– Вот она! – Веселина торжествующе подняла к небу кулак с зажатой в нём маленькой угольно-чёрной палочкой.
– Ну, наконец-то? – позёвывая, отозвался развалившийся у корней разбитого молнией дерева малыш. – Идём, поможешь коров отпереть, скоро их в деревню гнать.
– Идём! – Веселина радостно прыгала на месте, размахивая палочкой. – Стрелочка, стрелочка! Громовая Стрелочка!
Малыш поднялся с земли, отрясая налипшие травинки с зелёной мохнатой курточки и таких же штанишек. Дети завернули в молодой орешник и быстро побежали по узкой лешачьей тропе, петляющей меж деревьев.
– А дедко твой не заругает? – шёпотом спросила Веселина. Она возвышалась над малышом на целую голову.
– Не прознает, – довольно ответил тот, – он с утра как подался в соседние угодья!
Дети вынырнули из кустов рядом с бурой коровой, которая грустно стояла посреди выеденного лужка.
Малыш замахал руками, обежав вокруг бурёнки, и корова с удовольствием перебралась на свежую травку.
– Вот, это из-за тебя коровёнка лядаща, – зашипел на Веселину малыш. – Больше никуда с тобой не пойду!
Освободив первую пленницу, он бросился выручать четырнадцать её товарок, запертых в заколдованные круги по разным концам леса. Веселина осталась на полянке и рассматривала чёрную палочку, то поднося её к самым глазам, а то любуясь ею на вытянутой руке. Три года назад девочка пряталась в ветвях старого дуба от внезапно налетевшей грозы, когда в него ударила молния, да с такой силой, что расколола надвое! Затем раздался ужасающий гром, а из ствола полыхнуло пламя.
Веселина попросила Боровика сказать ей, когда пройдёт ровно три года, поскольку дни исчислять она ещё не умела. И вот сегодня малыш привёл её к дереву, из которого вышла наконец Громовая Стрелка…
– Ну и на что она тебе, – усмехнулся Боровик, выпустивший всех деревенских коров и повелевший волкам гнать их из леса. – Колдовать будешь?
– Я вызову Семаргла.
– Совсем ума лишилась! – воскликнул Боровик. – Ты же разгневаешь Мокошь!
Веселина в ответ засмеялась.
– Ты полоумная, – покачал головой Боровик, – для чего тебе Семаргл? Это тебе не деревенские шавки!
– Я закажу ему отвезти меня в Новгород.
– Зачем? – Глаза малыша стали с кукушкино яичко. – Разве тебе в лесу плохо?
– Я хочу посмотреть город, – упрямо свела брови Веселина. – Дедко говорит, что там столько людей, сколько деревьев в нашем лесу.
– Не может быть! – удивился Боровик.
– Точно.
– Но… ты же не насовсем, да?
– Известно. Я только погляжу на княжон – и сразу ворочусь обратно… Слушай, я чего-то проголодалась. Молока бы попить!
– Что ж ты раньше не сказала? Коровы-то ушли.
– Айда к Водянёнку, пусть молока принесёт: оно в озере холодное!
Боровик поёжился:
– Да ну его! Он надо мной потешается.
– А я скажу, чтоб молчал… Идём!
Веселина, зажав в кулаке заветную стрелку, вприпрыжку понеслась к роднику, впадавшему в глубокое озеро. Помешкав, Боровик потопал за ней.
– Водянёнок, Водянёнок, непослушный ты ребёнок! – поддразнила Веселина, приседая к холодной воде и хлопая по ней ладошкой. – Появись-покажись, сам собою обернись!
Боровик тронул её сзади за плечо:
– Видишь, нет его, возвращаемся назад!
– Куда бы он делся? – фыркнула Веселина. – Вот погоди-ка, сейчас приплывёт!
Малыш недовольно насупился: ему вовсе не хотелось ждать Водянёнка.
– А ты не боишься Семаргла? – шёпотом спросил он. – Говорят, он суровый!
– Я ж не дух, чего мне бояться? – удивилась Веселина. – А потом, у меня есть Громовая Стрелка, от самого Перуна, и Семаргл обязательно выполнит моё желание!
– Ты смелая, только… – Боровик поперхнулся от окатившей их ледяной волны, а Веселина пронзительно завизжала. Голос её слился с переливчатым смехом озорника Водянёнка, довольного своей шалостью.
– Меня дедко наругает, что мокрая вся! – возмутилась Веселина, отряхивая льняную, сразу потемневшую от воды рубаху.
– Высохнешь, – спокойно ответил Водянёнок, бледный зеленоволосый мальчишка в наряде из тины и бурых водорослей. – Опять этот… боровок за тобой увязался. – Он кивнул на хмурого Боровика.
– Бо-ро-вик, – пропела по слогам девочка.
– Да знаю, – отмахнулся водяной мальчик, – только на кабанчика он больше похож, кормлёного да холёного! – Водянёнок надул щеки, так что светло-голубые глаза его превратились в узенькие щёлки.
Веселина еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.
– Хватит тешиться! Принеси-ка мне лучше вашего молока, я голодна сегодня, как никогда!
– Ты всё время так говоришь.
– Ну пожалуйста! – Девочка захлопала ресницами, точно собираясь плакать. Водянёнок поморщился:
– Принесу, только без этого… мне и так воды хватает! – и скрылся в ручье.
Веселина обернулась к Боровику:
– Водянёнок обещал подарить мне тёлочку, если родится с белой отметинкой: дедко Водяной держит только чёрных коров, у них молоко самое вкусное… То-то мой дедушко обрадуется!
Водянёнок быстро вернулся и подал Веселине перламутровую раковину, полную желтоватого молока.
Девочка приняла посудину и невольно залюбовалась ею, забыв про голод:
– Ух ты!
– Нравится?.. Это матушкина любимая чаша.
Веселина невольно скривилась: любимая чаша Утопленницы… нельзя давать волю воображению! Поэтому девочка, зажмурившись, быстренько выпила молоко.
– Ну, до завтра! Мне в хату пора, а то дедушко заругает.
На прощанье она погладила Водянёнка по щеке, отчего он довольно сощурился.
– До встречи…
Едва Веселина ступила на порог крепкого дома, срубленного из цельных дубовых брёвен, потемневших от времени и дождей, как послышался топот копыт: это вернулся из деревни Велимир.
Девочка стремглав выскочила ему навстречу:
– Дедушко!
Старый конь устало остановился у крыльца и только повёл ушами, завидев Веселину. Велимир тяжело слез с лошади и принялся отвязывать от седла узелок.
Веселина запрыгала от нетерпения:
– Дедушко, это мне? Да, дедушко?
– Тебе, непоседа, тебе. Сегодня вот расплатились… кто чем… Яички вот, маслице и хлебушко… – приговаривая, старик отдал гостинцы внучке. – Иди-ка, родная, приготовь… да постой! Вовсе забыл-то…
Веселина застыла на месте, не сводя взгляда с Велимира, а он с хитрой улыбкой вынул из-за пазухи махонького серого котёнка:
– Вот, а то мыши совсем одолели…
Веселина радостно завизжала, бросаясь к деду, но он, усмехаясь, отстранил внучку:
– Сперва приготовь поесть, а то знаю я тебя: заиграешься!
– Дедушко, а можно он со мной будет спать, можно? – От нетерпения девочка пританцовывала.
– Да можно, родная, только вот Сивуча распрягу… замаялся, бедняга…
Веселина уже не слушала. Забежав в хату, она расстелила на столе льняную скатерть (Велимир всегда кушал только на скатерти!), разложила по тарелкам хлеб и яички и налила в любимую дедову миску мёду. Затем нырнула в подпол за обязательным кувшином кислого молока – дедушкино лакомство, а вот она на дух его не выносила!
Наконец Велимир зашёл в избу с котёнком. Смеркалось, и Веселина сама запалила лучину. Хоть и лето началось, ночи стояли холодные, но печь не топили, а кутались в жаркие медвежьи шкуры. Велимир слыл знатным охотником и пастухом, однако Веселине было известно, что он водил хлеб-соль с Лесовиком и заключил с ним отпуск.
– Как день миновал? – укладываясь на печи, спросил Велимир. – Не скучала?
– Заскучаешь тут, – оглаживая котёнка, отозвалась с лавки Веселина. – Хороши вы с Лесовиком оба!
– Что такое?
Веселина засмеялась:
– А ничего! Ты подрядился коров деревенских в лесу пасти, он за это с тобой договор составил, а сами разъехались кто куда: ты в деревню, Лесовик в соседний лес подался. Мы с Боровиком за вас отдувались!
Старик закряхтел:
– Спи давай!
– Дед, а дед, – просительно позвала старика Веселина. – Котька опять кушать хочет: палец у меня грызёт!
– Рыбки завтра ему наловишь… да с утречка молочка надоишь от красной коровы.
– Почему от красной? Её Лесовик заберёт потом, да? Чья она?
– Бабы одной, которой мужа в прошлом году медведь задрал.
– А ещё корова у неё есть?
– Нету.
– А детки?
– Есть. – Старик раздосадованно крякнул. – Спи!
– Как же она без бурёнушки будет? Ты б другую Лесовику предложил!
– Не хочет он другую.
Веселина помолчала.
– А если Лесовику взамен водяную корову посулить? Захочет он её?
– Сказала! Да кто ж от водяной-то откажется!.. Однако что это ты за глупости болтаешь? Какая ещё водяная корова? Не вздумай и близко к озеру подходить!.. Опять с Водянёнком якшалась?
– А что, дедушко? – жалобно завыла Веселина. – Мне скучно же! В деревню ты меня не берёшь, с ребятами я не играюсь…
Старик недовольно буркнул:
– Ладно, не ной.
– Расскажи про Новгород, дедко. Помнишь, ты говорил, что киевский князь Владимир княжил в Новгороде?
– Было дело, внученька. В стары годы… я тогда молод был…
Веселина затаила дыхание, ожидая продолжения: не часто дед ударялся в воспоминания, а если она заикалась о своей матери, его дочери, то словно воды в рот набирал.
– После того как киевского князя Святослава зарубили поганые печенеги, Владимира Святославича новгородцы позвали на княжение вместе с Добрынею – дядькою его. А затем распря произошла меж князьями: киевский Ярополк пошёл войною на брата своего Олега, князя древлянского… Олег погиб, ну а Владимир Русь тогда и оставил… Вернулся опосля и брата своего Ярополка погубил… за Рогнеду полоцкую, гордячку эту! «Не хочу, – сказала, – разуть сына рабы!» Это она его за мамку-то попрекнула, Добрынину сестру Малушу. Дюже красивая девка! Ключницей служила у Ольги, бабки Владимировой.
– Стало быть, князь Владимир наполовину простец? Как мы? – Веселина даже приподнялась на лавке.
– Да с чего ты взяла, что мы простецы?! – Велимир громыхнул не хуже Перуна.
На минуту в хате стало тихо.
– А что – нет? – пискнула с лавки Веселина, но дед не ответил.
Девочка уже знала: больше он ничего не расскажет. Вот всегда она так ненарочно доводила деда до белого каления, и он после этого надолго замолкал. И обыкновенно на самом интересном… Веселина нащупала под лавкой чёрную палочку. Громовая Стрелка! Ну и ладно, она сама увидит таинственный Новгород, и, может быть, даже скоро.
Наутро чуть свет Веселина обвязала Громовую Стрелку шнуром и повесила на шею, спрятав под рубахой. Подхватив Котьку, она побежала встречать красную корову.
При виде котёнка Боровик округлил глаза:
– Это ещё что?
– А ты не знаешь? Котёнок.
– Зачем он тебе?
– Чтоб мышей ловил.
– Так я ужей могу тебе дать: их и кормить не надо – сами еду добудут! И шерсть с них не лезет.
– Зато они не такие мягонькие и спать с ужами противно… бр-р-р! – Веселина поёжилась.
Она надоила в кору от старого дерева немного молока и напоила котёнка. После они с Боровиком назначили каждой корове место для пастбища и отнесли Котьку в хату. Семеня по тропинке, Боровик пожалился на Лесовика, осерчавшего на него вчера из-за голодных коров.
– А сегодня где твой дедко? – спросила Веселина. – Опять, небось, белок спускает?
Боровик насупился. Этот случай причинял ему досаду: при встрече с Лесовиком мало кто отважился бы коснуться неприятной оказии, а вот внука донимали постоянно, вспоминая, как его дед проиграл белок владыке соседнего леса.
– Ладно, не дуйся… Айда лучше на опушку, Семаргла звать.
– Так ты не передумала?
– Конечно нет!
– А боишься… хоть немного?
Веселина поморщилась. Ей и вправду было не по себе. Одно дело водиться с лесными духами, хорошо её знакомыми, совсем другое – обращаться к высшим существам, вроде крылатого пса Семаргла, верного помощника богини Мокоши…
Но девочке не хотелось выказывать перед Боровиком тревогу, и, задрав подбородок, она бодро зашагала к опушке.
Выбравшись из-под покрова деревьев, Веселина сняла с шеи Громовую Стрелку и с силой бросила её оземь.
– Семаргл, покажись! Какой есть – появись! – Она не знала правильного заклинания, но внутреннее чутьё всегда подсказывало ей нужные слова.
Прошло совсем немного времени, как набежала маленькая тучка, откуда на землю спала звезда, такая ослепительно-яркая, что девочка зажмурилась. Открыв глаза, она увидала пред собой белую большущую собаку с любопытными синими глазами.
– Звала?
Веселина лишилась дара речи. Она представляла Семаргла свирепым псом, у которого очи мечут молнии, изо рта исходит пламя, а из ноздрей валит дым! А это… лохматое облако никак не походило на грозного Семаргла!
– Звала? – повторил пёс, добродушно помахивая из стороны в сторону хвостом-веером.
Волнистая шерсть Семаргла сияла на солнце, точно многоценное руно. При виде такого чуда даже Боровик решился выйти из-под лесного полога.
– Да… – Веселина наконец заговорила, – я хочу, то есть я прошу… я очень хочу…
– Не мямли, – посоветовал Семаргл.
– В Новгород, – выдохнула девочка.
– Да? – Семаргл удивился. – И зачем?
– Посмотреть на княжон!
– В княжеские палаты? В таком платье?.. Хм.
Веселина оглядела себя. Об этом-то она как раз не подумала! В ней сразу увидят смердку и с позором выставят за ворота.
Девочка беспомощно шмыгнула носом.
Семаргл переступил лапами:
– Так чего? Прилетать в другой раз?
Неожиданно за Веселину вступился Боровик:
– Обратись к Полуднице. Я слышал, что она ткёт платья из лепестков полевых цветов и солнечного света. Она поможет! Только просить её надо до полудня, пока солнце не палит. Потому что в солнцепёк у неё портится нрав, и она так и норовит защекотать до смерти… Попроси Семаргла отвезти тебя на поле!
Веселина нерешительно заглянула в синие глаза небесного пса.
– Садись, – согласился тот, – но знай, что поджидать тебя я не буду!
Веселину не надо было упрашивать, и она с удовольствием взобралась ему на спину.
– Ближе к голове, – пояснил Семаргл, и девочка обняла его за шею.
Из-под рёбер Семаргла выросли вдруг огромные белоснежные крылья, и пёс, загребая лапами, взмыл в воздух. Веселина увидела под собой лес, озеро, ленты рек, гладкую скатерть степи, уходящую куда-то далеко-далеко, где небо соединялось с землёй, – но тут внезапно Семаргл стал стремительно снижаться и опустился на поле, покрытое ковром зеленеющей ржи.
– Только не стой на меже, – предупредил Семаргл, – а то Полевой затопчет! Он отвезёт тебя к Полуднице.
Семаргл звёздочкой взвился к солнцу. Веселина осталась одна посреди ржи. Девочка никогда ранее не выходила из леса, и такое раздолье её удивило – она почувствовала себя совершенно беззащитной без привычного лесного укрытия и невольно присела на корточки. По полю мимо неё пронёсся вихрь, который, впрочем, сразу вернулся и оказался рыжеволосым всадником на сером коне.
– Ты, что ли, ищешь Полудницу?
– Я, – робко выдохнула Веселина.
