– Не мне, мой король, менять традиции нашего королевства, если само время доказало их полезность! – голос у епископа Альбина был задумчивым и даже немного печальным, но спокойным. – Жители нашего города добры, а обычай, который предстоит соблюсти принцу Кевину, сделает их ещё добрее.
Король Лугайд Катгабайл согласно кивнул ему в ответ, а епископ поднялся из-за стола и подошёл к окну. Старый священник задумчиво взирал на раскрывшиеся перед ним пейзажи, глубоко задумавшись и поглаживая рукой длинную седую бороду. Наступали сумерки, но из окна Восточной башни ещё можно было отчётливо различить далёкие горы. Солнце, скрываясь за западными лесами, посылало последние лучи на восток и окрашивало горные вершины в кровавые, густо-багряные тона. Да, внешне старый служитель церкви был совершенно спокоен, но в глубине души – взволнован и опечален. Хотя повод для тревоги, что ни говори, был не слишком весомым.
«В своё время, – подумал старик, – я точно так же волновался за Лугайда, но все закончилось хорошо. И даже когда он предпринял ту свою безумную выходку, пострадали близкие ему люди, но он сам вернулся домой живым и здоровым. А ведь Кевин не отправляется в Запретные Земли, не участвует в своей первой битве, так зачем зря тревожиться?»
– А потому, – заключил он и свою речь, и свои размышления, – нужно позвать мальчика и всё ему рассказать.
– Да, отец мой.
Король подошёл к двери и отдал распоряжение ожидавшему за ней слуге. А епископ оторвал взгляд от далёких горных пейзажей и посмотрел на простёршийся под стенами королевского замка город. Люди на улицах торопились возвратиться домой до наступления темноты, которая густела с каждой минутой. Шум голосов стихал. Рынок опустел. В редких невысоких домах зажигались свечи и лучины.
«Уже через несколько дней Кевин будет стучать в двери этих домов, – вновь с грустью подумал Альбин. – И кто знает, какая из них отворится перед ним. А потом я целый год буду лишён права хоть что-либо изменить в его судьбе, как бы она ни сложилась… Собственно, я уже лишен этого права. Но ничего не поделаешь».
Тревожился за сына и король Лугайд Катгабайл, даром, что сам в свое время достойно исполнил старинный обычай.
– Может, перед тем, как давать советы и наставления Кевину, вы и мне что-нибудь посоветуете? – обратился он к епископу. – Всё ли мы учли и обговорили?
– А что нам ещё обговаривать? – ответил епископ. – Мне это не впервой, тебе тоже, а Кевин справится, он молодец. О его жизни в монастыре можешь не беспокоиться, но что касается выбора приемных родителей, то я бы хотел, чтобы он начал поиски новой семьи с улицы Оружейников.
– Не иначе, кого-то там ему уже присмотрели? – усмехнулся король.
– Присмотрел, – честно ответил епископ. – Но обычай, установленный епископом Нинианом*, менять не стану, и тебя об этом просить не буду, как бы я ни волновался.
– А что за люди? – поинтересовался Лугайд.
– Весьма достойные. Поселились они на улице Оружейников не так давно, а прибыли к нам из далёкой южной страны Иберии. Ты помнишь, что церковные дела заставили меня полтора года назад отправиться к нашим приморским соседям в Альт Клут**. Произошли очередные недоразумения между тамошними христианами и язычниками, но, пользуясь нашей дружбой с королем Локрином, мне удалось все быстро и мирно уладить. Впрочем, это не важно. Важно то, что именно там я их и повстречал, измученных и несчастных, только что покинувших торговый корабль. Какие-то бедствия заставили иберийцев оставить родину, однако подробностей об этом я не знаю. Все их деньги ушли на путешествие, местные наречия им были неизвестны, и они пытались просить у прохожих помощи и совета на латинском языке. То, что они знали латынь, дало нам возможность познакомиться. Я предложил им отправиться в наш город и дал немного денег для того, чтобы здесь обжиться. Прошло немного времени, и я увидел, что люди эти оказались Господним подарком для нашего королевства.
В семье их трое. Отец – Родерик, прекрасный мастер, владеющий неизвестными для наших оружейников секретами изготовления доспехов и кольчуг. Получаются они у него более лёгкими и прочными, чем у других. Благодаря этому ремесло его стало приносить немалую прибыль, так что пару месяцев назад они смогли покинуть пригородную хижину и поселиться в уютном доме на улице Оружейников. Кроме того, Родерик пришёл ко мне и вернул полученные когда-то от меня средства. А когда я стал возражать, заявил, что это пожертвование, и что я просто обязан употребить их во славу Божью и для пользы людей. Кстати, ваши советники, Лионель и Мерл, тоже приобрели себе его кольчуги.
– Да, я что-то слышал от них об этом оружейнике, – заметил король.
