Рассказ написан в жанре т.н. «религиозной фантастики», в стиле примитивизма. Наверное, другой стиль мне пока не доступен.
История человечества насчитывает не одну тысячу лет, как насчитывает так же не один десяток раз, когда, казалось бы поступательный путь его прогресса, вдруг останавливался перед выбором между рукотворной катастрофой, ведущей к прекращению его существования как цивилизационного биологического вида и здравым смыслом, ведущим к переходу в следующий жизненный цикл.
Несмотря на то, что начало и середина двадцатого века были ознаменованы двумя самыми кровавыми военными конфликтами на Земле, которые следовало бы расценивать как «последнее китайское предупреждение» со стороны таинственных Высших сил бытия, начиная с середины и почти до самого конца, этот век стал самым не мирным веком из тех, что знал человек.
Атомная бомбардировка американцами японских городов в конце Второй мировой войны привела к началу так называемой Холодной войны, непрестанно идущей между двумя ядерными полюсами силы, которыми стали США и СССР вместе с их союзниками. Эта война напоминала извечную и веками непрекращающуюся борьбу между Добром и Злом, зороастрийскими божествами древнеперсидского религиозного дуализма Ормуздой, и Ариманом с той лишь разницей, что в этой схватке невозможно было понять, на чьей стороне Добро, а на чьей стороне Зло.
На мировой политической арене пахло новой мировой бойней, но, в отличие от предыдущих мировых войн, эта действительно стала бы коллективным концом человечества, и человечество активно копало само себе братскую могилу.
Прекращение этой схватки в конце века закончилось распадом СССР и возникновением на его предыдущей территории ряда относительно независимых государственных образований, в которые превратились его союзные республики. Холодная война закончилась победой Западного военно-политического блока во главе с США и многие решили, что Добро победило, потому что, по убеждению идеалистов, воспитанных на детских сказках, Добро в жизни всегда побеждает.
Однако мы уже заметили, что в холодной схватке между Западом и Востоком невозможно было установить, где светлая сторона, а где тёмная. Когда Рональд Рейган назвал СССР империей зла, он конечно имел в виду, что США – это империя добра и многие ему поверили.
Но, когда пал Советский Союз, оказалось, что военных конфликтов в мире не убавилось. Более того, когда один из мировых полюсов силы прекратил своё существование, вдруг оказалось, что без равновеликого противодействия вчерашнее добро стало злом, а Штаты, не стеснённые больше ничьем влиянием, стали активно вмешиваться во внутренние дела других народов и государств, пользуясь случаем безнаказанности.
Кроме того, на активной политической арене вдруг выросло очередное, не виданное раньше чудище, имя которому тут же нашлось – международный терроризм. Тут же оказалось, что угроза очередной всемирной войны во имя торжества справедливости никуда не пропала. Более того, слухи о скором конце мира, или света (кому как удобнее) забрезжили с новой частотой, невиданной доселе.
Начало двадцать первого века, ознаменованное чередой новых военных конфликтов по всему лицу мест обитания человечества, террористических актов и климатических изменений, породило также и череду различных апокалиптических сект религиозного содержания, предрекавших даты конца то на две тысячи второй год, когда должно было погибнуть Солнце, то на две тысячи седьмой, когда точку в истории человечества должна была поставить мифическая планета Нибиру, якобы населённая всемогущими и мудрыми аннунаками.
Очень много переполоху наделал календарь индейцев майя, якобы предрекавший неотвратимый конец на две тысячи двенадцатый год. Таинственности добавляло то обстоятельство, что цивилизация майя была высокоразвита не по годам, а также то, что вышеназванный народ исчез по непонятным причинам. Эзотерики и мистики утверждали, что майя дружно переселились в иное измерение, научившись открывать пространственно – временной портал. При этом никого не волновал тот факт, что индейцы майя в количестве около трёх миллионов человек и поныне здравствуют на полуострове Юкатан, совершенно не подозревая о существовании у них таинственного календаря и зарабатывая немалые деньги на этническом туризме, продавая бледнолицым посетителям сувениры в стиле хэнд мейд и вытанцовывая ритуальные танцы в боевой раскраске с томагавками из папье маше.
Ещё один так и несбывшийся конец света предрекла святая Матрона Московская. По мнению пророчицы конец света должен был произойти в две тысячи семнадцатом году, а именно десятого февраля. Тот факт, что это несбывшееся пророчество принадлежало женщине, которая была почитаема святой в Русской Православной Церкви, данное обстоятельство послужило дополнительным толчком к более тщательному исследованию соответствующих библейских текстов в церковной среде, независимо от конфессиональных предпочтений.
Но самой вершиной, даже квинтэссенцией подобных предсказаний стало ещё одно «пророчество», возникшее в протестантской среде, которое принадлежало сразу нескольким пророкам – харизматам и вещало о нашествии допотопных нефилимов, маскирующихся под инопланетян. Согласно этим предсказаниям, это событие должно было произойти двадцать первого августа две тысячи семнадцатого года, в день солнечного затмения над Соединёнными Штатами, когда корабли «инопланетян», согласно предсказаниям этих «пророков», должны были зависнуть над городами Америки, прямо как в известном фильме «День независимости».
Время конца света всегда волновало людей, в том числе и глубоко верующих, в том числе и в глубокой древности. Поэтому в одном из евангельских эпизодов Христос в ответ на вопрос учеников о Своём втором пришествии и конце нынешних времён дал ясный ответ: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один. Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придет».
По нашему глубокому мнению, если бы люди доверяли священным писаниям Библии, а не сомнительным предсказателям, в мире значительно меньше стало бы подобных фантастических и ничем необоснованных предсказаний о конце света, особенно в церковной среде.
На Киевщине, в одном из её живописных районов, расположился небольшой, чистенький и ухоженный городок с необычным для славянского уха наименованием Узин.
Особенно хорош был Узин весной, когда расцветал всеми своими яблочно-вишнёво-абрикосовыми соцветиями. Тогда он становился похож на гигантский цветник, а воздух превращался в ароматный микс, свидетельствовавший о пробуждении после зимней спячки. Деловито гудели шмели и пчёлы, появлялись на свет Божий мухи и бабочки, выходили на работу муравьи а Солнце принималось вовсю греть землю. Из небесной лазури слышалось курлыканье и кряканье возвращающихся с югов журавлей, да диких уток.
Своим азиатским названием, если верить местным историкам – краеведам, данный населённый пункт обязан был ещё тем временам, когда на земли Руси вторглись полчища монголов во главе с мирзой Бату. Согласно одной из их версий, на месте городка, до того как он тут возник, находился ихний сторожевой пункт, называемый «гы-зым» - чуткое ухо.
По другой версии этих же историков – краеведов, своим названием городишко был обязан крымским татарам, которые при подстрекательстве своих могущественных покровителей, турок-осман, доходили своими разбойничьими походами до нынешних краёв и якобы «узин» – это с крымскотатарского переводится, как «яма».
По версии местных выпивох – завсегдатаев баров «Женские слёзы» и «Минимакс», своё интересное имя Узин получил от корчмы, которая на этом месте находилась в незапамятные времена и принадлежала двум сёстрам-молодухам, носившим одинаковые имена – Зины. Поэтому, когда выпивохи назначали друг-другу встречи для совместных горячительных трапез в упоминаемой корчме, договаривались встретиться «у Зин». Эта кодовая фраза и дала начало имени городка – Узин.
Трудно сказать, чья версия была правильная, а чья нет, но если по поводу двух первых мнения жителей расходились, то последний вариант нравился всем, даже местным историкам – краеведам, поскольку они также были завсегдатаями баров «Женские слёзы» и «Минимакс».
Большинство, населявшее город, представляло из себя военных пенсионеров с членами их семей, что и не удивительно, поскольку в своё время на территории Узина находился стратегический объект – аэродром авиации дальнего действия. Именно в то самое своё время он представлял из себя градообразующее предприятие, предоставляя работу для всего трудоспособного населения узинчан.
Это было то самое время, когда мир был разделён на две большие враждующие между собой половины. Одна из этих половин всё время норовила догнать и перегнать другую, но, в конце концов цены на нефть резко упали вниз, экономика страны, живущей за счёт продажи сероводородных носителей энергии упала с ними и гонка на выживание кто-кого прекратилась полной и безоговорочной капитуляцией социализма. Первое в мире государство рабочих и крестьян приказало долго жить.
Вместе с концом Холодной войны наступил и конец градообразующего предприятия Узина, городок превратился в депрессивную зону и трудоспособное население стало искать работу вне городка, предварительно пополнив ряды армии безработных. На своих местах постоянного базирования остались только военные пенсионеры и Узин прекратил угрожать Америке самолётами, несущими под своими крыльями смерть её городам, поскольку самолёты эти были отданы Российской Федерации в счёт газового долга.
Как часто водится, если людям нечем заняться, они ищут возможности для того, чтобы убить время. Для того, чтобы местное трудоспособное мужское население особо не заморачивалось в поисках таких возможностей, враг человеческих душ позаботился об этом таким образом, что кроме баров «Женские слёзы» и «Минимакс» в Узине, словно грибы после дождя, стали вырастать многочисленные питейные заведения, где мужчины оставляли свои кровные. Характерно, что люди зачастую жаловались на хроническую нехватку денег, но при этом на выпивку у них всегда было.
Человек – очень противоречивое существо. В нём порою уживаются самые непримиримые свойства души. Неудивительно при этом, что он иногда поступает так, что даже сам не ожидает от себя тех, или иных поступков. В общем, человек – существо контрастное.
