Несколько лет назад для Алексея Мурина рухнул весь мир. Его жена – Нина – погибла во время теракта в автобусе в Иерусалиме. Алексей говорит – в том же самом автобусе, который сейчас возят по всем странам, и который из памятника горю превратился в предмет для насмешек. Алексей вспоминает события того страшного дня и не может сдержать слез. Он всеми силами старается сохранить остатки оптимизма и продолжать другую жизнь, без Нины… Но один Бог знает, как это тяжело.
Сейчас Алексею сорок три года. Семь лет назад он познакомился со своей будущей женой на свадьбе друзей. Нина репатриировалась в Израиль из Москвы, где она работала педиатром, Мурин – из Одессы. Отношения между ними развивались очень быстро. Через полгода после знакомства они поженились, сняли небольшую квартирку. А потом родились дети. Сначала – Хана, а потом близняшки Рут и Мила.
- Конечно, нам было тяжело, денег всегда не хватало. Но мы жили радостно и счастливо, - говорит Алексей. – К нам часто приходили гости, друзья, мы много путешествовали по стране…
Нина устроилась на работу в одну из иерусалимских гостиниц, Алексей занимался ремонтом квартир. В Иерусалиме, если вы помните, тогда постоянно взрывались автобусы. Нина предпочитала ходить на работу пешком. Так безопаснее. И дешевле. Что ее именно в этот день заставило втиснуться в переполненный автобус, никто не знает. Может, опаздывала.
- Странно, но я как будто чувствовал, что произошло несчастье, - Алексей вытирает повлажневшие глаза. – Утром, когда Нина уходила на работу, я еще спал. А потом меня словно что-то подбросило. Я встал, чтобы сварить кофе, включил телевизор. Как раз передавали, что произошел теракт, что много погибших. Я почему-то сразу испугался. Хотя знал, что Нина всегда ходит пешком. Далеко, но зато по утрам в Иерусалиме потрясающий воздух. Она любила прогуляться. Я позвонил в гостиницу, там мне сказали, что Нина не приходила. Я все еще надеялся, что она просто опаздывает. Через час позвонил снова. То же самое. Я стал звонить в ирию, в «скорую помощь», в полицию… Всюду говорили, что ее имени среди пострадавших, поступивших в больницу, нет. Я попросил соседей, чтобы они посидели с девочками, и поехал на кладбище «Шемгар». Не знаю, на что я надеялся. С кладбища меня послали в институт судмедэкспертизы «Абу-Кабир». Там уже было много людей, которых вызвали для опознания. Можешь, наверное, представить себе атмосферу! Как я выдержал… Впрочем, горе сближает. Когда меня вызвали на опознание, я почувствовал, что не в состоянии идти. Но собрался с силами, и пошел. Выбора-то все равно не было. И я все еще надеялся, что ее там не окажется, что она не пошла на работу, вернулась домой и теперь переживает где я. Но… Я сразу узнал Нину, и все равно, все еще не верил, что это она. Только после того, как мне показали ее вещи, я подписал протокол опознания. Да-а, вот такие дела. Я даже не плакал, слез, знаешь ли, не было. Будто высохло все, как в пустыне. А дома меня уже ждали теща с тестем. Я не смог им сказать, что их дочери и моей жены больше нет. Потом была неделя «шивы». Много народу приходило. Но я как-то плохо помню, все, как в тумане. Кто-то предлагал помощь, деньги, вещи… А мне хотелось остаться наедине со своим горем. И с детьми. Но самое страшное и сложное началось после «шивы». Я заболел, но главное, что девочки начали болеть всякими детскими болезнями. Вначале нам помогали родственники и чужие люди, в том числе и материально. Постепенно поток помощи иссяк. Но это было к лучшему. Я понял, что нельзя падать духом, нужно продолжать жить. Хотя бы ради детей. А потом умерла теща. Не смогла пережить смерть Нины. Тесть совсем сдал. Я должен был найти в себе силы, чтобы у девочек была нормальная жизнь. Хотя какая она может быть нормальная? Меня начали душить счетами. С работой, как ты понимаешь, пришлось завязать. Не с кем было детей оставить. Старшей было тогда всего четыре года, а младшим еще и двух лет не исполнилось. За тестем нужно было ухаживать, он стал как ребенок, все время плакал. В общем, так тяжело было, врагу не пожелаю! Но дочери стали для меня спасением. Что бы я без них делал? Стал гулять с ними, ездил на экскурсии… Старался, чтобы все было как при Нине. Они все время спрашивали, когда мама вернется? Что я им мог ответить? В конце концов, сказал, что мамы больше нет. Это было трудно, но что делать…
Через год Алексей решил переехать в другой город. В Иерусалиме ему оставаться было тяжело. Каждый уголок квартиры напоминал о жене. К тому времени и тесть скончался. Так что ничто его больше не удерживало.
- Я переехал в Бэер-Шеву. Здесь тихо. Автобусы не взрываются, парк прямо под окнами, можно с детьми гулять. С работой, правда, плохо, но это везде так… При переезде выбросил всю старую мебель. Какой смысл тащить с собой старье? Оставил только кресло, на котором Нина любила сидеть. Знаешь, такое, в стиле девятнадцатого века. Мы каждый месяц ездим на могилу. Девочки знают, что там лежит их мать.
Алексей всего себя отдает детям. Они сейчас живут на пособие, которое институт национального страхования выплачивает семьям, пострадавшим в террористических актах. Особенно, конечно, не развернешься, на еду-то с трудом хватает, в еще нужно платить за съем квартиры, за воду, за арнону, газ, электричество и так далее. Правда, Алексей не огорчается. Говорит, что так многие живут. Надеется, что когда девочки подрастут, он сможет найти себе нормальную работу, ведь он мастер на все руки.
После смерти Нины, Алексею пришлось делать то, что он никогда не делал. Уход за детьми, естественно, полностью лежит на нем.
- Я раньше понятия не имел, как заплетаются косички. Мучился, мучился, в итоге научился. Я теперь профессор по этой части, - шутит он. – Одна проблема, я понятия не имею, что сейчас модно, что девочки носят… Но ничего, справляемся. В принципе, я мог бы где-то подрабатывать, пока девочки в садике, но у меня все время спрашивают, как я смогу работать и одновременно растить троих детей. А если одна из них заболеет? А если все заболеют? Многие хозяева принимали меня приветливо, выражали понимание и сочувствие, но, в конце концов, на работу не брали.
Каждый день Алексей идет в детский сад, чтобы забрать девочек. После возвращения на его лице появляется улыбка. Дети буквально висят на нем, ни на минуту не оставляя в покое.
- Я для них и папа, и мама, - говорит он. – Не думаю, что жизнь когда-нибудь станет такой, как прежде, такой, как была при Нине, - и на его глаза медленно наворачиваются слезы. Нет, он не плачет. Он изо всех сил старается быть оптимистом.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
