Старец Алексий Мечев родился 17 марта 1859 года в Москве.
О своём рождении старец Алексий рассказывал так: «Когда наступили роды, покойная матушка чувствовала себя очень плохо. Роды были трудные и так затянулись, что она была близка к смерти. В горе и тоске отец поехал в Алексеевский монастырь к обедне, которую по случаю праздника служил сам митрополит Филарет...»
Митрополит Московский и Коломенский Филарет горячо молился об умирающей от тяжёлых родов жене регента кафедрального Чудова монастыря Александре. После молитвы митрополит подал Алексею Ивановичу Мечеву просфору и сказал: «Бог милости, всё будет хорошо. Родится мальчик, назови его Алексеем в честь празднуемого нами сегодня св. Алексия, человека Божия».
Когда Алексей Иванович вернулся домой, его встретили с радостным известием: родился мальчик.
Старец Алексий часто вспоминал с благодарностью заботу и ласку митрополита Филарета к их семье, рассказывал как Владыка однажды спас от неминуемой смерти отца. Зимой по распоряжению митрополита были привезены музыкально одарённые мальчики, чтобы «ими пополнить митрополичий хор». Детей выгрузили из саней, привели в теплое помещение. Вдруг Владыка быстро оделся, вышел во двор и сам начал обыскивать сани. При свете фонаря в одних санях он нашел спящего мальчика. Это был сын священника Коломенского уезда - Алексей. Позже, когда Алексей Иванович окончил Семинарию, митрополит предложил ему стать регентом митрополичьего хора.
Сын Алексея Ивановича, Алексий, сначала учился в Заиконоспасском Училище, затем - в Московской Духовной Семинарии, а после окончания Семинарии поступил в псаломщики в церковь Знамения на Знаменку.
В 1884 году Алексий женился на Анне Петровне Молчановой.
18 ноября 1884г. был рукоположен во диакона в Никитском монастыре преосв. Мисаилом, епископом Можайским. 19 марта 1893 г. был рукоположен во священника преосв. Нестором. Молодому священнику достался бедный приход маленькой церкви Св. Николая на Маросейке. Нужна была большая вера, чтобы, не смотря на трудности не упасть духом. Старец Алексий с грустью рассказывал духовным детям:
- Восемь лет я служил каждый день Литургию при пустом храме, один протоиерей говорил мне: «Как ни пройду мимо твоего храма, все у тебя звонят. Заходил я к тебе - пусто. Ничего не выйдет у тебя, понапрасну звонишь».
К несчастию тяжело заболела жена отца Алексия, ему одному приходилось заботиться о детях, ухаживать за прикованной к постели супругой. В августе 1902 г. умирает жена отца Алексия.
По промыслу Божиему, в то время по делам благотворительности на Маросейку приехал о. Иоанн Кронштадтский. Великий пастырь сказал о. Алексию: «Ты жалуешься на скорби и думаешь - нет на свете горя больше твоего, так оно тебе тяжело. А ты будь с народом, войди в чужое горе, возьми его горе на себя и тогда увидишь, что твое несчастие мало, незначительно в сравнении с общим горем; и легче тебе станет».
Довелось о. Алексию и сослужить о. Иоанну Кронштадтскому в одной из московских церквей. После этой знаменательной встречи о. Алексий «весь уходит в чужое горе, растворяет свое горе в общей скорби».
Отец Алексий теперь никогда не остается один, с утра до вечера отдаёт себя людям, он для них уже не только пастырь, а родной отец и заботливая мать. Вскоре о старце заговорила вся Москва. Церковь уже не может вместить всех желающих, «с раннего утра до поздней ночи толпится народ, среди простых людей, появляются профессора, врачи, учителя, писатели, инженеры, художники, артисты».
Cтарец Алексий говорил, что, Бог, дал ему детскую веру. Очевидцы рассказывали, что за богослужением он преображался. Его детская вера часто обнаруживалась в слезах, особенно за божественной литургией. Часто он затруднялся произносить возгласы:«Придите, ядите...» или «Твоя от Твоих». При этих словах по его изменившемуся голосу всякий в храме понимал, что он плачет. Его лицо было полно умиления, и плач его захватывал и служивших ему».
- И я плакал, пригнувшись к престолу, - говорил служивший ему диакон.
Этот дар слёз, которым обладал Батюшка за своё смирение, особенно проявлялся в нём при чтении Великого канона св. Андрея Критского. Он его не читал, он произносил эти тропари как свои слова из глубины сокрушённого сердца, обливаясь слезами. Вся церковь сливалась с ним в умилении...»
Из воспоминаний духовного сына старца Алексия: «Слишком запечатлелся перед нами образ о. Алексия. Нельзя забыть ни его светящихся приветом, небольших, но глядевших проникновенно голубых глаз, ни его чисто русского, родного благостно улыбающегося лица, на котором было написано столько доброты и душевной теплоты, что казалось их с избытком хватило бы на всех, кто имел счастье видеться и встречаться с ним. После большого семейного горя – потери близкого человека – я поспешил на Маросейку. Своим чутким сердцем о. Алексий понял всю глубину моей скорби и утешил без всяких слов одним лишь благостным видом. По окончании панихиды, у меня в порыве благодарности, невольно вырвалось: «Добрый Батюшка!».
У одной женщины, проживавшей в Туле, без вести пропал сын, ей посоветовали съездить в церковь «Николы в Клённиках» к старцу. Женщина приехала в Москву, пришла в церковь, и очень удивилась, когда после литургии услышала слава старца, протягивающего ей крест через головы шедших впереди неё людей:
- Молись как за живого.
Удивлению женщины не было предела, ведь священник впервые видел её, и не мог знать о её горе. А позже при личной встрече старец Алексий сказал:
- Вот тут на днях была у меня мать: всё о сыне беспокоится, а он преспокойно служит в Софии на табачной фабрике.
Затем благословил женщину и подарил бумажную иконку со словами:
- Ну, Бог благословит.
Позже стало известно, что вскоре женщина получила от сына из Болгарии письмо, в котором он сообщил, что работает в Софии на табачной фабрике.
Очевидцы вспоминали, как однажды в храм вошёл пьяный, «оборванный, весь трясущийся человек» и обратился к старцу Алексию:
- Я совсем погиб, спился. Погибла душа моя... спаси... помоги мне...
Старец подошёл к несчастному совсем близко, с любовью взглянул в его глаза, положил руку на плечо и сказал:
- Голубчик, пора нам с тобой перестать винцо-то пить.
- Помогите, Батюшка, помолитесь!