Эту контрастность люди переносят и на свои дома, сёла, города. Порою рядом с богатыми и зажиточными кварталами можно обнаружить лачуги бедняков, а города, переполненные различными пороками, одновременно славятся своими храмами, соборами и общественными местами для молитвы.
Это же самое касалось и Узина. Несметное количество различных питейных заведений и увлечение горячительными напитками со всеми вытекающими отсюда последствиями, абсолютно не препятствовало местной религиозной жизни. В городе было два православных храма, большая баптистская церковь «Преображение», общины пятидесятников, адвентистов и Свидетелей Иеговы, а также организованная американскими миссионерами методистская церковь «Славы Господней» и группа католиков, собирающихся для своей мессы на квартире, а также несколько евреев, которые временами, когда чувствовали нужду в духовной пище, отправлялись в Киев, для посещения кафедральной синагоги «у Бродского»,
что неподалёку от станции метро на Льва Толстого.
Поговаривают, что в городе проводила свою тайную деятельность группа сатанистов. Их присутствие изредка выдавали следы чёрных месс на местном кладбище, выражавшиеся в кровавых жертвоприношениях собак и кошек, а также осквернённых могилах и кровавых надписях «666» на воротах местного кладбища.
В общем, если человек чувствовал нужду в личном духовном пробуждении, он имел относительно широкий выбор, а присущий большинству украинцев ментальный демократизм и веротерпимость, сопровождаемые очень часто чрезмерной толерантностью, наложил свой отпечаток и на духовную жизнь города. Не смотря на такую конфессиональную мозаику, горожане не знали, что такое религиозное противостояние даже на бытовом уровне.
В братской комнате молитвенного дома церкви «Преображение» вечерами каждого понедельника происходило духовное общение Церковного совета, проповедников и старейшин. Общение заключалось в совместном разборе тех, или иных библейских текстов, а также планировании проповедников на ближайшее воскресное богослужение. Вот и в этот понедельник, двадцать восьмого августа две тысячи семнадцатого года, приблизительно двадцать человек собрались тут для того, чтобы пообщаться за чашкой чая и заодно решить вопросы планирования на ближайшее воскресенье.
Помещение братской, находившееся на втором этаже церковного здания, было наполнено присутствующими. Сегодняшнее общение обещало быть весьма интересным, поскольку его тема, которую на воскресной службе объявил пастор, звучала так: «Конец света в контексте допотопных событий книги Бытия». Присутствовали все дьякона, а также пять из восьми проповедников.
После вступительной общей молитвы пастор начал вступительную речь, приводимую ниже:
«Многим из нас, что тут собрались, неоднократно в последнее время дово-
дилось слышать о различного рода предсказаниях и новоявленных очередных предсказателях, которые в своих пророчествах снова и снова упоминают даты конца света.
Про Иисуса Христа, однако, того же сказать нельзя. Вероятно вы помните, братья, что в Евангелии от Матфея, когда Спаситель сидел в окружении учеников на Оливковой горе и смотрел оттуда на Храм, Ему задан был вопрос о том, когда это будет. Он ясно сказал, что этого знать никто не может.
В первой главе книги Деяний упоминается, что когда же присутствующие при самом событии вознесения ученики переспросили Его об этом, Он весьма категорично ответил, можно сказать отрезал, что это не их дело знать времена и сроки, которые Отец небесный положил в Своей власти.
В другом месте библейских, в частности евангельских текстов указывается на то, что когда Христос говорил о последних временах, Он сказал пророческую фразу: «И будет сие Евангелие проповедано всем народам, и тогда придёт конец».
Время пришествия Христа нам не известно, да и не может быть известно. Когда Христос приводил в этой связи примеры в виде притч, Он однозначно дал понять, что эта сокрытость необходима для того, чтобы верующие были в состоянии непрестанного ожидания, иначе, зная дату конца, они будут просто жить в своё удовольствие, а перед известной датой, за несколько дней приведут свои отношения с Богом в порядок.
Достоверно известно, что непосредственно перед пришествием в природе должны произойти губительные изменения, такие, как например увеличение тектонической деятельности. В человеческом обществе мораль и вера потеряют свой первоначальный почтенный статус, расцветёт аморальность, будут попраны практически все Божьи заповеди. Кроме того, Евангелие должно быть проповедано всем народам, как я выше уже упоминал перед этим.
В связи с тем, что я упомянул, а также в контексте сегодняшней темы, я
предлагаю взглянуть на мир до потопа. Давайте зададимся вопросом о том, что же общего между допотопной и нынешней цивилизациями? Что было такого, что привело её к печальному концу? Мы тут собрались не лекцию слушать, а общаться, поэтому, давайте братья, поведайте, поделитесь, кто как думает? Пусть всё послужит к взаимному назиданию».
Некто из среды присутствующих заметил:
– Всякая плоть извратила свой путь перед Богом.
– Но что значит это словосочетание? – ответил кто-то вопросом.
– Это значит, что развращённость человечества достигла таких точек «совершенства», дальше которых Божье долготерпение необратимо идёт к своему концу. Конец Божьего терпения и конец света, выражаемый в форме Божьего суда.
В этот момент к размышлениям присоединился ещё один участник:
– Но, насколько мне известно, в Евангелии от Матфея указывается, что всё будет, как во дни Ноя – ели, пили, женились и не думали, пока не пришёл потоп, пока не погибли. Нечто будет и в пришествие Христа. Иными словами, проблема была в том, что не думали. Так получается?
Некто добавил:
– Если мы обратим внимание на сегодняшний мир, наверное не сможем удержаться от того, чтобы признать его падшее состояние: разврат, порнография, гомосексуальные отношения, рост преступности, жестокость и насилие, лживость средств массовой информации и самое главное, если в контексте допотопного мира – агрессивные нападки на институт брака.
– Отсюда можно сделать вывод о том, что допотопная цивилизация погибла от того, что был нарушен институт брака? Похоже на современные европейские порядки. – заметил первый из диспутантов.
– Давайте прочитаем из книги Бытия, из шестой главы – предложил третий участник беседы.
Пастор открыл на указанном месте свою Библию и прочитал:
«Когда люди начали умножаться на Земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал.
И сказал Господь; не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому, что они плоть, пусть будут дни их сто двадцать лет».
– То есть, всё таки разрушение института брака, незаконные сексуальные связи между некими «сынами Божьими» и дочерями человеческими стали настоящей причиной конца допотопного мира?
– Именно – подвёл итог некто из присутствующих.
– Но как быть с четвёртым стихом? – вмешался в разговор следующий участник беседы.
Некто прочитал: «В то время были на Земле исполины, особенно с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рожать им. Это сильные, издревле славные люди.»
– Таким образом, на Земле существовала ещё одна раса людей, кроме «хомо сапиенсов», исполинского роста?
– Выходит так.
Пастор заметил:
– В оригинальном тексте тут стоит слово «нефилим» - падшие. Вероятно, эти люди были весьма грешны и это касается не только проблем со смешанными браками. Судя по тому, что тут о них написано, они вели воинственный образ жизни и судя по всему, люди не могли им ничего противопоставить.
Таким образом, речь не об исполинском росте, а о силе падения, о величине грехов, так сказать. Они были обычными людьми, в обычном смысле этого слова, но, исполинскими грешниками.
Один из дьяконов заметил:
– Я читал, что словосочетание «бней элоким» дословно можно перевести, как «сыны сильных». Следовательно, видимо при переводе был утрачен первоначальный смысл, что повлекло за собою различные мистификации. Сильные, в данном случае, вероятно князья, или правители.
– Это были сыновья благочестивого Сифа, вернее его потомки – вмешался пастор церкви – Сам Иисус заметил, что ангелы ни женятся, ни замуж не выходят.
– На небесах – подчеркнул предыдущий из говоривших.
– Известный отрывок в книге Бытия повествует о том, что к Аврааму приходили три ангела, при этом в этом же отрывке подчёркивается, что это были три мужа. Таким образом совершенно очевидно, что эти ангелы были и людьми также. Они даже пищу принимали – добавил второй дьякон.
– Вообще то сыновьями Божьими Библия называет верующих людей. Например, в первой главе Евангелия от Иоанна написано следующее – добавился ещё один собеседник:
«Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришёл к Своим, и Свои Его не приняли.
А тем, которые приняли Его, верующим во Имя Его, дал власть быть чадами Божьими».
– Дал власть быть теми, чем они не являлись – заметил второй из дьяконов, предыдущий из беседовавших. Он продолжал:
– Совершенно очевидно, что люди не могут быть сынами Божьими по своей природе, но через веру они приобретают этот статус. Это похоже на то, как человек в средние века, будучи простолюдином, за особые заслуги мог приобрести дворянское звание. Хотя в его жилах не было ни капли голубой крови, его титул, даже в силу отсутствия наследственности, делал его тем, кем он становился.
Или, к примеру, по существующему ныне в Украине законодательству, человек вполне имеет право изменить свою национальность, но изменения в метрических данных не изменят генетику.
Действительность такова, что сыны Божьи – это духовные существа ангельской природы – продолжил он – но верующие не ангелы, а люди. Однако наличие веры даёт им статус духовных существ, не имея их природы.
Произнесённая в слух мысль была необычной идеей для присутствующих, поскольку возникла небольшая пауза, говорившая о том, что эта мысль переваривалась в умах присутствовавших, облекаясь в определённую форму. В действительности, из тех, кто присутствовал, никто этого не слышал и не читал.
