Спустя девять лет.
2 октября 1989 года
22.30
Табак страшная сила. Он смягчает страх, раздражение, злость на самого себя. Они отошли на задний план, опустились на пару тонов ниже, притупились и сошли на нет. Весь этот негатив эмоций заглушила далекая, но родная до слез и боли мелодия. Необъяснимая печаль и безудержная тревога превратилась в задумчивую невнимательность. В этом зыбком состоянии Дмитрий пребывал уже не один час и предавался воспоминаниям пока не развеялся душевный туман. Струсив остатки дурмана, он вышел из каюты на палубу. Стояла теплая, южная, осенняя ночь, «бархатный сезон».
В черной воде дрожали звезды и огни города. Дмитрий, вдохнув тягучий морской воздух и пение цикад на берегу, поднял глаза к небу. Он любил звезды, они манили его. Упала очередная звезда.
- Жаль, не успел загадать желание! Желание? А чего же мне еще пожелать? У меня все есть. Я - молод, красив, силен, богат, талантлив и образован. Я пережил ужас чужой войны и остался жив. Что же еще человеку нужно для счастья?
Чего же я поперся на эту войну? Мне с самого детства не хватало адреналина в крови и вот теперь я получил его в избытке! Именно эта постоянная жажда чувствовать опасность и превратила меня из романтичного юнца в циничного урода! Господи, зачем Ты оставил меня в живых? Ну, зачем? Для кого мне жить? Прости. Глупый вопрос. Жить у меня есть для кого и ради кого! Ради Петеньки!
У Димы заныло под ложечкой при воспоминании о сыне, единственном свете в его жизни. Пете уже девять с половиной лет и не было никаких сомнений, даже в глубине израненного сердца в том, что он именно Димин сын. Не племянник, а именно сын. Мальчик был точной Диминой копией, только большие темные глаза достались ему в наследство от матери. Петя сумел «взять неприступную крепость» холодности, который пытались защититься дедушка и бабушка. Теперь они изливали всю свою любовь, которой так не хватало их сыновьям, на внука, пускай и незаконно рожденного. Может быть хоть он оправдает их надежды? Недаром говорят, что на детях природа отдыхает!
Родители обещали Диме, что переоформят документы об отцовстве на него, хотя на самом деле не собирались этого делать. Они давно уже считали Петю своим и не намерены были его никому отдавать. Дедушка и бабушка старались занимать все свободное время Пети занятиями, музыкой, английским, рисованием и конным спортом. Они очень боялись, что мальчик пойдет по стопам своего непутевого отца, а еще хуже, если вылезут простонародные гены матери. Этого старики не пережили бы.
Дима не умел настаивать. Да и что же он будет судиться с собственными родителями и мучить ребенка всяческими экспертизами? Ему было достаточно того, что Петя называл его папой.
- Петенька, сыночек мой! Как мне тебя не хватает! Вот, если бы ты был сейчас рядом со мной и я бы мог прижать тебя к своей груди, -слезы стали комом в горле у Дмитрия. - Что может тебе дать отец, у которого в душе кровоточащая рана? Как я могу обнимать тебя теми руками, которые лишали жизни отцов таких же малышей, как ты только темнокожих? Как я смогу учить тебя отличать добро от зла? Я не стал маньяком и меня не клинит безудержное желание убивать при виде крови, но что-то я потерял. Какая-то струна надорвалось у меня в сердце на этой проклятой, чужой войне. Теперь все о чем мечтал до войны кажеться смешным и нереальным, а новой мечты все нет. Так она и не появилась. Что может дать своему сыну отец у которого нет мечты? Как может он научить любить, если сам никого не любит? Вот бы все изменить! Забрать бы тебя, мой родной Петька и уплыть на необитаемый остров из этого страшного мира! Что ждет тебя, сынок? Неужели и тебе предстоит пережить все те мучения, что и мне, а может и еще хуже? Нет! Господи! Только не дай Петеньке пережить все это! Что делать? Как же все изменить, как разомкнуть этот страшный круг позора? - Дима заплакал от стыда и бессилия. - Господи, Петя так просил меня, взять его с собой в кругосветное путешествии! А я? Как я мог объяснить ему, что мое «кругосветное путешествие» - транспортировка героина в приморские города родной страны? Как я мог связаться с этим дерьмом?
