Испытание

Лида и Даша росли совсем разными. Две родные сестры-близнецы, а столько отличия в поведении, во вкусах, в манере одеваться и держать себя. Лида – добрая и тихая, кареглазая блондинка. Даша – взбалмошная, капризная и избалованная красавица, редко считавшаяся с чьим-либо мнением. Когда девочкам исполнилось по четырнадцать лет, разница в поведении начала обнаруживаться со всей очевидностью. Родители были огорчены, глядя на развитие обеих девочек: Лида, и без того слывшая тихоней, к великому изумлению домочадцев, зачастила в церковь, стала читать Евангелие и посещать воскресную школу. Даша же со всей прямотой, свойственной натурам темпераментным, принялась пробовать все прелести подростковой жизни. Впрочем, несмотря на свои «странности» (как говорили про них родители), обе сестры исправно и хорошо учились в школе, а затем благополучно поступили в институт…
В тот летний вечер было не по сезону холодно, почти промозгло. Лида, по своему обыкновению, сидела дома, запершись в комнате с Евангелием в руках. Родители смотрели телевизор. Даша задерживалась. «Уже четверть первого»,- проговорила тревожно мама, взглянув на большой циферблат настенных часов. «Успокойся, кто-нибудь из друзей привезет ее на машине», - ободрил ее муж. Но медленно тянувшееся время доползло наконец до цифры 3, а затем перевалило за 4,.. 5,.. 6. В сердцах родителей начала расти тревога: Даша никогда не задерживалась так долго, и тем более она могла позвонить по мобильному телефону, предупредив о том, что придет поздно.
В те страшные часы, путаясь в мыслях, впадая то в панику, то успокаиваясь, они не знали, что их милая, любимая дочь-красавица лежала избитая, растерзанная на полу в квартире соседа по подъезду.
Николая Кочетов, так звали маньяка, который издевался над Дашей всю ночь, вдоволь натешившись над своей жертвой, выбросил ее еле живую на лестничную площадку только к утру, пригрозив: «Если расскажешь кому-то, перережу всю твою семейку, а сестрицу твою, юродивую, изувечу похлеще тебя. Поняла?!»
…На лестнице Даша пролежала с час, а затем ее полуживую, без сознания, нашел Владимир Петрович, сосед, возвращавшийся домой после ночного дежурства.
Звонок, резко прозвучавший в затихшей квартире, разбудил, забывшихся тревожным полусном несчастных родителей.
Все дальнейшее было похоже на страшный бред или полуночный кошмар: испуганное лицо Владимира Петровича, страшные вопли матери, в диком ужасе обнимавшей истерзанное, почти бездыханное тело Даши, монотонная суетливость отца, бегавшего через всю прихожую то к телефону, то к метавшейся в припадке жене.
Наконец, скорая помощь и милиция были все таки вызваны. Дашу отвезли в больницу. Но девушка, находясь без сознания, не могла сообщить имя изувера, поэтому разбирательство отложили до того, как она придет в себя.
В смятении первых часов обрушившейся на семью катастрофы никто не обратил внимания на странное поведение Лиды. Между тем ее застылое, словно полуобморочное молчание и горящий будто бы устремленный сквозь пространство взгляд говорили о тяжелом душевном потрясении.
Отправив сестру в больницу, она еще немного постояла в коридоре, затем молча вошла в свою комнату, и плотно закрыв дверь, медленно опустилась на колени.
И лишь спустя полчаса мучительной тишины ее тихий ослабевший голос произнес: «Господи! прости! прости меня: я не могу простить!»
С той минуты душа ее будто сжалась на многие часы и дни. Она по-прежнему ходила в церковь, молилась, но во всем ее поведении чувствовалась некая отстраненность и рассеянность мысли.
Вскоре Даша пришла в сознание и дело быстро пошло на поправку. Смелая девушка не побоялась угроз маньяка и назвала его имя. Николая Кочетова арестовали и, на следствии он сознался в содеянном преступлении, а так же еще в двух зверских изнасилованиях и в убийстве своей постоянной сожительницы, которая попыталась приревновать его к одной из жертв, за что и была задушена Кочетовым с помощью собственного цветастого шарфика.
Даша – умная, тонкая, интеллигентная и чуть избалованная красавица никогда не заводила знакомства с Николаем Кочетовым, хотя он довольно часто и навязчиво пытался обратить на себя внимание. Но девушка совершенно не реагировала на его нелепые попытки, чем задела непомерно раздутое самолюбие глупого и жестокого соседа. Наконец, он потеряв всякое терпение, подстерег Дашу в подъезде, и ударив девушку по голове, затащил в свою квартиру. Об этом и еще многих других «подвигах» изувера стало известно следствию.