– Получается так – заметил кто-то – что злые духи и даже сам сатана – тоже сыны Божьи?
– Вполне – продолжил тот – ведь они остались ангелами. Дело в том, что выходит следующая картина.
Падшие ангелы, сыны Божьи, увидели, что человеческие женщины весьма красивы. Это может свидетельствовать в пользу того, что для этих существ понятие женской красоты было не чуждо. Вероятно и до сих пор.
Кроме того, они почему-то были озабочены проблемой продолжения рода. Косвенно это может обозначать то, что раньше эта проблема перед ними не стояла. Очень даже может быть, что существовали ангельские существа женского рода, но потом что-то случилось, вероятно какая-то катастрофическая ситуация, при которой эти так называемые ангелицы исчезли, или не могли оставлять потомство. А может, этим сынам Божиим просто захотелось разнообразия, как многим современным мужчинам.
Скорее всего угроза вымирания и полного исчезновения своего народа побудила сыновей Божьих к тому, что они обратили внимание на человеческих женщин. Эти ангелы, подобно гостям Авраама, стали воплощаться в человеческое тело, становясь мужчинами и входить к женщинам, отчего стали у них рождаться дети. И кстати, при внимательном прочтении можно увидеть, что вина за блуд ложилась на людей, поскольку именно таким образом они пренебрегали Духом Божьим.
В книге Бытия, в шестой главе сказано, что это были люди, судя по контексту лишь внешне, но внутренняя суть их была иной. Это были исполины (в оригинале нефилим – падшие). Судя по тому, что о них сказано, они вели весьма воинственный образ жизни, были сильны и славны. Таким образом, людям с ними было не совладать. Очень даже возможно, что была угроза прекращения существования человеческой расы на Земле, её полного уничтожения, или порабощения. И если бы не произошёл потоп, в котором погибла не только человеческая раса, но и раса нефилимов, людей на Земле не осталось бы, если бы на развод человечества не осталась семья Ноя, спасшаяся в ковчеге.
Итак, происходило генетическое совмещение абсолютно несовместимых рас. В природе такие связи, как известно, не несут потомства. Но, на примере генетически модифицированных продуктов можно наблюдать, как возможно искуственное неприродное совмещение несовместимого, когда в картошку включают гены скорпиона, а в мышам внедряют гены медуз.
Сильные мира сего ничего не говорят нам, но вполне возможно, даже наверняка, что уже сейчас проводятся где ни будь в лабораторных условиях, попытки генетически «усовершенствовать» людей, включая в геном человека гены тех, или иных животных.
Как я уже говорил, в природе такого не может быть, но где нибудь в секретных научных центрах вполне возможно. Возможно, внедряя гены рыб производить людей, могущих жить в воде. Или внедряя в геном человека гены птиц, производить крылатых летающих людей. Возможно мифы о кентаврах, русалках, пегасах, грифонах и прочих химерах на самом деле не мифы, а правда? Возможно, в них слышится отголосок тех времён, когда между двумя разумными, но разными расами были половые контакты?
Следовательно, допотопный мир погиб, подписав себе смертный приговор тогда, когда начались действия по изменению человеческой природы путём скрещивания сынов Божьих и людей, в результате которых появились чудовищные мутанты, внешне люди, но на самом деле нелюди.
Сегодня генетические опыты проводятся, только вот не известно, с людьми ли. Но когда мы узнаем, что появились генетически модифицированные люди, тогда станет ясно, что мир подошёл к концу, постигшему живших до потопа. А если эти химерные нелюди ещё и попытаются, воспользовавшись своим генетическим преимуществом, взять верх над людьми, станет ясно, что конец мира не за горами.
После этой речи наступила короткая пауза. Кто-то спросил: «В каком фантастическом романе об этом написано?»
– А где это написано в Библии? – спросил пастор.
– Это мои размышления, в контексте всей, так сказать, Библии. Разумеется, конкретного места в Библии, где это написано, нет. Но, если размышлять над священными текстами, то к таким выводам можно прийти, сопоставив с фактами происходящего в мире.
Вполне естественно, что к сказанному присутствующие питали скептическое отношение. Известен тот факт, что в среде протестантских ортодоксов к подобным мыслям питают недоверие и даже презрение, ведь они не вписываются в протестантскую догматику. Поэтому пастор ещё раз переспросил, поставив целью окончательно похоронить изложенные идеи, граничившие с ересью:
– А где это в Библии написано?
Обмен мнениями, который начинается сравнительно мирно и не ставит спор конечной целью установления истины, обычно с течением беседы сначала теряет свой мирный характер, потом приобретает энергичный характер, а потом энергичный характер сменяется ожесточённым характером. К сожалению те, кто называет себя христианами, не застрахованы от этого, хотя апостол Павел и писал, что «мы не имеем привычки спорить», под местоимением «мы» имея не себя, а всех последователей распятого и воскресшего Назарянина.
Так было и в этот раз, пока кто-то не произнёс громко: «Хотите услышать что-то интересное по теме о химерах?»
Возникла короткая, в форме тишины, заминка. Пастор использовал её, чтобы ещё раз напомнить о том, что в среде добрых и по настоящему преданных последователей Христа всё должно быть чинно и благопристойно, а значит никаких споров быть не должно.
Тот, кто предложил рассказать что-то интересное по теме, был старым дьяконом поместной церкви, одним из тех, кто хоть и не был пресвитером общины, тем не менее обладал достаточным авторитетом в церковной жизни.
Ему было уже почти семьдесят лет, немалая часть которых прошла в активном служении Господу на церковном поприще. Он стоял практически у самых истоков поместной узинской церкви, было даже такое время, когда он был единственным верующим человеком в Узине, открыто исповедующем свою веру в Иисуса Христа.
Это было ещё в те незапамятные времена, когда в Советской России атеизм был единственной и верной религией, Никита Хрущёв публично заявил, что в семидесятом году последнего верующего покажут по телевизору, а инквизиторы от КГБ тщательно оберегали мозги пролетариата от тлетворного и разлагающего действия того, что англиканский священник Чарльз Кингсли назвал когда-то «опиумом для народа». Правда, религия, в отличие от Маркса виделась им не способом одурманивания, а успокоительным средством, но идеологов марксизма это обстоятельство нисколько не смущало.
Многие из присутствующих в братской комнате пришли к живой вере уже после окончания холодной войны и распада СССР. Украина, подобно остальным республикам социалистической империи, внезапно для себя получила на руки невесть откуда свалившуюся на неё независимость, что делать с которой так и не определилась, как поступить.
Вот почему круг друзей Александра Никитича Шуляка, как звали нашего героя, был весьма ограничен, ведь средний возраст присутствующих не достигал сорока, а людям свойственно тянуться к одногодкам, избегая тех, кто старше, или младше. Даже пастор был мало знаком с ним, поскольку также был сравнительно молод.
Шуляк продолжил разговор, начав своё повествование:
– Родом я из Михайловки, неподалёку отсюда. Вернее, если уточнить, оттуда мои родители родом, а также старшие сёстры и братья. Отец родился в тысяча восемьсот девяносто седьмом, а мать – в девяносто восьмом.
Хозяйство родителей было крепким, кулацким. Это были зажиточные и работящие селяне. Двадцать с лишним овец, четыре коровы, приличная свиноферма в сарае, немалый клок земли, обрабатываемый двумя наёмными рабочими – батраками, возглавляемыми отцом. В общем всё, как должно быть у зажиточных крестьян.
Отец, работая с утра до ночи был, как говорят, чёрный от работы. Я это знаю по словам матери, сам я это не застал, родившись позже.
Детей у родителей было шестеро, из которых двое было старшими братьями – Петро и Наум. Им было двадцать и восемнадцать лет соответственно, когда наступила Октябрьская революция и к власти пришли большевики.
По вечерам, когда дневная норма работы была сделана, скотина убрана и накормлена, коровы выдоены, а овцы успокоились в своём загоне, вся семья, включая двух батраков, питающихся из общей миски и вообще живших, как члены семьи, после общей молитвы дружно вечеряли, а после отец открывал большую Библию, которую он когда-то приобрёл за пол червонца в книжной лавке Киево-Печерской лавры.
Они читали Библию и делились своим мнением о прочитанном. Это напоминало домашнюю группу по изучению Библии и такие библейские занятия, проводимые под желтоватым светом керосиновой лампы, никогда не пропускались. Несмотря на то, что нужно было вставать очень рано, эти поздние разборы проводились регулярно, затягиваясь до глубокой ночи. Наконец, после общей молитвы все расходились по местам своего сна.
Дело в том, что мои родители по своему вероисповеданию были штундистами. Учение это мой отец привёз домой из германского плена, в который попал, будучи участником Первой мировой, или как тогда говорили, Империалистической войны, начавшейся в четырнадцатом году и длившейся четыре года.
В шестнадцатом году отец вернулся с фронта, предварительно выйдя из плена. А в плену он познакомился с немцами – меннонитами, представителями евангельской миссии, которая проводила свою работу среди русских военнопленных. Германское командование ничего не имело против такой их деятельности, поскольку полагало, что это может способствовать усмирению пленных.
В плену отец обзавёлся русским Новым Заветом, который миссионеры – евангелисты распространяли среди пленных. Там же он всем сердцем обратился к Богу и принял крещение, дав обещание Богу чистой совести, полностью разделяя догматы этого анабаптистского религиозного направления.
