Иван родился в теплый дождливый день, такой необходимый для западной Украины этой весной: сады расцветали и, глядя на небо, можно было сказать, что он пришел на землю с этим благодатным дождём.
Желанный сын, родители которого служили Господу всем имением своим, и мечтали это служение передать сыну. Долгожданный и желанный. Когда надежды на его рождение были потеряны, - вот он и явился.
Иван. Это имя было готово у папы с мамой задолго до его появления на свет. Евангелие от Иоанна было любимым у них обоих. Евангелие от Иоанна как послание любви от Самого Господа!
Иван рос проворным и смышлёным. Пристальный и глубокий взгляд больших карих глаз заставлял родителей задуматься: кем вы-растет этот темноволосый крепыш. Отец разучивал с ним стихи из Библии, едва только он начал складывать слова. На Богослужениях Иван пел своим звонким голоском песни о любви Иисуса.
Ровно и одноцветно проходила бы наша жизнь, если бы судьбы людские не переплетались между собою в сложный и причудливый орнамент.
Гонения на Церковь в 1937 году остановили привычный и хорошо запланированный ход событий. Отца по ложному обвинению посадили в тюрьму за проповедь Евангелия. Теперь семилетний Ваня – сын врага народа. А раз враг, то кормитесь, как хотите.
Мать, после нескольких вызовов в рай отдел, уволили с работы. Соседи отвернулись от них, боясь попасть под гневное осуждение властей и общественности. Только братья и сестры по вере, рискуя свободой, тайно приносили им продукты. Приходилось делиться последним, потому как и сами находились не в лучшем положении.
У мальчишек нет религиозных распрей. Деление на «свой» и «чужой» у них идет по другому принципу: если мне с тобой интересно – ты «свой», если скучно – «чужой».
С Ванюшкой было интересно всем деревенским огольцам. Пусть взрослые воюют между собою, – Ванька – свой парень. В восемь лет он мог организовать такую затею, какую и пятнадцатилетние не придумают. Если в пряталки играют, – ты его не сыщешь ни за что, в ляпки-догонялки, - не догонишь. За грибами, за ягодами идут, – у него всегда полна корзина. На рыбалке, - рыба только у него клюёт. Пацаны так к нему и льнули. Мать и отец привили ему честность и справедливость. Все знали, что он не подведет. Можно было доверить ему любую тайну. А такой человек – он всегда ценный – хоть маленький, хоть большой. С Иваном было, что называется, - «не пропадёшь!»
Безотцовщина научила многому: и холод перетерпеть, и голод пережить. Бывало, и честь свою – и мамкину – отстаивать, если кто-ни-будь обзывался. Ванька злым не был, но если за отца дразнили, бился так, что и взрослые его боялись. Соседский Стась однажды так получил, что родители пришли к ним разбираться. В суд грозились подать. «А еще Боговерующие!..» Мамка его тогда сильно наказала. Говорила: «Так ты отца не защитишь!» Ваня голову повесил, молчал, но от своего не отказался: где отца задевали, лез в драку, не глядя, кто перед ним. Хоть малый, хоть большой – все могли получить. Конечно, это добавляло ему славы. И не только в своей деревне. Однажды нарвался: ему нос так починили, что он приплюснутым на всю жизнь остался. Но это его не надолго остановило...
В девять лет – по деревням работу искал, а в десять – и до ближайшего города добрался. Мамке деньги уже не носил, а пересылал. И себе «на жизнь» оставлял.
Если бы человек мог свободу по воле Божьей использовать, то рай был бы на земле. А так, - он – на небесах. И будут жить там те, кто свободу свою Иисусу отдал. Ваня – не отдал. Когда маленький был, – грешником себя не видел, - потому что маленький, а побольше вырос, – думать об этом было некогда: в основном, искали как прокормиться; о душе не особенно беспокоились.
Только вера на земле не оправданна, - потому что она с небес,-неверие оправданно всегда. Безотцовщина тоже может быть оправданием. И – серьезным. Виноваты и гонители, и неимение Библии (ее забрали при аресте), и безденежье, и голод…
Община рассеялась после ареста пастыря. Без Богослужения, чтения Слова Божьего и с молитвами только за хлеб насущный трудно сохранить живую веру…Цена наша определяется не тогда, когда нам хорошо!
