Поставь себе путевые знаки, поставь себе столбы, обрати
сердце твое на дорогу, на путь,
по которому ты шла. Книга Иеремии 31; 21
Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла: это - от Господа, и есть дивно в глазах наших?
Марк. 12; 10-11.
1. Почему клуб?
В 1989 году, когда я уверовал в Бога, жизнь моя изменила кардинально свое направление. Бог, существование и присутствие Которого в жизни открылось мне, вышел на первый план. Я стал подобен работнику из Библейской притчи, которого хозяин нанял на работу в свой виноградник.
Как и многие люди, я начинал свое служение в поместной церкви, где учился поклоняться Богу, молиться и практиковать служение. Несмотря на то, что тогда мне было около тридцати лет и некоторый жизненный опыт уже был, о том, как жить с Богом, поклоняться Ему и служить, я не имел ни малейшего представления. Будучи в церкви, мне некоторое время казалось, что то, как поклоняются и служат Богу в церкви, и есть единственно правильная и возможная форма служения Богу. Богослужения в церкви, совместные молитвы, собрания домашних групп, проповедь, свидетельство, уличные евангелизации с песнями и проповедью, - вот, пожалуй, и все формы служения Богу, которые я знал на тот момент.
Примерно через три года я вышел из поместной церкви, где мне стали тесны эти формы, в которых я не мог реализовать потенциал, данный мне Богом. Интуитивно чувствуя необходимость новых форм служения, я обошел многие церкви в своем городе, однако в них я не увидел искомого. С небольшими и различиями. Богослужения в церквях различных деноминаций были в принципе похожими друг на друга. Как-то раз мое внимание привлекла афиша: "Вас приглашает молодежное духовное движение - Клуб "Виктория". Разочаровавшись в церковном консерватизме, в нежелании и неспособности руководителей к поиску нового, я решил откликнуться на приглашение.
Войдя в двухкомнатное помещение, принадлежащее ЖЭКу, я увидел группу молодых ребят и девчат, сидящих за столом и что-то оживленно обсуждающих. Оказалось, что все они были христианами различных деноминаций - католики, православные, протестанты. Каждой день, /а было время летних каникул/, был расписан в клубе по часам: когда - молитва, когда совместное обсуждение Библии, когда - видеофильм, когда - экскурсия и т.д. Каждый день в клубе назначался /точнее, выбирался/ дежурный, который следил за выполнением распорядка и целый день находился в помещении клуба. Остальные подходили уже кто, когда мог, к тому или иному мероприятию. Главное же, что меня привлекло, эти ребята строили общение на равных, без чьей-либо руководящей роли Они стремились совместно прийти к решению через его обговаривание и учет
мнения каждого. Ощущалось, что все это построено на любви, на уважении и искренней заинтересованности друг в друге. Фактически, это уже была молодая община, в которой не было ни опытных лидеров, ни чьей-либо поддержки со стороны, ни "крыши", как теперь говорят. Поскольку, все были молодыми, не было конфессиональной зашоренности и фарисейской закваски. Мы делились своим опытом общения с Богом, обсуждали его, приходили новые люди, с которыми были очень интересные беседы о Боге. Но главное, что мы учились понимать друг друга, строить взаимоотношения на основании познания и доверия друг к другу. Для меня начался благотворный период творчества, мы совместно составляли планы и придумывали новые мероприятия для Бога, /вот где пригодился законченный мною Институт Культуры!/, которые собирались реализовать.
Для города Львова, подавляющее большинство населения которого составляют христиане различных концессий и одной из основных проблем является как раз межконфессиональная нетерпимость и вражда, такой клуб был чрезвычайно актуален и полезен, как модель и зародыш будущего межконфессионального диалога и примирения.
Однажды в клуб пришел пастор одной из протестантских церквей. По виду это был уже зрелый, опытный верующий, который, без сомнения уже "набил себе руку" на проповедях. Он назвал клуб Вавилонским сборищем, куда собираются нечистые духи. В следующий раз он пришел вместе со своими помощниками, которые, естественно, были с ним заодно. Потом он пригласил членов клуба в свою церковь, где и продолжил морально-духовную обработку молодых умов. Этот период для клуба был очень болезненным, протестантский пастор фактически перетягивал людей из других церквей в свою. Я помню, в клуб даже приходили некоторые родители членов клуба, пытаясь воспрепятствовать пере ходу своих детей из католической церкви в протестантскую. Это были семейные драмы и трагедии, однако пастор уверенно гнул свою линию. Кончилось это тем, что клуб прекратил свое существование. Большинство членов клуба перешли в церковь этого пастора. /Спустя несколько лет этот пастор уехал в Америку неожиданно для членов своей церкви и прихватив с собой церковную казну/.
2. Уроки "Виктории"
Так клуб "Виктория" прекратил свое существование. Но в моей жизни он оставил яркий след. Для меня постепенно вырисовывались контуры того служения, которое было близко мне по духу, по характеру. К тому времени я уже определенно знал, какие черты, и качества должны отсутствовать в таком совмести служении и поклонении Богу. Прежде всего, не должно было быть авторитаризма. В церкви постепенно выкристаллизовался такой тип служителей: пасторов, учителей, проповедников и т.д., которые не хотели, а главное, и не могли остаться с другими людьми. Они могут учить других, но не способны учиться других, они могут говорить, но не способны понимать. Между ними и их служителями всегда существует невидимый барьер, который не просто отделяет их, но и возводит на невидимый пьедестал, этакую церковную кафедру, делающую их невосприимчивыми к людям. Даже слушая других людей, они все равно слышат только самих себя и поэтому у них всегда есть для вас готовый ответ, который, как правило, вам не подходит. Я видел плоды служения таких людей и думаю, что они более разрушают, нежели созидают. Итак, общению обязательно должна быть присуща свобода, позволяющая каждому высказаться, быть услышанным и понятым. Следующее качество, которое мне не хотелось брать с собой в служе¬ние и которое также тесно связано с авторитаризмом, это - лидерство, которое столь популярно сейчас в церквях. В позиции лидерства, даже если лидер очень хороший, например, такой, как Моисей у Израиля, есть один очень суще¬ственный недостаток: лидер всегда ставит остальных людей, следующих за ним в позицию зависимости от самого себя. То есть, человек, следующий за лиде¬ром, уже изначально находится в ситуации несвободы и подчинения. Оно и по¬нятно, лидер должен учить людей, воспитывать их, звать за собой и все это требует от людей определенной меры послушания и подчинения, зависимости. Но возможно ли полностью избежать лидерства в служении? - этот вопрос стоял предо мною тогда и стоит до сих пор. И хотя сам для себя я его уже решил, окончательное решение его зависит от решения каждого участника общения.
Пример клуба "Виктория" был ценен для меня и своим межконфессиональным характером. Из него я вынес урок о том, что единство нужно ставить выше различий, что вполне достижимо. Каждого человека нужно принимать в общение на его условиях /конечно, в разумных пределах, когда его поведение не нару¬шает норм принятого в стране законодательства/, а не навязывать ему свои требования и нормы. Так же из клуба "Виктория" я вынес опыт, что не следует пришедшего к вам человека сразу "грузить" информацией о Боге, то есть, евангелизировать. Вначале человека нужно выслушать и понять, а после хорошенько подумать, о чем ему следует говорить, а о чем не следует. Иными словами, нужно отказаться от прямолинейности, которая в основном и стоит на вооружении у евангелизирующей церкви. Очень мне нравилась и камерность клуба, то есть, небольшое количество человек, принимающих участие в общении. И хотя огромные залы и стадионы, наполненные людьми, которых собирают выступления известных проповедников, массовые чудеса и знамения, конечно же, поражают воображение, самое главное чудо - чудо любви и глубокое понимание собеседника, богатство и радость взаимоотношений, можно достичь только при камерном, общении, когда раскрывается душа каждого.
И, пожалуй, главной характеристикой общения в клубе была его открытость, каждый человек мог прийти и найти взаимопонимание и поддержку. Но чрезмерная открытость, лишенная опыта и мудрости и привела в конечном итоге к тому, что ею воспользовались нечистые на руку люди. Однако, отсутствие открытости, замкнутость на самих себе - есть другая крайность, присущая верующим. К сожалению, в представлении многих людей, церковь - это закрытая структура, своего рода, клан посвященных, и далеко не каждый человек, ищущий правды, пойдет в нее по различным причинам. К примеру, я помню себя самого до уверования в Бога". Я никогда бы не пошел в православный или католический храм из-за своих негативных представлений о религии попов и толстых священ¬ников в старомодных рясах. Зато в харизматической церкви мне поначалу понравилось: она была ближе к жизни, более подвижна и демократична, /хотя бы, лишь внешним образом/. Поэтому для того, чтобы люди могли идти в церковь, сама церковь должна идти к людям. По примеру своего основателя Иисуса Хри¬ста, Который Свое основное служение проводил не в синагогах, а путешествуя из селения в селение, из дома в дом, часто проповедуя на улицах и под открытым небом на природных ландшафтах. Формы служения могут быть разнообразны, но принцип должен оставаться один: церковь должна быть направлена на человека, к человеку, а не только лишь к Богу. Мне стало ясно, что если церковь в своем служении направлена только на Бога и ищет только Бога, то она Его плохо ищет, а само Богослужение неизбежно формализуясь, входит в мертвую привычку. Если церковь действительно хочет служить Богу, она должна "достучаться" до человека, стать ему близкой и понятной. И для это¬го она должна приблизиться к человеку настолько, чтобы услышать его и понять. Однажды я подумал: а почему, собственно церковь должна называться церковью? Почему бы ей не называться как-либо иначе, хотя бы для тех, кого отпугивает само это слово "церковь"? Ведь и Христос не всегда называл Себя Мессией; Тем, Кем Он был на самом деле. А сделав доброе дело, часто просил никому о том не рассказывать. Какой в этом смысл? Он говорил о том, что правая рука не должна знать, что делает левая. И людей Он направлял не на поклонение Себе, а на поклонение Богу. Не так ли должна поступать и Церковь, Себя саму, умаляя и не сосредотачивая на самой себе особого внимания. Ни на своих обрядах, ни на традициях, ни на любых других формах Богослужения. Что уж тогда говорить о зацикленности церкви на привычных формах служения, которая и не дает возможности приблизиться к человеку, чтобы привести его к Богу. Что говорить об огромных храмах, которые растут в нашем городе как грибы после дождя, один возле другого, буквально через дорогу, потому что одна концессия соревнуется с другой и не хочет уступать даже в этом? Если человек привык молиться, рассуждать и говорить о Боге только в храме, если только в храме он чувствует, что предстоит перед Богом, то это вовсе не гарантирует, что вне храма он будет вести себя, как верующий. Конечно, хорошо, что человек думает о Боге хотя бы. в храме. Однако ныне распространилась другая тенденция: в храме человек ведет себя побожно, а вне храма считает, что может вести себя как хочет, легко переступая заповеди Божьи. И еще обижается, когда кто-либо на улице или на работе напоминает ему о Боге! Но это закономерное следствие того, что церковь смотрит не на человека и даже не на Бога, а на саму себя, как красавица перед зеркалом. Внешняя форма подменила собой внутреннее содержание, стала самодовлеющей и люди стали поклоняться форме, не содержанию, храму, а не Богу, золоту, которое в храме, а не алтарю? освящающему его. Поэтому, думая о клубе, как о форме служения Богу и человеку, я понимал, что сам по себе клуб еще ничего не значит. Куда важнее то содержание, которым будет наполнена эта форма. С другой стороны, очевидно, что чем более люди сосредоточе¬нны на какой-либо форме поклонения, тем труднее они от нее откажутся, и тем сложнее новые формы будут прокладывать себе дорогу. Справедливо и обратное, если человек более сосредоточен на сути, то он меньше будет претыкаться об иную форму и легче примет ее. Поэтому, когда меняется форма поклонения, сразу становится видно, чему на самом деле поклоняются люди.
