* * *
Один заметен, а другой — увы —
Не впишется в истории анналы.
Один красив посадкой головы,
Другой невзрачен, как червяк усталый.
Всевышний красоту тебе вручил,
И стоит ли гордиться этим даром:
Ведь ни за что все это получил,
И все тебе досталось это даром.
И слава призадуматься велит,
Пока живешь - живы ее уставы.
Да, Пушкин славен. Пушкин был велик.
А что ему теперь до этой славы?
ОБЛАКА
Куда-то мчатся облака.
Куда-то вдаль, за переменой.
Внизу спокойная река,
И берегов высоких стены.
Поля остались и леса;
Прочерченная очень строго —
Асфальтовая полоса,
Что именуется дорогой.
Уже не летом дышит высь,
Уже и роща поредела…
Спешат от осени спастись
Они, до нас им нету дела.
* * *
Что трубочист — земной поэт,
Он — что мясник, что, просто, дворник,
Что подметает утром дворик.
Над головою нимба нет.
А кто-то скажет: «О-го-го! —
Поэт и... не одно и то же».
Поэт болтать красиво может —
И все величие его.
* * *
Да, я богат словами,
И буду еще богаче.
Да, я богат снами,
Пестрее чем детский мячик.
Да, я богат улыбкой,
Да, я богат надеждой,
Конечно, весьма зыбкой,
Которой, дай Бог, не исчезнуть.
Богат я и слезною влагой,
Восторгом тоже богатый.
Но гербовой беден бумагой,
Что выдают банкоматы.
* * *
Ничего, может перезимуем,
Пусть внутри и шипит, и скрипит.
Дождь, конечно, ещё позову я,
Пусть аллеи мои окропит.
И еще отворю я ставни,
Приминая кусты лебеды.
И еще, может быть, я достану,
Из колодца прозрачной воды.
* * *
С неба — частички льда.
Снова потом вода.
После — чаинки вечера;
Туша потом ночи.
Что это перед вечностью?..
Многоточие...
* * *
Все приходит как-то внезапно —
Пламенеет, зовет запад.
Очень быстро проходит лето.
Это жизнь, или сон это?
* * *
Вот тумблером диктор щелкнул,
Тем самым спугнул ворон.
Народ похватал кошелки,
И ринулся на перрон.
Осталось таких полдесятка,
Как я, кто нещадно оброс.
А рыхлый блюститель порядка,
Мне хочет задать свой вопрос.
Но я к интервью не склонен,
Сворачиваю реквизит.
А краснооколышный Пронин
Мне в спину с прищуром сквозит.
Отстал гражданин Пронин
(Живые покой ищут все).
Ну что ж, додремлю на перроне,
На лавочке той, что в росе.
* * *
Еще пять строчек напишу,
И сразу отложу страницы,
Ночную лампу потушу,
Соединю свои ресницы.
Зачем все это? Для чего?
Кому нужны твои раздумья?
Живут же люди — о-го-го! —
Едят, пьют, не ломают стулья.
И перемены не зовут,
Стальные в дом вставляют двери.
Живут. И пусть себе живут,
Я им мешать и не намерен.
* * *
Все встанет на свои места,
Ты только времени доверься,
С обидою не хлопай дверью.
Причудлива жизнь, непроста.
И не завидуй — ни к чему,
Свое возьмешь, так иль иначе,
Тропу таланта обозначишь,
Не будь лишь должен никому.
* * *
Дается сила для спасения,
Когда далек ты от тиши;
Когда в душе печаль осенняя,
И нету солнца для души.
Дается сила человеку —
Чтоб искусы превозмогать.
Дается сила человеку,
Она зовется — благодать.
* * *
Дождь именуется водой,
Рассветы — отблеск от светила,
А все равно прекрасно было,
Ведь нету красоты другой.
Грустны осенние слова,
И не уйти порой от боли.
Как можешь быть ты недоволен,
Когда прекрасна синева!
* * *
На кухне психует чайник,
Готов жар залить враз.
Я из-за стола встану,
Ну, чтоб погасить газ..
И снова строчки густые,
Спохватятся, побегут.
А чайник опять остынет,
И снова я газ разожгу.
* * *
Сегодня что-то значишь ты,
А завтра — словно звук икоты,
На кучу мусорную боты,
И как бутылка с высоты.
И как бутылка — о бетон.
А дворник соберет осколки,
Другим чтоб не ходилось колко.
А что потом? А что потом?
|
