Не обижай любовь

Тамара Викторовна, постучав, зашла в комнату внучки. Юлька сидела в наушниках, покачивая ногой в такт доносившейся музыки.
- Чего, бабуль? – она сняла гарнитуру и бросила вопросительный взгляд.
- Ты что так и собираешься весь выходной дома просить? Посмотри, погода какая замечательная.
- Не знаю, - передернула худенькими плечами Юлька, - я еще думаю.
- Выбираешь «куда» пойти или «с кем»? – уточнила Тамара Викторовна.
- Нет, думаю: стоит ли?
- Ну-ка, ну-ка, расскажи. Может, я тебе совет какой дам?
Тамара Викторовна опустилась на диван напротив внучки.
- Понимаешь, меня Андрей из нашего класса в кино пригласил, - стала рассказывать Юля.
- Это тот, что тебя провожал на этой неделе? Которого я в окно видела?
- Ну да, я тебе о нем говорила, - подпрыгнула на стуле Юлька.
- И чего ты раздумываешь? Я думала, что он тебе нравится, раз ты ему разрешаешь себя провожать, - Тамара Викторовна достала из кармана халата очки и внимательно посмотрела через них на Юльку.
- Ну да, нравится, даже очень. Мы с ним за одной партой сидим. Он клевый! И знает столько всего, что с ним уж точно не соскучишься.
- Тогда в чем дело? - Тамара Викторовна развела руками.
- Понимаешь, он у нас новенький, только в этом году к нам в школу перевелся. И класс его не принял. Никто понимаешь.
- Это еще почему?
- Потому что он полный, и очки у него смешные, в толстой оправе, как у старика. И еще его все учителя нахваливают, а физичка вообще обещала на олимпиаду от школы послать. Смирнов ему этого не простит. Раньше он лучшим учеником в классе был, вот теперь всех против Андрея и настраивает. А против Смирнова у нас в классе никто не пойдет…
- Ну, во-первых, не у всех стариков очки в толстой оправе, - Тамара Викторовна сняла очки и, сложив тоненькие дужки, опустила в карман. – Во-вторых, завидуют чужим успехам только неудачники. И, в-третьих, неужели ты и вправду оцениваешь людей только по внешним данным?
- Я нет, - мотнула головой Юлька. – А вот все как сговорились, только и дразнят его «Филином» или «ботаником», а еще «жиртрестом».
- Ну, никакой он не «жиртрест», я его хорошо рассмотрела. Просто упитанный. А «ботаником» его почему дразнят? Он что ботаникой увлекается?
- Да ничего ты, ба, не понимаешь? – Юлька нахмурила брови. – А еще совет дать собиралась.
- Может, я чего-то и не понимаю, только я тебе историю одну расскажу, что со мной случилась. Мне тогда примерно столько же лет, как и тебе сейчас было. Отец у меня строителем работал, и мы часто переезжали из одного города в другой. После войны много чего восстанавливать надо было, да и новые стройки поднимались. И вот переехали мы в очередной раз. Я в новую школу пошла. Мне не впервой было посреди года в незнакомый коллектив вливаться. И всегда все хорошо было. Раньше молодежь вообще была более доброй что-ли, дружелюбной. Вот только в этот раз все пошло не так – все девчонки на меня волком смотреть стали, пакости разные делали, на доске гадости про меня писали. А мальчишки подхихикивали.
- Чем же ты им, бабуль, не угодила? – спросила Юлька.
- Да я потом поняла, что это из-за того, что меня учительница посадила за парту с первым парнем в классе. В него все девчонки влюблены были. Вот они и ополчились против меня. Мне тогда ой как досталось, плакала каждый день, хоть школу бросай.
- А родителям жаловалась?
- Нет, что ты, - махнула рукой Тамара Викторовна. - Дома у нас на подобные темы разговоры не приветствовались, вот я и таила все в себе. И единственный человек, который меня в тот момент поддержал, был одноклассник Леша. Он в классе тоже держался как-то особнячком, и я сначала не понимала, за что его ребята недолюбливают. Ведь он был таким отзывчивым, уступчивым, за трудную работу всегда первым брался.
- Он что тоже был толстый и в очках? Или, может, рыжий какой или лопоухий? – спросила Юлька.
- Нет, - улыбнулась Тамара Викторовна, - он был очень даже симпатичный, высокий такой, худощавый. Вот одежда у него, правда, бедноватая была: пиджак куцый, штаны залатанные. Но в то время многие бедно жили, а у него еще семья многодетная – семеро детей. Вот он и донашивал вещички за старшим братом.
- А, ну понятно, чего над ним все прикалывались, - протянула Юлька. – У нас бы такого вообще заклевали.
- Вот и его клевали, а он никогда злом не отвечал. И меня защищал. А чтобы после школы меня обидчики не поджидали, стал домой провожать. Вот тогда уж вдоволь класс натешился. Чего только про нас не сочиняли... А однажды классная руководительница меня после урока оставила и говорит: «Что ты, Тома, за вольности себе позволяешь? Разве комсомолке можно себя так вести? Что скажут родители, когда узнают, что их дочь на виду у всей школы с сыном врага народа гуляет?»
- С чьим сыном? – округлила глаза Юлька.
- Да-да, так и сказала: «врага народа». Я тогда испугалась очень, плакала, обещала, что такого не повторится. А Леше сказала, чтобы он меня не провожал, и что дружить нам не надо.