Всадник выглядел необычайно высоким. Вдобавок у него ещё были длинные-предлинные ноги. Он подхватил девочку и усадил перед собой на коня. Затем дико гикнул, засвистел, и они со скоростью ветра помчали через поле.
«Видел бы меня сейчас дедушка, – подумала Веселина, – больше бы из дома не выпустил!»
Наконец бег закончился, и Полевой бережно опустил Веселину у ног красы девицы с распущенными вьющимися волосами. Она сидела за прялкой, с которой свешивались тонкие, как паутина, поблёскивающие нити.
– Семаргл рассказал мне про тебя, – улыбнулась Полудница, – и я сошью тебе сорочку и навершник, такие, как у княжон. Сегодня у них веселье – чествуют Перуна. Гостей много, со всей Руси съехались, — никто и не догадается, что ты не княжна.
Говоря так, девица подошла к кроснам и на глазах изумлённой Веселины из васильковых лепесточков, которых рядом стояла целая корзина, ловко выткала синий навершник. Затем она горстью зачерпнула из другой корзины пёстрых ромашек и разбросала по подолу – цветы легли на него точно вышитые. Из белого облака Полудница смастерила сорочку, а из берёзовой коры – черевички, да такие ладные, что девочка, обувшись, от радости засмеялась.
На шею Веселине Полудница нацепила монисто, а на руки — запястья из переливчатых камушков-самоцветов, потом умыла девочку холодной росой и расчесала её золотым гребнем, сделав из волос множество косиц, которые затейливо переплела между собой.
Девица внимательно оглядела Веселину и заколола ей косы тем самым золотым гребнем:
– Это тебе мой подарок… Теперь никто в целом свете не усомнится в том, что ты княжна… Можешь позвать Семаргла!
Едва Громовая Стрелка коснулась земли, как с неба упала звёздочка – крылатая собака. Веселина тотчас на неё вскарабкалась.
– Только запомни, – предупредила напоследок Полудница, – цветочное платье недолговечно, оно проживёт самое большее три дня, и затем рассыплется. А вот прикрасы носи на здоровье.
– Этого довольно, – дрожа от восторга, кивнула Веселина, – лишь бы повидать Новгород. Благодарствую за помощь!
Семаргл взлетел в небо и снова понёсся над лесами, болотами, полями, степями, редкими деревушками. Опустились они в лесочке неподалёку от городских ворот. Едва лапы пса коснулись земли, как он превратился в тонконогого коня с золотой сбруей.
– Не подобает княжне ехать одной, – сказал он Веселине. – Ожидай меня здесь, а я поищу для тебя сопроводителя.
Семаргл умчался, а Веселина, раздвинув кусты, с любопытством наблюдала, как отовсюду стекается народ в Новгород на празднество.
Вернулся Семаргл не один: на его спине восседал величественный седобородый князь в воинских доспехах. Он молча поднял с земли оробевшую девочку и усадил перед собой.
Семаргл стрелой проскочил городские ворота, и копыта его гулко застучали по бревенчатой мостовой. Веселина изумлённо озиралась, дивясь высоким расписным теремам и бесчисленным толпам, снующим по широким улицам. Княжеские палаты раскинулись на холме и были видны отовсюду.
Они беспрепятственно въехали на княжий двор, и всадник спешился возле отделанного резьбой терема. Он снял с коня девочку и поставил её на крыльцо.
– Здесь, в Светлом тереме, княжеские дочери принимают своих гостий-княжон, – проговорил Семаргл. – Ты назовёшься Драгомирою, княжною Белозерскою. Но как только стемнеет, брось Громовую Стрелку на землю, и я тебя заберу!
Всадник вновь сел на коня, и тот скрылся из виду.
С замирающим сердцем Веселина ступила в сени. Её встретили дворовые девушки и, ни о чём не расспрашивая, повели во внутренние покои. В большой палате, освещённой, наверное, тысячей тающих высоких лучин (так подумала девочка о свечах), стоял огромнейший накрытый белыми скатертями стол, уставленный всевозможными яствами, – Веселина даже не знала им названия. Детей было так много, что всем едва хватало за столом места, а гости всё прибывали и прибывали. Веселина робко прижалась спиной к стене и привлекла этим внимание Бажены – дочери новгородского князя.
– Здравствуй, ты откуда? – с лёгкостью, свойственной юным девицам, обратилась она к Веселине.
– Я… э… – Веселина редко видела человеческих детей, больше духов, и совершенно забыла, чему учил её Семаргл!
– Я – Бажена, а тебя как величать? – продолжала допытываться княжна.
– Эта… Драгомира, – вспомнила Веселина, – с Белого озера.
– Стало быть, ты княжна Белозерская, – догадалась Бажена, и Веселина радостно закивала.
– Она самая. То есть я самая. – Девочка прикусила язык, чтобы не болтать более глупостей.
– Милости прошу откушать, – произнесла Бажена заученным тоном и убежала встречать новых гостей.
Видя, что никому до неё и дела нет, Веселина осмелела и уселась за стол, потеснив бледную черноокую девицу справа и румяную голубоглазую слева. Обе девицы недовольно на неё покосились и поджали губы. Как потом оказалось, это были две неразлучные киевские княжны-подружки.
Веселина зорко подмечала, как угощаются остальные гостьи, и брала себе то, что ели другие, чтобы невзначай не опростоволоситься. Хотя вскорости дети насытились и вполне освоились, так что даже начали озорничать, перекидываясь сладостями. Но дворовые девушки внимательно следили за порядком и унимали разбуянившихся озорников.
– Скорей бы уже началось веселье, – капризно сказала голубоглазая девица, – а то сиди тут с этими мальками!
– Не говори, Василисушка, – подхватила вторая, – в этом Новгороде и так нечего смотреть, то ли дело Константинополь.
Веселина едва не поперхнулась крылышком рябчика. Византия! Ничего себе, это же так далеко!
– А наш батюшка толкует, что надобно водить дружбу с западными державами, чтобы нас выдавать замуж за их королевичей.
«Кто ж это, интересно, «наш батюшка»?» – подумала Веселина.
– А по мне, так и княжич Глеб хорош – не всякому королевичу с ним тягаться, – пожала пухлыми плечиками Василиса.
– Да уж, – согласилась черноокая, – всем хорош Глеб, ничего не скажешь, да только вот заносчив.
– Что есть, то есть, – поддакнула Василиса. – А ты, Ольгушка, Глеба сегодня видела?
– Они с братьями силушкой меряются на подворье. Ещё повидаемся, когда на Перынский холм нас повезут дедушкиному кумиру кланяться…
Веселину вдруг осенило: кумир на Перынском холме – Перун, которого по указу князя Владимира в Новгород привёз его дядька Добрыня… Стало быть, эта Ольгушка – дочь самого киевского князя… и Веселина сидит сейчас рядом с киевской княжной?!
Девочка оцепенела. А она ещё так бесцеремонно её толкнула, когда усаживалась за стол! Да если б только княжна знала, что рядом с ней – простая смердка, она бы… Веселина не могла даже предположить, что сделала бы киевская княжна.
– А ты видала новгородского богатыря Горыню? – полюбопытствовала Василиса. – Говорят, что он голыми руками может железные прутья в узлы вязать!
– Конечно видала, – повела очами Ольга, – и Горыню, и Дубыню – оба к нам приезжали, силу показывали. Батюшка их на службу берёт. Дубыня уже перешёл, а вот Горыня медлит: с Глебом разлучаться не хочет, всё норовит из него богатыря сделать.
– Из Глеба-то? Да какой из него богатырь? – Василиса засмеялась. – Княжич он настоящий: руки белые, щёки румяные, волосы – чисто шёлк! Вот братец его – Святослав, тот да, весь в отца, настоящий богатырь!
– А по мне, так ростовские да псковские парни куда как более новгородских в богатыри годятся.
Веселине было немного обидно за новгородских мужчин, но так как она слыла за княжну Белозерскую, то заступаться за новгородцев ей было негоже. Да и что может она сказать этим жеманницам?
К ним подбежала запыхавшаяся Бажена. Похоже, она так и не притронулась к кушанью.
– Ольга, Василиса, Драгомира, – обратилась она к девицам. – Извольте пожаловать во двор: там уже готовы повозки, нас повезут на Волхов!
Ольга с Василисою выбрались из-за стола и важно поплыли к выходу.
Бажена подхватила Веселину под руку и зашептала:
– Не серчай на них, они всегда только друг дружку и замечают. Поедешь со мной в повозке, хочешь?
Веселина кивнула и на радостях так стиснула руку Бажены, что та невольно взвизгнула:
– Ну, ты настоящая богатырка!
Веселина смутилась, заметив про себя, что ей надо научиться вот так же степенно выступать, как и все эти девицы.
– Заглянем ко мне в светёлку, – предложила Бажена. – Возьмём свиты: вечер холодный!
Веселине оставалось лишь согласно последовать за хозяйкой вверх по лестнице.
Горенка Бажены оказалась просторной и действительно светлой из-за решётчатых окошек, глядящих на широкий двор, полный запряжённых повозок, вокруг которых гарцевали всадники. От открывшейся картины Веселина просто не могла оторвать глаз!
– Идём же! – окликнула её Бажена. Через руку она перекинула две свиты – себе и подруге.
Веселина послушно направилась за ней из горницы, как вдруг взгляд её упал на сверкающий полированный металлический диск с фигурной ручкой, лежащий на лавке. Девочка, подойдя поближе, наклонилась, чтобы получше разглядеть диковинную вещицу, и оторопела: словно из колодца смотрела на неё совершенно незнакомая княжна с полевыми цветами в затейливых косицах и ярко-синем навершнике. Не выдержав, Веселина схватила зеркало и поднесла к лицу, удивлённо разглядывая свои цвета лесных фиалок глаза с изогнутыми чёрными ресницами. У неё захватило дух: неужели это она такая… красавица?
– Драгомира! – послышался обеспокоенный голос хозяйки. – Ты где? Хочешь, чтобы без нас уехали?
Веселина кинулась к выходу, но запнулась о высокий порог и растянулась на лестнице.
Бажена заохала и, подбежав к гостье, стала её поднимать.
– Дочка, – позвал снизу какой-то мужчина, – что приключилось?
– Ах, батюшка, княжна Белозерская зашиблась!
– Не стоит тревожиться, – пробормотала Веселина, силясь встать на ноги, но тут же вскрикнула от резкой боли в щиколотке.
К ним поднялся князь Ярослав. Веселина невольно съёжилась: а вдруг он прознает, что она самозванка? Но князь бережно взял девочку на руки и снёс с лестницы.
– Не горюй, княжна, сейчас мы тебя вылечим!
На дворе князь усадил Веселину в высокую повозку, куда сразу взобралась и Бажена.
– Ну-ка, дочка, позволь, я тебе подсоблю. – С этими словами князь снял берестяной черевичек и ощупал щиколотку Веселины. Он заглянул ей в лицо: – Потерпишь?
Веселина, сжав зубы, кивнула. Тогда князь резко дёрнул болевшую ступню. Перед глазами девочки полыхнули огненные круги.
– Всё. – Ярослав обул её ногу в черевичек. – Если б ты была парнем, то я взял бы тебя в дружину.
– И откуда берутся такие храбрые княжны? – послышался сбоку насмешливый голос.
Веселина оглянулась. Голос принадлежал юноше, красующемся поодаль на гнедом жеребце.
– Из Белозерска, – с улыбкою отвечал князь. – Какие там богатыри, если у них такие девицы?
– Что-то не слыхивал о белозерских богатырях, – надменно заявил юноша.
Бажена, перегнувшись через край повозки, ядовито ему напомнила:
– Давно ли ты пищал, когда батюшка тебе вот так же ногу дёргал?
Юноша поджал губы.
– Я был тогда мал.
– Не меньше, чем сейчас княжна, – злорадно хмыкнула Бажена.
– Ах ты, курица пустоголовая! – разозлился юноша. – Волос у тебя долог, а ум короток!
– Не смейте браниться, – нахмурился отец. – Ладно Бажена – она девица, но ты-то, княжич, должен владеть собой!
Юноша смерил девочек презрительным взглядом и, хлестнув плетью коня, выскочил в ворота, обгоняя вереницу повозок, тянущихся за город.
– Не бери к сердцу, – беспечно сказала Бажена. – То мой братец Глебка. Мы с ним всё время так... Вот Святослав – другое дело, никогда женщине грубого слова не скажет, настоящий витязь. А этот… скоморох!
Веселина молча слушала княжну и раздумывала о том, сколько нежданных встреч даровал ей сегодняшний день: Семаргл, Полевой, Полудница, киевские княжны, Бажена… А ещё сам новгородский князь носил её на руках, и невольно она прогневала его сына, который, встреться они в лесу, даже не взглянул бы в её сторону…
Повозка остановилась у подножия высоченного Перынского холма. На вершине кургана распустился огромный каменный цветок – святилище Перуна. В каждом из его лепестков на дне глубокого рва горел огонь, а в восточном лепестке, обращённом к Волхову, пламень не угасал ни днём ни ночью.
Смеркалось. Народу вокруг холма собралось видимо-невидимо. Люди принесли с собой еду и питьё и, радостно-оживлённые, готовились к пиршеству.
Для княжеских гостей к вершине холма была расчищена особая дорога, по краям которой стояли дружинники с мечами. Веселина поднималась в процессии бок о бок с новгородской княжной Баженой и светилась от счастья и любопытства: что будет дальше? На девочках были плотные свиты из узорчатой византийской паволоки, изнутри подбитые мягоньким сукном…
Вот бы Веселину увидел дедушка! Или хотя бы Боровик с Водянёнком, или Семаргл… Семаргл! Он же сказал ей, чтобы, как стемнеет, она бросила наземь Громовую Стрелку… Веселина потрогала на груди свиту, нащупывая стрелочку, и похолодела: её не оказалось! Тогда девочка сунула руку за ворот – так и есть: шнур соскользнул с шеи вместе с Громовой Стрелкой!
Вот беда-то! Как же она теперь отсюда выберется? Ведь никакая она не княжна и «родичей» у неё здесь нет, а если и есть, то уж точно её не признают!.. А наряд? Через три дня он пожухнет и рассыплется. Веселина закрыла глаза, представив на мгновение себя нагой, в одних берёзовых черевичках да камнях-самоцветах…
– Смотри, смотри! – Бажена стиснула руку Веселины. – Сам Перун!
Они достигли вершины холма, где в середине каменного цветка высилась большущая статуя Перуна, привезённая Добрыней из Киева: ноги идола были из железа, а в глазницах сверкали в свете факелов красные камни. В руку Перуну была вложена каменная стрела-молния, переливающаяся самоцветными яхонтами.
…Где же она могла потерять Громовую Стрелку? Память услужливо вернула её в светёлку Бажены. Когда Веселина споткнулась о порог, тогда действительно будто что-то треснуло… она не сомневалась – это был шнурок… и что-то упало… Конечно же Громовая Стрелка!
– Бажена, а скоро мы вернёмся в терем?
– Не знаю. Отец говорил, что на берегу Ильменя приготовлены шатры и что мы будем веселиться всю ночь!
– А когда домой? – обречённо спросила Веселина.
– Зачем? – удивилась Бажена. – Это ж трёхдневный праздник! Князья угощают народ… И все будут возвращаться восвояси прямо отсюда…Ты случаем не захворала? – Княжна встревоженно заглянула Веселине в лицо.
Та собрала все силы, чтоб улыбнуться:
– Нет, а только я, сдаётся, потеряла в светёлке очень важную вещицу.
– Ах, не печалься, никуда она не денется! Девушки у нас честные – чужого не возьмут!.. А что это было? Колечко?
– Да так, безделица… – Веселина едва не плакала. – Только она мне дюже нужна…
– Заберёшь потом, как вернёмся.
Веселина криво усмехнулась.
В темноте, сопровождаемые факельщиками, княжеские семьи направились к Ильменю. Но празднество было гостье не в радость – слёзы одна за другой наворачивались на глаза и капали на дорогую свиту.
