Таинственное исчезновение Лютера встревожило всю Германию. Всюду спрашивали о нем. Ходили самые невероятные слухи, и многие были убеждены, что он убит. Не только его друзья, но и тысячи других, кто еще не решился открыто встать на сторону Реформации, скорбели о случившемся. Многие торжественно клялись отомстить за его смерть.
Высшие папистские чины с ужасом осознали, что народ возненавидел их. Хотя вначале они и ликовали при мысли о смерти Лютера, вскоре у них осталось одно-единственное желание — укрыться от народного гнева. Враги Лютера гораздо больше опасались его тайных действий, чем смелых и решительных поступков, совершаемых на свободе. Те, кто в своей ярости искали погубить этого отважного реформатора, теперь страшились его, беспомощного пленника. «Единственный способ спасти себя, — сказал кто-то из них, — это с огнем в руках искать Лютера по всему миру и возвратить его народу». Императорский указ не имел никакой силы. Папские легаты были страшно возмущены, когда увидели, что судьба Лютера беспокоит народ намного больше, чем этот эдикт.
Радостные известия о том, что он жив и в безопасности, в неприступной крепости, не только успокоили народ, но и вызвали взрыв глубокой симпатии к нему. Его сочинения теперь читали с еще большим рвением, чем прежде. Постоянно росло число людей, вставших на сторону этого героического человека, который так бесстрашно защищал Слово Божье. Реформация приобретала все больший размах. Семя, посеянное Лютером, всходило повсюду. Его отсутствие позволяло совершить работу, которая не была бы сделана при нем. Когда выдающийся руководитель исчез, другие работники почувствовали особую ответственность. С обновленной верой и полной самоотдачей они выступили вперед, делая все возможное, чтобы славное начинание беспрепятственно развивалось и дальше.
Но не бездействовал и сатана. Теперь он пытался совершить то, что делал всегда при любом пробуждении или реформаторском движении, — обмануть и погубить людей, подменяя истину ложью. Подобно тому как в первом столетии в христианской Церкви появились лжехристы, так и теперь, в XVI веке, объявились лжепророки.
Несколько человек, захваченные происходившим в христианском мире религиозным подъемом, вообразили, что им даны особые откровения Неба, и объявили, что Господь поручил им довершить дело Реформы, начатое Лютером. В действительности же они лишь губили все начинания Лютера. Ими был отвергнут один из основополагающих принципов Реформации, гласящий, что Слово Божье является единственным правилом веры и жизни. Вместо этого безошибочного путеводителя они обратились к изменчивому и ненадежному критерию — своим чувствам и впечатлениям. Устранив великое мерило истины и заблуждения, они дали возможность сатане управлять ходом их мыслей.
Один из этих пророков утверждал, что им руководит сам ангел Гавриил. К нему присоединился некий студент, бросивший свои занятия и заявивший, что Господь наделил его необходимой мудростью для истолкования Своего Слова. А к ним, в свою очередь, примкнули другие люди, имевшие естественную склонность к фанатизму. Деятельность этих энтузиастов произвела немало шума. Проповеди Лютера помогли людям осознать необходимость реформы, теперь же некоторые из этих искренних душ были введены в заблуждение новыми пророками.
Руководители нового движения отправились в Виттенберг к Меланхтону и его сотрудникам и заявили о своих правах. Они говорили: «Мы посланы Богом наставлять народ. У нас самое близкое общение с Ним. Нам известно будущее, короче говоря, мы пророки и апостолы, апеллирующие к доктору Лютеру».
Все это смутило и озадачило реформаторов. До сих пор они еще не встречались ни с чем подобным и не знали, что предпринять. Меланхтон сказал: «Эти люди действительно во власти каких-то необыкновенных духов, но что это за духи?.. С одной стороны, надо быть осторожными, чтобы не угашать Духа Божьего, а с другой — нужно быть внимательными, чтобы дух сатаны не обольстил нас».
Вскоре обнаружились и плоды нового учения. Люди стали пренебрегать Библией и вскоре совершенно забросили ее. В учебных заведениях началось замешательство. Студенты, сбросив с себя все ограничения, оставили занятия и покинули университеты. Люди, которые считали себя ответственными за дело Реформации, чуть было не довели его до полного краха. Сторонники Рима торжествующе восклицали: «Еще одно последнее усилие — и все опять будет в наших руках».
