Милость или справедливость?

Скорее бы конец смены, думала Ленка. Сегодня она чувствовала себя особенно пло-хо. С самого утра сильно кружилась голова, волнами накатывала тошнота, стоять возле грохочущего станка не было сил, так ныл живот.
Да, что со мною происходит… Надо будет к гастроэнтерологу сходить, мне еще язвы не хватало, продолжала она свои горькие мысли, переодеваясь в раздевалке. Нагнувшись за обувью, она вдруг почувствовала резкую боль, в глазах потемнело, и Лена потеряла сознание. Придя в себя, она увидела перепуганных девчонок, бледных, с широко откры-тыми глазами, которые суетились вокруг нее. Трое из них вызвались отвести Ленку в мед-пункт. Усадив ее на кушетку, они, перебивая друг друга, начали рассказывать фабричному врачу о том, что их подруга вдруг ни с того, ни с сего побледнела и грохнулась прямо на пол в раздевалке. Затем, забыв о Лене, девчата начали жаловаться на то, как они сильно перенервничали и просили врача померить у них давление и дать им что-нибудь успокои-тельное…
Врач, пожилая евреечка, выпроводила сердобольных подружек за дверь и присела на край кушетки.
- Ну-с, милочка, на что жалуемся, что болит? – спросила она и стала сверлить Ленку маленькими глазками, нещадно уменьшенными толстыми линзами очков.
- На живот, - прохрипела Лена, облизывая горячим языком пересохшие губы.
Уложив Лену на кушетку, врач стала осматривать ее живот.
- Да по тебе, милочка, можно скелет изучать. Худющая какая, вон все ребра видны.
Холодные костлявые пальцы, казалось, протыкали Ленку насквозь.
- Угу-угу, – что-то бормотала себе под нос пожилая женщина, смешно пожевывая верхнюю губу.
Она сгибала поочередно Ленины ноги, затем поворачивала ее то на один, то на дру-гой бок, залезла пальцами под самые ребра, отчего Ленка тихонько застонала.
- Угу-угу, – пробормотала ее мучительница и, дав команду одеваться, стала что-то записывать в журнал. Записав Ленины фамилию, имя и отчество, спросила: – Полных лет сколько?
- Сорок, – ответила Лена, заметив, как удивленно поползли вверх брови доктора, и маленькие глазки еще раз оценивающе осмотрели ее сверху донизу.
Лена не первый раз сталкивалась с такой реакцией. Ей никто никогда не давал её воз-раст. Маленькая, хрупкая она всегда выглядела минимум лет на десять моложе. Даже сей-час её со спины часто принимали за подростка. «Маленькая собачка – до старости ще-нок», – подшучивала Лена над своей внешностью. Зато она всегда была «своей» среди мо-лодежи. «Ну, какая она вам Ленка? – возмущалась начальница цеха, Елена Ивановна…» «Да, какая же она Ивановна, вы еще скажите, что она нам в мамы годится», – хохотали девчонки. Лена улыбалась вместе с ними, ей было приятно, что они относились к ней, как к подружке. Но глубоко, под ложечкой, сосало: «А ведь среди них могла быть и моя дочь…»
Врач все записывала что-то в журнал, продолжая задавать свои вопросы:
- Месячные идут нормально?
- Идут. Правда, последние пол года сбои какие-то начались. Но гинеколог говорит, что ничего страшного – небольшие дисфункциональные нарушения.
- Угу-угу. Проблемы со «стулом» есть?
- С чем-чем?
Врач продолжала задавать ненужные, по мнению Лены, вопросы. В конце концов, Ленка не выдержала и вспылила:
- Доктор, что Вы мне тут допрос какой-то устроили, лучше скажите, что со мной?
- Ну что ж, милочка, боюсь, что ничего утешительного я тебе сказать не могу. В брюшной полости явно прощупывается опухоль. Но где она: на кишечнике или в матке, тут сказать сложно. Здесь нужно хорошее обследование. Чтоб тебя туда-сюда не гоняли, советую сразу в онкологию обратиться. Там специалисты широкопрофильные, да и аппа-ратура современная.
Посмотрев на побледневшую, готовую опять грохнуться в обморок, Лену, доктор ос-тановилась:
- Ну что ты, милочка, может, самые страшные опасения и не подтвердятся… В конце концов это может быть обычная грыжа или миома… Но тянуть с визитом к врачу не сове-тую, дело серьезное. Видишь, до чего дошло, в обморок падаешь…