Но, несмотря на все совершенные Кочетовым зверства, приговор суда звучал непомерно мягко: всего лишь восемь лет в колонии строго режима. «Влиятельные родственники постарались», - пояснила сбитым с толку родителям Даши, знающая «всю подноготную» знакомая, - «у него дядя в Кремле, в высших сферах. Так-то.»
…Прошло четыре года. Даша совершенно поправилась, и внешне выглядела все той же обаятельной, компанейской, «прежней» Дашей. Хотя тонкая едва заметная канва грусти навсегда поселилась в ее глубоких карих глазах. Не стало беззаботного смеха, ушло ощущение полного доверия к жизни. Но только истинные друзья и близкие родные люди замечали это, только они знали наверняка: их Даша, милая Даша никогда уже не будет прежней.
Однажды, торопясь на работу, Лида быстро спускалась по лестнице. Пребывая в хорошем, несколько восторженном настроении, она не услышала звук шагов, доносившийся снизу, и лишь поравнявшись с незнакомцем, обратила на него внимание. Молодой человек, гладко выбритый, ухоженный, в хорошем костюме слегка кивнул ее, улыбнувшись какой-то вымученной, неестественной улыбкой. Но что-то знакомое, зловещее проскользнуло в его облике. Лида остановилась. Мысль холодная, липкая, какой-то неприглядной болью поразила во мгновение все ее существо: «Это он?!», - пронеслось незримо и протяжно: «Это он! Как же так! Неужели его выпустили так рано! Как они могли!»
Вновь ее внутренний мир, только начинающий распускаться и светить после нескольких лет депрессии и пустоты, померк, потеряв краски и блеск.
«Так не должно быть! Так не должно быть!» - билась целый день в ее сердце возмущенная волна мыслей.
Придя с работы домой, Лида, бледная и отстраненная, отказалась от ужина и уединилась в своей комнате. Никому из родных она не сказала, что видела утром Николая Кочетова. Взяв в руки Библию, Лида открыла ее на Ветхом Завете и быстрым привычным движением нашла книгу Второзаконие. Твердо и громогласно звучало в ее душе древнее Слово Закона. Неоспоримое величие и справедливость ощущались в нем.
«Этот человек не должен ходит по земле. Не должно быть так! Он сделает еще много зла. Он должен умереть» - прошептала Лида.
Через несколько дней все в доме уже знали, что Николай Кочетов выпущен из тюрьмы досрочно за хорошее поведение. И уже успел устроиться на хорошую работу, где почему-то сразу же получил БМВ последней модели и прочие земные блага, считающиеся для обычных людей недоступными.
В дальнейшем все протекало для Лиды словно в страшно сне, как будто ад окутал ее неутвержденную душу смрадными пеленами искушения. Она помнила, как однажды после вечерней смены шла закоулками какой-то летней благоухающей от запаха сирени улицы. На очередном повороте к ней быстро подошел человек средних лет в черной кожаной куртке и, его маленькие чуть раскосые глазки воровато бегали по сторонам.
- Здравствуйте! А я уж думал, что вы совсем не придете. Еще пять минут и я бы ушел, - быстро проговорил он и распахнув с двух сторон куртку, показал Лиде множество мелких пистолетов, преимущественно дамских. По началу от неожиданности Лида опешила, речь незнакомца явно предназначалась не для нее. Но торговец оружием по своему истолковал ее изумленное молчание.
- А! понимаю, - произнес он, - даме требуется что-то более серьезное. Что ж, посмотрим.
И он открыл багажник какой-то роскошной машины. (Лида плохо разбиралась в марках машин, тем более, что она даже не заметила стоящую поодаль иномарку.) Взору сбитой с толку девушки предстало печальное многообразие разнокалиберного оружия блистательно металлического и черного оттенков.
Торговец заговорил весело и бойко, рекламируя свой товар перед мнимой покупательницей. Чувствовалось, что он испытывает сдержанное, но трепетное уважение к содержимому своей машины. Какое множество орудий убийства создал извращенный ум человека!
«Надо уйти. Надо повернуться и уйти», - что-то шептало мягко и нежно в сердце Лиды. Но вместо этого она, повинуясь совсем другому порыву, сказала:
- Нет! Не это!
