Горело небо и развалины,
Осколки дыбились от стен.
Живые к Господу взывали,
Но было поздно — гибель всем.
Исчез Содом — гнездо разврата.
Исчез — пример другим родам.
А ведь богатым был когда-то,
На зависть многим городам.
Но жители его забыли,
Что этой жизни краток путь,
Утехи плоти возлюбили.
Чем кончилось? Глядите — жуть.
И только Лот ушел за стены
До разрушения того,
Почувствовал дух перемены,
Наитие спасло его.
Лишь он не утонул в разврате,
Он упрекал. Смеялись те.
Слова свои напрасно тратил,
Они тонули в пустоте.
Пока мы не лишились дома,
Нас и влечет содомокруть.
Судьба библейского Содома
Должна на что-то намекнуть.
* * *
А жизни всегда мало,
И это не словеса, —
Огнём догорит алым
Закатная полоса.
И глядя на угли заката,
Ты от суеты отрекись.
Но это совсем не расплата —
Когда обрывается жизнь.
А утро ночные ткани
На светлый меняются шёлк…
Знай, день непременно настанет,
Но, только не тот, что ушёл.
СНЕГ НА КРЫЛЬЦЕ
Нельзя сказать, что дом заброшен,
Забит бездушия свинцом,
Но почему же запорошено
И не ослежено крыльцо?
Так почему крыльцо заснежено?
Ведь полдень во дворе, не ночь.
Вдруг в доме том Самоотверженность –
Мнит человечеству помочь?
В чужой душе всегда, как в чаще —
Не все изведаны ходы.
Но мне казалось — к Настоящим
Всегда вели людей следы.
НЕ УЕДУ
Кроватка. Шкаф. Магнитофон.
У кресла — тюфячок для кошки.
Растение в баночке — лимон.
Трюмо. Ковровые дорожки.
Дочуркой переполнен дом —
Не пьётся молоко из кружки.
Опять разбросаны кругом
Цветные пёстрые игрушки.
Я позвоню, откроешь ты.
От поцелуя вздрогнут веки.
И будут на столе цветы,
А не лекарства из аптеки.
Из крана побежит вода,
Ты перемоешь всю посуду.
Я не уеду никуда,
Теперь я лишь с тобою буду.
ШМЕЛЬ
Шмель видел солнце золотое,
Кусты, деревья и траву.
Не понимал он, что такое
Не пропускает в синеву.
Здесь пахнет краской, пахнет клеем,
А там цветы, простор, светло.
Жужжа все злее, злее, злее,
Шмель бился, бился о стекло.
* * *
Ну, для чего? Зачем? Игра —
Она не стоит полкопейки.
Пора давно, давно пора
Игру отставить на жалейке.
Чем кончится? Секрета нет:
Осколок — здесь, там — половина,
Немыслимый кордебалет,
Засаленная вдрызг картина.
Закат холодный от алел,
Сугроб слежался под забором,
И как бы ты ни пожалел,
Отчалишь под большим напором.
За полем стали ели в строй,
И все мутнее небо-блюдце.
Да, тропки сходятся порой,
Вот только наши не сойдутся.
* * *
И дорога по полю — иная,
И снежинки не те в вышине.
О тебе иногда вспоминаю,
Это все, что оставлено мне.
* * *
В дождь попал, как в речную воду,
И промокший иду сейчас, —
Обманула меня погода,
Обманула не в первый раз.
Я стою у реки - нет брода,
Не пройти, ширина велика.
Обманула меня погода,
Обманула меня река.
Проклинал я реку и погоду,
Проявляя при этом пыл.
Одолел я студёную воду,
На упрямстве одном переплыл.
Как влекло меня, как тянуло,
И надежде поверил я.
Но надежда меня обманула.
А с потоком управился я.
СНЕЖИНКИ
Да разве этот снег оттуда,
Из тучи серой и сырой?
Которая нависла грудой,
Которая стоит горой?
Которая сознание давит,
Которая тревогой жмёт?
Неужто в этом сером стаде
Такая чистота живёт?
Жизнь такова. Ноябрь. Подзимки.
И нету выбора у них.
Ну да — не падают снежинки
С небес спокойных, голубых.
БУРУНДУЧОК
Что же ты, бурундучок,
Убегаешь, дурачок?
Спрятался под корень ели,
Притаился и молчок;
И напрасно скрыл себя —
Не обижу я тебя,
Только постою в сторонке,
Только погляжу любя.
Зря зову, в ответ — молчок,
«Дверь закрыта на крючок», —
Никому не доверяет
Маленький бурундучок.
ЛИПА
У дороги — липа,
Липа на пути,
Можно незаметно
Рядышком пройти,
Можно равнодушный
Ей оставить взгляд.
Липа. Ну и что же?
Вон их — целый ряд.
Можно с любопытством
Взор свой устремить,
И непроизвольно
Ветку обломить,
Можно слово вырезать
На стволе ножом,
А потом спокойненько
Уползти ужом.
У дороги — липа,
Липа на пути.
Стань. Постой немного.
Просто посмотри.
ТЕЛЕНОК
Телёнка влажные глаза
Смотрели за речушку, за
Осокорь пышный, за луга,
Где скоро вырастут стога.
Ему нет дела до травы,
Ему хватило синевы,
Он был закатом удивлён,
Как будто не телёнок он.
И что он думал в этот миг?
Что приобрёл? Чего достиг?
|
