Чужой.

Излей ярость гнева твоего, посмотри на все гордое и смири его. Взгляни на всех высокомерных и унизь их, и сокруши нечестивых на местах их. Зарой всех их в землю и лица их покрой тьмою.
Кн. Иова: 40 - 6,7,8

Я смотрел на название книги. Она называлась «Немец в кремле». Книга выпячивалась лисьим лицом из матерчатой точки книжного торговца, на месте слияния улиц Мира и Николая Васильевича Гоголя… Угол!
Наши друзья, Солнечные Зайчики, вновь как и прежде прорезали завесу тьмы, «выделяя» кругляшками света на обложке слово «Немец…»
«Немец… Немец… Немец… Немец… Немец… Немец…»
А потом они слились в один большой солнечный хоровод… Закружились вихрем… Чистым зеркалом! Лапкой на коготочки – носочки, потом на подушечку – пяточку и другой пяточкой да второй ножкой в сторону: на носочек да на пяточку, и так Солнышком – Солнышком крутятся Зайчики наши, вызывая дух великого Писателя…
Разыгралась поверхность Зеркальная. Разлилась волнами кровавыми… Взбеленилась! В буквы сгустились… В Красные!
Я читал их с Книги – Острова… Сокровищ!
Немцем называют у нас всякого, кто только из чужой земли, хоть будь он француз, или цесарец, или швед – все Немец.
- Чужой! – молвили уста из Чистого Зеркала Руси.
Книга закрылась и стала быстро погружаться в морские волны, будто-бы знала, что я уже знаю. Только и успел краем глаз схватить название в Красном Кровавом Разливе… Зареве!
- «Ночь перед Рождеством».
Надо Вам признаться, мои соотечественники и соотечественницы, такое откровение меня смутило.
«Неужели я еще во тьме?! Неужели еще ночь?!»
- Мама, но ведь день! Но ведь солнце! Почему же ночь?!
Матушка посмотрела на меня удивленно: «Тебе ли этого не знать?!», а вслух:
- Это все Религия… Религия Ветхого Мира!
- Религия?! Религия Старого Мира?!
Хоровод наших Зайчиков уже не плясал танец «Солнышко». Он встал, будто бы кто-то, невидимый, нажал на педаль тормоза. Они стояли словно оловянные солдатики, но на двух ножках, по – имени лапки, взирали на поверхность остановившегося Солнца… на поверхность Чистого Зеркала Души… Жизни! А она, Душа покрывалась черными пятнами. Пятна росли и росли, пока не объединились в огромную темную массу. Она не была гладкой и неподвижной. Нет, напротив, под ней что-то двигалось… Жило! Оттого она пузырилась, надувалась и разбегалась волнами. Оттого она казалась нам Завесой… Завесью! со змеиными кудрями, с неразгаданным именем Бога.
Все вокруг нас наполнилось атмосферой ожидания. Все чего-то ожидало. Чего-то или Кого-то, о котором не знают разумом своим, но чувствуют сердцем: «Вот – вот и начнется!.. Сейчас, сейчас!..» Которая, так часто поглощается суетой внешней… Бытием временным! Которое, ни по каким «логическим» каналам не приходит… Предполагается, да!.. но время, но место – кто знает? Если даже часто самих себя не знаем; если даже своего сердца не ведаем… Правого! По слухам – знаем! По сплетням – ведаем! Бежим, суетимся… Живем! Наполняем собою кинотеатр «Мир», вроде правильно живем, смотрим, что даже ряды в этом мире есть… Порядок! по – японски порядок: «Лучше несправедливость, чем беспорядок».
- Дозо, коцира – е! – пригласил в город Киото дух Ямато.
- Мама, мы ведь в Философском саду?!
- Да, да и Аминь, Сынок! – подтвердила мое открытие Матушка. – «Филосовский сад» еще называют «Сад камней»… Десятки имен у главной достопримечательности японского города Киото. Десятки толкований сути какую вложил столетия назад мудрый монах Соами в пятнадцать черных необработанных и разных по величине камней, разбросанных по белому песку. Вот смотри сам, Сын.
И я смотрел на этот гениально спланированный хаос. Я считал эти камни:
- Первый… Второй… Третий… … Четырнадцатый… но где же Пятнадцатый, Мама?!
Я никак не мог насчитать пятнадцать камней. Он прямо – таки исчезал на этом лужке внутри каменного МЕСИВА монастыря, прямо – таки проваливался в эту груду из четырнадцати камней на чисто – белом песке… Разума! Дальше четырнадцатого я не двигался в своем открытии.
Мама улыбалась.
«Уж то она наверное знает ответ на эту загадку разума?»
Я не хотел сдаваться перед этим препятствием. Я должен был показать на что мой разум способен. Я должен был это доказать самому себе перед лицом Матушки и даже, перед застывшими в одной позе Зайчиками, державшими концы темного, постоянно взбугривающего то там, то здесь черного покрывала. Словно наши Зайчики были фокусниками, манипулирующими своими лапками внутри темной завеси приготавливающие для нас невиданное и неслыханное. Да, да! для меня этим невиданным и неслыханным был пятнадцатый камень из сада монастыря Рёандзи.
- А ты сынок, возьми книгу Луговского Владимира Александровича «Раздумья о поэзии», - дала начало мне нить клубочка.
