* * *
Прожил я десятки лет,
Не совсем солидно,
Не подложен камуфлет
В молодости, видно.
Не взлетело и потом -
Борода кустилась,
Не сгорел сухим прутом,
Вот такая милость.
Загоняли в непогодь,
Загоняли в стаю.
И хранит меня Господь,
Для чего? — не знаю.
* * *
Власть портит, это всем известно,
Но к власти рвутся там и сям:
Всяк тёпленького хочет места,
Чтоб мед и пиво — по усам.
Льстец лезет к власти тихой сапой,
Лисой, затем, чтоб волком стать, —
Побольше золота нахапать,
Побольше крови похлестать.
Убит убийца — ветром сдуло,
Не насладился властью всласть...
Вот так и кончил Калигула —
Из низости шагнув во власть.
* * *
Уже за поворотами
Грильяж цветных лесов.
Дни серые притопали.
Удачи — на засов.
Поляны не ослежены.
Прохлады дух остер.
И тропки стали снежными,
И всем ветрам простор.
* * *
Уходят мои галеоны,
Уходят в ветра и шторма,
Их ванты — трудяги стонут,
Под килем вода темна.
Уходят обычным курсом,
Свободно уходят, без шор.
Еще ни один не вернулся
Оттуда, куда ушел.
* * *
Нужен и жар, и холод,
Нужен и свет, и мрак,
Ограничений коло,
Холм и глубокий овраг,
Дым, облака пыли,
Каменные столбы...
А не нужны были б —
Просто, их не было бы.
ВОРОН
А ворон живет триста лет.
Вот только не знаю, кем считано.
И так оно или нет,
Не нам рассуждать щипанным.
Да, есть у индусов одна
Легенда о черном вороне.
Недавно о ней узнал,
И вам передам: вот она:
Жил ворон ужасно болтлив,
Гораздо болтливей сороки:
Услышит всего слова три, —
На сорок три понатрёкает.
И боги решили тогда
Лет триста ему дать жизни.
Пусть падаль он есть. Да,
Покуда в глаза смерть брызнет.
Все вороны стали жить
С привязкою к сроку этому;
И трупы с вершин находить
Или с высоких веток.
Так тянутся долгие дни,
Как те облака над крышами.
Теперь не болтливы они, —
Ты редко их голос услышишь.
* * *
Правильных здесь миллионы —
Все у дел да все у дел.
Не вписался я в каноны,
Пользу взял да проглядел.
Кто-то щедро пальцем тычет,
Свой показывая нюх,
Видит в этом, в этом вычет,
Плюсов вовсе никаких.
Не прожить мне без бессудья —
Натуральнейший обык...
Если нравится — пусть судят,
В подсудимых быть привык.
* * *
Мы не знаем сколько нам
Плыть по жизненным волнам.
Это даже и не худо —
Знать: беда придёт откуда.
Хорошо, когда внезапно
Оборвётся нить. Понятно.
* * *
Время — реки течение.
Жизнь – далеко не печение,
Шишек набитых не счесть.
Всё одолеть в жизни – честь.
ЦАРЬ ЛИДИИ
Богат неимоверно Крез,
Его дворцы сияют златом.
Он в одеянии богатом,
Вокруг его охраны лес.
Он не воинственен, о, нет!
Зато он откупиться может;
Враг не придет чтобы низложить
Его. Крез огражден от бед.
Он злату верит как себе,
Оно его не подводило,
Его в запасе много было,
Давало повод не робеть.
Уверен Крез был: будет так
До дней его последних жизни.
Опасности в стране не вызреть,
Любой да будет куплен враг.
Крез как-то встретил мудреца —
Известного тогда Солона,
И тот сказал ему резонно,
Не опуская вниз лица:
«Счастлив не тот, кто сверхбогат,
Но кто умрет в своей постели...»
Вот орды Кира налетели.
Щит воинов лидийских смят.
О, горе! — тем, кто побежден;
Не важно, царь ты или лучник.
Так кончилось благополучие
Того, кто царствовать рожден.
Разграблена его страна,
Сам осужден он на сожжение,
Уже огня под ним движение.
Царил — вот вся его вина.
Толпу большую видит он.
Сочатся слезы сквозь ресницы,
Чтобы упасть, в пар превратиться.
И шепчет он: «Солон, Солон...»
* * *
Да, мы привыкли кучиться,
В большую кучу собраны.
И даже и в этой кучности
Мы крепко обособлены.
Здесь не в бору мы соснами,
И не лишайник под ноги...
Ну для чего мы сосланы
В несовместимость подлую?
|