Улучив минуту, когда Бажена заболталась со знакомыми княжнами, Веселина свернула к озеру и присела у кромки воды, обхватив колени руками. Теперь, без спасительной стрелки, девочке сделалось боязно и одиноко. У неё нет здесь ни одного настоящего друга. Такого как Боровик или Водянёнок. И это озеро такое чужое… и люди такие же чужие… Веселина снова всплакнула. Слеза упала на подол подаренного Полудницей навершника, и вокруг сильно запахло полевыми цветами, отчего девочка ещё больше пригорюнилась: а вдруг она не найдёт Громовую Стрелку? Как ей тогда добраться до своих?
Неожиданно позади раздался смешок, и Веселина съёжилась.
– Вот так богатырка! Когда можно было плакать, она молчала, а теперь разревелась!
Девочка узнала голос княжича Глеба.
– К маменьке захотелось, а, малявка? – потешался он. – Хочешь, отведу к твоим Белозерским?
Веселина помотала головой.
– А что так?
Не дождавшись ответа, Глеб присел рядом. Но Веселина по-прежнему молчала, не зная, что сказать княжичу.
– Ладно, поведай мне, что случилось! Вот тебе слово, никому не сболтну.
– Правда? – Девочка с надеждой на него поглядела.
– Сбей меня Перун!
Веселина вздохнула:
– Я обронила одну важную вещь, когда подвернула ногу. А мне без неё никак невозможно…
– Что ж это такое, без чего обойтись нельзя?
– Не могу сказать…
Глеб задумался.
– Если хочешь, чтоб я отыскал это, тогда скажи.
– Заказано говорить: это тайна.
– Что ж, тогда придётся отвезти тебя в терем. Городские ворота всю ночь не будут запираться.
Веселина обрадованно вскочила на ноги:
– Поехали!
Глеб засмеялся, поднимаясь:
– Скорая ты.
Протолкаться промеж людом к лошадям оказалось делом нелёгким, так как стойбище было устроено на противоположной стороне холма. Народ был разгорячён брагой, и кое-где даже вспыхивали потасовки. Княжич бесцеремонно схватил Веселину за руку и напролом потащил её сквозь гудящую точно улей потную толпу. Девочка задыхалась, поскольку была мала ростом, но изо всех сил поспешала за долговязым Глебом, свободной рукой придерживая на груди свиту. Кое-где юноше доводилось усилием пробивать дорогу, и когда они вышли к стойбищу, Веселина совсем умаялась.
Пока она отдыхивалась, Глеб оседлал своего гнедого жеребца:
– Запрыгивай!
Юноша помог Веселине взобраться в седло и сам вскочил следом.
Конь хорошо отдохнул и рысью понёсся к городским воротам. Дорога к дому была ему известна, поэтому княжичу не приходилось даже понукать. Дружина на княжьем подворье не дремала, и вскоре Глеб с Веселиной очутились в тереме.
Юноша велел подать свечи. Веселина поднялась по лестнице в светёлку Бажены и сразу увидела на пороге Громовую Стрелку на оборванном шнуре! У девочки как гора с плеч спала. Она подняла и крепко зажала палочку в кулаке. Теперь предстояло как-то отделаться от Глеба…
– Ну, нашла?
Веселина загадочно улыбнулась и проскользнула мимо княжича вниз по лестнице.
– Ты куда?
Не останавливаясь, девочка во весь дух помчала к выходу. Выбежав во двор, она бросила Громовую Стрелку на землю. Тотчас скатилась с неба звезда и обернулась белым конём. Не мешкая Веселина вскарабкалась ему на спину.
На крыльце появился Глеб и присвистнул при виде Семаргла.
– Постой!
Однако белый конь, вздыбившись, развернулся и поскакал прочь. Глеб вскочил на своего гнедого и кинулся в погоню. Но к его удивлению, ворота оказались заперты.
– Где белая лошадь с малою княжною? – спросил он дружинников, но те отвечали, что никого не видели.
В полном недоумении княжич выехал со двора, но ни в городе, ни за его стенами белая лошадь с белозерскою княжною ему так и не встретилась.
Велимир поджидал Веселину на крылечке. Рядом прикорнули Лесовик с Боровиком. Девочка спрыгнула с коня, и Семаргл звездой унёсся в небо.
Взглянув на сведённые брови старика, Веселина хлюпнула носом:
– Прости меня, дедушко!
Лесные друзья незаметно убрались, а Велимир молча удалился в избу. Веселина шмыгнула следом и улеглась на лавке, накрывшись княжеской свитой.
– Ну, рассказывай, где была, гулёна!
Веселина уселась, поджав ноги, и неспешно поведала деду о своей побывке в городе: описала княжеские палаты, и надменных киевских княжон, и новгородского князя Велислава, и Бажену с Глебом.
– А видала ли ты княгиню Забаву, матерь Святослава, Глеба и Бажены?
– Нет, дедушко… а чего ты спрашиваешь?
– Ничего!.. Спи давай, а то ишь разгулялась!
«Опять я его прогневала», – подумала Веселина, но не огорчилась. Она представила себе, как подивится княжич Глеба, когда не сможет ничегошеньки о ней разузнать, и с этой славною мыслью заснула.
Когда же девочка открыла глаза, Велимира в хате не было. Она вынула из спутавшихся косиц золотой гребень Полудницы и с великим трудом расплела и расчесала волосы. Концы их касались пола, если, конечно, Веселина не ходила на цыпочках. Но она постоянно тянулась на носочках – так ей хотелось скорее вырасти!
Девочка привычно заплела тугую косу и оглядела свой вчерашний наряд. Его вполне можно было носить ещё целый день! Вот только ожерелье и запястья мешали. Она сняла их и спрятала под лавку в треснувший глиняный горшочек с выдавленным на боку замысловатым орнаментом. Вообще-то битую посуду Велимир велел выкидывать, но этот горшочек разрешил оставить, и теперь в нём хранились сокровища Веселины: бусы из сушёных ягод да глиняные игрушки и свистульки, которые привозил из деревни дедушка.
Веселина подхватила с пола котёнка, игравшего её волосами, и побежала разыскивать Боровика.
Тот сильно смутился, завидев девочку:
– Будешь ругаться, что я рассказал про тебя, да?
Веселина, по правде говоря, вовсе не держала зла на своего приятеля. После давешних приключений она и не думала корить Боровика за то, что выдал её дедушке.
Но, глядя на удручённое лицо малыша, девочка не удержалась, чтоб его не подурачить. Она опустила глаза и надула губы.
– Ужо будет тебе, – умасливал её Боровик, – хочешь, я надою молока?
Веселина сунула ему Котьку, а сама уселась на траву и отвернулась. Её разбирал смех.
– Ну хочешь, я… тайну тебе поведаю?
Тайну? Занятно… Однако хоть Веселине и нетерпеливилось, она не подала виду.
Совершенно поникший Боровик, минуту помолчав, вымученно выдавил:
– Сегодня в полночь зацветёт Древний Папоротник.
Веселина взвилась как ошпаренная:
– В полночь? Сегодня? Покажешь?
Боровик посерел:
– Да меня Лесовик за это поганкой обернёт!
– А ты мне теперь покажи! А ночью я приду, будто сама нашла!
Боровик изо всех сил замотал головой:
– Даже не проси!
Он готов был откусить себе язык за то, что проболтался, и Веселина видела: уговорами она своего не добьётся.
Тогда девочка снова нарочито скуксилась:
– Ах так! Вот, значит, ты какой друг? Какой-то паршивенький цветок пожалел! – Она обиженно сложила на груди руки.
– Да ты знаешь, что он зацветает раз в сто лет!
– Ага, – Веселина сощурилась и поджала губы, – а мне уже одиннадцать! Когда он зацветёт во второй раз, я к тому времени помру.
Малыш нерешительно поднял бровь.
Заметив это, Веселина опять заластилась:
– Ты мне только местечко покажи… Ну пожалуйста… Вот не станет меня – то-то будешь горевать!
– Ладно уж, – не вытерпел Боровик, – только никому-никому, хорошо?
– Как же, – Веселина с трудом сдерживала радость, – друзей ведь не выдают! – И многозначительно на него поглядела.
Оказалось, что папоротник рос возле Ржавого Болота, куда Веселине ходить было строжайше заказано. Лес был поделен на угодья, и Ржавое Болото принадлежало Старой Ведьме. Но папоротник всё же находился на стороне Велимира, поэтому даже если поход Веселины откроется, дед заругает её несильно.
– Спасибо, Боровик, удружил!.. А кто-нибудь ещё знает эту тайну?
Тот покачал головой:
– Нет, никто. Да и я случайно услыхал, когда к Лесовику сам Лесной Царь пожаловал. Это же честь такая для нашего леса, что в нём Древний Папоротник зацветёт!.. Старая Ведьма если б о том проведала… конец бы всем нам.
– А он ровно в полночь зацветёт? – переспросила Веселина.
Боровик кивнул.
– Только… пообещай, что ты ничего плохого не сделаешь.
– Конечно не сделаю.
В эту ночь, едва Велимир захрапел, Веселина выскользнула из-под шкуры и на цыпочках выбралась из хаты, неслышно заперев за собой дверь, петли которой намедни смазала старым медвежьим жиром, хранившимся в подполе.
В лесу было ветрено и темно: ни звёзд, ни луны; накрапывал дождик. Но Веселине это нипочём: лес она знала так как свои пять пальцев, а плотная княжеская свита укрывала её от дождя.
От ихней избушки до Ржавого Болота было далековато, и пока Веселина туда добрела, изрядно устала. Древний Папоротник был настолько стар, что черешки его одеревенели. Разлапистые листья раскинулись на несколько саженей, и, чтобы пробраться к сердцевине, девочке пришлось попыхтеть. Но старания её даром не пропали: из самой середины растения поднимался тоненький стебелёк, заканчивающийся плотным бутоном, сквозь сомкнутые лепестки которого сочился красноватый свет.
«Я вовремя!» – подумала Веселина, и сердце её зашлось от восторга.
Послышался слабый треск, и на глазах девочки бутон стал раскрываться. Он не был похож ни на лесные, ни на полевые цветы. Совершенно особенный, как будто сделанный из нежно-красного светящегося бархата!
Вокруг зашелестело, зашуршало: это слетались лесные духи, привлечённые волшебным сиянием. Однако что за дерзкая девчонка сторожит цветок?..
Веселина изо всех сил уцепилась обеими руками за стебель, зная, что никто её не посмеет тронуть.
– Чего ты хочешь? – раздался за её спиной долгожданный вопрос Лесного Царя.
Не оборачиваясь, девочка ответила:
– Хочу становиться невидимой и понимать язык животных и растений.
Лесной Царь засмеялся, и его смех подхватили все лесные духи.
– Обычно люди просят богатства и прозорливости, вожделея власти над другими… Я согласен исполнить твоё желание.
Зажмурившись, Веселина дёрнула стебель – он на удивление легко отделился от основания, и цветок оказался у неё в руках. Духи разом застонали.
– Взамен я дам тебе колечко, – сказал Лесной Царь. – Ты будешь носить его не снимая на безымянном пальце правой руки, но только лишь наденешь на безымянный палец левой – тотчас станешь невидимкой. И пока колечко с тобой, ты сможешь понимать язык всех живых существ.
– Годится, – подумав, согласилась Веселина. – Только я отдам цветок возле дома! Положи колечко на крыльцо.
Лесной Царь усмехнулся:
– Смышлёная девчонка! Не бойся: ничего тебе мои слуги не сделают.
– Однако, – заупрямилась Веселина, – колечко вперёд!
– Будь по-твоему, – промолвил Лесной Царь, и в тот же миг девочка очутилась на крылечке избушки.
У ног её, поблёскивая, лежало серебряное кольцо. Нагнувшись, Веселина схватила его и заскочила в дом.
– Прощай! – прошептала она червонному диву и, приоткрыв дверь, бросила заветный цветок за порог. – Ты слишком для меня могуч.
Девочка надела колечко на правую руку и нырнула под шкуру, расстеленную на лавке.
– Раздавишь! – пропищал сонный котёнок, и Веселина похолодела.
«Вот это да! – довольно про себя улыбнулась. – Значит, дело выгорело!»
Она ещё долго ворочалась, теребя пальчиками колечко, и мечтала о том, как невидимкой воротится в Новгород, проникнет в княжеский терем, вернёт Бажене свиту, погуляет по улицам, потолкается на торгу, налопается сладостей…
Наутро Веселина снова нацепила на шею шнурок с Громовой Стрелкой и побежала к Боровику – хвастаться колечком.
– Да знаю я, – отмахнулся малыш, – все об этом только и твердят: мол, какая ты хитрая – обвела вокруг пальца самого Лесного Царя! А он на тебя вовсе не прогневался – только смеялся, когда вспоминал, как ты выманила у него колечко.
– Правда? – Веселина обрадовалась. – А то мне как-то не по себе.
– Ой ли, – фыркнул Боровик. – Ты, к слову, сильно изменилась… – Он внимательно оглядел девочку. – И волосы у тебя золотыми стали, и сама ты… какая-то не такая.
– Скажешь тоже… – Веселина смутилась. – А волосы… это, наверное, от гребня Полудницы… Ещё я в Новгород снова хочу, очень! Я как там побывала, жизнь в лесу кажется такой… унылой! Ты не серчай.
– Чего уж, – засопел Боровик, – я понимаю, ты же человек, тебе тут скучно… с нами, духами.
– Не в этом дело, – перебила Веселина, – просто выдаётся мне, что я оттуда, понимаешь? Как будто я всю жизнь там прожила, а здесь оказалась случайно. Меня душа туда влечёт – в Новгород!
– Может, она и дальше влечёт, – поглядел куда-то вдаль Боровик, – только ты ещё этого не ведаешь. Ты ведь кроме Новгорода ничего не видала.
– Как знать… – Веселина озорно сощурилась. – А пойдём-ка сегодня за Ржавое Болото в дом Старой Ведьмы! Я там ни разу не была, мне так интересно поглядеть, как она живёт. Заодно колечко проверим!
– Нет, мне нужно за скотиной присматривать, – помотал Боровик головой. – Лесовик и так догадывается, что это я тебе про папоротник разболтал, да только уличить меня никак не получается. А если я снова коров запру, он уже не простит.
– Тогда я сама пойду: очень уж хочется колечко испытать, да и любопытно!
Боровик вздохнул, понимая, что не отговорит упрямицу.
– Будь осторожна. Старая Ведьма, если тебя поймает, не преминёт Велимиру отомстить: у них вражда давняя.
– А расскажи отчего? Дедушка сердится, когда я его расспрашиваю.
– Не могу, Веселина. Это не моя тайна… Хотя, – добавил он, заметив огорчение девочки, – пока тут твой дед не поселился с княжною…
– С кем?!
– Ой, – Боровик прикусил язык, – этого тебе знать не положено!
– Ну уж нет! – Веселина схватила приятеля за грудки. – Теперь ты от меня не отвертишься!
– Ой ли? – Боровик растворился у неё в руках.
– Так нечестно! – гневно топнула она ногой. – Не смей исчезать! Ты должен мне всё рассказать, раз уж начал!
– В другой раз, – прошелестел на прощание голос Боровика.
Веселина потрясла в воздухе кулаками.
– Почему от меня все таятся! Кто я такая? Кто моя мать и мой отец? – прокричала она в равнодушное полуденное небо.
Ответа не последовало, и, вздохнув, девочка повернула к Ржавому Болоту.
Прогулка получилась на редкость занятной! Вокруг переговаривались птицы; обгоняя одна другую, трещали белки; пел песенку далёкий ручей; плескали листьями деревья. Каждый лесной звук был наполнен смыслом, и вся природа ликовала оттого, что она есть.
Веселина сняла с пальца колечко, и мигом всё изменилось: птичий говор превратился в бессмысленное чириканье, а лесная мелодия – в шум ветра в древесных кронах. Ручей просто журчал, а трава шелестела.
Веселина улыбнулась и вновь надела колечко. Лес ожил, и девочка рассмеялась. Даже Ржавое Болото оказалось наполнено жизнью и болтало, булькая пузырьками. Веселина разглядела посреди топи его духа, Болотника, явившегося в виде толстого бородавчатого существа с круглыми немигающими глазами на приплюснутой голове…
Дом Старой Ведьмы выглядел намного древнее Велимировой избушки. Веселина перебросила колечко с правого пальца на левый и без опаски подошла к единственному окошку. Ставенки были отворены, хотя дверь заперта.