Я взял. И конечно, я удивился, но смолчал, помня, что Премудрость сначала ведет путями извилистыми… Во тьме! Под черным покрывалом страха и боязни! Тут мне пришли на память слова «Бульдога Крейна, никогда не Унывающего Сыщика» на вопрос прокурора штата Иллинойса (г. Чикаго) мэра мистера Дерроу: «Черт побери, как вы сумели все это распутать, Крейн?» - «В основном просто двигаясь ощупью…» Вот такой был ответ «Никогда не Унывающего Сыщика». А он действительно не унывал : и ночью, и на кладбище, и в морге. Так зачем же мне унывать? Зачем, когда у меня есть начало нити… Червленной Нити… Красной!
«Что же, значение слова Владимир мне понятно. – Рассуждал Я, осматривая обложку книги Владимира Александровича Луговского. – Слово «Александр» то же мне понятно. Оно дало жизнь Владимиру. – Перед моими глазами возникли образы Александра Ильича и Владимира Ильича Ульяновых. Они сошлись в один и при чем слились на одном и том же Лужке – Вот оно что! – А на Лужке том уж конь гулял на Воле, и я запел сначала про себя эту долгую казацкую песню, нашу строевую: - При лужке, Лужке, Лужке, при широком поле, при станичном табуне Конь гулял на…
И уж вслух, громко крикнул:
- На Во-о-ле!! – особенно «Ле!» и заулыбался.
- Ты я вижу крепко ухватился за начало клубочка, Сынок!
- Да да и Аминь, Аминь! Это элементарно… - Я чуть не сказал: «Ватсон», но вовремя остановился, ведь в данном случае учеником был Я, а Матушка – Шерлоком Холмсом. – Да, мама, ты совершенно права! На обложке этой книги есть иносказание… Иносказание в Фамилии Имени Отчестве, которые говорят, что Нам дан удел… Луг! О чем и поведала Фамилия. Луговской! – Я показал на полянку белого, чистого песка с пятнадцатью камнями, правда я еще пятнадцатого не нашел, но я ведь никогда не унываю! Потому знал, в себе знал, что найду на этом прямоугольнике, ограниченном с трех сторон монастырскими стенами, свой «Философский» камень! Стоп! Стоп! Я вспомнил, что философия погибла вместе с Хомой Брут… Погибла от глаз Вия! Нет, этот Камень мне не нужен: зачем искать то, чего нет! Мне нужен Белый Камень… Камень Мудрости! Который бы выплавился из горнила страданий мучений и уничижений… Выплавился из этого Золотого Песка… Разума! из этих четырнадцати камней… - Да, да! Мама, именно из Александра… - Я ткнул пальцем в обложку, а потом в начертание Красных Букв. – Мы и получили свой удел, свою скинию где в песке разума нашли Пятнадцатый Камень!
- Так ведь ты сынок, еще Его не нашел! Зачем так говорить, Выдавая предполагаемое за действительное? - Мама, как мне показалось, топнула ногой возмущенно.
Но я то знал, что идет экзамен моих знаний; что я прохожу испытания своей Закалки, потому и ответил:
- На то она и Вера, чтобы из невидимого сделать видимое. Я верую, потому и говорю!
- Что сказать на это?! – Матушка мягко обняла мои плечи и заглянула в мои очи. Я не отвел взгляда, хотя Мамин взгляд был жгуч, и выбил из моих зрачков слезы. Матушка улыбнулась: - Что же, молодец! Ищи, Веруй, ибо без веры Богу угодить не возможно!
- Да, да и Аминь! – согласился я, и тут же воскликнул: - что с Нашими Зайчиками?!
Черное покрывало поднялось на поверхности зеркальной и приняло образ прямоугольника.
- Это ведь скиния!
- Ты правильно мыслишь, сынок! – матушка добавила – Скиния Собрания.
Но не это меня сейчас удивляло… Нет! не это. Наши Зайчики были как-будто и не Зайчиками. Они напоминали больше столбы в золотом покрытии на серебряных основаниях. Я даже сосчитал их, столбы. И хотя столбов было сорок восемь, но форму сияния они имели триединую. Имели наши Зайчики и колечки на правой лапках. Все имели свои начала, соединенные одной струной, состоящих из семи обертонов… Шестов! О да! это был звук покоя создающего восьмой тон… Красно Солнышко! Но увы! его, восьмого еще не было явственно видно под этим темным покрывалом, Красно – Синим – Белым Триколором!
Тем временем Матушка бросила перед мной клубок червленой нити. Он покатился, прорезая путь в этой ночи перед Рождеством.
«Кем же мне еще предстояло быть? Может быть Кузнецом Богомазом из хутора Близ Диканьки Вакулой, чтобы извлечь из камня Основания черевики спасения для Оксаны из квартиры №25, для Золушки, для миссис Росс… для Руси Славной… Златоглавой! может быть?»
Я шагнул в скинию Настоящего Времени, сделав хлопок ладонью правой руки. Вы, дорогие соотечественники и соотечественницы, наверное удивились и приложили к моим словам поговорку: «Что одной руке не под силу, двумя легко сделать!» Да, скорее всего, и загадались вопросом: «Хлопок обеими руками слышал всякий. А как звучит хлопок ладонью одной руки?»
Легенда утверждает, что новый последователь Дзэн – Буддизма, ломавший голову над вопросом – загадкой, перебрал все существующие в природе звуки. Даже песню гейши, журчание бегущей воды, шум ветра, крик совы предлагал он в качестве ответа. Но безрезультатно, разумеется. И тогда к нему пришло озарение: «Да это же звучание тишины!»
Тишина! Вот что легко сделать одной рукой но не легко двумя. Вот с чем я шагнул в скинию Настоящего времени, имея Ухо чтобы слышать… Вошел во глубину Вод!

Чужой.Проза

Чужой.
Проза