О книге Два товарища, члены церквей разных деноминаций, задумали написать повесть об изгнанных из поместных церквей верующих: об их переживаниях, их жизни и… духовном росте во Христе Иисусе. В результате совместного труда получился литературный цикл, включающий в себя не только художественное повествование, но и богословское исследование событий, которые происходят в церквях в последнее время.
- - - - -
Оглавление
"ДА ЛЮБИТЕ ДРУГ ДРУГА; КАК Я ВОЗЛЮБИЛ ВАС, ТАК И ВЫ ДА ЛЮБИТЕ ДРУГ ДРУГА"
ОТКРОВЕНИЕ
ЖИТЬ ВО ХРИСТЕ, НАХОДЯСЬ ВНЕ ПОМЕСТНОЙ ЦЕРКВИ
ПЕРВЫЙ ЭТАП. ЖИВИТЕ ВО ХРИСТЕ, БУДУЧИ ИЗГНАННЫМ ЛЮДЬМИ ИЗ ЦЕРКВИ
Уроки хождения верой в новых условиях
Стать учеником Святого Духа — другого пути у меня не было
Степаныч, кем ты себя считаешь?
Самое важное дело Церкви
Изгнанные вами — они тоже свои для Бога
Церкви-гонители
ВТОРОЙ ЭТАП. ПОЗНАЙТЕ СЛОВО: "ЭТО Я, ГОСПОДЬ, ВЫВЕЛ ВАС ИЗ ПОМЕСТНОЙ ЦЕРКВИ"
Почему Бог выводит сейчас из церквей не отступников, а верных Христовых
Вера испытывается выбором: послушаться Святого Духа или соблюсти букву церковного закона
Господь Бог против самовольного выхода из церкви
ТРЕТИЙ ЭТАП. ПОЗНАЙТЕ БЛАГОДАТЬ ХРИСТОВУ
Божья благодать спасает нас из "Египта" религии
Улыбка больного человека
В чём суть благодати Христовой здесь, на земле?
ЧЕТВЁРТЫЙ ЭТАП. ПОЛНОСТЬЮ ОТДАЙТЕ СЕБЯ В ВОЛЮ БОЖЬЮ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СНОСКИ
БИБЛИОГРАФИЯ
- - - - -
"ДА ЛЮБИТЕ ДРУГ ДРУГА; КАК Я ВОЗЛЮБИЛ ВАС, ТАК И ВЫ ДА ЛЮБИТЕ ДРУГ ДРУГА"
После десятилетий безбожия, когда религия была запрещена на законодательном уровне, возвращение в церковь стало сложным и полным сомнений испытанием для многих людей. С одной стороны, вера — основа, на которой стоит фундамент здания вечных ценностей и незыблемой морали. Она подразумевает стремление к истине и познание собственной души через божественное. Но, с другой стороны, дорога к Богу проходит через храм, за кулисами которого стоят люди, умышленно или нет, но не всегда трактующие заповеди Господни правильно, слепые в своём желании наполнить жизнь верующих ритуалами и обязательствами. Осознав это, каждый человек должен сделать собственный выбор: кого слушать и как общаться с Богом.
На страницах книги "Если Господь вывел вас из церкви" Николай Погребняк старается указать путь духовного роста, который напрямую не связан со строгими догматами церкви, а основывается на глубоком понимании азов религии в её неизвращённой, исконной сути. Рисуя характеры и отражая духовные изыскания своих героев, автор представляет перед читателями их рассуждения, опираясь на цитаты из Библии. С первых страниц он ставит ряд важных вопросов, демонстрируя разницу между верой и храмом. Сюжет строится вокруг жизни людей, отлучённых от канонической церкви, но продолжающих своё развитие во Христе. "Может, отлучение от иной поместной церкви является не концом духовной жизни для верующего человека, а, наоборот, благом: открывает для него возможность для более глубокого познания Иисуса Христа? Нет, это звучит слишком уж непривычно: оказаться без поместной церкви для того, чтобы оставаться со Христом?.. Хотя, с другой стороны, если посмотреть, что в последнее время творится в поместных церквях некоторых деноминаций, то быть подальше от духовного и морального разложения, захлестнувшего их, — это воистину благо для людей, желающих жить благочестиво".
Провозглашая свою искреннюю веру во Всевышнего, автор ставит под сомнение чистоту помыслов тех, кто заявляет о себе как о слугах Божьих, считающих себя вправе трактовать священные слова и преподносить людям ту истину, которую видят именно они, отвергая любые попытки рассматривать её под другими ракурсами и действуя по установленной схеме, что приводит к нежеланию и неумению слушать собственную паству. "Что сказать о таких “наставниках”? — вопрошает Николай Погребняк и тут же предлагает ответ: — Они извращают слово Божье".
Писатель отрицает любые материалистические представления о религии, которым потворствуют ритуалы и попытки свести теологию к уравнению: наказание равно преступление минус искупление. Ему претят любые попытки ограничивать волю и духовный рост человека, вгоняя его в жёсткие рамки и непременные обязательства, исходящие не от Господа, а от человека: "В нашей поместной церкви не только из года в год “евангелизировали” тех, кто давно уже уверовал в Иисуса Христа, не только не давали “твёрдой духовной пищи”, но поступили ещё хуже: нашли мирские заменители вместо неё — гуманитарные программы: хочешь духовно расти — на, тяни такое-то или такое-то гуманитарное служение, но не вздумай искать путей Божьих в его исполнении — есть чёткие указания пастора, есть чёткие инструкции — им следуй".
Единственные рамки, которые писатель видит и в которых готовы находиться его герои, — это рамки морали и любви. И они не подразумевают никаких насильственных действий, никакого принуждения. Напротив, открывают новые возможности и безграничный простор для человека страждущего, чтобы познавать, чувствовать, испытывать радость бытия от соприкосновения с душами других людей и самим Богом, чья суть скрыта в каждом из нас и тех отношениях, что мы выстраиваем между собой. Ибо сам Дух Божий движет нами на этом не всегда простом и не лишённом терний пути, где нет иной награды, кроме морального удовлетворения, как нет и чётко прописанного наказания за проступок: "Этот мир несовершенен, греховен, но мы, христиане, уже здесь познаём азы новых взаимоотношений — как с Богом, так и друг с другом: Святой Дух учит нас этому. Учит во исполнение заповеди Христовой: “Да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга”".
"А как же тогда награда верным Божьим в Царстве Небесном — ведь это не что иное, как воздаяние по справедливости?" — этот вопрос, который намертво укоренился в сознании благодаря многовековым усилиям церкви, будет то и дело мелькать в голове во время чтения книги. Понимая это, Николай Погребняк приготовил ответ, который поймёт тот, кто приблизился уже к истине и сбросил с плеч камень стереотипов, разделив раз и навсегда в своём сознании духовное и материальное, человеческое и божественное, истинное и надуманное: "Что сказать вам, дорогие мои братья и сестры во Христе? Будет Господне воздаяние грешникам, и суд Божий настигнет гонителей — обязательно настигнет. При Конце Света, когда этот мир, эта вселенная сгорит в пламени, все грешники предстанут пред судом Господним. И возлюбившие грех будут ввержены в геенну огненную, а возлюбившие истину, возлюбившие Господа Бога будут жить в новом сотворённом мире, в вечном Царстве Небесном — там не будет уже ни греха, ни смерти".
Книга Николая Погребняка "Если Господь вывел вас из церкви" — это не трактат по теологии, философии или психологии, но и не человеческая драма в прямом смысле этого слова. История, которую рассказывает автор, это история поиска, представленная в форме размышлений и подкреплённая цитатами. Это попытка познать справедливость в том самом греховном мире, где все мы стараемся обрести себя и узреть нечто большее, нежели может предложить идеология потребительства.
Малкова Ирина Игоревна,
член Союза писателей России.
ОТКРОВЕНИЕ
— Помолившись, в то утро, как уже привык начинать день, я сел читать Священное Писание: "Ангелу Ефесской церкви напиши: ты много переносил и имеешь терпение, и для имени Моего трудился и не изнемогал. Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. (Откр 2:1-4)".
Так начал свой рассказ Степаныч — мой старинный друг (эта кличка прилипла к нему ещё в институте, а студенческие прозвища, как известно, никогда не устаревают среди однокашников).
— "Ты оставил любовь твою" — эти слова яркой вспышкой отпечатались в моём разуме.
Мы сидели у него на кухне, пили сваренный в турке кофе и размеренно беседовали. Степаныч предуведомил, что разговор предстоит на тему, важную и для него, и для меня, а там, как решу, может, даже выйдет статья или книжка. И действительно, разговор так захватил меня, что вылился в целый ряд бесед — с их содержанием я хочу вас теперь познакомить. Но сразу скажу, что рассказ Степаныча представлен в литературной обработке, так как мой "рассказчик", хотя человек и образованный, но совсем не рассказчик: он, если увлечётся, то начинает глотать буквы и части слов, а то и перескакивает с одного предложения на другое, как бы не успевая устами за ходом своих мыслей. Поэтому мне приходилось останавливать его и переспрашивать.
— "Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою". Эти слова вперились в мой ум и не выходили из сердца моего, — продолжил Степаныч. — Я стал просить Господа: "Боже! Очисти меня от грехов моих, возврати любовь Твою!" И был ответ Господень: "Сии слова сказаны для пастыря вашей церкви: дабы он покаялся и творил дела любви".
После того, как я поделился этим чудным переживанием с Любавой и детьми, мы взяли пост и молились: от Бога ли было сие слово? И молитва наша была услышана, и последовало подтверждение: "Иди, увещевай и обличай сейчас, ибо через полгода будет уже поздно". Ещё Господь Бог открыл, что через многие печали предстоит нам пройти, но чтобы мы не отчаивались, ибо Он не оставит нас и не покинет нас.
Через три дня я беседовал с пастором. (Степаныч назвал имя, но я напишу просто: "пастор" — без личного имени, а то назови я его по имени, члены церквей, где пастыри с другими именами, подумают: "А! Ну это к нам никак не относится!" Поэтому пусть будет: "Через три дня я беседовал с пастором (у них в церкви говорят не пастырь, а пастор) и, как до этого наивно думал, со своим другом, о слове Божьем сказанном для него через Писание".
Степаныч остановился, помолчал и, как бы собравшись с духом, продолжил воспоминания:
— Мы долго говорили в тот вечер. Вспомнили и самые первые годы церкви, когда собрания проводили, где придётся, вплоть до того, что выкупали все билеты на сеанс в кинотеатре и в эти два часа там проводили свои богослужения. Вспомнили о гонениях в то время, когда, оставленные без поддержки епископа и старших братьев, которые "оптом" эмигрировали в сытую Америку, вынуждены были проводить богослужения на улице, а затем в полуразрушенном здании бывшей фабрики — в сибирские морозы без отопления. Да, всякие были внешние трудности, но в то время в церкви была любовь. И пусть ещё неумело, но мы искренне являли любовь Христову не только братьям и сёстрам по вере, но и другим людям, окружавшим нас — не столько словами, сколько жизнью свидетельствовали благую весть. "Но что же произошло с тобой, мой дорогой пастор, после того, как милостью Божьей у нас появилась возможность приобрести церковное здание? Я понимаю, что здание требует средств на содержание и на обустройство; да, у нас появился штат работников, но откуда в тебе появилась такая жажда власти и денег? Откуда возникла презрительность и подозрительность по отношению к членам церкви? Почему ты взрастил вокруг себя доносчиков и сплетников (дословное выражение Степаныча: “развёл стукачество в церкви”)? Почему, если раньше к нам в церковь приезжали мужи Божии, направляемые Господом для поддержки и духовного роста верующих, то сейчас ты приглашаешь “нужных людей”? Духовно пустых людей, но которые могут посодействовать в получении финансовой помощи. Куда делись прежние мужи Божии?" — не спрашивал, а заклинал я пастора отрезвиться и вернуться к духовной жизни, — разгорячённо, как будто заново пережил ту беседу, воскликнул Степаныч.
— Я увещевал пастора со слезами, — вздохнул он. Увещевал вспомнить прежнее и вернуться к духовной любви. Умолял опомниться и расставить для себя приоритеты, что важнее: вверить себя и церковь в волю Божью или искать тленные славу и богатство, прикрываясь лозунгами трудов ради Бога? И мне тогда показалось, что слова дошли до его сердца. Мы расстались по-доброму, и пастор просил меня молиться за него, — завершил Степаныч рассказ об откровении Божьем и о беседе с пастором (как оказалось, последней их беседе).
— Просил молиться. Но молился ли я в тот вечер? Почти не молился. Счастливый, что исполнил Божью волю, я приехал домой и думал, что теперь всё решится и исправится само собой, — задумался мой рассказчик.
И угас огонёк в глазах, который засиял изнутри его, когда вспоминал о первых годах их поместной церкви. Угаснув, он весь как-то сгорбился, постарел и даже, кажется, стал ниже.
"Конечно, всё в руках Божьих, и Он мог бы подвигнуть на ходатайственную молитву за пастыря любого другого верующего, даже всю церковь", — рассуждал я, записывая в блокнот исповедь Степаныча. Но так уж мы устроены, что, оборачиваясь назад, обязательно подумаем: "Эх, если бы было сделано то-то и то-то, может, и по-другому всё было бы?" Если рассуждать трезво, без эмоций, то очень сомневаюсь, что даже если бы мой друг провёл ту ночь в молитве за своего пастыря, то от этого что-то изменилось бы, и не произошли бы печальные события, о которых он рассказал дальше.
— Послушай, Степаныч, а почему Господь именно тебе сказал: иди и увещевай, иди и обличай? Неужели в вашей церкви больше некому было? Неужели не было других пастырей (или пасторов), епископа, наконец, которые могли бы исполнить волю Божью? Ведь ты в церкви работал администратором — по сути, простым завхозом.
— Не знаю, может, и не было? Но ни епископ, ни второй пастор, как показало будущее, не захотели рисковать своим "куском пирога", который они имели от дружбы с тем пастором. Хотя, какая это дружба, если за мзду?
Но давай продолжу рассказ о наших последних днях в поместной церкви. Вопреки моему благодушному ожиданию, на другой день пастор уже ни здороваться, ни разговаривать со мной не стал. Посовещавшись кое с кем — с кем, не знаю, но что он действовал по чужому совету, это почувствовалось в его поведении, — после воскресного богослужения он объявил мне, что с завтрашнего дня я уволен с работы. "На тебя нет денег в церкви", — так он объяснил причину увольнения. Затем подстерёг в коридоре мою жену и потребовал, чтобы она осудила меня. На её категоричный отказ и слова, что она тоже считает, что сказанное в Откр 2:4 было от Бога, последовало предупреждение: "Вы будете поставлены на замечание и, если не покаетесь, то через месяц будете отлучены, как лжепророк и его жена". На следующей же неделе срочно собрали церковное собрание и нас поставили на замечание, а через две недели пастор объявил собранию, что я отлучён. С тех пор мы уже не ходили в ту церковь.
— Итак, у тебя получился рассказ о том, как отлучили человека от церкви. Я понимаю, если бы отлучили от Православной Церкви, то это было бы событие, а у протестантов, насколько знаю, такое происходит сплошь и рядом. Конечно, для вашей семьи отлучение стало великим потрясением и горем, но, согласись, в твоей истории ничего необычного нет. Стоит ли занимать чужое время и внимание?
— Погоди, Николай, не торопись с выводами, ибо отлучение — это лишь прелюдия, рассказ же будет о том, как отлучение стало для нас не концом, а началом, вернее, продолжением Школы Христовой на новом, ранее недостижимом духовном уровне.
Тут я подумал: "А может, Степаныч и прав. Может, отлучение от иной поместной церкви является не концом духовной жизни для верующего человека, а, наоборот, благом: открывает для него возможность для более глубокого познания Иисуса Христа? Нет, это звучит слишком уж непривычно: оказаться без поместной церкви для того, чтобы оставаться со Христом?.. Хотя, с другой стороны, если посмотреть, что в последнее время творится в поместных церквях некоторых деноминаций, то быть подальше от духовного и морального разложения, захлестнувшего их, — это воистину благо для людей, желающих жить благочестиво".
Итак, для Степаныча и его семьи наступил новый этап в познании Господа Бога. Каким он был, что волновало, какие вопросы и сомнения в первую очередь мучили "новоизгнанных", — спрошу об этом у них самих.
Жить во Христе, находясь вне поместной церкви
ПЕРВЫЙ ЭТАП. ЖИВИТЕ ВО ХРИСТЕ, БУДУЧИ ИЗГНАННЫМ ЛЮДЬМИ ИЗ ЦЕРКВИ
— Это была наша скамейка, мы с Любавой сидели на ней, сидели и молчали: не было сил ни на слова, ни на эмоции. Но тяжелее всего то изгнание из церкви ударило по детям: они сразу лишились и друзей, и привычного образа жизни, а другого ведь у них не было — что и говорить! — вспомнил Степаныч.
Погода сегодня хорошая: солнышко и небольшой морозец. Мы прогуливаемся по аллее; вернее, это даже не аллея, а так, тротуар, вдоль которого кое-где стоят деревца вперемешку с пиво-сигаретными ларьками да выглядывают из сугробов скамейки.
— Слушай, раз речь снова зашла о тех событиях, расскажи, с чего начиналась твоя духовная Школа сразу после изгнания? Каким образом Господь Бог вёл и научал тебя: ведь рядом уже не было ни поместной церкви с привычной религиозной жизнью, ни пастырей с их проповедями, ни даже верующих, с кем можно было бы поделиться о прочитанном или пережитом?
— Да, всё изменилось в жизни, прежним оставалось только упование на милость Божью. Я молился о том, чтобы Господь Бог даровал нам истинных учителей, и Он чудесным образом ответил на молитву. В те времена Интернет только появился в нашем городе — помнишь, вначале был по пластиковым картам с замазанными кодами, по телефонным линиям связи? Такой, с шипением и пищанием? И, покупая карты, я, где мог, скачивал и распечатывал христианские книги, начиная с посланий Варнавы, Климента, Игнатия и Ермы, учеников апостольских, далее — апологеты, Отцы Церкви. Это было потрясающе! Для меня открылся целый новый мир, о котором я ранее лишь слухом слыхивал, но чтобы так погрузиться в жизнь Церкви I — III веков, а тут ещё "Церковная история" Евсевия Кесарийского, "Иудейская война" Иосифа Флавия… Я не просто читал, а изучал. Изучал, как прилежнейший ученик, вёл записи, вёл дневник изучения Библии, создал свою картотеку цитат из книг, наподобие Библейской Симфонии.
Мы всей семьёй молились о проповедях, и Господь направил мои очи на сайты с проповедями и книгами протоиерея Александра Меня и протестантского пастора Дэвида Вилкерсона. О! Это было ещё одно откровение: оказывается, настоящие проповедники — это истинные пророки Божии и в то же время это высокообразованные, интеллигентные люди, прекрасно знающие историю своей страны и классическую литературу. И, что удивительно, что было явным свидетельством присутствия Святого Духа — я много раз замечал, что читаю как раз те проповеди, которые нужны были нам именно в тот день, которые отвечали на насущные наши вопросы. Единственное, чего нам очень не хватало, это живого общения с верующими. Не о религиозной жизни мы вспоминали, не о мероприятиях и богослужениях — они размылись в памяти, стали смутными и далёкими, — а вспоминали о живом общении, о дружбе с братьями и сестрами из церкви (как оказалось на поверку, ложными друзьями).
— Ты упомянул, что изгнание из церкви тяжелее всего ударило по детям, что они лишились друзей и привычного образа жизни. Ладно, ты, вернее, вы с Любавой, — вы знали, на что шли, но получилось так, что больше всего пострадали ваши дети… Просто я сейчас вспомнил повесть Василя Быкова "Сотников". Там герой повествования, будучи больным и непрерывно кашляя, вызвался пойти в разведку за пропитанием для партизанского отряда, и каков был конец? Из-за его благородного, но необдуманного поступка погибли и он сам, и девочка Бася, и старик Пётр, и многодетная мать Дёмчиха… Да, по сути, и спутник его, партизан Рыбак. Да, Сотников погиб смертью героя, но… Может, так и ты, Степаныч, со своим откровением? Захотелось побыть "героем веры"?
— Знаешь, Николай!..
Мой друг задохнулся от эмоций, но потом, смирив себя, продолжил:
— Ты беспардонно разбередил самую боль моего сердца: во сто крат легче самому переносить испытания и гонения, чем видеть, как переносят их твои дети. Больно видеть, как отвергают и презирают детей их бывшие друзья из-за того, что отца с матерью отлучили от церкви. Но ты со своими рассуждениями неправ, совершенно неправ. И не вздумай сравнивать нашу ситуацию с историей о партизане Сотникове — таким сравнением ты не столько нас обижаешь, сколько подвергаешь сомнению мудрость Божьего выбора, ведь я не сам напросился, Господь послал сказать то, что я сказал.
— Согласен, — после паузы, как бы перешагнув через мой жестокий вопрос, продолжил свою мысль Степаныч, — было трудно, но с нами была благодать Христова. Недавно в разговоре сын сравнил нашу семью с маленькой церковью, потому что пусть далеко не в полной мере, но и к нам подходит это место Священного Писания: "И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то, имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, — в учении; увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием" (Рим. 12:6-8). Уже сейчас становится видно, какой духовный дар в ком более всего развивает Святой Дух, и что все вместе мы как бы дополняем в духовной жизни друг друга. Так что напрасно ты, Николай, говоришь о смерти — о духовной смерти. Напрасно, ибо милость Божия с нами и ведёт она нас не к смерти, а к жизни в Иисусе Христе. Да, трудным и многослёзным оказался наш путь жизни во Христе, но это путь к свету жизни, а не во тьму греховной погибели, и год за годом я всё более и более убеждаюсь в этом.
— Степаныч, я-то знаю вас, но у некоторых читателей могут возникнуть вопросы: особенно, когда ты упомянул о том, что ваше изгнание из церкви в полной мере коснулось и детей. Поэтому не сердись на меня за то, что поднял эту тему.
— Ладно, пошли домой. Мог бы и сам что-нибудь придумать, нечего приставать с вопросами. Да ещё повесть "Сотников" Василя Быкова приплёл сюда… Предусмотрительный ты наш!
Мы шли по тротуару, наспех очищенному от снега. Мой друг ещё немного поворчал (больше для приличия) и совершенно успокоился; даже, наоборот, радовался солнышку и морозцу и, наверное, тому, что мы поговорили на тему, которую родители как-то стесняются огласить, а носят в себе со всеми её волнениями и внутренними сомнениями.
Уроки хождения верой в новых условиях
Вот мы и дома.
— Как вижу, для тебя, Степаныч, прогулка получилась не только путешествием в пространстве, но и во времени. Кстати, интересную тему ты затронул: как себя чувствуют отлучённые от церкви и что их волнует в первую очередь.
Согласитесь, уважаемые читатели, ведь не многие из вас могут сказать: "Я знаю, я пережил это". А кто лично не пережил, тот не может знать всей глубины этого, он может лишь предполагать гадательно. Как мы с вами гадали, что чувствует человек, когда, например, ему зубы дёргают. Гадали, пока у самих не вырвали первый зуб. Потом-то мы уже знали! Во мне проснулся естествоиспытатель, и захотелось не только рассмотреть, вернее, послушать, но и пальчиком потрогать эту "козявку" о которой мы беседовали.
— Всё, о чём ты рассказал, — это были лишь внешние действования, а что происходило у вас в сердцах? Раз уж речь зашла о Школе познания Иисуса Христа, то, согласись, Степаныч, определить, усваиваешь ты её уроки или нет, невозможно по тому, какие проповеди ты слышал и какие книги прочитал. Духовный рост определяется лишь по плодам Святого Духа.
— Ты имеешь в виду: "Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона"? Об этом тогда ещё рано было говорить, да и сейчас, кто из нас, христиан, может сказать, что ему присущи сии плоды Духа? Прежде чем думать о духовном росте, нам нужно было сначала разобраться в том, что с нами произошло, то есть разобраться, пребывает ли Божья жизнь в наших сердцах. И Господь сначала показал, проявил эту духовную жизнь в нас — в каждом из нас индивидуально, а потом, шаг за шагом, начал открывать познание Себя. Но и здесь всё происходило не так просто, как я сказал: раз, и всё понятно. Каждый раз передо мной вставал выбор: поступить по духу или по плоти, и если поступал по духу — получал Божье откровение, если ослушивался гласа Духа Божьего, то отдалялся от Него. Видишь ли, дорогой мой друг Коля, в религиозной среде любят поговорить о вере, но почему-то говорят лишь о её атрибутах; точно так же, как любят поговорить о дарах Святого Духа — абстрактно, вообще поговорить, а не применительно к себе. А мы оказались в ситуации, когда оставалось либо реально жить по вере, либо, пусть не сразу, а постепенно, но отдаляться от Господа Бога и всё больше и больше погружаться в мир. Мы оказались перед чертой жизни и смерти — духовной жизни или смерти.
Первые уроки хождения верой в Иисуса Христа, начиная с духовного рождения, мы, как и все верующие, прошли в лоне поместной церкви. И это было правильно, ибо в Священном Писании сказано: "Как новорождённые младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение; ибо вы вкусили, что благ Господь". А дальше Божий промысел уготавливает для каждого верующего свой путь духовного роста. Тех же, кто из года в год продолжает оставаться в младенческом духовном возрасте, Святой Дух осуждает: вспомни слова обличения Апостола Павла, обращённые к Коринфской церкви: "Я питал вас молоком, а не твёрдою пищею, ибо вы были ещё не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы ещё плотские".
В нашей поместной церкви не только из года в год "евангелизировали" тех, кто давно уже уверовал в Иисуса Христа, не только не давали "твёрдой духовной пищи", но поступили ещё хуже: нашли мирские заменители вместо неё — гуманитарные программы: хочешь духовно расти — на, тяни такое-то или такое-то гуманитарное служение, но не вздумай искать путей Божьих в его исполнении — есть чёткие указания пастора, есть чёткие инструкции — им следуй.
Заведя разговор о поместной церкви, я немного отвлёкся от твоего, Николай, вопроса об уроках Божьей веры, хотя, наверное, и не совсем отвлёкся. Итак, какой первый урок веры Дух Божий открыл мне?
Он начал с того, что донёс не просто до ума, а до самой глубины сердца понимание того, кем мы являемся в глазах Господа Иисуса Христа. После отлучения я встал перед дилеммой: "Кто мы теперь в глазах Господа Иисуса Христа? По-прежнему являемся членами Его Церкви, или отвержены Им?"
С одной стороны, я ясно видел, что Господь с нами, что Его любовь не угасла — наоборот, на каждом шагу Он являл нам знаки Своего благорасположения. Но, с другой стороны, на меня продолжал давить груз религиозного учения, что всякий отлучённый является не просто отлучённым от некой церковной деноминации, а от Церкви — Тела Христова. И вот в таком духовном состоянии, раздираемый внутренними противоречиями, я начал как бы заново постигать для себя истину Священного Писания о вере и о верующих. Постепенно постигать, по мере готовности вместить её.
— В первую очередь Господь поменял моё отношение к вере как таковой, — задумавшись, словно вспоминая пережитое, вымолвил Степаныч. — Если раньше я, как, наверное, и многие другие верующие, представляя жизнь по вере, вспоминал слова Священного Писания — "Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: “Перейди отсюда туда”, и она перейдёт; и ничего не будет невозможного для вас", — то теперь вера и жизнь по вере обрели для меня другую суть. Её можно выразить словами: "Да будет по Твоей, Господи, воле, а не по моей!"
Я учился постигнуть на практике истину, что жить по вере — это всё больше и больше доверять любви и мудрости Святого Духа и добровольно, даже правильнее будет сказать: доброхотно подчиняться Божьей воле во всём — зачастую даже в повседневных, бытовых вопросах.
Теперь, когда над нами не довлели ни церковные каноны, ни религиозные порядки, ни мнение других верующих, мы верили и слушались Господа, просто потому что наши сердца стремились к этому. Поверь, это такая радость, такая свобода, такое блаженство! Это было первое, что Господь Бог открыл нам в познании жизни по вере после отлучения, — подвёл итог беседе мой собеседник, как обрезал.
