Нынешней молодёжи

Воспоминание (автор не известен)

Прости родная за те муки,

Что пережить тебе пришлось.

Твои натруженные руки

И кукурузы прелой горсть.

И неудобства бездорожья,

И привокзальный нервный сон,

И благодать, что снеба Божью

Во спас души послал нам Бог.

Твой сердца стон, глухой от боли

Я помню всё до мелочей.

По три, по пять ночей и боле,

Как не смыкала ты очей.

Как согревала своим телом

При свете зимних звёздных свеч

И как ты искренно хотела

Нас от "костлявой" уберечь.

Ты из последних сил держалась

И, спотыкаясь на ходу,

Зажав в кулак всю боль, усталость,

Ты отвела от нас беду.

Благодаря твоей заботе,

Всех зберегла для жизни нас.

Ты вся горела на работе

И вот твой светлый лик погас.

Смерть не приходит без причины.

Концу есть и началу час.

Прости, что в день твоей кончины

Ты не увидела всех нас.

Неблагодарные потомки.

Мы сознаём свою вину

И этим я стихом не громким,

К твоим сухим устам примкну.

Я понимаю боль утраты

И сердце пламенем горит.

Я вспоминаю час, когда ты

Так щедро нас могла любить.

Сидели семеро за скатертью:

Четыре брата, три сестры,

Восьмому мне, во чреве матери,

Расти ещё недели три.

Семья, как видите, огромная

И за обеденным столом,

Пчелиный улей, сколько помню я,

Напоминал наш скромный дом.

И смех и слёзы, всё по возрасту

В один и тот же слышный час.

Но жизнь, скажу меж нами, попросту

Не часто баловала нас.

Все были сыты, слава Богу!

За хлеб насущный воздаём,

Но вдоволь жить такой оравою

Мы дети, в общем, не могли.

Всё б ничего, да горе - горькое

Вошло в наш дом, нельзя забыть,

Соседи стали нас задворками,

Как прокажённых обходить.

Отец, механик по профессии,

Весь день на фабрике с утра.

Суть слова горькую "репрессия"

Познать и нам пришла пора.

Чужое было то, не здешнее.

Ворвалось среди ночи в дом

И что-то досмерти зловещее,

Неистово горело в нём.

Оно вошло в очках под шляпами,

В костюмах чёрных и плащах.

-Не уходи!- кричали, - Папа! - мы

И висли на его руках.

А нашу маму, в наказание,

Уволили без лишних слов,

Не принимая во внимание,

Что у неё нас восемь ртов.

И стали вдруг, "враги народа" мы

От головы до самих пят.

То время нас морило голодом,

Осиротевших вдруг, ребят.

Как увели отца, не видели

Его мы больше с той поры.

Никто нам в жизни не завидовал

Из стариков и детворы.

Лишившись крова и работы

Горюя, нас собрала мать

И тёмной ночью, на субботу,

Пустилась в путь, судьбу ломать.

Сложив на тачку все пожитки

И усадив малых ребят,

Мы потянулись за калитку,

Тряпьё на пищу обменять.

Скрыпела тачка по дороге

И сердце женское рвала.

Стоял ноябрь, и мама ноги

Морозом лютым обожгла.

О, Боже! Как она страдала,

В своих истёртых сапогах,

И тихо в тряпочку рыдала

На наших немощных глазах.

Мы шли всё время вдоль дороги,

Где проходили поезда

И на вокзалах грели ноги

И отдыхали иногда.

Здесь кипятка хватало вволю,

Из веток вишни пили чай.

Однажды, дядя сердобольный,

Дал по конфетке, невзначай.

И этот день для нас как праздник!

Мы сахара забыли вкус.

Ты не обрадуешься разве,

Коснувшись сладким детских уст?

Дорога дальняя из Крыма

Тянулась к бабушке, в Донбасс.

Зимой и голодом гонимы

Мечтали, что б Донбасс нас спас.

В пути подушку, одеяло

И даже старенький платок,

На пищу мама обменяла,

Хотя - бы кто-то выжыть смог.

И до родительского дома

Мы все добрались, как один,

Хоть походили мы на гномов

Сухих, как кукурузный блин.

И здесь тепло нам и уютно,

Хотя и впроголодь жилось.

Дом походил скорей на юрту,

Что покосилась вкрывь и вскось.

Но здесь мы были под защитой

Родного, доброго лица.

Всегда одеты и умыты,

Семья, оставшись без отца.

Я на судьбу не обижался,

Но самый трудный в жизни год

Из прошлого, как ни старался,

Забыть мне память не даёт.

И безотцовщина, и голод

Всё поросло давным давно.

Люблю я свой невзрачный город

С балконным стиранным бельём.

Давно нет бабушкиной хаты,

Саманной хаты, в два окна,

Что согревала нас когда-то.

На весь посёлок эта хата

Была саманная одна.

Её не стало на рассвете...

Война разрушила её.

И старики и наши дети

Едва покинули жильё.

Наташа! Бабушка Наташа!

Сыграла нам мгновенный сбор.

Собрала все пожитки наши

И всех нас вывела во двор.

Вовсю гремела канонада,

Рвались снаряды на лету.