– Многие о нём уже слышали, – сказал епископ и продолжил:
– Что касается жены Родерика, то зовут её Корнелией, и сама она – иберийская римлянка. Признаться, я редко встречал женщину настолько мудрую и благочестивую. Как и положено христианской жене, она домовита и скромна, не многоречива. Достаточно зайти к ним в дом, чтобы убедиться в её достоинствах как супруги и хозяйки. Следуя вместе завету святого апостола Павла***, они любят друг друга и в послушании и благочестии растят своего сына Мигела. Я расспрашивал о них наших горожан, и все утверждают, что никогда не видели Родерика пьянствующим в таверне (хотя человек он вполне себе компанейский), а Корнелию – бранящейся с соседками. Но в церкви я вижу их в каждый воскресный день – внимающими проповеди, приходящими к исповеди и принимающими святое причастие. И, если быть кратким, то люди эти справедливы, любят дела милосердия и смиренно и мудро ходят пред Богом своим.
Король кивнул и, улыбнувшись, промолвил:
– Да, отец мой. Похоже, что это и впрямь весьма достойные люди. Я даже немного жалею о том, что мы не можем просто отдать Кевина им на воспитание, как поступили бы в соседних королевствах или в Ирландии. Но есть вероятность, что он сам выберет их дом, начав искать пристанище на улице Оружейников. Потому я одобряю ваше решение.
– Есть и другая вероятность, – немного помрачнел епископ. – Что он остановится в доме Габура, братца кожевника Шеймуса, которого ты не так давно приказал казнить.
Король тоже нахмурился. Полгода назад кожевник Шеймус насмерть забил принятого им в дом паренька, хотя и знал, что все мальчики, участвующие в исполнении обычая, находятся под покровительством самого короля, родные они ему дети или нет. Некоторые говорили, что Шеймус сделал это, будучи пьяным, другие – что с досады, поскольку достоверно убедился, что ребёнок, которого он принял к себе, простой бедолага, а не королевский сын. Но настоящая причина заключалась в том, что был он жадным и злобным человеком. И Лугайду было известно, что родной брат Шеймуса Габур далеко от него не ушел и пользовался в городе дурной славой за свой скверный нрав, хотя и слыл неплохим мастером.
– Да, мы рискуем, – только и промолвил король.
Епископ Альбин смотрел в ночную тьму, а с другого конца города на него смотрели окна монастыря, с которым была связана почти вся его сознательная жизнь. Там братья-монахи заканчивали свои дневные труды, дочитывали и дописывали последние строчки, приводили в порядок скриптории, завершали молитвы и благочестивые беседы. Он увидел, как в окнах приюта для странников погас свет. Там засыпали двадцать выкупленных из рабства мальчиков, сытых и отдохнувших, забывающих, насколько это возможно, ужасы прошлого. Завтра к ним присоединится Кевин. А через неделю они вместе пойдут по городским улицам и будут искать пристанище в домах совершенно незнакомых им людей. Но не стоит сейчас говорить о том, какие трудности и опасности их будут подстерегать, умножая отцовские тревоги короля Лугайда.
Епископ заставил себя усмехнуться:
– Риск есть всегда и во всем. Любая ваша охота – уже весьма опасное происшествие, что говорить о военных тренировках или о настоящей войне... Но ведь вам, Катгабайлам, только и подавай приключения!
Голос у него был ровный, усмешка искренняя, но короля ему было не обмануть.
«Вот он, наш епископ», – думалось Лугайду. – «Тот человек, который пять лет жил среди диких пиктов****, проповедуя им Веру Христову, и бесстрашно упрекал разнузданные шайки работорговцев за их гнусное ремесло. Тот, кто отправлялся в далёкие земли, чтобы раздобыть ценные книги, и своими руками ухаживал за умирающими от морового поветрия людьми королевства, не боясь заразиться. Кто под стрелами врагов стоял возле сражающихся воинов во время дедовских, отцовских, да уже и моих войн, готовый при первой необходимости оказать помощь раненому или исповедовать умирающего ратника. И который так тревожится из-за того, что мой сын на год покинет отцовский кров…».
В эту минуту в дверь постучали.
* Епископ Ниниан – легендарный шотландский святой IV века, проповедовал христианство на севере Британии.
** Альт Клут – бриттское королевство на юго-западе Шотландии в послероманский период. Западной границей этому королевству служило Ирландское море, поэтому в книге «Легенда о Каменном Мигеле» Альт Клут часто именуется «Приморским королевством».
*** Христианский апостол. См. комментарии в конце книги.
**** Пикты – народ, который в описываемый период заселял Северную Британию (территорию современной Шотландии).
Информация от автора: Книга "Легенда о Каменном Мигеле" полностью опубликована мультимедийным издательством Стрельбицкого. Приобрести электронный вариант можно в магазине Андронум – книжном гипермаркете для мобильных устройств. Ниже приведены ссылки, которые облегчат поиск всех частей книги:
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : А снег все кружит . - Николай Зимин Что же мы ждем ?
Ничего же хорошего .
Белым ковром
Все кругом запорошено .
Снег все кружит .
Небо зимнее хмурится .
Сердце болит .
Сердце молится , мучится ...