- О! Понимаю! Нужно что-то более серьезное! – и он снова начал свою навязчивую рекламу, но Лида быстрым движением остановила его. Ее глаза странно вспыхнули и она в мрачном оцепенении произнесла:
- Не то! Все не то! Мне нужно другое…
- Так что же вам нужно? – развел разочарованно руками торговец.
- Мне нужен киллер, - твердо, голосом почти лишенным всякой интонации проговорила она.
В то мгновение свет еще больше померк для нее, оставляя в душе серый полумрак, но Лида уже не замечала этого…
Криминальный мир цепко затягивает человека в свои дьявольские когти. Судьба Михаила была тому весомым подтверждением. Совершив однажды убийство по заказу и испытав весь ужас еще неумервщленной грехами совести, он не однократно в начале своей карьеры киллера пытался прекратить, «завязать» с этим. Но «мудрые» люди, «друзья» всегда останавливали его от такого опрометчивого, по их мнению, шага, намекая Михаилу, что и его жизнь находится в их руках. «Все наладится. Ты еще молод. Нет опыта. Забей на всякие чувства и все будет хорошо», - советовали «знающие». И он в конце концов «забил», сердце огрубело, душа замерзла в жутком оцепенении, боясь заглянуть в самоё себя. Так прошло десять лет. Частые заказы, привычка закалили его. Совесть, казалось, умерла. Тем более что и заказчики и жертвы были людьми сплошь продажными и низкими, их узенькие серые душонки оживали только при шорохе пачек с долларами. Так что особых поводов сожалеть и мучиться у Михаила не было. Во всяком случае так ему хотелось думать.
Но последний заказ несколько удивил бывалого убийцу. Он не был тронут, а скорее именно удивлен, когда узнал, что в роли заказчика выступает хрупкая, очень религиозная девушка. Его это немного заинтриговало. Собрав некоторые сведенья о ней и ее образе жизни, Михаил убедился, что Лида, а это была она, действительно отличается редкой верою и безупречным христианским поведением. Ее не чем нельзя было «подцепить», никак не возможно шантажировать. Не было поступков, преступлений, грехов. Не было… до этого времени. И Михаил решил пойти на встречу с заказчицей. Когда испачкан сам с особой охотой пачкаешь других.
Встреча была назначена в маленьком кафе в парке на берегу небольшого живописного озера в пять часов дня. Лида опоздала на пятнадцать минут, но все таки пришла, хотя выглядела сильно осунувшейся и похудевшей. Она села за назначенный столик. Михаил тут же отошел от стойки бара и подсел к ней.
- Принесли фотографию и адрес? – перешел он сразу же к делу.
- Да, - тихо ответила Лида.
- Цену знаете?
- Да…знаю.
- Отлично. Ну что ж, - добавил он, - давайте прогуляемся вдоль озера и обсудим детали.
Обычно встреча Михаила с заказчиком протекала очень быстро и никакого обсуждения «деталей» не включала. Но Лида этого не знала. Она спокойно встала и вместе с Михаилом медленно пошла по живописной дорожке вдоль озера. Со стороны казалось, что они просто гуляют по парку.
Как человек образованный и начитанный, Михаил обладал неплохими познаниями Библии. Ему вдруг захотелось поговорить с девушкой, узнать хоть немного ее внутренний мир и, если удастся,.. отговорить от рокового поступка.
- Скажите, вы христианка? – спросил он.
- Да, - односложно и спокойно ответила Лида, хотя вопрос показался ей несколько необычным.
- Я знаю, что случилось с вашей сестрой, - продолжил Михаил, - и понимаю ваше желание отомстить. Но все же скажите: Новый Завет учит прощению, а мщение для христианина считается неприемлемым…
- Это не мщение, - быстро проговорила Лида, перебив его отвлеченные рассуждения.
- Тогда что же?
Девушка на несколько минут замолчала. На ее красивом лице появилось выражение внутренней сосредоточенности, как-будто мысль пыталась извлечь из тайников сознания что-то значительное и важное - плод длительной и кропотливой работы всего ее существа.
Они по-прежнему шли вдоль озера, лишь немного углубившись в парк.
Наконец, Лида прервала свое молчание.