Новая вера действительно смирила его, изменив характер, подобно тому, как это происходит со всяким, кто искренен в своём желании подражать Христу. Впрочем, это обстоятельство нисколько не помешало ему принять участие в побеге, на который его подбил один из товарищей по плену. Правда, желающих бежать было больше, но отважились только трое.
Бежали. Прошли почти весь путь, да вот в Венгрии, уже казалось бы недалеко от своих, были выданы хозяином хутора, у которого неосторожно попросились на ночлег. Так на смену германскому плену пришёл австро – венгерский, не такой суровый, как германский.
Когда верхи пришли к необходимости переговоров, были заключены определённые договора, произошёл обмен пленными. В германском плену отец обзавёлся не только новой верой, но и астмой, поэтому был комиссован и вернулся домой. А там страну захлестнул новый вихрь событий. К войне прибавилась революция и гражданская война.
На Украине произошла также и своя революция. К власти в Киеве пришла Центральная Рада, потом Директория, Гетьманат. Началась война с Советской Россией, а также гражданская война между различными партиями внутри новой не залежной державы и борьба с белой гвардией, стремящейся восстановить Российскую монархическую империю, воюющей не только против красных, но и различных национальных движений, одним из которых было украинское.
Как я уже упоминал, хозяйство родителей было крепким, кулацким. Жили зажиточно, несмотря на военные события вокруг. Повсюду орудовали банды мародёров: красные, белые, зелёные, чёрные и Бог весть ещё какие. Все они были разные, но общим у них было то, что они безжалостно грабили мирное население, проводя различные экспроприации и кровавые экзекуции.
Сёла вокруг опустели и обнищали при таких грабежах, но нашу семью хранил Бог. Мои родители были очень богобоязненными, трудолюбивыми и аккуратными во всех жизненных вопросах людьми. Мать очень любила отца, поэтому, как и все остальные домашние, без особых трудностей приняла штунду, занесённую им из далёких краёв.
Таким образом честность, опрятность и трудолюбие были неотъемлемой частью моей семьи. Прошло время, прошли и военные лихолетья. Наступил мир, но, какой мир? И вообще – можно ли было назвать это миром? Коллективизация, раскулачивание, борьба с религиозными пережитками, курс на построение общества где всё было общим, а честность была не в почёте и все должны быть счастливы без Бога. Его место в этом обществе должен был занять человек новой эпохи, а религии – идеология диалектического марксистского материализма.
В этом обществе мои родители однозначно считались врагами, будучи одновременно и кулаками – угнетателями, и религиозными сектантами – фанатиками. Всё это привело к тому, что наша семья попала под двойной пресс.
Сначала начались проблемы с так называемыми комнезамами. Тысяча девятьсот восемнадцатый год был голодным, а подобные нашему хозяйства стали лакомым куском для агроуполномоченных, присылаемых как из Москвы, так и Киева. Эти чиновники от новой власти и служители сатаны были заняты изъятием излишек у кулаков, не скупясь на неоправданное применение силы, очень часто вооружённой.
Повсюду создавались так называемые комитеты бедноты. Туда очень часто попадали те, кто жил очень бедно по причине лености и увлечения алкоголем. Зачастую эти люди не дружили с законом и просто завидовали тем, кто жил лучше их. Поэтому в такие комитеты шли только лишь для того, чтобы отомстить за свои беды, в которых сами же и были виновны.
После настал двадцать девятый год – год «великого перелома», а через год наша семья была раскулачена. Ещё через год нас и ещё несколько таких же «врагов народа» отправили в вагонах – товарняках далеко на Восток.
Переселили моих родителей со старшими детьми – два брата и одна сестра, а младших определили в детдом в Киеве, мотивируя тем, что родители являются «сектантами», а потому ничему хорошему детей не научат. Нет нужды пересказывать дорожные лишения выселенцев, я тогда ещё не жил, да и нет в этом прямой нужды.
В конечном итоге мои попали в Ойротскую автономную область, что принадлежала Алтайскому краю. Достигли они посёлка Жана-Аул в Кош – Агачском районе. Население посёлка состояло из нескольких тысяч казахов. Моих тут приняли хорошо, казахи, как и практически все азиаты, были радушными и гостеприимными. Посёлок, кстати был и районным центром. Для нас это было непривычно, поскольку под районным центром в нашем представлении должен был быть как минимум город с соответствующей административной структурой. Здесь же этого не было.
Местный колхоз занимался разведением овец и лошадей. Для переселенцев из Украины, привыкших к тому, что посёлок – это поселение земледельцев, такое занятие сельчан было совсем не привычно. Украинцы, где бы они не поселялись, возле своих жилищ всегда высаживали грядки различной огородной растительности и скромный садик. Это обстоятельство всегда отличало их дома от окружающих.
Не было исключения и в данном случае. Возле нашего барака, прямо под двумя нашими окнами мать разбила несколько грядок с картофельными кустами и столовой зеленью. Этих насаждений было очень мало для полного удовлетворения организмов в огородной растительной пище, но зато одним своим видом они напоминали о далёкой родине.
Отец был хорошим печником, поэтому его тут уважали. Он поступил в строительную бригаду, поскольку вообще был на все руки мастер. То обстоятельство, что отец не курил и не пил, сначала напрягло отношения с коллегами по бригаде, поскольку не пьющих и не курящих там не жаловали.
Но на пользу отца сыграло другое обстоятельство – он обладал золотыми руками. Также он был безотказным, когда требовалась помощь, или выйти за кого другого на работу. Он был мирным и терпеливым человеком и несмотря на свою астму, старательно выполнял свои строительные обязанности.
В одной из притч царя Соломона сказано, что если Господу угодны пути человека, то Он и врагов его примиряет с ним. Так случилось и с моим отцом. Его мирный характер и умение терпеливо переносить слабости и недостатки других людей постепенно дали свой плод. Несмотря на то, что он так и не стал собутыльником для других членов строй бригады, добрым товарищем и другом он для них все-таки стал.
Когда началась новая война в тысяча девятьсот сорок первом году, отца на войну не призвали, но старшие братья были мобилизованы на фронт, откуда они оба так и не вернулись. Родители приняли это, как волю Божью, смиренно и без укоров, и за это Бог вознаградил их сыном. В тысяча девятьсот сорок восьмом году на свет появился я. Таким образом в нашей семье было четверо: отец с матерью, да я с сестрой.
Хотя под гнётом всех житейских передряг, выпавших на долю моих родных, они охладели в вере, неверующими они все же не стали. Конечно, в отличие от предыдущих времён, никто уже не совершал семейных молитв, да и Библию уже не читали, возможно потому, что её не было в семье, но атеистами мои семьяне не стали и всё-таки молитву не оставили. Просто они стали холодными, номинальными верующими, которые хоть и потеряли близкую связь с Богом, моральную часть своей веры они соблюдали.
Фактически они из верующих постепенно превратились в просто высокоморальных и воспитанных религиозных людей. Это обстоятельство послужило тому, что меня они уже не воспитывали в духе учения Христова. Вернее воспитывали конечно, но всё это воспитание сводилось в основном к передаче моральных ценностей и не более всего того. Поэтому христианином я не стал, в отличие от моей сестры, которая застала ещё те времена, когда моя семья была настоящей домашней церковью. А я стал просто прилично воспитанным, культурным человеком, воспитанным в духе христианских ценностей.
В школе я прошёл через все этапы становления молодого жителя страны советов. Сначала я стал октябрёнком, потом пионером, после – комсомольцем. Потом отслужил армию. Настало время думать о своей дальнейшей судьбе. Оставаться в колхозе у меня не было желания, но в те времена жителям сельской местности не выдавали паспорта, пытаясь таким образом удержать бегущих из деревни селян.
Одним из способов вырваться из этого крепостного состояния, было уйти в армию и остаться на сверхсрочную службу. Этот способ годился для мужской части села, но им я не воспользовался. Армия меня не привлекала даже с такой целью. Я избрал другой способ. Я решил поступать в институт.
С ранних школьных лет меня привлекала история. Помимо истории я любил литературу, но, опять таки историческую. В Горно – Алтайском университете исторического факультета не было, поэтому я решил поступать в Новосибирск. Когда там узнали, что я из верующей семьи, да ещё и кулацкий отпрыск, сначала замялись, поскольку местный партийный и комсомольский актив составлял достойную конкуренцию ректорату и обладал весьма весомыми позициями в общественной жизни и учебном процессе. Их совсем не убеждал тот факт, что я комсомолец, служил в армии и всё такое прочее, а кроме того, имел хороший результат при вступительных экзаменах.
Правда потом, вероятно после рассудив и посоветовавшись, они приняли решение зачислить меня, даже вне конкурса, однако с условием – я должен публично, в присутствии студенческого актива заявить о том, что мои родители – враги социалистического строя, а сам я ничего не имею против марксизма – ленинизма, религия опиум для народа, поэтому я осуждаю вероубеждения моих родителей.
Ничего против этого предложения я не имел. На самом деле, конечно, я разделял эти взгляды. Я был типичным продуктом общественного воспитания и идеологической обработки и порою стыдился, что в то время, когда моя страна победила в самой страшной войне из всех известных, а советская наука имела передовые позиции во всех отношениях против загнивающего Запада, до сих пор живут такие люди, как мои родители – отсталые и патриархальные порождения средневекового маразма. Они были хорошими людьми, я это признавал, но на фоне всеобщего передового, как выглядела жизнь у нас в стране для нас, молодых людей страны советов, выглядели отсталыми и забитыми пришельцами из далёкого, донаучного прошлого, чужеродными предметами, невесть как попавшими в организм.
