Эти глава основана на Первой книге Царств 22:20-23; 23-27 гл.
После зверской расправы со священниками Господними "спасся один только сын Ахимелеха, сына Ахитува, по имени Авиафар, и убежал к Давиду. И рассказал Авиафар Давиду, что Саул умертвил священников Господних. И сказал Давид Авиафару: я знал в тот день, когда там был Доик Идумеянин, что он непременно донесет Саулу; я виновен во всех душах дома отца твоего. Останься у меня, не бойся; ибо, кто будет искать моей души, будет искать и твоей души; ты будешь у меня под охранением".
Преследуемый царем Давид не находил ни отдыха, ни убежища. В Кеиле его смелые воины спасли жителей от плена филистимлян, но и там, среди освобожденных им людей, они не были в безопасности. Из Кеиля они отправились в пустыню Зиф.
В это время, когда в жизни Давида было так мало отрадных минут, его обрадовал 'неожиданный приход Ионафана, который, узнав, где находится убежище Давида, навестил его. Как драгоценны были минуты общения для двух друзей. Они рассказывали друг другу о том, что довелось пережить, и Ионафан ободрил Давида, говоря: "Не бойся; ибо не найдет тебя рука отца моего Саула, и ты будешь царствовать над Израилем, а я буду вторым по тебе; и Саул, отец мой, знает это". Когда они говорили о чудесной заботе Бога о Давиде, измученный беглец воспрял духом: "И заключили они между собою завет пред лицем Господа; и Давид остался в лесу, а Ионафан пошел в дом свой".
После посещения Ионафана Давид ободрял душу хвалебными гимнами, сопровождая пение игрой на арфе.
"На Господа уповаю; как же вы говорите душе моей: "улетай на гору вашу, как птица"?
Ибо вот, нечестивые натянули лук, стрелу свою приложили к тетиве, чтобы во тьме стрелять в правых сердцем. Когда разрушены основания, что сделает праведник? Господь во святом храме Своем, Господь, - престол Его на небесах, очи Его зрят; вежды Его испытывают сынов человеческих.
Господь испытывает праведного, а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его"
(Пс. 10:1-5)
Зифеи, жители той дикой местности, куда пришел Давид из Кеиля, послали сказать Саулу в Гиву, что они знают, где прячется Давид, и могут указать царю то место. Но Давид, предупрежденный о их намерении, ушел оттуда, укрывшись в горах между Маоном и Мертвым морем.
Снова Саул получил известие: "Вот, Давид в пустыне Эн-Гадди. И взял Саул три тысячи отборных мужей из всего Израиля, и пошел искать Давида и людей его по горам, где живут серны". У Давида было всего шестьсот человек, в то время как у гнавшегося за ним Саула - три тысячи. Вместе со своими людьми Давид укрылся в одной из пещер, ожидая указаний от Бога, что надлежит делать. Поднимаясь в горы, Саул свернул в сторону и вошел один в ту самую пещеру, где скрывался Давид со своим отрядом. Когда люди Давида увидели это, они стали уговаривать своего начальника убить Саула. Царь находился в их власти, и они истолковали это как явное доказательство того, что Сам Бог предал этого врага в их руки для уничтожения. Давид склонялся принять эту точку зрения, но голос совести говорил ему: "Не прикасайся к помазаннику Божьему".
Люди Давида никак не могли согласиться отпустить Саула и напомнили своему начальнику слова Божьи: ""Вот, Я предам врага твоего в руки твои, и сделаешь с ним, что тебе угодно". Давид встал и тихонько отрезал край от верхней одежды Саула". Но впоследствии совесть мучила его даже за то, что он испортил царскую одежду.
Саул поднялся и вышел, чтобы продолжать поиски, когда неожиданно до его изумленного слуха донеслись слова: "Господин мой, царь!" Он повернулся посмотреть, кто обращается к нему, - и что же? Увидел сына Иессея, человека, за которым он столько времени охотился, чтобы убить его. Давид поклонился царю, выражая тем самым почтение ему как своему господину. Затем он сказал: "Зачем ты слушаешь речи людей, которые говорят: "вот, Давид умышляет зло на тебя"? Вот, сегодня видят глаза твои, что Господь предавал тебя ныне в руки мои в пещере; и мне говорили, чтоб убить тебя; но я пощадил тебя, и сказал: "не подниму руки моей на господина моего; ибо он помазанник Господа", Отец мой! посмотри на край одежды твоей в руке моей, я отрезал край одежды твоей, а тебя не убил. Узнай и убедись, что нет в руке моей зла, ни коварства, и я не согрешил против тебя; а ты ищешь души моей, чтоб отнять ее".
