Я - Бог, располагающий твоими обстоятельствами, а ты не случайно оказался на своем месте! Это то самое место, которое Я тебе назначил. Не просил ли ты, чтобы Я научил тебя смирению! Так вот смотри: Я поставил тебя как раз в ту среду, ту школу, где этот урок смирения научается. Твоя среда и живущие с тобой, только выполняют Мою волю.
Дома на Джавской улице в Тбилиси - лицо их хозяев. Вон, трехэтажная махина Отари-буфетчика нависает над чужим забором, как его выпирающий из брюк живот. Сразу видно, человек всегда жил состоятельно. Справа от него двухэтажка рыжего Нугзара _ маршруточника. И тут все ясно - недавно человек в гору пошел - все недостроенное. (Раньше, наверное, часто аварии делал и строиться не мог.) А сбоку от него холобушка Азниф-пьяницы. Издали багдадку неоштукатуренную заметишь. Тут и ежу понятно - у хозяйки всю дорогу финансы поют романсы.
Что соседи знают про Азниф?
· … Матюкается, как сапожник! - скажет Отари с презрением и отвернется.
· Раньше не просыхала, а теперь в рот не берет, - уточнит Рафик-маляр, первый ее друг и советчик.
· Пока ногу не сломала, хорошие матрасы шила на заказ, - вздохнет краснощекая необъятная Маро, торговка трусами.
· Чтоб она вторую ногу сломала, скотина безрогая! - прошипит старая врагиня Азниф Джильда-уборщица, давно мечтавшая вырвать конкурентке последние волосы…
…Если опереться на изогнутую виноградную лозу и заглянуть в окно со двора, то увидишь маленькую комнату с облупившимся дощатым полом, дровяную круглую печку с трубой, выходящей в форточку и сидящую в подушках Азниф. Коричневая кожа, как кора дуба, нечесаные свалявшиеся седые лохмы, глаза, затонувшие в морщинистых веках, а под разбухшим носом-картошкой дымит неизменная сигарета. Кому не нравится, тот пусть мимо проходит, а кто не побрезгует - милости просим. Дверь из рассохшегося дерева на одну задвижку закрывается - значит, гостям всегда рады.
Стеклянная пепельница полна окурков. Без сигарет Азниф и жизнь не жизнь.
· Голодать лучше буду, черный хлеб с солью есть буду, а курить не брошу, - скажет, бывало, Азниф и за новой сигаретой потянется.
Уже, почитай, 2 года лежнем лежит, надо же как-то нервы успокоить.
Она да телевизор - вот и вся компания на целый день до вечера, пока кто-нибудь из домашних с работы не придет и кушать подаст.
Мысли разные в голову лезут. Вся жизнь поломатая, как книга раскрытая, перед глазами стоит. И рада бы не вспоминать, да и в этом ей, бедняге, воли нет. Само так выходит.
… Поти 40-х годов - это маленький портовой городишка. Вспомнит Азниф свое детство, так и почувствует в горле солоноватый запах моря и свежевыловленной хамсы.
Четверо братьев и она, девочка- последыш. Вот уж мать с отцом души в ней не чаяли. Как баронессу какую растили. Хочешь - в кино, хочешь - в дом культуры - петь, танцевать, на доли (1) играть - ни в чем отказа не было. Там Азниф научилась грузинские песни петь, да так лихо выходило, прямо хоть в театральное поступай.
Только недолго так было.
Азниф помнит себя 15-летнюю. Война как раз кончилась. Позвала ее умирающая мать попрощаться.
· Ухожу, говорит, я, доченька. А ты смотри, живи честно. Голодная будешь - лучше попроси, а чужого не бери. На людей зла не держи, даже если обидит кто. Трудно с камнем внутри ходить. И если враг твой к тебе придет - старым не попрекай, как друга прими…
Еще что-то хотела сказать, да уже не в моготу ей стало.
Не успели мать по-человечески оплакать и 40=дневный келех справить - новая беда открыла ворота. Отца, как врага народа, арестовали и сгинул он где-то в России.
Большую семью, как морской песок, разметало кого куда. Старший брат в тюрьму угодил, средний в Риони полез купаться и утоп, других и вовсе как ветром сдуло.
