«Жду тебя в воскресенье утром».
СМС-ка от Феликса. Странно – впервые он обратился к Сергею таким образом. В лиге любая просьба Феникса приравнивалась к приказу, как бы сказал сам Сесах. Хотя в личном общении с Сергеем приятель держался просто, дистанция однако существовала. Будучи командиром контуберния Локки прекрасно чувствовал субординацию.
Феликс сам отворил приятелю дверь, затем распорядился, чтобы им подали завтрак. Парни поднялись на второй этаж в комнату Феликса.
Сергей поинтересовался у хозяина, где Наталья Павловна.
– В церкви. Она теперь каждое воскресение там бывает. Ещё по вечерам в среду и пятницу.
– Ты так спокойно об этом говоришь? – изумился Сергей.
– Она простая женщина и, к тому же, защищена моим покровительством.
Сергей покачал головой.
– Ты заблуждаешься: Сесах не допустит, чтобы рядом с нами находились христиане.
– У многих легионеров родственники и друзья – верующие. Более того, Сесах поощряет, чтобы члены Всемирного Братства занимали в церквах ведущие посты: так легче христиан контролировать.
Сергей зачем-то взял с кресла игрушечного бассета с грустными коричневыми глазами – подарок матери Феликсу ещё в детстве.
– Ты не понимаешь. Наталья Павловна не номинальная христианка, она по-настоящему верит в Бога. Сесаху это не понравится.
– Не знаю, с чего ты взял, – нахмурился Феликс, – моя мать – обыкновенная слабая женщина, и для меня она дороже всех в мире.
– Даже Сесаха? – улыбнулся Сергей, забавно растянув у собаки длинные уши.
– Да, – твёрдо ответил Феликс, – я же сказал: дороже всех. И горе тому человеку или духу, который на неё посягнёт, будь он хоть ангелом смерти.
В это время повар сам принёс им завтрак – травяной чай, сливки и оладьи с мёдом.
– Он постоянно пытается накормить меня овсянкой, – едва повар вышел, фыркнул Феликс. – Или молочной кашей. Говорит – это полезно. А я вообще не перевариваю молоко, ни в каком виде.
– Поэтому ты такой бледный, – заметил Сергей.
– Ага, и такой страшный, – поддержал Феликс.
Они рассмеялись.
– Так для чего ты меня позвал? – задал мучивший его вопрос гость. – По делу?
– Да. Сесах попросил меня вместе с тобой прибыть в Колизей. Сегодня там соберутся члены Всемирного Братства. Можешь изложить в записке любую свою просьбу, и она будет исполнена.
Сергей кивнул. Он был весьма наслышан про чудодейственный чан с записками, над которыми читались заклинания, и все просьбы всемирных братьев исполнялись затем в течение тридцати шести часов.
– А ты писал записки? - спросил он Феликса.
– Нет. У меня и так есть всё необходимое.
– А Сесах, интересно, писал?
– Сесах не любит распространяться о своей личной жизни, но, полагаю, у него хватает могущества на любое желание.
– Да уж, – согласился Сергей. – Когда в путь?
– Сразу после завтрака. Собрание уже началось, мы немного опоздаем.
Он взялся за чай. Сергей подумал о том, что, пожалуй, лишь Феликс может допустить в отношении просьбы Сесаха подобную вольность.
После чаепития парни поднялись выше на этаж в потайную комнату, откуда телепортировались к одному из многочисленных входов в амфитеатр – настоящий, один в один, древнеримский Колизей, только точно заново отстроенный. Они едва не столкнулись с Нелли, на чёрной косухе которой напротив сердца зеленела эмблема братства.
– Привет, – девушка от неожиданности потупилась.
– Ты уже уходишь? – удивился Феликс.
– Да, я отметилась, теперь вот сбегаю.
– А как же исполнение желаний?
– Чего я хочу, у меня не будет. К сожалению. А заказы на астральные убийства мне ни к чему. Я прибегаю к колдовству лишь по мере необходимости, когда мои конкуренты начинают чересчур мне досаждать. Такая вот самозащита. Однако ни на кого из них я не наводила порчи на смерть. Мне пора, пока-пока!
