Угол падения

Железная дверь хищно лязгнула за спиной Серёжки. Он вздрогнул. По спине пробежал холодок, от которого Серёжка съёжился, втянул шею и стал совсем маленьким.
- Ну, давай, проходи! – поторопил милиционер.
Серёжка оглянулся и сделал несколько шагов по коридору, выкрашенному противной зелёной краской. Перед ним открылась ещё одна дверь, потом ещё и ещё. «Не убежать. Сколько их тут?» – с горечью подумал он.
Его втолкнули в камеру. Дверь с железным скрежетом захлопнулась и стало пугающе тихо.
Было пусто. Высоко под потолком в маленькое окошко заглядывало солнце, рисуя на полу прямоугольник, расчерченный клетками. Серёжка присел на корточки, опираясь спиной на холодную стену, положил руки локтями на коленки, опустил на них голову и заплакал. Он плакал горько. Всхлипывая и подвывая, как плакал, когда был совсем маленьким. Было очень жалко себя. Всё казалось безнадёжно потеряно, всё вдруг помертвело для него. Перестало быть. И он, Серёжка, тоже хотел перестать быть.
Слёзы текли и текли. На полу уже была маленькая лужица его слёз. Он посмотрел на неё с изумлением, переставая плакать. Вспомнил маму, маленького братика. Стал злиться на маму. «Это она во всём виновата!» – зло подумал Серёжка.
И вдруг вспомнилось, как хорошо они жили с мамой, когда не было ни дяди Саши, ни маленького братика.
Он не слышал, как кто-то шагал по коридору. Дверь заскрипела и открылась. В камеру завели ещё двух подростков. Это были Серёжкины друзья. Они втроём грабили торговые палатки. И совсем не думали, что окажутся здесь, как птицы в клетке.
Вид у ребят был под стать Серёжкиному. Им тоже хотелось реветь, но было стыдно. Раньше всё представлялось совсем другим. Они казались себе неуловимыми «крутыми» героями, жили весело, с «шиком». Правда, «шик» этот всегда быстро заканчивался, а внутренний страх не давал спокойно ходить по городу, смотреть в глаза прохожим.
Серёжка растёр ботинком маленькую лужицу слёз на полу, украдкой вытер глаза и подвинулся у стенки. А зачем? Места было достаточно. Может просто по привычке уступать друзьям?
Говорить не хотелось. Все молчали. Вслух молчали. А внутри у каждого был крик, истерика, отчаяние, от которого мелькали картинки прошлого, теперь такого далёкого и невозвратного.
Серёжка видел себя маленьким. Мама работала в библиотеке и приносила красивые книжки с картинками. Они долго читали вечерами, лёжа на диване, а потом, обнявшись, засыпали. Каким счастливым был тогда Серёжка!
Но потом появился дядя Саша, и мама сказала, что Серёжа стал большим и должен спать на отдельной кровати и в другой комнате. А дядя Саша, хоть он и больше Серёжки, бесцеремонно занял место возле мамы. Как Серёжка возненавидел его!
Но ещё хуже стало, когда принесли в конце лета маленького братика Павлика.
Он до сих пор не знает, любит ли своего брата. Павлик весёлый, добрый, вроде бы есть за что любить. Но с его появлением жизнь Серёжки пошла совсем наперекосяк. Все как будто не замечали никого, кроме Павлика. И этим «никто» был конечно же он, Серёжка. Как только ни старался привлечь к себе внимание Серёжка, что только ни придумывал для этого! Но всё кончалось маминым криком и наказанием. Всё чаще и чаще он слышал о себе: «несносный мальчишка!» А потом, что самое обидное, просто безразличием к нему, Серёжке.
Он вспомнил, как первый раз украл у мамы деньги в кошельке, потом долго ворочался ночью в постели, нарочно скрипел кроватью, чтоб мама подошла и спросила, почему он не спит. А он бы ей признался, что украл деньги. Попросил бы прощение и обещал бы больше не делать этого. Мама бы обняла его и сказала бы как раньше: «Я верю тебе, сынок. Ты будешь хорошим мальчиком». Но всё случилось не так, как хотел Серёжка. Мама заглянула в комнату и строго сказала:
-Давно пора спать. Вечно ты вредничаешь, несносный мальчишка!
А Серёжка потом долго плакал, укрывшись одеялом с головой. Плакал тихо и горько. Впервые он почувствовал одиночество в доме, где полно народу.
И он стал подолгу гулять на улице, носиться с мальчишками по пустырям за городом. Там и нашёл себе друзей. Курили тайком. За что Серёжка получал ремня от матери. Пробовали спиртное, но к вечеру всё выветривалось, и мама не замечала. Однажды Серёжка «перебрал» и ему стало плохо. Он заявился домой, качаясь от выпитого, бледный. Тогда мама раскричалась и заставила дядю Сашу высечь Серёжку. За что Серёжка после сжёг всю одежду ненавистного дяди Саши. После этого жизнь дома совсем стала невозможной. И он ушёл из дома. Куда? А на улицу. Там много места таким, как он.
Иногда Серёжка приходил ночевать к бабушке, маминой маме, где виделся с братиком Павликом и даже с мамой. Он не хотел говорить с мамой, как она ни старалась его задобрить. Одежду, которую она покупала и приносила для него к бабушке, он носить отказывался. Так и ходил оборванцем. Зато несколько раз пробирался тайком в квартиру и забирал брюки и кроссовки дяди Саши, а потом носил их, совершенно безжалостно разбивая вдребезги. Одежда и обувь были велики, но это не смущало Серёжку. Внутренне он радовался такому способу мести и это затмевало мысли о внешнем виде.
Серёжка в каком-то неистовом кураже дорос до возраста юридической ответственности, совершенно не понимая, что грядёт расплата за все его дела. Теперь он будто разбуженный в момент полёта в пропасть, ощущал страх и безнадёжность. Понял, как он ошибался и ненавидел, как мстил и злорадствовал. Его слёзы были слезами раскаяния. Он хотел увидеть маму, попросить прощения. Но разве можно его простить? Он испугался, подумав о том, что мама его не простит, не поймёт, как он не понимал её.
Мысли прервал стук шагов. Снова открылась дверь. Мальчишек вели к машине для отправки в спецшколу. Серёжка шёл последним.
- Серёжа! Серёжа! – послышался до боли знакомый голос.
Серёжка оглянулся. Прижимаясь к решётке ворот, стояла мама. Лицо её было скорбным, а в голосе звучало тепло и тревога. Глаза были заплаканными. И сейчас она вытирала их платком. К горлу Серёжки подкатил комок, который не давал сказать ни слова. Серёжка махнул рукой.
-Пиши, Серёжа! – крикнула мама.
Серёжка кивнул головой и стал влезать в машину с решётками на
окошках. Сердце его радостно стучало: «Простила! Простила!»

Угол паденияПроза

Угол падения
Проза