«От кого это?» – удивилась Веселина, так как они с дедом дверей не замыкали, а разве что подтыкали поленом – от ветра. Недолго думая девочка залезла в окошко.
Внутри было чисто выметено, по стенам развешены сухие травы, хорошо знакомые Веселине – Велимир слыл знатным травником, – по лавкам и на столе стояли накрытые глиняные горшки.
Веселина присела на деревянный сундук и ещё раз огляделась: хата как хата, ничего занимательного, – не стоило и ноги бить… Немного передохнув, девочка собралась возвращаться обратно. Подойдя к окошку, она вздрогнула: прямо перед ней выплыло уродливое крючконосое старушечье лицо и рядом ещё одно – благообразное и белобородое. Забыв, что невидима, Веселина юркнула за сундук.
Входная дверь со скрипом отворилась, и первым в избу вошёл высокий статный старик, за ним – Старая Ведьма.
Старик развязал узелок и поставил на стол совершенно прозрачный горшок с длинным узким горлышком, заткнутым круглой деревяшкой. Внутри горшка, скорчившись, сидело полупрозрачное человекообразное существо. Веселина тихонько ахнула.
– Что это? – повела носом старуха.
Девочка похолодела.
Старик потряс стеклянный горшок:
– Это ему не поможет! Пусть хоть застонется… Где твоё зелье?
– Как же, как же, – засуетилась старуха, – вот оно – давно приготовлено! – Приговаривая, она достала откуда-то из-под потолочной перекладины глиняную бутыль. – Как договаривались, всё путём, супротив княжеского роду наговорено заклинаньице! Забавушка-то одна теперича в тереме своём князя дожидается, да не дождётся уж, видно-то… – Старуха мерзко захихикала.
Старик протянул руку, но ведьма прижала бутыль к дряблой груди:
– Э, нет! Сперва расскажи, как с этой заморскою зверушкою управиться!
– А то не знаешь? Зачем тогда берёшься?
– Да пожить ещё, милок, мне дюже хочется на этом свете: на том ведь ничего хорошего не предвидится.
Старик громко фыркнул:
– Ох уж эти мне девицы!
Веселина, не удержавшись, тоже прыснула в ладошку: хороша девица-старушка!
– Эликсиры молодости – самый ходовой товар! Много ль тебе надо? Купила бы. Зачем самой приготовлять?
– Да у меня ужо всё собрано, только вот этово зверя и не хватат! Как с ним управиться?
Старик поморщился:
– Крылышки ему отщипнёшь – и всё, никуда не денется, а потом как в книге написано… Давай зелье!
С видимой неохотой ведьма передала бутыль старику.
– Где ты достала княжеской крови?
Старуха довольно ухмыльнулась:
– Проживала тут недалече княжеская дочь. Теперь вот её внученька подрастает! Так что запас мой не скоро иссякнет.
Спрятав бутыль, старик заторопился:
– Ладно, пойду я. Выведи меня из своего болота!
– Я дам провожатого.
– Нет уж, – засмеялся старик, – сама проводи! Наслышан я о твоих пакостях.
Не споря, старуха прошаркала следом за гостем, не забыв запереть дверь. Затем подошла к окошку и чем-то застучала. В хате стало сумрачно: ставни закрылись! Веселина перепугалась: как же она попадёт домой?!
Неужто это полупрозрачное существо такое многоценное, что понадобилось затворять даже окно? Девочка подбежала к столу и наклонилась к стеклянному горшку. На неё смотрели грустные выпуклые глаза крохотного скорченного человечка. Губы его беззвучно зашевелились.
«Значит, он меня видит? – изумилась Веселина. – А почему ничего не слышно? Наверное, из-за пробки!»
С великим трудом она извлекла деревяшку из горлышка.
– Благодарю!
Существо ручками уцепилось за край горшка и выкарабкалось на волю. Первым делом оно глубоко вдохнуло, а после расправило за спиной нежно-сиреневые крылышки, совсем как у бабочки, только прозрачные и шуршащие, наподобие стрекозиных.
– Ты кто? – шёпотом спросила девочка.
– Сильфёнок, – назвалось существо, – а ты?
– Веселина.
– Дорогая Веселина, нам нужно отсюда выбираться, потому что скоро вернётся эта недобрая женщина.
– Как ты меня видишь? – удивилась девочка. – Я ведь невидимая!
– Это для людей ты невидима, но не для таких, как я.
– Ладно, успеем ещё поговорить… – решила Веселина. – Надо придумать, как открыть окно!.. Послушай, ты ведь умеешь летать?
– Конечно. – Сильфёнок пошелестел крылышками.
– Тогда вылетишь через дымоход, а потом отопрёшь ставни: ручки-то у тебя есть!
– О да, я помогу своей спасительнице! – воскликнул Сильфёнок. – Покажи мне этот дымоход!
Веселина отнесла Сильфёнка к устью печи и, как только он отворил окошко, немедля вылезла наружу.
– Бежим!
До самого Ржавого Болота девочка неслась во всю прыть, лишь на краю его присела перевести дух. Сильфёнок тоже не отставал.
– Кто ты такой?
– Дух воздуха. Моя родина далеко отсюда. Я вырос на солнечном острове, со всех сторон обдуваемом ветром. Но я буду служить тебе, спасительница, покуда ты меня не отпустишь. Для меня самое страшное – быть запертым без движения. Ещё немного – и я бы погиб!
– Погиб?
– Ну да, превратился в эфир! Старуха этого не знала, но колдун, поймавший меня, прекрасно был осведомлён, и жить мне оставалось совсем немного.
– Ну и дела… Погоди-ка! Она же выменяла тебя на смертоносное зелье для княгини Забавы! Нам надо его остановить или остеречь княгиню!.. Ведьма сказала, что Забава одна дома осталась… Когда же князь вернётся? – Веселина наморщила лоб.
– Послушай, что говорят эти птички, – перебил её Сильфёнок.
– Человек, человек, в болоте тонет человек! – протрещала с дерева сорока и полетела разносить новость дальше.
– Вы слышали, слышали, слышали? – переспрашивали друг дружку синички. – Поглядим, поглядим, поглядим! – Дружной стайкой они сорвались с веток.
– Быстрей! – крикнула Веселина и снова помчалась вдоль болота.
Вскоре она заметила торчавшую из трясины голову. Прыгая с кочки на кочку, девочка подобралась ближе.
– Эй, погляди сюда! – позвала она.
Тонущий человек обернулся на голос, но никого не увидел. Из последних сил он хватался за обманчивые зыбкие кочки.
У Веселины перехватило дыхание: княжич Глеб! Она тут же обмакнула ладошки в рыжую болотную жижу и намазала ею лицо. Затем перекинула колечко на правый палец и сделалась видимой. Девочка протянула княжичу руку, но не достала до его ладони. Рядом не было ни одного деревца – только сплошь поляны-обманки, покрытые сверху яркой зеленью, но внутри таящие страшную опасность! Между ними оставалось несколько пядей…
– Волосы, – подсказал Сильфёнок. – Давай я отнесу этому человеку кончик твоей длинной косы! Этого будет достаточно.
– Конечно, – обрадовалась Веселина. – Как это я сама не догадалась!
Глеб ухватился за косу, и Сильфёнок с Веселиной стали подтягивать его к берегу. Но княжич не сдвинулся ни на вершок!
– Смотри, там какое-то чудище его держит! – шепнул Веселине на ухо Сильфёнок.
Девочка пригляделась и увидела Болотника, который вцепился княжичу в плечи.
– Отпусти! – крикнула болотному хозяину Веселина. – Я дам тебе за него… своё колечко!
Но Болотник гадко захихикал:
– Зачем оно мне? Я и так невидимый для людей!
– Тогда… тогда… я дам тебе Громовую Стрелку, и ты будешь… ты будешь… как сам Перун-громовержец!
У Болотника едва не выскочили глаза от такой посулы.
– И мне станут поклоняться? – недоверчиво покосился он на девочку.
– Непременно, – сплюнула набившуюся в рот грязь Веселина.
– Ладно! – тотчас согласился болотный дух. – Хотя Старая Ведьма будет недовольна. Но что мне до неё… Болотнику-громовержцу! А не обманешь?
– Чтоб меня Перун треснул! – поклялась Веселина, и Болотник нехотя отпустил княжича.
Девочка и Сильфёнок ещё немного потянули за косу, и Глеб наконец-то выбрался на твёрдую землю.
Веселина сняла с шеи шнур с Громовой Стрелкой и кинула болотному духу. За ним только булькнуло – он мигом опустился с добычей на дно.
– Княжич! Княжич! – послышались голоса. – Княжич Глеб, отзовись!
Веселина перекинула колечко обратно на левую руку.
– Княжича мы выручили, Сильфёнок, – прошептала она, – а теперь мне домой пора: авось дедушка хватится…
Однако Велимира в избе не оказалось. Он приехал по темноте и вместе с гостинцами привёз из деревни новости:
– Сказывают, сегодня княжич Глеб на болотах заблудился, как будто за княжною какою-то Белозерскою гонялся, да в трясину и провалился. Оттуда его девица косами вытащила… Бывает же такое! Это всё с княжичем после праздника приключилось… – Дед строго глянул на притихшую Веселину. – Не твоих рук дело?
– Я ни при чём тут, дедушко! Это не я княжича в болото заманила.
– А кто тогда?
– Может, Старая Ведьма? – призадумалась девочка. – Но откуда она знает про белозерскую княжну?
– Ну, это дело нехитрое, – нахмурился Велимир. – Она могла на княжича мороку напустить, и тогда что ему желается, то и привиделось. Стало быть, грезил он об этой княжне… – Дед укоризненно повёл бровями.
Веселина закусила губу: что ни говори, а приятно, что княжич забыть её не может!
– Ох, внучка, внучка. Беречься тебе надо Старой Ведьмы… Постой, а что ты на болотах делала?
– Княжича косою вытаскивала, – без улыбки ответила Веселина.
– Тьфу ты! – рассердился Велимир. – Я же без шуток спрашиваю!
– А с чего ты взял, что я была на болоте? – прищурилась девочка.
– Так ты вроде говорила.
– Нет, я только сказала, что не я этого княжича в трясину завлекла.
– Ладно, давай к столу. Уж и тяжеленько мне с тобой, чую, придётся! Не к добру ты связалась с княжеским родом, не к добру.
– А если меня туда манит? – шёпотом созналась Веселина, но Велимир услышал и замер, потом горестно вздохнул:
– Не убежать тебе, видно, от себя. Не убежать…
Больше в этот вечер дед с Веселиной не заговаривал.
– Дедушко, а что князьям нужно в наших краях? – спросила Веселина, пока Велимир седлал Сивуча.
– В Киев они направлялись, да вот передохнуть решили в деревне, запасы пополнить.
– А в Киев зачем?
Велимир долго сопел, прилаживая уздечку , затем всё же заговорил:
– Бога там нового Владимир привёз из Византии – вот новгородские поехали разузнать, что да как. Владимир, он крут: что не по его – сразу рубит с плеча… Сначала Перуна этого приволок, чтобы наш Волос, значит, подвинулся, а теперь и Перун ему не мил стал… Сказывают, Перуна киевского верёвками в Днепр тащили и стегали при этом, точно собаку… Чего ещё нам от князя ожидать?
– Ты ж хвалил его то и дело, дедушко! – удивилась Веселина.
– Хвалил, – Велимир нахмурился, – и сейчас хвалю, потому что Владимир о Руси печётся, чтобы она единая была, а не усобная, как прежде… Эх, смутные времена наступают!
– Княгиня Забава, выходит, одна в палатах осталась? – Веселина поёжилась, вспомнив старого колдуна с ведьминым зельем.
– Говорят, занемогла она.
– Ладно, счастливого тебе пути, а я побежала…
– Ух егоза, – посмотрел вслед внучке Велимир, – вся в бабку!
– Что делать? Мне нужна Громовая Стрелка! Иначе я не смогу вызвать Семаргла! – горестно толковала Веселина порхавшему возле её головы Сильфёнку.
– А может, нам обычным путём добраться до Новгорода? – предположил воздушный дух.
– Обычным? – Веселина приостановилась, задумавшись. – Ах, ты даже не представляешь, насколько это далеко!..
Девочка уселась под раскидистым ореховым кустом и уткнулась лицом в колени. Плечи её подрагивали. Неожиданно куст мелко-мелко затрепетал, и из него вышла коричневая карлица с шапкою листьев вместо волос.
– Кто это тут своими рыданиями землю сотрясает? – строго спросила она.
Девочка подняла заплаканное лицо:
– Здравствуйте, тётенька Кустица!
– И ты здрава будь, Веселинушка! Пошто горькие слёзы проливаешь? Али случилось чего?
– Случилось, тётенька, – всхлипнула девочка. – Новгородской княгине Забаве смертушка угрожает, а я ничего поделать не могу, потому как отдала Болотнику поганому Громовую Стрелку за жизнь княжича! – Веселина завыла в голос.
– Болотнику? – Кустица звонко рассмеялась. – Да он же дурачок и страсть как любит меняться! Ты ему посули, что ярче блестит, – и вернёт он тебе стрелочку. Нашла из-за чего сокрушаться! – Посмеиваясь, Кустица схоронилась в орешнике.
Веселина растерянно поглядела на Сильфёнка:
– Что ж мне такое Болотнику предложить? Равноценное Громовой Стрелке, а?
– Зачем равноценное? – сощурился Сильфёнок. – Кустица сказала: что ярче блестит. А не всё, что блестит, – золото!
– У меня есть самоцветы! – вспомнила вдруг Веселина и подхватилась с места. – Побежали домой!
Велимир уехал, и Веселина без опаски вытащила из-под лавки горшочек с сокровищами.
Она протянула Сильфёнку подаренное Полудницей ожерелье и запястья:
– Ну как, сгодится?
– Они хоть и разноцветные, но не блестят, – огорчённо пояснил Сильфёнок.
– У меня больше ничего нет, – развела руками Веселина.
– А ты хорошенько подумай: может быть, в доме есть что-то такое, чего ты не знаешь?
Веселина огляделась по углам:
– Да мне вроде всё известно… – Как вдруг хлопнула себя ладошкой по лбу: – Конечно, подпол! Как же я забыла?
Она свернула рогожку и, откинув деревянную дверцу, ведущую в подполье, спустилась по лестнице.
Скоро глаза её привыкли к темноте, и она показала Сильфёнку большой дубовый сундук, окованный по рёбрам железом:
– Вот, дедушко говорит, в сундуке – моё приданое, но открыть его я должна, лишь когда соберусь замуж.
– А если ты не выйдешь замуж? – спросил Сильфёнок. – Что тогда?
– Я и не хочу!
– Ты ещё мала, – снисходительно улыбнулся он. – Твои слова будут иметь силу, когда ты достигнешь возраста невесты.
– Но мне нужно посмотреть, что там лежит, прямо сейчас! Если я не смогу помочь княгине, то не прощу себе этого никогда!
– Ты рассуждаешь совсем как рыцарь, – уважительно сказал Сильфёнок.
– Как кто?
– Рыцарь… Это такой витязь… В тех местах, где довелось мне бывать.
Веселина между тем рассматривала сундук:
– Не возьму в толк, как он открывается: замка на нём нет, а крышка плотно захлопнута.
– Дай-ка я взгляну. – Сильфёнок облетел сундук и уселся сверху. – Полагаю, здесь заклятие. Уж в чём-чём, а в кладах я разбираюсь… Скорее всего, кто-то заклял сундук для тебя. Возможно, это была твоя мать. Что ты о ней знаешь?
Веселина пожала плечами:
– Совсем ничего. Я не помню никого из родни, кроме деда.
– Ну не из воздуха же ты появилась! – Сильфёнок усмехнулся. – У людей обязательно есть родословная.
– Что?
Сильфёнок махнул рукой:
– Долго объяснять! Вот ты бы какое заклинание оставила для своей дочери? Только не торопись, хорошенько подумай.
