Эта глава основана на Книге Бытие (41:54-56; 42-50 гл.)
С началом урожайных лет развернулись приготовления к надвигающемуся голоду. Под руководством Иосифа соорудили огромные склады во всех главных городах Египта, применяя необходимые меры для сохранения щедрого урожая. Так продолжали поступать в течение семи лет изобилия, пока не собрали в хранилищах столько хлеба, что уже перестали считать его.
А потом наступили семь лет голода, согласно предупреждению Иосифа. "И наступили семь лет голода, как сказал Иосиф. И был голод во всех землях; а во всей земле Египетской был хлеб. Но когда и вся земля Египетская начала терпеть голод, то народ начал вопиять к фараону о хлебе. И сказал фараон всем Египтянам: пойдите к Иосифу, и делайте, что он вам скажет. И был голод по всей земле: и отворил Иосиф все житницы, и стал продавать хлеб Египтянам".
Голод распространился до земли Ханаанской, и особенно остро он ощущался в той части страны, где жил Иаков. Услышав об обильных запасах, сделанных Египетским царем, десять сыновей Иакова отправились туда в надежде достать хлеба. Когда они пришли в Египет, их вместе с другими направили к царскому управляющему. И "поклонились ему лицем до земли". "Иосиф узнал братьев своих; но они не узнали его". Его еврейское имя было заменено царем на другое, и между теперешним управителем Египта и подростком, которого они продали измаильтянам, не было никакого сходства. Когда Иосиф увидел своих братьев, униженно кланяющихся ему, он вспомнил свои сны, и картины прошлого воскресли перед его глазами. Кинув острый взгляд на просителей, он сразу обнаружил, что Вениамина между ними не было. Не стал ли и он жертвой вероломной жестокости этих грубых людей? Он решил узнать истину. "Вы соглядатаи, - сурово сказал он им. - Вы пришли высмотреть наготу земли сей".
Они же ответили: "Нет, господин наш; рабы твои пришли купить пищи. Мы все дети одного человека; мы люди честные; рабы твои не бывали соглядатаями". Ему очень хотелось понять, так ли они заносчивы, как в прежние времена, когда он жил с ними, а также узнать что-нибудь о доме. Однако он прекрасно понимал, что они могли и не сказать ему всей правды. Он повторил свое обвинение, и они отвечали: "Нас, рабов твоих, двенадцать братьев; мы сыновья одного человека в земле Ханаанской, и вот, меньший теперь с отцом нашим, а одного не стало".
Делая вид, что он все еще сомневается в истинности их слов, правитель заявил, что поскольку он подозревает их в соглядатайстве, то оставляет всех в Египте, а один из них пусть пойдет и приведет сюда младшего брата. Если они не выполнят этого условия, то с ними поступят, как с соглядатаями. Но сыновья Иакова не могли согласиться с этим - на такое путешествие потребуется немало времени, а их семья будет голодать, и во-вторых, кто из них решится отправиться один в дорогу, оставив своих братьев в тюрьме? Что скажет он отцу? Становилось ясно, что их, вероятно, предадут смерти или сделают рабами, а если Вениамин придёт сюда, то только затем, чтобы разделить их участь. Они предпочитали остаться и страдать вместе, чем причинить отцу новое горе, лишая его единственного оставшегося у него сына. Они, конечно же, были брошены в тюрьму, где находились три дня.
За то время, которое Иосиф прожил в Египте, вдали от своих братьев, они сильно переменились. Прежде завистливые, непокорные, лживые, жестокие, мстительные, теперь, когда несчастье коснулось их, они проявили самоотверженность, верность друг к другу, преданность отцу и, будучи уже сами взрослыми мужчинами, все же покорялись его авторитету.
Три дня, проведенные в египетской темнице, были для братьев днями горького сокрушения над своими прошлыми грехами. Если Вениамин не будет приведен, тогда их обвинят в соглядатайстве, а они почти не надеялись, что удастся уговорить отца отпустить Вениамина. На третий день Иосиф позвал братьев к себе. Он не решался более задерживать их. Его отец и домашние и так уже, должно быть, страдали от голода. "Вот что сделайте, и останетесь живы, - сказал он, - ибо я боюсь Бога. Если вы люди честные, то один брат из вас пусть содержится в доме, где вы заключены; а вы пойдите, отвезите хлеб, ради голода семейств ваших. Брата же вашего меньшого приведите ко мне, чтобы оправдались слова ваши, и чтобы не умереть вам". Братья приняли это предложение, хотя весьма слабо надеялись на то, что отец отпустит с ними Вениамина. Иосиф беседовал с ними через переводчика, и, не подозревая того, что правитель понимает их, они свободно переговаривались между собой в его присутствии. Они обвиняли себя в жестоком обхождении с Иосифом: "Точно мы наказываемся за грех против брата нашего; мы видели страдание души его, когда он умолял нас, но не послушали; за то и постигло нас горе сие". Рувим, который намеревался освободить его в Дофане, прибавил: "Не говорил ли я вам: "не грешите против отрока"? но вы не послушались; вот, кровь его взыскивается". Иосиф, прислушиваясь к этим разговорам, не мог сдержаться от слез. Затем он повелел связать Симеона и отвести его в тюрьму. Выбор пал на Симеона, так как он был главным зачинщиком жестокого обращения с Иосифом.
