Сущность юмора

Любое юмористическое воплощение построено на общем и специфическом для всего юмора принципе: на подмене ожидаемого сценария, подмене смысла повествования; или просто, на неожидаемом.

Как пример простой шутки, и только лишь с подменой сценария и без иных эффектов, можно вспомнить концовку из сказок: «И я там был, мёд, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало».
Существует много мнений о значении этой фразы. Но её строй: где так складно разрисовывается торжество, обилие, и сам рассказчик там был, и как кульминация, уже и «по усам текло», и вдруг: «в рот не попало» - говорит о том, что это банальная шутка.

Примером просто неожидаемого может быть меткое остроумное замечание или басня, где сценарий логичен, а герои сказочны.

Ибо, для того, чтобы вызвать смех, необходимы неожиданность и удивление.

Прежде, это удивление суть ориентировочный рефлекс в интеллектуальном переосмыслении.
Далее, это интеллектуальное удивление на альтернативный смысловой контекст в юморе или юмористической ситуации, альтернативный сценарий.
Также, это эстетическое удивление на таковую метаморфозу.
И также, удивление на оригинальность мысли, если это чьё-либо остроумие.

При неожиданности возникает замешательство. А в осмыслении юмористической ситуации, как осмыслении «альтернативной» информации, приходит эффект озарения.
Это тут же вдогонку схватывается сознанием - правым и левым полушарием. Разве что, правое быстрее реагирует.
И как было сказано, сознание «удивляется» озарению, то есть, новому смыслу, включается в это эстетическим чувством...
Итак, неожиданность шокирует и происходит выброс адреналина, точнее - выброс всех «пробуждающих» в нейрофизиологии мозга гормонов и медиаторов.
И в то же время, с последующим озарением, это трамплин к эмоциональной разрядке - то есть, к смеху.

Ибо всегда, когда в разум приходит озарение, снимая интеллектуальную проблему, человек переживает разрядку и положительные эмоции.
Разве что, в случае юмора, этапы \"напряжения и разрядки\" очень быстры и импульсивны.
И главное, здесь присутствие чувственности, сентимента.

Так, здесь же, в этом мгновенном и, в то же время, сложном процессе осознания юмора и его рефлексии, имеет место критическая и социальная оценка: факт смущения рождает иронию и происходящее определяется, как «шутка».
Понимание шутки, также, у человека заложено на наследственном уровне.
Суть шутки, вспомним, это игривый обман разума…

С момента озарения - в процессе осознания в юморе его содержания - в осознании юмористической ситуации - в родившемся чувстве иронии... и нарастающем удивлении – во всём этом нарастает сентиментальность.
Удивление в таком процессе наращивается, как электромагнитная индукция трансформатора. И даже, не простого трансформатора.
Так, как - здесь задействованы не только одинаковая (или пусть разная) частота ЭДС, а разные смыслы осознания и уровни смыслов, разные положения, а также, чувственность, сентиментальность, эмоции, переливаются и готовы фонтанировать.

Может показаться, что выше описанный принцип юмора не может быть универсален. В этом вопросе многие исследователи считают его, как одну из разновидностей юмора. Однако, причиной такому ошибочному видению то, что «иные разновидности юмора» имеют слабый показатель «неожиданность – озарение». Но этот показатель должен быть (и он есть) во всём, что касается юмористического, ибо это и есть неотъемлемый показатель всего остроумного, так-как, \"не удивительных\" острот не бывает!
И спонтанный курьёзный случай, и остроумный комментарий, имеют эту конструкцию - конструкцию «шутки».
Разве что, эти два случая можно обозначить, как стихийные шутки, а сарказм и сатиру – как критику, бичевание и уподобление, использующие приёмы игры и шутки отчасти и на заднем плане.