Мы занимались ремонтом мебели: ползая по полу, зачищали и склеивали рассохшиеся стулья, и тут, как часто бывало, без всякого перехода, как будто наша беседа не прекращалась, Степаныч встал и произнёс:
— Следующим шагом в обретении опыта жизни по вере стало не просто теоретическое уяснение, а духовное познание и последующее принятие сердцем духовной истины: ученик не выше своего учителя, и слуга не выше своего господина.
Он произнёс эту фразу так вдохновенно и высокопарно, словно стоял за церковной кафедрой. Я не удержался и улыбнулся. Он уставился на меня:
— Ну что ты посмеиваешься себе в усы? Думаешь, это так просто: взять и избрать подчинение Божьей воле, а не человеческой? Конечно, если абстрактно, не применяя к своей жизни, то легко. А ты попробуй устоять в вере, когда сердце говорит тебе, что твой начальник ищет не того, что справедливо, а своего, а разум при этом уговаривает: от него зависит благополучие твоё и твоей семьи, поэтому просто поддакни ему, а сам думай, как хочешь. Душу изломаешь в сомнениях, прежде чем откажешься идти на компромисс с совестью.
— Извини, но мою улыбку вызвали не твои слова, а то, как ты вдруг, ни с того ни с сего, встал и начал проповедовать. А насчёт деятельной жизни по вере, ты, конечно, правильно сказал — теоретически правильно, но в реальной повседневной жизни не всегда есть время и силы для трезвого рассуждения, для того чтобы вспомнить духовные истины Священного Писания.
— Согласен, для того чтобы поступать по воле Господа, мало просто знать Священное Писание, должно произойти в жизни верующего что-то такое, что навсегда вложит истину Божью не просто в его память, а в самое сердце. Знаешь, что частенько удерживает меня от грехопадения? Память о моих грехах и о том позоре, о той печали, что я переживал и переживаю, вспоминая их. Только память о своих грехах, память о печали и стыде покаяния может удержать от очередного падения. Знание информации о чужих грехах никогда не удержит.
— И ещё вот о чём я подумал, — после минутного молчания, как бы погрузившись в воспоминания о каком-то своём грехе, продолжил мой собеседник. — Наверное, нелишне будет твоим читателям напомнить, что Сатана ни в каком компромиссе не согласится на приближение их к Богу, он всегда будет склонять их в пропасть погибели: иначе грех стал бы служить к жизни. Ох, Господи Иисус Христос, будь милостив к нам грешным!
— Подожди, Степаныч, но ведь уроки Божьей веры, о которых ты сейчас говоришь, почитай все христиане начинают усваивать с самого начала. Ведь если бы, например, ты не усвоил азы жизни по вере, то не пошёл бы к пастору, зная, что наживёшь проблемы для себя и своей семьи. Сидел бы себе тихонько, поддакивал, когда велят, глядишь и дослужился бы уже до… старшего завхоза.
— Ты и прав, и нет, потому что Дух Божий теперь как бы снова, с самого начала готовил моё сердце принимать Его любовь и Его волю. Видишь ли, Николай, поначалу было очень трудно отстраниться от пережитого. Разум и сердце как бы занемели, появился страх перед коварством церковных людей, вообще всех верующих — по пословице: обжёгшись на молоке, дуешь на воду. Поэтому Господу Богу пришлось, в какой-то мере заново проводить меня, вернее, всех нас по пути познания Его любви (кроме спасения верой в Иисуса Христа). Пришлось через доверие Ему, через доверие Его любви "вытапливать" из сердец болезненно-опасливое отношение к христианам. Святому Духу пришлось заново учить нас любить ближнего своего; сначала хотя бы ближних своих. Помнишь, как в Писании сказано: "В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви".
Это было второе, чему учил нас Дух Божий после отлучения: перестать бояться верующих. Бояться, что они опять причинят душевную боль.
Стать учеником Святого Духа — другого пути у меня не было
Мы стоим на лоджии: глаза устали от монитора, и для отдыха я вышел на лоджию, смотрю вдаль, всё дальше и дальше расширяя горизонт обозрения.
— Угадай, за сколько времени эти три "портфеля" пройдут расстояние от школьного забора до дороги? — задаёт вопрос Степаныч ("портфелями" он назвал учеников начальной школы).
Чувствуя подвох, на всякий случай набавляю:
— Ну, наверное, минут за десять.
— Могут и в полчаса не уложиться.
Толкаясь и бегая в догонялки, наша троица стремительно приближалась к дороге, явно оправдывая мои самые оптимистические ожидания. Но тут, увертываясь от догонявшего, один рванул в обратную сторону, второй за ним… Третий присоединился к товарищам, и вот они снова на середине пути. Стоят и с деловым видом роются в карманах: подсчитывают мелочь. Продуктовый магазинчик — вот где западня — стоит себе сбоку среди семейки подобных ему, то ли ларьков, то ли контейнеров, красуется красной звездой на вывеске. Всё, пойдут покупать чупа-чупсы, а это надолго. Если Степаныч и неправ, то я уже точно не угадал.
Два "портфеля" поднимаются к киоску по ступенькам, а третий решил взойти по съезду для детских колясок. После трех попыток с падениями он, наконец, на четвереньках взбирается по обледенелому спуску. И что же наша троица? Теперь всем им нужно взобраться к магазинчику именно по этому спуску. И уже все трое лезут и падают, пока одному не удалось с разгона вбежать на самый верх. Всё, дело за малым; не прошло и пары минут, как все они уже с лёту оказывались наверху. И, наконец, пошли внутрь магазинчика. Дальше ждать мы не стали — так и остался невыясненным вопрос, за сколько времени трое первоклашек проходят расстояние в сто метров, возвращаясь из школы домой.
Вернувшись с лоджии в комнату, я вдруг подумал: "А я? Я стал бы спускаться вниз и вот так, падая и ползая на четвереньках, открывать новый путь подъёма на крылечко?" Счастливое время детства? Нет, скорее, счастливое время познавания мира. Эти дети ещё могут познавать мир таким, какой он есть на самом деле. Мы, взрослые, уже ослеплены набором стереотипов, набором своих понятий, и, что самое плохое, с неимоверным упорством, а то и с яростью готовы отстаивать эти стереотипы и понятия.
— Станьте способными познавать мир таким, какой он есть на самом деле, — это третья истина, которую Святой Дух открывал нам, — как бы прочитав мои мысли и вторя им, продолжил Степаныч свой рассказ об уроках Божьей веры. — Третья, после уверения в том, что любовь Божья не оставила нас и увещевания полностью довериться Божьей мудрости.
Тут, погрузившись в себя и не замечая, как на лице едва отразилась морщинками улыбка, он вспомнил, что, как это ни парадоксально звучит, но поначалу даже радовался чувству той свободы, которую обрёл после изгнания из церкви:
— Никуда не надо идти, ничего никому не должен, даже верить в Бога не обязан, а верую, потому что это моя, только моя вера, моя потребность и убеждённость. Я радовался чувству внутренней свободы, которая дала возможность непредвзято, а значит, максимально объективно исследовать учения других христианских деноминаций: как там объясняются те или иные вопросы. Помнишь, я рассказывал, что после отлучения от протестантской церкви в запой изучал книги учеников апостольских и Отцов Церкви, чтение которых хотя и не запрещалось там, но и явно, я бы даже сказал, демонстративно не поощрялось?
Первое, что открылось свободному от религиозных и деноминационных рамок разуму моего друга, — как я понял из его воспоминаний, — это понимание того, что жизнь Церкви Христовой не прекращалась с основания и до нашего времени, хотя исчезали и возникали различные религиозные организации, хотя и изменялись со временем земные церкви, но Святой Дух всегда был с теми, кто искренне веровал в Иисуса Христа. Второе — это то, что во всех христианских деноминациях есть избранные Божии, истинно верующие христиане. И третье — что ни одна религиозная организация никогда не сможет заменить собой личного водительства верующего Святым Духом: ибо организация, даже самая лучшая церковная организация, может породить лишь "букву закона".
— Помнишь духовную истину: ученик не выше своего учителя? Теперь, после того как мы остались вне пастырского наставления, Дух Божий вёл нас к уразумению следствия из этой истины: ученик смертного не может стать бессмертным, — прервал мои записи Степаныч. — Рано или поздно, но каждому верующему придётся стать учеником Святого Духа, чтобы изучать не только то, что было открыто другим верующим о Господе, а самим лично познавать Его через откровения Духа, внутренне уподобляясь Иисусу Христу. Это можно назвать следующей духовной истиной, которую мы постигали.
— Да, Святый Боже, рано или поздно, но обязательно мы должны стать Твоими учениками, прилепленными не к земной организации, а непосредственно к Духу Твоему, — "переварив" слова друга, согласился я.
— А отсюда было совсем близко к познанию того, что ищущий Небесного, рано или поздно, но обязательно станет чужим для людей мира сего, особенно для плотских людей в церкви. Поэтому нет ничего удивительного в том, что верующих в Иисуса Христа гонят, — убеждённо сформулировал Степаныч, если не ошибаюсь в счёте, уже пятую духовную истину. — И ещё: постижение этих откровений Божьих (именно как откровений, а не просто выученных правил) происходило постепенно, год за годом. Нельзя сказать шаг за шагом, ибо работа Святого Духа совершалась единовременно во многих областях души и духа. И по мере того как мы переставали внутренне спорить и принимали сердцами и умом (именно в таком порядке) Божьи определения как незыблемые духовные истины, мы всё яснее и яснее понимали, кем мы теперь являемся в глазах Божьих. Мы являемся учениками Христовыми — мы познали это своими сердцами, и мир Божий вошёл в наши сердца. Духовный мир, который был превыше внешних обстоятельств.
Степаныч, кем ты себя считаешь?
— Слушай, Степаныч, ты рассказывал, что был отлучён от церкви как лжепророк, а сам-то ты кем себя считаешь — пророком или лжепророком? Или ни тем, ни другим? — на другой день обратился с этаким подходцем я к своему товарищу, вспомнив его убеждённость в том, что он является христианином.
— Тебе все хихоньки да хаханьки, а представь себя на моём месте. Конечно, сначала была сильная злость и обида на себя…
— На себя?
— Ну да, ведь сначала было желание оправдаться, доказать, что я не лжепророк. А как это можно было сделать? Первое, что в таких случаях приходит на ум, — это привести примеры, доказывающие обратное. В памяти всплыло несколько случаев, когда Господь давал откровения, но я либо не относился к ним с подобающим вниманием, либо стеснялся говорить, а они потом сбывались — за это я злился на себя теперь, после несправедливого обвинения и отлучения. Но желание оправдываться очень быстро прошло, во-первых, потому что я увидел, что, как ни доказывай, что ты не верблюд, члены церкви всё равно будут слышать только то, что они хотят слышать, а слышать они хотели как раз обратное (иначе им пришлось бы признать, что отлучили нас несправедливо). И, во-вторых, после того как я увидел, чего стоят слова людей, буквально за пару дней до того уверявших нас в своей любви и дружбе, а потом мгновенно растворившихся (не дай Бог, пастор припомнит, что они дружили с нашей семьёй), у меня просто не было желания возобновлять с ними общение.
Могу сказать честно, как на духу, что до того как меня обвинили в лжепророчестве, я считал, что дарование Святым Духом откровения в понимании Священного Писания и изредка излияние какого-либо дара Святого Духа — это составляющие духовной жизни у всех христиан. Пусть у одних чаще, у других реже, но у всех, ибо без этого просто невозможно ни Священное Писание понимать, ни Иисуса Христа познавать. Тем более что Сам Иисус Христос сказал: "Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рождённым от Духа (Ин. 3:8)". Видишь, здесь сказано: со всяким, рождённым от Духа. Ещё считал (да и сейчас считаю), что если кто из верующих не переживал подобной благодати Божьей, хотя бы изредка, у того, наверное, что-то не так во взаимоотношениях с Богом.
А после изгнания я действительно задумался — сначала очень робко подумал, боясь даже самому себе признаться в столь дерзкой мысли: "Если я не лжепророк, то, может быть, Господь явил через меня пророческий дар? Лжепророков не гнали, их, наоборот, превозносили и властители, и простые люди, а истинных пророков — тех действительно гнали и всячески хулили, и меня оклеветали и изгнали". Но как только меня стали посещать такие мысли, Господь Бог тут же показал мне и, что самое стыдное, другим, каким я являюсь на самом деле. В организацию, где я работал, устроилась женщина, которая недавно начала ходить в ту церковь, из которой нас изгнали. Спустя некоторое время она подошла ко мне очень встревоженная и рассказала о крупной неприятности: у церкви могут отнять здание. Я обрадовался…
— Ты обрадовался?!
— Да, обрадовался, но не тому, о чём ты подумал. Просто я вспомнил свой последний разговор с пастором, во время которого кроме Откр. 2:4, Господь положил мне на сердце сказать ему и слово из Исайи: "Посему так говорит Святый Израилев: так как вы отвергаете слово сие, а надеетесь на обман и неправду и опираетесь на то: то беззаконие это будет для вас, как угрожающая падением трещина, обнаружившаяся в высокой стене, которой разрушение настанет внезапно, в одно мгновение (Ис. 30:12,13)". Вот я тогда и подумал, что настал момент сбыться Божьему слову для пастора, а о членах церкви даже не вспомнил.
Всё это я выложил женщине, и она, обескураженная (во даёт, радуется нашему горю!), быстро ретировалась.
Глядя вслед уходящей, я услышал в сердце слово Господне: "Верни её и скажи, чтобы не волновалась, скажи, что ещё время церковь будет жить в покое и на своём месте". Но тут уже моя вот уж воистину преисполненная яда натура стала перечить: если я сейчас побегу за ней и начну отказываться от своих слов, то буду выглядеть идиотом. Тем более что я действительно в тот момент желал, чтобы сбылись слова из Исайи. Вдогонку, а может, и опережая мои мысли, в голову полезли всякие "оправдания". "Если скажешь, что церковь будет в мире и покое, то она действительно будет в мире и покое, а не скажешь — беды её останутся при ней: вспомни царя Иоаса, который ударял стрелами оземь (4 Цар. 13:18,19)", — шептал мне сатанинский голосок.
Позже я внимательнее перечитал пророчество Исайи и понял, что ничего общего с отниманием у церкви здания там нет, перечитал про Елисея и царя Иоаса и понял, что судьба Израиля не зависела от "хочу" или "не хочу" того царя. Но в тот момент я не послушался воли Святого Духа. К позору своему и стыду своему повторяю, что не послушался, не пошёл и не сказал слово ободрения и утешения той женщине. Но Господь Бог сделал так, как Он сказал, а не так, как хотела моя гордыня, и слово утешения донёс до церкви через пастора.
— Именно через пастора, изгнавшего тебя, как лжепророка? Вот это у Господа чувство юмора!
— Чувство юмора здесь ни при чём. Просто пастор в тот момент явил сердечное послушание Богу и любовь к ближним (в отличие от меня), а Бог, как известно, нелицеприятен. Со мной же случилось по слову Божьему: "Скажи им всё, что Я повелю тебе, чтобы Я не поразил тебя в глазах их". Да, так и вышло: Господь уничижил меня в глазах тех, кто изгнал меня. Вернее, я сам себя уничижил (если бы в тот момент, когда та женщина уходила обескураженной и опечаленной, эти слова из Писания пришли мне на ум, то я, возможно, поступил бы и не по гордыне, а по духу, но, к сожалению, вышло так, как вышло, и уже ничего не исправишь).
Вот теперь и ответь — не меня спрашивай, а сам ответь, — кто я в глазах Божьих? Сам видишь, что кто угодно, но явно не пророк Божий. Но в то же время и не лжепророк, ибо никакой выгоды от своих слов я не искал. Так что, дорогой мой друг, я не считаю себя пророком, но с обвинением, что я лжепророк, не согласен. Христианином был, христианином и остался. А то, что милость Божия изредка дарует возможность послужить ближнему своему словом утешения или назидания или поделиться откровением из Священного Писания, так это скорее от долготерпения Господа и, действительно, из милости ко мне. Из милости, чтобы не зачичеревел в той ситуации, в которой сейчас нахожусь, не впал в отчаяние. Да и ты, наверное, чувствуешь такую же милость Божию к себе.
— Прости, Степаныч, за ехидство! Воистину, Господь Бог дарует Свою милость по немощи нашей (уж кто-кто, а инвалид понимает, что такое немощь).
— Вот и поблагодарим Духа Божьего, что Он избирает для нас наилучший путь духовного познания Иисуса Христа. Наилучший, даже если сейчас мы и не понимаем этого.
— Аминь!
Мы помолились. И на этом завершилась ещё одна беседа со Степанычем. Он ушёл по делам, а я сел записать то, о чём мы говорили. Надеюсь, что мои записи послужат верующим во благо и в назидание, как наши беседы служат в назидание и ободрение мне.
Самое важное дело Церкви
Тут я подумал: а не слишком ли "святыми" получаются мой Степаныч и его семья? Они, видите ли, и откровения получают от Бога, и страдают за слово веры. Более того, после изгнания из церкви не к человекам бросаются правду искать, а предстают пред Господом Богом в молитве: "Кто же мы теперь пред Тобой, Боже наш?"
Подумал и ответил самому себе: а чего, собственно говоря, особенного они сделали? Послушались и исполнили волю Божью — так нас в каждой проповеди призывают быть послушными Господу. Вот если бы они постоянно жили в послушании Ему, тогда можно было бы сказать, что они живут святой жизнью, а так, от случая к случаю, — ничего особенного. И потом, если бы они поступили иначе: увидели беду, грозящую другу, и не предостерегли его, то тогда их поступок был бы не только не христианским, а даже чисто по-человечески плохим, сродни предательству. Так что никакие они не особо святые, а самые что ни на есть обычные христиане и верные друзья.
Но если Степаныч является обычным, нормальным христианином, то кем тогда являются хулившие и гнавшие его? И почему получилось так, что изгнал его из церкви не только пастор, но и все члены церкви проголосовали за отлучение? Не может же быть, чтобы все двести человек ошибались или оказались негодяями? У меня нет ответа на этот вопрос — гнали Степаныча, пусть он и ответит.
— Уважаемый автор (раз ты поставил свой вопрос так официально, так и я начну в официальной манере), во-первых, не все хулили нас, а только те, кто старался выслужиться перед пастором. Никто не выступил в защиту — это да. Те же, кто не хотел участвовать в изгнании, просто нашли способ уйти с того собрания или воздержались при голосовании. И потом, неужели ты думаешь, что до нашего изгнания в духовной атмосфере церкви царили тишь да гладь, да Божья благодать, неужели думаешь, до этого никого не гнали? К тому времени над верующими уже царила атмосфера взаимного недоверия, прикрываемого показной доброжелательностью, и страха оказаться не настолько "духовными" и лояльными, насколько требовало от них церковное руководство. Когда и как произошли в церкви такие перемены, одним предложением этого не скажешь; скажу лишь, что духовные изменения происходили постепенно и незаметно. Возможно, дальше я расскажу об этом подробнее, а пока что отвечу на твой, Николай, вопрос так, как ответил.
Степаныч, конечно, прав, не в один миг меняются люди, не в один миг в церквях прорастают семена показной святости, не просто прикрывающей лицемерие и душевную чёрствость, а взращивающие их. Но если подобные дела творились уже при нём, то, значит, и он участвовал в них — не мог не участвовать, раз был членом церкви. Пороюсь-ка я в его прошлом и выведу на свет кое-какие тёмные пятна.
— Слушай, если и до вас несправедливо гнали и отлучали верующих от церкви, значит, и ты был соучастником тех гонений, так ведь? — спросил я своего друга.
— Было это примерно года за полтора до нашего отлучения: во второй половине трудных для нашей страны девяностых годов, — начал он сосредоточенно, даже угрюмо, словно сердясь на себя, очередной рассказ-исповедь. — Помню, Иван да Марья, простая семья, гостеприимные люди, всю жизнь трудившиеся и жившие не лучше и не хуже других, — они постоянно посещали церковные богослужения. Заметными не были — так, ходили себе на церковные службы, на собрания да помалкивали. И мало кто знал, что они часто привечали у себя людей, нуждающихся в жилье, и что те люди жили у них месяцами, греясь и питаясь за их счёт. Может, когда и выделило бы их церковное руководство и поставило в пример другим, да только все знали, что Иван изредка выпивал.
Пришёл как-то Иван с работы подвыпивши и недопитую бутылку с собой принёс. Марья ругается:
— Ты обождь, сядь и посиды, а то с виду набросився (на еду) и дила нэма, что еще на столи ни накрыто.
Говорила она громким, но грудным, не грубым голосом на том неповторимом наречии из русских и украинских слов, которое бытует среди жителей, чьи деды, по своей ли прихоти или по чужой воле, оказались в наших сибирских сёлах с далёкой Украины.
— Нам абы быстрей, а то вдруг не достанется, — весело парировал Иван.
— Успиешь, а на нэё (бутылку) нычого дывиться, щас убери — бо тоби надо, абы качаться?
В общем, остался Иван со своим вином без компании, а без компании кто пьёт? Но тут (вот уж не вовремя) пришла женщина из церкви, проживавшая у них, так как своего жилья у неё не было. Он возьми и предложи ей составить компанию. А той женщине нельзя: она была из бывших. Ну, нет, так нет — убрал Иван "остатки" и сел ужинать.
— Тай и не приставай к жинке: нэ хоче вона ничого. Вон, бери ложку тай вечеряй.
И той женщине с украинским радушием предложила Марья:
— Тай и хорошо, что не согласилась. А ты йишь на здоровье! Вон глядь, яку Иван соби ложку потягнув, як рубае. И ты ж догоняй йёго.
Не ведал Иван, что в другой комнате в это время находился ещё один человек из церкви. До этого он более чем полгода прожил у них, а сейчас снял отдельную квартиру и собирал свои вещи.
Прошла неделя-другая, и на братском совете рассматривали донесение того, который полгода прожил в их семье, что Иван, будучи пьяным, подбивал к выпивке другого члена церкви. А заодно рассмотрели и поведение его жены, Марьи: почему скрыла, не донесла пастору о безобразном поведении своего мужа? Посудили, порядили и решили отлучить обоих от церкви: мужа как пьяницу и искусителя, а жену за недоносительство. На следующем церковном собрании объявили об их отлучении. Вот и вся история, — одним духом выпалил мой собеседник.
А потом спокойно, даже как-то отстранённо завершил свой рассказ:
— Я тоже был на том братском совете и тоже участвовал в обсуждении поведения членов церкви и высказался за отлучение Ивана, правда, был против отлучения его жены: не за что, мол, отлучать её. Я ещё тогда подумал, что так, наверное, будет по-божески.
Выслушав исповедь друга, я подумал: а ведь ему тогда даже в голову не пришло, что хуже всех в той ситуации поступил не Иван, а доносчик, проживший у них полгода, который грелся и питался, а то и одевался за их счёт. Доносчик, который, не поговорив с людьми, облагодетельствовавшими его, побежал докладывать пастору о случившемся. Не задумался тогда мой Степаныч, что он стал соучастником в подлом деле вместе с тем доносчиком, ибо не только не осудил его поступок, а как бы даже и поддержал. Не уразумел, что стал в тот момент соучастником, хочется верить, просто немудрого поступка своего пастора, который не направил доносчика к тем людям: идите и сами между собой разберитесь, кто и в чём виноват, а разобравшись, в молитве пред Богом разрешите ситуацию. Все они поступили не по слову Господню, хотя и знали, что в Священном Писании сказано: "Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою ещё одного или двух, дабы устами двух или трёх свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе".
Горело сердце моего друга, и после он с горечью вспоминал о той отлучённой семье, что не помог им, что в то время они для него почти ничего не значили, что он тогда "успокоил" свою совесть отмазкой: неправедный суд в отношении одного-двух прихожан — это всего лишь эпизод в жизни церкви, которая занята куда более грандиозными благотворительными и евангелизационными мероприятиями. К сожалению, понимать насколько это важно: праведный суд, мы начинаем только тогда, когда сами оказываемся в роли тех, кого несправедливо осудили.
Поверьте, братья и сестры во Христе, нет и не будет ничего более важного для нас — для Церкви — ни на земле, ни на небе, чем вершить верный и праведный суд по воле Божьей!
— Расскажи, объясни так, чтобы донести до моих читателей, насколько губительно действует на духовную жизнь верующего человека неправедный суд над ним или даже несправедливый, злой поступок церковнослужителя, — попросил я Степаныча, когда мы снова сели за работу над книгой.
— Что об этом говорить? В Священном Писании уже всё сказано: "Невозможно не придти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят; лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих".
— И всё же постарайся не просто сухо, в двух словах, а наглядно, в доходчивых тонах и красках описать ваши переживания после того собрания.
— Я не понимаю, как это: "наглядно и в красках", — ответил на мою настойчивую, даже приставучую просьбу Степаныч.
Потом успокоился и, вспомнив, что не я, а он был инициатором цикла бесед, уже миролюбиво спросил:
— Может, рассказать твоим читателям о печали и нежелании видеть даже тех христиан, которые проявляли к нам дружелюбность? Ибо и они напоминали о перенесённом, поэтому мы, даже если и не хотели говорить о том, что болит, всё равно говорили, а потом осуждали сами себя за малодушие. А может, рассказать им о письме к епископу, в котором я задал двенадцать вопросов, желая понять, как стало возможным, что в Христовой Церкви происходят нарушения не только слова Божьего, но административного и даже уголовного кодекса? Или о том, что епископ не ответил мне на письмо — вернее, "ответил" — посоветовал пастору, как вовлечь всех членов церкви в содеянное им, и таким образом как бы снять персональную вину с себя и церковного совета? Можно много вспомнить эпизодов, но нужно ли? Ведь мы договорились написать книгу не о моей семье и даже не о некой конкретной поместной церкви, а о Божьем откровении, которое может познать христианин, оставшись один, вне поместной церкви. Вот и держись заданной темы.
— Хорошо, будем писать о том, о чём ты считаешь нужным, — скрепя сердце, но вынужденно согласился я, ибо считаю, что если писать о людях вообще, обезличенно, то это будет не рассказ о жизни верующего, а так, рассуждения на тему. — Итак, о чём в этот раз мы будем говорить: о жизни во Христе или об откровении, познаваемом в гонениях?
— О самом важном деле Церкви Христовой — о том, чтобы вершили правду и суд Божий, то есть продолжим начатую тему. Помнишь, я рассказывал, что даже вне поместной церкви Господь Бог не только не оставил нас, а укреплял и укрепляет в вере и взращивает в духе? — тут Степаныч остановился, надолго задумался, как бы снова бродя по тропинкам памяти. — А ведь Иван да Марья с той поры в церкви уже почти не появлялись. Спустя несколько лет я слышал, что они вообще ушли в мир… Иван стал часто пить. Доносчик же тот, думаю, и сам догадываешься — взбирается всё выше и выше в церковной иерархии, и теперь уже, стоя за кафедрой, "наставляет" овец Христовых, как им жить и поступать по воле Господней.
К сожалению, лишь после того как мы сами испытали всю горечь неправедного суда, до меня дошла истинная глубина переживаний и, главное, внутреннего смирения псалмопевца Давида, сказавшего царю Саулу: "Если Господь возбудил тебя против меня, то да будет это от тебя благовонною жертвою; если же сыны человеческие, то прокляты они пред Господом".
— Неужели отныне все члены той поместной церкви прокляты пред Богом, ибо они, не спросив Его воли, по своему произволу изгоняли людей, чтобы те не принадлежали наследию Господа?
— Что ответить на твой вопрос? Очень хотелось бы сказать: Господь Иисус Христос Своей кровью покрыл все наши грехи, а раз все, значит, и эти. Но в данной ситуации грех неправедных гонителей не будет стёрт пред Богом, ибо они не только творили и творят злые дела, прикрывая их именем Христовым, а на самом деле действуя против Его воли, но, что ещё хуже, они даже не думают о покаянии, а, наоборот, гордятся и превозносятся перед гонимыми.