Иосиф распорядился снабдить братьев зерном и тайно вернуть каждому деньги. По приказанию Иосифа им также выдали корм для животных. По дороге один из них открыл мешок и с удивлением обнаружил там свой сверток с серебром. Когда он рассказал об этом своим братьям, все встревожились и в недоумении говорили друг другу: "Что это Бог сделал с нами?" Был ли это знак милости Божьей или Господь хочет навлечь таким образом на них еще большее несчастье, чтобы наказать их за грехи? Они знали, что Бог видел все их грехи и теперь карает за них.
С беспокойством Иаков ожидал возвращения своих сыновей, и когда они прибыли, весь стан собрался вокруг них, жадно прислушиваясь к их рассказам. Тревога и волнение наполнили каждое сердце. За поведением египетского правителя, казалось, скрывался какой-то злой умысел, и их опасения подтвердились, когда братья обнаружили в своих мешках подброшенные деньги. Престарелый отец в отчаянии воскликнул: "Вы лишили меня детей: Иосифа нет; и Симеона нет; и Вениамина взять хотите, - все это на меня!" Рувим ответил своему отцу: "Убей двух моих сыновей, если я не приведу его к тебе; отдай его на мои руки; я возвращу его тебе". Но эти безрассудные слова не успокоили Иакова. Его ответом было: "Не пойдет сын мой с вами; потому что брат его умер, и он один остался. Если случится с ним несчастие на пути, в который вы пойдете, то сведете вы седину мою с печалию во гроб".
Но голод усиливался, и с течением времени запасы зерна, привезенного из Египта, почти истощились. Сыновья Иакова знали, что ехать без Вениамина нельзя. Они мало надеялись на то, что отец переменит свое решение, и молча ожидали развязки. Все мрачнее и мрачнее сгущались тени надвигающегося голода; по озабоченным лицам своих близких старец читал их нужду и наконец он сказал: "Пойдите опять, купите нам немного пищи".
Иуда ответил: "Тот человек решительно объявил нам, сказав: "не являйтесь ко мне на лице, если брата вашего не будет с вами". Если пошлешь с нами брата нашего, то пойдем и купим тебе пищи". Видя колебание отца, он продолжал: "Отпусти отрока со мною; и мы встанем и пойдем, и живы будем и не умрем и мы, и ты, и дети наши". Он предлагал взять на себя всю ответственность за брата и принять на себя вину в случае, если ему не удастся возвратить Вениамина.
Больше Иаков не мог настаивать на своем и повелел сыновьям собираться в дорогу. Он приказал им также отвезти для повелителя той страны дары: "Несколько бальзама и несколько меду, стираксы и ладану, фисташков и миндальных орехов", а также и двойную сумму денег. "И брата вашего возьмите, и, встав, пойдите опять к человеку тому". Когда сыновья Иакова уже готовы были отправиться в это опасное путешествие, престарелый отец встал, поднял к небу руки и молился: "Бог же Всемогущий да даст вам найти милость у человека того, чтобы он отпустил вам и другого брата вашего и Вениамина. А мне если уже быть бездетным, то пусть буду бездетным".
Снова братья прибыли в Египет и предстали перед Иосифом. Когда же тот увидел Вениамина, сына своей матери, его охватило глубокое волнение. Скрывая свои чувства, он повелел пригласить их к себе в дом и на обед. Когда братья пришли во дворец правителя, то страшно встревожились, опасаясь, что с них спросят за деньги, обнаруженные в мешках. Они предполагали, что деньги были подброшены, для того чтобы иметь повод придраться к ним и превратить их в рабов. В отчаянии они стали советоваться с домоправителем Иосифа, поведав ему об обстоятельствах своего приезда в Египет, и в доказательство своей невиновности сказали, что привезли обратно деньги, найденные в мешках, а также, что они привезли с собой и деньги для покупки зерна, прибавив при этом: "Мы не знаем, кто положил серебро наше в мешки наши". Человек тот ответил им: "Будьте спокойны, не бойтесь; Бог ваш и Бог отца вашего дал вам клад в мешках ваших; серебро ваше дошло до меня". Тревога их улеглась, и когда Симеон, освобожденный из тюрьмы, пришел к ним, они чувствовали, что, действительно. Бог милостив к ним.