Лена, не спеша, шла по набережной, пиная первые опавшие листья. «Онкология», «раковая опухоль» – даже если бы не было сказано этих страшных слов, Ленке бы хватило «обычной грыжи» и «миомы», чтобы впасть в депрессию. Но теперь… теперь Ленка была просто в шоке. Битая не раз жизнью, она уже не ждала от нее ничего хорошего. Присев на пустую скамейку, она втянула голову в плечи, подсунула под себя ладони и, монотонно покачиваясь, направила, ничего не видящий, взгляд на бегущие воды реки. Трудно сказать, сколько она просидела в таком оцепенении. К реальности ее вернул мобильный телефон, который жалобно пищал и вибрировал у нее в сумочке, требуя, чтобы на него обратили внимание. В светящемся окошке было написано: «Игорек».
- Да, милый…
- Ленчик, ну ты где? Я уже ужин разогрел, салат сделал, слюной весь исхожу, а тебя все нет и нет, - как всегда шутил Игорь.
- Знаешь, ты меня сегодня не жди, я попозже приду.
- Что-то случилось, Ленчик, говори, не тяни, я же слышу…
- Случилось, но мы поговорим с тобой об этом завтра, а сегодня ни о чем меня не спрашивай. Ладно? Даже когда приду. Договорились?
- Хорошо. Ну, ты только не задерживайся. Я буду тебя ждать, – печальным голосом сказал Игорь и отключил телефон.

- Так, ну а теперь давай обсудим, что будем делать дальше, – сказало второе Ленкино «я», которое всегда появлялось в критических ситуациях. Лена не очень-то любила его выслушивать, потому что оно всегда было категорично и било в самую точку.
- А что тут обсуждать? – встрепенулась Ленка. – Откуда у меня может быть грыжа? Ничего тяжелого я не поднимала, не надрывалась… Миома тоже отпадает. Я месяца три назад у гинеколога была, так он ничего не видел. А вырасти так быстро она не могла, это только раковые клетки, как дрожжи, растут. Так что, все ясно – это конец! Только вот не пойму, за что мне одной столько испытаний в жизни, чем я их заслужила?
- И ты, действительно, думаешь, что не заслужила? А про пословицу, «Что посеет человек, то и пожнет», забыла что ли?
- Да-да, ты, как всегда, права… Права… Так мне и надо… А то ишь, двоих убила, а сама умирать не хочет… Не так давно у нас в стране по закону за убийство высшая мера полагалась. Это сейчас отменили, да зря, наверное. Око за око – это справедливо! Жаль только, что за аборты наказания не предусмотрено, а ведь это то же самое убийство. При-чем самое жестокое, потому что убивают совсем беззащитного… Вот и мой приговор ме-ня настиг…

Подискутировав сама с собой, Лена мысленно вернулась в свое далекое прошлое…
Когда она забеременела первый раз, ей еще не было и семнадцати – так она отметила свой выпускной в интернате.
- Может, оставишь, я тебе помогу, – уговаривала ее подруга Марина, с которой они вместе решили устроиться ученицами на ткацкую фабрику.
- Да ты что? Ни кола, ни двора, за душой ни гроша, да и папашка ни о каком ребенке слышать не хочет. Что я – дура, что ли?

