Не успел я переступить порог школы, как почувствовал что-то не ладно. Несколько знакомых ребят, увидев меня, начали о чем-то шептаться, да и те с кем я близко не общался, провожали меня долгими взглядами. До начала урока оставалось около десяти минут, а у нашего класса была контрольная по алгебре, от нее зависела оценка за четверть. По поводу контрольной я не очень волновался, так как готовился к ней усиленно, но то, что происходило в школе, меня насторожило, а уж то, что я услышал, когда вошел в класс, просто выбило меня из калии.
Мысленно я сидел уже на своем месте и потому вздрогнул и не сразу понял суть сказанного, а когда понял, то понял, что ничего не понял. «Грачев, в кабинет директора»- голос Марины Сергеевны звучал у меня в голове, пока я героическими усилиями воли переставлял свои ватные ноги по направлению к кабинету директора. «Кто там есть заходи» - услышал я голос директора из-за двери, в ответ на мой стук. «Можно Виктор Алексеевич»? «Николай Грачев – собственной персоной, ну заходи, побеседуем». Тон директора не предвещал ничего хорошего. Я сел на стул напротив окна, уставился в него и приготовился слушать. Но «Витор» (так мы за глаза называли директора), молчал. Наконец я не выдержал: «Виктор Алексеевич, у нас контрольная.
-Контрольная говоришь, переживаешь, значит, хорошо, значит, хочешь хорошую оценку по алгебре получить.
Я молчал и ждал, что будет дальше.
-А как у тебя Грачев по другим предметам?
-В основном четверки, Виктор Алексеевич.
-Молодец подтянулся, а ведь год назад, тройка двойку подгоняла, откуда такое рвение?
-Да, друг у меня хороший появился, даже два.
-А ты про Марианну, хорошая девочка, а кто второй? А впрочем, я не затем тебя вызвал.
«Так, сейчас все прояснится», подумал я. У нашего «Витора», была такая привычка, поговорит о том, о сем, а уж потом к главному переходит.
-По успеваемости ты Николай подтянулся тут ты, молодец и говорить не о чем, но как быть с поведением?
-А что с поведением, Виктор Алексеевич, я как могу, стараюсь, вести себя хорошо и вроде бы ни у кого жалоб на меня не было.
-Не было, не было, да появилась жалоба на тебя, Грачев и серьезная.
-А что я сделал то?
-Ты в воскресенье, ближе к вечеру на школьном дворе с ребятами в прятки играл?
-Играл.
-И ты был в красной футболке, синем трико, а на голове у тебя была желтая каскетка, так?
-Так.
-Ты зачем, окно в кабинете алгебры разбил, думал контрольную, отменят?
-Какое окно, Виктор Алексеевич, не бил я ни какого окна, мне, что делать нечего что ли? Я весь покраснел от возмущения. Мысли проносились в моей голове как кометы. Как такое может быть, ведь я не разбивал ни каких окон и в мыслях ни чего подобного не было, а тут на тебе. «Витор» посмотрел на меня поверх своих очков, вздохнул и печально произнес: «эх, Грачев, Грачев, я уж подумал ты и в правду исправился, а ты врешь все также как и раньше. Иди не собираюсь я тебя уговаривать признаться, но в школу завтра без родителей можешь не приходить». Приговор был суров и директор дал понять, что обжалованию он не подлежит. А у меня к тому же обидой язык придавило, слово сказать не могу. Обидно было очень, ведь я дал обещание, Иисусу, что не буду хулиганом, да к тому же я точно знал, что не разбивал ни каких окон. Но меня ведь никто не спросил ты и все, большой привет. И Марианна, как назло заболела и ее, нет в школе, не с кем поделится. Так рассуждая, уныло брел я по школьному коридору. Вдруг я остановился как вкопанный, ударил себя по лбу и побежал искать укромный уголок. Спустившись на первый этаж школы, я прошел по направлению к столовой, но, не дойдя шагов двадцать, оглянувшись, юркнул в мало приметный закуток. Там встав на колени, обратился в молитве к Иисусу. Из закутка, через пять минут вышел совершенно другой человек, не тот мальчик, который чуть не рыдал от безвыходной ситуации, нет, вышел уверенный, что та проблема, с которой столкнулся, решится самым наилучшим образом. Решил я вспомнить, как прошел тот вечер. Вспоминал, как весело нам с ребятами было играть в самые разные игры, особенно всем очень понравилось играть в прятки с переодеванием. СТОП! Переодевание. Ну, как я мог забыть. Мы побежали прятаться вместе, завернув за угол, он предложил: «Колька, давай переоденемся, что бы были обознатушки, на том и порешили».
До конца урока оставалось, около трех минут, я с нетерпением ждал его завершения. Как только раздался звонок, я ворвался в класс, пробежал, не обращая внимания ни на учительницу, ни на одноклассников, подбежал к Лехе Танову, схватил его за руку и потащил из класса. В начале Леха не очень сопротивлялся, но чем ближе мы подходили к кабинету директора, тем больше он бледнел, тем больше становились, его глаза и тем больше он сопротивлялся. Но знаете, ребята я хоть и верю в Иисуса, но в классе я, по-прежнему самый сильный. Когда мы ввалились к «Витору», у того чуть волосы на голове не зашевелились. Чуть заикаясь, директор проговорил: «Грачев, что все это значит, мало тебе окна, так ты еще драку затеял у моего кабинета»?
«Виктор Алексеевич» - с порога перешел я в наступление – «играли мы вчера на школьном дворе, был я в красной футболке и желтой каскетке, но не бил я ни каких окон. Вот он может это подтвердить» - сказал я, указывая пальцем на Танова.
«Так интересное кино, давай Танов рассказывай» - вздохнув, проговорил директор.
И Леха во всем признался. Когда он сидел в кустах и думал, как же ему мельком показаться ведущему, ну чтобы вышли обознатушки, да думать ему мешала ворона. Сидит зараза на дереве, каркает, с мысли сбивает. Очень она ему надоела, не выдержал Леха, запустил в ворону кирпичом, а попал прямо в окно.
Сидим мы втроем в кабинете, директор удивленный, Леха надутый, а я радостный.
Вот так ребята, Иисус, мне и в этот раз помог. Он всегда готов помочь, потому всех нас любит. У нас в школе уже все об этом знают, потому что Марианна и я Колька про Иисуса всем уши прожужжали.
|