И осталась Азниф одна. Что делать, куда податься? Вот и пристроилась она к артели сапожников - рубашки и носки им стирать. А как время оставалась - бежала помойные канавы чистить за тарелку гоми с сыром (2).
Сапожники все молодые ребята, кто женатый, а кто только к девушкам приглядывался - все в одну душу Азниф уважали.
· Ты - наша сестра, - говорили и горячим лавашом угощали.
Года четыре так промелькнуло. Станешь вспоминать - одна грязная мыльная вода перед глазами плещется и смеющиеся смуглые рожи артельщиков.
Азниф уже 20 стукнуло. А на вид - девчонка - заморыш. Как была, так и есть: метр с кепкой в прыжке. И нога,как кукольная - 35-й размер.
Принесла она как-то стиранное в цех к ребятам, а там, глядь, новичок. На подоконнике сидит, газету листает. Как Азниф вошла, этот чубатый газету раз - в сторону и прямиком к ней.
· Ты и есть, значит, Азниф? - спрашивает и своих бесстыжих карих глаз с нее не сводит.
И все, пропало дело. Пошел за ней, как хвост. Сперва культурно так в кино пригласил. В Поти в то время «Тарзан» шел.
А после фильма Меруш, этот чубатый бесстыдник ее цап - за руку и к стенке припер.
· Выходи, - говорит, - за меня замуж.
Азниф, конечно, на сухой отказ идет. А тот не отстает. Потом сапожный нож откуда-то достал и к бедру ей приставил.
· Соглашайся, - говорит, - а то со мной шутки плохи. Я детдомовский. Зарежу тебя, меня и не найдут.
Азниф хоть и трясется от страха, а свое «нет» упрямо твердит.
Он и полоснул ее по ноге. Затем в кусты затянул и взял силой. Единственное выходное платье в клочки разорвал.
Потом, правда, новую одежду принес и забрал Азниф себе на квартиру честь по чести - женой объявил.
… Куда уж тут денешься? Значит, так Бог захотел… Терпеть надо. В жизни это главное. Никто ей, Азниф, это не говорил. Она до этого сама своим неграмотным умом дошла.
Стали они с Мерушем жить, сперва очень бедно, потом чуть получше стало.
Азниф по первой даже кушать при муже стеснялась. Муж, он из покон века над женой начальник. На Кавказе особенно. Как тут не трепетать
Тут новая напасть. Живут год, другой, а детей нет.
Родственники мужа, откуда не возьмись (наврал ей тогда Меруш про детдом) - налетели, как стая ворон, и давай Азниф поедом есть.
· Это что за дерево, если веток нет?
Шипят и шипят мужу в уши с присвистом.
· Прогони ее, бесплодную. Мы тебе хорошую невесту в Тбилиси сосватаем, красавицу, с домом. А в этой что ты нашел? Ни рожи, ни кожи, ни родни.
Меруш, царство ему небесное, как на ишака сел, так и не слез.
· Это, - говорит, - мое дело.
Что только Азниф не делала, как ни лечилась, но 10 лет у нее детей не было.
Сколько ей пришлось упреков выслушать - считать, не сосчитать. А все ее терпение. И ответить нельзя - мужа родню уважать положено.
Только молилась про себя.
- Милосердный мой Господи, не хочу ни богатства, ни квартиры, только детей дай мне. Все терпеть буду. Ничего сверх того не попрошу.
Спустя 10 лет, вся исколотая, Азниф впервые ощутила долгожданную тошноту и обрадовалась.
Да, видно, рано было. Доносила с превеликим трудом и …мертвого родила.
Не упала духом. Стала второго ждать. И, точно, скоро забеременела.
Но снова промах. Была уже на сносях, как деверь с ее мужем из-за отцовского дома драку затеяли. Азниф кинулась разнимать и получила удар в живот. Пришлось на другой день ребенка по кускам доставать… Врагу не пожелаешь такого страха.
Но надеждой жив человек.
Следом родила Азниф девочку, потом через год мальчика.
Не могла на них нарадоваться. У мужа тем временем в цеху дела хорошо пошли. Переехали на Украину, свой дом заимели. Вроде наконец-то светлая полоса наступила.
