и самого себя!
Восьмая заповедь гласит: «Не кради»
... По поводу краж, Златоуст говорит исходя из того, что крадут имущество, достояние материальное и интеллектуальное люди недостойные звания христиан, и потому, чтобы искоренить это преступление, надобно всем нам сделаться подлинными христианами, то есть стараться быть милостивыми и щедрыми, как Иисус Христос, говоривший «просящему у тебя, дай...». Читая Евангелия, можно понять, что Иуда, начав как хранитель «денежного ящика», не удержался перед искушением и предал Господа Иисуса Христа за тридцать сребренников. Подразумевается, что с такою страстью к деньгам, к богатству, Иуда не удержался от искушения и в конце концов предал Учителя. Как и в толковании заповеди «не убий», Златоуст, советует воспитывать верующих в добродетели, в нестяжании, в кротости, и тогда и злая гневливость и бессовестная алчность не смогут зародится в характере человека. Одной из причин преступности краж, Златоуст видит в том, что на земле, всё создано и принадлежит Богу и мы получаем от него все блага земные как бы в подарок. Но вор, думающий, что он что –то украл у конкретного человека, в таком случае крадёт у Бога и совершает не только уголовное преступление, но и кощунствует, и конечно будет наказан, если уже не в этой жизни, то на страшном Суде...
«Ничто не наше на земле – утверждает Златоуст, и потому, - всем надо делиться с другими» Логично в этом случае предположить, что жадный богач, мало чем отличается от вора, ибо и тот и другой не верят в Бога. «У тебя всё не своё: и богатство, и дар слова, и сама душа, ибо и она Господа. Посему, когда потребует нужда, отдай и душу свою... Он может взять душу твою и без твоей воли, но хочет, чтобы ты отдал её сознательно...
Он может сделать тебя бедным и без твоей воли, но хочет, чтобы ты сделался таким добровольно, дабы даровать тебе венцы... Всё мы получили от Христа: от Него имеем и само бытие, и жизнь и дыхание, и свет, и воздух, и землю... Лишает ли нас Бог имущества – Он берёт своё...»
И дальше, Златоуст говорит, что христианские священники и старейшины, как и он сам, не требуют от слабых людей многого, то есть жить так, как жил Христос, говоривший: «Лисицы имеют норы, а птицы небесные – гнёзда: а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову». Однако здесь Проповедник говорит знаменательные слова, которые и сегодня могут быть востребованы: «Я не осуждаю тех, кто имеет дома, поля, деньги, слуг, а только хочу, чтобы всем этим они владели осмотрительно, надлежащим образом... не имея пристрастия к богатству...» И дальше он поясняет: «Что значит надлежащим образом?.. Деньги для того и существуют , чтобы мы употребляли их на необходимые потребности, а не копили их: Это свойственно рабу... Ты не для того получаешь деньги, чтобы закапывать их в землю, а чтобы разделять с другими!..»
... А мне хочется сказть на это, что Златоуст, в определённом смысле был первым «коммунистом», и понимал уже более тысячи шестисот лет назад, что Иисус Христос, был кротким Революционером, который в Новом Завете учил, как жить людем праведно и честно. Златоуст понимал, что именно несправедливость распределения богатства и является причиной и корнем войн и Революций. Златоуст, прямо говорит об этом: «Как свет не был бы добром, если бы не прогонял мрака, но ещё увеличивал его, так и богатство я не назову богатством, если оно не избавляет от бедности, но умножает бедность!»
Великие слова, говорил этот христианин-мудрец, которые уместны во все времена и во всем мире!
И ещё одна проповедь, которая словно сегодня сказана Златоустом для олигархов и разбогатевших бандитов, жертвующих награбленное на церкви и на приюты.
«Милостыня от неправды – восклицает он гневно – не милостыня, а жестокость и бечеловечие. В самом деле, что за польза обнажать одного и одеть другого? Милостыня должна происходить от сострадания, а эта – от бесчеловечия. И хотя бы мы отдали всё, что похитили у других, для нас не будет никакой пользы... Положим, что принесён какой-либо драгоценный дар из того, что приобретено хищением: не зловоннее ли он мёртвого осла?.. Но не в этом только грех, но, что ещё хуже – ты оскверняешь души святых... Души святых всегда носят в себе Самого Христа: как же ты осмеливаешься приносить дары... от такой нечистоты?..
И дальше, Златоуст резюмирует: «Как чистый источник делается весь нечистым, коль скоро в него кто-либо бросит нечистоту, так и богатство, если войдёт в него сколько – нибудь лихоимства, всё заражается от того зловонием. Ведь мы умываем же руки, когда входим в церковь, - зачем же не омываем сердца... Молиться с неумытыми руками – дело безразличное, а молиться с нечистой душою – это величайшее из всех зол... Прежде отстань от хищения и потом подавай милостыню. «Уклонися от зла и сотвори благо»( Псалтирь)
... Эти комментарии на заповедь «не кради», можно продолжить такой сентенцией Златоуста: «Пристрастие к деньгам тягостнее всякого мучительного рабства; об этом знают все те , которые удостоились освободиться от него. Хотите ли испытать эту прекрасную свободу? Разорвите узы, бегите от сетей; пусть у вас в доме хранится не золото, но то, что гораздо дороже бесчисленных имений, - милостыня и человеколюбие...»
Златоуст называл «благовидным образом хищения» давание деньги взаймы под проценты: «Ужасная, возлюбленные, ужасная... болезнь вкралась в Церковь. Ибо те, которым даже не велено умножать богатства и праведными трудами, но повелено отверзать дома свои для неимущих, те самые извлекают выгоды из бедности других. Выдумывая благовидный образ хищения, искусно покрывая любостяжание, давая деньги взаймы под проценты. (Златоуст, наверное. имеет ввиду «христиан» - банкиров) Не говори мне, что внешние законы позволяют это. И мытарь исполняет внешний закон, но, несмотря на то, он повинен наказанию, что придётся и спытать и нам, если не перстанем притеснять бедных в нужде и в несчастиях и пользоваться этим случаем для получения прибыли... Ты, под видом великодушия, только увеличиваешь бедность и продаёшь милосердие за деньги... Разве не знаешь, что это запрещено было и в Ветхом Завете?.. Бог не велит и отданное получать обратно: «Взаймы давайте – говорит Он – не ожидая назад ничего» - а ты требуешь более того сколько дал, и принуждаешь должника считать долгом и то, чего не дал!»
... Если мы считаем себя христианами, то трудно с этими обличениями не согласиться! И мне вспоминается, что во время давнего путешествия на Валаам, я слышал, как экскурсовод, горделиво говорила: «Валамский монастырь, до революции был так богат, что имел черырнадцать миллионов рублей, золотом в банках Санкт – Петербурга». Тогда, эта горделивость меня неприятно удивила. «А так ли хорошо быть богатым в нищей стране?– подумал я...
Девятая заповедь: «Не произноси ложного свидетельтва на ближнего твоего»
«Апостол говорит: «Всем нам должно явиться перед судилище Христово» – и отдать отчёт. Если ты богат, то отдашь отчёт: на блудниц истратил ты деньги или на бедных; на тунеядцев и льстецов или на нуждающихся; на распутство или на человеколюбие; на удовольствие, лакомство и пьянство или на вспоможение несчастным? И не в одной только трате потребует у тёбя отчёта. Но и в приобретении имущества: праведными ли трудами собрал ты его или хищениями и лихоимством; получил ли родительское наследство или раззоривши дома сирот и расхитвши имущество вдовиц?
... И далее Златоуст говорит, что не только в делах, но и в словах мы на этом Страшном Суде дадим отчёт Господу. Ведь Бог вверил нам слово, как и земные богатства, и мы должны ими пользоваться умело, но и осторожно, как бы не солгать и не произнести ложную клятву. «Говорил Христос: «Говорю же вам, что за каждое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься»
«И не только в своих словах дадим отчёт, - продолжает Златоуст - но и в слушании от других, например, не внимал ли ты ложному обвинению ближнего, ибо сказано: «Не внимай пустому слуху..» Если же и приемлющие пустой слух не получат извинения, то какое оправдание будут иметь те, которые клевещут и злословят?»
... И далее Златоуст советует, не только вести себя как Иисус христос, но и слова говорить подражая Ему: «Тот, кто говорит таким образом, больше того, кто пророчествует, ибо здесь дар, а там и труд твой и подвиг. Приучайся иметь уста твои подобными устам Христовым... Нужны только добродетель, кротость, смирение!..
Уста дьяволовы и как они образуются, Златоуст так характеризует: «Проклятиями, ругательствами, клятвами, клеветою... Не будем позволять себе этого, но приложим все старания к тому, чтобы язык наш научился подражать Христу...»
... О злословии Златоуст отзывался так: «Злословие снедает тело братнее, угрызает плоть ближнего... Ты не вонзил зубов в плоть ближнего, но вонзил в душу злую речь, ранил её худою молвою. Сделал тысячу зол и себе самому, и ему, и многим другим, потому что осуждая ближнего, сделал худшим и того, кто тебя слышал... Ты подал повод к унижению славы Господа, потому что имя Божие славится, когда мы живём хорошо, а когда грешим, Оно хулится и бесчеститься...»
« Не имеющий попечения о родных, - продолжает Проповедник - хуже неверного... Тоже доказывает и блаженный Павел, когда говорит: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печётся, тот отрёкся от веры...»
Бог для того и учредил родственные связи, чтобы мы имели больше случаев благотворить друг другу...»
И ещё взывает Златоуст: «Будем печся о спасении братии. Это не ниже мученичества, то есть чтобы не отрекаться ни от каких страданий для спасения многих; ничто так не благоугодно Богу. Нет ничего холоднее христианина, который не заботится о спасении других... Каждый может быть полезным ближнему, если захочет исполнять, что от него завистит...»
«Грешника должно обличать – говорит Златоуст. – Когда некоторые не только не обличают грешника, но ещё и сорадуются им – это не меньше самого греха. «Когда вижишь вора – говорит пророк – сходишься с ним» Это особо вредит добродетели и ослабляет ревность многих к добру... Когда он (согрешающий) увидит, что ты, не участвующий в грехе и обязанный обличать. Не только не обличаешь, но и прикрываешь и не только прикрываешь, но и содействуешь, то что он подумает о себе самом... Посему, если согрешивший увидит, что все отвращаются от него, то подумает, что он сделал великое зло... Что было бы если не было обличения?..»
Десятая заповедь: «Не желай дома ближнего твоего; и не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего»
«Устремляющий мысли свои к Богу легко совершает подвиги добродетели – поучает Златоуст... Когда душа устремляет мысли свои к Богу, то уже не может обольщаться видом предметов чувственных, но... созерцает предметы невидимые для телесных глаз и не подвергающиеся переменам...
Напротив, увидят ли богатство – тотчас посмеиваются ему, зная, что оно непостояннее всякого беглого раба... Увидят ли красоту телесную, и ею не обольщаются, представляя непрчность её и изменяемость... Увидят ли кого – либо облечённым славою или властью... – и на него взирают как на человека, который не имеет у себя ничего прочного и неизменного, но гордится тем, что утекает быстрее речных потоков... Кто воспламеняется любовью к Богу, тот уже не хочет более смотреть на предметы, подлежащие зрению телесному...
Такой человек не смотрит уже ни на приятности жизни, ни на пртивниые и тяжкие обстоятельства, но проходит мимо всего этого... Пусть ни бесчестье не печалит нас, ни бедность не стесняет, ни болезни телесные не ослабляют бодрости душевной. – но всё стрясши с себя как пыль, и приняв бодрое и вовышенное настроение духа, будем во всём обнаруживать мужество... и все прочие страсти исторгнем из души нашей...
И далее Златоус продолжает: « Не так жестоко дикие народы ведут войну... как гнездящиеся в душе непристойные помыслы и порочные пожелания, любовь к богатству, желание власти, привязанность к предметам житейским. И действительно так; ибо та войнв внешняя - а эта борьба внутренняя... Но кто имея страх божий, совершенно прекратит эту войну, обуздает страсти, задушит различных зверей – порочные помыслы - и не дозволит им скрываться внутри, тот будет наслаждаться чистейшим и глубочайшим миром. Ибо, кто имеет этот мир, тот... бывает благодушнее всех людей, не обременяется бедностию, не изнуряется недугами и болезнями и не смущается ... неожиданными бедствиями; потому что он имеет душу, способную всё это перенести мужественно и весьма легко, душу крепкую и здравую...»
... Златоуст, как обычно, призывает воспитывать в себе то, что уничтожает причину дурных страстей и пороков, и в этом заслуга его как христианского педагога. Ведь нужно уничтожить причину страданий и горя и преступлений и тогда в душе воцарится мир и покой. А как это сделать? Надо, в начале понять, в чём грех и неправда поступков слов и мыслей, а потом добиваться от себя т от воспитуемых этого понимания. Златоуст в своих проповедях на различных примерах и сравнениях красноречиво объясняет нам что есть правда, а что зло в нашей жизни и потому, мы усвоив его аргументы, без насилия над собой и своей волей будем заниматься самовоспитанием и воспитанием доверенных нам дедтей и юношества.
Его красноречие помогает нам глубже понять причины наших заблуждений, даже если этому подвержены большинство людей, нас окружающих. И основывается Златоуст в своих воспитательных проповедях на Новом Завете Иисуса Христа, и на примерах из его жизни. Что из того, что вокруг много неверующих? Что из того , что кругом полно людей, которые видят счастье в овладении богатством и в телесных наслаждениях.
Узнав Златоуста, мы поймём, что всех этих грешников ждёт непременное наказание, как бы мы не хотели для них жизненого блага. Они ответят за свои пригрешения, а остальные, как бы не мало было их число, получат воздаяние за их добродетель и даже за одно стремление к ней!
«Бог устроил так, чтобы мирские блага исчезали ещё прежде смерти своего обладателя. А это для того, чтобы усилить в нас любовь к благам будущим; Чтобы ходя по земле , сердцем жили на небесах... И так как многие люди предпочитали духовным благам чувственные, то в удел этим благам, Он назначил скоротечность и кратковременность, чтобы отвлекши этим от настоящего, привязать людей крепкою любовью к будущему...
... Здесь, Златоуст обясняет, что заповеди служат «домостроительством» будущей счастливой жизни. Я уверен, что Златоуст верил в постепенное построение рая земного, через воспитание христианское и следование заповедям Христовым, которые развивают и продолжают Закон...
«Так Закон повелевает - око за око, а Он говорит: «Кто тебя ударит в правую щеку, обрати к нему и другую» Не сказал: перенести обиду благодушно и с кротостью, но: пойди ещё дальше в любомудрии, будь готов терпеть больше, нежели сколько хочется обидчику. Великостью твоего терпения победи дерзкую наглость его, пусть он удивится необычайной кротости твоей и с тем отойдёи прочь. И далее Он говорит: «Молитесь за обижающих вас; любите врагов ваших...благотворите ненавидящих вас»... Итак, поелику заповеди трудны и возвышенны, а воздаяния и награды - в вере, смотри, что он делает... как и каким способом? Во первых, тем, что сам исполнил заповеди, а во вторых, тем, что положил перед глазами награды. Заповедь: «Молитесь за обижающих вас и гонящих вас; а награда: «Да будете сынами Отца вашего Небесного»... Опять: «Блаженны вы, когда будут поносить и гнать вас и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах»
Видишь, одно – заповедь, а другое – награда. Опять: «Если хочешь быть совершенным, пойди продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах». Видишь иную заповедь и награду? Одно повелел делать, а другое Сам приготовил, и это было наградою и возмездием. И опять:»Всякий кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или отца и мать ... ради имени Моего – это заповедь; получит во сто крат и наследует жизнь вечную» - это награда и венец.
Итак, поскольку заповеди были важны, а награды за них невидимы – вот что Он делает: Сам выполняет их на деле, и венцы полагает нам перед глазами. Кому велят идти по непробитой дороге, тот скорее и охотней пойдёт по ней, если увидит, что кто – нибудь пошёл впереди него. Так и в отношении к заповедям: легко следуют те, кто видит идущих впереди них. Итак, чтобы природе нашей легче было следовать, Он, приняв нашу плоть и природу, таким образом пошел в ней и выполнил заповеди на деле. Ибо заповедь «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую», Он сам исполнил, когда служитель архирейский ударил Его по щеке; Он не отметил ему, но перенёс с такою кротостью, что сказал: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что бьёшь Меня»... Учил Он благодушно
переносить злословие и показал это на деле... Сказав, «молитесь за творящих вам напасть», Сам исполнил это, когда взошёл на крест. Ибо, когда Его распяли и пригвоздили, Он, вися на кресте, сказал: «Прости им, ибо не ведают что творят», так как Он не только учил на словах, но и выполнял своё учение на деле, поэтому употребил и молитву...»
... На этом я заканчиваю этцу длинную цитату, и хочу отметить, что и мы как воспитатели, должны следовать Его примеру, и служить образцом для наших воспитанников. И подтверждать наши воспитательные красивые принципы, своими же красивыми поступками, чтобы наши ученики видели не только призыв, быть хорошими, но и видели награду, следующую за хорошим поведением. А так как, мы, будучи родителями или воспитателями служим примером для детей и воспитуемых, то и наша жизнь, не должна расходится с нашими словами. А это трудно, и это высокая ответственность, которая и нас будет воспитывать невольно. И готовить к подвигам в жизни и в вере, можно только на собственном примере... Таким Учителем мне и представляется Иоанн Златоуст; такого Учителя, я и видел в лице Антония Сурожского. Имногиепонимали понимают так же. Потому, их имена остались и остануться в веках...
... Надеюсь, что этот краткий конспект перечисляющий заповеди Иисуса Христа, ставшие воспитательными принципами, в толковании Иоанна Златоуста, помогут не только мне, но и нашим читателям... Будьте счастливы...
Июль 2010 года. Лондон.
й
Владыка Антоний Сурожский о воспитании христианина и человека.
Митрополит Антоний Сурожский, умерший совсем недавно, для меня, во многом продолжает линию Отцов Церкви и Иоанна Златоуста, хотя два этих человека, два христианских подвижника, по времени жизни, разделены тысячелетиями. Но Иоанн Златоуст, был и остаётся учителем нравственности и подлинной веры и в наше время, поэтому, как мне кажется, это роднит его с Митрополитом Антонием Сурожским. Он, наш современник, как и Иоанн Златоуст, ещё при жизни стал авторитетным православным проповедником, богословом и учителем христианства, помог найти себя в вере тысячам и тысячам людей, наших современников и ещё множеству «сочувствующих», помог осознать значение веры и любви в нашей жизни, всем своим слушателям и читателям. По таланту проповедника, Владыка Антоний приближается к Иоанну Златоусту – оба они обладали благодатью, выраженной в умении говорить просто и возвышенно о сложных проблемах богословия, жизни и веры. Для многих, в России и за её пределами, Владыка Антоний стал подлинным учителем благочестия и потому, его влияние сегодня на православный церковный народ, вполне сопоставимо с влиянием, в своё время, Иоанна Златоуста. Можно сказать, что Митрополит Антоний продолжил эту богословскую традицию, начатую святыми отцами церкви многие, многие столетия назад.
Большое влияние, труды Владыки оказали и на меня, хотя я и считаю себя до сих пор невоцерквлённым верующим. Мне кажется, что я не достоин называться православным, в силу греховности и неумения веровать бескомпромиссно и до конца. Однако, Владыка Антоний Сурожский был и остался для меня недостижимым примером самоотверженной и праведной жизни. Однажды, в лондонском соборе, я видел, как Владыка, уже незадолго до смерти, больной и слабый, знающий, что умирает (ведь он был в своё время хорошим врачом), во время службы встал на колени, склонил голову и молился беззвучно и самозабвенно. И это глубинное погружение в молитву к Богу, навсегда осталось в моей памяти. Именно его, я вспоминаю, когда речь заходит о подлинно православных верующих, которые сочетают в себе глубокий ум, тонкое чувствование и глубокую веру в Святую Троицу...
Эту работу, я хотел бы посвятить Владыке Антонию Сурожскому, в знак благодарности и почитания его замечательному таланту благовествования, которому он посвятил всю свою удивительную и трудную жизнь...
... Владыка Антоний, как и Иоанн Златоуст, не создал какой - то системы воспитания, однако его проповеди были настоящими уроками для христиан всего мира, и, прежде всего для русских православных людей. Об этом мы будем говорить позже, но вначале, мне хотелось бы, на примере его жизни, через цитирование его автобиографии, рассказать и показать, как трудности и страдания, сформировали личность этого священника и проповедника, и на примерах из этой замечательной жизни, коротко рассказанной им самим, проследить, как воспитывался будущий Владыка в детские годы, рассказать о его обращении в православие. Надеюсь, что пересказ этой удивительной истории, поможет нуждающимся в жизненном руководстве, как в своё время это жизнеописание и проповеди Владыки, помогли мне самому, прийти к христианству...
... Жизнь Владыки начиналась в страшные и тревожные годы первой мировой войны и последовавшей за нею Революции и Гражданской войны. Эти эпохальные события повлияли на жизни миллионов и миллионов людей, во всём мире. Эти материальные и социальные потрясения, не обошли стороной и семью Андрея Блума, так в миру звали Митрополита Антония Сурожского... Будучи ребёнком, Владыка в полной мере хлебнул из чаши страданий и бедности, бесприютности и одиночества. Семья – мама и бабушка, были тем «ковчегом», в котором тогда, ещё просто русский мальчик Андрей, ощущал себя любимым и нужным, хотя обстоятельства тогдашней жизни, иногда, даже общение с родными, делали большой проблемой:
«В полдень в субботу из школы отпускали, и в четыре часа в воскресенье надо было возвращаться, потому что позже идти через этот квартал было опасно. А в свободный день были другие трудности, потому что мама жила в маленькой комнатушке, где ей разрешалось меня видеть днем, но ночевать у нее я не имел права. Это была гостиница, и часов в шесть вечера мама меня торжественно выводила за руку, так чтобы хозяин видел, потом она возвращалась и разговаривала с хозяином, а я в это время на четвереньках проползал между хозяйской конторкой и мамиными ногами, заворачивал за угол коридора и пробирался обратно в комнату. Утром я таким же образом выползал, а потом мама меня торжественно приводила, и это было официальным возвращением после ночи, проведенной «где-то в другом месте». Нравственно это было очень неприятно — чувствовать, что ты не только лишний, но просто положительно нежеланный, что у тебя места нет, нигде его нет. Не так удивительно поэтому, что мне случалось в свободные дни бродить по улицам в надежде, что меня переедет автомобиль и что все это будет кончено.
Были все же очень светлые вещи: скажем, этот день, который проводился дома, был очень светлый, было много любви, много дружбы, бабушка много читала. Во время каникул — они были длинными — мы уезжали куда-нибудь в деревню, и я нанимался на фермы делать какие-то работы. Помню большое разочарование: работал целую неделю, заработал пятьдесят сантимов, держал их в кулаке и с восторгом шел, как мальчишка, размахивая руками, и вдруг эти пятьдесят сантимов вылетели у меня из кулака. Я их искал в поле, в траве — нигде не нашел, и мой первый заработок так и погиб...»
... Владыка вспоминает в своей автобиографии, принципы воспитания, которыми руководствовались его родители:
«С меня в детстве ничего не требовали неразумного, то есть у меня никогда не было чувства, что требуют, потому что родители большие и сильные и поэтому могут сломить ребенка. Но, с другой стороны, если что-то говорилось — никогда не отступали. И — я этого не помню, мама мне потом рассказывала — она мне как-то раз что-то велела, я воспротивился; мне было сказано, что так оно и будет, и я два часа катался по полу, грыз ковер и визжал от негодования, отчаяния и злости, а мама села тут же в комнате в кресло, взяла книжку и читала, ждала, чтобы я кончил. Няня несколько раз приходила: «Барыня, ребенок надорвется!» А мама говорила: «Няня, уйдите!» Когда я закончил, вывопился, она сказала: «Ну, кончил? Теперь сделай то, что тебе сказано было». Это был абсолютный принцип.
Принцип воспитания был такой, что убеждения у меня должны сложиться в свое время свои, но я должен вырасти совершенно правдивым и честным человеком, и поэтому мне никогда не давали повода лгать или скрываться, потому что меня не преследовали. Скажем, меня могли наказать, но в этом всегда был смысл, мне не приходилось иметь потаенную жизнь, как иногда случается, когда с детьми обращаются не в меру строго или несправедливо: они начинают просто лгать и устраивают свою жизнь иначе.
У нас была общая жизнь; ответственности требовали от меня — скажем, с раннего детства я убирал свою комнату: стелил постель, чистил за собой. Единственное, чему меня так и не научили, это чистить башмаки, и я уже потом, во время войны, нашел духовное основание этого не делать, когда прочел у Curé d’Ars фразу, что вакса для башмаков — то же самое, что косметика для женщины, и я страшно обрадовался, что у меня есть теперь оправдание. Знаете, у всякого ребенка есть какие-то вещи, которые он находит ужасно скучными. Я всегда находил ужасно скучным пыль вытирать и башмаки чистить. Теперь-то я научился делать и то, и другое. Ну, и потом все домашние работы мы делали вместе, причем именно вместе: не то что «пойди и сделай, а я почитаю», а «давай мыть посуду», «давай делать то или другое», и меня научили как будто. Это уже после Персии. Там, насколько помню, жизнь была совсем свободная: большой сад при посольском имении, осел — ничего, в общем, не требовалось. Кроме порядка: никогда бы мне не разрешили пойти гулять, если не прибрал книги или игрушки или оставил комнату в беспорядке, — это было немыслимо.
И теперь я так живу; скажем, облачения и алтарь я после каждой службы убираю, даже если между службами Выноса Плащаницы и Погребения остаются какие-нибудь полтора часа, все складываю. Именно на том основании, что в момент, когда что-то кончено, оно должно быть так закончено, как будто, с одной стороны, ничего и не случалось, а с другой стороны — все можно начать снова: это так помогает жить! Например, меня научили с вечера все приготовлять на завтра. Мой отец говорил: «Мне жить хорошо, потому что у меня есть слуга Борис, который вечером все сложит, башмаки вычистит, все приготовит, а утром Борис Эдуардович встанет — ему делать нечего».
Баловали ли меня? Ласково относились, но не баловали — в том смысле, что это не шло за счет порядка, дисциплины или воспитания. Кроме того, меня научили с самого детства ценить маленькие, мелкие вещи, а уж когда началась эмиграция, тогда сугубо ценить, скажем, один какой-то предмет; одна вещица — это было чудо, это была радость, и это можно было ценить годами. Скажем, какой-нибудь оловянный солдатик или книга — с ними жили месяцами, иногда годами, и за это я очень благодарен, потому что я умею радоваться на самую мелкую вещь в момент, когда она приходит, и не обесценивать ее никогда. Подарки делали, но не топили в подарках, даже тогда, когда была возможность, так что глаза не разбегались, чтобы можно было радоваться на одну вещь. На Рождество однажды я получил в подарок — до сих пор его помню — маленький русский трехцветный флаг из шелка, и я с этим флагом настолько носился, до сих пор как-то чувствую его под рукой, когда я его гладил, этот самый шелк, его трехцветный состав. Мне тогда объяснили, что это значит, что это наш русский флаг: русские снега, русские моря, русская кровь — и это так и осталось у меня: белоснежность снегов, голубизна вод и русская кровь...»
... Школа была местом, где характер будущего православного иерарха формировался в преодолении разного рода препятствий, в испытании мужества и терпения:
«Во Франции, когда мы попали туда с родителями, довольно-таки туго было жить. Моя мать работала, она знала языки, а жили очень розно, в частности — все в разных концах города. Меня отдали живущим в очень, я бы сказал, трудную школу; это была школа за окраиной Парижа, в районе, куда ночью, начиная с сумерек, и полиция не ходила, потому что там резали. И, конечно, мальчишки, которые были в школе, были оттуда, и мне это далось вначале чрезвычайно трудно, я просто не умел тогда драться и не умел быть битым. Били меня беспощадно — вообще считалось нормальным, что новичка в течение первого года избивали, пока не научится защищаться. Поэтому тебя могли избить до того, что в больницу увезут, на глазах преподавателя. Помню, я раз из толпы рванулся, бросился к преподавателю, вопия о защите, — он просто ногой меня оттолкнул: «Не жалуйся!» А ночью, например, запрещалось ходить в уборную, потому что это мешало спать надзирателю. И надо было бесшумно сползти с кровати, проползти под остальными кроватями до двери, умудриться бесшумно отворить дверь — и так далее; за это бил уже сам надзиратель.
Ну, били, били и, в общем, не убили. Научили сначала терпеть побои, потом научили немного драться и защищаться — и когда я бился, то бился насмерть, но никогда в жизни я не испытывал так много страха и так много боли, и физической, и душевной, как тогда. Потому что я был хитрая скотинка, я дал себе зарок ни словом не обмолвиться об этом дома: все равно некуда было деться, зачем прибавлять маме еще одну заботу? И поэтому я впервые рассказал ей об этом, когда мне было лет сорок пять, когда это уже было дело отзвеневшее. Но этот год было действительно тяжело, мне было восемь-девять лет, и я не умел жить.
Через сорок пять лет я однажды ехал в метро по этой линии; я читал, в какой-то момент поднял глаза и увидел название одной из последних станций перед школой — и упал в обморок. Так что, вероятно, это где-то очень глубоко засело: потому что я не истерического типа и у меня есть какая-то выдержка в жизни, — и это меня так ударило где-то в самую глубину. Это показывает, до чего какое-нибудь переживание может глубоко войти в плоть и кровь.
Но чему я научился тогда, кроме того, чтобы физически выносить довольно многое, это тем вещам, от которых мне пришлось потом очень долго отучаться: во-первых, что всякий человек, любого пола, любого возраста и размера, вам от рождения враг и опасность, во-вторых, что можно выжить, только если стать внутри совершенно бесчувственным и каменным, в-третьих, что можно жить, только если уметь жить, как зверь в джунглях. Агрессивная сторона во мне не очень развилась, но вот эта убийственная другая сторона, чувство, что надо стать совершенно мертвым и окаменелым, чтобы выжить, — ее мне пришлось годами потом изживать, действительно годами...»
...Повзрослев, и немного приспособившись к этой жизни, будущий Владыка, окунулся в русскую эмигрантскую общественную жизнь, которая заключалась в безусловном патриотизме и преданности России, чего на мой взгляд, так не хватаеи нынешним молодым людям. Объеденившись со сверстниками, под руководством опытных педагогов, подростки воспитывали волю и способности выживать в трудных условиях, в русском обществе под названием «Витязи»:
«В 1925 году я уже не был живущим в школе, у меня было немножко больше времени, и я попал в первую свою русскую организацию, скаутскую, вроде пионеров, которая отличалась от других тем, что кроме обычных летних лагерных занятий, таких, как палатки, костры, готовка на улице, лесные походы и так далее, нам прививалась русская культура и русское сознание; лет с десяти-одиннадцати нас учили воинскому строю, и все это с тем, чтобы когда-нибудь вернуться в Россию и отдать России все, что мы смогли собрать на Западе, чтобы мы могли быть действительно и физически, и умственно готовы к этому. Так нас учили в течение целого ряда лет. Летние лагеря длились месяц-полтора, строгие, суровые лагеря: обыкновенно часа три в день воинского строя, гимнастика, спорт, были занятия по русским предметам, спали на голой земле, ели очень мало, потому что тогда очень трудно было вообще найти какие-нибудь деньги, но жили очень счастливо. Возвращались домой худющие, сколько бы ни купались — в речке, в море, — возвращались грязные до неописуемости, потому что, конечно, больше плавали, чем отмывались. И вот так из года в год строилась большая община молодежи. Последний раз, когда я уже был не мальчиком, а взрослым и заведовал таким летним лагерем, в разных лагерях на юге Франции нас было более тысячи молодых людей и девушек, девочек и мальчиков.
В 1927 году (просто потому, что та группа, в которой я участвовал, разошлась, распалась) я попал в другую организацию, которая называлась «Витязи» и была создана Русским Студенческим Христианским Движением, где я пустил корни и где остался. Я, в общем, никогда не уходил оттуда — до сих пор. Там все было так же, но были две вещи: культурный уровень был гораздо выше, от нас ожидали гораздо большего в области чтения и в области знания России, а другая черта была — религиозность, при организации был священник, и в лагерях была церковь. И в этой организации я сделал ряд открытий. Во-первых, из области культуры (похоже, все мои рассказы о культуре мне в стыд и осуждение, но ничего не поделаешь). Помню, однажды у нас в кружке мне дали первое задание — думаю, мне было лет четырнадцать — прочесть реферат на тему «Отцы и дети». Моя культурность тогда не доходила до того, чтобы знать, что Тургенев написал книгу под таким названием, поэтому я сидел корпел и думал, что можно сказать на эту тему. Неделю я просидел, продумал и, конечно, ничего не надумал. Помню, пришел на собрание кружка, забрался в угол в надежде, что забудут, может быть, пронесет. Меня, конечно, вызвали, посадили на табуретку и сказали: ну? Я посидел, помялся и сказал: «Я всю неделю думал над заданной мне темой…» — и замолчал. И в наступившей тишине прибавил: «Но я ничего не придумал». Этим кончилась первая лекция, которую я в жизни читал.
А затем, что касается Церкви, то я был очень антицерковно настроен из-за того, что я видел в жизни моих товарищей католиков или протестантов; Бога для меня не существовало, а Церковь была чисто отрицательным явлением. Основной мой опыт в этом отношении был, может быть, такой. Когда мы оказались в эмиграции в 1923 году, Католическая Церковь предложила стипендии для русских мальчиков и девочек в школы. Помню, мама меня повела на «смотрины», со мной поговорил кто-то и с мамой тоже, и все было устроено, и мы думали, что дело уже в шляпе. И мы уже собрались уходить, когда тот, кто вел с нами разговор, нас на минутку задержал и сказал: «Конечно, это предполагает, что мальчик станет католиком». И я помню, как я встал и сказал маме: «Уйдем, я не хочу, чтобы ты меня продавала». И после этого я кончил с Церковью, потому что у меня родилось чувство, что, если это Церковь, тогда, право, совершенно нечего туда ходить и вообще этим интересоваться, просто ничего для меня в этом не было. Должен сказать, что я был не единственным; летом, когда бывали лагеря, в субботу была всенощная, литургия в воскресенье, и мы систематически не вставали к литургии, но отворачивали борта палатки, чтобы начальство видело, что мы лежим в постели и никуда не идем. Так что, видите, фон для религиозности у меня был весьма сомнительный. Кроме того, были сделаны некоторые попытки моего развития в этом смысле: меня раз в год, в Великую пятницу, водили в церковь, и я сделал с первого раза замечательное открытие, которое мне пригодилось навсегда (то есть на тот период): я обнаружил, что, если войду в церковь шага на три, глубоко потяну носом и вдохну ладана, я мгновенно падаю в обморок. И поэтому дальше третьего шага я никогда в церковь не заходил. Падал в обморок — и меня уводили домой, и на этом кончалась моя ежегодная религиозная пытка.
И вот в этой организации я обнаружил одну сначала очень меня озадачившую вещь. В 1927 году в детском лагере был священник, который нам казался древностью — ему было, наверное, лет тридцать, но у него была большая борода, длинные волосы, резкие черты лица и одно свойство, которое никто из нас себе не мог объяснить: это то, что у него хватало любви на всех. Он не любил нас в ответ на предложенную ему любовь, ласку, он не любил нас в награду за то, что мы были «хорошие» или послушные, или там что-нибудь в этом роде. У него просто была через край сердца изливающаяся любовь. Каждый мог получить ее всю, не то чтобы какую-то долю или капельку, и никогда она не отнималась. Единственное, что случалось: эта любовь к какому-нибудь мальчику или девочке была для него радостью или большим горем. Но это были как бы две стороны той же самой любви, никогда она не уменьшалась, никогда не колебалась. И действительно, если прочесть у апостола Павла о любви, о том, что любовь всему верит, на все надеется, никогда не перестает (1 Кор 13), это все можно было в нем обнаружить, и этого я тогда не мог понять. Я знал, что моя мать меня любит, что отец любит, что бабушка любит, это был весь круг моей жизни из области ласковых отношений. Но почему человек, который для меня чужой, может меня любить и мог любить других, которые ему тоже были чужими, было мне совершенно невдомек. Только потом, уже много лет спустя, я понял, откуда это шло. Но тогда это был вопросительный знак, который встал в моем сознании, неразрешимый вопрос.
Я тогда остался в этой организации, жизнь шла нормально, я развивался в русском порядке очень сознательно и очень пламенно и убежденно; дома мы говорили всегда по-русски, стихия наша была русская, все свободное время я проводил в нашей организации. Французов мы не специально любили (моя мать говорила: как хороша была бы Франция, если бы не было французов), называли их туземцами — без злобы, а просто так, просто мы шли мимо; они были обстановкой жизни, так же как деревья, или кошки, или что другое. С французами или с французскими семьями мы сталкивались на работе или в школе и не иначе, и это не заходило никуда дальше. Какая-то доля западной культуры прививалась, но чувством мы не примыкали»
...Родители были для будущего Митрополита, теми примерами для подражания, какими и бывают родители любящие своих детей, но строгие, потому что хотели научить своего ребёнка жить самостоятельно, когда их уже может быть не будет. И дети воспитанные на примере своих родителей, рано или поздно становятся по характеру, а иногда и по внешности очень на них похожи:
«Мой отец жил в стороне от нас, он занял своеобразную позицию: когда мы оказались в эмиграции, он решил, что его сословие, его социальная группа несет тяжелую ответственность за все, что случилось в России, и что он не имеет права пользоваться преимуществами, которые дало ему его воспитание, образование, его сословие. И поэтому он не стал искать никакой работы, где мог бы использовать знание восточных языков, свое университетское образование, западные языки, и стал чернорабочим. И в течение довольно короткого времени он подорвал свои силы, затем работал в конторе и умер пятидесяти трех лет. Но он мне несколько вещей привил. Он человек был очень мужественный, твердый, бесстрашный перед жизнью; помню, как-то я вернулся с летнего отдыха, и он меня встретил и сказал: «Я о тебе беспокоился этим летом». Я полушутливо ему ответил: «Ты что, боялся, как бы я не сломал ногу или не разбился?» Он ответил: «Нет. Это было бы все равно. Я боялся, как бы ты не потерял честь». И потом прибавил: «Ты запомни: жив ты или мертв — это должно быть совершенно безразлично тебе, как это должно быть безразлично и другим; единственное, что имеет значение, это ради чего ты живешь и для чего ты готов умереть». И о смерти он мне раз сказал вещь, которая мне осталась и потом отразилась очень сильно, когда он сам умер; он как-то сказал: «Смерть надо ждать так, как юноша ждет прихода своей невесты». И он жил один, в крайнем убожестве, молился, молчал, читал аскетическую литературу и жил действительно совершенно один, беспощадно один, я должен сказать. У него была малюсенькая комнатушка наверху высокого дома, и на двери у него была записка: «Не трудитесь стучать: я дома, но не открою». Помню, как-то я к нему пришел, стучал: папа, это я! Нет, не открыл. Потому что он встречался с людьми только в воскресные дни, а всю неделю шел с работы домой, запирался, постился, молился, читал»
...И вот тут случилась встреча с Богом, к которой юный отшельник уже был подготовлен трудной жизнью. Владыка так об этом повествует:
«И случилось так, что Великим постом какого-то года, кажется, тридцатого, нас, мальчиков, стали водить наши руководители на волейбольное поле. Раз мы собрались, и оказалось, что пригласили священника провести духовную беседу с нами, дикарями. Ну, конечно, все от этого отлынивали как могли, кто успел сбежать, сбежал, у кого хватило мужества воспротивиться вконец, воспротивился, но меня руководитель уломал. Он меня не уговаривал, что надо пойти, потому что это будет полезно для моей души или что-нибудь такое, потому что, сошлись он на душу или на Бога, я не поверил бы ему. Но он сказал: «Послушай, мы пригласили отца Сергия Булгакова, ты можешь себе представить, что он разнесет по городу о нас, если никто не придет на беседу?» Я подумал: да, лояльность к моей группе требует этого. А еще он прибавил замечательную фразу: «Я же тебя не прошу слушать! Ты сиди и думай свою думу, только будь там». Я подумал, что, пожалуй, и можно, и отправился. И все было действительно хорошо, только, к сожалению, отец Сергий Булгаков говорил слишком громко и мне мешал думать свои думы, и я начал прислушиваться, и то, что он говорил, привело меня в такое состояние ярости, что я уже не мог оторваться от его слов. Помню, он говорил о Христе, о Евангелии, о христианстве. Он был замечательный богослов, и он был замечательный человек для взрослых, но у него не было никакого опыта с детьми, и он говорил, как говорят с маленькими зверятами, доводя до нашего сознания все сладкое, что можно найти в Евангелии, от чего как раз мы шарахнулись бы, и я шарахнулся: кротость, смирение, тихость — все «рабские» свойства, в которых нас упрекают начиная с Ницше и дальше. Он меня привел в такое состояние, что я решил не возвращаться на волейбольное поле, несмотря на то что это была страсть моей жизни, а ехать домой, попробовать обнаружить, есть ли у нас дома где-нибудь Евангелие, проверить и покончить с этим; мне даже на ум не приходило, что я не покончу с этим, потому что было совершенно очевидно, что он знает свое дело, и, значит, это так.
Я у мамы попросил Евангелие, которое у нее оказалось, заперся в своем углу, посмотрел на книжку и обнаружил, что Евангелий четыре, а раз четыре, то одно из них, конечно, должно быть короче других. И так как я ничего хорошего не ожидал ни от одного из четырех, я решил прочесть самое короткое. И тут я попался, я много раз после этого обнаруживал, до чего Бог хитер бывает, когда Он располагает Свои сети, чтобы поймать рыбу, потому что, прочти я другое Евангелие, у меня были бы трудности. За каждым Евангелием есть какая-то культурная база, Марк же писал именно для таких молодых дикарей, как я, — для римского молодняка. Этого я не знал — но Бог знал. И Марк знал, может быть, когда написал короче других.
Я сел читать, и тут вы, может быть, поверите мне на слово, потому что этого не докажешь, со мной случилось то, что бывает иногда на улице, знаете, когда идешь — и вдруг повернешься, потому что чувствуешь, что кто-то на тебя смотрит сзади. Я сидел, читал и между началом первой и началом третьей глав Евангелия от Марка, которое я читал медленно, потому что язык был непривычный, вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос. И это было настолько разительное чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть. Я долго смотрел, я ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не ощущал. Но даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого не было, у меня было то же самое яркое сознание, что тут стоит Христос, несомненно. Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос живой стоит тут — значит это воскресший Христос. Значит, я знаю достоверно и лично, в пределах моего личного, собственного опыта, что Христос воскрес и, значит, все, что о Нем говорят, — правда. Это того же рода логика, как у ранних христиан, которые обнаруживали Христа и приобретали веру не через рассказ о том, что было от начала, а через встречу с Христом живым, из чего следовало, что распятый Христос был тем, что говорится о Нем, и что весь предшествующий рассказ тоже имеет смысл.
Ну, дальше я читал, но это уже было нечто совсем другое. Первые мои открытия в этой области я сейчас очень ярко помню; я, вероятно, выразил бы это иначе, когда был мальчиком лет пятнадцати, но первое было: если это правда, значит, все Евангелие — правда, значит, в жизни есть смысл, значит, можно жить ни для чего иного, как для того, чтобы поделиться с другими тем чудом, которое я обнаружил. Есть, наверное, тысячи людей, которые об этом не знают, и надо им скорее сказать. Второе: если это правда, то все, что я думал о людях, была неправда; Бог сотворил всех, Он возлюбил всех до смерти включительно, и поэтому даже если они думают, что они мне враги, то я знаю, что они мне не враги. Помню, на следующее утро я вышел и шел как в преображенном мире, на всякого человека, который мне попадался, я смотрел и думал: тебя Бог создал по любви! Он тебя любит! Ты мне брат, ты мне сестра, ты меня можешь уничтожить, потому что ты этого не понимаешь, но я это знаю, и этого довольно. Это было первое, самое разительное открытие.
Дальше, когда продолжал читать, меня поразило уважение и бережное отношение Бога к человеку; если люди иногда готовы друг друга затоптать в грязь, то Бог этого никогда не делает. В рассказе, например, о блудном сыне: блудный сын признаёт, что он согрешил перед небом, перед отцом, что он недостоин быть его сыном, он даже готов сказать: прими меня хоть наемником (Лк 15:18—19). Но если вы заметили, в Евангелии отец не дает ему сказать этой последней фразы, он ему дает договорить до «я недостоин называться твоим сыном» и тут его перебивает, возвращая обратно в семью: принесите обувь, принесите кольцо, принесите одежду… Потому что недостойным сыном ты можешь быть, достойным слугой или рабом — никак, сыновство не снимается.
А последнее, что меня тогда поразило, что я выразил бы тогда совершенно иначе, вероятно, это то, что Бог — и такова природа любви — так нас умеет любить, что готов с нами разделить все без остатка: не только тварность через Воплощение, не только ограничение всей жизни через последствия греха, не только физические страдания и смерть, но и самое ужасное, что есть, — условие смертности, условие ада: боголишенность, потерю Бога, от которой человек умирает. Этот крик Христов на кресте: Боже Мой, Боже Мой! зачем Ты Меня оставил? (Мк 15:34) — эта приобщенность не только богооставленности, а боголишенности, которая убивает человека, эта готовность Бога разделить нашу обезбоженность, как бы с нами пойти во ад, потому что сошествие Христово во ад — это именно сошествие в древний ветхозаветный шеол, то есть то место, где Бога нет. Меня так поразило, что, значит, нет границы Божией готовности разделить человеческую судьбу, чтобы взыскать человека»
...После этого, Андрей Блум, - таково гражданское имя Владыки Антония, погрузился в изучение Евангелия и начал посещать службы и выполнять все требования предъявляемые церковью. « Трёхсвятительское подворье» В Париже и духовник Отец Афанасий, стали на долгие годы его любимым местом и самым почитаемым руководителем в жизни.
«Одновременно я нашел духовника, и действительно «нашел», я его искал не больше, чем я искал Христа. Я пошел в единственную нашу на всю Европу патриаршую церковь — тогда, в 1931 году, нас было пятьдесят человек всего, — пришел к концу службы (долго искал церковь, она была в подвальном помещении), мне встретился монах, священник, и меня поразило в нем что-то. Знаете, есть присловье на Афоне, что нельзя бросить все на свете, если не увидишь на лице хоть одного человека сияние вечной жизни. И вот он поднимался из церкви, и я видел сияние вечной жизни. И я к нему подошел и сказал: не знаю, кто вы, но вы согласны быть моим духовником? Я с ним связался до самой его смерти, и он действительно был очень большим человеком: это единственный человек, которого я встретил в жизни, в ком была такая мера свободы — не произвола, а именно той евангельской свободы, царственной свободы Евангелия. И он стал меня как-то обучать чему-то. Решив идти в монашество, я стал готовиться к этому и делал все ошибки, какие только можно сделать в этом смысле: постился до полусмерти, молился до того, что сводил всех с ума дома, и так далее. Обыкновенно так и бывает, что все в доме делаются святыми, как только кто-нибудь захочет карабкаться на небо, потому что все должны терпеть, смиряться, все выносить от «подвижника». Помню, как-то я молился у себя в комнате в самом возвышенном духовном настроении, и бабушка отворила дверь и сказала: «Морковку чистить!» Я вскочил на ноги, сказал: «Бабушка, ты разве не видишь, что я молился?» Она ответила: «Я думала, что молиться — это значит быть в общении с Богом и учиться любить. Вот морковка и нож...».
Будущий православный проповедник уверовал навсегда, сильно и бескомпромисно:
«На этом кончился, в общем, целый период. Я старался осуществить свою вновь обретенную веру различным образом: я был так охвачен восторгом и благодарностью за то, что со мной случилось, что проходу никому не давал; я был школьником, ехал на поезде в школу и просто в поезде к людям обращался, ко взрослым: вы читали Евангелие? вы знаете, что там есть? Я уж не говорю о товарищах в школе, которые претерпели от меня многое.
Второе — я начал молиться: меня никто не учил, и я занялся экспериментами, я просто становился на колени и молился, как умел. Потом мне попался учебный часослов, я начал учиться читать по-славянски и вычитывал службу — это занимало около восьми часов в день, я бы сказал, но я недолго это делал, потому что жизнь не дала. К тому времени я уже поступил в университет, и было невозможно учиться полным ходом в университете — и это. Но тогда я службы заучивал наизусть, а так как я ходил в университет и в больницу на практику пешком, то успевал вычитывать утреню по дороге туда, вычитывать часы на обратном пути, причем я не стремился вычитывать, просто это было для меня высшим наслаждением, и я это читал. Потом отец Михаил Бельский дал мне ключ от нашей церковки на улице Монтань-Сент-Женевьев, так что я мог заходить туда в любое время, но это было сложно. И по вечерам я молился долго — ну, просто потому, что я очень медлительный, у меня техника молитвы была очень медлительная. Я вычитывал вечернее правило, можно сказать, три раза: прочитывал каждую фразу, молчал, прочитывал второй раз с земным поклоном, молчал и вычитывал для окончательного восприятия — и так все правило. Все это вместе взятое занимало около двух часов с половиной, что было не всегда легко и удобно, но очень питательно и насладительно, потому что тогда доходит, когда ты всем телом должен отозваться: Господи, помилуй! — скажешь с ясным сознанием, потом скажешь с земным поклоном, потом встанешь и скажешь уже, чтобы запечатлеть, и так одну вещь за другой. Из этого у меня выросло чувство, что это — жизнь: пока я молюсь — я живу, вне этого есть какой-то изъян, чего-то не хватает. И жития святых читал по Четьям-Минеям просто страницу за страницей, пока не прочитал все. В первые годы я очень был увлечен житиями и высказываниями отцов пустыни, которые для меня и сейчас гораздо больше значат, чем многие богословские отцы...»
...После школы, Андрей, закончил естестенно- медицинский факультет университета и был пострижен в монахи под многозначительным именем Антоний. Вскоре он был призван в армию - началась Вторая мировая война...
«Когда я кончал среднюю школу, то думал — что делать? Собрался пустынником стать — оказалось, что пустынь-то очень мало осталось и что с таким паспортом, как у меня, ни в какую пустыню не пустят, и кроме того, у меня были мать и бабушка, которых надо было как-то содержать, и из пустыни это неудобно. Потом хотел священником стать, позже решил идти в монастырь на Валаам, а кончилось тем, что все это более или менее сопряглось в одну мысль, не знаю, как она родилась, она, вероятно, складывалась из разных идей: что я могу принять тайный постриг, стать врачом, уехать в какой-нибудь край Франции, где есть русские, слишком бедные и малочисленные для того, чтобы иметь храм и священника, стать для них священником и сделать это возможным тем, что, с одной стороны, я буду врачом, то есть буду себя содержать, а может быть, и бедным помогать, и с другой стороны, тем, что, будучи врачом, можно всю жизнь быть христианином, это легко в таком контексте: забота, милосердие… Это началось с того, что я пошел на естественный факультет Сорбонны, потом на медицинский — был очень трудный период, когда надо было выбирать или книгу, или еду, и в этот год я дошел, в общем, до изрядного истощения: я мог пройти какие-нибудь пятьдесят шагов по улице (мне было тогда лет девятнадцать), затем садился на край тротуара, отсиживался, потом шел до следующего угла. Но, в общем, выжил.
Медицинский факультет я окончил к войне, в 1939 году. На Усекновение главы Иоанна Крестителя, я просил своего духовного отца принять мои монашеские обеты: постригать меня было некогда, потому что оставалось пять дней до ухода в армию. Я произнес монашеские обеты и отправился в армию, и там пять лет я учился чему-то; по-моему, отличная была школа. Чему учился? — послушанию, например. Я поставил вопрос отцу Афанасию: «Вот я сейчас иду в армию — как я буду осуществлять свое монашество и, в частности, послушание?» Он мне ответил: «Очень просто. Считай, что каждый, кто дает тебе приказ, говорит именем Божиим, и твори его не только внешне, но всем твоим нутром. Считай, что каждый больной, который потребует помощи, позовет, — твой хозяин, служи ему, как купленный раб...
Другие открытия, к тому же периоду относящиеся. Как-то вечером в казарме я сидел и читал, рядом со мной был огрызок карандаша, с одной стороны подточенный, с другого конца подъеденный, и, действительно, соблазняться было нечем; и вдруг краем глаза я увидел этот карандаш, и мне что-то сказало: ты никогда больше за всю жизнь не сможешь сказать, что это твой карандаш, ты отрекся от всего, чем ты имеешь право обладать. И (вам это, может быть, покажется совершенным бредом, но всякий соблазн, всякое такое притяжение есть своего рода бред) я два или три часа боролся, чтобы сказать: да, этот карандаш не мой — и слава Богу! В течение нескольких часов я сидел перед этим огрызком карандаша с таким чувством, что я не знаю, что бы дал, чтобы иметь право сказать: это мой карандаш. Причем практически это был мой карандаш, я им пользовался, я его грыз. И он не был мой, так что тогда я почувствовал, что не иметь — это одно, а быть свободным от предмета — совершенно другое дело.
... Еще одно наблюдение тех лет: что хвалят необязательно за дело и ругают тоже необязательно по существу. В начале войны я был в военном госпитале, и меня исключили из офицерского собрания. За что? За то, что мне досталась больничная палата, в которой печка не действовала, и санитары отказались ее чистить; я сбросил форму, вычистил печку и принес уголь. Мне за это товарищи устроили скандал, что я «унижаю офицерское достоинство». Это пример ничем не величественный, нелепый, и, конечно, я был прав, потому что гораздо важнее, чтобы печка грела больничную палату, чем все эти погонные вопросы. А в других случаях хвалили, может быть, а я знал, что хвалят совершенно напрасно. Помню — коль уж до исповеди дошло, — когда я еще был маленьким мальчуганом, меня пригласили в один дом, и нас несколько человек играли в мячик в столовой, и этим мячиком мы разбили какую-то вазу. После чего мы притихли, и нас, я помню, мамаша моего товарища хвалила за то, что мы были такие тихие, и что мы так прекрасно себя вели, и что я был таким примерным гостем. Я потом драл домой с таким чувством — как бы успеть сойти с лестницы раньше, чем она вазу обнаружит. Так что вот вам второй пример: хвалили, и тихий я был, предельно тихий, только, к сожалению, до этого успел вазу разбить.
На войне же была все-таки какая-то доля опасности, и поэтому сознание, что ты действительно в руках Божиих, доходит иногда до очень большой меры. Попутно делаешь всякого рода открытия: о том, что ты не такой замечательный, что есть вещи гораздо важнее тебя; о том, что есть разные пласты в событиях. Есть, скажем, пласт, на котором ты живешь, и тебе страшно или какие-то еще чувства одолевают тебя, а есть помимо этого еще какие-то два пласта: выше, над тобой — воля Божия, Его видение истории, и ниже — как течет жизнь, не замечая событий, связанных с твоим существованием. Помню, как-то я лежал на животе под обстрелом, в траве, и сначала жался крепко к земле, потому что как-то неуютно было, а потом надоело жаться, и я стал смотреть: трава была зеленая, небо голубое, и два муравья ползли и тащили соломинку, и так было ясно, что вот я лежу и боюсь обстрела, а жизнь течет, трава зеленеет, муравьи ползают, судьба целого мира длится, продолжается, как будто человек тут ни при чем; и на самом деле он ни при чем, кроме того, что портит все.
Ну, и потом очень простые вещи, которые вдруг делаются очень важными. Знаете, когда дело доходит до жизни и смерти, некоторые вопросы совершенно снимаются и под знаком жизни и смерти проявляется новая иерархия ценностей: ничтожные вещи приобретают какую-то значительность, потому что они человечны, а некоторые большие вещи делаются безразличными, потому что они не человечны. Скажем, я занимался хирургией, и, я помню, мне ясно было, что сделать сложную операцию — вопрос технический, а заняться больным — вопрос человеческий, и что этот момент самый важный и самый значительный, потому что сделать хорошую техническую работу может всякий хороший техник, но вот человеческий момент зависит от человека, а не от техники. Госпиталь был на 850 мест, так что было довольно много тяжелораненых, мы очень близко к фронту стояли, и я тогда, как правило, проводил последние ночи с умирающими, в каком бы отделении они ни были. Другие хирурги узнали, что у меня такая странная мысль, и поэтому меня всегда предупреждали. В этот момент технически вы совершенно не нужны: ну, сидишь с человеком — молодой, двадцати с небольшим лет, он знает, что умирает, и не с кем поговорить. Причем ни о жизни, ни о смерти, ни о чем таком, а о его ферме, о его жатве, о корове — о всяких таких вещах. И этот момент делается таким значительным, потому что такая разруха, что это важно. И вот сидишь, потом человек заснет, а ты сидишь, и изредка он просто щупает: ты тут или не тут? Если ты тут, можно дальше спать, а можно и умереть спокойно.
Или мелкие вещи; помню одного солдата, немца, — попал в плен, был ранен в руку, и старший хирург говорит: «Убери его палец» (он гноился). И, помню, немец сказал тогда: «Я часовщик». Понимаете, часовщик, который потеряет указательный палец, это уже конченый часовщик. Я тогда взял его в оборот, три недели работал над его пальцем, а мой начальник смеялся надо мной, говорил: «Что за дурь, ты в десять минут мог покончить со всем этим делом, а ты возишься три недели — для чего? Ведь война идет — а ты возишься с пальцем!» А я отвечал: «Да, война идет, и потому я вожусь с его пальцем, потому что это настолько значительно, война, самая война, что его палец играет колоссальную роль, потому что война кончится, и он вернется в свой город с пальцем или без пальца».
И вот этот контекст больших событий и очень мелких вещей и их соотношение сыграли для меня
большую роль — может быть, это покажется странно или смешно, но вот что я нашел тогда в жизни, и свой масштаб в ней нашел тоже, потому что выдающимся хирургом я никогда не был и больших операций не делал, а вот это была жизнь и именно глубокая жизнь взаимных отношений»
...Во времена оккупации, Андрей Блум – монах Антоний помогал французскому сопротивлению в качестве врача. Однажды, его арестовали и могли расстрелять, но судьба повернула иначе:
«Потом кончилась война и началась оккупация, я был во французском Сопротивлении три года, потом снова в армии, а потом занимался медицинской практикой до 1948 года. В Сопротивлении я ничего не делал интересного; это самая, можно сказать, позорная вещь в моей жизни, что я ни во время войны, ни во время Сопротивления ничего никогда не сделал специально интересного или специально героического. Когда меня демобилизовали, я решил вернуться в Париж и вернулся отчасти законно, а отчасти незаконно. Законно в том отношении, что я вернулся с бумагами, а незаконно потому, что я их сам написал. Было очень забавно. Мама и бабушка эвакуировались в окрестности Лиможа, и когда меня демобилизовали, я демобилизовался в лагерь РСХД в По — надо было куда-то ехать. Я попал туда и стал разыскивать маму и бабушку, я знал, что они где-то тут, до меня дошло письмо, которое они мне писали месяца за три до этого, оно путешествовало по всем армейским инстанциям. И я их обнаружил в маленькой деревне; мама была больна, бабушка была немолода, и я решил, что мы вернемся в Париж и посмотрим, что там можно делать. Первой моей мыслью было перебраться во France Libre, но это оказалось невозможным, потому что к тому времени Пиренеи были блокированы. Может быть, кто-нибудь более предприимчивый и пробрался бы, но я не пробрался.
Мы доехали до какой-то деревни недалеко от демаркационной линии оккупированной зоны, и я пошел в мэрию. Тогда на мне была полная военная форма, кроме куртки, которую я купил, чтобы спрятать под ней как можно больше военного обмундирования, и я отправился к мэру объяснить, что мне нужен пропуск. Он мне говорит: «Вы знаете, это невозможно, боюсь, меня расстреляют за это». Никому не разрешалось переходить демаркационную линию без немецкого пропуска. Я уговаривал его, уговаривал, наконец он мне сказал: «Знаете, что мы сделаем: я здесь, на столе, положу бумаги, которые надо заполнить; вот здесь лежит печать мэрии, вы возьмите, поставьте печать — и украдите бумаги. Если вас арестуют, я на вас же скажу, что вы их у меня украли». А это все, что мне было нужно, мне бумаги были нужны, а если словили бы, его и спрашивать не стали бы, все равно посадили бы. Я заполнил эти бумаги, и мы проехали линию, это тоже было очень забавно. Мы ехали в разных вагонах — мама, бабушка и я — не из конспирации, а просто мест не было, и в моем купе были четыре французские старушки, которые дрожали со страху, потому что были уверены, что немцы их на кусочки разорвут, и совершенно пьяный французский солдат, который все кричал, что вот, появись немец, он его — бум-бум-бум! — сразу убьет. И старушки себе представляли: войдет немецкий контроль, солдат закричит, и нас всех за это расстреляют. Ну, я с некоторой опаской ехал, потому что, кроме этой куртки, на мне все было военное, а военным не разрешалось въезжать — вернее, разрешалось, но их сразу отбирали в лагеря военнопленных. Я решил, что надо как-то так встать, чтобы контроль не видел меня ниже плеча, поэтому я своим спутникам предложил, ввиду того что я говорю по-немецки, чтобы они мне дали свои паспорта, и я буду разговаривать с контролем. И когда вошел немецкий офицер, я вскочил, встал к нему вплотную, почти прижался к нему так, чтобы он ничего не мог видеть, кроме моей куртки, дал ему бумаги, все объяснил, он меня еще за это поблагодарил, спросил, почему я говорю по-немецки, — ну, культурный человек, учился в школе, из всех языков выбрал немецкий (что было правдой, а выбрал-то я его потому, что уже его знал и потому надеялся, что работать надо будет меньше, но это дело другое). И так мы проехали.
А потом приехали в Париж и поселились, и у нас был знакомый старый французский врач, еще довоенного изделия, который уже был членом французского медицинского Сопротивления, и он меня завербовал. Заключалось это в том, что ты числился в Сопротивлении, и если кого-нибудь из Сопротивления ранили, или нужны были лекарства, или надо было кого-то посетить, то посылали к одному из этих врачей, а не просто к кому попало. Были ячейки, приготовленные на момент освобождения Парижа, куда каждый врач был заранее приписан, чтобы, когда будет восстание, каждый знал, куда ему идти. Но я в свою ячейку так и не попал, потому что за полтора-два года до восстания меня завербовало французское «пассивное Сопротивление» и я занимался мелкой хирургией в подвальном помещении госпиталя Отель-Дьё, и поэтому, когда началось восстание, я пошел туда — там было гораздо больше работы, там я был нужнее. Кроме того, очень было важно, чтобы там были люди, которые могли законно требовать новых припасов лекарств и новых инструментов, чтобы их переправлять: к нам приходили из этих ячеек, а мы им передавали казенные инструменты, иначе им невозможно было бы получить их в таком количестве. Одно время французская полиция поручила мне заведовать машиной «скорой помощи» во время бомбежек, и это давало возможность перевозить куда надо нужных Сопротивлению людей.
А еще я работал в больнице Брокá, и немцы решили, что отделение, где я работал, будет служить отделением экспертизы, и к нам посылали людей, которых они хотели отправлять на принудительные работы в Германию. А немцы страшно боялись заразных болезней, поэтому мы выработали целую систему, чтобы, когда делались рентгеновские снимки, на них отпечатывались бы какие-нибудь туберкулезные признаки. Это было очень просто: мы их просто рисовали. Все, кто там работал, работали вместе, иначе было невозможно, — сестра милосердия, другая сестра милосердия, один врач, я, мы ставили «больного», осматривали его на рентгене, рисовали на стекле то, что нужно было, потом ставили пленку и снимали, и получалось, что у него есть все что нужно. Но это, конечно, длилось не так долго, нельзя было без конца это делать, нужно было уходить. Мы ведь никого не пропускали: если не туберкулез, то что-нибудь другое, но мы никого не пропустили за год с лишним. Ну, объясняли, что, знаете, такое время: недоедание, молодежь некрепкая… Потом немцы все же начали недоумевать, и тогда я принялся за другое: в Русской гимназии преподавать — от одних калек к другим!
Еще одно интересное открытие периода войны, оккупации. Одна из вещей, с которыми нам в жизни, и тем более в молитве, приходится бороться, это вопрос времени. Мы не умеем — а надо научиться — жить в мгновении, в котором ты находишься: ведь прошлого больше нет, будущего еще нет, и единственный момент, в котором ты можешь жить, это теперь, а ты не живешь, потому что застрял позади себя или уже забегаешь вперед себя. И дознался я до чего-то в этом отношении милостью Божией и немецкой полиции. Во время оккупации я раз спустился в метро, и меня сцапали, говорят: покажи бумаги! Я показал. Фамилия моя пишется через два «о»: Bloom. Полицейский смотрит, говорит: «Арестовываю! Вы — англичанин и шпион!» Я говорю: «Помилуйте, на чем вы основываетесь?» — «Через два „o“ фамилия пишется». Я говорю: «В том-то и дело — если бы я был англичанин-шпион, я как угодно назывался бы, только не английской фамилией». — «А в таком случае, что вы такое?» — «Я русский». (Это было время, когда советская армия постепенно занимала Германию.) Он говорит: «Не может быть, неправда, у русских глаза такие и скулы такие». — «Простите, вы русских путаете с китайцами». «А, — говорит, — может быть. А все-таки, что вы о войне думаете?» А поскольку я был офицером во французском Сопротивлении, ясно было, что все равно не выпустят, и я решил хоть в свое удовольствие быть арестованным. Говорю: «Чудная война идет — мы же вас бьем!» — «Как, вы, значит, против немцев?» — «Да». — «Знаете, я тоже (это был французский полицейский на службе у немцев), убегайте поскорее». Этим и закончилось, но за эти минуты случилось что-то очень интересное: вдруг все время, и прошлое, и будущее, собралось в одно это мгновение, в котором я живу, потому что подлинное прошлое, которое на самом деле было, больше не имело права существовать, меня за это прошлое стали бы расстреливать, а того прошлого, о котором я собирался им рассказывать во всех деталях, никогда не существовало. Будущего, оказывается, тоже нет, потому что будущее мы себе представляем, только поскольку можем думать о том, что через минуту будет. И, осмыслив все это после, я обнаружил, что можно все время жить только в настоящем. И молиться так — страшно легко. Сказать «Господи, помилуй» нетрудно, а сказать «Господи, помилуй» с оглядкой на то, что это только начало длиннющей молитвы или целой всенощной, пожалуй, гораздо труднее.
Ну, и тем временем было десять лет тайного монашества, и это было блаженное время, потому что, как Феофан Затворник говорит: Бог да душа — вот и весь монах. И действительно был Бог и была душа, или душонка, — что бы там ни было, но, во всяком случае, я был совершенно защищен от мнения людей. Как только вы надеваете какую-нибудь форму, будь то военная форма или ряса, люди ожидают от вас определенного поведения, и вы уже как-то приспосабливаетесь. И тут я был в военной форме, значит, от меня ожидали того, что военная форма предполагает, или во врачебном халате, и ожидали от меня того, что ждут от врача, и весь строй внутренней жизни оставался свободным, подчинялся лишь руководству моего духовника.
Вот тут я уловил разницу между свободой и безответственностью в свободе. Потому что его действительной заботой было: ты должен строить свою душу, остальное все второстепенно. Я, например, одно время страшно увлекся мыслью сделать медицинскую карьеру и решил сдавать экзамен, чтобы получить специальную степень. Я отцу Афанасию про это сказал. Он на меня посмотрел и ответил: «Знаешь, это же чистое тщеславие». Я говорю: «Ну, если хотите, я тогда не буду». — «Нет, — говорит, — ты пойди на экзамен — и провались, чтобы все видели, что ты ни на что не годен». Вот такой совет: в чисто профессиональном смысле это нелепость, никуда не годится такое суждение. А я ему за это очень благодарен. Я действительно сидел на экзамене, получил ужасающую отметку, потому что написал Бог весть что даже и о том, что знал, провалился, был внизу списка, который был в метр длиной; все говорили: ну знаешь, никогда не думали, что ты такая остолопина, — и чему-то научился, хотя это и провалило все мое будущее в профессиональном плане. Но тому, чему он меня тогда научил, он бы меня не научил речами о смирении, потому что сдать блестяще экзамены, а потом смиренно говорить: да нет, Господь помог, — это слишком легко.
А еще до этого, когда я работал с молодежью и как будто у меня это получалось, отец Афанасий позвал меня, сказал: «Ты слишком преуспеваешь, слишком доволен собой, ты становишься звездой — брось все». Я ему говорю: «Хорошо. Что я должен сделать, надо ли объяснять причину? Глупо будет сказать: я хочу стать святым, поэтому больше не буду работать с молодежью». Он мне ответил: «Да нет, собери других руководителей, скажи им: я слишком занят медициной, это меня увлекает больше, чем работа с молодежью, и я ухожу. Если они будут возмущаться, пожми плечами и скажи: знаете, я пробиваюсь в жизни по-своему, вы стройте свою жизнь по-вашему. Только чтобы никто не догадался, что у тебя самые благие побуждения».
То же было и с постригом. Я говорил уже, что дал монашеский обет, но отец Афанасий все меня в мантию не постригал; я его все просил меня постричь, он говорит: «Нет! Ты не готов себя отдать до конца». Я говорю: «Готов!» — «Нет, вот когда ты придешь ко мне и скажешь: я пришел, делай со мной что хочешь, и я готов вот сейчас не вернуться домой, и никогда не дать своим родным знать, что со мной случилось, и не заботиться об их судьбе, что с ними стало, — вот тогда мы с тобой поговорим. До тех пор пока ты тревожишься о своей матери или о бабушке, тебе не пришло время пострига — ты Богу не доверился, на послушание не положился». И с этим я бился очень долго, должен сказать. У меня не хватало ни веры, ни духа — ничего. Очень много времени потребовалось, чтобы научиться, что призыв Божий абсолютен, что Бог на сделки не идет, что каждый раз, как я обращаюсь к Богу с вопросом, Он отвечает: Я тебя зову — твое дело отозваться безоговорочно. И так я боролся то против воли Божией, то против своей злой воли, пока не понял очень ясно, что пора сделать выбор: или я должен сказать «да», или перестать считать себя членом Церкви, перестать ходить в церковь, перестать причащаться, потому что никакого смысла нет причаститься, а потом сказать Богу «нет», и никакого смысла нет быть членом Тела Христова — и таким членом, который отказывается выполнить Его волю. И — это, должно быть, покажется вам ужасным — бился я так около полугода, и в один прекрасный день дошел до того, что биться уже больше не мог. Помню, я вышел утром из дому, не зная, что это будет за день; я тогда преподавал в гимназии и во время какого-то урока вдруг понял, что выбор надо сделать сегодня, сейчас. И после последнего урока я пришел к отцу Афанасию и сказал: «Вот я пришел». — «Монахом становиться?» — «Да». И тут он стал задавать мне самые невозвышенные вопросы: «Ну хорошо, садись. Сандальи у тебя есть?» — «Нет». — «Пояс есть?» — «Нет». — «Это есть?» — «Нет». — «Ну хорошо, это мы добудем, я тебя постригу через неделю». Потом помолчали, я говорю: «А теперь мне что делать?» Я ждал, что он мне скажет: вот будешь спать здесь на полу, а остальное тебя не касается… «Ну а теперь иди домой». Я говорю: «В каком смысле, как так?» — «Да, ты отказался от дома, от родных, а теперь возвращайся туда по послушанию». Это был очень трудный момент, я должен сказать, но отец Афанасий ни на какой компромисс бы не пошел.
Умер отец Афанасий через три месяца после моего пострига; я долго недоумевал, что мне делать, потому что после такого опыта нахождения духовника просто обойти всех возможных священников или представить себе духовником Стефана, Ивана, Михаила или Петра было слишком нелепо. Помню, как я сидел у себя и поставил себе вопрос: что делать? — и вдруг с совершенной ясностью у меня в душе прозвучало: «Зачем ты ищешь духовника? Я жив». И на этом я кончил свои поиски.
И когда он уже умер, я стал священником, в 1948 году, по слову человека, которому очень верил. Он был французом, православным священником, до этого я видел его один раз, когда мне было лет семнадцать, в день, когда я окончил среднюю школу и сдал экзамен на аттестат зрелости. А тут я его встретил в Англии на православно-англиканском съезде, и он прямо ко мне пришел и сказал: «Вы нам здесь нужны, бросайте медицину, делайтесь священником и переходите в Англию». Я ему тогда сказал: «Вы подумайте и скажите, это всерьез или нет. Потому что, если всерьез — я по вашему слову поступлю». И он мне сказал, что это всерьез, и я так и поступил и теперь ему всегда напоминаю, что он ответствен за все то недоброе, что я делаю, и поэтому его дело — молиться. И он еще усугубил это дело тем, что после первой моей лекции на английском языке ко мне подошел и сказал: «Отец Антоний, я за всю жизнь ничего такого скучного не слыхал». Я ему говорю: «Что же делать, я английского не знаю, мне пришлось лекцию написать и читать, как мог». — «Так вот я вам запрещаю отныне писать или по запискам говорить». Я возразил: «Это же будет комично!» И он ответил: «Именно! Во всяком случае, это не будет скучно, мы сможем смеяться на ваш счет». И вот с тех пор я произношу лекции, говорю и проповедую без записок — опять-таки на его душу»
... Я сознательно даю такие длинные цитаты из автобиографии Антония Сурожского, потому что эти рассказы, без назидания, но очень твёрдо, показывают нам примерами из жизни, подлинно христианскую «систему воспитания», когда мы видим замечательный результат – судьбу Владыки Антония. Для меня самого и надеюсь для многих читателей, особенно молодых, это жизнеописание послужило и послужит школой жизни и помогут в трудные моменты выбрать свой правильный жизненный путь...
. ..После войны, уже став священником Русской Церкви, Московского Патриархата, Владыка был послан в Лондон, где и прошли все его остальные годы жизни... Здесь он стал епископом, потом Экзархом в Европе, а потом и Митрополитом. Здесь он и умер в 2003 году и похоронен на Бромтонском кладбище. На его могилу часто приезжают его духовные дети, часто «заочные», знакомые с ним по его книгам и проповедям. Для них, как и для меня Владыка Антоний Сурожский жив, и является подлинным Учителем и Воспитателем на все времена...
В полном варианте, с пояснительным текстом, вы можете прочесть эту автобиографию, которая называется «Без записок», в полном собрании трудов Митрополита Антония Сурожского, изданных в дух томах, в Москве, несколько лет назад…
... А теперь, мы перейдём к описанию взглядов Владыки на христианское воспитание, которое пригодится, как родителям воспитывающих своих детей, так и взрослым верующим, которые хотели бы следовать путём становления подлинного христианина и гражданина...
... Прежде всего, хотелось бы призвать всех наших читателей, узнавать мнение Владыки Антония Сурожского по поводу проблем возникающих в жизни, как в быту, так и в вере, из его проповедей и бесед, опубликованных, записанных на радио, и из видеоматериалов, в том числе из большого русского видеофильма кинорежиссёра Матвеевой. Однако, раз уж я взялся писать о проблемах христианского воспитания, а по сути, о проблемах воспитания вообще, то мне остаётся цитировать христианских Отцов и Учителей, и пытаться комментировать их высказывания, насколько я способен это сделать, чтобы привлечь внимание читателей к работам этих мудрецов, которым, я и «сандалии развязать» недостоин... Меня побудило писать это эссе, чувство благоговения и восторга, которое я сам испытал читая, слушая и смотря этих подлинно православных людей. И ещё надежда, что найдутся люди, которым эти работы великих проповедников, тоже понравятся и будут полезны в строительстве их жизни...
Хочу начать цитировать Владыку Антония Сурожского, с его работы «Духовное руководство в Православной Церкви», в которой он рассматривает роль и значение духовника в жизни верующих. Вот что он говорит начиная эту проповедь:
«Тема, о которой меня просили говорить, — «Духовный руководитель, или наставник, в Православной Церкви». И я сразу же хочу сказать, что научить можно только тому, что сам познал на опыте, и вести безопасно можно только по тому пути, которым прошел сам. В этом смысле слова Христа о том, что Он — Единственный Учитель и Единственный Наставник, все конечно истинны: нет никого другого, кто может быть путеводителем, чтобы привести нас от земли на небо, потому что Он — единственный, Кто сошел с неба на землю, наш Живой Бог, ставший живым человеком, и Кто может научить нас тому, как стать сынами и дочерьми Божиими, и помочь нам войти в Царство Божие.
Поэтому первая задача, первый долг и функция всякого духовного наставника — быть, насколько он может, глубоко и самоотверженно укорененным во Христе и в Евангелии. Во Христе — потому что Он есть Живой Бог, Который пришел открыть нам то, что один только Он знает о Себе, о Боге и о человеке, которого Он создал по Своему образу; только Он один может раскрыть нам масштаб человека. И это видение человека, это учение дается нам не только в молитвенном общении, в молитвенном размышлении, которое ставит нас лицом к лицу со Христом и вкореняет нас в Его тайну, но дается нам тоже в слове, Им проповеданном нам в Священном Писании, которое для нас — Божие слово и Божия правда.
Дальше, вторая функция духовного руководителя, который, как я сказал, не может никого взять за руку и привести в Царство Божие, куда он сам еще только на пути и которого еще не достиг в полноте, — это молиться за каждого, кто доверился ему. А молиться не означает сообщить Богу имя человека, рассчитывая, что Бог сделает все, что нужно сделать; молиться — значит принять человека в свое сердце, принять его настолько глубоко, чтобы отождествиться с ним, с ней, и держать этого человека перед Богом все время и всегда»
... Далее, Владыка говорит об очень важной проблеме присущей всему официозному христианству, но особенно «официальному» православию – это проблема самоуничижения простых верующих, которых научают часто, каяться даже в тех грехах, которые они не совершали. И вот, такой «верующий» старательно ищет, в чём бы ему покаяться, да так, чтобы поверили. Это можно наблюдать при исповеди, перед причащением. Человек говорит первое, что ему придёт в голову. Если это во время поста, то о том, что вот «нарушил диету», мяса поел да водочки выпил на встрече с друзьями. А священник, сдерживая зевоту, потому что это уже десятый человек из очереди об этом «кается», накрывает «грешника» епитрахилью и читает отпускную молитву... Конечно этот случай может быть преувеличением, однако, согласитесь, так часто бывает, когда атмосфера «охоты на грехи», обусловлена нравами в приходе, в епархии, в патриархии, в деноминации...
« О духовной жизни, о нашем духовном возрастании мы постоянно и ошибочно думаем в категориях борьбы со злом в себе самих, стараясь разглядеть, что в нас есть неладного, сосредоточиваясь на всем, что мы можем обнаружить в себе темного, и на борьбе с этой тьмой. И вот пастырь не может никого привести никуда, если он различает только потемки, грех, зло. Он может помочь, только если, глядя на человека, он видит в нем извечную красоту образа Божия, если он смотрит на человека и видит его в славе, видит неискоренимую красоту и одновременно видит, как глубоко эта красота повреждена грехом, обстоятельствами, чем бы то ни было, что только может изуродовать этот образ. Мы — как картина великого мастера или как икона: если бы мы оказались перед лицом одной из прекраснейших картин в мире или перед иконой неописуемой красоты, которая пострадала от времени, от обстоятельств, от небрежности или от ненависти людской, у нас сердце надрывалось бы о том, как эта красота изуродована, но с каким благоговением, с какой заботой мы стали бы обходиться с ней ради всего, что в нее вложил художник, и всего, что еще осталось от его замысла. И только отождествляясь, сплетаясь как бы корнями с этой неизъяснимой красотой Божией в каждом человеке, мы можем начать вглядываться в то, что разрушено или повреждено, и постараться вернуть это к жизни.
...И далее, Владыка, поясняет нам каким может и должен быть православный духовник. Таких в любой Церкви немного. Но надо сказать, что и подлинно ищущих духовного руководства, в любом приходе, не так уж и много. В большинстве, духовником «обзаводятся» уже закоренелые «христиане», как покупают дорогие машины, или ювелирные изделия, чтобы ими хвастаться перед остальными. Иначе говоря, «духовничество» стало своеобразной «модой» и потому в русской церкви возник феномен «младостарчества», когда и духовники не вполне отвечают требованиям, да и их «духовные дети», не очень ищут духовного возрастания, а просто потворствуют моде...
«Духовный отец — это тот, кто рождает нас, кто рождает нас к вещам вечным, к вещам божественным, кто открывает нам врата, которые иначе оставались бы закрытыми. И его мы можем найти не всегда и не везде, иногда приходится ждать очень долгое время, пока Бог пошлет нам такого человека.. И затем духовный отец поставит нас перед лицом нашей предельной ответственности по отношению к себе самим и по отношению к Богу и, соответственно, ко всему остальному, что есть в мире. Роль духовного отца — не держать нас в инфантильном состоянии и «вести за ручку» с того дня, как мы его встретили и пока он или мы не умрем, но помочь нам вырастать в зрелость, такую зрелость, которая означает всегда и содружество, и руководство Божие, святых, духовного отца, но не означает «зависимости» в том смысле, в котором этот термин употребляется в наши дни.
Учиться зрелости — очень существенный момент христианской жизни, потому что нас так часто учат не зрелости, а ребяческому отношению к кому-то, кто якобы умнее нас и о ком мы иногда годы спустя обнаруживаем, что он так же «плавает» в вещах божественных, как и мы сами. Роль наставника — привести нас и поставить лицом к лицу с нашей собственной душой и требовать от нас предельной цельности и достоверности, стояния перед Богом в правде и послушании Ему так совершенно, как мы только умеем»
...И тут же владыка уточняет, кто такие настоящие послушники:
«Послушание можно понимать двояко: или как принуждение и порабощение, или же как открытость сердца и напряженное, страстное стремление услышать. Христианское послушание — не принуждение и не подчинение, христианское послушание, если взять латинский корень этого слова, означает слушание: слушать всем своим умом, всем своим сердцем, всем своим существом для того, чтобы услышать Бога, говорящего нам. И также прислушиваться к своей собственной цельности и честности, ставя пред собой вопрос: достаточно ли я созрел, чтобы сказать «Аминь» тому, что я услышал, и стать делателем, а не только слышателем Божиих заповедей?
Разница тут большая. Есть отрывок в подвижнических писаниях V или VI века, дерзновенный отрывок, где говорится: даже если бы Сам Бог предстал перед тобой и сказал тебе сделать что-то, то, если твое сердце не говорит: «Аминь», «Да будет», — не делай этого, потому что Богу не нужно твое дело, Ему нужно твое сердце. Бог дожидается гармонии и единства между тобою и Им, а не того, чтобы из страха или по принуждению ты делал что-то, что остается внешним действием, а не выражением того, чему ты научился и чем стал...»
...И заключает эту беседу Владыка, говоря о духовнике, как об учителе жизни вообще, и в христианском её понимании. И как мне кажется, Владыка тут вспоминает свой духовный опыт и своего духовника Отца Афанасия, о котором он рассказывал в своей автобиографии «без записок»:
«И в этом смысле роль духовного отца — не только научить нас зрелости, но и научить нас преодолеть наше собственное внутреннее сопротивление: не сопротивляться услышать, когда слушаем, не сопротивляться сделать больше, чем мы воображаем, что можем сделать. Когда мы слышим слово Божие в Евангелии, мы, может быть, не всегда способны воплотить его в конкретные формы и действия, но когда наш духовный отец, перед лицом конкретных обстоятельств нашей жизни, говорит: «Вот что говорит Бог, и вот как нужно это понимать в твоих обстоятельствах», — тогда мы должны быть готовы сказать: я сделаю это с верой, я сделаю это с доверием, я послушаюсь по смирению, потому что мне не ясна картина, я не вижу происходящего, но я знаю, что верю тому указанию, которое мне дается. И тогда мы можем научиться, с одной стороны, преодолеть свои страхи, свою самососредоточенность, свою предвзятость, свое сопротивление, свое нежелание услышать, и мы тоже можем научиться слышать всем своим умом и всем сердцем слово конкретное и кровное: конкретное, потому что оно отвечает на наше конкретное положение, и кровно-родное, потому что оно нам сказано лично и прямо»
... Много проповедей, Антоний Сурожский, посвятил молитве. Вот некоторые его мнения и советы, касательно научения молитве и её значения в устроении православного верующего и в его духовной жизни. Беседа называлась «Что такое духовная жизнь?»
«В одном из своих писем святитель Феофан Затворник, говоря о том, с каким настроением надо приступать к молитве, указывает три основных условия: молиться надо со всем вниманием, на которое мы способны, со всем усилием, всей устойчивостью, всей крепостью нашего ума; молиться надо со всем благоговением, которое доступно нашей, порой очень небольшой, чуткости, сознавая, что мы стали перед Богом, что мы предстоим Ему и что наша молитва, наше поклонение должно быть трепетно и любовно, благоговейно и смиренно; и, наконец, — третье условие, которое именно побуждает меня упомянуть об этих советах святителя Феофана: мы должны молиться не с тем, чтобы нам было дано то, к чему мы стремимся, о чем мечтаем, а с тем, чтобы в нас совершена была воля Божия беспрепятственно, какова бы она ни была. В молитве нет места исканию тех или других чувств или мыслей, потому что искать мы можем только то, о чем мы уже имеем представление, тогда как мы должны быть открытыми ко всему, что совершит в нас Господь, ко всему, что Он нам даст, — и нередко в нас исполняется слово, когда-то при море Тивериадском сказанное Спасителем Христом апостолу Петру: придет время, когда иной тебя препояшет и поведет, куда ты не хочешь (Ин 21:18)»
...Возвращаясь в очередной раз к понятию духовная жизнь, Владыка объясняет значение в этой жизни Святого Духа:
«Поэтому духовная жизнь вся сосредоточена не в человеке, а в Боге, в Нем имеет свой источник, Им определяется, к Нему направлена. И если мы хотим говорить о духовной жизни, первым делом нам следует остановиться на том, что мы знаем от Спасителя Христа о Святом Духе, Кто Он такой в нашей жизни, на том, чего мы можем ожидать. Дух Святой и в молитве «Царю Небесный», которую мы читаем перед началом каждого дела, и в Евангелии, в словах Спасителя (напр., Ин 14:16), называется Утешителем, но это славянское слово богаче, чем теперешнее русское его значение, и корни его уходят в греческий язык, в еще большее богатство. Дух Святой — это действительно Тот, Кто приносит утешение, но это также Тот, Кто приносит крепость, это Тот, Кто приносит радость: русское «утешение» и славянское «утеха», как радость, — одного корня, сродни друг другу.
Задумаемся над значением этих трех слов. Для того чтобы быть утешенным, надо нуждаться в утешении, надо быть в нужде душевной или в горе, или в тоске, или в сиротстве, в обездоленности, во вдовстве. Какое утешение приносит Святой Дух, которого не может принести никто другой? Утешение в том, о чем мы меньше всего горюем, в том, о чем горевали и горюют святые. Апостол Павел говорит: жизнь для меня — Христос, и смерть — приобретение, потому что, пока я живу в теле, я разлучен от Христа (Флп 1:21; 2 Кор 5:6). Вот это первое утешение, в котором мы нуждались бы, если бы любовь к Богу в нас горела так же, как она горела в сердце апостола Павла, так же, как она горит в сердцах святых. Мы обездолены, мы осиротели: осиротели смертью Христовой и в каком-то смысле остаемся сиротами и при Его Воскресении и Вознесении. Да, Он среди нас — но невидимо, Он таинствами действует в нас — но порой еле ощутимо, мы этого не чувствуем, мы ослеплены, оглушены видимым, окружающим нас шумным миром. Один из псалмов говорит о бесе полуденном (Пс 90:6) — такой он страшный. Мы все наверно переживали яркость, рельефность, силу того, что нас окружает в летний день, в полуденный зной, когда воздух дрожит, когда мы охвачены теплом, когда все делается таким интенсивным, таким красочным, таким рельефным, когда все вокруг нас обращает на себя наше внимание, когда воздух полон звуков и даже тишина его звенит, — вот это одно из проявлений этого «беса полуденного», соблазна видимым, слышимым, ощутимым. Мы ослеплены к невидимому тем, что видим, мы глохнем к тихому гласу и совести, и Христа, и Святого Духа, потому что оглушены звуками вокруг нас, мы не ощущаем своего одиночества и сиротства, потому что вокруг нас люди, вещи, воздух, свет, тепло, мы не нуждаемся в утешении. И поэтому самое, может быть, основное, что Святой Дух нам может дать, этого-то мы не просим, не ожидаем, не понимаем даже своей нужды в этом. Мы утешены. А вместе с тем Христос в Своей нагорной проповеди говорит: блаженны плачущие, блаженны алчущие и жаждущие, блаженны нищие (Мф 5:3—12). Мы нищи, с нами нет Жениха, Который снимает всякое горе, утирает всякую слезу, наполняет нас радостью, мы не жаждем прихода Господня. Кто из нас может по совести сказать, что его голод по Богу, его желание быть любой ценой со Христом таково, что он может, как тайнозритель в конце книги Откровения, молиться Богу и говорить: Господи Иисусе, гряди скоро! (Откр 22:17, 20). Сколько людей сказали бы эти слова, понимая, что это значит конец времени, конец всему, что мы ценим, любим, чему мы служим в этом временном и преходящем мире? Хотим ли мы действительно, чтобы прошел образ мира сего и осталась только вечность, когда мы будем лицом к лицу со Христом, познаем Бога, подобно тому как мы Им познаны (1 Кор 13:12), когда все и во всех и во всем будет Сам Бог (1 Кор 15:28)? Если не хотим, то, значит, в нашей духовной жизни не хватает основного: желания встречи со Христом, желания общения с Ним, желания быть с Ним неразлучно, желания, чтобы ничего не осталось, кроме того, что Христово и Христос»
...Одним из важнейших качеств христианина, Владыка считает смирение, именно оно позволяет смотреть на себя внимательно и не лицеприятно, а на окружающих с пониманием , снисхождением и заботливостью. Владыка сам был человек смиренный и потому был прост и в обращении и в отношении к себе и к людям. Он никогда не «грузил на человека «ноши неудобоносимые», зато от себя требовал очень многого и сокрушался о своей неготовности соответствовать пастырскому статусу. И именно эта искренность и привлекала людей к нему и делала его открытым ко всем страданиям и нуждам людей его окружавших:
«Но Дух Святой есть также Тот, Кто дает нам крепость; крепость, силу — но силу не земную и не для земных вещей, хотя эта сила движет всем тварным и всем земным. Святым, мученикам дана была крепость, которую никакая сила воли, никакое напряжение человеческих сил, никакие переживания не могут дать. Иным святым давалась мудрость, иным — прозрение в пути Божии и умение их воплотить в жизнь, давались с такой крепостью и таким смирением, потому что крепость Божия и смирение человеческое нераздельно связаны. Смирение нам представляется почти всегда как самоуничижение, как состояние, в котором мы находимся, когда о себе говорим дурное, зная, однако, что это не так. На самом деле смирение — состояние человека, когда он до конца про себя забыл и отдал себя в руку Божию. Западные слова, переводимые как «смирение», происходят от латинского корня humus, означающего плодотворную землю. Смиренный человек подобен плодотворной почве. О почве никто не вспоминает: по ней ходят, и она безмолвствует, на землю бросают все — и семя, которое принесет плод, и все ненужное — и она не оскверняется, а приносит плод. И она лежит перед лицом неба и под ногами людей, безмолвная, отданная, открытая и плодотворная. Сила Божия совершается именно в таком смирении, о таком смирении, я думаю, говорит и апостол Павел, когда, взмолившись, чтобы Господь его освободил от того, что лишало его крепости и силы, услышал голос Христов: Довольно тебе Моей благодати; сила Моя совершается в немощи (2 Кор 12:9). И, вдруг поняв это, апостол восклицает: да, и отныне я буду радоваться только в немощи моей, чтобы во всем была только сила Господня!
Но это не немощь бессилия, это не немощь лени, расслабленности — это другая немощь; ее, может быть, можно уловить на нескольких образах. Когда ребенка начинают учить писать, мать вкладывает в его руку карандаш, берет его руку в свою и карандашом водит по странице, и ребенок с удивлением видит, как красиво, гармонично ложатся линии — прямые, округлые, — до момента, когда вдруг он поймет, что это делается его рукой. Когда он думает, что понял, он начинает, как ему кажется, помогать и дергает материнскую руку с карандашом невпопад, не туда, и все делается путаным узором. Так бывает и с нами: пока мы просто отдаемся на волю Божию, пока мы прислушиваемся и не только делаем то, что понимаем, но даем Богу действовать в нас, тогда все хорошо. Это — немощь плодотворная, творческая. В других областях это называется вдохновением, в духовной жизни, во внутреннем возрастании это — одухотворенность...»
Далее, владыка цитируя Апостола Павла, говорит о качествах характера верующего. Здесь, человек требующий конкретных правил и целей, в длинном пути постижения христианского учения, получает своего рода краткий катехизис, по которому может жить и воспитывать себя как православного человека. В перечисление этих качеств подлинно верующего человека, непременным условием входит трезвость или трезвенность:
«Я говорил о трех наименованиях Святого Духа, которые содержатся в одном-единственном слове «Утешитель». Но Спаситель также говорит о Святом Духе, что Он есть Дух Истины, и все, что Он скажет нам, Он возьмет из того, что Спаситель Христос Сам говорил, и раскроет это перед нами (Ин 16:13—15). Поэтому одна из черт подлинной духовности — это соответствие и учения, и веры, и жизни с учением Спасителя Христа. Это очень важно, потому что Господь есть явление истины, есть Сама Истина, пришедшая в мир. И подлинная духовная жизнь не может быть основана ни на чем ином, как на Его откровении Себя Самого и тайн Божиих и воли Божией в Нем. И, наконец, если мы говорим о каких-то критериях духовности, о том, что может показать нам — и другим, — что в нас есть жизнь Божия, жизнь Святого Духа, мы можем обратиться к нескольким местам Священного Писания, в частности, кроме заповедей блаженства, о которых я уже говорил, к одному очень важному отрывку из Послания к Колоссянам, в третьей главе. Здесь апостол Павел говорит о дарах, характеризующих тех, кто живет Духом Святым:
Итак, облекитесь как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле, и будьте дружелюбны. Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякой премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу. И всё, что вы делаете, словом или делом, всё делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца (Кол 3:12—17).
Я сказал раньше, что одно из характерных свойств подлинной, здоровой духовной жизни — это трезвость. Мы знаем из обычного русского языка, что значит трезвость по сравнению с опьянением, с нетрезвостью. Опьянеть можно различно, не только вином: все, что нас настолько увлекает, что мы уже не можем вспомнить ни Бога, ни себя, ни основные ценности жизни, есть такое опьянение. И это относится не только к вещам, стоящим вне области Божией: можно быть так же увлеченным церковными ценностями, а не только мирскими. В некотором смысле быть увлеченным церковными ценностями более опасно, потому что такое увлечение сводит эти ценности на уровень идолов, кумиров, ложных божков, которым мы поклоняемся.
Это не имеет никакого отношения к тому, что вначале я назвал вдохновением: вдохновением ученого, художника, кому Богом открыто видеть за внешней формой того, что его окружает, какую-то глубокую сущность, которую он извлекает, выделяет, выражает звуками, линиями, красками и делает доступной окружающим людям — невидящим. В свое время Георгий Федотов написал замечательную статью о Духе Святом в творчестве: это не опьянение. Но когда под влиянием красоты, или любви, или знания мы забываем именно этот смысл, который раскрывается ими, и делаем предметом наслаждения то, что должно быть предметом созерцания, — тогда мы теряем трезвость. В церковной жизни это бывает так часто и так разрушительно, когда люди в церковь приходят ради пения, ради тех эмоций, которые вызываются стройностью или таинственностью богослужения, когда уже не Бог в центре всего, а переживание, которое является плодом Его присутствия.
И одна, опять-таки основная, черта православного благочестия, православной духовности — это трезвость, которая переносит все ценности, смысл всего от себя на Бога. Это выражается порой почти страшно. Когда я совершаю похороны, я всегда долго-долго выжидаю, прежде чем сказать первые слова богослужения, молясь о тех, которые их услышат, о тех, которые потеряли родного или близкого человека, потому что есть слова, которые можно нести на своих плечах только всей верой, и больше чем своей верой: силой Божией, — или, вернее, такие слова, которые могут нас нести, но которые мы понести не можем. Как перед лицом гроба можно начать молиться словами Благословен Бог наш? Сколько нужно веры, доверия, почитания Бога, принятия Его путей, смирения — или хотя бы воли ко всему этому, — чтобы благословить Бога в момент, когда все самое дорогое у нас отнимается… Вот это момент предельной, может быть, трезвости православного богослужения. Благослови Господа — потому что центр в Нем, не в тебе, даже не в том любимом человеке, которой лежит теперь мертвый перед тобой. Этот человек нас собрал не своей смертью, а своей жизнью, и привел пред лицо Божие созерцать пути Божии, тайны Божии, поклониться в ужасе и благоговении перед Богом, Который остается и в эти страшные моменты Богом любви.
Но мы стоим перед этой проблемой, перед задачей трезвости, и каждый раз, когда становимся на молитву. Первые слова обычной вечерней или утренней молитвы: Во имя Отца и Сына и Святого Духа. В чье имя становимся мы на молитву? Во имя Божие, ради Бога — не ради себя. Даже не потому, что я в отчаянной нужде, а потому, что Бог есть Тот, перед Которым я поклоняюсь, Тот, Который является центром, смыслом и целью жизни. И эти первые слова должны определить весь ход нашей молитвы. Я уже упоминал слова епископа Феофана о том, что нам надо становиться на молитву со всем вниманием, всем благоговением, на которые мы способны, и с волей, чтобы в нас совершилось все, что захочет Господь, — и только это. В Его имя: разумеется, это не значит, что мы тут ни при чем. Воля Божия — спасение наше, воля Божия — чтобы и мы приобщились к Его вечной жизни и вечной славе. Но на пути мы должны думать о Нем»
... Завершая эту беседу, Владыка говорит о вечной жизни, о которой мы почти всегда забываем, или думаем о ней, как о чём - то несбыточном и очень далёком, если вообще достижимом:
«Я упомянул слова апостола Павла: жизнь для меня — Христос, и смерть — приобретение (Флп 1:21). В другом месте он говорит: для меня умереть не заключается в том, чтобы совлечься, сбросить временную жизнь, а облечься в вечную (2 Кор 5:4).
И вот эта вечная жизнь и есть духовная жизнь: жизнь, которая должна начаться теперь — не в будущем, не когда-то. Я помню проповедь студента Московской духовной академии, который первыми своими словами поставил эту тему во всей ее силе и поражающей глубине. Первые его слова были: «Будущей жизни нет, есть только вечная жизнь». Если думать о вечной жизни как о чем-то, что когда-то будет, а теперь к нам никакого не имеет отношения, о чем-то, чего мы можем ожидать на будущее, но чему мы непричастны сейчас, то мы всю нашу земную жизнь можем прожить вне Бога: потому что вечная жизнь не заключается в бесконечно длящейся жизни после смерти, а в приобщенности к Божией вечности, к Божией жизни. И это должно начаться сейчас. На радикальном языке, который он постоянно употребляет, Симеон Новый Богослов сказал очень страшную вещь: если кто на земле не познал Воскресения, тот и в вечности его не познает. Конечно, Воскресения, в полном смысле слова, во всей реальности, никто не познает до своей смерти и до славного воскресения всех, но ожить душой, в какой-то мере приобщиться к неумирающей жизни вечности — всякий христианин может и на самом деле в какой-то мере уже приобщается этому.
И вот, если мы будем искать духовной жизни, то мы должны стать тоже и перед лицом смерти; пока мы смерти боимся, пока мы надеемся отстранить, отодвинуть как можно дальше момент нашего умирания, мы не можем приобщиться словам апостола Павла, мы не можем сказать вместе с Церковью и со Святым Духом: Гряди, Господи Иисусе, и гряди скоро! (Откр 22:17, 20). И этим мы можем измерить наше несоответствие званию верующего в Господа Иисуса Христа. Когда отцы Церкви говорят: «Имей память смертную» — они не говорят «бойся смерти», они не говорят «живи под постоянной угрозой смерти» — они говорят: только если ты будешь помнить, что в любой момент может настать смерть, только тогда жизнь получит всю свою глубину, всю рельефность, всю красочность, только тогда каждое мгновение станет решительным и решающим.
Последнее слово, последнее действие может быть как бы итогом всей жизни. Как бы мы жили глубоко, стройно, трезво, благоговейно, ответственно, любовно, если бы жили в сознании, что смерть за плечами, но без страха: ожидая ее открытым, тоскующим по ней сердцем, ожидая ее, как юноша ожидает свою невесту. Ожидая ее — но пока она не пришла, вырастая в ту меру, в которой смерть нас должна застать, чтобы перед нами распахнулись врата вечной жизни, сознавая, что мы в эту жизнь войдем только вратами смерти и тогда раскроется перед нами вечность, которая есть Сам Господь, сознавая, что мы встаем перед лицом Спасителя Христа, что тогда, может быть, мы скажем, как апостол Павел: смерть — приобретение (Флп 1:21). Но как бы нам не пришлось сказать: о ужас, теперь поздно! Не поздно быть любимым, не поздно быть прощенным, но поздно жизнью явить Богу свою любовь, людям проявить любовь, войти уже на земле в строй вечной жизни…
На пути к этой вечной жизни Бог дал нам столько вспомогательных средств. Он дал нам знание о Себе. Миллионы людей сейчас по всей земле живут опустошенно и дали бы десятилетия своей жизни, чтобы встретить Бога, или, вернее, почуять, что Он есть. А мы это знаем, мы этим живем — многие из нас от рождения, — и как будто напрасно. Можно ли нас отличить от других людей? Разве мы не похожи на них всем: понятиями, языком, строем души, поступками? Год-другой назад группа молодежи поставила вопрос: если бы тебя арестовали по доносу, что ты — христианин, можно ли было бы из твоей жизни доказать, что ты заслуживаешь смерти? Кто из нас может сказать: да, из моей жизни можно сказать, что я — христианин?
И вот мы знаем Бога, мы знаем Его слово, Он нас учит, как жить, Он нам указывает самые простые пути, как и самые возвышенные. Он дал нам молитву; Он нас учил — и научил — задумываться глубоко над тайнами Своего слова и Царства Божия. Он нам дал таинство покаяния, Он нам дал таинство приобщения, Он включил нас в величайшее из всех таинств — Церковь, которая есть место, где Бог и человек уже стали одно. В частной жизни Он дает нам познать Себя и победу Свою над разделением — в таинстве брака, которое является следованием за Христом при отвержении всего остального… Сколько Он нам предлагает путей, вспомогательных средств, чтобы мы начали жить жизнью духа!
Мы будем сегодня вместе молиться, приносить Богу покаяние за свою жизнь, но что значит это покаяние? Покаяние не заключается в одном сожалении о том, что мы совершили несовместимого с нашим человеческим достоинством и с той любовью, которую Бог к нам имеет. Покаяние в том, чтобы, осознав это, постоянно выправлять свою жизнь, постоянно одергиваться, постоянно вновь находить потерянный или презренный нами путь. Поэтому нам надо глубоко осознавать, что в нас несовместимо с нашим человеческим величием, с величием Христа, со святостью Духа, Который нам дан, в нас действует и живет, с величием нашим, со славой Божией. Каждый должен задуматься над собой, потому что каждый из нас, при всей общности нашей греховности, отделен от Бога, оторван от своих собственных глубин, разобщен с ближним по-иному. Мы все грешим по-своему: у каждого из нас своя особенная слабость, уязвимость. И поэтому в течение времени, которое будет предшествовать общей исповеди, задумаемся каждый над самим собой: что меня отделяет от Бога? что меня отделяет от ближнего? что меня постоянно вырывает из моих собственных глубин и делает меня поверхностным, ничтожным, пустым, голодным?
Мы грешим, каждый из нас порознь, и вместе с этим мы грешим и как христианское общество. Каждый из нас порознь и все в складчину — мы представляем собой общество, так непохожее на Христа, и Его апостолов, и святых. Нельзя отговариваться тем, что не каждый может быть святым, что не каждый может уподобиться Христу. Чего мы способны добиться — мы не можем знать, но что мы можем сделать, что мы можем побеждать в себе или в своей среде, мы часто знаем слишком хорошо — и отворачиваемся, потому что легче покаяться, чем перемениться, легче поплакаться, нежели изменить свою жизнь».
... Как часто бывало после беседы, Владыке, потрясённые проповедью верующие или случайно услышавшие Владыку, не желая расходиться, задавали много искренних и тревожащих их вопросов. Вот несколько таких вопросов и ответы на них Владыки, которые показывают, что его дар проповедника укоренён в нём, а не является актом работы или профессии. Ведь вопросы разные и подготовится к ответу на них нет времени. Надо отвечать на них тем, что стало уже характером, глубинным строем мысли...
... Как разрешить антиномию между напряженной духовной жизнью и напряженной художественной или мыслительной жизнью? Искусство связано с жизнью, но писатель, художник может оказаться в противоречивой ситуации. Конкретный пример — Блок, который сказал, что невозможно вслушиваться одновременно в звуки мира и в тот великий шум, который идет от вечности. Творческому человеку иногда кажется, что шум вечности заглушает звуки мира. Толстой, Гоголь вообще перестали творить, потому что им казалось это греховным.
«Я не могу что-нибудь толковое сказать, потому что в основе своей я не творческий человек: я умею собрать кусочки с разных сторон, их скомбинировать, но я ничего никогда не умел нового ни сказать, ни подумать. Поэтому личного понятия о творчестве у меня нет. Но если взять пример, который вы даете, мне кажется, что Толстой убил в себе художника, потому что захотел стать мыслителем. Он был одаренный художник, совершенно лишенный всякого дара мыслителя, и ради того, чтобы быть мыслителем, он изуродовал свое художество. Но он ни к какому потустороннему миру не прислушивался ни в том, ни в другом случае. Когда он был художником, ему открывалась, через красоту, глубина вещей; когда он начал «думать», в отрешенности от видения, остался очень заурядный ум с колоссальным количеством гордости и самомнения — и из большого художника получилось нечто очень жалкое. (Я сейчас высказываю свои мысли или чувства; может, оно совсем и не так, но это моя реакция на Толстого.) Гоголь, думаю, под влиянием других людей и по собственному ходу внутренней жизни создал противоположение там, где его могло и не быть, то есть именно то противоположение, о котором писал Блок, Гоголь довел до крайности: или—или. Он отверг себя как художника ради того, чтобы сделать, в сущности, то же самое, что Толстой, потому что начал писать о духовном без вдохновения. И его комментарий на литургию — слащав, беден и бесконечно хуже «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
Что касается слов Блока, я думаю, что это, опять-таки, искусственное противоположение, потому что звуки земли не обязательно противоречат шуму небесному. То, что слышится в звуках земли, есть выражение — часто искаженное, ограниченное — чего-то другого. Помните стихи Соловьева:
Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?
Все, что видится на земле, — Божие творение, все, что есть, вышло из руки Божией, и если бы мы были зрячи, мы видели бы не только густую, непрозрачную форму, но и что-то другое. Есть замечательная проповедь на Рождество митрополита Московского Филарета, где он говорит, что, если бы только мы умели смотреть, мы видели бы на каждой вещи, на каждом человеке, на всем — сияние благодати, и если мы этого не видим, то потому, что сами слепы, — не потому, что этого нет. Но, с другой стороны, мы живем в мире падшем, изуродованном, где все двусмысленно: каждая вещь может быть откровением или обманом. Красота может быть откровением — и может стать кумиром, обманом; любовь может быть откровением — и может стать кумиром и обманом; даже такие понятия, как правда, истина, могут быть откровением или, наоборот, заморозить самую вещь, которую хотят выразить. Поэтому на все нужно смотреть глазами художника или святого, другого выхода нет.
Несколько лет тому назад приехал в Англию ученый, который занимался зарождающейся тогда экологией. Он старался найти причину, почему люди так дико относятся к окружающей нас природе. Он ездил с двумя вопросами, он ставил перед вами микрофон и говорил: «Пожалуйста, не задумываясь, ответьте мне сначала на один вопрос, потом сделаем перерыв, чтобы вы „очухались“, — и второй вопрос». Первый вопрос: «Что такое молчание?» А второй: «Что такое дерево?» Как я ответил на первый — не важно (ну, могу сказать: о молчании я по-поповски ответил целой речью, нет ничего более легкого, чем говорить о молчании). Потом до дерева дошло дело, а я перед тем только что был в Америке, и меня там поразила сила земли и природы: как эта земля может с силой выбрасывать жизнь в виде деревьев, травы, громадных пространств, полных естественной жизни. И когда он мне поставил вопрос о дереве, я ему сказал, что для меня дерево — выражение жизненной силы земли. Но потом я заинтересовался и решил других спрашивать. Спросил одну нашу молоденькую прихожанку (она — не гений, но и не дура): «Что такое дерево?» У нее просияло лицо, и она мне сказала: «Дерево — это поэзия!» После этого я спросил культурного молодого человека с хорошим образованием (и русским, и английским университетским, богословским): «Что такое дерево?» Он ответил: «Стройматериалы!» Вот вам две крайности, как на том же понятии можно строить мир, полный чуткости, красоты, жизни, или — столы и скамейки и ничего другого, мертвая вещь. Он ничего не видел в дереве, кроме того, что из него можно сделать; как герой Диккенса, который смотрел на стадо баранов и говорил: «Ходячие отбивные». Ничего другого не видел, он видел в живых существах только мясо, которое он будет жрать, когда они будут мертвы.
Даже не доходя до такой крайности, человек не всегда видит вещи глазами святого, то есть так, как Бог видит их, или — глазами художника, который прозревает и добро, и зло. Тут и ответственность, мне кажется, художника: он может видеть вещь, видеть уродство, грех, зло, может их выразить — и это будет правдой положительного значения или будет порнографией; и не всегда знаешь, что будет, потому что все зависит от данного человека. Есть целый ряд лиц в русской или западной литературе, жутких личностей, но они показаны так, что тебе это урок: ты уж знай! А другие показаны так, что думаешь: эх, здорово; жалко, что у меня не хватает жульничества, бессовестности, чтобы так поступать, — был бы богат или знатен!
Вот здесь вопрос вдохновения художника: с одной стороны, то, что он видит, а с другой стороны — вопрос его нравственного качества, потому что, с точки зрения художника, можно видеть то и другое, так же как, с точки зрения Бога, можно видеть сияние благодати и — ужас греха. Но художник не может делать этого различения, потому что это не его роль, — иначе он делается Толстым: он будет говорить о грехе там, где надо говорить об ужасе, или о святости там, где надо говорить о красоте. Это два различных призвания, которые, как все в жизни, под руководством благодати могут быть благодатными — или нет. Но и духовная жизнь может обернуться бесовским рылом: мы это видим порой в сектах. Вот единственное, что я могу сказать»
Как сочетать молитву и научную работу, научную деятельность?
«Думаю, тут я могу двумя-тремя вещами ответить. Первое: есть место у Соловьева, кажется, в «Трех разговорах», где кто-то говорит: «Разве недостаточно молитвы, зачем прибегать к другим каким-то мерам?» И ответ ему: «Знаете, благочестивые люди перед обедом молятся, а потом садятся поесть». Молитва при всяком деле, но именно при всяком деле пригодна, она не может просто заменить всякое дело. И если у вас есть дело, которое должно быть сделано, законное дело, то вы его не можете заменить молитвой или сказать, что необходимость обратить все внимание ума на то, что вы делаете, отрывает вас от чего-то более основного. Для примера: я помню молитву одного английского полководца перед битвой; он обратился к Богу и сказал: «Господи, я буду сегодня очень занят и не смогу о Тебе подумать, но Ты меня не забудь». И это вполне справедливо: он не мог броситься в битву, и молиться, и вести свои полки одновременно. Есть другие моменты, когда даже во имя Божие мы должны отдать все свое внимание без остатка тому, что мы делаем. Скажем, во время войны я занимался хирургией. Я не мог себе позволить, занимаясь раненым, половиной ума о нем думать, а половиной ума молиться, потому что расплата-то не моя, а его, он умрет от моих молитв… И поэтому мне кажется, что есть момент, когда Бог ожидает от нас, что мы — не то что оставим Его, но в Его имя отойдем от Него.
Западный святой Венсан де Поль, который начал дело монахинь — сестер милосердия, в своем уставе написал: «Вы должны научиться оставлять Бога — ради Бога», то есть оставлять богослужение, оставлять личную молитву, когда кто-то в чем-нибудь нуждается. И Иоанн Лествичник говорит, что, если ты находишься в молитвенном экстазе и услышишь, что сосед по келье просит чашу студеной воды, оставь свой молитвенный экстаз и дай ему воду, потому что твой молитвенный экстаз — дело частное, а дать ему чашу студеной воды — дело божественное. Так что в этом есть такая добротная святоотеческая линия.
Но еще мне кажется, что мы путаем молитвословие с молитвой. Конечно, есть ситуации, в которых нельзя молиться устами и одновременно делать то дело, которое делаешь, отчасти потому, что внимание должно уйти на другое дело. И даже такая вещь, как сейчас: вот, я говорю и не могу одновременно произносить эти слова и Иисусову молитву. Так что если речь идет о молитвословии, то это невозможно, но у Феофана есть место в одном письме, где он говорит: пусть образуется у тебя на сердце словно болячка, которая тебе постоянно напоминает о Боге. Если говорить не о болячках сердца, к которым мы не привыкли, — но кому из нас надо себе напоминать о том, что у него зуб болит, — весь день будешь чувствовать его, и весь день будет оттеняться на фоне этой зубной боли, совершенно незачем себе напоминать: ах да, я забыл, что у меня болит зуб. И вот так должно бы быть с нашей памятью о Боге; у нас должна бы быть внутренняя тоска: ой, как мне хочется с Ним побыть! И на фоне этого чувства тоски по Нем, или радости о встрече, или просто теплого чувства, что я Его люблю, мы можем делать разные вещи с полным вниманием и вместе с этим с живым переживанием Его присутствия, но не разделяя как бы ум на две части. Единственное, чего не надо делать, это что Феофан называет — скверноделание или пустоделание, — это мешает молитве, то есть грех или просто суета, но когда мы делаем вещь, которую можем сделать во имя Божие, то мы можем делать ее с живым чувством и всем умом, и живое чувство может быть обращено к Богу, а не к предмету»
Один из вопросов, заданных в этой беседе, касался и вопросов воспитания:
Современная наука во многих областях углубилась в какие-то внечеловеческие пространства. Как к этому относиться?
«Мне кажется, что если наши изыскания идут, скажем, в области темных сил, то, конечно, мы рискуем своей душой. Но если изыскания идут в порядке природы, Богом сотворенной, будь она земная, планеты или что другое, это все-таки Божия область; и по существу изучать, что делается на других планетах или звездах, не грешно. Нашу планету может разрушить то, как мы употребляем те силы, которые наука нам дает. Но это в большом масштабе тот же вопрос, который, по-моему, еще Иоанн Кассиан ставил, когда говорил: нож — вещь нейтральная, а употребление — нет. Можно ножом убить, можно ножом сделать что-нибудь полезное. Я думаю, что нельзя определять добро или зло вещей просто по предмету: скажем, употребление того же атома для промышленности или для бомбы — совершенно разные вещи, но атом есть атом.
Если говорить о светском воспитании как о воспитании в той или другой определенной идеологии, тогда может быть конфликт; если же речь идет о воспитании ребенка просто в истории страны, в литературе страны, в языке и в науке, я не вижу конфликта. Я не говорю, что нет вопросов, скажем, о сотворении мира, эволюции — это совсем другие темы, — но я не вижу, почему, когда раскрываются перед нами глубины и богатство мироздания, это должно препятствовать нашему религиозному изумлению перед Богом. Скажем, для меня естественный и медицинский факультеты оказались очень важным этапом моей духовной жизни, потому что, работая научно, я привык к умственной честности, к признанию, что есть объективные факты, что есть реальность вне меня, что нельзя просто переиначивать вещи. Поэтому я бы сказал, что естественные науки или физика, химия — лучшая школа, чем философия, потому что с философией можно играть, а с данными физики очень трудно играть, но я и не думаю, чтобы в этом была необходимость.
Я думаю, что чем больше у человека понимания жизни — а понимания жизни можно достигать очень разно, — тем лучше. Нужна какая-то культурность в том смысле, что человек должен откуда-то почерпать более широкое понимание человека и жизни, чем просто из своего семейного круга. Но я бы сказал, что религиозное изумление перед Богом разрушается гораздо больше некоторыми формами религиозного воспитания, чем светского образования...»
...В беседе «Самопознание», Владыка даёт несколько советов, как прислушиваться к себе и как самому себя оценивать. Поэтому я и хочу, кратко цитировать Владыку, когда он излагает суть этого жизненного процесса, который рано или поздно начинается в каждом верующем:
«Но мы не целиком черные, и если мы честны в обе стороны, то есть если мы не защищаемся от притягательности Евангелия, потому что она может быть опасной для нас, то мы увидим, что есть одно-два места в Евангелии, от которых озаряется ум, освещается, загорается сердце, воля собирается в желании следовать слову, потому что оно так прекрасно, так истинно, так совершенно и так полно совпадает с тем, что в вас есть самого глубокого, самое тело ваше устремляется по этому пути. Отметьте эти места; как бы редки они ни были, это те места, где вы уже совпадаете со Христом, где в покрытом записями портрете вы открыли руку мастера, островок тонов первообраза. И помните тогда одно: в этой фразе или в этом евангельском образе одновременно явлены и Христос, и вы; и как только вы сделаете это открытие, вам уже нет надобности бороться со своей природой, чтобы как можно более приблизиться к евангельскому духу: достаточно следовать своей природе, но природе подлинной, не ложному, привнесенному образу, а тем чертам, что написаны рукой мастера.
Дело не в том, чтобы поступать наперекор всему, что вам хочется сделать (христиане часто называют это «быть добродетельным»: чем больше я хочу это сделать, тем добродетельнее этого не делать), а в том, чтобы сказать: вот один, два пункта, в которых я нашел, что есть во мне самого подлинного. Я хочу быть самим собой самым истинным образом… Сделайте так, и когда вы это сделаете внимательно, с радостью быть и все больше становиться самим собой, то увидите, как появляется другой просвет, место сходное, родственное нескольким поразившим вас словам. Постепенно портрет расчищается, появляется одна черточка, другое красочное пятно… — и постепенно вас захватывает все Евангелие, но не так, как оккупационные войска, которые завоевывают вас насилием, а освобождающим вас действием, в результате которого вы все больше становитесь самим собой. И вы открываете, что быть самим собой значит быть по образу Того, Кто пожелал быть по нашему образу, чтобы мы были спасены и изменились.
Итак, вот два различных, но коррелятивных пути самопознания. Познания «я» — индивидуума, которое себя утверждает, себя противополагает, которое отвергает и отрицает другого, то «я», которое не хочет видеть всего себя таким, как оно есть, потому что стыдится и боится своего безобразия, то «я», которое никогда не хочет быть реальным, потому что быть реальным значит стать перед судом Бога и людей, то «я», которое не хочет слышать, что говорят о нем люди, тем более — что говорит о нем Бог, слово Божие. И с другой стороны — личность, находящая свое удовлетворение, свою полноту и свою радость только в раскрытии своего первообраза, совершенного образа того, что она есть, образа, который освобождается, расцветает, открывается — то есть все больше обнаруживается — и тем самым все больше уничтожает индивидуума, пока от него уже не останется ничего противополагающегося, ничего самоутверждающегося, а личность-ипостась, которая есть отношение, личность, которая всегда была только состоянием любви того, кто любит, и того, кто любим, оказывается высвобожденной из плена индивидуума и вновь входит в ту гармонию, которая есть Божественная Любовь, всех содержащая и раскрывающаяся в каждом из нас, как в светах вторых, излучающих вокруг свет Божий»
...В беседе «Внутренняя устойчивость», Владыка так характеризует внутреннее душевное состояние, которое мы называет цельностью внутренней жизни, или как мы определяем это состояние в быту – спокойный человек:
«С точки зрения учения отцов Церкви, внутренний мир и устойчивость — это и первичное условие, и в то же время — цель, вершина внутренней жизни. Все учение исихазма основано на этом искании и этой жизни в покое, который не есть покой неподвижности, а покой динамичный, покой напряженный. Устойчивость понимается Отцами не как статичное состояние, неподвижное состояние, где ничто не изменяется. Наоборот, оно — совершенное равновесие, происходящее от такого напряженного биения, напора жизни, что кажется неподвижностью. Это, следовательно, динамичный, бодрый, радостный, живой покой всех сил души и тела. Можно найти образ этого в писаниях святителя Феофана Затворника. В попытке определить состояние человека в молитве, одновременно и внутреннее, и физическое, он говорит: тому, кто молится, надо научиться телом и умом, телом и душой быть как струна скрипки, настроенная на верную ноту: не перетянутая и не ослабленная. Если она недостаточно натянута, она не издаст никакого звука. Если, напротив, она слишком натянута, она лопнет от первого прикосновения.
Это — напряженное равновесие, которое кажется неподвижностью, но содержит в себе все возможности отозваться музыкально, дать богатый отзвук на прикосновение благодати. И с точки зрения молитвенной жизни, жизнь в Боге, это состояние мира и устойчивости, соответствует определенному внутреннему состоянию. Мне кажется, важно понять, что составляет это внутрьпребывание. Теперь, когда говорится о внутрьпребывании, либо думают главным образом о каком-то самоуглублении, о какого-то рода обращенности на себя, в силу которой, войдя в себя, мы оказываемся с глазу на глаз с самими собой и всё, либо его понимают как стремление к углублению, которое приводит нас в самые наши глубины.
Внутрьпребывание, которому нас учит молитвенная жизнь, к которому нас руководствуют подвижники и духовные наставники, — глубже этого, оно превосходит психологический уровень. Это не самонаблюдение, не самоуглубление и не обращенность к себе: это внутрьпребывание настолько углубленное, что оно достигает точки, где мы уходим корнями в тайну присутствия Божия. Это то, что отцы Церкви называют сердцем человека, — конечный пункт этого искания, последняя глубина, на которой человек обнаружил свой абсолютный центр и в то же время открывает, что именно здесь он — лицом к лицу с Богом. Святой Иоанн Златоуст в одной из своих проповедей говорит нам: найди ключ от собственного сердца и увидишь, что это ключ в Царство Божие. Святой Ефрем Сирин говорит, что, призывая нас к бытию, Бог вкладывает в сердце каждого, то есть в самую глубину каждого из нас, все Царство Божие. И духовный поиск состоит в том, чтобы идти все глубже до момента, когда мы обнаружим в самой сердцевине самих себя присутствие Царства, которое есть присутствие Самого Бога.
...Владыка, поясняя, что такое внутренний покой, душевное равновесие, показывает, что противостоит этому состоянию в нашей жизни, и что является преградой для достижения внутреннего само сосреадоточения и покоя, в христианском смысле. Он обращает наше внимание на духовную свободу, как на основу, ось, на которой и выстраивается это замечательное состояние души. Сам Антоний Сурожский, в полной мере обладал этим душевным свойством, излучал спокойное дружелюбие и потому людям общавшимся с ним невольно внушал оптимизм и дружеское расположение:
«В плане интеллектуальном один из элементов рассеяния, обращенности наружу в отрицательном значении этого слова, — это любопытство. Не любознательность — в том смысле, в каком это слово употреблялось в XVI и XVII веках: размышление о том, что нас окружает, живой интерес к миру и к вещам, идущий вглубь, а то порхающее любопытство, которое прикасается ко всему, но ни на чем не останавливается, которое все хочет знать, но довольствуется немногим поверхностным знанием. Это любопытство состоит в желании пройти по жизни, по отношению к вещам и к людям как мимолетный турист, который может вернуться домой со словами: «Я все видел — я только что провел десять дней во Франции (или в Китае)». Тертуллиан где-то говорит, что открытие Бога — это конец всякого любопытства. И действительно, если понимать любопытство так, как я его только что описал, ясно, что открытие Бога — это, без сомнения, конец такого поверхностного любопытства, этого недостатка глубины и подлинного интереса, недостатка вовлеченности в окружающую нас реальность. Но и — начало чего-то другого. Это не только начало познания Бога в Его Существе, что лишило бы нас всякого интереса к вещам тварным, к окружающему миру, к человеческим ситуациям, — это начало нового отношения к миру, а также нового видения. Это требование глубины и внимания, это отказ быстро проходить мимо людей и предметов, это солидарность, ответственное отношение одновременно и к Богу, и к тому, что нас окружает. То есть отношение, которое можно было бы определить как «богословское», если под богословием понимать знание о Боге и обо всем Им сотворенном. И слово «богословие», взятое в этом смысле, немедленно подводит нас к глубинному и до конца ответственному положению. В вопросах богословия не может быть и речи о «туризме».
Следовательно, нам надо освободиться от этого поверхностного и пустого интереса к тому, что нас окружает. Мы начинаем это обращение внутрь, которое позволит нам установиться в самих себе и найти устойчивость, освобождая одно за другим щупальца, которые питаются вожделением, любопытством в отношении всего, что нас как будто связывает с внешним миром без обязательств и без ответственности. И тут подвиг, тут борьба, и порой свободу приходится завоевывать с боем. Но без этого мы навсегда останемся пленниками. Если мы воображаем, будто мы свободно передвигаемся, тогда как на самом деле нас держит десятками и десятками незаметных нитей все то, что нас окружает, мы заблуждаемся, и нет ничего хуже заблуждения.
Итак, первый шаг к той внутренней свободе, которая приведет нас к устойчивости и миру, — это усилие высвобождения. Вы понимаете, что это не дается легко, это целая борьба, долгая, постепенная, которая должна начинаться с вещей простых и окончиться вещами сложными, трудными. Святой Иоанн Златоуст очень ясно учит нас этому, когда говорит: если хочешь в конце концов ничем не обладать, быть свободным от всего, начни с того, чтобы принести в дар Богу то, что тебе не нужно. С одной стороны, чувство потери не будет выше твоих сил, с другой стороны, ты даже не сможешь похвалиться и погибнуть через гордость, поскольку отдал-то ты нечто тебе ненужное. Когда освободишься от чего-то совершенно бесполезного, ты обнаружишь, что теперь что-то следующее вышло на уровень бесполезного. Отдай Богу и это. И мало-помалу, принося в дар Богу одну за другой вещи, ставшие ненужными, ты окажешься совершенно свободным от всего, потому что в конечном итоге, кроме Бога и Его Царства, все ненужно. И мне кажется, что, если мы посмотрим, даже не особенно углубляясь, на нашу внешнюю и внутреннюю жизнь, мы все можем найти множество ненужных нам вещей. Я помню женщину, которая в возрасте девяноста семи лет читала без очков и занималась своими доходными домами в Бельгии и которая после смерти оставила все в совершенном порядке. В частности, в уголке ее комнаты нашли аккуратно завязанную картонную коробку с надписью: «Ни к чему не пригодные обрезки бечевки». Так вот, если бы эта женщина начала с того, чтобы принести в дар Богу никуда не пригодные остатки бечевки, я не думаю, что она многого лишилась бы, эта жертва не превышала человеческие силы, а сама не была бы пленницей этой совершенно пустой и бессодержательной бесполезности. Мы улыбаемся при мысли об этой женщине. Но у нас всех, у каждого из нас — нет ли где-то в углу картонной коробки с подобным содержимым? Я ставлю вопрос, но от ответа воздержусь, скажу только: я уверен, что у меня не одна такая коробка. Таким образом, первый шаг — вот так, постепенно, освободиться от всего, что нами обладает, или хотя бы от части того, что нами обладает, устанавливаясь во все большей и большей свободе и независимости.
...Говоря о душевных качествах, которые служат основой внутреннего спокойствия, Владыка останавливается на таком качестве характера человека, как верность:
«Если мы оставим теперь область интеллекта и обратимся к области сердца, области чувства, мы окажемся перед тем же затруднением. Пока в нашем сердце нет точки равновесия, нет главной привязанности, пока нет центра, вокруг которого все может упорядочиться, мы не сможем найти никакого внутреннего единства, никакой устойчивости и никакого мира.
В каком-то плане это можно иллюстрировать примером из области отношений мужчины и женщины. Так, пока молодой человек не полюбил единственную, он окружен молодыми людьми и девушками. В тот момент, когда он обнаружил ту, которую любит, есть она и есть люди вокруг. Это очень характерная ситуация, которая выражает внутреннюю собранность, возникающую в тот миг, когда мы приобретаем центр тяжести: все остальное не исчезает, но устанавливается иерархически в совершенно новом положении.
В той же сердечной области чувств есть фактор устойчивости и мира, называемый словом, которое покрывает, может быть, больше, чем следует, это — верность. Верность в дружбе, супружеская верность, верность обязательствам, монашеским обетам — положение, при котором раз обдуманный, добровольный, осознанный и ответственный шаг больше не ставится под вопрос, он — основа и исходная точка, а не одна из многих точек, которые в дальнейшем могут быть смещены.
В первой молитве православной службы венчания мы молимся, чтобы Бог дал жениху и невесте прочную, крепкую, непоколебимую веру. Если поместить эту молитву в контекст других отрывков этой службы, ясно видно, что эта вера относится не только к Богу, есть еще другой предмет веры. Разумеется, она относится к Богу: мы просим, чтобы супруги установились в вере, которая позволит их союзу быть по образу союза Христа и Церкви. Но мы также просим и следующего: чтобы у них была та взаимная вера, которая позволит им быть уверенными в невидимом. В следующей молитве упоминаются Исаак и Ревекка. Эти два имени нам предлагаются потому, что Исаак и Ревекка по отношению друг ко другу были женихом и невестой, избранными Богом, данными один другому Богом и открытыми один другому Богом (Быт 24). И во всяком чуде взаимной любви есть этот момент откровения. Выбор жениха невестой и невесты женихом не совершается на логических основаниях: это не подведение итогов, а обнаружение личности. Это обнаружение может быть мгновенным или постепенным, но всегда оно нас ставит перед видением другого человека таким, каким его еще никто не видел: это видение другого в славе, видение того, что в другом принадлежит вечности, подлинности. Тут начинается отношение взаимной любви. Но это видение не остается постоянным, это видение гаснет. И тогда вступает вера, уверенность, что то, что было увидено, схвачено, «учуяно» — истинно, хотя и стало невидимым. И верность, родившаяся из веры (верность и вера — слова одного корня), верность, основанная на вере, является элементом устойчивости.
Эта верность необходима в любом ответственном решении, в любом положении, какое мы создаем, потому что в какой-то момент мы увидели больше, чем способны видеть постоянно. Видение гаснет, уверенность остается. И эта уверенность лежит в основе всей жизни, целой жизни. Из-за того, что мы не способны совершить акт доверия, из-за того, что не умеем быть верными этому первичному видению и занятой позиции, мы не способны хранить внутреннюю устойчивость и наш внутренний мир постоянно будет под угрозой, будет постоянно ставиться под вопрос при каждой возникающей проблеме.
Если хотите точнее понять драматическую связь, существующую между очевидностью и глубокой реальностью, подумайте о встрече Христа после Его Воскресения с апостолом Петром на берегу Тивериадского озера (Ин 21:15—17). Христос встречает Петра, трижды от Него отрекшегося. Он его спрашивает: Симоне Ионин, любишь ли ты Меня больше сих? И Петр со свойственным ему порывом, который побуждает его действовать с силой и порой необдуманно, — Петр сразу отвечает Христу из самой глубины своего сердца, со всей правдивостью всего своего существа: Люблю! И он не замечает вопроса. Ведь Христос не просто его спрашивает, любит ли Петр Его, Он спрашивает Петра: любишь ли Меня больше сих? Если бы Петр задумался, то вспомнил бы слова Христа, сказанные ранее, некоторое время тому назад, что тот, кому больше прощается, больше любит (Лк 7:41—47). Он мог бы поставить себе вопрос — он этого вопроса себе не поставил, он сначала ответил. И Христос его спрашивает о том же еще раз, и с тем же порывом уверенности Петр отвечает Ему. И когда Христос ему ставит вопрос в третий раз, Петр отдает себе отчет, что это не простой вопрос, что в нем что-то, что требует разрешения, что вся очевидность против него. Кто поверит, что он любит Христа — он, отрекшийся, — больше тех, кто не отрекался? И тогда он дает Господу этот ответ, ответ совершенный: Господи, Ты все знаешь! Ты знаешь, что я Тебя люблю! Ты знаешь, что более глубоко, более подлинно, чем видимость, есть подлинность всего моего внутреннего существа.
Так вот, это мы и должны помнить, когда хотим установиться в верности и не потерять способность быть верным: только вера, то есть уверенность в том, что стало невидимым или еще не стало видимым (Евр 11:1), может дать нам эту прочность, устойчивость».
... Следующая тема беседы – «Созерцание и действие»
Естественно, речь прежде всего идёт о христианском созерцании и христианском действии. И как обычно, Владыка, в начале разговора даёт определения этих понятий:
«Обыкновенно деятельность определяется своим предметом: деятельность врача — это забота о больных, деятельность юриста — это определенный круг юридической работы и так далее. И человека в этом деле часто забывают: забыт тот, кто делает, а помнится только дело. Кроме того, значительность дела по мирским, обычным масштабам измеряется успехом. Эта терминология успеха и поражения или провала играет сейчас, думаю, громадную роль везде, потому что это человеческие, а не общественные категории. И она создает громадные проблемы, потому что неудачник клеймится как обществом, так и своей совестью, но неудача-то измеряется успехом, который, в свою очередь, измеряется внешними критериями.
... Что касается созерцательного момента, мы так привыкли, что созерцание связано с определенной формой жизни (скажем, созерцательное монашество — это пустыня, затвор, монашеская келья, это уход из жизни), что нам больше не представляется естественным думать о созерцательной жизни в самой сердцевине общественной деятельности. И здесь возникает противоречие, которое нам надо разрешить, если мы хотим быть христианами, потому что мы не можем вести христианскую жизнь вне созерцания, ибо нет познания Бога и общения с Ним вне хотя бы созерцательной установки. Самое созерцание — это дар Божий, но та установка, благодаря которой созерцание может случиться, может быть дано, зависит в значительной мере от нас. И вот мне хочется продумать с вами немного вопрос о том, прежде всего, что такое деятельность для христианина.
Вообще-то говоря, для христианина деятельность, созерцание, молитва, все, что составляет его христианскую природу, заключено во Христе, то есть все, что в нас не совместимо и не совпадает со Христом, это еще в нас нехристианское. — выражаясь по-человечески и, конечно, несколько грубо, — если кто был «неудачником», то это Христос, потому что, если посмотреть на жизнь Христа и на Его смерть вне веры — это катастрофа. Вот человек, который всю жизнь ошибался в том, что Он Собой представляет. Он верил, что Он — Бог, и ошибался. Он творил дела милосердия — и те самые люди, над которыми Он их творил, рано или поздно от Него отворачивались; и когда после входа Господня в Иерусалим наступили Страстные дни, та же толпа, которая вокруг Него роилась, которая от Него ожидала чуда, исцеления, милости, учения, повернулась против Него; и в конечном итоге наступает гибель, совершенное поражение. Он умер как преступник, Он не умер как герой или мученик, Он не умер за идею, Он умер, потому что Ему приписали политическую недоброкачественность, Он — опасный политически и общественно человек, и Он с другими преступниками был распят. Причем, в нашем представлении, распятие именно благодаря Христу приобрело совершенно новое значение. Для нас крест, распятие — знак чего-то великого, но в ту эпоху распинали преступников, это было то же, что на плаху послать человека. В этом не было ничего особенного, тысячами распинали людей, это даже не было зрелище особенное, а зрелище, к которому люди привыкли, ни нового, ни исключительного ничего не было, Он не был ничем выделен и погиб. И люди ходили вокруг креста и говорили: ну что? говорил, что Ты — Сын Божий; если на самом деле Тебя Бог любит, пусть снимет Тебя сейчас с креста; Ты говорил, что Он к Тебе имеет особое благоволение, сойди с креста — мы поверим (Мф 27:40—43)»
... Далее, Владыка рассматривает христианское действие, как нечто, противостоящее обычной рутинной человеческой деятельности, прежде всего в целеполагании. Ведь мы привыкли быть победителями и действия рассматриваем как путь, который поможет нам продвинуться и чего – нибудь достичь в материальном или карьерном смысле. Действия Иисуса Христа, совершенно лишены этой цели и потому они достигли своей цели – Спаситель, своей смертью «смерть попрал» и этим указал всем нам путь спасения. Тут действует парадокс, на который обратили внимание тонкие психологи – буддисты. Одна из моральных максим буддизма, звучит примерно так: «Делая дело, не заботься о плодах этого дела» И Новый завет, предлагает нам делать дело, как молитву к Богу, не заботясь о плодах и лаврах, а всё посвящая Богу, любя его как Отца, в прямом и переносном смысле:
«Так что говоря о деле Христа, о том, как Он действовал, можно сказать, во-первых, что Его деятельность ничуть не определялась предметом. Он не искал быть целителем, чудотворцем или чем-нибудь особенным. Единственным двигателем были любовь, милосердие, сострадание, заботливость, причем настолько неразборчивые, что Его и за это упрекали: Он спасает из подонков тех, которые ими и должны бы оставаться, чтобы люди приличные не терлись о них в обществе. И с другой стороны, Он поражен по всей линии, неудачник во всем.
В этом отношении мы должны быть очень осторожны, когда думаем о христианской деятельности как о такой деятельности, которая целесообразна, планомерна, успешна, которая обращена к определенной цели и ее достигает, которая так проводится, что венчается успехом. Это не значит, что успех, планомерность, целесообразность не соответствуют христианской деятельности, но не в них сущность христианского момента, Христова момента в деятельности. Сущность его в том, что Христос во всей Своей деятельности, в каждом слове, в каждом деле, во всем Своем бытии выражал, делал конкретной, реальной волю и любовь Божию. Христос был как бы Божественным действием. Это был Бог действующий, Бог в движении, динамика Божественная во плоти. И это очень важно, потому что характерная черта христианского действования — не активизм, а то, что, кроме христианина, никто не может быть посредником, проводником прямого Божественного вмешательства, потому что нам дано знание, определенное знание. Христос нам сказал: Я вас больше не называю рабами, Я вас называю друзьями, потому что раб не знает, что делает его господин, — вам Я все сказал (Ин 15:15). Вот принципиальная основа; то, что каждый из нас, в частности, не способен к этому от себя, изнутри, говорит только о том, что у нас нет той глубины приобщенности уму Христову, о которой говорит апостол Павел (1 Кор 2:16), нет чуткости к водительству Святого Духа. Но принципиально это не меняет ничего: ни отдельный христианин, ни какая бы то ни было христианская группа людей, ни Церковь через большую «Ц», ни даже церковь через самую маленькую «ц», то есть любая конкретная христианская община, даже как бы бездарная, — не может о себе иначе думать. Наше призвание — быть тем местом, где Бог свободно действует, и теми людьми, через которых Он действует свободно. — выражаясь по-человечески и, конечно, несколько грубо, — если кто был «неудачником», то это Христос, потому что, если посмотреть на жизнь Христа и на Его смерть вне веры — это катастрофа. Вот человек, который всю жизнь ошибался в том, что Он Собой представляет. Он верил, что Он — Бог, и ошибался. Он творил дела милосердия — и те самые люди, над которыми Он их творил, рано или поздно от Него отворачивались; и когда после входа Господня в Иерусалим наступили Страстные дни, та же толпа, которая вокруг Него роилась, которая от Него ожидала чуда, исцеления, милости, учения, повернулась против Него; и в конечном итоге наступает гибель, совершенное поражение. Он умер как преступник, Он не умер как герой или мученик, Он не умер за идею, Он умер, потому что Ему приписали политическую недоброкачественность, Он — опасный политически и общественно человек, и Он с другими преступниками был распят. Причем, в нашем представлении, распятие именно благодаря Христу приобрело совершенно новое значение. Для нас крест, распятие — знак чего-то великого, но в ту эпоху распинали преступников, это было то же, что на плаху послать человека. В этом не было ничего особенного, тысячами распинали людей, это даже не было зрелище особенное, а зрелище, к которому люди привыкли, ни нового, ни исключительного ничего не было, Он не был ничем выделен и погиб. И люди ходили вокруг креста и говорили: ну что? говорил, что Ты — Сын Божий; если на самом деле Тебя Бог любит, пусть снимет Тебя сейчас с креста; Ты говорил, что Он к Тебе имеет особое благоволение, сойди с креста — мы поверим (Мф 27:40—43)»
... Созерцание в нашем сознании, часто связано с образом некоего «восточного» человека, йога, буддиста или даоса, который сидит где – нибудь в лесу и совредоточившись на кончике носа, «созерцает», некие великие истины, которые оправдывают его существование и доказывают суетливость если не глупость окружающего мира действия. Однако в христианстве, цели созерцания, направлены в сторону спасения не идивидуального я, а всех людей и даже закоренелых грешников, которых всё – таки среди нас большинство. Христианство подлинное, учит нас не уходить от мира, а помогать ему восстановиться в божественных пределах. И потому созерцательность, становится средством помогающим осознать и воплотить заветы Иисуса Христа в нашем грешном мире:
«Слово «созерцание» в строгом, аскетически-мистическом словаре относится к созерцанию человеком Самого Бога, «теория» по-гречески — это именно созерцание Бога. В расширенном смысле, однако, можно думать о созерцании как видении и Бога, и Его путей, и становления Его твари. Скажем, митрополит Московский Филарет в одной из своих проповедей на Рождество говорит, что тот, у кого сердце чистое, глядя на мир, видит почивающую на нем благодать Божию, видит как бы сияние благодати; тот мир, который мы видим тусклым, потухшим, оскверненным, может быть путем к созерцанию присутствия Божия. Это не чистое созерцание Божественной природы, сущности, но это видение Бога, потому что сияет в твари — именно благодать, Он; и поэтому я буду употреблять слово «созерцание» в таком расширенном смысле. Созерцание предполагает определенное расположение духа, оно предполагает способность слушать и способность видеть, поэтому оно требует от нас установки на то, что, когда я слушаю, я хочу слышать, и когда я смотрю, я хочу видеть. Это кажется очень плоским замечанием. На самом деле это очень редкое состояние: мы не смотрим с целью видеть, и мы не слушаем с целью слышать. Мы видим очертания — и ни на чем не останавливаемся, мы слушаем слова — и за словами не улавливаем глубин чувств или мыслей. Вы наверно замечали: бывает так, что вы устали и вам не хочется ввязнуть в чью-нибудь жизнь. Встречаете вы кого-нибудь, спрашиваете: «Ну как сегодня?» И тот потухшим голосом, с мертвым выражением лица вам говорит: «Все хорошо». И вы не отзываетесь: его слов достаточно, их-то вы и ждали, он вас освободил от необходимости взять его тяготу на себя, вы свободны. Если бы мы были честны, то сказали бы: «Неправда, у тебя взор потух, голос мертвый, по всему я вижу, что совсем не ладно. То ли страх в глазах, то ли еще что-то». Мы могли бы открыть в нем целую жизнь, но часто не делаем этого, потому что увидеть — значит взять на себя солидарность, ответственность, так войти в жизнь другого человека, как заповедует апостол Павел: друг друга тяготы носите (Гал 6:2). То же самое можно говорить о том, что мы видим и слышим, во всех отношениях. И поэтому воспитание в себе способности видеть и слышать начинается не тем, чтобы открыть глаза и уши, оно начинается в момент, когда мы решаем доброй совестью относиться к ближнему и к Богу — Он тоже нам ближний. Слушать, смотреть, молчать: всматриваться, пока мы не увидим, вслушиваться, пока мы не услышим, не уходить никуда от вставшего перед нами вопроса: что в Боге, что в этом человеке, что в этом слове, что в этом действии?
.
.. Далее, Владыка, на примере афонского монаха Силуана, показывает нам возможность такого созерцательного действия:
«Как я уже сказал, строго говоря, созерцание относится к Богу и имеет место при углубленной молитве, когда Господь его дает, в тех состояниях, когда человек вдруг чувствует Божие присутствие с такой силой, что все остальное уходит из его сознания. Я могу вам дать пример из наших дней. В 1938 году на Афоне умер старый русский монах Силуан. О нем написана книга на русском языке, которую, вероятно, некоторые из вас знают. Он писал довольно много писем нам в Париж. В одном из этих писем (не помню, попало оно в книгу или нет) рассказ идет так. Силуан и некоторые другие старшие монахи, которым был поручен надзор над монастырскими рабочими, сидят за столом, и один из монахов ему говорит: «Слушай, отец Силуан, что ты делаешь со своими работниками? Мы за своими смотрим все время, и они все делают, как могут, чтобы отлынивать от работы. Ты же никогда за своими не смотришь, а они все тебе выполняют». И его ответ был таков: «Я ничего не делаю. Я прихожу утром, встречаю этих работников, и мне делается их так жалко: это же русские мужички, русские ребята девятнадцати, двадцати, двадцати одного года, которые оставили свои деревни, покинули родные поля, родные леса, больше того — матерей, отцов, молодых жен, новорожденных детей, — и пришли на Афон работать, потому что слишком бедно было дома, и какие-то гроши зарабатывают, с тем чтобы через год или два вернуться к себе. Мне их жалко, — продолжает Силуан, — и каждому я говорю какое-нибудь слово, чтобы у него на душе тепло стало. Каждому раздаю работу, которую, думаю, он может выполнить. А потом ухожу к себе в келью, и пока они будут работать, я о них молюсь». Дальше он рассказывает о том, как он молится. Он говорит: «Я становлюсь и начинаю просто перед Богом плакаться о каждом из них. Я говорю: Господи, посмотри на Николая. Ему всего-то двадцать лет. Как тоскливо ему здесь, пришельцу из северной России! В деревне он оставил молодую жену и годовалого ребенка. Как ему должно быть страшно за них: мало ли что может случиться, а он неграмотный, и жена неграмотная, и год он о них ничего не будет знать, и что он еще встретит, когда вернется… И так, — говорит, — я Богу рассказываю о Николае, о его жене, об их младенце, о деревне, о его страхах; и по мере того как я молюсь, я начинаю ощущать близость Божию. Это сознание, это чувство близости Божией так нарастает, что в какой-то момент оно захлестывает все, как волна, и я уже не могу и вспомнить ни Николая, ни его жену, ни деревню, ни ребенка — ничего, и меня куда-то уносит, как потоком, в глубины Божии. И когда я дохожу до какого-то места в этих глубинах Божиих, я встречаю Божественную любовь и в ней — Николая, его жену, ребенка, деревню, родных, все их страдания, и уже Божественная любовь меня возвращает на землю и заставляет меня молиться. И снова нарастает чувство Бога, и снова я отрываюсь от земли, и снова уношусь в глубины, где снова нахожу тех же людей, ради которых Сын Божий стал Сыном Человеческим».
Здесь созерцательная молитва начинается с чего-то очень простого: с жалости, с сострадания конкретному человеку; это не некое Божественное откровение о чем-то, это — Николай, его молодая жена, — и вот нарастает такое чувство. Но оно дается подвигом молитвы, дается чистотой сердца, дается всем содержанием христианской жизни.
Кроме того, есть другие как бы подходы к этому. Другой, не непосредственный подход к Живому Богу — это подход к живому слову Божию, к Священному Писанию, при условии, что мы его будем читать действительно, как мы читаем живое слово, когда получаем письмо от человека, которого мы глубоко любим, каждое слово которого для нас значительно, важно, каждое слово которого мы будем потом носить в сердце, как песнь. Мы не разбираем это письмо по словам да по слогам, мы не отмечаем, что здесь неясно написана буква, а здесь должна быть запятая, а тут ошибка в правописании. Мы слушаем, читаем это письмо и слышим всю живую человеческую душу. Каждое слово бедно по сравнению с тем, что оно может нам дать. Это не означает, что мы читаем между строками; это другого рода упражнение. Потому что между строками можно вычитать то, чего человек в строку не вкладывал, а мы читаем с таким открытым сердцем, с такой лаской, с такой любовью, что сказанные слова звучат по-иному, причем звучат-то они, только если мы любим. Если любви нет, мы их читаем с иным ударением.
Мы можем так же бездарно или чутко читать Священное Писание. Можно его разбирать, а можно его воспринять. И вот нам надо учиться читать; надо читать, сознавая, что Сам Бог к нам обращается с этим письмом. Что Он говорит мне в этом письме — моей душе, моему сердцу, моему сознанию? К чему Он меня зовет? Причем не так: вот, выделяю заповеди и буду выполнять, принимаю к сведению и исполнению, — так мы не читаем письма от любимых нами людей; а читать, как письмо, где дышит человеческая жизнь, которую мы всю принимаем и на которую отзываемся душой, телом — всем.
... Отвечая на вопросы после беседы, Владыка остановился на характеристике понятия «молчание», как на одной из базовых составляющих созерцания:
Подвижники, пустынники учились молчать в особо благоприятных для того условиях, вся жизнь строилась, направлялась на созерцание. У нас их нет!
«Они учились молчать в каком-то смысле в идеальных условиях, но далеко не все ими пользовались. Пустыня, одиночество, вообще все эти состояния, положения нелегко даются; нам только кажется: вот уйти бы в пустыню — и так бы я молчал! Большей частью уйдешь в пустыню — и все мысли, чувства начинают роиться так, как они не роятся в обычной жизни, потому что сама жизнь не дает им простора. Но, конечно, условия играют большую роль. Только, например, Григорий Сковорода говорил: замечательно в жизни устроено, что все нужное сделано простым, а сложное — ненужным. В этом отношении, если Бог ожидает от нас внутренней стройности, значит, можно ее достичь где угодно и как угодно, а не только при исключительных условиях, иначе только очень немногие могли бы себе это позволить. Но можно «быть в пустыне» и среди людей: иногда среди людей одиночества гораздо больше, чем когда никого нет, не только потому, что люди — чужие, а потому, что очень легко совершенно обособиться в толпе и так нелегко обособиться, когда три человека вместе сидят.
Теперь второе: молчание — это не только состояние, в котором мы не употребляем слов, не производим звуков речи. В основе — это внутреннее состояние, когда мысли улеглись, сердце умирилось, воля устремлена в одном направлении без колебаний; этому можно учиться в любой обстановке. В тот момент, когда вы знаете, куда идете, когда ваша воля выбрала себе направление и вы держитесь его, тогда вы уже можете волей собрать мысли и чувства вокруг нее, вокруг этого движения. Потому что начинается-то оно с того, что у человека пропадает неуверенность. Большая часть того странного диалога, который у нас идет в голове: да — нет, нет — да, происходит от того, что мы не знаем, куда идем; когда мы знаем, мы можем думать о чем-то другом. Скажем, когда вы потерялись в неизвестном городе, вы все время думаете: эта ли улица? направо или налево? направо или налево? Когда вы идете по знакомому кварталу, вы идете и думаете свои думы — и в этом уже какое-то молчание. Затем молчание (и душевное, и телесное) происходит или развивается, когда мы отсекаем, отодвигаем от себя беспорядочные желания — скажем, любопытство. Я не говорю о любознательности, а о той страсти знать все ненужное — только бы знать! — которая нас просто извергает из себя самих, мы вне себя живем, потому что не можем успокоиться, пока не узнаем еще и еще что-нибудь. Тут получается тревога ума, тревога сердца; и одно из самых основных упражнений, которым надо научиться, это именно отпустить все, к чему липнет наша душа, — все предметы любопытства, жадности, страха и так далее, — чтобы войти внутрь себя и изнутри смотреть на мир, а не быть как осьминог, который вытянул свои щупальца во все стороны и держит. Каждый раз, когда мы что-то держим, мы делаемся пленниками, мы теряем больше, чем приобретаем. В тот момент, когда я закрываю руку на часах и говорю: «Мои», — я потерял руку до плеча, во всяком случае, потому что я больше ничего этой рукой не могу сделать, не потеряв часы. Если я то же самое сделаю с умом, сердцем, волей, то я могу сжаться в кулачок на каком-то маленьком идоле, и ничего не останется; поэтому надо отпустить. Это путь к тому, что Отцы называют бесстрастностью, что не означает безразличность, а такое состояние, когда мы не бываем в «страдательном наклонении», когда мы не являемся пассивным предметом воздействия. Ведь почти вся наша жизнь проходит в том, что мы реагируем, но очень редко действуем. Кто-нибудь сказал — мы ответили, что-то появилось перед взором — мы увидели. Но очень редко мы действуем изнутри без принуждения. Нам надо научиться тому, что авва Дорофей называет самовластием: быть внутри и действовать свободно. Не потому отлягнуться, что тебя лягнули, а или лягнуться, или нет — по выбору. Это не уход куда-то вдаль. Один из Отцов V века говорил: вернись под свою кожу, живи под своей собственной кожей, ничего другого от тебя не требуется. И тогда можно действовать изнутри, тогда можно достичь молчания. Бывают моменты, когда оно дается, и тогда надо его оберегать и хранить как можно дольше, пропадет — снова искать. Но по мере того, как мы привыкаем и находим как бы путь внутрь, проторивается дорожка; мы уже знаем, как обратно попасть, и можно возвращаться. Возвращение тогда становится если не постоянным состоянием, то нормальным, вместо того чтобы быть редкостью.
... В ответе на один из вопросов, Владыка пояснил разницу между восточным и христианским созерцанием:
Можно в связи с этим спросить: насколько велико на Западе увлечение восточными религиями? В чем его причина, и как велика, на ваш взгляд, эта опасность?
«На Западе сейчас очень большое увлечение восточными религиями. Это происходит, мне кажется, по двум причинам. Во-первых, потому что западные вероисповедания сейчас в потрясающем кризисе: кризисе веры, богослужения и нравственности. И человеку часто не удается найти опору для жизни в одной из Западных Церквей. Отрицание Воплощения, отрицание Божества Иисуса Христа, Его Воскресения, отрицание реальности таинств так распространилось — не только у англичан и протестантов, но и в Католической Церкви, — что многие просто уходят оттуда: во что же верить и чем жить? Богослужение беднеет, потому что, как правило, богослужение оформляется верой и выражает веру, и когда вера делается тусклой или в ней нет уже живительной силы, то богослужение становится проформой, делается полуконцертом, вместо того чтобы стать моментом созерцательного поклонения Богу.
Другая причина в том, что «восточные», будь то буддисты, или индуисты, или мусульмане, указывают очень точный путь жизни, внутренней дисциплины, медитации, молитвы, поведения, поста и так далее и люди в этом находят опору. Когда у них нет собственного костяка, они могут опереться на эти правила, тогда как вероисповедания Запада очень часто говорят человеку: читай Библию. Ну спасибо! Научи меня, покажи, как ее читать, потому что, читая Библию, не обязательно найдешь в ней то главное, что там говорится.
И кроме того, Англиканская и Католическая Церкви в данное время очень часто не борются с восточным влиянием, а стремятся к такому «пониманию» других вероисповеданий, которое не всегда происходит от совершенно ясной, твердой позиции, изнутри которой они старались бы понять, что «восточники» хотят сказать, чем живут, во что веруют. Такое размытое сознание: ну да, это богопознание, которое разлито по всей земле, и можно и тут, и там что-то почерпнуть, чтобы обогатить наше христианское мировоззрение…
Конкретный пример: в Англии имел большой успех индус, который учил, в общем, очень простому пути. Он давал человеку формулу, мантру; он ее назначал лично для человека, хотя варианты не бесконечны были; и человек должен был сидеть совершенно спокойно, повторять эту санскритскую формулу, которую он не понимал вовсе, и как бы проходить мимо себя, то есть превзойти себя, пройти мимо и достичь какого-то места в себе, где уже нет озабоченности, боли, где он видит свет, тишину, покой, радость. Меня поражает в восточной мистике совершенное бесчувствие к трагедии мира (не к своей; когда человека проймет лично, он борется с этим, он не может пройти мимо), к самому трагизму жизни: как будто трагизм — иллюзия. Если бы можно было установиться в этом состоянии покоя, света, радости, тогда трагического ничего не было бы, считают они...
Тем не менее, что касается Рамакришны, Вивекананды и вообще нехристианской мистики, очень трудно обобщать. Но кому бы человек ни молился, на самом деле он молится Тому единственному Богу, Который существует. Вы можете поставить перед собой идола, но если вы молитесь Богу, за пределом идола вас слышит Тот, Который есть, а не тот, которого нет. Бог — неконфессионален. Он не принадлежит определенной религии, определенной группе. Он равно сияет светом, посылает Свой дождь на добрых и на злых. Он не делает различий, Он смотрит в сердце человека. Человек может ошибаться умственно, но молиться истинно; это разные вещи. Вот пример из другой области, не индуистской. В еврейской литературе есть рассказ о том, как двое израильских учителей спорили на какую-то богословскую тему и расходились очень яростно. И один из них, Шаммай, воскликнул: «Господи, если я нашел благоволение перед Тобой, да падут на нас стены этого дома!» — и стены начали валиться. Его собеседник, Гиллель, говорит: «Если я нашел благоволение перед Тобой, Господи, пусть стены остановятся!» — и стены остановились. И тогда Гиллель говорит Шаммаю: «Видишь, чудо ничего не доказывает». Ибо Бог сотворил чудо не в доказательство того, что чье-то богословие правильно или неправильно, а потому, что сердце человека всецело принадлежало Богу. И это общий принцип: чудо — не доказательство. Нельзя пользоваться чудом как доказательством богословской выкладки. Святой — не обязательно лучший богослов своего времени, но он — святой.
Есть в «Луге духовном» Иоанна Мосха очень интересный рассказ о старом священнике, который был очень чист сердцем, очень свят жизнью, но увлекся какой-то ересью своего времени. У него был благочестивый и более, чем он, образованный диакон, который очень смущался тем, что его настоятель стал еретиком. Но, с другой стороны, он видел, какой он святой человек, и недоумевал: что же это такое? Через некоторое время он решил все-таки что-то сделать и говорит настоятелю: «Знаешь, ты еретик, и это меня смущает». Тот говорит: «Как же я могу быть еретиком? Каждый раз, как я служу литургию, мне прислуживают два ангела. Они бы не стали прислуживать еретику! Я их спрошу». И вот рассказ описывает, как этот священник служит, в какой-то момент ангелы подходят к престолу, он тогда останавливается и говорит: «Слушайте, вот мой диакон, который очень образованный, говорит, что я еретик, а вы мне никогда ничего не говорили. Теперь уж скажите: кто прав?» Ангелы отвечают: «Он прав, ты — еретик». Тогда священник возмущается и говорит: «Что же вы мне ничего не говорили?» И замечателен ответ ангелов. Они говорят: «При тебе был человек, и Бог нам сказал: не говорите ничего, чтобы этот человек мог проявить любовь; если он не проявит любовь — тогда скажите». Бог, по этому рассказу, принимал молитвы, бескровную жертву этого священника, потому что тот чистосердечно ошибался — головой, но не жизнью, не сердцем, не верой и ничем другим, он просто не был способен головой понять, о чем шла речь.
Я сейчас говорю о сознании церковном, а не об историчности данного случая; я не вижу основания не доверять его подлинности, но не в этом дело. Рассказ говорит о том, как Церковь воспринимала это. Здесь ясен этот момент: человек может умственно ошибаться и быть чист сердцем. Христос говорит: всякая хула, которая скажется на Сына Человеческого, простится (Мф 12:32). В сущности, хула — это предел, но до этого предела все непонимание, все перевирание, все ошибки, которые мы можем допустить умственно, могут проститься. Не может проститься что-то другое, что относится к нашему глубинному нутру. И поэтому я не думаю, что кто-нибудь был бы просто вне, что тайна Божия, познание Божие недостижимо для человека внешнего»
.... В ответ на вопрос о религиозных проблемах Запада и об экуменическом движении, в котором Владыка, какое–то время принимал участие, как представитель от Русской Церкви, он обрисовал ситуацию довольно подробно, в том числе и на новобращённых иностранцах в православие. Вопрос интересный и мало освящаемый и вдвойне интересно о нём услышать от участника этого движения. Поэтому я и даю длинную цитату:
Что такое экуменизм?
«Это стремление христианских вероисповеданий стать единой Церковью: и поэтому в самом центре, в сердцевине экуменического движения стоит Евангелие, слово Христово, Спаситель, Господь наш Иисус Христос. Это очень важный момент, потому что экуменическое движение — не попытка каким-нибудь дипломатическим способом преодолеть разногласия или разрозненность христианских Церквей, это попытка врасти в Евангелие так, чтобы вдруг оказалось, что мы все едины во Христе. Вот настоящий смысл экуменизма.
Экуменическое движение родилось из сознания относительно небольшой группы людей, что христиане разошлись так давно и так давно перестали общаться, что они перестали вообще друг друга понимать, и что надо создать какую-то организацию, место, где христиане разных вероисповеданий будут встречаться не с тем, чтобы друг друга критиковать или рвать, а чтобы друг перед другом свидетельствовать о том, что они за столетия узнали о Боге, узнали о жизни, узнали о Церкви. Это может быть много или мало — эта тема не поднималась, поднимался вопрос о том, что мы разошлись и больше друг друга не знаем. И был замечательный период между 1948 годом и началом шестидесятых, когда христиане разных вероисповеданий встречались в экуменическом движении, зная, что собеседник открыт, а не закрыт, что собеседник будет слушать с искренним желанием услышать и понять то, что ему говорят, хотя и не обязательно согласится, что если будет возражение, вопросы или спор, то для того, чтобы понять друг друга, а не для того, чтобы друг друга разрушать. Православные тогда очень много свидетельствовали о своей вере, и целый мир католический и протестантский вдруг обнаружил, что православие существует, что это не просто разновидность, причем «подпорченная» разновидность, западных вероисповеданий, а что оно имеет свое лицо, свои глубины и имеет что сказать. Затем, когда мы привыкли друг с другом говорить, начали говорить о существующих различиях и о том, что нас разделяет; и был интересный, живой период, когда мы сличали наши разногласия, причем опять-таки не с тем, чтобы друг друга обращать, а с тем, чтобы осведомить друг друга и понять один другого.
А потом экуменическое движение стало (во всяком случае — для меня) гораздо более сложной проблемой, потому что перестали ставить основные вопросы и стали расширять членство и для этого снижать критерии и допускать двусмысленные формулировки. Сначала в экуменическом движении могли участвовать те, кто верит в Божество Иисуса Христа и воспринимает Его как своего Спасителя. Потом решили внести новую базу, которая была бы богословски «более богата» и которая оказалась на самом деле вроде трясины. Было предложено: не может участвовать, не может быть членом движения церковь, которая не верит в Бога Единого в Трех Лицах. И тут случилась беда, потому что некоторые церкви — одна из Голландии и одна из Швейцарии — написали заявление, что они готовы на эту формулировку при условии, что не будет указано ни в какой мере, что мы хотим сказать, когда говорим о Лицах: это могут быть реальные Лица, это может быть иносказание, это может быть понятие — только об этом ничего не должно быть сказано. И, к сожалению, на съезде в Дели это было принято. Сказано было: ну хорошо, соглашайтесь с формулировкой, а мы не будем с вас требовать никаких разъяснений по содержанию. И в тот момент стало гораздо все сложнее, потому что, когда было это, количественно очень элементарное, требование о вере в Божество Христа и в то, что Он Спаситель, мы знали, где мы находимся; когда ввели эту Троичную формулу, но расплывчатую, стало гораздо сложнее знать, с кем имеешь дело»
... О проблемах в вере христианской, Владыка говорил долго, имея большой опыт общения с англичанами, инославными и просто неверующими:
«Сейчас огромный кризис веры на Западе, конкретной веры. Я вам могу дать примеры. Профессор догматики в университете в Оксфорде выпустил книгу, которая называется «Миф о Воплощении», — он просто не верит в Воплощение. Наша православная студентка на богословском факультете в Лондоне участвовала в семинаре и что-то сказала о Воскресении Христовом; профессор-англиканин ей сказал: «Не саботируйте собрание!» Она возразила: «Простите, я верую в Воскресение». — «Глупости! Если вы будете продолжать об этом говорить, я вас попрошу выйти вон!» — и он ее исключил из семинара. Третий пример: у нас приход в северной Голландии, в городе Гронингене. На наше богослужение ходил местный католический епископ. Я его спросил как-то: «Почему вы ходите? Мы вам только рады, но почему вам хочется молиться с нами?» Он ответил: «Потому что мне необходимо побывать среди верующих». Я говорю: «А мало ли у вас своих католиков?» — «Знаете, половина моего духовенства больше не верит в Воскресение и в Божество Иисуса Христа. Остается образ Христа как человека бесподобного, который нам показывает, каким должен быть человек; Богочеловека нет».
Я вам дал, конечно, очень крайние примеры, но такие взгляды сейчас очень распространены. Скажем, я четыре года не могу выступить на Би-би-си по-английски, потому что они не согласны на проповедь такой веры, какую я бы проповедовал. Я говорил о Божестве Христа, и мне сказали: «Простите, вы принадлежите к другому столетию!» — и с тех пор больше не приглашают. Я знаю некоторых епископов Англиканской Церкви, которым туда ход заказан, потому что они веруют, — просто в Евангелие веруют. Так что кризис действительно очень серьезный, и в результате голод по православию на Западе вообще, и в частности — в Англии, которую я просто больше знаю, очень значительный. К нам обращаются люди всех вероисповеданий для того, чтобы мы поддержали в них веру; не обязательно, чтобы мы приняли их в православие, а просто: «Поддержите нас, потому что мы погибаем, мы тонем в безверии нашей Церкви». Это очень трагично.
Мы не принимаем людей легко. Переметнуться в другую Церковь, потому что вам перестало быть вмоготу жить в своей, недостаточно; надо становиться православным по положительным причинам, а не по отрицательным. Я помню собрание пятидесяти священников в Шотландии, которые в присутствии их епископа мне сказали, что, если Англиканская Церковь зайдет еще дальше, они будут просить о соединении с Православной Церковью. Я им ответил: «Я вас не приму, потому что вы не в православие идете, вы уходите от англиканства». Один из них спрашивает: «А в чем разница?» — «А очень просто: что ты Машу разлюбил — еще не основание для того, чтобы жениться на Паше, вот и все». Надо иметь какие-то положительные данные, чтобы выбрать веру, в которой, в общем, нелегко жить. У нас все-таки слишком мало православия в Англии, чтобы человеку, делающемуся православным, было легко. Если вы живете в одном из центров, где у вас есть храм или где бывают богослужения, это еще не так плохо, хотя вы можете разорвать свои отношения с семьей и с вашим привычным окружением, но если вы живете где-то, где ничего нет и, вероятно, еще десятилетие-другое ничего не будет, что тогда? Для этого нужно быть очень крепким в вере. Вы это понимаете больше меня, но приходится смотреть очень осторожно.
Сейчас преподавание богословия в Англии стало таким «вещественным». Возьмите Новый Завет: преподается язык, грамматика, разбирается достоверность или недостоверность тех или других рукописей и так далее, и почти ничего не остается от сути Евангелия. Помню, группа студентов, которые должны были быть рукоположены в Англиканской Церкви, просили меня провести с ними трехдневное говение, то есть беседы о духовной жизни и частные беседы об их собственной духовной жизни; и на заключительном собрании один из студентов от имени других при всех преподавателях поставил мне вопрос: «Как нам вновь найти ту веру, которая нас привела в богословскую школу и которую богословская школа разрушила?» Вот каково положение.
И конечно, у нас есть свое задание: просто проповедовать Евангелие, не ставя цели «обращать»: кто придет — тот придет, причем приходят многие. В прошлом месяце я принял в православие семь человек университетской молодежи, после трех- или пятилетней подготовки. Мы не стараемся «завлекать» людей: приходит тот, кто хочет, и мы их выдерживаем долго, но зато они знают, куда пришли и для чего. Наши обстоятельства гораздо проще здешних, поэтому мы можем себе позволить готовить людей без конца, и выдерживать их, и мучить их ожиданием; так у нас жизнь течет, и православие рождается просто стихийным образом.
Я вам просто дам пример. В одной деревушке на юго-западе Англии молодой человек, который преподавал в соседнем городе драматическое искусство, набрел на какую-то книгу о православии, прочел, увлекся, прочел другую, третью, пятую, десятую, стал ходить, когда мог, в православную церковь и решил, что нет для него другого духовного родного дома, отчего дома. У него жена и дочь, и он решил, что никогда его жена не согласится на православие, поэтому он год-другой ничего ей не говорил; просто, когда мог, ходил, молился. Как-то он взял ее с собой в православную церковь; когда они вышли, его жена ему говорит: «Как ты мог меня раньше сюда не привести? Разве ты не понимаешь, что это — единственная Церковь, к которой я могла бы принадлежать?» Приняли они православие через год-другой и начали молиться, у себя на дому каждое утро совершать утренние молитвы и вычитывать утреню, каждый вечер — вечерню и вечерние молитвы. Некоторые односельчане стали их просить: нельзя ли с вами молиться? И так создалась группа из двадцати пяти человек, которые в течение нескольких лет приняли православие, потом ко мне обратились, говорят: «Слушайте, у нас вот есть этот Джон, он нам дал православие, почему вы его нам не дадите священником?» Я его рукоположил, и там приход, в какой-то деревне, куда совершенно незачем было православию залетать — а есть. И в целом ряде мест вот так рождается маленькая группа в три человека, пять, десять человек; передвигаются люди, попадает куда-то живой человек и начинает оживлять жизнь, и так постепенно складывается что-то. Тридцать лет тому назад у нас был один священник и один приход Русской Православной Церкви на всю Великобританию и Ирландию, теперь у нас восемь приходов, восемь священников, несколько диаконов и семь или восемь мест, где мы регулярно совершаем богослужение».
... Разъясняя появление англоязычной части общины, Владыка рассказывает о потомках первой русской эмиграции и просто об англичанах, которые стали православными, как мне кажется ещё и благодаря талану Владыки, как проповедника и православного священника:«Из русских у нас есть первое поколение наших эмигрантов. Самой старшей нашей прихожанке сейчас подходит сто первый год. Я, хотя мне теперь под 65, из молодых в этой группе. Это основная чисто русская группа: и русского языка, и русской культуры, и русского воспитания, но затем идут четыре поколения смешанных браков. Наша староста — моя сверстница, старый мой друг, вполне русская по образованию, культуре; ее мать вышла замуж за англичанина в России еще лет за десять до революции. Она, значит, полуангличанка, сама вышла замуж за англичанина, который после пятнадцати лет был принят в православие. Дочь и сын уже четвертушки, они поженились и вышли замуж за англичан; сейчас я крещу их детей, в которых одна осьмушка русской крови. Как сказать: они русские или нет? Да, в каком-то смысле они русские, но, конечно, есть много семей, где два поколения назад уже потеряна всякая связь — с русским языком, во всяком случае. И потом есть у нас англичане, ставшие православными по различным обстоятельствам: очень многие просто потому, что слышали проповеди, слышали лекции, прочли какие-нибудь книги — и прибились.
Одна группа была очень забавная. Я в 1967 или 1968 году в течение недели проповедовал на улицах в Оксфорде. Просто становился где-нибудь, подбиралось несколько человек, я в течение часа проповедовал Евангелие, а в течение полутора часов отвечал на вопросы. В какой-то день ко мне подошел юноша — мохнатый, лохматый, с длинными волосами, одетый в длинную свитку, и говорит: «Чего вы на наши собрания не ходите?» Я спрашиваю: «Какие собрания?» — «У нас целая группа хиппи здесь, а чем вы не хиппи? Одеты как никто, вид у вас совершенно странный, вокруг шеи какая-то цепь: такой же хиппи, только из старых». Я сказал, что если так, то, конечно, приду на собрание — когда следующее? «Сегодня вечером приходите». Вот, пришел я на собрание: громадная комната, матрасы по стенам, свечки стоят на голом полу (и для освещения, и для прикуривания), и один из молодых людей стоит, свои стихи читает. Я пробрался в какой-то угол, сел на матрас и стал слушать. Первое, что меня поразило, это — как его слушали. Там было человек пятьдесят, и слушали его благоговейно, как человека, который говорит о себе самое сокровенное. В какой-то момент он кончил, сказал: «Ну, кажется, все» — и пошел сел на свой матрас; потом еще кто-то выступил и еще кто-то. Я подумал: если я дикий, почему бы мне не выступить? — и на четвереньках выбрался вперед, и говорю: «Я хочу сказать нечто; я хочу сказать вам, как и почему я стал верующим». Я им рассказал сначала о ранних годах эмиграции, о том, как жилось, — потому что им не вредно сообразить, что жилось-то хуже, чем им: мы не были такие мохнатые, кудластые, но ели меньше… Потом рассказал, каким образом я стал верующим. Когда кончил, была такая минута молчания, началась драматическая пауза; я подумал: ух, как благоговейно все это звучит! Но благоговение кончилось, потому что вдруг открылась дверь, огромный барбос ворвался в комнату, промчался вокруг прямо ко мне, ткнулся мордой в лицо и удрал. Этим, конечно, кончилась мистическая атмосфера, драматический эффект был уничтожен; после этого мы еще довольно долго сидели, рассуждали, и кто-то из них ко мне подошел и говорит: «Хорошо, что вы пришли!» — «А почему?» — «А у вас глаза добрые. Вы на нас смотрите и не презираете». Такая реакция очень интересна была, потому что, конечно, их принимают и в хвост, и в гриву. Это была первая встреча, потом стали ко мне в церковь ходить хиппи. Наши старушки, я бы сказал, не в телячьем восторге были — подумайте о своих здешних, — когда они стали появляться: «Отец Антоний, неужели они всю церковь собой заполнят?» — а их только сорок или пятьдесят, и стоят они очень хорошо. В общем, восторга не было. После какого-то богослужения я их словил и пригласил к себе, и они год ко мне ходили раз в месяц пить чай и разговаривать, потом стали ходить на лекции, которые у нас устраиваются. А потом в какой-то день они пришли и говорят: «Знаете, мы хотим молиться, не хотите ли вы провести с нами всенощное бдение и нас учить?» И мы десять часов промолились. Это совсем неплохо, чтобы группа человек из шестидесяти девчат и молодых людей десять часов сряду молилась, — это показывает, что они действительно молиться хотели. Причем мы, конечно, не совершали богослужение, было бы бессмысленно совершать православную всенощную для группы людей, которые вообще не знают, на чем они стоят. Но мы сделали так: нас было трое, мы разделили время на три периода по три часа, и в интервалах после каждого периода из трех часов был кофе и хлеб (все-таки они пришли с работы или откуда-то, где они уставали). Мы вели так: каждый из нас (было два англичанина) делал вступление на какую-то тему, потом был период с полчаса, а потом такое размышление вслух, то есть эта же тема разбивалась на маленькие предложения, над которыми каждый должен был подумать несколько минут и которые потом собирались в форме короткой молитвы.
Потом они меня пригласили, поставили тему о святости, и мы три дня провели вместе. Мы молились, сидели вместе, я вел беседу с ними, были общие вопросы; потом, кто хотел, приходил ко мне со своими личными вопросами. И сейчас целый ряд из них прибивается к Православной Церкви. Я их спрашивал: почему? Они говорят: потому что православные знают, во что они веруют, и потому что у вас в Церкви есть молитва, не приходится (как некоторые говорили) «приносить молитву с собой», можно влиться в существующую молитву»...
Теперь, мне хотелось бы обратить внимание наших читателей на замечательную тему, о которой Владыка Антоний Сурожский не уставал думать и говорить. Это тема любви, которая становится для христианина законом жизни, но часто только в отношении Бога, и может быть ближних, да и то не всех... Остальные, невольно, по привычке остаются не только вне нашей любви, но часто и вне внимания. Очень коротко, но сердито, охарактеризовал эту ситуацию французский философ Сартр: «Другие – это ад». Можно сказать, что это может служить лозунгом для атеистов, но часто и мы, называющие себя христианами, делаем эту страшную формулу, законом обыденной жизни... Бывая в России, приходится наблюдать множество невесёлых, мрачных, а иногда и просто злых лиц. Редко кто отвечает улыбкой на улыбку, а большинство становится ещё злее и думают про себя: «Чего этот идиот улыбается!? Наверное со мной что - то не в порядке»... Как ни странно, и в православных храмах, улыбку можно увидеть тоже очень редко Все старательно соблюдают «скорбный» вид, думая, что так и должно быть в «Доме Бога». Странно, что для многих, добродушная, дружеская улыбка на лице прихожанина, воспринимается многими как «атеистический» вызов, даже в дни престольных праздников. Мне кажется, что всё это проявление недостатка любви по отношению не только к «прохожим» или «проезжим», в метро или в автобусе, но и к братьям по вере, каковыми мы все в идеале являемся. Если это не так, тогда почему мы ходим в церковь, а не сидим у себя дома «по лавкам». Можно поставить вопрос жёстче – почему мы называем себя христианами? Разве мы не знаем основополагающего принципа христианства, «Бог – это любовь», который противостоит Сартровскому, «Другие – это ад».Об этом и ещё о многом, говорит Владыка Антоний в беседе «Подвиг Любви:
«Мы снова у преддверия Рождества Христова: через несколько дней мы будем петь о том, как Христос рождается, как Бог плотью вошел в мир, и в этом мы не можем не усмотреть глубокой, торжественной и жертвенной Божией любви. Мир создан этой любовью, он создан для этой любви. В «Житии» протопопа Аввакума, в предисловии, есть размышление о сотворении мира. Изображая Предвечный Совет Божий, который предшествовал творческому действию, протопоп Аввакум его так себе представляет. Бог Отец, Премудрая Любовь, обращается к Сыну Своему, Которым всему надлежит быть созданным, и говорит Ему: Сыне, сотворим мир! И Сын отвечает: да, Отче! И Отец говорит Сыну: да, но этот мир отпадет от Нас в грех, и для того, чтобы его спасти, Тебе надо будет стать человеком и умереть. И Сын отвечает: да будет так, Отче! И премудрым Советом, любовью, всемогуществом Святой Троицы создается тот мир, в котором мы живем, — не такой, каким мы его видим, каким его сделало человеческое отпадение от Бога, изуродованный грехом мир, а мир, который восставал по слову Божию из совершенного небытия в весенней, первобытной своей красоте и гармонии, в совершенной гармонии своей с Богом, потому что тогда мир другого закона не знал, кроме этого зова Божия, и в гармонии с самим собой, потому что, будучи в гармонии с Богом, вся тварь была и в союзе взаимной любви, в строе. Это — первая, непостижимо прекрасная встреча Бога с Его тварью и каждой твари с каждой другой. Выходя из небытия, каждая тварь оказывалась лицом к лицу с Живым Богом, с Божественной любовью и слышала голос Божий, призывающий ее к глубочайшему, совершеннейшему общению с Ним. И вместе с этим каждая тварь видела перед собой все, уже Богом сотворенное, и все, выступающее из небытия, в непостижимой красоте. Так творил Бог мир, таким мир был, пока не отпал от Бога, сначала грехом ангельским, потом грехом человека.
Сейчас мы ожидаем вторую встречу, которая в истории уже случилась Воплощением Сына и Слова Божия, но которая может случиться с каждым из нас в какой-то год, в какой-то день, когда вдруг мы увидим, поймем, восчувствуем приход Божий. Сын Божий стал Сыном Человеческим, Слово Божие стало плотью, человеческая история вместила Самого Бога, и через Воплощение все сотворенное сроднилось с Ним. Тело Христово, живое человеческое тело принадлежит этому тварному миру материи, и в нем все сотворенное, все, что нам кажется мертвым, нечувственным, вдруг себя узнало обóженным, соединенным с Богом, даже не в той красоте, которая была в начале веков, а в той красоте — правда, здесь прикрытой, — к которой призвана тварь, когда, как апостол Павел говорит, Бог будет все во всем (1 Кор 15:28), когда Божественная жизнь пронизает все.
Каким-то очень печальным образом наименее чутко к этому относится человек, и как-то особенно грустно думать, что мы, христиане, во все это верим, все это достоверно знаем и от древних свидетелей, апостолов, евангелистов, и из опыта святых, и из той жизни Церкви, которой мы приобщаемся, но не живем этим с достаточной глубиной и силой. Разве мы живем в постоянном сознании — не ума, а всего нашего бытия, — что в мир, в котором мы находимся, вошел Бог? Что в сердцевине теперешней человеческой истории — Воплощение Сына Божия и что мы, христиане, своей верой, своим знанием, своим опытом с Ним так соединены, как никто на свете?rnИ мы знаем, что было дальше: мы знаем, как родившегося Христа встретила человеческая холодность, и человеческая злоба, и ненависть. Когда Спаситель должен был родиться, Его Мать, сопровождаемая Иосифом, стучалась во все двери, и никто двери не открыл. В Вифлееме не оказалось ни одного места для них, нигде (Лк 2:7). Нам это сейчас, вероятно, особенно понятно, ощутимо, когда мы думаем о бесчисленном количестве людей, выброшенных из своих домов, потерявших свои деревни и города, лишенных своего отечества, которые нигде не могут причалить, которые никуда не могут прийти, которых никто к себе не зовет. Когда-то нужно было воображение, чтобы себе это представить; сейчас мы об этом слышим все время, нам легче себе представить, как Божия Матерь, готовая разрешиться от Своего бремени, сопровождаемая Иосифом, искала места, где бы приклонить главу, где бы ввести в мир воплощенного Сына Божия. Но у всех были свои заботы, всем было хорошо дома, было светло, было тепло, было сытно. А если кто был бедняком, тому не хотелось разделить с чужими людьми ни своей хижины, ни своего хлеба. Так сейчас идут люди, стучась в двери, и так же их не пускают, как тогда. Мы научились очень странному и страшному слову: чужой. Мне помнится, несколько лет тому назад я был на приеме в Троицкой лавре, пришло время обеда, я стал искать свое место. И один из монахов мне сказал: «Владыко, сядьте, где вам нравится!» Я тогда ему ответил: «Не могу же я сесть на чужое место!» И он на меня посмотрел с изумлением и с какой-то болью и сказал: «Владыко, здесь чужих нет, здесь только свои!» Миллионы людей сейчас этого не могут слышать, потому что они в глазах, в сердцах других — чужие; никто не хочет сказать другому: ты свой здесь, ты мне родной, потому просто, что ты человек и ты мне ближний, потому просто, что у тебя есть нужда, а у меня есть возможность твою нужду облегчить. Так Христос и Божия Матерь встречали из дома в дом тот же ответ: идите дальше, для вас здесь места нет!
А в это время, когда во всем Вифлееме ни один человек не почуял ни человеческой жалости, ни духовного трепета и ужаса о том, что у его двери находится Матерь Божия, в это время мудрецы с тогдашнего края света путешествовали в поисках Христа (Мф 2:1—2). Им было открыто, что в Иудее родится новый Царь, Царь вечный, не временный, Царство Которого не проходит, а остается вовек. Они следовали за звездой, которая им указывала путь. Самые мудрые, самые ученые нашли Христа в пещере, потому что они искали истину. И еще нашли Христа пастухи, люди безграмотные, неученые, но с простотой сердца, которая им позволила просто поверить слову ангельского благовестия; они тоже пришли»...
Иногда, я спрашиваю себя - А не похожа ли сегодняшний мир вокруг, на тот мир, который «не понял и не принял» Иисуса Христа, и который казнил Его, под зверские вопли толпы: «Распни его! Распни!» Не повторится ли история вновь, если Иисус появится среди нас, не возвестив об этом громами и молниями? И если быть честным, то я не уверен, что мы узнаем Его и поклонимся Ему. А ведь мы называем себя христианами!
Об этом отношении людей к Иисусу, который ещё не стал для них Христом и рассказывает Владыка:
«И вот Христос в самую ночь Своего рождения нам показывает, что ради нас, чтобы нас освободить от плена, в который мы отдались, Он избирает свободно полную незащищенность, изгнанничество, соглашается, еще до Своего рождения, быть названным чужим и лишним, готов быть отброшенным, исключенным, готов Себя отдать. И этим Он делается как бы, по-земному говоря, свободным. Миру, который Его не принимает, Он ничем не обязан, Он этому миру может говорить правду, Он может действовать с царственной Своей свободой. Те, кто прислушиваются к Нему, делаются Его друзьями. Он Сам говорит: Я вас больше не называю слугами, рабами, потому что слуга не знает воли своего господина, а Я называю вас друзьями, потому что вам Я все сказал (Ин 15:15) — все о Божиих путях, все о Своем пути и все о наших путях.
И это продолжается через всю жизнь Христа. Он окружен небольшим кругом людей, которые услышали в Его голосе правду, в Его словах узнали правду: правду о жизни, истину о Боге и о человеке, и об их взаимном отношении, и о том, что надлежит делать человеку, который в гармонии с Богом, который Богу снова стал своим. А дальше — целое море противления; железное кольцо врагов и толпа испуганных, смятенных, неуверенных людей. Подумайте о Голгофе, о распятии Спасителя: на холме стоит крест, и на кресте умирает плотью Сын Божий. Он умирает, потому что Он так нас возлюбил, что во всем уподобился нам, кроме греха, Он умирает, потому что Он стал на сторону Божию, и окружающий Его мир не мог, не захотел Его вместить. Христос был распят вне врат Иерусалима, то есть вне человеческого общества, вне града, как бы изгнанный в пустыню козел отпущения (Лев 16:5—10), на которого ложились грехи древнего Израиля и который изгонялся на погибель вне врат, вне города, вне общества, — отрубленный, отрезанный ломоть… Здесь происходит самая трагическая борьба: умирает плотью бессмертный Сын Божий, умирает свободным выбором Своим, чтобы открыть нам путь в вечность. Святой Григорий Богослов говорит: чему не приобщился Христос, того Он не искупил. Он приобщился всему, включая последствия греха, которые сделали человека смертным и отдалили его от Бога. Он умирает именно в этом ужасе богооставленности: Боже Мой, Боже Мой! зачем Ты Меня оставил? (Мк 15:34), Он умирает от богооставленности".
... А далее, Владыка, рассказывая, показывая нам историю казни Христа, кажется показывает нам нас самих, сравнивая поведение тех свидетелей казни Сына Бога и наше поведение в обычных жизненных ситуациях:
«А дальше еще люди — воины, которые распяли Спасителя и двух преступников; они не чувствуют никакой ответственности, они выполняют приказание (Лк 23:33—37). Как они страшно похожи на нас, во многих обстоятельствах нашей жизни, когда мы допускаем неправду, когда мы ее совершаем, когда мы в ней соучаствуем и говорим: мы поступаем по закону, мы поступаем так, потому что нам велено… Как легко перенести ответственность на закон, на других, на обстоятельства, на свое бессилие, на что угодно, только бы не взять на себя ту ответственность, которая могла бы в нас быть признаком нашего человеческого благородства! И враги Христа, смеющиеся над Ним, торжествующие, а затем толпа. Эта толпа так на нас похожа! Толпа пришла на зрелище: жизнь бесцветна, ничего в ней не случается, и вот должна совершиться казнь — посмотреть бы! Должны распять Того, Кто Себя объявлял Спасителем мира, Сыном Божиим, Того, Который творил чудеса, молитву Которого слушал Бог, — пойти бы посмотреть: что дальше будет? (Лк 23:35). Не для того, чтобы соучаствовать, а для того, чтобы посмотреть, или соучаствовать только краем души, взволноваться — и только.
Мы не идем смотреть на казни, нас не допускают в тюрьмы, редко-редко мы пойдем в больницу, но как часто бывает, что, когда у кого-то горе, вокруг него собираются друзья разделить горе. Но как неравномерно и несправедливо это горе разделяется. Человек придет к другому, посидит, послушает, изнутри своего благополучия скажет несколько утешительных слов, или по случаю чужого горя возродится воспоминание о собственном горе, и он с ним поплачет, или, в лучшем случае, на какой-то недлительный срок проснется настоящее сострадание, но как это недолго длится! Вот, человек посидел с полчаса, с час, несколько часов, потом он уходит, и как только он за дверью, как только он на улице, он уже свободен от этого горя, это горе уже только воспоминание. Другой человек в этом горе остался весь, погруженный, растерзанный, а его посетитель понес его горе с ним немножечко, и теперь может дышать свободно.
Это очень похоже на то, как люди приходили посмотреть на страшное зрелище, на казнь. Среди них были разные люди. Одни надеялись, что Христос, как к тому Его призывали Его враги, сойдет с креста, докажет Свое Божество, одержит победу, станет царем, разметает Своих врагов и можно будет верить с уверенностью, без риска и стать в ряды Его учеников — теперь, когда уже все ясно (Мф 27:39—43). Это столько раз случалось в истории. Первое поколение христиан было гонимо, их было мало, и они были, как кремень, крепки, потом гонение прекратилось, и люди, которые с краю были задеты проповедью Христа, прибились к Церкви. А потом Церковь, вера христианская стала верой византийского императора — и тогда толпы хлынули. Многие ожидали, вероятно: если сойдет со креста, тогда можно Ему последовать, можно разделить Его победу. Об этом думали даже Его ученики Иаков и Иоанн; когда Христос им говорил о том, что с Ним должно произойти, на пути в Иерусалим они подошли, прося, чтобы им было дано сесть по правую и левую руку победившего Христа в Царстве Божием. Христос их спрашивает: можете ли пить Мою чашу, креститься Моим крещением? — то есть: можете ли разделить всю Мою судьбу? И на их ответ: можем! — Он говорит: вы все со Мной разделите, но дать вам сесть по правую и левую руку от Меня — не от Меня зависит (Мк 10:35—40). Это значило: будьте вы верны Мне до конца: разве вы Богу не можете поверить, что и Он будет верен?
Это обращено ко всем нам, как было обращено безмолвно с креста ко всем тем, которые ждали явления победы для того, чтобы примкнуть к Победителю: вы готовы разделить со Мной Мою крестную земную участь? вы готовы пройти тем путем, которым Я иду, путем жертвенной любви, забывающей себя, имеющей заботу только о том, чтобы люди поверили в любовь Божию и стали Божиими людьми?»
... Мне вспоминается старушка, которую мы с моей будущей женой, встртили в Переделкино, под Москвой, когда проходил мимо церкви, на кладбище, где похоронен Пастернак. Она, проходя мимо, улыбнулась нам такой ласковой, доброй, любящей улыбкой, что я запомнил её на всю жизнь... Возвращаясь, мы зашли в эту маленькую деревянную церковь, и отстояли заканчивающуюся службу. И тогда, я вдруг ощутил, что незнакомые люди вокруг нас, действительно наши братья и сёстры. И такому моему взволнованному открытию, помогла одна искренняя, чистосердечная улыбка простой русской женщины!rnВот об этом же, как мне кажется, говорил в завершении беседы, Владыка, оправдывая всех нас, говорил о том, как мы можем выполнять заветы Христа, и как любить ближних и дальних, чтобы соответствовать и своему призванию и своему названию – христиане:
«Первое слово благовестия — это Рождество Христово. Он пришел к нам, чтобы показать, как человек приходит, кем он является на земле: сплошной любовью, беззащитной, уязвимой, никогда не слабеющей, отдающейся до конца. Сколько говорят о невинности, о святости младенчества и детства, как легко люди умиляются над ребенком, а ребенок нам поставлен Христом как образ того, чем мы должны быть: доверием до конца, бесстрашием, любовью, чистотой сердца, беззащитностью (Мф 18:3). Вот о чем нам говорит Рождество Христово. Бог стал человеком и явил нам Себя не в Своем величии, а в изумительной Своей любви. Что же нам делать в ответ на это? Любовью Божией мы спасены; разве этого недостаточно, чтобы ответить Богу ликованием, радостью, ласковой и благодарной любовью? А если так, то надо, чтобы вся наша жизнь была Богу радостью, чтобы Он видел из всех наших мыслей, чувств, волеизъявлений и поступков, что Он не напрасно нас возлюбил, не напрасно родился в мир, не напрасно жил, не напрасно учил, не напрасно страдал, не напрасно умер, не напрасно измерил глубины ада, что все это не напрасно было, что все это нашло отклик в наших душах, выражающийся всей жизнью»
... Вторую беседу этого цикла, Владыка посвящает рассказу о святых, которые являются не только образами для почитания, но и примерами для подражания:
«Эту вторую беседу я хочу посвятить людям, точнее, одному святому Русской земли и одной женщине, которая никем сейчас не вспоминается, кроме двоих людей, чьи жизни она спасла, и очень немногими, кто об этом знает. Попутно вспомянутся и другие люди. Но мне хотелось бы привести пример этих людей, несмотря на то что они несоизмеримо выше нас, и несмотря на то, что, в общем, мы не способны выполнить то, что они выполнили; привести их для того, чтобы у нас перед глазами были примеры родных нам, русских людей, которые по цельности и по простоте своей веры сумели быть действительно подобными Христу: в том смысле, что они сумели сознательно и очень ярко, как мне кажется, воплотить в своей жизни то, чему учил Христос и словом, и примером. Над житиями святых стоит задумываться, потому что мы о святых большей частью думаем как о людях, которые уже прославлены, как о людях, которые уже являются предметом нашего почитания. Но за десятилетия до того это были такие же простые люди, как все мы: они были младенцами, подобными и нам, и Христу, были детьми, играющими, простыми, незатейливыми, из них некоторые были благочестивыми, некоторые вовсе не были благочестивыми в ранние годы; они росли, и в какой-то момент их души коснулось какое-то слово, которое Бог произнес и которое они сумели услышать. Это могла быть заповедь, это могло быть просто изречение Спасителя Христа, это мог быть рассказ из Евангелия или из житий святых. И это слово так ярко расцвело в их душе, что они всю жизнь сумели построить на нем.
Мы слышим Евангелие из недели в неделю, читаем Евангелие изо дня в день, участвуем в богослужениях, восхищаемся святыми, прославляем их, изумляемся подвигу современных нам мучеников, но это очень мало меняет нашу жизнь. Мы рукоплещем святым, как будто они проходят на сцене истории перед нами, а мы — зрители, но мы не воспринимаем от них вызов, которым является их жизнь, а жизнь святого — вызов нам. В древности про Ноя говорили, что он был и осуждением, и спасением рода человеческого своего времени. И действительно: тем, что он сумел быть верующим, чистым человеком среди людей, потерявших совесть и веру, он был осуждением для окружающих, потому что доказывал всем своим обликом, всей своей жизнью, всем своим существом, что то, что они считали невозможным и поэтому отвергали, — возможно. А вместе с этим он оказался спасением для человеческого рода, потому что, не будь его и его праведной семьи, человеческий род погиб бы до последнего человека. То же отцы Церкви говорили о Спасителе Христе: Он является осуждением, потому что показал нам, чем человек призван быть и чем может быть с помощью благодати Божией; и вместе с этим Он является нашим спасением»
... И далее Владыка рассказывает историю русского святого, князя Михаила Муромского, который пожертвовал собой, чтобы примирить враждующих людей:
«Вглядимся в эти две жизни, о которых я хочу вам сказать, о которых многие уже слышали от меня, но о которых всегда стоит задуматься вновь и вновь. Те из вас, кто слышал уже, не закрывайте своего слуха, разума и сердца, не говорите в течение всей этой беседы: все это я уже слышал, это не ново. Вопрос не в том, чтобы это было ново, вопрос в том, чтобы это встало пред лицом совести каждого из нас и чтобы наша совесть была принуждена ответить да или нет на тот вызов, который бросает нам жизнь подвижника.
Первый, о ком я хочу сказать, это очень юный русский князь конца XII века, Михаил Муромский. Его отец был христианин, вся семья не только крестилась, но крепко, всерьез уверовала в Евангелие и во Христа. Правил его отец Муромской областью, окружена она была целым морем еще не уверовавших и не крестившихся языческих племен. И вот загорелась война; в течение короткого времени племя, напавшее на Муромскую область, было разбито, его остатки закрылись в городище, чтобы защищаться до последнего. Воины Муромского князя засели в лесу, окружив городище, никакой надежды не было ни выйти из него, ни получить помощь или пищу, оставалось князю Муромскому ждать, чтобы голод и отчаяние заставили жителей сдаться. Но он уверовал в Христа, уверовал в Евангелие, и для него было ясно, что эти люди, которые считают его непримиримым врагом, для него не враги, потому что у христианина нет врагов, все для него — Богом сотворенные братья, заблудшие или нашедшие свой путь, но все равно братья. Он не мог допустить, чтобы голодная смерть погубила жителей: и крепких воинов, и женщин, юных подростков и детей; он знал, что каждый из них Богу лично дорог, что ради спасения каждого из них Христос стал человеком, претерпел ужас Гефсиманского сада и крестную смерть, что умер бы Он и за одного человека, как Он умер за человеческий род, что умер Он не за всех коллективно, а за каждого в отдельности. И он решил предложить им мир во имя Христа, мир во имя Того, Кто принес примирение неба и земли. Он им предложил мир без условий, просто Бога ради. Жители, защищавшие городище, этому не могли поверить: во Христа они не верили, Евангелие для них было не благая весть, а сказка, и, вероятно, неизвестная; чтобы кто-нибудь предложил врагу, который уже не может защищаться, свободный выход и жизнь, было им немыслимо. В этом предложении жители города увидели военную хитрость. Но на всякий случай, желая, может быть, даже этим воспользоваться, они предложили Муромскому князю сделку: они примут его предложение при одном, однако, условии: что он отдаст им заложником одного из своих сыновей-подростков. Они с ним были в походе, жили вместе с ним в лесу, в срубе. Пред князем встал вопрос совести: с одной стороны, предложение, которое он сделал врагам, он сделал во имя Христа, по убеждению; с другой стороны, он знал, что, отдай он одного из своих сыновей, он может никогда его не увидеть: враги могут поругаться над ним, убить его, замучить его на стенах городища перед глазами отца, они могут обмануть его во всем. Жизнеописатель говорит нам, как ночью князь ходит по своему срубу, не в силах решиться: отдать сына — и которого? — или отказаться от своей христианской совести? Один из детей проснулся, младший, Михаил. Посмотрел, последил за отцом и, позвав его, стал допытываться, что его так волнует, когда победа уже у него в руках? И добился наконец ответа, отец все ему объяснил. Мальчик тогда поднялся и ему говорит: «Отец, то, что ты мне говоришь, это ведь то же самое, что ты мне рассказывал о нашем спасении! Если ты меня пошлешь к своим врагам, ты поступишь так, как Отец наш Небесный поступил по отношению к человеческому роду, а я поступлю, как Христос поступил: приду примирителем!» В конечном итоге, на следующее утро было решено выслать мальчика к врагам.
Я хочу сразу обратить ваше внимание на то, с какой простотой и цельностью и отец, и сын восприняли евангельскую повесть — не как иносказание, не как такой идеал, которому подражать нельзя, а как реальнейший образ мыслей, чувств и поступков. Вероятно, отец так рассказывал о Спасителе своему мальчику, что тот не мог не видеть дела Божия в чертах человеческой жизни. И перед нами сразу ставится вопрос: как мы обо всем этом друг другу говорим? Как мы рассказываем себе эту повесть? Как передаем мы ее нашим детям, внукам, окружающим людям? Как отдаленный рассказ или как что-то животрепещущее? Как богословскую выкладку или как рассказ плоти и крови, души и духа? Почему не доходит этот рассказ до тех, к кому он обращен нами? Почему он так бледнеет на наших устах? Почему он теряет свою полноводность? Почему он так обескровлен?
Когда пришло время мальчику быть отдану жителям городища, он вышел из темного леса и пошел широкой поляной к нему. Была тишина и на стенах городища, и в лесу, с затаенным дыханием люди созерцали то, что совершалось: мальчик девяти лет, один, шел примирять два народа, шел он потому, что уверовал во Христа, и потому, что его отец так серьезно уверовал в евангельскую повесть, что в конечном итоге, после мучительного борения, он все же отдал своего сына. Вдруг пронеслась стрела, пущенная со стен городища, и мальчик упал. И в этот момент случилось самое неожиданное: люди ринулись к мальчику и со стен городища, и из лесу, забыв, что они враги, забыв, что им грозит смерть друг от друга, потрясенные ужасом, что эта красота вдруг превратилась в такое страшное уродство. И когда, обнаружив, что мальчик умер, они друг на друга посмотрели, их ряды были смешанны и им ясно стало, что они уже не враги. Единый, единодушный порыв, который их заставил смешаться вокруг тела убитого мальчика, этот порыв восхищения, ужаса, любви их примирил»
... Второй случай, о котором рассказывает Владыка, происходил, будем говорить, уже в наши дни, в начале двадцатого века, во времена революции, которая всколыхнула самые толщи русского народа, и которая во многих душах и сердцах пробудила чувство мести, страшного, антихристианского чувства, которое охватывает сердца людей, иногда называющих себя христианами, однако ими ни в коем случае не являющихся... Мне, в этом году, в Москве, рассказали историю, которая потрясает своей первобытной жестокостью, но которая сегодня, может вполне случиться в такой считающей себя христианской стране, как Россия. Эта история, пример страшного неверия, не только в искупительную жертву Иисуса Христа, но и вообще в способность человека любить и прощать.
Эту историю, рассказала мне женщина, каким то образом связанная с русскими «олигархами». Возможно – это просто «легенда», но даже в этом случае, «легенда» характерная для сегодняшних российских нравов...
Чета, немолодых уже «новых русских», ставших в короткое время очень богатыми, после долгого ожидания ребёнка, живя за границей, родили сына и естественно, не могли на него налюбоваться. После года или двух, по моде, существующей в России, они отдали малютку в бассейн, куда его носила няня, в сопровождении телохранителя. И вот, однажды, когда двое русских, увлеклись разговорами, малыш утонул, оказавшись без присмотра на несколько минут.
Горе матери и мстительную ярость отца трудно себе представить... Няня и охранник, узнав о смерти «наследника», сбежали, зная свирепые нравы, царящие в среде «новых русских», с их службами охраны, в которых часто работали профессиональные убийцы... Через какое – то время, родители няни и этого охранника получили по почте посылки и когда вскрыли их, то обнаружили отрезанные головы своих детей... Чудовищность этой истории, потрясла меня, и я нарушил данное рассказчице слово, что об этом случае буду молчать...
... Владыка, рассказывает здесь совершенно другую историю, которая помогает нам поверить, что самопожертвование, к которому призывал подлинных своих последователей, Иисус Христос, ещё остаётся в душах и характерах современных христиан:
«Второй пример, который я хочу вам дать, относится к девятнадцатому году нашего столетия. Один из городов средней России, переходивший раз за разом из одних рук в другие, оказался в руках новой власти; в этом городке находилась женщина, жена русского офицера со своими двумя детьми. Она спряталась на окраине города, в опустелом домике, и решила переждать до момента, когда сможет бежать. Однажды вечером кто-то постучался к ней в дверь. Она трепетно ее открыла и оказалась перед лицом молодой женщины, ее же лет, которая ей сказала: вы ведь такая-то, не правда ли? Вам надо немедленно бежать, потому что вас предали, и сегодня ночью придут вас брать. Мать посмотрела на нее, показала своих детей: куда мне бежать — они же далеко не пойдут, и нас сразу узнают! И тогда эта женщина, которая была просто соседкой, вдруг обратилась в то великое существо, которое называется евангельским словом ближний; она улыбнулась и сказала: «Нет! Вас искать не станут, потому что я останусь на вашем месте». «Но вас расстреляют!» — сказала мать. И молодая женщина снова улыбнулась: «Да! Но у меня нет детей». И мать ушла, а молодая женщина осталась. Глубокой ночью пришли, застали эту молодую женщину (звали ее Натальей) и расстреляли. Но мы можем многое за этим себе представить, и представить не чистой фантазией, а образами из Евангелия. Мать ушла с детьми, Наталья осталась одна в доме, в наступающем вечере, в наступающей ночи. Было темно, было холодно и одиноко. И перед ней не было ничего, кроме ранней смерти, насильственной, ничем не заслуженной, никому не нужной, смерти другой женщины, которая станет ее смертью просто по любви. Разве это не напоминает Гефсиманскую ночь? Возрастом она была сверстницей не только ушедшей матери, но и Спасителя Христа. Он тоже в ту ночь один, в углубляющемся мраке, в холоде ночном, в одиночестве ждал смерти — бессмысленной как будто: смерти, которой в Нем не было, которая будет нанесена Ему. Ждал смерти, которая даже не Его смерть, а смерть человечества, которую Он на Себя взял. И Он три раза молился Отцу: Отче! Пронеси эту чашу! Отче, если нельзя ей пройти мимо — да, Я ее приму… Отче! Да будет Твоя воля… (Мф 26:36—46). Моление о чаше — это борение Христа перед смертью, содрогание всего Его человеческого естества при мысли о смерти, внутренняя борьба, преодоление всего, чтобы только была спасительная всем воля Божия. Христос три раза подходил к Своим ученикам в надежде, что Он встретит человеческий взор, услышит человеческий голос друга, прикоснется к руке, к плечу одного из них, — они спали: их одолела усталость, поздний час, холод, тоска; два раза Он вернулся, и три раза Он остался один перед Своей смертью, вернее, перед смертью человеческого рода, которую Он на Себя принял.
Наталья была одна, было холодно, темно и одиноко, некуда было пойти, не к кому было выйти. Или, вернее, можно было выйти: стоило переступить через порог — и уже она была Наталья, а не та женщина, смерть которой станет ее смертью. И она осталась в этом кругу смерти волей и любовью. И, верно, в эту ночь поднимались перед ней и вопросы. Если мать смогла уйти, если мать может быть спасена с детьми — тогда стоило пережить эту гефсиманскую ночь и расстрел, а вдруг все это окажется напрасно? Вдруг они будут взяты, вдруг они будут расстреляны, и ее жертва будет уже никому не нужна?»rn... И в конце беседы, Владыка говорит о тех, и для тех, кто ещё не утратил человеческого облика, и способен не только сопереживать, но и сам может совершить подвиг самопожертвования, пусть не такой яркий, каким нам предстают деяния этих двух русских святых:
«Этот рассказ, как мне кажется, может захватить каждого из нас; я два или три раза его приводил в проповедях в России и видел, как люди, которые прошли через ужас первой войны, и революции, и русской смуты, и второй войны, на это отзывались. Мы отзываемся слабо: мы восхищаемся, дивимся — и только. А вместе с тем это была простая провинциалка средней России, ничем не замечательная, кроме того, что это была женщина с сердцем, женщина, в которой сострадание было сильнее всякой любви к себе, женщина, которая могла о себе забыть — подвижнически, трудно, несомненно в борении — для того, чтобы другие могли жить, и не только физической жизнью, а просто жить.
Вот второй пример, героический, величайший, как мне кажется, пример, о котором нам стоит задуматься. Его воспроизводить нам невозможно — и слава Богу, но научиться от
него понимать то, что случилось в Евангелии, мы можем; нам Наталья понятна, она — дочь XX века, она дочь нашей родной земли. Она пережила ту трагедию, которую мы все пережили прямо или косвенно и отголоски которой в нас живут. Но в том, что я вам рассказывал, я старался провести, установить связь между ней и Евангелием, между Петром и другими учениками, Иоанном Крестителем и Спасителем Христом. Попробуйте, как и я стараюсь, из того чувства живого, прямого, доступного, которое вызывает мысль о Наталье, — попробуйте оживить в себе рассказ о Христе, об Иоанне Крестителе, о спящих учениках, о Петре, отказывающемся от своего Учителя и плачущем. Попробуйте связать жизнь с тем, что только и может ей придать жизненную силу и качество жизни: с Евангелием, со Христом, с Богом...»
... Следующая беседа Владыки – «Таинство любви», рассказ о любви и вершине её, христианском браке. Всем известно, что сегодня, институт брака, особенно в христианских странах, переживает кризис, выхода из которого не видно. Но Владыка, объясняя, поучая нас как надо относится друг к другу в любви и браке, показывает нам пример, следуя которому, мы можем быть верными друзьями и любящими мужьями и жёнами.
Беседы эти были прочитаны более тридцати лет назад, и за это время, ситуация вокруг брака, изменилась сильно и в худшую сторону. Браков становится всё меньше, а разводов всё больше, детей рождается всё меньше, а одиноких, несчастных стариков и старушек – всё больше. Я знаю несколько пожилых женщин, которые в своё время, по тем или иным причинам, не вышли замуж, и сегодня, они, чтобы скрасить одиночество и утолить чувство любви, заводят кошек и собак, и так и доживают свой век, окружённые стаями бессловесных животных. Печальное зрелище! Ощущение беспомощности охватывает меня, когда я понимаю, что этим людям уже ничем нельзя помочь, потому что в своё время у них не хватило великодушия или смелости, вступить в брак и нарожать своих детей. И конечно, у них не было такого наставника как Владыка, который бы объяснил им значение человеческой любви, как самопожертвования, как Божьего чуда, в котором раскрывается подлинное значение человека, на пути его обожения.
Но с молодыми людьми, часто бывает ещё хуже. Развращённые, отравленные сладострастием и порнографией, которые стали приметой нашего времени и присутствуют практически во всех светских средствах массовой информации, эти жертвы «полового воспитания», уже часто , и не способны полюбить другого. Они, пока молоды, живут по принципу – «лови момент», а когда состарятся, то не нужны никому. И здесь, как мне кажется, именно христианское воспитание может избавить их от жизненной катастрофы утраты высоких идеалов и смысла жизни...
В этом случае, Владыка Антоний Сурожский сможет помочь им, своими беседами, найти простое человеческое счастье!
Владыка начинает беседу с объяснения брака и значения его в жизни человека:
«Я решил эту беседу посвятить вопросу о семье и браке. Мне кажется, что в мире, законом которого сейчас является разъединенность, противоположение, напряженное отношение между отдельными людьми, общественными группами и народами, эта тема чрезвычайно важна.
Брак — чудо на земле. В мире, где все и вся идет вразброд, брак — место, где два человека, благодаря тому, что они друг друга полюбили, становятся едиными, место, где рознь кончается, где начинается осуществление единой жизни. И в этом самое большое чудо человеческих отношений: двое вдруг делаются одной личностью, два лица вдруг, потому что они друг друга полюбили и приняли до конца, совершенно, оказываются чем-то бóльшим, чем двоица, чем просто два человека, — оказываются единством.
Над этим каждому надо задумываться, потому что жить врозь мучительно, тяжело, но вместе с тем — легко и привычно. Умственные и материальные интересы, вкусы расходятся, и потому очень легко сказать себе: я хочу жить тем, что меня интересует. Кто живет для прибыли, кто живет для культуры, кто живет для борьбы за какой-то идеал, но я — самодовлеющая единица, мне хватает меня самого. А на самом деле от этого получается распыление общества, распыление человечества. В конечном итоге не остается ничего от того дивного, чудного единства, которое могло бы существовать между людьми. И брак, как я уже сказал, является чудом восстановления единства там, где оно может быть восстановлено человеческими силами...»
И дальше, Владыка поясняет, что основанием брака всегда и везде является любовь к другому человеку и описывает чувство любви, как некий божественный дар:
«Но для этого надо понять, что такое любовь и как мы друг с другом можем связываться любовью, потому что любовь бывает разная. Мы это слово употребляем в очень различных обстоятельствах. Мы говорим, что любим Бога, что любим родителей, что любим жену, мужа, детей, но мы также говорим, что любим самые незначительные вещи. Мы это святое, изумительное слово принижаем, говоря: я люблю мороженое, я люблю прогулки, я люблю футбол, я люблю театр… И этим мы снижаем качество самого слова и сами оказываемся пленниками этой запутанности.
Любовь — удивительное чувство, но оно не только чувство, оно — состояние всего существа. Любовь начинается в тот момент, когда я вижу перед собой человека и прозреваю его глубины, когда вдруг вижу его сущность. Конечно, когда я говорю «вижу», я не хочу сказать «постигаю умом» или «вижу глазами», но — «постигаю всем своим существом». Если можно дать сравнение, то так же я постигаю красоту, например красоту музыки, красоту природы, красоту произведения искусства, когда стою перед ним в изумлении, в безмолвии, только воспринимая то, что передо мной находится, не будучи в состоянии выразить это никаким словом, кроме как восклицанием: «Боже мой! До чего прекрасно!» Тайна любви к человеку начинается в тот момент, когда мы на него смотрим без желания им обладать, без желания над ним властвовать, без желания каким бы то ни было образом воспользоваться его дарами или его личностью — только глядим и изумляемся той красоте, что нам открылась.rnКогда я нахожусь лицом к лицу с человеком, которого вижу глазами любви, не глазами безразличия или ненависти, а именно любви, то я приобщаюсь этому человеку, у нас начинается нечто общее, общая жизнь. Восприятие человека происходит на глубине, которая за пределами слов, за пределами эмоций. Верующий сказал бы: когда я вижу человека в этом свете, в свете чистой любви, то я вижу в нем образ Божий, икону. Знаете, каждый из нас представляет собой икону, образ Божий, но мы не умеем этого помнить и не умеем соответственно относиться друг ко другу. Если бы только мы могли вспомнить, что перед нами икона, святыня! Это совсем не значит, что такая икона во всех отношениях прекрасна. Мы все знаем, что порой случается с картиной великого мастера, или с иконой, или с любым произведением искусства, с любой формой красоты: любая красота может быть изуродована — небрежность, обстоятельства, злоба могут изуродовать самый прекрасный предмет. Но когда перед нами произведение великого мастера, картина, которая была отчасти изуродована, осквернена, мы можем в ней увидеть либо испорченность, либо сохранившуюся красоту. Если мы смотрим на эту картину, на любое произведение искусства глазами изумленной любви, то видим прекрасное, а об остальном можем горевать, плакать. И мы можем решить порой всю жизнь отдать на то, чтобы все поврежденное в этом образе, в этой картине, в этом произведении искусства — восстановить. Это дело любви: посмотреть на человека — и одновременно увидеть в нем его неотъемлемую красоту и ужаснуться тому, что жизнь сделала из него, совершила над ним. Любовь — это именно и есть крайнее, предельное страдание, боль о том, что человек несовершенен, и одновременно ликование о том, что он так изумительно, неповторимо прекрасен. Вот если так посмотреть на человека хоть один раз, можно его полюбить, несмотря ни на что, вопреки всему, что бросается в глаза другим людям.
Как часто бывает, что любящему другого кто-нибудь скажет: «Что ты в нем нашел? Что ты в ней нашел?» — и человек дает совершенно бредовый ответ: «Да разве ты не видишь, до чего она прекрасна, до чего он красив?» И оказывается: да, так оно и есть, этот человек прекрасен, потому что любящий видит красоту, а нелюбящий, или безразличный, или ненавидящий видит только раненность. Вот об этом очень важно не забывать. Чрезвычайно важно помнить, что любовь реалистична до конца, что она объемлет человека всецело и что она видит, она зряча, но вместо того, чтобы осуждать, вместо того, чтобы отрекаться от человека, она плачет над изуродованностью и готова жизнь положить на то, чтобы все болезненное, испорченное было исправлено и исцелено. Это то, что называется целомудренным отношением к человеку, это — настоящее начало любви, первое серьезное видение...»
... И тут, Владыка, давший монашеские обеты, ещё в молодом возрасте, коротко объясняет, что брак и монашество – это два пути к Богу, только ведут они верующих, по разным дорогам:
«Можно тогда поставить вопрос: если Царство Божие на самом деле пришло в браке, то каково отношение этого Царства к человеку, выбирающему одинокую жизнь? В Церкви существуют два института, которые кажутся противоположными друг другу: это брак и монашество. Вместе с тем для всякого человека, который принадлежит Церкви, является ее членом, живет ее жизнью, совершенно ясно, что противоречий в ее бытии, ее сущности быть не может. И на самом деле, если продумать вопрос о браке и монашестве в их существе, делается ясно, что брак и монашество — как бы два лика одной и той же Церкви. В браке единство бросается в глаза: двое соединяют свою судьбу так, чтобы весь свой земной путь пройти вместе. В монашестве человек отходит от той личной человеческой близости, которая составляет радость и полноту брака, как бы в предвкушении того времени, когда Бог победит, когда победит все, что есть лучшего в человеке. Да, монах от этого отказывается, но он не отказывается от любви: во-первых, от любви к Богу, во-вторых, от любви к человеку. Монахом может стать только такой человек, который осознал и воспринял достаточно глубоко трагизм мира, для которого страдание мира настолько значительно, что он готов о себе позабыть совершенно для того, чтобы помнить о мире, находящемся в страдании, в оторванности от Бога, в борении, и для того, чтобы помнить о Самом Боге, распятом по любви к миру. И поэтому уход в монашество далеко не означает бегства из мира. Мне вспоминается послушник Валаамского монастыря, о котором рассказывал мой духовник. Он пятьдесят лет пробыл в монастыре, но так и не согласился на постриг. Он прошел целую жизнь подвига, но считал себя не готовым к монашеству. Мой духовный отец, тогда еще мирянин, искавший свой путь, спросил его: «Что же такое монашество, кто такой монах, что ты не можешь стать им, хотя ведешь монастырскую жизнь?» И тот ответил: «Монах — это человек, который всем сердцем скорбит и плачет над горем мира, и к этому я еще не пришел».
Как видите, и в монашестве, и в браке корень всего — в любви, притом личной, живой, конкретной любви к миру, в котором мы живем, в сознании его трагичности, а вместе с тем (и это сказывается, может быть, более ярко, более зримо в браке) — в радости о том, что в этом трагическом мире есть любовь, есть единство, есть дружба, есть такие человеческие отношения, которые делают его не адом, а возможным раем... Мы все думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле очень часто мы умеем только лакомиться человеческими отношениями. Мы думаем, что любим человека, потому что у нас к нему ласковое чувство, потому что нам с ним хорошо, но любовь — нечто гораздо большее, более требовательное и порой трагичное.
