Пусть будет воля Твоя…

Наконец-то Лене дали полноценный отпуск. Он пролетел так быстро, как никогда раньше. Еще немного больше недели осталось до отъезда. Вот тут-то как раз все и началось…
Ипполит и сейчас, почти год спустя, как вспомнит, так и вздрогнет. У него волосы дыбом и по сей день встают…
«А может после этого дня они и не опускались», - когда-то подумал печально Ипполит.
Да что и говорить, в разных переделках ему довелось побывать, но что бы в такой - Боже упаси.
Вы представляете, что ему предложили сделать…?
Нет. Не представляете.
И даже не догадываетесь?
И я не представляю. Догадываюсь только. Это что-то непостижимое, неприемлемое, ужасное, ведь не зря же у него «крыша едет».
- Да вы, наверное, спятили вместе со своим Ипполитом, - сказали бы вы. - Ну, а если не вы, то ваш Ипполит точно.
А как тут не спятишь? Да вы и сами поглядите. Вот он сидит как сама смерть - бледно-зеленный, растрепанный, небритый, а глаза…
- А что глаза-то?
Что, что - мокрые. Да, да… Он плачет. Плачет как ребенок.
- Ну, это уж через, чур. Так никуда не годится. Он же мужчина.
Да! Это верно. Но он плачет.
- Хм... Вот если бы это была его жена, тогда другое дело, - сказали бы вы.
Но она не плачет.
- Не дурите нас! - восклицаете вы, заглянув на кухню. - Вон она ревет.
В том-то и дело, что она не плачет, а ревет самим настоящим образом…
- Вот так дела, - скажете вы, - наверное, Ипполит открыл ей свою ужасную тайну?
Да нет. Здесь немного не так. Она открыла ему свою… Хотя это не тайна, а скорее всего неожиданность, и вовсе не ужасная. Но в их ситуации она несла очень печальный исход…
Но, что бы понять это, давайте вернемся назад, совсем немножечко, в тот день, когда Лене стало плохо, и она очутилась в поликлинике.
* * *
Скрипнула дверь. Вышла Марья Петровна, знакомый акушер-гинеколог.
- Мне надо с вами поговорить, - обратилась она к Ипполиту, что одиноко стоял в коридоре недалеко от окна.
Ипполит вопросительно взглянул на нее грустными глазами.
- Говорю прямо как есть. Вы мужчина и должны понимать ситуацию. Пока не поздно, строк еще малый, нужно выбирать или жена, или ребенок. Других вариантов нет.
Ипполиту сдалось, что на него вдруг обрушилась глыба льда величиной с айсберг. В груди стало так холодно и тяжело, что казалось, он сейчас умрет. Ипполит поискал вмиг помутневшими глазами стену. Опираясь на нее, подошел к окну. Оперся на подоконник.
- Ну не раскисайте, - сквозь шум в голове, послышался голос врача.
- Неужели все так плохо? - еле шевеля губами, выдавил из себя Ипполит.
- Вы меня знаете. Я не люблю ходить огородами.
- Да конечно, - вздохнул Ипполит.
- Так что выбирайте - это ваша жена и ребенок.
Ипполит замолчал. Текли секунды, минуты. Он молчал. Доктор нетерпеливо топталась, не решаясь вывести его с этого состояния. Она догадывалась, какая сейчас внутри него идет борьба. Ипполит же молился в души, обливаясь горькими слезами в сердце своем.
Вот, наконец, на Марью Петровну взглянула душа Ипполитова, вся в слезах и сомнениях, вся истерзанная, израненная, печальная-препечальная…
- Я выбрал жену… - запекшими губами прошептал Ипполит.
- Ну и правильно, - вздохнула доктор и направилась к двери, за которой оставила Лену.
- … но пусть будет воля Твоя Господи! - доказал в след ей, а может и себе Ипполит.
* * *
Капли дождя тихо скользили вниз по стеклу. По пути они забирали своих прилипших сородичей и оставляли за собой ровную дорожку… По ту сторону окна другие капли, как бы вторили им. Они также тихо скользили вниз. Но те, другие, отличались от первых тем, что это были слезы и текли они по лицу.
Красивая молодая женщина молча стояла у окна и смотрела на улицу. Но ей ничего не было видно. И не потому, что за окном моросил дождь, а через горькие слезы.