Можно сказать, что Иван попал в этот переплет не по своей воле – какой малыш захотел бы, чтобы у него отняли отца! Не по своей воле он с малых лет терпел лишения. И не по своей воле ходил по дворам из деревни в деревню, берясь за работу – и посильную и не посильную.
- В чьей руке наша жизнь? Кто ею распоряжается? Если бы мы выбирали судьбу, - какую бы мы выбрали? –
Не по своей воле он попал и в город, где было больше возможности заработать, но и больше возможности пропасть молодой не искушенной душе…
Мы, часто, только собираемся жить, веря в призрачное будущее, что оно будет лучше, чем наше прошлое и настоящее. И эту веру мы бережно храним до самой смерти. А Бог – великий Бог, в чьих руках находится наша жизнь, остается нами не замеченным, хотя Он сопровождает нас на всем нашем пути и идет так близко – чуть ли не касаясь нашей руки. «Я здесь, Я рядом»,- говорит Он нам и в горестях, и в радости.Говорит через природу и людей, через все обстоятельства нашей жизни, которые Он создает с одной целью: «чтобы мы обратились к Нему, познали Его, остались с Ним». И не только на земное время, но на небесную вечность. Вот Его желание. И родилось оно от Его любви.
Хозяйка, у которой Иван снимал угол, впускала, кого придется. Лишь бы платили. И пришлось Ивану пожить и с ворами. У него они ничего не украли: по их понятиям «где живешь – не воруй». Но его самого – украли. Понравился им смышленый и шустрый пацан; - да-ром, что малый…
Воры знают, как подойти. Не на всех надо налетать сходу. Поговорить надо сначала, узнать что да как, и где зацепочка будет – зацепить. «Может, что надо. Чем интересуется…» Ага, работа нужна! – Есть работа. Парень деревенский, незамысловатый: вот туда сходишь, это отнесёшь, вот столько получишь. Ваня подсчитал: в два раза больше, чем за целый день работы! – Интересные ребята…
Сколько надо, чтоб из несведущего человека сделать вора? Вы – человек положительный?: - с вами придётся целый месяц возиться. Ваня был более способный: за две недели выучился кошельки пиской подрезать. А вообще, совершенствоваться всю жизнь надо… Всю свободную жизнь.
До первого срока чуть больше года прошло: не опытный был. По малолетке быстро выпустили. Но не на свободу, а в приют, из которого он и сбежал. Намерения воровать больше не было: в зоне вспомнил о матери, об отце. «Отец за Бога сидит, а я за что?..» Наставления их вспомнил. Как Бога бояться учили. «Не буду больше воровать. Денег подзаработаю и к мамке в деревню подамся. Как она там?..»
Из этого мира в иной мир можно уйти только одним способом. Все думают, что это - умереть. Нет. Это еще хуже: без Христа там - ад. Уйти можно только с помощью Бога и к Самому Богу. Для этого мы пришли в этот мир: чтобы с Богом встретиться и с Ним остаться. Для этого Бог и сотворил нас и весь мир: как объект Своей любви.
…Когда Бог говорит о вере, – Он говорит о Своей любви к нам. Когда мы говорим о вере, – мы говорим о делах, которые нам надо сделать, чтобы угодить Богу.
Сколько Иван помнил о Боге, стихи из Библии, которые учил с отцом, - он понимал одно: Богу надо как-то угодить. Если он воровал, то теперь не будет. Работать будет честно. Заработает денег и поедет к маме: не с пустыми же руками возвращаться в родную деревню!
Работу он не долго искал: опыт у него в этом деле уже был. А вот с жильем – не получалось. На старую квартиру идти не захотел: боялся прежних постояльцев. Хотя они и были заезжими, но вдруг они все еще там…
Когда дом не занят, чисто выметен и убран – жильцы быстро найдутся. Душа Ивана представляла именно такой дом. Решение «не красть» было хорошим. И каждый хотел бы «не красть». Но вот беда: сил у человека на то нет!
