История шоколада. Еще одна потерянная глава из "Всемирной истории" Сатирикона

В истории шоколада сначала выдвинулись ольмеки. О них мы почти ничего не знаем, поэтому некоторые полагают, что ольмеки прилетели из космоса. Другие посчитали эту версию ненаучной, и предположили, что на самом деле это были китайцы или японцы которые перешли через Беренгов пролив.

Теперь науке доподлинно известно, что, обнаружив шоколадное дерево, ольмеки произнесли:  «какава» - и стали есть мякоть его плода. Еще они построили большую голову, которую и по сей день показывают всем зевакам, а больше о них ничего не известно.

Потом были майя. Эти отличились тем, что побросали бобы какао на землю. Солнце подпалило их, и кто-то из бедняков собрал  зерна и кинул в чашку с водой. Получился первый шоколад. Богачи подсмотрели, как бедняки пьют «какаву», и, возгоревшись завистью, отобрали чашку с «какавой» у бедняков. Они провозгласили напиток священным и объявили, что пить «какаву» простолюдинам – плохая примета. Для  пущей убедительности своих слов они принесли в жертву пару храбрых воинов.  Но и этого им было мало, они сделали шоколад деньгами, а в священности денег, а также в том, что иметь деньги простолюдинам – плохая примета, никто никогда не сомневался. Так шоколад переехал во дворцы правителей и страшно загордился.

Затем выдвинулись ацтеки. Эти во всем превзошли своих предшественников: в количестве выпиваемого шоколада и принесенных в жертву храбрых воинов им и по сей день нет равных. Еще они заметили, что от шоколада можно сильно захмелеть и еще больше ограничили круг избранных для питья шоколада людей. В этом им тоже равных нет: кроме них никто никаких хмельных качеств за шоколадом не замечал. А вот на характере напитка из какао это отразилось самым скверным образом – он окончательно зазнался.

Ацтеки  были людьми передовыми: когда наши с вами предки все еще паломничали по монастырям, эти уже изобрели сексуальную революции, обмазывали друг друга какао, а потом слизывали его друг с друга. Все это подсмотрел Мэл Гибсон, возмутился и снял свой фильм «Апокалипто», где расставил все точки над и.

Потом выдвинулся Колумб. Он увидел, как двое индейцев плачут, уронив в море пару зерен какао, и презрительно отвернулся от шоколада. Если бы он знал, что для дикарей какао все равно что для самого Колуба золото – он бы повел себя осмотрительнее и сегодня именно ему принадлежала бы слава человека, впервые привезшего шоколад в Европу.

Потом выдвинулся Кортес. Его угораздило явиться в Мексику именно в год какого-то там необычного тростника. А так как ацтекам было предсказано, что именно в этот год к ним явится их белолицый бог Кетцалькоатль, они приняли Кортеса за бога и стали смотреть ему в рот. Именно поэтому все мексиканцы и по сей день говорят по-испански. Кортес увидел, как ацтекские аристократы пьют коричневатый напиток из своих чаш  и говорят «кака» - и с презрением отвернулся. Ведь на его языке слово «кака» означает то же, что и на нашем с вами.

Несмотря на такую недальновидную реакцию Кортеса, ему довольно долго принадлежала слава человека, который первым привез шоколад к испанскому двору. Ему вообще много чего досталось просто так. Но справедливость была восстановлена, когда Софи Ко, жена майяниста Майкла Ко, своими глазами увидела список всего, что привез в Испанию Кортес. Какао там не было.

Но  шоколад, как мы уже знаем, и без помощи этого выскочки Кортеса переплыл океан и официально распространился в Испании. Здесь он продолжал задаваться и не хотел опускаться до бедняков. Ради этого он готов  был страдать от ужасных зрелищ, вроде аутодафе и  боев быков, которые короли любили смотреть, потягивая свое какао из золоченых чашек. Зрелище это шоколаду было вряд ли по душе: он все же привык к жертвоприношениям наихрабрейших воинов и никак не мог взять в толк, как эти людишки терпят банальные мучения жалких еретиков и безмозглых коров.

Но надменному напитку недолго оставалось занимать привилегированное положение. Как только, обойдя всю Европу, он попал в Британию, ему пришлось поменять политические взгляды. Началось все с того, что в шоколадных домах стали собираться мужчины весьма благородной наружности и обсуждать политические вопросы. Им так понравился шоколад, что они стали собираться все чаще и чаще, и, в конце концов, им нужно было как-то оправдать свои посиделки. Тогда они придумали политические партии тори и вигов. Правда, говорят, виги тогда предпочитали кофе, но это уже большого значения не имеет, потому что все закончилось тем, что англичанам, чьей природе свойственны мирные разговоры о погоде, надоело ругаться и они все вместе перешли на чай.

Потом выдвинулись  квакеры. Это были люди серьезные и целеустремленные. Они заставили принимать себя всерьез. Настолько, что Карл Второй даже подарил главному квакеру Уильяму Пену Пенсильванию.

