Авраам

Древний Ур.

Жжет беспощадное солнце, землю пронзает лучами,
Губит зеленые травы, вставшие после дождей,
Ветер, рожденный в пустыне, воет в заброшенном храме,
К лунному богу взывая, молится старый халдей:
"Нанна! могучий властитель, бог, покровитель халдеев,
Гнев твой излился проклятьем - город разрушен дотла,
Но в усыпальницах царских, скрытых от глаз аммореев,
Спрятаны ценности Ура, сверху лишь холм и зола.
Боги халдейские внемлют племени смуглых семитов,
Отдали боги халдеев в руки семитских племен.
Наших несчастий причина, Нанна, тобою сокрыта.
Нынче царем Хаммурапи заняты город и трон".

Ур у притоков Евфрата, скованный мощной стеною,
Был ты прекрасен, как дивный бога Наннау венец...
С пастбищ с густою травою юный пастух обнаженный,
Мимо прорытых каналов гнал тонкорунных овец,
Высились чудные древа, ветви свисали плодами,
Запах печеного хлеба воздух собой наполнял,
В сочных долинах Евфрата хмель упивался цветами,
Небо баюкало к ночи в радуге лунный овал.
К площади храма стекались дружной толпой горожане,
Гордо несущие пряжу и драгоценный металл:
Время пришло поклониться лунному богу Наннане,
Энси - верховный служитель в храме дары принимал.
В многоступенчатой башне прятался идол, сияя,
Склады с добром охраняя, зорко за Уром следил.
Утром, разбуженный солнцем, гул мастерских, предваряя,
Жрец перед идолом грозным священнодейство творил.

Нынче пришел в запустенье город великий и сильный,
Видно, напрасно халдеи верили лунным богам,
И над безбрежной равниной холм соляной и могильный,
Высится, скорбно взирая, бок, подставляя ветрам

Рождение Авраама.

Видя лунные сны, древний Ур крепко спал.
Под пологим пригорком в пещере,
Первый крик свой рожденный младенец издал.
У притока Евфрата на берег,
Вышел Фарра, воздавший хвалу небесам,
За рожденье желанного сына.
"Сын Аврам, будь угоден халдейским богам!"
Колыхала цветами долина,
Колосились хлеба, цвел ухоженный хмель,
Гордо высились стройные пальмы,
Птиц чудесных, диковинных слышалась трель.
Звездочеты на картах астральных,
Предсказали младенцу благую судьбу,
Предрекая богатство и почесть.
"Но пройдет, отрок сей через боль и борьбу,
В исполненье великих пророчеств".

Отрок рос равнодушным к халдейским богам,
Почитая лишь Бога вселенной,
Неосознанно взглядом к чужим берегам,
Устремлялся с улыбкой блаженной.
Старый Фара сердился: "Арон и Нахов
чтят богов, исполняя обычай.
Ты же снова затеял меж братьями спор,
Нарушая законы, приличья,
Хочешь вынести идолов, ввергнув наш дом,
В непокорность. Простите нам боги!
Мне мерещатся беды за каждым углом,
Взгляд Наннау сердитый и строгий".
И случился пожар, пожирая богов,
Пламя плавило крепкие стены,
И, спасая из хлева священных быков,
Пал Арон. Не простивший измены,
Ненасытным, жестоким халдейским богам,
Старый Фара выходит из Ура,
Направляясь с семейством к иным берегам,
Глядя в будущность строго и хмуро.

Харран.

У притока Евфрата, у быстрой реки
Гордо высились башни Харрана,
Охранявшие город халдеи-стрелки,
Вдаль смотрели сквозь пену тумана.
В нервной дрожи, натужно повизгивал мост,
Грубо поднятый кверху цепями,
Мощный форт, словно улей из тысячи гнезд,
Охранялся речными судами.

Старый Фарра пришел в крепкий город с семьей,
И остался навечно в Харране:
"Сын Аврам, примирись напоследок со мной,
Я меж смертью и жизнью - на грани.
Знаю, вверил себя ты создавшему нас,
Всемогущему, вечному Богу.
Помолись за меня в расставания час,
В мир иной собираюсь в дорогу".