Прошло не много времени – может быть, с полгода. Иван помыкался по работам, но то, что раньше было привычно для него, теперь стало в тягость: подёнщина и найм, которые раньше за счастье считал, давали мало денег. Кругленькие суммы от другой «работы» манили к себе с неудержимой силой.
На ловца и зверь бежит: если не те - заезжие, то нашлись и местные щипачи.
Сколько вор проводит на свободе? В среднем, года три. Но занятие настолько притягательное, что оставить его никто не может. Разве, - только на время. И пошло, как по маслу: три – на свободе, два – за решеткой. Потом – наоборот: срок на свободе сокращался, а несвободы – рос. Тюрьма стала «дом родной», а родной дом мало помалу стирался из памяти. Только мама – оставалась: стояла перед ним такой, как видел ее последний раз. Даже не маму видел он, а какую то несказанную чистоту и сияние. И говорит она что-то такое, что он понимает, а словами объяснить не может. Но это сияние и слова ее оберегали и хранили его, когда смерть подходила вплотную. На его «работе» это часто бывало.
Мама… Злое это время, но и сейчас чтят это слово. Хотя, и не от всего сердца. Но даже последний уголовник на зоне умолкал при воспоминании о маме. Любое имя могли поносить и проклинать, но не мать. Крайнее отступление от Бога будет знаменоваться тем, когда о матери будут говорить со злобою.
Если раньше слава ИвАнова по деревням «гремела», то теперь, - по России-матушке. И какая!..
Есть в стране такие сектора, за каждый из которых «отвечает» какой-нибудь крупный преступник. Там – он царь и господин. А к другим – только в гости ездит. Это реальная настоящая власть в стране. И не только в нашей. «Другие власти» с ней считаются и уважают. Так как у той не заметной, но сильнейшей власти, законы гораздо более жесткие, чем у какой-либо другой: любое нарушение, даже по неведению, карается смертью. Отсюда – высокая дисциплина и… «зарплата». Например, человек, вступивший в эти сильнейшие ряды, не может уволиться «по собственному желанию»: - «Если ты с нами, - мы будем тебя поддерживать, если нет – ты знаешь… Решай сам!»
В детстве Ивана только чуть-чуть зацепило - и он уже не мог остановиться. Теперь - уже двадцать лет прошло. И так раскрутился, что бросать было уже нельзя: «себе дороже!» Скорость такая, - сейчас – только вперед. И не оглядывайся, а то разобьешься.
Если переезжал из «сектора» в «сектор», - там уже знали: здесь провожали, там – встречали…И милиция «галочку» ставила… В общем, жизнь очень беспокойная. Но денежная. Потому многие клюют на эту удочку.
Однажды «дело» предложили, а Иван говорит: - «Слишком многие меня знают…», т. е., в этом случае будут искать именно его. А ему говорят: - «Сделаем и свалим за бугор». Это уже не из «сектора» в «сектор» переезжать, где ты как на ладони, а постараться запутать следы.
Мы – положительные. И жизнь вора нам не понятна и не интересна. Сколько таких, которые встали на путь преступности! – сами виноваты, сами избрали такой путь, такую судьбу…
Да, сами… Мы сами стали хорошие, они – сами – стали плохие. Да, всё понятно, всё на своих местах. Можно спокойно жить дальше. Всё объяснимо и объяснено. Ну,- мы и живём…
…Сколько мучений, когда этот дамоклов меч постоянно висит над твоей головой: и от своих можешь получить, и от чужих.
Вор – он потому и вор, что нет у него в сердце мира и радости в душе. Вот он и ворует: чужие деньги, чужую радость, чужую жизнь.
Вы – человек благонравный? Я – тоже. Но вы когда-нибудь задумывались, что это именно нами создана иллюзия счастья от богатства?..
Русская мафия в Америке (да и в других странах) особенно выделяется. Полиция говорит: «Со всеми можно работать. С русскими – нет. Действуют крайне ожесточенно, нагло и непредвиденно».
Иван на свободе редко бывал. Американская тюрьма «культурней» нашей, но тут его мало кто знал. От этого – страдания Ивана увеличивались.