Старец Алексий взял страждущего за правую руку и повёл к алтарю, торжественно раскрыл царские ворота и, поставив его рядом с собой на амвоне, начал молебен. После молебна старец Алексий трижды осенил несчастного, дал ему просфору и трижды поцеловал его. Спустя некоторое время в храм к свечному ящику подошёл прилично одетый мужчина и выразил желание отслужить благодарственный молебен. Увидев старца, мужчина бросился с рыданием к его ногам. Старец узнал в нём того несчастного и воскликнул: Василий, да ты ли это?
Василий рассказал, как по молитве старца бросил пить, был принят на «хорошее место».
Из воспоминаний духовной дочери старца:
- Никогда Батюшка не требовал к себе внимания, каких- либо знаков почтения и не только не требовал, но и сторонился их... В 1920 году чудовские сёстры подняли вопрос о награде о. Алексию. В марте 1923 года исполнилось 30 лет служения его в сане священника... Настал день, когда Батюшка был вызван на патриаршую службу и награждён крестом... Вечером все собрались на вечернее богослужение и с волнением ждали, когда придёт Батюшка... После краткого молебна он обратился к народу... Закрывая лицо руками, он говорил о своём недостоинстве. Его слово было всенародным потрясающим исповеданием своего ничтожества, своей полной во всём недостаточности, негодности и слабости. Казалось, что этот крест с камушками совсем задавил его. К слёзной, потрясающей всех исповеди Батюшка с глубоким смирением поклонился до земли, прося у всех прощения.
Из воспоминаний монахини Иулиании:
- Батюшка, особенно за богослужением, как бы светился каким–то особым, ни с чем не сравнимым внутренним светом. Обилие благодати, почивавшей на нём, иногда для некоторых проявлялась и вовне: он стоял на воздухе и из глаз его как бы сыпались искры. Когда одна из верующих простодушно рассказала ему, каким она его видела, он ответил: «Никому не говори об этом до самой моей смерти. Тебе надо было видеть меня грешного, по Божиему милосердию, в духе. Помни: это – только любовь и милосердие Божие ко мне, грешному».
Старец отмечал: «Много нужно понести скорбей, чтобы научиться молиться. Сердце пастыря должно расшириться настолько, чтобы оно могло вместить в себя всех нуждающихся в нём».
Епископ Арсений говорил: «Но если молитва бодрит и освежает человека, то принятие на себя страданий ближних сокрушает сердце пастыря, делает его физически больным». Батюшка о. Алексий стал страдать той болезнью сердца, от которой впоследствии скончался... Наступил 1923 год. Батюшке становилось всё хуже. Жалко было смотреть, как он задыхается от мучительной одышки... Все кто видели Батюшку в эту зиму, замечали, что он был каким-то особенно светлым, светился каким-то особым, духовным, неземным, нетленным светом, в котором сочеталась такая же неземная, тихая радость.
- Батюшка, как тяжело думать, что вас не будет.
- Глупыш, я всегда с Вами буду...
Другой своей духовной дочери он незадолго до смерти сказал:
- Молись за меня, а я – за тебя, любовь по смерти не умирает. И если я обрету дерзновение перед Богом, за всех буду молить Бога, чтобы вы все там были со мной.
Из воспоминаний духовной дочери старца: «Подле него была Нина. Она со скорбью и беспокойством наклонилась к нему. Батюшка взял её голову обеими руками и прижал к груди... В эту минуту она услышала в его груди сильный звук как бы лопнувшей пружины. Батюшкины руки ослабели и упали. Глаза закрылись навсегда. Это была пятница 9/22 июня 1923 года».
В августе 2000 года Юбилейный Архиерейский Собор определил: Пресвитера Московского Алексия Мечева - причислить к лику святых.
День памяти - 9/22 июня.
Рака со святыми мощами находится в Храме Святителя Николая в Кленниках. (Храм расположен в самом начале московской улицы Маросейка, в нескольких шагах от выхода из станции метрополитена «Китай-город».)
Протоиерей Николай Голубцов (1900-1963)
Протоиерей Николай Александрович Голубцов родился 12 октября 1900 года в Сергиевом Посаде Московской губернии (ныне Московской обл.) в семье профессора Московской духовной Академии А. П. Голубцова (1860-1911).У Александра Петровича и Ольги Сергеевны было десять детей, Николай родился седьмым. Из воспоминаний протоиерея Николая Голубцова: «Родился я в 8 часов утра, когда звонили к обедне... Был я беспокойный ребёнок. Тяжёлый и крикливый. Маня* (*Маня - сестра протоиерея Николая Мария скончалась в 1925 году от туберкулёза) нянчила меня и надрывалась со мной: и тяжело и не уйдёшь. До тех пор кричу, пока папа не придёт и не нахлопает. Тогда только смолкал... Хворал сравнительно мало. Серьёзных детских болезней у меня не было... Рано полюбил чтение, а потом на всю жизнь оно сделалось единственным развлечением... Учить меня начали, как и всех, 5-6 лет... Обычно со мной занималась мама. Учился я с охотой... Мне было 10 лет, когда умер папа... В этот день папа принёс большую кипу книг из Академии, что, очевидно, плохо повлияло на сердце. Никто: ни мы, ни родные – не верили в смерть папы...Всегда он следил за нашими успехами, здоровьем, поведением. Только потом я мог оценить эти заботы. Привычка к чистоплотности, опрятности, труду, аккуратности – всё это следствие папиных и маминых забот. Но главное, что заложил папа, - серьёзное отношение к труду, сострадательность к убогим, нищим, нуждающимся... Во всех трудных обстоятельствах жизни я мысленно привык спрашивать, как поступил бы папа или какой совет он бы дал в этом случае...».Следует отметить, что в детстве Николай прислуживал в алтаре храма Архангела Михаила в Сергиевом Посаде. Ольга Сергеевна часто ездила за духовным советом к старцу Алексию в Зосимову пустынь, брала с собой и Николая с младшими детьми. Вскоре по молитвам старца озорной Николай превратился в заботливого помощника матери. Он стремился везде помогать нуждающимся в помощи, дома выполнял любую работу, в гимназии помогал отстающим ученикам. После окончания гимназии Николай служил в армии, в 1920 году поступил в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию, которую окончил в 1924 году. Двадцать пять лет Николай Александрович работал по специальности. (Николай Александрович всю жизнь мечтал стать священником, но духовники старец Алексий Зосимовский, позже отец Сергий Успенский, когда он в 20-е годы прислуживал алтаре, удерживали его, говоря: «Сейчас ты в два счёта погибнешь, а придёт время, когда ты будешь нужен».)
