Только Он. Часть вторая.

Мать и дочь.
Марта сидела за столом в гостиной и разглядывала старые фотографии. Сегодня была годовщина. Ровно пять лет назад ее дочь, веселая жизнерадостная восемнадцатилетняя девушка скончалась в городской реанимации, куда скорая помощь доставила ее после автомобильной катастрофы. Но глядя на фото погибшей дочери, спустя столько времени, Марта не испытывала ни горечи, ни боли. Хотя сердце в груди плакало, вновь покрываясь печалью, но это была печаль, смешанная с покоем. Марта знала, как никто другой: ее девочка сейчас находится в надежных руках любящего Бога…

В год, когда Кристина (так звали дочь) появилась на свет, семья испытала серьезные трудности: муж Марты потерял хорошую, высокооплачиваемую работу. И долгое время не мог найти другую. Постепенно приходя в отчаянье, переросшее затем в глубокую апатию, он начал пить, что привело семью к стремительному обнищанию. Почти все сбережения были «проедены», нечем было платить по счетам и за жилье. Марте пришлось отдать семимесячную дочь на попечение няни и самой пойти на работу.
Карьера оказалось для трудолюбивой и умной женщины вполне спешной. Она была замечена руководством компании и постепенно, через несколько лет безупречной службы, значительно продвинулась вверх по начальствующей лестнице. В семье наступило финансовое благополучие. Но отношения с мужем ухудшались. Зависть к успехам жены, помноженная на унижение от собственных непрекращающихся неудач, побуждали его к беспробудному пьянству и запоям. Все чаще Марта проводила свои вечера в страхе из-за буйных истерик мужа. Затем она испытала на себе и побои. Остатки терпения и любви в ее сердце были грубо растоптаны. Семья распалась… Вскоре после развода муж исчез из города и из ее жизни навсегда.
Отныне только дочь без остатка наполняла все разумение и душу одинокой женщины. Марта баловала Кристину, покупая ей дорогие вещи и игрушки. Часто возила на отдых за границу. Но несмотря на все «старания» ослепленного чувствами материнского сердца, девочка выросла совершенно неиспорченной, а добродушной и открытой. Видимо, искренняя любовь матери компенсировала неразумное баловство. Но, скорее, уже тогда, в то время над ее душою неусыпно пекся Небесный Отец. И она, еще не зная Его, чувствовала сердцем высшую близость Истинны.
…Шли годы. Кристине исполнилось четырнадцать. Другие девочки, ее подруги давно завели себе «бой-френдов», проводя свободное время в обсуждении модных журналов. Их узкий мирок удивительно ярок, даже бросок, но до боли примитивен. А Кристина?...
- Мама! Можно я сегодня пойду в воскресную школу? Я уже была там несколько раз.
- Воскресная школа? – Марта насторожилась. Но повода не отпустить дочь не нашла. Когда же девочка ушла, она задумалась. Ей, женщине абсолютно светской, это новое увлечение ее дочери религией не очень-то нравилось: «В кого превратиться она через несколько лет, в монашку?» И Марта решила действовать. Запрет? Нет, на подростка он действует прямопротивоположно. Нужно быть хитрее. Несколько веселых вечеринок, обновление гардероба, поход к стилисту… И Кристина оставит свою «блажь». Таков был «стратегический план» матери, который, по ее мнению, почти удался: Кристина реже и с меньшим рвением стала посещать церковь… но все таки изредка она там бывала.
…Прошло три года. Кристине семнадцать.
- Мама, я хочу принять крещение по вере.
- Крещение? – мать была ошеломлена. Все ее старания, все годы борьбы с Богом за душу дочери, оказались напрасными, - зачем тебе это, дочка?