Когда правитель снова увиделся с ними, они, преподнеся подарки, смиренно "поклонились ему до земли". И снова он вспомнил о своих снах и после приветствий поспешил спросить: "Здоров ли отец ваш старец, о котором вы говорили? жив ли еще он?" "Здоров раб твой, отец наш; еще жив", - последовал ответ, и они снова поклонились ему. Тогда его взгляд остановился на Вениамине, и он спросил: "Это брат ваш меньший, о котором вы сказывали мне? ...Да будет милость Божия с тобою, сын мой!" И, будучи не в силах побороть чувство нежности, он больше ничего не мог сказать, "и вошел он во внутреннюю комнату, и плакал там".
Овладев собой, Иосиф возвратился, и все уселись за трапезу. Согласно обычаю, египтянам не разрешалось принимать пищу вместе с чужеземцами. Поэтому сыновья Иакова были посажены за отдельный стол. Иосиф, соответственно своему высокому положению, ел отдельно, а остальные египтяне также имели отдельные столы. Когда все уселись, братья в изумлении увидели, что им подавали угощение точно по старшинству. Иосиф посылал им кушанья от себя, но Вениамину посылалось в пять раз больше, чем остальным.
Отдавая особое предпочтение Вениамину, Иосиф хотел узнать, относятся ли к меньшему брату с той же завистью и ненавистью, которую некогда проявляли к нему? Все еще не зная о том, что Иосиф понимает их язык, братья свободно переговаривались между собой. Таким образом он имел возможность узнать об их настоящих чувствах. И все же он желал испытать их дальше и, перед тем как отправить их в дорогу, приказал положить свою серебряную чашу в мешок младшего брата.
Братья радостные отправились в обратный путь. Симеон и Вениамин были с ними. Животные были нагружены зерном, и все чувствовали, что благополучно избежали опасностей, которые, казалось, окружали их. Но как только они достигли окраин города, их догнал управляющий Иосифа и сурово спросил: "Для чего вы заплатили злом за добро? Не та ли это чаша, из которой пьет господин мой? И он гадает на ней. Худо это вы сделали". Предполагалось, что эта чаша обладала свойствами обнаруживать любой яд. В то время подобные сосуды высоко ценились как средство избежать смертельного отравления.
Путешественники возразили на обвинение управляющего: "Для чего господин наш говорит такие слова? Нет, рабы твои не сделают такого дела. Вот, серебро, найденное нами в отверстии мешков наших, мы обратно принесли тебе из земли Ханаанской: как же нам украсть из дома господина твоего серебро или золото? У кого из рабов твоих найдется, тому смерть; и мы будем рабами господину нашему".
"Хорошо; как вы сказали, так пусть и будет, - сказал управляющий, - у кого найдется чаша, тот будет мне рабом, а вы будете не виноваты".
Сразу же начался обыск. "Они поспешно спустили каждый свой мешок на землю, и открыли каждый свой мешок", и управляющий обыскал каждого, начиная с мешка Рувима и до мешка самого младшего. Чаша была найдена в мешке Вениамина.
В отчаянии братья разодрали на себе одежду и, понурые, возвратились в город. Согласно их собственному обещанию, Вениамин был обречен стать рабом. Они последовали за управляющим во дворец и, застав там правителя, пали ниц пред ним. "Что это вы сделали? - сказал тот. - Разве вы не знали, что такой человек, как я, конечно угадает?" Этими словами Иосиф намеревался вытянуть из них признание в грехе. Он никогда не претендовал на обладание божественной силой, но хотел, чтобы они поверили, будто он может читать сокровенные тайны их жизни.
Иуда ответил: "Что нам сказать господину нашему? что говорить? чем оправдываться? Бог нашел неправду рабов твоих; вот, мы рабы господину нашему, и мы, и тот, в чьих руках нашлась чаша".
"Нет, я этого не сделаю, - последовал ответ, - тот, в чьих руках нашлась чаша, будет мне рабом, а вы пойдите с миром к отцу вашему".