В 1929 году Николай Александрович работал на Московской семенной контрольной станции, здесь он познакомился со своей будущей супругой Марией Францевной Гринкевич, в июле 1932 года они вступили в брак. Николай Александрович отличался простотой и отзывчивостью, умел утешить, взять чужую боль на себя. Когда он работал в отделе библиографии в Сельскохозяйственной библиотеке ВАСХНИЛ (с 1937-1949 гг.) к нему часто за утешением приходили сотрудники библиотеки. Николай Александр многое знал о каждом сотруднике и старался оказать каждому посильную помощь.
1 сентября 1949 года, в день праздника в честь Донской иконы Божией Матери Николай Александрович был рукоположен во диакона, а 4 сентября – во иерея. ( К принятию священства Николай Александр тщательно готовился, 3 августа 1949 года сдал экстерном экзамены на священника перед комиссией, возглавляемой протопресвитером Николаем Колчицким.)
Отец Николай начиная с 1949 года по 1963 год служил в храме Положения Ризы Господней на Донской улице и малом соборе (закрытого в то время) Донского монастыря** в Москве. (**В 1934 г. в Донском монастыре был открыт музей архитектуры Академии архитектуры СССР. С 1964 г. монастырь был превращён в филиал научно-исследовательского Музея архитектуры им. Щусева. Однако Малый собор до 1960-х годах был открыт ежедневно. Во время правления Н. С. Хрущёва давление на церковь усилилось, и храм хотели закрыть, но по настоянию митрополита Пимена (заместителя патриарха Алексия Первого) вместо этого объединили два прихода – монастырского собора и церкви Ризоположения на Донской улице. Монашеская жизнь в монастыре возродилась лишь в 1991 году.) Отец Николай глубоко чтил святого праведного Иоанна Кронштадтского, он часто говорил о нём как об идеале пастыря, сам стремился всего себя отдавать служению Господу и людям. Он мало спал и ел, был необычайно добрым, удивлял всех своей чистотой жизни, кротостью, милосердием и нестяжательностью.
К отцу Николаю доверчиво шли люди, зная, что он всегда откликнется на любую нужду человека. Отец Николай посещал больных в больницах и на дому, исповедовал, причащал, соборовал, помогал нуждающимся людям материально, часто посылал посылки заключённым.
За своё великое смирение и любовь к ближним он стяжал духовные дары прозорливость, дар утешения и дар исцеления.
Духовные чада отца Николая замечали, что он не редко отвечал на вопросы, которые они не успели даже задать или напоминал на исповеди то, что верующие забыли ему открыть. О силе молитвы старца и о даре прозорливости, который стяжал подвижник, свидетельствует Рогнета Владимировна Маева, которой «пришлось испить горькую чашу непослушани», из-за того, что она однажды не прислушалась к совету старца и вышла замуж. (Муж вскоре не только подал на развод, но и через суд пытался отнять ребёнка, мотивируя тем, что верующая мать не может вырастить обществу полноценного гражданина.) Из воспоминаний Рогнеты Владимировны: « ... Если бы не поддержка отца Николая, не его всесильная молитва, то пропала бы. И ни разу батюшка не упрекнул меня, не сказал: «Я ведь предупреждал!». Ни слова осуждения – одна любовь, одно сострадание...
Сколько же людей к нему шло, рассказать о своих страданиях, поговорить, получить совет... Помню только самые главные слова, которые отец Николай сказал мне в ответ на мой отчаянный рассказ: «Вы должны помнить, Кто стоит за вами, Кто хранит вас. И тогда страх исчезнет. Господь вас спасёт!» И я спокойно ходила на работу, верила, что всё устроится.
Первый суд решил отдать ребёнка отцу. Но дело передали в городской суд. Этот суд постановил оставить сына мне. Но муж подал в Верховный. Перед третьим судом надежда вновь покинула меня. Но случилось чудо, мне попался адвокат, который оказался верующим... Я на свободе и сын мой со мной...
За отцом Николаем следили: прислушивались, что он говорит, о чём, с кем говорит. Ему не разрешали произносить проповеди, а только несколько слов перед исповедью... Временами батюшка так говорил, с таким убеждением, мольбой, что сердце отвечало, даже самое глухое, самое чёрствое.
На исповедь к отцу Николаю стояла толпа. Только время от времени он тихо обращался: «Ти-хо-нечко...».
Часто бывало так: думаю то и это сказать батюшке – и ещё не начну говорить, а он уже сам, без моих слов отвечает...
А как он слушал! Батюшка весь был любящее молитвенное внимание... Одна девушка решила выйти замуж. Отец Николая не знал жениха... Но сразу сказал, что это не тот человек, который ей нужен. Девушка стояла на своём, горевала, даже плакала. Отец Николай не благословлял. Когда мы стали спрашивать, батюшку, почему он против, он вздохнул и так горько сказал: «Уж очень мне её жалко – он её будет бить». Девушка всё же сдела по-своему. И этот человек, ставший её мужем, действительно избивал её. Я знаю, сколько страданий ей пришлось вынести.
Когда я была беременна, перед самыми родами меня положили в больницу. Врач, осмотрев меня, сказала: «Роды будут тяжёлыми, потому что ребёнок будет идти ножками. В это день ко мне пришла подруга. Я была напугана. Написала записку и попросила передать её отцу Николаю. На следующее утро был обычный обход. Врач осмотрела меня, и на её лице выразилось удивление: «Ребёнок повернулся, теперь все будет хорошо». Так отец Николай спас меня и сына...
Одна духовная дочь отца Николая работала в музее им. Скрябина. Вдруг власти решили закрыть этот музей. Работники были в отчаянии. Е. А., работающая там, пришла к отцу Николаю рассказать о горе, попросить совета. Батюшка внимательно выслушал и помолчал. Потом быстро сказал: «Напишите совместное прошение с музеем им. Глинки... И не оставляйте молитвы. Стучите – и отворят вам. И я тоже буду молиться». Никто в помощь письма не верил. Но через несколько месяцев музей был спасён. Все восприняли это как чудо!» rnНесмотря на крайнюю занятость, отец Николай составил две Службы с акафистами – в честь икон Божией Матери «Взыскание погибших» и «Донской», утверждённые святейшим Патриархом Алексием. Часть его большого труда, посвященного изучению богословского содержания иконы преподобного Андрея Рублёва, была опубликована в ЖМП в 1960 году.
Из воспоминаний духовной дочери старца Николая: «Батюшка имел удивительную способность горением своей души зажигать человеческие души... Всегда спокойный и ровный батюшка... терпеливо до конца выслушивал каждого... Большой психолог, человек с глубоким познанием человеческой души... Он как-то сразу чувствовал, кто, в чём терпит нужду, и спешил помочь.
