Бери от жизни все!

Анастасия Егоровна шла по каштановой аллее городского парка. Могучие деревья переплелись ветками, чуть склонились под тяжестью крон и закрыли над головой нежно-голубое небо. Утро было ранним и тихим. Теплый летний ветерок шуршал зелеными листьями, разносил нежное пение проснувшихся птиц. Пожилая женщина любила гулять в парке в это время. Это раньше, в молодости, она могла спать до обеда, беззаботно нежась в постели, а сейчас она давно потеряла сон. Поэтому с первыми лучами солнца Анастасия Егоровна выходила на улицу. Благо жила она возле парка. У нее уже стало традицией подкармливать белочек и птиц. Они ее поджидали на деревьях и возле кормушек. Летом птицы были более пугливые, а вот белочки с удовольствием брали из рук семечки, орешки или кусочки яблок. Анастасия Егоровна кормила и разговаривала с ними, как с давними приятелями.
Она была очень одинокой женщиной. Единственная ее подруга умерла два года назад, детей и родни у нее не было. Смотреть сериалы Анастасия Егоровна не любила, а читать уже не могла из-за слабого зрения. Поэтому она часто гуляла в парке. Иногда, если повезет, она заводила разговор с кем-нибудь на скамеечке. Анастасия Егоровна была интересной собеседницей. За свою долгую жизнь она многое повидала, в разных городах жила, занимала ответственные должности. Жизнь крутила ее водоворотами встреч, ярких событий, фейерверком достижений.
Ах, как давно это было…
Старость подкралась, как враг, тихо и незаметно. А после того, как Анастасию Егоровну с почестями отправили на пенсию, жизнь и вовсе замерла. Для чего живу, ни пользы, ни радости? – не раз спрашивала себя пенсионерка. Никому не нужна. Разве что белочкам и синичками? Встречались еще и добрые люди, которые с интересом выслушивали ее истории, но это бывало редко.
Анастасия Егоровна шла по аллее и стучала орешками, призывая рыжих подружек. Но сегодня их не было. Она пошла вглубь парка, мимо детских аттракционов, на звук льющейся музыки.
Взгляд серых впалых глаз задержался на ярких каруселях. Разноцветные лошадки, слоники и лебеди тихо дремали в ожидании детворы. Скоро город проснется, и сюда нахлынут мамочки с шумными непоседливыми детьми. Анастасия Егоровна не любила, точнее не могла без боли в сердце, наблюдать за резвящейся детворой. Поэтому она выбирали дальние, тихие аллейки.
Но сегодня в парке было что-то не так. Обычно в это время кроме щебета птиц ничего не было слышно, а сегодня откуда-то неслась музыка. Чем ближе Егоровна подходила к озеру, тем громче звучала песня. Это было странно. Так рано в парке и людей-то редко встретишь, разве что кто-нибудь пробежит трусцой или выгуляет собаку. А тут музыка, да громкая! Вскоре Анастасия Егоровна увидела и большую группу людей.
Яркие прожектора, камеры, крики: «Мотор! Начали!» говорили о том, что сегодня здесь снимали кино или что-то похожее.
Пожилая женщина подошла ближе. На поляне возле озера танцевала группа ребят. Полураздетые парни и девушки ритмично двигались в такт песни. Искусственный туман поднимался с озера и стелился им под ноги. Молодые гибкие тела содрогались в танце.
-Бери от жизни всё!
Не упускай свой шанс.
Бери от жизни всё!
Она дается раз! – гремела песня.