Второй раз это случилось через год. Эх, не слушала она тогда Маринку, которая пре-дупреждала, что главному инженеру от нее только одного и надо… Ох, как же он испу-гался, когда Лена сказала ему, что ждет ребенка… Как засуетился… Сразу выяснилось, что и жена у него есть и сын имеется…
В общем, уговорил он ее от ребенка избавиться, а за это обещал ей с квартирой в ма-лосемейке помочь. Обещание, как ни странно, он сдержал, и на этом их отношения кончи-лись. Через четыре месяца Лена вместе со своей подругой, которой, как передовику про-изводства, тоже выдали ордер, переезжали в собственные квартиры. Небольшие, но от-дельные комнатки для детдомовских девчонок казались настоящими хоромами.
Жизнь налаживалась! Еще через годик Лена решила, что вот теперь-то можно было и ребенка родить. Да только сначала нужно было замуж выйти, удачно. И на примете под-ходящий жених оказался… На пять лет постарше, образование высшее, перспектива по работе, да и симпатичный… В общем, все бы хорошо, одно только смущало Ленку – То-лик встречался с Мариной, которая от него была без ума…
«Как ты можешь? Маринка ведь твоя единственная подруга, а парня и другого мож-но найти», - допекала Ленку совесть.
«И подругу можно, - парировала та в ответ. – Жизнь – штука жестокая. Каждый уст-раивается как лучше, и тут все средства хороши. А «другого» пусть Маринка ищет…»
Толик и опомниться не успел, как уже оказался в Ленкиной постели. «Маринка сама виновата, нечего мужика на голодном пайке держать», - оправдывалась Ленка перед сво-им вторым «я» – вечно оно вылазило в неподходящий момент со своими укорами….
Свадьбу сыграли, как полагается, чин-чинарем: и фата, и платье белое, и подарок от профсоюза – телевизор цветной. Живи и радуйся!
Да, правду, видно, люди говорят: «На чужом несчастье, свое счастье не построишь». Пять лет они с Толиком прожили, а детей у них не было. Где только Лена не лечилась, ку-да не ездила… Врачи лишь руками разводили: «Последствия абортов… Такое нередко бывает. Медицина бессильна…Увы, чудес не бывает…»
Толик «налево» похаживать стал, а когда его любовница забеременела, он быстрень-ко собрал чемоданы и уехал с ней куда-то на север. С тех пор ни слуху, ни духу о нем…
«Что с него взять, - хорохорилась Ленка перед девчонками на работе. – Ребенка и то дать мне не смог. Другого найдем, делов-то…»

И она искала… Сначала мужа, потом просто мужчину, от которого можно было бы родить. Но, увы, за 12 лет она не встретила ни того, ни другого. Отчаявшись, Лена поста-вила на своей личной жизни крест. Опустошенная, она перестала реагировать на компли-менты, перестала играть роль «охотницы», которая, первым делом, своим проницатель-ным взглядом оценивала мужчину, как мужа, или, как оплодотворителя.
Дом – работа, работа – дом. Иногда неторопливые прогулки по городу, театр. И все это в одиночестве. Увы, другую подругу Лена так и не нашла.

В один из дней, когда особо горько чувствовалось ее одиночество, Ленка, не спеша, брела по городу. Проходя через сквер, она увидела тетю Галю – уборщицу, которая рабо-тала у них в интернате. Она часто подкармливала Лену с Маринкой конфетами, припря-танными в кармане. И иногда, на каникулах, брала их к себе в гости. Тетя Галя сидела на скамеечке и кормила птиц хлебными крошками.
- Тетя Галя, здравствуйте! – обрадовалась Лена. – Вы меня узнаете?
- Ой, Леночка, ты ли это? Как же ты похорошела… Сколько же мы не виделись? – засуетилась старушка.
Лена присела на скамеечку, и они поцеловались. Что-то до боли родное и теплое всколыхнулось у Ленки в груди.
- А я поначалу все ждала вас с Мариночкой, думала, зайдете, попроведаете. Ну да ладно, я ж понимаю, что у вас, молодых, своих проблем хватает. Ты давай, рассказывай, как у тебя дела, как там Марина, – щебетала тетя Галя.
Ленка достала из пакета батон, который несла домой, разломала его пополам и про-тянула половинку тете Гале.
«Странное дело, - подумала она. – А ведь мне даже душу излить не перед кем. Нико-му-то я не нужна… Выходит, эта уборщица из моего детства, единственный человек, кому я, действительно, интересна».
Ничто так легко не вызывает слез, как самосожаление…
Бросая перед собой крошки, Лена стала рассказывать сердобольной старушке обо всем, что она натворила в своей жизни. Не успевая вытирать горьких слез, она жаловалась на судьбу, говорила, что не видит смысла своего существования…
Степенные голуби важно ходили от одного кусочка батона к другому. Между ними суетливо прыгали воробьи, стараясь выхватить лакомство. Птиц становилось все больше, а хлеба все меньше. К моменту, когда хлеб закончился, закончился и рассказ Лены.
- Тяжко мне, тетя Галя, совсем тяжко. Даже не знаю, что и делать, тупик какой-то, просто жить не хочется, – шмыгала носом Ленка.
- А ты, милая, в церковь сходи, у Господа прощенье попроси, помощи. Он милости-вый, все тебе простит… Глядишь, и жизнь наладится, – посоветовала старушка.