С большим умом, огромным диапазоном знаний, имевших в себе благодать Духа Святаго, он был чрезвычайно скромен и прост...
Много он потрудился на ниве Христовой, всего себя отдавая людям. Большой моральной поддержкой и опорой был он для многих. Каждого встречал он с внутренним теплом, для каждого у него находилось доброе слова и нужный совет... Сердце его было открыто для всех, всех он жалел и спешил помочь, беря бремя наших грехов на свои плечи...»
Анна Корнилова в книге « Под сводами «Катакомбной» церкви», рассказывает о том, что отец Николай был духовником отца Александра Меня в его студенческие годы, он и благословил его принять священнический сан. Приведём небольшой отрывок из этой книги: «Николай Александрович Голубцов был духовным наставником Алика. Служил он в Донском монастыре, а жил в Измайлове. Небольшой деревянный домик его стоял на том месте, где сейчас вагоны метро въезжают в туннель, направляясь от станции «Измайловский парк» к станции «Измайловская». Как раз над парапетом. Домик был окружен садом, где росли яблони и цветы, которые разводила Мария Францевна, жена Николая Александровича. Долгое время у них жила Варенька Фудель. Помню, ее учили игре на фортепиано, и, подходя к дому, можно было слышать звуки «Элизы» Бетховена. Николай Александрович при всей доброте и мягкости был человек с большим чувством юмора. Когда я провожала его из Измайлово в Рублево, где он должен был причастить моего больного дедушку, то длинная дорога скрашивалась неторопливой беседой…
Подобные поездки нельзя было назвать легкими.
Был период, когда у меня начались сомнения по самым важным религиозным вопросам. Не в силах разрешить их, я просто старалась от них отмахнуться.
— Учти, — говорил Николай Александрович, — Рано или поздно придется к ним вернуться и дать ответ. Это была мудрость духовного пастыря. Алик приезжал к отцу Николаю часто. Шел пешком от метро (тогда ветка кончалась там, где сейчас станция «Измайловский парк»), по дорожке, усаженной деревьями и, наверное, по дороге туда ему было идти тяжелее, чем оттуда: Николай Александрович умел понять и принять на себя груз забот и сомнений. Это был действительной Добрый Пастырь.
Наставляя Алика, а теперь он уже стал отцом Александром, Николай Александрович говорил: «С интеллигенцией больше всего намучаешься». Это он знал из своего опыта. «Но и сам он был пастырем этого духовно заброшенного сословия, и мне его завещал», — вспоминал впоследствии протоиерей Александр Мень.
Сохранилась фотография, где Николай Александрович изображен в саду своего дома, среди деревьев, в осеннем пальто и кепке. Он улыбается уголками губ, а в темных, слегка раскосых, глазах, — живые, веселые искорки. Умер Николай Александрович 20 сентября 1962 года. «Есть люди, с представлением о которых как-то совсем не мирится понятие смерти. Когда они умирают, хочется сказать: «Это невозможно!». Это люди, вся жизнь которых была поддержкой и опорой для других, люди большой и деятельной любви, теплом и светом которой питалось и направлялось множество душ. К таким душам принадлежит отец Николай Голубцов».
В 1962 году отец Николай перенёс тяжёлый инфаркт, но до последних дней он не переставал окормлять своих духовный чад. Кончина его была истинно христианской. Он исповедовался, соборовался и причастился, затем углубился в молитву и вскоре отошёл ко Господу.
Из воспоминаний духовной дочери старца Николая: «...Мы осиротели... Ушло тепло. Ушла как бы крепкая ограда, в которой мы чувствовали себя безопасно и надёжно. Потрясённые, сосредоточенные духовные дети вереницей тянулись ко гробу дорогого батюшки. Служились панихиды за панихидой, читались евангелие, акафист Донской иконе Божией Матери. Скорбь смягчалась в благодатной молитве, овеянной неземным покоем и тишиной, исходящей из гроба.Огромная толпа людей у храма Ризоположения дожидалась тела отца Николая. Дорога перед храмом была усыпана цветами... И вот в храм внесли гроб с телом того, кто более десяти лет служил в нём, вознося перед престолом Божиим молитвы за людей, которых любил, жалел, отдавая всего себя на служение им...»
22 сентября в храме Ризоположения архиепископ Новгородский и Старорусский Сергий, родной брат отца Николая, с духовенством совершил парастас*** (***Заупокойное Всенощное бдение), а 23 сентября - Божественную литургию, в конце которой архиепископ Дмитровский Киприан произнёс надгробное слово. Чин отпевания совершали архиепископ Дмитровский Киприан, архиепископ Новгородский и Старорусский Сергий в сослужении 28 священников. После отпевания надгробное слово произнёс архиепископ Сергий, затем гроб был обнесён вокруг храма и препровождён на Введенское кладбище в Москве (место захоронения 25-2) . Образ любвеобильного старца до сих пор живёт в сердцах тех, кто его помнит, они мысленно обращаются к нему за молитвенной помощью.
Духовные советы и высказывания старца Николая:
Всё, что посылает Господь, Он посылает для нашей пользы, чтобы мы познали волю Божию, чтобы мы принуждали себя делать не так, как нам хочется, а так как Бог хочет, ведь Он сказал: «Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его»» (Мф11, 12)...
Надо принимать с благодарностью, то, что тебе предназначено Господом Богом, и старайся делать то, что велит тебе твой долг... Что ты ни делаешь, делай с сознанием, что ты исполняешь волю Божию, так хочет Бог. Эту жизнь Бог дал нам, чтобы мы имели время приготовиться к той. Вся забота наша должна быть сосредоточена на исполнении заповедей Божиих. Главное в жизни – веруй в Бога и, подкрепившись в Таинствах церкви, старайся жить по заповедям Божиим. Не в том цель нашей жизни, чтобы счастливо прожить на земле, а в том, чтобы приготовиться к другой жизни. Бог посылает нам горе, испытания для нашей же пользы, чтоб мы не забывали Его... Горе нам полезно для нашего очищения, чтобы мы предали себя в волю Божию. Надо терпеть всё, что посылает Бог, пока Он Сам не утешит и не подаст радости. Если же Он не даёт успокоения, радости, то, значит, Он находит, что нам не полезно, не спасительно, - надо покориться воле Божией и терпеть. Счастлив тот, кто чувствует себя счастливым: в радости, и в горе... После благодатных посещений надо быть готовым к встрече скорбей и искушений...