Что же вы сделали, судьи-лицемеры!
Так как Степаныч настаивал, чтобы я не столько о нём рассказывал, сколько увещевал верующих, то я не стал с ним спорить, но имея свободу изложения, решил раскрыть тему методом "от обратного": через примеры неправедных судов и того, к чему они привели. Один суд происходил почти два тысячелетия назад: Синедрион судил Иисуса Христа. Другой — два десятилетия назад: церковное собрание судило верующего, обычного прихожанина.
Не тех, кого судили, будем сравнивать: они несопоставимы: ибо один — Господь с Неба, другой — грешный человек, а сравним судей: намного ли они различаются, хотя и принадлежат к разным эпохам, к разным народам и к разным религиям.
Итак, первый суд. Начну с преамбулы — со взятия Иисуса Христа под стражу в Гефсиманском саду. В Священном Писании так об этом говорится: "Вот, приблизился час, и Сын Человеческий предаётся в руки грешников. И, когда ещё говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришёл, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных. Предающий же Его дал им знак, сказав: “Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его”" (Мф. 26:45-48).
Иуда шёл, чтобы предать своего Учителя; но почему он выбрал именно такой знак для своего предательства — именно поцелуй? Почему предающий предаёт, целуя? Почему изгоняющий изгоняет, говоря, что любит гонимого или что творит зло из любви к тем, кому он это говорит? Почему клевещущий, когда клевещет, прилюдно, демонстративно пускает слезу о том, на кого он клевещет? Неужели они не могут просто сотворить своё поганое дело, не демонстрируя внешнего дружелюбия к тем, кому они творят зло? Нет, не могут, вернее, не хотят, потому что и предающий, и изгоняющий, и клевещущий — лицемеры.
Иуда пришёл и поцеловал Иисуса Христа.
Разделю то, что сделал Иуда и то, для чего он пришёл: внешне его дела выглядели даже одобрительно: он поприветствовал и поцеловал своего Учителя, но, на самом деле, он пришёл, чтобы предать Его на поругание и смерть.
Очень важно уметь различать между тем, как внешне выглядят поступки людей и что они делают на самом деле. Для наглядности давайте сравним поступки двух человек в ту ночь. Первый был Иуда — о нём я уже рассказал; второй — Апостол Пётр.
"И вот, один из бывших с Иисусом (Пётр), простерши руку, извлёк меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсёк ему ухо" (Мф. 26:51).
Если формально посмотреть на то, что сделал Пётр, то его поступок выглядит очень неприглядно: он бросился на людей, пришедших взять Иисуса Христа, и ранил человека, то есть покусился на жизнь представителя власти. Но если посмотреть на мотивы его поступка, то тут картина уже совсем другая: он защищал своего Учителя. Защищал самоотверженно, не думая о том, что его ждёт неминуемая смерть в неравном бою.
Я рассказал о двух событиях той ночи: о поцелуе и ударе мечом — сами видите, в каком случае человек был движим ненавистью и корыстью, а в каком любовью и верностью…
Перейду к самому суду. Когда читаешь о нём в Священном Писании, возникает вопрос: почему первосвященники с такой поспешностью (ночью) собрали синедрион, а это не менее двадцати трёх членов совета? Апостол Матфей так отвечает на него: "Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти" (Мф. 26:59).
Но если хотели предать смерти — не совершить суд по закону, а именно убить, тогда, спрашивается, зачем вообще устраивали судилище, — составили бы формальный обвинительный приговор и убили тихонько от всех?
Нет, раз собрались, значит, дело было вовсе не в вынесении смертного приговора — этого синедриону было мало, им обязательно надо было создать видимость правосудия. Именно правосудия, хотя при этом они сделали всё для того, чтобы не был исполнен ни один пункт закона, предусмотренный для защиты обвиняемого — только лишь против него. Судьи иудейские изначально были согласны признать ложь истиной, если при этом была соблюдена внешняя форма законности, то есть, если было представлено не менее двух лжесвидетельств (пусть даже это заведомые лжесвидетели, но два).
Лицемерие и создание внешней видимости правосудия там, где был заговор убийц!
Дальше читаю: "И хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его".
Здесь я хочу обратить ваше внимание на следующую деталь: лжесвидетели взяли реальный случай, когда Иисус Христос сказал: "Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин. 2:19)", но, пересказывая, переиначили одно слово — всего одно слово — и тем самым полностью изменили смысл сказанного Христом. Я рассказал об этом, чтобы вы, уважаемые читатели, наглядно увидели, как зачастую трудно бывает отличить лжесвидетельство от настоящего свидетельства: как и в ситуации с предателем Иудой и верным Петром, лжесвидетели и истинные свидетели различаются внутренними мотивами, движущими их.
В конце концов, сколько лжесвидетелей ни приходило, не смог синедрион найти в их словах повода для того, чтобы предать Иисуса смерти. Что сделал бы в этом случае истинный, праведный суд? Отпустил невиновного и наказал лжесвидетелей, если бы уличил таковых. Но судилищу лицемеров-убийц нужно было любой ценой приговорить Иисуса Христа к смерти; вернее, сформулировать обвинение, по которому Его можно было бы приговорить к смерти.
"Иисус молчал. И первосвященник сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных" (Мф. 26:63,64).
Присмотритесь внимательнее к вопросу первосвященника: он ведь не спрашивал, а потребовал от Иисуса, чтобы Тот поклялся перед Богом, что не является Помазанником, Сыном Бога Живого. Христос отверг требование первосвященника о клятве и тем самым подтвердил обратное: Он — Христос.
Но даже и после такого заявления суд не имел права сразу выносить смертный приговор, а как минимум должен был бы проверить: соответствует истине заявление Иисуса Христа или нет, то есть потребовать доказательств. Вместо этого первосвященник разодрал одежды свои и сказал: "Он богохульствует! На что ещё нам свидетелей?" И синедрион вынес постановление: повинен смерти. Формальный повод для вынесения смертного приговора был найден, а большего им и не надо.
Лицемерие! Потом члены этого судилища всем вокруг объясняли, что поступили так ради Бога, ради Иудеи, и даже ради Кесаря. Лицемерие ради Бога? Ради Бога ли? Может, ради своих целей?..
О таких Божьих "защитниках" задолго до того судилища над Иисусом Христом (ибо синедрион изобличил себя, что это был не суд, а именно судилище лицемеров и убийц) сказал многострадальный Иов: "Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для Него говорить ложь? Надлежало ли вам быть лицеприятными к Нему и за Бога так препираться? Хорошо ли будет, когда Он испытает вас? Обманете ли Его, как обманывают человека? Строго накажет Он вас, хотя вы и скрытно лицемерите. Неужели величие Его не устрашает вас, и страх Его не нападает на вас?"
Теперь я расскажу о другом суде — о церковном суде над верующим, которого обвинили в лжепророчестве и отлучили от церкви. Как многие, наверное, уже догадались, речь пойдет о моём друге.
Видя, насколько изменилась духовная атмосфера, что руководство церкви всё больше волнует материальное: здание, деньги, звания; видя, что пастор год от года живёт всё в большей роскоши: несколько раз улучшал свои жилищные условия, по разу, а то и по два раза в год совершает всей семьей развлекательные заграничные турне; видя всё это, Степаныч начал молиться за исправление духовной ситуации в церкви.
И было слово Господне ответом на его молитву: "Так как вы надеетесь на обман и неправду и опираетесь на то: то беззаконие это будет для вас, как угрожающая падением трещина, которой разрушение настанет внезапно".
Нужно, обязательно нужно предостеречь пастора! И вскоре Степаныч говорил с ним один на один. Но не прислушался пастор к словам — наоборот, тихонько предупредил членов церковного актива, чтобы сторонились Степаныча; мол, он молится об испытаниях и гонениях для церкви. Что почти все члены актива исполнили незамедлительно, в свою очередь, распуская грязные сплетни дальше по церкви.
"Пастор, в чем дело? Что ты наговорил про меня?" — вышел не очень приятный разговор (напомню: они были давнишними приятелями, так сказать, на "ты"). Потом, как я уже рассказывал, Степаныч вместе с женой был поставлен на замечание, а через две недели и вовсе отлучён от церкви. Отлучён почему-то с формулировкой "лжепророк"; наверное, ничего лучшего, чем назвать лжепророком, они в спешке не придумали, а потому уже было поздно искать причину, хоть как-то похожую на истинную.
При отлучении Степанычу вообще запретили посещать церковные богослужения, даже воскресные службы, а членам церкви пастор с трибуны возвестил свою "буллу": если кто посмеет разговаривать с отлучённым или членами его семьи, тот сам будет немедленно отлучён от церкви (запомните это обстоятельство, читая про церковный суд).
Скептически настроенный читатель, пожалуй, скажет: "У нас много было, есть и будет таких пастырей, начиная ещё с Диотрефа, и никто этому уже не удивляется". И будет прав: много вокруг разных "диотрефов": одним больше, одним меньше, от этого ничего не изменится. Но вспомните, что моё повествование не о "диотрефах", а про церковный суд, а о нём я ещё не сказал ни слова.
Итак, церковный суд.
Через две недели верующего, уже отлучённого, судили и отлучали ещё раз. Судили так, как посоветовал епископ: "с соблюдением" всех формальностей буквы закона.
Степаныча, которого судили на том суде, на суд не вызвали, не позвали и даже не известили, что будут судить и отлучать ещё раз.
Собрали церковное собрание, причём позаботились, чтобы пришло как можно больше членов, и устроили судебное действо. После длинной речи пастора, в которой он слёзно объяснял собравшимся, как любил отлучённого (уже отлучённого), но тот посмел критиковать его, да ещё сказал, что Бог скоро и внезапно сокрушит его, ибо он "стена с трещиной". После выступлений двух-трёх десятков церковных активистов, — как говорили во времена СССР: по заранее утверждённому списку, — которые выходили и свидетельствовали о том, сколько доброго для церкви сделал их пастор и каким, как оказалось, злым является Степаныч. Одна активистка молодёжного служения даже заявила, что их служения стали лучше без него (обвиняемому шёл уже пятый десяток: какие молодёжные собрания?!). После четырёх часов выступлений, когда оставались считанные минуты до полуночи и прекращения работы общественного транспорта, каждый член церкви должен был открыто проголосовать "за" или "против" отлучения.
Только один человек посмел проголосовать "против", несколько воздержалось, остальные были "за". Правда, спустя три месяца и того, проголосовавшего "против", не знаю каким уж образом, но "уговорили" выйти и публично каяться перед церковью за своё голосование.
Через полгода пастор позвонил отлучённому и предложил встретиться. При встрече он сказал:
— Раз со мной ничего не случилось, значит, ты, Степаныч, лжепророк.
— Тебя Господь поставил заботиться о Его пастве, а ты господствуешь над ними! Кто же ты после этого? Перед церковью величаешь себя помазанником Божьим — тоже мне "христосик" нашёлся (напомню: помазанник, по-гречески "христос").
Так как наш Степаныч был человеком довольно горячим и за словом в карман не лез, то, как видите, ответ его был резким и категоричным. Правда, тут же (горячие ведь быстро отходчивы) предложил:
— Давай, вставай рядом со мной на колени — будем молиться, чтобы Господь разрешил наш конфликт.
— Я с тобой никогда не примирюсь! — с воплем подпрыгнул и выбежал из квартиры пастор, привыкший к тому, что перед ним все только каются и слова против не смеют сказать. Больше они не виделись. Такая вот получилась история с судом и двумя отлучениями.
Прочитав мой рассказ о церковных судах, некоторые, пожалуй, скажут: а твой Степаныч явно не подарок — вон как обозвал своего пастыря. Да как он вообще посмел в таком тоне разговаривать с церковнослужителем?!
— Согласен, братья и сестры во Христе, не подарочек, ох, совсем не подарочек. Но какой есть мой герой, такой есть — другого не придумал. Да и потом, наверное, среди вежливых да ласковых не нашёл Господь того, кто пошёл бы увещевать и обличать пастора (именно пастора, а не пастыря), привыкшего к безраздельной власти в своей церкви. Ещё в оправдание Степаныча могу сказать, что пастор к тому времени уже полгода не был для него ни пастырем, ни церковнослужителем, а был, судя по своим делам, нечестивым наёмником, поглощающим и губящим овец Христовых.
Хотя для меня, как для автора, все, о ком я пишу, дороги и любы, даже пастырь, убежавший от предложения помолиться за примирение: ведь и ему было неспокойно на душе, ведь и он потом искал оправдание себе и своему поступку. К месту вспомнилась поговорка моей тёщи, когда собирались у неё за столом с полдюжины внучат: "А мои-то воронята, как соколенята!" Так и мои герои-воронята все кажутся соколенятами.
Вернусь к судам: сравню методы и способы действий синедриона и руководства церкви, изгнавшей верующих в Иисуса Христа:
a) первосвященники предварительно сговорились с целью убить Иисуса Христа, и пастырь также предварительно сговорился с членами церковного совета, чтобы отлучить Степаныча от церкви;
b) первосвященники хотели взять Иисуса Христа без лишней огласки, и пастырь с членами совета хотели изгнать верующего как можно скорее и без лишних вопросов;
c) но как с Иисусом Христом не обошлись просто формальным составлением обвинительного приговора, а экстренно собирали синедрион, так и со Степанычем: пришлось экстренно собирать членское собрание, чтобы исполнить все процессуальные действия судебного разбирательства и процедуры отлучения (отлучения, человека, уже объявленного отлучённым на предыдущем церковном собрании).
Теперь сравню, как в реальности исполнялось правосудие на этих двух судебных процессах:
d) синедрион искал лжесвидетелей против Иисуса Христа, и в церкви пастырь приготовил группу людей, чтобы они свидетельствовали на собрании против Степаныча (так как ни один из тех свидетелей ранее не предъявлял своих претензий обвиняемому, то их тоже можно назвать лжесвидетелями);
e) Иисус Христос ничего не отвечал на обвинения, а уже отлучённого Степаныча и того хлеще: судили без него, даже не уведомив о том, что над ним будет суд.
Итак, что сделал синедрион: внешне — провёл судебное разбирательство, на котором были заслушаны свидетели, а на самом деле исполнил свой предварительный сговор. То же самое сделали и пастор со своим церковным советом: внешне они провели судебное церковное собрание, на котором заслушали свидетелей, а на самом деле исполнили свой сговор, а процедуру судебного разбирательства провели лишь для легализации того, что уже сделали.
Основная вина за смерть Иисуса Христа, бесспорно, лежит на первосвященнике и членах синедриона, но и подговорённая ими толпа евреев, кричавшая: "Распни Его!" — также несёт вину за тот неправедный суд. Так же и в поместной церкви: основная вина за то, что верующих людей незаконно изгнали из церкви лежит на пасторе и членах церковного совета, но и остальные верующие, даже те, которые, не вникая в суть, просто голосовали "как все", и они несут вину за неправедный суд.
А теперь вспомните о последствиях нечестивого судилища над Иисусом Христом: не только члены синедриона, а весь народ Израильский был предан суду Божьему и до сих пор несёт на себе бремя того суда. Последствия от неправедного суда, устроенного над Степанычем церковью, конечно, не имели для её членов явных и значительных последствий, но и бесследно не прошли — сказывались, и ещё долго будут сказываться в их духовной жизни.
По крайней мере, когда я встречался на улице с некоторыми её членами (я познакомился с ними ещё раньше, бывая в доме у Степаныча и Любавы) и в беседе показывал, что судебное собрание наглядно выявило лицемерие их пастора, а всех остальных ввело в грех, то они в ответ удивлялись, но было заметно, что как-то деланно удивлялись: "Что мы сделали?"
— Что вы сделали? В Священном Писании сказано, что если сыны человеческие по своей воле изгнали кого из народа Божьего, то прокляты они пред Господом (1 Цар. 26:19).
— Но от меня ведь ничего не зависело.
Или другое оправдание:
— Но то отлучение ведь было отлучением не от Церкви Христовой, а всего лишь отлучением из поместной церкви; его не нужно воспринимать всерьёз.
— А крещение и причастие, совершаемые в вашей церкви — их тогда, получается, тоже не надо воспринимать всерьёз, если отлучение — это не всерьёз? — спрашивал я их.
В ответ… лишь пожимали плечами.
Бедная церковь! Их уже приучили, что "непререкаемый авторитет пастора — понятие бесспорное.
Бедная церковь! Ибо её члены уже не могут, не способны самостоятельно решать, где они поступают правильно, а где нет. А те из них, кто ещё смеет быть водимым Господом, те, я в этом уверен, рано или поздно, но тоже будут изгнаны пастором из церкви или, что более вероятно, насмотревшись на то, что происходит вокруг, сами уйдут.
Бедная церковь! Ибо пастырь-лицемер научит их тоже лицемерить — обязательно научит. Многих уже научил.
Бедная церковь! Ибо пастырь-любостяжатель, вовлекая верующих в беззаконные дела, лишь снаружи прикрытые покровом праведности и угождения Богу, уже навлёк гнев Господень на многих её членов.
А вы, пастыри-лицемеры, заботящиеся о внешней безукоризненности ваших поступков, неужели вы на самом деле думаете, что, как вы обманываете людей вашей внешней праведностью, так же обманете и Бога? Или может вы от своей постоянной двуличности уже настолько ослепли сами, что думаете, что такова и есть настоящая праведность? Горе вам, пастыри-лицемеры, ибо в глазах Божьих вы хуже богоотступников!
Лицемерие хуже явного богоотступничества, ибо отступник может признать свою вину, может покаяться и возвратиться к Богу. Лицемер же делает вид, что он с Богом и старается в этом убедить всех вокруг себя. И в конце концов уже и сам верит своей лжи, хотя в сердце своём уже давно оставил Бога, уже давно потерял стыд.
"И сказал мне Господь: отступница, дочь Израилева, оказалась правее, нежели вероломная Иудея" (Иер. 3:11).
Изгнанные вами — они тоже свои для Бога
Некоторые из читателей, ознакомившись с началом моей книги, могут воскликнуть: "Неужели, по-твоему, в современных церквях нет ничего доброго, ничего позитивного и поучительного для верующих? Опомнись! Твои глаза способны видеть только негатив, уши способны слышать только жалобы и злословия, а сердце восприимчиво только к обидам и хвастовству, как ты тут пишешь, "гонимых за правду".
Есть. Конечно, есть много примеров искренней заботы верующих друг о друге и много примеров самоотверженной стойкости в вере и истине, но об этом и без меня уже много написано. Я же хочу рассказать о тех верующих, которые были несправедливо, подчёркиваю, несправедливо изгнаны пастырями при молчаливом согласии остальных членов церкви. Не о тех рассказать, которые мотаются из церкви в церковь и ищут то, не знают что, а об истинно гонимых верующих.
Итак, краткую апологию в защиту своей книги написал, теперь можно вернуться к Степанычу. Хотя нет, сначала постараюсь понять: почему так получилось, что, в общем-то, не злые люди, многие из которых искренне желали жить в послушании Господу Богу, стали хулителями и гонителями своих братьев и сестёр по вере, которые ничего плохого не сделали ни им лично, ни церкви?
В двух словах о том, как церковь превратилась в собрание гонителей, понятно, что невозможно написать, поэтому исследовать и получать ответы на этот вопрос буду поэтапно.
С чего начать?
Расскажу-ка я вам, уважаемые читатели, о том, как происходило помазание Давида на царство над Израилем: "Когда пророк Самуил позвал Иессея с сыновьями для участия в жертвоприношении Богу, тот привёл с собой семерых. И освятил Самуил Иессея и сыновей его и пригласил их к жертве, и спрашивал Господа, кто из стоящих здесь сыновей Иессея помазанник Божий? И никого не избрал Господь. Тогда пророк спросил Иессея: все ли дети здесь? И отвечал тот: есть ещё меньший; он пасёт овец. И сказал Самуил: пошли и возьми его, ибо мы не сядем обедать, доколе не придёт он сюда. И послал Иессей, и привели его. Он был белокур, с красивыми глазами и приятным лицем. И сказал Господь: встань, помажь его, ибо это он". Именно высланный отцом из дома, как самый меньший и, следовательно, самый незначительный, оказался тем человеком, ради которого пророк Самуил пришёл в Вифлеем.
Я к чему рассказал об Иессее и Давиде? Чтобы показать, что никто из нас не застрахован от ошибок. А раз никто не застрахован, то и члены церкви — любой церкви — могут ошибиться в оценке того или иного верующего. Скажу даже больше: большой беды не было и в том, что члены некой церкви по ошибке проголосовали за отлучение Степаныча и Любавы. Беда — не говорю церкви, а каждого из членов этой церкви, ибо за свои поступки каждый будет лично отвечать пред Богом — в другом: в том, что раз и два, и три раза ошибившись в оценке своих братьев и сестёр по вере, никто из них не задумался, не покаялся, а, прячась друг за друга, продолжал с прежним поспешным равнодушием изгонять верующих из своих рядов. В результате так называемые ошибки в суждении пастора и членов этой церкви превратились в их грех, даже больше — стали их образом действий, плодом взращенного в их сердцах жестокосердия и равнодушия не только к изгнанным, но и друг к другу. Жестокосердия и равнодушия, прикрываемого внешней демонстрацией показушной любви и взаимоуважения.
А теперь представьте, что было бы, если бы Иессей не захотел послушаться пророка Самуила и отказался посылать за Давидом (за овцами ведь тоже кто-то должен присматривать)? Самуил встал бы, пошёл и всё равно помазал Давида на царство, но на доме Иессея благословения Божьего уже не было бы. Не было бы благословения Божьего на доме том!
Так же и на церкви, изгнавшей своих верующих членов, не будет благословения Божьего. Не обманывайте себя, гонители, нет на вас Божьего благословения! И какие бы вы после этого ни строили себе здания, какие бы ни открывали гуманитарные программы, все ваши труды и затраты являются сугубо плотским служением Богу, не имеющим на себе благодати Святого Духа.
Скажете, что к вам это не относится, что вы не такие? Тогда ответьте, что вы, члены поместных церквей-гонителей, знаете об изгнанных вами? Что вы знаете об их духовной жизни, их хождении пред Господом Богом? Только свои домыслы, только сплетни да пересуды — вот, пожалуй, и все ваши "знания". Дорогие мои братья и сестры во Христе, вы решили, что они чужие для вас, но чужие ли они для Бога? Может, наоборот, многие и многие из них гораздо ближе к Господу Богу, чем вы?
Промыслом Божьим так случилось, что я по состоянию здоровья сейчас почти не имею возможности посещать богослужения и поэтому начал осваивать иную сферу общения — через Интернет. Такая форма общения, конечно, не может заменить прямой, личной беседы, но и здесь есть свои плюсы: я познакомился с христианами не только из различных деноминаций, но и с теми, о ком я сейчас пишу. И чем дольше я общаюсь с верующими, изгнанными своими церковноначальниками (а их, оказывается, много по городам России), тем всё больше убеждаюсь, что многие из них — свои для Бога. И очень может быть, что именно через них Господь Бог открывает и будет открывать истину о том, что ожидает церкви в скором будущем. Не через десятилетия, а возможно, гораздо раньше.
"Стоп! Если эти — изгнанные — свои, то кто же тогда чужие для Бога? Неужели все те, кто изгонял их?" — спросите вы.
Судите об этом сами, а я просто приведу пример типичного диалога с теми, кто голосовал за отлучение своих братьев и сестёр по вере. Я спрашивал их, не отдалились ли они от Бога из-за того, что изгнали — хороших или плохих, не мне судить, но — верующих?
И спрашиваемые, как правило, отвечали:
— Пусть изгнанные покаются, и мы примем их обратно.
— В чём покаются?
— В грехах своих, в чём же еще!
— Но ведь они были отлучены не за убийства, не за то, что увели поместную церковь от веры в Иисуса Христа, не за другие явные и тяжкие грехи? Согласитесь, что изгнанные вами были не греховнее вас, оставшихся?
— Но эти люди ведь были изгнаны не просто одним человеком, а церковью: значит, они должны покаяться.
Вот и весь разговор: раз нас много, а изгнанных нами мало, значит, правы мы.
Что сказать про такую логику? Это только в строю не может быть, чтобы весь взвод шагал не в ногу, а один солдат в ногу — пусть солдат подстраивается под остальных. Там же, где дело касается истины, очень даже часто бывает так, что каяться и исправлять свои грехи приходится большинству, а не меньшинству.
Члены церквей-гонителей, вы утешаете себя тем, что вас много? Но ведь и иудеи думали, что, раз их много, то они правы. А первых христиан были считанные единицы. Но кто оказался своим Богу, а кто оказался чужим?
Вы утешаете себя тем, что за вами стоит мощная религиозная организация, оснащённая чёткой иерархией и научным богословием? Но ведь у иудеев тоже была мощная религиозная организация, основанная на Слове Божьем, и чёткая школа богословия. У первых же христиан было лишь сердечное водительство Святым Духом, было лишь личное познание Господа. И кто оказался своим Богу, а кто оказался чужим?
Вы говорите: "У нас многолетняя история, мы проходили через гонения и испытания". Не хвалитесь, ибо в Иудее тоже были пророки, и они тоже были гонимы власть имущими. Но это не помешало остальным стать отступниками от Бога. Так же и вы, христиане-гонители, не называйте себя наследниками гонимых и притесняемых, ибо этим вы лишь усугубляете вину за содеянное.
Члены церквей, вы говорите: "Но мы ведь никуда не ушли — где собирались во имя Божие, там и собираемся — в тех же храмах, в тех же молитвенных домах". Да, ваши пастыри-гонители и вы приходите и славите Господа устами своими, но где сердца ваши? Неужели не горят они об изгнанных вами, неужели у вас ни разу не возникала мысль: "Эх, если бы всё вернуть, как было!"? Или сердца ваши уже очерствели?
Гонители, не говорите пред Богом: "Что мы сделали?"
Изгнанные зачастую чувствуют жизнь земной Церкви сильнее, чем ходящие в поместные церкви
В предыдущей главе я показал, что ошибиться, неправильно поступить может любой из нас, любая поместная церковь. А раз никто не может прожить, не допуская ошибок, то тут уже главным становится то, что вы изберёте после того, как совершили ошибку: задумаетесь ли, покаетесь и примете меры для исправления этой ошибки или допущенного по недосмотру греха или, наоборот, ожесточитесь и начнёте искать оправдание содеянному вами, то есть оправдание самим себе. А ещё я дерзнул утверждать, что гонители, как правило, не знают истины о духовной жизни изгнанных ими, о хождении их пред Господом Богом.
Но довольно о гонителях, вернусь лучше я к Степанычу и его семье. Причём в этот раз хочу рассказать вам, уважаемые читатели, именно о том, как они участвуют — реально участвуют в жизни Церкви (с большой буквы "Ц").
Сегодня у меня счастливый день: один из тех немногих дней, когда могу не только прогуляться возле дома, но и съездить в гости, не боясь осложнения. Услышав от Любавы радостное "Приезжайте!", мы с женой, Верой, заказали такси и поехали к ним.
Степаныча ещё не было дома (он задержался на работе), но это нисколько не уменьшило фейерверка радости от нашей встречи. Женщины, оставив меня одного в зале, залепетали, бегая по комнатам и пересматривая разные важные для них вещи: "А что?.. А где?.. А ну покажи?.." Посидев, подождав и убедившись, что сами они не остановятся, я прервал их стрекотание, решительно вмешавшись и заявив, что у меня есть несколько вопросов, относящихся к нашей книге, и в частности то, как Любава чувствует жизнь, пульс жизни земной Церкви теперь, после того как они перестали ходить в поместную церковь.
Любава остановилась, задумалась, потом ещё задумалась и наконец выдавила:
— Ты, Коля, задал слишком обобщённый, слишком философский вопрос. Спроси что конкретнее.
— Хорошо, расскажи, о чём ты хотела бы спросить тех людей, которые проголосовали за ваше отлучение?