Эти слова сразили Саула. Он не мог не изумляться их искренности, он был глубоко тронут, поняв, что совсем недавно целиком находился во власти того, кого мечтал убить. Полный чистосердечия, Давид стоял перед ним. Смягчившись, Саул воскликнул: "Твой ли это голос, сын мой Давид? И возвысил Саул голос свой, и плакал. И сказал Давиду: ты правее меня; ибо ты воздал мне добром, а я воздавал тебе злом... Кто, нашедши врага своего, отпустил бы его в добрый путь? Господь воздаст тебе добром за то, что сделал ты мне сегодня. И теперь я знаю, что ты непременно будешь царствовать, и царство Израилево будет твердо в руке твоей". И Давид заключил с Саулом союз, что когда он станет царем, то милостиво поступит с домом Саула и не уничтожит его имени.
Помня прошлое, Давид не вполне доверял обещаниям царя и не верил, что это перемирие продлится долго. Когда Саул возвратился к себе домой, Давид остался в горах.
Иногда враждебность к слугам Божьим тех, кто отдался в руки сатаны, сменяется чувством раскаяния и сожаления, но эта перемена не всегда оказывается длительной и прочной. После того как злоумышленники выступают против рабов Господа и обличают их, ими овладевает убеждение, что они неправы. Дух Божий борется с ними, и они смиряются перед Богом и перед теми, чье влияние пытались уничтожить, и могут изменить свое отношение к ним. Но когда они начинают вновь прислушиваться к нашептываниям лукавого, то прежние сомнения воскресают, прежняя враждебность просыпается, и они возобновляют свои действия, в которых раньше раскаивались и которые на время оставили. Снова они говорят недобрые слова, обвиняют и осуждают тех, у кого некогда так искренно просили прощения. В подобных случаях сатана использует эти души гораздо успешнее, чем прежде, потому что они пренебрегли более ярким светом.
"И умер Самуил; и собрались все Израильтяне, и плакали по нем, и погребли его в доме его, в Раме". Смерть Самуила была безвозвратной потерей для Израиля. Великий и благочестивый пророк, выдающийся судья скончался, и скорбь народа была глубокой и тяжелой. С ранней юности Самуил служил Израилю честно и праведно. Хотя Саул и был признанным царем, но влияние Самуила было намного больше, потому что его жизнь являлась образцом верности, послушания и преданности. Мы читаем, что он судил Израиля во все дни жизни своей.
Когда люди сравнивали жизнь Саула с жизнью Самуила, они видели, какую большую ошибку допустили, пожелав иметь царя, чтобы ничем не отличаться от окружающих народов. Многие с тревогой смотрели на общество, погруженное в неверие и безбожие. Личный пример царя оказывал большое влияние, и воистину Израиль мог скорбеть, что Самуил, пророк Божий, умер.
В лице Самуила народ потерял основателя и главу священных школ, но это еще не все. Израильтяне потеряли человека, к которому привыкли приходить с различными вопросами и тревогами. Они потеряли посредника, который постоянно ходатайствовал за них перед Богом. Посредничество Самуила вселяло в них чувство спокойствия и безопасности, ибо "много может усиленная молитва праведного" (Иак. 5:16). Теперь они чувствовали, что Бог их оставляет. Их царь казался почти сумасшедшим. Справедливость была извращена, и порядок сменился неразберихой.
Именно тогда, когда в стране происходила внутренняя борьба и когда спокойный и благочестивый совет Самуила был так необходим. Бог упокоил Своего престарелого раба. Какие горестные мысли овладевали ими, когда они смотрели на место его упокоения и вспоминали, как безрассудно они поступали, отвергая его правление, хотя он был так близок Небу, что, казалось, связывал весь Израиль с троном Иеговы.. Это Самуил научил их любить Бога и повиноваться Ему, но теперь, когда он умер, люди чувствовали, что оставлены на милость царя, руководимого сатаной и разъединившего народ с Богом и Небом.