В эту ночь Лена долго не могла заснуть. «Глядишь, и жизнь наладится, – повторяла она слова тети Гали. – А, может, и, правда, чем черт не шутит?»
С утра пораньше Лена надела самую длинную юбку, какая у нее была, специально не стала краситься и, положив в сумку косынку, пошла в храм. Она обошла собор несколько раз, крутилась вокруг него до самого обеда, но войти, даже во двор, так и не решилась. Со стороны она наблюдала, как приносили крестить младенцев, затем подъехали венчаться молодожены, а Ленка чувствовала себя ненужной на этом празднике жизни.
«Богу, сейчас не до меня, – размышляла она. – Свадьбы, крестины – а тут я со свои-ми соплями… Не-е-е. В другой раз, на следующих выходных…»
Но на следующих выходных повторилась та же самая история. Какой-то страх мешал ей зайти в церковь. Собор казался ей таким большим, величественным, а она чувствовала себя такой грешной и грязной, что даже во двор войти считала себя недостойной.
«Я лучше в другую церковь схожу, которая поменьше, – оправдывалась она перед своей совестью, которая, появившись тут как тут, стала ее стыдить. – Бог, Он ведь везде… А там мне не так страшно будет. И лучше не в выходные, а в будни… Тогда людей мень-ше…»
«Вот завтра и пойду», - уговаривала Лена сама себя. Затем, вспомнив поговорку, что понедельник – день тяжелый, поправилась: «Нет, лучше во вторник. Во вторник – обяза-тельно…»

Во вторник, после работы, Лена направилась к маленькой церквушке, которая нахо-дилась в двух остановках от фабрики. Она шла пешком и переживала о том, что не знает какие свечки надо покупать, куда их ставить, и что при этом говорить. Вконец разнервни-чавшись, она села на скамеечку в скверике возле церкви. Ругая себя за какую-то детскую трусость, Ленка смотрела на золотой крест, возвышавшийся над куполом церкви. Поняв, что войти вовнутрь она так и не решится, Лена (почему-то шепотом, хотя ее никто не слышал) сказала: «Господи, если Ты везде, то, значит, и здесь меня услышишь?.. Да-да, я знаю, что виновата, но тетя Галя говорит, что ты милостивый, и сможешь меня простить. Если это правда, то прости, пожалуйста. Может мне тогда хоть капельку жить легче ста-нет…»
Лена еще долго что-то шепотом говорила Богу, сморкаясь в большую косынку…

А через какое-то время жизнь, как ни странно, действительно стала налаживаться… Нежданно- негаданно Лена познакомилась с Игорьком. Он был на четыре года младше, и поначалу ей льстило, что за ней стал ухаживать молодой, спортивного телосложения, да к тому же умный парень.
Ленка и не заметила, как была пленена его остроумием, юмором, и покорена его лас-кой и заботой. Но когда он сделал ей официальное предложение руки и сердца, Ленка взя-ла день на обдумывание. Раньше бы она прыгала от радости, хлопала в ладоши и кричала: «Да! Да! Да!» А сейчас… Сейчас она все хорошенько взвесила, подумала о том, что Иго-рек очень хочет детей, которых она ему дать не сможет, и, побоявшись повторения исто-рии, решила ему отказать. «Да и, правда, зачем расписываться, – оправдывала она себя. – Поживем, как все, а там видно будет. Вдруг он, как Толик, к другой убежит, когда узнает, что я бесплодна? Так хотя бы с разводом канители не будет…»
Объяснять Игорю причину своего отказа она не стала. Просто предложила пожить «гражданским браком». «А если ты забеременеешь?» – спросил Игорь. «Ну, если забере-менею, вот тогда и распишемся», - увернулась Лена.
Поначалу Игорь очень надеялся, что она забеременеет. Он внимательно следил за ее циклом, читал какую-то литературу, вел календарь. А Ленка молчала, боясь потерять его навсегда. Потом энтузиазм у Игоря попритих. И вдруг, как вспышка яркого света среди темноты, - задержка! Это было полгода назад. Две недели Игорь Ленку просто на руках носил и даже купил плюшевого далматинца для будущего ребенка. Но, как оказалось, зря радовался.
- Дисфункциональные нарушения, – вынесла свой вердикт врач. – Не переживайте, таблеточки пропьете, все и наладится.
- Ничего уже не наладится, – прошипела Ленка, швыряя рецепт в мусорное ведро. Вместе с рецептом туда же полетели последние надежды…

«А вот и финал дороги под названием «жизнь», - размышляла Лена, медленно шагая по темным улочкам в сторону дома. Она не торопилась и не боялась. Теперь ей было все безразлично...