Покой совести есть первое условие мирных отношений с Богом: душа наша не имеет покоя оттого, что мы живём не так, как велел Спаситель, не исполняем Его воли – совесть наша укоряет нас за это...
Не старайтесь выбирать себе другой крест, а несите тот, который Господь вам назначил. Он уж знает, что вы его сможете понести, и Сам вам поможет...
Человеку даётся болезнь часто в помощь, некогда человеку оглянуться на свою жизнь...
Когда имеете дело с трудным человеком, которого борет враг человеческий, всегда охраняйте себя молитвой Матери Божией «Взбранной Воеводе победительная...»
Грехи отмываются во время исповеди так же, как и вода отмывает запачканные руки.
Масло и вода никогда не соединятся, сколько бы их не смешивать, и для соединения души с Богом, душа должна быть по своей сущности как бы подобна Богу по своему стремлению к Нему.
Молитва – веяние Святаго Духа, и хотя даётся труженикам, но не в то время, когда они ожидают. Но не нужно разочаровываться и впадать в уныние. Просите – и не получаете, потому что рассеянно просите и без надлежащего страха Божия и благоговения...
Вера и молитва без дел мертва есть. Плод молитвы - дела любви и милосердия...
Мы должны своим терпением искупить наше маловерие, нашу гордость. У нас нет смирения – так надо терпением заменить этот недостаток смирения. Нам посылаются искушения для нашего спасения, а мы не хотим потерпеть, мы не понимаем, что эти искушения нам необходимы. Мы должны терпеть все испытания, которые Господь нам посылает, так как «претерпевший до конца спасётся» (Мф.10,22) и уподобится мученикам. Благодарить надо Господа за все невзгоды и испытания, так как в них виден Промысл Божий о нас грешных... пути Господни неисповедимы. Господь знает, что нам лучше и не предаст нас искушению больше, чем по мере сил наших. Наша воля часто бывает не угодна Богу. Молитесь так: «Господи. Благослови меня на такое-то дело, но только если Твоей святой воле это будет угодно, если же Тебе это не угодно, Господи, то разрушь мои помыслы и не попусти моей греховной воле совершиться».Не забывайте молиться святому апостолу и евангелисту Иоанну Богослову, читайте его Послания и Евангелие тогда, когда вы озлоблены или находитесь с кем-нибудь во вражде, в ссоре. Старайтесь себя больше осуждать, а в других замечать только хорошее. Добрые дела – великое сокровище, спешите делать добрые дела...
Чтобы склонить свою волю к истине и добру, надо вдохновиться представлением самого высокого примера во Христе. Для внутреннего перевоспитания и перерождения неизбежна борьба с собой и миром. Но здесь человеку... не хватает своих сил – ему нужна поддержка Того, Кто сострадает каждому человеку, Кто любовно простирает ко всем свои объятия. Надо только верить в Искупителя – и тогда Христос действительно наш Спаситель, и Он вливает в нас новые нравственные силы. Господь не отвергает того, кто ищет Его от всей души... Апостол говорит: «Все могу в укрепляющем меня Господе». И жизнь подвижников свидетельствует то же. («Все могу в укрепляющем меня (Иисусе) Христе» (Флп 4,13)). (Составлено по материалам книги монахини Иулиании (Самсоновой) «Московский старец протоиерей Николай Голубцов»)
Московский старец протоиерей Василий Николаевич Серебренников (1907–1996)
Протоиерей Василий Николаевич Серебренников родился 17/30 октября 1907 года в городе Томске в семье военного врача Николая Николаевича Серебренникова. В начале первой мировой войны супруга Николая Николаевича, Мария Алексеевна, с малолетним сыном переехала к своим родственникам в Одессу. Вскоре после революции Серебренниковы поселились в Москве в районе Старого Арбата.
В годы учёбы Василий часто посещал московские храмы и монастыри. В Даниловском монастыре познакомился с архимандритом Георгием* (Лавровым) (ныне прославленным). (* Преподобноисповедник Георгий (1862-1932)) Старец Георгий стал его духовным отцом. После ареста подвижника он духовно окормлялся у отца Павла Троицкого.
В 1925 году Василий окончил десять классов средней школы в Москве и поступил в Московский государственный университет на медицинский факультет, который окончил в 1930 году, после чего стал лечащим врачом. В последующие годы он работал в различных лечебных учреждениях, вступил в брак с Маргаритой Васильевной Ананской, в 1940 г. защитил кандидатскую диссертацию, готовился к защите докторской, но по состоянию здоровья прервал врачебную и научную деятельность.
По Промыслу Божиему ему суждено было стать священником. Из воспоминаний протоиерея Василия Серебренникова: «В то время... из-за болезни я не работал и чувствовал, что вообще умственное напряжение трудно для меня (до этого я работал в медицинском научно-исследовательском институте)... Не знал, как дальше жить. Тогда-то одна моя знакомая... повела меня представить Ольге Серафимовне...» В тот день он познакомился с прозорливой старицей Ольгой Серафимовной (тайной монахиней Серафимой (Дефендовой), которая при первой же встрече назвала его “монахоподобным священником” и попросила у него благословения.
Из воспоминаний протоиерея Василия Серебренникова: «Меня охватило внутренне волнение – чувство, что тут дело не простое... Наконец в третий раз подходит. Тут я не выдержал и нехотя благословил её...
Через некоторое время я обратился с просьбой о священстве к митрополиту Николаю*. (*Митрополит Крутитский и Коломенский Николай (Ярушевич)(+1961))
Он направил меня в Духовную Семинарию, которая находилась на Девичьем поле, к ректору. (Богословский институт и пастырские курсы, возрожденные в 1944 году, в помещениях Новодевичьего монастыря)
Затем год и два месяца я готовился к экзаменам... Когда сдал экзамены и получил об этом удостоверение, то для меня долго не находилось места священно служителя... Наконец, освободилось место в храме святого мученика Иоанна Воина...»
28 марта 1948 года на Крестопоклонной неделе митрополит Николай (Ярушевич) рукоположил Василия Николаевича Серебренникова в сан диакона, через неделю — в сан иерея.
Вспоминает диакон Сергий К. : «Отец Василий стал священником в 1948 году и служил в храме святого мученика Иоанна Воина на Якимовке. А я родился в 1948 году, и меня крестили – именно в храме Иоанна Воина. Крестил меня почётный настоятель отец Александр Вознесенский... Много лет спустя, когда я пришёл домой к отцу Василию, вижу огромный портрет какого-то священника. Я спросил: что за батюшка? А это был отец Александр Вознесенский. Оказывается, отец Василий с ним начинал, учился у него. Отец Александр был прозорливец, настоящий старец. Отец Василий многое перенял у него.