3.Неожиданное знакомство
Юра, так же, как и я, был христианином. Познакомились мы с ним в городском транспорте, честно говоря, уже не помню как.- Юра осознанно практикует индивидуальный путь Богопознания, поэтому, в отличии, скажем от меня, он никогда не был членом официальной поместной церкви. Его христианство тесно переплеталось и с его образом жизни, и с познанием мира, и с творчеством. По профессии Юра - художник-дизайнер, а по складу характера и ума - философ. Тема, которая нас объединила - свобода личности. Но Юрина интеллектуальность; способность обо всем иметь свое мнение и умение говорить обо всем, ставили предо мной определенные преграды. Я не понимал многое из того, о чем говорил Юра. Но я полюбил его и он стал для меня поддержкой. Теперь уже я не был одинок в своей вере и у меня появился единомышленник. Юра познакомил меня со Светой и втроем мы уже составляли определенный союз. Нас объединя¬ли искренние, соучастливые отношения, а впоследствии и совместные дела. Юра оказал на меня большое влияние /думаю, гораздо большее, чем я - на него/, побудив меня к осмыслению событий и интеллектуальному развитию, и дав толчок к пониманию веры, как творческого акта, требующего от человека активно¬го соучастия в промысле Творца. Юра помог мне раскрепоститься и развить творческие способности. Надо сказать, что до встречи с Юрой, я не уделял этому вопросу много внимания, особенно, когда я был в церковной общине. В церкви этому вообще не уделялось внимания: думать там не учили, отслежи¬вать и анализировать события в мире - также /мир находится под проклятием, так, зачем о нем думать? - считалось в церкви/. Творчество даже в смысле продуцирования новых мыслей и идей не приветствовалось, не говоря уже о развитии искусства. Единственное чему нас учили в церкви - так это верить, точнее, доверять церковным наставникам и Библии /при этом всякое новое тол¬кование Библии воспринималось в штыки и ему не давали хода/. Так что за несколько лет пребывания в общине, я значительно обленился интеллектуально и творчески до того, что думать было просто лень. Сталкиваясь с новым человеком или явлением, мне не трудно было принять его или довериться ему, однако, куда сложнее было понять его, проанализировать его поступки и слова, определить его характер. К этому я был не готов. Фактически, после того, как я вышел из церковной общины, мне пришлось учиться жить и мыслить заново. Конечно, это не значит, что я отбросил все, чему научился и что познал в церкви. Я благодарен церковной общине за то, что получил в
ней некоторые духовные дары, много пищи для размышлений, направление движения в жизни - служение Богу, а также ту меру борьбы и преодоления, которую Бог мне назначил. Поэтому я вынужден был переосмысливать все ценности, которые приобрел в церковной общине: что-то оставлять для себя, а что-то отбрасывать. Главное, что меня не устраивало в церкви /не говоря, конечно, о грехах, связанных со злоупотреблением властью, о служении мамоне/, так это отсутствии всякого интереса к личности, к ее творческому и духовному потенциалу. /Конечно, я говорю только о своих субъективных оценках/. Мне не хватало субъективности, личностного выражения истины. Слова, воплощенного в конкретного человека в его неповторимом своеобразии. Бог в церкви получался каким-то безликим; в стремлении, вероятно, к объективности, Его низводили на безличностный уровень доктрин и законов. Все ожидали какого-то мифического проявления Святого Духа, чудес и знамений, а уважения, внимания и любви к конкретному человеку и не было. Хотя самые интересные и эффективные проповеди и служения были как раз тогда, когда проповедник более проявлялся личностно, не стремясь никому подражать, внося элемент новизны, даже в чем-то противостоя, бросая вызов общепринятому. Я увидел, что личность в церкви нивелируется, обесценивается, а сама община стала мне напоминать в какой-то момент колхоз, где занимались раскулачиванием собственников и индивидуалис¬тов. Допускаю, что мне просто не повезло с общиной и что в других общинах дела обстоят много лучше. И что в них не происходит элементарного перераспределения материальных ценностей от прихожан к руководству. А само руководство печется, прежде всего, о духовном развитии своих прихожан. Еще в общине мне было ясно, что истинное богатство церкви состоит вовсе, не в количестве ее членов и не в количестве денег на церковном счете. Хотя и люди, и деньги - это новые возможности, которые, впрочем, можно и не суметь реализовать, или даже обратить во зло. Истинное богатство - это духовный потенциал людей, который они сумели раскрыть и реализовать, воплотить в дела на Божью славу. Поэтому, по моему убеждению, внимание к человеку, к личности - это есть главный аспект и направление служения церкви Богу. Это стремление к развитию личного духовного потенциала во Славу Божью было присуще и Юре и Свете. И мне искренне жаль, что такие люди до сих пор остаются невостребованными церковью и церковь фактически не готова принять их и обогатиться их уже реализованным потенциалом.
4. "Цетрой" отправляется в путь
"Цетрой" - так мы назвали клуб, который организовали Юра, Света и я. На идише "цетрой" означает "доверие". Почему в качестве названия мы взял слово на языке идиш? Потому что этот клуб мы организовали в Львовском ев¬рейском культурном центре при обществе имени Шолом-Алейхема. Я верю в то, т это название было дано нам с Неба, поскольку увидел его внутренним взором глубоко в своем сердце. Когда я пришел в еврейский культурный центр и обратился к руководству с идеей организовать видеоклуб, моему приходу обрадовались и предложили сразу же начать работу. Оказалось, что в культурном центре уже было все необходимое: и видеоаппаратура, и хорошая коллекция видеокассет, не было лишь руководителя-энтузиаста, который закрутил бы дело. Так я понял, что Всевышний приготовил нам это место.
Первый фильм, который мы показали в нашем клубе назывался "Эстер" /в русской транскрипции "Есфирь" по одноименной книге в Библии/. Этот фильм стал как бы ключом к деятельности нашего клуба, задав нам необходимую тональность. Дело в том, что "Есфирь" - это, пожалуй, единственная книга в Библии, в которой Бог не выступает на первый план. Он находится словно бы за кулисами рассказанной в книге истории. Бог действует, но не явно, а тайно, и лишь по исходу событий читатель /зритель/ может определить, в чем состояла Его воля. Сразу скажу, что нам /особенно, лично мне/ не всегда удавалось выдержать этот принцип, было искушение говорить о Боге и хотим мы того или нет, так или иначе навязывать свою позицию, вместо того, чтобы предоставить Богу действовать так, как хочет Он. В дальнейшем мы приобрели некоторый опыт и уже давали возможность реализоваться всякой доброй инициативе, исходящей от по¬сетителей нашего клуба. Более того, мы стали создавать благоприятные условия для возникновения всяких инициатив.
Мы проводили наши видеопросмотры с последующим обсуждением один раз в неделю, и на эти встречи приходило очень мало людей - 3-4 человека. Так продолжалось несколько месяцев, пока Юра не внес ценное предложение: поставить самовар, купить печенье к чаю, а видеопросмотры переместить на второй план. То есть, главное внимание уделить непосредственному общению, учитывая то, что библейская тематика фильмов не очень-то интересовала наших посетителей. На первое же чаепитие уже пришло значительно больше людей, человек 10 или 12. В дальнейшем к нам регулярно стали приходить 20 - 30 чело¬век /большее число просто не вмещало помещение/. Я увидел, что люди истосковались по живому человеческому общению, им нужно было кому-то излить свою душу, кто-то нуждался в утешении, кто-то страдал от одиночества, кому-то просто было скучно без общения. Первоначально наша задача состояла в том, чтобы людям, пришедшим к нам в гости, было просто хорошо, чтобы им хотелось прийти к нам и в другой раз. Ведущим приходилось быть мне, потому что Юра и Света из-за работы приходили на час, а то и два позже. Я, конечно, злился на них, ведь опыта ведущего у меня не было, чувствовал себя оставленным, подставленным, кинутым на произвол судьбы и что мне одному приходиться расхлебывать эту "кашу". Оставалось уповать на Господа, что Он как-то ус¬троит это общение. И действительно, все устраивалось как-то само собой, во¬преки тому, что я нервничал, был неуверен и не знал, что надо делать. Един¬ственное, что я знал, этих людей нужно было встретить доброй улыбкой, уса¬дить за большим круглым столом, налить им чаю, позаботиться о том, чтобы у каждого было место, чай и печенье, - то есть, нужно было просто послужить этим людям. При соблюдении этих условий, общение, как правило, возникало непроизвольно, естественным образом. Словно манна небесная, из ниоткуда,возникали темы для разговора, ведущему оставалось лишь корректировать об¬щую беседу - вежливо останавливать любителей много говорить, задавать уточ¬няющие вопросы, вовлекать в общение тех, кто еще не высказывался. В такой благодатной атмосфере, когда не было жесткого регламента, ни давления веду¬щего, ни какой-то определенной направленности в общении /часто мы даже не готовили заранее никаких тем/, возникала удивительная свобода, присутствую¬щие раскрепощались, им уже не хотелось уходить. Удивительно, но наши заседа¬ния длились по пять - семь часов кряду, без перерывов и никому не хотелось уходить. Выло такое ощущение, будто мы выпадали из времени, что часы остановились, и мы пребывали в вечности. Руководитель культурного центра однажды вызвал меня к себе в кабинет и подозрительно спросил: чем мы так долго занимаем¬ся на наших заседаниях? Пьем? С девочками развлекаемся? Играем в азартные игры? Но на мое приглашение прийти и посмотреть самому, так и не откликнулся. Но, действительно, нас заставляло расходиться только приближение ночи. Я ду¬маю, что этот феномен нужно было бы исследовать научно, чтобы выработать более определенные рекомендации о том, как можно достичь такого состояния. Но наука в таких случаях, как правило, бессильна. Бывает, к примеру, что верующие болеют серьезными заболеваниями и медицина бессильна им помочь. И вдруг они получают исцеление сверхъестественным образом от Бога. Врачи в этом случае только разводят руками и ничего не могут объяснить. Я думаю, что сила открытых для любви сердец, объединенных вместе, может производить такие чудеса, которые нам даже и не снились. И еще я думаю, что мы, верующие и церковные люди, на самом деле очень далеко отошли от Бога, от Христовой просто¬ты и в центр нашей жизни поставили вовсе не Бога и не должный объект любви, другого человека, которого мы и должны стремиться всеми силами любить Божьей любовью, а что-то другое. Кто - самого себя, кто - свое служение, кто – строительство церкви и т.д. Мы много говорим о Боге, иногда даже много делаем для Него, но, мне кажется, что очень мало любим.
