Любовь – особая, любимая тема всех проповедников, не зависимо от их конфессиональной принадлежности.
«Бог есть любовь», часто мы любим повторять, вслед за Иоанном Богословом (1Ин.4:8;16). Грех даже помыслить обратное. Но, чтобы достичь в себе, той любви которую заповедал наш Господь, назвав ее "новой": "Да любите друг друга, как Я возлюбил вас" (Ин. 13:34), необходимо приложить максимум усилий, в буквальном смысле "искупаться" в поте и крови.
«Не подумай, возлюбленный брат, - говорит Святитель Игнатий (Брянчанинов), - чтобы заповедь любви к ближнему была так близка к нашему падшему сердцу: заповедь – духовна, а нашим сердцем овладели плоть и кровь; заповедь новая, а сердце наше – ветхое». "Никто не вливает молодого вина в мехи ветхие" [Лк.5:37].
Божественная любовь, в греческом переводе - Агапе, встречается только в Новом Завете. Для определения различных оттенков любви в греческом языке употребляется пять(5) терминов:
Эрос – чувственная, плотская, эгоистическая любовь, в Новом завете не встречается;
Епитими(ь)я – можно перевести, как «сильное желание придти на помощь»;
Сторге – естественная любовь между супругами, любовь родителей к детям, детей к родителям;
Филия (о) – сердечная, естественная любовь, которую мы питаем к друзьям и близким нам людям;
Агапе – любовь ко всем, даже врагам, такую Любовь, по нашим немощам можно назвать, сверхъестественной, недосягаемой. В наше время, она практически не встречается.
Иоанн Лествичник пишет в своей «Лествице»: «Пламенеющая, естественная любовь, легко обращается в отвращение, в непримиримую ненависть». Вспомним ветхозаветную библейскую историю, где Амнон, сын Давида, бесчестит Фамарь, сестру Авессалома: «Потом возненавидел ее Амнон величайшею ненавистию, так что ненависть, какою он возненавидел ее, была сильнее любви, какую имел к ней; и сказал ей Амнон: встань, уйди» (2Цар.13:15). «Естественная любовь выражалась и кинжалом», продолжает Лествечник.
Мы же, выше перечисленные свойства любви так перемешали и часто употребляем это слово, пытаясь выразить одним им, не только те чувства, приведенные в пяти пунктах греческого языка, но даже, те, совсем низменные, для которых терминов не было придумано, до того измусолили это слово, что оно потеряло то значение, которое было призвано нести в себе.
«Божественная любовь – не что нибудь, собственно принадлежащие падшему человеку: она дар Святого Духа, посылаемый одним Богом в сосуды, очищенные покаянием, в сосуды смирения и целомудрия», говорит Святитель Игнатий.
Быть в любви Агапе, - это иметь в себе Бога. Сектанты по дерзости своей так и считают, что Дух Святой живет в них, ссылаясь на Писание, по - своему толкуя Его, которое говорит: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас»?(1Кор. 3:16).
По слову Святителя Игнатия (Брянчанинова), человек, созданный храмом, по грехам превращается в гроб, в котором Бог уже не живет, а как бы спит, пребывая в коме: «Гроб – наше сердце. Было сердце храмом; сделалось оно гробом. В него входит Христос посредством крещения, чтобы обитать в нас, и действовать из нас. Тогда сердце освящается в храм Богу. Оживляя нашего ветхого человека, мы отнимаем у Христа возможность к действию. Христос, введенный крещением, продолжает пребывать в нас, но как бы умерщвленный нашим поведением. Нерукотворный храм Божий превращается в тесный и темный гроб» (Аскетическая проповедь).
Как видим, жить и прибывать это разные вещи, и то, только в тех, кто крещен в таинстве Православного крещения. Младенец Христос рождается в яслях не по причине отсутствия свободных мест в гостинице, это внешняя, видимая сторона вопроса, но не главная. Не думаем же мы, что для Бога это может оказаться проблемой. Весь ветхозаветный период, Бог Отец готовил все к приходу Своего Сына и не удосужился забронировать место в гостинице? Младенец Иисус должен был родиться в хлеву, только там и нигде больше.
В Библейской Энциклопедии читаем: «Ясли – это слово буквально означает стойло для скота, как-то: коров, лошадей и т.п. с корытом для их корма».
Человек, погрязший в своих грехах, является прообразом (даже буквально) таких яслей, «вертепом» достойным обитания животных, а не Бога. Господь при нашем крещении, как в свое Рождество, рождается в том, кто заслуживает обратного, не по причине «недостатка места», а по величайшей любви к людям, - Агапе.
Готовясь к своему личному причастию, мы вычитываем сугубые молитвы, где говорим: «И якоже восприял еси в вертепе и в яслех бессловесных возлещи: сице восприми и в яслех безсловесныя моея души, и в оскверненное мое тело внити».