- Я отдала свое сердце Христу. И теперь хочу, приняв крещение, и служить Ему. Я – христианка.
- Нет! – резко вспылила Марта, - Уйди с глаз моих, маленькая мерзавка! Я запрещаю тебе. Слышишь! Запрещаю! – раньше она никогда прежде не позволяла себе повышать голос на дочь. Но теперь та вывела ее из себя. Кристина быстро встала и со слезами на глазах выбежала из комнаты…
Тягостное одиночество и пустота заволокли душу Марты. Между нею и дочерью пролегла бездонная пропасть. Иногда ей казалось, что она потеряла свою девочку, как потеряла когда-то мужа. «Ерунда, все вернется, все образуется,» - думала она порою. Но в глубине души Марта чувствовала обратное. Ее надежды на безмятежное светское будущее дочери (этакая сказка в ультрамодной обложке) безвозвратно рухнули. Марта любила представлять себе как ее Кристина, стройная, высокая красавица, порхает в пышных, роскошных гостиных, на приемах, презентациях или показах мод. Она хотела дать дочери все то, чего лишена была в молодости сама, но что могла позволить теперь, будучи независимой и материально обеспеченной. Но для Кристины вся эта светская полусказочная мишура оказалось не нужной. И Марте пришлось сдаться. Она не хотела навязывать дочери чужую волю: «Каждый сам выбирает свой путь.»
Шло время. Характер Кристины заметно изменился в лучшую сторону, стал более жизнерадостным, веселым и добрым. Внутри нее будто зажегся неугасимый свет, который непрестанно озарял все ее существо, даже внешне выделяя ее от других. К тому же, девушка старалась в учебе, успешно поступив в институт. И хотя Марте пришлось распрощаться с некоторыми мечтами относительно ее будущего, но бесконечно любя дочь, женщина нашла в себе силы и перестала обращать внимание на «религиозные странности» Кристины. Обе слишком любили друг друга, чтобы допустить постоянный разрыв в отношениях. И в их семейной жизни воцарился недолгий мир…
Однажды вечером Кристина пришла на ужин не одна. Стройный, весьма красивый молодой человек несмело вошел в гостиную, вежливо пропустив девушку вперед.
- Мама, познакомься. Это Павел…
Через пять минут Марта знала уже все: они встретились на очередном церковном молодежном вечере и быстро поняли, что любят друг друга. И хотя об их чувствах никому еще не было известно, они решили пожениться. Павел оказался помощником пастыря в церкви, куда ходила Кристина. Недавно он окончил учебу в семинарии и мечтал поехать с проповедью Евангелия в какую-нибудь деревенскую местность, где есть острая нужда в служителях. И…о! ужас! Он мечтал об этом не один. Ее дочь, ее Кристина, хочет стать женою какого-то будущего деревенского проповедника! Что она там будет делать среди кур, овец, коров?! Среди навоза на скотном дворе! Марту охватило смятение: «Кристиночка еще слишком молода. Она все поймет. Да что же это! Нужно поговорить с нею наедине. Быстрее бы ушел этот Павел.»
- Что я слышу, дочка? – начала она разговор, как только дверь за их гостем закрылась.
- Мама, мы любим друг друга… Я его очень люблю, - добавила девушка затихающим голосом.
Услышав это из уст дочери, Марта как будто бы сникла. Она слишком хорошо знала что такое любовь.
- Но твоя учеба? Твой институт?
- Я переведусь на заочное отделение, - ответила Кристина.
Женщина встала и быстро зашагала по комнате. Так всегда было с нею, когда она нервничала.
- Но почему деревня? Твой Павел мог бы продолжить образование за границей, стать богословом, если уж так вам хочется. Я дам денег. Это не проблема. Потом, когда он получит престижное образование, его можно будет ввести в наш круг. Подыскать ему приличное место…
