Какое оно, счастье?

Осеннее солнце согревало последним теплом, а сорванные легким ветерком желто-красные листья падали прямо под ноги, выстилая яркую дорожку. Иринке так хотелось после уроков погулять, пошуршать ногами по осеннему ковру, покружиться в танце вместе с падающими листьями, но, увы… Надо было спешить домой.
Вчера к ним опять приходили друзья Лёнчика, а значит, дома полный кавардак. Когда разошлись гости, Иринка не слышала, но еще в час ночи они горланили песни, сидя на меленькой кухоньке. Ира уже привыкла, что с тех пор, как у них поселился Лёнчик, в доме часто бывают гости, за которыми потом приходится убирать.
Лёнчик – мамин новый ухажер. Вот уже четыре месяца как он живет у них в квартире. Бр-р! Он не то чтобы не нравился Иринке, она его просто боялась. Когда Лёнчик был дома, она старалась лишний раз не выходить из своей комнаты. И все потому, что тот не упускал случая, чтобы не кольнуть ее обидным словом. Похоже, у них была взаимная неприязнь.
Своего отца Иринка не помнила. Они с мамой развелись, когда ей было два годика. Лишь несколько черно-белых фотографий, бережно хранящихся в Иринином альбоме, - вот и вся память. Мама об отце говорить не любила. «Одно слово – подлец, - кривилась она. – Единственное, что от него хорошего осталось, так это квартира!» «Я тоже от него», - добавляла Иринка, но не вслух, а про себя. Она не верила, что папа плохой, потому что когда он улыбался, у него на щеках появлялись ямочки. Я улыбался он почти на всех фотографиях. Мама, кстати, тоже улыбалась и была на фотографиях очень красивой.
В жизни она выглядела по-другому: усталая, с темными кругами под глазами и с вечно недовольным лицом. Хотя в последнее время с ней произошли удивительные перемены. Мама без умолку хохотала, как маленькая девочка, и даже помолодела и стала похожа на ту, с черно-белых снимков.. Ира давно не видела ее такой радостной. Неужели это все из-за Лёнчика? И что в нем хорошего?! Всю комнату папиросками провонял, да и от самого перегаром за три версты несет…
Иринка тяжело вздохнула и, осмотрев квартиру, принялась за уборку: сложила мамин диван, отнесла в мойку тарелки с потушенными в них окурками, из-под журнального столика достала пустые бутылки. Свежий воздух, ворвавшийся в открытую форточку, поманил на улицу. Но этого Ира себе позволить не могла. Ее ждала кухня с горой грязной посуды, переполненной пепельницей и заляпанным полом.
Надо было торопиться. Лёнчик мог появиться в любую минуту, и уж тогда беды не миновать. Иринка начала с пустых бутылок – вымыла их и аккуратно сложила в сумку. Выбросить нельзя – Лёнчик прибьет.
Когда все было убрано, Иринка заглянула в холодильник в поисках еды. Он дыхнул на нее холодным кислым запахом и усмехнулся пустыми полочками. Полпачки маргарина, да баночка с заплесневелым томатом, - вот и все, что хранилось в этом дребезжащем ящике. Хотя нет, в самом низу, под блюдцем, что-то припрятано – сморщенные обветренные пельмени. Это, наверно, мама приберегла ей на обед.
Ира съела их, не разогревая, и начала чистить картошку к ужину. Мама придет с работы и обрадуется, что она ей помогла! Иринке шел уже одиннадцатый год, и она сама могла бы пожарить картошку, но боялась, что получится невкусно. И тогда Лёнчик опять будет кричать и ругаться, как в тот раз, когда она сварила макароны, а они почему-то все слиплись в один комок. «Вот дура-то безмозглая, только продукты перевела!» - накинулся он на нее с кулаками. Хорошо, что Иринка успела в ванной закрыться. Вышла оттуда она лишь, когда услышала с кухни мамин смех. Значит, и у Лёнчика настроение улучшилось.