Дома испуганный Игорь заглянул ей в глаза и хотел что-то спросить, но Лена закры-ла ему рот рукой:
- Ничего не спрашивай, мы же договорились.
- Ну, завтра-то хоть расскажешь?
- Да, завтра я тебе все скажу, после работы…
Отказавшись от ужина, Ленка залезла под одеяло и, отвернувшись к стене, сделала вид, что спит. Всю ночь она прислушивалась к чуткому сну Игоря, который не выпускал ее из своих объятий, как бы защищая от опасности. До рассвета Лена думала о том, как ей поступить, что сделать, чтобы не причинять любимому много боли.
Утром, как обычно, Лена вместе с Игорем вышла на работу. Но, посадив любимого на маршрутку, направилась в другую сторону. По дороге она позвонила начальнице и до-говорилась о том, что ее три дня не будет. Не прошло и часа, как Лена уже сидела на зна-комой скамеечке напротив маленькой церквушки и смотрела куда-то поверх золотого кре-ста.
«Ты не думай, что я обижаюсь, – говорила она Богу. – Что посеет человек, то и пож-нет, я это поняла. Это справедливо! И хоть тетя Галя говорила мне, что Ты милостивый, но я всегда считала, что справедливости в Тебе больше. А по-другому с нами нельзя… Нет, мне, конечно, очень страшно, Ты же знаешь, какая я паникерша и трусиха. И умирать совсем не хочется, только жизнь стала налаживаться… Ну да, ладно, видно, пришло время платить по счетам… Я Тебя только об одном попрошу: чтобы это все побыстрее кончи-лось, и чтобы Игорек этого не видел. Понимаешь, он ведь помочь не сможет, только стра-дать будет…»
Подумав еще минутку, Лена добавила: «Знаешь, последнюю волю умирающего даже люди выполняют, так что я на Тебя рассчитываю…» Кисло улыбнувшись, она быстрым шагом пошла по солнечной улице. Надо было еще успеть сделать много дел…

Купив в гастрономе тортик, Ленка направлялась к тете Гале. Нет, она, конечно, не собиралась расстраивать старушку своими новостями, просто ей очень захотелось ее уви-деть. Тетя Галя была всегда добра к ней, и Ленка чувствовала угрызение совести, что за столько лет она ни разу ее не навестила.
Дверь открыл незнакомый молодой человек и, удивленно посмотрев на Лену, сказал: «Так баба Галя уж год, как умерла…» Ошарашенная Ленка смотрела то на парня, то на тортик. Потом, как-то медленно, как в замедленном кино, протянула торт парню и чужим голом сказала: «Вот, помяните её…» Когда она была уже на другом лестничном пролете, паренек перегнулся через перила и спросил: «Девушка, а Вы кто?»
«Дура неблагодарная», – буркнула Ленка и побежала вниз по ступенькам.
«Не успела…Не успела», - хлюпала Лена носом и со злостью пинала опавшие ли-стья…