5. Роскошь человеческого общения
К нам в клуб приходили все, кому не лень. И люди случайные, которые заглянув на пять минут, или даже отсидев все заседание, больше никогда не появлялись. И те, которые впоследствии становились активнейшими членами клуба; отдав ему много времени и сил. Публика была разношерстная: атеисты и веру¬ющие, молодые и пожилые, образованные и неграмотные. На теплый огонек человеческого общения слетались все: барды, поэты, художники, ученые, нищие, бомжи, проповедники и т.д. Общение всегда получалось насыщенным и интересным: постоянно были те, кто мог что-то рассказать, спеть, продекламировать: и те, кто был благодарным слушателем. Духовная и интеллектуальная пища была самая разнообразная, как говорится, на любой вкус. Закрытых тем, естественно, не было, мы лишь следили за тем, чтобы обсуждение не опускалось ниже определенного культурного уровня. Помню, пришел к нам как-то соционик, руководитель городского клуба социоников, и всех присутствующих сразу же распределил по типам: кто - "мюллер", кто - "драйзер", кто - "наполеон". Некоторые этим очень увлеклись, те, кто чувствовал необходимость в позна¬нии самого себя. В дальнейшем этот соционик, Алексей, стал активным завсег¬датаем клуба и даже стал популяризировать клуб в средствах массовой информа¬ции.
Одно время часто приходил к нам талантливый бард, Саша, известный во Львове человек, организатор городского клуба самодеятельной песни. Он по¬пал в беду - потерял родственников и квартиру, жил, как бомж, и стал спивать¬ся. Когда он пел, аккомпанируя себе на гитаре, всегда прекрасно и проник¬новенно, меня не покидало ощущение жалости к этому человеку, горечи, что Божий дар находится в запустении. Иногда Саша приходил выпившим, сидел и пил чай, выступать в таком состоянии мы ему не разрешали. Мы пытались помочь ему найти жилье и работу, привлечь его к какой-нибудь церкви, чтобы он имел постоянную опеку и молитвенную поддержку. К сожалению, я не знаю его даль¬нейшей судьбы.
Часто приходил к нам Эммануил, тихий и скромный немолодой че¬ловек, историк по образованию. Честно говоря, не знаю, чем его привлек наш клуб, какие цели Эммануил преследовал. Иногда он что-то говорил, иногда что-то спрашивал у меня и его вопросы всегда казались мне заданными не по существу, как-то невпопад. Примерно через полгода с момента его прихода в клуб, Эммануил пришел на очередное заседание с какой-то женщиной, сияющий и преисполненный чувства собственного достоинства. Он ошарашил нас новостью - женюсь! И представил нам свою будущую супругу. Сказалось, что эта женщина была его соседкой, в которую он давно был влюблен, но все не решался приз¬наться ей в этом. Тогда Юра сказал мне: видишь, клуб помог Эммануилу обрести уверенность в себе и принять столь ответственное решение. Вскоре молодая семья отнюдь немолодых людей переехала на новое место жительства в другой город.
Я перелистываю альбом с фотографиями заседаний: нашего клуба и ловлю себя на мысли? что каждый человек, воскресший в моей памяти благодаря фото¬снимкам, живет во мне каким-то добрым и светлым воспоминанием. Вот - энергичная и многоговорливая толстушка Броня, она уже несколько лет живет в Израи¬ле, но по-прежнему, судя по письмам, остается женщиной доброй души и неисся¬каемого энтузиазма. Пани Лия, которая постоянно смущала меня тем, что срав¬нивала с Иисусом Христом. Добрейший и кротчайший Марк, иногда приводивший в клуб свою дочку, которую любил больше всего на свете. Интеллигентнейшая и образованнейшая Лариса Алексеевна, педагог, которая никогда не афиширо¬вала своих достоинств и лишь иногда по нашей просьбе читала удивительные лекции или рассказывала о грузинских поэтах или о народности караимов или еще о чем-либо интересном. Она любит дарить подарки - пластинки, разрисован¬ные ею цветами и узорами, отчего они становились маленькими шедеврами искус¬ства и их вешали на стены, как картины. Ирина Вениаминовна, известный худож¬ник, которая принимала клуб у себя дома, когда мы остались без помещения.
И многие-многие другие, которых клуб познакомил, некоторых - сдружил и бла¬годаря которым клуб жил, принося нам радость общениям. Некоторых уже нет на этом свете, Светланы Михайловны и Фриды Львовны, но на фотографиях остались
их лица и они живут в нашей памяти. Иных уж нет, а те далече - как сказал поэт.
6. Наша религия
Клуб дал мощный толчок и моему собственному духовному развитию. Уже в тот момент я понимал, что пути Господни, воистину, неисповедимы, что Бог присутствует везде, в каждом явлении и в каждом человеческом сердце, даже если оно и заросло бурьяном негативных привычек или суеты. И свою задачу я понимал так, чтобы искать Бога везде и во всем, по возможности способствуй проявлению и пробуждению доброго в людях и в себе самом. Я даже написал для себя девиз: " Бог начинает Свое движение там, где остановился ты, / где на¬ходится предел твоему пониманию, опыту, вере/. Поэтому Бога нужно искать постоянно!" Часто в клубе были религиозные дискуссии и жаркие споры, порой очень нелицеприятные. Мы приглашали представителей различных религий и кон¬фессий, давали им слово для выступлений, а после обсуждали услышанное. Как-то мы пригласили ученика иешивы /еврейского духовного учебного заведе¬ния/, чтобы он нам рассказал об иудаизме. Он стал приходить к нам постоян¬но и прочитал целый цикл лекций об иудаизме. Однажды после лекции разверну¬лась дискуссия о Мессии, и кто-то из присутствующих /не еврей/ задал лекто¬ру вопрос: "Почему иудаизм не признает Мессией Иисуса Христа и вообще отно¬сится к Нему негативно, если еврей Иисус Христос обратил к монотеизму пол¬мира?" Лектор не нашел необходимых аргументов и демонстративно покинул заседание. Больше он не приходил. Жаль, потому что мы, организаторы и веду¬щие клуба в подобных дискуссиях не высказывали своей точки зрения, давая лю¬дям возможность определиться самим. Более того, я думаю, что подобные дискуссии, как одна из форм диалога между религиями и концессиями, весьма по¬лезны, потому что в каждой из них есть нечто ценное, что можно позаимство¬вать. Думаю, что со мной в этом вопросе многие не согласятся, в основном те, для кого религия - это, прежде всего, определенная система догм и доктрин: Также, как и некоторые не согласятся с нашей позицией нейтралитета в дан¬ных дискуссиях. Однако я на деле убедился в том, что если ищущему челове¬ку дать какую-то догму или доктрину, которую он примет, то он перестанет искать дальше. Это все равно, что поставить жирную точку и сказать: поиск закончен, отдыхай! Гораздо важнее, на мой взгляд, пробудить в человеке желание искать, интерес к духовности, и дать ему понять, что этот поиск истины на самом деле бесконечен. Бог, Которого нужно искать, живой и Он ведет чел века новыми и оригинальными путями, творя все новое.-
Когда человек ищет, он что-то находит и вырабатывает свою собственную позицию. /Пусть иногда и ошибочную/. Если он не ищет, но живет "готовыми" истинами, бездумно доверяя доктринам, у него своей позиции нет, фактически,
он живет чужим умом. Я часто сталкивался с такими людьми и теми, кто их "производит". К нам в клуб приходил один христианский проповедник, чтобы проповедовать. Поскольку у нас в клубе свобода слова, и каждый может высказаться, мы и ему, естественно, давали эту возможность. Он любил проповедовать много и подолгу, особенно не церемонясь с мнениями других людей. И не оставлял "камня на камне" от позиции собеседника, но его аргументация сводилась лишь к цитированию Библии и сильному эмоционально-темпераментному нажиму. Фактически он переговаривал и перекрикивал собеседника, "дожимая" его своей эрудицией и знанием Библии. Для выступлений мы ему отво¬дили строго ограниченное время, регламент, который, впрочем, он часто на¬рушал. Этот человек действительно постоянно искал, правда, в узкой сфере, лишь в Библии. Проповеди у него получались интересные и насыщенные. Он также шел своим нетрадиционным путем, выйдя однажды из баптистской цер¬кви и организовав свою группу. То, что он проповедовал, я не слышал ни в одной из церквей и на меня это производило порой сильное впечатление. Од¬нако в клубе его проповеди воспринимались весьма сдержанно. Почему же? Думаю, что причина была в том, что он не уважал чужое мнение, а пытал¬ся навязать лишь свое. Пользуясь свободой творчества сам, он не оставлял ее другим и это, безусловно, накладывало на его служение негативный отте¬нок. Несколько раз я бывал в его группе, там, где он господствовал и цар¬ствовал. Несколько раз он давал мне возможность говорить там. Меня порази¬ло то, что люди его группы все воспринимали через его призму. Словно они были неспособны самостоятельно думать и анализировать. Их оценки основы¬вались на его оценках и их мнения были его мнением. Они были словно маленькие копии одного большого оригинала. Словно их духовно клонировали.