В любви есть три стороны. Во-первых, человек любящий дает, хочет давать. Но для того, чтобы давать, для того, чтобы давать совершенно, давать, не делая получающему больно, нужно уметь давать. Как часто бывает, что мы даем не по любви, настоящей, самоотверженной, щедрой любви, а потому, что, когда мы даем, в нас нарастает чувство своей значительности, своего величия. Нам кажется, что давать — это один из способов утвердить себя, показать себе самому и другим свою значительность. Но получать от человека на этих условиях — очень больно. Любовь только тогда может давать, когда она забывает о себе. Когда человек дает, как один из немецких писателей сказал, как птица поет, от избытка своего: не потому, что требуется, вынуждается у него дар, а потому, что давать — это песнь души, это радость, в которой можно себя забыть для радости другого человека. Такая любовь, которая умеет давать, гораздо более редка, чем мы воображаем.
С другой стороны, в любви надо уметь получать, но получать порой гораздо труднее, чем давать. Мы все знаем, как мучительно бывает получить что-нибудь, испытать благодеяние от человека, которого мы или не любим, или не уважаем, это унизительно, оскорбительно. Мы это видим в детях: когда кто-нибудь ими не любимый, кто-нибудь, в чью любовь они не верят, дает им подарок, им хочется растоптать подарок, потому что он оскорбляет самую глубину их души. И вот для того, чтобы уметь давать и уметь получать, нужно, чтобы любовь дающего была самозабвенной, а получающий любил дающего и верил безусловно в его любовь. Западный подвижник Венсан де Поль, посылая одну из своих монахинь помогать бедным, сказал: «Помни — тебе нужна будет вся любовь, на которую способно твое сердце, для того, чтобы люди могли тебе простить твои благодеяния». Если бы мы чаще это помнили, мы меньше удивлялись бы, что окружающие без радости, иногда со сжимающимся сердцем обращаются к нам за помощью и ее от нас получают.
Но даже там, где и давать, и получать — праздник, радость, есть еще одна сторона любви, которую мы забываем. Это — жертвенность. Не в том смысле, в котором мы обычно о ней думаем: например, что человек, который любит другого, готов на него работать, лишать себя чего-нибудь, чтобы тот получил нужное, что родители могут себя лишать необходимого ради того, чтобы дети были сыты и одеты и иногда получали радость от подарка. Нет, та жертвенность, о которой я говорю, более строга, она относится к чему-то более внутреннему. Она заключается в том, что человек готов по любви к другому отойти в сторону. И это очень важно. Ведь порой бывает так между мужем и женой: они друг друга любят сильно, крепко, ласково, радостно. И один из них ревнует мужа или жену — не по отношению к кому-нибудь, который вот тут, теперь может поставить под вопрос их любовь, а по отношению к прошлому. Например, отстраняются друзья или подруги детства, отталкиваются куда-то в глубь воспоминаний переживания прошлого. Тому, кто так безумно, неумно любит, хотелось бы, чтобы жизнь началась только с момента их встречи. А все то, что предшествует этой встрече, все богатство жизни, души, отношений кажется ему опасностью: что-то живет в душе любимого человека помимо него. Такой подход очень опасен: человек не может начать жить с дня, пусть и очень светлого, встречи с любимым, дорогим. Он должен жить с самого начала своей жизни. И любящий должен принять тайну прошлого как тайну и ее уберечь, ее сохранить, должен допустить, что в прошлом были такие отношения любимого человека с родителями, с друзьями, с подругами, такие события жизни, к которым он не будет причастен, иначе как оберегающей, ласковой, почтительной любовью. И здесь начинается область, которую можно назвать областью веры: веры не только в Бога, а взаимной веры одного человека в другого.
Человек начинает любить другого, потому что вдруг, неожиданно для себя самого, видит в нем что-то, чего он раньше никогда не видел. Бывает: молодые люди, девушки принадлежат к какому-то общему кругу, живут бок о бок, работают вместе, принимают участие в общественной жизни. И вдруг тот, кто до сих пор никем не был замечен, делается центром интереса для одного из этого круга; в какой-то момент один человек другого увидел не только глазами, но каким-то проникновением сердца и ума. И этот человек, который был просто одним из многих, вдруг делается единственным. Человек тогда предстает с новой красотой, новой глубиной, новой значительностью. Такое видение может длиться годами, может продолжаться всю жизнь. Но порой, по прошествии какого-то времени, это видение тускнеет. И вот в этот момент вступает вера. Вера вот в каком смысле: вера как уверенность, что то, что было когда-то увидено, а теперь стало невидимым, — достоверно, несомненно. Такой верой мы все живем, более или менее. Бывают моменты особенных встреч, глубоких, волнующих, потом мы возвращаемся к обычной жизни, но, снова оказавшись лицом к лицу с человеком, мы знаем, что видимое нами — не весь человек, что в нем есть такая глубина, которую мы теперь больше не можем прозреть. И мы относимся к этому человеку по-новому. Это очень ясно выявлено в целом ряде молитв чина бракосочетания»
... А далее, Владыка поясняет нам значение в жизни таких чувств, как надежда, жертвенность и верность:
«И здесь большую роль и в монашестве, и в браке играет надежда, понятая не просто как мечта, но как акт ликующей веры, уверенности. Священное Писание нам говорит, что надежда — это уже предвкушение будущего (Рим 8:24). Надежда — не мечта о том, что, может быть, в будущем станет лучше. Исходя из опыта сегодняшнего (несмотря на его мрачность и порой ужас), видя, что среди этого дня, полного жути, сияет свет, горит любовь, что свет во тьме действительно светит и тьма никакой силой его не может победить (Ин 1:5), мы благодаря надежде преисполняемся уверенностью, что в конце концов победит свет. Это — надежда наша, и это — вера наша, и на них может вырасти победа любви как в монашестве, так и в браке...
Но даже там, где и давать, и получать — праздник, радость, есть еще одна сторона любви, которую мы забываем. Это — жертвенность. Не в том смысле, в котором мы обычно о ней думаем: например, что человек, который любит другого, готов на него работать, лишать себя чего-нибудь, чтобы тот получил нужное, что родители могут себя лишать необходимого ради того, чтобы дети были сыты и одеты и иногда получали радость от подарка. Нет, та жертвенность, о которой я говорю, более строга, она относится к чему-то более внутреннему. Она заключается в том, что человек готов по любви к другому отойти в сторону. И это очень важно. Ведь порой бывает так между мужем и женой: они друг друга любят сильно, крепко, ласково, радостно. И один из них ревнует мужа или жену — не по отношению к кому-нибудь, который вот тут, теперь может поставить под вопрос их любовь, а по отношению к прошлому. Например, отстраняются друзья или подруги детства, отталкиваются куда-то в глубь воспоминаний переживания прошлого. Тому, кто так безумно, неумно любит, хотелось бы, чтобы жизнь началась только с момента их встречи. А все то, что предшествует этой встрече, все богатство жизни, души, отношений кажется ему опасностью: что-то живет в душе любимого человека помимо него. Такой подход очень опасен: человек не может начать жить с дня, пусть и очень светлого, встречи с любимым, дорогим. Он должен жить с самого начала своей жизни. И любящий должен принять тайну прошлого как тайну и ее уберечь, ее сохранить, должен допустить, что в прошлом были такие отношения любимого человека с родителями, с друзьями, с подругами, такие события жизни, к которым он не будет причастен, иначе как оберегающей, ласковой, почтительной любовью. И здесь начинается область, которую можно назвать областью веры: веры не только в Бога, а взаимной веры одного человека в другого.
Человек начинает любить другого, потому что вдруг, неожиданно для себя самого, видит в нем что-то, чего он раньше никогда не видел. Бывает: молодые люди, девушки принадлежат к какому-то общему кругу, живут бок о бок, работают вместе, принимают участие в общественной жизни. И вдруг тот, кто до сих пор никем не был замечен, делается центром интереса для одного из этого круга; в какой-то момент один человек другого увидел не только глазами, но каким-то проникновением сердца и ума. И этот человек, который был просто одним из многих, вдруг делается единственным. Человек тогда предстает с новой красотой, новой глубиной, новой значительностью. Такое видение может длиться годами, может продолжаться всю жизнь. Но порой, по прошествии какого-то времени, это видение тускнеет. И вот в этот момент вступает вера. Вера вот в каком смысле: вера как уверенность, что то, что было когда-то увидено, а теперь стало невидимым, — достоверно, несомненно. Такой верой мы все живем, более или менее. Бывают моменты особенных встреч, глубоких, волнующих, потом мы возвращаемся к обычной жизни, но, снова оказавшись лицом к лицу с человеком, мы знаем, что видимое нами — не весь человек, что в нем есть такая глубина, которую мы теперь больше не можем прозреть. И мы относимся к этому человеку по-новому. Это очень ясно выявлено в целом ряде молитв чина бракосочетания...
Говоря о браке, о взаимоотношениях мужа и жены, я упоминал, что кроме любви, то есть ласкового, пламенного и тихого влечения одного человека к другому, этим взаимоотношениям еще присуща вера. В начале службы обручения мы молимся о том, чтобы Господь послал тем, кто собирается венчаться, не только взаимную любовь — совершенную, мирную, и Свою помощь, но еще единомыслие и твердую веру. И, конечно, первое, что приходит на ум верующему, это: «Дай нам, Господи, крепкую веру в Тебя, и тогда все будет хорошо».
Это правда, но есть еще другая сторона в этом. Не может быть истинных, подлинных взаимных отношений, если нет между мужем и женой, между невестой и женихом взаимной веры, то есть, с одной стороны, настоящего доверия, с другой стороны, верности. Это очень важно, и это раскрывается очень ясно дальше в службе, когда читается молитва, где упоминается блудный сын. Он ушел из отчего дома, прожил блудную, некрасивую жизнь, раскаялся под давлением обстоятельств и вернулся домой. И что же случилось? Отец его встречает, его обнимает, целует, и когда сын говорит отцу: я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим… — отец ему не дает сказать последних слов, которые были приготовлены кающимся сыном на пути. Он хотел сказать: прими меня хоть как одного из твоих работников — отец не дает ему этого сказать, потому что недостойным сыном он может быть, но не может быть ничем меньшим, чем сыном. А дальше отец не спрашивает ни о чем, ему достаточно того, что сын вернулся домой. Он его не спрашивает, кается ли тот, жалеет ли, стыдится ли своего прошлого, не спрашивает, готов ли он измениться; ему достаточно, что сын вернулся, для того, чтобы верить в него до конца (Лк 15:11—32).
И вот мы просим Господа о такой вере, о таком доверии, просим, чтобы оно сохранилось на всю жизнь между мужем и женой. Чтобы, если будет что-нибудь между ними: ссора, непонимание, даже неверность, и один из них вернется и скажет: «Я пришла к тебе, я к тебе пришел», тот, который остался верен, раскрыл бы объятия и сказал: «Наконец! Я так тебя ждала, я так тебя ждал». И если виновный скажет: «Можешь ты меня простить?» — чтобы тот его только обнял, поцеловал и даже не упомянул о прошлом.
Тут нужна вера, такая вера, которая может родиться только из той любви, о какой я говорил в других беседах: любви зрячей, любви созерцательной, любви проникновенной, которая способна видеть всю красоту человека даже в тот момент, когда эта красота заколебалась или когда что-либо в этой красоте померкло. Потому что нет красоты, которая изуродована до конца в человеке: любовь к нему, вера в него может восстановить то, что, казалось, никто и ничто не может восстановить ни наказанием, ни поучением, а любовью — да! И это мы видим все время в Евангелии. Мы видим, как Христос встречает грешников: Он их ни в чем не упрекает, Он им не ставит вопросов об их прошлой или настоящей жизни, Он их любит, и в ответ на любовь, которая дается даром, которая дается как подарок, человек зажигается благодарностью и ради благодарности становится достойным этой любви. Он может быть любим, но не потому, что он достоин: он может научиться быть достойным, потому что он любим. Есть пословица: «Полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит». Настоящая любовь умеет полюбить человека «черненьким», и пример этого отношения я дам, разбирая одну из самых коротких начальных молитв службы обручения...»
... И завершает эту часть беседы, Владыка, вновь говоря о любви, о значение любви в жизни каждого верующего христианина:
«Я уже говорил о том, что человека любят не за что-нибудь, — наоборот, он может стать значительным, прекрасным человеком, потому что он любим. Во второй молитве чина обручения говорится о том, что Бог выбрал Церковь, как чистую деву из среды язычников. Если мы задумаемся над этим и представим себе: кто эта Церковь? Церковь — мы с вами: и я, и ты, и все наши друзья; как же мы можем сказать, что Бог нас выбрал как чистую деву? Мы все грешные, у всех нас недостатки, мы все в значительной мере испорчены, — как же Бог мог на нас посмотреть и выбрать, будто мы чисты? Дело в том, что Бог на нас смотрит и видит возможность красоты, которая в нас есть, видит в нас то, чем мы можем быть, и ради того, что Он видит, Он нас принимает. И потому, что мы любимы, потому, что с нами случилось это чудо — кто-то в нас увидел не дурное, а прекрасное, не злое, а доброе, не уродливое, а чудесное, — мы можем начать расти, расти из изумления перед этой любовью, расти из изумления перед тем, что этой любовью нам показана наша собственная красота, о которой мы не подозревали. Я говорю, конечно, не о той внешней, поверхностной красоте, которой мы все кичимся — чертами лица, умом, чуткостью, талантом, — нет, о другой красоте.
И вот нам надо помнить, что единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить, любить не за его добродетели или совершенства, не вопреки тому, что он несовершенен, а любить просто потому, что он человек, и потому, что человек так велик и так прекрасен сам по себе. В это мы можем верить всегда. Мы не всегда можем это видеть, только глаза любви могут нам позволить прозреть это. На человека можно смотреть либо безразличным взором — и тогда мы ничего не видим, мы замечаем только внешние проявления, черты лица, расцениваем человека так же, как мы расцениваем все прочее: собаку, лошадь или предмет, который мы хотим купить. Или мы можем смотреть глазами злобы, ненависти, подозрительности. Тогда мы ничего в нем не видим, кроме того, что отвечает нашему к нему отношению, — потому что в каждом человеке можно, конечно, найти что-то неладное, «не то», и это «не то» заслоняет порой что-то гораздо более важное. Только глазами любви мы можем видеть человека таким, какой он есть в самой своей глубине, в самой своей сущности, и соответственно к нему относиться. Так относится к нам Бог. Бог нас любит не потому, что мы хороши, Бог к нам милостив не потому, что мы заслуживаем милость или любовь: Он нас просто любит. Если мы способны быть благодарными за то, что нас кто-то — Бог или человек — может полюбить без всякого основания, просто потому, что его сердце через край переливается к нам, мы можем стать другими людьми. И в браке это так важно, так важна эта вера в человека и эта способность помнить, что только любовью можно из него сделать — нет, не из него — можно ему помочь стать всем, чем он только может быть, каким его задумал Бог, можно раскрыть всю его красоту...»
... Во второй половине беседы, Владыка поясняет значение службы бракосочетания и растолковывает символы и молитвы, которыми она наполнена. Но об этом, вы можете узнать прочитав Беседу Митрополита Антония Сурожского «Таинство любви», которую можно найти в Трудах Митрополита, изданных совсем недавно, или в интернете, где даются полное собрание проповедей и бесед Владыки Антония Сурожского...
... Следующая беседа «Вопросы брака и семьи», продолжает тему брака, как вершины любви человеческой, и произнесена она, как ответ, как реакция на папскую энциклику, выпущенную в 1969 году. В этой беседе Митрополит Антоний Сурожский, отмечает противоречивость и нелогичность энциклики и разъясняет несходство подходов к теме брака, разводов, деторождения и абортов в католической, протестантской и православной трактовке:
«Относительно энциклики, мне кажется, уместно поставить ряд вопросов. Прежде всего, отправная точка ее, а именно утверждение, будто целью брака является деторождение, не только спорна, но для православного богословия просто неприемлема. Цель брака есть брак. Рождение детей — его составная часть, но в брак не вступают для того, чтобы иметь детей, в брак вступают для того, чтобы осуществить жизнь взаимной любви, то есть преодоление индивидуальной изолированности, расширение личности, которое один немецкий автор называет «жизнью единой личности в двух лицах».
Здесь перед нами первый, чрезвычайно важный момент, ибо если действительно брак определяется деторождением, то, мне кажется, рушится вся энциклика: ведь проблема исключения зачатия — вовсе не вопрос применяемых методов. Если цель брака — рождение детей, то всякое действие, направленное против этого, является посягательством на брак в главной его цели. Следовательно, любые противозачаточные методы, искусственные или естественные, и даже супружеское воздержание, имеющее целью исключить деторождение, есть грех, посягательство на главную цель брака; этот момент в энциклике лишен логики и не выдерживает критики.
Думаю, что одна из проблем, которые здесь встают, это проблема оценки телесных отношений между двумя человеческими существами в браке. На основании энциклики в целом и всего ее контекста создается впечатление, что телесная жизнь в браке рассматривается здесь просто как плотские сношения в том отрицательном смысле, который придает этому выражению аскеза. Здесь как бы раздвоение сознания: с одной стороны, брак по самому определению направлен на деторождение, а с другой стороны, физические отношения отмечены печатью некой уродливости, с ними связывается представление дефективности. Очень ясно чувствуется, что идеал здесь — жизнь монашеская, жизнь воздержания. Совершенно иное в православном богословии. У нас существует богословие материи, богословие тела, основанное на том положении, что Бог создал человека как существо не только духовное или душевное, но также и материальное, связанное с совокупностью всего видимого и осязаемого творения, — богословие, основанное прежде всего на Воплощении. Воплощение это не просто Божественный акт, в котором Бог становится человеком, это такое Божественное действие, в котором Бог принимает на Себя видимое и осязаемое вещество созданного Им мира. Он соединяется не только с человечеством, Он соединяется с космической реальностью материи, и наше отношение к материи очень отлично от так часто встречающегося монофизитского отношения к ней.
Третий момент — это развитие только что сказанного, а именно наше отношение к половому воздержанию в браке. Слово «целомудрие», несколько раз встречающееся в службе брака, часто понимается как относящееся к плоти, к аскезе. Но в действительности целомудрие во всем объеме этого понятия есть нечто гораздо более широкое — оно охватывает одновременно человеческий дух, тело и душу. И это особенно бросается в глаза в службе брака, где мы просим Господа даровать вступающим в брак целомудрие и радость видеть чада чад своих. Целомудрие не есть что-то несовместимое с деторождением. Целомудрие — это внутреннее состояние, определяющееся не физическими категориями, а отношением: духовным отношением, отношением души и отношением тела.
У апостола Павла, которого часто обвиняют в непонимании взаимоотношений между мужчиной и женщиной, есть ряд выражений, на которых уместно остановиться. Одно из них вошло в англиканскую службу бракосочетания. Там говорится, что брак это врачевство от блуда (1 Кор 7:9), и то, как толкуется эта фраза и эта мысль, кажется мне глубоко ошибочным. Толкование, чрезвычайно распространенное в умах и на устах людей, заключается в том, что, если человек состоит в браке, у него нет больше оснований искать нечистоты где-то на стороне — ходить за чужой плотью, как говорится в Священном Писании (Иуд 1:7). В действительности же в богословии неразделенной Церкви ясно видно, что дело вовсе не в этом. Один из древних авторов говорит, что пока юноша не полюбил, он окружен мужчинами и женщинами; как только сердце его открылось для любви к кому-то, к чьей-то личности, то рядом с ним — его возлюбленная, а вокруг него — люди. Иными словами, единственное основание для подлинного целомудрия, то есть внутреннего и внешнего состояния, когда человек не стремится ни к чему вне тех отношений, какими является эта единственная любовь, — есть любовь, единственность любви, тот факт, что истинно любить можно только одного человека, а все другие люди входят — каждый в отдельности и все вместе — в нейтральную категорию: это люди, это больше не мужчины и женщины, не существа, обладающие полом. Но любимый человек тоже не есть то, что на современном языке называют «объект влечения»; это лицо другого пола, но и здесь понятие пола далеко выходит за рамки пола физического: оно определяется в категориях мужественности и женственности, оно охватывает и характеризует человека в каждой детали его существа, а не просто с точки зрения продолжения рода. Кроме того, апостол Павел ясно указывает, что в этом единственном, незаменимом отношении брака открытие одного человека другим всегда имеет глубину духовного порядка — иначе нет данных для брака. И в этих отношениях тело одного полностью принадлежит другому не в том смысле, что он может распоряжаться им насильственно, без благоговения, без уважения, а в том смысле, что поскольку два тела составляют уже одно, то и жизнь едина как жизнь четы и нет жизни, которая принадлежала бы одному или другому отдельно...»
... В следующем отрывке, Владыка объясняет своё видение брака, который впервые осуществился в акте создании Евы и возникшей между Адамом и Евой любви:
«В книге Бытия, в первой главе, сотворение человека поставлено в один ряд с сотворением всех живых существ, и именно внутри этого ряда живых существ человек получает данное всему живому благословение расти и множиться (Быт 1:28). И в другой главе, в совершенно ином контексте, установлен брак. Во второй главе мы видим, что человек, поставленный перед лицом всех земных существ, Человек с большой буквы, взятый от земли, обнаруживает, что он — одинок, что нет у него спутника, и Бог избавляет его от этого одиночества сотворением Евы (Быт 2:18—23). Этот акт не имеет никакого отношения к деторождению, он стоит в иной перспективе, в контексте иного повествования, здесь перед нами совершенно новая ситуация. И брак связан именно с этой ситуацией — ситуацией человека, достигшего такой зрелости, когда он не может более существовать в одиночестве, и тогда ему предлагается преодоление этой ситуации, имеющее, однако, с самого начала двойственный характер. Двойственность эта связана с тем, что и здесь полностью соблюдается уважение к человеческой свободе, так что и преодоление это может быть подлинным или ложным. Не вдаваясь в подробности, приведу просто текст Библии: когда Адам оказывается лицом к лицу с Евой, он узнает ее и говорит, что она — плоть от плоти его и кость от кости его (Быт 2:23). Но что означает это его признание? Перед ним, как и перед Евой, два пути: либо узнать себя в ней, а ей — узнать себя в нем, видеть лишь себя самого, отраженного вовне, видеть в другом лишь продолжение себя самого и совершенно потерять из виду существование другого. И напротив, можно в этом видеть трансцендирование самого себя, освобождение от себя. Именно об этом говорит Мефодий Патарский в своей книге: он использует как бы игру слов и, рассуждая о падении, говорит, что, пока Адам и Ева любили друг друга, они могли говорить, глядя друг на друга: это alter ego, «другой я сам»; в момент падения они видят друг друга нагими, потому что каждый смотрит на другого и говорит: я — это я, а он — это он. Тут как бы трещина, разлом. Здесь-то и появляется элемент влечения, вожделения, здесь смешиваются две перспективы: перспектива природы (о которой говорится в первой главе) и перспектива человечества, трансцендирования личности в жизни сверхличной...»
... Делая выводы, Владыка заявляет о своём несогласии с многими положениями энциклики, которая конечно, является попыткой решить противоречия, преодолеть раскол, между секулярными нравами европейцев, и желанием сохранить авторитет католичества в ней:
«Возвращаясь к энциклике — мы наблюдаем тут то основоположное смешение, которое почти всегда, мне кажется, имеет место в католической литературе: смешение плоти и тела. Чтобы пояснить различие между ними, напомню прекрасное выражение отца Сергия Булгакова: «Борьба с плотью это борьба за тело» — тут подчеркивается различие между телом и плотью, телесностью и плотским состоянием. А результатом недоверчивого отношения к плоти, которую смешивают с телом, является, мне кажется, своего рода игра в прятки в отношении проблемы деторождения. В энциклике и во всем этом строе мышления, по-видимому, ставится вопрос о том, как сочетать и запрет, и возможность избежать деторождения, когда оно оказывается событием, которое может вылиться в трагедию. И тут энциклика повторяет Талмуд, где уже объяснено, что Бог, по Своему милосердию, ведая нашу слабость и склонность ко злу, попустил существование периодов бесплодия, чтобы можно было и утолить вожделение, и избежать опасности зачатия. Но и с православной, и просто с человеческой точки зрения это представляется мне безнравственным, радикально безнравственным...»
... А далее, как и после многих бесед Владыки, перед живой аудиторией, последовали вопросы: Как должна строиться христианская семья?
«Апостол Павел говорит, что семья — это малая Церковь, то есть что в семье присутствуют все или основные характерные черты церковной любви (Еф 5:22—33). Такого единства, такой любви, которая бывает в семье, при всех трудностях, при нашей греховности, конечно, нигде не найти. И расширение этой тайны единства из семьи — дальше должно быть по образу семьи, а не по какому-нибудь теоретическому образу; то есть общества людей, которые между собой сговорились бы о единстве, не могут достичь той полноты единства, которая бывает в семье. Ни семья, ни это общество не достигают полноты, о которой мы мечтаем, это само собой разумеется. Между семьей и Церковью апостол Павел проводит некоторую параллель не только в словах о том, что семья есть малая Церковь, но и в пятой главе Послания к Ефесянам, которая читается на венчании, где он говорит, что муж должен занять место Христа по отношению к Церкви, жена — место Церкви по отношению ко Христу (Еф 5:20—33). И молодые люди, молодые мужья очень часто как бы упускают из виду, что — да, есть это соотношение некоторой зависимости жены по отношению к мужу, но что предпосылка к этому та, что муж призван занять по отношению к жене то положение жертвенной, всецело себя отдающей любви, которое занял Христос. Эта посылка, расширенная на Церковь, нам дает еще одну аналогию и вместе с этим, конечно, некоторую разницу, потому что то, как совершается это взаимоотношение мужа и жены, совершается по образу Церкви, а вместе с этим осуществление этой любви в Церкви осуществляется по образу семьи...
Возможно, что сказанное будет звучать по-язычески, но я думаю, что в первую очередь христианская семья должна быть счастливой. Это не значит, что надо потакать друг другу во всем. Но если христианская семья представляет собой картину несчастливого сочетания двух, трех, четырех людей, то всякий неверующий или полуверок, глядя на нее, скажет разочарованно: ну, если это — все, что Бог может сделать, то мне Он не нужен! Или еще хуже: если вторжение Бога в отношения двух людей приносит такие плоды, то лучше без Него… И мне кажется (я говорю не о всяком счастье, не о гармонии во зле, а о серьезном отношении), что в центре семьи должна быть любовь, должна быть радость, а не постоянная мука во имя какого-то идеала, часто выдуманного. Христианская семья могла бы быть самым убедительным доводом в пользу того, что, если Бог входит в какую-то обстановку, приходит к какой-то группе людей, Он вносит что-то, чего нигде нет, и что это можно назвать счастьем, а не разбитостью. Я поэтому говорю о счастье как о первом и очень важном условии. Счастье, конечно, должно быть нравственно выдержанное, то есть должна быть подлинно христианская любовь между мужем и женой, и когда я говорю «христианская», я не говорю — что-то экзотическое и странное, а просто то отношение, в котором человек почитает, любит другого, считается с ним, считает, что он или она (это относится к тому и другому) с радостью пожертвует чем-то желанным ради другого, что дети тоже воспитываются в правде, в любви, что им стараются внушить, что добро приносит радость, а не только натугу. Мне кажется, что счастливая семья — убедительное доказательство того, что, приди Бог в человеческую обстановку, она может расцвести так, как никакая другая не может...»
... Следующий вопрос, касался разводов, и ответ Владыки, я приведу полностью, потому что тема разводов – тема, о которой совсем мало говорят в христианской среде, хотя разводов и среди христиан много. Некоторые христиане, в случае развода и незнания отношения к разводам в православии, просто, после разводов перестают приходить в церковь, что часто в дополнению к разводу, является для многих жизненной драмой:
«Развод — одна из самых больших трагедий, какая может настигнуть человека. Он представляет собой конец не только той любви, которая обусловила брак, но конец надежды на целую жизнь, полную радости и глубины. И вот в этом отношении развод надо рассматривать очень, очень внимательно. Почему люди расходятся? Как может случиться, что два человека, которые друг друга полюбили, вдруг обнаруживают, что любви между ними нет и что им остается только разойтись? Первая причина, мне кажется, в том, что очень многие браки совершаются между людьми не полностью зрелыми, людьми, которые воображают, что та радость, которая между ними существует, когда они встречаются, когда они общаются, когда они вместе что-то делают, будет продолжаться без конца и что ее не надо ни защищать, ни возделывать. Вторая причина в том, что порой любовь, которая вначале казалась настоящей, оказывается более поверхностной, чем мы ожидали, и обстоятельства жизни бывают настолько тяжелые, что эти неожиданные обстоятельства крушат то единство, которое могло бы устоять при очень большой, очень крепкой любви.
Христианские Церкви Запада большей частью развод не принимают. В православии развод приемлем. Почему? Каким образом это возможно? Западные Церкви ссылаются на слова Спасителя о том, что разводное письмо Моисей разрешил давать по жестокосердию людей (Мф 19:8), но изначально так не было. И я скажу: почему-то христиане на Западе думают, что такое изречение относится только к временам Христа, а теперь мы свободны от этой сердечной жесткости и поэтому для нас развода не может быть. На самом деле мы знаем, как бесчувственно, как узко, как холодно бывает человеческое сердце и как легко, когда человек думает, что он другого любит, вдруг ему охладеть из-за того, что любимый человек чем-нибудь оказался (как ему кажется) недостойным этой любви или ранил его в области, которая для него уж слишком болезненна и дорога. Вот поэтому мы, принимая в учет, что человеческое сердце бывает жесткое, неустойчивое, считаем развод возможным, хотя это величайшая трагедия жизни. Больше того: мы это принимаем на себя, потому что ответственны за развод не только муж и жена — ответственна за развод вся Церковь. Ведь мы венчаем без разбора всякого человека, который придет и может доказать, что он крещен. Разве это основание? Разве речь идет о том, чтобы два человека соединились «по праву»? Нет, христианский брак должен быть иконой взаимного отношения Христа с Церковью, то есть совершенной отдачей одного другому, готовностью всей жизнью и всей смертью любить человека, забыть себя до конца ради любимого человека, и это редко встречается. На самом деле большая часть тех, кто приходит венчаться, ищут радости взаимной встречи, но и не думают о крестоношении. Поэтому, когда они сталкиваются с трудностями во взаимоотношениях, оказывается, что они не готовы к этим трудностям совместной жизни, — и они расходятся. Пока мы будем венчать формальных «христиан», людей незрелых, у нас будут продолжаться разводы.
Скажете: надо было бы тогда прекратить венчания? Нет, но надо бы воспитывать людей, причем воспитывать их не словом, не проповедью, а примером. Как может молодой человек, молодая девушка знать, научиться, что по-настоящему их может соединить крестная ликующая любовь, если в христианском обществе этого не бывает? И поэтому я считаю, что ответственность за развод лежит на всей Церкви, на всем христианском обществе. И этим объясняется то, что Церковь допускает развод, потому что виновата она в лице своих служителей и своих членов: родителей, священников, окружающего общества. Но трагедией развод остается — может быть, самой большой, — потому что это момент, когда двое, бывшие хотя бы зачаточно едиными, вдруг перестают быть едины и делаются друг другу чужими.
Мы не принимаем развода для священника, потому что священник призван быть примером, образом для своих пасомых, но мы с милосердием, с любовью и с глубокой болью допускаем развод среди мирян. Но это не норма, это не одна из возможностей, стоящая перед людьми, когда они решают венчаться, — это катастрофа. Поэтому Церковь в древности после развода в течение долгого времени, порой до семи лет, не допускала до брака разведшихся, считая их незрелыми для того, чтобы вступить в новый брак. Они должны были пройти целую школу духовного воспитания — не образования, а именно воспитания, взращивания, чтобы можно было войти в брак совершенно по-иному, зрелыми людьми...»
... Говоря об абортах, Владыка бескомпромиссен и рассматривает их, как убийство человека:
Как рассматривать практику абортов?
«Вопрос о допустимости аборта говорит об изумительном бесчувствии человека, вообще человечества к человеческой жизни. Дико думать о том, что одновременно говорят о святости человеческой жизни — и тут же разрешают и узаконивают аборт. Мне кажется, что в той стране, где аборт узаконен, никто, начиная с правительства и кончая обыкновенным обывателем, не имеет права говорить о том, что жизнь человека является святыней, потому что аборт — это убийство.
Разумеется, бывают случаи, когда аборт неизбежен, но эти случаи только медицинского порядка. Когда зачинается ребенок, который не может родиться, который будет уродом, который будет чудовищем, — да, в таком случае аборт допустим. Но когда аборт совершается четой или женщиной, которая допустила себя до того, чтобы зачать ребенка, которого она не хотела иметь и от которого хочет отделаться, это просто преступление.
Говорить о том, что можно совершать аборт в какой-то момент до того, как зародыш уже видимо принимает образ ребенка, — тоже не выход из положения, во всяком случае для верующего. Можем ли мы сказать, что когда Божия Матерь зачала Спасителя Христа, то до какого-то момента — до 14-й, 18-й, до 28-й недели — Он был не человеком и не рождающимся Богом? Нет, в момент зачатия зародыш ребенка уже является человеком, его уничтожение является убийством человека. На это надо смотреть прямо и серьезно, никакого извинения в этом отношении нет. Аборт является результатом или распущенности людей, которые не принимают никаких мер для того, чтобы не зачать ребенка, или говорит о совершенном бесчувствии к человеческой жизни. С точки зрения Церкви, с точки зрения Евангелия, да просто с точки зрения здравого человечества это преступление. Вот единственное, что можно об этом сказать.
Те женщины, которые совершают аборт, не знают, какие будут последствия, и психологические, и физиологические. Бывает не так мало случаев, когда женщина, совершившая аборт, впоследствии больше ребенка не может иметь, и тогда действительно она впадает в отчаяние, она оказывается лишенной той радости материнства, от которой она отказалась в какой-то момент и о которой она теперь мечтает совершенно напрасно.
Но, кроме того, и психологически рано или поздно бывает, что чета или отдельный человек вдруг опомнится, они вдруг поймут, что они сделали, поймут, что то, что они совершили, непоправимо: живое существо было ими уничтожено, лишено жизни, которую они сами так ценят и так любят.
Я думаю, что к этому можно прибавить для верующего еще одно. Бывает, что человек совершит грех, и этот грех должен быть так или иначе исправлен. С человеком, с которым мы поссорились, можно примириться. Зло, которое мы сделали человеку, можно иногда исправить. Но отнять жизнь у живого существа — зло непоправимое. Единственное, что можно сделать, это — молиться Богу о том, чтобы Он дал вечный покой этой душе, которой мы не дали возможности воплотиться и стать живым человеком. Я думаю, что здесь есть какой-то зачаток надежды, что, действительно, перед Богом всякое зачавшееся существо является живым существом, ему надо дать имя, надо о нем молиться и надо до конца жизни каяться в том, что это живое существо было — по легкомыслию, по нецеломудрию, по какой-то жадности телесной или душевной — лишено жизни. Это дело покаяния. Но покаяние бессмысленно, если оно не приносит плода, и когда говорят о том, что бывают повторные аборты, это значит, что человек не продумал и не понял еще, что совершил. Плодом, результатом покаяния должно бы быть сознание, что этого никогда больше сделать человек не сможет...»
... Следующий вопрос, о целомудрии, на мой взгляд, очень важен в значении воспитательном, и важен прежде всего для родителей, которые хотят вырастить своего ребёнка честным, чистым и вместе с тем добрым. Владыка постоянно говорит об этом качестве христианина и человека и потому, ответ на этот вопрос я привожу тоже полностью:
Тогда поясните, что такое целомудрие. О нем так мало написано, само слово до сих пор остается ни филологически, ни богословски не расшифровано.
«На вопрос о целомудрии, который вы мне ставите, ответить не так просто — в том смысле, что слово не раскрывает значения самой вещи. Если говорить не филологически, а так, как жизнь, опыт нас учат, целомудрие мне представляется как мудрая цельность человека, то есть цельность, которая охватывает и дух, и душу, и тело. Мы, конечно, большей частью думаем о целомудрии в телесном порядке, но целомудрия не существует без духовно-душевной стороны. Целомудрие это такое состояние человека, который стал цельным, который, с одной стороны, укоренен в Боге и, значит, участвует в Его чистоте (я не говорю «в святости» нарочно); с другой стороны, если человек достаточно укоренен в Боге и сознает свое достоинство — потому что он Богом уважаем, любим, потому что Бог в него верит, — тогда человек может хранить свою душевность, то есть мысли, чувства, переживания, от осквернения, от того, чтобы ими пользоваться недостойно самого себя.
И наконец, есть момент телесный, когда человек сознает, что его тело — святыня, что его тело на равных началах с душой и духом способно принадлежать Богу, способно на общение с Богом. Ведь когда мы читаем начало книги Бытия, мы видим, что Бог создал материальный мир до того, как человек вообще существовал. И этот материальный мир, созданный Божественным словом, охраняемый Святым Духом, воспитываемый Святым Духом, имеет собственную связь с Богом, в нем есть какое-то автономное взаимное отношение с Богом; и мы не имеем права осквернять материальный мир и, в частности, ту небольшую частицу материального мира, которую представляет собой наше тело, наша телесность. Поэтому целомудрие заключается в том, чтобы человек понял, что его тело является святыней, что его тело не может просто быть предметом игры, что его тело принадлежит ему и Богу и что Бог общается с нами не только через нашу душевность и духовность, но и телесность. И это совершенно ясно, когда мы говорим о том, что в Православной Церкви существуют таинства: мы говорим о том, что, не будучи в состоянии как бы вспорхнуть в Божественную область, мы получаем приобщенность к Богу через не оскверненную ничем материю этого мира, с которой соединяется Господь.
В крещении мы погружаемся в воды, которые по своей природе чисты. Они, возможно, осквернены человеком, но это осквернение можно рассматривать в порядке как бы мученичества; воды остаются чистыми, хотя употребляются человеком уродливо. И когда Христос погрузился в воды, которые только что символически омыли тысячи людей от их грехов, Он как бы погрузился в мертвые воды, и мертвость или, вернее, смертность к Нему как бы прилипла. Он приобщился нашей смертности именно благодаря этому, а воды стали чистыми, святыми. И когда воды освящаются в церкви, они отдаются полностью Богу, и когда мы погружаемся в эти воды, мы погружаемся как бы в те воды, которые изначально задумал и сотворил, а позже освятил Господь.
И то же самое мы можем сказать о Причащении Святых Тайн. Мы причащаемся Хлебу и Вину, но этот Хлеб и это Вино непричастны человеческому греху изначально. Земля, в которой прорастет колос, чиста перед Богом, она не греховна, она осквернена. И это разные вещи. Зерно, которое бросается в нее, тоже чисто. Воздух, дождь, тепло, которые Господь дает, чтобы взошел колос, от Него. И человеческий труд их приводит в реальность, и человек своей верой, своей преданностью Богу их приносит Богу в дар: Твоя от Твоих… Это все Твое, Господи, не мое, я Тебе это приношу, отдаю, возвращаю. Оно было предано во власть зла человеческой злой волей, доброй волей человеческой оно отдается Богу. И ставши чистым, освященным, пронизанным благодатью, оно соединяется с человечностью, то есть с материальностью, если можно так выразиться, самого Тела и Крови Христовых, и мы приобщаемся через материальность к тому, Кем является Господь Иисус Христос и приобщаемся к Богу.
Поэтому целомудрие надо понимать именно в этом порядке: наше тело является частью неоскверненного мира, вернее, чистого мира, который осквернен человеком. И возвращая его Богу, мы его делаем чистым. И целомудрие именно заключается в том, чтобы относиться к своему телу и к своей душевности как к святыне, которая пронизана Божественным присутствием. И когда человек вступает в телесное общение в браке, это не осквернение, это момент, когда один человек другому — который его любит, его уважает, который к нему относится с благоговением, — отдает свою чистоту, чтобы своей чистотой поделиться с тем, кто в чистоте сердца, в духовном целомудрии его воспринимает. И тогда брак делается действительно таинством, то есть тайной, в которой уже совершается единство двух в чистоте и в святости брака. Вот, мне кажется, где целомудрие и в чем его корень и значение.
Воздержание — другое дело. Человек может воздерживаться от всего плотского и гореть всеми страстями, которые оскверняют его ум и его сердце. Целомудрие — в другом: целомудрие не в воздержании, не в отрицании плоти, а в том, чтобы в своей плоти увидеть святость и поделиться этой святыней с другим человеком...»
... На этом, мы заканчиваем первую часть эссе, «Владыка Антоний Сурожский о воспитании христианина и человека».
... Я совершенно уверен, что именно христианское воспитание поможет преодолеть тот нравственный кризис, который охватил сегодня весь мир. В принципах христианского воспитания нет ничего особенного или отдельного от нашей обыденной жизни. Но за этими принципами стоит тысячелетний опыт человечества и не обращать на это внимание было бы легкомысленно и просто неразумно. Я говорил, и ещё раз повторяю, что религиозные символы христианства можно переводить на язык иноверных и даже атеистов, без особого ущерба для их смысла и содержания. Бог – это добро, любовь, великодушие и самопожертвование...
Зло или сатана – дьявол, это ненависть, алчность гордыня, презрение, эгоизм...
Если мы будем это понимать без вопросов, тогда, мы люди будем едины в своём стремлении к обожению, к добротолюбию и состраданию. Все вместе, мы можем решить любые задачи и проблемы, которые были, есть и будут «проверкой» человека на дорогах земной жизни!
Сентябрь 2010 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Сущность христианства.
Святитель Игнатий Брянчанинов: "И слепому, и прокаженному, и поврежденному рассудком, и грудному младенцу, и уголовному преступнику, и язычнику окажи почтение как образу Божию. Что тебе до их немощей и недостатков! Наблюдай за собою, чтобы тебе не иметь недостатка в любви".
…Вновь избранный папа Франциск, вскоре после своего избрания, посетил тюрьму для несовершеннолетних и омыл нескольким из них, ноги. Он не только омыл эти ноги, но и целовал их, в знак признания и своей вины, перед этими жертвами не христианского воспитания!
Согласитесь, что подобное встречается сегодня очень редко и большинство иерархов давно забыли о сущности того учения, которое по имени основателя и учителя, назвали христианством, в котором они, якобы являются преемниками апостолов - ближайших учеников Иисуса Христа.
Именно Он, впервые среди основателей мировых религиозных учений, на Тайной Вечере, препоясался полотенцем и омыл ноги своим ученикам, в знак признания, их как равных себе и в надежде, что они так же будут поступать между собой, стараясь угодить друг другу и желая показать взаимный уровень любви, уважения и самоумаления. Апостол Пётр, пытался протестовать и говорить что они недостойны такого благоволения, но Иисус остановил его и принудил к послушанию.
Понять протест Петра можно. Ведь в те времена, гостям омывали ноги или рабы или слуги. Но Иисус Христос показал на собственном примере, как надо жить в обществе христиан, услужая друг другу...
Этот акт, на мой взгляд и является проявлением сущности подлинного христианства, которое во всех земных делах должно, прежде всего, исходить из закона любви и сострадания данного человеку и человечеству в наследство, при создании мира.
В другой раз, когда тот же Пётр попытался отговорить Его от драматического самопожертвования,на кресте, ради спасения людей от их грехов, Иисус произнёс ещё более жёсткие слова. Он сказал: «Отойди от меня Сатана! Ибо ты думаешь не о Божьем, а о человеческом».
И сегодня, после того, что сделал Папа Франциск, у верующих всего мира появилась надежда, что иерархи всех христианских деноминаций и сект, наконец вспомнят Заветы Иисуса из Назарета и станут не только учить других говоря: «Любите друг друга, как самого себя», но и личным примером показывать проявления своей любви к увечным и немощным, которыми в духовном смысле все мы и являемся…
…Современная идеология потребительства, заставляет нас идти против Заветов Христа и вместо того чтобы отдавать последнее тем, кто в этом нуждается больше нас, мы с детских лет привыкаем хотеть и иметь всё, для себя.
Посмотрите вокруг на мир, в котором вопреки заветам Спасителя, мы торгуемся и торгуем, копим и наживаем неправедные богатства и при этом, часто делаем вид, что мы верующие в Новый Завет Спасителя нашего - Иисуса Христа.
Мы уже настолько к такому привыкли, что не замечаем это не только вокруг, но прежде всего в себе. Если было бы иначе, то мир не был бы таким непримиримым и жестоким, а непобеждённое зло не красовалось бы на земле, оставляя после себя войны, голод, ложь и разврат!
А в те давние времена, люди наконец увидели и поняли, что в мире появился известный и обладающий авторитетом Учитель, который показывает на собственном примере, как можно и нужно жить христианину…
…Чем сегодня мы можем ответить на это необычное возрождение духа христианства, в лице Понтифика и главы католической христовой церкви?! Будем ли мы так же защищать своё сребролюбие и чревоугодие, оправдывая это разными ссылками на священное писание?
Всё так же ли, мы останемся лицемерами-фарисеями, отворачивающими своё лицо от такого удивительного примера сострадания и служения?
Надеюсь, что этот прекрасный личный пример нового Папы Франциска, сможет разорвать порочный круг привычек и традиций, которые и привели к тому, что со времён страдающего Иисуса Христа, его именем были убиты и продолжают быть убиваемы миллионы и сотни миллионов несчастных жертв, часто не ведающих в чём они виноваты.
И в свою очередь, сторонники зла и насилия в этом прекрасном, но яростном мире, часто уверены, что они творят зло во славу Божию!
Всё что мы видели в человеческой истории и продолжаем наблюдать в современном мире, заставляет нас, в часы просветления, повторять с тяжёлыми вздохами: «Мир во зле лежит»
Так неужели же жертва Спасителя была напрасной и зло по-прежнему безоговорочно торжествует в нашей жизни?!
…Думаю, что это не так и пример Папы Франциска должен нам всем показать, как нужно жить самим и как воспитывать своих детей, чтобы они выросли людьми щедрыми, добрыми и сострадательными.
И совсем необязательно для такого переустройства мира всем стремиться или уходить в монастырь или скит. Совершенная жизнь - это цель и движение в сторону добра и любви, то есть процесс бесконечный. И важно, чтобы мы чаще вспоминали свои духовные корни и с надеждой, старались жить по Заветам Христа, хоть иногда повторяя Его слова, которыми Он ответил Сатане, соблазняющего его в пустыне.
Он сказал: «Не хлебом единым жив человек, но словом Божиим!». И ещё Спаситель сказал: «Бог — это любовь».
Так будем же стараться следовать Его Заветам...
Март 2013 года. Лондон. Владимир Кабаков
Жизнь и смерть Иисуса Христа. Апокриф.
Сеятель:
«Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит Сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово и оно бывает без плодов. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат.»
Евангелие от Марка 4,14- - 4,20
…Мария была необыкновенной девушкой. Удлиненное лицо, прямой тонкий нос, большие карие глаза с чуть синеватыми чистыми белками. Пухлые губы и мягкий округлый подбородок. Волосы густые, сильные, с кудрявыми волнистыми завитушками, с светло-золотистыми концами кудрей. Роста, выше среднего, статная, с высокой грудью и тонкой талией. Ноги длинные, стройные. Бросалась в глаза маленькая, по сравнению с телом, голова и ступни ног. Походка плавная - ноги несли тело и венчающую её голову ровно, с горделивой неспешностью.
Нрава Мария была рассудительного и спокойного, совсем не боязливая и самостоятельная. Добрая улыбка редко когда покидала лицо Марии и поэтому даже незнакомые люди часто заговаривали с ней на дороге или в синагоге...
Ясный, чистый голос её был слышен издалека - она любила петь сидя за праздничным столом или во время дальних переходов, когда с песней легче идти…
Родившись в семье богопочитающих родителей, рано осиротела и воспитывалась в божьем храме и вырастая, становилась глубоко верующей девушкой…
…Когда Марии было семнадцать лет, во сне явился ей крылатый архангел Гавриил и предсказал рождение Сына Божьего из её чрева, через непорочное зачатие. Мария проснувшись, заплакала от счастья и молилась Богу, благодаря Его за милость: «Отче Благий! Ты создал небо и землю, управляешь миром и потому, я с благоговением внимаю тебе и повинуюсь…»
Через несколько времени поняла она, что носит во чреве своём Сына Бога…
Мария совсем недавно была отдана в жены пожилому, праведному человеку Иосифу, всю жизнь свою работавшего плотником…
Роста он одного с Марией, но фигурой кряжист, с широкими плечами и крепкими ногами. Ладони с толстой морщинистой кожей, отогнутые в сторону большие пальцы с корявыми ногтями, охватывали инструмент, как тисками. Руки – крепкие, мускулистые, одинаково привычны были и к топору, и к пиле…
Серые глаза смотрели из-под седеющих бровей внимательно и умиротворенно. Он всегда был спокоен и никогда не кричал. В затруднительные минуты жизни долго обдумывал решение и приняв, старался его придерживаться. Он не был веселым человеком может быть потому, что видел за свою жизнь много войн, много враждующих армий, много раненых и убитых. Сам никогда не воевал.
- Для плотника всегда хватает работы, особенно после войны - бывало говорил он, - Я люблю строить, но не люблю разрушать.
После смерти первой жены, детей от первого брака оставил у родителей жены, богатых торговцев, а сам стал ходить наниматься в работы по всей Иудее. Состарившись, он решил жениться и осесть…
Он выбрал город Назарет на берегу Галилейского моря, где был хороший климат и люди селились в городах и поселках близко друг от друга. Построил там себе небольшой домик и решил жениться…
Он выбрал себе в невесты, замечательную девушку - сироту, по имени Мария, которая была тихой и доброй, а после смерти родителей воспитывалась при храме. Сиротство научило её ценить доброту и ласку пожилого Иосифа и она согласилась выйти за него замуж.
Когда Иосиф заметил, что Мария беременна, он решил уйти и оставить ей дом, но во сне явился ему светлый ангел, успокоил его и объяснил , что такова воля Божия. Проснувшись Иосиф благословил Марию и поклонился ей, как Божией Избраннице…
Вскоре, римский император Тиберий, издал указ о всеобщей переписи населения и повелел, для удобства переписчиков, всем израильтянам, явиться на места своего рождения. Иосиф, который был родом из Вифлеема, тронулся в путь, и вместе с ним пошла и Мария…
На третий день пути, достигли они Вифлеема. К тому времени в городе, скопилось множество людей, пришедших со всех уголков Израиля, для переписи.
Попросился Иосиф в гостиницу, но была она переполнена и тогда остановились Иосиф и Мария в хлеву при гостинице, так как жить под открытым небом или в палатке было невозможно из-за холода, а хлев был прямо в доме, под жилыми комнатами, где хозяин держал свою скотину. Хозяин гостиницы сжалился над уставшими путниками и приказал работнику убрать хлев и постелить в дальнем, самом теплом углу, сухую, свежую солому. Иосиф помог Марии слезть с осла, на котором она ехала, поставил его в стойло, подсыпал овса, а сам расстелил тент на соломе, положил сверху коврик и устроил на нем Марию поудобнее. Мария, кусая губы, сказала Иосифу сквозь слезы:
- Чувствую я, что пришло время и сегодня суждено мне родить!
Засуетился Иосиф, побежал в гостиницу, принес ушат теплой воды, приготовил чистое полотенце и пеленки…
Она родила младенца среди ночи. Глядя на младенца, заплакала Мария от смущения, и, потупившись, улыбнулся ей в ответ Иосиф, взял ребёнка на руки, обмыл его и долго любовался красивым и спокойным малышом. Приложил он младенца к груди Марии, а сам стал на колени и помолился Богу за счастливые роды…
И пронесся над Вифлеемом тихий теплый ветер. И вспыхнула ярким светом, пришедшая с Востока звезда, и остановилась над хлевом, где родился Иисус.
…Три волхва, в ярких одеяниях, гордо сидящие на верблюдах, появившись в Иерусалиме, возбудили любопытство всех горожан. Приехали они со стороны полуночных восточных стран и везли с собой богатые дары.
Старший из волхвов, высокий худой старик с седой длинной бородой, горбатым носом, острыми темными глазами, прячущимися в морщинистых глазных впадинах под кустистыми длинными бровями, въехав во двор Иродова дворца приказал доложить о себе царю. Говорил он на местном наречии, но голос его был сух, высок и, казалось, что это ворон каркал команды.
Снедаемый любопытством, Ирод сам вышел их встречать и проводил в покои.
- Прикажи царь покормить верблюдов, - прокаркал старший из волхвов. Его спутники молча поклонились Ироду и сели на ковры, по-восточному поджав ноги под себя.
Ирод хлопнул в ладоши и приказал появившимся слугам, накормить верблюдов, а заодно принести вино, закусок и стал расспрашивать гостей, пытаясь поскорее удовлетворить свое любопытство.
В глубине души ему очень хотелось верить, что дары, привезенные волхвами, предназначены ему. Но почему? Он никак не мог ответить на этот вопрос и потому, решил на всякий случай, оказывать волхвам всяческое почтение.
- Едем мы издалека, из стран полуночных, где правят короли сильные и богатые, где стоят наши хоромы, убранные коврами, серебром и золотом. По давним поверьям, записанным в наших священных книгах, знаем мы, что в пределах страны Израилевой должен родиться в эти времена младенец, который наречется царем Иудейским и станет со временем владыкой Мира, его Спасителем, очистив землю от грехов человеческих...
Попутчики говорившего молчали, но дружно кивали головами в островерхих меховых шапках в знак подтверждения слов, сказанных старшим волхвом.
– Девять месяцев назад, загорелась яркая звезда на нашем небосклоне и тронулась на Запад. И мы вместе с нею пошли в ту сторону, куда она двигалась. И вот мы здесь…
Старик замолчал, омыл лицо и руки из подставленного слугой серебряного кувшина и, съев несколько мятных лепешек с медом, запил все это вином, разбавленным водой.
Его спутники тоже немного поели.
Ирод, человек осанистый, с большим животом и остроносым злым лицом, пил неразбавленное вино, слушал гостей и лицо его мрачнело:
«Кто ещё смеет претендовать на Иерусалимский трон? – спрашивал он сам себя, - Недавно я казнил очередных заговорщиков, свивших гнездо в моем дворце, а тут рождается неведомый самозванец и я ничего не знаю. Прикажу казнить начальника тайного розыска, негодяя, который требует только денег, а работу свою не выполняет».
Ирод заставил себя улыбнуться и спросил:
- А в каком же городе, в какой семье этот будущий царь должен родиться? Наверняка вы это знаете, мудрые путешественники...
Голос его непроизвольно дрогнул, а горбоносый старик, старший их них, метнул в сторону Ирода взгляд из-под бровей и отвел глаза в сторону:
- Даже мы этого не знаем, - сказал он, - идем туда, куда нас ведет звезда.
Он помолчал, ополоснул руки после еды, вытер их полотенцем, поднялся, огладил бороду и закончил:
- Но мы, на обратном пути, заедем к тебе, царь, и все расскажем… А теперь - нам надо спешить.
Когда волхвы уехали, Ирод сел на трон и, помрачнев, приказал позвать начальника тайной стражи. Ироду показалось, что слуга, исполнявший приказ, действует слишком медленно и разъярённый Ирод закричал, схватившись за кинжал, висевший на поясе:
- Делай это быстрее! Иначе я прикажу отрубить тебе ноги, чтобы ты не мог ходить, а только ползал!
Слуга, подгоняемый страхом, убежал искать начальника тайной стражи, а Ирод, отпив немного вина, стал ходить из угла в угол, разговаривая сам с собой:
- Дождусь стариков и тут же прикажу казнить младенца… А заодно и его родителей…
На закате этого же дня волхвы приблизились к Вифлеему и в наступившей темноте звезда будущего Владыки народов вдруг остановилась. Уже ночью волхвы постучали в гостиницу. Разбуженный хозяин спустился вниз, отворил ворота, хотел выругать неожиданных путешественников, но, увидев странный караван, промолчал и поклонился.
Горбоносый старик, не слезая с верблюда, спросил:
- Хозяин! Нам известно, что у тебя в доме родился младенец, который станет великим человеком. Проведи нас к нему...
Хозяин гостиницы посмотрел на пришельцев и ответил:
- В моем доме никто никогда не рождался, ибо я вдовец.
- Ты говоришь неправду, - гортанно прокричал старик, - если не скажешь правду, будешь наказан! - Хозяин гостиницы испугался, заморгал заспанными глазами и вдруг вспомнил о постояльцах в хлеву.
– Да-да-да..., - запинаясь, проговорил он, - в хлеву остановилась какая-то пара из Назарета и, похоже, что молодая жена старика-плотника собиралась рожать...
Он помолчал и, криво усмехнувшись, добавил:
- Но какой же великий человек может родиться в хлеву, да ещё от Назарянина...
Старик перебил его, резко крикнув:
- Веди нас в хлев!
Когда волхвы вошли в хлев, то в задней его части светилась свеча и счастливая, улыбающаяся Мария кормила младенца Иисуса грудью.
При виде её и ребенка волхвы упали на колени и, кланяясь, подползли к счастливой матери с ребенком.
- Славься Владыка Мира и Земли! – запели они дрожащими голосами. – Да будет благословенно имя Твоё и имя Матери Твоей! Прими поклонение и дары наши и не будь в будущем, во время своего воцарения, строг к нашим народам, живущим в странах полуночного мира.
И внесли они дары свои Господу: золото, ладан, смирну и долго молились, благословляя Марию и преклоняясь перед Младенцем...
А когда радостные собрались они в обратный путь, горбоносый старик позвал Иосифа и словно прокаркал, страшные слова:
- Бойся Иосиф царя Ирода, ибо узнал я по его взгляду, что хочет он погубить младенца. Уходи сегодня же утром и лучше всего в Египет. Золото, которое мы принесли, поможет тебе совершить это путешествие быстро и жить там безбедно. Мы рады, что хоть так можем услужить Младенцу.
Волхвы, все трое, в последний раз низко поклонились Иисусу, вышли, сели на верблюдов и удалились в свои страны, но уже другим путем, минуя Иерусалим.
А Ирод допросил своих сыщиков и узнал, что кроме ожидаемого младенца-Мессии уже родился чудесным образом, в семье бездетной Елизаветы и её мужа, старика Захарии другой младенец Иоанн. Говорили, что ему тоже предстоит великое будущее…
Ирод сидел в большом зале своего великолепного дворца, который он недавно выстроил, смотрел, как танцуют полуголые наложницы и, не переставая, пил вино кубок за кубком. Шитые серебром и золотом одежды тяготили его и, сбросив с себя почти все, полуголый, волосатый и жирный, он полулежал на подушках, и мрачно размышлял:
- Не доверяю я этим чудесам. Только малограмотные люди могут верить в чудеса рождений Мессий или Пророков.
Он отхлебнул вина, пролил на грудь и грязной, липкой ладонью растер все по коже.
– Я не Мессия и не Пророк, но именно поэтому не позволю каким-то шарлатанам покушаться на мою власть. И не то, что я не верю в Бога. Нет! Но я знаю, что Бог не вмешивается в житейские дела. Власть и богатство – это дела земные, а не божественные. В такую грязь Бог никогда не вмешивается. Именно поэтому я и убью этого Святого Младенца, если найду его. Какая разница – умрет он ребенком или стариком. Ведь все мы умрем. Зато я уничтожу лишний соблазн для толпы фанатиков, которые только и ждут повода, чтобы сделать бунт…
Он махнул рукой. Музыка прекратилась. Танцовщицы застыли, сбившись в кучку. Ирод поманил пальцем одну из них...
…В ночь перед рождением Христа в природе стояла необыкновенная тишина. Зимнее небо светилось нежно-голубым, переходящим в сумерках в изумрудно-бирюзовый цвет. Было прохладно и, прилетевшие стаи дроздов с Севера, из дремучих лесов за далеким Черным морем, ярко - пёстрыми гроздьями облепили ветви деревьев и сидели молча, отдыхая в роще неподалеку от постоялого двора.
Когда спустились сумерки, птицы запели радостным и веселым хором, славословящим появление на свет чудесного младенца. И всю ночь пели эти весёлые птицы. Жители Вифлеема улыбались и долго не могли заснуть, а священник – старый добрый Иаков, сидя при свечах и разбирая тексты Писания, прислушивался к птичьему хору и думал, что где-то поблизости родился праведник и природа земная радуется его появлению на свет…
…Прохладная ночь…
Луна...
В ночной тишине, изредка, прокричит птица. Овцы серыми комочками лежат в ложбинках то тут, то там и пережевывая жвачку, дремлют. У большого костра сидят пастухи. Поужинав, они тихо разговаривают о приближении холодных дней, о том что хлеб подорожал и о том, что Ирод вновь переделывает свой дворец, украшая серебром и золотом стены палат и спальных покоев.
Вдруг, на черно-синем небосклоне вспыхнула над горизонтом яркая звезда и стала подниматься к зениту.
- Смотрите! Смотрите! Новая звезда взошла! – закричал один из пастухов.
В глаза потрясенным и испуганным пастухам ударил яркий свет и с криком упали они ниц на землю лицом. Стало светло как днем, но овцы были спокойны. По широкому лучу наклонно падающему от звезды, спустился светлый ангел с серебристыми крыльями за спиной. Он коснулся ногами земли и неслышно подошел к пастухам.
- Свершилось! – произнес он. – В Вифлееме родился Сын Божий и вы можете в числе первых узреть младенца, который через время станет Спасителем всех, уверовавших в Него. Поспешите, а овцы ваши будут на месте и в сохранности.
И пастухи отправились в Вифлеем, отыскали хлев в котором поселился Иосиф и родившая младенца, Мария. Им не было места в гостинице и они поселились рядом с коровами и осликом, которые тут же дремали, громко вздыхали и хрустели сеном...
Младенец лежал в яслях и смотрел вокруг внимательно и серьезно.
Было ему на вид не меньше полугода. Лицо чистое, белое, волосы вьющиеся, мягкие темного цвета и необычайные глаза: большие, серые и чистые внимательно и серьезно глядели не мигая, на окружающих его людей и скот.
Вошедшие пастухи, вглядываясь в полутьму хлева, поклонились младенцу и рассказали Иосифу и Марии о знамении с неба. Потом, улыбаясь и радуясь увиденному, возвратились к своим овцам.
…Утро ранее и светлое, озарило гористый горизонт. В хлеву, где в яслях лежал младенец проснулись коровы и постукивая копытами, повернулись головами в сторону яслей. Их большие, неподвижно-спокойные глаза блестели из теплого сумрака.
Незаметно поднялась заря и вновь, как вечером, только уже в обратном порядке в прохладном воздухе первого дня нового времени, небо окрасилось нежно-зеленым, постепенно светлея ближе к горизонту и переходило в голубое, через золото, в багряные всполохи над горными массивами. И птицы пели не переставая. Приветствуя новый день, заблеяли овцы на пастбищах и протяжно и важно замычали коровы в стойлах.
Младенец проснулся и слушая шум наступающего дня, улыбнулся. Он был простодушно и глубоко счастлив…
Мария завернула Иисуса в припасённые пелёнки, а Иосиф, не торгуясь, купил у хозяина гостиницы, осла оседлал его и, посадив сверху Марию держащую на руках младенца, не задерживаясь тронулся в дальний путь…
Не забыл Иосиф и дары волхвов, набив ими перемётные сумы - золотом, подаренным мудрыми старцами Младенцу, они расплачивались за ночлег на постоялых дворах, а когда наконец прибыли в Египет, то купили небольшой домик и жили долго, не зная нужды ни в чём. Иосиф, вскоре стал работать, а Мария растила Богом ей данного малыша…
…После смерти царя Ирода, семья Иисуса, вернувшись из Египта, поселилась в Назарете, в своём доме и зажила спокойно.
Назарет был маленьким городком и немногие жители, любили его за тишину и покой. Он раскинулся на склоне долины, а позади громоздились предгорья, изрезанные следами ручьев и потоков возникающих во время гроз и проливных дождей.
Горизонт неровной линией горного хребта отделял небо от земли. В полдень бывало очень жарко и солнце нещадно палило неосторожных прохожих. Однако к вечеру зной спадал и на закате, заходящее солнце мягким розовым светом освещало вершины холмов вокруг и на город опускалась прохлада.
Воздух свежел, становился прозрачным и на темнеющем черной синевой небе, появлялись первые яркие звездочки.
В это время в семьях садились ужинать, а потом, поднимались на плоскую крышу помолиться Богу, попросить у него прощение за грехи, попросить благословение на завтрашние дела.
…Утро вставало над землей свежее, чистое, звонкое. Издалека, с окрестных пастбищ, доносилось блеяние овец, возвращающихся на луговины. В тишине, далеко был слышен звон колокольчика на шее вожака стада, блеяние ягнят и пение птиц в ветвях дикой оливы, стоящей в излучине ручья.
Город только просыпался, а пастухи уже перегоняли стада поближе к водопою, к тенистым рощам, в которых они могли укрыть себя и стада в полуденный зной…
В это время, Мария читала маленькому Иисусу отрывки из священных книг и он воспринимал Пророков Ветхого Завета, как своих современников. Больше всех ему нравились рассказы о Пророке Илии.
…В хлеву, за стеной, топоча копытами укладывались спать овцы. Свеча, в глиняном подсвечнике потрескивала и пламя, то увеличиваясь вспыхивало, освещая дальние углы комнаты, то уменьшалось, погружая в полумрак низкие потолки, глинобитные полы и белённые известью стены.
Иисус сидел на низенькой скамеечке и снизу вверх смотрел в лицо своей матери, слабо освещённое свечным пламенем. Она раскрыла книгу Илии и начала спокойным, тихим голосом, читать о деяниях неистового Пророка.
- И сказал Илия народу: я один остался пророк Господень, а пророков Вааловых четыреста пятьдесят человек.
- Пусть дадут нам двух тельцов и пусть они выберут себе одного тельца и рассекут его, и положат на дрова, но огня пусть не подкладывают; а я приготовлю другого тельца и положу на дрова и огня не подложу;
- И призовите вы имя бога вашего, а я призову имя Господа, Бога моего. Тот Бог, который даст ответ посредством огня, есть Бог.
- И отвечал весь народ, и сказал: хорошо.
- И сказал Илия пророкам Вааловым: выберите себе одного тельца и приготовьте вы прежде, ибо вас много; и призовите имя бога вашего, но огня не подкладывайте.
- И взяли они тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали.
- В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом. Ибо он бог; может быть задумался, или занят чем-нибудь, или в дороге, а может быть и спит, так он проснётся!.
- И стали они кричать громким голосом, и кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним
- Прошёл полдень, а они всё ещё бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха.
- Тогда сказал Илия всему народу: подойдите ко мне. И подошёл весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник Господень.
- И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому Господь сказал так: Израиль будет имя твоё.
- И построил из сих камней жертвенник во имя Господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерна
- И положил дрова и рассёк тельца, и возложил его на дрова.
- И сказал: наполните четыре ведра воды и выливайте на всесожженную жертву и на дрова. Потом сказал: повторите. И они повторили. И сказал: сделайте тоже в третий раз. И сделали в третий раз.
- И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою.
- Во время приношения вечерней жертвы подошёл Илия пророк и сказал: Господи, Боже Авраамов, Исааков и Израилев! Да познают в сей день, что Ты один Бог в Израиле, и что я раб Твой и сделал всё по слову Твоему.
- Услышь меня Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердца их к Тебе.
- И ниспал огонь Господень, и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве.
- Увидев это, весь народ пал на лицо своё и сказал: Господь есть Бог. Господь есть Бог!
- И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых , чтобы ни один из них не укрылся…
Декламируя эти стихи, голос её задрожал, румянец проступил сквозь тонкую кожу.
Иисус в этот момент поднял голову и попросил: - Не читай дальше пожалуйста. Мне не нравиться, что Илия всех пророков Вааловых убил подле Киссонова потока. Почитай мне лучше мою любимую историю!
Мария перелистнула книгу чуть назад и, улыбнувшись, начала:
- И встал он и пошёл в Сарепту Сидонскую. И когда пришёл к воротам города, вот, там женщина вдова собирала дрова. И подозвал он её, и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться.
- И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки твои.
- Она сказала: жив господь, бог твой! У меня ничего нет печёного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрём.
- И сказал ей Илия: не бойся, пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня и принеси мне; а для себя и своего сына сделаешь после.
- Ибо так говорит Господь, Бог Израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю.
- И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом её несколько времени.
- Мука в кадке не истощалась, и масло в кувшине не убывало, по слову Господа, которое он изрек чрез Илию.
- После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нём дыхания.
- И сказала она Илии: что мне и тебе, человек божий? ты пришёл ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего.
- И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук её, и понёс его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель.
- И воззвал к Господу, и сказал: господи, боже мой! Неужели Ты вдове , у которой я пребываю сделаешь зло, умертвив сына её?
- И простёршись над отроком, он трижды воззвал к Господу, и сказал: Господи, боже мой! да возвратиться душа отрока сего в него, и он ожил.
- И взял Илия отрока, и свёл его из горницы в дом, и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив.
- И сказала та женщина Илии: теперь – то я узнала, что ты человек божий и что слово Господне в устах твоих истинно…
Делая паузы, она смотрела на сына и украдкой вытирала слёзы, гладила ласково по головке, А он, увлёкшись, сосредоточенно смотрел невидящим взором в одну точку и воображал седовласого, сильного и властного человека - Илию, с выразительным лицом, блестящими, яростными глазами и широкими жестами. Иисусу казалось, что он слышит его громкий голос выражающий святое негодование и презрение к греховной жизни потомков Авраама.
Когда Мария замолкала, он ещё долгое время сидел неподвижно, погруженный в видения, а потом, словно очнувшись, спрашивал:
- А почему ты замолчала? Прошу тебя, читай дальше!
И она, справившись с волнением, переворачивала страницу…
…Иисус очень рано стал молиться Сущему самостоятельно и стоя на коленях, обратившись в сторону восхода солнца, шептал слова любви и преданности Богу…
...Иисус рос удивительно умным и спокойным мальчиком. Он рано научился читать и очень часто его видели с книгами Священного Писания, сидящего на корточках у стены в тени, разбирающего буквы и слова, водя по строчкам тонким нежным пальчиком.
От отца Марии осталось много книг Ветхого Завета, изучение которых и были главным занятием подрастающего Иисуса. Большеголовый мальчик с внимательным взглядом, поражал соседей Иосифа и Марии своей сдержанностью и ясным спокойствием. С соседскими мальчишками он играл редко, а больше сидел в доме или на плоской крыше, когда спадал дневной зной и думал о чем-то своем, часами находясь в неподвижности.
Он мог, лежа на спине, на крыше, в ночной тишине рассматривать мириады светящихся и мерцающих звезд и звездочек, проникая взглядом вглубь мироздания и постигая законы, движущие Вселенной. Когда Мария уводила его в дом и, укладывая в постель, спрашивала, чем интересны звезды, чтобы так долго на них смотреть, он вскидывал на неё взгляд больших глаз и серьезно отвечал:
- Я с ними иногда разговариваю и они мне отвечают.
Закрыв глаза, Иисус безмятежно засыпал, а Мария уходила на кухню, к очагу, домывать посуду после ужина и думала над его ответом, покачивая головой: «Какой он милый и не по годам умный».
Она, как и Иосиф, старалась не вспоминать день рождения сына, своего бегства в Египет и возвращение обратно. Она привыкла жить как все, ухаживая за детьми и мужем, а чудеса и знамения при рождении сына, пугали её, заставляли волноваться и плакать. И потому она старалась забыть об этом.
…Вставала Мария рано и пока все спали, растапливала очаг, готовила бобовую похлебку, накрывала на стол. Потом, когда все, позавтракав, расходились по делам, она мыла и чистила посуду, подметала в доме полы, не забывая присматривать за маленьким Иисусом. Были и ещё дети - Иосиф к тому времени по просьбе доброй Марии перевёз детей от первого брака в свой дом.
Иосиф тоже любил Иисуса, но, вспоминая историю его рождения, поклонения пастухов и волхвов, тяжело вздыхал и часто молился…
Со временем волосы его совершенно поседели, он сгорбился, от боли в пояснице почти не мог работать сам, хотя наблюдал и советовал работникам, как лучше вставить изготовленную ими оконную раму, или подогнать к каменному проему тяжелые дубовые двери...
Когда настала пора ходить в синагогу на учебу, Иисус уже многое знал и умел делать самостоятельно. В синагоге он стал первым помощником, почти слугою старенького раввина, который всегда хвалил его и говорил Марии:
- Из этого ребенка должен получиться великий человек. За всю свою долгую жизнь я не видел такого доброго, послушного и умного ученика. Помяните мое слово: он прославит ваш род и наш город и станет известен всему миру…
…Огибая город, по окраине, между ручьем и домами, проходила старинная дорога из Дамаска в Иерусалим, по которой раз или два в год жители Назарета ходили в Иерусалим, в святой храм Соломона.
Дорога занимала три дня и изможденные и усталые путники мерно шагали по каменистой дороге. Колея петляла, поднимаясь с холма на холм и то тут, то там видны были паломники то семьями, а то и по одиночке, идущие в Иерусалим. Проходящие здоровались, так как большинство было знакомо друг с другом, а иногда были даже родственниками. Подростки и дети шли гурьбой и часто отставали или опережали родителей. Но родители не беспокоились, так как путь долгий и дети держась кучкой, не надоедали взрослым...
…Было жарко. Мария и Иосиф шли впереди и молчали. Вслед ха ними шагал их повзрослевший сын Иисус, первый раз идущий в Иерусалим на святой праздник Пасхи. Зной, горячими прозрачными потоками поднимался над холмистой равниной и от этого, стоявшие далеко впереди деревья и строения, казалось оживали и двигались.
В одной из оливковых рощ остановились отдохнуть и пообедать.
Поздоровались с отдыхавшими здесь же дальними родственниками Иосифа, сели в тени и Иисус, сбегав к колодцу, принес мех свежей холодной воды. Обмыли потные лица, прополоскали рты и Мария, разложив чистую ткань прямо на земле, выложила из котомки хлеб, козий сыр, лук, соль и смесь из сухих фруктов и орехов. Не спеша помолились и не торопясь, стали есть. Иисус молился и что-то внимательно высматривал в вершинах олив.
Немного отдохнув, Иосиф, Мария и Иисус продолжили путь и через два дня подошли к Иерусалиму. На подходе к городским воротам Иосиф постелил коврик и стал молиться, благодаря Бога за долготерпение и всепрощение, за счастье семейной жизни. Мария и Иисус, также опустившись на колени, молились.
Мaрия изредка поглядывала в сторону сына, любуясь его стройной фигурой, ласковым, беззаботно-восторженным лицом. Его губы двигались, а большие чистые глаза внимательно всматривались в силуэты святого города. Он погрустнел, словно предчувствуя свои будущие страдания, которые принесет ему встреча с Иерусалимом. Обычная улыбка сошла с его губ...
…После праздника Иосиф и Мария поспешили вернуться в Назарет. Затерявшись в толпе паломников, Иисус отстал и свернул к Храму. Он не боялся, не искал родителей, так как уже знал, что его судьба навечно связана с этим городом, с этим Храмом и с Богом, которому был посвящен Храм…
Через время, он уже сидел в Храме и слушал стариков - книжников, а когда его спрашивали, почему он здесь один и где его родители, отвечал, что родители его ушли в Назарет, а ему интересно, что говорят о Боге умные люди…
А потом, внимательно слушавший беседу Иисус, стал задавать вопросы:
- Вот вы говорите, что притесняют римляне израильтян, не дают служить правильно Богу. Но ведь сказано: вся власть от Бога... И за грехи воздам... Не сами ли первосвященники забывают о Боге, о его всевидящем взгляде? Не сами ли они в храмах допускают беспорядок, торгуют, меняют деньги и за звоном монет, за разговорами купцов и покупателей не слышат слов службы? И много ли праведников среди членов Синедриона?
Старики стали оглядываться, не слышит ли кто эти дерзкие разговоры.
А Иисус продолжал:
- Я вижу, как книжники и фарисеи гордятся перед людьми своими знаниями, но ведь они не самые умные люди в народе израильском. Родители их богаты, поэтому они могли учиться. Научились читать и толковать священные книги. Но все они преклоняются перед богатством, стараются и сами стяжать побольше мирского, не заботясь о главном, о небесном.
Многие из них не знают, что такое тяжкий труд. Да, они постятся, но зато после поста ни в чем себе не отказывают, едят и пьют за двоих. Многие из них имеют женщин, помимо жен, хотя и не должны этого делать. Есть и такие, которые дают деньги в долг, под проценты, не сами конечно, а через своих родственников.
Многие менялы, сидящие с утра до вечера, здесь, в этом храме, управляют их денежными делами. Поэтому и открыт такой торг в храме…
Иисус вспомнил разговор левита и менялы сегодня утром. Левит корил торговца, что тот приносит ему мало прибыли.
- Богатому трудно верить в Божье всемогущество, - продолжил он говорить - так как он видит, что за деньги сможет иметь все, что захочет. Где и когда вы видели, чтобы богатый священник роздал свое добро нищим, а сам бы довольствовался малым?!
А ведь все они говорят о нестяжании, о почетной бедности. Значит, они говорят одно, а делают другое. Значит, они обманывают людей. Но ведь Бога не обманешь, он знает, что люди делают, а еще лучше он знает, что они думают. И значит, за гробом их ждет божья кара...
Старики зашептались между собой. Многие из них думали об этом так же, но говорить
боялись, хотя знали, что грех скрывать свои мысли. Поэтому некоторые, испугавшись, ушли, но Иисус продолжил свои рассуждения с оставшимися:
- Ныне на праведное место Моисеева воссели книжники и фарисеи и стали нагружать людей работами и заботами, а сами не делают того, что говорят другим. На людей взваливают бремя обязанностей, а сами пальцем не пошевелят. Любят они широкие заметные повязки на головах и пышные одежды. Любят торжества, на которых занимают первые места и любят, когда их называют «Учитель».
Но Учитель у нас один – Отец наш Небесный. И из пророков известно, что кто возвышает себя, тот будет унижен, а кто унижает себя, тот возвысится…
Звонкий голос Иисуса эхом отзывался под сводами Храма:
- Кто исповедует лицемерие, тот затворяет Царствие Небесное человекам: сам не входит и других туда не допускает.
«Прав мальчишка, хоть и мал пока», - думали старики, но молчали, удивляясь уму и прозорливости мальчика.
- Лицемеры, подобны людям очищающим блюда снаружи, тогда как внутри они полны хищения и неправды. Лицемеры снаружи кажутся праведниками, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.
Старики стали по одному удаляться от молодого оратора и уходить в тень. Кто-то говорил про себя, кто-то ворчал озираясь:
«Верно подросток говорит, плохо живем. Не по Божески. Стали священники и книжники ставить себя на место Бога. Но прав юный мудрец…
Многие спрашивали: Окуда он? И кто то ответил: - Говорят он из Назарета, сын старого Иосифа-плотника и Марии...»
Пришла ночь и один из стариков пригласил Иисуса ночевать к себе в дом, что был недалеко от Гефсиманского сада. Когда пришли в дом, Иисус поклонился хозяину и поблагодарил его за заботу и сердечность о нем, незнакомом подростке. Рассказал, что живет в Назарете, что отец его Иосиф и мать Мария из потомства Давидова. Что были на празднике и что он отстал от них желая, послушать старцев…
Сели ужинать. Иисус ел мало, больше пил воду, а когда закончил ужин, встал на колени, поклонился и сказал:
- Благодарю тебя, Отец Всеблагой, за заботу обо мне.
И еще молился о благе тех, кто истинно верует и помогает своим ближним в беде и нужде, вспоминал мать свою Марию и отца своего Иосифа и пожелал им здоровья. После этого лег в отведенную ему горницу и заснул крепко.
Рано утром Иисус проснулся от пения птиц за окном. Посмотрел на небо и вышел во двор, где был небольшой сад. Умывшись и причесав свои кудрявые волосы, он встал на колени, лицом к восходящему солнцу и начал молиться с просветленным лицом.
Когда старик проснулся Иисус уже был готов уходить и стал просить его:
- Дедушка, поторопись, нам надо идти в храм Соломонов, молиться там и говорить о вере с людьми долгоживущими, знавшими и радость и горе и понимающими, что все от Бога и что все мы овцы стада его.
Удивился старик, благоговейно посмотрел на Иисуса и от полноты чувств прослезился. Впервые он видел такого умного и доброго мальчика со спокойными глазами мудреца. Он захотел погладить ребенка по голове, как это обычно делают старшие, поощряя малых детей, но неожиданно застеснялся и только слегка коснулся его плеча.
Не мешкая, они встали и пошли в храм. Когда подошли они к толпе, стоявшей возле дверей храма, все обернулись и стали говорить, узнав Иисуса:
- Вот тот мальчик, который вчера говорил мудрые речи здесь в храме...
... Мария и Иосиф, стали искать Иисуса уже вечером. Они думали, что он идёт за ними вместе с ватагой городских детей, однако, расспросив их узнали, что Иисус отстал от всех, ещё в городе…
Через день родители возвратились в Иерусалим с полдороги и, увидев сына, сидящего в кругу стариков и беседующего с ними, рассердились. Мария заплакала и стала упрекать Иисуса в жестокосердии, в том, что он не думал о тревоге и страхе за него родителей. Иосиф схватил сына за руку и хотел вывести вон из храма. Но Иисус вырвал свою руку, строго поглядел на родителей и сказал:
- О чем вы плачете и почему сердитесь? Ведь только здесь я дома, в доме Отца моего. Это и есть мой настоящий дом!
И так блестели его глаза, так уверенно и убежденно он это говорил, что смутился Иосиф и перестала плакать Мария. Добрыми словами стали звать они Иисуса вернуться домой в Назарет. Он пожалел их, попрощался со стариками, поклонился всем, кто слушал его и с кем он говорил в эти дни и пошел вслед за отцом с матерью, понимая родительскую печаль и беспокойство...
Учился Иисус хорошо. Читал книги Завета, жизнеописания святых и пророков и сам старался быть похожим на пророка Илию… Он понемногу начал помогать старому отцу своему и все у них получалось отлично. Иисус научился делать и читать чертежи и помнил все детали, из которых состояли двери, окна и даже целые здания. Память у него была удивительная…
Он никогда никуда не спешил и часто оставшись один, задумавшись, часами сидел в тишине неподвижно. Бывало так и при людях, словно он отлетает куда. Иисус не участвовал в играх братьев и собрав соседских мальчишек, намного младше него, уходил с ними, на ближайший холм и там, сев в красивом месте, говорил о Боге, о сотворенных им земле и небе, которое было божьим престолом, о красоте и праведности братской добродетельной жизни...
Сам того не ведая, он учился говорить умно, страстно, доказательно и маленькие слушатели слушали его внимательно и запоминали многое, о чём он им говорил, в чём их убеждал…
Время шло, Иисус вырастал. Он начал уходить один в горы и проводил там дни напролет, читая священные книги, разговаривая с деревьями, травами, птицами и животными. И приходил в дом свой просветленный и удовлетворенный...
Но не все люди, которые жили рядом с Иисусом, были добры и бескорыстны. Опечалился он, когда увидел, как его сверстник Птоломей, получая от родителей деньги, покупал себе в местной лавке сладкие пирожки и конфеты, сушёные фрукты и абрикосы и все это ел сам, а товарищам своим по играм не давал, или требовал, в обмен на подачку, чтобы они относились к нему как к начальнику. И те прислуживали ему, «зарабатывая» благорасположение «богача».
Огорчился Иисус и много думал, сидя на камне в можжевеловой роще о том, что человек, взрослея и переходя рубеж детства, меняется и становится эгоистом и не скрывает своей жадности, эгоизма и похоти в простоте неразумения добра и зла, за что часто бывает наказан, уже во взрослом состоянии.
От его внимательного, прямого взгляда не могло укрыться показное благополучие богачей и людей не уважающих Божеские законы. И видел он вокруг себя много несчастных: одни переживали от последствий неправедно нажитого богатства, другие страдали от бедности и даже нищеты. Одно он знал твёрдо: каждый будет наказан Отцом Всевышним, кто отступает от его заветов братской любви и нестяжания...
Облачко, похожее на короткопалую собаку с большой головой, проплыло по небу и ветерок, овевая лицо, давал прохладу и чуть шевелил листву на деревьях. Где-то однообразно, тревожно, пронзительно свистел некрупный сокол, то-ли предупреждая о чем-то свою подругу, то-ли зазывая её к себе.
«Человек не животное, - продолжал размышлять Иисус, рисуя буквы палочкой на песке под ногами - он создан по образу и подобию Бога. Как бывает он хорош и красив, когда молится о здоровье и благополучии больных или нуждающихся. И как он неприятен, когда кривляется и хихикает, рассказывая о своих похотливых похождениях.
И ведь часто это все выдумано от вожделения, кусающего его душу. Но тем противнее смотреть и слышать это. И сказать ему об этом нельзя, - он не поймет, что можно и нужно жить иначе, светло и чисто. Бог вложил свои светильники в души всех людей, но у многих они не горят, коптят и вместо пламени и света дают дым и тьму.
И все равно Бог прощает людей, дает возможность спастись, избежать смерти и войти в жизнь вечную. Только уверуй – живи по заповедям Божьим и ты спасешься и после Суда воссядешь в сонме вечно живущих, одесную от Бога...
…В свои шестнадцать лет Иисус перерос родителей, но был худой и стройный, как девушка. Узкие бедра и талия подчеркивали широту начинающих округляться мышцами плеч. Маленькая, словно выточенная из мрамора, голова с большими, ясными, широко раскрытыми глазами, нос с небольшой горбинкой, яркие губы с пушком подрастающих усов, и замечательные длинные кудрявые волосы каштанового цвета…
Он был тих и скромен, но вовсе не робок и когда видел проявления неправды или обиды вокруг себя, всегда вступался за слабых и обиженных, хотя не сердился на обижающих и уговаривал их, добродушно улыбаясь. А речи и слова его приобретали постепенно убедительную силу. Часто он мирил ссорящихся так, что обе стороны начинали уважать его и верить его словам…
В этом возрасте, весной, Иисус первый раз постился.
Утром, как обычно, он поел немного каши, а после работы, придя домой, сел читать книгу пророка Исайи, где говорилось о сорокадневном посте пророка и так увлекся, что когда его позвали ужинать, то мягко отказался и пошел спать, чувствуя легкий голод и небольшое возбуждение от необычайности ощущений.
Спал хорошо, рано проснулся, умылся холодной водой и вновь отказался от еды, читая, пока Иосиф со старшими детьми, не торопясь, вкушали завтрак. Работа была не тяжелая, вставляли рамы во вновь отстроенный дом, подгоняли, клеили, ждали пока клей затвердеет.
Сидя на камнях, оставшихся от кладки во дворе, Иисус, совсем не устав, любовался безоблачным жарко-синим небом и следил, как возникающие над горизонтом перистые облачка, протянувшиеся полоской с севера на юг, таяли, чуть двигаясь, подгоняемые небесным ветерком. Иосиф, как обычно, не мог сидеть без дела и, взяв осколок острого стекла, размечал заготовки для будущих рам.
Тишина и покой жаркого полдня, приближающийся праздник - все это наполняло сердце юноши непонятной радостью. Он ласково глядел на увлеченного работой Иосифа, на его грубоватые, покрытые бесцветным старческим пушком тыльные стороны ладоней и подумал почему-то вдруг о своей смерти: «А как мне будет суждено умереть в этом мире?». Смутно предвидя ответ, он вновь глянул в небо, задумался и словно воспарил в эти безбрежные небесные просторы, овеваемые теплым весенним ветерком.
Когда Иосиф бережно коснулся его руки своими заскорузлыми пальцами и произнес:
- Пора.
Иисус, вздрогнул, и словно возвратившись из краев неведомых, огляделся и взяв новую раму, стал вставлять ее в оконный проем.
Вечером, он уже привычно отказался от пищи, попил воды и едва только тьма окутала предгорья и в доме зажгли свечу, лег спать…
Иисус в первый раз постился четыре дня и чувствовал себя легко и свободно. От тела шел приятный запах, во время работы он слегка уставал, но присев, мгновенно восстанавливал свои силы. Глаза его прояснились и легкая радужная оболочка расширившихся зрачков, выделялась на матово чистых белках.
Ночью он спал чутко и слышал, как мимо их дома на рассвете пробежала стая бродячих собак, спешащих после ночлега где-то в заброшенном доме, на рано открывающийся мясной рынок.
«Завтра суббота, - подумал Иисус, - а сегодня я, как учат аскеты, буду понемногу есть кашу и овощи, а вечером перед сном выпью стакан молока».
Как сказал, так и сделал. Овощей, на первый раз, он съел всего горсть, пшенной каши, тщательно пережевывая, съел всего три ложки. Этого ему вполне хватило. Он был сыт и бодр как никогда.
В субботу утром, идя на службу, он почти бежал. В синагоге с трудом заставлял себя стоять на одном месте. Хотелось двигаться, бегать, петь. Жизненная энергия переполняла его тело и дух.
Придя домой, Ииисус сел за стол и, думая о чем-то о своем, пристально глядел на кружку, стоящую на краю стола. Через какое-то время кружка сдвинулась со своего места и с громким стуком упала на утоптанный пол...
В следующую субботу Иисус после долгой службы в синагоге ушел за город и, пройдя предгорья, начал подъём на обрывистую гору. В долине небольшого ручья росли раскидистые деревья и, проходя через их чащу, он вспугнул лисицу, которая, отбежав несколько метров в сторону, остановилась и проводила его безбоязненным взглядом...
После небольшого водопада тропинка терялась в нагромождении скалистых обломков и так легко было на душе, так сильны были мышцы его тела, что ему захотелось взлететь. Он едва заметно улыбнулся, встал на край большого обломка и, приказав себе повиснуть в воздухе, шагнул вперед. Казалось, что все в мире изменилось. Он не упал, а медленно опустился с двухметровой высоты и вытянутой левой ногой, мягко коснулся травы, росшей перед камнем…
Идя домой, он повторял про себя: «Молитва и пост! Молитва и пост! Надо поверить, что это ты можешь, не касаясь скал передвигать их с места на место. Молитва и пост!..» - повторил он снова и тихо улыбнулся. Рассказы матери о его рождении: о пастухах, волхвах вдруг обрели новый радостный и удивительный смысл…
…Весна, цветущее разнотравье и разноцветье на горах. На восходе солнца поют жаворонки. Теплый ветер, нагреваясь на вершинах холмов под солнцем, стекает вниз в долины вместе с ароматами цветущих горных тюльпанов, анемонов, олив. На опушках, среди зеленеющих рощ пасутся стада коз и овец, позванивая колокольцами.
Несколько сотен домов Назарета приютились у подножья холма. Белые стены, плоские крыши, узкие улочки. Дом Иосифа стоял на склоне и чуть ниже под домом под деревянным навесом Иосиф соорудил себе столярную мастерскую. Здесь, всегда приятно пахло свежими стружками, древесным клеем, теплым деревом. С утра до вечера в мастерской стучал молоток, строгал рубанок, звенела пила. Иосиф с помощью Иисуса и сыновей от первого брака, изготавливал, оконные рамы и двери, для строящихся домов. Работы хватало всем…
…После того, как ему исполнилось шестнадцать лет, Иисус, с согласия отца и по совету матери, пошёл в пастухи, неделями пропадал на пастбищах расположенных среди высоких холмов, вдали от Назарета. Вместе с другими пастухами, он проводил ночи у костра.
Вечерами, глядя в высокое небо, Иисус удивлялся и страшился величия мира, обилию звезд и лунного света. Он думал о безграничных возможностях Создателя и с гордостью сознавал, что в нем, тоже есть что-то, что отличает его от других пастухов, плотников, горшечников, виноградарей.
В долгие ночные часы, он, как бы растворялся в безграничных пространствах небес, размышлял о несоответствии красоты неба, земли и жизни людей: с их алчностью, тщеславием, гордыней, порождающих многообразие форм зла.
- Как победить зло? – спрашивал он себя и сам же отвечал. – Только добром, только любовью! Если попытаться победить зло злом, то количество зла от этого только увеличится и Сатана, - властелин смерти, будет только радоваться этим своим победам. Лишь жертвуя, можно творить добро...
Внизу, среди темнеющих стволов рощи, завыл шакал и замолчал. Опять наступила тишина. Костер погас, оставшиеся угли тлели, покрываясь пеплом. Горизонт на Востоке светлел. Ковш созвездия Большой Медведицы повернулся, обойдя вокруг невидимой оси.
«Скоро утро, - подумал подросток, - а как жаль. Ночью так тихо, так легко дышится и думается».
Он зевнул, подстелил баранью шкуру под спину, лег, вздохнул, обдуваемый легким ветерком закрыл глаза и сразу же спокойно заснул, под высоким сводом небес светлеющим от занимающейся зари…
Иисус любил путешествовать и взрослые пастухи часто отпускали его погулять по окрестностям. Иногда днем, он делал значительные переходы, любуясь природой, холмами и скалами, забредая в неизведанные местности.
И в этот раз Иисус зашел далеко, в места малознакомые. По дну заросшей кустарником ложбины он поднялся к небольшому водопаду, попробовал на вкус воду из ручья, черпая ее ладонями. Напившись, вытер лицо, и стал осматриваться. Внизу, за руслом ручейка, чуть справа виднелись крошечные крыши небольшого селения, а справа и слева, ниспадая по круто изломанным гребням, стояли скалистые вершины водораздельных хребтов.
Бело-серые каменистые уступы кое-где поросли пыльно-зелеными куртинами кустарников, а ближе ко дну долины, то тут, то там стояли лиственные деревья, поодиночке или целыми рощами.
Иисус устал и присел отдохнуть в тени одного такого одинокого дерева, раскинувшего свою крону и не пропускавшего жарких лучей полуденного солнца. И как всегда в минуты покоя и одиночества пришли мысли о сущности жизни и смерти, о божественной силе, создавшей всю необъятную землю с морями, горами, пустынями и реками, с мириадами живых существ, живущих в воде, на земле и под землей, и даже в небе...
Он увидел далеко вверху, над гребнями, изрезанными серыми морщинами скал, в синеве небесной, среди стад облаков, черную птицу плавающую на широко раскинутых, мощных крыльях в воздушной стихии и озирающей вселенские просторы.
«И я, наверное, так смогу, ибо Бог-Отец дал мне силы, - с гордостью подумал Иисус – но я рожден в человеческом теле и не хочу пугать людей, до времени, заявляя о том, кто я и откуда».
Он отер пот со лба, вздохнул и поднявшись, продолжил путь наверх. Ему захотелось взойти на горный хребет по прямой, минуя тропу ведущую на перевал. Он шел, легко перепрыгивая с камня на камень, иногда, на крутом склоне, сохраняя равновесие касался земли руками.
Он шел, тело послушно несло его, а мысли были далеко.
Он размышлял о долготерпении Бога, о непостоянстве людей, по слабости и маловерию впадающих в искушение и творящих языческие символы, находящихся в плену идола властолюбия и алчности – Мамоны.
«Отец наш небесный строг и справедливо уничтожает очаги повсеместного неверия и разврата телесного и духовного, - думал он, - Содом и Гоморра были сожжены в огне очищения и лишь праведный Лот был спасен от смерти ангелами, посланными Богом на землю. В этом чуткость и справедливость Божия. Каждый получает по заслугам его… И всё таки, как хорошо было бы объяснить людям их заблуждения в тенётах греха и попросить их исправиться и тем отвести кару Господню…»
Иисус перевел дух, огляделся и ему захотелось взлететь, - такой простор и такая красота открывалась перед ним. И действительно, раскинув руки как крылья, он чудесным образом был вознесен над склоном и описав плавную дугу, чувствуя, как ветерок полета шевелит волосы и овевает лицо, плавно ступил на небольшую площадку среди темных обломков скал, упавших сюда некогда с вершины. Сердце Иисуса колотилось и он повторял: «Слава Богу! Я могу летать, как птица и тело мое становится легким, как птичье перо»...
Среди камней блестело зеркало небольшого ручейка с прозрачной водой и он понял, что здесь из склона бьет ключ просачивающийся по трещинам из глубин земли. Он вновь не торопясь напился и прилег на теплый плоский камень, который словно гриб, вырастал из земли. Размышления продолжились:
«По Ветхому Завету, люди, веруя в Бога, приносили ему на заклание козлов. Первосвященник окроплял их кровью жертвенник, тем самым очищая жертвователя от совершенных им грехов. Но греховность оставалась в человеке и вновь и вновь, не выдерживая искушения, люди впадали в греховные деяния и помыслы.
И сегодня настало время, когда грехи человеческие вот - вот переполнят чашу Божеского терпения. Сейчас нужны новые законы, Новый Завет, который придет на смену старому, Ветхому Завету, который уже не удерживает человека от общения с Сатаной. Его воинство подкармливает ослабевшее от грехов стадо человеческое. Нужен новый пастырь, который заповедует Новый Завет, который сможет восстановить крепость умов и сердец в вере, у тех, кто еще способен чувствовать силу и благодать великого Бога»...
Откуда-то из-за скал и очень быстро над головой Иисуса сгустились черные тучи, громыхнул гром и порыв шквального ветра принес первые капли дождя. Придерживаясь руками за камни и корни кустарников, Иисус стал опускаться вниз. Спускаться было труднее, чем подниматься, приходилось смотреть вниз, выбирать безопасный путь. Поэтому спуск занял много времени и сил.
Наконец, спустившись в долину, Иисус почувствовал под ногами не камень, а твёрдую землю, вздохнул, посмотрел вперёд и с облегчением подумал, что идти к цели всегда легче, чем жить достигнув её, не зная зачем и к чему вновь стремить свой дух и тело.
Неожиданно он ясно осознал, что может быть он, сын Бога, воплощенный в человеческом облике, рожден здесь в Иудее среди богоизбранного народа для того, чтобы спасти человечество через новую неизбежную жертву.
Иисусу стало грустно. Поправив одеяния, он встал на колени и принялся молиться: «Боже праведный и милосердный. Все в твоих руках и сердце твоем праведно, умно и истинно. И я готов по слову твоему пожертвовать собой за ради рода человеческого, ради овец стада твоего, которое, сегодня не веруя, остается без пастыря, скромного и праведного. А Дьявол, враг твой, будет побежден жертвой. И я готов и жду твоих указаний, да пребудут сроки земные, по твоему повелению»...
К пастухам, молодой Иисус возвратился поздно ночью и на расспросы их - почему так поздно - отвечал, что заблудился. Он не стал есть, а только выпил воды, лег, уснул и видел сны чудесные и пророческие, а когда рано утром проснулся, то почувствовал на глазах своих еще не высохшие слезы...
Когда Иисусу исполнилось 18 лет, его мать, - Мария рассказала ему о его рождении и плакала и целовала угол его одежды. Иисус гладил её по голове и утешал, говоря:
- Все в мире происходит по воле Бога и я, как и все, в Его воле. Захочет Он и призовет меня к себе на служение, а нет, так нет. Я и так люблю Его всем сердцем и готов жизнь положить за Него, Царя Небесного. Я буду строго исполнять Его заветы и заповеди. Вижу я, что многие в этой жизни живут неправедно, стяжают богатства, поддаются плотским соблазнам и похотям: пьянствуют, объедаются, прелюбодействуют, а многие священники и законники сребролюбивы, горды и лицемерны, скрывая свои пороки под маской постников и молитвенников. И поэтому сейчас трудно отличить добро от зла. Зло рядится в одежды добра и хочет казаться лучше и святее добра. Фарисеи и книжники гордятся знаниями, но не следуют тому, что знают и, соблазняясь, нечестиво завидуют подлинным праведникам, которые видят их лживость и лицемерие, безбоязненно обличают их.
Многие из фарисеев и книжников хотят поставить законы и правила человеческого бытия выше заветов Божественных, чтобы самим быть как Боги, сочинять от себя законы и требовать их исполнения в ущерб Божественным заветам. Много людей живет на земле и тесно стало. Люди поклоняются не столько своим Богам, сколько Молоху и Золотому тельцу...
Слушала Мария его речи, преклонялась перед ним и боялась за него, - так смело и решительно обличал он неправду их жизни к которой все давно привыкли и покорно молчали...
... Иисус нравился девушкам, но относился он к ним, как к своим младшим сестрам, говорил с ними, как с равными, а иногда жалел их, когда они неловко пытались привлечь его внимание новыми прическами, нарядами, подведенными сурьмой глазами. Не чувствовал он ни к одной из них ничего, кроме жалости и сострадания. Он даже иногда боялся их игривых взглядов, негодовал, но вслух не говорил ничего и старался поскорее уйти и остаться одному.
Вообще вёл себя Иисус скромно, питался самой простой пищей и совсем не ел мясо животных. С утра, перед работой, он обычно съедал немного каши с небольшим количеством масла, а потом, уже вечером, перед заходом солнца, когда дневная жара сходила на убыль, съедал также немного каши или сушеных сладких фиников и запивал это простой водой, иногда добавляя в воду несколько капель вина, для более полного утоления жажды. Когда же были праздники и никто не работал, он уходил в горы на целый день, взяв с собой овсяные хлебцы, несколько маленьких сырков и воды из колодца.
Часто, в том месте, где останавливался перекусить, половину хлебцов скармливал птицам. Места эти были одни и те же - в тени больших деревьев и все окрестные птицы уже знали Иисуса, не боялись его и часто садились так близко, что он мог дотянуться до них рукой. И Иисус кормил их, разламывая хлеба и разговаривая с ними, как с людьми. Слыша его голос, птицы подлетали ближе, словно понимая, и не желая пропустить ничего из того, что он им говорил.
Вид у Иисуса всегда был спокойный, но смеялся он редко, чаще плакал, размышляя над судьбами людей и сострадая им. Плакал он и читая о страданиях святых и праведников, жизнеописания которых он всегда носил с собой, особенно когда отлучался из дома.
Когда умер Иосиф, Иисус очень переживал и всю ночь просидел возле его тела в полутьме и молился.
В последние годы Иосиф был стар, немощен, но по прежнему добр. Работать он не мог, но ходил на работу вместе с сыновьями и сидя на солнышке, грелся, изредка подремывая. Просыпаясь, смущенно оглядывался и желая показать, что ему не безразлична работа, давал мелкие советы. Братья иногда посмеивались над этой слабостью отца, но Иисус не позволял им насмешничать и упрекал их, говоря:
- Когда-нибудь вы состаритесь и будете вспоминать своего доброго отца с грустью умиления.
Несмотря на то, что Иисус никогда не ругался и не повышал ни на кого голоса, братья его уважали и старались ему не прекословить. Иисус не походил на своих старших братьев, которые были все среднего роста крепкорукие и крепконогие, любили петь, танцевать и с нетерпением ждали праздников, когда можно было погулять и отдохнуть от работы. Иисус же праздники не любил и старался в это время уединяться, подальше от праздных, часто подгулявших, соседей.
Друзей у него не было. Все, о чем он думал и говорил, его сверстникам было неинтересно, а их разговоры о девушках и о богатстве не интересовал его, так много в них было простодушного эгоизма, животной похоти и сладострастия. Когда с ним заговаривали пьяненькие знакомые, а им часто хотелось поговорить именно с ним, он молчал, насильно улыбался, стараясь не обидеть их своим невниманием, спешил поскорее уйти.
Так получалось, что все праздники он проводил вне дома и потому, знал все рощи вокруг и тропинки к ним. Уходил от дома иногда очень далеко, но всегда бодр и почти весел когда был один. Его умиляла красота природы и соразмерность всего живого вокруг. Он молился Богу, как справедливому Отцу Вселенной, где все создано умно, светло и чисто.
Он негодовал на людей, не верующих в Благого, злоупотребляющих терпением Отца, ищущих развратных удовольствий, вместо вечного наслаждения духовного, братского общения. Но сам не роптал на Отца, ибо знал, что все это следствие первородного греха, довлеющего над людьми, потомками Адама и Евы, согрешившими в Эдеме.
…Но чем больше он думал об этом, тем больше сострадал людям не знающим кого брать в пример, ибо учителя сами были лицемерны и злы, но надеялись обмануть прихожан добрыми словами при злых мыслях, мрачными страдательными лицами во время поста. Рыбаки, ловившие рыбу в море Галилейском, говорили ему:
- Рыба гниет с головы... – и многозначительно кивали в сторону фарисеев и книжников.
Видя самодовольство и жадность таких лже-пастырей, Иисус признавал правоту рыбаков. Многие из этих законников преклонялись перед силой и богатством завоевавших Иерусалим, римлян. При римлянах они сами были охраняемы и почитаемы, как представители верховной власти...
И еще о многом размышлял Иисус, бродя по залитым солнцем каменистым холмам. Его высокую стройную фигуру видели часто на краю высокого скалистого обрыва далеко от Назарета, где он часами стоял, вглядываясь вдаль, словно пытаясь увидеть там, в знойном мареве, будущее.
И вправду, его молчаливая спокойная наблюдательность со временем позволила ему предвидеть события, научила читать мысли на простых лицах его родственников и соседей.
Скоро он стал понимать, что для сохранения порядка и гармонии как в природе, так и в обществе человеческом нужны жертвы, затраты сил и энергии, которой избранные люди делились безвозмездно с окружающими их.
Вспоминая исход иудеев из земли Египетской, описанный в священных книгах, он понимал, что люди, - простые пастухи и земледельцы не понимают и не верят священным словам мудрости и только по делам судят учителей и праведников. Они понимают где правда, а где ложь уже после того, как учитель умер или был убит с их же молчаливого согласия и даже их же руками.
Только тот, кто сам пострадал, кто не выбирает безопасный жизненный путь, остается в умах и сердцах простых людей!
Доброе дерево приносит плоды добрые и наоборот, сорняки и колючки дают семена, из которых вырастают плевелы и тернии. Так и после смерти человека: от доброго остается добро, светлая память, пример в назидание добрым; от злых, даже если они умерли во дворцах роскошных и в глубокой старости, остаются их злые дела и поступки, а слова их, лживые и непостоянные, забываются сразу же после их смерти, а иногда еще и при жизни…
Бог не спешит с возмездием, но даже дальние потомки злых людей ощущают на своей судьбе печать божьей отверженности!
«Отец наш небесный, Всеблагой, добр и справедлив, но и наказывает грешников по делам их через своих посланцев и почитающих его. Вспомним его милосердие к потомкам Иакова, бегущих из египетского плена. Сколько раз он прощал их, приходил к ним на помощь в самые тяжелые минуты. Но его посланец, Моисей, по его воле казнил и наказывал слабодушных отступников и когда, в отсутствии Моисея, при брате его Ароне, отлили из золота тельца и стали ему поклоняться, то вернувшийся с Синая Моисей разбил и велел казнить до 3 тысяч виновных в непослушании…»
«Таким образом Бог не только прощает, но и наказывает, а прощает как раз тех, кто согрешил, но и кается. А наказывает тех, кто верит, что он безгрешен. Но Бог наказывает всех, кто действует, даже героев. И Моисей, и Давид, и все цари израильские, не были безгрешными, но разница между ними и лицемерами в том, что они часто вынуждены выбирать между двух зол, когда действуют и, выбирая меньшее, они знают, что и это грех и Отец за это накажет их, и поэтому каются до совершения греха, уже только вообразив злое действие, не пеняя на обстоятельства, вынуждающие их так действовать.
Не то с фарисеями. Они не выбирают, они хотят получить почет ничего не делая для людей и эта их осторожность говорит об их равнодушии к человеческим заблуждениям и бедам. Они не злые и не добрые, не горячие и не холодные. Они никакие и поэтому, Отец наш отвергает их, так как добрый платит за свою доброту разочарованием и даже сожалением, когда его обманывают. Злой платит за зло и часто, осознав сделанное зло кается с силой и глубиной присущей характерному человеку. Но равнодушный человек ни о ком искренне не заботится, так как никого не способен ценить и любить, из-за своего осторожного эгоизма».
Шли годы. Иисус все дальше и дальше заходил в своих рассуждениях, да так, что даже Мария, не всегда могла понять слов сына.
Однажды в субботу, Иисус, после полудня, возвратился с прогулки и, устало опустившись на скамью, стал мелкими глотками пить колодезную воду. Мария месила тесто для лепешек и вдруг ей так стало жаль этого одинокого, молчаливого и скромного юношу, который был её сыном, но который ничем не походил ни на одного из своих сверстников. И нет-нет, да и вспоминался ей ангельский свет и ангельский голос, пророчивший ей зачатие Иисуса, как сына Божьего.
Прошло уже почти двадцать шесть лет и действительно стало ясно, что её сын человек необычный, но думалось, что и Богом он не был. Ей стало казаться, что и явление ангела и пророчество ей привиделось, совсем молодой тогда девушке, мечтательнице и фантазерке. И вот сейчас, сын её, уже взрослый, большой, красивый сидел, смотрел на воду и думал о чем-то о своем.
«Он одинок, совсем одинок. Одному так трудно.» - с грустью думала она.
- Сынок, - произнесла она нежно, - ну о чем ты все время думаешь и о чем ты уже который год молчишь?.
Она вытерла руки о передник, поправила платок на голове, села рядом, горестно посмотрела на него, не решаясь ни погладить его, ни обнять. Она только пристально взглянула ему в глаза. Глаза Иисуса смотрели на неё грустно, ласково и всепонимающе. Но при этом он был так далек и одинок, как далек бывает иностранец, не знающий языка и не могущий не только сказать сам, но и понять, что ему говорят окружающие и только улыбался извиняющейся улыбкой.
Не отрывая от матери глаз, Иисус взял её руки в свои, погладил их и заговорил, словно продолжая сам с собой невидимый и никому не слышимый разговор:
- Почему люди так горды и так уверены? Почему фарисеи и книжники верят, что Мессия придет на землю как воин с мечом в руке и на боевом горячем коне? Почему нельзя представить его умным и добрым, сильным не мщением отступникам, а пожеланиями добра для них грешников, овец заблудших, со словами любви и сострадания всем кто нищ, бесприютен, несчастен.
Я вижу вокруг много фарисеев в широких головных повязках и дорогих хитонах, которые молятся даже проходя по людной улице, останавливаясь среди идущих шепчущих молитвы и воздевающих руки к небу. Но вот помолится он и пойдет и тут же забудет Бога, возгордившись и будет говорить про себя: «Вот какой я праведник и верующий. Все должны знать, что я учен и умен, что я много молюсь и неделями не ем мяса и пью только воду, соблюдаю заветы старцев и учителей веры».
И довольный пойдет по своим делам. А дела его направлены к тому, чтобы стать богаче, завести больше учеников, расширить свой дом, увеличить свой доход. Он презирает бедняков своими руками, в трудах, добывающих хлеб насущный. Он уверен, что Бог дал ему здоровье, богатство, а главное – ум, для того, чтобы заботиться о себе и о своих близких, а не об этих несчастных. Он уверен, что мир, такой, каков он есть, справедлив и справедливо то, что одни едут, а другие везут и так будет всегда.
И дрожит он над нажитым богатством и страшится его потерять. Все помыслы его направлены на преумножение этого богатства, и потому он не хочет знать, горькую правду жизни, что если у кого-то много домов, то у кого-то, дома вообще нет, а если у кого-то полные закрома зерна, то обязательно, кто-то боится умереть с голоду, не дождавшись нового урожая…
Иисус говорил как всегда спокойно, мягким голосом и Мария кивала его словам, напряженно всматриваясь в глаза сына, мерцающие ясным cветом. С улицы, крича, вбежали дети, но увидев разговаривающих взрослых, выскочили во двор, наполовину закрытый предвечерней тенью обещающей ночную прохладу.
Иисус допил воду, поставил кружку, встал, прошелся из угла в угол, и продолжил:
- И бедняки смирились. Они с утра до ночи работают, иногда забывая о молитве и засыпая в своих жалких жилищах от усталости, видят в своих снах золото, дорогие наряды, много вкусной и сладкой еды. И тайно завидуют сильным мира сего - богачам и законникам.
И самое страшное в том, что они, бедняки и работники, верят в то, что золото дает власть. Никто из них, ни бедняки, ни богачи, не задумываются о своих душах, которые погибают от алчности, злобы и равнодушия. А фарисеи уверены, что мир который они для себя построили, это благой мир, мир, угодный Богу. Они готовы обвинить Бога - Отца в жестокости или равнодушии к их судьбам, стоит им потерять здоровье, своих близких, свой доход или дом.
Но не думают они, что это расплата за их грехи, их гордыню и приверженность к земным благам, которые подобны пыли, праху под нашими ногами. Им кажется, что быть первым – это благо, а последним – это плохо. Они говорят: мы учены и это хорошо, а они темны и полуграмотны. Наши родители были богаты и жили долго, а их родители жили бедно и рано умерли. Их мир, который в гордыне своей они построили, поделен на плохой-хороший, богатый-бедный, умный-глупый. Они надеются, что так было всегда и всегда так будет...
Иисус увлекся, стал жестикулировать, но, вдруг, словно проснувшись, увидел, что матери не
сидится на месте, что она давно пытается встать и подойти к печке, где у нее готовится пища, но только нежелание его перебивать, мешает ей это сделать, улыбнулся и, прервавшись, сказал:
- Матушка, я знаю, что вам надо готовить ужин, простите мою забывчивость.
Мария улыбнулась и проворно вышла на кухню.
Иисус, оставшись один, слыша голоса с ожившей к вечеру улицы, сел перед окном, где посветлее, и открыл книгу Давида, в которой знал почти каждую строчку наизусть. Но, раскрытая книга так и осталась лежать у него на коленях, а он додумывая, словно вспоминая не один раз уже слышанное, продолжил разговор со своим Я: «Люди, а больше их учителя, поверили, что работать чтобы копить деньги, а потом заставить других работать на себя – это хорошо, а быть бедным и больным – это плохо.
Но вот однажды придет день, когда им придется умереть и они будут плакать и рыдать боясь расплаты за свои грехи, которые они уже забыли, но в страшную минуту смерти вспомнят. Они поймут, что делали все неправильно и ужаснутся.
После смерти плоть их сгниет и превратится в прах, а душу их грешную злой привратник схватит и, торжествуя, бросит в ад на вечные мучения. А те кто страдал, но верил, те и умирать будут уповая на Бога Всеблагого и души их попадут в рай, где воскреснут праведники и мученики и одевшись в плоть свою, займут места на престоле, подле Отца и Ангелов его. И тогда ничего уже с ними не сможет сделать Сатана и побежден будет, и предан суду Божьему и наказанию достойному».
Иисус пробовал говорить об этом в семье, но все, что он говорил, слушатели не понимали.
И Иосиф, пока он был жив, и его старшие братья, не принимали всерьез всего, что он пытался им объяснить. Для них все было просто и понятно. И только мать Иисуса, Мария, любовно и печально смотрела на своего сына, слушала его и думала, что нигде, ни у кого не видела таких внимательных, умных и печальных глаз.
Несколько раз Иисус пытался говорить с соседями о Ветхозаветных Законах и Законах Бытия, но все они были заняты хлебом насущным и у этих простых людей не было времени чтобы посидеть и подумать о том, что говорит им этот странный молодой человек - Иисус, сын плотника Иосифа их соседа, которого они знали с детства и который для них был таким же как и их дети, непослушные, непонятливые, шалуны и проказники. Иисус говорил о Вечных заповедях: «не укради», «не убий», «не прелюбодействуй» - ему не возражали, в спор не вступали, но знали, что многие, если и не убивали (хотя были и такие), то брали все что «плохо» лежит, а если и не крали, то прелюбодействовали как только была возможность и даже видели в этом особую мужскую доблесть, хотя женщин, уличённых в прелюбодействии, забивали камнями до смерти.
Так издревле повелось, - все знали чего нельзя делать, но зная, делали и старались скрыть это так, чтобы никто не узнал.
Еще он говорил: «возлюби врага своего...» или «ударят по правой щеке, подставь левую». Так никто в Иудее и в Израильской стране не жил и среди всех двенадцати колен еврейского народа была в почтении другая заповедь: «Око за око, зуб за зуб». Над Иисусом смеялись, когда он пытался говорить о своих заповедях и отвечали ему:
- Ну давай я сейчас тебя побью, а ты потом придешь и поблагодаришь меня за это... Ха! Ха! Ха! Смешные и глупые речи!..
…Израиль полнился слухами: Иоанн, сын священника Захарии, крестит людей водой в Иордане, отпуская им грехи заставляя каяться и ругает книжников и фарисеев, обличая их лживость, любострастие и лицемерие. И еще говорит, что он пришел в мир чтобы подготовить пути, какими придет в страну евреев Сын Божий, Мессия – который и спасет мир от козней Дьявола, заповедует людям путь в жизнь вечную…
…Услышал эти речи и Иисус, засобирался посмотреть этого пророка и пустился в путь к Иордану. И когда подходил к реке, увидел его Иоанн, одетый в овечьи шкуры, строгий, но страстный проповедник, с огнём веры в глазах. Упал Пророк на колени и приветствовал Иисуса поклонами. И сказал он своим ученикам, пришедшим на крещение:
- Вот Тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни Его сандалий завязать..!
Когда Иисус крестился в Иордане, разверзлось небо и в сиянии небесном явился голубь – воплощенный Дух Святой и громом раздались слова:
- Се сын мой! На нем мое благоволение!
И увидел это Иоанн, возликовал и стал всем говорить:
- Пришел в страну Израилеву долгожданный Мессия. Слушайте его, молитесь ему, ибо это Спаситель – Христос!!!
И стала полниться слухами земля, и стали искать Иисуса люди чтобы слушать и учиться у него...
…А человек он был необычный, даже внешне. Роста он был высокого, с сильными, привычными к работе мышцами рук и ног. Его лицо с возрастом приобретало выражение величавого спокойствия. Длинные, волнистые волосы обрамляли чуть вытянутый книзу, овал лица. Усы и раздваивающаяся к концу длинная борода окружала яркие сомкнутые губы. Прямые, густые брови и, глаза крупные, тёмного, почти чёрного цвета, смотрели на мир внимательно и грустно. Прямой, длинный нос, две глубокие морщины – впадины, спускающиеся к уголкам губ.
Фигура, как и лицо, нравилось соразмерностью, готовностью к движению, к жизни. Голос был низким и звучным и потому привыкнув к тому, что его внимательно и напряженно слушают, он говорил негромко и не торопясь, делая паузы, вглядывался в лица учеников и людей теснившихся вокруг.
Однако, за годы взросления, он также научился сосредоточенному молчанию и умел слушать так, как могут это делать только великие молчальники. Каждое сказанное им слово, звучало как откровение и каждая мысль была сложна и неоднозначна. Разговаривая, он невольно заставлял думать даже тех, кто к этому совсем не привык.
Спокойствие и серьёзность часто переходящая в грусть, заставляли людей независимо от сословия и положения, относиться к нему с вниманием и почтением. Даже враги, познакомившись с ним, слушая его умные, неторопливые речи, понимали его необычность и драматический, глубокий ум.
Иисус, вовсе не заботясь об этом, заставлял себя уважать своей любовью к людям, независимо от положения их в обществе. Людей мелких, не по заслугам вознесённых на высокие места это раздражало, заставляло завидовать, а потом и ненавидеть его. Он, простой человек, на первый взгляд, вёл себя как богоизбранная личность и людям знатным казалась странным, даже подозрительным, уверенность и снисходительность Иисуса.
Особенно задевали и раздражали его противников его всепрощение. «Мы для него никто, эпизод в его избранничестве» – обиженно думали они. Однако, Иисус не был гордецом и своей простотой нравился многим, но особенно женщинам, всегда тонко чувствующих внутреннее величие, масштаб личности. И конечно Иисус не был робким. Он всегда знал когда, что и кому надо сказать, так как хорошо разбирался в людях и не был бесплодным мечтателем. Он не любил лицемеров, не любил стяжателей, понимал мелкое очарование золота и богатства для большинства людей. Но он не позволял себе проявлять свою нелюбовь и только однажды вышел из себя…
Это было в Иерусалимском Храме, где он разогнал торговцев и повалил меняльные столы. В этот миг он был неузнаваем и ученики увидели в этот момент в нем того Царя, которого ждал народ израильский, что бы биться с завоевателями – римлянами. Но это продолжалось всего несколько минут…
В остальное же время он был осторожен не только в поступках, но и в словах, сообразуясь с уровнем слушателей. Но ученикам он говорил открыто, что богатство – это стена, которая отделяет неправедную жизнь от праведной, что нельзя одновременно служить двум господам - Богу и Мамоне и потому, богатые выбирают в конце концов Золотого Тельца.
- Для Сатаны, богатство – это сеть в которую он улавливает души нестойкие, умы незрелые…
Против фарисеев и саддукеев Иисус почти не выступал публично, но ученикам говорил, что тот кто служит не Богу а власти, рано или поздно преступает Закон любви…
…После крещения, потрясенный явленным знаком с неба, Иисус отправился в пустыню, постился там сорок дней и ночей, ничего не ел, а только пил воду из крохотного источника под скалой. И жгло его солнце неистовое, и ночами холод охватывал тело, но Иисус терпел и молился, испытывая свою силу и видя в прекрасных видениях после молитвы, Отца своего небесного в столбе света, который с ним разговаривал и открывал ему вечные истины недоступные и непонятные для людей.
А иногда, уставшему и ослабевшему телесно от голода и холода, перед рассветом являлся ему Сатана и соблазнял его видениями садов цветущих, плодов сочных и сладких, беломраморных водоемов с хрустально-холодной водой. Но Иисус молился и Дьявол исчезал в раскаленном мареве наступающего дня.
И крепли его душевные силы день ото дня и вокруг головы его в сумерках виден был ореол святости и силы духовной. Всходило солнце и в тени, под скалой, Иисус молил Бога чтобы даны ему были силы исполнить миссию. И садилось солнце, и молился Иисус...
Так прошло сорок дней и сорок ночей и наконец, захотелось Иисусу поесть нестерпимо. И тут явился ему Дьявол, огромный, мрачный, могучий и глядя в кроткие глаза его своим темным, тяжелым взглядом, заговорил голосом низким и громким:
- Если ты сын Божий, то вели этому камню стать хлебом, - он мощной рукой кинул большой камень к ногам Иисуса, - и, поев, пресытишься.
Иисус, вглядываясь в полумрак где то появлялась, то исчезала на темном фоне скалы, черная фигура с мощными крыльями, отвечал:
- Написано, что не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом Божьим!
Но не отступился Дьявол и показалось Иисусу что он теряет сознание, а когда очнулся, то оказался на вершине горы, а внизу, перед ним, расстилалась вся земля с лесами и степями, пустынями и реками, озерами и морями, на которых жили многие страны и царства человеческие. И прогремел голос над ним:
- Дам тебе власть над всеми сими странами и царствами, ибо эта земля принадлежит мне и кому хочу, тому и даю её. А за это, - вкрадчиво продолжал тот же голос, - преклонись предо мной и все это будет твоё!
- Отойди от меня, Сатана! - твердым голосом отвечал Иисус: - Написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и ему одному служи! И исчезло видение земли и сама гора исчезла...
В третий раз подступил мощный Падший Дух к Иисусу, перенес его в Иерусалим, поставил на крыше храма Соломонова и сказал:
- Если ты сын Божий, ступи вниз отсюда. Ведь написано, что Ангелы на руках понесут тебя, да не преткнется о камень ногою Своею.
Иисус же ответил ему:
- Сказано: «Не искушай Господа Бога своего всуе»!
И вскричал Дьявол, блеснула молния на темно-синем звездном небе и загремел гром. И увидел Иисус громадную черную крылатую тень, метнувшуюся в тёмный провал.
Забылся Иисус после ночного кошмара, а проснувшись, увидел свет восходящего солнца. Поднявшись, подошел к ручейку, едва заметно струившемуся среди камней, ополоснул осунувшееся, похудевшее лицо и сказал себе:
- Сегодня сороковой день поста и я готов бороться с Дьяволом за души человеческие...
И пошел назад в Назарет, чувствуя в себе энергию силы необоримой. Спустившись с гор, он увидел шелковицу плодоносящую и съев три ягодки насытился и воспрял духом.
Войдя в синагогу, взял Писание и стал вслух читать книгу пророка Исайи: - Дух господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпущение измученных на свободу...
Взгляды всех присутствовавших в храме устремились на Иисуса и он сказал кротко и дружелюбно глядя на них:
- Ныне исполнилось слышанное вами...
И удивились все и не поверили ему. А он, уходя из синагоги, молвил:
- Истинно говорю вам, - нет Пророка в отечестве своем!
Рассердились все и говорили:
- Не Иисус ли это, сын Иосифа?
И хотели побить его камнями, но он кротко прошел среди них и вышел из города...
Он шел и шел и остановился только тогда, когда увидел, что в этих местах еще не бывал.
Идя в сторону Мертвого моря, Иисус то поднимался на желто-коричневые холмы, кое где покрытые ползучим кустарником, то опускался в сумеречные ущелья с трудом преодолевая промытые когда-то русла с крутыми обрывистыми склонами.
Воды в здешних местах было мало и не понятно, от каких давних ливней были пробиты эти крутые ложбины. На вершинах холмов, кое где торчали невысокие скалы из песчаника изъеденные временем, ветрами и непогодой. Здесь и застал его заход солнца, огромно-багрового, окрасившего в красное извилистые долины и волнообразные вершины, бесчисленные и непохожие одна на другую.
Найдя небольшую пещерку в камнях, Христос прилег и задремал, а когда проснулся, то рассвет уже наступил и становилось прохладно. Звезды померкли, новый день вступал в пустыню.
Спустившись в расселину, он нашел крохотный ручеек струившийся между скал и напился воды...
В таких скитаниях прошло около десяти дней и ночей. Днем он прятался от солнца в тени, а на рассвете выходил из пещеры, чтобы согреться. Силы физические таяли с каждым днем, а силы духовные возрастали и он четко и ясно обдумывал все, что его волновало в последнее время.
Иисус не обращал внимания на жару и жажду. Он поглощен был мыслями и видения чередой следовали в его просветлённой голове:
- Дьявол, как олицетворение зла и владыки смерти, есть обратная сторона добра и как человеческая тень следует за добром везде и повсюду. Любое действие природных сил, а тем более действия человека созданного Богом, но соблазненного Дьяволом, несет в себе момент греховности и тем самым зла. Грех, это обыденное зло, в которое человек впадает по слабости или по маловерию.
- Но Бог потому и милостив, что понимает насколько слаб и беззащитен человек без веры в светлое и доброе начало жизни, которое есть Бог. Дьявол соблазнил первого человека и святая невинность была утрачена. После этого, любое действие, совершаемое человеком, несет в себе частицу зла. Самый страшный и безжалостный пример: человек рождается - чтобы умереть. И если ему не помочь советом, не показать, что можно воскреснуть после смерти уверовав в силу и благость Царя Небесного, Бога светлого, то он ослабеет настолько, что соблазн зла прорастет в его душе и заглушит побеги добра.
- Сейчас Иудея - часть Римской империи, которая уже достигла апогея славы и величия. Но исчерпаны жизненные силы империи. Героизм и самопожертвование уступили в Риме трезвому расчёту: сколько, кому и как принесут богатств новые завоевания. Ненависть, мелочные заботы заглушают в человеке все доброе, возвышенное, творческое…
- Коррупция и произвол чиновников воспитывают леность и безволие в порабощенных народах, да и в самом Риме. Но еще долго будет царствовать грубая сила и узаконенный произвол и люди привыкнут лгать, обманывать и накапливать богатства. Алчность людей лишенных веры в нечто достойное веры, - высшее по отношению к ним, - неукротима и безудержна.
- Поэтому, я должен пожертвовать собой чтобы заложить в своих будущих учениках пример самоотверженности ибо я вижу, как будут гнать сторонников моих при одном имени моем.
Рим, как все великое, будет разрушаться не одно столетие, может быть тысячелетие и к моменту его гибели, новозаветная церковь должна стать той силой, на которую верующие могут опереться, как на последнюю надежду.
- Бог-Отец знает все концы и начала – продолжал размышлять Иисус - и поэтому сейчас, а не вчера или завтра, я послан в теле человеческом в этот тревожный и яростный мир.
- В человеке Богом заложен механизм соразмерности и справедливости. Точно так, как человек меряет большое и малое, точно так же он говорит о справедливом и несправедливом измеряя все своим жизненным опытом. Сегодня и сейчас человек не живет один, он понимает, что вместе легче выдержать и не поддаться Владыке Смерти, с его логикой превосходства зла над добром.
- И становясь существом общественным, человек понимает эгоизм, как дьявольское искушение, а альтруизм – как божественное начало своей истории. История еврейского народа, по Священному писанию, и есть борьба общественного и эгоистичного. При этом, когда эгоизм побеждал – случались несчастья и несправедливости…
- Основным законом справедливости можно считать правило: «Не делай другим то, что тебе самому бы не понравилось». Обидеть, судить, наказать – это никому не нравится, когда направлено в его сторону. Страдая от несправедливости, человек понимает, что нельзя судить, что нельзя на насилие отвечать насилием.
- Око за око – древний закон, проявление правила справедливости. Но тут вступает в силу то, о чем каждый думает когда зло совершается не против него, но им самим.
Нет границы, которая отделила бы зло справедливое от зла несправедливого. Поэтому лучше отказаться от зла совсем и тогда рано или поздно, вдохновленное нашим самопожертвованием добро победит зло и Дьявол будет повержен!
Поэтому справедливы всегда не только: «Не убий», «Не укради», «Не прелюбодействуй», но и «Не судите, да не судимы будете», «Прощайте врагам вашим» и «Молитесь за тех, кто вас гонит». Древний закон мести порождает вечное насилие, то есть зло смеётся над законом. Поэтому: «Если ударили по правой щеке, подставь левую».
Человек не может судить человека, ибо не знает не только того, что человек думал, но и что человек делал во времена оны. Даже свидетели преступления говорят и показывают об этом по-разному. А добрые дела, не привлекающие внимания, часто остаются неузнанными. Все это знает и видит только Бог с небес и поэтому на небе будет происходить Страшный суд, а не на земле. Раскроется Книга бытия и каждому воздастся по заслугам...
…Раскаленный за день камень скал, отдавая тепло надвигающейся ночи, потрескивал и Христос, спустившись к воде, попил из заметно обмелевшего ручья, омыл лицо и руки и вновь вернулся в свою пещерку. Устроившись поудобнее, он подстелил под спину подстилку из овечьей шерсти и уже привычно задумался о смысле бытия:
«Почему Бог-Отец не устранит главную причину зла на земле – Дьявола?
-Ну, во-первых, - рассуждал Христос, - ангелы бессмертны и некогда создавший их Бог- Отец полагал в их лике создать существа свободной воли... А Сатана возгордился, возомнил себя равным Создателю. А потом уже он и, уклонившиеся с праведного пути ангелы, стали творить зло, отпав от Бога…
-Неужели я явлен в теле человеческом, чтобы бороться с Дьяволом за род человеческий? Бог Отец наверняка знает, как спасти людей от самоуничтожения и мне не надо беспокоиться о причинах и следствиях, которыми он руководствовался и которые он предвидел. Но я не могу не думать, когда это произойдет, ибо дух мой бессмертен, но плоть человеческая подвержена болям и страданиям.
Кроме того, я должен думать, что станется с моими будущими учениками и предвижу, - только самопожертвование сможет убедить других людей верующих в меня, что если они последуют за мной, то обретут после смерти жизнь вечную и останутся в вечности...»
Постепенно мысли его стали путаться, он задремал, а потом и заснул крепкий сном...
Проснувшись утром, он долго лежал с закрытыми глазами, продолжая свои вчерашние размышления:
«Ноосфера – коллективный Разум – эта некая субстанция, способная сообщаться с Богом и потому Сатана, надеясь на восстановление в ангельском чине, противится этому. Гордыня постоянно толкает его на противостояние Создателю и он, Сатана, видит соперника в Человеке и в его коллективном Разуме, который сможет понимать божественные замыслы и воплощать их, в то время как Дьявол, вообразив себя равным Богу, хотел бы чтобы Человек служил и поклонялся ему...
Ноосфера – часть божественного Разума. Уровень, на котором Бог может общаться с людьми продвинутыми, как с учениками. Дьявол этому противостоит и Я явлен для борьбы с Сатаной и порождаемых им в людях злом...»
…Глубокие мысли Иисуса беспокоили Сатану, заставляя опасаться Божественного вмешательства в земные дела. Дьявол понимал, что через Иисуса, Создатель хочет противостоять ему, Сатане и потому, он гневался всё чаще, а его сарказмы по поводу людей становились всё злее…
…В Сатане не было ничего ужасного. Обладая ангельской сущностью, он не был похож на злодея или убийцу. Его лик, фигура, крылья, все было соразмерно и пластично. Ходил он быстро и легко, летал плавно и стремительно. Разве что саркастическая улыбка очень часто появлялась на его губах, да одежду для себя он выбирал потемнее и попроще...
И конечно в гневе он бывал страшен!
И ещё, он обладал способностью менять обличье и размеры, и если хотел, то мог напугать своим видом самого храброго человека…
От одиночества, он стал по временам говорить сам с собою и повторять свои мысли вслух…
- Бедные люди думают, что Бог отец отринул меня, как причастного к злу, но ведь это миф! – Сатана потянулся, поджал ноги, выпрямил спину и в очередной раз бросил взгляд на простирающиеся перед ним нагромождения песчано-каменистых холмов, сменяющихся кое-где узкими долинами, по которым некогда текли воды потопа, а еще раньше морские волны размывали эти холмы.
- Для Отца Небесного, нет добра и зла в человеческом понимании. Его милосердие определяется не процессом жизни или смерти того или иного человека, рода, племени, а тем результатом, который Он, Всезнающий, провидит сквозь время. Я же, в несметном Его воинстве слежу и при случае руковожу потомками Адама и Евы, наблюдаю за тварями земными и земные дела. Да, я сам это служение выбрал, вопреки воле Отца и за это был изгнан. Но я так решил, и так будет!!!
- Бог Отец создал Землю, как частицу Рая, но пра-пра-люди, которые носили имена Адам и Ева, нарушили его установления и сдвинули жизнь на земле в сторону трагедии. Животные стали плодиться, враждовать, поедать друг друга и себе подобных. И это не Зло, как думают невежественные люди, а всего лишь расплата за ошибку, к которой я не имел никакого отношения…
Мне же, с давних времен приписывают Зло и даже Смерть. Однако всем известно, что тем, кто рождается, Смерть предназначена самим актом рождения. Человеческое тщеславие приписывает мне и даже Богу страсти земные, причину и последствия, но это конечно не так. Я никогда бы не стал искушать или воздавать. Это все слишком по-человечески.
Зло – это такая аберрация разума, приписываемая вечности, некоторые этапные заблуждения, называемые людьми страданиями. Человек возник после многих метаморфоз и ошибок в среде полевой природы. Но в начале ничего не было, а была только неодушевлённая тьма. Потом появилась тьма живая. Но как она появилась среди неживой? Этот вопрос не имеет человеческого ответа, - Сатана задумался, и как бы подытоживая, со вздохом произнес, - пока не имеет...
Человек, созданный Творцом, был выделен из созданной им природы, наделен разумом и свободной волей… Но он согрешил и был наказан…
-Человек, чтобы жить после грехопадения, столкнувшись с необходимостью выбора, неотъемлемой частью свободы, оборудовал планету Земля для жилья, но не для счастья. Человек ввел противоположные понятия: добро - зло, жизнь - смерть, истина - ложь, вечность – небытие, и так далее, и тому подобное... Однако жить в такой системе оказалось не просто. И вот, чтобы оправдать себя, люди перевалили на меня всю ответственность за то, что они считают отрицательной стороной такой жизни...
Утомленный долгими рассуждениями Сатана незаметно задремал и во сне ему явился Создатель, который говорил ему мягким голосом:
-Но, наконец пришел Мессия, посланный Мною, который покажет, что Зло не уничтожается Злом, а только Любовью...
И Назарянин вернет на землю часть того мира, который был при Адаме. И тем самым покажет путь к вечности, понятие о которой человечество наполнило множеством неравнозначных смыслов и запуталось в определениях. И только Иисус Христос покажет понимание жизни как Любви…
- Нет! Нет!- вскричал Сатана, просыпаясь и протирая глаза. Потом, чуть погодя, успокоившись и качая головой, он говорил сам себе: «Присниться же такое!».
Золотой свет разливался над темно-голубой полоской дальнего берега, над блестящей водой, отражающей солнце вытянутой сверкающей дорожкой. Берег ближнего залива возвышался над водой, отражаясь тенью, и лодка и гребцы в ней видны были контрастно и отчетливо. В тишине скрипели весла, с напряжением загребая маслянисто-тягучую, прозрачную воду.
Иисус остановился и долго глядел из-под руки на Симона-Петра и Андрея, плывших к берегу. Наконец лодка ткнулась носом в песок и, соскочив в воду, подняв фонтаны брызг, братья вытащили лодку на прибрежную травку и потом уже, низко поклонившись Иисусу, обратились к нему:
- Добрый день, Учитель, - произнес Андрей и еще раз поклонившись, продолжил, - вот мой брат Симон по прозванию Петр. Мы помним вас и беседы ваши тоже помним, очень, - тут он запнулся, - очень помним. Я ему все о вас рассказал, - он кивнул головой на Петра. - сейчас мы выросли. Недавно мы видели крещение ваше на Иордане и слышали слова Иоанна Крестителя: «Вот тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни его сандалий завязать!».
Иисус стоял, молчал и внимательно смотрел на Симона-Петра, чья голова уже начинала лысеть, а борода разрослась серебряными полукрыльями – в ней рано появилась седина. Симон-Петр, не отрывая взгляда, поклонился Иисусу и, наконец, сказал:
- Учитель!
- И я вас помню, - ответил Иисус, - и говорю вам: ступайте за мной. Отныне вы будете не рыб ловить, а будете ловцами душ человеческих!
Он повернулся и легко зашагал по берегу. Братья поспешили вслед за ним, смущаясь и радуясь.
- Что он сказал? – спрашивал Симон Андрея, - Ловцами душ... Как это?.. И потом сам себе ответил: - Но ведь Учитель знает, что говорит...
После Симона-Петра и его брата Андрея, взял Иисус себе в ученики Иакова Заведеева и Иоанна, брата его, тоже рыбаков на море Галилейском.
Стали ходить они по Галилее и стал Иисус учить в синагогах Евангелия Царствия Святой Троицы... Со временем принял Он и ещё учеников: Левия и Иуду из Кариот, Матвея Мытаря и Фому, Варфоломея и Филиппа, Симона Кананита и Иакова Алфеева.
Стал ходить за ним народ и, видя его силу творить чудеса и дар исцеления, начали приводить и приносить к нему немощных и больных, бесноватых и припадочных, лунатиков и расслабленных. И он излечивал их.
Слух о чудесных исцелениях и их исцелителе пронесся по всей Галилее и даже достиг Сирии. Массы народа, кто желал излечиться, а кто хотел просто увидеть чудо, приходили посмотреть на него и послушать его.
Однажды утром пели птицы, прохладный ветерок чуть овевал светлое и спокойное лицо Иисуса. Он взошел на холм и сел. Народ вплотную обступил его и приготовился слушать. И видя вокруг себя разных людей: мужчин в белых одеждах, пастухов в овечьих шкурах, рыбаков, виноградарей и их жен с натруженными от постоянной работы руками, от стирки и готовки пищи, внимающих ему прилежно, как дети, начал он учить их о Царствии Небесном и о том, как войти в него после смерти, воскреснув по воле Бога Отца.
И слушали люди его и слезы радости и умиления блестели в глазах их и слушая, они спрашивали друг друга:
- Кто он? Не Христос ли? Ибо говорит он, как власть имеющий.
И кто-то вспомнил, что Иоанн-Креститель говорил им, что придет кто-то выше его, кого он предваряет и кому он недостоин завязать ремни на сандалиях.
- Да, это Он, - говорит ветхий старик с добрым, сморщенным от ветра и солнца лицом, - «Осанна» Иисусу Христу, нашему Спасителю, возвещенному в писании и словах Пророков.
- Это Христос, - воскликнула молодая женщина, у которой недавно умер сын-младенец. Она залилась слезами, стонала от раздирающего её душу чувства жалости о своем маленьком сыночке, который умер, пролепетав одно только слово - «мама». - Я буду молиться тебе Иисус Христос, чтобы ты спас всех, кто уверует в тебя, ибо твоими устами говорит Бог Отец.
И говорила она мужчинам, окружавшим её:
- Идите за Ним, слушайте Его и повинуйтесь Ему. Я сердцем чувствую, что Он -Христос, который спасет мир от дьявольских козней и грешникам поможет каяться, а праведников перенесет в рай. И мой сыночек, умерший в малолетстве, безгрешен и Он говорит, что теперь мой малыш попадет на небо. И я буду молиться ему - Спасителю за это и молю вас, мужчин сильных и решительных, охранять Его, чтобы с Ним ничего не случилось.
И снова она плакала, но это уже были слезы радости, потому что увидела она свет перед собой, знала для чего живет на белом свете.
Но, когда, после небольшой паузы, Христос вновь заговорил, все замерли и наступила благоговейная тишина. Его чистый и сильный голос был слышен всем присутствующим, далеко вокруг.
- Будьте как дети, ибо их царствие небесное, - говорил Христос, - но кто соблазнит братьев наших меньших, тот будет проклят и ему легче будет повесить жернов мельничный себе на шею и утопиться, чем жить дальше и ждать часа расплаты, когда на страшном суде, будет повержен он и душа его в вечный адский огонь и кипящую серу.
- Не заботьтесь о завтрашнем дне, будьте как птицы, которые не сеют и не жнут, но живут и песни поют. Заботьтесь о спасении души своей грешной, держите её в чистоте и творите добрые дела в прославление Сына Человеческого, который погибнет за людей, но воскреснет и воссядет одесную Бога, Отца своего. Спасайте свою душу для жизни вечной, ибо грядет Страшный суд, на котором все получат по заслугам своим и тайное станет явным и злые, как бы они не старались при жизни замаскировать зло, осужденными будут в ад, а добрые, как бы на них не клеветали при жизни, как бы не гнали и не обвиняли, воссядут на небесном престоле одесную Спасителя и обретут жизнь вечную, райскую.
И шептались люди:
- Он говорит как власть имеющий и это, наверное Он, тот, которому имя Христос - Мессия...
Ученики его сидели с ним рядом, а он, обращаясь к ним, говорил:
- Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
Иисус умолк, оглядел покрытую зелёной травой и цветами землю вокруг себя, горы, бело-серые каменистые холмы...
Он умилялся окружающей красоте, просторам неба, людям живущим среди этого великолепия и слезы текли из его прекрасных кротких глаз. В наступившей тишине – люди боялись пропустить, хотя бы слово, - он продолжил.
-Вы живущие здесь, достойны лучшей участи, и вы будете вместе со мной, в небесных чертогах, если уверуете в Пославшего меня…
И всех их, словно могучая волна, объединила в стремлении подняться к небу, к синему безбрежному небу, и они стали как одно целое: сердца стучали в лад с Его сердцем, глаза горели огнем веры в этого Человека-Бога слышать которого было счастьем для всех. Смолкли на время даже птицы и цикады и птахи малые слетели с деревьев и ходили между людьми, нисколько их не опасаясь.
Иисус возвысил голос:
-Вы, уверовавшие в меня – Соль земли! Вы - свет мира! Не может укрыться город, стоящий наверху горы. И зажегший свечу не ставит её под сосуд... Так, да светит свет вашей веры перед людьми!
Голос его зазвенел и толпа людей снизу и рядом затрепетала в едином порыве. Слышны были всхлипывания и рыдания женщин, взволнованное дыхание мужчин.
-Чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного – продолжил Иисус. Ибо говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царствие Небесное...
Вздох всколыхнул слушающих и загорелось во многих праведные сердца желанием пострадать...
Но были среди слушателей его проповедей и такие люди, которые колебались в своих чувствах и думали: «Как я могу простить своего должника? А как будет жить тогда моя семья, мои дети, о которых я обязан заботиться как о себе самом. И как я могу любить врагов своих, если они хотят разрушить мой дом и взять мое имущество? Что-то тут не так. Есть ведь старые законы, по которым жили наши отцы и деды: «Око за око! Зуб за зуб!». А он, этот человек, говорит: «Подставь другую щеку...» А что делать, если враг убьет моих детей?. Нет, тут что-то не так, тут надо подумать. И еще стояли у них в ушах страстные слова Иисуса:
- Не заботьтесь и не говорите: «Что нам есть и во что одеваться?», потому что всего этого ищут язычники, а Отец наш Небесный знает, в чем вы имеете нужду. Ищите, прежде всего, Царства Божия и правды его, а все остальное приложится вам…
Долго еще говорил Иисус святые слова и солнце стало клониться к горизонту. Багровый плоский диск его, медленно опускался в серую мглу за горными вершинами и расходясь, многие из присутствующих радовались, а многие качали головами и повторяли: «Не заботьтесь о завтрашнем дне... Довольно для каждого дня своей заботы..» - и продолжали рассуждать: - Это конечно хорошо, но если мы не будем думать о будущем, как сможем мы растить детей, делать работы, кормиться, одеваться... Боязно и страшно так жить.
Многие вздыхали и говорили уходя:
- Надо много думать, ибо говорил Иисус красиво, а как это воплотить в жизнь. Ведь кругом так много человеческих душ, чуждых добру.
- Ох! – вздыхали маловерные, - так страшно начинать новую жизнь. Слова хороши, никто не спорит, но как жить по этим новым заповедям? Кругом люди живут как всегда! Нет, нет! Надо много думать!
Ученики Иисуса, оставшиеся с ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот горевшие желанием совершить подвиг для людей сегодня же, сейчас же, окружили Иисуса и на ходу возбужденно переговаривались, стуча деревянными подошвами сандалий по каменистой тропе. Иисус устало молчал и смотрел под ноги, едва различая в сумерках неровности дороги.
«Вижу, вижу, - думал он, - много сомневающихся, которых Сатана уже развратил стремлением возвыситься и обогатиться. Вижу трепет слабых, невоздержанных душ человеческих. Но ведь это только начало пути. И предвижу, как многие из присутствовавших сегодня, будут хулить
меня, называть мечтателем и нарушителем древних законов. Вижу я и глаза, горевшие верой, слышу стук преданных сердец, но вижу и кривые улыбки и злобу в чьих-то глазах. А больше вижу растерянных, угнетенных заботами и тревогами мирскими. Этих много и они страшны, ибо сегодня, слушая меня, они со мной согласны, а завтра будут кричать: «Распни его!» по наущению власть имущих и чем больше будут понимать слабость свою, тем громче будут кричать: «Распни...»
Стало совсем темно, когда Иисус и ученики его вошли в Капернаум. Ночь воцарилась вокруг, но долго еще мелькал свет в окнах домов и много еще было говорено за столами, в спальнях на супружеском ложе. Все, кто слышал Иисуса рассказывали домашним, друзьям как это было, восторгались и сомневались.
И стало имя Иисуса известно в Галилее и за её пределами...
Утром Иисус хотел учить в синагоге. При виде Иисуса, фарисеи в своих черных длинных одеждах, с черными же наголовниками и сытыми лицами, с длинными темными бородами, заволновались, затеснились как стая воронов, и стали спрашивать друг друга:
- Кто это, который богохульствуют? Кто может прощать грехи, кроме самого Бога?
Иисус, видя их суету и уязвленную гордыню ответил:
- Смотрите, вот сидит расслабленный. Что легче сказать ему - прощаются грехи твои, или – встань и иди. Но чтобы знали вы, Сын Человеческий имеет власть обратиться к расслабленному и сказать: «Встань и иди!»
И тот же час больной встал, забрал свою постель и пошел под удивленными взглядами окружавших его людей.
Иисус вышел из синагоги на улицу. Солнце, словно приветствуя, высветило его стройную фигуру и Его ученики шли за ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот, который предаст его.
Пройдя город, Иисус вышел из него и направился к горам. За ним следовали толпы народа, желавшие слушать его проповеди - от Иисуса Назарея исходила сила уверенности и сила власти над душами человеческими.
В толпе были хромые и увеченные, одержимые бесом жаждущие исцеления, были и простые люди отчаявшиеся и ждущие Мессию уже который год в надежде на лучшую жизнь. В большинстве своем они были безграмотны, одеты в старые застиранные и с заплатами халаты, но глаза их горели надеждой и верой.
Взойдя на горы, оглянулся Учитель и увидел толпу почитателей, длинной вереницей растянувшейся вослед по пыльной дороге. Кто был обут, а кто и вовсе босиком, с избитыми о камни ногами. Остановился Учитель, сел и когда люди приблизились и уселись рядами ниже его по склону, начал Мессия учить:
- Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Ибо тот, кто не учён и не умудрен, в том отсутствует гордыня и скепсис и они способны уверовать. И горе богатеям и пресытившимся, которые сами не могут и их домочадцам запрещают веровать в меня и через меня - в Пославшего меня. Не страшитесь, чтобы о вас все люди говорили с похвалой, но желайте чтобы Бог отметил ваши страдания и усердие в молитвах.
Иисус сделал паузу и смотрел на этих, обгоревших на солнце людей с морщинистыми лицами и неровными бородами на узких худых лицах. И думал он о том, что в мире продолжается вечная борьба добра со злом и что если все люди будут делать больше добра, тогда в мире станет меньше зла и этот путь есть единственный путь борьбы со злом. Обдумав это, он продолжил:
- Говорю вам! Любите врагов своих. Боготворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас. Ибо, уступите вы и вам уступят. Простите вы и вам простится. Как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и с другими. Ударившему вас по одной щеке, подставьте другую, ибо тогда зло не умножится, а от вашей кротости уменьшится.
Внимали ему люди в тишине и что-то понимали, а что-то не понимали, но верили и не прекословили.
Сам Иисус одет был в чистые, но ветхие одежды и сандалии на ногах имел изношенные. Лицом был худ и темен, волосы имел на голове и бороде длинные и кудрявые, глядел внимательно, во все вникая и проникая.
После молчания, пока люди обдумывали его слова, Иисус сказал:
- Всякий приходящий ко мне и слушающий слова мои и исполняющий их подобен строителю дома, фундамент которого заложен на камне. Будут ветры и дожди сильные, но дом сохранится и выдержит все испытания. Так и вы, кто будет делать по словам моим в тяготах земных сохранит веру и присутствие духа...
Закончив беседу, Иисус с учениками пошли к берегу озера. Все стали садится в лодки, чтобы переправиться на другой берег, а Иисус, сказав: «Плывите, я догоню вас», отошел на холм, опустился на колени и стал молиться Отцу своему Небесному.
Он молился и вспоминал детство – одинокое, но наполненное глубокими мыслями, когда он рос и накапливал силы для служения Богу.
И вспомнил он, как будучи лет четырех-пяти от роду, сидел у себя дома в Назарете и играл молча персиками, перекладывая их с места на место…
И вошел к ним в дом фарисей в черной одежде и, увидав мальчика молча сидящего и играющего с самим собой, подумал и возгордившись, сказал:
- Что это ваш сын, как дурачок блаженный, сидит один, ничего не просит и спокоен. Уж не болен ли он у вас какой глупой болезнью?
Смутилась Мария, испугалась, подошла к Иисусу прикрыла его своими одеждами, чтобы злой гордый фарисей не испортил доброго и кроткого ребенка, который, несмотря на свой юный возраст, был скромен и умен, как взрослый и молчалив, как подвижник за Бога...
И вспоминая этот случай, Христос подумал: «О люди-злые, фарисеи-лицемеры! Вы из вашего злого сердца выносите зло, ибо от его избытка сердце говорит устами вашими. Вы осквернили учение Иоанна Крестителя, вы его ввергли в тюрьму, а потом, пьянствуя и прелюбодействуя, в злом порыве убили его невинного и нелицеприятного.
Язычники! Он пришел впереди меня, чтобы возвестить обо мне, а враг Бога и человеческий враг, прознал про это и возбудил в неверных любострастие и злобу. И погиб Пророк лютой смертью. Возрадовался Сатана, ибо осталось ему погубить меня и тогда, его планы сбудутся в желании уничтожить род человеческий через внедрение зла и разврата. Как бы не покусился он на учеников моих и не погубил их коварно в озере? Нельзя мне их оставлять и надобно к ним поспешить...»
Была поздняя ночь. Поднялся ветер и на озере разыгралась буря. Низкие тучи, одна вслед другой неслись по темному небу и металась среди них черная исполинская тень, нагоняя все больше и больше туч, разгоняя все сильнее и сильнее ветер!
Раскачалась лодка с учениками Христа, заполоскались и разорвавшись улетели в темноту паруса. Крутые волны грозили вот-вот перевернуть утлое суденышко. Испугались ученики и стали истово молиться Отцу Богу и Сыну его – Иисусу Христу.
Неожиданно вдалеке они увидали светлое пятно, движущееся по волнам. Через некоторое время пятно, приблизившись, превратилось в светящуюся фигуру. Испугались они, закрыли лица свои руками, но услышали голос: «Не бойтесь! Это я иду!»,- узнали Иисуса и возрадовались. Симеон -Петр попросил:
- Учитель! Можно и я пойду по воде, аки по суху?
Иисус разрешил ему. Петр вышел из лодки, сделал несколько шагов и рассмеялся от радости, как дитя. Но волна плеснула ему в лицо, он испугался и сразу же стал тонуть. Иисус протянул Петру руку и помог вернуться в лодку. Следом вошел в лодку и сам. Приказал Иисус перестать дуть ветру и утихла буря. Иисус же сказал:
- Каждому воздастся по вере его. Если будете веровать и скажете горе: «Сойди в море!», - сойдет она в воду. Вы должны знать и помнить: - Вера делает чудеса!
Посмотрел укоряюще на Петра, но простил его и улыбнулся. Возрадовался Петр, а тут и приплыли они на другой берег озера…
Иисус иногда уходил от учеников. Подчас, мучительно хотелось побыть одному, сосредоточившись помолиться Богу-Отцу и все происходящее хорошо обдумать.
Он понимал, что ученики любят его и почитают. Но что будет, когда он уйдёт? Как они поведут себя? Сохранят ли теплоту и любовь, когда его не будет рядом?...
И ещё он мучился:
- Правильно ли они понимают всё о чём я им говорю? Притча – это такая форма рассказа, когда каждый в меру своего развития проникает в скрытый в ней смысл, когда напряженно работают и ум, и сердце, и чувства...
Христос задумался:
- Правильно ли я поступил, что говорю с ними, с простыми людьми, а не с учёными книжниками-ессеями, учениками Гиллеля?.. Может быть, и мне было бы легче всё объяснить им, видя, как на лету схватывают слова и образы притч?..
Он закрыл глаза, устало вздохнул, провёл по лицу руками разглаживая появившиеся морщинки и замер неподвижно.
- Отец, помоги мне объяснить все, что нужно, людям! Я знаю - слова, это всего лишь малая часть того, что есть жизнь, действие… Только делами можно подтвердить истинность моих слов…
Боже! Укрепи меня в действии, помоги вразумить простодушных, дай мне нужные слова и ясные образы, чтобы поняли меня правильно и запомнили и стали бы жить веруя в Новый Завет, которым спасётся род человеческий, остережется от происков Владыки Смерти - Сатаны…
Я знаю, что Ты неповинен в зле Мира, но как мне объяснить им, что только через страдания и жертву спасётся каждый…
Как я могу убедить их, что только пройдя через горе и муки, человек станет как Бог?! Но много времени утечёт…
Услышав шаги за спиной, Иисус поднялся с колен и идя навстречу Петру, видя его просительное беспокойство подумал:
- Нет! Нет! Только тем, кто верит, смогу рассказать всё… Людской, ограниченный ум всегда был соперником веры. А тут нужен подвиг, самоотречение, проповедничество, - как это было с пророками…
Иисус сидел за столом в одном из домов Капернаума, насыщался неторопливо, с аппетитом прожевывая хлеб и прикусывая зелень, разложив их на хорошо вымытый стол. Тут же стоял кувшин с водой и глиняные кружки, из которых запивали еду.
Симон, называемый Петром, вытирая пот с лысого, загорелого лба крупной ладонью, о чем-то в полголоса говорил с Иаковом, а Иоанн, уже поев, положил голову на руки и дремал тут же за столом, изредка открывая спокойные серо-голубые глаза и взглядывая на Учителя.
Разговор Петра и Иакова становился громче и оживленнее. Иаков больше молчал, кивая головой, но, наконец, увидев, что Иисус закончил есть, обратился к нему:
- Равви! Скажи нам, чтобы рассудить нас. Как произошло грехопадение?
- Вы знаете, что Адам и Ева жили тогда в счастье и довольстве безгреховности, веселые и ласковые как малые дети в хорошей семье, - начал Иисус, плавными движениями руки расправляя бороду.
- И вдруг Ева стала задумываться, как бы эту монотонную жизнь разнообразить. Она давно приметила красоту и величие дерева познания Добра и Зла, красивые и сладкие плоды которого, Богом было строго-настрого запрещено вкушать. Но, может быть ещё и поэтому, они казались ей необычными и притягательными...
Ученики его плотнее придвинулись к рассказчику, притихли и со вниманием слушали Учителя, забыв обо всем, так интересно, умно и значительно Он говорил. Иоанн перестал дремать, Петр забыл, что ему было душно.
- И стал в душе Евы скрестись какой-то червячок сомнения и любопытства. А как известно, Сатана -соблазнитель появляется там, где человек теряет веру в наставления Отца нашего - Бога Всеблагого. И вот тогда, Сатана распознав сомнения в душе Евы, явился и стал её искушать, соблазняя!
Я даже думаю, - приостанавливаясь и оглядывая учеников продолжал Иисус, - что диалог с искусителем происходил в сознании Евы, а червячок сомнения и неверия превратился там же, в змея искусителя...
Иисус увидел тень, мелькнувшую за шкафом, в углу. Он коротко взглянул туда, отвел глаза и продолжил, чуть дрогнувшим голосом:
- То, что Сатана может проникать в сознание маловеров, вы знаете. И вот сказал Сатана сладким голосом: «Правда ли, что Бог сказал – «Не ешьте плодов ни с одного дерева в этом саду?». И ответила Ева: «Плоды с деревьев мы едим и они очень вкусные. Но сказал Бог, чтобы мы не ели плодов этого самого красивого и пышного дерева. И что если мы поедим этих плодов, то умрем».
Мягким голосом возразил змей-Сатана Еве: «Нет, не умрете. Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите этих плодов, откроются глаза ваши и вы, как и Боги познаете добро и зло»…
-После этого разговора показалось Еве, будто дерево познания Добра и Зла стало еще краше, а плоды ароматнее и вожделеннее. И сказал она себе: «Уж очень хорошо дерево и плоды его. И действительно ли съеденные плоды дают такие знания, которыми обладает Бог?».
И крадучись, дрожа от робости и нетерпения, она прошла под густую крону дерева, сорвала плод, сама ела и дала Адаму. И он ел. И открылись глаза у них на свою наготу и поднялась в душе у них буря любострастия, и спрятались они в чаще, стесняясь наготы своей, которую до сих пор не замечали.
И когда узнал об этом Бог, стала Ева плакать и говорить: «Это он, змий, соблазнил меня...»
Иисус помолчал. Поправил пламя свечи, стоявшей на столе и продолжал:
- И наказал Бог Адама и Еву, изгнал их из Райского Сада и в мире воцарился грех и владыкой смертных стал Сатана...
Темнота в комнате сгустилась, но пламя свечи, вспыхнув, прогнало темноту из углов, обнажив их пустоту.
- А первородный грех преградил человеку дорогу к дереву Бессмертия. Верность Богу давала прародителям привилегию телесного бессмертия, но, увы, они впали в грех непослушания и неверия в слова Бога и потому, наказаны...
Иисус всмотрелся в лица учеников, освещенные мерцающим светом свечи и закончил свой рассказ:
- Но вера может спасти тех кто любит Бога и жертвенно чтит его заветы.
Иисус посмотрел на учеников: - Истинно, истинно говорю вам, я пришел для того, чтобы верующие в меня, имели жизнь вечную...
Лица учеников напряглись и осветились надеждой. Они взволнованно громко, часто дышали и преданно смотрели на Учителя.
- Возлюбленные! – тихо говорил Христос. - Мы все дети Божьи и потому, будем подобны Ему, ибо увидим Его, как Он есть...
Иисус и ученики его шли в Иерусалим, поспешая на праздник опресноков. Жара стояла над горами и зной удушливыми волнами разливался по долинам, причудливым маревом поднимался над нагревшимися камнями гор. Иисус как всегда шёл впереди, утирая ладонью капли пота на лбу и воспалёнными от яркого света глазами вглядывался вперёд, ожидая появления на горизонте крыш селения.
Вдруг, неподалеку над рощицей чахлых диких олив чёрной стрелой пролетел стремительный сокол и призывая свою подругу пронзительно посвистывал. С ветки сорвалась испуганная соколом горлица и часто – часто маша крыльями, попыталась ускользнуть от хищника. Однако тот уже увидел жертву.
Резко развернувшись, сокол мгновенно набрал высоту, и пикируя, кинулся вдогонку. Настигая горлицу, он вытянул вперёд когтистые лапы, и поравнявшись, сверху, ударил когтями по длинной шее обезумевшей от страха птицы, и поразил её насмерть.
Голубь комком окровавленных перьев упал к ногам идущих. Иисус, остановившись, наклонился, поднял мёртвого голубя, повернувшись к подходившему Андрею Первозванному, произнёс спокойным голосом: «Птица ранена только». Расправив крылья голубя поправил повреждённые перья, дунул на ранку и окровавленное место тут же, на глазах ошеломлённых учеников, заросло, затянулось покрывшись новой кожицей. Молодая горлица подняла головку моргая яркими бусинками испуганных глаз, окружённых по периметру оранжевыми ободочками.
Иоанн проводил взглядом исчезнувшего за гребнем горы сокола. Иисус, ощущая сквозь перья частое биение птичьего сердечка, полюбовался ещё немного на успокоившуюся красивую птицу, взмахнул рукой и выпустил горлицу в жаркое небо.
- Божьи твари иногда очень живучи, - ответил он на немой вопрос учеников, - иногда и с человеком вот также бывает. Кажется, что мёртв, а вглядишься сожалея и любя божье создание и захочешь, чтобы жил он по вере в нашего Бога! И желание ваше вдруг исполниться…
Иисус вновь зашагал вперёд и через какое-то время, завидев зелень рощи впереди, обернулся назад и подбодрил всех:
-Скоро будет колодец! Попьём воды, отдохнём немного…
И действительно, вскоре показались, зеленеющие листвой деревья вокруг источника. Из-за каменной гряды проявились, плавающие в жарком мареве крыши селения и на удивление пышные плодоносные сады рядом.
Иисус направился в сторону строений, приютившихся у подошвы высокой каменистой горы с растительностью, обожжённой беспощадным солнцем.
Напившись воды из рукотворного колодца, путники сели отдыхать в тени деревьев. Оглядывая селение, Иисус думал: «Как всё-таки удаётся человеку отвоевать у природы вот такой оазис? Ведь не будь человеческого трудолюбия, упорства, способности противостоять капризам природы - не было бы этих садов, не было бы этих виноградников на каменистых склонах…
Ничего не бы было здесь кроме чахлых диких олив и этого долгого зноя».
Он увидел, как из селения с кувшинами за спиной прибежали за водой, весело щебечущие девочки-подружки, в ярких лёгких одеждах.
«А ведь и эта красивая одежда и эти лёгкие, но прочные кожаные сандалии – всё сделано тоже руками человеческими…
Когда видишь всё это, понимаешь, почему наш Отец Небесный по прежнему любит бедных людей. Ведь богачи ничего не делают своими руками, а только приказывают и распоряжаются через своих жестоких помощников. Умники - книжники угождая богатым, только тексты пишут или толкуют написанное. А простые, бедные люди работают, создавая среду жизни и поддерживая эту жизнь во всём и везде. Истинно говорят - через труд человек спасается».
Иисус огляделся, увидел своих спутников одетых в простые, полинявшие под солнцем одежды, загоревших до черноты, с глубокими морщинами на лицах и подумал: «И ещё, правильно говорят, что нищие духом и работающие будут блаженны и что им принадлежит будущее Царствие Небесное…»
… Когда Иисус и его ученики находились за Иорданом, зимние дожди зачастили не на шутку. С мрачного неба, целыми днями закрытого тяжёлыми, серыми тучами, постоянно проливалась вода: то мелким, сеющим дождём, а то крупными частыми каплями ливней…
Иногда к полудню, промозглый, порывистый ветер разрывал облачность и в дыры между обрывками туч, проглядывало холодное, неяркое солнце, освещая серо-коричневую, покрытую лужами долину реки и каменистые горы по краям долины и на горизонте.
Иисус с учениками жил в заброшенной деревеньке, в доме старушки вдовы, чей умерший недавно муж был плотником и знал когда–то плотника Иосифа. Старушка приютила Иисуса и его последователей в непогоду, ни о чём не спрашивая и не любопытствуя.
По вечерам, сидя за длинным дубовым столом, при свете свечи, трещавшей и коптившей неярким пламенем, Иисус беседовал с учениками и вспоминал недавнее опасное посещение Иудеи и то, как хорошо всё там начиналось. Три года назад Иоанн Креститель крестил в водах иорданских своих сторонников и в один из ярких дней встретил и его Иисуса из Назарета - тогда ещё никому неизвестного сына плотника из Назарета.
Андрей и Иоанн, сидя за столом, тоже вспомнили, как после крещения Иисуса, после загадочных пророчеств Предтечи и чудесных видений, они догнали Иисуса на дороге…
- Тогда, мы, потрясённые всем увиденным и услышанным, поспешили за Учителем
и впервые заговорили с ним, открыто и наивно спросив; - куда идёшь Равви?…
- Иисус Христос, всё это время тихо грустивший, по непонятной апостолам причине, слушая их рассказ вдруг улыбнулся и заговорил: - Прошло три года, а кажется, что мы вместе прожили целую жизнь. И теперь я знаю, что когда меня не будет рядом с вами, вы понесёте свет Нового завета, во все концы земли…
Он замолчал надолго и сосредоточенно глядел в одну точку, думая о чём-то невесёлом, словно вглядываясь в открывающуюся перед его внутренним взором картину будущего страдания.
Ученики умолкнув, насторожённо ждали.
- Впереди, нас ждут печальные времена - говорил Иисус и тяжело вздохнул – но на всё есть воля Отца Пославшего меня и уклониться от судьбы никак невозможно!
Вдруг в дом постучали и вошёл молодой человек, устало поклонился Иисусу и присел на скамью.
- Говори, что привело тебя сюда, - спросил Иисус этого человека, узнав в нём слугу из дома Марии и Марфы.
- Учитель! – начал тот, ещё раз поклонившись. – Меня прислала Марфа, чтобы я сказал тебе о тяжёлой болезни её брата Лазаря, который был при смерти, когда я уходил…
Иисус внимательно посмотрел на говорящего и произнёс загадочную фразу: - Но эта болезнь Лазаря не к смерти…
И тут же приказал накормить посланца и снарядить назад, в Вифанию.
- Скажи сёстрам, Марфе и Марии, что я скоро буду, хотя не сразу…
О снова вздохнул и глянул в окно: серое небо вновь потемнело и полил привычный мелкий дождик. Слуга, не обращая внимания на дождь, тотчас отправился назад…
Через два дня, Иисус сказал, что идёт к Лазарю, в Вифанию. Апостолы испугались - совсем недавно они поспешно покидали пределы Иудеи, в которой не один раз, фарисеи и саддукеи из Синедриона, сговаривались убить Учителя. И вот предстоят новые испытания.
Иисус поглядел на их взволнованные, обеспокоенные лица и понял, что они боятся возвращаться в Иудею. Он проговорил, успокаивая их: - Не двенадцать ли часов во дне? Кто ходит днём, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним...
Потом, словно разговаривая сам с собой закончил: - Лазарь уснул!
А ученики поняли это как хорошую новость и возрадовались: – Если уснул, хначит выздоровеет.
Однако чуть позже Иисус разочаровал их, пояснив со вздохом: - Лазарь умер и нам надо быть там…
Поблагодарив старую хозяйку за гостеприимство, окружив Иисуса все тронулись в длинный путь.
Когда Иисус ушёл немного вперёд по тропинке, ученики его сгрудились вместе и Фома – Близнец произнёс решительно то, что у всех было в мыслях: - Пойдём и мы и умрём с ним!
Придя в Вифанию, вошли в дом и увидели горько плачущих Марфу и Марию, а рядом соседей и друзей, утешающих их.
Марфа, узнав Иисуса вскочила, зарыдала и потом упав перед ним на колени, проговорила: - Господи! Если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что если ты попросишь Бога, то даст тебе Бог!
Иисус поднял её с пола и грустно глядя, ответил: - Воскреснет брат твой! Я есмь Воскрешение и жизнь, и верующий в меня, не умрёт во век.
Вновь глянув Марфе в глаза, спросил: - Веруешь ли сему? И Марфа вновь упав на колени перед ним. Воздела руки вверх и плача проговорила: - Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир…
Иисус спросил потрясённую этим Марию: - Где вы положили его?
Мария поклонившись, поцеловала руку Его и повела к пещере, в которой был захоронен Лазарь. Люди последовали за ними чуть поодаль, в трепете нетерпения и ожидания чуда.
Погода внезапно успокоилась, дождь перестал и солнце весело проглянуло с синего, яркого неба.
Пещера была прикрыта тяжёлым камнем и подойдя Иисус приказал: - Отнимите камень!
Но Марфа выйдя вперёд предостерегла: - Господи! Уже и запах пошёл. Ибо четыре дня уже, как Лазарь во гробе!
Иисус внимательно посмотрел на неё и ответил: - Не сказал ли я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию!
Лик его вдруг переменился. Словно осветился изнутри и глаза сделались бездонно глубоки и он вновь приказал: - Отнимите камень!
И когда люди с трудом это сделали, он, Иисус, встал на колени и на глазах застывшей толпы и притихших сестёр, поднял лицо к небу и громко произнёс: - Отче! Благодарю тебя, что Ты слышишь меня! Ибо ты послал меня и народ стоящий здесь должен это знать. Уже близятся сроки!
Проговорив это, он обратил взор на вход в пещеру и воззвал громко: - Лазарь, выйди вон!
От этих слов люди в толпе вздрогнули и чёрный, необычно крупный ворон, сидевший на сухой ветке на дереве растущем над пещерой, каркнул и сорвавшись с ветки улетел, маша тяжёлыми крыльями…
И тут из пещеры вышел Лазарь, путаясь в погребальных пеленах и протирая моргающие глаза, задевая пальцами за платок которым была повязана его голова.
Толпа ошеломлённо охнула в один голос, а потом люди недоверчиво заулыбались и заговорили громко и возбуждённо. Они, не решаясь сдвинуться с места смотрели то на воскресшего Лазаря, то на прямо и неподвижно стоящего побледневшего Иисуса...
- Развяжите его! – приказал Он и сёстры, Марфа и Мария, уже с радостными слезами бросились навстречу недоумевающему брату, словно только что проснувшемуся, и стали его обнимать и целовать…
Когда Иисус Христос пошёл назад. Люди в толпе шептались и падая на колени старались коснуться рукой хотя бы краешка его одежд…
- И тогда многие уверовали в него!
…Иуда, кряжистый, средних лет мужчина, с необычайно сильными ногами и толстыми икрами. Голова с кудрявыми, чёрными, жёсткими волосами, росла почти из плеч, на короткой, крепкой шее, с продольными глубокими кольцевыми складками – морщинами, особенно заметными, когда он наклонял голову. Лицо круглое, нос большой, мясистый, с горбинкой. Брови густые, тоже чёрные, сросшиеся на переносице. Глаза тёмно-карие, без блеска, глядят мрачно. Он разочарованно вздыхал, когда приходилось объяснять людям, на его взгляд, очевидные вещи. Был не женат, но женщин любил. До того как пошёл за Иисусом, покупал рабынь – служанок и жил с ними несколько месяцев, а потом продавал и покупал новых.
Выпив вина, любил бороться и меряться силой. В молодости, на спор, поднимал на плечах и носил лошадь…
Сегодня он сидел в уличной лавке и ел, когда с головой что-то произошло. Ему, вдруг показалось, что Сатана проник в его мысли. И здесь, под страшный шёпот Врага человеческого, он потерял сознание…
Иисус лежал в ночи без сна, после очередного поста. Так быстро и спокойно-истинно думалось о жизни и смерти, о божественном величии, о коварстве Сатаны, который противится этому величию. И вспомнились ему наставления Бога-Отца и думал он:
« Не мир, а меч внесу я в мир и произойдет разделение. И брат пойдет на брата и добро будет искушаемо злом и лучшие спасутся. А Бог-Отец, создатель всего и Ангела Смерти в том числе не может убивать, уничтожать того, что он сам создал, ибо Сатана - есть противник – антипод Бога, Владыка Зла и отец лжи, имеет природу вечную и есть, отпавший от бога Милосердного, в гордыне погрязший, Ангел.
Но мир, вмещает добро и зло, так, как свет и тьма сосуществуют. Там, где Бог, там свет, а где Сатана, там тьма и только в конце мира Зло будет уничтожено, а Сатана будет гореть в Геенне огненной вместе с искусившимися, отягощенными злом.
Зло – это недостаток или отсутствие добра. И если люди, уверовавшие в Меня, будут братолюбивы, будут стойки в правде, ненавидя ложь, то зло будет отступать, уменьшаться и тогда настанут времена, когда в муках и борениях со злом, победит добродетель и тогда настанет черед Страшного Суда. И восстав на небесном непорочном престоле, буду судить всех по делам их и многие возопят, скрежеща зубами, ибо Добро и Зло не есть одно, а путь жизни – страдания и правда, когда человеку дано выбирать и по выбору его буду судить его»...
…Бывший первосвященник Анна – худой горбоносый старик с серыми птичьими глазами глядящими пристально из-под седых кустистых бровей, будет проводить завтра Синедрион - Суд состоящий из фарисеев и книжников. Вернее проводить будет Кайафа, его зять и преемник, но Кайафа всегда делал то, что говорил Анна.
А сегодня, засыпая, он ворочался с боку на бок и мучительно думал об Иисусе из Назарета, которого называют Христом и уже тысячи его сторонников появились в Иудее и даже в самом Иерусалиме, оплоте Божьего закона и Заветов отцов.
Народ роптал и римляне насторожились. Понтий Пилат отменил все отпуска в казармах легионеров и издал приказ о полной боевой готовности римских войск. Три дня, как Назарянин въехал в город, а на улицах и на базарах только и разговоров о его чудесах, о том, что он лечит и говорит о загробном воскрешении…
Анна поправил подушки, поморщился от боли в плечах, лег повыше и пробормотал:
- И это только начало. Из того, что я знаю, эта новая вера может возбудить народ на безрассудства. Уж очень он тверд в своем учении и уж очень яростно осуждает нас, первосвященников и фарисеев. Договориться с ним не удасться. Его нельзя подкупить, его нельзя прельстить удовольствиями или женщинами. Говорят он кроток и безгрешен. Тем хуже для него. Совсем недавно в провинции появился лжепророк, но его убили и стронники его давно рассеялись..
Анна хлопнул в ладони и прислужник неслышно появился из-за ширмы.
- Воды, - хриплым голосом произнес первосвященник и прислужник исчез, чтобы появиться с фруктовой водой в серебряном сосуде. Сделав несколько глотков, Анна отставил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул, закрыл глаза и стал думать, что сказать завтра на Синедрионе:
- Что Назарянин самозванец, называет себя царем Иудейским и тем подстрекает народ к бунту. Что обещает разрушить храм и уже устроил в нем беспорядок, разогнал менял и рассыпал их деньги на пол. Что Пилат готовит войска для подавления возможного бунта. Что сотни убитых и тысячи раненых будут вскоре на улицах Иерусалима, если они не смогут заставить замолчать Назарянина...
Да, надо его убить, пожертвовать одной жизнью, ради жизней сотен, а может быть и тысяч. Я его не видел и не слышал и это хорошо. Тяжело убивать человека, которого знаешь - представлять его мертвым…
Анна снова потер плечи и хлопнул в ладони. Прислужник услышал: «Вина!» и тут же подал золотую чашу с маслянисто - красным, терпким вином...
…Вечером Иисус и апостолы вышли из Иерусалима и ночевали неподалеку в селении. Сев у ручья, они разговорились.
- Есть закон дел, - говорил Иисус, сидя на камне и греясь под лучами заходящего солнца.
Мелкие струйки воды набегали на каменистый берег. Дул легкий, тёплый ветер. Оглядывая покрытые лесом холмы, зеленую сочную траву на пустынном пологом склоне, он радовался жизни. В голове мысли выстраивались чередой, одна поддерживала и подталкивала другую.
- Но есть закон веры. И когда законники настаивают на фарисейском исполнении закона - не верьте им. Только тот, кто верует, тот исполняет Божественный закон. А фарисеи в закон дел не верят, да и не хотят верить, и потому убеждают, что не надо бросать эту сладкую богатую жизнь, сознательно окунаться в мир страданий и бедности. Но без лишений и самообуздания нет веры, а есть лицемерие и похоть…
Иисус прервался и кинул взгляд на учеников.
Петр сидел опершись о большой камень, вросший в землю. Он неотрывно смотрел на учителя и ловил каждое его слово, правая рука его теребила длинную густую бороду. Иоанн что-то писал, быстро, изредка вглядываясь в Иисуса и его молодые глаза зорко все примечали.
Иуда считал деньги и что-то отмечал у себя на учетном листке. Потом он поднялся, поклонился и не дослушав Учителя, пошел в сторону деревни, крыши которой едва виднелись далеко в долине. Ему надо было купить еды для утренней трапезы.
Остальные ученики расположились полукругом вокруг Иисуса и слушали внимательно, но привычно. Иногда казалось, что некоторым из них непонятно волнение Учителя.
- И я думаю, - возвысил голос Иисус, - что именно они, законники и фарисеи, будут самыми лютыми и свирепыми врагами веры, ибо они живут не верой, а Законом и под сенью этого Закона делают свои делишки. Иисус вспомнил знакомого левита, который тайно содержал меняльную лавку в храме Соломоновом.
– И вы должны быть готовы, что вослед моей смерти, начнут гнать и гнушаться вами при одном упоминании имени моего. Вы должны быть готовы, что вслед за мною казнят и вас, одних раньше, других позже...
Голос его прервался. Он замолчал, а ученики взволновались и испугались, стали подсаживаться поближе к нему, словно птенцы ища защиты у наседки.
Руки Петра то судорожно сжимались в кулаки, то разжимались. Иаков дрожал и было непонятно от вечерней ли прохлады или от страха смерти. Когда Иисус замолчал – все вполголоса заговорили, уверяя себя и других, что смерть за правое дело не так страшна...
После длинной паузы, Иисус, очнувшись от тяжелых дум и предчувствий, закончил:
-Вы должны знать: кто погубит тело, но душу сохранит в вере – тот спасется и навсегда будет взят на небо в день Страшного Суда. Но тот, кто душу погубит, тот и тело не спасет, ибо плоть без души тленна и душа его будет мучиться в Аду - вечно!.
- Иисус рисовал что-то прутиком на земле, обдумывая, - И я избрал вас для дела веры и любви и будете вы прославлены за ваши праведные подвиги, и увековечатся имена ваши в памяти народов всей земли, как борцов за веру в Отца нашего и веру в Меня, сына Его, воплощенного в теле человеческом.
Ученики вдохновились, разговорились, вскочили, окружили Учителя и каждый хотел хотя бы прикоснуться рукой к его одежде. Они вдруг возрадовались, как дети. На них снизошла благодать. Они уже не боялись умереть. Они готовы были – сегодня, сейчас пойти за Учителем, куда он позовет и верили ему беспредельно и беззаветно.
Видя их вдохновенные лица, чувствуя их порыв, Иисус подбодрил их:
- И ещё скажу вам: Возмездие за грех – смерть и власть безбожного Сатаны, а дар Божий – жизнь вечная.
При этих его словах вода в ручье забурлила, поднялась большая волна и с яростью обрушилась на берег, ударив в камни обрыва так, что брызги воды долетели до Иисуса и его учеников.
- Им за меня ещё придется пострадать, - смахивая воду с хитона тихо проговорил Иисус и направился в деревню, широко и ровно шагая впереди спешащих за ним учеников.
Вечером, после трапезы, Иисус, сидя у костра, во дворе дома, продолжил беседу с учениками:
- Без закона – грех мертв: Что скажем? Неужели от закона грех? Нет! Но если есть понятие
радости, то значит появляется и тот, кто приносит страдание. Если есть понятие доброты, то значит уже явилось в мире зло. Ибо Адам и Ева до грехопадения не знали ни добра ни зла, ни страданий, ни избавления от них. Они были безгрешны. Но вот Сатана соблазнил их и в мир вошел грех. И в первый раз заплакал человек и отчаялся, ибо Бог изгнал его из Рая, как нарушившего заповедь и познавшего добро и сопутствующее ему зло.
И поэтому говорю вам, что дети Божие те, кто согрешил, но покаялся. Однако книжники и фарисеи от веку говорят о себе в гордыне: «Я-то безгрешен». И потому они противны Богу, ибо после грехопадения нет безгрешных, все люди отягощены злом, которое соперничает в них с добром… А владыкой зла явлен Сатана.
В воздухе что-то блеснуло и высоко в горах пронесся гул горного обвала и долго ещё дрожали скалы...
- Верно сказано, что Бог-Отец не искушается злом, - не обращая внимание на происходящее, продолжал Иисус, - и сам не искушает никого, ибо от Отца Небесного исходит всякий дар и всякое деяние доброе и каждый из человеков сам искушается, увлекается и обольщается собственной гордыней и похотью. Похоть же, зачавши, рождает грех. Со времен Адама и Евы люди отягощены злом.
- Поэтому, пока торжествует Владыка смерти – Сатана, человек умирает, ибо он, Сатана, соблазняет человека золотом, плотскими удовольствиями, гордыней и потом улавливает в сети смерти согрешивших... – Иисус помолчал, сдвинул густые брови, помрачнел: - И потому, послал меня Отец наш бороться с кознями Сатаны и жертвой искупить человеческие грехи во веки веков...
Костер почти погас и стали хорошо видны звезды на черном небе.
- Все люди грешны, но через покаяние и молитвы к Отцу нашему, могут они возвратиться на путь добра, любви и истины и, предав себя в руки Божие, могут надеяться на воскрешение в день Страшного Суда.
Симон-Петр сидел и слушал то сжимая, то разжимая кулаки и на высоком лбу, на блестящем, загорелом, лысом темени выступал пот.
Иногда, он автоматически поправлял правой рукой седые длинные волосы, торчащие по краям лысой головы и оглаживал темную густую жесткую бороду, закрывающую почти все лицо и растущую даже на шее и большом кадыке. Его темные глаза смотрели строго и угрюмо...
Совсем еще молодой Иоанн сидел рядом с Иисусом и смотрел на него снизу вверх, напряженно слушая и запоминая. Его лицо с широко открытыми глазами выражали радость и восхищение Мессией, в которого он верил с восторгом молодости. Он был счастлив, что сидит рядом, что видит Иисуса, что внимает его мудрым, сегодня не очень понятным, но всегда высоким словам о любви, дружбе, добре и зле…
Иисус устал за последние дни и потому делал длинные паузы:
- Призываю вас быть нелицеприятными. Не кланяйтесь и ничего не просите у богатых и не водите с ними дружбы, - Иисус помолчал и осмотрел учеников. Все они были простыми людьми, тружениками и даже состоятельными они не были. Их ветхие одежды, их загорелые, обветренные лица были покрыты преждевременными морщинами. Тела их были худы и жилисты…
Иисус возвысил голос: - Не богатые ли притесняют вас, не они ли влекут вас в суды, не они ли бесславят ваши имена за вашу веру в Отца и преданность мне. Они будут гнать и преследовать вас впредь, потому что хотят, чтобы все осталось по старому, чтобы вместо веры была ложь и лицемерное выпячивание фальшивого благополучия. Истинно говорю вам: бедных мира сего избрал Бог-Отец быть богатыми верою и наследуете вы царствие, которое Он обещал...
Его возлюбите больше всего на свете...
…Иисус поднялся и повел учеников ночевать в дом, молчаливо белеющий стенами, в наступившей темноте. Вслед за ним вереницей шли ученики и позади слышалось взволнованное, частое дыхание самого молодого ученика – Иоанна...
Когда все ученики и даже неугомонный Иоанн, смежили веки, Иисус поднялся, вышел из дома и тихонько прикрыл входные двери. Пройдя через освещённый луной двор, вышел в маленький садик. Было тихо, тепло и в ночной тишине, напряженно и пронзительно звенели цикады. Сев на скамью, под вишнёвым деревом, Иисус откинувшись на её спинку, долго и пристально вглядывался в звёздное небо и думал…
«Мир так велик, так необъятен, а люди живущие на Земле, так слабы и нестойки. Казалось бы, перед лицом этого величия, кто может суетиться, думать и добиваться мелких, сиюминутных целей?.. Но увы! Они это делают!..»
Иисус сел поудобнее, вздохнул глубоко, несколько раз, сосредоточился и когда из сознания ушло ощущение окружающего мира, начал молиться. «Бог - Отец мой! Помоги пересилить леность духа и непонимание окружающих! Дай силы убеждать повседневно и постоянно, закосневших в мелочных грехах, людей! Дай мне терпения и настойчивости в этом трудном деле…
Ибо я вижу, что обуял их Сатана, и бессильны дети Израилевы противостоять лукавому соблазнителю. Чувствую, что виноваты эти несчастные в своём неверии только наполовину, так как слушают, убеждающих их псевдо-учителей, требующих соблюдения Законов, но не ставящих во главу угла, веру в Отца Небесного, как цель и смысл этих законов. Ибо привыкли действовать не зная, и тем самым, забывая древнюю истину, гласящую, что действие не устраняет незнания, так как не противоречит ему…
И потому строят, торгуют, заводят семьи – без веры, а это все равно, что строить дома на песке…
И когда эти их предприятия разрушаются, остаются люди разочарованы и обессилены и рождается в их душах зло. Ибо винят в происшедшем не себя, своё маловерие, а причины внешние, и винят даже Создателя, Тебя, упрекая в несовершенных законах бытия, которые сами же нарушили; винят в несправедливостях- которые сами же и плодят в мире, через сребролюбие, алчность и непослушание Твоим Заветам!..»
Иисус, сквозь прикрытые веки увидел вдруг яркий свет и услышал любимый, мягкий голос. «Терпи, Сын мой любимый! Ибо только через страдания и жертву можно вернуть этим несчастным, хотя бы искру богоподобия, каковой обладал Адам, во времена до грехопадения!..»
Над головой склонившегося в размышлении Иисуса Христа, засиял серебристо-туманный свет и листья на вишне, над его головой, обрели нежно зелёный цвет и на ветках мгновенно распустились розовые цветочки…
Голос продолжил. «И глядя на их падение, не захотел я победы Лукавого Противника, в душах их и послал Тебя в среду их, чтобы научил, что только любовь и созидание, могут противостоять злу и насилию, охватившему Землю, которую создал Я, быть Раем…
Любовь и Жертва - вот путь по которому пойдёшь Ты, давая пример… И только тогда будет побеждён Сатана…
Потому Ты, часть Меня, умрешь в муках на кресте, искупая грехи человеческие, а потом воскреснешь, создавая Церковь нашу на земле…»
Иисус открыл, горящие ясным светом глаза, выпрямился, встал, раскинул руки, глянул в небо и низко поклонившись, ответил: «Сделаю всё, как ты велишь, Отец Небесный! Ибо Твоя Воля и моя цель - едина!..»
И долго ещё стоял Иисус неподвижно, обливаемый серебряным лунным светом, словно купаясь в его лучах…
Благоухая, распустились алые садовые розы и их аромат пропитал и одежду, и густые волосы Сына Божия…
В дальней стороне сада, проснулась громадная сторожевая собака и повизгивая, как маленький щенок, подползла к ногам Иисуса, лизнула их, а когда он, наклонившись ласково погладил крупную голову, вскочила, завиляла хвостом, глядя на него. И в глазах собаки сверкнули две яркие искры света - отражение серебряной ауры вокруг головы Иисуса…
Когда на рассвете, Иисус вернулся в дом, луна уже зашла за горизонт и синяя полоска зари проявилась на востоке, над гористым горизонтом…
Ученики по прежнему крепко и мирно спали. Иисус лёг на деревянную лавку, укрылся с головой хитоном и мгновенно заснул, глубоко и неслышно вдыхая прохладный предутренний воздух…
Пётр заворочался во сне, улыбнулся. Он видел в видениях райский сад наполненный чудными ароматами, видел знакомую фигуру Учителя под зелёным деревом. Радость охватила спящего Петра и ему захотелось крикнуть: «Господи! Благослови!»…
Утром, вошёл Иисус Христос с учениками в Иерусалим. Встретившие их люди хотели Его слушать и проповедовал Назарянин жизнь вечную тем, кто уверует в Новый Завет. И слушая, дивились люди, ибо говорил Он как власть имеющий…
Служки Кайафы донесли первосвященнику о прибытии Иисуса в Иерусалим. И обеспокоен был он…
... Но близился вечер и послал Христос учеников своих к тому старцу, которого знал еще с двенадцати лет, когда ночевал у него в доме недалеко от Гефсимании. И просил Иисус сказать тому старцу:
- Время моё близко и поэтому совершу у тебя Пасху с учениками моими.
Ученики пошли, нашли дом вблизи Гефсимании, увидели человека, несущего кувшин с водой и сказали ему, что велел Иисус. Обрадовался старичок - хозяин, показал ученикам комнату большую и светлую.
Стали они приготавливать Пасху. Пока Ученики готовили, а Иисус был в доме прокаженного, Иуда отлучился, побежал к первосвященникам и передал им:
- Сегодня предам Вам Его после Вечери, когда будут все спать.
И получил от них свои тридцать сребреников…
А когда наступил вечер, то сели ученики вокруг стола и ели и разговаривали между собой. Лишь Иуда Искариот, один из двенадцати учеников, не ел и не разговаривал, а смотрел на Учителя, не отрываясь, и тайно щупал деньги, которые заплатил ему Каиафа за голову Иисуса. И когда он так думал, тень пробегала по его лицу и мучил его страх и подступало раскаяние, но шевелилась в душе его страсть алчности, сребролюбия и черной зависти, ибо Сатана, чтобы сломить его дух, внедрил в него гордыню. Разрушила гордыня все препоны в душе его и стал он думать:
«А чем я хуже Иисуса? Родители мои знатные, из священнического сословия. Я рос умным и послушным. Все люди меня любили и уважали. Поддался я влиянию Иисуса, но сейчас вижу, что я сам об этом много думал и только ждал удобного случая, чтобы начать учить. Но Ученики его меня не уважают за то, что я с деньгами. А сами вокруг него сидят, слушают, пока я хлеб им промышляю и ночлег устраиваю. Для них, для всех это делаю, а они редко когда меня отблагодарят, как будто так и должно быть. Учитель любит Петра, который всегда ошибается, любит Иоанна и Иакова, которые всегда молчат, а я бегаю, с ног сбиваюсь, следы путаю, чтобы ищейки первосвященников не прознали, где мы ночуем…»
Иуда вздрогнул, когда занавесь на окне шевельнулась и чья-то тень неслышно скользнула в темный угол. Он смотрел на Учителя и в сердце его копилась злая решимость...
…Иисус долго молчал, опустив голову и в наступившей тишине, думал о грядущих страданиях, которые уже близко. И потом, словно очнувшись, сказал ученикам, взяв в правую руку чашу с вином и подняв её:
- Очень желал я вместе в вами есть пасху и пить вино. Но уже не буду пить от плода сего виноградного после этого вечера, до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего...
Багровые тучи поднялись над Елеонской горой и, чем ближе были сумерки, тем более сгущались они к центру небосвода, тревожа души и умы горожан непонятной угрозой. Паломники, входя в городские ворота, обменивались приветствиями со стражниками и повторяли:
- Не к добру такой закат, завтра будет ураган и ветреный день.
Птицы рано замолкли, беспокойно ворочались в ветвях деревьев. Боевые кони римской конницы громко топтались в своих стойлах.
Ночь наступила, но прохлады не принесла и деревья стояли неподвижно, опустив ветви и не один лепесток не шелохнулся и темнота установилась такая, что с трудом можно было видеть собственную руку, вытянутую перед собой…
С грустной улыбкой смотрел Иисус на своих учеников: кряжистого, лысого, но по-молодому горячего Петра; на преданного, обожающего его Иоанна; на сухого и сдержанного Андрея; на Филиппа, внимательного, почти бесстрастного и умного собеседника, умелого спорщика; Иуду из Кариот, криво улыбающегося и всегда думающего о чем-то своем, часто недовольного, молчаливого и хитрого. Он даже сейчас сидел со своим денежным ящиком, прижимая его к груди.
- Я знаю – это он! – вдруг подумал Иисус...
И когда ученики увлеклись беседой, Иисус попросил у хозяина умывальницу, наполнил её водой, снял верхнюю одежду, перепоясался полотенцем и стал мыть ноги всем своим ученикам по очереди. Когда подошла очередь мыть ноги Петру, тот воспротивился, считая, что не достоин такой чести.
И тогда сказал Иисус:
- Что я делаю сейчас ты не знаешь, но уразумеешь потом! Омытому нужно только ноги умыть, потому чист весь, - он посмотрел на Иуду и добавил, - А вы чисты... но не все...
Иуда скорчился, отвернулся и не мог смотреть в глаза Учителю и спрятал омытые ноги под одеждой.
Иисус умыл всем ноги, надел одежду, сел за стол и объяснил ученикам свои действия, как пример того, как надо относиться друг к другу и к тем, кто поверил в него:
- Ибо уверовавший в меня уверовал в пославшего меня, - его голос неожиданно задрожал, - и знаю я, что один из вас предаст меня.
Но из-за шума, поднятого учениками, никто его последних слов не расслышал и только Иуда зашевелился и отвел глаза свои в сторону...
А Иисус продолжил:
- Ваши слова, через ваши чувства, дойдут до сердец ваших собеседников; придет время, когда меня среди вас не будет, но вино, как кровь моя, и хлеб, как тело моё, будут вам напоминанием обо мне и Евхаристия будет светлым таинством, когда выпитое и съеденное будет объединять вас в вере в Меня, Отца и Святого Духа. Будут напоминать среди тревожной жизни о той жертве, к которой я готов и которую предложил мне Бог-Отец, во искупление грехов человеческих.
Иисус говорил:
- Вино – это настой из языков и сердец. Если хотите, чтобы вас услышал и понял
другой человек выпейте с ним вина, преломите хлебы и собрания ваши будут проходить в святости, в окружении соратников Но придет время и будет страдание т тогда, ожертвуйте собой во имя любви и вам воздастся.
Иисус продолжил:
- И воспоем совместно песнопение, которое настраивает души в святой вере на один лад и помогает молитве вашей достичь ушей Божества. И свист ветра в поле, шум волн на море будут ваше пение сопровождать…
Ученики замолчали и, придвинувшись, смотрели на Учителя во все глаза, внимательно слушая его и пытаясь вникнуть в скрытый смысл сказанного. А когда Учитель передал чашу, стали отпивать друг за другом, передавая чашу по кругу…
Иисус Христос ещё раз внимательно осмотрел апостолов и поднял руку призывая к вниманию.
- Сегодня, дети мои, Великий Канун! Да свершится предначертанное Богом-Отцом!
Обведя взглядом внимательные, чуть раскрасневшиеся лица, он продолжил.
- И я вижу, что настало время сказать вам о цели моего пребывания здесь. Вы, уверовали в Меня и в пославшего Меня. И сегодня, накануне моих страданий, моей за всех людей жертвы, хочу открыть вам, что начинаются новые времена, когда старая, детская вера, будет сменена Новым Заветом, в котором прежние жестокие законы будут заменены законами основанными на любви, ибо зло можно победить только любовью, а отвечая злом на зло мы только умножаем количество зла. Отныне, старайтесь быть добрыми и любите тех, кто рядом с вами и тех, кто далеко…
- Отныне и жертвы ваши сотворяйте без крови, ибо это язычество и ложная вера, что
Богу приятны ваши жертвы, сопряженные с убийством живых существ.
Пётр вдруг посмотрел на кусок мяса в своей руке, часть пасхального Агнца и, словно
испугавшись чего-то, положил его назад в блюдо.
- Завтра свершится!- после длинной паузы продолжил Иисус, - а сегодня, в день когда полагается начало новой, Христовой церкви, предвидя то, что свершиться, хочу вам, как ученикам моим и продолжателям и провозвестникам, принять жертву, которая станет знаком и символом нового Завета. Отныне жертвуйте собой во благо овец стада Христова, как я пожертвую собой за ради всего грешного, ветхого человечества…
Помолчав, Иисус закончил торжественно: - И, да воцарится новая Церковь посреди нас и внутри сердец наших!!!
Иисус, взял хлебы, преломил их на двенадцать частей и дал каждому ученику по кусочку, говоря:
- Примите, ядите, сие есть Тело Мое, которое за се предается.
Строго и грустно посмотрел он на Иуду Искариота. И тот, понимая, что речь идет о нем, спрятал глаза, задрожал, но пил вино и ел хлебы.
- А чаша сия есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставления грехов.
Он вновь глянул на Иуду Искариота
- И вот рука предающего Меня, со мною за столом.
И встревожились ученики и стали взволнованно спрашивать друг друга, кто может даже подумать только об этом. Больше всех кричал, суетился, не сходя с места, Иуда Искариот. А Петр, который Симон, хватался за меч, спрятанный под одеждой, и кричал, вращая глазами:
- Господи! С тобой я готов идти хоть в темницу, хоть на смерть!
Учитель посмотрел на Петра, и произнёс:
- Еще не пропоет петух сегодня, как трижды отречешься от меня. Ибо, когда я с вами, это одно, а когда меня не будет с вами, это другое. Но я молился за тебя, Петр, ибо ты самый горячий из учеников моих, дабы не оскудела вера твоя и ты, обратившись, утвердил братьев твоих… А Бог-Отец выбрал тебя, потому что Отец любит горячих, но равнодушен к теплым.
И он вновь глянул на Иуду.
«Ах так! Снова этот Петр впереди! А обо мне даже не вспомнили!» – подумал тот.
Тень в углу пошевелилась, но Иуда уже ничего не видел и не чувствовал кроме своей уязвленной, в очередной раз, гордыни и обиды на Учителя и учеников его.
«Хорошо! Посмотрим, кто из вас будет защищать Учителя. Все вы бьете себя в грудь, пока опасности нет...»
И сказал им Иисус, прервав шум:
- Истинно говорю вам: Сатана не дремлет, - тень в углу зашевелилась, но никто этого не заметил, - и как сказано в писании: - Буду я причтен к злодеям и тогда вам не за что будет винить убийц и будете вы в сомнении, пока я не воскресну и не явлюсь вам снова...
Иисус помолчал, обдумывая что-то и продолжил:
- Моё воскресение покажется вам чудом, но вы не должны забывать, что я хоть и воплотился в человеческом облике, но Отец мой на небесах - Иисус ещё сделал паузу.
- И вы не должны думать, что Бог-Отец, Вседержитель похож на человеков. Ибо Господь создал Человека уподобляя его себе, но в ипостаси духовной, а не в телесной. Когда он вдохнул в сотворенного Адама душу, он тем самым одухотворил его, дал возможность и право размышлять и дал право видеть красоту и безобразие, а главное, наделил его свободой воли, то есть ответственность за содеянное.
Иисус обвел взглядом всех, вглядываясь в каждого. Глаза его потемнели, выражение лица, от усталости и беспокойства, сделалось грустным и даже скорбным. Ученики притихли и только неистовый Петр-Симон, порывался что-то сказать, приподнимаясь на ложе и взмахивая правой рукой, но каждый раз удерживался, ожидая паузы.
Его круглое загорелое лицо пылало румянцем от возбуждения, высокий лоб и лысина блестели, он разгорячился и хотел только выразить свое и товарищей преклонение перед Учителем, словно хотел этим поддержать его в трудную минуту...
Юноша Иоанн доверчиво оперся рукой о ложе Христа и преданно, с полуулыбкой восторга глядел огненными глазами снизу вверх, сознавая и отдавая себе отчет, может быть единственный из учеников, что с ними рядом Бог, Сын Бога, страдающий и смиренный, еще не совсем понятно почему и зачем появившийся среди них, здесь на Земле.
Черные густые волосы обрамляли его молодое лицо с первой не длинной и редкой бородкой. Он был самый молодой, но может быть поэтому верил Учителю самозабвенно, как могут верить только молодые, не изуродованные ещё тем, что люди называют жизненным опытом.
Иуда смотрел вниз: то на стол, то вправо, на входные двери, стараясь не встречаться глазами с Иисусом. Он хотел быть спокойным и потому, выделялся среди взволнованных, испуганных предчувствием трагедии учеников, чьи жесты, фигуры, лица в порыве сострадания были устремлены в сторону Учителя.
Иисус откусил кусочек хлеба, пожевал и, вновь подняв глаза, продолжил:
- Но Вседержитель не только Бог и создатель природы, он Бог человеков и тем самым Он отличен от Богов языческих, которые выступают как властители природы и всего, что в ней живет и произрастает. Он, Мудрый, не только создал род человеческий, но и являет себя среди них, чтобы проявлять свою волю, указать пути или говорить о наказании за неправедность.
И даже если мы, говоря о Нем, представляем Его в образе человеческом, совсем не таков он есть, ибо и слова и мысли наши не могут правдиво передать его облик, а тем самым его мысли и его чувства. Пути Его неисповедимы и замысел Его воплотится и явится пред лицом спасенного человечества лишь только в день Страшного Суда...
Иисус устало умолк, потер пальцами правой руки лоб и глаза и завершил:
- А теперь надо бы пойти в сад, погулять и, уединившись, помолиться Ему, который один ведает все, что делается во Вселенной...
Ученики зашумели, а Иисус встал, вышел из дома и пошел на гору Елеонскую, в Гефсиманский сад, а за ним и ученики его гурьбой, споря и крича. Тут, Иуда воспользовавшись темнотой, незаметно отстал и, свернув в переулок, быстро побежал, в темноте спотыкаясь о камни...
И когда они отошли вглубь сада, остановил Учитель своих учеников взмахом руки и отошел подальше, встал на колени на твердые камни и дрожа от переживаний, в предчувствии страданий великих, молился, говоря:
- Отче! О, если бы ты благоволил пронесть чашу сию мимо меня! Но не моя воля, но твоя воля да будет!
И долго молился Иисус, укрепляя себя, предчувствуя страдания так, что пот выступил на лице Его крупными каплями и падая на землю, становился этот пот, кровью.
Встав от молитвы, Он пришел к своим ученикам и застал их спящими. Разбудил их касанием руки и укорил:
- Что же вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение страха.
Говоря это, Он посмотрел назад откуда они пришли и увидал огни факелов и услышал громкий говор стражников и толпы. Вместе с толпой шел и Иуда, который прятался за спины, а когда толпа приблизилась, дрожа всем телом выступил вперед, подошел к Иисусу и поцеловал его, приговаривая:
- Учитель! Учитель...
Горько стало Христу и сказал он, глядя в черные глаза предателя:
- Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?..
Но не успел договорить, как заслонили Его ученики телами своими и схватили за руки стражей, пытавшихся арестовать Учителя. Сделалась тут суета и толкотня среди ночных деревьев. Вскрикнул, выхватывая меч, неистовый Петр и отсек ухо одному из рабов Кайафы.
Видя это, Иисус поднял руку и сказал громко:
- Оставьте, довольно!..
И, коснувшись уха, излечил раба. А потом, уже тише продолжал: - Так Сын Человеческий идет по пути, который предсказан…
Подошли к нему стражи первосвященников и старейшины с мечами и кольями.
И сказал им Иисус:
- Как будто на разбойников вышли вы с мечами и копьями, чтобы взять Меня, - и, помолчав, добавил, - но теперь ваше время и власть ваша!
И взявши его грубо за руки, стражи повели в дом первосвященника через спящий город. Ученики же, испугавшись авторитета первосвященников рассеялись, дрожа и недоумевая. И только Петр шел позади их и издали смотрел как стражи, прикрываясь темнотой сначала робко, а потом все более нагло издевались над Христом, видя его кроткость и терпение…
…Анна проснулся через полчаса с болью в голове и тошнотою в желудке. Он умылся над медным тазом, стараясь не разбудить прислужника, который ему мешал своим присутствием. Было ещё темно и прохладно. Подвинув к себе два светильника, Анна сел за стол, перечитал написанное ещё вечером обвинение против Назарянина и задумался, вспоминая свои ночные видения. Потом одел ритуальный наряд и, перейдя из одной половины дома в другую, приказал служителю будить Кайафу...
…А рано утром повели Иисуса - Назарянина в Синедрион и устроили над ним не суд а судилище, признали виновным и повели его к Пилату с криками: «Судить его! Судить!».
А Иисус шел, говоря толпе непонятные слова:
- Ныне будет суд не Мне, а миру сему! Ибо ныне Князь мира сего будет изгнан вон!..
При этих словах один из стражников, тех, что стерег его ночью, вдруг вгляделся в Иисуса и словно вспомнив что-то, побежал прочь, расталкивая народ, так как был он велик ростом и силен. И падая от его ударов, люди тут же вставали, забывая боль и словно не видя бегущего в ярости стражника, давящего и расталкивающего людей, по сторонам от себя…
Силуэты белых домов, щербатых стен каменной кладки проявлялись в предрассветных сумерках. Иисус не спал. Он стоял, прислонившись к стене, и вглядывался на восток, туда, где поднимался над Елеонской горой утренний свет.
Небо из черного, звездного, становилось темно-синим, потом светлым. Над горизонтом появлялось серо-розовое марево теплого воздуха, поднимающегося над холмами. Иисус, избитый, усталый, страдающий, любовался красотой нарождающегося дня и беззвучно молился. Ни побои, ни унижения прошедшей ночи его уже не волновали. Запах дыма от погасшего костра щекотал ноздри, вдалеке был слышен крик одинокого дрозда в дворцовом саду.
Служители устали и стража дремала, сидя на каменных ступенях и опершись на длинные копья, страшные блеском, отточенных лезвий. Израненный терновым венцом лоб саднило, сухие струйки запекшейся крови черными потеками прочертили землисто-серую кожу на лбу и на щеках...
Синедрион собрался судить Иисуса и Каиафа требовал торопиться. Наступала Пасха и сторонники новоявленного Мессии могли помешать суду и казни.
Сквозь теплые туманные испарения проглянуло светило и дворец, его серые мрачные стены, осветились розовым и золотым.
Иисус вздыхал, ощупывая руками разбитое лицо, и думал: «Боже! Как прекрасен мир! Свет наступающего дня, запах цветущих деревьев, птичье пение – все это великолепно и неповторимо. Но что люди сделали с этим миром и со своей жизнью. Они превратив её в адские страдания, изувечили красоту мира злобой, алчностью, честолюбием и завистью. Так прекрасна Земля и так ничтожен и жалок род человеческий»...
Черная тень отделилась от угла и придвинулась ко Христу:
- Отрекись! – раздался рокочущий голос, - Отрекись от них, они не стоят твоих страданий! Я сделаю так, что ты сохранишь свою жизнь. Ты видишь, они ничтожны, продажны и глупы!
Прислужники, пытавшие Христа всю ночь, дремали и тень, придвинувшись еще ближе, рокотала:
- Я сделаю тебя царем Вселенной! Поклонись мне и я сторицей воздам за твои муки! Они будут целовать тебе ноги, плакать и просить о прощении. Отрекись!
Иисус негодующе поднял руку и произнес:
- Изыди, Сатана! Бог-отец послал меня и смертью своей я должен искупить их грехи, плоды твоего разврата. И спасутся праведники! А ты и слуги твои погибнут в адском пламени!
Стражи, заметив движение, зашевелились просыпаясь. Вдали послышался гомон толпы. Синедрион готовился к суду.
Иисус давно стал задумываться, как передать сложность мыслей, представлений и видений о Боге.
Никто из людей не видел Его воочию, исключая случаев, когда Он являлся пророкам в их видениях. Но ведь это было видение, вложенное Богом в головы праведников и потому доступное для их понимания.
Никто из людей не слышал Бога, кроме избранных, но и в этих случаях Он вкладывал в души праведников слова, произнесенные на языке слушающих, ибо для Бога это не сложно.
Сам же Иисус знал Бога, молчащего, неизмеримо величественного, но и совершенно не от мира сего. Связь его с Богом была похожа на поток мыслей, чувств, образов и слов, в который Иисус входил иногда, сосредоточившись в молитве.
Потом, когда все заканчивалось, Иисус, словно после сна, с трудом возвращался к жизненным заботам. Он терял силы, ему начинало казаться, что здесь на Земле жить невыносимо. После чистоты и сложности, силы и гармонии Божественного потока, реальность представлялась ужасной суетой, полной бессмысленности, царством лжи и посредственности, существованием бесцельным и диким. И ученики его не радовали, когда он видел их эгоизм и косность чувств, себялюбие и безбожие... Но проходил день-другой и Иисус примирялся с их несовершенством и еще больше загорался желанием передать им часть своих чувств, часть Божьего Света, наставить на служение Ему, «Великому Молчащему», о котором они в простоте своей сочиняли легенды и сказания.
…Однажды, неслышно проснувшись, Иисус слушал разговоры своих учеников у ночного костра на берегу моря Галилейского, в глухую, тёмную полночь. Ему вдруг показалось, что небо, раскинувшее свой звездный полог над притихшей водой, пульсирует, словно дыхание Вселенной, являющей себя в эти минуты. Но ученики его, полулежа у горящих ярким пламенем сухих веток костра, слушали, Симеона-Петра, рассказывающего о том, как он впервые, во сне, услышал слова пророка Илии о пришествии Мессии:
- Я, конечно, слышал их до этого в синагоге, но не запомнил. А во сне всё было иначе… Тогда, - говорил он, потирая правой ладонью лысину, - я многие слова и не понял. Но смысл, смысл сказанного меня поразил до глубины души!
Иоанн, Иаков, Андрей напряженно следили за выражением его лица, ловили каждое слово, не обращая внимание на дым от костра, мешающий дышать.
- Я, минуя сложность слов, уловил их смысл и на всю жизнь запомнил эти речи, - закончил Петр, - именно через смысл, а не через отдельные слова... И понял я, что Мессия - Господь, явится на Землю, чтобы искупить грехи людские, и что его не признают вначале и будут гнать, мучая… Пётр помолчал, оглянувшись на Иисуса, лежащего в полутьме, вне света костра…
- И думаю я, - полушепотом произнёс он – Что Мессия – это наш Равви!
…А рано утром повели Иисуса - Назарянина в Синедрион и устроили над ним не суд а судилище, признали виновным и повели его к Пилату с криками: «Судить его! Судить!».
А Иисус шел, говоря толпе непонятные слова:
- Ныне будет суд не Мне, а миру сему! Ибо ныне Князь мира сего будет изгнан вон!..
При этих словах один из стражников, тех, что стерег его ночью, вдруг вгляделся в Иисуса и словно вспомнив что-то, побежал прочь, расталкивая народ, так как был он велик ростом и силен. И падая от его ударов, люди тут же вставали, забывая боль и словно не видя бегущего в ярости стражника, давящего и расталкивающего людей, по сторонам от себя…
…Сатана умел видеть будущее и иногда развлекался тем, что представлял, как это будет, а после сравнивал своё предвидение и свершившийся факт. Вот и сейчас он вообразил себе казнь Христа, сосредоточившись на будущем…
…Иисуса вели на казнь… Потом, На Голгофе, под яростными лучами солнца, страдал Спаситель, распятый на кресте. Гвозди пробили плоть и тело, не в силах поддержать себя мышцами, повисло на кресте и раны от тяжести тела стали расширяться. Насмешек воинов и злословие, которыми осыпали его проходящие, он уже не слышал из-за нестерпимой боли. Мухи облепили его тело, мокрое от пота. Жажда и поднимающаяся жара добавляли муки Христа. А солнце поднимается все выше, становится все жарче…
Сатана видел, как Иисус, идя на казнь, ещё надеялся, что Бог – Отец отведет от него страдания и умрет он быстро, без боли. Но когда готовили гвозди и молотки, понял, что страдать придется. А когда подняли на крест и мучительная боль пронзила всё его тело, он стал молиться о прощении грешных людей, ибо они не ведают, что творят......
……Умирая, он уже не помнил утра, не помнил подробностей суда, всё это было уже позади, в другой жизни, в другом мире. В его затухающем мозгу звучал только рев тысячеглавой толпы на площади перед Прокуратором Иудени – Понтием Пилатом: «Распни его!» и видел он раскрытые рты, горящие ненавистью глаза. Своим внутренним взором видел он и стражников, их зевание, ругань, равнодушие. И цепляясь мыслями за крохи здравого смысла, беззвучно плакал и умолял Бога завершить страдания поскорее. Сердце его не выдержало печали и боли, стало ворочаться в груди, прерывая ритм ударов тяжелой паузой боли.
- Умираю, Отче! – тихо простонал Иисус.
И тьма наступила среди белого дня. Серая мгла поднялась из-за гор со стороны Мертвого моря и поглотила строения, сады, отчетливо видимые всегда с Голгофы.
Возроптали люди и те, кто совсем недавно кричали: «Распни его!», кто пришел полюбопытствовать и смотреть страдания казненных, отходили от крестов, бия себя в грудь, и проклиная свою доверчивость: «Не простой человек этот Назарянин, он точно пророк, которого Бог послал. А мы, маловерные, послушались первосвященников и книжников, которые из зависти предали посланника Божьего смерти, ибо они, фарисеи, думают, что Божий виноградник только их».
Разошлись они по домам и стали говорить домочадцам со скорбью и тревогой: «Умер посланник Божий в муках на кресте, преданный фарисеями и нами тоже, ибо они, фарисеи, обманули нас, называя его лжепророком и приписывая ему преступления, которых он не совершал. Он не говорил слов оправдания и вел себя как праведник, имеющий связь с Богом. И на кресте умер кротко и достойно. И мы и город наш будет наказан Всевышним за смерть святого. Истинно кровь сего Праведника на нас и детях наших».
В сознании Сатаны, умевшем видеть будущее, Иисус все еще страдал на кресте. И уже в беспамятстве, он вновь возопил: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» и испустил дух. Кончились его страдания! И тьму серую, идущую с Мертвого моря, пронзила молния. Светлая, печальная тень взлетела с земли и устремилась в небо и содрогалась земля и посыпались большие глыбы камней со скал, грохот и пыль поднялась над горами. Испугались стражники и сотник их, доблестный воин, весь в шрамах, как в морщинах, огляделся, словно только что проснулся, и сказал окружавшим его:
- Поистине это был Сын Божий! И гнев Бога падет на наши головы, ибо мы не сумели различить подлинное от ложного. Поверили фарисеям и будем наказаны мы и дети наши!»
…Сатана был удивлен мужеством и страданиями Сына Божьего. «Но почему Бог-Отец отвратил лицо свое от страдальца. Даже я, который… который не верит людям, не любит людей, готов помочь ему сейчас. Но Он считает меня врагом людей и потому не любит. Однако я Ему мертвому покажу, что и у меня есть понятия о справедливости»...
…Шарканье сотен кожаных сандалий, звон оружия, гомон толпы, молчание Христа. Сатана сопровождал процессию по узким улочкам Иерусалима и появлялся то впереди идущих в черной накидке с опущенным покрывалом, то рядом с избитым, едва бредущим Иисусом, превращаясь в пожилого легионера с черными неподвижными глазами, заглядывающими в лицо своей жертвы. Он заметил, как от усталости бессонной ночи, от побоев, не утихающей боли в избитом теле, взгляд Иисуса помутился и синяки явственно проступили вокруг кровоподтеков. Он шел, шатаясь и замедлял ход всей процессии. Тогда центурион, возглавлявший охрану, увидел остановившегося на углу прохожего и заставил его нести крест Иисусов. Его звали Симон, и он, сострадая, помог подняться Иисусу с колен и вместе они понесли крест, который до смерти Иисуса Христа на нём был орудием пытки, а после - стал символом воскрешения…
Сатана, блестя доспехами, отодвинулся в тень и словно растаял в сумраке утренней тени и появился уже в хвосте колонны, материализовавшись в виде крестьянина - зеваки, который спрашивал окружающих, суетился и толкаясь, протискивался вперед...
Иисус шел в последний раз по улицам Иерусалима. Он шел в окружении дюжих легионеров с длинными, ярко блестевшими на утреннем солнце остриями копий на коричневых полированных древках. Вслед приговоренным, вслед за несущими крест Христом и Симоном, шла разноликая толпа. Те, кто еще так недавно кричал Пилату: «Распни его!» и грозил окостенело сжатым кулаком и белозубо-яростным оскалом, сейчас утихли и шли в толпе, переживая свое падение и начиная винить себя в ниспослании на смерть, праведника.
…Только Кайафа не раскаялся, а, глядя на процессию, через щёлку в занавеске на окне, ворчал и сжимал побелевшими пальцами чашу с вином. Он видел опущенное к земле лицо Иисуса, изможденное в потеках крови и шрамах от побоев и шевелившиеся в самоотреченной молитве запекшиеся губы…
Видел по сторонам его двух разбойников, бодрящихся и вызывающе оглядывающихся по сторонам… Видел блестящие доспехи и копья стражников, оттесняющих толпу. И понимал, что конечно он, первосвященник, заступник народа израильского перед язычниками-римлянами, неправ. А прав этот высокий и худой праведник, которому вдруг взбрело в голову говорить о воскрешении из мертвых всех, кто беден, нищ и жалок.