— Почему "хотела бы", мне иногда они встречаются на улице, и далеко не все, увидев, перебегают на другую сторону, некоторые даже здороваются, правда, если при этом нет рядом других членов церкви. Иногда, кроме общих фраз типа: "Как живёте?" — "Нормально". — "И мы нормально", разговор заходит и о церкви, о тех событиях.
Тут Любава рассказала нам, что сначала они с мужем были не столько в отчаянии, сколько в недоумении: за что с ними так поступили? В недоумении. Поэтому, если разговор заходил об их отлучении, то она спрашивала у своих бывших единоверцев: "Скажи, что мы такого сделали, что ты проголосовал (проголосовала) за наше отлучение?"
В ответ, как правило, звучало: "Я не знаю, но раз вас отлучили, наверное, какая-то причина была. Возможно, у твоего мужа был какой-то конфликт с пастором".
— Согласись, Николай, в данном случае отговорки типа: "наверное" и "возможно" — это просто перевод стрелок на пастора. То есть спрашиваемые мною люди, по сути, заявляли, что хотя они и проголосовали за наше отлучение, но понятия не имеют, почему так голосовали. И чем больше подобных "ответов" я слышала, тем всё яснее и яснее понимала, что вернуть прошлое уже не получится, — подвела итог Любава. А потом с надрывом, даже с надрывным вызовом воскликнула:
— По-прежнему уже никогда не будет!
— Но почему?! Почему эти люди — почти вся церковь — проголосовали за ваше отлучение? Неужели они действительно воспринимали вас как тех, о ком сказано в Священном Писании: "То да будет он тебе, как язычник и мытарь"?
— Судя по тому, как они здороваются с нами и по тону их разговора, не похоже, чтобы они видели в нас врагов, — с ходу, словно давно искала ответ на мой вопрос и даже нашла его, ответила Любава.
Писатель Виктор Астафьев дал, я думаю, хороший ответ на вопрос, почему люди — даже добрые люди — зачастую поступают необдуманно, зло. Я не помню дословно сказанного им, но суть такова: "Нет людей без характера, есть те, которые ищут места в заветрии. Куда их несёт, как щепку ветром, туда они и плывут, и прибивает их к тому берегу, где для того чтобы удержаться в жизни, нужно меньше всего трудиться (именно душой трудиться). Живут, постепенно забывая всё, чему их учили дома, в школе, теряя свой человеческий облик".[1]
— То есть ты, вернее, вы со Степанычем считаете, что подавляющее большинство членов церкви проголосовало за ваше отлучение не потому, что имели что-то против вас, а потому, что так голосовать было комфортнее: мороки меньше.
— Ну, что-то типа того.
— Хорошо, на этот вопрос я получил ответ. Теперь второй: почему вы не начали ходить в поместную церковь другой деноминации, хотя бы ради исполнения религиозных обрядов?
— Наша дочь не просто посещает, а очень активно участвует в жизни поместной церкви другой деноминации, правда, она живёт в другом городе, — ответила Любава. — А я пока не чувствую духовного побуждения к тому, чтобы влиться, посвятить себя духовной и бытовой жизни новой поместной церкви. А ходить ради галочки: только для того, чтобы прийти, побыть и уйти, мы не хотим. Иногда мы встречаемся с некоторыми церковнослужителями или просто членами церквей и беседуем о духовной жизни, об Иисусе Христе. Кроме того, я помогаю мужу вести переписку, являясь не столько редактором, сколько корректором в его труде. Имея в силу работы и общительного характера довольно большой круг знакомых — в основном, конечно, людей из мира — и будучи в курсе их забот и нужд, я зачастую являюсь инициатором наших встреч с ними, и когда Господь положит на сердце, мы помогаем им, а иногда и молимся за них. Не просто: помолился и забыл, а действенно молимся, и я очень благодарна Господу, что Он слышит нашу молитву.
Тут к нашей беседе присоединился хозяин дома, который, приехав, быстренько умылся и переоделся в домашнее. Из-за аварии он вынужден был задержаться на работе, поэтому запоздал.
Женщины пошли на кухню и занялись приготовлением ужина, а Степаныч, после того как пробежал глазами сделанные мною за вечер записи, продолжил тему.
— Любава на ситуацию смотрит по-женски, мягче, чем я. Возможно, она и более права, но как бы течение не влекло этих "людей-щепок", отвечать пред Богом за свои поступки им всё равно придётся. И донести до них, пока ещё не поздно, степень этой ответственности, предостеречь, считаю одной из основных задач нашей книги.
Теперь о том, почему мы не ходим в поместную церковь другой христианской деноминации. Я несколько раз заходил в православный храм, но настоятель либо отсутствовал, либо был занят, а без него никто не мог решить вопрос: можем ли мы, крещённые в Православной Церкви, но одно время ходившие в протестантскую, снова вернуться? Когда встреча всё же состоялась, он, выслушав нашу историю, ответил: "Шлялись, где попало, туда и идите!" Вот такая душевная у нас получилась беседа. Потом я всё же нашёл поместную православную церковь, в которую согласились нас принять. Счастливый, я поделился известием с Любавой, и мы стали готовиться к литургии и причастию: взяли пост, помолились и рано утром в воскресенье пошли на исповедь, и тут… нас не допустили к причастию, потому что, когда молились, мы не вычитали по молитвослову последование ко Святому Причащению. Следом за нами в очереди на исповедь стояла одержимая женщина, которая кричала и на всех ругалась — её допустили. На вопрос Любавы: "Почему ей можно причаститься, а нам нет?" батюшка пожал плечами и сказал: "Она прочитала правило". Больше мы уже не делали попыток войти в другую поместную церковь.
Степаныч рассказал историю своих хождений по церквям самым, что ни на есть обыденным тоном, словно это было не с ним, а с кем-то другим, далеко и давно. Потом дополнил:
— В настоящее время я изредка общаюсь с православным священником, ещё с одним переписываюсь, но православные священники — это лишь малая часть нашего круга общения. Мы не заперлись от верующих людей, а общаемся, и доверительно общаемся с христианами из разных деноминаций, не подстраиваясь под их взгляды, но и не пренебрегая аргументами, которые они выдвигают, отстаивая те или иные свои позиции.
Рассказав о хождениях в православную церковь, мой собеседник тут же, но уже в другой интонации и с другим настроем, бодро, даже энергично перешёл к новой теме, вернее, вернулся к вопросу, заданному мной Любаве: "Как верующие, отлучённые поместной церковью, чувствуют пульс жизни земной Церкви теперь, когда они не ходят ни в одну церковь?".
— Знаешь, Николай, а ведь сейчас у меня такое чувство, будто я ещё ближе, ещё яснее сердцем своим вижу жизнь земной Церкви, будто ещё активнее участвую в ней. Конечно, понял я это далеко не сразу. Сначала было подумал, что жизнь земной, именно земной, а не Небесной Церкви стала отделяться от меня: оставались лишь воспоминания о том, с кем и как мы общались, что мы делали. Подумав так, я испугался, ибо решил, что рвётся духовная нить, связывающая меня не просто с прихожанами конкретной поместной церкви, а со всей земной Церковью, что рвётся связь с "нервной системой" Тела Христова.
— То есть осознав, что о жизни земной Церкви ты теперь можешь лишь вспоминать, а реально уже не участвуешь, ты испугался, что утратил духовную связь со всей земной Церковью — так?
— Не совсем так. Это я сначала так подумал, что утратил духовную связь с верующими, но очень скоро понял, что моя утрата была вовсе не утратой, а, наоборот, освобождением из круга повседневной религиозно-обрядовой и хозяйственной суеты. После осознания свободы в вере в Иисуса Христа, благодать Божья начала побуждать меня всё больше и больше задумываться, исследовать, а потом и познавать через откровения Святого Духа жизнь земной Церкви, уже не как некой религиозной организации, а как духовного Тела Христова. Понимаешь, у меня высвободилось не просто время для такого познания, а высвободилась душа, мой дух. Поэтому я теперь стал более чутким не просто к внешним событиям, происходящим в той или иной церкви, в той или иной религиозной деноминации, а именно к духовной жизни, происходящей в них. И Господь стал использовать нас — всю нашу семью — в жизни не религиозной организации, а в жизни конкретных верующих людей. Причём это участие уже не ограничено ни рамками поместной церкви, ни рамками деноминации.
Сначала слова Степаныча показались мне парадоксальными: как человек, не участвующий в повседневной жизни ни одной поместной церкви, может сильнее чувствовать духовную жизнь всей земной Церкви и деятельно участвовать в жизни многих верующих? "Может, мой друг всё это придумал, чтобы скрыть свою обиду?" — подумал я, впервые услышав такие рассуждения. Но прошло несколько лет, и уже мне самому пришлось оказаться в ситуации, сходной с той, в которой находится мой друг. Из-за травмы я не имею физической возможности посещать свою поместную церковь, но Святой Дух, несмотря на это, необычайным образом держит сердце в духовной связи не только с некоторыми верующими, а с жизнью всей земной Церкви, как единого организма. И теперь открылась мне истина: пока у изгнанных верующих есть внутренняя духовная связь с Иисусом Христом, у них есть духовная связь и с Его Телом — Церковью, — и с Небесной Церковью, и с земной Церковью.
Все ли изгнанные своими поместными церквями верующие могут идти путём, каким Господь Бог ведёт Степаныча, а теперь в некоторой мере и меня? Отвечу: нет. Некоторым, а, наверное, даже и большинству изгнанных верующих лучше найти другую поместную церковь и постараться стать добросовестными её членами. Духовный путь Степаныча — это Божий промысел только для него и его семьи. Вы же, братья и сестры во Христе, вопрошайте волю Божью для себя, именно для себя.
Теперь, как бы в ответ, хочу спросить у тех, кто посещает поместную церковь и постоянно участвует в таинствах, кто чувствует себя "нормальным христианином": а вы чувствуете своими сердцами духовную — именно духовную — жизнь хотя бы вашей поместной церкви? Или внутрицерковные объявления, новости да сплетни о братьях и сестрах по вере — это всё, что вам известно о её жизни? Если так, то, к сожалению, вы находитесь вне жизни Тела Христова, находитесь вне жизни не только Небесной Церкви, но и земной Церкви.
Церкви-гонители
От главы к главе я всё глубже ввожу вас во внутренний мир людей, переживших гонения и хулу от своих братьев и сестёр по вере. Поверьте, в первые месяцы, а то и годы, душевные муки верующих людей, несправедливо изгнанных из своих церквей, сильнее, чем у тех, кто общепризнанно страдает за исповедание своей веры: об этих говорят в церквях, молятся за них, все признают их мучениками и славят за терпение и стойкость, а об изгнанных, когда они остаются верными слову истины и воле Святого Духа, кто знает? Только Бог. Для людей же они являются изгоями и чужими — и для церкви, и для мира.
Став изгоями, став чужими, эти верующие люди мучаются вопросом: "Почему я стал ненавистным пастырю? Ведь по отношению ко всем остальным членам церкви он не изменил своего отношения". Спрашивают себя и не могут найти ответа на вопрос: "Почему братья и сестры, которые доселе были добры ко мне и говорили о своей любви и дружбе, вдруг воспылали такой ненавистью, что не хотят видеть меня; ведь я ничего плохого им не делал?" Такие или подобные вопросы задавали мне и Степаныч, и те гонимые, с которыми я знаком по переписке: Татьяна и Александр и некоторые другие верующие — не изгнанные, а просто "забытые" своими церквями.
Они спрашивали, но я не знал, почему так произошло в их жизни. Ладно бы один человек, например, пастырь — он мог, единожды поступив по гневу своему, дальше, уже из страха подорвать авторитет, продолжать упорствовать в том, что сделал и убеждать всех (и в первую очередь себя), что поступил правильно. Но церковь? Почему десятки, а то и сотни верующих вдруг становятся слепыми к тому, что в подавляющем большинстве случаев изгнанные ими не заслуживали такого отношения к себе?
Прошло время, и Господь Бог постепенно, шаг за шагом, начал давать ответы на вопросы, мучившие моих знакомых, несправедливо изгнанных из своих церквей. Открывать не для оправдания гонителей, а для того, чтобы я увидел их "логику": ведь не бывает, чтобы человек или группа людей что-то делали, не зная, зачем они это делают. Так, что люди творят, не ведая, что они творят, бывает часто, но даже и в этих случаях они движимы какой-то своей целью.
Я обратил внимание на один нюанс: когда речь заходит о несправедливости, особенно о несправедливости, творимой в церкви, христиане почему-то не обидчиков обличают, а набрасываются на тех, кого обидели: "Да, как вы смеете обижаться!" И приводят при этом слова Иисуса Христа: "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас".
Что сказать о таких "наставниках"? Они извращают слово Божье, потому что в цитируемом ими стихе Иисус Христос говорит вовсе не о чувстве обиды тех, когда обижают, а о том, чтобы ученики Его направили сердца свои от ненависти к любви: вспомните, что Он сказал перед этим: "Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю вам: любите врагов ваших". Так же и Апостол Павел наставлял Римскую церковь: "Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте". О чём в этих обоих случаях идёт речь? О том, чтобы христиане не ненавидели и не проклинали других людей, даже своих врагов. Согласитесь, между такими понятиями, как переживание чувства обиды от сделанного вам зла и ненавистью к обидчику большая разница.
Когда познал эту истину, то первое, что сказал я своим друзьям, изгнанным из церкви: "Не стыдитесь своих переживаний, не стыдитесь горечи и обиды, давящей ваши сердца — это не грех, это просто ваши эмоции!"
Братья и сестры во Христе, если с вами поступили несправедливо, то не стыдитесь своих переживаний: чувство обиды — это вовсе не грех, а нормальная реакция души, такая же, как жалость, как грусть, как радость. Вот если вы, кохая и лелея своё чувство обиды, доведёте себя до того, что возненавидите обидчика и станете проклинать его, то тогда согрешите — согрешите грехом гневливости. Поэтому, переживая обиду, помните, что это всего лишь эмоциональное чувство, а эмоции, как известно, не вечны — они приходят и уходят, а жизнь продолжается. И ваша жизнь продолжается — обязательно должна продолжаться.
Прочитав моё вступление к главе, Степаныч пессимистично покачал головой и вздохнул:
— Ты не был в подобной ситуации, поэтому в твоих рассуждениях есть один недостаток — большой недостаток: они звучат отстранённо от реальной жизни. Отсюда и советы твои больше похожи на умствования, чем на реальную помощь людям, пытающимся выкарабкаться из трясины отчаяния. И ещё одно замечание: кроме фразы: "Не бывает, чтобы человек или группа людей что-то делали, не зная, зачем они это делают", я не нашёл здесь ничего, что хоть как-то соответствовало бы названию главы.
— Может, выбросить моё вступление и написать новое, или поменять тему главы?
— Н-нет. Пусть останется всё как есть. По двум причинам останется: во-первых, у тебя тут правильное наблюдение про членов церквей-гонителей и, во-вторых, довольно логичные рассуждения про обиду. А над "церквями-гонителями" мы сейчас помозгуем вместе: тема ведь хорошая, очень даже насущная для нашего времени.
Тут Степаныч остановился в своих комментариях и замолк — сел на диван и надолго замолчал.
Спустя минут пятнадцать, не меньше, промолвил:
— Но прежде чем говорить о церквях-гонителях, я постараюсь даже не объяснить, ибо это можно понять, только пережив, а хотя бы в малой степени озвучить ту глубину эмоционального потрясения, какое переживает человек, преданный, отвергнутый людьми, близкими его сердцу, постараюсь передать, что чувствует верующий, несправедливо изгнанный своими братьями и сестрами по церкви. Его переживания в первые дни, даже месяцы, после изгнания нельзя назвать обидой или жаждой справедливости (ведь гонители для него как были, так ещё и остаются очень дорогими, любимыми людьми); его сердце просто сдавлено пустотой. Не внутренней опустошенностью, а… есть выражение "звенящая пустота" — у него же гораздо сильнее: давящая на уши, оглушающая пустота, лежащая комом на сердце пустота, высасывающая силы и саму жизнь пустота. Когда никаких эмоций уже нет, только бессилие. И эту высосанную из сердца жизнь уже невозможно вернуть своими силами. Даже время не способно заполнить эту пустоту; просто реже будет подниматься к горлу оглушающий ком. Поэтому тот, кто пережил гонения от близких и любимых, не может своими силами простить всё и всех и, как любят поучать христиане-теоретики, предать ситуацию в руки Божьи. Пойми, дорогой мой друг Николай, в этой ситуации невозможно без Божьего откровения поверить, что всё, что с тобой произошло, Он (любящий Бог) допустил во благо тебе. Только через откровение Святого Духа, познав и приняв сердцем Божью цель для себя, несправедливо изгнанный братьями и сестрами по церкви, христианин, может обрести и смысл, и цель, и радости дальнейшей жизни. Уже для новой жизни… Только через откровение Святого Духа.
"За что" пастыри гонят некоторых верных христиан
— А теперь, наконец, займёмся церквями-гонителями, — после перерыва, освободившись от пережитого эмоционально и мысленно, бодрым, деловым тоном начал Степаныч.
— И начнём мы с того, что постараемся выяснить, за что вдруг начинают ненавидеть и гнать из церквей некоторых верующих — не отъявленных злодеев, а обыкновенных добрых христиан, — указал я направление обсуждения.
— Если вопрос поставить так, как ты его поставил: "За что?", то всякий, пытаясь ответить на него, начнёт искать причину в гонимом. Не обязательно это будет что-то негативное, но скажут, например, так: Каин убил Авеля за то, что Бог принял дар у Авеля, а не у Каина; братья продали Иосифа за то, что он рассказывал им сны; фарисеи распяли Иисуса за то, что Он Сын Божий, — заметил в ответ Степаныч.
— Гм, — кивнул я в ответ, — возможно, даже наверное, ты прав. Я как-то даже не задумывался над этим.
— И ещё на один нюанс обрати внимание: Каина при этом не волновало, принимал ли Бог дар ещё у кого-то кроме Авеля. Ну ладно, Каин и Авель — это не совсем удачный в данном случае пример, потому что они были первыми детьми, и кроме них, возможно, тогда ещё никого не было. Но братья Иосифа ведь тоже были безразличны к снам кого угодно другого, кроме снов Иосифа, и фарисеям, думаю, было безразлично, кем себя считал кто угодно другой, кроме Иисуса Христа.
— То есть ты хочешь сказать, что причина не в даре, не в снах и не в том, кто кем себя считал — вообще причина не в гонимых? Но если не в гонимых, то, значит, причина в гонителях. Тогда и вопрос надо ставить так: "Почему кто-то вдруг становится гонителем ближнего своего?" — подытожил я слова собеседника.
Уважаемые читатели, исследуйте Священное Писание, и вы увидите, что во всех описанных там случаях причиной конфликта был не гонимый, а гонитель. Да-да, именно гонитель был истинной причиной конфликта. Гонитель искал повод, а не гонимый его провоцировал. Убийство Каином Авеля, гонение Исавом Иакова, гонение старшими братьями Иосифа, гонение царём Саулом Давида, гонение фарисеями и первосвященниками Иисуса Христа — все эти гонения не провоцировались гонимыми, но, несмотря на это, были жестокими и бескомпромиссными со стороны гонителей. Почему? Почему Каин, Исав, Саул или те же первосвященники и фарисеи были готовы кому угодно простить многое зло, но люто возненавидели тех, кто не только ничего не замышлял против них, а, наоборот, все свои силы прилагал во благо им?
Чтобы разобраться с этим "что-то", предлагаю исследовать ситуацию со всех сторон. Начну с того, что найду общие черты в перечисленных мною библейских сюжетах гонений.
1) Гонители всегда были старше по социальному положению (старшие братья, цари или религиозные лидеры народа).
2) Во всех перечисленных ситуациях старшие знали и полностью понимали своё положение старшинства, все его преимущества и свою власть.
3) Во всех перечисленных случаях младшие признавали за старшими их положение и власть.
4) В определённый момент очень важные интересы старших и младших становились сходными. И младшие хотели получить благословение, на которое они имели законное право. Не отнять у старших, а дополнительно получить и себе то, на что претендовали старшие.
Возьмём, например, Каина и Авеля: разве Авель хотел, чтобы Бог не принял дар Каина? Нет, он просто тоже захотел получить Божье благословение. Старший брат пошёл принести жертву Богу, следом за ним — младший. А дальше читаем в Писании: "И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его".
Традиционно это место толкуют так: мол, Каин принёс не такой дар, который полагалось по закону, поэтому Бог и не принял его. Но не забывайте, что в то время никакого религиозного закона Господь ещё не давал людям, значит, дело не в дарах. Скорее, дело в личностях, принесших свои дары Богу. Посудите сами: если бы Господь принял дар и у Каина, и у Авеля — это порадовало или огорчило бы Авеля? Думаю, порадовало. А если бы Бог принял дар только у Каина? Авель, конечно, огорчился бы, но я уверен, что Божью волю он принял бы со смирением. Бог видел сердца принесших Ему дары: один нёс дар с претензией на право получения благословения (он ведь первородный), а другой — с упованием, что милость Божья может и на него сойдёт. И дальнейшие события полностью подтвердили правоту Господа относительно сердца Каина. Несмотря на Божьи увещевания, Каин не преодолел своей зависти и возникшей ненависти к брату и убил его.
По подобным причинам и подобным образом возникает ничем не оправданная ненависть и у пастырей-гонителей к некоторым членам церкви. Пастырь считает, что имел все законные права на Божье благословение (по праву священства), но видит, что не его, а другого — простого прихожанина — благословляет Господь, например, изливает на него дары Святого Духа или отвечает на его молитву. Не желая признавать причину в себе, гонитель начинает искать её в другом. В результате возникает подозрительность, а потом и неотвязчивая идея, что тот, получивший Божье благословение, строит против него тайные козни. А гонимый брат, видя, что отношение к нему изменилось и не понимая, почему оно изменилось — ведь он ничем не согрешил против своего пастыря, — пытается сделать всё для того, чтобы возобновились добрые отношения. Но чем искреннее он желает блага своему пастырю, тем подозрительнее это начинает тому казаться.
Теперь другой пример: Господь посылает пророка Самуила в Вифлеем, чтобы он помазал Давида на царство. Когда мы читаем о том, что Господь отверг Саула и избрал на царство Давида или когда читаем притчу Иисуса Христа о молящемся фарисее и мытаре, наши симпатии, как правило, на стороне Давида и на стороне мытаря. Но поставьте себя на место царя Саула или фарисея. Разве они не сделали несравнимо больше для того, чтобы иметь Божье благословение? Разве не Саул создал из разрозненных и притесняемых соседями колен единое государство Израиль? Он. А Давид в это время пас овец у своего отца — вот и все его "заслуги" перед Израилем, да и пред Богом. Теперь возьмём фарисея: разве не он с детства ежедневно скрупулёзно изучал закон и обычаи и старательно соблюдал их, разве не он молился и постился? Он. А мытарь в это время воровал, пьянствовал и чревоугодничал — иначе отчего ему было бы стыдно даже войти в храм?
"Постойте! Но ведь Господь не может поступать несправедливо?" — спросит читатель.
Да, не может. А Бог и не поступает несправедливо: Он не отнимает награды ни у Саула, ни у фарисея за то, что они сделали. Просто Он имеет полное право избрать для дальнейшей Своей работы другого, которого считает более подходящим, в данном случае Давида, и имеет полное право явить милость тому, кто просит о ней, ибо милость даётся не за заслуги, а даром, по воле дающего.
Я привёл примеры с Каином и Саулом — возможно, это были разные по характеру люди, но между ними было и сходство: оба были завистливы и ревнивы. Зависть и ревнивость — именно эти свойства души чаще всего являются причиной того, что церковнослужители превращаются в гонителей.
Теперь о третьей причине: довольно часто бывает так, что пастыри, особенно те из них, которые достигли успехов в служении в церкви, настолько изменяются в худшую сторону, что превращаются в гонителей всякого, кто посмеет не то что усомниться в их "богоизбранности", а просто увидеть в них обычных грешных людей.
Для примера расскажу о переписке с одним из миссионеров, начавших служение в деревне на Урале. Имевшаяся там небольшая группа верующих встретила его с большим радушием. И этой своей радостью он поделился со мной. Я поблагодарил Господа Бога за благодать, явленную и сельчанам, ожидавшим духовной поддержки, и миссионерам, отважившимся оставить улаженный быт и начать жизнь на новом месте: ведь это очень важно, как тебя примут на новом месте, в новом коллективе.
Но очень скоро я почувствовал, что моего адресанта что-то беспокоит. Он не писал о перемене во взаимоотношениях с местными верующими, но по унынию, проскальзывавшему в его письмах, я понял, что он обеспокоен тем, что не оправдывает их надежд. В ответ… Лучше я приведу отрывок из письма к нему: "Хочу предостеречь и в то же время успокоить вас, возлюбленные мои во Христе Иисусе: радушная встреча — это всего лишь первый этап в установлении взаимоотношений между вами и сельскими верующими. Ожидавшие вас горели, да и сейчас ещё горят возвышенными надеждами, поэтому ожидают от вас чего-то особенного. Но потом неизбежно произойдёт разочарование в их возвышенных ожиданиях и прозрение, что вы такие же обыкновенные люди, как и они. И тогда они начнут испытывать вас уже как людей: “А сами по себе чего вы стоите?”. В этот момент будьте очень бдительны, чтобы не переусердствовать в доказывании своей значимости. Бойтесь поддаться соблазну стать "вождями" и увлечь людей за собой, а не за Господом. Ибо многие служители именно на этом этапе — доказывая, что они достойны быть пастырями и учителями, — впадают в соблазн и стараются показаться лучше, чем они есть, превращаются в лицемеров и в итоге ожесточаются сердцами. Помните, что все мы всего лишь грешники, прощённые по благодати Божьей, и никто не достоин предстоять пред Богом".
Миссионеры тогда всё правильно поняли: вот их ответ: "Спасибо за наставление! Ибо то, о чём Вы писали нам про новое служение, очень важное для нас предостережение. Мы на этом не один раз спотыкались. Сначала “машем крыльями”, а потом приходилось много пострадать. Так что наставления очень даже своевременны".
Итак, третьей причиной того, почему пастыри иногда начинают ненавидеть и гнать верующих членов церкви, особенно бывших друзей — это их желание доказать, что они не просто спасённые грешники, а особые "помазанники Божьи", достойные быть служителями. При этом чем больше предыдущие успехи церковнослужителя, тем в больший самообман он может впасть, что достоин.
Уважаемые пастыри, пред Богом нет оправдания гневу человеческому, поэтому лучше вам недополучить славу и не применить лишний раз власть, чем отнять у другого то, что вы не имели права отнимать. Лучше вам самими лишний раз смириться, чем в гневе изгнать из церкви другого — того, кто хорошо ли, плохо, но ходит пред Господом Богом своим!
А члены церквей — почему они гонят христиан?
Продолжу наши рассуждения по поводу…
— То, что некоторые возгордившиеся и ожесточившиеся церковноначальники гонят верующих людей — этому ещё можно найти какое-то объяснение, но как объяснить то, что они получают наиактивнейшую поддержку у подавляющего большинства членов своих церквей? Ладно бы они воспринимали злые дела пастырей-гонителей с молчаливой отстранённостью (моя хата с краю, я ничего не знаю), так нет — они горячо их поддерживают и сами становятся гонителями? — спросил я своего друга. Спросил, особо не надеясь на то, что он даст полный и обоснованный ответ, но, может, укажет правильный вектор для размышлений.
— А чё тут думать, — набычившись и ковыряя пальцем стол, фыркнул Степаныч. — Одни поддерживают своего пастора в его гонениях на верующих из желания чем-либо поживиться за счёт демонстрации "преданности" или, наоборот, из опасения потерять привилегированное положение, которое уже имеют, то есть из корысти. Другие поддерживают гонение, да и вообще любой скандал в церкви, потому что натура у них такая: они живут по принципу: "У соседа корова сдохла — мелочь, но приятно". Третьи хотя и видят, что их пастор творит не богоугодные, а злые дела, но размышляют так: "Мой голос всё равно ничего не изменит" и… тоже голосуют за изгнание верующих.