Да даже если бы ее и не было, этой наркоты, то мама все равно не отпустила бы Петю со мной. Она всячески пытается его оградить от меня. Неужели она не понимает, что он не ее, а мой сын!? Ему уже девять лет. Он должен быть рядом со мной! Как только я вернусь домой, то сразу же серьезно поговорю с матерью. Пора становиться решительным. Мне уже скоро двадцать шесть лет. Я, в конце - концов - мужчина!
Шум прибоя доносился с берега, а приносимые ветром по чуткой, светящейся воде обрывки фраз падали на палубу. Они растекались и таяли в скрипе снастей. Огонек зажженной зажигалки осветил в темноте руки и лицо вышедшего на палубу из каюты.
- Что, братец, любуешься красотами ночного города?
- Да, красиво.
- А что так печально?
- Да как-то мутно мне на душе, Вася! Хочется чего-то светлого и настоящего!
С берега отчетливо прилетела вереница нецензурной брани и собачий лай.
- Да уж, это - не поэзия, а жестокая правда жизни! - хохотнул саркастично Василий. – Ну, что так и будешь всю ночь «червей кормить»? Хочешь большой и чистой любви? Пошли, развеемся на берегу!
- Ты иди, Вась, а я тут останусь. Мне хочется побыть одному.
- Ну, пошли хоть на город глянем! Уже третий раз здесь, а так не хрена и не видели, ни каких местных достопримечательностей!
- Ты, что не понимаешь? Я никого не хочу видеть! - вспыхнул Дмитрий.
- Вот крендель редкий по красоте! В кого же ты такой меланхолик получился! Ноет и ноет! Ты когда жизни радоваться начнешь! Нашел бы уже себе бабу, в конце - концов! Сколько лет уже прошло? Здоровый мужик, с руками с ногами, а маешься ерундой!
- Вася, имей совесть, не сыпь мне соль на рану!
- Ладно, не хочешь на берег, тогда давай здесь выпьем! – Вася протянул брату уже откупоренную бутылку красного вина. Дмитрий молча отвернулся. – Ладно выпьем за здоровье всех непьющих! - Вася залпом осушил с горла оставшиеся полбутылки и закусил копченым окорочком. Диму всегда поражала феноменальная способность брата пить, есть, курить и разговаривать одновременно. - Димон, я тебе говорю совершенно серьезно: кончай хандрить! Не хочешь пить? Значит, брейся, мойся, одевайся и по девкам!
- По каким девкам?! – стал закипать брат.
- По самым обычным! Легкодоступным «ночным бабочкам», которые продемонстрируют тебе все прелести ночного города по сходной цене, за умеренную плату. Ведь бесплатно только птички поют? Правда?
- Ты же знаешь, Вася, я не люблю все эти ночные похождения! Я не сплю с проститутками!
- А кто тебя просит с ними спать? Спят с женами, а с дамами этой категории - наслаждаются прелестями секса!
- Я не могу заниматься сексом с женщиной, которой не знаю и не люблю! Ну, мне надо хотя бы познакомиться, поговорить, узнать чем человек живет…
- Ну? Кто тебе мешает? Чем живут эти создания и дураку понятно, но если хочешь, можешь расспросить по подробнее. До утра у нас куча времени и денег. Ты успеешь познакомиться, поговорить, влюбиться, переспать и разлюбить! Не хочешь секса - просто потрындишь, а я вот непротив сейчас оттянуться по полной. У меня телки уже дня три не было! Слушай, открой секрет, братуха, как ты без баб по полгода обходишься? Тихо сам с собою? Я так не могу! – увидев гневно блеснувшие в темноте глаза брата, Вася решил перейти на более жизнеутверждающую тему: – Ладно, ладно! Шучу! Ну, представь себе: новые знакомства, новые острые ощущения в старинном ночном городе! Встряхнись, старина, чтобы не заплесневеть?