Бледное, симпатичное ее лицо, искажала гримаса глубокой боли. Ее тонкие губы дрожали. Пальцы, судорожно схватившиеся за подоконник, побелели от напряжения. Женщина плакала, но молча, как мужчина.
- Не надо так убиваться Леночка, - чья-то рука взяла ее за дрожащие плечи.
Женщина не обернулась, не ответила, только покачала обреченно головой из стороны в сторону и закрыла лицо руками.
- Ну не плачь, что поделаешь? Такова жизнь. У вас же есть еще дети, - продолжал тот же голос.
- Марья Петровна, - Лена, наконец, повернулась к утешающей ее акушерке. - Я не могу остановиться. Это сверх моих сил.
- Ну, зачем же ты так деточка? Я же помню твоих первых двух детей. Прекрасные малыши. Но ты вспомни, как ты их родила? После первого ребенка, сколько ты пролежала на операционном столе под капельницей? А как тебе срочно кровь переливали? А как за другим ребенком, ты чуть Богу душу не отдала?
- Но ведь не отдала же, - тихо прошептала Лена.
- А на сей раз так и будет. Так, что возьми себя в руки и успокойся. Не ты первая не ты последняя. Поживи немного и для себя. Ты ведь еще молодая и красивая. Когда о себе думать то будешь? С твоим мужем мы поговорили - он очень волнуется за тебя. Так что не упрекай себя ни в чем.
Лена молча слушала, и ее голова опускалась все ниже и ниже…
* * *
Вы, наверное, ожидали чуда? Ипполит тоже думал: «Вот сейчас вмешается Бог и все решит за них - кого из них оставить в живых. А еще лучше бы обоих».
Но чуда, кажется, не случилось. Господь не вмешался, предоставив выбор им самим . Лена молча пошла вслед за акушер-гинекологом. Перед Ипполитом закрыли дверь. Он долго ждал, и вот через некоторое время вышла Лена. Была она еще бледнее прежнего и тихая-тихая…
Ипполиту вдруг почудилось, что он выпустил пухленькую руку малыша, - который почему-то приснился ему прошлой ночью. - А тот уходил от него нетвердыми шажками как-то смешно подпрыгивая, всю дорогу оборачиваясь и пристально поглядывая на него большими, грустными глазами….
Ипполит даже не смел Лене в глаза взглянуть. Он ничего не спрашивал, а закусив губу молча последовал за ней. Так они и возвратились домой. И тут, уже на самом пороге дома, Ипполит промолвил глуховатым голосом:
- Я не мог иначе.
На что Лена ответила:
- Я тоже…
Вот и все… Дальше опять молчание.
И теперь сидят они оба, запухшие от слез, так и не уронив ни слова. О том, что случилось дети не в курсе. Они думают, что папа с мамой поругались пуще прежнего и не лезут к ним с расспросами. Дети и себе уединились. Вот так теперь и текут дни в их семье в кладбищенской тишине и тоске. Та, что раньше была «огнем» - потухла. А тот, что был «водой» - оледенел. Дни идут, а они сидят каждый на своем берегу и никого не хотят видеть. Жизнь течет мимо них, а им до нее и дела нет. Тягучее молчание длится дальше, а Лене опять пришла пора, уезжать заграницу. Казалось бы, что-то должно измениться, ну хотя бы в последний миг. Но нет, прощание на вокзале было ничуть не лучше - та же печаль, та же горечь. Лена уехала, унося свою боль, а его, Ипполитова, осталась с ним здесь.

* * *
Теоретически все мы готовы на подвиг, самопожертвование, но практически мало кто. Когда смерть подбирается к нашему горлу костлявой рукой, мы вдруг осознаем, что нам хочется жить. Тем самым, забывая, что минуту назад нарекали не эту жизнь, просили смерти. Да мы как христиане, не боимся смерти, этим мы сильнее других. Некоторые, наверное, даже думают так: «Успеть бы покаяться, дальше беспокоится не чем. Бог - Он добрый. Пришел к Нему. Покаялся. Получил прощение. И всю дальнейшую жизнь в роскоши. На небесах».
А вот если не успел покаяться, а нагрешить-то успел? Тогда каково будет? А?
И то если мы говорим только о себе. Когда дело касается только нас самих. А если выбирать? Или если ты своей смертью других ставишь под удар, бросаешь на произвол судьбы? Когда ты ушел тихонечко, а может даже и не тихонечко. Над тобой все плачут, причитают, вздыхают, жалеют, говорят замечательные слова, а ты лежишь себе ухмыляясь: «Все! Я со своими проблемами разобрался».