В глубоком отчаянии Иуда приблизился к правителю и воскликнул: "Господин мой, позволь рабу твоему сказать слово в уши господина моего, и не прогневайся на раба твоего; ибо ты то же, что фараон". Трогательными, красноречивыми словами он описал скорбь отца, потерявшего Иосифа, и его нежелание отпускать с ними Вениамина в Египет, ибо он был его единственным сыном, оставшимся от Рахили, которую Иаков так нежно любил. "Теперь,- продолжал он дальше, - если я приду к рабу твоему, отцу нашему, и не будет с нами отрока, с душею которого связана душа его, то он, увидев, что нет отрока, умрет; и сведут рабы твои седину раба твоего, отца нашего, с печалию во гроб. Притом я, раб твой, взялся отвечать за отрока отцу моему, сказав: "если не приведу его к тебе, то останусь я виновным пред отцом моим во все дни жизни". Итак пусть я, раб твой, вместо отрока останусь рабом у господина моего; а отрок пусть идет с братьями своими. Ибо как пойду я к отцу моему, когда отрока не будет со мною? я увидел бы бедствие, которое постигло бы отца моего".
Иосиф был удовлетворен. Он увидел в своих братьях плоды истинного раскаяния. Выслушав благородное предложение Иуды, он приказал, чтобы, кроме них, все удалились, и тогда, не в силах сдерживаться, вскричал, рыдая: "Я Иосиф, жив ли еще отец мой?"
Видя их смятение, он ласково сказал: "Подойдите ко мне". И когда они приблизились, продолжал: "Я Иосиф, брат ваш, которого вы продали в Египет. Но теперь не печальтесь, и не жалейте о том, что вы продали меня сюда; потому что Бог послал меня перед вами для сохранения вашей жизни". Сознавая, что они уже достаточно настрадались за свою жестокость к нему, он нежно пытался рассеять их страх и смягчить горечь их душевных страданий.
"Ибо теперь два года, - продолжал он, - голода на земле: еще пять лет, в которые ни орать, ни жать не будут. Бог послал меня перед вами, чтобы оставить вас на земле и сохранить вашу жизнь великим избавлением. Итак не вы послали меня сюда, но Бог, Который и поставил меня отцом фараону и господином во всем доме его, и владыкою во всей земле Египетской. Идите скорее к отцу моему и скажите ему: так говорит сын твой Иосиф: "Бог поставил меня господином над всем Египтом; приди ко мне, не медли. Ты будешь жить в земле Гесем; и будешь близ меня, ты, и сыны твои, и сыны сынов твоих, и мелкий и крупный скот твой, и все твое. И прокормлю тебя там, ибо голод будет еще "пять лет; чтобы не обнищал ты, и дом твой, и все твое". И вот, очи ваши и очи брата моего Вениамина видят, что это мои уста говорят с вами". "И пал он на шею Вениамину, брату своему, и плакал; и Вениамин плакал на шее его. И целовал всех братьев своих, и плакал, обнимая их. Потом говорили с ним братья его". Они смиренно исповедали свой грех и умоляли его о прощении. Раскаявшись, они долго терзались мучительными угрызениями совести и теперь радовались, что их брат жив.
Известие о всем происшедшем быстро дошло до царя, который, страстно желая выразить свою благодарность Иосифу, повторил его приглашение: "Я дам вам лучшее в земле Египетской". Братья получили множество провизии, повозки и все необходимое для переезда их семейств и слуг. Вениамина Иосиф одарил ценными подарками щедрее всех. Опасаясь, чтобы у них не возникло спора на пути домой, он дал им наказ: "Не ссорьтесь на дороге".
Сыновья Иакова возвратились к своему отцу с радостной вестью: "Иосиф жив, и теперь владычествует над всею землею Египетскою". Сначала это известие ошеломило старого человека; он не мог поверить тому, что слышал; но когда увидел целый обоз повозок, навьюченных животных, когда увидел Вениамина возле себя, то в порыве необыкновенной радости воскликнул: "Довольно, еще жив сын мой Иосиф; пойду и увижу его, пока не умру".
Еще одно унижение оставалось пережить десяти братьям. Теперь они исповедали перед отцом своим тот обман и жестокость, которые столько лет отравляли жизнь и ему, и им самим. Иаков не подозревал их в таком подлом преступлении, но он видел, что все содействовало ко благу, и простил и благословил своих согрешивших детей.
Вскоре отец и его сыновья со своими семействами, в сопровождении овец, рогатого скота и множества слуг были на пути в Египет. С радостным сердцем они продолжали свое путешествие, и когда пришли в Вирсавию, патриарх принес благодарственные жертвы, умоляя Господа послать ему заверение в том, что Он будет сопровождать их. В ночном видении он услышал Божественный голос: "Не бойся идти в Египет; ибо там произведу от тебя народ великий. Я пойду с тобою в Египет; Я и выведу тебя обратно".