– Я?
Веселина присела рядом, подперев голову кулачками. Ну, если б её дочь полезла в сундук, то наверняка ей это очень было бы надо! Поэтому заклинание не должно быть слишком сложным. А потом, раз Веселина мать свою не помнила, значит, заклинание не связано с обликом или именем матери… Да и с именем Веселины связано оно навряд ли: дед как-то обмолвился, что это он так внучку назвал, потому что она смеялась постоянно… И вещи, хранящиеся в сундуке, тоже ни при чём.
Девочка посмотрела на Сильфёнка:
– Я думаю, заклинание очень простое. «Сундук, отдай мне моё приданое!» – что-нибудь такое.
Сильфенок взвился в воздух:
– Говори!
Веселина встала рядом и закрыла глаза. Неожиданно в голове всплыли слова: «Верни мне моё!»
– Сундук, верни мне моё! – выдохнула Веселина каким-то не своим, грудным голосом.
Сундук дрогнул и загудел точно шмель, крышка его медленно откинулась. Замирая от любопытства, девочка склонилась над ним и… К её изумлению, большущий ларь оказался пуст, лишь на дне его пылился игрушечный меч да синий камень величиной с голубиное яйцо.
Вот так приданое! Она-то втайне надеялась обнаружить настоящие сокровища: заморские парчовые наряды, шитые жемчугами, подбитые соболями бархатные шубы, драгоценные яхонтовые ожерелья, самоцветные каменья… Да мало ли что могла оставить любящая мать своей дочери в таком огромном сундуке! А она положила туда лишь игрушку да камушек! Веселина огорчённо отвернулась.
Сильфёнок, наблюдая за ней, улыбался.
– Возьми камень и меч да будем выбираться наверх: здесь слишком мало воздуха.
Девочка молча послушалась. Возвратившись в хату, она затворила за собой дверцу подпола и поправила рогожку. Сильфёнок упорхнул на улицу, и Веселина, зажав в ладошке своё «приданое», вышла следом.
Однако на солнце синий камень засверкал так, что можно было ослепнуть!
Девочка обрадовалась:
– Видишь! Такая вещица пучеглазому простофиле непременно понравится! Айда на болото!
Но Сильфёнок покачал головой:
– Так-то ты дорожишь семейным сокровищем? Узнай хотя бы, что за сила у этого камня.
– Сила? – Веселина повертела камень перед глазами. Он был глубокого чистого тёмно-синего цвета и правильной овальной формы. – Какая у него может быть сила?
– Не знаю. – Сильфёнок пожал хрупкими плечиками. – Во-первых, этот камень дорогой, он называется сапфир и находят его далеко-далеко на юге, а во-вторых, он вполне может быть талисманом рода, его хранителем, оберегом… я не знаю! Но крайне неосмотрительно отдавать такое сокровище дурачку Болотнику.
– Есть ли в нём сила, нет ли – мне не ведомо, да и приведётся ли узнать – неизвестно, а княгиню вот-вот погубить могут, – пылко возразила Веселина.
Сильфёнок вздохнул.
– Покажи-ка мне меч!
Веселина подняла руку с мечом.
– Не может этого быть! – ахнул Сильфёнок.
Он облетел меч и крохотными пальчиками прошёлся от кончика лезвия до рукояти.
– Подобный меч я видел лишь однажды… у… у… у… – он заикался от волнения, – у нашего принца! Но это было так давно, что… это невозможно!
Веселина с любопытством ещё раз оглядела меч:
– Неужели ваш принц настолько мал, что сражается игрушечными мечами?
– Нет, госпожа Веселина, просто этот меч – сокровище сильфийского рода: он всегда будет впору тому, кому предназначен, и если вы – его обладательница, то он будет расти вместе с вами и перейдёт только к вашему потомку. Никто другой никогда не сможет им воспользоваться!
– Чего это ты меня госпожой величаешь? – нахмурилась Веселина. – Разбраниться хочешь?
– Что вы! – испугался Сильфёнок. – Просто я – обыкновенный сильф, а вы – моя повелительница, как и всех прочих сильфов.
– Тогда я приказываю тебе называть меня по-прежнему! Нет нужды нам в глупых церемониях… Идём на болота!
– Слушаюсь, госпожа!
Она нахмурилась.
– Веселина.
– Так-то оно лучше, – засмеялась девочка и побежала в лес.
Ей не пришлось долго уговаривать Болотника, чтобы тот обменял Громовую Стрелку на сияющий синий камень. По правде, болотному духу наскучило изображать Перуна, тем паче что кроме лягушек никто ему и не поклонялся, а насмешницы-кикиморы и вовсе в слово «Перун» вставили буковку «д», так что получилось очень даже обидно! И хихикали всякий раз, когда Болотник испускал, как ему положено, болотные пузыри…
Заполучив заветную стрелочку, Веселина выбежала на полянку и бросила её на землю.
– Семаргл, появись! – закричала она что есть силы.
Пёс не замедлил спуститься с неба:
– Чего ты так вопишь?
– Мне нужно в Новгород! – выпалила Веселина.
Заметив её волнение, Семаргл сразу осведомился:
– Переодеваться будешь?
– Незачем, – Веселина показала небесному псу колечко, – я могу становиться невидимой!
– Садись тогда… Это ещё кто? – удивлённо покосился пёс на скромно примостившегося на девочкином плече Сильфёнка.
– Мой… э, крылатый друг!
– А, коллега.
– Какой ещё калека! – возмутилась Веселина. – Он здоровый!
– Сие слово пока вам неведомо, – вздохнул Семаргл, – но вот твой крылатый друг меня понял… Ладно, взбирайтесь на спину. В Новгород так в Новгород!
Крылатый пёс доставил их к самому княжескому терему. На безымянном левом пальце девочки было кольцо, делавшее её невидимой, а Сильфёнка и так никто из людей не видел.
– Разве тебя никогда не удивляло, что ты можешь общаться с духами? – спросил Веселину на ухо Сильфёнок, пока она поднималась по лестнице в покои княгини Забавы.
– Я и людей-то толком не видала, – шёпотом призналась девочка. – Дедушка не берёт меня в деревню… Честно говоря, люди вправду кажутся мне какими-то… слепыми…
Вниз по ступенькам сбежала дворовая девушка, едва не сбив Веселину с ног, и даже не обратила внимания на невидимое препятствие.
– Вот видишь, – грустно заметила Веселина, глядя вслед девушке, – она и не задумалась, на что налетела!
– Тише! – шикнул Сильфёнок. – Княгиня.
Веселина подняла глаза и оторопела. С верхних покоев, придерживаясь за перила, спускалась высокая худощавая женщина в тёмно-синем навершнике и такого же цвета шапке, отороченной соболем. Несмотря на зной, на плечах её был меховой кожух. Женщина выглядела бледной, руки её дрожали.
Снизу на подмогу кинулись девушки, но княгиня их остановила:
– Я сама! Не смейте мне помогать.
– Но как же… княгиня Забава… Вам же нельзя… Без вас управятся… – запричитали девушки.
– Нет, – властно перебила княгиня, – раз супруг прислал гонца с повелением, стало быть, это важно, и я должна увериться, что всё будет выполнено по слову князя Велислава!
– Повозку приготовили, княгиня, – доложила девушка, ранее налетевшая на Веселину.
Когда Забава поравнялась с девочкой, голова у неё закружилась, и она пошатнулась. Веселина не задумываясь поддержала княгиню. Княгиня нахмурилась и поглядела на девочку через плечо. Та затаила дыхание и тихонечко убрала ладони. Забава в недоумении подняла брови и стала спускаться далее, опираясь на перила. Веселина вдоль стеночки шла рядом с княгиней, сдерживая дыхание, чтобы себя не выдать.
Наконец они оказались во дворе, и слуги помогли княгине взобраться на просторную расписную повозку, запряжённую тройкой лошадей.
Едва княгиня уселась, к повозке подбежала простоволосая Бажена:
– Матушка, родненькая, куда же ты? Батюшка наказывал присматривать за тобой! Возьми с собою меня!
– Нет, дочь моя, – строго ответила княгиня. – Я не знаю, что может приключиться на холме. Чернь не терпит, когда свергают её кумиров. Посему оставайся дома!
Княгиня велела ехать. Повозку сопровождали витязи, облачённые в боевые доспехи. Их лошади были не такие стройные, как княжеские, но мощные и косматые. Когда они переходили в галоп, то, казалось, под ними содрогалась земля.
Веселина тоже вскарабкалась на повозку, пока Бажена пререкалась с матерью, и уютно устроилась в ногах у княгини. Она даже заботливо обернула её ноги шкурой, оттого что они были холодные, хотя на лбу и висках княгини выступил пот, и она утирала его белым с вышивкой платком.
За повозкой неотступно следовал могучий дружинник, меч у которого был длиной с хорошее копьё, и держал он его перед собой, а не на поясе. Веселина невольно покосилась на своё детское оружие и горько вздохнула: никогда ему не вырасти до таких богатырских размеров!
– А что, Горыня, народ сильно недоволен? – спросила витязя Забава.
– Да как сказать, княгиня… Народ, ведь он такой… Не привыкли они к Перуну; вот ежели бы Волоса потеснили…
– Так потеснили Волоса-то, когда идола этого Перуна Добрыня привёз! – недовольно заметила Забава. – Что в Киеве нового, а, Горыня?
– Владимир жениться собрался…
Веселина видела, как улыбнулась при этом Забава.
– …на Анне Багрянородной, сестре византийского императора. Вот Владимир своего Перуна в Днепре и утопил. А потом люд в реку согнал – креститься значит… И нашего Перуна в Волохе потопить велел.
– И что теперь будет? Ещё одного идола на горе поставим? Заместо Перуна.
– Нет. Сказывают, новый Бог идолов не терпит, ревнует, стало быть. Или Он, или идолы!
Забава утёрла пот с лица.
– Умён князь, – с усмешкой сказала, – один Бог – один правитель! Не поспоришь… Как там Ярослав да княжичи?
– Здоровы, княгиня.
– А Глебка? Забыл про свою княжну?
Горыня замялся, и Забава нахмурилась.
– Говори как есть, богатырь!
– Князь запретил сказывать, дабы тебя, княгиня, не тревожить… Да ведь не я – так другие хуже донесут.
– Чего ещё там стряслось? Неужто белозерская княжна отыскалась?
Веселина от волнения закусила губу.
– Остановились мы в деревеньке, как в Киев ехали, княжич в лесок удалился – ноги размять, я – за ним, а он вдруг в лице переменился. «Погоди меня, – говорит, – я скоро!» Ну, думал, по нужде может или как, да его всё нету и нету… Чую: неладное, больно уж долго его не видать; я – к князю, тот дружину снарядил на поиски. И лесок вроде небольшой, да места гиблые: болота там одни, княжича не видно… Нашёл я его, княгиня, возле самой топи, умаявшегося, мокрого. Тонул, сказывает, а девица его златовласая из болота косою вытащила.
– Глупость какая! – перебила княгиня.
– Вот и я толкую ему: примерещилось! А он дюже сердится, на своём стоит: мол, девица его вытащила – и всё!
– А в болото что его потянуло? – помолчав, спросила княгиня.
Горыня тяжело вздохнул:
– Княжна Белозерская ему привиделась. Так это за деревьями, говорит, навершник её васильковый замелькал – он и побежал догонять.
– Ах, не нравится мне всё это! – горестно оборвала богатыря Забава. – Колдовство, не иначе. Нету никакой княжны Драгомиры на Белом озере, нет и не бывало никогда. Ладно Глебка, так и Бажена твердит мне про Драгомиру: красавица, мол, она и княжна самая настоящая.
Веселина переглянулась с Сильфёнком, примостившимся у колен княгини, и беззвучно засмеялась. Вот, значит, что про неё говорят в княжеских палатах!
Между тем повозка выехала из городских ворот и покатилась к Перынскому холму. Людей там было не так много, как в день чествования Перуна, и выглядели они угрюмыми. Однако всякий приветствовал повозку земным поклоном, даже жрецы Перуна, вышедшие навстречу княгине. Среди них, к своему ужасу, Веселина заметила старого колдуна, которому ведьма передала бутыль с зельем. Только на этот раз старик облачился в богатые жреческие ризы.
Перынское капище полнилось вооружёнными богатырями-дружинниками, которые, казалось, ожидали лишь прибытия княгини, чтобы свалить идола. Перуна опутали верёвками и, опрокинув, привязали к богатырским лошадям. Лица жрецов исказила ярость, и, повергаясь на землю, они разразились проклятиями. Одни рвали на себе одежду, а другие выдирали из бород волосы, третьи рыли руками землю и посыпали свои головы.
Веселина не сводила глаз со старого колдуна, невольно сжимая в ладони рукоять меча. Княгиня, не глядя на жрецов, величественно поднялась в повозке и повелела тащить идола в Волох. Народ таращился на это действо, а старик тем временем меленькими шажками подбирался всё ближе и ближе к повозке и уже достал из складок облачения ведьмину бутыль. Он смотрел на княгиню прямо сквозь невидимую Веселину, которая подняла для защиты Забавы меч…
Лишь только колдун выдернул пробку из бутыли, намереваясь выплеснуть зелье на княгиню, – тот же миг Веселина ударила клинком и отсекла ему кисть руки, которой он держал смертоносный сосуд. Бутыль, выскользнув, разбилась о камень, и ядовитое зелье брызнуло на колдуна. Заготовленное проклятие застыло у того на губах, и он немо вперился в отрубленную кисть под ногами…
Веселина сама была в изумлении и заворожённо уставилась на хлеставшую из руки колдуна кровь.
– Бежим отсюда! Ты своё дело сделала! – зашептал ей на ухо Сильфёнок, но девочка по-прежнему была недвижима.
Тогда Сильфёнок изо всех сил ущипнул её за щёку.
– А? – Она перевела на него невидящий взгляд.
Сильфёнок скорчил страшную рожицу:
– Бежим!!!
Веселина выпрыгнула из повозки, и Сильфёнок за ухо оттащил её в сторону. И вовремя, потому что началось смятение. Горыня, увидев, что княгине угрожала опасность, стал размахивать громадным мечом и первым делом снёс голову оторопевшему от неожиданной развязки колдуну. Затем дружно полетели головы остальных жрецов. Разгорячённый зрелищем народ поспешил дружинникам на помощь, и уже под громкие вопли и улюлюканье поверженного Перуна поволокли к реке, пиная идола ногами, дабы засвидетельствовать почтение княгине.
– Уф, я устала. – Веселина вытерла лоб рукой, сжимавшей меч.
– Поздравляю с боевым крещением, – почтительно поклонился Сильфёнок. – Вне сомнения, ты – богатырка!
– Скажешь тоже, – смутилась девочка. – Я напугалась так, что чуть… – Она замолчала.
– Это бывает, – понимающе заметил Сильфёнок. – Даже с очень могучими рыцарями. Поначалу… Но можешь не сомневаться: в тебе – богатырский дух! Русь уже может тобой гордиться.
– Так никто ж ничего не знает, – засмеялась девочка.
– О настоящих героях никто и не догадывается, – улыбнулся Сильфёнок. – О них слагают легенды!
– И про меня сложат?
– Может быть, когда-нибудь… Вызывай Семаргла!
Крылатый пёс ссадил Веселину с Сильфёнком возле самого дома. Было уже темно, но Велимир ещё не вернулся. Девочка проболтала с воздушным духом до полуночи, выспрашивая его о рыцарях, но деда так и не дождалась. Утром он тоже не приехал, и Веселина забеспокоилась.
– Пойдём спросим Боровика: может, его дедко Лесовик что-нибудь знает?
Веселина битый час бродила по лесу, который вдруг сделался ей совсем чужим, однако никак не могла выйти на полянку, где обычно пас деревенских коров Боровик. Вконец выдохшись, девочка плюхнулась на траву.
– Это Лесовик меня водит, – пожалелась она Сильфёнку. – Досадно, что Громовая Стрелка осталась в избе! Ну ничего, есть одно средство…
Она отломила липовую веточку и очистила её от коры. Получилась лутошка – оберег от лешачьих проказ. На всякий случай Веселина ещё переодела наизнанку платье. Но и это не помогло: лес не раскрывался.