Феликс в ответ рассеяно кивнул, и указал Сергею на вход в нижний ряд Колизея, где на возвышенном месте сидел Сесах в окружении своих соратников-генералов, а далее в первом ярусе разместились легаты, центурионы, всадники легионов и прочие важные персоны.
– Ты уверен, что мне сюда можно? – усомнился Сергей. – Я всего лишь командир контуберния.
– Сесах пригласил нас обоих, – шепнул ему Феликс.
На овальной арене возле самого парапета ссутулился человечек – кто-то из Всемирного Братства.
– Чего ты хочешь? – склонившись к нему, вопрошал Сесах. – Аварии? Утопления? Или сгореть ему в огне? Выбирай! Только говори конкретно. Не мямли.
Человечек совершенно растерялся.
– Пусть будет авария, – пискнул он.
– Принято. Следующий!
Сесах заметил Феликса с Сергеем, и кивком указал на ряд позади себя. Главнокомандующий выпрямился во весь свой двухметровый рост, приковывая к себе взгляды тысяч людей, заполнивших амфитеатр. На этот раз Сесах был облачён поверх белой, ниже колен, туники в пурпурную тогу, символизировавшую императорскую власть. На ногах его были золотые сандалии и золотая же пряжка скрепляла пурпурные складки ткани на левом плече.
Пока парни пробирались на свои места, новоявленный император продолжал говорить к собранию:
– …если один брат умышленно убьёт другого брата, то вот моё слово: убийца немедленно будет предан смерти. Не говорю «суду», но смерти, потому что это есть самое тягчайше преступление – поступить плохо против своего товарища по духу.
– А если враг брата сам не из братства? – спросил стоявший в очереди перед трибуной длинноволосый юноша с обведёнными чёрным карандашом глазами и губами. Накладные острые ногти наряду с пирсингом и многочисленными кольцами и браслетами довершали его готический образ.
– Тогда он будет подвергнут суду и наказан. Степень его наказания определит либо суд, либо обиженный им брат. И месть за него непременно должна быть исполнена.
– Так, стало быть, всемирным братьям позволено всё, что угодно? – не унимался черногубый юноша.
Сесах встал с каменного седалища.
– Любое желание брата не предосудительно, если оно не во вред остальным его товарищам. Что является для вас приоритетом? Деньги? Известность? Сила? Власть? Друзья мои, всего этого желают и обычные люди. Вам же необходимо обрести способность легко отказываться от физического и материального. Золото, серебро, дома, одежда, транспорт – всё это лишь инструменты. Для сверхлюдей они ни при каких обстоятельствах не являются целью, но лишь средством для достижения истинной цели – установления на Земле единого справедливого общества – Новой Мировой Империи (духа). Наше с вами стремление жить здесь и сейчас должно проявляться не в борьбе за существование, а в сражении за абсолютную власть и совершенство в всём. – Он обратился к черногубому юноше: – Тебя это устраивает?
Тот кивнул.
– А теперь говори, Инкубус, на кого что имеешь?
Судя по оживлению в амфитеатре и сдавленным смешкам на трибуне, молодой человек был личностью в братстве известной.
Картинно воздев к каменному потолку подведённые глаза, Инкубус пожаловался:
– На одном популярном христианском сайте, который мы с друзьями курируем, на меня ополчилась одна христианка – она скопировала мои фотографии и вывесила их на своей странице, теперь они издеваются над моим внешним видом, – при этих словах смешки стали слышнее, а Сесах сдвинул брови и сжал губы, – и позволяют в мой адрес оскорбительные реплики. Буквально вчера она написала, что я… чмо.
Колизей сотрясся от хохота. Сесах, однако, остался серьёзным.
– Я требую, чтобы она сгорела живьём! – фальцетом воскликнул Инкубус. – Никто не имеет права меня оскорблять!
– Ты склочник, Инкубус, – выждав, пока стихнет волна веселья, заметил Сесах. – Если выполнять каждую твою просьбу, то братство начнёт работать лишь по твоим заказам, а население земли сильно уменьшится. Я не намерен тратить силы на христиан. Сейчас время идеологической борьбы, а не физического уничтожения. Поэтому атакуй эту тётку вирусами, выведи её комп из строя – пускай помучается. Следующий!