В хлеву Христос рождается, но жить в нем Он не будет, как уже сказал выше Святитель: «Христос, введенный крещением, продолжает прибывать в нас, но как бы умерщвленный нашим (ветхим) поведением». Христос Своим рождение проповедует человеку, кто он есть, человек, то есть кем, являемся мы на самом деле.
Чтобы Иисус начал жить, а не прибывать в человеке, необходимо заняться уборкой помещения, дом для животных (хлев), превратить в дом для Бога (храм) и этот порядок поддерживать всю жизнь. Прообразным примером, такого чудесного превращения служит Вифлеемский храм Рождества Христова, который из яслей превратился в великолепную Церковь.
У сектантов по поводу Агапе свое сугубое мнение: «Любовь, это дар Святого Духа, который по настойчивой просьбе дается даром». Заметьте, о заслугах речи не идет. «Получая этот дар, мы (сектанты) приносим плод угодный Богу», то есть, выходит, сначала, авансом получаешь дар, потом этот дар превращаешь в плод.
Но духовные законы говорят об обратном, сначала, как сказал Иоанн Креститель: «Сотворите же достойный плод покаяния» (Мф. 3:8) и лишь потом, по усмотрению Бога, можешь рассчитывать на «дары», что тоже своего рода дерзость.
Апостол (Гал.5:22-23) пишет о дарах: «А плод же духа: Любовь, - радость, - мир, - долготерпение, - благость, - милосердие, - вера, - кротость, - воздержание». Эти дары Святого Духа Павел расположил в порядке нисхождения, с верху вниз. На вершине самый драгоценный дар – Любовь (Бог). Чтобы достичь вершины, нужно подняться по «ступенькам – плодам», вверх, первая из которых – «воздержание», (то есть мы читаем стихи в обратном порядке, порядке восхождения).
Много ли людей честно могут сказать, что уже стоят на этой «ступеньке»? А за воздержанием, кротость (еще более трудная ступенька), потом вера, потом милосердие, благость, долготерпение и тогда только наступает мир, потом приходит радость, и, наконец, долгожданная Любовь. Это не легкое, единицам посильное восхождение, требует полного самоотречения. Прибывать на первой «ступеньке», которая «воздержание», уже подвиг (для меня). Обнимать же друг друга, рассуждая про любовь, со счастливой американской улыбкой на устах, - пустое, как и вера, которая без дел мертва.
Любой Православный образ, представляющий христианина, заключает в себе – труд: «Тот, кто по естеству способен с горячностью любить ближнего, должен делать себе необыкновенное принуждение, чтоб любить его так, как повелевает любить Евангелие», пишет Святитель Игнатий.
Никто, никого, никогда не призывает, что любить не надо, это бы противоречило Евангелию, но должно быть трезвое отношение к любви. Любовь это не игрушки и не все стихи, прочитанные в Евангелии по силам, читающему их.
«Любите врагов ваших» (Мф. 5:44), говорит Евангелие, как это возможно представить, не только исполнить? Вранье, если человек вчера был человеком «ветхим», а, сегодня став христианином, может измениться настолько, чтобы обнимать, не только врага, а просто незнакомого человека, что практикуется в сектах. Много и красиво говорить о любви не значит еще любить по настоящему.
Есть такое мнение, что женщина любит ушами. Сектанты превратились в такую женщину. Уши наши хотят слушать про любовь к нам. Павел в своем послании к Тимофею (2.4:3), пишет: «Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху».
Мы любим, когда нас любят, наша же любовь, которая в нас – иллюзия, естественная любовь, которая по слову Иоанна Лествичника и «кинжалом выражалась». Если раньше, язычники, в своих храмах, на своих службах идолам, повально занимались блудом (по современному любовью), то сейчас диавол намного умнее и коварнее «строит» свои храмы «любви», для христиан, где показательное внимание, принимается нами за божью любовь.
По словам Апостола, мы этого сами хотим и сатана нам это дает. Святой Антоний Великий, говорит: «Прежде, чем дойдем до излияния крови, не будем хвалиться (своею любовью)», к этому выражению Святого можно подставить любую добродетель, которая в устах сектантов действует, как приманка.
Что легче, сказать «я люблю тебя», или взять и исполнить это своими делами, как в Писании: «Что легче? сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи»? (Мк.2:9). «Ибо Царство Божие не в слове, а в силе», говорит Апостол (1Кор.4:19).
«Много было подвижников в Западной церкви, которые написали множество книг из своего разгоряченного состояния, в котором исступленное самообольщение представлялось им божественной любовью (Агапе), в котором расстроенное воображение рисовало для них множество видений, льстивших их самолюбию и гордости», говорит Святитель.
Не только западные подвижники становились наставниками, учителями простого народа, увлекая его, своими воображениями в миры мечтаний и иллюзий. Множество писателей и драматургов управляло умами людей «просвещенного» тогда и сейчас века, писало о любви, которой мы подражаем. Лучшего примера, как любовь между Ромео и Джульеттой, в одноименной драме Вильяма Шекспира, не найдешь. Итогом этой любви восхищается весь мир, как самым достойным доказательством высшей ее степени, а высшая степень есть – Агапе.