Девочка горько заплакала. Сильфёнок грустно порхал вокруг, не зная, чем её утешить.
– Веселина, – сквозь собственные всхлипывания услыхала она вдруг Боровика, – послушай, Веселина…
– Ага, вот, значит, ты какой! – набросилась она на приятеля. – Как нужен мне, так сразу прячешься!
– Зря ты коришь нас, Веселина, – раздался за её спиной голос Водянёнка, – мы не прячемся. Это Лесовик велел нам тебе не показываться.
– Но почему? У него ж этот… как его? отпуск! заключён с моим дедом! Или… что случилось с дедушкой?
Водянёнок и Боровик молчали, потупив глаза.
Веселина тормошила их за плечи:
– Отвечайте! Что стряслось? Дедушко помер, да? Расшибся? Да что вы молчите!
– Я скажу тебе, Веселинушка.
Обернувшись, Веселина увидала Лесовика и подбежала к нему:
– Говори, дедко!
Лесовик нежданно обнял её, совсем как дед Велимир, и прижал голову к груди, поглаживая по волосам:
– Крепись, внучка, крепись!.. На деревню напали печенеги и сожгли её, а дедушко твой бился до последнего вздоха…
Веселина вдруг отстранилась от Лесовика.
– Покажи мне это, – не своим голосом вымолвила она.
– А выдюжишь? – усомнился Лесовик.
Веселина, сжав губы, кивнула.
– Хорошо, я выведу тебя к деревне. Только знай: вот грамота, – Лесовик показал девочке свёрнутую бересту, скреплённую красной печатью, – что заключили мы с твоим дедом, и ни разу ни один из нас не оказался неверен тому, что там написано… Эта грамота по праву твоя и будет вовеки действительна для тебя и твоих потомков. Когда захочешь, ты сможешь востребовать её.
– Благодарствую, – с достоинством ответила Веселина. – А теперь отпусти меня в деревню.
Лесовик простёр руку, и за деревьями показалось пожарище, от которого потянуло едким дымом. Веселина смело повернула туда.
– Прощай, Веселина! Прощай! Помни о нас! – закричали ей вслед Боровик с Водянёнком, но девочка их не слышала.
Над головой её вился Сильфёнок, отчаянно трепыхаясь и зажимая нос руками: для воздушного духа пепел и сажа были невыносимы!
Никогда ещё Веселине не было так тяжко…
В деревеньке в живых не осталось ни одной души: даже женщин и малых детей порубили проклятые душегубы. Девочке сделалось дурно при виде смердящих обгорелых мертвецов. Собравшись с духом, она принялась копать ямы, чтобы схоронить останки. Работа не давала насесть мрачным думам, и Веселина трудилась до темноты. А когда уже ничего не стало видно, пролился мелкий, частый дождик, похожий на скорые слёзы.
Девочка забралась в единственную уцелевшую на краю деревни хату и улеглась на лавку, закутавшись в рогожу. Сильфёнок примостился рядом на окошке.
– Что будешь делать, когда всех схоронишь? – заговорил он. – Вернёшься в лес?
– Не знаю, – отозвалась из-под рогожи Веселина. – Я хочу отомстить!
– Не девичье это дело – месть, – заметил Сильфёнок, но погодя добавил: – Но и ты необычная девица!
Веселине не хотелось разговаривать, однако уснуть она тоже не могла: перед глазами проплывали обезображенные тела русичей, которых она никогда живыми не видела, но за которых так сильно болело у неё теперь сердце! Всякий раз, переворачивая какого-нибудь старца, она боялась увидеть дедушку, но его среди убитых не оказалось, и Веселина полагала, что это Лесовик спрятал тело Велимира, чтобы её поберечь. Только под утро удалось ей забыться тяжёлым сном...
– Веселина, Веселина! Там княжье войско! – пропищал ей на ухо, точно комар, Сильфёнок.
Девочка тотчас подхватилась, прильнув к окошку. Всё верно: к деревне подходила вооружённая новгородская дружина. Рядом с князем Ярославом высился здоровенный Горыня. Веселина переодела колечко с правого пальца на левый и выскочила из хаты.
Князя как раз оповестили о свежих могилах.
– Стало быть, кто-то успел схорониться, – заметил князь. – Осмотрите-ка деревню и ближний лес!
Веселина кинулась обратно в избу, открыла сундук и вынула оттуда чистую холщёвую одёжу: широкую рубаху и порты.
– Зачем тебе? – удивился Сильфёнок. – Это же мальчиковое!
Но девочка, не отвечая, схватила меч и отсекла у основания свою золотую косу.
Сильфенок ахнул:
– Что ты задумала?!
Веселина выскочила во двор и намазала сажей лицо и волосы, а затем выпачкала одежду землёю с пепелища.
– Я понял: ты хочешь показаться дружине мальчиком! И правда, для богатыря тебе от силы можно дать лет семь… Но как же голос: он слишком звонок!
– Я буду молчать, – подумав, решила Веселина. – Дедушка рассказывал мне про деревенского мальчика, который родился немым: он всё понимал, но не говорил. Его все жалели... Он помогал иногда дедушке пасти коров!
Она перекинула колечко на правую руку и подошла сзади к Горыне, подёргав его за кольчугу. Горыня обернулся.
– Вот он, малец, объявился! – Витязь, точно пушинку, поднял Веселину на руки. – Ты это сельчан захоронил?
Девочка кивнула, показывая богатырю лопнувшие мозоли с запёкшейся кровью по краям.
– Ах ты… Ну, идём к князю!
Ярослав спросил у Веселины имя, но она лишь пожала плечами, указав на рот и помотав головой.
– А, видать, это тот немой мальчонка, – догадался Горыня, – что за лошадью моей давеча бежал! Он ещё расшибся тогда, а не ревел. Спрашиваю: откуда взялся такой крепкий богатырь? А ребята отвечали: немой он от рождения, а слышать – слышит! Хотя вроде тот был выше… да и в плечах поширше… – с сомнением оглядел он девочку. – А грязный такой же!
– Так тебе с твоим ростом любой мальчонка мелким покажется, – улыбнулся князь. – Что ж мы с ним делать-то будем? Надо б его в Новгород отправить, да только вот с кем?
– Нет, князь, – возразил Горыня, – нельзя нам витязей лишаться, пока печенегам поганым не отомстим, чтоб неповадно им впредь было соваться!
– Тогда, может, возьмём его? – Ярослав обернулся к Веселине, и она обрадованно закивала, поднимая руку с мечом.
– Ах ты какой богатырь, – умилился Горыня. – И меч у него, надо же! Хороший кузнец меч выковал – как раз по руке… Пускай со мной едет, он же что пёрышко!
– Пусть едет, – согласился князь. – Вот только все тела земле предадим: негоже так оставлять!
Дружинники споро управились с работой, и отряд тронулся в путь. Веселина гордо восседала рядом с Горыней, который неотступно следовал за князем и не забывал ещё поглядывать за княжичами – Святославом и Глебом. Старший брат, державшийся ближе к отцу, очень походил на него осанкой и лицом, а вот младший, худощавый и темноглазый, удался в мать. Веселина всю дорогу отворачивалась от Глеба, опасаясь, как бы он её не признал.
Но княжич сам подсел к ней на ближайшем роздыхе:
– Как тебя кличут?
Веселина опустила голову.
– Он же немой! – фыркнул Святослав, примостившийся у дерева с ломтем сухого хлеба да куском вяленого мяса.
– А я попробую угадать… Добрыня? Святогор? Добромир?.. – Княжич перечислял русские имена, но Веселина мотала головой. – Велимир?
Она вздрогнула: дедушкино имя, глаза её наполнились слезами.
– Велимир? – переспросил княжич, и девочка кивнула.
– Вот видишь, – снисходительно заметил Глеб брату. – Теперь мы знаем его имя!
– Ага, ты б его ещё написать попросил! – Святослав засмеялся.
– А что, – насупился Глеб, – мальчонка и без того судьбой обижен! Я слыхал, что такие вот люди очень легко обучаются грамоте: надо ж им с миром как-то ладить… Хочешь, научу тебя грамоте? – ласково обратился Глеб к Веселине.
У той перехватило дыхание. Оказывается, княжич Глеб вовсе не высокомерный. Наверное, он такой лишь с княжнами, а с богатырями вон какой простой! Даже её – безродного мальчишку – грамоте обучить предлагает!
Она кивнула.
– Ты на этих книжках, братец, помешался! – вставая и отряхиваясь, хмыкнул Святослав. – Главное – это сила, а книжки… баловство одно!
– В книгах написано то, что бывало раньше, – нахмурившись, возразил Глеб, – если бы не они, мы б о том не ведали.
– Велика беда! – засмеялся старший брат. – Всё, что нам надобно знать, мы и так знаем. Мудрость тут нехитрая: защищать свою землю да детишек растить, чтобы тоже землю защищали… Вот дело настоящего воина! – Он, распрямляя плечи, поправил пояс и молодецки зашагал к дороге.
Глеб задумчиво смотрел куда-то вдаль. Веселина ласково похлопала его по руке ладонью, – так когда-то утешал её дедушка.
Княжич взглянул на неё и, удивлённо поведя бровями, неожиданно спросил:
– У тебя есть сестра?
Веселина сразу опустила глаза и покачала головой. Её бросило в холод: надо же, чуть себя не выдала!
– Наверное, вправду со мной что-то неладно, – грустно вымолвил Глеб. – Повсюду мне эта княжна мерещится… Вот и сейчас… У тебя очи как фиалки… Однако пора трогаться!
Видать, княжичу Глебу действительно было тоскливо, раз после целого дня изнурительной погони за печенегами он нашёл силы заниматься с Веселиной.
Остро заточенной палочкой он нарисовал на заранее расчищенной земле какие-то закорючки, назвал их и велел Веселине выучить:
– Это первые семь букв греческого алфавита. По-гречески пишут все грамотные народы!
Веселина послушно стала перечерчивать буквы, но Глебу не понравилось, как она это делает.
– Неправильно, – недовольно заметил он, – надо вот так!
Веселина не видела особой разницы между своими и княжескими буквами, но оказалось, что в греческом алфавите важен наклон, величина загогулины и ещё всякие мелочи, которые девочка не в состоянии была сразу усвоить. Чужой язык звучал непривычно, и она никак не могла уловить связи между закорючками на земле и звуками, произносимыми княжичем. Глеб потихоньку терял терпение.
– Экая дубина! – не выдержал наконец он. – Пока не выучишь эти буквы, другие я тебе не покажу!
– Глебка, не мучай мальца, – добродушно вступился за Веселину Горыня. – Бить – так добра не выбьешь, а ругаться – и вовсе толку нет!
Девочка заметила, что Горыня особенно любил всё маленькое: подкармливал хлебными крошками полевых зверьков, не разрешал разорять гнёзда с птенцами и пуще всего сокрушался, когда в деревне хоронили деток. Веселина даже подумала, что из Горыни получился бы хороший лесовик, и наверняка он понравился бы покойному деду Велимиру. В молодости дед тоже хаживал в походы с княжеской дружиной, только древлянской, и иногда рассказывал о сражениях, но стоило Веселине начать расспрашивать дальше, как тут же замолкал. Отчего-то девочка представляла молодого Велимира таким, как Горыня, – могучим и добрым богатырём.
Глеб вернулся к разведённому дружинниками костру, а Веселина продолжала уныло водить палочкой по земле.
Перед лицом замельтешил Сильфёнок:
– Я сейчас слушал речь князя. Он говорил, что навряд ли мы этих печенегов догоним: сильно от них отстали, пока хоронили жителей деревни. Тем более что печенеги пленных не брали, а только скарб. Но как деревенька бедная, то добра они взяли немного и, опасаясь погони, спешат унести ноги и надолго не останавливаются. Нам тоже нельзя слишком удаляться, поскольку этот отряд – не самые главные силы Новгорода, а лишь княжеская дружина, возвращавшаяся из Киева. Они зашли в деревню подкрепиться и вот такое увидели... Словом, скорее всего мы вернёмся в Новгород за подмогой и уже тогда отомстим поганым печенегам, вот!
Сильфёнок довольно посмотрел на Веселину, но она не подымала головы, по-прежнему ковыряя палочкой. Сильфёнок подлетел ближе.
– Ты плачешь? – изумился он. – Что случилось?
– Княжич Глеб сказал, что я – дубина, – всхлипнула девочка.
– Ты?! – возмутился Сильфёнок. – Вот уж нет!
– Тогда почему я не могу правильно нарисовать эти знаки и даже не помню, как они называются?
– Покажи-ка. – Сильфёнок подлетел к нарисованным княжичем буквам. – Да это ж по-гречески! И не диво, что ты не понимаешь! Ладно бы греческий язык был твой родной… как мой например!
– Твой?!
Сильфёнок кивнул:
– Я жил на острове в Средиземном море и хорошо знаю все языки на побережье.
– Давай тогда ты научишь меня прямо сейчас!
Сильфёнок с сомнением покачал головой:
– Не получится так быстро. Для начала, княжич прав, тебе нужно хорошенько выучить буквы греческого алфавита, а затем уже слова, чтобы ты смогла писать. Это не сложно, – заметил Сильфёнок приунывшей девочке, – но и не просто. Я к тому говорю, что ты очень… непоседливая. Тебе надо научиться прилагать усилия!
– Я научусь! – решительно заявила Веселина. – Я не хочу, чтобы княжич считал меня дубиной!
Сильфёнок вздохнул:
– Надевай кольцо, ступай на берег реки: там сырой песок и удобно чертить буквы. А если тебя хватятся – намочишь волосы, как будто купалась.
В отличие от запальчивого княжича воздушный дух оказался на редкость сдержанным учителем, и с его помощью Веселина перечертила все заданные буквы по нескольку раз, так что даже забрела по щиколотку в воду. Увлёкшись, она хотела выучить ещё и другие, но Сильфёнок заметил, что этого на первый раз достаточно, да и княжич может удивиться, откуда у безродного найдёныша вдруг такие познания.
На обратном пути Веселина приплясывала в предвкушении похвалы от Глеба.
Неожиданно они вышли на всадника, который, спешившись, тихо разговаривал с каким-то дружинником. Всадник кутался в тёмный плащ, и вороной его конь также сливался с ночью. Хорошо, что Веселина была невидима! Она подобралась поближе к собеседникам и затаила дыхание. Сильфёнок порхал возле их лиц.
А между тем чёрный всадник говорил о том, что Новгород должен отделиться от Киева и что в городе есть люди, достойные заменить князя Ярослава. Затем всадник передал дружиннику зазвеневший мешочек, посулив, что, когда дело будет сделано, тот получит столько же, и, вскочив на коня, ускакал.
Веселина неслышно последовала за дружинником.
Стояла глубокая ночь, и все спали, кроме дозорных, карауливших по четырём углам стоянки. Дружинник беспрепятственно прошёл мимо товарища, а невидимая Веселина следом. В свете тлеющего костра она узнала предателя – это был суровый с виду воин, приближённый к князю, с которым тот всё время держал совет. Имени его Веселина не помнила. И хорошо! Если бы предателем оказался Горыня, девочка опечалилась бы больше. Предупредить она сейчас никого не могла, да и как бы она всё объяснила? Дружинник запросто обвинил бы её во лжи, а мешочек выкинул. Или, что ещё хуже, сказал бы, что она сама засланная и, мол, нарочно прикинулась немой, чтобы погубить князя… К тому же открылось бы, что она девочка… Эти мысли вихрем проносились в её голове, пока они пробирались в княжеский шатёр.
Веселина вытащила ксифос из ножен и крепко сжала рукоять в ладони. Дружинник тоже извлёк меч и приблизился к постели князя. Лицо Ярослава было мирно – князь спокойно спал в окружении воинов. Веселина на миг зажмурилась, чтобы собраться с силами. Она отчего-то вовсе не боялась. Дружинник уже занёс над князем меч, чтобы вонзить ему в грудь, – и тут девочка что было мочи ударила своим ксифосом по его клинку, отчего тот сорвался и скользнул по руке Ярослава.
