* * *
Над всем Господь, над каждою пылинкой,
Над лютым холодом, над жуткою жарой,
Над каждой человеческой тропинкой,
Над плазмою земною и корой,
Над морем, ветром, гулкими горами,
Над падями, где даже днем темно,
Над звездами, далекими мирами,
Над всем, над всем, что жить обречено.
Над дьяволом, что кичится лукавством,
Над свитою его рогатых слуг,
Над временем, а также над пространством,
Над всем, что видим, слышим мы вокруг.
И нет другого, кто б Ему был равен,
Везде Господь, и все Его рабы.
Он всемогущ, и Он безмерно славен,
И это всем должно известно быть.
* * *
Мы идем по одной дороге,
По дороге одной вдаль,
И одни нам надежды дороги,
И одну мы несем дань,
И одни нас ласкают радости,
И тревожат печали одни,
И душой провожаем и разумом,
Уходящие спешные дни.
Жизнь похожа на шприц одноразовый,
День последний для всех окаян.
Все мы разные, все мы разные,
Но впадаем в один океан.
* * *
Ты ничего, душа, не знаешь,
Тебя томит глухая клеть,
Ты крылья тяжкие вздымаешь
И неспособна улететь.
Прикована тяжелой цепью,
Чтоб бешеный не вырвал вихрь.
И цепи тебя держат крепко,
И ты покорна воле их.
* * *
И даже щепотки лишней
Нам время с тобой не даст.
Как мало цветет вишня,
Как много радует глаз.
Уйдет теплоход и вернется
Приветным гудком прогудя.
А утром все то же солнце,
И старого нет уже дня.
Летят облака-полотна,
Их гонит незримая плеть.
А жизнь-то какая короткая!
И надо так много успеть.
* * *
Торжественен и спокоен
Наш лес. Ослепителен снег.
А ты тишины достоин
Мятущийся человек?
Достоин или блеска и глади,
И нежности светлой берез?
А сколько ручьев ты изгадил?
А сколько деревьев ты снес?
Да если бы только деревьев,
Покинувших свет не трубя.
Мне жалко тебя, поверь мне,
А вместе с тобой и себя.
* * *
Будь то республика иль царство,
Будь то резинка от трусов,
Но принцип «разделяй и властвуй»
Пока не выброшен с весов.
Всесилен он, универсален,
Власть подпирает крепко он;
Его любил товарищ Сталин,
И Цезарь, и Наполеон.
Он хоть кого как дрыном жахнет,
До полной скотскости разя.
Пока корысть живет и жадность
Сей лозунг истребить нельзя.
* * *
Похоронили и напились.
«Прощай, Серега. Пух-земля».
И слезы пьяные катились,
Которых осудить нельзя.
О том, об этом говорили,
Мол, был он парень неплохой,
И ночевать ему в могиле,
И телу стать его трухой.
Вороны каркали в округе,
Качался тмин и лебеда.
Ушли покачиваясь други.
Их тоже принесут сюда.
* * *
Идти до порога тени,
Необъяснимой мглы.
Повсюду хитросплетения,
Провалы, узлы, углы.
Наверное, кто-то скажет
Сомнения затая:
«Мы слышали много сказок
О залетейских полях».
* * *
Смерть твоя не предмет для печали,
Ничего в том печального нет.
Птицы в небе отлет прокричали,
Пронеслись, не оставили след.
Все цветет или падают листья,
Тает снег посредине зимы.
Мы во многом не видели смысла,
Ибо люди обычные мы.
Для чего-то приходит утро.
Градом чей-то цветник иссечен.
Все в природе устроено мудро,
Нет бессмыслицы в мире ни в чем.
|