Давид не мог присутствовать при погребении Самуила, но он так глубоко и трепетно скорбел о нем, как преданный сын скорбит об умершем любимом отце. Он знал, что со смертью Самуила обрывались последние нити, которые сдерживали нрав Саула; при жизни пророка он чувствовал себя в большей безопасности. Пока Саул был занят трауром по Самуилу, Давид подыскал себе более безопасное место и после этого ушел в пустыню Фаран. Там он сочинил 120-й и 121-й псалмы. В тех диких местах, скорбя о смерти пророка и зная, что царь был его врагом, он пел:
"Помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю. Не даст Он поколебаться ноге твоей, не воздремлет хранящий тебя. Не дремлет и не спит хранящий Израиля... Господь сохранит тебя от всякого зла; сохранит душу твою Господь. Господь будет охранять выхождение твое и вхождение твое отныне и вовек"
(Пс. 120:2-8)
Находясь в пустыне Фаран, Давид со своими людьми оберегал от разбойничьих набегов стада некоего богача по имени Навал, у которого были владения в той местности. Навал являлся потомком Халева, но по характеру был человек грубый и скупой.
Настало время стрижки овец, когда по существовавшему обычаю устраивались пиры и съезжались гости. Давид и его люди остро нуждались в провизии, и, согласно обычаю того времени, он послал десятерых юношей к Навалу, повелев им приветствовать его от имени своего господина, и добавил: "Скажите так: "Мир тебе, мир дому твоему, мир всему твоему. Ныне я услышал, что у тебя стригут овец. Вот, пастухи твои были с нами, и мы не обижали их, и ничего у них не пропало во все время их пребывания на Кармиле; спроси слуг твоих, и они скажут тебе; итак да найдут отроки благоволение в глазах твоих, ибо в добрый день пришли мы; дай же рабам твоим и сыну твоему Давиду, что найдет рука твоя"".
Давид и его люди были надежной защитой пастухам и стадам Навала, и теперь они обращались с просьбой к этому богатому человеку - уделить кое-что тем, кто оказал ему такую ценную услугу. Давид и его люди могли сами взять из его стада, но они не сделали этого. Они вели себя честно. Однако их доброту не оценили. Ответ, посланный Навалом Давиду, говорил о нраве этого человека: "Кто такой Давид, и кто такой сын Иессеев? Ныне стало много рабов, бегающих от господ своих; неужели мне взять хлебы мои и воду мою, и мясо, приготовленное мною для стригущих овец у меня, и отдать людям, о которых не знаю, откуда они?"
Когда молодые люди вернулись с пустыми руками и поведали все Давиду, он сильно возмутился. Он повелел готовиться к битве, ибо решил наказать человека, который отказался помочь ему в том, на что он имел право, да еще прибавил к своему несправедливому отношению оскорбление. Такое импульсивное решение больше напоминало Саула, нежели Давида, но сыну Иессея предстояло еще научиться терпению в школе страданий.
После того как присланные Давидом люди ушли, один из слуг поспешил к жене Навала, Авигее, и рассказал ей о случившемся. "Вот, - сказал он, - Давид присылал из пустыни послов приветствовать нашего господина, но он обошелся с ними грубо. А эти люди очень добры к нам, не обижали нас, и ничего не пропало у нас во все время, когда мы ходили с ними, бывши в поле. Они были для нас оградою и днем и ночью во все время, когда мы пасли стада вблизи их. Итак подумай и посмотри, что делать; ибо неминуемо угрожает беда господину нашему и всему дому его".
Не советуясь с мужем и ничего не говоря ему о своем намерении, Авигея взяла достаточно припасов, навьючила их на ослов и послала навстречу Давиду, а затем вслед отправилась сама. Она встретилась с Давидом и его отрядом на холме. "Когда Авигея увидела Давида, то поспешила сойти с осла и пала пред Давидом на лице свое, и поклонилась до земли; и пала к ногам его, и сказала: на мне грех, господин мой; позволь рабе твоей говорить в уши твои, и послушай слов рабы твоей". Авигея обратилась к Давиду с таким почтением, как к коронованному монарху. Навал насмешливо воскликнул: "Кто такой Давид?", а Авигея обратилась к нему: "Господин мой!" Любезными словами она пыталась смягчить его раздражение и умоляла за своего мужа. Лишенная всякой гордости и фальши, но исполненная мудрости и любви Божьей, Авигея проявила преданность своему семейству и объявила Давиду, что грубое отношение ее мужа к нему было не умышленным личным оскорблением, а просто необдуманным поступком жалкой, себялюбивой натуры.