Человек вообще редко сворачивает с такой дороги. И Иван – не исключение. Было время преуспевания. Казалось, что он на вершине успеха: «Вся жизнь в моих руках. Куда захочу – туда и поворочу!..» Но бывало и тяжело: безденежье, друзья разбредались кто куда. Давала знать себя чужая сторона… Если брать в целом, то такая жизнь его из-мотала. Он сам себе признавался в этом. Но «завязать» - не мог.
Прошло пятнадцать лет его американской жизни. Получив большой срок за большое преступление, Иван понял, что погубит его эта чужбина. Не увидит он ни матери, ни дом родной. В начале срока дружки со свободы поддерживали, а потом – кто домой подался, а кто – и сам сел. Иван сильно приуныл. Жизнь медом уже не казалась…
На зоне вору можно жить, если только он в авторитете. Без поддержки со стороны – он «ноль без палочки». Будет жить, как обычный зэк. А «обычным» там не сладко. Парни молодые рвутся туда. У них «зоновская» жизнь окружена розовым ореолом романтики. «Живому псу лучше, чем мертвому льву»: «плохая» свобода лучше «хорошей» зоны. Просто душа так измучается от такой «свободы», что хочется каких-нибудь изменений. Вот тогда и приходит мысль: «Вместо самоубийства – лучше в зону…» Да.., это лучше.
«Надо на «досрочное» метить. Буду работать (до этого он отлынивал под разными предлогами; да и не к лицу ему было…), с начальством связь налаживать, карты бросать… А то дедом на свободу выйду!» - Он таких видел.
И что? – Получилось!: заговорили о досрочном освобождении. Иван весь дрожал от напряжения, - чтобы не сорваться. Уже строил планы как домой пробираться будет… Но – сорвалось: нашли что-то в бумагах и пересмотрели с освобождением. Иван чуть в «разнос» не пошел. Но сдержался. Подал прошение (что это ему стоило!): всё глухо... А через месяц неожиданно за один день почти выгнали из лагеря. Толком даже не собрался. Всё, как в тумане. Сокамерникам только рукой махнул: никто не верил. Да и сам тоже. Этот месяц ему десяти лет стоил. Здесь этого не понять. Да и не надо…
Потом было такое: где-то ограбление совершили. Стали проверять, кто в городе. В числе немногих – он оказался. Ничего не смог доказать. Какое-то равнодушие подкатило. Смотрел в окно, а не на следователя. На вопросы отвечал вяло, невпопад. Думал о своём… Вернее, не о чём не думал.
Следствие тянулось очень долго. За недостачей улик – отпустили. Но надо было ходить отмечаться. Ивану было все равно…
Целую неделю мотался по улицам. Не знал, чем заняться. Ничего не хотелось. Даже есть. Подолгу останавливался у витрин больших магазинов. Смотрел, как будто хотел что-то купить.
Дождливая американская зима очень походила на украинскую зиму. Из зоны он вышел, когда было еще лето, и на нем был только легкий костюм. Пока под следствием находился да по старым адресам ездил, - зима пришла.
…Постояв у очередной витрины, побрёл дальше. Накрапывал дождь. Не понятно: то ли вечер, то ли день. Заметив, что вышел за город, повернул назад, ища укрытия от дождя. Зашел в магазин. Хозяин подошел к нему. Спросил, что ему надо. Иван ничего не ответил. Только посмотрел на него. Хозяин сказал, что закрывается. Иван понял, что его выгоняют. Он был похож на бродягу. Грязный костюм весь промок. Он вышел на улицу. Почувствовал, что его трясет от холода и дождя. Скрючившись, сел под каким-то забором. Глаза закрывались сами собою. Ему показалось, что он пришел домой. Увидел отца. Он никогда его не помнил таким. Отец позвал его: «Ваня!» Услышав своё имя, он открыл глаза. Дождь усиливался. Вода текла по забору и по спине. Надо вставать, но сил не было…
...«Господи, почему Ты не хочешь принимать мой подарок?» - У горящего камина сидел почтенного вида высокий седовласый господин. Из глубокой задумчивости вывел его бой настенных часов.
