Лев Толстой и Реформация русской Церкви

Толстой и Русская православная церковь.

Эпиграф: «Человек без религии, т. е. без какого-либо отношения к миру, так же невозможен, как человек без сердца. Он может не знать, что у него есть религия, как может человек не знать того, что у него есть сердце; но как без религии, так и без сердца человек не может существовать.» Л. Толстой «Религия и нравственность»
«Нравственность не может быть независима от религии, потому что она не только есть последствие религии, т. е. того отношения, в котором человек признает себя к миру, но она включена уже, impliquee, в религии.» (Там же)

…Сегодня, многие историки и особенно историки из церковной ограды, главной причиной Великой Русской революции считают влияние на русскую интеллигенцию западного марксизма плохо понятого и не отражающего реального состояния российского предреволюционного общества. А неожиданную победу Красной Армии над белыми армиями и иностранными интервентами, объясняют жестокой диктатурой большевиков.
Но если пристально вглядеться в прошлое, то можно осознать, что главной причиной падения монархии, а потом и поражения контрреволюции, были исторические ошибки русского православия, поставившего Кесаря, выше Иисуса Христа!
В реальной жизни, это несоответствие проявлялось в том, что на словах люди веровали в Новый Завет, а делами своими, подчёркивали свое неверие.
Такое состояние души, сам Иисус Христос считал главным злом и жестоко клеймил фарисеев, представлявших такой вид, такую казённую форму веры. И потому, главным злом в жизни людей Спаситель считал лицемерие и неискренность.
Поэтому, кроткий Иисус из Назаретаи говорил, обличая таких псевдо верующих: «О, фарисеи-лицемеры змеиное отродье!»
...Анализируя и разбираясь в истории падения монархии, Революции и Гражданской войны, вспомните, что в России около двухсот лет, после формальной реформы русского православия Петром Первым, главой русской Церкви, был Царь – помазанник божий!
Что уже, во многом говорит о том, что церковь в те времена стояла «за Царя» и его прислужников, против своего народа. А это напрямую противоречит Новому Завету Иисуса Христа.
Если внимательно читать Заветы Иисуса Христа, то во первых, Спаситель настаивал на независимости своих последователей от «власть придержащих», а во вторых, говорил о том, что физическая смерть для верующего – это не самое страшное в жизни человечества. В конце концов, физически мы все рано или поздно умрём. Очень важно прожить свою жизнь честно и достойно. И поэтому главное, что надо делать верующим – это душу свою бессмертную спасать, часто жертвуя своим бренным телом.
Я мог бы приводить в доказательство этого положения множество цитат, но все знакомые с Библией, сами могут это сделать, чтобы уяснить эти великие истины самостоятельно…
Лев Толстой, был один из немногих религиозных мыслителей, кто это начал понимать и потому, постоянно говорил и писал об этом.
Но его совсем не хотели слушать люди из церковной ограды и чтобы отвратить опасность Реформации, они решили отлучить этого учителя жизни, от церкви. Так, им казалось безопаснее и быстрее уничтожить даже дух реформации, к которой и призывал великий русский писатель и мыслитель!
Многие западные историки церкви согласны, что именно Реформация в Европе спасла многие страны от Революции, потому что глубинные корни революции, рождаются от несоответствия официальных церквей Заветам Иисуса Христа.
И в свою очередь, главной причиной Великой Русской Революции, стало несоответствие и даже противостояние официальной церкви, Заветам Спасителя…
На эти противоречия и даже противостояние русского православия подлинному христианству и указывал Лев Толстой в своих работах. За это его и отлучили от церкви, хотя революционного движения это не остановило.
Поэтому, под грузом ошибок и преступлений, российская монархия рухнула и поэтому же русский народ стал гонителем такого псевдо христианства и как правильно пишут сегодняшние богословы: «отпал от веры», потому что она стала «формальной» псевдо верой и уже перестала быть христианской!
Вот поэтому и написано в Библии, что без соизволения воли Божией, ничто не происходит в этом мире. Можно по разному понимать, что такое воля Божия, но если вдуматься, то так и есть в этом прекрасном и яростном мире. А если признать это, тогда становится понятно, что и Революция, и гонения на церковь – это процессы одного порядка!
Мне кажется, что для запуска Реформации в русском православии, немного не хватило исторического времени. И сама Реформация случилась уже во времена Революции и потому не смогла закончиться положительно. По форме, русское православие восстановило Патриархию, а по содержанию, оно так и осталось подчиненным Кесарю!
И очень важно, сегодня, используя мирное время, вернуться к вопросу реформации сущностных моментов современного русского православия!

