Бесспорно, все дети хотят быть похожими на взрослых. Взрослый мир для ребенка всегда олицетворял свободу, знание, силу и радость – еще неизвестную миру детства. И ребенку, с замиранием сердца наблюдающему за миром больших, хочется так же как и они: поздно ложится спать, ездить на машине, плавать через реку, а не в не-удобном надувном круге, ходить на работу, и что бы им не закрывали огромной ладонью глаза, когда тетя и дядя целуются в конце фильма, который вся семья смотрит по телевизору. Я тоже в свое время этого сильно желал. Тогда я учился в первом классе средней школы, и мне было семь лет. Признаюсь сразу, за несвоевременную попытку вкусить взрослой жизни мне пришлось дорого за-платить. Или это того стоило? Вам решать. Читай-те и думайте.
Итак, мне было семь, а моему лучшему другу Сашке шесть. Но Сашка ничуть от меня не отставал, и мы всегда держались с ним на равных, хотя в футбол я играл намного лучше. У Сашки был дядя по имени Сергей. Ему было лет двадцать, и в тот день была его свадьба. Бабушка и дедушка, надев на меня новенький школьный костюмчик, растворились в свадебной суматохе. Я уже не помню, кто куда ехал и кто куда шел, помню уже как я, Сашка и прочие ребята нашего возраста катались на велосипедах и самокатах на оживленной улице, в воздухе над которой носились свадебные песни и дружные выкрики «горько». И еще пом-ню, что компот, который нам, детям, наливали в граненые стаканы, был совсем не похож на ком-пот, который наливали в маленькие хрустальные рюмочки, которыми ну просто был усеян стол взрослых.
- Давай попробуем! – предложил Сашка.
- Давай! – загорелся интересной идеей я, и мы принялись ждать, когда все взрослые пойдут танцевать.
Пока мы ждали, я подумал о том, что а вдруг, это нехорошо, тогда нас будут ругать, и спросил своего друга:
- Сашка, а если нас заметят?
- Если заметят, скажем, что просто захотели пить и выпили из первого попавшегося стакана, думали, что если красное, то компот, если белое – то минеральная вода.
Ох, и хитер же мой друг, я бы так быстро не смог придумать такое замечательное оправдание. Дождавшись, когда взрослые дружно отправились танцевать, мы пулей помчались к заветному столу и принялись опустошать полупустые стаканы и хрустальные рюмочки.
- Это сладкое, – крикнул я Сашке, опрокинув одним махом стакан с красным вином.
- Это кислое, – скривив лицо, кричал он мне, показывая стакан с жидкостью желтого цвета.
- Б-р-р-р, это вообще гадость горькая, – теперь уже я скривил лицо, с трудом проглотив бес-цветную прозрачную водку.
Словно саранча, мы пронеслись по рюмкам и стаканам, допивая остатки и не оставляя после себя ничего. В такой суматохе я даже сбился со счету и не помню, сколько рюмок я продегустировал. Помню, как Сашка, переходя с шепота на крик, заорал:
- Уходим!
Я краем глаза заметил приближающихся взрослых, и с равнодушным видом удалился от греха подальше. Ну, скажите, кому понравится, что кто-то выпил содержимое его стакана?
Выходя за ворота, на улицу, я почувствовал необыкновенный прилив смелости. Подойдя к уличной пацанве, потребовал велосипед, усевшись на который, тотчас упал под дружный смех окружавших нас малышей. Но я не смутился, меня по-чему-то охватил приступ необъяснимой радости, я тоже добродушно смеялся до слез, сам не знаю почему. После нескольких неудачных попыток оседлать неудобный велосипед, я отбросил его в сторону и принялся за самокат. С ним было проще. Сильно толкая дорогу ногой, ухватившись за руль, я, словно бешенный, мчался по улице, ветер развевал мои волосы, скорость казалась мне про-сто сумасшедшей. Дух геройства и бесстрашия нес меня вперед, до тех пор, пока руль не дрогнул в моих руках и я кубарем покатился по пыльной дороге. И снова меня окружила гогочущая ребятня. Я тоже принялся хохотать, как ненормальный, а потом мне стало плохо.
Земля закачалась под моими ногами. Дома, стоящие рядом, перестали стоять и начали ездить туда-сюда, туда-сюда. Устав, от хоровода мальчишеских лиц, кружившегося возле меня, словно карусель, я почувствовал приступ тошноты и решил, что мне нужно срочно отдохнуть. Я шел к неизвестному мне забору, вернее, меня вели под руки заботливые дети, лица которых расплывались как в воде, и мои ноги не слушались меня.
Подойдя к забору почувствовал что, приступ тошноты стал невыносимым, и меня вырвало. На какое-то мгновение стало легче и я здесь же улегся на пыльную землю, которая показалась мне мягче пухового матраса.
Заботливый мальчик принес мне зеленую грушу, от которой я категорически отказывался, а он твердил, что это очень полезная груша и если я ее съем, мне обязательно станет легче, и я согласился, говоря:
- Какой ты добрый мальчик! – и принялся философствовать о том, каким бы прекрасным был наш мир, если бы в нем было побольше добрых людей, таких, как этот мальчик. Мальчик исчез, а я потерял сознание или уснул. Проснувшись, увидел мою милую бабушку, в страхе тормошившую меня что есть силы. Поодаль стоял то-же испуганный и чем-то смущенный дедушка, а какая-то бабка с костылем в руках рассказывала ему о том, как я пил вино и водку и падал с велосипеда. Откуда она все это знает? - , удивлялся я.
Для нас та свадьба закончилась в самом разгаре. Бабушка и дедушка, взяв меня за руки, повели домой к папе и маме и всю дорогу старались, похлопывая меня по спине, очистить вымаранный до ужаса новенький костюмчик. Бабушка сокрушалась по поводу этого костюмчика всю дорогу. Я до сих пор помню ее причитания «Надели новенький костюмчик, а он…» Дедушка, почему-то мол-чал. Быть может, не хотел меня расстраивать или, скорее всего, бабушку. Я думал, мама и папа будут меня ругать, а может быть, даже бить. Но ни капельки не боялся, так как был попросту пьян и не мог навести порядок в своей голове. Мысли то и дело путались и ускользали, как скользкая рыба из рук.
Хорошее в моей истории только то, что я ошибся, когда думал что, меня будут ругать родители. Взглянув на пьяного семилетнего сынишку, они немедленно, без лишних слов, отправили меня в спальню спать. И все. А ругать не стали, я думаю, потому что догадались: я уже и без выговоров понял, что не все, что делают взрослые, хорошо. И не всегда нужно вести себя, как попугай, бездумно и слепо повторять чьи-то слова и по-ступки и думать, что это здорово. Иногда это очень и очень плохо.
|