А те, что остались? Что с ними? Каково им то будет? А может, твои проблемы теперь стали ихними? Кто теперь за них заступится? Кому они, твои близкие, кроме тебя теперь нужны? А тебя то нет.
Да впрочем, Ипполит уже прошел через это. Господь его здорово надоумил. А здесь то, как быть в его то случае? Господь промолчал, предоставив право выбирать. Ипполит выбрал жену. Если бы это от него зависело, он бы и сам родил. Но, увы - не дано.
«Хотя, - Ипполит вдруг подумал, - я, наверное, такой храбрый, ибо не знаю как оно - родить-то. Не такая моя Лена, чтобы ее так просто могли напугать. Видно нелегко ей пришлось при прежних родах. Ну, а теперь что говорить? Что случилось, то и случилось. Я сам во всем виноват. Это мой грех. Но как теперь с ним жить? Господь, видел нашу боль, наши мучения и, наверное, простил? И все же… Я до сих пор не могу прийти в себя. А о Лене даже не говорю… Ей и того по-хлеще будет. Сознание того, что произошло, давит мне на голову, сжимает сердце. Порой мне кажется, что я сойду или уже сошел с ума. Мне часто снится светловолосый мальчик. Я глажу его кудрявую головку. Вот гуляю с ним, держа за пухленькую ручонку. И вдруг кто-то в черном вырывает его из моих рук и тащит куда-то в лесные дебри… »
Ипполит после таких вот снов просыпался, шел на кухню и долго сидел, обхватив голову руками. Дети спали. Жены нет. Только лохматый кот, недоумевая, сидел молча, в такие часы, напротив Ипполита щуря, спросонку глаза:
«Что это с хозяином? Сказал бы - перепился, так ведь не пьет?»
Вот так посидят, помолчат, а там и рассвет на помине близок, Ипполиту на работу пора. Кот проводит его к двери и идет дальше спать - делать то не чего. А наш герой, закусив удила, тянет лямку на службе. Днем, на работе некогда думать о чем-то другом. Но вот заканчивается одна смена, другая. Все разъезжаются по домам, цехи закрывают, наступает ночь, а с ней и кошмары.
Ипполит на службе не спит не только потому, что не положено, он читает Библию, что-то пишет, ну и конечно, раз за разом делает обходы территории фирмы, проверяет все ли спокойно. Вот тут-то возвращаются из глубин сознания мысли и ходят с ним.
«Лучше бы и не возвращались», - думает Ипполит и ловится то за голову, то за сердце.. Но, увы…
Вот теперь он и носит с недавних пор с собой таблетки валидола и анальгина…
* * *
Ноги сами привели Ипполита в укромное местечко над озером. Он сел на какую-то корягу на берегу. Притих. Сидел, отдавшись печальным мыслям, что с избытком наполняли его последнее время. Глаза Ипполита стали какие-то отрешенные. Взгляд его бесцельно блуждал по воде, что под этим берегом всегда была застоялой, мутной. Вдруг у глазах пробежала какая-то искорка, сначала маленькая такая, еле заметная, но со временем она разгорелась в полымя. И вот уже они вернулись из отрешенного состояния, заблестели. Ипполит как будто вспомнил что-то сокровенное, очень дорогое его сердцу.
Так оно и было на самом деле. Со своего берега он увидел, тот берег, другой, противоположный. У этого берега вода была всегда чистой, прозрачной. Именно из него несколько лет тому назад Ипполит вошел в воду, большим грешником, а вышел из нее иным человеком, очищенным, прощеным и безмерно счастливым.
Ипполит не помня себя поднялся…
«Вот он другой берег. Рукой подать. Всего-то метров триста будет, а может и меньше».
Ипполит вошел в воду. Он будто не ощущал ее холода. Наоборот ему было жарко. Другой берег манил его с неописуемой силой, с каждым шагом он становился ближе. Но, увы, с каждым шагом Ипполит погружался все глубже и глубже в воду. Вот она дошла до плечей, до подбородка… Наконец накрыла его с головой…
- Помогите!!! - заорал кто-то на берегу. – Человек тонет!