Юра однажды сказал: если мы хотим иметь свободу на выходе, /то есть, чтобы люди, с которыми мы общаемся в клубе стали свободными/, то мы долж¬ны иметь свободу и на входе. Иными словами, свобода должна быть во всем: в форме, и в содержании, в целях, и в средствах, которыми достигаются цели.
7. Гонения
Примерно через полтора-два года с момента своего открытия, клуб Цетрой" покинул помещение еврейского культурного центра. Не по своей воле. Борьба за выселение клуба со стороны администрации культурного центра началась загодя. То нам не выдавались под различными предлогами ключи от комнаты, .где проходили наши заседания, то вообще, помещение культурного центра ока¬зывалось запертым, когда нужно было проводить клуб. Этому предшествовали различные требования администрации изменить дату и время проведения клуба, ввести жесткую систему учета посетителей клуба, вплоть до предоставления администрации домашних адресов и телефонов всех посети¬телей клуба. Причем эти требования выдвигались в жесткой ультиматив¬ной форме, безо всяких попыток их конструктивного рассмотрения и обговаривания. Дело кончилось тем, что клуб изгнали из помещения, применив к неко¬торым членам клуба даже физическое насилие.
Рассуждая о причинах подобных действий администрации, можно отметить следующее. Вероятно, была боязнь, что в клубе "проповедуют чуждую
для евреев религию", как сказал один из работников культурного центра. Учитывая, что еврейский культурный центр финансово зависим от синагоги, эта причина выглядит вполне правдоподобно.
/К слову, некоторые основания думать так у администрации были. К примеру, некоторые горячие "харизматические" головы, без всякого согласования раздавали на клубе Новые Заветы, безапелляционным тоном утверждая, что так хочет Бог!/. Однако, мне представляется более правдоподоб¬ной другая версия изгнания, которая, впрочем не исключает первой. Не столько об отношениях с синагогой заботилась администрация, сколько о собственной власти и авторитете. Дело в том, что администрация в лице ее председателя правила жизнью культурного центра жестким авторитарным способом. По-сталински. В клубе же был противоположный способ правления - демократический. Посе¬тители клуба и мероприятий администрации были, в основном, одними и теми же людьми, которые, естественно, не могли не видеть различия в отношении к чело¬веку. Выходило так, что клуб ненароком подрывал фундамент авторитаризма тем, что просто предлагал альтернативный подход. У людей появился выбор, и они уже могли выбирать то, что им более подходило. Администрация боролась с клубом по авторитарному жестко, пытаясь подчинить и покорить, и когда ей этого не удалось, клуб был изгнан. С той поры я убежден, что истинную альтернативу /духовную альтернативу/ тоталитарному обществу предлагает лишь та церковь /или духовное сообщество/, которая предлагает действительно иной способ вза¬имоотношений между людьми и соответственно, иной способ власти. Те же церкви, в которых остался иерархический авторитарный способ руководства, как показал история, нередко контролировались государством, которое, фактически, и управляло церковью. Однако то, чего боялась администрация культурного центра, и произошло спустя некоторое время: клуб инициировал создание еврейской мессианской общины.
Но расскажу об этом по-порядку.
У клуба не было цели создавать мессианскую общину. Все получилось как бы само собой. Оставшись без помещения, мы стали кочевать по разным временным точкам: заседания проводили то у кого-нибудь на квартире, то в кафе, то - просто на природе. Клуб вел трудную борьбу с обстоятельствами за выживание, и мы чувствовали себя на самой передовой этой борьбы. Вдобавок ко всему, руководство культурного центра запретило всем своим чле¬нам посещать наш клуб под угрозой исключения из еврейского культурного обще¬ства. Однако ни один из посетителей клуба, /если мне не изменяет память/, не поддался этой угрозе. Более того, именно в это "время скитаний», в клубе и сформировался основной костяк, стабильная группа из 10-15 человек.
Как-то раз на заседание клуба пришла группа, молодежи из какой-то протес¬тантской церкви. Они совершили акт покаяния перед евреями за своих родственников и знакомых, тех, кто был заражен бациллой антисемитизма. Они каялись за тех украинцев, которые во время войны служили в гестаповской полиции и убив ли евреев. Молодые просили прощение за то, что в недалеком прошлом сами плохо относились к евреям, поддавшись общераспространенным настроения. Невозможно описать атмосферу того заседания клуба. Многие плакали. Произошло, насколько я могу судить, колоссальное освобождение от груза обид, с одной стороны, с другой - от тяжелейшего бремени вины и грехов. Было объединение любви и радость приятия друг друга. Я думаю, что именно в этот момент и произошло рождение мессианской общины где-то на Небесах. Один Бог знает.
Бог - один и разделение людей на религии и концессии, хотя и допущено им, но все же, не является совершенным состоянием общества. Как свидетельствует Библия, наступит время, когда все люди будут едины, объединенные Истиной. Конечно, это время нельзя приблизить, насильно объединяя людей против их воли. Но если люди объединяются под властью истины добровольно, убирая межрелиги¬озные и межконфессиональные преграды, рождается новая общность людей, объе¬диненных любовью, а не национальными, доктринальными и прочими связями. Лю¬бовь - это то, что способно объединить всех, не смотря на различия национальные, доктринальные и политические. Акт покаяния, совершенный молодыми людьми и открыл, или, по крайней мере, явственно проявил это единое основание любви, которое выше всех разделений.
Как-то раз мы искали место, где провести очередное заседание клуба и заш¬ли в ресторан /возможно, перепутав его с кафе/. Каково же было наше удивле¬ние и радость, когда, поговорив с директором ресторана, мы получили разреше¬ние проводить наши заседания в одном из залов постоянно. И все это абсолют¬но бесплатно? Более того, нам даже давали чашки, блюдца, ложечки и т.д., подавали нам горячую воду, чтобы мы могли делать себе чай. Клуб вышел из узко-национальной среды на межнациональный простор, мы приобрели общегород¬ской статус, - шутили члены клуба. Но, по сути, так оно и было. Простор перед нами был колоссальный!
Члены клуба уже сами стали проявлять инициативу, предлагать и осуществлять различные проекты. Один из активнейших посетителей клуба, Семен Борисович, начал знакомить нас со своей обширной коллекцией музыкальных записей. Мы слушали его рассказы о знаменитых певцах Вертинском, Лещенко, Вл. Высоцком и др., слушали их голоса и песни, записанные на пленку. Клуб погрузился в единое поле культуры и истории, в поле жизни в ее самых разнообразных проявлениях. Пошла цепная реакция инициативы, люди видели, что каждый стремится что-то принести в клуб, чем-то поделиться, и это заохочивало делиться своими духовными и интеллектуальными накоплениями.
Нужно сказать, что в клубе не было никакого официального членства. В ситуации гонения глупо было кому-то запрещать приходить в клуб. Функцию запреще¬ния выполняли те, кто нас гнал. Мы же были рады каждому, кто к нам приходил. Думаю, что такое положение с членством и есть правильное и здоровое. К при¬меру, когда были гонения на первую церковь, в ней была такая же ситуация. Ведь вряд ли, что кто-то из корыстных соображений захотел бы присоединиться к церкви. С материальной точки зрения это было невыгодно, да и небезопасно. Официальное членство в церквях появилось уже позже, когда церковь уже впол¬не обжилась в мире, перестав быть ему альтернативой, а значит, и угрозой. Поэтому, я думаю, что ныне официальное членство в церквях нужно для того, чтобы, во-первых, затруднить выход человека из церкви, а во-вторых, контролировать члена церкви со стороны руководства. Иными словами, членство - есть средство защитить и обезопасить церковь человеческими мэрами, в
то время, как Бог, наоборот, хочет сделать церковь активным катализатором общественной жизни, наш клуб был добровольным, никакой документации и контроля в клубе не велось. Воспоминания, которые читает в данный момент уважае¬мый читатель, являются единственным бумажным документом клуба,/ если это можно считать документом вообще/! Членом клуба являлся тот, кто сам себя считал таковым. Этого основания для членства было вполне достаточно. Член клуба мог проявить любую инициативу, и эта его инициатива поддерживалась всеми желающими в добровольном порядке.
Такую инициативу и проявила Наташа, постоянный посетитель нашего клу¬ба, когда пригласила на заседание клуба раввина одной из мессианских общин города Киева.
8. Община
Этот раввин стал периодически приезжать из Киева во Львов и приходить к нам в клуб. Мы ему давали возможность много выступать на клубе, учиты¬вая, что он специально для этого приезжал из другого города. Хотя и нельзя сказать, что он доминировал: клуб оставался клубом, мы все много общались, поднимали различные темы. А нашего гостя воспринимали, как некое экзотичес¬кое блюдо, привлекавшее своей новизной.' Еврей, да к тому же, еще и христи¬анин. И не просто еврей-христианин, но человек, который поклоняется Богу по-еврейски, то есть, в еврейской традиции, как в синагоге. Вдобавок ко всему этот человек был хорошим оратором, подкупал своей мягкостью, человеч¬ностью, выгодно отличаясь этим от нашего знакомого проповедника. В одном из своих очередных выступлений, он обратился к присутствующим с предложени¬ем о создании мессианской общины. Эта идея была настолько заинтересованно и горячо встречена клубом, что ни я, ни Юра, как говорится, не успели и глазом моргнуть, как клуб превратился в общину.
К тому времени клуб уже проводил свои заседания не в ресторане /по при¬чине его ремонта/, а на квартире у одного моего знакомого, верующего человека, который любезно предоставил свой дом для заседаний клуба. И вот этот мой знакомый неожиданно говорит мне, что клуб в своем доме он больше принимать не будет, а будет принимать лишь мессианскую общину. Так заседа¬ния клуба превратились в Богослужения мессианской общины, которые уже стал проводить этот раввин. Гость стал хозяином. Учитывая всеобщий энтузиазм, который вызвал у большинства членов клуба раввин своей идеей, нам с Юрой не оставалось ничего другого, как подчиниться всеобщим настроениям. Тем более, что я не подозревал еще ничего плохого /думаю, что и Юра со Светой также/. В тот момент в клубе были радужные настроения и ожидания: думалось, клуб наконец-то, обрел спонсора, надежную крышу над головой и все наши злоключения закончились. Тем более, что в скором времени, раввин снял для общины хорошее помещение в самом центре города, которое оплачивала киев¬ская община. Регулярно стали приезжать проповедники из этой общины и проводить Богослужения. Однако все мы забыли одну простую истину: кто платит, тот и заказывает "музыку". И эта "музыка" в скором времени зазвучала на полную силу. Первым звоночком для меня послужила раздача гуманитарной помощи, которую осуществлял раввин для членов клуба. Несмотря на советы
как осуществить эту раздачу так, чтобы она стала благословением для людей, наш благодетель не пожелал никого слушать и поступил по-своему. В ре¬зультате этой раздачи в общине появились обиженные, начались споры и склоки. Получилось точно по Писанию: подал кусок хлеба и после этого куска вошел сатана./Иоанн 13; 7/.