Ну, что за подлость? Это ж надо? -

Один попал в хатёнку ту.

А может быть взрывной волною

Саман раскидало вокруг?

Скупой старушечьей слезою

Коснулось горе моих рук.

И побежала дрожь по телу,

Всё вспоминаю и сейчас,

Не понимаю, как сумела

Она предвидеть грозный час?

Каким чутьём, а может верой,

Что не покинет нас Господь?!

Той ранью хмурою и серой

Смерть в схватке этой побороть.

Напротив целый дом, последний

Без рам, дверей, - их на дрова,

Зимою прошлою соседи

Всё разобрали. Детвора.

Таскали щепки отовсюду

И шумно грелась у костра.

Мы в этот дом самана груды

Всю ночь таскали, до утра.

Забили ими окна, щели

Всё, где во всю гулял сквозняк

И всей семьёй, через неделю,

Обжили новый "особняк".

Война закончилась победой.

С боёв все дядьки не пришли.

Не видел я в живых и деда,

Он пал в бою, лежит в тиши.

В степи ковыльной, среди леса,

А может в речке где, на дне?

Народ очнулся после стресса:

-Конец беде! Конец войне!

Вокруг разруха повсеместно,

Заводы, фабрики лежат...

Мы на развалины шли с песней :

-Жизнь будет лучшей во сто крат!

Энтузиазм царил повсюду,

Он холод, голод вытеснял,

А там, где раньше были груды,

Цеха вставали за три дня.

Беда не ходит в одиночку,-

После Победы, через год,

Ни одного дождя на почву

Сухое небо не прольёт.

Откуда взяться тому хлебу

В такой не урожайный год?

Все обращали взоры к небу,

Молились, ждали, Бог поймёт.

Но дождь не шёл,- и всё посохло.

И даже сорная трава,

Росла в тот год не только плохо,

Но сохла, выткнувшись едва.

Голодный люд - плохой работник.

Все мысли только о еде.

Ведь металлург ты или плотник,

А червь сверлит: - Достать хлеб где?

Тут всё на свете забываешь

И понимаешь лишь тогда,

Насколько вкусною бывает

Даже без соли лобода!

Стакан подпревшей кукурузы

Купила мама как-то раз

И посчитав все зёрна, в блузу

Надёжно спрятала от нас.

После работы в крупорушке

Она их смелет, зёрна те

И сварит нам не суп, а юшку

Из той крупицы, на воде.

Так обнадёживала мама,

Уже ступая за порог,

Но из надежды вышла драмма,

Я ожидать её не мог.

Сестрёнка старшая, часть зёрен

Тайком сжевала во дворе.

Для мамы это было горем

И горе было детворе.

Не злобно выругав девчонку

И утерев слезу рукой,

Сказала съевшему ребёнку:

-Ты не одна. Имей ввиду

И остальные хотят кушать,

Но их не одолел соблазн.

Во всём старайся маму слушать,

Тогда не будешь прятать глаз.

Я на всю жизнь запомнил эти

Её слова, солёных слёз.

И слава Богу! Все мы дети

Их приняли тогда всерьёз.

Мы голодали по три дня,

Во рту ни крошки у ребёнка,

Но годовалого меня

Кормили жёванной сушонкой.

Сухарик мелко разжуёт

И в марле сунет в рот младенцу

И он сосёт, сосёт, сосёт,

Прильнув к Анютиному сердцу.

Земля морщинилась, чернела

В окопах, рвах, на блиндажах

И корешки на её чреве

Бросались детворе в глаза.

Сестрёнка крикнула:" Морковка!"

И стала корешок жевать.

На вкус он был слащаво-горький

И мы давай те корни рвать.

Их было в общем-то немного.

Мы съели лишь по корешку,

Но отчего-то наши ноги

Несли нас в сторону не ту.

Сестрёнка вдруг, на стенку драться

Решила. Пальцы все в крови,

А я, по честному признаться,

Катался по сухой траве.

Когда увидела нас мама,

Она всё сразу поняла.

С морковкой корешки дурмана

Мы спутали. Она была

Белей стены, белее мела

И мысль была только одна.

Она в больницу ведь хотела

Двоих нас довести тогда.

Мы долго приходили в норму

И только коечный паёк,

Которым дважды в сутки кормят,

Нам поскорее встать помог.

То на всю жизнь была наука

И о себе давала знать,

Когда в невымытые руки

Съедобное хотели взять.

Или попробовать хотели

Грибы, прожатые огнём.

В конце концов, мы их не ели,

А только с жадностью смотрели,

Глотая слюни белым днём.

Но ты в борьбе с бедой суровой

Сумела выстоять в тот час

И у голодной смерти снова

С трудом отвоевала нас.

Что удалось на тряпки выменять.

В пути от Ялты на Донбасс,

Делила между нами. Вы меня

Не осуждайте за рассказ.

Я знаю, были мы не первые

И не последние в то год.

Страдал практически, наверное

Весь наш украинский народ.

Страдал, во-всю кровавил, мучился,

Но сохрани Господь, роптать!

Мы всё надеялись на лучшее.

Нас убеждала в этом мать,

А получили "саквояж".

Нынешней молодёжиПоэзия

Нынешней молодёжи
Поэзия