Кто-то бросился в воду…
Ипполит медленно приходил в себя… Наконец до его слуха донеслись голоса. Сначала они были как из испорченного радиоприемника - хриплые, непонятные, все на кучу. Со временем он начал различать обрывки фраз…
«Смотру, а из-за кустов выходит мужчина и прямо в воду», - рассказывал кто-то…
«… в костюме, представьте себе…» - дальше слышался тот же голос.
«… интеллигентный кажись…», - не то спрашивал не то утверждал другой.
«… Что же это такое творится? - вмешался в разговор еще кто-то. - Одни самоубийцы. Никто жить, не хочет что ли?»
«О ком это они так судачат? - устало подумал Ипполит. – Кому это жить надоело?»
«…О! Смотрите. Оклемался вроде?» - раздалось рядом.
«О ком это они?» - не выдержал Ипполит и открыл глаза.
Над ним стояли какие-то люди…
* * *
После того, что случилось, Ипполит долго не показывался на людях. Многие считали, что он, в самом деле, хотел покончить с жизнью. Ипполит сначала объяснял всем, что не помнил, как это случилось. Что на такое он никогда бы не пошел. Но теперь ему верили разве что домашние. А так как это были только его дети, то и им не верили. Маме они ни чего не сказали. Ей и так не легко, а тут, если бы еще получила из дома такую весточку, не известно чем бы это все закончилось. Ипполит был благодарен им за это. Он то знал, что бы подумала жена, присовокупив его поступок к исключению из Церкви, а также к последнему с нею событию.
Ипполит медленно втягивался в жизнь. На прогулке теперь он ходил в сопровождении кого-то из детей. Они всегда это объясняли желанием тоже погулять. Но он то видел - они беспокоятся о нем. Это его и радовало и огорчало: «Не ужели они изменили мнение обо мне? Неужели они думают, что я и впрямь хотел уйти из жизни? Скоро мой непредвиденный отпуск оканчивается. Нужно идти на работу. Что они и туда будут меня сопровождать?»
Однажды он напрямик спросил их об этом. Ответ детей обескуражил его.
«Нет, папа. Мы тебе верим. И знаем, что ты никогда бы нас с мамой не оставил. Но мы поняли, что нам нужно быть всегда вместе. Вместе мы сильнее».
«Да это так. Мне так не достает вашей мамы», - вздыхая, признался он детям.
«Нам тоже папа», - ответили они таким же вздохом.
После этого Ипполит как бы воспарил духом. Он упорно искал выход из создавшейся сложной семейной ситуации. Ничего лучшего, не придумав, он вновь открыл свою фирму. Как сейчас говорят «тема подвернулась стоящая». Но он, теперь научен горьким опытом, на сей раз, делал все по-Божьи. Вскоре фирма начала приносить плоды.
* * *
На этот раз Лена долго не приезжала. Так в унынии для Ипполита прошел, чуть ли не год. Но вот наступил тот день, когда он немного прибодрился. Звонила Лена. Обещала в скором часе приехать домой. На этот раз она приедет с подругой Галиной и ее мужем, у них есть автомобиль.
Подруга вместе с мужем давно уже живут и работают за рубежом. Это она устроила Лену на предприятие где и сама работает.
«Это хорошо, - думает Ипполит, - хоть не намучится так в дороге».
Ипполит вспоминает их короткий телефонный разговор. Голос у Лены был бодрым, радостным:
- На сей раз, я останусь дома. Больше не поеду на заработки.
- Вот и славненько, - ответил тогда ей Ипполит.
В последнее время он уже не раз ей об этом говорил. Долги остались не большие, а самое главное он не мог жить без Лены. А когда после одного из приездов увидел, как дрожат у нее руки, то чуть не взвыл от жалости к супруге. Оказывается, что ради тогдашнего приезда ей пришлось целую неделю, без выходной субботы, работать на фабрике по две смены. Теперь вот руки никак не могут отойти.
- Слава Богу! - дальше радовался Ипполит. - Это просто отлично. Ты умница. Теперь мы справимся. У меня для тебя есть сюрприз. Лена, тебе действительно не придется больше уезжать.
- Ты меня заинтриговал, - молвила тогда Лена. - Что там у тебя?
- Я же говорю сюрприз. Приедешь, узнаешь, - говорил довольный Ипполит.
- Ладно, - согласилась Лена. - У меня тоже для тебя есть сюрприз.
- И какой же? - полюбопытствовал муж.