Когда до Вартбурга дошли известия об этом, Лютер с глубокой печалью сказал: «Я всегда ожидал, что сатана пошлет нам подобное бедствие». Он видел подлинную суть этих лжепророков и ту опасность, которая угрожала делу истины. Нападки папы и императора не вызывали у него такой тревоги и отчаяния, как это несчастье. Мнимые друзья Реформации превратились в самых злейших ее врагов. Те самые истины, которые принесли его страдающей душе столько радости и утешения, сделались теперь причиной раздора и замешательства в Церкви.
В проведении реформ Дух Божий руководил Лютером, и под Его водительством он совершил больше, чем вообще может сделать человек. Он не собирался действовать так решительно, как это произошло на самом деле; в его намерения не входило производить такие радикальные перемены. Он был только орудием в руках Безграничного Могущества. Размышляя о последствиях своей работы, он часто трепетал и однажды заметил: «Я согласился бы скорее десять раз умереть, нежели узнать, что мое учение принесло вред хотя бы одному человеку, пусть даже самому простому и темному. Впрочем, такого, конечно, не может быть, потому что мое учение и есть суть самого Евангелия».
Виттенберг, центр Реформации, один из первых подпал под власть фанатизма и беззакония. В этой прискорбной ситуации менее всего было повинно учение Лютера, но враги его по всей Германии утверждали именно это. В горести душевной он иногда спрашивал себя: «Неужели так бесславно окончится великое дело Реформации?» И снова после борения с Богом в молитве мир наполнил его сердце. «Это не мое дело, Господи, но Твое, — говорил он. — Ты не допустишь, чтобы его опорочили суеверия и фанатизм». Но оставаться вдали от борьбы в это критическое время он не мог и твердо решил возвратиться в Виттенберг.
Без промедления Лютер отправился в это опасное путешествие. В империи он был вне закона. Враги по-прежнему имели право убить его; друзьям, как и прежде, запрещалось помогать ему и даже оказывать простое гостеприимство. Императорская власть предприняла самые строгие меры против его приверженцев. Но он видел, что работе Евангелия угрожала опасность, и во имя Господа бесстрашно выступил вперед, чтобы сражаться за истину.
В своем письме к курфюрсту, изложив причины, побудившие его оставить Вартбург, Лютер далее писал: «Да будет известно Вашей княжеской милости, что я возвращаюсь в Виттенберг; я приду туда под защитой более надежной, чем княжеская. Я не думаю о том, чтобы просить ваше высочество о покровительстве и защите, но полагаю, что мог бы защищать Вас в большей степени, чем Вы меня. Разумеется, если бы я узнал, что Ваше высочество намерено защищать меня, то ни за что не пошел бы в Виттенберг. Это дело нельзя двигать мечом; Бог должен сделать все без помощи или согласия людей. Поэтому кто более всех верует, тот и защищен лучше всех”.
Во втором письме, написанном по дороге в Виттенберг, Лютер добавлял: «Я готов навлечь на себя неудовольствие Вашего сиятельства и гнев всего мира. Разве жители Виттенберга не мои овцы? Разве Бог не вверил их мне? И разве я не должен, если это необходимо, пойти на смерть ради них? И, помимо того, я очень опасаюсь, как бы в Германии не произошло народного волнения, которым Бог может наказать наш народ».
С величайшей осторожностью и смирением и вместе с тем решительно и твердо Лютер приступил к своей работе. «Словом, — сказал он, — мы должны разрушить и уничтожить все то, что было насаждено насилием. Я не намерен силой искоренять суеверия и неверие… Никого не следует принуждать. Свобода — это и есть сущность веры».