"И ныне, господин мой, жив Господь и жива душа твоя; Господь не попустит тебе идти на пролитие крови, и удержит руку твою от мщения; и ныне да будут, как Навал, враги твои и злоумышляющие против господина моего". Авигея не присвоила себе ту честь, что ей удалось удержать Давида от исполнения его намерения, но отдала славу и честь Богу. Затем она вручила привезенные ею дары как мирную жертву людям Давида, будто она сама была виновна в том, что вызвала такой сильный гнев их начальника.
"Прости вину рабы твоей, - говорила она, - Господь непременно устроит господину моему дом твердый, ибо войны Господа ведет господин мой, и зло не найдется в тебе во всю жизнь твою". Авигея указала Давиду на его долг. Он должен был вести войны Господни. За личные оскорбления ему не следовало мстить даже тогда, когда его преследовали как изменника. Она продолжала: "Если восстанет человек преследовать тебя и искать души твоей, то душа господина моего будет завязана в узле жизни у Господа, Бога твоего, а душу врагов твоих бросит Он как бы пращею. И когда сделает Господь господину моему все, что говорил о тебе доброго, и поставит тебя вождем над Израилем, то не будет это сердцу господина моего огорчением и беспокойством, что не пролил напрасно крови и сберег себя от мщения. И Господь облагодетельствует господина моего, и вспомнишь рабу твою" (1 Цар. 25:29-31).
Эти слова мог говорить только человек, одаренный мудростью свыше. Благочестие Авигеи, подобно аромату цветка, бессознательно отражалось в ее лице, в словах и жестах. Дух Сына Божьего наполнил ее душу, ее речь дышала состраданием, добротой, миролюбием, распространяя вокруг веяние небес. Чувства Давида переменились, и он затрепетал при мысли о последствиях своего необдуманного решения. "Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими" (Мф. 5:9). Дай Бог, чтобы больше существовало женщин, которые, подобно этой израильтянке, смягчали бы раздраженные чувства, предотвращали опрометчивые решения и спокойными, благородными речами препятствовали злу.
Жизнь, посвященная Христу, всегда распространяет вокруг себя свет, утешение и мир. Такую жизнь отличает чистота, такт, простота и полезность. Она руководствуется такой бескорыстной любовью, которая освящает все вокруг. В такой жизни во всем виден Христос. И куда бы такой человек ни пошел, он повсюду оставляет светлый след. Авигея была мудрой обличительницей и советчицей. Под влиянием ее разумных слов переменились чувства Давида. Теперь он был убежден, что поступил неблагоразумно и потерял контроль над собой.
Со смиренным сердцем принял он обличение, и эта происшедшая в нем перемена вполне соответствовала словам псалма: "Пусть наказывает меня праведник: это милость; пусть обличает меня: это лучший елей" (Пс. 140:5). Он поблагодарил Авигею и благословил ее, потому что она говорила справедливо. Есть много таких, кто, выслушивая обличение, думает, что принимает упрек без раздражения, и это уже достойно похвалы, но как мало тех, кто с искренней признательностью благодарит за обличения и благословляет тех, кто старается спасти их от злых поступков.
Возвратившись домой, Авигея застала Навала и его гостей за великим . пиром, который они превратили в попойку. Только на следующее утро она смогла рассказать мужу о встрече с Давидом. Навал по натуре был очень труслив, и когда он понял, как близко был к смерти из-за своей глупости, его, казалось, разбил паралич. Опасаясь, что Давид все-таки отомстит ему, он сильно испугался и впал в бессознательное состояние, из которого его не могли вывести. Через десять дней он умер. Данная ему Богом жизнь была лишь проклятием для мира. Среди веселия и пирования Бог сказал ему, как и богатому человеку в притче: "В сию ночь душу твою возьмут у тебя" (Лк. 12:20).
Впоследствии Давид женился на Авигее. Он уже имел жену, но господствовавший в то время обычай оказал свое влияние и на него. Даже великие и добрые мужи заблуждались, подражая обычаям мира. Горькие плоды многоженства ощущались во всей жизни Давида.