- Ничего нового он не говорит, - шептали губы Кайафы, - это все известно давно. Даже я-первосвященник, даже Пилат-наместник Рима в Иудее, даже Кесарь, живущий в богоподобной столице империи, - все мы жалкие червяки перед вечностью, неизбежной смертью и творцом всего, великим Богом - Ягве.
Но мы все живем здесь, на грешной земле и нам надо каждому отвечать за себя, а избранным от того же Творца, ещё и за паству, стремящуюся к эгоистическому насыщению своих желаний и похотей. А чтобы хаос не возобладал, необходимо выжигать язвы ересей каленым железом, пытками и казнями в назидание непостоянной толпе. Десятками поколений, избранные воюя, враждуя и умирая, удерживали и укрепляли порядок законами и установлениями, вопреки хаосу и козням нечестивых.
Кайафа, почувствовав боль в ногах, присел на краешек кресла, отпил глоток вина, показавшегося ему невкусным. Приподнявшись с кресла, пошаркал к окну, задернул штору и устало опустился на софу, размышляя: «Все мы умрем. Одни раньше, другие позже. Моя вина или моя правота станут причиной мучений или покоя перед смертью.
Поэтому надо делать свое дело, защищая «стадо» от смуты и соблазнов, а таким, как он, - Кайафа словно наяву увидал окровавленное лицо Иисуса, его укоризненный, но не злой взгляд, - таким, как он все равно не дожить до старости. Уж очень он праведен и бескомпромиссен. Такие живут долго и приобретают славу святых, когда молчат или пустынно-жительствуют. А этот стал учить и ему одна дорога – к смерти.»
Заболело глубоко в груди и вздыхая, он лег на покрывало, закрыл глаза и снова явилось лицо этого странного человека, послышался его удивительно тихий, спокойный голос ясно выговаривающий каждый звук в слове...
Кайафе показалось, что кто-то вошел в комнату: струи воздуха коснулись его лица и он открыл глаза. Большая, расшитая серебром и золотом, занавесь шевельнулась, словно кто-то большой и сильный неслышно передвигался за нею.
И тут Кайафа услышал голос, прозвучавший внутри его: «Да, ты прав! Этот Назарянин должен погибнуть, потому что он угрожает основам порядка той жизни, которая веками становилась здесь и везде на земле, где живет человек разумный. И не твоя вина, что он не захотел договориться с Синедрионом отречься, а грубо молчал на допросах. От таких, как он, тихих, скромных и происходят большие смуты, большие беспорядки и кровавые побоища. Он приговорен говорить правду и делать добрые дела, но нет чистой правды без примеси лжи, как и нет крупицы лжи без примеси правды. Нет добра, которое не приносило бы зла и нет зла, которое, в конце концов, не рождало бы и добро».
Голос говорил, говорил и первосвященник, убаюканный его монотонностью, задремал. А когда проснулся, то увидал косой луч солнца на темном ковре на стене и подумал: «Уже полдень и все уже свершилось»!
…Вслед за толпой любопытных, следовали ученики его и женщины – Мать Мария, Мария Магдалина, которая плакала, не переставая и не утирая слез с распухшего лица. Мать Богородица плакала тихо, стирая слезы платком и молилась Богу ежеминутно, прося Его облегчить страдания Иисуса.
В конце, Симон Кирениянин влачил крест по дороге, взвалив его на свои плечи, ибо Иисус по слабости не мог нести крест, а только держался за него, тогда, как дюжие разбойники несли свои кресты сами и бодрились, криво улыбаясь и шутя с испуганными горожанами, теснившимися по сторонам.
Утро было тихое, жаркое и где-то на востоке уже поднималось серое марево от раскаляющихся гор. Иисус шел пошатываясь, босой, с разбитым лицом и расцарапанным лбом. По бокам от приговоренных шли легионеры, мерно топча землю поношенными сандалиями и разгоняя громкими грубыми окриками толпы зевак, стоявших в проходах и улицах, выходящих на этот крестный путь. Для них, легионеров, Иисус, так же как и разбойники, шедшие за ним с крестами на плечах, были варварами, терзания которых не были достойны ни сожаления, ни сострадания. Все эти люди с их нелепыми законами, суетой, яростью и слезами могли пробудить только презрение и брезгливость.
Они, воины великого Рима, привыкли воевать, проливать кровь, казнить и миловать побежденных. Поэтому и смотрели с презрением: на первосвященников, на книжников в их длинных одеждах, на их гортанные крики, мало похожие на разговор, а больше на ругань. Их предупреждали, что могут быть столкновения и они, воины, были готовы к этому.
Поэтому так велик был конвой, поэтому так торопились поскорее закончить казнь, чтобы, вернувшись в казармы, отдохнуть. Ведь была пятница, самый трудный день недели накануне праздника, на который в Иерусалим собрались тысячи паломников из Иудеи и страны Израильской.
На Голгофе, перед местом, на котором казнили приговоренных, большой отряд легионеров выдвинулся вперед, оцепил место казни плотным кольцом и пропустив внутрь конвой и приговоренных, вновь сомкнул свой строй. При движении копья легионеров угрожающе блестели острыми лезвиями, доспехи глухо звенели, но, когда зачитывался приговор, сделалось очень тихо и только сзади, за оцеплением, слышались рыдания женщин.
Палач в сопровождении помощников, не дослушав до конца обвинение, двинулся к приговоренным, грубо сорвал одежды с Иисуса и вместе с помощниками повалили его на крест и заломив ему руки, прижали их к перекладине.
Иисус молчал, смотрел куда-то в небо и после первого удара молотка по гвоздю, вошедшему в плоть, дернулся, вытянулся всем телом и глухо застонал. Помощники навалились на Иисуса и молоток застучал чаще. Женщины, замолчавшие, когда читали приговор, зарыдали вновь и теперь уже запричитала Мария Богородица...
Когда Иисусу прибивали ноги, он потерял сознание и очнулся уже от страшной боли, когда палачи поднимали крест и толчками, от которых сотрясалось все тело казнимого, опускали длинный конец креста в яму.
Установив крест прямо, помощники забросами яму камнями, засыпали и утрамбовали её сверху землей, чтобы крест стоял неподвижно, когда казнимый будет биться и дергаться от боли и ужаса. Но Иисус был неподвижен. Закусив губу, он терпел и молился. Молился исступленно и неистово, всей душой растворяясь в бездне любви к своим палачам и всему человечеству!
…Разбойников также прибили к крестам и подняли. Они стонали, плакали и сквернословили. Иисус же был неподвижен, так как любое, самое малое, движение отзывалось страшной болью в руках и ногах. Нестерпимо хотелось пить и оглядывая помутившимся взором вокруг, он увидел цепочку римских солдат и за ними кучку женщин, среди которых он разглядел Мать Марию, стоявшего рядом Иоанна, сына Заведеева.
Палачи привычно громко разговаривали, смеялись и делили одежду Иисуса, а он, видя это прохрипел с креста:
- Боже! Прости их, ибо они не ведают, что творят...
Он хотел сказать это громко, так, чтобы услышали его мучители, но из уст его вырвался только хрип и стон боли. Один из палачей обернулся к нему и, засмеявшись, сказал:
- Говорят, ты спасал других. Попробуй теперь спасти себя сам!
…Время тянулось медленно. В шестом часу Иисус очнулся от забытья, неловко пошевелился, застонал от боли и прохрипел, глядя в небо:
- Боже мой! Боже мой! За что ты меня покинул? – и потерял сознание.
Небо потемнело. С востока надвигалось темное марево и быстро наступающая тьма испугала даже римских воинов, а сотник, услышав хриплый голос Иисуса, произнес:
- Воистину должно быть это Сын Божий.
Те из людей, которые еще оставались вокруг вооруженного кольца, испуганно бия себя в грудь кулаками, сожалея о жестокости и своей злобе к кроткому праведнику, устремились к городу, в свои дома.
Прошло еще какое-то время, и, очнувшись в последний раз, Иисус прошептал:
- Отче! В руки твои предаю дух мой!
И произнеся это, скончался. Был девятый час дня пятницы.
Спустя время, помощники палача взяли палицу и, перебив голени разбойникам, умертвили их, а, подойдя к Иисусу, один из них взял копье и пронзил грудь ему. Из раны потекла кровь и вода и все увидели, что он мёртв…
Был вечер, перед субботой. Стемнело и все разошлись. Даже рыдающие женщины, падающие с ног от усталости, ушли в город…
Иосиф Аримафейский и помогавший ему Никодим спешили. День клонился к закату, а завтра была суббота. Перенесли тело Иисуса к гробу - каменной пещерке, которая была неподалеку почти рядом с Голгофой.
- Он говорил, - бормотал Иосиф, приподнимая тело и оборачивая вокруг вложенные еще от мирра, пелены, - что не человек для субботы, а суббота для человека. Но кто здесь, в Иерусалиме рискнет разрушать закон и хоронить в святой день. Только тот, кто не боится своей смерти…
…Последний луч заходящего солнца сверкнул из-за туч, когда Иосиф и Никодим привалили камень и, тяжело вздыхая, отерли пот со лба и побрели в сторону дома...
…Пилат имел тонкое, гибкое и сильное тело с длинными рельефными мышцами. Спина, расширялась снизу вверх почти треугольником, при узкой талии – широкие плечи. Роста среднего, голова маленькая, с острыми чертами лица и плотно натянутой, бледной кожей. Поэтому, несмотря на свой солидный возраст, выглядел молодым человеком. Глаза узко и глубоко посаженные, серо-стального цвета, смотрели не мигая, чаще не прямо в лицо собеседника, а сквозь, как бы за собеседника. Долго живя в Риме, вращаясь в среде высшей администрации, Пилат привык ничему не удивляться, был вежлив, сдержан, как бывают большую часть времени спокойны бешено гневливые люди. Прямой взгляд в лицо означал раздражение, а неотрывный сверлящий насквозь – сдерживаемый гнев. Ни друзей, ни фаворитов он не имел. В свободное время читал философов и любил порассуждать об общих вопросах. Говорили, что в молодости он учился красноречию у одного из известнейших греческих софистов.
Евреев Пилат не любил, презирал их за тягу к торговле и накоплению богатств, но отдавал должное их законам и твердой вере. И вообще ему здесь не очень нравилось… Но он не привык подчиняться и поэтому служил в Иудее, подальше от раболепного Рима.
Пилат очень любил боевые доспехи, имел их в большом количестве и носил при каждом удобном случае...
Он не считал себя старым человеком и что бы доказать это себе самому, тщательно следил за своим здоровьем. Каждую субботу, когда Иерусалим замирал в недеянии и молитве, он ходил в бани, устроенные для офицеров римского легиона, расквартированного в Иудее, которые размещались на задах дворца Антония. Там раздевшись, он разминался, делая боевые упражнения с мечом и щитом. Потом, разогревшись и вспотев, отпускал учителя фехтования, а сам искупавшись в бассейне с прохладной ароматной водой, вытирался грубым полотенцем до суха, и набросив халат, садился за столик в библиотеке и читал римских историков: Тита Ливия, Страбона…
После обеда он парился, в конце обливался ледяной водой и, вновь погрузившись в бассейн, долго плавал. После этого римский наместник чувствовал себя молодым и сильным…
Но все происшедшее накануне Пасхи, нарушило его распорядок и внутренний покой…
…Пилату не спалось. Всё прошедшее ещё совсем недавно: этот еврейский пророк с кроткими глазами и проникновенным голосом, его уверенность в своей правоте, злоба фарисеев и рев толпы: «Распни его!!!» - волновали и беспокоили прокуратора.
Ему, римскому представителю, просвещенному человеку, здесь среди варваров иногда казалось, что он попал в другой мир, на другой земле. И в этот раз он за всем произошедшим видел только глупость и манифестацию чуждых, враждебных ему и римским гражданам сил.
- Почему такая ненависть одних и такая любовь других к обычному человеку, сыну плотника и плотнику, вообразившего себя посланцем Бога на земле. И что значит этот Бог, почему он один и зачем евреи думают о себе втайне, как о народе особенном и даже римлян не считают достойными понимания тайны единого Бога...
Под утро Пилат поднялся со своего ложа, потребовал зажечь свечи за рабочим столом и сел, перебирая черновики донесений императору. Было тихо, но, вдруг, он поймал себя на мысли, что вспоминает Назарянина, его избитое, окровавленное лицо и запекшиеся губы, произносящего внятно и решительно: «Царство Божие не от мира сего».
Свеча на столе затрещала и почти погасла, словно сильный порыв ветра ворвался в комнату. Ход его мыслей внезапно, помимо его воли, изменился. Появилось вовне, нечто, мрачно-насмешливое, и, вместо лица Назарянина он увидел другое, волевое, жесткое лицо с густыми бровями и пронзительными темно-бездонными глазами и услышал рокочущий голос:
- Назарянин ошибся! Эти люди не хотят царства Божия потому, что некоторым из них здесь - сейчас, сегодня – хорошо. Плохо здесь, сейчас и сегодня тем, кто не сумел приспособиться к этому прекрасному, - лицо исказила саркастическая ухмылка, - и яростному миру, ну, ещё тем, кто постарел и умирает. Им страшна смерть. Я это знаю, можешь мне поверить! – глаза на лице сверкнули и Пилат откинулся в кресле, словно от толчка.
- Назарянин учил, - говорящий подумал и поправился, - учит, что Царствие Его не от мира сего. И действительно, мир сей не может вместить Его царства, ибо нужно искупление, раскаяние, преображение всего и вся на этой земле. Но люди верят и хотят рая сегодня и сейчас, как некоего добавления к тому хорошему, - говорящий усмехнулся, - что есть уже здесь – деньги, вино, женщины... Ожидание чувственного рая здесь и сейчас – в этом особенность этих людей: тех, кто доволен собой и тех, кто собой не доволен. Они ждали Мессию, который станет новым Царем и устроит им, народу израильскому, блаженную жизнь, поправ и победив другие народы силою Божьей. Но явился почти раб, всего лишь плотник, который в своей жизни мухи не обидел. И этот человек говорит, что он Сын Божий. И его все возненавидели, потому что не такого Мессию ждали, который на молодом осле, въедет в город, приветствуемый детьми…
Думали, что Он на боевом коне с чудесным, все поражающим оружием в руках, ворвется в Иерусалим, врагов разя одним взмахом руки…
Лицо, не мигая, смотрело на Пилата, неподвижного и испуганного, словно в кошмарном сне старающегося отвлечься от видения и не могущего это сделать.
- И возбудить их ненависть было легко и напугать его учеников и рассеять их, очень просто. Они сами почти хотели этого. Они не хотели идти против всех... Назарянин заявлял, - говорящий замолчал, но поправляться не стал, - что весь мир, как он сам, должен пройти через распятие, через кровь и страдание умирания, чтобы иметь право сказать: «Боже, я готов возродиться в новом мире, ибо отряхнул прах прежнего»...
- Но я не хочу этого, - пророкотало видение и что-то словно дрогнуло в его голосе.
И тут же свеча вновь мигнула пламенем, задымила.
Дрожащими пальцами Пилат поправил фитиль. Стало светлее и видения – и лицо Назарянина, и страшное, волевое лицо Сатаны, исчезли.
Пилат позвал прислужника, выглянув в окно, увидел у входа фигуру часового с мечом на поясе и длинным копьем в руках, вздохнул с облегчением и, уже не отвлекаясь, стал править донесения императору ...
ЭПИЛОГ.
… Человек не может знать намерений Бога. Это гордыня. Действующая любовь – это вера в Отца нашего Всевышнего. Ибо, восхотев, родил Он людей словом истины, чтобы люди были некоторым зачатком Его созданий. И потому возлюбите ближнего, как самого себя. Поэтому молитесь за тех, кто гонит вас и притесняет, ибо такова любовь верующего в Бога. Господь наш, Иисус Христос, пожертвовав Собой, принял на себя все грехи человеческие, страдая, умер и воскрес и создал свою церковь на Земле и дал возможность людям, веруя и исповедуя Христовы заветы, воссоединиться с Ним, в Божественных чертогах и пребывать там вечно…
Иисус Христос – Сын Сущий, Слово, посланец Бога на Земле, олицетворение Славы Божественных истин, Свет во Тьме...
Это истинно так!!!
09. 2001. Лондон.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
[ ! ] версия для печати
Сатана и Иисус из Назарета.
...Сатана разочарованно вздохнул:
- А я уже надеялся, что после падения Рима мир ввергнется в хаос. Мне казалось, что стоило разрушить Рим и человечество рухнет занявшись самоуничтожением. Я поспособствовал ослаблению Римской республики и привёл к власти императоров. Никто конечно не подозревал, что это первый шаг в сторону падения…
И что-же?...
Сатана тяжело задумался и пристально смотрел в одну точку, пока гранит, там, в углу пещеры не стал плавиться и скала от невидимого жара покрылась трещинами…
-Так о чём это я?- через время произнёс вслух очнувшийся от забытья Сатана.
-Надо думать нашёлся кто-то умеющий предвидеть будущее, и кто знает эту глубокую истину, что слабое живёт долго, а сильное вскоре делается слабым…
Так, так… Думай дальше, - приказал себе Сатана. – Уже что-то становиться понятным…
- Ведь не просто так появился этот Назарянин там, в рядовой римской провинции, в которой живут иудеи. Он не мог появиться в Греции или в самом Риме. Его бы убили, как в свое время убили Сократа, и о нем бы никто уже на следующий день не вспомнил.
А тут богоизбранный народ, - Сатана изобразил подобие улыбки, - который давно ждёт Посланца–Мессию, и который даже римлян считает варварами…
И вместе - это провинция Великого Рима, столицы империи, которая рано или поздно узнает всё что происходит на окраинах, …
А оттуда, из Рима, новая религия Иисуса Христа, так его назовут последователи, уже распространится по всему миру…
И тот кто это задумал, чрезвычайно умён и проницателен…
Сатана снова надолго задумался.
- И этот Кто-то, устами Назарянина говорит, что сила в немощи! Люди привыкли видеть силу в победе. Но тут, Кто-то очень умный понимает, что в поражении всегда есть корни победы…
Говорят, когда Иисус родился в Вифлееме, то царя Ирода обуял ужас. Уж на что был свиреп и безрассудно жесток, но и он испугался. И судя по всему, ужас может распространиться на всех властителей!..
И теперь я понимаю, чего боялся Ирод... Ведь Назарянин - посланец Того и говорит, что только Любовь может разрушить силы вселенского Зла…
- И ведь как умно!.. Пожертвовать собой, вместо того, чтобы убивать врагов! Подставь левую щеку!.. Ведь это действительно делает Зло бессильным. Ведь сила всегда подпитывалась ненавистью и страхом… А тут- подставь другую и молись за врагов своих…
Мысли Сатаны перескакивали с одной на другую.
- Всегда сумма зла превосходила сумму добра… Но ведь так дойдёт до того, что силой и злом будут детей пугать… И ещё Назарянин говорит, что не бойся гибели тела, но бойся душу погубить. И обещает после суда над всеми умершими, новую, уже вечную жизнь, тем, кто в него уверует…
Сатана сжал кулаки:
- Здесь самая опасность для моих дел и замыслов на Земле. Только я понадеялся, что вот-вот зло восторжествует окончательно, что Бог – Промыслитель отвернётся от людей!
И вдруг является этот Назарянин и говорит, что Бог послал его, чтобы спасти мир через самопожертвование!..
И ещё о многом думал в этот день Сатана. Но в сумерках решился, встал, расправил крылья и полетел туда, в Иудею. Да так быстро, что загудело в воздухе…
- Ещё посмотрим, – бормотал он на лету, - ещё увидим, как Назарянин исполнит завет Того…
- Мир-гармония? Ха-Ха-Ха… Какая же гармония, если зло станет бессильно… Делай больше добра и в мире станет меньше зла!?. Ну это мы ещё посмотрим, станет ли меньше!.
- Почему я так поздно узнал, что в Назарете живёт никем не узнанный и не признанный Посланец?
Сатана вглядывался в приближающуюся землю, додумывая свои предположения...
- А ведь может получиться так, что люди и в этот раз спасутся!..
В просветы облаков мелькнула голубовато-зелёная поверхность Средиземного моря…
- Кажется прилетел? - подытожил Сатана и стал осторожно снижаться, планируя между серых облаков…
… В большой пещере, треща и разбрасывая искры горел костер. Было давно за полночь и природа замерла в предрассветной тишине и неподвижности, но эта тишина была особенной. Словно ужас скопился вокруг горы, и даже шум упавшего с обрыва камня или движение шуршащего щебня на крутом склоне, не нарушало молчания. Тем отчетливее были слышны звуки в пещере.
Сатана возлежал на возвышенности у огня, который не смел дымить в его сторону и потому, дым завитками цепляясь за гранёный потолок пещеры, выбирался наружу.
Вокруг костра возлежали гости Сатаны, его верные вассалы и сподвижники, его воинство бунтующих ангелов, отпавших от Бога Отца и низвергнутых в бездну.
Опаленные страшным подземным огнем, покрытые темной смертной пылью они были черны и крылья их почти не выделялись в полутьме пещеры и лишь темные лица, насупленные брови, горящие злой непримиримостью глаза выступали из тьмы, меняя выражение в отблесках пламени, заостряя мрачные тени глазных провалов и морщин...
- И решил я, - пророкотал Сатана, и его мощное лицо перекосила ухмылка, гримаса самодовольства, - и решил я развратить и настроить против Создателя прародителей человеческих. Конечно, Я не обращался в Змия, не вползал, шурша чешуей в Эдем, не обвивал блестящими кольцами Древа Познания добра и зла. Конечно, если люди увидели в образе наслаждения, вечно искушающего человеков змия, то здесь нет ничего антихудожественного. Думаю, что образ вполне соответствует содержанию – вьётся, изгибается, плавно течет словно не касаясь земли. И ведь верно, - у змия нет ног!
Лицо Сатаны вновь перекосило подобие саркастической улыбки и слушатели вокруг тоже мрачно и зло осклабились, оценив шутку Владыки - бесье было не лишено чувства юмора.
- Да, я совратил Еву, ибо Господа потянуло на благотворительность и создал он подругу Адама, которому было скучно в райских кущах одному. Создав её, олицетворяя в ней чувство нежности, - Сатана быстро обвел испепеляющим взглядом слушателей, невольно поежившихся - хотел Создатель развлечь Адама.
Сатана вновь ухмыльнулся: - А я, неслышно, невидно, среди птичьего щебета и гомона тварей земных проник в этот мир блаженства и неявно, - через мысли, стал внушать, искушая женщину невиданными и неслыханными наслаждениями, если она с Адамом переступит порог Завета. Сатана перешел на шепот и еще заметнее стала обморочная тишина, наступившая в мире.
- Я обещал ей права и значение Бога, если она соблазнится, познать корни, сущность добра и зла и предстанет равной Богу. А рядом с ней Адам...
И я нашептывал ей, уговаривал, рисовал картины и она уступила, ибо была молода и доверчива от самоуверенности и самомнения. И уступив мне, увлекла Адама и вместо наслаждения...
Сатана захохотал: – Вместо этого Адам и она сама были изгнаны из Рая и Я овладел их будущим и судьбой их потомства…
Пламя костра взметнулось и погасло, каменные стены пещеры дрогнули и где-то с грохотом обрушились скалы, рокоча и стуча падающими каменными глыбами.
Сатана повел рукой, пламя вновь встрепенулось осветив бесовские, оскаленные лица. Ударившись о потолок пещеры, столб дыма вырвался наружу, поднялся над безжизненным хаосом каменистого ущелья.
- А тогда разумный Адам, который души не чаял в своей подруге, уступил, оправдывая себя тем, что такое существо как Ева, не может плохо ни думать, ни говорить.
Сатана замолчал, поворочался с крыла на крыло и будто вынырнув из далеких картин воспоминаний, закончил: - И уже потом совершился явный грех, первый блуд, но обусловлено все было грехом тайным, той отравой, которую я влил в чувства прародительницы...
И свершивши грех, устыдились своей наготы и это был первый признак внутреннего осквернения. И Бог-Создатель, увидев их в таком состоянии вознегодовал и наказал их изгнанием из страны блаженства, хотя свершение греха непослушания, одолевающая их жажда запретных удовольствий уже были той границей, за которой начиналась жизнь, страстная, злая, страдающая, заканчивающаяся смертью.
Сатана сверкнул мрачными глазами: - И повторяю!.. Я овладел ими, стал царем смерти и Бог попустительствовал этому, ибо считал, что надо наказать непослушных. И еще, Бог наказал их за безответственность, потому что создавая людей, через потомство Адама и Евы, наделил их правом свободы воли, то есть правом выбора, не желая делать их игрушкой обстоятельств, безвольной и несамостоятельной…
В пещеру просочился холодный утренний воздух. В отверстии входа забрезжил свет и когда развиднелось, то в пещере уже никого не было, костер погас и сквозь серость золы и пепла, чуть фиолетово светились последние угольки…
…Сатана убеждал Иуду в том, что он не верит Учителю и даже завидует ему черной завистью:
- Ты ведь никого не любишь, а Его в первую очередь. Твои друзья - Его ученики, вовсе не друзья тебе, а враги, хотя ты это скрываешь даже от себя.
Видение пошевелилось, черты жестокого угрюмого лица таяли в полумраке лавки.
«Приснилось, что ли, - подумал Иуда Исариот, но лицо опять появилось и опять раздались его твердые, внушительные слова:
- Но тот, кого ты, притворяясь, зовешь Учителем, говорит о любви, как основе спасения, а ты ведь любишь только деньги и все, что связано с деньгами. Его притчи не волнуют тебя и ты их не понимаешь. Ты всего лишь слуга, но не ученик…
Бестелесное лицо сверкая огненными глазами, качаясь заскользило по воздуху и Иуда, забыв о еде, поворачивал голову то налево, то направо, пытаясь не потерять его из вида.
- Если Учитель умрет, а он рано или поздно будет предан властям и казнен, ты можешь встать на его место, ибо ты умен и имеешь характер. Кроме того, тебе обещано, что выдав Христа, ты перестанешь быть сотрудником-доносчиком Кайафы.
Видение ухмыльнулось. - Я ведь знаю, что ты иногда оказывал услуги особого толка главе Синедриона и не бесплатно - голос вдруг приобрел лисью мягкость.
– И тогда, сможешь, купив кусок земли, осесть наконец в святом городе и заняться проповедничеством. Ты, которого так приветил Христос, что доверил деньги Общины...
При слове «Кайафа», Иуда вздрогнул и огляделся.
Голос же заговорщически продолжал:
- После ареста и казни Учителя, все ученики его разбегутся, ибо они также не понимают Его и боятся властей. А ты, оставшись один, сможешь стать Пророком, великим Пророком, ведь ты Его хорошо знал и внимательно слушал.
Лицо двигалось то по кругу, то зигзагами и голова Иуды закружилась.
- Ты один! Ты один достоин!.. Ты...Ты..
Иуда, теряя сознание, упал, зацепил рукой скатерть со стола и уронил на себя кувшин
с водой…
... А между тем время шло и близились сроки. Дьявол бесновался, изобретая способ, как погубить Христа. Вспомнил он, руководящий злом на земле, о сребролюбии одного из двенадцати учеников Христа, которых Он, называл Апостолами новой Церкви. И увидел Сатана, внутренним взором своим дрожание рук и потные ладони того, кто заведовал денежным ящиком у Апостолов.
И восстал Сатана из Преисподней и вселился в душу мужа, нестойкого в вере. И дрогнул Иуда Искариот и захотелось ему своего дома на земле купленной за деньги, своей семьи и своих детей, которым он будет рассказывать, какую честь оказал ему Христос, простому уличному торговцу, избрав его в число 12-ти.
И подумалось ему, что не будет Христос убит, а будет только осужден к вящей славе Его и он - Иуда будет среди тех, кто встретит освобожденного в чести и славе Учителя. И никто не будет знать, что он предал Его, и условием при договоре с первосвященниками будет, чтобы как можно меньшее число людей знало об их разговоре о предания Иисуса властям. Если Он, Сын Бога, то ему ничего не будет, а ведь он сам говорит, что Создатель его Отец…
Сатана не сомневался, видя эти колебания Иуды. И договор с Иудой, с его ослабевшей совестью, радовал Сатану:
- Все люди одинаковы, - повторил он, криво усмехаясь.
Сатана сомкнул веки и увидел плачущего Иисуса омывающего ноги своим ученикам, дрожащего Иуду, на груди которого в кошельке лежали тридцать сребреников.
Нет, Иуда землю уже себе купил у полунищего горшечника. Теперь он копил деньги на постройку домика и маленького виноградника при нем. Он был сыт общиной, братскими откровениями, проповедями Христа. Ему хотелось иметь что-то своё, здесь, на земле, в Иерусалиме, а то, что будет потом, после смерти, этого никто не знает.
- Никто ещё оттуда не возвращался и никому не было известно, что там за чертой жизни и смерти, а Учитель говорит, что там будет вечная жизнь. Но ведь надо ещё эту вечную жизнь заработать, пожертвовать собой, своими прихотями, страстями. Вести аскетический образ жизни и жертвовать, жертвовать, жертвовать...
- Ради чего? А может быть ещё придется жертвовать и здешней жизнью за ту жизнь, хоть и вечную, но никем пока не подтвержденную. И эта боль!!! - Иуда поморщился от страха и отвращения, вспоминая казни на Голгофе, - А ведь могут и распять на кресте. Виси тогда несколько дней, мучайся, цепляясь за жизнь!
Ужас сковал Иуду. Ладони вспотели. Грязные ногти больно врезались в кожу ладоней.
- Нет, не я, только не я! Пусть этот каменный Петр или Андрей – Путешественник, но только не я…
Сатана увидел внутренним взором, трясущиеся от страха губы Иуды и плотоядно улыбнулся:
- Этот мой! Он готов прислуживать сильному и не верит Иисусу... Кайафа будет из этого предателя веревки вить. Он это умеет. А потом оттолкнет… И поделом...
Дьявол от удовольствия потер руки и притопнул ногой. Земля под ногами идущих по улицам Иерусалима мелко задрожала, затряслась как при землетрясении. Посыпалась штукатурка и куски черепицы полетели с крыш.
- И Иисус умрет, и люди, увидев, что он умер, от него отвернутся и скоро забудут. Они бы помнили долго, если бы он каким-либо образом взлетел с креста в небо, а может еще лучше унося в облака с собой крест. Но он этого не сделает, потому что хочет пострадать...
Сатана этого понять не мог: - Есть же общий для всех людей страх смерти, страх полного исчезновения, аннигиляции, небытия.
Он конечно знал, что смерти нет, что мельчайшие частицы, из которых состоит и тело человека, и камень, и дерево, и вода переходят из одного состояния в другое и конечно знал о чудесном дуновении Богом на созданного им первого человека. Но поди объясни это людям!
-Умирать жутко! Они ведь видят, что живое тело превращается в труп, начинает гнить и разлагаться без души. И их конечно это ужасает. Какая-нибудь невероятно красивая Клеопатра, соблазняющая мужчин стадами, через два дня после смерти, гниет и смердит, как свиная туша под солнцем...
- Нет, люди этого боятся и хотят этого ужаса избежать, войти в вечность и не умирать. Тот, кто даст им это, - завладеет их умами навсегда. Я не должен позволить этому случиться. Бог-Создатель не ожидает, что я, в очередной раз смогу погубить его любимчиков – род человеческий, который он создал себе на развлечение и на горе.
- Раз такое уже было, когда я развратил людей, заставил их лгать, потворствовать своим похотям и забыть Его. И тогда, спасая Древо человеческое, Он утопил нераскаявшихся грешников и спас на ковчеге восемь душ человеческих, во главе с благочестивым Ноем и каждой твари по паре. Я помню, что тогда он меня переиграл и от спасшегося Ноя род человеческий возродился вновь.
- Но ведь и я не дремал и теперь люди более послушны мне, нежели Ему. Пройдет ещё немного времени и все они погрязнут в блуде, стяжательстве и сладострастии. И тогда я буду победителем, я буду радоваться, а Он, Он будет скорбеть и наказывать мелких людишек ужасной смертью, уничтожением первочастиц. И тогда рухнут небеса и огонь умирающего солнца поглотит Землю и звезды. А я буду смеяться. О, как я буду смеяться.!..
Земля снова дрогнула и на Синае с грохотом обрушилась вниз громадная скала, а земля разломилась километровой трещиной…
…Предутренний туман клубился в глубоких каменных морщинах. Поднимаемый ветерком, он просачивался сквозь зубчатые скалы и струйками стекал вниз, в черную бездонную пропасть...
На скальном уступе видна была, угольно-черная фигура Сатаны и его могучие крылья за спиной касались холодной поверхности скал...
«Анна сделает, как я ему велю. Он не посмеет ослушаться даже если Синедрион оправдает Иисуса и даже если Пилат будет против казни. И потом, в толпе всегда будут люди, чтобы кричать «Убей его, убей!».
Кайафа не хочет потерять власть. Он марионетка в руках тестя, а Анна мой человек. Они считают иудеев своими подчиненными, а Назарянин не скрывая, говорил, что пришел чтобы отделить одних от других, что не мир принес он, а меч. Конечно, говорил он и другое: что люди должны любить друг друга, как в хорошей семье братья и сестры любят друг друга, что надо возлюбить врагов своих. Но в начале он хочет отделить моих сторонников от сторонников своего Отца, Бога Всевышнего!
И поэтому, я хочу Его смерти и Он будет казнен, и примет смерть в муках на кресте, в назидание моему великому противнику. Пусть Содатель знает, что люди мои рабы, что они злы и бессердечны, склонны ко лжи и обману, медолюбивы и сладострастны, что их нельзя любить, а можно только через боль и страдание, вызывающее в них страх, повелевать ими.
Человеческий род – это большое стадо, лишенное свободы и боящееся этой свободы. Я выберу им путь к пропасти самоуничтожения и они пойдут этим путем не рассуждая, а повинуясь страстям и прихотям, побредут во мрак и забвение. Я буду прав, а Он - Вечносущий нет. И этого мне достаточно. Я буду наравне с Ним и Он вновь приблизит меня к себе».
Дьявол зашевелился, крылья зашуршали оперением о камни и Земля отозвалась далеким гулом из ближней пропасти. Звезды на небе стали меркнуть и исчезать и только утренняя звезда светилась по-прежнему ярко.
- Пора уходить туда, - Дьявол бросил взгляд в дымящуюся туманом пропасть, - Пора!
Могучая его фигура встала во весь свой гигантский рост, широкие сильные крылья подняли его на воздух и он, черной молнией исчез в провале гор...
…Сатана, видя, что Анна заснул, прошел сквозь стену, вышел в дворцовый сад, присел на скамейку.
Хотелось додумать недосказанное:
- Эти дикие люди даже не понимают, что такое Космос. Они думают, что Земля – это дикое, статичное, неразвивающееся тело. Они думают, что время существует везде и всегда, называя этим словом некую последовательность событий, случающихся вокруг них. Они даже представить себе не могут, что такое вечность. Их мозги пока не могут переварить это и вместо того, чтобы развиваясь уходить дальше от схем и абстрактных на их взгляд понятий: добро - зло, верх – низ, правое – левое, благодаря которым мир для них становится понятен и потому в нем можно жить, они упорствуют.
Они постоянно цепляются за привычное, а остальное считают чудесами: летать, ходить по воде, появляться и исчезать, воскрешать мертвых, владеть словом как рычагом, которым можно землю перевернуть – все это для них чудо, доступное только Пророкам. Однако они не знают, что через веру в Отца Небесного можно стать кудесником и воплотить самую безумную мечту…
Сатана вдруг задумался и после длинной паузы произнес:
- Если бы знать, что все эти истины кому-то нужны?!
Он вздохнул и через время продолжил:
- Они не знают, что Земля для них – место ссылки, что родина Адама и Евы до грехопадения – это Космос, в котором, даже пралюди заживут счастливо, воскресшие в нужный день и час.
- Сад Эдема – это аллегория, означающая Космос, его свободу, славу, красоту. Просто автор осмелился в Завете произнести все это, но не смог внятно объяснить. Пройдет время и люди уйдут с планеты Земля в Космос!
- Что же касается прародителей, то они вообще не видели Бога. Он не говорил с ними словами, не делал для них одежд и не одевал их. Таково лишь Святое Писание, рисующее действительность неизвестную из опыта при помощи того, что находится и выражается в человеческом опыте. Но ведь с детьми самые мудрые старцы начинают лепетать на их детском языке и это кажется нормальным...
…На рассвете, Сатана невидимой тенью облетал просыпающийся подготовленный к празднованию Пасхи Иерусалим. Он смотрел на узкие улочки, на громадину Храма Соломона, на мрачно голую вершину Голгофы и размышлял:
- Сегодня свершится! Будет казнен Сын Божий. Но что мне до этого? - в сотый раз задавал он себе этот вопрос и поёживался. - Что-то здесь не так! Отец Промыслитель задумал что-то, но даже я не в силах проникнуть в Его замыслы. Почему Он попустил людям мучительной Смертью убить Сына единородного? Попустил, чтобы страдал Бог-Сын на глазах толпы, мучился, изнывая от боли и страданий?..
Нет, мне с этим сейчас не разобраться. Залечу-ка я хоть на минутку в Геенну, посмотрю как там «грешники» мучаются. А потом, буду смотреть, слушать, присутствовать, там, у Анны, у Кайафы, у Пилата. Слушать толпу на площади, смотреть и впитывать картину страданий Назарянина. А потом, воздам по заслугам людишкам и может, – он запнулся, - может после наказания виновных я смогу вновь приблизиться к Отцу?
Посмотрим, посмотрим, - проговаривал он внутренний монолог и мелькнув над краем оврага, скрылся внизу, в клубах едкого вонючего дыма…
Это была Иерусалимская Геенна - овраг, куда сбрасывали городской мусор и нечистоты. Здесь жили бездомные и отверженные: калеки, прокажённые, больные дурными болезнями, просто опустившиеся люди…
Сатана приземлился на дне оврага, чтобы понаблюдать «жизнь» кишащую на грудах городских отходов.
Стоя в дыму, среди горящих куч мусора, он с остротой всепроникающего зрения любовался полуобнаженными, уродливыми телами нищих: сидящих, лежащих, стоящих группами и в одиночку в этом смрадном ущелье, громко крикливых и злых...
- И это венец Создателя? – шептал Сатана. - Бред! Это хуже смрадных хищников в лесах... И все это последствия бунта против Бога. Я хотел сделать людей своими союзниками в борьбе с Богом, но получил рабов: трусливых, эгоистичных, сластолюбивых.
И вот наконец, по моему наущению и просто по своей природе, они сегодня казнят Назарянина и чаша терпения Всевышнего переполнится и он уничтожит наконец-то это лживое, алчное племя. И тогда Ему, Величайшему, вновь понадоблюсь я, как вечный его оппонент. Сегодня все решится!
Внимание Сатаны было отвлечено дракой начавшейся между нищими около свежее-сброшенного с обрыва мусора. Мрачно - гордое лицо его исказила усмешка и он стал декламировать:
- Ты печать совершенства, полнота мудрости и печать красоты. Ты находился в Эдеме, в саду Божием. Твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями. Ты, чтобы осиять был помазан херувимами. Ты был на святой горе Божьей, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях своих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония... и ты был изгнан, как нечистый с горы Божьей, херувим осеняющий, из среды огненных камней...
Сатана вспомнил Адама, нагого и прекрасного, спокойного и сильного. Вспомнил Еву, подругу его, веселую, улыбчивую, любящую Адама девичьей чистой любовью.
- Где я видел человека, похожего на того Адама? Безгрешно-тихого, уверенно-спокойного…
И, вдруг, Сатана вспомнил Назарянина и искра сострадания мелькнула в темных его глазах.
- Лечу, лечу! Уже время настает, - прошептал он и взмыл вверх, как черная птица похожая на клуб дыма...
…Когда сумерки спустились на Голгофу, Сатана покинул место казни. Направляясь в противоположную от Иерусалима сторону, он пробрался между беспорядочно и густо растущими полу-засохшими деревьями, цепляющимися сухими, словно изувеченными подагрой ветками, за одежду.
«Проклятое место, - ворчал он, - Здесь даже деревья не могут расти в полную силу»…
Выйдя на широкую поляну, он остановился, огляделся и мгновенно поменял «личину» любопытного крестьянина-деревенщину на свой натуральный образ, могучий и мрачный. Присев на поваленное сухое дерево, он встряхнулся, поправляя большие крылья за спиной, помедлил какое–то время, вспоминая мучения Иисуса на кресте. «А я то думал, что это Мессия - с облегчением вздыхал он. – Оказалось - лжепророк!». Глаза Сатаны сверкнули в полутьме. «Умер как все люди, мучаясь и страдая».
В кустах, на другой стороне поляны, Сатана заметил какое-то неясное движение. Это были дикие собаки, жившие неподалёку от Голгофы и питавшиеся человеческими трупами, если их оставляли незахороненными. Сатана замер и собаки, пробравшись сквозь кусты, выскочили на поляну. Впереди был крупный, злой пёс-вожак, со шрамами на морде и полуоткушенным, в драках, ухом.
Вожак вдруг остановился, принюхался и от страшного незнакомого запаха, шерсть на его загривке поднялась дыбом. И в этот момент Сатана встал во весь рост!
Пёс в ужасе завизжал и рванулся назад, в кусты. Но не успел. Его настиг удар молнии и он, повалившись на сухую траву, умер мгновенно. Остальные собаки с воем кинулись врассыпную, от страха поджав хвосты к брюху. Сухие кусты после удара огненного заряда задымились, а потом с треском вспыхнули жарким высоким пламенем. Сатана зло захохотал и, взметнувшись в небо, чёрной тенью промелькнув через небосвод, скрылся за вершиной горы…
Пролетая высоко над дорогой, он различил торговый караван, спешащий на ночлег в селение. Сделав крутой разворот, Сатана, вдруг озлившись, ухнул страшным голосом. Верблюды, словно сражённые громовым ударом, попадали с ног, а погонщики, лёжа на земле, от ужаса прикрывали головы руками...
А Сатана продолжил путь, рассекая воздух сильными крыльями, ворча недовольно: - И эти жалкие создания утверждают, что они потомки Адама и Евы! О, презренные!
Его мрачное, злое лицо смягчилось, но саркастичная улыбка даже сейчас не покинула его губ.
- Тайна бытия в том, что зло и добро сосуществуют и вслед за злом приходит добро, - по-арамейски, на языке проповедей Иисуса, пророкотал Сатана эти слова. - И наоборот, - добавил он, облетая поднявшуюся в пустыне среди красноватого песка почти отвесную, гору, - мир, это гармония добра и зла. Уничтожьте зло и тот же час рухнет добро…
Увидев внизу костер, у которого грелись пастухи, Сатана балуясь рявкнул и овцы, блея от страха, разбежались, а пастухи упали на землю полумёртвые от ужаса...
Приблизившись к скалистым берегам Мертвого моря, Сатана затормозил полет и медленно вплыл в огромную пещеру, которая была его временным обиталищем на земле. Уже внутри, он продолжил свой монолог:
- Каждый должен делать свое дело, - рыкал он и скала дрогнула под его тяжелыми шагами, - злые должны творить зло, ну а добрые в ответ, - он повторил «в ответ» два раза, - в ответ - должны делать добро. В этом и заключается суть учения Сына Божьего…
Молчание длилось долго. Потом, резюмируя рассуждения, закончил:
- Что-ж! Собой пожертвовать – это ново!
Засыпая, он думал: «Слава Ягве! Мало, кто из учеников Назарянина понял эту истину... Зло и добро неразделимы. Это две стороны одной жизни, как день и ночь. Зло, это бич, который в моих руках и который гонит рабов Создателя, - людишек в будущее…
Вслед за смертью Учителя, ученики начнут понимать, кого они потеряли. Но разве для этого нужно было убивать Его?» Сатана заворочался и каждое движение отзывалось гудением земли.
- Но так решил Создатель, а мы всего лишь орудие в его руках, - Злой Дух заулыбался, - в конце концов, мне будет интереснее жить, имея такого врага, как Сын Божий. Ягве слишком высоко, слишком далеко. Я для него букашка. А Этот был здесь, спорил со мной и доказывал...
- Не судите, да не судимы будете, - повторял Сатана, засыпая, бормоча слова сквозь черные заросли усов, - так он говорил и что же? Вот его сегодня и били по щекам и бичом полосовали и в конце концов осудили, на смерть тяжкую, на кресте…
На рассвете Сатана вышел из пещеры и оглядел с высоты лежащую перед ним землю, города и села, сады и виноградники. Злобно улыбнувшись, он продолжил свой бесконечный монолог:
- А они его осудили и распяли, сильного и непреклонного своей любовью. Но он на эти страдания пошел добровольно, а они, осудившие его, даже те кто молчал, надеются осудив, не быть осужденными в свою очередь и не отвечать за свои слова и свои дела...
Сатана вышел из задумчивости, оттолкнулся от края обрыва и полетел среди облаков, закрывающих предрассветное небо, продолжая думать вслух и от этого, раскаты грома гремели в небесах!
- Каждый в этом племени отвечает за прошлое и за этот суд, а народ Израиля ответит жертвами бесчисленными. Они будут вспоминать меня еще тысячу лет, - гудел он, а в пустыне поднималась песчаная буря.
Вид Сатаны был страшен: глаза горели фиолетовым светом, кустистые брови сдвинулись к переносице, громадные крылья шумели, со свистом разрезая воздух.
Среди каменных холмов, изъеденных временем, он опустился на землю и войдя в отверстие в скале, исчез в темноте. Из отверстия пахнуло серой и горьким дымом. В подземном царстве его уже ждали падшие ангелы - его воинство...
Воссев на огненный трон, Сатана подозвал Вельзевула, старшего из бесов и сказал ему:
- Нашли – напусти откровение на одного из апостолов Его. Пусть напишет, чего им, людишкам несмышленым ожидать в будущем. Ибо достоин Господь славы, чести и силы. Он сотворил всё и всё по его воле существует и сотворены, - Сатана наклонил черную страшную голову к лицу Вельзевула и пророкотал, - и даже мы в их числе... И казнённого страшной смертью, Иисуса Христа, сотворил тоже Он…
Сатана в ярости ударил кулаком по каменной стене…
В горячей глубине Земли что-то взорвалось и громадный черный зал подземелья содрогнулся.
«Но они, лживые, предали Сына Его позорной казни и конечно, да будет отомщен тот, кто явился пострадать на земле, чтобы воссесть на небе одесную Создателя».
…Сатана хотел побыть один. Он покинул Преисподнюю и остался на время один, но на Земле. Здесь он видел всё и всех, следил за всеми и знал тайные помыслы и козни каждого. И здесь, на земле, он отдыхал, - настолько просты и понятны были ему тайные злобы и явные ненависти. Он чувствовал себя ясновидцем и в человеческом понятии был им.
Вот и сейчас, сидя на одной из скал, красно-серым лезвием торчащей из высокого холма, он, обхватив могучими руками волосатые колени, глядел мрачно вниз на расстилающуюся перед ним почти красную, изрезанную морщинами, каменистую долину. Темные глаза его поблескивали из-под нависающих черных бровей. Но он не замечал ни ярко-красного заката, ни бегущих вслед уходящему солнцу сумерек. Он предугадывал будущее:
- Воодушевление и энтузиазм последователей Назарянина позволят им действительно овладеть многими сердцами и умами во всех уголках Римской империи. На смену причудливым и экзотическим верованиям придёт простая, понятная людям доктрина: «Люби сам и будешь любим. Жертвуй собой для других и спасешься и воскреснешь на небесах...»
Сатана ухмыльнулся, вспомнив римские оргии, когда по его наущению, плоть не знала границ дозволенного, а душа была изъята, изгнана из тела, как нечто, никогда не существующее.
- Но ведь там развлекались богачи и патриции, а народ, подавленный тревогами и заботами, работал и воевал. На крови и несчастьях многих росла и крепла империя.
Вглядываясь в будущее он, Сатана, все больше и больше мрачнел и сердитая складка ярко обозначилась на его лице.
Он видел сквозь дымку времени дряхлеющий, озлобленный, бессмысленный, сладострастный и жестокий Рим. Власть императоров уничтожила остаток демократии. Вместо мужества и патриотизма пришли алчность и любострастие. Обнищавший народ забыл величие и притягательность свободы и только требовал нагло и громогласно: «Хлеба и зрелищ!!!». Римские бани стали центрами разврата и на форумы собирались толпы нахлебников и клиентов богатых «власть имущих».
А где-то в Римских катакомбах, собирались на ежедневные совместные трапезы и молитвы последователи Христа, называвшие себя христианами. Их гнали, преследовали, живьем сжигали на кострах и скармливали диким хищникам на арене Колизея под яростный рев толпы. Но глаза христиан горели светом веры и умирали они с именем Иисуса Христа на устах…
Сатана в бешенстве, не сдержавшись стукнул кулаком по скальному камню и далекий гул прокатился в ночной тишине. Мертвое море взволновалось и большие волны при, полном безветрии обрушились на песчаный берег, пугая чаек, устраивавшихся на ночлег в камышах.
- Так все было хорошо задумано, - рычал Сатана, - и тут вдруг этот Пророк из Галилеи…
Он помолчал, вглядываясь во тьму звездной ночи:
- Я не верю, что он Сын Отца! Он еврей и сошел с ума, воображая, что может спасти людей. Я ему уже говорил: «Они мои!!!».
Разъярившись, он встал на ноги, расправил крылья и взлетел в ночное небо, грозно
шумя жестким оперением.
Чуть успокоившись, Сатана вновь опустился на землю. Устроившись поудобнее, он глубоко вздохнул и спросил сам самого:
- Ну а дальше что?
И увидел он своим внутренним взором дым пожаров, пыль, поднятую конями воинов Аттилы, развалины Рима, кровь и запоздалые слезы грешников и вдохновенные речи христиан осуждающих грешников и спасающих святыни веры в тайных храмах и монастырях Греции, Малой Азии, Каппадокии.
Сатана задумался и вдруг лицо его прояснилось: «Фанатизм и гордыня – главные враги Назарянина. А в людях они неистребимы. А ведь христиане - люди...»
Он «увидел» Апостола Павла, его послания и усмехаясь повторил:
- Они ведь, эти христиане, тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Вожди, пастыри победившей веры, упьются властью и не захотят поделиться ею ни с кем, даже с посланцем Отца небесного, - он подумал, и закончил, - даже с Христом...
А Кесари, затмив собою Бога, вновь станут главными, хотя Иисус говорил искушавшим и увещевавшим его фарисеям: «Кесарю – Кесарево, а Божье – Богу».
…Пройдут времена и забудется за кого и для кого пострадал Иисус. Все переменится и страждущие будут страдать и проклинать Бога-Отца, а богатые станут верующими и с Богом на устах будут копить деньги под гул негодования, стоны нищих и бездомных…»
Сатана сосредоточенно вглядывался в непроницаемую тьму: «А еще, придут ревнители разума и посрамят веру своей логикой и своим бесчувствием. Поклонятся и уверуют в изобретенную разумом науку и на какое-то время поверят, что человек - царь Вселенной...
- И все-таки, - Сатана прилег, укрылся крыльями и сквозь дремоту грустно проговаривал про себя, - и тут я вижу свет в некоторых людях, неподдающихся науке. И этот свет веры в страдания, как избавления от мук смерти...»
Засыпая, он бормотал:
- Мы еще посмотрим, кто победит. Я совратил Еву, а через неё и Адама. Неужели я не сумею обмануть маловеров лестью и словоблудием... Предательство и измена...- ворчал он, засыпая, и не закончил фразы…
Когда на Востоке прорезалась светло-изумрудная полоса, а вслед за ней появились золотые и алые цвета, когда в редеющих сумерках проступили очертания пустынных каменно-песочных холмов, Сатана спал и видел войну и мышцы рук и ног его вздрагивали и пальцы, как когти, согнувшись, шевелились...
Проснувшись, Сатана ворчал:
- И всё-таки, меня обвели «вокруг пальцев»… И сделал это Назарянин - с очевидным трудно спорить. Он отказывается от силы и призывает к любви…
Но люди! Люди вряд ли удержатся на вершинах, которые он им нарисовал… Есть три силы, - Сатана потер грязными пальцами слезящиеся от дыма глаза, - которые уведут человечество от принципов любви, к вражде. Первая сила - это магия, вера в то, что человек может обладать силами, благодаря которым он становится богатым и могучим. К этому приводят соответствующие формулы и обряды, – Сатана расхохотался, вспомнив римские гадания на внутренностях птиц и животных…
- И римляне называли себя владыками мира? Какое суеверие! – он опять громко рассмеялся, показывая крепкие белые зубы.
- Вторая сила – это превращение веры и любви в Отца Небесного, в простой обычай, когда через несколько поколений человек не будет больше знать, кто такой Христос и почему его называют – Господь. Чувство превращается в привычку, вытесняя любовь и истину на задворки сознания.
Третья сила - это отделение Слова от Дела. Будут множиться книжники и фарисеи, будут читаться молитвы и тут же будут грабить и убивать. Будут говорить о любви и тут же ненавидеть за любовь, за самостоятельность мысли, за стойкий характер. Эта сила, пожалуй, самая главная. Она была причиной забвения Бога и отпадения целых поколений от живительного источника истины. Так что ничего не потеряно, - бормотал Сатана, зевая, - еще посмотрим...
Он закрыл глаза и уснул, убаюканный полуночной тишиной и потрескиванием затухающего костра…
Сатана, проснувшись сидел в пещере и собираясь с мыслями, вспоминал:
«Да! Я Его видел! Это Он! В полной Славе, в белых одеждах, окружённый сонмом ангелов!»
Сатана не мог поверить такому превращению: «Неужели Назарянин и вправду, Сын Создателя?..»
Его лицо, приобрело серо–сизый оттенок от злобы и усталости: - Я сам видел, как Иисус Назарянин наслал на апостолов Духа Святого, присутствие которого я не могу терпеть! Поэтому пришлось исчезнуть, сбежать, не досмотрев, что происходило там до конца… Потом я видел Его летящим в бездонное небо».
Сатана вскочил в ярости, заходил по пещере. Схватил кусок камня валявшегося на полу, сжал мощной рукой и камень от страшного давления превратился в песок…
«Да! Да! – бормотал он неразборчиво. - Когда я, в образе Змия соблазнил Еву и Адама, то был уверен, что этот любимчик Создателя, вместе со своей подругой навсегда изгнан из Рая. И как я хохотал, когда увидел Адама, завернувшегося в тряпки, бредущего вон, плачущего, поддерживаемого своей легкомысленной подругой.
- Даже слова осуждения мне, произнесённые тогда Богом не смогли мне испортить настроение. Я уничтожил своего Соперника, смешал его с грязью земной, из которой он и был сотворён!..»
Тучи, под обрывом над которым была пещера, сгустились, закипели беспорядочным движением и хлынул первобытный ливень, загремел неистовый гром, заблистали во тьме молнии. Казалось, неостановимые потоки воды пролились из разверзшихся небес. Природа в ужасе замерла…
«И вот из бесовских донесений я узнаю,- продолжил мысленно мрачный монолог Божий Противник - что Иисус Христос создал Церковь на Земле и что не только Апостолы, вопреки физической смерти воскреснут и воссядут одесную от Спасителя, так они зовут теперь Иисуса Христа… Но теперь каждый верующий и живущий именем Иисуса удостоится вечной жизни, рядом с Троицей: Богом, Сыном и Святым Духом!.. Проклятье!!!»
Сатана ударил молнией в дно ущелья под обрывом и зияющая расселина расколола скалы и пахнущий серой чёрный дым клубами поднялся над горами…
«Только теперь я понял смысл Божьего наказания за совращение Первочеловека! Через Спасителя, Он, как и обещал тогда, предоставил людям возможность снова жить в Раю, но теперь уже не на Земле, а на небе!!!»
Сатана в гневе, широкими шагами ходил по пещере, волоча крылья по каменному щебню, в который превращалась монолитная скала, под его тяжёлыми шагами…
- Нет! Я ещё не побеждён!!!- рычал он и перья на крыльях вздыбились. - Я сделаю путь в небеса для этих жалких людишек, узкой тропкой, а вход в Рай - Калиткой, в которую, самый измождённый земными испытаниями последователь Иисуса Христа, будет протискиваться с большим трудом!
Остановившись, Сатана дунул на костёр и погасшие уже угли вспыхнули ярким пламенем. Он сел, мрачно уставился в костёр и забормотал: - Надо отдать Назарянину должное. Он победил меня!.. Победил меня слабостью! Силой меня невозможно победить! И, конечно, не ожидал этого!
…Ещё долго в пещере горел огонь. Дождь перестал, так же внезапно, как и начался. Сатана, обхватив колени мощными руками, сидел, всматриваясь в игру язычков пламени и о чём-то напряженно думал. На его страшном, горделиво-мрачном лице, внезапно прорезалась ещё одна морщина. Глаза горели зелёным светом и руки, то сжимались в кулаки, то разжимались…
На угольно чёрном небе проступили яркие звёзды… Подул ветер с севера… Похолодало…
Сентябрь 2001 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Богословие невоцерквленного верующего.
Сборник статей, рассказов и пьес.
Разговоры о Христе.
…Познакомились они несколько лет назад на богословской конференции, которую проводили в Оксфорде на одной из богословских кафедр. Но и до этого Робин, молодой англиканский священник и историк, много слышал об интересном русском епископе, который славился своими умными и глубокими проповедями и главной темой которого была становление христианства и жизнь самого Иисуса Христа.
А сегодня, волею случая, они сидели рядом и в перерыве между докладами обменивались мнениями. Владыка — так по-русски называли своих епископов в православии — хорошо говорил на английском, хотя начал учить язык уже во взрослом состоянии.
Во время перерыва Робин и Владыка пошли прогуляться и попить чайку в ближайшем кафе. На ходу Владыка, посмеиваясь, рассказал, что когда начинал служить в православном соборе в Англии, то совсем плохо говорил по-английски и первая его лекция была поводом для весёлых шуток английских теологов. - Но со временем всё более или менее наладилось, хотя, если в зале во время доклада я вижу улыбки, то начинаю подозревать, что невольно сказал какой-то каламбур...
Владыка весело рассмеялся, а Робин подумал: «У этого человека хорошее чувство юмора. Он не боится посмеяться над собой, а значит не очень озабочен своей персоной и тем, как он выглядит для других».
Войдя в небольшое кафе, которых много было на этой оживлённой улице, они взяли себе чай и несколько сконсов — плоских булочек, которые англичане едят со сливками и малиновым вареньем.
Когда сели за столик, то Робин стал разливать чай, а Владыка, начиная разговор, спросил над чем сейчас он работает - Владыка знал, что его собеседник, уже успел выпустить книгу о евангелистах, которая называлась «Четыре свидетеля».
Сделав первый глоток ароматного горячего чая, Робин, перед тем как ответить немного подумал, сосредотачиваясь обежал взглядом многолюдную улицу - они сидели на веранде, которая выходила прямо на прохожую часть тротуара.
Люди, в основном это были клерки из ближайших контор, с озабоченными лицами быстро проходили мимо них, совсем не обращая внимания на теплый, солнечный день, на красивые дома и церкви, чьи высокие островерхие башни чёткими силуэтами закрывали уличную перспективу. Кафе стояло в старой части города, а здесь церкви были выстроены ещё в средние века и их было очень много...
-Я сейчас продолжаю работать над историей написания Евангелий и собственно над историями жизни самих Евангелистов. Я хочу в этой работе показать, как изменялся образ Иисуса Христа в писаниях Евангелистов. Ведь многое в христианстве определяется именно этим. Я, как историк, не могу не учитывать личностного фактора при создании Благой вести...
Иисус не оставил нам никаких письменных свидетельств и потому, на мой взгляд, очень важно знать какими людьми были сами Евангелисты, а зная это, мы можем представить себе ход их мыслей и даже их индивидуальные чувства.
Кроме того, я изучаю историю древнего Иерусалима и это тоже даёт много интересных фактов, которые позволяют представлять, как жили, во что веровали древние иудеи. Евангелия писались, в лучшем случае, со слов апостолов. Я имею ввиду евангелистов-синоптиков, которые написали Евангелие плоти, то есть, в определённом смысле, фактографию произошедшего там и тогда.
Апостол Иоанн, конечно, писал по памяти, но его больше волновало духовное наследие Иисуса из Назарета...
- А что вы, думает об этом? - после небольшой паузы спросил Робин Владыку и посмотрел на него. Владыка Серафим потер лоб ладонью, словно разгоняя накопившуюся усталость и, собравшись с мыслями, начал отвечать.
- Я себе часто представляю, как это было тогда, во времена, когда был жив сам Спаситель. Вот и сегодня, после утренней молитвы я, вдруг в тишине раннего утра, внутренним своим взором словно увидел горы Галилеи, Генисаретское озеро в зелёной долине, чистую синюю воду, тихо плещущую небольшими волнами на песчаный берег, дома небольшого городка, а скорее деревушки, у подножия гладкого травянистого холма...
А дальше моё воображение, словно сценарий для документального кино, стало рисовать разного рода живые картины, очень напоминающие заставки к популярным фильмам. Поэтому я расскажу эти видения коротко и почти в сценарных терминах и правилах:
- Представьте дом в Капернауме. Иисус идет мимо в сторону озера по улочке, раскалённой полуденным летним солнцем. Одет он просто, но чисто. На голове у него серая одноцветная накидка, из под которой выбиваются каштановые длинные кудрявые волосы. Лицо худое, удлинённое, с негустой бородой и усами. Самое выдающееся в этом лице его глаза: яркие, светло-карие, они словно светятся и потому привлекают внимание всех прохожих, знакомых и незнакомых.
Они полны понимания и сострадания, но смотрят на мир без грусти и очень доброжелательно, отчего появляется желание заговорить с этим человеком. Поэтому, где бы он не появился, всюду его окружают люди, которые хотят говорить с ним или спросить его о самом глубоком и самом заветном. Люди тянутся к нему, как, — Владыка поискал сравнения, — как металлические стружки к сильному магниту...
Робин, под влиянием тихой речи Владыки, замер, пытаясь представить всё рассказываемое этим удивительным человеком в живых картинах..
Всё вокруг, на время перестало для него существовать: и стеклянные большие окна-перегородки, и редкие посетители, сидящие за столами и пьющие свой кофе...
А Владыка, внимательно вглядываясь в глаза своего собеседника, продолжал рассказ об Иисусе Христе и о том времени как о чём-то хорошо знакомом и неоднократно виденном:
- Подойдя к крайнему дому, он, недалеко от открытой воды, садится на старую лодку, давно уже вытащенную на песок, развязывает узелок с едой, который нёс за спиной на самодельном посохе, и начинает неторопливо есть сухие лепёшки, заедая их овечьим сыром и запивая водой из деревянной фляги, обтянутой выцветшей кожей...
Владыка снова потер себе лоб пальцами, и мельком взглянул на Робина, который, забыв об обеде, напряжённо слушал, стараясь понять, что хочет сказать ему рассказом этот странный русский человек, которого он знает, как известного европейского богослова и как главу православной общины в этом большом городе.
Но Владыка, наверное привычный к этому вниманию и странному напряжению, возникающему в его слушателях, во время таких рассказов, продолжил говорить, иногда замолкая и ещё раз вспоминая, увиденное им в воображении...
- И вот я представляю себе, что мимо Иисуса из Назарета, - так Его тогда называли, - проходят два брата–рыбака, направляясь в сторону озера. Это Пётр и его младший брат Андрей. Они здороваются с Иисусом и неожиданно садятся рядом с ним на зелёную травку.
В ответ на вопросительный ласковый взгляд Иисуса, Петр начинает говорить:
- Мы идём на озеро проверять сети... Но ещё есть время, и мы хотели бы тебя спросить, кое о чём. Мы знаем, что ты родился и жил в Назарете. Молва говорит, что ты, будучи плотником и сыном плотника Иосифа, вдруг стал проповедовать и начал ходить по стране Генисаретской, чтобы учить людей праведной жизни, в этом мире, и благодаря этому воскреснуть после смерти. Мы простые рыбаки, но то, что мы слышали о твоих словах, Учитель, говорит нам, что ты не просто плотник, но подобно нам, которые ловят рыбу, ты улавливаешь души людские. Так ли это?
Иисус, с улыбкой слушавший рыбака, помолчал, словно примериваясь, как лучше и проще объяснить и, внимательно глядя в глаза Петру, ответил мягким красивым голосом:
- Я вижу, что вы такого же склада люди, как я, и потому поведаю вам, как это случилось со мной, как из плотника я стал проповедником...
Он сделал паузу и, припоминая, на минуту загляделся на синюю водную поверхность, расстилавшуюся во все стороны и ограниченную на горизонте пологими зелёными холмами...
... – В какой-то момент жизни, словно меня кто подтолкнул к этому, я вдруг начал понимать образы и символы жизни тайной, той жизни, которой мы живём внутри себя когда мы одиноки, несчастны или когда наоборот мы в радости и возбуждении.
Об этом мы начинаем думать каждый день, когда только откроем глаза ранним утром и вдруг увидим и услышим красоту мира вокруг, чистый свет тёплого утра, яркий цвет листьев и плодов на деревьях в нашем саду, песни птиц небесных, которые радуются тому же, чему и мы радуемся, но так редко...
Слушатели, простые рыбаки, на время забыли обо всём на свете и сосредоточенно внимали словам Иисуса, стараясь не пропустить ни слова...
... – И внезапно, я начал чувствовать тоску, которую испытываете вы и вам подобные труженики, когда после яркого светлого дня наступает тихая ночь и думая о будущем ваши души грустят, что каждый день вместо того, чтобы радоваться свободе, переживая счастье жить в этом прекрасном мире и говорить об этих чувствах с другими людьми, вы идёте рыбачить и не всегда эта рыбалка успешна.
А потом продаете что Бог послал в ваши сети на рынке, где вас стараются обмануть или заставить продать скудный улов за бесценок...
Дома вас ждут престарелые родители, жена, которой надо ежедневно готовить еду на большую семью. Она сердится на вашу беспомощность и не слушает никаких оправданий, потому что от такой жизни она сделалась зла и сварлива...
И в сердца ваши приходит тоска несвободы и несбывшихся надежд, от этой полу нищенской жизни полной забот и тревог. И это особенно мучительно, когда кругом вы видите благообразие природы, замечательно красивый солнечный рассвет, слышите пенье птиц, видите цветение цветов в садах.
И вот, вместо того чтобы радоваться своей жизни среди этих красот, вы каждый день, не выспавшись, на рассвете выходите ставить сети, а после полудня проверяете их с тайной надеждой увидеть среди пойманных рыб ту, у которой изо рта торчит жемчужина, чудесная и дорогая, продав которую, вы сможете обеспечить себя и семью всем необходимым на долгое время, а сами станете свободны от этой ежедневной изнуряющей тело и мозг нужды...
Помолчав, Иисус посмотрел на слушателей и его голос окреп:
- Истинно говорю вам: - Бедным принадлежит будущее царствие небесное и они унаследуют его, так как знают цену жизни и свободы в этом прекрасном и яростном мире, который почему–то наполнен страданиями до краёв! И я говорю вам – станьте ловцами душ человеческих. Идите от ваших лодок и сетей вслед за мной по дороге новой жизни, впитывая то, что я говорю, наученный моим отцом Небесным, которого я научился понимать и который в одно прекрасное время сказал мне:
- Встань и иди! Сделайся путешествующим проповедником. Ты найдёшь и друзей и верных учеников, тогда и там, где будешь проповедовать услышанное от Меня...
Оставь дом твой и родных твоих, которые тебя не хотят понимать и сделались врагами твоими, ибо не верят в слова и дела Мои. Они и сами не входят в царствие небесное и других, в том числе и тебя туда не впустят, если ты будешь им повиноваться. Они хотят, чтобы ты рождённый свободным, стал рабом своих привычек и их предписаний, и не смел думать об Отце небесном, о своём предназначении...
…Братья в изумлении, напряженно слушали слова этого странного пророка, но его речи невольно находили горячее подтверждение и поддержку в их душах...
А Иисус, видя их удивление и благоговение, продолжил:
- Когда я, начинал всем моим близким и знакомым говорить о взаимной любви и свободе, на которых должна стоять вся наша жизнь, они усмехались или прямо издевались надо мной говоря – ты плотник, сын плотника Иосифа, рождён чтобы умереть в тщетных трудах, а не мечтать о счастливой и цветущей жизни, которую ведут в нашем реальном мире, одни богачи и аристократы...
- И вообще, каждый раз, послушав меня, они начинали визгливо хохотать, насмехаясь надо мной и моими словами...
Здесь Иисус сделал небольшую паузу в рассказе, долго смотрел на синюю, чуть шевелящуюся под мягким порывами ветра, воду...
- Вот я и ушёл от них и сейчас ищу друзей-учеников, которые будут не только понимать меня, но и последуют за мной. Которые будут ходить вместе со мною по земле израильской провозглашая Благую весть, весть о пришествии в мир Нового Завета!
... Иисус помолчал, внимательно посмотрел в глаза собеседников словно вслушиваясь и всматриваясь в то, что происходило в душах этих рыбаков, которых захватили его речи...
- И я говорю вам, – голос Иисуса мягкий и звучный, вдруг усилился почти до громового, или это просто показалось Петру и Андрею:
- Близкие ваши – враги ваши, если они не понимают и не хотят понимать то, что я говорю и что я повторяю вслед за Отцом моим...
Кто не сможет бросить дом и работу, отца и мать, жену и детей, взамен получив свободу и любовь братьев по вере, тот никогда не вкусит радости жизни, дарованной нам нашим Отцом Небесным, и Которого мы знаем, но не слышим и не видим до поры до времени!
- И я говорю вам! Бросьте всё это, – он обвёл рукой и берег и лодку, и сети в ней, и дома деревни на берегу, – и следуйте за мной! Я помогу вам понять непонятное, скажу вам те слова, которые говорил и говорит мне Бог Отец, и, благодаря которым вы обретёте жизнь вечную после смерти уже в чертогах Отца нашего! Решайтесь!!! Настал миг вашего просветления, ибо вижу, что станете вы учениками и братьями моими и обретёте вместе со мной, жизнь вечную после смерти!
... И так красив был в эти минуты, так решительно и уверенно звучал его проникновенный голос, говоря слова о любви и свободе, так горели Его глаза глубоким внутренним светом, что потрясённые братья, став перед Иисусом на колени, заплакали слезами радости и обожания , воздев руки к небу, ответили Ему, не помня себя:
– Боже! Благодарим Тебя за то, что, избрав нас, ты послал нам Учителя, за кем мы пойдём теперь, чтобы разделить его учение и получить от него свет и истину, которые сегодня открылись нам с неведомой силой!
Учитель! Приказывай нам, ибо мы уверовали, что Ты несёшь в мир свет вечной истины и наставишь нас как жить и как умереть, чтобы обрести жизнь вечную, о чём мечтали и мечтают все люди в нашей многострадальной Иудее...
Веди нас Учитель, и мы постараемся забыть наши заботы и оставить семьи наши, чтобы обрести благодать вечную!
... Робин сидел рядом с Владыкой, словно оглушённый рассказом–фантазией этого замечательного человека. Подпав под обаяние тихого, звучно–густого голоса этого странного русского, он перестал замечать окружающее, весь этот многолюдный город вокруг, и представлял цветные картины, описанные Владыкой, увидел Иисуса Христа, сидящего на берегу и рядом – внимательных, взволнованных слушателей, Петра и Андрея, слушающих проникновенный голос Спасителя...
«Где, я мог это уже видеть? – спрашивал Робин сам себя и не находил ответа... – Может быть во сне, когда после чтений Евангелия долго не мог заснуть и в забытьи, представлял себе знойную Иудею, озеро Генисаретское и Спасителя идущего по песчаному берегу во главе учеников своих...
Владыка, на время замолчал, давая возможность Робину справится с охватившим его волнением:
- А дальше, - продолжил он рассказ - я представляю себе времена уже намного после того дня, когда двенадцать учеников–апостолов последовали за Ним, проходя по всей Иудее, переходя с места на место и проповедуя Новый Завет, который Иисус из Назарета мягко и терпеливо объяснял им и толковал сложные места, трудные для понимания этим простым, неучёным людям...
... В очередной раз путники, во главе с Иисусом, остановились на ночлег, на берегу небольшой горной реки, на участке плоского берега, поросшего травкой, не успевшей ещё пожухнуть, от зноя, немилосердного солнца, день за днём, льющего свои безжалостные лучи на задыхающуюся от жары, раскалённую землю...
... Ученики подступили к Иисусу, в надежде услышать его волшебный, внушающий доверия голос, послушать его тонкие и умные притчи и иносказания с объяснением того, ради чего они все, бросили свои годами налаженные жизни и устремились вслед за ним, не задумываясь о будущем...
Сидя на камне неподалеку от обложенного кусками гранита кострища, он начал говорить:
- Я, учу тому, что будет делать людей лучше, добрее, любовнее...
Ведь наш Отец Небесный создал Человека по своему образу и подобию, и только грехопадение пра-человека Адама, сделало жизнь людей такой злой, жестокой, часто страшной своей несправедливостью и эгоизмом.
… Для того, чтобы жизнь переменилась, надо научиться любить ближнего и дальнего и доказывать это каждый день, каждый час тем, что жертвуешь своим имением, своим временем, ради ближних... А дальних, особенно тех, кто враждует с нами, если и не любить также, как ближних, то не осуждать, постоянно показывая, что вы можете простить их, ежели они, так же как вы покаяться в произнесённом злом слове или совершённом поступке, предвзятом суждении или недоброжелательности...
... Ибо, человек не рождается злым! - Голос Иисуса возвысился... - Но становится им в течение своей жизни и особенно в молодости, подражая своим поведением родственникам и воспитателям. Ведь если нас спросят: - Когда человек становится злым, что мы сможем ответить, согласуясь с истиной? Он, человек, становится злым, когда ему один год от роду? Нет! – ответим мы. - Очевидно, что такой ребёнок ещё не зол... Когда нас дальше будут спрашивать, - когда человеку исполнилось пять – семь, десять лет? Мы ответим наверное – нет, он по-прежнему ещё не зол...
- Так когда же он становится злым? – продолжат вопрошать любопытные, и мы вынуждены будем ответить: - Тогда, когда он становится подростком, в котором уже начинают проявляться заложенные в нём воспитание и образование. Тут всё, чему и как его научили, чему и как его воспитывали взрослые и его товарищи и родные, словом или личным примером, действуя проявляется! Именно в этом возрасте, когда воспитание начинает приносить плоды, человек становится или святым пророком, или равнодушным, или плохим человеком и предает свой Божественный образ, становится злым, кровожадным и похотливым зверем...
- Что надо сделать, чтобы божественная природа человека не исказилась и он не превратился в безбожника и преступника человеческих законов? – спросят нас люди, ищущие свой праведный путь на земле. И мы должны ответить: – Перемените законы этого мира, или откажитесь от них. Живите надеждой на мир иной с другими, добрыми и справедливыми законами, куда вы сможете, веруя в Господа Бога нашего, попасть после смерти, если вы будете жить здесь, на земле, по законам любви и справедливости и на Страшном суде будете оправданы на вечные времена...
- Если вы, - продолжил Иисус, глядя на языки пламени костра, – не сможете изменить законы этого мира жестокого, равнодушного к горю и страданиям других, тогда откажитесь от него, живите там и с теми, кто будет исповедовать Новый Завет, который я провозглашаю среди вас с согласия и по велению отца моего Небесного. Это тот Завет, которым я своей кровью и страданием «выкуплю» вас во славу великого Бога – Отца у владыки смерти и тления, Божьего противника – Сатаны, который представлен в этом мире во множестве лиц и имён...
Ученики его, сидя на траве, у ног своего Учителя, загораясь тихой радостью от всего услышанного, не отрываясь смотрели на Иисуса из Назарета, сосредоточенно впитывая и запоминая, каждое Его слово, каждый его жест или движение...
- И я говорю вам: Царствие Моё не от мира сего! Блаженны нищие, ибо они наследуют царствие Небесное! Ради слабых – будь сам слаб, ради голодающих -голодай, ради жаждущих – страдай жаждой сам, как и я делаю это, воплотившись на земле...
- Ещё говорю вам: Только голодающий насытится, жаждущий напьётся и страдающий утешится, ибо богатство, гордыня и тщеславие не насытимы... Только тот, кто будет в своей жизни, искушаем греховными соблазнами и отринет их ради жизни праведной – спасётся и войдёт вместе со мною в царствие Небесное... Потому, благотворите тем, кто вас проклинает! Прощайте тем, кто обижает вас! Если ударили по левой щеке, то подставьте правую, чтобы усмирить гнев обидчика – и тогда будете вознесены из мира сего в царственные чертоги на небе после смерти вашей! ... Но будьте осторожны, что бы не случилось с вами того, что случится с злодеями, не внемлющими гласу Божьему. Ибо не только среди живых, совершивших преступления против Божьих законов жизни, случается наказание, но и на небе, среди мёртвых... Ведь часто корни преступлений сокрыты среди людей, но эти преступления становятся очевидны для Небсных судей, которые и будут там судить по Божьему закону и справедливости... Поэтому, уже здесь, на земле, будьте «менялами», которые научились отличать монеты подлинные от фальшивых, с одного взгляда или одного прикосновения. Так и вы, должны отличать жизнь подлинно верующего в Меня и в Мой Новый Завет, от жизни лицемера и грешника, прикидывающегося праведником...
... Ученики, взволнованно придвинулись к пророчествующему Иисусу и на их лицах проступили выражения преклонения и восторга...
А Иисус посмотрел на небо, где созвездие Большой Медведицы уже проделало свой ночной путь по небосклону, и зная, что рассвет недалеко, ладонями отёр лицо и закончил свою проповедь:
- Я – есть Истина и Я есть Путь. Отец наш небесный, послал меня на землю для провозглашения Нового Завета, по которому будут жить все уверовавшие в меня, как в посланца Бога. Но все мы должны идти дорогою страданий в этом мире. И потому, тот кто последует за мной, должен взять свой крест на плечи, и нести его всю жизнь, помня, что в качестве воздаяния за земные страдания получит вечную жизнь на небесах после своей трагической, а иногда и мучительной смерти...
Вскоре все, устроившись поудобнее и накрывшись, попытались заснуть. Но никто из учеников не мог заснуть сразу и вспоминал с волнением о тех великих словах, которые их Учитель сказал им сегодня...
... За столиком маленького кафе воцарилось молчание и Владыка, допив кофе, прервал мягким жестом, коснувшись руки Робина некоего рода забытье, похожее на гипнотическое состояние, захватившее сознание молодого клирика...
- Вы, Владыка, волшебник, – с восторгом, наконец, произнёс Робин, глядя на спокойного и даже деловитого русского священника... – Я видел, словно в кино, всё, что вы мне рассказывали и это... - Он помолчал, подыскивая слова... - И это совершенно волшебно и удивительно! Со мной такого ещё никогда не бывало!
Робин вопросительно глянул в лицо Владыки, и тот, улыбнувшись, объяснил.
– Мне уже говорили, что мой голос иногда словно заставляет слушателей засыпать наяву... Но мне кажется, что тембр голоса изменяется в зависимости от наших внутренних переживаний. Может быть, потому и мой голос так действует на людей... Ведь я сам всё рассказанное вам пережил сейчас и сам видел эти картины жизни Иисуса и его учеников...
Ошеломлённый Робин, приходя в себя, продолжал восхищённо качать головой...
Владыка глянул на часы и поторопил Робина:
- Однако, мы с вами опаздываем. Перерыв в заседании, наверное, давно уже закончился...
Глава из романа «Владыка Серафим». Февраль 2012 года. Лондон.
Иисус Христос – кроткий Революционер.
«…В сущности идеал всегда остаётся утопией. Если бы мы попытались представить себе современного нам Христа Утешителя и Судию наших времён, что сделали бы мы? То же самое, что сделал Иисус тому назад 1830 лет. Представив себе условия действительного мира совсем иными, чем они являются, мы создадим себе реформатора нравственного закона, сокрушающего цепи рабства без всякого оружия, улучшающего положение пролетариев, освобождающего притеснённые народы. Мы забудем, что это предполагает мир изменённым, что это требует важных переворотов в климате Виргинии и Конго, значительного преобразования в крови и расе миллионов людей, приведения всех наших социальных отношений к несбыточной простоте и совершенную перемену в обычном порядке европейской политики. Ничуть не труднее вообразить и то «всеобщее преобразование», к которому стремился Иисус. Это новая земля, это новое небо, этот новый, нисходящий с небес Иерусалим, этот глас: «се нова вся творю», - все это черты, общие всем реформаторам. Противоположность идеала с печальной действительностью всегда будет вызывать человечество к тем восстаниям против холодного рассудка, которые посредственными умами клеймятся как безумные, пока эти восстания не восторжествуют: и тогда те, кто возмущался, первыми готовы признать их великое значение»…
Эрнест Ренан – «Жизнь Иисуса».
В энциклопедии, слово Революция определяется как: «поворот», «изменение»;
1)социальный переворот, разрешающий противоречия…, коренным образом изменяющий общественный строй и приводящий к государственной власти новый, передовой общественный класс; 2) коренной переворот, коренные изменения в какой – либо области, например в технике, культуре…
… Если говорить от души, то революция, это некая социальная буря, ураган, вызванный разностью «давления» между провозглашаемыми принципами любви и справедливости и реальным их наполнением или исполнением, а точнее, их неисполнением…
Потому, так получилось, что Иисус Христос, Сын Божий, явился в мир, чтобы возвестить Новый Завет, и столкнувшись с силами привычного зла, пожертвовал собой во искуплении человеческих привычек терпеть старое как мир, зло…
Он, в самом начале своего служения, попытался преодолеть привычную косность человеческого непонимания, но столкнулся с неверием и подозрительностью, а после, был предан Иудой Искариотом и, приговорённый членами Синедриона во главе с Кайяфой к смерти, был отдан на суд Пилату, римскому правителю Иудеи, который и отправил Его на крест после некоторых колебаний…
И Синедрион, и Кайяфа, и Пилат – выступали на стороне Старого, привычного мира, всегда живущего по законам «здравого смысла» то есть по законам мира животного…
Иисус же, пытался убедить всех жить по законам Нового Завета, по законам Любви, по божьим законам и потому невольно стал Революционером, для тех, кто защищал Старое, кому в этом старом мире было совсем неплохо жить.
Тому есть подтверждающие, прямые высказывания в Библии. Есть слова Иисуса, косвенно выражающие требования переустройства мира на справедливых основаниях подлинной веры. Например вот этот отрывок из Евангелия от Матфея:«Итак, не заботьтесь и не говорите, что нам есть? Или что нам пить? Или во что нам одеться?… Потому, что всего этого ищут язычники… Ищите же прежде царствия Божия, и правды Его, и это всё приложится вам…»
В этих требованиях сознательной справедливости Христос выступает как защитник сирых и убогих.
Но есть и прямые призывы к революции. Там же у Матфея: «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч… И кто не берёт креста своего и не следует за Мной, тот недостоин Меня…»
…Одна из загадок Евангелий, это порой прямо противоположные призывы Иисуса Христа. Например, как сочетать полнейшее отрицание любого сопротивления насилием в призыве: «... если ударят по левой щеке - подставь правую…», с констатацией неизбежного конфликта: «… ибо Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её…» Всё это требует вдумчивого объяснения и толкования…
И при всем, позиция Иисуса Христа очень твёрдая, никакого соглашательства или половинчатости. Он говорит: «Кто не со мной – тот против Меня; и кто не собирает, тот расточает…»
Иисус готов и на страдания, ради воцарения Нового Завета и потому предупреждает своих последователей о будущих преследованиях и страданиях. Он говорил, по словам Матфея: «Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища, и в синагогах своих будут бить вас, и поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками...»
И ещё одна замечательная деталь – Иисус Христос ни одним словом не оправдывает семью! А это, наверное, связано с тем, что жизнь Революционера трудна и полна боли и страданий, безбытна, как сейчас говорят. А семья – это всегда налаженный быт, распорядок, ритуал… А «утучневший» человек, уже не ищет ни справедливости ни веры. Это подмечено очень тонко ещё в Ветхом Завете…
Но главной и отличительной особенностью Революции Иисуса Христа – это её мирный характер. Суть Его революционного метода - в пересмотре своего отношения к миру, к Богу, к людям…
Эмоциональным центром Нового Завета, оставленного Иисусом Христом людям, является Любовь и её следствия. Главная идея Христовой Революции – самопожертвование, которым единственно можно бороться с эгоизмом природы и человека, с проявлениями «животного» в человеке…
Любовь, а не ненависть – вот объяснение этих кажущихся противоречий. Но согласитесь, что мы часто руководствуемся житейской логикой трактуя каждый на свой манер «противоречивые» выражения Иисуса Христа. Но логика подлинного христианства, как мне кажется, совсем иная…
Христовы Заветы, базируются на противостоянии и противодействии законничеству, через благодатную творческую силу человека, вложенную в него Богом в момент создания Бытия земного, и пребывающего в Адаме до времён грехопадения…
И Христос Новым Заветом раз и навсегда хочет победить последствия грехопадения, победить козни Сатаны, взявшего человека в плен обманом и лживыми обещаниями…
Вспомните гневные обличения Иисусом фарисеев и книжников, как последователей этого длящегося обмана: «Ваш отец Сатана, владыка смерти…»
Вспомните изгнание торговцев из храма. И даже неудачи и ошибки своих учеников он обличает, как результат недостаточной веры в то, что Он им говорил, чему их учил… Вспомните гневную филиппику против Симона Петра, который пытался отговорить Его следовать дорогой жертвы и страданий: «Отойди от меня Сатана! Ибо ты думаешь о земном, а не о Божеском…»
Новый Завет, достаточно труден для понимания людей, погрязших в исполнении формального закона, но ещё более труден в исполнении этих Заветов…
Необходимо совершенно переменить своё отношение к Миру и к Богу, совершить личностную Революцию, чтобы начать жить, как христианину… Но ведь и это - только начало христианского пути на земле.
Задача послереволюционного «строительства» – победа над тлением и смертью, преодоление Божьего наказания, ставшего природным законом после грехопадения.
И революционность Иисуса Христа, носит максималистский характер, настолько, что на ней невозможно основать новое государство, хозяйство, семью, культуру - в этом мире и по правилам этого мира…
Иисус утверждает, что сущность и проявления духовной жизни противостоят жизни и законам теперешней природы человека, погрязшего в материальном, питающего своё тело и начисто забывающем, а часто и не верующем в существовании души…
Наверное, осознав «невозможность» изменить революционным образом самих себя, люди – носители христианской идеи, христианского учения, после длительной борьбы в попытке воплотить земное Христово поселение - коммуну, часто в катакомбах, постепенно согласились сотрудничать с властями и постепенно церковь Христова стала союзником государства, а в иных случаях и сама стала государством.
А власти, после признания невозможности победить веру христиан силою угнетения, сделали христианство государственной религией.
Используя авторитет Христа в своих идеологических манипуляциях, власти светские старались, постепенно переносить в Церковь отношения между господином и рабом, подменяя этим отношения между Богом и человеком, основанным прежде всего, не на страхе и подчинении, а на любви и свободе.
Замечательны высказывания современного христианского богослова, митрополита Антония Сурожского, рассказывающего о первоначальной традиции христианских священников быть слугами прихожан, которая со временем подменилась, превращением священнослужителей в начальство «по духовному ведомству». Постепенно, в интересах власть имущих идеологические прислужники государства, подменили революционную сущность Нового завета, акцентируя своё внимание на кротости Иисуса, устранив из Писания Его революционность…
На место революционных перемен, они подставили идею отречения, отрешения от реального мира существования людей, сделали христианство агентом соглашателей, доведя эти подмены до абсурда, до законности признания эксплуатации человека человеком, до признания законным рабства…
Часто, произвол властей и государства оправдывают фразой сказанной Апостолом Павлом: «Всякая власть от Бога…» Но ведь Бог даёт праведникам власть праведную, а погрязшим во грехе – грешную. Вспомните Содом и Гоморру! Грешников, к страшной гибели вели в том числе и власти этих городов. Так что приводить эти слова Иисуса в оправдании тиранам, совершенно неуместно!
Но лицемерно приспособив Новый завет, Евангельские тексты к требованиям земных властей, теоретики государства и цезарепапизма, смогли с помощью интеллектуальных спекуляций оправдать и войны, и тиранию государства, и рабство просуществовавшее в Америке и в Европе, «оплоте христианства», до второй половины девятнадцатого века…
Причины такого отступления от Нового Завета оставленного нам Христом, можно усмотреть в том, что как и любая Революция, Революция Христа, одержав победу в тяжелейшей и кровопролитнейшей борьбе, в течении трёх столетий отстаивая свой право на существование, впоследствии пережила и естественный исторический этап – Реставрацию старого миропорядка и то, что получилось в результате, мало похоже на то, о чём учил своих учеников Господь.
Однако осталась Священная книга и именно это делает возможным дальнейшее воплощение учения Иисуса Христа в жизнь, уже на новом уровне исторического развития.
И потому, история христианской цивилизации подтверждает уже человеческими Революциями, постоянное стремление Человечества вернуться к Заветам Христа, в борьбе с мировым злом.
Последняя Революция в России зашла так далеко в отрицании достижений исторического Христианства, что провозгласила неверие основой своей идеологии, а точнее заменила Церковь наукой. Формой правления государством утвердили Советы депутатов, избираемые народом…
Но выяснилось со временем, что человек предоставленный самому себе, вдохновляемый только возвышенной риторикой о величии Человека коллективного, не способен удержаться на высоте человека – как существа созданного по образу и подобию Божьему. Поэтому, неверующий человек постепенно скатывается к животному полу инстинктивному существованию и становится подобным Сатане, божьему противнику…
Однако и эта роковая ошибка революции, следует в русле поисков и осуществления новых форм Христианской веры. Пусть попытка оказалась в итоге неудачной и Россия переживает Реставрацию, но последствием стала Революция в христианских и нехристианских странах, освобождение Африки от колониализма и рабства, невольная эволюция многих стран в сторону социализма, выступавших с самого начала как враги Октябрьской Революции…
Вспомните хотя бы модель шведского социального государства. Ведь Швеция сегодня, намного более «социалистична» чем СССР, в последние годы своего существования…
… Пути Господни неисповедимы. И может быть, что радикализм Русской Революции был обусловлен степенью отступления официальной Церкви от заветов Христа… Ведь Бог любит горячих или холодных, и не любит «тёпленьких», мещан и обывателей, прячущихся по своим «уютным» норкам.
Вот и в России, тяга к утраченной справедливости и свободе, вылилась в протесты против неравенства и несвоободы, пробудила страсти народные, отрицание веры и прямой атеизм, как идеологию научного мировоззрения. Революция пробудила народные силы, но противостояние с богатыми и знатными, часто превращалось в бунт – страшный и кровавый…
Однако, через время, опыт жизни в очередной раз показал, что без веры, без Бога, человек не выживает в атеистическом государстве и Христовы идеалы свободы равенства и братства, постепенно растворяются в человеческом эгоизме, а на место, свободное от Бога, приходит Сатана – покровитель алчности, сладострастия и животного эгоизма.
Жизнь без Христа постепенно возвратилась на круги своя, к «якобы» уже побеждённому Старому… Этим на мой взгляд и обусловлено появление в России «бандитского капитализма»
Неизвестно, понимали ли марксистские идеологи демократичность христианства, но во всяком случае, они не предусмотрели, не учли Божественного инстинкта в человеке и потому, постепенно, невольно, а иногда и подталкиваемая пропагандой, пришла привычка, вместо Бога боготворить Вождей, что со временем вылилось в культ личности. Отчасти, крушение вождистского типа социализма, произошло потому, что люди разочаровались в Вождях, а Бога, Непогрешимого и Вечного у них уже не было…
Поэтому, когда авторитет Вождей был разрушен, а веры в Бога – Креатора и в Иисуса Христа – кроткого революционера уже отсутствовала, образовался вакуум, в который очень легко внедрился Сатана личного эгоизма и безнравственности…
Отсюда, вдруг проявившаяся продажность и коррупционность чиновников. Отсюда и бандитизм, как реализация желания любыми, мошеннически – бандитскими средствами стать богатыми и авторитетными…
… Иисус Христос сегодня, медленно и постепенно возвращается в реальную жизнь. Но многими уже полузабыты его Заветы и Его смертные муки на кресте, уже не вызывают в новообращённых слезного сострадания и трепета подлинной веры.
Вера, для многих осталась формальным актом и потому, «помолившись» в Церкви, выйдя из неё, люди часто считают, что акт веры закончен и с самозабвением погружаются в житейскую рутину: звонят по мобильникам, договариваются о новых «проектах», о новых куплях – продажах в надежде заработать много денег…
Однако деньги, сами по себе были и остались Идолом и препятствием к переходу в новую жизнь. Иисус недаром предупреждал, что «… что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем богатому попасть в Рай…»
Иисус Христос, своею смертью ещё раз показывая всем нам пример соответствия Слова и дела, веры и жизни, требует от нас следования в сторону неба и Бога, а не в сторону земных богатств…
Он, прямо ответил богатому юноше, спрашивающему у него совета: «Раздай своё богатство бедным и следуй за мной»… Но юноша, был так привязан к своему «имению» что со вздохом отошёл в сторону…
А мы, считающие себя христианами, так привычно, с радостью, вновь и вновь погружаемся в земное болото мелких делишек и мелких страстишек, копим богатства, делая их синонимом свободы и справедливости…
Может быть поэтому, мы так клеймим Революционеров и не ругаем самого Христа только потому, что не понимаем революционного характера его Заповедей…
… Надеюсь, что читатели поймут побудительный мотив моих попыток, рассказать о уверенности в том, что без Бога, без Христа, без приведения Нового Завета в реальную жизнь с помощью внушений Святого Духа, все попытки перестроить жизнь на основаниях справедливости и взаимной любви обречены на неудачу.
Размышляя над современной историей Церкви и человечества, я и назвал это эссе – Иисус Христос – кроткий Революционер, хотя сегодня слову революция, обыватели и мещане придают смысл отрицательный.
Однако, Революции, это всегда попытка вернуть к жизни то Новое, о котором возвестил нам Иисус Христос и не только говорил, но и своей мученической смертью ценою самопожертвования доказал, что можно победить неправду Старого, отжившего и заменить становящимся Новым…
Иисус Христос для меня, та Сверх – Личность, которая в борьбе с коснеющим Старым Законом дал в Новом Завете законы праведной жизни и сам, согласно этим законам, отдал свою жизнь во искупление грехов человеческих
Путь к Богу, следование Новому Завету и от нас требует человеческого подвига самоотречения и жертвенности…
Нам сегодня даже не требуется жертвовать собой ради веры, но просто стараться следовать примеру кроткого Иисуса и хотя бы не эксплуатировать других людей, не копить богатств, а если они у нас появились, то раздавать их нуждающимся не жалея. Но для нас даже это трудно.
Это «узкий» путь, путь личности, а не широкая дорога, по которой люди могут идти строем. Этим заблуждением и объясняется во многом сегодняшняя жизнь, в которой народ «валит толпами» за слепыми вождями к страшному концу, умножая грехами эгоизма и плоти страдания и лишения человеческие, вопреки Иисусовой жертве.
Потому и кажется лёгким этот путь греха, что люди следуют по нему толпами, видя только близкие спины и не видя перспективы христианской жизни. И потому, только единицы находят в себе силы бороться с искушениями Сатаны, через внутренний духовный и телесный аскетизм, глубокую веру и покаяние…
Но рано или поздно, учение Иисуса Христа, новый Завет, победит! Ведь недаром было сказано, что «…Праведниками спасётся мир…»
… Обдумывая прочитанное в Библии, читая святых старцев и отцов церкви, размышляя над богословскими работами, пытающимися показать путь общения с Богом, я решил записать и поделиться с читателями, в надежде получить отклик, своими скудными мыслями о Иисусе Христе, как о преобразователе человеческой жизни, основателе Нового Завета, противопоставляющем привычной лжи и эгоизму, «ослабевшего» человека, искушаемого дьявольскими соблазнами - любовь к Богу и к Людям, вопреки «ветхому человеку», имеющему в нашей природе такие крепкие корни…
Я твёрдо уверен, что в человеке, созданном по образу и подобию Бога, несмотря на грехопадение есть и добро, много добра. Это доказывает приятие Нового Завета, многими и многими миллионами людей. А значит, человек добр по существу, если так много людей поверили в то, что Иисус Христос говорил своим ученикам: «Кто был первым, тот станет последним, а кто был последним, тот станет первым». И ещё говорил: «… если ударили по левой щеке – подставь правую…»
И миллионы, миллионы не только поверили, но и готовы были жизни отдавать за христианскую веру, которая так трагически противоречила «здравому смыслу».
Вспомните крестовые походы ко Гробу Господню или самосожжение в срубах русских раскольников.
Конечно сегодня христианская вера ослабела и подменена во многом «гуманистическими» идеалами, часто плохо скрывающими человеческий эгоизм и лицемерие…
Но ведь есть и подлинно верующие, есть ещё люди готовые собой пожертвовать за дело Христа, а значит не всё потеряно. Ведь праведные люди – это как Божий посев, как семена упавшие на благодатную почву и дающие в итоге плоды «… в тридцать, в пятьдесят, а иногда и во сто крат…» большие…
…Завершая эти короткие заметки, цитатой из Евангели от апостола Матфея: «Всё предано мне Отцом моим и никто не знает Сына, кроме Отца…
Приидите ко мне все трудящиеся и обременённые и я успокою вас…»
Похожие слова, видоизменив слова Иисуса, взяли в качестве лозунга коммунистического Интернационала, яростные революционеры: «Пролетарии всех стран – соединяйтесь!»
Мне кажется, что влияние Иисуса Христа на создателей коммунистической теории неоспоримо. Но яростные революционеры, исходя из опыта двухтысячелетней жизни Христовых Заповедей, исходя из безуспешного и напряженного ожидания второго пришествия Христа поняли, что Старое никогда не уступает новому без борьбы, без насилия с обех сторон и потому они говорили: «Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем, мы свой мы новый мир построим, кто был никем тот станет всем…»
В пылу борьбы, эти революционеры следуя и повторяя, часто почти буквально Его лозунги, «отменили» религию вообще - вспомните известную фразу: «Религия – это опиум для народа…» и потому, постепенно на место Сына Бога в сознание человека, прокрался вездесущий Сатана…
И однако остаётся твёрдо верить, что несмотря на трудный и длинный путь, приближения к Богу и Храму, мы должны верить и надеяться, что Иисус Христос - кроткий Революционер и Новый Завет, оставленный им человечеству, победит Сатанинские искушения и сделает Свою победу неоспоримой и необратимой…
Но для этого, мы, люди, ради которых сын Божий пожертвовал собой умерев в смертной муке на кресте, должны верить в Христовы идеалы человеческой жизни и следовать его Новому Завету!
И мне кажется, что в детстве, воспитанные в христианской среде, мы готовы к исполнению этих идеалов. Однако повзрослев и перейдя определённую возрастную черту, мы подвергаемся обратному влиянию обывательского, атеистического мира и постепенно становимся такими как все, то есть явными или скрытными эгоистами и атеистами…
И всё – таки, вспоминая своё отрочество я с уверенностью могу сказать, что при христианском воспитании человек способен, как и Иисус Христос, стать кротким Революционером и противостоять миру животному, миру инстинктов своей верой в Спасителя и следованием его Заветам…
И потому, мне хочется завершить эти заметки чисто по-русски и как мне кажется очень умиротворяюще: - Последуем твёрдо и неуклонно по этому пути, раз и навсегда указанному Иисусом Христом! С Богом!
17. 04. 2007 года. Лондон.
Иисус Христос и духовная эволюция человечества.
Эпиграф-1
«….Какова же была деятельность Христова?
Во-первых, она не определялась предметом; она определялась милосердием, любовью, жалостью. Все случаи исцелений, которые мы находим в Евангелии (воскрешение сына вдовы Наиновой или Лазаря), все чудеса, которые Христос творил над природой (как усмирение бури на море Тивериадском), определяется только одним; Ему жалко в самом сильном смысле этого слова, жалко погибающей твари и он вступает и что-то делает по милости, по милосердию…..
А второе – выражаясь по-человечески и конечно несколько грубо: если кто был неудачником, то это Христос, потому что если посмотреть на жизнь Христа и на его смерть вне веры - это катастрофа…..
В этом отношении мы должны быть очень осторожны, когда думаем о христианской деятельности, как о такой деятельности, которая целесообразна, планомерна, успешна, которая обращена к определённой цели и её достигает, которая так проводится, что венчается успехом….. не в них сущность христианского момента, Христова момента в деятельности. Сущность его в том, что Христос во всей Своей деятельности, в каждом слове, в каждом деле, во всём Своём бытии выражал, делал конкретной, реальной волю и любовь Божью…
Вот почему Христовы действия, Христовы слова так совершенны, и вот что они собой представляют…»
Митрополит Антоний Сурожский. «Человек перед богом». Глава «Созерцание и деятельность». Москва. 1995 г.
ЭПИГРАФ-2:
“Белковая молекула несет информацию о той клетке, которая ее наработала, о том, в чем эта клетка нуждается, что эта клетка может дать для других клеток. На каждое изменение внутренней или внешней среды белковая молекула отвечает изменением своей вторичной и третичной структуры в виде изомерных превращений. И ту связь, которую она считает наиболее ценной, она архивирует и делает более прочной, более устойчивой. Когда молекула достигает высшей устойчивости, становится регидной, малоподвижной – она перестает функционировать...”
Академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор Владимир Николаевич Шабалин.
…Последнее время, мнения учёных о способностях видовой эволюции, начинают склоняться к выводу, что эволюционируют, развиваются те виды, а внутри вида те особи, которые наименее приспособлены к среде обитания или проживания.
То есть, бактерии и морские моллюски, способные выживать при разбросе температур в сотни градусов и изменений среды, от благоприятной на неблагоприятную, при этом сохраняя способность выживать и размножаться – не развиваются уже миллионы лет. Получается, что вид, который наиболее приспособлен на данный момент, впадает в стагнацию, попадает в «эволюционный тупик» или со временем, при резкой смене климатической и геологической ситуации, быстро вымирает.
Нечто подобное происходит и с духовной составляющей всего живого, и прежде всего вида «человек разумный».
Вспоминается тезис Фрейда, который утверждал, что человеческая культура, это продукт борьбы за выживание человечества, следствие давления обстоятельств и неблагоприятных ситуаций, мобилизующих человеческие способности...
Что касается, человеческого общества, то существует несколько гипотез определяющих причины и возможности эволюции человеческого духа, той эволюции, которая помогла не только взлететь в космос, но и создать такие информационные технологии, которые способны подтолкнуть к достижению состояния «бессмертия», в начале всего человеческого общества, а потом и конкретного человека.
Поэтому, знание корней и причин эволюции интересует не только учёных биологов и физиков, но и богословов. Однако, определённого, однозначного ответа, сегодня, на этот счёт не существует.
Таким образом, проблема определения смысла эволюции и её значения в нашей жизни – одна из самых актуальных на сегодня. От уровня её понимания, зависит дальнейшее развитие, прежде всего духовного мира человека...
Вот что ещё пишет об эволюции, Академик РАМН Владимир Николаевич Шабалин:
“На Земле прошло несколько эволюционных этапов. Первый – физическая эволюция, в результате которой были созданы атомы, далее химическая эволюция обеспечила создание молекул, в том числе больших молекул, пробионтов. Итогом следующего этапа – биологической эволюции – явилось создание клеток, многоклеточных организмов, биологических видов, в том числе человека. В настоящее время эволюция сосредоточила своё внимание на головном мозге человека как высшем достижении структурно-функционального развития живой материи. При этом мы переживаем принципиально важный переломный момент в развитии жизни – переход к интеллектуальному этапу эволюционного развития. Дело в том, что наш интеллект развился до такого уровня, когда он начинает вмешиваться в эволюционный процесс, когда от принципа движения к совершенству путём проб и ошибок он заставляет эволюцию переходить к направленному поиску новых структур жизни...”
…Если сравнивать современного человека, по уровню приспособленности в природной среде, в которой он существует, то в этом, он проигрывает почти всем животным, окружающим его в этом мире. Человек, чувствует себя комфортно лишь при температуре в + 18 градусов или около того, и мало приспособлен к любым переменам климата или привычного ареала обитания.
Видимо поэтому, он эволюционировал и продолжает изменяться несколько тысячелетие подряд, прежде всего в интеллектуально – духовном измерении. Ведь именно интеллект и позволяет этому «существу», приспосабливаться и даже менять природные условия, «подправляя» их под свои потребности. Уже никого не удивляет, что для того чтобы не мёрзнуть, человек носит тёплую одежду, а чтобы не «париться» при жаре, изобрёл кондиционеры...
И вместе с тем, век каменных орудий отделяет от современности каких-нибудь десять-двадцать тысяч лет, что представляется в историческом масштабе, как почти незаметный отрезок длительности.
Особенно поражает воображение неостановимое движение человека в будущее, в последние две тысячи лет. По сути, история человечества в её современном виде и началась после рождения Иисуса Христа в маленькой, дальней провинции Римской империи, - в Иудее. С тех пор, всю историю человечества мы разделяем на два периода - до рождения Иисуса из Назарета – и после его чудесного появления.
Христианство дало толчок развитию человечества и силу этого толчка мы ощущаем и по сию пору. Именно христианство, в разных его формах и видах, стало покровителем образования и знания вообще. Все старейшие школы и университеты Европы, возникали на базе религиозных объединений и именно религиозность была причиной реализованной тяги к знаниям. Только много позже, университеты превратились в очаги светской науки...
Но, и христианскую историю, как мне кажется, можно разделить на два базисных периода. Развитие христианства и его становление в течении полутора тысяч лет и последующий период человеческой истории, начавшийся с возникновением Реформации и возврата веры к Писанию и Новому Завету, как основе христианского учения. Реформация недаром совпала с великими научными и географическими открытиями.
Именно за последние пятьсот лет человечество, не только открыло весь мир, но и устремилось в просторы космоса. Нет смысла перечислять открытия в науке и изобретения в технологиях жизни, которые перевернули все представления человека о вселенной и о самом себе. И поток открытий нарастает лавинообразно - это показывает ускорение, интенсивность духовно – интеллектуальной эволюции человека...
Всё это подтверждает гипотезы учёных о избирательности процессов эволюции, как видовой, так и внутривидовой.
...Нечто подобное, видовой эволюции, происходит и внутри эволюции «человека социального». При этом, повышенная приспособляемость человека к изменению среды, ничего общего не имеет с социальным дарвинизмом, адепты которого утверждают, что внутри человеческого общества, в результате непрекращающейся борьбы, побеждают сильнейшие особи, а слабейшие умирают, освобождая дорогу «победителям».
Ряд социальных революций, начиная с Революции английской и заканчивая русской революцией, воплотили чаяния великого множества «неудачников», которые смогли заявить о себе и показать, что «простые» люди - это не «пыль на ветру», что они не только способны на подвиг саморазвития, но и в предстоянии перед Богом, ничем не отличаются от аристократов или богачей...
Вопреки утверждению социал-дарвинистов, сегодня, можно говорить, что наибольшим толчком к развитию человечества служат «умные», нравственные люди, то есть те, кто руководствуется в жизни принципами любви и сострадания, кто вынужден заменять отсутствие физической мощи или богатства, умственным, интеллектуальным напряжением.
Огромную роль в этом процессе продвижения человечества в сторону бессмертия, играют идеи и учения религиозные, выдвинутые такими мудрецами, как Лао-цзы и Конфуций в Китае, Будда и его последователи в Индии, Моисей и иудейские пророки, древнегреческие философы, арабский пророк Моххамед, и конечно Иисус Христос, оставивший для нас учение, названное Новым Заветом. Иисус из Назарета, основал не только христианство, как религию, но и христианскую цивилизацию, наследниками и носителями которой, в глобализованном мире, является по сути, всё человечество…
…Попробуем разобраться в основах учения Иисуса из Назарета, в плане эволюционного развития человечества.
Анализирую христианскую доктрину, мы приходим к выводу, что это учение прежде всего касается «неудачников, «нищих духом», как выражался сам Иисус Христос, утверждая, что «будущее» принадлежит этим человеческим представителям, - людям далёким от успешности и социальной «продвинутости».
Иисус, утверждает, вполне согласно с современной точкой зрения эволюционистов, что «страждущий утешится и голодный насытиться».
Его категорическое утверждение , что «Царствие небесное не от мира сего...», ещё раз подтверждает тезис современных биологов о том, что неудачники, «лузеры» в современном понимании, могут и хотят двигаться вперед, опережая остальных, тогда как «успешные» особи удовлетворены тем, что они имеют и не хотят никаких перемен! Отсюда, можно сделать революционный вывод, что страдания, неудовлетворённость собой, подталкивают человека к работе над собой, заставляют задуматься над изменением мира «погрязшего во зле».
Здесь вполне применим тезис из христианского катехизиса, когда покаяние, то есть неудовлетворённость своими действиями, подталкивает к перемене, улучшению себя и ближних. А это ведь и есть предпосылки для внутривидовой эволюции духа.
Одной из особенностей учения Иисуса Христа, вытекающей из понятия человеческой греховности, то есть «несовершенства», является стремление к самоумалению, к превращению верующего в слугу для других людей.
Об этом говорил Христос в своей Нагорной проповеди, которая и является кратким изложением нравственности верующих в Новый Завет Мессии.
Одним из главных принципов христианства, - является скромность и аскетизм в «этой» жизни, что во многом определяет посмертное воздаяние. Христос говорил: «Не копи сокровищ в этой жизни, а думай о сокровищах жизни небесной...»
Иначе говоря, жизнь здесь и сейчас не была для него единственным предназначением человека. Любовная вера в добро и справедливость, жизнь по «Новому Завету» позволяла человеку преодолеть роковую греховность и наказание за неё. Смерть, была тем рубежом, который, для верующих в Иисуса Христа, отделял жизнь земную от «райского существования» на небе, то есть после смерти.
Отношение Господа к смерти конкретного человека, можно проиллюстрировать тем, что он говорил о смерти зерна, которое, через смерть возродится и увеличится многократно: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода...».
Из Его слов, можно сделать вывод, что смерть освобождает дорогу для последующих поколений, но умершие, поколение з вносят вклад в развитие человечества...
Тут уместно привести ещё одно высказывание Академика Шабалина, отчасти иллюстрирующее эти слова Спасителя:
“- По аналогии с тем, как мы не выражаем сожаление о смерти одной из миллиардов клеток нашего организма, биосфера тоже не слишком обеспокоена, когда уходит из жизни кто-то из нас. Ведь он выполнил свою жизненную функцию. В пределах, предоставленных ему геномом, он внёс свой вклад в совершенствование структуры живой материи и дал ей новые возможности...”
Таким образом, учёные, сами приходят к оправданию и пониманию значения глубоких истин высказанных в Новом Завете и начинают объяснять это великое значение всем простым смертным
... В Евангелие от Матфея, в Нагорной проповеди изложена сущность учения Богочеловека и может быть поэтому оно, это Евангелие стоит на первом месте в Новом Завете...
Вспомним, что Он говорил «на горах», собравшимся послушать Его:
« Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его.
2 И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:
3 Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
4 Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
5 Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
6 Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
7 Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
8 Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
9 Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
10 Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
11 Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
12 Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.
13 Вы -- соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям...»
…Именно такая позиция Иисуса, оправдывающая страдания и самопожертвования, позволяет нам назвать его первым и главным «революционером» в истории человечества, а его учение, по сию пору является главной и нестареющей идеологией человеческого общества, направляющей пути развития человечества в сторону обожения всех людей и в конечном итоге, достижения бессмертия и вечной жизни, прежде всего любящим добро людям.
Успехи сегодняшней науки, дают нам основания надеяться, что через двести –триста лет, человечество благодаря новейшим технологиям, способно будет создавать не только физических «клонов», но и духовных «аватаров», которые смогут вместит в себя память и знания, накопленные за всё время развития человечества.
Память и «карма» отдельных личностей собранная и систематизированная в одном месте, в одном носителе, позволит человечеству сохранять обобщённую ноосферическую «жизнь» в течении многих будущих веков и тысячелетий.
Таким образом, чаемое бессмертие будет достигнуто уже в недалёком будущем, что и станет главным итогом человеческой христианской цивилизации.
Именно в такое будущее человечества верил не только Иисус Христос, но и многие отцы церкви и святые, в число которых входят и некоторые современные богословы. Особо хотелось бы отметить русского мыслителя Николая Фёдорова, который призывал своих учеников и слушателей заботиться не только о сохранении памяти о своих потомках, но и стараться оживить их, используя для этого все достижения современной мировой науки...
И тут уместно вновь процитировать Академика Шабалина:
“Следует подчеркнуть тот факт, что развитие головного мозга человека происходит в течение всей его жизни, до самой глубокой старости. И если к 70–80 годам начинает нарушаться системная организация головного мозга, то его локальное совершенствование продолжается. Так, например: почему у пожилых людей ухудшается память? Потому что разрушаются межклеточные связи, через которые информация из блоков памяти передаётся в аналитические отделы головного мозга, т. е. снижается возможность вызова из архива нужной информации. Однако сам «архив информации» сохраняется и может пополняться. То есть индивид даже в старческом возрасте продолжает делать свой вклад в общее развитие интеллектуальной материи. Другой вопрос: почему эволюция сохранила не только физиологические пути развития живой материи, но и патологические? Почему человечество потенциально несёт в себе тысячи различных болезней? Дело в том, что при патологическом состоянии человек вырабатывает особые защитные структуры, которые не могут быть выработаны при физиологическом развитии организма. Затем, в процессе жизнедеятельности биосферы, эти структуры встраиваются в другие живые организмы, обеспечивая им соответствующие свойства...”
…Сегодня, наблюдается, на первый взгляд парадоксальное сближение религии и науки. Хотя ещё двести лет назад, в интеллектуальной среде был популярен лозунг, который обвинял религию в «обскурантизме» и преследованию науки и учёных.
Конечно трудно отрицать существование в религиозных кругах сторонников «обратного хода», желающих всё остановить, оставить всё на прежнем уровне, в том числе и в интеллектуальных областях, на уровне двухтысячелетней давности.
Однако, не эти «батюшки» определяют пути развития религиозных исканий, и тем более пути развития современной науки.
Сегодня, можно видеть, как космологи и физики-ядерщики становятся людьми верующими, а многие священники приходят в церковь из мира науки и даже искусства.
... В этой связи, мне хотелось бы остановиться на личности католического проповедника и учёного, Тейяра де Шардена. В своей книге, «Феноменология человека», он показывает эволюцию духа человека, вдохновленного исканиями веры в Иисуса Христа, страдающего, кающегося, но свободного и обладающего деятельным и глубоким разумом.
Проблема зла, в этой книге, отступает в тень исследования путей достижения любовного единения всех людей на земле. В этом, Тейяр, следует примеру Иисуса Христа для которого проблема зла решалась очень просто: чем больше в мире будет добра, самопожертвования и взаимной любви, тем меньше мы будем обеспокоены проявлениями зла в человеческой жизни...
Среди современников, русских православных теологов, хотел бы отметить Владыку Антония Сурожского и отца Александра Меня, которые многое сделали и уже после своей смерти продолжают влиять на мировоззрение русской православной церкви. Именно они предстают перед своими учениками, как умные и глубокие учителя веры и сторонники объединения верующих россиян во всенародный Собор, - общество любящих и сострадательных. Они были оптимистами и верили во всепобеждающую силу добра и во вторичность, зависимость зла от количества противостоящего ему добра...
... Но возвратимся к цитированию Нового Завета пролагающего пути в будущее который, хотелось бы верить, в ближайшие уже годы определит и направление развития идеологии геополитики, которая объединит всё человечество под уже известным лозунгом Великой Французской революции: «Свобода, равенство и братство». Парадоксальным образом революционеры - атеисты всего лишь повторили основные мотивы учения Иисуса Христа...
Иисус Христос не единожды утверждал, что «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное», подчёркивая, что «царствие моё – не от мира сего», мира погрязшего в алчности и взаимной ненависти.
Это выражение, прежде всего, подразумевает тех учеников и последователей Мессии, которые ничего не имели и не имеют, не только в материальном смысле, но и в духовном плане и потому, стремятся найти себе учителя и учение способного помочь им достичь блаженного совершенства, через любовь и сострадание, к таким же как они – нищим и безродным.
Здесь, невольно вспоминается лозунг Маркса: «Пролетариату (то есть нищенствующим) нечего терять, кроме своих цепей». Будущее, безусловно принадлежит такой теории развития, такому учению, в котором любой человек будет представлять незаменимую ценность для всего человечества.
В этом и сказывается глубина и провидческая сущность Нового Завета Иисуса Христа, учение которого, было и остаётся главной идеологией развития всего человечества и прежде всего тех, кто ищет «царствия небесного», то есть устремлён в будущее. Любовь и свобода, являются для таких людей главной целью в жизни, а подтолкнул их к этому трансформированный в христианскую этику современности Новый Завет, оставленный потомкам страдающим и жертвующим собой ради спасения человечества,
Иисусом из Назарета...
Уже не один раз отмечено несоответствие капитализма и его идеологии, христианству. И потому, будущее за новыми формами человеческого общежития и основой такой «новой» идеологии можно признать христианство.
При этом надо уметь различать христианство Священного писания и Евангелий, и «предание», которое, во многом является человеческими вымыслами, приспособленными для нужд несправедливого мира.
Об этом говорил сам Иисус Христос, отвечая на обвинения фарисеев в неповиновении Закону. И такое «предание» являлось и является «учением старцев», следованием «установлениям человеческим» ничего общего не имеющим с подлинным христианством Нового Завета, с подлинным учением Иисуса Христа, изложенного в Писаниях...
Возвращаясь к теории эволюции человеческого общества, можно с полным правом утверждать , что Иисус Христос предугадал пути развития человечества и в этом, состоит вечность и божественная сущность Его учения. Именно Он указал, что только через любовь и самопожертвование, в отношениях между людьми, можно подтолкнуть к развитию безмерные человеческие способности.
Недаром, в Ветхом Завете утверждалось, что человек создан «по образу и подобию Божиему». Именно обожение человека и воссоединение всех с Богом – Творцом в будущем, было в историческом плане, главной целью учения Иисуса Христа!
Июль 2011 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Иисус Христос и монашество.
…Я пытаюсь продолжить цикл статей об основах христианской веры в форме вполне и сознательно ненаучной, без библиографии и ссылок на источники цитат. Такую форму размышлений о вере и христианстве я назвал бы народным богословием, подразумевая ненаучный характер моих писаний.
Пытаясь сформулировать своё отношение к вере, к Богу и к Спасителю нашему - Иисусу Христу в такой сознательно упрощённой форме, я надеюсь, что мои жалкие попытки систематизировать рефлексии по поводу христианства, как феномена веры, найдут отклик в душах и головах простых читателей далёких от академических богословских дискуссий.
Надеюсь, что и читатели, в свою очередь поделятся своими переживаниями и чувствами о Боге, Иисусе Христе и его учении – христианстве.
В этом смысле я себя представляю продолжателем и почитателем традиции, восходящих к Иоанну Златоусту, а из современных богословов почитателем проповедника и экзегета Митрополита Антония Сурожского...
Эпиграф:
«Иногда приходится слышать утверждения сторонников литературоведческого подхода к Новому Завету, что тексты представляют собой "самостоятельные литературные миры", со своими собственными законами и архитектурой, и так и следует их анализировать... Но это вовсе не литературные труды, чуждые по своей природе каких-то интересов и нацеленные на удовлетворение эстетических чувств... Тексты Нового Завета в высшей степени отражают определенные интересы. На богословском уровне все они нацелены на то, чтобы читатели приняли Иисуса из Назарета как Мессию... На самом глубинном уровне они отражают религиозные, а не эстетические чувства. На социальном уровне они могут пониматься как средство создания институциональных и символических ниш, в которых могли бы найти смысл перед лицом враждебного окружения те общины, для которых они и были написаны. Относиться к этим произведениям как к самостоятельным литературным мирам означало бы, по-видимому, забыть о той жизни, которая их и породила». Ф. Экслер
…Иисус Христос говорил: «Не мир, но меч принёс я на землю... И брат встанет на брата, а сын на отца...»
И это одно из самых загадочных месть Библии! Как кроткий Иисус, который в другом месте говорил: «Если ударили по левой щеке – подставь правую», мог быть так противоречив в своих словах?
И ведь апостолы запомнили эти противоречия, потому что они бросались в глаза, а потом цитировали их не решаясь что – либо изменить в словах Учителя...
Некоторое время назад, обдумывая эти кажущиеся противоречия, я вдруг предположил, что в этих словах, этими выражениями, Он говорил о Революции, но о Революции, которая должна была произойти внутри слушающих и верящих в него людей – в каждом из нас. Он надеялся на перемену в нас, которая заставит наконец выбрать одну сторону, одно направление в этой жизни – выбрать сторону добра, любви и сострадания, противостоящей стороне на которой стоит сильное, победоносное, инстинктивное зло, привычно окружающее нас в этой жизни.
Именно выбор добра и правды – был тем путём к Богу, на который наставлял неустанно Иисус Христос своих учеников и слушателей...
Множество привычных понятий и представлений надо разрушить в себе до основания, чтобы решиться и последовать за Мессией в противостоянии бытовому, кажется вечному и неистребимому в нас самих и наших близких, злу.
И только тогда, когда мы сможем этому противостоять в себе не на словах, а на деле, только тогда, мы можем сказать и людям и себе, что мы дети Христовы, что мы пытаемся по мере наших сил следовать Его Заветам. Следовать, в том числе и в сторону вечной жизни, в сторону «царствия... не от мира сего».
Думаю, это самое трудное в подлинном христианстве и кто решается на это, наверное предчувствует, что следуя этим Путём, может быть, придётся погибнуть в тяжелейшей борьбе, в этой внутренней Революции, которая заставляет подлинных христиан взяться за “духовный меч”. И в этой битве верующих христиан с силами зла, олицетворением которого был библейский Сатана, не щадить ни себя, ни близких...
Безусловно, подлинные ученики Иисуса из Назарета, в физическом противостоянии с «обыденным злом» были обречены на гибель, и тому доказательство насильственная смерть всех апостолов, за исключением Иоанна и ещё мучительные смерти бесконечного количества святых и праведников, во все времена становления Христова Учения.
Но Иисус Христос, поддерживая нас в этой изнурительной борьбе, помогая преодолеть страх смерти говорит: «Кто погубит тело своё, но душу спасёт – тот останется жить вечно...»
Обобщая, можно сказать, что пока силы привычного, инстинктивного зла являют себя в законах этого мира, считающие себя последователями Христа будут с «мечом» Его Заповедей, противостоять греху и гибнуть один за одним в этой вечной революционной борьбе любви и самопожертвования, против животного инстинкта эгоизма и себялюбия, порождающего алчность, сластолюбие и неизбывную гордыню людской плоти!
Удел христианина, который предначертал Иисус – это «отвергнуться мира и нести свой крест...», но делать это любя и прощая грешников, противостоящих заповедям Христовым, - невольных рабов противника Иисуса, Сатаны - «владыки смерти».
Чтобы изменить этот мир, «лежащий во зле», мы и будем противостоять своим братьям и своим отцам, восклицая, как воскликнул Иисус, в ответ на призыв своих родных одуматься и вернуться в семью, в мир: «Кто матерь моя и братья мои!? - вопрошал он своих учеников и слушателей, и Сам же отвечал: «Вы мои братья и сестры... – подразумевая, что после приобщения к Новому Завету, Апостолы и ученики – и есть подлинные братья и сёстры Его, не по телу, но по духу...
Хотелось бы в связи с этим отметить, что подлинное христианство стоит на единстве духа и веры, но никак не на родственных связях и в этом его настоящая революционность! Именно в семьях верующих, мы можем видеть подлинную любовь и поддержку друг друга кровными родственниками...
Новый Завет, Евангелия, рисуют нам картину непризнания Мессии и попытки остановить Его, в служении людям и Богу. Вспомните, как негодовали его земляки из Назарета, когда выслушав проповедь Иисуса с раздражением говорили: «он плотник, и сын плотника». И что зная его с детских лет, ничего особенного в нём не видели и потому, не верили его словам.
Поэтому, Иисус с горечью подтверждает слова известного изречения: «Нет пророка в отечестве своём!»
Для многих, призыв Иисуса «нести свой крест» - равносилен отказу от всех целей и смысла обыденной жизни. А гибель в борьбе с привычным, и потому кажущемся неодолимым злом, является сумасшествием. Призыв Христа не сдаваться в противостоянии злу, но если надо то пожертвовать собой, многими воспринимался и особенно воспринимается сейчас, как безусловная гибель...
Однако, мы должны помнить и должны понимать, что погибнуть, в данном случае значит погибнуть для мира, для рутинного, обыденного бытия, в котором мы все пребываем по многолетней привычке.
При этом надо помнить, что в отличие от иудеев, Иисус Христос верил в первоначальную доброту человека и потому, призывал своих учеников и сторонников «быть как дети» неиспорченные обыденностью зла и нелюбви. Только вырастая и впитывая «законы» грешного мира, мы становимся испорченными и злыми.
Поэтому, читая наставления Иисуса, невольно можно сделать определённые выводы о природе человека, как её видел наш Спаситель...
Человек рождается добр, каким и создал нашего прародителя Адама сам Великий Творец. Однако после грехопадения, сама жизнь человека изменилась и изменила его характер и природную сущность. И потому, взрослея и впитывая в себя привычки и отношения падшего мира, мы становимся такими как все и забываем свою первоначальную доброту и безгрешность. Вырастая, мы невольно соглашаемся с правилами и законами этого мира, то есть становимся больше плотскими, чем духовными существами. Иначе говоря, мы становимся «плотью» и все наши беды, грехи и страдания происходят от этого...
Первохристиане, стремились преодолеть в себе грехи по словам Учителя и потому, противопоставляя себя обыденности, старались соответствовать Его Заветам. Они объединялись в общины, в которых, часто отъединившись от преследующих их людей, жили по своему уставу, часто в катакомбах, пытаясь противостоять напору внешнего мира. Об этих общинах коротко рассказывает Апостол Павел, в своих Посланиях...
Но уже и в этих общинах, появились и честолюбцы, и развратник и потому, апостол Павел, подбадривая и ругая старался восстановить христианские отношения в этих человеческих сообществах...
...Но вот прошли времена отъединения христиан от языческого мира и при императоре Константине христианство стало государственной религией. Толпы новообращённых устремились в храмы и та вера, которой в ранних христианских общинах жили немногие подлинно верующие, вдруг формально стала доступна для толпы...
В силу диктата государственной власти, точно так же как христиан гнали в Римской империи в течении долгой, почти трёхсотлетней истории, так стали гнать противников христианства, ставшей государственной религией.
Ещё и поэтому, появилось в эти времена много псевдохристиан, людей неискренних, привыкших приспосабливаться и маскироваться под сторонников Нового Завета Иисуса Христа. Тут можно процитировать пророка Исайю, который говорил о таких людях: «Вы чтите меня только своими языками ...»!
Так наверняка было и во времена признания христианства Константином Великим и потому из называвших себя христианами в те времена немногие были подлинными христианами...
И конечно, источник христианского благочестия и богопочитания замутился, а общий уровень нравственности и религиозности христиан упал, может быть на самый низкий уровень за все времена.
Можно образно сказать, что наконец, Христианская Революция победила, но сторонников прежних верований оставалось так много, что члены ещё недавно преследуемых и уничтожаемых христианских общин, остались в меньшинстве, - они, подобно зёрнам веры, затерялись во множестве плевел, то есть неверующих...
Конечно праведники не исчезли, но жить вместе с неофитами для них стало невыносимо.
Отсюда и возник мощный поток монашества – людей устремившихся вон из больших городов и человеческих поселений. И эти люди, стремящиеся сохранить в неприкосновенности Заветы Учителя о праведной жизни, начали уходить в пустынные места, в горы, в леса и организовывать сообщества, стремящиеся через праведную жизнь достичь жизни вечной и последовать вслед за Иисусом Христом на небеса.
С той поры монашество, уединение, уход от суеты этого мира стало своеобразным зеркалом, глядя в которое большинство людей считающих себя христианами, могли видеть осколки подлинного христианства, а обитателей скитов и монастырей стали чтить как тех верующих, которые во всём устройстве своей материальной и молитвенной жизни старались походить на первых учеников и Апостолов Иисуса из Назарета.
Появились и великие Учителя монашеской жизни, которые и сами подвизались на этом героическом жертвенном поприще, но и помогали другим верующим, ищущим подлинно Христовой жизни, обрести молитвенный мир и внутренний покой...
Атоний Великий, Василий Великий и ещё несколько праведников, открываются нам как учителя аскетизма и молитвы. И они же писали и утверждали в реальной жизни монастырей, больших и малых, законы монашеской и монастырской жизни...
Вот несколько правил из той монашеской жизни, которые привлекают внимание и сегодня...
Всё ниже написанное, я вычитал в замечательной книге, изданной ещё в 1892 году и называется она: «Древние иноческие уставы». Все нижеприведённые цитаты, оттуда...
... Монашество – это каждодневное, ежечасное воспитание и самовоспитание себя в духе Христовом. Об этом постоянно напоминает Василий Великий:
«И когда каждый после всякого испытания людьми, способными благоразумно изведывать подобные вещи (когда человек живший в «сраме греха» сам себя делает обвинителем) признан как бы сосудом благодати.»
…Я попробую перечислять содержание уставов, но не соблюдая какой–то особой очередности...
Начну с работ монастырских...
Работы монастырские должны быть простые, не угождая роскоши и страстям человеческим. Вот что об этом пишет Василий Великий:
«Заниматься подвижнику надобно работами приличными, которые свободны от всякого корчемства, долговременных развлечений и непозволительного прибытка – которые можно большей частью производить не выходя из под своей кровли. А если по необходимости должно было производить работу на открытом воздухе, то и она не воспрепятствует любомудрию...»
…Выбирать себе послушание монах сам не должен. Должен монах работать не то что нравится, а то, к чему и него, по определению старца есть способность. Вообще, устав древних обителей о работах, учит нас быть работящими и ответственными. Если такая традиция переходит в общественное сознание, тогда вокруг растёт совестливость, благообразие и бытовая устроенность, помогающая каждому члену сообщества жить достойно. Василий Великий говорит об этом:
«К работе своей каждому надлежит быть внимательным, заботиться о ней с любовью и тщательностью с внимательным попечением, как бы наблюдает за нами Бог»
Цель, какую надо держать в сердце при работе: «То, что занимающийся трудом, должен работать... чтобы исполнять заповедь Господа... не о себе заботиться, а поставить цель помощь нуждающимся. Ибо Господь говорил: «Делая одному из братии Моих меньших, для Меня делаете.»
Рабочие должны заботиться об орудиях своего труда: «Ибо хоть употребление орудий труда частное, но польза от работ общая»
Особо заботятся в монастыре, чтобы продажей трудов, занимался старец, по опыту жизни честный...
И ещё одно правило:
«Подвижник должен и низкие работы брать на себя с великим старанием и усердием, зная, что всё делаемое для Бога... велико, духовно и достойно небес».
Отношения между братией.
Василий Великий говорит:
«Не всем всё дозволено, но каждый должен пребывать в собственном своём звании и тщательно исполнять вверенное ему Господом...»
Основное правило монастыря: «Послушание и покорность настоятелю – беспрекословная!»
Полный закон послушания монаха состоит: «Всем власть предержащим повиноваться, то есть требует повиновения мирской власти». Апостол говорит, что даже в самой малости противящийся «закону», противится Богу...
Далее Василий Великий поясняет, что если закон Божий требует повиноваться «законам» власти мирской, то каково надо слушать тех, кто поставлен над нами Богом... «Надо подражать Святым в их покорности перед Богом. Наставник – это посредник между нами и Спасителем».
…Мы не способны, сами видеть себя и правильно судить о себе, потому что самолюбивы – говорит Василий Великий. Только другой, только внимательный и опытный наставник способен рассказать о нас правду. Он пишет:
«Истинное и совершенное послушание подчинённых наставнику высказывается в том... чтобы без его воли не делать даже и самого похвального... потому что награда за послушание важнее награды за преуспеяние в воздержании».
Ещё одно из самых важных правил общежития:
«Тех, кто враждует против заповедей Господних... нужно отсекать, как член тела испорченный до конца, чтобы не повредить тело до смерти, попустительством для непокорных... Человеколюбие к таким людям близко к невежественной снисходительности... Это ложная снисходительность к закореневшим в пороках».
Объясняя это, в общем-то жестокое правило, Василий Великий поясняет:
«Малая закваска всё тесто квасит» и потому «согрешающего пред всем обличат», чтобы «прочие страх имели».
Потребление пищи.
«Потребление пищи, пусть будет соразмерно потребности» - сказано в уставе Василия Великого. Ещё точнее указывается мера пищи: «Не выше и не ниже силы».
Потребности же определяются так:
«Нужно иметь власть над чревом; потому что обуздывание чрева есть подавление страстей; а подавление страстей, это безмятежность и тишина души; душевная же тишина – самый обильный источник добродетелей».
По поводу собственно постов, в уставах монашеских говорится, что:
«Желать большего по сравнению с другими, даже и в самом хорошем, есть страсть состязания, происходящая от тщеславия». Лучше, как сказал Апостол: «Едите, или пьёте, или ещё что делаете, - всё во славу Божию делаете»
«Неумеренное же пощение, особое, простираемое до того, что не остаётся уже сил исполнять послушание, совершенно осуждается...»
Интересное замечание:
«Но поскольку человек «двояк», то и упражнение в добродетели должно быть «двоякое», состоящее в телесных трудах и душевных подвигах. Трудами же телесными надо называть не праздность, а работу... Гораздо лучше и полезнее иметь крепкое, а не расслабленное тело, и содержать его в деятельности для добрых дел, а не доводить произвольно до бездействия...»
Вообще, тело предписывается держать в строгой дисциплине, изнурять его и истончать, отрекаясь от всякого телесного успокоения... Тело и душу иногда сравнивают с конём и с возницей. Возница, управляя конём, может приехать куда хочет. И наоборот, если конь (то есть тело) диктует куда ехать, то и до беды, для обоих недалеко!
Работы по монастырю.
«Надобно ли заниматься рукоделием? Господь наш Иисус Христос говорит, что не просто всякий и во всяком случае достоин пищи своей, но делатель» (Мтф – 10, 10)
В деяниях Апостолов говорится: «Говорю вам, что подобает работающим заступаться за немощных».
Василий Великий прекрасно понимал значение труда в нашем воспитании, в нашей жизни вообще: «И какое зло – праздность, нужно ли говорить о сём, когда Апостол ясно повелевает неделающему даже и не есть...» (2Сол. 3, 10)
Интересно, что и правила жизни в человеческой коммуне, взято из Библии: «Кто не работает, тот не ест!» - это ведь из Соломона. Сам Господь видел в обычных невоспитанных людях сочетание лености с хитростью и потому сказано: «Кому многое дано, с того много спрашивается». (Лук. 12, 48)
Но в монастырях, как в древних, так и современных, монахи - послушники работая, исполняют послушание в той или иной области труда. Об отношению древних монастырей к деньгам, в книге есть интересный рассказ о подлинно христианского отношения к этому «скользкому» предмету
Один из монастырей, зарабатывал себе на нужды, плетением камышевых ковриков, которые продавали в окружающих селениях. Однажды, настоятель монастыря отправил молодого монаха продавать коврики селянам и назвал нужную цену…
Монах вернулся радостный и отдал настоятелю денег, больше чем обычно.
Настоятель спросил его – почему так?
И радостный монах рассказал, что он выторговал не обычные пятнадцать монет за коврик, а много больше. Настоятель посуровел, и отправил недоумевающего монаха, пойти назад в селение и отдать всем у кого он торговал коврики, те лишние деньги, которые выторговал шустрый послушник!
Другой пример работы в монастырях, я видел во Франции, в горном Шартрезе, где в красивом месте стоит францисканский монастырь. Там монахи готовят и продают знаменитый ликер – «зелёный шартрез», рецепт которого используют здесь уже несколько столетий.
Кроме этого в монастыре есть стадо коров за которыми ухаживают и получают молоко для своего стола, тоже монахи, пилят и продают лес. Есть ещё и лесопилка, где монахи лесопилка, на которой
Церемония приёма в монастырь или пострижения в монахи сопровождалось отречением от прежней жизни гласно перед настоятелем и братией. Менялись также имя и одежда, и давался наставник какого сам изберёт, для научения монашеской и монастырской жизни.
Древние иноческие уставы – учитывают сложность и разнообразие пороков и соблазнов преследующих человека и в миру и в монастыре. Этот тонкий психологический документ, полный важных деталей подробностей и нюансов. Вот, например, по поводу отношения к одежде и внешнему виду монаха:
«Но если кто от дорогой одежды отказывается, в рассуждении же дешевой одежды и обуви домогается, чтобы она была ему прилична, то очевидно, что таковой обуян желанием нравиться людям или человекоугодием и через то, удаляется от Бога, и в самых маловажных вещах, высказывает недуг суетности; ибо всё, что предпринимается не ради потребности, а для прикрасы, подлежит обвинению в суетности...»
…Книга из которой я привожу цитаты, интересна не только верующим, но и тем, кто интересуется историей христианства, кто уже живет в монастырях или собирается стать монахом!
2010 год. Лондон. Владимир Кабаков
Сущность христианства.
«И слепому, и прокаженному, и поврежденному рассудком, и грудному младенцу, и уголовному преступнику, и язычнику окажи почтение как образу Божию. Что тебе до их немощей и недостатков! Наблюдай за собою, чтобы тебе не иметь недостатка в любви».
Святитель Игнатий Брянчанинов
…Вновь избранный папа Франциск, вскоре после своего избрания посетил тюрьму для несовершеннолетних и омыл нескольким из них, ноги. Он не только омыл эти ноги, но и целовал их, в знак признания и своей вины перед этими жертвами не христианского воспитания!
Согласитесь, что подобное встречается сегодня очень редко и большинство иерархов давно забыли о сущности того учения, которое по имени основателя и учителя назвали христианством и в котором они, якобы являются преемниками апостолов - ближайших учеников Иисуса Христа.
Именно Он, наверное, впервые, среди основателей мировых религиозных учений, на Тайной Вечере препоясался полотенцем и омыл ноги своим ученикам в знак признания их равных себе, в надежде, что они так же будут поступать между собой стараясь угодить друг другу, желая показать взаимный уровень любви, уважения и самоумаления.
В это же время,Апостол Пётр пытался протестовать и говорить, что они недостойны такого благоволения, но Иисус остановил его и принудил к послушанию.
Понять протест Петра можно. Ведь в те времена гостям омывали ноги или рабы или слуги. Но Иисус Христос, на собственном примере показал, как надо жить в обществе христиан услужая друг другу...
Этот акт, на мой взгляд, и является проявлением сущности подлинного христианства, которое во всех земных делах, должно прежде всего исходить из закона любви и сострадания данного человеку и человечеству в наследство при создании мира.
В другой раз, когда тот же Пётр попытался отговорить Его от драматического самопожертвования на кресте, ради спасения людей от их грехов, Иисус произнёс ещё более жёсткие слова. Он сказал: «Отойди от меня Сатана! Ибо ты думаешь не о Божьем, а о человеческом».
И сегодня, после того, что сделал Папа Франциск, у верующих всего мира появилась надежда, что иерархи всех христианских деноминаций и сект наконец-то вспомнят Заветы Иисуса из Назарета и станут не только учить других, говоря: «Любите друг друга, как самого себя», но и личным примером будут показывать проявления своей любви к увечным и немощным, которыми, в духовном смысле, все мы и являемся.
…Современная идеология потребительства заставляет нас идти против Заветов Христа, и вместо того, чтобы отдавать последнее тем кто в этом нуждается больше нас, мы с детских лет привыкаем хотеть и иметь всё только для себя. Отсюда и происходит зависть к тем, у кого больше чем у нас денег, комфорта и прочих удовольствий.
И это стало бытовой идеологией обычной жизни и поэтому много несчастных вокруг, имеющих всё для жизни, но завидущих другим.
Посмотрите вокруг, на мир, в котором, вопреки заветам Спасителя, мы торгуемся и торгуем, копим и наживаем неправедные богатства и при этом часто делаем вид, что мы верующие в Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа.
Мы уже настолько к такому привыкли, что не замечаем это не только вокруг, но и в себе, прежде всего. Если бы было иначе, то мир бы не был таким непримиримым и жестоким, непобеждённое зло не красовалось бы на земле, оставляя после себя войны, голод, ложь и разврат!
Наконец, в мире появился известный и обладающий авторитетом учитель, который показывает на собственном примере, как можно и нужно жить христианину.
Чем мы ответим на это необычное возрождение духа христианства в лице понтифика и главы одной из христовых церквей. Будем ли мы так же защищать своё сребролюбие и чревоугодие, оправдывая это разными ссылками на священное писание? Всё так же ли мы останемся лицемерами-фарисеями, отворачивающими своё лицо от такого удивительного примера сострадания и служения?
Надеюсь, что этот прекрасный личный пример нового Папы разорвать порочный круг привычек и традиций, которые привели к тому, что со времён страдающего Иисуса Христа, его именем были убиты и продолжают быть убиваемы, миллионы и сотни миллионов несчастных жертв, часто не ведающих, в чём они виноваты. И в свою очередь, сторонники зла и насилия в этом прекрасном, но яростном мире, часто уверены, что они творят зло, во славу Божию! Всё что мы видем в человеческой истории и продолжаем наблюдать в современном мире, заставляет нас, иногда, в часы просветления, повторять с тяжёлыми вздохами:«Мир во зле лежит».
Так неужели же жертва Спасителя была напрасной и зло по-прежнему безоговорочно торжествует в нашей жизни?!
Думаю, что это не так и пример Папы Франциска должен нам всем показать, как нужно жить самим и как воспитывать своих детей, чтобы они выросли людьми щедрыми, добрыми и сострадательными.
И совсем необязательно для такого переустройства мира всем стремиться или уходить в монастырь или скит. Совершенная жизнь - это цель и движение в сторону добра и любви - процесс бесконечный. И важно, чтобы мы чаще вспоминали свои духовные корни и с надеждой старались жить по Заветам Христа, хоть иногда повторяя слова, которыми Он ответил Сатане, соблазняющим его в пустыне: «Не хлебом единым жив человек, но словом Божиим!» И ещё Спаситель сказал: «Бог — это любовь»
Так будем же следовать Его Заветам...
Март 2013 года. Лондон. Владимир Кабаков
Иисус Христос и христианство.
«Бог – это символ реального добра и справедливости. Христос – это воплощение такой абстракции в жизни».
Эпиграф: «Бог для меня – это точка Альфа в космических просторах». Тейяр де Шарден
Бог, для многих глубоких богословов это некая абстракция, не имеющая на Земле аналогов, и отличающийся от человека, как небо от земли.
Один из отцов Церкви, Григорорий Богослов, определяет Бога так: «…будем представлять и называть Отца безначальным и началом — началом как Причину, как Источника, как присносущный Свет…
…Отец безначален, потому что ни от кого иного, даже от Себя самого не заимствовал своё бытие.
…Дух исходит от Отца: не любопытствуй знать, как исходит.
Согласно «Лекциям по философии религии» Гегеля, Бог Отец — первое определение абсолютной идеи. Это чистая идеальность и чистое единство с самим собой, абстрактное мышление всеобщего предмета, диалектически вызывающее абсолютное разделение, а далее триединство.
В христианстве, только Иисус Христос является связующим звеном между миром и Богом: «никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф.11:27).
Поэтому, во все времена, во всех религиях, человеку нужны посредники между ним и Богом и потому всегда и везде существовали святые люди, способные уловить «божественные энергии» испускаемого этим «Символом». В Ветхом Завете таких людей называли пророками. Но в единобожии, к которому рано или поздно приходят все народы, необходим один единственный пророк, который мог бы не только быть передатчиком божественных посланий и идей, но и сам олицетворял бы Бога, был его земным «аватаром». Поэтому и понадобился воплощённый Бог – Иисус Христос, чтобы «низвести» Бога из «космоса» религиозной символики на Землю, превратив его в человеко-бога и поместив в гущу реальной жизни, в тот мир, который полон зла и несправедливости...
Однако, по-прежнему, для многих из нас, благодаря влиянию Библии и Нового Завета, в том числе, благодаря мифотворчеству «предания», этот Человек – Бог, жил и существует в этом «космосе», в некоей абстрактной обстановке, в «символическом пространстве». Сегодняшняя идеология христианства, христовой Церкви, стоит на символизме и потому сильно отличается от нашей грешной жизни.
Но ведь реальный Иисус Христос родился и жил среди людей и в реальной обстановке того времени. Он не был героем мифа, созданного человеческим гением. Он был реально существовавшей исторической личностью!
И потому, он так хорошо знал людей и Его учение, и Новый Завет, несёт печать того времени , тех обстоятельств. Он ел, пил, спал, мучился и страдал, как человек, рождённый женщиной. В этом его святость и в этом величие Его подвига самопожертвования ради искупления человеческих грехов, в мучительной смерти на кресте!
«Мир лежит во зле» говорил Иисус и потому, он хотел хотя бы немного его исправить и призывал своих учеников и последователей совершить в себе нравственную революцию и перестать служить злу и несправедливости. Но Иисус, так же видел, что жизнь представляет из себя вечную борьбу и сосуществование добра и зла и потому призывая к перестройке сознания и личностных отношений, утверждал: «Царствие моё - не от мира сего».
Поэтому, как мне кажется, этот «символический» Бог и даже сам Иисус Христос и Его Новый Завет, сегодня, существующие в искусственно созданном «символическом пространстве» церковного предания, так далеки от реальной жизни и реального мира. Этот мир, по-прежнему населён не только подлинно и внутренне верующими, но и фарисеями, с их вероц напоказ, сих ложью и лицемерием в поступках и мыслях. Они были таковыми и во времена Спасителя. Недаром, реальный Иисус Христос , Иисус Христос «Евангелий» и творец Нового Завета, так гневался на современных ему книжников и фарисеев, называя их «змеиным отродьем», словно предчувствуя будущие манипуляции Его учением с их стороны...
Многие богословы подмечали, что выстроить жизнеспособное государство, которое, как известно стоит на насилии – невозможно на идеях Нового Завета. Так и вышло. Изменить жизнь людей радикально не удалось и тогда, уже задолго после мученической смерти Мессии- Учителя, Церковь, вопреки Христовым Заветам, вновь перешла на уровень символов и выстроила идеологию официальной Церкви основываясь на мифах о божественной природе Иисуса Христа, а потом дополнила теорией Троичности и разработала догматы учения.
В реальной жизни это было необходимо сделать, чтобы сохранить, хотя бы малую часть Иисусова наследия. Сакрализация жизни и смерти Учителя, были основной задачей церковников и через многие столетия идеологической борьбы, в которой жертвы исчислялись миллионами и десятками миллионов, наконец сформировалось учение, которое существует и поныне. Однако это учение в пылу борьбы, изменилось до неузнаваемости и так далеко отстояло, а местами, и сегодня отстоит от подлинного Христова Завета, что случилась Реформация – религиозная революция, которая попробовала вернуться на уровень реальной жизни, на уровень Писания, сократив или вообще уничтожив некоторые положения и догматы «символической» теории христианства, придуманной богословами-софистами...
Мир, особенно в последнее столетие существования, очень переменился. Человек вышел в космос, обзавёлся новейшими электронными технологиями и похоже стоит на рубеже создания некоего аналога «вечности» и «не умирающего» человека. И поэтому, многим, сегодня, трудно отождествить официальную идеологию церкви основанную на «символических» началах, с подлинным учением Иисуса Христа, изложенным в Новом Завете и в «Евангелиях».
Иисус из Назарета, был «лириком», а не «физиком», он совершил нравственную революцию, но никогда не пытался объяснить происхождение материи или происхожения жизни и человека на Земле.
Но богословы, в процессе становления христианства, пытаясь объяснить всё и вся через учение Христа, выдумали многие конструкции и структуры, пытаясь представить Иисуса из Назарета, как Сына Бога и одного из лиц Троицы.
Понять эти подстановки и интеллектуальные спекуляции, времён раннего христианства, сегодняшнему верующему чрезвычайно трудно. Это превращается в проблему, которую по сути, невозможно решить без утраты подлинной веры в Заветы Иисуса Христа, без софистических увёрток и приобщению к сообществу «фарисеев». Это понимали многие люди, как внутри церкви, так и её критики и потому, с древних времён в церковной полемике и практике не было казарменного единообразия. Однако, таких искателей Христовой истины, церковь во все века преследовала, казнила и уничтожала их наследие и последователей, называя их отступниками и еретиками.
Сегодня, уже можно предположить, что вся история Христовой Церкви состоит из длящейся борьбы таких «неверующих» праведников и «верующих» фарисеев. Можно приводить множество имён жертв такой борьбы, в которой большинство таких «верующих» одерживало победы над носителями «свободного духа», который по словам Иисуса Христа «дышит где хочет». Можно назвать несколько имён, ярких представителей таких мыслителей и последователей Иисуса Христа: Ориген, Иоанн Златоуст, Лютер, Кальвин и множество деятелей Реформации...
Из современных нам мыслителей и церковных деятелей можно упомянуть Тейяра де Шардена, Бубера, а в России Александра Меня, Антония Сурожского...
В качестве борца с «символическим» толкованием учения Иисуса Христа, нельзя не упомянуть Льва Толстого, которого такие «верующие» чиновники, как Победоносцев, отлучили от церкви и сделали «еретиком», пугалом, для простого народа.
Он, Толстой, исследуя основания человеческой веры, пришёл к выводам, которые противостояли и подрывали идеологию официальной церкви, официозной церковности давно прислуживающей Кесарю, вопреки заветам самого Иисуса Христа. Он не побоялся опубликовать свои изыскания и за это был отлучён и ошельмован псевдо богословами.
Я перешел от нигилизма к церкви только потому, что сознал невозможность
жизни без веры, без знания того, что хорошо и дурно помимо моих животных
инстинктов. Знание это я думал найти в христианстве. Но христианство, как
оно представлялось мне тогда, было только известное настроение -- очень
неопределенное, из которого не вытекали ясные и обязательные правила жизни.
И за этими правилами я обратился к церкви. Но церковь давала мне такие
правила, которые нисколько не приближали меня к дорогому мне христианскому
настроению и, скорее, удаляли от него. И я не мог идти за нею. Мне была
нужна и дорога жизнь, основанная на христианских истинах; а церковь мне
давала правила жизни, вовсе чуждые дорогим мне истинам. Правила, даваемые
церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне были не
нужны; а правил, основанных на христианских истинах, не было. Мало того,
церковные правила ослабляли, иногда прямо уничтожали то христианское
настроение, которое одно давало смысл моей жизни. Смущало меня больше всего
то, что все зло людское -- осуждение частных людей, осуждение целых народов,
осуждение других вер и вытекавшие из таких осуждений: казни, войны, все это
оправдывалось церковью. Учение Христа о смирении, неосуждении, прощении
обид, о самоотвержении и любви на словах возвеличивалось церковью, и вместе
с тем одобрялось на деле то, что было несовместимо с этим учением.
Л. Н, Толстой: «В чём моя вера?»
В очередной раз просматривая работы Толстого, я подумал, что может быть, суть разногласий церкви и Льва Николаевича, состоит в непонимании значения места Иисуса из Назарета, в то время, в те дни, когда он проповедовал в Галилее, и прежде всего ярко выраженную суть Его учения в Нагорной проповеди. Вот что говорил Толстой о Нагорной Проповеди:
«Разрешение моих сомнений я мог найти только в Евангелиях. И я читал и перечитывал их. Из всех Евангелий, как что-то особенное, всегда выделялась для меня Нагорная проповедь. И ее-то, я читал чаще всего. Нигде, кроме как в этом месте, Христос не говорит с такою торжественностью, нигде он не дает так много нравственных, ясных,
понятных, прямо отзывающихся в сердце каждого правил, нигде он не говорит к
большей толпе всяких простых людей. Если были ясные, определенные
христианские правила, то они должны быть выражены тут. В этих трех главах
Матфея я искал разъяснения моих недоумений.
Много и много раз я перечитывал Нагорную проповедь и всякий раз
испытывал одно и то же: восторг и умиление при чтении тех стихов - о
подставлении щеки, отдаче рубахи, примирении со всеми, любви к врагам -- и
то же чувство неудовлетворенности ( от церковной жизни).
Л. Н. Толстой (Там же...)
Читая Толстого, я, тоже, вдруг подумал, что когда Назарянин говорил: «Ударили по левой щеке — подставь правую...», Он имел ввиду отношения между своими, то есть теми, кто разделял его учение или стремился найти смысл и источник жизни. Это подобно законам сосуществования в семье, когда, что бы не совершили дети по отношениям к родителям, или наоборот — всё это остаётся семейным делом и должно решаться не через насилие, а любовно и по родственному.
Отношения к «внешним», регулировались совсем по другому. Отсюда и Его фраза: «Кто с мечом придёт, тот от меча и погибнет». Или: «Кто не с нами — тот против нас»
Иначе говоря, Иисус Христос не был идеалистом, а допускал насилие, как форму сопротивления агрессии извне.
К сожалению, многие верующие и богословы в том числе, вот уже две тысячи лет не могут совместить и внятно объяснить, как можно жить в мире наполненном злом, по христианским принципам. Отсюда и возникают ситуации, о которых писал и Лев Толстой:
«Я понял, что Христос нисколько не велит подставлять щеку и отдавать кафтан
для того, чтобы страдать, а велит не противиться злу и говорит, что при этом
придется, может быть, и страдать. Точно так же, как отец, отправляющий
своего сына в далекое путешествие, не приказывает сыну -- недосыпать ночей,
недоедать, мокнуть и зябнуть, если он скажет ему: "Ты иди дорогой, и если
придется тебе и мокнуть и зябнуть, ты все-таки иди". Христос не говорит:
подставляйте щеки, страдайте, а он говорит: не противьтесь злу, и, что бы с
вами ни было, не противьтесь злу. Слова эти: не противься злу или злому,
понятые в их прямом значении, были для меня истинно ключом, открывшим мне
все. И мне стало удивительно, как мог я так навыворот понимать ясные,
определенные слова. Вам сказано: зуб за зуб, а я говорю: не противься злу
или злому и, чтобы с тобой ни делали злые, терпи, отдавай, но не противься
злу или злым...»
Очевидно, что Иисус Назарянин, сознавал исполнение его Заветов, как процесс, который приближает человека к обожению, но который остаётся процессом, а не риторическим требованием всем стать такими, как Учитель. Свои Заветы, он говорил для «своих» и потому, когда Он с иным настроением говорил о «дальних» и иначе относился к тем, кто не понимал или сознательно отталкивал Его Самого, его учеников и само учение. Очевидно, что фарисеев и членов Синедриона, осудивших Иисуса из Назарета на смертные мучения, он не мог и не хотел сравнивать со своими последователями.
Можно и нужно стремиться к исполнению Заветов, как закона, однако надо понимать, что докуда существуют грешники, будут и праведники и что никогда не будет времени, в котором все станут похожими на Бога. Именно поэтому Иисус Христос говорил: «Царствие моё не от мира сего», прекрасно понимая, что идеал недостижим, но стремление к нему — и есть смысл жизни христианина!
Из этого непонимания факта времени и места, в которых жил и проповедовал Иисус Христос и произошло не только столкновение Толстого с официальным православием, которое всё «причёсывало под одну гребёнку», но и само то «символическое» пространство в церкви, в котором и пребывает сегодняшнее официозное православие.
И в заключение, приведу очередную цитату из работ Льва Толстого, который тоже понимал это и противился такому отношению православия к Христовым Заветам, к смешению «Нового и Старого Заветов:
«Толстой и «Четвероевангелие»
И потому ошибка, сделанная церковью в признании Ветхого Завета таким же боговдохновенным писанием, как и Новый Завет; самым очевидным образом отражается на том, что признав это на словах, церковь на деле не признает этого и впала в такие противоречия, из которых бы она никогда не вышла, если бы считала для себя сколько-нибудь обязательным здравый смысл.
Из этих исследований ясно стало, что все известное и лучшее захвачено церковью в канонических книгах. Мало того, как бы для того, чтобы поправить свою неизбежную при проведении этой черты ошибку, церковь приняла некоторые предания из книг апокрифических.
Все, что можно было сделать, сделано отлично. Но при этом отделении церковь погрешила тем что, желая сильнее отринуть не признанное ею и придать больше веса тому, что она признала, она положила огулом на все признанное печать непогрешимости. Все — от духа святого, и всякое слово истинно. Этим она погубила и повредила все то, что она приняла. Приняв в этой полосе преданий и белое, и светлое, и серое, т.е. более или менее чистое учение, наложив на все печать непогрешимости, она лишила сама себя права соединять, исключать, объяснять принятое, что составляло ее обязанность и чего она не делала и не делает. Все свято: и чудеса, и Деяния Апостольские, и советы Павла о вине и стомахе, и бред Апокалипсиса и т.п. Так что после 1800 лет существования этих книг они лежат перед нами в том же грубом, нескладном, исполненном бессмыслиц, противоречий виде, в каком они были. Допустив, что каждое слово Писания — святая истина, церковь старалась сводить, уяснять, развязывать противоречия и понимать их; и сделала все, что может сделать, в этом смысле, т.е. дала наибольший смысл тому, что бессмысленно. Но первая ошибка была роковая. Признав все святое истиною, надо было оправдать все, закрывать глаза, скрывать, подтасовывать, впадать в противоречия и — увы! — часто говорить неправду. Приняв все на словах, церковь должна была на деле отказаться от книг. Таковы — вполне Апокалипсис и отчасти Деяния Апостолов, часто не только не имеющие ничего поучительного, но прямо соблазнительное.
Очевидно, что чудеса писались Лукою для утверждения в вере, и, вероятно, были люди, утверждавшиеся в вере этим чтением. Но теперь нельзя найти более кощунственной книги, более подрывающей веру. Может быть, нужна свеча там, где мрак. Но если есть свет, то его нечего освещать свечкой: он и так будет виден. Христовы чудеса — это свечи, которые приносят к свету, чтобы осветить его. Есть свет, то он и так виден, а нет света, то светит только поднесенная свечка.»
Лев Толстой, был одним из тех смелых богословов, которые понимали значение в подлинном христианстве свободы духа, и своим примером подтверждал слова Иисуса Назарянина: «Дух дышит где хочет». И поэтому, невзирая на запреты официозной Церкви, неудовлетворённый православием, изувеченным фарисейским «преданием», сам пытался разобраться в том, «что есть истина». Поэтому, он и был ошельмован «охранителями» официозного православия и отлучён от Церкви, которая уже перестала следовать Христу и стала «слугой Кесаря».
Толстой во многом похож на неистового Лютера, который в дремучие годы Средневековья, не побоялся выступить с критикой погрязшей в сребролюбии и авторитарном догматизме католической Церкви. Так же как он, Толстой стал предвестником Реформации русского православия. Однако, к несчастью, Революция своими декретами отменила религию вообще, что и стало завершающим актом драмы, ставшей следствием захвата Церкви Христовой «преданием старцев», превратившими Новый Завет Иисуса Христа в «служение Кесарю».
Но Толстой не был врагом церкви, а был подлинным защитником человеческого духа и религиозных начал в нём:
«Человек без религии, т. е. без какого-либо отношения к миру, так же невозможен, как человек без сердца. Он может не знать, что у него есть религия, как может человек не знать того, что у него есть сердце; но как без религии, так и без сердца человек о не может существовать.» Л. Толстой «Религия и нравственность»
«Нравственность не может быть независима от религии, потому что она не только есть последствие религии, т. е. того отношения, в котором человек признает себя к миру, но она включена уже, impliquee, в религии.»
Толстой обладал холодным умом учёного и горячим сердцем верующего человека. И это сочетание и по сию пору встречается очень редко и сегодня подменено только философской логикой и способностями анализировать факты и явления.
Отчасти, таким критиком религиозного чувства был английский философ и математик Бертран Рассел
... Бертран Рассел, будучи человеком правдивым и искренним, так же как Толстой, не мог согласиться с подменой реальности в церковной идеологии, на некую символичность и разбирая историю, жизнь и догматы церкви с точки зрения человеческой логики. написал книгу под названием «Почему я не христианин».
Вот что он писал о религиозном фанатизме и нежелании понимать и принимать других и другие точки зрения: ««… тот любопытный факт, что, чем сильнее были религиозные чувства и глубже догматические верования в течение того или иного периода истории, тем большей жестокостью был отмечен этот период и тем хуже оказывалось положение дел. В так называемые века веры, когда люди действительно верили в христианскую религию во всей ее полноте, существовала инквизиция с ее пытками; миллионы несчастных женщин были сожжены на кострах как ведьмы; и не было такого рода жестокости, которая не была бы пущена в ход против всех слоев населения во имя религии».
Не отрицая значения Иисуса Христа, как нравственного учителя, Бертран Рассел выступал против косного догматизма и религиозного фанатизма, которые и сегодня является причиной многих жестокостей и кровопролитий: «Хорошему миру нужны знание, добросердечие и мужество; ему не нужны скорбное сожаление о прошлом или рабская скованность свободного разума словесами, пущенными в обиход в давно прошедшие времена невежественными людьми. Хорошему миру нужны бесстрашный взгляд и свободный разум. Ему нужна надежда на будущее, а не бесконечные оглядки на прошлое, которое уже умерло и, мы уверены, будет далеко превзойдено тем будущим, которое может быть создано нашим разумом».
Но и Бертран Рассел, не свободен от непонимания подлинного значения сказанного Иисусом из Назарета и тем, как его процитировали современники и Евангелисты, уже не говоря о «предании», которое по сути извратило Его учение:«… Христос, как он изображен в Евангелиях, несомненно, верил в вечное наказание, и мы неоднократно находим места, в которых он исполнен мстительной злобы против людей, не желавших слушать его проповеди, отношение к инакомыслящим, которое отнюдь не является необычным у проповедников, но которое несколько умаляет величие такой исключительной личности, как Христос».
...Митрополит Антоний Сурожский, благодаря своему таланту проповедника и трудной личной судьбе, сформировался как проповедник и пастырь по христиански терпимый, «не судящий других» , в том числе и «неверующих» праведников и потому противостоял большинству казённо верующих, как последователь Иисуса Назарянина, а не как слуга «Кесаря», стараясь приблизить верующих к подлинному учению Христа. Он говорил, что искренний правдивый, но неверующий» человек, порой, ближе к Царству небесному, чем тот, кто будучи фарисеем, утверждает что он «слуга»Иисуса.
Я приведу длинную цитату из одной проповеди Владыки Антония, которая показывает его понимание подлинного бессмертия души человеческой и значение любви и стойкости настоящего христианина перед жизненными страданиями и разочарованиями:
«Апостол Павел в одном из Посланий говорит, что мы должны дорожить временем, потому что дни лукавы. И действительно, разве не обманывает нас время? Разве не проводим мы дни своей жизни так, будто наскоро, небрежно пишем черновик жизни, который когда-то перепишем начисто; будто мы только собираемся строить, только копим все то, что позднее составит красоту, гармонию и смысл? Мы живем так из года в год, не делая в полноте, до конца, в совершенстве то, что могли бы сделать, потому что “еще есть время”: это мы докончим позднее; это можно сделать потом; когда-нибудь мы напишем чистовик. Годы проходят, мы ничего не делаем, — не только потому, что приходит смерть и пожинает нас, но и потому, что на каждом этапе жизни мы становимся неспособными к тому, что могли сделать прежде. В зрелые годы мы не можем осуществить прекрасную и полную содержания юность, и в старости мы не можем явить Богу и миру то, чем мы могли быть в годы зрелости. Есть время для всякой вещи, но когда время ушло, какие-то вещи уже осуществить невозможно.
Я не раз цитировал слова Виктора Гюго, который говорит, что есть огонь в глазах юноши и должен быть свет в глазах старика. Яркое горение затухает, наступает время светить, но когда настало время быть светом, уже невозможно сделать то, что могло быть сделано в дни горения. Дни лукавы, время обманчиво. И когда говорится, что мы должны помнить смерть, это говорится не для того, чтобы мы боялись жизни; это говорится для того, чтобы мы жили со всей напряженностью, какая могла бы у нас быть, если бы мы сознавали, что каждый миг — единственный для нас, и каждый момент, каждый миг нашей жизни должен быть совершенным, должен быть не спадом, а вершиной волны, не поражением, а победой. И когда я говорю о поражении и о победе, я не имею в виду внешний успех или его отсутствие. Я имею в виду внутреннее становление, возрастание, способность быть в совершенстве и в полноте всем, что мы есть в данный момент».
И этот монолог, показывает нам подлинного христианина и понимание Владыкой Антонием не только драмы человеческого бытия, но и его призыв служить Богу и человечеству всеми силами нашей души!
Владыку Антония недаром, многие его последователи, называют «Апостолом любви» В этом он похож на своего великого предшественника, на Иоанна Златоуста. Владыка часто цитирует его: «Иоанн Златоусты говорит: не бывайте ни в чем должны друг другу, кроме как в одном — в любви, потому что любви не отплатишь; на любовь можно только отозваться благодарностью и ответной любовью.»
Эта цитата показывает, какое значение придавал сам Владыка, любви человеческой, как основы христианского учения. И Иоанн Златоуст, и Антоний Сурожский были подлинными последователями и продолжателями учения Иисуса Христа и потому так привлекают нас их искренние слова и размышления над судьбами человека и мира.
Тут уместно вспомнить высказывание Толстого: «У Христа было много слуг, но мало последователей». Кстати говоря, читая Евангелия мы понимаем, что многие из апостолов, долгое время были только такими слугами Христа и потому пытались узнать кто, где будет восседать в Царствие небесном, не понимая гневных осуждений таких настроений Иисусом Христом.
Антоний Сурожский, был одним из тех немногих «свободных духом», который всячески избегал смешения и подмены реальности на «символику» и потому его проповеди и рассказы о жизни Иисуса Христа привлекали так много слушателей, пробуждая в них веру и желание последовать по пути Учителя – Иисуса Христа. Владыка Антоний, всей своей жизнью доказывал свою веру в реально существовавшего Мессию и старался во всём быть похожим на своего Учителя. Он был скромен и не тщеславен, вёл аскетический образ жизни и радовался возможности жить по Заветам Христа.
Сегодня, когда мир впал в грех сребролюбия и алчности, он, живя бедно и тихо, старался не обременять других своими заботами и тяготами. Характерный пример его отношения к деньгам, о котором я где-то прочитал - он даже в служебные командировки ездил и летал на свои деньги. Для меня, такая деталь, о многом говорит, на фоне нескрываемой жажды власти, богатств и комфорта, который сегодня наблюдается среди некоторых «просвещённых» иерархов и батюшек в российских приходах...
... Хочу поделиться своими собственными впечатлениями, по поводу идеологии современного христианства. Когда после долгого перерыва, я вновь пришёл в церковь, то старался всё делать правильно. Я старался заучивать молитвы и псалмы, пытался понять логику богослужений, чтобы следовать церковным догматам сознательно и искренне. Я начал целовать руки батюшкам, понимая это, как умаление себя и преклонение перед священниками, которые являются носителями духа Христова. Я старался быть таким, как все, но у меня это плохо получалось. Наверное потому, что в церковь, я пришёл уже во взрослом состоянии, хотя был в детстве крещён и бывал с родителями в церкви.
В нынешнем положении, я не мог выучить символ веры и длинные молитвы выпадали из памяти, как я не старался. Потом, я вспомнил, что подобное, происходило со мной во времена, когда я будучи студентом Университета марксизма-ленинизма, старался разобраться и запомнить «догматы», научного коммунизма и материалистической диалектики. И тогда это плохо у меня получалось.
Позже я понял, что трудности в этих теориях, заключались в смешении символического и реального и потому, они трудно запоминаются и не поддаются даже механическому заучиванию. Надо признать, что, вновь, в церковь, я пришёл уже задолго после сорока и потому, моя механическая память поизносилась существенно. К тому же, я не запоминаю того, что не понимаю умом и чувством...
Совершенно другие впечатления оставляют во мне чтение проповедей Владыки Антония и его толкование Писания. Владыка, старался научить своих слушателей тому, что он пережил и прочувствовал сам, находясь в христианской, православной церкви. И потому, люди слушали с нескрываемым интересом его проповеди и беседы на евангельские и библейские темы. Он, обладая благодатью учителя, рассказывал обо всем написанном в Библии, как о чём-то лично передуманном и пережитом. Писания в его интерпретации, представали перед нами, как живой рассказ о живых людях. Особенно трогали душу рассказы о Иисусе Христе, его делах, поступках и учении.
Но он отталкивал и вызывал неприязнь у тех, кто старается всё происходившее две тысячи лет назад представить как некую «сказку», символическую картинку, что всё рассказанное никаким образом не касается нас и нашей современности.
И ещё один момент в жизни Владыки Антония, хотелось бы отметить. Он хотел, чтобы его паства, поменьше говорила красивых, но лживых слов, но побольше делала богоугодных дел. Своей искренней весёлостью и самоиронией, он показывал пример отношения к Церкви и к вере. Поэтому он был благожелательным и искренним человеком, умел улыбаться и говорить смешные вещи, борясь с многозначительной мрачностью, которой фарисеи пытаются уверить всех, что они и есть подлинно верующие и подлинные православные. Н за этой «скорбной» маской, скрывается привычное притворство, начётничество и лицемерие, ставшее второй натурой.
Я думаю, что вера христианская - это вера оптимистическая, вера в добро и справедливость, которая рано или поздно восторжествует в нашей жизни. Ведь за это и отдал свою жизнь Иисус Христос и мучаясь на кресте думал, о спасении своих последователей от козней злого Сатаны, владыки смерти и Ада. Даже умирая на кресте в страшных страданиях, он жалел своих мучителей и говорил: «Они не ведают, что творят». Иисус Христос понимал, что его палачи, тоже жертвы, но жертвы догматизма и бездумного фанатизма. Ведь Синедрион, осудивший Спасителя, состоял из «фарисеев — лицемеров» делающих вид искренне верующих. В этом, они обманывали не только простых людей, но и самих себя. Нечто подобное можно видеть и сегодня...
... В этой связи, я вспоминаю как перед исповедью, прихожане ищут грехи в которых было бы не стыдно признаться священнику. А уже после причаститься и «обновиться» до следующего причащения. Мне кажется, что такая «обязательная грешность», часто не даёт человеку в полной мере осознать свою ответственность за то, что происходит вокруг нас в мире. Ведь за формулой «все согрешили», может срываться и полнейшая безответственность, и нежелание делать нашу жизнь лучше. Тем непонятнее привязанность причащения в православной церкви к исповеданию своих грехов. Всё это постепенно превращается в формальный, бездушный ритуал. Ведь любое притворство, является одним из видов, бытовых форм лжи...
Один мой знакомый признался мне, что каждый раз старается выдумать какие-нибудь маленькие грехи, стоя в очереди на исповедь, и если это происходит в пост, то очень хорошо покаяться батюшке в употреблении скоромного. Такая ситуация, большинство людей только учит лгать и толкает к двоедушию и лицемерию.
Если уж необходимо благословение батюшек, то пусть тогда, кающиеся рассказывают о тех богоугодных делах, которые они сделали или собираются делать в своей жизни. Этот позитив, в конце концов, способен приучить людей делать добро , а не копаться в себе в поисках мнимых грехов, когда наша жизнь полна «неопознанных» грехов настоящих, а не выдуманных и порою страшных, мешающих нам жить и даже умирать. Очень важно, чтобы причащение, после такой лёгкой формы лжи, как сегодняшняя, рутинная исповедь, не превращалось в фарс!
А основанием для такого положения дел, является всё тоже «символическое пространство жизни», которым оперируют многие современные богословы, и которое увы, является основанием для переделывания, «преданием старцев - богословов», подлинных слов и заветов Иисуса Христа!
Февраль 2012 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Молодость Христа.
…Неожиданная идея пришла мне в голову, когда я просматривал книгу об исламе. Там говорилось о том, что Пророк Мухаммед, периодически уходил в пещеру неподалеку от дома и там, по несколько дней медитировал...
И я, вспомнив известный апокриф, называемый «Индийским евангелием», подумал вдруг, - для того, чтобы обдумывать будущее учение и духовно связываться с божественной сущностью, Иисусу из Назарета совсем не надо было уходить за пределы Галилеи или Иудеи.
Здесь, в Израиле, в пустынных горах, как и на индийском Востоке издавна культивировалась традиция медитации и умной молитвы. Достаточно сказать об ессеях, которые жили далеко от человеческих поселений в пустыне, в пещерах.
Они, в своих коммунах, во многом предвосхитили идеи будущего христианского монашества, уже тогда заложили многие монастырские традиции.
Мне подумалось, что вполне может быть, что Иисус Назарянин задолго до своего крещения Иоанном Предтечей на Иордане, мог заниматься самососредоточением и обдумыванием своего будущего религиозного подвига, Нового Завета, где–нибудь в пустынном месте, в тех же пещерах, которых так много в гористых полупустынях Галилеи и Иудеи.
Кстати сказать, существует и Евангелие от ессеев, в котором, наряду с известными эпизодами из канонических Евангелий, Иисус Назарянин, предстает как «терапевт», который лечит не только душу, но и тело. Там же утверждается, что Иоанн Креститель был ессеем.
А ничего об этом времени из Его жизни мы не знаем, потому, что сам Иисус, после этого монашеского подвига, не придавал особого значения своему затворничеству, а может быть и не любил об этом вспоминать. Ведь его Новый Завет неразрывно связан с идеей всечеловеческого спасения, а не спасения личного, отдельных «героев» или избранных отшельников.
Поэтому Он, порвав с ессеями, мог уйти в мир, как это сделал Иоанн Предтеча и начать проповедовать любовь, равенство, братство среди людей. Он и учеников себе выбрал среди простых людей: рыбаков, земледельцев и даже мытарей, разочаровавшись в путях личного спасения видя, что от подвига единиц, спасающихся аскезой, мало что меняется в этом мире.
Можно предположить, что Он стал проповедовать Новый Завет именно поэтому, и с учётом своего личного опыта монашества в пустынях, неподалеку от Мертвого моря.
В Евангелиях приведён рассказ о Его затворничестве в пустыне после крещения Иоанном Предтечей, в Иордане. И согласитесь, что этот сорокадневный пост без большого опыта подобных медитаций, просто немыслим. И вместе с тем, такое уединение и аскеза помогли Иисусу из Назарета сосредоточится и обдумать свой земной путь после крещения и признания как Мессии.
Упоминание в Евангелиях об искушения Христа дьяволом отражают внутренние борения с предстоящими трудностями и опасностями...
Становится очевидным, что практика духовной и физической аскезы, была уже знакома для Иисуса Христа ко времени начала Его служения в возрасте тридцати лет... А где Он мог приобрести этот бесценный опыт? Только в коммуне анахоретов - затворников или в церковном, храмовом затворе?
Однако тогдашние фарисеи, жившие в основном в Иерусалиме, совсем не имели подобного строгого устава, тем паче храмовые прислужники. Значит, Иисус из Назарета ставший Христом, подвизался на духовном поприще, где–то вдали от больших городов...
С другой стороны, трудно представить себе Иисуса из Назарета рядовым плотником, каковым был Его отец Иосиф, и наверное были Его сводные братья. Ведь Иисус Назарянин с детских лет был аскетом и мыслителем - недаром в Евангелия включён сюжет, когда мальчик Иисус, оставив родителей пришёл в храм и в течение нескольких дней обсуждал насущные проблемы веры и жизни, беседуя с храмовыми старцами.
К тому же, трудно предположить, что, живя в Назарете от рождения до начала своей проповеди, фигура Иисуса не привлекла бы внимания Его современников. А в случае раннего ухода из семьи и жизни в общине ессеев, всегда селившихся вдалеке от городов, строго сохранявших тайны своего учения и общежития, такое исчезновение из памяти современников вполне объяснимо.
Поэтому, может быть, не только в канонических Евангелиях Матфея, Марка, Луки и Иоанна отсутствуют какие-либо упоминания о годах отроческих и юношеских, но и в апокрифах, ничего нет об этом периоде Его жизни, а есть дополняющие описания Его детских годов, которые, впоследствии , по разным причинам, не вошли в Канон...
Интересно, что будущие апостолы, - и братья Заведеевы, и Пётр с Андреем, - восприняли Иисуса как загадочного незнакомца или человека, надолго и таинственно исчезавшего из круга бытия обычных людей. Поэтому, они сразу после короткого разговора пошли за ним.
Это тоже косвенно доказывает, что молодость Иисуса Назарянина, проходила вне поселений, окружающих море Галилейское. Ведь и Кана Галилейская, Капернаум и другие городки, о которых говорится в Евангелиях, были расположены совсем неподалеку от Назарета. А в силу того, что в сельской местности, люди, по крайней мере, знают друг друга в своей округе, хотя бы понаслышке, особенно сверстников, складывается впечатление, что в Евангельских рассказах, Иисус из Назарета, предстаёт перед ними как незнакомый человек...
... Есть и другое предположение, касающееся близких Иисуса. Недаром Он говорил, что: «Нет пророка в своём отечестве». Косвенно, этот афоризм, возможно, отражает не только закономерности психологии соплеменников в масштабах сельских общин, но и отношения в семье. Скрытый смысл подобных высказываний, подтверждают Евангелия, в нескольких эпизодах. Например, в Евангелии от Марка когда Мать Мария с братьями пришли, чтобы увести из собрания почитателей Назарянина - Евангелист, показывает нам это очень выразительно:
«И пришли Матерь и братья Его и стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои и сёстры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; Ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь.»
... Значит обществом последователей Он дорожил больше, чем своими родными. Этот факт, тоже косвенно, подтверждает его долгое отсутствие в родном доме и даже состояние непонимания с родными, а точнее нежелание родных признать за Иисусом божественные дарования.
Для своих последователей из Галилеи, Он был чудесным незнакомцем и таинственным пришельцем, хотя может быть, они видели Его и знали ещё в детстве. Но представший перед ними Иисус, был совершенно не похож на всех тех, кого они знали, в том числе и в качестве учителей в синагогах и разного рода бродячих проповедников...
Тут становятся понятными, многие загадки и разногласия, присутствующие в Евангелиях и связанные с именем и личностью Иисуса Христа и его родными, в период между двенадцатью и тридцатью годами Его жизни.
Если принимать во внимание эту новую теорию, объясняющую, почему в жизнеописаниях Иисуса из Назарета «отсутствует» столь долгий отрезок из Его жизни, тогда становится понятно, почему именно после крещения Иоанном Крестителем, тоже отшельником и аскетом, и тоже, скорее всего ессеем, Он становится лидером небольшой общины учеников и начинает проповедовать не только в Галилее, но в Иудее и за Иорданом, и даже в самом Иерусалиме.
Иоанн, сразу распознал в нём человека необычного и религиозного, а потому, преклонился перед этим неизвестным аскетом, «плотником, сыном плотника». Ведь «харизма» духовного вождя воздействует на любую человеческую личность...
Именно крещение в Иордане и признание Иисуса долгожданным Мессией Иоанном Крестителем, стало началом истории Нового Завета, началом христианской проповеди любви, не только к Богу, но и «своему ближнему», как жертве этого мира, «лежащего во зле».
Ессеи в своих общинах отрицали рабство и считали его одним из наибольших общественных грехов. Так и Иисус Христос, проповедовал свободу и равенство всех людей перед Создателем и призывал всех своих сторонников «быть как братья».
Ещё и поэтому так негодовали на Него фарисеи-лицемеры, упрекая, что он проводит время и трапезничает вместе с простыми, неучёными людьми и даже с мытарями. Сами-то фарисеи давно примирились с властью денег и богатства в человеческом обществе и поэтому, в рабстве не видели никакого греха.
... Его проповеди, направленные на спасение большинства, если не всех верующих и не только среди евреев, но и во всём мире, могли сразу привлечь внимание и любовь простых людей, среди которых он жил по выходу из ессейской общины и где начал проповедовать, уже выстраданные и многократно обдуманные идеи братства, равенства и справедливости.
Из этой же среды трудящихся бедняков вышли люди, которых Он избрал на служение и на провозвестие Нового Завета, сложившегося как Его учение за долгие годы отшельничества.
Возможно, что после ухода из общины ессеев, Иисус Назарянин какое-то время жил в одиночестве и ходил по стране, вольно или невольно изучая жизнь бедных людей по рождению таких же, как Он.
Сегодня, к сожалению, многие забывают, что Иисус Христос родился среди простых людей и недаром, его называют «плотником, сыном плотника». А то, что он знал многое о жизни и особенностях повседневного труда этих людей, окружавших его во времена служения, показывают притчи Иисуса о рыбаках, пастухах, виноградарях, фарисеях и мытарях. Его нелюбовь и непризнание богатства, бедность и воздержание, как условия нахождения дороги к счастью, показывают многие евангельские эпизоды, высказывания и притчи...
К тому же, общины ессеев, живя вдалеке от цивилизации, создавали первые коммуны обобществившие не только личное имущество, но и свой труд и категорически выступали против рабства, бывшего тогда обыденным, привычным явлением.
Все члены этих общин, по послушанию работали в общем хозяйстве, сами себе добывали пропитание трудясь на полях и огородах и вполне возможно, что молодой Иисус, в пору послушничества, прошёл все эти работы и прежде всего работу плотницкую, знакомую Ему ещё по жизни в Назарете...
Тут мне кажется, надо подробнее остановится на знакомстве с общинами эссеев, существовавших в Израиле в течении более двух столетий, и в определённом смысле предварявших возникшее после ухода Иисуса Христа из земной жизни, христианство.
…Первые общины ессеев возникли задолго до рождения Иисуса Христа, и были образованы людьми, уставшими жить в городах, с их бесконечной суетой, торговлей, обманом и всеми «прелестями» греховной цивилизации. Эти люди, уйдя из традиционного общества, забывшего Бога, объединились и выработали на основе иудейского Закона свои собственные правила духовного развития и общежития. О ессеях, или «терапевтах», то есть излечивающих души, в своих сочинениях рассказывают древнейшие историки, такие как Филон и Флавий...
Во главе ессеев, стоял духовный руководитель, торжественно названный Праведным Учителем и избираемый общиной. Видимо одним из них, был разработан и составлен устав ессеев, который, мог послужить основой совместной жизни и в первохристианских коммунах.
Уже значительно позже, во времена Константина Великого и признания христианства, устав ессейских общин, мог сделаться основанием для уставов христианских монашеских общин, как в пустынях Египетских, так и в Антиохии, в Палестине и других местах.
Вполне возможно, что Иисус был лично знаком с очередным духовным руководителем ессеев, Праведным Учителем, а может быть, был одним из самых глубоких его учеников и последователей. Во всяком случае, по историческим датам, связанным с существованием например Кумранской общины, от которой сохранилась целая библиотека, и тексты которой были найдены местными пастухами уже в двадцатом веке, можно предполагать определённую близость учения Иисуса Христа к их установлениям.
Тексты и Устав ессев из Кумран, были расшифрованы, изданы современными учёными, историками-богословами, что значительно обогатило наше представление о тех давних, полузабытых временах. Сегодня, это позволяет делать такие предположения, основываясь на древних документах...
... Главной отличительной чертой Кумранской общины от тогдашнего общественного быта израильтян, была общность имущества и труда, отрицание рабства, развитие духовности, покаяние в человеческих грехах и следование древнему Закону.
В этом случае, как я уже говорил, уставы для христианских монастырей Святого Василия, его предшественников и последователей, вполне похожи на устав Кумранитов. Для уяснения этого сходства, достаточно прочесть тот и другой Уставы, сравнить их...
Духовные основания учения ессев-кумранитов, зиждутся на теории борьбы Добра и Зла в жизни человеческой души и самого человеческого общества. Добро было руководимо духом Правды, тогда как Злом предводительствовал дух Кривды.
Дух Правды распространял вокруг себя свет знания и веры, а «делающие зло», пребывали во тьме животной жизни. Недаром себя ессеи-кумраниты называли Сынами Света, тогда как противостоящие им силы и людей в тогдашнем обществе и мире назывались сынами Тьмы.
Вот характеристика Сынов Тьмы, живущих в «мире», из Устава Кумранской общины, которую, многие учёные богословы и историки, сегодня, напрямую связывают с организацией ессеев:
«... 9. А духу Кривды (принадлежат): стяжательство, бездействие в служении праведности, нечестие, ложь, гордость и надменность, обман и лукавство, жестокость
10. и сварливость, нетерпеливость и много глупости, и дерзкое рвение к отвратительным делам в духе разврата, и мерзкие пути в служении нечистому,
11. бранная речь, слепота глаз, глухота уха, жестоковыйность, косность сердца, (приводящие) к хождению всеми путями Тьмы, и злая хитрость. И наказание
12. всем, поступающим так, множеством ударов от руки всех ангелов страдания, на вечную гибель в яром гневе Бога мщений, на вечный трепет и постоянный стыд,
13. с позорной гибелью в огне преисподней. И все их сроки по их поколениям — в печали, горести и горьком зле, в мрачных напастях до
14. истребления их без остатка и без спасения для них...»
А вот характеристика человека праведного из Иерусалима, следующего Торе и Уставу общины:
«... 1. заблудшим духом рассудок и вразумить ропщущих учением, и отвечать смиренно высокомерным и с сокрушенным духом людям
2. произвола протягивающим палец, произносящим оскорбление и стяжающим имущество. Ибо что касается меня, то суд мне у Бога, и в Его руке совершенство моего пути вместе с прямотой моего сердца.
3. И Его справедливостью сотрется мой грех, ибо из источника Своего знания раскрыл мне свет, и в чудеса Его вперился мой лаз и сияние моего сердца — в тай[ну]
4. совершающегося, и вечносущее — опора моей деснице. На твердой скале путь моих шагов ни от чего не поколеблется, ибо истина Бога — вот
5. скала для шагов моих, и сила Его — подпора моей десницы. И из источника Его справедливости мой суд. Свет в моем сердце от Его чудесных тайн. В сущее вечно
6. вперился мой глаз. Мудрость, которая скрыта от человека, знание и хитрый вымысел, (сокрытый) от сынов человеческих, источник справедливости и кладезь
7. мощи вместе с обителью славы, (сокрытые) от круга плотского — их даровал Бог в вечное владение тем, кого избрал Он. И дал им наследовать жребий
8. святых, и с сынами неба связал их круг для общего совета (как) основу святого здания для вечного процветания (букв. - насаждения) во всякий
9. совершающий срок. А я принадлежу к нечестивцам, и кругу лукавой плоти присущи мои преступления, моя вина, мой грех, вместе с испорченностью моего сердца,
10. круги гнили и ходящих во мраке. Ибо (не) человеку принадлежит его путь и человек не (сам) направит свои шаги, но у Бога правосудие, и от Его руки —
11. совершенство пути. И Его знанием все совершается, и все сущее Он утверждает своей мыслью, и без Него (оно) не сделается. И я, если
12. пошатнусь, милость Божия — мое спасение навек: И если я запнусь о плотский грех, суд мне в справедливости Божией, что стоит вечно.
13. И если попустит мою беду, то и из преисподней спасет мою душу и направит на дорогу мои стопы, приблизит меня в Своем милосердии, и Его милостью придет
14. мне правосудие. Справедливостью Своей истины судит Он меня и Своим многим благом искупит мои грехи, и Своей праведностью очистит меня от нечистоты
15. людской и прегрешений сынов человеческих, чтобы славить Богу Его справедливость и Всевышнему Его великолепие. Благословен Ты, Боже мой, раскрывающий для знания
16. сердце Твоего раба. Направь к праведности все его дела; утверди сына Твоей рабыни (или: сына Твоей истины) так, как Ты соблаговолил для избранников человеческих, чтобы предстоять
17. пред Твоим лицом вечно, ибо без Тебя не совершенен путь и без воли Твоей не сделается ничего. Ты научил
18. всякому знанию, и все сбывшееся было по Твоей воле. Нет другого, помимо Тебя, чтобы возразить на Твой совет и чтоб уразуметь
19. весь Твой священный замысел и всмотреться в глубину Твоих тайн и понять все Твои чудеса вместе с силой
20. Твоей мощи. И кто может вместить Твою славу? И что же он, сын человеческий, в Твоих дивных делах?!
21. И рожденный женщиной чем сочтется (или: что возразит) перед лицом Твоим? Ведь он — от пыли его замес и пища червей — его обиталище. И он — пустой сосуд,
22. отщипнутая глина, и к праху его устремление (или: вовращение). И что ответит глина и созданное рукой? И какой совет поймет?...»
... Ещё одна интересная деталь, могущая характеризовать если не членство Иоанна Предтечи в Кумранской общине, то определённое руководство в жизни их уставом, следовавшим Закону и пророкам. У кумранитов, в уставе есть такая фраза:
«14. как написано: “В пустыне проложите дорогу (Йахве), выровняйте в степи торный путь нашему Богу”.
И слова Иоанна Крестителя, из Евангелий, о недалёком пришествия Мессии, почти одни и те же, что и у кумранитов в Уставе... «Он сказал: я глас вопиющего в пустыне; «исправьте путь Господу», как сказал пророк Исаия...»
…Иисус Христос в своих проповедях открыто говорил и настаивал на том, что большинство людей вокруг и даже фарисеи, которые якобы охраняют Правду и сохраняют подлинную веру, увязли в алчности и честолюбии, и только делают вид что следуют путями Бога. Но что все они жертвы незнания подлинного учения и грешники, которым нужен Учитель. Он говорил: «Я пришёл в мир, не ради праведников, но спасать грешников. Врач нужен больному, а не здоровому...»
А ессеи гордились своим избранничеством и называли людей, живущих вне общины Сынами Тьмы, достойными преследований и гибели. Отчасти, подобную нетерпимость по отношению к простым людям, демонстрировали и фарисеи...
Проповеди Иисуса Христа, отошедшего от элитаризма и интеллектуального «аристократизма» ессеев, направлены прямо против фарисеев и первосвященников, которые, взваливая на плечи верующих «ноши неудобоносимые», сами старались всячески сократить для себя требования Торы. Естественно, такая критика внутренней лжи и лицемерия вызывали в «законниках» гнев и жажду мщения.
Ревность и подозрение фарисеев, тщательно охраняющих свою привилегию быть учителями и наставниками народа израильского, послужили главной причиной страстей и страданий Иисуса Христа, которого признали простые люди, но испугались и возненавидели богатеи-правители и их «идеологическая» обслуга, во главе с архиереями и Синедрионом...
... Если сделать допущения, основанные на таком объяснении ранних годов возрастания и жизни Иисуса из Назарета, тогда можно во многом объяснить некоторые противоречия и неувязки, встречающиеся в Писании и Евангелиях. Но об этом в других статьях...
Конец января 2011 года. Лондон.
Иисус Христос и Любовь.
«Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонения, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Как написано: «За Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание». Но всё сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я
уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни
настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем…»
Послание апостола Павла к Римлянам – 8: 35-39;
…Всем известно, что христианство – это вера в основе которой лежит - Любовь к Богу, любовь к ближнему, любовь к людям, в том числе к тем, которые гонят нас и обижают нас. В первом послании апостола Иоанна говорится:
«Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий
любящий рождён от Бога и знает Бога.
Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.
Любовь Божия к нам, открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына
Своего, чтобы мы получили жизнь через Него.
В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в
умилостивление за грехи наши.
Возлюбленные! Если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга.
Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и
любовь Его совершенна есть в нас…
И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог. И уверовали в неё. Бог есть любовь, и
пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём…»
…И тут надо объяснить, что любить Бога, как существо высшее, как создателя мира и всех живущих на земле – это необходимое и обязательное условие всех человеческих религий, существовавших ещё и до прихода Иисуса Христа.
Многие религиозные культы в своём преклонении перед могущественными силами вне человека, называемые ими Богами, старались показать своё благоговейное отношение к Ним, старались их умилостивить: подношениями, ритуалами и жертвами, иногда свирепыми, кровавыми – человеческими.
Такие верования, называются сегодня языческими. Такая любовь выстраивалась на почтительном страхе; страх и был той основой, на которой стояло богопочитание, а сами Боги или идолы, ничего общего не имели с людьми, были существами нечеловеческого происхождения и ни о какой любви, тем более взаимной, не могло быть и речи. В лучшем случае снисходительность: сильных к слабым, вечных к временным и соответственно преклонение и поклонение людей Богам…
Но явился в Иудее Иисус Христос и научил учеников быть свободными в Боге, не следуя привычным языческим человеческим установлениям и провозгласил любовь краеугольным камнем Нового Завета, своим примером самопожертвования показал силу и действенность любви в мире ненависти и лицемерия. И стали эти ученики апостолами Нового завета и понесли Евангелие во все концы света…
Апостол Иоанн, в том же первом Послании, говорит:
«В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение, а боящийся несовершенен в любви.
Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас.
Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий
брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?
И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего…»
… Археологи утверждают, что первые религиозные культы зародились более полумиллиона лет назад. И на мой взгляд именно религиозность, пусть в самых примитивных формах, позволила древним предкам людей не только выжить в череде драматических, катастрофических испытаний, но и развиться до уровня Единобожия… Перволюди, в лице Богов и Демонов имели покровителей и судей, пример которых заставлял человека с каждым тысячелетием уходить от животного начала в себе, в сторону развития духовности, как зачаточных форм человечности…
В определённый момент развития человеческого духа, возникло понимание мира вокруг, явлений великой матери природы, как проявления начала творческого, некогда возникшего по соизволению существа верховного, сверхмудрого и сверхсильного.
Иегова – Бог, как явление духа, как Идея Сверхсилы, как Бог единственный и всевластный, проявился около трёх тысяч лет до рождения Христова, в среде кочевых ближневосточных племён, объединённых именами общих предков, заключивших торжественный договор о «сотрудничестве» и следовании его всепроникающим законам с Иеговой – Богом живых и мёртвых,
Надо подтвердить, что и иудеи, и в том числе фарисеи с книжниками, тоже поклонялись, призывали любить Бога – Иегову. И в этом нет какой – то особой доблести или высочайшей нравственности.
Воплотившийся в человеческом теле утверждает, что Бог хочет взаимолюбви среди людей; что Бог хочет, чтобы сильные служили слабым, а не наоборот, как было до того времени всегда, что соответствовало Здравому Смыслу, которому по сути и поклонялись книжники и фарисеи…
Он, Иисус Христос учит любви действенной а не показной, не только к Богу – Иегове, но и к человекам, ближним и дальним, и даже врагам своим. К тому же, Он обвиняет иерархов и фарисеев в искажении веры, в лицемерии и нарушении Закона. А простых людей - мытарей и грешников приближает к себе, ест и пьёт с ними, говорит «что нищие духом наследуют Царствие Небесное», призывает их к любви жертвенной, не лицемерной.
Истинная любовь говорит Он, проявляется в том, что при столкновениях и ссорах, лучший путь налаживания хороших отношений это: «если ударят тебя по правой щеке, подставить левую», тем самым показывая свою безграничную любовь ко всему живому и прежде всего к человеку грешнику, ибо обидеть другого человека казалось Иисусу страшным грехом, а принизить себя, сделаться слугой для других - высоким достоинством…
И ещё Он говорил, что любить только ближних своих способен и дикий зверь выхаживающий своих детёнышей, но возлюбить врага своего – в этом главная заслуга «нового» человека. Он говорил: «… И любите врагов ваших… и молитесь за обижающих и притесняющих вас…»
Сам Иисус, как описано в Евангелии от Луки, умирающий в муках на Голгофском кресте, отдавая свою бесценную жизнь во искупление грехов человеческих, глядя в смертной муке на своих истязателей говорит: «Боже! Прости им, ибо не ведают, что творят!»
Эти слова Сына Божьего, ещё раз показывают нам всем, как мы должны любить других людей и как мы должны прощать человеческие заблуждения и даже преступления. Потому что люди – преступники, часто не ведают что творят и часто являются жертвами фарисейского, жестокого воспитания, а потому, будучи жертвами такого научения, творят подлости и жестокости из неведения - что есть зло и что есть добро?!
А псевдо учителя, продолжали учить людей жестокости и вместо любви проповедовали страх, говоря «Зуб за зуб» и «Смерть за смерть»…
Сегодня, страшно подумать что было бы с миром, не приди, не появись на Земле в те давние времена, воплотившийся Сын Божий под именем Иисуса из Назарета, ибо чаша страданий человеческих переполнялась и близок был уже конец рода человеческого…
И вот пришёл на Землю Иисус Христос и стал учить людей как можно свободно и счастливо жить в любви к Богу и себе подобным - ближним и дальним, к любой твари земной сотворённой отцом нашим, Богом – Креатором…
… Но фарисеи и книжники, иерархи иудейские и правители Иудеи не захотели поверить в Иисуса Христа, в его призывы к всеобщей любви и предали его на муки и страдания, тем самым предав и Бога своего, Иегову…
Тот же апостол Иоанн говорил в первом Послании:
« Всякий верующий, что Иисус Христос, от Бога рождён, и всякий любящий Родившего, любит и Рождённого от Него.
Что мы любим детей Божьих, узнаём из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его.
Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки.
Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть сын Божий?..»
…Однако и сегодня, спустя почти два тысячелетия после муки смертной распятого на кресте Иисуса из Назарета, можем ли мы сказать о себе что веруем в Иисуса Христа и в Его заветы любить друг друга. Веруем ли мы в Сына и в Бога пославшего Его на Землю? Научены ли мы любить человека: нашего родственника или друга, нашего соседа, просто незнакомого прохожего как самого Бога. Уверены ли мы, что тому же учим своих детей?
Способны ли мы говорить о себе, что любим других, как себя самого и тем самым утверждать, что мы последователи Иисуса Христа и что сами являемся христианами?
А ведь это страшно, когда привычно, автоматически называя себя христианами, мы зарабатываем деньги ради самих денег, а не для того, чтобы делать добрые дела; мы делаем карьеру ради власти над другими людьми, а не для того, чтобы устроить жизнь вокруг нас более справедливо; мы воюем, убивая других людей, прикрываясь идеологической завесой состоящей из ложно понимаемого патриотизма, неверно понятых Христовых заповедей и даже чувствуем себя героями, если способны убить много врагов, гордимся таким геройством…
Конечно, это прямое нарушение заветов Христа и тут очевидно, что тот, кто так поступает, вовсе не христианин.
Сегодня есть и другие, более лживые и изощрённые формы оправдания нашей ненависти к дальним и даже ближним. Вспомните лозунг – призыв, одного из самых популярных философов двадцатого века, который вполне искренне говорил, что «Другие – это ад!»
И немудрено, что после таких заявлений многие готовы не только признаться, что они не понимают и не разделяют призывов – заветов Иисуса Христа о любви, но более того, считают подлинной любовью, только любовь плотскую, половую.
Оглянитесь кругом – таких людей много, имя им – легион!
Мы постепенно утрачиваем смысл и понимание любви человеческой, христианской и чем дальше, тем больше погружаемся в пучину греха сладострастия, надеясь в половой любви, в том что на Западе называют коротким словом секс, найти избавление от страданий, непонимания и одиночества, в чем часто сами повинны.
Но тем самым мы, только увеличиваем страдания, а после осознания бессмыслицы таких отношений, погружаемся в ещё большее одиночество и богооставленность… Сегодня, грех любострастия принимает формы противоестественные и многие согласны не только это терпеть, но и ополчаются на тех кто выступает прямо или косвенно против этого, называя это противодействие «ограничением прав личности на частную жизнь».
Уже дискутируются вопросы о узаконении гомосексуальных отношений и в среде священства, которые по церковным установлениям являются преемниками христианского Первосвященника, Иисуса Христа…
Самое неприятное в этой человеческой слабости то, что с одобрением греха, как нормы человеческого общежития, мы невольно разрушаем христианские понятия бросая тень на бескорыстную и самоотверженную дружбу между мужчинами и женщинами, между членами Церкви Христовой, начинаем подозревать всех живущих вокруг нас в грехах, которые они не совершали…
Любовь человека к человеку невольно отравляется подлыми подозрениями, а враг человеческий и Противник Бога, Владыка зла и смерти, - Сатана, проникает в самые глубины человеческого сообщества отравляет своим влиянием самые чистые формы отношений, включая человеческую любовь и брак.
Древний человек в нас начинает преобладать, берёт в плен не только тело, плоть человеческую, но и душу, ибо тело – это Храм для человеческой души. Так оскверняется и этот Храм, созданный по образу и подобию Бога.
Сегодня западный человек, владеющий несметными богатствами и достижениями науки и техники, вместо того чтобы воспарить в небо, приблизиться к идеалу христовой любви, ползает во прахе греховности и гордиться образованностью в научении сексу…
Воистину: «Прости им Господи – не ведают, что творят!»
Это разлагает западное общество, делает несчастными взрослых, но самое страшное, что из детей растит жертв такого антихристианского воспитания, толкая невинные детские души в грязь нелюбви и греха.
…Чем же тогда объяснить экономическое преуспеяние и высокие жизненные стандарты на Западе? Ведь большинство людей, приезжающих на Запад из России или стран Восточной Европы, говорят о том, что они будто в рай попали…
Во многом это объясняется проникновением, растворением христианских принципов жизни в культуре этих западных стран, произошедшем за многие столетия сознательного христианства.
Кроме того, помимо неверующих, на Западе много и верующих. Посмотрите: во всех городах, городках и посёлках – самое красивое, самое заметное здание – это церковь. Поэтому, традиции веры не умерли полностью, а сохраняются в небольших городах, городках и селениях…
В определённом смысле, сегодняшние христианские принципы в странах Запада стали и экономическими регуляторами жизни. Не будь здесь этих христианских принципов, капитализм опустошил бы землю в течении нескольких десятков лет…
Ведь и западная демократия выросла в конечном итоге из христианства, которое по сути своей вера личностная и первым защитником прав личности, прав человека был Иисус Христос…
И ещё надо заметить, что если Запад разлагается медленно и частично - в Америке, по некоторым оценкам, религиозны около сорока процентов населения - то страны пытающиеся ему подражать, отягощены злом атеизма и потому, копируют не ту половину Запада которая верует и старается жить по законам веры, а ту меньшую часть, которая наиболее криклива и атеистически легкомысленна.
… «Реформаторами» в России и в других постсоветских странах отравленных государственным атеизмом, в «подражание» Западу, сегодня построен так называемый «бандитский капитализм», при котором все человеческие и религиозные ценности цинично извращены и на место Бога, встал денежный Идол.
Такая подмена понятий, способствовала разложению морали и нравственности и привела к воцарению кучки «олигархов» над подавляющим большинством бедных и просто нищих…
Но самая страшная зараза в этих странах, это неверие или замаскированное фарисейство «образованцев», очень похожих на тех, о ком Иисус Христос говорил: «О фарисеи, лицемеры, змеиное отродье!»
На место Христовой, божественной любви, эти люди поставили ненависть к ближним и тем паче – дальним, и циничное пренебрежение всеми христианскими обязанностями…
И самоё страшное – владея средствами массовой информации, эти люди с помощью продажных перьев, продажных голосов, продажных личин – рекламируют свои антихристианские взгляды в подконтрольных им СМИ, а возрождению христианства всячески противятся!
В этой среде воцарился плоский сайентизм, грубая подмена религиозности. Они прославляют и возводят на пьедестал лжепророков и лжесвятых, оперирующих примитивной компиляцией: смесью буддизма, христианства и мистики…
Они уверяют, что изобрели новую религию. Но именно о таких «верующих» Иисус говорил: «Ваш отец – Сатана…»
К несчастью, плоды этой пропаганды отравляют прежде всего несформировавшиеся, нестойкие детские души!
Мне вспоминается период недавней жизни в России, когда в начале девяностых в школы стали приглашать священников из ближних приходов. Так было, например, в тогдашнем Ленинграде и такова была идеологическая мода. Учителя в этих школах, отмечали, что за полгода бесед, ученики во многом стали более человечны, менее злы и упрямы.
Но потом, видимо мода переменилась, надо было как-то оправдывать появившихся на фоне растущей нищеты кучку «новых» русских богачей – мошенников и спекулянтов. И вот тогда, тоже по указанию «сверху», эти беседы прекратились…
Ох уж эти российские «верхи»!
Сегодня многие девушки отравленные атеистической, противоестественной пропагандой богатства, плотских удовольствий и славы, хотят быть богатыми, известными и уже не мечтают стать похожей на Богородицу, часто даже не зная, кто Она, а стесняясь своей непорочности, хотят поскорее вырасти и завести себе богатого любовника и пожить для себя сладострастной и развлекательной жизнью.
А не менее обездоленные юноши не плачут над историей жизни и муки смертной Иисуса Христа, а хотят стать богачами любой ценой, сделавшись для этого «на время» страшными и жестокими бандитами, которых все боятся и потому «уважают»…
Конечно, эти люди жертвы грубой и жестокой, антихристианской, антиобщественной лжи и только возвращение к подлинному христианству, к любви Божественной и человеческой, поможет всем верующим и неверующим, обрести и свободу, и благополучие…
Самое страшное для меня, в этих бывших социалистических странах то, что они до сих пор называют себя христианскими!…
И тут невольно логика наших рассуждений подводит нас к важнейшему вопросу - хотим ли мы стать такими как Иисус Христос, или же мы хотим быть похожи на врагов его, жестоких и лицемерных фарисеев – книжников, забывших в ослеплении животной жизни не только о любви к человеку и человечеству, но и о любви к Богу, Господу нашему Иисусу Христу и Духу Святому?
Сегодня, многие так запутались в этой суете добывания благ материальных, в этой человеческой плотской жизни, что уже и не знают чем жизнь христианская отличается от жизни языческой - в конечном итоге многие уже не различают и не хотят различать, чем Бог разниться от его противника, Сатаны.
Для многих, любовь ко тьме, в которой совершается плотский грех, пересиливает тот свет о котором возвестил нам Господь и который является результатом Любви Божественной, перетекающей в любовь человеческую. Такая любовь освещает самые тёмные закоулки человеческой души и человеческого сознания и даёт возможность почувствовать себя подлинно счастливым, уже здесь на земле, не боясь смерти и небытия, владыкой которого всегда был и остаётся Сатана…
После смерти такого человека, который уже при жизни стал частицей Церкви Христовой, ждёт райское блаженство, вблизи Господа нашего Иисуса Христа и пресветлое Воскресение, жизнь безгрешная и райская, во всём её невообразимом великолепии…
И я верю, что в этих обещаниях, нет ничего фантастического или нереального. Вопрос весь в том, как мы толкуем эти возвышенные слова!
… Но воссесть одесную Иисуса Христа на небесном престоле, удастся немногим и только тем, кто следует узкой тропинкой воздержания, праведной веры в Христовы Заветы, кто способен любить людей больше, чем самого себя…
Большинство же из нас, следуют широкими дорогами самоуслаждения и оправдания своего животного эгоизма различными антихристианскими теориями…
Сегодня действительно, нам, отравленным неправдами, алчностью и сладострастием современного обывательского мира, трудно и даже невозможно освободиться от лжи и лицемерия ставшего такими привычными обстоятельствами нашей обыденной жизни.
Но если мы хотим вернуть себе счастье наполненной и деятельной жизни уже здесь и сейчас, то нам надо наконец поверить и вновь услышать призывы Иисуса Христа ко всеобщей и жертвенной любви к Богу и к человеку, чтобы по настоящему возвыситься над нашей животной плотью и стать слугой своим близким и дальним…
Для того чтобы иметь рядом с собой верных друзей и помощников в жизненных испытаниях и невзгодах, нам надо быть самим готовыми «…отдать жизни за други своя…»
Как этому научиться? Одна из форм научения - это молитва обращённая к Богу. Но молится нужно не о личном материальном благополучии, а о том чтобы Бог вразумил, научил нас жизни чистой и праведной, указал нам путь христианской жизни, которая приведёт нас к Храму а не в тюрьму за денежное мошенничество; или на больничную койку, благодаря нашей невоздержанности и половой распущенности.
Молиться надо, чтобы Бог снизошёл на нас, доставил счастье общения с Ним, помог несчастным и покинутым, тем из нас, кто нуждается в душевном руководстве.
Просить надо искренне, как учил своих учеников Иисус Христос, чтобы Бог – «Отче наш», - научил нас любить других людей как себя и подсказал нам пути действенной помощи нашим родным и близким, друзьям и знакомым, просто людям живущим вокруг нас. Чтобы, глядя на нас, окружающие могли сказать – это истинно достойный христианин, то есть последователь Христа, человек исповедующий любовь, как основу христианской веры…
И конечно одно из самых важных занятий, помогающих пребыванию в состоянии любви к Богу, – эту проповедование Евангелия, учащее как любить искренне и нелицемерно других людей и конечно Бога…
Апостол Павел в послании к Римлянам, так объясняет выражение Иисуса Христа, «люби ближнего твоего, как самого себя»:
«Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого, исполнил Закон.
Ибо заповеди: «не прелюбодействуй», «не убивай», «не кради», «не лжесвидетельствуй», «не пожелай чужого» и все другие заключаются в сем слове: «люби ближнего твоего, как самого себя...
Любовь не делает ближнему зла; итак, любовь есть исполнение Закона…»
… Читая Евангелие, мы узнаем о непревзойдённой любви Бога Отца к своему Сыну, которая даёт пример подражания нам самим, как земным родителям в нашей любви к детям. И конечно, читая Евангелие мы должны помнить, что Бог Отец настолько возлюбил род человеческий, что пожертвовал своим Сыном во искупление грехов человеческих и тем самым заложил Церковь, которая и для нас всех должна стать прибежищем любви и самопожертвования.
Но во всех ли приходах и церковных общинах присутствует такая жертвенная и бескорыстная любовь? Думаю, что далеко не во всех и это должно быть главной заботой не только священников и иерархов, но и всех членов таких общин. Дружеское и любовное отношение друг к другу может воспитать и даже переменит, исправить злой характер!
О значении христианской любви в Церкви Христовой говорил апостол Павел в послании к Коринфянам:
«… Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звенящий.
Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто.
И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не ищет зла, не радуется неправде, а сорадуется истине;
Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится….
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше…»
… Мне всегда казалось, что подлинно христианский потенциал любви не востребован в обыденности из боязни отдать больше, чем получить взамен. Вся сегодняшняя система воспитания учит нас прежде всего любить себя и заботиться о личных собственных интересах. И потому, начинать возвращение христианской любви на реальную почву, надо с воспитания подлинно любовных отношений внутри христианской общины, которая обычно формируется в церкви, стоящей неподалёку от нашего дома, в чей приход мы входим.
…Начинать проповедование евангельской любви, как основы подлинного христианства, надо в церковных детских школах, под руководством священнослужителей, особенно отличающихся педагогическими талантами. Если мы сможем воспитать несколько поколений детей, окончивших такие церковно – приходские школы, тогда мы сможем говорить о формировании базовой основы христианской общины, исповедующей евангельскую любовь, как основу жизненной позиции прихожан.
Большое всегда начинается с малого, но такие христианские приходы будут теми «точками роста», вокруг которых может сложиться новое сообщество верующих в христову любовь и в христианские отношения людей…
В любом случае надо попробовать не оставаться равнодушными, когда детей и в том числе и наших детей, постепенно уродует нравственно и физически, обстановка и условия жизни неверующего мира вокруг нас.
Надо довериться Господу нашему, Иисусу Христу и поверив изо всех наших душевных сил в Его благодатное влияние, попробовать вырастить детей в правилах Нового Завета, противопоставляя молитву упования на силу Божию, нечестивому давлению животных страстей, кипящих вокруг нас и в нас. И подтверждать эту молитву своим родительским поведением и отношением к ближним и дальним…
Главное в воспитании «нового», подлинного христианина, должно быть соблюдение нами самими заповедей любви, о которых так вдохновенно рассказывал своим ученикам Иисус Христос. А те в свою очередь, в Евангелиях поведали всему миру.
Все мы, каждую минуту нашей жизни должны помнить, что любовь – это основа учения, которое возвестил миру Иисус Христос – Сын Божий…
То есть, воспитывая наших детей, мы должны перевоспитывать и себя согласно христианским заветам и тем самым, стать «ролевой моделью» для своих и чужих детей. И начинать заниматься таким перевоспитание, никогда не поздно…
Понимая трудность противостояния безбожному, или что ещё страшнее, фарисейскому, лицемерному миру, мы должны, если понадобиться, пожертвовать своим спокойствием, благополучием или даже жизнью, чтобы защитить детей от влияния сатанинской пропаганды, изливаемой на неокрепшие сердца и умы из телевизионных - «ящиков» и из других подобных средств массовой «дезинформации».
Первый совет всем, кто хотел бы обезопасить детей от влияния безбожия, - убрать из собственного дома телевизор, который горько иронизируя, верующие называют «домашним Сатаной»…
Второе непременное условие правильного христианского воспитания, это контроль и рекомендации при чтении детьми книг. Сегодня появилось достаточно много талантливо написанных и иллюстрированных книг о христианстве и о вере вообще…
Со временем надо переходить к детскому Евангелию, в котором талантливо изложена история жизни, смерти и воскресения Иисуса Христа…
Потом, уже для подростков шестнадцати – семнадцати лет можно будет рекомендовать русских и зарубежных классиков, а из отечественных писателей, конечно повести Толстого и романы Достоевского «Идиот» и «Подросток». Хотя подбор книг можно делать из интересов детей в семье…
Но надо постараться приучить детей читать книги, которые, как выразился один из моих знакомых вовсе невоцерквлённый человек: «несут в себе свет божественных истин».
Конечно, классику допустимо читать как можно раньше, но к сожалению душевный опыт подростков так невелик, что эти книги могут им показаться скучными. Хотя, если мы найдём время, чтобы эти книжки обсуждать, то читать их можно уже лет с шестнадцати – семнадцати…
И конечно необходимо брать детей на церковные службы, объясняя их содержание на доступном детскому пониманию уровне. Участвуя в службах, они смогут усвоить и понять христианскую любовь не только извне, как объект божественной любви, но и изнутри, как субъект влюблённости в Бога и в его творение – человечество.
Главное правило воспитания в христианских семьях, должно быть посильное сопротивление антихристианским влияниям внешнего атеистического мира. И конечно надо исключить в домашних разговорах лицемерие и злословие…
Не будем отчаиваться, если сначала не всё будет получаться так, как мы хотели бы. Благодаря умной молитве и умному деланию, с помощью Божией, мы рано или поздно сумеем помочь нашим маленьким христианам, осознать глубину и чистоту христианского учения.
И это поможет нам самим в развитии умения любить Бога и других людей, как самих себя, с упованием на силу Божию, на силу молитвы Иисусовой. Мы сможем преодолеть все препятствия на пути воспитания нового человека, достойного любви и помощи Бога Отца, Сына и Святого Духа…
Читая труды Митрополита Антония Сурожского, я нашёл удивительные по силе слова о любви божественной и земной и хочу это место процитировать:
«В совершенстве любви мы находим то, что было в начале: Бог, бывший свободным не делать этого, но в порыве любви вызывающий в бытие целый мир для того, чтобы дать Себя и всё, что Его, этому миру в целости и каждой малейшей частице сотворенного мира в отдельности.
Так вот любовь превозмогла, любовь преодолела всю разбитость. Она стала несовершенной, она приобрела новые свойства тяготения, жадности, похоти, власти, собственничества и т. д., но это всё же любовь. Это чувство, которое обращает одно существо к другому, с ощущением дива, созерцательного видения красоты, с ощущением, что моё утоление, исполнение в другом, что я не самодовлеющ, что только в другом или других можно искать исполнения и, может быть, найти его. Это не совершенная любовь, хотя в некоторых лицах Ветхого Завета мы находим совершенную любовь: совершенную любовь к Богу, совершенную любовь друг ко другу. Если подумать о совершенной любви к Богу, то вспомните жертвоприношение Исаака Авраамом (Быт 22) Быть способным на это означало любить Бога всем своим существом, потому что Авраам не только был готов убить своего сына, - убить своего сына означало убить самого себя, ранить себя так, как никто и ничто не могло ранить его…» (Митр. Антоний. Труды. Т 2. Стр 846)
И в заключение в качестве эпилога хочу процитировать строки из второго Соборного Послания, апостола Иоанна Богослова:
«…И ныне прошу тебя, госпожа, не как новую заповедь, предписывая тебе, но ту, которую имеем от начала, чтобы мы любили друг друга.
Любовь же состоит в том, чтобы мы поступали по заповедям Его. Это та заповедь, которую мы слышали от начала, чтобы поступали по ней.
… Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нём, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына…»
Лондон. 06. 04. 2007 года.
Начало Пути. Пьеса в 4 актах
Акт первый.
Картина первая.
Вифлеем. Постоялый двор. Комната хозяина, она же приемная для посетителей. Хозяин сидит и пишет что-то за столом в углу сцены. Рядом топчан, на котором хозяин спит. За топчаном, на табурете бочка с водой и черпаком. Между столом и топчаном окно. Входят Иосиф и Мария. У Марии большой живот.
ИОСИФ. Хозяин, можем мы остановимся у вас на несколько ночей?
ХОЗЯИН. Откуда вы и почему так поздно?
ИОСИФ. Мы идем из Назарета...
ХОЗЯИН (перебивая Иосифа). Увы, люди добрые. Все места заняты. Многие приехали сюда чтобы участвовать в переписи и живут тут неделями. Все мои запасы продуктов съели. Отправил племянника в Иерусалим на рынок, покупать новые...
Снова что-то пишет. Иосиф и Мария стоят и ждут.