Дальше - больше. Раввин заявил о том, что клуб и церковная община - это совершенно противоположные собрания, между которыми не может быть ничего общего и запретил проводить в помещении общины засе¬дания клуба. На что, конечно, у нас были надежды. Учитывая, что на Богослужениях, которые проводил раввин или его помощники из Киева, никому из посе¬тителей слова не давали, мы с Юрой оказались практически оторванными от лю¬дей. Община стала жить своей самостоятельной жизнью, на которую я уже никак не мог повлиять. Одно время я еще продолжал приходить в эту общину, с болью в сердце, наблюдая за происходящими в ней событиями. В общине появились но¬вые люди из местных, из которых был выбран местный руководитель общины. Бы¬ла организована бесплатная столовая, которая сразу же притянула к себе людей с сомнительными намерениями. Началась борьба за "место под солнцем": кляузы, доносы, склоки. Через некоторое время бывшие члены клуба стали ухо¬дить из общины, разбредаясь, кто куда. Большая часть вернулась обратно в ев¬рейское культурное общество. Хуже всего, если эти люди разочаровались не столько в общине, сколько в Боге и в Мессии. Не дай; Господь, чтобы это слу¬чилось! Но некоторые остались в общине, Я тоже иногда прихожу туда. За нес¬колько лет в общине сменилось, насколько мне известно, уже четыре руководи¬теля, однако, ситуация, насколько я могу судить, кардинально не изменилась. Это очень грустная глава, но правда должна оставаться правдой, какой бы горь¬кой она ни была. Может быть, есть люди, которые способны учиться на чужих ошибках.
9. А что же дальше?
Юра, Света и я остались с тем же, с чего и начинали: то есть, ни с чем. Бог дал, Бог и взял: будет Имя Божье благословенно! - оставалось сказать нам в данном случае. Я чувствовал себя разбитым и преданным. Словно мать, у которой отняли ребенка, и даже не отняли, а от которой ребенок сам ушел добровольно, когда поманили пряником. Хотя его любили, хотели для него наилучшего. Возможно, подобные чувства испытывал Иисус, когда Его оставили ученики. Честно говоря, у меня была большая обида на этих людей. Не на рав¬вина, не на моего приятеля, сделавшего "ход конем" с его квартирой, а на членов клуба, которых я любил и которые, насколько я мог видеть, также лю¬били меня. Я не хотел более ничего иметь общего с этими людьми. Возможно, этим обстоятельством объясняется то, что я не хотел более продолжать клуб¬ную деятельность. Для меня это было второе жестокое разочарование с тех пор, как я стал верующим./Первое произошло, когда я вышел из поместной церкви/. Все словно бы потеряло для меня смысл: зачем служить людям, которые тебя все равно предадут? - спрашивал я сам себя. И не находил ответа.
Юра говорил мне: эти люди сделали свой выбор, поэтому не надо их осуждать. Они сами увидят последствия этого. Мы же должны уважать их выбор и считаться с ним. В этом состоит наша приверженность к свободе. Мы не можем им запретить. И это было правдой.
В то же время я понимал, что сам стою перед выбором: продолжать служить Богу или махнуть на все рукой, видя бесперспективность своего служения. В этот момент я вспомнил; как еще до открытия клуба в еврейском культурном центре, я вопрошал в молитве Бога: стоит ли мне заниматься этим де¬лом? И тогда я услышал ответ: "Начинай, и ты не пожалеешь"' И действительно, так и произошло. Несмотря на все трудности, которые пережил я за это время: страдания, гонения, тяжелейшую для меня духовную нагрузку, я никогда не жа¬лел о том, что пошел по этому пути. Более того, существование клуба делало мою жизнь осмысленной и небесполезной. Я жил клубом и это держало меня в жизни. И я не знаю, чем бы я занимался, чем бы я оправдал свое существование, если-бы не клуб. В итоге я понял, что выбора у меня на самом деле и нет. Конечно, я могу прекратить служение, но это будет равносильно самоубийству. Чем тогда я буду заниматься? Что скажу самому себе? Чем оправдаюсь? Верой? Но "вера без дел мертва". Вера нужна мне для того, чтобы уповать на Бога. Чтобы Он показал мне, куда идти дальше, показал то, чего я сам еще не вижу. И я вновь сделал шаг веры, шаг в неведомое и сокрытое от меня. Я просто решил жить и бороться дальше. И хотя сомнения, словно ледовый панцирь, ско¬вали часть моей души, я все же решил продолжать.
Конечно, у меня были вопросы к Богу: в чем была моя ошибка? Мог ли я пре¬дотвратить подобный исход событий? Почему Бог это допустил? И в чем, помимо испытаний был смысл произошедшего? И только спустя несколько лет я получил ответы на эти вопросы.
10. "Цетрой 2"
Я начал практиковать в своей жизни библейское правило: верующему все со¬действует ко благу! Фактически, я шел против себя самого: против своих чувств, мыслей, желаний, против обстоятельств. Я как фанатик решил: чтобы ни произо¬шло, я должен идти дальше. Ничего не понимающий, духовно слепой и глухой, не имеющий ответов на свои вопросы? я должен был просто держаться за Бога, не разочароваться и делать то, что я мог бы делать. Это был опыт преодоления себя, важный опыт веры.
В поисках нового помещения для клуба, мы с Юрой обошли несколько церквей: католическую, баптистскую, пятидесятническую, но нам везде отказывали. Като¬лический священник, узнав о нашем клубе, сначала очень обрадовался, показал нам помещение, где можно было бы проводить заседания. Но при следующей встре¬че был холоден и отказал нам. Пастор баптистской церкви также хорошо нас принял, поговорил с нами о Библии, попросил его поддерживать, молиться о нем, но в помещении нам также отказал, сославшись на недостаток свободных комнат. После этих походов мы поняли, что от церкви помощи нам ждать не приходится. К сожалению, церковь почему-то видела в нас своих конкурентов, а не помощников, видимо, мы "не вписывались" в церковные уставы.
Один наш общий знакомый, верующий человек, предложил нам проводить клуб у него дома /это был уже другой человек, не тот, что приглашал нас ранее/. У нашего знакомого был племянник, который разочаровался в церкви и, вероят¬но, так, через клуб он хотел обратить племянника снова к Богу. И мы вновь стали проводить заседания клуба. Приходили люди: кое-кто из наших знакомых по прежнему клубу, кое-кто из новых, но большинство - это верующие люди из различных церквей. Что может дать клуб "Доверие" уже верующим людям? - спрашивал я себя. Многочисленные ответы на этот вопрос давали мне сами заседания клуба, которые проходили насыщенно и интересно. Прежде всего, мы хоте¬ли, чтобы приходящие к нам приближались к Богу, духовно возрастали, и, ко¬нечно, нам хотелось поделиться нашим небольшим опытом творческого пути Богопознания. Общение на клубе у нас по-прежнему было свободным, но акценты сместились. Если в прежнем клубе меня, как ведущего, более заботил вопрос о том, как организовать и оформить общение, придать ему какую-то цельную форму, чтобы оно было назидательным, то ныне я чувствовал необходимость помочь верующим раскрепоститься, пробудить в них инициативу, желание расширить свой кругозор и выйти за узко-доктринальные пределы. Сразу скажу, что эта задача была для меня очень трудной, почти невыполнимой.
Наше общение было межконфессиональным. Приходили люди, которые были членами разных церквей и у которых, соответственно, были различные представления о служении Богу. Эти люди, как правило, были словно бы зациклены на своем и часто соблазнялись той свободой, которая присутствовала в клубе. Свобода эта состояла в том, что в клубе каждый человек мог говорить то, что думал, без всякой цензуры, то есть, мог быть самим собой. Оказалось, для многих верующих это было большой проблемой. Лишенные определенного внешне; дисциплинирующего фактора, который присутствует на церковных Богослужения /установленного порядка-формы служения, авторитета руководства и т.д./, о то и дело "попадали в кюветы", сходя с дороги нашего общения. Выяснилось, что "церковные люди" не умеют общаться: слушать своего собеседника, пони¬мать его ПОЗИЦИЮ, конструктивно к ней относиться, не умеют грамотно высказывать свои мысли, кратно и ясно, не умеют находить общий язык и т.д. Некоторые заседания клуба напоминали мне картину П.Брейгеля "Слепые", которая изображает свалившихся в одну кучу слепых, пытающихся встать на ноги в то время, когда поводыря уже нет. Организаторы клуба, большие поборники свободы, открыли для себя одну истину: свобода не всем может быть полезна; для людей, которые к ней не готовы, свобода становиться соблазном и преткновением. Я открыл для себя, что к свободе надо подготавливать, выводить людей на свободу постепенно. Конечно тех, кто сам хочет идти в этом направлении. Потому что в клубе бывали и те, кто воспринимал происходящее, как сущее
безбожие. Они, как правило, стремились обличать и критиковать клуб, и, рассматривали клуб как трибуну для рекламы своей церкви, пытаясь "вытащить" людей из клуба в церковь.
Мы стремились создать в клубе так называемую нейтральную зону, то есть, Свободное пространство, в котором можно было творить нечто новое, например, единство всех присутствующих. Нейтральная зона - это зона равноправного об¬щения, в которой нет преимущества ни для кого. Мы старались любить всех и всех принимать одинаково, как своих, не разделяя собрание на "своих" и "чу¬жих". Представляете, к примеру, что происходит, когда выясняется, что за одним столом сидят протестанты, католики, православные и Свидетели Иеговы? Доктрины практически всех церквей и конфессий воспринимают свидетелей Иеговы как еретиков, и в свою очередь организация свидетелей Иеговы запрещает своим членам общаться с представителями других церквей. Не говоря уже о конфлик¬тах между православными, католиками и протестантами. Наш мир представляет собой фактически ту же самую нейтральную зону, в которой можно встретить все: и добро и зло, и любовь, и ненависть, и мудрость, и глупость. Мир вовсе не однороден, как учат в некоторых церквях, и вовсе не представляет собой одно лишь зло. Более того, у верующих людей есть реальные возможности, даже встречаясь со злом, побеждать его добром. Однако для этого нужно, как мини¬мум, выйти в этот мир и не отгораживаться от него. Затем, нужно уметь жить в этом мире и адекватно к нему относится, то есть, понимать, что в
нем происходит, чтобы различать, где добро и зло. И наконец, практическим путем выработать умение противостоять злу и поддерживать, умножать добро. Таким образом, наш клуб был своего рода буферной зоной, помогающей верующим, церковным людям войти в мир, чтобы нести ему свое свидетельство.