Обетование "Не бойся идти в Египет; ибо там произведу от тебя народ великий" имело очень большое значение. Аврааму было обещано, что его потомство будет бесчисленным, как звезды небесные, но избранный народ увеличивался все еще медленно. В земле Ханаанской тогда не было места для того множества людей, которое было предсказано. Там жили могущественные языческие племена, которые не должны были быть изгнанными оттуда "до четвертого рода". Если бы потомкам Израиля предстояло стать здесь таким многочисленным народом, тогда им пришлось бы либо изгнать ее жителей, либо рассеяться среди них. Первое, согласно Божественному предопределению, они не смогли сделать, а смешавшись с хананеями, они оказались бы в опасности впасть в идолопоклонство. Египет представлял из себя самое подходящее место для осуществления Божественного замысла. Плодородная, обильно орошаемая часть страны, отданная им, давала прекрасные возможности для быстрого увеличения населения. Отвращение египтян к их занятиям - ибо всякий пастух был мерзостью для них - позволяло оставаться обособленным, отдельным народом, что также должно было послужить защитой от вовлечения в языческие ритуалы Египта.
Достигнув пределов Египта, путешественники прямо направились в землю Гесем. Туда прибыл и Иосиф в колеснице, сопровождаемый царской свитой. Казалось, он все забыл: и окружающую его пышность, и высокое звание; только одна мысль владела всем его существом, только одно пламенное желание наполняло его сердце. Когда он увидел приближающихся странников, он не мог больше совладать с любовью, которую столько времени сдерживал в себе. Соскочив с колесницы, он быстро побежал навстречу своему отцу. И "пал на шею его, и долго плакал на шее его. И сказал Израиль Иосифу: умру я теперь, увидев лице твое, ибо ты еще жив".
Иосиф взял с собой пятерых братьев, чтобы представить их фараону и получить от него разрешение поселиться в земле Гесем. Чувство благодарности к своему управителю должно было побудить царя удостоить его братьев назначением на государственные посты. Но Иосиф, верный служитель Иеговы, желая спасти братьев от искушений, которым они подверглись бы среди язычников, посоветовал им, как надо отвечать на вопросы царя, и к тому же велел откровенно рассказать о своих занятиях. Сыновья Иакова последовали его совету, причем не забыв сказать, что они только на время пришли в эту землю и не собираются навсегда поселиться здесь, сохраняя, таким образом, за собой право уехать в любое время. Царь предоставил им для жительства, как и предлагал, "лучшее в земле Египетской" - страну Гесем.
Вскоре после их приезда в Египет Иосиф представил фараону также и своего отца. Патриарх чувствовал себя неловко в царских палатах; но среди величественной природы он общался с более Могучим Владыкой, и теперь, сознавая свое превосходство, он поднял руки и благословил фараона.
Во время первой встречи с Иосифом Иаков говорил так, как если бы сейчас, по завершении своих тревог и печалей, собрался умирать, но еще семнадцать лет было даровано ему прожить в мирном уединении Гесема. Эти годы были счастливой противоположностью предыдущим. Он видел в своих сыновьях истинное раскаяние. Он видел, что его племя очутилось в тех условиях, которые помогут ему превратиться в могущественную нацию, и верой полагался на обетование их будущего поселения в Ханаане. Сам он был окружен такой любовью и заботой, какую только управитель Египта мог оказать ему, и, наслаждаясь общением со своим потерянным и вновь обретенным сыном, он мирно сошел в могилу.
Чувствуя приближение смерти, он послал за Иосифом. Твердо держась обетования Божьего относительно обладания Ханаанской землей, он сказал: "Если я нашел благоволение в очах твоих... ты окажешь мне милость и правду, не похоронишь меня в Египте, дабы мне лечь с отцами моими". Иосиф обещал ему так и сделать, но Иаков этим не удовлетворился. Он потребовал, чтобы сын торжественно поклялся похоронить его в гробнице предков в пещере Махпела.
Еще одно важное дело требовало внимания. Сыновья Иосифа должны были официально войти в число сыновей Иакова. В последний раз придя к отцу, Иосиф привел с собой и двух своих сыновей: Ефрема и Манассию. Эти юноши по материнской линии принадлежали к наивысшему клану египетских жрецов, а положение отца открывало им путь к богатству и славе, если бы они пожелали остаться в Египте. Однако Иосиф хотел, чтобы они присоединились к его народу. Он верил в обетование завета и стремился, чтобы его сыновья пышности Египетского двора предпочли жизнь среди презренных пастушеских племен, которым были вверены откровения Божьи.