МАРИЯ (Иосифу). На дворе ночь и я устала. Я уже никуда не могу идти. Что нам делать, Иосиф? У меня время подходит...
ХОЗЯИН (отрывается от бумаг). Я уже сказал, мест нет.
Смотрит на Марию, на её живот.
ХОЗЯИН. Хотя, если вы согласны, то можете переночевать в хлеву. Это за стенкой, во дворе. Там чисто. Я приказал убрать... Возьмите в углу солому. Не дворец, но ночевать можно...
Иосиф и Мария уходят. Хозяин снова склоняется над столом, что-то пишет. Заходит Иосиф.
ХОЗЯИН (раздраженно). Ну, что тебе?
ИОСИФ. Дайте воды. Моя жена рожает...
ХОЗЯИН (ворчит). Ох уж эти римляне. Сколько людей с мест сорвали. Вся Иудея на ногах...
Ищет таз, наливает в него воду из бочки. Иосиф берет таз с водой и уносит.
ХОЗЯИН. (как бы оправдывая себя) Ничего, сегодня тепло.
Подходит к окну. За окном темно. Хозяин открывает окно. В комнату врывается птичий щебет и пение.
ХОЗЯИН (непонимающе оглядывается) Странно. Никогда такого не было, чтобы птицы ночью пели!
Закрывает окно. Подходит к топчану. Ворчит и укладывается спать. Накрывается одеялом, замирает.
Стук в дверь.
ХОЗЯИН (сбрасывает одеяло, садится) Кого еще бог послал? Входите!
Входят 3 пастуха. Хозяин изумленно смотрит на своих пастухов.
1-й ПАСТУХ. Хозяин, чудо свершилось. На пастбище явился нам ангел с лучом огненным и сказал, что скоро в мир придет долгожданный Мессия и что родится он сегодня ночью, здесь в Вифлееме - граде Давидовом.
2-й ПАСТУХ. И ещё он сказал, что узнаем мы новорожденного Христа Спасителя по тому, как будет он в пеленах повитый лежать в яслях.
3-й ПАСТУХ. И сказал ещё ангел, что это великая радость для всех миров, во всей Земле.
ХОЗЯИН. Не морочьте мне голову, идите лучше к овцам. Но если вы считаете, что должно свершиться чудо, идите в хлев, там какая-то молодая женщина из Галилеи рожает. Может она Спасителя и родит. (Смеется)
Пастухи уходят. Хозяин поудобнее устраиваясь на топчане, кряхтит и ворчит.
ХОЗЯИН. И что доброго может прийти из Галилеи?
Стук в дверь.
ХОЗЯИН (сбрасывает одеяло, садится) Кто там ещё? Входите!
Входит Симеон.
ХОЗЯИН. А это ты, Симеон, чего тебе?
СИМЕОН. Птицы ночью поют. Это знамение. Ты знаешь, я жду Христа - утехи Израилевой уже который год. И вот сегодня пастухи сказали, - явился к ним Ангел в одеждах белых и возвестил о рождении Господа нашего, здесь в Вифлееме, граде Давидовом, как написано в Писании.
Где младенец?
ХОЗЯИН. Да вы что сегодня все с ума посходили: сперва пастухи, теперь ты. Какой младенец? Какой Спаситель? Да, в хлеву ночуют старик с женой из Галилеи. Жена у него рожает. Но разве так придет в мир Спаситель? Ты Симеон рехнулся уже от старости. Сходи, посмотри сам, но меня больше не тревожь.
Симеон уходит. Хозяин ложится на топчан, укрывается с головой. Засыпает.
Сильный стук в дверь.
Хозяин вскакивает, одеяло падает на пол.
ХОЗЯИН. (плачущим голосом). Господи, ну когда это кончится? Смогу я сегодня поспать? Кого там опять... Входите!
Входят волхвы, богато одетые, в чалмах и халатах.
1-й ВОЛХВ. (Кланяясь) Хозяин, не обессудь, что будим тебя, но дело святое и важное. Со времен пророчеств Даниила, люди ждут явления Владыки Мира, царя Иудейского. Девять месяцев назад явилась на небе новая яркая звезда над страной Иудейской. Пришли мы в Иерусалим к Ироду царю и спросили его о новом царе Иудейском. Но он сказал, что ничего не знает, но просил сообщить ему, если мы найдем этого царя.
2-й ВОЛХВ. Несколько дней назад звезда тронулась и мы пошли за ней. Шли всю ночь. Остановилась звезда над Вифлеемом. Здесь должен родиться тот, кого мы ждем!
ХОЗЯИН. Да, действительно, пришли ко мне вчера старик с женой из Галилеи. Жена у него рожает. Мест нет, так я пустил их в хлев. Может она уже и родила, но вряд ли это Мессия.
Волхвы уходят
ХОЗЯИН. Смешные люди: Ангелы, знамения, звезда тронулась... Суеверия всё это.
Укладывается на топчан.
Свет гаснет.
В темноте сцена поворачивается.
Картина вторая.
Яркий свет. Слышно пение птиц.
Хлев. Иосиф и Мария с ребенком в центре. Рядом теснятся пастухи, Симеон, бедно одетые люди. Входят волхвы, вносят дары, раскладывая их вдоль рампы сцены, падают на колени.
1-й ВОЛХВ. О радость мира! Родился новый свет и Владыка Мира предсказанный ещё в древности! Да святится имя твоё!
2-й ВОЛХВ. Наши дары (показывает рукой на дары) для него. Здесь золото, ладан, смирна. Да будет он велик и счастлив. Мир и слава ему и людей благоволение!
3-й ВОЛХВ. Но бойтесь царя Ирода, ибо он что-то замышляет против Спасителя. Ревнует его к своей славе, жестокосердный. Бойтесь его и поскорее уходите подальше. Замыслил Ирод недоброе. А мы уйдем теперь,в радости, к себе на Восток. Но уйдем другим путем, минуя Иерусалим и Ирода-злодея.
1-й ВОЛХВ. Но сначала порадуемся новорожденному.
Поют: - Славься Господь, совладыка земли и неба. Ты Свет и Надежда Мира
3.ВОЛХВ. Предвидим трудности и страдания на твоем пути. Но ты все преодолеешь и воссядешь одесную Отца небесного. И будут праведники и раскаявшиеся блаженны. И будут наказаны упорствующие в грехе и неверии...
Птицы поют громче. Восходит солнце. Начинается прекрасный день. Все медленно уходят со сцены, кланяясь.
ИОСИФ. Мария, дочь святости, мать Иисуса, мы должны спешить. Ирод - злой и жестокий. Он убил жену и трех своих сыновей только потому, что заподозрил их в заговоре против него. Пока весть о рождении святого младенца не распространилась по Иудее и не достигла Иродовых ушей, нам надо бежать. Куда? Наверное лучше всего в Египет. Недалеко и Ирод не достанет.
Подходит к одному из даров, вынимает горсть золотых монет, кладет в карман. Уходит готовить отъезд.
Мария остается одна с сыном. Склонилась над яслями и любуется младенцем.
МАРИЯ. Ой, младенец проснулся! Какие у него глаза! Он всё слышит и понимает. А выглядит совсем как годовалый! Сын Божий, Господин мой!
Мария становится на колени и молится.
МАРИЯ. Отче Благий! Благодарю тебя, что избрал меня для явления в мир Святого младенца сего. Спаси и сохрани нас в эти смутные времена.
ИОСИФ (входит). Все готово. Я купил осла, собрал все для дороги. Идем Мария, да хранит нас Бог!
Мария нагибается над яслями, берет младенца, прижимает к себе и вместе с Иосифом уходят. Иосиф несет дары.
Затемнение. Сцена поворачивается.
Картина третья.
Опять коморка хозяина.
Хозяин стоит на пороге и смотрит вслед удаляющимся Иосифу и Марии.
ХОЗЯИН. Странные люди. Поверили, что Христос может родиться в хлеву. Фарисеи и книжники говорят, что он, Мессия придет в мир во славе, как богатырь на боевом коне и уничтожит врагов детей израилевых и станут иудеи владеть миром во веки веков...
А это? Сын плотника из Назарета, разве он может стать Спасителем и Владыкой Мира? Глупые люди!!!
Подходит к топчану, ложится, накрывается одеялом.
ХОЗЯИН (ворчит) Ночь прошла, а сна не было. Надо ещё поспать...
Занавес.
Конец первого акта.
Акт второй
Картина первая
Иерусалим. Иерусалимский храм. У входа в храм сидят старцы-фарисеи. Среди них мальчик Иисус.
1-й СТАРЕЦ. Да! Очень важно, чтобы среди неверующих грешников, бестрепетно преступающих заветы бога, жило хотя бы несколько праведников. Они как свет в ночи будут светить тем, кто ищет Божьей правды и справедливости.
2-й СТАРЕЦ. Да! Это так! Вспомните Содом и Гоморру. Как Лот испрашивал ангелов, посланников Божьих, о десяти праведниках в этих нечестивых городах и как ангелы говорили, что города спасутся, если в них найдется этот десяток праведников среди тысяч и тысяч грешников. Ибо рано или поздно грешники убедятся, что земная жизнь, где зреет зло, разврат и несправедливость, приводит только к ужасной, бессмысленной смерти. И когда это произойдет, то эти грешники могут обратиться к праведникам с просьбой показать путь к богоугодной жизни в которой справедливость и добро являются целью и смыслом.
ВСЕ ХОРОМ. Да! Это так! Ты говоришь правильно!
ИИСУС. Позвольте вас спросить о том, что вы называете справедливость? Но вначале я хочу рассказать о нашем лавочнике...
1-й СТАРЕЦ ВТОРОМУ. Чей это мальчик? Он с нами уже второй день сидит здесь и всё внимательно слушает.
2-й СТАРЕЦ. Говорят это сын Иосифа и Марии из Назарета. И удивительно, что он в его малые годы интересуется делами веры.
Подросток ИИСУС. Так вот. В нашем маленьком городке лет пять назад появился человек, который открыл продуктовую лавку. Начал он с малого, продавая уголь и оливковое масло, сыр и пшеницу, инструменты для крестьянской работы. Два года назад случился засушливый год. От жары пострадали все посевы, а в овечьих стадах случилась заразная болезнь.
И тогда лавочник, у которого были запасы в закромах и подвалах, сделал должниками своими многих людей, продавая им всё втридорога. Сейчас он один из самых богатых людей в нашем городе. Он купил большое стадо овец и набрал из должников пастухов для своего стада. Этот лавочник, разбогатев, сшил себе широкую налобную повязку, стал старостой в нашей синагоге и молится даже на площади, переходя её, и для этого останавливается, шепчет молитвы и воздевает руки к небу. И это видят все. Так вот я хочу спросить вас, уважаемые Учителя, праведны ли его дела и поступки? Многие в нашем городе говорят и спорят об этом, но никак не могут согласиться между собой.
1-й СТАРЕЦ. Да! Трудный вопрос ты нам задал! С одной стороны этот лавочник не крал, не убивал и даже помог городу перенести тяжелый год. С другой... С другой... Ох и трудно же ответить на твой вопрос.
2-й СТАРЕЦ. И ведь как ты говоришь, он молится и днем и вечером, а это говорит о его набожности. Но... Но… Что-то здесь не так... Что-то есть в этом противное праведности... А что, я и сам не знаю!
ИИСУС. Позвольте, уважаемые, сказать, как я это понимаю. Бог создал Адама и Еву безгрешными, но переступив его заветы, соблазненные Сатаной принявшим облик змия, наши прародители согрешили, были наказаны Богом и изгнаны из Рая. Тот первородный грех довлеет над людьми. Но праведники, сознавая свою изначальную греховность, борются с грехом внутри себя, стараясь жить по любви и правде.
А этот лавочник грешен вдвойне. Во-первых, потому что преступил Божьи Законы, воспользовавшись человеческой бедой и нажив на этом состояние, а во-вторых, потому, что будучи грешен, изображает из себя праведника и верующего, выставляя это на показ. Он лицемер и гнев Господень рано или поздно падет на его голову...
И ещё я думаю о том, что где появляются деньги, богатство там исчезает вера.
1-й СТАРЕЦ. Да он просто маленький мудрец! Он берет на себя смелость судить людей!
2-й СТАРЕЦ. Как смело он говорит. Ведь и мы знаем много таких псевдоверующих и псевдоправедников. Но мы об этом не говорим вслух, потому что эти люди богаты и влиятельны. И вправду говорят: «Устами младенца глаголет истина.»
Из-за угла появляются Иосиф и Мария.
ИОСИФ.(Марии). Мне говорили, что видели его здесь, в преддверии храма.
МАРИЯ. Как он мог? Ведь знает, что мы волнуемся. Он всегда был такой послушный, робкий мальчик.
ИОСИФ. Заметив сына. - А, вот он где! Иисус, почему ты здесь? Мы вернулись с полдороги, чтобы разыскать тебя!
МАРИЯ. Сынок! Как ты мог оставить нас, своих родителей, зная, что мы будем волноваться?
ИИСУС. Простите меня! Но я вдруг понял, что Бог и истина для меня дороже всего на свете. И решил поговорить с этими уважаемыми старейшинами о тех вопросах, которые меня волнуют больше всего: о справедливости, о добре и зле, искренности и лицемерии. Эти беседы породили во мне новые мысли и новые стремления. Идемте и благословит Господь этих уважаемых старцев.
Уходят.
ИОСИФ.(уходя) Ну ты хотя бы предупредил нас с матерью, что остаёшься.
ИИСУС. Да. И вы бы мне не разрешили...
Все трое скрываются за углом.
1-й СТАРЕЦ. Этот ребенок вырастет великим человеком. Я никогда еще не слышал таких разумных речей от детей.
2-й СТАРЕЦ. Этого человека ждет не только великое будущее, но и великое страдание. Люди не любят, когда говорят правду о них и жестоко расправляются с теми, кто способен на это. Дай Бог избежать ему великих несчастий в его взрослой жизни!
Старцы расходятся, обсуждая слова Иисуса:
3-й СТАРЕЦ. Надо же, из Назарета, а такой умный.
4-й СТАРЕЦ. Он говорил, что этот лавочник вдвое грешен. Это опасные рассуждения.
Картина вторая
Иоанн Креститель, Петр, Андрей Иоанн, Иаков на берегу реки Иордан. Иоанн в грубой верблюжьей одежде. Входит толпа фарисеев.
1-й ФАРИСЕЙ. Где же он?
2-й ФАРИСЕЙ. Говорят, он похож на Илию. А ещё говорят, что очень груб.
Подходят к Иоанну.
1-й ФАРИСЕЙ. Говорят, ты крестишь водой, Учитель?
ИОАНН. Да крещу... Но тот, кто будет крестить Духом Святым и Огнем придет после меня. И я говорю вам прямо: покайтесь, змеиное отродье. Кто сказал вам, что вы сможете избежать Божьего гнева? О фарисеи, лицемеры!
2-й ФАРИСЕЙ. Но, как же так, ведь Отец то у нас один – Авраам!
ИОАНН. Не оправдывайтесь тем, что отец у вас один. Бог может, если захочет, из простых камней воссоздать потомство адамово. Поэтому, прежде крещения покайтесь... Уже и топор лежит у корней неплодных дерев. Будут они срублены и брошены в огонь!
Фарисеи в страхе уходят, ругая Иоанна.
ИОАНН. Эти лицемеры, первые предадут Сына Божьего, для которого я послан выровнять его пути...
Вдали появляется Иисус. Подходит к Иоанну. Иоанн узнает его, кланяется.
ИОАНН. Зачем, Сын Божий, ты пришел ко мне?
ИИСУС. Креститься!
ИОАНН. Но я недостоин. Это мне надо принять крещение от тебя.
ИИСУС. Делай Иоанн что тебе предназначено. Ты должен крестить меня, ибо необходимо исполнить Заветы.
Иоанн окропляет водой Иисуса, крестит его на глазах будущих его учеников. Вспыхивает луч света, который падает с небес на Иисуса Христа. Раздается громовой голос: «Сей, есть сын мой возлюбленный, в котором мое Благоволение!»
Все падают на колени. Иисус медленно уходит. Иоанн Креститель уходит тоже. Андрей, Иоанн, Петр спешат за Иисусом.
АНДРЕЙ. Догоняют Иисуса: - Куда ты идешь, Учитель?
ИИСУС. Настало время проповедей подлинной веры. Ступайте за мной и будете моими учениками
ПЕТР. Учитель! Мы простые рыбаки, разве можем мы быть твоими учениками?
ИИСУС. А я говорю вам, Блаженны нищие духом, ибо ваше будет Царствие Небесное. Теперь будете ловцами душ человеческих в этом мире и не только в Израиле.
АНДРЕЙ. Учитель! Но Моисей говорил о Израиле, как о народе избранном.
ИИСУС. Бог один для всех! И все верующие истинно едины в Боге. И когда фарисеи говорят, что только иудей может попасть в царствие небесное – не верьте. Ибо Бог для всех и все для Бога.
Уходят. На сцене появляются стражники.
1-й СТРАЖНИК. Где этот нищий пророк, которого зовут Иоанн Креститель?
2-й СТРАЖНИК. Ирод приказал арестовать его, не бить. Сдается мне, царь боится пророка.
1-й СТРАЖНИК. Может быть! Говорят этот Иоанн делает чудеса, груб с фарисеями и никого не боится.
2-й СТРАЖНИК. Вижу его. Он один, слава Богу!
1-й СТРАЖНИК. Я его боюсь. Если он пророк, то...
ИОАНН. (появляясь на сцене) Что вам нужно?
1-й СТРАЖНИК. Царь велел тебя арестовать, Учитель.
2-й СТРАЖНИК. И доставить во дворец.
ИОАНН.(В сторону зала) Исполняется писание. Настает время моей погибели. Но я видел его, посланца Бога! Теперь могу и умереть. (Стражникам) Идемте…
Уходит и стражники идут за ним.
Картина третья
Гора вблизи Геннисаретского моря.
На горах Иисус из Назарета, ученики, толпа.
ИИСУС. Я не противник закона. Я пришел на землю, чтобы восполнить его. Фарисеи - лицемеры хотят меня обвинитьь, ибо я обличаю их грехи и неправду, но я долго думал и говорю, что жизнь можно выразить через несколько главных заповедей. Следуя этим заповедям, можно достичь святой жизни.
ПЕТР. Учитель, поведай их нам.
ИИСУС. Слушайте и запоминайте:
- Всякий гневающийся на брата своего напрасно подлежит суду, ибо держит гнев в душе своей и отравляет сердце свое черными помыслами. Очистись душой и дела твои станут чисты…
- Не смотри на женщину, как на предмет любострастия, ибо она половина твоя, равная тебе самому и заключив с ней брак, знай, что это навечно.
Ибо брак установлен Богом, как союз нерасторжимый.
- Не клянись, значит, не употребляй имя Божье всуе и во лжи. Но так как на земле всё сотворено Богом, то и клясться небом или землей, Иерусалимом или своей головой есть клятва с именем Бога, пустая клятва для достижения мелких мирских целей.
- Не отвечай злом на зло, но только добром и вместе не попустительствуй злу и выражай к нему своё отношение безбоязненно и нелицеприятно.
- Просящему у тебя дай, ибо, давая, берешь для себя Божье одобрение. Не копи, не собирай злата, ибо это против Бога.
- Молись и не унывай.
- Храните сердца ваши, как очи ваши, ибо через сердце проистекает духовный, небесный свет веры. Но так же и злодейство проистекает в мир через сердце. Берегите и очищайте молитвой и сердце очи ваши.
- Кто думает сочетать службу Богу и Мамоне, тот подобен желающему угодить двум господам. Господь влечет нас к небесному и вечному, а богатство к земному и тленному.
- Заботьтесь о спасении души, а заботы о пище, питье и одежде томительны и отвлекают нас от забот о вечном. А Бог нас не оставит...
- Ищите прежде царствие Божие и Правду его...
- Возлюби ближнего, как себя самого.
ИУДА из Кариот. А кто ближний мой?
ИИСУС. (Показывая на нищего и на больного) А ближний, это всякий, кто живет сегодня и сейчас рядом или недалеко. Ибо близость определяется не только родственными узами, но и состоянием души и чувством радости, что каждый, кто живет с вами в одно время, близок вам, особенно близок к вам тот, кто нуждается: увечные, немощные, беззащитные. Богатые и знатные тоже вам близки, но они в вас не нуждаются и потому ваша близость остается в потенции. А вот рабы господ в вас нуждаются, им нужна ваша помощь и сострадание. Они уверуют в первую очередь, ибо они нищие телом и духом. А богатые любят деньги, плотские удовольствия и власть над другими людьми. Им бог не нужен, потому что они считают, что за деньги можно купить все и даже свободу, хотя конечно они не свободны, а рабы денег…
Иисус сделал паузу, задумался. Толпа напряженно слушает и ждет продолжения.
Юноша ИОАНН просит. Учитель, продолжи. Мы внимательно слушаем тебя.
ИИСУС. Сатана соблазняет богатых и фарисеев гордыней, а Бог не может помешать жадности, тщеславию и себялюбию овладевающему их сердцами, мыслями и поступками...
И остаются они неприкаянными и в своем падении не любящие не только людей, но и себя. Они играют роль независимых, пока старость или болезнь не покажут им их истинное место в мире. Часто их разочарование становится причиной ненависти к другим людям, к близким и тем более к дальним...
ИУДА. Но могу ли я помочь всем, Учитель? И потом, чем я смогу помочь? Ведь я бедный пастух. Единственное, что я делаю хорошо, так это считаю: овец, людей, деньги...
ИИСУС. (Долго смотрит на него) Вот и будешь казначеем! (Обращаясь к народу) - Я радуюсь, что меня слушают и понимают такие как вы простые люди, но я знаю, что книжники и фарисеи люди учёные и гордые, будут против меня и тем самым против Отца моего и вашего. Он Отец, Креатор скрыл великие тайны от умников, ибо они возгордились своею ученостью и возгордившись, «пасут себя самих», забывая о нуждах, чаяниях неученых, простых людей. Они лицемеры и поэтому выставляют свою веру, которая есть скрытое неверие.
Они носят широкие налобные повязки, молятся всегда на виду, любят занимать первые места в собраниях. Но верить в Отца – значит жертвовать собой, в том числе и материальными благами. А они хотят только преумножать свои богатства. Поэтому они ненавидят меня, посланного Отцом в мир погрязший во лжи и лицемерии.
Фарисеи, считая себя учителями народа, хотят за это получать награды земные: славу, деньги, почет. Но это гордыня самомнения.
Если раб пашет или пасет скот, то считает ли это его господин заслугой? Думается, что нет. Так же веруя и творя добрые дела, мы должны смотреть на это, как на свой долг, а на себя, как на прилежных рабов. В этом суть веры Божьей, а воздаяние придет по делам вашим, не по словам только и жестам. Фарисеи и книжники сделали веру свою профессией, зарабатывают деньги и думают, что служат Богу…
ИИСУС замолчал, посмотрел на темнеющее вечернее небо.
- Братия! Время позднее и нам пора расходиться.
Иисус уходит. Люди расходятся.
Картина четвертая
Иисус на берегу Галилейского моря у костра под луной, сидит с учениками после дня Нагорной проповеди.
ИИСУС. Я слышал тогда ропот непонимания в толпе. Но я не хотел толковать подробно и только вам открываю.
Ибо люди должны не только слушать, но и думать о сказанном. И когда истина будет результатом их раздумий, тогда они будут верить, как себе. Но если чего не смогут понять обратятся к вам, а вы, носители Духа Святого, станете учителями, проповедниками, пастырями церкви верующих и блаженных.
ПЕТР. Учитель! Если говорить честно, то я многого не понял, хотя хочу понять и вижу, что ты говоришь истину. Но поясни нам!
ИИСУС. Сегодня я говорил о заповедях Блаженства. И ещё хочу повторить их для вас.
ФОМА. Думаю, что люди в Иудее так развращены, что не верят ни в бога, ни в Сатану и я думаю...
ИИСУС. (Перебивает Фому) Эх, Фома, Фома! Плохо ты знаешь людей. Они могут быть злыми, а могут быть и добрыми. Это зависит не только от того, как с ними говорить и поступать, но и как о них думать. Ищите в человеке хорошее, а не плохое и говори с ними об этом… Но вернемся к заповедям.
ИУДА из Кариот. Как понять, что «блаженны нищие духом», и так далее. Нас учили, что быть богатым и сильным, значит соответствовать Божьим установлениям. Только те, кто не имеет - хотят...
ИИСУС. (Прерывает). Это фарисейские установления, но не Божьи законы. Ибо не гордящиеся, но униженные, не богатые, а щедрые духом унаследуют царствие небесное. Всегда и сейчас, на рубеже времён, мы видим псевдоверующих, озабоченных земным, но не небесным, претендующих на жизнь вечную, говорящих мы вместо я, пытающихся скопом вломиться в царство небесное, будущее царство вечной жизни. Но, повторяю, путь этот тернист, а врата в царствие небесное узки. Зато там на престоле восседают только те, кто не говорит - мы избранные, а говорит - мы верующие. Да будет так!
ПЕТР. Прости Учитель, но я простой человек и мне трудно запомнить сразу и заветы и их толкования, но я понял, что простые люди, такие, как мы с вами, верят в Бога и Сына Человеческого и войдут в Царствие небесное через свою простоту и веру, а мудрые и гордящиеся останутся вне их пределов. Я знаю хорошую поговорку: «На всякого мудреца довольно простоты» и это истинно.
ИИСУС. Вижу Петр – ты правильно понял. Это вам пригодится, когда меня не будет, а вы будете проповедовать слово Божие по всей Земле...
ПЕТР. Учитель, объясни ещё раз, что значит: «кроткие наследуют землю». Неужели можно уговорами и молитвами заставить злодея и алчного человека отказаться от злодеяний и поклонения Мамоне?
ИИСУС. А ты попробуй! Объясни, что бог дает силы слабому и мягкому, такому как зеленый росток, а сильное и жесткое погибает, как гниет и падает большое дерево. Говори, кто много копит, тот много и теряет.
И если ты это будешь делать любя и прощая, готовься к гонениям. Бог не забудет тебя. Не бывает так, чтобы человек сохранил силу до глубокой старости. И только кроткий остается таким до конца... Помните это.
…Помните! Через праведников спасется мир! Пусть вас пока не много, но никогда много и не будет. Найдите в себе силы в одиночку противостоять лжи и лицемериею наряженных в одежды праведников и подражающих их искренности. Людей можно обмануть, но Бога нет. Бог читает в ваших душах и видит уклонения к Сатане в самых малых проявлениях. Бойтесь неискренности в себе больше внешней лжи. Ибо те, кто открыто лгут, пытаются обмануть людей, а те, кто не искренен внутри, пытаются обмануть Бога.
А это преступление намного тяжелее первого, потому что целью обмана становится Бог, Отец небесный, Креатор всего живого и мертвого под небом.
Запомните! Праведник пришел в мир, чтобы страдать. Грешник, чтобы искать радости в земном и животном. Праведник стремится к Богу и тем самым может рассчитывать на бессмертие. Он и окружающих призывает и тянет за собой к небу.
Грешник всегда живет среди земных благ и уверяет себя и других что в этой земной жизни можно найти небесные сокровища. Будто можно в животной радости найти божественные ценности. Но вы все знаете, что это не так, что это козни Сатаны, который через сиюминутные развлечения подкупает совесть, душу человека, подменяя вечное временным, а потом, когда грешник продаст душу говорит ему: «Ты сам решил! Это дело твоих рук! Я заманивал тебя, не скрою, но ведь ты сам соблазнился. Это твой грех, тебе и отвечать!..».
Бойтесь Сатаны, братия, ибо он стремится проникнуть в души человеческие неслышимый и невидимый и соблазняет, возбудив сомнения и неверие в душах уже готовых к восприятию козней лжи!..
ИОАНН ЗАВЕДЕЕВ - Учитель! Что есть праведность?
Иисус подумав, отвечает.
ИИСУС. А я говорю: богатство грех, ибо богатство дает видимость счастья, занимая все помыслы и дела человека богатого. Уже не остается времени, чтобы думать о Боге. Мало того, богатый человек, подобно плохому дереву дает только плохие плоды, ибо через алчность и сребролюбие в мир проникает Сатана.
ПЕТР. Учитель, но ведь мы живем в таком мире, где и предания поощряют стремление быть богатым.
ИИСУС. Да, это так. Но это, есть отступление от закона, извращение его сути. Где и когда вы видели богатых и довольных своими богатствами пророков? А именно они, пророки, а не фарисеи, должны быть примерами для вас. И когда я говорю, что я не против закона, а пришел восстановить закон, я прежде всего думаю о тех грешниках которые считая себя праведниками, торгуют в храме. О тех людях, которым страсть к обогащению заменяет Бога.
Простые же люди, глядя на этих псевдо учителей, думают – а я чем хуже. Вот ты, Петр, рыбак. Много ли денег ты зарабатываешь на рыбной ловле?
ПЕТР. Нет Учитель. Едва хватает на еду, на ремонт дома и лодки. Да и едим мы почти одну рыбу.
ИИСУС. Ну вот. Ты в поте лица добываешь свой хлеб, а богатый, пользуется услугами других, берет проценты, дает деньги в рост. И его совесть молчит. А там, где совесть умолкает, там уже нет Бога. Там человек заботится о теле, ищет наслаждений и ненавидит праведников, потому что его больная совесть ему покоя не дает. Ему хочется, чтобы все стали такими же – потерявшими совесть. Когда мы просим у Бога того, что нам недостает, тогда мы умаляем себя, а его превозносим, верим, что он поможет нам! И тогда он откликается. «Блаженны плачущие, ибо они утешатся».
ИОАНН. Учитель, почему есть зло, почему люди страдают и умирают?
ИИСУС. Поставим вопрос иначе... Что происходит, когда люди страдают и умирают? Праведник в этом мире страдает, но радуется, ибо это испытание, которое посылает Бог. Праведность и вера, это смирение и упование на Бога, ибо Царствие Божие не от мира сего.
Но человеческий эгоизм, безразличие, сопротивление добру, глупость, гордыня, нахальство – всегда были и будут причиной страдания и горя. В человеке живет первородный грех. Но я пришел спасти вас, пострадать за вас! Думая о себе, думайте, как о постороннем. Вначале Бог, потом другие и только потом я. Если вы будете повторять это, Бог вам поможет.
ИОАНН. Чем Бог может утешить нас?
ИИСУС. Он придает нам мужество, вселяет успокоение, становится нашим старшим другом, сострадает вам, ставит новые цели. Но путь в Царство Божие лежит через узкие врата и лишь праведники спасутся!!!
- «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю».
Иначе говоря, это стойкие люди, которые выстояли против бед и несчастий, не озлобились, а остались кроткими.
- «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся».
Правда здесь - это правда царствия Божьего. Ищите правду, а остальное приложится. И когда мы стремимся к правде Бога, мы не испытываем разочарования потому, что эта правда вечна!
- «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут».
Это путь прощения и отсутствия мести. Простить и забыть, зная что здесь мы все находимся между жизнью и смертью. Заботьтесь о других и о вас позаботятся. Простите своим обидчикам и вам Богом воздастся.
- «Блаженны чистые сердцем ибо они бога узрят».
Чистые сердцем – это те, кто способен любить, то есть сострадать другому. Любить других – это свойство души, выработанное в человеке через личный опыт сомнения и даже отрицания. Не бывает веры без любви. Но любовь без веры бывает. Мы не всегда чисты и не все. Кто грешил и покаялся – тот очистился. Кто совершил проступок, кто содеял преступление, тот может очиститься, покаявшись и раскаявшись.
Люди грешны первородным грехом и каяться – это значит преодолеть эту греховность. Не всегда и не всем это удается. Но те, кто очистились, те уверовали. Вечная борьба Бога и Сатаны за человеческие души, это борьба чистоты с грехом. Чистые сердцем – это те, кто отказался от эгоизма и пришел через любовь к Богу. Но борьба эта продолжается всю жизнь. Только Иисус безгрешен – тот, кто это понимает, тот чист помыслами.
- «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими».
Все под Богом ходим. А Бог говорит – живите дружно, любите не только родственников, друзей, но и врагов своих и исповедуя мир, будете Божьими детьми. Бог вас любит. Любите других так, как любит вас Бог – прощая ваши грехи и надеясь на вас...
- «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царствие небесное».
Не уставайте твердить о Божьих законах, о заветах Божественных и вы в награду станете блаженным праведником. Вас будут поносить и гнать, но вы радуйтесь, потому что в мире существует только одна правда – Божья и потому – радуйтесь.
- «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за меня. Радуйтесь и веселитесь тогда, ибо велика ваша награда на небесах».
Если вас будут поносить, притеснять и лживо говорить о вас худое и все это вы будете терпеть за свою веру в Меня, то не печальтесь, а радуйтесь потому что вас ожидает великая, самая большая награда на небесах, то есть особенно высокая степень вечного блаженства.
Хочу объяснить вам, что Заповеди Божие о жизни – это путь к радости и счастью, уже здесь в грешном мире, потому что исполнение этих Заповедей приведет вас к спокойствию и удовлетворенностью вашей жизнью.
Исполнение Заповедей поможет вам относиться и к смерти надлежащим образом как к порогу, через который обязательно переступят все. Вы будете лишены страха небытия, ибо Бог позволит вашим душам, воспитанным на Заповедях, чувствовать радость единения со Всевышним после земной смерти.
Вы сможете за гробом обрести вечность и войти в Царствие небесное. Не бойтесь потерять тело, но бойтесь потерять душу. Поэтому будьте преданы делу Веры и вам воздастся...
Луна уходит с неба, костер гаснет, Иисус и его ученики засыпают. Наступает темнота ночи...
Картина пятая
Сцену разделяет стена между дворами Каиафы и его зятя Анны. Двор Каиафы. Входят Анна и Каиафа.
АННА. Кто он такой? Я слышал что-то о нем и знаю, что среди своих он называет себя Сыном Божьим.
КАИАФА. Я думаю, что это очередной псевдопророк. Хотя, рассказывают, что он творит чудеса, что он оживляет даже людей. Какой-то Лазарь ожил после трех дней в гробу. Ещё он говорит, что его последователи будут жить с ним вместе на небе.
АННА. Он опасный человек. Даже если он чудотворец. Ибо основа еврейской истории в богоизбранности народа, не человека, или каких-то людей. Сегодня мы терпим римское владычество, но придет время и от Рима камня не останется, а еврейский народ, Израиль будет жить.
Римский гнет – это Божье испытание за грехи израильского народа. Мы его забудем, рано или поздно, но такие, как этот Христос – опасны, ибо они вносят смуту в сердцевину веры. Они противопоставляют слабого, жалкого одиночку целому народу. И вправду, трудно представить, что Бог будет разбираться с каждым в отдельности. Только весь народ может рассчитывать на милосердие Божье, как впрочем, и на его гнев.
Личное бессмертие, личные заслуги перед Богом – это просто глупая иллюзия и потому он опасен, этот назарянин. Возможно он посланец, но не Бога а Сатаны, а потому он достоин смерти.
КАИАФА. Я тоже так думаю. Даже, если как рассказывают, Этот Иисус из Назарета кроток как Агнец, он может принести еврейскому народу много горя и страданий. Все, кто его слушает и верит ему разбегутся, как только мы его возьмем. Он говорит смешные слова: - Если ударили по правой щеке, подставь левую.
Ха! Вот и посмотрим!
АННА. Рано смеетесь, его надо ещё схватить.
КАИАФА. Я уже распорядился. Среди его учеников есть один по имени Иуда. Он из Кариот. Мы уже сговорились, что он приведет нас к нему и укажет на него в толпе.
АННА. Это лучше сделать здесь, в Иерусалиме, но поскорее, до Пасхи. Иначе он может уйти, укрыться в многолюдье праздника.
А этот Иуда надежный человек?
КАИАФА. Очень любит деньги. Поэтому он у них казначей. (Смеется). Эх, грехи, грехи-и-и наши!!
АННА. Значит, быть тому. А грех убийства будет на этом гордеце Пилате.
КАИАФА. Решено! Ну, мне пора идти.
АННА. И мне тоже.
Оба уходят. Каиафа в свой дом, Анна к себе во двор. Сцена темнеет
Занавес.
Конец второго акта.
Акт третий
Картина первая
Дом одного из старцев, с которыми Иисус беседовал в юности. Большая горница. Пятница перед Пасхой. Иисус и ученики сидят вокруг стола.
ИИСУС. Пасха в таком виде, как мы её совершаем сегодня не повторится более, пока в будущие века в торжествующей церкви не совершится записанное в книгах Бытия.
ПЕТР. Позволь, Учитель, начать нашу Пасху и поедание закланного агнеца.
ИИСУС. Приступим и выпьем первую чашу после согласной молитвы Отцу нашему небесному. (Молится)
«Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя твоё; да приидет царствие твое; да будет воля твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого; яко твое есть царствие и сила и слава вo веки. Аминь!»
Прочитав молитву и отпив глоток, передает Петру, который сидит справа и так по кругу до Иоанна, который слева. Потом в тишине вкушают агнеца, закусывая опреслоками (пресным хлебом) и горькими травами.
Затем Иисус выходит из-за стола и сняв верхнюю одежду, остается в тунике. Берет полотенце, перепоясывается им, наливает воду из кувшина в таз и начинает мыть ноги ученикам. начав с Петра.
ПЕТР.(Испуганно) Не дам! Не дам умыть мои ноги. Не достоин я. Нет, не достоин! Лучше я сам!
ИИСУС. Ты Петр не знаешь моих мыслей! Зачем прекословишь? Или ты ставишь свой ум выше моего? Если так не будешь иметь чести со мной и будешь отлучен.
Петр соглашается и Иисус омывает ноги ему и всем ученикам.
ИИСУС. Все это сделал я, чтобы показать вам как надо служить с любовью друг другу, что бы не гордились вы друг перед другом, а услужали бы. Это символ. Ибо вы чисты… (Подумав, глядя на Иуду, добавляет) Но не все. Истинно, истинно говорю вам, один из вас предаст меня!!!
За столом шум.
ФИЛИП, ИОАНН, АНДРЕЙ. Не я ли, Господи?
ИУДА. (Тихо) Не я ли, Учитель?
ИИСУС. Ты сам сказал...
ИОАНН. Господи, кто это? Ты знаешь?
ИИСУС. Тот, кому дам хлеб, омочив его, тот... И горе тому, ибо предает Сына Человеческого.
Видя, как Иуда, злобно сверкнув глазами, смотрит ему в лицо, махнул рукой, прощаясь.
ИИСУС. Делай скорее, что ты задумал.
Иуда, схватив ковчежец с деньгами, выскакивает из-за стола и убегает.
ИИСУС. А теперь. (Берет заранее приготовленный хлеб). А теперь. (Смотрит вверх и шепчет молитву, преломляет хлеб и раздает по кусочку ученикам). Сие есть тело моё!
Берет чашу с вином.
ИИСУС. Пейте из неё все. Сиё есть кровь моя Нового Завета, пролитая за многих во оставление и искупление их грехов. Новый Завет, взамен Ветхого скрепляется кровью моею, которая должна пролиться... Творите сие в моё воспоминание.
Все едят и пьют.
ИИСУС. Ныне прославится Сын человеческий и Бог прославится в нем. Ибо, дети, не долго мне с вами быть, Как я говорил прежде иудеям, так теперь и вам говорю, что отхожу от вас путем, которым вы не можете идти за мной, оставляя вас в мире для продолжения дела моего. Оставляю вам заповедь новую, любить друг друга, как вы мною были любимы.
ПЕТР. Господи, куда ты уходишь от нас?
ИИСУС. Вы за мной не можете идти. Но в будущем, Петр, пойдешь ли ты тем же путем мучения?
ПЕТР. Господи, возьми меня с собой, ибо я самый верный твой ученик! Пойду за тобой на смерть и терзания...
ИИСУС. Симон, Симон. Это Сатана такими речами искушает тебя. Но я буду молиться за всех вас, и за тебя Петр, хотя предашь меня трижды, когда ещё петух не пропоет. Потом ты станешь каяться и станешь примером самоотверженности для всех!
ПЕТР. Не может быть, Господи! За ради тебя я готов идти и в темницу.
ИИСУС. Истинно, истинно говорю тебе. Ещё и петух не пропоет, как трижды отречешься от меня. Поэтому не гордись, а свершив проступок, покайся. В этом твой подвиг будущий.
А всем вам говорю. После ухода моего, жизнь ваша переменится и будете вы оставлены без еды, пития, одежды, ибо злоба людская противу меня падет на ваши головы. А потому надо будет брать вам и питье, и одежду. Когда придет на то время, возьму вас к себе в Вечные обители Отца Небесного.
ФИЛИПП. Господи! Но мы не знаем, куда ты уходишь.
ИИСУС. Я есть Путь и через меня вы попадете в Вечность к Отцу моему.
ФИЛИПП. Господи, покажи нам Отца!
ИИСУС. Зная меня, видя мои дела, вы уже видели Отца моего. Ибо Отец и я есть одно...
В утешение я пошлю вам Духа Святого, духа истины и будете вы мудры и святы с этим Духом. Лишь бы любили Бога и исполняли Заповеди. Не оставлю вас сиротами и приду к вам!!!
ИУДА (Левей). Но почему ты явишься только нам, но не всему миру?
ИИСУС. Я явлюсь последователям, но не тем, кто не верит в Отца моего, кто гонит меня. К последователям моим, кто верит мне и кто исполняет мои заветы. И тот Дух Святой, что ниспошлю на вас, научит вас всему, откроет тайну жизни духовной и объяснит вам всё, что я хотел сказать вам, и говорил и думал...
А теперь мир мой даю вам и перед расставанием говорю вам: Радуйтесь, что отхожу я к Отцу моему, ибо Отец более меня есть, ибо он Бог, а я Сын Его - Богочеловек. Сатана не может победить меня, ибо нет более того, в чём он может властвовать. И на вас перейдет благодать Божья и вы не будете бояться Князя Тьмы. А теперь встаньте и выходим, ибо время близится.
Все выходят на улицу. Остановились на минуту на улице, возле дома.
ИИСУС. Еще хочу сказать вам... Я есть лоза истинная, а Отец мой есть Делатель. И я послан в мир для плодоношения. Кто не плодоносит, не доказывает веры своей делами своими, тот будет отсечен от лозы. Через молитвы, общаясь со мной, вы получите по вере своей. Вы мои друзья и продолжатели дела моего на Земле. Любите друг друга, и через дела добра и веры обретете жизнь вечную. Не бойтесь ненависти мира сего, ибо он погряз в грехе и упорствует.
Отец через меня ниспошлет вам Духа Истины, который через вас будет свидетельствовать обо мне. Иудеи будут убивать вас под видом дела богоугодного, но не смущайтесь, ибо правда и истина за вами. И одержите вы победу над миром сим, во зле лежащем.
ИОАНН. Господи! Если ты хочешь основать Царствие Небесное, то почему ты уходишь? А если не хочешь, то почему обещаешь вернуться опять?
ИИСУС. Недолго вы будете не видеть меня. Через Духа Святого сможете общаться со мной, и когда поскорбите и восплачете, потом и возрадуетесь, но только узнав, что мои предсказания истинны. Я воссиял от Отца и пришел в мир, а оставляя мир, я иду к Отцу.
УЧЕНИКИ. Истинно! Истинно! Ты Господь, Сын Божий!!!
ИИСУС. Ныне веруете?! Но вера ваша пока несовершенна. И это проявится вскоре. Все это говорю я вам, чтобы имели во мне мир, чтобы не пали духом в предстоящих испытаниях, помня, что я предупреждал вас заранее. (Поднимает голову и шепчет) Отец, приходит час, прославь Сына своего и Сын прославит Тебя
ПЕТР. Учитель, куда мы идем?
ИИСУС. Хочу я помолиться в тиши и уединении в последний раз. Идем мы в Гефсиманию, где с вами уже не один раз проводили дни и вечера в беседах. Приблизился час испытаний и близко время предательства и страданий моих. Скоро расстанемся и хочу я, чтобы вы были рядом со мной в минуты страданий и горя.
ИОАНН, ПЕТР, ИАКОВ... Мы с тобой идем, Учитель. Веди нас Господь!..
Занавес. Конец третьего акта.
Акт четвертый.
Картина первая
Елеонская гора. Гефсиманский сад. Ночь. Полнолуние.
Входят Иисус с ученикам.
ИИСУС. Побудьте здесь, а я отойду, помолюсь Отцу.
ПЕТР. И я с тобой, Учитель!
ИАКОВ, ИОАНН. И мы, если позволишь, Учитель!
ИИСУС. Не долго осталось ждать!
ПЕТР. Что он говорит? Мы к нему должны быть поближе. Я опасаюсь за него...
ИИСУС. Подождите здесь, но не спите. Уже время при вратах...
Отходит, падает на колени, плачет и молится:
ИИСУС. Отец мой, если можешь, да минует меня чаша сия. Но если ты решил, то и я согласен... Ибо смерть страшна и противна сути моей, как Богочеловека. Но Отче Благой, как ты решишь, так и будет. Только помоги пройти через боль страдания и унижения достойно.
Возвращается к ученикам.
ИИСУС. Не спите братия, молитесь, ибо дух бодр, когда плоть немощна. Бодритесь. Скорбит душа моя в преддверии испытаний.
Отходит, встаёт на колени и воздевает руки к небу.
ИИСУС. Боже, зачем оставляешь меня одного, чтобы проверить меня, подготовить? На все воля твоя, Отче!
Возвращается к ученикам.
ИИСУС. Снова дремлете? Приближается час, когда Сын Человеческий будет предан в руки врагов его, грешников...
Слышен шум. Мелькают огни факелов. Все сбиваются в кучу, прикрывая Иисуса.
ФОМА. Господи! Что делать нам? Их так много, нас так мало.
ИИСУС. Идем им навстречу, ибо так решил Всевышний!
Толпа римских воинов и служителей первосвященников и фарисеев входят на сцену. Впереди Иуда из Кариот и командир отряда.
ИУДА. (Командиру). Кого я поцелую, тот и есть... Возьмите его и ведите осторожно. Учеников же не опасайтесь. Слабые люди!!! (Подходит к Иисусу) Учитель! Учитель!
ИИСУС. Зачем ты пришел?
ИУДА. Радуйся, Учитель!
Целует Иисуса.
ИИСУС. Целованием ли предаешь Сына Человеческого?
Отряд окружает Иисуса.
ИИСУС. Кого ищете вы?
ГОЛОСА ИЗ ТОЛПЫ. Иисуса Назарея!
ИИСУС. Это я!
Толпа отхлынула
ИИСУС. Кого ищете, спрашиваю вас?
ГОЛОСА ИЗ ТОЛПЫ. Иисуса Назарея!
ИИСУС. Я сказал, что это я. Указывая на учеников, сбившихся вокруг него в страхе. Если меня ищете, то оставьте их. Пусть идут!
Ученики отходят в сторону.
ПЕТР (Обращаясь к Учителю) Господи, не ударить ли по ним мечом?
Размахивается и отсекает правое ухо у раба первосвященника по имени Малх.
ИИСУС (Петру). Возврати меч твой в его место, ибо все взявшие меч, мечом и погибнут.
Протягивает руку и исцеляет Малха.
ИИСУС. (Обращаясь к Петру). Или думаешь, ты, что не могу ныне умолить Отца моего дать мне бесчисленные легионы ангелов в защиту мою? Как должно быть по писанию, так и подобает быть!
Ученики уходят.
ИИСУС (Обращаясь к толпе). Как будто на разбойника вы вышли с копьями и кольями! Однако сейчас ваше время и ночь темна!
Толпа окружает Иисуса, связывают ему руки и ведут прочь. Ученики все убежали, но в толпе остались Петр и Иоанн.
Картина вторая
Сцена, как и во втором акте картине третьей разделен на двор КАИАФА и Анна.
Двор дома Анна. Бывший первосвященник Анна встречает толпу. Во дворе горит костер, вокруг которого располагаются вошедшие, Петр среди них.
Начинается допрос Иисуса.
АННА. Расскажи мне Иисус Назарей, чему ты учил народ и кто твои ученики.
ИИСУС. Я всегда говорил в синагогах, в храмах явно не скрываясь... Спроси людей!
Подскочил слуга и ударил Иисуса по лицу.
СЛУГА. Так-то отвечаешь ты первосвященнику?
ИИСУС. Если я сказал худо, покажи, что худо. А если это правда, за что бьешь меня?
АННА. Ведите его к Каиафе.
Иисус проходит во двор КАИАФА. Там его уже ждут сам первосвященник и почти все старейшины, книжники и фарисеи из Синедриона.
КАИАФА.(Глядя на Иисуса) Приведите свидетелей!
Входят двое.
КАИАФА. Что говорил этот лжепророк, чему учил неподобающе.
1-й СВИДЕТЕЛЬ. Он говорил в храме великом, что он может разрушить храм и в три дня воздвигнуть его.
2-й СВИДЕТЕЛЬ. Ещё он говорил, что он сын Божий.
КАИАФА. Что же ты молчишь Иисус Назарей? Что же ты молчишь? Заклинаю тебя Богом живым, говорил ли, что ты есть Христос – Мессия -Сын Божий?
ИИСУС. Да, верно. Я Христос. Отныне увидите Сына человеческого, сидящего рядом с Вседержителем и летящего на облаках небесных.
КАИАФА.( В возмущении разрывает свои одежды и обращается к старейшинам) Что вы думаете об этом богохульнике?
ГОЛОСА В ТОЛПЕ. Повинен смерти! На крест его! Смерть! Смерть!
Толпа окружила Иисуса. Толкает его. Кто-то плюнул в лицо. Кто-то ударил по голове. Кто-то по щеке и хохоча спрашивали: «Угадай Христос, кто ударил тебя?»
Молчание Христа приводило их в ярость
А в это время, во дворе сиди петр и ждет.
ПРИВРАТНИЦА.(Обращаясь к Петру) И ты с Иисусом Назарянином был!
ПЕТР. Женщина! Не знаю я его!
Отходит от костра в тень. Вдали кричит петух. Женщина нагоняет Петра.
ПРИВРАТНИЦА. Ведь ты его ученик! Я узнала тебя!
ПЕТР. Нет! Я не знаю его.
Толпа стала прислушиваться к разговору привратницы и Петра.
ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ. Он галилеянин. я по разговору слышу. Ведь он тоже был там, в Гефсиманском, да еще с мечом!
ПЕТР. Не знаю человека сего! Не знаю!!
Петух поет снова. Петр встречается глазами с глазами Иисуса, машет руками, плачет и убегает со двора.
КАИАФА. Предадим сего богохульника, лжемессию суду наместника Рима Понтию Пилату и будем требовать смерти.
Появляется Иуда из Кариот. Трясется. Держит в руках сребреники
ИУДА. Но он не говорил, что разрушит храм. Он говорил, что если храм разрушен, то он в три дня сможет его восстановить.
КАИАФА. Прочь. Не мешай Синедриону. Он виноват и должен умереть.
ИУДА. О, будьте вы прокляты! Возьмите свои деньги назад. Согрешил я. Предал душу невинную смерти.
КАИАФА. Спрячь деньги. Это твоё. Ты их заработал! (Смеется).
ИУДА. Да, будьте вы прокляты! (Бросает деньги под ноги фарисеям). Прости меня, Господи, если сможешь! ( Убегает)
Смотритель подбирает деньги
КАИАФА.. (Брезгливо) Деньги эти нельзя класть в казну храма. Это цена крови. Пусть на эти деньги будет куплена земля Горшечника, ибо она неплодородна и грязна, как эти деньги...
Картина третья
Претория. Пилат сидит на возвышении, окруженном колоннами. За его спиной римские воины, знать. Толпа вталкивает на сцену Иисуса и откатывает обратно, оставляя на сцене Каиафу и старейшин. Иисус оказывается напротив Пилата.
ПИЛАТ. (Обращаясь к Каиафе). В чем вы его обвиняете?
КАИАФА. Если бы он не был злодеем, мы не стали бы тебя беспокоить, Прокуратор.
ПИЛАТ. Я не могу осудить, не выслушав дела. Это римский закон. Поэтому сами судите его и покажите что бы помнил наперед.
КАИАФА. Но его надобно предать смерти, а мы не можем. Только ты. Злодей сей развращал народ лжеучением, говорил, чтобы не давали Кесарю дани и называл себя Христом, Царем Иудейским.
ПИЛАТ. Хорошо. Ждите здесь, я допрошу его!
Уводит Христа в соседнюю комнату.
ПИЛАТ. Ты действительно Царь Иудейский?
ИИСУС. Сам ли ты обвиняешь меня в этом, или повторяешь только тех, кто винит меня?
ПИЛАТ. Ответь мне иудей, за что тебя привели сюда и в чем винят?
ИИСУС. Да, я Царь. Но царство мое не от мира сего.
ПИЛАТ. А что, разве таковое есть где-то?
ИИСУС. Есть. И я пришел сюда свидетельствовать об Истине, а подданные мои, те, кто может воспринять эту Божественную Истину.
ПИЛАТ. Однако скажи, что есть истина? Молчишь! То-то же!
Выводит Иисуса к толпе.
ПИЛАТ. Не вижу в нем никакой вины. Просто сумасшедший какой-то. Его бы надо отпустить.
КАИАФА. Прокуратор. Мы, Синедрион, приговорили его к смерти за его богохульство и утверждение что он Царь Иудейский, что он может разрушить храм и воссоздать его в три дня. Он опасен, ибо сбивает нестойких своим учением. Он достоин смерти.
ПИЛАТ. У вас есть обычай перед Пасхой отпускать одного преступника, осужденного на смерть. Кого вы хотите, чтобы я помиловал Варавву или этого Иисуса, называемого Христом?
ТОЛПА Варавву! Помилуй Варавву!
ПИЛАТ. А что же хотите, чтобы я сделал с Иисусом, называемым Христом?
ТОЛПА. Распни его!!! Распни!!!
ПИЛАТ. Не вижу вины его и потому накажу сам. (Отдает Иисуса на бичевание).
Иисуса выводят. Слышен свист и щелканье бичей. Потом избитого и окровавленного Иисуса, одетого в насмешку в багряницу и с терновым венцом на голове, выводят снова на судилище.
ПИЛАТ. Я его наказал и вывожу к вам, но думаю, что он не имеет большой вины, чтобы казнить его. Он человек!
ТОЛПА. Распни его!!! Распни его!!!
ПИЛАТ. Ну, тогда возьмите его и распните, отвечая за это. Я в нем такой вины не вижу.
КАИАФА. Мы знаем закон и по закону нашему должен он умереть, потому что вообразил и провозгласил себя Сыном Божием.
Пилат уводит Иисуса и снова спрашивает
ПИЛАТ. Откуда ты, и почему так думаешь и говоришь?
Иисус молчит, не поднимая головы.
ПИЛАТ. Мне ли, прокуратору, не даёшь ответа?
ИИСУС. То, что я в ваших руках, это не ваша власть, а замысел Божий. На все воля Божия!
ПИЛАТ. А ты меня не боишься?!
Иисус молчит.
Пилат выводит Иисуса к толпе.
ПИЛАТ. Думаю, что он невиновен.
КАИАФА. Виноват он, виноват. А если отпустишь этого мятежного лжемессию, то ты не друг Кесарю, ибо он, Кесарь, за Закон...
ПИЛАТ. Это царь ваш!
ТОЛПА. Распни его! Распни! Смерть ему!
ПИЛАТ. Царя ли вашего распну?
ТОЛПА и КАИАФА. Не имеем царя кроме Кесаря!
ПИЛАТ. Да будет так! Вы этого хотели.
(Умывает руки и уходя произносит). Невиновен я в крови этого человека. Вы ответственны...
ТОЛПА. Да, да. Кровь его на нас и детях наших. Мы хотим!!!...
ПИЛАТ. (В ярости кричит воинам). Отпустите им Варавву...
Гул толпы. Свет гаснет.
Картина четвертая.
Дорога на Голгофу. Избитый воинами и переодетый в свою одежду, с терновым венком на голове, Иисус сгибается под тяжестью креста.
СОТНИК. Мы этак и к полудню не доберемся. Эй, крестьянин, поди сюда! Как тебя зовут?
СИМОН. Симон Киринеянин.
СОТНИК. Помоги ему нести крест. Он уже при смерти.
Симон принимает крест на себя. В толпе, сопровождающей Иисуса, раздается плач женщин о нем.
ИИСУС. Не плачьте обо мне, плачьте о чадах ваших. Ибо Бог милостив, но и справедлив!
Выходят на Голгофу. Там уже два разбойника стоят возле своих крестов. Сотник подходит в осужденным и дает им вино с желчью для облегчения страданий на кресте.
ИИСУС. (Отстраняя вино) Нет, мне надо все претерпеть до Конца.
СОТНИК. Выпей, легче будет. Иисус молчит…
Стражники раздевают Иисуса и разбойников и, повалив, прибивают к крестам, а потом поднимают кресты. На кресте с распятым Иисусом дощечка с надписью «Иисус, Царь Иудейский»
ИИСУС.(Молится громко). Отче наш! Отпусти им грехи их. Ибо не ведают, что творят
Стражники в стороне делят одежду Христа и кидают жребий, кому достанется хитон.
ТОЛПА шумит. Если ты Христос, то сойди с креста! Если ты Царь, то вели освободить себя!
1-й РАЗБОЙНИК. (Насмешливо) Эй ты, Сын Божий! Где твой Отец? Почему он тебе не помог? Никакой ты не пророк. Поделом тебе...
2-й РАЗБОЙНИК. (Первому) Побойся Бога! Нам с тобой по делам нашим. Этот же ни одного злого дела не сделал. Он праведник! Других спасал и лечил! (Иисусу). Помяни меня Господи, когда будешь царствовать, ибо страшно умирать врагом людей, разбойником.
ИИСУС. Днесь со мною будешь в Раю, за веру твою и раскаяние.
К кресту приближаются Иоанн и плачущая Мария.
ИИСУС.(Марии, указывая головой на Иоанна). Женщина, се сын твой! (Иоанну, указывая на Марию). Это матерь твоя!
Сцена темнеет, шум толпы смолкает. Ярко высвечен Иисус на кресте.
ИИСУС. Боже мой, Боже мой! Для чего ты меня оставил?
ГОЛОС В ТОЛПЕ. Бога зовет, Предтечу своего!
ИИСУС. Жажду... Да сбудется Писание...
Стражник, намочив губку уксусной водой, насадил на копье и поднес к устам Иисуса.
ИИСУС. Свершилось! Со стоном: Отче! В руки твои предаю дух мой!
Голова Иисуса падает на грудь, он умирает. Земля сотрясается, ударяют молнии, гремит гром!
СОТНИК. Воистину, Божеский Сын был сей!
Толпа загудела, женщины заплакали громче… Через время все расходятся. Воин подходит в разбойникам и перебивает им колени. Прокалывает Иисусу грудь под сердцем. Капает кровь с водой.
СОТНИК. Он мертв. Но вижу, что это праведник. Боюсь, что падет кара Божия на наши головы за невинно убиенного. Ведь мы все кричали: Распни его, распни его! И ещё кричали: Кровь его на нас! Несчастные!!!
Уходят. Сцена светлеет. Входят Иосиф Аримафейский и Никодим.
ИОСИФ. Господи, что они с тобой сделали?!
НИКОДИМ. Боже, прости нас, не причастных к злодеянию сему!
ИОСИФ. Помоги Никодим.
Разбирают камни, опускают крест, освобождают тело Иисуса.
ИОСИФ. Жестокие люди! Казнили праведника и разошлись! Доколе будут они безнаказанно гнать и убивать праведников и пророков?!
Покрывают тело благовониями, заворачивают в плащаницу.
НИКОДИМ. Надо спешить. Пятничный вечер заканчивается.
ИОСИФ. Здесь недалеко гробница, которую я приготовил для себя. Надеюсь, праведнику Иисусу понравилось бы это место. Господи, прости нас грешных.
НИКОДИМ. Прости нас Господи! Спешим, потому, что начинается суббота...
Кладут тело Иисуса в гробницу. Приваливают большой камень. Уходят. Свет гаснет.
Картина пятая
Ученики и последователи Иисуса сидят в большой горнице дома одного из старцев, беседовавших с Иисусом в юности.
ПЕТР.(Иоанну) Ты проверил, двери заперты ли?
ИОАНН. Да, я на два засова закрыл.
ПЕТР. Нам пора уже помолиться. Вечер на дворе. Надо бы нам его молитву прочесть сообща и воспеть во славу его, страдавшего и умершего за наши грехи.
Читают молитву, ту, что он им сказал в тайную вечерю. Потом поют псалом.
ФОМА. (Обращаясь к Магдалине) Ну расскажи же ещё раз о том, что ты увидела у гроба Иисуса утром.
МАГДАЛИНА. Я ведь уже рассказывала, но вы все не верите.
ФОМА. Ну ведь в это поверить трудно. И все-таки я хочу ещё послушать, что случилось там.
МАГДАЛИНА. Когда мы подошли к гробнице, в которую его положили Иосиф и Никодим, то увидели, что камень от входа отвален. Со страхом глянула я внутрь и увидела юношу в белом. Я так испугалась, что не могла двинуться, а он мне сказал: «Иисус воскрес и взят на небо». Я ничего не смогла ответить и убежала к вам.
ФОМА. Чудно все и я в это не верю. Что значит видеть умершего живущим?
МАГДАЛИНА. Но ведь говорят, что его уже видели в Эммаусе. И говорят, что он разговаривал неузнанный...
ФОМА. Не поверю все равно, пока не вложу персты свои в раны его.
ИОАНН. А я ещё слышал, что нашли в Гефсимании Иуду из Кариот, который повесился и чрево его распалось. И говорят, что первосвященник Кайафа приказал его тайно захоронить без обряда.
ПЕТР. Собаке собачья смерть!
АНДРЕЙ. И я видел в последние дни, что наш казначей не в себе. Он стал забывчив и неаккуратен. Раз забыл сумку с деньгами на постоялом дворе и спохватился только тогда, когда я ему её отдал.
ПЕТР. Он – он предатель!!! (Спохватившись, тише, грустно). Терзает меня мысль, что и я ведь от него отрекся тогда, ночью во дворе первосвященника, испугался, что убьют. А потом и стыдно было, рад бы умереть, но не воротишь. А ведь он и здесь был прав...
…Неслышно, словно пройдя сквозь стены, появляется Иисус.
ИИСУС. Мир вам!
Все испуганно зашумели.
ФОМА.(Твердит негромко) Не верю! Не верю!
ИИСУС. Мир вам!
ФОМА Не верю! Не верю!
ИИСУС. (Приблизившись к Фоме) Подай перст свой сюда и посмотри руки мои и ноги. Подай, подай и вложи в ребра мои. И не будь Фомой неверующим, но верующим!
ФОМА.(В страхе и в восторге). Теперь верю Господь мой и Бог мой! Ты наше спасение!
ИИСУС. Ты поверил, потому что увидел и осязал меня. Блаженны не видевшие и уверовавшие!
ВСЕ. Господь наш! Бог наш! Избавитель Святый!
ИИСУС. Мир вам! Как послал меня Отец, так и я, видя веру вашу, посылаю вас в мир. (Поднимает руки обнимая всех, дует на них) Примите Духа Святого!
Гул удивления и радости.
ИИСУС. Кому простите грехи, тому простятся. На ком оставите, на том останутся.
Иисус исчезает, пройдя сквозь стену.
ПЕТР. Братия! Помолимся во имя Господа нашего Иисуса Христа. Ниспослал он на нас, как и обещал, Духа Святого и словно озарился мир светом единым. И осознал я и вы, мы вместе тайную истину, недоступную .... мучительно искомую.
Царство Небесное, спасение, жизнь вечная, освобождение от грехов и страстей – всё одно... Путь к Царству, истина в нем, и жизнь в нем слиты воедино. И жизнь вечная дается верующим через единение со Христом, ибо он есть Путь, Врата, Истина и Жизнь. Восславим Господа и устремимся к служению его Благовестия Блаженств...
Все крестятся. И поют молитву: Отче наш, иже еси на Небесах, да святится имя Твоё...
Занавес.
Лондон, Сентябрь 2002 года.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Нагорная проповедь. Киносценарий.
Безусловно, одной из блестящих страниц Евангелий – это страницы «Нагорной проповеди». И каждый раз, читая эти места, я пытаюсь представить себе, как это было, тогда, более двух тысяч лет назад, в замечательном по своей природной красоте месте, на горах, недалеко от берега моря Генисаретского.
Представляю себе тысячи людей, расположившихся на зелёных лужайках посреди вырастающих из склона, серых скальных камней; вижу Иисуса Христа, молодого, сильного, красивого, как бывают красивы, влиятельные признанной духовной и религиозной силой люди, к которым стремятся за поддержкой и советом,
окружающие их люди!
… Рядом с Ним, сидя на траве полукругом, расположились Апостолы. Они, совсем недавно ставшие его учениками ещё немного стесняются быть «свитой» этого загадочного чудотворца из Назарета которого, известный в Иудее пророк Иоанн, признал за Божьего посланника и при Его крещении в Иордане говорил, что «недостоин завязать ремни на Его сандалиях».
Их стеснение происходит ещё от того, что некоторые люди из собравшиеся знали Иисуса ещё тогда, когда он был мальчиком и жил в семье Иосифа – плотника. Многие из присутствующих знали и Марию, - мать этого человека, славную своей добротой и тихим характером…
После крещения на Иордане, Иисус из Назарета на некоторое время удалился в пустыню, а по возвращении начал учить со знанием и со властью тому, что можно было назвать проповедью бескорыстного добра и подлинной любви людей к Богу и друг к другу.
Этот Назарянин мягко, но властно, возглавил кружок своих последователей и незаметно приобрёл на них необычайное влияние. Подражая Ему, учась у Него, они - рыбаки и землепашцы, - захотели стать сильными, духовными людьми, полными внутренней уверенности, как он сам, их Учитель…
Вот уже несколько месяцев ходили они вослед Учителю, ночевали под открытым небом или в гостеприимных домах и проповедовали «новое» учение, которое Иисус - их Учитель называл Новым Заветом и на которое с любопытством и радостью откликались простые люди, а книжники и фарисеи относились с большим недоверием…
Вот и сегодня, с утра, узнав, что в их местность пришли и остановились неподалеку от озера Иисусовы ученики и их Учитель, толпы страждущих истинного учения и просто любопытных постепенно собрались здесь, на пологом травянистом склоне прибрежного холма. И расположившись вокруг Назарянина, как его все называли между собой, ожидали Его проповеди…
… Тихий солнечный день клонился к закату и с высоты холма, была видна поверхность синей прозрачной воды озера, и тёмной полоской в лёгкой дымке жаркого дня, проступали на другом берегу пологие зелёные холмы…
- Приветствую, вас, братья и сёстры, - начал говорить Иисус, хрипловатым от волнения голосом и разговоры вокруг быстро сихли. После нескольких фраз сказанных им, видя вокруг сосредоточенно внимательные лица слушателей, ожидающих новых откровений, видя глаза этих простых крестьян и пастухов из окрестных городков и местечек, слыша наступившую тишину, в которой хорошо различима далёкая песня чёрного дрозда на одном из склонов, Он успокоился. Голос Его постепенно окреп и беспрепятственно разносился над холмами, приобретая волшебную звучность и убедительность…
- Многие из вас, услышав меня первый раз с испугом спрашивают себя и друг друга: - Неужели он, выступает и говорит против Закона?
- Конечно это не так и не может быть так. Ибо я люблю Бога, как Отца моего, который даровал Закон избранному народу Израиля…
Иисус сделал паузу и слушатели, - несколько тысяч человек, - сидели затаив дыхание, стараясь не шевелиться и ожидая продолжения проповеди…
- Я не противник Закона. Я пришел на землю, чтобы соблюсти и восполнить Закон. Фарисеи - лицемеры хотят меня уличить в неверии, ибо я обличаю их грехи и неправду, но я долго думал и говорю, что я за Закон и за его понимание и исполнение. Я за подлинно праведную жизнь, которую можно выразить через несколько главных заповедей. А следуя этим заповедям, можно достичь святой жизни.
Назарянин вновь сделал паузу и порывистый Пётр вскочив в нетерпении, попросил:
- Учитель, поведай нам их!
Иисус глянул на него, потом обвёл взглядом окружающие Его со всех сторон толпы народа и продолжил: - Слушайте и запоминайте:
- Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду, ибо держит гнев в душе своей и отравляет сердце свое черными помыслами. Очистись душой, и дела твои станут чисты…
Иисус перевёл дыхание и продолжил…
- Не смотри на женщину, как на предмет любострастия, ибо она половина твоя, равная тебе самому и, заключив с ней брак, знай, что это навечно. Ибо брак установлен Богом, как союз нерасторжимый…
- Не клянись, а значит, не употребляй имя Божье всуе и во лжи. Но, так как на земле всё сотворено Богом, то и клясться небом или землей, Иерусалимом или своей головой, есть клятва с именем Бога, - пустая клятва для достижения мелких мирских целей...
- Не отвечай злом на зло, но только добром, и вместе, не попустительствуй злу и выражай к нему своё отношение безбоязненно и нелицеприятно…
- Просящему у тебя дай, ибо, давая, берешь для себя Божье одобрение. Не копи, не собирай злата, ибо это против Бога…
- Молись и не унывай…
- Храните сердца ваши, как очи ваши, ибо через сердце проистекает духовный, небесный свет веры. Но так же и злодейство проистекает в мир через сердце. Берегите их в чистоте и любви...
- Кто думает сочетать службу Богу и Мамоне, тот подобен желающему угодить двум господам. Господь влечет нас к небесному и вечному, а богатство к земному и тленному…
- Заботьтесь о спасении души, а заботы о пище, питье и одежде томительны и отвлекают нас от забот о вечном. А Бог нас не оставит... Ведь мудрые и праведные, всегда найдут поддержку и одобрение…
- Ищите прежде царствие Божие и Правду его...
- Возлюби ближнего, как себя самого…
Иуда из Кариот, неожиданно выкрикнул: - А кто ближний мой? Как я могу это знать?
Иисус обвёл взглядом людей, которые сидели группами и отдельно, вокруг и ниже по всему склону, увидел плохо одетого старика с простой неловко оструганной палкой, вместо посоха, и глянув на Иуду, ответил:
- А ближний твой, это всякий, кто живет сегодня и сейчас рядом или недалеко. Ибо близость определяется не только родственными узами, но и состоянием души и чувством радости, что каждый кто живет с вами в одно время, близок вам…
- Особенно близок к вам тот, кто нуждается: увечные, немощные, беззащитные… Богатые и знатные тоже вам близки, но они в вас не нуждаются и потому, ваша близость остается без ответа.
А вот рабы господ в вас нуждаются, им нужна ваша помощь и сострадание, именно они уверуют в первую очередь, ибо они нищие телом и духом. А богатые любят деньги, плотские удовольствия и власть над другими людьми. Они хорошо образованы и думают, что знают о жизни всё, что помогает сделаться известным и богатым.
Им Бог не нужен, поэтому они считают, что за деньги можно купить все и даже свободу, хотя конечно они от этого не становятся свободны, - а всего лишь рабы денег…
Иисус помолчал, и напяженная тишина повисла над множеством людей, сосредоточенно слушающих и обдумывающих сказанное. Для них, простых сельских жителей, всё, что говорил Иисус было поразительно ново и вместе, отвечало их душевным чаяниям и интересам…
Юноша Иоанн Заведеев, прервал паузу и тихим голосом попросил: - Учитель, продолжи, мы внимательно слушаем тебя.
Иисус вновь начал говорить, чуть возвысив голос:
- Сатана соблазняет богатых и фарисеев гордыней, а Бог не может помешать жадности, тщеславию и себялюбию овладевающему их сердцами, мыслями и поступками...
- И остаются они неприкаянными в своем падении, не любящие не только людей, но и себя. Они играют роль свободных и независимых от общей жизни, пока старость или болезнь не покажут им, их истинное место в мире. Часто их разочарование становится причиной их ненависти к другим людям, к окружающим и тем более к дальним...
Иуда порывался возразить, а потом не выдержав, вскочил и плачущим голосом закричал: - Но могу ли я помочь всем, Учитель? И потом, чем я смогу помочь? Ведь я из бедной семьи и сам бедняк. Единственное, что я делаю хорошо, так это считаю: овец, людей, деньги...
Иисус долго и с удивлением смотрел на него, а потом тихо ответил ему одному: - Вот и будешь казначеем!
А потом обращаясь к народу заговорил:
- Я радуюсь, что меня слушают и понимают, но я знаю, что книжники и фарисеи люди учёные и гордые, будут против меня и тем самым против Отца моего и вашего. Он Отец - Создатель, скрыл великие тайны от умников, ибо они возгордились своею ученостью и, возгордившись «пасут себя самих», забывая о нуждах, чаяниях неученых, простых людей. Они лицемеры и поэтому, выставляют свою веру, которая есть скрытое неверие…
- Они носят широкие налобные повязки, молятся всегда на виду, любят занимать первые места в собраниях. Но верить в Отца – значит жертвовать собой, в том числе имением и богатством. А фарисеи хотят только преумножать свои богатства. Поэтому они ненавидят меня, посланного Отцом в мир, погрязший во лжи и лицемерии…
- Фарисеи, считая себя учителями народа, хотят за это получать награды земные: славу, деньги, почёт. Но это гордыня самомнения!
- Если раб пашет, или пасет скот, то считает ли это его господин заслугой? Думается, что нет?
Так-же веруя и творя добрые дела, мы должны смотреть на такую жизнь как на свой долг, а на себя, как на непотребных рабов. В этом суть веры Божьей, а воздаяние придет по делам нашим, не по словам только и жестам. Фарисеи и книжники сделали веру свою профессией, зарабатывают деньги и думают, что служат Богу…
…И ещё долго говорил Иисус с людьми и отвечал на их вопросы.
…В дальнем углу озера, в появившейся тёмной туче, неожиданно грмыхнул и заворочался раскатистый гром. Иисус прервался, оглядел всех присутствующих, потом ещё взглянул в сторону приближающейся грозы:
- Однако уже темнеет… Братия! Время позднее и нам пора расходиться…
…Люди с неохотой стали подниматься на ноги и расходиться, обсуждая слова нового пророка, а Апостолы, окружив Иисуса подали ему посох и все вместе, растягиваясь на ходу в цепочку и переговариваясь, гордые своей близостью к Учителю, начали спускаться вниз, к берегу озера…
…Этим вечером, Иисус, на берегу Генисаретского моря, долго ещё сидел у костра с учениками и разговаривал с ними…
Огонь потрескивал рассыпающимися от жара угольями, а яркий свет от костра отражался в тёмной, неподвижно – маслянистой поверхности озера, на мгновения освещая поникшие ветви плакучей ивы, растущей на кромке воды…
- Я, говоря с народом иногда слышал ропот непонимания в толпе. Но я не хотел толковать подробно и только вам открываю, чтобы вы не только понимали сами, но могли и объяснять мои мысли посторонним…
- Ибо люди должны не только слушать, но и думать о сказанном. И когда истина будет результатом их раздумий, тогда они будут верить ей, как себе. Но если чего не смогут понять - обратятся к вам, а вы, со временем станете носители Духа Святого, станете учителями, проповедниками, пастырями Церкви верующих и блаженных.
Пётр почесал густую, начинающую седеть бороду и качая крупной, с ранними залысинами головой, попросил: - Учитель, если говорить честно, то я тоже, многого не понял, хотя хочу понять и вижу, что ты говоришь истину. Но поясни нам!
Иисус, помешал палочкой угольки с краю костра и не спеша начал отвечать:
- Сегодня я говорил о заповедях Блаженства. И ещё хочу повторить их для вас…
Фома, сидевший до этого молча и сосредоточенно, вдруг перебил Учителя, стараясь не забыть выводы, которые он сделал из своих тяжёлых размышлений: - Думаю, что люди в Иудее так развращены, что не верят ни в Бога, ни в Сатану и потому...
Иисус, словно зная наперёд, что скажет Фома, обратился к нему: - Эх, Фома, Фома! Плохо ты знаешь людей. Они могут быть злыми, а могут быть и добрыми. Это зависит не только от того, как с ними говорить и поступать, но и как о них думать. Ищите в людях хорошее, а не плохое и говорите с ними об этом, и тогда они уверуют и их поступки и даже слова переменятся…
Чтобы исправлять, воспитывать людей, надо их любить всей душой и тогда в ответ, и они станут добрее и лучше…
Иуда из Кариот, поднял голову, и отведя глаза от полыхающего, алым, пламени спросил: - Как понять, что «блаженны нищие духом»... и всё прочее. Нас учили, что быть богатым и сильным, значит соответствовать Божьим установлениям. Только те, кто не имеет - хотят...
Иисус прервал его: - Это фарисейские установления, но не Божьи законы. Ибо не гордящиеся, но униженные, не богатые, а щедрые духом унаследуют царствие небесное. Всегда и сейчас на рубеже времён, мы видим псевдо верующих озабоченных земным, но не небесным, претендующим на жизнь вечную, говорящих мы вместо я, пытающихся скопом вломиться в Царство небесное, - будущее Царство вечной жизни…
- Но, повторяю, путь этот тернист, а врата в царствие небесное узки. И потому, там на престоле воссядут только те, кто не говорит - мы избранные, а говорит - мы верующие. Да будет так!
Тут, Пётр глядя на Учителя слезящимися от волнения глазами спросил: - Прости Учитель, но я простой человек и мне трудно запомнить сразу и Заветы и их толкования…
Он помолчал переводя дух…
- Однако я понял, что простые люди, такие, как мы, веря в Бога и Сына Человеческого войдут в Царствие небесное через свою простоту и веру, а мудрые и гордящиеся останутся вне их пределов. Я знаю хорошую поговорку: «На всякого мудреца довольно простоты» и это истинно…
Иисус улыбнулся и ответил: - Вижу Петр – ты правильно понял. Это вам пригодится, когда меня не будет, а вы будете проповедовать слово Божие по всей Земле...
Пётр подбодрённый таким вниманием Иисуса, проложил спрашивать: - Учитель! Объясни ещё раз, что значит: «кроткие наследуют землю». Неужели можно уговорами и молитвами заставить злодея и алчного человека отказаться от злобствований и поклонения Мамоне?
Иисус посерьёзнел: - А ты попробуй! Объясни, что Бог дает силы слабому и мягкому, такому, кто напоминает зеленый росток, а сильное и жесткое погибает, как гниет и падает большое дерево. Говори, - кто много копит, тот много и теряет. И если ты это будешь говорить любя и прощая, - тебя поймут и поверят тебе!
Здесь Иисус помолчал и потом тихо продолжил: - Но готовься к гонениям, ибо злые таких речей не прощают! Но Бог, за вашу кротость, не забудет вас…
И помолчав, продолжил уже для всех учеников: - Не бывает так, чтобы человек сохранил силу до глубокой старости. И только кроткий остается таким до конца... Помните это.
И ещё помните! Через праведников спасется мир! Пусть вас пока немного, но никогда много и не будет. Найдите в себе силы в одиночку противостоять лжи и лицемерию наряженных в богатые одежды лжеправедников, подражающих простым людям в их искренности…
Людей можно обмануть, но Бога нет. Бог читает в ваших душах и видит уклонения к Сатане в самых малых проявлениях. Бойтесь неискренности в себе больше внешней лжи. Ибо те, кто открыто лгут, - пытаются обмануть людей, а те, кто неискренен внутри, - пытаются обмануть Бога. А это преступление намного тяжелее первого, потому что целью обмана становится Бог, Отец небесный, Создатель всего живого!
Запомните! Праведник пришел в мир чтобы страдать, - грешник, чтобы искать радости в земном и животном. Праведник стремится к Богу и тем самым претендует на бессмертие и окружающих призывает, и тянет за собой к небу.
Грешник всегда живет среди материальных земных благ и в комфорте, уверяя себя и других, что в этой земной юдоли страданий, можно найти небесные сокровища. Будто, в самом деле можно найти божественные ценности в животной радости!
Но все вы узнаете, что это не так, что это козни Сатаны, который через сиюминутные развлечения подкупает совесть, душу человека, подменяет вечное временным, а потом, когда грешник продаст душу, говорит ему: «Ты сам решил! Это дело твоих рук! Я заманивал тебя, не скрою, но ведь ты сам соблазнился. Это твой грех, тебе и отвечать»!
Бойтесь Сатаны, братия, ибо он стремится проникнуть в души человеческие - неслышимый и невидимый - и соблазняет возбудив сомнения и неверие в душах людей, уже готовых к восприятию козней владыки лжи и смерти!
Иоанн Заведеев, самый молодой среди учеников Иисуса, с напряжённым вниманием слушавший Учителя, вдруг спросил: - Учитель! Что есть праведность?
Иисус, с тихой улыбкой обратил лицо к Иоанну и начал объяснять: - А я говорю: богатство грех, ибо богатство дает видимость счастья, занимая все помыслы и дела человека богатого. И уже не остается времени, чтобы думать о Боге. Мало того, богатый человек, подобно плохому дереву дает только плохие плоды, ибо через алчность и сребролюбие в мир проникает Сатана.
А праведник, это тот, кто не делает другим, что ему самому не понравится, когда делают это ему. И ещё, он не лжет, не клянётся и живет в тишине и бедности, думая о божеском, а не о земном!
Пётр вновь спросил - Но ведь мы, Учитель, живем в таком мире, где и предания поощряют стремление быть богатым.
Иисус со вздохом ответил: - Да, это так. Но я говорю, что это есть отступление от Закона, извращение его сути.
Где и когда вы видели богатых и довольных своими богатствами пророков? А именно они, пророки, а не фарисеи, должны быть примерами для подражания. И когда я говорю, что я не против Закона, а пришел восстановить Закон, я прежде всего думаю о тех грешниках которые, считая себя праведниками торгуют в храме и дают деньги под залог. О тех людях, которым страсть к обогащению заменяет Бога. Простые же люди, глядя на этих псевдоучителей, думают – а я чем хуже?
Иисус на время прервался, повернулся к Симону – Петру и спросил его с улыбкой:
- Вот ты, Петр - рыбак. Много ли денег ты зарабатываешь на рыбной ловле?
Пётр смутившись, развёл руками: - Нет Учитель. Едва хватает на еду, на ремонт дома и лодки. Да и едим мы почти одну рыбу.
Иисус кивнул: - Ну вот. Ты в поте лица добываешь свой хлеб, а богатый пользуется услугами других, берет проценты, дает деньги в рост и его совесть молчит!
А там, где совесть замолкает, там уже нет Бога. Там человек заботится о теле, ищет наслаждений и ненавидит праведников, потому что его больная совесть ему покоя не дает. Ему хочется, чтобы все стали такими же – потерявшими совесть.
А деньги никого ещё не сделали счастливыми. Злыми – да! Заносчивыми – да! Но душевного равновесия и покоя деньги не могут принести…
Когда мы просим у Бога, с истинными слезами на глазах, того что нам недостает для душевного покоя, тогда мы умаляем себя, а Его, Бога превозносим и верим, что он поможет нам! И тогда Он откликается.
Поэтому: «Блажены плачущие, ибо они утешатся».
Иоанн, чуть осмелев, задал второй вопрос: - Учитель, почему есть зло, почему люди страдают и умирают?
Иисус, потёр правой рукой уставшие глаза и не спеша ответил:
- Поставим вопрос иначе... Что происходит, когда люди страдают и умирают?
Праведник в этом мире страдает, но радуется, ибо это испытание, которое посылает Бог. Праведность и вера, это смирение и упование на Бога, ибо Царствие Божие не от мира сего.
Но человеческий эгоизм, безразличие, сопротивление добру, глупость, гордыня, нахальство – всегда были и будут причиной страдания и горя. В человеке живет первородный грех. И я пришел спасти род человеческий, пострадать за вас!
Думая о себе, думайте как о постороннем... Вначале Бог, потом другие и только потом «я». Если вы будете повторять это изо дня в день, Бог вам поможет…
Иоанн оглядев своих товарищей вновь спросил Учителя: - Чем Бог может утешить нас?
Иисус подняв голову, взглянул в тёмное, серебрящееся искорками звёзд небо, послушал тишину сонного залива, в котором по временам всплёскивала крупная рыба и ответил, грустно улыбнувшись: - Он придает нам мужество в страданиях, вселяет успокоение, становится нашим Наставником, сострадает нам, ставит новые цели. Путь в Царство Божие лежит через узкие врата и лишь верующие в Него праведники спасутся!
…Угли в костре стали покрываться пеплом и темнота постепенно придвинулась к прогорающему костру. Синеватый дымок, от мерцающих угольков, тонкой прозрачной струйкой поднимался вверх, к тёмному небу и таял там, незаметно растворяясь в предутренней свежести…
Иисус, правой рукой поправил длинные мягкие волосы кудрявой волной ниспадающие на плечи, потом оглядел учеников расположившихся на подстилках вокруг костра и продолжил: - Я буду, говорит заповеди, а потом постараюсь объяснить их вам… Ученики утвердительно закивали головами…
- Блаженны кроткие, - начал Иисус - ибо они наследуют землю.
Иначе говоря, это стойкие люди, которые выстояли против бед и несчастий, не озлобились, а оставшись кроткими.
- Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Правда на земле - это правда Царствия Божьего. Ищите эту правду, а остальное приложится. И когда мы стремимся к правде Бога, мы не испытываем разочарования потому, что эта правда вечна!
- Блаженны милостливые, ибо они помилованы будут.
Это путь прощения и отсутствия мести. Простить и забыть, зная что здесь на земле, мы все находимся между жизнью и смертью. Заботьтесь о других и о вас позаботятся. Простите своим обидчикам и вам от Бога воздастся.
- Блаженны чистые сердцем ибо они Бога узрят.
Чистые сердцем – это те, кто способен любить, то есть сострадать другому. Любить других – это свойство души, выработанное в человеке через личный опыт сомнения и даже отрицания. Не бывает веры без любви. Но любовь без веры бывает. Мы не всегда чисты и не все. Кто грешил и покаялся – тот очистился. Кто совершил проступок, кто содеял преступление, тот может очиститься, покаявшись и раскаявшись. Люди грешны первородным грехом и каяться – это значит преодолеть эту греховность. Не всегда и не всем это удается. Но те кто очистились, те уверовали...
Вечная борьба Бога и Сатаны за человеческие души, это борьба чистоты с грехом. Чистые сердцем – это те, кто отказался от эгоизма и пришёл, через любовь, к Богу.
Но борьба эта продолжается всю жизнь. Только Бог и его небесные слуги безгрешены – тот, кто это понимает, тот становится чист помыслами.
- Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими.
Все мы под Богом ходим. А Бог говорит – живите дружно, любите не только родственников, друзей, слуг, но и врагов своих и исповедуя мир, будьте Божьими детьми. Бог вас любит. Любите других так, как любит вас Бог – прощая ваши грехи и надеясь на вас...
- Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царствие небесное.
Не уставайте твердить о Божьих принципах, о заветах Божественных и вы в награду станете Блаженными. Вас будут поносить и гнать, но вы радуйтесь, потому что в мире существует только одна правда – Божия и потому – радуйтесь...
- Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за меня.
Радуйтесь и веселитесь тогда, ибо велика ваша награда на небесах. Если вас будут поносить, притеснять и лживо говорить о вас худое и все это вы будете терпеть за свою веру в Меня, то не печальтесь, а радуйтесь, потому что вас ожидает великая, самая большая награда на небесах, то есть особенная степень вечного блаженства…
Иисус, вновь потёр глаза, обвёл взглядом притихших, начинающих задрёмывать своих учеников и завершая произнёс: - Мне бы хотелось объяснить вам, что Заповеди Божие о жизни – это путь к радости и счастью уже здесь в грешном мире, потому что исполнение этих Заповедей приведет вас к спокойствию и удовлетворённости вашей жизнью…
Исполнение Заповедей поможет вам относиться и к смерти надлежащим образом, как к порогу, через который обязательно переступят все. Вы будете лишены страха небытия, ибо Бог позволит вашим душам, воспитанным на моих Заповедях, чувствовать радость единения со Всевышним после земной смерти. Вы сможете за гробом обрести вечность и войти в Царствие небесное. Не бойтесь потерять тело, но бойтесь потерять душу. Поэтому будьте преданы делу Веры и вам воздастся...
Костёр начал постепенно угасать и поправив обгорелые поленья, Иисус завернулся в одежды, легко прилёг на землю вздыхая, и тихо улыбался, когда смотрел на своих спящих учеников…
Апрель. 2008 год. Лондон.
Иисус Христос и свобода.
…Хочу предварить эту статью небольшим очерком истории демократии, которая сегодня многими напрямик связывается и с личной свободой и свободой политической, хотя это не одно и тоже…
Впервые, пожалуй, к пониманию подлинной демократии, как лучшей из возможных политических систем, пришли в Древней Греции, ещё более двух с половиной тысячелетий назад. Небольшие греческие города, благодаря демократии, превратились в сильные, процветающие города – государства, способные противостоять сильнейшим тираниям того времени…
В древнем мире, демократии удачно противостояли диктатурам, и даже потерпев единичные поражения, умели восстановиться, воскреснуть, как феникс из пепла, и вновь бороться, вновь побеждать тирании…
Именно греческие демократии, обуздывая непомерное людское тщеславие и тягу к власти, превратили выборных чиновников в служителей на жалованье. И отношение «подвластных» к «властям» было соответствующим, разительно отличавшимся от «простирания» себя перед царём, королём или ханом, перед Правителем, всегда с большой буквы. Раболепие, целование земли под стопами «лидера», было деталями политического и бытового протокола в древних тираниях, да мало чем отличаются и в сегодняшних, но, при «демократиях», простой кожевенник, мог выступая на суде, победить «управителя» города…
Но со временем демократии вырождались в демагогию и утрачивали своё значение (нечто подобное мы наблюдаем и сегодня)…
Однако, именно греческая модель народоправства послужила прообразом для европейских народов, стремящихся поменять несправедливую, тоталитарную систему на более демократичную, в периоды религиозно – социальных революций: будь то Английская революция, Великая Французская или даже Октябрьская революция в России. Причиной любой революции, явной или тщательно скрытой в отрицании источника, являлось нарушение социальной справедливости, королями, царями, их прислужниками и отступившей от заветов Христа, церковью…
Целью всегда было - восстановление попранной правды и свободы…
Интересная подробность. В деспотиях и схожих формах правления, слово господин – одно из самых значимых. И революции, прежде всего, выбрасывало его из речевого обихода, заменяя его словом из демократического лексикона: товарищ, брат, друг.
Как же христианство относится к проблеме свободы и несвободы? В чём отличие той же западноевропейской или народной, или социалистической демократии, от того, что мы называем христианской жизнью? Чем Кесарево отличается от Божьего? Как Иисус Христос решал проблему свободы, личной и политической?
На мой взгляд, Христос, не мыслил свободы политической без свободы личностной, но определял её не как свободу прав личности, человека, в обществе, в государстве, а отделяя жизнь социальную от жизни духовной.
Он говорил загадочные слова, что: «…всякая власть от Бога», которую Гегель перефразировал уже много позже, как: «всё действительное – разумно».
Он, Христос сказал: «Кесарево кесарю, а Божье Богу». Иначе говоря, государству государственное, то есть телесное, а душе – Бог…
Что же касается личностной свободы, то в Нагорной проповеди Христос призывает человеков быть свободными от забот о теле, ибо Бог об этом позаботится тоже, если вы веруете..
Прямо, тут слово свобода не упоминается, но говорится, процитирую, как бы резюме этого призыва: «Итак, не заботьтесь и не говорите…Что нам есть? Или что нам пить? Или во что нам одеться? Потому, что всего этого ищут язычники…
Ищите же прежде царствие Божие и правды Его, и это всё приложится вам. Итак, не заботьтесь о дне завтрашнем, ибо завтрашний будет сам заботится о своём: довольно, для каждого дня, своей заботы…»
В этих призывах – сущность человеческой свободы – телесной и душевной…
Не цепляйтесь за показное благополучие вашего физического тела, как бы говорит Христос, - и вы его получите…
Не копите и не стяжайте, и тогда душой будете жить по Богу и в Боге – всё остальное от этого зависит…
О Нагорной проповеди Евангелие говорит: «Ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи…» То есть, Иисус Христос был автор учения Нового Завета и сам свободен, а книжники и фарисеи – комментаторы, не имеющие свободы, вкривь и вкось, толкующие Законы…
Но Иисус, будучи свободным, понимал всю тяжесть свободы и потому предостерегал книжника, который хотел стать его учеником, говоря ему: «…лисицы имеют норы и птицы небесные, гнёзда; а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову …»
В этом же Евангелии от Матфея, Иисус говорит апостолам: «И не бойтесь убивающих тело, души не могущих убить; и бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в Геенне огненной. Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадёт на землю без воли Отца вашего. У вас же и волосы все на голове сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых сих…»
Иисус здесь успокаивает людей свободных в Боге, не привязывающих себя в жизни ни к благам, не боящихся угроз свободной жизни. Иисус словно предлагает людям: «Будьте свободны и мир будет с вами!»
И дальше Он говорит: «Сделавши выбор свободы в Боге, держитесь Его крепко, ибо исповедующего Меня и Я исповедую пред Отцом Небесным…» И объясняя трудность и ответственность быть свободным, говорит смелые и жёсткие слова, которые уже многими сегодня забыты:
«Не думайте, что Я пришёл принести мир на Землю; не мир пришёл Я принести, но меч. Ибо Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берёт креста своего и не следует за Мной, тот не достоин Меня. Сберёгший душу свою, потеряет её; а потерявший душу свою ради Меня, сбережёт её…»
Но дальше, Иисус утешает и объясняет, как надо быть свободным в Боге – в главе одиннадцатой, Евангелия от Матфея:
«Всё предано Мне Отцом Моим, и никто не знает Сына кроме Отца, и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть. Придите ко Мне все трудящиеся и обременённые и Я успокою вас. Возьмите иго Моё на себя. И научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдёте покой душам вашим. Ибо иго Моё благо, и бремя Моё легко…»
Иисус, говоря по поводу обвинений фарисеев – законников, в нарушении учениками Иисуса закона субботы, поясняет:
«Если бы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных. Ибо Сын Человеческий господин и субботы…»
Иисус, говорит здесь о возможностях свободных в Боге, переступать формальные законы, которые написаны для рабов жизни и быта, держащихся за внешние «ограждения», как за костыли, для изуродованной такими законами души…
«Итак, можно в субботу делать добро! – говорит Иисус и исцеляет сухую руку больного…
Фарисеи обвиняют Иисуса в бесовстве, а Иисус, видя их лицемерные уловки, отвечает им:
«…Если же Я, Духом Божием, изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царство Божие – и далее поясняет фарисеям их подлинные намерения: «Кто не со мной, тот против Меня; и кто не собирает, тот расточает…»
Следующий эпизод о действиях свободных в Боге переступающих формальный Закон, это эпизод когда книжники Иерусалимские и фарисеи, вопрошают Иисуса: «Зачем ученики твои преступают учение старцев? Ибо не умывают рук своих, когда едят хлеб?..»
Иисус гневно обвиняет фарисеев:
«Лицемеры! Хорошо пророчествовал о вас Исайя, говоря: «Приближаются люди сии устами и чтут меня языками; сердце же их далеко отстоит от меня. Но тщетно чтут меня, уча учениям заповедями человеческими…»»
И далее, Иисус толкует притчу, обвиняющую фарисеев:
«…Ибо из сердца исходят злые помыслы: убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления; это оскверняет человека; а есть неумытыми руками не оскверняет человека…»
Здесь Иисус призывает очищать сердце, то есть душу, внутренние, невидимые глазу помыслы, не заботясь о внешних формах проявления благочестия…
Далее Иисус предупреждает апостолов: «Берегитесь закваски фарисейской!..»
В учении фарисеев, видел Иисус истоки рабства человеческого, перед формальными законами, а по сути, рабства перед фарисеями, которые использовали законы, чтобы оправдать и возвысить себя и свои рабские занятия и привычки, освящённые, даже не самим Законом, а его толкованием, думая прежде, «не о том что Божие, но что человеческое…»
Чувствуя приближение страстных дней своего самопожертвования и подвига, Иисус призывает своих учеников последовать за ним к свободе в Боге:
«…Если кто хочет идти за Мной, отвернись от себя и возьми крест свой и следуй за Мной: ибо кто хочет жизнь свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет жизнь свою ради Меня, тот обретёт её…»
Свобода приходит через веру в нашего отца Небесного и даёт силу, говорит Иисус объясняя, почему апостолы не могли излечить беснующегося в полнолуние. Главную причину видит Он в недостаточном уровне веры - «по неверию вашему».
Поясняя, Иисус спрашивает Петра, у которого фарисеи просят деньги на храм:
«Как тебе кажется Симон, цари земные с кого берут пошлины или подати, с сынов ли своих или с посторонних?..»
Пётр отвечает: «С посторонних» - и Иисус говорит ему:
«Итак, сыны свободны!» – тем самым как бы указывая, что верующие в Бога – есть подлинно свободные. И всё-таки предлагает заплатить деньги на храм, чтобы не раздражать фарисеев – законников.
…Заповеди для свободных в Боге, которых многим так трудно держаться, объясняет Иисус. Это: «…не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца и мать, люби ближнего, как себя самого…»
И ещё говорит богатому юноше, который через богатство захотел обрести жизнь вечную: «…если хочешь быть совершенным, пойди продай имение своё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной…»
Но юноша опечалился и отошёл, потому что не мог пожертвовать своим большим имением, и не мог стать свободным в Боге. Иисус, видя это, сказал ученикам:
«Трудно богатому войти в Царствие Небесное, как верблюду, пройти сквозь игольное ушко…»
« Но всякий – продолжал Иисус - кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную; многие же будут первые – последними, и последние – первыми!»
Суть свободы в Боге, Иисус далее поясняет так:
«Вы знаете, что князья народов господствуют над ними и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так; а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою. И кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом. Так как Сын Человеческий, не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу, жизнь Свою для искупления многих…»
Поясняя образ отношений свободных в Боге с фарисеями – законниками, Иисус говорит:
«Итак, всё, что они, фарисеи и книжники вам велят соблюдать – соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят и не делают; связывая бремена тяжёлые и неудобоносимые и возлагают на плечи людей, а сами не хотят и перстом двинуть их…так же любят предвозлежать на пиршествах и предвидения в синагогах… и чтобы люди звали их «Учитель! Учитель! А вы не называйте учителями. Ибо один у вас учитель – Христос, все же вы братья; ибо кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится!..»
Иисус, указывает на то, что формально, многие Законы вполне правильны, но самими «законодателями» не исполняются и в этом их изъян, их фальшивость…
В Евангелии от Марка, в главе третьей, есть замечательная фраза, которая прямо нам показывает, как относились ближние к этому «странному» для них призыву Иисуса – стать свободными в Боге: « и услышавши, ближние его, пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя…»
А книжники, пришедши из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе Вельзевула, и что изгоняет бесов, силою бесовского князя…
На все возражения Иисуса, люди и близкие, погрязшие в духовном рабстве обыденной жизни, только качали головами, говоря: «Он сын Иосифа плотника из Назарета, и сам плотник. Не может он учить как власть имеющий. Мы же его знаем…»
И говорил Иисус, в ответ на эти обвинения:
«Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы не хулили. Но кто будет хулить Духа Святого - посланца Божия, тому не будет прощения во веки веков, но подлежит он вечному осуждению…Сие сказал Он, потому что говорили: «В нём нечистый дух…»
И дальше, Марк описывает замечательный момент, когда Иисус защищает свою свободу быть тем, кем Он был воистину:
«И пришли матерь и братья его и стоя вне дома, послали к нему, звать его. Около Него сидел народ. И сказали ему: вот Матерь твоя и братья Твои, и сёстры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: «Кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя: Вот Матерь моя и братья Мои; Ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат и сестра и матерь…»
В этом диалоге - весь драматизм бытия, свободного в Боге Иисуса, все противостояние между обыденностью, повседневной рутиной и избранничеством! И в этом, на мой взгляд ключи, к последующему, трагическому подвигу Христа; «ибо не ведают, что творят близкие», для которых «нет пророка в своём отечестве».
Для тех, кто увяз в раболепстве нет свободы, и нет просветлённых, свободных в Боге. Для таких людей, вера в Бога и в посланца Его - суеверие или мёртвая догма тысячекратно повторенная, без понимания и веры и потому, утратившая реальное содержание.
Отсюда происходит и жестокий миф о Христе, появляющемся на боевом коне и с оружием в руках, - сильном и божественно непобедимом. Отсюда, постоянное приписывание Богу, Сыну и Святому Духу зла, царящего в мире. Отсюда, приписывание прочих негативных свойств, присущих самому неверующему человеку…
В главе пятой, у Марка, Иисус отличает из двенадцати, трёх учеников: Петра, Иакова и Иоанна и берёт их в дом начальника синагоги. И там в присутствии этих трёх и родных, оживляет двенадцатилетнюю дочь, начальника синагоги. Отныне, Иисус совершает чудеса в присутствии тех, кто верует в него самозабвенно. То есть тех, кто веруя безоглядно, свободен от сомнений, свободен в Боге.
Конечно со временем полностью уверуют и остальные ученики и станут апостолами. И сами по наущению Духа Святого смогут совершать чудеса…
Скептики же и фарисеи не только сами не верят, но мешают другим уверовать. Не такова ли и сегодня ситуация?..
Когда же Иисус проповедовал в Назарете, в синагоге, то скептики шептались и пожимали плечами. И сказал тогда Иисус:
«Не бывает пророка без чести, разве только в отечестве своём и у сродников и в доме своём…И дивился неверию их».
Свободные в Боге, это ещё и люди способные взять на себя ответственность за поступок, за суждение или утверждение. Как часто мы в обыденной жизни отказываем людям в таланте, в дарованиях, потому, что судим о них по себе, думаем, что знаем их отказывая таким людям в развитии внутренней свободы, проявлении свободы в Боге. Как часто мы стремимся мерять других мерою собственной несвободы и обвиняем их, если они поступают не как все…
Одной из характерных черт первохристиан, была их свобода в Боге. Вспомните, как Апостол Павел, стал наравне с Симоном – Петром, которого Иисус избрал для служения...
А сегодня Новый завет включает многие послания и поучения Апостола Павла. Ибо после знамения и гласа Иисуса Христа, услышанного ещё Савлом, будущий апостол, уверовал искренне и жизнь своею отдал для этого служения.
Так произошла метаморфоза, когда яростный язычник превратился в смиренного, просветлённого апостола и из Савла превратился в Павла. А христиане во всех землях поверили и доверились ему…
И это произошло прежде всего потому, что первохристиане и сами Апостолы были свободны в Боге и восприняли новообращённого Савла, наравне с собой. Хотя он и не был свидетелем земной жизни Сына Человеческого, но внял слову Иисусову, явившемуся ему на дороге в Дамаск.
Если бы первохристиане были догматиками, то разве смогли бы они признать Павла равным тем, кто жил и шёл вослед Иисусу Христу во времена его земной жизни? Но они не стали подобно жителям Назарета и Иисусовым «сродственникам» говорить: - «Мы знаем его… – это Савл, гонитель христиан».
Так и в жизни часто бывает, что именно близкие и знакомые погружённые в рутину несвободной жизни, менее всего верят и не хотят быть свободными. Поэтому, вокруг нас происходит так много личных трагедий из за предательства ближних. Ведь известно, что «предают только друзья…»
Хочется повторить слова пророка Исайи:
«Ибо вы оставили заповедь Божию, держитесь предания человеческого, омовения кружек и чаш, и делаете многое другое, сему подобное. И спросил их: хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свои предания?»
…И ещё. говорил Иисус о лицемерии законников, которые даже неуважение к отцу и матери оправдывают Законом…
…И когда пришло время Иисусу умереть по Божьему плану, чтобы искупить грехи человеческие своею смертью и муками, тогда даже Пётр стал его уговаривать, не жертвовать собой и тогда Иисус, который очень ценил свободу в Боге, сказал незадачливому Петру: «Отойди от меня Сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое!»
Трагичность свободы выбора не пугали Иисуса, ибо это была свобода в Боге…
И Иисус поясняет ещё раз суть свободы в Боге, и хвалит книжника, который уразумел, что любить Бога: «всем сердцем и всем умом, и всею душою, и всею крепостию, и любить ближнего, как самого себя – есть больше всех всесожжений и жертв»
Иисус похвалил разумного книжника и сказал: «Не далеко ты от Царства Божия»…
В Нагорной проповеди, Иисус явил подлинную свободу Духа верующего в Бога и объяснил суть своего учения, противостоящего не только человеческим преданиям, но и Законам превратно толкуемым, говоря в Евангелии от Луки, в главе шестой: «…любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду, не препятствуй взять и рубашку. Всякому просящему у тебя – дай, и от взявшего твоё, не требуй назад. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. И если любите любящего вас, какая вам за то благодарность, ибо и грешники, любящих их, любят. Но вы любите врагов ваших, и благодарите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосердны, как Отец ваш милосерд. Не судите и не будете судимы; не осуждайте и не будете осуждены; прощайте и прощены будете…»
Иисус говорил учение, в котором и которое содержит и состоит из Любви и Милосердия, очень часто противостоящим обыденному, «здравому» смыслу, вынесенному из рабского существования людей без Бога.
Тем самым Иисус противостоял привычному рабству и тела и духа. И показал он в этом учении, Сам свободный, дорогу к Храму для свободных, в котором преображённые люди будут принижая себя, услужать другим. И жизнь станет похожа на Рай, где нет ни обид, ни злобы, ни мести, а есть взаимопонимание, взаимопрощение и любовь…
Иисус предстаёт свободным от ненависти и сильным в уважении к доброте, прощает людям их алчность и тщеславие, и злые помыслы относясь к ним как к детям, которых надо научить отличать подлинное добро от зла, искренность от лицемерия…
Иисус сравнивает своих последователей со строителями возводящими дом на каменном основании, который будет стоять вечно, а тех, кто противоречит ему и удовлетворяет своему сластолюбивому, животному эгоизму, сравнивает с людьми, строящими дом на песке. Подует ветер судьбы, нахлынут волны невзгод и дом этот рухнет!
Иисус учит не быть любостяжательным, ибо жизнь человека не зависит от величины его имения. Ведь Бог говорит:
«Безумный! В сию ночь, душу возьму твою у тебя1 Кому же достанется то, что ты заготовил!.. Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет. Наипаче, ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам…»
И ещё одно определение несвободы в Боге, описанное в Евангелии от Луки, в главе двенадцатой:
« Раб же тот, который знал волю Господина своего и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много…»
И предсказал ещё Иисус борьбу за свободу в Боге:
«Думаете ли вы, что я пришёл дать мир Земле? Нет, говорю вам, но разделение! Ибо отныне отец будет против сына, и сын против отца…»
И ещё, и ещё раз повторяет Иисус:
«Если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестёр, и притом и самой жизни своей, тот не может быть учеником Моим…Так всякий из вас, кто не стремится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником…»
Здесь, Иисус говорит, что христианину надо начиная жить праведно, отвергнуть рабство обыденности и привычки жить по старому, преодолеть привычки себялюбия, совершить революцию в своей душе и чувствах, прежде чем требовать этого же от других…
«Слышали всё это и фарисеи, которые были сребролюбивы, и они смеялись над Ним…» Не так ли сегодня богачи, надсмехаются над бедными людьми!?
Так и всегда: «Бог знает сердца ваши, ибо, что высоко у людей, то мерзость пред Богом»- так Иисус разъясняет смысл рабских привычек, мешающих идущим к Свободе в Боге…
В Евангелии от Иоанна, Иисус в главе третьей говорит Никодиму:
«Рождённое от плоти – есть плоть, а рождённое от Духа – есть Дух. Не удивляйся, что я сказал тебе: «Должно вам родиться свыше…»
И далее поясняя, что такое Свобода в Боге, продолжает:
«Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь откуда приходит и куда уходит. Так бывает со всяким, рождённым от Духа…»
Таким образом, верующий в Бога, ведомый Духом – свободен, и потому, является единым с Богом, отрицая связанность дурными человеческими традициями и клятвами. Только свободный в Боге не боится смерти телесной, ибо знает, что возродится в Духовном облике, в Царствии Небесном…
И говорил Иисус у колодца Иаковлева, в Самарии, женщине самаритянке, пришедшей за водой:
«…поверь мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме, будете поклоняться Отцу. Вы не знаете чему кланяетесь, а мы знаем чему кланяемся. Ибо спасение от иудеев. Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники, будут поклоняться Отцу в Духе и в Истине, ибо таких поклонников отец ищет Себе. Бог есть Дух и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в Духе и Истине…»
И уже в Иерусалиме поясняет слушающим Его:
«Если пребудете в слове Моём, то вы истинно Мои ученики. И познаете Истину, и Истина сделает вас свободными…»
Отвечали ему: «Мы семя Авраамово и не были рабами никому, никогда; как же ты говоришь. Сделайтесь свободными?»
Иисус отвечал им:
«Истинно, истинно говорю вам: всякий делающий грех, есть раб греха. Но раб не пребывает в доме вечно: Сын пребывает вечно. Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете…»
И дальше Иисус обличает иудеев:
«Почему вы не понимаете речи Моей? Потому, что не можете слышать слова Моего. Вам отец –Дьявол. И вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда говорит он ложь, то говорит своё, ибо он лжец и отец лжи!..»
После этих слов, иудеи хотели побить Иисуса камнями, но Иисус пройдя среди них, скрылся из храма и никто не посмел к нему прикоснуться. Известно, что поклонники лжи и Дьявола, Истине не верят и боятся Свободы в Боге, предаваясь следованию человеческих устроений…
…Следуя учению Иисуса Христа, мы с любовью в сердце, готовы повторять за ним -подлинная свобода – это всегда Свобода в Боге. А свобода жить во грехе – это сатанинское наущение, которому следуют неверующие люди, возгордившиеся в своём эгоизме и следующие человеческим установлениям!..
2003- 12-06. Лондон.
Иисус Христос и ученики.
ЭПИГРАФ:
«Дети! Недолго уже быть Мне с вами. Будете искать Меня, и как сказал Я Иудеям, что куда Я иду, вы не можете пройти, так и вам говорю теперь.
Заповедь новую даю вам, да любите друг друга: как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга.
Потому узнают вас, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собой.
Симон Пётр сказал Ему: Господи! куда Ты идёшь? Иисус отвечал ему: куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдёшь за Мною.
Пётр сказал ему: Господи! почему я не могу идти за Тобою теперь? Я душу мою положу за Тебя.
Иисус отвечал ему: душу твою за Меня положишь? Истинно, истинно говорю тебе: не пропоёт петух, как отречёшься от Меня трижды…
… Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте.
В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: «Я иду приготовить место вам.
И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я.
А куда Я иду, вы знаете, и путь знаете».
Фома сказал Ему: - Господи, не знаем куда идёшь; и как можем знать путь?
Иисус сказал ему: - Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к отцу, как только через Меня.
Если бы вы знали меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Его!
Филипп сказал Ему: - Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас.
Иисус сказал ему: - Столько времени Я с вами, и ты не знаешь меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь: покажи нам Отца?
Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне? Слова которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец пребывающий во Мне, Он творит дела…
… - Если любите меня, соблюдайте Мои заповеди.
И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек.
Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет.
Не оставлю вас сиротами; приду к вам…
… Иуда (не Искариот) говорит Ему: - Господи! что это, что Ты хочешь явить Себя нам, а не миру?
Иисус сказал ему в ответ: - Кто любит меня, тот соблюдает слово Моё; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придём к нему и обитель у него сотворим.
Нелюбящий меня не соблюдает слов Моих: слово же, которое вы слышите, не есть моё, но пославшего Меня Отца.
Сие сказал Я вам, находясь с вами.
Утешитель же, Дух Святой, Которого пошлёт отец во имя Моё, научит вас всему и напомнит вам всё, что Я говорил вам…(Главы 13 – 14, от Иоанна)
…Размышляя над Евангелиями, которые после Вселенских Соборов остались в качестве самых ярких и правопреемственных выразителей Нового Завета, мне хотелось бы поговорить не только о исторической канве пришествия, жизни и смерти Иисуса Христа, изложенных в Трёх синоптических Евангелиях от Марка, Матфея и Луки, но и о содержании того учения, которое называлось и называется Христианством и догматические основы которого так ярко и глубоко изложены в «дополнительном» Евангелии от Иоанна.
…Если рассматривать Евангелия в рамках содержания, то именно Евангелие от Иоанна наиболее полно цитирует всё учение Иисуса Христа, Новый Завет, его общественное и религиозное содержание. Но и показывает отношение Учителя и Его учеников.
В отрывке, который помещён здесь в качестве эпиграфа, замечательно видно в каких драматических отношениях находились ученики со своим Учителем - Иисусом Христом. Ведь они верили и сомневались, и задавали множество вопросов, которые показывают нам всю драму Пути, к подлинной вере в Господа его учеников!
А Иисус долготерпеливо объяснял им, раз за разом. разными словами и чудесными делами, чтобы они уверовали подлинно…
Именно Евангелие от Иоанна, послужило причиной становления народившегося богословия, ставшего не только историей земной жизни Иисуса Христа и христианства, но и новой религией, «связью» людей с Богом – Троицей: Отцом, Сыном и Святым Духом.
Иоанн, впервые сделал попытку превратить житие Иисуса из Назарета в глубокую, сложную религиозную систему, что ему и удалось с необыкновенной глубиной и проникновением.
… Попробуем рассмотреть тему отношений, тему преподавания Иисусова учения ученикам, как процесс, в результате которого и появилась возможность говорить о Новом Завете, о всех его деталях и подробностях, о уровне понимания учениками Учителя, о тех трудностях с которыми сталкивался Господь, объясняя ученикам новый Путь, Истину, которую олицетворял Он Сам и которую осознать, одобрить, а потом и благовествовать о ней, было невероятно трудно.
Как это всё создавалось, кто был первым, кого Иисус призвал идти за собой, какие слова и какие действия убедили взрослых, самостоятельных, часто семейных людей бросить всё и последовать за Учителем?
В чем была необычность и привлекательность, для этих разных по характеру и возрасту людей, речи Человека, которого казалось многие знали как плотника и сына плотника?
Как могло случиться, что Иисус из Назарета, из этого маленького городка расположенного неподалёку от моря Тивериадского затерянного в маленькой провинциальной Иудее, в течении трёх последних лет своей жизни сумел через поступки и проповеди, а на исходе земной жизни, через лишения и телесные страдания привлечь к Себе и Своему учению такое внимание, которое разрасталось с неудержимой силой, несмотря на казни и преследования Его сторонников, в течении почти трёхсот лет, чтобы в итоге стать главной религией мира на последующие тысячелетия?
… Начнём с того, как появление, рождение, воплощение Иисуса описано у Иоанна, и далее продолжим анализировать и то, что было в течении последующих лет жизни, увенчанной смертью на Голгофе, смертью, за которой последовало чудесное воскрешение, сделавшее имя Иисуса Христа величайшим именем мира «и ныне, и присно, и во веки веков»!
Иисус Христос, ученики и учение.
ЭПИГРАФ:
«Птицы небесные имеют гнёзда, а Сын Человеческий не имеет где голову приложить…»
…Если представлять себе ту атмосферу законничества и буквализма, застарелого догматизма и обрядоведения в Древней Иудее, во времена, когда Иисус Христос, родился, жил, был распят, а потом через три дня воскрес «и восстал из мёртвых», то вызывает удивление, что он Мессия, мог в такой атмосфере дожить до своих тридцати трёх лет.
Неузнанный по своей доброте и кротости противоречащей многолетним ожиданиям верующих иудеев в «посланца Бога» - на коне и с огненным копьём поражающим врагов - Он неоднократно подвергался опасностям быть убитым фанатиками – фарисеями. И потому, становится страшно за его жизнь с самого начала его служения…
Кажется, что Евангелия, не дают нам оснований утверждать, что тот двухтысячелетней давности мир, был более подвластен разрушительному, жестокому злу, чем нынешний. Казни через распятие были свирепы и мучительны, но ведь казнимых было не так много.
Однако главного тогдашнего зверства мы не увидим в описаниях мира вокруг Иисуса. Мы не увидим, ибо это было почти свойством человеческой натуры – узаконенным и обыденным. И эта страшная деталь тогдашнего быта, - было рабство.
Именно из существования рабства, как традиции присущей тогдашнему человечеству, происходил главный грех того мира, против которого ополчился кроткий Иисус и от чего, Он спас человечество своим скорбным, мучительным самопожертвованием и тем самым искуплением этого греха и его последствий.
А грех этот заключался в том, что человек смотрел на другого человека, как на своего раба, как на «рабочее животное». Рабство человеческое происходило от ненависти друг к другу, от войн и лишений, которыми подвергали народы друг друга, живя в те времена на земле без любви и без Заповедей Бога истинного…
В те времена, сила была и правом, а богатство и знатность были уделом немногих, в то время как нищих и убогих было великое множество.
Иисус из Назарета выступил против этих, казавшихся вечными человеческих установлений и «договорённостей», и своей жизнью, смертью на кресте и воскресением, дал пример искупления зла человеческого, их греховности, через любовь и самопожертвование на которые не были способны ни богатые и знатные, ни фарисеи и книжники, которые думали не «о Божеском, но о человеческом»…
Потому, первыми учениками Иисуса стали простые, люди: рыбаки, земледельцы, люди без образования и религиозных, чиновных должностей, но свободные не только от власти рабовладельцев, но и от рабства денег, славы и честолюбия. Ведь среди них и был распространён Новый Завет, к которому их простые души тянулись с самого начала, «раненные» земной привычной несправедливостью и жестокостью, олицетворением которого было рабство.
Недаром Иисус, себя и учеников сво, их называл рабами Божьими, а апостолов, в конце своего земного пути, назвал друзьями и говорил:
«Вы - друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам.
Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего.
Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего не попросите от Отца, во имя Моё, Он дал вам.
Сие заповедаю вам, да любите друг друга…» (От Иоанна. Глава 15)
… Мне кажется, что именно вследствие преодоления Иисусом этого трагического, чисто человеческого жестокого, но привычного заблуждения что рабство всегда существовало и будет существовать, явился Новый Завет ставший следствием любви Бога к человеку и человечеству, и ответной любви человека к Богу.
Мир в те времена, представлял собою поле битвы свирепого, привычного победительного зла, против доброй человеческой природы и сильных характеров. Были конечно и подлинно верующие в Бога – Создателя, однако их было совсем немного.
Но такие люди не могли жить и выжить в этой давящей атмосфере, в обстановке горделивого узаконенного зла сделавшегося привычным образом жизни и потому, они объединялись в секты и секточки и уходили «с глаз долой» в пустыню и в горы, и жили там коммуной, - братством верующих в любящего и справедливого Бога.
Таковы были ессеи, группы единомышленников, живших вдали от людей и человеческих поселений во главе с Учителем, который являлся главой и наставником братства, - этого своеобразного, древнего монашеского ордена…
Отчасти, Иисус вышедший с проповедью Нового Завета, был похож на ессеев, однако отличался от них любовью и состраданием к «нищим духом», которым он и стал учителем, и для которых в конце концов превратился – в начале в Пророка, а потом и в Сына Божия.
Приходится удивляться, что с самого начала Его проповеди не встречали такого ожесточенного приёма в среде фарисеев – книжников. Может быть это объяснялось отсутствием этих ревнителей и начётчиков иудейского Закона в Назарете, Вифсаиде и в Капернауме, - поселениях далёких от Иерусалима и от Храма, в котором и вокруг которого собирались и жили Иудейские правоверные законники…
Многие Поучения Иисуса из Назарета, были далеки от жестокости и однозначности еврейского Закона и может быть поэтому, не вызывали на первых порах гневного неодобрения в среде фарисеев, как не содержащих в себе опасности противостояния, соперничества и тем более сопротивления «железному» Закону…
Однако, дух веры напоказ так проник во все поры Еврейского общества, что любое противостояние регламентации и обряду, встречалось с неодобрением, если не со злобой и гневом. Вспомните эпизод, с грешницей на площади, которую толпа собиралась забить камнями и только после вмешательства Иисуса, спросившего: «Кто не без греха, пусть первым кинет камень в эту женщину», - все смущённо разошлись, оставив грешницу рядом с Иисусом.
… Уже после начала проповеди Нового Завета, Иисусу несколько раз, угрожали смертью, однако он был кроток, но вместе с тем, обладал необоримой духовной силой, которая проявлялась невольно и в его речах, и в его поступках, и в его внешности, и в его голосе. Это, до поры до времени сдерживало иудейских законников от решительных действий.
Показателем, мелочной обрядности и следованию закону вопреки житейской реальности был эпизод, когда Ученики Иисуса усталые и голодные, в Субботу, идя через поле пшеницы, сорвали несколько колосков и расшелушив их, ели зёрна. Фарисеи обвинили их в этом и Иисус, возражая начётчикам, утверждал, «что Суббота для человеков, а не человек для Субботы».
Эти столкновения с фарисеями на почве соблюдения или несоблюдения Закона, повторялись, и раз за разом Иисус отвергал претензии самоуверенных фарисеев учить его, что можно делать и что нельзя в Субботний день.
… Исходя из опасности жизни в то время для любого человека, хотя бы формально не следующего Закону, можно понять и ту опасность, которой подвергался не только Иисус Назарянин, но и его ученики и потому, надо попробовать описать, почему они, эти взрослые уже люди, бросив всё привычное и устоявшееся в своей жизни, пошли вслед за учителем покинув и дом, и семьи, сознавая опасность следования его указаниям и советам, но шли за ним и в зной и в стужу. Они, с первых слов Иисуса увидели в нём Пророка, а потом уже после близкого знакомства с ним и его проповедями уверовавших, что он и есть воистину Сын Божий…
Они уверовали, но по временам и сомневались не понимания, а то и прямо отрекаясь от Учителя, - именно эти события, поступки и слова доказывают нам, что только после смерти Спасителя, Апостолы были готовы и отдавали свои жизни за веру в Иисуса Христа. «Ибо слаб человек…», пока наш кумир жив и пребывает вместе с нами…
… Ученики Иисуса Христа, - первые его ученики, наверное знали или слышали о нём и в детстве, и в отрочестве, и в юности и потому, при первом Его зове, пошли за ним не задумываясь, покинув свои семьи и свои селения.
Такова была сила личности Иисуса во все его годы жизни на земле, что люди, при первом призыве уходили вслед за Ним и внимали «…его глаголам вечности», как выразился апостол Пётр, обращаясь к Иисусу, с надеждой и упованием. Об этом почти не говориться в Евангелиях, и только в нескольких эпизодах обрисован Его необычный характер ещё в детстве. Хотя и существуют «портреты» Учителя, в его детстве, но в полузабытых апокрифах…
Как Иисус превратился в Мессию, в Христа и почему это случилось на тридцатом году Его жизни? Мы этого не знаем, да теперь наверное и не узнаем никогда. Но у многих народов мира, существует афоризм: «Есть время слушать, и есть время говорить!» И мне кажется это мудрое высказывание и проливает свет на загадку жизни Иисуса из Назарета, и помогает нам ответить на вопрос – почему?
Видимо чаша знания и понимания грехов человеческих в мире, уже к этому возрасту Иисуса переполнилась и идя на крещение к Иоанну Предтече, Иисус знал, что пришло Его время проповедовать Новый Завет!..
…Первыми учениками Иисуса из Назарета, были Иоанн Заведеев и Андрей (Первозванный), брат Симона – Петра. Остальные, были судя по всему тоже из Галилеи, из районов Иудеи лежащих неподалёку от Генисаретского моря.
Когда Иисус пришёл креститься на Иордан к Иоанну Крестителю, он был ещё один, но после сорока дней проведённых в пустыне, Он уже начал проповедовать своё учение и набирать учеников.
Например в Евангели от Луки сказано: «Однажды, когда народ теcнился к Нему, чтобы слышать слово Божие, а он стоял у озера Генисаретского, увидел Он две лодки, стоящие на озере; а рыболовы выйдя из них вымывали сети. Войдя в одну лодку, которая была Симонова, Он просил его отплыть несколько от берега и, сев, учил народ из лодки. Когда же перестал учить, сказал Симону: отплыви на глубину и закинь сети свои для лова…
Симон сказал Ему в ответ: - Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но по слову твоему закину сеть. Сделав это, они поймали великое множество рыбы, и даже сеть у них прорывалась. И дали знак товарищам, находившимся на другой лодке, чтобы пришли помочь им; и пришли и наполнили обе лодки, так что они начинали тонуть. Увидев это, Симон Пётр припал к коленям Иисуса и сказал: выйди от меня, Господи! Потому что я человек грешный.
Ибо ужас объял его и всех, бывших с ним, от этого лова рыб, ими пойманных; так же и Иакова и Иоанна, сыновей Заведеевых, бывших товарищами Симону. И сказал Симону Иисус: не бойся; отныне будешь ловить человеков. И вытащив обе лодки на берег, оставили всё и последовали за ним…
… И конечно, вполне могло быть так, что и Андрей Первозванный и Симон – Пётр, и Иоанн Заведеев, - самый юный ученик Христа, - могли слышать Его, Иисусовы речи ещё раньше, или их пересказ их, общими знакомыми.
Поэтому, присоединились к нему и юноша Иоанн и Иаков его брат, Заведеевы.
Ещё, они видели Его во время крещения Иоанном Крестителем на Иордане и слышали слова этого неистового пророка, который признал главенство Иисуса из Назарета над всеми и говорил, что он, Иоанн, несмотря на множество последователей идущих за ним, - «недостоин завязать ремешки сандалий на ногах у Иисуса из Назарета», объясняя, что ему явился дух Святой, посланец Бога -Отца и указал на Иисуса, как на Мессию и Сына Божиего…
… Иисусова община постепенно увеличивалась и вошли в неё один за другим люди простые, доверчивые и безыскусные, ищущие Учителя жизни, который бы помог им узнать и понять Божью волю и пожертвовать свою судьбу на то, к чему призывал Бог, через Сына Своего воплощённого - Иисуса, плотника из Назарета…
И только после того, как в беседах с учениками Он, - Сын Человеческий, увидел страстный блеск в глазах учеников, услышал их дрожащие от восторга голоса, соглашающиеся со всем, что говорил и объяснял им Божий Избранник, только после этого, и случилась его Нагорная Проповедь.
Тогда, привлечённые людской молвой о замечательном Учителе, Иисусе из Назарета, собралось они, жители окрестных городов и деревень, - всего было их несколько тысяч, - на горах, чтобы слушать Его. И там, Он коротко, но выразительно и понятно, рассказал и объяснил им суть Нового Завета, с которым Он явился от Бога на землю Израильскую.
В Евангелии от Луки говорится о Нагорной Проповеди:
«В те дни, взошёл Он на гору помолиться и провёл всю ночь в молитве к Богу. Когда же настал день, призвал учеников Своих, и избрал из них двенадцать, которых и наименовал Апостолами: Симона, которого и назвал Петром, и Андрея, брата его, Иакова и Иоанна, Филиппа и Варфоломея, Матфея и Фому, Иакова Алфеева и Симона, прозываемого Зилотом, Иуду Иаковлева и Иуду Искариота, который потом сделался предателем. И сойдя с ними, стал Он на ровном месте и множество учеников Его и много народа из всей Иудеи и Иерусалима и приморских мест Тирских и Сидонских, которые пришли послушать Его и исцелиться от болезней своих, также и страждущие от нечистых духов; и исцелились. И весь народ искал прикасаться к Нему, потому что от него исходила сила и исцеляла всех…»
И говорил Он, поднявшись во весь свой высокий рост, голосом мягким и звучным и с тихим восторгом внимали ему люди…
«… И Он возведя очи Свои на учеников Своих говорил: «блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие…»
И далее, Он продолжил:
«… Но вам, слушающим говорю: любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас, благословляйте проклинающих вас, и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке, подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому просящему у тебя давай, и от взявшего твоё не требуй назад. И как хотите чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними…»
…И говорил Иисус слова необычные для того времени и того места, а люди с благоговением слушали истины, которые Он им открывал, ибо они расходились со Здравым Смыслом, которому учили их в синагогах – отвечать ударом на удар,- «око за око и зуб за зуб…»
И потом взволнованный Иисус объяснял всем:
«И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их, любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают. И если взаймы даёте тем от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же…»
И дальше Иисус говорит самые важные слова:
«… Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд. Не судите, и не будете судимы; не осуждайте и не будете осуждены; прощайте и прощены будете; давайте и дастся вам: мерою доброю, утрясённою и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо какою мерою мерите, такой же отмерится и вам…»
И вздыхали люди , потупив глаза и размышляя над сказанным Иисусом, а Он продолжил:
«… Может ли слепой водить слепого? Не оба ли упадут в яму? Ученик не бывает выше своего учителя; но и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его…
Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь? Или как можешь сказать брату твоему: «брат! дай я выну сучок из глаза твоего», когда сам не видишь бревна в твоём глазе? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.
Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый. Ибо всякое дерево познаётся по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают виноград с кустарника. Добрый человек из доброго сокровища сердца своего, выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят его уста.
Что вы зовёте Меня: «Господи! Господи!» и не делаете того, что Я говорю?
Всякий, приходящий ко мне и слушающий слова Мои и исполняющий их, скажу вам, кому подобен. Он подобен человеку, строящему дом, который копал, углубился, и положил основание на камне; почему, когда случилось наводнение и вода напёрла на этот дом, то не могла поколебать его. Потому что основан он был на камне. А слушающий и не исполняющий подобен человеку, построившему дом на земле без основания, который, когда напёрла на него вода, тотчас обрушился. И разрушение дома сего было великое…»
… Так говорил и учил Иисус Христос объясняя простым людям, очень убедительно, смысл их жизни и их призвание… Но и требовал следовать Новому Завету, как закону праведной жизни...
А потом последовали и первые чудеса, вдохновлённые глубокой верой окружающих в Него, как в Спасителя.
В Кане Галилейской на свадьбе Он, по просьбе своей матери, - Девы Марии, из воды сделал вино свадебное…
… А потом были новые беседы, когда слушать Его собралось уже более пяти тысяч человек, которых Он сумел накормить пятью хлебами и ещё осталось много коробов несъеденных остатков.
А потом было хождение по воде и усмирение шторма на море и попытка вдохновлённого примером Учителя, Петра – Кифы, самому пройти по морю, окончившаяся неудачей. Ибо вера человеческая в Божиего посланника была ещё не так верна и крепка, даже у учеников Его…
А потом были излечения больных, слепых и прокажённых, и изгнание бесов и оживление умерших. И всё это стало возможным только благодаря прирастающей самозабвенной вере в Божьего Посланника и силу его слов и дел.
Об этом повествует Библия, Новый Завет, но о реалиях жизни Иисуса Христа в те годы, говорится в Священном писании совсем немного. А нам, чтобы последовать путём, Иисуса, хотелось бы знать все подробности Его жизни тогда…
Как же жил, чем питался, где и с кем дневал и ночевал Сын Человеческий во времена своей проповеди нового Божьего завета?
Об этом очень скупо сказано в Евангелиях. Но мы можем попробовать восстановить картину этой жизни.
…Вот например сцена у колодца, в земле самаритян, когда уставший после дневного перехода по жаркой раскалённой солнцем горной тропе, Иисус присел у источника, тогда как его ученики вошли в селение для того чтобы найти себе и Учителю пропитание и ночлег для отдыха…
Представляется лето в горной пустыне, изнуряющий зной, выцветшее от жары небо и белые силуэты самаритянской деревни на холме. А под холмом, чуть в стороне от строений – источник, обложенный серыми гранитными валунами, и Иисус Христос присевший рядом, отирающий пот со лба, что – то шепчущий пересохшими от жажды губами…
И подходит к колодцу женщина – самаритянка, в ярких, лёгких одеждах, с накинутым на плечи кисейным покрывалом. И увидев незнакомого мужчину, смущается, прикрывается покрывалом, но подбадриваемая его доброжелательной улыбкой, набирает воды и предлагает ему напиться…
И тогда происходит между ними разговор, который описан в Евангелиях и который её так поразил, что она вернувшись, рассказала о удивительном путнике в деревне и сама запомнила эту случайную встречу на всю жизнь…
Таких встреч, чудесных разговоров и исцелений было очень много за эти три года и конечно нам хотелось бы о них знать больше и подробнее…
… Или другой вопрос, остающийся без ответа. Как мог Иисус Христос, выбрать в Апостолы Иуду Искариота? Вполне возможно, что Иисус, с самого начала видел в нем не ученика, а просто житейски хитрого, проворного человека надеялся на его перевоспитание и преображение.
Он доверил Иуде организацию быта коммуны, закупку продуктов и оплату снятого жилья наверное ещё потому, что кроме него из Апостолов никто не способен был управляться с деньгами. И поэтому, именно Иуде был доверен денежный ящик в котором лежали пожертвования доброхотов и сторонников нового Учителя…
… Сама задача провозвестия Нового учения, Нового Завета заставляла Иисуса и его двенадцать учеников переходить с места на место, встречая всё новых и новых слушателей, многие из которых со временем становились последователями Иисус Христа.
Израиль по сложившейся традиции, с воодушевлением встречал новых и новых проповедников, в страстном ожидании Мессии, который освободит их от всех тягот и несчастий жизни…
И вот Он пришёл, но кроме учеников, никто не узнал Его, ибо все верили, что Мессия явится Израилю вооружённый чудесным оружием, на прекрасном боевом коне, и уничтожит всех врагов Израиля, и станет новым и вечным царём над ними.
И не ведали несчастные иудеи, что «Царство Божие, уже внутри нас» и что освобождение каждого и всех, зависит от самих иудеев и силы их веры в Бога, верности этой вере.
Они не хотели понять, что только после смерти возможно переселение в райские кущи на небесных пажитях, и только для тех, кто в этой жизни старался быть праведным и каялся и мучился, если совершал неблаговидные поступки…
Тогда многие, можно сказать большинство людей не узнали в Нём Мессию, и в этом заключена драма человеческих отношений к Богу, и людей между собой. Ведь не узнали то потому, что не любили не только Бога, но и ближних своих и дальних, а врагов ненавидели люто, до кровомщения…
Как тут уверуешь в любовь и непротивление злу насилием, если кругом правят сила и деньги?
…Так и в наши дни! Разве же мы поверим человеку, который будет говорить нам, что он Сын Бога и что главным стержнем нашей жизни должна быть любовь и не стяжание материальных благ ?
Поэтому, одна из трагичных деталей и сегодняшней жизни заключена в том, что если бы Иисус Христос, явился на землю сегодня, то мы бы приняли Его за сумасшедшего. А ведь христиан сегодня, как гласят переписи во всём мире – больше миллиарда!
А тогда, две тысячи лет назад, для многих людей вовсе было непонятно учение Иисуса из Назарета, который призывал людей покаяться и исповедовать Божии заповеди, главными из которых были две:
«Возлюби Бога, Отца небесного всеми силами души и тела и ещё: возлюби ближнего своего, как самого себя…»
Последние разговоры Иисуса с Учениками.
…И вот настал роковой день, к которому неизбежно стремился Иисус Христос вcе эти долгие три года благовествования в земле Израильской. И после триумфальной встречи Его, в пригороде Иерусалима, как победителя и Мессии, остановились они в простом доме и сделали пасхальную трапезу и чувствуя, что земные его дни приближаются к концу, Иисус омыл ноги ученикам, показывая, как надо жить и служить друг другу согласно Новому Завету. А потом, установил первую церковную литургию для своих последователей христиан, преломив хлеб сказал: - Сие есть Тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание…
... И налив вина продолжил: - Сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается….(Евангелия от Луки)
А потом с грустью сказал : - И вот рука предающая Меня, со Мною за столом; Впрочем, сын Человеческий идёт по предназначению, но горе тому человеку, которым он предаётся…(Евангелие от Луки)
Этим, взволновал всех учеников, а Иуду Искариота напугал, и тот найдя причину вышел вон из дома… И бормоча ругательства, быстро пошёл, почти побежал в сторону дворца первосвященников, в надежде застать Кайяфу ещё бодрствующим…
Что толкнуло Иуду на предательство?
Первой причиной конечно была его тяга к деньгам и каждодневное с ними общение -он был казначеем коммуны Иисусовой. И он видел, как люди преклоняются перед богатством, жаждут его и завидуют богачам. Постепенно, и сам Иуда перестал верить своему Учителю, который говорил совсем противоположное людской молве. И стал измышлять Иуда Искариот, как уйти от него…
Тут и нашли его слуги первосвященника и предложил за деньги предать Учителя, на что он не без колебаний, в конце концов согласился…
Яд сребролюбия уже растлил его и он не смог совладать с искушением «заработать» деньги, - тридцать сребреников на покупку своего участка земли, где он, рано или поздно мечтал разбогатеть. Впоследствии Иуда конечно раскаялся и выбросив данные ему первосвященником деньги, повесился…
Такова природа человека – и в плохом и хорошем, он вначале говорит или действует, а потом раскаивается…
… Тайная вечеря, между тем, продолжалась…
А ученики продолжали спорить и импульсивный и темпераментный Пётр старался убедить Иисуса, что даже если все от него отшатнуться, он останется верен ему до конца. На что, Иисус с горькой улыбкой ответил: – Говорю тебе Пётр, не пропоёт петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня… (Евангелие от Луки).
Так и случилось в ту же ночь с Петром, ибо повторяю, такова природа человеческая – сомневаться и в плохом и хорошем и только после совершения греха, каяться и уже после становиться до конца непреклонным… В этом ценность искреннего раскаяния, благодаря которому грех преодолевается, после тяжёлых страданий и сомнений…
Само отречение Петра в ту ужасную ночь, ещё ничего не показывает, кроме страшной тревоги и бури чувств в его душе.
… После ареста и унижений Иисуса Христа в Гефсиманском саду, Пётр, идя позади стражников, с захваченным ими Иисусом на суд Синедриона, надеялся на чудо проявления силы своего Учителя, в которого они уже веровали как в Христа - Мессию.
Когда же Пётр увидел безнаказанное издевательство прислужников над Учителем, то был смущён и затосковал. И именно в этот момент он отрёкся, хотя потом переживал и даже плакал, надеясь найти в слезах оправдание своему малодушию…
В конце концов случилось так, как и говорил Иисус Христос: только после совершения греха невольного предательства, и после слёз покаяния Пётр, стал тем самым «камнем» на котором и выстроилось христианство, был тем пастырем, который начал пасти «овец Христовых».
… Этот эпизод, даёт всем нам право надеяться, на то, что несмотря на нашу греховность и слабость веры, мы покаявшись можем продвинуться на пути веры, преодолевая непостоянство человеческой натуры.
Читая Евангелия, мы не должны забывать, что Апостолы были простыми людьми, которых Божественное влияние Иисуса Христа, сделало героями и родоначальниками веры человеческой…
В чём секреты обаяния и уверенности истин, сообщаемых Иисусом своим ученикам и народу, постоянно окружающего Спасителя?
Надо думать, что с первого раза, с первой встречи, большинство не могло понять, Истину, воплотившуюся в Иисусе, но все слушатели, чувствовали в его речах, нечто, притягательное и неотразимое, если можно так говорить.
Ведь и сегодня, те, кто впервые прочитал Евангелия, не понимают, а часто и не могут понять Его слов, однако почти все знают, - Он прав, а мы все неправы!
Откуда это ощущение?
Мне кажется, что истина, и в самом простом житейском виде имеет как минимум две стороны, как «две стороны имеет каждая медаль или монета». И одну сторону мы видим каждодневно, - это наш жизненный опыт, а вторая сторона, - до поры до времени скрыта и недоступна нам, потому что до определённого момента мы вторую сторону не замечаем - она нам не нужна.
Мы видим только лицевую сторону медали или монеты, на которой стоит цифра, определяющая количество того или иного товара, который мы на эту монету можем купить.
Видя медаль или орден, мы тоже ориентируемся – этим орденом награждают за подвиг простых солдат оставшихся после подвига в живых или умерших, а этим - генералов и полководцев, которые редко умирают на поле боя.
Но Иисус Христос, в рассказе о монете, говорил хитроумным фарисеям, что «Кесарю – кесарево, а Божье – Богу». То есть иначе – быт, жизнь рутинная, мир – в смысле плоть – это одна сторона истины, которую и мы понимаем и ученики Иисуса понимали две тысячи лет назад…
Но в словах, в поучениях, в Истине которой учил Иисус Христос своих учеников и толпу слушателей, была и та часть Слова, которую можно понять, только прожив жизнь, перестрадав и переболев всеми страстями плоти, и в итоге - увидеть другую сторону жизни не плотскую, но духовную…
И только потом осознать, «то, что для людей мудрость, - для Бога глупость», то, что для плоти добро – то для духа зло и наоборот…
Ученики были обычными людьми и это в Евангелиях неоднократно подчёркивалось. Но они пережили потрясение: вначале уверовали по плотски, с надеждой на возможность приблизившись к Иисусу, получить потом, после Его воцарения «тёплое» местечко поближе к власти…
Вспомните, как ещё перед Тайной Вечерей, они все пытались испросить место для себя, поближе к Иисусу, уже после, в «Райских кущах».
Потом, после Его захвата и страшной казни, они испытали душевный шок потери веры и даже «каменный» Симон – Пётр, трижды отрёкся, от своего обожаемого Учителя…
И вот на третий день, они вдруг узнают, а потом и видят, что Иисуса нет в гробнице и начинают вспоминать Его вещие слова о Воскресении. А потом, после явления им Христа и явлению неоднократному, они вдруг осознали всю глубину его иносказаний, которые стали Живой Истиной. Вот тогда и обнажилась вторая, духовная сторона Его Слова…
… Но возвратимся к событиям, о которых повествуют Евангелия…
Когда Иисуса в Гефсимании захватили люди Кайафы, остальные ученики его рассеялись по окрестностям и позже, испуганные и возбуждённые собрались скорее всего в доме, где они проводили вместе с Иисусом Христом пасхальную трапезу и закрыв все засовы, молили Бога о своём спасении и спасении их Учителя. Они ещё надеялись, что Христос проявит свои чудесные способности говорить и убеждать людей, и освободившись придёт к ним жив и невредим…
Об этом в Евангелиях не пишут, но наверное они, Апостолы, верили и надеялись и переживали за себя думая, что ежели их Учителя не побоялись схватить, то их, Его учеников, могут и убить.
В таких случаях, женщины всегда смелее мужчин и именно женщины - почитательницы Христа, присутствовали и на судилище перед Римской Преторией, где Пилат, после некоторых сомнений, утвердил смертную казнь Иисуса из Назарета, через распятие. А потом, эти женщины шли в толпе, сопровождая трех приговорённых к распятию на Голгофу. В Их числе был и невинный Иисус. Об этом говорят Евангелисты…
Например у Евангелиста Луки, рассказывается о казни и действиях последователей, то есть апостолов и женщин, верящих и любящих Иисуса, сопровождавших его до конца в его человеческом воплощении, такими словами:
« И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нём…» (Цитата из Луки).
И Евангелисты ничего не говорят об Апостолах, кроме юноши Иоанна, присутствовавшего на казни
… И на «Лобном» месте распяли Его, и после страшных мучений, Он умер!
Лука об этом говорит так:
«Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого; и померкло солнце, и завеса в храме раздралась посредине. Иисус, возгласив громким голосом, сказал: - Отче! В руки твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух…»
Здесь, в образе «раздравшейся снизу до верху» завесы в Храме, тоже скрыта духовная истина, ибо смогли уже все «увидеть», осознать что было за «завесой», то есть за «парадной», лицевой стороной Истины. Она ведь «раздралась», не сверху только, или снизу, что символически означало бы возможность видеть Бога тем кто «внизу» или тем кто «наверху», но ставшей видимой для всех…
… Все знавшие и слышавшие Его, и женщины следовавшие за ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на страшное и горестное зрелище – казнь Учителя...
Тогда, некто по имени Иосиф, из Аримафеи, города Иудейского, член совета, (Синедриона), человек добрый и правдивый, не учувствовавший в совете и в деле их, ожидавший также Царствия Небесного, решился:
«…И сняв его, обвил плащаницею и положил Его в гробе, высеченном в скале, где ещё никто не был положен. День тот был пятница, и наступала суббота. Последовали также и женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб, и как полагалось тело Его; Возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди…» (Евангелист Лука)
… Отсутствие решительных действий со стороны не только Апостолов, но и семидесяти избранных учеников и просто тех, кто слушал Учителя с воодушевлением, объясняется конечно усвоением учения Иисуса из Назарета, а не страхом или слабостью. Об этом часто забывают толкователи и Евангелий и Нового Завета…
Не Учитель ли говорил им, «что если ударили по левой щеке – подставь правую», и не Он ли, всей своей жизнью доказывал им святость непротивления злу насилием и говорил «возлюбите врагов ваших»…
Тогда почему, во время суда и во время казни Спасителя так немного было вокруг тех, кто в него уверовал, кого Он излечил, кто слушал его на горах и у моря ?
Конечно их, верующих в Него уже и тогда было намного больше тех кто присутствовал на казни, но видимо многие их них жили в Галилее, а в Иерусалиме, большом городе, люди занятые праздником и тем более ночью, не знали о том что происходит суд Синедриона над Учителем.
Даже утром, когда служба заставляла бодрствовать и Пилата с его воинами, и Кайафу – первосвященника, членов Синедриона, клиентов и фарисеев узнавших о суде через своих покровителей, многие оставались в своих домах и толпа перед Преторией была вовсе небольшой и состояла из одних врагов Иисуса, - сторонников первосвященника Кайафы…
… Надо добавить, что регламентация ежечасная, ежедневная приучала иудеев к повиновению и послушанию не только Закону, но и властям, - Синедриону, а тут вдруг пришёл человек, - а для врагов Иисуса Назаретянина, он был и оставался человеком до конца, - на взгляд большинства иудеев Он был преступник, говорил непонятное, обещал разрушить храм и восстановить его в три дня, говорил ещё, что он Сын Бога и уже обладал значительным числом учеников и поклонников, которых власти считали сектантами…
Синедрион осудил его на смерть – чего же боле, наверное спрашивали сами себя эти люди собравшиеся ранним утром перед судным местом, на котором восседал прокуратор Иудеи, ненавистный наместник Рима – Пилат?..
Этим наверное можно объяснить озлобление этих людей против бунтаря и революционера, каким им казался Иисус Христос.
И поэтому, они упорствовали в намерении отправить ненавистного им «смутьяна» на крест; и поэтому, они во всё горло кричали: - Распни его!!! Распни!!!
…Скорее всего и Мария, мать Господа, и Мария Магдалина и остальные женщины, а с ними и Иоанн, - самый молодой Апостол, стояли где-нибудь в стороне, молились и плакали видя страдания Иисуса, но ничего не могли поделать! Толпа любопытных – сторонников Синедриона, жаждала крови неузнанного ими Мессии!
Они же, - сторонники Иисуса, шли вослед процессии по узким каменистым улочкам Иерусалима и обливались слезами изредка, сквозь людскую массу теснившуюся в узких проходах, видели бредущего впереди этой толпы изнурённого, окровавленного Иисуса…
Когда же печальное шествие остановилось и в толпе зашептали: - … Упал! Он упал! - из переулка навстречу Иисусу, не выдержав вида Его страданий, выбежал Симон Кирениянин и помог встать Иисусу, и подхватив крест потащил его дальше, помогая жертве несправедливого суда. А Иисус, шатаясь шёл рядом, подгоняемый злыми командами стражников: - Пошевеливайся! Быстрее… Быстрее!
Когда же поднялись на Голгофу, то стража оттеснила присутствующих подальше от места казни и женщины уже громко зарыдали, не находя сил говорить о своей скорби…
… В Евангелии от Иоанна рассказывается, что через некоторое время, к умирающему на кресте Иисусу подошли Матерь Мария и Иоанн. И Он с трудом, задыхаясь, тихим и хриплым от жажды и страданий голосом, обращаясь к Иоанну и матери своей – Марии произнёс как завещание: «Будь Ей как сын… А ты будь ему как Матерь»…
И опять рядом, первыми в вере и сострадании были женщины, которые и на казни оставались до конца, пока их не отогнала от места распятия Иисуса, оставленная при распятых, стража…
… И вот, Спаситель умер и ему пронзили копьём рёбра и увидели все, что потекла сукровица и уверились, что Он мёртв и не стали перебивать ему колен, что сделали с двумя разбойниками распятыми рядом с Ним…
И когда все разошлись и даже стражи ушли в казармы, пришёл к Распятому Иосиф из Аримафеи - тайный ученик Иисуса. После смерти Иисуса, он испросил у Пилата разрешения захоронить тело своего Учителя…
… И принёс он саван и пришёл с ним также и Никодим, тоже Его тайный ученик, - принёс ароматных масел; и обмыв Его, помазали тело Учителя маслом и запеленали его в плащаницу, а потом унесли во гроб каменный, который был неподалеку и заранее приготовлен Иосифом, для себя…
И похоронив, помолились и дрожа от переживаний и усталости, привалив гроб тяжёлым камнем пошли домой, плача, сострадая и скорбя об Учителе…
… А в воскресение, с раннего утра, пришла ко гробу Господню, Мария Магдалина, и увидела, что гробница открыта, а внутри нет никого. И она побежала в дом, где уже третий день жили Апостолы и сказала: - Унесли Господа из гроба и не знаем, где положили его…
И Пётр, вместе с Иоанном, побежали к гробу и Иоанн был там первым и «…наклонившись, увидел лежащие пелены, но не вошёл во гроб. Вслед за ним приходит Симон – Пётр и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошёл и другой учение - так Иоанн называет себя - прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал. Ибо они ещё не знали из Писания, что ему надлежало воскреснуть из мёртвых. Итак ученики опять возвратились к себе…» (Евангелист Иоанн)
А что же делала в это время Мария Магдалина?
« – А Мария стояла у гроба и плакала. И когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих…
И они говорят ей: жена! Что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус…» (Евангелист Иоанн)
… И понятно почему. Ведь даже ученики, которым Иисус говорил раньше, не поняли: «- Вы слышали, что Я сказал вам: «иду от вас и приду к вам». Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: - «иду к Отцу»; ибо Отец Мой более Меня. И вот, Я сказал вам о том, прежде нежели сбылось, дабы вы поверили , когда сбудется. Уже немного мне говорить с вами…»
И Иисус, которого Мария не узнала, говорит ей: «- Жена, что ты плачешь! Кого ищешь? Она думая, что это садовник говорит ему: Господин! Если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его.
Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись говорит Ему: Раввуни! – что значит: «Учитель!».
«Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я ещё не восшёл к отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: «восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему». ( Евангелие от Иоанна)
И после всего этого, плача и смеясь побежала Мария Магдалина в дом Марка, где сидели взаперти, и горевали Апостолы…
И войдя, наверное с радостным чувством сказала им: - Иисус Воскрес!!!
… И появилась в их душах надежда и возвратившись, стали они думать и гадать, что же случилось с Учителем, с его погребённым телом… И стали вспоминать, как говорил Он им, что умрёт, будет погребён и на третий день воскреснет…
И в тот же день недели, вскоре явился им сам Иисус Спаситель и Мессия и пройдя сквозь стену, тихо встал в углу и сказал: «Мир вам!…» И все замерли, а потом бросились на колени и стали целовать полы его одежды.
А Иисус: «… сказав это, показал им руки и ноги и рёбра свои. Ученики обрадовались, увидев Господа. Иисус же сказал им вторично: Мир вам! Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул и говорит им: примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся…»
А Фома , не поверил, потому что его не было с ними в тот день, и стал сомневаться и Иисус в другой раз появился на восьмой день и сказал: «…Мир вам!» и глянул на недоверчивого ученика, покачал головой и сказал ему: - Ах. Фома. Фома! - «… подай перст твой сюда и посмотри руки мои; подай руку твою и вложи в рёбра Мои: и не будь неверующим, но верующим…»
Фома же сказал ему в ответ: «Господь мой и Бог мой!»
И далее евангелист Иоанн говорит: «Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его…»
После явления Иисуса ученикам в Иерусалиме, большинство Его последователей вернулись в Галилею и занялись тем, что забросили когда пошли за Учителем, по Его первому зову, около трёх лет назад. То есть своими делами мирскими и рыбной ловлей в том числе...
И вот, на море Тивериадском, вновь им является Иисус Христос, чтобы напомнить им о Миссии, возложенной Им на них, в момент первого явления после распятия и воскрешения…
… А дело было так: «Пётр сказал всем остальным, которых было шестеро кроме его самого, что он идёт ловить рыбу и тогда остальные пошли с ним сели в лодку, но во всю ночь ничего не поймали. А когда утро настало, то увидели они человека на берегу и не узнали Его.
И этот человек спрашивает их громким и звучным голосом: «Дети! Есть ли у вас какая пища?
И они, услышав его вопрос – утро было тихое и ясное, ответили Ему: - Нет…
А человек этот сказал им в ответ: - Закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули и не могли сети вынуть из-за множества рыбы в них.
Тогда Иоанн, вглядевшись, говорит: «это Господь!»
Пётр же услышав это, препоясался одеждой, и в нетерпении сердца нырнул с лодки в море и поплыл к берегу. Остальные приплыли на лодке.
Когда же они вышли на берег, увидели разложенный костёр и на нём жарилась рыба и согревался хлеб..
«Иисус говорит им: придите, обедайте. Из учеников же никто не смел спросить Его: «кто Ты?», зная, что это Господь. Иисус приходит берёт хлеб и даёт им, также и рыбу…»
А после еды, Иисус трижды спрашивает Петра: «Любишь ли ты меня?» И Пётр ему трижды ответил: «Господи! Ты всё знаешь; Ты знаешь, что я люблю тебя». И Иисус говорит ему трижды: «Паси овец Моих…»
А это значило, что Иисус Христос, от которого Пётр в утро распятия Господа, трижды отрёкся, трижды простил его и вновь призвал быть главой Апостолов и учить людей Новому Завету, ставя его во главе своей Церкви…
И дальше Иисус сказал: «Истинно! Истинно говорю тебе! Когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил куда хотел; а когда состаришься, то прострёшь руки твои и другой препояшет тебя и поведёт, куда не хочешь.
Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Пётр прославит Бога…». (из Евангелия от Иоанна)
Так являлся Иисус Христос своим ученикам трижды, «по воскресении своём из мёртвых», благословляя их на служение Новому Завету, который открыл им ещё в облике человеческом, при жизни на земле…
Апрель. 2008 года Лондон.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Сеятель.
«Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит Сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово и оно бывает без плодов. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат.»
Евангелие от Марка 4,14- - 4,20
…Мария была необыкновенной девушкой. Удлиненное лицо, прямой тонкий нос, большие карие глаза с чуть синеватыми чистыми белками. Пухлые губы и мягкий округлый подбородок. Волосы густые, сильные, с кудрявыми волнистыми завитушками, с светло-золотистыми концами кудрей. Роста, выше среднего, статная, с высокой грудью и тонкой талией. Ноги длинные, стройные. Бросалась в глаза маленькая, по сравнению с телом, голова и ступни ног. Походка плавная - ноги несли тело и венчающую её голову ровно, с горделивой неспешностью.
Нрава Мария была рассудительного и спокойного, совсем не боязливая и самостоятельная. Добрая улыбка редко когда покидала лицо Марии и поэтому даже незнакомые люди часто заговаривали с ней на дороге или в синагоге...
Ясный, чистый голос её был слышен далеко и она любила петь сидя за праздничным столом или во время дальних переходов, когда с песней легче идти…
Родившись в семье богопочитающих родителей, рано осиротела и воспитывалась в божьем храме и вырастая, становилась глубоко верующей девушкой…
…Когда Марии было семнадцать лет, во сне явился ей крылатый архангел Гавриил и предсказал рождение Сына Божьего из её чрева, через непорочное зачатие. Мария проснувшись, заплакала от счастья и молилась Богу, благодаря Его за милость: «Отче Благий! Ты создал небо и землю, управляешь миром и потому, я с благоговением внимаю тебе и повинуюсь…»
Через несколько времени поняла она, что носит во чреве своём Сына Бога…
Мария совсем недавно была отдана в жены пожилому, праведному человеку Иосифу, всю жизнь свою работавшего плотником…
Роста он одного с Марией, но фигурой кряжист, с широкими плечами и крепкими ногами. Ладони с толстой морщинистой кожей, отогнутые в сторону большие пальцы с корявыми ногтями, охватывали инструмент, как тисками. Руки – крепкие, мускулистые, одинаково привычны были и к топору, и к пиле…
Серые глаза смотрели из-под седеющих бровей внимательно и умиротворенно. Он всегда был спокоен и никогда не кричал. В затруднительные минуты жизни долго обдумывал решение и приняв, старался его придерживаться. Он не был веселым человеком может быть потому, что видел за свою жизнь много войн, много враждующих армий, много раненых и убитых. Сам никогда не воевал.
- Для плотника всегда хватает работы, особенно после войны - бывало говорил он, - Я люблю строить, но не люблю разрушать.
После смерти первой жены, детей от первого брака оставил у родителей жены, богатых торговцев, а сам стал ходить наниматься в работы по всей Иудее. Состарившись, он решил жениться и осесть…
Он выбрал город Назарет на берегу Галилейского моря, где был хороший климат и люди селились в городах и поселках близко друг от друга. Построил там себе небольшой домик и решил жениться…
Он выбрал себе в невесты, замечательную девушку - сироту, по имени Мария, которая была тихой и доброй, а после смерти родителей воспитывалась при храме. Сиротство научило её ценить доброту и ласку пожилого Иосифа и она согласилась выйти за него замуж.
Когда Иосиф заметил, что Мария беременна, он решил уйти и оставить ей дом, но во сне явился ему светлый ангел, успокоил его и объяснил , что такова воля Божия. Проснувшись Иосиф благословил Марию и поклонился ей, как Божией Избраннице…
Вскоре, римский император Тиберий, издал указ о всеобщей переписи населения и повелел, для удобства переписчиков, всем израильтянам, явиться на места своего рождения. Иосиф, который был родом из Вифлеема, тронулся в путь, и вместе с ним пошла и Мария…
На третий день пути, достигли они Вифлеема. К тому времени в городе, скопилось множество людей, пришедших со всех уголков Израиля, для переписи.
Попросился Иосиф в гостиницу, но была она переполнена и тогда остановились Иосиф и Мария в хлеву при гостинице, так как жить под открытым небом или в палатке было невозможно из-за холода, а хлев был прямо в доме, под жилыми комнатами, где держал хозяин свою скотину. Хозяин гостиницы сжалился над уставшими путниками и приказал работнику убрать хлев и постелить в дальнем, самом теплом углу, сухую, свежую солому. Иосиф помог Марии слезть с осла, на котором она ехала, поставил его в стойло, подсыпал овса, а сам расстелил тент на соломе, положил сверху коврик и устроил на нем Марию поудобнее. Мария, кусая губы, сказала Иосифу сквозь слезы:
- Чувствую я, что пришло время и сегодня суждено мне родить!
Засуетился Иосиф, побежал в гостиницу, принес ушат теплой воды, приготовил чистое полотенце и пеленки…
Она родила младенца среди ночи. Глядя на младенца, заплакала Мария от смущения, и, потупившись, улыбнулся ей в ответ Иосиф, взял ребёна на руки, обмыл его и долго любовался красивым и спокойным малышом. Приложил он младенца к груди Марии, а сам стал на колени и помолился Богу за счастливые роды…
И пронесся над Вифлеемом тихий теплый ветер. И вспыхнула ярким светом, пришедшая с Востока звезда, и остановилась над хлевом, где родился Иисус.
…Три волхва, в ярких одеяниях, гордо сидящие на верблюдах, появившись в Иерусалиме, возбудили любопытство всех горожан. Приехали они со стороны полуночных восточных стран и везли с собой богатые дары.
Старший из волхвов, высокий худой старик с седой длинной бородой, горбатым носом, острыми темными глазами, прячущимися в морщинистых глазных впадинах под кустистыми длинными бровями, въехав во двор Иродова дворца приказал доложить о себе царю. Говорил он на местном наречии, но голос его был сух, высок и, казалось, что это ворон каркал команды.
Снедаемый любопытством, Ирод сам вышел их встречать и проводил в покои.
- Прикажи царь покормить верблюдов, - прокаркал старший из волхвов. Его спутники молча поклонились Ироду и сели на ковры, по-восточному поджав ноги под себя.
Ирод хлопнул в ладоши и приказал появившимся слугам, накормить верблюдов, а заодно принести вино, закусок и стал расспрашивать гостей, пытаясь поскорее удовлетворить свое любопытство.
В глубине души ему очень хотелось верить, что дары, привезенные волхвами, предназначены ему. Но почему? Он никак не мог ответить на этот вопрос и потому, решил на всякий случай, оказывать волхвам всяческое почтение.
- Едем мы издалека, из стран полуночных, где правят короли сильные и богатые, где стоят наши хоромы, убранные коврами, серебром и золотом. По давним поверьям, записанным в наших священных книгах, знаем мы, что в пределах страны Израилевой должен родиться в эти времена младенец, который наречется царем Иудейским и станет со временем владыкой Мира, его Спасителем, очистив землю от грехов человеческих...
Попутчики говорившего молчали, но дружно кивали головами в островерхих меховых шапках в знак подтверждения слов, сказанных старшим волхвом.
– Девять месяцев назад, загорелась яркая звезда на нашем небосклоне и тронулась на Запад. И мы вместе с нею пошли в ту сторону, куда она двигалась. И вот мы здесь…
Старик замолчал, омыл лицо и руки из подставленного слугой серебряного кувшина и, съев несколько мятных лепешек с медом, запил все это вином, разбавленным водой.
Его спутники тоже немного поели.
Ирод, человек осанистый, с большим животом и остроносым злым лицом, пил неразбавленное вино, слушал гостей и лицо его мрачнело:
«Кто ещё смеет претендовать на Иерусалимский трон? – спрашивал он сам себя, - Недавно я казнил очередных заговорщиков, свивших гнездо в моем дворце, а тут рождается неведомый самозванец и я ничего не знаю. Прикажу казнить начальника тайного розыска, негодяя, который требует только денег, а работу свою не выполняет».
Ирод заставил себя улыбнуться и спросил:
- А в каком же городе, в какой семье этот будущий царь должен родиться? Наверняка вы это знаете, мудрые путешественники...
Голос его непроизвольно дрогнул, а горбоносый старик, старший их них, метнул в сторону Ирода взгляд из-под бровей и отвел глаза в сторону:
- Даже мы этого не знаем, - сказал он, - идем туда, куда нас ведет звезда.
Он помолчал, ополоснул руки после еды, вытер их полотенцем, поднялся, огладил бороду и закончил:
- Но мы, на обратном пути, заедем к тебе, царь, и все расскажем… А теперь - нам надо спешить.
Когда волхвы уехали, Ирод сел на трон и, помрачнев, приказал позвать начальника тайной стражи. Ироду показалось, что слуга, исполнявший приказ, действует слишком медленно и разъярённый Ирод закричал, схватившись за кинжал, висевший на поясе:
- Делай это быстрее! Иначе я прикажу отрубить тебе ноги, чтобы ты не мог ходить, а только ползал!
Слуга, подгоняемый страхом, убежал искать начальника тайной стражи, а Ирод, отпив немного вина, стал ходить из угла в угол, разговаривая сам с собой:
- Дождусь стариков и тут же прикажу казнить младенца… А заодно и его родителей…
На закате этого же дня волхвы приблизились к Вифлеему и в наступившей темноте звезда будущего Владыки народов вдруг остановилась. Уже ночью волхвы постучали в гостиницу. Разбуженный хозяин спустился вниз, отворил ворота, хотел выругать неожиданных путешественников, но, увидев странный караван, промолчал и поклонился.
Горбоносый старик, не слезая с верблюда, спросил:
- Хозяин! Нам известно, что у тебя в доме родился младенец, который станет великим человеком. Проведи нас к нему...
Хозяин гостиницы посмотрел на пришельцев и ответил:
- В моем доме никто никогда не рождался, ибо я вдовец.
- Ты говоришь неправду, - гортанно прокричал старик, - если не скажешь правду, будешь наказан! - Хозяин гостиницы испугался, заморгал заспанными глазами и вдруг вспомнил о постояльцах в хлеву.
– Да-да-да..., - запинаясь, проговорил он, - в хлеву остановилась какая-то пара из Назарета и, похоже, что молодая жена старика-плотника собиралась рожать...
Он помолчал и, криво усмехнувшись, добавил:
- Но какой же великий человек может родиться в хлеву, да ещё от Назарянина...
Старик перебил его, резко крикнув:
- Веди нас в хлев!
Когда волхвы вошли в хлев, то в задней его части светилась свеча и счастливая, улыбающаяся Мария кормила младенца Иисуса грудью.
При виде её и ребенка волхвы упали на колени и, кланяясь, подползли к счастливой матери с ребенком.
- Славься Владыка Мира и Земли! – запели они дрожащими голосами. – Да будет благословенно имя Твоё и имя Матери Твоей! Прими поклонение и дары наши и не будь в будущем, во время своего воцарения, строг к нашим народам, живущим в странах полуночного мира.
И внесли они дары свои Господу: золото, ладан, смирну и долго молились, благословляя Марию и преклоняясь перед Младенцем...
А когда радостные собрались они в обратный путь, горбоносый старик позвал Иосифа и словно прокаркал, страшные слова:
- Бойся Иосиф царя Ирода, ибо узнал я по его взгляду, что хочет он погубить младенца. Уходи сегодня же утром и лучше всего в Египет. Золото, которое мы принесли, поможет тебе совершить это путешествие быстро и жить там безбедно. Мы рады, что хоть так можем услужить Младенцу.
Волхвы, все трое, в последний раз низко поклонились Иисусу, вышли, сели на верблюдов и удалились в свои страны, но уже другим путем, минуя Иерусалим.
А Ирод допросил своих сыщиков и узнал, что кроме ожидаемого младенца-Мессии уже родился чудесным образом, в семье бездетной Елизаветы и её мужа, старика Захарии другой младенец Иоанн. Говорили, что ему тоже предстоит великое будущее…
Ирод сидел в большом зале своего великолепного дворца, который он недавно выстроил, смотрел, как танцуют полуголые наложницы и, не переставая, пил вино кубок за кубком. Шитые серебром и золотом одежды тяготили его и, сбросив с себя почти все, полуголый, волосатый и жирный, он полулежал на подушках, и мрачно размышлял:
- Не доверяю я этим чудесам. Только малограмотные люди могут верить в чудеса рождений Мессий или Пророков.
Он отхлебнул вина, пролил на грудь и грязной, липкой ладонью растер все по коже.
– Я не Мессия и не Пророк, но именно поэтому не позволю каким-то шарлатанам покушаться на мою власть. И не то, что я не верю в Бога. Нет! Но я знаю, что Бог не вмешивается в житейские дела. Власть и богатство – это дела земные, а не божественные. В такую грязь Бог никогда не вмешивается. Именно поэтому я и убью этого Святого Младенца, если найду его. Какая разница – умрет он ребенком или стариком. Ведь все мы умрем. Зато я уничтожу лишний соблазн для толпы фанатиков, которые только и ждут повода, чтобы сделать бунт…
Он махнул рукой. Музыка прекратилась. Танцовщицы застыли, сбившись в кучку. Ирод поманил пальцем одну из них...
…В ночь перед рождением Христа в природе стояла необыкновенная тишина. Зимнее небо светилось нежо-голубым, переходящим в сумерках в изумрудно-бирюзовый цвет. Было прохладно и, прилетевшие стаи дроздов с Севера, из дремучих лесов за далеким Черным морем, ярко - пёстрыми гроздьями облепили ветви деревьев и сидели молча, отдыхая в роще неподалеку от постоялого двора.
Когда спустились сумерки, птицы запели радостным и веселым хором, славословящим появление на свет чудесного младенца. И всю ночь пели эти весёлые птицы. Жители Вифлеема улыбались и долго не могли заснуть, а священник – старый добрый Иаков, сидя при свечах и разбирая тексты Писания, прислушивался к птичьему хору и думал, что где-то поблизости родился праведник и природа земная радуется его появлению на свет…
…Прохладная ночь…
Луна...
В ночной тишине, изредка, прокричит птица. Овцы серыми комочками лежат в ложбинках то тут, то там и пережевывая жвачку, дремлют. У большого костра сидят пастухи. Поужинав, они тихо разговаривают о приближении холодных дней, о том что хлеб подорожал и о том, что Ирод вновь переделывает свой дворец, украшая серебром и золотом стены палат и спальных покоев.
Вдруг, на черно-синем небосклоне вспыхнула над горизонтом яркая звезда и стала подниматься к зениту.
- Смотрите! Смотрите! Новая звезда взошла! – закричал один из пастухов.
В глаза потрясенным и испуганным пастухам ударил яркий свет и с криком упали они ниц на землю лицом. Стало светло как днем, но овцы были спокойны. По широкому лучу наклонно падающему от звезды, спустился светлый ангел с серебристыми крыльями за спиной. Он коснулся ногами земли и неслышно подошел к пастухам.
- Свершилось! – произнес он. – В Вифлееме родился Сын Божий и вы можете в числе первых узреть младенца, который через время станет Спасителем всех, уверовавших в Него. Поспешите, а овцы ваши будут на месте и в сохранности.
И пастухи отправились в Вифлеем, отыскали хлев в котором поселился Иосиф и родившая младенца, Мария. Им не было места в гостинице и они поселились рядом с коровами и осликом, которые тут же дремали, громко вздыхали и хрустели сеном...
Младенец лежал в яслях и смотрел вокруг внимательно и серьезно.
Было ему на вид не меньше полугода. Лицо чистое, белое, волосы вьющиеся, мягкие темного цвета и необычайные глаза: большие, серые и чистые внимательно и серьезно глядели не мигая, на окружающих его людей и скот.
Вошедшие пастухи, вглядываясь в полутьму хлева, поклонились младенцу и рассказали Иосифу и Марии о знамении с неба. Потом, улыбаясь и радуясь увиденному, возвратились к своим овцам.
…Утро ранее и светлое, озарило гористый горизонт. В хлеву, где в яслях лежал младенец проснулись коровы и постукивая копытами, повернулись головами в сторону яслей. Их большие, неподвижно-спокойные глаза блестели из теплого сумрака.
Незаметно поднялась заря и вновь, как вечером, только уже в обратном порядке в прохладном воздухе первого дня нового времени, небо окрасилось нежно-зеленым, постепенно светлея ближе к горизонту и переходило в голубое, через золото, в багряные всполохи над горными массивами. И птицы пели не переставая. Приветствуя новый день, заблеяли овцы на пастбищах и протяжно и важно замычали коровы в стойлах.
Младенец проснулся и слушая шум наступающего дня, улыбнулся. Он был простодушно и глубоко счастлив…
Мария завернула Иисуса в припасённые пелёнки, а Иосиф, не торгуясь, купил у хозяина гостиницы, осла оседлал его и, посадив сверху Марию держащую на руках младенца, не задерживаясь тронулся в дальний путь…
Не забыл Иосиф и дары волхвов, набив ими перемётные сумы - золотом, подаренным мудрыми старцами Младенцу, они расплачивались за ночлег на постоялых дворах, а когда наконец прибыли в Египет, то купили небольшой домик и жили долго, не зная нужды ни в чём. Иосиф, вскоре стал работать, а Мария растила Богом ей данного малыша…
…После смерти царя Ирода, семья Иисуса, вернувшись из Египта, поселилась в Назарете, в своём доме и зажила спокойно.
Назарет был маленьким городком и немногие жители, любили его за тишину и покой. Он раскинулся на склоне долины, а позади громоздились предгорья, изрезанные следами ручьев и потоков возникающих во время гроз и проливных дождей.
Горизонт неровной линией горного хребта отделял небо от земли. В полдень бывало очень жарко и солнце нещадно палило неосторожных прохожих. Однако к вечеру зной спадал и на закате, заходящее солнце мягким розовым светом освещало вершины холмов вокруг и на город опускалась прохлада.
Воздух свежел, становился прозрачным и на темнеющем черной синевой небе, появлялись первые яркие звездочки.
В это время в семьях садились ужинать, а потом, поднимались на плоскую крышу помолиться Богу, попросить у него прощение за грехи, попросить благословение на завтрашние дела.
…Утро вставало над землей свежее, чистое, звонкое. Издалека, с окрестных пастбищ, доносилось блеяние овец, возвращающихся на луговины. В тишине, далеко был слышен звон колокольчика на шее вожака стада, блеяние ягнят и пение птиц в ветвях дикой оливы, стоящей в излучине ручья.
Город только просыпался, а пастухи уже перегоняли стада поближе к водопою, к тенистым рощам, в которых они могли укрыть себя и стада в полуденный зной…
В это время, Мария читала маленькому Иисусу отрывки из священных книг и он воспринимал Пророков Ветхого Завета, как своих современников. Больше всех ему нравились рассказы о Пророке Илии.
…В хлеву, за стеной, топоча копытами укладывались спать овцы. Свеча, в глиняном подсвечнике потрескивала и пламя, то увеличиваясь вспыхивало, освещая дальние углы комнаты, то уменьшалось, погружая в полумрак низкие потолки, глинобитные полы и белённые известью стены.
Иисус сидел на низенькой скамеечке и снизу вверх смотрел в лицо своей матери, слабо освещённое свечным пламенем. Она раскрыла книгу Илии и начала спокойным, тихим голосом, читать о деяниях неистового Пророка.
- И сказал Илия народу: я один остался пророк Господень, а пророков Вааловых четыреста пятьдесят человек.
- Пусть дадут нам двух тельцов и пусть они выберут себе одного тельца и рассекут его, и положат на дрова, но огня пусть не подкладывают; а я приготовлю другого тельца и положу на дрова и огня не подложу;
- И призовите вы имя бога вашего, а я призову имя Господа, Бога моего. Тот Бог, который даст ответ посредством огня, есть Бог.
- И отвечал весь народ, и сказал: хорошо.
- И сказал Илия пророкам Вааловым: выберите себе одного тельца и приготовьте вы прежде, ибо вас много; и призовите имя бога вашего, но огня не подкладывайте.
- И взяли они тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали.
- В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом. Ибо он бог; может быть задумался, или занят чем – нибудь, или в дороге, а может быть и спит, так он проснётся!.
- И стали они кричать громким голосом, и кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним
- Прошёл полдень, а они всё ещё бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха.
- Тогда сказал Илия всему народу: подойдите ко мне. И подошёл весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник Господень.
- И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому Господь сказал так: Израиль будет имя твоё.
- И построил из сих камней жертвенник во имя Господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерна
- И положил дрова и рассёк тельца, и возложил его на дрова.
- И сказал: наполните четыре ведра воды и выливайте на всесожженную жертву и на дрова. Потом сказал: повторите. И они повторили. И сказал: сделайте тоже в третий раз. И сделали в третий раз.
- И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою.
- Во время приношения вечерней жертвы подошёл Илия пророк и сказал: Господи, Боже Авраамов, Исааков и Израилев! Да познают в сей день, что Ты один Бог в Израиле, и что я раб Твой и сделал всё по слову Твоему.
- Услышь меня Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердца их к Тебе.
- И ниспал огонь Господень, и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве.
- Увидев это, весь народ пал на лицо своё и сказал: Господь есть Бог. Господь есть Бог!
- И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых , чтобы ни один из них не укрылся…
Декламируя эти стихи, голос её задрожал, румянец проступил сквозь тонкую кожу.
Иисус в этот момент поднял голову и попросил: - Не читай дальше пожалуйста. Мне не нравиться, что Илия всех пророков Вааловых убил подле Киссонова потока. Почитай мне лучше мою любимую историю!
Мария перелестнула книгу чуть назад и, улыбнувшись, начала:
- И встал он и пошёл в Сарепту Сидонскую. И когда пришёл к воротам города, вот, там женщина вдова собирала дрова. И подозвал он её, и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться.
- И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки твои.
- Она сказала: жив господь, бог твой! У меня ничего нет печёного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрём.
- И сказал ей Илия: не бойся, пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня и принеси мне; а для себя и своего сына сделаешь после.
- Ибо так говорит Господь, Бог Израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю.
- И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом её несколько времени.
- Мука в кадке не истощалась, и масло в кувшине не убывало, по слову Господа, которое он изрек чрез Илию.
- После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нём дыхания.
- И сказала она Илии: что мне и тебе, человек божий? ты пришёл ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего.
- И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук её, и понёс его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель.
- И воззвал к Господу, и сказал: господи, боже мой! Неужели Ты вдове , у которой я пребываю сделаешь зло, умертвив сына её?
- И простёршись над отроком, он трижды воззвал к Господу, и сказал: Господи, боже мой! да возвратиться душа отрока сего в него, и он ожил.
- И взял Илия отрока, и свёл его из горницы в дом, и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив.
- И сказала та женщина Илии: теперь – то я узнала, что ты человек божий и что слово Господне в устах твоих истинно…
Делая паузы, она смотрела на сына и украдкой вытирала слёзы, гладила ласково по головке, А он, увлёкшись, сосредоточенно смотрел невидящим взором в одну точку и воображал седовласого, сильного и властного человека - Илию, с выразительным лицом, блестящими, яростными глазами и широкими жестами. Иисусу казалось, что он слышит его громкий голос выражающий святое негодование и презрение к греховной жизни потомков Авраама.
Когда Мария замолкала, он ещё долгое время сидел неподвижно, погруженный в видения, а потом, словно очнувшись, спрашивал:
- А почему ты замолчала? Прошу тебя, читай дальше!
И она, справившись с волнением, переворачивала страницу…
…Иисус очень рано стал молиться Сущему самостоятельно и стоя на коленях, обратившись в сторону восхода солнца, шептал слова любви и преданности Богу…
...Иисус рос удивительно умным и спокойным мальчиком. Он рано научился читать и очень часто его видели с книгами Священного Писания, сидящего на корточках у стены в тени, разбирающего буквы и слова, водя по строчкам тонким нежным пальчиком.
От отца Марии осталось много книг Ветхого Завета, изучение которых и были главным занятием подрастающего Иисуса. Большеголовый мальчик с внимательным взглядом, поражал соседей Иосифа и Марии своей сдержанностью и ясным спокойствием. С соседскими мальчишками он играл редко, а больше сидел в доме или на плоской крыше, когда спадал дневной зной и думал о чем-то своем, часами находясь в неподвижности.
Он мог, лежа на спине, на крыше, в ночной тишине рассматривать мириады светящихся и мерцающих звезд и звездочек, проникая взглядом вглубь мироздания и постигая законы, движущие Вселенной. Когда Мария уводила его в дом и, укладывая в постель, спрашивала, чем интересны звезды, чтобы так долго на них смотреть, он вскидывал на неё взгляд больших глаз и серьезно отвечал:
- Я с ними иногда разговариваю и они мне отвечают.
Закрыв глаза, Иисус безмятежно засыпал, а Мария уходила на кухню, к очагу, домывать посуду после ужина и думала над его ответом, покачивая головой: «Какой он милый и не по годам умный».
Она, как и Иосиф, старалась не вспоминать день рождения сына, своего бегства в Египет и возвращение обратно. Она привыкла жить как все, ухаживая за детьми и мужем, а чудеса и знамения при рождении сына, пугали её, заставляли волноваться и плакать. И потому она старалась забыть об этом.
…Вставала Мария рано и пока все спали, растапливала очаг, готовила бобовую похлебку, накрывала на стол. Потом, когда все, позавтракав, расходились по делам, она мыла и чистила посуду, подметала в доме полы, не забывая присматривать за маленьким Иисусом. Были и ещё дети - Иосиф к тому времени по просьбе доброй Марии перевёз детей от первого брака в свой дом.
Иосиф тоже любил Иисуса, но, вспоминая историю его рождения, поклонения пастухов и волхвов, тяжело вздыхал и часто молился…
Со временем волосы его совершенно поседели, он сгорбился, от боли в пояснице почти не мог работать сам, хотя наблюдал и советовал работникам, как лучше вставить изготовленную ими оконную раму, или подогнать к каменному проему тяжелые дубовые двери...
Когда настала пора ходить в синагогу на учебу, Иисус уже многое знал и умел делать самостоятельно. В синагоге он стал первым помощником, почти слугою старенького раввина, который всегда хвалил его и говорил Марии:
- Из этого ребенка должен получиться великий человек. За всю свою долгую жизнь я не видел такого доброго, послушного и умного ученика. Помяните мое слово: он прославит ваш род и наш город и станет известен всему миру…
…Огибая город, по окраине, между ручьем и домами, проходила старинная дорога из Дамаска в Иерусалим, по которой раз или два в год жители Назарета ходили в Иерусалим, в святой храм Соломона.
Дорога занимала три дня и изможденные и усталые путники мерно шагали по каменистой дороге. Колея петляла, поднимаясь с холма на холм и то тут, то там видны были паломники то семьями, а то и по одиночке, идущие в Иерусалим. Проходящие здоровались, так как большинство было знакомо друг с другом, а иногда были даже родственниками. Подростки и дети шли гурьбой и часто отставали или опережали родителей. Но родители не беспокоились, так как путь долгий и дети держась кучкой, не надоедали взрослым...
…Было жарко. Мария и Иосиф шли впереди и молчали. Вслед ха ними шагал их повзрослевший сын Иисус, первый раз идущий в Иерусалим на святой праздник Пасхи. Зной, горячими прозрачными потоками поднимался над холмистой равниной и от этого, стоявшие далеко впереди деревья и строения, казалось оживали и двигались.
В одной из оливковых рощ остановились отдохнуть и пообедать.
Поздоровались с отдыхавшими здесь же дальними родственниками Иосифа, сели в тени и Иисус, сбегав к колодцу, принес мех свежей холодной воды. Обмыли потные лица, прополоскали рты и Мария, разложив чистую ткань прямо на земле, выложила из котомки хлеб, козий сыр, лук, соль и смесь из сухих фруктов и орехов. Не спеша помолились и не торопясь, стали есть. Иисус молился и что-то внимательно высматривал в вершинах олив.
Немного отдохнув, Иосиф, Мария и Иисус продолжили путь и через два дня подошли к Иерусалиму. На подходе к городским воротам Иосиф постелил коврик и стал молиться, благодаря Бога за долготерпение и всепрощение, за счастье семейной жизни. Мария и Иисус, также опустившись на колени, молились. Мaрия изредка поглядывала в сторону сына, любуясь его стройной фигурой, ласковым, беззаботно-восторженным лицом. Его губы двигались, а большие чистые глаза внимательно всматривались в силуэты святого города. Он погрустнел, словно предчувствуя свои будущие страдания, которые принесет ему встреча с Иерусалимом. Обычная улыбка сошла с его губ...
…После праздника Иосиф и Мария поспешили вернуться в Назарет. Затерявшись в толпе паломников, Иисус отстал и свернул к Храму. Он не боялся, не искал родителей, так как уже знал, что его судьба навечно связана с этим городом, с этим Храмом и с Богом, которому был посвящен Храм…
Через время, он уже сидел в Храме и слушал стариков - книжников, а когда его спрашивали, почему он здесь один и где его родители, отвечал, что родители его ушли в Назарет, а ему интересно, что говорят о Боге умные люди…
А потом, внимательно слушавший беседу Иисус, стал задавать вопросы:
- Вот вы говорите, что притесняют римляне израильтян, не дают служить правильно Богу. Но ведь сказано: вся власть от Бога... И за грехи воздам... Не сами ли первосвященники забывают о Боге, о его всевидящем взгляде? Не сами ли они в храмах допускают беспорядок, торгуют, меняют деньги и за звоном монет, за разговорами купцов и покупателей не слышат слов службы? И много ли праведников среди членов Синедриона?
Старики стали оглядываться, не слышит ли кто эти дерзкие разговоры.
А Иисус продолжал:
- Я вижу, как книжники и фарисеи гордятся перед людьми своими знаниями, но ведь они не самые умные люди в народе израильском. Родители их богаты, поэтому они могли учиться. Научились читать и толковать священные книги. Но все они преклоняются перед богатством, стараются и сами стяжать побольше мирского, не заботясь о главном, о небесном.
Многие из них не знают, что такое тяжкий труд. Да, они постятся, но зато после поста ни в чем себе не отказывают, едят и пьют за двоих. Многие из них имеют женщин, помимо жен, хотя и не должны этого делать. Есть и такие, которые дают деньги в долг, под проценты, не сами конечно, а через своих родственников.
Многие менялы, сидящие с утра до вечера, здесь, в этом храме, управляют их денежными делами. Поэтому и открыт такой торг в храме…
Иисус вспомнил разговор левита и менялы сегодня утром. Левит корил торговца, что тот приносит ему мало прибыли.
- Богатому трудно верить в Божье всемогущество, - продолжил он говорить - так как он видит, что за деньги сможет иметь все, что захочет. Где и когда вы видели, чтобы богатый священник роздал свое добро нищим, а сам бы довольствовался малым?!
А ведь все они говорят о не стяжании, о почетной бедности. Значит, они говорят одно, а делают другое. Значит, они обманывают людей. Но ведь Бога не обманешь, он знает, что люди делают, а еще лучше он знает, что они думают. И значит, за гробом их ждет божья кара...
Старики зашептались между собой. Многие из них думали об этом так же, но говорить боялись, хотя знали, что грех скрывать свои мысли. Поэтому некоторые, испугавшись, ушли, но Иисус продолжил свои рассуждения с оставшимися:
- Ныне на праведное место Моисеева воссели книжники и фарисеи и стали нагружать людей работами и заботами, а сами не делают того, что говорят другим. На людей взваливают бремя обязанностей, а сами пальцем не пошевелят. Любят они широкие заметные повязки на головах и пышные одежды. Любят торжества, на которых занимают первые места и любят, когда их называют «Учитель».
Но Учитель у нас один – Отец наш Небесный. И из пророков известно, что кто возвышает себя, тот будет унижен, а кто унижает себя, тот возвысится…
Звонкий голос Иисуса эхом отзывался под сводами Храма:
- Кто исповедует лицемерие, тот затворяет Царствие Небесное человекам: сам не входит и других туда не допускает.
«Прав мальчишка, хоть и мал пока», - думали старики, но молчали, удивляясь уму и прозорливости мальчика.
- Лицемеры, подобны людям очищающим блюда снаружи, тогда как внутри они полны хищения и неправды. Лицемеры снаружи кажутся праведниками, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.
Старики стали по одному удаляться от молодого оратора и уходить в тень. Кто-то говорил про себя, кто-то ворчал озираясь:
«Верно подросток говорит, плохо живем. Не по Божески. Стали священники и книжники ставить себя на место Бога. Но прав юный мудрец…
Многие спрашивали: Окуда он? И кто то ответил: - Говорят он из Назарета, сын старого Иосифа-плотника и Марии...»
Пришла ночь и один из стариков пригласил Иисуса ночевать к себе в дом, что был недалеко от Гефсиманского сада. Когда пришли в дом, Иисус поклонился хозяину и поблагодарил его за заботу и сердечность о нем, незнакомом подростке. Рассказал, что живет в Назарете, что отец его Иосиф и мать Мария из потомства Давидова. Что были на празднике и что он отстал от них желая, послушать старцев…
Сели ужинать. Иисус ел мало, больше пил воду, а когда закончил ужин, встал на колени, поклонился и сказал:
- Благодарю тебя, Отец Всеблагой, за заботу обо мне.
И еще молился о благе тех, кто истинно верует и помогает своим ближним в беде и нужде, вспоминал мать свою Марию и отца своего Иосифа и пожелал им здоровья. После этого лег в отведенную ему горницу и заснул крепко.
Рано утром Иисус проснулся от пения птиц за окном. Посмотрел на небо и вышел во двор, где был небольшой сад. Умывшись и причесав свои кудрявые волосы, он встал на колени, лицом к восходящему солнцу и начал молиться с просветленным лицом.
Когда старик проснулся Иисус уже был готов уходить и стал просить его:
- Дедушка, поторопись, нам надо идти в храм Соломонов, молиться там и говорить о вере с людьми долгоживущими, знавшими и радость и горе и понимающими, что все от Бога и что все мы овцы стада его.
Удивился старик, благоговейно посмотрел на Иисуса и от полноты чувств прослезился. Впервые он видел такого умного и доброго мальчика со спокойными глазами мудреца. Он захотел погладить ребенка по голове, как это обычно делают старшие, поощряя малых детей, но неожиданно застеснялся и только слегка коснулся его плеча.
Не мешкая, они встали и пошли в храм. Когда подошли они к толпе, стоявшей возле дверей храма, все обернулись и стали говорить, узнав Иисуса:
- Вот тот мальчик, который вчера говорил мудрые речи здесь в храме...
... Мария и Иосиф, стали искать Иисуса уже вечером. Они думали, что он идёт за ними вместе с ватагой городских детей, однако, расспросив их узнали, что Иисус отстал от всех, ещё в городе…
Через день родители возвратились в Иерусалим с полдороги и, увидев сына, сидящего в кругу стариков и беседующего с ними, рассердились. Мария заплакала и стала упрекать Иисуса в жестокосердии, в том, что он не думал о тревоге и страхе за него родителей. Иосиф схватил сына за руку и хотел вывести вон из храма. Но Иисус вырвал свою руку, строго поглядел на родителей и сказал:
- О чем вы плачете и почему сердитесь? Ведь только здесь я дома, в доме Отца моего. Это и есть мой настоящий дом!
И так блестели его глаза, так уверенно и убежденно он это говорил, что смутился Иосиф и перестала плакать Мария. Добрыми словами стали звать они Иисуса вернуться домой в Назарет. Он пожалел их, попрощался со стариками, поклонился всем, кто слушал его и с кем он говорил в эти дни и пошел вслед за отцом с матерью, понимая родительскую печаль и беспокойство...
Учился Иисус хорошо. Читал книги Завета, жизнеописания святых и пророков и сам старался быть похожим на пророка Илию… Он понемногу начал помогать старому отцу своему и все у них получалось отлично. Иисус научился делать и читать чертежи и помнил все детали, из которых состояли двери, окна и даже целые здания. Память у него была удивительная…
Он никогда никуда не спешил и часто оставшись один, задумавшись, часами сидел в тишине неподвижно. Бывало так и при людях, словно он отлетает куда. Он не участвовал в играх братьев и собрав соседских мальчишек, намного моложе его, уходил с ними, на ближайший холм и там, сев в красивом месте, говорил о Боге, о сотворенных им земле и небе, которое было божьим престолом, о красоте и праведности братской добродетельной жизни...
Сам того не ведая, он учился говорить умно, страстно, доказательно и маленькие слушатели слушали его внимательно и запоминали многое, о чём он им говорил, в чём их убеждал…
Время шло, Иисус вырастал. Он начал уходить один в горы и проводил там дни напролет, читая священные книги, разговаривая с деревьями, травами, птицами и животными. И приходил в дом свой просветленный и удовлетворенный...
Но не все люди, которые жили рядом с Иисусом, были добры и бескорыстны. Опечалился он, когда увидел, как его сверстник Птоломей, получая от родителей деньги, покупал себе сладкие пирожки и конфеты, сушёные фрукты и абрикосы и все это ел сам, а товарищам своим по играм не давал, или требовал, в обмен на подачку, чтобы они относились к нему как к начальнику. И те прислуживали ему, «зарабатывая» благорасположение «богача».
Огорчился Иисус и много думал, сидя на камне в можжевеловой роще о том, что человек, взрослея и переходя рубеж детства, меняется и становится эгоистом и не скрывает своей жадности, эгоизма и похоти в простоте неразумения добра и зла, за что часто бывает наказан, уже во взрослом состоянии. От его внимательного, прямого взгляда не могло укрыться показное благополучие богачей и людей не уважающих Божеские законы. И видел он вокруг себя много несчастных: одни переживали от последствий неправедно нажитого богатства, другие страдали от бедности и даже нищеты. Одно он знал твёрдо: каждый будет наказан Отцом Всевышним, кто отступает от его заветов братской любви и нестяжания...
Облачко, похожее на коротколапую собаку с большой головой, проплыло по небу и ветерок, овевая лицо, давал прохладу и чуть шевелил листву на деревьях. Где-то однообразно, тревожно, пронзительно свистел некрупный сокол, то-ли предупреждая о чем-то свою подругу, то-ли зазывая её к себе.
«Человек не животное, - продолжал размышлять Иисус, рисуя буквы палочкой на песке под ногами - он создан по образу и подобию Бога. Как бывает он хорош и красив, когда молится о здоровье и благополучии больных или нуждающихся. И как он неприятен, когда кривляется и хихикает, рассказывая о своих похотливых похождениях.
И ведь часто это все выдумано от вожделения, кусающего его душу. Но тем противнее смотреть и слышать это. И сказать ему об этом нельзя, - он не поймет, что можно и нужно жить иначе, светло и чисто. Бог вложил свои светильники в души всех людей, но у многих они не горят, коптят и вместо пламени и света дают дым и тьму.
И все равно Бог прощает людей, дает возможность спастись, избежать смерти и войти в жизнь вечную. Только уверуй – живи по заповедям Божьим и ты спасешься и после Суда воссядешь в сонме вечно живущих, одесную от Бога...
…В свои шестнадцать лет Иисус перерос родителей, но был худой и стройный, как девушка. Узкие бедра и талия подчеркивали широту начинающих округляться мышцами плеч. Маленькая, словно выточенная из мрамора, голова с большими, ясными, широко раскрытыми глазами, нос с небольшой горбинкой, яркие губы с пушком подрастающих усов, и замечательные длинные кудрявые волосы каштанового цвета…
Он был тих и скромен, но вовсе не робок и когда видел проявления неправды или обиды вокруг себя, всегда вступался за слабых и обиженных, хотя не сердился на обижающих и уговаривал их, добродушно улыбаясь. А речи и слова его приобретали постепенно убедительную силу . Часто он мирил ссорящихся так, что обе стороны начинали уважать его и верить его словам…
В этом возрасте, весной, Иисус первый раз постился.
Утром, как обычно, он поел немного каши, а после работы, придя домой, сел читать книгу пророка Исайи, где говорилось о сорокадневном посте пророка и так увлекся, что когда его позвали ужинать, то мягко отказался и пошел спать чувствуя легкий голод и небольшое возбуждение от необычайности ощущений.
Спал хорошо, рано проснулся, умылся холодной водой и вновь отказался от еды, читая, пока Иосиф со старшими детьми, не торопясь, вкушали завтрак. Работа была не тяжелая, вставляли рамы во вновь отстроенный дом, подгоняли, клеили, ждали пока клей затвердеет.
Сидя на камнях, оставшихся от кладки во дворе, Иисус, совсем не устав, любовался безоблачным жарко-синим небом и следил, как возникающие над горизонтом перистые облачка, протянувшиеся полоской с севера на юг, таяли, чуть двигаясь, подгоняемые небесным ветерком. Иосиф, как обычно, не мог сидеть без дела и, взяв осколок острого стекла, размечал заготовки для будущих рам.
Тишина и покой жаркого полдня, приближающийся праздник - все это наполняло сердце юноши непонятной радостью. Он ласково глядел на увлеченного работой Иосифа, на его грубоватые, покрытые бесцветным старческим пушком тыльные стороны ладоней и подумал почему-то вдруг о своей смерти: «А как мне будет суждено умереть в этом мире?». Смутно предвидя ответ, он вновь глянул в небо, задумался и словно воспарил в эти безбрежные небесные просторы, овеваемые теплым весенним ветерком.
Когда Иосиф бережно коснулся его руки своими заскорузлыми пальцами и произнес:
- Пора.
Иисус, вздрогнул, и словно возвратившись из краев неведомых, огляделся и взяв новую раму, стал вставлять ее в оконный проем.
Вечером, он уже привычно отказался от пищи, попил воды и едва только тьма окутала предгорья и в доме зажгли свечу, лег спать…
Иисус в первый раз постился четыре дня и чувствовал себя легко и свободно. От тела шел приятный запах, во время работы он слегка уставал, но присев, мгновенно восстанавливал свои силы. Глаза его прояснились и легкая радужная оболочка расширившихся зрачков, выделялась на матово чистых белках.
Ночью он спал чутко и слышал, как мимо их дома на рассвете пробежала стая бродячих собак, спешащих после ночлега где-то в заброшенном доме, на рано открывающийся мясной рынок.
«Завтра суббота, - подумал Иисус, - а сегодня я, как учат аскеты, буду понемногу есть кашу и овощи, а вечером перед сном, выпью стакан молока».
Как сказал, так и сделал. Овощей, на первый раз, он съел всего горсть, пшенной каши, тщательно пережевывая, съел всего три ложки. Этого ему вполне хватило. Он был сыт и бодр как никогда.
В субботу утром, идя на службу, он почти бежал. В синагоге с трудом заставлял себя стоять на одном месте. Хотелось двигаться, бегать, петь. Жизненная энергия переполняла его тело и дух.
Придя домой, Ииисус сел за стол и, думая о чем-то о своем, пристально глядел на кружку, стоящую на краю стола. Через какое-то время кружка сдвинулась со своего места и с громким стуком упала на утоптанный пол...
В следующую субботу Иисус после долгой службы в синагоге ушел за город и, пройдя предгорья, начал подъём на обрывистую гору. В долине небольшого ручья росли раскидистые деревья и, проходя через их чащу, он вспугнул лисицу, которая, отбежав несколько метров в сторону, остановилась и проводила его безбоязненным взглядом...
После небольшого водопада тропинка терялась в нагромождении скалистых обломков и так легко было на душе, так сильны были мышцы его тела, что ему захотелось взлететь. Он едва заметно улыбнулся, встал на край большого обломка и, приказав себе повиснуть в воздухе, шагнул вперед. Казалось, что все в мире изменилось. Он не упал, а медленно опустился с двухметровой высоты и вытянутой левой ногой, мягко коснулся травы, росшей перед камнем…
Идя домой, он повторял про себя: «Молитва и пост! Молитва и пост! Надо поверить, что это ты можешь, не касаясь скал передвигать их с места на место. Молитва и пост!..» - повторил он снова и тихо улыбнулся. Рассказы матери о его рождении: о пастухах, волхвах вдруг обрели новый радостный и удивительный смысл…
…Весна, цветущее разнотравье и разноцветье на горах. На восходе солнца поют жаворонки. Теплый ветер, нагреваясь на вершинах холмов под солнцем, стекает вниз в долины вместе с ароматами цветущих горных тюльпанов, анемонов, олив. На опушках, среди зеленеющих рощ пасутся стада коз и овец, позванивая колокольцами.
Несколько сотен домов Назарета приютились у подножья холма. Белые стены, плоские крыши, узкие улочки. Дом Иосифа стоял на склоне и чуть ниже под домом под деревянным навесом Иосиф соорудил себе столярную мастерскую. Здесь, всегда приятно пахло свежими стружками, древесным клеем, теплым деревом. С утра до вечера в мастерской стучал молоток, строгал рубанок, звенела пила. Иосиф с помощью Иисуса и сыновей от первого брака, изготавливал, оконные рамы и двери, для строящихся домов. Работы хватало всем…
…После того, как ему исполнилось шестнадцать лет, Иисус, с согласия отца и по совету матери, пошёл в пастухи, неделями пропадал на пастбищах расположенных среди высоких холмов, вдали от Назарета. Вместе с другими пастухами, он проводил ночи у костра.
Вечерами, глядя в высокое небо, Иисус удивлялся и страшился величия мира, обилию звезд и лунного света. Он думал о безграничных возможностях Создателя и с гордостью сознавал, что в нем, тоже есть что-то, что отличает его от других пастухов, плотников, горшечников, виноградарей.
В долгие ночные часы, он, как бы растворялся в безграничных пространствах небес, размышлял о несоответствии красоты неба, земли и жизни людей: с их алчностью, тщеславием, гордыней, порождающих многообразие форм зла.
- Как победить зло? – спрашивал он себя и сам же отвечал. – Только добром, только любовью! Если попытаться победить зло злом, то количество зла от этого только увеличится и Сатана, - властелин смерти, будет только радоваться этим своим победам. Лишь жертвуя, можно творить добро...
Внизу, среди темнеющих стволов рощи, завыл шакал и замолчал. Опять наступила тишина. Костер погас, оставшиеся угли тлели, покрываясь пеплом. Горизонт на Востоке светлел. Ковш созвездия Большой Медведицы повернулся, обойдя вокруг невидимой оси.
«Скоро утро, - подумал подросток, - а как жаль. Ночью так тихо, так легко дышится и думается».
Он зевнул, подстелил баранью шкуру под спину, лег, вздохнул, обдуваемый легким ветерком закрыл глаза и сразу же спокойно заснул, под высоким сводом небес светлеющим от занимающейся зари…
Иисус любил путешествовать и взрослые пастухи часто отпускали его погулять по окрестностям. Иногда днем, он делал значительные переходы, любуясь природой, холмами и скалами, забредая в неизведанные местности.
И в этот раз Иисус зашел далеко, в места малознакомые. По дну заросшей кустарником ложбины он поднялся к небольшому водопаду, попробовал на вкус воду из ручья, черпая ее ладонями. Напившись, вытер лицо, и стал осматриваться. Внизу, за руслом ручейка, чуть справа виднелись крошечные крыши небольшого селения, а справа и слева, ниспадая по круто изломанным гребням, стояли скалистые вершины водораздельных хребтов.
Бело-серые каменистые уступы кое-где поросли пыльно-зелеными куртинами кустарников, а ближе ко дну долины, то тут, то там стояли лиственные деревья, поодиночке или целыми рощами.
Иисус устал и присел отдохнуть в тени одного такого одинокого дерева, раскинувшего свою крону и не пропускавшего жарких лучей полуденного солнца. И как всегда в минуты покоя и одиночества пришли мысли о сущности жизни и смерти, о божественной силе, создавшей всю необъятную землю с морями, горами, пустынями и реками, с мириадами живых существ, живущих в воде, на земле и под землей, и даже в небе...
Он увидел далеко вверху, над гребнями, изрезанными серыми морщинами скал, в синеве небесной, среди стад облаков, черную птицу плавающую на широко раскинутых, мощных крыльях в воздушной стихии и озирающей вселенские просторы.
«И я, наверное, так смогу, ибо Бог-Отец дал мне силы, - с гордостью подумал Иисус – но я рожден в человеческом теле и не хочу пугать людей, до времени, заявляя о том, кто я и откуда».
Он отер пот со лба, вздохнул и поднявшись, продолжил путь наверх. Ему захотелось взойти на горный хребет по прямой, минуя тропу ведущую на перевал. Он шел, легко перепрыгивая с камня на камень, иногда, на крутом склоне, сохраняя равновесие касался земли руками.
Он шел, тело послушно несло его, а мысли были далеко.
Он размышлял о долготерпении Бога, о непостоянстве людей, по слабости и маловерию впадающих в искушение и творящих языческие символы, находящихся в плену идола властолюбия и алчности – Мамоны.
«Отец наш небесный строг и справедливо уничтожает очаги повсеместного неверия и разврата телесного и духовного, - думал он, - Содом и Гоморра были сожжены в огне очищения и лишь праведный Лот был спасен от смерти ангелами, посланными Богом на землю. В этом чуткость и справедливость Божия. Каждый получает по заслугам его… И всё таки, как хорошо было бы объяснить людям их заблуждения в тенётах греха и попросить их исправиться и тем отвести кару Господню…»
Иисус перевел дух, огляделся и ему захотелось взлететь, - такой простор и такая красота открывалась перед ним. И действительно, раскинув руки как крылья, он чудесным образом был вознесен над склоном и описав плавную дугу, чувствуя, как ветерок полета шевелит волосы и овевает лицо, плавно ступил на небольшую площадку среди темных обломков скал, упавших сюда некогда с вершины. Сердце Иисуса колотилось и он повторял: «Слава Богу! Я могу летать, как птица и тело мое становится легким, как птичье перо»...
Среди камней блестело зеркало небольшого ручейка с прозрачной водой и он понял, что здесь из склона бьет ключ просачивающийся по трещинам из глубин земли. Он вновь неторопясь напился и прилег на теплый плоский камень, который словно гриб, вырастал из земли. Размышления продолжились:
«По Ветхому Завету, люди, веруя в Бога, приносили ему на заклание козлов. Первосвященник окроплял их кровью жертвенник, тем самым очищая жертвователя от совершенных им грехов. Но греховность оставалась в человеке и вновь и вновь, не выдерживая искушения, люди впадали в греховные деяния и помыслы.
И сегодня настало время, когда грехи человеческие вот - вот переполнят чашу Божеского терпения. Сейчас нужны новые законы, Новый Завет, который придет на смену старому, Ветхому Завету, который уже не удерживает человека от общения с Сатаной. Его воинство подкармливает ослабевшее от грехов стадо человеческое. Нужен новый пастырь, который заповедует Новый Завет, который сможет восстановить крепость умов и сердец в вере, у тех, кто еще способен чувствовать силу и благодать великого Бога»...
Откуда-то из-за скал и очень быстро над головой Иисуса сгустились черные тучи, громыхнул гром и порыв шквального ветра принес первые капли дождя. Придерживаясь руками за камни и корни кустарников, Иисус стал опускаться вниз. Спускаться было труднее, чем подниматься, приходилось смотреть вниз, выбирать безопасный путь. Поэтому спуск занял много времени и сил.
Наконец, спустившись в долину, Иисус почувствовал под ногами не камень, а твердую землю, вздохнул, посмотрел вперёд и с облегчением подумал, что идти к цели всегда легче, чем жить достигнув её, не зная зачем и к чему вновь стремить свой дух и тело.
Неожиданно он ясно осознал, что может быть он, сын Бога, воплощенный в человеческом облике, рожден здесь в Иудее, среди богоизбранного народа для того, чтобы спасти человечество через новую неизбежную жертву.
Иисусу стало грустно. Поправив одеяния, он встал на колени и принялся молиться: «Боже праведный и милосердный. Все в твоих руках и сердце твоем праведно, умно и истинно. И я готов по слову твоему пожертвовать собой за ради рода человеческого, ради овец стада твоего, которое, сегодня не веруя, остается без пастыря, скромного и праведного. А Дьявол, враг твой, будет побежден жертвой. И я готов и жду твоих указаний, да пребудут сроки земные, по твоему повелению»...
К пастухам, молодой Иисус возвратился поздно ночью и на расспросы их - почему так поздно - отвечал, что заблудился. Он не стал есть, а только выпил воды, лег, уснул и видел сны чудесные и пророческие, а когда рано утром проснулся, то почувствовал на глазах своих еще не высохшие слезы...
---------------------------------------«»----------------------------------
Когда Иисусу исполнилось 18 лет, его мать, Мария, рассказала ему о его рождении и плакала и целовала угол его одежды. Иисус гладил её по голове и утешал, говоря:
- Все в мире происходит по воле Бога и я, как и все, в Его воле. Захочет Он и призовет меня к себе на служение, а нет, так нет. Я и так люблю Его всем сердцем и готов жизнь положить за Него, Царя Небесного. Я буду строго исполнять Его заветы и заповеди. Вижу я, что многие в этой жизни живут неправедно, стяжают богатства, поддаются плотским соблазнам и похотям: пьянствуют, объедаются, прелюбодействуют, а многие священники и законники сребролюбивы, горды и лицемерны, скрывая свои пороки под маской постников и молитвенников. И поэтому сейчас трудно отличить добро от зла. Зло рядится в одежды добра и хочет казаться лучше и святее добра. Фарисеи и книжники гордятся знаниями, но не следуют тому, что знают и, соблазняясь, нечестиво завидуют подлинным праведникам, которые видят их лживость и лицемерие, безбоязненно обличают их.
Многие из фарисеев и книжников хотят поставить законы и правила человеческого бытия выше заветов Божественных, чтобы самим быть как Боги, сочинять от себя законы и требовать их исполнения в ущерб Божественным заветам. Много людей живет на земле и тесно стало. Люди поклоняются не столько своим Богам, сколько Молоху и Золотому тельцу...
Слушала Мария его речи, преклонялась перед ним и боялась за него, - так смело и решительно обличал он неправду их жизни к которой все давно привыкли и покорно молчали...
... Иисус нравился девушкам, но относился он к ним, как к своим младшим сестрам, говорил с ними, как с равными, а иногда жалел их, когда они неловко пытались привлечь его внимание новыми прическами, нарядами, подведенными сурьмой глазами. Не чувствовал он ни к одной из них ничего, кроме жалости и сострадания. Он даже иногда боялся их игривых взглядов, негодовал, но вслух не говорил ничего и старался поскорее уйти и остаться одному.
Вообще вёл себя Иисус скромно, питался самой простой пищей и совсем не ел мясо животных. С утра, перед работой, он обычно съедал немного каши с небольшим количеством масла, а потом, уже вечером, перед заходом солнца, когда дневная жара сходила на убыль, съедал также немного каши или сушеных сладких фиников и запивал это простой водой, иногда добавляя в воду несколько капель вина, для более полного утоления жажды. Когда же были праздники и никто не работал, он уходил в горы на целый день, взяв с собой овсяные хлебцы, несколько маленьких сырков и воды из колодца. Часто половину хлебцов он скармливал птицам, в том месте, где останавливался перекусить. Места эти были одни и те же, в тени больших деревьев и все окрестные птицы уже знали Иисуса, не боялись его и часто садились так близко, что он мог дотянуться до них рукой. И Иисус кормил их, разламывая хлеба и разговаривая с ними, как с людьми. Слыша его голос, птицы подлетали ближе, словно понимая, и не желая пропустить ничего из того, что он им говорил.
Вид у Иисуса всегда был спокойный, но смеялся он редко, чаще плакал, размышляя над судьбами людей и сострадая им. Плакал он и читая о страданиях святых и праведников, жизнеописания которых он всегда носил с собой, особенно когда отлучался из дома.
Когда умер Иосиф, Иисус очень переживал и всю ночь просидел возле его тела в полутьме и молился.
В последние годы Иосиф был стар, немощен, но по прежнему добр. Работать он не мог, но ходил на работу вместе с сыновьями и сидя на солнышке, грелся, изредка подремывая. Просыпаясь, смущенно оглядывался и желая показать, что ему не безразлична работа, давал мелкие советы. Братья иногда посмеивались над этой слабостью отца, но Иисус не позволял им насмешничать и упрекал их, говоря:
- Когда-нибудь вы состаритесь и будете вспоминать своего доброго отца с грустью умиления.
Несмотря на то, что Иисус никогда не ругался и не повышал ни на кого голоса, братья его уважали и старались ему не прекословить. Иисус не походил на своих старших братьев, которые были все среднего роста крепкорукие и крепконогие, любили петь, танцевать и с нетерпением ждали праздников, когда можно было погулять и отдохнуть от работы. Иисус же праздники не любил и старался в это время уединяться, подальше от праздных, часто подгулявших, соседей.
Друзей у него не было. Все, о чем он думал и говорил, его сверстникам было неинтересно, а их разговоры о девушках и о богатстве не интересовал его, так много в них было простодушного эгоизма, животной похоти и сладострастия. Когда с ним заговаривали пьяненькие знакомые, а им часто хотелось поговорить именно с ним, он молчал, насильно улыбался, стараясь не обидеть их своим невниманием, спешил поскорее уйти.
Так получалось, что все праздники он проводил вне дома и потому знал все рощи вокруг и тропинки к ним. Уходил от дома иногда очень далеко, но всегда бодр и почти весел, когда был один. Его умиляла красота природы и соразмерность всего живого вокруг. Он молился Богу, как справедливому Отцу Вселенной, где все создано умно, светло и чисто. Он негодовал на людей, не верующих в Благого, злоупотребляющих терпением Отца, ищущих развратных удовольствий, вместо вечного наслаждения духовного, братского общения. Но сам не роптал на Отца, ибо знал, что все это следствие первородного греха, довлеющего над людьми, потомками Адама и Евы, согрешившими в Эдеме.
…Но чем больше он думал об этом, тем больше сострадал людям, не знающим кого брать в пример, ибо учителя сами были лицемерны и злы, но надеялись обмануть прихожан добрыми словами, при злых мыслях, мрачными страдательными лицами во время поста. Рыбаки, в море Галилейском, ловившие рыбу, говорили ему:
- Рыба гниет с головы... – и многозначительно кивали в сторону фарисеев и книжников.
Видя самодовольство и жадность лже-пастырей, Иисус признавал правоту рыбаков. Многие из этих законников преклонялись перед силой и умом завоевавших иудеев римлян. При римлянах они сами были охраняемы и почитаемы, как представители верховной власти...
И еще о многом размышлял Иисус, бродя по залитым солнцем каменистым холмам. Его высокую стройную фигуру видели часто на краю высокого скалистого обрыва далеко от Назарета, где он часами стоял, вглядываясь вдаль, словно пытаясь увидеть там, в знойном мареве, будущее. И вправду, его молчаливая спокойная наблюдательность со временем позволила ему предвидеть события, научила читать мысли на простых лицах его родственников и соседей.
Скоро он стал понимать, что для сохранения порядка и гармонии как в природе, так и в обществе человеческом, нужны жертвы, затраты сил и энергии, которой избранные люди делились безвозмездно с окружающими их. Вспоминая исход из земли Египетской, описанный в священных книгах, он понимал, что люди, простые пастухи и земледельцы, не понимают и не верят священным словам мудрости и что только по делам судят учителей и праведников. Они понимают, где правда, а где ложь уже после того, как учитель умер или был убит с их же молчаливого согласия и даже их же руками. Только тот, кто сам пострадал, кто не выбирает безопасный жизненный путь, остается в умах и сердцах простых людей. Доброе дерево приносит плоды добрые и наоборот, сорняки и колючки дают семена, из которых вырастают плевелы и тернии. Так и после смерти человеков: от доброго остается добро, светлая память, пример в назидание добрым; от злых, даже если они умерли во дворцах роскошных и в глубокой старости, остаются их злые дела и поступки, а слова их, лживые и непостоянные, забываются сразу же после их смерти, а иногда еще и при жизни.. Бог не спешит с возмездием, но даже дальние потомки злых людей ощущают на своей судьбе печать божьей отверженности.
«Отец наш небесный, Всеблагой, добр и справедлив, но и наказывает грешников по делам их через своих посланцев и почитающих его. Вспомним его милосердие к потомкам Иакова, бегущих из египетского плена. Сколько раз он прощал их, приходил к ним на помощь в самые тяжелые минуты. Но его посланец, Моисей, по его воле казнил и наказывал слабодушных отступников и когда, в отсутствии Моисея, при брате его Ароне, отлили из золота тельца и стали ему поклоняться, то вернувшийся с Синая Моисей разбил и велел казнить до 3 тысяч виновных в непослушании.
Таким образом Бог не только прощает, но и наказывает, а прощает как раз тех, кто согрешил, но и кается. А наказывает тех, кто верит, что он безгрешен. Но Бог наказывает всех, кто действует, даже героев. И Моисей, и Давид, и все цари израильские, не были безгрешными, но разница между ними и лицемерами в том, что они часто вынуждены выбирать между двух зол, когда действуют и, выбирая меньшее, они знают, что и это грех и Отец за это накажет их, и поэтому каются до совершения греха, уже только вообразив злое действие, не пеняя на обстоятельства, вынуждающие их так действовать. Не то с фарисеями. Они не выбирают, они хотят получить почет ничего не делая для людей и эта их осторожность говорит об их равнодушии к человеческим заблуждениям и бедам. Они не злые и не добрые, не горячи и не холодны. Они никакие и поэтому Отец наш отвергает их, так как добрый платит за свою доброту разочарованием и даже сожалением, когда его обманывают. Злой платит за зло и часто, осознав сделанное зло кается с силой и глубиной присущей характерному человеку. Но равнодушный человек ни о ком искренне не заботится, так как никого не способен ценить, любить из-за своего осторожного эгоизма».
---------------------------------------«»----------------------------------
Шли годы. Иисус все дальше и дальше заходил в своих рассуждениях, да так, что даже Мария, не всегда могла понять слов сына.
Однажды, как то в субботу, Иисус, после полудня, возвратился с прогулки и, устало опустившись на скамью, стал мелкими глотками пить колодезную воду. Мария месила тесто для лепешек и вдруг ей так стало жаль этого одинокого, молчаливого и скромного юношу, который был её сыном, но который ничем не походил ни на одного из своих сверстников. И нет-нет, да и вспоминался ей ангельский свет и ангельский голос, пророчивший ей зачатие Иисуса, как сына Божьего. Прошло уже почти двадцать шесть лет и действительно стало ясно, что её сын человек необычный, но думалось, что и Богом он не был. Ей стало казаться, что и явление ангела и пророчество ей привиделось, совсем молодой тогда девушке, мечтательнице и фантазерке. И вот сейчас, сын её, уже взрослый, большой, красивый сидел, смотрел на воду и думал о чем-то о своем. «Он одинок, совсем одинок. Одному так трудно.», - с грустью думала она.
- Сынок, - произнесла она нежно, - ну о чем ты все время думаешь и о чем ты уже который год молчишь?.
Она вытерла руки о передник, поправила платок на голове, села рядом, горестно посмотрела на него, не решаясь ни погладить его, ни обнять. Она только пристально взглянула ему в глаза. Глаза Иисуса смотрели на неё грустно, ласково и все понимающе. Но при этом он был так далек и одинок, как далек бывает иностранец, не знающий языка и не могущий не только сказать сам, но и понять, что ему говорят окружающие и только улыбался извиняющейся улыбкой.