Отец Василий человека сразу чувствовал. Знал, что для кого необходимо, и заботился обо всех наших нуждах...
Когда отец Василий говорил проповедь, то голос у него был тихий и слабый. Но так говорил, что всем всё было понятно... Слова его прямо в сердце ложились, как целительный бальзам.
Когда задавали вопросы, отвечал он не сразу – сначала помолится, и Господь ему открывал. Он всё с молитвой делал, молитвенник был великий. И Господь по молитве давал ему просимое, потому что у него была чистая и сильная вера.
У отца Василия и чада были такие, что ещё в 30-е годы ходили в храм и пронесли веру через все испытания. Тех людей, которые недавно пришли к Богу, отец Василий укреплял, и из того, что он им говорил, многое уже сбылось...
Его духовные чада сейчас скорбят, что не к кому теперь обратиться... Отца Василия нет с нами, но в утешение осталась молитва. И все люди, которые молятся за него, получают утешение и помощь...
Оптинские старцы говорили, что в последние временами придётся спасаться по книгам, может быть это время уже наступает? Хочется надеяться, что в любом случае Господь не оставит нас».
Из воспоминаний монахини Гликерии: « В своих духовных наставлениях батюшка обращал главное внимание на молитву и трезвление. Говорил, что полезно в конце дня анализировать ум и сердце, пребывали ли они с Богом (Иисусова молитва). Учил просить помощи Божией на молитве в течении дня. Напоминал о глубоком сердечном самоукорении, которое приводит к смирению: надо считать себя хуже всех, избегать тщеславия и чревоугодия, полагать начало благое не умом, а сердцем.
Признаки истинного смирения, по учению преподобного Иоанна Лествичника, это когда всякое самоукорение принимается как врачевство. Когда мы ни на кого и ни на что не гневаемся, когда не верим своим добродетелям и желаем им научиться...
Отец Василий физически был очень слаб... Ел он очень мало и всё в протёртом виде. Вкусной и сладкой пищи вообще не ел. Приём пищи сопровождался физической болью. Но страдалец не показывал вида, по-монашески всё терпел. Сам батюшка одевался очень скромно. Но людям щедро помогал – и тайно и явно...
Старец призывал трудиться для приобретения Божиего милосердия во всех обстоятельствах жизни, что вполне возможно, если просить об этом у Бога с чистым сердцем. Укорял нас в привыкании к молитвам, называл это зачитали.
Напоминал о сердечной молитве, особенно в благодарственном правиле.
Учил не спешить во всяком серьёзном деле. «Пусть пройдёт время, - говорил он, - тогда и увидишь правильное решение».
Из наставлений батюшки запомнилось: не вдаваться в недостатки ближнего, уметь слушать духовника при всех обстоятельствах, стараться никого не исправлять, не читать морали... Помыслы, что «свят» или что «не спасёшься» - от демонов, они могут вознести в мыслях до Небес и низвергнуть в бездну. От Бога – память смертная... Всякий раз на молитве преодолевать нежелание «трудиться», «домаливаться», понуждать себя к молитве до тех пор, пока душа не почувствует сердечный отклик... Советовал потерпеть скорбное, неприятное, чтобы Господь не отнял Своей милости и доброго расположения, например в Великий пост...»»
С сентября 1955 г. и до своей кончины старец Василий являлся клириком храма Воскресения Словущего на Арбате, а в июле 1965 г., по просьбе прихожан, был назначен настоятелем этого храма.
Из воспоминаний протоиерея Василия Бабурина: « У меня был духовный отец – священник Сергей Орлов, он служил в храме Покрова Пресвятой Богородицы в Акулове, Одинцовского района. Когда он умер, моим духовным наставником стал отец Василий, они встречались постоянно. Помню, отец Сергий часто приходил в храм апостола Филиппа на Арбате... Отец Василий у отца Сергия исповедовался. Это были два наших настоящих старца – наши, московские...
С отцом Василием я познакомился в 1973 году, когда меня назначили служить в храм Воскресения Словущего, что в Филипповском переулке, где он был настоятелем...
Когда батюшка был жив, я постоянно чувствовал его молитвы и заботу, любые вопросы можно было бы с ним решить... Он умел любить. Умел заступиться за того, у кого неприятности, умел выручить человека, спасти... Когда отец Василий приходил в храм... то сразу же, прямо с порога, его обступали люди, каждый со своими проблемами, со своими болячками. Он ко всем – с нежностью...
Не было у него никакой злобы, никакой обиды, никогда не было раздражения. За всё время совместного служения ни разу я не видел в нём вспыльчивости, обиды, гнева... Его отличали милосердие, сострадание, и любовь его была беспредельная, к людям был всегда внимательным. Иногда прямо говорил, открывал человеку глаза. На некоторые вопросы сразу не давал ответа, просил подождать, а сам молился. Бывало, не раз говорил: «Я помолюсь, я ещё помолюсь». Действительно, помолится и только после этого ответит, что нужно человеку. Или исповедует, к нему стоит много людей, а он посмотрит в самый конец толпы: «Ну-ка. Марфа, иди сюда. Я тебе что сказал, почему ты не сделала то-то? Вот ты поэтому и страдаешь, потому и заболела»... Господь ему открывал. И это происходило на моих глазах. Не то, что я от кого-то слышал.
Но самым удивительным было то, как батюшка служил Божественную Литургию! Так полноценно я почувствовал Богослужение ещё только с архимандритом Иоанном (Крестьянкиным) в Псково-Печерском монастыре и с отцом Сергием Орловым. Вот три священника, у которых была действительно настоящая молитва.
Приведу пример. В храме Воскресения Словущего я был единственным дьяконом и очень уставал, потому что мне приходилось ходить на раннюю и позднюю Литургии... Буквально валишься с ног, слабость, голова кружится...
И вот совершает отец Василий позднюю Божественную Литургию – пропели Херувимскую, начинается Евхаристический канон, и вдруг усталость как рукой снимет! Лишь начинает отец Василий читать евхаристические молитвы – возникает такое состояние, что душа расстаётся с телом! Тела уже не чувствуешь, а кажется, что ты находишься на Небесах...
Случалось, что после Евхаристического канона отец Василий мог вдруг обернуться и сказать: «Вася, Господь мне сейчас открыл, что ты в том-то и том-то не раскаялся, такие-то у тебя грехи». И называет их...
Отец Василий умел всех любить... Он был глубоким знатоком человеческих душ.