Тезисы р необходимости Реформации в РПЦ, изложенные в учении графа Толстого.

Основания для Реформации:
«…Я знал, мы все знаем, что смысл христианского учения -- в любви к людям.
Сказать: подставить щеку, любить
врагов -- это значит выразить сущность христианства. Я знал это с детства,
но отчего же я не понимал этих простых слов просто, а искал в них какой-то
иносказательный смысл? Не противься злому -- значит не противиться злому
никогда, то есть никогда не делай насилия, то есть такого поступка, который
всегда противуположен любви. И если тебя при этом обидят, то перенеси обиду
и все-таки не делай насилия над другим. Он сказал так ясно и просто, как
нельзя сказать яснее. Как же я, веруя или стараясь верить, что тот, кто
сказал это -- Бог, говорил, что исполнить это своими силами невозможно.
Хозяин скажет мне: поди наруби дров, а я скажу: я своими силами не могу
исполнить этого. Говоря это, я говорю одно из двух: или то, что я не верю
тому, что говорит хозяин, или то, что я не хочу делать того, что велит
хозяин. Про заповедь Бога, которую Он дал нам для исполнения, про которую Он
сказал: кто исполнит и научит так, тот большим наречется и т.д., про которую
Он сказал, что только те, которые исполняют, те получают жизнь...»
И Толстой приводит следующие основания:
«…Я перешел от нигилизма к церкви только потому, что сознал невозможность
жизни без веры, без знания того, что хорошо и дурно помимо моих животных
инстинктов. Знание это я думал найти в христианстве. Но христианство, как
оно представлялось мне тогда, было только известное настроение -- очень
неопределенное, из которого не вытекали ясные и обязательные правила жизни.
И за этими правилами я обратился к церкви. Но церковь давала мне такие
правила, которые нисколько не приближали меня к дорогому мне христианскому
настроению и, скорее, удаляли от него. И я не мог идти за нею. Мне была
нужна и дорога жизнь, основанная на христианских истинах; а церковь мне
давала правила жизни, вовсе чуждые дорогим мне истинам. Правила, даваемые
церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне были не
нужны; а правил, основанных на христианских истинах, не было. Мало того,
церковные правила ослабляли, иногда прямо уничтожали то христианское
настроение, которое одно давало смысл моей жизни. Смущало меня больше всего
то, что все зло людское -- осуждение частных людей, осуждение целых народов,
осуждение других вер и вытекавшие из таких осуждений: казни, войны, все это
оправдывалось церковью. Учение Христа о смирении, не осуждении, прощении
обид, о самоотвержении и любви на словах возвеличивалось церковью, и вместе
с тем одобрялось на деле то, что было несовместимо с этим учением…»
Л. Н. Толстой: «В чём моя вера?»

«…Разрешение моих сомнений я мог
найти только в Евангелиях. И я читал и перечитывал их. Из всех Евангелий,
как что-то особенное, всегда выделялась для меня Нагорная проповедь. И ее-то
я читал чаще всего. Нигде, кроме как в этом месте, Христос не говорит с
такою торжественностью, нигде он не дает так много нравственных, ясных,
понятных, прямо отзывающихся в сердце каждого правил, нигде он не говорит к
большей толпе всяких простых людей. Если были ясные, определенные
христианские правила, то они должны быть выражены тут. В этих трех главах
Матфея я искал разъяснения моих недоумений.
Много и много раз я перечитывал Нагорную проповедь и всякий раз
испытывал одно и то же: восторг и умиление при чтении тех стихов о
подставлении щеки, отдаче рубахи, примирении со всеми, любви к врагам -- и
то же чувство неудовлетворенности…»
Л. Н. Толстой (Там же...)