Вперёд выступил Инквизитор – недавно назначенный Сесахом министр по делам религии, рядом с ним стоял новообращенный, судя по железным доспехам, юноша-легионер.
– Говори, – подтолкнул воина Инквизитор.
– Я хочу выйти из лиги, – еле слышно произнёс юноша.
Амфитеатр затих.
– Почему? – спросил Сесах.
– Он сделался христианином, – пояснил Инквизитор.
– Дело твоё, – сказал юноше Сесах. – Ответь мне только на вопрос: что тебе дало христианство?
– Бессмертие.
Сергей невольно вздрогнул, вспомнив последний свой разговор с Натальей Павловной. Феликс тоже с интересом прислушивался к диалогу.
– Зачем тебе личное бессмертие?
– Чтобы жить вечно.
– А ты знаешь, что для этого тебе надо возненавидеть свою душу?
Юноша кивнул, тогда Сесах продолжил:
– Иисус сказал, что всякий любящий свою душу, её погубит, а ненавидящий спасёт. Ты с этим согласен?
Юноша кивнул снова.
– Так стало быть, ты, как утверждаешь, ненавидишь свою душу, а сам в то же время мечтаешь об её бессмертии? Разве ты при этом не лицемеришь? Определись, дружище: любишь ты себя или же ненавидишь?
Юноша растерялся.
– Я не знаю.
– То-то и оно! Как только ты скинешь маску ханжества, так сразу поймёшь, что жизнь твоя ценна сама по себе, и глупо ограничивать её христианскими моралями.
Сесах обратился к слушателям:
– Вот видите, так называемая христианская любовь стремится быть хорошо оплаченной – хотя бы после смерти, – Сесах выдержал паузу. – Они говорят: «Пусть мы побеждены и унижены сейчас, но зато потом, в вечности, мы будем в раю, а наши победители станут мучиться в вечном огне!» Это бессилие, яд, который вместо того, чтобы излиться на обидчиков, отравляет самих обижаемых. Эти морализирующие рабы превозносят качества, обрекающие их на жалкое существование: сострадание, терпение, кротость, смирение… ну, и тому подобное. Они додумались обозвать «злом» всё действительно сильное, богатое, имеющее неограниченную власть. «Добрый» – по-христиански означает «неудачник». Блаженны нищие, плачущие, кроткие… Христиане превозносят призрачную «внутреннюю» свободу вместо реальной и единственной свободы, которая утверждается только извне. Иначе что это за «свобода» такая, которую не видит никто, кроме самого «свободоносителя»? Христиане додумались привязать свою «моральность» к «полезности» и тем самым обосновали свою полнейшую никчёмность. А ещё они всё вывернули наизнанку, и своё прозябание на жизненной помойке с гордостью называют «единственно достойным образом жизни».
Он снова повернулся к юноше.
– И за эту вот жалкую идею ты согласился отдать свою единственную и неповторимую жизнь?
Парень колебался.
– Я не тороплю тебя с ответом. Подумай… Уведи его, – обратился Сесах к Инквизитору.
– Сверхчеловек вытесняет собой христианского Бога. Идея сверхчеловека возвращает людям утраченный ими смысл существования. Сверхчеловеку не нужна идея спасения, искупления и жизни вечной. Мы и так наполовину живём в вечности. Духом мы бессмертны, и совсем скоро такими же бессмертными станут наши тела. С установлением Новой Мировой Империи (духа) все убийства на земле прекратятся, и мы будем жить вечно в мире и благоденствии… На этом наше собрание объявляю законченным. Все ваши просьбы, изложенные в записках, будут исполнены. И последнее. Друзья! Все мы – странники, случайно оказавшиеся в этом мире, и каждому из нас я желаю найти свой путь, чтобы следовать ему и не жалеть для этого никаких усилий. Да пребудет с нами Великий Геймер, нелицеприятно взирающий на все наши достижения!
– О ком это он говорит? – шёпотом спросил Сергей у Феликса, и тот не нашёлся с ответом.
После собрания Сесах попросил друга задержаться.
«А как же я?» – шепнул Феликсу Сергей.
«Останешься со мной».
«Сесах не будет против?»
«Не думаю. Он постоянно твердит о равенстве между легионерами».