Да так, видно, в жизни устроено, что белое с черным парой ходят. Загулял муж. На его деньги бабы, как мухи на мед липли. А Меруш, еще тот скот, не терялся.
Сколько раз его Азниф на факте ловила, а сказать слова не моги. Сама первая по морде получишь.
Чуть что Меруш в крик:
· Я мужчина! Свое дело знаю! Твое дело за домом смотреть, а дальше не суйся.
Эх, что тут скажешь? Терпи, Азниф, глотай полной ложкой через «не хочу».
Оставалось только самой себе твердить:
· Господи, пусть только мои дети будут живы, здоровы, кусочек черного хлеба пусть будет и подальше от грехов. Ради того все стерплю.
Дети, и, правда, получились хорошие, послушные.
Вроде жить бы да радоваться. А тут, как гром среди ясного неба - Меруш от инфаркта умер.
Много чего от жизни сразу взять хотел, вот сердце и не выдержало. Перевезли его на родину, в Тбилиси. Похоронили рядом с матерью.
Так и осталась Азниф одна с детьми. Мужнины родственники, которые на келехе громкие тосты за покойника пили и вечной любви клялись, сразу оставшиеся от него деньги поели и за своими толстыми дверями закрылись. Сама, дескать, разбирайся, а нас не беспокой.
Тут Азниф и сорвалась - запила. Раньше всегда женщин-пьяниц осуждала, а теперь сама за водкой в магазин зачастила.
А жизнь свое требует. Пристроилась Азниф уборщицей в трех местах одновременно - детей подымать. Целый день в работе, а вечером в слезы и за бутылку.
Так среди соседей ярлык ей приклеили намертво: Азниф-алкашка.
Только одному удивлялись:
· Смотри, как странно: пьет, а не гуляет.
Откуда им знать, что Азниф для себя крепко решила.
· Хоть мне муж изменял, а я так не буду…
Работа уборщицы известная: чужую мочу да плевки замывать по подъездам. Люди-то везде без понятия. Не успеешь начисто замыть, как кто возьмет и горсть семечек прямо под ноги - брах. Мели Емеля - твоя неделя.
На такой работе без мата никак. Надо же чем-то пар выпустить.
Вот и прослыла Азниф беспардонной матерщиницей. Хотя раньше, при муже и слов таких не знала.
Э, жизнь, что лестница. Кто-то вверх идет, кто-то вниз сползает. Чего только Азниф на своем веку не повидала: и голод, и холод, и битье, и достаток, и снова обратно нищету. Главное, во всем этом человеком остаться.
Под старость лет - новый сюрприз.
Бежала как-то Азниф за сигаретами, поскользнулась на улитке и ногу сломала.
Никак не заживает теперь эта зараза, гноится.
Вот и осталось одно: сидеть, дымить, дистанционкой каналы переключать и старое в памяти ворошить. Правильно люди говорят: «Все от Бога». А за что, про что, - где уж тут разобрать. Главное, духом не падать и уметь в жизни радость видеть.
Вот, к примеру, случай был 3 года назад. Стоит Азниф в магазине, опершись на швабру. Подходит к ней какой-то чисто одетый парень, и, улыбаясь во весь рот, ящик дорогущего печенья подает.
· Не узнали меня, тетя Азниф? Я - Дато Кобахидзе, ваш бывший сосед. Помните, я маленький был, у бабушки мороженое просил, а она не покупала. Вы случайно услышали и у Гоги мне в долг эскимо купили, - и тычет ей ящик. - Вот, возьмите, пожалуйста.
Такое вспомнишь, и на душе тепло.
Потому, по утрам, привалившись к стенке и закрыв глаза, Азниф вроде как молится.
· Господи, хоть я и великая грешница, но помоги всем людям. А они что-нибудь да дадут моим детям, а, значит, и мне.
Слышит ее Господь или нет - сказать трудно. Но хоть дети Азниф хронические безработные, голодным никто не сидит. Всегда что-нибудь подворачивается.
Только вот до дома никак руки не доходят. Так и стоит на Джавской улице старый домик с текущей крышей. Год от года не меняется. Но Азниф на это наплевать. В жизни это не главное.
Прочитано 4257 раз. Голосов 3. Средняя оценка: 4.67
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