- Понимаете, - сказала она, устремив на него свои безмерные карие глаза, - После случившегося с сестрой я внимательно наблюдала за странной тенденцией, пришедшей к нам, отчасти из Европы: приговоры суда убийцам, маньякам и насильникам в последние годы стали намного мягче, чем были прежде. Более того, система досрочных освобождений еще больше усугубила создавшееся положение: люди, совершившие различные зверства порой не отбывают и половины положенного им срока заключения. Тому виной серьезное отступление от заповедей Бога, от христианской морали, которая раньше была доминирующей у нас и в европейских странах. Но Слово Божье, Ветхий Завет требует строгого и сурового наказания для таких людей; смерть – вот их единственная участь. Земля оскверняется от их присутствия на ней и вся вселенная страдает. Более того, кто поручится за бывшего злодея, где гарантия того, что он вновь не примется за старое? И чья-то жизнь оборвется, чья-то судьба будет скомкана и изуродована навсегда. Нельзя, понимаете, нельзя! чтобы такой человек ходил по земле!
- А как же Новый Завет? Как прощение?
- Прощение? – переспросила Лида, - но что действительно говорит по этому поводу Новый Завет: если кто тебя ударил по правой щеке, подставь левую. Если тебя, понимаете. Если согрешит против тебя, прости. Новый Завет говорит здесь о внутричеловеческих отношениях, когда двое, сталкиваясь друг с другом при различных обстоятельствах проявляют себя: один согрешает, другой прощает и наоборот. Но Ветхий Завет говорит о другом: об отношении общества ко греху, к нравственности, к морали. Убийцы, насильники, изуверы, прощенные обществом, но не получившие прощение от Бога, не обредшие истинного покаяния и преображения души, еще больше наглеют, чувствую свою безнаказанность и вседозволенность. Таким людям не должно быть места в обществе и на земле.
Лида замолчала, опустив глаза и тяжело переведя дыхание. Она немного устала, и легкая прохлада вечернего озера кинула ее в легкую дрожь. Михаил шел рядом, пребывая в глубоком молчаливом раздумье.
- Все, что вы говорите, Лидия, - он впервые назвал девушку по имени, - выглядит как-будто правильно. Но вы упустили кое, что очень важное: убивая убийцу, становишься убийцей сам.
При его словах Лида вздрогнула и устремила на него внимательный взгляд. Будто кто-то коснулся ее, пробудив после долгого сна.
- И еще, скажу вам, Лидия, - добавил Михаил, - я не стану исполнять ваш заказ. Идите домой и больше никогда не связывайтесь с такими людьми, как я. Это мой искренний совет. Не творите свой суд, есть суд Божий. Пройдет время и этот суд совершится. А теперь прощайте. У вас прекрасная, чистая, добрая душа, и поэтому мы никогда больше с вами не увидимся. Идите… и молитесь. Прощайте.
В конце его голос немного изменил интонацию, но резко повернувшись, Михаил быстро зашагал прочь.
Лида возвратилась домой, сильно смущенная и растерянная. Человек, чужой для нее и совершенно далекий Богу, сказал ей, христианке, то, что она, казалось, знала всегда… Знала, но почему-то не осознавала до конца. Опустившись на колени в тишине своей комнаты, она в тот вечер молилась долго и страстно.
Никогда ее молитва не была такой продолжительной и искренней. И в те часы душа ее обрела покаяние, а вера, до сего времени неокрепшая, почти детская, возмужала, преодолев искушение.
Прошел год, перелистнув еще одну страницу жизни.
Семья Лиды по-прежнему жила в своей маленькой квартирке дружно и спокойно, разделяя все горести и радости друг друга.
Михаил же исчез из города. «Друзья» отыскали его, спустя несколько месяцев, на каком-то теплом острове за границей. Когда же они ворвались в его номер, Михаил не оказал им никакого сопротивления, дав себя спокойно застрелить. Умирая, он улыбался доброй, отстраненной улыбкой и, глядя сквозь пространство, произнес только две фразы: «Прости им!» и «Лидия!». В руках он держал, прижимая к груди, Новый Завет и фотографию Лиды.
- Кто это? – спросил один из убийц, вырвав фотографию из застывших рук.
- Наверное, очередная девка. У него всегда было из много, - ответил другой, - выброси, она не опасна.
Так завершилась жизнь Михаила.
Николай Кочетов вновь попал в тюрьму. На этот раз за изнасилование и убийство. И уже на долгий срок. Холодный зверь, на время спрятавшийся и затихший в его душе, снова показал свои остервенелые когти. Через несколько лет его убил в тюрьме кто-то из сокамерников. Нового помилования он не получил.
Суд Божий и Его святая воля совершились…

ИспытаниеПроза

Испытание
Проза