Ленка бегала, как ошпаренная, по квартире, собирая вещи Игоря. Решение было принято: сегодня она ему скажет, что им надо расстаться, потому что у нее никогда не бу-дет детей, о которых он так мечтает. «Главное быть решительной и не расплакаться, – уго-варивала она себя. – Так будет лучше…По крайней мере, ему». Впереди ее ждали боль-шие испытания, и пройти их она решила одна, не причиняя боль любому человеку.
«Одно дело – боль от того, что тебе предложили расстаться, а совсем другое – когда на твоих руках умирает близкий человек, и ты ничем не можешь помочь», – говорила Ле-на сама себе, запихивая в один пакет носки и нижнее белье. «Теперь достанем джинсы, рубашки, свиторки. Ой, главное бритву не забыть», – запихнув вещи в большую спортив-ную сумку, Ленка помчалась в ванную. Сгребая в кулек разные кремы, гели, флакончики, она с ужасом думала о зимних вещах, лыжах, гирях и компьютере. Как-то незаметно Игорь пустил корни не только в ее сердце, но и в ее квартиру… «Да, за один раз все не за-берет, – сокрушалась Лена. – Но чем реже мы будем видеться, тем лучше. Главное, чтобы он не узнал о настоящей причине, а то, ведь, не уйдет никуда».
Ленка взяла, купленного Игорем, плюшевого далматинца и, повертев его в руках, по-ставила назад на комод. Когда все необходимое было собрано и выставлено в коридор, Лена позволила себе немного всплакнуть… Затем она умылась, накрасилась и, надев на лицо фальшивую улыбку, стала дожидаться Игорька.
Она выпалила ему заранее заготовленную фразу и, не дав опомниться, выставила вместе с вещами на площадку: «За остальным на выходных придешь, и поверь, так будет лучше».

Выпив двойную дозу валерьянки, Лена легла в постель, зная, что все равно не уснет. Лежа с закрытыми глазами, она думала о завтрашнем дне.
Завтра она решила сделать то, на что уже много лет побуждала ее упрямая совесть – помириться с Маринкой. «Ну, и как ты это себе представляешь, - услышала она внутри себя ехидненький голосок. – Плюнула в душу, двадцать лет не появлялась, и тут нате, по-жалуйста…А не боишься, что тебя с лестницы спустят?» Но в этот раз Лена была на сто-роне своей совести: «Что будет, то будет, а я все равно пойду».
Да, действительно, после Ленкиной свадьбы подруги не общались. Марина перешла работать в другой цех, а через несколько лет и вовсе уволилась с фабрики. Но невидимым взглядом Лена наблюдала за Маринкиной жизнью со стороны… Та следом за ней выско-чила замуж за какого-то «очкарика», родила ему сына и дочь. А через несколько месяцев после своего развода, Ленка узнала, что и Марина тоже развелась. И хотя бывшие подруги жили в одном доме, виделись они, на удивление, редко. Да и то при встрече делали вид, что друг друга не замечают. Но завтра вечером, когда Марина придет с работы, Ленка ре-шила изменить положение вещей…
А с утра она хотела осуществить еще одно свое давнее желание – сходить в интер-нат, в котором прошло ее, нельзя сказать, что легкое, детство. И хоть Лена понимала, что, наверняка, не встретит там никого из знакомых учителей и воспитателей, ей все равно хо-телось прикоснуться к частичке своего беззаботного прошлого.

Утром Лена еще раз повертела в руках плюшевого далматинца и положила его в па-кет: «Какому-нибудь ребенку подарю, пусть играется, все толку больше будет…»
Затем она зашла в гастроном, купила несколько килограмм шоколадных конфет и отправилась и интернат.
Странно, за столько лет здесь, казалось, ничего не изменилось: те же клумбы, акку-ратно вскопанные старшеклассниками, те же турники, то же спортивное поле, на котором веселой стайкой гоняли мяч взъерошенные мальчишки. Девочки все так же прыгали через резиночку, кто-то сидел на дереве, кто-то играл в волейбол. На удобном пяточке, откуда было видно всех детей, собрались воспитательницы. Они делились друг с другом послед-ними новостями, краем глаза следя за своими воспитанниками. Немного помявшись, Лена подошла к ним: «Вот возьмите, пожалуйста, раздайте деткам, пусть полакомятся». Стоило Лене достать первый пакет с конфетами, как игры прекратились, и детвора окружила сво-их воспитателей. Протягивая ручонки, они с благодарностью смотрели на незнакомую те-тю, отчего Ленке стало не по себе. Так и не решившись достать игрушку, Лена поспешила удалиться, унося с собой искреннее «Спасибо».
Она обошла спальный корпус и решила заглянуть в свое «тайное место». Оно нахо-дилось между прачкой и забором, за большим кустом сирени. Там частенько прятались они с Маринкой, чтобы поиграть вдали от суетливых одноклассников и от «всевидящего ока» воспитателя. Ленка вдруг вспомнила, как они с Маринкой, обнявшись, и деля корку серого хлеба, сидели под вкусно пахнущей сиренью и мечтали о своем будущем, которое почему-то им казалось непременно счастливым, где сбудутся все их тайные желания…
Куст сирени за эти годы еще больше разросся и ввысь и вширь. Заглянув за него, Лена увидела мальчика, который что-то увлеченно собирал из конструктора.
- Ты что тут делаешь? – спросила Лена.
Рыжая голова поднялась, и на Лену посмотрели такие же рыжие глазки:
- Я тут играю.
- А почему один?
- Да ну их всех, они только дразниться и умеют… А это мое «тайное место». Я здесь дом строю, вот какой большой получается, - сказал малыш и показал Лене домик из ярких брусочков. – Я когда вырасту, буду в нем жить…
- А ты что ж один в нем жить будешь? – спросила Лена.
- Зачем один, я собаку себе куплю, а еще со мной будет жить моя мама…
Что-то вспомнив, Лена полезла в пакет и достала оттуда плюшевую собачку.
- Держи, - протянула она ее малышу. – Пусть она у тебя пока поживет.
Рыжая мордашка расплылась в восторженной улыбке: «Спасибо, какая красивая…» Мальчик нагнулся над новой игрушкой, а Лена поспешила удалиться. «Тетя! - услышала она звонкий голос и, обернувшись, увидела мордашку с умными рыжими глазками, вы-глядывающую из-за куста. – Тетя, а ты не моя мама?»
Ничего не ответив, Лена, опустив голову, быстро пошла прочь.