Проблема выхода за пределы своих представлений в новую реальность, которую мы творили все вместе и каждый мог почувствовать себя творцом ее, была основной для нас. Для этого, человек должен был, как говорил наш знакомый проповедник, "слезть со своего верблюда". Что, конечно-же, было очень непро¬сто. Как человек отнесется к этой новой реальности? Как он примет своего ближнего: осудит или оправдает? Попытается понять и полюбить или станет на¬вязывать ему свои представления? Конечно, такое общение могло бы очень лег¬ко развалиться, если бы мы, организаторы клуба, не относились к нему серь¬езно, как к служению, в основании которого лежала жертва, приносимая во имя любви. Уже тогда мы начали практиковать сменных ведущих. Каждое новое заседание мог вести другой человек, любой посетитель клуба, который этого хотел, а если было сразу несколько желающих, то ведущего определяли с помо¬щью голосования. И задачей ведущего было - служение другим. Он должен был не себя демонстрировать, а помочь высказаться каждому, дать всем равные воз¬можности. Иными словами, нейтральное поле в клубе было для всех: и для по¬сетителей, и для организаторов.
II. "Цетрой 3"
Однажды Юра, Света и я, проходя мимо старого, недействующего храма, наш¬ли на его ступенях деньги - пятьдесят долларов. На эти деньги мы решили открыть и зарегистрировать благотворительный фонд, председателем которого стал Юра. В Совет фонда в качестве его учредителей вошли мы трое и еще один тоже наш новый знакомый, который и стал заниматься регистрацией фонда. К сожале¬нию, у меня с этим человеком не сложились отношения. В чем-то был виноват я, В чем-то - он. Вдобавок ко всему, этот человек стал проводить свои мероприятия под эгидой фонда, чему я был против, опасаясь дискредитации фонда и клу¬ба, под именем которого был зарегистрирован фонд. Я стал просить, а потом и настаивать на том, чтобы мы вчетвером, Совет фонда, собрались и обговорили ситуацию, решив, что нам делать дальше. Однако Юра занял непонятную мне позицию и упорно не созывал этот Совет. Я это воспринял весьма болез¬ненно, как игнорирование моего голоса и предупредил, что выйду из фонда, если ко мне не прислушаются. Но это ничего не дало и мне пришлось уйти. Я разошелся с Юрой и Светой. Также мы разделили наш клуб: со мной остались люди "церковные", а с Юрой и Светой - те, кто более тяготел к светскому об¬щению./К сожалению, наш общий клуб был еще весьма несамостоятельным, чтобы продолжать существовать по-прежнему, независимо от конфликта его основате¬лей/. Часть клуба, которая осталась со мной, также вскоре распалась. Ребята тяготели к церковному общению, они хотели только читать Библию и молиться, а я стремился выводить их "за стан", на "нейтральное поле". В этот
момент нашелся человек, который умело дискредитировал меня в глазах членов клуба и я перестал собирать клуб. /У меня есть подозрение, что этот человек-сотрудник «органов»/. Это было третье мое разочарование. Болезненнее всего я переживал разрыв с Юрой. Мы были не просто друзьями. Юра был моим учителем, поддержкой и опорой в жизни. И то, что случилось, я воспринимал как преда¬тельство с его стороны. Я буквально заболел и долго выходил из кризи¬са. Я решил уже больше не заниматься клубной деятельностью и вообще ничем. Хватит!- сказал я себе, - довольно! Я оказался своего рода в изоляции: без клуба, без друзей, без служения. Лукавый обложил меня со всех сторон. В этот момент я стал искать внутренние резервы служения. Дух Божий побудил меня на¬чать заниматься журналистикой. Я писал статьи, анализируя свой духовный путь, и Господь расположил редакцию одного христианского издания публиковать их. Это послужило мне большой поддержкой и утешением! Журналистика помогла мне духовно и психологически восстановиться, обрести некоторую уверенность.
Мне стало понятно, почему Всевышний допустил наш разрыв с Юрой. Я слиш¬ком полагался на него, даже впал в некоторую зависимость, и "сработало" Биб¬лейское обетование ! Мне нужно было, насколько я понимаю, освободиться от всякого влияния, чтобы Господь мог использовать меня как журналиста.
Но груз одиночества становился все сильнее, я страдал от того, что был в изоляции. Однажды, когда мне стало совсем невмоготу, я вышел на улицу и стал бродить по городу. Там я встретил одного своего знакомого христиани¬на с группой молодых людей. Эта была молодая община с очень интересным нача¬лом. Костяк ее составляли четыре сестры, бывшие монашки католической церкви и пастор, закончивший католическую Богословскую академию. Это были католические харизматы /практиковавшие дары Святого Духа, в частности дар говорения
на иных языках/. Собственно из-за этих даров у них и возник конфликт руководством греко-католической церкви, и они были вынуждены выйти из нее. Затем к ним присоединились верующие, которые вышли из нескольких про¬тестантских церквей: пятидесятнических и харизматических. Я понял, что эта встреча не случайна для меня, кроме того были и другие знамения, подтверждающие Волю Божью, чтобы я был с этими людьми. Я стал приходить на Богослуже¬ния в эту общину, и пастор давал мне возможность проповедовать. Вскоре мне стали видны "узкие места", затрудняющие духовный рост общины. Это были все те же проблемы, с которыми я встречался у верующих на клубе и в других церквах - закрепощенность, отсутствие личной инициативы./Верующие могли что-то делать только под руководством лидера/. Я увидел, что одних проповедей было недостаточно, чтобы преодолеть эти проблемы. Нужно было изменить атмо¬сферу в общине, сделать ее более открытой, свободной и дружелюбной. Для это¬го нужно было менять систему власти: лидер из руководителя должен был стать слугой, чтобы не подавлять инициативу паствы, но, наоборот, выявлять и под¬держивать ее. Я предложил создать Совет общины, ввести новые служения, ор¬ганизовать домашние группы, чтобы верующие учились практиковать служение. Некоторые из этих предложений были приняты и осуществлены. Однако, суть дела состояла в том, насколько пастор мог бы поделиться своей властью с общиной, то есть, в каком объеме он мог бы передать власть общему собранию общины. Без передачи власти самим верующим, членам общины, не было бы реаль¬ного развития инициативы. Этот пастор, молодой человек, любит Бога и имеет пасторское сердце, любящее свою паству. Однако на тот момент он не смог поделиться властью. Вероятно, он сам не до конца понимал суть проблемы и необходимость ее решения. Конечно, сказались и амбиции, и определенные стереотипы руководителя - свои представления о том, как нужно руководить церковью. /Ведь в нашем регионе церковное лидер¬ство построено по иерархическому принципу: начальник - подчиненный/. Ско¬рее всего, была, и моя вина: уж слишком торопил события.
Я давно обратил внимание на постоянно повторяющуюся закономерность: там, где возникает возможность реального духовного роста, где возникает опасность и угроза системе князя мира сего, там, где приходит реальная свобода, да¬ющая людям возможность развития и творчества, - там противник делает все возможное, чтобы домешать реализовать эти возможности. Вот и на этот раз несколько людей противостали мне. . Кто-то соблазнился моими проповедями о необходимости разномыслия в общине /а ведь без разномыслия не может быть развития в любви - не могут же верующие любить только тех, кто думает так, как они, и не любить тех, кто думает иначе: это будет не по-христиански/ Кто-то - радикализмом моей проповеди; кто-то - свободомыслием, усмотрев в этом ересь и поклонение другим религиям. Дело кончилось тем, что пастор попросил меня уйти из общины, несмотря на то, что в общине были люди, сочувствующие мне, /а может быть, и именно поэтому/. Так неудачно закончилась попытка организовать клуб /точнее, внедрить его принципы/ в рамках церкви. Но, может быть, посеянное семя еще взойдет?
Бог знает. Я же благодаря этому опыту еще более утвердился в когда-то сделанном мной выводе: многие церкви духовно не возрастают из-за консерва¬тизма руководства; из-за нерешенной проблемы власти. Когда руководители вместо того, чтобы служить людям, как и учит Христос, господствуют над ни¬ми /руководят ими/. Руководители, таким образом, ставят перед общиной опреде¬ленную планку, выше которой никто не может подняться. Эта планка и является препятствием для роста. Христос учил: ученик не может быть выше своего учи¬теля. Так и верующие не могут быть выше своего пастора. Здесь неминуемо воз¬никает вопрос: так кто же руководит церковью: пастор или Христос?
12. "Цетрой 3" или о том, как я стал идолом.
И я опять оказался в изоляции, в своеобразной духовной пустыне. С одной стороны это было полезно: я восстанавливался, зализывал раны, разбирался с нанесенными мне обидами. Опыт духовной пустыни для верующего необходим. В этом состоянии человек встречается с Богом, смотрит на свою жизнь через Его призму, разбирает свои ошибки и поражения, принимает решения. Я чувствовал, что путь, которым ведет меня Всевышний, делает меня сильнее, и независимее. Так, к примеру, я всегда очень болезненно воспринимал неудачи, подолгу пре¬бывая в пораженческих настроениях. Однако, когда неудач очень много, возмож¬но одно из двух: ты либо ломаешься и разочаровываешься во всем, либо - пере¬стаешь относиться к ним так болезненно. Наступает момент, когда ты восприни¬маешь неудачи как производственную необходимость, как следствие сопротивле¬ния материала. Неудачи, как отходы производства, из которых даже можно вылепить нечто ценное. Ведь недаром же апостол Павел хвалился своими немощами, и не только ими, но и гонениями и страданиями. Путь не может состоять из одних побед, иначе это и не путь, а "прилизанный", показушный отчет, приук¬рашивание действительности. Меня всегда коробило неизвестно кем заведенное в христианстве правило не говорить о негативах, молчать о проблемах, кото¬рые являются источником страданий. Этакие скромность и смирение, которые являются ничем иным, как умолчанием, обманом, лжесвидетельством. Человека нужно готовить к тому, что его ждет в реальности, а не умиленно отводить глазки и успокаивать: все будет хорошо. Такое успокаивание и приглаживание действительности формирует в человеке компромиссный характер, но отнюдь не характер воина и борца!