Вскоре по всему Виттенбергу разнесся слух о возвращении Лютера и о том, что он будет проповедовать. Народ стекался со всех сторон, и вскоре церковь была переполнена. Поднявшись на кафедру, Лютер с необычайной мудростью и кротостью учил, увещевал и обличал. Упомянув о тех, кто силой пытался отменить мессу, он сказал: «Месса — ненужный обряд, который совершается против воли Господа и который должен быть отменен. Я желал бы, чтобы во всем мире вместо нее совершалась Вечеря Господня, установленная Евангелием. Но мы не должны никого принуждать к этому. Все в руках Господа, и действовать должно Его Слово, а не мы. Но почему? — спросите вы. Потому что я не держу в своих руках человеческие сердца, как гончар держит глину. Мы имеем право говорить, но не имеем права действовать. Мы должны проповедовать, а все остальное предать в руки Божьи. Если я начну применять силу, к чему это приведет? Только к притворству, формализму, подражательству, лицемерию и появлению различных постановлений… Но во всем этом не будет ни сердечной искренности, ни веры, ни любви. Где нет этих трех добродетелей, там нет ничего, и я не дал бы и гроша за такой исход дела… Своим Словом Господь делает гораздо больше, чем вы и я и весь мир. Бог завоевывает сердце, а когда сердце завоевано, то завоевано все…”
«Я буду проповедовать, вести дискуссии и писать, но я не буду никого принуждать, ибо вера может быть только добровольной. Подумайте над моими поступками. Я выступал против папы, индульгенций и папистов, но никогда не призывал к насилию, не возмущал народ. Я только провозглашал Слово Божье; я проповедовал и писал — вот и все. И даже когда я спал… проповедь моя разрушала твердыню папства, что было не под силу никаким императорам и князьям. И все же я не сделал ничего. Все совершено Словом. Если бы я обратился к насилию, то вся Германия была бы залита кровью. К чему бы это привело? К гибели души и тела. Поэтому я буду хранить спокойствие, и пусть только Слово завоевывает мир».
В течение всей недели Лютер ежедневно проповедовал жаждущей толпе. И Слово Божье разрушило чары фанатизма. Сила Евангелия вернула заблудших на путь истины.
Лютер не имел никакого желания встречаться с фанатиками, которые своими действиями нанесли такой урон делу Реформации. Он знал, что это необузданные люди с нездравым суждением, которые, претендуя на особые откровения Неба, не терпели ни малейшего возражения и даже самого кроткого обличения и совета. Притязая на наивысшую власть, они требовали от каждого безоговорочного признания их прав. Но когда они стали настаивать на встрече с Лютером, он согласился и с таким успехом разоблачил их, что эти самозванцы сразу же оставили Виттенберг.
На время это движение замерло, но спустя несколько лет фанатизм вспыхнул вновь, сопровождаясь еще большим насилием и вызывая еще более ужасные последствия. О руководителях этого движения Лютер говорил так: «Для них Священное Писание — только мертвая буква, и потому-то все они начали вопить: ‘Дух! Дух!’ Я не намерен идти туда, куда направляет их этот дух. Пусть милостивый Господь сохранит меня от такой церкви, в которой все святые. Я желаю быть вместе с простыми, слабыми и больными — с теми, кто сознает свои грехи; кто постоянно взывает к Богу из глубины своего сердца, умоляя Его об утешении и помощи”.
Один из самых деятельных фанатиков, Томас Мюнцер, был одаренным человеком, который мог бы принести много пользы, если бы шел по истинному пути, но он не принял основополагающие принципы подлинной религии. «Он был одержим страстью преобразовать мир, но, как это часто бывает с энтузиастами, забыл о том, что прежде всего преобразование должно начаться с него самого». Он стремился занять видное положение в обществе, чтобы оказывать влияние на своих современников, не желая быть вторым — даже после Лютера. Он заявил, что реформаторы, опирающиеся на авторитет Библии, тем самым создают еще одну разновидность папства. По его утверждению, именно ему Господь поручил провести настоящую реформу. «Тот, кто обладает этим духом, — говорил Мюнцер, — обладает и истинной верой, если даже он никогда в жизни и не видел Священного Писания».
Эти учителя-фанатики полностью находились во власти эмоций, принимая любую свою мысль и движение души за глас Божий, что и приводило к необычайным крайностям. Некоторые из них даже сожгли свои Библии, говоря: «Буква убивает, а Дух животворит». Учение Мюнцера побуждало людей стремиться к чему-то необыкновенному, питая их гордость, — ведь их людские идеи и мнения ставились выше Слова Божьего. Тысячи последовали его учению. Вскоре он осудил любой порядок во время общественного богослужения и заявил, что повиноваться князьям — значит пытаться служить и Богу, и Велиару.
Люди, только начавшие освобождаться от папского ига, не хотели мириться с притеснениями со стороны светской власти. Революционное учение Мюнцера, якобы исходящее от Бога, позволяло его последователям считать себя свободными от всякой власти и давало волю их предрассудкам и страстям. И результаты не замедлили сказаться: начались столкновения и мятежи, Германия была залита кровью.