«Эгоистка, законченная эгоистка, - ругала себя Ленка, срывая злость на опавших ли-стьях. – Давно могла бы уже малыша какого-нибудь усыновить, да и Игорь мне намекал, так нет же, подавай собственного… У-у, эгоистка!»

Вечером, собравшись духом, и даже не представляя, что она будет говорить в свое оправдание, Лена направилась к Марине. «Будь, что будет», - решила она и нажала кнопку звонка.
- Здравствуй, я пришла просить у тебя прощенье…
- Проходи, - сказала Марина и пошире открыла дверь.
Примирение произошло быстро и, на удивление, легко. Уже через пол часа подруги пили чай, рассказывая друг другу о своей жизни.
- Знаешь, я ведь назло Толику сразу замуж выскочила, – делилась Марина. – Но жизнь семейная не сложилась, хоть и двое деток у нас. А Толика я до сих пор люблю… А он, наверно, обо мне и не вспоминает…
- Маринка, хочешь, я тебе его найду, из-под земли достану?!
- Ну, что ты, у него, ведь, семья другая, дети. А на чужом несчастье свое не постро-ишь…
- Тут я с тобой согласна…

Потом Лена рассказала Марине про тетю Галю… На столе появилась бутылочка ви-на… Выпили по рюмочке за помин души, потом еще по одной за примирение, и вот уже Ленка стала жаловаться Марине на свою нелегкую женскою долю. Вкратце она говорила обо всем, кроме последних событий. Зачем расстраивать подругу, у которой своих про-блем хватает?
Расстались они далеко заполночь с ощущением радости от находки потерянного…

Следующий день был для Лены решающим, она решила сходить в онкологию и по-ставить все точки над «и».
Доктор, крацавец-мужчина под два метра ростом, внимательно выслушал постоянно сбивавшуюся Ленку: «Ну, диагноз-то пока рановато ставить, вы сначала Елена Ивановна, анализы сдайте, УЗИ пройдите, а потом и поговорим».
Выписав ей кучу направлений, он как-то ласково, как ребенку, пояснил: «Анализы сдадите завтра с утра, на втором этаже, а УЗИ можете сделать прямо сейчас, по этажу на-право, кабинет № 32, там на дверях написано, как подготовиться… А потом со всеми ре-зультатами ко мне. Вот тогда, милая, и поговорим».
От доктора шла какая-то уверенность и теплота, отчего Лене сразу полегчало.
«Состояние «невтерпеж», - повторяла Ленка слова, написанные на двери кабинета ультро-звуковой диагностики. Допив последние капли из полуторолитровой бутылки, она посматривала на часы: «Еще минут пять выдержу, но не больше…»
- Можно? – Лена робко зашла в полумрачный кабинет.
- Входи, дорогая, не бойся, - услышала Ленка голос мужчины «кавказской нацио-нальности».
За столом сидел крепыш с большим орлиным носом и густыми, сросшимися бровя-ми.
Смазав Ленкин живот холодным кремом, он начал внимательно рассматривать изо-бражение на мониторе. Лена с нетерпением ждала, что он скажет.
- Вах, - крякнул доктор, и его густые брови медленно поползли вверх.
- Чтобы это значило? - спросила себя Ленка.
- Вах… харашо… очень харашо, - сказал доктор и как-то подозрительно покосился на Лену.
- Ну вот, мне еще доктора-маньяка не хватало для полного счастья, - подумала Ленка и сильнее вжалась в кушетку. – У человека горе, а ему «харашо»…
- Ну что, мамочка, поздравляю, у вас здоровая двойня, 11 недель, скоро в футбол иг-рать будут…
Кушетка под Ленкой качнулась, отчего у нее поплыло перед глазами.
- Простите, доктор, Вы что сейчас сказали?
- Говорю, иди отсюда, милая, домой, джигита своего обрадуй… Двойня у вас!