К сожалению, когда мне преподавали в церкви начатки Христового учения, я был научен смотреть на путь в Боге через "розовые очки". Доктрины преуспевания, процветания, успеха сейчас пользуются во многих цер¬квях большой популярностью. Я не против успеха и процветания, однако всегда нужно говорить и о цене его достижения: о самоотречении, о Голгофском крест¬ном пути. Если не говорить об этом, человека охватывает состояние эйфории, которое при первом же серьезном испытании обращается в ропот и в пораженчес¬тво. В некоторых церквях происходит идеализация церкви и Царства Божьего: мол, верьте, что все будет хорошо, придет Христос и заберет вас от страданий этого мира, А о том, что Царство Божье приобретается усилиями, деликатно умалчивается; И в себе самом, и у многих верующих я. замечал такую идеализацию или идолопоклонство. Церковь, церковная иерархия выступали своего рода в роли священной коровы, о которой нельзя было сказать ничего плохого. Нельзя было допустить даже сомнения в ее святости! В некоторых церквях святость церкви и ее служителей охраняется церковными догматами, которые должны вос¬приниматься на веру. Но если основной объект нашей веры - Бог требует поз¬нания Его, значит, и наша вера в церковь должна вести нас к ее познанию: исследованию ее достоинств и недостатков. Мы ведь сотрудники и соработники у Бога и вместе с Ним также участвуем в созидании Церкви. Почему же мы дол¬жны умалчивать о недостатках /не Божьих, а наших, человеческих/ в процессе строительства церкви? Осознание недостатков помогает их исправлению, в то время как умолчание о них приводит к их увеличению.
Об этом я думал во время очередной своей изоляции. Откуда, возникает у людей такое слепое, некритическое доверие к церкви и ее лидерам? В чем при¬чина такого идолопоклонства? Дальнейшие события помогли мне разобраться в этом вопросе.
Одна моя знакомая, Ира, член пятидесятнической церкви, есть для меня образец того лучшего, что может дать современная церковь. Она "горит" для Бога, постоянно в движении, помогает людям, смиренно относится к недостат¬кам в церкви и очень любит свою церковь. В то же время она имеет колоссаль¬ные проблемы дома, в семье, а также серьезные проблемы духовного плана воз¬никают у нее при общении с неверующими людьми, например, на работе. Для меня Ира была словно притча, отображающая состояние современной церкви со всеми ее достоинствами и недостатками. Если бы не Ира, вряд ли бы я вновь стал заниматься клубной деятельностью. Однажды она позвонила мне и пригласи¬ла на свой день рождения. Свои дни рождения Ира не праздновала, но в трудо¬вом коллективе, где она работает, была традиция отмечать дни рождения сотруд¬ников. Ира попросила меня о помощи, поскольку не знала, как ей быть. Отме¬нить эту традицию она не могла, как не могла и уклониться от празднования своего дня рождения, а присутствовать на пьянке она не хотела. Я взял ги¬тару и нам с Ирой удалось с Божьей помощью неплохо засвидетельствовать о Христе через песни и общение за столом, хотя присутствующие, и выпивали, правда, в небольшие количествам. Мы с Ирой стали создавать певческий дуэт и в этом качестве приняли участие в нескольких мероприятиях евангелизационного характера. Затем, меня познакомили с одной больной женщиной, кото¬рая из-за болезни была вынуждена практически все свое время проводить дома. Мы с Ирой стали регулярно навещать ее и поскольку все трое мы любили петь, то на этих встречах в основном пели. Мы брали песенники с русскими роман¬сами, с песнями советских композиторов и пели их по памяти, имея перед собой слова этих песен. Примерно через три-четыре месяца таких спевок, я предложил организовать у Натальи Ивановны, /так звали эту женщину/, неболь¬шой клуб. Предложение было принято - так возник "Цетрой" № 4, певческий "Цетрой". Клуб был небольшой: основной костяк - пять-шесть человек.
Остальные приходили эпизодически. В клубе были люди в основном верующие разных конфессий: православные, протестанты, свидетели Иеговы, а такие люди, которые были в церкви, но потом вышли из нее по различным причинам.
Первоначально клуб задумывался с целью оказания помощи Наталье Ивановне. В дальнейшем, когда Наталья Ивановна по причине ухудшения здоровья временно не могла принимать клуб у себя дома, клуб стал кочевать по квартирам, соот¬ветственно изменились и цели клуба. Точнее, мы уже просто все подружились и стали, как община. Однако основной целью клуба /для меня, во всяком случае,/ было обеспечение духовного роста его участников. Мы проводили праздно¬вание Дней рождений, оказывали психологическую и духовную поддержку людям, которые приглашали клуб к себе в дом. Так, очередной День рождения Иры мы провели у нее дома, и она потом призналась, что давно не отмечала свой День рождения так хорошо. У меня было такое ощущение, что мы, странствуя из дома в дом, ходили как древние евреи, нося с собой переносную скинию с ковчегом Завета. Так продолжалось примерно полгода, пока не наступило лето.
Я вновь возобновил отношения с Юрой, у которого продолжал существовать "его" клуб. Возникла идея объединить два наших клуба /хотя бы на время летних каникул/, чтобы вместе проводить общение на природе, в лесу. Я и предполо¬жить не мог тех сложностей, которые возникли в связи с этим объединением. На первых же встречах у участников "моего" клуба возникло множество соблаз¬нов и преткновений и некоторые из них наотрез отказались объединяться с клу¬бом Юры. Я оказался на Рубиконе: с одной стороны, "мой" клуб оказался не го¬товым к объединению и отказался объединяться, с другой стороны, я чувствовал, что объединение необходимо, оно полезно для членов клуба. Что было делать?
Все мое нутро бунтовало против решения оставить все как есть, по-прежнему, и не объединяться. Не смотря на то, что в "своем" клубе я всячески ухо¬дил от лидирующей роли: проводил политику сменных ведущих, всячески пробуж¬дал и заохочивал других к проявлении их инициативы, утверждал на заседа¬ниях принципы "нейтральной зоны", я все же понимал, что остаюсь неформаль¬ным лидером клуба. Думаю, членам клуба было хорошо при таком "начальнике": они были практически свободны от начальствующего диктата, могли себя проявлять по-разному и чувствовали себя при этом комфортно и защищено. Клуб фактически представлял собой своеобразный оазис в пустыне этого мира, в нем были созданы тепличные условия для проявления любви, дружбы, разви¬тия инициативы. В клубе был человек, оказавшийся в критических условиях: без жилья, без работы, без пищи. Члены клуба, как могли, помогали ему - то ночлегом, то деньгами, то продуктами, одеждой, то помощью в трудоустройстве. Однако, со временем, некоторые обратили внимание на то, что этому человеку
нравиться, такая жизнь за счет других. Что он вовсе и не заинтересован в том, чтобы как-то менять ситуацию, чтобы найти работу, снимать жилье и жить, как все нормальные люди. Это было паразитирование на других, своеобразная детская болезнь нежелания взрослеть. Нечто подобное я увидел и в нежелании членов клуба выходить за пределы своего комфортного состояния. Я устраивал людей именно в том качестве, в котором и был. Они не хотели изменений В клубе, потому что не хотели изменяться сами. Я почувствовал давление с их стороны, направленное на то, чтобы все оставалось так, как есть. Я понял, что если уступлю, то стану объектом манипуляции с их стороны. Мной будут иг¬раться как игрушкой, болванчиком, эдаким, идолом. Ведь что такое идол? Это то, чему люди поклоняются, но поклоняются именно потому, что им это удобно. Ведь идол не требует от них усилий самосовершенствования. Идол с одной сто¬роны и идолопоклонники с другой стороны вполне устраивают друг друга: идолу нравиться, что ему поклоняются, признают его главенствующую роль, а идоло¬поклонникам нравится то, что они поклоняются на своих условиях. Я понял, что во многих церквях, учреждениях, организациях и т.д. существует неглас¬ный договор идолопоклонников с идолами. В качестве первых выступают прихо¬жане, работники, сотрудники, а в качестве вторых - пастора, начальники, структуры и порядки. Еще это явление называется круговой порукой. Нечестным договором, основанным на корыстном интересе каждой из сторон. Думаю, что многие церковные лидеры находятся в подобной ситуации заложников у своей паствы. И что им нужно просто отказаться пребывать в этой роли.
Сатана поймал их в ловушку, использовав их амбиции, карьерные устремления, хорошую зарплату и т.д. Ведь если человек стремиться к власти, то он, при определенных условиях ее получит. Но если человек не понимает принципов Божьей власти, а именно того, что власть принадлежит Богу, а не человеку, эта власть окажется для человека ловушкой. Если чело¬век не хочет служить Богу, он будет служить идолу и сам будет идолом, пота¬кая идолопоклонству других. Я увидел, что в какой-то момент я стал гаран¬том стабильности системы, которая не хочет идти дальше, развиваться. В мо¬ей практике уже был случай, когда люди от меня отказались. Теперь возникла противоположная ситуация, когда я должен был отказаться от людей, чтобы не попасть в ловушку собственных амбиций. С другой стороны, я не должен мешать Богу вести этих людей дальше. Поэтому я отказался проводить после¬дующие заседания клуба. Я стал ходить на клуб к Юре, а "своим" людям сказал, что со всеми остаюсь в хороших отношениях, продолжаю с каждым личное обще¬ние и приглашаю всех на клуб к Юре.