Бог Авраму сказал: «Собирайся Аврам,
И пойди всей семьей из Харрана,
В землю ту, что тебе я в наследство отдам,
Плодородна она и желанна.
От тебя народится избранник-народ,
Твое имя в веках возвеличу.
Пусть с тобою идут и племянник твой Лот,
и жена. Отправляйся же нынче.
Внял послушно Аврам , направляясь в Ханаан,
Вновь услышал Великого Бога:
"Эту землю потомству Аврама отдам!"
На горе невысокой, пологой,
Помолившись, Аврам создал жертвенник: "Пусть
будет так, как сказал мне Всевышний".
Но к египетским землям пролег его путь,
К городам белокаменным, пышным.

В Египте

Белые стены Египта, в черной земле плодородной,
Берег прохладного Нила сжали в тугое кольцо,
Рядом, в стране для усопших, в жаркой пустыне безводной,
Высится Сфинкс с львиным телом, с мрачным бесстрастным лицом.
Гордым, скучающим взглядом, вдаль красноватой пустыни,
Словно в бессмертие, смотрит властный Менес - фараон.
Юные жены Менеса в танце плывут как богини,
Грозный владыка не ими, мыслью иной увлечен.
Он - воплощение Гора, должен создать пирамиду,
Чтобы затмила гробницы всех предыдущих царей.
"Боги, Анубис, Осирис, мать всех живущих Исида,
Вами, посланцами неба, был я на трон возведен.
Жизнь коротка, мне успеть бы, выстроить дом безупречный,
В нем я пребуду навечно, в клане бессмертных богов.
Острыми гранями к небу, в красных песках, в междуречье,
Будет стоять пирамида многие сотни веков".
Верные слуги Менеса внемлют любому движенью,
В плоть помещенного бога, выполнят всякий приказ.
Сокол крылатый на жезле, коршун и змей на короне,
Вводят рабов в исступленье, в религиозный экстаз.
"Блеск серебра, лазурита, яства достойные бога,
Пляски рабынь и наложниц - все суета, пыль и прах.
В музыке грустной арфиста слышу усталость, тревогу.
Только лишь истина вечна, как и отец ее Птах".
В час размышлений о вечном, в светлый дворец фараона
Слуги ввели чужестранца, с именем странным: Аврам.
"Ту, что назвал ты сестрою, Сару, возьму себе в жены,
В знак нашей дружбы с тобою. Хлеба, быков тебе дам".

В небе египетском кружит коршун - предвестник несчастий.
Ра всемогущий разгневан, солнце затмила луна.
Мор на строительстве, Горе! Некому складывать части
Мощной косой пирамиды. Входит в упадок страна!
Царь мудрецов призывает: «Чем мы богов прогневили?
Боги не внемлют молитвам и воскуреньям жрецов".
"В том иноверец повинен. Сара - жена ему. Ты ли,
Станешь с женой чужестранца ложе делить и свой кров?"
Вскоре приводят Аврама: "Что же ты сделал со мною?
Вот тебе золото, стадо, Сара и слуги твои.
Веришь иному ты Богу. Ради царя и покоя,
Выйди сегодня же ночью, в степи из нашей земли".

Авраам и Лот.

В Иорданской долине забрезжил рассвет,
Заискрились жемчужные росы,
Словно тысячи новорожденных планет,
В пышных травах, готовых к покосу.
Отдышалась прохладой тумана земля,
Зацвела садом вешним Господним,
И Аврам ободрившись, и землю хваля,
Обращается к Лоту: "Сегодня
отделись от меня, тучны наши стада,
Вот, богатство Господь приумножил.
Пред тобою долина, за ней города,
Место выбери с помощью Божьей".
Лот решил: "Отделюсь и отправлюсь в Содом,
Этот город богат и роскошен,
Белокаменный крепкий я выстрою дом,
В этом городе. Выбор - хороший.

Авраам выручает соплеменников.

Собираются черные тучи над долиной Сидим.
Царь Эламский могучий союзников к бою призвал:
" Колчаны наготове, наши кони быстры, победим!"
На царей из Содома, Гоморры обрушился шквал
Метких копий, трезубцев. Грозный, яростный бег колесниц,
В соляные глубокие ямы сгоняет врагов,
Грабят дивный Содом, осквернившие гнезда божниц,
И уводят плененных в оковы, в пространство песков.