Не отрывая от матери глаз, Иисус взял её руки в свои, погладил их и заговорил, словно продолжая сам с собой невидимый и никому не слышимый разговор:
- Почему люди так горды и так уверены? Почему фарисеи и книжники верят, что Мессия придет на землю как воин с мечом в руке и на боевом горячем коне? Почему нельзя представить его умным и добрым, сильным не мщением отступникам, а пожеланиями добра для них грешников, овец заблудших, со словами любви и сострадания всем, кто нищ, бесприютен, несчастен. Я вижу вокруг много фарисеев в широких головных повязках и дорогих хитонах, которые молятся даже проходя по людной улице, останавливаясь среди идущих и шепчущих молитвы и воздевающих руки к небу. Но вот помолится он и пойдет и тут же забудет Бога, возгордившись и будет говорить про себя: « Вот какой я праведник и верующий. Все должны знать, что я учен и умен, что я много молюсь и неделями не ем мяса и пью только воду, соблюдаю заветы старцев и учителей веры».
И довольный пойдет по своим делам. А дела его направлены к тому, чтобы стать богаче, завести больше учеников, расширить свой дом, увеличить свой доход. Он презирает бедняков, своими руками в трудах добывающих хлеб насущный. Он уверен, что Бог дал ему здоровье, богатство, а главное – ум, для того, чтобы заботиться о себе и о своих близких, а не об этих несчастных. Он уверен, что мир, такой, каков он есть, справедлив и справедливо то, что одни едут, а другие везут и так будет всегда. И дрожит он над нажитым богатством и страшится его потерять. Все помыслы его направлены на преумножение этого богатства, и потому он не хочет знать, горькую правду жизни, что если у кого-то много домов, то у кого-то, дома вообще нет, а если у кого-то полные закрома зерна, то обязательно, кто-то боится умереть с голоду, не дождавшись нового урожая.
Иисус говорил как всегда, спокойно, мягким голосом и Мария кивала его словам, напряженно всматриваясь в мерцающие ясным cветом, глаза сына. С улицы, крича, вбежали дети, но увидев разговаривающих взрослых, выскочили во двор, наполовину закрытый предвечерней тенью, обещающей ночную прохладу.
Иисус допил воду, поставил кружку, встал, прошелся из угла в угол, и продолжал:
- И бедняки смирились. Они с утра до ночи работают, иногда забывая о молитве, и засыпая в своих жалких жилищах от усталости, видят в своих снах золото, дорогие наряды, много вкусной и сладкой еды. И тайно завидуют сильным мира сего богачам и законникам. И самое страшное в том, что они, бедняки и работники, верят в то, что золото дает власть. Никто из них, ни бедняки, ни богачи, не задумываются о своих душах, которые погибают от алчности, злобы и равнодушия. А фарисеи уверены, что мир, который они для себя построили, это благой мир, мир, угодный Богу. Они готовы обвинить Бога, Отца нашего, в жестокости или равнодушии к их судьбам, стоит им потерять здоровье, своих близких, свой доход или дом.
Но не думают они, что это расплата за их грехи, их гордыню и приверженность к земным благам, которые подобны пыли, праху под нашими ногами. Им кажется, что быть первым – это благо, а последним – это плохо. Они говорят: мы учены и это хорошо, а они темны и полуграмотны. Наши родители были богаты и жили долго, а их родители жили бедно и рано умерли. Их мир, который в гордыне своей они построили, поделен на плохой-хороший, богатый-бедный, умный-глупый. Они надеются, что так было всегда и всегда так будет...
Иисус увлекся, стал жестикулировать, но, вдруг, словно проснувшись, увидел, что матери не сидится на месте, что она давно пытается встать и подойти к печке, где у нее готовится пища, но только нежелание его перебивать, мешает ей это сделать, улыбнулся и, прервавшись, сказал:
- Матушка, я знаю, что вам надо готовить ужин, простите мою забывчивость.
Мария улыбнулась и проворно вышла на кухню.
Иисус, оставшись один, слыша голоса с ожившей к вечеру улицы, сел перед окном, где посветлее, и открыл книгу Давида, в которой знал почти каждую строчку наизусть. Но, раскрытая книга так и осталась лежать у него на коленях, а он додумывая, словно вспоминая не один раз уже слышанное, продолжил разговор со своим Я: «Люди, а больше их учителя, поверили, что работать, накопить денег, а потом заставить других работать на себя – это хорошо, а быть бедным и больным – это плохо. Но вот однажды придет день, когда им придется умереть и они будут плакать и рыдать боясь расплаты за грехи свои, которые они уже забыли, но в страшную минуту смерти вспомнили. Они поймут, что делали все неправильно и ужаснутся. После смерти плоть их сгниет и превратится в прах, а душу их грешную злой привратник схватит и, торжествуя, бросит в ад на вечные мучения. А те, кто страдал, но верил, и умирать будут уповая на Бога Всеблагого и души их попадут в рай, где воскреснут праведники и мученики и, одевшись в плоть свою, займут места на престоле, подле Отца и Ангелов его. И тогда ничего уже с ними не сможет сделать Сатана и побежден будет и предан суду Божьему и наказанию достойному».
---------------------------------------«»----------------------------------
Иисус пробовал говорить об этом в семье, но все, что он говорил, слушатели не понимали. И Иосиф, пока он был жив, и его старшие братья, не принимали всерьез всего, что он пытался им объяснить. Для них все было просто и понятно. И только мать Иисуса, Мария, любовно и печально смотрела на своего сына, слушала его, и думала, что нигде, ни у кого не видела таких внимательных, умных и печальных глаз.
Несколько раз Иисус пытался говорить с соседями о Ветхозаветных Законах и Законах Бытия, но все они были заняты хлебом насущным и не было времени у этих простых людей, чтобы посидеть и подумать о том, что говорит им этот странный молодой человек, Иисус, сын плотника Иосифа, их соседа, которого они знали с детства и который для них был таким же как и их дети, непослушные, непонятливые, шалуны и проказники. Иисус говорил о Вечных заповедях: «не укради», «не убий», «не прелюбодействуй». Ему не возражали, в спор не вступали, но знали, что многие, если и не убивали (хотя были и такие), то брали все, что «плохо» лежит, а если и не крали, то прелюбодействовали, как только была возможность, и даже видели в этом особую мужскую доблесть, хотя женщин, уличенных в прелюбодействии, забивали камнями до смерти. Так издревле повелось, что все знали, чего нельзя делать, но зная, делали, и старались скрыть это так, чтобы никто не узнал.
Еще он говорил: «возлюби врага своего...» или «ударят по правой щеке, подставь левую». Так никто в Иудее и в Израильской стране не жил и среди всех двенадцати колен еврейского народа была в почтении другая заповедь: «Око за око, зуб за зуб». Над Иисусом смеялись, когда он пытался говорить о своих заповедях и отвечали ему:
- Ну давай я сейчас тебя побью, а ты потом придешь и поблагодаришь меня за это... Ха! Ха! Ха! Смешные и глупые речи!..
---------------------------------------------------«»--------------------------------------------------------
... Сатана разочарованно вздохнул:
- А я уже надеялся, что после падения Рима мир ввергнется в хаос.. Мне казалось, что стоило разрушить Рим и человечество рухнет занявшись самоуничтожением. Я поспособствовал ослаблению Римской республики и привёл к власти императоров. Никто конечно не подозревает, что это первый шаг в сторону падения… И что-же?...
Сатана тяжело задумался и пристально смотрел в одну точку, пока гранит, там, в углу пещеры не стал плавиться и не защелкала, покрываясь трещинами от невидимого жара, скала…
-Так о чём это я?- через время произнёс вслух очнувшийся от забытья Сатана.
-Надо думать , нашёлся кто-то, умеющий предвидеть будущее, и кто знает эту глубокую истину, что слабое живёт долго, а сильное вскоре делается слабым… Так, так…Думай дальше, - приказал себе Сатана. – Уже что-то становиться понятным…- Ведь не просто так появился этот Христос, там, в рядовой римской провинции, в которой живут иудеи. Он не мог появиться в Греции или в самом Риме. Его бы убили и о нем бы никто уже на следующий день не вспомнил. А тут богоизбранный народ, - Сатана изобразил подобие улыбки, - который давно ждёт Посланца–Мессию, и который даже римлян считает варварами… И вместе - это провинция Великого Рима, столицы империи, которая узнает всё, что происходит на окраинах, рано или поздно…
А оттуда, из Рима, новая религия уже распространяется по всему миру… И тот кто это задумал чрезвычайно умён и проницателен… Сатана снова надолго задумался.
- И этот Кто-то, устами Назарянина говорит, что сила в немощи. Люди привыкли видеть силу в победе. Но тут, Кто-то очень умный понимает, что в поражении всегда есть корни победы…
Говорят, когда Иисус родился в Вифлееме, то царя Ирода обуял ужас. Уж на что был свиреп и безрассудно жесток, но и он испугался. И судя по всему ужас может распространиться на всех властителей!.. И теперь я понимаю, чего боялся Ирод... Ведь Назарянин - посланец Того, говорит, что только Любовь может разрушить силы Зла…
- И ведь как умно!.. Пожертвовать собой, вместо того, чтобы убивать врагов! Подставь левую щеку!.. Ведь это действительно делает Зло бессильным. Ведь сила всегда подпитывалась ненавистью и страхом… А тут- подставь другую и молись за врагов своих… Всегда сумма зла превосходила сумму добра… Но ведь так дойдёт до того, что силой и злом будут детей пугать… И ещё Назарянин говорит, что не бойся гибели тела, но бойся душу погубить. И обещает после суда над всеми умершими, новую, уже вечную жизнь, тем, кто в него уверует…
Сатана сжал кулаки:
- Здесь самая опасность для моих дел и замыслов на Земле. Только я понадеялся, что вот-вот зло восторжествует окончательно, что Бог – Промыслитель отвернётся от людей, вдруг является этот Назарянин и говорит, что Бог послал его, что бы спасти мир через самопожертвование!..
И ещё о многом думал в этот день Сатана. Но в сумерках решился, встал, расправил крылья и полетел туда, в Иудею. Да так быстро, что загудело в воздухе…
- Ещё посмотрим, – бормотал он на лету, - Ещё увидим, как Назарянин исполнит завет Того… Мир-гармония? Ха-Ха-Ха… Какая же гармония, если зло станет бессильно… Делай больше добра и в мире станет меньше зла!?. Ну это мы ещё посмотрим, станет ли меньше!..
- Почему я так поздно узнал, что в Назарете живёт никем не узнанный и не признанный Посланец?..
Сатана вглядывался в приближающуюся землю, додумывая свои предположения...
- А ведь может получиться так, что люди и в этот раз спасутся!.. В просветы облаков мелькнула голубовато-зелёная поверхность Средиземного моря…- Кажется прилетел? - подытожил Сатана и стал осторожно снижаться, лавируя между облаков…
------------------------------------------«»---------------------------------------------------
Израиль полнился слухами: Иоанн, сын священника Захарии, крестит людей водой в Иордане, отпуская им грехи, заставляя каяться и ругает книжников и фарисеев, обличая их лживость, любострастие и лицемерие. И еще говорит, что он пришел в мир, чтобы подготовить пути, какими придет в страну евреев Сын Божий, Мессия – который и спасет мир от козней Дьявола, заповедует людям путь в жизнь вечную…
…Услышал эти речи и Иисус, засобирался посмотреть этого пророка и пустился в путь к Иордану. И когда подходил к реке, увидел его Иоанн, одетый в овечьи шкуры, строгий, но страстный проповедник, с огнём веры в глазах. Упал Пророк на колени и приветствовал Иисуса поклонами. И сказал он своим ученикам, пришедшим на крещение:
- Вот Тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни Его сандалий завязать..!
Когда Иисус крестился в Иордане, разверзлось небо и в сиянии небесном явился голубь – воплощенный Дух Святой и громом раздались слова:
- Се сын мой! На нем мое благоволение!
И увидел это Иоанн, возликовал и стал всем говорить:
- Пришел в страну Израильскую долгожданный Мессия. Слушайте его, молитесь ему, ибо это Спаситель – Христос!!!
И стала полниться слухами земля, и стали искать Иисуса люди, чтобы слушать и учиться у него...
--------------------------------------------------«»-------------------------------------------
А человек он был необычный, даже внешне. Роста он был высокого, с сильными, привычными к работе мышцами рук и ног. Его лицо с возрастом приобретало выражение величавого спокойствия. Длинные, волнистые волосы обрамляли чуть вытянутый книзу, овал лица. Усы и раздваивающаяся к концу длинная борода окружала яркие сомкнутые губы. Прямые, густые брови и, глаза крупные, тёмного, почти чёрного цвета, смотрели на мир внимательно и грустно. Прямой, длинный нос, две глубокие морщины – впадины, спускающиеся к уголкам губ.
Фигура, как и лицо, нравилось соразмерностью, готовностью к движению, к жизни. Голос был низким и звучным и потому привыкнув к тому, что его внимательно и напряженно слушают, он говорил негромко и не торопясь, делая паузы, вглядывался в лица учеников и людей теснившихся вокруг.
Однако, за годы взросления, он также научился сосредоточенному молчанию и умел слушать, так, как могут это делать только великие молчальники. Каждое сказанное им слово, звучало как откровение, и каждая мысль была сложна и неоднозначна. Разговаривая, он невольно заставлял думать даже тех, кто к этому совсем не привык.
Спокойствие и серьёзность, часто переходящая в грусть, заставляли людей, независимо от сословия и положения, относиться к нему с вниманием и почтением. Даже враги, познакомившись с ним, слушая его умные, неторопливые речи, понимали его необычность и драматический, глубокий ум. Иисус, заставлял себя уважать своей любовью к людям, независимо от положения их в обществе. Людей мелких, не по заслугам вознесённых на высокие места это раздражало, заставляло завидовать, а потом и ненавидеть его. Он, простой человек, на первый взгляд, вёл себя как богоизбранная личность и людям знатным казалась странным, даже подозрительным, уверенность и снисходительность Иисуса. Особенно задевали и раздражали его противников его всепрощение. «Мы для него никто, эпизод в его избранничестве – обиженно думали они. Однако, Иисус не был гордецом и своей простотой нравился многим, но особенно женщинам, всегда тонко чувствующих внутреннее величие, масштаб личности. И конечно Иисус не был робким. Он всегда знал когда, что и кому надо сказать, так как хорошо разбирался в людях и не был бесплодным мечтателем. Он не любил лицемеров, не любил стяжателей, понимая мелкое очарование золота и богатства для большинства людей. Но он не позволял себе проявлять свою нелюбовь и только однажды вышел из себя…
Это было в Иерусалимском Храме, где он разогнал торговцев и повалил меняльные столы. В этот миг он был неузнаваем и ученики увидели в этот момент в нем того Царя, которого ждал народ израильский, что бы биться с завоевателями – римлянами…
Но это продолжалось всего несколько минут. В остальное же время он был осторожен не только в поступках, но и в словах, сообразуясь с уровнем слушателей. Но ученикам он говорил открыто, что богатство – это стена, которая отделяет неправедную жизнь от праведной, что нельзя одновременно служить двум господам - Богу и Мамоне, и потому богатые выбирают в конце концов Золотого Тельца. «Для Сатаны, богатство – это сеть в которую он улавливает души нестойкие, умы незрелые. Против фарисеев и саддукеев Он почти не выступал публично, но ученикам говорил, что тот кто служит не Богу, а власти рано или поздно преступает Закон любви…
…После крещения, потрясенный явленным знаком с неба, Иисус отправился в пустыню, постился там сорок дней и ночей, ничего не едя, а только пия воду из крохотного источника под скалой. И жгло его солнце неистовое и ночами холод охватывал тело, но Иисус терпел и молился, испытывая свою силу и видя в прекрасных видениях, после молитвы, в столбе света Отца своего небесного, который с ним разговаривал и открывал ему вечные истины, недоступные и непонятные для человеков. А иногда, уставшему и ослабевшему телесно от голода и холода, являлся ему Сатана перед рассветом и соблазнял его видениями садов цветущих, плодов сочных и сладких, беломраморных водоемов с хрустально-холодной водой. Но Иисус молился и Дьявол исчезал в раскаленном мареве наступающего дня. И крепли его душевные силы день ото дня и вокруг головы его в сумерках виден был ореол святости и силы духовной. Всходило солнце и Иисус, в тени, под скалой, молил Бога, чтобы даны ему были силы исполнить миссию. И садилось солнце, молился Иисус...
Так прошло сорок дней и сорок ночей и, наконец, захотелось Иисусу поесть нестерпимо. И тут явился ему Дьявол, огромный, мрачный, могучий и, глядя в кроткие глаза Иисуса своим темным, тяжелым взглядом, заговорил голосом низким и громким:
- Если ты сын Божий, то вели этому камню стать хлебом, - он мощной рукой кинул большой камень к ногам Иисуса, - и, поев, пресытишься.
Иисус, вглядываясь в полумрак, где, то появлялась, то исчезала на темном фоне скалы черная фигура с мощными крыльями, ответил:
- Написано, что не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом Божьим.
Но не отступился Дьявол и показалось Иисусу, что он теряет сознание, а когда очнулся, то оказался на вершине снежной горы, а внизу, перед ним, расстилалась вся земля с лесами и степями, пустынями и реками, озерами и морями, на которых жили многие страны и царства человеческие. И прогремел голос над ним:
- Дам тебе власть над всеми сими странами и царствами, ибо эта земля принадлежит мне и кому хочу, тому и даю её. А за это, - вкрадчиво продолжал тот же голос, - преклонись предо мной и все это будет твоё!
- Отойди от меня, Сатана! - твердым голосом отвечал Иисус, - Написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и ему одному служи!».
Исчезло видение земли и сама гора исчезла...
В третий раз подступил мощный Падший Дух к Иисусу, перенес его в Иерусалим, поставил на крыше храма Соломонова и сказал:
- Если ты сын Божий, ступи вниз отсюда. Ведь написано, что Ангелы на руках понесут тебя, да не преткнется о камень ногою Своею.
Иисус же ответил ему:
- Сказано: «Не искушай Господа Бога своего всуе».
И вскричал Дьявол, блеснула молния на темно-синем звездном небе и загремел гром. И увидел Иисус громадную черную крылатую тень, метнувшуюся в тёмный провал.
Забылся Иисус после ночного кошмара, а, проснувшись, увидел свет восходящего солнца. Поднявшись, подошел к ручейку, едва заметно струившемуся среди камней, ополоснул осунувшееся, похудевшее лицо и сказал себе:
- Сегодня сороковой день поста и я готов бороться с Дьяволом за души человеческие...
И пошел назад в Назарет, чувствуя в себе энергию силы необоримой. Спустившись с гор, он увидел шелковицу плодоносящую и, съев три ягодки, насытился и воспрял духом.
Войдя в синагогу, взял Писание и стал вслух читать книгу пророка Исайи: «Дух господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу»...
Взгляды всех присутствовавших в храме устремились на Иисуса и он сказал, кротко и дружелюбно глядя на них:
- Ныне исполнилось слышанное вами...
И удивились все и не поверили ему. А он, уходя из синагоги, молвил:
- Истинно говорю вам, нет Пророка в отечестве своем...
Рассердились все и говорили:
- Не Иисус ли это, сын Иосифа?
И хотели побить его камнями, но он кротко прошел среди них и вышел из города...
Он шел и шел и остановился только тогда, когда увидел, что в этих местах он еще не бывал. Идя в сторону Мертвого моря, он то поднимался на желто-коричневые холмы, кое где покрытые ползучим кустарником, то опускался в сумеречные ущелья, с трудом преодолевая промытые когда-то русла с крутыми обрывистыми склонами. Воды в здешних местах было мало и не понятно, от каких ливней были пробиты эти крутые ложбины. На вершинах холмов, кое где торчали невысокие скалы из песчаника, изъеденные временем, ветрами и непогодой. Здесь и застал его заход солнца, огромно-багрового, окрасившего в красное извилистые долины и волнообразные вершины, бесчисленные и непохожие одна на другую. Найдя небольшую пещерку в камнях, Христос прилег и задремал, а когда проснулся, то рассвет уже наступал и становилось прохладно. Звезды померкли, новый день вступал в пустыню. Спустившись в расселину, он нашел крохотный ручеек, струившийся между скал, и напился воды, отдающей металлическим привкусом.
Так в скитаниях, прошло около десяти дней и ночей. Днем он прятался от солнца в тени, а на рассвете выходил из пещеры, чтобы согреться. Силы физические таяли с каждым днем, а силы духовные прибавлялись и он четко и ясно обдумывал все, что его волновало в последнее время.
Он не обращал внимания на жару и жажду. Он поглощен был мыслями и видения чередой следовали в его просветленной голове:
- Дьявол, как олицетворение зла и владыки смерти, есть обратная сторона добра и как человеческая тень следует за добром везде и повсюду. Любое действие природных сил, а тем более действия человека, созданного Богом, но соблазненного Дьяволом, несет в себе момент греховности и тем самым зла. Грех, это обыденное зло, в которое человек впадает по слабости или по маловерию. Но Бог потому и милостив, что понимает, насколько слаб и беззащитен человек без веры в светлое и доброе начало жизни, которое есть Бог. Дьявол соблазнил первого человека и святая невинность была утрачена. После этого, любое действие, совершаемое человеком, несет в себе частицу зла. Самый страшный и безжалостный пример: человек рождается - чтобы умереть. И если ему не помочь советом, не показать, что можно воскреснуть после смерти, уверовав в силу и благость Царя Небесного, Бога светлого, то он ослабеет настолько, что соблазн зла прорастет и заглушит побеги добра. Сейчас Иудея - часть Римской империи, которая уже достигла апогея славы и величия. Но исчерпаны жизненные силы империи. Героизм и самопожертвование уступили в Риме трезвому расчету: сколько, кому и как принесут богатств новые завоевания. Ненависть, мелочные заботы заглушают в человеке все доброе, возвышенное, творческое. Коррупция и произвол чиновников воспитывают леность и безволие в порабощенных народах, да и в самом Риме. Но еще долго будет царствовать грубая сила и узаконенный произвол и люди привыкнут лгать, обманывать и накапливать богатства. Алчность человеков, лишенных веры в нечто достойное веры, высшее по отношению к ним, неукротима и безудержна. Поэтому сегодня, сейчас я должен пожертвовать собой, чтобы заложить в своих будущих учениках пример самоотверженности ибо я вижу, как будут гнать сторонников моих при одном моем имени. Рим, как все великое, будет разрушаться не одно столетие, может быть тысячелетие и к моменту его гибели уже должна быть сильной церковь, на которую у человеков останется одна надежда. Бог-Отец знает все концы и начала и поэтому сейчас, а не вчера или завтра, я послан в теле человеческом в этот тревожный и яростный мир.
В человеке Богом заложен механизм соразмерности и справедливости. Точно так, как человек меряет большое и малое, точно так же он говорит о справедливом и несправедливом, измеряя все своим жизненным опытом. Сегодня и сейчас человек не живет один, он понимает, что вместе легче выдержать и не поддаться Владыке Смерти с его логикой относительности всего. И, становясь существом общественным, человек понимает меру эгоизма - как дьявольского облика, а альтруизма – как божественного начала. История еврейского народа, по Священному писанию, и есть борьба общественного и эгоистичного. При этом, когда эгоизм побеждал – случались несчастья и несправедливости…
Основным законом справедливости можно считать правило: «Не делай другим то, что тебе самому бы не понравилось». Обидеть, судить, наказать – это никому не нравится, когда направлено в его сторону. Страдая от несправедливости, человек понимает, что нельзя судить, нельзя на насилие отвечать насилием. Око за око – древний закон, проявление правила справедливости. Но тут вступает в силу то, о чем каждый думает, когда зло совершается не против него, но им самим. Нет границы, которая отделила бы зло справедливое от зла несправедливого. Поэтому лучше отказаться от зла совсем и тогда рано или поздно вдохновленное нашим самопожертвованием, зло уступит место добру, Дьявол будет повержен. Поэтому справедливы всегда не только: «Не убий», «Не укради», «Не прелюбодействуй», но и «Не судите, да не судимы будете», «Прощайте врагам вашим» и «Молитесь за тех, кто вас гонит». Древний закон мести порождает вечное насилие, то есть зло смеется над законом. Поэтому: «Если ударили по правой щеке, подставь левую».
Человек не может судить человека, ибо не знает не только того, что человек думал, но и что человек делал. Даже свидетели преступления говорят и показывают об этом по-разному. А добрые дела, не привлекшие внимания, часто остаются неузнанными. Все это знает и видит только Бог с небес и поэтому на небе будет происходить Страшный суд, а не на земле. Раскроется Книга бытия и каждому воздастся по заслугам...
Раскаленный за день камень скал, отдавая тепло надвигающейся ночи, потрескивал и Христос, спустившись к ручью, попил из заметно обмелевшего ручья, омыл лицо и руки и вновь вернулся в свою пещерку. Устроившись поудобнее, он подстелил под спину подстилку из овечьей шерсти и уже привычно задумался о смысле бытия:
-Почему Бог-Отец не устранит главную причину зла на земле – Дьявола?
-Ну, во-первых, - рассуждал Христос, - ангелы бессмертны и некогда создавший их Бог- Отец полагал в их лике создать существа свободной воли... А Сатана возгордился, возомнил себя равным Создателю. А потом уже он и, уклонившиеся с праведного пути ангелы, стали творить зло, отпав от Бога…
-Неужели я явлен в теле человеческом, чтобы бороться с Дьяволом за род человеческий? Бог Отец наверняка знает, как спасти людей от самоуничтожения и мне не надо беспокоиться о причинах и следствиях, которыми он руководствовался и которые он предвидел. Но я не могу не думать, когда это произойдет, ибо дух мой бессмертен, но плоть человеческая подвержена болям и страданиям. Кроме того, я должен думать, что станется с моими будущими учениками: Предвижу, что только самопожертвование сможет убедить других людей, верующих в меня, что если они последуют за мной, то обретут после смерти вечную жизнь и останутся в вечности...
Постепенно мысли его стали путаться, он задремал, а потом и заснул крепкий сном...
Проснувшись утром, он долго лежал с закрытыми глазами, продолжая свои вчерашние размышления:
-Ноосфера – коллективный Разум – эта некая субстанция, способная сообщаться с Богом и потому Сатана, надеясь на восстановление в ангельском чине, противится этому. Гордыня постоянно толкает его на противостояние Создателю и он, Сатана, видит соперника в Человеке и в его коллективном Разуме, который сможет понимать божественные замыслы и воплощать их, в то время, как Дьявол, вообразив себя равным Богу, хотел бы, чтобы Человек служил и поклонялся ему...
Ноосфера – часть божественного Разума. Уровень, на котором Бог может общаться с людьми продвинутыми, как с учениками. Дьявол этому противостоит и Я явлен для борьбы с Сатаной и порождаемых им в людях злом...
---------------------------------------«»----------------------------------
Глубокие мысли Иисуса беспокоили Сатану, заставляя опасаться Божественного вмешательства в земные дела... Дьявол понимал, что через Иисуса, Создатель хочет противостоять ему, Сатане и потому, он гневался всё чаще, а его сарказмы, по поводу людей становились всё злее…
В Сатане не было ничего ужасного. Обладая ангельской сущностью, он не был похож на злодея или убийцу. Его лик, фигура, крылья, все было соразмерно и пластично. Ходил он быстро и легко, летал плавно и стремительно. Разве что саркастическая улыбка очень часто появлялась на его губах, да одежду для себя он выбирал потемнее и попроще... И конечно в гневе он бывал страшен…И ещё, он обладал способностью менять обличье и размеры, и если хотел, то мог напугать своим видом самого храброго человека…
От одиночества, он стал по временам говорить сам с собою и повторять свои мысли вслух…
- Бедные люди думают, что Бог отец отринул меня, как причастного к злу, но ведь это миф! – Сатана потянулся, поджал ноги, выпрямил спину и в очередной раз бросил взгляд на простирающиеся перед ним нагромождения песчано-каменистых холмов, сменяющихся кое-где узкими долинами, по которым некогда текли воды потопа, а еще раньше морские волны размывали эти холмы.
- Для Отца Небесного, нет добра и зла в человеческом понимании. Его милосердие определяется не процессом жизни или смерти того или иного человека, рода, племени, а тем результатом, который Он, Всезнающий, провидит сквозь время. Я же, в несметном Его воинстве отвечаю за человеков, за тварей земных и земные дела. Да, я сам это служение выбрал, вопреки воле Отца. Но я так решил, и так будет!!!
- Бог Отец создал Землю, как частицу Рая, но пра-пра-люди, которые носили имена Адам и Ева, нарушили его установления и сдвинули жизнь на земле в сторону трагедии. Животные стали плодиться, враждовать, поедать друг друга и себе подобных. И это не Зло, как думают невежественные люди, а всего лишь расплата за ошибку, к которой я не имел никакого отношения… Мне же, с давних времен приписывают Зло и даже Смерть. Однако всем известно, что тем, кто рождается, Смерть предназначена самим актом рождения. Человеческое тщеславие приписывает мне и даже Богу страсти земные, причину и последствия, но это конечно не так. Я никогда бы не стал искушать или воздавать. Это все слишком по-человечески. Зло – это такая абберация разума, приписываемая вечности, некоторые этапные заблуждения, называемые людьми страданиями. Человек возник после многих метаморфоз и ошибок в среде полевой природы. Но в начале ничего не было, а была только неодушевленная тьма. Потом появилась тьма живая. Но как она появилась среди неживой? Этот вопрос не имеет человеческого ответа, - Сатана задумался, и как бы подытоживая, со вздохом произнес, - пока не имеет... Человек, замышленный Творцом, был выделен из созданной им природы, наделен разумом и свободной волей… Но он согрешил и был наказан…
-Человек, чтобы жить после грехопадения, столкнувшись с необходимостью выбора, неотъемлемой частью свободы, оборудовал планету Земля для жилья, но не для счастья. Человек ввел противоположные понятия: добро - зло, жизнь - смерть, истина - ложь, вечность – небытие, и так далее, и тому подобное... Однако жить в такой системе оказалось не просто. И вот, чтобы оправдать себя, люди перевалили на меня всю ответственность за то, что они считают отрицательной стороной такой жизни...
Утомленный долгими рассуждениями Сатана незаметно задремал и во сне ему явился Создатель, который говорил ему мягким голосом:
-Но, наконец пришел Мессия, посланный Мною, который покажет, что Зло не уничтожается Злом, а только Любовью... И Назарянин вернет на землю часть того мира, который был при Адаме. И тем самым покажет путь к вечности, понятие о которой человечество наполнило множеством неравнозначных смыслов и запуталось в определениях. И только Иисус Христос покажет понимание жизни как Любви…
- Нет! Нет!- вскричал Сатана, просыпаясь и протирая глаза. Потом, чуть погодя, успокоившись и качая головой, он говорил сам себе: «Присниться же такое!».
------------------------------------------------------«»----------------------------------------
Золотой свет разливался над темно-голубой полоской дальнего берега, над блестящей водой, отражающей солнце вытянутой сверкающей дорожкой. Берег ближнего залива возвышался над водой, отражаясь тенью, и лодка и гребцы в ней видны были контрастно и отчетливо. В тишине скрипели весла, с напряжением загребая маслянисто-тягучую, прозрачную воду. Иисус остановился и долго глядел из-под руки на Симона-Петра и Андрея, плывших к берегу. Наконец лодка ткнулась носом в песок и, соскочив в воду, подняв фонтаны брызг, братья вытащили лодку на прибрежную травку и потом уже, низко поклонившись Иисусу, обратились к нему:
- Добрый день, Учитель, - произнес Андрей и еще раз поклонившись, продолжил, - вот мой брат Симон по прозванию Петр. Мы помним вас и беседы ваши тоже помним, очень, - тут он запнулся, - очень помним. Я ему все о вас рассказал, - он кивнул головой на Петра. - сейчас мы выросли. Недавно мы видели крещение ваше на Иордане и слышали слова Иоанна Крестителя: «Вот тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни его сандалий завязать!».
Иисус стоял, молчал и внимательно смотрел на Симона-Петра, чья голова уже начинала лысеть, а борода разрослась серебряными полукрыльями – рано появилась седина. Симон-Петр, не отрывая взгляда, поклонился Иисусу и, наконец, сказал:
- Учитель!
- И я вас помню, - ответил Иисус, - и говорю вам: ступайте за мной. Отныне вы будете не рыб ловить, а будете ловцами душ человеческих!
Он повернулся и легко зашагал по берегу. Братья поспешили вслед за ним, смущаясь и радуясь.
- Что он сказал? – спрашивал Симон Андрея, - Ловцами душ... Как это?.. И потом сам себе ответил: - Но ведь Учитель знает, что говорит...
После Симона-Петра и его брата Андрея, взял Иисус себе в ученики Иакова Заведеева и Иоанна, брата его, тоже рыбаков на море Галилейском.
Стали ходить они по Галилее и стал Иисус учить в синагогах Евангелия Царствия Святой Троицы... Со временем принял Он и ещё учеников: Левия и Иуду из Кариот, Матвея Мытаря и Фому, Варфоломея и Филиппа, Симона Кананита и Иакова Алфеева.
Стал ходить за ним народ и, видя его силу творить чудеса и дар исцеления, начали приводить и приносить к нему немощных и больных, бесноватых и припадочных, лунатиков и расслабленных. И он излечивал их.
Слух о чудесных исцелениях и их исцелителе пронесся по всей Галилее и даже достиг Сирии. Массы народа, кто желал излечиться, а кто хотел просто увидеть чудо, приходили посмотреть на него и послушать его.
Однажды утром пели птицы, прохладный ветерок чуть овевал светлое и спокойное лицо Иисуса. Он взошел на холм и сел. Народ вплотную обступил его и приготовился слушать. И видя вокруг себя разных людей: мужчин в белых одеждах, пастухов в овечьих шкурах, рыбаков, виноградарей и их жен с натруженными от постоянной работы руками, от стирки и готовки пищи, внимающих ему прилежно, как дети, начал он учить их о Царствии Небесном и о том, как войти в него после смерти, воскреснув по воле Бога Отца.
И слушали люди его и слезы радости и умиления блестели в глахах их и слушая, спрашивали друг друга:
- Кто он? Не Христос ли? Ибо говорит он, как власть имеющий.
И кто-то вспомнил, что Иоанн-Креститель говорил им, что придет кто-то выше его, кого он предваряет и кому он недостоин завязать ремни на сандалиях.
- Да, это Он, - говорит ветхий старик с добрым, сморщенным от ветра и солнца лицом, - «Осанна» Иисусу Христу, спасителю человеков, возвещенному в писании и словах Пророков.
- Это Христос, - воскликнула молодая женщина, у которой недавно умер сын-младенец. Она залилась слезами, стонала от раздирающего её душу чувства жалости о своем маленьком сыночке, который умер, пролепетав одно только слово - «мама». - Я буду молиться тебе Иисус Христос, чтобы ты спас всех, кто уверует в тебя, ибо твоими устами говорит Бог Отец.
И говорила она мужчинам, окружавшим её:
- Идите за Ним, слушайте Его и повинуйтесь Ему. Я сердцем чувствую, что Он -Христос, который спасет мир от дьявольских козней и грешникам поможет каяться, а праведников перенесет в рай. И мой сыночек, умерший в малолетстве, безгрешен и Он говорит, что теперь мой малыш попадет на небо. И я буду молиться ему - Спасителю за это и молю вас, мужчин сильных и решительных, охранять Его, чтобы с Ним ничего не случилось.
И снова она плакала, но это уже были слезы радости, потому что увидела она свет перед собой, знала для чего живет на белом свете
Но, когда, после небольшой паузы, Христос вновь заговорил, все замерли и наступила благоговейная тишина. Его чистый и сильный голос был слышен всем присутствующим, далеко вокруг.
- Будьте как дети, ибо их царствие небесное, - говорил Христос, - но кто соблазнит братьев наших меньших, тот будет проклят и ему легче будет повесить жернов мельничный себе на шею и утопиться, чем жить дальше и ждать часа расплаты, когда на страшном суде будет повержен он и душа его в вечный огонь и кипящую серу ада.
- Не заботьтесь о завтрашнем дне, будьте как птицы, которые не сеют и не жнут, но живут и песни поют. Заботьтесь о спасении души своей грешной, держите её в чистоте и творите добрые дела в прославление Сына Человеческого, который погибнет за людей, но воскреснет и воссядет одесную Бога, Отца своего. Спасайте свою душу для жизни вечной, ибо грядет Страшный суд, на котором все получат по заслугам своим и тайное станет явным и злые, как бы они не старались при жизни замаскировать зло, осужденными будут в ад, а добрые, как бы на них не клеветали при жизни, как бы не гнали и не обвиняли, воссядут на небесном престоле одесную Спасителя и обретут жизнь вечную, райскую.
И шептались люди:
- Он говорит как власть имеющий и это, наверное, Он, которому имя Христос, Спаситель...
Ученики его сидели с ним рядом, а он, обращаясь к ним, говорил:
- Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
Иисус умолк, оглядел покрытую зелёной травой и цветами землю вокруг себя, горы, бело-серые каменистые холмы...
Он умилялся окружающей красоте, просторам неба, людям живущим среди этого великолепия и слезы текли из его прекрасных кротких глаз. В наступившей тишине – люди боялись пропустить, хотя бы слово, - он продолжил.
-Вы живущие здесь, достойны лучшей участи, и вы будете вместе со мной, в небесных чертогах, если уверуете в Пославшего меня…
И всех их, словно могучая волна, обледенила в стремлении подняться к небу, к синему безбрежному небу, и они стали как одно целое: сердца стучали в лад с Его сердцем, глаза горели огнем веры в этого Человека-Бога, слышать которого было счастьем для них для всех. Смолкли на время даже птицы и цикады и птахи малые слетели с деревьев и ходили между людьми, нисколько их не боясь. Иисус возвысил голос:
-Вы, уверовавшие в меня – Соль земли! Вы - свет мира! Не может укрыться город, стоящий наверху горы. И зажегший свечу не ставит её под сосуд... Так, да светит свет вашей веры перед людьми, – голос его зазвенел и толпа людей снизу и рядом затрепетала в едином порыве. Слышны были всхлипывания и рыдания женщин, взволнованное дыхание мужчин.
-...Чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. Ибо говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царствие Небесное...
Вздох всколыхнул слушающих и загорелось во многих праведные сердца желанием пострадать...
Но были среди слушателей его проповедей и такие люди, которые колебались в своих чувствах и думали: «Как я могу простить своего должника? А как будет жить тогда моя семья, мои дети, о которых я обязан заботиться как о себе самом. И как я могу любить врагов своих, если они хотят разрушить мой дом и взять мое имущество? Что-то тут не так. Есть ведь старые законы, по которым жили наши отцы и деды: «Око за око! Зуб за зуб!». А он, этот человек, говорит: «Подставь другую щеку...» А что делать, если враг убьет моих детей?. Нет, тут что-то не так, тут надо подумать. И еще стояли у них в ушах страстные слова Иисуса:
- Не заботьтесь и не говорите: «Что нам есть и во что одеваться?», потому что всего этого ищут язычники, а Отец наш Небесный знает, в чем вы имеете нужду. Ищите, прежде всего, Царства Божия и правды его, а все остальное приложится вам.
Долго еще говорил Иисус святые слова и солнце стало клониться к горизонту. Багровый плоский диск его опускался в серую мглу за горными вершинами и, расходясь, многие радовались, а многие качали головами и повторяли: « не заботьтесь о завтрашнем дне... Довольно для каждого дня своей заботы..» - это конечно хорошо, но если мы не будем думать о будущем, как сможем мы растить детей, делать работы, кормиться, одеваться... Боязно и страшно так жить. Многие вздыхали и говорили уходя:
- Надо много думать, ибо говорил Иисус красиво, а как это воплотить в жизнь. Ведь кругом так много душ, чуждых добру.
- Ох! – вздыхали маловерные, - так страшно начинать новую жизнь. Слова хороши, никто не спорит, но как жить по этим новым заповедям? Кругом люди живут как всегда! Нет, нет! Надо много думать!
Ученики Иисуса, оставшиеся с ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот горевшие желанием совершить подвиг для людей сегодня же, сейчас же, окружили Иисуса и на ходу возбужденно переговаривались, стуча деревянными подошвами сандалий по каменистой тропе. Иисус устало молчал и смотрел под ноги, едва различая в сумерках неровности дороги. «Вижу, вижу, - думал он, - много сомневающихся, которых Сатана уже развратил стремлением возвыситься и обогатиться. Вижу трепет слабых, невоздержанных душ человеческих. Но ведь это только начало пути. И предвижу, как многие из присутствовавших сегодня, будут хулить меня, называть мечтателем и нарушителем древних законов. Вижу я и глаза, горевшие верой, слышу стук преданных сердец, но вижу и кривые улыбки и злобу в чьих-то глазах. А больше вижу растерянных, угнетенных заботами и тревогами мирскими. Этих много и они страшны, ибо сегодня, слушая меня, они со мной согласны, а завтра будут кричать: «Распни его!» по наущению власть имущих и чем больше будут понимать слабость свою, тем громче будут кричать: «Распни...»
Стало совсем темно, когда Иисус и ученики его вошли в Капернаум. Ночь воцарилась вокруг, но долго еще мелькал свет в окнах домов и много еще было говорено за столами, в спальнях на супружеском ложе. Все, кто слышал Иисуса рассказывали домашним, друзьям как это было, восторгались и сомневались.
И стало имя Иисуса известно в Галилее и за её пределами...
------------------------------------------«»-------------------------------------
Утром Иисус хотел учить в синагоге. При виде Иисуса, фарисеи в своих черных длинных одеждах, с черными же наголовниками и сытыми лицами в пышных темных бородах заволновались, затеснились как стая воронов, и стали спрашивать друг друга:
- Кто это, который богохульствуют? Кто может прощать грехи, кроме самого Бога?
Иисус, видя их суету и уязвленную гордыню, ответил:
- Смотрите, вот сидит расслабленный. Что легче сказать ему - прощаются грехи твои, или – встань и иди. Но чтобы знали вы, Сын Человеческий имеет власть обратиться к расслабленному и сказать: «Встань и иди!»
И тот же час больной встал, забрал свою постель и пошел под удивленными взглядами окружавших его людей.
Иисус вышел из синагоги на улицу. Солнце, словно приветствуя, высветило его стройную фигуру и Его ученики шли за ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот, который предаст его.
Пройдя город, Иисус вышел из него и направился к горам. За ним следовали толпы народа, желавшие слушать его проповеди, потому что от Иисуса исходила сила уверенности и сила власти над душами человеческими.
В толпе были хромые и увеченные, одержимые бесом, жаждущие исцеления, были и простые люди, отчаявшиеся и ждущие Мессию уже который год в надежде на лучшую жизнь. В большинстве своем они были безграмотны, одеты в старые застиранные и с заплатами халаты, но глаза их горели надеждой и верой.
Взойдя на горы, оглянулся Учитель и увидел толпу почитателей, длинной вереницей растянувшейся вослед по пыльной дороге. Кто был обут, а кто и вовсе босиком, с избитыми о камни ногами. Остановился Учитель, сел и когда люди приблизились и уселись рядами ниже его по склону, начал Мессия учить:
- Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Ибо тот, кто не учён и не умудрен, в том отсутствует гордыня и скепсис и они способны уверовать. И горе богатеям и пресытившимся, которые сами не могут и их домочадцам не разрешают веровать в меня и через меня в Пославшего меня. Не страшитесь, чтобы о вас все люди говорили с похвалой, но желайте, чтобы Бог отметил ваши страдания и усердие в молитвах.
Иисус сделал паузу и смотрел на этих, обгоревших на солнце людей с морщинистыми лицами и неровными бородами на узких худых лицах. И думал он о том, что в мире продолжается вечная борьба добра со злом и что если все люди будут делать больше добра, тогда в мире станет меньше зла и этот путь есть единственный путь борьбы со злом. Обдумав это, он продолжил:
- Говорю вам! Любите врагов своих. Боготворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас. Ибо, уступите вы и вам уступят. Простите вы и вам простится. Как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и с другими. Ударившему вас по одной щеке, подставьте другую, ибо тогда зло не умножится, а от вашей кротости уменьшится.
Внимали ему люди в тишине и что-то понимали, а что-то не понимали, но верили и не прекословили.
Сам Иисус одет был в чистые, но ветхие одежды и сандалии на ногах имел изношенные. Лицом был худ и темен, волосы имел на голове и бороде длинные и кудрявые, глядел внимательно, во все вникая и проникая. После молчания, пока люди обдумывали его слова, Иисус сказал:
- Всякий приходящий ко мне и слушающий слова мои и исполняющий их подобен строителю дома, фундамент которого заложен на камне. Будут ветры и дожди сильные, но дом сохранится и выдержит все испытания. Так и вы, кто будет делать по словам моим в тяготах земных сохранит веру и присутствие духа...
Закончив беседу, Иисус с учениками пошли к берегу озера. Все стали садится в лодки, чтобы переправиться на другой берег, а Иисус, сказав: «Плывите, я догоню вас», отошел на холм, опустился на колени и стал молиться Отцу своему Небесному.
Он молился и вспоминал свое детство одинокое, когда он рос и накапливал силы для служения Богу.
И вспомнил он, как, будучи лет четырех-пяти от роду, сидел у себя дома в Назарете и играл молча персиками, перекладывая их с места на место…
И вошел к ним в дом фарисей в черной одежде и, увидав мальчика, молча сидящего и играющего с самим собой, подумал и, возгордившись, сказал:
- Что это ваш сын, как дурачок блаженный, сидит один, ничего не просит и спокоен. Уж не болен ли он у вас какой глупой болезнью?
Смутилась Мария, испугалась, подошла к Иисусу прикрыла его своими одеждами, чтобы злой гордый фарисей не испортил доброго и кроткого ребенка, который, несмотря на свой юный возраст, был скромен и умен, как взрослый и молчалив, как подвижник за Бога...
И вспоминая этот случай, Христос подумал: «О люди-злые, фарисеи-лицемеры! Вы из вашего злого сердца выносите зло, ибо от его избытка сердце говорит устами вашими. Вы осквернили Иоанна Крестителя, вы его ввергли в тюрьму, а потом, пьянствуя и прелюбодействуя, в злом порыве убили его невинного и нелицеприятного. Язычники! Он пришел впереди меня, чтобы возвестить обо мне, а враг Бога и человеческий, прознал про это и возбудил в неверных любострастие и злобу, и погиб Пророк лютой смертью. Возрадовался Сатана, ибо осталось ему погубить меня и тогда его планы сбудутся в желании уничтожить род человеческий через внедрение зла и разврата. Как бы не покусился он на учеников моих и не погубил их коварно в озере. Нельзя мне их оставлять и надобно к ним поспешить...»
Была поздняя ночь. Поднялся ветер и на озере разыгралась буря. Низкие тучи одна вслед другой неслись по темному небу и металась среди них черная исполинская тень, нагоняя все больше и больше туч, разгоняя все сильнее и сильнее ветер. Раскачалась лодка с учениками Христа, заполоскались и разорвавшись улетели в темноту паруса. Крутые волны грозили вот-вот перевернуть утлое суденышко. Испугались ученики и стали истово молиться Отцу Богу и Сыну его Христу. Неожиданно вдалеке они увидали светлое пятно, движущееся по волнам. Через некоторое время пятно, приблизившись, превратилось в светящуюся фигуру. Испугались они, закрыли лица свои руками, но услышали голос: «Не бойтесь! Это я иду!»,- узнали Христа, и возрадовались. Симеон -Петр попросил:
- Учитель! Можно и я пойду по воде, аки по суху?
Иисус разрешил ему. Петр вышел из лодки, сделал несколько шагов и рассмеялся от радости, как дитя. Но волна плеснула ему в лицо, он испугался и сразу же стал тонуть. Иисус протянул Петру руку и помог вернуться в лодку. Следом вошел в лодку и сам. Приказал Иисус перестать дуть ветру и утихла буря. Иисус же сказал:
- Каждому воздастся по вере его. Если будете веровать и скажете горе: «Сойди в море!», - сойдет она в воду. Вера делает чудеса.
Посмотрел укоряюще на Петра, но простил его и улыбнулся. Возрадовался Петр, а тут и приплыли они на другой берег озера…
Иисус иногда уходил от учеников. Подчас, мучительно хотелось побыть одному, сосредоточившись, помолиться Богу-Отцу и обдумать все хорошо.
Он понимал, что ученики любят его и почитают. Но что будет, когда он уйдёт? Как они поведут себя? Сохранят ли теплоту и любовь, когда его не будет рядом?...
И ещё он мучался…
- Правильно ли они понимают всё о чём я им говорю? Притча – это такая форма рассказа, когда каждый в меру своего развития проникает в скрытый в ней смысл, когда напряженно работают и ум, и сердце, и чувства...
Христос задумался…
- Правильно ли я поступил, что говорю с ними, с простыми людьми, а не с учёными книжниками-ессеями, учениками Гиллеля?.. Может быть, и мне было бы легче всё объяснить им, видя, как на лету схватывают слова и образы притч?..
Он закрыл глаза, устало вздохнул, провёл по лицу руками разглаживая появившиеся морщинки, откинул голову и замер неподвижно.
- Отец, помоги мне объяснить все, что нужно, людям! Я знаю - слова, это всего лишь малая часть того, что есть жизнь, действие… Только делами можно подтвердить истинность моих слов… Боже! Укрепи меня в действии, помоги вразумить простодушных, дай мне нужные слова и ясные образы, чтобы поняли меня правильно и запомнили и стали бы жить веруя в Новый Завет, которым спасётся род человеческий, остережется от происков Владыки Смерти - Сатаны… Я знаю что Ты неповинен в зле Мира, но как мне объяснить им, что только через страдания и жертву спасётся каждый… Как я могу убедить их, что только пройдя через горе и муки, человек станет как Бог!.. Но много времени утечёт…
Услышав шаги за спиной, Иисус поднялся с колен и, идя навстречу Петру, видя его просительное беспокойство, подумал:
- Нет! Нет! Только тем, кто верит, смогу рассказать всё…Людской, ограниченный ум всегда был соперником веры. А тут нужен подвиг, самоотречение, проповедничество, как это было с пророками…
-------------------------------------«»-------------------------------
Иисус сидел за столом в одном из домов Капернаума, насыщался неторопливо, с аппетитом прожевывая хлеб и прикусывая зелень, разложив их на хорошо вымытый стол. Тут же стоял кувшин с водой и глиняные кружки, из которых запивали еду.
Симон, называемый Петром, вытирая рукой пот с лысого, загорелого лба крупной ладонью, о чем-то в полголоса говорил с Иаковом, а Иоанн, уже поев, положил голову на руки и дремал тут же за столом, изредка открывая спокойные серо-голубые глаза и взглядывая на Учителя.
Разговор Петра и Иакова становился громче и оживленнее. Иаков больше молчал, кивая головой, но, наконец, увидев, что Иисус закончил есть, вытер губы, попил воды, и обратился к нему:
- Равви! Скажи нам, чтобы рассудить нас. Как произошло грехопадение?
- Вы знаете, что Адам и Ева жили тогда в счастье и довольстве безгреховности, веселые и ласковые, как малые дети в хорошей семье, - начал Иисус, плавными движениями руки расправляя бороду, - И вдруг Ева стала задумываться, как бы эту монотонную жизнь разнообразить. Она давно приметила красоту и величие дерева познания Добра и Зла, красивые и светлые плоды которого, Богом было строго-настрого запрещено вкушать, но, может быть, ещё и поэтому они казались очень притягательными...
Ученики его плотнее придвинулись к рассказчику, притихли и со вниманием слушали Учителя, забыв обо всем, так интересно, умно и значительно Он говорил. Иоанн перестал дремать, Петр забыл, что ему было душно.
- И стал в душе Евы скрестись какой-то червячок сомнения и любопытства. А, как известно, Сатана-соблазнитель, появляется там, где человек теряет веру в наставления Отца нашего Бога Всеблагого. И вот тогда Сатана, распознав сомнения в душе Евы, явился и стал её искушать, соблазняя. И я даже думаю, - приостанавливаясь и оглядывая учеников, продолжал Иисус, - что диалог с искусителем происходил в сознании Евы, а червячок сомнения и неверия превратился там же, в змея искусителя...
Иисус увидел тень, мелькнувшую за шкафом, в углу. Он коротко взглянул туда, отвел глаза и продолжил, чуть дрогнувшим голосом:
- То, что Сатана может проникать в сознание маловеров, вы знаете. И вот сказал Сатана сладким голосом: «Правда ли, что Бог сказал – «Не ешьте плодов ни с одного дерева в этом саду?». И ответила Ева: «Плоды с деревьев мы едим и они очень вкусные. Но сказал Бог, чтобы мы не ели плодов этого самого красивого и пышного дерева. И что если мы поедим этих плодов, то умрем» Мягким голосом возразил змей-Сатана Еве: « Нет, не умрете. Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите этих плодов, откроются глаза ваши и вы, как и Бог, познаете добро и зло»…
-После этого разговора показалось Еве, будто дерево познания Добра и Зла стало еще краше, а плоды ароматнее и вожделеннее. И сказал она себе: «Уж очень хорошо дерево и плоды его. И действительно ли съеденные плоды дают такие знания, которыми обладает Бог?».
И крадучись, дрожа от робости и нетерпения, она прошла под густую крону дерева, сорвала плод, сама ела и дала Адаму. И он ел. И открылись глаза у них на свою наготу и поднялась в душе у них буря любострастия, и спрятались они в чаще, стесняясь наготы своей, которую до сих пор не замечали.
И когда узнал об этом Бог, стала Ева плакать и говорить: «Это он, змий, соблазнил меня...»
Иисус помолчал. Поправил пламя свечи, стоявшей на столе, и продолжал:
- И наказал Бог Адама и Еву, изгнал их из Райского Сада и в мире воцарился грех и владыкой смертных стал Сатана...
Темнота в комнате сгустилась, но пламя свечи, вспыхнув, прогнало темноту из углов, обнажив их пустоту.
- А первородный грех преградил человеку дорогу к дереву Бессмертия. Верность Богу давала прародителям привилегию телесного бессмертия, но, увы, они впали в грех непослушания и неверия в слова Бога, и потому наказаны...
Иисус всмотрелся в лица учеников, освещенные мерцающим светом свечи, и закончил свой рассказ:
- Но вера может спасти тех, кто любит Бога и чтит жертвенно его заветы.- Иисус посмотрел на учеников. - Истинно, истинно говорю вам, я пришел для того, чтобы верующие в меня имели жизнь вечную...
Лица учеников напряглись и осветились надеждой. Они взволнованно дышали, громко и часто, преданно смотрели на Учителя.
-Возлюбленные! – тихо говорил Христос. - Мы все дети Божьи и потому будем подобны Ему, ибо увидим Его, как Он есть...
Иисус и ученики его шли в Иерусалим. Поспешая на праздник опресноков. Жара стояла над горами и зной удушливыми волнами разливался по долинам, причудливым маревом поднимался над нагревшимися камнями гор. Иисус как всегда шёл впереди, утирая ладонью капли пота на лбу и воспалёнными от яркого света глазами вглядывался вперёд, ожидая появления на горизонте крыш селения.
Вдруг неподалеку, над рощицей чахлых диких олив, появился чёрной стрелой, стремительный сокол. Посвистывая пронзительно, призывал он свою подругу. Тут же с ветки сорвался, испуганная соколом, горлица, и часто – часто маша крыльями, попыталась ускользнуть от хищника. Однако тот уже увидел жертву. Резко развернувшись, мгновенно набрал высоту, и пикируя, кинулся вдогонку, Настигая горлицу, сокол вытянул вперёд когтистые лапы, и поравнявшись, сверху, ударил когтями по длинной шее обезумевшей от страха птицы и поразил её насмерть. Голубь комком окровавленных перьев упал к ногам идущих. Иисус, остановившись, наклонился, поднял мёртвого голубя, повернувшись к подходившему Андрею Первозванному, произнёс спокойным голосом: «Птица ранена только». Расправив тушку голубя, поправил повреждённые перья, он дунул на ранку, и окровавленное место тут же, на глазах ошеломлённых учеников, заросло, затянулось, покрывшись новой кожицей. Молодая горлица подняла головку, моргая яркими бусинками испуганных глаз, окружённых по периметру оранжевыми ободочками.
Иоанн проводил взглядом исчезнувшего за гребнем горы сокола. Иисус, ощущая сквозь перья частое биение птичьего сердечка, полюбовался ещё немного на успокоившуюся красивую птицу, взмахнул рукой и выпустил горлицу в жаркое небо.
- Божьи твари иногда очень живучи, - ответил он на немой вопрос учеников, - иногда и с человеком вот также бывает. Кажется, что мёртв, а вглядишься, сожалея и любя божье создание, захочешь, чтобы жил, и по вере в нашего Бога , желание воплощается…
Иисус вновь зашагал вперёд и через какое-то время, завидев зелень рощи впереди, обернулся назад и подбодрил всех:
-Скоро будет колодец! Попьём воды, отдохнём немного…
И действительно, вскоре показались зеленеющие листвой деревья вокруг источника. Из-за каменной гряды проявились, плавающие в жарком мареве, крыши селения и на удивление пышные плодоносные сады рядом.
Иисус направился в сторону строений приютившихся у подошвы высокой каменистой горы, с растительностью, обожжённой беспощадным солнцем.
Напившись воды из рукотворного колодца, путники сели отдыхать в тени деревьев. Оглядывая селение, Иисус думал: «Как всё-таки удаётся человеку отвоевать у природы вот такой оазис? Ведь не будь человеческого трудолюбия, упорства, способности противостоять капризам природы - не было бы этих садов, не было бы этих виноградников на каменистых склонах… Ничего бы не было кроме чахлых диких олив и этого долгого зноя».
Он увидел как из селения за водой, с кувшинами за спиной прибежали весело щебечущие девочки подружки, в ярких лёгких одеждах. «А ведь и эта красивая одежда и эти лёгкие, но прочные кожаные сандалии – всё сделано тоже руками человеческими… И когда видишь всё это, понимаешь, почему наш Отец небесный по прежнему любит бедных людей. Ведь богачи ничего не делают своими руками, а только приказывают и распоряжаются через своих жестоких помощников. Умники - книжники, тоже угождая богатым, только пишут тексты или толкуют написанное. А простые, бедные люди, работают, создавая среду жизни и поддерживая эту жизнь во всём и везде. Истинно говорят - через труд человек спасается»..
Иисус огляделся, увидел своих спутников одетых в простые, полинявшие под солнцем одежды, загоревших до черноты, с глубокими морщинами на лицах и подумал: «И ещё, правильно говорят, что нищие духом и работающие будут блаженны, и что их, будущее Царствие Небесное…»
… Когда, в последний год вместе, Иисус и его ученики находились за Иорданом, зимние дожди зачастили не на шутку. С мрачного неба, целыми днями закрытого тяжёлыми, серыми тучами, постоянно проливалась вода: то мелким, сеющим дождём, а то крупными частыми каплями ливня…
Иногда к полудню, промозглый, порывистый ветер, разрывал облачность и в дыры, между обрывками туч, проглядывало холодное, неяркое солнце, освещая серо-коричневую покрытую лужами долину реки и голые, каменистые горы по краям и на горизонте.
Иисус с учениками жил в заброшенной деревеньке, в доме старушки вдовы, чей умерший недавно муж, был плотником и знал когда–то плотника Иосифа. Старушка приютила Иисуса и его последователей в непогоду, ни о чём не спрашивая и не любопытствуя.
По вечерам, сидя за длинным дубовым столом, при свете свечи трещавшей и коптившей неярким пламенем, Иисус беседовал с учениками и вспоминал недавнее опасное посещение Иудеи и то, как хорошо всё начиналось. Совсем недалеко от этого места, три года назад Иоанн Креститель в водах иорданских крестил своих сторонников и в один из ярких дней встретил и его. Тогда никому неизвестного сына плотника из Назарета.
Андрей и Иоанн, сидя вот так за столом вспомнили, как после крещения Иисуса, после загадочных пророчеств предтечи и чудесных видений, они догнали Иисуса на дороге…
- Мы тогда, потрясённые всем увиденным и услышанным, поспешили за Учителем,
и впервые заговорили с ним, открыто и наивно спросив; - куда идёшь Равви?…
- Иисус Христос, всё это время тихо грустивший, по непонятной апостолам
причине, слушая их рассказ, вдруг улыбнулся и заговорил: - Прошло три года, а кажется, что мы вместе прожили целую жизнь. И теперь я знаю, что когда меня не будет рядом с вами, вы понесёте свет Нового завета, во все концы земли…
Он замолчал надолго и сосредоточенно глядел в одну точку, думая о чём-то невесёлом, словно вглядываясь в открывающуюся перед его внутренним взором картину будущего страдания.
Ученики, насторожённо умолкнув, ждали.
- Впереди, нас ждут печальные времена - проговорил Иисус и тяжело вздохнул – на всё есть воля Отца, Пославшего меня и уклониться никак невозможно!
Вдруг в дом постучали и вошёл молодой человек, устало поклонился Иисусу и присел на скамью.
- Говори, что привело тебя сюда, - спросил Иисус этого человека, узнав в нём слугу в доме Марии и Марфы.
- Учитель! – начал тот, ещё раз поклонившись. – Меня прислала Марфа, чтобы я сказал тебе о тяжёлой болезни её брата Лазаря, который был при смерти. Когда я уходил…
Иисус внимательно посмотрел на говорящего и произнёс загадочную фразу: - Но эта болезнь Лазаря, не к смерти… И тут же приказал накормить посланца и снарядить назад, в Вифанию.
- Скажи сёстрам, Марфе и Марии, что я скоро буду, хотя не сразу…
О снова вздохнул и глянул в окно: серое небо вновь потемнело и полил привычный мелкий дождик…. Слуга, не смотря на это, тотчас отправился назад…
Через два дня, Иисус сказал, что идёт к Лазарю, в Вифанию. Апостолы испугались. Совсем недавно они поспешно покидали пределы Иудеи, в которой не один раз, фарисеи и саддукеи из Синедриона, сговаривались убить Учителя. И вот предстоят новые испытания.
Иисус поглядел на их взволнованные, обеспокоенные лица, понял, что они боятся возвращаться в Иудею и проговорил успокаивая: - Не двенадцать ли часов во дне? Кто ходит днём, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним...
Потом, словно разговаривая сам с собой закончил: - Лазарь уснул!
А ученики поняли это как хорошую новость и возрадовались. – Если уснул, хначит выздоровеет.
Однако чуть позже Иисус разочаровал их, пояснив со вздохом: - Лазарь умер и нам надо быть там…
Поблагодарив старую хозяйку за гостеприимство, все окружив Иисуса тронулись в длинный путь. Когда Иисус ушёл немного вперёд по тропинке, ученики его сгрудились вместе и Фома – Близнец произнёс решительно, то, что у всех было в мыслях: - Пойдём и мы и умрём с ним!
Придя в Вифанию, вошли в дом и увидели горько плачущих Марфу и Марию, а рядом соседей и друзей которые их утешали.
Марфа заметив Иисуса вскочила, зарыдала и потом упав перед ним на колени, проговорила: - Господи! Если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что если ты попросишь Бога, то даст тебе бог!
Иисус поднял её с пола и грустно глядя, ответил: - Воскреснет брат твой! Я есмь Воскрешение и жизнь, и верующий в меня, не умрёт во век. Вновь глянув Марфе в глаза, спросил: - Веруешь ли сему? И Марфа вновь упав на колени перед ним. Воздела руки вверх и плача проговорила: - Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир…
Иисус спросил потрясённую этим Марию: - Где вы положили его?
Мария поклонившись, поцеловала руку Его и повела к пещере, в которой был захоронен Лазарь. Люди последовали за ними чуть поодаль, в трепете нетерпения и ожидания чуда.
Погода внезапно успокоилась, дождь перестал и солнце весело проглянуло с синего. Яркого неба.
Пещера была прикрыта тяжёлым камнем и подойдя Иисус приказал: - Отнимите камень!
Но Марфа выйдя вперёд предостерегла: - Господи! Уже и запах пошёл. Ибо четыре дня уже, как Лазарь во гробе!
Иисус внимательно посмотрел на неё и ответил: - Не сказал ли я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию!
Лик его вдруг переменился. Словно осветился изнутри и глаза сделались бездонно глубоки и он вновь приказал: - Отнимите камень! И когда люди с трудом это сделали, он Иисус, стал на колени и на глазах застывшей толпы и притихших сестёр, поднял лицо к небу и громко произнёс: - Отче! Благодарю тебя, что Ты слышишь меня! Ибо ты послал меня и народ стоящий здесь должен это знать. Уже близятся сроки!
Проговорив это, он обратил взор на вход в пещеру и воззвал громко: - Лазарь, выйди вон!
От этих слов люди в толпе вздрогнули и чёрный, необычно крупный ворон, сидевший на сухой ветке на дереве растущем над пещерой, каркнул и сорвавшись с ветки улетел маша тяжёлыми крыльями…
И тут из пещеры вышел Лазарь, путаясь в погребальных пеленах и протирая моргающие глаза, задевая пальцами за платок которым была повязана его голова.
Толпа ошеломлённо охнула в один голос, а потом люди недоверчиво заулыбались и заговорили громко и возбуждённо. Они, не решаясь сдвинуться с места смотрели то на воскресшего Лазаря, то на прямо и неподвижно стоящего побледневшего Иисуса...
- Развяжите его! – приказал Он и сёстры, Марфа и Мария, уже с радостными слезами бросились навстречу недоумевающему брату, словно только что проснувшемуся, и стали его обнимать и целовать…
Когда Иисус Христос пошёл назад. Люди в толпе шептались и падая на колени старались коснуться рукой хотя бы краешка его одежд…
- И тогда многие уверовали в него!
… В большой пещере горел костер, треща и разбрасывая искры. Было давно за полночь и природа замерла в предрассветной тишине и неподвижности, но эта тишина была особенной. Словно ужас скопился вокруг горы, и даже шум упавшего с обрыва камня или движение шуршащего щебня на крутом склоне, не нарушало молчания. Тем отчетливее были звуки в пещере. Сатана возлежал на возвышенности у огня, который не смел дымить в его сторону, и потому, дым завитками, цепляясь за гранёный потолок пещеры, выбирался наружу.
Вокруг костра возлежали гости Сатаны, его верные вассалы и сподвижники, его воинство, отпавших от Бога Отца и низвергнутых в бездну, бунтующих ангелов. Опаленные страшным подземным огнем, покрытые темной смертной пылью, они были черны и крылья их почти не выделялись в полутьме пещеры и лишь темные лица, насупленные брови, горящие злой непримиримостью глаза, выступали из тьмы, в отблесках пламени меняя выражение, заостряя мрачные тени, глазных провалов и морщин...
- И решил я, - пророкотал Сатана, и его мощное лицо перекосила ухмылка, гримаса самодовольства, - и решил я развратить и настроить против Создателя прародителей человеческих. Я, конечно, не обращался в Змия, не вползал, шурша чешуей, в Эдем, не обвивал блестящими кольцами Древа Познания добра и зла. Конечно, если люди увидели в образе наслаждения вечно искушающего человеков, змия, то здесь нет ничего антихудожественного. Думаю, что образ вполне соответствует содержанию – вьется, изгибается, плавно течет, словно не касаясь земли. И ведь верно, - у змия нет ног.
Лицо Сатаны вновь перекосило подобие саркастической улыбки и слушатели вокруг тоже мрачно и зло осклабились, оценив шутку владыки. Бесье было не лишено чувства юмора.
- Да, я совратил Еву, ибо Господа потянуло на благотворительность и создал он подругу Адама, которому было скучно одному. Создав её, олицетворяя в ней чувство нежности, - Сатана быстро обвел испепеляющим взглядом слушателей, невольно поежившихся - хотел Создатель развлечь Адама. – Сатана вновь ухмыльнулся. - А я, неслышно, невидно, среди птичьего щебета и гомона тварей земных, проник в этот мир блаженства и неявно, через мысли, стал внушать, искушая женщину невиданными и неслыханными наслаждениями, если она с Адамом переступит порог Завета. - Сатана перешел на шепот и еще заметнее стала обморочная тишина, наступившая в мире. - Я обещал ей права и значение Бога, если она соблазнится, познав корни, сущность добра и зла, предстанет равной Богу. А рядом с ней Адам... И я нашептывал ей, уговаривал, рисовал картины и она уступила, ибо была молода и доверчива от самоуверенности и самомнения. И уступив мне, увлекла Адама и вместо наслаждения... – Сатана захохотал, – вместо, был Адам изгнан из Рая и Я овладел его будущим и судьбой его потомства…
Пламя костра взметнулось и погасло, каменные стены пещеры дрогнули и где-то с грохотом обрушились скалы, рокоча и стуча каменными глыбами.
Сатана повел рукой, пламя вновь встрепенулось, осветив бесовские, оскаленные лица. Ударившись о потолок пещеры, столб дыма вырвался наружу, поднялся над безжизненным хаосом каменистого ущелья.
- А тогда разумный Адам, который души не чаял в своей подруге, уступил, оправдывая себя тем, что такое существо, как Ева, не может плохо ни думать, ни говорить, - Сатана замолчал, поворочался с крыла на крыло и, будто вынырнув из далеких картин воспоминаний, закончил, - и уже потом совершился явный грех, первый блуд, но обусловлено все было тайным грехом, той отравой, которую я влил в чувства прародительницы... И свершивши грех, устыдились своей наготы и это был первый признак внутреннего осквернения и Бог-Создатель, увидев их в таком состоянии, вознегодовал и наказал их изгнанием из страны блаженства, хотя свершение греха непослушания, одолевающая их жажда запретных удовольствий уже были той границей, за которой начиналась жизнь, страстная, злая, страдающая, заканчивающаяся смертью. - Сатана сверкнул мрачными глазами. - И повторяю!.. Я овладел ими, стал царем смерти и Бог попустительствовал этому, ибо считал, что надо наказать непослушных. И еще Бог наказал их за безответственность, потому, что, создавая людей, наделил их правом свободы воли, то есть правом выбора, не желая делать их игрушкой, безвольной и несамостоятельной…
В пещеру просочился холодный утренний воздух. В отверстии входа забрезжил свет и, когда развиднелось, то в пещере уже никого не было, костер погас и чуть фиолетово, сквозь серость золы и пепла светились последние угольки…
Иуда, кряжистый, средних лет мужчина, с необычайно сильными ногами и толстыми икрами. Голова с кудрявыми, чёрными, жёсткими волосами, росла почти из плеч, на короткой, крепкой шее, с продольными глубокими кольцевыми складками – морщинами, особенно заметными, когда он наклонял голову. Лицо круглое, нос большой, мясистый, с горбинкой. Брови густые, тоже чёрные, сросшиеся на переносице. Глаза тёмно-карие, без блеска, глядят мрачно. Он разочарованно вздыхал, когда приходилось объяснять людям, на его взгляд, очевидные вещи. Был не женат, но женщин любил. До того как пошёл за Иисусом, покупал рабынь – служанок и жил с ними несколько месяцев, а потом продавал и покупал новых.
Выпив вина, любил бороться и меряться силой. В молодости, на спор, поднимал на плечах и носил лошадь…
Иуда сидел в уличной лавке и ел, когда с головой его что-то произошло. Ему, вдруг показалось, что Сатана проник в его мысли. Сатана убеждал Иуду в том, что он не верит Учителю и даже завидует ему черной завистью:
- Ты ведь никого не любишь, а Его в первую очередь. Твои друзья, Его ученики, вовсе не друзья тебе, а враги, хотя ты это скрываешь, даже от себя.
Видение пошевелилось, черты жестокого угрюмого лица таяли в полумраке лавки.
«Приснилось, что ли, - подумал Иуда, но лицо опять появилось и опять раздались его твердые, внушительные слова:
- Но тот, кого ты, притворяясь, зовешь Учителем, говорит о любви, как основе спасения, а ты ведь любишь только деньги и все, что связано с деньгами. Его притчи не волнуют тебя и ты их не понимаешь. Ты всего лишь слуга, но не ученик…
Бестелесное лицо, сверкая огненными глазами, качаясь, заскользило по воздуху и Иуда, забыв о еде, поворачивал голову, то налево, то направо, пытаясь не потерять его из вида.
- Если Учитель умрет, а он рано или поздно будет предан властям и казнен, ты можешь встать на его место, ибо ты умен и имеешь характер. Кроме того, тебе обещано, что, выдав Христа, ты перестанешь быть сотрудником Каиафы. - Видение ухмыльнулось. - Я ведь знаю, что ты иногда оказывал услуги особого толка главе Синедриона, и не бесплатно - голос вдруг приобрел лисью мягкость. – И тогда, сможешь, купив кусок земли, осесть, наконец, в святом городе и заняться проповедничеством. Ты, которого так приветил Христос, что доверил деньги Общины...
При слове «Каиафа», Иуда вздрогнул и огляделся.
Голос же заговорщически продолжал:
- После ареста и казни Учителя, все ученики его разбегутся, ибо они также не понимают Его. А ты, оставшись один, сможешь стать Пророком, великим Пророком, ведь ты Его хорошо знал и внимательно слушал.
Лицо двигалось то по кругу, то зигзагами и голова Иуды закружилась.
- Ты один! Ты один достоин!.. Ты...Ты..
Иуда, теряя сознание, упал, зацепил рукой скатерть со стола и уронил на себя кувшин
с водой…
Иисус лежал в ночи без сна, после очередного поста. Так быстро и спокойно-истинно думалось о жизни и смерти, о божественном величии, о коварстве Сатаны, который противится этому величию. И вспомнились ему наставления Бога-Отца и думал он:
« Не мир, а меч внесу я в мир и произойдет разделение. И брат пойдет на брата и добро будет искушаемо злом и лучшие спасутся. А Бог-Отец, создатель всего и Ангела Смерти в том числе, не может убивать, уничтожать того, что он сам создал, ибо Сатана - есть противник – антипод Бога, Владыка Зла и отец лжи, имеет природу вечную и есть, отпавший от бога Милосердного, в гордыне погрязший, Ангел. Но мир, вмещает добро и зло, так, как свет и тьма сосуществуют. Там, где Бог, там свет, а где Сатана, там тьма и только в конце мира Зло будет уничтожено, а Сатана будет гореть в Геенне огненной вместе с искусившимися, отягощенными злом.
Зло – это недостаток или отсутствие добра. И если люди, уверовавшие в Меня, будут братолюбивы, будут стойки в правде, ненавидя ложь, то зло будет отступать, уменьшаться и тогда настанут времена, когда в муках и борениях со злом, победит добродетель и тогда настанет черед Страшного Суда. И восстав на небесном непорочном престоле, буду судить всех по делам их и многие возопят, скрежеща зубами, ибо Добро и Зло не есть одно, а путь жизни – страдания и правда, когда человеку дано выбирать и по выбору его буду судить его»...
... А между тем время шло и близились сроки. Дьявол бесновался, изобретая способ, как погубить Христа. Вспомнил он, руководящий злом на земле, о сребролюбии одного из двенадцати учеников Христа, которых он называл Апостолами новой Церкви. И увидел он внутренним взором своим, дрожание рук и потные ладони того, кто заведовал денежным ящиком у Апостолов. Восстал Сатана из Преисподней и вселился в душу мужа, нестойкого в вере. И дрогнул Иуда Искариот и захотелось ему своего дома на земле, купленной за деньги, своей семьи и своих детей, которым он будет рассказывать, какую честь оказал Христос ему, простому уличному торговцу, избрав его в число 12-ти. И подумалось ему, что не будет Христос убит, а будет только осужден к вящей славе его и он, Иуда, будет среди тех, кто встретит освобожденного, в чести и славе Учителя. И никто не будет знать, что он предал и условием его при договоре с первосвященниками будет, чтобы как можно меньшее число людей знало об их разговоре о предания Иисуса властям. Если он Сын Бога, то ему ничего не будет, а ведь он сам говорит, что Создатель его Отец…
Сатана не сомневался, видя эти колебания Иуды. И договор с Иудой, с его ослабевшей совестью, радовал Сатану:
- Все люди одинаковы, - повторил он, криво усмехаясь.
Сатана сомкнул веки и увидел плачущего Иисуса, омывающего ноги своим ученикам, дрожащего Иуду, на груди которого в кошельке лежали тридцать сребреников.
Нет, Иуда землю уже себе купил у полунищего горшечника. Теперь он копил деньги на постройку домика и маленького виноградника при нем. Он был сыт общиной, братскими откровениями, проповедями Христа. Ему хотелось иметь что-то своё, здесь, на земле, в Иерусалиме, а то, что будет потом, после смерти, этого никто не знает.
- Никто ещё оттуда не возвращался и никому не было известно, что там за чертой жизни и смерти. А Учитель говорит, что там будет вечная жизнь, но ведь надо ещё эту вечную жизнь заработать, пожертвовать собой, своими прихотями, страстями. Вести аскетический образ жизни и жертвовать, жертвовать, жертвовать... Ради чего? А может быть ещё придется жертвовать и здешней жизнью, за ту жизнь хоть и вечную, но никем пока не подтвержденную. И эта боль!!! - Иуда поморщился от страха и отвращения, вспоминая казни на Голгофе, - А ведь могут и распять на кресте. Виси тогда несколько дней, мучайся, цепляясь за жизнь.
Ужас сковал Иуду. Ладони вспотели. Грязные ногти больно врезались в кожу ладоней.
- Нет, не я, только не я. Пусть этот каменный Петр или Андрей – Путешественник, но только не я.
Сатана увидел внутренним взором, трясущиеся от страха губы Иуды и плотоядно улыбнулся:
- Этот мой! Он готов прислуживать сильному и не верит Иисусу... Каиафа будет из этого предателя веревки вить. Он это умеет. А потом оттолкнет… И поделом...
Дьявол от удовольствия потер руки и притопнул ногой. Земля под ногами идущих по улицам Иерусалима мелко задрожала, затряслась как при землетрясении. Посыпалась штукатурка и куски черепицы полетели с крыш.
- И Иисус умрет и люди, увидев, что он умер, от него отвернутся и скоро забудут. Они бы помнили долго, если бы он каким-либо образом взлетел с креста в небо, а может еще лучше, унося в облака с собой крест. Но он этого не сделает, потому что хочет пострадать...
Сатана этого понять не мог. - Есть же общий для всех людей страх смерти, страх полного исчезновения, аннигиляции, небытия.
Он конечно знал, что смерти нет, что мельчайшие частицы, из которых состоит и тело человека и камень и дерево и вода, переходят из одного состояния в другое и конечно знал о чудесном дуновении Богом на созданного им первочеловека. Но поди объясни это людям!
-Умирать жутко! Они ведь видят, что живое тело превращается в труп, начинает без души гнить и разлагаться. И их конечно это ужасает. Какая-нибудь невероятно красивая Клеопатра, соблазняющая мужчин стадами, через два дня после смерти гниет и смердит, как свиная туша под солнцем... Нет, люди этого боятся и хотят этого ужаса избежать, войти в вечность и не умирать. Тот, кто даст им это, завладеет их умами навсегда. Я не должен позволить этому случиться. Бог-Создатель не ожидает, что я в очередной раз смогу погубить его любимчиков – род человеческий, который он создал себе на развлечение и на горе.
- Раз такое уже было, когда я развратил людей, заставил их лгать, потворствовать своим похотям и забыть Его. И тогда, спасая Древо человеческое, он утопил нераскаявшихся грешников и спас на ковчеге восемь душ человеческих, во главе с благочестивым Ноем и каждой твари по паре. Я помню, что тогда он меня переиграл и от спасшегося Ноя пошел род человеческий вновь. Но ведь и я не дремал и теперь люди более послушны мне, нежели Ему. Пройдет ещё немного времени и все они погрязнут в блуде, стяжательстве и сладострастии. И тогда я буду победителем, я буду радоваться, а Он будет скорбеть и наказывать мелких людишек ужасной смертью, уничтожением первочастиц. И тогда рухнут небеса и огонь умирающего солнца поглотит Землю и звезды. А я буду смеяться. О, как я буду смеяться.!..
Земля снова дрогнула и на Синае с грохотом обрушилась вниз громадная скала и земля разломилась километровой трещиной...
----------------------------------------------«»------------------------------------------
Бывший первосвященник Анна – худой горбоносый старик с серыми птичьими глазами глядящими пристально из-под седых кустистых бровей, будет проводить завтра Синедрион - Суд состоящий из фарисеев и книжников. Вернее проводить будет Каиафа, его зять и преемник, но Каиафа всегда делал то, что говорил Анна.
А сегодня, засыпая, он ворочался с боку на бок и мучительно думал об Иисусе из Назарета, которого называют Христом и уже тысячи его сторонников появились в Иудее и даже в самом Иерусалиме, оплоте Божьего закона и Заветов отцов. Народ роптал и римляне насторожились. Понтий Пилат отменил все отпуска в казармах легионеров и издал приказ о полной боевой готовности римских войск. Три дня, как Назарянин въехал в город, а на улицах и на базарах только и разговоров о его чудесах, о том, что он лечит и говорит о загробном воскрешении.
Анна поправил подушки, поморщился от боли в плечах, лег повыше и пробормотал:
- И это только начало. Из того, что я знаю, эта новая вера может возбудить народ на безрассудства. Уж очень он тверд в своем учении и уж очень яростно осуждает нас, первосвященников и фарисеев. Договориться с ним не удасться. Его нельзя подкупить, его нельзя прельстить удовольствиями или женщинами. Говорят он кроток и безгрешен. Тем хуже для него. Совсем недавно в провинции появился лжепророк, но его убили и стронники его давно рассеялись..
Анна хлопнул в ладони и прислужник неслышно появился из-за ширмы.
- Воды, - хриплым голосом произнес первосвященник и прислужник исчез, чтобы появиться с фруктовой водой в серебряном сосуде. Сделав несколько глотков, Анна отставил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул, закрыл глаза и стал думать, что сказать завтра на Синедрионе:
- Что Назарянин самозванец, называет себя царем Иудейским и тем подстрекает народ к бунту. Что обещает разрушить храм и уже устроил в нем беспорядок, разогнал менял и рассыпал их деньги на пол. Что Пилат готовит войска для подавления возможного бунта. Что сотни убитых и тысячи раненых будут вскоре на улицах Иерусалима, если они не смогут заставить замолчать Назарянина... Да, надо его убить, пожертвовать одной жизнью, ради жизней сотен, а может быть и тысяч. Я его не видел и не слышал и это хорошо. Тяжело убивать человека, которого знаешь... Представлять его мертвым…
Анна снова потер плечи и хлопнул в ладони. Прислужник услышал: «Вина!» и тут же подал золотую чашу с маслянисто - красным, терпким вином...
Предутренний туман клубился в глубоких каменных морщинах. Поднимаемый ветерком, он просачивался сквозь зубчатые скалы и струйками стекал вниз в черную бездонную пропасть...
На скальном уступе видна была, угольно-черная фигура Сатаны и его могучие крылья за спиной касались холодной поверхности скал...
«Анна сделает, как я ему велю. Он не посмеет ослушаться даже если Синедрион оправдает Иисуса и даже если Пилат будет против казни. И потом, в толпе всегда будут люди, чтобы кричать «Убей его, убей!».
Каиафа не хочет потерять власть. Он марионетка в руках тестя, а Анна мой человек. Они считают иудеев своими подчиненными, а Назарянин, не скрывая, говорил, что пришел, чтобы отделить одних от других, что не мир принес он, а меч. Конечно, говорил он и другое: что люди должны любить друг друга, как в хорошей семье братья и сестры любят друг друга, что надо возлюбить врагов своих. Но в начале он хочет отделить моих сторонников от сторонников своего Отца, Бога Всевышнего.
И поэтому я хочу его смерти и он будет казнен и примет смерть в муках на кресте, в назидание моему великому противнику. Пусть Он знает, что люди мои рабы, что они злы и бессердечны, склонны ко лжи и обману, медолюбивы и сладострастны и что их нельзя любить, а можно только через боль и страдание, вызывающее в них страх, повелевать ими. Человеческий род – это большое стадо, лишенное свободы и боящееся этой свободы. Я выберу им путь к пропасти самоуничтожения и они пойдут этим путем не рассуждая, а повинуясь страстям и прихотям, побредут во мрак и забвение. Я буду прав, а Он нет. И этого мне достаточно. Я буду наравне с Ним и Он вновь приблизит меня к себе».
Дьявол зашевелился, крылья зашуршали оперением о камни и Земля отозвалась далеким гулом из пропасти. Звезды на небе стали меркнуть и исчезать и только утренняя звезда светилась по-прежнему ярко
- Пора уходить туда, - Дьявол бросил взгляд в дымящуюся туманом пропасть, - Пора!
Могучая его фигура встала во весь свой гигантский рост, широкие сильные крылья подняли его на воздух и он черной молнией исчез в провале гор...
Вечером Иисус и апостолы вышли из Иерусалима и ночевали неподалеку в селении. Сев у ручья, они разговорились.
- Есть закон дел, - говорил Иисус, сидя на камне и греясь под лучами заходящего солнца.
Мелкие струйки воды набегали на каменистый берег. Дул легкий, тёплый ветер. Оглядывая покрытые лесом холмы, зеленую сочную траву на пустынном пологом склоне, он радовался жизни. В голове мысли выстраивались чередой, одна поддерживала и подталкивала другую.
- Но есть закон веры. И когда законники настаивают на фарисейском исполнении закона - не верьте им. Только тот, кто верует, тот исполняет Божественный закон. А фарисеи в закон дел не верят, да и не хотят верить, и потому убеждают, что не надо бросать эту сладкую богатую жизнь и окунаться в мир страданий и бедности сознательно. Но без лишений и самообуздания нет веры, а есть лицемерие и похоть.
Иисус прервался и кинул взгляд на учеников. Петр сидел, опершись о большой камень, вросший в землю. Он неотрывно смотрел на учителя и ловил каждое его слово, правая рука его теребила длинную густую бороду. Иоанн что-то писал, быстро, изредка вглядываясь в Иисуса и его молодые глаза зорко все примечали. Иуда считал деньги и что-то отмечал у себя на учетном листке. Потом он поднялся, поклонился и, не дослушав Учителя, пошел в сторону деревни, крыши которой едва виднелись далеко в долине. Ему надо было купить еды для утренней трапезы.
Остальные ученики расположились полукругом вокруг Иисуса и слушали внимательно, но привычно. Иногда казалось, что некоторым из них непонятно волнение Учителя.
- И я думаю, - возвысил голос Иисус, - что именно они, законники и фарисеи, будут самыми лютыми и свирепыми врагами веры, ибо они живут не верой, а Законом и под сенью этого Закона, делают свои делишки. - Иисус вспомнил знакомого левита, который тайно содержал меняльную лавку в храме Соломоновом.
– И вы должны быть готовы, что вослед моей смерти, начнут гнать и гнушаться вами при одном упоминании имени моего. Вы должны быть готовы, что вслед за мною казнят и вас, одних раньше, других позже...
Голос его прервался. Он замолчал, а ученики взволновались и испугались, стали подсаживаться поближе к нему, словно птенцы ища защиты у наседки.
Руки Петра то судорожно сжимались в кулаки, то разжимались. Иаков дрожал и было непонятно от вечерней ли прохлады или от страха смерти. Когда Иисус замолчал – все вполголоса заговорили, уверяя себя и других, что смерть за правое дело не так страшна...
После длинной паузы, Иисус, очнувшись от тяжелых дум и предчувствий, закончил:
-Вы должны знать: кто погубит тело, но душу сохранит в вере – тот спасется и навсегда будет взят на небо в день Страшного Суда. Но тот, кто душу погубит, тот и тело не спасет, ибо плоть без души тленна и душа его будет мучаться в Аду - вечно!.
- Иисус рисовал что-то прутиком на земле, обдумывая, - И я избрал вас для дела веры и любви и будете вы прославлены за ваши праведные подвиги и увековечатся имена ваши в памяти народов всей земли как борцов за веру в Отца нашего и веру в Меня, сына Его, воплощенного в теле человеческом.
Ученики вдохновились, разговорились, вскочили, окружили Учителя и каждый хотел хотя бы прикоснуться рукой к его одежде. Они вдруг возрадовались, как дети. На них снизошла благодать. Они уже не боялись умереть. Они готовы были – сегодня, сейчас пойти за Учителем, куда он позовет и верили ему беспредельно и беззаветно.
Видя их вдохновенные лица, чувствуя их порыв, Иисус подбодрил их:
- И ещё скажу вам: Возмездие за грех – смерть и власть безбожного Сатаны, а дар Божий – жизнь вечная.
При этих его словах вода в ручье забурлила, поднялась большая волна и с яростью обрушилась на берег, ударив в камни обрыва так, что брызги воды долетели до Иисуса и его учеников.
- Им за меня ещё придется пострадать, - смахивая воду с хитона пробормотал Иисус и направился в деревню, широко и ровно шагая впереди спешащих за ним учеников.
Вечером, после трапезы, Иисус, сидя у костра, во дворе дома, продолжил беседу с учениками:
- Без закона – грех мертв: Что скажем? Неужели от закона грех? Нет! Но если есть понятие радости, то значит появляется и тот, кто приносит страдание. Если есть понятие доброты, то значит уже явилось в мире зло. Ибо Адам и Ева до грехопадения не знали ни добра ни зла, ни страданий, ни избавления от них. Они были безгрешны. Но вот Сатана соблазнил их и в мир вошел грех. И в первый раз заплакал человек и отчаялся, ибо Бог изгнал его из Рая, как нарушившего заповедь и познавшего добро и сопутствующее ему зло. И поэтому говорю вам, что дети Божие те, кто согрешил, но покаялся. Однако книжники и фарисеи от веку говорят о себе в гордыне: «Я-то безгрешен». И потому они противны Богу, ибо после грехопадения нет безгрешных, все люди отягощены злом, которое соперничает в них с добром… А владыкой зла явлен Сатана.
В воздухе что-то блеснуло и высоко в горах пронесся гул горного обвала и долго дрожали скалы...
- Верно сказано, что Бог-Отец не искушается злом, - не обращая внимание на происходящее, продолжал Иисус, - и сам не искушает никого, ибо от Отца Небесного исходит всякий дар и всякое деяние доброе и каждый из человеков сам искушается, увлекается и обольщается собственной гордыней и похотью. Похоть же, зачавши, рождает грех. Со времен Адама и Евы люди отягощены злом. Поэтому, пока торжествует Владыка смерти – Сатана, человек умирает, ибо он, Сатана, соблазняет человека золотом, плотскими удовольствиями, гордыней и потом улавливает в сети смерти согрешивших... – Иисус помолчал, сдвинул густые брови, помрачнел, - И потому, послал меня Отец наш бороться с кознями Сатаны и жертвой искупить человеческие грехи во веки веков...
Костер почти погас и стали хорошо видны звезды на черном небе.
- Все люди грешны, но через покаяние и молитвы к Отцу нашему, могут они возвратиться на путь добра, любви и истины и, предав себя в руки Божие, могут надеяться на воскрешение в день Страшного Суда.
Симон-Петр сидел и слушал то сжимая, то разжимая кулаки и на высоком лбу, на блестящем, загорелом, лысом темени выступал пот. Иногда, он автоматически поправлял правой рукой седые длинные волосы, торчащие по краям лысой головы и оглаживал темную густую жесткую бороду, закрывающую почти все лицо и растущую даже на шее и большом кадыке. Его темные глаза смотрели строго и угрюмо...
Совсем еще молодой Иоанн сидел рядом с Иисусом и смотрел снизу вверх на него, напряженно слушая и запоминая. Его лицо с широко открытыми глазами выражали радость и восхищение перед Мессией, в которого он верил с восторгом молодости. Он был счастлив, что сидит рядом, что видит Иисуса, что внимает его мудрым, сегодня не очень понятным, но всегда высоким словам о любви, дружбе, добре и зле…
Иисус устал за последние дни и потому делал длинные паузы:
- Призываю вас быть нелицеприятными. Не кланяйтесь и ничего не просите у богатых и не водите с ними дружбы, - Иисус помолчал и осмотрел учеников. Все они были простыми людьми, тружениками и даже состоятельными они не были. Их ветхие одежды, их загорелые, обветренные лица были покрыты преждевременными морщинами. Тела их были худы и жилисты…
Иисус возвысил голос, - Не богатые ли притесняют вас, не они ли влекут вас в суды, не они ли бесславят ваши имена за вашу веру в Отца и преданность мне. Они будут гнать и преследовать вас впредь, потому что хотят, чтобы все осталось по старому, чтобы вместо веры была ложь и лицемерное выпячивание фальшивого благополучия. Истинно говорю вам: бедных мира сего избрал Бог-Отец быть богатыми верою и наследуете вы царствие, которое Он обещал ... Его возлюбите больше всего на свете...
Иисус поднялся и повел учеников ночевать в дом, молчаливо белеющий стенами, в наступившей темноте. Вслед за ним вереницей шли ученики и позади слышалось взволнованное, частое дыхание самого молодого ученика – Иоанна...
Когда все ученики и даже неугомонный Иоанн, смежили веки, Иисус поднялся, вышел из дома и тихонько прикрыл входные двери. Пройдя через освещённый луной двор, вышел в маленький садик. Было тихо, тепло и в ночной тишине, напряженно и пронзительно звенели цикады. Сев на скамью, под вишнёвым деревом, Иисус откинувшись на её спинку, долго и пристально вглядывался в звёздное небо и думал… «Мир так велик, так необъятен, а люди живущие на Земле, так слабы и нестойки. Казалось бы, перед лицом этого величия, кто может суетиться, думать и добиваться мелких, сиюминутных целей?.. Но увы! Они это делают!..»
Иисус сел поудобнее, вздохнул глубоко, несколько раз, сосредоточился и когда из сознания ушло ощущение окружающего мира, начал молиться. «Бог - Отец мой! Помоги пересилить леность духа и непонимание окружающих! Дай силы убеждать повседневно и постоянно, закосневших в мелочных грехах, людей! Дай мне терпения и настойчивости в этом трудном деле… Ибо я вижу, что обуял их Сатана, и бессильны дети Израилевы противостоять лукавому соблазнителю. Чувствую, что виноваты эти несчастные в своём неверии только наполовину, так как слушают, убеждающих их псевдо-учителей, требующих соблюдения Законов, но не ставящих во главу угла, веру в Отца Небесного, как цель и смысл этих законов. Ибо привыкли действовать не зная, и тем самым, забывая древнюю истину, гласящую, что действие не устраняет незнания, так как не противоречит ему…
И потому строят, торгуют, заводят семьи – без веры, а это все равно, что строить дома на песке… И когда эти их предприятия разрушаются, остаются люди разочарованы и обессилены и рождается в их душах зло. Ибо винят в происшедшем не себя, своё маловерие, а причины внешние, и винят даже Создателя, Тебя, упрекая в несовершенных законах бытия, которые сами же нарушили; винят в несправедливостях- которые сами же и плодят в мире, через сребролюбие, алчность и непослушание Твоим Заветам!..»
Иисус, сквозь прикрытые веки увидел вдруг яркий свет и услышал любимый, мягкий голос. «Терпи, Сын мой любимый! Ибо только через страдания и жертву можно вернуть этим несчастным, хотя бы искру богоподобия, каковой обладал Адам, во времена до грехопадения!..»
Над головой склонившегося в размышлении Иисуса Христа, засиял серебристо-туманный свет и листья на вишне, над его головой, обрели нежно зелёный цвет и на ветках мгновенно распустились розовые цветочки…
Голос продолжил. «И глядя на их падение, не захотел я победы Лукавого Противника, в душах их и послал Тебя в среду их, чтобы научил, что только любовь и созидание, могут противостоять злу и насилию, охватившему Землю, которую создал Я, быть Раем… Любовь и Жертва - вот путь по которому пойдёшь Ты, давая пример… И только тогда будет побеждён Сатана… Потому Ты, часть Меня, умрешь в муках на кресте, искупая грехи человеческие, а потом воскреснешь, создавая Церковь нашу на земле…»
Иисус открыл, горящие ясным светом глаза, выпрямился, встал, раскинул руки, глянул в небо и низко поклонившись, ответил: «Сделаю всё, как ты велишь, Отец Небесный! Ибо Твоя Воля и моя цель - едина!..»
И долго ещё стоял Иисус неподвижно, обливаемый серебряным лунным светом, словно купаясь в его лучах…
Благоухая, распустились алые садовые розы и их аромат пропитал и одежду, и густые волосы Сына Божия…
В дальней стороне сада, проснулась громадная сторожевая собака и повизгивая, как маленький щенок, подползла к ногам Иисуса, лизнула их, а когда он, наклонившись ласково погладил крупную голову, вскочила, завиляла хвостом, глядя на него. И в глазах собаки сверкнули две яркие искры света - отражение серебряной ауры вокруг головы Иисуса…
Когда на рассвете, Иисус вернулся в дом, луна уже зашла за горизонт и синяя полоска зари проявилась на востоке, над гористым горизонтом…
Ученики по прежнему крепко и мирно спали. Иисус лёг на деревянную лавку, укрылся с головой хитоном и мгновенно заснул, глубоко и неслышно вдыхая прохладный предутренний воздух…
Пётр заворочался во сне, улыбнулся. Он видел в видениях райский сад наполненный чудными ароматами, видел знакомую фигуру Учителя под зелёным деревом. Радость охватила спящего Петра и ему захотелось крикнуть: «Господи! Благослови!»…
Утром, с учениками, вошёл Иисус Христос в Иерусалим. Встретившие их люди хотели Его слушать, и проповедовал Христос жизнь вечную, тем, кто уверует в Новый Завет. И слушая, дивились люди, ибо говорил Он как власть имеющий…
Служки Каиафы донесли первосвященнику о прибытии Иисуса в Иерусалим. И обеспокоен был он…
... Но близился вечер и послал Христос учеников своих к тому старцу, которого знал еще с 12 лет, когда ночевал у него в доме, недалеко от Гефсимании и просил сказать тому старцу:
- Время моё близко и поэтому совершу у тебя Пасху с учениками моими.
Ученики пошли, нашли дом вблизи Гефсимании, увидели человека, несущего кувшин с водой и сказали ему, что велел Иисус. Обрадовался старичок - хозяин, показал ученикам комнату большую и светлую.
Стали они приготавливать Пасху. Пока Ученики готовили, а Иисус был в доме прокаженного, Иуда отлучился, побежал к первосвященникам и передал им:
- Сегодня предам Вам Его после Вечери, когда будут все спать.
И получил от них свои тридцать сребреников…
А когда наступил вечер, то сели они вокруг стола и ели и разговаривали между собой. Лишь Иуда Искариот, один из двенадцати учеников, не ел и не разговаривал, а смотрел на Учителя, не отрываясь, и тайно щупал деньги, которые заплатил ему Каиафа за голову Иисуса. И когда он так думал, тень пробегала по его лицу и мучил его страх и подступало раскаяние, но шевелилась в душе его страсть алчности, сребролюбия и черной зависти, ибо Сатана, чтобы сломить его дух, внедрил в него гордыню. Разрушила гордыня все препоны в душе его и стал он думать:
«А чем я хуже Иисуса? Родители мои знатные, из священнического сословия. Я рос умным и послушным. Все люди меня любили и уважали. Поддался я влиянию Иисуса, но сейчас вижу, что я сам об этом много думал и только ждал удобного случая, чтобы начать учить. Но Ученики его меня не уважают за то, что я с деньгами. А сами вокруг него сидят, слушают, пока я хлеб им промышляю и ночлег устраиваю. Для них, для всех это делаю, а они редко когда меня отблагодарят, как будто так и должно быть. Учитель любит Петра, который всегда ошибается, любит Иоанна и Иакова, которые всегда молчат, а я бегаю, с ног сбиваюсь, следы путаю, чтобы ищейки первосвященников не прознали, где мы ночуем…»
Иуда вздрогнул, когда занавесь на окне шевельнулась и чья-то тень неслышно скользнула в темный угол. Он смотрел на Учителя и в сердце его копилась злая решимость...
Иисус долго молчал, опустив голову и в наступившей тишине, думал о грядущих страданиях, которые уже близко... И потом, словно очнувшись, сказал ученикам, взяв в правую руку чашу с вином и подняв её:
- Очень желал я вместе в вами есть пасху и пить вино. Но уже не буду пить от плода сего виноградного после этого вечера, до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего...
Багровые тучи поднялись над Елеонской горой и, чем ближе были сумерки, тем более сгущались они к центру небосвода, тревожа души и умы горожан непонятной угрозой. Паломники, входя в городские ворота, обменивались приветствиями со стражниками и повторяли:
- Не к добру такой закат, завтра будет ураган и ветреный день.
Птицы рано замолкли, беспокойно ворочались в ветвях деревьев. Боевые кони римской конницы громко топтались в своих стойлах.
Ночь наступила, но прохлады не принесла, и деревья стояли неподвижно, опустив ветви и не один лепесток не шелохнулся и темнота установилась такая, что с трудом можно было видеть собственную руку, вытянутую перед собой…
С грустной улыбкой смотрел Иисус на своих учеников: кряжистого, лысого, но по-молодому горячего Петра; на преданного, обожающего его Иоанна; на сухого и сдержанного Андрея; на Филиппа, внимательного, почти бесстрастного и умного собеседника, умелого спорщика; Иуду из Кариот, криво улыбающегося и всегда думающего о чем-то своем, часто недовольного, молчаливого и хитрого. Он даже сейчас сидел со своим денежным ящиком, прижимая его к груди.
- Я знаю – это он! – вдруг подумал Иисус...
И когда ученики увлеклись беседой, Иисус попросил у хозяина умывальницу, наполнил её водой, снял верхнюю одежду, перепоясался полотенцем и стал мыть ноги всем своим ученикам по очереди. Когда подошла очередь мыть ноги Петру, тот воспротивился, считая, что не достоин такой чести.
И тогда сказал Иисус:
- Что я делаю сейчас ты не знаешь, но уразумеешь потом! Омытому нужно только ноги умыть, потому чист весь, - он посмотрел на Иуду и добавил, - А вы чисты... но не все...
Иуда скорчился, отвернулся и не мог смотреть в глаза Учителю и спрятал омытые ноги под одеждой.
Иисус умыл всем ноги, надел одежду, сел за стол и объяснил ученикам свои действия, как пример того, как надо относиться друг к другу и к тем, кто поверил в него:
- Ибо уверовавший в меня уверовал в пославшего меня, - его голос неожиданно задрожал, - и знаю я, что один из вас предаст меня.
Но из-за шума, поднятого учениками, никто его последних слов не расслышал и только Иуда зашевелился и отвел глаза свои в сторону...
А Иисус продолжил:
- Ваши слова, через ваши чувства, дойдут до сердец ваших собеседников; придет время, когда меня среди вас не будет, но вино, как кровь моя, и хлеб, как тело моё, будут вам напоминанием обо мне и Евхаристия будет светлым таинством, когда выпитое и съеденное будет объединять вас в вере в Меня, Отца и Святого Духа. Будут напоминать среди тревожной жизни о той жертве, к которой я готов и которую предложил мне Бог-Отец, во искупление грехов человеческих.
Иисус говорил:
- Вино – это настой из языков и сердец. Если хотите, чтобы вас услышал и понял
другой человек выпейте с ним вина, преломите хлебы и собрания ваши будут проходить в святости, в окружении соратников Но придет время и будет страдание. Пожертвуйте собой во имя любви и вам воздастся.
Иисус продолжил:
- И воспоем совместно песнопение, которое настраивает души в святой вере на один лад и помогает молитве вашей достичь ушей Божества. И свист ветра в поле, шум волн на море будут ваше пение сопровождать…
Ученики замолчали и, придвинувшись, смотрели на Учителя во все глаза, внимательно слушая его и пытаясь вникнуть в скрытый смысл сказанного. А когда Учитель передал чашу, стали отпивать друг за другом, передавая чашу по кругу…
Иисус Христос ещё раз внимательно осмотрел апостолов и поднял руку призывая к вниманию.
- Сегодня, дети мои, Великий Канун! Да свершится предначертанное Богом-Отцом.
Обведя взглядом внимательные, чуть раскрасневшиеся лица, он продолжил.
- И я вижу, что настало время сказать вам о цели моего пребывания здесь. Вы, уверовали в Меня и в пославшего Меня. И сегодня, накануне моих страданий, моей за всех людей жертвы, хочу открыть вам, что начинаются новые времена, когда старая , детская вера, будет сменена Новым Заветом, в котором прежние жестокие законы будут заменены, законами основанными на любви, ибо зло можно победить только любовью, ибо отвечая злом на зло мы только умножаем количество зла. Отныне, старайтесь быть добрыми и любите тех, кто рядом с вами и тех, кто далеко…
- Отныне и жертвы ваши сотворяйте без крови, ибо это язычество и ложная вера, что
Богу приятны ваши жертвы, сопряженные с убийством живых существ.
Пётр вдруг посмотрел на кусок мяса в своей руке, часть пасхального Агнца и, словно
испугавшись чего-то, положил его назад в блюдо.
- Завтра свершится!- после длинной паузы продолжил Иисус, - а сегодня, в день когда полагается начало новой, Христовой церкви, предвидя то, что свершиться, хочу вам, как ученикам моим и продолжателям и провозвестникам, принять жертву, которая станет знаком и символом нового Завета. Отныне жертвуйте собой во благо овец стада Христова, как я пожертвую собой за ради всего грешного, ветхого человечества…
Помолчав, Иисус закончил торжественно: - И, да воцарится новая Церковь посреди нас и внутри сердец наших!!!
Иисус, взял хлебы, преломил их на двенадцать частей и дал каждому ученику по кусочку, говоря:
- Примите, ядите, сие есть Тело Мое, которое за се предается.
Строго и грустно посмотрел он на Иуду Искариота. И тот, понимая, что речь идет о нем, спрятал глаза, задрожал, но пил вино и ел хлебы.
- А чаша сия есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставления грехов.
Он вновь глянул на Иуду Искариота
- И вот рука предающего Меня, со мною за столом.
И встревожились ученики и стали взволнованно спрашивать друг друга, кто может даже подумать только об этом. Больше всех кричал, суетился, не сходя с места, Иуда Искариот. А Петр, который Симон, хватался за меч, спрятанный под одеждой, и кричал, вращая глазами:
- Господи! С тобой я готов идти хоть в темницу, хоть на смерть!
Учитель посмотрел на Петра, и произнёс:
- Еще не пропоет петух сегодня, как трижды отречешься от меня. Ибо, когда я с вами, это одно, а когда меня не будет с вами, это другое. Но я молился за тебя, Петр, ибо ты самый горячий из учеников моих, дабы не оскудела вера твоя и ты, обратившись, утвердил братьев твоих.. А Бог-Отец выбрал тебя, потому что Отец любит горячих, но равнодушен к теплым.
И он вновь глянул на Иуду.
- Ах так! Снова этот Петр впереди! А обо мне даже не вспомнили! – подумал тот.
Тень в углу пошевелилась, но Иуда уже ничего не видел и не чувствовал, кроме обиды своей на Учителя и учеников и своей уязвленной, в очередной раз, гордыни.
- Хорошо! Посмотрим, кто из вас будет защищать Учителя. Все вы бьете себя в грудь, пока опасности нет...
И сказал им Иисус, прервав шум:
- Истинно говорю вам: Сатана не дремлет, - тень в углу зашевелилась, но никто этого не заметил, - и как сказано в писании: буду я причтен к злодеям и тогда вам не за что будет винить убийц и будете вы в сомнении пока я не воскресну и не явлюсь к вам снова...
Иисус помолчал, обдумывая что-то и продолжил:
- Моё воскресение покажется вам чудом, но вы не должны забывать, что я хоть и воплотился в человеческом облике, но Отец мой на небесах… Иисус ещё сделал паузу.
- И вы не должны думать, что Бог-Отец, Вседержитель похож на человеков. Ибо Господь создал Человека уподобляя его себе, но в ипостаси духовной, а не в телесной. Когда он вдохнул в сотворенного Адама душу, он тем самым одухотворил его, дал возможность и право размышлять и дал право видеть красоту и безобразие, а главное, наделил его свободой воли, то есть ответственность за содеянное.
Иисус обвел взглядом всех, вглядываясь в каждого. Глаза его потемнели, выражение лица, от усталости и беспокойства, сделалось грустным и даже скорбным. Ученики притихли и только неистовый Петр-Симон, порывался что-то сказать, приподнимаясь на ложе и взмахивая правой рукой, но каждый раз удерживался, ожидая паузы. Его круглое загорелое лицо пылало румянцем от возбуждения, высокий лоб и лысина блестели, он разгорячился и хотел только выразить свое и товарищей преклонение перед Учителем, словно хотел этим поддержать его в трудную минуту...
Юноша Иоанн доверчиво оперся рукой о ложе Христа и преданно, с полуулыбкой восторга глядел огненными глазами снизу вверх, сознавая и отдавая себе отчет, может быть единственный из учеников, что с ними рядом Бог, Сын Бога, страдающий и смиренный, еще не совсем понятно почему и зачем появившийся здесь на Земле, среди них. Черные густые волосы обрамляли его молодое лицо с первой, еще не длинной и редкой бородкой. Он был самый молодой, но может быть поэтому верил Учителю самозабвенно, как могут верить только молодые, не изуродованные ещё тем, что люди называют жизненным опытом.
Иуда смотрел вниз: то на стол, то вправо, на входные двери, стараясь не встречаться глазами с Иисусом. Он хотел быть спокойным и потому выделялся среди взволнованных, испуганных предчувствием трагедии учеников, чьи жесты, фигуры, лица в порыве сострадания были устремлены в сторону Учителя.
Иисус откусил кусочек хлеба, пожевал и, вновь подняв глаза, продолжил:
- Но Вседержитель не только Бог и создатель природы, он Бог человеков и тем самым Он отличен от Богов языческих, которые выступают как властители природы и всего, что в ней живет и произрастает. Он, Мудрый, не только создал род человеческий, но и являет себя среди них, чтобы проявлять свою волю, указать пути или говорить о наказании за неправедность. И даже если мы, говоря о Нем, представляем Его в образе человеческом, совсем не таков он есть, ибо и слова и мысли наши не могут передать правдиво его облик, а тем самым его мысли и его чувства. Пути Его неисповедимы и замысел Его воплотится и явится пред лицом спасенного человечества лишь только в день Страшного Суда...
Иисус устало умолк, потер пальцами правой руки лоб и глаза и завершил:
- А теперь надо бы пойти в сад, погулять и, уединившись, помолиться Ему, который один ведает все, что делается во Вселенной...
Ученики зашумели, а Иисус встал, вышел из дома и пошел на гору Елеонскую, в Гефсиманский сад, а за ним и ученики его гурьбой, споря и крича. Тут, Иуда воспользовавшись темнотой, незаметно отстал и, свернув в переулок, вдруг быстро побежал, спотыкаясь в темноте о камни...
И когда они отошли вглубь сада, остановил Учитель своих учеников взмахом руки и отошел подальше. Встал на колени на твердые камни и, дрожа от переживаний, в предчувствии страданий великих, молился, говоря:
- Отче! О, если бы ты благоволил пронесть чашу сию мимо меня! Но не моя воля, но твоя воля да будет!
И долго молился Иисус, укрепляя себя, предчувствуя страдания так, что пот выступил на лице Его крупными каплями, и, падая на землю, становился этот пот, кровью.
Встав от молитвы, Он пришел к своим ученикам и застал их спящими. Разбудил он их касанием руки и укорил:
- Что же вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение страха.
Говоря это, Он посмотрел назад, откуда они пришли, и увидал огни факелов и услышал громкий говор стражников и толпы. Вместе с толпой шел и Иуда, который прятался за спины, а когда толпа приблизилась, он, дрожа всем телом, выступил вперед, подошел к Иисусу и поцеловал его, приговаривая:
- Учитель! Учитель...
Горько стало Христу и сказал он, глядя в черные глаза предателя:
- Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?...
Но не успел договорить, как заслонили Его ученики телами своими и схватили за руки стражей, пытавшихся арестовать Учителя. Сделалась тут суета и толкотня среди ночных деревьев. Вскрикнул, выхватывая меч, неистовый Петр и отсек ухо одному из рабов Каиафы.
Видя это, Иисус поднял руку и сказал громко:
- Оставьте, довольно!.. – И, коснувшись уха, излечил раба. И уже тише продолжал, - так Сын Человеческий идет по пути, который предсказан…
Подошли к нему стражи первосвященников и старейшины с мечами и кольями.
И сказал им Иисус:
- Как будто на разбойников вышли вы с мечами и копьями, чтобы взять Меня, - и, помолчав, добавил, - но теперь ваше время и власть ваша.
И взявши его грубо за руки, повели в дом первосвященника через спящий город. Ученики же, испугавшись авторитета первосвященников, рассеялись, дрожа и недоумевая и только Петр шел издали и смотрел, как стражи, прикрываясь темнотой сначала робко, а потом все более нагло издевались над Христом, видя его кроткость и терпение.
А рано утром повели его в Синедрион и устроили над ним не суд, а судилище, признали виновным и повели его к Пилату с криками: «Судить его! Судить!». Иисус шел, говоря толпе непонятные слова:
- Ныне будет суд не Мне, а миру сему! Ибо ныне Князь мира сего будет изгнан вон!..
При этих словах один из стражников, тех, что стерег его ночью, вдруг вгляделся в Иисуса и, словно вспомнив что-то, побежал прочь, расталкивая народ, так как был он велик ростом и силен. И падая от его ударов, люди тут же вставали, забывая боль и словно не видя бегущего в ярости стражника, давящего и расталкивающего людей по сторонам от себя… Выбежав за город, стражник преобразился и чёрной, громадной птицей взмыл-взлетел в небо…
…Планируя, убавив скорость полёта, Сатана мягко приземлился у входа в пещеру, подошёл к кострищу, раздул огонь, прилёг подле на мягкую ковровую подстилку. Тяжело вздыхая, он засмотрелся в переливы ало-фиолетового пламени, вспоминая и тайную Вечерю и ночной Гефсиманский сад, и скорбное лицо Иисуса Христа… - Я там был и запомню это на все времена - пророкотал он, сурово сдвинув брови…
Вечер надвигался тьмой и пока день ещё светился на вершинах, уходя, снизу ползли лиловые синие сумерки ночи. Но она, ночь, медлила, словно боялась победить, ибо предчувствовала свое грядущее поражение на рассвете... Всё застыло на время, содрогаясь и пророчествуя...
Незримый Сатана беседовал с первосвященником Анной:
- Я говорю тебе – мир создан Богом безгрешным, но человек, наделенный Им свободой воли, постоянно тяготел к облегчению, как ему казалось, своей жизни, забывая, что именно необходимость толкает его вперед во времена истинной безопасности. На Земле похолодало – я это ещё хорошо помню и именно этим холодом подталкиваемые, ваши предки стали охотиться на мамонтов и приручили волка и коня. Именно тогда, в каком-то смысле, они впервые осознали присутствие во Вселенной её Творца и и стали в разных формах, сочетая религиозность и искусство, представлять себе, казалось навечно забытые, времена безгрешных прародителей.
Анна смотрел в угол и ему казалось, что темнота там шевелится, то приобретая неясные формы, то вновь преобразуясь в ничто.
- Может быть, для тебя это слишком умно, - Сатана сделал паузу, - но без этого ты не сможешь понять всей сложности взаимоотношений того, что человек называет добром и злом. Грех повис на людях, как провинность, избавиться от которой не смогут человеки до Страшного Суда. Ты удивляешься? Ты не знаешь ничего о Страшном Суде? Так слушай. Если коротко, то это время преобразования и искупления... Что? И эти понятия тебе не ведомы? Ах, время тебя волнует?.. Ты умрешь и кости твои истлеют!.. Когда? Когда?… Этого не знаю даже я… У Бога таких дней, как сегодня не сосчитать... По человечески – это значит вечность…
Старик потер усталые глаза...
- Но я отвлекся, - прорычал голос из пустоты, - одним словом, каждый должен делать свое дело в жизни: добрый-доброе, злой-злое. Добро переходит в зло и обратно. Это вопрос развития...
Последовало молчание, во время которого Анне показалось, что он задремал.
- Но ты должен делать своё дело, ибо не зря же Иуда предавал и не зря же в плотницких мастерских, - голос хрипло рассмеялся, - он тоже плотник!.. И не зря же сделан уже крест, на котором Назарянин будет распят...
Потом голос произнес непонятное слово:
- Дао! - И пояснил. - На другом конце Земли, люди этим словом называют закон необходимости, повелевающий миром…
Анна проснулся через полчаса с болью в голове и тошнотою в желудке. Он умылся над медным тазом, стараясь не разбудить прислужника, который ему мешал своим присутствием. Было ещё темно и прохладно. Подвинув к себе два светильника, Анна сел за стол, перечитал написанное ещё вечером обвинение против Назарянина и задумался, вспоминая свои ночные видения. Потом одел ритуальный наряд и, перейдя из одной половины дома в другую, приказал служителю будить Каиафу...
Сатана, видя, что Анна заснул, прошел сквозь стену, вышел в дворцовый сад, присел на скамейку.
Хотелось додумать недосказанное:
- Эти дикие люди даже не понимают, что такое Космос. Они думают, что Земля – это дикое, статичное, неразвивающееся тело. Они думают, что время существует везде и всегда, называя этим словом некую последовательность событий, случающихся вокруг них. Они даже представить себе не могут, что такое вечность. Их мозги пока не могут переварить это и вместо того, чтобы, развиваясь, уходить дальше от схем и абстрактных на их взгляд понятий: добро - зло, верх – низ, правое – левое, благодаря которым мир для них становится понятен и потому в нем можно жить, они упорствуют. Они постоянно цепляются за привычное, а остальное считают чудесами: летать, ходить по воде, появляться и исчезать, воскрешать мертвых, владеть словом как рычагом, которым можно землю перевернуть – все это для них чудо, доступное только Пророкам. Однако они не знают, что через веру в Отца можно стать чудесником и воплотить самую безумную мечту.
Сатана вдруг задумался и после длинной паузы произнес:
- Если бы знать, что все эти истины кому-то нужны... Он вздохнул и продолжил…
- Они не знают, что Земля для них – место ссылки, что родина Адама и Евы до грехопадения – это Космос, в котором, даже пралюди заживут счастливо, воскресшие в нужный день и час.
- Сад Эдема – это аллегория, означающая Космос, его свободу, славу, красоту. Просто автор осмелился в Завете произнести все это, но не смог внятно объяснить...Пройдет время и люди уйдут с планеты Земля в Космос.
- Что же касается прародителей, то они вообще не видели Бога. Он не говорил с ними словами, не делал для них одежд и не одевал их. Таково лишь Святое Писание, рисующее действительность неизвестную из опыта, при помощи того, что находится и выражается в человеческом опыте. Но ведь с детьми самые мудрые старцы начинают лепетать на их детском языке и это кажется нормальным...
Силуэты белых домов, щербатых стен каменной кладки проявлялись в предрассветных сумерках. Иисус не спал. Он стоял, прислонившись к стене, и вглядывался на восток, туда, где поднимался над Елеонской горой утренний свет. Небо из черного, звездного, становилось темно-синим, потом светлым. Над горизонтом появлялось серо-розовое марево теплого воздуха, поднимающегося над холмами. Иисус, избитый, усталый, страдающий, любовался красотой нарождающегося дня и беззвучно молился. Ни побои, ни унижения прошедшей ночи его уже не волновали. Запах дыма от погасшего костра щекотал ноздри, вдалеке был слышен крик одинокого дрозда в дворцовом саду. Служители устали и стража дремала, сидя на каменных ступенях и опершись на длинные копья, страшные блеском, отточенных лезвий. Израненный терновым венцом лоб саднило, сухие струйки запекшейся крови черными потеками прочертили землисто-серую кожу на лбу и на щеках...
Синедрион собрался судить Иисуса и Каиафа требовал торопиться. Наступала Пасха и сторонники новоявленного Мессии могли помешать суду и казни.
Сквозь теплые туманные испарения проглянуло светило и дворец, его серые мрачные стены, осветились розовым и золотым.
Иисус вздыхал, ощупывая руками разбитое лицо, и думал: «Боже! Как прекрасен мир! Свет наступающего дня, запах цветущих деревьев, птичье пение – все это великолепно и неповторимо. Но что люди сделали с этим миром и со своей жизнью. Они превратив её в адские страдания, изувечили красоту мира злобой, алчностью, честолюбием и завистью. Так прекрасна Земля и так ничтожен и жалок род человеческий»...
Черная тень отделилась от угла и придвинулась ко Христу:
- Отрекись! – раздался рокочущий голос, - Отрекись от них, они не стоят твоих страданий! Я сделаю так, что ты сохранишь свою жизнь. Ты видишь, они ничтожны, продажны и глупы!
Прислужники, пытавшие Христа всю ночь, дремали и тень, придвинувшись еще ближе, рокотала:
- Я сделаю тебя царем Вселенной! Поклонись мне и я сторицей воздам за твои муки! Они будут целовать тебе ноги, плакать и просить о прощении. Отрекись!
Иисус негодующе поднял руку и произнес:
- Изыди, Сатана! Бог-отец послал меня и смертью своей я должен искупить их грехи, плоды твоего разврата. И спасутся праведники! А ты и слуги твои погибнут в адском пламени!
Стражи, заметив движение, зашевелились просыпаясь. Вдали послышался гомон толпы. Синедрион готовился к суду.
Иисус давно стал задумываться, как передать сложность мыслей, представлений и видений о Боге.
Никто из людей не видел Его воочию, исключая случаев, когда Он являлся пророкам в их видениях. Но ведь это было видение, вложенное Богом в головы праведников и потому доступное для их понимания.
Никто из людей не слышал Бога, кроме избранных, но и в этих случаях Он вкладывал в души праведников слова, произнесенные на языке слушающих, ибо для Бога это не сложно.
Сам же Иисус знал Бога, молчащего, неизмеримо величественного, но и совершенно не от мира сего. Связь его с Богом была похожа на поток мыслей, чувств, образов и слов, в который Иисус входил иногда, сосредоточившись в молитве.
Потом, когда все заканчивалось, Иисус, словно после сна, с трудом возвращался к жизненным заботам. Он терял силы, ему начинало казаться, что здесь на Земле жить невыносимо. После чистоты и сложности, силы и гармонии Божественного потока, реальность представлялась ужасной суетой, полной бессмысленности, царством лжи и посредственности, существованием бесцельным и диким. И ученики его не радовали, когда он видел их эгоизм и косность чувств, себялюбие и безбожие... Но проходил день-другой и Иисус примирялся с их несовершенством и еще больше загорался желанием передать им часть своих чувств, часть Божьего Света, наставить на служение Ему, «Великому Молчащему», о котором они в простоте своей сочиняли легенды и сказания.
…Однажды, неслышно проснувшись, Иисус слушал разговоры своих учеников у ночного костра на берегу моря Галилейского, в глухую, тёмную полночь. Ему вдруг показалось, что небо, раскинувшее свой звездный полог над притихшей водой, пульсирует, словно дыхание Вселенной, являющей себя в эти минуты. Но ученики его, полулежа у горящих ярким пламенем сухих веток костра, слушали, Симеона-Петра, рассказывающего о том, как он впервые, во сне, услышал слова пророка Илии о пришествии Мессии:
- Я, конечно, слышал их до этого в синагоге, но не запомнил. А во сне всё было иначе… Тогда, - говорил он, потирая правой ладонью лысину, - я многие слова и не понял. Но смысл, смысл сказанного меня поразил до глубины души!
Иоанн, Иаков, Андрей напряженно следили за выражением его лица, ловили каждое слово, не обращая внимание на дым от костра, мешающий дышать.
- Я, минуя сложность слов, уловил их смысл и на всю жизнь запомнил эти речи, - закончил Петр, - именно через смысл, а не через отдельные слова... И понял я, что Мессия - Господь, явится на Землю, чтобы искупить грехи людские, и что его не признают вначале и будут гнать, мучая… Пётр помолчал, оглянувшись на Иисуса, лежащего в полутьме, вне света костра…
- И думаю я, - полушепотом произнёс он – Что Мессия – это наш Равви!
…На рассвете Сатана невидимой тенью облетал просыпающийся подготовленный к празднованию Пасхи Иерусалим. Он смотрел на узкие улочки, на громадину Храма Соломона, на мрачно голую вершину Голгофы и размышлял:
- Сегодня свершится! Будет казнен Сын Божий. Но что мне до этого? - в сотый раз задавал он себе этот вопрос и поёживался. - Что-то здесь не так! Отец Промыслитель задумал что-то, но даже я не в силах проникнуть в его замыслы. Почему он попустил людям мучительной Смертью убить Сына единородного? Попустил, чтобы страдал Бог-Сын на глазах толпы, мучался, изнывая от боли и страданий?..
Нет, мне с этим сейчас не разобраться. Залечу-ка я в Геенну хоть на минутку, посмотрю как там «грешники» мучаются. А потом - смотреть, слушать, присутствовать, там, у Анны, у Каиафы, у Пилата. Слушать толпу на площади, смотреть и впитывать картину страданий Назарянина. А потом воздать по заслугам людишкам и может, – он запнулся, - может после наказания виновных я смогу вновь приблизиться к Отцу?. Посмотрим, посмотрим, - проговаривал он внутренний монолог и, мелькнув над краем оврага, скрылся внизу в клубах едкого вонючего дыма…
Это была Иерусалимская Геенна - овраг, куда сбрасывали городской мусор и нечистоты. Здесь жили бездомные и отверженные: прокажённыё, больные дурными болезнями, просто опустившиеся люди, калеки…
Сатана приземлился на дне оврага, чтобы понаблюдать «жизнь», кишащую на грудах городских отходов.
Стоя в дыму, среди горящих куч мусора, он с остротой всепроникающего зрения любовался полуобнаженными, уродливыми телами нищих, сидящих, лежащих, стоящих группами и в одиночку в этом смрадном ущелье, громко крикливых и злых...
- И это венец Создателя? Бред! Это хуже смрадных хищников в лесах... И все это последствия бунта против Бога. Я хотел сделать людей своими союзниками в борьбе с Богом, но получил рабов: трусливых, эгоистичных, сластолюбивых. И вот, наконец, по моему наущению и просто по своей природе, они сегодня казнят Назарянина и чаша терпения Всевышнего переполнится и он уничтожит наконец-то это лживое, алчное племя. И тогда Ему, Величайшему, вновь понадоблюсь я, как вечный его оппонент. Сегодня все решится...
Внимание Сатаны было отвлечено дракой, начавшейся между нищими около свежее-сброшенного с обрыва мусора. Мрачно - гордое лицо его исказила усмешка и он стал декламировать:
- Ты печать совершенства, полнота мудрости и печать красоты. Ты находился в Эдеме, в саду Божием. Твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями. Ты был помазанным херувимами, чтобы осиять. Ты был на святой горе Божьей, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях своих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония... и ты был изгнан, как нечистый, с горы Божьей, херувим осеняющий, из среды огненных камней...
Сатана вспомнил Адама, нагого и прекрасного, спокойного и сильного. Вспомнил Еву, подругу его, веселую, улыбчивую, любящую Адама девичьей чистой любовью.
- Где я видел человека, похожего на того Адама? Безгрешно-тихого, уверенно-спокойного…
И, вдруг, Сатана вспомнил Назарянина и искра сострадания мелькнула в темных его глазах.
- Лечу, лечу! Уже время настает, - прошептал он и взмыл вверх, как черная птица, похожая на клуб дыма...
Сатана умел видеть будущее и иногда развлекался тем, что представлял, как это будет, а после сравнивал своё предвидение и свершившийся факт. Вот и сейчас он вообразил себе казнь Христа, сосредоточившись на будущем…
…Иисуса вели на казнь… Потом, На Голгофе, под яростными лучами солнца, страдал Спаситель, распятый на кресте. Гвозди пробили плоть и тело, не в силах поддержать себя мышцами, повисло на кресте и раны от тяжести тела стали расширяться. Насмешек воинов и злословие, которыми осыпали его проходящие, он уже не слышал из-за нестерпимой боли. Мухи облепили его тело, мокрое от пота. Жажда и поднимающаяся жара добавляли муки Христа. А солнце поднимается все выше, становится все жарче…
Сатана видел, как Иисус, идя на казнь, ещё надеялся, что Бог – Отец отведет от него страдания и умрет он быстро, без боли. Но когда готовили гвозди и молотки, понял, что страдать придется. А когда подняли на крест и мучительная боль пронзила всё его тело, он стал молиться о прощении грешных людей, ибо они не ведают, что творят........
Умирая, он уже не помнил утра, не помнил подробностей суда, всё это было уже позади, в другой жизни, в другом мире. В его затухающем мозгу звучал только рев тысячеглавой толпы: «Распни его!» и видел он раскрытые рты, горящие ненавистью глаза. Своим внутренним взором видел он и стражников, их зевание, ругань, равнодушие. И цепляясь мыслями за крохи здравого смысла, беззвучно плакал и умолял Бога завершить страдания поскорее. Сердце его не выдержало печали и боли, стало ворочаться в груди, прерывая ритм ударов тяжелой паузой боли.
- Умираю, Отче! – тихо простонал Иисус.
И тьма наступила среди белого дня. Серая мгла поднялась из-за гор со стороны Мертвого моря и поглотила строения, сады, отчетливо видимые всегда с Голгофы.
Возроптали люди и те, кто совсем недавно кричали: «Распни его!», кто пришел полюбопытствовать и смотреть страдания казненных, отходили от крестов, бия себя в грудь, и проклиная свою доверчивость: «Не простой человек этот Назарянин, он точно пророк, которого Бог послал. А мы, маловерные, послушались первосвященников и книжников, которые из зависти предали посланника Божьего смерти, ибо они, фарисеи, думают, что Божий виноградник только их».
Разошлись они по домам и стали говорить домочадцам со скорбью и тревогой: «Умер посланник Божий в муках на кресте, преданный фарисеями и нами тоже, ибо они, фарисеи, обманули нас, называя его лжепророком и приписывая ему преступления, которых он не совершал. Он не говорил слов оправдания и вел себя как праведник, имеющий связь с Богом. И на кресте умер кротко и достойно. И мы и город наш будет наказан Всевышним за смерть святого. Истинно кровь сего Праведника на нас и детях наших».
В сознании Сатаны, умевшем видеть будущее, Иисус все еще страдал на кресте. И уже в беспамятстве, он вновь возопил: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» и испустил дух. Кончились его страдания! И тьму серую, идущую с Мертвого моря, пронзила молния. Светлая, печальная тень взлетела с земли и устремилась в небо и содрогалась земля и посыпались большие глыбы камней со скал, грохот и пыль поднялась над горами. Испугались стражники и сотник их, доблестный воин, весь в шрамах, как в морщинах, огляделся, словно только что проснулся, и сказал окружавшим его:
- Поистине это был Сын Божий! И гнев Бога падет на наши головы, ибо мы не сумели различить подлинное от ложного. Поверили фарисеям и будем наказаны мы и дети наши!»
…Сатана был удивлен мужеством и страданиями Сына Божьего. «Но почему Бог-Отец отвратил лицо свое от страдальца. Даже я, который… который не верит людям, не любит людей, готов помочь ему сейчас. Но Он считает меня врагом людей и потому не любит. Однако я Ему мертвому покажу, что и у меня есть понятия о справедливости»...
…Шарканье сотен кожаных сандалий, звон оружия, гомон толпы, молчание Христа. Сатана сопровождал процессию по узким улочкам Иерусалима и появлялся то впереди идущих в черной накидке с опущенным покрывалом, то рядом с избитым, едва бредущим Иисусом, превращаясь в пожилого легионера с черными неподвижными глазами, заглядывающими в лицо своей жертвы. Он заметил, как от усталости бессонной ночи, от побоев, не утихающей боли в избитом теле, взгляд Иисуса помутился и синяки явственно проступили вокруг кровоподтеков. Он шел, шатаясь и замедлял ход всей процессии. Тогда центурион, возглавлявший охрану, увидел остановившегося на углу прохожего и заставил его нести крест Иисусов. Его звали Симон, и он, сострадая, помог подняться Иисусу с колен и вместе они понесли крест, который до смерти Иисуса Христа на нём был орудием пытки, а после - стал символом воскрешения…
Сатана, блестя доспехами, отодвинулся в тень и словно растаял в сумраке утренней тени и появился уже в хвосте колонны, материализовавшись в виде крестьянина - зеваки, который спрашивал окружающих, суетился и толкаясь, протискивался вперед...
Иисус шел в последний раз по улицам Иерусалима. Он шел в окружении дюжих легионеров с длинными, ярко блестевшими на утреннем солнце остриями копий на коричневых полированных древках. Вслед приговоренным, вслед за несущими крест Христом и Симоном, шла разноликая толпа. Те, кто еще так недавно кричал Пилату: «Распни его!» и грозил окостенело сжатым кулаком и белозубо-яростным оскалом, сейчас утихли и шли в толпе, переживая свое падение и начиная винить себя в ниспослании на смерть, праведника.
…Только Каиафа не раскаялся, а, глядя на процессию, через щёлку в занавеске на окне, ворчал и сжимал побелевшими пальцами чашу с вином. Он видел опущенное к земле лицо Иисуса, изможденное в потеках крови и шрамах от побоев и шевелившиеся в самоотреченной молитве запекшиеся губы… Видел по сторонам его двух разбойников, бодрящихся и вызывающе оглядывающихся по сторонам… Видел блестящие доспехи и копья стражников, оттесняющих толпу. И понимал, что конечно, он, первосвященник, заступник народа израильского перед язычниками-римлянами, неправ. А прав этот высокий и худой праведник, которому вдруг взбрело в голову говорить о воскрешении из мертвых всех, кто беден, нищ и жалок.
- Ничего нового он не говорит, - шептали губы Каиафа, - это все известно давно. Даже я-первосвященник, даже Пилат-наместник Рима в Иудее, даже Кесарь, живущий в богоподобной столице империи, - все мы жалкие червяки перед вечностью, неизбежной смертью и творцом всего, великим Богом - Ягве. Но мы все живем здесь, на грешной земле и нам надо каждому отвечать за себя, а избранным от того же Творца, ещё и за паству, стремящуюся к эгоистическому насыщению своих желаний и похотей. А чтобы хаос не возобладал, необходимо выжигать язвы ересей каленым железом, пытками и казнями в назидание непостоянной толпе. Десятками поколений, избранные воюя, враждуя и умирая, удерживали и укрепляли порядок законами и установлениями, вопреки хаосу и козням нечестивых.
Каиафа, почувствовав боль в ногах, присел на краешек кресла, отпил глоток вина, показавшегося ему невкусным. Приподнявшись с кресла, пошаркал к окну, задернул штору и устало опустился на софу, размышляя: «Все мы умрем. Одни раньше, другие позже. Моя вина или моя правота станут причиной мучений или покоя перед смертью. Поэтому надо делать свое дело, защищая «стадо» от смуты и соблазнов, а таким, как он, - Каиафа словно наяву увидал окровавленное лицо Иисуса, его укоризненный, но не злой взгляд, - таким, как он все равно не дожить до старости. Уж очень он праведен и бескомпромиссен. Такие живут долго и приобретают славу святых, когда молчат или пустынно-жительствуют. А этот стал учить и ему одна дорога – к смерти.»
Заболело глубоко в груди и, вздыхая, он лег на покрывало, закрыл глаза и снова явилось лицо этого странного человека, послышался его удивительно тихий, спокойный голос ясно выговаривающий каждый звук в слове...
Каиафе показалось, что кто-то вошел в комнату: струи воздуха коснулись его лица и он открыл глаза. Большая, расшитая серебром и золотом, занавесь шевельнулась, словно кто-то большой и сильный неслышно передвигался за нею. И тут Каиафа услышал голос, прозвучавший внутри его: «Да, ты прав! Этот Назарянин должен погибнуть, потому что он угрожает основам порядка той жизни, которая веками становилась здесь и везде на земле, где живет человек разумный. И не твоя вина, что он не захотел договориться с Синедрионом отречься, а грубо молчал на допросах. От таких, как он, тихих, скромных и происходят большие смуты, большие беспорядки и кровавые побоища. Он приговорен говорить правду и делать добрые дела, но нет чистой правды без примеси лжи, как и нет крупицы лжи без примеси правды. Нет добра, которое не приносило бы зла и нет зла, которое, в конце концов, не рождало бы и добро».
Голос говорил, говорил и первосвященник, убаюканный его монотонностью, задремал. А когда проснулся, то увидал косой луч солнца на темном ковре на стене и подумал: «Уже полдень и все уже свершилось».
…Вслед за толпой любопытных, следовали ученики его и женщины – Мать Мария, Мария Магдалина, которая плакала, не переставая и не утирая слез с распухшего лица. Мать Богородица плакала тихо, стирая слезы платком и молилась Богу ежеминутно, прося Его облегчить страдания Иисуса.
В конце, Симон Кирениянин влачил крест по дороге, взвалив его на свои плечи, ибо Иисус по слабости не мог нести крест, а только держался за него, тогда, как дюжие разбойники несли свои кресты сами и бодрились, криво улыбаясь и шутя с испуганными горожанами, теснившимися по сторонам.
Утро было тихое, жаркое и где-то на востоке уже поднималось серое марево от раскаляющихся гор. Иисус шел пошатываясь, босой, с разбитым лицом и расцарапанным лбом. По бокам от приговоренных шли легионеры, мерно топча землю поношенными сандалиями и разгоняя громкими грубыми окриками толпы зевак, стоявших в проходах и улицах, выходящих на этот крестный путь. Для них, легионеров, Иисус, так же как и разбойники, шедшие за ним с крестами на плечах, были варварами, терзания которых не были достойны ни сожаления, ни сострадания. Все эти люди с их нелепыми законами, суетой, яростью и слезами могли пробудить только презрение и брезгливость.
Они, воины великого Рима, привыкли воевать, проливать кровь, казнить и миловать побежденных. Поэтому и смотрели с презрением: на первосвященников, на книжников в их длинных одеждах, на их гортанные крики, мало похожие на разговор, а больше на ругань. Их предупреждали, что могут быть столкновения и они, воины, были готовы к этому. Поэтому так велик был конвой, поэтому так торопились поскорее закончить казнь, чтобы, вернувшись в казармы, отдохнуть. Ведь была пятница, самый трудный день недели накануне праздника, на который в Иерусалим собрались тысячи паломников из Иудеи и страны Израильской.
На Голгофе, перед местом, на котором казнили приговоренных, большой отряд легионеров выдвинулся вперед, оцепил место казни плотным кольцом и, пропустив внутрь конвой и приговоренных, вновь сомкнул свой строй. При движении копья легионеров угрожающе блестели острыми лезвиями, доспехи глухо звенели, но, когда зачитывался приговор, сделалось очень тихо и только сзади, за оцеплением, слышались рыдания женщин.
Палач в сопровождении помощников, не дослушав до конца обвинение, двинулся к приговоренным, грубо сорвал одежды с Иисуса и вместе с помощниками повалили его на крест и заломив ему руки, прижали их к перекладине. Иисус молчал, смотрел куда-то в небо и после первого удара молотка по гвоздю, вошедшему в плоть, дернулся, вытянулся всем телом и глухо застонал. Помощники навалились на Иисуса и молоток застучал чаще. Женщины, замолчавшие, когда читали приговор, зарыдали вновь и теперь уже запричитала Мария Богородица...
Когда Иисусу прибивали ноги, он потерял сознание и очнулся уже от страшной боли, когда палачи поднимали крест и толчками, от которых сотрясалось все тело казнимого, опускали длинный конец креста в яму. Установив крест прямо, помощники забросами яму камнями, засыпали и утрамбовали её сверху землей, чтобы крест стоял неподвижно, когда казнимый будет биться и дергаться от боли и ужаса. Но Иисус был неподвижен. Закусив язык, он терпел и молился. Молился исступленно и неистово, всей душой растворяясь в бездне любви к своим палачам и всему человечеству.
Разбойников также прибили к крестам и подняли. Они стонали, плакали и сквернословили. Иисус же был неподвижен, так как любое, самое малое, движение отзывалось страшной болью в руках и ногах. Нестерпимо хотелось пить и, оглядывая помутившимся взором вокруг, он увидел цепочку римских солдат и за ними кучку женщин, среди которых он разглядел Мать Марию, стоявшего рядом Иоанна, сына Заведеева.
Палачи привычно громко разговаривали, смеялись и делили одежду Иисуса, а он, видя это, прохрипел с креста:
- Боже! Прости их, ибо они не ведают, что творят...
Он хотел сказать это громко, так, чтобы услышали его мучители, но из уст его вырвался только хрип и стон боли. Один из палачей обернулся к нему и, засмеявшись, сказал:
- Говорят, ты спасал других. Попробуй теперь спасти себя сам!
Время тянулось медленно. В шестом часу Иисус очнулся от забытья, неловко пошевелился, застонал от боли и прохрипел, глядя в небо:
- Боже мой! Боже мой! За что ты меня покинул? – и потерял сознание.
Небо потемнело. С востока надвигалось темное марево и быстро наступающая тьма испугала даже римских воинов, а сотник, услышав хриплый голос Иисуса, произнес:
- Воистину должно быть это Сын Божий.
Те из людей, которые еще оставались вокруг вооруженного кольца, испуганно бия себя в грудь кулаками, сожалея о жестокости и своей злобе к кроткому праведнику, устремились к городу, в свои дома.
Прошло еще какое-то время, и, очнувшись в последний раз, Иисус прошептал:
- Отче! В руки твои предаю дух мой!
И произнеся это, скончался. Был девятый час дня пятницы.
Спустя время, помощники палача взяли палицу и, перебив голени разбойникам, умертвили их, а, подойдя к Иисусу, один из них взял копье и пронзил грудь ему. Из раны потекла кровь и вода и все увидели, что он мёртв…
Был вечер, перед субботой. Стемнело и все разошлись. Даже рыдающие женщины, падающие с ног от усталости, ушли в город…
Когда сумерки спустились на Голгофу, Сатана покинул место казни. Направляясь в противоположную от Иерусалима сторону, он пробрался между беспорядочно и густо растущими полу-засохшими деревьями, цепляющимися сухими, словно изувеченными подагрой, ветками, за одежду.
«Проклятое место, - ворчал он, - Здесь даже деревья не могут расти в полную силу»…
Выйдя на широкую поляну, он остановился, огляделся и мгновенно поменял «личину» любопытного крестьянина-деревенщину на свой натуральный образ, могучий и мрачный. Присев на поваленное сухое дерево, он встряхнулся, поправляя большие крылья за спиной, помедлил какое–то время, вспоминая мучения Иисуса на кресте. «А я то думал, что это Мессия - с облегчением вздыхал он. – Оказалось - лжепророк!». Глаза Сатаны сверкнули в полутьме. «Умер как все люди, мучаясь и страдая»,
В кустах, на другой стороне поляны, Сатана заметил какое-то неясное движение. Это были дикие собаки, жившие неподалёку от Голгофы и питавшиеся человеческими трупами, если их оставляли незахороненными. Сатана замер и собаки, пробравшись сквозь кусты, выскочили на поляну. Впереди был крупный, злой пёс-вожак, со шрамами на морде и полуоткушенным, в драках, ухом. Вожак вдруг остановился, принюхался и от страшного незнакомого запаха, шерсть на его загривке поднялась дыбом. И в этот момент Сатана встал во весь рост.
Пёс в ужасе завизжал и рванулся назад, в кусты. Но не успел. Его настиг удар молнии и он, повалившись на сухую траву, умер мгновенно. Остальные собаки с воем кинулись врассыпную, от страха поджав хвосты к брюху. Сухие кусты, после удара огненного заряда, задымились, а потом с треском вспыхнули жарким высоким пламенем. Сатана зло захохотал и, взметнувшись в небо, чёрной тенью промелькнув через небосвод, скрылся за вершиной горы…
Пролетая высоко над дорогой, он различил торговый караван, спешащий на ночлег в селение. Сделав крутой разворот, Сатана, вдруг озлившись, ухнул страшным голосом. Верблюды, словно сражённые громовым ударом, попадали с ног, а погонщики, лёжа на земле, от ужаса прикрывали головы руками... Сатана продолжил путь, рассекая воздух сильными крыльями, ворча недовольно. «И эти жалкие создания утверждают, что они потомки Адама и Евы! О, презренные!»…
Иосиф Аримафейский и помогавший ему Никодим спешили. День клонился к закату, а завтра была суббота. Перенесли тело Иисуса к гробу - каменной пещерке, которая была неподалеку, почти рядом с Голгофой.
- Он говорил, - бормотал Иосиф, приподнимая тело и оборачивая вокруг вложенные еще от мирра, пелены, - что не человек для субботы, а суббота для человека. Но кто здесь, в Иерусалиме, рискнет разрушать закон и хоронить в святой день. Только тот, кто не боится своей смерти…
…Последний луч заходящего солнца сверкнул из-за туч, когда Иосиф и Никодим привалили камень и, тяжело вздыхая, отерли пот со лба и побрели в сторону дома...
…Сатана, молча наблюдавший за этим действием, отделился от столба и взлетел в темное небо. Его мрачное, злое лицо смягчилось, но саркастичная улыбка даже сейчас не покинула его губ.
- Тайна бытия в том, что зло и добро сосуществуют и вслед за злом приходит добро, - по-арамейски, на языке проповедей Иисуса, пророкотал Сатана эти слова. - И наоборот, - добавил он, облетая поднявшуюся в пустыне среди красноватого песка почти отвесную, гору, - мир, это гармония добра и зла. Уничтожьте зло и тот же час рухнет добро…
Увидев внизу костер, у которого грелись пастухи, Сатана крикнул и овцы, блея от страха, разбежались, а пастухи упали на землю, полумёртвые от ужаса...
Приблизившись к скалистым берегам Мертвого моря, Сатана затормозил полет и медленно вплыл в огромную пещеру, которая была временным обиталищем его на земле. Уже внутри, он продолжил свой монолог:
- Каждый должен делать свое дело, - рыкал он и скала дрогнула под его тяжелыми шагами, - злые должны творить зло, ну а добрые в ответ, - он повторил «в ответ» два раза, - в ответ - должны делать добро. В этом и заключается суть учения Сына Божьего…
Молчание длилось долго. Потом, резюмируя рассуждения, закончил:
- Что-ж! Собой пожертвовать – это ново!
Засыпая, он думал: «Слава Ягве! Мало, кто из учеников Назарянина понял эту истину... Зло и добро неразделимы. Это две стороны одной жизни, как день и ночь. Зло, это бич, который в моих руках и который гонит рабов Создателя, людишек, в будущее… Вслед за смертью Учителя, ученики начнут понимать, кого они потеряли. Но разве для этого нужно было убивать Его?» Сатана заворочался и каждое движение отзывалось гудением земли. - Но так решил Создатель, а мы всего лишь орудие в его руках, - Злой Дух заулыбался, - в конце концов, мне будет интереснее жить, имея такого врага, как Сын Божий. Ягве слишком высоко, слишком далеко. Я для него букашка. А Этот был здесь, спорил со мной и доказывал...
- Не судите, да не судимы будете, - повторял Сатана, засыпая, бормоча слова сквозь черные заросли усов, - Так он говорил и что же? Вот его сегодня и били по щекам и бичом полосовали и, в конце концов, осудили таки на смерть тяжкую, на кресте…
На рассвете Сатана вышел из пещеры и оглядел с высоты лежащую перед ним землю, города и села, сады и виноградники. Злобно улыбнувшись, он продолжил свой бесконечный монолог:
- А они его осудили и распяли, сильного и непреклонного своей любовью. Но он на эти страдания пошел добровольно, а они, осудившие его и даже те, кто молчал, надеются осудив, не быть осужденными в свою очередь и не отвечать за свои слова и свои дела.
Сатана вышел из задумчивости, оттолкнулся от края обрыва и полетел среди облаков, закрывающих предрассветное небо, продолжая думать вслух и словно раскаты грома гремели в небесах!
- Каждый в этом племени отвечает за прошлое и за этот суд, а народ Израиля ответит жертвами бесчисленными. Они будут вспоминать меня еще тысячу лет, - гудел он, а в пустыне поднималась песчаная буря.
Вид Сатаны был страшен: глаза горели фиолетовым светом, кустистые брови сдвинулись к переносице, громадные крылья шумели, со свистом разрезая воздух.
Среди каменных холмов, изъеденных временем, он опустился на землю и, войдя в отверстие в скале, исчез в темноте. Из отверстия пахнуло серой и горьким дымом. В подземном царстве его уже ждали падшие ангелы - его воинство...
Воссев на огненный трон, Сатана подозвал Вельзевула, старшего из бесов и сказал ему:
- Нашли – напусти откровение на одного из апостолов Его. Пусть напишет, чего им, людишкам несмышленым, ожидать в будущем. Ибо достоин Господь славы, чести и силы. Он сотворил всё и всё по его воле существует и сотворены, - Сатана наклонил черную страшную голову к лицу Вельзевула и пророкотал, - и даже мы в их числе... И казнённого страшной смертью, Иисуса Христа, сотворил тоже Он…
Сатана в ярости ударил кулаком по каменной стене…
В горячей глубине Земли что-то взорвалось и громадный черный зал подземелья содрогнулся.
«Но они, лживые, предали Сына Его, позорной казни и конечно, да будет отомщен тот, кто явился пострадать на земле, чтобы воссесть на небе, одесную Создателя».
…Пилат имел тонкое, гибкое и сильное тело с длинными рельефными мышцами. Спина, расширялась снизу вверх почти треугольником, при узкой талии – широкие плечи. Роста среднего, голова маленькая, с острыми чертами лица и плотно натянутой, бледной кожей. Поэтому, несмотря на свой солидный возраст, выглядел молодым человеком. Глаза узко и глубоко посаженные, серо-стального цвета, смотрели не мигая, чаще не прямо в лицо собеседника, а сквозь, как бы за собеседника. Долго живя в Риме, вращаясь в среде высшей администрации, Пилат привык ничему не удивляться, был вежлив, сдержан, как бывают большую часть времени спокойны бешено гневливые люди. Прямой взгляд в лицо означал раздражение, а неотрывный сверлящий насквозь – сдерживаемый гнев. Ни друзей, ни фаворитов он не имел. В свободное время читал философов и любил порассуждать об общих вопросах. Говорили, что в молодости он учился красноречию у одного из известнейших греческих софистов.
Евреев Пилат не любил, презирал их за тягу к торговле и накоплению богатств, но отдавал должное их законам и твердой вере. И вообще ему здесь не очень нравилось… Но он не привык подчиняться и поэтому служил в Иудее, подальше от раболепного Рима.
Пилат очень любил боевые доспехи, имел их в большом количестве и носил при каждом удобном случае...
Он не считал себя старым человеком и что бы доказать это, себе самому, тщательно следил за своим здоровьем. Каждую субботу, когда Иерусалим замирал в недеянии и молитве, он ходил в бани, устроенные для офицеров римского легиона, расквартированного в Иудее, которые размещались на задах дворца Антония. Там раздевшись, он разминался, делая боевые упражнения с мечом и щитом. Потом, разогревшись и вспотев, отпускал учителя фехтования, а сам искупавшись в бассейне с прохладной ароматной водой, вытирался грубым полотенцем до суха, и набросив халат, садился за столик в библиотеке и читал римских историков: Тита Ливия, Страбона…
После обеда он парился, в конце обливался ледяной водой и, вновь погрузившись в бассейн, долго плавал. После этого римский наместник чувствовал себя молодым и сильным…
Но все происшедшее накануне Пасхи, нарушило его распорядок и внутренний покой…
Пилату не спалось. Всё прошедшее ещё совсем недавно: этот еврейский пророк с кроткими глазами и проникновенным голосом, его уверенность в своей правоте, злоба фарисеев и рев толпы: «Распни его!!!» - волновали и беспокоили прокуратора.
Ему, римскому представителю, просвещенному человеку, здесь, среди варваров, иногда казалось, что он попал в другой мир, на другой земле. И в этот раз он за всем произошедшим видел только глупость и манифестацию чуждых, враждебных ему и римским гражданам сил.
- Почему такая ненависть одних и такая любовь других к обычному человеку, сыну плотника и плотнику, вообразившего себя посланцем Бога на земле. И что значит этот Бог, почему он один и зачем евреи думают о себе втайне, как о народе особенном и даже римлян не считают достойными понимания тайны единого Бога...
Под утро Пилат поднялся со своего ложа, потребовал зажечь свечи за рабочим столом и сел, перебирая черновики донесений императору. Было тихо, но, вдруг, он поймал себя на мысли, что вспоминает Назарянина, его избитое, окровавленное лицо и запекшиеся губы, произносящего внятно и решительно: «Царство Божие не от мира сего».
Свеча на столе затрещала и почти погасла, словно сильный порыв ветра ворвался в комнату. Ход его мыслей внезапно, помимо его воли, изменился. Появилось вовне, нечто, мрачно-насмешливое, и, вместо лица Назарянина он увидел другое, волевое, жесткое лицо с густыми бровями и пронзительными темно-бездонными глазами и услышал рокочущий голос:
- Назарянин ошибся! Эти люди не хотят царства Божия потому, что некоторым из них и здесь, сейчас, сегодня – хорошо. Плохо здесь, сейчас, сегодня тем, кто не сумел приспособиться к этому прекрасному, - лицо исказила саркастическая ухмылка, - и яростному миру, ну, ещё тем, кто постарел и умирает. Им страшна смерть. Я это знаю, можешь мне поверить! – глаза на лице сверкнули и Пилат откинулся в кресле, словно от толчка.
- Назарянин учил, - говорящий подумал и поправился, - учит, что Царствие Его не от мира сего. И действительно, мир сей не может вместить Его царства, ибо нужно искупление, раскаяние, преображение всего и вся на этой земле. Но люди верят и хотят рая сегодня и сейчас, как некоего добавления к тому хорошему, - говорящий усмехнулся, - что есть уже здесь – деньги, вино, женщины... Ожидание чувственного рая здесь и сейчас – в этом особенность этих людей: тех, кто доволен собой и тех, кто собой не доволен. Они ждали Мессию, который станет новым Царем и устроит им, народу израильскому, блаженную жизнь, поправ и победив другие народы силою Божьей. Но явился почти раб, всего лишь плотник, который в своей жизни мухи не обидел. И этот человек говорит, что он Сын Божий. И его все возненавидели, потому что не такого Мессию ждали, который на молодом осле, въедет в город, приветствуемый детьми…Думали, что Он на боевом коне с чудесным, все поражающим оружием в руках, ворвется в Иерусалим, врагов разя одним взмахом руки…
Лицо, не мигая, смотрело на Пилата, неподвижного и испуганного, словно в кошмарном сне старающегося отвлечься от видения и не могущего это сделать.
- И возбудить их ненависть было легко и напугать его учеников и рассеять их, очень просто. Они сами почти хотели этого. Они не хотели идти против всех... Назарянин заявлял, - говорящий замолчал, но поправляться не стал, - что весь мир, как он сам, должен пройти через распятие, через кровь и страдание умирания, чтобы иметь право сказать: «Боже, я готов возродиться в новом мире, ибо отряхнул прах прежнего»...
- Но я не хочу этого, - пророкотало видение и что-то словно дрогнуло в его голосе.
И тут же свеча вновь мигнула пламенем, задымила.
Дрожащими пальцами Пилат поправил фитиль. Стало светлее и видения - лицо Назарянина и страшное, волевое лицо Сатаны, исчезли.
Пилат позвал прислужника, выглянув в окно, увидел у входа фигуру часового с мечом на поясе и длинным копьем в руках, вздохнул с облегчением и, уже не отвлекаясь, стал править донесения императору ...
Сатана хотел побыть один. Он покинул Преисподнюю и остался на время один, но на Земле. Здесь он видел всё и всех, следил за всеми и знал тайные помыслы и козни каждого. И здесь, на земле, он отдыхал, настолько просты и понятны были ему тайные злобы и явные ненависти. Он чувствовал себя ясновидцем и в человеческом понятии был им. Вот и сейчас, сидя на одной из скал, красно-серым лезвием торчащей из высокого холма, он, обхватив могучими руками волосатые колени, глядел мрачно вниз на расстилающуюся перед ним почти красную, изрезанную морщинами, каменистую долину. Темные глаза его поблескивали из-под нависающих черных бровей. Но он не замечал ни ярко-красного заката, ни бегущих вслед уходящему солнцу сумерек. Он предугадывал будущее:
- Воодушевление и энтузиазм последователей Назарянина позволяет им действительно овладеть многими сердцами и умами во всех уголках Римской империи. На смену причудливым и экзотическим верованиям пришла простая, понятная людям доктрина: «Люби сам и будешь любим. Жертвуй собой для других и спасешься и воскреснешь на небесах...»
Сатана ухмыльнулся, вспомнив римские оргии, когда плоть, по его наущению, не знала границ дозволенного, а душа была изъята, изгнана из тела, как нечто, никогда не существующее.
- Но ведь там развлекались богачи и патриции, а народ, подавленный тревогами и заботами, работал и воевал. На крови и несчастьях многих росла и крепла империя.
Вглядываясь в будущее он, Сатана, все больше и больше мрачнел и сердитая складка ярко обозначилась на его лице.
Он видел сквозь дымку времени дряхлеющий, озлобленный, бессмысленный, сладострастный и жестокий Рим. Власть императоров уничтожила остаток демократии. Вместо мужества и патриотизма пришли алчность и любострастие. Обнищавший народ забыл величие и притягательность свободы и только требовал нагло и громогласно: «Хлеба и зрелищ!!!». Римские бани стали центрами разврата и на форумы собирались толпы нахлебников и клиентов богатых «власть имущих».
Где-то в Римских катакомбах собирались на ежедневные совместные трапезы и молитвы последователи Христа, называвшие себя христианами. Их гнали, преследовали, живьем сжигали на кострах и скармливали диким хищникам на арене Колизея под яростный рев толпы.
Но глаза христиан горели светом веры и умирали они с именем Иисуса Христа на устах… Сатана в бешенстве, не сдержавшись, стукнул кулаком по скальному камню и далекий гул прокатился в ночной тишине. Мертвое море взволновалась и большие волны в полном безветрии обрушились на песчаный берег, пугая чаек, устраивавшихся на ночлег в камышах.
- Так все было хорошо задумано, - рычал Сатана, - и тут вдруг этот Пророк из Галилеи…
Он помолчал, вглядываясь во тьму звездной ночи:
- Я не верю, что он Сын Отца! Он еврей и сошел с ума, воображая, что может спасти людей. Я ему уже говорил: «Они мои!!!».
Разъярившись, он встал на ноги, расправил крылья и взлетел в ночное небо, грозно шумя жестким оперением.
Чуть успокоившись, Сатана вновь опустился на землю. Устроившись поудобнее, он глубоко вздохнул и спросил сам самого:
- Ну а дальше что?
И увидел он своим внутренним взором дым пожаров, пыль, поднятую конями воинов Аттилы, развалины Рима, кровь и запоздалые слезы грешников и вдохновенные речи христиан, осуждающих грешников и спасающих святыни веры в тайных храмах и монастырях Греции, Малой Азии, Каппадокии.
Сатана задумался и вдруг лицо его прояснилось. Фанатизм и гордыня – главные враги Назарянина. А в людях они неистребимы. А ведь христиане - люди...
Он «увидел» Апостола Павла, его послания и, усмехаясь, повторил:
- Они ведь, эти христиане, тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Вожди, пастыри победившей веры, упьются властью и не захотят поделиться ею ни с кем, даже с посланцем Отца небесного, - он подумал, и закончил, - даже с Христом... А Кесари, затмив собою Бога, вновь станут главными, хотя Иисус ведь сказал искушавшим и увещевавшим его фарисеям: «Кесарю – Кесарево, а Божье – Богу».
…Пройдут времена и забудется, за кого и для кого пострадал Иисус. Все переменится и страждущие будут страдать и проклинать Бога-Отца, а богатые станут верующими и с Богом на устах будут копить деньги под гул негодования, стоны нищих и бездомных. - Сатана сосредоточенно вглядывался в непроницаемую тьму. – А еще придут ревнители разума и посрамят веру своей логикой и своим бесчувствием. Поклонятся и уверуют в изобретенную разумом науку и на какое-то время поверят, что человек - царь Вселенной....
- И все-таки, - Сатана прилег, укрылся крыльями и сквозь дремоту грустно заключил, - и тут я вижу свет в некоторых людях, неподдающихся науке. И этот свет веры в страдания, как избавления от мук смерти...
Засыпая, он бормотал:
- Мы еще посмотрим, кто победит. Я совратил Еву, а через неё и Адама. Неужели я не сумею обмануть маловеров лестью и словоблудием... Предательство и измена...- ворчал он, засыпая, и не закончил фразы…
Когда на Востоке прорезалась светло-изумрудная полоса, а вслед за ней появились золотые и алые цвета, когда в редеющих сумерках проступили очертания пустынных каменно-песочных холмов, Сатана спал и видел войну и мышцы рук и ног его вздрагивали и пальцы, как когти, согнувшись, шевелились...
Проснувшись, Сатана ворчал:
- И всё-таки, меня обвели «вокруг пальцев»… И сделал это Назарянин. С очевидным трудно спорить. Он отказывается от силы и призывает к любви… Но люди! Люди вряд ли удержатся на вершинах, которые он им нарисовал… Есть три силы, - Сатана потер грязными пальцами слезящиеся от дыма глаза, - которые уведут человечество от принципов любви, к вражде. Первая сила - это магия, вера в то, что человек может обладать силами, благодаря которым он становится богатым и могучим. К этому приводят соответствующие формулы и обряды, – Сатана расхохотался, вспомнив римские гадания на внутренностях птиц и животных…
- И римляне называли себя владыками мира? Какое суеверие! – он опять громко рассмеялся, показывая крепкие белые зубы.
- Вторая сила – это превращение веры и любви в Отца небесного в простой обычай, когда через несколько поколений человек не будет больше знать, кто такой Христос и почему его называют – Господь. Чувство превращается в привычку, вытесняя любовь и истину на задворки сознания.
Третья сила - это отделение Слова от Дела. Будут множиться книжники и фарисеи, будут читаться молитвы, и тут же будут грабить и убивать. Будут говорить о любви и тут же ненавидеть за любовь, самостоятельность мысли, за стойкий характер. Эта сила, пожалуй, самая главная. Она была причиной забвения Бога и отпадения целых поколений от живительного источника истины. Так что ничего не потеряно, - бормотал Сатана, зевая, - еще посмотрим...
Он закрыл глаза и уснул, убаюканный полуночной тишиной и потрескиванием затухающего костра…
Сатана, проснувшись сидел в пещере и, собираясь с мыслями, вспоминал:
«Да! Я Его видел! Это Он! В полной Славе, в белых одеждах, окружённый сонмом ангелов!»
Сатана не мог поверить такому превращению… «Неужели Назарянин и вправду, Сын Создателя?..» Его лицо, приобрело серо–сизый оттенок от злобы и усталости: - Я сам видел, как Иисус Назарянин наслал на апостолов Духа Святого, присутствие которого я не могу терпеть! Поэтому пришлось исчезнуть, сбежать, не досмотрев, что происходило там до конца… Потом я видел Его летящим в бездонное небо».
Сатана вскочил в ярости, заходил по пещере. Схватил кусок камня валявшегося на полу, сжал мощной рукой и камень от страшного давления превратился в песок…
«Да! Да! – бормотал он неразборчиво. - Когда я, в образе Змия соблазнил Еву и Адама, я был уверен, что этот любимчик Создателя, вместе со своей подругой навсегда изгнан из Рая. И как я хохотал, когда увидел Адама, завернувшегося в тряпки, бредущего вон, плачущего, поддерживаемого своей легкомысленной подругой.
- Даже слова осуждения мне, произнесённые тогда Богом, не смогли испортить настроение. Я уничтожил своего Соперника, смешал его с грязью земной, из которой он и был сотворён!..»
Тучи, под обрывом над которым была пещера, сгустились, закипели беспорядочным движением и хлынул первобытный ливень, загремел неистовый гром, заблистали во тьме молнии. Казалось, неостановимые потоки воды пролились из разверзшихся небес. Природа в ужасе замерла…
«И вот из бесовских донесений я узнаю,- продолжил мысленно мрачный монолог Божий Противник - что Иисус Христос создал Церковь на Земле и что не только Апостолы, вопреки физической смерти, воскреснут и воссядут одесную от Спасителя, так они зовут теперь Иисуса Христа… Но теперь каждый верующий и живущий именем Иисуса, удостоится вечной жизни, рядом с Троицей: Богом, Сыном и Святым Духом!.. Проклятье!!!»
Сатана ударил молнией в дно ущелья под обрывом и зияющая расселина расколола скалы и пахнущий серой, чёрный дым клубами поднялся над горами…
«Только теперь я понял смысл Божьего наказания за совращение Первочеловека! Через Спасителя, он, как и обещал тогда, предоставил людям возможность снова жить в Раю, но теперь уже не на Земле, а на небе!!!»
Сатана в гневе, широкими шагами ходил по пещере, волоча крылья по каменному щебню, в который превращалась монолитная скала, под его тяжёлыми шагами…
- Нет! Я ещё не побеждён!!!- рычал он и перья на крыльях вздыбились. - Я сделаю путь в небеса для этих жалких людишек, узкой тропкой, а вход в Рай - Калиткой, в которую, самый измождённый земными испытаниями последователь Иисуса Христа, будет протискиваться с большим трудом!
Остановившись, Сатана дунул на костёр и погасшие уже угли вспыхнули ярким пламенем. Он сел, мрачно уставился в костёр и забормотал: - Надо отдать Назарянину должное. Он победил меня!.. Победил меня слабостью! Силой меня невозможно победить! Я, конечно, не ожидал этого!
Ещё долго в пещере полыхал огонь. Дождь перестал, так же внезапно, как и начался. Сатана, обхватив колени мощными руками, сидел, всматриваясь в игру языков пламени и о чём-то напряженно думал. На его страшном, горделиво-мрачном лице, внезапно прорезалась ещё одна морщина. Глаза горели зелёным светом и руки то сжимались в кулаки, то разжимались…
На угольно чёрном небе проступили яркие звёзды. Подул ветер с Севера… Похолодало…
ЭПИЛОГ.
… Человек не может знать намерений Бога. Это гордыня. Действующая любовь – это вера в Отца нашего Всевышнего. Ибо, восхотев, родил Он людей словом истины, чтобы люди были некоторым зачатком Его созданий. И потому возлюбите ближнего, как самого себя. Поэтому молитесь за тех, кто гонит вас и притесняет, ибо такова любовь верующего в Бога. Господь наш, Иисус Христос, пожертвовав Собой, принял на себя все грехи человеческие, страдая, умер и воскрес и создал свою церковь на Земле и дал возможность людям, веруя и исповедуя Христовы заветы, воссоединиться с Ним, в Божественных чертогах и пребывать там вечно…
Иисус Христос – Сын Сущий, Слово, посланец Бога на Земле, олицетворение Славы Божественных истин, Свет во Тьме...
Это истинно так!!!
09. 2001. Лондон.
О рабстве в "христианской" Америке
Две страны – два народа.
…Недавно мы побывали на Восточном побережье Америки, в главных её городах: Нью Йорке, Вашингтоне и Бостоне. Первые и самые сильные впечатления – американцы работают много и напряжённо. И второе сильное впечатление – страна Америка, состоит будто из двух стран и двух народов.
В том же Нью Йорке, мы первую неделю жили в Гарлеме. И там я понял, что это только пропагандистский миф, что в Америке, люди, все граждане живут в этом «плавильном котле рас и наций», хорошо. Оказывается, здесь богатство сосуществует с реальной нищетой и это видно невооружённым глазом. И кажется, белый расизм и неравенство в отсутствии культурных навыков и традиций, обусловлены давними обычаями и историческими привычками.
Когда мы, на метро ехали в Гарлем, мне бросилась в глаза грязь и неуют тесных станций подземки, а дребезжащие на стыках вагоны, сделанные из металлических листов, напоминали большие консервные банки. В вагонах сидели в основном негры, усталые и часто дремлющие в ожидании своих остановок.
Мне вспомнилось лондонское уютное, чистое метро и я стал думать почему так происходит. А жена подсказала мне ответ на этот вопрос.
Дело в том, что в лондонском метро ездят на работу и с работу многие люди из среднего класса, в том числе служащие из разного рода правительственных учреждений. И они, естественно стараются сделать эти поездки удобными и не обременительными. А тут, похоже никто из муниципальных и государственных служащих в районе для «чёрных» не живёт и потому, никто не озаботится состоянием этого метро.
Нечто подобное происходит сегодня и в России, во многом потому, что младореформаторы, во времена русской Контрреволюции, взяли за образец социальное устройство не Западной Европы, а именно Америки… (Но об этом я уже много писал в своих статьях)
Уже позже, в штате Мейн, в «сельской Америке», наша знакомая объяснила нам, что слой среднего класса» в Америке очень тонок и не влиятелен. В основном население Америки разделено на «два народа». Есть тонкая прослойка богачей, которым принадлежат основные богатства и власть, и им прислуживают люди с высшим образованием, - «американские интеллигенты». А другая, большая часть населения страны – бедные, защитить права которых редко кто берётся. Это не выгодно материально, но ещё и опасно, потому что вас могут заподозрить в «большевизме», видя в таких защитниках прав пролетариев, сторонников революции.
Может быть поэтому, в Америке, просто нищих и голодающих намного больше, чем во всей Западной Европе. Об этом говорит публикуемая в самих Штатах, статистика.
Может быть поэтому же, среди двух с половиной миллионов заключенных, большинство составляют чёрные мужчины ещё молодого возраста. Наверное поэтому же белые полицейские только за последние годы застрелили на улицах более четырёхсот чёрных мужчин и женщин.
Получается так, что если ты чёрный – значит ты на подозрении и в тебя можно стрелять в самых необязательных случаях. Оправдания этому злодейству всегда найдутся!
Одной из страшных подробностей прошлой жизни в Америке, которая сказывается и сегодня, является чёрное рабство, а позже, угнетённое состояние рабочего класса, мало чем отличавшееся от рабства! (Кстати, читая историю рабства в Америке, я узнал, что в начале колонизации, существовало и белое рабство, когда должники, обязаны были отработать свою задолженность у богачей).
Сегодня, уже не в рабовладельческой, а в капиталистической Америке, чёрные люди и рабочие так же зависят от своих хозяев и владельцев собственности, как зависели чёрные рабы или рабочие на предприятиях Форда, от своих хозяев!
И вторая особенность Америки - все увлечены материальной стороной жизни. Но ведь Иисус Христос ещё говорил – «Не хлебом единым жив человек!» И он имел ввиду прежде всего свободу человека от физического, но главное от духовного рабства. А погоня за деньгами и сытой жизнью и есть самое страшное рабство. Из этого вырастают пороки жадности, насилия и эгоизма. И эта сторона жизни в Америке, намного хуже чем в Европе, в той же Англии. Здесь, на мой взгляд, вполне по Марксу, выстроен уже социализм с человеческим лицом! И это произошло не без влияния Великой Русской революции.
А в США – это влияние не столь ощутимо и потому, капитализм присутствует здесь в чистом виде. До сих пор!
Об этой особенности «цитадели мировой демократии» я буду писать в книге об Америке, первая часть которой уже опубликована в интернете и которая называется «Америка, глазами английского русского»
Вместо предисловия:
«…В 1857 г., по пресловутому делу Дреда Скоттаон (Верховный суд» постановил, что каждый американский гражданин имеет право взять с собой на любую территорию всякую признанную конституцией собственность. Конституция признает рабов собственностью и обязывает правительство Союза защищать эту собственность. Следовательно, на основании конституции владельцы могут принудить своих рабов к труду в территориях, и каждый отдельный рабовладелец может, таким образом, вводить рабство в свободных до сих пор территориях против воли большинства колонистов. Законодательные собрания территорий лишались права запрещать рабство, а на конгресс, наряду с правительством Союза, возлагалась обязанность защищать пионеров рабовладельческой системы.”
«Право пользоваться свободой - это одно из тех совершенных, наследственных и неотъемлемых прав, которые принадлежат всему роду человеческому и которых они (рабы) не могут быть лишены... Свобода слишком дорога сердцу человека, чтобы отказаться от нее ради любых земных соображений». С.Макдоуэлл Мур
Наши друзья, во время недавнего путешествия по Восточному побережью США, повезли нас в «музей рабства», расположенный неподалеку от Вашингтона Ди СИ - Округ Колумбия. (Вашингтонов в Америке много) А точнее – это было поместье, в котором до Гражданской войны, жили и работали чёрные рабы.
Дом владельцев поместья стоял на бугре, на солнцепёке и представлял из себя трёхэтажное здание вместительное, удобное и даже красивое.
Экскурсовод благожелательно объясняла нам, кто из фамилии построил этот дом и кто после, несколькими поколениями заселял этот дом. Как бы мимоходом, она заметила, что здесь, в поместье работало немного рабов, и что у Джорджа Вашингтона было около трёхсот рабов.
Ну, а я, вдруг подумал, что, как могло существовать рабство в среде американских христиан, в том числе и протестантов. Ведь, большинство американцев и по сию пору считают себя верующими, а многие представляются христианами.
«И как же тогда, с именем Иисуса Христа на устах, белые рабовладельцы-христиане, а других среди них тогда не было, оправдывали владение рабами: их покупку и продажу. Тут должен был быть какой- то аргумент, - думал я - который оправдывал бы такое нечестивое нехристианское владение человека другими человеками.
Ведь очевидно было даже в те времена, что африканцы – это тоже люди, только с другим цветом кожи и отставшие в социальном и материальном развитии»
Закончив осмотр дома, мы обошли бывшее поместье и я, уже вдалеке от «барского» дома, увидел помещение в котором жили рабы. Оно не имело стеклянных окон и и отверстия в стене просто закрывались деревянными ставнями.
Я попробовал представить жизнь этих несчастных и ночи, проводимые ими в этом доме и содрогнулся.
А потом, разматывая в голове логическую цепочку фактов, вспомнил, что и русские дворяне имели крепостных и тоже называли себя христианами.
«Как же так – думал я. Они, что не понимали, что Иисус Христос свое учение проповедовал прежде всего, чтобы сделать рабство недостойным занятием достойного человека!»
По приезду домой, я стал искать в интернете ответы на свои вопросы и вот какой материал я накопал:
«Даже такой известный демократ как Томас Джефферсон полагал, что черные люди не могут быть членами локкианского социального контракта, связывавшего вместе участников американской республики: "Права человека..., теоретически и идеально будучи правом каждого человеческого существа от рождения, на практике применялись в Соединенных Штатах только к белым: черные рабы исключались из рассмотрения, поскольку при допущении, что они тоже являются человеческими существами, они были еще и собственностью, и там, где права человека вступали в конфликт с правами собственности, собственность преобладала."
Обосновывая рабство, апологеты рабовладения, в их числе были и благочестивые батюшки, изобрели теорию неполноценности африканских негров:
«…Святые отцы проповедовали необходимость для рабов нести свой крест и безропотно повиноваться хозяевам. В колониальный период появляются различные варианты теории так называемого божественного предопределения рабства негров. Извращая текст Библии, расисты утверждали, что негры – прямые потомки Хама, Каина и прочих отрицательных персонажей Священного писания. В своей фантазии они доходили до того, что объявляли негром даже змея искусителя.»
Оправдывая рабовладение «святые отцы» стали изобретать разного рода богословские теории»
«К числу наиболее ранних и упорных мифов принадлежит миф о «проклятии Хама». Согласно ему, подчиненное положение афро-американского народа и система сегрегации отвечают божьей воле, нашедшей свое выражение в Библии. Фактически в ряду обоснований угнетения негров это не первый миф: поскольку само угнетение началось с работорговли и обращения негров в рабство и поскольку в результате этого африканец становится предметом собственности, самое раннее обоснование этого прибыльного промысла заключалось в отрицании существования у негров человеческих качеств…»
«Как подметил Алексис де Токвиль «В древности раба удерживали лишь оковы и смерть, южане же нашли способы сохранения своей власти, основанные на рассудке. Они, если можно так выразиться, одухотворили деспотизм и насилие. Древние лишь стремились помешать рабу освободиться от своих оков, а наши современники постарались лишить его стремления к свободе».
«Таким образом, и рабовладельцы, и священнослужители делали ставку не только на вооруженное подавление выступлений негров, но стремились и духовно и морально разоружить рабов. Служители культа проповедовали среди негров фатализм, покорность судьбе. Они стремились убедить негров в том, что для них нет и не может быть выхода из рабского состояния, что непокорные рабы будут преданы проклятию и попадут в ад. Только покорность, только терпение, выполнение заветов церкви обеспечат рабу возможность попасть в рай, где нет ни бедных, ни богатых, ни рабов, ни рабовладельцев…»
Вот такие цитаты, присутствуют в работах историков-профессионалов и даже в курсовых студентов, пишущих об истории Соединённых Штатов Америки. Из такой курсовой я и брал эти цитаты!
Все эти аргументы, напомнили мне нынешнее положение вещей, когда американцы и словом и оружием пытаются уверить всех, что потеря суверенитета – это благо для завоёванных оружием и пропагандой, современных государств, наций и народностей!!!
Когда плантаторам и их прислужникам не удалось уверить всех в благотворности рабства для самих рабов, тогда на помощь призвали «науку» и появились расистские теории оправдывающие главенство белого человека:
«…Среди расистских идеологов велись оживленные дебаты о том, была ли черная раса неполноценной по происхождению, в силу естественных причин, или же она стала таковой в результате длительной эволюции. Долгое время преобладала точка зрения, основывающаяся на Священном писании, что человечество, все его расы имели общее происхождение. Ее сторонники доказывали, что разделение на расы происходило постепенно под воздействием в первую очередь климатических и естественно-географических условий. Обретенные белой и черной расами биологические, психологические и иные различия объявлялись неискоренимыми…»
«…В 40-50-е годы распространяется и становится господствующей другая точка зрения, призванная обосновать разное происхождение человеческих рас. Ее наиболее известным выразителем стал Джошуа Нотт, антрополог из Нового Орлеана. Заявив, что ученый не может основывать свои суждения на Ветхом и Новом завете, Нотт объявил, что существуют более древние источники, доказывающие, что черная и белая расы были разделены изначально. К таким источникам он относил, в частности, древнеегипетские скульптуры, которые, по его убеждению, ясно свидетельствовали о наличии уже в тот период «белой и черной расы». Негры, по Нотту, принадлежали к самым варварским племенам земли, которые могли принести какую-то пользу цивилизации, только будучи обращенными в рабство. Антрополог-расист, любивший выступать в массовых аудиториях, стремился иллюстрировать свои доводы доступными примерами, особенно часто напоминая слушателям, что у негров не было даже собственного алфавита…»
«В 40-50-е годы XIX века возникает особая школа расистской антропологии. Одним из ее признанных лидеров был Самюэль Картрайт, председатель медицинской ассоциации штата Луизиана. Его заключения и наблюдения стали достоянием всей "новой" антропологической школы и влились в рабовладельческое мировоззрение.
Вещество, определяющее цвет кожи негров, утверждал Картрайт, содержится также в их мозгу, нервной системе, мышечной ткани. Оно детерминирует все поведение чернокожих, в том числе их специфические болезни, к которым Картрайт относил, в частности, "мошенничество" и "склонность к побегам".
Подобные "заключения" наводнили сочинения расистских авторов. В одном из романов, например, утверждения аболиционистов, что белый хозяин мог позволить себе ударом кулака сбить негра на землю и лишить его чувств, "опровергались" суждениями о том, что кожа и мышечная ткань негров обладают такими свойствами, что о них должен разбиться кулак любого белого…»
Оправдание рабства, зашло со временем очень далеко и расистскую теорию о превосходстве белых, развили до утверждения, что рабство является гарантом демократии
«,,,Апология социальных отношений, сложившихся в южных штатах, и острая критика капитализма на северо-востоке оставались ведущей темой рабовладельческой идеологии. Господство частной собственности, разделение людей на эксплуататоров и эксплуатируемых рассматривалось как естественное состояние человечества, фундаментальная первооснова любого общества. Речь шла о том, какая из двух существующих эксплуататорских форм - капиталистическая или рабовладельческая - была наилучшей. При их сравнении идеологи рабства потребовали поставить во главу угла социальный критерий: жизненные условия рабов и рабочих, а также капиталистов и плантаторов.
Многие защитники рабства, впитав идеи Кэлхуна, доказывали, что наемные рабочие, по сути, те же рабы, но только находящиеся в гораздо худших жизненных условиях. При этом приводились такие аргументы: в отличие от черных рабов белые рабочие не имеют гарантированных источников существования, вынуждены наниматься под угрозой безработицы даже за "голодную" заработную плату; в случае болезни, инвалидности и по наступлении старости все они остаются совершенно без средств существования, в то время как черные рабы, их жены и близкие с момента рождения до смерти надежно защищены отеческой опекой хозяев. Указывалось также, что среди рабов, в отличие от наемных рабочих, нет бездомных, нищих, бродяг.
Особое внимание уделялось сравнению черных рабов и свободных негров, при этом умело препарированная статистика призвана была доказать, что «свободные негры гораздо чаще совершают преступления, что в массе своей они бездомны, предпочитают, будучи поражены ленью, слоняться без работы, короче говоря, деградируют сами и усугубляют социальные проблемы общества в целом»
«…Профессор политэкономии из Виргинии Т. Дью настойчиво писал, что, с одной стороны, только черное рабство может гарантировать демократические права белого населения в целом. Ликвидация рабства, согласно его логике, приводит неизбежно к тому, что работу черных невольников должна выполнять часть белого населения. Эта часть оказывается в таком униженном положении, что воспринимает хозяев в качестве антагонистов и пытается оттеснить их от власти. Именно такая ситуация, доказывал Дью, складывалась в северных штатах. С другой стороны, в южных штатах выполнение самой трудной работы черными невольниками автоматически повышало социальный статус и чувство достоинства низших слоев белого населения, формировало в их сознании убеждение, что относительно рабов они и белые богачи составляют единое целое - правящий класс. Только благодаря черному рабству, настаивал он, политические права и свободы могли быть распространены на все белое население и, следовательно, утвердить подлинно демократическое правление. Демократия и республика, заключал Дью, располагают шансом сохраниться только в рабовладельческом обществе, причём, если белая раса хочет иметь их в качестве общего достояния, она заинтересована в увековечении чёрной расы…»
Мне кажется, что Гитлер и его приспешники создавая теорию избранности «белокурых бестий», во многом опирались на софистику подобных теорий и доказательств изначального неравенства, существующего в человеческом обществе.
Осуществление этой нацистской теории на практике, стоило человечеству более пятидесяти миллионов жизней. И если бы не подвиг советских людей – интернационалистов, во времена страшной великой битвы за свободу и достоинство человека, то вполне возможно, что даже сегодня на земле тут и там слышались выкрики «Хайль Фюрер».
Совсем не удивительно, что американские «демократы», и их приспешники в Европе из числа стран союзников немецких нацистов, сегодня ставят на одну доску Гитлера и Сталина! Ведь надо как –то оправдаться и уверить всех, что не американское рабство и теории его оправдывающие, а советский социализм, были причиной разного рода расистских и нацистских теорий в Европе!
Эти циничные сравнения, вопреки историческим фактам, пытаются обелить идеологов нового социального неравенства-рабства и вместе облить грязью своих противников, коммунистов – интернационалистов!
Сегодняшние теории о «золотом миллиарде» передовых стран и остальных, предназначенных для служения этим «избранным», во многом являются перепевами тех сектантских и нацистки-расистских теорий, которые существовали несколько столетий в Америке и Европе. Сегодня, идеологи современного капитализма, пытаются стереть эти тёмные пятна из истории своих стран, обвиняя во всех грехах «коллективистов и большевиков» совершивший Великую Октябрьскую революцию в России, направленную против рабства во всех его разнообразных формах и видах. Именно поэтому главной идеей Русской Революции был Интернационализм угнетённых. Именно поэтому, разного рода защитники рабства, обрушились на идеи интернационализма и уже после Второй мировой войны, объединились под знамёнами антикоммунизма и антисоветизма.
…Что касается самой России, в которой и произошла эта Великая Революция, повлиявшая на историю всего мира, то она, как и Америка долгие века была христианской страной в которой рабство существовало в форме крепостничества и где церковники, тоже оправдывали его существование, изобретая разного рода мифы и теории о извечности такого рабства!!!
Но об этом в следующей статье…
Обожение человека, как цель эволюции.
Размышления о будущем.
ЭПИГРАФ 1: «Зло — это недостаток добра...» Святой Августин
ЭПИГРАФ 2: «В социальной истории можно сравнивать множество объективных показателей — например среднюю продолжительность жизни, количество населения и проч.
Можно даже доказать, что эмоциональная жизнь более сложного общества богаче и
разнообразнее.
Но психологами накоплены данные, демонстрирующие поразительное
обстоятельство: долгосрочный баланс положительных и отрицательных эмоций слабо зависит от внешних условий. Поэтому, надежда на то, что социальные изменения
способны, сами по себе, сделать людей более (или менее) счастливыми, заведомо иллюзорна. Обратившись же к субъективным оценкам, полученным через опросы, мы и вовсе запутаем дело, поскольку актуальная удовлетворенность решающим образом зависит от динамики потребностей и ожиданий, а обыденные представления о прошлом подвержены разрушительной аберрации...»
А. Назаретян: «Векторы социальной эволюции»
…Сразу вспомнилась марксистская схема развития человеческого общества из школьных учебников: «Первобытное стадо — рабовладельческий строй — феодализм — капитализм — социализм — коммунизм...»
Думаю, что в общих чертах, и сегодня, можно таким образом обрисовать прошлое, настоящее и будущее человечества.
Оттого, что последнюю формацию в СССР так и не удалось построить, ничего не изменило в общей схеме развития человечества.
Если учитывать, что в Западной Европе и в США во многом уже построен «социализм с человеческим лицом» по-прежнему называющийся капитализмом, то становится очевидным подмена, частными научными взглядами критиков коммунизма, общей теории развития человечества.
А попытка высокую степень физиологического довольства, - к чему стремиться сегодняшнее общество потребления - сделать счастьем и главной целью развития человечества, просто не выдерживает критики с позиций «человека разумного». Может быть с позиции «логики свиней» это и так, но в таком случае мы забываем неоспоримый факт, что человек не свинья, а существо духовное. Почему он и встал во главе эволюции и чем дальше, тем больше становится похож на божество, из совсем ещё недавних по происхождению, мифов и легенд.
Чем действительно сегодняшний космонавт или физик-ядерщик, отличается от Зевса-Громовержца греческих мифов!?
С другой стороны, сегодня, социальные формации описанные в теории Маркса, в чистом виде уже нельзя найти. Капитализм в некоторых странах, стал больше похож на социализм, а феодализм в форме клановости, в той или иной мере присутствует во всех социальных системах.
О чём это может говорить?
Прежде всего о том, что социальный прогресс существует и что, тем не менее, вполне возможны варианты развития событий, особенно в долгосрочной перспективе, которые приводят ко «вторичному одичанию» и забвению баланса инеревсов, некогда достигнутого в социальной области. Иначе говоря, прогресс не представляется нам прямой линией или процессами только возрастания свободы, справедливости и братства.
В качестве примера, можно указать на «забывание» достигнутого и впадение в историческую «дикость» в средневековой Европе, во времена после крушения Римской империи. Да и недавний пример разрушения Союза и превращения России в страну, где воссоздаётся «первоначальный капитализм», о многом говорит...
И ещё, это показывает, что нет каких-то чистых моделей теоретически предсказанных и осуществлённых на практике
Сегодня, в мире сосуществуют множество социальных формаций, начиная с рабовладения и кончая странами с коммунистической идеологией. И поражение «советского социализма», вовсе не означает забвения идей свободы, равенства и братства, провозглашённых ещё Иисусом Христом в Новом Завете, а потом распропагандированных Карлом Марксом и Лениным .
Просто подтверждается тезис, что развитие общества процесс, в котором несколько векторов развития часто сочетаются двигаясь по сути в одном направлении реализации идей прогресса человечества...
Теория избыточности биологических видов в процессе земной эволюции, в определённом смысле связана с теорией избыточности социальных типов и формаций человеческих сообществ. Сегодня, наряду с капитализмом, на земле сосуществуют и социализм, и феодализм, и рабовладение, и даже «первобытное стадо». Уже не говоря о разного рода «помесях» тех или иных социальных систем.
Почему и для чего это надо? Почему это является реальностью в сегодняшней человеческой истории?!
Видимо, его величество «Случай» управляет нашим будущим и даёт человечеству шанс выжить, при необходимости приноравливаться к экстремальным, а может быть и катастрофальным обстоятельствам, возможным в будущей земной истории, как социальной, так и природной.
Удивительный случай проявления такого управления, произошёл, совсем недавно по историческим меркам - в 19-ом веке. История создала германский фашизм и его фюрера — Адольфа Гитлера, а параллельно — Советский Союз с Иосифом Сталиным во главе.
В первом случае, история, словно пробуя, что получится, создала реальную угрозу человечеству, но позаботилась и о том, чтобы создать силу, которая эту угрозу нейтрализовала и уничтожила...
Само стремление человечества в космос, доказывает возможность некоей целевой установки, направленной на выживание человечества в случае угрозы самоуничтожения или космической природной катастрофы на Земле. Но вполне возможно, что всё во вселенной делается для воссоединения человечества с «точкой Омега», олицетворяющей в себе божественное творческое начало. Об этом, глубоко и проникновенно говорил антрополог и богослов Тейяр де Шарден в своей книге - «Феномен человека».
Развитие человечества в сторону обожения, чем далее тем более очевидно. Людоедство и первобытное рабство остались далеко позади в истории «человека мыслящего» и сегодня, вполне реален выход человека в глубокий космос.
Такое стало возможным благодаря прогрессу, как технически-материальному, так и духовно-интеллектуальному. Количество скептиков, отрицающих стремление и возможность попадания человечества в чудесное, но неизведанное будущее, только подчёркивают актуальность идеи теозиса-обожения.
Глобализация мира, особенно заметная в последние десятилетия показывает и доказывает нам, что идеи сосуществования, сострадания и объединения, подготовлены не только религиозными установлениями на взаимопомощь и любовные отношения между людьми, но и многими достижениями науки и промышленности.
Я имею ввиду прорыв в космос, создание мобильной связи и возникновение компьютерной цивилизации, которые невозможны были бы без сотрудничества стран и учёных всего мира...
И здесь надо вспомнить то, чему учил своих последователей Иисус из Назарета, позже названный Христом. Он говорил, что Бог — это любовь и призывал отказаться от права силы и предложил простую формулу достижения единения с Богом — непротивлением злу, насилием.
Он говорил: «Возлюби ближнего, как самого себя...». А в другом месте: «Если ударили по левой щеке — подставь правую...»
И ещё Он говорил: «Любите врагов ваших и благодетельствуйте тем, кто вас гонит...» Иначе говоря, Иисус из Назарета призывал людей не воевать, а сотрудничать, не ненавидеть, а любить...
Уже тогда, две тысячи лет назад Иисус Христос предвидел кризисы несоответствия развития технологий и уровня человеческих отношений и призывал, готовясь к встрече с Богом - воссоединение с «точкой Омега - отказаться от любого насилия, в пользу любви и сострадания...
По тем временам, это была немыслимая идея и потому, его предали и казнили как революционера, представители той идеологии, в которой следовало жить по законам биологического мира: «Око за око и зуб за зуб...»
Но именно Христова идеология любви и взаимопомощи, нашла своих адептов в среде «униженных и оскорблённых», и казавшаяся такой нелепой и нежизнеспособной идея всеобщей любви, в те времена господства голой силы, со временем стала мировой религией...
Более того и «Царствие небесное» сегодня, мы можем воспринимать как прообраз будущего, о котором и говорил Спаситель, проповедуя своим ученикам «Новый Завет» отрицающий «закон силы», как исчерпавшую себя идеологию Древнего Мира...
Тем самым, Иисус из Назарета посеял семена христианства, которые вызревали в человеческом сообществе, а сегодня становятся идеологией уже обозримого будущего, идеологией очередного этапа развития человечества уже не только в условиях Земли-матери, но во всей Вселенной...
… Недавно, в интернете я посмотрел видеоматериал, в котором с удивительной ясностью и логикой доказывается, что символы и ритуалы христианства, это продолжение и развитие символики знаков Зодиака, а Иисус из Назарета, наследует черты Бога Солнца, животворящего и вечного.
Но для меня, как впрочем и для миллионов верующих христиан, буддистов, мусульман и представителей других конфессий, не важно насколько первичны символы и ритуалы в религиозных культах, откуда они пошли, и где впервые появились. Для меня важно само существование религий, которые и помогли духовной эволюции человечества достичь таких высот жизни.
С древнейших времён религия помогала человеку реализовать свою социальную природу и жить сообществами, в которых прививала, законы и табу общежития, освящённые авторитетом Бога или Богов.
Эти законы и традиции, внедрялись в сознание многих и многих поколений, накапливая интеллектуальную базу человечества, которую сегодня называют ноосферой.
Ритуалы в религиях служат инструментом воспитания человека и человечества, являются переносчиком знаний и инструментом эволюции - их значение в развитии человеческого духа трудно переоценить.
«Религиозные предрассудки» - так называют религиозную символику, догматы и ритуалы современные атеисты — по сию пору служат объединению человеческих сообществ и внедрению культуры общения и сотрудничества, через веру, а не через насилие.
Другой вопрос, что в плоско понятом православии, (как впрочем во всех мировых религиях) догматы и предания затмевают суть и смысл учения Иисуса Христа. И восстановление этого учения в незамутнённом виде – задача сегодняшних религиозных реформаторов!
Человеческий язык - одно из самых грандиозных достижений земной эволюции и прежде всего эволюции человеческого духа, позволил наши мысли и догадки оформить в некую информационную систему, становящаяся сегодня материальной базой, позволяющей человечеству вырваться в просторы космоса и открывает грандиозные цели и перспективы, для дальнейшего развития человечества на планете Земля...
В то же время, недавняя история, показала нам, что сообщества и государства, исповедующие атеизм, очень быстро деградируют в социальном плане. Тому примером может послужить развал Советского Союза, где атеизм и антирелигиозная пропаганда, разрушили социальные связи и преемственность не только культуры, но прежде всего нравственности, то что русские люди называют совестью и честью.
Общество, задуманное и строившееся как воплощение идеи всеобщего братства человечества, превратилось в последние десятилетия существования СССР в атомизированное сообщество эгоистов и социальных люмпенов, во главе с парт номенклатурой.
И такая моральная и нравственная деградация, грозит не только разрушением традиционных общественных структур, но и впадением в первоначальную дикость, победой инстинкта разрушения и смерти.
Вспоминается теория Фрейда о сосуществовании на пространствах человеческой жизни постоянной борьбы инстинкта созидания и жизни, с инстинктом разрушения и смерти.
Сегодняшняя атеизации жизни, вытеснение из человеческих сообществ идей светлого будущего, подмену высоких целей сиюминутным самодовольством биологического инстинкта, может привести человека к физической деградации, когда геи и лесбиянки постепенно станут не болезненным исключением из общих форм земной жизни, а правилом, благодаря которому, вымрет «человек мыслящий».
Инстинкт удовольствий постепенно занимает всё большее пространство в нашей социальной жизни, а это опасно для выживания и развития рода человеческого.
Фрейд говорил ещё, что человеческая культура, есть продукт репрессивных и стрессовых состояний и она развивалась под постоянным давлением неблагоприятной природной среды и необходимости выживать в этом жестоком и беспощадном мире. Во многом, религиозные табу, законы ограничивающие индивидуальный произвол, удерживали человечество от впадения в первоначальную дикость и самоубийственное следование инстинкту удовольствия.
Стоило забыть об этом или позволить себе почивать на «лаврах» и социальная структура, некогда великих и сильных империй, разрушалась и падала в прах сластолюбия и изнеженности, раздавленная силой варварского энтузиазма и нового религиозного самоотречения...
Духовная эволюция, достигает наибольшего напряжения, в моменты неустроенности и сильных страданий-переживаний, когда тот или иной развитый до уровня мыслящей материи биологический вид, делает неимоверные усилия, чтобы избавиться от физического или психологического стресса, и в конце концов находит в себе энергию преодоления полосы неудач, социальной нестабильности или природных катастроф.
Именно эта направленность на устранение дисбаланса и заставляет искать и находить цели и средства необходимые для развития вида.
Это касается и человечества.
Нечто подобное происходит и сегодня, то есть уже в новейшие времена...
Древний Рим рухнул, стоило римлянам уверовать в свою непобедимость и непогрешимость. Византия пала утратив способности и волю сопротивляться нашествию мусульман.
Английская империя, перешла в разряд «многих» стран, стоило англичанам поверить, что они во все времена будут великими. СССР рухнул, когда к власти в стране пришли партийные номенклатурщики уверяющие всех и себя, что социализм — это вечное и нерушимое состояние, что он уже построен в СССР.
Они перекрыли все каналы критики и самокритики своей власти и в итоге, казавшийся вечным Союз рухнул, легко и трагически внезапно...
Свободные дискуссии, как в науке, так и политике позволяют человеческому обществу использовать весь потенциал человеческой мысли и духа и тем самым, не останавливаться в движении к обожению, которое и является тем процессом, который позволит человечеству достичь, ныне не представимых высот в своём развитии!
Сегодня, я думаю, именно свобода слова и свобода печати, спасает человеческое сообщество, от загнивания и падения в безмозглую диктатуру силы денег...
Ещё одна цитата из статьи Назаретяна:
«Сначала выделим те линии последовательных изменений, которые эмпирически
прослеживаются на протяжении социальной истории и предыстории и при необходимости, могут быть выражены количественно:
- Рост технологической мощи. Если мускульная сила гоминида, по крайней мере со
времени питекантропов оставалась, судя по всему в пределах одного порядка, то
способность концентрировать и целенаправленно использовать энергию увеличилась
(от каменного топора до ядерной боеголовки) на 12-13 порядков.
- Демографический рост. Несмотря на усиливавшуюся мощь орудий, в том числе (и
даже, прежде всего) боевых, и периодически обострявшиеся антропогенные кризисы, в долгосрочном плане население Земли умножалось. Сегодня численность людей превышает численность диких животных, сравнимых с человеком по размерам тела и по типу питания, на пять порядков (в 100 тыс. раз!).
- Интеллектуальный рост. Архантропы, научившиеся веками поддерживать огонь и
производить стандартизированные орудия по заданному образцу, обладали заведомо
более развитыми психическими функциями (мышлением, памятью, вниманием, волей),
чем хабилисы, пользовавшиеся простыми отщепами. Так же очевидно превосходство палеоантропов над архантропами при сравнении продуктов культуры Мустье, ("палеолитическая индустрия", индивидуальные захоронения и т.д.) с продуктами шельской и ашельской культур.
Считается, что нейрофизиологические структуры мозга неоантропов за последние
35—40 тыс. лет не претерпели существенных изменений. Тем не менее с развитием и
сменой типов культуры увеличивался информационный объем социального и индивидуального интеллекта. Например, неолитическому земледельцу и скотоводу требовался значительно более масштабный охват причинно-следственных связей, диапазон
прогнозирования событий и планирования действий, чем его предку - охотнику и собирателю...
Исследования же по информатике, исторической психологии и лингвистике показывают, с каким трудом давалось людям овладение интеллектуальными техниками, логическими процедурами и моделями (чтение, письмо, счет, приемы аргументации, знания о мире и проч.), которые представляются нашему современнику элементарными.
Благодаря специфическим механизмам свертывания информации и"вторичного упрощения", иерархизации языковых и смысловых структур накапливавшийся поколениями опыт обеспечивал увеличивающуюся емкость информационных блоков, когнитивную сложность и эффективность интеллектуальной работы. Тем самым возрастали временная и смысловая глубина коллективной памяти и устойчивость духовной культуры в динамически меняющемся мире.
- Рост организационной сложности. Стадо ранних гоминид, племя верхнего палеолита, племенной союз неолита, город-государство древности и так далее до зачатков мирового сообщества - вехи на том пути, который Ф. Хайек назвал расширяющимся порядком человеческого сотрудничества. С усложнением социальных структур (которое, как и интеллектуальный рост, сопряжено с фазами "вторичного упрощения" — когда совокупное повышение сложности обеспечивается унификацией несущих подструктур) увеличивались масштаб группового самоопределения, количество формальных и неформальных связей, богатство ролевого репертуара, разнообразие деятельностей, образов мира и прочих индивидуальных особенностей.
Скептик без труда укажет на негативные последствия исторических изменений по
технологическому, демографическому и даже интеллектуальному (информационному) и
организационному векторам. Не вдаваясь в пустую полемику о том, перекрывается ли
негатив позитивом, еще раз подчеркну, что векторы выделены не по параметру
"лучше-хуже", а по параметру "больше-меньше". Сама по себе констатация векторности способна служить аргументом в пользу единства человеческой истории, но не дает оснований для оценочных суждений. Некоторый повод для таких суждений мы получим, выделив еще один, пятый вектор исторической эволюции, который, однако, менее очевиден и поэтому, в отличие от предыдущих, не может быть представлен просто как эмпирическое обобщение. Что же позволило семейству гоминид, нарушивших сотни тысяч лет назад естественный баланс агрессии и торможения, сохраниться до наших дней?
Исследуя этот вопрос методом исторических и историко-психологических сопоставлений, ученые обнаружили характерные корреляции между технологическим потенциалом общества и качеством выработанных культурой механизмов саморегулирования, а также факты катастрофического развития событий в случаях, когда указанная корреляция нарушается.
В итоге удалось сформулировать общеисторическую зависимость, названную законом техно - г у м а н и т а р н о г о б а л а н с а: чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные механизмы сдерживания агрессии необходимы для сохранения общества.
На многообразном материале конкретной истории от палеолита до наших дней
прослеживаются прежде всего негативные проявления этой зависимости, связывающей три параметра - технологический потенциал, качество культурных регуляторов и
жизнеспособность социума.
При всей уникальности ситуаций конкретной истории вырисовалась обобщенная причинная схема обострения антропогенных кризисов.
Диспропорция в развитии инструментального и гуманитарного интеллекта влечет за
собой всплеск экологической и геополитической экспансии. Последняя обеспечивается
специфической психологией экстенсивного роста - ощущением всемогущества и безнаказанности, представлением о мире как неисчерпаемом вместилище ресурсов. Увеличиваются население, социальные и индивидуальные потребности, которые равно или
поздно сталкиваются с ограниченными возможностями их удовлетворения. Возникающие фрустрации усиливают взаимную агрессивность, социальные беспорядки разрывают организационные связи. Подорвав природные и (или) политические основы существования, общество становится жертвой собственного декомпенсированного могущества...»
…На мой взгляд, эта длинная цитата, даёт нам реальное представление о тех этапах, которое прошло и проходит человечество в своём движении в будущее.
Я полностью разделяю мнение учёных-оптимистов, которые утверждают, что рождение человечества и его развитие, движется «снизу вверх», - от первобытной дикости к обожению человека и реализации его безграничных творческих возможностей.
Приведу ещё одну длинную цитату из интересной и глубокой работы А. Назаретяна, которая избавляет меня от формулирования уже известных констатаций:
«Описано несколько переломных эпизодов общечеловеческой истории,
когда передовые культуры, справившись с глобальными по своему эволюционному
значению антропогенными кризисами, прорывались в новые исторические эпохи. Да-
лее пунктирно обозначу эти эпизоды.
1. Первичное формирование в нижнем палеолите над инстинктивных протокультурных регуляторов, ограничивших внутри стадную агрессию за счет переноса ее (агрессии) на "чужаков". Тем самым было обеспечено дальнейшее существование гоминид и их развитие путем грегарного отбора (от греч. gregus - стадо) в условиях, когда искусственные средства нападения заметно превзошли естественные средства защиты при одновременном ослаблении природных инстинктов.
2. Неолитическая революция (X-VIII тыс. до н.э.) - переход от высоко затратного
присваивающего (охота, собирательство) к производящему хозяйству (земледелие,
скотоводство), сопровождавшийся сменой нормативного геноцида и людоедства зачаточными формами коллективной эксплуатации со своеобразным симбиозом сельскохозяйственных и "воинственных" племен. Глубокая комплексная перестройка стала
ответом на кризис верхнего палеолита, предельно обострившийся из-за небывалого развития охотничьих технологий, которое привело к истреблению популяций и целых видов животных и ужесточению межплеменной конкуренции.
В процессе верхнепалеолитического кризиса, предшествовавший ему демографический рост
сменился резким сокращением населения (по некоторым данным, в 8-10 раз), и
лишь с освоением сельскохозяйственных приемов население вновь стало быстро
расти.
3. "Городская революция" (V-Ш тыс. до н.э.) - образование крупных человеческих
агломераций, строительство ирригационных каналов, появление письменности и пер-
вых документальных правовых регламентаций, способствовавших сосуществованию
при высокой концентрации и совместной деятельности больших коллективов.
Последовала за распространением бронзовых орудий, очередным демографическим
взрывом и обострением конкуренции за плодородные земли.
4. "Революция осевого времени" (середина I тыс. до н.э.): в передовых, но еще
слабо связанных между собой обществах почти одновременно появились мыслители,
политики и полководцы нового типа - Заратуштра, иудейские пророки, Сократ, Будда,
Конфуций, Кир, Ашока, Сунь-цзы и др., преобразовавшие до неузнаваемости облик
человеческой культуры. В ту эпоху авторитарное мифологическое мышление впервые
стало вытесняться мышлением личностным, оформились общие представления о добре
и зле, о личности как суверенном носителе морального выбора, сформировалась
высшая инстанция индивидуального самоконтроля - совесть как альтернатива
безраздельно доминировавшей прежде богобоязни. Изменились цели и методы ведения
войны: количество жертв перестало служить мерилом боевого мастерства и предметом
похвальбы, примитивное насилие и террор частично уступали место приемам
агентурной разведки и "политической демагогии"...
Осевому времени предшествовало вытеснение дорогостоящего, тяжелого (подвластного лишь физически очень сильному мужчине) и хрупкого бронзового оружия более дешевым, легким и прочным железным, что позволило заменить профессиональные армии своего рода народными ополчениями. В результате войны сделались чрезвычайно кровопролитными, а это при сохранении прежних ценностей и норм грозило крахом наиболее развитых обществ. Таким образом, духовная революция осевого времени также стала ответом культуры на опасный разрыв между новообретенной технологической мощью и качеством выработанных предыдущим историческим опытом механизмов самоограничения.
(Указанные стадии, хотя и с хронологическим отставанием, успели пройти также
изолированно развивавшиеся культуры Америки. Имеются свидетельства того, что
появление европейских завоевателей застало передовые общества обоих американских континентов в состоянии глубокого кризиса и в преддверии духовной революции, аналогичной осевому времени. Аборигены же другого изолированно развивавшегося континента - Австралии сохранили образ жизни, культуру и психологию палеолита, так и не дожив до верхнепалеолитического кризиса, неолитической революции и т.д.)
5. Промышленная революция, сопровождавшаяся развитием и распространением
идей гуманизма, равенства, демократии, международного и индивидуального права,
становлением ценностного отношения к феноменам войны и мира.
Экологическим основанием промышленной революции стало внедрение "щадящих"
технологий производства с более высокой удельной продуктивностью. Ей предшествовал затяжной кризис сельскохозяйственной культуры в Западной и Восточной Европе (XII-XVII века) с бесконтрольным экстенсивным ростом, разрушением экосистем, массовыми смертоносными эпидемиями. Развитие сельскохозяйственных технологий обернулось очередным эволюционным тупиком, как задолго до того - развитие охотничьих технологий.
В свою очередь становление промышленного производства, повысив энергетическую мощь человеческого усилия, дало новый импульс демографическому росту, экологическим, идеологическим и геополитическим амбициям. Как и прежде в подобных случаях, разрешение одного кризиса стало началом дороги к следующему...
6. Сегодня цивилизация нашей планеты переживает очередной глобальный кризис,
обстоятельства которого принципиально описываются схемой техно-гуманитарного
дисбаланса: интеллект достиг такого операционального могущества, что выработанные в предыдущем историческом опыте средства сдерживания, перестали отвечать новым требованиям; носитель разума опять сделался смертельно опасен для самого себя.
Огромные операциональные возможности поставили современного человека перед
историческими задачами, не имеющими прецедентов по своей грандиозности. Среди
них - кардинальное устранение политического насилия (прежде культуры выполняли
сравнительно более простую задачу упорядочения насилия), целенаправленное
вторжение в самые интимные основы бытия (контроль над воспроизводством, генная
инженерия и т.д.). В этих условиях традиционные формы морали, почти всегда строящие групповую солидарность на размежевании (они - мы), часто становятся неадекватными, а потому контр продуктивными...»
…Странно, что в схему уважаемого автора не вошло ещё одно имя, которое и спасло человечество в период очередного кризиса человеческой цивилизации. Это имя - Иисус Христос, который оставил нам «Новый Завет» и по которому, стараясь, насколько это возможно, следовать Его заветам, жили и живут христианские страны Старого и Нового света.
Но такая странность присутствует в большинстве научных теорий, объясняющих историю эволюцию человечества только материальными причинами.
Однако не только я уверен, что одним из важнейших факторов развития человека и выхода из животной среды, являлась религия, то есть связь человечества с чем более высоким, чем сам человек – то есть с Богом, пусть понимаемым как всеобъемлющий символ Добра!
Именно социальная революция, помимо технических революций, связанная прежде всего с именем Иисуса из Назарета и позволила постепенно изменить мир и отношения между людьми. А вместе с людьми, менялись и экономические формации, приведя нас к новым, божественным возможностям, открытым человеческим разумом за прошедшие две тысячи лет существования христианства.
Сегодня, во многих развитых странах, христианство помимо собственно христианской церкви, является сутью национальной культуры.
Иначе говоря, христианство как религия, растворилось в народной культуре и при внешней секуляризации, внутренне именно принципы Нового Завета, стали теми базисными принципами культуры, которые и позволяют этим народам двигаться вперёд, решая множество проблем, возникающих в процессе неравномерного несбалансированного развития технологий и социальных отношений.
И тем не менее, становится очевидным, что капитализм, как социальная система отношений между людьми и управления человеческими сообществами, исчерпывает себя.
На мой взгляд, сегодняшнее отставание социального развития общества, от всё ускоряющегося прорыва в будущее технологий, прежде всего информационных, является и главной причиной глобального кризиса, который охватил сегодня весь мир. Пока он носит характер финансового кризиса, но в его основании лежат нерешённые вопросы человеческих взаимоотношений, несбалансированность распределения доходов и попытки «элит», уверить всех, что они имеют право не только на привилегии, но и на эксплуатацию человека массовидного...
Но, как уже не один раз бывало в истории человечества, люди смогут решить и разобраться и в этом клубке противоречий, и через осознание необходимости преодоления социального и национального неравенства, прийти к такому состоянию общества, в котором достижения науки и техники будут использоваться во благо всего человечества, во благо всех людей живущих и тех, кто будет жить в будущем!
Подлинное христианство — это учение интернациональное. Иисус Христос говорил, что среди верующих, нет «ни эллина, ни иудея...». Это можно понимать, как призыв к стиранию не только национальных, но и государственных границ.
Надо пояснить, что подлинное христианство, это не только догматы и ритуалы, которые были введены в обиход церковной жизни, намного позже времени жизни, проповеди Нового завета и трагической смерти Иисуса из Назарета.
Христианство - это прежде всего нравственная система, которая определяет отношения не только человека к человеку, но и сожительство верующих в сообществах от семьи до наций, государств и объединений государств, прежде всего таких, как Организация Объединённых Наций.
За последние столетия, в реальной жизни мы наблюдаем постепенную секуляризацию жизни, церковь утрачивает свои функциональные позиции. Но исповедовать христианство как систему нравственных ценностей, начинают уже не только агностики, но даже и атеисты, и именно христианство и становится тем руководством, которое помогает и поможет объединять в сотрудничестве, в синергии, миллионы и миллиарды людей во всем мире!
Решение глобальных экономических и социальных проблем - это процесс и потому, правильно поставленная и сформулированная цель движения в будущее, во многом предопределит результат социальной эволюции. Любые попытки разделения общества на «аристократию и плебс», «на элиты и безличную массу» приведут к очередной социальной катастрофе.
Со времён Великой Французской революции, цель общественных преобразований сформулирована в триединую задачу достижения свободы, равенства и братства. И сегодня, эта великая цель стоит во главе всех устремлений человечества, которое движется в сторону будущего, пока ещё почти вслепую, инстинктивно.
Сегодня, перед всеми народами земли стоит задача осознания и превращения этой цели, в цель сознательную и всеобщую. Необходимо, уже сегодня выдвинуть новый лозунг, который можно сформулировать и так: «Народы всего мира — объединяйтесь!».
Такой лозунг поможет преодолеть множество вызовов поставленных перед нами сегодняшней технологической и экологической революциями...
В качестве эпилога, очередная цитата из статьи Назаретяна «Векторы социальной эволюции»:
«...Специальными расчётами установлено, что даже среди таких сильных хищников, как львы (а также гиены, лангуры и др.), количество
убийств на единицу популяции превосходит количество таковых среди современных
людей. И это при наличии инстинктивного запрета, при сравнительно невысокой
концентрации (концентрация и у животных, и у людей усиливает агрессивность),
наконец, при несравнимых "инструментальных" возможностях: острым клыкам одного
льва противостоит прочная шкура и грива другого, тогда как для убийства человека
человеком достаточно удара тяжелым предметом, а в распоряжении людей неизмеримо более разрушительное оружие.
Что же позволило семейству гоминид, нарушивших сотни тысяч лет назад естественный баланс агрессии и торможения, сохраниться до наших дней?
Исследуя этот вопрос методом исторических и историко-психологических сопоставлений, ученые обнаружили характерные корреляции между технологическим потенциалом общества и качеством выработанных культурой механизмов саморегулирования, а также факты катастрофического развития событий в случаях, когда указанная корреляция нарушается. В итоге удалось сформулировать общеисторическую зависимость, названную законом техно-гуманитарного баланса: чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные механизмы сдерживания агрессии необходимы для сохранения общества...»
Ноябрь 2012 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Бог страдающий
Эпиграф: «Конечно, Христос больше евангельского текста. Но, мне кажется, через евангельский текст Христос передаёт нам о Себе, всё то, что нам позволяет с Ним встретиться. Я хочу сказать, что Евангелие не исчерпывает Христа: Евангелие не может исчерпать ни глубин человеческих, ни глубин Божиих, но оно нам даёт возможность погрузиться в эти глубины. Евангелие — слово Христово».
Антоний Сурожский. «О свободе»
…В православном соборе, куда я хожу на службы, стоит изображение Христа - распятого. Фигура Спасителя, сделана из фанеры и вырезана по контуру, а потом раскрашена.
И крест, и фигура Христа, выглядят натурально и трагично и печальную картину дополняет лампадка день и ночь тлеющая в районе сердца.
Когда я впервые попал в этот храм, то именно фигура страдающего Богочеловека, наиболее сильно воздействовала на мои чувства...
Но прошло время и моя скорбь, постепенно затемнялась привычкой и сегодня, я редко бываю в том углу собора, а если прохожу мимо, то сердце уже не сжимается от внутренней боли сопереживания. Умом, я понимаю, что изображение Спасителя всё то же и стоит всё там же, но первые впечатления постепенно стёрлись и осталась привычка креститься, почти механически...
А ведь если вдуматься, то именно эта фигура и является сущностью христианства!
Пожалуй нигде и никогда не было мировой религии, которая строилась бы на сопереживании тому страданию и унижению, на которые пошёл Великий Бог, воплотившийся в человека - «плотника — сына плотника», - чтобы защитить человечество от всесилия зла.
Мир во все времена был переполнен злом и человеческими страданиями. Но нужно было появиться Иисусу Мессии, чтобы люди могли наглядно ощутить и осудить равнодушие прежних богов и лицемерие тех, кто творит это вселенское зло и кто всегда выступал врагом рода человеческого!
Именно от того, что страдания и мучения испытывает Бог, добровольно согласившийся на это, заставило первохристиан объединяться в коммуны и пытаться начать новую жизнь, строящуюся на Заветах Иисуса Страдающего, чтобы начать с этим земным злом, с причиной Божьих страданий, бороться и прежде всего в наших собственных душах...
И ещё одна удивительная особенность христианства - это вера в добро и справедливость, которая рано или поздно победит всех своих врагов и недоброжелателей.
Могут спросить, почему эта победа, так долго заставляет себя ждать всем униженным и оскорблённым в этом мире. На это ответил сам Иисус, говоря: «Я путь и истина...»
Христианская вера — это всегда стремление к обожению, всегда путь, а не результат, после достижения которого наступит «конец света», то есть полное удовлетворение всех хотений и желаний. В этом случае как раз и наступит конец мира и истории человечества...
По сути, христианство было религией отчаявшихся и неудачников, религией простых людей, рабов и раскаявшихся «мытарей».
Оно, христианство, таковым и осталось, несмотря на то, что в истории человечества, были моменты, когда казалось, что царство Кесаря подменило собой царство Божие.
Но раз за разом, чудесным образом, цари отступали или их отстраняли от власти духовной, и освобождённое христианство вновь становилось верой простых людей.
В христианстве, крест был символом страданий, а православное крещение - это посвящение себя в разряд людей, способных страдать не только «за други своя», но и искупая грехи непонимания и жестокости со стороны людей не посвящённых, не знающих или отрицающих Новый Завет Христа-Спасителя...
Казни-пытки на кресте, были известны задолго до появления, воплощения Иисуса из Назарета.
Из детских воспоминаний Иисусу наверное были известны жертвы таких казней. Ведь во времена Его рождения, римские завоеватели Израиля таким жестоким образом расправлялись с разбойниками и восстающими жителями Израиля.
Мучения, казнённых таким образом людей, продолжались часами и эту пытку болью и жаждой, могла прекратить только долгожданная смерть...
Подвиг Иисуса Христа, сознательно идущего на такую страшную смерть, был обусловлен страстной жертвой во искуплении грехов человеческих во веки веков.