Намазав два куска хлеба маргарином, Иринка отнесла их к себе в комнату. Это на всякий случай. Вдруг сегодня опять придут гости, и ее забудут позвать к ужину? А так как обычно после друзей Лёнчика еды, как правило, не остается совсем, то (Ира покосилась на бутерброды) один кусочек надо будет оставить на завтрак. Мало ли что?
Но Иринка зря переживала – вечером не было никаких гостей, а мама порхала по квартире словно бабочка. Она похвалила ее за почищенную картошку и даже поцеловала в щеку, что бывало нечасто. Лёнчик тоже улыбался, хотя и буркнул сквозь зубы, что, мол, могла бы и сама нажарить. После ужина, когда Ира мыла посуду, мама сказала:
- Завтра ты в школу не пойдешь, мы с тобой поедем к бабушке. Иди, собирайся! – она протянула ей большую клетчатую сумку, в которую бы и Иринка с легкостью поместилась.
- Зачем такая большая? – спросила Ира.
- Собери все свои вещи, и пальто с сапогами положить не забудь. Можешь взять игрушки и книжки, только учебники оставь, я их потом в школу отнесу. Понимаешь, ты теперь с бабушкой жить будешь и в другую школу ходить.
- Как с бабушкой? – у Иринки перехватило дыхание.
Бабулю она, конечно, любила и все летние каникулы с ней проводила. Но, чтобы жить в деревне? Неожиданные слезы защипали глаза. Иринка схватила мать за руку:
- Я не хочу в деревню, я хочу с тобой! Там и школы-то нет!
- Ничего страшного – в соседнем селе есть! Учатся же как-то другие дети, и ты сможешь. Я сказала: марш собирать вещи! – мать втолкнула ее в комнату и плотно прикрыла дверь.
Машинально, сквозь пелену слез, Ира стала складывать свои скудные пожитки. Когда она прятала на дне сумки альбом с фотографиями, в комнату зашла мама. Она погладила ее по голове и произнесла:
- Ну, не обижайся, так надо.
- Но почему? – Иринка хлюпнула носом.
- Понимаешь, Лёнчик сказал, что хочет на мне жениться, и чтобы я ему сына родила.
- Ну и пусть женится! Я постараюсь ему на глаза не попадаться и с братиком нянчиться буду, только не отправляй меня в деревню, - умоляюще протянула Иринка.
- Но он поставил такое условие, - мать отвела взгляд в сторону. – Понимаешь, это мой последний шанс! Ведь мне уже тридцать семь, мне свою личную жизнь устраивать надо! А Лёнчик – это мое долгожданное бабье счастье. Понимаешь?
Иринка в ответ лишь моргнула, отчего по щекам потекли горячие ручейки.
- Ничего-то ты не понимаешь, - мать махнула рукой и вышла из комнаты.

«Если Лёнчик – счастье, тогда кто я?» – думала Иринка, укрывшись с головой одеялом. Сон никак не шел, вместо него из памяти выплывали горькие, обидные фразы матери: «Горе ты мое, луковое», «От тебя в доме одни несчастья!»

- Может, останешься хоть на денек, ведь так давно не виделись? – попросила бабушка.
- Не могу, - ответила Ирина мама. – Нельзя мужика одного надолго оставлять, сама понимаешь. Но я к вам буду в гости приезжать. А лучше мы вместе с Лёнчиком летом приедем, у меня как раз в августе отпуск. А?!
Бабуля лишь покачала головой, но ничего не ответила.

Иринка стояла у окна и провожала взглядом маму. Может, передумает, вернется? Она приложила ладонь к холодному стеклу. Так хотелось хотя бы помахать ей на прощание. Но мама шла не оглядываясь. Косой дождь, ливший целый день, смывал ее следы, превращая их в потоки грязи.
Тихонько ступая по скрипучим половицам, к окну подошла бабушка. Она взяла Ирину руку, поцеловала и приложила к своей морщинистой щеке.
- Счастье ты мое, - улыбнулась она.
- Счастье? – Иринка сжала ее пальцы и спросила: - А какое оно, счастье?
- А счастье у каждого свое, милая, - ответила бабуля. – Вот ты чего больше всего хочешь?
Иринка лишь приподняла худенькие плечи.

Потом, лежа под одеялом, она думала, что больше всего на свете она хочет жить с мамой и бабушкой. И даже согласна, чтобы Лёнчик жил вместе с ними, раз уж он – мамино счастье.

Какое оно, счастье?Проза

Какое оно, счастье?
Проза