Этап в Касан. Везут этапом, срока огромные…
Известие о том, что меня этапируют в другой лагерь ошеломило и огорчило меня, несмотря на то, что уже долгое время среди братвы ходили слухи о новой зоне в Каршинских степях, куда будут свозить зеков, из лагерей особого режима, тех, кто относился к отрицаловке. Задумана была эта зона на издыхании советской власти, для того, чтобы при помощи карцера, дубинок и тяжкого труда выколачивать дурь из непокорных, перевоспитывать, точнее «ломать», делать тонкими, звонкими и прозрачными, но зато послушными.
Поэтому вечером, когда начальник отряда, сказал о предстоящем этапе, я загрустил. До конца моего срока оставалось три года, и провести их в красной зоне, как-то не впечатляло. Но делать нечего, надо готовиться в дорогу, что ждет впереди неизвестно, но жизнь продолжается. И, вот, собрав необходимые вещи, а также небольшой запас продуктов и сигарет, запрятав немного денег на дорогу, я пошел прощаться с братвой, в рабочую зону.
Друзья мои огорчились, и мы до окончания ночной смены пили самогонку и курили анашу. Братва искренне мне сочувствовала и ободряла меня, я же, проклинал тот день, когда приехал в Среднюю Азию. Поутру собрали всех нас в этапную камеру, всего тридцать человек и там удалось немного отдохнуть, подремать, а потом начался обыск и отправление на вокзал. Загрузили нас в автозак, как селедку в бочку и привезли к вокзалу, где под лай собак и противные крики охраны, быстро перегрузили в сталыпинский вагон.
Этапом везли нас около месяца, через две пересыльные тюрьмы, в каждой из которых мы задерживались на несколько дней. Надзиратели в пересылках не опасались транзитных пассажиров и за деньги приносили наркотики, чай, спиртное. Поэтому, мы по возможности старались пропить и потратить на гашишь все наши деньги. Из рассказов других заключенных, мы знали, что там, в Касане, они нам не пригодятся, все запрещенное отнимут и за хранение накажут. Это было странно, настораживало и пугало, ведь в зоне, откуда нас везли, единственным ограничением была полосатая одежда рецидивистов. Начальство было скуплено оптом, и хозяин во всем советовался с ворами в законе. Это было удобно и зекам и охране.
Наконец мы прибыли к месту назначения, автозак, в котором я находился хмельной и обкуренный, остановился напротив ворот новой зоны. Дверь открылась, и нас радостно встретили две шеренги солдат с резиновыми дубинами. Сквозь них нам следовало пройти в ворота. Встречающий офицер М.В.Д. объяснил, что советская власть здесь кончается и начинается лагерь «Касан». По команде охраны, под градом ударов, мы побежали в ворота, закрывая голову и бросая свои скудные пожитки. Это была моя шестая судимость и восемнадцатый год отсидки, но так меня встречали впервые. «Вот это влип», - с горечью думалось мне, и нужно было ехать в Ташкент, чтобы оказаться здесь...
После теплой и дружественной встречи, последовал недельный карантин с ежедневными избиениями, унижениями и махновским грабежом всего жалкого арестантского имущества. Крохоборы-надзиратели, в основном принадлежащие к местным национальностям, забирали у нас не только сигареты, но не гнушались даже нательным бельем. Но вот, через неделю этот кошмар закончился, нас распределили по баракам, и началась новая жизнь, ещё более веселая.
Режим дня в зоне был строго регламентирован: малейшее отклонение от распорядка строго каралось. Воспитывали нас дубинками, карцером и смирительной рубашкой с обливанием водой и избиениями. Действовало очень эффективно, и уже через месяц нас было не узнать, матерые арестанты уподобились кротким овечкам. Находящиеся в лагере урки жили, как пауки в банке, всячески поощрялось фискальничество, и бывшие авторитеты преступного мира, доносили друг на друга ради каких либо незначительных послаблений и поблажек.
Мир, которым я жил всю свою сознательную жизнь, испарялся на глазах, рушились идеалы преступные, ниспровергались авторитеты. Те, кого я уважал, превращались в ничтожества и боролись за элементарное выживание. Жить стало неинтересно, пусто и я все чаще стал задумываться о расчете с бытием. Вешаться или резать вены было недостойно, и я разрабатывал план. Думал, что однажды выберу момент, нападу с заточкой на сотрудника лагеря, или на солдата-конвоира во время работы, меня, конечно, сразу пристрелят и все: мучения кончатся.