И именно поэтому, имя Иисуса из Назарета, названного позже Христом, то есть Мессией, осталось в истории человечества навсегда, как символ искупления и великодушия, как образ Учителя, который в доказательство истинности Нового Завета, умер в муках, подтверждая сказанное Им в проповедях, своими праведными делами и невиданной доселе самоотверженностью!!!
2012 год. Лондон. Владимир Кабаков
Предание и Писание. Новая версия
“Страшно подумать, сколько совершено злодеяний, убийств и
обманов именем Христа и на основе Евангелия” Л. Толстой
“У Иисуса Христа было много слуг, но мало последователей”
Л. Толстой
…В последние годы, особенно в России, очень заметен стал феномен противостояния возрождению Церкви со стороны самой культурной и самой образованной части населения, которую раньше называли «интеллигенцией». Во многом это обусловлено непониманием целей и задач подлинного христианства и негативного влияния церковного предания, направленного не только против знания и достижений науки, но, прежде всего, против подлинного христианства, основы которого заложены в Писании, в Новом Завете Иисуса Христа. Такое церковное «предание» становится сегодня мощным оружием в руках сектантов и проповедников магии и оккультизма...
Одна из больших проблем, с которой сталкивается миссия Церкви, и, прежде всего Церкви Православной в современном обществе, заключается в противоречии так называемого церковного Предания, словам и делам Иисуса Христа, рассказанным нам евангелистами в Новом Завете. Именно такое Предание, во многом является носителем обскурантизма и небрежения по отношению к Писанию. Часто такое «предание» превращается в орудие классовой борьбы и угнетения масс простых людей - богатеями и власть имущими, становится своеобразной идеологией «вчерашнего дня», катехизисом изуверства и суеверий...
Конечно, есть и подлинное церковное предание, правдивая история церкви и развитие идей Нового Завета отцами церкви. Однако, многие подвижники и их труды малоизвестны верующим, а идеологией большинства, сегодня, является именно Предание...
Процесс формирования Предания имеет свою долгую и кровавую историю. Начало этому процессу заложено уже в первые столетия существования христианства, в силу неоднородности состава общин первохристиан и желание использовать Новый Завет как идеологический рычаг в разрешении социальных и классовых противоречий. Но особенно «плодотворным» был в этом процессе период становления христианства как государственной, имперской идеологии со времён Святого императора Константина, объявившего Новый Завет государственной религией Византии...
Чем дальше от времён Апостолов, свидетелей жизни и смерти самого Иисуса Христа, тем больше в церковном предании и догматике проявляется жестокая и несправедливая сущность средневекового феодализма и «вторичного одичания», последовавшего вслед за развалом Древнего Рима...
«Падение» в обскурантизм и суеверия происходили постепенно и характер церковного «предания», выражающего суть официозного «христианства», становился всё более сервильным и мстительным, и всё менее любовным и сострадательным. Это было обусловлено тем, что в основном оно, это предание, формировалось не в кельях христианских аскетов и монастырях, а на церковных соборах, инициированных светскими властями, а «черновики» решений на таких соборах, часто писались в дворцовых покоях светских правителей. Примеров тому великое множество!
Такое «предание», было следствием своеобразного «культа личности», верхнего слоя клириков, претендующих на роль единственных толкователей слов и дел Иисуса Христа, ставящих себя на уровень новых апостолов или даже Богов...
Предание, с самого начала огосударствления христианства, становилось и базировалось на мнении светских правителей, императоров и их близких родственников. Неугодные власти богословы и епископы запрещались, изгонялись и даже бывали пытаемы и убиты. История христианства даёт нам много материала для размышлений на эту тему...
Наглядный тому пример и схема задействования «административного ресурса», как сегодня говорят – осуждение Оригена и оригенизма церковью, после выхода эдикта императора Юстиниана, лежащего в основе Константинопольского собора 543 года. В частности, было провозглашено вполне антихристианское толкование Ада и вечных мук: «Кто говорит или думает, что наказание демонов и нечестивых людей временно... да будет анафема. (9 анафематизм). Кстати, эта тема и до сих пор возбуждает церковные споры и недоумения, которые, наверное, может разрешить, только новая «реформация», теперь уже вселенского православия...
В этом документе, позднее вошедшем в Предание в качестве очередной догмы, просматривается намерение подменить христианство – как веру в добро и любовь, на сиюминутные политико–педагогические строгости и мстительность... То есть из соображений воспитания через запугивание и репрессии Новый Завет Иисуса Христа подменяется человеческими установлениями, и я бы сказал даже – классовыми законами и нормами, направленных на борьбу с протестом вообще, а через это и на утверждение несвободы духа. Именно такую религиозность много позже стали называть «опиумом для народа». Можно предположить, что именно свобода духа, на которой настаивал сам Христос, пугала церковную администрацию, как всякую администрацию, и заставляла преследовать даже намек на проявление свободы или несогласия с догматами, утверждёнными на «самом верху». Так было всегда, так, на мой взгляд, происходит и в русском православии сегодня. Показательным примером может служить нежелание церковного «начальства» вести службы на русском языке, а не на устаревшем и потерявшем значение старославянском. Боязнь перемен, это одна из характерных черт нынешней церковной идеологии...
Главная беда в этом невольном чиновном обскурантизме – нет борьбы идей, в результате которых происходило бы углубление понимания «заветов Иисуса Христа» и воплощение закона любви и сострадания в сегодняшнюю жизнь...
«Обожествление» такого консервативного подхода к человеческому духу я считаю главным прегрешением «Предания» против подлинного христианства основанного на Новом Завете.
«Человеческое, слишком человеческое «Предание», которое трудно, строго говоря, назвать христианским богословием, подвергло сомнению первооснову христианства – любовь к Богу и любовь к «грешному» ближнему, выраженные в Писании: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви, пребывает в Боге, и Бог в нём» (1 Ин. 4:6)
Предание придумало тонкое оправдание проявления нелюбви и человеческой жестокости, за которым стоит обыденные преступления власти и бесчеловечность государственных постановлений и институтов. Вспомните инквизицию и миллионы сожженных на кострах, религиозные войны или примирение официальной Церкви с рабством и крепостничеством...
Церковь, «переделанная» «преданием» такого рода, утратила свою христовость и любовность и превратилась в орудие классовой несправедливости и угнетения.
Такое «Предание» долго формировалось и обосновывалось софистами от богословия, по заказу власть имущих. Вот один из ранних примеров - Ириней Лионский: «Всем соблюдающим любовь к Нему, Он даёт Своё общение. Общение же с Богом есть жизнь и свет и наслаждение всеми благами, какие есть у Него… А тех, которые по своему произволу отступают от Него, Он подвергает отлучению от Себя, которое сами они избрали... Посему те, которые через отступничество своё утратили вышеупомянутое, как лишённые всех благ, находятся во всяческом мучении не потому, чтобы Бог сам по Себе наперёд подвергал их наказанию, но наказание постигает их, вследствие лишения их все благ. Но блага Божии вечны и без конца, поэтому и лишения их всех вечно и без конца...»
Такой изощрённой софистикой Ириней Лионский, да и не только он, послужили «Преданию», но не подлинному христианству, основанному на Христовых Заветах. В таких словесно – административных изысканиях предается сама жертва Иисуса Христа, Его страдания и смерть на кресте, и уничтожается смысл этой жертвы, как показатель любви и сострадания к грешникам, которыми являемся все мы, включая самих «софистов».
Думается, что таким образом, первохристианство, трансформировалось в идеологию общества неравенства и несправедливости. Высказывания таких «софистов», кстати сказать, часто вырванные из общего контекста со временем приравняли к высказываниям Самого Иисуса Христа, зафиксированные евангелистами, и незаметно подставили на место Нового Завета...
Мне кажется, что именно такое «предание» было отвергнуто во времена Реформации в Западной Европе и основой мировоззрения подлинно верующих, «мятежники» вновь поставили Писание, и только Писание...
В этом «пристрастном» «Предании» коренятся противоречия, сомнения и разногласия современной церковной «ортодоксии», потому что такие теории о вечных, «заслуженных» страданиях», оправдывают все несправедливости земные, потому что все мы грешники или нас – подавляющее большинство. Но тогда получается, что все мы будем гореть в геенне, вечно, в то время, как некоторое количество «счастливчиков», одобренных таким «Преданием», будут восседать в Раю, с презрением поглядывая в сторону Ада...
Об этом ли говорят нам Его слова: «Бог есть любовь!»
Думаю, что не такую Церковь создавал Иисус Христос, и не об этом он думал, умирая в нечеловеческих мучениях на кресте, жертвуя собой во имя спасения грешников - тех, что были тогда, и тех которые будут.
Тут вопрос в том – как мы понимаем любовь Божию и Его сострадание. Вполне может быть, что и фарисеи – софисты называющие себя и себе подобных «святыми», после Страшного суда окажутся по другую сторону от Рая! А таких святых, «ортодоксы» наплодили за время правления в Церкви «предания» неисчислимое множество, тем самым дискредитировав идею святости...
Соотношение «Предания» и «Писания» особенно привлекают внимание в последние десятилетия. Это связано, прежде всего, с общественной критикой институтов, «административных отделов» официальной церкви, и её современной социальной роли.
И анализ показывает, что РПЦ, сегодня, словно возвратилось на сто лет назад, и стоит на пороге «православной Реформации». В
А в России, веры умной, глубокой и человечной уже давно нет, за небольшим исключением, осуждаемых «официозом», батюшек и епископов. Но есть само успокоительные суеверия, причиной для которых часто является отговорка – «а все так веруют»...
На мой взгляд, сегодня, если мы хотим сохранить подлинное христианство в наших душах, необходима «православная Реформация», которая бы освободила православие от наслоений идеологии неравенства и духовной несвободы, дала бы возможность существовать в Церкви борьбе идей и взглядов, вовсе не соответствующих официальным и общепринятым, сегодня. Иначе мы придем к тому, против чего так гневно выступал Сын Человеческий – к фарисейству и узаконенному лицемерию!
... На протяжении долгих двух тысячелетий после Смерти Иисуса Христа, завещавшего свободу, равенство и братство для всего человечества, бывало так, что Церковь, как политическая сила выступала часто на стороне реакции. Многие считают, что Предание, извратив учение Иисуса Христа, сделало такое «псевдо христианство», орудием классового и национального угнетения, поддержания того порядка вещей, против которого прямо и решительно выступал сам Христос.
Благодаря постепенной подмене абсолютных христовых ценностей: любви, добра и справедливости, «новые фарисеи» из отделившегося от паствы клира, на их место поставили ценности личностной или корпоративной выгоды.
Надо понять, что движение человечества в истории, обусловлено постоянной борьбой мирских и Христовых ценностей. Именно борьба этих ценностей за первенство в жизни и порождает энергию исторического движения, и потому, страдания, порождаемые этой борьбой – являются почвой, на которой произрастает человеческая культура.
Фрейд - великий философ и учёный, занимаясь проблемами генезиса человеческой культуры, пришёл к выводу, что культура имеет репрессивные корни, то есть, порождена и подталкиваема к развитию репрессиями и борьбой.
Он убедительно показывает, что для развития культуры человечества были необходимы, как добро, так и противостоящее ему зло. Иисус Христос, понимая неразделённость добра и зла в «падшем мире» не один раз заявлял, призывая «обновится и очистится», что только тот «кто отвергнется мира и последует за Мной, тот спасётся».
Без страданий и противостояния Сатане, как олицетворению зла и человеческому греху, победа над Противником Бога невозможна. Только через страдания и самопожертвование возможно обожение людей. Ибо конечной точкой человеческой истории является построение царства небесного, в котором люди воссядут на Божеском престоле одесную от Господа нашего – Иисуса Христа.
И конечно, нельзя понимать все это буквально. Это значит, что человек разумный, будет жить разумно исходя из Заветов Иисуса Христа
Иначе говоря, человечество, ведомое нуждой и страданиями, вдохновлённое идеалами действенной любви и сопереживания, будет двигаться всё вперёд и вперёд, к окончательному превращению людей в «богов», то есть в творцов мира!
... В России, искажение Христовых заповедей в среде «псевдо верующих» зашло так далеко, что превратилось в форменное сектантство. Сегодня с именем Христа на устах совершаются и убийства и узаконенные грабежи, и клятвопреступления, не говоря уже о мошенничествах и взяточничестве. Сегодня, часто защищая такое псевдо христианство, люди демагогически оправдывают человеческий эгоизм и эксплуатацию, войны и воровство, неравенство и унижение человека человеком. Всё это ничего общего не имеет с Новым Заветом Христа, и потому, есть произведение сил зла в мире...
Такое «христианство» усилиями «предания» сведено к обслуживанию интересов «сильных мира сего» - богатеев и клира, идеологически обосновывающего право на существование этой системы.
Таким образом, христианство, в данном случае православие, усилиями многих поколений клириков низведено до уровня идеологии власть имущих. Когда нынешние клирики защищают «христианство», это значит, что они защищают богатство и власть, а также свои привилегии, выраженные в обслуживании «духовных» потребностей властвующей системы… Недавно, я был в России, и не один раз видел, как бородатые батюшки, вылезая из роскошных «лексусов», небрежно и привычно крестят, благословляя, раболепную паству, а точнее «приближённых» общинников, которые после развала старой власти очень быстро привыкли к фарисейским манерам «псевдо веры»
На меня, это подействовало угнетающе. Одно дело целовать руку страдающему телесными недугами святому старцу, живущему в монастыре как аскет и совершенно другое, когда всё делается по привычке раболепствовать перед начальством, пусть и церковным.
И потом ведь есть же разница, между сознательным признанием братских отношений в церкви и узаконенной тиранией клира, которая иногда выражается в привычке всех поучать и наставлять, в ответ получая коленопреклонения и неискренние «лобызания» руки, от поучаемых и наставляемых!
Со мной был такой случай. В разговоре с местным Владыкой, я процитировал какие-то слова Патриарха, а епископ на меня обиделся и рассердился – какое право я имею цитировать слова «самого» Патриарха, пытаясь объяснять свои мысли и рассуждения.
Его позиция была примерно такой: «Да кто ты есть, по сравнению с Патриархом?!»
А ведь Иисус Христос прямо говорил, что пастырь должен стать слугой народа, которого он пытается наставить на путь истинный...
Церковь, за долгие годы властвования «предания» в церковных кругах, из защитницы народа, какой её создавал Иисус, превратилась в «идеолога и оправдателя» власти, презирающей все заветы Иисуса Христа и сама составляет один из органов власти, управляя народом.
Во многом этим «сотрудничеством» объясняется падение авторитета церкви и постепенная секуляризация человеческого общества.
Но Иисус Христос ясно сказал, что «Кесарю – Кесарево, а Богу – Божье».
Многие сегодняшние богословы не различают Церковь Иисуса Христа от церкви Предания, служащей в роли служанки человеческой власти. Их аргументы не в пользу Христа, а в пользу Кесаря, но это так привычно, что никто не замечает подмены...
Человек революционный имеет другие ценности, нежели человек буржуазный. Это похоже на мировоззрение человека «библейского» сравниваемого с мировоззрением человека современного и либерального.
Для библейского человека не существовало ценностей личности, его заменяло понятие рода и племени. Сама жизнь в те времена была сплошным выживанием рода или племени, которые, в конечном итоге, и защищали личность от одиночества и вымирания.
Истребление целых народов или даже всего человечества погрязшего в грехах, посредством «утопления» Вселенским Потопом, не вызывало в «библейском» человеке вопросов.
Ведь достойные спаслись с помощью Бога и дали жизнь современному человечеству. Род человеческий, произошедший от Адама, спасся и это было самое важное...
А то, что утонули «недостойные», воспринималось «библейским человеком» как Божье наказание и очищение земли от носителей плотских грехов, которые могли бы погубить весь мир.
Сегодня, революционную эпоху, в которой главной ценностью было «светлое будущее», считают жестокой, люди, совершившие Контрреволюцию и называющие себя либеральными демократами.
Однако, эти люди пользуются результатами революционных преобразований, отстаивая ценности сегодняшнего дня, не желая понимать, что история человечества это процесс и любое вырывание фактов из процесса, разрушают историю и связь прошлого и будущего.
Ведь Революция шла на сознательные потери и жестокости, чтобы сделать мир похожим на «некогда существовавший, но утерянный рай». И логика революция, воплощение её идей, похоже на библейские истории о наказании Содома и Гоморры, или на историю Вселенского потопа.
Иными словами, сознание революционных масс, вполне древне библейское и упование революционеров – это упование Ноя, исполняющего Божеские указания. Ной свои приготовления сделал тайной от других людей и это тоже вполне библейская, а не христианская ситуация, показатель его «святости», которая проявлялась и в том, чтобы не размышляя, следовать Божеским наставлениям…
А об остальных Ной наверное говорил вполне современным языком: «Это ваши проблемы!»
... В любом случае, идеалы Революции противостоят идеалам Реставрации и потому, судить их можно только по прошествии времени и осознания достигнутых результатов.
Сегодня мы с вожделением смотрим на благополучие стран Западной Европы, которые ведомые революционными «протестными» принципами, через череду религиозных войн и ужасных кровопролитий - вспомните хотя бы Варфоломеевскую ночь во Франции - построили новые, пусть меркантильные, но нелицемерные отношения в сообществе верующих, благодаря которым Европа, а потом и Соединённые Штаты стали островком материального благополучия, и лидерами, идущими по пути прогресса.
Конечно и здесь, некоторые понимают, что стремление только к материальному благополучию и инстинктивной жизни ведёт в пропасть аннигиляции. Но ведь и здесь есть люди сострадательные и не вороватые, понимающие пагубность накопительства и потребительства, готовые поделиться своими богатствами и знаниями с простыми материально и духовно бедными людьми…
К сожалению в России, такие отношения между богачами и бедняками, сегодня можно встретить очень редко.
В беседах с «верующими православными», я часто натыкаюсь на самовосхваление и нежелание признавать за верующими других конфессий и деноминаций на искреннюю и глубокую веру.
Такие «православные верующие», несмотря на хаос отношений и отсутствие любви, утвердившееся в российском обществе, не сомневаясь, утверждают, что англичане, которые англикане, «утратили Иисуса Христа», а вот они, русские православные, приехавшие из бедной и наполненной насилием России, этого Христа сохранили.
Конечно, признавая их невиновность в грехе гордыни, объяснимой их незнанием и непониманием разницы между преданием и Писанием. Остаётся только сожалеть об уровне веры их батюшек – наставников. Ведь это их нескромная самонадеянная позиция, становится моделью для подражания прихожанами.
Однако, личная ответственность в подлинном христианстве всегда была и остаётся и потому, вполне уместен спор о значение христовых ценностей в жизни не только отдельных личностей, но и целого большого народа...
Невольно хочется спросить этих «гордецов», почему сегодня в России столько страшных и немотивированных жестоких преступлений и убийств, почему столько абортов и беспризорных детей? Ведь такого не было ещё совсем недавно, при проклинаемом правлении режима «большевиков»!
Разве это стало не оттого, что при новом «режиме» подлинные Христовы ценности забыты, а на их место поставлены ценности, восхваляемые Его противником – Сатаной?
... Поэтому, любое оправдание ценностей сегодняшних, за счёт очернения ценностей вчерашних – лицемерие и попытка жить безосновательно, разрывая историческую преемственность.
Жестокостей, в истории мира и истории Европы, более чем предостаточно, но именно борьба за будущее, преодоление «общественного гниения, и застоя», всегда была главной причиной драматических событий прошлого.
Обожествление сегодняшнего «благополучия» в некоторых странах в ущерб построению всеобщего справедливого мира, приводит к воцарению идеологии обывателя – образованца и новому «либеральному фашизму», основной лозунг которого – «Благополучие меньшинства можно и нужно строить за счёт большинства».
Особенно показательно это проявляется в сегодняшней России, которая на официальном уровне оправдывая Контрреволюцию и Реставрацию, на всех парах устремляется в «прошлое», и движется в противоположном для всего человечества направлении.
Самый поверхностный анализ ситуации в экономике и культуре показывает, что в отличие от правления большевиков, где развитие культуры и экономики позволило России стать супер державой, победить Гитлера и выйти в космос, несмотря на небогатую напряжённую жизнь.
А сегодняшняя олигархическая Россия вымирает, теряя каждый год не менее одного миллиона населения, и приближается к коллапсу, вне зависимости от желания отдельных людей сделать жизнь лучше и добрее.
Именно Реставрация привела к «некоронованной» власти в стране олигархов, бандитов и взяточников, которые, в конце концов, могут привести Россию к самоуничтожению...
Чудовищные человеческие потери за последние тридцать лет от пьянства, наркотиков и эмиграции, делают будущее России почти безнадежным и если сравнивать эти потери с жертвами «большевистского террора», то становится очевидным - сегодняшняя власть разрушает страну, в то время, как власть коммунистов, тоже через большие жертвы, страну усиливала и укрепляла. Отрицать факт, что СССР была супердержавой, без демагогических оговорок, не сможет сегодня ни один вменяемый человек.
К несчастью, о преступлениях сегодняшних правителей, заговорят только со сменой Реставрации на Синтез, то есть на систему управления обществом, которая, учитывая ошибки псевдо коммунистов последней поры существования СССР, используя раскрепощённые силы народа, вновь сделает ценности будущего главной целью развития страны.
Сегодня же очевидно, что осуществлению обновления социальных и экономических отношений препятствует реставрированная, называемая «рынком», но по сути явившаяся одной из форм первоначального капитализма, система управления...
Псевдо христианство тоже долго не сможет противостоять правде Нового Завета Иисуса Христа, а потому, неофашизм умрёт так и не дождавшись победы религиозной Реставрации. Позиции сторонников «обратного хода» сильны, в основном в официозном «православии», но Христова Церковь, как собрание подлинно верующих, всегда противилась претензиям клира превратить христианство в иерархическую идеологию «начальства».
И на сей раз, я думаю, правда Христова учения победит всех фальсификаторов...
Заключение написанное уже в мае этого года, как дополнение к старой статье:
«А Христос требует, чтобы каждый был как он. Как он принял Голгофу, взошёл на неё, почувствовал на своей совести зло мира, как своё дело, своё преступление, свой позор и принял на себя долг сорвать с жизни её проказу. Христово христианство – постоянная Голгофа. Великое зло, в котором лежит мир, ответственность за всё, что жизнь разлагает, пятнает проказой… Искупление не совершено до конца. Мир ещё не спасён. На Голгофе принесена только первая великая жертва за мир, величайшая жертва, как образец и призыв, как проповедь и великое действие слияния воли Христовой, с волей человеческой. Церковное христианство думает, что Христос ушёл от земли чтобы строить на небе чертоги для праведных, что земля – только тёмная, грязная дорога на небо, которую надо скорее пройти, чтобы прийти туда. Нет! Христос – Бог живых, на земле хочет создать царство своё, - для человечества соединённого с ним. Для земли он умер, чтобы её спасти, её обновить, с неё хотел он снять древнее проклятие…»
М. М. Пришвин – «Голгофское христианство» из книги «Новая земля»
…Очевидно, что критика без предложений по решению тех или иных проблем, не несёт позитивного начала. Поэтому хочу предложить несколько вариантов, возвращения христианства к Писанию, как к живому руководству к жизни и делам подлинных христиан.
Мир вокруг нас - и это очевидно для всех – становится плотью и служит для ублажения плоти. Сегодня, в интернете самое посещаемая тема или как говорят контент – это порнография, которой увлечены, в основном молодые люди и подростки, получающие на этих сайтах вполне антирелигиозное и даже безнравственное воспитание.
Но об этом уже и по телевизору говорят, как о проявлении свободы и рациональности. Самыми популярными разделами на порно сайтах по свидетельству телевизионщиков, опирающихся на статистику является анальный секс, потом следует педофилия, то есть подростки, а потом уже зрелые.
То есть половые перверсии, в силу определённых психологических особенностей молодости, стали популярнее нормального полового соития, ради рождения детей и продолжения рода… Совсем недавно, такие вещи называли развратом, а сейчас это узаконили, как некую «школу взрослой жизни»!
И эта свобода разврата рано или поздно приведёт к «открытому» браку, то есть все будут спать со всеми и непонятно будет от кого женщины рожают детей.
Самое забавное, или печальное – тут все зависит от взглядов читателей, что человечество в этом случае вернётся к промискуитету, который характерен для человекоподобных обезьян и практиковался в человеческом стаде лет этак тысяч пятьдесят – сто тому назад.
Кажется, что христиане не должны соглашаться с этим и могут образовывать новые свои общины на подобие общин менонитов, не участвуя в этих дьявольских развлечениях которые ведут не только к разрушению нравов но и к аннигиляции человечества Погрязшего в «грехах».
Будучи в Америке я познакомился и увидел, как живут верующие люди в колониях менонитов. Они не пользуются электричеством, ездят и работают на лошадях, имеют свои школы и своих руководителей в советах граждан. И так они живут уже не одно столетие!
Нечто подобное можно наблюдать и у духоборов, переехавших в Канаду и в Америку, спасаясь от гонения царской власти за исповедание своей веры и нежелание служить в армии и содействовать смертоубийству!
Нечто подобное могут сделать и сегодня подлинно верующие в Христа и стремящиеся исполнять его Заветы.
Для многих становится очевидно, что нынешний мир наполненный алчностью, смертоубийством и развратом, движется в противоположную сторону от Храма.
И зная, видя такие примеры сопротивления и неприятия пути развития уводящего человечество в сторону самоуничтожения, подлинные христиане следуя примеру таких коммун, могут и должны уходить из такого общества, селится отдельно и не прерывая связей с линией развития науки и технологий, стараться жить по христиански, соблюдая Заветы Христа о свободе, равенстве и братстве.
В этом нет ничего невозможного или сектантского. Скорее весь остальной мир постепенно превращается в секту, формально исповедующие религиозные принципы, а на деле пренебрегая ими или даже противясь им!
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: www.Istina.russian-albion.com
Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Апрель 2010 года. Лондон.
Вера и неверие
Русское православие заграницей
…Как – то так получилось, что последнее время, я много думал о роли и значении православия в судьбах русского народа и будучи невоцерквлённым верующим, старался разобраться в том, что на мой взгляд не соответствует христианству в современной Церкви.
С одной стороны я видел непрекращающиеся дрязги среди паствы, а с другой, замечал, что у одних вера подменена говорильней и ханжеским смирением, а у других, гордыней и фарисейством, часто выражающихся в преувеличении значения формы поклонения Богу и ритуализмом.
Ещё одна странная, но очень распространённая особенность многих прихожан – постоянные шатания между сайентизмом и фальшивыми формами богопочитания и попытка их соединять без ущерба православной доктрине, непонимание последствий такого смешения.
Я это называю «мещанским православием». Особенно это заметно в приходах за границей, где очень много «новых русских», в Сурожской епархии в том числе. Большинство прихожан уверены, что астрология никак не противоречит православию, а только дополняет его. Странные выводы иногда делает обывательское сознание…
В Сурожской епархии есть ещё одна интересная особенность, присущая пожалуй всем приходам РПЦ за рубежом. Постепенно, в этих приходах количество иностранцев возрастало и в конце концов, они становятся определяющей силой, «административной властью» прихода.
Что касается церковного начальства, то они хотят угодить «хозяевам», держа в уме – мало ли что может случиться,
Что касается англичан-прихожан, то мне вовсе непонятно, почему они, будучи западноевропейцами, и по стилю жизни и по складу души вполне протестантами, вдруг увлеклись православием, которое, на мой взгляд, во многом и радикально отлично от того же англиканства. Я имею ввиду ситуацию в Англии.
Я спрашивал об этом своих английских знакомых и их замечания, вполне соответствовали моей точке зрения на происходящее.
Во-первых, в классовом отношении новообращённые православные англо – саксы, представляют либо верхушку среднего класса, либо даже высший класс.
И главной побудительной причиной, которую эти «простые» люди часто сами не сознают – желание выделиться или противопоставить себя большинству.
А такое стремление напрямую противостоит православному догмату соборности.
Это противостояние при внешнем согласии, приводит в конечном итоге к попыткам выделиться и раскалывает общину на два лагеря. Это и послужило причиной внутреннего раскола прихода, ещё при Владыке Антонии Сурожском.
Любые религиозно – этические аргументы по поводу этого раскола на мой взгляд неуместны, и заставляют неофитов погружаться в конфликты всё глубже и глубже.
Иначе говоря, подспудный протестантизм характеров в этих новообращённых одерживает верх и православие, превращается в одну из форм протестантизма…
В качестве информативного пояснения хочу добавить, что в Англии, на службы в англиканские соборы ходят в основном люди «интеллигентные», то есть люди среднего и высшего классов, а для простых людей, рабочих главной религией стал спорт и футбол в частности.
Достаточно выглянуть в окно и вы увидите, что главный английский «опиум» сегодня - это футбол, а точнее боление за «своих», проявление таким образом английского патриотизма.
Футбол превратился в Англии в национальное сумасшествие, в проявление национализма, которое ещё не запрещено для массового сознания, сознанием либеральным.
Религиозное же сознание уже давно под негласным запретом, немодно, если хотите!
Однако, в силу сложившейся ситуации, русских эмигрантов в Западной Европе становится всё больше и больше, и им безусловно требуется подлинно православное окормление, так как русские корни очень сильны, прежде всего в людях верующих.
Красота и сложность, эмоциональная насыщенность православных служб, так же привлекает многих иностранцев. Но когда для них, православная служба становится обыденностью, они начинают стремиться рационализировать её, внося упрощения и сокращения в те или иные церковные правила и ритуалы…
Постепенно и согласно изменениям внутреннего духа православия, происходят перемены и в литургических службах…
Однако есть литургические правила, которым должны следовать все верующие, иначе всё постепенно рассыплется и вслед за утратой формы, то есть соблюдения церковных правил, последует утрата сути веры.
Любая попытка спрятаться за индивидуализм, рано или поздно заканчивается отрицанием основных догматов, без которых уже любая религия перестаёт быть предметом веры и превращается в идеологию.
Недаром, кто-то из русских писателей говорил, что актом крещения, мы вводим себя в общий, длящийся, неумирающий ряд людей исповедующих христианство…
Примером жизнеспособной религии служит иудаизм, в котором во многом жёстко регламентированная обыденная жизнь прихожанина, сохранила евреев как нацию, и сделала их веру незыблемой в течении трёх тысячелетий…
Поэтому, нужно не становиться антисемитами, а учиться у иудеев их жизнеспособности в самых трудных и трагичных условиях жизни. Ведь антисемитизм – это часто проявления зависти, а не следование закону любви, которому учил Христос, восставший на фарисеев…
Древние законодатели прекрасно знали религиозный феномен передачи чувств и эмоций через ритуал и соблюдение правил. И использовали его для укрепления и выживания конфессий в быстро меняющемся мире…
Для русских православных, Бог существо всемогущее, и «реально» существующее, часто вопреки тому же сайентизму. Русский человек ходит в церковь не только пообщаться, а прежде всего поучаствовать в уважительном поклонении всесильной личности, и в ответ попросить Бога о чём-нибудь сокровенном, затаённом, что не в силах осуществить никакая реальная личность.
Можно сделать вывод, что глубина веры русского человека обусловлена часто глубиной страданий, количеством нехватки чего-то важного, но недостижимого силами существующими в мире материальном.
Это конечно прежде всего касается состояний души, того, над чем материальное не властно. Каждый из своего жизненного опыта знает об этом…
Вспоминаю своё приобщение к церкви.
Я конечно был крещён в раннем детстве, как все мои ровесники в округе. Я даже помню, как мы с родителями ходили в церковь, всегда переполненную, светящуюся яркими свечами и пахнущую ладаном и воском. А снаружи рядами сидели и лежали калеки и убогие, оставшиеся после страшной войны…
И тогда отношение к церкви было совершенно иное, чем то, о котором нам пытаются рассказать сегодняшние фальшивые историки.
Невольно вспоминается Гитлер, уверенный, что стоит ему вступить в Советскую Россию и его будут встречать хлебом – солью, «порабощённые» большевиками народы. Те, кто уверяли его в этом, а среди них были и деятели РПЦЗ, очень похожи на нынешних «историков» - монархистов из церковной ограды и.
Конечно, чтобы понимать это, надо было жить в те времена в Советском Союзе…
Потом, при Хрущёве, наступили времена «нового атеизма» и постепенно я забыл о церкви.
Мне в молодости казалось, что я всё могу сделать для себя сам, а так как неустройство реальной жизни заставило меня постепенно ничего не хотеть, то я превратился в «самодельного» буддиста, довольствовался малым и был счастлив.
Кроме того, просить у Бога чего-нибудь материального для себя я не хотел, привык довольствоваться тем, что имею.
А просить что-то для близких, тоже считал неблагодарным, потому что для близких, то что я для них хочу, возможно совсем не будет тем, что они сами для себя хотят…
Надо заметить, я был воспитан на идеалах будущего коммунизма и потому, верил во всеобщее братство и товарищество, которое как мог старался осуществлять в реальной жизни.
Я старался не зарабатывать деньги любой ценой, но «больше думать о Родине, а потом о себе»
…В церковь, я стал ходить вновь, уже в зрелом возрасте, когда понял что коммунистические идеалы в стране, постепенно подменяются идеалами буржуазными, мещанскими.
В то время появился современный эквивалент старинного мещанского лозунга: «Моя хата с краю» и «Это ваши проблемы».
И потому, жизнь постепенно начала проваливаться в хаос…
Но даже тогда, будучи в церкви я воспринимал её только с внешней стороны…
И вот я попал в Англию и затосковал душой, хотя моё тело пребывало в комфорте.
Тут, я понял, что кроме тела во мне есть ещё и душа, которая болит и болеет, если её не содержать в чистоте. И я пошёл в церковь и застал в ней то, чего мне не хватало, а точнее не хватало моей душе.
Несколько последних лет, бывая в ситуациях и в местах на земле, где мне бывало хорошо, я благодарил бога за предоставленную мне возможность, но делал это как верующий человек, осеняя себя крестом в память о страданиях Христа на кресте, и поминая его имя с любовью и радостью…
В Лондоне, таким местом был наш собор…
И здесь, на чужбине, как русский человек потерявший отечество, я хожу в храм, как тысячи и тысячи моих соотечественников заграницей, чтобы помолиться и почувствовать себя частичкой тела Церкви Христовой, церкви православной, церкви русской…
(О национальности и соответствии национального характера определённой конфессии, в другой статье)
И вдруг – новый скандал в кафедральном соборе…
Меня глубоко задели последние события связанные с желанием большинства храмового клира, англичан по национальности, уйти под омофор Константинопольского патриархата, оставив тем самым за бортом Русской Православной церкви, подавляющее большинство русской паствы.
Получается так, что Митрополит Василий, ставший главой Сурожской епархии после Владыки Антония Сурожского, вдруг решил, что «праведники», во главе с ним, для того чтобы избавиться от надоедливых грешников, то есть от «понаехавших», могут отделиться оставив на произвол судьбы не только тех, кто уже являясь членом прихода и не разделяет их намерения, но и тех, кто оказавшись в Англии, и переживая своё иммигрантское состояние, намерен прийти в храм и заново вспомнить о своей отеческой вере, от которой по обстоятельствам разного рода был на время отдалён.
И потом, ведь есть и дети иммигрантов, которых родители не хотят оставлять без божьей благодати и пастырского благословения.
Для большинства русских, это не вина их, но беда, что они жили и родились в стране где влияние подлинного христианства ослабло, а местами и просто исчезло.
Жизнь набегала на нас таким множеством проблем, несчастий и горестей, что часто не оставалось времени подумать о своей судьбе как человека божьего и вместо, мы пытались выплыть в этом житейском море поодиночке, только как единицы безликого социума.
Во время и после страшной войны, в которой СССР потеряло многие миллионы убитых и умерших, когда обнаружилось, что идеология в душах людей не может заменить Страдающего бога, простые люди вновь возвратились мыслями к Христовой жертве.
И религиозный пыл народа вылился в религиозный ренессанс, который к сожалению продолжался недолго и закончился новыми атеистическими гонениями на людей верующих…
Однако в трудные девяностые годы, вновь пошли в церковь, благо что преемственность поколений ещё не прервалась окончательно!
Таким образом, приехавшие из сегодняшней России православные, не по своей воле остаются вне церкви, вне кафедрального собора в Англии, где уже несколько десятилетий существует крепкая, Сурожская Епархия, становящаяся и достигшая известности под водительством мудрого пастыря Владыки Антония Сурожского.
Но вот Владыка умер и через время его заместил Владыка Василий, решивший «отказать» русским православным из «новой волны», уединиться с соплеменниками и некоторой частью русской общины, давно живущей в Англии, с подозрением глядящих на отнюдь не идеальных русских, прибывающих и прибывающих на «благодатные» Острова.
Более того, Владыка Василий, решил отказаться от подчинения Метрополии, внимая советам Архипастырей из других, ещё довоенных приходов Западной Европы. А это значит, что и в других зарубежных епархиях возможны раскольнические действия, подобные действиям Владыки Василия…
И тут выясняется, что для этих пастырей существуют сегодня «овцы и козлища», причём в разряд «козлищ», отнесены все вновь прибывшие, а в разряд «агнцев» – все, кто пребывая в рассеянии, во многом утратил уже свойства русского человека, превратившись в «более англичан», чем сами англичане.
Со стороны «старой иммиграции», неприятие людей из новой волны, обусловлено ещё и чисто субъективными факторами – боязнью утратить руководящие функции в приходах, нарушение любовных отношений между «гостями» и хозяевами, и в конце концов просто изменением рутиной церковной жизни – проведения служб на двух языках, необязательное знание некоторыми английскими служителями русского языка, постепенный переход всей жизни Русского православного прихода, на английский манер.
Однако главной причиной разрыва между новыми и старыми членами прихода, было деление на «благородных, дворян» и «народ или рабов».
К сожалению, исторически так сложилось, что Русская Зарубежная церковь, представляла из себя в момент её становления, в основном аристократическое, буржуазное крыло русского православия и во многом, состояло из тех людей, обвинявших в катастрофе, то есть в революции произошедшей в России, кого угодно, только не себя!
И конечно винили в первую голову народ, так «подло» предавший «их» монархию и их сословные привилегии, никоим образом не связанные с учением Христа, но поддерживаемые Синодом…
Я совершенно согласен с теми русскими пастырями, которые переносили страдания вместе со своим народом и не отнекивались от ответственности русской церковной администрации за взрыв народного возмущения, перешедшего в революцию и последующую полосу неверия.
Ибо я уверен, что Бог не мог попустить невинные страдания своих служителей без вины и без надежды на их исправление.
Здесь можно вскользь заметить, что сама библейская история, говорит нам о Божьем наказании, которым подвергались целые народы и города за грехи отступления от подлинной веры.
На фоне этих наказаний, сваливание вину на паству некоторыми русскими иерархами, выглядит неискренними…
В предыдущей статье, я уже цитировал, Владыку Антония, который понимал ответственность Пастырей перед церковью и помнил, что Иисус пришел на землю не только для праведников, но и для грешников!
Поэтому Митрополит Антоний отрицал любые обвинения Иерархов ЗРПЦ, их претензии к собственно Русской Православной Церкви, которая продолжала окормлять православных в СССР в трудные и даже страшные времена, когда народ страдал, а множество православных священников, попали вначале в советские, а потом и в гитлеровские лагеря…
А в Париже, представители РПЦЗ, благословляли гитлеровский «меч возмездия» в войне против своих бывших соотечественников, в том числе и против русских православных христиан…
И это было продолжением их политики, которая ничего общего не имела с христианством. Они, эти зарубежные иерархи начисто отрицали свою вину перед Богом и перед членами Российской церкви из сословия «рабов»!
Тогда, после Революции, порабощённые чувством личной гордыни и обиды они отвернулись не только от «черни», взявшей в стране власть, но и от Христа, который тоже был из «низшего сословия»!
И этот нераскаянный грех, толкнул их к ещё большему греху - сотрудничеству с врагами русского народа и врагами всего мира, стремящихся уничтожить не только православную веру, но и уничтожить носителей этой веры физически...
Я не могу и не хочу судить никого, но прятать или замалчивать исторические факты, при всей их многосложности, я тоже не могу.
В воспоминаниях Владыки Антония есть упоминания о прислуживании клира РПЦЗ Гитлеру и его воинству, а к его свидетельству я отношусь с большой верой и уважением…
Однако и после войны Иерархи РПЦЗ не раскаялись.
Во всяком случае они не покаялись в поддержке Гитлера и это главный грех иерархов сегодняшних зарубежных епархий.
И этот нераскаянный, не пережитый, не выстраданный грех, сегодня, загнивая превращается в грех раскольничества и желания создать «своё» православие и даже свою, якобы «передовую» церковь…
Я, не без внутреннего сомнения отношусь к идее воссоединения ЗРПЦ с РПЦ, о котором объявили в последнее время и думаю, что пока такие раскольнические действия РПЦЗ будут продолжаться, они, в случае воссоединения, проявятся, как нечто внутренне присущее самой Русской Православной Церкви.
Мне кажется, что нельзя объединятся на формальной основе, и самим «втаскивать троянского коня», в пределы «городских стен» русского православия…
У Русской Православной Церкви, сегодня, множество проблем, главной из которых на мой взгляд, является постоянное уменьшение подлинно верующих христиан и увеличение количества псевдо христиан, которые откликаются на «моду» в религиозную веру.
А с другой стороны, возникновение фанатично настроенных реставраторов, «бывшей» веры, воссоздание «Чёрной сотни», как религиозного общества, смыкание псевдо христиан с националистами-монархистами.
Кроме этого, в РПЦ не так много пастырей, которые бы понимали изменения произошедшие и происходящие, как в православном, так и вообще в религиозном мире, и соответствующим образом реагировали бы на них...
И тут хочется сослаться на радостный пример служению не администрации, пусть даже церковной, а собственно членам православной церкви, простым людям, для которых душевный и мудрый пастырь, является светочем, несущим свет Христов своим личным примером и быту, и в вере.
Когда, я вижу православных священников разъезжающих в дорогих автомобилях иностранных марок или слышу священников плохо знающих историю православия и не хотящих её знать, то думаю, что такие служители церкви, подрывают авторитет не только конкретного прихода, но вообще русского православия!
Конечно были и есть священники подлинные пастыри, которые отдающие свою жизнь за паству, глубоко проникающие в страдания и мятущуюся душу прихожан, понимающие своё священство, как служение тем, кого они окормляют христианскими истинами, духовной пищей…
Хочу привести в качестве примера того же Митрополита Антония, не только не имевшего личной машины, но и самолётами летал за свои деньги, не считая возможным пользоваться «командировочными» выделяемыми ему приходом, всячески экономя церковные деньги, прежде всего за счёт урезывания собственных потребностей…
Другая проблема – это попытки поправить финансовое положение приходов за счет «пожертвований» от людей не очень праведных…
Также, я считаю невозможным принятие пожертвований от людей привыкших подкупать, использовать остальных как средство в своей карьере, или в качестве «замаливания» грехов похожее на, некогда существовавшие в католицизме, «индульгенции».
В этом случае уместно только личное покаяние и приятие душевных и физических тягот, связанных с искренним раскаянием, раздачей денег детским приютам, богадельням и бездомным…
Ещё одна большая проблема в сегодняшней православной России, которая на мой взгляд прямо связана с существованием в церковном обществе псевдо христиан и собственно псевдо христианства – это прозелитизм других конфессий и сектантство.
Перечитывая историю предреволюционного православия, я с удивлением узнаю, что разного рода секты, используя противоречия и ошибки церковного клира на рубеже девятнадцатого – двадцатого веков, необычайно распространились в России.
Обусловлено это было неудовлетворённостью верующих официальным православием, которое отвечало на поиски «истинной» веры непониманием и неприятием, гонениями и репрессиями, только подчёркивающих сближение Божьего и Кесарева, а часто и подмену первого вторым. Вспомните Синод и Победоносцева…
Сегодня, опасность сектантства соединена с развитием наукообразных идеологий, которые часто принимают, чуть ли не за продолжение и улучшение христианства. «Сайентизм» - методика, помогающая воспитывать юного эгоиста, захватывает воображение образованцев радужными перспективами самореализации и лёгкого обогащения и потому, воспринимается ими, как дополнение к школьному, образование.
А то, что она уродует души юных учеников, толкает их в мир идолов и фетишизма, эгоизма и стяжательства, образованцев не волнует. Для таких «верующих, наука, часто на уровне рекламных статей, становится новой религией!
Борьба русских «образованцев» против религиозного воспитания для меня часто совершенно необъяснима.
Сами являясь почти полными невеждами в культуре и искусстве, корни которого во многом лежат в истории христианства, они, под всеми предлогами не хотят допустить в российские школы уроки православия, мусульманства, католицизма, буддизма, иудаизма. Конечно можно учить религиозной истории и в церковных школах, но ведь православными себя называет каждый второй, если не чаще в современной России. А много ли церковных школ сегодня в России? А ведь в Европейской части России есть области в которых православных подавляющее большинство…
Однако противники религиозного воспитания находят самые неподходящие аргументы, лишь бы не допустить введения курса православия в русских школах. Ссылаются на национальные обиды, говорят о свободе воли быть атеистом. Но ведь насильно никто не будет заставлять детей атеистов ходить на курс православия…
Никто из этих противников уроков религии не выступает за отмену уроков рисования или пения в школьной программе только потому, что большинство так и не умеют рисовать или не знают нотной грамоты по окончанию средней школы.
Невольно эстетическое воспитание ставится впереди воспитания религиозного. Но правильно ли это?
В лучшем случае на что согласны противники курса православия – это заменой его уроками истории религии…
В ответ я могу привести пример с Англией, где такие уроки обязательны, а уровень религиозности постепенно падает.
Но при этом, надо учесть, что около трети школ Англии – это церковные школы, которые представляют все христианские конфессии.
Мусульмане уже давно преподают основы ислама детям, начиная с пяти лет и делают это в школах в мечетях…
В России мусульман около двадцати миллионов и родители – мусульмане тоже захотят, и наверняка уже учат детей в мечетях…
Думаю, что это касается всех религиозных конфессий...
Но сколько на самом деле православных верующих и верующих других конфессий в России сегодня – никто не знает…
Образованцы, сопротивляясь религиозности и «не ведая, что творят», пропагандируют саентистской технологии воспитания, состоящие в основном из научных суеверий, приправленные примитивными концепциями личного преуспеяния и сексуального успеха, базируются на научении обманывать или манипулировать окружающими.
Такие «педагогические» технологии, значительно страшнее атеизма, так как играют на низменных инстинктах человека и узаконивают животный эгоизм.
Развивая и оправдывая такие теории, «саентисты» провоцируют в обществе борьбу всех против всех, войну противопоставляют любви, силу - правде и оправдывают концепции «выживание без правил»
В разговорах с поклонниками сайентизма, мне хочется повторять им известную формулу – символ: «Там, где не присутствует Бог – воцаряется Сатана!»
Ещё важный пробел в религиозном воспитании состоит в том, что живя в мире денег, Церковь не находит в себе смелости говорить о порочности жизни ради денег, ради удовлетворения эгоистических потребностей, не возражает против денег, как главной цели в жизни.
И в ответ на прямые вопросы, священники отделывается уклончивыми ответами о том, что зарабатывание денег само по себе ни плохо - ни хорошо, но всё надо определять потому, как эти деньги используются…
После таких ответов, я не один раз видел и слышал, как новые русские выйдя из церкви, погружаются в мир денег с чувством удовлетворения – значит церковь не осуждает тех, кто наживает деньги – таково их внутреннее оправдание.
Ещё страшнее для чувств верующих понимание, что православная церковь может служить прикрытием ширмой для людей зарабатывающих деньги, отнюдь не на церковных занятиях: как например торговля алкоголем или торговля церковными книгами и церковной атрибутикой за большие деньги.
Я уже говорил, что любые попытки делать деньги в пределах церкви – это по большому счёту святотатство и когда мы с этим сталкиваемся, то веры в наших душах отнюдь не прибавляется.
И здесь, основная проблема и средство будущего преуспеянии церкви, как и в светском обществе, заключена в проблеме церковного воспитания и образования.
Необходимо поднять уровень преподавания в семинариях и духовных академиях, за счёт привлечения в них талантливых лекторов и педагогов – верующих…
В связи с этим, вспоминается французский католик – иезуит Тейяр – де – Шарден.
Он, будучи глубоко верующим человеком, всю жизнь был учёным – антропологом и стал одним из открывателем в Китае, остатков синантропа.
Но повторяю, он был и до конца остался верующим человеком, писал замечательные книги в которых делился своими религиозными раздумьями о судьбе и жизни современного человека и его отношения к Богу…
…К сожалению, я далеко отступил от заявленной темы, но не сказал и десятой части того о чём хотелось бы поговорить и подумать приходя в православный храм, или того более – называя себя православным христианином.
Всё написанное мною в этой статье представляется мне как краткие тезисы больших статей и если угодно дискуссий, благодаря которым, я прежде всего себе самому помогу уяснить с откровенностью и беспристрастием – а во что же я сам то верую?
Способен ли я сам отдать жизнь за веру в Бога, Христа и Святого Духа?
Насколько искренне я сам исповедую русское православие?..
Надеюсь, что прочитавшему эту статью захочется обменятся со мной своим религиозным опытом, и этому отклику я буду очень рад!..
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: www.Istina.russian-albion.com
Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Лондон. 17. 06. 2006 года
Добавление к статье "Вера и неверие"
Добавление к вышесказанному через одиннадцать лет после написания этой статьи…
Уже давняя новость: Владыка Василий возглавивший уход части прихода из Сурожской епархии, уже давно сложил с себя сан, женился и уехал из Англии. А судьба остальных «раскольников» мне неизвестна. Думаю, что любой раскол – это событие с драматическими последствиями
…Теперь о главном.
Современная жизнь меняется очень быстро и церковь не может на эти изменения смотреть свысока.
За эти годы появился интернет и присутствует почти в каждом доме. Появились мобильные телефоны, которые позволяют общаться с множеством людей в разных концах света. Церковные батюшки, особенно из молодых, тоже имеют и интернет и мобильники.
И можно пользоваться расширением аудитории для того чтобы объяснять, рассказывать о христианстве и в частности о православии. Можно и нужно добиваться того, чтобы большинство прихожан по всей стране и конечно за рубежом, знали и понимали во что они веруют.
Но вслед за верой должны следовать добрые дела и это пожалуй главное в подлинном христианстве!
И это станет возможным, когда верующие будут приходя на службы, не только заученно креститься и даже вставать на колени, но всей душой зная и понимая Новый Завет Иисуса Христа, будут ценить ото правило жизни для честного христианина и сами попытаются следовать этим Заветам!
Иначе из псевдо верующих получается «кимвал звучащий» и потому, живущих без любви и сострадания не только к ближним, но и всем людям нас окружающим.
Ведь суть христианства и православия, можно передать одной короткой фразой из Библии: «Бог – это любовь!»
А для того чтобы воспитать это чувство любви в верующих, нужны постоянные усилия служителей церкви в разъяснении и объяснении этого главного положения христианской веры…
На исповеди, люди говорят о грехах, но какие грехи у простых смертных?
Эту у разбойников, бандитов и воров грехи большие, требующие прежде раскаяния исповеди. Но среди прихожан, таких я не видел. Вот и приходится многим прихожанам придумывать «грехи», чтобы батюшки благословили их именем Господа!
И в исповеди важно то, какие добрые дела сделал человек, за время от причастия до причастия. Об этом нужно думать верующим постоянно!
Поэтому и нужны в церкви истинные пастыри, умеющие посоветовать, что делать в трудные минуты жизни, подсказать как добрые дела делать и после принять исповедь!
В качестве примера таких служителей церкви, я снова вспоминаю Владыку Антония Сурожского. Его личная жизнь и труды, как православного иерея, до сих пор находят горячий отклик в душах и сердцах тех, кто не только давно приобщился к церкви, но и тех кто ищет духовного руководства!
Его книги составленные из проповедей, бесед с прихожанами и лекций, в том числе на радио и на телевидении, привлекали и привлекают в православие не только русских людей разного возраста, образования и личного опыта, но и иностранцев.
Он, Владыка, вел постоянные программы на радио, а потом и на ТВ. И его проповеди имели по тем временами громадную аудиторию.
Также помню, как нынешний Патриарх Кирилл, тогда ещё молодой священник выступал на телевидении и рассказывал о православной вере, объясняя, как можно прийти в лоно церкви молодым, вполне современным людям, ищущим любви и поддержки в непростой жизни.
Сегодняшнее православие проповедуемое Владыкой Антонием и будущим патриархом, доступно понятно и привлекательно для всех желающих найти руководство и путь в мир любви и духовности!
Владыка, будучи главой православной епархии, сделал несколько замечательных нововведений в соборном храме.
Он открыл трапезную, в которой люди после службы могли закусить и главное пообщаться, узнать друг друга «в неформальной» обстановке, восстановив древний православный обычай совместных трапез членов прихода.
При этом и прихожане, и клирики собора ели за одним столом и могли поговорить, лучше узнавая друг друга. И было бы замечательно, если такие совместные трапезы, совершались во всех приходах русского православия, не только за границей, а главное в самой России.
Но с уходом Владыки, такие трапезы в соборе постепенно прекратились и в бывшей трапезной устроили домовую церковь для клира.
Таким образом, сегодня, священники служат службу перед толпой, а общаются только с активом церкви, да и то нечасто. А все остальные, с их чаяниями и заботами и горестями остаются незнакомцами, о которых священники ничего не знают, да часто и не хотят знать!
Бывая в церкви и краем уха слыша беседы прихожан, я прихожу к выводу, что многие верующие: и молодые и старые, знают суть христианской веры очень поверхностно.
И поэтому, часто подвержены разного рода суевериям, бытующим до сих пор в массе православных. Одной рукой, такие «христиане» на службе крестятся и даже падают на колени, а в другом месте «веруют» в гадалок, и разные народные суеверия, которые противоречат не только христианству, но и здравому смыслу.
Поэтому, надо в каждом приходе открывать катехизические курсы и в них, с помощью самых просвещённых священников, рассказывать о истории христианства и православия, об особенностях церковной православной службы, отвечать на вопросы прихожан и давать возможность самим верующим участвовать в дискуссиях.
Как это делал Владыка Антоний, беседуя с прихожанами и отвечая на их вопросы. И эти собрания всегда были многолюдны, потому что Владыка обладал чудесным даром слова, рассказывал о Христе и его заветах, так, будто он сам присутствовал и слушал Господа…
По окончанию таких «курсов», верующие прихожане не только смогут верить сознательно, зная и понимая, что говорил и требовал Иисус Христос от своих учеников и последователей, но и объяснять это всем интересующимся и вопрошающим.
Не секрет, что сегодня большинство приходов живут точно по афоризму Лескова: «Древняя Русь была крещена, но не просвещена!»
Ещё одно важное начало в русской церкви, - создание молодёжного союза православных христиан, где могут встречаться и дружить большинство молодых прихожан, которые смогут не только узнавать в них основы христианства, но и делать добрые дела, помогая в том числе священникам в их непростом служении.
Такая молодёжь может помогать организовывать и проводить собрания прихожан, разного рода праздники прихода, используя свою энергию на богоугодные дела.
И сделать это нетрудно, потому что в церкви молодые ищут друзей, могущих разделить их стремления сделаться лучше и чище. Конечно, как и во всем в приходе, эти движения должны и могут возглавлять молодые священники, заботящиеся об окормлении прихожан и на таком уровне…
Очень нужны сегодня и церковные, приходские школы, в которых будут не только изучать христово учение, особенности службы и догматы, но часто - это особо касается зарубежных приходов – и русский язык, которым дети иногда плохо владеют!
Для того, чтобы церковное общежитие не отрывалось от современности, можно и нужно проводить лекции и встречи с известными богословами, помимо еженедельных бесед. Можно и нужно проводить концерты церковной и классической музыки приглашая на них всех желающих. Постепенно люди к этом у привыкнут и аудитория будет наполнять церковь до отказа…
Очень важно, чтобы священники и иерархи чувствовали и понимали себя слугами верующих прихода, а не выделялись в отдельную касту «жрецов», всячески подчеркивая свою причастность к «начальническому сословию»!
Вот, пожалуй самое необходимое на мой взгляд, что в первую очередь надо попытаться сделать в русском православии…
Конечно, многие батюшки по всей стране и за рубежом, будут говорить, обычные для администраторов слова: - А у нас уже есть!
Но часто, если это и есть, то в основном это формальные мероприятия, в которые нужно вдохнуть душу живую! И тогда приходы станут настоящими собраниями верующих – единомышленников!
Лондон. 17. 06. 2006 года.
Религиозные корни современной человеческой цивилизации.
«….Какова же была деятельность Христова?
Во-первых, она не определялась предметом; она определялась милосердием, любовью, жалостью. Все случаи исцелений, которые мы находим в Евангелии (воскрешение сына вдовы Наиновой или Лазаря), все чудеса, которые Христос творил над природой (как усмирение бури на море Тивериадском), определяется только одним; Ему жалко в самом сильном смысле этого слова, жалко погибающей твари и он вступает и что-то делает по милости, по милосердию…..
А второе – выражаясь по-человечески и конечно несколько грубо: если кто был неудачником, то это Христос, потому что если посмотреть на жизнь Христа и на его смерть вне веры - это катастрофа…..
В этом отношении мы должны быть очень осторожны, когда думаем о христианской деятельности, как о такой деятельности, которая целесообразна, планомерна, успешна, которая обращена к определённой цели и её достигает, которая так проводится, что венчается успехом….. не в них сущность христианского момента, Христова момента в деятельности. Сущность его в том, что Христос во всей Своей деятельности, в каждом слове, в каждом деле, во всём Своём бытии выражал, делал конкретной, реальной волю и любовь Божью… Вот почему Христовы действия, Христовы слова так совершенны, и вот что они собой представляют…»
Митрополит Антоний Сурожский. «Человек перед богом». Глава «Созерцание и деятельность». Москва. 1995 г.
“Белковая молекула несет информацию о той клетке, которая ее наработала, о том, в чем эта клетка нуждается, что эта клетка может дать для других клеток. На каждое изменение внутренней или внешней среды белковая молекула отвечает изменением своей вторичной и третичной структуры в виде изомерных превращений. И ту связь, которую она считает наиболее ценной, она архивирует и делает более прочной, более устойчивой. Когда молекула достигает высшей устойчивости, становится регидной, малоподвижной – она перестает функционировать...”
Академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор Владимир Николаевич Шабалин.
…Последнее время мнения учёных о способностях видовой эволюции начинают склоняться к выводу, что эволюционируют, или иначе – развиваются, те виды, а внутри вида те особи, которые наименее приспособлены к среде обитания или проживания. То есть, бактерии и морские моллюски, способные выживать при разбросе температур в сотни градусов и изменений среды, от благоприятной на неблагоприятную, при этом сохраняя способность выживать и размножаться, – не развиваются уже миллионы лет. Получается, что вид, который наиболее приспособлен на данный момент, впадает в стагнацию, попадает в «эволюционный тупик» или, со временем, при резкой смене климатической и геологической ситуации, быстро вымирает.
Нечто подобное происходит и с духовной составляющей всего живого, и прежде всего вида «человек разумный». Вспоминается тезис Фрейда, который утверждал, что человеческая культура, это продукт борьбы за выживание человечества, следствие давления обстоятельств и неблагоприятных ситуаций, мобилизующих человеческие способности...
Что касается, человеческого общества, то существует несколько гипотез определяющих причины и возможности эволюции человеческого духа, той эволюции, которая помогла не только взлететь в космос, но и создать такие информационные технологии, которые способны подтолкнуть к достижению состояния «бессмертия», в начале всего человеческого общества, а потом и конкретного человека. Поэтому, знание корней и причин эволюции интересует не только учёных биологов и физиков, но и богословов. Однако, определённого, однозначного ответа, сегодня, на этот счёт не существует.
Таким образом, проблема определения смысла эволюции и её значения в нашей жизни – одна из самых актуальных на сегодня. От уровня её понимания, зависит дальнейшее развитие, прежде всего духовного мира человека...
Вот что ещё пишет об эволюции, Академик РАМН Владимир Николаевич Шабалин:
“На Земле прошло несколько эволюционных этапов. Первый – физическая эволюция, в результате которой были созданы атомы, далее химическая эволюция обеспечила создание молекул, в том числе больших молекул, пробионтов. Итогом следующего этапа – биологической эволюции – явилось создание клеток, многоклеточных организмов, биологических видов, в том числе человека. В настоящее время эволюция сосредоточила своё внимание на головном мозге человека как высшем достижении структурно-функционального развития живой материи. При этом мы переживаем принципиально важный переломный момент в развитии жизни – переход к интеллектуальному этапу эволюционного развития. Дело в том, что наш интеллект развился до такого уровня, когда он начинает вмешиваться в эволюционный процесс, когда от принципа движения к совершенству путём проб и ошибок он заставляет эволюцию переходить к направленному поиску новых структур жизни...”
Если сравнивать современного человека, по уровню приспособленности в природной среде, в которой он существует, то в этом, он проигрывает почти всем животным, окружающим его в этом мире. Человек, чувствует себя комфортно лишь при температуре + 18 градусов Цельсия или около того, и мало приспособлен к любым переменам климата или привычного ареала обитания. Видимо, поэтому, он эволюционировал и продолжает изменяться, прежде всего в интеллектуально – духовном измерении, несколько тысячелетие подряд. Ведь именно интеллект и позволяет этому «существу», приспосабливаться и даже менять природные условия, «подправляя» их под свои потребности. Уже никого не удивляет, что для того чтобы не мёрзнуть, человек носит тёплую одежду, а чтобы не «париться» при жаре, изобрёл кондиционеры...
И вместе с тем, век каменных орудий отделяет от современности каких-нибудь десять-двадцать тысяч лет, что представляется как почти незаметный отрезок в историческом масштабе.
Особенно поражает воображение неостановимое движение человека в будущее, в последние две тысячи лет. По сути, история человечества в её современном виде и началась-то после рождения Иисуса Христа в маленькой, дальней провинции Римской империи, - в Иудее. Недаром ведь, всю историю человечества мы разделяем на два периода - до рождения Иисуса из Назарета – и после его чудесного появления.
Христианство дало толчок развитию человечества и человека и силу этого толчка, мы ощущаем и по сию пору.
Именно христианство, в разных его формах и видах, стало покровителем образования и знания вообще. Все старейшие школы и университеты Европы, возникали на базе религиозных объединений и именно религиозность была причиной реализованной тяги к знаниям. Только много позже, университеты превратились в очаги светской науки...
Но, и христианскую историю, как мне кажется, можно разделить на два базисных периода.
Развитие христианства и его становление в течении полутора тысяч лет и последующий период человеческой истории, начавшийся с возникновением Реформации, и возврата к Писанию и Новому Завету, как основе христианского учения.
Реформация недаром совпала с великими научными и географическими открытиями. Именно за последние пятьсот лет человечество, не только открыло весь мир, но и устремилось в просторы космоса. Нет смысла перечислять открытия в науке и изобретения в технологиях жизни, которые перевернули все представления человека о вселенной и о самом себе.
И поток открытий нарастает лавинообразно. Это показывает интенсивность духовно – интеллектуальной эволюции человека...
Всё это подтверждает гипотезы учёных о избирательности процессов эволюции, как видовой, так и внутривидовой.
...Нечто подобное видовой эволюции, происходит и внутри эволюции «человека социального». При этом, повышенная приспособляемость человека к изменению среды, ничего общего не имеет с социальным дарвинизмом, адепты которого утверждают, что внутри человеческого общества, в результате непрекращающейся борьбы, побеждают сильнейшие особи, а слабейшие умирают, освобождая дорогу «победителям».
Ряд социальных революций, начиная с английской революции и заканчивая русской революцией, воплотили чаяния великого множества «неудачников», заявить о себе и показать, что «простые» люди, это не «пыль на ветру», что они не только способны на подвиг саморазвития, но и в предстоянии перед Богом, ничем не отличаются от аристократов или богачей...
Вопреки утверждению социал-дарвинистов, можно говорить, что наибольшим толчком к развитию человечества служат «умные», нравственные люди, те, кто руководствуется в жизни принципами любви и сострадания, кто вынужден заменять отсутствие физической мощи или богатства, умственным, интеллектуальным напряжением.
Огромную роль в этом процессе продвижения человечества в сторону бессмертия, играют идеи и учения религиозные, выдвинутые такими «умницами», как Лао-цзы и Конфуций в Китае, Будда и его последователи в Индии, Моисей и иудейские пророки, древнегреческие философы, арабский пророк Мохаммед, и конечно Иисус Христос, который оставил для нас учение названное Новым Заветом и который основал не только христианство, как религию, но и христианскую цивилизацию, наследниками и носителями которой, сегодня, в глобализованном мире, является по сути, всё человечество.
…Попробуем разобраться в основах учения Иисуса из Назарета, в плане эволюционного развития человечества...
Анализирую христианскую доктрину, мы приходим к выводу, что это учение, прежде всего, касается «неудачников, «нищих духом», как выражался сам Иисус Христос, утверждая, что «будущее» принадлежит этим человеческим «отбросам», людям далёким от успешности и социальной «продвинутости». Иисус говорит, вполне согласно с современной точкой зрения эволюционистов, что «страждущий утешится и голодающий насытиться».
Его категорическое утверждение, что «Царствие небесное не от мира сего...» ещё раз подтверждает тезис современных биологов о том, что неудачники, «лузеры» в современном понимании, могут и хотят двигаться вперед, опережая остального человечества, тогда как «успешные» особи, удовлетворены тем что они имеют и не хотят никаких перемен!
Отсюда, можно сделать революционный вывод, что страдания, неудовлетворённость собой, подталкивают человека к работе над собой, заставляют задуматься над изменением мира, «погрязшего во зле». Здесь вполне применим тезис из христианского катехизиса, когда покаяние, то есть неудовлетворённость своими действиями, подталкивает к перемене, улучшению себя и ближних. А это ведь и есть предпосылки для внутривидовой эволюции духа.
Одной из особенностей учения Иисуса Христа, вытекающей из понятия человеческой греховности, то есть «несовершенства», является стремление к самоумалению, к превращению верующего в слугу для других людей. Об этом говорил Христос в своей Нагорной проповеди, которая и является кратким изложением нравственности верующих в Новый Завет Мессии.
Одним из главных принципов христианства является скромность и аскетизм в «этой» жизни, что во многом определяет посмертное воздаяние. Христос говорил: «Не копи сокровищ в этой жизни, а думай о сокровищах жизни небесной...» Иначе говоря, жизнь здесь и сейчас не была для него единственным предназначением человека. Любовная вера в добро и справедливость, жизнь по «Новому Завету», позволяла человеку преодолеть роковую греховность и наказание за неё. Смерть была тем рубежом, который отделял жизнь земную от «райского существования» для верующих в Иисуса Христа на небе, то есть, после смерти.
Отношение Господа к смерти конкретного человека можно проиллюстрировать тем, что он говорил о смерти зерна, которое через смерть возродится и увеличится многократно: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода...». Из Его слов, можно сделать вывод, что смерть освобождает дорогу для последующих поколений, но именно умершие вносят вклад в развитие человечества...
Тут уместно привести ещё одно высказывание Академика Шабалина, иллюстрирующее эти слова Спасителя:
“- По аналогии с тем, как мы не выражаем сожаление о смерти одной из миллиардов клеток нашего организма, биосфера тоже не слишком обеспокоена, когда уходит из жизни кто-то из нас. Ведь он выполнил свою жизненную функцию. В пределах, предоставленных ему геномом, он внёс свой вклад в совершенствование структуры живой материи и дал ей новые возможности...”
Таким образом, учёные, сами приходят к оправданию и пониманию значения глубоких истин высказанных в Новом Завете и начинают объяснять это великое значение всем простым смертным
... В Евангелие от Матфея, в Нагорной проповеди, изложена сущность учения Богочеловека и, может быть, поэтому оно, это Евангелие, стоит на первом месте в Новом Завете...
Вспомним, что Он говорил «на горах», собравшимся послушать Его:
«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его.
2 И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:
3 Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
4 Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
5 Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
6 Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
7 Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
8 Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
9 Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
10 Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
11 Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
12 Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.
13 Вы -- соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям...»
…Именно такая позиция Иисуса, оправдывающая страдания и самопожертвования, позволяет нам назвать его первым и главным «революционером» в истории человечества, а его учение по сию пору является главной и нестареющей идеологией человеческого общества, направляющей пути развития человечества в сторону обожения всех людей, и в конечном итоге достижения бессмертия и вечной жизни, прежде всего, любящим добро людям.
Успехи сегодняшней науки дают нам основания надеяться, что через двести–триста лет человечество, благодаря новейшим технологиям, способно будет создавать не только физических «клонов», но и духовных «аватаров», которые смогут вместит в себя память и знания, накопленные за всё время развития человечества.
Память и «карма» отдельных личностей, собранная и систематизированная в одном месте, в одном носителе, позволит человечеству сохранять обобщённую ноосферическую «жизнь» в течение многих будущих веков и тысячелетий.
Таким образом, чаемое бессмертие будет достигнуто уже в недалёком будущем, что и станет главным итогом человеческой цивилизации под названием христианской. Именно в такое будущее человечества верил не только Иисус Христос, но и многие отцы церкви и святые, в число которых входят и некоторые современные богословы. Особо хотелось бы отметить русского мыслителя Николая Фёдорова, который призывал своих учеников и слушателей заботиться не только о сохранении памяти о своих потомках, но и стараться оживить их, используя для этого все достижения современной мировой науки...
И тут уместно вновь процитировать Академика Шабалина:
“Следует подчеркнуть тот факт, что развитие головного мозга человека происходит в течение всей его жизни, до самой глубокой старости. И если к 70–80 годам начинает нарушаться системная организация головного мозга, то его локальное совершенствование продолжается. Так, например: почему у пожилых людей ухудшается память? Потому что разрушаются межклеточные связи, через которые информация из блоков памяти передаётся в аналитические отделы головного мозга, т. е. снижается возможность вызова из архива нужной информации. Однако сам «архив информации» сохраняется и может пополняться. То есть индивид даже в старческом возрасте продолжает делать свой вклад в общее развитие интеллектуальной материи. Другой вопрос: почему эволюция сохранила не только физиологические пути развития живой материи, но и патологические? Почему человечество потенциально несёт в себе тысячи различных болезней? Дело в том, что при патологическом состоянии человек вырабатывает особые защитные структуры, которые не могут быть выработаны при физиологическом развитии организма. Затем, в процессе жизнедеятельности биосферы, эти структуры встраиваются в другие живые организмы, обеспечивая им соответствующие свойства...”
…Сегодня наблюдается, на первый взгляд, парадоксальное сближение религии и науки. Хотя ещё двести лет назад в интеллектуальной среде был популярен лозунг, который обвинял религию в «обскурантизме» и преследовании науки и учёных.
Конечно, трудно отрицать существование в религиозных кругах сторонников «обратного хода», желающих всё оставить и в интеллектуальных областях на уровне двухтысячелетней давности.
Однако, не эти «батюшки» определяют пути развития религиозных исканий, и тем более пути развития современной науки. Сегодня же можно видеть, как космологи и физики-ядерщики становятся людьми верующими и наоборот, многие священники приходят из мира науки и даже искусства.
... В этой связи хотелось бы остановиться на личности католического проповедника и учёного, Тейяра де Шардена. В своей книге, «Феноменология человека», он показывает эволюцию духа человека, вдохновленного исканиями веры в Иисуса Христа, страдающего, кающегося, но свободного и обладающего деятельным и глубоким разумом.
Проблема зла в этой книге отступает в тень исследования путей достижения любовного единения всех людей на земле. В этом Тейяр следует примеру Иисуса Христа, для которого проблема зла решалась очень просто: чем больше в мире будет добра, самопожертвования и взаимной любви, тем меньше мы будем обеспокоены проявлениями зла в человеческой жизни...
Среди современников, русских православных теологов я бы хотел отметить Владыку Антония Сурожского и отца Александра Меня, которые многое сделали и уже после своей смерти продолжают влиять на мировоззрение русской православной церкви. Именно они предстают перед своими учениками, как умные и глубокие учителя веры и сторонники объединения верующих россиян во всенародный Собор, - общество любящих и сострадательных.
Они были оптимистами и верили во всепобеждающую силу добра и во вторичность, зависимость зла от количества противостоящего ему добра...
... Но, возвратимся к цитированию Нового Завета, который и пролагает пути в будущее, и который, хотелось бы верить, в ближайшие уже годы определит и направление развития идеологии геополитики, которая объединит всё человечество под уже известным лозунгом Великой Французской революции: «Свобода, равенство и братство», который всего лишь повторил основные мотивы учения Иисуса Христа...
Иисус Христос не единожды утверждал, что «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное», подчёркивая, что «царствие моё – не от мира сего», погрязшего в алчности и взаимной ненависти.
Это выражение, прежде всего, подразумевает тех учеников и последователей Мессии, которые ничего не имели и не имеют не только в материальном смысле, но и в духовном плане и потому, стремятся найти себе учителя и учение, способное помочь им достичь блаженного совершенства через любовь и сострадание к таким же как они – нищим и безродным.
Здесь, невольно вспоминается лозунг Маркса: «Пролетариату (то есть нищенствующим) нечего терять, кроме своих цепей». Будущее, безусловно, принадлежит такой теории развития, такому учению, в которых любой человек будет представлять незаменимую ценность для всего человечества.
В этом и сказывается глубина и провидческая сущность Нового Завета Иисуса Христа, учение которого было и остаётся главной идеологией развития всего человечества и прежде всего тех, кто ищет «царствия небесного», то есть устремлён в будущее. Любовь и свобода являются для таких людей главной целью в жизни, и подтолкнул их к этому, трансформированный в христианскую этику современности Новый Завет, оставленный потомкам, страдающим и жертвующим собой Иисусом из Назарета ради спасения человечества!
...Уже не один раз отмечено несоответствие капитализма, его идеологии, христианству. И потому, будущее за новыми формами человеческого общежития и основой такой «новой» идеологии можно признать христианство. При этом надо уметь различать христианство Священного писания и Евангелий и «предание», которое во многом является человеческими вымыслами, приспособленными для нужд несправедливого мира. Об этом говорил сам Иисус Христос, отвечая на обвинения фарисеев в неповиновении Закону. И такое «предание» являлось и является «учением старцев», следованием «установлениям человеческим» ничего общего не имеющим с подлинным христианством Нового Завета, с подлинным учением Иисуса Христа, изложенного в Писаниях...
Возвращаясь к теории эволюции человеческого общества, можно с полным правом утверждать, что Иисус Христос предугадал пути развития человечества и в этом состоит вечность и божественная сущность Его учения. Именно Он указал, что только через любовь и самопожертвование в отношениях между людьми, можно подтолкнуть к развитию безмерные человеческие способности.
Недаром в Ветхом Завете утверждалось, что человек создан «по образу и подобию Божиему». Именно обожение человека и воссоединение всех с Богом–Творцом в будущем, было главной целью учения Иисуса Христа в историческом плане!
2015 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Толстой и Русская православная церковь
Эпиграф:
«Человек без религии, т. е. без какого-либо отношения к миру, так же невозможен, как человек без сердца. Он может не знать, что у него есть религия, как может человек не знать того, что у него есть сердце; но как без религии, так и без сердца человек не может существовать.» Л. Толстой «Религия и нравственность»
«Нравственность не может быть независима от религии, потому что она не только есть последствие религии, т. е. того отношения, в котором человек признает себя к миру, но она включена уже, impliquee, в религии.» (Там же)
…Сегодня, многие историки и особенно историки из церковной ограды, главной причиной Великой Русской революции считают неожиданную победу большевиков над белыми армия и иностранными интервентами.
Но если пристально вглядеться в прошлое, то можно осознать, что главной причиной падения монархии, а потом и поражения контрреволюции, были исторические ошибки русского православия, поставившего Кесаря выше Иисуса Христа!
А в реальной жизни это несоответствие проявлялось в том, что на словах люди веровали в Новый Завет, а делами своими подчёркивали свое неверие.
Разделение на народ и господ, стало настолько привычным, что уже не вызывало удивления даже у православных христиан. И церковь оправдывала это противоречие словами апостола Павла: «Вся власть от Бога!»
И темное крестьянство, неграмотное и забитое в подавляющем большинстве, с этим молчаливо соглашалось, потому что его никто и не спрашивал. А аристократы во главе с монархами и их семейством вели отнюдь не христианский образ жизни и веровали как фарисеи – лицемеры - они оправдывали существование крепостничества, которое в России, мало чем отличалось от буквального рабства в той же Америке.
И русская «православная» церковь, оправдывала это рабство разного рода софизмами.
И так продолжалось долгими столетиями…
Но, в начале двадцатого века, но образование пусть и медленно, приходило в дома и семьи рабочих и крестьян. И поэтому, простые люди начинали понимать в какой несправедливой ситуации они оказались и жили долгие столетия! Талантливой иллюстрацией этого процесса был роман Максима Горького «Мать». Но главными поставщиками революционной молодёжи была среда разночинцев.
Именно в разночинной среде появились первые атеисты, со временем становящиеся первыми революционерами. Они были теми дрожжами, которые возбуждали желание перемен в инертных, молчаливых массах неграмотного народа…
Постепенно протесты захватывали все большее количество простого народа и все больше людей, видя неправедность церкви, становились атеистами.
Такие настроения появились и развивались, как я уже говорил среди разночинцев, которые работали пропагандистами в рабочей массе
Рабочие ввиду коллективных форм труда в которых они участвовали каждодневно, быстрее усваивали протестные настроения и имели в этом преимущество перед разобщённым частно - собственническими настроениями, крестьянством.
Но уходя в города и становясь рабочими, они тоже начинали думать и понимать себя, как часть рабочего коллектива. Для бывших крестьян, сама жизнь в городах давала значительно большие возможности обучения и организации, чем в деревне.
А вместе с образованием, в умы и души этих людей приходило осознание несправедливости столетних традиций деленияя общества на господ и рабов, поддерживаемых церковью Такие отношения можно было выразить словесной формулой: «Одни, а их было подавляющее меньшинство - ехали, а другие, которых было большинство – везли»!
И этому положению способствовала и Русская церковь, которая освящала такие порядки своим авторитетом! Церковь требовала повиновение такой власти, прикрываясь формулой Апостола Павла: «Вся власть от бога!»
Ничтожное меньшинство аристократов, нарождающихся буржуа и купцов – богачей во главе с монархом, жили и копили богатства за счет труда и страданий большинства народа.
И никто, в том числе церковное начальство не задумывались о несправедливости царящей в обществе, не пытались протестовать против такого анти христианского образа жизни.
А тех, кто сопротивлялся тирании власти и богатства, называли преступниками и ссылали в Сибирь. На словах, все власть имущие веровали в Бога, а делами доказывали обратное!
Такое состояние души, сам Иисус Христос считал главным злом и жёстко клеймил фарисеев, представлявших такой вид, такую казённую форму веры.
Спаситель считал лицемерие и неискренность, основной помехой на пути к подлинной вере.
Кроткий Иисус говорил, обличая таких псевдо верующих: «О, фарисеи-лицемеры змеиное отродье!»
Вспомните, что в России около двухсот лет после формальной реформы русского православия Петром Первым, главой русской Церкви был Царь – помазанник божий!
Что уж говорить о том, что церковь в те времена стояла «за Царя» и его прислужников, против своего народа, а это напрямую противоречит Новому Завету Иисуса Христа.
Если внимательно читать Заветы, то во первых, Он настаивал на независимости своих последователей от «власть предержащих», а во вторых, говорил о том что физическая смерть для верующего – это не самое страшное в жизни человеческой. В конце концов, физически мы все рано или поздно умрём.
Поэтому, главное что надо делать верующим – это душу свою бессмертную спасать, часто жертвуя своим бренным телом…
Я мог бы приводить в доказательство этого множество цитат, но все знакомые с Библией сами могут это сделать, чтобы уяснить эти великие истины…
Лев Толстой, был один из немногих религиозных мыслителей, кто это понимал и потому, постоянно говорил и писал об отходе церкви от христианских принципов жизни:
«…Я перешел от нигилизма к церкви только потому, что сознал невозможность
жизни без веры, без знания того, что хорошо и дурно помимо моих животных
инстинктов. Знание это я думал найти в христианстве. Но христианство, как
оно представлялось мне тогда, было только известное настроение - очень
неопределенное, из которого не вытекали ясные и обязательные правила жизни.
И за этими правилами я обратился к церкви. Но церковь давала мне такие
правила, которые нисколько не приближали меня к дорогому мне христианскому
настроению и, скорее, удаляли от него. И я не мог идти за нею. Мне была
нужна и дорога жизнь, основанная на христианских истинах; а церковь мне
давала правила жизни, вовсе чуждые дорогим мне истинам. Правила, даваемые
церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне были не
нужны; а правил, основанных на христианских истинах, не было. Мало того,
церковные правила ослабляли, иногда прямо уничтожали то христианское
настроение, которое одно давало смысл моей жизни. Смущало меня больше всего
то, что все зло людское - осуждение частных людей, осуждение целых народов,
осуждение других вер и вытекавшие из таких осуждений: казни, войны, все это
оправдывалось церковью. Учение Христа о смирении, не осуждении, прощении
обид, о самоотвержении и любви на словах возвеличивалось церковью, и вместе
с тем одобрялось на деле то, что было несовместимо с этим учением…»
Л. Н. Толстой: «В чём моя вера?»
…Но великого писателя и мыслителя земли русской, совсем не хотели слушать люди из церковной ограды и чтобы отвратить опасность реформации, они решили отлучить этого Учителя жизни, от церкви. Им казалось, что безопаснее и быстрее уничтожить Толстого как проповедника, тем самым убить дух реформации, к которой и призывал великий русский писатель и мыслитель!
Сегодня, многие честные историки православия и Русской церкви утверждают, что именно Реформация в Европе спасла многие страны от Революции, потому что глубинные корни революции, рождаются от несоответствия официальных церковных ценностей Заветам Иисуса Христа.
И в свою очередь, главной причиной Великой Русской Революции, стало несоответствие и даже противостояние официальной церкви, Заветам Спасителя…
На эти противоречия и даже противостояние русского православия подлинному христианству и указывал Лев Толстой в своих работах. За это его и отлучили от церкви, хотя революционного движения это не остановило:
Пришло время и под грузом ошибок и преступлений, российская монархия рухнула и поэтому же, русский народ стал гонителем российского псевдо христианства и официозной церкви, которая, как правильно пишут сегодняшние богословы: «отпала от веры», потому что стала «формальной» и уже перестала быть подлинно христианской!
Вот почему, после Революции даже простые люди, бывшие «исправными» христианами забыли слова апостола Павла о том, что вся власть от Бога и превратились в богоборцев.
А какая-то часть клириков, теперь уже освящали попытки Белой армии подавить восстание большинства, против тирании меньшинства!
А народ, познавший свободу, стал на свой жестокий манер, не только переустраивать жизнь на новых основаниях, но и мстил своим недавним угнетателям и их пособникам из церковной ограды.
Революция стала актом расплаты, актом восстановления справедливости в российском обществе. Если бы это противоречило христианской вере и не подчеркивалось основными постулатами Христова учения, то этого не могло бы произойти никогда!
Поэтому и написано в Библии, что без соизволения воли Божией, ничто не происходит в этом мире. Можно по разному понимать, что такое воля Божия, но если вдуматься, то это соответствует закону справедливости и происходит всегда и везде из жажды справедливости.
Когда Иисус из Назарета говорил о том что среди его сторонников «брат встанет против брата и сын против отца», Он хотел сказать, что мир представляет из себя арену битвы добра со злом и на этом противостоянии Бога – как символа Добра и Сатаны, как символа Зла, стоит весь процесс развития человеческого общества.
Так было, есть и будет в этом прекрасном и яростном мире до скончания дней мира!
А если признать это, тогда становится понятно, что и Революция, и гонения на неправедную церковь – это процессы одного порядка!
…Какое-то время после революции в России, казалось, что Реформация русского православия «уже при дверях». Но все получилось не так и вместо Реформации начались гонения на церковь.
Мне кажется, что для запуска Реформации в русском православии немного не хватило исторического времени. И попытки реформировать православие силой, случились уже во времена Революции и потому, не смогли закончиться положительно. По форме, русское православие восстановило Патриархию, а по содержанию, оно так и осталось подчиненным Кесарю!
Тезисы о необходимости Реформации в РПЦ, и основания для Реформации, изложены в учении графа Толстого:
«…Я знал, мы все знаем, что смысл христианского учения -- в любви к людям.
Сказать: подставить щеку, любить врагов -- это значит выразить сущность христианства. Я знал это с детства, но отчего же я не понимал этих простых слов просто, а искал в них какой-то
иносказательный смысл? Не противься злому -- значит не противиться злому
никогда, то есть никогда не делай насилия, то есть такого поступка, который
всегда противуположен любви. И если тебя при этом обидят, то перенеси обиду
и все-таки не делай насилия над другим. Он сказал так ясно и просто, как
нельзя сказать яснее. Как же я, веруя или стараясь верить, что тот, кто
сказал это - Бог, говорил, что исполнить это своими силами невозможно.
Хозяин скажет мне: поди наруби дров, а я скажу: я своими силами не могу
исполнить этого. Говоря это, я говорю одно из двух: или то, что я не верю
тому, что говорит хозяин, или то, что я не хочу делать того, что велит
хозяин. Про заповедь Бога, которую Он дал нам для исполнения, про которую Он
сказал: кто исполнит и научит так, тот большим наречется и т.д., про которую
Он сказал, что только те, которые исполняют, те получают жизнь...» (Там же)
…Толстой испытывал те же сомнения, что сегодня испытывают взыскующие истины российские верующие. Им не нравится, что русская церковь постепенно становится силой, которая тянет страну в прошлое, становится обрядоверием и по сути, восстанавливает те порядки, которые во времена монархии помогали держать бесправный российский народ в подчинении.
Церковь при восстановлении её прав в недавнее время, забыла о своих обязанностях и старается угодить, теперь уже новым властям, по сути имея нового «царя» - Патриарха, который в силу его положения и отношений современной церкви и государства, стал больше политиком, чем духовным пастырем.
А ведь была возможность восстановить независимость церкви и отделившись от государства, отвечающее за материальную сторону жизни, лечить души человеческие от соблазнов безнравственности, суеверий, богатства и власти.
И сомнения верующих относительно роли церкви в жизни народа, можно понять.
Вот об этих сомнениях и писал Лев Толстой в своих проповедях:
«…Разрешение моих сомнений я могнайти только в Евангелиях. И я читал и перечитывал их. Из всех Евангелий, как что-то особенное, всегда выделялась для меня Нагорная проповедь. И ее-то
я читал чаще всего. Нигде, кроме как в этом месте, Христос не говорит с
такою торжественностью, нигде он не дает так много нравственных, ясных,
понятных, прямо отзывающихся в сердце каждого правил, нигде он не говорит к
большей толпе всяких простых людей. Если были ясные, определенные
христианские правила, то они должны быть выражены тут. В этих трех главах
Матфея я искал разъяснения моих недоумений.
Много и много раз я перечитывал Нагорную проповедь и всякий раз
испытывал одно и то же: восторг и умиление при чтении тех стихов о
подставлении щеки, отдаче рубахи, примирении со всеми, любви к врагам - и
то же чувство неудовлетворенности…» Л. Н. Толстой (Там же...)
…Но Толстой не был идеалистом и понимал, что все слова Иисуса Христа о непротивлении злу насилием, относятся прежде всего к его последователям, которые должны жить между собой в любви и взаимоподдержке:
«…Я понял, что Христос нисколько не велит подставлять щеку и отдавать кафтан
для того, чтобы страдать, а велит не противиться злу и говорит, что при этом
придется, может быть, и страдать. Точно так же, как отец, отправляющий
своего сына в далекое путешествие, не приказывает сыну -- недосыпать ночей,
недоедать, мокнуть и зябнуть, если он скажет ему: "Ты иди дорогой, и если
придется тебе и мокнуть и зябнуть, ты все-таки иди". Христос не говорит:
подставляйте щеки, страдайте, а он говорит: не противьтесь злу, и, что бы с
вами ни было, не противьтесь злу. Слова эти: не противься злу или злому,
понятые в их прямом значении, были для меня истинно ключом, открывшим мне
все. И мне стало удивительно, как мог я так навыворот понимать ясные,
определенные слова. Вам сказано: зуб за зуб, а я говорю: не противься злу
или злому и, чтобы с тобой ни делали злые, терпи, отдавай, но не противься
злу или злым...» (Там же)
…Толстой намного последовательней подходит к словам Спасителя, чем официозная православная церковь. Он просто пытается показать людям, что слова Иисуса из Назарета, часто переиначивают, используют в пользу властного и богатого меньшинства.
И эти заблуждения и прямо ошибки Церкви подчинённой не Христу, а земным авторитетам, он и пытается исправить:
«…Что же может быть яснее, понятнее и несомненнее этого? Можно утверждать, что
всегдашнее исполнение этого правила очень трудно; можно не соглашаться с
тем, что каждый человек будет блажен, исполняя это правило; можно сказать,
что это глупо, как говорят неверующие, что Христос был мечтатель, идеалист,
который высказывал неисполнимые правила, которым и следовали по глупости его
ученики; но никак нельзя не признавать, что Христос сказал очень ясно и
определенно то самое, что хотел сказать: именно, что человек, по его учению,
должен не противиться злу и что потому тот, кто принял его учение, не может
противиться злу. А между тем ни верующие, ни неверующие не понимают такого
простого, ясного значения слов Христа...»
Подводя итог своим размышлениям, Лев Толстой говорит не только о своём просветлении и признании своих ошибок, но пытается дойти до сути Христова учения, изуыеченного за тысячелетия извращений и пренебрежения словами Учителя от лица официозной церкви:
«…И я понял, откуда возникло мое заблуждение. Оно возникло из исповедания
Христа на словах и отрицания его на деле.
Положение о непротивлении злому есть положение, связующее все учение в
одно целое, но только тогда, когда оно не есть изречение, а есть правило,
обязательное для исполнения, когда оно есть закон.
Оно есть точно ключ, отпирающий все, но только тогда, когда ключ этот
просунут до замка…»
«…Поставить машину, затопить паровик, пустить в ход, но не надеть
передаточного ремня -- это самое сделано с учением Христа, когда стали
учить, что можно быть христианином, не исполняя положение о непротивлении
злу…»
…Причины отсутствия подлинной веры, среди тех кто ходит в церковь, постится и причащается и даже среди тех кто ведёт церковные службы, Лев Толстой видит в нежелании понимать и объяснять написанное в Евангелиях официозной церковью сообразуясь с современностью и толкуя притчи и символы, которыми оперировал Спаситель, объясняя свою «новую» веру.
Иисус из Назарета говорил, что пришёл не отрицать, но утвердить Закон.
Потому что, во времена Иисусовы, Закон иудейский превратился в орудие закабаления простых людей, оправдывал рабство и убийства, то есть защищал государственный произвол.
Поэтому Спаситель восстал против такой псевдо веры, призывая к любви и самопожертвованию подлинно верующих в божьи Законы. Этим вера Христова и отличается от старой иудейской, от веры фарисеев-лицемеров!
Против смешения иудейской и христианской веры выступал и Лев Толстой:
«… И потому ошибка, сделанная церковью в признании Ветхого Завета таким же боговдохновенным писанием, как и Новый Завет, самым очевидным образом отражается на том, что признав это на словах, церковь на деле не признает этого и впала в такие противоречия, из которых бы она никогда не вышла, если бы считала для себя сколько-нибудь обязательным здравый смысл.
Из этих исследований ясно стало, что все известное и лучшее захвачено церковью в канонических книгах. Мало того, как бы для того, чтобы поправить свою неизбежную при проведении этой черты ошибку, церковь приняла некоторые предания из книг апокрифических.
Все, что можно было сделать, сделано отлично. Но при этом отделении церковь погрешила тем что, желая сильнее отринуть не признанное ею и придать больше веса тому, что она признала, она положила огулом на все признанное печать непогрешимости. Все — от духа святого, и всякое слово истинно. Этим она погубила и повредила все то, что она приняла. Приняв в этой полосе преданий и белое, и светлое, и серое, т.е. более или менее чистое учение, наложив на все печать непогрешимости, она лишила сама себя права соединять, исключать, объяснять принятое, что составляло ее обязанность и чего она не делала и не делает. Все свято: и чудеса, и Деяния Апостольские, и советы Павла о вине и стомахе, и бред Апокалипсиса и т.п. Так что после 1800 лет существования этих книг они лежат перед нами в том же грубом, нескладном, исполненном бессмыслиц, противоречий виде, в каком они были. Допустив, что каждое слово Писания — святая истина, церковь старалась сводить, уяснять, развязывать противоречия и понимать их; и сделала все, что может сделать, в этом смысле, т.е. дала наибольший смысл тому, что бессмысленно. Но первая ошибка была роковая. Признав все святое истиною, надо было оправдать все, закрывать глаза, скрывать, подтасовывать, впадать в противоречия и — увы! — часто говорить неправду. Приняв все на словах, церковь должна была на деле отказаться от книг. Таковы — вполне Апокалипсис и отчасти Деяния Апостолов, часто не только не имеющие ничего поучительного, но прямо соблазнительное.
Очевидно, что чудеса писались Лукою для утверждения в вере, и, вероятно, были люди, утверждавшиеся в вере этим чтением. Но теперь нельзя найти более кощунственной книги, более подрывающей веру. Может быть, нужна свеча там, где мрак. Но если есть свет, то его нечего освещать свечкой: он и так будет виден. Христовы чудеса — это свечи, которые приносят к свету, чтобы осветить его. Есть свет, то он и так виден, а нет света, то светит только поднесенная свечка…» «Четвероевангелие» Толстого.
…Выше, я привёл основные возражения Толстого, касающиеся официозного православия. Так было сто лет назад, но так происходит и в наше время.
Аналогию с машиной без приводного ремня, можно дополнить и сравнить современное христианство и православие как часть его, с машиной, на которую люди и передаточный ремень надели и красивую форму ей придали. Только вот когда в этой машине руль крутишь влево, она едет вправо, и наоборот! От этого и все несчастья в нашей жизни. И много людей гибнет под колёсами машины псевдо христианства, потому что не угадать в какую сторону она повернёт в следующий раз!
Христианство подлежит реформации, и налаживанию «руля», чтобы машина ехала туда, куда её ведёт история человечества, то есть в светлое будущее.
К несчастью, страны называющие себя христианскими часто едут не вперед, а назад и человечество, сидящее в этой машине, уверенно движется к пропасти думая и надеясь, что дорога эта приведёт «к Храму»!
Май 2017 года. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/glavnaya/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Е-майл: russianalbion@narod
Вечные принципы воспитания.
Забытые идеалы или христианские принципы воспитания
…Речь в этой большой статье пойдёт о проблемах воспитания, как в семье, так и в обществе. Ведь недаром говорят, что семья – это ячейка общества.
Сегодня, действительно, мы не имеем достаточно авторитетных источников нравственности и морали, на чьих воспитательных принципах, хотелось бы строить стратегию воспитания, как в семье так и в обществе. Однако, как и прежде, мы имеем перед собой Библию, в которой Евангелисты, рассказывая о жизни Иисуса Христа и его учеников. Заветы Мессии, его слова и поступки, учат нас, как вырастать в меру сопричастия к Заветам Иисуса, и детей своих воспитывать на них. Вспомните любовь и преданность Иисуса, Отцу Небесному и его самопожертвование ради учеников и последователей, когда Он, показывая стойкость и преданность делу обожения человеческого общества, создавал новые человеческие отношения!
При этом, я постараюсь быть больше педагогом, чем клириком или богословом. При таком подходе, я надеюсь, слова Бог, Мессия, сатана – дьявол, будут восприниматься читателями, как синонимы добра, справедливости и воздержанности, тогда как последняя парочка, будут символизировать зло, развращённость, алчность и лживость. Такое отношение уже существует в современном мире и потому, нет смысла дискутировать о «словах», но необходимо понимать символизм религиозных слов, значений и образов...
Ведь все сегодняшние системы и национальные традиции воспитания, и светские в том числе, будь то Китай, Япония, Германия, Англия или Россия, везде базируются на религиозных основах и главной целью всех цивилизаций, бывших и ныне существующих, являются попытки пробуждения человека в человеке и подавление звериных инстинктов в нём. Однако, очень важно, перевести язык Библии, притчи и образы Ветхого и Нового Заветов, на понятные, современные нормы и правила воспитания и обучения.
Но существует сегодня и большая проблема, на преодоление которой и рассчитывают сторонники «образования», как воспитания. В наше время, в странах «секулярного мира», основной задачей школы, становится преподавание «знания», как такового, часто в полном отрыве от нравственных норм, от воспитания человеческого характера. Воспитание перекладывается на плечи родителей, которые так загружены, что и просто общаются с детьми очень редко, особенно с подростками. Но всем нам, важно понять, что самое, пожалуй важное в жизни - куда и как мы сможем применить полученные в школе и во времена саморазвития, знания. Если мы нашу образованность будем использовать во благо другим людям, мы будем в конечном итоге удовлетворены и своёй жизнью и будем иметь цель и смысл жизни. Если же мы направим наши знания на личные обогащения или карьеру, то будем в конечном итоге разочарованы, разрушим свою личность и умрём неудовлетвлрёнными, в полном душевгои запустении...
Сегодня, об этом часто забывают. Поэтому, среди подростков, стали возможны разного рода жестокие эксперименты над «себе подобными» в виде сатанизма, возрождение языческих культов, эстетизация физического тела человека, как неодушевлённой «плоти» и разного рода единоборств напоминающих языческие бойни гладиаторов в Древнем Риме.
Понимание свободы, как вседозволенности, превратились в призывы к освобождению «плоти», что и приводит к человеконенавистнечиству и легализации проявлений звериных инстинктов. Постараемся, насколько возможно, противостоять этим тенденциям в современном обществе и используя христианские принципы воспитания, дать вполне светское их толкование...
Основой христианских принципов воспитания не только детей, но и взрослых, является вот уже более двух тысяч лет Десять заповедей, данных Богом-Креатором, богоизбранному народу израильскому, через Моисея. Об этом, рассказывает Ветхий завет, Священного Писания, и об этом же, но уже в других понятиях и «Нагорная проповедь», сказанная Иисусом Христом в Новом Завете, в самом начале своего служения людям. До недавнего времени эти Заповеди служили основой для всех воспитательных систем европейской цивилизации и во многом, благодаря им, Европа стала определяющим центром человеческой цивилизации, вообще...
Однако, подверженные «коррозии секуляризации, эти религиозные принципы, начали забываться и постепенно трансформируются во вполне языческие, инстинктивные правила и указания. Вместе с отделением церкви от государства, эти христианские нормы и правила поведения подменяются нормами и правилами древнего язычества, только переделанными на современный лад.
На мой взгляд, процессы секуляризации и падения нравов в следствии этого, связаны с ужесточением жизни и возрастанием чувства незащищённости, ростом преступности, мошенничества и взяточничества, легализация разделения людей на «первых» и «последних», на богатых и бедных, на известных и всеми забытых...
И вместе с тем, падение нравов, все больше и больше воспроизводят неверующих в высокие идеалы обожения человека, и всё больше и больше, человеческое общество превращается в первобытное стадо, в стаю хищников, в которой действует главный языческий принцип сосуществования – «человек, человеку –волк». Проявления инстинктивной жизни становятся всё заметнее, сцены насилия и откровенного секса, становятся «культурным» фоном нашей жизни, а многолетние войны с многочисленными мирными жертвами, уже никого не ужасают. Тонкий слой современной культуры, только лицемерно прикрывает это возрождение «дикости и нового варварства»...
Очевидно, чтобы восстановить стремление человечества к собственному обожению, необходимо введение в жизнь религиозных принципов воспитания, на современном уровне их толкования, понимания и использования. Этим мы и хотим занятся в этой работе...
... На мой взгляд, Новый Завет Иисуса Христа недаром начинается с Евангелия от Матфея. Возможно, когда составляли писанный канон нового завета, то среди четырёх Евангелий, на первое место поместили именно Благовестие Матфея, которое по времени написания не было первым. Однако в Евангелии от Матфея, есть замечательная глава, которая описывает Нагорную Проповедь Иисуса Христа и в которой Спаситель даёт наставления, каким должен быть настоящий Его последователь. Именно у Матфея, описавшего Нагорную Проповедь, широко излагается система христианского воспитания, которой следовали долгие тысячелетия все сторонники учения Иисуса Христа, и которая содержит в себе принципы воспитания человека будущего, человека идеального, который спасётся и на страшном Суде, где будут судить не по «человеческим традициям», но по Божеским установлениям, вне зависимости от мирских достоинств и привилегий, человеческих чинов и наград. И в отличии от воспитательных заповедей существовавших до Него, таких как: «Не убий, не укради, не богохульствуй, не развратничай...», Нагорная Проповедь состоит из положительных норм и установлений, которые ориентируют человека на создание новых свойств любви и дружелюбия в себе, а не на борьбу с себе подобными и недопущение свойств инстинктивного человека...
... Начинает Иисус свою «воспитательную» проповедь, с перечисления блаженств, то есть условий, черт человеческого характера, которые помогут человеку перйти из земной жизни в Царствие небесное.
И здесь, уместно остановится на толковании этой воспитательной проповеди замечательными проповедниками, жившими совершенно в разные эпохи. Первый – это Иоанн Златоуст. Который прославился на все времена своими замечательными проповедями, почему и получил свой «титул» - Златоуст. В первой части этого эссе, я буду цитировать и комментировать этого проповедника, который удивительным образом современен и отвечает на актуальнейшие запросы воспитания, с подлинно христианских позиций...
Второй – это Владыка Антоний Сурожский, наш современник, глубокий и тонкий богослов, который, так же как Иоанн Златоуст, учил и воспитывал проповедью, живым словом, как в церкви, так и в собраниях верующих, так и в выступлениях на радио и телевидении. Владыка Антоний, в одной из своих проповедей, говорил: «Ученичество – состояние духа, которое говорит о том, что мы выбрали Учителя и что всем сердцем, всем своим существом хотим приобщиться Его мысли, разделить Его подход к вещам, жить таким образом, чтобы обрадовать Его, понимать Его так глубоко, так полно, как только можем , перерастать самих себя в Его меру...» И чуть ниже добавляет:»... Он ждёт от нас не механической покорности, не поступков как дел подчинённости, что мы находим в заповедях Моисея. Он ждёт, чтобы через исполнение Его заплведей... мы стали способны действовать...» И Владыка заключает: «Это предполагает прежде всего тренировку сердца...»
... Оба проповедника, несмотря на десятки столетий разделяющих их в истории церкви, осенены были Божьей благодатью, владения словом, как орудием христианского учительства. Иоанн Богослов недаром говорил, что лучшей похвалой для него, было исправление жизни слушающих и обращение их к Богу...
Проповеди, Иоанна Златоуста, как и проповеди Владыки Антония Сурожского, были записаны учениками и слушателями, а потом изданы для многолюдного пользования, что и послужило и служит христианству во все времена... Мы можем быть агностиками или даже атеистами, но воспитываемся мы по принципам усвоенным человечеством из религиозного опыта, помогавшим и помогающим нам в нашей обыденной жизни, часто вовсе не свзанным с понятиями христианство, Бог, Ветхий и Новый заветы. Будем помнить об этом при чтении и наполнять эти символы , современным содержанием...
... Я, попробую подобрать проповеди Иоанна Златоуста, в которых он комментирует Десять Заповедей, данных Богом, Моисею.
Начнём с первой и самой важной заповеди, значение которой для Христианина и человека, подчёркивал и Иисус Христос в Новом завете. Эта заповедь звучит так: «Я Господь, Бог твой; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим»
Для людей неверующих или даже атеистов, эту заповедь, можно перевести приблизительно так: «Я Идеал человека, мечта о победе в нашей жизни добра и справедливости, любви и сострадания, над злом и несправедливостью, над ненавистью и гордыней. И не будет у вас идеалов стоящих на эгоизме человеческо плоти, ибо всё это ведёт к разочарованию и гибели не только души, но и тела...»
Иоанн Златоуст, понимал, что без любви и почитания Бога, о которой говорит эта заповедь, люди, постепенно возвращаются к самообожению, к инстинктивной жизни, становясь «как животные». Жизнь в атеистических государства показывает это со всей страшной полнотой. Там, где человек становится самодостаточным идеалом, там рано или поздно, возобладает эгоизм, алчность и гордыня, которые неминуемо разрушают семью, общество, государство. Иллюстрируя этот процесс, Иоанн в проповеди «О страхе Божием», говорит: «Самая высокая добродетель – приписывать всё Богу и ничего не почитать своим, ничего не делать для приобретения славы человеческой, но всё делать для благоугождения Богу. Ибо Он, а никто другой, потребует от нас отчёта во всех делах наших... Но в наше время, порядок этот извращён. Ибо ныне мы не столько боимся того, Который некогда воссядет на судилище и потребует от нас отчёта в делах наших, сколько страшимся тех, которые вместе с нами предстанут на суд. Отчего же в нас болезнь эта? Откуда она проникла в наши сердца? От редкого помышления о будущем и крайней привязанности к настоящему. Отсюда мы так легко впадаем в злые дела, а если делаем что-нибудь доброе, то делаем это напоказ, так что и за это нам угрожает наказание... Посему, смотри не на подобных тебе рабов. Ибо, и если похвалит человек дела твои, это будет бесполезно для тебя, если не примет их Бог!»
...Но в этой же проповеди Иоанн Златоуст, предупреждает людей его слушающих, что жить праведно, по христиански, по закону любви, очень тяжело: «Желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» - цитирует он послание Апостола Павла. «Под гонениями он, (апостол) разумеет здесь скорби и печали. Подлинно, невозможно человеку, идущему путём добродетели, быть без печали, сетования, скорби, искушений... Злые же люди и обманщики, говорит апостол, будут преуспевать во зле, вводя в заблуждения и заблуждаясь. Нисколько не смущайся – подбадривает нас Иоанн – если они благоденствуют, а тебя постигают искушения, - таков порядок вещей: человеку, который борется со злом, невозможно не испытать скорбей. Борцу невозможно предаваться неге, воину в сражении невозможно пиршествовать. Посему, никто из находящихся в борьбе пусть не ищет покоя... Настоящее время есть время борьбы, сражения, скорбей, воздыханий, есть поприще подвигов.. Время покоя будет после, а теперь – время усилий и трудов...»
И далее, Иоанн Богослов, приводит правила воспитания, не только христианина, но и вообще человека: «Какие же это правила? Следующие: добродетель – добро, порок – зло, а безразличны болезнь, бедность, козни против нас, клеветы и тому подобное; справедливые здесь страдают, а если некоторые из них и благоденствуют, то для того, чтобы добродетель не казалась страшною; злые здесь веселятся, дабы получить наказание там, а если некоторые и здесь наказываются, то для того, чтобы зло не казалось добром, а дела их безнаказанными; если же они наказываются не все, то для того, чтобы не утратилась вера в день Воскресения...»
Дальше, Иоанн, обличая лицемеров, притворяющихся верующими, возражающих Писанию, говорящими внутри себя, а иногда и вслух: «Станем есть и пить, ибо завтра умрём».
Здесь, Златоуст вновь цитирует одно из посланий апостола Павла и потом поясняет: «Не завтра, но и тогда, как говорите это, вы уже умерли! Скажи мне, неужели мы ничем не отличаемся от ослов и свиней? Если нет ни Суда, ни воздаяния, ни судилища, то для чего почтены мы таким даром – словом, и всё имеем в подчинении? Смотри, как диавол теснит нас со всех сторон... Видишь ли помыслы сатанинского духа, как из людей, хочет он сделать бессловесных, а лучше – зверей, а ещё лучше демонов»
И дальше, Иоанн резюмирует: «Итак, вот что будет правилом и определением всеобщим: никто из людей живущих добродетельно, хотя бы то был язычник или еретик, не сомневается в существовании Суда; никто из людей, вращающихся в величайшем зле, кроме немногих, не принимает слов о Воскресении»...
Читая эти строки, я вспоминаю слова одного из христианских праведников, который заметил по себе и по поведению окружающих, Что наша душа, при рождении «уже христианка» Мы это узнаем, чувствуя укоры совести, то есть того, что в нас есть от Бога, от Идеала добра, любви и справедливости. И совесть, раз за разом, заставляет нас поступать по христиански, а не как животным на двух ногах, унаследовавших от природы только инстинкты...
И далее, Иоанн продолжает поучать нас: «Станем есть и пить, ибо завтра умрём». Видишь ли, что говорить так свойственно людям низким? Эти слова, отвращающие Воскресение происходят от «пищи и пития». Не переносит душа, не переносит суда совести и поступает так же , как человекоубийца: сперва поставляет себя в такие обстоятельства, чтобы его не поймали, а потом убивает... Так то и согрешающие знают, что грешить – худо, и ежедневно колеблются в злых своих поступках, не желая знать, что они злы, хотя совесть и укоряет их в этом...»
... Читая эти наставления Златоуста, я вспоминаю сегодняшних богачей – олигархов, которые на фоне народной нищеты, «едят и пьют», заглушая укоры совести идеологией потребления и накопления, хотя изредка даже делающих подарки детским дома, приютам и церквям. Они изображают из себя благодетелей, для тех, кого их дела сделали нищими и несчастными. Но внутри у них «грязь и запустение» и сколько они не стараются с помощью подкупленных средств масовой информации, обелить себя, это им никогда до конца не удается. И поэтому эти фарисеи - лицемеры, всю жизнь мучаються укорами совести, как бы внешне не изображали себя счастливыми...
Следующая заповедь гласит и как бы разьясняет первую: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им»
Поясняя соблазны, стерегущие человека в жизни, Иоанн Златоуст, начинает с обличения гордыни: «Начало греха – гордыня, первое побуждение и движение ко злу... Ибо начало может означать или первое побуждение ко злу, или – основание его. Так, например, воздержание от зрелищ, может быть названо началом целомудрия... Но если мы назовём началом целомудрия пост, то здесь начало будет означать и основание, опору. В таком смысле и гордыня есть начало греха. С неё и начинается всякий грех и в ней находит свою опору...Смотри какие дела творил фарисей, - между тем это не принесло ему ни малейшей пользы, ибо он не отсёк корня – гордыни, который и разрушил всё. От горддыни происходит презрение к бедным, страсть к деньгам, властолюбие и славолюбие. Гордый человек расположен мстить за обиды. Ибо гордый не может равнодушно переносить обиды ни от высших, ни от низших; а кто не переносит спокойно обиды, тот не в состоянии переносить и несчастия...»
Далее Златоуст говорит: «Итак, нет зла равного гордыне. Она превращает человека в демона, наглого, богохульствующего, клятвопреступника; она возбуждает в нём жажду убийства... Подобно тому, как сребролюбцы, чем больше приобретают, тем больше жаждут, так и гордые, чем больше они пользуются честию, тем больше желают её. Страсть их постоянно возрастает, ибо гордыня есть страсть. А страсть не знает предела и прекращается только тогда, когда убьёт того, кто одержим ею....»
Но тут Златоуст даёт и «лекарство» от страсти гордыни: «Как же можно потушить гордыню? Для этого, нужно познать Бога... Подумай о том, насколько ты виновен перед Богом. Если подумаешь об этом, то скоро укротишь свой разум, скоро смиришь его. Подумай о настоящем, о природе самого человека, о том, как ничтожен человек. Когда увидишь человека мёртвого, то размысли при этом о ничтожестве всего настоящего... Подумай о людях, владевших великими богатствами, которые совершенно раззорились во время войны... Поэтому, обуздаем наши помыслы, будем скромны, смиренномудры, кротки. Ибо таких, особенно ублажает Христос: «Блаженны – говорит Он – нищие духом...» И опять: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» Для того и умыл Он ноги Своим ученикам, чтобы показать нам пример смиренномудрия...»
Дальше, Иоанн Златоуст, говорит, совсем как о нашем времени, о грехе тщеславия. То есть о жажде известности: «Похвала от людей, какова бы она не была, как скоро является, так скоро и исчезает; а если и не исчезает, то не приносит никакой пользы... Ибо что важного в славе от людей, которою пользуются и являющиеся на зрелища юноши, и бесстыдные женщины, и лихоимцы, и грабители...»
И вновь, Златоуст, даёт «рецепт» преодоления тщеславия: «Но как, скажешь, нам преодолеть эту страсть? Преодолеем – отвечает Проповедник – если будем иметь в виду иную славу – славу небесную, которой земная слава силится лишить нас. Та слава ещё и здесь прославит нас... и освободит нас от всякого рабства плоти, которой ныне, мы, так бедственно служим...»
... Читая это, я каждый раз с восхищением качал головой и думал, что это точно взято из нашего времени и ничего с того времени в котором жил Златоуст, не изменилось. И дальше следует заключение, Проповедника: «Пойти ли на торжище, войти ли в дом какой-нибудь, быть ли в дороге, или на пристани, в гостиннице или в странноприимном доме, на корабле, на острове, в царских чертогах, в судилищах или в гражданских советах, - везде увидишь заботы о делах временных и житейских, все и каждый о них только пекутся... все вообще. Какая же у нас будет надежда спасения, если живя на земле Божией, мы не печёмся о Божественном!?»
И дальше, Златоуст сравнивает современников, обуянных тщеславием, с жителями Содома и Гоморры и предостерегает от их участи...
Ну а в следующих проповедях, Златоуст, словно о современных олигархах российских, обуянных сребролюбием, говорит: «Может ли быть благодарным сребролюбец? Кому будет он воздавать благодарность? Никому! Он считает всех своими врагами, желая у всех отнять всё. Хотя бы ты отдал ему всё своё имущество, он не изьявит тебе никакой благодарности... Хотя бы ты сделал его владыкою вселенной, он не изьявит тебе благодарности, но будет думать, что он ничего не получил. Его желание ненасытимо, потому что это болезненное желание... Одержимый страстью к богатству, никогда не может насытить своего желания. А не насыщаясь никогда, он не будет и благодарен тебе, сколько бы ты не давал ему... Нет человека столь бесчувственно, чем корыстолюбец; он враг всей вселенной; он досадует, что существуют другие люди» он желает чтобы везде была пустыня...
... Читая эти слова, я подумал, что корыстолюбцы и есть главная причина человеческих войн и несчастий. Они, ради богатства способны на любую пакость, и в глубине души ненавидят не только других людей, но и своих родственников, видя в них претендентов на их богатства. «Так ненасытима их страсть - резюмирует Проповедник . - Кто любит богатство, тот не будет любить даже ближних. Пристрастный к богатству не только не станет любить врагов, но и на самих друзей, будет смотреть как на врагов... Любящий богатство всех подозревает и имеет множество обвинителей, завистников, клеветников и злоумышленников... Пристрастный к богатству никогда не будет в состоянии пользоваться им; он будет рабом и стражем его, но не господином... Есть, впрочем, и другой недуг у богатых – продолжает Златоуст. – Одни зарывают деньги в землю, а другие расточают для чрева, на роскошь и пьянство... Одни употребляют их на тунеядцев и льстецов, а другие на игру и блудниц...»
Читая это, я думал: «Что или кто из сегодняшних христиан, сможет сравниться с этими смелыми и страстными обличениями человеческих пороков, и сам себе отвечал – никто!
... А теперь, рассмотрм взгляд Златоуста на положительные черты христианина и человека, такую как смиренномудрие, противостоящее всем порокам. “Господь говорит: «Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою». Если вы, говорит, желаете председательства и высочайшей чести, то старайтесь... ставить себя после прочих. Эта добродетель доставляет подлинную честь; и пример близко и весьма сильный. «Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и душу Свою отдать для искупления прочих»...
Посмотрите, как смирение не только не унизило Его, но доставило бесчисленные приобретения, бесчисленные блага и слава Его стала блистать ещё больше. Если же для Бога, Который вседоволен и ни в чём не нуждается, смирение послужило к такому благу, доставило ему больше почитателей и распространило Его царство,то почему ты боишься унизится от смирения? Тогда ты будешь более высоким, тогда - великим, тогда – славным, тогда – знаменитым, когда будешь ставить себя ниже, когда не будешь искать первенства, когда будешь подвергаться унижению, страданиям и опасностям, когда будешь стараться услужить многим, угождать им и заботиться о них, и для этого готов и делать, и терпеть всё... Ибо ничто так не способствует достижению высоты, славы и чести и не доставляет величия, как добродетель смиренномудрия...»
... Действительно, хочется добавить уже от себя, смирение и скромность, замечательные основания для прочих достоинств, воспитываемых в человеке. Ведь и алчность и тщеславие, рождаются от желания выделится, «показать себя», чем сегодня заняты почти все, поголовно. Особенно усердствуют политики и люди «культуры». Но для первых, такая пошлая известность приближает момент власти, а для вторых, возможность продаваться подороже. Ведь недаром говорят, что реклама – двигатель торговли. Известность сегодня – это своеобразный товар, который дороже денег. Но это и соблазн, через который люди приобретают многие печали и страдания зависти, недружелюбия и злобы. Златоуст, говоря о смиренномудрии, следует христианской традиции, берущей начало от Иисуса Христа. Поэтому я не удивляюсь, когда учёные психологи говорят что скромность и добродушие улучшают жизненное настроение и позволяют жить долго и продуктивно. Даже животные, живущие дружной общиной, в которой особи помогают друг другу, живут дольше и «счастлтвее». Что же говорить о людях, подлинных христианах. Мне в связи с этим, вспоминается личность Владыки Антония Сурожского, который был необычайно скромен и вместе добродушен и благожелателен. Потому то он и заслужил тысячи и тысячи его почитателей и как человек, и как священнослужитель!
Но от благостных рассуждений Златоуста, вновь перейдём к его обличению пороков. На очереди сластолюбие и пьянство. «Пост состоит не только в воздержании от пищи, но и воздержание от сластолюбия есть вид поста. Этого в особенности я заповедую: воздерживайтесь не от пищи, а от сластолюбия. Пища нам нужна, а не растление; пища нам нужна, а не причина болезней, болезней душевных и телесных; пища нам нужна доставляющая сладость, а не сластолюбие, исполненное горечи; то полезно, а это вредно; то приятно, а это неприятно; то естественно, а это противоестественно... Как в городе осаждённом неприятелем, бывает великое беспокойство и смятение... так бывает и в душе, когда нападают на неё пьянство и сластолюбие. «У кого вой? У кого стон? У кого ссоры? У кого горе? у кого раны без причины? У кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином» Что отвратителеней пьяного? Он смешон... для врагов, жалок для друзей, достоин всякого осуждения, есть более зверь, нежели человек...
И далее Златоуст делает замечателные выводы: «Для того – то Бог даровал нам небольшое чрево, для того назначил нам малую меру пищи, чтобы научиться печься о душе!» И, продолжает: «Из вещей, одни доставляют человеку временное удовольствие, а потом вечное мучение; другие, напротив – временное страдание, а потом вечное блаженство. Посему, кто так сластолюбив и беспечен, что не презирает настоящих удовольствий для достижения будущих, тот скоро обманывается... Хочешь ли, я перечислю тебе, сколь многие тяжко пострадали от сластолюбия? Ной «выпил вина и опьянел, и лежал обнажённым», и вспомни сколько зла произошло от того... Исав, по невоздержанности продал своё первородство и решился на братоубийство. Израильтяне «сели есть и пить...а после играть» Посему и сказано им: «И будешь есть и насыщаться, тогда берегись, чтобы не забыл ты Господа Бога твоего»... Апостол Павел говорит: «Попечение плоти не превращайте в похоти». Сластолюбие, подобно бурному потоку истребляет всё; его не удерживают никакие препятствие; оно отлучает от Царствия Небесного»
От себя хочу добавить, что пьянство и обжёрство стало одним из бичей для российского народа. Нигде я не видел столько пьяных, как в России. Много преступлений зверских убийств и изнасилований совершают пьяные люди, и жертвы пьянства в нашей стране исчисляются сотнями тысяч и миллионами. Целые поколения, вдохновлённые романтическими бреднями Ремарка и Хемингуэя, ещё в Советском Союзе, спились и умерли страшной, бессмысленной смертью. Много моих друзей, начиная с жалкого подражания героям американских книжек, умерли или были убиты в пьяном виде, нелепой и жалкой смертью. Пьянство, начинаясь как развлечение, заканчивается унизительной зависимостью и невозможностью преодолет эту жуткую привычку. Конечно, пьянсто – это следствие социальной неустроенности и несправедливости царящей в мире, животной жизни без цели и идеалов, к которой так привыкли неверующие люди. Деньги, поставленные на место Бога – это уже не раз бывало в истории человечества, и всегда это заканчивалось катастрофой, материальной и духовной. Великий Рим рухнул, под вопли толпы – Хлеба и зрелищь! И неизвестно, что было бы с остальным миром, не приди в это бездуховное время, Мессия, недаром, появившийся в среде иудеев, исповедующих единобожие и старающихся соблюдать Его законы. Но и они в большинстве, погрязли в купле – продаже. Вспомните изгнание Иисусом Христом, торговцев из Храма. Ещё и поэтому, они не узнали, не признали Мессию, явившемуся в кротком и аскетичном образе бедного «плотника , сына плотника» из Назарета. И тут, хочется повторить слова апостола Павла: «Корень всех зол есть сребролюбие! Ибо какое зло не от денег происходит...? Итак, исстреби в себе любовь к деньгам – и прекратиться война, прекратятся брани, прекратится вражда, прекратитятся раздоры и любовь к спорам»
А мне хочется добавить, что и сластолюбие и пьянство, тоже происходят от неумеренной любви к деньгам, к богатому образу жизни. То, что чаще всего пьют бедняки, только доказывает, что они хотели бы стать как богатые. Ведь пьют от разочарований, от невозможности стать богатым и стать «первым», «главным», чтобы управлять другими людьми не работая, развлекаться...
И следующая заповедь, к которой в проповедях обращается Иоанн Златоуст звучит так: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно».
... Здесь, Златоуст говорит о молитве, которая есть средство соединения верующего с Богом, в лице Пресвятой Троицы, Бога –Отца, Бога – Сына, и Святого Духа: «Молитва есть немаловажный союз любви к Богу, производит в нас навык собеседования с Ним и руководит к любомудрию... Бог требует не красоты речи и не слов изысканных, но красоты души; и когда он будет говорить угодное Ему, то получит всё что просит... Здесь не нужно ничего, кроме одной бодрственной души, и нет никакого препятствия приблизиться к Богу. «Разве Я – Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали?» Следовательно от нас зависит – быть далеко от него. А Он всегда находится вблизи... Когда бы ты не пришёл, Он стоит и слушает: хотя бы во время обеда, хотя бы во время ужина, хотя бы в самое ночное время, хотя бы на площади, хотя бы на пути, хотя бы в спальне, хотя бы стоя перед начальником в судилище, ты призвал Его, - ничто не препятствует Ему услышать прошение, если ты призовёшь Его искренне...»
О чём же мы можем просит Бога, всегда спрашивают христиане, и Златоуст отвечает: «не просить ничего житейского, молить о духовном, не испрашивать зла врагам, ни в чём не злопамятствовать, исторгать из души своей все страсти, и таким образом приступать с сердцем сокрушённым и смиренным, оказывать совершенную покорность, изрекать языком своим благословения, не быть причастным ничему порочному, не иметь ничего общего с общим врагом вселенной, то есть с диаволом...
... В проповеди «К бесчинно стоящим в храме», Златоуст, говорит о людях внешней веры и неправедных мыслей и дел. «Удивительно, как осмеливаются входить в церковь Божию люди, исполненные внутри отвратительного зловония, - я разумею гнусные и злые пожелания. Но ты не чувствуешь этого зловония? Это признак крайней степени болезни. Послушай же, я покажу тебе ясно её пагубу. Ты поёшь: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою» Но если не фимиам, но смрадное курение восходит от тебя и от твоих дел, то какому ты достоин подвергнуться наказанию?»
... В наше время, всё перепуталось в головах верующих. Можно видеть, как человек, только что падавший на колени в храме, во время молитвы, выйдя на улицу, включает мобильник и со страстью начинает обсуждать , как и где он может побольше заработать денежек, или как и где устроиться поудобнее, чтобы поменьше работать, и вместе, побольше зарплату получать. Сегодня наш язык, служит нашему лицемерию и мы можем одинаково красиво говорить о Боге и тут же врать и злословить, привычно и без сожаления. Большинство неустроенности и горя в нашей жизни произходит не от злодеев или убийц, а от нашего привычного фарисейства и лицемерия, на которое мы уже не обращаем внимания, - так к этому привыкли. И наша лживость и двоедушие часто происходят от внешней «образованности», которая не касается нашегосердца, нашей души. И особенно грустно становится от того, что и служители церкви, призывая к смирению и скромности, разъезжают на роскошных автомобилях и носят на руках и на груди золото и дорогие украшения – игрушки, которые, якобы должны подчёркивать их духовный чин и высокий статус. А раз они это сами делают, то и паства от них научается, говорить одно, делать другое и думать о третьем. Не происходит ли оскудение в подлинных проповедниках, сегодня, оттого, что Дух Святой не осеняет таких лицемеров своею благодатью, и не даёт им талант слова прекрасного. Сколько можно сегодня увидеть не только священников но и иерархов, которые двух слов не могут связать, и слушать их проповеди в храме, сущее наказание...
Следующая заповедь – четвертая и гласит она: «Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему»
Здесь, Златоуст говорит не только об отдыхе, но и о посещении церкви, о посте. «Пост - говорит он – это наше попечение о спасении души и забота о том, как бы нам, обуздав телесные похоти, совершить истинный пост, то есть воздержание от зла...» А чуть раньше, в другой проповеди он говорит о «опраздности и роскоши противостоящих посту», о покаянии, о том, как готовить себя к приходу в церковь... «Если кто одержим злым духом, покажи ему лицо поста, и он, сковываемый страхом... станет неподвижнее самих камней, особенно, когда увидит в союзе с постом, сестру и подругу поста – молитву...»
В широком смысле, Златоуст, здесь, говорит о аскезе – тренировке души и тела. Только тело, управляемое сердечным разумом, может быть помошником человеку праведному, в его делах, словах и размышлениях. Подлинно «правильная» жизнь, необходимо требует нравственных правил жизни и Златоуст, в проповедях даёт своим слушателям такие правила. Понимая под словом грех – эгоизм и ублажение ненасытной плоти, то есть нашего тела, мы и сегодня многому можем научиться сами и научить своих детей, из того что советовал своим слушателям, Иоанн Златоуст, более тысячи шестисот лет назад.
Он говорит: «Будем оберегать душу от того, что кажется безразличным, но производит грехи. Ибо из действий, одни суть грехи, а другие не грехи, но могут привести к ним: например смех по свойству своему не есть грех, но он бывает грехом, если переходит через меру, ибо от смеха происходит насмешливость, отнасмешливости – срамословие, от срамословия – постыдные дела, а за постыдными делами – наказание и мучения. Так. Для многих, кажется безразличным, смотреть на женщину с вожделением. Но от этого рождается сладострастная похоть, от похоти – прелюбодеяния, а за прелюбодеяние опять наказание и мучение...»
... Лев Толстой, кажется в дневниках, рассказывал о своей молодости, как о времени чистоты и идеалов, но говорит и о том, как взрослые, и даже близкие прививали ему дурные свойства, как например похоть и прелюбодеяния... Для взрослых его круга, это было обычным делом, а для него послужили причиной многих мучений уже во взрослые годы. И я, вспоминая своё детство и юность, помню светлое отношение к женщине, к старшим как к матери, и к девочкам, как к друзьям, ничем не отличающихся от мальчишек. Позже, в подростковом возрасте началась борьба с плотскими пороками, а искушениями служили книги и рискованные картинки. Но в это время, не нашлось никого из взрослых, кто бы объяснил мне, что борьба эта, этап становления личности, и пройдя через неё невредимым, мы войдём во взрослую жизнь, здоровыми и телесно и духовно. Душа человеческая, христианска от рождения, но становится грешницей от отсутствия правильного воспитания и соблазнов наполнивших современный мир, более чем когда – либо. В этой связи, хочется напомнить, что порнография, возбуждающая похоть в каждом человеке, как молодом, так и старом, заполонившая киноэкраны и особенно интернет, страшный соблазн для неокрепшей юношеской души и чувств, и потому её воздействие можно сравнить с действием тяжёлых наркотиков. Молодой человек заражённый этой «болезнью, страдает и мучается от этой зависимости и требуется настоящее лечение, чтобы отвергнуться от этой «отравы». Но и после излечения, душа такого человека уже изуродована, и хорошо, если только «безобразный шрам» остаётся в ней...
Златоуст продолжает наставления: «Так и роскошь, кажется нисколько не порочным делом, но отсюда – пьянство и бесчисленное множество зол, сопряжённых с пьянством. Итак, во всём будем исстреблять начало грехов. Христианину непозволительно жить безразлично, но должно назначить себе законы и правила, чтобы делать всё с умом... Не видишь ли, как в гимнастической борьбе, вступая в соревнования с людьми, много заботятся о своём теле... Но так как у нас борьба не с людьми, но со злыми искушениями, то и упражнения наши, и воздержания должны быть духовными... Итак, пусть и глаз имеет свои пределы и правила, чтобы не увлекаться тотчас всем... и язык пусть имеет ограду, чтобы не опережать мысли. Для того и зубы и губы созданы для сохранения языка, чтобы язык никогда не устремлялся неудержимо болтать, растворив эти двери... Нужно всячески воздерживаться и от непристойного смеха, и походку иметь тихую и пристойную, и одежду скромную, и вообще, во всём нужно благоустроять себя, вступившему на поприще доброделания, ибо благопристойность внешняя, есть некоторое выражение состояния души...»
Юности присуще желание выделиться и показать себя, но этому препятствуют природная стеснительность и благоразумие. Однако, если взрослые не говорят, что главным достоинством молодого человека есть внимательность к себе и скромность, тогда, подростки могут позволить себе очень много плохого, часто даже соревнуяст в этом «выпрыгивании» из норм и правил поведения. Всё это приводит к большим нечастьям, часто ломая жизни в самом их начале. Сегодняшние «готы» и «сатанисты», кажутся раскрашенными клоунами, однако зная, как внешнее влияет на человеческую душу и ум, эти странные игры, уже не кажутся примитивной забавой. За этим, порой стоят самые душераздирающие трагедии неудавшегося становления подростков, чреватые физическими и психическими извращениями. Наши дети сегодня стали объектом манипуляций и оболванивания их средствами массовой информации. Они, уже в шестнадцать лет, знают столько пошлостей и грязи о жизни, сколько мы не знаем уже и в зрелые годы. И как кажется, это тот случай, о котором в библии говорится, что : «многия знания – многие печали». Уместно вспомнить и о соблазнении змием Адама и Евы, вкусившей от запредного древа «добра и зла», и давшей попробовать Адаму. Этот эпизод грехопадения, чуть ли не буквально показывает драму соблазнения сегодняшних молодых, «запретным знанием»
Но даже тем, кто не избежал соблазнения, остаётся путь возвращения к нормальной жизни. Но для этого надо покаяться. И осознать прежде всего в дуще своей тот грех, то преступление или проступок, который мы совершили либо по глупости, либо по незнанию.
И об этом, тоже говорил Златоуст: «Кающемуся, для того, чтобы получить прощение, должно приносить истинное покаяние. А какое истинное покаяние? Послушай о покаянии Петра, после отречения: «и выйдя вон, плакал горько...» Потому и был прощён ему этот грех, что он раскаялся, как должно... Кающемуся должно не гневаться или раздражаться, но сокрушаться как осуждённому... Если он станет помышлять об этом, то не будет гневаться и раздражаться, но будет воздыхать, скорбеть, плакать и рыдать день и ночь. Кающемуся не должно никогда предавать забвению грехи свои... Будем же осуждать и наказывать сами себя, и молить прощения от Бога... Грех исповеданный становится меньше, а неисповеданный больше. Если ко греху прибавляется бесстыдство и нераскаянность, то он никогда не остановится... Ничто так не исцеляет от греховных навыков, как постоянное памятование о них...»
Всем нам знакомо упрямое сопротивление чувству собственной вины,и желание свалить свой проступок, на кого – нибудь. Это, очень важное качество – смелость и настойчивость в обличении себя. И его надо вырабатывать годами, не только в детях, но и во взрослых, которым укоры совести непереносимы. Для воспитанного в духе христианства человека, не должно звучать отговоркой самая популярная фраза: «Все так делают» Это не оправдание, а запутывание себя, И очень важно, научит ребёнка, да при случае и взрослого, «видеть бревно в своём глазу». Если мы научимся так делать, то тогда можем с лёгким сердцем помогать вынимать и соринку из «глаза ближнего». Тут в воспитании может помочь собственный пример, привычка доведённая до автоматизма. И нам конечно, надо знать, что то, тайное, что лежит у нас на душе, рано или подно, станет явным, и что преступление или проступок, мы несможеи скрыть от другие, раз уж мы понимаем, его греховность... Когда мы, мало требуя от людей, любя их и жалея, много требуем от себя, тогда и люди к нам отностся с уважением, и дети наши и близкие любят нас за великодушие и правдивость. Именно об этом иносказательно говорил Христос: «Широки врата и пространен путь, ведущий к погибели... тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь».
И Златоуст, повторяет много раз слова апостола Павла: «Господь, кого любит, того наказывает; бьёт же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли такой сын, которого не наказывал отец? Здесь уместно вспомнить замечательный роман Достоевског «Преступление и наказание», в котором писатель показал драму раскаяния молодого преступника, который мучается и в конце концов принимает решение признаться, ещё и потому, что обвинение пало на постороннего человека. Очевидное, законное наказание помогает человеку пережить грех, и начать всё с начала. Если же преступление не раскрыто, то чувство вины, чувство греха, разлагаясь, «гниёт» в человеке и доводит его до гибели. Особенно заметно это страдание от чувства вины, в детях, котрые ещё не научились притворятся и скрывать то, что у них в душе делается. Зато какое же они испытывают облегчение, и сразу забывают о проступке, если они за него наказаны, и чувство вины, греха, падает с их хрупких плеч...
Ещё, очень часто и трепетно Иоанн Златоуст рассуждает о молитве» «Хорошо уповать на молитву святых, но тогда – когда мы и сами трудимся... Послушай, что говорил Павел: «Знаю, что это послужит мне во спасение по вашей молитве и содействием Духа Иисуса Христа...» ... Конечно, если мы сами будем беспечны, никто не в состоянии будет помочь нам своими молитвами...» Эту мысль очень часто повторяет Златоуст, чтобы люди понимали, что только дела хорошие могут нам помочь прожить жизнь достойно и умереть спокойно. Сама по себе молитва, без дел «праведных» никого и никогда не спасала и не спасёт!
Пятая заповедь: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле; которую Господь, Бог твой, даёт тебе»
Златоуст, невольно говорит об отцах, как о властвующих и начальствующих. И тут, он отвечает на важный вопрос – какое начальство высшее: «То, по которому каждый должен сам собою владеть и сам над собою начальствовать, укрощая в себе низкие страсти, а напротив питая в себе... все отрасли добродетели...» И тут же добавляет, разьясняя, как ладить с государственным начальством, цитируя Апостола Павла: «Хочешь ли не бояться власти? Делай добро!»
Но Златоуст жил во времена разрушающихся империй, когда «внешнее» начальство играло большую роль и будучи реалистом, он понимал значение такой власти и потому цитируя Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога...» - он говорит, что духовная власть выше государственной, так как надёжнее: «Посему, христианство гораздо лучше внешних законов держит в порядке нашу жизнь. Ибо, если страх за скрытные грехи делает человека более осторожным, нежели опасения только за явные, и если требования отчёта даже в малых проступках более возбуждает к добродетели, нежели наказание за важные вины, то очевидно , что и начальство такого рода (то есть духовное) более всякого другого утверждает нашу жизнь... Не деньги дающий получает духовное начальство, но тот, кто показал примерный образ жизни... Посему, он и получает свыше, от Святого Духа великую помощь... Там, (то есть внешнее) начальство, установлено только для того, чтобы приказывать; там только и говорят о договорах, о союзах, о деньгах, тогда как в Церкви учат что такое душа, что мир... и как достигать добродетели...» Златоуст, призывает достигать добродетели повинуясь Богу, а не людскому мнению или мнению человеческого начальства: «Не довольствоваться Его вниманием, а обращаться за похвалами к подобным нам рабам – это значит оскорблять Его!»
... И, наконец, Златоуст объясняет, как важно надлежащим образом воспитывать детей и самому быть им добрым примером:«Не будем уклоняться от попечения не только о своей душе, но и о душах, служащих нам... Будем иметь тщательное попечение о детях, чтобы сделать их царским храмом. «Тела ваши – говорит апостол – суть члены Христовы, и храм живущего в вас Святого духа». Небрежение об этом храме – душе юноши – оскрбляет Господа... Не попустите же дому Божию, сделаться вертепом разбойников... Как же он делается вертепом разбойников? Когда мы допустим войти и поселиться в душах юношей низким и грубым вожделениям и всякому распутству. Ибо такие вожделения свирепее разбойников: отняв у детей свободу, они делают их рабами безумных страстей... Потому каждый день будем смотреть за ними и, употребляя слово, как бич, станем все такие страсти изгонять из души их, чтобы дети были в состоянии вместе с нами принять участие в высшей жизни...»
... За эими словами – символами: Бог, Дух Святый, Глсподь, у Иоанна Златоуста, стоят Добро, Любовь, Сострадание выражающие конкретные цели и задачи воспитания, хотя главное уже сказано Проповедником. Если коротко пересказать смысл и содержание проповедей, то это значит никогда не забывать о окружающих и прежде всего о детях, которые от нас зависят и воспитывая которых мы должны знать о полной ответственности за их счастливое или несчастное будущее. Когда я смотрю на современную российскую жизнь, мне становится страшно. Такое изобилие пошлости, подлости и злобы, сосуществует радом с школой, университетом и русской церковью. Русские сайты и жёлтые газетёнки полны порнографии и откровенного разврата. Российское телевидение переполнено насилием, сладострастием, тщеславием и откровенной модной глупостью. Как же наши дети, отравленные этими потоками ядовитой информации, могут противиться этому потоку скабрезных нечистот, изливаемых на их неокрепшие души со всех сторон...
Поэтому, значение семейного воспитания, противостоящее этому развращению юных душь, трудно переоценить. В этой обстановке, не только дети, но и взрослые, становятся жертвами безудержной пропаганды богатства, самодовольства, известности и себялюбия... Но самое страшное, что потом, в людских «судилищах», этих жертв официальной пропаганды, судят и приговаривают к тюремному заключению, которое по идее должно служить средством не только изоляции, но и исправления. А на самом деле, это место, где случайный преступник, приобретает взгляды и навыки преступника сознательного!..
Проповеди Иоанна Златоуста, заставляют нас задуматься над тем, что мы можем сделать для наших детей да и для себя самих, и заниматься не только воспитание детей, но собственным самовоспитание...
А Златоуст учит нас:«Апостол Павел, предписывая родителям закон о воспитании детей, в Послании к Эфесянам, говорит: «Отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» Там он услышит прежде всего: «Чти отца своего и матерь свою» - слова направленные к твоей пользе...»
И чуть позже, в этой же проповеди он, Затоуст говорит вещие слова, которые и сегодня необходимо знать всем нам: «Не безрассудно ли учить детей искусствам, посылать их в училища, ничего не жалеть для такого образования, а о воспитании их в «учении и наставлении Господнем» не заботиться!? За то – то, сами мы, первые и пожинаем плоды такого воспитания детей своих, видя их дерзкими, невоздержанными, непослушными, развратными...»
А мне хотелось бы к этому добавить – и несчастными! И как мы сами этими несчастьями наших детей мучаемся! Но уже не вернуть время воспитания и мы горько плачем и сетуем на кого угодно, только не на самих себя. Да и что толку? Ведь упущеного не воротишь. В этом и состоит драма жизни. Ничего нельзя вернуть назад и исправить. Недаром в народе говорят, что мы все умны «задним умом», когда всё неприятное или даже страшное уже случилось...
Далее Златоуст восклицает: «Доколе же будем оставаться плотскими людьми? Доколе будем пресмыкаться по земле? Всё у нас должно быть второстепенным в сравнении с заботой о детях... Кто прежде всего научится быть любомудрым, тот чрез это приобретает богатство, превосходящее всякое богатство, и величайшую славу...
И дальше, Златоуст говорит великие слова и для нашего времени! «Не так полезно образовывать сына, преподавая ему науки и внешние знания, посредством которых он станет приобретать деньги, сколько, научить его презирать деньги!!! Если хочешь его сделать богатым, поступай таким образом. Богат не тот, кто заботится о большем стяжании имения и владеет многим, а тот, кто ни в чём не имеет нужды! Это внушай твоему сыну, этому учи его: в этом величайшее богатство. Не заботься о том, чтобы сделать его известным внешней учёностью и доставить ему славу, но старайся о том, чтобы научить его презирать славу настоящей жизни; от этого он будет славнее и знаменитей!»
От себя, мне хочется добавить что пример самого Иоанна Златоуста – тому подтверждение. Прошло уже боле тысячи пятисот лет со времени его смерти, но о нём помнят и сегодня, и будт помнить долгое время, как о мудром и добром наставнике...
Дальше Златоуст поясняет: «Говорю это не с тем, чтобы запретить светское образование, но для того, чтобы не привязывались к нему исключительно. Не думай, будто одним монахам нужны наставления в Священном Писании: весьма многие из этих наставлений потребны и для детей, которые должны вступить в мирскую жизнь!»
Далее, продолжая говорить о начальствующих духовных, Златоуст советует: «В Церкви не имеют места ни высокомение начальствующих, ни раболепство подчинённых, но есть власть духовная, которая почитает для себя приобретением принимать большие труды из заботливости о вас, а не из искания больших почестей. Ибо в Церкви должно жить как в одном доме; Как составляющие одно тело, должны все быть расположены друг к другу...»
Об этом же, постоянно говорил и проповедовал Владыка Антоний Сурожский...
Интересно, говорил о воспитании Свами Вивекананда, который в начале двадцатого века, стал настоящим пророком, современного религиозного возрождения мира, на основе постепенного понимания общности религиозных задач всех религий, в том числе и по проблемам воспитания. Выражая точку зрения индуизма,на проблемы воспитания, он как бы переводит язык индийских религий на современный «европейский»... Не вдаваясь в подробности, мне хотелось бы привести его высказывания о воспитании в семье, которые в общем смысле очень ярко выражают подтверждение смысла заповеди «чти отца свего и матерь свою», подразумевая уважение к «старшим», вообще. В книге «Карма йога», он говорит: «Зная, что мать и отец есть зримые воплощения Бога, семьянин обязан всегда и всячески угождать им. Если человеком довольны его мать и отец, Бог доволен им. Доброе дитя никогда не скажет резкого слова родителям... В присутствии родителей не должно шутить, высказывать нетерпение, появлять дурное настроение или характер. При появлении матери или отца следует поклониться и ожидать стоя, пока они не сядут и не попросят сесть. Семьянин совершит грех, если имея пищу, питьё и одежду, не удостовериться прежде всего, есть ли они у его матери и отца, у его детей и жены, у бедных. Мать и отец дали ему его тело, поэтому семьянин не должен щадить сил, чтобы отплатить им за него... И он должен помнить о долге по отношению к жене. Муж не должен бранить жену, но относиться к ней так, как если бы она была его матерью, какие бы беды и трудности не осаждали его, он никогда не должен сердиться на жену. Семьянин никогда не должен употреблять при женщинах бранные слова и никогда не должен хвалиться своей силой... Семьянин, который добился любви благонравной жены, преуспел и в вере своей, и в добродетели...
... А далее у Вивекананды, следуе перечесление принципов, стратегии воспитания детей: «Он должен с любовью воспитывать сына до четырёх лет, должен обучать его до шестнадцати лет. Когда исполниться сыну двадцать лет, он должен начать работать, отец же должен тепло относиться к нему, как к равному. Так же должна воспитываться и дочь... Семьянин, должен заботиться о своих братьях и сёстрах, а также о детях своих братьев и сестёр, если они бедны... Есть у него обязанности и по отношению к односельчанам, к беднякам и к любому, кто попросит у него помощи. Если семьянин зажиточен, но живёт, не заботясь о близких и бедных, он не может считаться человеком, ибо живёт, как животное...» И дальше резюмируя, Вивекананда поясняет: «Семьянин должен быть чист сердцем, опрятен телесно, постоянно активен и готов к работе... Семьянин – основа и опора общества. Он главный его кормилец и строитель. Бедные, слабые, дети и женщины, которые не работают, - все живут от его трудов, поэтому и есть у него обязанности...» Ещё некоторые свойства идеального семьянина, по Вивекананде: «Он должен не играть в азартные игры, не бывать в обществе дурных людей, не говорить неправду и не причинять неприятностей окружающим... Семьянин должен говорить правду и говорить мягко, выбирая слова, которые приятны людям и выражают доброе к ним отношение. И никогда не следует обсуждать дела других. (То есть сплетничать) Семьянин, копая пруды, сажая деревья по обочинам дорог, строя жилища для людей и животных, прокладывая дороги и возводя мосты, движется к той же цели, что и самый великий Йог...»
Как видите, и в современном индуизме, этические нормы общежития и воспитания детей мало чем отличаются от европейских, христианских. Становится ещё раз очевидным, что разные религии строятся по сути по одинаковым моральным и этическим принципам...
Шестая заповедь, о которой толкует Златоуст: «Не убивай»
«Добродетель бессмертна и непобедима, не подчиняется превратностям настоящей жизни, но... на всё человеческое смотрит как бы с высокого столпа... Будем служить всем находящимся в несчастии и подадим им руку помощи... Хотя и язычника мы увидим и ему надо оказать помощь в несчастии... Ничто столько не раздражает Бога, как небрежение о спасении ближних. Посему, он признаком Своих учеников поставил любовь... Павел говорит: «Если я раздам имение моё, и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы..»
...Здесь Златоуст, как бы предваряет заповедь «не убий», моральными нормами, которые могут каждому человеку помочь преодолеть в себе, инстинкт хищника – убийцы. И здесь надо сказать, что этика Нового Завета, этика Иисуса Христа радикально отличается от этики иудаизма и исполнения Закона Торы. Христианство с самого начала говорит, что законов иудейских не только недостаточно, чтобы преодолеть инстинкты в человеке, но важно подчеркнуть именно свойства человека «обоженного». И тут с определённостью высказывается теория «непротивления злу насилием», которая и является продолжением развития «божеского» начала в человечестве, созданного по образу и подобию Божиему.
Если иудаизм настаивает и учит, как жить человеку после Адамова грехопадения, когда в мир пришло зло, то Иесусовы заповеди предлагают воспитывать в человеке «нового Адама», то есть человека преодолевающего грехопадения и восстанавливающего «рай», в душе своей. Недаром же Иисуса, некоторые богословы называют «Новым Адамом», то есть Адамом до грехопадения, как первочеловека не имеющего греховности, как таковой. И вся идеология Христианства, если следовать строго, противостоит иудаизму, как своеобразной стратегии выживания в греховном мире, что только усугубляет его греховность. В Новом Завете, Иисус Христос развивая этику иудаизма, часто противостоит ей, и предлагет радикальные перемены в отношении к миру, в воспитании «нового» человека.
Продолжая цитировать толкование заповеди «не убий», мы приводим слова Златоуста, в которых он поясняет природу различий, между Законами Моисея и Заповедями Христа: « Ибо, если и в делах житейских стараемся, прежде дел домашних, стараемся исправить общественные обязанности... то тем более в делах духовных должны стараться исполнить дела Царя всяческих – Бога, дабы не быть отосланными туда, где скрежет зубовный.. Будем же искать тех добродетелей, которые и для нас спасительны, и для ближнего полезны... Ибо кто заботится о благосостоянии других, то никого не оскорбит, о всех станет болезновать, всем по силе своей будет помогать, ни у кого ничто не станет отнимать, не будет лихоимствовать, ни лжесвидетельствовать, воздерживаться от всякого порока, будет хранить всякую добродетель, молиться за врагов... но скажет с аростолом: « Кто изнемогает, с кем бы я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся»
Далее, Златоуст рассуждает о мести: «Так, когда ты не мстишь, тогда поставляешь Бога мстителем обидчику; а когда сам мстишь, тогда этого уже не бывает... Это я говорю, потому что вы склонны мстить друг другу... Если ты осуждаешь согрешившего, то зачем же сам грешишь... Оскорбил ли кто тебя? Не оскрбляй его взаимно, иначе сам себя оскрбишь. Ударил ли кто тебя? Не плати ему тем же, иначе между вами не будет различия... Никто не исцеляет зла злом, но зло – добром!.. Если нам должно превосходить иудеев, ибо сказано: « если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царствие Небесное»... Итак, удалим от себя всякую раздражительность, гнев и ярость»
Златоуст был уверен, что благодаря воспитанию и усвоению добродетели, человек может стать подобным ангелу. Но с другой стороны, без воспитания добродетели, человек может превратиться «во лва рыкающего, ищущего, кого поглотить»
Поясняя, Златоуст говорит: «Ничто так не делает людей глупыми, как злоба... С другой стороны, ничто так не делает людей разумными, как добродетель: она делает их признательными, благонамеренными, человеколюбивыми, тихими, кроткими, смиренными; она обыкновенно рождает и все другие совершенства. Поистине, добродетель есть источник и корень мудрости, как всякий порок берёт начало от неразумения!.. Апостол Павел, зная, что убивая других, мы убиваем себя самих, говорит: «Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными?»
... Но Златоуст реалист, а не мечтатель, он понимает, что даже священники и наши учителя, тоже не без греха. Однако они мучаються за совершенные грехи и раскаиваются, что и делает их понимающими и прощающими. «Ибо если бы они сами не грешили, то не стали бы оказывать никакого снисхождения грешникам, но сделавшись бесчеловечными, отлучали бы всех от Церкви»
... В качестве примера, Златоуст рассказывает историю апостола Петра, который по временам бывал слишком строг к окружающим. И вот он, утверждавший, что умереть готов за Иисуса Христа, предал его трижды, в ночь страданий Спасителя. Но вспомнив слова Иисуса, Петр заплакал горько, и раскаялся, за что Спаситель и сказал ему позже, трижды: «Паси овец моих!» - доверив его попечению множество народа христианского ...
Далее следую замечательные слова Златоуста: «Христос для того нам принёс учение свыше, с небес, чтобы вознести туда нашу мысль, чтобы мы сделались по мере сил своих, подражателями своего Учителя. А как нам, скажешь, сделаться подражателями Христу? – Делая всё для общего блага и не ища своего «Ибо и Христос – сказано – не себе угождал, но как написано: злословие злословящих Тебя, пали на меня» Никто да не ищет своего. А ища своего, всякий имеет ввиду ближних; что – наше, то – и их. Ибо мы одно тело, и члены, и части друг друга. Не будем же в отношении друг друга, как разделённые... Ибо какая дружба может произвести такое единение, как сродство веры?.. Другого высшего общения и дружества, чем это, не найдёт никто, никогда!»
... Много можно было бы цитировать Златоуста, об этой заповеди «не убий», и как бороться с причинами убийств, но за недостатком места и времени, мы переходим к следующей, седьмой заповеди: «Не прелюбодействуй»
«Увещеваю вас, чтобы желающие вступить в брак, приступали к этому делу с великой осмотрительностью... Сделай всё и прими все меры, чтобы взять жену добрую, благонравную и послушную, зная, что должно быть одно из двух: или, взяв дурную жену, переносить её злобу, или, не желая этого и отвергнув её, быть виновным в прелюбодеянии... Обсудив хорошо и узнав эти законы, будем всячески стараться, чтобы вначале брать жену с добрым настроением и соответствующую нашим нравам; взяв такую, мы получим не только ту пользу, что никогда не отвергнем её, но и будем любить её с великой силой, так как повелел Павел. Он сказал: «Мужья, любите своих жён, как и Христос возлюбил Церковь!» А как скажи мне Христос возлюбил Церковь? Так, что предал Себя за неё... Посему, хотя бы надлежало умереть за жену, не отказывайся!»
«Апрстол Павел предписывал коринфянам закон о браке, присовокупил: «Муж оказывай жене должное благорасположение» И далее Златоуст поясняет слова Апостола. «Тело мужа уже не принадлежит мужу, но жене. Пусть же он хранит в целости собственность её, пусть не уменьшает и не повреждает её... Итак, когда ты видишь блудницу соблазняющую, увлекающую, жаждущую твоего тела, то скажи ей: это тело не моё, но принадлежит моей жене; я не смею злоупотреблять им и отдавать его другой женщине. Так пусть поступает и жена!..»
... Однако Павел, понимая разницу между женщиной и мужчиной дальше советует и Златоуст приводит такие его слова: «Так и каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да убоится мужа своего» Но Павел определил равенство между мужем и женой, сказав: «жена не владеет своим телом, но муж; равно как и муж не владеет своим телом, но жена» Когда дело идёт о целомудрии и чистоте, то муж не имеет никакого преимущества перед женой, но подобно ей наказывается, если нарушает законы брака...»
Златоуст, заключает эти поучения чудными словами: «От целомудрия рождается любовь, а от любви бесчисленное множество благ!»
... В комментариях к этой заповеди, Златоуст говорит и о правильном и неправильном воспитании: «Развращение детей часто прооисходит от безумной привязанности отцов к житейскому: обращая внимание только на это и ничего не считая выше этого, они поневоле уже нерадят о детях с их душою. О таких отцах, скажу я, что они хуже даже детоубийц... Сделал ли ты известными ему заповеди Христовы?.. Или и сам ты не знаешь, что есть такие заповеди? Как же сын может исполнить то, касательно чего не знает законов..? Но вот вы, родители, побуждаете детей ещё и к противному. В самом деле, когда отцы убеждают детей заниматься науками, то в их разговоре с детьми не услышишь ничего другого, кроме таких слов: такой-то, говорят, человек низкий и из низкого сословия, усовершенствовавшись в красноречии получил весьма высокую должность, приобрёл большое имение, взял богатую жену, построил великолепный дом, стал для всех страшен и знаменит... (И так далее, и так далее)
Итак, вы, когда внушаете это детям с детских лет, учите их не другому чему, как основанию всех пороков, вселяя в них две неистовые страсти – то есть сребролюбие и ещё более порочную страсть – тщеславие. Каждая из них и порознь может извратить всё, а когда они обе вместе вторгнутся в нежную душу юноши, то ... губят всё доброе и ... делают душу бесплодною и неспособной ни на что доброе!»
... Согласитесь, замечательная отповедь неразумным родителям и воспитателям, которые иногда даже считают себя христианами и сегодня. Все мы слышали такие «назидательные» рассказы о «преуспевающих « людях вокруг. И сколько телесных и душевных драм развилось и развивается вокруг нас, благодаря таким родителям и «учителям»? Сколько преступлений и страданий, сегодня, видим мы вокруг? И все они порождены алчностью и тщеславием, воспитанным в детях, их неразумными родителями! Сколько трагических примеров такого «воспитания», мы и сегодня видим вокруг... Думаю, что читать на сон грядущий эту книгу проповедей Златоуста, надо рекомендовать всем тем родителям, которые хотят вырастить добрых и счастливых детей и оградить их от подобных страстей!
Далее, Златоуст говорит о любви, вспоминая, сказанное: «Бог – это любовь!»
«Любовь есть дар и превосходнейший путь к получению всех даров. Без любви всяческие дарования - ничто. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими – говорит Павел – а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий» Видишь ли, как не имеющий любви уподобляется вещам бездушным и бесчувственным? «И если – говорит – имею дар пророчества, знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто... И если я раздам имение своё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы»
А дабы вы убедились, сколь велика эта добродетель – любовь, изобразим её словом, потому что нигде не видим её, - и поймём, сколько было бы добра, если бы она везде была в избытке! Тогда, не было бы нужды ни в законах, ни в судилищах, ни в истязаниях, ни в казнях и ни в чём подобном. Ибо, если бы все любили и были любимы, то никто никого не обижал бы, не было бы убийств, ни ссор, ни браней, ни возмущений, ни грабительств, ни любостяжания, никакого зла, и самоё имя порока не было бы известно. Между тем, чудеса, не могут произвести этого, но ещё возбуждают в невнимательных тщеславие и гордость!»
М ногие из нас конечно и раньше слышали эти замечательные слова о любви, произнесённые апостолом Павлом в послании к коринфянам. Но, как это часто бывает, мы быстро забывем восхищение образностью сказанного, а суть говоренного, проходит мимо нашего сознания... Многих несчастий и катастроф, в личной и общественной жизни смогли бы мы избежать, будь мы внимателнее, и воспитывай мы в себе и в близких это замечательное чувство – любви к Богу и к ближнему!
Златоуст, продолжает описывать свойства любви: «В любви, вот что удивительно: к другим добродетелям примешивается зло, например нестяжательный часто тем самым надмевается, красноречивый впадает в болезнь честолюбия, смиренномудрый, часто тем самым превозносится в своей совести, - а любовь свободна от всякой подобной заразы, ибо никто никогда не станет превозносится перед любимым. Но представь мне такого человека, который любил бы не одного, но – всех равно, и тогда увидишь достоинства любви... Такой человек сохраняет душу свою чистою, от ненависти и гнева, от зависти и гордости, от тщеславия и порочного пожелания, от всякой постыдной страсти и порока. Ибо, как никто не станет делать зла самому себе, так и он – ближнему... Таков тот, кто умеет любить!»
И далее: «Апостол Павел описывая красоту любви, говорит: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится» Долготерпение – корень всякого любомудрия; посему и премудрый говорит: «У терпеливого человека много разума, а раздражительный выказывает глупость»
... Златоуст, постепенно раскрывает значение вышесказанного о любви, а я, ловлю себя на мысли, что много раз, казалось, слышал эти слова, но понимать их подлинную глубину и значение, начал только после прочтения этих проповедей Златоуста. Всё становится на свои места, и я жалею, что раньше не узнал Зоатоуста, потому что он помог бы мне воспитывать не только детей, но и самого себя!
Восьмая заповедь гласит: «Не кради»
... По поводу краж, Златоуст говорит исходя из того, что крадут имущество, достояние материальное и интеллектуальное люди недостойные звания христиан, и потому, чтобы искоренить это преступление, надобно всем нам сделаться подлинными христианами, то есть стараться быть милостивыми и щедрыми, как Иисус Христос, говоривший «просящему у тебя, дай...». Читая Евангелия, можно понять, что Иуда, начав как хранитель «денежного ящика», не удержался перед искушением и предал Господа Иисуса Христа за тридцать сребренников. Подразумевается, что с такою страстью к деньгам, к богатству, Иуда не удержался от искушения и в конце концов предал Учителя. Как и в толковании заповеди «не убий», Златоуст, советует воспитывать верующих в добродетели, в нестяжании, в кротости, и тогда и злая гневливость и бессовестная алчность не смогут зародится в характере человека. Одной из причин преступности краж, Златоуст видит в том, что на земле, всё создано и принадлежит Богу и мы получаем от него все блага земные как бы в подарок. Но вор, думающий, что он что –то украл у конкретного человека, в таком случае крадёт у Бога и совершает не только уголовное преступление, но и кощунствует, и конечно будет наказан, если уже не в этой жизни, то на страшном Суде...
«Ничто не наше на земле – утверждает Златоуст, и потому, - всем надо делиться с другими» Логично в этом случае предположить, что жадный богач, мало чем отличается от вора, ибо и тот и другой не верят в Бога. «У тебя всё не своё: и богатство, и дар слова, и сама душа, ибо и она Господа. Посему, когда потребует нужда, отдай и душу свою... Он может взять душу твою и без твоей воли, но хочет, чтобы ты отдал её сознательно...
Он может сделать тебя бедным и без твоей воли, но хочет, чтобы ты сделался таким добровольно, дабы даровать тебе венцы... Всё мы получили от Христа: от Него имеем и само бытие, и жизнь и дыхание, и свет, и воздух, и землю... Лишает ли нас Бог имущества – Он берёт своё...»
И дальше, Златоуст говорит, что христианские священники и старейшины, как и он сам, не требуют от слабых людей многого, то есть жить так, как жил Христос, говоривший: «Лисицы имеют норы, а птицы небесные – гнёзда: а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову». Однако здесь Проповедник говорит знаменательные слова, которые и сегодня могут быть востребованы: «Я не осуждаю тех, кто имеет дома, поля, деньги, слуг, а только хочу, чтобы всем этим они владели осмотрительно, надлежащим образом... не имея пристрастия к богатству...» И дальше он поясняет: «Что значит надлежащим образом?.. Деньги для того и существуют , чтобы мы употребляли их на необходимые потребности, а не копили их: Это свойственно рабу... Ты не для того получаешь деньги, чтобы закапывать их в землю, а чтобы разделять с другими!..»
... А мне хочется сказть на это, что Златоуст, в определённом смысле был первым «коммунистом», и понимал уже более тысячи шестисот лет назад, что Иисус Христос, был кротким Революционером, который в Новом Завете учил, как жить людем праведно и честно. Златоуст понимал, что именно несправедливость распределения богатства и является причиной и корнем войн и Революций. Златоуст, прямо говорит об этом: «Как свет не был бы добром, если бы не прогонял мрака, но ещё увеличивал его, так и богатство я не назову богатством, если оно не избавляет от бедности, но умножает бедность!»
Великие слова, говорил этот христианин-мудрец, которые уместны во все времена и во всем мире!
И ещё одна проповедь, которая словно сегодня сказана Златоустом для олигархов и разбогатевших бандитов, жертвующих награбленное на церкви и на приюты.
«Милостыня от неправды – восклицает он гневно – не милостыня, а жестокость и бечеловечие. В самом деле, что за польза обнажать одного и одеть другого? Милостыня должна происходить от сострадания, а эта – от бесчеловечия. И хотя бы мы отдали всё, что похитили у других, для нас не будет никакой пользы... Положим, что принесён какой-либо драгоценный дар из того, что приобретено хищением: не зловоннее ли он мёртвого осла?.. Но не в этом только грех, но, что ещё хуже – ты оскверняешь души святых... Души святых всегда носят в себе Самого Христа: как же ты осмеливаешься приносить дары... от такой нечистоты?..
И дальше, Златоуст резюмирует: «Как чистый источник делается весь нечистым, коль скоро в него кто-либо бросит нечистоту, так и богатство, если войдёт в него сколько – нибудь лихоимства, всё заражается от того зловонием. Ведь мы умываем же руки, когда входим в церковь, - зачем же не омываем сердца... Молиться с неумытыми руками – дело безразличное, а молиться с нечистой душою – это величайшее из всех зол... Прежде отстань от хищения и потом подавай милостыню. «Уклонися от зла и сотвори благо»( Псалтирь)
... Эти комментарии на заповедь «не кради», можно продолжить такой сентенцией Златоуста: «Пристрастие к деньгам тягостнее всякого мучительного рабства; об этом знают все те , которые удостоились освободиться от него. Хотите ли испытать эту прекрасную свободу? Разорвите узы, бегите от сетей; пусть у вас в доме хранится не золото, но то, что гораздо дороже бесчисленных имений, - милостыня и человеколюбие...»
Златоуст называл «благовидным образом хищения» давание деньги взаймы под проценты: «Ужасная, возлюбленные, ужасная... болезнь вкралась в Церковь. Ибо те, которым даже не велено умножать богатства и праведными трудами, но повелено отверзать дома свои для неимущих, те самые извлекают выгоды из бедности других. Выдумывая благовидный образ хищения, искусно покрывая любостяжание, давая деньги взаймы под проценты. (Златоуст, наверное. имеет ввиду «христиан» - банкиров) Не говори мне, что внешние законы позволяют это. И мытарь исполняет внешний закон, но, несмотря на то, он повинен наказанию, что придётся и спытать и нам, если не перстанем притеснять бедных в нужде и в несчастиях и пользоваться этим случаем для получения прибыли... Ты, под видом великодушия, только увеличиваешь бедность и продаёшь милосердие за деньги... Разве не знаешь, что это запрещено было и в Ветхом Завете?.. Бог не велит и отданное получать обратно: «Взаймы давайте – говорит Он – не ожидая назад ничего» - а ты требуешь более того сколько дал, и принуждаешь должника считать долгом и то, чего не дал!»
... Если мы считаем себя христианами, то трудно с этими обличениями не согласиться! И мне вспоминается, что во время давнего путешествия на Валаам, я слышал, как экскурсовод, горделиво говорила: «Валамский монастырь, до революции был так богат, что имел черырнадцать миллионов рублей, золотом в банках Санкт – Петербурга». Тогда, эта горделивость меня неприятно удивила. «А так ли хорошо быть богатым в нищей стране?– подумал я...
Девятая заповедь: «Не произноси ложного свидетельтва на ближнего твоего»
«Апостол говорит: «Всем нам должно явиться перед судилище Христово» – и отдать отчёт. Если ты богат, то отдашь отчёт: на блудниц истратил ты деньги или на бедных; на тунеядцев и льстецов или на нуждающихся; на распутство или на человеколюбие; на удовольствие, лакомство и пьянство или на вспоможение несчастным? И не в одной только трате потребует у тёбя отчёта. Но и в приобретении имущества: праведными ли трудами собрал ты его или хищениями и лихоимством; получил ли родительское наследство или раззоривши дома сирот и расхитвши имущество вдовиц?
... И далее Златоуст говорит, что не только в делах, но и в словах мы на этом Страшном Суде дадим отчёт Господу. Ведь Бог вверил нам слово, как и земные богатства, и мы должны ими пользоваться умело, но и осторожно, как бы не солгать и не произнести ложную клятву. «Говорил Христос: «Говорю же вам, что за каждое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься»
«И не только в своих словах дадим отчёт, - продолжает Златоуст - но и в слушании от других, например, не внимал ли ты ложному обвинению ближнего, ибо сказано: «Не внимай пустому слуху..» Если же и приемлющие пустой слух не получат извинения, то какое оправдание будут иметь те, которые клевещут и злословят?»
... И далее Златоуст советует, не только вести себя как Иисус христос, но и слова говорить подражая Ему: «Тот, кто говорит таким образом, больше того, кто пророчествует, ибо здесь дар, а там и труд твой и подвиг. Приучайся иметь уста твои подобными устам Христовым... Нужны только добродетель, кротость, смирение!..
Уста дьяволовы и как они образуются, Златоуст так характеризует: «Проклятиями, ругательствами, клятвами, клеветою... Не будем позволять себе этого, но приложим все старания к тому, чтобы язык наш научился подражать Христу...»
... О злословии Златоуст отзывался так: «Злословие снедает тело братнее, угрызает плоть ближнего... Ты не вонзил зубов в плоть ближнего, но вонзил в душу злую речь, ранил её худою молвою. Сделал тысячу зол и себе самому, и ему, и многим другим, потому что осуждая ближнего, сделал худшим и того, кто тебя слышал... Ты подал повод к унижению славы Господа, потому что имя Божие славится, когда мы живём хорошо, а когда грешим, Оно хулится и бесчеститься...»
« Не имеющий попечения о родных, - продолжает Проповедник - хуже неверного... Тоже доказывает и блаженный Павел, когда говорит: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печётся, тот отрёкся от веры...»
Бог для того и учредил родственные связи, чтобы мы имели больше случаев благотворить друг другу...»
И ещё взывает Златоуст: «Будем печся о спасении братии. Это не ниже мученичества, то есть чтобы не отрекаться ни от каких страданий для спасения многих; ничто так не благоугодно Богу. Нет ничего холоднее христианина, который не заботится о спасении других... Каждый может быть полезным ближнему, если захочет исполнять, что от него завистит...»
«Грешника должно обличать – говорит Златоуст. – Когда некоторые не только не обличают грешника, но ещё и сорадуются им – это не меньше самого греха. «Когда вижишь вора – говорит пророк – сходишься с ним» Это особо вредит добродетели и ослабляет ревность многих к добру... Когда он (согрешающий) увидит, что ты, не участвующий в грехе и обязанный обличать. Не только не обличаешь, но и прикрываешь и не только прикрываешь, но и содействуешь, то что он подумает о себе самом... Посему, если согрешивший увидит, что все отвращаются от него, то подумает, что он сделал великое зло... Что было бы если не было обличения?..»
Десятая заповедь: «Не желай дома ближнего твоего; и не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего»
«Устремляющий мысли свои к Богу легко совершает подвиги добродетели – поучает Златоуст... Когда душа устремляет мысли свои к Богу, то уже не может обольщаться видом предметов чувственных, но... созерцает предметы невидимые для телесных глаз и не подвергающиеся переменам...
Напротив, увидят ли богатство – тотчас посмеиваются ему, зная, что оно непостояннее всякого беглого раба... Увидят ли красоту телесную, и ею не обольщаются, представляя непрчность её и изменяемость... Увидят ли кого – либо облечённым славою или властью... – и на него взирают как на человека, который не имеет у себя ничего прочного и неизменного, но гордится тем, что утекает быстрее речных потоков... Кто воспламеняется любовью к Богу, тот уже не хочет более смотреть на предметы, подлежащие зрению телесному...
Такой человек не смотрит уже ни на приятности жизни, ни на пртивниые и тяжкие обстоятельства, но проходит мимо всего этого... Пусть ни бесчестье не печалит нас, ни бедность не стесняет, ни болезни телесные не ослабляют бодрости душевной. – но всё стрясши с себя как пыль, и приняв бодрое и вовышенное настроение духа, будем во всём обнаруживать мужество... и все прочие страсти исторгнем из души нашей...
И далее Златоус продолжает: « Не так жестоко дикие народы ведут войну... как гнездящиеся в душе непристойные помыслы и порочные пожелания, любовь к богатству, желание власти, привязанность к предметам житейским. И действительно так; ибо та войнв внешняя - а эта борьба внутренняя... Но кто имея страх божий, совершенно прекратит эту войну, обуздает страсти, задушит различных зверей – порочные помыслы - и не дозволит им скрываться внутри, тот будет наслаждаться чистейшим и глубочайшим миром. Ибо, кто имеет этот мир, тот... бывает благодушнее всех людей, не обременяется бедностию, не изнуряется недугами и болезнями и не смущается ... неожиданными бедствиями; потому что он имеет душу, способную всё это перенести мужественно и весьма легко, душу крепкую и здравую...»
... Златоуст, как обычно, призывает воспитывать в себе то, что уничтожает причину дурных страстей и пороков, и в этом заслуга его как христианского педагога. Ведь нужно уничтожить причину страданий и горя и преступлений и тогда в душе воцарится мир и покой. А как это сделать? Надо, в начале понять, в чём грех и неправда поступков слов и мыслей, а потом добиваться от себя т от воспитуемых этого понимания. Златоуст в своих проповедях на различных примерах и сравнениях красноречиво объясняет нам что есть правда, а что зло в нашей жизни и потому, мы усвоив его аргументы, без насилия над собой и своей волей будем заниматься самовоспитанием и воспитанием доверенных нам дедтей и юношества.
Его красноречие помогает нам глубже понять причины наших заблуждений, даже если этому подвержены большинство людей, нас окружающих. И основывается Златоуст в своих воспитательных проповедях на Новом Завете Иисуса Христа, и на примерах из его жизни. Что из того, что вокруг много неверующих? Что из того , что кругом полно людей, которые видят счастье в овладении богатством и в телесных наслаждениях.
Узнав Златоуста, мы поймём, что всех этих грешников ждёт непременное наказание, как бы мы не хотели для них жизненого блага. Они ответят за свои пригрешения, а остальные, как бы не мало было их число, получат воздаяние за их добродетель и даже за одно стремление к ней!
«Бог устроил так, чтобы мирские блага исчезали ещё прежде смерти своего обладателя. А это для того, чтобы усилить в нас любовь к благам будущим; Чтобы ходя по земле , сердцем жили на небесах... И так как многие люди предпочитали духовным благам чувственные, то в удел этим благам, Он назначил скоротечность и кратковременность, чтобы отвлекши этим от настоящего, привязать людей крепкою любовью к будущему...
... Здесь, Златоуст обясняет, что заповеди служат «домостроительством» будущей счастливой жизни. Я уверен, что Златоуст верил в постепенное построение рая земного, через воспитание христианское и следование заповедям Христовым, которые развивают и продолжают Закон...
«Так Закон повелевает - око за око, а Он говорит: «Кто тебя ударит в правую щеку, обрати к нему и другую» Не сказал: перенести обиду благодушно и с кротостью, но: пойди ещё дальше в любомудрии, будь готов терпеть больше, нежели сколько хочется обидчику. Великостью твоего терпения победи дерзкую наглость его, пусть он удивится необычайной кротости твоей и с тем отойдёи прочь. И далее Он говорит: «Молитесь за обижающих вас; любите врагов ваших...благотворите ненавидящих вас»... Итак, поелику заповеди трудны и возвышенны, а воздаяния и награды - в вере, смотри, что он делает... как и каким способом? Во первых, тем, что сам исполнил заповеди, а во вторых, тем, что положил перед глазами награды. Заповедь: «Молитесь за обижающих вас и гонящих вас; а награда: «Да будете сынами Отца вашего Небесного»... Опять: «Блаженны вы, когда будут поносить и гнать вас и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах»
Видишь, одно – заповедь, а другое – награда. Опять: «Если хочешь быть совершенным, пойди продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах». Видишь иную заповедь и награду? Одно повелел делать, а другое Сам приготовил, и это было наградою и возмездием. И опять:»Всякий кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или отца и мать ... ради имени Моего – это заповедь; получит во сто крат и наследует жизнь вечную» - это награда и венец.
Итак, поскольку заповеди были важны, а награды за них невидимы – вот что Он делает: Сам выполняет их на деле, и венцы полагает нам перед глазами. Кому велят идти по непробитой дороге, тот скорее и охотней пойдёт по ней, если увидит, что кто – нибудь пошёл впереди него. Так и в отношении к заповедям: легко следуют те, кто видит идущих впереди них. Итак, чтобы природе нашей легче было следовать, Он, приняв нашу плоть и природу, таким образом пошел в ней и выполнил заповеди на деле. Ибо заповедь «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую», Он сам исполнил, когда служитель архирейский ударил Его по щеке; Он не отметил ему, но перенёс с такою кротостью, что сказал: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что бьёшь Меня»... Учил Он благодушно
переносить злословие и показал это на деле... Сказав, «молитесь за творящих вам напасть», Сам исполнил это, когда взошёл на крест. Ибо, когда Его распяли и пригвоздили, Он, вися на кресте, сказал: «Прости им, ибо не ведают что творят», так как Он не только учил на словах, но и выполнял своё учение на деле, поэтому употребил и молитву...»
... На этом я заканчиваю этцу длинную цитату, и хочу отметить, что и мы как воспитатели, должны следовать Его примеру, и служить образцом для наших воспитанников. И подтверждать наши воспитательные красивые принципы, своими же красивыми поступками, чтобы наши ученики видели не только призыв, быть хорошими, но и видели награду, следующую за хорошим поведением. А так как, мы, будучи родителями или воспитателями служим примером для детей и воспитуемых, то и наша жизнь, не должна расходится с нашими словами. А это трудно, и это высокая ответственность, которая и нас будет воспитывать невольно. И готовить к подвигам в жизни и в вере, можно только на собственном примере... Таким Учителем мне и представляется Иоанн Златоуст; такого Учителя, я и видел в лице Антония Сурожского. Имногиепонимали понимают так же. Потому, их имена остались и остануться в веках...
... Надеюсь, что этот краткий конспект перечисляющий заповеди Иисуса Христа, ставшие воспитательными принципами, в толковании Иоанна Златоуста, помогут не только мне, но и нашим читателям... Будьте счастливы...
Июль 2010 года. Лондон.
й
Владыка Антоний Сурожский о воспитании христианина и человека.
Митрополит Антоний Сурожский, умерший совсем недавно, для меня, во многом продолжает линию Отцов Церкви и Иоанна Златоуста, хотя два этих человека, два христианских подвижника, по времени жизни, разделены тысячелетиями. Но Иоанн Златоуст, был и остаётся учителем нравственности и подлинной веры и в наше время, поэтому, как мне кажется, это роднит его с Митрополитом Антонием Сурожским. Он, наш современник, как и Иоанн Златоуст, ещё при жизни стал авторитетным православным проповедником, богословом и учителем христианства, помог найти себя в вере тысячам и тысячам людей, наших современников и ещё множеству «сочувствующих», помог осознать значение веры и любви в нашей жизни, всем своим слушателям и читателям. По таланту проповедника, Владыка Антоний приближается к Иоанну Златоусту – оба они обладали благодатью, выраженной в умении говорить просто и возвышенно о сложных проблемах богословия, жизни и веры. Для многих, в России и за её пределами, Владыка Антоний стал подлинным учителем благочестия и потому, его влияние сегодня на православный церковный народ, вполне сопоставимо с влиянием, в своё время, Иоанна Златоуста. Можно сказать, что Митрополит Антоний продолжил эту богословскую традицию, начатую святыми отцами церкви многие, многие столетия назад.
Большое влияние, труды Владыки оказали и на меня, хотя я и считаю себя до сих пор невоцерквлённым верующим. Мне кажется, что я не достоин называться православным, в силу греховности и неумения веровать бескомпромиссно и до конца. Однако, Владыка Антоний Сурожский был и остался для меня недостижимым примером самоотверженной и праведной жизни. Однажды, в лондонском соборе, я видел, как Владыка, уже незадолго до смерти, больной и слабый, знающий, что умирает (ведь он был в своё время хорошим врачом), во время службы встал на колени, склонил голову и молился беззвучно и самозабвенно. И это глубинное погружение в молитву к Богу, навсегда осталось в моей памяти. Именно его, я вспоминаю, когда речь заходит о подлинно православных верующих, которые сочетают в себе глубокий ум, тонкое чувствование и глубокую веру в Святую Троицу...
Эту работу, я хотел бы посвятить Владыке Антонию Сурожскому, в знак благодарности и почитания его замечательному таланту благовествования, которому он посвятил всю свою удивительную и трудную жизнь...
... Владыка Антоний, как и Иоанн Златоуст, не создал какой - то системы воспитания, однако его проповеди были настоящими уроками для христиан всего мира, и, прежде всего для русских православных людей. Об этом мы будем говорить позже, но вначале, мне хотелось бы, на примере его жизни, через цитирование его автобиографии, рассказать и показать, как трудности и страдания, сформировали личность этого священника и проповедника, и на примерах из этой замечательной жизни, коротко рассказанной им самим, проследить, как воспитывался будущий Владыка в детские годы, рассказать о его обращении в православие. Надеюсь, что пересказ этой удивительной истории, поможет нуждающимся в жизненном руководстве, как в своё время это жизнеописание и проповеди Владыки, помогли мне самому, прийти к христианству...
... Жизнь Владыки начиналась в страшные и тревожные годы первой мировой войны и последовавшей за нею Революции и Гражданской войны. Эти эпохальные события повлияли на жизни миллионов и миллионов людей, во всём мире. Эти материальные и социальные потрясения, не обошли стороной и семью Андрея Блума, так в миру звали Митрополита Антония Сурожского... Будучи ребёнком, Владыка в полной мере хлебнул из чаши страданий и бедности, бесприютности и одиночества. Семья – мама и бабушка, были тем «ковчегом», в котором тогда, ещё просто русский мальчик Андрей, ощущал себя любимым и нужным, хотя обстоятельства тогдашней жизни, иногда, даже общение с родными, делали большой проблемой:
«В полдень в субботу из школы отпускали, и в четыре часа в воскресенье надо было возвращаться, потому что позже идти через этот квартал было опасно. А в свободный день были другие трудности, потому что мама жила в маленькой комнатушке, где ей разрешалось меня видеть днем, но ночевать у нее я не имел права. Это была гостиница, и часов в шесть вечера мама меня торжественно выводила за руку, так чтобы хозяин видел, потом она возвращалась и разговаривала с хозяином, а я в это время на четвереньках проползал между хозяйской конторкой и мамиными ногами, заворачивал за угол коридора и пробирался обратно в комнату. Утром я таким же образом выползал, а потом мама меня торжественно приводила, и это было официальным возвращением после ночи, проведенной «где-то в другом месте». Нравственно это было очень неприятно — чувствовать, что ты не только лишний, но просто положительно нежеланный, что у тебя места нет, нигде его нет. Не так удивительно поэтому, что мне случалось в свободные дни бродить по улицам в надежде, что меня переедет автомобиль и что все это будет кончено.
Были все же очень светлые вещи: скажем, этот день, который проводился дома, был очень светлый, было много любви, много дружбы, бабушка много читала. Во время каникул — они были длинными — мы уезжали куда-нибудь в деревню, и я нанимался на фермы делать какие-то работы. Помню большое разочарование: работал целую неделю, заработал пятьдесят сантимов, держал их в кулаке и с восторгом шел, как мальчишка, размахивая руками, и вдруг эти пятьдесят сантимов вылетели у меня из кулака. Я их искал в поле, в траве — нигде не нашел, и мой первый заработок так и погиб...»
... Владыка вспоминает в своей автобиографии, принципы воспитания, которыми руководствовались его родители:
«С меня в детстве ничего не требовали неразумного, то есть у меня никогда не было чувства, что требуют, потому что родители большие и сильные и поэтому могут сломить ребенка. Но, с другой стороны, если что-то говорилось — никогда не отступали. И — я этого не помню, мама мне потом рассказывала — она мне как-то раз что-то велела, я воспротивился; мне было сказано, что так оно и будет, и я два часа катался по полу, грыз ковер и визжал от негодования, отчаяния и злости, а мама села тут же в комнате в кресло, взяла книжку и читала, ждала, чтобы я кончил. Няня несколько раз приходила: «Барыня, ребенок надорвется!» А мама говорила: «Няня, уйдите!» Когда я закончил, вывопился, она сказала: «Ну, кончил? Теперь сделай то, что тебе сказано было». Это был абсолютный принцип.
Принцип воспитания был такой, что убеждения у меня должны сложиться в свое время свои, но я должен вырасти совершенно правдивым и честным человеком, и поэтому мне никогда не давали повода лгать или скрываться, потому что меня не преследовали. Скажем, меня могли наказать, но в этом всегда был смысл, мне не приходилось иметь потаенную жизнь, как иногда случается, когда с детьми обращаются не в меру строго или несправедливо: они начинают просто лгать и устраивают свою жизнь иначе.
У нас была общая жизнь; ответственности требовали от меня — скажем, с раннего детства я убирал свою комнату: стелил постель, чистил за собой. Единственное, чему меня так и не научили, это чистить башмаки, и я уже потом, во время войны, нашел духовное основание этого не делать, когда прочел у Curé d’Ars фразу, что вакса для башмаков — то же самое, что косметика для женщины, и я страшно обрадовался, что у меня есть теперь оправдание. Знаете, у всякого ребенка есть какие-то вещи, которые он находит ужасно скучными. Я всегда находил ужасно скучным пыль вытирать и башмаки чистить. Теперь-то я научился делать и то, и другое. Ну, и потом все домашние работы мы делали вместе, причем именно вместе: не то что «пойди и сделай, а я почитаю», а «давай мыть посуду», «давай делать то или другое», и меня научили как будто. Это уже после Персии. Там, насколько помню, жизнь была совсем свободная: большой сад при посольском имении, осел — ничего, в общем, не требовалось. Кроме порядка: никогда бы мне не разрешили пойти гулять, если не прибрал книги или игрушки или оставил комнату в беспорядке, — это было немыслимо.
И теперь я так живу; скажем, облачения и алтарь я после каждой службы убираю, даже если между службами Выноса Плащаницы и Погребения остаются какие-нибудь полтора часа, все складываю. Именно на том основании, что в момент, когда что-то кончено, оно должно быть так закончено, как будто, с одной стороны, ничего и не случалось, а с другой стороны — все можно начать снова: это так помогает жить! Например, меня научили с вечера все приготовлять на завтра. Мой отец говорил: «Мне жить хорошо, потому что у меня есть слуга Борис, который вечером все сложит, башмаки вычистит, все приготовит, а утром Борис Эдуардович встанет — ему делать нечего».
Баловали ли меня? Ласково относились, но не баловали — в том смысле, что это не шло за счет порядка, дисциплины или воспитания. Кроме того, меня научили с самого детства ценить маленькие, мелкие вещи, а уж когда началась эмиграция, тогда сугубо ценить, скажем, один какой-то предмет; одна вещица — это было чудо, это была радость, и это можно было ценить годами. Скажем, какой-нибудь оловянный солдатик или книга — с ними жили месяцами, иногда годами, и за это я очень благодарен, потому что я умею радоваться на самую мелкую вещь в момент, когда она приходит, и не обесценивать ее никогда. Подарки делали, но не топили в подарках, даже тогда, когда была возможность, так что глаза не разбегались, чтобы можно было радоваться на одну вещь. На Рождество однажды я получил в подарок — до сих пор его помню — маленький русский трехцветный флаг из шелка, и я с этим флагом настолько носился, до сих пор как-то чувствую его под рукой, когда я его гладил, этот самый шелк, его трехцветный состав. Мне тогда объяснили, что это значит, что это наш русский флаг: русские снега, русские моря, русская кровь — и это так и осталось у меня: белоснежность снегов, голубизна вод и русская кровь...»
... Школа была местом, где характер будущего православного иерарха формировался в преодолении разного рода препятствий, в испытании мужества и терпения:
«Во Франции, когда мы попали туда с родителями, довольно-таки туго было жить. Моя мать работала, она знала языки, а жили очень розно, в частности — все в разных концах города. Меня отдали живущим в очень, я бы сказал, трудную школу; это была школа за окраиной Парижа, в районе, куда ночью, начиная с сумерек, и полиция не ходила, потому что там резали. И, конечно, мальчишки, которые были в школе, были оттуда, и мне это далось вначале чрезвычайно трудно, я просто не умел тогда драться и не умел быть битым. Били меня беспощадно — вообще считалось нормальным, что новичка в течение первого года избивали, пока не научится защищаться. Поэтому тебя могли избить до того, что в больницу увезут, на глазах преподавателя. Помню, я раз из толпы рванулся, бросился к преподавателю, вопия о защите, — он просто ногой меня оттолкнул: «Не жалуйся!» А ночью, например, запрещалось ходить в уборную, потому что это мешало спать надзирателю. И надо было бесшумно сползти с кровати, проползти под остальными кроватями до двери, умудриться бесшумно отворить дверь — и так далее; за это бил уже сам надзиратель.
Ну, били, били и, в общем, не убили. Научили сначала терпеть побои, потом научили немного драться и защищаться — и когда я бился, то бился насмерть, но никогда в жизни я не испытывал так много страха и так много боли, и физической, и душевной, как тогда. Потому что я был хитрая скотинка, я дал себе зарок ни словом не обмолвиться об этом дома: все равно некуда было деться, зачем прибавлять маме еще одну заботу? И поэтому я впервые рассказал ей об этом, когда мне было лет сорок пять, когда это уже было дело отзвеневшее. Но этот год было действительно тяжело, мне было восемь-девять лет, и я не умел жить.
Через сорок пять лет я однажды ехал в метро по этой линии; я читал, в какой-то момент поднял глаза и увидел название одной из последних станций перед школой — и упал в обморок. Так что, вероятно, это где-то очень глубоко засело: потому что я не истерического типа и у меня есть какая-то выдержка в жизни, — и это меня так ударило где-то в самую глубину. Это показывает, до чего какое-нибудь переживание может глубоко войти в плоть и кровь.
Но чему я научился тогда, кроме того, чтобы физически выносить довольно многое, это тем вещам, от которых мне пришлось потом очень долго отучаться: во-первых, что всякий человек, любого пола, любого возраста и размера, вам от рождения враг и опасность, во-вторых, что можно выжить, только если стать внутри совершенно бесчувственным и каменным, в-третьих, что можно жить, только если уметь жить, как зверь в джунглях. Агрессивная сторона во мне не очень развилась, но вот эта убийственная другая сторона, чувство, что надо стать совершенно мертвым и окаменелым, чтобы выжить, — ее мне пришлось годами потом изживать, действительно годами...»
...Повзрослев, и немного приспособившись к этой жизни, будущий Владыка, окунулся в русскую эмигрантскую общественную жизнь, которая заключалась в безусловном патриотизме и преданности России, чего на мой взгляд, так не хватаеи нынешним молодым людям. Объеденившись со сверстниками, под руководством опытных педагогов, подростки воспитывали волю и способности выживать в трудных условиях, в русском обществе под названием «Витязи»:
«В 1925 году я уже не был живущим в школе, у меня было немножко больше времени, и я попал в первую свою русскую организацию, скаутскую, вроде пионеров, которая отличалась от других тем, что кроме обычных летних лагерных занятий, таких, как палатки, костры, готовка на улице, лесные походы и так далее, нам прививалась русская культура и русское сознание; лет с десяти-одиннадцати нас учили воинскому строю, и все это с тем, чтобы когда-нибудь вернуться в Россию и отдать России все, что мы смогли собрать на Западе, чтобы мы могли быть действительно и физически, и умственно готовы к этому. Так нас учили в течение целого ряда лет. Летние лагеря длились месяц-полтора, строгие, суровые лагеря: обыкновенно часа три в день воинского строя, гимнастика, спорт, были занятия по русским предметам, спали на голой земле, ели очень мало, потому что тогда очень трудно было вообще найти какие-нибудь деньги, но жили очень счастливо. Возвращались домой худющие, сколько бы ни купались — в речке, в море, — возвращались грязные до неописуемости, потому что, конечно, больше плавали, чем отмывались. И вот так из года в год строилась большая община молодежи. Последний раз, когда я уже был не мальчиком, а взрослым и заведовал таким летним лагерем, в разных лагерях на юге Франции нас было более тысячи молодых людей и девушек, девочек и мальчиков.
В 1927 году (просто потому, что та группа, в которой я участвовал, разошлась, распалась) я попал в другую организацию, которая называлась «Витязи» и была создана Русским Студенческим Христианским Движением, где я пустил корни и где остался. Я, в общем, никогда не уходил оттуда — до сих пор. Там все было так же, но были две вещи: культурный уровень был гораздо выше, от нас ожидали гораздо большего в области чтения и в области знания России, а другая черта была — религиозность, при организации был священник, и в лагерях была церковь. И в этой организации я сделал ряд открытий. Во-первых, из области культуры (похоже, все мои рассказы о культуре мне в стыд и осуждение, но ничего не поделаешь). Помню, однажды у нас в кружке мне дали первое задание — думаю, мне было лет четырнадцать — прочесть реферат на тему «Отцы и дети». Моя культурность тогда не доходила до того, чтобы знать, что Тургенев написал книгу под таким названием, поэтому я сидел корпел и думал, что можно сказать на эту тему. Неделю я просидел, продумал и, конечно, ничего не надумал. Помню, пришел на собрание кружка, забрался в угол в надежде, что забудут, может быть, пронесет. Меня, конечно, вызвали, посадили на табуретку и сказали: ну? Я посидел, помялся и сказал: «Я всю неделю думал над заданной мне темой…» — и замолчал. И в наступившей тишине прибавил: «Но я ничего не придумал». Этим кончилась первая лекция, которую я в жизни читал.
А затем, что касается Церкви, то я был очень антицерковно настроен из-за того, что я видел в жизни моих товарищей католиков или протестантов; Бога для меня не существовало, а Церковь была чисто отрицательным явлением. Основной мой опыт в этом отношении был, может быть, такой. Когда мы оказались в эмиграции в 1923 году, Католическая Церковь предложила стипендии для русских мальчиков и девочек в школы. Помню, мама меня повела на «смотрины», со мной поговорил кто-то и с мамой тоже, и все было устроено, и мы думали, что дело уже в шляпе. И мы уже собрались уходить, когда тот, кто вел с нами разговор, нас на минутку задержал и сказал: «Конечно, это предполагает, что мальчик станет католиком». И я помню, как я встал и сказал маме: «Уйдем, я не хочу, чтобы ты меня продавала». И после этого я кончил с Церковью, потому что у меня родилось чувство, что, если это Церковь, тогда, право, совершенно нечего туда ходить и вообще этим интересоваться, просто ничего для меня в этом не было. Должен сказать, что я был не единственным; летом, когда бывали лагеря, в субботу была всенощная, литургия в воскресенье, и мы систематически не вставали к литургии, но отворачивали борта палатки, чтобы начальство видело, что мы лежим в постели и никуда не идем. Так что, видите, фон для религиозности у меня был весьма сомнительный. Кроме того, были сделаны некоторые попытки моего развития в этом смысле: меня раз в год, в Великую пятницу, водили в церковь, и я сделал с первого раза замечательное открытие, которое мне пригодилось навсегда (то есть на тот период): я обнаружил, что, если войду в церковь шага на три, глубоко потяну носом и вдохну ладана, я мгновенно падаю в обморок. И поэтому дальше третьего шага я никогда в церковь не заходил. Падал в обморок — и меня уводили домой, и на этом кончалась моя ежегодная религиозная пытка.
И вот в этой организации я обнаружил одну сначала очень меня озадачившую вещь. В 1927 году в детском лагере был священник, который нам казался древностью — ему было, наверное, лет тридцать, но у него была большая борода, длинные волосы, резкие черты лица и одно свойство, которое никто из нас себе не мог объяснить: это то, что у него хватало любви на всех. Он не любил нас в ответ на предложенную ему любовь, ласку, он не любил нас в награду за то, что мы были «хорошие» или послушные, или там что-нибудь в этом роде. У него просто была через край сердца изливающаяся любовь. Каждый мог получить ее всю, не то чтобы какую-то долю или капельку, и никогда она не отнималась. Единственное, что случалось: эта любовь к какому-нибудь мальчику или девочке была для него радостью или большим горем. Но это были как бы две стороны той же самой любви, никогда она не уменьшалась, никогда не колебалась. И действительно, если прочесть у апостола Павла о любви, о том, что любовь всему верит, на все надеется, никогда не перестает (1 Кор 13), это все можно было в нем обнаружить, и этого я тогда не мог понять. Я знал, что моя мать меня любит, что отец любит, что бабушка любит, это был весь круг моей жизни из области ласковых отношений. Но почему человек, который для меня чужой, может меня любить и мог любить других, которые ему тоже были чужими, было мне совершенно невдомек. Только потом, уже много лет спустя, я понял, откуда это шло. Но тогда это был вопросительный знак, который встал в моем сознании, неразрешимый вопрос.
Я тогда остался в этой организации, жизнь шла нормально, я развивался в русском порядке очень сознательно и очень пламенно и убежденно; дома мы говорили всегда по-русски, стихия наша была русская, все свободное время я проводил в нашей организации. Французов мы не специально любили (моя мать говорила: как хороша была бы Франция, если бы не было французов), называли их туземцами — без злобы, а просто так, просто мы шли мимо; они были обстановкой жизни, так же как деревья, или кошки, или что другое. С французами или с французскими семьями мы сталкивались на работе или в школе и не иначе, и это не заходило никуда дальше. Какая-то доля западной культуры прививалась, но чувством мы не примыкали»
...Родители были для будущего Митрополита, теми примерами для подражания, какими и бывают родители любящие своих детей, но строгие, потому что хотели научить своего ребёнка жить самостоятельно, когда их уже может быть не будет. И дети воспитанные на примере своих родителей, рано или поздно становятся по характеру, а иногда и по внешности очень на них похожи:
«Мой отец жил в стороне от нас, он занял своеобразную позицию: когда мы оказались в эмиграции, он решил, что его сословие, его социальная группа несет тяжелую ответственность за все, что случилось в России, и что он не имеет права пользоваться преимуществами, которые дало ему его воспитание, образование, его сословие. И поэтому он не стал искать никакой работы, где мог бы использовать знание восточных языков, свое университетское образование, западные языки, и стал чернорабочим. И в течение довольно короткого времени он подорвал свои силы, затем работал в конторе и умер пятидесяти трех лет. Но он мне несколько вещей привил. Он человек был очень мужественный, твердый, бесстрашный перед жизнью; помню, как-то я вернулся с летнего отдыха, и он меня встретил и сказал: «Я о тебе беспокоился этим летом». Я полушутливо ему ответил: «Ты что, боялся, как бы я не сломал ногу или не разбился?» Он ответил: «Нет. Это было бы все равно. Я боялся, как бы ты не потерял честь». И потом прибавил: «Ты запомни: жив ты или мертв — это должно быть совершенно безразлично тебе, как это должно быть безразлично и другим; единственное, что имеет значение, это ради чего ты живешь и для чего ты готов умереть». И о смерти он мне раз сказал вещь, которая мне осталась и потом отразилась очень сильно, когда он сам умер; он как-то сказал: «Смерть надо ждать так, как юноша ждет прихода своей невесты». И он жил один, в крайнем убожестве, молился, молчал, читал аскетическую литературу и жил действительно совершенно один, беспощадно один, я должен сказать. У него была малюсенькая комнатушка наверху высокого дома, и на двери у него была записка: «Не трудитесь стучать: я дома, но не открою». Помню, как-то я к нему пришел, стучал: папа, это я! Нет, не открыл. Потому что он встречался с людьми только в воскресные дни, а всю неделю шел с работы домой, запирался, постился, молился, читал»
...И вот тут случилась встреча с Богом, к которой юный отшельник уже был подготовлен трудной жизнью. Владыка так об этом повествует:
«И случилось так, что Великим постом какого-то года, кажется, тридцатого, нас, мальчиков, стали водить наши руководители на волейбольное поле. Раз мы собрались, и оказалось, что пригласили священника провести духовную беседу с нами, дикарями. Ну, конечно, все от этого отлынивали как могли, кто успел сбежать, сбежал, у кого хватило мужества воспротивиться вконец, воспротивился, но меня руководитель уломал. Он меня не уговаривал, что надо пойти, потому что это будет полезно для моей души или что-нибудь такое, потому что, сошлись он на душу или на Бога, я не поверил бы ему. Но он сказал: «Послушай, мы пригласили отца Сергия Булгакова, ты можешь себе представить, что он разнесет по городу о нас, если никто не придет на беседу?» Я подумал: да, лояльность к моей группе требует этого. А еще он прибавил замечательную фразу: «Я же тебя не прошу слушать! Ты сиди и думай свою думу, только будь там». Я подумал, что, пожалуй, и можно, и отправился. И все было действительно хорошо, только, к сожалению, отец Сергий Булгаков говорил слишком громко и мне мешал думать свои думы, и я начал прислушиваться, и то, что он говорил, привело меня в такое состояние ярости, что я уже не мог оторваться от его слов. Помню, он говорил о Христе, о Евангелии, о христианстве. Он был замечательный богослов, и он был замечательный человек для взрослых, но у него не было никакого опыта с детьми, и он говорил, как говорят с маленькими зверятами, доводя до нашего сознания все сладкое, что можно найти в Евангелии, от чего как раз мы шарахнулись бы, и я шарахнулся: кротость, смирение, тихость — все «рабские» свойства, в которых нас упрекают начиная с Ницше и дальше. Он меня привел в такое состояние, что я решил не возвращаться на волейбольное поле, несмотря на то что это была страсть моей жизни, а ехать домой, попробовать обнаружить, есть ли у нас дома где-нибудь Евангелие, проверить и покончить с этим; мне даже на ум не приходило, что я не покончу с этим, потому что было совершенно очевидно, что он знает свое дело, и, значит, это так.
Я у мамы попросил Евангелие, которое у нее оказалось, заперся в своем углу, посмотрел на книжку и обнаружил, что Евангелий четыре, а раз четыре, то одно из них, конечно, должно быть короче других. И так как я ничего хорошего не ожидал ни от одного из четырех, я решил прочесть самое короткое. И тут я попался, я много раз после этого обнаруживал, до чего Бог хитер бывает, когда Он располагает Свои сети, чтобы поймать рыбу, потому что, прочти я другое Евангелие, у меня были бы трудности. За каждым Евангелием есть какая-то культурная база, Марк же писал именно для таких молодых дикарей, как я, — для римского молодняка. Этого я не знал — но Бог знал. И Марк знал, может быть, когда написал короче других.
Я сел читать, и тут вы, может быть, поверите мне на слово, потому что этого не докажешь, со мной случилось то, что бывает иногда на улице, знаете, когда идешь — и вдруг повернешься, потому что чувствуешь, что кто-то на тебя смотрит сзади. Я сидел, читал и между началом первой и началом третьей глав Евангелия от Марка, которое я читал медленно, потому что язык был непривычный, вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос. И это было настолько разительное чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть. Я долго смотрел, я ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не ощущал. Но даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого не было, у меня было то же самое яркое сознание, что тут стоит Христос, несомненно. Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос живой стоит тут — значит это воскресший Христос. Значит, я знаю достоверно и лично, в пределах моего личного, собственного опыта, что Христос воскрес и, значит, все, что о Нем говорят, — правда. Это того же рода логика, как у ранних христиан, которые обнаруживали Христа и приобретали веру не через рассказ о том, что было от начала, а через встречу с Христом живым, из чего следовало, что распятый Христос был тем, что говорится о Нем, и что весь предшествующий рассказ тоже имеет смысл.
Ну, дальше я читал, но это уже было нечто совсем другое. Первые мои открытия в этой области я сейчас очень ярко помню; я, вероятно, выразил бы это иначе, когда был мальчиком лет пятнадцати, но первое было: если это правда, значит, все Евангелие — правда, значит, в жизни есть смысл, значит, можно жить ни для чего иного, как для того, чтобы поделиться с другими тем чудом, которое я обнаружил. Есть, наверное, тысячи людей, которые об этом не знают, и надо им скорее сказать. Второе: если это правда, то все, что я думал о людях, была неправда; Бог сотворил всех, Он возлюбил всех до смерти включительно, и поэтому даже если они думают, что они мне враги, то я знаю, что они мне не враги. Помню, на следующее утро я вышел и шел как в преображенном мире, на всякого человека, который мне попадался, я смотрел и думал: тебя Бог создал по любви! Он тебя любит! Ты мне брат, ты мне сестра, ты меня можешь уничтожить, потому что ты этого не понимаешь, но я это знаю, и этого довольно. Это было первое, самое разительное открытие.
Дальше, когда продолжал читать, меня поразило уважение и бережное отношение Бога к человеку; если люди иногда готовы друг друга затоптать в грязь, то Бог этого никогда не делает. В рассказе, например, о блудном сыне: блудный сын признаёт, что он согрешил перед небом, перед отцом, что он недостоин быть его сыном, он даже готов сказать: прими меня хоть наемником (Лк 15:18—19). Но если вы заметили, в Евангелии отец не дает ему сказать этой последней фразы, он ему дает договорить до «я недостоин называться твоим сыном» и тут его перебивает, возвращая обратно в семью: принесите обувь, принесите кольцо, принесите одежду… Потому что недостойным сыном ты можешь быть, достойным слугой или рабом — никак, сыновство не снимается.
А последнее, что меня тогда поразило, что я выразил бы тогда совершенно иначе, вероятно, это то, что Бог — и такова природа любви — так нас умеет любить, что готов с нами разделить все без остатка: не только тварность через Воплощение, не только ограничение всей жизни через последствия греха, не только физические страдания и смерть, но и самое ужасное, что есть, — условие смертности, условие ада: боголишенность, потерю Бога, от которой человек умирает. Этот крик Христов на кресте: Боже Мой, Боже Мой! зачем Ты Меня оставил? (Мк 15:34) — эта приобщенность не только богооставленности, а боголишенности, которая убивает человека, эта готовность Бога разделить нашу обезбоженность, как бы с нами пойти во ад, потому что сошествие Христово во ад — это именно сошествие в древний ветхозаветный шеол, то есть то место, где Бога нет. Меня так поразило, что, значит, нет границы Божией готовности разделить человеческую судьбу, чтобы взыскать человека»
...После этого, Андрей Блум, - таково гражданское имя Владыки Антония, погрузился в изучение Евангелия и начал посещать службы и выполнять все требования предъявляемые церковью. « Трёхсвятительское подворье» В Париже и духовник Отец Афанасий, стали на долгие годы его любимым местом и самым почитаемым руководителем в жизни.
«Одновременно я нашел духовника, и действительно «нашел», я его искал не больше, чем я искал Христа. Я пошел в единственную нашу на всю Европу патриаршую церковь — тогда, в 1931 году, нас было пятьдесят человек всего, — пришел к концу службы (долго искал церковь, она была в подвальном помещении), мне встретился монах, священник, и меня поразило в нем что-то. Знаете, есть присловье на Афоне, что нельзя бросить все на свете, если не увидишь на лице хоть одного человека сияние вечной жизни. И вот он поднимался из церкви, и я видел сияние вечной жизни. И я к нему подошел и сказал: не знаю, кто вы, но вы согласны быть моим духовником? Я с ним связался до самой его смерти, и он действительно был очень большим человеком: это единственный человек, которого я встретил в жизни, в ком была такая мера свободы — не произвола, а именно той евангельской свободы, царственной свободы Евангелия. И он стал меня как-то обучать чему-то. Решив идти в монашество, я стал готовиться к этому и делал все ошибки, какие только можно сделать в этом смысле: постился до полусмерти, молился до того, что сводил всех с ума дома, и так далее. Обыкновенно так и бывает, что все в доме делаются святыми, как только кто-нибудь захочет карабкаться на небо, потому что все должны терпеть, смиряться, все выносить от «подвижника». Помню, как-то я молился у себя в комнате в самом возвышенном духовном настроении, и бабушка отворила дверь и сказала: «Морковку чистить!» Я вскочил на ноги, сказал: «Бабушка, ты разве не видишь, что я молился?» Она ответила: «Я думала, что молиться — это значит быть в общении с Богом и учиться любить. Вот морковка и нож...».
Будущий православный проповедник уверовал навсегда, сильно и бескомпромисно:
«На этом кончился, в общем, целый период. Я старался осуществить свою вновь обретенную веру различным образом: я был так охвачен восторгом и благодарностью за то, что со мной случилось, что проходу никому не давал; я был школьником, ехал на поезде в школу и просто в поезде к людям обращался, ко взрослым: вы читали Евангелие? вы знаете, что там есть? Я уж не говорю о товарищах в школе, которые претерпели от меня многое.
Второе — я начал молиться: меня никто не учил, и я занялся экспериментами, я просто становился на колени и молился, как умел. Потом мне попался учебный часослов, я начал учиться читать по-славянски и вычитывал службу — это занимало около восьми часов в день, я бы сказал, но я недолго это делал, потому что жизнь не дала. К тому времени я уже поступил в университет, и было невозможно учиться полным ходом в университете — и это. Но тогда я службы заучивал наизусть, а так как я ходил в университет и в больницу на практику пешком, то успевал вычитывать утреню по дороге туда, вычитывать часы на обратном пути, причем я не стремился вычитывать, просто это было для меня высшим наслаждением, и я это читал. Потом отец Михаил Бельский дал мне ключ от нашей церковки на улице Монтань-Сент-Женевьев, так что я мог заходить туда в любое время, но это было сложно. И по вечерам я молился долго — ну, просто потому, что я очень медлительный, у меня техника молитвы была очень медлительная. Я вычитывал вечернее правило, можно сказать, три раза: прочитывал каждую фразу, молчал, прочитывал второй раз с земным поклоном, молчал и вычитывал для окончательного восприятия — и так все правило. Все это вместе взятое занимало около двух часов с половиной, что было не всегда легко и удобно, но очень питательно и насладительно, потому что тогда доходит, когда ты всем телом должен отозваться: Господи, помилуй! — скажешь с ясным сознанием, потом скажешь с земным поклоном, потом встанешь и скажешь уже, чтобы запечатлеть, и так одну вещь за другой. Из этого у меня выросло чувство, что это — жизнь: пока я молюсь — я живу, вне этого есть какой-то изъян, чего-то не хватает. И жития святых читал по Четьям-Минеям просто страницу за страницей, пока не прочитал все. В первые годы я очень был увлечен житиями и высказываниями отцов пустыни, которые для меня и сейчас гораздо больше значат, чем многие богословские отцы...»
...После школы, Андрей, закончил естестенно- медицинский факультет университета и был пострижен в монахи под многозначительным именем Антоний. Вскоре он был призван в армию - началась Вторая мировая война...
«Когда я кончал среднюю школу, то думал — что делать? Собрался пустынником стать — оказалось, что пустынь-то очень мало осталось и что с таким паспортом, как у меня, ни в какую пустыню не пустят, и кроме того, у меня были мать и бабушка, которых надо было как-то содержать, и из пустыни это неудобно. Потом хотел священником стать, позже решил идти в монастырь на Валаам, а кончилось тем, что все это более или менее сопряглось в одну мысль, не знаю, как она родилась, она, вероятно, складывалась из разных идей: что я могу принять тайный постриг, стать врачом, уехать в какой-нибудь край Франции, где есть русские, слишком бедные и малочисленные для того, чтобы иметь храм и священника, стать для них священником и сделать это возможным тем, что, с одной стороны, я буду врачом, то есть буду себя содержать, а может быть, и бедным помогать, и с другой стороны, тем, что, будучи врачом, можно всю жизнь быть христианином, это легко в таком контексте: забота, милосердие… Это началось с того, что я пошел на естественный факультет Сорбонны, потом на медицинский — был очень трудный период, когда надо было выбирать или книгу, или еду, и в этот год я дошел, в общем, до изрядного истощения: я мог пройти какие-нибудь пятьдесят шагов по улице (мне было тогда лет девятнадцать), затем садился на край тротуара, отсиживался, потом шел до следующего угла. Но, в общем, выжил.
Медицинский факультет я окончил к войне, в 1939 году. На Усекновение главы Иоанна Крестителя, я просил своего духовного отца принять мои монашеские обеты: постригать меня было некогда, потому что оставалось пять дней до ухода в армию. Я произнес монашеские обеты и отправился в армию, и там пять лет я учился чему-то; по-моему, отличная была школа. Чему учился? — послушанию, например. Я поставил вопрос отцу Афанасию: «Вот я сейчас иду в армию — как я буду осуществлять свое монашество и, в частности, послушание?» Он мне ответил: «Очень просто. Считай, что каждый, кто дает тебе приказ, говорит именем Божиим, и твори его не только внешне, но всем твоим нутром. Считай, что каждый больной, который потребует помощи, позовет, — твой хозяин, служи ему, как купленный раб...
Другие открытия, к тому же периоду относящиеся. Как-то вечером в казарме я сидел и читал, рядом со мной был огрызок карандаша, с одной стороны подточенный, с другого конца подъеденный, и, действительно, соблазняться было нечем; и вдруг краем глаза я увидел этот карандаш, и мне что-то сказало: ты никогда больше за всю жизнь не сможешь сказать, что это твой карандаш, ты отрекся от всего, чем ты имеешь право обладать. И (вам это, может быть, покажется совершенным бредом, но всякий соблазн, всякое такое притяжение есть своего рода бред) я два или три часа боролся, чтобы сказать: да, этот карандаш не мой — и слава Богу! В течение нескольких часов я сидел перед этим огрызком карандаша с таким чувством, что я не знаю, что бы дал, чтобы иметь право сказать: это мой карандаш. Причем практически это был мой карандаш, я им пользовался, я его грыз. И он не был мой, так что тогда я почувствовал, что не иметь — это одно, а быть свободным от предмета — совершенно другое дело.
... Еще одно наблюдение тех лет: что хвалят необязательно за дело и ругают тоже необязательно по существу. В начале войны я был в военном госпитале, и меня исключили из офицерского собрания. За что? За то, что мне досталась больничная палата, в которой печка не действовала, и санитары отказались ее чистить; я сбросил форму, вычистил печку и принес уголь. Мне за это товарищи устроили скандал, что я «унижаю офицерское достоинство». Это пример ничем не величественный, нелепый, и, конечно, я был прав, потому что гораздо важнее, чтобы печка грела больничную палату, чем все эти погонные вопросы. А в других случаях хвалили, может быть, а я знал, что хвалят совершенно напрасно. Помню — коль уж до исповеди дошло, — когда я еще был маленьким мальчуганом, меня пригласили в один дом, и нас несколько человек играли в мячик в столовой, и этим мячиком мы разбили какую-то вазу. После чего мы притихли, и нас, я помню, мамаша моего товарища хвалила за то, что мы были такие тихие, и что мы так прекрасно себя вели, и что я был таким примерным гостем. Я потом драл домой с таким чувством — как бы успеть сойти с лестницы раньше, чем она вазу обнаружит. Так что вот вам второй пример: хвалили, и тихий я был, предельно тихий, только, к сожалению, до этого успел вазу разбить.
На войне же была все-таки какая-то доля опасности, и поэтому сознание, что ты действительно в руках Божиих, доходит иногда до очень большой меры. Попутно делаешь всякого рода открытия: о том, что ты не такой замечательный, что есть вещи гораздо важнее тебя; о том, что есть разные пласты в событиях. Есть, скажем, пласт, на котором ты живешь, и тебе страшно или какие-то еще чувства одолевают тебя, а есть помимо этого еще какие-то два пласта: выше, над тобой — воля Божия, Его видение истории, и ниже — как течет жизнь, не замечая событий, связанных с твоим существованием. Помню, как-то я лежал на животе под обстрелом, в траве, и сначала жался крепко к земле, потому что как-то неуютно было, а потом надоело жаться, и я стал смотреть: трава была зеленая, небо голубое, и два муравья ползли и тащили соломинку, и так было ясно, что вот я лежу и боюсь обстрела, а жизнь течет, трава зеленеет, муравьи ползают, судьба целого мира длится, продолжается, как будто человек тут ни при чем; и на самом деле он ни при чем, кроме того, что портит все.
Ну, и потом очень простые вещи, которые вдруг делаются очень важными. Знаете, когда дело доходит до жизни и смерти, некоторые вопросы совершенно снимаются и под знаком жизни и смерти проявляется новая иерархия ценностей: ничтожные вещи приобретают какую-то значительность, потому что они человечны, а некоторые большие вещи делаются безразличными, потому что они не человечны. Скажем, я занимался хирургией, и, я помню, мне ясно было, что сделать сложную операцию — вопрос технический, а заняться больным — вопрос человеческий, и что этот момент самый важный и самый значительный, потому что сделать хорошую техническую работу может всякий хороший техник, но вот человеческий момент зависит от человека, а не от техники. Госпиталь был на 850 мест, так что было довольно много тяжелораненых, мы очень близко к фронту стояли, и я тогда, как правило, проводил последние ночи с умирающими, в каком бы отделении они ни были. Другие хирурги узнали, что у меня такая странная мысль, и поэтому меня всегда предупреждали. В этот момент технически вы совершенно не нужны: ну, сидишь с человеком — молодой, двадцати с небольшим лет, он знает, что умирает, и не с кем поговорить. Причем ни о жизни, ни о смерти, ни о чем таком, а о его ферме, о его жатве, о корове — о всяких таких вещах. И этот момент делается таким значительным, потому что такая разруха, что это важно. И вот сидишь, потом человек заснет, а ты сидишь, и изредка он просто щупает: ты тут или не тут? Если ты тут, можно дальше спать, а можно и умереть спокойно.
Или мелкие вещи; помню одного солдата, немца, — попал в плен, был ранен в руку, и старший хирург говорит: «Убери его палец» (он гноился). И, помню, немец сказал тогда: «Я часовщик». Понимаете, часовщик, который потеряет указательный палец, это уже конченый часовщик. Я тогда взял его в оборот, три недели работал над его пальцем, а мой начальник смеялся надо мной, говорил: «Что за дурь, ты в десять минут мог покончить со всем этим делом, а ты возишься три недели — для чего? Ведь война идет — а ты возишься с пальцем!» А я отвечал: «Да, война идет, и потому я вожусь с его пальцем, потому что это настолько значительно, война, самая война, что его палец играет колоссальную роль, потому что война кончится, и он вернется в свой город с пальцем или без пальца».
И вот этот контекст больших событий и очень мелких вещей и их соотношение сыграли для меня
большую роль — может быть, это покажется странно или смешно, но вот что я нашел тогда в жизни, и свой масштаб в ней нашел тоже, потому что выдающимся хирургом я никогда не был и больших операций не делал, а вот это была жизнь и именно глубокая жизнь взаимных отношений»
...Во времена оккупации, Андрей Блум – монах Антоний помогал французскому сопротивлению в качестве врача. Однажды, его арестовали и могли расстрелять, но судьба повернула иначе:
«Потом кончилась война и началась оккупация, я был во французском Сопротивлении три года, потом снова в армии, а потом занимался медицинской практикой до 1948 года. В Сопротивлении я ничего не делал интересного; это самая, можно сказать, позорная вещь в моей жизни, что я ни во время войны, ни во время Сопротивления ничего никогда не сделал специально интересного или специально героического. Когда меня демобилизовали, я решил вернуться в Париж и вернулся отчасти законно, а отчасти незаконно. Законно в том отношении, что я вернулся с бумагами, а незаконно потому, что я их сам написал. Было очень забавно. Мама и бабушка эвакуировались в окрестности Лиможа, и когда меня демобилизовали, я демобилизовался в лагерь РСХД в По — надо было куда-то ехать. Я попал туда и стал разыскивать маму и бабушку, я знал, что они где-то тут, до меня дошло письмо, которое они мне писали месяца за три до этого, оно путешествовало по всем армейским инстанциям. И я их обнаружил в маленькой деревне; мама была больна, бабушка была немолода, и я решил, что мы вернемся в Париж и посмотрим, что там можно делать. Первой моей мыслью было перебраться во France Libre, но это оказалось невозможным, потому что к тому времени Пиренеи были блокированы. Может быть, кто-нибудь более предприимчивый и пробрался бы, но я не пробрался.