Иаков сказал: "И ныне два сына твои, родившиеся тебе в земле Египетской, до моего прибытия к тебе в Египет, мои они; Ефрем и Манассия, как Рувим и Симеон, будут мои". Они должны были быть усыновлены как его собственные дети и стать родоначальниками отдельных колен. Таким образом, преимущества первородства, которыми Рувим пренебрег, должны были перейти к Иосифу - в двойной части в Израиле.
Иаков ослеп от старости и не замечал присутствия молодых людей, но, наконец, смутно уловив их силуэты, спросил: "Кто это?" Когда ему сказали, он повелел: "Подведи их ко мне, и я благословлю их".
Когда они близко подошли к нему, патриарх обнял и поцеловал их. Затем торжественно возложил руки на их головы для благословения и произнес молитву: "Бог, пред Которым ходили отцы мои, Авраам и Исаак, Бог, пасущий меня с тех пор, как я существую, до сего дня. Ангел, избавляющий меня от всякого зла, да благословит отроков сих". В нем не было больше самонадеянности или веры в человеческую мудрость или хитрость. Бог был его защитником и опорой. Он не жаловался на трудности в прошлом. Он больше не считал, что испытания и скорби были источником страданий. Он помнил только о милосердии и нежной доброте Господа, сопровождавших его на протяжении всей скитальческой жизни.
После благословения Иаков дал своему сыну обетование, оставляя для поколений, которые будут жить на протяжении долгих лет рабства и скорби, свидетельство своей веры. "Вот, я умираю. И Бог будет с вами, и возвратит вас в землю отцов ваших".
У смертного одра собрались все сыновья Иакова, который сказал: "Соберитесь, и я возвещу вам, что будет с вами в грядущие дни. Сойдитесь и послушайте, сыны Иакова, послушайте Израиля, отца вашего". Часто с тревогой он думал о будущем своих детей, пытаясь представить себе историю различных колен. Теперь, когда дети его ожидали послед него благословения, дух пророчества покоился на нем, и будущее его потомков открылось ему в пророческом видении. Он упоминал одно за другим имена своих сыновей, описывая характер каждого и предсказал вкратце будущность каждого колена.
"Рувим, первенец мой! ты - крепость моя и начаток силы моей, верх достоинства и верх могущества".
Такими словами отец обрисовал положение, которое занял бы Рувим как первородный сын; но его тяжелый грех, совершенный в Гадере, лишил его первородного благословения. Иаков продолжал:
"Но ты бушевал, как вода, не будешь преимуществовать".
Священство предназначалось Левию, царство и обетование о грядущем Мессии - Иуде; двойная часть наследия - Иосифу. Колено Рувимово никогда не занимало высокого положения в Израиле, не было так многочисленно, как Иуда, Иосиф или Дан, и одним из первых было уведено в плен.
По возрасту за Рувимом следовали Симеон и Левий. Вдвоем они жестоко отомстили жителям Сихема, а также больше остальных оказались виновны в продаже Иосифа. О них сказано:
"Разделю их в Иакове, и рассею их в Израиле".
При исчислении Израиля, перед самым выходом в Ханаан, Симеон был самым малочисленным коленом. Моисей в своем последнем благословении совсем не упоминает Симеона. При поселении в Ханаане это колено получило только небольшой удел в наделе Иуды, а те семейства, которые впоследствии стали сильными, группировались в отдельные колонии и селились за пределами обетованной земли. Левий тоже ничего не получил в наследство, кроме 48 городов, разбросанных в различных концах земли. Однако их верность Иегове, когда другие колена отступили от Него, послужила его назначению на священное служение во святилище, и таким образом проклятие превратилось в благословение.
Венец благословений первородства перешел к Иуде. Значение этого имени - "хвала" - раскрыто в пророческой будущности колена.
"Иуда! тебя восхвалят братья твои. Рука твоя на хребте врагов твоих; поклонятся тебе сыны отца твоего. Молодой лев Иуда с добычи, сын мой, поднимается. Преклонился он, лег, как лев и как львица: кто поднимет его? Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов".
Лев, царь лесов, - подходящий символ этого колена, из которого произошел Давид и Сын Давида - Примиритель, истинный "Лев колена Иудина", Которому в конце концов поклонятся все силы и все народы воздадут честь.
