* * *
Можно врать и легко и свободно,
Не жалея себя и других,
И втихую, и принародно,
Надувая одетых, нагих,
Сильно умных и простоватых,
Крупно трезвых, и тех, кто гружён,
И мужей откровенно «рогатых»,
Так же их, очень верных жён,
Даже этих, которые в бане,
Чьи от пара распрели бока...
Но Всевышнего не обманешь,
Не обманешь, брат, наверняка.
* * *
Отпели соловьи в урёмах,
Река застыла в берегах,
Душица расцвела на склонах,
Трава поспела на лугах.
Вода как может отражает
Кусты прибрежные, мысок,
И только беспокойство чаек
Тревожит отмелей песок.
* * *
Всего при жизни не измеришь,
Не оглядишь, не обойдёшь,
Вовсе не постучишься двери
И все ладони не пожмёшь,
И самых лучших слов не скажешь
О небе, солнце и росе,
Не образумишь, не докажешь
И не расставишь вехи все.
Недолог праздник снегопада,
И туча пролетит с дождём.
А, впрочем, так оно и надо,
А, впрочем, так и быть должно.
* * *
Опять тревога и борение,
Опять разрушенная гладь,
Но разве остановишь время?
Уменьшишь дней ушедших ряд.
Напрасны всплески и тревога,
И волн бунтующих разбег.
За горизонт ведёт дорога,
А по дороге — человек.
* * *
Разве земля — край изгнания?
Кусок неизбывной тоски?
Неясность воспоминаний?
И временный тесный скит?
Какой догадался философ,
Отчаянный эрудит,
О том, что здесь очень плохо,
И с разных сторон смердит.
Здесь радость и боль слиты,
Несмешанных красок нет.
Я лично в таком ските
Готов жить ещё триста лет.
* * *
Вырываешь из жизни страницы,
И теряются быстро они.
Все должно промелькнуть и забыться,
Эту рукопись не сохранить.
Скалы рушатся, реки мелеют,
Зарастают озера травой.
Но, а рукопись цену имеет
Разве что для тебя самого.
* * *
Вода весенняя несётся
Через потоки и луга,
И много блеска, много солнца,
И размывает берега.
Задора сколько, рыжей мути,
Водовороты, мусор, хлам.
Посторонись расчёт и мудрость,
Здесь страсти место и цветам.
* * *
Как раскалённый в печи
Камнем летишь в ночи:
Огненная черта –
Есть метеора чета.
Так и потухнешь в дали
Не прикасаясь земли.
|