Эти самые квакеры решили бороться с пьянством в рабочей среде. Сами они не признавали никаких социальных барьеров, считая что в глазах Бога все равны, и отнеслись к заносчивому шоколаду без должного пиетета. Отметив его калорийность и богатство разными питательными веществами, они решили взять быка за рога не откладывая дела в долгий ящик. Напившись как-то утром шоколаду вместо джина, рабочие наконец протрезвели ненадолго, но этого ненадолго было достаточно, чтобы разглядеть свое светлое будущее в городе-саде, который построили для них Кедбери.

Эти самые квакеры несомненно были с Богом на короткой ноге, ибо им все время удавалось осуществлять чудеса умножения денег. В то время как мы-то с вами знаем наверняка, что денег никогда ни на что не хватает, эти Кедбери, Фраи и другие «шоколадные» квакеры мало того, что предоставляли рабочим приличное жилье, образование и медицинское обслуживание, они еще умудрялись платить им зарплату. Этой зарплаты хватало на еду, одежду и прочие приятные моменты, да и сами хозяева богатели на глазах. Вскоре они приобрели жутко модный и дорогой гидравлический пресс Ван Хоутена, который другим шоколадникам был совсем не карману, и стали делать растворимый какао и первые шоколадные плитки. Затем проникли в прессу и создали кучу фондов. Шоколад снова почувствовал себя на привычном для себя почетном месте. Конечно, он немного скучал по жертвоприношениям и другим острым ощущениям, но при благочестивых квакерах и пикнуть не смел о подобных вещах. И дабы сохранить приличествующую его новому положению репутацию, всячески открещивался от разных Казанов и Маркизов де Садов, певших ему дифирамбы из тюрем и изгнаний.

Потом в Америке выдвинулся Херши. Злые языки говорят, что он был меннонитом, но квакеры на это только пожимают плечами.  Он ведь построил свой город-сад для рабочих в Пенсильвании, а эта самая Пенсильвания известно какого происхождения.

Примерно  в это же время на другом конце света выдвинулись большевики. Эти тоже радели о рабочем классе, но совершили несколько роковых ошибок. Вместо того, чтобы дать рабочим оплачиваемую работу, они дали им власть. Не удосужились они и построить им город-сад. Проблему размещения большевики решили, выгнав тех, кто властвовал раньше из их домов и поселив туда рабочих. А главное, они забыли заменить водку на шоколад. Так как рабочие теперь властвовали, а не работали, а те, кто властвовал раньше, работать тоже не желали, в округе не только шоколад, но и все остальные продукты быстро перевелись. Шоколад появился там всего один раз, да и то не вживую, а как герой романа Тарасова-Родионова «Шоколад», где соблазнил честного большевика взяткой и способствовал его дальнейшему расстрелу. Сыграл ли он какую-то роль в расстреле самого Тарасова-Родионова – неизвестно, так как архивы до сих пор не раскрыты, а свидетелей не осталось. Но всем известно, как он потом сотрудничал с большевиками на фабрике «Большевичка», поэтому выводы делайте сами.

В другой части света дела обстояли куда лучше и город-сад Херши был класса люкс, но шоколад вскоре стал проявлять недовольство. Во-первых, потому, что его отправили на военную службу, а это, сами знаете, вам не сахар. Как и всех военных его переодели. Чтобы он не плавился в тропических условиях, масло-какао хитрец Херши заменил другими растительным  маслами, и такие псевдошоколадные плитки отправились в ранцы солдат. Этот опыт стали перенимать все подряд, и шоколаду пришлось открещиваться от бастардов.  Во-вторых,  благородному шоколаду пришлось смириться с тем, что чистоту его крови подпортили разными совсем не благородными добавкам вроде молока. Вдохновленные успехом, люди стали совать в него все подряд от орехов до риса, а кому могут понравиться такие мезальянсы?

В общем, шоколад стал искать выход из положения. Плюнув на скомпрометировавших себя  родственников, он решил спасти репутацию хотя бы частично и обратился с пламенной речью ко всем  верным традициям силам Европы,  призвав вручить ему patent of noblility – жалованную грамоту, которая навсегда закрепила бы за ним голубокровный статус. Просьба его была удовлетворена, и теперь он мог ставить перед своим именем титул «элитный» - шоколад всегда был снобом. Довольный, он перебрался в Бельгию и Швейцарию и живет там себе не дуя в ус.

Потом выдвинулись историки и стали наперебой издавать различные истории шоколада и выдвигать версии и мнения. Увидев в этом несомненные перспективы для себя, шоколад возглавил компанию в масс-медиа, к которой присоединились и другие продукты: так началась мода на историю еды. Обольщенные шоколадом и прочими чудесами кулинарии, писатели перестали вставлять в свои книги описания природы, а стали вставлять описания еды.  Дела профсоюза шли так хорошо, что вскоре книг про любовь стало заметно меньше, чем книг про еду и про то, как эту еду готовить. Почуяв, что общественность может и возмутиться, шоколад решил поддержать «любовь» и распространил слух о том, что содержит вещества, способные вызывать необычайный прилив всяческих чувств. Этим он занят и по сей день.

Но как бы этот хитрец не старался использовать свои вкусовые качества для достижения собственных честолюбивых планов, мы-то с вами знаем, где его настоящее место: у нас во рту. Ибо кесареву кесарево, а шоколад надо просто есть.