— Ты всё правильно говоришь, — согласился я. — Могу добавить сюда ещё конформистов и людей просто равнодушных, которые голосуют, даже не вникая, за что они голосуют. Но всё равно в совокупности все они составят лишь малую часть — ну, четверть, а остальные три четверти членов церкви — почему они голосуют за отлучение верующих?
— Да просто из страха! Из боязни, что если не поддержат, то сами окажутся гонимыми, — взмахнув рукой, воскликнул мой друг.
— Нет, тут всё гораздо сложнее, чем ты думаешь. Ведь, согласись, не может же церковь, например, в двести человек, состоять только из лицемеров, злобных завистников, трусов и безразличных ко всему людей, — уже насупился я (вот и поговорили: один буркнул, другой фыркнул).
— Пожалуй, ты прав, — помедлив, уже более миролюбиво согласился Степаныч. — Тогда тут с наскоку не ответишь. Давай сделаем перерыв.
Я подошёл к окну и поразился, как быстро пролетело время: уже вечер. За окном медленно падали снежные хлопья — те из них, которые в своём кружении прилипали к оконному стеклу, тая, не стекали вниз, а примерзали в виде капель. Из-за этого свет из окон соседних домов и от проезжавших по дороге машин причудливо множился, как в калейдоскопе, и вытягивался, словно хвосты комет. И тишина — не мёртвая тишина, а мягкая, такая, как будто во сне. Хотелось стоять и смотреть, смотреть. Я почувствовал себя, как в детстве: на сердце было тепло и уютно, словно стою в натопленной хате, и мама жива и вот-вот подойдёт, просто вышла на минутку… Я стоял и смотрел, боясь, что если пошевельнусь, то сказка улетучится, вернее, я улечу из сказки, в которой оказался.
Позвали пить чай, и пришлось вернуться к реальности. Чай был крепкий и ароматный, с вкусными конфетами, привезёнными из Казахстана. Всё было хорошо, всё было вкусно, но сердце стесняла грусть от улетучившейся сказки. Что ж, — встряхнулся я, — будем жить в реальности. В реальности с её заботами и трудами, радостями и болями — так, как предопределил нам Господь Бог.
К работе мы в тот вечер мы не вернулись: не было никакого желания. И на другой день не было, но я заставил себя, помолившись, сесть за компьютер. В результате моих трудов (вымученных трудов), получилась заметка на тему: "Какие структурные изменения в поместных церквях привели к тому, что они из собраний верующих превратились в религиозные организации с поистине безраздельной властью пастырей".
Если принять во внимание факт, что члены поместных церквей, по сути, такие же люди, как и везде: не хуже и не лучше других, то тогда причиной того, почему они в подавляющем своём большинстве вдруг начинают поддерживать зло, творимое пастырем-гонителем, может быть только среда, в которой они находятся. Значит, причину нужно искать в структуре поместных церквей, членами которых они являются.
Чтобы понять эту причину, я решил начать с самого начала — с первых верков Церкви. Изначально в поместных церквях законодательных писаний было мало (даже Библейский канон не был утверждён), поэтому основную роль в духовном назидании верующих исполняли пророки и учителя, имеющие дары Святого Духа: слово знания и слово мудрости, а также дар различения духов и дар пророчества. А пастыри и старейшины занимались административной, в основном дисциплинарной и хозяйственной деятельностью. Это, конечно, не лишало их права исполнять и служение учителей, если было призвание к сему.
Прошли века. Земная Церковь обрела признание у властей Римской империи и их поддержку, а потом, вообще стала государственной религией — это способствовало тому, что, с одной стороны, церкви стали материально богатыми, а с другой — избыточествующими людьми, равнодушными к вере. В таких церквях роль служителей, назову их: "дисциплинарной и хозяйственной части", то есть пастырей, значительно возросла, а роль духовных наставников — пророков и учителей — становилась всё более и более размытой. Чтобы воспрепятствовать впадению верующих в ересь, был сформирован Библейский канон и выработаны базовые основы богословия (решения Соборов). В результате, для того чтобы правильно (то есть без ереси) учить поместную церковь достаточно стало знать Библию и Церковные законодательные писания.
Постепенно духовная и дисциплинарная власть в поместных церквях оказалась в руках одного человека — пастыря (уже пастыря-начальника, а не слуги, заботящегося об остальных членах церкви), и уже он решал, что хорошо, а что плохо. Пастыри, в свою очередь, подчинялись своим епископам — тоже единоначальным руководителям. А остальные члены церквей стали "неисчислимой паствой".
Когда в церквях зазвучало слово пастырей-администраторов, а не пророков или богоодарённых учителей, то сначала это мало сказывалось на духовной жизни верующих, но постепенно живое слово от Святого Духа, необходимое для конкретной поместной церкви в конкретное время, стало всё больше и больше подменяться плановой проповедью, а затем и вообще было заменено традиционными обрядовыми службами и "годовым кругом чтения Священного Писания". Поместные церкви начали жить уже не столько по водительству Святого Духа, сколько по букве церковного закона, по букве закона своей Христианской деноминации.
Поместные церкви стали жить по закону, а не по духу – вот причина того, почему члены поместных церквей в подавляющем своём большинстве поддерживают зло, творимое их пастырями.
— Вот так штука! — воскликнул Степаныч, прочитав написанное мною. — Получается, что не те, кто живёт по принципу "моя хата с краю", а, наоборот, самые законопослушные люди, из желания угодить Богу, становятся наиболее активными соучастниками в гонениях верующих, устраиваемых их пастырями. Самые послушные церковным законам люди, ибо их научили, что послушание закону, представителем которого является пастырь, и угождение Богу — это одно и то же.
— А что тебя в этом удивляет? Вспомни историю: вспомни Средние века и католиков, с энтузиазмом сжигавших "ведьм", вспомни православных, убивавших всякого, кто покажется им "еретиком". И в миру творилось то же самое: вспомни прошлый век: фашистскую Германию или СССР во времена Сталина… Обмануть людей и направить их против кого-либо может любой вождь, а пастыри в глазах прихожан стали теперь такими же вождями, разница лишь в том, что те призывали: "Вот враг народа! Смерть ему!", а эти призывают: "Вот лжепророк, еретик! Гоните его!".
Я уже было решил, что этот вопрос раскрыт, и можно переходить к следующему, но мой собеседник замялся и попросил чуток подождать, пока он сформулирует мысль.
— Когда мы ходили в церковь, — медленно, словно вспоминая каждое слово, начал Степаныч, — меня удивляло не столько поведение одной женщины — звали её, кажется, Зина, — а какое-то прямо-таки трясущееся обожание ею пастора и преклонение пред ним. Сначала я подумал, что это потому, что она считает, что он обладает духовными качествами, недоступными простым верующим: многие новообращённые "болеют" подобными сверхожиданиями, пока не поймут, что пастыри — тоже люди. Но год шёл за годом, а её преклонение только возрастало. Наверное, она из категории тех женщин, которые избирают себе кумиров и поклоняются им, типа фанатов разных поп-звёзд, — решил я и больше не обращал на её фанатизм внимания. Но увидев, что Зина стала с таким же придыханием относиться и к молодому служителю, которого только что рукоположили на пасторское служение, удивился, а потом задумался. Да и как не задуматься, ведь они были хорошо знакомы уже много лет, не раз отдыхали в одной компании во время церковных выездов на природу, ходили в походы, зачастую спорили на молодёжных собраниях, и тут вдруг такое же фанатичное преклонение, как и перед первым пастором...
Как-то в разговоре я пошутил в сторону молодого пастора — совсем безобидно пошутил, но она прямо-таки набросилась: "Да как ты смеешь так говорить о пасторе!"
На удивлённый вопрос: "А что я такого сказал?" Она воскликнула: "Ты богохульствуешь! Ведь он же пастор!" Последнее слово "пастор" она произнесла врастяжку, понизив голос до придыхания. "Но раньше ведь вы шутили и даже иногда спорили по разным мелочам…" — "Я покаялась в своём грехе".
Вот такой у нас получился разговор. Ни спорить, ни убеждать её я не стал — не видел смысла.
Выслушав историю, рассказанную Степанычем, я подумал: а ведь и у нас в православных церквях хватает подобных Зин: вспомнились бабушки, прямо-таки с трепетом тянущиеся, чтобы поцеловать руку проходящего мимо батюшки. В Православной Церкви есть таинства, во время которых хотя и не считается обязательным, но по традиции принято целовать руку благословившего пастыря, например, во время таинства исповеди. Но эти бабушки целуют руку для того, чтобы приложиться к руке батюшки.
— Ну и что ты думаешь по поводу такого преклонения некоторых членов церкви пред своим пастырем? — спросил я друга.
— Наверное, это современный вид язычников-идолопоклонников. Причём фанатичных идолопоклонников, просто в качестве объектов своего поклонения они избрали пастырей (такая вот завуалированная под христианство форма идолопоклонства).
— Да, для таких "Зин" слово пастора равно слову Бога. Даже мысль, что объект их поклонения может ошибаться, они считают богохульством. Знаешь, твоя история напомнила мне случай, описанный в книге Деяний: там жители Листры, увидев, как Апостолы Павел и Варнава именем Иисуса Христа исцелили хромого от рождения, возвысили голос свой, говоря: боги в образе человеческом сошли к нам, и стали между собой называть Варнаву Зевсом, а Павла Ермием.
А вот то, как реагировали Павел и Варнава на поклонение им, я рекомендовал бы пастырям — всем пастырям — помнить, как "Отче наш": процитирую Священное Писание: "Апостолы Варнава и Павел, услышав о сём, разодрали свои одежды и, бросившись в народ, громогласно говорили: мужи! что вы это делаете? И мы — подобные вам человеки, и благовествуем вам, чтобы вы обратились от сих ложных к Богу Живому".
Итак, много, очень много причин того, почему члены поместных церквей участвуют в гонениях на верующих — сколько людей, столько и причин. Но печалит меня в данной ситуации не это, а то, что таких гонений становится всё больше и больше, а пастыри-гонители ведут себя всё более цинично и жестоко.
Воистину, последние времена! Не грядут, а уже настали последние времена, просто многие этого ещё не видят.
Как быть, когда в церкви властвуют гонители?
Некоторые, прочитав о гонителях, отмахнувшись, скажут: "Это ко мне не относится, я человек маленький: не Саул и не Давид, да и карьера в церкви меня мало интересует".
Если так, то тогда поставлю вопрос по-другому: если вам случится увидеть подобную несправедливость, коснётся ли это вашей души или вы снова отмахнётесь, только теперь уже словами: "От меня всё равно ничего не зависело"?
Царя Саула тоже никто не мог остановить в гонении им Давида, но Ионафан избрал истину и милосердие, а Доик Идумеянин захотел поживиться на этом. Ионафан уговаривал царя не грешить против раба своего Давида, ибо тот ничем не согрешил против него, наоборот, подвергал опасности душу свою ради царя и Израиля. А Доик Идумеянин донёс, что видел, как в Номве священник Ахимелех дал Давиду продовольствие. Услышав донос, царь Саул послал своих телохранителей, чтобы они пошли в Номву и умертвили там священников, но они не хотели поднять рук своих на убиение священников Господних. И сказал царь Доику: ступай ты и умертви священников. И пошёл Доик Идумеянин и напал на священников и умертвил в тот день восемьдесят пять мужей, носивших льняной ефод; и Номву, город священников, поразил мечом; и мужчин и женщин, и юношей и младенцев, и волов, и ослов, и овец поразил мечом.
Мог ли помыслить Доик, что прольёт столько невинной крови, когда донёс на священника Ахимелеха — по сути, оклеветал его, ибо видел, что никакого заговора он не устраивал, а хлеб дал Давиду после того, как вопросил на это волю Господа? Конечно, нет. Он всего лишь хотел стать немного ближе к царю, поэтому и пошёл на маленькую, как он вначале подумал, "сделку" с совестью. Причём, ему даже перевирать факты не нужно было, он только лишь придал негативный оттенок тому, что сделал Ахимелех (хотя, повторяю, отлично понимал, что тот ничего злого против царя не замышлял). Но совершив, как он сначала подумал, маленький грех, он поставил себя в ситуацию, когда должен был либо покаяться, либо грешить всё больше и больше.
Уважаемые братья и сестры во Христе, я рассказал вам историю про Доика Идумеянина, чтобы на его примере показать, что любая сделка с совестью — это грех, который обязательно повлечёт за собой другой грех, и так всё больше и больше.
Так что, уважаемые члены церквей, если вы проголосуете за отлучение верующего человека, не заслуживающего изгнания из церкви, то совершите грех — не (как вы в тот момент подумаете) пойдёте на маленький компромисс с совестью, а совершите грех — духовный грех. После этого у вас будет только два пути: либо покаяться, либо всё больше и больше проваливаться в духовную бездну, идя от греха к греху, от лицемерия к лицемерию.
Ещё об одной типичной ошибке хочу рассказать вам, братья и сестры во Христе. Когда пастырь, выступая перед собранием церкви, призывает её членов изгнать (отлучить) кого-либо из верующих, то, как правило, мало кто из собравшихся в этот момент вопрошает Господа о том, как ему — именно ему — сейчас поступить. Почти все сосредоточены на гонителе и гонимом: судят, кто из них прав, кто виноват. Так вот, беда здесь не в том, что они судят, и вообще, дело не в суде. Беда здесь в том, что члены церкви в течение собрания духовно не бодрствуют — они, увлекшись происходящим, отвлекаются в этот момент от общения с Духом Божьим и в результате, когда настаёт время, совершают поспешные необдуманные действия и… впадут в грех.
Что нужно делать в столь ответственный момент, когда, по сути, решается судьба верующего человека? Прежде чем как-то поступить в данной ситуации (не выбрать, кто прав, кто виноват, а понять, что вам сейчас сделать), вопросите об этом Святого Духа и подождите и дождитесь — это главное — дождитесь, пока Он положит вам на сердце, как будет не просто хорошо, а по воле Божьей. Вспомните о молившемся в Гефсимании Иисусе Христе и спящих учениках: когда пришло время действовать, Иисус поступил по воле Божьей, а ученики — по плоти, кто как рассудил: Пётр неразумно бросился с мечом в атаку (дал повод ищущим повода), а остальные испугались и разбежались.
Второй пример: история про Гая и Диотрефа.
В Священном Писании есть небольшая книга, "Третье послание Иоанна". Апостол Иоанн написал его не церкви, а рядовому члену церкви, Гаю. Чем же заслужил он такое внимание?
Иоанн увидел, что в церкви, руководимой Диотрефом, верующие стали уклоняться от истины, и чтобы исправить духовную ситуацию, послал к ним братьев с миссией. Но Диотреф не принял их и остальным запретил принимать. Видя всё это, члены церкви сказали в себе: "От меня ничего не зависит" и отвернулись. А Гай, послушавшись Святого Духа, явил любовь к пришедшим — принял и позаботился о них. Если учесть, что Диотреф любил первенствовать и не допускал непослушания, то понятно, что он не преминул наказать ослушника; наверное, изгнал и его.
Узнав о случившемся, Апостол Иоанн написал ободряющее и полное любви послание к Гаю: послушайте, как он обращается к нему: "Возлюбленный! Молюсь, чтобы ты здравствовал и преуспевал во всём, как преуспевает душа твоя. Ибо я весьма обрадовался, когда пришли братия и засвидетельствовали о твоей верности, как ты ходишь в истине". Далее Иоанн просит Гая позаботиться о том, чтобы у его посланников были средства на обратную дорогу. И в конце пишет: "Многое имел я писать; но не хочу писать к тебе чернилами и тростью, а надеюсь скоро увидеть тебя и поговорить устами к устам. Мир тебе".
Братья и сестры, вдумайтесь в эти слова: Апостол Иоанн, последний из двенадцати бывших с Иисусом Христом Апостолов, пишет простому верующему, Гаю, что собирается прийти и побыть какое-то время у него.
Принимайте ходящих в истине, чтобы сделаться споспешниками истине. Ходящие в истине — это не обязательно миссионеры, даже далеко не всегда миссионеры, — это верующие люди, живущие в послушании Святому Духу.
Живите по духу!
ВТОРОЙ ЭТАП. ПОЗНАЙТЕ СЛОВО: "ЭТО Я, ГОСПОДЬ, ВЫВЕЛ ВАС ИЗ ПОМЕСТНОЙ ЦЕРКВИ"
Кажется, я так увлёкся богословствованием, что даже не заметил, как начал учить и проповедовать. Хотя, с другой стороны, каким ещё образом можно разобраться в хитросплетениях взаимоотношений моих героев и изгнавшей их церкви, если не разложить по полочкам причины и следствия? Но всё же пора и к Степанычу с Любавой вернуться. Кстати, хочу исправить свою оплошность: я ведь до сих пор не представил их вам, уважаемые читатели. Хотя о многом вы уже догадались из наших диалогов, но всё же.
Степаныч. Познакомился и подружился я с ним в институте, в замечательном сибирском городе Омске. "Степанычем" он стал, ещё будучи абитуриентом, да так и остался для нас с этим прозвищем. Высокого роста, стройный, с гривой прямых жёстких чёрных волос, он очень соответствовал своему прозвищу (хотя отчество у него другое). Родом он из Казахстана — суровой, но прекрасной страны с её сопками, её степью, её золотыми, медными и урановыми рудниками. Я сразу же подметил, каким-то чутьём почувствовал в Степаныче цельность натуры, стержень в характере, что ли. Наверное, это из-за того, что в формировании его как личности сыграли свою роль не только родители, но и суровый климат и особая духовная атмосфера, присущая экспедициям геологов, бригадам старателей и шахтёров (родители его жили в небольшом рабочем посёлке золотодобытчиков). Если сказать о нём в двух словах, то это настоящий парень — в такой характеристике есть и некая грубоватость, и сила, и надёжность. Но в Степаныче эти черты странным, непостижимым образом сочетаются с детской мечтательностью, даже ранимостью.
Что ещё сказать? В середине девяностых годов Степаныч и Любава стали ходить в расположенную поблизости от их дома протестантскую церковь. Конечно, то, что мы принадлежим к церквям разных деноминаций, зачастую приводит к спорам по внутрицерковным и богословским вопросам (особенно часто раньше приводило), но в то же время "межденоминационная" дружба научила нас уважать верующих других христианских деноминаций, если те, конечно, искренне веруют и любят Господа Иисуса Христа. Ещё такое общение много обогатило нас в том, что побудило серьёзно и ответственно относиться к учению, к Слову Божьему.
Теперь о Любаве… В брак вступили они вскоре после окончания учёбы. Любава — женщина, наделённая классической русской красотой. Чтобы дать вам, уважаемые читатели, представление о её характере, укажу всего лишь на одну, но очень характеризующую её как личность черту: она — учитель по призванию и помазанию Господню, её мама была учителем по призванию, её бабушка с отличием окончила гимназию ещё в царское время и тоже была учителем. В таких людях, как правило, хранится и передаётся из поколения в поколение внутренняя духовная сила, стойкость и одновременно хрупкость интеллигентности — особой российской интеллигентности, воспетой в книгах замечательного литературоведа Юрия Михайловича Лотмана.
На этом, пожалуй, завершу описательную часть. Завершу, потому что… Вы обращали внимание на то, что в библейских книгах почти нигде не встречается описание внешности и характеров героев повествования? Это потому, что авторы учат нас взирать на людей и на события духовным видением, приучают концентрировать внимание на духовном, вечном, а не на временном, преходящем. Вот и я хочу быть послушным учеником и не отвлекать ваше внимание на то, что преходяще.
Когда Степаныч и Любава остались вне стен поместной церкви, то, как я уже говорил, Дух Божий не оставил их, а повёл своим путём познания Иисуса Христа. Они начали с изучения в древних писаниях и житиях того, как раньше Господь направлял жизнь мужей Божьих, а дальше, шаг за шагом, через откровение Святого Духа они познавали внутренние духовные законы жизни во Христе — не столько умом, сколько сердцами своими познавали. Я уже немного рассказывал об этом, сейчас перечислю некоторые законы, усвоенные и в смирении принятые ими:
1. постигни, что значит: да будет воля Моя, а не твоя;
2. ученик смертного никогда не сможет стать бессмертным; только став учеником Святого Духа можно прикоснуться к Бессмертному Богу, познать Его любовь и возжелать уподобиться Ему;
3. оставьте свои религиозные стереотипы, станьте, как дети ради того, чтобы вместить в сердце веру в Иисуса Христа, ибо невозможно жить, одновременно уповая и на благодать, и на свои дела закона и религиозности.
И, как вывод из вышеназванных духовных — не столько законов, сколько заповедей, — Господь Бог открыл Степанычу, что, послушавшись гласа Святого Духа и исполнив Его волю, они стали не просто физически отверженными, а уже и духовно чужими для людей, предпочетших жить в послушании человеку.
Это всё произошло не потому, что они захотели стать чужими для членов своей поместной церкви, а потому, что таковым было Божье провидение. Господь провёл их через экзамен послушания, чтобы даровать откровения и силу для последующего духовного служения. И началом этого нового служения явилось познание и, главное, принятие слов, изречённых Святым Духом: "Я вас вывел!" — принятие не просто как информации, а как воли Божьей для себя.
Дух Божий изрёк сии слова сразу же после изгнания их из церкви, когда Любава молилась и плакала: за что с нами так поступили, почему так ожесточились люди, буквально накануне считавшиеся друзьями и говорившие, что любят нас? И был ответ на её молитву: "Вас не выгнали — это Я вас вывел". Как утешение и объяснение случившегося слова Господа Любава и Степаныч приняли сразу: да и как не принять, если в них давалось разъяснение и того, почему изгнание было таким скорым, по сути, без объяснения причины со стороны пастора, и почему остальные члены церкви вдруг так изменились к ним. Но, даже поняв умом, они ещё долго — несколько лет — не могли принять случившееся своими сердцами: в памяти всплывала привязанность к бывшим друзьям по церкви, да и чувство горечи на несправедливые обвинения собратьев по церкви тоже мешало сердцам смириться со словом Божьим. Это было даже не столько чувство горечи, сколько… Раны остаются не только после огнестрельного или холодного оружия, раны глубокие, труднозаживающие остаются и после предательства, жестокости, особенно от людей, которых считал близкими.
Моим друзьям потребовались годы — несколько лет, — прежде чем они восприняли слова, изречённые Святым Духом: "Я вас вывел!", как волю Божью и, покорившись, отдали себя во власть Его благодати.
"Я вывел вас из поместной церкви, не для того, чтобы вы возвратились назад, а для того, чтобы познали и исполнили Мою волю!" — таким было предопределение Божье для Степаныча и Любавы. Сейчас из-за болезни я тоже не имею возможности посещать богослужения и участвовать в религиозной жизни своей церкви. И теперь я вопрошаю Господа такими же словами: "Почему?" И был ответ Божий на мою молитву…
Почему Бог выводит сейчас из церквей не отступников, а верных Христовых
Те, кто читал книгу пророка Иеремии, помнят о видении пророка о хороших и худых смоквах: я приведу его полностью, ибо здесь сокрыт ключ к ответу на вопрос: почему Господь выводит из церквей верных Своих?
"Господь показал мне: и вот, две корзины со смоквами поставлены пред храмом Господним, после того, как Навуходоносор, царь Вавилонский, вывел из Иерусалима пленными Иехонию, сына Иоакимова, царя Иудейского, и князей Иудейских с плотниками и кузнецами и привёл их в Вавилон: одна корзина была со смоквами весьма хорошими, каковы бывают смоквы ранние, а другая корзина — со смоквами весьма худыми, которых по негодности [их] нельзя есть. И сказал мне Господь: что видишь ты, Иеремия? Я сказал: смоквы, смоквы хорошие — весьма хороши, а худые — весьма худы, так что их нельзя есть, потому что они очень нехороши.
И было ко мне слово Господне: так говорит Господь, Бог Израилев: подобно этим смоквам хорошим Я признаю хорошими переселенцев Иудейских, которых Я послал из сего места в землю Халдейскую; и обращу на них очи Мои во благо им и возвращу их в землю сию, и устрою их, а не разорю, и насажду их, а не искореню; и дам им сердце, чтобы знать Меня, что Я Господь, и они будут Моим народом, а Я буду их Богом; ибо они обратятся ко Мне всем сердцем своим. А о худых смоквах, которых и есть нельзя по негодности [их], так говорит Господь: таким Я сделаю Седекию, царя Иудейского, и князей его и прочих Иерусалимлян, остающихся в земле сей и живущих в земле Египетской; и отдам их на озлобление и на злострадание во всех царствах земных, в поругание, в притчу, в посмеяние и проклятие во всех местах, куда Я изгоню их" (Иер. 24:1-9).
Уважаемые читатели, задумывались ли вы над тем, почему Господь вывел из народа Израильского не тех, кто погряз в идолопоклонстве и лицемерии, а самых верных? Ведь среди уводимых тогда (в первый Вавилонский плен) были пророки Даниил и Иезекииль, а также Седрах, Мисах и Авденаго, вышедшие неопалимыми из печи огненной.
Те, кто остался в Иерусалиме, — представляете, с каким высокомерием они смотрели на уводимых в плен: ведь если судить по нашей, человеческой логике, то в первую очередь Господь должен был бы изгнать из народа Божьего идолопоклонников, а верных Своих оставить в Иерусалиме, где стоял храм и совершались богослужения. Наверное, все в Иерусалиме тогда так и подумали. Все, кроме Бога и пророка Божьего Иеремии.
Все оставшиеся ошибались, истина же была в том, что Господь решил извлечь верных Своих из среды духовно разложившегося и погрязшего в идолопоклонстве и лицемерии народа Иудеи. Он извлёк их не для того, чтобы погубить на чужбине, а для того, чтобы там, в изоляции от всех, взрастить и закалить их в духе и истине.
Неужели нельзя было явить Богу Своё благословение к избранному остатку, не выводя его из среды их народа? Господь дал ответ на этот вопрос, причём ответил не просто одним словом "нельзя", а наглядно объяснил, почему нельзя: "Раздувальный мех обгорел, свинец истлел от огня: плавильщик плавил напрасно, ибо злые не отделились; отверженным серебром назовут их, ибо Господь отверг их".
Бог видел, что священники и народ Иудейский настолько морально разложились, настолько стали духовно пустыми, что сравнил их с отверженным серебром (вы когда-нибудь слышали, чтобы плавильщик выбрасывал серебро?). Похоже, пророк Иеремия хорошо знал технологию производства серебра, поэтому Святой Дух и прибегнул к такой аналогии. Чтобы и вы, уважаемые читатели, могли понять не только суть (Бог отвергнет Иудею, как негодный, непокорный народ), но и нюансы сказанного, предлагаю подробнее узнать о древних методах производства серебра.
Серебро, в отличие от золота, редко встречается в самородном виде. Кроме минералов серебра, как аргентит Ag2S и других, оно в небольших количествах содержится в золотых, медных, свинцовых и цинковых рудах.
В древние времена процесс обработки руды был следующим: руду измельчали с водой, смешивали с поваренной солью, добавляли обожжённые медные и железные сульфиды, а также некоторое количество ртути. Полученную таким образом массу несколько дней утаптывали мулы. В результате серебро восстанавливалось и амальгамировалось. Амальгаму затем собирали и плавили, в результате неблагородные металлы окислялись на воздухе и всасывались пористым подом печи, а металлическое серебро оставалось на поверхности.
Если порода содержала, например, свинец, то, нагрев, расплав свинца с содержанием серебра охлаждали: при этом в первую очередь начинал кристаллизоваться чистый свинец. Отделяя его, можно было получить слиток уже с большим содержанием серебра. Затем производилась окислительная плавка. Во время этого процесса оставшийся свинец и другие неблагородные металлы окислялись кислородом из воздуха, подаваемого в печь, и расплавленная окись впитывалась пористым подом печи ("свинец истлел от огня"). А неокислившаяся амальгама, оседала сверху пода, она содержала в себе до 90% чистого серебра. Но если серебра в руде было настолько мало, что на поде печи почти не осталось амальгамы или если серебро вообще не отделялось от свинца, а сгорало, то такое серебро считали пропавшим. Плавильщики просто пренебрегали им ("отверженным серебром назовут").
