 http://www.foru.ru/slovo.47534.html
ПРИШЕСТВИЕ.
…но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек (Филиппийцам, гл.2:7)
Он появился незаметно, вдруг;
И вот, что странно — все Его узнали:
Зияющие раны ног и рук
Непобедимой силой привлекали.
К Нему текли, стремились и за Ним
Толпа, идущая, все больше нарастала;
Он молча шел, бесценен и любим,
И лик улыбка тихо озаряла.
Безмерным состраданием Своим,
Любви лучами солнечной сияя,
Потоком силы и огнем святым
Он истекал, людей благословляя.
И стоило кому-то из толпы
Коснуться лишь одежд Его, в мгновенье
Знамением священной чистоты
К больному приходило исцеленье.
Вот, слышит, из толпы слепой старик,
Не знавший света с самого рожденья,
Вскричал: Господь, меня Ты исцели!
Даруй узреть и мне Твое явленье!
И в тот же час, как будто чешуя,
Сошла с очей, и он прозрел; И слезы
Из глаз текут, и падают, молясь
И радуясь; И нежные мимозы
Охапками бросают перед Ним,
И дети вопиют Ему — Осанна!
Да, это ОН! Так дорог и любим,
Никто, как ОН! Единый и желанный.
Никто, как ОН! Остановив Свой шаг
На паперти Севильского собора,
Он видит — детский скорбный катафалк
В мерцанье погребального убора.
Открытый гробик, в нем среди цветов
Дочь знатного в Севилье гражданина;
Равно для смерти на кого покров
Набросить: на раба иль властелина.
Мать безутешна: девочка моя,
Седьмой годок лишь только разменяла;
Заламывая руки и скорбя,
Она в смятенье к Небесам взывала.
Соборный патер, вышедший встречать,
Умершую пред панихидой скорбной,
Недоуменно хмурился, а мать
В слезах вздымала руки к высям Горним.
Вдруг слышит, — Он идет! Пади к Нему,
Моли и Он дитя твое поднимет!
В слезах, не веря счастью своему,
Воскликнула она святое Имя.
— О! Пощади! Коль это Ты, — спаси!
Ты повели, — она воскреснет, верю!
Помилуй! Я прошу, О! Боже сил,
Восстанови, молю, мою потерю!
Процессия, свой скорбный путь прервав,
К ногам, на паперть, гробик опустила;
Чуть слышно шепчет Он, — Талифа, встань!
О, чудо! — села и глаза открыла!
В ее руках букет прекрасных роз,
Белее снега, нежный и душистый!
И изумление ручьем лилось,
И Дух Святой почил на душах чистых.
Смятение в народе, крик затих,
Рыдания и смех, и в то мгновенье
Вдруг, словно леденящий душу вихрь,
Обрушился на хрупкое творенье.
Великий инквизитор — кардинал
Ступил на площадь. Взором обжигая,
На люд, толпящийся, он сумрачно взирал,
И вихорь реял, рясу развевая.
Прямой, высокий, с высохшим челом,
В эскорте мрачной и угрюмой стражи,
Что неотступно следует при нем,
И ожидает, что он им прикажет.
Он видел все: и то, как детский гроб
Повергнут был к ногам в благоговении,
И как мертвенно-бледный детский лоб
Зарделся, вдруг, в мгновенном воскресении.
Но чудо не затронуло его
Мертвенную надменность злого сердца,
И взор, зловеще вспыхнувшим огнем,
Испепелял и старца, и младенца.
И вот такая власть повелевать
Седого кардинал осеняла,
Что перст простер, и молвил тихо, — ВЗЯТЬ!
И вся толпа стояла и молчала.
Так вот! Пятнадцать минуло веков,
Но словно бы и не было столетий,
Вновь схвачен силой грубою и вновь
Влачен безжалостно навстречу смерти.
Проходит инквизитор пред толпой,
Склонившей головы в повиновенье;
Что Бог? И старец властною рукой
Дарует им свое благословенье.
Вздымается утес суровых стен
Тюрьмы, что жгуче ждет в свои объятья,
И казематов мрачных душный тлен;
Вновь пленник — в ожидании Распятья.
Проходит день и снова настает
В смятении бездыханном и томном,
Севильская безудержная ночь,
И воздух пахнет лавром и лимоном.
Продолжение: http://www.foru.ru/slovo.47536.html
|