Задыхаясь от страха и жажды, сбежавший из плена,
Поспешает гонец, подбираясь к дубраве Мавре.
"Там Аврама шатры. Соплеменников он непременно,
Из полона спасет". Направляясь к священной горе,
Помолился Аврам. « Нападем на врага среди ночи,
Наш отряд не велик, но победу дарует нам Бог".
Звезды блещут, сверкают мечи, бой в мгновенье закончен,
Вражий стан от удара внезапного пал, изнемог.
И остатки племен убегают под натиском ярым,
Кони топчут отставших, преследуя их до песков.
Царь Содома выходит к Авраму с поклоном и даром.
"Забери все имущество, только верни мне рабов".
Поднял руку Аврам: "Видит Бог всемогущий и славный,
Что я даже ремня от сандалий твоих не возьму,
Но десятую часть дам священнику Бога, он главный,
Пред Всевышним. Пополню Господнего храма казну".

Лот.

К Лоту Ангелов Бог посылает в Содом,
Лот готовит для них угощенье.
Но толпа, окружившая праведный дом,
Угрожает разрушить строенье.
"Выдай странников нам, чтоб могли их познать".
"Что вы, братья, побойтесь же Бога!"
Только ломится в дверь неуемная рать.
"Лот, быстрей собирайся в дорогу,
Вскоре будет разрушен, сей город дотла",-
Говорит ему Ангел господень,
Распластав над Содомом два белых крыла:
"Ты один был здесь Богу угоден".

Содом.

О, Содом, преисполненный прелестью благ,
Утопающий в роскоши бренной,
Ты не верил, что будешь одет в саркофаг,
И омоешься серною пеной,
Мертвым морем, в котором лишь пепл, да зола,
Прибиваются волнами к брегу.
Слава пышных дворцов прахом в землю легла.
Предаваясь разгульному бегу,
Бедных ты не прощал, отправлял умирать,
Не подав им печеного хлеба,
Позволял ты мужчине с мужчиною спать,
Не страшась разгневленного неба.
Там младенцев надежда на жизнь - умерла,
Чтоб насытилось чрево Ваала.
В диких оргиях похоть вселялась в тела.
Нынче кара тебя обуздала.
Огнедышащий дождь ливнем с неба упал,
Серным жалом живое пронзая.
Хохотал, распалившись, чугунный Ваал,
В море дыма, у бездны, у края.

Авраам и Бог

Я видел, я слышал, я знаю - во вздохе пустыни,
В дубравах остывших, бушующим ветром раздетых,
Где вереск сцепился корнями с травою полынной,
Где лунное тело плывет над заблудшей планетой,
Во блеске мерцающих звезд мне явился Всевышний.
И в страхе я пал на колени, сиянью внимая,
Как бренный листок я дрожал и дышал еле слышно.
А Он говорил о Небесном: об аде и рае.
Я только песчинка, носимая ветром вселенским.
Способно ли вникнуть творенье в деяния Бога?
Но Словом, стремящимся к сердцу, извечным и веским,
Всевышний меня убедил собираться в дорогу.

Сказал Он: «Аврам, предо Мною ходи непорочно.
Ты станешь отцом многочисленных сильных народов.
Размножу тебя, и как звезды, плывущие ночью,
Под куполом синим, изведали глубь небосвода,
Потомки Аврама познают Творца мирозданья.
Я буду их Богом, они - моим верным народом".

Покинул я дом, не предвидя последствий заранее.
Вселился в шатры, привыкая к степям и походам.
Воздвигнул я жертвенник Богу в зеленой дубраве,
И Он обещал плодородные земли Ханаана.
Мой Бог, для чего? Овладеть ими буду не вправе.
На сердце рубцом никогда не затянется рана.
Бесплоден. В глазах соплеменников, будто бы проклят.
Покрыты позором пустые года и седины.
Я пью эту горечь без меры, но холодно смотрят,
Лишь звезды, в мечтанья мои о наследнике - сыне.