Большинству своих детей Иаков предсказал счастливое будущее. Наконец он дошел до Иосифа, и сердце отца наполнилось невыразимым чувством, когда он изливал благословение на "голову избранного между братьями".
"Иосиф - отрасль плодоносного дерева, отрасль плодоносного дерева над источником; ветви его простираются над стеною. Огорчали его, и стреляли и враждовали на него стрельцы; но тверд остался лук его, и крепки мышцы рук его, от рук мощного Бога Иаковлева. Оттуда Пастырь и твердыня Израилева. От Бога отца твоего. Который и да поможет тебе, и от Всемогущего, Который и да благословит тебя благословениями небесными свыше, благословениями бездны, лежащей долу, благословениями сосцев и утробы, благословениями отца твоего, которые превышают благословения гор древних и приятности холмов вечных. Да будут они на голове Иосифа и на темени избранного между братьями своими".
Иаков был человеком, сердце которого всегда наполняла горячая и глубокая любовь. Он любил своих сыновей сильной и нежной любовью, и его предсмертное свидетельство не было выражением пристрастия или обиды. Он всех простил и до конца жизни любил их. Его отцовская нежность могла выразиться только в словах ободрения и надежды, но сила Божья покоилась на нем, и под ее влиянием он вынужден был возгласить истину, подчас горькую.
После того как Иаков произнес последние слова благословений, он повторил распоряжение относительно места своего погребения. "Я прилагаюсь к народу моему; похороните меня с отцами моими в пещере... которая на поле Махпела". "Там похоронили Авраама и Сарру, жену его; там похоронили Исаака и Ревекку, жену его; и там похоронил я Лию". Итак, последнее желание свидетельствовало о вере в Божественное обетование.
Последние годы Иакова были подобны тихому вечеру после тревожного изнурительного дня. Темные тучи сгущались над его тропой, но закат был ясным, и небесные лучи освещали его предсмертные часы. Писание говорит: "В вечернее время явится свет" (Зах. 14:7). "Наблюдай за непорочным, и смотри на праведного; ибо будущность такого человека есть мир" (Пс. 36:37).
Иаков согрешил и тяжело страдал из-за этого. С того дня, когда, совершив великий грех, он был вынужден бежать из отцовских шатров, изнурительный труд, заботы и скорби стали его уделом в течение многих лет. Бездомный скиталец, отлученный от матери, которую он больше никогда не увидел, семь лет он служил ради той, которую любил, только для того чтобы быть жестоко обманутым; на протяжении двадцати лет он работал у алчного и любостяжательного родственника; он видел свое состояние увеличивающимся; подрастающие сыновья окружали его, но как мало радости он находил в своем семействе, где возникало столько споров и распрей; доведенный до отчаянья позором дочери, местью ее братьев, смертью Рахили, чудовищным преступлением Рувима, грехом Иуды, жестоким обманом и злодеянием, совершенным над Иосифом, - какой длинный и мрачный перечень несчастий разворачивается перед взором! - снова и снова он пожинал плоды того первого неверного поступка! Вновь и вновь он видел среди сыновей повторение грехов, в которых сам был повинен. Но как ни горька была эта наука, она сделала свое дело. Очищение, хотя и мучительное, принесло "мирный плод праведности" (Евр. 12:11).
Священное Писание повествует об ошибках хороших людей, пользующихся благоволением Бога; об этих ошибках действительно говорится больше, нежели об их доблестях. Это обстоятельство многих поражает и дает неверующим людям повод насмехаться над Библией. Но это - одно из убедительнейших свидетельств истинности Писания, которое не замалчивает фактов и не скрывает грехов, которым были подвержены его герои. Разум людей настолько порабощен предрассудками, что повествования, изложенные людьми, не могут быть беспристрастными. Если бы Библия была написана не людьми, вдохновленными Богом, тогда, конечно, вне всякого сомнения, они изобразили бы ее героев в гораздо более выгодном свете. Но Библия, как она есть, дает нам верное представление о том, что им довелось пережить.
Мужи, пользующиеся благоволением Божьим, на которых Господь возложил великую ответственность, иногда впадали в искушения и согрешали. Точно так, как и мы в настоящее время боремся, спотыкаемся и часто совершаем ошибки. Их жизнь со всеми ее неудачами и промахами раскрыта перед нами для нашего ободрения и предостережения. Если бы они были изображены безгрешными, тогда мы с нашей грешной природой могли бы разочароваться под влиянием своих ошибок и неудач. Но видя, как другие, борясь, переживали, подобно нам, разочарования, как они впадали в искушения и согрешали, но, собравшись с духом, побеждали, благодаря милости Божьей, мы вдохновляемся на борьбу за праведность. Подобно им, порой терпевшим поражения, но вновь обретавшим силу к борьбе и получавшим благословение Бога, и мы можем стать победителями, облекшись силою Христа. С другой стороны, история их жизни может послужить предостережением для нас. Она свидетельствует о том, что Бог ни в коем случае не будет закрывать глаза на вину. Он видит грех в тех, к кому Он особенным образом благоволит, и относится к их греху даже немного строже, чем к тем, кто имеет меньше света и несет меньше ответственности.