- Приеду, узнаешь. Тогда и увидим, чей больше, - загадочно молвила жена. - Смотри не упади. А пока что до скорой встречи!
- До встречи! - луной отозвался Ипполит.

Вот такой многообещающий разговор тогда у них получился.
Сегодня же Ипполит как говорится «сидит на телефоне». Лена ночью с подругой и ее мужем выехала. Они едут домой на Украину. Он через каждые два-три часа названивает Лене, как она там, мол, в пути, где сейчас находится? Какую границу миновали? И так далее…
На что Лена ответила ему:
«Милый, какие там границы. Европа теперь не Европа, а Европейский союз. Фактически границы, на которых нужно проходить тщательный таможенный досмотр, это только с ближайшими нашими соседями. А так везде мы едим почти без задержек, тем более что у нас заграничные автомобильные номера. Так что проблем никаких».
И вот, наконец, после частых звонков и «эссемесок», Лена сообщает:
«Через десять минут выходи. Я буду возле дома».
Какие там десять минут? Ипполит тотчас же, прихватив заранее купленные цветы, выбежал во двор, на угол дома. За ним и дети последовали. Они тоже ох как стосковались за мамой.
Для Ипполита, в нетерпении минуты остановили свой бег и начали еле волочиться. И все же, наконец, он увидел, как к их дому подруливает иномарка с заграничными номерами. Она останавливается, не доехав несколько шагов. С нее вышла Лена.
Ипполит стремглав бросается к жене. Но куда там. Дети его опережают. Вот они как спелые груши вешаются ей на шею. Ипполит немного замедляет ход. Подходит. Протягивает цветы. Дети отпускают маму. Муж с женой обнимаются. У всех на глазах блестят радостные слезы.
Из машины выходят Галина с мужем, здороваются с Ипполитом и детьми. Потом отходят назад к машине.
- Ну что за сюрприз у тебя, - улыбаясь, спрашивает Ипполита Лена.
- Я вновь открыл свою фирму, - с гордостью сообщает он.
- Вот как? - тихо говорит жена, а потом еще тише, - значит, на то была Божья воля.
- А как же иначе, - больше прежнего гордится собой Ипполит. - Теперь у меня все, слава Богу! И делаем по-Божьи. Вот и дела пошли в гору. Так что не пропадем.
- Вот и прекрасно. Это как раз то, что нужно, - радостно улыбаясь каким то своим мыслям, говорит Лена. – Теперь я покажу тебе свой сюрприз.
После этих слов она, переглянувшись с Галиной, открыла дверцу автомобиля. Галина забралась внутрь и оттуда протянула Лене какой-то большой сверток. Лена наклонившись, осторожно приняла его на руки. Потом также осторожно выровнялась во весь рост. Повернулась к заинтригованному Ипполиту.
А тот стоял бледный, словно молнией пораженный…
-Чудны дела Твои Господи, - только и мог промолвить потрясенный Ипполит. Он нетвердыми шагами направился к жене.
- Да милый. Возможности медицины за рубежом намного лучше нашей, но без Господа этого бы было невозможным. Я же тебе сказала тогда, что тоже не могла иначе…
Тем временем Ипполит уже почти вплотную приблизился к Лене. По его щекам текли обильные слезы. Все вокруг замерли. Это был слишком волнующий момент. Ипполит протянул к Лене дрожащие руки. Она молча улыбалась. Радостные слезы текли и по ее щекам. Вот она разомкнула искривившиеся от плача губы и протянула ему сверток:
- Только осторожно.
Ипполит так и замер...
-Ну, чего ты? Не бойся, - Лена ободряюще улыбнулась ему сквозь слезы и кивнула на сверток:
- Он спит.
Обалдевший Ипполит смотрел, как жена кончиками пальцев любовно раздвинула белые рюши, что почти спрятали курносенькое крошечное личико с прикрытыми ресницами. И тут они вдруг вздрогнули, открылись, и Ипполит вмиг растаял в маленьких чистых озерышках, удивленных, младенческих глаз. Его сердце также вздрогнуло, и он прям задохнулся, от захлестнувших его с ног до головы, чувств. До его слуха, как сладкая мелодия, донеслись слова Лены:
- Знакомься! Это Богдан - твой сын …

06.04.08. Тернополь

Пусть будет воля Твоя…Проза

Пусть будет воля Твоя…
Проза