Собственно, о «внезапно озаряющей», то есть, \"инсайтовской\" теории юмора существует немало трудов и публикаций.
Один из исследователей, Мирослав Войнаровский, счёл нужным принцип «озарение, следующее за неожиданностью» обозначить отдельным термином. Это было ему необходимо для классификации разновидностей юмора.
Вот, кстати, один из случаев, когда специфика юмора - как такового, определяется - как разновидность его.

Но в трактовке М. Войнаровского интересно то обстоятельство, что у него первым названием рассматриваемого сейчас нами юмористического признака было само слово «юмор». (В этом он невольно соглашается с тем, что внезапное озарение - это именно юмористическая специфическая особенность).
Но как поясняет автор, такой термин вносил много путаницы (в его системе классификации) и был заменён на понятие «аникс». «Аникс – это неожиданность, резко превращающаяся в озарение».

Как видно, в моём толковании юмора, также, имеется подобный термин, к которому, я пришёл стихийно. И этот термин, даже, похож на первый термин Мирослава - «юмор». У меня, это понятие - «шутка».

По словарю, «Шутка - это фраза или небольшой текст юмористического содержания. Она может быть в различных формах, таких, как вопрос/ответ или короткая байка. Для достижения своей юмористической цели шутка может использовать иронию, сарказм, игру слов и другие методы. Шутка, как правило, имеет концовку (кульминацию), которая заканчивает повествование и делает его смешным».
«Шутка - то, что говорят или делают ради развлечения, ради возбуждения смеха, веселья, забава, шалость».

Как видно из этого словарного определения, шутке свойствена игра, шалость, возбуждение смеха, и для этого она может реализовываться в разных формах, в том числе, и в совсем простой форме, наподобие, вопроса – ответа.

В отличие от понятия «юмор», «шутка» - это более лаконично. Она имеет определённый концепт и конструкт. И в простом своём воплощении она это ясно отражает.
Повторим, суть шутки – это игривый обман разума или игривый вызов удивления.

Дополнение социальной темы или подтекста, критического замечания, к простой - из одной мысли (одного игривого обмана) шутке создаёт иронию.
Ибо, ирония – это критика в шутливой игривой форме.

В свою очередь, шутка – это игра. И чтобы шутка была удивительной и впечатляющей, она должна быть умной или оригинальной.
Однако, любая человеческая шутка, от примитивного поведения до тончайшего остроумия, это специфика игрового поведения человека. То есть, недостаток интеллектуального показателя в шутке возможно покрыть лишь игровым поведением, когда можно почудить.

Стоит, сказать, что в игре животных, тоже, может присутствовать нечто наподобие шутки, а иногда, даже, сама шутка. Это приходит на фоне развития различных навыков, которые приобретаются в игровом поведении. Некоторые инстинктивные трюки животного, в совокупности, в условно-рефлекторном поведении, генерализуются в «шутку», как в игре среди своих сородичей, так и (прирученные) с человеком.

«Сущность юмора, по видимому, заключается в несоответствии, неожиданности и игривости, что специалисты по теории эволюции Мэтью Джервэйс и Дэйвид Уилсон называют «несерьезным социальным несоответствием». Эта совокупность когнитивных элементов, по видимому, характеризует все формы юмора, включая шутки, поддразнивание и остроумное подшучивание, ненамеренные разновидности юмора, такие как забавные оговорки или падение, поскользнувшись на банановой кожуре, вызывающая смех игра «ку-ку» с ребенком, веселая возня детей и даже юмор шимпанзе и горилл (Wyer & Collins, 1992)» (Род Мартин «Психология юмора»)

Шутка-ирония и шутка-игра – это ещё не комизм. Но элемент комизма здесь уже присутствует.
Комизм связан с человеческим образом и действием. И в ироническом отношении к самому себе, в рефлексии своего восприятия шутки, этот образ уже есть.

Игровое поведение усиливает комизм, снижает чувствительный порог к комическому восприятию.
Чувство юмора - это игривое, шуточное, ироничное (забавно-критичное или критичное высмеивающее) отношение к любому предмету и, в огромной степени, к человеку.