После погребения Иакова страх снова объял братьев Иосифа. Невзирая на его доброту, сознание вины вселяло в их душу недоверие и подозрение. Возможно, он отложил свою месть, думали они, из-за уважения к отцу, а теперь, когда тот умер, приведет в исполнение все свои замыслы. Они не осмеливались пойти к нему, но послали сказать: "Отец твой пред смертию своею завещал, говоря: так скажите Иосифу: "прости братьям твоим вину и грех их; так как они сделали тебе зло". И ныне прости вины рабов Бога отца твоего". Эти слова до слез тронули Иосифа, и ободренные этим братья его пришли к нему, упали к ногам его, говоря: "Вот, мы рабы тебе". Иосиф глубоко и бескорыстно любил своих братьев, и мысль о том, что они опасаются мести, больно ранила его душу. "-Не бойтесь, - сказал он, - ибо я боюсь Бога. Вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, чтб теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей. Итак, не бойтесь. Я буду питать вас и детей ваших".
Жизнь Иосифа символизирует жизнь Христа. Зависть побудила братьев Иосифа продать его в рабы; так они надеялись воспрепятствовать его возвышению. И когда он был отведен в Египет, они льстили себя надеждой, что его сны больше не будут их беспокоить, что они устранили всякую возможность их осуществления. Но Господь таким образом направлял их судьбы, что они сами осуществили то, чему так стремились помешать. Вспомните: иудейские священники и старейшины завидовали Христу и очень боялись, что все внимание народа сосредоточится на Нем. Они предали Его смерти., чтобы помешать Ему стать Царем, но именно этим совершили то, чему пытались воспрепятствовать.
Иосиф, очутившись в рабстве в Египте, стал спасителем семьи своего отца; все же это не умаляло вины его братьев. Хотя, распяв Христа, враги сделали Его Искупителем человечества. Спасителем падшего рода. Владыкой всего мира, хотя провидение Божье управляло событиями во славу Господа и для блага человечества, но преступление Его убийц оставалось таким же ужасным.
Подобно тому как Иосифа продали язычникам его же братья, так и Христос был предан в руки Своих злейших врагов одним из Своих учеников. Иосифа ложно обвинили и бросили в темницу, потому что он остался непорочным, и Христа презрели и отвергли, потому что Он был праведен и Его жизнь, исполненная самоотречения, обличала грех; и хотя Он ни в чем не был виновен, но из-за лжесвидетелей Его осудили. Терпение и кротость Иосифа, когда с ним поступали несправедливо и жестоко, его великодушное прощение и благородное отношение к своим бессердечным братьям символизируют Спасителя, Который безропотно сносил злобу и ругательства беззаконников и Который простил не только Своих убийц, но и всех, кто приходит к Нему, исповедует свои грехи и ищет Его прощения.
Иосиф пережил своего отца на пятьдесят четыре года. Он видел детей "Ефрема до третьего рода, также и сыновья Махира, сына Манассиина, родились на колена Иосифа". Он видел, как народ его умножался и благоденствовал, и на протяжении всей своей жизни непоколебимо верил, что Бог возвратит Израиля в обетованную землю.
Почувствовав приближение конца, он собрал родственников вокруг себя. Несмотря на высокое положение, которое он занимал в земле фараона, Египет оставался для него лишь местом изгнания. Его последняя воля - свидетельство того, что он связал свою судьбу с Израилем. Его последние слова были: "Бог посетит вас, и выведет вас из земли сей в землю, о которой клялся Аврааму, Исааку и Иакову". Он взял торжественную клятву от сынов Израилевых, что они унесут кости его в Ханаанскую землю. "И умер Иосиф ста десяти лет. И набальзамировали его, и положили в ковчег в Египте". И во все последующие столетия угнетения этот гроб, как памятник предсмертных слов Иосифа, всегда напоминал Израильскому народу о том, -что они только пришельцы в Египте, и направлял их исполненные надежды взоры к обетованной земле, внушая уверенность в том, что время освобождения непременно настанет.
|