После смерти Самуила Давид только несколько месяцев жил в покое. Снова ушел он в пустыню к зифеям, но эти враждебно настроенные люди, надеясь приобрести благоволение царя, сообщили ему о местонахождении Давида. Это известие вновь пробудило в сердце Саула лютые чувства. Вновь он собрал своих людей и отправился с ними, чтобы схватить Давида. Но друзья сообщили Давиду, что Саул снова преследует его, и, взяв с собой несколько человек, Давид направился узнать, где находится враг. Была ночь, когда, осторожно пробираясь вперед, они наткнулись на лагерь Саула и увидели расставленные палатки царя и его свиты. Никто не заметил их, весь лагерь был погружен в сон. Давид предложил своим людям пойти с ним в самую середину стана врагов. В ответ на вопрос: "Кто пойдет со мною к Саулу в стан?" - Авесса тут же ответил: "Я пойду с тобою".
Скрываясь в тени холмов, Давид и его помощник вошли в стан врага. Желая узнать точную численность противника, они натолкнулись на спящего Саула, его копье было воткнуто в землю, а в изголовье стоял кувшин с водой. Рядом лежал Авенир, главный военачальник, вокруг крепко спали солдаты. Авесса поднял копье и сказал Давиду: "Предал Бог ныне врага твоего в руки твои; итак позволь, я пригвожду его копьем к земле одним ударом, и не повторю удара". Он ждал разрешения, но в ответ послышался шепот: "Не убивай его; ибо кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным?.. Жив Господь! пусть поразит его Господь, или придет день его, и он умрет, или пойдет на войну и погибнет; меня же да не попустит Господь поднять руку мою на помазанника Господня. А возьми его копье, которое у изголовья его, и сосуд с водою, и пойдем к себе. И взял Давид копье и сосуд с водою у изголовья Саула, и пошли они к себе; и никто не видел, и никто не знал, и никто не проснулся, но все спали; ибо сон от Господа напал на них". Как легко может Господь ослабить сильнейшего, лишить благоразумия мудрейшего и усыпить внимание самого бдительного человека!
Удалившись на безопасное расстояние, Давид встал на вершину холма и закричал громким голосом, обращаясь к народу и Авениру: "Не муж ли ты, и кто равен тебе в Израиле? Для чего же ты не бережешь господина твоего, царя? Ибо приходил некто из народа, чтобы погубить царя, господина твоего. Не хорошо ты это делаешь; жив Господь! вы достойны смерти за то, что не бережете господина вашего, помазанника Господня. Посмотри, где копье царя и сосуд с водою, что были у изголовья его? И узнал Саул голос Давида, и сказал: твой ли это голос, сын мой Давид? И сказал Давид: мой голос, господин мой царь. И сказал еще: за что господин мой преследует раба своего? что я сделал? какое зло в руке моей? И ныне пусть выслушает господин мой царь слова раба своего". С уст царя снова сорвалось признание: "Согрешил я; возвратись, сын мой Давид; ибо я не буду больше делать тебе зла, потому что душа моя была дорога ныне в глазах твоих; безумно поступал я, и очень много погрешал". И отвечал Давид: "Вот копье царя; пусть один из отроков придет и возьмет его". Хотя Саул и обещал: "Я не буду больше делать тебе зла", - все же Давид опасался его.
Второй раз Давид почтительно отнесся к царской жизни, и это произвело глубокое впечатление на Саула и вырвало из его груди смиренное признание собственной греховности. Он был изумлен и покорен такой добротой. Расставаясь с Давидом, Саул воскликнул: "Благословен ты, сын мой Давид: и дело сделаешь, и превозмочь превозможешь". Но сын Иессея не рассчитывал, что царь будет долго находиться в таком расположении духа.
Давид потерял всякую надежду помириться с Саулом. Казалось, он неминуемо в конце концов падет жертвой злобы царя, и это побудило его вновь искать убежища в филистимской земле. В сопровождении шестисот человек он отправился к Анхусу, Гефскому царю.
Давид решил, что Саул непременно исполнит свое коварное намерение, хотя на то не было никаких указаний от Бога. Даже когда Саул старался убить его. Господь трудился, чтобы царство все же досталось Давиду. Бог осуществляет Свои планы, хотя для человеческих глаз они и облечены тайной. Люди не могут уразуметь путей Божьих, они рассуждают поверхностно, воспринимая все испытания, искушения, трудности, которые по воле Божьей постигают их, как нечто враждебное и гибельное. Так судил и Давид, не вникая в суть, не думая об обетовании Божьем. Он сомневался в том, что будет царем. Продолжительные испытания ослабили его веру и истощили терпение.