Комическое в неживой природе возможно в совокупности трёх условий.
1. Ассоциация с человеческим действием… олицетворение неживой природы.
2. Неожиданность.
3. Срабатывание рефлекса игрового поведения.
Попросту говоря, когда что или кто-либо из животных неожиданно нам напомнил человека, это становится комичным.

***

Итак, можно сделать вывод, что же является главным специфическим раздражителем юмора и комизма - что является его главной смешинкой.

Бывает достаточно только неожиданности, чтобы возникла комическая ситуация. Но для этого необходимо находится в добром расположении духа.
А если ещё не в одиночку, то эффект стопроцентный.
Любая ошибка, любое недоразумение, маленькая глупость или обычная неловкость, в данных условиях приобретают гротескный лик.
То есть сей образ, врезавшийся в стандартное эталонное течение дел и восприятие, в любом своём комическом качестве или комической предпосылки, всегда находит отклик в эстетическом восприятии, и это всегда - гротеск.

Если мы обнаружили гротеск в самой простой состоявшейся форме комического, и если его присутствие всегда безусловно, как и его щекучущее ум и психику действие - то можно уверено Гротеск считать главным специфическим раздражителем и свойством комического.

На пути развития семантической и современных эволюционных когнитивных теорий, мы нашли реальную когнитивную комическую структуру, но это прежде не смысловой образ, а эстетический.
Однако, данный эстетический образ гротеска, в какой-то мере, уже наделён смыслом - в собственном понятии, и в связи ожидаемого и нового контекста.
Как эстетическая категория, он здесь безупречен и удивителен.
Как смысловая категория, несмотря на искажающий и даже абсурдный смысл или образ, он остаётся «псевдо логичен» и здесь создаётся когнитивный диссонанс и игра эстетических идеалов. Как заметил У.Шекспир: «во всяком сумашествии есть своя система».

Однако, любой когнитивный диссонанс запускает рефлекс осмысления и осознания. На этом уровне работает «интрига».
И вот приходит новый каскад вспышек озарения – осознание гротескной иллюзии, псевдо логической глупости, забавной метаморфозы, шуточного мотива, осознание в целом комической ситуации и рефлексии в ней.
Дж. Коллинз иР. Уайр указывали на влияние комического эффекта всего смыслового потенциала шутки.
Так что, если говорить о когнитивном диссонансе, то следует признать, что на нём процесс комического не разрешается. Ещё психолог Джери Салсон обращал внимание, что несоответствие в шутке заставляет удивляться и искать когнитивное правило для восстановления логики.

Поэтому, например, теория Канта превращения разума "в ничто", и иные теории «несоответствия» не могут дать истинного понимания психологии комизма.

Если более точно сказать, то достаточно одной вспышки правополушарного сознания, чтобы опознать комическое в его эстетическом, социальном и игровом аспекте по уже имеющемся в долговременной и оперативной памяти клише.
А это значит, что гротеск не только щекочет ум и психику в когнитивном диссонансе, но имеет и готовую модель опознания в социальном и игровом (знание шутки) контексте.
Однако, интересно, что не смотря на своевременное «правополушарное» озарение в осознании «шутки», интрига и когнитивный диссонанс не уходит. Левое полушарие продолжает осознавать и провоцировать на это репродуктивное мышление правого полушария.

Примнительно к гротеску, необходимо напомнить о его когнитивном смысле \"неудавшегося творения\", где мы даём критическую оценку разума и наблюдаем социальный контекст, а также, в непосредственном образе воспринимаем игру эстетических идеалов.
Почему нам так ярко, ещё из школьной программы, помнятся басни И.Крылова? Потому что они образны и гротескны. Именно, гротеск в басне несёт её мораль сквозь годы.
Однако, самый впечатляющий и вечный юмор – это классика реализма, образцом которого могут служить рассказы А.П.Чехова и советские кинокомедии. О прообразной архетипической структуре этого юмора ниже будет говориться. А сейчас можно ограничится просто творческим и художественным критерием, который, также, несёт сквозь года и сам гротеск и классический реализм. Об этом нам, также, свидетельствуют крылатые афоризмы.