В каждое Рождество он дарил Иисусу подарок. Делал он это так: вечером перед Рождеством он выходил на улицу и, когда видел какого-нибудь нуждающегося человека, дарил ему что-либо необходимое – или из еды, или из одежды.
Сегодня, как обычно, он вышел на улицу с таким же намерением. Начинался дождь. Быстро смеркалось. Пройдя несколько раз мимо своего дома, он повернул на соседнюю улицу. Редкие прохожие как будто убегали от него. На самом деле они убегали от холода и дождя. К тому же, сегодня праздник и всем хотелось поскорее прийти домой. Окна богатых особняков светились теплом и уютом, что подчеркивало разыгравшуюся непогоду и одиночество улиц.
Никого. Надо было возвращаться домой. Дождь шел все сильнее. Сумерки сгущались: скоро ничего не будет видно…
Радость предвкушения праздника исчезла, смытая холодным зимним дождем. Надеясь сегодня особенно отблагодарить Господа, он недоумевал, почему у него это не получилось. Видимо у Бога есть причина, по которой Он не может принять его подарок. Может быть, Бог не хочет принимать его самого?..
Зайдя в дом, он скинул мокрый плащ. Прошел через празднично убранную гостиную в свой кабинет и сел у камина. Глядя на горящие поленья, стал вспоминать прошедшие дни, уходя все дальше и дальше в прошлое. Тяжелые годы переплетались с радостью Божьих благословений. И, чем глубже была скорбь, тем ближе был Господь! Жизнь пришла к закату. Может это его последнее Рождество…
С этим вопросом он поднялся со своего кресла и подошел к окну. Почти стемнело. «Господи, как мне отблагодарить Тебя за всё, что Ты сделал для меня?»
У забора со стороны улицы он увидел темный предмет. Вглядевшись в темноту, он заметил какое-то движение. Что бы это могло быть? Накинув плащ, он поспешно вышел из дома. Какой-то человек сидел на корточках, прислонившись спиной к забору. Тронув его за плечо, он спросил: «Что вы здесь делаете? Кто вы?» Ничего не выражающий взгляд пустых глаз на изможденном лице поразил его.
«Что тебе надо?» - Иван хотел сказать это с угрозой. Но голос был безвольный и глухой.
«Я хочу вам помочь! Вставайте, вы ведь промокли насквозь».
«Это не твоё дело», - пробормотал Иван. Он не мог встать, даже если бы и хотел. Тело онемело и не подчинялось ему. К тому же, для него было унизительно согласиться на чью-либо помощь.
«Вот мой дом. Вы обсохнете и согреетесь и пойдёте дальше своим путём!» С этими словами пожилой незнакомец с легкостью поставил его на ноги и повел к дому. Иван попытался оттолкнуть его, но силы не было. Они приближались к высокому дому с ярко освещенными окнами.
«Что нужно от меня этому старику?»,- думал Иван. Он не верил, что ему просто хотят помочь. Такое было для него не понятно. Он знал, что весь мир – это большая ловушка. И состоит она из маленьких силков и капканов. Этот дом – очередная петля, в которую его заманивают. Опасность в том, что она ему не знакома…
«Ладно. Зайду, посмотрю, что там у них внутри. К тому же, уже ночь и я очень устал». Он не сознавал или не хотел соглашаться, что всего лишь короткое время отделяло его от смерти. Этот великий гордец, которому раньше, казалось, весь мир был покорен, замерз бы под забором, как жалкая забитая собака.
Но седовласый господин держал его под руку и вел к своему дому с таким уважением, как будто Иван был, по меньшей мере, принцем.
Войдя в просторную прихожую, Иван увидел, что вокруг него быстро набежала целая лужа. Хозяин дома, казалось, этого не заметил. «Ваш костюм совершенно промок. Примите, пожалуйста, ванну. Я пока подберу вам что-нибудь из одежды».
- «А сколько всё это будет стоить? У меня ничего нет!»
- «Это ничего не будет стоить. Это мой подарок на Рождество».
Удивлённый Иван, вошёл в ванную комнату, вспоминая, что такое Рождество.