- Мама, - ласковым голосом прервала ее Кристина, и подойдя к ней, и нежно взяв за руку, мягко добавила: «Он уже человек моего круга. Тем более…» - она немного замялась, но затем решительно произнесла: «Тем более, что уехать в деревню – моя идея. Люди там больше нуждаются в проповеди Евангелия. А служителей не хватает потому, что никто не хочет туда ехать, все ищут легких путей.»
- Не может быть! - Марта нервно отдернула свою руку от руки Кристины и быстро вскочила, - Этот Павел - неудачник. Если ты выйдешь за него, ты тоже превратишься в неудачницу!
Надо сказать, что слово «неудачник» вызывало в сознании Марты, пожалуй, самые страшные ассоциации. В ее мире, в мире бизнеса и жесткой конкуренции, оказаться никчемным неудачником было равносильно смертному приговору. Лучше стать подлецом, негодяем, идущим к достижению своих целей по головам людей, лучше, в конце концов, быть убийцей, «заказывающим» своих конкурентов. Но неудачником… Нет! Избавьте, только не это! Причем ни Марту, ни людей «ее круга» не смущало, что большинство населения (девяносто восемь целых и девять десятых процентов) можно было смело отнести к столь презренной ими категории. Но, к сожалению, человека надмевают не только знания, это делают еще и деньги. Поэтому решение дочери выйти замуж за простого парня, т.е «неудачника» воспринялось Мартой столь болезненно.
Поток различных тягостных чувств захлестнули ее сердце. И она, побледнев и не в силах более, говорить, молча, вышла из комнаты…
Следующее утро не принесло примирения в их дом. Обе женщины молчаливо страдали в своих одиноких комнатах. Мать, злясь на дочь, как загнанная пантера нервно мерила шагами пространство уютного и просторного кабинета, выполненного в испанском стиле. Она останавливалась лишь для того, чтобы выпить успокоительное или сердечное. Наконец, окончательно обессилев, Марта ушла в спальню, и рухнув на постель, горько заплакала. История, по ее мнению, повторялась: когда-то она сама вышла замуж за «неудачника», теперь дочь… Все надежды на безмятежную богатую будущность ее любимого чада разбиты. «О! неразумное, наивное, незнающее жизни дитя! Сколько слез ты прольешь в этой деревне среди тяжкого труда и скотного навоза, пытаясь спасти пару никчемных душ и губя собственную юность», - плакала женщина. В то утро ей даже не приходило в голову, что в жизни может случиться гораздо более тяжелое горе, чем брак дочери с человеком «не их круга»...
Тем временем Кристина усердно молилась за свою мать. И любящее сердце Марты постепенно вновь согрелось. «Будь по твоему, - сказала она дочери, спустя неделю, - это твоя жизнь. Твой выбор.»
- Спасибо, мама, я знала, что ты не будешь долго на меня сердиться, - проговорила девушка, радостно обнимая и целуя мать, - Ты - лучшая мама на свете.
«Она вся в меня, - подумала Марта, - что задумала, то сделает. И ее не остановишь.»
Мудрость и любовь снова помогли им остаться друзьями.
Начались радостные приготовления к свадебным торжествам. В те дни светящаяся изнутри Кристина выглядела еще более прекрасном и просветленной. К счастью духовного обретения Бога прибавилось еще личное счастье земной любви. Жизнь начала казаться ей бескрайней радостной долиной, чии краски начертаны Творцом лишь в ярких и нежных оттенках. Хотя разумом юная девушка понимала, что не все так просто в этом мире, но сердце!… сердце ликовало!
Она уговорила Марту не устраивать обширного пышного празднества, а провести свадьбу скромно, с небольшим количеством приглашенных из самых близких родственников и друзей…