От лязга металла богатыри подхватились, а Веселина опрометью выскочила из шатра. Она юркнула в круг дремавшей у костра дружины, перекинула кольцо на другую руку и притворилась спящей.
Однако тут же у княжеского шатра послышались крики, и предателя выволокли на свет. За поясом у него нашли мешок с золотыми монетами. Князь расспрашивал, кто из богатырей отбил меч изменника, но все лишь пожимали плечами. Веселина, приподнявшись, тёрла глаза, всем видом показывая, что она только проснулась и ничего не понимает.
Рядом присел Глеб и тронул её за плечо.
– Где ты был? – строго спросил он.
Веселина схватилась за голову – волосы были сухие: она забыла их намочить!
Глеб, усмехаясь, взялся за рукоять её меча, намереваясь извлечь его из ножен. Девочка перехватила его руку.
– Отпусти! – тихо приказал княжич, но Веселина покачала головой. Глеб хотел силой убрать её руку, но не смог.
– Ничего себе, – промолвил он, – однако ты дюж!.. Хочешь, чтобы я дружину кликнул?
Поколебавшись, Веселина уступила, и княжич достал меч. На нём виднелся след свежей крови.
– Только не дури меня, что рябчиков резал… – язвительно прошептал Глеб.
Веселина, нахмурившись, вспоминала, когда она поранила дружинника? Возможно, удар пришёлся вскользь, когда тот опускал меч…
– Идём, я отведу тебя к отцу!
Но Веселина умоляюще схватила княжича за руки.
– Ты достоин награды, не робей!
Однако девочке не хотелось излишнего внимания: она опасалась, что ненароком раскроется её тайна! Как объяснит она, зачем оказалась в такую пору в княжеском шатре?
Глеб встал на ноги и потянул за собой Веселину. У неё брызнули слёзы, и в отчаянии девочка припала губами к руке княжича.
– Ты чего? – склонился он над Веселиной. – Боишься?
Она закивала.
– Не хочешь, чтоб все узнали?
Она кивнула снова. Глеб задумался.
– Ну хорошо. Может, оно и к лучшему! Кто знает, вдруг есть ещё соглядатаи. Захотят с тобой поквитаться! А почему ты меня не предупредил о покушении?
Веселина дотронулась рукой до губ.
– Не смог бы, да?
Улыбнувшись, она пожала плечами.
– Всё, завтра же будешь обучаться грамоте! С таким как у тебя сердцем... ты достоин самого лучшего!
Неожиданно Глеб обнял девочку и поцеловал в щёку.
– Сегодня ты спас жизнь моему отцу… И князя Новгороду! Клянусь, я никогда этого не забуду, и, покуда я жив, ты всегда будешь пользоваться моим расположением! – На его глазах заблестели слёзы.
На следующий день было решено прекратить погоню за печенегами, тем более что князь и изменник оказались ранены, оба в руку. Предателя решили отвезти в Новгород, чтобы там публично казнить. Пока дружина собиралась в дорогу, Глеб занимался с Веселиной греческим. На этот раз ученик его удивил: он не только правильно переписал все буквы алфавита, но и усвоил даже несколько простых слов. Княжич, довольный такими скорыми успехами, непрестанно восхищался Веселиной. Она понимала, что Глебу хочется как-то отблагодарить её за отца, но всё равно похвала княжича была ей весьма приятна!
Наконец дружина тронулась в обратный путь. Глеб постоянно подъезжал к лошади Горыни и заговаривал с Веселиной, так что даже Святослав не выдержал и пожурил брата за «измену княжне Белозёрской». По тому, как посмеивались в усы дружинники и хмурился Глеб, девочка заключила, что юноша долгое время подвергается насмешкам, и невольно пожалела, что именно она является их причиной.
А когда дружинники вновь остановились на ночлег, Глеб не пошёл, как обычно, в княжеский шатёр, а остался с богатырями и Веселиной. Ему явно хотелось поговорить, тем более что девочка слушала его не перебивая.
Вполголоса княжич пересказывал ей свою недолгую жизнь, но больше делился раздумьями:
– Когда мы приедем в Новгород, я сам стану обучать тебя! Не только греческому языку, но и музыке… А ещё я прочитаю тебе кожаную книгу, которую мне подарили в Константинополе. Она очень необычная! Мы возвращались как раз из Киева, где князь Владимир принял новую веру. Она не такая, как вера наших отцов… Сначала у нас был Волос – его князь Олег привёз из Новгорода в Киев, когда воевал с хазарами… Потом Владимир к нам привёз Перуна. Затем он побывал в благолепных византийских храмах, где поклонялись неизвестному Богу, Который, как говорят, сотворил небо и землю…
При этих словах княжича Веселина покосилась на Сильфёнка, и тот утвердительно кивнул.
– Я не хочу верить в неведомого Бога! Я хочу разуметь, во что я верую. Святослав смеётся надо мной! Он во всём согласен с князем Владимиром. А я не так, понимаешь? Мне мало верить, потому что все так верят, и поклоняться, потому что все поклоняются… Что это за бог, если его можно утопить в реке?! По мне, так лучше вовсе никому не кланяться, чем такому богу!
Глеб замолчал. Веселина тихонько перевела дыхание. Ей сомнения Глеба были непонятны. Для неё окружающий мир заключался лишь в природе: воздухе, лесе, воде, земле, а о том, кто и когда всё это создал, она и не помышляла. Разве не достаточно, что всё это уже есть? Она бы охотно расспросила об этом княжича, но не могла, вынужденная притворяться немой.
– Я возьму тебя с собою в Константинополь. Там есть настоящие мудрецы, которые могут рассказать о том, что нам неведомо… Наверное, Святослав прав: ну какой из меня богатырь? Напрасно Горыня со мною мучается!
Веселина в негодовании затрясла головой. По её мнению, Глеб – богатырь не хуже Святослава и даже Горыни, просто… он не такой, как они, ведь сила заключается не только в крепости и сноровке, а ещё… Она не знала, в чём ещё, но чувствовала, что у Глеба сила духа не меньше, чем у добряка Горыни или молодца Святослава, только она особенная!
– Ты веришь в меня?
Веселина кивнула.
– А хочешь в Константинополь?
Она опустила голову. Какой там Константинополь! Если откроется, что она не мальчик, то Глеб к ней в момент переменится, и неизвестно, простит ли он ей этот обман.
На следующий день ввечеру отряд добрался до разорённой деревни, и воины решили наведать могилы. Горыня не скрываясь рыдал, прижимая к могучей груди голову Веселины. Девочка не знала, куда спрятаться от жалостливых взглядов: все думали, что здесь покоятся её родные, а она даже никого из них при жизни не видела!
Горыня осторожно поставил девочку на землю:
– Иди, малец, попрощайся!
Веселина направилась к могилам. Среди чёрных земляных комьев кое-где уже прорезалась молоденькая травка, и пройдёт совсем немного дней, как на месте этих насыпей образуются пологие холмики… А ещё погодя от деревни останутся лишь воспоминания… Как там говорил Глеб? Если б не было книг, то люди не ведали бы о том, что было раньше?
Девочка опустилась на колени. Она расставалась с прошлым. Внезапно она поняла, что никогда больше сюда не вернётся, разве только в воспоминаниях. Никогда больше не будет прежней жизни в лесу, и ей нужно всё это оставить…
Неожиданно она беззвучно разрыдалась, но не по покойникам, а о себе самой. Что будет с ней дальше, она не знала, и впервые ей захотелось обратиться к кому-то большему, чем она, к кому-то могущественному, кто б её защитил и утешил! Может быть, об этом говорил ей княжич? О Боге, Которого нельзя свергнуть и стащить верёвками в реку? О Боге, Который сотворил небо и землю, видимое и невидимое, её, Глеба, Сильфёнка, Велимира…
Она почувствовала, как легко поднял её в воздух Горыня: сердце добряка не выдержало горя мальчонки, и, сам обливаясь слезами, он усадил Веселину перед собой на лошадь. Девочке тяжело было сдерживать всхлипывания, но вместе с тем появилось новое чувство, как будто внутри неё что-то оборвалось и она стала свободна. Прошлое больше её не тяготило, оно отступило назад, сделавшись лишь светлым воспоминанием…
Княгиня Забава молча оглядела Веселину, выслушав рассказ младшего княжича о том, как дружина подобрала мальчика. Затем она взяла девочку за руку и отвела в свои покои.
Оправившись от болезни, Забава стала ещё краше: на лице играл румянец, а глаза светились от радости встречи с сыновьями и мужем. Но взгляд её, обращённый на Веселину, оказался неожиданно суров.
– Ну, девица, для чего ты оделась в мужское платье?
Веселина оторопела.
– Советую признаться! – пропищал Сильфёнок. – С этой женщиной тебе лучше быть откровенной!
Гостья опустила голову.
– Это мужчин ты можешь провести, – посмеиваясь, заметила Забава. – У тебя же личико девичье и глазки лучистые, доверчивые! А ресницы, а волосы! Сразу видно, что косу недавно обрезала! На ручки свои посмотри: пальчики ровные, тоненькие! А ножки! Словно точёные из кости. Отродясь у мальчиков ножек таких не бывало… И молчишь,
потому что голос тебя выдаст! Али не так?
Девочка кивнула.
– Ну, говори, как звать-величать тебя?
– Веселина.
– Какого ты роду-племени?
– Я помню только дедушку… Зарубили его печенеги, когда на деревню напали… В лесу мы с ним жили.
– В лесу? – Забава задумалась. – Понимаешь сама, Веселинушка, не можешь оставаться ты в палатах, так как прознают все про то, что богатырей ты морочила. А более всех княжич Глеб огорчится: его и так засмеяли за белозерскую княжну… Посему я тайно отправлю тебя к своей сестре в Киев, а по прошествии лет пяти обратно призову, ежели покажешь себя достойным поведением. К тому времени и коса твоя отрастёт, и саму тебя будет не узнать.
Девочка опустилась на колени.
– Княгиня Забава, благодарю… – Веселина заплакала.
– Полноте. – Княгиня подняла девочку с пола. – Умойся поди, я прикажу девушкам воды нагреть да платье приготовить, а как стемнеет, повозку тебе запрягут!
– Матушка, ты никак скрываешь Велимира? – подозрительно спросил у Забавы Глеб. – За стол его не сажаешь, а прячешь в своих палатах… С чего это?
Княгиня улыбнулась:
– Я отправила мальца к нашей родне. Он сам так пожелал!
– А почему мне не сказала? Проститься не позволила.
– Я решила, сынок, тебя не печалить, ибо прикипел ты к нему как-то не по-хорошему.
– Не по-хорошему, говоришь? – вскинулся Глеб. – Да будет тебе ведомо, что мальчишка этот мужа твоего, моего отца, от верной смерти спас!
Брови Забавы изогнулись.
– Ты про заговор?
– Да, про ночное нападение! Это Велимир отбил своим клинком меч предателя.
– Почему тогда об этом никто не знает?.. Уж не грезится ли тебе, как с этой твоей княжною?
Глаза Глеба в негодовании сузились.
– Вовсе не грезится, мама, – почти шепотом произнёс он. – Вот увидишь, настанет время – и это откроется… А насчёт Велимира… я сам видел кровь изменщика на его мече и хотел тут же рассказать отцу, но мальчишка упросил меня этого не делать.
– Он же немой, – усомнилась княгиня.
– Да, но он целовал мне руки, умоляя молчать!
Забава какое-то время собиралась с мыслями.
– Так и быть, обещаю тебе, что ты обязательно увидишь… Велимира, но позже. Так надобно, сынок, поверь!
Веселину приютила двоюродная сестра Забавы, дочь князя Владимира от первой его жены. Княжна Феодора не была замужем и жила одиноко в своих чисто прибранных покоях, а для гостьи она велела приготовить светёлку рядом.
Вечером того же дня, как Веселина прибыла в Киев, Феодора пригласила её к себе. Княжна была значительно старше Забавы, но глядела гораздо мягче, точно невидимый свет сочился из глубины её души.
– Рассказывай, девица, что привело тебя сюда, только, прошу, не утаивай ничего: нам предстоит много дней коротать вместе. Забавушка просила позаботиться о тебе, а я разумею под этим не только одежду и стол, но твоё воспитание… Чего ты там смотришь?
– Яичко… синее… в чашечке на ножке! Что это?
Феодора улыбнулась:
– Ишь ты глазастая! Самую ценную вещицу заприметила! Это наше приданое. У князя Святослава было три сына: Владимир, Олег, Ярополк. И когда Святослав разгромил южного хана, в добычу ему достались три одинаковых сапфира, которые перешли к его старшим внучкам: ко мне, Забаве и Переславе…
– А где Переслава? – перебила Веселина.
– Она из нас самая старшая. Переслава – древлянская княжна, дочь Олега, против которого начал усобицу брат его Ярополк. Это случилось, когда погиб в бою с печенегами их отец Святослав. Богатырь Велимир спас тогда Переславу и прятался с ней в лесах, покуда не возвратился из западных земель князь Владимир и не убил Ярополка, отомстив ему за брата и за Рогнеду полоцкую. Тогда Велимиру пришлось спасать уже сестрицу Забаву, которая была совсем малютка… А затем он речь держал перед Владимиром и передал ему Забаву на воспитание… Переслава же возвращаться не захотела, ибо полюбила она богатыря Велимира. Князь тогда дюже разгневался и приказал силой вернуть племянницу, но Велимир не отдал княжну и укрылся с ней в новгородских лесах. Сколь его ни разыскивали, всё понапрасну. Молвили, что он заключил договор с лешим…
Веселина взяла в руки камень. Вот, значит, какое сокровище отдала она Болотнику в обмен на Громовую Стрелку!
– Ничего себе, – пропищал у неё над ухом Сильфёнок. – Так ты, оказывается, ещё и княжна!
– Что сталось дальше с Переславой? – спросила Веселина.
– Разное болтают, – пожала плечами Феодора. – Говорили, что она родила девочку, но повитухой у неё была Старая Ведьма. Велимир этого, конечно, не знал, но ведьма эта будто бы нацедила у Переславы крови и прокляла её дочку… А дальше и вовсе сказки! Когда Велимир схоронил княжну, то, чтобы не лишиться ещё и дочери, спровадил её к какому-то волшебному принцу, который, однако, сам влюбился в девицу и женился на ней. Далее доля её не ведома, но вот дитятко своё от принца, девочку, Велимирова дочка отдала батьке на воспитание, потому как дюже он по Переславушке убивался.
– Ну уж и враки! – вырвалось у Веселины.
– Почему же враки! – вмешался Сильфёнок. – Я тоже слышал, что наш принц женился на зачарованной принцессе, но и понятия не имел, что это твоя мать!
– Может, и враки, – согласилась Феодора, – но не более чем враки Бажены и Глеба о белозерской княжне.
Веселина с улыбкою поглядела на троюродную бабушку:
– Знаете, я охотно здесь поживу: вы так занятно рассказываете!
– Ты хоть понимаешь, что тебе непременно надо вернуть этот сапфир! – зашептал Веселине на ухо Сильфёнок, едва она осталась одна.
– К чему?
– Этим ты докажешь свою принадлежность княжескому роду!
– К чему? – повторила Веселина.
Сильфёнок возмущённо зашелестел крыльями:
– Никто больше не посмеет пренебрегать тобой!
– Один мой крылатый друг как-то сказал, что настоящие герои никому не ведомы… о них слагают легенды.
Крылышки Сильфёнка поникли, и он опустился девочке на плечо.
– Прости, Веселина, – помолчав, произнёс он. – Я сам не понимаю, отчего в тебе усомнился.
– Ещё ты говорил, что не всё, что блестит, – золото… Мне не нужно блеска богатства – достаточно того, что я теперь знаю, какому роду принадлежу…
На двадцатилетие новгородского княжича Глеба съехалась вся русская знать. За недостатком места в палатах столы накрывали прямо на подворье. Сам княжич только что вернулся из Константинополя, где проучился пять долгих лет, и радости родителей не было предела.
Званые всё прибывали и прибывали, княжеское семейство встречало их во дворе хлебом-солью, и гости рассаживались за столы.