- Стоп! Стоп! – подскочил с кресла невысокий щупленький мужчина. – Что там со светом?
Музыку выключили. Все повернулись в сторону потухшего прожектора.
- Разберись! – приказал худосочный мужчина женщине, сидевшей рядом с ним, а затем объявил в рупор-громкоговоритель: - Десятиминутный перерыв!
Толпа громко загудела, рассосалась.
Анастасия Егоровна направилась к мужчине, который развалился в кресле с закрытыми глазами и пускал через нос струйки сигаретного дыма. Она подошла ближе и тихо кашлянула. Мужчина открыл глаза и внимательно посмотрел на маленькую ссохшуюся старушку. Выцветевшее, но аккуратное бежевое платье с белым воротничком, соломенная шляпка, кокетливо сидящая на собранных в пучок седых волосах, и маленькая сумочка-ридикюль, висящая через руку, сказали внимательному мужчине многое.
- Присаживайтесь, - предложил он пожилой женщине, указывая на свободное кресло рядом.
Она поблагодарила и села.
К ним подошел широкоплечий молодой человек с камерой в руках.
- Лампа перегорела! – сказал он. – Сейчас Иваныч быстро все наладит.
- А вы что снимаете? – спросила Егоровна у худощавого мужчины, понимая, что он здесь главный, наверно, режиссер.
- Рекламу пива, - ответил тот и затянулся сигаретой.
И только тут пенсионерка обратила внимание на большой яркий щит с изображенными на нем бутылками пива. Такие же бутылки были разбросаны на поляне, где танцевали ребята.
- Пиво, значит, молодежи предлагаете, - покачала головой Анастасия Егоровна.
- Да, мать, - режиссер выпустил через нос дым и стрельнул окурок в сторону. – В ваше время ничего подобного не было?
- Да-а, - вздохнула старушка, и ее глаза наполнились печалью: - В наше время за пиво и водку с работы увольняли, клеймо – не ототрешься. А теперь, пожалуйста, на каждом столбе реклама висит, да и по телевизору тоже.
- А вас как зовут? – спросил стоящий рядом крепыш и направил на пенсионерку камеру.
- Раньше Анастасией звали. А теперь Егоровной кличут.
- А расскажите нам о «своем» времени, - попросил режиссер и подмигнул крепышу.
Егоровна чуть задумалась, а потом стала рассказывать, обрадовавшись, что кому-то интересна ее жизнь:
- В наше время тоже призывали молодежь брать от жизни все. Только тогда рекламировали не пиво с водкой, а на целину молодых звали, на БАМ, на стройки разные. Транспаранты со всех сторон кричали: Всё для Родины! Всё для партии! Вот и бросала молодежь всё: дома, родных, близких и ехала навстречу заре коммунизма. Так и я оставила мать с сестренкой и уехала из родного городка. Сначала целину поднимать, потом на одну стройку, затем на другую. Хотела взять от жизни всё! Так у вас в песне поется? Вот только семью потеряла: мать умерла, а младшую сестренку в детдом отправили. Мне сначала не до нее было. Как же! Старалась все успеть: работа, учеба, собрания. Через много лет о сестренке вспомнила, когда поняла, что одна на всем свете осталась. Тогда только найти ее попыталась. Да где там? Усыновили ее давно, другую фамилию дали, увезли. Нашлись добрые люди. Но это и к лучшему. Может, хоть у нее семья сейчас есть, дети, внуки.
- А вы, что ж, Егоровна, неужели так замуж и не вышли? – спросил режиссер, видевший в пожилой женщине былую красоту.
- Вышла, милый. Я ведь в молодости красивой была, - сказала Егоровна, и ее сморщенные губы скривились в усмешке: - Только не ценила я тогда, что имела. Счастья своего, женского, не понимала. Первый муж меня ой как любил, на руках носил. Мы с ним на целине познакомились. Он за мной на новострой поехал. Свадьбу комсомольскую сыграли. Семь лет прожили. Только я ведь кроме призывов партии ни о чем слышать не хотела. Учиться поступила, в должности подниматься стала. Не до мужа мне тогда было и не до детей тем более. Брала от жизни то, что хотела – карьеру! А после того, как я третий аборт сделала, муж меня бросил. К другой ушел, которая ему через год сына родила, а потом еще двоих.
- Знакомая картина, - повел бровью режиссер.
- Так это сейчас такое сплошь и рядом, а в наше время развод позором считался. На партсобрании нас с ним разбирали. Стыдили. Правда, все больше мужа ругали за аморальный образ жизни. А он сказал: мне жена нужна, а не партийный работник. И партбилет положил на стол. Прав был. Где сейчас эта партия? А у него теперь внуки, правнуки. Нужен кому-то, есть с кем в парк пойти погулять. А я себе даже собачку завести боюсь. Не дай Бог, заболею, кто с ней гулять выходить станет? А когда умру, кому она нужна будет?
- Ну, зачем такие мрачные мысли, - вставил режиссер.
- Ничего не мрачные. Это когда молодой, о смерти думать страшно. А когда до таких лет доживешь, да еще, как я, одна одинешенька, то смерть как освобождение ждешь. А что? Не живу, а так – небо копчу. Раньше я хоть себя утешала тем, что партии нужна, Родине. А теперь кто обо мне вспомнит? Хорошо еще с севера сюда вот перевестись успела, квартиру получила.
- А что ж вы, Егоровна, еще замуж не вышли?
- Ну почему же не вышла? Была я второй раз замужем. Только не любила я его. Замуж вышла, чтобы по карьерной лестнице вверх идти никто не мешал. Муж мой пост хороший занимал. Да только он тоже брал от жизни то, что хотел. А хотел он выпить! Сначала выпивал на банкетах, приемах, деловых встречах. Потом просто в ресторанах, у друзей, а затем до пивнушек докатился. Дома не пил, меня боялся. А я боялась, как это на моей работе отразится. От такого муженька я уж тем более рожать не хотела. А когда его с работы уволили, я быстренько на развод подала, да вот сюда переехала. Здесь пусть должность пониже у меня была, но зато спокойно до пенсии доработала. Ну, а когда перестройка началась, все мои идеалы в один миг рухнули. Сельское хозяйство развалилось, заводы встали, о партии вообще говорить не хочется. Осталась я никому не нужная, разочарованная и жизнью, и идеями. Была единственная приятельница, да и то уже умерла. Тогда-то я поняла, что не то от жизни брала, что действительно ценно. Гонялась за призрачным счастьем коммунизма, да у разбитого корыта осталась. И зачем я тогда эти лозунги читала?!
- Так вы что думаете, если б ни эти призывы на транспарантах, у вас жизнь по-другому сложилась? – спросил режиссер, и его мохнатые брови изогнулись дугой.
- Думаю, да! Я же им верила! Всю жизнь на выполнение их идей и целей положила. А могла бы дома остаться, за больной матерью присматривать, сестренку помогать растить. Самое главное – семью бы научилась ценить. Замуж вышла, деток нарожала. Теперь бы правнуков нянчила. Вот тогда бы и жить хотелось, потому что в кругу семьи, потому что нужна кому-то. Вот чему молодежь учить надо, вот какую рекламу снимать, да на всех столбах развешивать.
В этот момент к разговаривавшим подошла хрупкая женщина.
- Неполадка устранена, - сказала она и покосилась на старушку, сидящую на ее месте: - Можем продолжать съемку.
- Ну, не буду вам мешать, - спохватилась Егоровна.
Она встала и засеменила в сторону каштановой аллеи. Надо было покормить белочек, единственных, кто ее ждал и помнил.
- Все снял? – спросил режиссер, когда старушка отошла подальше.
- Все, - кивнул широкоплечий парень.
- Интересный материал. Обязательно надо будет его в передачу вставить. Как считаешь?

Бери от жизни все!Проза

Бери от жизни все!
Проза