…Трагедия обрушилась на всех внезапно, посреди безмятежной сумятицы предсвадебных приготовлений, за неделю до свадьбы…
Кристина ехала на своем маленьком спортивном автомобильчике по достаточно оживленной трасе, как вдруг в нее внезапно врезался грузовик. Удар оказался очень сильным, но девушка, когда ее вытащили из машины, была еще жива, хотя и прибывала без сознания…
Не веря в случившиеся, с застывшей от горя душой, без рыданий и слез входила Марта в больничную палату. Там, на белоснежных простынях, среди каких-то трубок и капельниц, вся забинтованная, умирала дочь, самое дорогое во вселенной для нее существо.
Мир Марты рушился и меркнул по мере того, как она осознавала произошедшие. Врачи не давали никакой надежды: внутренние органы, мозг Кристины превратились внутри ее хрупкого тела в кашу. Они только удивлялись тому, что она до сих пор еще остается жива.
После первых процедур и обследования, начались мучительные часы ожидания. Сердце бедной матери отказывалось верить очевидному, и надежда на чудо тлела в тайниках ее души, время от времени то затухая, то разгораясь с новой силой. Иногда Марте казалось, что ее милая девочка сейчас откроет глаза, нежно, словно после долгого сна, потянется на постели, и оглядев все вокруг, с удивленной улыбкой скажет: «Мама, что мы здесь делаем? Пойдем домой.» Подобная фантазия на некоторое время предавала бедной матери немного сил, но затем очевидная тяжесть реальности, врываясь в сознание, обрушивалась на нее с еще большим остервенением. Отчаяние и надежда смешивались в неестественном хаосе мыслей и чувств, будто бы закручивались в душе, образуя черную воронку боли. Эта боль, казалось, захлестывала все существо Марты. Но хуже и мучительнее всего было осознание собственной беспомощности, невозможности, что либо сделать или изменить. Ни ее любовь, ни забота, ни влияние, ни, наконец, деньги не могли сейчас помочь ее дочери выжить и получить исцеление.
Рядом с больничной койкой умирающей Кристины все часы ее отхода к вечности находился так же и Павел. Тень горя и скорби серой тучей легла на его молодое, всегда светлое и загадочно-одухотворенное лицо. На густых, немного вьющихся, темных волосах появились тонкие пряди белой седины. Но в отличии от Марты, ему было с Кем разделить свои страдания. И не стыдясь ни чьего присутствия, он, почти не вставая колен, молился, открывая Единому и Истинному Утешителю невыразимую скорбь своего сердца.
Марта, почти не разговаривая с Павлом, все же видела его сокрушенное молитвенное коленопреклонение. Но сама молиться не умела и не хотела, считая это бесполезным...
Наступил рассвет. Слабые проблески ранней зари уже начали являть миру новый день, и в тот момент Кристина внезапно пришла в себя. Первой это заметила мать. Затем ее радостный возглас привлек внимание Павла, и он, подняв голову, быстро встал, подойдя к изголовью умиравшей, и нежно взял бледную худую ладонь Кристины в свои руки. Девушка тепло и ласково улыбнулась ему, но потом твердым, хотя очень слабым, голосом произнесла: «Павел, дорогой. Я так хотела прожить рядом с тобой долгую счастливую жизнь в вере и любви. Но видишь, все сложилось по другому. Прощаться мы не будем, потому, что знаю, уже не только верю, а знаю: вечность соединит нас. До встречи, любимый. До вечности.» Павел, весь затрепетав, явно хотел было что-то возразить. Но слезы захлестнули его, и он, пытаясь сдерживать их всеохватывающий поток, рухнул на колени и стал целовать почти безжизненную руку любимой…