В Синодальном переводе сказано: "отверженное серебро", но древнееврейском оригинале используется слово, имеющее более глубокий смысл: "пренебрегать"; "презирать"; "быть отверженным"; "исчезать"; "пропадать".
Так что Господь отделил и увёл в Вавилонский плен вместе с Даниилом и Иезекиилем иудеев, которых ещё можно было сохранить от идолопоклонства, кого ещё можно было духовно взрастить, проведя через "огонь" испытаний. А оставшиеся иудеи, всё больше и больше разлагаясь в своей среде, в конце превратились в "негодные смоквы". Если придерживаться аналогии с плавкой металла — вывод верных из погрязшего в идолопоклонстве Иерусалима можно сравнить с обогащением руды, чтобы впоследствии получить из неё чистое серебро.
Так же и Степаныч с Любавой — если бы они остались в той поместной церкви, то им очень трудно было бы устоять в духе и истине и не увязнуть в религиозно-гуманитарной суете, которая сейчас поглощает все силы её членов.
Далее я расскажу о том, как Степаныч и Любава, оставшись вне религиозной организации, уже непосредственно от Святого Духа постигали уроки жизни по вере в Иисуса Христа. Приняв волю Божью, изречённую в словах: "Я вывел вас из церкви!", они постигали уроки покорности Невидимому Богу. Проще, намного проще жить в послушании людям, например, руководителям религиозной организации, но знайте: только Святой Дух может воскресить верующего и вознести его в Царство Небесное. Только Он, а для этого вы должны научиться слышать Его глас и научиться жить в послушании Ему.
Трудно быть учеником Бессмертного Духа Божьего!
Вера испытывается выбором: послушаться Святого Духа или соблюсти букву церковного закона
В результате размышлений о жизни товарища и о той ситуации, в которой оказался я сам, мне по-новому открылись строки Священного Писания, говорящие о жизни по вере.
Посмотрите на Иисуса Христа: Его жизнь — это образец истинной жизни по вере. Но с точки зрения официальных представителей религии, священников и фарисеев, Он был безумцем, даже родные не разделяли Его веры. Заметьте, не язычники — язычники как раз относились к Иисусу с уважением, а религиозные иудеи отвергали Его.
Почему они так относились к Иисусу Христу? Из-за Его добрых дел или из-за чудес и исцелений, соделанных Им? Нет. Они отвергали и ненавидели Его за то, что делал Свои добрые дела во всякий день, в том числе и в субботу.
Вот как Евангелист Марк описывает одно из исцелений: "И пришёл (Иисус) опять в синагогу; там был человек, имевший иссохшую руку. И наблюдали за Ним, не исцелит ли его в субботу, чтобы обвинить Его. Он же говорит человеку, имевшему иссохшую руку: стань на средину. А им говорит: должно ли в субботу добро делать, или зло делать? Душу спасти, или погубить? Но они молчали. И, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их, говорит тому человеку: протяни руку твою. Он протянул, и стала рука его здорова, как другая. Фарисеи, выйдя, немедленно составили с иродианами совещание против Него, как бы погубить Его".
Господь Иисус Христос исцелял людей во всякие дни, но евангелисты раз за разом направляют наше внимание на исцеления, совершаемые Им в субботу. Чему они хотят научить нас этими примерами? Объяснение тут может быть только одно: они показывают, что всякий раз, когда Иисус Христос вставал перед выбором: поступить по букве закона или по воле Святого Духа, Он избирал послушание Духу, послушание воле Отца.
Так же и апостолы всегда избирали послушание воле Святого Духа, даже если при этом им приходилось нарушать не только волю священников, а букву закона. Например, Апостол Пётр, послушался Господа и пошёл в Кесарию к язычнику Корнилию, чтобы благовествовать ему и дому его об Иисусе Христе. Такое попрание закона (осквернение себя пребыванием в доме нечистого) тогда не понравилось не только иудейским религиозникам, но и Иерусалимским христианам, большинство которых составляли евреи. Хорошо, что епископ Иаков был не только праведным, но и мудрым человеком — он сумел отстоять Апостола Петра от нападок церковных законников.
Так было во времена, когда иудеи, а затем язычники гнали Церковь, так было и во времена всеобщего признания христианства: живущие по вере были гонимы живущими по букве закона (только теперь не иудейского, а церковного закона) и считались безумцами в глазах большинства в церквях. Чтобы не быть голословным, приведу три примера, — но какие это примеры!..
Григорий Богослов — патриарх Константинопольский, вынужденно покинул Второй Вселенский Собор 381 года (положивший начало духовному разделению земной Церкви на Восток и Запад) и отрёкся от патриаршества. В глазах всех он был безумцем, так как восстал за духовное и отказался от власти, когда все на Соборе дрались именно за власть. Потом его принудили уехать из Константинополя, и вскоре он умер вблизи Назианза.
Иоанн Златоуст — патриарх Константинопольский, не пошёл на компромисс с грехом, выступая, как против вседозволенности и роскоши двора, так и против показного аскетизма. В 403 году на Церковном Соборе он был осуждён в ереси и отправлен в ссылку, после чего вскоре умер.
Подобная судьба была и у Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской; чтобы увидеть это, достаточно прочитать воспоминания Григория Богослова о его смерти.[2] Не буду здесь цитировать эти воспоминания, скажу лишь, что те, кто при жизни гнал Василия Великого, после смерти, стали прославлять его.
Всегда — ещё раз повторяю — всегда искавшие небесное, теряли земное. Причём, в первую очередь, ради того, чтобы пребывать в духе и истине, им приходилось жертвовать властью и почётом среди членов своей поместной церкви. Такова уж она есть — жизнь по вере: как сказал Апостол Павел: "Все сии умерли в вере, не получив (здесь, на земле) обетований, а только издали видели оные, и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле".
"А Соломон — как же он?" — спросят некоторые читатели. Не спорю, царь Соломон жил хорошо: любой позавидует. Но по вере ли он жил? Он женился на язычнице, египетской принцессе, хотя никто не угрожал ни жизни его, ни царству, завёл целый гарем жён и наложниц, которым разрешил исповедовать свою веру. Соломон обрёл величайшее благословение от Бога, но что он посеял своей жизнью? Ввёл идолопоклонство в Израиле, и последующее разделение государства и народа — тоже плоды его жизни. Выходит, не по вере жил Соломон.
Так что, уважаемые читатели, ещё раз повторяю: если тому, как вы живёте "по вере", завидуют живущие в мире, если ваше положение в церкви и в мире становится всё более и более престижным, то очень сомневаюсь, что вы живёте по вере. А если кто станет утверждать, что по вере, то в таком случае отвечу: ваша вера не есть вера Христова, она не основана на послушании слову Божьему, ибо невозможно одновременно угождать и людям, и Богу. Как бы уже предвидя возмущение некоторых читателей столь категоричным моим утверждением, отвечу: не вина Господа Бога, что греховный мир противится всему Божьему.
Если вы живёте по вере, то рано или поздно, но обязательно встанете перед выбором — не перед выбором: согрешить или не согрешить, а перед другим выбором: и дальше жить своей устоявшейся религиозной жизнью или принятием верой воли Святого Духа. Почему Господь Бог ставит верующих перед таким выбором: продолжать спокойно жить в рамках церковно-религиозного закона или послушаться Святого Духа и верой покориться Его воле? Чтобы понять, почему, сначала ответьте на вопрос: почему Господь допустил, что иудеи изгоняли христиан-иудеев из синагог и даже из своего народа?
Причина тут одна: христиане-иудеи хотели жить одновременно и по иудейским религиозным традициям (по закону), и по вере в искупление благодатью Христовой. Но дело в том, что так жить невозможно. Невозможно одновременно уповать и на свою праведность по закону, и на благодать Божью.
Раньше христиане-иудеи искали компромисс между упованием на закон Моисеев и благодать Христову, сейчас христиане ищут компромисс между упованием на букву церковного закона, на свою религиозность, и упованием на благодать Христову. Но ещё раз повторяю: вы можете жить, либо так, либо так — либо уповая на религию, либо доверившись, полностью вверив себя в волю Святого Духа. Жить религиозной жизнью, по букве церковного закона можно и своими силами, своим старанием. А чтобы жить по вере, нужно совершать дела веры, ибо сказано: "Вера без дел мертва". Совершать же дела веры можно только через послушание слову Духа Святого, причём в таких условиях, когда приходится идти на большие жертвы, чтобы Его послушаться. Ведь если бы всё было легко, то и вера была бы не нужна для такого послушания.
Как учит нас Апостол Пётр: "О сем радуйтесь, поскорбев теперь немного, если нужно, от различных искушений, дабы испытанная вера ваша оказалась драгоценнее гибнущего, хотя и огнём испытываемого золота, к похвале и чести и славе в явление Иисуса Христа".
Уважаемые братья и сестры во Христе, написал я эту главу, чтобы вы, когда настанет время испытания веры, ибо оно уже настаёт, не сказали: нас никто не предупреждал, что цена следования за Христом — это наша жизнь, наше благополучие в религиозной организации — церкви. Евангелист Матфей взывал к нам: "Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Иисуса Христа. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали [и] пророков, бывших прежде вас".
Господь Бог против самовольного выхода из церкви
Задумав со своим другом, Степанычем, написать литературный цикл о современной жизни поместных церквей, я не заметил, как подключил и вас, уважаемые читатели, к этому труду. Да будет так! Ибо вы ни в коем случае не должны смотреть на поднятые вопросы "взглядом со стороны". Не должны, потому что они касаются жизни каждого без исключения христианина. Уже сейчас касаются, ибо вы стоите перед выбором: остаться послушным гласу Святого Духа, но быть гонимым религиозной структурой, либо остаться в своей религиозной структуре и стать гонителем тех, кто верен воле Христовой. Поймите! Вы можете стать гонителем, даже не выступая за отлучение, просто, если промолчите раз, потом ещё раз, потом ещё раз…
Но вернусь к Степанычу; что я узнал из нашего общения? Первое: жизнь во Христе и даже духовное развитие верующих возможно и вне поместной церкви, вне религиозных служений. И второе: благодать и дары Святого Духа даются только тем, кто оказался вне поместной церкви не по своей прихоти, а по провидению Божьему, и сейчас живёт в послушании Святому Духу.
Отсюда следует вывод: людям, самовольно, по своим плотским мотивам решившим выйти из поместной церкви, Божья благодать не даётся. Выходя, они поступают по своей воле, а не по Божьей, так с чего Господь будет благословлять их, с чего Святой Дух будет изливать на них Свои дары?! Господь Бог против самовольного выхода верующих из своих церквей.
Лет пять назад я переписывался с человеком, который видел, что их поместная церковь всё более и более погрязает в мирской суете, и уже ни дары, ни свет Духа Божьего не являли себя на их собраниях (а сердце его так рвалось к истине, так рвалось к прославлению, наполненному благоговением славы Божьей!). Он решил оставаться в экклесии (собрании), но отречься от его деятельной жизни: стать как бы наблюдателем со стороны. "И если таких, как я будет много, то существующая ныне в церкви ситуация вынуждена будет поменяться", — предположил он. Но позже, уже противореча самому себе, он написал о том, что, как и любая организованная структура, церковная организация устроена так, что каждый её член обязательно занимает какое-то место и выполняет определённые обязанности.
"Выполняя свои обязанности, Вы не сможете стать “наблюдателем со стороны”, потому что обязанности — это ответственность, а ответственность — это контроль. А стоит Вам дать в чём-либо сбой, перестать выполнять свои обязанности, церковная система примет меры воздействия. Дорогой мой брат во Христе, даже если Вы будете находиться среди “неисчислимой паствы”, приносящей свои начатки и пожертвования в церковь, вы всё равно будете подконтрольным церковной религиозной системе, вернее, её руководителям. Следовательно, рано или поздно, но и перед вами встанет вопрос: послушаться Святого Духа, или оставаться в рамках религиозной системы. Никому не удастся отсидеться в стороне, если вы действительно являетесь избранным Божьим человеком, членом Его Церкви", — ответил я ему.
Спустя два года настало время, когда Господь поставил его перед выбором, определяющим дальнейшую жизнь: покориться воле Святого Духа и явно продемонстрировать свою духовную позицию или и дальше продолжать молчать и… уже окончательно стать рабом религиозной системы. Сейчас он служит в церкви другой христианской деноминации. Дай Бог, чтобы уроки, усвоенные им в печали, принесли добрые плоды свободы в послушании Святому Духу!
Господь каждого ставит перед выбором в своё время. Обратили ли вы внимание, что моего собеседника по переписке Господь Бог ещё два года готовил, прежде чем поставил перед выбором, определяющим дальнейшую жизнь? И ещё: учтите, в своём письме я не предлагал ему бросить церковь, путь даже её служители и погрязли в грехах. Нет, я только лишь предупредил, что придёт время, когда Бог Сам поставит его перед выбором: кому явить послушание. Бог не торопится и не опаздывает: для каждого христианина есть своё время, когда перед ним встаёт вопрос: исполнить волю Божью или волю человеческую, облечённую властью религиозной системы.
Ещё об одном хочу предупредить вас: не торопитесь делиться со всеми вокруг, если Святой Дух открыл вам путь познания свободы во Христе. Не извлекайте людей из религиозной системы, в которой они пребывают и обретают первые навыки Божьей мудрости, находясь ещё в духовном младенчестве. Это, как в миру: пустите младенца в самостоятельную жизнь — он погибнет, неизбежно погибнет. Не забывайте, что сами вы познали свободу в Духе, только пройдя через испытание веры, причём тогда, когда Господь решил провести вас через это испытание.
Всё: и время, и испытание веры, и откровение свободы в Духе — всё зависит от Бога, всё должно исходить из Его воли. Представьте, что рыбака Симона (ещё не Апостола Петра), когда он впервые услышал проповедь Иисуса Христа, поставили бы перед выбором: пойти за Христом и быть отверженным своим народом, страдать и быть распятым вне родины, или остаться в городе Вифсаиде, жить со своими близкими и умереть в почтенной старости. Наверняка в тот момент его выбор был бы не таким, какой он сделал позже, будучи уже Апостолом Петром, крещённым Святым Духом и исполненным Божьей силой к благовестию.
Всему своё время, поэтому не спешите менять других людей, сначала сами познайте душевную горечь и духовную радость жизни под водительством Святого Духа. Это вторая причина того, почему Господь Бог против самовольного выхода верующих из церкви.
В своё время Господь Бог Сам выведет вас из среды людей, не знающих Его, и приведёт в общение с христианами, познавшими, что значит жить по воле Святого Духа. Бог свяжет вас теснейшими узами духовной любви во Христе. И проявляться сия связь будет не в еженедельных церковных собраниях, даже не во встречах, назначаемых в определённое время — она будет проявляться просто в жизни. В жизни с её встречами и вопросами, с радостями разговоров об Иисусе Христе, с поступками по духу и с… грехопадениями, научающими нас жить, вверяя себя воле Божьей.
До сих пор я не упоминал среди причин те, что обычно первыми приходят на ум, когда задаёшься вопросом: почему нельзя самовольно уходить из поместной церкви? Ведь первым приходит на ум: а как же те, кто покинул церковь, будут принимать причастие, и как они будут исповедоваться? Кроме того, они ведь теперь не смогут участвовать в совместных молитвах, не будут посещать богослужения, даже общаться с нами они теперь не смогут.
На эти вопросы ответить очень просто, если вспомнить, что есть две категории тех, кто оставил свои собрания. Одни верующие оставили свои поместные церкви (или были изгнаны поместными церквями) по промыслу Божьему, как, например, Степаныч и Любава, которым Дух Божий возвестил: "Это Я вывел вас из среды их". Они не являются отступниками от Бога и истины, наоборот, своей верой они явили послушание Святому Духу, поэтому Господь Сам позаботится о восполнении их нужды в исповеди и причастии. У таких верующих не только сохраняется духовная жизнь, но и продолжается духовный рост в познании Иисуса Христа. А вот те, кто самовольно оставил свои собрания, — на их последующую духовную жизнь я взираю скорее пессимистично, чем оптимистично взираю. Уйдя из церкви, они лишили себя не только религиозной жизни, но и духовной, ибо проявив самоуправство, восстали против воли Божьей.
Итак, благодать Христова может восполнить всякую духовную нужду верующих, по промыслу Божьему оставшихся вне поместной церкви. А вот каким образом, — это вы узнаете в следующей главе.
ТРЕТИЙ ЭТАП. ПОЗНАЙТЕ БЛАГОДАТЬ ХРИСТОВУ
Знаете, а ведь до бесед со Степанычем я особо не задумывался над тем, какова духовная жизнь тех верующих людей, которые были изгнаны из своих церквей по произволу пастырей. Были люди в церкви, теперь их нет — кто знает, где они и что с ними? Обычно, навесив ярлык: "мирской" или "еретик", мы отмахиваемся от вопроса: какие они были, изгнанные нами?
Истина же, как правило, оказывается намного глубже, чем ярлык, навешанный на человека. Поэтому Господь Бог каждый случай изгнания из церкви, — да что изгнания, каждую ссору рассматривает индивидуально, и, исходя из сделанных выводов, дальше верующего ведёт уже своим путём в познании Школы Христа.
— Кому труднее в этой Школе?" — спросил я Степаныча.
И он с убежденностью ответил, что труднее всего её уроки даются руководителям и активным членам поместных церквей.
— ?!!
— Если бы ты, Николай, спросил меня: "Всем ли верующим доступна духовная Школа?", я ответил бы: "Всем: и изгнанным, и гонителям". Но ты спросил: "Кому труднее?", поэтому я ответил, что труднее даётся она пастырям и церковным активистам. Сейчас объясню, почему. Вспомни слова Иисуса Христа: "Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне". Думаешь маммона, которой могут служить верующие, исчерпывается деньгами? Нет, это и положение в обществе, и даже место, занимаемое в церковной иерархии: ведь всякий стремится быть успешным служителем. И вот тут многие попадают в беду, потому что смешивают в одно понятия: "служение Богу" и "служение церковной организации".
Даже для нас с Любавой, хотя мы и не были служителями в полном смысле этого слова, потребовалось несколько лет после отлучения, прежде чем Святой Дух разделил в наших сердцах понятия "служение Богу" и "служение церковной организации". Умом-то мы всё понимали, ещё будучи в церкви, а вот сердцами… Не зря говорят: "Сердцу не прикажешь". Это был один из первых этапов духовного ученичества в Школе Христа.
Прошло время, и мы не только умом, но и сердцами поняли и приняли истину, что спасение и жизнь только во Христе. Только Он — Спаситель, только Он даёт нам духовную жизнь.
— Если спасение только во Христе, и Церковь не играет в спасении никакой роли, то как же быть с поручением Господним к нам, Церкви: "Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам"?
— Коля, дорогой мой друг, ты вслушайся в процитированные тобой слова. Чему должна учить Церковь? Что спасение во Христе — так? Кого Она должна крестить? Спасённых по вере во Христа — так? Чему учил Христос? Царствию Небесному. Как видишь, мы посланы научить, что спасение только в Иисусе Христе.
Ты даже не заметил, но я уже начал отвечать на твой вопрос: "Каким образом благодать Христова восполняет всё необходимое тем, кого Бог Своим промыслом вывел из церкви?". И знаешь, почему не заметил? Потому что ещё не осознал, что жизнь в составе поместной церкви и жизнь во Христе — это не одно и то же.
Божья благодать спасает нас из "Египта" религии
— Степаныч, а ты никогда не мечтал стать пастырем? — спросил я своего друга, когда он пришёл к нам в гости, точнее, не совсем в гости, а чтобы продолжить работу над книгой.
— Нет, пастырем не хотел: не моё это, а вот учителем мечтал быть. Но недолго, только до тех пор, пока не понял, что религиозная система никогда не позволит ни одному учителю высказывать своё мнение перед верующими. А быть "диктором", излагающим религиозную концепцию христианской деноминации, в которую входит поместная церковь, — это уж извольте без меня.
Тут Степаныч встрепенулся:
— А с чего это ты задал такой вопрос? Думаешь, пастор испугался, что я могу покуситься на его должность, поэтому и изгнал нас?
— Я знаю тебя много лет, поэтому не думал, что ты мог соблазниться пасторским чином, да и вообще никаких карьерных устремлений никогда не замечал в тебе. Но это я так думаю, а как думает твой бывший пастор, это нужно у него спрашивать. А спросил я тебя просто так: пришла мысль в голову, вот и спросил.
— Приступим к книге. Первое, что дала нам Божья благодать, это освободила ум от убеждения, что спасение во Христе можно получить только в рамках поместной церкви. Мы сначала умом, а потом и сердцем постигали, что спасение даруется в Иисусе Христе, и только в Нём. И второе, что дала нам Божья благодать, — это изобличила ложь, что познание, преобразующее верующих в духовное подобие Иисусу Христу возможно только при содействии поместной церкви, — размеренным тоном, словно диктуя материал перед учениками, начал новую тему мой друг.
— Погоди, Степаныч, о том, что спасение мы получаем в Иисусе Христе, об этом и так знают все христиане, а вот уничижать роль поместных церквей в духовном росте верующих я бы не стал: вспомни, что именно Церкви Господь дал повеление: "Научите все народы".
— Во-первых, о том, что спасение мы получаем в Иисусе Христе и только в Нём, большинство христиан знает только теоретически, а если взять реальную жизнь, то тут их знания куда-то испаряются и возникает страх, что без священника, без религиозных обрядов и таинств им невозможно спастись. Теперь о втором твоём замечании: в Священном Писании действительно сказано о том, что Господь дал Церкви поручение пойти и научить народы. Но посмотри, чему Он велел научить народы? Чтобы они соблюдали то, что Он повелел соблюдать нам. А нам (верующим из язычников) Господь повелел отречься от идолов и уверовать в Него, ещё повелел не есть идоложертвенного, не прелюбодействовать и не делать ближним зла. Согласись, эти правила можно соблюдать и без духовного уподобления Иисусу Христу. А вот духовное рождение и уподобление Христу дать нам может только Святой Дух. Только от Святого Духа мы истинно познаём Иисуса Христа и, познав, являем Его миру.
Тут Степаныч замолчал, прищурился и, словно увидев на моём лице ироничное недоверие, продолжил уже в наставительном тоне:
— Ты ошибаешься, если думаешь, что я хочу принизить значение поместных церквей в жизни христиан. Да и как можно спорить с очевидной истиной, что жизнь подавляющего большинства верующих проходит внутри своих церквей? Я делился с тобой тем, что благодать Божья открыла нам с Любавой — только нам. Видишь ли, Николай, Земная Церковь — это намного больше, чем Католическая Церковь или Православные Церкви, или Протестантские церкви; больше, чем все они вместе взятые. Земная Церковь — это одновременно и все живущие на земле, истинно верующие в Иисуса Христа (именно истинно верующие), и каждый верующий индивидуально. Представляешь: и все одновременно, и каждый индивидуально — с таким огромным и многосложным организмом может управиться только Бог, только Дух Божий может всех и вся научать и духовно преобразовывать в подобие Христово. Не религиозные организации, не человеки, а только Бог — вот о чём я хотел тебе сказать.
— А я и не спорю, что духовная жизнь христиан продолжается после того, как они по промыслу Божьему оказываются вне своих религиозных общин. Этому много свидетельств, взять хотя бы узников, отбывавших многолетние сроки за свою веру, — сгладил я напряжение, возникшее между нами. — Давай продолжим дальше.
— Напомни, пожалуйста, о чём я уже рассказал, — попросил Степаныч — то ли экзаменуя меня, попросил, то ли и вправду забыл, пока доказывал то, с чем я не спорил.
— Значит, так, — тянул я время, прикидывая, как бы сформулировать в одной фразе, то о чём мы столько времени рассуждали. — Значит, так: Божья благодать освободила вас от страха и заблуждения, что будто бы спасение во Христе, духовный рост верующих и уподобление их Иисусу Христу возможны только в рамках поместной церкви с её религиозными обрядами и таинствами.
— Спасибо, — кивнул мой собеседник. — Но тут нужно уточнить: Святой Дух по благодати Христовой даёт познание Господа всем верующим без исключения — и тем, кто пребывает в своих поместных церквях, и тем, кто по промыслу Божьему оказался вне их. Истинное познание Христа — это не просто: "услышим об Иисусе Христе и довольно с нас". Истинное познание возможно только через уподобление Христу, причём через уподобление Христу, пребывающему во славе, такому, какой Он сейчас. Поэтому только Святой Дух может даровать нам истинное познание Иисуса Христа.
Но это о том, о чём мы уже говорили, теперь перехожу к новой теме…
Тут Степаныч прокашлялся, вытер ладошкой стол, поправил часы, стоящие на столе, поискал глазами, что бы ещё такое сделать и… признался, что потерял ход мыслей и нуждается в передышке.
— Ты упомянул про христиан, которых осуждали на многолетние тюремные сроки за веру в Бога, — спроси их, оставляла ли их благодать Христова? — буквально через минуту, отставив своё же предложение о передышке, вернулся вдруг мой собеседник к обсуждаемой теме о благодати Христовой. — Спрашивая, я имел в виду не всех, кому пришлось пережить гонения, а только верных, тех, кто не отрёкся от Христа. Так вот, верные Христовы именно в период испытаний восходили на новый уровень уподобления Иисусу Христу: Святой Дух возводил их на эту духовную высоту.
Вот я подошёл и к третьему благословению, которое благодать Христова даровала нам после изгнания из поместной церкви. Оставшись одни, вне поместной церкви, мы оказались в уникальной ситуации, когда уже никто и ничто не влияло на наш выбор: остаться верными Иисусу Христу или отречься от Него и уйти в мир. Мы избрали верность, и Святой Дух, видя это, явил Свою благодать и повёл нас путём ученичества в познании Иисуса Христа. Возможно для некоторых верующих то, что они оказались лишёнными участия в церковных таинствах, было очень болезненным обстоятельством, но для нас этот вопрос решился как-то сам собой. Мы просто, по-детски доверились Господу в решении этих вопросов, и Дух Божий даровал откровение духовной сути церковных таинств, для чего они совершаются. Мы увидели, что они совершаются, чтобы наше единение со Христом было более полным, чтобы благодать Божья приобщала нас к Царству Небесному. Мы доверились Господу и по вере обрели мир и не ошиблись, ибо Святой Дух даровал нам всё, что мы могли бы получить, находясь в поместной церкви, среди братьев и сестёр по вере. Немного не так, как мы ожидали, но даровал в полной мере.
— А как Он восполнил вашу нужду в общении с верующими?
— Но с вами же мы общаемся! Чем это не христианское общение? И не только с вами — я уже говорил, что Господь чудесным образом устраивал нам встречи с верующими из разных церквей, так что мы могли с наслаждением общаться на различные духовные темы (такое общение давало мне знания о жизни в церквях других деноминаций). Поверь, люди, любящие Иисуса Христа, есть во всех церквях. Печалились мы, особенно в первое время, в основном об утраченном общении любви: не забывай, в одночасье мы потеряли много друзей, очень дорогих для нас людей. Конечно, сам факт изгнания, сам факт судилища, в котором они участвовали за моей спиной, показал, что они не были друзьями. Но и в этом, как оказалось, были не только отрицательные, но и положительные стороны, по крайней мере, мы избавились от многих иллюзий — и от иллюзий о так называемых друзьях, и от иллюзий о себе. Теперь друзей у нас мало, пальцев одной руки хватит, чтобы всех перечесть, но это друзья, которые не бросили нас в беде, и от этого они стали нам ещё дороже. Так что, Коля, поверь, благодать Христова не только восполнила нам общение любви, но и очистила его от всякой лжи, всякого лицемерия и лицеприятия... в том числе и с нашей стороны.
Слава Богу за то, что Он дал мне свободу дружить и любить не потому, что я как христианин обязан любить, а потому, что я сам так хочу!