13. Немного теологии
Возможно, кому-то это и покажется странным. Почему я ушел от людей, ко¬торым мог бы помогать еще? Почему я вновь возобновил отношения с Юрой после столь решительного разрыва? Думаю, что ответ лежит в сфере углубления моего понимания Истины. Я переосмыслил свои позиции в вопросах понимания справед¬ливости и Господних путей. Ранее я думал: если человек совершает грех, то для возобновления отношений с ним, этот человек обязательно должен покаять¬ся, то есть, признать свою ошибку и попросить прощения за нее. Так меня учи¬ли в церкви, так я понимал Писание. В отношениях с Юрой, я увидел его не¬правоту, нежелание ее признавать и поэтому я разорвал с ним отношения. И
жизнь вроде бы показала мою правоту: человек, из-за которого мы разошлись, совершил серьезное прегрешение, нанес фонду моральный ущерб и перестал сотрудничать с фондом и клубом. Казалось бы, я мог торжествовать, ведь правда оказалась на моей стороне: я же предупреждал подобный исход! Однако Юра вовсе и не спешил раскаиваться и признавать свою вину. Я недоумевал. Сначала я думал, что Юра упорствует, ему не хочется признавать свою вину даже теперь, когда он "приперт к стенке" неопровержимыми фактами. Столь велики его амбиции! Однако дальнейшие события заставили меня пересмотреть свою позицию. Я еще раз обратился к известному месту Писания: "Если согре¬шит против тебя брат твой..."/Матф.18; 15-17/. И увидел, что здесь вовсе и не говориться о прекращении отношений с согрешившим и не желающим каять¬ся братом. Сказано лишь, что пусть таковой будет для тебя "как мытарь и язычник". Но разве верующие должны прекращать отношения с язычниками? Кому же они тогда будут нести свое свидетельство о спасении? И я решил возоб¬новить отношения с Юрой, правда, не в прежнем объеме, но частично. Я хотел помочь ему увидеть его неправоту. А в результате нашего общения увидел неправоту собственную. Сейчас я понял, что Юра просто дал этому человеку кредит доверия, который тот, в данном случае пока не оправдал. И когда я вопиял: вот, этот человек грешит! - Юра просто продлевал свое терпение и любовь к этому человеку. Имел ли Юра на это право? Конечно же, имел. Юра, кстати, постоянно говорил о священном праве каждого человека на ошибку, О том, что даже если человек ошибается, его не нужно сразу бить по рукам или откидывать. Нужно попытаться ему помочь, предварительно поняв его.
Так я увидел различие между правдой Закона, который утверждает, что есть грех, осуждает его и требует, настаивает на покаянии, и правдой Ду¬ха, который тоже ведет человека к покаянию, однако не через внешнее при¬нуждающее действие, а через внутреннюю подготовку человека, позволяя ему "созреть" к покаянию. У закона и благодати одно основание - святость Божья, однако способы достижения -разные. Закон, словно грубый фильтр, ко¬торый отфильтровывает большие куски грязи. Дух - это "фильтр" более тон¬кий. В Духе человек имеет возможность тонко исследовать суть дела, разоб¬раться в причинах и мотивах поступков, избрать разнообразные средства исправления. Дух ведет к внутреннему покаянию и осуждает изнутри, в то время как Закон - внешняя принудительная сила. В Библии есть яркий пример различия действий Закона и благодати. Фарисеи привели к Иисусу женщину, взятую в прелюбодеянии, и потребовали забросать ее камнями, как велит За¬кон. Иисус сказал: пусть это сделают те, кто сам без греха. Фарисеи ушли, обличаемые совестью. Однако и Сам Иисус, будучи безгрешным, тоже не бро¬сил камень. Он даже не осудил эту женщину, вероятно, понимая причины ее греха и ее положение. Он просто сказал ей не грешить в дальнейшем, то есть, оставил ей шанс на исправление. Суть дела состоит в том, что верующему зачастую недостаточно правды Закона, чтобы решать возникшие в жизни проб¬лемы. Нужна правда Духа: любовь, терпение, вера, мудрость. Те, кто живут лишь по Закону, как правило, не возрастают в вере и в любви. Ведь не су¬ществует установленной Законом меры терпения, любви, веры и мудрости. Не существует универсального правила и единой меры для всех случаев жизни. Каждый случай требует индивидуального подхода.
Ах, если бы я понимал эту истину раньше! Например, тогда, когда оклеве¬танный и осужденный пастором, я ушел из церкви. Если бы в тот момент я понимал, что уходя, я поступаю по правде законнической, и не даю себе возмож¬ности возрастать в Духе, а ему, оклеветавшему меня, созревать в покаянии. Однако к этому я тогда был не готов. Я должен был пройти определенный путь, выйти из церкви, как вышел в свое время из Иерусалима Иезекииль, проломав по Слову Господнему отверстие в стене и вынеся свою ношу./Иезекииль 12; 1-16/. Но тогда, еще, будучи в церкви, в вопле отчаяния я взывал к Господу, прося, чтобы Он хотя бы объяснил мне эту чудовищную несправедливость.
"Смотри на действование Божье: ибо кто может выпрямить то, что Он сде¬лал кривым?" - пишет Экклезиаст /7; 13/. Значит, Бог с определенной целью допускает несправедливость в нашей жизни, чтобы мы возрастали в вере, в терпении, в любви, то есть, в Духе. Ибо, зачем человеку Бог, если человек живет, только лишь по правилам Закона? Зачем ему вера, если он и так знает, как ему поступать? Зачем ему любовь, если он удовлетворен справедливостью? Зачем человеку меняться, если он устраивает себя самого таким, каков он есть? «Закон ничего не довел до совершенства» - пишет апостол Павел.
Я не сдал этого духовного экзамена в первый раз, когда ушел из церкви. Но зато теперь в отношениях с Юрой произошло то, чего и добивался от меня Господь: преодоления моего внутреннего законничества, упования на справед¬ливость, на правду Закона, а вовсе не на Бога. Любовь выводит человека за рамки его рационализма: настоящая любовь любит вовсе не за "что-то". Вера выводит человека за стан его местопребывания. А надежда позволяет человеку жить тем лучшим, чего еще пока у него нет.
Почему же я не остался со "своим" клубом? Именно ради того, чтобы по¬мочь /точнее, не мешать/ его членам совершить собственное духовное восхождение. "Лучше для вас, чтобы я пошел /от вас/” - сказано в Библии /Иоанн 16;7/.
После всех этих событий мне стало ясно, почему в свое время, в связи с преобразованием клуба в мессианскую общину, от меня так легко ушла "моя" паства. По отношению и ко мне, и к этим людям это было вполне разумно. Ведь я мог стать идолом и для них. А так мы все избежали этой участи. Каж¬дая из сторон получила возможность идти дальше, познавать то, что ей нуж¬но было познать. Мне, в частности, нужно было научиться не потакать людям в их неправоте, а более жестко отстаивать истину тогда, когда это было нужно. Но не доктринальную, законнически-понятую истину, а правду жизни.
Заключение
Время подводить некоторые итоги. Чем же клуб был и стал для меня? Конечно, важной частью моей жизни, моего пути развития, местом и способом служения Господу. Клуб стал моей общиной и моей церковью. Хотя, возможно, кто-то с этим и не согласится. Мол, клуб - есть клуб, а церковь – есть церковь, и нечего путать Божий дар е яичницей! Что же, не буду спорить с теми, кто так думает. Каждый решает сам за себя. Но мне клуб показал пути дальнейшего развития церкви. Той церкви, которую, по словам Христа, "не одо¬левают врата ада”. В которой происходит постоянный рост духовности и позна¬ние Истины. И таким образом достигается духовное единство ее членов.
Видите-ли, чем только не является то, что мы обычно называем духовным единством церкви. В одном случае, единством называется жесткая дисциплина, основанная на принуждении, на иерархии подчинения прихожанина Пастору. Единство ли это духа? Конечно же, нет. В другом случае, это следование учеников за автори¬тетом лидера и учителя, так как это было у Христа с учениками до Его распя¬тия. Это ли единство духа? Если да, то почему тогда оно такое шаткое, неу¬стойчивое? Иуда предает Христа, а другие ученики разбегаются при виде опас¬ности? К этому ли единству призывал нас Христос? Думаю; что нет. Иначе Он не сказал бы Своим ученикам: "Лучше для вас, чтобы Я пошел /от вас/? ибо, если Я не пойду. Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам..."/Иоанн 16:7/. Истинное единство - это единство в Духе, осно¬ванное не на принуждении; и даже не на авторитете учителя, а на свободном выборе человека. Ибо без уважения к свободному выбору человека не может быть ни любви, ни понимания и мудрости, ни веры. Вера без возможности ее свобод¬ного проявления и исповедания легко превращается в законничество. Поэтому духовное единство предполагает не только добровольное объединение людей, но и их самостоятельность, высокую степень свободы каждого, уважение, до¬верие и любовь друг к другу. Духовное единство - это сотрудничество равных, свободных и независимых людей. Отсюда следует, что Христова церковь осно¬вывается вовсе не на структурах, обрядах, доктринах, учениях и традициях, а на вере, любви и надежде. На Боге, Который во многом сокрыт от нас пока в тайне. Поэтому никто из здравомыслящих людей не может с полной уверенностью заявить, где проходит граница между церковью и миром. Где присутствует сейчас Христос, воплощенный в людях, а где Его уже нет? Где осталось одно название от церкви, а где - нет названия; но есть жизнь Хри¬стова? Но поскольку мы, то и дело слышим споры церковников между собой, утверждающих, что только их церковь истинная, и что только они правильно поклоняются Богу, можно сделать вывод о степени здравомыслия этих людей.
Апостол Павел говорит о церкви первенцев /Евр.12. 23/, то есть, о церкви состоящей из людей, каждый из которых имеет личную связь с Богом, лично водим Богом по вере без посредников /единственный посредник для которого есть Иисус Христос/. Но кто из нас является таким первенцем? Кто знает всех первенцев в лицо и по имени? Кто знает все их пути? Конечно же, знает только Бог.
Клуб - это всего лишь форма церкви, вызванная к жизни требованиями вре¬мени и обстоятельств, желанием быть максимально приближенней к жизни людей. Поэтому не нужно зацикливаться на форме, идеализировать ее, спорить о ней, ломать вокруг нее копья. Главное - Дух, оттого будет полезна всякая форма служащая Богу.
Александр Грайцер, г. Львов.
Комментарий автора: Эта история поиска способа и формы служения Богу человеком, который прошел через разочарование церковью.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Конечно! Без большой ложки и огромного аппетита не осилить.
Спасибо за отзыв!
Елена
2010-01-20 23:25:46
Спасибо, очень помогли разобраться в лабиринте ошибок. Созвучно моему опыту.Наконец-то, благодаря Вам, могу сложить в общую картину. Нужно и полезно всем ищущим!
Елена
2010-01-20 23:27:12
Спасибо, очень помогли разобраться в лабиринте ошибок. Созвучно моему опыту.Наконец-то, благодаря Вам, могу сложить в общую картину. Нужно и полезно всем ищущим!
Наталья
2010-07-11 12:25:24
спасибо, хотелось бы выводов на сегодня, по прошествии лет
Дмитрий
2017-10-05 05:50:14
Спасибо за очень поучительную историю! К сожалению, структура часто входит в противоречие со свободой воли, ограничивая её. Но на то она и структура.
Сила любви - Tарасова Наталия Вообще-то рассказ был написан для детей, его даже напечатали в журнале "Криничка". Но он дорог мне, как воспоминание. Изменено только имя главной героини, да еще я позволила себе домыслить немного ее переживания.