«... но теперь,
когда я понял слова о непротивлении злу, мне ясно стало, что Христос ничего
не преувеличивает и не требует никаких страданий для страданий, а только
очень определенно и ясно говорит то, что говорит. Он говорит: \"Не
противьтесь злу; и, делая так, вперед знайте, что могут найтись люди,
которые, ударив вас по одной щеке и не встретив отпора, ударят и по другой;
отняв рубаху, отнимут и кафтан; воспользовавшись вашей работой, заставят еще
работать; будут брать без отдачи... И вот если это так будет, то вы все-таки
не противьтесь злу. Тем, которые будут вас бить и обижать, все-таки делайте
добро\". И когда я понял эти слова так, как они сказаны, так сейчас же все,
что было темно, стало ясно, и что казалось преувеличенно, стало вполне
точно. Я понял в первый раз, что центр тяжести всей мысли в словах: \"не
противься злу\", а что последующее есть только разъяснение первого положения...»
(Там же)

«…Я понял, что Христос нисколько не велит подставлять щеку и отдавать кафтан
для того, чтобы страдать, а велит не противиться злу и говорит, что при этом
придется, может быть, и страдать. Точно так же, как отец, отправляющий
своего сына в далекое путешествие, не приказывает сыну -- недосыпать ночей,
недоедать, мокнуть и зябнуть, если он скажет ему: \"Ты иди дорогой, и если
придется тебе и мокнуть и зябнуть, ты все-таки иди\". Христос не говорит:
подставляйте щеки, страдайте, а он говорит: не противьтесь злу, и, что бы с
вами ни было, не противьтесь злу. Слова эти: не противься злу или злому,
понятые в их прямом значении, были для меня истинно ключом, открывшим мне
все. И мне стало удивительно, как мог я так навыворот понимать ясные,
определенные слова. Вам сказано: зуб за зуб, а я говорю: не противься злу
или злому и, чтобы с тобой ни делали злые, терпи, отдавай, но не противься
злу или злым...»
(Там же)

«…Что же может быть яснее, понятнее и несомненнее этого? Можно утверждать, что
всегдашнее исполнение этого правила очень трудно; можно не соглашаться с
тем, что каждый человек будет блажен, исполняя это правило; можно сказать,
что это глупо, как говорят неверующие, что Христос был мечтатель, идеалист,
который высказывал неисполнимые правила, которым и следовали по глупости его
ученики; но никак нельзя не признавать, что Христос сказал очень ясно и
определенно то самое, что хотел сказать: именно, что человек, по его учению,
должен не противиться злу и что потому тот, кто принял его учение, не может
противиться злу. А между тем ни верующие, ни неверующие не понимают такого
простого, ясного значения слов Христа...»
Эпилог:
«И я понял, откуда возникло мое заблуждение. Оно возникло из исповедания
Христа на словах и отрицания его на деле.
Положение о непротивлении злому есть положение, связующее все учение в
одно целое, но только тогда, когда оно не есть изречение, а есть правило,
обязательное для исполнения, когда оно есть закон.
Оно есть точно ключ, отпирающий все, но только тогда, когда ключ этот
просунут до замка…» (Там же)
«…Поставить машину, затопить паровик, пустить в ход, но не надеть
передаточного ремня -- это самое сделано с учением Христа, когда стали
учить, что можно быть христианином, не исполняя положение о непротивлении
злу…»

Причины отсутствия подлинной веры, среди тех кто ходит в церковь, постится и причащается, и даже среди тех кто ведёт церковные службы, Лев Толстой видит в нежелании понимать и объяснять написанное в Евангелиях официозной церковью, сообразуясь с современностью и толкуя притчи и символы, которыми оперировал Спаситель, объясняя свою «новую» веру.
А Иисус из Назарета говорил, что пришёл не отрицать, но утвердить Закон.
Во времена Иисусовы, вера иудейская превратилась в орудие закабаления простых людей, оправдывая и рабство и убийства. Поэтому Спаситель восстал против этой псевдо веры, призывая к любви и самопожертвованию подлинно верующих в божьи Законы. Этой незлобивостью и желанием услужать людям, вера Христова и отличается от старой иудейской, от веры фарисеев-лицемеров!