Господь не посылал Давида искать убежища у филистимлян, злейших врагов Израиля. Именно этот народ был в числе его самых лютых врагов, и все же он убежал к ним искать помощи в трудное для себя время. Потеряв доверие к Саулу и к тем, кто служил ему, он доверился милости врагов своего народа. Давид был доблестным полководцем и проявил себя как мудрый и отважный воин, но, идя к филистимлянам, он поступил вопреки собственным интересам. Господь избрал его, чтобы он водрузил свое знамя на иудейской земле, но недостаток веры не позволил ему выполнить Божью волю.
Бог был обесчещен неверием Давида. Филистимляне боялись его больше, чем Саула и его армии, и, обратившись к ним за покровительством, Давид обнаружил слабость своего народа. Этим он воодушевил безжалостных врагов на преследование израильтян. Давид был помазан, чтобы защищать народ Божий, и Бог не желал, чтобы Его слуги обнадеживали беззаконников, выдавая слабые стороны народа Божьего или проявляя безразличие к его благополучию. Кроме того, братья Давида стали думать, что он перешел к язычникам, чтобы служить их богам. Этот поступок дал повод к неправильному истолкованию поведения Давида, и многие начали с предубеждением относиться к нему. Давид совершил именно то, что так хотелось сатане, ибо, попросив убежища у филистимлян, Давид доставил великую радость врагам Бога и Его народа. Давид по-прежнему служил Богу и оставался верным Ему, но он пожертвовал доверием к Нему ради собственной безопасности и тем самым опорочил честность и преданность слуги Божьего, - а ведь именно эти качества Бог хочет видеть в рабах Своих.
Филистимский царь оказал Давиду радушный прием: во-первых, это объяснялось преклонением перед его военными дарованиями, а во-вторых, тщеславию царя льстило покровительствовать еврею. У Анхуса Давид чувствовал себя в безопасности. Он привел сюда свою семью, доставил домашнее имущество. Так же поступили и его люди. Из всего можно было заключить, что они обосновались там надолго. Анхус принимал горячее участие во всем этом и обещал помощь израильским беглецам.
По просьбе Давида царь милостиво отдал ему во владение Секелаг. Давид понимал, что и для него, и для его людей небезопасно влияние идолопоклонства. В городе, полностью предоставленном в их распоряжение, они могли служить Богу свободнее, чем живя в Гефе, где языческие обряды могли быть для них только источником неприятностей и зла.
Во время пребывания в Секелаге Давид вел войны с гессурянами, тирзеянами, амаликитянами и никого не оставлял в живых, чтобы они не рассказали о нем в Гефе. Возвращаясь с битвы, он давал Анхусу понять, что воевал со своими единоплеменниками, иудеями. И Анхус, не зная истины, думал, что благодаря Давиду его государство укрепится, утверждая: "Он опротивел народу своему Израилю и будет слугою моим вовек". Давид знал, что по воле Божьей должен уничтожать языческие народы, но он не следовал Божьей воле, когда прибегал к обману.
"В то время Филистимляне собрали войска свои для войны, чтобы воевать с Израилем. И сказал Анхус Давиду: да будет тебе известно, что ты пойдешь со мною в ополчение, ты и люди твои". Давид не имел никакого намерения поднимать руку на свой народ, но он не знал, как поступить, и верил, что обстоятельства сами укажут ему на его долг. Уклоняясь от прямого ответа, он сказал: "Ныне ты узнаешь, что сделает раб твой". Анхус понял его слова как обещание помочь в предстоящей войне и поклялся оказать Давиду великую честь и дать ему высокую должность при своем дворе.
Хотя вера Давида в обетования Божьи иногда колебалась, он всегда помнил, что Самуил помазал его в цари над Израилем. Он вспоминал победы, которые Бог помог ему одержать над врагом в прошлом. Он размышлял над великой милостью Божьей, охраняющей его от руки Саула, и твердо решил не изменять своему священному упованию. Даже несмотря на то, что израильский царь хотел убить его, он не присоединился к врагам своего народа.
|