— Ну да, напоминает, как было у Апостола Павла: "Ибо, будучи свободен от всех…". Только не забывай, что там было ещё и продолжение: "…я всем поработил себя, дабы больше приобрести".
— Знаешь, Николай, во время наших бесед я всё время чувствую себя студентом на экзамене, стоящим перед профессором, который ищет, как бы завалить его. Чего ты хочешь? Разубедить меня в том, что благодать Христова со мной? Не выйдет, ибо уже больше десяти лет Она даёт мне духовную жизнь; ты сам видишь это. Ладно, отвечу и на эту твою подковырку, а потом действительно нужно будет отдохнуть от дебатов на духовные и богословские темы, а то я уже начал раздражаться.
Начну по порядку: во-первых, Апостол Павел осознавал, что он свободен, то есть никому ничем не обязан; я тоже, говоря о свободе, имел в виду такое же чувство свободы. Дальше Апостол говорит, что поработил себя благовестию, потому что сам захотел: согласись, мои слова о том, что я теперь если кого люблю, то не потому, что как христианин обязан это делать, а просто потому, что люблю.
Давай прочитаем это место Послания, что там дальше: "Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его". Дальше Апостол Павел пишет о полной религиозной свободе. Не почувствуй он этой свободы, разве можно было бы представить, чтобы он, законопослушный иудей, мог свободно общаться и жить среди язычников? А с другой стороны, не чувствуй он духовной свободы, разве смог бы он с чистой совестью предстоять перед религиозными иудеями? Вот именно к такой свободе и вела нас год за годом благодать Божья — к свободе в любви. Ты только вслушайся, как звучит: "Освободились от пут религии, чтобы познать и обрести свободу в любви — в Божьей любви".
Всё! На сегодня хватит.
Прошло семь дней…
— Вот дочитываю книгу Джейка Колсена "Ты больше не хочешь ходить в церковь?", и она во многом перекликается с темами наших бесед, — поделился я со Степанычем, навестившим меня в больнице. — Хотя я и не совсем согласен с выводами Колсена, но у него есть интересные наблюдения о церковной жизни; хочешь, приведу одно из них: "Когда я спросил у Бена, как вы тут живёте, он рассказал мне о ваших собраниях, но не упомянул ничего о ваших взаимоотношениях. Это говорит о многом. Знаете ли вы, о чём мечтает Рори или с какой проблемой сейчас справляется Джейк? Это редко становится ясным на собраниях, однако обычно всплывает в естестве отношений, которые имеют место быть в течение недели, а не в один из её дней".[3]
А ведь действительно, если посмотреть христианские сайты или почитать христианские журналы, то о чём пишут? О визитах архипастырей, о церковных и гуманитарных мероприятиях, о том, сколько раз в месяц нужно причащаться, о пожертвованиях в церковь, ну ещё свидетельства о том, как тот или иной человек уверовал. Сравниваю современную христианскую литературу с Библией и вижу, насколько они разные: в Библии все книги написаны о взаимоотношениях между людьми, а современная литература пишет о так называемых "церковных мероприятиях". Такое впечатление, что библейские книги писали живые люди: страдающие, сомневающиеся, верящие. Они добро называли добром, трусость — трусостью, подлость — подлостью. А сейчас почитаешь, например, христианские журналы: тоскливо, нигде не проявлена личность автора, восприятие им событий, о которых пишет, зато везде официальные отчёты, официальные позиции и Бог знает что ещё, но… отражённое с официальной точки зрения. Словно это не люди пишут, а "официальные органы".
Да что далеко ходить! Возьми хотя бы меня, автора книги, я ведь тоже заражён вирусом "официальной точки зрения", хочу написать правду, пусть обличительную, но правду, и в то же время думаю, как бы при этом никого персонально не обидеть. Уже чуть ли не полкниги написал, а ведь нет в ней ни конкретных имён, ни конкретных церквей — ничего конкретного нет, только разглагольствования. Слушай, Степаныч, а может, вывести на свет — пусть не всех, а хотя бы некоторых — например, имена пастыря, оклеветавшего и изгнавшего вас, да друзей-иуд?
— Разве ты раньше боялся это сделать?
— Нет, конечно, не боялся. Да и с чего мне их бояться — они из другой деноминации, да и по жизни мы никогда не встречались.
— Тогда может, Дух Божий велел тебе назвать их поимённо, а ты ослушался и не назвал?
— Нет, я не слышал, чтобы Святой Дух велел мне назвать их поимённо.
— Ну, а если Дух Божий тебе не велел, то и не нужно поддаваться эмоциям, не нужно самовольничать. Пиши о том, что Господь положил на сердце, что Он открывает тебе, и довольно сего.
— Ух! Насколько ты, Степаныч, логично и трезво рассуждаешь, что аж противно слушать. Слушай, пока я лежал в больнице, заново просмотрел рукопись: такое впечатление, что сидят двое зануд, изредка попивают кофе и эдак свысока философствуют о церковной жизни. Кстати, ты принес кофе? А то у нас в отделении даже кипяток не горячий, чтобы больные не обожглись.
— Принёс, сейчас достану термос.
И Степаныч налил в кружки настоящий кофе, своим ароматом заполнивший всё вокруг, и сразу стало тепло и уютно, словно мы снова сидим дома на кухне. "Почему налил в кружки, а не в кружку?" — спросите вы. Это потому, что кофе пить надо в компании, а не в одиночку или, ещё хуже, на ходу. За чашечкой кофе льётся беседа.
— Вот ты говоришь: пиши о том, что Господь положил на сердце. Хорошо, тогда читай.
Сказав это, я вынул тетрадку с текстом, написанным позапрошлой ночью…
Улыбка больного человека
Опять я в больнице…
В нашем отделении много лежачих тяжелобольных. Этой ночью умер ещё один человек. Плач его матери. Медсестра накапала в стакан корвалол… — первая, самая острая, самая эмоциональная реакция на обрушившееся горе.
Умершего уже не вернёшь.
Постепенно угаснет боль разлуки. Эта боль не исчезнет, она останется, но останется уже как память о боли, как память о пережитом.
Я видел мёртвое тело, накрытое простынёй, смотрел на заботливую суету дежурной медсестры о старушке, матери умершего, а мысли уносились к живым. И думал я тогда о том, что больные, имеющие тяжёлое заболевание, редко улыбаются. Не увидишь улыбок на их лицах, когда приходят к ним в больницу их родные.
А как те жёны, дети ждут улыбки, ждут проявления радости!
Как ждут!
Почему в ответ каменные лица и ворчание? Почему так? Ведь когда беспомощный больной ребёнок увидит свою маму, он со всей душой своими ручками тянется к ней навстречу. А когда беспомощный взрослый больной, то почти всегда — бурчание, даже раздражительность и почти никогда не бывает улыбки навстречу, не говоря уже о словах заботы и ободрения. Почему у взрослых такой эгоизм? Ведь, если подумать, родным больного намного тяжелее, даже можно сказать, больнее, чем самому больному.
Улыбка навстречу. Она, как весенняя талая вода, она даёт силу жить. Даёт силу жизни и самому больному, и даёт силу жизни его родным.
Всего лишь улыбка. Радостный огонёк в глазах. Он ведь — как первый росток зелени после суровой зимы. У каждого, кто видит этот весенний росточек, возникает в сердце желание согреть его, защитить его. И… отогрелось сердце у близкого человека, сопереживающего с больным его боль.
Почему больные взрослые не улыбаются своим родным? Ведь те ждут этой улыбки. Как они ждут этой улыбки! Как ждут!
Может, тяжелобольные переживают, что больше не смогут работать? А может, переживают, что стали бременем для своих близких?
А может, дело в другом — в том, что, по мере взросления, у людей черствеет душа? Пока человек здоров, он контролирует своё поведение, свои эмоции, держит "в узде" свой эгоизм, а когда заболеет — контроль нарушается, и вся его эгоцентричность отображается на лице, отражается в словах. Ведь не напрасно же сказал Иисус Христос: "Пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие".
Всего лишь улыбка.
Но как это много! Ведь улыбка становится знаком, символом того, что и ты, больной, заботишься, печёшься о своих родных. Хорошее слово "печёшься" — как бы окружаешь, окутываешь теплом — теплом любви.
Сейчас я вспомнил одного человека, который до последнего часа изливал тепло своего сердца. К сожалению, забыл его имя.
Два года назад он лежал в одной палате со мной. За ним ухаживали жена и дочь, но днём часто приходили навестить родственники и друзья, так что тумбочка всегда была завалена фруктами.
Я видел такое нежное приветливое общение — общение даже не словами, а сердцами, что просто не верилось, что рядом лежит человек, страдающий от мучительных болей. Помню, в молитве я ещё особо отмечал: уж кому и быть исцелённым, уж кого и ждут дома, так его в первую очередь.
Вечером он попросил меня набрать в его мобильнике номер сына. Они говорили минут пять. Я не слышал, о чём шла речь, но, помню, удивился, насколько лицо его было в те минуты мудрым и добрым. Потом он ещё поговорил по телефону с родными. А ночью умер.
Даже для меня — постороннего человека — у него в тот вечер нашлись силы на улыбку и нашлись добрые слова.
Что ещё он, недвижимый, мог дать окружающим? Ведь ни поле вспахать, ни дом отремонтировать он не мог. Только отдать тепло своего сердца. Но, Боже! Как это много! Как это ценно здесь, на земле!
Ушёл от нас человек. Со временем многое забылось, но улыбка, его приветливая улыбка так и осталась в моём сердце и даже сейчас согревает. Даже ваше, дорогой читатель, сердце она согревает…
Меня спросили: "Для кого ты это написал? Для больных? Они не смогут прочесть. Для здоровых? Они не больны".
Не знаю. В первую очередь, для себя написал. А также для тех, кто ухаживает за больными.
Да и, в конце концов, кто из нас может сказать, что душа его не без болезни?
Прочитав рассказ, Степаныч долго сидел неподвижно, держа тетрадку на коленях, он смотрел на исчёрканные, второпях исписанные странички — нет, он смотрел сквозь них, в свою даль, в свои воспоминания. И я без всяких слов понял, что написал о христианской жизни, понял, что раз Господь положил мне на сердце рассказать сейчас именно об этом, значит, так нужно.
Вскоре рассказ "Улыбка больного человека" зажил отдельной читательской жизнью. Моя жена Вера отпечатала его на принтере и передала нескольким знакомым. После этого к ней на электронку стали приходить письма с комментариями. Приведу одно — от женщины восемь лет ухаживающей за тяжелобольным мужем: "Я читала и плакала! Каждое слово, каждая мысль — всё правильно. Не нахожу правильных слов. Но как всё точно Вы написали! И жаль, что не каждый тяжелобольной человек может это прочитать. Как хочется увидеть улыбку! Да я б за его улыбку, наверное, горы бы свернула! Спасибо вам!".
***
Весна постепенно набирает силу: на оттаявших южных склонах уже пробивается трава, на липах набухли почки, а берёзки ещё зимние: с холодными стволами и сухими ветками. Так приятно присесть на завалинку у южной, нагретой стены дома и подставить лицо весеннему солнышку: никакого ветра, никакого холода, только солнце и я. Сижу и жмурюсь, как кот.
— Желаю тебе здоровья!
Это Степаныч. Он уже втянулся в роль некоего учителя изгнанных верующих, и ему это, похоже, нравится. Интересно, а если бы он стал пастырем, то каким бы он был? Неужели тоже стал бы гнать всякую свободу во Христе, считая её еретическим вольнодумством? Хотя нет, не та натура: он терпеть не может диктата ни в каком его виде: ни над собой, ни от себя.
— Может, приступим к вопросу о благодати Христовой? Мы уже почти завершили тему об освобождении верующих от религиозно-обрядовой зависимости. Остался последний шаг: Божье откровение, что Иисус Христос, придя, пришёл не для того, чтобы создавать новую религию или религиозную организацию под названием "Церковь Христова", а для того, чтобы даровать Своим ученикам духовную жизнь и свободу духовного общения вне какой-либо религии. Господь пришёл, чтобы создать духовную семью, главой которой стал Он Сам".
Эту явно заранее приготовленную фразу Степаныч выпалил одним духом.
— Эх, не дал испытать блаженство на нагретой завалинке, — лениво промурлыкал я в ответ. — Ладно, пойдём работать. Похоже, что суть благодати Христовой здесь, на земле, не в том, чтобы лениво нежиться на солнышке.
— Я долго не мог найти яркий пример, демонстрирующий благодать Христову на земле; теперь, думаю, нашёл: это первомученик Стефан, о котором рассказано в книге Деяний, — не обращая внимания на мои слова, продолжил Степаныч.
Услышав про Стефана, я встал и предложил пройти в дом. Зайдя, мой друг привычно уселся в кресло, я за компьютер, и только когда мы угнездились, ответил ему:
— Стефан? Интересно, очень интересно. По крайней мере, неожиданно.
— Я напомню, с чего начинается рассказ о нём: "А Стефан, исполненный веры и силы, совершал великие чудеса и знамения в народе. Некоторые из так называемой синагоги Либертинцев и Киринейцев и Александрийцев и некоторые из Киликии и Асии вступили в спор со Стефаном". Обрати внимание: Евангелист Лука подробно и точно указал, из каких городов были спорящие со Стефаном. С ним вступили в спор не коренные жители Иерусалима, а грекоязычные иудеи. Поверь, не просто так дано это уточнение; наверное, причина здесь следующая: грекоязычные иудеи чувствовали, что местные смотрят на них свысока, типа, "вы хоть и иудеи, но не совсем" (это, как "лимита" мечтает стать коренными москвичами). Поэтому эллинские иудеи при всяком удобном случае подчёркивали свою верность религии. Стефан же оказался, как они подумали, удобной фигурой, чтобы доказать иерусалимским религиозным лидерам, что они, хотя и рождены от рабов, рассеянных по всей Римской империи, являются такими же евреями, как и местные.
— Потом был спор между ними, и Святой Дух даровал Стефану слово мудрости. А в конце лицо Стефана просияло, как лицо ангела, — ускорил я затянувшиеся рассуждения моего собеседника.
— Посмотри, в Писании сказано, что все увидели воссиявшее лицо Стефана. Автор уточняет, что все без исключения видели, что Стефан говорил не от себя, а от Бога. Благодать Христова превратила его — подсудимого, стоящего пред Синедрионом, — в пророка Божьего, принесшего слово Господне к Израилю. И это слово зазвучало, зазвенело в ушах у всех услышавших: "Жестоковыйные! Люди с необрезанным сердцем и ушами! Вы всегда противитесь Духу Святому, как отцы ваши, так и вы. Вы, которые приняли закон и не сохранили".
Повторяю, не сам Стефан решил обличать судей своих — это Бог обличал их.
Читаем дальше: "Слушая сие, они рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами. Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога. Но они, закричав громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него, и, выведя за город, стали побивать его камнями".
Обычно, читая эти стихи, проповедники акцентируют внимание на том, что Стефана побили камнями и что он был первым мучеником за веру в Иисуса Христа, но разве это здесь главное? Подумай, чем уникальны последние минуты жизни первомученика Стефана?
— Тем, что он, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога.
— Вот! Ведь это высочайшее проявление благодати Христовой к верующему человеку здесь, на земле!
Степаныч так разгорячился, так возрадовался духом за Стефана, что я смотрел на него, и казалось, ещё чуть-чуть, и он сам засияет лицом от этой радости.
Спустя несколько минут, справившись со своим волнением, мой друг не просто продолжил беседу, а повернул её в новое русло:
— Стефана побили камнями, потом было гонение на Церковь в Иерусалиме. Как думаешь, Николай, за что иудеи побили Стефана и почему начали гонения на Церковь? Ведь до тех пор всё было нормально, верующие в Иисуса Христа свободно собирались и в храме, и по домам, и никому не было дела до них, а тут жестокие гонения?
— Что ж, давай порассуждаем, — согласился я. — Учитывая, что в те времена в Иудее было много различных религиозных течений и все они, хотя и спорили и враждовали между собой, но друг друга камнями не побивали, значит, речь Стефана так озлобила иудеев, что они решили уничтожить не только его, а всех христиан.
Рассуждаем дальше: в Священном Писании сказано: "Они единодушно устремились на него". Они — это иудеи из Египта и члены Синедриона; среди них были и фарисеи, и саддукеи, и ессеи. Иудеи были из разных религиозных партий, но устремились они на Стефана единодушно, значит, он посмел критиковать то, что является столпом их религии. А объединяет их то, что все они являются ортодоксальными блюстителями закона Моисеева.
— Правильно! Все они — ортодоксальные религиозники! — воскликнул Степаныч, довольный тем, что своим вопросом навёл меня на тему следующего обсуждения. — Иудеи были из разных религиозных течений, но... В моём дневнике есть цитата протестантского богослова Берта Кленденнена. Вот как он объясняет причину ярости иудеев: "Я также уверен, что именно тот факт, что Стефан восстал против религиозной системы того времени, стал причиной побивания его камнями. Так как в разуме человека, порабощённого религиозной системой, Бог полностью контролируется системой, то чтобы получить от щедрой руки Бога, ищущий должен умолять религиозную систему (дающую крещение, причастие), которая полностью стала такой же связывающей и немилосердной, как система фарисеев".[4]
— Считаю, что Кленденнен прав, но чтобы полностью удостовериться в этом, нужны ещё обоснования.
— Доказательства? Да пожалуйста! Давай вернёмся к книге Деяний и прочитаем речь Стефана перед иудеями: "Вы всегда противитесь Духу Святому, как отцы ваши, так и вы. Праведника, Которого предателями и убийцами сделались ныне вы, — вы, которые приняли закон и не сохранили". Видишь, он везде говорит: вы, иудеи, а не мы, иудеи. Ветхозаветные пророки никогда не отделяли себя от исповедников иудейского религиозного закона, а Стефан отделил себя и свою веру от их веры, точнее, от их религии. Более того, он как пророк Божий изобличил — не просто обличил, а именно изобличил религиозную систему иудеев как несостоятельную, не способную ни увлечь, ни даже направить верующих на путь жизни по воле Божьей. Это и вызвало у них такую ярость. Так что Кленденнен прав в своём анализе.
Просмотрев дневник Степаныча, я сказал:
— Нет, он не совсем прав. Он пишет, что Стефан восстал против иудейской религиозной системы, а на самом деле не он, а Дух Божий отверг её. И ещё одну ошибку допустил Кленденнен: не нужно считать религиозных людей настолько наивными, будто они думают, что Бога можно контролировать через религиозно-обрядовую систему. Нет, они думают, что религия — это попытка контролировать лишь свои взаимоотношения с Богом. Контролировать по принципу: я — Тебе, а Ты — мне. И, конечно же, на Божьих условиях, а религиозные правила, как они думают, как раз и есть список Божьих условий и законов для построения таких взаимоотношений.
Итак, подвожу итог разговору, так бесцеремонно прервавшему моё нежение под солнцем. Первомученик Стефан действительно пережил величайшее из благословений, которое может даровать верующему благодать Христова: Он узрел славу Божию и Иисуса Христа. Вы только представьте, он увидел славу Божию! Моисей не мог, не имел права увидеть её, а Стефан увидел. И ещё: иудеи восстали на Стефана, потому что он изобличил иудейскую религиозную систему как несостоятельную, отвергнутую Богом.
В чём суть благодати Христовой здесь, на земле?
В предыдущей главе мы исследовали место из Священного Писания, рассказывающее о Стефане. И, исследовав, увидели, что религиозная организация (как и всякая организация или диктатура) готова простить своим членам любой грех, но только не критику её самой. Любое сомнение в компетентности и властных полномочиях религиозной организации как посредника между Богом и человеками она будет жестоко подавлять.
Степанычу и Любаве потребовалось прожить несколько лет в изоляции от влияния религиозной системы, чтобы принять слова Божьи: "Это Я вывел вас из церкви". Несколько лет, чтобы действительно отделиться мыслями и душой от религиозной системы, которая до этого вовлекла их в своё лживое "царство небесное". Несколько лет, прежде чем они в истинной радости воскликнули: "Слава Тебе, Боже, что вывел нас к духовной свободе во Христе!"
Уважаемые читатели, если кому из вас предстоит пережить клевету и гонения от членов свой поместной церкви, будьте готовы и к тому, что, возможно, закончится ваш путь так, как он закончился у первомученика Стефана: такова цена познания свободы во Христе.
В чём суть благодати Христовой здесь, на земле? В уроках веры, через которые Святой Дух проводит избранных Божьих. Да, именно в уроках веры, шаг за шагом формирующих нового человека во Христе. Не человека праведного в поступках или даже в мыслях, как многие думают и поспешают достичь праведности, а человека нового. Суть Христовой благодати заключается в созидании Святым Духом в нас — именно в нас, в наших сердцах — новых взаимоотношений с Богом, нового уровня доверия к Богу — полного и абсолютного доверия. Сначала мы познаём эту благодать, уповая на Бога в своих нуждах, а затем, проходя через Божьи испытания. Это и есть: жить по вере.
— Степаныч, — написав вступление к главе, обратился я к собеседнику, — согласись, что именно тогда, когда вы остались почти без друзей, когда ты лишился работы, когда не было денег на обучение детей, именно в это отчаянно тяжёлое время вы в наибольшей степени испытали благодать Христову.
— Над этим вопросом я как-то не задумывался; жил себе и жил. Но, пожалуй, ты прав.
— Тогда вспомни несколько примеров, так, навскидку, чтобы были искренние свидетельства, а не специально подобранные "назидательные истории".
Услышав мою просьбу, оговоренную условием, чтобы рассказал первое, что пришло на ум, Степаныч немного растерялся, а потом начал своё исповедание:
— Наша дочь в то время уже училась в институте (бабушка с дедушкой продали почти весь урожай с огорода и взяли на себя половину годовой оплаты за учёбу), но в начале лета ей нужно было ехать на практику, причём на практику в Москву. Мы не знали, где взять денег: везде, где только можно было взять в долг, уже было взято. Где ещё взять хотя бы минимальную сумму на поездку из Сибири в Москву и на проживание там в течение нескольких недель? Материальную помощь по месту работы мне не дали (поездка на практику — это не похороны и даже не свадьба — так мне объяснили отказ). Что-то продать? Но у нас нет ни автомобиля, ни ценностей, ни дорогих вещей, за которые можно выкроить хоть какую-то сумму. В отчаянии, что не можем помочь дочери, мы молили Господа, но… Полное молчание, как стена, даже никакого намёка на утешение или ободрение. Подошёл срок, и я позвонил дочери: "Ничего не получается; наверно, нет воли Божьей на твою поездку". Огорчённая, она пошла к ректору института и написала заявление об отказе от поездки на преддипломную практику. Ректор спросила о причине и, выслушав, велела зайти на следующий день. На другой день она достала из своей сумочки необходимую сумму и подала нашей дочери со словами: "Когда сможешь, отдашь". Потом была поездка, были новые встречи, и, получив диплом, дочь смогла устроиться на работу в Москве, более того, в первый месяц ей даже за жильё не пришлось платить.
Сейчас вспоминаю: много было уроков упования на милость Божью, которые приходилось усваивать именно в смирении и в чувстве полной беспомощности. Но так, наверное, и должно быть, потому что только так может взрасти в верующем человеке внутренняя уверенность, что, если будет Божья воля, то Он усмотрит и путь осуществления её, а если нет, то и расстраиваться не нужно: значит, Господь приготовил что-то лучшее, ведь мы пребываем под Христовой благодатью.
Таким выводом Степаныч завершил свой первый рассказ.
Да… Представляю какого "высокого" мнения мой друг был о себе, как об отце, как о главе семьи! Ведь он не только прочувствовал полную свою немощь, но вынужден был признаться в ней перед семьей. И это есть благодать Христова в действии: просто Она не соответствует нашим понятиям о благодати.
Прежде чем Степаныч начал рассказывать другую историю, я уточнил свою просьбу:
— Ты привёл наглядный пример того, как Господь Бог учит нас жить в зависимости от Его благодати. Но если опираться только на твой пример, то у некоторых читателей может возникнуть перекошенное понимание о благодати Христовой: мол, Бог всю жизнь "тыкает носом" Своих избранных в их грехи, в их немощь, чтобы показать, что Он — всё, а они — ничто.
— Что ж рассказать такое, соответствующее твоей поправке? Вот, что я расскажу — расскажу о том, как Господь предостерёг нас от поспешности в приватизации квартиры. Услышав объявление, что идёт последний месяц, когда квартиру можно оформить в свою собственность ещё бесплатно, мы быстро собрали все документы, и осталось только отнести их в юридическое агентство. Но когда собрался идти, было мне слово от Духа Божьего: "Не иди, не оформляйте эту квартиру в собственность". Мы послушались воли Господней, и спустя два года нашу двухкомнатную муниципальную квартиру забрали для переселенцев, а нам, как стоящим в очереди на расширение, бесплатно дали трёхкомнатную в новом доме. Её мы и приватизировали (тоже бесплатно, так как срок бесплатной приватизации правительство продлило).
— А если бы старую квартиру вы оформили в собственность?
— Тогда городские власти не имели бы права распорядиться ей по своему усмотрению и, соответственно, не дали бы нам новое жильё.
— Но ведь к тому времени прошло десять лет после развала СССР, и бесплатно жильё, насколько я помню, уже не давали?
— Это была благодать Божья в действии здесь, на земле.
— Да, с квартирой, пожалуй, хороший пример, — согласился я. — Это как раз тот случай, когда Господь Бог не допускал в вашей жизни ситуации, что вы были в отчаянии от полной своей беспомощности, а просто предоставил выбор: довериться Ему или поступить по своей воле — и в том, и в другом случае вы ничего не теряли, разница была лишь в объёме приобретения.
Воистину, в общении — в прямом и личном общении — Господь учит избранных Своих послушанию. Похоже, Он и Сам не испытывает удовлетворения от того, что зачастую вынужден учить нас познанию Его благодати через смирение нашей гордыни. Господь Бог с радостью даровал бы нам всё сразу, без каких-либо условий, но мы ведь сами не хотим внимать Его предложениям (хотя бы так внимать, как это сделали Степаныч и Любава). И потом, не нужно забывать, что главная цель благодати Христовой — это подготовка нас к жизни вечной в Царстве Небесном, а не обеспечение нашего быта здесь, на земле. Благодать Христова — это не "манна небесная", сыплющаяся на бездельников: только рот подставляй.
— Кстати, Николай, о манне: Господь Бог так усмотрел, что и манну небесную нужно было собирать каждый день, кроме субботы, и чтобы собрать её, нужно было встать рано утром и много потрудиться. И ещё: даруя манну небесную, Господь учил народ Израиля не скаредничать, а заботиться о больных и немощных… Слушай, а мне понравилось вспоминать свидетельства благодати Божьей, давай я ещё что-нибудь расскажу!
— Ну, что ж, раз есть желание, то рассказывай, — лениво-снисходительно промурлыкал я в ответ, а на самом деле ликуя от радости, что не нужно уговаривать моего довольно замкнутого по своей натуре друга.
Рассказ Степаныча о том, как он нашёл работу после изгнания из церкви:
— Оставшись вне церкви, я, естественно, сразу же начал искать новую работу: не жить же нам на одну зарплату Любавы. Но сколько ни бился, ничего не получалось: на предприятиях сокращали рабочие места, так что новых работников никто не брал. Находясь в таком малообещающем успех положении, я, как это ни удивительно звучит, не испытывал пустоты отчаяния и безысходности, которая сопровождает всякого безработного. Просыпаясь рано утром, где-то в половине шестого, я брался за изучение Священного Писания, изучение трудов ранних христиан и так называемых Отцов Церкви, и в сердце было такое чувство, что это и есть моя главная работа в утренние часы. Спустя пару месяцев я получил частный заказ: сделать в квартире ещё одну комнату из лоджии. С того времени жизнь поделилась между плотницкими и строительными работами и чтением библейских книг. Примерно через три месяца работа у заказчика была закончена, и она понравилась ему. А спустя несколько недель он уговорил директора своей организации взять меня к ним, а я ведь не просил его искать мне работу.