Без самого персонажа и героя, комическое можно не считать официальным комизмом.
Этот уровень комического я отношу к иронии – только, ни как форме жанра, а как процесса восприятия.
Но косвенно обличая неразумное и человеческие недостатки, а также, по смехотворному эффекту - данная ирония тоже относится к категории комического.

И наконец, говоря о состоявшемся изначальном комическом, можно выделить \"эфемерное\" комическое.
Это комические ситуации, которые не несут своего качества и заряда, чтобы могли запечатлиться, как объективное смешное. Но произошли по выше изложенным минимальным предпосылкам, где они смешны были лишь однажды в конкретной ситуации - ну пусть будет \"некто поскользнулся на банановой кожуре\". Как говорят: \"это надо было видеть\".

Заслуживает внимания особая форма гротеска – оксюморон. В переводе с греческого – «умная глупость». Оксюморон эффектнее парадокса. Парадокс ещё как-то предполагает осмысление, хотя и иллюзорно. А оксюморон сразу вгоняет в ступор, но вызывает восторг, отражая парадокс эстетически, как кульминацию гротеска.

Обычная глупость и какие-либо недостатки не смешны.
Возьмём к примеру человеческое лицо, как самый простой и провоцирующий оценку объект.
Если оно несколько уродливо, то при первом восприятии оно вызовет недоумение, и в итоге, как разрядку этого чувства, ухмылку или улыбку.
Если же уродливое лицо эффектно с чем то ассоциируется, то улыбка незамедлительна.

Эстетическое противоречие может содержаться в любом образе и действии, и далее, комизм может усиливаться социальным контекстом и игровым мотивом.
И здесь стоит отметить ещё один главный, специфически чисто комический раздражитель - это Курьёз.
Поэтому так популярны анекдоты, взятые из жизни и сочинённые по образу жизненных ситуаций. Они, также, бывают длинные и короткие.
Красота курьёза - его уникальность; трогательность курьёза - человеческое действие; впечатлительность - реализм жизненных ситуаций.

Да, бывает \"кому-то смешно, а кому-то нет\".
Можно вспомнить распространённую картинку из психологических учебников, где изображается реакция четырёх темпераментов на нечаянно помятую им шляпу.
Холерик возмущался, меланхолик плакал, флегматик был спокоен, а сангвиник смеялся.
Сангвиник - позитивный энергичный тип. Он отнёсся к этому уравновешенно, счёл за мелочи жизни.
Но непредвиденность события для интеллекта - маленький шок, а безобидно подменный сценарий - как ирония обстоятельств, воспринимается на позитивной волне - как шутка, и от этого переключение на игровое поведение.
Человеческий фактор чьей-то неуклюжести с казусом со своей стороны подливает масла в огонь в комической ситуации.
Всё это переживается и осознаётся в мгновения, отсюда смех, как эмоциональная разрядка.

2-е положение.
Комизм исторически выходит из игры - из игрового поведения.
Когда мы заскакиваем в метро, едва успев проскочить закрывающиеся двери, то нам не до смеха. Когда же осознаём, что \"всё обошлось\", то можем улыбнуться - улыбнуться не только от смущения, но и от своего гротескного поведения.
Иными словами, мы теперь можем взглянуть на ситуацию с позиции культуры и творчески - и обнаружить её комизм.
Обратите внимание, мы снова здесь сталкиваемся с гротескным образом (посадки в поезд метрополитена) и с игрой эстетических идеалов - с главной действующей смешинкой всего юмора и комизма.
Отсюда, от игры эстетических идеалов, щекочущей наш ум, мы заражаемся игровым поведением.
Гротеск колеблет наше восприятие, это отражается в психике и индуцирует психическую энергию.