- Не знаю. Может лучше возьмем водки, да здесь посидим, поговорим? Вась, когда мы с тобой в последний раз, вот так, по душам беседовали? А? – Дима знал заранее, что обречен. Вася мог уговорить даже мертвого, а тем более младшего брата, который почему-то не умел ему отказывать ему, как впрочем и всем остальным тоже.
23.45
- Я думаю, что это самое сносное место в этом городишке! Ночное заведение типа «ресторан-интурист» в «пятизвездочном отеле»! – заржал Вася и с лицом победителя, вошедшего в поверженный город, шагнул через порог ресторана.
- Очень даже ничего себе, уютненько, – Дима всегда довольствовался малым, в отличии от амбициозного брата.
- А как по мне - забегаловка забегаловкой! Ну, да ладно, все равно лучшего нам здесь не найти. Не будем же мы по этому мерзкому городишке до утра шариться? Ну, посмотрим, что здесь подают, – Василий театрально скорчил кислую мину на лице, когда подошла профессионально-ослепительно улыбающаяся официантка.
Василий, что-то долго шептал ей на ухо, используя все преимущества своего обворожительного баритона.
- Ну и бутылочку водки, на ваш вкус! Только не паленой, пожалуйста!
Растаявшая официантка еще раз улыбнулась уже менее профессионально и более естественно:
- Уж для вас, я постараюсь! – она на ходу незаметно перекладывала хрустящую купюру из кармана в место недоступное для посторонних глаз.
«Залетные» сразу привлекли внимание завсегдатаев, их рассматривали с настороженным интересом. Все те, кто здесь не тратил, а зарабатывал деньги, сразу оценили кредитоспособность гостей. Они были для них просто хорошие дорогие кошельки с рублями и баксами, которые надо было, во чтобы-то ни стало максимально опорожнить.
Молодые люди были одеты очень скромно, даже с явным пренебрежением к местным обычаям. Они даже не удосужились надеть галстуки, идя в ресторан. Но «натасканный» Саша сразу оценил качество их обуви и стоимость их неброских «роликсов» на запястьях. Он уже визуально взвесил и оценил толстую золотую цепь с распятием на груди у одного из «гастролеров»:
« Интересно, кто же они такие? Не те ли это мальчики, что причалили днем? Не те ли, что товар должны подбросить? Кто бы они ни были таких жирных клиентов упустить - просто грех! Хоть и пообещал я Аньке исключительно пьяную матросню по дешевке, но этих ребят я не упущу! Чего сгоряча, не взболтнешь».
Саша прикидывал, как бы так ненавязчиво подъехать к потенциальным клиентам. Что-то в них все же настораживало профессионального сутенера. Особенно его смущал не тот, который громко смеялся и заказывал музыку, а владелец распятия с бриллиантами. Тот молчал и все время подозрительно зыркал по сторонам. Он пил, не закусывая, и много курил. Это означало, что он чем-то встревожен. Печаль просто была написана на лбу большими буквами у этого товарища, а человеку в печали всегда надо отвести душу. Что же может быть лучше, чем красивая пусть даже порядком, подвыпившая девушка, за умеренную плату?
3 октября1989 года
01.30
Жажда денег затмила Сашину врожденную интуитивную осторожность:
«Нет, я не буду им ломить высокую цену. Сейчас главное не деньги, а воспитательный момент надеюсь, она уже проспалась. Хорошо бы они согласились вдвоем «покувыркаться» с Анькой. Облом будет, если не удастся их укатать на «троечку», ведь кроме этой курицы у меня сейчас нет, не одной свободной девчонки. Заодно и Аньке – профилактика: взбодрится и протрезвеет окончательно, если конечно не умудриться их развести на опохмелку. На это она мастер!».