Толстой и «Четвероевангелие»
«… И потому ошибка, сделанная церковью в признании Ветхого Завета таким же боговдохновенным писанием, как и Новый Завет, самым очевидным образом отражается на том, что признав это на словах, церковь на деле не признает этого и впала в такие противоречия, из которых бы она никогда не вышла, если бы считала для себя сколько-нибудь обязательным здравый смысл.
Из этих исследований ясно стало, что все известное и лучшее захвачено церковью в канонических книгах. Мало того, как бы для того, чтобы поправить свою неизбежную при проведении этой черты ошибку, церковь приняла некоторые предания из книг апокрифических.
Все, что можно было сделать, сделано отлично. Но при этом отделении церковь погрешила тем что, желая сильнее отринуть не признанное ею и придать больше веса тому, что она признала, она положила огулом на все признанное печать непогрешимости. Все — от духа святого, и всякое слово истинно. Этим она погубила и повредила все то, что она приняла. Приняв в этой полосе преданий и белое, и светлое, и серое, т.е. более или менее чистое учение, наложив на все печать непогрешимости, она лишила сама себя права соединять, исключать, объяснять принятое, что составляло ее обязанность и чего она не делала и не делает. Все свято: и чудеса, и Деяния Апостольские, и советы Павла о вине и стомахе, и бред Апокалипсиса и т.п. Так что после 1800 лет существования этих книг они лежат перед нами в том же грубом, нескладном, исполненном бессмыслиц, противоречий виде, в каком они были. Допустив, что каждое слово Писания — святая истина, церковь старалась сводить, уяснять, развязывать противоречия и понимать их; и сделала все, что может сделать, в этом смысле, т.е. дала наибольший смысл тому, что бессмысленно. Но первая ошибка была роковая. Признав все святое истиною, надо было оправдать все, закрывать глаза, скрывать, подтасовывать, впадать в противоречия и — увы! — часто говорить неправду. Приняв все на словах, церковь должна была на деле отказаться от книг. Таковы — вполне Апокалипсис и отчасти Деяния Апостолов, часто не только не имеющие ничего поучительного, но прямо соблазнительное.
Очевидно, что чудеса писались Лукою для утверждения в вере, и, вероятно, были люди, утверждавшиеся в вере этим чтением. Но теперь нельзя найти более кощунственной книги, более подрывающей веру. Может быть, нужна свеча там, где мрак. Но если есть свет, то его нечего освещать свечкой: он и так будет виден. Христовы чудеса — это свечи, которые приносят к свету, чтобы осветить его. Есть свет, то он и так виден, а нет света, то светит только поднесенная свечка…»

…Выше, я привёл основные возражения Толстого, касающиеся официозного православия. Так было сто лет назад – так происходит и в наше время. Аналогию с машиной без приводного ремня, можно дополнить и сравнить современное христианство и православие как часть его, с машиной, на которую люди и передаточный ремень надели и красивую форму ей придали, но вот когда в этой машине руль крутишь влево, она едет вправо, и наоборот!
От этого и все несчастья в нашей жизни. И много людей гибнет под колёсами этой машины псевдо христианства, потому что не угадать в какую сторону она повернёт в следующий раз!
Христианство, подлежит реформации, и налаживанию этого «руля», чтобы машина ехала туда, куда её ведёт история человечества, то есть в светлое будущее.
К несчастью, сегодня, страны называющие себя христианскими, часто едут не вперед, а назад и человечество, сидящее в этой машине, уверенно движется к пропасти, думая и надеясь, что дорога эта приведёт «к Храму»!

Ноябрь 2016 года. Лондон. Владимир Кабаков

Лев Толстой и Реформация русской ЦерквиПублицистика

Лев Толстой и Реформация русской Церкви

Лев Толстой и Реформация русской Церкви
Публицистика