Ошалевшая Елена сидела на стуле возле кабинета, забыв, что еще минуту назад ей нестерпимо хотелось в туалет. Предательские слезы мешали прочитать, что написал ко-лоритный доктор. Ленка хлопала ресницами, терла глаза рукавом, но буквы расплывались в одну сплошную черту. Закрыв лицо руками, Ленка тихо завыла.
- Ну что Вы, Елена Ивановна, нельзя так расстраиваться. Ну-ка, дайте, я посмотрю, что Вам УЗИ показало…
Лена трясущейся рукой протянула заключение своему врачу, который огромной го-рой нагнулся над ней. Изучив бумагу, он расплылся в белозубой улыбке.
- Ну и чего это мы тут слезы льем, - достал он из кармана носовой платок. – Вам же радоваться надо. И у меня как камень с души – вы, голубушка, не моя пациентка, вам в «Центр матери и ребенка» надо.
- Но они ведь мне говорили, что у меня никогда, понимаете, никогда детей не будет, – всхлипывала Ленка, – а тут «двойня». Это же чудо какое-то…
- А Вы что ж, Елена Ивановна, в чудеса не верите?
Лена в нерешительности повела плечами.
- А я за семнадцать лет практики здесь и не такие чудеса видел. Так что, милая, иди-те себе домой и не забудьте сказать «спасибо» за свое чудо, – посоветовал доктор и пока-зал указательным пальцем куда-то вверх.

Ленка припрыжку бежала по больничной аллее, кружа в танце с опадавшими листьями. Не обращая внимания на прохожих, она, как девчонка, старалась поймать на лету пожелтевшие листья, сорванные теплым осенним ветерком.
Затем она посмотрела поверх пушистых облаков и сказала: «А Ты и, правда, милостивый… Спасибо Тебе!» Помахав в небеса букетом осенних листьев, Ленка помчалась домой. Надо было срочно увидеться с Игорьком и обрадовать его сногсши-бающей новостью!

Забежав во двор, Лена сразу увидела его спину. Игорь сидел на скамейке возле подъ-езда и нервно ощипывал принесенные хризантемы.
- Ленчик, - спохватился он и взял Ленку за руку, боясь, что та пройдет мимо. – Ты только ничего пока не говори, сядь, послушай. Я все эти дни только о тебе и думаю. По-нимаешь, я ведь люблю тебя и хочу быть с тобой всегда рядом. А если ты серьезно все это из-за ребенка устроила, то давай усыновим кого-нибудь, если ты не против…
- Я не против, - ответила Лена и понюхала рыжие хризантемы. – Более того, я даже знаю, кого мы с тобою усыновим.
Глубоко втянув аромат осенних цветов, Лена зажмурилась, и перед ее взглядом поя-вилась рыженькая мордашка с умненькими глазками…
- Ты не шутишь? – не поверил своему счастью Игорь.
Ленка, улыбаясь, покачала головой.
- Так ты больше не будешь меня прогонять? – не успокаивался Игорек.
- Никогда, – сказала Лена и, встав, взяла любимого за руку. – Пойдем домой, мой джигит, у меня для тебя еще один приятный сюрприз есть, я бы даже сказала, двойной…
Ленка снизу вверх посмотрела на Игоря и спрятала за пушистыми цветами хитрую улыбку…

Милость или справедливость?Проза

Милость или справедливость?

Милость или справедливость?
Проза