Уважаемые читатели, Степаныч рассказал обычную, на первый взгляд, историю: человек искал работу — подвернулась случайная — заказчику понравилось качество — он порекомендовал другому. Обычную, да не совсем, ибо и здесь проявилась благодать Христова, причём проявилась многократно. Многие ли из вас могут сказать, что они тоже знают примеры, когда человек искал работу и в то же время за несколько месяцев самостоятельно освоил сложнейшую богословскую программу не меньше, чем многолетнего Библейского колледжа? Разве не проявилась здесь благодать Христова? Дальше: благодать Христова хранила и питала его семью. И ещё, многие ли из вас могут вспомнить, чтобы кто-то из заказчиков вдруг начал беспокоиться и волноваться за исполнителя его заказа и искать и найти ему постоянную работу? В лучшем случае, если понравилась сделанная работа, заказчик порекомендует данного исполнителя другому. Поэтому и здесь проявилась благодать Христова, хотя явление Её было и не столь явным, не демонстративным.
Но, с другой стороны, если бы Степаныч старательно и напряжённо не учился, разве Дух Божий даровал бы ему Свои дары: слово знания и слово мудрости? Явно нет. Не трудись Степаныч добросовестно над своей плотницкой и строительной работой, разве положил бы Господь Бог на сердце заказчику проявить заботу и старание, чтобы найти ему постоянную работу (кстати, связанную не со строительством или столярными работами, а завхозом). Тоже, нет, не стал бы искать. Воистину, благодать Христова изливается лишь на усердных, на трудолюбивых.
Прежде чем продолжу тему о сущности благодати Христовой, я хотел бы объяснить, почему Господь Бог зачастую избирает для Своих откровений не самых праведных в исполнении закона, не самых старательных в церковных трудах и даже не самых смиренных, а таких верующих, как, например, Степаныч и Любава. Разве можно назвать их образцами смирения и послушания? Отнюдь нет, я уже писал, что Степаныч — человек довольно резкий в словах. Любава тоже дама самостоятельная и совсем не похожа на смиренную овечку: да с её профессией и нельзя не иметь характера, нельзя не уметь организовывать людей. Но Господу было угодно избрать именно их для передачи Своего слова. Почему?
Разобраться в этом вопросе мне помог… Салтыков-Щедрин. В своей книге "Пошехонская старина", в портретной галерее крепостных, он показал несколько типовых образов. Один из них — это образ Аннушки, живущей по принципу: "Родилась рабой, жизнь прожила рабой у господ, а теперь, ежели сподобит Всевышний Батюшка умереть — на веки вечные останусь Божьей рабой!" [5]. Второй — это образ ключницы Акулины: "Посадили меня на цепь — я и лаю! — объявляла она, — вы думаете, что мне добра барского жалко, так по мне оно хоть пропадом пропади! А приставлена я его стеречи, и буду скакать на цепи да лаять, пока не здохну!" [6]. Кроме этих — рабов не только по своему положению, но и по натуре своей, — великий писатель показал образ Мавруши Новоторки [7]. Мавруша всё оставила ради любимого: будучи мещанкой, вышла за крепостного крестьянина, но не смогла отречься от свободы в сердце своём, не смогла жить рабой среди рабов. Не поняла и не простила она мужа за то, что отстегал её батогом, исполняя прихоть барыни-крепостницы. Не смогла она понять логики рабского мышления, которая рассуждает: не важно, что честь оскорблена, важно, что шкура цела. Не приняла такой логики, хотя и для барыни, и для её дворовых, и для мужа Мавруши это казалось очень удачным ходом: и наказана плетьми, и не потерпела много: не столько, как если бы её истязал на дворе при всех местный "плечевой". У Салтыкова-Щедрина Мавруша погибает от безысходности, погибает, не вписавшись в законы крепостничества, делящие людей на хозяев — тоже, в общем-то, рабов крепостнической системы (ведь не посмела же барыня оставить крепостную без принуждения: потому что тогда будет "не по закону") — и на крестьян — явных, официальных рабов крепостнической системы (они, даже споря с господами своими, никогда и в мыслях своих не считали себя людьми, равноправными с дворянами).
Так же и Степаныч с Любавой: они готовы всё отдать или очень много сделать для человека, но не по принуждению. И, как людям крепостнической системы было непонятно, чего "бесится" Мавруша (ведь барыня-крепостница и работами её особо не обременяла, и жили они с мужем лучше других крестьян-рабов), так же и людям законническо-религиозной системы было непонятно, чем стал недоволен Степаныч (ведь он был в друзьях у пастыря и работал в церкви, и, почитай, все льготы, какие могла дать религиозная система, были ему доступны). Не поняли рабы религиозной системы, что свободный в духе человек, не только о хлебе и тёплом местечке печётся, а желает, чтобы и другие стали свободными. Не поняли рабы религиозной системы, что Степаныч и Любава желали, чтобы их пастырь обрёл свободу от религиозно-законнической системы, чтобы и он служил Богу по духу.
Братья и сестры во Христе, кто пришёл в Церковь, чтобы познать свободу в благодати Божьей и познал её, тот служит Господу не как раб, а как ученик, как искренний друг Иисуса Христа.
Спустя два года после изгнания Степаныч написал в одном своём очерке: "Верующие во Христа! Остановитесь в своей религиозно-гуманитарной суете и вспомните, что без Святого Духа нет вечной жизни. Это хорошо, что у вас есть служители, есть учение, есть церковная организация и различные благотворительные программы, есть религия, но от всего этого не обретёте вы вечной жизни. Нет и не будет в вас вечной жизни, воздвигни вы ещё хоть сто церковных зданий, построй вы ещё хоть сто спортивно-оздоровительных центров или открой сто программ реабилитации наркоманов. Не будет вечной жизни во Христе Иисусе, если не будете жаждать жизни в Святом Духе — не в религии, не в церковном законе, а только в Святом Духе!".
ЧЕТВЁРТЫЙ ЭТАП. ПОЛНОСТЬЮ ОТДАЙТЕ СЕБЯ В ВОЛЮ БОЖЬЮ
До сих пор Степаныч рассказывал мне о том, каким образом благодать Христова учила их с Любавой доверять Божьей любви в тех или иных житейских вопросах. И в силу своих духовных способностей я старался понять суть его свидетельств, выявить в них самое главное и донести до вас, уважаемые читатели.
Теперь мы переходим к следующему этапу познания благодати Христовой — к жизни, полностью вверенной в лоно Божьей любви. Полностью довериться Божьей любви — это значит полностью вверить себя в Божью волю, обрести способность жить так, как жил Иисус Христос, возгласивший в молитве в Гефсимании: "Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем (однако) не как Я хочу, но как Ты".
Апостол Пётр незадолго до своей смерти написал послание Церкви, в котором поделился самым сокровенным, самым важным, что хотел сказать нам как пастырь и учитель. Он писал: "Через познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества".
"Дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества" — вы только представьте: через познание Иисуса Христа мы можем сделаться причастниками Божеского естества, уподобиться Господу Богу!
Но каким образом мы можем познать Иисуса Христа, познать Бога?
Апостол Пётр пишет, что для достижения успеха в деле познания Бога мы должны, прилагая к сему всё старание, показать в вере нашей добродетель, в добродетели — рассудительность, в рассудительности — воздержание, в воздержании — терпение, в терпении — благочестие, в благочестии — братолюбие, а в братолюбии — любовь (Агапе — любовь, как у Бога). Видите, какой длинный путь к познанию Божеского естества? И обратите внимание: в конце этого пути мы познаём любовь Божью. Именно любовь (Агапе) является самым главным, что характеризует Божье естество.
Но если кто пробовал поступать так, как Апостол увещевает нас поступать, тот сразу скажет, что это невозможно. Действительно, невозможно человеку быть всегда и везде мудрым и добродетельным, не говоря уже о том, что мудрость наша должна быть не просто житейской, а духовной, небесной. А для того, чтобы сделать хотя бы малейший шаг в познании Иисуса Христа, помимо обретения мудрости и добродетельности, нужно ещё очень много — в том числе обрести способность воспринимать скорби и гонения так, как воспринял бы их Иисус Христос. Нужно научиться чувствовать, думать и действовать так, как чувствует, думает и действует Иисус Христос, Сын Божий.
Да-а-а, по сравнению с нашими со Степанычем рассуждениями об уроках доверия Божьей любви, то, о чём пишет Апостол Пётр — это вообще несбыточная мечта. Никто не сможет так жить. Поэтому я очень боялся браться за эту тему. Боялся, потому что помнил, как каждый раз после согрешения вопиял в отчаянии: "Ну почему Ты, Боже, не удержал языка моего от злых (или глупых) слов? Почему Ты, Боже, не удержал меня от греха, ведь Ты же Всемогущий?"
И знаете, как ответил мне Святой Дух? Он изрёк: "Не Я, а ты должен меняться".
Конечно, Господь не должен меняться, потому что Бог свят и совершенен и для Него перемена возможна только к худшему. Поэтому мне нужно учиться слышать голос Святого Духа таким, какой он есть — тихий и нежный, и нужно научиться подчиняться этому гласу. Теоретически всё это я отлично понимаю, но проходит время, и снова падаю в грех, и снова: "Ну, почему Ты, Боже, не удержал меня!" А если даже первого шага на пути познания Господа не могу сделать, то как я смогу обрести любовь, такую, как у Бога?
Хотел бы сказать: буду доволен тем, что имею, но не годится такое самоуспокоение. Не годится, потому что Господь Бог не приемлет от нас меньшего, чем познание Его любви и уподобление Иисусу Христу.
Что делать?
Уважаемые братья и сестры во Христе, начните с того, что признайте полную свою греховность и немощь в достижении цели (если кто ещё не согласен, что он совершенно непригоден для Бога, пусть попробует на деле доказать обратное, пусть попробует убедить Бога в своей святости). Дальше, после исповедания греховности, приложите все свои силы, всю свою волю к тому, чтобы довериться Святому Духу, ибо только Он может научить вас воспринимать жизнь так, как воспринимает её Иисус Христос, только Он может преобразить вас по образу и подобию Христову. Но здесь есть Божье условие: довериться Духу Божьему нужно полностью и безоговорочно.
Познайте Иисуса Христа!
Чем Иисус Христос отличался от нас — тот Иисус Христос, что был на земле при первом Своём пришествии? Телом? Нет. Он отличался от нас Своим видением мира, Своими желаниями сердца и Своими делами. Значит, и нам нужно уподобиться Ему в мышлении и видении мира, нужно уподобиться Ему в желаниях сердца и, наконец, в поступках. Нам нужно стать не просто похожими на Иисуса Христа, а во всём подобными Ему. Такое преобразование нас, вернее, рождение новых человеков в Иисусе Христе, может совершить только Святой Дух. Но Святой Дух никогда и никого принуждать к этому не будет, поэтому и существует Божье условие, чтобы мы полностью и безоговорочно доверили свою жизнь — всю свою жизнь — Святому Духу.
Сие и есть причащение к Божескому естеству.
Дорогие братья и сестры во Христе, согласитесь, что познание Божие выглядит уже не так страшно и безнадёжно, как показалось в начале главы: оказывается для этого достаточно лишь довериться Святому Духу и исполнять Его волю (что, в сущности, и делали Степаныч и Любава, если судить по рассказанным ими примерам из жизни).
Первое познание об Иисусе Христе — пока ещё познание о Христе, а не познание Христа — верующие получают, читая Евангелия, читая Священное Писание. Но не только первое, но и всё дальнейшее познание уже Самого Иисуса Христа будет связано со Священным Писанием — Святой Дух через откровения, через напоминания Слова Божьего будет являть нашим сердцам (сначала сердцам, а затем уму) полноту переживаний Господа, Его мысли, Его слова, Его дела. А познание Иисуса Христа открывает нам истину о естестве Божьем.
Итак, Священное Писание — это одновременно и самый первый шаг в познании Иисуса Христа, и маяк, который ориентирует нас на всём пути богопознания.
Священное Писание — это не просто слова людей, механически, "под диктовку" записавших откровения Святого Духа. Это слова святых Божьих, которые сердцами своими, волей своей явили полное доверие и послушание Святому Духу, через это постигли откровение Божье, были движимы Им и, пережив познание Бога в себе, открыли нам истину о Нём. Сия истина и есть слово Божие — от Бога исходящее и к Богу приводящее.
Следующая ступенька в познании Иисуса Христа связана уже не столько с приобретением написанных знаний, сколько со смирением нашего эгоцентричного "я", с обретением навыка послушания Святому Духу. Иисус Христос учил: "Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною".
Расскажу вам, уважаемые читатели, как я впервые познавал, что значит: "Отвергнись себя и следуй за Мною". Сразу же после того как уверовал, произошёл в моей жизни, как я сначала подумал, совсем обычный случай: к нам на студию кабельного телевидения пришёл старичок и попросил меня отремонтировать его телевизор (почему-то в тот раз не ко всем обратился, как обычно, а именно ко мне). Телевизор у него был древний-предревний и постоянно ломался, а так как жил он в доме, где находилась наша студия, то частенько просил нас и, честно сказать, уже порядком всем надоел. Я довольно категорично отказал: у нас здесь не мастерская, и он ушёл. Сижу за пультом, а на душе у меня кошки скребут, что деда прогнал. Сначала пробовал отмахиваться от своих мыслей: мы, мол, не обязаны чинить телевизоры, но через пару дней всё же сдался голосу совести, хотя и решил пойти на уловку: попросил ребят, чтобы кто-нибудь из них сходил к тому деду и отремонтировал "его долбаный телевизор", но никто не согласился. Я уговаривал себя и тем, что прошло уже четыре дня, и тем, что с каким лицом теперь явлюсь к деду: "Извините мол, за задержку, пришёл чинить ваш телевизор". Спорил так со своей совестью, спорил, но всё же подчинился её голосу — пошёл, извинился. Дед же, как увидел меня, так обрадовался, что позвал за стол, начал чаем угощать. Поломка была пустяковой, и я быстро её устранил, но в тот вечер я впервые рассказывал, нет, свидетельствовал об Иисусе Христе. После беседы с дедом я шёл домой счастливый и удивлялся тому, что раньше у меня никогда не было такого, чтобы, по сути, пустяковый случай вызывал такие сильные душевные переживания. Так я начинал познавать голос Святого Духа, познавать, насколько мудро и нежно Он исправляет меня, как через послушание дарует благодать являть людям познание об Иисусе Христе: являть сначала делом, а затем и словом.
Такие совсем незаметные со стороны, совсем простые уроки послушания Святому Духу именно тогда, когда, кажется, что послушание принесёт только позор и стыд, и вырабатывают в нас, христианах, навыки доверия к Божьей любви. И ещё: через послушание Богу в нас вырабатывается новый, духовный подход к тому, что ценно, а что нет в глазах Иисуса Христа.
И в заключение хочу, нет, должен, просто обязан предостеречь вас — тех, кто решился идти путём познания Господа. Знайте и всегда помните, что нет быстрого и лёгкого пути познания. Нет другого пути познания Иисуса Христа, кроме как через общение со Святым Духом, кроме как через послушание Ему, кроме как через болезненное умерщвление своего ветхого образа мыслей и плотского мировосприятия. Ветхое, тленное, плотяное должно умереть, чтобы воскресло бессмертное, духовное. А духовная жизнь только в Духе Божьем.
Не верьте тем пастырям, которые предлагают иной, более лёгкий путь в Царство Божье. Не верьте тем, кто говорит: "Идите широкой и приятной для вас дорогой положительного исповедания и преуспевания, потому что мы нашли такую дорогу".
Не верьте тем пастырям, которые говорят, что для того, чтобы стать членами Церкви, Тела Христова, достаточно сделать несколько действий: выйти на покаяние, исповедать Иисуса Христа своим Господом и Спасителем и принять водное крещение. Обрядоверие не несёт в себе ни духовной жизни, ни познания Господа Бога. В лучшем случае, если ваше покаяние и исповедание были искренними, вы переживёте только зарождение духовной жизни — не более. Но если не будет развития этой новой жизни через освящение в Святом Духе, то вскоре наступит духовное увядание и духовная смерть. Без общения со Святым Духом, без послушания Ему, нет жизни во Христе Иисусе.
Не верьте также и тем пастырям, которые говорят, что для того, чтобы стать членом Церкви Христовой, достаточно быть крещённым в "правильной церкви", посещать службы и причащаться — это, по сути, такое же обрядоверие, только окружённое большим количеством условностей.
Не верьте и тем пастырям, которые говорят: "Я ваш пастырь — меня слушайте, и всё будет хорошо; ибо я отвечу за вас пред Богом". Не верьте им, ибо каждый сам будет давать ответ за свои грехи. Пастыри и учителя дадут ответ пред Судьёй за то, что из любостяжания и из властолюбия не научили паству Господню необходимости личного познания Бога и личного общения со Святым Духом. В Священном Писании сказано, что суд Божий давно им готов и ждёт их погибель, но их погибель не станет вашим утешением и оправданием, когда вы, как слепые, идущие за слепым, последуете за ними в геенну.
Не бойтесь, что вы ещё духовно молоды, что познаёте ещё только азы жизни в послушании Святому Духу. Дело не в том, на каком уровне находится ваше духовное обновление, важно, чтобы оно началось и шло — шло силой Духа Божьего (вспомните о разбойнике, распятом рядом с Иисусом Христом: он успел только уверовать, покаяться и исповедать Иисуса своим Господом: духовная жизнь в нём только зародилась, но и ему Иисус Христос сказал: "Будешь со Мною в раю").
Дорогие мои читатели, помните, что при Втором пришествии Иисус Христос придёт не со списком крещённых или причастившихся перед смертью. Он призовёт к Себе души, в которых пребывает и действует Святой Дух.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Я спросил у Духа Господня: "Открой мне Царство Небесное!"
И последовал ответ: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную". И далее: "Познай истину: Отец Небесный пошёл на эту жертву, потому что любит тебя".
Слова Святого Духа сначала вызвали недоумение: причём здесь любовь Божья, если я просил рассказать о Царстве Небесном? Но, подумав — молитвенно подумав, — я понял, что Отец Небесный отдал Сына Своего Единородного в жертву искупления не потому, что это была единственная возможность вернуть нас на путь любви к Нему (хотя это действительно так), а потому что Он просто любит нас. Любит, как много означает это слово! Отец Небесный любит нас не потому, что мы заслуживаем или когда-либо сможем заслужить Его любовь и даже не ради благодарности за любовь и жертвенность. И тут я понял… Если в отношениях Бога с человеками абсолютно отсутствует стремление приобрести какую-либо выгоду для Себя, то и взаимоотношения между нами в Царстве Небесном будут построены по такому же принципу.
В Царстве Небесном мы будем заботиться о других не ради того, чтобы Господь Бог, видя это, возвеличил нас (не ради награды), и не ради того, чтобы получить моральное право на ответную заботу, и даже не для того, чтобы сказали "Спасибо!". В Царстве Небесном мы будем делать добро, потому что можем сделать это добро.
В Царстве Небесном ни в ком не будет эгоистического ожидания ответной выгоды: не только явного, но и тайного, в самой глубине сердца, потому что Глава Царства Небесного, Господь Бог, такой.
Здесь, на земле, такое духовное бескорыстие невозможно, ибо все мы без исключения ожидаем ответной благодарности или пользы, пусть не сейчас, а потом, когда будем в Царстве Небесном, но ожидаем. И в этом ожидании нет греха; более того — это справедливо. А справедливость предусматривает не только наказание за зло, но и награду, поощрение за добро.
Кстати, о справедливости. Раз в Царстве Небесном не будет греха, значит, и взаимоотношения "по справедливости" там устареют, станут ненужными. Да-да, дорогие читатели, в Царстве Небесном не только никто не будет требовать суда и справедливости, там само понятие "справедливость" исчезнет. Господь Бог, даруя нам жизнь вечную, даст всё совершенное — только совершенное, а справедливость несовершенна, ибо подразумевает чей-либо грех.
Этот мир несовершенен, греховен, но мы, христиане, уже здесь познаём азы новых взаимоотношений как с Богом, так и друг с другом; Святой Дух учит нас этому. Учит во исполнение заповеди Христовой: "Да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга".
Любить любовью Христовой… Поступая по любви здесь, в этом греховном мире, мы зачастую не только не приобретаем никакой пользы себе, но, наоборот, бываем гонимы и ругаемы, но всё равно любим, вот ведь что интересно. И, спрашивается, что движет нами? Есть ответ на этот вопрос: движет нами Дух Божий, изливающий Свою любовь и научающий нас любить.
"А как же тогда награда верным Божьим в Царстве Небесном — ведь это не что иное, как воздаяние по справедливости?" — спросят братья и сестры во Христе, которые переносили или переносят оскорбления, клевету и гонения от братий по церкви. Если не здесь, на земле, то во время суда Божьего ведь должно же быть воздаяние за страдания? Воздаяние и гонимым, и гонителям, ибо написано: "Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь".
Что сказать вам, дорогие мои братья и сестры во Христе? Будет Господне воздаяние грешникам, и суд Божий настигнет гонителей, обязательно настигнет. При конце света, когда этот мир, эта вселенная сгорит в пламени, все грешники предстанут пред судом Господним. И возлюбившие грех будут ввержены в геенну огненную, а возлюбившие истину, возлюбившие Господа Бога будут жить в новом сотворённом мире, в вечном Царстве Небесном — там не будет уже ни греха, ни смерти.
— Ты правильно написал и про справедливость, и про любовь, но всё как-то не так — всё как-то официально у тебя получилось. Нельзя так расставаться с братьями и сестрами во Христе, — прочитав заключение, вынес свой вердикт Степаныч.
— Да у меня и у самого нет мира на сердце, — грустно вздохнув и пожав плечами, согласился я. — Чувствую какую-то печаль, что ли.
Прошёл примерно час после обсуждения заключительной главы, за это время мы, вернее, Степаныч, успел помочь Вере в хозяйствовании по дому: снял запылившиеся шторы и повесил новые, потом прошёлся по комнатам и заменил все перегоревшие лампочки. Сделав это, он уселся в кресло и медленно, я бы даже сказал, неуверенно, начал очередную свою исповедь (оказывается, он всё время думал над тем, каким образом лучше завершить книгу).
Вот его рассказ:
— "А любовь победит!" — однажды сказал мне Господь. Сказал в то время, когда казалось, что никаких шансов на справедливость уже нет. Когда казалось, что никаких сил на дальнейшую жизнь во Христе Иисусе не осталось: ибо зло торжествовало и истина была покрыта слоем лжи и лицемерия, в которое было втянуто более двухсот человек (ну кто сможет разгрести такие "авгиевы конюшни"?). Дело было зимой, но сердце моё устремилось в лес: туда, где я летом любил проводить время наедине с Богом. Ни дорог, ни утоптанной лыжни поблизости не было, а снегу навалило уже выше колен: идти было трудно, но не столько от снега и глубоких канав, в которые я то и дело проваливался, сколько от непомерной тяжести, от гнетущей боли на душе. Спроси, почему — не скажу, но я стремился именно на то самое место в лесу. И, только придя, успокоился, утоптал снег, развёл костёр, достал Библию и начал молиться. Всю боль свою, всю обиду свою, всё отчаяние своё я излил в той молитве Господу Богу. Повалил снег… Слёзы текли по щекам, а с неба падали снежные хлопья, таяли и тоже текли по щекам, по носу. Я и сейчас хорошо помню, о чём тогда молился и как во время сетования пред Господом в самом сердце своём услышал вопрос: кто хуже поступил: пастор ли, в гневе изгнавший тебя, или епископ, посоветовавший, как этому пастору вовлечь в своё злое дело всех членов церкви, а потом ещё вместе с пастором принуждавший дочь мою к тому, чтобы она осудила нас, своих родителей? И я ответил, что епископ.
Прошёл месяц, и епископ очень тяжело заболел: не смог больше нести служение, и, знаешь, Коля, нам с Любавой так жалко его стало. Мы представили больного человека и его страдающую семью, вспомнили про них, вспомнили их добрые дела (ведь не только злые дела вершат люди, но и добрые), и стало страшно от мысли: а вдруг это горе обрушилось на них из-за нас? Страшно и стыдно стало, и молили мы Господа Бога, чтобы не вменил им в грех то, что они обидели нас и детей наших. Искренне молили. И легче стало на душе, и боль от пережитого нами — нет, не ушла совсем, но как бы отдалилась, как бы уменьшилась после того как Господь даровал силу к искреннему ходатайству за своих гонителей… А ты говоришь: справедливость, справедливость...
И ведь действительно, пусть уж лучше пребудет любовь.
Божья любовь!
СНОСКИ
[1] Астафьев В.П. Кража. Последний поклон. Введение. с. 6.
[2] Григорий Богослов (Назианзин). Слово 43 Надгробное Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской.
[3] Колсен Дж. Ты больше не хочешь ходить в церковь? с. 95, 96.
[4] Кленденнен Б. Бог полноты. с. 3.
[5] Салтыков-Щедрин М.Е. Пошехонская старина, с. 344.
[6] Там же, с. 336.
[7] Там же, с. 345-354.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Астафьев В. П. Кража. Последний поклон / В. П. Астафьев. — М. : Просвещение, 1990. — 448 с.
2. Библия: книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета: Канонические; Синодальный перевод. — М. : Российское Библейское общество, 1998. — 1244 с.
3. Григорий Богослов (Назианзин). Слово 43 Надгробное Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской [Электронный ресурс] / Источник текста: http://orthlib.narod.ru : 2000. — Электронные текстовые данные. – http://christianity.shu.ru/Texts/gregnaz/basil.html свободный режим доступа.
4. Кленденнен Б. Бог полноты [Электронный ресурс] / Б. Кленденнен. — М. : ТОО "Полиграфсервис", 1993. — Электронные текстовые данные. — Режим доступа: http://dom-otca.fl2.fo.ru/file/chunk88/262198/9472.doc свободный. (Отрывки из книги).
5. Колсен Дж. Ты больше не хочешь ходить в церковь? [Электронный ресурс] / Дж. Колсен (Jake Colsen). — Христианский портал Jesuslove.ru; с официального сайта www.jakecolsen.com , 2011. — Электронные текстовые данные. — Режим доступа: http://jesuslove.ru/books/6538-chto-ne-xochesh-bolshe-xodit-v-cerkov-jake-colsen.html свободный.
6. Салтыков-Щедрин М. Е. Пошехонская старина / М. Е. Салтыков-Щедрин. – М. : Правда, 1984. — 576 с.
Комментарий автора: О книге:
Два товарища, члены церквей разных деноминаций, задумали написать повесть об изгнанных из поместных церквей верующих: об их переживаниях, их жизни и… духовном росте во Христе Иисусе. В результате совместного труда получился литературный цикл, включающий в себя не только художественное повествование, но и богословское исследование событий, которые происходят в церквях в последнее время.
Николай Погребняк,
Россия
Родился в 1961 г. в Кокчетавской области Казахской ССР. После окончания Омского политехнического института работал инженером-конструктором. В 1995 г. по вере принял водное крещение в РПЦ. Позже работал в Центре реабилитации, исполнял диаконское служение и читал лекции. Автор книг и статей, посвящённых популяризации христианских ценностей и христианского учения, а также ряда произведений эпического жанра художественной литературы.
Прочитано 1402 раза. Голосов 0. Средняя оценка: 0
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
СТУДЕНЧЕСКО-УГОЛОВНАЯ РОМАНТИКА - Светлана Капинос Это произведение "околохристианское", рассказ-настроение. Я увидела его во сне, и главным для меня явилось передать то СОСТОЯНИЕ, какое возникло при пробуждении. Литература затрагивает область ДУШИ человека, в лит-ре более задействованы чувства, нежели разум (как, напр., в философии или же публицистике), поэтому для меня важна Ваша оценка этого рассказа с как с моральной, так и с "чувствительной" точки зрения! Поделитесь, пожалуйста! Это здорово поможет мне в дальнейшей литературной работе!