Неожиданно к Феликсу подлетел белый голубь, в коготках он сжимал бледно-сиреневый свиток, перехваченный золотистой лентой. Как только Феликс принял у птицы послание, она превратилась в мерцающую жемчужную каплю и сразу растворилась в пространстве. Феликс не удивился: голубь был наспех создан мгновенным усилием воли и воображения, поэтому не мог оставаться долговечным.
«Это самое глупое, что я могла сделать – написать тебе.
Прекрасно знаю, что всё бесполезно, но не могу удержаться.
Мне не нужен твой ответ – нужно выговориться.
Видишь ли, есть что-то в тебе такое, отчего хочется вывернуться наизнанку, в смысле исповедаться. Как в церкви. Хотя никогда раньше я не исповедовалась.
Ты уж потерпи меня – выслушай.
«Чем меньше, тем легче». Этот озвученный нашим всем любовный закон, увы, действует и в моей жизни: никогда не любила я тех, кто на меня претендовал. Закон обернулся против меня, и единственный человек (хотя и не человек), которого я выбрала сама, оказался полностью ко мне равнодушен. В своём сердце я всегда знала, какой именно мужчина мне нужен, и полагала, что такого, как он, не существует во вселенной, и мне всегда было странно, что я люблю недостижимый для меня идеал.
Единственное, чего я всегда желала – как можно дольше оставаться в иллюзорном волшебном мире, чтобы наслаждаться его чудесами, и ещё – найти свою половинку. И, несмотря на то, что я далеко не девочка, где-то глубоко в сердце я по-прежнему ожидаю белый парусник, который навсегда увезёт меня в далёкую и прекрасную страну.
Возможно именно в этом (неосуществимой мечте) скрывается причина всех моих жизненных неурядиц: того, что предлагает мне жизнь, я не хочу, а парусник мой, увы, задерживается.
И всё-таки, всё-таки, всё-таки – если нет лучшего, то мне не нужно «хорошего», понимаешь?
Я не могу идти против своей души, которая жаждет лучшего и не хочет удовлетвориться меньшим чем…»
Письмо неожиданно обрывалось.
– Любовное послание? – прозвучал возле уха весёлый голос Сесаха. – От кого, если не секрет?
Главнокомандующий сменил императорскую тогу на классический чёрный смокинг. Феликс привык уже к тому, что в мире духа одежда быстро тает по мысленному приказу и точно так же легко вновь появляется на теле.
– От Нелли, – нехотя признался юноша. Свиток был заговорён исчезнуть сразу после прочтения адресатом, что он и сделал.
– Ого, – Сесах хлопнул друга по плечу, – предлагаю расслабиться, ты согласен? Эти вселенские разборки невероятно напрягают. – Он обратился к Сергею: – Присоединишься?
– Почту за честь.
– Добро пожаловать в сказочный Лас-Вегас! – Сесах со смешком нырнул в портал, образовавшийся на месте парапета, отделявшего подий от арены. Феликс сжал плечи Сергея – он его явно опекал – и парни вошли в пространственную зыбь следом за главнокомандующим. Они очутились на крыше небоскрёба. Сентябрьское закатное солнце заливало алеющими лучами раскинувшийся от горизонта до горизонта и сверкающий разноцветными огнями город. Играла живая музыка, протяжно и ненавязчиво тянула джаз полуголая красавица-негритянка. Небо над ними расцвечивалось фейерверком.
– Сюда! – прокричал им Сесах, в одиночестве сидевший за столом, сервированным на четыре персоны. Таких квадратных столов, крытых кремовыми скатертями, было несколько десятков, и располагались они в шахматном порядке неподалёку друг от друга.
Четвёртым к их столику подсел… Программист. Он был в смокинге, так же как и Сесах.
– Давненько не виделись, – обратился Программист к Феликсу.
– Да уж, – только и смог выговорить тот.
– Представь меня своему приятелю.
– Да, конечно. Сергей, это тот самый Великий Геймер, о котором упомянул в своей заключительной речи Сесах.
– Очень приятно, – Программист улыбнулся Сергею, – премного о тебе наслышан. Ты ведь отважный Локки?
Сергей, судорожно сглотнув, кивнул. Он вдруг понял, кто к нему обратился. Программист повернулся к Феликсу.