Во сне ль, наяву, только помню, как я погрузился,
Во мрак, что чернее густой беспросветности ночи.
И Бог всемогущий над ухом моим наклонился.
И глас приоткрытую будущность строго пророчил.
Я видел: народ черноглазый и темноволосый
Безмерно томился трудами в Египетском плене,
Как колос под острым серпом, что полег при покосе,
Народ погибает. Но близок и час избавленья.

Я горлицу, овна, козу приготовив для жертвы,
Рассек пополам, подтверждая готовность к Завету.
Но сам от испуга на землю свалился, как мертвый.
Увидев огонь, я боялся быть жаром задетым.
А пламя, сошедшее с неба, прошлось меж животных.
Я видел могущество Вечности краешком глаза.
"Мой благостный Бог, для Тебя совершу что угодно,
Чтоб волю твою исполнять, не споткнувшись ни разу!"

Но грешен и слаб человек, а его обещанья,
Как дым, что развеет по полю нахлынувший ветер.
Не выдержал я, отведенного мне испытанья.
От глада бежал, но попал в фараоновы сети.
Я ложью и трусостью имя Господне порочил,
Жену свою Сару, прилюдно сестрой называя.
Но Бог обещанье сдержал. Я увидел воочию,
Что Он, оступившихся в пропасть, из бездны спасает.

О, бедная Сара, послушная мужу-владыке.
До старости ты не утратила гибкости стана.
С тобой не сравнятся красавиц изысканных лики.
И с жаждой объятий к тебе я стремлюсь неустанно.
Но как бесконечно несчастно красивое тело.
Страдая желаньем познать теплоту материнства,
Ты вместо себя предлагаешь служанку, несмело,
В надежде на сына. Но разве предвидишь бесчинство,
Той женщины, что между нами соперницей встанет?
И все же, родившей наследника мне - Измаила.
Но слышу я Бога, сознанье мое, как в тумане:
"Не тот, что обещан был Мной. Для чего поспешила?"

Куда мне спешить, сединой убеленному старцу?
Вдруг, вижу трех путников, сшедших неслышно в долину.
"Зайдите в мой дом и позвольте для вас постараться.
Шатер для пришельцев моих я радушно раскину".
А сердце, как агнец, в груди моей старческой блеет:
"То Божьи посланцы. Всевышний тебя не оставил.
Несите в шатер угощенье. Скорее! Скорее!
Сегодня случится со мной - исключенье из правил".
Нам Гость обещает рождение сына Исаака.
Смеется, не верит ему неразумная Сара.
Но звезды на небе чредой выплывают из мрака,
И вьются зарницы, искрят языками пожара.

Агарь.

Солнце нещадное жжет, жар накаляет пустыню,
Плачет под древом Агарь, отрока к сердцу прижав.
Чашу изгнанья испив, к Небу взывает рабыня,
Рабская доля горька - плачет лишенная прав.
"Гибнет мой сын Измаил, отрок измученный жаждой.
Бог Авраама силен, Ангела с неба послать,
Вечный Владыка явил отроку милость однажды,
В дом Авраама вернул с сыном сбежавшую мать".
Небо разверзлось, и глас громом раздался в пустыне:
"Видишь колодец, Агарь, отрока ты напои,
Степи, барханы, пески станут вам домом отныне.
Знай, что Всевышний узрел скорбные слезы твои".

Испытание

"Авраам!",- воззвал Всевышний Бог.
"Здесь я!",- отозвался Авраам.
"Приготовься выйти за порог,
Направляйся в земли Моруа,
На вершине выбранной горы,
В жертву Богу сына принесешь".
Скрыв негодования порыв,
Вытащив из ножен острый нож,
Старец сына ласково позвал,
Вытирая слезы рукавом.
"Сын мой, собирайся, час настал,
Всесожженье Богу принесем".
"Где же агнец?",- спрашивает сын.
"Бог усмотрит",- горестный ответ.
"Плоть от плоти только ты один,
У меня такого больше нет".
Связан вместо тучного тельца
юноша, возложен на костер,
Замерла с ножом рука отца,
И мелькнул пронзивший болью взор,
Но раздался снова Божий глас:
"Отроку не делай ничего!
На века благословляю вас,
И тебя и сына твоего!"

АвраамПоэзия

Авраам
Поэзия