* * *
Я слаб, и в этом виден грех мой,
Я исковерканный почти;
Меня желания переехали,
И искорежили мечты.
И вот опять шепчу я: «Боже!
Прости меня. Прости, прости.
Прости меня. Ну, если сможешь.
Не мог я в жизни не цвести.
Горел я и легко и жарко,
Мне солнце заменял свет бра,
И ласки принимал я жадно
От тех, кто создан из ребра.
Отлюбится и отпоётся,
Все ветер-время унесёт.
И только Небо остается,
Когда все отвернутся. Всё.
* * *
Дождевые кольца на воде, —
Погляди их сколько — слева, справа.
Это ли ни есть земная слава,
Оплати талантом и владей.
Дождевые кольца на воде.
Берег обрывается так круто.
Много ли успеешь за минуту?
Много ли посеешь на гряде?
Дождевые кольца на воде.
Дождь пройдет и кольца исчезают.
Так проходит и любовь земная.
Вечности нет счастью и беде.
Дождевые кольца на воде.
* * *
Я снова внутренне свободен,
Я вижу птиц, я им родня.
Я полю, я реке угоден,
Друзья повсюду у меня.
Могу упасть в траву с разбега,
Могу в ручье умыть лицо,
Могу вздремнуть я под телегой,
И на покос сходить с отцом.
Могу достать, звеня цепочкой,
Живой колодезной воды.
Могу прочесть вороньи строчки,
И заячьи разгадать следы.
Свой в тишине я слышу шепот —
Воспоминания бужу...
Я у окна, я за решеткой,
Я сквозь решетку вдаль гляжу.
* * *
Ты с плачем родился,
Ты с плачем умрешь;
За окнами будет
Хлестать серый дождь.
За окнами будет
Метаться листва;
И дай тебе Бог
Лет прожить до полста.
* * *
Молодость ищет полета;
Старости нужен покой.
Так вот бесповоротно
Махнешь на полеты рукой.
Пугливый и осторожный,
Опасливый не шутя,
Часами смотреть можешь
За ветки, за облака.
Молодость жизнью играет,
Как синью играют стрижи.
А старость тихонько вздыхает
Глядя на их виражи.
* * *
Все это в жизни было, было...
Веселье было и печаль;
Тебя красивая любила,
И ты красивой отвечал.
Ты пил вино и воду тухлую,
Врезался в грубость — жесткий ряд.
Но звезды в небе не потухли —
Переливаются, горят.
И мышцы устают и жилы,
Но грустный все слышнее гимн.
Ты много получил от жизни,
Не жадничай, оставь другим.
* * *
Нам этого пока не видно —
Не измеримо на весах.
Египетские пирамиды —
Исчезнут, превратятся в прах.
Так мир таинственный устроен:
И разрушения, и паль.
Примером пресловутой Трои
Грозит непознанная даль.
Непрочно все, недолговечно,
Все тает, как весенний снег.
В своей мудрёности беспечен
Живущий ныне человек.
В каком он выступает виде
Довольствуясь самим собой.
Врага он главного не видит
Вступая с мельницами в бой.
* * *
Долго ли цветок цветет?
Снежинка долго ли в полете?
Или весенний ручеек?..
Иль крылья радуги при взлете?
Иль поцелуй — что на двоих?
Или восторг блеснувший в слове?..
Для вечности слагаешь стих:
А умер он — ты не виновен.
* * *
Да все мы птички-невелички —
Сидим среди листвы поем,
Ну, как умеем, по привычке,
Так, для себя, потом – в проём.
Нас чаще слышит только ветер,
И неба голубая шаль.
Мешает дождь, мешает ветер,
Пугает гром, пугает гарь.
Про нас вам не расскажут ели,
И речки талая слюда.
Мы так хотели, просто пели,
Потом умчались навсегда.
* * *
Застыла на дороге глина
В последних числах октября,
Холодный день проходит мимо
О неуютном говоря.
Гундосит «ЗИЛ» дымя вкрутую,
Чихая, кашляя к тому ж.
Столбы продрогшие «кукуют» —
На битый лед уставясь луж.
Да, скоро ветры будут строги,
Начнут трепать, будить стога,
И на прочищенной дороге
Запляшет пьяная пурга.
ПРО ЧУХОНЦА
Знал я одного чухонца:
Бороденочка — парок;
Почитал он только солнце, —
Для чухонцев солнце — бог.
И на каждом перекрестке, —
И старался посильней, —
Кукарекать без загвоздки,
Все о вере - о своей.
Православие ему-то,
Почему-то — тощий знак;
То ли бес его попутал,
То ли крыша поползла.
Знают все, кто и «под мухой»,
И кого ест диабет,
Что язычество протухло
Много-много сотен лет.
Либеральные законца
Приласкали всех, поди:
Нынче развелось чухонцев
И сектантов — пруд пруди.
НАУКА
Я слышу, — «Всесильна наука!
Она не имеет границ!
Это такая штука —
Любой перемелет гранит;
Скрутит любого микроба,
Проникнет в земное ядро,
И наклепает роботов,
Чтоб космосу сунуть в ребро.
Жизнь удлинит человеку
Годиков так на пятьсот,
И из простого полена
Изладит хлеба кусок.
Будут молочные реки
И берега из халвы.
Высь обретут калеки,
Что шастали без головы!..»
Но я возражаю обильно,
Как тучам ночная луна:
Наука совсем не всесильна,
Хотя откровенно сильна.
* * *
А времени дана одна работа —
Считать минуты и шагать вперед;
Шагать вперед, вперед – бесповоротно,
На скуку не взирая, жар и лед.
Уходят за отцами следом дети,
Уходят за положенный предел;
И остаются здесь, на белом свете,
Осколки и обрывки наших дел.
О! Время, заведённое Всевышним,
И ты есть тайна, как твой Господин...
И человек нисколько здесь не лишний
Средь градин, светлых дней,
лихих годин.
|