– Где сейчас твоя мать?
– Вероятно, уже вернулась из церкви, – спокойно ответил тот. Сергею отчего-то стало страшно.
– Ох, уж это христианство – так и витает в воздухе, – вздохнул Программист и спросил Сергея: – Как ты считаешь?
Тот беспомощно посмотрел на Феликса.
– Как раз сегодня мне довелось разбираться с одним христианином, – вмешался Сесах. – Может быть, выпьем? За то, чтобы эта проказа нас не поразила.
– Любопытно, – сощурился Программист. – Жаль, что не смог присутствовать в Колизее. И что же христианин? Упорствует?
– Сейчас узнаем у Инквизитора, – Сесах, приподнявшись, окликнул своего министра по делам религии. – Как там твой подопечный? – спросил, когда тот подошёл к столу.
– Переобратился и сожалеет о своём заблуждении.
– Приведи его сюда, – велел Программист и, когда Инквизитор удалился, пояснил: – Меня всегда занимали людские души.
– Разве мало других религий? – не выдержал Сергей. – Отчего в лиге так много внимания уделяется именно христианству?
– Мы, наконец, выпьем или как? – выразил недовольство Сесах. – У меня от этих речей в горле пересохло.
– Конечно, – Программист поднял свой бокал. – За Вселенскую Лигу!
Все за столом пригубили вино.
Выпив до дна, Сесах обратился к Сергею:
– В действительности христианство – это цепь, опутывающая человека, как, впрочем, и всё человечество: она сковала его на две тысячи лет. Но стоит только порвать эту цепь, как человек тут же начинает безудержно развиваться. Доколе не преобразится в высшее существо. Всемирное Братство – сообщество высших существ, и я не успокоюсь до тех пор, пока мы не достигнем абсолютного могущества. Христианство препятствует установлению Новой Мировой Империи (духа), как и превращению обычного человека в существо сверхъестественное. Но сначала нам необходимо воспитать поколение аристократов духа, свободных от психологии рождённых в неволе рабов, чтобы затем, объединившись, эти аристократы духа смогли противостоять общественному мнению и совершить наконец переход, прорыв к подлинной свободе – становлению общества сверхлюдей. Надеюсь, я понятно изъясняюсь?
Сергей кивнул.
К их столику подошли Инквизитор и бывший христианин.
– Как твоё имя? – спросил юношу Сесах.
– Оливер.
– А настоящее?
– Мишель.
– Француз, стало быть? – поинтересовался Программист, Мишель кивнул.
Тогда Программист вынул из внутреннего кармана пиджака небольшой бумажный свиток и развернул его на столе. Затем он достал из нагрудного кармана старинную с золотым пером ручку и передал её юноше, чтобы тот вписал своё имя в свиток.
– Подпишись.
Мишель, хмуря брови, старательно вывел своё имя.
– Ты понимаешь, что всё это лишь формальность – не более чем духовный акт твоей свободной воли, ведь так?
– Да.
– А теперь смотри: я сожгу этот свиток, и мы навсегда забудем о твоём отступничестве, договорились?
– Да.
Программист поднёс край свитка к стоявшей на столе масляной лампе, и бумага тотчас охватилась огнём, исчезнув в считанные секунды. После неё остался лишь лёгкий горьковатый дымок, очень похожий на тот, что остаётся после поверженных в битвах человеческих духов.
– Всё. Ты свободен. Можешь присоединиться к ужину.
– Благодарю вас.
– Идём, – Инквизитор увёл Мишеля к своему столу, вскоре оттуда послышался хлопок шампанского, раздались восторженные возгласы.
Программист вытер губы салфеткой.
– К сожалению вынужден вас оставить: дела-дела! Можно тебя на пару слов, – это относилось к Сесаху. Они отошли к краю крыши.
Отчего-то сцена с сожжением свитка произвела на Сергея тягостное впечатление. Феликс также выглядел невесёлым.
– Что скажешь? – не выдержал Сергей.
Феликс посмотрел словно сквозь приятеля.
– Это было предупреждение. Ты оказался прав: Сесах и Великий Геймер не отстанут от моей матери. Я… не знаю, что делать.
Сергей вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха: предупреждение относилось не только к Наталье Павловне.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