Опускаясь в белую пену горячей ванны, Иван в блаженстве подумал: «Даже если это какой-то обман, - мне все равно!.. К тому же, это очень приятный обман…»
Распарившись в горячей воде, Иван начал засыпать. Он увидел себя замерзающим на улице около мокрого забора. «Я, наверное, умираю. Я слышал, что когда человек замерзает, ему перед смертью становится тепло».
Иван так долго не выходил из ванны, что хозяин начал беспокоиться, не случилось ли что с ним. Подойдя к двери и прислушавшись, он постучал и сказал: «Ужин уже готов. Прошу вас, - поторопитесь!»
Очнувшись от сна, Иван огляделся, не понимая, где он. Хозяин по-стучал снова: «Выходите. Я приготовил для вас одежду».
«Сейчас!», - крикнул Иван, еще не вполне сознавая, что с ним про-изошло.
Одежда Ивану пришлась почти впору. Войдя в гостиную, где был накрыт праздничный стол, Иван не поверил своим глазам и пришел в полное замешательство: хозяин и его жена встречали Ивана с такими радушными улыбками, столько тепла исходило от них, что с него про-сто свалились и рассыпались в прах всякая подозрительность и недоверие. Удивительно, что когда это случилось, Иван почувствовал себя совершенно беззащитным, как маленький ребенок, оставшийся без родителей в чужом месте. Всё его знание и весь жизненный опыт отказывались воспринимать происходящее: «Мне кажется, что я всю жизнь копил деньги, а теперь отдал их своими руками неизвестно кому!..»
Поблагодарив Бога за пищу, хозяин пригласил Ивана к столу. Принявшись за еду, Иван исподтишка разглядывал своих благодетелей. Еда была очень вкусной, но Иван был вне себя и не замечал, что перед ним. Он, казалось, внимательно слушал, что говорил хозяин. Говорили о Рождестве, о Боге, о младенце Иисусе, но Иван мучительно размышлял: «Кто такие эти двое?..» Не находя никакого ответа, он отбрасывал эту мысль в сторону, но она упорно возвращалась, не давая ему покоя.
Ужин, а с ним и «подарок», подходили к концу. Сейчас надо будет уходить. Та жизнь, за стенами этого дома, казалась нереальной. Этот дом вмещал столько мира и любви, что будто бы и не было никакого другого мира! Было странно попасть из той жизни в эту, - как из тьмы во свет. Но вернуться назад во тьму, - казалось невозможным. За это короткое время тот мир за окном как бы перестал существовать.
«Что он будет делать? Куда он сейчас пойдет? Может быть ему предложат остаться до утра? Если нет – надо будет уходить… но куда?!!» Его никто и нигде не ждал. Он ни кому не был нужен. Находясь в доме, где ему подарили столько тепла, он впервые за всю жизнь ощутил леденящую пустоту одиночества. Надежды на будущее и прожитые дни предстали перед ним совсем в другом свете: иллюзия успеха развалилась в его глазах, как ветхий прогнивший сарай…
«Я хочу спеть для вас Рождественский гимн», - сказала жена хозяина, вставая из-за стола. Она запела на украинском языке о девушке Марии и Сыне её, который стал Спасителем всех людей. Она пела, глядя вверх,как будто видела там что то, но вдруг остановилась, потому что Иван, уронив голову на руки, громко зарыдал. Хозяин дома и его жена начали успокаивать его, спрашивая, что случилось. Немного успокоившись, Иван ответил, что он из России и эту песню пела его мать, когда он был еще маленький. Иван рассказал, как он оставил родной дом и стал вести преступную жизнь. Как попал в Америку и что здесь с ним произошло. Из его души изливался горький поток всей прошедшей жизни.
Пересев поближе, супруги очень внимательно и взволнованно слушали его. Казалось, что они проживали вместе с Иваном каждый день его жизни. Чувство одиночества уходило вместе с горем освобождающейся души.
«Как твое имя?» - спросил хозяин дома, пристально вглядываясь в Ивана…
* * *
Народ Божий скоро уходит с этой земли. Иисус найдет своих возлюбленных, где бы они не были. От разбойника на кресте до самого последнего Ивана… Кто не уверовал в Его любовь, останется здесь, каким бы он хорошим или плохим себе не казался.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