Мы доехали до какой-то деревни недалеко от демаркационной линии оккупированной зоны, и я пошел в мэрию. Тогда на мне была полная военная форма, кроме куртки, которую я купил, чтобы спрятать под ней как можно больше военного обмундирования, и я отправился к мэру объяснить, что мне нужен пропуск. Он мне говорит: «Вы знаете, это невозможно, боюсь, меня расстреляют за это». Никому не разрешалось переходить демаркационную линию без немецкого пропуска. Я уговаривал его, уговаривал, наконец он мне сказал: «Знаете, что мы сделаем: я здесь, на столе, положу бумаги, которые надо заполнить; вот здесь лежит печать мэрии, вы возьмите, поставьте печать — и украдите бумаги. Если вас арестуют, я на вас же скажу, что вы их у меня украли». А это все, что мне было нужно, мне бумаги были нужны, а если словили бы, его и спрашивать не стали бы, все равно посадили бы. Я заполнил эти бумаги, и мы проехали линию, это тоже было очень забавно. Мы ехали в разных вагонах — мама, бабушка и я — не из конспирации, а просто мест не было, и в моем купе были четыре французские старушки, которые дрожали со страху, потому что были уверены, что немцы их на кусочки разорвут, и совершенно пьяный французский солдат, который все кричал, что вот, появись немец, он его — бум-бум-бум! — сразу убьет. И старушки себе представляли: войдет немецкий контроль, солдат закричит, и нас всех за это расстреляют. Ну, я с некоторой опаской ехал, потому что, кроме этой куртки, на мне все было военное, а военным не разрешалось въезжать — вернее, разрешалось, но их сразу отбирали в лагеря военнопленных. Я решил, что надо как-то так встать, чтобы контроль не видел меня ниже плеча, поэтому я своим спутникам предложил, ввиду того что я говорю по-немецки, чтобы они мне дали свои паспорта, и я буду разговаривать с контролем. И когда вошел немецкий офицер, я вскочил, встал к нему вплотную, почти прижался к нему так, чтобы он ничего не мог видеть, кроме моей куртки, дал ему бумаги, все объяснил, он меня еще за это поблагодарил, спросил, почему я говорю по-немецки, — ну, культурный человек, учился в школе, из всех языков выбрал немецкий (что было правдой, а выбрал-то я его потому, что уже его знал и потому надеялся, что работать надо будет меньше, но это дело другое). И так мы проехали.
А потом приехали в Париж и поселились, и у нас был знакомый старый французский врач, еще довоенного изделия, который уже был членом французского медицинского Сопротивления, и он меня завербовал. Заключалось это в том, что ты числился в Сопротивлении, и если кого-нибудь из Сопротивления ранили, или нужны были лекарства, или надо было кого-то посетить, то посылали к одному из этих врачей, а не просто к кому попало. Были ячейки, приготовленные на момент освобождения Парижа, куда каждый врач был заранее приписан, чтобы, когда будет восстание, каждый знал, куда ему идти. Но я в свою ячейку так и не попал, потому что за полтора-два года до восстания меня завербовало французское «пассивное Сопротивление» и я занимался мелкой хирургией в подвальном помещении госпиталя Отель-Дьё, и поэтому, когда началось восстание, я пошел туда — там было гораздо больше работы, там я был нужнее. Кроме того, очень было важно, чтобы там были люди, которые могли законно требовать новых припасов лекарств и новых инструментов, чтобы их переправлять: к нам приходили из этих ячеек, а мы им передавали казенные инструменты, иначе им невозможно было бы получить их в таком количестве. Одно время французская полиция поручила мне заведовать машиной «скорой помощи» во время бомбежек, и это давало возможность перевозить куда надо нужных Сопротивлению людей.
А еще я работал в больнице Брокá, и немцы решили, что отделение, где я работал, будет служить отделением экспертизы, и к нам посылали людей, которых они хотели отправлять на принудительные работы в Германию. А немцы страшно боялись заразных болезней, поэтому мы выработали целую систему, чтобы, когда делались рентгеновские снимки, на них отпечатывались бы какие-нибудь туберкулезные признаки. Это было очень просто: мы их просто рисовали. Все, кто там работал, работали вместе, иначе было невозможно, — сестра милосердия, другая сестра милосердия, один врач, я, мы ставили «больного», осматривали его на рентгене, рисовали на стекле то, что нужно было, потом ставили пленку и снимали, и получалось, что у него есть все что нужно. Но это, конечно, длилось не так долго, нельзя было без конца это делать, нужно было уходить. Мы ведь никого не пропускали: если не туберкулез, то что-нибудь другое, но мы никого не пропустили за год с лишним. Ну, объясняли, что, знаете, такое время: недоедание, молодежь некрепкая… Потом немцы все же начали недоумевать, и тогда я принялся за другое: в Русской гимназии преподавать — от одних калек к другим!
Еще одно интересное открытие периода войны, оккупации. Одна из вещей, с которыми нам в жизни, и тем более в молитве, приходится бороться, это вопрос времени. Мы не умеем — а надо научиться — жить в мгновении, в котором ты находишься: ведь прошлого больше нет, будущего еще нет, и единственный момент, в котором ты можешь жить, это теперь, а ты не живешь, потому что застрял позади себя или уже забегаешь вперед себя. И дознался я до чего-то в этом отношении милостью Божией и немецкой полиции. Во время оккупации я раз спустился в метро, и меня сцапали, говорят: покажи бумаги! Я показал. Фамилия моя пишется через два «о»: Bloom. Полицейский смотрит, говорит: «Арестовываю! Вы — англичанин и шпион!» Я говорю: «Помилуйте, на чем вы основываетесь?» — «Через два „o“ фамилия пишется». Я говорю: «В том-то и дело — если бы я был англичанин-шпион, я как угодно назывался бы, только не английской фамилией». — «А в таком случае, что вы такое?» — «Я русский». (Это было время, когда советская армия постепенно занимала Германию.) Он говорит: «Не может быть, неправда, у русских глаза такие и скулы такие». — «Простите, вы русских путаете с китайцами». «А, — говорит, — может быть. А все-таки, что вы о войне думаете?» А поскольку я был офицером во французском Сопротивлении, ясно было, что все равно не выпустят, и я решил хоть в свое удовольствие быть арестованным. Говорю: «Чудная война идет — мы же вас бьем!» — «Как, вы, значит, против немцев?» — «Да». — «Знаете, я тоже (это был французский полицейский на службе у немцев), убегайте поскорее». Этим и закончилось, но за эти минуты случилось что-то очень интересное: вдруг все время, и прошлое, и будущее, собралось в одно это мгновение, в котором я живу, потому что подлинное прошлое, которое на самом деле было, больше не имело права существовать, меня за это прошлое стали бы расстреливать, а того прошлого, о котором я собирался им рассказывать во всех деталях, никогда не существовало. Будущего, оказывается, тоже нет, потому что будущее мы себе представляем, только поскольку можем думать о том, что через минуту будет. И, осмыслив все это после, я обнаружил, что можно все время жить только в настоящем. И молиться так — страшно легко. Сказать «Господи, помилуй» нетрудно, а сказать «Господи, помилуй» с оглядкой на то, что это только начало длиннющей молитвы или целой всенощной, пожалуй, гораздо труднее.
Ну, и тем временем было десять лет тайного монашества, и это было блаженное время, потому что, как Феофан Затворник говорит: Бог да душа — вот и весь монах. И действительно был Бог и была душа, или душонка, — что бы там ни было, но, во всяком случае, я был совершенно защищен от мнения людей. Как только вы надеваете какую-нибудь форму, будь то военная форма или ряса, люди ожидают от вас определенного поведения, и вы уже как-то приспосабливаетесь. И тут я был в военной форме, значит, от меня ожидали того, что военная форма предполагает, или во врачебном халате, и ожидали от меня того, что ждут от врача, и весь строй внутренней жизни оставался свободным, подчинялся лишь руководству моего духовника.
Вот тут я уловил разницу между свободой и безответственностью в свободе. Потому что его действительной заботой было: ты должен строить свою душу, остальное все второстепенно. Я, например, одно время страшно увлекся мыслью сделать медицинскую карьеру и решил сдавать экзамен, чтобы получить специальную степень. Я отцу Афанасию про это сказал. Он на меня посмотрел и ответил: «Знаешь, это же чистое тщеславие». Я говорю: «Ну, если хотите, я тогда не буду». — «Нет, — говорит, — ты пойди на экзамен — и провались, чтобы все видели, что ты ни на что не годен». Вот такой совет: в чисто профессиональном смысле это нелепость, никуда не годится такое суждение. А я ему за это очень благодарен. Я действительно сидел на экзамене, получил ужасающую отметку, потому что написал Бог весть что даже и о том, что знал, провалился, был внизу списка, который был в метр длиной; все говорили: ну знаешь, никогда не думали, что ты такая остолопина, — и чему-то научился, хотя это и провалило все мое будущее в профессиональном плане. Но тому, чему он меня тогда научил, он бы меня не научил речами о смирении, потому что сдать блестяще экзамены, а потом смиренно говорить: да нет, Господь помог, — это слишком легко.
А еще до этого, когда я работал с молодежью и как будто у меня это получалось, отец Афанасий позвал меня, сказал: «Ты слишком преуспеваешь, слишком доволен собой, ты становишься звездой — брось все». Я ему говорю: «Хорошо. Что я должен сделать, надо ли объяснять причину? Глупо будет сказать: я хочу стать святым, поэтому больше не буду работать с молодежью». Он мне ответил: «Да нет, собери других руководителей, скажи им: я слишком занят медициной, это меня увлекает больше, чем работа с молодежью, и я ухожу. Если они будут возмущаться, пожми плечами и скажи: знаете, я пробиваюсь в жизни по-своему, вы стройте свою жизнь по-вашему. Только чтобы никто не догадался, что у тебя самые благие побуждения».
То же было и с постригом. Я говорил уже, что дал монашеский обет, но отец Афанасий все меня в мантию не постригал; я его все просил меня постричь, он говорит: «Нет! Ты не готов себя отдать до конца». Я говорю: «Готов!» — «Нет, вот когда ты придешь ко мне и скажешь: я пришел, делай со мной что хочешь, и я готов вот сейчас не вернуться домой, и никогда не дать своим родным знать, что со мной случилось, и не заботиться об их судьбе, что с ними стало, — вот тогда мы с тобой поговорим. До тех пор пока ты тревожишься о своей матери или о бабушке, тебе не пришло время пострига — ты Богу не доверился, на послушание не положился». И с этим я бился очень долго, должен сказать. У меня не хватало ни веры, ни духа — ничего. Очень много времени потребовалось, чтобы научиться, что призыв Божий абсолютен, что Бог на сделки не идет, что каждый раз, как я обращаюсь к Богу с вопросом, Он отвечает: Я тебя зову — твое дело отозваться безоговорочно. И так я боролся то против воли Божией, то против своей злой воли, пока не понял очень ясно, что пора сделать выбор: или я должен сказать «да», или перестать считать себя членом Церкви, перестать ходить в церковь, перестать причащаться, потому что никакого смысла нет причаститься, а потом сказать Богу «нет», и никакого смысла нет быть членом Тела Христова — и таким членом, который отказывается выполнить Его волю. И — это, должно быть, покажется вам ужасным — бился я так около полугода, и в один прекрасный день дошел до того, что биться уже больше не мог. Помню, я вышел утром из дому, не зная, что это будет за день; я тогда преподавал в гимназии и во время какого-то урока вдруг понял, что выбор надо сделать сегодня, сейчас. И после последнего урока я пришел к отцу Афанасию и сказал: «Вот я пришел». — «Монахом становиться?» — «Да». И тут он стал задавать мне самые невозвышенные вопросы: «Ну хорошо, садись. Сандальи у тебя есть?» — «Нет». — «Пояс есть?» — «Нет». — «Это есть?» — «Нет». — «Ну хорошо, это мы добудем, я тебя постригу через неделю». Потом помолчали, я говорю: «А теперь мне что делать?» Я ждал, что он мне скажет: вот будешь спать здесь на полу, а остальное тебя не касается… «Ну а теперь иди домой». Я говорю: «В каком смысле, как так?» — «Да, ты отказался от дома, от родных, а теперь возвращайся туда по послушанию». Это был очень трудный момент, я должен сказать, но отец Афанасий ни на какой компромисс бы не пошел.
Умер отец Афанасий через три месяца после моего пострига; я долго недоумевал, что мне делать, потому что после такого опыта нахождения духовника просто обойти всех возможных священников или представить себе духовником Стефана, Ивана, Михаила или Петра было слишком нелепо. Помню, как я сидел у себя и поставил себе вопрос: что делать? — и вдруг с совершенной ясностью у меня в душе прозвучало: «Зачем ты ищешь духовника? Я жив». И на этом я кончил свои поиски.
И когда он уже умер, я стал священником, в 1948 году, по слову человека, которому очень верил. Он был французом, православным священником, до этого я видел его один раз, когда мне было лет семнадцать, в день, когда я окончил среднюю школу и сдал экзамен на аттестат зрелости. А тут я его встретил в Англии на православно-англиканском съезде, и он прямо ко мне пришел и сказал: «Вы нам здесь нужны, бросайте медицину, делайтесь священником и переходите в Англию». Я ему тогда сказал: «Вы подумайте и скажите, это всерьез или нет. Потому что, если всерьез — я по вашему слову поступлю». И он мне сказал, что это всерьез, и я так и поступил и теперь ему всегда напоминаю, что он ответствен за все то недоброе, что я делаю, и поэтому его дело — молиться. И он еще усугубил это дело тем, что после первой моей лекции на английском языке ко мне подошел и сказал: «Отец Антоний, я за всю жизнь ничего такого скучного не слыхал». Я ему говорю: «Что же делать, я английского не знаю, мне пришлось лекцию написать и читать, как мог». — «Так вот я вам запрещаю отныне писать или по запискам говорить». Я возразил: «Это же будет комично!» И он ответил: «Именно! Во всяком случае, это не будет скучно, мы сможем смеяться на ваш счет». И вот с тех пор я произношу лекции, говорю и проповедую без записок — опять-таки на его душу»
... Я сознательно даю такие длинные цитаты из автобиографии Антония Сурожского, потому что эти рассказы, без назидания, но очень твёрдо, показывают нам примерами из жизни, подлинно христианскую «систему воспитания», когда мы видим замечательный результат – судьбу Владыки Антония. Для меня самого и надеюсь для многих читателей, особенно молодых, это жизнеописание послужило и послужит школой жизни и помогут в трудные моменты выбрать свой правильный жизненный путь...
. ..После войны, уже став священником Русской Церкви, Московского Патриархата, Владыка был послан в Лондон, где и прошли все его остальные годы жизни... Здесь он стал епископом, потом Экзархом в Европе, а потом и Митрополитом. Здесь он и умер в 2003 году и похоронен на Бромтонском кладбище. На его могилу часто приезжают его духовные дети, часто «заочные», знакомые с ним по его книгам и проповедям. Для них, как и для меня Владыка Антоний Сурожский жив, и является подлинным Учителем и Воспитателем на все времена...
В полном варианте, с пояснительным текстом, вы можете прочесть эту автобиографию, которая называется «Без записок», в полном собрании трудов Митрополита Антония Сурожского, изданных в дух томах, в Москве, несколько лет назад…
... А теперь, мы перейдём к описанию взглядов Владыки на христианское воспитание, которое пригодится, как родителям воспитывающих своих детей, так и взрослым верующим, которые хотели бы следовать путём становления подлинного христианина и гражданина...
... Прежде всего, хотелось бы призвать всех наших читателей, узнавать мнение Владыки Антония Сурожского по поводу проблем возникающих в жизни, как в быту, так и в вере, из его проповедей и бесед, опубликованных, записанных на радио, и из видеоматериалов, в том числе из большого русского видеофильма кинорежиссёра Матвеевой. Однако, раз уж я взялся писать о проблемах христианского воспитания, а по сути, о проблемах воспитания вообще, то мне остаётся цитировать христианских Отцов и Учителей, и пытаться комментировать их высказывания, насколько я способен это сделать, чтобы привлечь внимание читателей к работам этих мудрецов, которым, я и «сандалии развязать» недостоин... Меня побудило писать это эссе, чувство благоговения и восторга, которое я сам испытал читая, слушая и смотря этих подлинно православных людей. И ещё надежда, что найдутся люди, которым эти работы великих проповедников, тоже понравятся и будут полезны в строительстве их жизни...
Хочу начать цитировать Владыку Антония Сурожского, с его работы «Духовное руководство в Православной Церкви», в которой он рассматривает роль и значение духовника в жизни верующих. Вот что он говорит начиная эту проповедь:
«Тема, о которой меня просили говорить, — «Духовный руководитель, или наставник, в Православной Церкви». И я сразу же хочу сказать, что научить можно только тому, что сам познал на опыте, и вести безопасно можно только по тому пути, которым прошел сам. В этом смысле слова Христа о том, что Он — Единственный Учитель и Единственный Наставник, все конечно истинны: нет никого другого, кто может быть путеводителем, чтобы привести нас от земли на небо, потому что Он — единственный, Кто сошел с неба на землю, наш Живой Бог, ставший живым человеком, и Кто может научить нас тому, как стать сынами и дочерьми Божиими, и помочь нам войти в Царство Божие.
Поэтому первая задача, первый долг и функция всякого духовного наставника — быть, насколько он может, глубоко и самоотверженно укорененным во Христе и в Евангелии. Во Христе — потому что Он есть Живой Бог, Который пришел открыть нам то, что один только Он знает о Себе, о Боге и о человеке, которого Он создал по Своему образу; только Он один может раскрыть нам масштаб человека. И это видение человека, это учение дается нам не только в молитвенном общении, в молитвенном размышлении, которое ставит нас лицом к лицу со Христом и вкореняет нас в Его тайну, но дается нам тоже в слове, Им проповеданном нам в Священном Писании, которое для нас — Божие слово и Божия правда.
Дальше, вторая функция духовного руководителя, который, как я сказал, не может никого взять за руку и привести в Царство Божие, куда он сам еще только на пути и которого еще не достиг в полноте, — это молиться за каждого, кто доверился ему. А молиться не означает сообщить Богу имя человека, рассчитывая, что Бог сделает все, что нужно сделать; молиться — значит принять человека в свое сердце, принять его настолько глубоко, чтобы отождествиться с ним, с ней, и держать этого человека перед Богом все время и всегда»
... Далее, Владыка говорит об очень важной проблеме присущей всему официозному христианству, но особенно «официальному» православию – это проблема самоуничижения простых верующих, которых научают часто, каяться даже в тех грехах, которые они не совершали. И вот, такой «верующий» старательно ищет, в чём бы ему покаяться, да так, чтобы поверили. Это можно наблюдать при исповеди, перед причащением. Человек говорит первое, что ему придёт в голову. Если это во время поста, то о том, что вот «нарушил диету», мяса поел да водочки выпил на встрече с друзьями. А священник, сдерживая зевоту, потому что это уже десятый человек из очереди об этом «кается», накрывает «грешника» епитрахилью и читает отпускную молитву... Конечно этот случай может быть преувеличением, однако, согласитесь, так часто бывает, когда атмосфера «охоты на грехи», обусловлена нравами в приходе, в епархии, в патриархии, в деноминации...
« О духовной жизни, о нашем духовном возрастании мы постоянно и ошибочно думаем в категориях борьбы со злом в себе самих, стараясь разглядеть, что в нас есть неладного, сосредоточиваясь на всем, что мы можем обнаружить в себе темного, и на борьбе с этой тьмой. И вот пастырь не может никого привести никуда, если он различает только потемки, грех, зло. Он может помочь, только если, глядя на человека, он видит в нем извечную красоту образа Божия, если он смотрит на человека и видит его в славе, видит неискоренимую красоту и одновременно видит, как глубоко эта красота повреждена грехом, обстоятельствами, чем бы то ни было, что только может изуродовать этот образ. Мы — как картина великого мастера или как икона: если бы мы оказались перед лицом одной из прекраснейших картин в мире или перед иконой неописуемой красоты, которая пострадала от времени, от обстоятельств, от небрежности или от ненависти людской, у нас сердце надрывалось бы о том, как эта красота изуродована, но с каким благоговением, с какой заботой мы стали бы обходиться с ней ради всего, что в нее вложил художник, и всего, что еще осталось от его замысла. И только отождествляясь, сплетаясь как бы корнями с этой неизъяснимой красотой Божией в каждом человеке, мы можем начать вглядываться в то, что разрушено или повреждено, и постараться вернуть это к жизни.
...И далее, Владыка, поясняет нам каким может и должен быть православный духовник. Таких в любой Церкви немного. Но надо сказать, что и подлинно ищущих духовного руководства, в любом приходе, не так уж и много. В большинстве, духовником «обзаводятся» уже закоренелые «христиане», как покупают дорогие машины, или ювелирные изделия, чтобы ими хвастаться перед остальными. Иначе говоря, «духовничество» стало своеобразной «модой» и потому в русской церкви возник феномен «младостарчества», когда и духовники не вполне отвечают требованиям, да и их «духовные дети», не очень ищут духовного возрастания, а просто потворствуют моде...
«Духовный отец — это тот, кто рождает нас, кто рождает нас к вещам вечным, к вещам божественным, кто открывает нам врата, которые иначе оставались бы закрытыми. И его мы можем найти не всегда и не везде, иногда приходится ждать очень долгое время, пока Бог пошлет нам такого человека.. И затем духовный отец поставит нас перед лицом нашей предельной ответственности по отношению к себе самим и по отношению к Богу и, соответственно, ко всему остальному, что есть в мире. Роль духовного отца — не держать нас в инфантильном состоянии и «вести за ручку» с того дня, как мы его встретили и пока он или мы не умрем, но помочь нам вырастать в зрелость, такую зрелость, которая означает всегда и содружество, и руководство Божие, святых, духовного отца, но не означает «зависимости» в том смысле, в котором этот термин употребляется в наши дни.
Учиться зрелости — очень существенный момент христианской жизни, потому что нас так часто учат не зрелости, а ребяческому отношению к кому-то, кто якобы умнее нас и о ком мы иногда годы спустя обнаруживаем, что он так же «плавает» в вещах божественных, как и мы сами. Роль наставника — привести нас и поставить лицом к лицу с нашей собственной душой и требовать от нас предельной цельности и достоверности, стояния перед Богом в правде и послушании Ему так совершенно, как мы только умеем»
...И тут же владыка уточняет, кто такие настоящие послушники:
«Послушание можно понимать двояко: или как принуждение и порабощение, или же как открытость сердца и напряженное, страстное стремление услышать. Христианское послушание — не принуждение и не подчинение, христианское послушание, если взять латинский корень этого слова, означает слушание: слушать всем своим умом, всем своим сердцем, всем своим существом для того, чтобы услышать Бога, говорящего нам. И также прислушиваться к своей собственной цельности и честности, ставя пред собой вопрос: достаточно ли я созрел, чтобы сказать «Аминь» тому, что я услышал, и стать делателем, а не только слышателем Божиих заповедей?
Разница тут большая. Есть отрывок в подвижнических писаниях V или VI века, дерзновенный отрывок, где говорится: даже если бы Сам Бог предстал перед тобой и сказал тебе сделать что-то, то, если твое сердце не говорит: «Аминь», «Да будет», — не делай этого, потому что Богу не нужно твое дело, Ему нужно твое сердце. Бог дожидается гармонии и единства между тобою и Им, а не того, чтобы из страха или по принуждению ты делал что-то, что остается внешним действием, а не выражением того, чему ты научился и чем стал...»
...И заключает эту беседу Владыка, говоря о духовнике, как об учителе жизни вообще, и в христианском её понимании. И как мне кажется, Владыка тут вспоминает свой духовный опыт и своего духовника Отца Афанасия, о котором он рассказывал в своей автобиографии «без записок»:
«И в этом смысле роль духовного отца — не только научить нас зрелости, но и научить нас преодолеть наше собственное внутреннее сопротивление: не сопротивляться услышать, когда слушаем, не сопротивляться сделать больше, чем мы воображаем, что можем сделать. Когда мы слышим слово Божие в Евангелии, мы, может быть, не всегда способны воплотить его в конкретные формы и действия, но когда наш духовный отец, перед лицом конкретных обстоятельств нашей жизни, говорит: «Вот что говорит Бог, и вот как нужно это понимать в твоих обстоятельствах», — тогда мы должны быть готовы сказать: я сделаю это с верой, я сделаю это с доверием, я послушаюсь по смирению, потому что мне не ясна картина, я не вижу происходящего, но я знаю, что верю тому указанию, которое мне дается. И тогда мы можем научиться, с одной стороны, преодолеть свои страхи, свою самососредоточенность, свою предвзятость, свое сопротивление, свое нежелание услышать, и мы тоже можем научиться слышать всем своим умом и всем сердцем слово конкретное и кровное: конкретное, потому что оно отвечает на наше конкретное положение, и кровно-родное, потому что оно нам сказано лично и прямо»
... Много проповедей, Антоний Сурожский, посвятил молитве. Вот некоторые его мнения и советы, касательно научения молитве и её значения в устроении православного верующего и в его духовной жизни. Беседа называлась «Что такое духовная жизнь?»
«В одном из своих писем святитель Феофан Затворник, говоря о том, с каким настроением надо приступать к молитве, указывает три основных условия: молиться надо со всем вниманием, на которое мы способны, со всем усилием, всей устойчивостью, всей крепостью нашего ума; молиться надо со всем благоговением, которое доступно нашей, порой очень небольшой, чуткости, сознавая, что мы стали перед Богом, что мы предстоим Ему и что наша молитва, наше поклонение должно быть трепетно и любовно, благоговейно и смиренно; и, наконец, — третье условие, которое именно побуждает меня упомянуть об этих советах святителя Феофана: мы должны молиться не с тем, чтобы нам было дано то, к чему мы стремимся, о чем мечтаем, а с тем, чтобы в нас совершена была воля Божия беспрепятственно, какова бы она ни была. В молитве нет места исканию тех или других чувств или мыслей, потому что искать мы можем только то, о чем мы уже имеем представление, тогда как мы должны быть открытыми ко всему, что совершит в нас Господь, ко всему, что Он нам даст, — и нередко в нас исполняется слово, когда-то при море Тивериадском сказанное Спасителем Христом апостолу Петру: придет время, когда иной тебя препояшет и поведет, куда ты не хочешь (Ин 21:18)»
...Возвращаясь в очередной раз к понятию духовная жизнь, Владыка объясняет значение в этой жизни Святого Духа:
«Поэтому духовная жизнь вся сосредоточена не в человеке, а в Боге, в Нем имеет свой источник, Им определяется, к Нему направлена. И если мы хотим говорить о духовной жизни, первым делом нам следует остановиться на том, что мы знаем от Спасителя Христа о Святом Духе, Кто Он такой в нашей жизни, на том, чего мы можем ожидать. Дух Святой и в молитве «Царю Небесный», которую мы читаем перед началом каждого дела, и в Евангелии, в словах Спасителя (напр., Ин 14:16), называется Утешителем, но это славянское слово богаче, чем теперешнее русское его значение, и корни его уходят в греческий язык, в еще большее богатство. Дух Святой — это действительно Тот, Кто приносит утешение, но это также Тот, Кто приносит крепость, это Тот, Кто приносит радость: русское «утешение» и славянское «утеха», как радость, — одного корня, сродни друг другу.
Задумаемся над значением этих трех слов. Для того чтобы быть утешенным, надо нуждаться в утешении, надо быть в нужде душевной или в горе, или в тоске, или в сиротстве, в обездоленности, во вдовстве. Какое утешение приносит Святой Дух, которого не может принести никто другой? Утешение в том, о чем мы меньше всего горюем, в том, о чем горевали и горюют святые. Апостол Павел говорит: жизнь для меня — Христос, и смерть — приобретение, потому что, пока я живу в теле, я разлучен от Христа (Флп 1:21; 2 Кор 5:6). Вот это первое утешение, в котором мы нуждались бы, если бы любовь к Богу в нас горела так же, как она горела в сердце апостола Павла, так же, как она горит в сердцах святых. Мы обездолены, мы осиротели: осиротели смертью Христовой и в каком-то смысле остаемся сиротами и при Его Воскресении и Вознесении. Да, Он среди нас — но невидимо, Он таинствами действует в нас — но порой еле ощутимо, мы этого не чувствуем, мы ослеплены, оглушены видимым, окружающим нас шумным миром. Один из псалмов говорит о бесе полуденном (Пс 90:6) — такой он страшный. Мы все наверно переживали яркость, рельефность, силу того, что нас окружает в летний день, в полуденный зной, когда воздух дрожит, когда мы охвачены теплом, когда все делается таким интенсивным, таким красочным, таким рельефным, когда все вокруг нас обращает на себя наше внимание, когда воздух полон звуков и даже тишина его звенит, — вот это одно из проявлений этого «беса полуденного», соблазна видимым, слышимым, ощутимым. Мы ослеплены к невидимому тем, что видим, мы глохнем к тихому гласу и совести, и Христа, и Святого Духа, потому что оглушены звуками вокруг нас, мы не ощущаем своего одиночества и сиротства, потому что вокруг нас люди, вещи, воздух, свет, тепло, мы не нуждаемся в утешении. И поэтому самое, может быть, основное, что Святой Дух нам может дать, этого-то мы не просим, не ожидаем, не понимаем даже своей нужды в этом. Мы утешены. А вместе с тем Христос в Своей нагорной проповеди говорит: блаженны плачущие, блаженны алчущие и жаждущие, блаженны нищие (Мф 5:3—12). Мы нищи, с нами нет Жениха, Который снимает всякое горе, утирает всякую слезу, наполняет нас радостью, мы не жаждем прихода Господня. Кто из нас может по совести сказать, что его голод по Богу, его желание быть любой ценой со Христом таково, что он может, как тайнозритель в конце книги Откровения, молиться Богу и говорить: Господи Иисусе, гряди скоро! (Откр 22:17, 20). Сколько людей сказали бы эти слова, понимая, что это значит конец времени, конец всему, что мы ценим, любим, чему мы служим в этом временном и преходящем мире? Хотим ли мы действительно, чтобы прошел образ мира сего и осталась только вечность, когда мы будем лицом к лицу со Христом, познаем Бога, подобно тому как мы Им познаны (1 Кор 13:12), когда все и во всех и во всем будет Сам Бог (1 Кор 15:28)? Если не хотим, то, значит, в нашей духовной жизни не хватает основного: желания встречи со Христом, желания общения с Ним, желания быть с Ним неразлучно, желания, чтобы ничего не осталось, кроме того, что Христово и Христос»
...Одним из важнейших качеств христианина, Владыка считает смирение, именно оно позволяет смотреть на себя внимательно и не лицеприятно, а на окружающих с пониманием , снисхождением и заботливостью. Владыка сам был человек смиренный и потому был прост и в обращении и в отношении к себе и к людям. Он никогда не «грузил на человека «ноши неудобоносимые», зато от себя требовал очень многого и сокрушался о своей неготовности соответствовать пастырскому статусу. И именно эта искренность и привлекала людей к нему и делала его открытым ко всем страданиям и нуждам людей его окружавших:
«Но Дух Святой есть также Тот, Кто дает нам крепость; крепость, силу — но силу не земную и не для земных вещей, хотя эта сила движет всем тварным и всем земным. Святым, мученикам дана была крепость, которую никакая сила воли, никакое напряжение человеческих сил, никакие переживания не могут дать. Иным святым давалась мудрость, иным — прозрение в пути Божии и умение их воплотить в жизнь, давались с такой крепостью и таким смирением, потому что крепость Божия и смирение человеческое нераздельно связаны. Смирение нам представляется почти всегда как самоуничижение, как состояние, в котором мы находимся, когда о себе говорим дурное, зная, однако, что это не так. На самом деле смирение — состояние человека, когда он до конца про себя забыл и отдал себя в руку Божию. Западные слова, переводимые как «смирение», происходят от латинского корня humus, означающего плодотворную землю. Смиренный человек подобен плодотворной почве. О почве никто не вспоминает: по ней ходят, и она безмолвствует, на землю бросают все — и семя, которое принесет плод, и все ненужное — и она не оскверняется, а приносит плод. И она лежит перед лицом неба и под ногами людей, безмолвная, отданная, открытая и плодотворная. Сила Божия совершается именно в таком смирении, о таком смирении, я думаю, говорит и апостол Павел, когда, взмолившись, чтобы Господь его освободил от того, что лишало его крепости и силы, услышал голос Христов: Довольно тебе Моей благодати; сила Моя совершается в немощи (2 Кор 12:9). И, вдруг поняв это, апостол восклицает: да, и отныне я буду радоваться только в немощи моей, чтобы во всем была только сила Господня!
Но это не немощь бессилия, это не немощь лени, расслабленности — это другая немощь; ее, может быть, можно уловить на нескольких образах. Когда ребенка начинают учить писать, мать вкладывает в его руку карандаш, берет его руку в свою и карандашом водит по странице, и ребенок с удивлением видит, как красиво, гармонично ложатся линии — прямые, округлые, — до момента, когда вдруг он поймет, что это делается его рукой. Когда он думает, что понял, он начинает, как ему кажется, помогать и дергает материнскую руку с карандашом невпопад, не туда, и все делается путаным узором. Так бывает и с нами: пока мы просто отдаемся на волю Божию, пока мы прислушиваемся и не только делаем то, что понимаем, но даем Богу действовать в нас, тогда все хорошо. Это — немощь плодотворная, творческая. В других областях это называется вдохновением, в духовной жизни, во внутреннем возрастании это — одухотворенность...»
Далее, владыка цитируя Апостола Павла, говорит о качествах характера верующего. Здесь, человек требующий конкретных правил и целей, в длинном пути постижения христианского учения, получает своего рода краткий катехизис, по которому может жить и воспитывать себя как православного человека. В перечисление этих качеств подлинно верующего человека, непременным условием входит трезвость или трезвенность:
«Я говорил о трех наименованиях Святого Духа, которые содержатся в одном-единственном слове «Утешитель». Но Спаситель также говорит о Святом Духе, что Он есть Дух Истины, и все, что Он скажет нам, Он возьмет из того, что Спаситель Христос Сам говорил, и раскроет это перед нами (Ин 16:13—15). Поэтому одна из черт подлинной духовности — это соответствие и учения, и веры, и жизни с учением Спасителя Христа. Это очень важно, потому что Господь есть явление истины, есть Сама Истина, пришедшая в мир. И подлинная духовная жизнь не может быть основана ни на чем ином, как на Его откровении Себя Самого и тайн Божиих и воли Божией в Нем. И, наконец, если мы говорим о каких-то критериях духовности, о том, что может показать нам — и другим, — что в нас есть жизнь Божия, жизнь Святого Духа, мы можем обратиться к нескольким местам Священного Писания, в частности, кроме заповедей блаженства, о которых я уже говорил, к одному очень важному отрывку из Послания к Колоссянам, в третьей главе. Здесь апостол Павел говорит о дарах, характеризующих тех, кто живет Духом Святым:
Итак, облекитесь как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле, и будьте дружелюбны. Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякой премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу. И всё, что вы делаете, словом или делом, всё делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца (Кол 3:12—17).
Я сказал раньше, что одно из характерных свойств подлинной, здоровой духовной жизни — это трезвость. Мы знаем из обычного русского языка, что значит трезвость по сравнению с опьянением, с нетрезвостью. Опьянеть можно различно, не только вином: все, что нас настолько увлекает, что мы уже не можем вспомнить ни Бога, ни себя, ни основные ценности жизни, есть такое опьянение. И это относится не только к вещам, стоящим вне области Божией: можно быть так же увлеченным церковными ценностями, а не только мирскими. В некотором смысле быть увлеченным церковными ценностями более опасно, потому что такое увлечение сводит эти ценности на уровень идолов, кумиров, ложных божков, которым мы поклоняемся.
Это не имеет никакого отношения к тому, что вначале я назвал вдохновением: вдохновением ученого, художника, кому Богом открыто видеть за внешней формой того, что его окружает, какую-то глубокую сущность, которую он извлекает, выделяет, выражает звуками, линиями, красками и делает доступной окружающим людям — невидящим. В свое время Георгий Федотов написал замечательную статью о Духе Святом в творчестве: это не опьянение. Но когда под влиянием красоты, или любви, или знания мы забываем именно этот смысл, который раскрывается ими, и делаем предметом наслаждения то, что должно быть предметом созерцания, — тогда мы теряем трезвость. В церковной жизни это бывает так часто и так разрушительно, когда люди в церковь приходят ради пения, ради тех эмоций, которые вызываются стройностью или таинственностью богослужения, когда уже не Бог в центре всего, а переживание, которое является плодом Его присутствия.
И одна, опять-таки основная, черта православного благочестия, православной духовности — это трезвость, которая переносит все ценности, смысл всего от себя на Бога. Это выражается порой почти страшно. Когда я совершаю похороны, я всегда долго-долго выжидаю, прежде чем сказать первые слова богослужения, молясь о тех, которые их услышат, о тех, которые потеряли родного или близкого человека, потому что есть слова, которые можно нести на своих плечах только всей верой, и больше чем своей верой: силой Божией, — или, вернее, такие слова, которые могут нас нести, но которые мы понести не можем. Как перед лицом гроба можно начать молиться словами Благословен Бог наш? Сколько нужно веры, доверия, почитания Бога, принятия Его путей, смирения — или хотя бы воли ко всему этому, — чтобы благословить Бога в момент, когда все самое дорогое у нас отнимается… Вот это момент предельной, может быть, трезвости православного богослужения. Благослови Господа — потому что центр в Нем, не в тебе, даже не в том любимом человеке, которой лежит теперь мертвый перед тобой. Этот человек нас собрал не своей смертью, а своей жизнью, и привел пред лицо Божие созерцать пути Божии, тайны Божии, поклониться в ужасе и благоговении перед Богом, Который остается и в эти страшные моменты Богом любви.
Но мы стоим перед этой проблемой, перед задачей трезвости, и каждый раз, когда становимся на молитву. Первые слова обычной вечерней или утренней молитвы: Во имя Отца и Сына и Святого Духа. В чье имя становимся мы на молитву? Во имя Божие, ради Бога — не ради себя. Даже не потому, что я в отчаянной нужде, а потому, что Бог есть Тот, перед Которым я поклоняюсь, Тот, Который является центром, смыслом и целью жизни. И эти первые слова должны определить весь ход нашей молитвы. Я уже упоминал слова епископа Феофана о том, что нам надо становиться на молитву со всем вниманием, всем благоговением, на которые мы способны, и с волей, чтобы в нас совершилось все, что захочет Господь, — и только это. В Его имя: разумеется, это не значит, что мы тут ни при чем. Воля Божия — спасение наше, воля Божия — чтобы и мы приобщились к Его вечной жизни и вечной славе. Но на пути мы должны думать о Нем»
... Завершая эту беседу, Владыка говорит о вечной жизни, о которой мы почти всегда забываем, или думаем о ней, как о чём - то несбыточном и очень далёком, если вообще достижимом:
«Я упомянул слова апостола Павла: жизнь для меня — Христос, и смерть — приобретение (Флп 1:21). В другом месте он говорит: для меня умереть не заключается в том, чтобы совлечься, сбросить временную жизнь, а облечься в вечную (2 Кор 5:4).
И вот эта вечная жизнь и есть духовная жизнь: жизнь, которая должна начаться теперь — не в будущем, не когда-то. Я помню проповедь студента Московской духовной академии, который первыми своими словами поставил эту тему во всей ее силе и поражающей глубине. Первые его слова были: «Будущей жизни нет, есть только вечная жизнь». Если думать о вечной жизни как о чем-то, что когда-то будет, а теперь к нам никакого не имеет отношения, о чем-то, чего мы можем ожидать на будущее, но чему мы непричастны сейчас, то мы всю нашу земную жизнь можем прожить вне Бога: потому что вечная жизнь не заключается в бесконечно длящейся жизни после смерти, а в приобщенности к Божией вечности, к Божией жизни. И это должно начаться сейчас. На радикальном языке, который он постоянно употребляет, Симеон Новый Богослов сказал очень страшную вещь: если кто на земле не познал Воскресения, тот и в вечности его не познает. Конечно, Воскресения, в полном смысле слова, во всей реальности, никто не познает до своей смерти и до славного воскресения всех, но ожить душой, в какой-то мере приобщиться к неумирающей жизни вечности — всякий христианин может и на самом деле в какой-то мере уже приобщается этому.
И вот, если мы будем искать духовной жизни, то мы должны стать тоже и перед лицом смерти; пока мы смерти боимся, пока мы надеемся отстранить, отодвинуть как можно дальше момент нашего умирания, мы не можем приобщиться словам апостола Павла, мы не можем сказать вместе с Церковью и со Святым Духом: Гряди, Господи Иисусе, и гряди скоро! (Откр 22:17, 20). И этим мы можем измерить наше несоответствие званию верующего в Господа Иисуса Христа. Когда отцы Церкви говорят: «Имей память смертную» — они не говорят «бойся смерти», они не говорят «живи под постоянной угрозой смерти» — они говорят: только если ты будешь помнить, что в любой момент может настать смерть, только тогда жизнь получит всю свою глубину, всю рельефность, всю красочность, только тогда каждое мгновение станет решительным и решающим.
Последнее слово, последнее действие может быть как бы итогом всей жизни. Как бы мы жили глубоко, стройно, трезво, благоговейно, ответственно, любовно, если бы жили в сознании, что смерть за плечами, но без страха: ожидая ее открытым, тоскующим по ней сердцем, ожидая ее, как юноша ожидает свою невесту. Ожидая ее — но пока она не пришла, вырастая в ту меру, в которой смерть нас должна застать, чтобы перед нами распахнулись врата вечной жизни, сознавая, что мы в эту жизнь войдем только вратами смерти и тогда раскроется перед нами вечность, которая есть Сам Господь, сознавая, что мы встаем перед лицом Спасителя Христа, что тогда, может быть, мы скажем, как апостол Павел: смерть — приобретение (Флп 1:21). Но как бы нам не пришлось сказать: о ужас, теперь поздно! Не поздно быть любимым, не поздно быть прощенным, но поздно жизнью явить Богу свою любовь, людям проявить любовь, войти уже на земле в строй вечной жизни…
На пути к этой вечной жизни Бог дал нам столько вспомогательных средств. Он дал нам знание о Себе. Миллионы людей сейчас по всей земле живут опустошенно и дали бы десятилетия своей жизни, чтобы встретить Бога, или, вернее, почуять, что Он есть. А мы это знаем, мы этим живем — многие из нас от рождения, — и как будто напрасно. Можно ли нас отличить от других людей? Разве мы не похожи на них всем: понятиями, языком, строем души, поступками? Год-другой назад группа молодежи поставила вопрос: если бы тебя арестовали по доносу, что ты — христианин, можно ли было бы из твоей жизни доказать, что ты заслуживаешь смерти? Кто из нас может сказать: да, из моей жизни можно сказать, что я — христианин?
И вот мы знаем Бога, мы знаем Его слово, Он нас учит, как жить, Он нам указывает самые простые пути, как и самые возвышенные. Он дал нам молитву; Он нас учил — и научил — задумываться глубоко над тайнами Своего слова и Царства Божия. Он нам дал таинство покаяния, Он нам дал таинство приобщения, Он включил нас в величайшее из всех таинств — Церковь, которая есть место, где Бог и человек уже стали одно. В частной жизни Он дает нам познать Себя и победу Свою над разделением — в таинстве брака, которое является следованием за Христом при отвержении всего остального… Сколько Он нам предлагает путей, вспомогательных средств, чтобы мы начали жить жизнью духа!
Мы будем сегодня вместе молиться, приносить Богу покаяние за свою жизнь, но что значит это покаяние? Покаяние не заключается в одном сожалении о том, что мы совершили несовместимого с нашим человеческим достоинством и с той любовью, которую Бог к нам имеет. Покаяние в том, чтобы, осознав это, постоянно выправлять свою жизнь, постоянно одергиваться, постоянно вновь находить потерянный или презренный нами путь. Поэтому нам надо глубоко осознавать, что в нас несовместимо с нашим человеческим величием, с величием Христа, со святостью Духа, Который нам дан, в нас действует и живет, с величием нашим, со славой Божией. Каждый должен задуматься над собой, потому что каждый из нас, при всей общности нашей греховности, отделен от Бога, оторван от своих собственных глубин, разобщен с ближним по-иному. Мы все грешим по-своему: у каждого из нас своя особенная слабость, уязвимость. И поэтому в течение времени, которое будет предшествовать общей исповеди, задумаемся каждый над самим собой: что меня отделяет от Бога? что меня отделяет от ближнего? что меня постоянно вырывает из моих собственных глубин и делает меня поверхностным, ничтожным, пустым, голодным?
Мы грешим, каждый из нас порознь, и вместе с этим мы грешим и как христианское общество. Каждый из нас порознь и все в складчину — мы представляем собой общество, так непохожее на Христа, и Его апостолов, и святых. Нельзя отговариваться тем, что не каждый может быть святым, что не каждый может уподобиться Христу. Чего мы способны добиться — мы не можем знать, но что мы можем сделать, что мы можем побеждать в себе или в своей среде, мы часто знаем слишком хорошо — и отворачиваемся, потому что легче покаяться, чем перемениться, легче поплакаться, нежели изменить свою жизнь».
... Как часто бывало после беседы, Владыке, потрясённые проповедью верующие или случайно услышавшие Владыку, не желая расходиться, задавали много искренних и тревожащих их вопросов. Вот несколько таких вопросов и ответы на них Владыки, которые показывают, что его дар проповедника укоренён в нём, а не является актом работы или профессии. Ведь вопросы разные и подготовится к ответу на них нет времени. Надо отвечать на них тем, что стало уже характером, глубинным строем мысли...
... Как разрешить антиномию между напряженной духовной жизнью и напряженной художественной или мыслительной жизнью? Искусство связано с жизнью, но писатель, художник может оказаться в противоречивой ситуации. Конкретный пример — Блок, который сказал, что невозможно вслушиваться одновременно в звуки мира и в тот великий шум, который идет от вечности. Творческому человеку иногда кажется, что шум вечности заглушает звуки мира. Толстой, Гоголь вообще перестали творить, потому что им казалось это греховным.
«Я не могу что-нибудь толковое сказать, потому что в основе своей я не творческий человек: я умею собрать кусочки с разных сторон, их скомбинировать, но я ничего никогда не умел нового ни сказать, ни подумать. Поэтому личного понятия о творчестве у меня нет. Но если взять пример, который вы даете, мне кажется, что Толстой убил в себе художника, потому что захотел стать мыслителем. Он был одаренный художник, совершенно лишенный всякого дара мыслителя, и ради того, чтобы быть мыслителем, он изуродовал свое художество. Но он ни к какому потустороннему миру не прислушивался ни в том, ни в другом случае. Когда он был художником, ему открывалась, через красоту, глубина вещей; когда он начал «думать», в отрешенности от видения, остался очень заурядный ум с колоссальным количеством гордости и самомнения — и из большого художника получилось нечто очень жалкое. (Я сейчас высказываю свои мысли или чувства; может, оно совсем и не так, но это моя реакция на Толстого.) Гоголь, думаю, под влиянием других людей и по собственному ходу внутренней жизни создал противоположение там, где его могло и не быть, то есть именно то противоположение, о котором писал Блок, Гоголь довел до крайности: или—или. Он отверг себя как художника ради того, чтобы сделать, в сущности, то же самое, что Толстой, потому что начал писать о духовном без вдохновения. И его комментарий на литургию — слащав, беден и бесконечно хуже «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
Что касается слов Блока, я думаю, что это, опять-таки, искусственное противоположение, потому что звуки земли не обязательно противоречат шуму небесному. То, что слышится в звуках земли, есть выражение — часто искаженное, ограниченное — чего-то другого. Помните стихи Соловьева:
Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?
Все, что видится на земле, — Божие творение, все, что есть, вышло из руки Божией, и если бы мы были зрячи, мы видели бы не только густую, непрозрачную форму, но и что-то другое. Есть замечательная проповедь на Рождество митрополита Московского Филарета, где он говорит, что, если бы только мы умели смотреть, мы видели бы на каждой вещи, на каждом человеке, на всем — сияние благодати, и если мы этого не видим, то потому, что сами слепы, — не потому, что этого нет. Но, с другой стороны, мы живем в мире падшем, изуродованном, где все двусмысленно: каждая вещь может быть откровением или обманом. Красота может быть откровением — и может стать кумиром, обманом; любовь может быть откровением — и может стать кумиром и обманом; даже такие понятия, как правда, истина, могут быть откровением или, наоборот, заморозить самую вещь, которую хотят выразить. Поэтому на все нужно смотреть глазами художника или святого, другого выхода нет.
Несколько лет тому назад приехал в Англию ученый, который занимался зарождающейся тогда экологией. Он старался найти причину, почему люди так дико относятся к окружающей нас природе. Он ездил с двумя вопросами, он ставил перед вами микрофон и говорил: «Пожалуйста, не задумываясь, ответьте мне сначала на один вопрос, потом сделаем перерыв, чтобы вы „очухались“, — и второй вопрос». Первый вопрос: «Что такое молчание?» А второй: «Что такое дерево?» Как я ответил на первый — не важно (ну, могу сказать: о молчании я по-поповски ответил целой речью, нет ничего более легкого, чем говорить о молчании). Потом до дерева дошло дело, а я перед тем только что был в Америке, и меня там поразила сила земли и природы: как эта земля может с силой выбрасывать жизнь в виде деревьев, травы, громадных пространств, полных естественной жизни. И когда он мне поставил вопрос о дереве, я ему сказал, что для меня дерево — выражение жизненной силы земли. Но потом я заинтересовался и решил других спрашивать. Спросил одну нашу молоденькую прихожанку (она — не гений, но и не дура): «Что такое дерево?» У нее просияло лицо, и она мне сказала: «Дерево — это поэзия!» После этого я спросил культурного молодого человека с хорошим образованием (и русским, и английским университетским, богословским): «Что такое дерево?» Он ответил: «Стройматериалы!» Вот вам две крайности, как на том же понятии можно строить мир, полный чуткости, красоты, жизни, или — столы и скамейки и ничего другого, мертвая вещь. Он ничего не видел в дереве, кроме того, что из него можно сделать; как герой Диккенса, который смотрел на стадо баранов и говорил: «Ходячие отбивные». Ничего другого не видел, он видел в живых существах только мясо, которое он будет жрать, когда они будут мертвы.
Даже не доходя до такой крайности, человек не всегда видит вещи глазами святого, то есть так, как Бог видит их, или — глазами художника, который прозревает и добро, и зло. Тут и ответственность, мне кажется, художника: он может видеть вещь, видеть уродство, грех, зло, может их выразить — и это будет правдой положительного значения или будет порнографией; и не всегда знаешь, что будет, потому что все зависит от данного человека. Есть целый ряд лиц в русской или западной литературе, жутких личностей, но они показаны так, что тебе это урок: ты уж знай! А другие показаны так, что думаешь: эх, здорово; жалко, что у меня не хватает жульничества, бессовестности, чтобы так поступать, — был бы богат или знатен!
Вот здесь вопрос вдохновения художника: с одной стороны, то, что он видит, а с другой стороны — вопрос его нравственного качества, потому что, с точки зрения художника, можно видеть то и другое, так же как, с точки зрения Бога, можно видеть сияние благодати и — ужас греха. Но художник не может делать этого различения, потому что это не его роль, — иначе он делается Толстым: он будет говорить о грехе там, где надо говорить об ужасе, или о святости там, где надо говорить о красоте. Это два различных призвания, которые, как все в жизни, под руководством благодати могут быть благодатными — или нет. Но и духовная жизнь может обернуться бесовским рылом: мы это видим порой в сектах. Вот единственное, что я могу сказать»
Как сочетать молитву и научную работу, научную деятельность?
«Думаю, тут я могу двумя-тремя вещами ответить. Первое: есть место у Соловьева, кажется, в «Трех разговорах», где кто-то говорит: «Разве недостаточно молитвы, зачем прибегать к другим каким-то мерам?» И ответ ему: «Знаете, благочестивые люди перед обедом молятся, а потом садятся поесть». Молитва при всяком деле, но именно при всяком деле пригодна, она не может просто заменить всякое дело. И если у вас есть дело, которое должно быть сделано, законное дело, то вы его не можете заменить молитвой или сказать, что необходимость обратить все внимание ума на то, что вы делаете, отрывает вас от чего-то более основного. Для примера: я помню молитву одного английского полководца перед битвой; он обратился к Богу и сказал: «Господи, я буду сегодня очень занят и не смогу о Тебе подумать, но Ты меня не забудь». И это вполне справедливо: он не мог броситься в битву, и молиться, и вести свои полки одновременно. Есть другие моменты, когда даже во имя Божие мы должны отдать все свое внимание без остатка тому, что мы делаем. Скажем, во время войны я занимался хирургией. Я не мог себе позволить, занимаясь раненым, половиной ума о нем думать, а половиной ума молиться, потому что расплата-то не моя, а его, он умрет от моих молитв… И поэтому мне кажется, что есть момент, когда Бог ожидает от нас, что мы — не то что оставим Его, но в Его имя отойдем от Него.
Западный святой Венсан де Поль, который начал дело монахинь — сестер милосердия, в своем уставе написал: «Вы должны научиться оставлять Бога — ради Бога», то есть оставлять богослужение, оставлять личную молитву, когда кто-то в чем-нибудь нуждается. И Иоанн Лествичник говорит, что, если ты находишься в молитвенном экстазе и услышишь, что сосед по келье просит чашу студеной воды, оставь свой молитвенный экстаз и дай ему воду, потому что твой молитвенный экстаз — дело частное, а дать ему чашу студеной воды — дело божественное. Так что в этом есть такая добротная святоотеческая линия.
Но еще мне кажется, что мы путаем молитвословие с молитвой. Конечно, есть ситуации, в которых нельзя молиться устами и одновременно делать то дело, которое делаешь, отчасти потому, что внимание должно уйти на другое дело. И даже такая вещь, как сейчас: вот, я говорю и не могу одновременно произносить эти слова и Иисусову молитву. Так что если речь идет о молитвословии, то это невозможно, но у Феофана есть место в одном письме, где он говорит: пусть образуется у тебя на сердце словно болячка, которая тебе постоянно напоминает о Боге. Если говорить не о болячках сердца, к которым мы не привыкли, — но кому из нас надо себе напоминать о том, что у него зуб болит, — весь день будешь чувствовать его, и весь день будет оттеняться на фоне этой зубной боли, совершенно незачем себе напоминать: ах да, я забыл, что у меня болит зуб. И вот так должно бы быть с нашей памятью о Боге; у нас должна бы быть внутренняя тоска: ой, как мне хочется с Ним побыть! И на фоне этого чувства тоски по Нем, или радости о встрече, или просто теплого чувства, что я Его люблю, мы можем делать разные вещи с полным вниманием и вместе с этим с живым переживанием Его присутствия, но не разделяя как бы ум на две части. Единственное, чего не надо делать, это что Феофан называет — скверноделание или пустоделание, — это мешает молитве, то есть грех или просто суета, но когда мы делаем вещь, которую можем сделать во имя Божие, то мы можем делать ее с живым чувством и всем умом, и живое чувство может быть обращено к Богу, а не к предмету»
Один из вопросов, заданных в этой беседе, касался и вопросов воспитания:
Современная наука во многих областях углубилась в какие-то внечеловеческие пространства. Как к этому относиться?
«Мне кажется, что если наши изыскания идут, скажем, в области темных сил, то, конечно, мы рискуем своей душой. Но если изыскания идут в порядке природы, Богом сотворенной, будь она земная, планеты или что другое, это все-таки Божия область; и по существу изучать, что делается на других планетах или звездах, не грешно. Нашу планету может разрушить то, как мы употребляем те силы, которые наука нам дает. Но это в большом масштабе тот же вопрос, который, по-моему, еще Иоанн Кассиан ставил, когда говорил: нож — вещь нейтральная, а употребление — нет. Можно ножом убить, можно ножом сделать что-нибудь полезное. Я думаю, что нельзя определять добро или зло вещей просто по предмету: скажем, употребление того же атома для промышленности или для бомбы — совершенно разные вещи, но атом есть атом.
Если говорить о светском воспитании как о воспитании в той или другой определенной идеологии, тогда может быть конфликт; если же речь идет о воспитании ребенка просто в истории страны, в литературе страны, в языке и в науке, я не вижу конфликта. Я не говорю, что нет вопросов, скажем, о сотворении мира, эволюции — это совсем другие темы, — но я не вижу, почему, когда раскрываются перед нами глубины и богатство мироздания, это должно препятствовать нашему религиозному изумлению перед Богом. Скажем, для меня естественный и медицинский факультеты оказались очень важным этапом моей духовной жизни, потому что, работая научно, я привык к умственной честности, к признанию, что есть объективные факты, что есть реальность вне меня, что нельзя просто переиначивать вещи. Поэтому я бы сказал, что естественные науки или физика, химия — лучшая школа, чем философия, потому что с философией можно играть, а с данными физики очень трудно играть, но я и не думаю, чтобы в этом была необходимость.
Я думаю, что чем больше у человека понимания жизни — а понимания жизни можно достигать очень разно, — тем лучше. Нужна какая-то культурность в том смысле, что человек должен откуда-то почерпать более широкое понимание человека и жизни, чем просто из своего семейного круга. Но я бы сказал, что религиозное изумление перед Богом разрушается гораздо больше некоторыми формами религиозного воспитания, чем светского образования...»
...В беседе «Самопознание», Владыка даёт несколько советов, как прислушиваться к себе и как самому себя оценивать. Поэтому я и хочу, кратко цитировать Владыку, когда он излагает суть этого жизненного процесса, который рано или поздно начинается в каждом верующем:
«Но мы не целиком черные, и если мы честны в обе стороны, то есть если мы не защищаемся от притягательности Евангелия, потому что она может быть опасной для нас, то мы увидим, что есть одно-два места в Евангелии, от которых озаряется ум, освещается, загорается сердце, воля собирается в желании следовать слову, потому что оно так прекрасно, так истинно, так совершенно и так полно совпадает с тем, что в вас есть самого глубокого, самое тело ваше устремляется по этому пути. Отметьте эти места; как бы редки они ни были, это те места, где вы уже совпадаете со Христом, где в покрытом записями портрете вы открыли руку мастера, островок тонов первообраза. И помните тогда одно: в этой фразе или в этом евангельском образе одновременно явлены и Христос, и вы; и как только вы сделаете это открытие, вам уже нет надобности бороться со своей природой, чтобы как можно более приблизиться к евангельскому духу: достаточно следовать своей природе, но природе подлинной, не ложному, привнесенному образу, а тем чертам, что написаны рукой мастера.
Дело не в том, чтобы поступать наперекор всему, что вам хочется сделать (христиане часто называют это «быть добродетельным»: чем больше я хочу это сделать, тем добродетельнее этого не делать), а в том, чтобы сказать: вот один, два пункта, в которых я нашел, что есть во мне самого подлинного. Я хочу быть самим собой самым истинным образом… Сделайте так, и когда вы это сделаете внимательно, с радостью быть и все больше становиться самим собой, то увидите, как появляется другой просвет, место сходное, родственное нескольким поразившим вас словам. Постепенно портрет расчищается, появляется одна черточка, другое красочное пятно… — и постепенно вас захватывает все Евангелие, но не так, как оккупационные войска, которые завоевывают вас насилием, а освобождающим вас действием, в результате которого вы все больше становитесь самим собой. И вы открываете, что быть самим собой значит быть по образу Того, Кто пожелал быть по нашему образу, чтобы мы были спасены и изменились.
Итак, вот два различных, но коррелятивных пути самопознания. Познания «я» — индивидуума, которое себя утверждает, себя противополагает, которое отвергает и отрицает другого, то «я», которое не хочет видеть всего себя таким, как оно есть, потому что стыдится и боится своего безобразия, то «я», которое никогда не хочет быть реальным, потому что быть реальным значит стать перед судом Бога и людей, то «я», которое не хочет слышать, что говорят о нем люди, тем более — что говорит о нем Бог, слово Божие. И с другой стороны — личность, находящая свое удовлетворение, свою полноту и свою радость только в раскрытии своего первообраза, совершенного образа того, что она есть, образа, который освобождается, расцветает, открывается — то есть все больше обнаруживается — и тем самым все больше уничтожает индивидуума, пока от него уже не останется ничего противополагающегося, ничего самоутверждающегося, а личность-ипостась, которая есть отношение, личность, которая всегда была только состоянием любви того, кто любит, и того, кто любим, оказывается высвобожденной из плена индивидуума и вновь входит в ту гармонию, которая есть Божественная Любовь, всех содержащая и раскрывающаяся в каждом из нас, как в светах вторых, излучающих вокруг свет Божий»
...В беседе «Внутренняя устойчивость», Владыка так характеризует внутреннее душевное состояние, которое мы называет цельностью внутренней жизни, или как мы определяем это состояние в быту – спокойный человек:
«С точки зрения учения отцов Церкви, внутренний мир и устойчивость — это и первичное условие, и в то же время — цель, вершина внутренней жизни. Все учение исихазма основано на этом искании и этой жизни в покое, который не есть покой неподвижности, а покой динамичный, покой напряженный. Устойчивость понимается Отцами не как статичное состояние, неподвижное состояние, где ничто не изменяется. Наоборот, оно — совершенное равновесие, происходящее от такого напряженного биения, напора жизни, что кажется неподвижностью. Это, следовательно, динамичный, бодрый, радостный, живой покой всех сил души и тела. Можно найти образ этого в писаниях святителя Феофана Затворника. В попытке определить состояние человека в молитве, одновременно и внутреннее, и физическое, он говорит: тому, кто молится, надо научиться телом и умом, телом и душой быть как струна скрипки, настроенная на верную ноту: не перетянутая и не ослабленная. Если она недостаточно натянута, она не издаст никакого звука. Если, напротив, она слишком натянута, она лопнет от первого прикосновения.
Это — напряженное равновесие, которое кажется неподвижностью, но содержит в себе все возможности отозваться музыкально, дать богатый отзвук на прикосновение благодати. И с точки зрения молитвенной жизни, жизнь в Боге, это состояние мира и устойчивости, соответствует определенному внутреннему состоянию. Мне кажется, важно понять, что составляет это внутрьпребывание. Теперь, когда говорится о внутрьпребывании, либо думают главным образом о каком-то самоуглублении, о какого-то рода обращенности на себя, в силу которой, войдя в себя, мы оказываемся с глазу на глаз с самими собой и всё, либо его понимают как стремление к углублению, которое приводит нас в самые наши глубины.
Внутрьпребывание, которому нас учит молитвенная жизнь, к которому нас руководствуют подвижники и духовные наставники, — глубже этого, оно превосходит психологический уровень. Это не самонаблюдение, не самоуглубление и не обращенность к себе: это внутрьпребывание настолько углубленное, что оно достигает точки, где мы уходим корнями в тайну присутствия Божия. Это то, что отцы Церкви называют сердцем человека, — конечный пункт этого искания, последняя глубина, на которой человек обнаружил свой абсолютный центр и в то же время открывает, что именно здесь он — лицом к лицу с Богом. Святой Иоанн Златоуст в одной из своих проповедей говорит нам: найди ключ от собственного сердца и увидишь, что это ключ в Царство Божие. Святой Ефрем Сирин говорит, что, призывая нас к бытию, Бог вкладывает в сердце каждого, то есть в самую глубину каждого из нас, все Царство Божие. И духовный поиск состоит в том, чтобы идти все глубже до момента, когда мы обнаружим в самой сердцевине самих себя присутствие Царства, которое есть присутствие Самого Бога.
...Владыка, поясняя, что такое внутренний покой, душевное равновесие, показывает, что противостоит этому состоянию в нашей жизни, и что является преградой для достижения внутреннего само сосреадоточения и покоя, в христианском смысле. Он обращает наше внимание на духовную свободу, как на основу, ось, на которой и выстраивается это замечательное состояние души. Сам Антоний Сурожский, в полной мере обладал этим душевным свойством, излучал спокойное дружелюбие и потому людям общавшимся с ним невольно внушал оптимизм и дружеское расположение:
«В плане интеллектуальном один из элементов рассеяния, обращенности наружу в отрицательном значении этого слова, — это любопытство. Не любознательность — в том смысле, в каком это слово употреблялось в XVI и XVII веках: размышление о том, что нас окружает, живой интерес к миру и к вещам, идущий вглубь, а то порхающее любопытство, которое прикасается ко всему, но ни на чем не останавливается, которое все хочет знать, но довольствуется немногим поверхностным знанием. Это любопытство состоит в желании пройти по жизни, по отношению к вещам и к людям как мимолетный турист, который может вернуться домой со словами: «Я все видел — я только что провел десять дней во Франции (или в Китае)». Тертуллиан где-то говорит, что открытие Бога — это конец всякого любопытства. И действительно, если понимать любопытство так, как я его только что описал, ясно, что открытие Бога — это, без сомнения, конец такого поверхностного любопытства, этого недостатка глубины и подлинного интереса, недостатка вовлеченности в окружающую нас реальность. Но и — начало чего-то другого. Это не только начало познания Бога в Его Существе, что лишило бы нас всякого интереса к вещам тварным, к окружающему миру, к человеческим ситуациям, — это начало нового отношения к миру, а также нового видения. Это требование глубины и внимания, это отказ быстро проходить мимо людей и предметов, это солидарность, ответственное отношение одновременно и к Богу, и к тому, что нас окружает. То есть отношение, которое можно было бы определить как «богословское», если под богословием понимать знание о Боге и обо всем Им сотворенном. И слово «богословие», взятое в этом смысле, немедленно подводит нас к глубинному и до конца ответственному положению. В вопросах богословия не может быть и речи о «туризме».
Следовательно, нам надо освободиться от этого поверхностного и пустого интереса к тому, что нас окружает. Мы начинаем это обращение внутрь, которое позволит нам установиться в самих себе и найти устойчивость, освобождая одно за другим щупальца, которые питаются вожделением, любопытством в отношении всего, что нас как будто связывает с внешним миром без обязательств и без ответственности. И тут подвиг, тут борьба, и порой свободу приходится завоевывать с боем. Но без этого мы навсегда останемся пленниками. Если мы воображаем, будто мы свободно передвигаемся, тогда как на самом деле нас держит десятками и десятками незаметных нитей все то, что нас окружает, мы заблуждаемся, и нет ничего хуже заблуждения.
Итак, первый шаг к той внутренней свободе, которая приведет нас к устойчивости и миру, — это усилие высвобождения. Вы понимаете, что это не дается легко, это целая борьба, долгая, постепенная, которая должна начинаться с вещей простых и окончиться вещами сложными, трудными. Святой Иоанн Златоуст очень ясно учит нас этому, когда говорит: если хочешь в конце концов ничем не обладать, быть свободным от всего, начни с того, чтобы принести в дар Богу то, что тебе не нужно. С одной стороны, чувство потери не будет выше твоих сил, с другой стороны, ты даже не сможешь похвалиться и погибнуть через гордость, поскольку отдал-то ты нечто тебе ненужное. Когда освободишься от чего-то совершенно бесполезного, ты обнаружишь, что теперь что-то следующее вышло на уровень бесполезного. Отдай Богу и это. И мало-помалу, принося в дар Богу одну за другой вещи, ставшие ненужными, ты окажешься совершенно свободным от всего, потому что в конечном итоге, кроме Бога и Его Царства, все ненужно. И мне кажется, что, если мы посмотрим, даже не особенно углубляясь, на нашу внешнюю и внутреннюю жизнь, мы все можем найти множество ненужных нам вещей. Я помню женщину, которая в возрасте девяноста семи лет читала без очков и занималась своими доходными домами в Бельгии и которая после смерти оставила все в совершенном порядке. В частности, в уголке ее комнаты нашли аккуратно завязанную картонную коробку с надписью: «Ни к чему не пригодные обрезки бечевки». Так вот, если бы эта женщина начала с того, чтобы принести в дар Богу никуда не пригодные остатки бечевки, я не думаю, что она многого лишилась бы, эта жертва не превышала человеческие силы, а сама не была бы пленницей этой совершенно пустой и бессодержательной бесполезности. Мы улыбаемся при мысли об этой женщине. Но у нас всех, у каждого из нас — нет ли где-то в углу картонной коробки с подобным содержимым? Я ставлю вопрос, но от ответа воздержусь, скажу только: я уверен, что у меня не одна такая коробка. Таким образом, первый шаг — вот так, постепенно, освободиться от всего, что нами обладает, или хотя бы от части того, что нами обладает, устанавливаясь во все большей и большей свободе и независимости.
...Говоря о душевных качествах, которые служат основой внутреннего спокойствия, Владыка останавливается на таком качестве характера человека, как верность:
«Если мы оставим теперь область интеллекта и обратимся к области сердца, области чувства, мы окажемся перед тем же затруднением. Пока в нашем сердце нет точки равновесия, нет главной привязанности, пока нет центра, вокруг которого все может упорядочиться, мы не сможем найти никакого внутреннего единства, никакой устойчивости и никакого мира.
В каком-то плане это можно иллюстрировать примером из области отношений мужчины и женщины. Так, пока молодой человек не полюбил единственную, он окружен молодыми людьми и девушками. В тот момент, когда он обнаружил ту, которую любит, есть она и есть люди вокруг. Это очень характерная ситуация, которая выражает внутреннюю собранность, возникающую в тот миг, когда мы приобретаем центр тяжести: все остальное не исчезает, но устанавливается иерархически в совершенно новом положении.
В той же сердечной области чувств есть фактор устойчивости и мира, называемый словом, которое покрывает, может быть, больше, чем следует, это — верность. Верность в дружбе, супружеская верность, верность обязательствам, монашеским обетам — положение, при котором раз обдуманный, добровольный, осознанный и ответственный шаг больше не ставится под вопрос, он — основа и исходная точка, а не одна из многих точек, которые в дальнейшем могут быть смещены.
В первой молитве православной службы венчания мы молимся, чтобы Бог дал жениху и невесте прочную, крепкую, непоколебимую веру. Если поместить эту молитву в контекст других отрывков этой службы, ясно видно, что эта вера относится не только к Богу, есть еще другой предмет веры. Разумеется, она относится к Богу: мы просим, чтобы супруги установились в вере, которая позволит их союзу быть по образу союза Христа и Церкви. Но мы также просим и следующего: чтобы у них была та взаимная вера, которая позволит им быть уверенными в невидимом. В следующей молитве упоминаются Исаак и Ревекка. Эти два имени нам предлагаются потому, что Исаак и Ревекка по отношению друг ко другу были женихом и невестой, избранными Богом, данными один другому Богом и открытыми один другому Богом (Быт 24). И во всяком чуде взаимной любви есть этот момент откровения. Выбор жениха невестой и невесты женихом не совершается на логических основаниях: это не подведение итогов, а обнаружение личности. Это обнаружение может быть мгновенным или постепенным, но всегда оно нас ставит перед видением другого человека таким, каким его еще никто не видел: это видение другого в славе, видение того, что в другом принадлежит вечности, подлинности. Тут начинается отношение взаимной любви. Но это видение не остается постоянным, это видение гаснет. И тогда вступает вера, уверенность, что то, что было увидено, схвачено, «учуяно» — истинно, хотя и стало невидимым. И верность, родившаяся из веры (верность и вера — слова одного корня), верность, основанная на вере, является элементом устойчивости.
Эта верность необходима в любом ответственном решении, в любом положении, какое мы создаем, потому что в какой-то момент мы увидели больше, чем способны видеть постоянно. Видение гаснет, уверенность остается. И эта уверенность лежит в основе всей жизни, целой жизни. Из-за того, что мы не способны совершить акт доверия, из-за того, что не умеем быть верными этому первичному видению и занятой позиции, мы не способны хранить внутреннюю устойчивость и наш внутренний мир постоянно будет под угрозой, будет постоянно ставиться под вопрос при каждой возникающей проблеме.
Если хотите точнее понять драматическую связь, существующую между очевидностью и глубокой реальностью, подумайте о встрече Христа после Его Воскресения с апостолом Петром на берегу Тивериадского озера (Ин 21:15—17). Христос встречает Петра, трижды от Него отрекшегося. Он его спрашивает: Симоне Ионин, любишь ли ты Меня больше сих? И Петр со свойственным ему порывом, который побуждает его действовать с силой и порой необдуманно, — Петр сразу отвечает Христу из самой глубины своего сердца, со всей правдивостью всего своего существа: Люблю! И он не замечает вопроса. Ведь Христос не просто его спрашивает, любит ли Петр Его, Он спрашивает Петра: любишь ли Меня больше сих? Если бы Петр задумался, то вспомнил бы слова Христа, сказанные ранее, некоторое время тому назад, что тот, кому больше прощается, больше любит (Лк 7:41—47). Он мог бы поставить себе вопрос — он этого вопроса себе не поставил, он сначала ответил. И Христос его спрашивает о том же еще раз, и с тем же порывом уверенности Петр отвечает Ему. И когда Христос ему ставит вопрос в третий раз, Петр отдает себе отчет, что это не простой вопрос, что в нем что-то, что требует разрешения, что вся очевидность против него. Кто поверит, что он любит Христа — он, отрекшийся, — больше тех, кто не отрекался? И тогда он дает Господу этот ответ, ответ совершенный: Господи, Ты все знаешь! Ты знаешь, что я Тебя люблю! Ты знаешь, что более глубоко, более подлинно, чем видимость, есть подлинность всего моего внутреннего существа.
Так вот, это мы и должны помнить, когда хотим установиться в верности и не потерять способность быть верным: только вера, то есть уверенность в том, что стало невидимым или еще не стало видимым (Евр 11:1), может дать нам эту прочность, устойчивость».
... Следующая тема беседы – «Созерцание и действие»
Естественно, речь прежде всего идёт о христианском созерцании и христианском действии. И как обычно, Владыка, в начале разговора даёт определения этих понятий:
«Обыкновенно деятельность определяется своим предметом: деятельность врача — это забота о больных, деятельность юриста — это определенный круг юридической работы и так далее. И человека в этом деле часто забывают: забыт тот, кто делает, а помнится только дело. Кроме того, значительность дела по мирским, обычным масштабам измеряется успехом. Эта терминология успеха и поражения или провала играет сейчас, думаю, громадную роль везде, потому что это человеческие, а не общественные категории. И она создает громадные проблемы, потому что неудачник клеймится как обществом, так и своей совестью, но неудача-то измеряется успехом, который, в свою очередь, измеряется внешними критериями.
... Что касается созерцательного момента, мы так привыкли, что созерцание связано с определенной формой жизни (скажем, созерцательное монашество — это пустыня, затвор, монашеская келья, это уход из жизни), что нам больше не представляется естественным думать о созерцательной жизни в самой сердцевине общественной деятельности. И здесь возникает противоречие, которое нам надо разрешить, если мы хотим быть христианами, потому что мы не можем вести христианскую жизнь вне созерцания, ибо нет познания Бога и общения с Ним вне хотя бы созерцательной установки. Самое созерцание — это дар Божий, но та установка, благодаря которой созерцание может случиться, может быть дано, зависит в значительной мере от нас. И вот мне хочется продумать с вами немного вопрос о том, прежде всего, что такое деятельность для христианина.
Вообще-то говоря, для христианина деятельность, созерцание, молитва, все, что составляет его христианскую природу, заключено во Христе, то есть все, что в нас не совместимо и не совпадает со Христом, это еще в нас нехристианское. — выражаясь по-человечески и, конечно, несколько грубо, — если кто был «неудачником», то это Христос, потому что, если посмотреть на жизнь Христа и на Его смерть вне веры — это катастрофа. Вот человек, который всю жизнь ошибался в том, что Он Собой представляет. Он верил, что Он — Бог, и ошибался. Он творил дела милосердия — и те самые люди, над которыми Он их творил, рано или поздно от Него отворачивались; и когда после входа Господня в Иерусалим наступили Страстные дни, та же толпа, которая вокруг Него роилась, которая от Него ожидала чуда, исцеления, милости, учения, повернулась против Него; и в конечном итоге наступает гибель, совершенное поражение. Он умер как преступник, Он не умер как герой или мученик, Он не умер за идею, Он умер, потому что Ему приписали политическую недоброкачественность, Он — опасный политически и общественно человек, и Он с другими преступниками был распят. Причем, в нашем представлении, распятие именно благодаря Христу приобрело совершенно новое значение. Для нас крест, распятие — знак чего-то великого, но в ту эпоху распинали преступников, это было то же, что на плаху послать человека. В этом не было ничего особенного, тысячами распинали людей, это даже не было зрелище особенное, а зрелище, к которому люди привыкли, ни нового, ни исключительного ничего не было, Он не был ничем выделен и погиб. И люди ходили вокруг креста и говорили: ну что? говорил, что Ты — Сын Божий; если на самом деле Тебя Бог любит, пусть снимет Тебя сейчас с креста; Ты говорил, что Он к Тебе имеет особое благоволение, сойди с креста — мы поверим (Мф 27:40—43)»
... Далее, Владыка рассматривает христианское действие, как нечто, противостоящее обычной рутинной человеческой деятельности, прежде всего в целеполагании. Ведь мы привыкли быть победителями и действия рассматриваем как путь, который поможет нам продвинуться и чего – нибудь достичь в материальном или карьерном смысле. Действия Иисуса Христа, совершенно лишены этой цели и потому они достигли своей цели – Спаситель, своей смертью «смерть попрал» и этим указал всем нам путь спасения. Тут действует парадокс, на который обратили внимание тонкие психологи – буддисты. Одна из моральных максим буддизма, звучит примерно так: «Делая дело, не заботься о плодах этого дела» И Новый завет, предлагает нам делать дело, как молитву к Богу, не заботясь о плодах и лаврах, а всё посвящая Богу, любя его как Отца, в прямом и переносном смысле:
«Так что говоря о деле Христа, о том, как Он действовал, можно сказать, во-первых, что Его деятельность ничуть не определялась предметом. Он не искал быть целителем, чудотворцем или чем-нибудь особенным. Единственным двигателем были любовь, милосердие, сострадание, заботливость, причем настолько неразборчивые, что Его и за это упрекали: Он спасает из подонков тех, которые ими и должны бы оставаться, чтобы люди приличные не терлись о них в обществе. И с другой стороны, Он поражен по всей линии, неудачник во всем.
В этом отношении мы должны быть очень осторожны, когда думаем о христианской деятельности как о такой деятельности, которая целесообразна, планомерна, успешна, которая обращена к определенной цели и ее достигает, которая так проводится, что венчается успехом. Это не значит, что успех, планомерность, целесообразность не соответствуют христианской деятельности, но не в них сущность христианского момента, Христова момента в деятельности. Сущность его в том, что Христос во всей Своей деятельности, в каждом слове, в каждом деле, во всем Своем бытии выражал, делал конкретной, реальной волю и любовь Божию. Христос был как бы Божественным действием. Это был Бог действующий, Бог в движении, динамика Божественная во плоти. И это очень важно, потому что характерная черта христианского действования — не активизм, а то, что, кроме христианина, никто не может быть посредником, проводником прямого Божественного вмешательства, потому что нам дано знание, определенное знание. Христос нам сказал: Я вас больше не называю рабами, Я вас называю друзьями, потому что раб не знает, что делает его господин, — вам Я все сказал (Ин 15:15). Вот принципиальная основа; то, что каждый из нас, в частности, не способен к этому от себя, изнутри, говорит только о том, что у нас нет той глубины приобщенности уму Христову, о которой говорит апостол Павел (1 Кор 2:16), нет чуткости к водительству Святого Духа. Но принципиально это не меняет ничего: ни отдельный христианин, ни какая бы то ни было христианская группа людей, ни Церковь через большую «Ц», ни даже церковь через самую маленькую «ц», то есть любая конкретная христианская община, даже как бы бездарная, — не может о себе иначе думать. Наше призвание — быть тем местом, где Бог свободно действует, и теми людьми, через которых Он действует свободно. — выражаясь по-человечески и, конечно, несколько грубо, — если кто был «неудачником», то это Христос, потому что, если посмотреть на жизнь Христа и на Его смерть вне веры — это катастрофа. Вот человек, который всю жизнь ошибался в том, что Он Собой представляет. Он верил, что Он — Бог, и ошибался. Он творил дела милосердия — и те самые люди, над которыми Он их творил, рано или поздно от Него отворачивались; и когда после входа Господня в Иерусалим наступили Страстные дни, та же толпа, которая вокруг Него роилась, которая от Него ожидала чуда, исцеления, милости, учения, повернулась против Него; и в конечном итоге наступает гибель, совершенное поражение. Он умер как преступник, Он не умер как герой или мученик, Он не умер за идею, Он умер, потому что Ему приписали политическую недоброкачественность, Он — опасный политически и общественно человек, и Он с другими преступниками был распят. Причем, в нашем представлении, распятие именно благодаря Христу приобрело совершенно новое значение. Для нас крест, распятие — знак чего-то великого, но в ту эпоху распинали преступников, это было то же, что на плаху послать человека. В этом не было ничего особенного, тысячами распинали людей, это даже не было зрелище особенное, а зрелище, к которому люди привыкли, ни нового, ни исключительного ничего не было, Он не был ничем выделен и погиб. И люди ходили вокруг креста и говорили: ну что? говорил, что Ты — Сын Божий; если на самом деле Тебя Бог любит, пусть снимет Тебя сейчас с креста; Ты говорил, что Он к Тебе имеет особое благоволение, сойди с креста — мы поверим (Мф 27:40—43)»
... Созерцание в нашем сознании, часто связано с образом некоего «восточного» человека, йога, буддиста или даоса, который сидит где – нибудь в лесу и совредоточившись на кончике носа, «созерцает», некие великие истины, которые оправдывают его существование и доказывают суетливость если не глупость окружающего мира действия. Однако в христианстве, цели созерцания, направлены в сторону спасения не идивидуального я, а всех людей и даже закоренелых грешников, которых всё – таки среди нас большинство. Христианство подлинное, учит нас не уходить от мира, а помогать ему восстановиться в божественных пределах. И потому созерцательность, становится средством помогающим осознать и воплотить заветы Иисуса Христа в нашем грешном мире:
«Слово «созерцание» в строгом, аскетически-мистическом словаре относится к созерцанию человеком Самого Бога, «теория» по-гречески — это именно созерцание Бога. В расширенном смысле, однако, можно думать о созерцании как видении и Бога, и Его путей, и становления Его твари. Скажем, митрополит Московский Филарет в одной из своих проповедей на Рождество говорит, что тот, у кого сердце чистое, глядя на мир, видит почивающую на нем благодать Божию, видит как бы сияние благодати; тот мир, который мы видим тусклым, потухшим, оскверненным, может быть путем к созерцанию присутствия Божия. Это не чистое созерцание Божественной природы, сущности, но это видение Бога, потому что сияет в твари — именно благодать, Он; и поэтому я буду употреблять слово «созерцание» в таком расширенном смысле. Созерцание предполагает определенное расположение духа, оно предполагает способность слушать и способность видеть, поэтому оно требует от нас установки на то, что, когда я слушаю, я хочу слышать, и когда я смотрю, я хочу видеть. Это кажется очень плоским замечанием. На самом деле это очень редкое состояние: мы не смотрим с целью видеть, и мы не слушаем с целью слышать. Мы видим очертания — и ни на чем не останавливаемся, мы слушаем слова — и за словами не улавливаем глубин чувств или мыслей. Вы наверно замечали: бывает так, что вы устали и вам не хочется ввязнуть в чью-нибудь жизнь. Встречаете вы кого-нибудь, спрашиваете: «Ну как сегодня?» И тот потухшим голосом, с мертвым выражением лица вам говорит: «Все хорошо». И вы не отзываетесь: его слов достаточно, их-то вы и ждали, он вас освободил от необходимости взять его тяготу на себя, вы свободны. Если бы мы были честны, то сказали бы: «Неправда, у тебя взор потух, голос мертвый, по всему я вижу, что совсем не ладно. То ли страх в глазах, то ли еще что-то». Мы могли бы открыть в нем целую жизнь, но часто не делаем этого, потому что увидеть — значит взять на себя солидарность, ответственность, так войти в жизнь другого человека, как заповедует апостол Павел: друг друга тяготы носите (Гал 6:2). То же самое можно говорить о том, что мы видим и слышим, во всех отношениях. И поэтому воспитание в себе способности видеть и слышать начинается не тем, чтобы открыть глаза и уши, оно начинается в момент, когда мы решаем доброй совестью относиться к ближнему и к Богу — Он тоже нам ближний. Слушать, смотреть, молчать: всматриваться, пока мы не увидим, вслушиваться, пока мы не услышим, не уходить никуда от вставшего перед нами вопроса: что в Боге, что в этом человеке, что в этом слове, что в этом действии?
.
.. Далее, Владыка, на примере афонского монаха Силуана, показывает нам возможность такого созерцательного действия:
«Как я уже сказал, строго говоря, созерцание относится к Богу и имеет место при углубленной молитве, когда Господь его дает, в тех состояниях, когда человек вдруг чувствует Божие присутствие с такой силой, что все остальное уходит из его сознания. Я могу вам дать пример из наших дней. В 1938 году на Афоне умер старый русский монах Силуан. О нем написана книга на русском языке, которую, вероятно, некоторые из вас знают. Он писал довольно много писем нам в Париж. В одном из этих писем (не помню, попало оно в книгу или нет) рассказ идет так. Силуан и некоторые другие старшие монахи, которым был поручен надзор над монастырскими рабочими, сидят за столом, и один из монахов ему говорит: «Слушай, отец Силуан, что ты делаешь со своими работниками? Мы за своими смотрим все время, и они все делают, как могут, чтобы отлынивать от работы. Ты же никогда за своими не смотришь, а они все тебе выполняют». И его ответ был таков: «Я ничего не делаю. Я прихожу утром, встречаю этих работников, и мне делается их так жалко: это же русские мужички, русские ребята девятнадцати, двадцати, двадцати одного года, которые оставили свои деревни, покинули родные поля, родные леса, больше того — матерей, отцов, молодых жен, новорожденных детей, — и пришли на Афон работать, потому что слишком бедно было дома, и какие-то гроши зарабатывают, с тем чтобы через год или два вернуться к себе. Мне их жалко, — продолжает Силуан, — и каждому я говорю какое-нибудь слово, чтобы у него на душе тепло стало. Каждому раздаю работу, которую, думаю, он может выполнить. А потом ухожу к себе в келью, и пока они будут работать, я о них молюсь». Дальше он рассказывает о том, как он молится. Он говорит: «Я становлюсь и начинаю просто перед Богом плакаться о каждом из них. Я говорю: Господи, посмотри на Николая. Ему всего-то двадцать лет. Как тоскливо ему здесь, пришельцу из северной России! В деревне он оставил молодую жену и годовалого ребенка. Как ему должно быть страшно за них: мало ли что может случиться, а он неграмотный, и жена неграмотная, и год он о них ничего не будет знать, и что он еще встретит, когда вернется… И так, — говорит, — я Богу рассказываю о Николае, о его жене, об их младенце, о деревне, о его страхах; и по мере того как я молюсь, я начинаю ощущать близость Божию. Это сознание, это чувство близости Божией так нарастает, что в какой-то момент оно захлестывает все, как волна, и я уже не могу и вспомнить ни Николая, ни его жену, ни деревню, ни ребенка — ничего, и меня куда-то уносит, как потоком, в глубины Божии. И когда я дохожу до какого-то места в этих глубинах Божиих, я встречаю Божественную любовь и в ней — Николая, его жену, ребенка, деревню, родных, все их страдания, и уже Божественная любовь меня возвращает на землю и заставляет меня молиться. И снова нарастает чувство Бога, и снова я отрываюсь от земли, и снова уношусь в глубины, где снова нахожу тех же людей, ради которых Сын Божий стал Сыном Человеческим».
Здесь созерцательная молитва начинается с чего-то очень простого: с жалости, с сострадания конкретному человеку; это не некое Божественное откровение о чем-то, это — Николай, его молодая жена, — и вот нарастает такое чувство. Но оно дается подвигом молитвы, дается чистотой сердца, дается всем содержанием христианской жизни.
Кроме того, есть другие как бы подходы к этому. Другой, не непосредственный подход к Живому Богу — это подход к живому слову Божию, к Священному Писанию, при условии, что мы его будем читать действительно, как мы читаем живое слово, когда получаем письмо от человека, которого мы глубоко любим, каждое слово которого для нас значительно, важно, каждое слово которого мы будем потом носить в сердце, как песнь. Мы не разбираем это письмо по словам да по слогам, мы не отмечаем, что здесь неясно написана буква, а здесь должна быть запятая, а тут ошибка в правописании. Мы слушаем, читаем это письмо и слышим всю живую человеческую душу. Каждое слово бедно по сравнению с тем, что оно может нам дать. Это не означает, что мы читаем между строками; это другого рода упражнение. Потому что между строками можно вычитать то, чего человек в строку не вкладывал, а мы читаем с таким открытым сердцем, с такой лаской, с такой любовью, что сказанные слова звучат по-иному, причем звучат-то они, только если мы любим. Если любви нет, мы их читаем с иным ударением.
Мы можем так же бездарно или чутко читать Священное Писание. Можно его разбирать, а можно его воспринять. И вот нам надо учиться читать; надо читать, сознавая, что Сам Бог к нам обращается с этим письмом. Что Он говорит мне в этом письме — моей душе, моему сердцу, моему сознанию? К чему Он меня зовет? Причем не так: вот, выделяю заповеди и буду выполнять, принимаю к сведению и исполнению, — так мы не читаем письма от любимых нами людей; а читать, как письмо, где дышит человеческая жизнь, которую мы всю принимаем и на которую отзываемся душой, телом — всем.
... Отвечая на вопросы после беседы, Владыка остановился на характеристике понятия «молчание», как на одной из базовых составляющих созерцания:
Подвижники, пустынники учились молчать в особо благоприятных для того условиях, вся жизнь строилась, направлялась на созерцание. У нас их нет!
«Они учились молчать в каком-то смысле в идеальных условиях, но далеко не все ими пользовались. Пустыня, одиночество, вообще все эти состояния, положения нелегко даются; нам только кажется: вот уйти бы в пустыню — и так бы я молчал! Большей частью уйдешь в пустыню — и все мысли, чувства начинают роиться так, как они не роятся в обычной жизни, потому что сама жизнь не дает им простора. Но, конечно, условия играют большую роль. Только, например, Григорий Сковорода говорил: замечательно в жизни устроено, что все нужное сделано простым, а сложное — ненужным. В этом отношении, если Бог ожидает от нас внутренней стройности, значит, можно ее достичь где угодно и как угодно, а не только при исключительных условиях, иначе только очень немногие могли бы себе это позволить. Но можно «быть в пустыне» и среди людей: иногда среди людей одиночества гораздо больше, чем когда никого нет, не только потому, что люди — чужие, а потому, что очень легко совершенно обособиться в толпе и так нелегко обособиться, когда три человека вместе сидят.
Теперь второе: молчание — это не только состояние, в котором мы не употребляем слов, не производим звуков речи. В основе — это внутреннее состояние, когда мысли улеглись, сердце умирилось, воля устремлена в одном направлении без колебаний; этому можно учиться в любой обстановке. В тот момент, когда вы знаете, куда идете, когда ваша воля выбрала себе направление и вы держитесь его, тогда вы уже можете волей собрать мысли и чувства вокруг нее, вокруг этого движения. Потому что начинается-то оно с того, что у человека пропадает неуверенность. Большая часть того странного диалога, который у нас идет в голове: да — нет, нет — да, происходит от того, что мы не знаем, куда идем; когда мы знаем, мы можем думать о чем-то другом. Скажем, когда вы потерялись в неизвестном городе, вы все время думаете: эта ли улица? направо или налево? направо или налево? Когда вы идете по знакомому кварталу, вы идете и думаете свои думы — и в этом уже какое-то молчание. Затем молчание (и душевное, и телесное) происходит или развивается, когда мы отсекаем, отодвигаем от себя беспорядочные желания — скажем, любопытство. Я не говорю о любознательности, а о той страсти знать все ненужное — только бы знать! — которая нас просто извергает из себя самих, мы вне себя живем, потому что не можем успокоиться, пока не узнаем еще и еще что-нибудь. Тут получается тревога ума, тревога сердца; и одно из самых основных упражнений, которым надо научиться, это именно отпустить все, к чему липнет наша душа, — все предметы любопытства, жадности, страха и так далее, — чтобы войти внутрь себя и изнутри смотреть на мир, а не быть как осьминог, который вытянул свои щупальца во все стороны и держит. Каждый раз, когда мы что-то держим, мы делаемся пленниками, мы теряем больше, чем приобретаем. В тот момент, когда я закрываю руку на часах и говорю: «Мои», — я потерял руку до плеча, во всяком случае, потому что я больше ничего этой рукой не могу сделать, не потеряв часы. Если я то же самое сделаю с умом, сердцем, волей, то я могу сжаться в кулачок на каком-то маленьком идоле, и ничего не останется; поэтому надо отпустить. Это путь к тому, что Отцы называют бесстрастностью, что не означает безразличность, а такое состояние, когда мы не бываем в «страдательном наклонении», когда мы не являемся пассивным предметом воздействия. Ведь почти вся наша жизнь проходит в том, что мы реагируем, но очень редко действуем. Кто-нибудь сказал — мы ответили, что-то появилось перед взором — мы увидели. Но очень редко мы действуем изнутри без принуждения. Нам надо научиться тому, что авва Дорофей называет самовластием: быть внутри и действовать свободно. Не потому отлягнуться, что тебя лягнули, а или лягнуться, или нет — по выбору. Это не уход куда-то вдаль. Один из Отцов V века говорил: вернись под свою кожу, живи под своей собственной кожей, ничего другого от тебя не требуется. И тогда можно действовать изнутри, тогда можно достичь молчания. Бывают моменты, когда оно дается, и тогда надо его оберегать и хранить как можно дольше, пропадет — снова искать. Но по мере того, как мы привыкаем и находим как бы путь внутрь, проторивается дорожка; мы уже знаем, как обратно попасть, и можно возвращаться. Возвращение тогда становится если не постоянным состоянием, то нормальным, вместо того чтобы быть редкостью.
... В ответе на один из вопросов, Владыка пояснил разницу между восточным и христианским созерцанием:
Можно в связи с этим спросить: насколько велико на Западе увлечение восточными религиями? В чем его причина, и как велика, на ваш взгляд, эта опасность?
«На Западе сейчас очень большое увлечение восточными религиями. Это происходит, мне кажется, по двум причинам. Во-первых, потому что западные вероисповедания сейчас в потрясающем кризисе: кризисе веры, богослужения и нравственности. И человеку часто не удается найти опору для жизни в одной из Западных Церквей. Отрицание Воплощения, отрицание Божества Иисуса Христа, Его Воскресения, отрицание реальности таинств так распространилось — не только у англичан и протестантов, но и в Католической Церкви, — что многие просто уходят оттуда: во что же верить и чем жить? Богослужение беднеет, потому что, как правило, богослужение оформляется верой и выражает веру, и когда вера делается тусклой или в ней нет уже живительной силы, то богослужение становится проформой, делается полуконцертом, вместо того чтобы стать моментом созерцательного поклонения Богу.
Другая причина в том, что «восточные», будь то буддисты, или индуисты, или мусульмане, указывают очень точный путь жизни, внутренней дисциплины, медитации, молитвы, поведения, поста и так далее и люди в этом находят опору. Когда у них нет собственного костяка, они могут опереться на эти правила, тогда как вероисповедания Запада очень часто говорят человеку: читай Библию. Ну спасибо! Научи меня, покажи, как ее читать, потому что, читая Библию, не обязательно найдешь в ней то главное, что там говорится.
И кроме того, Англиканская и Католическая Церкви в данное время очень часто не борются с восточным влиянием, а стремятся к такому «пониманию» других вероисповеданий, которое не всегда происходит от совершенно ясной, твердой позиции, изнутри которой они старались бы понять, что «восточники» хотят сказать, чем живут, во что веруют. Такое размытое сознание: ну да, это богопознание, которое разлито по всей земле, и можно и тут, и там что-то почерпнуть, чтобы обогатить наше христианское мировоззрение…
Конкретный пример: в Англии имел большой успех индус, который учил, в общем, очень простому пути. Он давал человеку формулу, мантру; он ее назначал лично для человека, хотя варианты не бесконечны были; и человек должен был сидеть совершенно спокойно, повторять эту санскритскую формулу, которую он не понимал вовсе, и как бы проходить мимо себя, то есть превзойти себя, пройти мимо и достичь какого-то места в себе, где уже нет озабоченности, боли, где он видит свет, тишину, покой, радость. Меня поражает в восточной мистике совершенное бесчувствие к трагедии мира (не к своей; когда человека проймет лично, он борется с этим, он не может пройти мимо), к самому трагизму жизни: как будто трагизм — иллюзия. Если бы можно было установиться в этом состоянии покоя, света, радости, тогда трагического ничего не было бы, считают они...
Тем не менее, что касается Рамакришны, Вивекананды и вообще нехристианской мистики, очень трудно обобщать. Но кому бы человек ни молился, на самом деле он молится Тому единственному Богу, Который существует. Вы можете поставить перед собой идола, но если вы молитесь Богу, за пределом идола вас слышит Тот, Который есть, а не тот, которого нет. Бог — неконфессионален. Он не принадлежит определенной религии, определенной группе. Он равно сияет светом, посылает Свой дождь на добрых и на злых. Он не делает различий, Он смотрит в сердце человека. Человек может ошибаться умственно, но молиться истинно; это разные вещи. Вот пример из другой области, не индуистской. В еврейской литературе есть рассказ о том, как двое израильских учителей спорили на какую-то богословскую тему и расходились очень яростно. И один из них, Шаммай, воскликнул: «Господи, если я нашел благоволение перед Тобой, да падут на нас стены этого дома!» — и стены начали валиться. Его собеседник, Гиллель, говорит: «Если я нашел благоволение перед Тобой, Господи, пусть стены остановятся!» — и стены остановились. И тогда Гиллель говорит Шаммаю: «Видишь, чудо ничего не доказывает». Ибо Бог сотворил чудо не в доказательство того, что чье-то богословие правильно или неправильно, а потому, что сердце человека всецело принадлежало Богу. И это общий принцип: чудо — не доказательство. Нельзя пользоваться чудом как доказательством богословской выкладки. Святой — не обязательно лучший богослов своего времени, но он — святой.
Есть в «Луге духовном» Иоанна Мосха очень интересный рассказ о старом священнике, который был очень чист сердцем, очень свят жизнью, но увлекся какой-то ересью своего времени. У него был благочестивый и более, чем он, образованный диакон, который очень смущался тем, что его настоятель стал еретиком. Но, с другой стороны, он видел, какой он святой человек, и недоумевал: что же это такое? Через некоторое время он решил все-таки что-то сделать и говорит настоятелю: «Знаешь, ты еретик, и это меня смущает». Тот говорит: «Как же я могу быть еретиком? Каждый раз, как я служу литургию, мне прислуживают два ангела. Они бы не стали прислуживать еретику! Я их спрошу». И вот рассказ описывает, как этот священник служит, в какой-то момент ангелы подходят к престолу, он тогда останавливается и говорит: «Слушайте, вот мой диакон, который очень образованный, говорит, что я еретик, а вы мне никогда ничего не говорили. Теперь уж скажите: кто прав?» Ангелы отвечают: «Он прав, ты — еретик». Тогда священник возмущается и говорит: «Что же вы мне ничего не говорили?» И замечателен ответ ангелов. Они говорят: «При тебе был человек, и Бог нам сказал: не говорите ничего, чтобы этот человек мог проявить любовь; если он не проявит любовь — тогда скажите». Бог, по этому рассказу, принимал молитвы, бескровную жертву этого священника, потому что тот чистосердечно ошибался — головой, но не жизнью, не сердцем, не верой и ничем другим, он просто не был способен головой понять, о чем шла речь.
Я сейчас говорю о сознании церковном, а не об историчности данного случая; я не вижу основания не доверять его подлинности, но не в этом дело. Рассказ говорит о том, как Церковь воспринимала это. Здесь ясен этот момент: человек может умственно ошибаться и быть чист сердцем. Христос говорит: всякая хула, которая скажется на Сына Человеческого, простится (Мф 12:32). В сущности, хула — это предел, но до этого предела все непонимание, все перевирание, все ошибки, которые мы можем допустить умственно, могут проститься. Не может проститься что-то другое, что относится к нашему глубинному нутру. И поэтому я не думаю, что кто-нибудь был бы просто вне, что тайна Божия, познание Божие недостижимо для человека внешнего»
.... В ответ на вопрос о религиозных проблемах Запада и об экуменическом движении, в котором Владыка, какое–то время принимал участие, как представитель от Русской Церкви, он обрисовал ситуацию довольно подробно, в том числе и на новобращённых иностранцах в православие. Вопрос интересный и мало освящаемый и вдвойне интересно о нём услышать от участника этого движения. Поэтому я и даю длинную цитату:
Что такое экуменизм?
«Это стремление христианских вероисповеданий стать единой Церковью: и поэтому в самом центре, в сердцевине экуменического движения стоит Евангелие, слово Христово, Спаситель, Господь наш Иисус Христос. Это очень важный момент, потому что экуменическое движение — не попытка каким-нибудь дипломатическим способом преодолеть разногласия или разрозненность христианских Церквей, это попытка врасти в Евангелие так, чтобы вдруг оказалось, что мы все едины во Христе. Вот настоящий смысл экуменизма.
Экуменическое движение родилось из сознания относительно небольшой группы людей, что христиане разошлись так давно и так давно перестали общаться, что они перестали вообще друг друга понимать, и что надо создать какую-то организацию, место, где христиане разных вероисповеданий будут встречаться не с тем, чтобы друг друга критиковать или рвать, а чтобы друг перед другом свидетельствовать о том, что они за столетия узнали о Боге, узнали о жизни, узнали о Церкви. Это может быть много или мало — эта тема не поднималась, поднимался вопрос о том, что мы разошлись и больше друг друга не знаем. И был замечательный период между 1948 годом и началом шестидесятых, когда христиане разных вероисповеданий встречались в экуменическом движении, зная, что собеседник открыт, а не закрыт, что собеседник будет слушать с искренним желанием услышать и понять то, что ему говорят, хотя и не обязательно согласится, что если будет возражение, вопросы или спор, то для того, чтобы понять друг друга, а не для того, чтобы друг друга разрушать. Православные тогда очень много свидетельствовали о своей вере, и целый мир католический и протестантский вдруг обнаружил, что православие существует, что это не просто разновидность, причем «подпорченная» разновидность, западных вероисповеданий, а что оно имеет свое лицо, свои глубины и имеет что сказать. Затем, когда мы привыкли друг с другом говорить, начали говорить о существующих различиях и о том, что нас разделяет; и был интересный, живой период, когда мы сличали наши разногласия, причем опять-таки не с тем, чтобы друг друга обращать, а с тем, чтобы осведомить друг друга и понять один другого.
А потом экуменическое движение стало (во всяком случае — для меня) гораздо более сложной проблемой, потому что перестали ставить основные вопросы и стали расширять членство и для этого снижать критерии и допускать двусмысленные формулировки. Сначала в экуменическом движении могли участвовать те, кто верит в Божество Иисуса Христа и воспринимает Его как своего Спасителя. Потом решили внести новую базу, которая была бы богословски «более богата» и которая оказалась на самом деле вроде трясины. Было предложено: не может участвовать, не может быть членом движения церковь, которая не верит в Бога Единого в Трех Лицах. И тут случилась беда, потому что некоторые церкви — одна из Голландии и одна из Швейцарии — написали заявление, что они готовы на эту формулировку при условии, что не будет указано ни в какой мере, что мы хотим сказать, когда говорим о Лицах: это могут быть реальные Лица, это может быть иносказание, это может быть понятие — только об этом ничего не должно быть сказано. И, к сожалению, на съезде в Дели это было принято. Сказано было: ну хорошо, соглашайтесь с формулировкой, а мы не будем с вас требовать никаких разъяснений по содержанию. И в тот момент стало гораздо все сложнее, потому что, когда было это, количественно очень элементарное, требование о вере в Божество Христа и в то, что Он Спаситель, мы знали, где мы находимся; когда ввели эту Троичную формулу, но расплывчатую, стало гораздо сложнее знать, с кем имеешь дело»
... О проблемах в вере христианской, Владыка говорил долго, имея большой опыт общения с англичанами, инославными и просто неверующими:
«Сейчас огромный кризис веры на Западе, конкретной веры. Я вам могу дать примеры. Профессор догматики в университете в Оксфорде выпустил книгу, которая называется «Миф о Воплощении», — он просто не верит в Воплощение. Наша православная студентка на богословском факультете в Лондоне участвовала в семинаре и что-то сказала о Воскресении Христовом; профессор-англиканин ей сказал: «Не саботируйте собрание!» Она возразила: «Простите, я верую в Воскресение». — «Глупости! Если вы будете продолжать об этом говорить, я вас попрошу выйти вон!» — и он ее исключил из семинара. Третий пример: у нас приход в северной Голландии, в городе Гронингене. На наше богослужение ходил местный католический епископ. Я его спросил как-то: «Почему вы ходите? Мы вам только рады, но почему вам хочется молиться с нами?» Он ответил: «Потому что мне необходимо побывать среди верующих». Я говорю: «А мало ли у вас своих католиков?» — «Знаете, половина моего духовенства больше не верит в Воскресение и в Божество Иисуса Христа. Остается образ Христа как человека бесподобного, который нам показывает, каким должен быть человек; Богочеловека нет».
Я вам дал, конечно, очень крайние примеры, но такие взгляды сейчас очень распространены. Скажем, я четыре года не могу выступить на Би-би-си по-английски, потому что они не согласны на проповедь такой веры, какую я бы проповедовал. Я говорил о Божестве Христа, и мне сказали: «Простите, вы принадлежите к другому столетию!» — и с тех пор больше не приглашают. Я знаю некоторых епископов Англиканской Церкви, которым туда ход заказан, потому что они веруют, — просто в Евангелие веруют. Так что кризис действительно очень серьезный, и в результате голод по православию на Западе вообще, и в частности — в Англии, которую я просто больше знаю, очень значительный. К нам обращаются люди всех вероисповеданий для того, чтобы мы поддержали в них веру; не обязательно, чтобы мы приняли их в православие, а просто: «Поддержите нас, потому что мы погибаем, мы тонем в безверии нашей Церкви». Это очень трагично.
Мы не принимаем людей легко. Переметнуться в другую Церковь, потому что вам перестало быть вмоготу жить в своей, недостаточно; надо становиться православным по положительным причинам, а не по отрицательным. Я помню собрание пятидесяти священников в Шотландии, которые в присутствии их епископа мне сказали, что, если Англиканская Церковь зайдет еще дальше, они будут просить о соединении с Православной Церковью. Я им ответил: «Я вас не приму, потому что вы не в православие идете, вы уходите от англиканства». Один из них спрашивает: «А в чем разница?» — «А очень просто: что ты Машу разлюбил — еще не основание для того, чтобы жениться на Паше, вот и все». Надо иметь какие-то положительные данные, чтобы выбрать веру, в которой, в общем, нелегко жить. У нас все-таки слишком мало православия в Англии, чтобы человеку, делающемуся православным, было легко. Если вы живете в одном из центров, где у вас есть храм или где бывают богослужения, это еще не так плохо, хотя вы можете разорвать свои отношения с семьей и с вашим привычным окружением, но если вы живете где-то, где ничего нет и, вероятно, еще десятилетие-другое ничего не будет, что тогда? Для этого нужно быть очень крепким в вере. Вы это понимаете больше меня, но приходится смотреть очень осторожно.
Сейчас преподавание богословия в Англии стало таким «вещественным». Возьмите Новый Завет: преподается язык, грамматика, разбирается достоверность или недостоверность тех или других рукописей и так далее, и почти ничего не остается от сути Евангелия. Помню, группа студентов, которые должны были быть рукоположены в Англиканской Церкви, просили меня провести с ними трехдневное говение, то есть беседы о духовной жизни и частные беседы об их собственной духовной жизни; и на заключительном собрании один из студентов от имени других при всех преподавателях поставил мне вопрос: «Как нам вновь найти ту веру, которая нас привела в богословскую школу и которую богословская школа разрушила?» Вот каково положение.
И конечно, у нас есть свое задание: просто проповедовать Евангелие, не ставя цели «обращать»: кто придет — тот придет, причем приходят многие. В прошлом месяце я принял в православие семь человек университетской молодежи, после трех- или пятилетней подготовки. Мы не стараемся «завлекать» людей: приходит тот, кто хочет, и мы их выдерживаем долго, но зато они знают, куда пришли и для чего. Наши обстоятельства гораздо проще здешних, поэтому мы можем себе позволить готовить людей без конца, и выдерживать их, и мучить их ожиданием; так у нас жизнь течет, и православие рождается просто стихийным образом.
Я вам просто дам пример. В одной деревушке на юго-западе Англии молодой человек, который преподавал в соседнем городе драматическое искусство, набрел на какую-то книгу о православии, прочел, увлекся, прочел другую, третью, пятую, десятую, стал ходить, когда мог, в православную церковь и решил, что нет для него другого духовного родного дома, отчего дома. У него жена и дочь, и он решил, что никогда его жена не согласится на православие, поэтому он год-другой ничего ей не говорил; просто, когда мог, ходил, молился. Как-то он взял ее с собой в православную церковь; когда они вышли, его жена ему говорит: «Как ты мог меня раньше сюда не привести? Разве ты не понимаешь, что это — единственная Церковь, к которой я могла бы принадлежать?» Приняли они православие через год-другой и начали молиться, у себя на дому каждое утро совершать утренние молитвы и вычитывать утреню, каждый вечер — вечерню и вечерние молитвы. Некоторые односельчане стали их просить: нельзя ли с вами молиться? И так создалась группа из двадцати пяти человек, которые в течение нескольких лет приняли православие, потом ко мне обратились, говорят: «Слушайте, у нас вот есть этот Джон, он нам дал православие, почему вы его нам не дадите священником?» Я его рукоположил, и там приход, в какой-то деревне, куда совершенно незачем было православию залетать — а есть. И в целом ряде мест вот так рождается маленькая группа в три человека, пять, десять человек; передвигаются люди, попадает куда-то живой человек и начинает оживлять жизнь, и так постепенно складывается что-то. Тридцать лет тому назад у нас был один священник и один приход Русской Православной Церкви на всю Великобританию и Ирландию, теперь у нас восемь приходов, восемь священников, несколько диаконов и семь или восемь мест, где мы регулярно совершаем богослужение».
... Разъясняя появление англоязычной части общины, Владыка рассказывает о потомках первой русской эмиграции и просто об англичанах, которые стали православными, как мне кажется ещё и благодаря талану Владыки, как проповедника и православного священника:«Из русских у нас есть первое поколение наших эмигрантов. Самой старшей нашей прихожанке сейчас подходит сто первый год. Я, хотя мне теперь под 65, из молодых в этой группе. Это основная чисто русская группа: и русского языка, и русской культуры, и русского воспитания, но затем идут четыре поколения смешанных браков. Наша староста — моя сверстница, старый мой друг, вполне русская по образованию, культуре; ее мать вышла замуж за англичанина в России еще лет за десять до революции. Она, значит, полуангличанка, сама вышла замуж за англичанина, который после пятнадцати лет был принят в православие. Дочь и сын уже четвертушки, они поженились и вышли замуж за англичан; сейчас я крещу их детей, в которых одна осьмушка русской крови. Как сказать: они русские или нет? Да, в каком-то смысле они русские, но, конечно, есть много семей, где два поколения назад уже потеряна всякая связь — с русским языком, во всяком случае. И потом есть у нас англичане, ставшие православными по различным обстоятельствам: очень многие просто потому, что слышали проповеди, слышали лекции, прочли какие-нибудь книги — и прибились.
Одна группа была очень забавная. Я в 1967 или 1968 году в течение недели проповедовал на улицах в Оксфорде. Просто становился где-нибудь, подбиралось несколько человек, я в течение часа проповедовал Евангелие, а в течение полутора часов отвечал на вопросы. В какой-то день ко мне подошел юноша — мохнатый, лохматый, с длинными волосами, одетый в длинную свитку, и говорит: «Чего вы на наши собрания не ходите?» Я спрашиваю: «Какие собрания?» — «У нас целая группа хиппи здесь, а чем вы не хиппи? Одеты как никто, вид у вас совершенно странный, вокруг шеи какая-то цепь: такой же хиппи, только из старых». Я сказал, что если так, то, конечно, приду на собрание — когда следующее? «Сегодня вечером приходите». Вот, пришел я на собрание: громадная комната, матрасы по стенам, свечки стоят на голом полу (и для освещения, и для прикуривания), и один из молодых людей стоит, свои стихи читает. Я пробрался в какой-то угол, сел на матрас и стал слушать. Первое, что меня поразило, это — как его слушали. Там было человек пятьдесят, и слушали его благоговейно, как человека, который говорит о себе самое сокровенное. В какой-то момент он кончил, сказал: «Ну, кажется, все» — и пошел сел на свой матрас; потом еще кто-то выступил и еще кто-то. Я подумал: если я дикий, почему бы мне не выступить? — и на четвереньках выбрался вперед, и говорю: «Я хочу сказать нечто; я хочу сказать вам, как и почему я стал верующим». Я им рассказал сначала о ранних годах эмиграции, о том, как жилось, — потому что им не вредно сообразить, что жилось-то хуже, чем им: мы не были такие мохнатые, кудластые, но ели меньше… Потом рассказал, каким образом я стал верующим. Когда кончил, была такая минута молчания, началась драматическая пауза; я подумал: ух, как благоговейно все это звучит! Но благоговение кончилось, потому что вдруг открылась дверь, огромный барбос ворвался в комнату, промчался вокруг прямо ко мне, ткнулся мордой в лицо и удрал. Этим, конечно, кончилась мистическая атмосфера, драматический эффект был уничтожен; после этого мы еще довольно долго сидели, рассуждали, и кто-то из них ко мне подошел и говорит: «Хорошо, что вы пришли!» — «А почему?» — «А у вас глаза добрые. Вы на нас смотрите и не презираете». Такая реакция очень интересна была, потому что, конечно, их принимают и в хвост, и в гриву. Это была первая встреча, потом стали ко мне в церковь ходить хиппи. Наши старушки, я бы сказал, не в телячьем восторге были — подумайте о своих здешних, — когда они стали появляться: «Отец Антоний, неужели они всю церковь собой заполнят?» — а их только сорок или пятьдесят, и стоят они очень хорошо. В общем, восторга не было. После какого-то богослужения я их словил и пригласил к себе, и они год ко мне ходили раз в месяц пить чай и разговаривать, потом стали ходить на лекции, которые у нас устраиваются. А потом в какой-то день они пришли и говорят: «Знаете, мы хотим молиться, не хотите ли вы провести с нами всенощное бдение и нас учить?» И мы десять часов промолились. Это совсем неплохо, чтобы группа человек из шестидесяти девчат и молодых людей десять часов сряду молилась, — это показывает, что они действительно молиться хотели. Причем мы, конечно, не совершали богослужение, было бы бессмысленно совершать православную всенощную для группы людей, которые вообще не знают, на чем они стоят. Но мы сделали так: нас было трое, мы разделили время на три периода по три часа, и в интервалах после каждого периода из трех часов был кофе и хлеб (все-таки они пришли с работы или откуда-то, где они уставали). Мы вели так: каждый из нас (было два англичанина) делал вступление на какую-то тему, потом был период с полчаса, а потом такое размышление вслух, то есть эта же тема разбивалась на маленькие предложения, над которыми каждый должен был подумать несколько минут и которые потом собирались в форме короткой молитвы.
Потом они меня пригласили, поставили тему о святости, и мы три дня провели вместе. Мы молились, сидели вместе, я вел беседу с ними, были общие вопросы; потом, кто хотел, приходил ко мне со своими личными вопросами. И сейчас целый ряд из них прибивается к Православной Церкви. Я их спрашивал: почему? Они говорят: потому что православные знают, во что они веруют, и потому что у вас в Церкви есть молитва, не приходится (как некоторые говорили) «приносить молитву с собой», можно влиться в существующую молитву»...
Теперь, мне хотелось бы обратить внимание наших читателей на замечательную тему, о которой Владыка Антоний Сурожский не уставал думать и говорить. Это тема любви, которая становится для христианина законом жизни, но часто только в отношении Бога, и может быть ближних, да и то не всех... Остальные, невольно, по привычке остаются не только вне нашей любви, но часто и вне внимания. Очень коротко, но сердито, охарактеризовал эту ситуацию французский философ Сартр: «Другие – это ад». Можно сказать, что это может служить лозунгом для атеистов, но часто и мы, называющие себя христианами, делаем эту страшную формулу, законом обыденной жизни... Бывая в России, приходится наблюдать множество невесёлых, мрачных, а иногда и просто злых лиц. Редко кто отвечает улыбкой на улыбку, а большинство становится ещё злее и думают про себя: «Чего этот идиот улыбается!? Наверное со мной что - то не в порядке»... Как ни странно, и в православных храмах, улыбку можно увидеть тоже очень редко Все старательно соблюдают «скорбный» вид, думая, что так и должно быть в «Доме Бога». Странно, что для многих, добродушная, дружеская улыбка на лице прихожанина, воспринимается многими как «атеистический» вызов, даже в дни престольных праздников. Мне кажется, что всё это проявление недостатка любви по отношению не только к «прохожим» или «проезжим», в метро или в автобусе, но и к братьям по вере, каковыми мы все в идеале являемся. Если это не так, тогда почему мы ходим в церковь, а не сидим у себя дома «по лавкам». Можно поставить вопрос жёстче – почему мы называем себя христианами? Разве мы не знаем основополагающего принципа христианства, «Бог – это любовь», который противостоит Сартровскому, «Другие – это ад».Об этом и ещё о многом, говорит Владыка Антоний в беседе «Подвиг Любви:
«Мы снова у преддверия Рождества Христова: через несколько дней мы будем петь о том, как Христос рождается, как Бог плотью вошел в мир, и в этом мы не можем не усмотреть глубокой, торжественной и жертвенной Божией любви. Мир создан этой любовью, он создан для этой любви. В «Житии» протопопа Аввакума, в предисловии, есть размышление о сотворении мира. Изображая Предвечный Совет Божий, который предшествовал творческому действию, протопоп Аввакум его так себе представляет. Бог Отец, Премудрая Любовь, обращается к Сыну Своему, Которым всему надлежит быть созданным, и говорит Ему: Сыне, сотворим мир! И Сын отвечает: да, Отче! И Отец говорит Сыну: да, но этот мир отпадет от Нас в грех, и для того, чтобы его спасти, Тебе надо будет стать человеком и умереть. И Сын отвечает: да будет так, Отче! И премудрым Советом, любовью, всемогуществом Святой Троицы создается тот мир, в котором мы живем, — не такой, каким мы его видим, каким его сделало человеческое отпадение от Бога, изуродованный грехом мир, а мир, который восставал по слову Божию из совершенного небытия в весенней, первобытной своей красоте и гармонии, в совершенной гармонии своей с Богом, потому что тогда мир другого закона не знал, кроме этого зова Божия, и в гармонии с самим собой, потому что, будучи в гармонии с Богом, вся тварь была и в союзе взаимной любви, в строе. Это — первая, непостижимо прекрасная встреча Бога с Его тварью и каждой твари с каждой другой. Выходя из небытия, каждая тварь оказывалась лицом к лицу с Живым Богом, с Божественной любовью и слышала голос Божий, призывающий ее к глубочайшему, совершеннейшему общению с Ним. И вместе с этим каждая тварь видела перед собой все, уже Богом сотворенное, и все, выступающее из небытия, в непостижимой красоте. Так творил Бог мир, таким мир был, пока не отпал от Бога, сначала грехом ангельским, потом грехом человека.
Сейчас мы ожидаем вторую встречу, которая в истории уже случилась Воплощением Сына и Слова Божия, но которая может случиться с каждым из нас в какой-то год, в какой-то день, когда вдруг мы увидим, поймем, восчувствуем приход Божий. Сын Божий стал Сыном Человеческим, Слово Божие стало плотью, человеческая история вместила Самого Бога, и через Воплощение все сотворенное сроднилось с Ним. Тело Христово, живое человеческое тело принадлежит этому тварному миру материи, и в нем все сотворенное, все, что нам кажется мертвым, нечувственным, вдруг себя узнало обóженным, соединенным с Богом, даже не в той красоте, которая была в начале веков, а в той красоте — правда, здесь прикрытой, — к которой призвана тварь, когда, как апостол Павел говорит, Бог будет все во всем (1 Кор 15:28), когда Божественная жизнь пронизает все.
Каким-то очень печальным образом наименее чутко к этому относится человек, и как-то особенно грустно думать, что мы, христиане, во все это верим, все это достоверно знаем и от древних свидетелей, апостолов, евангелистов, и из опыта святых, и из той жизни Церкви, которой мы приобщаемся, но не живем этим с достаточной глубиной и силой. Разве мы живем в постоянном сознании — не ума, а всего нашего бытия, — что в мир, в котором мы находимся, вошел Бог? Что в сердцевине теперешней человеческой истории — Воплощение Сына Божия и что мы, христиане, своей верой, своим знанием, своим опытом с Ним так соединены, как никто на свете?rnИ мы знаем, что было дальше: мы знаем, как родившегося Христа встретила человеческая холодность, и человеческая злоба, и ненависть. Когда Спаситель должен был родиться, Его Мать, сопровождаемая Иосифом, стучалась во все двери, и никто двери не открыл. В Вифлееме не оказалось ни одного места для них, нигде (Лк 2:7). Нам это сейчас, вероятно, особенно понятно, ощутимо, когда мы думаем о бесчисленном количестве людей, выброшенных из своих домов, потерявших свои деревни и города, лишенных своего отечества, которые нигде не могут причалить, которые никуда не могут прийти, которых никто к себе не зовет. Когда-то нужно было воображение, чтобы себе это представить; сейчас мы об этом слышим все время, нам легче себе представить, как Божия Матерь, готовая разрешиться от Своего бремени, сопровождаемая Иосифом, искала места, где бы приклонить главу, где бы ввести в мир воплощенного Сына Божия. Но у всех были свои заботы, всем было хорошо дома, было светло, было тепло, было сытно. А если кто был бедняком, тому не хотелось разделить с чужими людьми ни своей хижины, ни своего хлеба. Так сейчас идут люди, стучась в двери, и так же их не пускают, как тогда. Мы научились очень странному и страшному слову: чужой. Мне помнится, несколько лет тому назад я был на приеме в Троицкой лавре, пришло время обеда, я стал искать свое место. И один из монахов мне сказал: «Владыко, сядьте, где вам нравится!» Я тогда ему ответил: «Не могу же я сесть на чужое место!» И он на меня посмотрел с изумлением и с какой-то болью и сказал: «Владыко, здесь чужих нет, здесь только свои!» Миллионы людей сейчас этого не могут слышать, потому что они в глазах, в сердцах других — чужие; никто не хочет сказать другому: ты свой здесь, ты мне родной, потому просто, что ты человек и ты мне ближний, потому просто, что у тебя есть нужда, а у меня есть возможность твою нужду облегчить. Так Христос и Божия Матерь встречали из дома в дом тот же ответ: идите дальше, для вас здесь места нет!
А в это время, когда во всем Вифлееме ни один человек не почуял ни человеческой жалости, ни духовного трепета и ужаса о том, что у его двери находится Матерь Божия, в это время мудрецы с тогдашнего края света путешествовали в поисках Христа (Мф 2:1—2). Им было открыто, что в Иудее родится новый Царь, Царь вечный, не временный, Царство Которого не проходит, а остается вовек. Они следовали за звездой, которая им указывала путь. Самые мудрые, самые ученые нашли Христа в пещере, потому что они искали истину. И еще нашли Христа пастухи, люди безграмотные, неученые, но с простотой сердца, которая им позволила просто поверить слову ангельского благовестия; они тоже пришли»...
Иногда, я спрашиваю себя - А не похожа ли сегодняшний мир вокруг, на тот мир, который «не понял и не принял» Иисуса Христа, и который казнил Его, под зверские вопли толпы: «Распни его! Распни!» Не повторится ли история вновь, если Иисус появится среди нас, не возвестив об этом громами и молниями? И если быть честным, то я не уверен, что мы узнаем Его и поклонимся Ему. А ведь мы называем себя христианами!
Об этом отношении людей к Иисусу, который ещё не стал для них Христом и рассказывает Владыка:
«И вот Христос в самую ночь Своего рождения нам показывает, что ради нас, чтобы нас освободить от плена, в который мы отдались, Он избирает свободно полную незащищенность, изгнанничество, соглашается, еще до Своего рождения, быть названным чужим и лишним, готов быть отброшенным, исключенным, готов Себя отдать. И этим Он делается как бы, по-земному говоря, свободным. Миру, который Его не принимает, Он ничем не обязан, Он этому миру может говорить правду, Он может действовать с царственной Своей свободой. Те, кто прислушиваются к Нему, делаются Его друзьями. Он Сам говорит: Я вас больше не называю слугами, рабами, потому что слуга не знает воли своего господина, а Я называю вас друзьями, потому что вам Я все сказал (Ин 15:15) — все о Божиих путях, все о Своем пути и все о наших путях.
И это продолжается через всю жизнь Христа. Он окружен небольшим кругом людей, которые услышали в Его голосе правду, в Его словах узнали правду: правду о жизни, истину о Боге и о человеке, и об их взаимном отношении, и о том, что надлежит делать человеку, который в гармонии с Богом, который Богу снова стал своим. А дальше — целое море противления; железное кольцо врагов и толпа испуганных, смятенных, неуверенных людей. Подумайте о Голгофе, о распятии Спасителя: на холме стоит крест, и на кресте умирает плотью Сын Божий. Он умирает, потому что Он так нас возлюбил, что во всем уподобился нам, кроме греха, Он умирает, потому что Он стал на сторону Божию, и окружающий Его мир не мог, не захотел Его вместить. Христос был распят вне врат Иерусалима, то есть вне человеческого общества, вне града, как бы изгнанный в пустыню козел отпущения (Лев 16:5—10), на которого ложились грехи древнего Израиля и который изгонялся на погибель вне врат, вне города, вне общества, — отрубленный, отрезанный ломоть… Здесь происходит самая трагическая борьба: умирает плотью бессмертный Сын Божий, умирает свободным выбором Своим, чтобы открыть нам путь в вечность. Святой Григорий Богослов говорит: чему не приобщился Христос, того Он не искупил. Он приобщился всему, включая последствия греха, которые сделали человека смертным и отдалили его от Бога. Он умирает именно в этом ужасе богооставленности: Боже Мой, Боже Мой! зачем Ты Меня оставил? (Мк 15:34), Он умирает от богооставленности".
... А далее, Владыка, рассказывая, показывая нам историю казни Христа, кажется показывает нам нас самих, сравнивая поведение тех свидетелей казни Сына Бога и наше поведение в обычных жизненных ситуациях:
«А дальше еще люди — воины, которые распяли Спасителя и двух преступников; они не чувствуют никакой ответственности, они выполняют приказание (Лк 23:33—37). Как они страшно похожи на нас, во многих обстоятельствах нашей жизни, когда мы допускаем неправду, когда мы ее совершаем, когда мы в ней соучаствуем и говорим: мы поступаем по закону, мы поступаем так, потому что нам велено… Как легко перенести ответственность на закон, на других, на обстоятельства, на свое бессилие, на что угодно, только бы не взять на себя ту ответственность, которая могла бы в нас быть признаком нашего человеческого благородства! И враги Христа, смеющиеся над Ним, торжествующие, а затем толпа. Эта толпа так на нас похожа! Толпа пришла на зрелище: жизнь бесцветна, ничего в ней не случается, и вот должна совершиться казнь — посмотреть бы! Должны распять Того, Кто Себя объявлял Спасителем мира, Сыном Божиим, Того, Который творил чудеса, молитву Которого слушал Бог, — пойти бы посмотреть: что дальше будет? (Лк 23:35). Не для того, чтобы соучаствовать, а для того, чтобы посмотреть, или соучаствовать только краем души, взволноваться — и только.
Мы не идем смотреть на казни, нас не допускают в тюрьмы, редко-редко мы пойдем в больницу, но как часто бывает, что, когда у кого-то горе, вокруг него собираются друзья разделить горе. Но как неравномерно и несправедливо это горе разделяется. Человек придет к другому, посидит, послушает, изнутри своего благополучия скажет несколько утешительных слов, или по случаю чужого горя возродится воспоминание о собственном горе, и он с ним поплачет, или, в лучшем случае, на какой-то недлительный срок проснется настоящее сострадание, но как это недолго длится! Вот, человек посидел с полчаса, с час, несколько часов, потом он уходит, и как только он за дверью, как только он на улице, он уже свободен от этого горя, это горе уже только воспоминание. Другой человек в этом горе остался весь, погруженный, растерзанный, а его посетитель понес его горе с ним немножечко, и теперь может дышать свободно.
Это очень похоже на то, как люди приходили посмотреть на страшное зрелище, на казнь. Среди них были разные люди. Одни надеялись, что Христос, как к тому Его призывали Его враги, сойдет с креста, докажет Свое Божество, одержит победу, станет царем, разметает Своих врагов и можно будет верить с уверенностью, без риска и стать в ряды Его учеников — теперь, когда уже все ясно (Мф 27:39—43). Это столько раз случалось в истории. Первое поколение христиан было гонимо, их было мало, и они были, как кремень, крепки, потом гонение прекратилось, и люди, которые с краю были задеты проповедью Христа, прибились к Церкви. А потом Церковь, вера христианская стала верой византийского императора — и тогда толпы хлынули. Многие ожидали, вероятно: если сойдет со креста, тогда можно Ему последовать, можно разделить Его победу. Об этом думали даже Его ученики Иаков и Иоанн; когда Христос им говорил о том, что с Ним должно произойти, на пути в Иерусалим они подошли, прося, чтобы им было дано сесть по правую и левую руку победившего Христа в Царстве Божием. Христос их спрашивает: можете ли пить Мою чашу, креститься Моим крещением? — то есть: можете ли разделить всю Мою судьбу? И на их ответ: можем! — Он говорит: вы все со Мной разделите, но дать вам сесть по правую и левую руку от Меня — не от Меня зависит (Мк 10:35—40). Это значило: будьте вы верны Мне до конца: разве вы Богу не можете поверить, что и Он будет верен?
Это обращено ко всем нам, как было обращено безмолвно с креста ко всем тем, которые ждали явления победы для того, чтобы примкнуть к Победителю: вы готовы разделить со Мной Мою крестную земную участь? вы готовы пройти тем путем, которым Я иду, путем жертвенной любви, забывающей себя, имеющей заботу только о том, чтобы люди поверили в любовь Божию и стали Божиими людьми?»
... Мне вспоминается старушка, которую мы с моей будущей женой, встртили в Переделкино, под Москвой, когда проходил мимо церкви, на кладбище, где похоронен Пастернак. Она, проходя мимо, улыбнулась нам такой ласковой, доброй, любящей улыбкой, что я запомнил её на всю жизнь... Возвращаясь, мы зашли в эту маленькую деревянную церковь, и отстояли заканчивающуюся службу. И тогда, я вдруг ощутил, что незнакомые люди вокруг нас, действительно наши братья и сёстры. И такому моему взволнованному открытию, помогла одна искренняя, чистосердечная улыбка простой русской женщины!rnВот об этом же, как мне кажется, говорил в завершении беседы, Владыка, оправдывая всех нас, говорил о том, как мы можем выполнять заветы Христа, и как любить ближних и дальних, чтобы соответствовать и своему призванию и своему названию – христиане:
«Первое слово благовестия — это Рождество Христово. Он пришел к нам, чтобы показать, как человек приходит, кем он является на земле: сплошной любовью, беззащитной, уязвимой, никогда не слабеющей, отдающейся до конца. Сколько говорят о невинности, о святости младенчества и детства, как легко люди умиляются над ребенком, а ребенок нам поставлен Христом как образ того, чем мы должны быть: доверием до конца, бесстрашием, любовью, чистотой сердца, беззащитностью (Мф 18:3). Вот о чем нам говорит Рождество Христово. Бог стал человеком и явил нам Себя не в Своем величии, а в изумительной Своей любви. Что же нам делать в ответ на это? Любовью Божией мы спасены; разве этого недостаточно, чтобы ответить Богу ликованием, радостью, ласковой и благодарной любовью? А если так, то надо, чтобы вся наша жизнь была Богу радостью, чтобы Он видел из всех наших мыслей, чувств, волеизъявлений и поступков, что Он не напрасно нас возлюбил, не напрасно родился в мир, не напрасно жил, не напрасно учил, не напрасно страдал, не напрасно умер, не напрасно измерил глубины ада, что все это не напрасно было, что все это нашло отклик в наших душах, выражающийся всей жизнью»
... Вторую беседу этого цикла, Владыка посвящает рассказу о святых, которые являются не только образами для почитания, но и примерами для подражания:
«Эту вторую беседу я хочу посвятить людям, точнее, одному святому Русской земли и одной женщине, которая никем сейчас не вспоминается, кроме двоих людей, чьи жизни она спасла, и очень немногими, кто об этом знает. Попутно вспомянутся и другие люди. Но мне хотелось бы привести пример этих людей, несмотря на то что они несоизмеримо выше нас, и несмотря на то, что, в общем, мы не способны выполнить то, что они выполнили; привести их для того, чтобы у нас перед глазами были примеры родных нам, русских людей, которые по цельности и по простоте своей веры сумели быть действительно подобными Христу: в том смысле, что они сумели сознательно и очень ярко, как мне кажется, воплотить в своей жизни то, чему учил Христос и словом, и примером. Над житиями святых стоит задумываться, потому что мы о святых большей частью думаем как о людях, которые уже прославлены, как о людях, которые уже являются предметом нашего почитания. Но за десятилетия до того это были такие же простые люди, как все мы: они были младенцами, подобными и нам, и Христу, были детьми, играющими, простыми, незатейливыми, из них некоторые были благочестивыми, некоторые вовсе не были благочестивыми в ранние годы; они росли, и в какой-то момент их души коснулось какое-то слово, которое Бог произнес и которое они сумели услышать. Это могла быть заповедь, это могло быть просто изречение Спасителя Христа, это мог быть рассказ из Евангелия или из житий святых. И это слово так ярко расцвело в их душе, что они всю жизнь сумели построить на нем.
Мы слышим Евангелие из недели в неделю, читаем Евангелие изо дня в день, участвуем в богослужениях, восхищаемся святыми, прославляем их, изумляемся подвигу современных нам мучеников, но это очень мало меняет нашу жизнь. Мы рукоплещем святым, как будто они проходят на сцене истории перед нами, а мы — зрители, но мы не воспринимаем от них вызов, которым является их жизнь, а жизнь святого — вызов нам. В древности про Ноя говорили, что он был и осуждением, и спасением рода человеческого своего времени. И действительно: тем, что он сумел быть верующим, чистым человеком среди людей, потерявших совесть и веру, он был осуждением для окружающих, потому что доказывал всем своим обликом, всей своей жизнью, всем своим существом, что то, что они считали невозможным и поэтому отвергали, — возможно. А вместе с этим он оказался спасением для человеческого рода, потому что, не будь его и его праведной семьи, человеческий род погиб бы до последнего человека. То же отцы Церкви говорили о Спасителе Христе: Он является осуждением, потому что показал нам, чем человек призван быть и чем может быть с помощью благодати Божией; и вместе с этим Он является нашим спасением»
... И далее Владыка рассказывает историю русского святого, князя Михаила Муромского, который пожертвовал собой, чтобы примирить враждующих людей:
«Вглядимся в эти две жизни, о которых я хочу вам сказать, о которых многие уже слышали от меня, но о которых всегда стоит задуматься вновь и вновь. Те из вас, кто слышал уже, не закрывайте своего слуха, разума и сердца, не говорите в течение всей этой беседы: все это я уже слышал, это не ново. Вопрос не в том, чтобы это было ново, вопрос в том, чтобы это встало пред лицом совести каждого из нас и чтобы наша совесть была принуждена ответить да или нет на тот вызов, который бросает нам жизнь подвижника.
Первый, о ком я хочу сказать, это очень юный русский князь конца XII века, Михаил Муромский. Его отец был христианин, вся семья не только крестилась, но крепко, всерьез уверовала в Евангелие и во Христа. Правил его отец Муромской областью, окружена она была целым морем еще не уверовавших и не крестившихся языческих племен. И вот загорелась война; в течение короткого времени племя, напавшее на Муромскую область, было разбито, его остатки закрылись в городище, чтобы защищаться до последнего. Воины Муромского князя засели в лесу, окружив городище, никакой надежды не было ни выйти из него, ни получить помощь или пищу, оставалось князю Муромскому ждать, чтобы голод и отчаяние заставили жителей сдаться. Но он уверовал в Христа, уверовал в Евангелие, и для него было ясно, что эти люди, которые считают его непримиримым врагом, для него не враги, потому что у христианина нет врагов, все для него — Богом сотворенные братья, заблудшие или нашедшие свой путь, но все равно братья. Он не мог допустить, чтобы голодная смерть погубила жителей: и крепких воинов, и женщин, юных подростков и детей; он знал, что каждый из них Богу лично дорог, что ради спасения каждого из них Христос стал человеком, претерпел ужас Гефсиманского сада и крестную смерть, что умер бы Он и за одного человека, как Он умер за человеческий род, что умер Он не за всех коллективно, а за каждого в отдельности. И он решил предложить им мир во имя Христа, мир во имя Того, Кто принес примирение неба и земли. Он им предложил мир без условий, просто Бога ради. Жители, защищавшие городище, этому не могли поверить: во Христа они не верили, Евангелие для них было не благая весть, а сказка, и, вероятно, неизвестная; чтобы кто-нибудь предложил врагу, который уже не может защищаться, свободный выход и жизнь, было им немыслимо. В этом предложении жители города увидели военную хитрость. Но на всякий случай, желая, может быть, даже этим воспользоваться, они предложили Муромскому князю сделку: они примут его предложение при одном, однако, условии: что он отдаст им заложником одного из своих сыновей-подростков. Они с ним были в походе, жили вместе с ним в лесу, в срубе. Пред князем встал вопрос совести: с одной стороны, предложение, которое он сделал врагам, он сделал во имя Христа, по убеждению; с другой стороны, он знал, что, отдай он одного из своих сыновей, он может никогда его не увидеть: враги могут поругаться над ним, убить его, замучить его на стенах городища перед глазами отца, они могут обмануть его во всем. Жизнеописатель говорит нам, как ночью князь ходит по своему срубу, не в силах решиться: отдать сына — и которого? — или отказаться от своей христианской совести? Один из детей проснулся, младший, Михаил. Посмотрел, последил за отцом и, позвав его, стал допытываться, что его так волнует, когда победа уже у него в руках? И добился наконец ответа, отец все ему объяснил. Мальчик тогда поднялся и ему говорит: «Отец, то, что ты мне говоришь, это ведь то же самое, что ты мне рассказывал о нашем спасении! Если ты меня пошлешь к своим врагам, ты поступишь так, как Отец наш Небесный поступил по отношению к человеческому роду, а я поступлю, как Христос поступил: приду примирителем!» В конечном итоге, на следующее утро было решено выслать мальчика к врагам.
Я хочу сразу обратить ваше внимание на то, с какой простотой и цельностью и отец, и сын восприняли евангельскую повесть — не как иносказание, не как такой идеал, которому подражать нельзя, а как реальнейший образ мыслей, чувств и поступков. Вероятно, отец так рассказывал о Спасителе своему мальчику, что тот не мог не видеть дела Божия в чертах человеческой жизни. И перед нами сразу ставится вопрос: как мы обо всем этом друг другу говорим? Как мы рассказываем себе эту повесть? Как передаем мы ее нашим детям, внукам, окружающим людям? Как отдаленный рассказ или как что-то животрепещущее? Как богословскую выкладку или как рассказ плоти и крови, души и духа? Почему не доходит этот рассказ до тех, к кому он обращен нами? Почему он так бледнеет на наших устах? Почему он теряет свою полноводность? Почему он так обескровлен?
Когда пришло время мальчику быть отдану жителям городища, он вышел из темного леса и пошел широкой поляной к нему. Была тишина и на стенах городища, и в лесу, с затаенным дыханием люди созерцали то, что совершалось: мальчик девяти лет, один, шел примирять два народа, шел он потому, что уверовал во Христа, и потому, что его отец так серьезно уверовал в евангельскую повесть, что в конечном итоге, после мучительного борения, он все же отдал своего сына. Вдруг пронеслась стрела, пущенная со стен городища, и мальчик упал. И в этот момент случилось самое неожиданное: люди ринулись к мальчику и со стен городища, и из лесу, забыв, что они враги, забыв, что им грозит смерть друг от друга, потрясенные ужасом, что эта красота вдруг превратилась в такое страшное уродство. И когда, обнаружив, что мальчик умер, они друг на друга посмотрели, их ряды были смешанны и им ясно стало, что они уже не враги. Единый, единодушный порыв, который их заставил смешаться вокруг тела убитого мальчика, этот порыв восхищения, ужаса, любви их примирил»
... Второй случай, о котором рассказывает Владыка, происходил, будем говорить, уже в наши дни, в начале двадцатого века, во времена революции, которая всколыхнула самые толщи русского народа, и которая во многих душах и сердцах пробудила чувство мести, страшного, антихристианского чувства, которое охватывает сердца людей, иногда называющих себя христианами, однако ими ни в коем случае не являющихся... Мне, в этом году, в Москве, рассказали историю, которая потрясает своей первобытной жестокостью, но которая сегодня, может вполне случиться в такой считающей себя христианской стране, как Россия. Эта история, пример страшного неверия, не только в искупительную жертву Иисуса Христа, но и вообще в способность человека любить и прощать.
Эту историю, рассказала мне женщина, каким то образом связанная с русскими «олигархами». Возможно – это просто «легенда», но даже в этом случае, «легенда» характерная для сегодняшних российских нравов...
Чета, немолодых уже «новых русских», ставших в короткое время очень богатыми, после долгого ожидания ребёнка, живя за границей, родили сына и естественно, не могли на него налюбоваться. После года или двух, по моде, существующей в России, они отдали малютку в бассейн, куда его носила няня, в сопровождении телохранителя. И вот, однажды, когда двое русских, увлеклись разговорами, малыш утонул, оказавшись без присмотра на несколько минут.
Горе матери и мстительную ярость отца трудно себе представить... Няня и охранник, узнав о смерти «наследника», сбежали, зная свирепые нравы, царящие в среде «новых русских», с их службами охраны, в которых часто работали профессиональные убийцы... Через какое – то время, родители няни и этого охранника получили по почте посылки и когда вскрыли их, то обнаружили отрезанные головы своих детей... Чудовищность этой истории, потрясла меня, и я нарушил данное рассказчице слово, что об этом случае буду молчать...
... Владыка, рассказывает здесь совершенно другую историю, которая помогает нам поверить, что самопожертвование, к которому призывал подлинных своих последователей, Иисус Христос, ещё остаётся в душах и характерах современных христиан:
«Второй пример, который я хочу вам дать, относится к девятнадцатому году нашего столетия. Один из городов средней России, переходивший раз за разом из одних рук в другие, оказался в руках новой власти; в этом городке находилась женщина, жена русского офицера со своими двумя детьми. Она спряталась на окраине города, в опустелом домике, и решила переждать до момента, когда сможет бежать. Однажды вечером кто-то постучался к ней в дверь. Она трепетно ее открыла и оказалась перед лицом молодой женщины, ее же лет, которая ей сказала: вы ведь такая-то, не правда ли? Вам надо немедленно бежать, потому что вас предали, и сегодня ночью придут вас брать. Мать посмотрела на нее, показала своих детей: куда мне бежать — они же далеко не пойдут, и нас сразу узнают! И тогда эта женщина, которая была просто соседкой, вдруг обратилась в то великое существо, которое называется евангельским словом ближний; она улыбнулась и сказала: «Нет! Вас искать не станут, потому что я останусь на вашем месте». «Но вас расстреляют!» — сказала мать. И молодая женщина снова улыбнулась: «Да! Но у меня нет детей». И мать ушла, а молодая женщина осталась. Глубокой ночью пришли, застали эту молодую женщину (звали ее Натальей) и расстреляли. Но мы можем многое за этим себе представить, и представить не чистой фантазией, а образами из Евангелия. Мать ушла с детьми, Наталья осталась одна в доме, в наступающем вечере, в наступающей ночи. Было темно, было холодно и одиноко. И перед ней не было ничего, кроме ранней смерти, насильственной, ничем не заслуженной, никому не нужной, смерти другой женщины, которая станет ее смертью просто по любви. Разве это не напоминает Гефсиманскую ночь? Возрастом она была сверстницей не только ушедшей матери, но и Спасителя Христа. Он тоже в ту ночь один, в углубляющемся мраке, в холоде ночном, в одиночестве ждал смерти — бессмысленной как будто: смерти, которой в Нем не было, которая будет нанесена Ему. Ждал смерти, которая даже не Его смерть, а смерть человечества, которую Он на Себя взял. И Он три раза молился Отцу: Отче! Пронеси эту чашу! Отче, если нельзя ей пройти мимо — да, Я ее приму… Отче! Да будет Твоя воля… (Мф 26:36—46). Моление о чаше — это борение Христа перед смертью, содрогание всего Его человеческого естества при мысли о смерти, внутренняя борьба, преодоление всего, чтобы только была спасительная всем воля Божия. Христос три раза подходил к Своим ученикам в надежде, что Он встретит человеческий взор, услышит человеческий голос друга, прикоснется к руке, к плечу одного из них, — они спали: их одолела усталость, поздний час, холод, тоска; два раза Он вернулся, и три раза Он остался один перед Своей смертью, вернее, перед смертью человеческого рода, которую Он на Себя принял.
Наталья была одна, было холодно, темно и одиноко, некуда было пойти, не к кому было выйти. Или, вернее, можно было выйти: стоило переступить через порог — и уже она была Наталья, а не та женщина, смерть которой станет ее смертью. И она осталась в этом кругу смерти волей и любовью. И, верно, в эту ночь поднимались перед ней и вопросы. Если мать смогла уйти, если мать может быть спасена с детьми — тогда стоило пережить эту гефсиманскую ночь и расстрел, а вдруг все это окажется напрасно? Вдруг они будут взяты, вдруг они будут расстреляны, и ее жертва будет уже никому не нужна?»rn... И в конце беседы, Владыка говорит о тех, и для тех, кто ещё не утратил человеческого облика, и способен не только сопереживать, но и сам может совершить подвиг самопожертвования, пусть не такой яркий, каким нам предстают деяния этих двух русских святых:
«Этот рассказ, как мне кажется, может захватить каждого из нас; я два или три раза его приводил в проповедях в России и видел, как люди, которые прошли через ужас первой войны, и революции, и русской смуты, и второй войны, на это отзывались. Мы отзываемся слабо: мы восхищаемся, дивимся — и только. А вместе с тем это была простая провинциалка средней России, ничем не замечательная, кроме того, что это была женщина с сердцем, женщина, в которой сострадание было сильнее всякой любви к себе, женщина, которая могла о себе забыть — подвижнически, трудно, несомненно в борении — для того, чтобы другие могли жить, и не только физической жизнью, а просто жить.
Вот второй пример, героический, величайший, как мне кажется, пример, о котором нам стоит задуматься. Его воспроизводить нам невозможно — и слава Богу, но научиться от
него понимать то, что случилось в Евангелии, мы можем; нам Наталья понятна, она — дочь XX века, она дочь нашей родной земли. Она пережила ту трагедию, которую мы все пережили прямо или косвенно и отголоски которой в нас живут. Но в том, что я вам рассказывал, я старался провести, установить связь между ней и Евангелием, между Петром и другими учениками, Иоанном Крестителем и Спасителем Христом. Попробуйте, как и я стараюсь, из того чувства живого, прямого, доступного, которое вызывает мысль о Наталье, — попробуйте оживить в себе рассказ о Христе, об Иоанне Крестителе, о спящих учениках, о Петре, отказывающемся от своего Учителя и плачущем. Попробуйте связать жизнь с тем, что только и может ей придать жизненную силу и качество жизни: с Евангелием, со Христом, с Богом...»
... Следующая беседа Владыки – «Таинство любви», рассказ о любви и вершине её, христианском браке. Всем известно, что сегодня, институт брака, особенно в христианских странах, переживает кризис, выхода из которого не видно. Но Владыка, объясняя, поучая нас как надо относится друг к другу в любви и браке, показывает нам пример, следуя которому, мы можем быть верными друзьями и любящими мужьями и жёнами.
Беседы эти были прочитаны более тридцати лет назад, и за это время, ситуация вокруг брака, изменилась сильно и в худшую сторону. Браков становится всё меньше, а разводов всё больше, детей рождается всё меньше, а одиноких, несчастных стариков и старушек – всё больше. Я знаю несколько пожилых женщин, которые в своё время, по тем или иным причинам, не вышли замуж, и сегодня, они, чтобы скрасить одиночество и утолить чувство любви, заводят кошек и собак, и так и доживают свой век, окружённые стаями бессловесных животных. Печальное зрелище! Ощущение беспомощности охватывает меня, когда я понимаю, что этим людям уже ничем нельзя помочь, потому что в своё время у них не хватило великодушия или смелости, вступить в брак и нарожать своих детей. И конечно, у них не было такого наставника как Владыка, который бы объяснил им значение человеческой любви, как самопожертвования, как Божьего чуда, в котором раскрывается подлинное значение человека, на пути его обожения.
Но с молодыми людьми, часто бывает ещё хуже. Развращённые, отравленные сладострастием и порнографией, которые стали приметой нашего времени и присутствуют практически во всех светских средствах массовой информации, эти жертвы «полового воспитания», уже часто , и не способны полюбить другого. Они, пока молоды, живут по принципу – «лови момент», а когда состарятся, то не нужны никому. И здесь, как мне кажется, именно христианское воспитание может избавить их от жизненной катастрофы утраты высоких идеалов и смысла жизни...
В этом случае, Владыка Антоний Сурожский сможет помочь им, своими беседами, найти простое человеческое счастье!
Владыка начинает беседу с объяснения брака и значения его в жизни человека:
«Я решил эту беседу посвятить вопросу о семье и браке. Мне кажется, что в мире, законом которого сейчас является разъединенность, противоположение, напряженное отношение между отдельными людьми, общественными группами и народами, эта тема чрезвычайно важна.
Брак — чудо на земле. В мире, где все и вся идет вразброд, брак — место, где два человека, благодаря тому, что они друг друга полюбили, становятся едиными, место, где рознь кончается, где начинается осуществление единой жизни. И в этом самое большое чудо человеческих отношений: двое вдруг делаются одной личностью, два лица вдруг, потому что они друг друга полюбили и приняли до конца, совершенно, оказываются чем-то бóльшим, чем двоица, чем просто два человека, — оказываются единством.
Над этим каждому надо задумываться, потому что жить врозь мучительно, тяжело, но вместе с тем — легко и привычно. Умственные и материальные интересы, вкусы расходятся, и потому очень легко сказать себе: я хочу жить тем, что меня интересует. Кто живет для прибыли, кто живет для культуры, кто живет для борьбы за какой-то идеал, но я — самодовлеющая единица, мне хватает меня самого. А на самом деле от этого получается распыление общества, распыление человечества. В конечном итоге не остается ничего от того дивного, чудного единства, которое могло бы существовать между людьми. И брак, как я уже сказал, является чудом восстановления единства там, где оно может быть восстановлено человеческими силами...»
И дальше, Владыка поясняет, что основанием брака всегда и везде является любовь к другому человеку и описывает чувство любви, как некий божественный дар:
«Но для этого надо понять, что такое любовь и как мы друг с другом можем связываться любовью, потому что любовь бывает разная. Мы это слово употребляем в очень различных обстоятельствах. Мы говорим, что любим Бога, что любим родителей, что любим жену, мужа, детей, но мы также говорим, что любим самые незначительные вещи. Мы это святое, изумительное слово принижаем, говоря: я люблю мороженое, я люблю прогулки, я люблю футбол, я люблю театр… И этим мы снижаем качество самого слова и сами оказываемся пленниками этой запутанности.
Любовь — удивительное чувство, но оно не только чувство, оно — состояние всего существа. Любовь начинается в тот момент, когда я вижу перед собой человека и прозреваю его глубины, когда вдруг вижу его сущность. Конечно, когда я говорю «вижу», я не хочу сказать «постигаю умом» или «вижу глазами», но — «постигаю всем своим существом». Если можно дать сравнение, то так же я постигаю красоту, например красоту музыки, красоту природы, красоту произведения искусства, когда стою перед ним в изумлении, в безмолвии, только воспринимая то, что передо мной находится, не будучи в состоянии выразить это никаким словом, кроме как восклицанием: «Боже мой! До чего прекрасно!» Тайна любви к человеку начинается в тот момент, когда мы на него смотрим без желания им обладать, без желания над ним властвовать, без желания каким бы то ни было образом воспользоваться его дарами или его личностью — только глядим и изумляемся той красоте, что нам открылась.rnКогда я нахожусь лицом к лицу с человеком, которого вижу глазами любви, не глазами безразличия или ненависти, а именно любви, то я приобщаюсь этому человеку, у нас начинается нечто общее, общая жизнь. Восприятие человека происходит на глубине, которая за пределами слов, за пределами эмоций. Верующий сказал бы: когда я вижу человека в этом свете, в свете чистой любви, то я вижу в нем образ Божий, икону. Знаете, каждый из нас представляет собой икону, образ Божий, но мы не умеем этого помнить и не умеем соответственно относиться друг ко другу. Если бы только мы могли вспомнить, что перед нами икона, святыня! Это совсем не значит, что такая икона во всех отношениях прекрасна. Мы все знаем, что порой случается с картиной великого мастера, или с иконой, или с любым произведением искусства, с любой формой красоты: любая красота может быть изуродована — небрежность, обстоятельства, злоба могут изуродовать самый прекрасный предмет. Но когда перед нами произведение великого мастера, картина, которая была отчасти изуродована, осквернена, мы можем в ней увидеть либо испорченность, либо сохранившуюся красоту. Если мы смотрим на эту картину, на любое произведение искусства глазами изумленной любви, то видим прекрасное, а об остальном можем горевать, плакать. И мы можем решить порой всю жизнь отдать на то, чтобы все поврежденное в этом образе, в этой картине, в этом произведении искусства — восстановить. Это дело любви: посмотреть на человека — и одновременно увидеть в нем его неотъемлемую красоту и ужаснуться тому, что жизнь сделала из него, совершила над ним. Любовь — это именно и есть крайнее, предельное страдание, боль о том, что человек несовершенен, и одновременно ликование о том, что он так изумительно, неповторимо прекрасен. Вот если так посмотреть на человека хоть один раз, можно его полюбить, несмотря ни на что, вопреки всему, что бросается в глаза другим людям.
Как часто бывает, что любящему другого кто-нибудь скажет: «Что ты в нем нашел? Что ты в ней нашел?» — и человек дает совершенно бредовый ответ: «Да разве ты не видишь, до чего она прекрасна, до чего он красив?» И оказывается: да, так оно и есть, этот человек прекрасен, потому что любящий видит красоту, а нелюбящий, или безразличный, или ненавидящий видит только раненность. Вот об этом очень важно не забывать. Чрезвычайно важно помнить, что любовь реалистична до конца, что она объемлет человека всецело и что она видит, она зряча, но вместо того, чтобы осуждать, вместо того, чтобы отрекаться от человека, она плачет над изуродованностью и готова жизнь положить на то, чтобы все болезненное, испорченное было исправлено и исцелено. Это то, что называется целомудренным отношением к человеку, это — настоящее начало любви, первое серьезное видение...»
... И тут, Владыка, давший монашеские обеты, ещё в молодом возрасте, коротко объясняет, что брак и монашество – это два пути к Богу, только ведут они верующих, по разным дорогам:
«Можно тогда поставить вопрос: если Царство Божие на самом деле пришло в браке, то каково отношение этого Царства к человеку, выбирающему одинокую жизнь? В Церкви существуют два института, которые кажутся противоположными друг другу: это брак и монашество. Вместе с тем для всякого человека, который принадлежит Церкви, является ее членом, живет ее жизнью, совершенно ясно, что противоречий в ее бытии, ее сущности быть не может. И на самом деле, если продумать вопрос о браке и монашестве в их существе, делается ясно, что брак и монашество — как бы два лика одной и той же Церкви. В браке единство бросается в глаза: двое соединяют свою судьбу так, чтобы весь свой земной путь пройти вместе. В монашестве человек отходит от той личной человеческой близости, которая составляет радость и полноту брака, как бы в предвкушении того времени, когда Бог победит, когда победит все, что есть лучшего в человеке. Да, монах от этого отказывается, но он не отказывается от любви: во-первых, от любви к Богу, во-вторых, от любви к человеку. Монахом может стать только такой человек, который осознал и воспринял достаточно глубоко трагизм мира, для которого страдание мира настолько значительно, что он готов о себе позабыть совершенно для того, чтобы помнить о мире, находящемся в страдании, в оторванности от Бога, в борении, и для того, чтобы помнить о Самом Боге, распятом по любви к миру. И поэтому уход в монашество далеко не означает бегства из мира. Мне вспоминается послушник Валаамского монастыря, о котором рассказывал мой духовник. Он пятьдесят лет пробыл в монастыре, но так и не согласился на постриг. Он прошел целую жизнь подвига, но считал себя не готовым к монашеству. Мой духовный отец, тогда еще мирянин, искавший свой путь, спросил его: «Что же такое монашество, кто такой монах, что ты не можешь стать им, хотя ведешь монастырскую жизнь?» И тот ответил: «Монах — это человек, который всем сердцем скорбит и плачет над горем мира, и к этому я еще не пришел».
Как видите, и в монашестве, и в браке корень всего — в любви, притом личной, живой, конкретной любви к миру, в котором мы живем, в сознании его трагичности, а вместе с тем (и это сказывается, может быть, более ярко, более зримо в браке) — в радости о том, что в этом трагическом мире есть любовь, есть единство, есть дружба, есть такие человеческие отношения, которые делают его не адом, а возможным раем... Мы все думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле очень часто мы умеем только лакомиться человеческими отношениями. Мы думаем, что любим человека, потому что у нас к нему ласковое чувство, потому что нам с ним хорошо, но любовь — нечто гораздо большее, более требовательное и порой трагичное.
В любви есть три стороны. Во-первых, человек любящий дает, хочет давать. Но для того, чтобы давать, для того, чтобы давать совершенно, давать, не делая получающему больно, нужно уметь давать. Как часто бывает, что мы даем не по любви, настоящей, самоотверженной, щедрой любви, а потому, что, когда мы даем, в нас нарастает чувство своей значительности, своего величия. Нам кажется, что давать — это один из способов утвердить себя, показать себе самому и другим свою значительность. Но получать от человека на этих условиях — очень больно. Любовь только тогда может давать, когда она забывает о себе. Когда человек дает, как один из немецких писателей сказал, как птица поет, от избытка своего: не потому, что требуется, вынуждается у него дар, а потому, что давать — это песнь души, это радость, в которой можно себя забыть для радости другого человека. Такая любовь, которая умеет давать, гораздо более редка, чем мы воображаем.
С другой стороны, в любви надо уметь получать, но получать порой гораздо труднее, чем давать. Мы все знаем, как мучительно бывает получить что-нибудь, испытать благодеяние от человека, которого мы или не любим, или не уважаем, это унизительно, оскорбительно. Мы это видим в детях: когда кто-нибудь ими не любимый, кто-нибудь, в чью любовь они не верят, дает им подарок, им хочется растоптать подарок, потому что он оскорбляет самую глубину их души. И вот для того, чтобы уметь давать и уметь получать, нужно, чтобы любовь дающего была самозабвенной, а получающий любил дающего и верил безусловно в его любовь. Западный подвижник Венсан де Поль, посылая одну из своих монахинь помогать бедным, сказал: «Помни — тебе нужна будет вся любовь, на которую способно твое сердце, для того, чтобы люди могли тебе простить твои благодеяния». Если бы мы чаще это помнили, мы меньше удивлялись бы, что окружающие без радости, иногда со сжимающимся сердцем обращаются к нам за помощью и ее от нас получают.
Но даже там, где и давать, и получать — праздник, радость, есть еще одна сторона любви, которую мы забываем. Это — жертвенность. Не в том смысле, в котором мы обычно о ней думаем: например, что человек, который любит другого, готов на него работать, лишать себя чего-нибудь, чтобы тот получил нужное, что родители могут себя лишать необходимого ради того, чтобы дети были сыты и одеты и иногда получали радость от подарка. Нет, та жертвенность, о которой я говорю, более строга, она относится к чему-то более внутреннему. Она заключается в том, что человек готов по любви к другому отойти в сторону. И это очень важно. Ведь порой бывает так между мужем и женой: они друг друга любят сильно, крепко, ласково, радостно. И один из них ревнует мужа или жену — не по отношению к кому-нибудь, который вот тут, теперь может поставить под вопрос их любовь, а по отношению к прошлому. Например, отстраняются друзья или подруги детства, отталкиваются куда-то в глубь воспоминаний переживания прошлого. Тому, кто так безумно, неумно любит, хотелось бы, чтобы жизнь началась только с момента их встречи. А все то, что предшествует этой встрече, все богатство жизни, души, отношений кажется ему опасностью: что-то живет в душе любимого человека помимо него. Такой подход очень опасен: человек не может начать жить с дня, пусть и очень светлого, встречи с любимым, дорогим. Он должен жить с самого начала своей жизни. И любящий должен принять тайну прошлого как тайну и ее уберечь, ее сохранить, должен допустить, что в прошлом были такие отношения любимого человека с родителями, с друзьями, с подругами, такие события жизни, к которым он не будет причастен, иначе как оберегающей, ласковой, почтительной любовью. И здесь начинается область, которую можно назвать областью веры: веры не только в Бога, а взаимной веры одного человека в другого.
Человек начинает любить другого, потому что вдруг, неожиданно для себя самого, видит в нем что-то, чего он раньше никогда не видел. Бывает: молодые люди, девушки принадлежат к какому-то общему кругу, живут бок о бок, работают вместе, принимают участие в общественной жизни. И вдруг тот, кто до сих пор никем не был замечен, делается центром интереса для одного из этого круга; в какой-то момент один человек другого увидел не только глазами, но каким-то проникновением сердца и ума. И этот человек, который был просто одним из многих, вдруг делается единственным. Человек тогда предстает с новой красотой, новой глубиной, новой значительностью. Такое видение может длиться годами, может продолжаться всю жизнь. Но порой, по прошествии какого-то времени, это видение тускнеет. И вот в этот момент вступает вера. Вера вот в каком смысле: вера как уверенность, что то, что было когда-то увидено, а теперь стало невидимым, — достоверно, несомненно. Такой верой мы все живем, более или менее. Бывают моменты особенных встреч, глубоких, волнующих, потом мы возвращаемся к обычной жизни, но, снова оказавшись лицом к лицу с человеком, мы знаем, что видимое нами — не весь человек, что в нем есть такая глубина, которую мы теперь больше не можем прозреть. И мы относимся к этому человеку по-новому. Это очень ясно выявлено в целом ряде молитв чина бракосочетания»
... А далее, Владыка поясняет нам значение в жизни таких чувств, как надежда, жертвенность и верность:
«И здесь большую роль и в монашестве, и в браке играет надежда, понятая не просто как мечта, но как акт ликующей веры, уверенности. Священное Писание нам говорит, что надежда — это уже предвкушение будущего (Рим 8:24). Надежда — не мечта о том, что, может быть, в будущем станет лучше. Исходя из опыта сегодняшнего (несмотря на его мрачность и порой ужас), видя, что среди этого дня, полного жути, сияет свет, горит любовь, что свет во тьме действительно светит и тьма никакой силой его не может победить (Ин 1:5), мы благодаря надежде преисполняемся уверенностью, что в конце концов победит свет. Это — надежда наша, и это — вера наша, и на них может вырасти победа любви как в монашестве, так и в браке...
Но даже там, где и давать, и получать — праздник, радость, есть еще одна сторона любви, которую мы забываем. Это — жертвенность. Не в том смысле, в котором мы обычно о ней думаем: например, что человек, который любит другого, готов на него работать, лишать себя чего-нибудь, чтобы тот получил нужное, что родители могут себя лишать необходимого ради того, чтобы дети были сыты и одеты и иногда получали радость от подарка. Нет, та жертвенность, о которой я говорю, более строга, она относится к чему-то более внутреннему. Она заключается в том, что человек готов по любви к другому отойти в сторону. И это очень важно. Ведь порой бывает так между мужем и женой: они друг друга любят сильно, крепко, ласково, радостно. И один из них ревнует мужа или жену — не по отношению к кому-нибудь, который вот тут, теперь может поставить под вопрос их любовь, а по отношению к прошлому. Например, отстраняются друзья или подруги детства, отталкиваются куда-то в глубь воспоминаний переживания прошлого. Тому, кто так безумно, неумно любит, хотелось бы, чтобы жизнь началась только с момента их встречи. А все то, что предшествует этой встрече, все богатство жизни, души, отношений кажется ему опасностью: что-то живет в душе любимого человека помимо него. Такой подход очень опасен: человек не может начать жить с дня, пусть и очень светлого, встречи с любимым, дорогим. Он должен жить с самого начала своей жизни. И любящий должен принять тайну прошлого как тайну и ее уберечь, ее сохранить, должен допустить, что в прошлом были такие отношения любимого человека с родителями, с друзьями, с подругами, такие события жизни, к которым он не будет причастен, иначе как оберегающей, ласковой, почтительной любовью. И здесь начинается область, которую можно назвать областью веры: веры не только в Бога, а взаимной веры одного человека в другого.
Человек начинает любить другого, потому что вдруг, неожиданно для себя самого, видит в нем что-то, чего он раньше никогда не видел. Бывает: молодые люди, девушки принадлежат к какому-то общему кругу, живут бок о бок, работают вместе, принимают участие в общественной жизни. И вдруг тот, кто до сих пор никем не был замечен, делается центром интереса для одного из этого круга; в какой-то момент один человек другого увидел не только глазами, но каким-то проникновением сердца и ума. И этот человек, который был просто одним из многих, вдруг делается единственным. Человек тогда предстает с новой красотой, новой глубиной, новой значительностью. Такое видение может длиться годами, может продолжаться всю жизнь. Но порой, по прошествии какого-то времени, это видение тускнеет. И вот в этот момент вступает вера. Вера вот в каком смысле: вера как уверенность, что то, что было когда-то увидено, а теперь стало невидимым, — достоверно, несомненно. Такой верой мы все живем, более или менее. Бывают моменты особенных встреч, глубоких, волнующих, потом мы возвращаемся к обычной жизни, но, снова оказавшись лицом к лицу с человеком, мы знаем, что видимое нами — не весь человек, что в нем есть такая глубина, которую мы теперь больше не можем прозреть. И мы относимся к этому человеку по-новому. Это очень ясно выявлено в целом ряде молитв чина бракосочетания...
Говоря о браке, о взаимоотношениях мужа и жены, я упоминал, что кроме любви, то есть ласкового, пламенного и тихого влечения одного человека к другому, этим взаимоотношениям еще присуща вера. В начале службы обручения мы молимся о том, чтобы Господь послал тем, кто собирается венчаться, не только взаимную любовь — совершенную, мирную, и Свою помощь, но еще единомыслие и твердую веру. И, конечно, первое, что приходит на ум верующему, это: «Дай нам, Господи, крепкую веру в Тебя, и тогда все будет хорошо».
Это правда, но есть еще другая сторона в этом. Не может быть истинных, подлинных взаимных отношений, если нет между мужем и женой, между невестой и женихом взаимной веры, то есть, с одной стороны, настоящего доверия, с другой стороны, верности. Это очень важно, и это раскрывается очень ясно дальше в службе, когда читается молитва, где упоминается блудный сын. Он ушел из отчего дома, прожил блудную, некрасивую жизнь, раскаялся под давлением обстоятельств и вернулся домой. И что же случилось? Отец его встречает, его обнимает, целует, и когда сын говорит отцу: я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим… — отец ему не дает сказать последних слов, которые были приготовлены кающимся сыном на пути. Он хотел сказать: прими меня хоть как одного из твоих работников — отец не дает ему этого сказать, потому что недостойным сыном он может быть, но не может быть ничем меньшим, чем сыном. А дальше отец не спрашивает ни о чем, ему достаточно того, что сын вернулся домой. Он его не спрашивает, кается ли тот, жалеет ли, стыдится ли своего прошлого, не спрашивает, готов ли он измениться; ему достаточно, что сын вернулся, для того, чтобы верить в него до конца (Лк 15:11—32).
И вот мы просим Господа о такой вере, о таком доверии, просим, чтобы оно сохранилось на всю жизнь между мужем и женой. Чтобы, если будет что-нибудь между ними: ссора, непонимание, даже неверность, и один из них вернется и скажет: «Я пришла к тебе, я к тебе пришел», тот, который остался верен, раскрыл бы объятия и сказал: «Наконец! Я так тебя ждала, я так тебя ждал». И если виновный скажет: «Можешь ты меня простить?» — чтобы тот его только обнял, поцеловал и даже не упомянул о прошлом.
Тут нужна вера, такая вера, которая может родиться только из той любви, о какой я говорил в других беседах: любви зрячей, любви созерцательной, любви проникновенной, которая способна видеть всю красоту человека даже в тот момент, когда эта красота заколебалась или когда что-либо в этой красоте померкло. Потому что нет красоты, которая изуродована до конца в человеке: любовь к нему, вера в него может восстановить то, что, казалось, никто и ничто не может восстановить ни наказанием, ни поучением, а любовью — да! И это мы видим все время в Евангелии. Мы видим, как Христос встречает грешников: Он их ни в чем не упрекает, Он им не ставит вопросов об их прошлой или настоящей жизни, Он их любит, и в ответ на любовь, которая дается даром, которая дается как подарок, человек зажигается благодарностью и ради благодарности становится достойным этой любви. Он может быть любим, но не потому, что он достоин: он может научиться быть достойным, потому что он любим. Есть пословица: «Полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит». Настоящая любовь умеет полюбить человека «черненьким», и пример этого отношения я дам, разбирая одну из самых коротких начальных молитв службы обручения...»
... И завершает эту часть беседы, Владыка, вновь говоря о любви, о значение любви в жизни каждого верующего христианина:
«Я уже говорил о том, что человека любят не за что-нибудь, — наоборот, он может стать значительным, прекрасным человеком, потому что он любим. Во второй молитве чина обручения говорится о том, что Бог выбрал Церковь, как чистую деву из среды язычников. Если мы задумаемся над этим и представим себе: кто эта Церковь? Церковь — мы с вами: и я, и ты, и все наши друзья; как же мы можем сказать, что Бог нас выбрал как чистую деву? Мы все грешные, у всех нас недостатки, мы все в значительной мере испорчены, — как же Бог мог на нас посмотреть и выбрать, будто мы чисты? Дело в том, что Бог на нас смотрит и видит возможность красоты, которая в нас есть, видит в нас то, чем мы можем быть, и ради того, что Он видит, Он нас принимает. И потому, что мы любимы, потому, что с нами случилось это чудо — кто-то в нас увидел не дурное, а прекрасное, не злое, а доброе, не уродливое, а чудесное, — мы можем начать расти, расти из изумления перед этой любовью, расти из изумления перед тем, что этой любовью нам показана наша собственная красота, о которой мы не подозревали. Я говорю, конечно, не о той внешней, поверхностной красоте, которой мы все кичимся — чертами лица, умом, чуткостью, талантом, — нет, о другой красоте.
И вот нам надо помнить, что единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить, любить не за его добродетели или совершенства, не вопреки тому, что он несовершенен, а любить просто потому, что он человек, и потому, что человек так велик и так прекрасен сам по себе. В это мы можем верить всегда. Мы не всегда можем это видеть, только глаза любви могут нам позволить прозреть это. На человека можно смотреть либо безразличным взором — и тогда мы ничего не видим, мы замечаем только внешние проявления, черты лица, расцениваем человека так же, как мы расцениваем все прочее: собаку, лошадь или предмет, который мы хотим купить. Или мы можем смотреть глазами злобы, ненависти, подозрительности. Тогда мы ничего в нем не видим, кроме того, что отвечает нашему к нему отношению, — потому что в каждом человеке можно, конечно, найти что-то неладное, «не то», и это «не то» заслоняет порой что-то гораздо более важное. Только глазами любви мы можем видеть человека таким, какой он есть в самой своей глубине, в самой своей сущности, и соответственно к нему относиться. Так относится к нам Бог. Бог нас любит не потому, что мы хороши, Бог к нам милостив не потому, что мы заслуживаем милость или любовь: Он нас просто любит. Если мы способны быть благодарными за то, что нас кто-то — Бог или человек — может полюбить без всякого основания, просто потому, что его сердце через край переливается к нам, мы можем стать другими людьми. И в браке это так важно, так важна эта вера в человека и эта способность помнить, что только любовью можно из него сделать — нет, не из него — можно ему помочь стать всем, чем он только может быть, каким его задумал Бог, можно раскрыть всю его красоту...»
... Во второй половине беседы, Владыка поясняет значение службы бракосочетания и растолковывает символы и молитвы, которыми она наполнена. Но об этом, вы можете узнать прочитав Беседу Митрополита Антония Сурожского «Таинство любви», которую можно найти в Трудах Митрополита, изданных совсем недавно, или в интернете, где даются полное собрание проповедей и бесед Владыки Антония Сурожского...
... Следующая беседа «Вопросы брака и семьи», продолжает тему брака, как вершины любви человеческой, и произнесена она, как ответ, как реакция на папскую энциклику, выпущенную в 1969 году. В этой беседе Митрополит Антоний Сурожский, отмечает противоречивость и нелогичность энциклики и разъясняет несходство подходов к теме брака, разводов, деторождения и абортов в католической, протестантской и православной трактовке:
«Относительно энциклики, мне кажется, уместно поставить ряд вопросов. Прежде всего, отправная точка ее, а именно утверждение, будто целью брака является деторождение, не только спорна, но для православного богословия просто неприемлема. Цель брака есть брак. Рождение детей — его составная часть, но в брак не вступают для того, чтобы иметь детей, в брак вступают для того, чтобы осуществить жизнь взаимной любви, то есть преодоление индивидуальной изолированности, расширение личности, которое один немецкий автор называет «жизнью единой личности в двух лицах».
Здесь перед нами первый, чрезвычайно важный момент, ибо если действительно брак определяется деторождением, то, мне кажется, рушится вся энциклика: ведь проблема исключения зачатия — вовсе не вопрос применяемых методов. Если цель брака — рождение детей, то всякое действие, направленное против этого, является посягательством на брак в главной его цели. Следовательно, любые противозачаточные методы, искусственные или естественные, и даже супружеское воздержание, имеющее целью исключить деторождение, есть грех, посягательство на главную цель брака; этот момент в энциклике лишен логики и не выдерживает критики.
Думаю, что одна из проблем, которые здесь встают, это проблема оценки телесных отношений между двумя человеческими существами в браке. На основании энциклики в целом и всего ее контекста создается впечатление, что телесная жизнь в браке рассматривается здесь просто как плотские сношения в том отрицательном смысле, который придает этому выражению аскеза. Здесь как бы раздвоение сознания: с одной стороны, брак по самому определению направлен на деторождение, а с другой стороны, физические отношения отмечены печатью некой уродливости, с ними связывается представление дефективности. Очень ясно чувствуется, что идеал здесь — жизнь монашеская, жизнь воздержания. Совершенно иное в православном богословии. У нас существует богословие материи, богословие тела, основанное на том положении, что Бог создал человека как существо не только духовное или душевное, но также и материальное, связанное с совокупностью всего видимого и осязаемого творения, — богословие, основанное прежде всего на Воплощении. Воплощение это не просто Божественный акт, в котором Бог становится человеком, это такое Божественное действие, в котором Бог принимает на Себя видимое и осязаемое вещество созданного Им мира. Он соединяется не только с человечеством, Он соединяется с космической реальностью материи, и наше отношение к материи очень отлично от так часто встречающегося монофизитского отношения к ней.
Третий момент — это развитие только что сказанного, а именно наше отношение к половому воздержанию в браке. Слово «целомудрие», несколько раз встречающееся в службе брака, часто понимается как относящееся к плоти, к аскезе. Но в действительности целомудрие во всем объеме этого понятия есть нечто гораздо более широкое — оно охватывает одновременно человеческий дух, тело и душу. И это особенно бросается в глаза в службе брака, где мы просим Господа даровать вступающим в брак целомудрие и радость видеть чада чад своих. Целомудрие не есть что-то несовместимое с деторождением. Целомудрие — это внутреннее состояние, определяющееся не физическими категориями, а отношением: духовным отношением, отношением души и отношением тела.
У апостола Павла, которого часто обвиняют в непонимании взаимоотношений между мужчиной и женщиной, есть ряд выражений, на которых уместно остановиться. Одно из них вошло в англиканскую службу бракосочетания. Там говорится, что брак это врачевство от блуда (1 Кор 7:9), и то, как толкуется эта фраза и эта мысль, кажется мне глубоко ошибочным. Толкование, чрезвычайно распространенное в умах и на устах людей, заключается в том, что, если человек состоит в браке, у него нет больше оснований искать нечистоты где-то на стороне — ходить за чужой плотью, как говорится в Священном Писании (Иуд 1:7). В действительности же в богословии неразделенной Церкви ясно видно, что дело вовсе не в этом. Один из древних авторов говорит, что пока юноша не полюбил, он окружен мужчинами и женщинами; как только сердце его открылось для любви к кому-то, к чьей-то личности, то рядом с ним — его возлюбленная, а вокруг него — люди. Иными словами, единственное основание для подлинного целомудрия, то есть внутреннего и внешнего состояния, когда человек не стремится ни к чему вне тех отношений, какими является эта единственная любовь, — есть любовь, единственность любви, тот факт, что истинно любить можно только одного человека, а все другие люди входят — каждый в отдельности и все вместе — в нейтральную категорию: это люди, это больше не мужчины и женщины, не существа, обладающие полом. Но любимый человек тоже не есть то, что на современном языке называют «объект влечения»; это лицо другого пола, но и здесь понятие пола далеко выходит за рамки пола физического: оно определяется в категориях мужественности и женственности, оно охватывает и характеризует человека в каждой детали его существа, а не просто с точки зрения продолжения рода. Кроме того, апостол Павел ясно указывает, что в этом единственном, незаменимом отношении брака открытие одного человека другим всегда имеет глубину духовного порядка — иначе нет данных для брака. И в этих отношениях тело одного полностью принадлежит другому не в том смысле, что он может распоряжаться им насильственно, без благоговения, без уважения, а в том смысле, что поскольку два тела составляют уже одно, то и жизнь едина как жизнь четы и нет жизни, которая принадлежала бы одному или другому отдельно...»
... В следующем отрывке, Владыка объясняет своё видение брака, который впервые осуществился в акте создании Евы и возникшей между Адамом и Евой любви:
«В книге Бытия, в первой главе, сотворение человека поставлено в один ряд с сотворением всех живых существ, и именно внутри этого ряда живых существ человек получает данное всему живому благословение расти и множиться (Быт 1:28). И в другой главе, в совершенно ином контексте, установлен брак. Во второй главе мы видим, что человек, поставленный перед лицом всех земных существ, Человек с большой буквы, взятый от земли, обнаруживает, что он — одинок, что нет у него спутника, и Бог избавляет его от этого одиночества сотворением Евы (Быт 2:18—23). Этот акт не имеет никакого отношения к деторождению, он стоит в иной перспективе, в контексте иного повествования, здесь перед нами совершенно новая ситуация. И брак связан именно с этой ситуацией — ситуацией человека, достигшего такой зрелости, когда он не может более существовать в одиночестве, и тогда ему предлагается преодоление этой ситуации, имеющее, однако, с самого начала двойственный характер. Двойственность эта связана с тем, что и здесь полностью соблюдается уважение к человеческой свободе, так что и преодоление это может быть подлинным или ложным. Не вдаваясь в подробности, приведу просто текст Библии: когда Адам оказывается лицом к лицу с Евой, он узнает ее и говорит, что она — плоть от плоти его и кость от кости его (Быт 2:23). Но что означает это его признание? Перед ним, как и перед Евой, два пути: либо узнать себя в ней, а ей — узнать себя в нем, видеть лишь себя самого, отраженного вовне, видеть в другом лишь продолжение себя самого и совершенно потерять из виду существование другого. И напротив, можно в этом видеть трансцендирование самого себя, освобождение от себя. Именно об этом говорит Мефодий Патарский в своей книге: он использует как бы игру слов и, рассуждая о падении, говорит, что, пока Адам и Ева любили друг друга, они могли говорить, глядя друг на друга: это alter ego, «другой я сам»; в момент падения они видят друг друга нагими, потому что каждый смотрит на другого и говорит: я — это я, а он — это он. Тут как бы трещина, разлом. Здесь-то и появляется элемент влечения, вожделения, здесь смешиваются две перспективы: перспектива природы (о которой говорится в первой главе) и перспектива человечества, трансцендирования личности в жизни сверхличной...»
... Делая выводы, Владыка заявляет о своём несогласии с многими положениями энциклики, которая конечно, является попыткой решить противоречия, преодолеть раскол, между секулярными нравами европейцев, и желанием сохранить авторитет католичества в ней:
«Возвращаясь к энциклике — мы наблюдаем тут то основоположное смешение, которое почти всегда, мне кажется, имеет место в католической литературе: смешение плоти и тела. Чтобы пояснить различие между ними, напомню прекрасное выражение отца Сергия Булгакова: «Борьба с плотью это борьба за тело» — тут подчеркивается различие между телом и плотью, телесностью и плотским состоянием. А результатом недоверчивого отношения к плоти, которую смешивают с телом, является, мне кажется, своего рода игра в прятки в отношении проблемы деторождения. В энциклике и во всем этом строе мышления, по-видимому, ставится вопрос о том, как сочетать и запрет, и возможность избежать деторождения, когда оно оказывается событием, которое может вылиться в трагедию. И тут энциклика повторяет Талмуд, где уже объяснено, что Бог, по Своему милосердию, ведая нашу слабость и склонность ко злу, попустил существование периодов бесплодия, чтобы можно было и утолить вожделение, и избежать опасности зачатия. Но и с православной, и просто с человеческой точки зрения это представляется мне безнравственным, радикально безнравственным...»
... А далее, как и после многих бесед Владыки, перед живой аудиторией, последовали вопросы: Как должна строиться христианская семья?
«Апостол Павел говорит, что семья — это малая Церковь, то есть что в семье присутствуют все или основные характерные черты церковной любви (Еф 5:22—33). Такого единства, такой любви, которая бывает в семье, при всех трудностях, при нашей греховности, конечно, нигде не найти. И расширение этой тайны единства из семьи — дальше должно быть по образу семьи, а не по какому-нибудь теоретическому образу; то есть общества людей, которые между собой сговорились бы о единстве, не могут достичь той полноты единства, которая бывает в семье. Ни семья, ни это общество не достигают полноты, о которой мы мечтаем, это само собой разумеется. Между семьей и Церковью апостол Павел проводит некоторую параллель не только в словах о том, что семья есть малая Церковь, но и в пятой главе Послания к Ефесянам, которая читается на венчании, где он говорит, что муж должен занять место Христа по отношению к Церкви, жена — место Церкви по отношению ко Христу (Еф 5:20—33). И молодые люди, молодые мужья очень часто как бы упускают из виду, что — да, есть это соотношение некоторой зависимости жены по отношению к мужу, но что предпосылка к этому та, что муж призван занять по отношению к жене то положение жертвенной, всецело себя отдающей любви, которое занял Христос. Эта посылка, расширенная на Церковь, нам дает еще одну аналогию и вместе с этим, конечно, некоторую разницу, потому что то, как совершается это взаимоотношение мужа и жены, совершается по образу Церкви, а вместе с этим осуществление этой любви в Церкви осуществляется по образу семьи...
Возможно, что сказанное будет звучать по-язычески, но я думаю, что в первую очередь христианская семья должна быть счастливой. Это не значит, что надо потакать друг другу во всем. Но если христианская семья представляет собой картину несчастливого сочетания двух, трех, четырех людей, то всякий неверующий или полуверок, глядя на нее, скажет разочарованно: ну, если это — все, что Бог может сделать, то мне Он не нужен! Или еще хуже: если вторжение Бога в отношения двух людей приносит такие плоды, то лучше без Него… И мне кажется (я говорю не о всяком счастье, не о гармонии во зле, а о серьезном отношении), что в центре семьи должна быть любовь, должна быть радость, а не постоянная мука во имя какого-то идеала, часто выдуманного. Христианская семья могла бы быть самым убедительным доводом в пользу того, что, если Бог входит в какую-то обстановку, приходит к какой-то группе людей, Он вносит что-то, чего нигде нет, и что это можно назвать счастьем, а не разбитостью. Я поэтому говорю о счастье как о первом и очень важном условии. Счастье, конечно, должно быть нравственно выдержанное, то есть должна быть подлинно христианская любовь между мужем и женой, и когда я говорю «христианская», я не говорю — что-то экзотическое и странное, а просто то отношение, в котором человек почитает, любит другого, считается с ним, считает, что он или она (это относится к тому и другому) с радостью пожертвует чем-то желанным ради другого, что дети тоже воспитываются в правде, в любви, что им стараются внушить, что добро приносит радость, а не только натугу. Мне кажется, что счастливая семья — убедительное доказательство того, что, приди Бог в человеческую обстановку, она может расцвести так, как никакая другая не может...»
... Следующий вопрос, касался разводов, и ответ Владыки, я приведу полностью, потому что тема разводов – тема, о которой совсем мало говорят в христианской среде, хотя разводов и среди христиан много. Некоторые христиане, в случае развода и незнания отношения к разводам в православии, просто, после разводов перестают приходить в церковь, что часто в дополнению к разводу, является для многих жизненной драмой:
«Развод — одна из самых больших трагедий, какая может настигнуть человека. Он представляет собой конец не только той любви, которая обусловила брак, но конец надежды на целую жизнь, полную радости и глубины. И вот в этом отношении развод надо рассматривать очень, очень внимательно. Почему люди расходятся? Как может случиться, что два человека, которые друг друга полюбили, вдруг обнаруживают, что любви между ними нет и что им остается только разойтись? Первая причина, мне кажется, в том, что очень многие браки совершаются между людьми не полностью зрелыми, людьми, которые воображают, что та радость, которая между ними существует, когда они встречаются, когда они общаются, когда они вместе что-то делают, будет продолжаться без конца и что ее не надо ни защищать, ни возделывать. Вторая причина в том, что порой любовь, которая вначале казалась настоящей, оказывается более поверхностной, чем мы ожидали, и обстоятельства жизни бывают настолько тяжелые, что эти неожиданные обстоятельства крушат то единство, которое могло бы устоять при очень большой, очень крепкой любви.
Христианские Церкви Запада большей частью развод не принимают. В православии развод приемлем. Почему? Каким образом это возможно? Западные Церкви ссылаются на слова Спасителя о том, что разводное письмо Моисей разрешил давать по жестокосердию людей (Мф 19:8), но изначально так не было. И я скажу: почему-то христиане на Западе думают, что такое изречение относится только к временам Христа, а теперь мы свободны от этой сердечной жесткости и поэтому для нас развода не может быть. На самом деле мы знаем, как бесчувственно, как узко, как холодно бывает человеческое сердце и как легко, когда человек думает, что он другого любит, вдруг ему охладеть из-за того, что любимый человек чем-нибудь оказался (как ему кажется) недостойным этой любви или ранил его в области, которая для него уж слишком болезненна и дорога. Вот поэтому мы, принимая в учет, что человеческое сердце бывает жесткое, неустойчивое, считаем развод возможным, хотя это величайшая трагедия жизни. Больше того: мы это принимаем на себя, потому что ответственны за развод не только муж и жена — ответственна за развод вся Церковь. Ведь мы венчаем без разбора всякого человека, который придет и может доказать, что он крещен. Разве это основание? Разве речь идет о том, чтобы два человека соединились «по праву»? Нет, христианский брак должен быть иконой взаимного отношения Христа с Церковью, то есть совершенной отдачей одного другому, готовностью всей жизнью и всей смертью любить человека, забыть себя до конца ради любимого человека, и это редко встречается. На самом деле большая часть тех, кто приходит венчаться, ищут радости взаимной встречи, но и не думают о крестоношении. Поэтому, когда они сталкиваются с трудностями во взаимоотношениях, оказывается, что они не готовы к этим трудностям совместной жизни, — и они расходятся. Пока мы будем венчать формальных «христиан», людей незрелых, у нас будут продолжаться разводы.
Скажете: надо было бы тогда прекратить венчания? Нет, но надо бы воспитывать людей, причем воспитывать их не словом, не проповедью, а примером. Как может молодой человек, молодая девушка знать, научиться, что по-настоящему их может соединить крестная ликующая любовь, если в христианском обществе этого не бывает? И поэтому я считаю, что ответственность за развод лежит на всей Церкви, на всем христианском обществе. И этим объясняется то, что Церковь допускает развод, потому что виновата она в лице своих служителей и своих членов: родителей, священников, окружающего общества. Но трагедией развод остается — может быть, самой большой, — потому что это момент, когда двое, бывшие хотя бы зачаточно едиными, вдруг перестают быть едины и делаются друг другу чужими.
Мы не принимаем развода для священника, потому что священник призван быть примером, образом для своих пасомых, но мы с милосердием, с любовью и с глубокой болью допускаем развод среди мирян. Но это не норма, это не одна из возможностей, стоящая перед людьми, когда они решают венчаться, — это катастрофа. Поэтому Церковь в древности после развода в течение долгого времени, порой до семи лет, не допускала до брака разведшихся, считая их незрелыми для того, чтобы вступить в новый брак. Они должны были пройти целую школу духовного воспитания — не образования, а именно воспитания, взращивания, чтобы можно было войти в брак совершенно по-иному, зрелыми людьми...»
... Говоря об абортах, Владыка бескомпромиссен и рассматривает их, как убийство человека:
Как рассматривать практику абортов?
«Вопрос о допустимости аборта говорит об изумительном бесчувствии человека, вообще человечества к человеческой жизни. Дико думать о том, что одновременно говорят о святости человеческой жизни — и тут же разрешают и узаконивают аборт. Мне кажется, что в той стране, где аборт узаконен, никто, начиная с правительства и кончая обыкновенным обывателем, не имеет права говорить о том, что жизнь человека является святыней, потому что аборт — это убийство.
Разумеется, бывают случаи, когда аборт неизбежен, но эти случаи только медицинского порядка. Когда зачинается ребенок, который не может родиться, который будет уродом, который будет чудовищем, — да, в таком случае аборт допустим. Но когда аборт совершается четой или женщиной, которая допустила себя до того, чтобы зачать ребенка, которого она не хотела иметь и от которого хочет отделаться, это просто преступление.
Говорить о том, что можно совершать аборт в какой-то момент до того, как зародыш уже видимо принимает образ ребенка, — тоже не выход из положения, во всяком случае для верующего. Можем ли мы сказать, что когда Божия Матерь зачала Спасителя Христа, то до какого-то момента — до 14-й, 18-й, до 28-й недели — Он был не человеком и не рождающимся Богом? Нет, в момент зачатия зародыш ребенка уже является человеком, его уничтожение является убийством человека. На это надо смотреть прямо и серьезно, никакого извинения в этом отношении нет. Аборт является результатом или распущенности людей, которые не принимают никаких мер для того, чтобы не зачать ребенка, или говорит о совершенном бесчувствии к человеческой жизни. С точки зрения Церкви, с точки зрения Евангелия, да просто с точки зрения здравого человечества это преступление. Вот единственное, что можно об этом сказать.
Те женщины, которые совершают аборт, не знают, какие будут последствия, и психологические, и физиологические. Бывает не так мало случаев, когда женщина, совершившая аборт, впоследствии больше ребенка не может иметь, и тогда действительно она впадает в отчаяние, она оказывается лишенной той радости материнства, от которой она отказалась в какой-то момент и о которой она теперь мечтает совершенно напрасно.
Но, кроме того, и психологически рано или поздно бывает, что чета или отдельный человек вдруг опомнится, они вдруг поймут, что они сделали, поймут, что то, что они совершили, непоправимо: живое существо было ими уничтожено, лишено жизни, которую они сами так ценят и так любят.
Я думаю, что к этому можно прибавить для верующего еще одно. Бывает, что человек совершит грех, и этот грех должен быть так или иначе исправлен. С человеком, с которым мы поссорились, можно примириться. Зло, которое мы сделали человеку, можно иногда исправить. Но отнять жизнь у живого существа — зло непоправимое. Единственное, что можно сделать, это — молиться Богу о том, чтобы Он дал вечный покой этой душе, которой мы не дали возможности воплотиться и стать живым человеком. Я думаю, что здесь есть какой-то зачаток надежды, что, действительно, перед Богом всякое зачавшееся существо является живым существом, ему надо дать имя, надо о нем молиться и надо до конца жизни каяться в том, что это живое существо было — по легкомыслию, по нецеломудрию, по какой-то жадности телесной или душевной — лишено жизни. Это дело покаяния. Но покаяние бессмысленно, если оно не приносит плода, и когда говорят о том, что бывают повторные аборты, это значит, что человек не продумал и не понял еще, что совершил. Плодом, результатом покаяния должно бы быть сознание, что этого никогда больше сделать человек не сможет...»
... Следующий вопрос, о целомудрии, на мой взгляд, очень важен в значении воспитательном, и важен прежде всего для родителей, которые хотят вырастить своего ребёнка честным, чистым и вместе с тем добрым. Владыка постоянно говорит об этом качестве христианина и человека и потому, ответ на этот вопрос я привожу тоже полностью:
Тогда поясните, что такое целомудрие. О нем так мало написано, само слово до сих пор остается ни филологически, ни богословски не расшифровано.
«На вопрос о целомудрии, который вы мне ставите, ответить не так просто — в том смысле, что слово не раскрывает значения самой вещи. Если говорить не филологически, а так, как жизнь, опыт нас учат, целомудрие мне представляется как мудрая цельность человека, то есть цельность, которая охватывает и дух, и душу, и тело. Мы, конечно, большей частью думаем о целомудрии в телесном порядке, но целомудрия не существует без духовно-душевной стороны. Целомудрие это такое состояние человека, который стал цельным, который, с одной стороны, укоренен в Боге и, значит, участвует в Его чистоте (я не говорю «в святости» нарочно); с другой стороны, если человек достаточно укоренен в Боге и сознает свое достоинство — потому что он Богом уважаем, любим, потому что Бог в него верит, — тогда человек может хранить свою душевность, то есть мысли, чувства, переживания, от осквернения, от того, чтобы ими пользоваться недостойно самого себя.
И наконец, есть момент телесный, когда человек сознает, что его тело — святыня, что его тело на равных началах с душой и духом способно принадлежать Богу, способно на общение с Богом. Ведь когда мы читаем начало книги Бытия, мы видим, что Бог создал материальный мир до того, как человек вообще существовал. И этот материальный мир, созданный Божественным словом, охраняемый Святым Духом, воспитываемый Святым Духом, имеет собственную связь с Богом, в нем есть какое-то автономное взаимное отношение с Богом; и мы не имеем права осквернять материальный мир и, в частности, ту небольшую частицу материального мира, которую представляет собой наше тело, наша телесность. Поэтому целомудрие заключается в том, чтобы человек понял, что его тело является святыней, что его тело не может просто быть предметом игры, что его тело принадлежит ему и Богу и что Бог общается с нами не только через нашу душевность и духовность, но и телесность. И это совершенно ясно, когда мы говорим о том, что в Православной Церкви существуют таинства: мы говорим о том, что, не будучи в состоянии как бы вспорхнуть в Божественную область, мы получаем приобщенность к Богу через не оскверненную ничем материю этого мира, с которой соединяется Господь.
В крещении мы погружаемся в воды, которые по своей природе чисты. Они, возможно, осквернены человеком, но это осквернение можно рассматривать в порядке как бы мученичества; воды остаются чистыми, хотя употребляются человеком уродливо. И когда Христос погрузился в воды, которые только что символически омыли тысячи людей от их грехов, Он как бы погрузился в мертвые воды, и мертвость или, вернее, смертность к Нему как бы прилипла. Он приобщился нашей смертности именно благодаря этому, а воды стали чистыми, святыми. И когда воды освящаются в церкви, они отдаются полностью Богу, и когда мы погружаемся в эти воды, мы погружаемся как бы в те воды, которые изначально задумал и сотворил, а позже освятил Господь.
И то же самое мы можем сказать о Причащении Святых Тайн. Мы причащаемся Хлебу и Вину, но этот Хлеб и это Вино непричастны человеческому греху изначально. Земля, в которой прорастет колос, чиста перед Богом, она не греховна, она осквернена. И это разные вещи. Зерно, которое бросается в нее, тоже чисто. Воздух, дождь, тепло, которые Господь дает, чтобы взошел колос, от Него. И человеческий труд их приводит в реальность, и человек своей верой, своей преданностью Богу их приносит Богу в дар: Твоя от Твоих… Это все Твое, Господи, не мое, я Тебе это приношу, отдаю, возвращаю. Оно было предано во власть зла человеческой злой волей, доброй волей человеческой оно отдается Богу. И ставши чистым, освященным, пронизанным благодатью, оно соединяется с человечностью, то есть с материальностью, если можно так выразиться, самого Тела и Крови Христовых, и мы приобщаемся через материальность к тому, Кем является Господь Иисус Христос и приобщаемся к Богу.
Поэтому целомудрие надо понимать именно в этом порядке: наше тело является частью неоскверненного мира, вернее, чистого мира, который осквернен человеком. И возвращая его Богу, мы его делаем чистым. И целомудрие именно заключается в том, чтобы относиться к своему телу и к своей душевности как к святыне, которая пронизана Божественным присутствием. И когда человек вступает в телесное общение в браке, это не осквернение, это момент, когда один человек другому — который его любит, его уважает, который к нему относится с благоговением, — отдает свою чистоту, чтобы своей чистотой поделиться с тем, кто в чистоте сердца, в духовном целомудрии его воспринимает. И тогда брак делается действительно таинством, то есть тайной, в которой уже совершается единство двух в чистоте и в святости брака. Вот, мне кажется, где целомудрие и в чем его корень и значение.
Воздержание — другое дело. Человек может воздерживаться от всего плотского и гореть всеми страстями, которые оскверняют его ум и его сердце. Целомудрие — в другом: целомудрие не в воздержании, не в отрицании плоти, а в том, чтобы в своей плоти увидеть святость и поделиться этой святыней с другим человеком...»
... На этом, мы заканчиваем первую часть эссе, «Владыка Антоний Сурожский о воспитании христианина и человека».
... Я совершенно уверен, что именно христианское воспитание поможет преодолеть тот нравственный кризис, который охватил сегодня весь мир. В принципах христианского воспитания нет ничего особенного или отдельного от нашей обыденной жизни. Но за этими принципами стоит тысячелетний опыт человечества и не обращать на это внимание было бы легкомысленно и просто неразумно. Я говорил, и ещё раз повторяю, что религиозные символы христианства можно переводить на язык иноверных и даже атеистов, без особого ущерба для их смысла и содержания. Бог – это добро, любовь, великодушие и самопожертвование...
Зло или сатана – дьявол, это ненависть, алчность гордыня, презрение, эгоизм...
Если мы будем это понимать без вопросов, тогда, мы люди будем едины в своём стремлении к обожению, к добротолюбию и состраданию. Все вместе, мы можем решить любые задачи и проблемы, которые были, есть и будут «проверкой» человека на дорогах земной жизни!
Сентябрь 2010 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Сущность христианства.
Святитель Игнатий Брянчанинов: "И слепому, и прокаженному, и поврежденному рассудком, и грудному младенцу, и уголовному преступнику, и язычнику окажи почтение как образу Божию. Что тебе до их немощей и недостатков! Наблюдай за собою, чтобы тебе не иметь недостатка в любви".
…Вновь избранный папа Франциск, вскоре после своего избрания, посетил тюрьму для несовершеннолетних и омыл нескольким из них, ноги. Он не только омыл эти ноги, но и целовал их, в знак признания и своей вины, перед этими жертвами не христианского воспитания!
Согласитесь, что подобное встречается сегодня очень редко и большинство иерархов давно забыли о сущности того учения, которое по имени основателя и учителя, назвали христианством, в котором они, якобы являются преемниками апостолов - ближайших учеников Иисуса Христа.
Именно Он, впервые среди основателей мировых религиозных учений, на Тайной Вечере, препоясался полотенцем и омыл ноги своим ученикам, в знак признания, их как равных себе и в надежде, что они так же будут поступать между собой, стараясь угодить друг другу и желая показать взаимный уровень любви, уважения и самоумаления. Апостол Пётр, пытался протестовать и говорить что они недостойны такого благоволения, но Иисус остановил его и принудил к послушанию.
Понять протест Петра можно. Ведь в те времена, гостям омывали ноги или рабы или слуги. Но Иисус Христос показал на собственном примере, как надо жить в обществе христиан, услужая друг другу...
Этот акт, на мой взгляд и является проявлением сущности подлинного христианства, которое во всех земных делах должно, прежде всего, исходить из закона любви и сострадания данного человеку и человечеству в наследство, при создании мира.
В другой раз, когда тот же Пётр попытался отговорить Его от драматического самопожертвования,на кресте, ради спасения людей от их грехов, Иисус произнёс ещё более жёсткие слова. Он сказал: «Отойди от меня Сатана! Ибо ты думаешь не о Божьем, а о человеческом».
И сегодня, после того, что сделал Папа Франциск, у верующих всего мира появилась надежда, что иерархи всех христианских деноминаций и сект, наконец вспомнят Заветы Иисуса из Назарета и станут не только учить других говоря: «Любите друг друга, как самого себя», но и личным примером показывать проявления своей любви к увечным и немощным, которыми в духовном смысле все мы и являемся…
…Современная идеология потребительства, заставляет нас идти против Заветов Христа и вместо того чтобы отдавать последнее тем, кто в этом нуждается больше нас, мы с детских лет привыкаем хотеть и иметь всё, для себя.
Посмотрите вокруг на мир, в котором вопреки заветам Спасителя, мы торгуемся и торгуем, копим и наживаем неправедные богатства и при этом, часто делаем вид, что мы верующие в Новый Завет Спасителя нашего - Иисуса Христа.
Мы уже настолько к такому привыкли, что не замечаем это не только вокруг, но прежде всего в себе. Если было бы иначе, то мир не был бы таким непримиримым и жестоким, а непобеждённое зло не красовалось бы на земле, оставляя после себя войны, голод, ложь и разврат!
А в те давние времена, люди наконец увидели и поняли, что в мире появился известный и обладающий авторитетом Учитель, который показывает на собственном примере, как можно и нужно жить христианину…
…Чем сегодня мы можем ответить на это необычное возрождение духа христианства, в лице Понтифика и главы католической христовой церкви?! Будем ли мы так же защищать своё сребролюбие и чревоугодие, оправдывая это разными ссылками на священное писание?
Всё так же ли, мы останемся лицемерами-фарисеями, отворачивающими своё лицо от такого удивительного примера сострадания и служения?
Надеюсь, что этот прекрасный личный пример нового Папы Франциска, сможет разорвать порочный круг привычек и традиций, которые и привели к тому, что со времён страдающего Иисуса Христа, его именем были убиты и продолжают быть убиваемы миллионы и сотни миллионов несчастных жертв, часто не ведающих в чём они виноваты.
И в свою очередь, сторонники зла и насилия в этом прекрасном, но яростном мире, часто уверены, что они творят зло во славу Божию!
Всё что мы видели в человеческой истории и продолжаем наблюдать в современном мире, заставляет нас, в часы просветления, повторять с тяжёлыми вздохами: «Мир во зле лежит»
Так неужели же жертва Спасителя была напрасной и зло по-прежнему безоговорочно торжествует в нашей жизни?!
…Думаю, что это не так и пример Папы Франциска должен нам всем показать, как нужно жить самим и как воспитывать своих детей, чтобы они выросли людьми щедрыми, добрыми и сострадательными.
И совсем необязательно для такого переустройства мира всем стремиться или уходить в монастырь или скит. Совершенная жизнь - это цель и движение в сторону добра и любви, то есть процесс бесконечный. И важно, чтобы мы чаще вспоминали свои духовные корни и с надеждой, старались жить по Заветам Христа, хоть иногда повторяя Его слова, которыми Он ответил Сатане, соблазняющего его в пустыне.
Он сказал: «Не хлебом единым жив человек, но словом Божиим!». И ещё Спаситель сказал: «Бог — это любовь».
Так будем же стараться следовать Его Заветам...
Март 2013 года. Лондон. Владимир Кабаков
Жизнь и смерть Иисуса Христа. Апокриф.
Сеятель:
«Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит Сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово и оно бывает без плодов. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат.»
Евангелие от Марка 4,14- - 4,20
…Мария была необыкновенной девушкой. Удлиненное лицо, прямой тонкий нос, большие карие глаза с чуть синеватыми чистыми белками. Пухлые губы и мягкий округлый подбородок. Волосы густые, сильные, с кудрявыми волнистыми завитушками, с светло-золотистыми концами кудрей. Роста, выше среднего, статная, с высокой грудью и тонкой талией. Ноги длинные, стройные. Бросалась в глаза маленькая, по сравнению с телом, голова и ступни ног. Походка плавная - ноги несли тело и венчающую её голову ровно, с горделивой неспешностью.
Нрава Мария была рассудительного и спокойного, совсем не боязливая и самостоятельная. Добрая улыбка редко когда покидала лицо Марии и поэтому даже незнакомые люди часто заговаривали с ней на дороге или в синагоге...
Ясный, чистый голос её был слышен издалека - она любила петь сидя за праздничным столом или во время дальних переходов, когда с песней легче идти…
Родившись в семье богопочитающих родителей, рано осиротела и воспитывалась в божьем храме и вырастая, становилась глубоко верующей девушкой…
…Когда Марии было семнадцать лет, во сне явился ей крылатый архангел Гавриил и предсказал рождение Сына Божьего из её чрева, через непорочное зачатие. Мария проснувшись, заплакала от счастья и молилась Богу, благодаря Его за милость: «Отче Благий! Ты создал небо и землю, управляешь миром и потому, я с благоговением внимаю тебе и повинуюсь…»
Через несколько времени поняла она, что носит во чреве своём Сына Бога…
Мария совсем недавно была отдана в жены пожилому, праведному человеку Иосифу, всю жизнь свою работавшего плотником…
Роста он одного с Марией, но фигурой кряжист, с широкими плечами и крепкими ногами. Ладони с толстой морщинистой кожей, отогнутые в сторону большие пальцы с корявыми ногтями, охватывали инструмент, как тисками. Руки – крепкие, мускулистые, одинаково привычны были и к топору, и к пиле…
Серые глаза смотрели из-под седеющих бровей внимательно и умиротворенно. Он всегда был спокоен и никогда не кричал. В затруднительные минуты жизни долго обдумывал решение и приняв, старался его придерживаться. Он не был веселым человеком может быть потому, что видел за свою жизнь много войн, много враждующих армий, много раненых и убитых. Сам никогда не воевал.
- Для плотника всегда хватает работы, особенно после войны - бывало говорил он, - Я люблю строить, но не люблю разрушать.
После смерти первой жены, детей от первого брака оставил у родителей жены, богатых торговцев, а сам стал ходить наниматься в работы по всей Иудее. Состарившись, он решил жениться и осесть…
Он выбрал город Назарет на берегу Галилейского моря, где был хороший климат и люди селились в городах и поселках близко друг от друга. Построил там себе небольшой домик и решил жениться…
Он выбрал себе в невесты, замечательную девушку - сироту, по имени Мария, которая была тихой и доброй, а после смерти родителей воспитывалась при храме. Сиротство научило её ценить доброту и ласку пожилого Иосифа и она согласилась выйти за него замуж.
Когда Иосиф заметил, что Мария беременна, он решил уйти и оставить ей дом, но во сне явился ему светлый ангел, успокоил его и объяснил , что такова воля Божия. Проснувшись Иосиф благословил Марию и поклонился ей, как Божией Избраннице…
Вскоре, римский император Тиберий, издал указ о всеобщей переписи населения и повелел, для удобства переписчиков, всем израильтянам, явиться на места своего рождения. Иосиф, который был родом из Вифлеема, тронулся в путь, и вместе с ним пошла и Мария…
На третий день пути, достигли они Вифлеема. К тому времени в городе, скопилось множество людей, пришедших со всех уголков Израиля, для переписи.
Попросился Иосиф в гостиницу, но была она переполнена и тогда остановились Иосиф и Мария в хлеву при гостинице, так как жить под открытым небом или в палатке было невозможно из-за холода, а хлев был прямо в доме, под жилыми комнатами, где хозяин держал свою скотину. Хозяин гостиницы сжалился над уставшими путниками и приказал работнику убрать хлев и постелить в дальнем, самом теплом углу, сухую, свежую солому. Иосиф помог Марии слезть с осла, на котором она ехала, поставил его в стойло, подсыпал овса, а сам расстелил тент на соломе, положил сверху коврик и устроил на нем Марию поудобнее. Мария, кусая губы, сказала Иосифу сквозь слезы:
- Чувствую я, что пришло время и сегодня суждено мне родить!
Засуетился Иосиф, побежал в гостиницу, принес ушат теплой воды, приготовил чистое полотенце и пеленки…
Она родила младенца среди ночи. Глядя на младенца, заплакала Мария от смущения, и, потупившись, улыбнулся ей в ответ Иосиф, взял ребёнка на руки, обмыл его и долго любовался красивым и спокойным малышом. Приложил он младенца к груди Марии, а сам стал на колени и помолился Богу за счастливые роды…
И пронесся над Вифлеемом тихий теплый ветер. И вспыхнула ярким светом, пришедшая с Востока звезда, и остановилась над хлевом, где родился Иисус.
…Три волхва, в ярких одеяниях, гордо сидящие на верблюдах, появившись в Иерусалиме, возбудили любопытство всех горожан. Приехали они со стороны полуночных восточных стран и везли с собой богатые дары.
Старший из волхвов, высокий худой старик с седой длинной бородой, горбатым носом, острыми темными глазами, прячущимися в морщинистых глазных впадинах под кустистыми длинными бровями, въехав во двор Иродова дворца приказал доложить о себе царю. Говорил он на местном наречии, но голос его был сух, высок и, казалось, что это ворон каркал команды.
Снедаемый любопытством, Ирод сам вышел их встречать и проводил в покои.
- Прикажи царь покормить верблюдов, - прокаркал старший из волхвов. Его спутники молча поклонились Ироду и сели на ковры, по-восточному поджав ноги под себя.
Ирод хлопнул в ладоши и приказал появившимся слугам, накормить верблюдов, а заодно принести вино, закусок и стал расспрашивать гостей, пытаясь поскорее удовлетворить свое любопытство.
В глубине души ему очень хотелось верить, что дары, привезенные волхвами, предназначены ему. Но почему? Он никак не мог ответить на этот вопрос и потому, решил на всякий случай, оказывать волхвам всяческое почтение.
- Едем мы издалека, из стран полуночных, где правят короли сильные и богатые, где стоят наши хоромы, убранные коврами, серебром и золотом. По давним поверьям, записанным в наших священных книгах, знаем мы, что в пределах страны Израилевой должен родиться в эти времена младенец, который наречется царем Иудейским и станет со временем владыкой Мира, его Спасителем, очистив землю от грехов человеческих...
Попутчики говорившего молчали, но дружно кивали головами в островерхих меховых шапках в знак подтверждения слов, сказанных старшим волхвом.
– Девять месяцев назад, загорелась яркая звезда на нашем небосклоне и тронулась на Запад. И мы вместе с нею пошли в ту сторону, куда она двигалась. И вот мы здесь…
Старик замолчал, омыл лицо и руки из подставленного слугой серебряного кувшина и, съев несколько мятных лепешек с медом, запил все это вином, разбавленным водой.
Его спутники тоже немного поели.
Ирод, человек осанистый, с большим животом и остроносым злым лицом, пил неразбавленное вино, слушал гостей и лицо его мрачнело:
«Кто ещё смеет претендовать на Иерусалимский трон? – спрашивал он сам себя, - Недавно я казнил очередных заговорщиков, свивших гнездо в моем дворце, а тут рождается неведомый самозванец и я ничего не знаю. Прикажу казнить начальника тайного розыска, негодяя, который требует только денег, а работу свою не выполняет».
Ирод заставил себя улыбнуться и спросил:
- А в каком же городе, в какой семье этот будущий царь должен родиться? Наверняка вы это знаете, мудрые путешественники...
Голос его непроизвольно дрогнул, а горбоносый старик, старший их них, метнул в сторону Ирода взгляд из-под бровей и отвел глаза в сторону:
- Даже мы этого не знаем, - сказал он, - идем туда, куда нас ведет звезда.
Он помолчал, ополоснул руки после еды, вытер их полотенцем, поднялся, огладил бороду и закончил:
- Но мы, на обратном пути, заедем к тебе, царь, и все расскажем… А теперь - нам надо спешить.
Когда волхвы уехали, Ирод сел на трон и, помрачнев, приказал позвать начальника тайной стражи. Ироду показалось, что слуга, исполнявший приказ, действует слишком медленно и разъярённый Ирод закричал, схватившись за кинжал, висевший на поясе:
- Делай это быстрее! Иначе я прикажу отрубить тебе ноги, чтобы ты не мог ходить, а только ползал!
Слуга, подгоняемый страхом, убежал искать начальника тайной стражи, а Ирод, отпив немного вина, стал ходить из угла в угол, разговаривая сам с собой:
- Дождусь стариков и тут же прикажу казнить младенца… А заодно и его родителей…
На закате этого же дня волхвы приблизились к Вифлеему и в наступившей темноте звезда будущего Владыки народов вдруг остановилась. Уже ночью волхвы постучали в гостиницу. Разбуженный хозяин спустился вниз, отворил ворота, хотел выругать неожиданных путешественников, но, увидев странный караван, промолчал и поклонился.
Горбоносый старик, не слезая с верблюда, спросил:
- Хозяин! Нам известно, что у тебя в доме родился младенец, который станет великим человеком. Проведи нас к нему...
Хозяин гостиницы посмотрел на пришельцев и ответил:
- В моем доме никто никогда не рождался, ибо я вдовец.
- Ты говоришь неправду, - гортанно прокричал старик, - если не скажешь правду, будешь наказан! - Хозяин гостиницы испугался, заморгал заспанными глазами и вдруг вспомнил о постояльцах в хлеву.
– Да-да-да..., - запинаясь, проговорил он, - в хлеву остановилась какая-то пара из Назарета и, похоже, что молодая жена старика-плотника собиралась рожать...
Он помолчал и, криво усмехнувшись, добавил:
- Но какой же великий человек может родиться в хлеву, да ещё от Назарянина...
Старик перебил его, резко крикнув:
- Веди нас в хлев!
Когда волхвы вошли в хлев, то в задней его части светилась свеча и счастливая, улыбающаяся Мария кормила младенца Иисуса грудью.
При виде её и ребенка волхвы упали на колени и, кланяясь, подползли к счастливой матери с ребенком.
- Славься Владыка Мира и Земли! – запели они дрожащими голосами. – Да будет благословенно имя Твоё и имя Матери Твоей! Прими поклонение и дары наши и не будь в будущем, во время своего воцарения, строг к нашим народам, живущим в странах полуночного мира.
И внесли они дары свои Господу: золото, ладан, смирну и долго молились, благословляя Марию и преклоняясь перед Младенцем...
А когда радостные собрались они в обратный путь, горбоносый старик позвал Иосифа и словно прокаркал, страшные слова:
- Бойся Иосиф царя Ирода, ибо узнал я по его взгляду, что хочет он погубить младенца. Уходи сегодня же утром и лучше всего в Египет. Золото, которое мы принесли, поможет тебе совершить это путешествие быстро и жить там безбедно. Мы рады, что хоть так можем услужить Младенцу.
Волхвы, все трое, в последний раз низко поклонились Иисусу, вышли, сели на верблюдов и удалились в свои страны, но уже другим путем, минуя Иерусалим.
А Ирод допросил своих сыщиков и узнал, что кроме ожидаемого младенца-Мессии уже родился чудесным образом, в семье бездетной Елизаветы и её мужа, старика Захарии другой младенец Иоанн. Говорили, что ему тоже предстоит великое будущее…
Ирод сидел в большом зале своего великолепного дворца, который он недавно выстроил, смотрел, как танцуют полуголые наложницы и, не переставая, пил вино кубок за кубком. Шитые серебром и золотом одежды тяготили его и, сбросив с себя почти все, полуголый, волосатый и жирный, он полулежал на подушках, и мрачно размышлял:
- Не доверяю я этим чудесам. Только малограмотные люди могут верить в чудеса рождений Мессий или Пророков.
Он отхлебнул вина, пролил на грудь и грязной, липкой ладонью растер все по коже.
– Я не Мессия и не Пророк, но именно поэтому не позволю каким-то шарлатанам покушаться на мою власть. И не то, что я не верю в Бога. Нет! Но я знаю, что Бог не вмешивается в житейские дела. Власть и богатство – это дела земные, а не божественные. В такую грязь Бог никогда не вмешивается. Именно поэтому я и убью этого Святого Младенца, если найду его. Какая разница – умрет он ребенком или стариком. Ведь все мы умрем. Зато я уничтожу лишний соблазн для толпы фанатиков, которые только и ждут повода, чтобы сделать бунт…
Он махнул рукой. Музыка прекратилась. Танцовщицы застыли, сбившись в кучку. Ирод поманил пальцем одну из них...
…В ночь перед рождением Христа в природе стояла необыкновенная тишина. Зимнее небо светилось нежно-голубым, переходящим в сумерках в изумрудно-бирюзовый цвет. Было прохладно и, прилетевшие стаи дроздов с Севера, из дремучих лесов за далеким Черным морем, ярко - пёстрыми гроздьями облепили ветви деревьев и сидели молча, отдыхая в роще неподалеку от постоялого двора.