Итак, я сделал то, что от меня требовалось. Правда при этом, что-то внутри меня запротестовало. Я подумал, что вероятно поступаю несправедливо по отношению к родителям, которые перенесли столько лишений, стараясь всё-таки воспитать из меня достойного и хорошего человека. Они жили бедно, но при этом старались отдавать для меня всё самое лучшее, порою обделяя себя.
Вспомнил сестру, которая была хорошей и симпатичной девушкой, но так и не устроившей свою жизнь, поскольку никто не хотел жениться на штундовке и сектантке, а она неизменно утверждала, что выйдет замуж только за верующего парня. А где же его взять, в Жана-Ауле, населённом казахами – муслимами, да выпивохами, где даже православной церквушки не было, а единственным храмом был клуб, где культура сводилась к танцам, где случались пьяные драки, да показам кинофильмов по выходным дням,
хоть и хороших и добрых до наивности, но далёких от жизни?
Мои родители были мудрыми людьми при всей своей кажущейся отсталости. Но их мудрость не вписывалась в то, что называли мудростью в Советском Союзе. Я почувствовал себя предателем чего-то, во что сам не верил, но что содержало в себе непреходящую истинность. Тогда я не понимал, что это такое, но потом понял, что это были угрызения совести человека, который плюёт в колодец, из которого пил всю свою жизнь даже тогда, когда вокруг была засуха.
Однако я убедил себя, что это всё не по настоящему, что я это делаю лишь для того, чтобы поступить в институт и получить то образование, которого был достоин, а потом обустроить личную жизнь, как и другие нормальные люди. Коммунизм строить я не собирался, но в обустраивании личной жизни не видел ничего плохого. Так жили все, а я ведь был не хуже других. А вера – это личное дело каждого.
Так я себя утешал, но постепенно чувство предательства по отношению к тому, во что верили родные и близкие мне люди угасло и жизнь пошла своим чередом.
Учиться было легко, во всяком случае для меня, ведь я любил историю. Кроме истории конечно, нужно было изучать философию, политическую экономию, основы марксизма-ленинизма, работы Ленина и материалы съездов КПСС. Разумеется, это не нравилось многим и я не был тут исключением. Но, что не сделаешь ради того, чтобы получить любимую профессию. Ради этого стоило претерпеть.
Студенческая жизнь мне нравилась. Это было бесшабашное время. Мы были полны энергии энтузиазма и строили различные планы на дальнейшую жизнь. Молодость есть молодость, и кому довелось учиться в ВУЗе, тот знает, что студенческая жизнь – самый радостный период в его биографии.
Так прошёл первый год обучения. Я жил в студенческом общежитии, получал стипендию, но молодым людям денег часто мало, а стипендия не позволяла удовлетворить все затраты молодого человека, поэтому я часто подрабатывал, разгружая ночами товарняки с углём.
На втором курсе, во время летней археологической практики, произошло эпохальное событие – группа студентов отправлялась на раскопки в Кош-Агачский район, к селу Курайка, на местный древний могильник.
Могильник находился в двух километрах к югу от села. Этому захоронению было без малого почти полторы тысячи лет. Подумать только, я приобщался к настоящей живой, а не книжной истории! Я отправляюсь в настоящую археологическую экспедицию!
Нас, студентов, было почти тридцать человек. Возглавлял экспедицию преподаватель от Бога – Константин Ефимович Вальтух. Это был профессор, член Всесоюзной Академии Наук, автор более тридцати научных работ и монографий, большую половину жизни проведший в полевых условиях в качестве археолога. С таким руководителем нам ничего страшно не было, мы были уверены, что нас ожидают сенсационные научные открытия.
Курайка находилась неподалёку от Иртыша – реки, которая служит своеобразной пограничной стеной между Алтаем и Казахстаном. Река Иртыш – это приток Оби, которая протекает через Новосибирск. Это географическое обстоятельство послужило нашей экспедиции тем, что на речном пароходе мы вниз по течению отправились к месту назначения, а в Курайку добрели пешим путём, благо идти туда было не более десятка километров.
Слово «алтай» переводится, как «золотые горы». Таким образом, в самом названии отображена природа этого сибирского края. Горные хребты перемежаются здесь с равнинами, а таёжные леса – со степными пространствами. Тут нет ни железных, ни простых дорог, ни промышленного производства. Исключительный по своей экологической чистоте регион.
В лесах Алтая обитают бурундуки, выдры, соболя. В степях – сурки, суслики, лисы да волки. И везде – медведи и росомахи. Водоёмы кишат окунем, щукой, стерлядью да язью. Много ястребов, сов и филинов, трава кишит клещами и ядовитыми змеями. В общем, отправились мы практически в район, неосвоенный человеком и слабо заселённый. Это обстоятельство доставляло дополнительный кусочек радости молодым и жадным до приключений людям.
Расселились мы в палатках, предварительно уведомив местную власть о своём присутствии. Местная власть в лице председателя сельсовета была уведомлена о нашем прибытии заранее, все детали согласованы заранее, поэтому на нашу долю формальностей не оставалось. Мы были готовы копать.
Те, кто знакомы с художественными фильмами про археологов, которые выпускает Голливуд, наверняка знает о приключениях доктора, или профессора Индианы Джонса. Приблизительно так мы тогда представляли работу археолога. Однако, это не так и в ошибочности нашего мнения нам предстояло очень скоро убедиться, потому что археология – это прежде всего тяжёлый физический труд землекопа. Нужно перелопатить кубометры земли в день, при этом невзирая на погоду, часто под знойным солнцем, а иногда и под проливным дождём. Ноги болят, руки не держат лопату, но нужно копать, выносить носилками грунт в сторону от раскопа. Если проходит дождь, раскоп превращается в яму с водой, из которой эту воду следует удалять, а грязь, в которую превращается грунт, убирать. И как назло, никаких приключений, одна лишь серая обыденная повседневность.
Так я постигал азы археологической науки, а впереди замаячило алтайское лето, полное ранних подъёмов и поздних отбоев, тяжёлого труда на благо исторической науки и удивительных по своей внезапности открытий, главное лето моей жизни.
Курайка находится в живописной местности, если не считать весь Алтай живописной местностью. Широкая низменность, которая выстлана луговыми травами, окружена лесом из хвойных пород дерева – сосна, ель. Лес плавно переходит в горы, напоминающие Карпатские, а дальше скальные кряжи
забирают круто вверх каменистыми пиками, покрытыми вековыми снегами.
Как я уже упоминал, на юг от села, в двух километрах, находился древний могильник, на котором нам предстояло проводить раскопки, однако это был не единственный в этой местности археологический объект. На север от села, тоже в двух километрах, находились каменные дольмены до скифской эпохи, а ещё дальше, над лесом высилась Гора мертвецов. Эти достопримечательности известны также тем, что являлись местами аномальных явлений, давно привлекая к себе уфологов и прочих пара исследователей.
Как позже объяснял нам Вальтух, Гора представлялась святилищем древних алтайцев, тех их племён, которые населяли этот регион. По их представлениям, на Горе обитали духи вождей и шаманов, а также достойных и почтенных родоплеменных членов, которые впоследствии становились богами и их посланниками. Где-то у подножия горы находился жертвенник из камней и пещера за ним, куда, по словам Константина Ефимовича, простым смертным вход был заказан.
Главным божеством древнего пантеона местных древних людей был Пехар (не путать с тибетским Пехаром) – змееногое существо с головой ящерицы. Подобно древнеиндийскому Шиве, Пехар был многоруким. Судя по древним легендам, это был пришелец из далёких и неведомых миров, а может и звёзд. Когда он явился сюда, научил местных жителей ремёслам, приручению диких зверей и скотоводству, а также знахарству. Взамен они раз в шесть лет должны были отдавать ему в жёны самую красивую девушку. Выглядело это, как жертвоприношение на том самом жертвеннике у священной пещеры Горы мертвецов.
Разумеется, современные жители давно не ходили туда отправлять свой шаманский культ Пехара и почитания мёртвых, поскольку давно ушли за порог вечности те люди, кто в это верил. Новые религии приходили на смену старым, боги меняли друг друга, подобно царям и президентам, место древних суеверий занимали новые. Однако, несмотря на свой уход, старые боги отнюдь не умирали. Они просто меняли своё обличие, не меняя своей внутренней демонической сущности.
Наши раскопки имели успех. Нами было найдено несколько могил, где находились истлевшие тела, а вместо гробов они покоились в долблёных из бревна лодках. Древние верили, что на этих судёнышках мертвецы переправятся на тот берег вечности. Чем-то это напоминало представления древних греков о том, как через поток Стикса души мёртвых переправляются в царство мёртвых на лодке, управляемой Хароном.
Также было обнаружено несколько десятков различных украшений культового характера, представлявших из себя амулеты с изображениями местных тотемных знаков – ящерицы, змеи, филина, или совы. И, кажется мы понимали, почему именно эти животные были избраны древними в качестве тотемов. Змея и ящерица несли в себе образ змееногого и ящероголового Пехара, а сова была олицетворением души, ушедшей в мир иной, посланницей древнего божества, обожавшего местных девственных красавиц.