До встречи. До вечности.
Все еще сбудется с нами.
Исчезнет земное.
Но если пылает любовь;
В ее бесконечности
Встретимся мы под часами
В том мире, в котором…
Не наблюдают часов…

Тут затухающий взгляд Кристины встретился с полным надежды взором матери. Но слова дочери, произнесенные только что, повергли ту в рыдания. Она вся как будто бы сжалась в маленький комок горя.
- Мама, - обратилась к ней девушка, - я люблю тебя, и знаю, что ты меня тоже очень любишь. Мы расстаемся. Но я молюсь сейчас о тебе, и верю, Господь услышать меня.
- Не обо мне молись, доченька. О себе, - ответила Марта. И даже в последний смертный час она не понимала свою дочь. Кристина почувствовала это, тень печали пробежала по ее спокойному умиротворенному лицу и, закрыв на мгновение глаза, она произнесла:
- Мама, я теперь уже здорова. Но душа моя болит о тебе. Встречу ли тебя в вечности? Я хочу, чтобы, когда придет твой час, ты была с Богом, была со мной. Мама, обещай мне…
Но тут речь ее прервалась. Дыхание стало резким и учащенным, будто душа, вырываясь из хрупкого, стройного девичьего тела, делала последние усилия в жажде порвать с земным и тленным существованием… Через несколько секунд все стихло. Безжизненное тело медленно сникло и покойно легло на белую гладь больничных простыней. Оно было бездыханно. Душа, покинув свое временное пристанище, улетела в вечность. И длинные непрерывные полосы на мониторах медицинского оборудования лишь подтверждали отсутствие признаков жизни…
В то миг, когда все закончилось, Павел быстро встал и с тяжкими рыданиями выбежал из палаты. Его земное счастье безвозвратно, бесповоротно рухнуло. Он чувствовал, знал, что никогда больше не сможет полюбить никого так сильно, как эту маленькую нежную девушку с радостной, приветливой улыбкой и большими вдохновено-голубыми глазами…
С тех пор Марта видела Павла лишь один раз, на похоронах, когда похудевший, сильно осунувшийся, но спокойный, он долго и молчаливо стоял возле свежей могилы любимой. Лишь по прошествии многих лет, она вновь услышала о нем, как об очень благословенном служителе Божьем, который много потрудился для Христа и написал несколько замечательных, проникновенных духовных книг. Но о том, как сложилась его личная жизнь известий не было…
Тем временем, Марта, не выдержав горя, забилась в сильной истерике. Она словно бы перестала замечать что-либо или кого-либо вокруг. Нежные заботливые руки медсестер пытались оторвать ее, громко и безутешно рыдающую, от еще теплого тела дочери. Но лишь сильная доза успокоительного способствовала их усилиям.
Все происходящее затем потеряло для Марты всякое значение, ибо смысл ее жизни исчез, попранный неведомой, но страшной, грубой силой смерти. И она лишь медленно, безвольно плыла, подчиняясь равнодушному бегу минут, по блеклому полотну жизни, в одночасье потерявшей для нее свою красоту и привлекательность. Похороны, гроб дочери, могила, затем длинная череда соболезнующих знакомых – все будто бы слилось в ее сознании в неестественный кошмарный сон, казавшийся не имеющим ничего общего с реальностью. И только страшная скорбь ощущались ею как единственное настоящее.
Когда похоронная процессия разошлась, Марта, пребывая в безмолвном оцепенении, еще долго сидела перед маленьким свежим холмиком, который стал последним земным пристанищем ее Кристины. Здесь была похоронена не только дочь, здесь был зарыт центр и смысл ее жизни, ее мир. К чему теперь жить? Ответа на этот вопрос она не находила.
И хотя она всегда считалась и считала себя сильной женщиной. Но горе было настолько огромным, что силы ее явно иссякли.
Пытаясь заглушить скорбь, женщина начала тайно пьянствовать, все вечера проводя за бутылкой. Ее сослуживцы не замечали в ней особой перемены так, как на работе Марта не позволяла себе расслаблений и по-прежнему выглядела безупречно, выполняя все свои обязанности и обязательства перед клиентами. И поэтому никому из коллег даже в голову не приходило подозревать ее в пристрастии к алкоголю. Но дома… ее утешителями все чаще становились дешевые телесериалы и виски.
Проходили дни, недели, месяцы. Но боль в сердце матери не утихала. Депрессия лишь увеличивалась, принимая затяжной характер. Какая-то мрачная черная, зияющая пустота поселилась внутри нее, уничтожая все проявления чувств и подлинных эмоций. Марте стало казаться, что она только претворяется живой, а на самом деле душа ее давно умерла и похоронена вместе с любимой дочерью. Справиться с этим и начать жизнь заново у нее уже не хватало сил. Она оказалась явно слабее, чем думала о себе прежде.
Наконец, Марта решила раз и навсегда покончить с подобным существованием. Желание быть с дочерью не отпускало ее. И единственным выходом представлялось ей лишь самоубийство…
В тот вечер она была трезва, непообыкновению. Решение, созревшие в ней, казалось непреклонным, а, главное, правильным. Сомнений не было. По сравнению с блеклым существованием спившийся одиночки, вяло бродящей по пыльным, грязным комнатам заброшенного жилища, такой конец, в глазах Марты, бывшей всегда человеком действия, рисовался гораздо более привлекательным.
Уже почти стемнело, когда осиротевшая мать медленно подошла к могиле дочери… Закат тихо догорал над утомленной суетностью дня гладью земли. Казалось не только жизнь Марты, но и жизнь всего бытия подходила к концу. Женщина выглядела очень бледной и осунувшийся, но, несмотря на это, она твердой рукой достала маленький блестящий пистолет, и взведя курок, поднесла оружие к виску. «Доченька, сейчас мы будем вместе!» - чуть слышно прошептала несчастная мать. Но выстрела не последовало… Вдруг в один миг все существо ее пронзило яркое воспоминание последних минут жизни дочери и предсмертные слова, обращенные к ней: «…я молюсь сейчас о тебе, и верю, Господь услышит меня. Мама. Встречу ли тебя в вечности? Я так хочу, чтобы, когда придет твой час, ты была с Богом, была со мной...» Эти воспоминание заставило Марту в одно мгновение убрать пистолет от виска. Она вдруг осознала: самоубийство не приблизит ее к дочери, ибо Кристина, девушка, в чьем сердце живет Бог, обитает сейчас в мире, где нет места греху и смерти. И чтобы быть с нею нужно ей, Марте, самой встать на путь, ведущий в ту бесконечную, светлую жизнь.
Так любовь дочери, ее молитвы остановили мать от рокового и безвозвратного шага. И над могилой Кристины дивным ростком веры проросла новая, только что родившаяся, вера ее матери. Здесь, у гранитной могильной плиты самого дорогого и нежно любимого существа она обрела примирение с Богом…

