Мы так малы на этом свете,
Мощь Господа нам не понять
Мы радуемся — солнце светит
И на реке зеркальна гладь,
Не счесть нам звезд, морских песчинок,
О! Как наш ограничен род,
Тревожится нам есть причина —
Неведомое все же ждет.
Господь велик неизмеримо,
Велик и в малом, и в большом,
Ничто не проберется мимо
Его очей. И хорошо.
И до могильного порога,
Покуда жизни вьется нить,
Друзья мои, хвалите Бога,
А больше некого хвалить.
* * *
Кто торгует, тот хитрец...
Жил да поживал купец.
Он одну науку знал:
Покупал и продавал:
Купить желательно не строже,
А продать куда дороже,
А иначе ни шиша
Не добудешь барыша.
Как для рыболова ловля
Для него была торговля:
Покупателя подсечь,
Выжать да и дело с плеч,
И всегда с улыбочкой,
Этакою рыбочкой...
Так случилось, что однажды,
От давно известной жажды,
Люди принялись «грести»
Все, что можно унести.
Раскупили весь товар,
Даже мятый самовар,
Даже старые гамаши —
Были ваши, стали наши.
Все он продал с барышом,
Сам остался нагишом.
Очень скоро (вот те на!)
По стране прошлась война.
У торговца денег кучи,
Только что на них получишь?
За большой мешок монет
Не дадут и двух конфет,
Пряник не дадут и сайку,
И дырявую фуфайку.
Что купец? — купец зачах
На разбросанных деньгах.
Да не плачьте, что же вы? —
Другие-то пока живы.
ОНА ЖДАЛА
Она ждала, не уставала,
Она была его женой.
Давно война отгромыхала,
Давно вернулся, кто живой.
Она ждала, не уставала.
Тянула дом, семью одна,
Соседей позже не вставала,
Хлебнула горюшка до дна.
Она ждала, не уставала.
И как-то в зеркало взглянув,
Себя старухой увидала,
О жизни прожитой всплакнув.
Она ждала, не уставала.
Взяв фотографию (он нем)
Поцеловала, прошептала:
«А ты не старишься совсем».
* * *
Звезды такие яркие!
Как их внимателен взгляд.
Ночью вороны не каркают,
Ночью вороны спят.
Снится им сыр и прочее.
Ах, замечательный сон!
Тушки во сне ворочает
Сборище пухлых ворон.
Поздно, конечно, поздно,
Тикают ночи часы.
Воронам не снятся звезды,
Снится воронам сыр.
* * *
Они смеются над тобою
И крутят пальцем у виска,
Их вид твой очень беспокоит,
Как зад шершавая доска.
И ты парируешь насмешки,
Являя куст меж прочих трав.
А разобраться глубже если —
Они не правы, ты — не прав.
Не спутан ими ты, не скручен,
И твой ответ напрасно лих;
Да нет, ты их ничем не лучше,
Ты чем-то непохож на них.
У вас различий очень много
Пока, а может на века:
Они глядят себе под ноги,
А ты глядишь за облака.
* * *
Цветы цветут и осыпаются,
Вот так уходит красота;
В трясину превратится старица,
В песок — гранитная плита.
А надо ли тужить об этом,
О том, что очень краток век?
Нельзя чтобы — все время лето,
Нельзя чтобы — все время снег.
За горизонт твоя дорога,
И убедиться должен сам, —
Ты цвел, а это очень много.
Скажи спасибо Небесам.
КУЗНЕЧИКИ
Кузнечики стрекочут, прыгают они, —
Ах, какие теплые, солнечные дни.
Белая ромашка, желтый курослеп,
Поспевает в поле, колосистый хлеб.
Радуются солнцу травы и пеньки.
Наступили вскоре серые деньки.
С неба сеет морось, ветер — стужи брат
Собирает тучи словно на парад,
Птицы замолчали, нету мотыльков,
Ящериц не встретишь, не найдешь жуков.
Для чего стрекочут кузнечики, скажи?
Это же неправда, это же для лжи.
Да не всяк отважится на такую ложь,
Но зато им кажется, будто день хорош.
* * *
Сегодня дождь, а завтра солнце,
Проселки жаркие пылят.
Прохладно — снова мухи сонные,
И ветер треплет тополя.
В природе так, не переменишь.
А человек? Чем лучше он
Животных, рыб или растений,
Иль тех же взбалмошных ворон?
Куда ни взглянешь — перемены:
Брюнетом был, уже и сед.
И жизни смерть придет на смену,
И никаких трагедий нет.
* * *
Не надо взрываться тротилом,
Захлебываться этилом.
Этил не поможет, нет.
Ржавеет пусть пистолет.
* * *
Зачем к поэзии стремится
Твоя наивная душа?
Зачем в лазурь взлетает птица
Пролиться пением спеша?
Зачем глядишь ты с упоением
На зеркало лесной реки?
Шагает радость по ступеням
Вчерашней туче вопреки?
Вода в заливе устоится,
Весна отблещет, отпоет.
В траву с небес садится птица,
Гнездо на кочке у нее.
А Высшей Воли путь неведом
(Слепцов во все века вели).
Земля не проживет без неба,
А небо может без земли.
* * *
А кто уходит в непогоду
Ну, разве сам себе не враг? —
Словно в бушующую воду,
Словно в рокочущий овраг.
И неизвестно, возвратится ли
Из этих сумасшедших вод,
Иль пропадет безумной птицей
Заброшенный в водоворот.
Таких безумцев очень много,
Кто покидает тихий дом...
Страсть — манящая непогода,
И быть тебе ее рабом.
|