Я уже упоминал, что древние боги не умирают, а только приобретают другой вид, не изменяя сути. Могильнику, как я упоминал, было полторы тысячи лет, он был намного моложе культа Пехара – покровителя мёртвых и местного божества, но продолжал нести в себе элементы древней религии в виде пережитков и символов.
Должно заметить, что в этом нет ничего неестественного. Например, в добрых сказках про Деда Мороза и Снегурочку отображается древний славянский культ злого лесного духа, который просыпался зимой и замораживал своим дыханием всё вокруг, после чего уходил на летнюю спячку. А обычай красить яйца и печь куличи на Пасху – элемент тангрийского культа плодородия, который был распространён у гуннов. В общем, аналогии и примеры подобного типа прослеживаются практически во всех религиях без исключения. Не были исключением и местные верования.
Первые две недели археологической работы мы после тяжёлого трудового дня усаживались за костром и до поздней ночи вели общение, часто под гитару и с песнями. В этих беседах и узнали мы от профессора Вальтуха то, о чём я уже сказал.
Наслушавшись таких разговоров и улёгшись спать, я часто видел в своих снах сцены из жизни древних алтайцев: ритуальные пляски в культовых одеяниях, горловое пение жрецов, каменные мегалиты с высеченными на них символами, кровавые девичьи жертвоприношения во славу Пехара. Правда, немного позже, после нескольких недель непосильного археологического земле копания, я уже ничего во сне не видел, поскольку просто отключался от усталости, как и прочие мои сотоварищи по науке.
Два раза в неделю пять, или шесть нарочитых от нас по списку, составленному старостой группы, посещали Курайку с целью закупки в местном сельмаге консервов, крупы и хлеба на неделю, с целью приготовления пищи. Также можно было купить у местного населения немного молока и грибов, и также лесных ягод для компота, которые в изобилии растут в местных лесах.
Так как топать до Курайки и назад было четыре километра, да по Курайке чуть-чуть, итого почти пять, по пахучей луговой равнине, да при этом половина пути преодолевалась в тяжело груженом состоянии, обвешавшись рюкзаками и бидонами, посланные освобождались от работы и могли заняться своими личными делами. На третьей, или четвёртой неделе раскопок, я с группой других таких же, был послан в Курайку.
Наш путь лежал на север, поскольку могильник был к югу от посёлка. Таким образом, сам населённый пункт, равно, как и каменные дольмены к северу от него, и Гора мертвецов дальше, находились прямо перед нашими глазами. Была ясная погода, но к северу от Курайки, в аккурат над священной Горой, зависли свинцовые тяжёлые грозовые тучи, изредка перемежающиеся короткими разрядами молний. В воздухе пахло дождём. В общем, нужно было спешить, потому что было не понятно, в какую сторону
пойдёт гроза и возможно, мы могли быть застигнуты ею прямо в поле.
В общем, когда мы приближались к Курайке, несколько молний бело-голубыми вилками вонзились в землю, судя по всему в районе дольменов. Через минуту снопы ярких искр высыпали из тучи над Горой мертвецов и в этот момент три, или четыре светящихся точки вылетели где-то из её подножия и пронеслись в сторону посёлка, задержавшись у каменных мегалитов, после чего ушли там в землю.
Мы видели это волшебное зрелище, но не придали особого значения, поскольку возникновение шаровых молний в подобных условиях вполне возможно. И действительно, не было ничего необычного в шаровых молниях, но в данном случае это было не так. Дело в том, что грозовые разряды из туч больше не производились, а значит плазмоиды тоже не могли образоваться. К тому же я вспомнил, что Гора мертвецов – аномальное место.
Однако, к нашему удивлению, несколько светящихся точек выплыли из подножия священной Горы мертвецов и двинулись в направлении первой группы шаровых молний, закончив своё движение там же. Через минуту группа из светящихся предметов, состоявшая из более двух десятков бело-голубых сфероидов, возникла из того же места, откуда вылетели первые, и разлетелись в разные стороны параллельным к поверхности земли курсом. Некоторые из них достигли мегалитов и ушли там в почву, но многие благополучно прошли над тем местом. Два плазмоида пронеслись над посёлком, один из них пролетел неподалёку от нас, заметно задержавшись метрах в трёхсот, словно наблюдая за нами, потом заметно устремился к нам.
Я был старше других. Многие из студентов не прошли армейскую школу, подобно мне, поступившему в универ после срочной службы, а в группе шедших со мною вообще не было таких. Поэтому я первый среагировал и исключительно автоматически, как на занятиях ОМП (защита от оружия массового поражения), бросился на землю лицом вниз, ногами в сторону приближающегося плазменного снаряда, вжался в грунт и прикрыл голову руками.
Другие тотчас последовали моему примеру, но один замешкался и получил удар шаровой молнии кажется в грудь, или шею. В любом случае, исход был один. Произошла яркая искристая вспышка, оглушающий треск и запах дымящегося мяса. Бедняга умер мгновенно, на траву рядом с нами лежавшими, свалился его почерневший труп в дымящейся одежде.
А шаровые молнии всё вылетали и вылетали из подножия Горы мертвецов, словно рой пчёл из улья, бело-голубые копья грозовых молний при этом били в её вершину, словно в громоотвод. Я никогда не видел до этого шаровую молнию, а тут посчастливилось, если можно так выразиться не считая трагического обстоятельства смерти, увидеть их несколько сотен. Они кружились над местностью, словно стаи хищных птиц, высматривающих добычу.
Помнится, я крикнул: «Не шевелитесь!». Несколько молниевых шаров тут же отреагировали на мои слова, ринувшись в нашу сторону, словно услышали и пошли на звук. И тут я вспомнил, как чуть больше года назад, когда мать снаряжала меня в путь, на учёбу в Новосибирск, наставляла: «Помни о Боге, сынок, о Христе-Спасителе. Не забывай молиться и помни – я буду непрестанно молиться о тебе. Знаю, что безбожником растёшь, но Господь милостив и слышит молитвы матерей. Верю, что спасёт тебя и твою душу».
Вспомнил, как отец, несколькими годами раньше провожал меня на службу в Советскую Армию, увещевая меня на дорогу, говорил: «В далёкий путь тебя провожаю, сынок. Помни о Боге, об Иисусе Христе. Армия – не место, где можно уверовать, но, Бог милостив, а я всегда буду молиться о тебе, о твоей душе. Бог милостив и слышит молитвы отцов о своих детях».
Когда я отправлялся в эту студенческую археологическую экспедицию, оба моих родителя предложили помолиться на дорогу, но я отказался, сославшись на то, что мало времени, хотя в моём распоряжении времени было вагон и маленькая тележка. Они без слов поняли настоящую причину моего отказа и мать, снисходительно улыбнувшись от постигшей её неловкости, произнесла: «Ничего, сынок. Мы с отцом всегда будем молиться
о тебе».
«Мы всегда будем молиться о тебе, сынок»: эта фраза эхом отозвалась в моей голове, плавно перетекая тёплым потоком в сердце. Наверняка в этот самый момент кто-то из моих родителей действительно молился обо мне, а возможно сразу оба, поскольку хищные шары света, словно замешкавшись, замедлили своё движение, как будто потеряв из вида свои жертвы.
Ничего, сынок. Мы с отцом всегда будем молиться о тебе.
«Они предлагали тебе помолиться, когда ты отправлялся в эту экспедицию, а ты отказался, потому что застеснялся, потому что наслушавшись всяких разговоров, вообразил, что они отсталые и нелепые в своей архаичной вере. Но теперь настало время восполнить тот молитвенный недостаток и помолиться сейчас, раз не помолился тогда»: произнеслось у меня в голове, а возможно и в сердце. И я стал молиться: «Господи, прости меня грешного и спаси, ради Христа спаси, во Имя Христа».
Это то, что я помню из молитвы, которую произнёс. Возможно говорил ещё что-то, но если и говорил, то остального не помню. Помню самое главное – шаровые молнии как будто потеряли нас из виду и стали удаляться, не проявляя первоначального интереса, а по истечении получаса стали возвращаться туда, откуда и появились – в сторону Горы мертвецов, постепенно исчезая в её недрах.
Мы поднялись и оправились, отряхивая налипшие на одежду частицы травы и пыли, отходя от страха, который пережили только что. Наверное так чувствуют себя бойцы, впервые перенёсшие атаку противника и едва чудом оставшиеся в живых. Скорбя в своём сердце по погибшему товарищу, мы пошли в село, до которого оставалось рукой подать, ведь нужно было добыть пищу для экспедиции, для того мы и были посланы. Один из нас на всякий случай остался у тела, чтобы с ним ничего не произошло.
По дороге мы отметили жуткие перемены в пейзаже. На поле стали попадаться чёрные обожжённые трупы диких животных и птиц, а также лошадей, овец и коров, которые стали жертвами столкновений с шаровыми молниями.
В самой Курайке на улицах было множество тушек погибших собак и кошек. Подойдя к сельмагу, застали людей, толпившихся тут и обсуждавших произошедшее. Мы спросили, что это за природное явление, свидетелями которого мы стали, и вот что мы поняли из того, что говорили местные жители.
Как оказывается, Гора мертвецов, если использовать язык современной пара нормальной науки, является аномальным местом, об этом я уже говорил. Так, например, там совершенно не работает компас, не работает радиосвязь, а люди, которые отправляются туда, исчезают без следа. Кроме того, очень иногда, особенно в полнолуние, в дольменах можно слышать голоса людей, мужчин, женщин и детей, но самих говорящих не видно. Говорят на непонятном, но очень древнем языке, на котором уже никто не говорит и смысл говоримого не понятен.