Кроме того, мы ранее уже говорили о критической и социальной оценке гротеска, то есть, что собою представляет гротеск с позиции разума и в социальном отношении. Это \"предмет неудавшегося творения\".
В случае посадки в электропоезд на бегу - это неудавшееся действие относительно своевременности.

В гротеске блики совершенства выбиваются тривиальностью, создаётся красочное противоречие.
На фоне игрового поведения гротеск подкупает наше эстетическое чувство, вызывая, своего рода, симпатию, и в тоже время - игровой азарт. Пробуждая игровой инстинкт, как соревновательной и социальной игры. От этого рождается ирония в сознании и чувстве, которая в своём воплощении суть критика в шутливой форме

Обратим внимание, что наше рассуждение строится на отношении к \"своему\" поведению. То есть, комическое с одинаковым успехом видится как в других, так и в себе.
Это означает, что оно не выходит за пределы игры в мир сарказма и сатиры. Так как, к себе мы можем относится лишь с доброй шуткой (максимум, с иронией - то есть, с критикой в шутливой форме) или совсем уже с чувством неудачи и угрызения совести, минуя сатиру.
Иными словами, комическое в своём действии оперирует добрым юмором, а сатирическим здесь может быть подтекст, сам идейный замысел... Что, также, можно определить, как добрую сатиру.

Однако, добрым юмором комического, тоже, можно злоупотребить. Например, эгоцентризм лишает чувства такта.

Спиноза кратко и убедительно опровергает агрессивную природу юмора: \"Юмор есть радость, а потому благо\".
То есть, радость и смех - это не стихия отрицательных эмоций, к которым относится агрессия. Однако, А. Бергсон подметил, что смех, также, требует анестезии сердца: то есть, сочувствия или сострадания здесь нет.
Почему так?
- Потому, что смех - это сфера радости и мир игры, веселья, игрового поведения, в котором нет повода для сострадания, так-как, зло находится за границами этого.
Однако, здесь возможна любовь, так как, радость и игра приводят к единению душ.

Межчеловеческие отношения и жизнь в социуме для человека являются самой щепетильной сферой. Поэтому данная тематика или контекст, собственно, и представляет собою основную среду юмора.

Как уже упоминали, лицо, внешность и поведение человека при незначительном отклонении от стандарта сходу становятся объектом всевозможных шуток.
Не уходит от шутки и критики, и любая деятельность человека.

Юмор \"из жизни\" здесь всегда будет более колок, и почитаем. Особенно, если это актуально.

Стоит вспомнить о первом уровне восприятия юмора - интеллектуальном удивлении. В связи с этим можно указать на такой критерий качества, как уникальность.
Если уникальность не приходит, как природный самородок и не рождается в афоризме, то она возможна, как отношение сложного сюжета к оригинальной юмористической идее.
Если сюжет будет из жизни, то сила впечатления здесь будет мощной - если сюжет выдуманный, то социальный антураж здесь остаётся, как творческий компонент.

Ещё стоило бы обратить внимание на два мотива в иронических замечаниях и высказываниях. Одни бывают \"по делу\", а другие \"ради забавы\".

Которые ради забавы - их создателей привлекает эстетика гротеска и метафоры, возможно, сам процесс создания острот. Иными словами, их привлекает развитие в игровом поведении. И вместе с тем, как поощрительная награда от её величества природы - радость в виде порции эндорфинов.

Для профессионалов, можно напомнить высказывание И.Гёте: \"Юмор — один из элементов гения, но когда он преобладает, то теряет свое качество и становится суррогатом\".
Почему так? Потому что при \"злоупотреблении интеллектом\" юмор из творческой категории скатывается в игровую плоскость. Поэтому юморить всегда лучше по делу, то есть, актуально и на злобу дня. Или воплощать свою удаль и разгул иронии в литературном юмористическом произведении.

© Copyright: Михаил Пушкарский, 2020
Свидетельство о публикации №220062401038

Сущность юмораПублицистика

Сущность юмора
Публицистика