Видя последствия фанатизма, приписываемые Реформации, Лютер вновь переживал ту страшную душевную муку, которую испытал когда-то в Эрфурте. Папские вожди заявляли, и многие разделяли их мнение, что мятеж — естественный результат учения Лютера. Хотя для этого обвинения не имелось ни малейшего основания, оно приводило реформатора в отчаяние. Это было выше его сил — видеть, как истину уравняли с примитивным фанатизмом и тем самым дискредитировали ее. С другой стороны, зачинщики мятежа ненавидели Лютера, потому что он не только открыто боролся против их взглядов и отвергал их мнимую богодухновенность, но и объявил их бунтовщиками против светской власти. В ответ они назвали его подлым лицемером. Казалось, он навлек на себя гнев князей и народа.
Ликующие паписты ожидали, что скоро Реформации придет конец. Они порицали Лютера даже за те ошибки, которые он так искренне стремился исправить. Приверженцы лжереформации всевозможными лживыми уловками доказывали, что с ними поступили очень несправедливо, и — как это часто бывает с притворщиками — добились того, что многие стали смотреть на них как на мучеников. Таким путем тех, кто изо всех сил боролся против Реформации, стали считать жертвами жестокости и угнетения, им выражали сочувствие и уважение. Это было делом сатаны, которым руководил тот же дух возмущения, когда он поднял восстание на небе.
Сатана постоянно занят тем, что обманывает людей и заставляет их называть грех праведностью, а праведность — грехом. Какого же блестящего успеха он добился! Каким многочисленным упрекам и обвинениям подвергаются верные слуги Божьи только потому, что бесстрашно защищают истину! Люди, являющиеся приспешниками сатаны, пользуются уважением; их хвалят, им льстят и на них даже смотрят как на мучеников, в то время как те, кого действительно нужно уважать и поддерживать за их верность Богу, всеми оставлены, их презирают и подозревают в низких намерениях.
Притворная святость, поддельное освящение продолжают вводить людей в заблуждение. Принимая всевозможные формы, они действуют так же, как и во дни Лютера, отвращая людей от Писания и заставляя их прислушиваться больше к своим чувствам, нежели повиноваться Закону Божьему. Стремясь опозорить чистоту и истину, сатана всегда действует подобным образом — и добивается успеха.
Лютер бесстрашно защищал Евангелие от нападок со всех сторон. Слово Божье и здесь явило себя могущественным победоносным оружием. Этим Словом Лютер сражался с узурпаторской властью папы, с рационалистической философией ученых; в то же время он, подобно скале, неколебимо отражал натиск фанатизма, стремившегося примкнуть к Реформации.
Каждая из этих противоборствующих сил на свой лад опровергала Священное Писание, считая источником духовности мудрость человека. Рационализм преклоняется перед разумом, делая его критерием истины. Римская церковь, претендующая на богодухновенность папы, восходящую в своей преемственности к апостольским временам и остающуюся неизменной на протяжении веков, позволяет любую разнузданность и продажность укрыть священной мантией апостольского призвания. Притязания Мюнцера и его сторонников на богодухновенность были всего лишь плодами воображения, сказавшимися одинаково губительно как на светской власти, так и на церковной. Истинное христианство принимает Слово Божье как величайшее сокровище Божественной истины и как мерило любой идеи.
После возвращения из Вартбурга Лютер закончил перевод Нового Завета, и вскоре германский народ мог читать Евангелие на своем родном языке. Все, возлюбившие истину, с величайшей радостью приняли этот перевод Евангелия, но те, кто держался человеческих традиций и установлений, с презрением отвергли его.
Священники были встревожены тем, что простой народ получил возможность наравне с ними рассуждать о Слове Божьем, и теперь их невежество будет разоблачено. Их земная мудрость была бессильна против меча Духа. Призвав на помощь всю свою власть, Рим стремился воспрепятствовать распространению Писания, но все указы, анафемы и пытки оказались тщетными. Чем больше Рим осуждал и запрещал Библию, тем сильнее было желание народа узнать подлинную истину. Все грамотные люди стремились познакомиться со Словом Божьим. Книгу носили с собой, читая и перечитывая до тех пор, пока не запоминали наизусть длинные отрывки. Увидев, с каким интересом встречен Новый Завет, Лютер, не мешкая, приступил к переводу Ветхого Завета и издавал его по частям, по мере продвижения своей работы.