Приведу один интересный случай. Прослужив много лет протодиаконом, я стал священником, и в день памяти святой преподобномученицы Евдокии проводил исповедь. Подходит ко мне одна старушка, говорит, что ей 93 года, зовут её Евдокия, значит именинница. Я говорю: «Давай, бабушка, исповедоваться». А она говорит: «А чего, милок мне исповедоваться, всё уже рассказано, грехов у меня нет, не грешу»»... И так спрашиваю. И так, а она не хочет каяться – святая. Что делать. Как быть – не знаю... Иду в алтарь к отцу Василию, объясняю всё... А отец Василий отвечает: «Ты спроси, в жизни её кто-нибудь обижал?» Я сразу понял, возвращаюсь к старушке, говорю: «Тебя в жизни кто-нибудь обижал?» –«Ой, милок, сколько меня обижали. Сколько слёз пролила!» Вот и грех – самолюбие...
Как он молебны служил! На всех молитвах все имена поминались: двадцать заказывают, значит, двадцать молитв читается. В Москве нигде так не служили – читали только три молитвы, Спасителю, Божией Матери и всем святым...
Не только в храме, но и дома отец Василий был внимательный, отзывчивый, гостеприимный... Бывало, приходишь к отцу Василию за каким-то советом. Он лежит больной, читает, вокруг него много книг. Придёшь, он примет, как всегда, ласково, и стоит только с ним посидеть, даже ничего не спрашивая, на душе становится легко и радостно. Иногда ничего и говорить не надо, а только побыть рядом с ним – и уже всё становится ясно и понятно. Шла от него теплота духовная, поэтому достаточно было оказаться возле батюшки, чтобы получить: и утешение, и умиротворение, и разрешить вопросы, ничего не спрашивая...»
Отец Василий не только призывал всех освободиться от греха, очистить свое сердце, исполнить волю Божию, но и сам следил за чистотой своего сердца, прислушивался к голосу Божию внутри себя. Приведём несколько цитат из его дневников: «Служил Литургию. Начал с трудом и сухо, и вдруг в сердце явилось чувство, что надо и самому каяться — молиться о своих грехах и неведениях христиан (прихожан). Стал каяться, понуждать себя к покаянию и Бескровную Жертву приносить и за себя, за свои грехи. Во время причащения сердце наполнилось умилением и благодатию, так что два раза пытался читать вслух, как обычно, молитву «Верую, Господи, и исповедую», но не мог от переживания — только частично прочел про себя и чувствовал, что все от Бога и начало всему Бог. Значит, за Литургией надо усердно каяться в своих грехах ...
Был сильно поражен неприятным случаем. Возмущение в сердце (это давняя рана в моем сердце от некоторых происшествий на службе); молился, но [возмущение] полностью не отходило. Поисповедовав часть людей, на Херувимской зашел в Алтарь апостола Филиппа, молился на коленях, и в сердце стало ясно, что должно быть искреннее сердечное прощение подозреваемого, и что я нахожусь как бы пред судом Божиим. Тогда все отошло...
Дома читал Октоих и канон Великомученице Марине (Маргарите). Хотя это и известно, но теперь открылось в сердце, что нынешние (мои) страдания — любовь Божия к нам, и наша слава, если правильно их переносим».
«Как-то я проводил отпуск у себя на даче. Однажды, встав утром, почувствовал — не знаю, как точно это выразить, — благодать, охватившую все мое существо — полились слезы, молитва охватила весь состав души и тела. Это было состояние покаяния, с глубоким чувством своего ничтожества, но не отчаяния. Молитва то усиливалась, то ослабевала, и когда ослабевала, я протягивал левую руку к образу Смоленской Божией Матери, говоря: «Матерь Божия, подай копеечку», — и молитва усиливалась. Так повторялось каждое утро в течение всего отпуска. Во время такой молитвы я чувствовал благодатное изменение своей души, так что менялся даже внешне, в лице.
После отпуска вернулся в Москву и был твердо уверен, что такая молитва будет продолжаться, но глубоко ошибся. Молитва стала прежней, обычной. Я опечалился, но спустя довольно короткий промежуток времени Господь дал мне благодатную молитву во время Литургии. И на каждой такой Литургии мне что-то открывалось в сердце, прежде сокровенное — то, что без благодати кажется простым, во время посещения благодати делается очень глубоким в восприятии...
Особенно сильной была молитва во время Херувимской. Всякий раз во время Херувимской я проливал обильные слезы. Тайные молитвы читал вслух, переживая их всем своим составом. Некоторое время сослужащие мне священники сопереживали мне, мы молились единым сердцем, но вскоре это единение расстроилось.
Приходя домой после службы, читал Служебник, чтобы глубже проникнуть в слова богослужения, и благодатная молитва возвращалась. В книге «Подвижники благочестия XVIII и XIX веков» я нашел подобные примеры. Я убедился, что это не моя выдумка, что и великие люди переживали подобное, только их переживание было значительно ярче, сильнее...».
В шестидесятые годы отцу Василию было даровано благодатное служение Литургии. Те, кто наблюдал его тогда, рассказывали, что его лицо светилось. Так продолжалось два или три года.
Вспоминает иеромонах Иона (Займовский): «Познакомился я с отцом Василием в храме святого апостола Филиппа, что на Старом Арбате, где я служил чтецом и алтарником... Отцу Василию в то время было 84 года. Высокий, худой, немного сутулый, с седыми, зачёсанными назад волосами, небольшой бородкой, с измождённым от болезней и старости лицом. Он казался священником совсем иного, ушедшего века... Он был действительно «не от мира сего»...
Как-то отец Василий пригласил меня в алтарь Филипповского придела во время праздничной литургии, которую он служил... Он не просто молился, он разговаривал с Богом, как мы разговариваем с близким для нас человеком... Он словно что-то искал, чего-то ждал от Христа. Присутствовать, видеть, как он молится за литургией, было большим счастьем, для меня это было замечательным примером, великим утешением...
Как-то он сказал, что милостью Божией пережил сталинские и хрущёвские гонения... «Господь сохранил меня... Если бы я рассказал тебе о всех искушениях, которые я перенёс от недобрых людей из КГБ, то можно было бы составить книгу...
Раньше у отца Василия был дар слёз во время служения Божественной Литургии. Он рассказывал, что перед службой всегда клал рядом с собой стопку салфеток, но всё-таки не хватало – всё было мокро от слёз...
-Но сейчас Вы не плачете?
-Господь отнял слёзы за гордость, за один поступок.
Он не сказал какой... Он был одним из последних старцев, гигантов духа, подвижников благочестия, переживших времена кровавых гонений на церковь, которым придёт ли смена?»