Когда ребята «прикончили» бутылку, Вася подозвал официантку. После недолгих переговоров в ее кармане опять захрустела зеленая купюра. Продефилировав на кухню, она подала Саше условный знак.
«Отлично, не пришлось даже суетиться! Эти золотые рыбки сами плывут ко мне!» Саша радостно потирал ладони.
Пацаны были недовольны и крутили носом: они хотели двух классных девчонок на всю ночь, но согласились на одну, но по очереди – интеллигенты, блин елки палки! О цене базарили не долго, сторговались за сотню, на два часа. За дискомфорт сбили цену.
Возмущаясь, по-поводу невысокого качества провинциального сервиса, Вася вернулся через двадцать минут.
01.55
Дима только успел начать вторую бутылку.
- Ну и дела! – хохотнул истерически Вася. - Село есть село! Я всегда сомневался, что провинция может блеснуть высокой культурой в сфере обслуживания, но чтобы такое тупое кидалово!
- Что случилось, Вась? Не дала? – Дима был даже рад в тайне такому повороту событий, но не подавал виду и изображал озабоченность на лице.
- Ты знаешь, куда этот кент меня привел? В какую-то кладовку под лестницей! Это у них «гримерка» называется, а там знаешь что? На микроскопическом клоповнике, среди коробок и тряпок лежит тело. Тело, скажу тебе, очень нехилое. Оно стоит и больших денег, чем мы этому хмырю заплатили. Но я же не извращенец, не некрофил! Я люблю живых, бодрых, активных девчушек, чтобы сами все делали и не напрягали по пустякам.
- В каком смысле «тело»? - Дима за двадцать пять лет так и не привык к шуткам и метафорам брата.
- Классная девка, только готовая, вдупель. Она даже не проснулась, когда я стал ее раздевать. Скажу тебе откровенно, бельишко у нее, что надо! А все что под ним - высший класс, как для жительницы гримерки! Кажется мне, что-то тут нечисто.
Дима вспыхнул налету, подхватив Васин намек на несправедливость, а может и криминал. «Донкихотство» с детства бурлило у него в крови:
- Может, этот … уак порядочную девушку накачал и хочет нам ее втулить? Недаром у него второй нет!
- Тихо, не кричи, не надо поднимать шум и делать из мухи слона. Сразу ты шашкой махать! Геройство - хорошее качество, но ты не забывай, что мы в чужом городе. Нам не нужны всякие темные истории. У нас на борту «товар», не забывай. Я сейчас схожу к этому «мальчишу-плохишу» и тихонько заберу назад наши деньги, без лишнего шума и будем сваливать.
- А девушка? Может, ей помощь нужна?- захмелевшего Дмитрия потянуло на совершение подвига.
- Ладно, пока я с ним пошепчусь о небольшой неустойке за моральный ущерб, можешь сходить. Может ты удачливее меня и тебе больше повезет. А нет, то хоть посмотришь! Там есть на что глянуть!
Дима, осторожно стараясь не скрипеть дверью, пробрался в полумраке к маленькой софе в углу. Все эти предосторожности были лишними: эту девушку трудно было бы разбудить, даже если бы выстрели у нее возле уха из артиллерийского орудия.
Дмитрий остановился с чувством опасной находки. Такой ослепительной красоты он еще никогда не видел. Небесной чистоты создание покоилась на спине, широко раскинув руки, поджав под себя одну и выпрямив другую бесконечно длинную ногу. Разбросанные по подушке каштановые кудри, едва касались пола. Шелковое платье, после Васиных попыток, расстегнутое на груди, открывало тайну кружевного белья. Длинные ресницы спали в тени нежной выпуклой скулы, прикрытой слегка выгоревшей прядью.
Дима присел рядом на корточки, разглядывая это прелестное лицо. Он прикоснулся к тонкому запястью, чтобы попробовать пульс. Сердце билось, девушка дышала. Было слышно, что она сегодня не мало выпила и просто устала от пережитого за день. От нее веяло чем-то таким, что Дима на миг даже опешил. Он услышал шум ветра и запах моря, крики чаек. Возможно, при других обстоятельствах эту красоту он бы увидел только глазами, ведь ее просто невозможно было бы не заметить, но сейчас он не просто видел, а и чувствовал ее как-то совершенно иначе, как бы изнутри. Дима заглядывал в сердце незнакомки.