- Его отец что, бандитом был? – Юлька перешла на шепот.
- Нет, не бандитом, а баптистом. Хотя для меня тогда между этими двумя понятиями можно было ставить знак равенства. Чего только тогда о верующих не говорили: и что отсталые, и что детей в жертву приносят, и что агенты американские. В общем, мне сразу понятно стало, почему не только класс, но и учителя к Леше с пренебрежением относились. Он провожать меня перестал. А не следующий день меня за школой девчонки подкараулили. Зима тогда была снежная, морозная. Вот они меня снежками и закидали, снег за шиворот напихали, да еще шапку с варежками на дерево забросили.
- Вот гады! – выдохнула Юлька. – А ты что?
- А я заболела, да так, что два месяца в школу не ходила. И никто меня из класса даже проведать не пришел. Никто, кроме Леши. Он один каждый день прибегал. Когда у меня жар сильный был, он у кровати сидел, компрессы мне на голове менял. Потом стал мне книги читать, чтобы я от школьной программы не отстала. Стихи Есенина наизусть. А когда сошел снег, он принес мне подснежники. Это были мои первые цветы, подаренные молодым человеком. Понимаешь?
- Угу, - кивнула Юлька. – Короче, втюрилась ты в своего Лешеньку по самые уши. А он в тебя. И что дальше было?
- А дальше я выздоровела и в школу вернулась. За это время мое место за партой другая девочка заняла. То ли по этой причине, то ли потому, что вину свою чувствовали, но одноклассницы ко мне стали мягче относиться, даже дружбу предложили. А где-то через неделю меня классная руководительница снова после уроков задержала. Стала говорить, что завтра на классном часе будут разбирать поведение Леши, критиковать его за то, что он отказывается в комсомол вступать, в Бога верует и антисоветскую пропаганду разносит. Оказывается к ним домой милиция приходила, а у них как раз молитвенное собрание было. И Леша там находился. Вот учительница и сказала, чтобы я на классном часе выступила и осудила его поведение. Иначе бы и меня из комсомола могли выгнать. Так и сказала: выбирай!
- И что ты? – заерзала на стуле Юлька. – Сделала, как училка велела?
- Сделала, – опустила взгляд Тамара Викторовна. – Все как она научила, так и повторила. Не то комсомольский значок потерять боялась, не то расположение девочек, а, может, просто испугалась. Не знаю. Встала на собрании и выпалила все без запинки. Взгляд только на Лешу поднять не посмела.
- А он что?
- А он больше в школу не пришел. А через несколько дней учительница сказала, что Алешина мама забрала его документы из школы, и они куда-то уехали. Поговаривали, что их выслали куда-то. Но точно не знаю. Только когда я к нему домой пришла, там на дверях замок висел. Я у соседки спросила, не знает ли она, куда они уехали? Она сказала, что нет. А потом спросила, как меня зовут, и конвертик протянула – письмо от Леши. А в нем всего одно предложение: «Я на тебя не обижаюсь». И так мне горько стало от этих слов, так больно и стыдно. Захотелось прощение у него попросить, да в классе всем рассказать о том, какой он добрый, верный. Что таких, как он, не бывает. Только не смогла я. Вечером опять с жаром слегла. А врач родителям сказал, что мне климат не подходит. Вот отец и попросил, чтобы его на другую стройку перевели. Когда я выздоровела, мы вот сюда, в наш город и переехали. А с Алешей больше мы ни разу не виделись. Как он, где? Ничего не знаю. Только всю жизнь помню о нем, и мечтаю встретиться. Хотя бы один разок. Очень мне хочется у него прощение попросить, глядя в глаза. Понимаешь?
- Угу, - кивнула Юлька.
- А еще меня эта история одному важному уроку научила – нельзя предавать ни дружбу, ни тем более любовь. Она может уйти и никогда больше на твоем пути не повстречаться.
- И ты больше любовь не встречала? – спросила Юлька.
- Никогда, - покачала головой Тамара Викторовна. – И за дедушку твоего я без любви вышла. Думала и так жить можно. Ан нет, не получилось. Разошлись. Вот до седых волос дожила, а любовь так и не встретила. Видно, до сих пор она на меня обижена. Виновата я перед ней, знаю. Только я это спустя годы поняла. Сейчас вот в церковь хожу, прощение прошу.
- У кого? – взметнула брови Юльки. – Леша твой ведь тебя тогда еще простил.
- Так не у него, а у Бога прощение прошу. За ошибки, что в жизни наделала, и самое главное, за то, что настоящую любовь не разглядела. Вот и ты, внучка, будь внимательна, не пропусти ее.
- Я все поняла, бабуль, все поняла! – Юлька подскочила с места и схватила телефон: - Алло, Андрей? Привет! Встречаемся через час возле кинотеатра.
Чмокнув бабушку в щеку, она добавила:
- И плевать, что в классе об этом скажут! Главное, что он нравится мне.
Тамара Викторовна смотрела, как внучка подбирала себе лучший наряд и улыбалась.
- Бабуль, ты не грусти. Мы с Андреем найдем тебе твоего Лешу! Сейчас такие возможности! Сбудется твоя мечта. Обещаю! – выпалила Юлька, выскакивая на лестничную площадку.

Не обижай любовьПроза

Не обижай любовь
Проза