Но Бог учит нас распознавать истину, не по эмоциям нашего расстроенного сердца, а по выращенным плодам. Какой же плод принесла, любовь двух юных сердец, которая стала для нас эталоном? Два самоубийства, которые для неверующего мира, хоть и являются красивым концом, будоражуюшим кровь и кажется достойным подражания, принесли для этих сердец вечное мучение. Сколько душ, это изучаемое в школах, как шедевр литературы - произведение, погубило, отправляя прямиком в ад.
СОЧИНИТЕЛЬ И РАЗБЙНИК (И.А. Крылов)
В жилище мрачное теней
На суд предстали пред судей
В один и тот же час: Грабитель
(Он по большим дорогам разбивал,
И в петлю, наконец, попал);
Другой был славою покрытый Сочинитель:
Он тонкий разливал в своих твореньях яд,
Вселял безверие, укоренял разврат,
Был, как Сирена, сладкогласен,
И, как Сирена, был опасен.
В аду обряд судебный скор;
Нет проволочек бесполезных:
В минуту сделан приговор.
На страшных двух цепях железных
Повешены больших чугунных два котла:
В них виноватых рассадили,
Дров под Разбойника большой костер взвалили;
Сама Мегера их зажгла
И развела такой ужасный пламень,
Что трескаться стал в сводах адских камень.
Суд к Сочинителю, казалось, был не строг;
Под ним сперва чуть тлелся огонек;
Но там, чем далее, тем боле разгорался.
Вот веки протекли, огонь не унимался.
Уж под Разбойником давно костер погас:
Под Сочинителем он злей с часу? на час.
Не видя облегченья,
Писатель, наконец, кричит среди мученья,
Что справедливости в богах нимало нет;
Что славой он наполнил свет
И ежели писал немножко вольно,
То слишком уж за то наказан больно;
Что он не думал быть Разбойника грешней.
Тут перед ним, во всей красе своей,
С шипящими между волос змеями,
С кровавыми в руках бичами,
Из адских трех сестер явилася одна.
«Несчастный!» говорит она:
«Ты ль Провидению пеняешь?
И ты ль с Разбойником себя равняешь?
Перед твоей ничто его вина.
По лютости своей и злости,
Он вреден был,
Пока лишь жил;
А ты... уже твои давно истлели кости,
А солнце разу не взойдет,
Чтоб новых от тебя не осветило бед.
Твоих творений яд не только не слабеет,
Но, разливаяся, век-от-веку лютеет.
Смотри (тут свет ему узреть она дала),
Смотри на злые все дела
И на несчастия, которых ты виною!
Вон дети, стыд своих семей,—
Отчаянье отцов и матерей:
Кем ум и сердце в них отравлены?— тобою.
Кто, осмеяв, как детские мечты,
Супружество, начальства, власти,
Им причитал в вину людские все напасти
И связи общества рвался расторгнуть?— ты.
Не ты ли величал безверье просвещеньем?
Не ты ль в приманчивый, в прелестный вид облек
И страсти и порок?
И вон опоена твоим ученьем,
Там целая страна
Полна
Убийствами и грабежами,
Раздорами и мятежами
И до погибели доведена тобой!
В ней каждой капли слез и крови — ты виной.
И смел ты на богов хулой вооружиться?
А сколько впредь еще родится
От книг твоих на свете зол!
Терпи ж; здесь по делам тебе и казни мера!»
Сказала гневная Мегера —
И крышкою захлопнула котел.
Здесь дедушка Крылов показал, какой яд содержат такого рода произведения, на наш взгляд - шедевры. Глупо, самому, без Бога, тягаться с тем, кто был «печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты» (Иез.28:12). Произведения, написанные под водительством диавола, как писателя теневого, но очень опытного, всегда будут популярней, в неверующем народе, чем Писания Святых отцов.
Любовь, как бы она красиво не была описана, не может быть любовью от Бога, если не несет труд и жертву угодную Богу. Но так как диавол в своих трудах часто использует жертвы, вызывающие слезы, нужно быть внимательным, что выбирать для чтения. Произведения, написанные под водительством «отца лжи», как бы они тебе не казались правильными, несут в себе смерть, украшенную такими понятиями, как честь, справедливость, долг и прочие. Автор таких писаний – «человекоубийца от начала» (Ин.8:44).
«Твердо знай (продолжает Святитель), что любовь Агапе есть высший дар Святого Духа, а человек только может приготовить себя чистотою и смирением к принятию этого дара, которым изменяются и ум, и сердце, и тело», (о чем выше и было сказано, «сначала плод, а потом дар»).
Кстати, одна из греческих форм выражения любви – «епитимья» присутствует в православной практике и переводится, как «врачевание наказанием», что не противоречит греческому переводу – «сильное желание придти на помощь» и Евангельскому: «Господь, кого любит, того наказывает» (Евр.12:6). И выходит, для нас простых смертных, любовь переведенная словом «епитимья», является наиболее полезной, для нашего спасения.
|