Люди, знавшие старца Василия, верили в силу его молитвы, сами не раз убеждались в мудрости его советов и прозорливости. К нему шли со скорбями и болезнями, за благословением на предпринимаемое дело и за утешением.
23 мая, в праздник Вознесения Господня отец Василий последний раз приезжал в храм. Тяжелая болезнь, злокачественная опухоль внутренних органов на все оставшиеся месяцы жизни приковала его к постели. Но он продолжал исповедовать дома, давал советы по телефону, читал присылаемые ему исповеди. Утро 29 около полуночи отец Василий сказал: “Я умираю”. Он тяжело дышал. Через некоторое время он повернул голову и, широко раскрыв глаза, устремил свой взор в святой угол, где висели иконы и стояли Святые Дары. Он ничего не говорил, только слабым жестом руки приглашал духовных чад посмотреть туда, куда он смотрел, лицо его преобразилось, взор был очень глубоким, он смотрел необыкновенно радостно, с изумлением и восторгом, глаза стали широко раскрытыми, голубыми, со светящимися пучками из них. Так длилось несколько минут. Потом голова его приняла прежнее положение. По воспоминаниям прихожанки Т., присутствующей при его кончине: Около пяти часов утра батюшка три раза улыбнулся блаженной, счастливой улыбкой... В шесть часов утра он затих.
Весть о кончине отца Василия Серебрянникова быстро разнеслась по Москве, в течение дня на квартире батюшки служились панихиды, читалось святое Евангелие.
Утром 31 декабря гроб с телом почившего был поставлен в храме Воскресения Словущего, и московское духовенство приезжало прощаться с почившим собратом. Чин погребения был совершён 2 января 1997 года епископом Истринским Арсением в сослужении многочисленного московского духовенства (44 священника и 8 дьяконов).
Столь естественная в эти минуты скорбь разлуки с дорогим сослуживцем, наставником, отцом незаметно растворилась тихой радостью, которая всегда осеняет кончину праведника...»
Протоиерея Василия Серебрянникова похоронили на Введенском кладбище в Москве (место захоронения 23-9).
Наставления старца протоиерея Василия Серебрянникова
Надо быть не рабом, не наёмником, а любить Бога. Наше состояние далеко от того, кем мы должны быть. Нельзя формально исповедоваться, молиться, ходить в церковь.
Перед исповедью – время, когда мы можем отложить тяжкое бремя греховное, разорвать вериги греха: «скинию падшую и сокрушенную» нашей души увидеть вновь обнаженной и светлой... Но к этому блаженному очищению ведёт нелёгкий путь... Если ты приступаешь служить Богу, то приготовь душу к искушениям. Если ты решил говеть, явится множество препятствий внутренних и внешних. Они исчезнут, как только проявишь твёрдость в своих намерениях....
Исповедь не есть беседа о своих недостатках, сомнениях... Исповедь- горячее покаяние сердца, жажда очищения, идущая от ощущения святыни, умирание для грехов и оживание для святости.
Расскаянность – уже степень святости, а бесчувственность, неверие – положение вне святости, вне Бога... «Видеть грехи свои в их множестве и всей их гнусности действительно есть дар Божий»,- говорит Иоанн Кронштадтский... Обычно люди. Не опытные в духовной жизни, не видят ни множественности своих грехов, ни их гнусности –«не украл, не убил», - таково обычное начало исповеди. А самолюбие, непереносение укоров, чёрствость, человекоугодие, слабость веры и любви, малодушие, духовная ленность – разве это не важные грехи?
... Почему святые отцы оставили нам покаянные молитвы, считали себя первыми из грешников, с искренней убеждённостью взывали к Иисусу Христу: «Никто же согреших на земле от века, якоже согреших аз окаянный и блудный». А мы убеждены, что у нас всё благополучно. Чем ярче свет Христов озаряет сердце, тем яснее сознаются все недостатки, язвы и раны. И, наоборот, люди, погружённые во мрак греховный, ничего не видят в своём сердце...
Нужно отметить в себе своеволие, непослушание, самооправдание, нетерпение, неуступчивость, упрямство, но ещё важнее открыть их связь с самолюбием и гордостью... Если мы близко принимаем к сердцу житейские неудачи, тяжело переносим разлуку, неустанно скорбим об отшедших, то, кроме силы и глубины наших чувств, не свидетельствует ли это также о неверии в Промысл Божий.
Есть ещё одно вспомогательное средство, ведущее к познанию своих грехов – вспомнить, в чём обычно обвиняют нас другие люди... Очень часто их обвинения имеют основания. Необходимо ещё перед исповедью просить прощение у всех, перед кем виноват, идти к исповеди с неотягощённой совестью...
Знак совершившегося покаяния – чувство легкости, чистоты, неизъяснимой радости...
Любовь к Богу открывается через любовь к ближнему... Надо помогать нуждающимся делом, словом, молитвой, сострадательностью. Мудрое слово дороже подаяния. Необдуманное слово идёт от человека к человеку. Нам необходимо ежедневное самоукорение...
Учитесь любви. Жизнь будущего – это любовь. Будьте мужественны, умудряйтесь и учитесь любви. Необходимо приобрести добродетели: не осуждать, не раздражаться... Как можно чаще молиться, вспоминать Матерь Божию. Если не научимся внутренней молитве – не устоим...
В браке нужно не только спасаться, но и получать венцы. «Да убоится жена мужа» (Еф.5,33),- значит, что она боится оскорбить его и повредить его чести, а муж бережёт её, и оба ищут в браке не только телесного, но и душевного, и духовного. Брак – это путь к духовному усовершенствованию...
...Эпоха скорбей и болезней. Скорби – это естественно. Надо все переносить мужественно, с упованием на волю Божию. Не ропщите, все скорби – для очищения наших грехов. Не унывайте. Всё от Бога. Только всё время просите у Бога помощи. Потерпеть нужно по-христиански: по грехам моим потерплю.
Верить надо в Промысл Божий... Не допускать ропот.
Это самое страшное. Всё – по делам моим приемлю. Мы несём свой крест за свои грехи. Надо помнить свою греховность...
Будут одолевать волны житейские, чтоб научились терпению, смирению, хорошему отношению к людям. Терпеть и уповать на волю Божию...
Основание всего вера. Простая, искренняя, без мудрований. Ум нужен, но не мудрование... Нужна простота сердца и вера...
Когда старца спрашивали, как надо читать святое Евангелие, сидя или стоя, он отвечал: «Надо читать сердечно». (Краткие выборочные цитаты из книги «Свеча Богу»)
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