Несколько раз в окрестностях Курайки местные охотники видели гигантские, до полуметра, следы человека, а один раз даже существо, напоминающее видом снежного человека. Периодически, раз в шесть лет, неведомая тварь, напоминающая то ли лису, то ли обезьяну с головой собаки похищает кур и местных кошек. Сейчас журналисты и пара исследователи даже название ей придумали – чупакабра, а тогда это был просто один из местных духов, или демонов. Благо, что людей не трогала эта чупакабра.
Раз в шесть лет происходит и то, что произошло сегодня. Множество шаровых молний выходят из пещеры, находящейся в Горе мертвецов, поражая на своём пути животных и птиц до тех пор, пока не будет поражён хотя бы один человек, и только тогда поражение завершится. Однако странно то, что сегодня никто из людей не пострадал, а шаровые молнии убрались к себе домой.
На наше замечание о том, что погиб наш товарищ, а значит именно он и стал той жертвой, которая удовлетворила аппетит неведомых сил, селяне выразили сочувствие и посоветовали не подходить близко к Горе мертвецов.
Излишне говорить, конечно, какой переполох наделало наше возвращение в студенческий лагерь. День был испорчен безнадёжно, ни о какой работе с раскопом речи быть не могло, остаток времени был посвящён организации документального оформления смерти, транспортировки тела в ближайший морг и так далее. Всё это легло на плечи руководства конечно, но посильное участие принимали все, кто мог.
Перед сном я предался размышлениям. Итак, по словам местных выходило, что нашим чудесным спасением от хищного поведения плазмоидов послужила отнюдь не моя молитва, а тот факт, что свою человеческую жертву они получили, а значит, и нападать на нас вовсе не собирались. С другой стороны, судя по поведению огненных шаров, их намерения относительно нас были очевидными и только молитва привела их в замешательство. В пользу этого умозаключения говорит время, в которое совпали и нападение шаров на нас, и желание молиться, возникшее именно в этот момент, причём с приведением на память моих родителей с их нравоучениями по поводу веры и молитв.
Кроме того, удивительным было и местоположение аномальной зоны – именно древнее святилище послужило её центральной частью. Я и раньше слышал о различных местах силы, обосновавшихся в разломах земной литосферы, или связанных с посещением летающих тарелок, контактами и деятельностью шаманов и колдунов, называемых экстрасенсами, а так же древними культами и намоленными священными религиозными предметами.
Постепенно мои размышления, незаметно для меня, плавно стали переходить сначала в дремоту, а потом и сон. Мне снова, как и после рассказов Вальтуха, виделись древние алтайцы, с их ритуальными плясками, шаманы, распевающие горловым пением и производящие камлание с бубном, обвешанные колокольчиками и кусочками цветной материи. Правда, при этом были и отличия.
Вокруг деревянных истуканов со страшными ликами горели костры, странные люди водили свои хороводы вокруг огней. Каменный жертвенник принимал очередную жертву, возлагаемую на него. Это девушка, в длинном белом одеянии, разукрашенная ритуальными красками и татуировками, нанесёнными прямо на лицо. Левая часть одежды на груди вырезана таким образом, что виден упругий белый холмик с розовым соском на верхушке.
Девушку связывают, она не сопротивляется. Её закатившиеся глаза представляют из себя белки без зрачков, она вне себя, обкуренная наркотическими зельями для ритуальных жертвоприношений. Шаман взмахивает каменным ножом и в его руке трепещет бьющееся сердце, кровь стекает к подножию каменного стола.
Снаружи кто-то ходит и зовёт меня по имени странным голосом ребёнка. Я встаю и отогнув входной полог, выхожу, чтобы посмотреть. Ночная прохлада зябко залезает под одежду после душной палатки. На ветке ближайшей ели сидит сова и неотрывно смотрит на меня. Сова ночью – ничего удивительного. Но, есть в ней какая-то странность, которую можно рассмотреть в тусклом свете затухающего костра. Глаза. Они не похожи на совиные жёлтые зенки с большими круглыми зрачками. Это красные глаза с вертикальными щелями, глаза доисторического дракона. Они неотрывно смотрят немигающим пристальным взглядом словно в душу и от этого становится тревожно.
Сова исчезает и тут же появляется вновь на другом дереве. Слышится голос филина, жуткий в ночи, отдаётся эхом в лесу и разносится по окрестным горам. Потом всё куда-то девается и я вижу трёхпалую когтистую лапу рептилии на чёрном фоне ночи. От неё исходят шаровые молнии. Их становится всё больше, они кружат вокруг моей головы, зловеще потрескивая разрядами плазмы. Они грозят поглотить меня, покрыв собою, подобно огненному одеянию но, в этот самый миг я … просыпаюсь от жары.
Брезентовая палатка общего типа, в которой мы спали, отличается от облегчённой туристической. Тем более она отличается от современных палаток из цветной парусины с просвечивающимися стенками. В Советском Союзе делали капитально всё, в том числе и палатки. Конечно же они не были удобными и лёгкими, как современные, но зато весьма надёжными и прочными.
Наша палатка была установлена стандартным способом, с помощью деревянных колышков и толстых верёвочных канатов. Земля внутри устлана еловыми ветками, сверху на которых были наброшены надувные матрацы, застеленные простынями и одеялами. Между спальными рядами было общее пространство, не застеленное елью.
Спали мы в спальных мешках, я же настолько плотно залез в свой, что без поступления свежего воздуха просто упрел, проснувшись от ощутимой жары, перебившей сон. Взглянув на часы, я отметил про себя, что было два с лишним часа ночи. У монголов это время называют «час быка». Кажется у Ефремова даже есть книга с таким названием. Час быка – это время, в которое активизируются метафизические инфернальные силы. Я не был суеверным, но, после пережитого днём допускал всё, что угодно.
Однако, в палатке мне было неуютно после этих сновидений. Поэтому я взял свой спальный мешок и вышел на улицу. У костра сидели две фигурки дежурных. Ребята обсуждали между собой прошедшие события. Я и без этого был утомлён увиденным и услышанным за день, поэтому хоть и поприветствовал их, но не стал присоединяться к беседе, а разостлал прямо на траве неподалёку от костра спальный мешок и заснул.
Не знаю, долго ли я спал, на этот раз никаких снов не видно было. Прохлада ночи, потрескивание костра, алмазные звёзды на чёрном бархате неба действовали успокаивающе, ночные тревоги ушли прочь.
Трудно сказать, что это было, ощущение чужого взгляда, либо присутствия, не знаю. Однако это чувство лишило меня сна и я открыл глаза. Костёр почти потух, лишь угольки былого пламени выдавали место его присутствия. Дежурившие у костра наверняка заснули, иначе не дали бы ему угаснуть. Возможно они вообще удалились в палатку. Стояла оглушительная тишина, даже не слышно было ночных птиц и животных. Деревья стояли вокруг лагеря, подобно колоннаде из тёмных столбов, уходя массой в тьму.
Вдруг у ближайшего дерева произошло какое-то едва заметное шевеление. Засветился тусклый огонёк, словно от зажжённой сигареты. В воздухе запахло серой. Вначале я подумал, что мне показалось, что от ствола что-то отделилось, что-то бесформенное, или такое, чью форму я не мог определить в сумраке ночи. Но, это было не так. Оно было не только бесформенное, но и бесшумное. Поначалу я решил, что это какой-то ночной зверь, но оно передвигалось абсолютно без шума.
Приближение этого существа не сопровождалось шагами, поскольку, как рассмотрел я, оно не касалось земли. Оно как бы плыло над землёй и это меня напрягло. Человеку свойственно опасаться не того, что опасно, а того, что ему не известно. Именно неизвестность является одним из факторов, вызывающих фобии. Например, одной из фобий является боязнь пауков. Именно непредсказуемое поведение этих членистоногих, направление и неопределённость причины их стремительных движений, а не даже сами они, часто вызывает арахнофобию.
То, что приближалось ко мне, пугало именно своей неизвестностью. Я не видел приближения, я его чувствовал благодаря красноватому огоньку, как бы становившемуся всё ближе. Природа и предназначение этого элемента было непонятно, возможно это был глаз, возможно фонарик, не знаю.
Но, чем ближе он становился, тем тревожнее было на сердце, дышать становилось труднее, как если бы кто-то давил на грудную клетку, сжимая её в своих объятиях, словно тисках.
Прямо надо мною выросла большая фигура человека. Ни одежды, ни пола или лица разобрать было нельзя. Это был просто чёрный силуэт, нависающий прямо надо мною, давящий своим присутствием. Никогда я не испытывал такого ужаса. Дыхательные мышцы в грудной клетке свело судорогами, сердечный пульс участился. Я вспотел ещё сильнее, чем перед этим в палатке, захотелось позвать на помощь, но не было сил для этого.
И тут, скорее из глубин подсознания, а возможно и нет, я увидел, как передо мною предстал Пехар – змееногий и шестирукий ящероголовый демонобог, местный духовный владыка этих земель, покровитель древнего народа, преемниками которого стали современные жители Алтая, обитатели Курайки. Его холодный взгляд драконьих глаз смотрел холодно и безучастно, периодически приобретая злобный оттенок, полуоткрытая пасть обнажила ряды не ровных крокодильих зубов, змеиные хвосты на месте где у человека должны быть ноги извивались, а руки тянулись ко мне.