Спустя несколько месяцев, Марта приняла крещение и стала активно посещать церковь. Будучи женщиной весьма состоятельной, она решила уйти из компании и обналичить все свои накопленные средства. Затем вырученные деньги были вложены ею в покупку небольшого трехэтажного дома, приобретенного в не самом благополучном квартале города. Там Марта сделала капитальный ремонт и открыла миссию под названием «Помощь бездомным», о которой раннее уже упоминалось. Ее энергичная натура кипела в желании трудиться для своего Господа. Быть только церковной прихожанкой, хотя и весьма активной, представлялось для нее не правильным. Тем более, после смерти дочери, земные дела больше не интересовали Марту, и она чувствовала, что должна посвятить себя служению. Открытие миссии было ответом на пламенные молитвы молодой христианки. «Что по силе руке твоей делать – делай.» Эти слова проникли в ее существо с первых дней духовной жизни. Некоторые бывшие друзья считали, что Марта просто прячется за религиозной деятельностью от той боли, которая поселилась в ее сердце после известных событий. Но это было не так. Господь исцелил больное сердце, скорбь утихла, хотя воспоминания о дочери навсегда сохранили яркость красок и цвет. Да! они расстались, но не на долго. И их встреча вскоре состоится.
С тех пор прошло пять долгих лет. В жизни и внутреннем мире Марты произошли большие изменения. По характеру она стала намного мягче и добрее, при этом, сохранив свою деятельную энергичность. Многие страждущие и ищущие помощи находили в лице этой прекрасной женщины кроткого и благословенного утешителя…
В вечер, о котором мы ведем рассказ, Марта недолго предавалась воспоминаниям. Но под ярким светом событий прошлого ей вдруг почему-то подумалось о Лора, девушке, росшей, практически, без материнской заботы и ласки. Она находилась сейчас почти в том же возрасте, как и Кристина в год своего ухода. Но характеры этих двух девушек были совершенно отличны. Кристина всегда являлась открытой, эмоциональной, она не боялась показывать свои чувства, быть разной: то тихой и задумчивой, то радостной и приветливой. Ее глаза небесно-голубого цвета, казалось, смотрели прямо в сердце.
Но Лора… Она совсем другая, скованная, подавленная. Мир ее души, будто бы сжат. И даже, когда она смеется, шутит или просто что-либо рассказывает, в ней постоянно чувствуется некоторая отстраненность. Взгляд карих глаз, и без того трудно уловимый, убегает, прячась внутрь, как только собеседник пытается посмотреть на нее. Это происходит для Лоры почти не заметно, как бы естественно. И хотя за последние несколько месяцев девушка явно изменилась, отдав свое сердце Христу, в ней все еще очень остро ощущалось сильное одиночество и внутренняя отгороженность от всего мира. Доверять Богу она училась, но людям…нет.«Я должна помощь ей. Скорее всего, сама она не справиться», - подумалось Марте. И вдруг особое, почти материнское чувство разлилось теплой волной по ее сердцу. И закрыв глаза, Марта произнесла в молитве: «Я поняла Тебя, Господь. Ты хочешь, чтобы я приняла эту девушка, как мать. Показала ей любовь, которой та была лишена всю свою жизнь. Спасибо Тебе за дивное явление воли Твоей. Святой и Любящий, прибудь со мной и благослови! Аминь.»

Принимай их, как Христос принимает заблудших,
Называя детьми тех, кто был Ему раньше далек.
Дар любви в твоем сердце горит, он от Бога получен.
И любовь есть единственно верный и чистый урок.

Никогда не любивших, отверженных, сирых, убогих
Лишь она воскресит и поднимет из праха и дна…
Не суди!.. а люби! отвергая суд строгий:
Миром правит Любовь…И Любовь побеждает одна!

Только Он. Часть вторая.Проза

Только Он. Часть вторая.

Только Он. Часть вторая.
Проза