Но, как оказалось, у Бога были другие намерения в отношении меня. Я, почему то стал меняться, ранее не особо думавший о духовном, я вдруг начал интересоваться религией. Стал искать в газетах и журналах, что-либо о Боге и Церкви, Библий в зоне тогда еще не было, пришлось искать в периодике. По стране с грохотом шагала «перестройка» и пресса писала обо всем. Помимо чтения я попросил мою подружку из Москвы, прислать мне в бандероли крестик и маленькие иконки. Но главное это то, что я стал молиться! Меня никто не учил, поэтому молился я, как мог и Богу, и Христу, и деве Марии. Вечером перед сном, накрывшись с головой одеялом, дабы не привлекать внимание, я молился, горячо и страстно: « Господи!!! Ты видишь, что жизнь моя в тупике, научи меня, покажи, как мне жить»?!
И однажды, Господь услышал мои просьбы, послал ответ на мои молитвы. В одно из воскресений, по громкой связи объявили, что бы все заключенные собрались на летнюю эстраду немедленно. Я, подумав, что это очередное политзанятие или снова хозяин будет запугивать и стращать нас, решил уклониться от мероприятия. У меня был знакомый электрик, и мы закрылись с ним в его маленькой мастерской. Заварили чифир и сидели с сигаретами в зубах, попивая с наслаждением терпкий и горький напиток, единственную оставшуюся радость у арестантов.
Вдруг, через некоторое время в дверь постучали условным стуком. Мы впустили еще одного нашего знакомого, который сбежал с мероприятия. «Что там происходит?» - спросил я, он мне отвечал, что приехали верующие и что-то рассказывают зекам. Я спросил: «Мусульмане?» Кто же еще мог приехать в этой исламской глубинке… «Нет, христиане»- ответил он. Я вдруг отчетливо понял, что это ко мне прислал Господь своих посланников. В наш лагерь никогда не приезжал даже прокурор по надзору. И вдруг в этих мусульманских степях появилась целая группа христиан, и мало того, их пустили в зону и собрали зеков на проповедь!
Вскочив, я побежал быстро на летнюю эстраду и, растолкав народ, прошел и уселся на первый ряд, где превратился в сплошные уши. Так началось чудо Господне превращение рецидивиста в глубоко верующего христианина. Как в последствие я узнал, Братья из Ташкентской Церкви ехали совсем в другую колонию и заблудились в степи. Чтобы найти дорогу, они спросили у проезжающего узбека: как проехать к тюрьме, и он показал дорогу прямо к нашему лагерю, а начальство без разговоров пустила их в зону. Спасибо Тебе Господи за милость Твою к падшему творению.
--- Авторские права на произведение принадлежат газете "Для ТЕБЯ". Публикация произведения допускается только по согласованию с редакцией газеты.
Сергей Асташенко,
Ташкент Узбекистан-Тамбовская обл. Россия.
Мне уже исполнилось 58 лет, верую в Иисуса Христа, с 1991 года. Женат,нес служение в небольшой церкви в Узбекистане, а ныне переехал в Россию. e-mail автора:astah_53@mail.ru
Прочитано 5617 раз. Голосов 7. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
«Эвтаназия – выход или тупик?» - Таня Фадеева Всякие мысли возникали у меня в голове, когда в квартире под нашей кричал ночами на весь дом старый больной сосед. Он всех проклинал и специально никому не давал спать на зло. А утром мы невыспавшиеся шли на работу. И скажу честно, я думала, а не лучше ли ему перестать мучатся самому и мучать других. Я все думала... А потом сосед внезапно умер сам. И,вообщем, решила я написать об эвтаназии. Что скажете вы?
История одного королевства - Дмитрий Эта история была написана мной после многочисленных дискуссий и поисков истины в попытке объяснить тот факт, что Бог позволил дьяволу дейстотвать столь долго и столь активно.
Теология : Хорошо забытое старое 3 - брат Геннадий Да... не много людей сейчас стараются, хотя бы попытаться , соблюсти все десять заповедей. А мир как в сказке, чем дальше, тем страшнее.
Но это никого не волнует, главное сегодня, главное сейчас.