Сочинения Лютера с равным интересом встречались как в городах, так и в селениях. «То, что писал Лютер и его друзья, распространялось другими. Монахи, убедившиеся в бессмысленности монашеского обета и возжелавшие после продолжительной бездеятельной жизни приняться за труд, но слишком несведущие для проповеди Слова Божьего, продавали книги Лютера и его друзей, обходя города и селения. Вскоре по всей Германии странствовали эти отважные книгоноши».
Эти сочинения вызывали глубокий интерес у богатых и бедных, ученых и необразованных. По ночам учителя сельских школ читали их вслух небольшим группам слушателей, собиравшимся у камина. Всякий раз несколько человек убеждались в истине и в свою очередь делились с другими Благой вестью.
Исполнялись слова Священного Писания: «Откровение слов Твоих просвещает, вразумляет простых» (Псалтирь 118:130). Изучение Библии совершало большую перемену в умах и сердцах людей, которые столько времени находились в железных оковах папского господства. Верующие с суеверным страхом скрупулезно исполняли все обряды, однако ум и сердце их оставались без плода. Ясные истины Слова Божьего, о которых говорил Лютер в своих проповедях, а затем и само Слово, данное в руки простого народа, пробудили дремавшие силы и не только очищали и облагораживали духовную природу человека, но и способствовали умственному развитию.
Повсюду можно было встретить людей разных сословий, которые с Библией в руках отстаивали учение Реформации. Паписты, которые в свое время считали исследование Писания делом священников и монахов, теперь настойчиво приглашали их выступить с опровержением нового учения. Но священнослужители, которым было совершенно неведомо и Писание, и сила Божья, потерпели сокрушительное поражение от тех, кого они объявили неучами и еретиками. «К сожалению, — писал один католик, — Лютер внушил своим последователям не доверять ничему, кроме Священного Писания». Толпы народа собирались послушать, как малообразованные люди отстаивают истину в диспутах с учеными и красноречивыми богословами. Позорное невежество этих влиятельных людей становилось особенно очевидным, когда их аргументы наталкивались на простые истины Слова Божьего. Ремесленники, солдаты, женщины и даже дети были больше знакомы с библейским учением, чем священники и ученые богословы.
Разница между учениками Евангелия и приверженцами папских суеверий была ощутима среди ученых не меньше, чем среди простого народа. «Старым защитникам иерархии, которые не знали языков и литературы… противостояла благородная протестантская молодежь, которая, погрузившись в изучение Писания, знакомилась и с шедеврами античной древности. Обладая живым умом, возвышенной душой, бесстрашным сердцем, эти молодые люди вскоре приобрели такие познания, что долгое время никто не был в состоянии состязаться с ними… Когда молодые защитники Реформации встречались с католическими богословами, они с такой легкостью и уверенностью опровергали их аргументы, что эти невежды заходили в тупик, терялись и заслуживали всеобщее презрение”.
Когда католические священники увидели, что их церкви пустеют, они обратились за помощью к светским властям и всеми доступными средствами попытались возвратить «потерянных овец». Но народ нашел в новом учении то, что удовлетворяло духовные потребности, и отворачивался от тех, кто так долго кормил их не насыщающей шелухой суеверных обрядов и человеческих традиций.
Когда начались яростные преследования учителей истины, они вспомнили слова Христа: «Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой» (Матфея 10:23). Свет истины проникал повсюду. Преследуемые изгнанники, найдя где-нибудь гостеприимный кров, проповедовали там о Христе, иногда это удавалось делать в церкви, а когда не было такой возможности, они проповедовали в частных домах, в поле или в лесу. Святым храмом становилось любое место, где был хотя бы один слушатель. И истина, возвещаемая с такой энергией и настойчивостью, завоевывала все больше сердец.
Напрасны были все попытки духовной и светской власти уничтожить ересь. Напрасно они прибегали к помощи тюрем, пыток, костров и мечей. Тысячи верных детей Божьих запечатлевали свою веру кровью, свидетельствуя об истине, которая неуклонно распространялась. Гонения только способствовали этому, а попытки дьявола соединить истину с фанатизмом привели к тому, что разница между работой сатаны и работой Бога стала еще отчетливее.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