– Примечай, сынок, примечай, – добродушно говорил Ярослав всякий раз, когда вместе с именитыми родителями ему кланялась их молоденькая дочь. – Святослав уже невесту присмотрел себе, Василисушку, теперь твоя очередь.
– А как же Белозёрская княжна? – не удержавшись, съязвил Святослав. – Или в Византии кого углядел?
Забава строго одёрнула старшего сына, но Глеб снисходительно улыбнулся:
– Оставь, мама, я же понимаю, что всё это глупости. Ну, позабавилась какая-то девица, да, Бажена?
– Вестимо так, – сразу отозвалась сестра, превратившаяся за пять лет в семнадцатилетнюю красавицу – самую завидную новгородскую невесту. – Может, и не было никакой княжны Драгомиры, правда, батюшка?
– Да, – согласно кивнул князь. – Невозможно, чтобы такая малявка боль вытерпела, когда я ей ногу вправлял… А пожалуй, и вовсе мальчик какой девицей прикинулся!
Тут доложили о приезде киевской княжны Феодоры с внучатой племянницей.
– Что ещё за племянница у Феодоры? – удивился князь. – Замужем она не была, а остальные племянницы все давно здесь.
Забава с улыбкою пожала плечами:
– А помните сестрицу Переславу?
– Которую богатырь Велимир умыкнул?
Забава загадочно повела очами.
К ним неторопливо приблизилась Феодора. За ней, опустив голову, следовала статная девица с длинною золотою косой. На девице был василькового цвета навершник с пёстрыми ромашками по подолу.
После взаимных объятий и приветствий Феодора выставила вперёд свою племянницу Веселину. Краснея, девушка подняла лицо и улыбнулась.
– Драгомира! – разом воскликнули Ярослав, Глеб и Бажена.
Девушка снова потупилась.
– Видите, я не лгал! – дрожа, закричал Глеб, на мгновение утеряв княжеское достоинство и превратившись в пылкого подростка. – Вот она – княжна Белозерская!
– Ошибаешься – киевская, – пропела Феодора, – а хотя какая тебе разница, племянничек?
– Да как же какая! – не сводил с Веселины взгляда Глеб. – Я столько насмешек из-за неё претерпел! Впору нам с вами, княжна, объясниться, куда вы от меня сбежали?
– Ну уж нет! – подбоченилась Феодора. – Чтобы с моей племянницей уединяться? Не бывать такому, чтобы девицу позорить! Засылайте сватов, тогда и поговорим.
Веселина от смущения закрылась рукавом.
Забава обняла девушку и отвела её в сторону:
– Что ты стесняешься? Я обязана тебе жизнью князя.
– Это Глеб рассказал?
– Он самый.
– Ох, княгиня Забава…
– Мама, позволь мне поговорить с княжною! – невзирая на протест тётушки Феодоры, потребовал Глеб.
– Как сама она пожелает, – улыбнулась княгиня.
Девушка весело поглядела на княжича:
– Если отгадаешь мою загадку!
– Говори, – прищурился Глеб. – Люблю всякого рода мудрёности!
– В княжеском платье, а не княжна; на болотах, а не болотница; с богатырским мечом, а не богатырь, – кто это?
– Здесь о разных людях говорится или об одном человеке?
– Этого тебе, княжич, я не открою. – Веселина, смеясь, последовала за Феодорой к столу.
– Последнее, сын, я тебе, пожалуй, подскажу. – Забава тронула Глеба за плечо. – Помнишь, мальчонку немого ты привёл?
– Велимира? Конечно помню. Я хотел расспросить тебя про него.
– Ты его только что видел.
Княжич нахмурился.
– Где? – Он огляделся по сторонам.
Забава прикрыла рот ладонью, посмеиваясь.
– Да вот же! – Она указала на Веселину, которая, сидя за столом, укоризненно покачала головой.
– При чём здесь княжна?
– Не мальчик это был вовсе, а девочка! Потому я и отправила её к сестрице Феодоре, чтоб оградить тебя от новых насмешек.
На несколько минут Глеб замолчал, размышляя.
– Стало быть, вот и вторая разгадка: в княжеском платье, а не княжна… А третья? На болотах, а не болотница?.. Мама! Да это же она меня из болота косою золотою вытащила!
Настал черёд удивляться княгине.
– Что за девушка! – негромко воскликнула она. – Сдаётся, мы с тобой ещё не всё о ней знаем!
– Возможно… А что ты говорила про княжну Переславу?
– Это я так, к слову пришлось… Ненароком.
– Ненароком ли?
Мать с сыном переглянулись.
– Об этом нам может поведать лишь сама Веселина.
– Если захочет, – подумав, заметил Глеб. – Во всяком случае, ты теперь знаешь, что я ничего не выдумывал.
Княжич решительно направился к Веселине:
– Вот ответ на твою загадку: это всё ты!
– А кто я? – не сводя с Глеба фиалковых глаз, спросила она.
Княжич достойно выдержал её взгляд.
– Моя княгиня.
Над столом пронёсся изумлённый шепот, ширясь и распространяясь далеко за его пределы.
ЭПИЛОГ
– Ты действительно хочешь сделать это? Подумай хорошенько! Ты не пожалеешь? – удручённо уговаривал Веселину Сильфёнок.
Девушка тем временем истово копала лопатой землю на глинистом берегу Волоха. Золотая коса её растрепалась на ветру, но, плотно сжав губы, Веселина продолжала работу. Поодаль ожидал привязанный к дереву богатырский конь.
– Веселина, это же навсегда! – со слезами в голосе воскликнул Сильфёнок.
Девушка опёрлась о черенок, вытирая рукою со лба пот.
– Да, Сильфёнок, так надо. Я не могу более жить в двух мирах: они разрывают меня, я должна решиться!
Она откинула прочь лопату и отвязала спрятанный под плащом длинный меч. За прошедшие годы он вырос, как и Веселина, и стал гораздо изящней от прибавившихся на рукояти драгоценных камней. Не извлекая клинка из ножен, девушка бросила его в приготовленную яму. Затем взялась за колечко.
– Ты больше не сможешь понимать речь птиц и зверей! – пропищал Сильфёнок.
Веселина помедлила, но затем всё же сорвала кольцо с пальца и швырнула в яму. Раздался звон.
– А ещё ты не сможешь становиться невидимой и не узнаешь, когда княжичу будет грозить опасность. Вдруг он погибнет от рук волхвов?
Веселина глубоко вздохнула:
– Значит, тому быть. Ты ведь знаешь, что со смертью жизнь человеческая не кончается, а Глеб выбрал Бога, Который не терпит идолов и поклонения кому-либо, кроме Него! Поэтому я раз и навсегда расстаюсь с моим языческим прошлым, чтобы Бог княжича стал и моим Богом…
– Но твои корни, Русь и вообще…
– Этот Бог не только Бог русичей, Сильфёнок… В Нём нет рода-племени, Он одинаковый для всех людей.
Она принялась закапывать яму.
– А как же я, Веселина? – тихо спросил Сильфёнок.
– Ты отныне свободен. Я отпускаю тебя. Возвращайся на свой остров, к сильфийскому принцу… Кланяйся моей матушке! И скажи ей, что дочка её стала христианкой.
– Ты больше не сможешь видеть меня, и никого не сможешь.
– Это уже прошлое, Сильфёнок. Я его забываю ради того, чтоб идти дальше.
Дух воздуха грустно вздохнул:
– Уговорил-таки тебя княжич Глеб.
Веселина засмеялась:
– Это не он, я сама. Дорогу всегда выбирают сами люди... Прощай, Сильфёнок!
– Прощай.
Веселина упала на колени и, закрыв ладонями лицо, произнесла:
– Я отрекаюсь от своего прошлого, от связи со всеми духами, ото всех договоров и отпусков, от всего, что раньше почитала преимуществом…
В тот же миг Сильфёнок растаял, как будто его никогда и не было.
Веселина встала с колен, отряхнула с платья налипшую землю и направилась к лошади.
Комментарий автора: Это попытка создать "чисто русское фэнтэзи", да ещё и христианское.
История крещения Руси, от поклонения духам природы к "верховным божествам" и христианизация...
Буду благодарна за все исторические справки, имеющие отношение к данному произведению. Оно ещё в стадии доработки, поэтому - критикуйте!
Прочитано 6624 раза. Голосов 4. Средняя оценка: 3.25
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Очень понравилось. Не то сказка, не то быль. Читается захватывающе, и как-то верится, что именно так и было.
Здорово. Комментарий автора: Марина, спасибо за отзыв!
Я старалась максимально придерживаться истории.
Это моя первая попытка «славянского фэнтэзи», не считая Маленького Лешего. Но там – никакой истории, чистая фантазия наряду со своеобразной философией. Веселина – совершенно другое… И тем более приятно получить от Вас столь высокую оценку!
ВОТ ИЗ ИСТОРИИ НОВГОРОДА:
В то же время, что и в ростовской земле, неурожай разразился и в Новгороде. Обеспокоенные этим и "прильщенные" волхвом новгородцы выступили против княжеской и епископской администрации. "И разделишася на двое, - рассказывает летописец, - князь бо Глеб и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье вси идоша за волхва".
Весь Новгород, вся городская община, куда входили не только "простьцы", но и местные бояре и богатые купцы (по отношению к ним князь, епископ и дружина были пришлыми, чужими) решили "погубити епископа".
Епископ, будучи одним из общественных лидеров, нес, как и полагается ему по языческим меркам, ответственность за процветание народа. В данном же случае он предстает как не справившийся с обязанностями по обеспечению благополучия новгородской общины. В подобной ситуации обычай требовал человеческой жертвы. И только благодаря решительности Глеба, зарубившего волхва, епископ Федор не был убит.
Но этим лишь было отсрочено осуществление языческого обряда, т.к. с уничтожением волхва не устранялась главная причина конфликта, состоявшая в недостатке жизненных припасов. В конце концов новгородцы добились своего. Вскоре и епископ и князь погибли.
Аня К
2006-12-12 20:19:09
Прочитала вчера, а сегодня вернулась и кое-что снова перечитала. нравится. сюжет, как всегда, Светлана, закручен, и герои подкупают своей живостью. только я бы название придумала другое. или более общее, или как-то Веселину воспевающее (что-то типа Варвара-краса, длинная коса) - тогда точно получится чисто по-русски :) а так - 5+! Комментарий автора: Рада снова приветствовать тебя, Анечка!
Изначально думала назвать: Чисто русская сказка.
Но затем, не забивая голову, оставила "рабочее" название "Веселина" (так файлик подписала).
Хотя это название не планировалось. Посему нахожу твоё замечание весьма существенным!
Вариант не предложишь?
Vik
2006-12-13 04:38:58
Здравствуйте, Светлана. С интересом слежу за Вашим творчеством. По поводу «Веселины» - в сказке есть такой момент: «…пришпорил Семаргла, и тот стрелой проскочил городские ворота и поскакал по каменному тротуару, высекая искры». Почему-то со школьной скамьи запомнилось, что в Новгороде в ходу были деревянные тротуары, выложенные из бревен. Они тонули постепенно в болотистой почве и на них накатывали новые слои. Про каменные тротуары в Древнем Новгороде никогда не слышал и поэтому обратил внимание. Но это так, незначительная, думаю, деталь. Чем больше погружался в прочтение сказки, тем больше звучал вопрос: «А когда же о Христе-то будет? И как это будет выглядеть?»
И , соответственно, понравилась неожиданная развязка сюжета уже в самом эпилоге. Но (на мой взгляд) несколько суховато. Хотя, думаю, в этом есть своя соль. Показать в начале «преимущество» язычества, а затем, с плеча -«все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа». Но есть одно (как минимум) замечание (скорее,мое мнение). Мне, как христианскому читателю показалось, что в этой сказке больший акцент сделан на пиар духовного мира. Причем его негативной (с кристианской точки зрения) стороны. Но само христианство осталось, в общем-то, без внимания. Ну, выбросили одних идолов в реку, выбросили других. Затем появился невидимый, единоличный бог, ревнующий о своем единоличии…
- Умный князь, - с усмешкой сказала,[княгиня] - один Бог – один правитель! Ничего не попишешь…
Все как бы логично. Политика… Ничего не попишешь… И в эпилоге звучит фраза, которая понятна лишь христианам, причем многим-чисто доктринально. Вставить бы перед эпилогом главу-другую, где в таком же духе, что и вся сказка, описать некоторые приключения Глеба и Василины в духовном мире, но уже как христиан. Показать духовное становление самой Василины, ее прозрение о гибельности того пути, по которому идут все, кому по сердцу больше «наше, родное, исконное, русское». Сместить акцент в сторону того, о чем восклицал апостол Павел: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» Раскрыть это богатство и премудрость Божию. А то все как-то уж гладко с этими духами. Все какие-то мягкие, пушистые. Так и подталкивает заиметь под боком какого-нибудь сильфеночка на побегушках, потрепать по щеке водяненочка, приобнять по дружески боровичка… Возможно, все дело в том, что мое духовное рождение, становление, формирование христианских взглядов произошло в общине с харизматическим уклоном, где больше уделялось внимание изгнанию духов, чем дружескому общению с ними. После того, как я уверовал, домовые, водяные и пр. перешли из разряда сказочных в разряд падших. Без каких-либо промежуточных стадий. Не буду спорить (теперь), может, К.Льюис и прав относительно того, что существуют или существовали духи природы и пр. Да, в Библии сказано, что наша брань не против крови и плоти, а против духов злобы поднебесных. Но не сказано прямо, что наша брань также против и якобы существующих добрых духов природы. Но это уже несколько другая тема. Но в целом, сказка понравилась. Читается лкгко, на одном дыхании. Понравился эпизод, где Веселина обменивала громовую стрелку у Болотника. Как-то беззлобно, по-бытовому был высмеян кикиморами Болотник-«Перун». Опозорен лишь одной буковкой «д»! Вот так всегда – Господь срамит все «великое и возвышенное» одним незначительным движением! Светлана, большое спасибо за Ваш труд! Желаю Вам дальнейших творческих успехов и Божьих откровений! С уважением, Vik.
Комментарий автора: Дорогой Вик!
Огромное спасибо за бесценное замечание про "деревянную мостовую"! Учту всенепременно. Безусловно повесть будет ещё дорабатываться.
Весьма признательна за столь основательную рецензию, на которую Вы потратили довольно времени, и мне это особенно приятно!
Мне кажется, что читая Вас, я читаю собственную душу. Мы очень похоже мыслим. Даже эпизод с Перуном-Болотником Вы выделели (экспромт, кстати), не ведая, что он - мой самый любимый, по указанным Вами же причинам.
На мой взгляд, христианизация Руси так вот и происходила - сверху, и долгое время Русь жила по двойным канонам, и до сих пор живёт! Язычество переплелось с христианством, образовав русское православие. Истоки этого я усматриваю именно в прошлом, когда русичи приняли не Дух Христа, а лишь Форму Поклонения. Существует легенда, согласно которой Владимир снарядил послов разведать, в каком государстве религия покрасивше. Послам понравилась Византия: храмы, одежды, чаши, богослужения, и Владимир решил всё это принесть и на Русь. Не зная Слова, люди обратились к басням, и поклонение "матушке-земле" практиковалось наряду с поклонением Богу. А поклонение Богу свелось к ритуалам... Посему ВЕРА в те времена была возможна только среди просвещённых князей, к которым я отнесла Глеба, а простой люд, имеющие власть просто сгоняли в реку и "крестили". На мой взгляд, мистическое восточное христианство - та ещё штучка! Но это не тема нашей беседы.
Все Ваши замечания, безусловно, важны и полезны.
Я Вам очень благодарна!
Недбайло Елена
2007-06-29 18:55:02
Согласна с Мариной,- действительно здорово. Увлекает. Каждый раз читая произведения, удивляюсь,- и сюжетам и героям. Велик Господь! С нетерпением буду ждать новых произведений. Благословений! Комментарий автора: Спасибо за отзыв, Лена.
Так интересно: голову сейчас занимает совершенно другое. Прежние рассказы забываются, а ведь кто-то их читает и сопереживает героям и мыслям автора...
Слава Богу за Интернет и возможность общаться!