Я был заворожен видом этого существа или сущности, наверняка называемого дьяволом и сатаной, ничего не мог предпринять, будучи парализован его присутствием и единственным чувством, которое говорило мне, что я ещё жив, был неимоверный ужас. Сомнения быть не могло – ночной гость пришёл погубить меня, завершив дело, которое днём не смогли сделать его посланники – шаровые молнии, а возможно другие демонические существа, принимающие вид шаровых молний, зловещие жнецы, собирающие жуткий урожай для своего господина.
И снова на память пришли слова матери: «Молись, сынок. Мы всегда будем о тебе молиться». Быть может, мать встала отчего-то ночью именно в этот момент и решила помолиться о мне, а может просто Бог напомнил мне этот момент биографии, но, подобно тому, как днём на поле я воззвал к Богу о помощи в своей молитве, когда шаровые молнии грозили мне смертью, так же стал взывать к Богу и на этот раз, когда я встал перед лицом неотвратимой опасности, а может быть и смерти.
Я попытался разжать губы для молитвы и … не смог. Челюсти спарализовало так, словно они вмёрзли в метановый лёд. Когтистые пальцы ночного пришельца были уже в двух сантиметрах от моей груди и как мне показалось, даже дотронулись до футболки, выполнявшей роль ночной пижамы. И будучи не в состоянии произносить молитву вслух, я воззвал к Богу мысленно: «Боже! Спаси меня! Спаси меня! Спаси меня, Боже! Христос, Спаситель всех, спаси меня, спаси, спаси, спаси!!!»
И тут-то я почувствовал, что мой язык развязался, челюсти ожили. Ужасные лапы ящерицы отпрянули, как мне показалось сразу же после того, как я упомянул Христа, рептилиеподобный змеебог остановился и зашипел, словно гусь, его пасть растянулась в зловещей улыбке, а щелеподобные зрачки сузились, прицеливаясь в мою шею и я возопил: «Кровь Иисуса Христа смывает с меня всякий грех и освобождает меня от всякого беззакония!»
Эта фраза возымела на Пехара такое же воздействие, как ведро кипятка на шкодливого кота. Он кратко рявкнул, издавая горловое булькающее рычание и отпрянул назад, напоследок все-таки дотянувшись до меня одним из ножных змееподобных хвостовых отростков, и схватился за левую ногу чуть ниже лодыжки, обвив её, после чего с силой рванул на себя. Я оказался на земле, больно ударившись головой о маленький пенёк, некстати торчащий из земли. Кажется я на секунду, или две потерял сознание от удара, потому что не увидел, но почувствовал, как холодные когтистые пальцы липким ошейником обняли мою шею. Чудовище возвышалось надо мною всей высотой своего четырёхметрового роста, явно не желая просто так уходить, оставив свою жертву, но на этот раз ужас не сковал мои челюсти, а напротив – развязал их.
Я снова произнёс в слух молитву, декларируя «Отче наш» так, как учила мать, как будто на экзамене в детской Воскресной школе: «Отче наш, Сущий на небесах! Да святится Имя Твоё! Да будет воля Твоя и на земле, как на небе! Хлеб наш насущный дай на сей день! И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим! И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого! Ибо Твоё есть и Царство, и сила и слава во веки! Аминь».
Демон отдёрнул свои конечности от моего горла, словно от горячего чайника и завыл, как будто от сильной боли, поглаживая ладони, которыми держал мою шею, словно действительно получил сильнейший ожёг, но сдаваться явно не собирался и моментально схватил меня всеми шестью руками, подняв над землёю, словно пушинку. Он совершенно не напрягал силы и я уверен, что у него их было столько, сколько нужно для того, чтобы разодрать человеческую плоть на мелкие куски с таким же трудом, какой потребовался бы нам для того, чтобы разорвать на мелкие кусочки тетрадный, или газетный лист.
Я почувствовал его руки на своей груди, поясе, бёдрах. Дьявольский посланник резко поднёс меня к своему рту, из которого доносилось шумное клокочущее дыхание. Его неровные зубы находились в нескольких сантиметрах от моей головы, я даже рассмотрел его шевелящийся желтоватый язык. Казалось, что в лицо мне дохнуло ветром пустыни, настолько горячим, даже обжигающим был его выдох. Мои глаза заслезились, а лёгкие обожгло попавшим в них воздухом из горла Пехара. Помнится, что именно так действует концентрированный раствор серной кислоты, если его поднести к лицу и сильно вдохнуть.
Я снова возопил к Богу, кажется произнесши следующую фразу: «Господи! Спаси меня и тогда моя жизнь станет Твоею!»
И вдруг яркий свет лазурного света ударил сверху, осветив нас обоих. Он, казалось не просто светил, а как бы набегал волнами, становясь ярче, ярче, ярче. Кто-то большой, ростом не меньше Пехара, сотканный из света, встал между мною и монстром. Я увидел, как бессильно разжимаются когтистые руки, ощутил, как кто-то ставит меня на землю, не давая упасть, заметил, что этот кто-то превращается в стену лазурного света, окружающую меня.
Демон несколько раз пытался пробить эту стену, чтобы дотянуться до меня, но каждый раз безуспешно. Кроме того, каждое его прикосновение к моей защите заметно лишало его сил, он становился всё меньше, из четырёхметровой устрашающей фигуры превратившись в рептилоидного химерного уродца. Наконец, осознав своё бессилие, он издал напоследок отчаянное шипение, выплюнув комок вязкой слизи из пасти и ушёл, растворившись в ночи подобно облачку газа.
Ангел (а то, что это пришёл мне на помощь Божий ангел, я не сомневался), несколько секунд ещё изливал своё сияние вокруг меня, потом стал тускнеть, стена света постепенно становилась всё прозрачнее и наконец, напоследок вспыхнув несколькими искрами в траве, тоже исчезла.
Что касается меня, я почувствовал такую физическую усталость, словно один разгружал вагоны с углём всю ночь. Совершенно обессиленный, я даже не смог добраться до своего спальника, так и заснул прямо на траве.
Сколько я так проспал – не помню. Почувствовав, как меня кто-то трясёт и толкает, с трудом открыл глаза. Был день, рядом находилось несколько моих товарищей по учёбе и экспедиции, с ходу засыпавших меня вопросами, что случилось со мною во сне, или что за кошмары мне приснились.
Я и сам не знал, или не мог объяснить своё положение. Конечно, можно было подумать, что всё это мне приснилось, но несколько причин так не думать, убеждали в том, что это было наяву.
Во-первых, сильно саднил затылок, которым я ударился о пенёк, когда Пехар бросил меня. Во-вторых, на шее остались синие отметины от его пальцев, когда он душил меня. В-третьих, наконец, в нескольких метрах от меня на траве осталось пятно пузырящейся и дымящейся зеленоватой слизи, которую Пехар отхаркнул на прощание, прежде чем уйти. Эта слизь издавала серный запах, трава не только под ней, но и вокруг неё выгорела, земля почернела, а когда один из наших попробовал её на ощупь пальцем, получил сильнейший химический ожёг.
Когда закончилось время нашей археологической экспедиции и короткие студенческие каникулы уступили своё место учебному году, я написал заявление о выходе из Комсомола, указав при этом, что причина, побудившая меня это сделать – моя вера в Бога. Я был убеждён, что Бог защитил меня той ночью потому, что я в своей молитве во время борьбы с Пехаром отдал свою жизнь Иисусу. Таким образом, едва я стал Его «собственностью», Он проявил ко мне Своё покровительство тем, что встал на защиту от врага человеческих душ.
Нет нужды пересказывать, как сложилась моя дальнейшая студенческая жизнь. Вначале меня пытались убедить, чтобы я пересмотрел свои взгляды и не выходил из ВЛКСМ. Тем временем, я нашёл в Новосибирске баптистское собрание и стал его посещать, а вскоре принял крещение и стал его членом, участвовал в хоровом служении, принимал участие в проповедях.
Вскоре меня исключили из Комсомола, а потом и из института, несмотря на то, что я учился хорошо. Впрочем, я нисколько не жалел об этом. Шли семидесятые годы, время гонений на верующих в СССР, но я знал, в Кого я уверовал и Кому последовал, Чьим стал учеником, а потому и не страшился.
Нужно ли говорить, как обрадовались мои старики – родители, да старшая сестра произошедшим во мне переменам, как горячо благодарили они Господа за меня. Угасшая вера моих родителей обрела новую жизнь, новое дыхание, возродив утраченную первую любовь ко Богу.
Год или два я жил в Новосибирске, устроившись грузчиком в речной порт, а потом, когда умер сначала отец, а через полгода и мать, уехал в Тюмень (нужны были деньги). Как я вернулся на Украину, расскажу потом, также, как и поселился в Узине.
Я долго думал о том, почему Пехар так заинтересовался мною и пришёл к выводу, что ему было известно, что придёт время и Христос использует меня как миссионера для того, чтобы в Узине появилась эта церковь.
После того, как Шуляк закончил свой необычный рассказ, в помещении воцарилось молчание. Услышанное присутствующими было настолько невероятным, что рассудок, пропитанный вирусом рационализма отказывался верить, но метафизическое восприятие мира свойственное верующим людям говорило, что это правда, ибо если есть Бог, значит есть и – сатана.
После минутного молчаливого осмысления этой невероятной истории слушателями пастор произнёс: «Давайте возблагодарим Бога за Его чудную милость».
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