Когда спустились сумерки, птицы запели радостным и веселым хором, славословящим появление на свет чудесного младенца. И всю ночь пели эти весёлые птицы. Жители Вифлеема улыбались и долго не могли заснуть, а священник – старый добрый Иаков, сидя при свечах и разбирая тексты Писания, прислушивался к птичьему хору и думал, что где-то поблизости родился праведник и природа земная радуется его появлению на свет…
…Прохладная ночь…
Луна...
В ночной тишине, изредка, прокричит птица. Овцы серыми комочками лежат в ложбинках то тут, то там и пережевывая жвачку, дремлют. У большого костра сидят пастухи. Поужинав, они тихо разговаривают о приближении холодных дней, о том что хлеб подорожал и о том, что Ирод вновь переделывает свой дворец, украшая серебром и золотом стены палат и спальных покоев.
Вдруг, на черно-синем небосклоне вспыхнула над горизонтом яркая звезда и стала подниматься к зениту.
- Смотрите! Смотрите! Новая звезда взошла! – закричал один из пастухов.
В глаза потрясенным и испуганным пастухам ударил яркий свет и с криком упали они ниц на землю лицом. Стало светло как днем, но овцы были спокойны. По широкому лучу наклонно падающему от звезды, спустился светлый ангел с серебристыми крыльями за спиной. Он коснулся ногами земли и неслышно подошел к пастухам.
- Свершилось! – произнес он. – В Вифлееме родился Сын Божий и вы можете в числе первых узреть младенца, который через время станет Спасителем всех, уверовавших в Него. Поспешите, а овцы ваши будут на месте и в сохранности.
И пастухи отправились в Вифлеем, отыскали хлев в котором поселился Иосиф и родившая младенца, Мария. Им не было места в гостинице и они поселились рядом с коровами и осликом, которые тут же дремали, громко вздыхали и хрустели сеном...
Младенец лежал в яслях и смотрел вокруг внимательно и серьезно.
Было ему на вид не меньше полугода. Лицо чистое, белое, волосы вьющиеся, мягкие темного цвета и необычайные глаза: большие, серые и чистые внимательно и серьезно глядели не мигая, на окружающих его людей и скот.
Вошедшие пастухи, вглядываясь в полутьму хлева, поклонились младенцу и рассказали Иосифу и Марии о знамении с неба. Потом, улыбаясь и радуясь увиденному, возвратились к своим овцам.
…Утро ранее и светлое, озарило гористый горизонт. В хлеву, где в яслях лежал младенец проснулись коровы и постукивая копытами, повернулись головами в сторону яслей. Их большие, неподвижно-спокойные глаза блестели из теплого сумрака.
Незаметно поднялась заря и вновь, как вечером, только уже в обратном порядке в прохладном воздухе первого дня нового времени, небо окрасилось нежно-зеленым, постепенно светлея ближе к горизонту и переходило в голубое, через золото, в багряные всполохи над горными массивами. И птицы пели не переставая. Приветствуя новый день, заблеяли овцы на пастбищах и протяжно и важно замычали коровы в стойлах.
Младенец проснулся и слушая шум наступающего дня, улыбнулся. Он был простодушно и глубоко счастлив…
Мария завернула Иисуса в припасённые пелёнки, а Иосиф, не торгуясь, купил у хозяина гостиницы, осла оседлал его и, посадив сверху Марию держащую на руках младенца, не задерживаясь тронулся в дальний путь…
Не забыл Иосиф и дары волхвов, набив ими перемётные сумы - золотом, подаренным мудрыми старцами Младенцу, они расплачивались за ночлег на постоялых дворах, а когда наконец прибыли в Египет, то купили небольшой домик и жили долго, не зная нужды ни в чём. Иосиф, вскоре стал работать, а Мария растила Богом ей данного малыша…
…После смерти царя Ирода, семья Иисуса, вернувшись из Египта, поселилась в Назарете, в своём доме и зажила спокойно.
Назарет был маленьким городком и немногие жители, любили его за тишину и покой. Он раскинулся на склоне долины, а позади громоздились предгорья, изрезанные следами ручьев и потоков возникающих во время гроз и проливных дождей.
Горизонт неровной линией горного хребта отделял небо от земли. В полдень бывало очень жарко и солнце нещадно палило неосторожных прохожих. Однако к вечеру зной спадал и на закате, заходящее солнце мягким розовым светом освещало вершины холмов вокруг и на город опускалась прохлада.
Воздух свежел, становился прозрачным и на темнеющем черной синевой небе, появлялись первые яркие звездочки.
В это время в семьях садились ужинать, а потом, поднимались на плоскую крышу помолиться Богу, попросить у него прощение за грехи, попросить благословение на завтрашние дела.
…Утро вставало над землей свежее, чистое, звонкое. Издалека, с окрестных пастбищ, доносилось блеяние овец, возвращающихся на луговины. В тишине, далеко был слышен звон колокольчика на шее вожака стада, блеяние ягнят и пение птиц в ветвях дикой оливы, стоящей в излучине ручья.
Город только просыпался, а пастухи уже перегоняли стада поближе к водопою, к тенистым рощам, в которых они могли укрыть себя и стада в полуденный зной…
В это время, Мария читала маленькому Иисусу отрывки из священных книг и он воспринимал Пророков Ветхого Завета, как своих современников. Больше всех ему нравились рассказы о Пророке Илии.
…В хлеву, за стеной, топоча копытами укладывались спать овцы. Свеча, в глиняном подсвечнике потрескивала и пламя, то увеличиваясь вспыхивало, освещая дальние углы комнаты, то уменьшалось, погружая в полумрак низкие потолки, глинобитные полы и белённые известью стены.
Иисус сидел на низенькой скамеечке и снизу вверх смотрел в лицо своей матери, слабо освещённое свечным пламенем. Она раскрыла книгу Илии и начала спокойным, тихим голосом, читать о деяниях неистового Пророка.
- И сказал Илия народу: я один остался пророк Господень, а пророков Вааловых четыреста пятьдесят человек.
- Пусть дадут нам двух тельцов и пусть они выберут себе одного тельца и рассекут его, и положат на дрова, но огня пусть не подкладывают; а я приготовлю другого тельца и положу на дрова и огня не подложу;
- И призовите вы имя бога вашего, а я призову имя Господа, Бога моего. Тот Бог, который даст ответ посредством огня, есть Бог.
- И отвечал весь народ, и сказал: хорошо.
- И сказал Илия пророкам Вааловым: выберите себе одного тельца и приготовьте вы прежде, ибо вас много; и призовите имя бога вашего, но огня не подкладывайте.
- И взяли они тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали.
- В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом. Ибо он бог; может быть задумался, или занят чем-нибудь, или в дороге, а может быть и спит, так он проснётся!.
- И стали они кричать громким голосом, и кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним
- Прошёл полдень, а они всё ещё бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха.
- Тогда сказал Илия всему народу: подойдите ко мне. И подошёл весь народ к нему. Он восстановил разрушенный жертвенник Господень.
- И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому Господь сказал так: Израиль будет имя твоё.
- И построил из сих камней жертвенник во имя Господа, и сделал вокруг жертвенника ров, вместимостью в две саты зерна
- И положил дрова и рассёк тельца, и возложил его на дрова.
- И сказал: наполните четыре ведра воды и выливайте на всесожженную жертву и на дрова. Потом сказал: повторите. И они повторили. И сказал: сделайте тоже в третий раз. И сделали в третий раз.
- И вода полилась вокруг жертвенника, и ров наполнился водою.
- Во время приношения вечерней жертвы подошёл Илия пророк и сказал: Господи, Боже Авраамов, Исааков и Израилев! Да познают в сей день, что Ты один Бог в Израиле, и что я раб Твой и сделал всё по слову Твоему.
- Услышь меня Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердца их к Тебе.
- И ниспал огонь Господень, и пожрал всесожжение, и дрова, и камни, и прах, и поглотил воду, которая во рве.
- Увидев это, весь народ пал на лицо своё и сказал: Господь есть Бог. Господь есть Бог!
- И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых , чтобы ни один из них не укрылся…
Декламируя эти стихи, голос её задрожал, румянец проступил сквозь тонкую кожу.
Иисус в этот момент поднял голову и попросил: - Не читай дальше пожалуйста. Мне не нравиться, что Илия всех пророков Вааловых убил подле Киссонова потока. Почитай мне лучше мою любимую историю!
Мария перелистнула книгу чуть назад и, улыбнувшись, начала:
- И встал он и пошёл в Сарепту Сидонскую. И когда пришёл к воротам города, вот, там женщина вдова собирала дрова. И подозвал он её, и сказал: дай мне немного воды в сосуде напиться.
- И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки твои.
- Она сказала: жив господь, бог твой! У меня ничего нет печёного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрём.
- И сказал ей Илия: не бойся, пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня и принеси мне; а для себя и своего сына сделаешь после.
- Ибо так говорит Господь, Бог Израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю.
- И пошла она и сделала так, как сказал Илия; и кормилась она, и он, и дом её несколько времени.
- Мука в кадке не истощалась, и масло в кувшине не убывало, по слову Господа, которое он изрек чрез Илию.
- После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нём дыхания.
- И сказала она Илии: что мне и тебе, человек божий? ты пришёл ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего.
- И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук её, и понёс его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель.
- И воззвал к Господу, и сказал: господи, боже мой! Неужели Ты вдове , у которой я пребываю сделаешь зло, умертвив сына её?
- И простёршись над отроком, он трижды воззвал к Господу, и сказал: Господи, боже мой! да возвратиться душа отрока сего в него, и он ожил.
- И взял Илия отрока, и свёл его из горницы в дом, и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив.
- И сказала та женщина Илии: теперь – то я узнала, что ты человек божий и что слово Господне в устах твоих истинно…
Делая паузы, она смотрела на сына и украдкой вытирала слёзы, гладила ласково по головке, А он, увлёкшись, сосредоточенно смотрел невидящим взором в одну точку и воображал седовласого, сильного и властного человека - Илию, с выразительным лицом, блестящими, яростными глазами и широкими жестами. Иисусу казалось, что он слышит его громкий голос выражающий святое негодование и презрение к греховной жизни потомков Авраама.
Когда Мария замолкала, он ещё долгое время сидел неподвижно, погруженный в видения, а потом, словно очнувшись, спрашивал:
- А почему ты замолчала? Прошу тебя, читай дальше!
И она, справившись с волнением, переворачивала страницу…
…Иисус очень рано стал молиться Сущему самостоятельно и стоя на коленях, обратившись в сторону восхода солнца, шептал слова любви и преданности Богу…
...Иисус рос удивительно умным и спокойным мальчиком. Он рано научился читать и очень часто его видели с книгами Священного Писания, сидящего на корточках у стены в тени, разбирающего буквы и слова, водя по строчкам тонким нежным пальчиком.
От отца Марии осталось много книг Ветхого Завета, изучение которых и были главным занятием подрастающего Иисуса. Большеголовый мальчик с внимательным взглядом, поражал соседей Иосифа и Марии своей сдержанностью и ясным спокойствием. С соседскими мальчишками он играл редко, а больше сидел в доме или на плоской крыше, когда спадал дневной зной и думал о чем-то своем, часами находясь в неподвижности.
Он мог, лежа на спине, на крыше, в ночной тишине рассматривать мириады светящихся и мерцающих звезд и звездочек, проникая взглядом вглубь мироздания и постигая законы, движущие Вселенной. Когда Мария уводила его в дом и, укладывая в постель, спрашивала, чем интересны звезды, чтобы так долго на них смотреть, он вскидывал на неё взгляд больших глаз и серьезно отвечал:
- Я с ними иногда разговариваю и они мне отвечают.
Закрыв глаза, Иисус безмятежно засыпал, а Мария уходила на кухню, к очагу, домывать посуду после ужина и думала над его ответом, покачивая головой: «Какой он милый и не по годам умный».
Она, как и Иосиф, старалась не вспоминать день рождения сына, своего бегства в Египет и возвращение обратно. Она привыкла жить как все, ухаживая за детьми и мужем, а чудеса и знамения при рождении сына, пугали её, заставляли волноваться и плакать. И потому она старалась забыть об этом.
…Вставала Мария рано и пока все спали, растапливала очаг, готовила бобовую похлебку, накрывала на стол. Потом, когда все, позавтракав, расходились по делам, она мыла и чистила посуду, подметала в доме полы, не забывая присматривать за маленьким Иисусом. Были и ещё дети - Иосиф к тому времени по просьбе доброй Марии перевёз детей от первого брака в свой дом.
Иосиф тоже любил Иисуса, но, вспоминая историю его рождения, поклонения пастухов и волхвов, тяжело вздыхал и часто молился…
Со временем волосы его совершенно поседели, он сгорбился, от боли в пояснице почти не мог работать сам, хотя наблюдал и советовал работникам, как лучше вставить изготовленную ими оконную раму, или подогнать к каменному проему тяжелые дубовые двери...
Когда настала пора ходить в синагогу на учебу, Иисус уже многое знал и умел делать самостоятельно. В синагоге он стал первым помощником, почти слугою старенького раввина, который всегда хвалил его и говорил Марии:
- Из этого ребенка должен получиться великий человек. За всю свою долгую жизнь я не видел такого доброго, послушного и умного ученика. Помяните мое слово: он прославит ваш род и наш город и станет известен всему миру…
…Огибая город, по окраине, между ручьем и домами, проходила старинная дорога из Дамаска в Иерусалим, по которой раз или два в год жители Назарета ходили в Иерусалим, в святой храм Соломона.
Дорога занимала три дня и изможденные и усталые путники мерно шагали по каменистой дороге. Колея петляла, поднимаясь с холма на холм и то тут, то там видны были паломники то семьями, а то и по одиночке, идущие в Иерусалим. Проходящие здоровались, так как большинство было знакомо друг с другом, а иногда были даже родственниками. Подростки и дети шли гурьбой и часто отставали или опережали родителей. Но родители не беспокоились, так как путь долгий и дети держась кучкой, не надоедали взрослым...
…Было жарко. Мария и Иосиф шли впереди и молчали. Вслед ха ними шагал их повзрослевший сын Иисус, первый раз идущий в Иерусалим на святой праздник Пасхи. Зной, горячими прозрачными потоками поднимался над холмистой равниной и от этого, стоявшие далеко впереди деревья и строения, казалось оживали и двигались.
В одной из оливковых рощ остановились отдохнуть и пообедать.
Поздоровались с отдыхавшими здесь же дальними родственниками Иосифа, сели в тени и Иисус, сбегав к колодцу, принес мех свежей холодной воды. Обмыли потные лица, прополоскали рты и Мария, разложив чистую ткань прямо на земле, выложила из котомки хлеб, козий сыр, лук, соль и смесь из сухих фруктов и орехов. Не спеша помолились и не торопясь, стали есть. Иисус молился и что-то внимательно высматривал в вершинах олив.
Немного отдохнув, Иосиф, Мария и Иисус продолжили путь и через два дня подошли к Иерусалиму. На подходе к городским воротам Иосиф постелил коврик и стал молиться, благодаря Бога за долготерпение и всепрощение, за счастье семейной жизни. Мария и Иисус, также опустившись на колени, молились.
Мaрия изредка поглядывала в сторону сына, любуясь его стройной фигурой, ласковым, беззаботно-восторженным лицом. Его губы двигались, а большие чистые глаза внимательно всматривались в силуэты святого города. Он погрустнел, словно предчувствуя свои будущие страдания, которые принесет ему встреча с Иерусалимом. Обычная улыбка сошла с его губ...
…После праздника Иосиф и Мария поспешили вернуться в Назарет. Затерявшись в толпе паломников, Иисус отстал и свернул к Храму. Он не боялся, не искал родителей, так как уже знал, что его судьба навечно связана с этим городом, с этим Храмом и с Богом, которому был посвящен Храм…
Через время, он уже сидел в Храме и слушал стариков - книжников, а когда его спрашивали, почему он здесь один и где его родители, отвечал, что родители его ушли в Назарет, а ему интересно, что говорят о Боге умные люди…
А потом, внимательно слушавший беседу Иисус, стал задавать вопросы:
- Вот вы говорите, что притесняют римляне израильтян, не дают служить правильно Богу. Но ведь сказано: вся власть от Бога... И за грехи воздам... Не сами ли первосвященники забывают о Боге, о его всевидящем взгляде? Не сами ли они в храмах допускают беспорядок, торгуют, меняют деньги и за звоном монет, за разговорами купцов и покупателей не слышат слов службы? И много ли праведников среди членов Синедриона?
Старики стали оглядываться, не слышит ли кто эти дерзкие разговоры.
А Иисус продолжал:
- Я вижу, как книжники и фарисеи гордятся перед людьми своими знаниями, но ведь они не самые умные люди в народе израильском. Родители их богаты, поэтому они могли учиться. Научились читать и толковать священные книги. Но все они преклоняются перед богатством, стараются и сами стяжать побольше мирского, не заботясь о главном, о небесном.
Многие из них не знают, что такое тяжкий труд. Да, они постятся, но зато после поста ни в чем себе не отказывают, едят и пьют за двоих. Многие из них имеют женщин, помимо жен, хотя и не должны этого делать. Есть и такие, которые дают деньги в долг, под проценты, не сами конечно, а через своих родственников.
Многие менялы, сидящие с утра до вечера, здесь, в этом храме, управляют их денежными делами. Поэтому и открыт такой торг в храме…
Иисус вспомнил разговор левита и менялы сегодня утром. Левит корил торговца, что тот приносит ему мало прибыли.
- Богатому трудно верить в Божье всемогущество, - продолжил он говорить - так как он видит, что за деньги сможет иметь все, что захочет. Где и когда вы видели, чтобы богатый священник роздал свое добро нищим, а сам бы довольствовался малым?!
А ведь все они говорят о нестяжании, о почетной бедности. Значит, они говорят одно, а делают другое. Значит, они обманывают людей. Но ведь Бога не обманешь, он знает, что люди делают, а еще лучше он знает, что они думают. И значит, за гробом их ждет божья кара...
Старики зашептались между собой. Многие из них думали об этом так же, но говорить
боялись, хотя знали, что грех скрывать свои мысли. Поэтому некоторые, испугавшись, ушли, но Иисус продолжил свои рассуждения с оставшимися:
- Ныне на праведное место Моисеева воссели книжники и фарисеи и стали нагружать людей работами и заботами, а сами не делают того, что говорят другим. На людей взваливают бремя обязанностей, а сами пальцем не пошевелят. Любят они широкие заметные повязки на головах и пышные одежды. Любят торжества, на которых занимают первые места и любят, когда их называют «Учитель».
Но Учитель у нас один – Отец наш Небесный. И из пророков известно, что кто возвышает себя, тот будет унижен, а кто унижает себя, тот возвысится…
Звонкий голос Иисуса эхом отзывался под сводами Храма:
- Кто исповедует лицемерие, тот затворяет Царствие Небесное человекам: сам не входит и других туда не допускает.
«Прав мальчишка, хоть и мал пока», - думали старики, но молчали, удивляясь уму и прозорливости мальчика.
- Лицемеры, подобны людям очищающим блюда снаружи, тогда как внутри они полны хищения и неправды. Лицемеры снаружи кажутся праведниками, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.
Старики стали по одному удаляться от молодого оратора и уходить в тень. Кто-то говорил про себя, кто-то ворчал озираясь:
«Верно подросток говорит, плохо живем. Не по Божески. Стали священники и книжники ставить себя на место Бога. Но прав юный мудрец…
Многие спрашивали: Окуда он? И кто то ответил: - Говорят он из Назарета, сын старого Иосифа-плотника и Марии...»
Пришла ночь и один из стариков пригласил Иисуса ночевать к себе в дом, что был недалеко от Гефсиманского сада. Когда пришли в дом, Иисус поклонился хозяину и поблагодарил его за заботу и сердечность о нем, незнакомом подростке. Рассказал, что живет в Назарете, что отец его Иосиф и мать Мария из потомства Давидова. Что были на празднике и что он отстал от них желая, послушать старцев…
Сели ужинать. Иисус ел мало, больше пил воду, а когда закончил ужин, встал на колени, поклонился и сказал:
- Благодарю тебя, Отец Всеблагой, за заботу обо мне.
И еще молился о благе тех, кто истинно верует и помогает своим ближним в беде и нужде, вспоминал мать свою Марию и отца своего Иосифа и пожелал им здоровья. После этого лег в отведенную ему горницу и заснул крепко.
Рано утром Иисус проснулся от пения птиц за окном. Посмотрел на небо и вышел во двор, где был небольшой сад. Умывшись и причесав свои кудрявые волосы, он встал на колени, лицом к восходящему солнцу и начал молиться с просветленным лицом.
Когда старик проснулся Иисус уже был готов уходить и стал просить его:
- Дедушка, поторопись, нам надо идти в храм Соломонов, молиться там и говорить о вере с людьми долгоживущими, знавшими и радость и горе и понимающими, что все от Бога и что все мы овцы стада его.
Удивился старик, благоговейно посмотрел на Иисуса и от полноты чувств прослезился. Впервые он видел такого умного и доброго мальчика со спокойными глазами мудреца. Он захотел погладить ребенка по голове, как это обычно делают старшие, поощряя малых детей, но неожиданно застеснялся и только слегка коснулся его плеча.
Не мешкая, они встали и пошли в храм. Когда подошли они к толпе, стоявшей возле дверей храма, все обернулись и стали говорить, узнав Иисуса:
- Вот тот мальчик, который вчера говорил мудрые речи здесь в храме...
... Мария и Иосиф, стали искать Иисуса уже вечером. Они думали, что он идёт за ними вместе с ватагой городских детей, однако, расспросив их узнали, что Иисус отстал от всех, ещё в городе…
Через день родители возвратились в Иерусалим с полдороги и, увидев сына, сидящего в кругу стариков и беседующего с ними, рассердились. Мария заплакала и стала упрекать Иисуса в жестокосердии, в том, что он не думал о тревоге и страхе за него родителей. Иосиф схватил сына за руку и хотел вывести вон из храма. Но Иисус вырвал свою руку, строго поглядел на родителей и сказал:
- О чем вы плачете и почему сердитесь? Ведь только здесь я дома, в доме Отца моего. Это и есть мой настоящий дом!
И так блестели его глаза, так уверенно и убежденно он это говорил, что смутился Иосиф и перестала плакать Мария. Добрыми словами стали звать они Иисуса вернуться домой в Назарет. Он пожалел их, попрощался со стариками, поклонился всем, кто слушал его и с кем он говорил в эти дни и пошел вслед за отцом с матерью, понимая родительскую печаль и беспокойство...
Учился Иисус хорошо. Читал книги Завета, жизнеописания святых и пророков и сам старался быть похожим на пророка Илию… Он понемногу начал помогать старому отцу своему и все у них получалось отлично. Иисус научился делать и читать чертежи и помнил все детали, из которых состояли двери, окна и даже целые здания. Память у него была удивительная…
Он никогда никуда не спешил и часто оставшись один, задумавшись, часами сидел в тишине неподвижно. Бывало так и при людях, словно он отлетает куда. Иисус не участвовал в играх братьев и собрав соседских мальчишек, намного младше него, уходил с ними, на ближайший холм и там, сев в красивом месте, говорил о Боге, о сотворенных им земле и небе, которое было божьим престолом, о красоте и праведности братской добродетельной жизни...
Сам того не ведая, он учился говорить умно, страстно, доказательно и маленькие слушатели слушали его внимательно и запоминали многое, о чём он им говорил, в чём их убеждал…
Время шло, Иисус вырастал. Он начал уходить один в горы и проводил там дни напролет, читая священные книги, разговаривая с деревьями, травами, птицами и животными. И приходил в дом свой просветленный и удовлетворенный...
Но не все люди, которые жили рядом с Иисусом, были добры и бескорыстны. Опечалился он, когда увидел, как его сверстник Птоломей, получая от родителей деньги, покупал себе в местной лавке сладкие пирожки и конфеты, сушёные фрукты и абрикосы и все это ел сам, а товарищам своим по играм не давал, или требовал, в обмен на подачку, чтобы они относились к нему как к начальнику. И те прислуживали ему, «зарабатывая» благорасположение «богача».
Огорчился Иисус и много думал, сидя на камне в можжевеловой роще о том, что человек, взрослея и переходя рубеж детства, меняется и становится эгоистом и не скрывает своей жадности, эгоизма и похоти в простоте неразумения добра и зла, за что часто бывает наказан, уже во взрослом состоянии.
От его внимательного, прямого взгляда не могло укрыться показное благополучие богачей и людей не уважающих Божеские законы. И видел он вокруг себя много несчастных: одни переживали от последствий неправедно нажитого богатства, другие страдали от бедности и даже нищеты. Одно он знал твёрдо: каждый будет наказан Отцом Всевышним, кто отступает от его заветов братской любви и нестяжания...
Облачко, похожее на короткопалую собаку с большой головой, проплыло по небу и ветерок, овевая лицо, давал прохладу и чуть шевелил листву на деревьях. Где-то однообразно, тревожно, пронзительно свистел некрупный сокол, то-ли предупреждая о чем-то свою подругу, то-ли зазывая её к себе.
«Человек не животное, - продолжал размышлять Иисус, рисуя буквы палочкой на песке под ногами - он создан по образу и подобию Бога. Как бывает он хорош и красив, когда молится о здоровье и благополучии больных или нуждающихся. И как он неприятен, когда кривляется и хихикает, рассказывая о своих похотливых похождениях.
И ведь часто это все выдумано от вожделения, кусающего его душу. Но тем противнее смотреть и слышать это. И сказать ему об этом нельзя, - он не поймет, что можно и нужно жить иначе, светло и чисто. Бог вложил свои светильники в души всех людей, но у многих они не горят, коптят и вместо пламени и света дают дым и тьму.
И все равно Бог прощает людей, дает возможность спастись, избежать смерти и войти в жизнь вечную. Только уверуй – живи по заповедям Божьим и ты спасешься и после Суда воссядешь в сонме вечно живущих, одесную от Бога...
…В свои шестнадцать лет Иисус перерос родителей, но был худой и стройный, как девушка. Узкие бедра и талия подчеркивали широту начинающих округляться мышцами плеч. Маленькая, словно выточенная из мрамора, голова с большими, ясными, широко раскрытыми глазами, нос с небольшой горбинкой, яркие губы с пушком подрастающих усов, и замечательные длинные кудрявые волосы каштанового цвета…
Он был тих и скромен, но вовсе не робок и когда видел проявления неправды или обиды вокруг себя, всегда вступался за слабых и обиженных, хотя не сердился на обижающих и уговаривал их, добродушно улыбаясь. А речи и слова его приобретали постепенно убедительную силу. Часто он мирил ссорящихся так, что обе стороны начинали уважать его и верить его словам…
В этом возрасте, весной, Иисус первый раз постился.
Утром, как обычно, он поел немного каши, а после работы, придя домой, сел читать книгу пророка Исайи, где говорилось о сорокадневном посте пророка и так увлекся, что когда его позвали ужинать, то мягко отказался и пошел спать, чувствуя легкий голод и небольшое возбуждение от необычайности ощущений.
Спал хорошо, рано проснулся, умылся холодной водой и вновь отказался от еды, читая, пока Иосиф со старшими детьми, не торопясь, вкушали завтрак. Работа была не тяжелая, вставляли рамы во вновь отстроенный дом, подгоняли, клеили, ждали пока клей затвердеет.
Сидя на камнях, оставшихся от кладки во дворе, Иисус, совсем не устав, любовался безоблачным жарко-синим небом и следил, как возникающие над горизонтом перистые облачка, протянувшиеся полоской с севера на юг, таяли, чуть двигаясь, подгоняемые небесным ветерком. Иосиф, как обычно, не мог сидеть без дела и, взяв осколок острого стекла, размечал заготовки для будущих рам.
Тишина и покой жаркого полдня, приближающийся праздник - все это наполняло сердце юноши непонятной радостью. Он ласково глядел на увлеченного работой Иосифа, на его грубоватые, покрытые бесцветным старческим пушком тыльные стороны ладоней и подумал почему-то вдруг о своей смерти: «А как мне будет суждено умереть в этом мире?». Смутно предвидя ответ, он вновь глянул в небо, задумался и словно воспарил в эти безбрежные небесные просторы, овеваемые теплым весенним ветерком.
Когда Иосиф бережно коснулся его руки своими заскорузлыми пальцами и произнес:
- Пора.
Иисус, вздрогнул, и словно возвратившись из краев неведомых, огляделся и взяв новую раму, стал вставлять ее в оконный проем.
Вечером, он уже привычно отказался от пищи, попил воды и едва только тьма окутала предгорья и в доме зажгли свечу, лег спать…
Иисус в первый раз постился четыре дня и чувствовал себя легко и свободно. От тела шел приятный запах, во время работы он слегка уставал, но присев, мгновенно восстанавливал свои силы. Глаза его прояснились и легкая радужная оболочка расширившихся зрачков, выделялась на матово чистых белках.
Ночью он спал чутко и слышал, как мимо их дома на рассвете пробежала стая бродячих собак, спешащих после ночлега где-то в заброшенном доме, на рано открывающийся мясной рынок.
«Завтра суббота, - подумал Иисус, - а сегодня я, как учат аскеты, буду понемногу есть кашу и овощи, а вечером перед сном выпью стакан молока».
Как сказал, так и сделал. Овощей, на первый раз, он съел всего горсть, пшенной каши, тщательно пережевывая, съел всего три ложки. Этого ему вполне хватило. Он был сыт и бодр как никогда.
В субботу утром, идя на службу, он почти бежал. В синагоге с трудом заставлял себя стоять на одном месте. Хотелось двигаться, бегать, петь. Жизненная энергия переполняла его тело и дух.
Придя домой, Ииисус сел за стол и, думая о чем-то о своем, пристально глядел на кружку, стоящую на краю стола. Через какое-то время кружка сдвинулась со своего места и с громким стуком упала на утоптанный пол...
В следующую субботу Иисус после долгой службы в синагоге ушел за город и, пройдя предгорья, начал подъём на обрывистую гору. В долине небольшого ручья росли раскидистые деревья и, проходя через их чащу, он вспугнул лисицу, которая, отбежав несколько метров в сторону, остановилась и проводила его безбоязненным взглядом...
После небольшого водопада тропинка терялась в нагромождении скалистых обломков и так легко было на душе, так сильны были мышцы его тела, что ему захотелось взлететь. Он едва заметно улыбнулся, встал на край большого обломка и, приказав себе повиснуть в воздухе, шагнул вперед. Казалось, что все в мире изменилось. Он не упал, а медленно опустился с двухметровой высоты и вытянутой левой ногой, мягко коснулся травы, росшей перед камнем…
Идя домой, он повторял про себя: «Молитва и пост! Молитва и пост! Надо поверить, что это ты можешь, не касаясь скал передвигать их с места на место. Молитва и пост!..» - повторил он снова и тихо улыбнулся. Рассказы матери о его рождении: о пастухах, волхвах вдруг обрели новый радостный и удивительный смысл…
…Весна, цветущее разнотравье и разноцветье на горах. На восходе солнца поют жаворонки. Теплый ветер, нагреваясь на вершинах холмов под солнцем, стекает вниз в долины вместе с ароматами цветущих горных тюльпанов, анемонов, олив. На опушках, среди зеленеющих рощ пасутся стада коз и овец, позванивая колокольцами.
Несколько сотен домов Назарета приютились у подножья холма. Белые стены, плоские крыши, узкие улочки. Дом Иосифа стоял на склоне и чуть ниже под домом под деревянным навесом Иосиф соорудил себе столярную мастерскую. Здесь, всегда приятно пахло свежими стружками, древесным клеем, теплым деревом. С утра до вечера в мастерской стучал молоток, строгал рубанок, звенела пила. Иосиф с помощью Иисуса и сыновей от первого брака, изготавливал, оконные рамы и двери, для строящихся домов. Работы хватало всем…
…После того, как ему исполнилось шестнадцать лет, Иисус, с согласия отца и по совету матери, пошёл в пастухи, неделями пропадал на пастбищах расположенных среди высоких холмов, вдали от Назарета. Вместе с другими пастухами, он проводил ночи у костра.
Вечерами, глядя в высокое небо, Иисус удивлялся и страшился величия мира, обилию звезд и лунного света. Он думал о безграничных возможностях Создателя и с гордостью сознавал, что в нем, тоже есть что-то, что отличает его от других пастухов, плотников, горшечников, виноградарей.
В долгие ночные часы, он, как бы растворялся в безграничных пространствах небес, размышлял о несоответствии красоты неба, земли и жизни людей: с их алчностью, тщеславием, гордыней, порождающих многообразие форм зла.
- Как победить зло? – спрашивал он себя и сам же отвечал. – Только добром, только любовью! Если попытаться победить зло злом, то количество зла от этого только увеличится и Сатана, - властелин смерти, будет только радоваться этим своим победам. Лишь жертвуя, можно творить добро...
Внизу, среди темнеющих стволов рощи, завыл шакал и замолчал. Опять наступила тишина. Костер погас, оставшиеся угли тлели, покрываясь пеплом. Горизонт на Востоке светлел. Ковш созвездия Большой Медведицы повернулся, обойдя вокруг невидимой оси.
«Скоро утро, - подумал подросток, - а как жаль. Ночью так тихо, так легко дышится и думается».
Он зевнул, подстелил баранью шкуру под спину, лег, вздохнул, обдуваемый легким ветерком закрыл глаза и сразу же спокойно заснул, под высоким сводом небес светлеющим от занимающейся зари…
Иисус любил путешествовать и взрослые пастухи часто отпускали его погулять по окрестностям. Иногда днем, он делал значительные переходы, любуясь природой, холмами и скалами, забредая в неизведанные местности.
И в этот раз Иисус зашел далеко, в места малознакомые. По дну заросшей кустарником ложбины он поднялся к небольшому водопаду, попробовал на вкус воду из ручья, черпая ее ладонями. Напившись, вытер лицо, и стал осматриваться. Внизу, за руслом ручейка, чуть справа виднелись крошечные крыши небольшого селения, а справа и слева, ниспадая по круто изломанным гребням, стояли скалистые вершины водораздельных хребтов.
Бело-серые каменистые уступы кое-где поросли пыльно-зелеными куртинами кустарников, а ближе ко дну долины, то тут, то там стояли лиственные деревья, поодиночке или целыми рощами.
Иисус устал и присел отдохнуть в тени одного такого одинокого дерева, раскинувшего свою крону и не пропускавшего жарких лучей полуденного солнца. И как всегда в минуты покоя и одиночества пришли мысли о сущности жизни и смерти, о божественной силе, создавшей всю необъятную землю с морями, горами, пустынями и реками, с мириадами живых существ, живущих в воде, на земле и под землей, и даже в небе...
Он увидел далеко вверху, над гребнями, изрезанными серыми морщинами скал, в синеве небесной, среди стад облаков, черную птицу плавающую на широко раскинутых, мощных крыльях в воздушной стихии и озирающей вселенские просторы.
«И я, наверное, так смогу, ибо Бог-Отец дал мне силы, - с гордостью подумал Иисус – но я рожден в человеческом теле и не хочу пугать людей, до времени, заявляя о том, кто я и откуда».
Он отер пот со лба, вздохнул и поднявшись, продолжил путь наверх. Ему захотелось взойти на горный хребет по прямой, минуя тропу ведущую на перевал. Он шел, легко перепрыгивая с камня на камень, иногда, на крутом склоне, сохраняя равновесие касался земли руками.
Он шел, тело послушно несло его, а мысли были далеко.
Он размышлял о долготерпении Бога, о непостоянстве людей, по слабости и маловерию впадающих в искушение и творящих языческие символы, находящихся в плену идола властолюбия и алчности – Мамоны.
«Отец наш небесный строг и справедливо уничтожает очаги повсеместного неверия и разврата телесного и духовного, - думал он, - Содом и Гоморра были сожжены в огне очищения и лишь праведный Лот был спасен от смерти ангелами, посланными Богом на землю. В этом чуткость и справедливость Божия. Каждый получает по заслугам его… И всё таки, как хорошо было бы объяснить людям их заблуждения в тенётах греха и попросить их исправиться и тем отвести кару Господню…»
Иисус перевел дух, огляделся и ему захотелось взлететь, - такой простор и такая красота открывалась перед ним. И действительно, раскинув руки как крылья, он чудесным образом был вознесен над склоном и описав плавную дугу, чувствуя, как ветерок полета шевелит волосы и овевает лицо, плавно ступил на небольшую площадку среди темных обломков скал, упавших сюда некогда с вершины. Сердце Иисуса колотилось и он повторял: «Слава Богу! Я могу летать, как птица и тело мое становится легким, как птичье перо»...
Среди камней блестело зеркало небольшого ручейка с прозрачной водой и он понял, что здесь из склона бьет ключ просачивающийся по трещинам из глубин земли. Он вновь не торопясь напился и прилег на теплый плоский камень, который словно гриб, вырастал из земли. Размышления продолжились:
«По Ветхому Завету, люди, веруя в Бога, приносили ему на заклание козлов. Первосвященник окроплял их кровью жертвенник, тем самым очищая жертвователя от совершенных им грехов. Но греховность оставалась в человеке и вновь и вновь, не выдерживая искушения, люди впадали в греховные деяния и помыслы.
И сегодня настало время, когда грехи человеческие вот - вот переполнят чашу Божеского терпения. Сейчас нужны новые законы, Новый Завет, который придет на смену старому, Ветхому Завету, который уже не удерживает человека от общения с Сатаной. Его воинство подкармливает ослабевшее от грехов стадо человеческое. Нужен новый пастырь, который заповедует Новый Завет, который сможет восстановить крепость умов и сердец в вере, у тех, кто еще способен чувствовать силу и благодать великого Бога»...
Откуда-то из-за скал и очень быстро над головой Иисуса сгустились черные тучи, громыхнул гром и порыв шквального ветра принес первые капли дождя. Придерживаясь руками за камни и корни кустарников, Иисус стал опускаться вниз. Спускаться было труднее, чем подниматься, приходилось смотреть вниз, выбирать безопасный путь. Поэтому спуск занял много времени и сил.
Наконец, спустившись в долину, Иисус почувствовал под ногами не камень, а твёрдую землю, вздохнул, посмотрел вперёд и с облегчением подумал, что идти к цели всегда легче, чем жить достигнув её, не зная зачем и к чему вновь стремить свой дух и тело.
Неожиданно он ясно осознал, что может быть он, сын Бога, воплощенный в человеческом облике, рожден здесь в Иудее среди богоизбранного народа для того, чтобы спасти человечество через новую неизбежную жертву.
Иисусу стало грустно. Поправив одеяния, он встал на колени и принялся молиться: «Боже праведный и милосердный. Все в твоих руках и сердце твоем праведно, умно и истинно. И я готов по слову твоему пожертвовать собой за ради рода человеческого, ради овец стада твоего, которое, сегодня не веруя, остается без пастыря, скромного и праведного. А Дьявол, враг твой, будет побежден жертвой. И я готов и жду твоих указаний, да пребудут сроки земные, по твоему повелению»...
К пастухам, молодой Иисус возвратился поздно ночью и на расспросы их - почему так поздно - отвечал, что заблудился. Он не стал есть, а только выпил воды, лег, уснул и видел сны чудесные и пророческие, а когда рано утром проснулся, то почувствовал на глазах своих еще не высохшие слезы...
Когда Иисусу исполнилось 18 лет, его мать, - Мария рассказала ему о его рождении и плакала и целовала угол его одежды. Иисус гладил её по голове и утешал, говоря:
- Все в мире происходит по воле Бога и я, как и все, в Его воле. Захочет Он и призовет меня к себе на служение, а нет, так нет. Я и так люблю Его всем сердцем и готов жизнь положить за Него, Царя Небесного. Я буду строго исполнять Его заветы и заповеди. Вижу я, что многие в этой жизни живут неправедно, стяжают богатства, поддаются плотским соблазнам и похотям: пьянствуют, объедаются, прелюбодействуют, а многие священники и законники сребролюбивы, горды и лицемерны, скрывая свои пороки под маской постников и молитвенников. И поэтому сейчас трудно отличить добро от зла. Зло рядится в одежды добра и хочет казаться лучше и святее добра. Фарисеи и книжники гордятся знаниями, но не следуют тому, что знают и, соблазняясь, нечестиво завидуют подлинным праведникам, которые видят их лживость и лицемерие, безбоязненно обличают их.
Многие из фарисеев и книжников хотят поставить законы и правила человеческого бытия выше заветов Божественных, чтобы самим быть как Боги, сочинять от себя законы и требовать их исполнения в ущерб Божественным заветам. Много людей живет на земле и тесно стало. Люди поклоняются не столько своим Богам, сколько Молоху и Золотому тельцу...
Слушала Мария его речи, преклонялась перед ним и боялась за него, - так смело и решительно обличал он неправду их жизни к которой все давно привыкли и покорно молчали...
... Иисус нравился девушкам, но относился он к ним, как к своим младшим сестрам, говорил с ними, как с равными, а иногда жалел их, когда они неловко пытались привлечь его внимание новыми прическами, нарядами, подведенными сурьмой глазами. Не чувствовал он ни к одной из них ничего, кроме жалости и сострадания. Он даже иногда боялся их игривых взглядов, негодовал, но вслух не говорил ничего и старался поскорее уйти и остаться одному.
Вообще вёл себя Иисус скромно, питался самой простой пищей и совсем не ел мясо животных. С утра, перед работой, он обычно съедал немного каши с небольшим количеством масла, а потом, уже вечером, перед заходом солнца, когда дневная жара сходила на убыль, съедал также немного каши или сушеных сладких фиников и запивал это простой водой, иногда добавляя в воду несколько капель вина, для более полного утоления жажды. Когда же были праздники и никто не работал, он уходил в горы на целый день, взяв с собой овсяные хлебцы, несколько маленьких сырков и воды из колодца.
Часто, в том месте, где останавливался перекусить, половину хлебцов скармливал птицам. Места эти были одни и те же - в тени больших деревьев и все окрестные птицы уже знали Иисуса, не боялись его и часто садились так близко, что он мог дотянуться до них рукой. И Иисус кормил их, разламывая хлеба и разговаривая с ними, как с людьми. Слыша его голос, птицы подлетали ближе, словно понимая, и не желая пропустить ничего из того, что он им говорил.
Вид у Иисуса всегда был спокойный, но смеялся он редко, чаще плакал, размышляя над судьбами людей и сострадая им. Плакал он и читая о страданиях святых и праведников, жизнеописания которых он всегда носил с собой, особенно когда отлучался из дома.
Когда умер Иосиф, Иисус очень переживал и всю ночь просидел возле его тела в полутьме и молился.
В последние годы Иосиф был стар, немощен, но по прежнему добр. Работать он не мог, но ходил на работу вместе с сыновьями и сидя на солнышке, грелся, изредка подремывая. Просыпаясь, смущенно оглядывался и желая показать, что ему не безразлична работа, давал мелкие советы. Братья иногда посмеивались над этой слабостью отца, но Иисус не позволял им насмешничать и упрекал их, говоря:
- Когда-нибудь вы состаритесь и будете вспоминать своего доброго отца с грустью умиления.
Несмотря на то, что Иисус никогда не ругался и не повышал ни на кого голоса, братья его уважали и старались ему не прекословить. Иисус не походил на своих старших братьев, которые были все среднего роста крепкорукие и крепконогие, любили петь, танцевать и с нетерпением ждали праздников, когда можно было погулять и отдохнуть от работы. Иисус же праздники не любил и старался в это время уединяться, подальше от праздных, часто подгулявших, соседей.
Друзей у него не было. Все, о чем он думал и говорил, его сверстникам было неинтересно, а их разговоры о девушках и о богатстве не интересовал его, так много в них было простодушного эгоизма, животной похоти и сладострастия. Когда с ним заговаривали пьяненькие знакомые, а им часто хотелось поговорить именно с ним, он молчал, насильно улыбался, стараясь не обидеть их своим невниманием, спешил поскорее уйти.
Так получалось, что все праздники он проводил вне дома и потому, знал все рощи вокруг и тропинки к ним. Уходил от дома иногда очень далеко, но всегда бодр и почти весел когда был один. Его умиляла красота природы и соразмерность всего живого вокруг. Он молился Богу, как справедливому Отцу Вселенной, где все создано умно, светло и чисто.
Он негодовал на людей, не верующих в Благого, злоупотребляющих терпением Отца, ищущих развратных удовольствий, вместо вечного наслаждения духовного, братского общения. Но сам не роптал на Отца, ибо знал, что все это следствие первородного греха, довлеющего над людьми, потомками Адама и Евы, согрешившими в Эдеме.
…Но чем больше он думал об этом, тем больше сострадал людям не знающим кого брать в пример, ибо учителя сами были лицемерны и злы, но надеялись обмануть прихожан добрыми словами при злых мыслях, мрачными страдательными лицами во время поста. Рыбаки, ловившие рыбу в море Галилейском, говорили ему:
- Рыба гниет с головы... – и многозначительно кивали в сторону фарисеев и книжников.
Видя самодовольство и жадность таких лже-пастырей, Иисус признавал правоту рыбаков. Многие из этих законников преклонялись перед силой и богатством завоевавших Иерусалим, римлян. При римлянах они сами были охраняемы и почитаемы, как представители верховной власти...
И еще о многом размышлял Иисус, бродя по залитым солнцем каменистым холмам. Его высокую стройную фигуру видели часто на краю высокого скалистого обрыва далеко от Назарета, где он часами стоял, вглядываясь вдаль, словно пытаясь увидеть там, в знойном мареве, будущее.
И вправду, его молчаливая спокойная наблюдательность со временем позволила ему предвидеть события, научила читать мысли на простых лицах его родственников и соседей.
Скоро он стал понимать, что для сохранения порядка и гармонии как в природе, так и в обществе человеческом нужны жертвы, затраты сил и энергии, которой избранные люди делились безвозмездно с окружающими их.
Вспоминая исход иудеев из земли Египетской, описанный в священных книгах, он понимал, что люди, - простые пастухи и земледельцы не понимают и не верят священным словам мудрости и только по делам судят учителей и праведников. Они понимают где правда, а где ложь уже после того, как учитель умер или был убит с их же молчаливого согласия и даже их же руками.
Только тот, кто сам пострадал, кто не выбирает безопасный жизненный путь, остается в умах и сердцах простых людей!
Доброе дерево приносит плоды добрые и наоборот, сорняки и колючки дают семена, из которых вырастают плевелы и тернии. Так и после смерти человека: от доброго остается добро, светлая память, пример в назидание добрым; от злых, даже если они умерли во дворцах роскошных и в глубокой старости, остаются их злые дела и поступки, а слова их, лживые и непостоянные, забываются сразу же после их смерти, а иногда еще и при жизни…
Бог не спешит с возмездием, но даже дальние потомки злых людей ощущают на своей судьбе печать божьей отверженности!
«Отец наш небесный, Всеблагой, добр и справедлив, но и наказывает грешников по делам их через своих посланцев и почитающих его. Вспомним его милосердие к потомкам Иакова, бегущих из египетского плена. Сколько раз он прощал их, приходил к ним на помощь в самые тяжелые минуты. Но его посланец, Моисей, по его воле казнил и наказывал слабодушных отступников и когда, в отсутствии Моисея, при брате его Ароне, отлили из золота тельца и стали ему поклоняться, то вернувшийся с Синая Моисей разбил и велел казнить до 3 тысяч виновных в непослушании…»
«Таким образом Бог не только прощает, но и наказывает, а прощает как раз тех, кто согрешил, но и кается. А наказывает тех, кто верит, что он безгрешен. Но Бог наказывает всех, кто действует, даже героев. И Моисей, и Давид, и все цари израильские, не были безгрешными, но разница между ними и лицемерами в том, что они часто вынуждены выбирать между двух зол, когда действуют и, выбирая меньшее, они знают, что и это грех и Отец за это накажет их, и поэтому каются до совершения греха, уже только вообразив злое действие, не пеняя на обстоятельства, вынуждающие их так действовать.
Не то с фарисеями. Они не выбирают, они хотят получить почет ничего не делая для людей и эта их осторожность говорит об их равнодушии к человеческим заблуждениям и бедам. Они не злые и не добрые, не горячие и не холодные. Они никакие и поэтому, Отец наш отвергает их, так как добрый платит за свою доброту разочарованием и даже сожалением, когда его обманывают. Злой платит за зло и часто, осознав сделанное зло кается с силой и глубиной присущей характерному человеку. Но равнодушный человек ни о ком искренне не заботится, так как никого не способен ценить и любить, из-за своего осторожного эгоизма».
Шли годы. Иисус все дальше и дальше заходил в своих рассуждениях, да так, что даже Мария, не всегда могла понять слов сына.
Однажды в субботу, Иисус, после полудня, возвратился с прогулки и, устало опустившись на скамью, стал мелкими глотками пить колодезную воду. Мария месила тесто для лепешек и вдруг ей так стало жаль этого одинокого, молчаливого и скромного юношу, который был её сыном, но который ничем не походил ни на одного из своих сверстников. И нет-нет, да и вспоминался ей ангельский свет и ангельский голос, пророчивший ей зачатие Иисуса, как сына Божьего.
Прошло уже почти двадцать шесть лет и действительно стало ясно, что её сын человек необычный, но думалось, что и Богом он не был. Ей стало казаться, что и явление ангела и пророчество ей привиделось, совсем молодой тогда девушке, мечтательнице и фантазерке. И вот сейчас, сын её, уже взрослый, большой, красивый сидел, смотрел на воду и думал о чем-то о своем.
«Он одинок, совсем одинок. Одному так трудно.» - с грустью думала она.
- Сынок, - произнесла она нежно, - ну о чем ты все время думаешь и о чем ты уже который год молчишь?.
Она вытерла руки о передник, поправила платок на голове, села рядом, горестно посмотрела на него, не решаясь ни погладить его, ни обнять. Она только пристально взглянула ему в глаза. Глаза Иисуса смотрели на неё грустно, ласково и всепонимающе. Но при этом он был так далек и одинок, как далек бывает иностранец, не знающий языка и не могущий не только сказать сам, но и понять, что ему говорят окружающие и только улыбался извиняющейся улыбкой.
Не отрывая от матери глаз, Иисус взял её руки в свои, погладил их и заговорил, словно продолжая сам с собой невидимый и никому не слышимый разговор:
- Почему люди так горды и так уверены? Почему фарисеи и книжники верят, что Мессия придет на землю как воин с мечом в руке и на боевом горячем коне? Почему нельзя представить его умным и добрым, сильным не мщением отступникам, а пожеланиями добра для них грешников, овец заблудших, со словами любви и сострадания всем кто нищ, бесприютен, несчастен.
Я вижу вокруг много фарисеев в широких головных повязках и дорогих хитонах, которые молятся даже проходя по людной улице, останавливаясь среди идущих шепчущих молитвы и воздевающих руки к небу. Но вот помолится он и пойдет и тут же забудет Бога, возгордившись и будет говорить про себя: «Вот какой я праведник и верующий. Все должны знать, что я учен и умен, что я много молюсь и неделями не ем мяса и пью только воду, соблюдаю заветы старцев и учителей веры».
И довольный пойдет по своим делам. А дела его направлены к тому, чтобы стать богаче, завести больше учеников, расширить свой дом, увеличить свой доход. Он презирает бедняков своими руками, в трудах, добывающих хлеб насущный. Он уверен, что Бог дал ему здоровье, богатство, а главное – ум, для того, чтобы заботиться о себе и о своих близких, а не об этих несчастных. Он уверен, что мир, такой, каков он есть, справедлив и справедливо то, что одни едут, а другие везут и так будет всегда.
И дрожит он над нажитым богатством и страшится его потерять. Все помыслы его направлены на преумножение этого богатства, и потому он не хочет знать, горькую правду жизни, что если у кого-то много домов, то у кого-то, дома вообще нет, а если у кого-то полные закрома зерна, то обязательно, кто-то боится умереть с голоду, не дождавшись нового урожая…
Иисус говорил как всегда спокойно, мягким голосом и Мария кивала его словам, напряженно всматриваясь в глаза сына, мерцающие ясным cветом. С улицы, крича, вбежали дети, но увидев разговаривающих взрослых, выскочили во двор, наполовину закрытый предвечерней тенью обещающей ночную прохладу.
Иисус допил воду, поставил кружку, встал, прошелся из угла в угол, и продолжил:
- И бедняки смирились. Они с утра до ночи работают, иногда забывая о молитве и засыпая в своих жалких жилищах от усталости, видят в своих снах золото, дорогие наряды, много вкусной и сладкой еды. И тайно завидуют сильным мира сего - богачам и законникам.
И самое страшное в том, что они, бедняки и работники, верят в то, что золото дает власть. Никто из них, ни бедняки, ни богачи, не задумываются о своих душах, которые погибают от алчности, злобы и равнодушия. А фарисеи уверены, что мир который они для себя построили, это благой мир, мир, угодный Богу. Они готовы обвинить Бога - Отца в жестокости или равнодушии к их судьбам, стоит им потерять здоровье, своих близких, свой доход или дом.
Но не думают они, что это расплата за их грехи, их гордыню и приверженность к земным благам, которые подобны пыли, праху под нашими ногами. Им кажется, что быть первым – это благо, а последним – это плохо. Они говорят: мы учены и это хорошо, а они темны и полуграмотны. Наши родители были богаты и жили долго, а их родители жили бедно и рано умерли. Их мир, который в гордыне своей они построили, поделен на плохой-хороший, богатый-бедный, умный-глупый. Они надеются, что так было всегда и всегда так будет...
Иисус увлекся, стал жестикулировать, но, вдруг, словно проснувшись, увидел, что матери не
сидится на месте, что она давно пытается встать и подойти к печке, где у нее готовится пища, но только нежелание его перебивать, мешает ей это сделать, улыбнулся и, прервавшись, сказал:
- Матушка, я знаю, что вам надо готовить ужин, простите мою забывчивость.
Мария улыбнулась и проворно вышла на кухню.
Иисус, оставшись один, слыша голоса с ожившей к вечеру улицы, сел перед окном, где посветлее, и открыл книгу Давида, в которой знал почти каждую строчку наизусть. Но, раскрытая книга так и осталась лежать у него на коленях, а он додумывая, словно вспоминая не один раз уже слышанное, продолжил разговор со своим Я: «Люди, а больше их учителя, поверили, что работать чтобы копить деньги, а потом заставить других работать на себя – это хорошо, а быть бедным и больным – это плохо.
Но вот однажды придет день, когда им придется умереть и они будут плакать и рыдать боясь расплаты за свои грехи, которые они уже забыли, но в страшную минуту смерти вспомнят. Они поймут, что делали все неправильно и ужаснутся.
После смерти плоть их сгниет и превратится в прах, а душу их грешную злой привратник схватит и, торжествуя, бросит в ад на вечные мучения. А те кто страдал, но верил, те и умирать будут уповая на Бога Всеблагого и души их попадут в рай, где воскреснут праведники и мученики и одевшись в плоть свою, займут места на престоле, подле Отца и Ангелов его. И тогда ничего уже с ними не сможет сделать Сатана и побежден будет, и предан суду Божьему и наказанию достойному».
Иисус пробовал говорить об этом в семье, но все, что он говорил, слушатели не понимали.
И Иосиф, пока он был жив, и его старшие братья, не принимали всерьез всего, что он пытался им объяснить. Для них все было просто и понятно. И только мать Иисуса, Мария, любовно и печально смотрела на своего сына, слушала его и думала, что нигде, ни у кого не видела таких внимательных, умных и печальных глаз.
Несколько раз Иисус пытался говорить с соседями о Ветхозаветных Законах и Законах Бытия, но все они были заняты хлебом насущным и у этих простых людей не было времени чтобы посидеть и подумать о том, что говорит им этот странный молодой человек - Иисус, сын плотника Иосифа их соседа, которого они знали с детства и который для них был таким же как и их дети, непослушные, непонятливые, шалуны и проказники. Иисус говорил о Вечных заповедях: «не укради», «не убий», «не прелюбодействуй» - ему не возражали, в спор не вступали, но знали, что многие, если и не убивали (хотя были и такие), то брали все что «плохо» лежит, а если и не крали, то прелюбодействовали как только была возможность и даже видели в этом особую мужскую доблесть, хотя женщин, уличённых в прелюбодействии, забивали камнями до смерти.
Так издревле повелось, - все знали чего нельзя делать, но зная, делали и старались скрыть это так, чтобы никто не узнал.
Еще он говорил: «возлюби врага своего...» или «ударят по правой щеке, подставь левую». Так никто в Иудее и в Израильской стране не жил и среди всех двенадцати колен еврейского народа была в почтении другая заповедь: «Око за око, зуб за зуб». Над Иисусом смеялись, когда он пытался говорить о своих заповедях и отвечали ему:
- Ну давай я сейчас тебя побью, а ты потом придешь и поблагодаришь меня за это... Ха! Ха! Ха! Смешные и глупые речи!..
…Израиль полнился слухами: Иоанн, сын священника Захарии, крестит людей водой в Иордане, отпуская им грехи заставляя каяться и ругает книжников и фарисеев, обличая их лживость, любострастие и лицемерие. И еще говорит, что он пришел в мир чтобы подготовить пути, какими придет в страну евреев Сын Божий, Мессия – который и спасет мир от козней Дьявола, заповедует людям путь в жизнь вечную…
…Услышал эти речи и Иисус, засобирался посмотреть этого пророка и пустился в путь к Иордану. И когда подходил к реке, увидел его Иоанн, одетый в овечьи шкуры, строгий, но страстный проповедник, с огнём веры в глазах. Упал Пророк на колени и приветствовал Иисуса поклонами. И сказал он своим ученикам, пришедшим на крещение:
- Вот Тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни Его сандалий завязать..!
Когда Иисус крестился в Иордане, разверзлось небо и в сиянии небесном явился голубь – воплощенный Дух Святой и громом раздались слова:
- Се сын мой! На нем мое благоволение!
И увидел это Иоанн, возликовал и стал всем говорить:
- Пришел в страну Израилеву долгожданный Мессия. Слушайте его, молитесь ему, ибо это Спаситель – Христос!!!
И стала полниться слухами земля, и стали искать Иисуса люди чтобы слушать и учиться у него...
…А человек он был необычный, даже внешне. Роста он был высокого, с сильными, привычными к работе мышцами рук и ног. Его лицо с возрастом приобретало выражение величавого спокойствия. Длинные, волнистые волосы обрамляли чуть вытянутый книзу, овал лица. Усы и раздваивающаяся к концу длинная борода окружала яркие сомкнутые губы. Прямые, густые брови и, глаза крупные, тёмного, почти чёрного цвета, смотрели на мир внимательно и грустно. Прямой, длинный нос, две глубокие морщины – впадины, спускающиеся к уголкам губ.
Фигура, как и лицо, нравилось соразмерностью, готовностью к движению, к жизни. Голос был низким и звучным и потому привыкнув к тому, что его внимательно и напряженно слушают, он говорил негромко и не торопясь, делая паузы, вглядывался в лица учеников и людей теснившихся вокруг.
Однако, за годы взросления, он также научился сосредоточенному молчанию и умел слушать так, как могут это делать только великие молчальники. Каждое сказанное им слово, звучало как откровение и каждая мысль была сложна и неоднозначна. Разговаривая, он невольно заставлял думать даже тех, кто к этому совсем не привык.
Спокойствие и серьёзность часто переходящая в грусть, заставляли людей независимо от сословия и положения, относиться к нему с вниманием и почтением. Даже враги, познакомившись с ним, слушая его умные, неторопливые речи, понимали его необычность и драматический, глубокий ум.
Иисус, вовсе не заботясь об этом, заставлял себя уважать своей любовью к людям, независимо от положения их в обществе. Людей мелких, не по заслугам вознесённых на высокие места это раздражало, заставляло завидовать, а потом и ненавидеть его. Он, простой человек, на первый взгляд, вёл себя как богоизбранная личность и людям знатным казалась странным, даже подозрительным, уверенность и снисходительность Иисуса.
Особенно задевали и раздражали его противников его всепрощение. «Мы для него никто, эпизод в его избранничестве» – обиженно думали они. Однако, Иисус не был гордецом и своей простотой нравился многим, но особенно женщинам, всегда тонко чувствующих внутреннее величие, масштаб личности. И конечно Иисус не был робким. Он всегда знал когда, что и кому надо сказать, так как хорошо разбирался в людях и не был бесплодным мечтателем. Он не любил лицемеров, не любил стяжателей, понимал мелкое очарование золота и богатства для большинства людей. Но он не позволял себе проявлять свою нелюбовь и только однажды вышел из себя…
Это было в Иерусалимском Храме, где он разогнал торговцев и повалил меняльные столы. В этот миг он был неузнаваем и ученики увидели в этот момент в нем того Царя, которого ждал народ израильский, что бы биться с завоевателями – римлянами. Но это продолжалось всего несколько минут…
В остальное же время он был осторожен не только в поступках, но и в словах, сообразуясь с уровнем слушателей. Но ученикам он говорил открыто, что богатство – это стена, которая отделяет неправедную жизнь от праведной, что нельзя одновременно служить двум господам - Богу и Мамоне и потому, богатые выбирают в конце концов Золотого Тельца.
- Для Сатаны, богатство – это сеть в которую он улавливает души нестойкие, умы незрелые…
Против фарисеев и саддукеев Иисус почти не выступал публично, но ученикам говорил, что тот кто служит не Богу а власти, рано или поздно преступает Закон любви…
…После крещения, потрясенный явленным знаком с неба, Иисус отправился в пустыню, постился там сорок дней и ночей, ничего не ел, а только пил воду из крохотного источника под скалой. И жгло его солнце неистовое, и ночами холод охватывал тело, но Иисус терпел и молился, испытывая свою силу и видя в прекрасных видениях после молитвы, Отца своего небесного в столбе света, который с ним разговаривал и открывал ему вечные истины недоступные и непонятные для людей.
А иногда, уставшему и ослабевшему телесно от голода и холода, перед рассветом являлся ему Сатана и соблазнял его видениями садов цветущих, плодов сочных и сладких, беломраморных водоемов с хрустально-холодной водой. Но Иисус молился и Дьявол исчезал в раскаленном мареве наступающего дня.
И крепли его душевные силы день ото дня и вокруг головы его в сумерках виден был ореол святости и силы духовной. Всходило солнце и в тени, под скалой, Иисус молил Бога чтобы даны ему были силы исполнить миссию. И садилось солнце, и молился Иисус...
Так прошло сорок дней и сорок ночей и наконец, захотелось Иисусу поесть нестерпимо. И тут явился ему Дьявол, огромный, мрачный, могучий и глядя в кроткие глаза его своим темным, тяжелым взглядом, заговорил голосом низким и громким:
- Если ты сын Божий, то вели этому камню стать хлебом, - он мощной рукой кинул большой камень к ногам Иисуса, - и, поев, пресытишься.
Иисус, вглядываясь в полумрак где то появлялась, то исчезала на темном фоне скалы, черная фигура с мощными крыльями, отвечал:
- Написано, что не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом Божьим!
Но не отступился Дьявол и показалось Иисусу что он теряет сознание, а когда очнулся, то оказался на вершине горы, а внизу, перед ним, расстилалась вся земля с лесами и степями, пустынями и реками, озерами и морями, на которых жили многие страны и царства человеческие. И прогремел голос над ним:
- Дам тебе власть над всеми сими странами и царствами, ибо эта земля принадлежит мне и кому хочу, тому и даю её. А за это, - вкрадчиво продолжал тот же голос, - преклонись предо мной и все это будет твоё!
- Отойди от меня, Сатана! - твердым голосом отвечал Иисус: - Написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и ему одному служи! И исчезло видение земли и сама гора исчезла...
В третий раз подступил мощный Падший Дух к Иисусу, перенес его в Иерусалим, поставил на крыше храма Соломонова и сказал:
- Если ты сын Божий, ступи вниз отсюда. Ведь написано, что Ангелы на руках понесут тебя, да не преткнется о камень ногою Своею.
Иисус же ответил ему:
- Сказано: «Не искушай Господа Бога своего всуе»!
И вскричал Дьявол, блеснула молния на темно-синем звездном небе и загремел гром. И увидел Иисус громадную черную крылатую тень, метнувшуюся в тёмный провал.
Забылся Иисус после ночного кошмара, а проснувшись, увидел свет восходящего солнца. Поднявшись, подошел к ручейку, едва заметно струившемуся среди камней, ополоснул осунувшееся, похудевшее лицо и сказал себе:
- Сегодня сороковой день поста и я готов бороться с Дьяволом за души человеческие...
И пошел назад в Назарет, чувствуя в себе энергию силы необоримой. Спустившись с гор, он увидел шелковицу плодоносящую и съев три ягодки насытился и воспрял духом.
Войдя в синагогу, взял Писание и стал вслух читать книгу пророка Исайи: - Дух господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпущение измученных на свободу...
Взгляды всех присутствовавших в храме устремились на Иисуса и он сказал кротко и дружелюбно глядя на них:
- Ныне исполнилось слышанное вами...
И удивились все и не поверили ему. А он, уходя из синагоги, молвил:
- Истинно говорю вам, - нет Пророка в отечестве своем!
Рассердились все и говорили:
- Не Иисус ли это, сын Иосифа?
И хотели побить его камнями, но он кротко прошел среди них и вышел из города...
Он шел и шел и остановился только тогда, когда увидел, что в этих местах еще не бывал.
Идя в сторону Мертвого моря, Иисус то поднимался на желто-коричневые холмы, кое где покрытые ползучим кустарником, то опускался в сумеречные ущелья с трудом преодолевая промытые когда-то русла с крутыми обрывистыми склонами.
Воды в здешних местах было мало и не понятно, от каких давних ливней были пробиты эти крутые ложбины. На вершинах холмов, кое где торчали невысокие скалы из песчаника изъеденные временем, ветрами и непогодой. Здесь и застал его заход солнца, огромно-багрового, окрасившего в красное извилистые долины и волнообразные вершины, бесчисленные и непохожие одна на другую.
Найдя небольшую пещерку в камнях, Христос прилег и задремал, а когда проснулся, то рассвет уже наступил и становилось прохладно. Звезды померкли, новый день вступал в пустыню.
Спустившись в расселину, он нашел крохотный ручеек струившийся между скал и напился воды...
В таких скитаниях прошло около десяти дней и ночей. Днем он прятался от солнца в тени, а на рассвете выходил из пещеры, чтобы согреться. Силы физические таяли с каждым днем, а силы духовные возрастали и он четко и ясно обдумывал все, что его волновало в последнее время.
Иисус не обращал внимания на жару и жажду. Он поглощен был мыслями и видения чередой следовали в его просветлённой голове:
- Дьявол, как олицетворение зла и владыки смерти, есть обратная сторона добра и как человеческая тень следует за добром везде и повсюду. Любое действие природных сил, а тем более действия человека созданного Богом, но соблазненного Дьяволом, несет в себе момент греховности и тем самым зла. Грех, это обыденное зло, в которое человек впадает по слабости или по маловерию.
- Но Бог потому и милостив, что понимает насколько слаб и беззащитен человек без веры в светлое и доброе начало жизни, которое есть Бог. Дьявол соблазнил первого человека и святая невинность была утрачена. После этого, любое действие, совершаемое человеком, несет в себе частицу зла. Самый страшный и безжалостный пример: человек рождается - чтобы умереть. И если ему не помочь советом, не показать, что можно воскреснуть после смерти уверовав в силу и благость Царя Небесного, Бога светлого, то он ослабеет настолько, что соблазн зла прорастет в его душе и заглушит побеги добра.
- Сейчас Иудея - часть Римской империи, которая уже достигла апогея славы и величия. Но исчерпаны жизненные силы империи. Героизм и самопожертвование уступили в Риме трезвому расчёту: сколько, кому и как принесут богатств новые завоевания. Ненависть, мелочные заботы заглушают в человеке все доброе, возвышенное, творческое…
- Коррупция и произвол чиновников воспитывают леность и безволие в порабощенных народах, да и в самом Риме. Но еще долго будет царствовать грубая сила и узаконенный произвол и люди привыкнут лгать, обманывать и накапливать богатства. Алчность людей лишенных веры в нечто достойное веры, - высшее по отношению к ним, - неукротима и безудержна.
- Поэтому, я должен пожертвовать собой чтобы заложить в своих будущих учениках пример самоотверженности ибо я вижу, как будут гнать сторонников моих при одном имени моем.
Рим, как все великое, будет разрушаться не одно столетие, может быть тысячелетие и к моменту его гибели, новозаветная церковь должна стать той силой, на которую верующие могут опереться, как на последнюю надежду.
- Бог-Отец знает все концы и начала – продолжал размышлять Иисус - и поэтому сейчас, а не вчера или завтра, я послан в теле человеческом в этот тревожный и яростный мир.
- В человеке Богом заложен механизм соразмерности и справедливости. Точно так, как человек меряет большое и малое, точно так же он говорит о справедливом и несправедливом измеряя все своим жизненным опытом. Сегодня и сейчас человек не живет один, он понимает, что вместе легче выдержать и не поддаться Владыке Смерти, с его логикой превосходства зла над добром.
- И становясь существом общественным, человек понимает эгоизм, как дьявольское искушение, а альтруизм – как божественное начало своей истории. История еврейского народа, по Священному писанию, и есть борьба общественного и эгоистичного. При этом, когда эгоизм побеждал – случались несчастья и несправедливости…
- Основным законом справедливости можно считать правило: «Не делай другим то, что тебе самому бы не понравилось». Обидеть, судить, наказать – это никому не нравится, когда направлено в его сторону. Страдая от несправедливости, человек понимает, что нельзя судить, что нельзя на насилие отвечать насилием.
- Око за око – древний закон, проявление правила справедливости. Но тут вступает в силу то, о чем каждый думает когда зло совершается не против него, но им самим.
Нет границы, которая отделила бы зло справедливое от зла несправедливого. Поэтому лучше отказаться от зла совсем и тогда рано или поздно, вдохновленное нашим самопожертвованием добро победит зло и Дьявол будет повержен!
Поэтому справедливы всегда не только: «Не убий», «Не укради», «Не прелюбодействуй», но и «Не судите, да не судимы будете», «Прощайте врагам вашим» и «Молитесь за тех, кто вас гонит». Древний закон мести порождает вечное насилие, то есть зло смеётся над законом. Поэтому: «Если ударили по правой щеке, подставь левую».
Человек не может судить человека, ибо не знает не только того, что человек думал, но и что человек делал во времена оны. Даже свидетели преступления говорят и показывают об этом по-разному. А добрые дела, не привлекающие внимания, часто остаются неузнанными. Все это знает и видит только Бог с небес и поэтому на небе будет происходить Страшный суд, а не на земле. Раскроется Книга бытия и каждому воздастся по заслугам...
…Раскаленный за день камень скал, отдавая тепло надвигающейся ночи, потрескивал и Христос, спустившись к воде, попил из заметно обмелевшего ручья, омыл лицо и руки и вновь вернулся в свою пещерку. Устроившись поудобнее, он подстелил под спину подстилку из овечьей шерсти и уже привычно задумался о смысле бытия:
«Почему Бог-Отец не устранит главную причину зла на земле – Дьявола?
-Ну, во-первых, - рассуждал Христос, - ангелы бессмертны и некогда создавший их Бог- Отец полагал в их лике создать существа свободной воли... А Сатана возгордился, возомнил себя равным Создателю. А потом уже он и, уклонившиеся с праведного пути ангелы, стали творить зло, отпав от Бога…
-Неужели я явлен в теле человеческом, чтобы бороться с Дьяволом за род человеческий? Бог Отец наверняка знает, как спасти людей от самоуничтожения и мне не надо беспокоиться о причинах и следствиях, которыми он руководствовался и которые он предвидел. Но я не могу не думать, когда это произойдет, ибо дух мой бессмертен, но плоть человеческая подвержена болям и страданиям.
Кроме того, я должен думать, что станется с моими будущими учениками и предвижу, - только самопожертвование сможет убедить других людей верующих в меня, что если они последуют за мной, то обретут после смерти жизнь вечную и останутся в вечности...»
Постепенно мысли его стали путаться, он задремал, а потом и заснул крепкий сном...
Проснувшись утром, он долго лежал с закрытыми глазами, продолжая свои вчерашние размышления:
«Ноосфера – коллективный Разум – эта некая субстанция, способная сообщаться с Богом и потому Сатана, надеясь на восстановление в ангельском чине, противится этому. Гордыня постоянно толкает его на противостояние Создателю и он, Сатана, видит соперника в Человеке и в его коллективном Разуме, который сможет понимать божественные замыслы и воплощать их, в то время как Дьявол, вообразив себя равным Богу, хотел бы чтобы Человек служил и поклонялся ему...
Ноосфера – часть божественного Разума. Уровень, на котором Бог может общаться с людьми продвинутыми, как с учениками. Дьявол этому противостоит и Я явлен для борьбы с Сатаной и порождаемых им в людях злом...»
…Глубокие мысли Иисуса беспокоили Сатану, заставляя опасаться Божественного вмешательства в земные дела. Дьявол понимал, что через Иисуса, Создатель хочет противостоять ему, Сатане и потому, он гневался всё чаще, а его сарказмы по поводу людей становились всё злее…
…В Сатане не было ничего ужасного. Обладая ангельской сущностью, он не был похож на злодея или убийцу. Его лик, фигура, крылья, все было соразмерно и пластично. Ходил он быстро и легко, летал плавно и стремительно. Разве что саркастическая улыбка очень часто появлялась на его губах, да одежду для себя он выбирал потемнее и попроще...
И конечно в гневе он бывал страшен!
И ещё, он обладал способностью менять обличье и размеры, и если хотел, то мог напугать своим видом самого храброго человека…
От одиночества, он стал по временам говорить сам с собою и повторять свои мысли вслух…
- Бедные люди думают, что Бог отец отринул меня, как причастного к злу, но ведь это миф! – Сатана потянулся, поджал ноги, выпрямил спину и в очередной раз бросил взгляд на простирающиеся перед ним нагромождения песчано-каменистых холмов, сменяющихся кое-где узкими долинами, по которым некогда текли воды потопа, а еще раньше морские волны размывали эти холмы.
- Для Отца Небесного, нет добра и зла в человеческом понимании. Его милосердие определяется не процессом жизни или смерти того или иного человека, рода, племени, а тем результатом, который Он, Всезнающий, провидит сквозь время. Я же, в несметном Его воинстве слежу и при случае руковожу потомками Адама и Евы, наблюдаю за тварями земными и земные дела. Да, я сам это служение выбрал, вопреки воле Отца и за это был изгнан. Но я так решил, и так будет!!!
- Бог Отец создал Землю, как частицу Рая, но пра-пра-люди, которые носили имена Адам и Ева, нарушили его установления и сдвинули жизнь на земле в сторону трагедии. Животные стали плодиться, враждовать, поедать друг друга и себе подобных. И это не Зло, как думают невежественные люди, а всего лишь расплата за ошибку, к которой я не имел никакого отношения…
Мне же, с давних времен приписывают Зло и даже Смерть. Однако всем известно, что тем, кто рождается, Смерть предназначена самим актом рождения. Человеческое тщеславие приписывает мне и даже Богу страсти земные, причину и последствия, но это конечно не так. Я никогда бы не стал искушать или воздавать. Это все слишком по-человечески.
Зло – это такая аберрация разума, приписываемая вечности, некоторые этапные заблуждения, называемые людьми страданиями. Человек возник после многих метаморфоз и ошибок в среде полевой природы. Но в начале ничего не было, а была только неодушевлённая тьма. Потом появилась тьма живая. Но как она появилась среди неживой? Этот вопрос не имеет человеческого ответа, - Сатана задумался, и как бы подытоживая, со вздохом произнес, - пока не имеет...
Человек, созданный Творцом, был выделен из созданной им природы, наделен разумом и свободной волей… Но он согрешил и был наказан…
-Человек, чтобы жить после грехопадения, столкнувшись с необходимостью выбора, неотъемлемой частью свободы, оборудовал планету Земля для жилья, но не для счастья. Человек ввел противоположные понятия: добро - зло, жизнь - смерть, истина - ложь, вечность – небытие, и так далее, и тому подобное... Однако жить в такой системе оказалось не просто. И вот, чтобы оправдать себя, люди перевалили на меня всю ответственность за то, что они считают отрицательной стороной такой жизни...
Утомленный долгими рассуждениями Сатана незаметно задремал и во сне ему явился Создатель, который говорил ему мягким голосом:
-Но, наконец пришел Мессия, посланный Мною, который покажет, что Зло не уничтожается Злом, а только Любовью...
И Назарянин вернет на землю часть того мира, который был при Адаме. И тем самым покажет путь к вечности, понятие о которой человечество наполнило множеством неравнозначных смыслов и запуталось в определениях. И только Иисус Христос покажет понимание жизни как Любви…
- Нет! Нет!- вскричал Сатана, просыпаясь и протирая глаза. Потом, чуть погодя, успокоившись и качая головой, он говорил сам себе: «Присниться же такое!».
Золотой свет разливался над темно-голубой полоской дальнего берега, над блестящей водой, отражающей солнце вытянутой сверкающей дорожкой. Берег ближнего залива возвышался над водой, отражаясь тенью, и лодка и гребцы в ней видны были контрастно и отчетливо. В тишине скрипели весла, с напряжением загребая маслянисто-тягучую, прозрачную воду.
Иисус остановился и долго глядел из-под руки на Симона-Петра и Андрея, плывших к берегу. Наконец лодка ткнулась носом в песок и, соскочив в воду, подняв фонтаны брызг, братья вытащили лодку на прибрежную травку и потом уже, низко поклонившись Иисусу, обратились к нему:
- Добрый день, Учитель, - произнес Андрей и еще раз поклонившись, продолжил, - вот мой брат Симон по прозванию Петр. Мы помним вас и беседы ваши тоже помним, очень, - тут он запнулся, - очень помним. Я ему все о вас рассказал, - он кивнул головой на Петра. - сейчас мы выросли. Недавно мы видели крещение ваше на Иордане и слышали слова Иоанна Крестителя: «Вот тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни его сандалий завязать!».
Иисус стоял, молчал и внимательно смотрел на Симона-Петра, чья голова уже начинала лысеть, а борода разрослась серебряными полукрыльями – в ней рано появилась седина. Симон-Петр, не отрывая взгляда, поклонился Иисусу и, наконец, сказал:
- Учитель!
- И я вас помню, - ответил Иисус, - и говорю вам: ступайте за мной. Отныне вы будете не рыб ловить, а будете ловцами душ человеческих!
Он повернулся и легко зашагал по берегу. Братья поспешили вслед за ним, смущаясь и радуясь.
- Что он сказал? – спрашивал Симон Андрея, - Ловцами душ... Как это?.. И потом сам себе ответил: - Но ведь Учитель знает, что говорит...
После Симона-Петра и его брата Андрея, взял Иисус себе в ученики Иакова Заведеева и Иоанна, брата его, тоже рыбаков на море Галилейском.
Стали ходить они по Галилее и стал Иисус учить в синагогах Евангелия Царствия Святой Троицы... Со временем принял Он и ещё учеников: Левия и Иуду из Кариот, Матвея Мытаря и Фому, Варфоломея и Филиппа, Симона Кананита и Иакова Алфеева.
Стал ходить за ним народ и, видя его силу творить чудеса и дар исцеления, начали приводить и приносить к нему немощных и больных, бесноватых и припадочных, лунатиков и расслабленных. И он излечивал их.
Слух о чудесных исцелениях и их исцелителе пронесся по всей Галилее и даже достиг Сирии. Массы народа, кто желал излечиться, а кто хотел просто увидеть чудо, приходили посмотреть на него и послушать его.
Однажды утром пели птицы, прохладный ветерок чуть овевал светлое и спокойное лицо Иисуса. Он взошел на холм и сел. Народ вплотную обступил его и приготовился слушать. И видя вокруг себя разных людей: мужчин в белых одеждах, пастухов в овечьих шкурах, рыбаков, виноградарей и их жен с натруженными от постоянной работы руками, от стирки и готовки пищи, внимающих ему прилежно, как дети, начал он учить их о Царствии Небесном и о том, как войти в него после смерти, воскреснув по воле Бога Отца.
И слушали люди его и слезы радости и умиления блестели в глазах их и слушая, они спрашивали друг друга:
- Кто он? Не Христос ли? Ибо говорит он, как власть имеющий.
И кто-то вспомнил, что Иоанн-Креститель говорил им, что придет кто-то выше его, кого он предваряет и кому он недостоин завязать ремни на сандалиях.
- Да, это Он, - говорит ветхий старик с добрым, сморщенным от ветра и солнца лицом, - «Осанна» Иисусу Христу, нашему Спасителю, возвещенному в писании и словах Пророков.
- Это Христос, - воскликнула молодая женщина, у которой недавно умер сын-младенец. Она залилась слезами, стонала от раздирающего её душу чувства жалости о своем маленьком сыночке, который умер, пролепетав одно только слово - «мама». - Я буду молиться тебе Иисус Христос, чтобы ты спас всех, кто уверует в тебя, ибо твоими устами говорит Бог Отец.
И говорила она мужчинам, окружавшим её:
- Идите за Ним, слушайте Его и повинуйтесь Ему. Я сердцем чувствую, что Он -Христос, который спасет мир от дьявольских козней и грешникам поможет каяться, а праведников перенесет в рай. И мой сыночек, умерший в малолетстве, безгрешен и Он говорит, что теперь мой малыш попадет на небо. И я буду молиться ему - Спасителю за это и молю вас, мужчин сильных и решительных, охранять Его, чтобы с Ним ничего не случилось.
И снова она плакала, но это уже были слезы радости, потому что увидела она свет перед собой, знала для чего живет на белом свете.
Но, когда, после небольшой паузы, Христос вновь заговорил, все замерли и наступила благоговейная тишина. Его чистый и сильный голос был слышен всем присутствующим, далеко вокруг.
- Будьте как дети, ибо их царствие небесное, - говорил Христос, - но кто соблазнит братьев наших меньших, тот будет проклят и ему легче будет повесить жернов мельничный себе на шею и утопиться, чем жить дальше и ждать часа расплаты, когда на страшном суде, будет повержен он и душа его в вечный адский огонь и кипящую серу.
- Не заботьтесь о завтрашнем дне, будьте как птицы, которые не сеют и не жнут, но живут и песни поют. Заботьтесь о спасении души своей грешной, держите её в чистоте и творите добрые дела в прославление Сына Человеческого, который погибнет за людей, но воскреснет и воссядет одесную Бога, Отца своего. Спасайте свою душу для жизни вечной, ибо грядет Страшный суд, на котором все получат по заслугам своим и тайное станет явным и злые, как бы они не старались при жизни замаскировать зло, осужденными будут в ад, а добрые, как бы на них не клеветали при жизни, как бы не гнали и не обвиняли, воссядут на небесном престоле одесную Спасителя и обретут жизнь вечную, райскую.
И шептались люди:
- Он говорит как власть имеющий и это, наверное Он, тот, которому имя Христос - Мессия...
Ученики его сидели с ним рядом, а он, обращаясь к ним, говорил:
- Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
Иисус умолк, оглядел покрытую зелёной травой и цветами землю вокруг себя, горы, бело-серые каменистые холмы...
Он умилялся окружающей красоте, просторам неба, людям живущим среди этого великолепия и слезы текли из его прекрасных кротких глаз. В наступившей тишине – люди боялись пропустить, хотя бы слово, - он продолжил.
-Вы живущие здесь, достойны лучшей участи, и вы будете вместе со мной, в небесных чертогах, если уверуете в Пославшего меня…
И всех их, словно могучая волна, объединила в стремлении подняться к небу, к синему безбрежному небу, и они стали как одно целое: сердца стучали в лад с Его сердцем, глаза горели огнем веры в этого Человека-Бога слышать которого было счастьем для всех. Смолкли на время даже птицы и цикады и птахи малые слетели с деревьев и ходили между людьми, нисколько их не опасаясь.
Иисус возвысил голос:
-Вы, уверовавшие в меня – Соль земли! Вы - свет мира! Не может укрыться город, стоящий наверху горы. И зажегший свечу не ставит её под сосуд... Так, да светит свет вашей веры перед людьми!
Голос его зазвенел и толпа людей снизу и рядом затрепетала в едином порыве. Слышны были всхлипывания и рыдания женщин, взволнованное дыхание мужчин.
-Чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного – продолжил Иисус. Ибо говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царствие Небесное...
Вздох всколыхнул слушающих и загорелось во многих праведные сердца желанием пострадать...
Но были среди слушателей его проповедей и такие люди, которые колебались в своих чувствах и думали: «Как я могу простить своего должника? А как будет жить тогда моя семья, мои дети, о которых я обязан заботиться как о себе самом. И как я могу любить врагов своих, если они хотят разрушить мой дом и взять мое имущество? Что-то тут не так. Есть ведь старые законы, по которым жили наши отцы и деды: «Око за око! Зуб за зуб!». А он, этот человек, говорит: «Подставь другую щеку...» А что делать, если враг убьет моих детей?. Нет, тут что-то не так, тут надо подумать. И еще стояли у них в ушах страстные слова Иисуса:
- Не заботьтесь и не говорите: «Что нам есть и во что одеваться?», потому что всего этого ищут язычники, а Отец наш Небесный знает, в чем вы имеете нужду. Ищите, прежде всего, Царства Божия и правды его, а все остальное приложится вам…
Долго еще говорил Иисус святые слова и солнце стало клониться к горизонту. Багровый плоский диск его, медленно опускался в серую мглу за горными вершинами и расходясь, многие из присутствующих радовались, а многие качали головами и повторяли: «Не заботьтесь о завтрашнем дне... Довольно для каждого дня своей заботы..» - и продолжали рассуждать: - Это конечно хорошо, но если мы не будем думать о будущем, как сможем мы растить детей, делать работы, кормиться, одеваться... Боязно и страшно так жить.
Многие вздыхали и говорили уходя:
- Надо много думать, ибо говорил Иисус красиво, а как это воплотить в жизнь. Ведь кругом так много человеческих душ, чуждых добру.
- Ох! – вздыхали маловерные, - так страшно начинать новую жизнь. Слова хороши, никто не спорит, но как жить по этим новым заповедям? Кругом люди живут как всегда! Нет, нет! Надо много думать!
Ученики Иисуса, оставшиеся с ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот горевшие желанием совершить подвиг для людей сегодня же, сейчас же, окружили Иисуса и на ходу возбужденно переговаривались, стуча деревянными подошвами сандалий по каменистой тропе. Иисус устало молчал и смотрел под ноги, едва различая в сумерках неровности дороги.
«Вижу, вижу, - думал он, - много сомневающихся, которых Сатана уже развратил стремлением возвыситься и обогатиться. Вижу трепет слабых, невоздержанных душ человеческих. Но ведь это только начало пути. И предвижу, как многие из присутствовавших сегодня, будут хулить
меня, называть мечтателем и нарушителем древних законов. Вижу я и глаза, горевшие верой, слышу стук преданных сердец, но вижу и кривые улыбки и злобу в чьих-то глазах. А больше вижу растерянных, угнетенных заботами и тревогами мирскими. Этих много и они страшны, ибо сегодня, слушая меня, они со мной согласны, а завтра будут кричать: «Распни его!» по наущению власть имущих и чем больше будут понимать слабость свою, тем громче будут кричать: «Распни...»
Стало совсем темно, когда Иисус и ученики его вошли в Капернаум. Ночь воцарилась вокруг, но долго еще мелькал свет в окнах домов и много еще было говорено за столами, в спальнях на супружеском ложе. Все, кто слышал Иисуса рассказывали домашним, друзьям как это было, восторгались и сомневались.
И стало имя Иисуса известно в Галилее и за её пределами...
Утром Иисус хотел учить в синагоге. При виде Иисуса, фарисеи в своих черных длинных одеждах, с черными же наголовниками и сытыми лицами, с длинными темными бородами, заволновались, затеснились как стая воронов, и стали спрашивать друг друга:
- Кто это, который богохульствуют? Кто может прощать грехи, кроме самого Бога?
Иисус, видя их суету и уязвленную гордыню ответил:
- Смотрите, вот сидит расслабленный. Что легче сказать ему - прощаются грехи твои, или – встань и иди. Но чтобы знали вы, Сын Человеческий имеет власть обратиться к расслабленному и сказать: «Встань и иди!»
И тот же час больной встал, забрал свою постель и пошел под удивленными взглядами окружавших его людей.
Иисус вышел из синагоги на улицу. Солнце, словно приветствуя, высветило его стройную фигуру и Его ученики шли за ним: Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его, Иаков Зеведеев и Иоанн, брат его, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь, Иаков Алфеев и Леввей, прозванный Фаддеем, Симон Кананит и Иуда Искариот, который предаст его.
Пройдя город, Иисус вышел из него и направился к горам. За ним следовали толпы народа, желавшие слушать его проповеди - от Иисуса Назарея исходила сила уверенности и сила власти над душами человеческими.
В толпе были хромые и увеченные, одержимые бесом жаждущие исцеления, были и простые люди отчаявшиеся и ждущие Мессию уже который год в надежде на лучшую жизнь. В большинстве своем они были безграмотны, одеты в старые застиранные и с заплатами халаты, но глаза их горели надеждой и верой.
Взойдя на горы, оглянулся Учитель и увидел толпу почитателей, длинной вереницей растянувшейся вослед по пыльной дороге. Кто был обут, а кто и вовсе босиком, с избитыми о камни ногами. Остановился Учитель, сел и когда люди приблизились и уселись рядами ниже его по склону, начал Мессия учить:
- Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Ибо тот, кто не учён и не умудрен, в том отсутствует гордыня и скепсис и они способны уверовать. И горе богатеям и пресытившимся, которые сами не могут и их домочадцам запрещают веровать в меня и через меня - в Пославшего меня. Не страшитесь, чтобы о вас все люди говорили с похвалой, но желайте чтобы Бог отметил ваши страдания и усердие в молитвах.
Иисус сделал паузу и смотрел на этих, обгоревших на солнце людей с морщинистыми лицами и неровными бородами на узких худых лицах. И думал он о том, что в мире продолжается вечная борьба добра со злом и что если все люди будут делать больше добра, тогда в мире станет меньше зла и этот путь есть единственный путь борьбы со злом. Обдумав это, он продолжил:
- Говорю вам! Любите врагов своих. Боготворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас. Ибо, уступите вы и вам уступят. Простите вы и вам простится. Как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и с другими. Ударившему вас по одной щеке, подставьте другую, ибо тогда зло не умножится, а от вашей кротости уменьшится.
Внимали ему люди в тишине и что-то понимали, а что-то не понимали, но верили и не прекословили.
Сам Иисус одет был в чистые, но ветхие одежды и сандалии на ногах имел изношенные. Лицом был худ и темен, волосы имел на голове и бороде длинные и кудрявые, глядел внимательно, во все вникая и проникая.
После молчания, пока люди обдумывали его слова, Иисус сказал:
- Всякий приходящий ко мне и слушающий слова мои и исполняющий их подобен строителю дома, фундамент которого заложен на камне. Будут ветры и дожди сильные, но дом сохранится и выдержит все испытания. Так и вы, кто будет делать по словам моим в тяготах земных сохранит веру и присутствие духа...
Закончив беседу, Иисус с учениками пошли к берегу озера. Все стали садится в лодки, чтобы переправиться на другой берег, а Иисус, сказав: «Плывите, я догоню вас», отошел на холм, опустился на колени и стал молиться Отцу своему Небесному.
Он молился и вспоминал детство – одинокое, но наполненное глубокими мыслями, когда он рос и накапливал силы для служения Богу.
И вспомнил он, как будучи лет четырех-пяти от роду, сидел у себя дома в Назарете и играл молча персиками, перекладывая их с места на место…
И вошел к ним в дом фарисей в черной одежде и, увидав мальчика молча сидящего и играющего с самим собой, подумал и возгордившись, сказал:
- Что это ваш сын, как дурачок блаженный, сидит один, ничего не просит и спокоен. Уж не болен ли он у вас какой глупой болезнью?
Смутилась Мария, испугалась, подошла к Иисусу прикрыла его своими одеждами, чтобы злой гордый фарисей не испортил доброго и кроткого ребенка, который, несмотря на свой юный возраст, был скромен и умен, как взрослый и молчалив, как подвижник за Бога...
И вспоминая этот случай, Христос подумал: «О люди-злые, фарисеи-лицемеры! Вы из вашего злого сердца выносите зло, ибо от его избытка сердце говорит устами вашими. Вы осквернили учение Иоанна Крестителя, вы его ввергли в тюрьму, а потом, пьянствуя и прелюбодействуя, в злом порыве убили его невинного и нелицеприятного.
Язычники! Он пришел впереди меня, чтобы возвестить обо мне, а враг Бога и человеческий враг, прознал про это и возбудил в неверных любострастие и злобу. И погиб Пророк лютой смертью. Возрадовался Сатана, ибо осталось ему погубить меня и тогда, его планы сбудутся в желании уничтожить род человеческий через внедрение зла и разврата. Как бы не покусился он на учеников моих и не погубил их коварно в озере? Нельзя мне их оставлять и надобно к ним поспешить...»
Была поздняя ночь. Поднялся ветер и на озере разыгралась буря. Низкие тучи, одна вслед другой неслись по темному небу и металась среди них черная исполинская тень, нагоняя все больше и больше туч, разгоняя все сильнее и сильнее ветер!
Раскачалась лодка с учениками Христа, заполоскались и разорвавшись улетели в темноту паруса. Крутые волны грозили вот-вот перевернуть утлое суденышко. Испугались ученики и стали истово молиться Отцу Богу и Сыну его – Иисусу Христу.
Неожиданно вдалеке они увидали светлое пятно, движущееся по волнам. Через некоторое время пятно, приблизившись, превратилось в светящуюся фигуру. Испугались они, закрыли лица свои руками, но услышали голос: «Не бойтесь! Это я иду!»,- узнали Иисуса и возрадовались. Симеон -Петр попросил:
- Учитель! Можно и я пойду по воде, аки по суху?
Иисус разрешил ему. Петр вышел из лодки, сделал несколько шагов и рассмеялся от радости, как дитя. Но волна плеснула ему в лицо, он испугался и сразу же стал тонуть. Иисус протянул Петру руку и помог вернуться в лодку. Следом вошел в лодку и сам. Приказал Иисус перестать дуть ветру и утихла буря. Иисус же сказал:
- Каждому воздастся по вере его. Если будете веровать и скажете горе: «Сойди в море!», - сойдет она в воду. Вы должны знать и помнить: - Вера делает чудеса!
Посмотрел укоряюще на Петра, но простил его и улыбнулся. Возрадовался Петр, а тут и приплыли они на другой берег озера…
Иисус иногда уходил от учеников. Подчас, мучительно хотелось побыть одному, сосредоточившись помолиться Богу-Отцу и все происходящее хорошо обдумать.
Он понимал, что ученики любят его и почитают. Но что будет, когда он уйдёт? Как они поведут себя? Сохранят ли теплоту и любовь, когда его не будет рядом?...
И ещё он мучился:
- Правильно ли они понимают всё о чём я им говорю? Притча – это такая форма рассказа, когда каждый в меру своего развития проникает в скрытый в ней смысл, когда напряженно работают и ум, и сердце, и чувства...
Христос задумался:
- Правильно ли я поступил, что говорю с ними, с простыми людьми, а не с учёными книжниками-ессеями, учениками Гиллеля?.. Может быть, и мне было бы легче всё объяснить им, видя, как на лету схватывают слова и образы притч?..
Он закрыл глаза, устало вздохнул, провёл по лицу руками разглаживая появившиеся морщинки и замер неподвижно.
- Отец, помоги мне объяснить все, что нужно, людям! Я знаю - слова, это всего лишь малая часть того, что есть жизнь, действие… Только делами можно подтвердить истинность моих слов…
Боже! Укрепи меня в действии, помоги вразумить простодушных, дай мне нужные слова и ясные образы, чтобы поняли меня правильно и запомнили и стали бы жить веруя в Новый Завет, которым спасётся род человеческий, остережется от происков Владыки Смерти - Сатаны…
Я знаю, что Ты неповинен в зле Мира, но как мне объяснить им, что только через страдания и жертву спасётся каждый…
Как я могу убедить их, что только пройдя через горе и муки, человек станет как Бог?! Но много времени утечёт…
Услышав шаги за спиной, Иисус поднялся с колен и идя навстречу Петру, видя его просительное беспокойство подумал:
- Нет! Нет! Только тем, кто верит, смогу рассказать всё… Людской, ограниченный ум всегда был соперником веры. А тут нужен подвиг, самоотречение, проповедничество, - как это было с пророками…
Иисус сидел за столом в одном из домов Капернаума, насыщался неторопливо, с аппетитом прожевывая хлеб и прикусывая зелень, разложив их на хорошо вымытый стол. Тут же стоял кувшин с водой и глиняные кружки, из которых запивали еду.
Симон, называемый Петром, вытирая пот с лысого, загорелого лба крупной ладонью, о чем-то в полголоса говорил с Иаковом, а Иоанн, уже поев, положил голову на руки и дремал тут же за столом, изредка открывая спокойные серо-голубые глаза и взглядывая на Учителя.
Разговор Петра и Иакова становился громче и оживленнее. Иаков больше молчал, кивая головой, но, наконец, увидев, что Иисус закончил есть, обратился к нему:
- Равви! Скажи нам, чтобы рассудить нас. Как произошло грехопадение?
- Вы знаете, что Адам и Ева жили тогда в счастье и довольстве безгреховности, веселые и ласковые как малые дети в хорошей семье, - начал Иисус, плавными движениями руки расправляя бороду.
- И вдруг Ева стала задумываться, как бы эту монотонную жизнь разнообразить. Она давно приметила красоту и величие дерева познания Добра и Зла, красивые и сладкие плоды которого, Богом было строго-настрого запрещено вкушать. Но, может быть ещё и поэтому, они казались ей необычными и притягательными...
Ученики его плотнее придвинулись к рассказчику, притихли и со вниманием слушали Учителя, забыв обо всем, так интересно, умно и значительно Он говорил. Иоанн перестал дремать, Петр забыл, что ему было душно.
- И стал в душе Евы скрестись какой-то червячок сомнения и любопытства. А как известно, Сатана -соблазнитель появляется там, где человек теряет веру в наставления Отца нашего - Бога Всеблагого. И вот тогда, Сатана распознав сомнения в душе Евы, явился и стал её искушать, соблазняя!
Я даже думаю, - приостанавливаясь и оглядывая учеников продолжал Иисус, - что диалог с искусителем происходил в сознании Евы, а червячок сомнения и неверия превратился там же, в змея искусителя...
Иисус увидел тень, мелькнувшую за шкафом, в углу. Он коротко взглянул туда, отвел глаза и продолжил, чуть дрогнувшим голосом:
- То, что Сатана может проникать в сознание маловеров, вы знаете. И вот сказал Сатана сладким голосом: «Правда ли, что Бог сказал – «Не ешьте плодов ни с одного дерева в этом саду?». И ответила Ева: «Плоды с деревьев мы едим и они очень вкусные. Но сказал Бог, чтобы мы не ели плодов этого самого красивого и пышного дерева. И что если мы поедим этих плодов, то умрем».
Мягким голосом возразил змей-Сатана Еве: «Нет, не умрете. Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите этих плодов, откроются глаза ваши и вы, как и Боги познаете добро и зло»…
-После этого разговора показалось Еве, будто дерево познания Добра и Зла стало еще краше, а плоды ароматнее и вожделеннее. И сказал она себе: «Уж очень хорошо дерево и плоды его. И действительно ли съеденные плоды дают такие знания, которыми обладает Бог?».
И крадучись, дрожа от робости и нетерпения, она прошла под густую крону дерева, сорвала плод, сама ела и дала Адаму. И он ел. И открылись глаза у них на свою наготу и поднялась в душе у них буря любострастия, и спрятались они в чаще, стесняясь наготы своей, которую до сих пор не замечали.
И когда узнал об этом Бог, стала Ева плакать и говорить: «Это он, змий, соблазнил меня...»
Иисус помолчал. Поправил пламя свечи, стоявшей на столе и продолжал:
- И наказал Бог Адама и Еву, изгнал их из Райского Сада и в мире воцарился грех и владыкой смертных стал Сатана...
Темнота в комнате сгустилась, но пламя свечи, вспыхнув, прогнало темноту из углов, обнажив их пустоту.
- А первородный грех преградил человеку дорогу к дереву Бессмертия. Верность Богу давала прародителям привилегию телесного бессмертия, но, увы, они впали в грех непослушания и неверия в слова Бога и потому, наказаны...
Иисус всмотрелся в лица учеников, освещенные мерцающим светом свечи и закончил свой рассказ:
- Но вера может спасти тех кто любит Бога и жертвенно чтит его заветы.
Иисус посмотрел на учеников: - Истинно, истинно говорю вам, я пришел для того, чтобы верующие в меня, имели жизнь вечную...
Лица учеников напряглись и осветились надеждой. Они взволнованно громко, часто дышали и преданно смотрели на Учителя.
- Возлюбленные! – тихо говорил Христос. - Мы все дети Божьи и потому, будем подобны Ему, ибо увидим Его, как Он есть...
Иисус и ученики его шли в Иерусалим, поспешая на праздник опресноков. Жара стояла над горами и зной удушливыми волнами разливался по долинам, причудливым маревом поднимался над нагревшимися камнями гор. Иисус как всегда шёл впереди, утирая ладонью капли пота на лбу и воспалёнными от яркого света глазами вглядывался вперёд, ожидая появления на горизонте крыш селения.
Вдруг, неподалеку над рощицей чахлых диких олив чёрной стрелой пролетел стремительный сокол и призывая свою подругу пронзительно посвистывал. С ветки сорвалась испуганная соколом горлица и часто – часто маша крыльями, попыталась ускользнуть от хищника. Однако тот уже увидел жертву.
Резко развернувшись, сокол мгновенно набрал высоту, и пикируя, кинулся вдогонку. Настигая горлицу, он вытянул вперёд когтистые лапы, и поравнявшись, сверху, ударил когтями по длинной шее обезумевшей от страха птицы, и поразил её насмерть.
Голубь комком окровавленных перьев упал к ногам идущих. Иисус, остановившись, наклонился, поднял мёртвого голубя, повернувшись к подходившему Андрею Первозванному, произнёс спокойным голосом: «Птица ранена только». Расправив крылья голубя поправил повреждённые перья, дунул на ранку и окровавленное место тут же, на глазах ошеломлённых учеников, заросло, затянулось покрывшись новой кожицей. Молодая горлица подняла головку моргая яркими бусинками испуганных глаз, окружённых по периметру оранжевыми ободочками.
Иоанн проводил взглядом исчезнувшего за гребнем горы сокола. Иисус, ощущая сквозь перья частое биение птичьего сердечка, полюбовался ещё немного на успокоившуюся красивую птицу, взмахнул рукой и выпустил горлицу в жаркое небо.
- Божьи твари иногда очень живучи, - ответил он на немой вопрос учеников, - иногда и с человеком вот также бывает. Кажется, что мёртв, а вглядишься сожалея и любя божье создание и захочешь, чтобы жил он по вере в нашего Бога! И желание ваше вдруг исполниться…
Иисус вновь зашагал вперёд и через какое-то время, завидев зелень рощи впереди, обернулся назад и подбодрил всех:
-Скоро будет колодец! Попьём воды, отдохнём немного…
И действительно, вскоре показались, зеленеющие листвой деревья вокруг источника. Из-за каменной гряды проявились, плавающие в жарком мареве крыши селения и на удивление пышные плодоносные сады рядом.
Иисус направился в сторону строений, приютившихся у подошвы высокой каменистой горы с растительностью, обожжённой беспощадным солнцем.
Напившись воды из рукотворного колодца, путники сели отдыхать в тени деревьев. Оглядывая селение, Иисус думал: «Как всё-таки удаётся человеку отвоевать у природы вот такой оазис? Ведь не будь человеческого трудолюбия, упорства, способности противостоять капризам природы - не было бы этих садов, не было бы этих виноградников на каменистых склонах…
Ничего не бы было здесь кроме чахлых диких олив и этого долгого зноя».
Он увидел, как из селения с кувшинами за спиной прибежали за водой, весело щебечущие девочки-подружки, в ярких лёгких одеждах.
«А ведь и эта красивая одежда и эти лёгкие, но прочные кожаные сандалии – всё сделано тоже руками человеческими…
Когда видишь всё это, понимаешь, почему наш Отец Небесный по прежнему любит бедных людей. Ведь богачи ничего не делают своими руками, а только приказывают и распоряжаются через своих жестоких помощников. Умники - книжники угождая богатым, только тексты пишут или толкуют написанное. А простые, бедные люди работают, создавая среду жизни и поддерживая эту жизнь во всём и везде. Истинно говорят - через труд человек спасается».
Иисус огляделся, увидел своих спутников одетых в простые, полинявшие под солнцем одежды, загоревших до черноты, с глубокими морщинами на лицах и подумал: «И ещё, правильно говорят, что нищие духом и работающие будут блаженны и что им принадлежит будущее Царствие Небесное…»
… Когда Иисус и его ученики находились за Иорданом, зимние дожди зачастили не на шутку. С мрачного неба, целыми днями закрытого тяжёлыми, серыми тучами, постоянно проливалась вода: то мелким, сеющим дождём, а то крупными частыми каплями ливней…
Иногда к полудню, промозглый, порывистый ветер разрывал облачность и в дыры между обрывками туч, проглядывало холодное, неяркое солнце, освещая серо-коричневую, покрытую лужами долину реки и каменистые горы по краям долины и на горизонте.
Иисус с учениками жил в заброшенной деревеньке, в доме старушки вдовы, чей умерший недавно муж был плотником и знал когда–то плотника Иосифа. Старушка приютила Иисуса и его последователей в непогоду, ни о чём не спрашивая и не любопытствуя.
По вечерам, сидя за длинным дубовым столом, при свете свечи, трещавшей и коптившей неярким пламенем, Иисус беседовал с учениками и вспоминал недавнее опасное посещение Иудеи и то, как хорошо всё там начиналось. Три года назад Иоанн Креститель крестил в водах иорданских своих сторонников и в один из ярких дней встретил и его Иисуса из Назарета - тогда ещё никому неизвестного сына плотника из Назарета.
Андрей и Иоанн, сидя за столом, тоже вспомнили, как после крещения Иисуса, после загадочных пророчеств Предтечи и чудесных видений, они догнали Иисуса на дороге…
- Тогда, мы, потрясённые всем увиденным и услышанным, поспешили за Учителем
и впервые заговорили с ним, открыто и наивно спросив; - куда идёшь Равви?…
- Иисус Христос, всё это время тихо грустивший, по непонятной апостолам причине, слушая их рассказ вдруг улыбнулся и заговорил: - Прошло три года, а кажется, что мы вместе прожили целую жизнь. И теперь я знаю, что когда меня не будет рядом с вами, вы понесёте свет Нового завета, во все концы земли…
Он замолчал надолго и сосредоточенно глядел в одну точку, думая о чём-то невесёлом, словно вглядываясь в открывающуюся перед его внутренним взором картину будущего страдания.
Ученики умолкнув, насторожённо ждали.
- Впереди, нас ждут печальные времена - говорил Иисус и тяжело вздохнул – но на всё есть воля Отца Пославшего меня и уклониться от судьбы никак невозможно!
Вдруг в дом постучали и вошёл молодой человек, устало поклонился Иисусу и присел на скамью.
- Говори, что привело тебя сюда, - спросил Иисус этого человека, узнав в нём слугу из дома Марии и Марфы.
- Учитель! – начал тот, ещё раз поклонившись. – Меня прислала Марфа, чтобы я сказал тебе о тяжёлой болезни её брата Лазаря, который был при смерти, когда я уходил…
Иисус внимательно посмотрел на говорящего и произнёс загадочную фразу: - Но эта болезнь Лазаря не к смерти…
И тут же приказал накормить посланца и снарядить назад, в Вифанию.
- Скажи сёстрам, Марфе и Марии, что я скоро буду, хотя не сразу…
О снова вздохнул и глянул в окно: серое небо вновь потемнело и полил привычный мелкий дождик. Слуга, не обращая внимания на дождь, тотчас отправился назад…
Через два дня, Иисус сказал, что идёт к Лазарю, в Вифанию. Апостолы испугались - совсем недавно они поспешно покидали пределы Иудеи, в которой не один раз, фарисеи и саддукеи из Синедриона, сговаривались убить Учителя. И вот предстоят новые испытания.
Иисус поглядел на их взволнованные, обеспокоенные лица и понял, что они боятся возвращаться в Иудею. Он проговорил, успокаивая их: - Не двенадцать ли часов во дне? Кто ходит днём, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним...
Потом, словно разговаривая сам с собой закончил: - Лазарь уснул!
А ученики поняли это как хорошую новость и возрадовались: – Если уснул, хначит выздоровеет.
Однако чуть позже Иисус разочаровал их, пояснив со вздохом: - Лазарь умер и нам надо быть там…
Поблагодарив старую хозяйку за гостеприимство, окружив Иисуса все тронулись в длинный путь.
Когда Иисус ушёл немного вперёд по тропинке, ученики его сгрудились вместе и Фома – Близнец произнёс решительно то, что у всех было в мыслях: - Пойдём и мы и умрём с ним!
Придя в Вифанию, вошли в дом и увидели горько плачущих Марфу и Марию, а рядом соседей и друзей, утешающих их.
Марфа, узнав Иисуса вскочила, зарыдала и потом упав перед ним на колени, проговорила: - Господи! Если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что если ты попросишь Бога, то даст тебе Бог!
Иисус поднял её с пола и грустно глядя, ответил: - Воскреснет брат твой! Я есмь Воскрешение и жизнь, и верующий в меня, не умрёт во век.
Вновь глянув Марфе в глаза, спросил: - Веруешь ли сему? И Марфа вновь упав на колени перед ним. Воздела руки вверх и плача проговорила: - Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир…
Иисус спросил потрясённую этим Марию: - Где вы положили его?
Мария поклонившись, поцеловала руку Его и повела к пещере, в которой был захоронен Лазарь. Люди последовали за ними чуть поодаль, в трепете нетерпения и ожидания чуда.
Погода внезапно успокоилась, дождь перестал и солнце весело проглянуло с синего, яркого неба.
Пещера была прикрыта тяжёлым камнем и подойдя Иисус приказал: - Отнимите камень!
Но Марфа выйдя вперёд предостерегла: - Господи! Уже и запах пошёл. Ибо четыре дня уже, как Лазарь во гробе!
Иисус внимательно посмотрел на неё и ответил: - Не сказал ли я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию!
Лик его вдруг переменился. Словно осветился изнутри и глаза сделались бездонно глубоки и он вновь приказал: - Отнимите камень!
И когда люди с трудом это сделали, он, Иисус, встал на колени и на глазах застывшей толпы и притихших сестёр, поднял лицо к небу и громко произнёс: - Отче! Благодарю тебя, что Ты слышишь меня! Ибо ты послал меня и народ стоящий здесь должен это знать. Уже близятся сроки!
Проговорив это, он обратил взор на вход в пещеру и воззвал громко: - Лазарь, выйди вон!
От этих слов люди в толпе вздрогнули и чёрный, необычно крупный ворон, сидевший на сухой ветке на дереве растущем над пещерой, каркнул и сорвавшись с ветки улетел, маша тяжёлыми крыльями…
И тут из пещеры вышел Лазарь, путаясь в погребальных пеленах и протирая моргающие глаза, задевая пальцами за платок которым была повязана его голова.
Толпа ошеломлённо охнула в один голос, а потом люди недоверчиво заулыбались и заговорили громко и возбуждённо. Они, не решаясь сдвинуться с места смотрели то на воскресшего Лазаря, то на прямо и неподвижно стоящего побледневшего Иисуса...
- Развяжите его! – приказал Он и сёстры, Марфа и Мария, уже с радостными слезами бросились навстречу недоумевающему брату, словно только что проснувшемуся, и стали его обнимать и целовать…
Когда Иисус Христос пошёл назад. Люди в толпе шептались и падая на колени старались коснуться рукой хотя бы краешка его одежд…
- И тогда многие уверовали в него!
…Иуда, кряжистый, средних лет мужчина, с необычайно сильными ногами и толстыми икрами. Голова с кудрявыми, чёрными, жёсткими волосами, росла почти из плеч, на короткой, крепкой шее, с продольными глубокими кольцевыми складками – морщинами, особенно заметными, когда он наклонял голову. Лицо круглое, нос большой, мясистый, с горбинкой. Брови густые, тоже чёрные, сросшиеся на переносице. Глаза тёмно-карие, без блеска, глядят мрачно. Он разочарованно вздыхал, когда приходилось объяснять людям, на его взгляд, очевидные вещи. Был не женат, но женщин любил. До того как пошёл за Иисусом, покупал рабынь – служанок и жил с ними несколько месяцев, а потом продавал и покупал новых.
Выпив вина, любил бороться и меряться силой. В молодости, на спор, поднимал на плечах и носил лошадь…
Сегодня он сидел в уличной лавке и ел, когда с головой что-то произошло. Ему, вдруг показалось, что Сатана проник в его мысли. И здесь, под страшный шёпот Врага человеческого, он потерял сознание…
Иисус лежал в ночи без сна, после очередного поста. Так быстро и спокойно-истинно думалось о жизни и смерти, о божественном величии, о коварстве Сатаны, который противится этому величию. И вспомнились ему наставления Бога-Отца и думал он:
« Не мир, а меч внесу я в мир и произойдет разделение. И брат пойдет на брата и добро будет искушаемо злом и лучшие спасутся. А Бог-Отец, создатель всего и Ангела Смерти в том числе не может убивать, уничтожать того, что он сам создал, ибо Сатана - есть противник – антипод Бога, Владыка Зла и отец лжи, имеет природу вечную и есть, отпавший от бога Милосердного, в гордыне погрязший, Ангел.
Но мир, вмещает добро и зло, так, как свет и тьма сосуществуют. Там, где Бог, там свет, а где Сатана, там тьма и только в конце мира Зло будет уничтожено, а Сатана будет гореть в Геенне огненной вместе с искусившимися, отягощенными злом.
Зло – это недостаток или отсутствие добра. И если люди, уверовавшие в Меня, будут братолюбивы, будут стойки в правде, ненавидя ложь, то зло будет отступать, уменьшаться и тогда настанут времена, когда в муках и борениях со злом, победит добродетель и тогда настанет черед Страшного Суда. И восстав на небесном непорочном престоле, буду судить всех по делам их и многие возопят, скрежеща зубами, ибо Добро и Зло не есть одно, а путь жизни – страдания и правда, когда человеку дано выбирать и по выбору его буду судить его»...
…Бывший первосвященник Анна – худой горбоносый старик с серыми птичьими глазами глядящими пристально из-под седых кустистых бровей, будет проводить завтра Синедрион - Суд состоящий из фарисеев и книжников. Вернее проводить будет Кайафа, его зять и преемник, но Кайафа всегда делал то, что говорил Анна.
А сегодня, засыпая, он ворочался с боку на бок и мучительно думал об Иисусе из Назарета, которого называют Христом и уже тысячи его сторонников появились в Иудее и даже в самом Иерусалиме, оплоте Божьего закона и Заветов отцов.
Народ роптал и римляне насторожились. Понтий Пилат отменил все отпуска в казармах легионеров и издал приказ о полной боевой готовности римских войск. Три дня, как Назарянин въехал в город, а на улицах и на базарах только и разговоров о его чудесах, о том, что он лечит и говорит о загробном воскрешении…
Анна поправил подушки, поморщился от боли в плечах, лег повыше и пробормотал:
- И это только начало. Из того, что я знаю, эта новая вера может возбудить народ на безрассудства. Уж очень он тверд в своем учении и уж очень яростно осуждает нас, первосвященников и фарисеев. Договориться с ним не удасться. Его нельзя подкупить, его нельзя прельстить удовольствиями или женщинами. Говорят он кроток и безгрешен. Тем хуже для него. Совсем недавно в провинции появился лжепророк, но его убили и стронники его давно рассеялись..
Анна хлопнул в ладони и прислужник неслышно появился из-за ширмы.
- Воды, - хриплым голосом произнес первосвященник и прислужник исчез, чтобы появиться с фруктовой водой в серебряном сосуде. Сделав несколько глотков, Анна отставил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул, закрыл глаза и стал думать, что сказать завтра на Синедрионе:
- Что Назарянин самозванец, называет себя царем Иудейским и тем подстрекает народ к бунту. Что обещает разрушить храм и уже устроил в нем беспорядок, разогнал менял и рассыпал их деньги на пол. Что Пилат готовит войска для подавления возможного бунта. Что сотни убитых и тысячи раненых будут вскоре на улицах Иерусалима, если они не смогут заставить замолчать Назарянина...
Да, надо его убить, пожертвовать одной жизнью, ради жизней сотен, а может быть и тысяч. Я его не видел и не слышал и это хорошо. Тяжело убивать человека, которого знаешь - представлять его мертвым…
Анна снова потер плечи и хлопнул в ладони. Прислужник услышал: «Вина!» и тут же подал золотую чашу с маслянисто - красным, терпким вином...
…Вечером Иисус и апостолы вышли из Иерусалима и ночевали неподалеку в селении. Сев у ручья, они разговорились.
- Есть закон дел, - говорил Иисус, сидя на камне и греясь под лучами заходящего солнца.
Мелкие струйки воды набегали на каменистый берег. Дул легкий, тёплый ветер. Оглядывая покрытые лесом холмы, зеленую сочную траву на пустынном пологом склоне, он радовался жизни. В голове мысли выстраивались чередой, одна поддерживала и подталкивала другую.
- Но есть закон веры. И когда законники настаивают на фарисейском исполнении закона - не верьте им. Только тот, кто верует, тот исполняет Божественный закон. А фарисеи в закон дел не верят, да и не хотят верить, и потому убеждают, что не надо бросать эту сладкую богатую жизнь, сознательно окунаться в мир страданий и бедности. Но без лишений и самообуздания нет веры, а есть лицемерие и похоть…
Иисус прервался и кинул взгляд на учеников.
Петр сидел опершись о большой камень, вросший в землю. Он неотрывно смотрел на учителя и ловил каждое его слово, правая рука его теребила длинную густую бороду. Иоанн что-то писал, быстро, изредка вглядываясь в Иисуса и его молодые глаза зорко все примечали.
Иуда считал деньги и что-то отмечал у себя на учетном листке. Потом он поднялся, поклонился и не дослушав Учителя, пошел в сторону деревни, крыши которой едва виднелись далеко в долине. Ему надо было купить еды для утренней трапезы.
Остальные ученики расположились полукругом вокруг Иисуса и слушали внимательно, но привычно. Иногда казалось, что некоторым из них непонятно волнение Учителя.
- И я думаю, - возвысил голос Иисус, - что именно они, законники и фарисеи, будут самыми лютыми и свирепыми врагами веры, ибо они живут не верой, а Законом и под сенью этого Закона делают свои делишки. Иисус вспомнил знакомого левита, который тайно содержал меняльную лавку в храме Соломоновом.
– И вы должны быть готовы, что вослед моей смерти, начнут гнать и гнушаться вами при одном упоминании имени моего. Вы должны быть готовы, что вслед за мною казнят и вас, одних раньше, других позже...
Голос его прервался. Он замолчал, а ученики взволновались и испугались, стали подсаживаться поближе к нему, словно птенцы ища защиты у наседки.
Руки Петра то судорожно сжимались в кулаки, то разжимались. Иаков дрожал и было непонятно от вечерней ли прохлады или от страха смерти. Когда Иисус замолчал – все вполголоса заговорили, уверяя себя и других, что смерть за правое дело не так страшна...
После длинной паузы, Иисус, очнувшись от тяжелых дум и предчувствий, закончил:
-Вы должны знать: кто погубит тело, но душу сохранит в вере – тот спасется и навсегда будет взят на небо в день Страшного Суда. Но тот, кто душу погубит, тот и тело не спасет, ибо плоть без души тленна и душа его будет мучиться в Аду - вечно!.
- Иисус рисовал что-то прутиком на земле, обдумывая, - И я избрал вас для дела веры и любви и будете вы прославлены за ваши праведные подвиги, и увековечатся имена ваши в памяти народов всей земли, как борцов за веру в Отца нашего и веру в Меня, сына Его, воплощенного в теле человеческом.
Ученики вдохновились, разговорились, вскочили, окружили Учителя и каждый хотел хотя бы прикоснуться рукой к его одежде. Они вдруг возрадовались, как дети. На них снизошла благодать. Они уже не боялись умереть. Они готовы были – сегодня, сейчас пойти за Учителем, куда он позовет и верили ему беспредельно и беззаветно.
Видя их вдохновенные лица, чувствуя их порыв, Иисус подбодрил их:
- И ещё скажу вам: Возмездие за грех – смерть и власть безбожного Сатаны, а дар Божий – жизнь вечная.
При этих его словах вода в ручье забурлила, поднялась большая волна и с яростью обрушилась на берег, ударив в камни обрыва так, что брызги воды долетели до Иисуса и его учеников.
- Им за меня ещё придется пострадать, - смахивая воду с хитона тихо проговорил Иисус и направился в деревню, широко и ровно шагая впереди спешащих за ним учеников.
Вечером, после трапезы, Иисус, сидя у костра, во дворе дома, продолжил беседу с учениками:
- Без закона – грех мертв: Что скажем? Неужели от закона грех? Нет! Но если есть понятие
радости, то значит появляется и тот, кто приносит страдание. Если есть понятие доброты, то значит уже явилось в мире зло. Ибо Адам и Ева до грехопадения не знали ни добра ни зла, ни страданий, ни избавления от них. Они были безгрешны. Но вот Сатана соблазнил их и в мир вошел грех. И в первый раз заплакал человек и отчаялся, ибо Бог изгнал его из Рая, как нарушившего заповедь и познавшего добро и сопутствующее ему зло.
И поэтому говорю вам, что дети Божие те, кто согрешил, но покаялся. Однако книжники и фарисеи от веку говорят о себе в гордыне: «Я-то безгрешен». И потому они противны Богу, ибо после грехопадения нет безгрешных, все люди отягощены злом, которое соперничает в них с добром… А владыкой зла явлен Сатана.
В воздухе что-то блеснуло и высоко в горах пронесся гул горного обвала и долго ещё дрожали скалы...
- Верно сказано, что Бог-Отец не искушается злом, - не обращая внимание на происходящее, продолжал Иисус, - и сам не искушает никого, ибо от Отца Небесного исходит всякий дар и всякое деяние доброе и каждый из человеков сам искушается, увлекается и обольщается собственной гордыней и похотью. Похоть же, зачавши, рождает грех. Со времен Адама и Евы люди отягощены злом.
- Поэтому, пока торжествует Владыка смерти – Сатана, человек умирает, ибо он, Сатана, соблазняет человека золотом, плотскими удовольствиями, гордыней и потом улавливает в сети смерти согрешивших... – Иисус помолчал, сдвинул густые брови, помрачнел: - И потому, послал меня Отец наш бороться с кознями Сатаны и жертвой искупить человеческие грехи во веки веков...
Костер почти погас и стали хорошо видны звезды на черном небе.
- Все люди грешны, но через покаяние и молитвы к Отцу нашему, могут они возвратиться на путь добра, любви и истины и, предав себя в руки Божие, могут надеяться на воскрешение в день Страшного Суда.
Симон-Петр сидел и слушал то сжимая, то разжимая кулаки и на высоком лбу, на блестящем, загорелом, лысом темени выступал пот.
Иногда, он автоматически поправлял правой рукой седые длинные волосы, торчащие по краям лысой головы и оглаживал темную густую жесткую бороду, закрывающую почти все лицо и растущую даже на шее и большом кадыке. Его темные глаза смотрели строго и угрюмо...
Совсем еще молодой Иоанн сидел рядом с Иисусом и смотрел на него снизу вверх, напряженно слушая и запоминая. Его лицо с широко открытыми глазами выражали радость и восхищение Мессией, в которого он верил с восторгом молодости. Он был счастлив, что сидит рядом, что видит Иисуса, что внимает его мудрым, сегодня не очень понятным, но всегда высоким словам о любви, дружбе, добре и зле…
Иисус устал за последние дни и потому делал длинные паузы:
- Призываю вас быть нелицеприятными. Не кланяйтесь и ничего не просите у богатых и не водите с ними дружбы, - Иисус помолчал и осмотрел учеников. Все они были простыми людьми, тружениками и даже состоятельными они не были. Их ветхие одежды, их загорелые, обветренные лица были покрыты преждевременными морщинами. Тела их были худы и жилисты…
Иисус возвысил голос: - Не богатые ли притесняют вас, не они ли влекут вас в суды, не они ли бесславят ваши имена за вашу веру в Отца и преданность мне. Они будут гнать и преследовать вас впредь, потому что хотят, чтобы все осталось по старому, чтобы вместо веры была ложь и лицемерное выпячивание фальшивого благополучия. Истинно говорю вам: бедных мира сего избрал Бог-Отец быть богатыми верою и наследуете вы царствие, которое Он обещал...
Его возлюбите больше всего на свете...
…Иисус поднялся и повел учеников ночевать в дом, молчаливо белеющий стенами, в наступившей темноте. Вслед за ним вереницей шли ученики и позади слышалось взволнованное, частое дыхание самого молодого ученика – Иоанна...
Когда все ученики и даже неугомонный Иоанн, смежили веки, Иисус поднялся, вышел из дома и тихонько прикрыл входные двери. Пройдя через освещённый луной двор, вышел в маленький садик. Было тихо, тепло и в ночной тишине, напряженно и пронзительно звенели цикады. Сев на скамью, под вишнёвым деревом, Иисус откинувшись на её спинку, долго и пристально вглядывался в звёздное небо и думал…
«Мир так велик, так необъятен, а люди живущие на Земле, так слабы и нестойки. Казалось бы, перед лицом этого величия, кто может суетиться, думать и добиваться мелких, сиюминутных целей?.. Но увы! Они это делают!..»
Иисус сел поудобнее, вздохнул глубоко, несколько раз, сосредоточился и когда из сознания ушло ощущение окружающего мира, начал молиться. «Бог - Отец мой! Помоги пересилить леность духа и непонимание окружающих! Дай силы убеждать повседневно и постоянно, закосневших в мелочных грехах, людей! Дай мне терпения и настойчивости в этом трудном деле…
Ибо я вижу, что обуял их Сатана, и бессильны дети Израилевы противостоять лукавому соблазнителю. Чувствую, что виноваты эти несчастные в своём неверии только наполовину, так как слушают, убеждающих их псевдо-учителей, требующих соблюдения Законов, но не ставящих во главу угла, веру в Отца Небесного, как цель и смысл этих законов. Ибо привыкли действовать не зная, и тем самым, забывая древнюю истину, гласящую, что действие не устраняет незнания, так как не противоречит ему…
И потому строят, торгуют, заводят семьи – без веры, а это все равно, что строить дома на песке…
И когда эти их предприятия разрушаются, остаются люди разочарованы и обессилены и рождается в их душах зло. Ибо винят в происшедшем не себя, своё маловерие, а причины внешние, и винят даже Создателя, Тебя, упрекая в несовершенных законах бытия, которые сами же нарушили; винят в несправедливостях- которые сами же и плодят в мире, через сребролюбие, алчность и непослушание Твоим Заветам!..»
Иисус, сквозь прикрытые веки увидел вдруг яркий свет и услышал любимый, мягкий голос. «Терпи, Сын мой любимый! Ибо только через страдания и жертву можно вернуть этим несчастным, хотя бы искру богоподобия, каковой обладал Адам, во времена до грехопадения!..»
Над головой склонившегося в размышлении Иисуса Христа, засиял серебристо-туманный свет и листья на вишне, над его головой, обрели нежно зелёный цвет и на ветках мгновенно распустились розовые цветочки…
Голос продолжил. «И глядя на их падение, не захотел я победы Лукавого Противника, в душах их и послал Тебя в среду их, чтобы научил, что только любовь и созидание, могут противостоять злу и насилию, охватившему Землю, которую создал Я, быть Раем…
Любовь и Жертва - вот путь по которому пойдёшь Ты, давая пример… И только тогда будет побеждён Сатана…
Потому Ты, часть Меня, умрешь в муках на кресте, искупая грехи человеческие, а потом воскреснешь, создавая Церковь нашу на земле…»
Иисус открыл, горящие ясным светом глаза, выпрямился, встал, раскинул руки, глянул в небо и низко поклонившись, ответил: «Сделаю всё, как ты велишь, Отец Небесный! Ибо Твоя Воля и моя цель - едина!..»
И долго ещё стоял Иисус неподвижно, обливаемый серебряным лунным светом, словно купаясь в его лучах…
Благоухая, распустились алые садовые розы и их аромат пропитал и одежду, и густые волосы Сына Божия…
В дальней стороне сада, проснулась громадная сторожевая собака и повизгивая, как маленький щенок, подползла к ногам Иисуса, лизнула их, а когда он, наклонившись ласково погладил крупную голову, вскочила, завиляла хвостом, глядя на него. И в глазах собаки сверкнули две яркие искры света - отражение серебряной ауры вокруг головы Иисуса…
Когда на рассвете, Иисус вернулся в дом, луна уже зашла за горизонт и синяя полоска зари проявилась на востоке, над гористым горизонтом…
Ученики по прежнему крепко и мирно спали. Иисус лёг на деревянную лавку, укрылся с головой хитоном и мгновенно заснул, глубоко и неслышно вдыхая прохладный предутренний воздух…
Пётр заворочался во сне, улыбнулся. Он видел в видениях райский сад наполненный чудными ароматами, видел знакомую фигуру Учителя под зелёным деревом. Радость охватила спящего Петра и ему захотелось крикнуть: «Господи! Благослови!»…
Утром, вошёл Иисус Христос с учениками в Иерусалим. Встретившие их люди хотели Его слушать и проповедовал Назарянин жизнь вечную тем, кто уверует в Новый Завет. И слушая, дивились люди, ибо говорил Он как власть имеющий…
Служки Кайафы донесли первосвященнику о прибытии Иисуса в Иерусалим. И обеспокоен был он…
... Но близился вечер и послал Христос учеников своих к тому старцу, которого знал еще с двенадцати лет, когда ночевал у него в доме недалеко от Гефсимании. И просил Иисус сказать тому старцу:
- Время моё близко и поэтому совершу у тебя Пасху с учениками моими.
Ученики пошли, нашли дом вблизи Гефсимании, увидели человека, несущего кувшин с водой и сказали ему, что велел Иисус. Обрадовался старичок - хозяин, показал ученикам комнату большую и светлую.
Стали они приготавливать Пасху. Пока Ученики готовили, а Иисус был в доме прокаженного, Иуда отлучился, побежал к первосвященникам и передал им:
- Сегодня предам Вам Его после Вечери, когда будут все спать.
И получил от них свои тридцать сребреников…
А когда наступил вечер, то сели ученики вокруг стола и ели и разговаривали между собой. Лишь Иуда Искариот, один из двенадцати учеников, не ел и не разговаривал, а смотрел на Учителя, не отрываясь, и тайно щупал деньги, которые заплатил ему Каиафа за голову Иисуса. И когда он так думал, тень пробегала по его лицу и мучил его страх и подступало раскаяние, но шевелилась в душе его страсть алчности, сребролюбия и черной зависти, ибо Сатана, чтобы сломить его дух, внедрил в него гордыню. Разрушила гордыня все препоны в душе его и стал он думать:
«А чем я хуже Иисуса? Родители мои знатные, из священнического сословия. Я рос умным и послушным. Все люди меня любили и уважали. Поддался я влиянию Иисуса, но сейчас вижу, что я сам об этом много думал и только ждал удобного случая, чтобы начать учить. Но Ученики его меня не уважают за то, что я с деньгами. А сами вокруг него сидят, слушают, пока я хлеб им промышляю и ночлег устраиваю. Для них, для всех это делаю, а они редко когда меня отблагодарят, как будто так и должно быть. Учитель любит Петра, который всегда ошибается, любит Иоанна и Иакова, которые всегда молчат, а я бегаю, с ног сбиваюсь, следы путаю, чтобы ищейки первосвященников не прознали, где мы ночуем…»
Иуда вздрогнул, когда занавесь на окне шевельнулась и чья-то тень неслышно скользнула в темный угол. Он смотрел на Учителя и в сердце его копилась злая решимость...
…Иисус долго молчал, опустив голову и в наступившей тишине, думал о грядущих страданиях, которые уже близко. И потом, словно очнувшись, сказал ученикам, взяв в правую руку чашу с вином и подняв её:
- Очень желал я вместе в вами есть пасху и пить вино. Но уже не буду пить от плода сего виноградного после этого вечера, до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего...
Багровые тучи поднялись над Елеонской горой и, чем ближе были сумерки, тем более сгущались они к центру небосвода, тревожа души и умы горожан непонятной угрозой. Паломники, входя в городские ворота, обменивались приветствиями со стражниками и повторяли:
- Не к добру такой закат, завтра будет ураган и ветреный день.
Птицы рано замолкли, беспокойно ворочались в ветвях деревьев. Боевые кони римской конницы громко топтались в своих стойлах.
Ночь наступила, но прохлады не принесла и деревья стояли неподвижно, опустив ветви и не один лепесток не шелохнулся и темнота установилась такая, что с трудом можно было видеть собственную руку, вытянутую перед собой…
С грустной улыбкой смотрел Иисус на своих учеников: кряжистого, лысого, но по-молодому горячего Петра; на преданного, обожающего его Иоанна; на сухого и сдержанного Андрея; на Филиппа, внимательного, почти бесстрастного и умного собеседника, умелого спорщика; Иуду из Кариот, криво улыбающегося и всегда думающего о чем-то своем, часто недовольного, молчаливого и хитрого. Он даже сейчас сидел со своим денежным ящиком, прижимая его к груди.
- Я знаю – это он! – вдруг подумал Иисус...
И когда ученики увлеклись беседой, Иисус попросил у хозяина умывальницу, наполнил её водой, снял верхнюю одежду, перепоясался полотенцем и стал мыть ноги всем своим ученикам по очереди. Когда подошла очередь мыть ноги Петру, тот воспротивился, считая, что не достоин такой чести.
И тогда сказал Иисус:
- Что я делаю сейчас ты не знаешь, но уразумеешь потом! Омытому нужно только ноги умыть, потому чист весь, - он посмотрел на Иуду и добавил, - А вы чисты... но не все...
Иуда скорчился, отвернулся и не мог смотреть в глаза Учителю и спрятал омытые ноги под одеждой.
Иисус умыл всем ноги, надел одежду, сел за стол и объяснил ученикам свои действия, как пример того, как надо относиться друг к другу и к тем, кто поверил в него:
- Ибо уверовавший в меня уверовал в пославшего меня, - его голос неожиданно задрожал, - и знаю я, что один из вас предаст меня.
Но из-за шума, поднятого учениками, никто его последних слов не расслышал и только Иуда зашевелился и отвел глаза свои в сторону...
А Иисус продолжил:
- Ваши слова, через ваши чувства, дойдут до сердец ваших собеседников; придет время, когда меня среди вас не будет, но вино, как кровь моя, и хлеб, как тело моё, будут вам напоминанием обо мне и Евхаристия будет светлым таинством, когда выпитое и съеденное будет объединять вас в вере в Меня, Отца и Святого Духа. Будут напоминать среди тревожной жизни о той жертве, к которой я готов и которую предложил мне Бог-Отец, во искупление грехов человеческих.
Иисус говорил:
- Вино – это настой из языков и сердец. Если хотите, чтобы вас услышал и понял
другой человек выпейте с ним вина, преломите хлебы и собрания ваши будут проходить в святости, в окружении соратников Но придет время и будет страдание т тогда, ожертвуйте собой во имя любви и вам воздастся.
Иисус продолжил:
- И воспоем совместно песнопение, которое настраивает души в святой вере на один лад и помогает молитве вашей достичь ушей Божества. И свист ветра в поле, шум волн на море будут ваше пение сопровождать…
Ученики замолчали и, придвинувшись, смотрели на Учителя во все глаза, внимательно слушая его и пытаясь вникнуть в скрытый смысл сказанного. А когда Учитель передал чашу, стали отпивать друг за другом, передавая чашу по кругу…
Иисус Христос ещё раз внимательно осмотрел апостолов и поднял руку призывая к вниманию.
- Сегодня, дети мои, Великий Канун! Да свершится предначертанное Богом-Отцом!
Обведя взглядом внимательные, чуть раскрасневшиеся лица, он продолжил.
- И я вижу, что настало время сказать вам о цели моего пребывания здесь. Вы, уверовали в Меня и в пославшего Меня. И сегодня, накануне моих страданий, моей за всех людей жертвы, хочу открыть вам, что начинаются новые времена, когда старая, детская вера, будет сменена Новым Заветом, в котором прежние жестокие законы будут заменены законами основанными на любви, ибо зло можно победить только любовью, а отвечая злом на зло мы только умножаем количество зла. Отныне, старайтесь быть добрыми и любите тех, кто рядом с вами и тех, кто далеко…
- Отныне и жертвы ваши сотворяйте без крови, ибо это язычество и ложная вера, что
Богу приятны ваши жертвы, сопряженные с убийством живых существ.
Пётр вдруг посмотрел на кусок мяса в своей руке, часть пасхального Агнца и, словно
испугавшись чего-то, положил его назад в блюдо.
- Завтра свершится!- после длинной паузы продолжил Иисус, - а сегодня, в день когда полагается начало новой, Христовой церкви, предвидя то, что свершиться, хочу вам, как ученикам моим и продолжателям и провозвестникам, принять жертву, которая станет знаком и символом нового Завета. Отныне жертвуйте собой во благо овец стада Христова, как я пожертвую собой за ради всего грешного, ветхого человечества…
Помолчав, Иисус закончил торжественно: - И, да воцарится новая Церковь посреди нас и внутри сердец наших!!!
Иисус, взял хлебы, преломил их на двенадцать частей и дал каждому ученику по кусочку, говоря:
- Примите, ядите, сие есть Тело Мое, которое за се предается.
Строго и грустно посмотрел он на Иуду Искариота. И тот, понимая, что речь идет о нем, спрятал глаза, задрожал, но пил вино и ел хлебы.
- А чаша сия есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставления грехов.
Он вновь глянул на Иуду Искариота
- И вот рука предающего Меня, со мною за столом.
И встревожились ученики и стали взволнованно спрашивать друг друга, кто может даже подумать только об этом. Больше всех кричал, суетился, не сходя с места, Иуда Искариот. А Петр, который Симон, хватался за меч, спрятанный под одеждой, и кричал, вращая глазами:
- Господи! С тобой я готов идти хоть в темницу, хоть на смерть!
Учитель посмотрел на Петра, и произнёс:
- Еще не пропоет петух сегодня, как трижды отречешься от меня. Ибо, когда я с вами, это одно, а когда меня не будет с вами, это другое. Но я молился за тебя, Петр, ибо ты самый горячий из учеников моих, дабы не оскудела вера твоя и ты, обратившись, утвердил братьев твоих… А Бог-Отец выбрал тебя, потому что Отец любит горячих, но равнодушен к теплым.
И он вновь глянул на Иуду.
«Ах так! Снова этот Петр впереди! А обо мне даже не вспомнили!» – подумал тот.
Тень в углу пошевелилась, но Иуда уже ничего не видел и не чувствовал кроме своей уязвленной, в очередной раз, гордыни и обиды на Учителя и учеников его.
«Хорошо! Посмотрим, кто из вас будет защищать Учителя. Все вы бьете себя в грудь, пока опасности нет...»
И сказал им Иисус, прервав шум:
- Истинно говорю вам: Сатана не дремлет, - тень в углу зашевелилась, но никто этого не заметил, - и как сказано в писании: - Буду я причтен к злодеям и тогда вам не за что будет винить убийц и будете вы в сомнении, пока я не воскресну и не явлюсь вам снова...
Иисус помолчал, обдумывая что-то и продолжил:
- Моё воскресение покажется вам чудом, но вы не должны забывать, что я хоть и воплотился в человеческом облике, но Отец мой на небесах - Иисус ещё сделал паузу.
- И вы не должны думать, что Бог-Отец, Вседержитель похож на человеков. Ибо Господь создал Человека уподобляя его себе, но в ипостаси духовной, а не в телесной. Когда он вдохнул в сотворенного Адама душу, он тем самым одухотворил его, дал возможность и право размышлять и дал право видеть красоту и безобразие, а главное, наделил его свободой воли, то есть ответственность за содеянное.
Иисус обвел взглядом всех, вглядываясь в каждого. Глаза его потемнели, выражение лица, от усталости и беспокойства, сделалось грустным и даже скорбным. Ученики притихли и только неистовый Петр-Симон, порывался что-то сказать, приподнимаясь на ложе и взмахивая правой рукой, но каждый раз удерживался, ожидая паузы.
Его круглое загорелое лицо пылало румянцем от возбуждения, высокий лоб и лысина блестели, он разгорячился и хотел только выразить свое и товарищей преклонение перед Учителем, словно хотел этим поддержать его в трудную минуту...
Юноша Иоанн доверчиво оперся рукой о ложе Христа и преданно, с полуулыбкой восторга глядел огненными глазами снизу вверх, сознавая и отдавая себе отчет, может быть единственный из учеников, что с ними рядом Бог, Сын Бога, страдающий и смиренный, еще не совсем понятно почему и зачем появившийся среди них, здесь на Земле.
Черные густые волосы обрамляли его молодое лицо с первой не длинной и редкой бородкой. Он был самый молодой, но может быть поэтому верил Учителю самозабвенно, как могут верить только молодые, не изуродованные ещё тем, что люди называют жизненным опытом.
Иуда смотрел вниз: то на стол, то вправо, на входные двери, стараясь не встречаться глазами с Иисусом. Он хотел быть спокойным и потому, выделялся среди взволнованных, испуганных предчувствием трагедии учеников, чьи жесты, фигуры, лица в порыве сострадания были устремлены в сторону Учителя.
Иисус откусил кусочек хлеба, пожевал и, вновь подняв глаза, продолжил:
- Но Вседержитель не только Бог и создатель природы, он Бог человеков и тем самым Он отличен от Богов языческих, которые выступают как властители природы и всего, что в ней живет и произрастает. Он, Мудрый, не только создал род человеческий, но и являет себя среди них, чтобы проявлять свою волю, указать пути или говорить о наказании за неправедность.
И даже если мы, говоря о Нем, представляем Его в образе человеческом, совсем не таков он есть, ибо и слова и мысли наши не могут правдиво передать его облик, а тем самым его мысли и его чувства. Пути Его неисповедимы и замысел Его воплотится и явится пред лицом спасенного человечества лишь только в день Страшного Суда...
Иисус устало умолк, потер пальцами правой руки лоб и глаза и завершил:
- А теперь надо бы пойти в сад, погулять и, уединившись, помолиться Ему, который один ведает все, что делается во Вселенной...
Ученики зашумели, а Иисус встал, вышел из дома и пошел на гору Елеонскую, в Гефсиманский сад, а за ним и ученики его гурьбой, споря и крича. Тут, Иуда воспользовавшись темнотой, незаметно отстал и, свернув в переулок, быстро побежал, в темноте спотыкаясь о камни...
И когда они отошли вглубь сада, остановил Учитель своих учеников взмахом руки и отошел подальше, встал на колени на твердые камни и дрожа от переживаний, в предчувствии страданий великих, молился, говоря:
- Отче! О, если бы ты благоволил пронесть чашу сию мимо меня! Но не моя воля, но твоя воля да будет!
И долго молился Иисус, укрепляя себя, предчувствуя страдания так, что пот выступил на лице Его крупными каплями и падая на землю, становился этот пот, кровью.
Встав от молитвы, Он пришел к своим ученикам и застал их спящими. Разбудил их касанием руки и укорил:
- Что же вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение страха.
Говоря это, Он посмотрел назад откуда они пришли и увидал огни факелов и услышал громкий говор стражников и толпы. Вместе с толпой шел и Иуда, который прятался за спины, а когда толпа приблизилась, дрожа всем телом выступил вперед, подошел к Иисусу и поцеловал его, приговаривая:
- Учитель! Учитель...
Горько стало Христу и сказал он, глядя в черные глаза предателя:
- Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?..
Но не успел договорить, как заслонили Его ученики телами своими и схватили за руки стражей, пытавшихся арестовать Учителя. Сделалась тут суета и толкотня среди ночных деревьев. Вскрикнул, выхватывая меч, неистовый Петр и отсек ухо одному из рабов Кайафы.
Видя это, Иисус поднял руку и сказал громко:
- Оставьте, довольно!..
И, коснувшись уха, излечил раба. А потом, уже тише продолжал: - Так Сын Человеческий идет по пути, который предсказан…
Подошли к нему стражи первосвященников и старейшины с мечами и кольями.
И сказал им Иисус:
- Как будто на разбойников вышли вы с мечами и копьями, чтобы взять Меня, - и, помолчав, добавил, - но теперь ваше время и власть ваша!
И взявши его грубо за руки, стражи повели в дом первосвященника через спящий город. Ученики же, испугавшись авторитета первосвященников рассеялись, дрожа и недоумевая. И только Петр шел позади их и издали смотрел как стражи, прикрываясь темнотой сначала робко, а потом все более нагло издевались над Христом, видя его кроткость и терпение…
…Анна проснулся через полчаса с болью в голове и тошнотою в желудке. Он умылся над медным тазом, стараясь не разбудить прислужника, который ему мешал своим присутствием. Было ещё темно и прохладно. Подвинув к себе два светильника, Анна сел за стол, перечитал написанное ещё вечером обвинение против Назарянина и задумался, вспоминая свои ночные видения. Потом одел ритуальный наряд и, перейдя из одной половины дома в другую, приказал служителю будить Кайафу...
…А рано утром повели Иисуса - Назарянина в Синедрион и устроили над ним не суд а судилище, признали виновным и повели его к Пилату с криками: «Судить его! Судить!».
А Иисус шел, говоря толпе непонятные слова:
- Ныне будет суд не Мне, а миру сему! Ибо ныне Князь мира сего будет изгнан вон!..
При этих словах один из стражников, тех, что стерег его ночью, вдруг вгляделся в Иисуса и словно вспомнив что-то, побежал прочь, расталкивая народ, так как был он велик ростом и силен. И падая от его ударов, люди тут же вставали, забывая боль и словно не видя бегущего в ярости стражника, давящего и расталкивающего людей, по сторонам от себя…
Силуэты белых домов, щербатых стен каменной кладки проявлялись в предрассветных сумерках. Иисус не спал. Он стоял, прислонившись к стене, и вглядывался на восток, туда, где поднимался над Елеонской горой утренний свет.
Небо из черного, звездного, становилось темно-синим, потом светлым. Над горизонтом появлялось серо-розовое марево теплого воздуха, поднимающегося над холмами. Иисус, избитый, усталый, страдающий, любовался красотой нарождающегося дня и беззвучно молился. Ни побои, ни унижения прошедшей ночи его уже не волновали. Запах дыма от погасшего костра щекотал ноздри, вдалеке был слышен крик одинокого дрозда в дворцовом саду.
Служители устали и стража дремала, сидя на каменных ступенях и опершись на длинные копья, страшные блеском, отточенных лезвий. Израненный терновым венцом лоб саднило, сухие струйки запекшейся крови черными потеками прочертили землисто-серую кожу на лбу и на щеках...
Синедрион собрался судить Иисуса и Каиафа требовал торопиться. Наступала Пасха и сторонники новоявленного Мессии могли помешать суду и казни.
Сквозь теплые туманные испарения проглянуло светило и дворец, его серые мрачные стены, осветились розовым и золотым.
Иисус вздыхал, ощупывая руками разбитое лицо, и думал: «Боже! Как прекрасен мир! Свет наступающего дня, запах цветущих деревьев, птичье пение – все это великолепно и неповторимо. Но что люди сделали с этим миром и со своей жизнью. Они превратив её в адские страдания, изувечили красоту мира злобой, алчностью, честолюбием и завистью. Так прекрасна Земля и так ничтожен и жалок род человеческий»...
Черная тень отделилась от угла и придвинулась ко Христу:
- Отрекись! – раздался рокочущий голос, - Отрекись от них, они не стоят твоих страданий! Я сделаю так, что ты сохранишь свою жизнь. Ты видишь, они ничтожны, продажны и глупы!
Прислужники, пытавшие Христа всю ночь, дремали и тень, придвинувшись еще ближе, рокотала:
- Я сделаю тебя царем Вселенной! Поклонись мне и я сторицей воздам за твои муки! Они будут целовать тебе ноги, плакать и просить о прощении. Отрекись!
Иисус негодующе поднял руку и произнес:
- Изыди, Сатана! Бог-отец послал меня и смертью своей я должен искупить их грехи, плоды твоего разврата. И спасутся праведники! А ты и слуги твои погибнут в адском пламени!
Стражи, заметив движение, зашевелились просыпаясь. Вдали послышался гомон толпы. Синедрион готовился к суду.
Иисус давно стал задумываться, как передать сложность мыслей, представлений и видений о Боге.
Никто из людей не видел Его воочию, исключая случаев, когда Он являлся пророкам в их видениях. Но ведь это было видение, вложенное Богом в головы праведников и потому доступное для их понимания.
Никто из людей не слышал Бога, кроме избранных, но и в этих случаях Он вкладывал в души праведников слова, произнесенные на языке слушающих, ибо для Бога это не сложно.
Сам же Иисус знал Бога, молчащего, неизмеримо величественного, но и совершенно не от мира сего. Связь его с Богом была похожа на поток мыслей, чувств, образов и слов, в который Иисус входил иногда, сосредоточившись в молитве.
Потом, когда все заканчивалось, Иисус, словно после сна, с трудом возвращался к жизненным заботам. Он терял силы, ему начинало казаться, что здесь на Земле жить невыносимо. После чистоты и сложности, силы и гармонии Божественного потока, реальность представлялась ужасной суетой, полной бессмысленности, царством лжи и посредственности, существованием бесцельным и диким. И ученики его не радовали, когда он видел их эгоизм и косность чувств, себялюбие и безбожие... Но проходил день-другой и Иисус примирялся с их несовершенством и еще больше загорался желанием передать им часть своих чувств, часть Божьего Света, наставить на служение Ему, «Великому Молчащему», о котором они в простоте своей сочиняли легенды и сказания.
…Однажды, неслышно проснувшись, Иисус слушал разговоры своих учеников у ночного костра на берегу моря Галилейского, в глухую, тёмную полночь. Ему вдруг показалось, что небо, раскинувшее свой звездный полог над притихшей водой, пульсирует, словно дыхание Вселенной, являющей себя в эти минуты. Но ученики его, полулежа у горящих ярким пламенем сухих веток костра, слушали, Симеона-Петра, рассказывающего о том, как он впервые, во сне, услышал слова пророка Илии о пришествии Мессии:
- Я, конечно, слышал их до этого в синагоге, но не запомнил. А во сне всё было иначе… Тогда, - говорил он, потирая правой ладонью лысину, - я многие слова и не понял. Но смысл, смысл сказанного меня поразил до глубины души!
Иоанн, Иаков, Андрей напряженно следили за выражением его лица, ловили каждое слово, не обращая внимание на дым от костра, мешающий дышать.
- Я, минуя сложность слов, уловил их смысл и на всю жизнь запомнил эти речи, - закончил Петр, - именно через смысл, а не через отдельные слова... И понял я, что Мессия - Господь, явится на Землю, чтобы искупить грехи людские, и что его не признают вначале и будут гнать, мучая… Пётр помолчал, оглянувшись на Иисуса, лежащего в полутьме, вне света костра…
- И думаю я, - полушепотом произнёс он – Что Мессия – это наш Равви!
…А рано утром повели Иисуса - Назарянина в Синедрион и устроили над ним не суд а судилище, признали виновным и повели его к Пилату с криками: «Судить его! Судить!».
А Иисус шел, говоря толпе непонятные слова:
- Ныне будет суд не Мне, а миру сему! Ибо ныне Князь мира сего будет изгнан вон!..
При этих словах один из стражников, тех, что стерег его ночью, вдруг вгляделся в Иисуса и словно вспомнив что-то, побежал прочь, расталкивая народ, так как был он велик ростом и силен. И падая от его ударов, люди тут же вставали, забывая боль и словно не видя бегущего в ярости стражника, давящего и расталкивающего людей, по сторонам от себя…
…Сатана умел видеть будущее и иногда развлекался тем, что представлял, как это будет, а после сравнивал своё предвидение и свершившийся факт. Вот и сейчас он вообразил себе казнь Христа, сосредоточившись на будущем…
…Иисуса вели на казнь… Потом, На Голгофе, под яростными лучами солнца, страдал Спаситель, распятый на кресте. Гвозди пробили плоть и тело, не в силах поддержать себя мышцами, повисло на кресте и раны от тяжести тела стали расширяться. Насмешек воинов и злословие, которыми осыпали его проходящие, он уже не слышал из-за нестерпимой боли. Мухи облепили его тело, мокрое от пота. Жажда и поднимающаяся жара добавляли муки Христа. А солнце поднимается все выше, становится все жарче…
Сатана видел, как Иисус, идя на казнь, ещё надеялся, что Бог – Отец отведет от него страдания и умрет он быстро, без боли. Но когда готовили гвозди и молотки, понял, что страдать придется. А когда подняли на крест и мучительная боль пронзила всё его тело, он стал молиться о прощении грешных людей, ибо они не ведают, что творят......
……Умирая, он уже не помнил утра, не помнил подробностей суда, всё это было уже позади, в другой жизни, в другом мире. В его затухающем мозгу звучал только рев тысячеглавой толпы на площади перед Прокуратором Иудени – Понтием Пилатом: «Распни его!» и видел он раскрытые рты, горящие ненавистью глаза. Своим внутренним взором видел он и стражников, их зевание, ругань, равнодушие. И цепляясь мыслями за крохи здравого смысла, беззвучно плакал и умолял Бога завершить страдания поскорее. Сердце его не выдержало печали и боли, стало ворочаться в груди, прерывая ритм ударов тяжелой паузой боли.
- Умираю, Отче! – тихо простонал Иисус.
И тьма наступила среди белого дня. Серая мгла поднялась из-за гор со стороны Мертвого моря и поглотила строения, сады, отчетливо видимые всегда с Голгофы.
Возроптали люди и те, кто совсем недавно кричали: «Распни его!», кто пришел полюбопытствовать и смотреть страдания казненных, отходили от крестов, бия себя в грудь, и проклиная свою доверчивость: «Не простой человек этот Назарянин, он точно пророк, которого Бог послал. А мы, маловерные, послушались первосвященников и книжников, которые из зависти предали посланника Божьего смерти, ибо они, фарисеи, думают, что Божий виноградник только их».
Разошлись они по домам и стали говорить домочадцам со скорбью и тревогой: «Умер посланник Божий в муках на кресте, преданный фарисеями и нами тоже, ибо они, фарисеи, обманули нас, называя его лжепророком и приписывая ему преступления, которых он не совершал. Он не говорил слов оправдания и вел себя как праведник, имеющий связь с Богом. И на кресте умер кротко и достойно. И мы и город наш будет наказан Всевышним за смерть святого. Истинно кровь сего Праведника на нас и детях наших».
В сознании Сатаны, умевшем видеть будущее, Иисус все еще страдал на кресте. И уже в беспамятстве, он вновь возопил: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» и испустил дух. Кончились его страдания! И тьму серую, идущую с Мертвого моря, пронзила молния. Светлая, печальная тень взлетела с земли и устремилась в небо и содрогалась земля и посыпались большие глыбы камней со скал, грохот и пыль поднялась над горами. Испугались стражники и сотник их, доблестный воин, весь в шрамах, как в морщинах, огляделся, словно только что проснулся, и сказал окружавшим его:
- Поистине это был Сын Божий! И гнев Бога падет на наши головы, ибо мы не сумели различить подлинное от ложного. Поверили фарисеям и будем наказаны мы и дети наши!»
…Сатана был удивлен мужеством и страданиями Сына Божьего. «Но почему Бог-Отец отвратил лицо свое от страдальца. Даже я, который… который не верит людям, не любит людей, готов помочь ему сейчас. Но Он считает меня врагом людей и потому не любит. Однако я Ему мертвому покажу, что и у меня есть понятия о справедливости»...
…Шарканье сотен кожаных сандалий, звон оружия, гомон толпы, молчание Христа. Сатана сопровождал процессию по узким улочкам Иерусалима и появлялся то впереди идущих в черной накидке с опущенным покрывалом, то рядом с избитым, едва бредущим Иисусом, превращаясь в пожилого легионера с черными неподвижными глазами, заглядывающими в лицо своей жертвы. Он заметил, как от усталости бессонной ночи, от побоев, не утихающей боли в избитом теле, взгляд Иисуса помутился и синяки явственно проступили вокруг кровоподтеков. Он шел, шатаясь и замедлял ход всей процессии. Тогда центурион, возглавлявший охрану, увидел остановившегося на углу прохожего и заставил его нести крест Иисусов. Его звали Симон, и он, сострадая, помог подняться Иисусу с колен и вместе они понесли крест, который до смерти Иисуса Христа на нём был орудием пытки, а после - стал символом воскрешения…
Сатана, блестя доспехами, отодвинулся в тень и словно растаял в сумраке утренней тени и появился уже в хвосте колонны, материализовавшись в виде крестьянина - зеваки, который спрашивал окружающих, суетился и толкаясь, протискивался вперед...
Иисус шел в последний раз по улицам Иерусалима. Он шел в окружении дюжих легионеров с длинными, ярко блестевшими на утреннем солнце остриями копий на коричневых полированных древках. Вслед приговоренным, вслед за несущими крест Христом и Симоном, шла разноликая толпа. Те, кто еще так недавно кричал Пилату: «Распни его!» и грозил окостенело сжатым кулаком и белозубо-яростным оскалом, сейчас утихли и шли в толпе, переживая свое падение и начиная винить себя в ниспослании на смерть, праведника.
…Только Кайафа не раскаялся, а, глядя на процессию, через щёлку в занавеске на окне, ворчал и сжимал побелевшими пальцами чашу с вином. Он видел опущенное к земле лицо Иисуса, изможденное в потеках крови и шрамах от побоев и шевелившиеся в самоотреченной молитве запекшиеся губы…
Видел по сторонам его двух разбойников, бодрящихся и вызывающе оглядывающихся по сторонам… Видел блестящие доспехи и копья стражников, оттесняющих толпу. И понимал, что конечно он, первосвященник, заступник народа израильского перед язычниками-римлянами, неправ. А прав этот высокий и худой праведник, которому вдруг взбрело в голову говорить о воскрешении из мертвых всех, кто беден, нищ и жалок.
- Ничего нового он не говорит, - шептали губы Кайафы, - это все известно давно. Даже я-первосвященник, даже Пилат-наместник Рима в Иудее, даже Кесарь, живущий в богоподобной столице империи, - все мы жалкие червяки перед вечностью, неизбежной смертью и творцом всего, великим Богом - Ягве.
Но мы все живем здесь, на грешной земле и нам надо каждому отвечать за себя, а избранным от того же Творца, ещё и за паству, стремящуюся к эгоистическому насыщению своих желаний и похотей. А чтобы хаос не возобладал, необходимо выжигать язвы ересей каленым железом, пытками и казнями в назидание непостоянной толпе. Десятками поколений, избранные воюя, враждуя и умирая, удерживали и укрепляли порядок законами и установлениями, вопреки хаосу и козням нечестивых.
Кайафа, почувствовав боль в ногах, присел на краешек кресла, отпил глоток вина, показавшегося ему невкусным. Приподнявшись с кресла, пошаркал к окну, задернул штору и устало опустился на софу, размышляя: «Все мы умрем. Одни раньше, другие позже. Моя вина или моя правота станут причиной мучений или покоя перед смертью.
Поэтому надо делать свое дело, защищая «стадо» от смуты и соблазнов, а таким, как он, - Кайафа словно наяву увидал окровавленное лицо Иисуса, его укоризненный, но не злой взгляд, - таким, как он все равно не дожить до старости. Уж очень он праведен и бескомпромиссен. Такие живут долго и приобретают славу святых, когда молчат или пустынно-жительствуют. А этот стал учить и ему одна дорога – к смерти.»
Заболело глубоко в груди и вздыхая, он лег на покрывало, закрыл глаза и снова явилось лицо этого странного человека, послышался его удивительно тихий, спокойный голос ясно выговаривающий каждый звук в слове...
Кайафе показалось, что кто-то вошел в комнату: струи воздуха коснулись его лица и он открыл глаза. Большая, расшитая серебром и золотом, занавесь шевельнулась, словно кто-то большой и сильный неслышно передвигался за нею.
И тут Кайафа услышал голос, прозвучавший внутри его: «Да, ты прав! Этот Назарянин должен погибнуть, потому что он угрожает основам порядка той жизни, которая веками становилась здесь и везде на земле, где живет человек разумный. И не твоя вина, что он не захотел договориться с Синедрионом отречься, а грубо молчал на допросах. От таких, как он, тихих, скромных и происходят большие смуты, большие беспорядки и кровавые побоища. Он приговорен говорить правду и делать добрые дела, но нет чистой правды без примеси лжи, как и нет крупицы лжи без примеси правды. Нет добра, которое не приносило бы зла и нет зла, которое, в конце концов, не рождало бы и добро».
Голос говорил, говорил и первосвященник, убаюканный его монотонностью, задремал. А когда проснулся, то увидал косой луч солнца на темном ковре на стене и подумал: «Уже полдень и все уже свершилось»!
…Вслед за толпой любопытных, следовали ученики его и женщины – Мать Мария, Мария Магдалина, которая плакала, не переставая и не утирая слез с распухшего лица. Мать Богородица плакала тихо, стирая слезы платком и молилась Богу ежеминутно, прося Его облегчить страдания Иисуса.
В конце, Симон Кирениянин влачил крест по дороге, взвалив его на свои плечи, ибо Иисус по слабости не мог нести крест, а только держался за него, тогда, как дюжие разбойники несли свои кресты сами и бодрились, криво улыбаясь и шутя с испуганными горожанами, теснившимися по сторонам.
Утро было тихое, жаркое и где-то на востоке уже поднималось серое марево от раскаляющихся гор. Иисус шел пошатываясь, босой, с разбитым лицом и расцарапанным лбом. По бокам от приговоренных шли легионеры, мерно топча землю поношенными сандалиями и разгоняя громкими грубыми окриками толпы зевак, стоявших в проходах и улицах, выходящих на этот крестный путь. Для них, легионеров, Иисус, так же как и разбойники, шедшие за ним с крестами на плечах, были варварами, терзания которых не были достойны ни сожаления, ни сострадания. Все эти люди с их нелепыми законами, суетой, яростью и слезами могли пробудить только презрение и брезгливость.
Они, воины великого Рима, привыкли воевать, проливать кровь, казнить и миловать побежденных. Поэтому и смотрели с презрением: на первосвященников, на книжников в их длинных одеждах, на их гортанные крики, мало похожие на разговор, а больше на ругань. Их предупреждали, что могут быть столкновения и они, воины, были готовы к этому.
Поэтому так велик был конвой, поэтому так торопились поскорее закончить казнь, чтобы, вернувшись в казармы, отдохнуть. Ведь была пятница, самый трудный день недели накануне праздника, на который в Иерусалим собрались тысячи паломников из Иудеи и страны Израильской.
На Голгофе, перед местом, на котором казнили приговоренных, большой отряд легионеров выдвинулся вперед, оцепил место казни плотным кольцом и пропустив внутрь конвой и приговоренных, вновь сомкнул свой строй. При движении копья легионеров угрожающе блестели острыми лезвиями, доспехи глухо звенели, но, когда зачитывался приговор, сделалось очень тихо и только сзади, за оцеплением, слышались рыдания женщин.
Палач в сопровождении помощников, не дослушав до конца обвинение, двинулся к приговоренным, грубо сорвал одежды с Иисуса и вместе с помощниками повалили его на крест и заломив ему руки, прижали их к перекладине.
Иисус молчал, смотрел куда-то в небо и после первого удара молотка по гвоздю, вошедшему в плоть, дернулся, вытянулся всем телом и глухо застонал. Помощники навалились на Иисуса и молоток застучал чаще. Женщины, замолчавшие, когда читали приговор, зарыдали вновь и теперь уже запричитала Мария Богородица...
Когда Иисусу прибивали ноги, он потерял сознание и очнулся уже от страшной боли, когда палачи поднимали крест и толчками, от которых сотрясалось все тело казнимого, опускали длинный конец креста в яму.
Установив крест прямо, помощники забросами яму камнями, засыпали и утрамбовали её сверху землей, чтобы крест стоял неподвижно, когда казнимый будет биться и дергаться от боли и ужаса. Но Иисус был неподвижен. Закусив губу, он терпел и молился. Молился исступленно и неистово, всей душой растворяясь в бездне любви к своим палачам и всему человечеству!
…Разбойников также прибили к крестам и подняли. Они стонали, плакали и сквернословили. Иисус же был неподвижен, так как любое, самое малое, движение отзывалось страшной болью в руках и ногах. Нестерпимо хотелось пить и оглядывая помутившимся взором вокруг, он увидел цепочку римских солдат и за ними кучку женщин, среди которых он разглядел Мать Марию, стоявшего рядом Иоанна, сына Заведеева.
Палачи привычно громко разговаривали, смеялись и делили одежду Иисуса, а он, видя это прохрипел с креста:
- Боже! Прости их, ибо они не ведают, что творят...
Он хотел сказать это громко, так, чтобы услышали его мучители, но из уст его вырвался только хрип и стон боли. Один из палачей обернулся к нему и, засмеявшись, сказал:
- Говорят, ты спасал других. Попробуй теперь спасти себя сам!
…Время тянулось медленно. В шестом часу Иисус очнулся от забытья, неловко пошевелился, застонал от боли и прохрипел, глядя в небо:
- Боже мой! Боже мой! За что ты меня покинул? – и потерял сознание.
Небо потемнело. С востока надвигалось темное марево и быстро наступающая тьма испугала даже римских воинов, а сотник, услышав хриплый голос Иисуса, произнес:
- Воистину должно быть это Сын Божий.
Те из людей, которые еще оставались вокруг вооруженного кольца, испуганно бия себя в грудь кулаками, сожалея о жестокости и своей злобе к кроткому праведнику, устремились к городу, в свои дома.
Прошло еще какое-то время, и, очнувшись в последний раз, Иисус прошептал:
- Отче! В руки твои предаю дух мой!
И произнеся это, скончался. Был девятый час дня пятницы.
Спустя время, помощники палача взяли палицу и, перебив голени разбойникам, умертвили их, а, подойдя к Иисусу, один из них взял копье и пронзил грудь ему. Из раны потекла кровь и вода и все увидели, что он мёртв…
Был вечер, перед субботой. Стемнело и все разошлись. Даже рыдающие женщины, падающие с ног от усталости, ушли в город…
Иосиф Аримафейский и помогавший ему Никодим спешили. День клонился к закату, а завтра была суббота. Перенесли тело Иисуса к гробу - каменной пещерке, которая была неподалеку почти рядом с Голгофой.
- Он говорил, - бормотал Иосиф, приподнимая тело и оборачивая вокруг вложенные еще от мирра, пелены, - что не человек для субботы, а суббота для человека. Но кто здесь, в Иерусалиме рискнет разрушать закон и хоронить в святой день. Только тот, кто не боится своей смерти…
…Последний луч заходящего солнца сверкнул из-за туч, когда Иосиф и Никодим привалили камень и, тяжело вздыхая, отерли пот со лба и побрели в сторону дома...
…Пилат имел тонкое, гибкое и сильное тело с длинными рельефными мышцами. Спина, расширялась снизу вверх почти треугольником, при узкой талии – широкие плечи. Роста среднего, голова маленькая, с острыми чертами лица и плотно натянутой, бледной кожей. Поэтому, несмотря на свой солидный возраст, выглядел молодым человеком. Глаза узко и глубоко посаженные, серо-стального цвета, смотрели не мигая, чаще не прямо в лицо собеседника, а сквозь, как бы за собеседника. Долго живя в Риме, вращаясь в среде высшей администрации, Пилат привык ничему не удивляться, был вежлив, сдержан, как бывают большую часть времени спокойны бешено гневливые люди. Прямой взгляд в лицо означал раздражение, а неотрывный сверлящий насквозь – сдерживаемый гнев. Ни друзей, ни фаворитов он не имел. В свободное время читал философов и любил порассуждать об общих вопросах. Говорили, что в молодости он учился красноречию у одного из известнейших греческих софистов.
Евреев Пилат не любил, презирал их за тягу к торговле и накоплению богатств, но отдавал должное их законам и твердой вере. И вообще ему здесь не очень нравилось… Но он не привык подчиняться и поэтому служил в Иудее, подальше от раболепного Рима.
Пилат очень любил боевые доспехи, имел их в большом количестве и носил при каждом удобном случае...
Он не считал себя старым человеком и что бы доказать это себе самому, тщательно следил за своим здоровьем. Каждую субботу, когда Иерусалим замирал в недеянии и молитве, он ходил в бани, устроенные для офицеров римского легиона, расквартированного в Иудее, которые размещались на задах дворца Антония. Там раздевшись, он разминался, делая боевые упражнения с мечом и щитом. Потом, разогревшись и вспотев, отпускал учителя фехтования, а сам искупавшись в бассейне с прохладной ароматной водой, вытирался грубым полотенцем до суха, и набросив халат, садился за столик в библиотеке и читал римских историков: Тита Ливия, Страбона…
После обеда он парился, в конце обливался ледяной водой и, вновь погрузившись в бассейн, долго плавал. После этого римский наместник чувствовал себя молодым и сильным…
Но все происшедшее накануне Пасхи, нарушило его распорядок и внутренний покой…
…Пилату не спалось. Всё прошедшее ещё совсем недавно: этот еврейский пророк с кроткими глазами и проникновенным голосом, его уверенность в своей правоте, злоба фарисеев и рев толпы: «Распни его!!!» - волновали и беспокоили прокуратора.
Ему, римскому представителю, просвещенному человеку, здесь среди варваров иногда казалось, что он попал в другой мир, на другой земле. И в этот раз он за всем произошедшим видел только глупость и манифестацию чуждых, враждебных ему и римским гражданам сил.
- Почему такая ненависть одних и такая любовь других к обычному человеку, сыну плотника и плотнику, вообразившего себя посланцем Бога на земле. И что значит этот Бог, почему он один и зачем евреи думают о себе втайне, как о народе особенном и даже римлян не считают достойными понимания тайны единого Бога...
Под утро Пилат поднялся со своего ложа, потребовал зажечь свечи за рабочим столом и сел, перебирая черновики донесений императору. Было тихо, но, вдруг, он поймал себя на мысли, что вспоминает Назарянина, его избитое, окровавленное лицо и запекшиеся губы, произносящего внятно и решительно: «Царство Божие не от мира сего».
Свеча на столе затрещала и почти погасла, словно сильный порыв ветра ворвался в комнату. Ход его мыслей внезапно, помимо его воли, изменился. Появилось вовне, нечто, мрачно-насмешливое, и, вместо лица Назарянина он увидел другое, волевое, жесткое лицо с густыми бровями и пронзительными темно-бездонными глазами и услышал рокочущий голос:
- Назарянин ошибся! Эти люди не хотят царства Божия потому, что некоторым из них здесь - сейчас, сегодня – хорошо. Плохо здесь, сейчас и сегодня тем, кто не сумел приспособиться к этому прекрасному, - лицо исказила саркастическая ухмылка, - и яростному миру, ну, ещё тем, кто постарел и умирает. Им страшна смерть. Я это знаю, можешь мне поверить! – глаза на лице сверкнули и Пилат откинулся в кресле, словно от толчка.
- Назарянин учил, - говорящий подумал и поправился, - учит, что Царствие Его не от мира сего. И действительно, мир сей не может вместить Его царства, ибо нужно искупление, раскаяние, преображение всего и вся на этой земле. Но люди верят и хотят рая сегодня и сейчас, как некоего добавления к тому хорошему, - говорящий усмехнулся, - что есть уже здесь – деньги, вино, женщины... Ожидание чувственного рая здесь и сейчас – в этом особенность этих людей: тех, кто доволен собой и тех, кто собой не доволен. Они ждали Мессию, который станет новым Царем и устроит им, народу израильскому, блаженную жизнь, поправ и победив другие народы силою Божьей. Но явился почти раб, всего лишь плотник, который в своей жизни мухи не обидел. И этот человек говорит, что он Сын Божий. И его все возненавидели, потому что не такого Мессию ждали, который на молодом осле, въедет в город, приветствуемый детьми…
Думали, что Он на боевом коне с чудесным, все поражающим оружием в руках, ворвется в Иерусалим, врагов разя одним взмахом руки…
Лицо, не мигая, смотрело на Пилата, неподвижного и испуганного, словно в кошмарном сне старающегося отвлечься от видения и не могущего это сделать.
- И возбудить их ненависть было легко и напугать его учеников и рассеять их, очень просто. Они сами почти хотели этого. Они не хотели идти против всех... Назарянин заявлял, - говорящий замолчал, но поправляться не стал, - что весь мир, как он сам, должен пройти через распятие, через кровь и страдание умирания, чтобы иметь право сказать: «Боже, я готов возродиться в новом мире, ибо отряхнул прах прежнего»...
- Но я не хочу этого, - пророкотало видение и что-то словно дрогнуло в его голосе.
И тут же свеча вновь мигнула пламенем, задымила.
Дрожащими пальцами Пилат поправил фитиль. Стало светлее и видения – и лицо Назарянина, и страшное, волевое лицо Сатаны, исчезли.
Пилат позвал прислужника, выглянув в окно, увидел у входа фигуру часового с мечом на поясе и длинным копьем в руках, вздохнул с облегчением и, уже не отвлекаясь, стал править донесения императору ...
ЭПИЛОГ.
… Человек не может знать намерений Бога. Это гордыня. Действующая любовь – это вера в Отца нашего Всевышнего. Ибо, восхотев, родил Он людей словом истины, чтобы люди были некоторым зачатком Его созданий. И потому возлюбите ближнего, как самого себя. Поэтому молитесь за тех, кто гонит вас и притесняет, ибо такова любовь верующего в Бога. Господь наш, Иисус Христос, пожертвовав Собой, принял на себя все грехи человеческие, страдая, умер и воскрес и создал свою церковь на Земле и дал возможность людям, веруя и исповедуя Христовы заветы, воссоединиться с Ним, в Божественных чертогах и пребывать там вечно…
Иисус Христос – Сын Сущий, Слово, посланец Бога на Земле, олицетворение Славы Божественных истин, Свет во Тьме...
Это истинно так!!!
09. 2001. Лондон.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
[ ! ] версия для печати
Сатана и Иисус из Назарета.
...Сатана разочарованно вздохнул:
- А я уже надеялся, что после падения Рима мир ввергнется в хаос. Мне казалось, что стоило разрушить Рим и человечество рухнет занявшись самоуничтожением. Я поспособствовал ослаблению Римской республики и привёл к власти императоров. Никто конечно не подозревал, что это первый шаг в сторону падения…
И что-же?...
Сатана тяжело задумался и пристально смотрел в одну точку, пока гранит, там, в углу пещеры не стал плавиться и скала от невидимого жара покрылась трещинами…
-Так о чём это я?- через время произнёс вслух очнувшийся от забытья Сатана.
-Надо думать нашёлся кто-то умеющий предвидеть будущее, и кто знает эту глубокую истину, что слабое живёт долго, а сильное вскоре делается слабым…
Так, так… Думай дальше, - приказал себе Сатана. – Уже что-то становиться понятным…
- Ведь не просто так появился этот Назарянин там, в рядовой римской провинции, в которой живут иудеи. Он не мог появиться в Греции или в самом Риме. Его бы убили, как в свое время убили Сократа, и о нем бы никто уже на следующий день не вспомнил.
А тут богоизбранный народ, - Сатана изобразил подобие улыбки, - который давно ждёт Посланца–Мессию, и который даже римлян считает варварами…
И вместе - это провинция Великого Рима, столицы империи, которая рано или поздно узнает всё что происходит на окраинах, …
А оттуда, из Рима, новая религия Иисуса Христа, так его назовут последователи, уже распространится по всему миру…
И тот кто это задумал, чрезвычайно умён и проницателен…
Сатана снова надолго задумался.
- И этот Кто-то, устами Назарянина говорит, что сила в немощи! Люди привыкли видеть силу в победе. Но тут, Кто-то очень умный понимает, что в поражении всегда есть корни победы…
Говорят, когда Иисус родился в Вифлееме, то царя Ирода обуял ужас. Уж на что был свиреп и безрассудно жесток, но и он испугался. И судя по всему, ужас может распространиться на всех властителей!..
И теперь я понимаю, чего боялся Ирод... Ведь Назарянин - посланец Того и говорит, что только Любовь может разрушить силы вселенского Зла…
- И ведь как умно!.. Пожертвовать собой, вместо того, чтобы убивать врагов! Подставь левую щеку!.. Ведь это действительно делает Зло бессильным. Ведь сила всегда подпитывалась ненавистью и страхом… А тут- подставь другую и молись за врагов своих…
Мысли Сатаны перескакивали с одной на другую.
- Всегда сумма зла превосходила сумму добра… Но ведь так дойдёт до того, что силой и злом будут детей пугать… И ещё Назарянин говорит, что не бойся гибели тела, но бойся душу погубить. И обещает после суда над всеми умершими, новую, уже вечную жизнь, тем, кто в него уверует…
Сатана сжал кулаки:
- Здесь самая опасность для моих дел и замыслов на Земле. Только я понадеялся, что вот-вот зло восторжествует окончательно, что Бог – Промыслитель отвернётся от людей!
И вдруг является этот Назарянин и говорит, что Бог послал его, чтобы спасти мир через самопожертвование!..
И ещё о многом думал в этот день Сатана. Но в сумерках решился, встал, расправил крылья и полетел туда, в Иудею. Да так быстро, что загудело в воздухе…
- Ещё посмотрим, – бормотал он на лету, - ещё увидим, как Назарянин исполнит завет Того…
- Мир-гармония? Ха-Ха-Ха… Какая же гармония, если зло станет бессильно… Делай больше добра и в мире станет меньше зла!?. Ну это мы ещё посмотрим, станет ли меньше!.
- Почему я так поздно узнал, что в Назарете живёт никем не узнанный и не признанный Посланец?
Сатана вглядывался в приближающуюся землю, додумывая свои предположения...
- А ведь может получиться так, что люди и в этот раз спасутся!..
В просветы облаков мелькнула голубовато-зелёная поверхность Средиземного моря…
- Кажется прилетел? - подытожил Сатана и стал осторожно снижаться, планируя между серых облаков…
… В большой пещере, треща и разбрасывая искры горел костер. Было давно за полночь и природа замерла в предрассветной тишине и неподвижности, но эта тишина была особенной. Словно ужас скопился вокруг горы, и даже шум упавшего с обрыва камня или движение шуршащего щебня на крутом склоне, не нарушало молчания. Тем отчетливее были слышны звуки в пещере.
Сатана возлежал на возвышенности у огня, который не смел дымить в его сторону и потому, дым завитками цепляясь за гранёный потолок пещеры, выбирался наружу.
Вокруг костра возлежали гости Сатаны, его верные вассалы и сподвижники, его воинство бунтующих ангелов, отпавших от Бога Отца и низвергнутых в бездну.
Опаленные страшным подземным огнем, покрытые темной смертной пылью они были черны и крылья их почти не выделялись в полутьме пещеры и лишь темные лица, насупленные брови, горящие злой непримиримостью глаза выступали из тьмы, меняя выражение в отблесках пламени, заостряя мрачные тени глазных провалов и морщин...
- И решил я, - пророкотал Сатана, и его мощное лицо перекосила ухмылка, гримаса самодовольства, - и решил я развратить и настроить против Создателя прародителей человеческих. Конечно, Я не обращался в Змия, не вползал, шурша чешуей в Эдем, не обвивал блестящими кольцами Древа Познания добра и зла. Конечно, если люди увидели в образе наслаждения, вечно искушающего человеков змия, то здесь нет ничего антихудожественного. Думаю, что образ вполне соответствует содержанию – вьётся, изгибается, плавно течет словно не касаясь земли. И ведь верно, - у змия нет ног!
Лицо Сатаны вновь перекосило подобие саркастической улыбки и слушатели вокруг тоже мрачно и зло осклабились, оценив шутку Владыки - бесье было не лишено чувства юмора.
- Да, я совратил Еву, ибо Господа потянуло на благотворительность и создал он подругу Адама, которому было скучно в райских кущах одному. Создав её, олицетворяя в ней чувство нежности, - Сатана быстро обвел испепеляющим взглядом слушателей, невольно поежившихся - хотел Создатель развлечь Адама.
Сатана вновь ухмыльнулся: - А я, неслышно, невидно, среди птичьего щебета и гомона тварей земных проник в этот мир блаженства и неявно, - через мысли, стал внушать, искушая женщину невиданными и неслыханными наслаждениями, если она с Адамом переступит порог Завета. Сатана перешел на шепот и еще заметнее стала обморочная тишина, наступившая в мире.
- Я обещал ей права и значение Бога, если она соблазнится, познать корни, сущность добра и зла и предстанет равной Богу. А рядом с ней Адам...
И я нашептывал ей, уговаривал, рисовал картины и она уступила, ибо была молода и доверчива от самоуверенности и самомнения. И уступив мне, увлекла Адама и вместо наслаждения...
Сатана захохотал: – Вместо этого Адам и она сама были изгнаны из Рая и Я овладел их будущим и судьбой их потомства…
Пламя костра взметнулось и погасло, каменные стены пещеры дрогнули и где-то с грохотом обрушились скалы, рокоча и стуча падающими каменными глыбами.
Сатана повел рукой, пламя вновь встрепенулось осветив бесовские, оскаленные лица. Ударившись о потолок пещеры, столб дыма вырвался наружу, поднялся над безжизненным хаосом каменистого ущелья.
- А тогда разумный Адам, который души не чаял в своей подруге, уступил, оправдывая себя тем, что такое существо как Ева, не может плохо ни думать, ни говорить.
Сатана замолчал, поворочался с крыла на крыло и будто вынырнув из далеких картин воспоминаний, закончил: - И уже потом совершился явный грех, первый блуд, но обусловлено все было грехом тайным, той отравой, которую я влил в чувства прародительницы...
И свершивши грех, устыдились своей наготы и это был первый признак внутреннего осквернения. И Бог-Создатель, увидев их в таком состоянии вознегодовал и наказал их изгнанием из страны блаженства, хотя свершение греха непослушания, одолевающая их жажда запретных удовольствий уже были той границей, за которой начиналась жизнь, страстная, злая, страдающая, заканчивающаяся смертью.
Сатана сверкнул мрачными глазами: - И повторяю!.. Я овладел ими, стал царем смерти и Бог попустительствовал этому, ибо считал, что надо наказать непослушных. И еще, Бог наказал их за безответственность, потому что создавая людей, через потомство Адама и Евы, наделил их правом свободы воли, то есть правом выбора, не желая делать их игрушкой обстоятельств, безвольной и несамостоятельной…
В пещеру просочился холодный утренний воздух. В отверстии входа забрезжил свет и когда развиднелось, то в пещере уже никого не было, костер погас и сквозь серость золы и пепла, чуть фиолетово светились последние угольки…
…Сатана убеждал Иуду в том, что он не верит Учителю и даже завидует ему черной завистью:
- Ты ведь никого не любишь, а Его в первую очередь. Твои друзья - Его ученики, вовсе не друзья тебе, а враги, хотя ты это скрываешь даже от себя.
Видение пошевелилось, черты жестокого угрюмого лица таяли в полумраке лавки.
«Приснилось, что ли, - подумал Иуда Исариот, но лицо опять появилось и опять раздались его твердые, внушительные слова:
- Но тот, кого ты, притворяясь, зовешь Учителем, говорит о любви, как основе спасения, а ты ведь любишь только деньги и все, что связано с деньгами. Его притчи не волнуют тебя и ты их не понимаешь. Ты всего лишь слуга, но не ученик…
Бестелесное лицо сверкая огненными глазами, качаясь заскользило по воздуху и Иуда, забыв о еде, поворачивал голову то налево, то направо, пытаясь не потерять его из вида.
- Если Учитель умрет, а он рано или поздно будет предан властям и казнен, ты можешь встать на его место, ибо ты умен и имеешь характер. Кроме того, тебе обещано, что выдав Христа, ты перестанешь быть сотрудником-доносчиком Кайафы.
Видение ухмыльнулось. - Я ведь знаю, что ты иногда оказывал услуги особого толка главе Синедриона и не бесплатно - голос вдруг приобрел лисью мягкость.
– И тогда, сможешь, купив кусок земли, осесть наконец в святом городе и заняться проповедничеством. Ты, которого так приветил Христос, что доверил деньги Общины...
При слове «Кайафа», Иуда вздрогнул и огляделся.
Голос же заговорщически продолжал:
- После ареста и казни Учителя, все ученики его разбегутся, ибо они также не понимают Его и боятся властей. А ты, оставшись один, сможешь стать Пророком, великим Пророком, ведь ты Его хорошо знал и внимательно слушал.
Лицо двигалось то по кругу, то зигзагами и голова Иуды закружилась.
- Ты один! Ты один достоин!.. Ты...Ты..
Иуда, теряя сознание, упал, зацепил рукой скатерть со стола и уронил на себя кувшин
с водой…
... А между тем время шло и близились сроки. Дьявол бесновался, изобретая способ, как погубить Христа. Вспомнил он, руководящий злом на земле, о сребролюбии одного из двенадцати учеников Христа, которых Он, называл Апостолами новой Церкви. И увидел Сатана, внутренним взором своим дрожание рук и потные ладони того, кто заведовал денежным ящиком у Апостолов.
И восстал Сатана из Преисподней и вселился в душу мужа, нестойкого в вере. И дрогнул Иуда Искариот и захотелось ему своего дома на земле купленной за деньги, своей семьи и своих детей, которым он будет рассказывать, какую честь оказал ему Христос, простому уличному торговцу, избрав его в число 12-ти.
И подумалось ему, что не будет Христос убит, а будет только осужден к вящей славе Его и он - Иуда будет среди тех, кто встретит освобожденного в чести и славе Учителя. И никто не будет знать, что он предал Его, и условием при договоре с первосвященниками будет, чтобы как можно меньшее число людей знало об их разговоре о предания Иисуса властям. Если Он, Сын Бога, то ему ничего не будет, а ведь он сам говорит, что Создатель его Отец…
Сатана не сомневался, видя эти колебания Иуды. И договор с Иудой, с его ослабевшей совестью, радовал Сатану:
- Все люди одинаковы, - повторил он, криво усмехаясь.
Сатана сомкнул веки и увидел плачущего Иисуса омывающего ноги своим ученикам, дрожащего Иуду, на груди которого в кошельке лежали тридцать сребреников.
Нет, Иуда землю уже себе купил у полунищего горшечника. Теперь он копил деньги на постройку домика и маленького виноградника при нем. Он был сыт общиной, братскими откровениями, проповедями Христа. Ему хотелось иметь что-то своё, здесь, на земле, в Иерусалиме, а то, что будет потом, после смерти, этого никто не знает.
- Никто ещё оттуда не возвращался и никому не было известно, что там за чертой жизни и смерти, а Учитель говорит, что там будет вечная жизнь. Но ведь надо ещё эту вечную жизнь заработать, пожертвовать собой, своими прихотями, страстями. Вести аскетический образ жизни и жертвовать, жертвовать, жертвовать...
- Ради чего? А может быть ещё придется жертвовать и здешней жизнью за ту жизнь, хоть и вечную, но никем пока не подтвержденную. И эта боль!!! - Иуда поморщился от страха и отвращения, вспоминая казни на Голгофе, - А ведь могут и распять на кресте. Виси тогда несколько дней, мучайся, цепляясь за жизнь!
Ужас сковал Иуду. Ладони вспотели. Грязные ногти больно врезались в кожу ладоней.
- Нет, не я, только не я! Пусть этот каменный Петр или Андрей – Путешественник, но только не я…
Сатана увидел внутренним взором, трясущиеся от страха губы Иуды и плотоядно улыбнулся:
- Этот мой! Он готов прислуживать сильному и не верит Иисусу... Кайафа будет из этого предателя веревки вить. Он это умеет. А потом оттолкнет… И поделом...
Дьявол от удовольствия потер руки и притопнул ногой. Земля под ногами идущих по улицам Иерусалима мелко задрожала, затряслась как при землетрясении. Посыпалась штукатурка и куски черепицы полетели с крыш.
- И Иисус умрет, и люди, увидев, что он умер, от него отвернутся и скоро забудут. Они бы помнили долго, если бы он каким-либо образом взлетел с креста в небо, а может еще лучше унося в облака с собой крест. Но он этого не сделает, потому что хочет пострадать...
Сатана этого понять не мог: - Есть же общий для всех людей страх смерти, страх полного исчезновения, аннигиляции, небытия.
Он конечно знал, что смерти нет, что мельчайшие частицы, из которых состоит и тело человека, и камень, и дерево, и вода переходят из одного состояния в другое и конечно знал о чудесном дуновении Богом на созданного им первого человека. Но поди объясни это людям!
-Умирать жутко! Они ведь видят, что живое тело превращается в труп, начинает гнить и разлагаться без души. И их конечно это ужасает. Какая-нибудь невероятно красивая Клеопатра, соблазняющая мужчин стадами, через два дня после смерти, гниет и смердит, как свиная туша под солнцем...
- Нет, люди этого боятся и хотят этого ужаса избежать, войти в вечность и не умирать. Тот, кто даст им это, - завладеет их умами навсегда. Я не должен позволить этому случиться. Бог-Создатель не ожидает, что я, в очередной раз смогу погубить его любимчиков – род человеческий, который он создал себе на развлечение и на горе.
- Раз такое уже было, когда я развратил людей, заставил их лгать, потворствовать своим похотям и забыть Его. И тогда, спасая Древо человеческое, Он утопил нераскаявшихся грешников и спас на ковчеге восемь душ человеческих, во главе с благочестивым Ноем и каждой твари по паре. Я помню, что тогда он меня переиграл и от спасшегося Ноя род человеческий возродился вновь.
- Но ведь и я не дремал и теперь люди более послушны мне, нежели Ему. Пройдет ещё немного времени и все они погрязнут в блуде, стяжательстве и сладострастии. И тогда я буду победителем, я буду радоваться, а Он, Он будет скорбеть и наказывать мелких людишек ужасной смертью, уничтожением первочастиц. И тогда рухнут небеса и огонь умирающего солнца поглотит Землю и звезды. А я буду смеяться. О, как я буду смеяться.!..
Земля снова дрогнула и на Синае с грохотом обрушилась вниз громадная скала, а земля разломилась километровой трещиной…
…Предутренний туман клубился в глубоких каменных морщинах. Поднимаемый ветерком, он просачивался сквозь зубчатые скалы и струйками стекал вниз, в черную бездонную пропасть...
На скальном уступе видна была, угольно-черная фигура Сатаны и его могучие крылья за спиной касались холодной поверхности скал...
«Анна сделает, как я ему велю. Он не посмеет ослушаться даже если Синедрион оправдает Иисуса и даже если Пилат будет против казни. И потом, в толпе всегда будут люди, чтобы кричать «Убей его, убей!».
Кайафа не хочет потерять власть. Он марионетка в руках тестя, а Анна мой человек. Они считают иудеев своими подчиненными, а Назарянин не скрывая, говорил, что пришел чтобы отделить одних от других, что не мир принес он, а меч. Конечно, говорил он и другое: что люди должны любить друг друга, как в хорошей семье братья и сестры любят друг друга, что надо возлюбить врагов своих. Но в начале он хочет отделить моих сторонников от сторонников своего Отца, Бога Всевышнего!
И поэтому, я хочу Его смерти и Он будет казнен, и примет смерть в муках на кресте, в назидание моему великому противнику. Пусть Содатель знает, что люди мои рабы, что они злы и бессердечны, склонны ко лжи и обману, медолюбивы и сладострастны, что их нельзя любить, а можно только через боль и страдание, вызывающее в них страх, повелевать ими.
Человеческий род – это большое стадо, лишенное свободы и боящееся этой свободы. Я выберу им путь к пропасти самоуничтожения и они пойдут этим путем не рассуждая, а повинуясь страстям и прихотям, побредут во мрак и забвение. Я буду прав, а Он - Вечносущий нет. И этого мне достаточно. Я буду наравне с Ним и Он вновь приблизит меня к себе».
Дьявол зашевелился, крылья зашуршали оперением о камни и Земля отозвалась далеким гулом из ближней пропасти. Звезды на небе стали меркнуть и исчезать и только утренняя звезда светилась по-прежнему ярко.
- Пора уходить туда, - Дьявол бросил взгляд в дымящуюся туманом пропасть, - Пора!
Могучая его фигура встала во весь свой гигантский рост, широкие сильные крылья подняли его на воздух и он, черной молнией исчез в провале гор...
…Сатана, видя, что Анна заснул, прошел сквозь стену, вышел в дворцовый сад, присел на скамейку.
Хотелось додумать недосказанное:
- Эти дикие люди даже не понимают, что такое Космос. Они думают, что Земля – это дикое, статичное, неразвивающееся тело. Они думают, что время существует везде и всегда, называя этим словом некую последовательность событий, случающихся вокруг них. Они даже представить себе не могут, что такое вечность. Их мозги пока не могут переварить это и вместо того, чтобы развиваясь уходить дальше от схем и абстрактных на их взгляд понятий: добро - зло, верх – низ, правое – левое, благодаря которым мир для них становится понятен и потому в нем можно жить, они упорствуют.
Они постоянно цепляются за привычное, а остальное считают чудесами: летать, ходить по воде, появляться и исчезать, воскрешать мертвых, владеть словом как рычагом, которым можно землю перевернуть – все это для них чудо, доступное только Пророкам. Однако они не знают, что через веру в Отца Небесного можно стать кудесником и воплотить самую безумную мечту…
Сатана вдруг задумался и после длинной паузы произнес:
- Если бы знать, что все эти истины кому-то нужны?!
Он вздохнул и через время продолжил:
- Они не знают, что Земля для них – место ссылки, что родина Адама и Евы до грехопадения – это Космос, в котором, даже пралюди заживут счастливо, воскресшие в нужный день и час.
- Сад Эдема – это аллегория, означающая Космос, его свободу, славу, красоту. Просто автор осмелился в Завете произнести все это, но не смог внятно объяснить. Пройдет время и люди уйдут с планеты Земля в Космос!
- Что же касается прародителей, то они вообще не видели Бога. Он не говорил с ними словами, не делал для них одежд и не одевал их. Таково лишь Святое Писание, рисующее действительность неизвестную из опыта при помощи того, что находится и выражается в человеческом опыте. Но ведь с детьми самые мудрые старцы начинают лепетать на их детском языке и это кажется нормальным...
…На рассвете, Сатана невидимой тенью облетал просыпающийся подготовленный к празднованию Пасхи Иерусалим. Он смотрел на узкие улочки, на громадину Храма Соломона, на мрачно голую вершину Голгофы и размышлял:
- Сегодня свершится! Будет казнен Сын Божий. Но что мне до этого? - в сотый раз задавал он себе этот вопрос и поёживался. - Что-то здесь не так! Отец Промыслитель задумал что-то, но даже я не в силах проникнуть в Его замыслы. Почему Он попустил людям мучительной Смертью убить Сына единородного? Попустил, чтобы страдал Бог-Сын на глазах толпы, мучился, изнывая от боли и страданий?..
Нет, мне с этим сейчас не разобраться. Залечу-ка я хоть на минутку в Геенну, посмотрю как там «грешники» мучаются. А потом, буду смотреть, слушать, присутствовать, там, у Анны, у Кайафы, у Пилата. Слушать толпу на площади, смотреть и впитывать картину страданий Назарянина. А потом, воздам по заслугам людишкам и может, – он запнулся, - может после наказания виновных я смогу вновь приблизиться к Отцу?
Посмотрим, посмотрим, - проговаривал он внутренний монолог и мелькнув над краем оврага, скрылся внизу, в клубах едкого вонючего дыма…
Это была Иерусалимская Геенна - овраг, куда сбрасывали городской мусор и нечистоты. Здесь жили бездомные и отверженные: калеки, прокажённые, больные дурными болезнями, просто опустившиеся люди…
Сатана приземлился на дне оврага, чтобы понаблюдать «жизнь» кишащую на грудах городских отходов.
Стоя в дыму, среди горящих куч мусора, он с остротой всепроникающего зрения любовался полуобнаженными, уродливыми телами нищих: сидящих, лежащих, стоящих группами и в одиночку в этом смрадном ущелье, громко крикливых и злых...
- И это венец Создателя? – шептал Сатана. - Бред! Это хуже смрадных хищников в лесах... И все это последствия бунта против Бога. Я хотел сделать людей своими союзниками в борьбе с Богом, но получил рабов: трусливых, эгоистичных, сластолюбивых.
И вот наконец, по моему наущению и просто по своей природе, они сегодня казнят Назарянина и чаша терпения Всевышнего переполнится и он уничтожит наконец-то это лживое, алчное племя. И тогда Ему, Величайшему, вновь понадоблюсь я, как вечный его оппонент. Сегодня все решится!
Внимание Сатаны было отвлечено дракой начавшейся между нищими около свежее-сброшенного с обрыва мусора. Мрачно - гордое лицо его исказила усмешка и он стал декламировать:
- Ты печать совершенства, полнота мудрости и печать красоты. Ты находился в Эдеме, в саду Божием. Твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями. Ты, чтобы осиять был помазан херувимами. Ты был на святой горе Божьей, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях своих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония... и ты был изгнан, как нечистый с горы Божьей, херувим осеняющий, из среды огненных камней...
Сатана вспомнил Адама, нагого и прекрасного, спокойного и сильного. Вспомнил Еву, подругу его, веселую, улыбчивую, любящую Адама девичьей чистой любовью.
- Где я видел человека, похожего на того Адама? Безгрешно-тихого, уверенно-спокойного…
И, вдруг, Сатана вспомнил Назарянина и искра сострадания мелькнула в темных его глазах.
- Лечу, лечу! Уже время настает, - прошептал он и взмыл вверх, как черная птица похожая на клуб дыма...
…Когда сумерки спустились на Голгофу, Сатана покинул место казни. Направляясь в противоположную от Иерусалима сторону, он пробрался между беспорядочно и густо растущими полу-засохшими деревьями, цепляющимися сухими, словно изувеченными подагрой ветками, за одежду.
«Проклятое место, - ворчал он, - Здесь даже деревья не могут расти в полную силу»…
Выйдя на широкую поляну, он остановился, огляделся и мгновенно поменял «личину» любопытного крестьянина-деревенщину на свой натуральный образ, могучий и мрачный. Присев на поваленное сухое дерево, он встряхнулся, поправляя большие крылья за спиной, помедлил какое–то время, вспоминая мучения Иисуса на кресте. «А я то думал, что это Мессия - с облегчением вздыхал он. – Оказалось - лжепророк!». Глаза Сатаны сверкнули в полутьме. «Умер как все люди, мучаясь и страдая».
В кустах, на другой стороне поляны, Сатана заметил какое-то неясное движение. Это были дикие собаки, жившие неподалёку от Голгофы и питавшиеся человеческими трупами, если их оставляли незахороненными. Сатана замер и собаки, пробравшись сквозь кусты, выскочили на поляну. Впереди был крупный, злой пёс-вожак, со шрамами на морде и полуоткушенным, в драках, ухом.
Вожак вдруг остановился, принюхался и от страшного незнакомого запаха, шерсть на его загривке поднялась дыбом. И в этот момент Сатана встал во весь рост!
Пёс в ужасе завизжал и рванулся назад, в кусты. Но не успел. Его настиг удар молнии и он, повалившись на сухую траву, умер мгновенно. Остальные собаки с воем кинулись врассыпную, от страха поджав хвосты к брюху. Сухие кусты после удара огненного заряда задымились, а потом с треском вспыхнули жарким высоким пламенем. Сатана зло захохотал и, взметнувшись в небо, чёрной тенью промелькнув через небосвод, скрылся за вершиной горы…
Пролетая высоко над дорогой, он различил торговый караван, спешащий на ночлег в селение. Сделав крутой разворот, Сатана, вдруг озлившись, ухнул страшным голосом. Верблюды, словно сражённые громовым ударом, попадали с ног, а погонщики, лёжа на земле, от ужаса прикрывали головы руками...
А Сатана продолжил путь, рассекая воздух сильными крыльями, ворча недовольно: - И эти жалкие создания утверждают, что они потомки Адама и Евы! О, презренные!
Его мрачное, злое лицо смягчилось, но саркастичная улыбка даже сейчас не покинула его губ.
- Тайна бытия в том, что зло и добро сосуществуют и вслед за злом приходит добро, - по-арамейски, на языке проповедей Иисуса, пророкотал Сатана эти слова. - И наоборот, - добавил он, облетая поднявшуюся в пустыне среди красноватого песка почти отвесную, гору, - мир, это гармония добра и зла. Уничтожьте зло и тот же час рухнет добро…
Увидев внизу костер, у которого грелись пастухи, Сатана балуясь рявкнул и овцы, блея от страха, разбежались, а пастухи упали на землю полумёртвые от ужаса...
Приблизившись к скалистым берегам Мертвого моря, Сатана затормозил полет и медленно вплыл в огромную пещеру, которая была его временным обиталищем на земле. Уже внутри, он продолжил свой монолог:
- Каждый должен делать свое дело, - рыкал он и скала дрогнула под его тяжелыми шагами, - злые должны творить зло, ну а добрые в ответ, - он повторил «в ответ» два раза, - в ответ - должны делать добро. В этом и заключается суть учения Сына Божьего…
Молчание длилось долго. Потом, резюмируя рассуждения, закончил:
- Что-ж! Собой пожертвовать – это ново!
Засыпая, он думал: «Слава Ягве! Мало, кто из учеников Назарянина понял эту истину... Зло и добро неразделимы. Это две стороны одной жизни, как день и ночь. Зло, это бич, который в моих руках и который гонит рабов Создателя, - людишек в будущее…
Вслед за смертью Учителя, ученики начнут понимать, кого они потеряли. Но разве для этого нужно было убивать Его?» Сатана заворочался и каждое движение отзывалось гудением земли.
- Но так решил Создатель, а мы всего лишь орудие в его руках, - Злой Дух заулыбался, - в конце концов, мне будет интереснее жить, имея такого врага, как Сын Божий. Ягве слишком высоко, слишком далеко. Я для него букашка. А Этот был здесь, спорил со мной и доказывал...
- Не судите, да не судимы будете, - повторял Сатана, засыпая, бормоча слова сквозь черные заросли усов, - так он говорил и что же? Вот его сегодня и били по щекам и бичом полосовали и в конце концов осудили, на смерть тяжкую, на кресте…
На рассвете Сатана вышел из пещеры и оглядел с высоты лежащую перед ним землю, города и села, сады и виноградники. Злобно улыбнувшись, он продолжил свой бесконечный монолог:
- А они его осудили и распяли, сильного и непреклонного своей любовью. Но он на эти страдания пошел добровольно, а они, осудившие его, даже те кто молчал, надеются осудив, не быть осужденными в свою очередь и не отвечать за свои слова и свои дела...
Сатана вышел из задумчивости, оттолкнулся от края обрыва и полетел среди облаков, закрывающих предрассветное небо, продолжая думать вслух и от этого, раскаты грома гремели в небесах!
- Каждый в этом племени отвечает за прошлое и за этот суд, а народ Израиля ответит жертвами бесчисленными. Они будут вспоминать меня еще тысячу лет, - гудел он, а в пустыне поднималась песчаная буря.
Вид Сатаны был страшен: глаза горели фиолетовым светом, кустистые брови сдвинулись к переносице, громадные крылья шумели, со свистом разрезая воздух.
Среди каменных холмов, изъеденных временем, он опустился на землю и войдя в отверстие в скале, исчез в темноте. Из отверстия пахнуло серой и горьким дымом. В подземном царстве его уже ждали падшие ангелы - его воинство...
Воссев на огненный трон, Сатана подозвал Вельзевула, старшего из бесов и сказал ему:
- Нашли – напусти откровение на одного из апостолов Его. Пусть напишет, чего им, людишкам несмышленым ожидать в будущем. Ибо достоин Господь славы, чести и силы. Он сотворил всё и всё по его воле существует и сотворены, - Сатана наклонил черную страшную голову к лицу Вельзевула и пророкотал, - и даже мы в их числе... И казнённого страшной смертью, Иисуса Христа, сотворил тоже Он…
Сатана в ярости ударил кулаком по каменной стене…
В горячей глубине Земли что-то взорвалось и громадный черный зал подземелья содрогнулся.
«Но они, лживые, предали Сына Его позорной казни и конечно, да будет отомщен тот, кто явился пострадать на земле, чтобы воссесть на небе одесную Создателя».
…Сатана хотел побыть один. Он покинул Преисподнюю и остался на время один, но на Земле. Здесь он видел всё и всех, следил за всеми и знал тайные помыслы и козни каждого. И здесь, на земле, он отдыхал, - настолько просты и понятны были ему тайные злобы и явные ненависти. Он чувствовал себя ясновидцем и в человеческом понятии был им.
Вот и сейчас, сидя на одной из скал, красно-серым лезвием торчащей из высокого холма, он, обхватив могучими руками волосатые колени, глядел мрачно вниз на расстилающуюся перед ним почти красную, изрезанную морщинами, каменистую долину. Темные глаза его поблескивали из-под нависающих черных бровей. Но он не замечал ни ярко-красного заката, ни бегущих вслед уходящему солнцу сумерек. Он предугадывал будущее:
- Воодушевление и энтузиазм последователей Назарянина позволят им действительно овладеть многими сердцами и умами во всех уголках Римской империи. На смену причудливым и экзотическим верованиям придёт простая, понятная людям доктрина: «Люби сам и будешь любим. Жертвуй собой для других и спасешься и воскреснешь на небесах...»
Сатана ухмыльнулся, вспомнив римские оргии, когда по его наущению, плоть не знала границ дозволенного, а душа была изъята, изгнана из тела, как нечто, никогда не существующее.
- Но ведь там развлекались богачи и патриции, а народ, подавленный тревогами и заботами, работал и воевал. На крови и несчастьях многих росла и крепла империя.
Вглядываясь в будущее он, Сатана, все больше и больше мрачнел и сердитая складка ярко обозначилась на его лице.
Он видел сквозь дымку времени дряхлеющий, озлобленный, бессмысленный, сладострастный и жестокий Рим. Власть императоров уничтожила остаток демократии. Вместо мужества и патриотизма пришли алчность и любострастие. Обнищавший народ забыл величие и притягательность свободы и только требовал нагло и громогласно: «Хлеба и зрелищ!!!». Римские бани стали центрами разврата и на форумы собирались толпы нахлебников и клиентов богатых «власть имущих».
А где-то в Римских катакомбах, собирались на ежедневные совместные трапезы и молитвы последователи Христа, называвшие себя христианами. Их гнали, преследовали, живьем сжигали на кострах и скармливали диким хищникам на арене Колизея под яростный рев толпы. Но глаза христиан горели светом веры и умирали они с именем Иисуса Христа на устах…
Сатана в бешенстве, не сдержавшись стукнул кулаком по скальному камню и далекий гул прокатился в ночной тишине. Мертвое море взволновалось и большие волны при, полном безветрии обрушились на песчаный берег, пугая чаек, устраивавшихся на ночлег в камышах.
- Так все было хорошо задумано, - рычал Сатана, - и тут вдруг этот Пророк из Галилеи…
Он помолчал, вглядываясь во тьму звездной ночи:
- Я не верю, что он Сын Отца! Он еврей и сошел с ума, воображая, что может спасти людей. Я ему уже говорил: «Они мои!!!».
Разъярившись, он встал на ноги, расправил крылья и взлетел в ночное небо, грозно
шумя жестким оперением.
Чуть успокоившись, Сатана вновь опустился на землю. Устроившись поудобнее, он глубоко вздохнул и спросил сам самого:
- Ну а дальше что?
И увидел он своим внутренним взором дым пожаров, пыль, поднятую конями воинов Аттилы, развалины Рима, кровь и запоздалые слезы грешников и вдохновенные речи христиан осуждающих грешников и спасающих святыни веры в тайных храмах и монастырях Греции, Малой Азии, Каппадокии.
Сатана задумался и вдруг лицо его прояснилось: «Фанатизм и гордыня – главные враги Назарянина. А в людях они неистребимы. А ведь христиане - люди...»
Он «увидел» Апостола Павла, его послания и усмехаясь повторил:
- Они ведь, эти христиане, тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Вожди, пастыри победившей веры, упьются властью и не захотят поделиться ею ни с кем, даже с посланцем Отца небесного, - он подумал, и закончил, - даже с Христом...
А Кесари, затмив собою Бога, вновь станут главными, хотя Иисус говорил искушавшим и увещевавшим его фарисеям: «Кесарю – Кесарево, а Божье – Богу».
…Пройдут времена и забудется за кого и для кого пострадал Иисус. Все переменится и страждущие будут страдать и проклинать Бога-Отца, а богатые станут верующими и с Богом на устах будут копить деньги под гул негодования, стоны нищих и бездомных…»
Сатана сосредоточенно вглядывался в непроницаемую тьму: «А еще, придут ревнители разума и посрамят веру своей логикой и своим бесчувствием. Поклонятся и уверуют в изобретенную разумом науку и на какое-то время поверят, что человек - царь Вселенной...
- И все-таки, - Сатана прилег, укрылся крыльями и сквозь дремоту грустно проговаривал про себя, - и тут я вижу свет в некоторых людях, неподдающихся науке. И этот свет веры в страдания, как избавления от мук смерти...»
Засыпая, он бормотал:
- Мы еще посмотрим, кто победит. Я совратил Еву, а через неё и Адама. Неужели я не сумею обмануть маловеров лестью и словоблудием... Предательство и измена...- ворчал он, засыпая, и не закончил фразы…
Когда на Востоке прорезалась светло-изумрудная полоса, а вслед за ней появились золотые и алые цвета, когда в редеющих сумерках проступили очертания пустынных каменно-песочных холмов, Сатана спал и видел войну и мышцы рук и ног его вздрагивали и пальцы, как когти, согнувшись, шевелились...
Проснувшись, Сатана ворчал:
- И всё-таки, меня обвели «вокруг пальцев»… И сделал это Назарянин - с очевидным трудно спорить. Он отказывается от силы и призывает к любви…
Но люди! Люди вряд ли удержатся на вершинах, которые он им нарисовал… Есть три силы, - Сатана потер грязными пальцами слезящиеся от дыма глаза, - которые уведут человечество от принципов любви, к вражде. Первая сила - это магия, вера в то, что человек может обладать силами, благодаря которым он становится богатым и могучим. К этому приводят соответствующие формулы и обряды, – Сатана расхохотался, вспомнив римские гадания на внутренностях птиц и животных…
- И римляне называли себя владыками мира? Какое суеверие! – он опять громко рассмеялся, показывая крепкие белые зубы.
- Вторая сила – это превращение веры и любви в Отца Небесного, в простой обычай, когда через несколько поколений человек не будет больше знать, кто такой Христос и почему его называют – Господь. Чувство превращается в привычку, вытесняя любовь и истину на задворки сознания.
Третья сила - это отделение Слова от Дела. Будут множиться книжники и фарисеи, будут читаться молитвы и тут же будут грабить и убивать. Будут говорить о любви и тут же ненавидеть за любовь, за самостоятельность мысли, за стойкий характер. Эта сила, пожалуй, самая главная. Она была причиной забвения Бога и отпадения целых поколений от живительного источника истины. Так что ничего не потеряно, - бормотал Сатана, зевая, - еще посмотрим...
Он закрыл глаза и уснул, убаюканный полуночной тишиной и потрескиванием затухающего костра…
Сатана, проснувшись сидел в пещере и собираясь с мыслями, вспоминал:
«Да! Я Его видел! Это Он! В полной Славе, в белых одеждах, окружённый сонмом ангелов!»
Сатана не мог поверить такому превращению: «Неужели Назарянин и вправду, Сын Создателя?..»
Его лицо, приобрело серо–сизый оттенок от злобы и усталости: - Я сам видел, как Иисус Назарянин наслал на апостолов Духа Святого, присутствие которого я не могу терпеть! Поэтому пришлось исчезнуть, сбежать, не досмотрев, что происходило там до конца… Потом я видел Его летящим в бездонное небо».
Сатана вскочил в ярости, заходил по пещере. Схватил кусок камня валявшегося на полу, сжал мощной рукой и камень от страшного давления превратился в песок…
«Да! Да! – бормотал он неразборчиво. - Когда я, в образе Змия соблазнил Еву и Адама, то был уверен, что этот любимчик Создателя, вместе со своей подругой навсегда изгнан из Рая. И как я хохотал, когда увидел Адама, завернувшегося в тряпки, бредущего вон, плачущего, поддерживаемого своей легкомысленной подругой.
- Даже слова осуждения мне, произнесённые тогда Богом не смогли мне испортить настроение. Я уничтожил своего Соперника, смешал его с грязью земной, из которой он и был сотворён!..»
Тучи, под обрывом над которым была пещера, сгустились, закипели беспорядочным движением и хлынул первобытный ливень, загремел неистовый гром, заблистали во тьме молнии. Казалось, неостановимые потоки воды пролились из разверзшихся небес. Природа в ужасе замерла…
«И вот из бесовских донесений я узнаю,- продолжил мысленно мрачный монолог Божий Противник - что Иисус Христос создал Церковь на Земле и что не только Апостолы, вопреки физической смерти воскреснут и воссядут одесную от Спасителя, так они зовут теперь Иисуса Христа… Но теперь каждый верующий и живущий именем Иисуса удостоится вечной жизни, рядом с Троицей: Богом, Сыном и Святым Духом!.. Проклятье!!!»
Сатана ударил молнией в дно ущелья под обрывом и зияющая расселина расколола скалы и пахнущий серой чёрный дым клубами поднялся над горами…
«Только теперь я понял смысл Божьего наказания за совращение Первочеловека! Через Спасителя, Он, как и обещал тогда, предоставил людям возможность снова жить в Раю, но теперь уже не на Земле, а на небе!!!»
Сатана в гневе, широкими шагами ходил по пещере, волоча крылья по каменному щебню, в который превращалась монолитная скала, под его тяжёлыми шагами…
- Нет! Я ещё не побеждён!!!- рычал он и перья на крыльях вздыбились. - Я сделаю путь в небеса для этих жалких людишек, узкой тропкой, а вход в Рай - Калиткой, в которую, самый измождённый земными испытаниями последователь Иисуса Христа, будет протискиваться с большим трудом!
Остановившись, Сатана дунул на костёр и погасшие уже угли вспыхнули ярким пламенем. Он сел, мрачно уставился в костёр и забормотал: - Надо отдать Назарянину должное. Он победил меня!.. Победил меня слабостью! Силой меня невозможно победить! И, конечно, не ожидал этого!
…Ещё долго в пещере горел огонь. Дождь перестал, так же внезапно, как и начался. Сатана, обхватив колени мощными руками, сидел, всматриваясь в игру язычков пламени и о чём-то напряженно думал. На его страшном, горделиво-мрачном лице, внезапно прорезалась ещё одна морщина. Глаза горели зелёным светом и руки, то сжимались в кулаки, то разжимались…
На угольно чёрном небе проступили яркие звёзды… Подул ветер с севера… Похолодало…
Сентябрь 2001 года. Лондон. Владимир Кабаков.
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала “Что есть Истина?»: http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal/ Писать на почту: russianalbion@narod.ru или info@russian-albion
Владимир Кабаков,
Лондон, Великобритания
Владимир Кабаков – родился 1946г. Иркутск.
В 16 лет пошел работать на стройку. С 17 лет стал ездить в дальние командировки по Восточной Сибири. В 19 лет призван в армию во Владивосток на остров Русский. Закончил службу в 1968 году, работал в Иркутском Университете, учебным мастером. Поступил в Университет, но ушел с первого курса, так как понял, что радиофизика не моё. Учился в Университете Марксизма-Ленинизма, занимаясь философией и социологией, удовлетворяя свою страсть. Потом работал слесарем, плотником, стропальщиком, бетонщиком. В 1977 году уехал на Бам, где работал на сейсмостанции в поселке Тоннельный. С 1979 года выехал в европейскую часть России и стал интерьерщиком. В 1984 году написал свой первый сценарий документального фильма «Глухариная песня»(http://www.tvmuseum.ru/card.asp?ob_no=3335), который был поставлен на Иркутской студии телефильмов. В течении нескольких лет работал внештатным корреспондентом молодежной редакции Иркутского телевидения. Чуть раньше начал писать рассказы и повести о тайге, о природе и человеке. 1988 году поселился в Ленинграде (Санкт-Петербурге). Там-же стал тренером в общественнo-подростковом клубе «Березка», продолжая работать в интерьерной фирме. В 1990 году стал штатным тренером, а в 1993 году директором подросткового клуба «Березка». За время работы в клубе начал печататься в сборниках русских литераторах. В 1998 издал книгу рассказов «Говорят медведи не кусаются». В том же году уехал в Англию, где жила семья: жена-англичанка и двое детей. Долгое время сидел без работы, затем работал уборщиком. За это время написал много пьес, рассказов, повестей, в общей сложности около 10 книг. Собираюсь издавать их в Санкт-Петербурге и в Сибири.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : Басня о мужской и женской \"дружбе\"... - Vladimir (PVL) Прошу строго не судить, но в последнее время все чаще и чаще слышу то здесь то там о дружбе женщины с мужчиной и наоборот... и публично все как один утверждают что это вполне возможно без каких либо последствий... НО,вот увы, ни как не мог тому поверить, решил проверить... и в личном разговоре не один рассказали грустные истории-повинны....