Все запело и возликовало в романтичной, но оледеневшей без любви душе молодого человека. Сердце таяло. Он не знал имени девушки и того, как она оказалась в этом совершенно не подходящем для нее месте, но показалось, что он знает ее всю жизнь, а может и дольше. Дима вдруг осознал, что никого и никогда так не любил как ее. Он был так счастлив, смотреть на это чудо, что даже не задумывался, сколько стоит этот просмотр.
Все спало на этом неземном создании: волосы, ресницы, платье, плащ и даже сумочка небрежно, но так естественно брошенная на пол. Диме очень захотелось заглянуть в нее, ведь по ее содержимому он многое мог узнать о ее владелице, но воспитание не позволяло ему копаться в чужих вещах. Незнакомка, блаженно улыбнувшись, что-то, прошептала, перевернулась на бок и скрутилась «калачиком», словно застеснялась, почувствовав пристальный и жаждущий взор.
«Интересно, что это со мной происходит? Уходить совсем не хочется. Так бы и сидел у ее ног вечно, охраняя ее сон, словно верный пес. Сейчас я готов броситься на каждого, кто захочет притронуться своими грязными лапами к этому сокровищу. Совершеннее красоты, я еще не видел в своей жизни и, наверное, не увижу». Диму накрыла теплая волна вожделения, и он поплыл, припав губами к смуглым пальцам.
Кто знает, сколько прошло времени, когда он услышал шаги и голоса за дверью. Он снял с шеи цепь с распятием и без малейшего сожаления, с огромной радостью, намотал ее, как браслет на хрупкое загорелое запястье. Дима поймал себя на мысли, что этим он подсказывает судьбе, что-то очень существенное, просто жизненно важное. Аня, улыбнувшись во сне и шевельнув пальцами, нетерпеливо отдернула руку и подперла ею щеку, словно маленькое дитя. Перевернувшись на другой бок, она пыталась другой рукой натянуть платье на колени. Дима не смог удержаться и припал еще раз губами к тонким пальцам.
О2. 35
Дверь скрипнула, послышался тихий, но настойчивый стук.
- О, как печален и прекрасен этот миг расставания! – Вася саркастически фыркнул. - Ты врожденный дворянин: даже проституткам целуешь руки! Неужели тебе что-то удалось с ней сделать? А я бабки уже назад забрал! Пошли, пока он не начал выяснять подробности. Скажем, что ничего не вышло.
- Вась, этот крендель, ей потом всю кровь выпьет. Оставь деньги, не обеднеем.
- Приступ альтруизма? - Вася глазами пожирал лежащую на софе красавицу. Тут она еще раз перевернулась, резко откинув руку за голову и звякнула цепью оспинку софы, словно хотела похвастаться. - Ох, и не …рена себе! Не слишком ли ты щедр братец? – глаза Васи алчно сверкнули. - Да за такой подарок, она нас обоих, будет всю жизнь обслуживать! Я бы на твоем месте постыдился. Это же - подарок деда…
- Ты опять за свое? Это подарок мне! Я им, как хочу, так и распоряжаюсь! Я на своем месте, а ты на своем! А о ней забудь навсегда! Теперь тебе здесь делать нечего, - Дима встал. - Пошли, пусть человек отдыхает спокойно.
Вася пожал плечами и, бросив последний взгляд, вышел вслед за братом. Он был научен горьким опытом и знал, что мягкого и сговорчивого Диму в такие редкие минуты лучше не трогать. Зашибет и не спросит, как звать! На баб его клинило редко, но если перемыкало, то тяжело и на долго. Вася безропотно отдал Диме деньги и наблюдал, как тот направился к сутенеру и пригласил того за свой столик.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
